Четвертое измерение.(Черновик) книга 1-я.

Сидя в кабине рядом с водителем, я думал, где бы взять бойцов. Насколько я помню историю, в начале войны немцы взяли в плен много наших бойцов и командиров. Значит, их где-то содержат, в каких-нибудь лагерях для военнопленных. Но, по крайней мере, нам пока такие не попадались. Да и колонны пленных тоже, может из-за того, что основные бои проходят дальше от нас по фронту. Где-то через полчаса, мы подъехали к небольшому мосту, длиной эдак метров пятьдесят, на котором была охрана. Приказав водителю остановиться перед опущенным шлагбаумом, я постарался сделать надменное лицо и повернулся к подошедшему рядовому.

— В чем дело? Я очень спешу,— сказал я. Благо рядовой был с нашивками охранного батальона, а не из фельджандармерии, как я опасался.

— Извините, герр лейтенант, но у нас приказ. Проверять все транспортные средства.

— Да слышал я уже, вроде какой-то гарнизон русские разгромили?

— Так точно, герр лейтенант. В Тетюшах, охранный взвод лейтенанта Миллера был полностью уничтожен,— сказал подошедший ефрейтор. Вытянувшись и отдав честь, ефрейтор представился:

— Старший поста ефрейтор Шварцкопф. Попрошу проездные документы, герр лейтенант.— Протянув ефрейтору документы, удостоверяющие, что мы из 12-й танковой дивизии едем за вещевым довольствием и запчастями (почти час над ними работал, пока не получилось что-то путное). Осмотрев внимательно документы, ефрейтор вернул их и пожелал приятного пути. Рядовой поднял шлагбаум, и чуть дернувшись, мы въехали на мост.

— У-фф, товарищ капитан! Как вы их! Я думал все, уже и гранату приготовил.

— В германской армии, боец, все делается по порядку. К тому же нас проверяли обычные солдаты, а не фельджандармы. Эти бы мою липу на раз раскусили. Кстати, наш поворот следующий, налево.

Повернув на проселочную дорогу, мы попылили в сторону небольшого городка, находящегося у нас на пути. Въехав на небольшой взгорок, я приказал остановить машину. Прихватив бинокль, вышел из машины и взобрался на кабину. Осматривая окрестности, услышал приближающиеся шаги. Оторвавшись от бинокля, посмотрел на подошедшого бойца. Им оказался заместитель Соколова, тот сержант, который держал меня на мушке, когда мы ехали прибрать колонну до приезда немецких трофейщиков. Сейчас глянув на сержанта, я не сдержал невольный смешок. Он был как будто с немецкого плаката: белокурая бестия в форме, с закатанными рукавами и МП-38 на груди. Подойдя, сержант вопросительно поднял бровь. Сдержав, готовый снова вырваться смешок, я сказал сержанту:

— Васильков, чуть правее вон той посадки клубится пыль. Похоже на параллельной дороге кто-то едет. Если их немного, попробуем перехватить их у перекрестка. Будьте наготове.

Козырнув, сержант убежал в свою машину. Обернувшись к своим бойцам, сидящим в кузове, повторил:

— Перехватываем машину, если солдат немного. Старайтесь хоть одного пленного взять.— Я изрядно опасался, что бойцы не выдержат и полностью уничтожат немцев, после моего рассказа о плане Ост. Вчера перед отбоем ко мне подошли все командиры, во главе с майором, и попросили рассказать, что обещал. Похоже, старшины не держали языки за зубами, и командиры заинтересовались. Ну, я и рассказал все что помнил, хотя я помнил и немного, но впечатление этот рассказ произвел огромный. Слушая несмолкаемые пересуды, я понял, что они будут бить немца до последней капли крови и сдаваться не будут. Эти разговоры еще долго звучали в ночи, пока я своим криком не заставил их замолчать.

— Возьмем, товарищ капитан,— сказал один из бойцов, погладив ствол МГ.

— Не сомневайтесь, товарищ капитан, точно возьмем этих сверх людей.

