Принц и Виски

Принц и Виски

Пролог

— Достойного принца в наши дни не так-то просто откопать, — любит повторять моя бабуля, и она чертовски права. Я уже полночи рою, а впереди ещё не меньше двух футов земли!

Устало откинув волосы со лба, я сложила руки на черенке лопаты и подняла голову. На небе висела яркая крупная луна, вокруг серебрились веснушки звезд. Ветерок доносил аромат мелиссы и шалфея. А я стояла на старом сельском кладбище, по пояс в земле, и откапывала принца, которому, по слухам, шесть сотен лет.

Во всем виноват Арий Лоск. Если бы не он, мне бы и в голову не пришло ничего подобного!

— Мы ведь оба с самого начала знали, что долго это не продлится, — небрежно сказал он во время нашего последнего разговора, поглядывая через плечо на столик, за которым сидели его дружки, самые популярные парни Мистиктауна.

— Знали? — дрожащим голосом переспросила я, всеми силами стараясь не выронить поднос с уткой по-пекински и печеной фасолью. По средам я работала в "Веселом вороне" во вторую смену.

Он положил руку мне на плечо и наклонился вперед, отчего волнистая прядка упала на лоб, сделав его до боли похожим на белокурого Джеймса Дина.

— У тебя имя странное, и сумасшедшая бабка, — пояснил он.

— Ты бросаешь меня из-за бабули? — не могла поверить я.

— А ещё фриковые чулки.

Я опустила глаза на чередующиеся сиреневые и розовые полоски. Наверное, я первая девушка в истории, которую бросили из-за расцветки чулок.

— И так во всём, Виски. Так что для тебя это не могло стать неожиданностью.

Вот тут он ошибся. Ещё как стало! Я искренне верила, что у нас всё по-настоящему. Даже на яблоне в саду вырезала наши имена, а когда он спал, рисовала гелевой ручкой признания на тыльной стороне ладони.

В мою жизнь Арий ворвался этим летом. Он вбежал в наше кафе, прикрываясь курткой от дождя, и, хотя тринадцатый столик был закреплен за Марикой, я подошла принять заказ, волнуясь, как школьница, приглашенная в вип-зону на концерт рок-кумира. И в тот миг, когда он поднял голову и с улыбкой ткнул в апельсиновый пунш, я уже придумала имена нашим детям и даже кличку золотистому ретриверу, который у нас будет. Всем порядочным парам положен питомец, как в рекламе собачьих шампуней.

Целых три летних месяца безоблачного счастья, после которых он заявляет, что никогда не воспринимал меня всерьез. А я ведь не сомневалась, что на осенний бал мы пойдём вместе. Даже выкройки с чердака принесла, озаботившись фасоном платья...

Я опустила голову, смаргивая слезы и стараясь взять себя в руки, и тут к нам подошли туфли. Понять, кто в них, не составило труда: во всём городе только Регина Санкёр могла носить лабутэны на алмазной шпильке.

Я скользнула взглядом выше, туда, где начинались идеальные ноги, а они всё не кончались и не кончались. В отношении Регины выражение "ноги от ушей" вовсе не фигуральное. Говорят, она застраховала их на неприличную сумму (Нетта так и сказала: "неприличную"), а ещё её приглашают сниматься в рекламе. Естественно, не в шерстяных полосатых чулках.

Раздался звук поцелуя.

— Ты уже ей сказал, пупсик?

Я окончательно подняла глаза как раз в тот момент, когда пухлые губы Регины отлепились от щеки Ария, оставив на ней смачный след помады. Похоже, её поцелуи обладали какой-то мистической силой, вроде как, высасывали мозг у парней, потому что вид у него стал совсем ошалелый.

— Да, — пробормотал он, глядя на неё, как я на пирожные после шести.

— Вот и чудно. — Она смерила меня насмешливым взглядом и направилась к столику, где сидели друзья Ария, на ходу бросив. — Добавь к заказу воду без газа и отварную спаржу.

Вчера, возвращаясь после дневной смены, я заметила Регину в витрине "Звездного шлейфа" примеряющей платье с открытой спиной. Чтобы купить такое, мне пришлось бы копить ещё полжизни, ну или продать почку. Весь город уже знал, что на осенний бал Регина Санкёр и Арий Лоск идут вместе. Господин Улаф, хозяин "Весёлого ворона", даже выходной мне по этому случаю предложил. Хотя не проявил такого понимания, когда моих родителей, возвращавшихся с одного из своих сборищ детей природы, унесло ураганом вместе со стареньким мини-вэном, и мы с бабулей окончательно остались одни.

