1. Кот, да не тот

-Мальчик мой, — доверительно поведали мне, — если хочешь работать в волшебном мире, придётся взять в напарники кого-то из придуманных героев.

-Да не хочу я там работать!

-Никто не хочет, — согласились сочувственно и всепонимающе. — А призыв есть призыв. Ну, ступай. Отслужишь пару годков, и добро пожаловать обратно.

Алфавит

Персонаж сидел в кресле зала ожидания и подпиливал ногти на левой руке.

-О, господи! — вырвалось у меня. — Вы кто? Граф Дракула, что ли?

-Почему сразу Дракула? — вкрадчиво удивился он. — Хотя "граф" — мне нравится. Но почему, скажем, не граф Монте-Кристо?

-Э, — я замялся. — Не знаю.

-Телевидение испортило Вас, молодой человек, — сказал он чопорно.

Вообще-то, выдумку: всех этих "персов", "чаров", "неписей" — он напоминал мало. Видел я их, пусть и мельком. Если похожи на людей, то либо перекачанные культуристы, которым и руки-то трудно вместе свести, либо субтильные девочко-мальчики, сам чёрт не разберёт, и все с проницательными взглядами. Этот скорее казался актёром, загримированным и одетым для роли какого-нибудь китайского вампира.

-Граф Ди? — ухмыльнулся я.

-Вы знаете, — утомлённо возразил он, — я предпочитаю тональностям ре тональности до. Особенно до мажор.

Он начертил пальцем в воздухе букву "С".

-Граф Си?

Персонаж медленно поднял на меня глаза и разъяснил снисходительно:

-Ах, сэр рыцарь, если б я хотел быть графом Си, то звался бы графом Бэ, не так ли?

Я опешил.

-Граф Цэ, — представился он и протянул для пожатия руку с устрашающим маникюром.

Дело первое. Кот, да не тот

-Первое задание, — провозгласил я, врываясь в кабинет, размером со стенной шкаф.

Граф образовался там, он лакомился яблоком.

-Ничего сложного, — обнадёжил я его. — Кошку снять — делов-то! Я, честно говоря, думал, тут надо миры спасать. А кошку... кошку — это я могу.

Граф вежливо покивал.

-Справлюсь один! — я попытался улизнуть.

-Погодите, сэр рыцарь, — неторопливо возразил он. — Скоро я докончу трапезу, и мы отправимся на подвиги.

-Это всего лишь кошка...

-Все герои с чего-то начинали, — строго перебил граф. — Нет уж, я не пропущу. Вы тут по повинности, я — из интереса.

Волшебная лампа высадила нас в парке рисованного городка. Граф с достоинством оправил платье. Я огляделся. Аниматоры не слишком дотошно пытались воссоздать атмосферу девяностых годов. За пятиэтажным непримечательным зданием через дорогу поднимались небоскрёбы. Должно быть, там располагался "сити". Где-то стреляли, полицейские вели преследование. Может, среди них один из наших рыцарей-призывников? Догнать преступника — задание посложней кошачьего. Вроде как более высокий уровень в игре.

Была осень, судя по красными листьям клёна у дороги. На нижнем суку дерева — в добрых четырёх метрах от земли — сидел рыжий кот. Пожилая женщина в шляпе и очках уговаривала его спуститься.

-Гляди-ка, — похвалился я перед графом. — Первый раз, а дорогу нашёл без ошибок. Вот кот.

Странно было бы обращаться к выдумке на "вы", так что я фамильярничал. Персонаж не возражал.

-Как Вы снимете его, сэр рыцарь? — полюбопытствовал он.

Моя радость приутихла. Тётушка подбежала к нам:

-Мистеры герои! Мистеры герои!

-Да, мэм?

-Милые, мой кот Пискун не может слезть.

-О, — сказал я, весь вдруг исполнившись значительности, — не волнуйтесь. Мы снимем кота.

Женщина посмотрела на меня с таким восхищением и признательностью, что я в порыве благородства отказался от помощи двух пролетавших мимо суперменов.

-Нечестно же будет, — объяснил я графу, — если они выполнят задание за меня? Это же моё задание.

-О, конечно, — согласился тот, но с ехидцей.

-Так... это... — я начал рассуждать вслух. — Можно, конечно, залезть на дерево.

И я попытался. Надо сказать, по колонне Ашоки взбираться не труднее, но до верха добрался только один индус, да и то потому, что его подсаживали другие.

-Попробую потрясти дерево, — объявил я, поднимаясь.

-Мне кажется, оно уже и так под впечатлением, — деликатно заметил граф.

Тётушка суетилась, выспрашивая, не ушибся ли "мистер герой".

-Тогда, — сказал я, со значением посмотрев в бесстыжие глаза напарника, — закинем верёвку на ветку, где сидит Пискун...

-Четыре метра, — тонко улыбнулся граф.

-Найдём лестницу!

Персонаж развёл руками, а тётушка забеспокоилась:

-Полно, милый, — обратилась она ко мне с искренним состраданием. — Я уж попрошу какого-нибудь супера. У нас их тут...

-Нет! — решительно оборвал я. — Даже не думайте! Сейчас я вернусь, только захвачу снаряжение.

Я оставил графа любоваться красочным закатом нарисованного мира. Поисковик и бывалые рыцари присоветовали мне вооружиться рюкзаком, альпинистским снаряжением и плотными перчатками.

-Браво! — захлопал в ладоши напарник, приветствуя моё восхождение по дереву. Тётушка его поддержала. Праздный народ собрался вокруг поглазеть. Цирк я им что ли?

Запихнув отбивающегося кота в рюкзак — у-у, неблагодарная же скотина! — , я спустился. Не то чтобы гордый собой, но ведь задание я выполнил честно, тут не поспоришь. А ловко ли, быстро ли — пока дело десятое.

-Прошу, — я вручил рыжего Пискуна хозяйке и спасся бегством от назойливых благодарностей.

Впрочем, не от всех:

-Один день — один кот, — поздравил граф.

Я кисло хмыкнул:

-Спасибо, помощничек.

-Вы не особенно огорчайтесь тому, что скажет шеф, — вежливо предупредил персонаж.

-Это не тот кот! — сказал шеф.

Да чего уж тут огорчаться, в самом деле? Подумаешь...

-Как не тот? — отчаянно доказывал я. — Других я там не увидел! Какая разница, какой кот?

Шеф поглядел на меня с большим неудовольствием:

-Вы это бросьте, — сказал он так, что злость моя присмирела и шмыгнула в щели пола жалким червячком. — Вы, надеюсь, не модный писатель, юноша? Я, да будет вам известно, человек старой закалки, и не собираюсь дозволить разгильдяям превращать литературу в макулатуру. Как бы уверенно ни шагал по полкам и киноэкранам обратный процесс!