Подъезжая к перекрестку, всмотрелся в облако пыли, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь. Похоже, машина притормозила перед перекрестком, и облако пыли следующий за ней, накрыл ее. Наконец показался капот точно такого же Опель-Блица как и у нас. Велев водиле остановится, я вышел из машины и махнул рукой приказывая остановится. Скрипнув тормозами, грузовик в притиручку остановился около меня. Стараясь выглядеть беспечно-спокойным, я стал, обходя спереди машину, подходить к пассажиру в кабине и, как бы без интереса окинул взглядом Опель. Это были солдаты СС. Молнии, в их петлицах были отчетливо видны, не смотря на пыль покрывшую их. Унтерштурмфюрер СС сидящий в кабине как раз открывал дверцу с недовольным видом спросил:

— В чем дело, лейтенант, мы спешим.

Козырнув, я сказал:

— Извините, герр унтерштурмфюрер, но дальше русскими окруженцами сожжен мост. Сейчас рота нашего батальона прочесывает все вокруг. Пока их не поймали. Вот и поставили меня тут на перекрестке всех предупреждать.

Офицер спрыгнул с подножки на дорогу, и доставая сигареты подошел ко мне:

— Лейтенант, мне срочно туда надо, понимаешь? Срочно,— предложив мне сигарету, унтерштурмфюрер продолжил, в ответ на мое пожимание плечами. — Ну и когда вы их поймаете?

— А чего нас ловить, мы уже здесь,— и мощным ударом коленом между ног я свалил немца. Загрохотали автоматы с обоих грузовиков. Вскинув свой автомат, дал очередь по кабине, но этого уже не требовалось. Сияя свежими сколами и дырами в кузове, Опель стоял, накренившись на бок на простреленных шинах. Из кузова тонкой струйкой текла кровь.

— Контроль!— заорал я и ударом ноги в голову оглушил офицера, который уже начал приходить в себя. Спрыгнув с кузовов несколько бойцов, кинулась к расстрелянной машине. Пулеметчики с машин их прикрывали. Стоя наготове, около тела офицера, я дождался, когда проверяющие кузов бойцы доложатся о зачистке. Прозвучало два выстрела из Вальтера. Обойдя грузовик, ко мне подошел, засовывая пистолет в кобуру Васильков:

— Все в порядке, товарищ капитан. Этих ублюдков живых нет. Бойцы собирают трофеи.— Махнув рукой, прерывая сержанта, велел связать офицера и закинуть его в кузов моей машины. Подойдя к своей машине, я спросил водителя, сможет ли он утащить расстрелянный грузовик подальше и спрятать.

— Да, товарищ капитан. Силенок хватит, утащим.

Прицепив грузовик к нашей машине, мы бодро покатили в сторону, куда направлялись эсэсовцы. Проехав около двух километров, скинули грузовик в глубокий овраг, попавшийся по дороге.

Стукнув несколько раз по щекам офицера, Васильков успеха не добился:

— Слишком сильно вы его, товарищ капитан, приласкали,— сказал сержант, вытирая пот со лба. Отодвинув его в сторону, я подошел к лежащему немцу. Присев, взявшись за палец офицера, хладнокровно сломал его. Немец дернулся и застонал, после второго попытался лягнуть меня ногами, но я был на чеку, и ушел в сторону от удара. Через полчаса, стоивших немцу трех пальцев, он все-таки сломался и, пуская кровавые пузыри разбитыми губами, начал говорить. Сержант аккуратно записывал, а я вел допрос:

— Куда вы направлялись?

— Деревня Выселки!

— Что вам там было нужно?

— По приказу гауптштурмфюрера Зорге, мы должны были задержать, прятавшихся у родственников, семью, одного из командующих ваших армий!

— Как вы их должны были найти?

— Второй дом слева от начала улицы!

— По какой именно улице?

— Там одна улица!

— Как их узнать?

— Женщина лет сорока пяти, трое детей, восьми, одиннадцати и четырнадцати лет, все девочки! Больше я о них не знаю!

— Как вы о них узнали?

— Был взят в плен русский офицер, капитан, адъютант этого генерала. Он сам рассказал о них. Он должен был их вывезти, но занимался какими-то своими делами и не успел, наши победоносные войска пришли раньше!