Это стало последней каплей.

Я привыкла, что на меня косятся и считают странной, но жалости не потерплю!

Если вы знаете лучший способ продемонстрировать всему городу, что меня ничуть не задело расставание с Арием Лоском, кроме как заявиться на бал под руку с настоящим принцем, готова его выслушать.

Я вздохнула поглубже, отогнала воспоминания и всадила лопату в землю. Ещё немного усилий, и раздался глухой стук. Откинув инструмент, я опустилась на колени и разгребла ладонями остатки земли.

Гроб принца украшал помпезный барельеф: черный шакал с серебряными крыльями повергал врагов мощным ударом лапы. Внизу корчились маленькие рыцари, один болтался в зубах, перекушенный пополам. Глаза у шакала были выложены рубинами. По периметру крышки бежала надпись, слишком старая и витиеватая, чтобы я могла её прочесть. Наверняка, что-то про доблесть и отвагу того, кто упокоился внутри.

Сбоку тускло поблескивали замки.

Я снова взяла лопату и несколькими ударами сбила их. Когда отскочил последний, глаза шакала на миг вспыхнули алым.

Прежде чем приподнять крышку, я помедлила, собираясь с духом. Сами понимаете, момент ответственный: во-первых, принц мог оказаться не заколдованным, как принято верить, а самым обыкновенным, и тогда внутри меня ждёт горка костей и сгнившие тряпки. Во-вторых, не факт, что я сумею его разбудить, даже если он всё-таки под действием чар. Ну, и наконец самая важная причина: что если легенды бесстыдно врут, как это принято у легенд, и покровитель города окажется лысым подслеповатым заморышем на две головы ниже меня? С таким трудновато будет кому-то что-то доказать на балу.

Но пути назад нет, поэтому я уперлась острым краем лопаты изо всех сил, поднатужилась и откинула крышку.

Из глубины поднялось облако пыли и мельчайших частичек, заставив меня закашляться. Я замахала рукой, разгоняя его. Наконец завеса рассеялась, явив взору лежащего внутри.

На атласной обивке покоился юноша в полуистлевшем бархатном дублете. Немного неожиданной стала поза: руки не скрещены на груди, как это принято, а выставлены вперед, пальцы скрючены, словно он скреб крышку изнутри. Интересно, в какой момент человека должно застать заклятие, чтобы он так выглядел?

В остальном легенды не врали. Принц был душераздирающе красив (ну, или мне так показалось после опасений увидеть хилого старого хрыча). В общем, он был именно таким, каким и полагается быть принцам: загадочен, молод, на вид лет двадцати с небольшим, то есть чуть постарше меня, а бледное лицо в обрамлении черных кудрей и сжатый в полоску рот с трагической складкой в уголке придавали ему сходство с морфинистами викторианской эпохи. Вот только скулы неожиданно острые, смотрятся угрожающе. Но оно и понятно: не есть и не пить шесть веков. Этот момент я предусмотрела, поэтому захватила из дома кусок лимонного пирога, пару яблок, сэндвич и колу — всё осталось в наплечной сумке на ограде. На тот случай, если оживший принц вздумает запасть не на меня, а на Регину Санкёр, как все остальные парни в городе, я подмешала ему в газировку порошок из десяти листков болиголова.

В изголовье белели косточки — видимо, того самого верного ворона Морока, — на кучке кольчужной трухи.

Я пригладила волосы, отряхнула платье и порылась в кармане в поисках бумажки с заклинанием. Вообще-то никакого официального способа снять чары не существовало. Это мы с Неттой выяснили, когда обеим было по тринадцать: на улице стояло лето и несусветная жара, а список чтения по литературе грозил вызвать приступ нарколепсии. Поэтому вместо изучения классиков мы прочесали сверху донизу городскую библиотеку, кроме закрытого архива, ища способ оживить красавчика, но так ничего и не нашли. В итоге придумали собственное заклинание, взяв за основу строку из сборника фольклора и добавив кое-что от себя. Как назло, на выходе из библиотеки столкнулись с Региной и её подружками-фуриями. Она вырвала листок и прочла его вслух манерно-насмешливым голоском под всеобщее хихиканье. Настроение оказалось испорчено, и с тех пор мы с Неттой про принца не вспоминали.