Хоть я его толком не понял, но попытался всё же оправдаться. Шеф слушать не стал:

-Запутались в карте! — воскликнул он. — До чего узок ваш кругозор. Стыдитесь, юноша! Будете искать того кота, пока не найдёте. Хоть все два года геройской службы. Приказ ясен?

-Ясен, но как я...

-Приказ ясен? — гаркнул он громче.

-Так точно!

Ничего мне не было ясно.

-Мрр? — подколол граф.

От довольства он надулся как жаба.

-Иди к чёрту!

-Опрометчиво, — промурлыкал он, складывая веер — в комнатушке царила страшная духота. И исчез.

Я не пожелал ничего хорошего тому, кто его придумал.

Как следует разобравшись с картой, я оказался в статичной картинке, ограниченной квадратной рамкой. Чёрно-белый плоский рисунок, почти без раскраски, лишь чёткие линии. Жаль, что я не мог взглянуть на себя: интересно же, как я смотрюсь в комиксе?

В кадр попали дорожка, стена и часть окна. Прищемленный рамой за хвост, вниз головой висел толстый полосатый кот.

"Большинство котов страшно злились бы на моём месте", — фигурным облачком подумал он.

Я молча глядел, изумлённый: первый раз видел, как тают мысли. Похоже на сигаретный дым.

"Но я не такой", — подумал кот.

Мы оказались уже в следующем кадре. А в третьем у него вырос ещё десяток лап и появились штрихи, отражающие движение. Похоже, кот яростно болтал всеми конечностями.

"Я в бешенстве!" — мысленно возопил он.

Комикс закончился. Уже не рискуя испортить сюжет, я заговорил — рядом с моей головой появилась надпись:

-Ты тот кот?

Сомневаюсь, что он понял подозрительную интонацию.

"Конечно, — подумал он недовольно. — Он ещё сомневается! Я самый известный кот на свете".

Я подошёл и поднял раму. Кот плюхнулся на дорожку. Мне явилось облачко:

"Хорошо бы ты ещё предупреждал, спасатель".

Толстое наглое животное поднялось и неторопливо убрело на другую страницу.

Шеф внимательно посмотрел на меня, как доктор, ставящий диагноз:

-Это не тот кот.

Я выпучил глаза:

-Он сам сказал, что тот!

Шеф вздохнул, наклонился ко мне:

-Неужто ты не заметил, — он перешёл на "ты", но причина этого вряд ли могла мне польстить, — какие у него бессовестные глаза?

Я изумился:

-Да я за весь комикс не видел его морды! Он и висел-то спиной!

Шеф покачал головой:

-Не оправдание, юноша, не оправдание.

Я разозлился и заявил:

-Обычно я кошкам в глаза не заглядываю!

Шеф не смутился:

-А беседуете с ними часто?

Мне нечем было крыть. Он вздохнул и молвил по-отечески:

-Запомните, юноша, на нашей службе предрассудки — ваш враг. Выдумка он или человек, великан или с ноготок, каков бы ни был цвет его кожи, чешуи или меха — не смотрите на облик, пытайтесь заглянуть в душу собеседника. А глаза, как говорится, её зеркало. Они вам подсказали бы: кот слишком ленив, чтобы уточнить, кого вы ищете. И слишком вреден, чтобы сознаться в непонимании, — шеф откинулся в кресле, и то жалобно заскрипело. — Что ж, юноша, может в третий раз повезёт. Дерзайте! Подумать только, застрять на первом задании! Не припомню подобного. Хе, спаситель кошек...

В третий раз мне повезло, так повезло. Началось всё чудесно: "заказав" точку на карте, я оказался в премилой бухточке. Волны подобострастно лизали песок. Неподалёку от воды возвышался могучий дуб, размером с приличное камфарное дерево.

-Ничего себе! — присвистнул я.

Какой-то умник перепутал его с новогодней ёлкой и словно гирляндой украсил здоровой золотой цепью. Как только ветви под тяжестью не сломались! И тут, на середине праведного возмущения, я завидел кота. Животное не казалось напуганным, но выглядело ухоженным и определённо домашним. Правда, крупноватым для кота — но это же чья-то выдумка, чёрт её дери!

Кот, словно заведённый, бродил по цепи кругом. Вот он пошёл направо, и тотчас запел — готов поклясться, подойди я ближе, услышал бы, как в этой зверюге щёлкнул переключатель.

-Во поле берёзка стояла, — жалобно выл кот. — Во поле кудрявая стояла...

Наверное, её срубили, подумалось мне. Но узнать её судьбу до конца мне не довелось. Кот пошёл налево и хвостом поймал волну детского канала:

"Шёл бык лесом, попадается ему навстречу баран.

— Куда, баран, идешь? — спросил бык.

-От зимы лета ищу, — говорит баран.

-Пойдем со мною!

Вот пошли вместе, попадается им навстречу свинья.

-Куда, свинья, идешь? — спросил бык.

-От зимы лета ищу, — отвечает свинья.

-Иди с нами.

Пошли втроём дальше, навстречу им гусь.

-Куда, гусь, идешь? — спрашивает бык.

-От зимы лета ищу, — отвечает гусь.

-Ну, иди за нами!"

Ну и бред! Но я слушал, гадая, вернётся ли песня на следующем повороте? Вернулась! Да только про берёзку усатый радиоприёмник начисто забыл.

-Ясен то ли сокол, эх, сокол по горам летал, — лихо завёл кот, — Всё ли по горушкам летал...

Я раздражённо перебил:

-Ты хоть что-нибудь до конца знаешь?

Он казался разумным, но лишь скосил на меня хитрый глаз и знай продолжал вопить свою песню. Пригодился совет шефа, ничего не скажешь. Ну и ладно, очень надо. Я махнул рукой. Кот есть кот, даже если он чья-то выдумка. Я полез на дерево. Котяра будто обрадовался, давай меня сказкой потчевать. Важно вышагивает, приговаривает:

"Жил в одной деревне мужик с бабой. Всем мужик был хорош: и работящ, и не ленив, да одним обижен судьбой — мало было у него ума.

Раз посылает баба мужика в лес за дровами.

-Съезди, — говорит, — наруби дров, я хоть печь истоплю да щей наварю.

Мужик запряг лошадь и поехал. Приехал в лес, взобрался на большую сосну, вынул из-за пояса топор и хочет рубить тот сук, на который сел. Случилось в эту пору проезжать мимо мужичку из соседней деревни. Взглянул он на мужика и закричал:

-Что ты, бестолковый, делаешь? Ведь убьёшься!"

Издевается! Как пить дать, издевается.