Задав еще несколько десятков интересующих нас вопросов, я велел сержанту добить немца и спокойно пошел к машинам, около которых нас ждали бойцы. Сзади сухо щелкнул выстрел.

— По машинам!— скомандовал я, увидев подбегающего Василькова. Завывая двигателями, мы выехали из леса на дорогу. Пропустив на перекрестке автоколонну, повернули к деревне Выселки. Отдавать семью советского генерала мясникам из СС я не собирался, поэтому мы и направлялись в Выселки. Не доехав до деревни, приказал остановиться. Собрав вокруг бойцов, объяснил им ситуацию и распределил роль каждого. Хотя некоторые бойцы были недовольны своими ролями. Объехав небольшой пруд и сгоревший на окраине Т-II, мы въехали в деревню.

— Похоже, вот этот дом, товарищ капитан. Второй слева. Остановиться?

Кивнув, я вылез на подножку машины и осмотрелся. Это была обычная деревушка на окраине небольшого леска. Нужный нам дом как раз упирался огородом в опушку леса. Окинув взглядом деревушку, понял, что немцев здесь нет, хотя их присутствие было отчетливо видно. Поваленные заборы, следы гусениц и колес на улице, показали, что здесь останавливались немецкие войска на ночевку. Испуганная бабка, косясь на нас, прятала в сарай брехливого кобелька. Еще раз осмотревшись, я заметил, что улицы в деревне стремительно пустели, похоже, что крестьяне уже отведали немецкого порядка. Хотя насколько помню, они в начале войны вели себя более-менее прилично. Спрыгнув на землю, я не громко сказал подошедшему Василькову:

— Действуем по плану! Занимай со своими оборону!

Вскинув руку в нацистском приветствии, Васильков вернулся к своей машине. Работаем по плану: два бойца сержанта, спрыгнув с машины, разбежались в разные стороны по улице. Встав на одно колено, они вскинули к плечу МП-38, пулеметчик установил на кабине МГ-34 и стал контролировать улицу по ходу движения. Оставшиеся в кузове бойцы тоже внимательно следили за обстановкой.

Убедившись, что бойцы Василькова заняли оборону, скомандовал своим, чтобы выгружались. Спрыгнув с машины, мои бойцы, распределившись, и прикрывая друг друга, направились к дому, в котором кто-то был. Я видел, как дернулась занавеска в окне. Такой спектакль объяснялся просто: мы уйдем, а хозяева останутся, и не хотелось бы их подставлять перед немцами. Подождав около крыльца, пока мои бойцы осмотрят все помещения, я, сделав надменное выражения лица, вошел в дом. В хате около печи сидел крепкий мужик с цепким взглядом, костыль рядом с ним, пустая штанина и георгиевский крест на груди показывали, что мужик успел где-то отметиться на просторах нашей Родины. Причем награду он не прятал, хотя насколько я помню, носить их было не принято. Окинув взглядом комнату, служащую и кухней, и спальней, и залом, я заметил за занавеской трех девочек, сидевших на кровати и прижавшихся друг к другу. Их контролировал один из моих бойцов красноармеец Вяткин, присоединившийся ко мне с группой майора Данилечива. Матери не было видно. Сзади в дверь из сеней просунулась голова одного из бойцов, и молча показал бинт со следами крови. Ясно, хозяйственные постройки пусты. Бойцы их осмотрели, нашли только бинт со следами засохшей крови. Молча наблюдающий за нами хозяин помрачнел, и бросил свирепый взгляд на занавеску. Вздохнув, я сел на лавку и закинув ногу на ногу, сказал:

— Если вы еще где-нибудь и пулемет прячете, кроме семьи советского генерала и раненого, то...— я покрутил кистью руки в воздухе,-... вообще расстрельная статья. Можно сразу к стенке ставить.

— Вы кто?— сказал бледный хозяин и, достав платок, вытер крупные капли пота на лбу.

— Сын своей родины! Ну, а если серьезно, то мы перехватили солдат СС, которые ехали к вам, и любезно с ними пообщавшись, так и узнали про семью генерала ...

— ... Соколовского,— сказал усмехнувшийся хозяин.