Эту-то бумажку, завалявшуюся по чистой случайности в нижнем ящике комода, я и прихватила с собой, надеясь на удачу и пресловутый дар. В городе поговаривали, что я ведьма. Чушь, конечно, никакая я не ведьма... по крайней мере, не в том смысле, какой они вкладывали в эти слова.

Я прочистила горло и, стараясь, чтобы голос звучал торжественно, но при этом кокетливо, прочла:

Ещё не день, ибо светит луна,

Приди же ко мне тропою, что сокрыта днём,

Сим поцелуем я пробуждаю тебя, принц Варлог.

Закончив, я сложила бумажку, убрала в карман, наклонилась и поцеловала его. Губы принца оказались твердыми, как мрамор, и такими же прохладными. Я отстранилась, посмотрела на неподвижное лицо, кашлянула и, на всякий случай, поцеловала ещё раз. Ну ладно, я поцеловала его раз пять. Ноль эффекта.

Едва не застонав от разочарования, я поднялась с колен и ухватилась за край ямы. Закинула ногу, кряхтя, подтянулась, кое-как выбралась и направилась к оставленной сумке.

Порывшись внутри, достала сэндвич с колой и устроилась на одном из надгробий. Итого вместо одной проблемы теперь две: придётся ещё и закапывать принца — не оставлять же захоронение в таком виде.

Я вгрызлась в бутерброд.

Может, стоило спеть ему? Бабуля как-то сказала, что моё пение в душе по утрам поднимет даже мертвого.

А какой хороший был план! Жаль, ничего не вышло...

В траве рядом что-то зашуршало, и оттуда высунулась остренькая мордочка белки. У нас в Мистиктауне они странноватые, больше похожи на крыс, а не тех забавных пушистых зверьков, которыми пестрят иллюстрации в книгах.

Я отломила кусочек бутерброда и протянула ей. Белка схватила угощение и принялась жадно наворачивать за обе щеки. Я последовала её примеру. Провальный план отнял кучу сил, а на работу мне завтра в первую смену.

Внезапно на освещенный луной участок передо мной упала тень.

Прямо за спиной стоял кто-то высокий, худой и с развевающимися кудрями.

Я медленно повернулась и выронила бутерброд, чувствуя, как к нижней губе прилип листик салата.

Там стоял принц, а над плечом у него бил костяными крыльями костяной ворон. Когда я повернулась, оживший поднял голову, и серые глаза вспыхнули, как два лунных омута. Скулы ещё больше заострились, верхняя губа немного вздыбилась, да и вся поза, напружиненная, с разведенными локтями, больше напоминала звериную, чем человеческую.

Наконец, опомнившись, я трясущимися руками потянулась к сумке.

— Доброе утро...вернее ночь, ваше высочество. С пробуждением! Вы, наверное, голодны? Я тут захватила перекусить. Не бог весть что, но лучших пирогов, чем у моей бабушки, вам во всем городе не сыскать.

Принц по-птичьи наклонил голову к плечу, шумно втянул носом воздух, а потом одним ударом пригвоздил белку к постаменту, сгреб тушку и вгрызся в неё. Раздался хруст и возмущенный писк жертвы, не успевшей доесть свой последний в жизни сэндвич. Челюсти сомкнулись ещё раз, и он оборвался.

Принц отшвырнул зверька и выпрямился.

Глаза заволокло багрово-черным туманом. Он улыбнулся мне полным шерсти и крови ртом, и во взгляде завихрилось скопившееся за семь веков безумие.

Перцовый баллончик! — мелькнула мысль. Бабушка подарила мне его на семнадцатилетие. Я продолжила судорожно шарить в сумке, лепеча что-то про пироги, осенний бал и лабутэны Регины Санкёр.

Внезапно с дороги раздался громкий сигнал и звук шин. Какой-то припозднившийся автолюбитель встретил лося или другого припозднившегося автолюбителя. Я на миг отвела глаза, а когда снова посмотрела на прежнее место, принца уже не было, ворон тоже исчез. Только ветви боярышника покачивались.

Я поднялась и повернулась кругом, растерянно оглядывая пустое кладбище.

Кажется, в таких случаях принято говорить: ой...

Глава 1

Я несколько раз обошла всю территорию, выкликая имя принца, но он так и не отозвался. Если бы не разворошенная гробница и пустое ложе с вмятиной, решила бы, что всё это мне привиделось.