-Понял я твой намёк, — отдуваясь, выдохнул я.

Ничего, добрался до цепи. Устроился на суку, сижу и жду, пока этот поющий ко мне обратно придёт. Тогда уж я его сниму. И ведь интересно: пойдёт или не пойдёт? Вроде умный же, но ведь заводной. А может ли выдумка поступить против замысла создателя?

Кот пошёл, но я зазевался. Пока я лез, всё вокруг как-то изменилось. Или это я снизу не замечал... Хотя, брось, как это я мог не замечать, что невдалеке лес, там какое-то странное чудище бродит, домик бревенчатый... на птичьих лапах? Нет, ну чего только ни выдумают!

Вот как русалка влезла на сосну? Недавно был сильный прилив? Она ещё машет мне оттуда, смеётся, манит. Грудь прекрасна, спору нет, волосы длинные, улыбка хороша. Уверен, её создатель злорадно ухмыльнулся, увенчав совершенства хвостом. Я всё-таки помахал ей в ответ — такой вот хитрый отвлекающий маневр — и схватил кота.

Зверюга мигом растеряла важность. Она шипела, кусалась, отбивалась всеми лапами. Её, словно пластинку, заело на последней строчке песни. "Там о заре прихлынут волны", — орал кот, как резаный. Я поздно услышал злорадство в его голосе.

-Всё, парень, — хихикнула русалка, качаясь на ветвях, — ты попал.

Волны прихлынули, и я узрел выходящих из воды без всякого водолазного снаряжения здоровых мужиков в сверкающих латах.

-О, господи, — пролепетал я. Во рту пересохло.

Кот, пользуясь моей неожиданной вялостью, вырвался, напоследок чувствительно лягнул меня задними лапами и временно прервал концерт: он оскорблённо вылизывал шерсть, смятую и торчащую в разные стороны.

-Спускайся, сынок, — добродушным басом, от которого у меня заложило уши, посоветовал предводитель ныряльщиков. Ласково так даже, с любовью и предвкушением.

Граф принёс букет каких-то заморских цветов. Их тошнотворной сладостью тотчас провоняла вся палата. Сейчас он поставит их в вазу на тумбочке у изголовья кровати, чтобы мне наверняка сделалось дурно.

-Бжмой... — с трудом выдавил я.

Язык едва ворочался, щека раздулась — богатыри меня здорово отделали за измывательство над животным.

Я угадал. Напарник заботливо приладил цветы, принюхался:

-Вы курите, молодой человек.

Учуял сквозь цветочную вонь. Даже медсёстры не замечали, а пачку я припрятал надёжно. Как хотелось пообещать ему карьеру собаки-ищейки в самом ближайшем будущем после моей выписки. Но слишком много слов.

Пока я думал, как сказать короче, граф чинно опустился на стул подле кровати, поправил платье.

-Я восхищён, сэр рыцарь, — изрёк он торжественно. Я насторожился. — Вами, — пояснил он. — Вы не узнали "Лукоморья"! Вы, верно, не читали и строчки стихов Пушкина! Вы взяли вершину невежества, на которой ещё никто не бывал. — С гнусной улыбкой он веером указал на цветы: — Непревзойдённому альпинисту — от поклонника.

После этого случая сослуживцы так и прозвали меня "альпинистом". Я долго терпел или отшучивался, но, в конце концов, подколки меня взбесили. За пару дней до выписки я не выдержал.

-Что толку от Пушкина? — накинулся я на подвернувшегося рыцаря. — На кой чёрт сдалось "Лукоморье" шофёру, а? Чем ему стихи в помощь? Или слесарю? Менеджерше или водителю трамвая? Поп— и рок-звёздам? Технарям, дизайнерам, программистам, политикам? На кой им Пушкин и иже с ним? В резюме меня не спрашивали, читал ли я "Лукоморье". С работой — до призыва — я и без него справлялся прекрасно. Или апостол Пётр там наверху вопрошает: читали Пушкина? О, наш человек, в Рай. Нет? Сочувственно цокает языком: тогда в ад, браток, извиняй.

И никто не смог мне объяснить. Правда, некоторые из молодых героев, и очень многие из бывалых смотрели странно, как, наверное, колонист взирал на неграмотного раба. Или как смотрит педагог на ребёнка, отстающего в развитии.

Я устал получать по шапке в гордом одиночестве и на следующее дело решил отправиться с графом. Он, кстати, успел за время моей болезни обустроить кабинет-шкаф, выхлопотал кондиционер и теперь, наслаждаясь свежим воздухом, читал газетный листок, покрытый изящной вязью арабского шрифта, и слушал противные завывания аккордеона.

Я потребовал тем же тоном, каким собаке командуют "Умри":

-Пойдёшь со мной!

Граф моего старшинства не оспорил. Ну и умница.

Милостью лампы, мы очутились в холле, прекрасно отделанном, сияющем белизной, зеркалами и стеклянными дверьми. Лампы дневного света — под потолком, на стенах — картинки с призывами "Подумайте об окружающих прежде, чем закурить" и предупреждения вроде "Дым вреден для глаз". Круглые механические часы над стойкой показывали пятнадцать минут четвёртого. В целом, преуспевающая контора. Не дальше в прошлое, чем на двадцать лет.

Девушка за стойкой что-то вбивала одним пальчиком в допотопный компьютер. Она отнюдь не удивилась нашему появлению, так что я велел графу присесть на белый угловой диванчик для посетителей, а сам подошёл к ней. Миловидная брюнетка улыбнулась мне и проворковала:

-Чем могу служить?

-А где это я?

С непринуждённостью я перебрал, но девушка ничего не заметила.

-Корпорация "Бросайте курить", — прощебетала она. Её вообще хотелось описывать исключительно птичьими терминами.

Бросайте курить? Хм... Я покосился на графа, подозревая дурацкую шутку, и сказал девушке:

-Знаете, я передумал...

В тот же самый миг отворилась дверь слева от стойки, мне навстречу шагнул представительный мужчина в чёрном дорогом костюме. Стиснул мне руку в приветственном пожатии, другой — выхватил у меня анкету. Я только теперь заметил, что держу её, и в ней что-то написано.

-Мистер Моррисон? — поприветствовал он. Я растерялся и промолчал, а он продолжил. — Извините, что заставил ждать.

Происходящее резко отличалось от того, к чему я уже привык за три предыдущих путешествия. Там я был самим собой, персонажем вне их игры. Тут же — кем-то другим: местные выдумки меня знали и навязывали мне чужую роль. Но гордость не позволила мне тотчас броситься к графу с расспросами — я ведь не был напуган, так, слегка встревожен. Представительный господин увлёк меня за собой:

-Пойдёмте. Мы изменим вашу жизнь.