— Вы это так спокойно признали. Удивительно, а если бы мы действительно были немцами?— спросил я.

Насмешливо улыбнувшийся хозяин сказал:

— То, что вы не немцы, я понял сразу.

Черт, где я прокололся? Что я и поспешил узнать у хозяина:

— Где мы прокололись?

— Глаза, они у вас другие. Немцы смотрят на нас как на мясо, безразлично. А вы нет, так и мелькнет, что-нибудь сострадательное. Особенно ваш боец вас подвел — слишком добрый взгляд.

Хмыкнув, я подумал:

'— Ну ни чего себе, это у меня-то добрый взгляд?'

Покачав головой встал, и вскинув руку к фуражке и представился:

— Командир механизированной группы капитан Михайлов. Готов вывезти семью советского военачальника за линию фронта. Не сразу, но вывезу.

Хозяин взял костыли и встав сказал:

— Документы покажи.

Достав свое удостоверение, я протянул его хозяину. Придирчиво по изучав его, хозяин вернул удостоверение со словами:

— Сейчас можно все подделать,— повернувшись к детям, сказал, — Ольга, молоко принеси из погреба.

Средняя из девочек, шустро выскочила из хаты. Проводив ее взглядом, я сказал:

— Нам некогда, времени совсем нет. Нужно поторапливаться.

Подробно расспросив о последних днях в деревне, мы попили холодного молока, и я вытер губы рукавом. Внимательно наблюдающий за мной хозяин улыбнулся, и сказал:

— Немец бы платком губы вытер.

Улыбнувшись в ответ, спросил:

— Что с раненым?

— Перелом ноги и сквозное ранение в руку. Он летчик, неудачно приземлился после боя. Софья сейчас за ним ухаживает.

Поговорив с хозяином о своей задумке и получив его полное согласие на спектакль, я узнал, что Софья — это жена генерала Соколовского. При этом выяснил, как зовут других детей. Старшую дочку зовут Машей, младшую Тоней. Послав Ольгу предупредить о нас в небольшую землянку, где находился летчик, остальные девочки начали собираться. Я велел бойцу помочь им, пока разговариваю с хозяином:

— Да, забыл сказать. У солдат СС мы взяли трофеями оружие. Вам оно может пригодится, если будете создавать партизанский отряд.

— Вы думаете, немцы здесь надолго?

— Я не гений тактики и стратегии, но тут даже я вижу, что немцы у вас задержатся не на месяц, и даже не на год. Два, а то и три. Больше вряд ли, там мы уже и силенок накопим да и воевать научимся. Немцы полюбому свой порядок наводить будут. Мало кто рад будет этому порядку, поэтому партизаны точно будут.

В дверь заглянул один из бойцов и сообщил, что все готово. Обговорив, где мы оставим оружие, я дал десяток советов по организации партизанского отряда. Все, что помнил из мемуаров ветеранов, после чего сказал:

— Ладно, Савелий Кузьмич пора прощаться,— мы обнялись, как старые знакомые.

— Вы уж побыстрей возвращайтесь,— сказал хозяин, вытирая слезы. В дверь вошла моложавая женщина лет сорока. Вслед за ней проскользнула средняя из дочек Ольга. Повторив специально для Софьи Владимировны наш план, мы приступили к его выполнению.

Для жителей деревни этот день запомнился надолго. В деревню вдруг приехали немецкие солдаты и ворвались в дом уважаемого жителя деревни, ветерана войны Савелия Кузьмича Потапова. Некоторые из жителей, подсматривающие за немцами видели, как из хаты вытолкали прикладами племянниц хозяина дома и вывели связанную и бьющуюся женщину. С хохотом закинув женщину и детей в кузов одной из машин, немецкие солдаты уехали из деревни. Правда, одному из деревенских послышалось, что за деревней машины остановились ненадолго, а потом снова поехали. Приехавшие на следующий день солдаты с молниями в петлицах, разыскивающих своих пропавших товарищей, услышала именно такую версию событий. И только приехавший к вечеру опытный следователь разобрался в происшедшем. Направленные за Потаповым солдаты вернулись ни с чем, дом был пуст.