Как бы то ни было, пора возвращаться домой. Кладбище находится в стороне от города, так что придётся ещё топать пару миль вдоль шоссе.

Руки одеревенели от усталости и едва слушались, но я вернула крышку гроба на место, кое-как закидала сверху землей и разровняла лопатой. Потом нарвала у ограды мальву и очанку и воткнула сверху. Поправила декоративную урну. Вот так. Если не приглядываться, ничего не заметно. А приглядываться и некому: я ещё когда брала лопату из сторожки обратила внимание на ворсистые ковры паутины и пуфики пыли — сюда несколько десятилетий никто не наведывался, не считая редких туристов, и, наверняка, ещё столько же не наведается. Кладбище старинное и закрыто для новых захоронений. Но лопату я всё равно исправно вернула, повесив на крючок рядом с другими инструментами для расчистки дорожек.

К тому времени, когда выбралась на шоссе, начало светать. Поправив сумку на плече и широко зевая, отправилась домой. По дороге размышляла о том, куда мог направиться принц. Наверное, он уже за тридевять земель отсюда. Я бы, на его месте, делала ноги из нашей дыры. А учитывая резвость передвижений, не удивлюсь, если он прямо сейчас заходит в парижское кафе 'Две мельницы' на Монмартре, в котором я мечтаю побывать с тех пор, как посмотрела 'Амели', или гуляет с медведями по Красной площади или вообще сидит на Великой китайской стене.

Коттедж встретил меня мирной тишиной. На крыше сонно покачивался из стороны в сторону флюгер в виде ажурного единорога, ветви сливы дружелюбно погладили по спине, когда я, пригнув голову и прижимая сумку к груди, поспешила к крыльцу. Заходила, соблюдая максимальную осторожность, и сразу скользнула к лестнице на второй этаж.

Оказавшись в комнате, кинула сумку на пол и, раздеваясь на ходу, прошествовала в ванную. Зеркало на контрасте с белоснежной кафельной плиткой отразило полный масштаб катастрофы, которая разразилась бы, застань меня бабушка под утро в таком виде: в спутанных волосах застряли листики и мелкие веточки, одна сережка потерялась — осталась где-то на ветке в дар лесным духам, и грязь-грязь-грязь всюду, даже за ушами. Я включила воду и зашла в душ, наблюдая, как вокруг быстро образуется болото. Вращающиеся в нём травины и камешки стремительно затягивало в сливное отверстие.

Особенно долго отмывала грязь из-под ногтей — безжалостно скоблила их мочалкой. Наконец, выбралась на коврик, обтерлась насухо, облачилась в старую пижаму и вернулась в спальню. Сил сушить волосы уже не осталось — до будильника и так всего полтора часа: я решила встать пораньше и ускользнуть на работу до того, как поднимется бабушка. Все следы, вроде бы, тщательно замела, но с ней никогда нельзя быть уверенной — у бабули какое-то звериное чутье на мои косяки, даже на те, которые ещё не совершены.

Я завела круглый обшарпанный будильник с выцветшей картинкой какого-то приморского города и упала лицом в подушку. Кажется, не успела её даже коснуться, а он уже запиликал.

Невысушенные волосы превратились в гнездо. Кое-как причесавшись, натянула футболку с героиней из анимационного фильма 'Храбрая сердцем'. Нетта, когда дарила её, сказала, что Мериду рисовали с меня. Это, конечно, преувеличение, но в чем-то она права. Хотя волосы у меня не морковно-рыжие, а темнее, почти каштановые. Рыжина проявляется на ярком солнце. Прибавив к футболке приличную юбку-шотландку и ботинки на тракторной подошве, критически оглядела себя в зеркало: может, стоит постричься? Каждой девушке полезно время от времени сменить имидж, особенно если она не меняла его последние семнадцать лет. Интересно, перестал бы Арий считать меня странной, если бы увидел, к примеру, с элегантным каре?

Я тут же разозлилась на себя и специально надела с полдюжины пластиковых колец и все свои браслеты — последних хватило почти до локтей. Потом запихнула в сумку бэйдж с именем, запасную футболку и упаковку домашней жвачки на травах, повернула дверную ручку и выскользнула в коридор.