Вот это мне совсем не улыбалось. Только я хотел вырваться, как без всякого перехода мы оказались в кабинете, отделанном полированным деревом. Всё тот же мужчина в костюме сидел за столом с хозяйским видом и проглядывал мою анкету. Я чувствовал, как во мне нарастает неприязнь к этому холёному человеку.

Мой стул был не слишком удобным, к тому же я сидел лицом к окну и, когда хозяин поднял жалюзи, пришлось щуриться от яркого света. За окном вдали, разбитый на поперечные полоски, вновь рисовался "сити", на сей раз не мультяшный. На стене слева висел, выделяясь среди прочих мелочей в рамках, портрет подтянутого и самовлюблённого мужчины лет шестидесяти. Глава местного правительства? Авторитет? Большой начальник?

-Так у вас дочь десяти лет? — отвлёк меня господин за столом.

Я вытаращился на него.

-Алисия, — донёсся из-за моей спины голос графа.

Он подошёл ближе, положил мне руку на плечо. И это был не жест "всё хорошо", скорее предупреждение "не рыпайся, и не огребёшь".

Мужчина вновь уставился в анкету, затем его голова плавно, как на сферическом шарнире, изменила угол наклона. Сейчас он напоминал носорога.

-Вы не указали адрес её школы.

Граф молчал, мужчина как будто не видел его, зато меня буравил тяжёлым взглядом. Ещё немного, и он закончит прикидываться плащевидной ящерицей в жаркий летний день; глаза его нальются кровью, и он ринется на меня, тараня рогом...

-Подыграйте, — суфлировал граф. — Выдумайте что-нибудь.

Ты бы лучше, болван, сказал, что именно. Я напряг воображение:

-Я... не успел. Я не закончил с анкетой.

Рука у мужчины двинулась, я понял, что сейчас он предложит дописать, но я даже не знаю, в каком городе нахожусь. Нет, стоп. Другое враньё:

-Она недавно перевелась, — нет, это я даже не начал говорить. Вдруг персонаж знает "меня" лучше, чем кажется. — Слушайте, — улыбнулся я, — зачем вам моя дочь? Это ж не она курит.

Господин за столом долго смотрел на меня, затем медленно отложил анкету. Было в его повадке что-то основательное — как есть носорожье. Он нажал кнопку на пульте подле лампы, ручка двери повернулась и щёлкнула.

-У вас есть с собой сигареты? — спокойно поинтересовался мужчина.

Я обшарил карманы и нашёл пачку.

-Отдайте их, пожалуйста, — потребовал носорог.

Я вспомнил название корпорации и немного успокоился. Сейчас мне расскажут, что капля никотина убивает лошадь и разрывает хомячка. Тип взял сигареты, вытряхнул их из пачки, аккуратно разложил перед собой на столе. И вдруг с диким рёвом вскочил с места, принялся бить их руками, колотить так, что крышка стола подпрыгивала.

Недолго думая, я сбросил руку графа и рванул к двери; дёргал за ручку как припадочный, но она не поворачивалась. Дверь хлипкая, оценил я, однако открывается внутрь. Эдак придётся выбить весь блок, а стены у них вряд ли гнилые. И всё-таки я несколько раз ударил ногой по двери, рядом с замком. Чёртова дверь держалась, тут нужен был таран. Я уже подумывал приспособить графа, как вопли у стола прекратились. Невольно, я поглядел туда. Мужчина стряхивал останки сигарет в ящик, затем задвинул его. Он снова был само дружелюбие — сладенькая глазурь поверх мерзкого пирога.

Этот подлец полагал, что после увиденного я продолжу как ни в чём не бывало беседовать с ним. Да ему самому не помешает разговор с психиатром, а лучше сразу вызвать санитаров — и в лечебницу.

-Методы нашей компании достаточно радикальны, — довольный впечатлением, которое произвёл, поведал господин.

Граф щёлкнул пальцами, привлекая моё внимание. Подойти ко мне он не рискнул, может, боялся, что я ещё куда-нибудь кинусь. Наверное, я и этот мужик на пару показались ему буйными психами: один метелит сигареты, другой добит дверь, аки дятел-трудоголик.

-Мистер Данатти — выдумка, — напомнил он мне. И, надо признать, очень кстати.

Я остыл. Меня удивило то, что я забыл, где я. Что я поверил в кем-то придуманный мир. Почему? Только потому, что он не был нарисован, а люди здесь были такими же как я или граф, и куда привычней мне с виду, нежели мой напарник?

Господин за столом взялся читать лекцию:

-Бывшие курильщики возвращаются к курению чаще, чем наркоманы к своим наркотикам.

Я обернулся к графу. Мне надо было спросить, взял ли он лампу с собой из холла? Как выбраться отсюда и попасть домой? Граф угадал моё намерение и приложил палец к губам. Носорог продолжал бубнить, он пёр вперёд, ничего не замечая, — оправдывал прозвище.

-У вас серьёзная проблема, мистер Моррисон, и наша компания предлагает вам серьёзное решение! Расслабьтесь, мистер Моррисон. Это вас заинтересует.

Со старым белым пультом в руках он подошёл к стене напротив окна, завешанной безвкусной бежевой тканью — назвать её драпировкой язык не поворачивался. Носорог нажал кнопку, что-то пискнуло и занавес раздвинулся, открыв вид на большую металлическую клетку за стеклом, ярко освещённую. Её полом служила железная мелкая решётка, от неё к стенам тянулись провода.

В клетке сидел кот и кушал что-то из миски. Кот! Господи, я ещё раз успел забыть, где я и за кем сюда пришёл.

-Смотрите внимательно, мистер Моррисон! — призвал носорог, ухмыляясь. — Ловкость рук и никакого мошенничества.

Он снова ткнул пальцем в пульт, раздалась громкая музыка. Кот шарахнулся прочь от миски, припал брюхом к решётке, озираясь.

-Музыка, — шире осклабился носорог, — непременное условие. Танцуй, детка! — велел он коту и нажал кнопку.

Фонтанчик искр взметнулся рядом с животным. То отскочило, но куда бы оно ни приземлялось, его тотчас било током. Кот скакал, как бешеный, пытался залезть на гладкие стены, падал, дёргался.

Я коротко вздохнул, оглянулся на носорога, поглощённого зрелищем, и, ни слова не говоря, ударил его в висок. Сволочь! Отобрав пульт у повалившейся туши, я прекратил кошачьи пляски и отключил замок на двери. Но пока я искал нужные кнопки, мой напарник решительно преградил путь в коридор.

-Шеф будет очень недоволен, — сказал граф, не прибегая к своим ужимкам. — Вы попали на место героя, что случается редко, но случается. Герой слабее мистера Донатти. Он должен был заломить Вам руку, когда Вы попытались вступиться за кота. Чтобы затем рассказать Вам и зрителю жуткие и фантастические вещи. А теперь Вы оставили новеллу без интриги! Из "чёрной комедии" Вы превратили её в... — он запнулся, словно собирался грязно выругаться, — боевик!

-О, господи, — раздражённо пробормотал я. — Если бы этот боров попытался заломить мне руку, он всё равно бы лёг, как и лежит. Откуда я знал, что должен проиграть?

-Сила есть, ума не надо, — граф огрызнулся. Похоже, вышел из себя.

Я стоял на своём:

-Откуда я мог знать? Ты не сказал!

-Глухой болван! Неужто Вы не ощутили, как сгущается вокруг героя атмосфера безысходности, как неловко, а то и нелепо он себя чувствует. Он прéд-чувствует! Да если б Вы прочли хоть одну книгу, Вы поняли бы, что хороший писатель никогда напрасно не нагнетает обстановку! А писатель хорош, Вы-то поверили в его выдумку.

Я тоже начал закипать, но слово "выдумка" охладило мой пыл. Я вспомнил с кем спорю и о чём спорю. Раньше память не подводила меня так регулярно: это уже какой-то склероз-рецидивист

-Слушай, граф, — сказал я примирительно. — Чего ты бузишь? Хочешь, я приведу носорога в чувство. Это спасёт сюжет? Нет? Ну так тем более. Первый блин комом, но чего теперь-то сделаешь? Лучше скажи: ты лампу взял?

-Взял, — подтвердил он холодно, с аффектацией. Ага, мы гордые, на компромиссы ради мира не идём, нам подавай безоговорочную капитуляцию. — Мне очень неприятно портить работу мастера, но Вам не понять этих тонких, истеричных чувств. Что до лампы — не советую Вам ещё хоть раз беспечно бросать её. Особенно, если оказываетесь в фильме. Однажды, рыцарь оставил её, а сцена сменилась. И он уже не мог вернуться в то же место, так как сюжет больше туда не приводил...

-Ладно-ладно, — кисло прервал я графа. — Кот снова не тот, но я пойду и вытащу его, пока нас не застукала охрана.

Напарник улыбнулся с тонким, усталым превосходством. Он пытался держать в узде свой темперамент, не выдать раздражение и брезгливость:

-Кот выдуманный, как и его страдания. А Вы не слушали меня. Впрочем, Вы не знаете сюжета. Ваш герой не побывает в клетке.

-Но я-то могу...

-Нет, не можете.

-Но я уже изменил сюжет!

-Только внутри одной сцены. Закончится её время, мы окажемся в следующей, если не поторопимся вернуться. Но Вы не можете попасть туда, куда сюжет не приводит героя. Считайте это защитой от дурака.

Я нахмурился, поглядел за стекло:

-Значит, я не могу спасти кота?

Граф подошёл ближе. Какая-то великая идея, должно быть, клюнула его в темечко.

-Если хотите, — предложил он вкрадчиво, — я принесу Вам книгу, и Вы узнаете, что с ним стало. Этот кот, заверяю Вас, благородной души животное. Он покажет себя настоящим героем.

-А как он отсюда-то сбежит? Или его выпустят?

У графа, китайского чучела, уж очень хитрые восточные глаза. Себе на уме, как говорится. Но мне начало казаться, что в его лице смешались черты всех земных народов. Вот нос у него был римский.

-Так я принесу Вам книгу?

Он вытащил лампу. Чёрт с тобой, подумал я, приноси — хоть бы не толстая. Но если обманул, что с котом благополучно всё будет, не жди пощады.

Нас встречала целая делегация, во главе с шефом. Я приготовился к суровой выволочке и наказанию, а нас бросились поздравлять.

-Будь вы постарше, юноша, — растолковал шеф, сияющий как медный таз, — конечно, влетело бы. А то ж! Но чтоб зелёный новичок — и одну лишь сцену запорол!

Тут я понял, что вся честная компания буйно радовалась от облегчения. Шеф тотчас подтвердил догадку:

-Мы уж думали, весь фильм угробишь! А сцену исправить — делов немного.

-Её можно исправить? — удивился я.

-Да-да. И "уборщиком" поработаешь ещё, и спасать новичков придётся. Но потом, потом.

Шеф подскочил к графу, схватил его ладонь обеими своими лапищами и от избытка чувств принялся трясти, благодаря на все лады.

-Ах, что Вы! — вяло отбивался граф. Мне показалось, у него от шума разыгралась мигрень. — Моих заслуг тут мало. Хвалите сэра рыцаря за трезвый ум. Я ничего не смог бы сделать, если бы этот силач не пожелал прислушаться ко мне.

Шеф, наконец, оставил его в покое. Персонаж тотчас исчез, а шеф от души хлопнул меня по спине и провозгласил на весь отдел:

-Этот парень далеко пойдёт!

-Молодец, альпинист! — заорал кто-то из толпы, и все герои заржали.

В ближайшие дни мне никуда ходить не хотелось, тем более далеко. Граф сдержал обещание и принёс книжку. Я понемногу её одолевал. Честно говоря, попадись она мне в руки раньше, я бы отложил и забыл. Нет, интересно, но от жизни отвлекает. Да и с работы порою притащишься — тут уж не до чтения. Скорее бы пожрать, да в кровать. А поутру снова истошные вопли будильника, душ, скорый завтрак, массаж в метро... Даже реклама такая была: носился бешеный автобус, сменялись над ним солнце и луна, выскакивала надпись "на работу" и тут же "домой", на работу — домой, на работу — домой... И так все будни.

Сейчас, хотя я и приходил на работу, мне разрешили пару дней повалять дурака. Вот мы и сидели с графом в кабинете, друг напротив друга, наслаждались прелестями кондиционера. Он читал газеты, я — новеллы. Слово-то какое! От него одного чтение становилось как-то приятней, значительней. Кому сказать: прочёл новеллы — на мой неискушённый слух, очень даже звучит.

Мне нравились описания: я узнавал то, что воочию видел, места, где сам побывал. А граф не обманул, герой в самом деле спасовал перед носорогом. И кота этот суетливый человек не спас. Более того, зная, что угрожает жене, если он нарушит данное слово, всё равно украдкой закурил. Я негодовал. А она ещё всё поняла и простила. Право слово, безумный мир! Где найдёшь у нас женщину, готовую пожертвовать собой, лишь бы благоверный избавился от вредной привычки?