У меня в последнее время появилась неприятная привычка соотносить все поступки с реакцией Ария: какую пластинку он бы предпочел послушать? Ногти на обеих руках лучше покрасить в один цвет или малиновый фиолетовым не испортишь? Дошло до того, что я коричневых мишек из сухих завтраков стала выбирать, потому что он предпочитал пшеничные шоколадным. Я даже те чулки выкинула. А потом достала из контейнера, сожгла и снова выкинула. Но что-то подсказывало: чтобы Арий Лоск перестал считать меня странной, пришлось бы выкинуть весь дом, заодно со мной.

Коттедж у нас старенький, кряхтит и охает на разные лады, как живой. В грозу он дребезжит, флюгер на крыше повизгивает, половицы и дверные косяки поют, им вторят хрустальные рюмочки в серванте в гостиной. А в лестнице нет ни одной не скрипучей ступеньки, по ней даже бегать можно и играть, как на большом пианино. Но я давно досконально изучила каждую и знала, куда ступать, чтобы не производить шума, поэтому спуск прошел гладко.

На цыпочках пересекла холл с открытыми по обеим сторонам дверьми. Ветерок играл занавеской в гостиной, а с кухни уютно тянуло душистыми яблоками и блинчиками. Я уже взялась за входную ручку, когда до меня дошло. Блинчиками?!

Одновременно с этим ушей достиг беззаботный голос, насвистывающий песенку про девушку, сбежавшую из дома, чтобы скитаться по морям с возлюбленным пиратом. Свист на секунду прервался.

— Доброе утро, рыжик.

И снова возобновился.

Я примерзла к месту, медленно отпустила ручку и вернулась к кухонному проему, улыбаясь от уха до уха, аж щеки трескались.

— Бабуля, ты рано! Ты же обычно встаёшь на... — я кинула взгляд на наручные часы, — час позже!

Бабушка повернулась ко мне, не отнимая левой руки от рукояти сковороды, и задумчиво помахала зажатой в правой лопаткой.

— Проснулась сегодня ни с того ни с сего от мысли: дай-ка испеку Виски блинчики. Давненько их уже не готовила.

Кисть отточенным движением шевельнула сковороду. Золотистый кругляш взметнулся в воздух, сверкнув ажурными дырочками, несколько раз перевернулся и снова приземлился точнехонько в чугунные объятия блинницы.

Всё это бабушка проделала, не глядя.

Потом отвернулась к плите и сказала, ткнув лопаткой в пустой стул.

— Сядь.

— Прости, я правда хотела прийти на работу пораньше. Ты ведь знаешь, господин Улаф в последний раз опять грозился уволить...

Лопатка с шипением припечатала блинчик, и я покорно опустилась на указанное место, пристроив сумку рядом. Это только с виду моя бабуля одна из тех безобидных особ, что просят у вас достать в супермаркете порошок с верхней полки, а потом долго и утомительно рассыпаются в благодарностях, рассказывают о своих кошках, внуках и приглашают заглянуть как-нибудь на чай.

На деле же, глядя сейчас на неё, я испытывала примерно те же чувства, что и должник, наблюдающий за тем, как Дон Карлеоне жарит стейки.

Бабушка выключила плиту, повернулась и с улыбкой поставила передо мной блюдо с высокой стопкой блинчиков — на верхнем ещё скользил, лениво тая, ярко-желтый кусочек масла. Рядом примостила две пиалы: со сметаной и смородиновым вареньем.

Воспользовавшись тем, что она отвернулась повесить прихватку, я быстро понюхала верхний блин. Кажется, всё чисто. Но когда имеешь дело с моей бабушкой, осторожность не повредит. Когда я вернулась с первого свидания с Арием, она пекла плюшки с корицей. Я умяла аж три. А попутно выболтала ей все подробности встречи, включая тот момент, когда он, подбросив меня до дома, заглушил мотор, повернулся и поцеловал, и какой восторг я при этом испытала. Как потом его рука залезла ко мне под кофточку и легла на грудь, и я позволила ей там оставаться на всем протяжении поцелуя. А целовались мы долго.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — ласково спросила бабушка, пододвигая стул и усаживаясь напротив.

Я быстро макнула блин в сметану и откусила.

— Неа, а что такое?

— Да ничего, — бабушка провела рукой по столу, стряхивая крошки в ладонь. — Просто интересуюсь. Могу же я узнать, чем живёт моя внучка, что нового.