Я возмущался вслух. Граф молчал, и я ему за это был благодарен. Выговориться мне хотелось, но перед самим собой распинаться — что-то в этом чудится болезненное, а на конструктивный диалог меня не хватало. Я выплёскивал накопившиеся эмоции, тащился в столовую за едой, потом возвращался и вновь принимался за книгу. Коту я симпатизировал.

-Генерал, — сказал я графу, дочитав, — для него самое лучшее имя.

Напарник как всегда промолчал. А мне в этот раз хотелось, чтобы он ответил. Я его и спросил:

-Ты-то как думаешь?

Граф посмотрел на меня поверх газетного листа:

-О вкусах не спорят.

И что это за ответ?

Мы попали в лабораторию, совершенно реальную. Всклокоченный мужчина в круглых маленьких очках и костюме с бабочкой бродил вокруг вместительного металлического ящика. Тип походил на безумного учёного, персонажа вполне обычного для многих фильмов. Граф, однако, приветствовал его тепло, словно старого знакомого:

-Здравствуй, Эрвин, — он обнял чудака. Затем отошёл и представил меня.

Я оробел, здороваясь с человеком, которого уже несколько десятков лет как не было в живых:

-Здравствуйте, мистер... э-э, доктор Шрёдингер.

-Эрвин, — предложил граф, — объясни ему.

-Допустим,— сказал учёный,— в закрытом ящике находится кошка. Там же есть счетчик Гейгера, баллончик с ядовитым газом и радиоактивная частица. Если последняя проявит себя как корпускула, счётчик радиоактивности сработает, включит баллончик с газом и кошка умрёт. Если частица поведёт себя как волна, счётчик не среагирует, и животное, соответственно, останется в живых. Что можно сказать о кошке, видя закрытый ящик?

Он воззрился на меня строгим, высокомерным взглядом нобелевского лауреата, процеженным сквозь узкие щёлки глаз и линзы очков. Я кашлянул и деликатно попросил:

-Одну минуточку.

С чем ухватил графа за локоть, оттащил подальше от "сверхчеловека".

-Мужик не дружит с головой! — заверил я, понизив голос. — Скажи мне, где кошка. Унесём её подальше от садиста, и дело с концом.

Граф покачал головой.

-Не судите строго и опрометчиво, — попросил он. — Вы не заметили, с какого слова Эрвин начал рассказ?

Я наморщил лоб, потом развёл руками.

-"Допустим", — со значением молвил граф.

Господи, ну и задачка. Ему следовало родиться львом: восточные глаза смотрели терпеливо, царственно; милостиво разрешали обдумать речь.

-Значит, — сказал я медленно, сверяясь с их выражением, — он не сажал туда кошку?

-Вы совершенно правы, сэр рыцарь. Он поставил мысленный эксперимент.

Чёрт возьми!

-Кошки там нет? — я запутался. — Тогда чего мы тут делаем? Или мысленный... Не, постой. То есть он подумал об этом. (Граф кивнул.) Вроде как выдумал!

-Вроде как, — его позабавило выражение.

-Значит, кошка в ящике. А я должен дослушать, прежде чем действовать?

Граф сложил руки в молитвенном жесте католиков, словно благодарил небеса за мою понятливость.

-Чудненько, — вздохнул я.

Мы возвратились к Эрвину. Учёный, вышагивавший вокруг ящика, обрадовался возможности продолжить лекцию.

-С житейской точки зрения, — энергично рассказывал он, — кошка либо жива, либо нет. Но законы квантовой физики предполагают, что кошка и жива, и мертва одновременно с половинной вероятностью. И такое её странное состояние будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь наблюдатель не снимет эту неопределённость, заглянув в ящик.

-Не понял, — честно сознался я.

Учёный улыбнулся краем губ. Ну, естественно, другого он от человека моей наружности и не ожидал. Куда мне понять его гений!

-Дозволь вновь ненадолго покинуть тебя, Эрвин, — попросил граф.

Мы отошли.

-Он приписал свойство операторов — соотношение неопределённостей — самим частицам, — вздохнул мой напарник.

-Объясни по-человечески.

-У него выходит, и здесь это в самом деле так, что кошка наполовину жива, наполовину мертва. Одновременно. Только в тот момент, когда кто-то откроет крышку и заглянет внутрь, кошка станет или полностью живой, или совершенно мёртвой.

Я поморщился:

-А не проще сказать: мы засунули животное в ящик, и не знаем, что с ним. И не узнаем точно, пока не посмотрим?

-Проще, — покладисто согласился граф. — Во всех смыслах.

-Здорово! А то я уж подумал, что если открою ящик, то либо спасу её, либо убью тем самым. Мистическая одновременность жизни и смерти — бред, как по мне. Это только то, что я думаю: она жива, а она сдохла. Или наоборот. Кстати, долго она уже там сидит?

-Больше семидесяти лет.

Я закашлялся.

-Она — выдумка, — напомнил граф, — и даже не постарела.

Голова пухла от противоречий. Напарников с интересом наблюдал за мной. Дождёшься от него подсказки, как же! Впрочем, я не жаловался — уж лучше принимать решения самому и отвечать за свои ошибки, чем разгребать последствия чужих.

-Вечно ты пудришь мне мозги, — посетовал я, рассматривая ящик. — Слышал сказку про кощееву смерть? Она на конце иглы, игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце. И так долго-долго. Всё это счастье в сундуке, тот ещё чёрт-те где. Понимаешь, о чём я?

Граф чуть заметно улыбнулся. Видать, оценил.

Я же подумал: не может быть, чтобы никто не заглянул в ящик. Такие же славные гении, как доктор Эрвин Шрёдингер, остроумцы или доморощенные мыслители наверняка высказывали своё авторитетное мнение, впечатляли знакомых своей просвещённостью. Ну и я, каким-нибудь стотысячным или стомиллионным в списке, сниму эту крышку и вытаращусь на содержимое. Но ящик-то ненастоящий, кошка — придуманная, эксперимент — мысленный. Так что же я там должен увидеть? Ровно то, что сам придумаю и сам себе неоспоримо докажу.

В конце концов, если бы эта загадка решалась, кто бы помнил кошку Шрёдингера?

Я подошёл и поднял крышку. Я знал, что произойдёт. Беги, милая. В этот раз никто не станет тебя телепортировать.

Счастливый зверь неведомой породы перемахнул через стенку ящика, и был таков.

После этого случая мне стало ясно, что придуманных кошек наверняка не меньше, чем настоящих. А если так, мне жизни не хватит, не то что двух лет службы, их всех перевидать. С такими мыслями я и зашёл к шефу. Тот внимал благодушно, он вообще в тот день был в прекрасном настроении. Ключевое слово — "был", пока я не ляпнул:

-Незаменимых нет.

Я притерпелся к этой фразе, ею бросались все, кого я раньше знал, особенно прежний мой начальник. Я только хотел намекнуть, что, может, чёрт с ним — с котом?

Лицо и шея шефа налились краснотой, жилы выступили на лбу. Я ощутил себя матадором.

-Когда-то я работал на заводе, — с тихим, утробным ворчанием сказал мне бык, и я слушал очень, очень внимательно. — Было у нас, кроме иностранных, десять советских станков, оставшихся с лохматого пятьдесят четвёртого года. Десять станков, а работали на них три мастера. И такие это были мастера, что сам Мерлин им в подмётки не годился. Каким чудом они управлялись с нашими мастодонтами, никто даже не представлял. Старенькие были все трое, и на заводе знали: если они помрут, станки — тотчас в утиль. А ты говоришь, незаменимых нет. Мой тебе совет, альпинист: думай, что говоришь! Не обижай волшебников.

Мы удирали по плоской, рисованной улице от ревущего, зубастого дерева со щупальцами. Улочка была широкая, прямая. Нигде не спрячешься. По обе стороны — милые розовые коттеджи, газоны, редкие деревца. Нормальные деревца, смею заметить! Как же нам так повезло, что кот Вискас залез на замаскированного монстра?

-Какого чёрта! — орал я. — Оно не знает, что мы не отсюда?

Граф уступал мне в скорости, но выносливостью превосходил, отчего и беспокоился меньше: пока дерево закусит мною, он вскачь умчится домой. Я не хотел стать обедом!

-Оно может нас сожрать?

-Может, — "успокоил" граф. Много он не говорил: держал дыхание, берёг силы.

Что делать? Что делать? И драться, и убегать мне случалось, но чтобы в мультике и от чудовища втрое выше меня...

-Стойте, парни! — завопил какой-то персонаж нам вслед. — Мы разберёмся!

Так я и поверил.

-Они разберутся? — крикнул я графу.

-Не знаю...

-Как: не знаешь? — я едва не споткнулся.

Он не ответил. Что ж, придётся рискнуть.

-Ложись! — велел я ему и сам бросился навзничь: решил, что по чудищу будут стрелять.

Вспышка молнии озарила рисованные окрестности. Выходит, не ошибся. Земля вздрогнула — это грузно рухнуло дерево. И тут я признал мультик:

-Да это же люди в чёрном! — я резво вскочил. — Ничего себе, вот же встреча! Вставай, граф. Ты посмотри: агент Кей, агент Джей.

Граф поднялся, морщась, недовольно отряхивая пыль и расправляя платье. Я заключил, что команде лечь он не последовал, и его уронило "землетрясение". Самолюбие напарника страдало, так что я оставил его в покое и обернулся к агентам. А те были как-то не очень счастливы встрече. То, что я их узнал, им не польстило. Кей поднял бровь. Раньше, чем он успел заговорить, мной занялся Джей:

-Откуда вам про нас известно? — заговорил он подозрительно. — Вы тоже пришельцы? Предъявите лицензию.

Старший агент оттеснил его в сторону — на подвижном лице Джея отразились обида и непонимание.

-Хотите прокатиться и посмотреть на центр?

-Центр ЛВЧ? — я загорелся. — А пообщаться с близнецами и Зэдом можно будет?

-Конечно, — по-отечески разрешил Кей.

Джей едва не грыз ногти. Обрадованный, я зашагал к машине. Граф догнал меня, для этого ему пришлось изобрести быструю разновидность величавой походки.

-Я не думаю, что это хорошая мысль, — сказал он. — Нет никакой необходимости длить пребывание здесь. Кота сняли.

-Я в курсе, — его осторожность меня насмешила. — Не дрейфь.

Я наслаждался поездкой: хоть и оказался на заднем сидении, зато упросил водителя превратить машину в суперскоростную тачку, способную носиться по стенам и потолку. Словом, вспоминал детство. А граф, судя по виду, вспоминал похороны любимого хорька.

Машина въехала в подземный гараж. Нас поджидал десяток сотрудников в чёрном.

-Ух ты, — оценил я, глядя на суровые как на параде лица. — Так заведено?

-Нет, — удивлённо выдал Джей.

-Да, — невозмутимо согласился Кей и наставил на меня оружие.

Нас обыскали, отобрали лампу вместе с остальными вещами, потом запихнули в камеру почти того же размера, что шкаф-кабинет. Граф умудрённо молчал, я вынашивал план. Очень хотелось им поделиться, но я опасался, что люди в чёрном могут нас подслушивать. Впрочем, как я ни напрягал память, не смог вспомнить ни одной серии, где бы они так поступали. Жаль, видел я не всё, и давно это было.

Ладно, что я теряю? Проколемся — останемся сидеть здесь и ждать спасателей.

-Граф, — позвал я, всё решив для себя. — Есть план, как выбраться отсюда.

Напарник раздражённо вздохнул и процедил:

-Сэр рыцарь, лишняя пара браслетов отнюдь не украшает мои руки. Закован в цепи и колодки... О, позор! Немногим подданным Аида довелось испить до дна столь же горькую чашу!

-Ну да! — усомнился я. — Хорош заливать. А с пленными в твоё время что делали? Неужто почитали, холили и лелеяли?

-В моё время? — рассвирепел граф. — О, что невежда, Вам подобный, может знать об обычаях и нравах моего времени?!

-Да ни в какое время в плену не побалуешь. И для достоинства плен унизителен. Разве не так?

Граф смерил меня внимательным взглядом:

-И где, в таком случае, Ваша ярость, гнев, негодование? Где бешеная ненависть к врагу? Муки чести?

-А что мне делать? Биться о стены, рыдать и рвать волосья на голове?

-Немного можно, — на полном серьёзе согласился граф. — Это красиво. Безумие свободного в неволе. Или хоть речь скажите. Не со смердом же я делю это мрачное, сырое подземелье!

Камера была сухой, хорошо вентилировалась и освещалась, насекомых и крыс тут не водилось. Я покачал головой:

-Плен выдуманный, так что представим, будто я сказал речь.

Граф несогласно нахмурился:

-Для меня плен — вполне настоящий. О, неужели Вам трудно исторгнуть пару фраз, чтобы вернуть мне душевный покой? Жестокий человек!

Он отвернулся. Я изумился:

-Ты это серьёзно?

Он молчал, и мне пришло в голову: а вдруг я упёрся в один из законов, которому он, как персонаж, обязан повиноваться?

-Ладно, — я сдал позицию. — Это... Кхм, в общем, какой ужасный плен. Позор мне, позор и позор... и всё такое. Теперь обсудим, как выбираться?

Граф остался недоволен речью, но, похоже, рассудил, что на первый раз сойдёт (или догадался, что ничего другого всё равно не дождётся). Он смиловался:

-Да. Теперь можно.

Напарник одобрил мой план, да я и сам, рассказывая, убеждался — он хорош. Чем не вариант: объявить себя инопланетянами, пригрозить войной и потребовать назад наш корабль, то есть лампу. А как только мы её заполучим, тотчас смоемся.

Это ведь мультик, персонажи тут устроены намного проще, нежели настоящие люди. Я думал, что смог бы их обмануть. Но проверить не пришлось.

В коридоре раздались грохот, стрельба, крики и завывание сирены. Двое охранников кинулись куда-то, чтобы секунду спустя с воплями пролететь мимо нашей камеры.

-Что это? — спросил граф.

Кроме роли героя, он сгрузил на меня ещё и роль эксперта.

-Эээ... Орлята учатся летать? — и тут я, наконец, увидел нападавшего. — Браконьер! — сегодня определённо не мой день. — Спокойно, спокойно. ЛВЧ всегда его побеждают. А какую речь полагается толкать переходящему призу?

Вообще-то, я хотел ободрить, но, кажется, шутка вышла обидной. Просветить меня граф не успел: браконьер одолел силовое поле у входа и вломился в камеру.

Двумя недоспелыми помидорами мы болтались в зелёных путах, напоминавших мне авоську. О нашем удобстве браконьер заботился мало, оно и понятно — ему бы сбежать. Вообще, удивительно, с какой регулярностью злодеи вламываются в секретные святая святых героев. По пришельцу — браконьер не был человеком — палила целая орда в чёрных похоронных костюмах. Бесполезно. Я даже вздохнул от разочарования (и едва не прикусил язык от тряски): почему статисты никогда не понимают, что им суждено промазать? Конфликт разрешается в единоборстве главных героев и главных злодеев — это тоже закон.

Погоня! Как же без погони? Браконьер сбросил маскирующий костюм и скакал, как кузнечик-переросток. Не знаю, что чувствовал граф, а даже я такие ускорения переносил без удовольствия: перед глазами всё мелькало, к горлу подступала тошнота. Надеюсь, в следующий раз я запомню, что смотреть мультик приятней, чем участвовать в нём.

В конце концов, нас вместе с каким-то розовым большеглазым пришельцем бросили на Джея, а Кей и браконьер затеяли дуэль на страшных и убийственных тостерах.

Джей оказался не так плох: он снял с нас путы. Розовое животное тотчас кинулось к нему ласкаться. Всё бы хорошо, но меня терзали смутные сомнения.

-Не расслабляйся, — посоветовал я графу, напряжённо озираясь.

Да он, похоже, и сам всё понял. Тут, в общем-то много ума не надо: ничего интересного не происходит, а показывают по-прежнему нашу компанию. В таких случаях лучше сразу орать "Спасайся, кто может!" и валить из кадра со всех ног. Но мне стало жаль Джея. Конечно, ничего с ним не случится — он главный герой сериала, но именно по этой причине ему не втолкуешь бежать. Он ведь ещё и комический герой, он обязан попасть в ужасную, но смешную ситуацию.

Граф, надо отдать ему должное, тоже никуда не кинулся, не бросил ни меня, ни парня. Было бы у нас оружие... Розовый чудик ни с того, ни с сего впился Джею в руку. Тот удивился, но не понял, а пока сообразил, чудик уже вымахал в натуральное чудовище.

Господи, подумал я, всё сначала. Монстр взревел, и мы кинулись наутёк.

На экране это забавно, очень забавно. В жизни, даже мультяшной, не слишком. Я запнулся о корень, земля понеслась мне навстречу и врезала мстительно, от души.

Я так и не узнал, почему меня не сожрали: прибыли ли спасатели, или это граф каким-то чудом добыл лампу. Напарник, пока меня обхаживали в лазарете, наведался к шефу сам. Похоже, наше последнее приключение его совсем не позабавило. Надо сказать, меня тоже. Очевидно, про незаменимых он молчал, и шеф отменил свой приказ. Больше мне не надо было искать ту кошку, и я блаженствовал, пока меня не выписали.

Потом шеф вызвал меня в кабинет, и всё объяснил:

-Обычно, — сказал он, — мы так не поступаем. Нет у нас практики сбрасывать птенца в пропасть: дескать, полетит — будет боец, не полетит — невелика потеря. Извиняй, альпинист. Я же тебя какую кошку просил снять? Не догадался?

-Нет, — признал я честно.

-Да самую настоящую. Гляжу из окна — влез молодой котик на дерево, а спуститься не может. Часа два уже там ползал, да мяучил. Жалко стало. Дай, думаю, пошлю новичка. А ты куда полез?

Я обалдел.

-Я... это...

-Ты это, — передразнил шеф. — Вот именно! Я тебе и сказал: предрассудки да стереотипы — большая помеха. Хотел сразу тебе объяснить, но разозлил ты меня своим "какая разница". Не выношу халтуры!

Я вздохнул, поскрёб в затылке:

-Забавно...

-Без обид, — предложил шеф. — Зато опыт получил, себя показал. Или всё-таки отправить тебя, как положено, бумажки разбирать для начала?

На миг эта идея показалась безумно привлекательной.

-Не надо, — лихо отмахнулся я. — Пойдём дальше.

-Согласен, — кивнул шеф. — И Цезарь так думает.

Граф Цэ... Что ж, теперь всё ясно. Я не удержался и прыснул:

-Цезарь? Как салат?

Шеф посмурнел:

-Да, альпинист, — изрёк он, словно глыбы ворочал. — Долго нам тобой заниматься.

Мы сидели в ненормальном лесу и старались шуршать как можно тише, распаковывая ланч.

-Люблю эту сказку, — признался граф. — Я как-то увидел иллюстрацию Джона Тэнниэла. На кухне Герцогини слева лежал кот и улыбался. Никто не рисовал его лучше.

-Кошки, — хмыкнул я, откусывая от сэндвича. — Мне не по себе.

По лесу шла милая темноволосая девочка. Она недавно отпустила поросёнка. В нескольких шагах от неё на ветке какого-то дерева сидел Чеширский Кот. Они заметили друг друга, и он улыбнулся. "На вид он не злой",— подумала Алиса. И правда, вид у Кота был добродушный; но только уж очень длинные когти и зубов полон рот — всё это внушало почтение.

Я молча жевал. Как, оказывается, здорово смотреть и слушать, не вмешиваясь.

-Чеширский Мурлыка... — заговорила Алиса несмело — она не знала, понравится ли ему такое обращение.

Кот в ответ улыбнулся ещё шире.

"Значит, не сердится", — подумала Алиса и продолжала:

-Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

-Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти, — ответил Кот.

© Шавина В.В.