И взгляд обманчиво рассеянный. Она даже поморгала для вида, хотя зрение — как у сокола. Я это точно знаю, от господина Гуна, нашего офтальмолога. Он отказался выписать ей очки на том основании, что она видит даже муху, присевшую на арбузную корку на другом конце города. Понятия не имею, зачем они были ей нужны. Наверное, считала, что так будет легче сойти за рядовую старушку.

Поразительная наивность. Все в Мистиктауне знали, кто такая Брунгильда Финварра, и в чем её дар. Днём горожане могли сколько угодно сплетничать про нас, крутить пальцем у виска за спиной и уверять, что их проще заставить поверить в зеленых человечков, чем в то, что выпечка госпожи Финварра обладает теми свойствами, которые ей приписывают. Но стоило опуститься сумеркам, эти же люди устремлялись к нашему дому вереницей.

Шли через черный ход, конечно — после шести мы оставляли калитку в саду на заднем дворе открытой — а если сталкивались с кем-то из соседей, делали вид, что просто случайно оказались рядом.

Жаль, мне не передался бабушкин гастрономический дар. Разве что дар поглощать выпечку с необычайной скоростью. За какой бы рецепт ни взялась, попытка заканчивалась в лучшем случае неудачей. Я даже блюдо из одного ингредиента умудрилась запороть: знаете, это когда банан замораживаешь дольками, а потом включаешь блендер, вжик, и вуаля, шикарное мороженое готово. Однажды всё-таки рискнула испечь кексы для Ария. Он похвалил и вскоре попрощался. А через десять минут я пошла выкидывать мусор и обнаружила, что его тошнит в кустах.

— Да что у меня может быть нового? — Я старательно проложила дорожку из варенья и свернула блин. — Всё, как обычно. Сама-то не будешь?

Бабушка пожала плечами, пододвинула к себе другую тарелку и подцепила следующий кругляш.

— Собираешься на бал? — внезапно сменила тему она.

Я на мгновение замерла — про расставание с Арием ей не говорила. Официально не говорила, хотя не сомневаюсь, что она всё знает. Помню, в День-Который-Нельзя-Вспоминать, как окрестила его Нетта, перед тем как я отправилась на работу, бабушка молча протянула мне жестянку с домашним печеньем. Тремя часами позже хватило одной штуки, чтобы мой поток слез в уборной пошел на убыль.

— Пока не решила. — Я поднялась и чмокнула её в щеку. — Спасибо за завтрак, ба, мне пора. А эти захвачу с собой.

Быстро сложив несколько блинов уголком, сунула их в пластиковый контейнер, помахала на прощание и вышла из дома.

Прикрывая калитку, обернулась. Бабушка стояла на освещенном первыми лучами солнца крыльце и, сложив руку козырьком, смотрела мне вслед.

Сейчас она выглядела, как самая обыкновенная старушка. Даже безо всяких очков.

Глава 2

Марика едва не сшибла меня с ног, стоило переступить порог 'Веселого ворона'. Господин Улаф ещё не пришёл, а её, по всему видать, распирало от желания поделиться с кем-то новостями. Даже если этот кто-то — я, с которой она лишний раз старалась не общаться, особенно на людях.

— Слыхала, что произошло? — выпалила напарница, широко распахнув ресницы, отчего глаза, и так слегка навыкате, стали совсем как у Добби, если бы тот пользовался сиреневой тушью.

— Нет, а что? — Я пристроила сумку за стойку и повязала передник.

— Да чего только не произошло! Даже по местному радио передавали!

Я как раз прикалывала к груди бэйдж, но в этом месте насторожилась и промахнулась, всадив острие в большой палец. Сунуть его в рот не успела: Марика схватила меня за руку и усадила за ближайший столик.

— Этой ночью на машину господина Капелюша, возвращавшегося из поездки к родным в соседний город, прыгнул лось — можешь себе это представить? Прямо на подъезде в город!

— С ним всё в порядке?

— С лосем? Да что ему будет: умчался, прежде чем тот успел выйти из машины. А бьюик уже отогнали в мастерскую Лоцманов, можешь в перерыв сбегать посмотреть.

— Я вообще-то про господина Капелюша...

— Только вмятины на капоте странные, — задумчиво продолжила девушка, — вроде как не совсем лосиные. Там даже каблуки от сапог как будто угадываются. Может, какое-то другое животное... ещё темно было, господин Капелюш сам сказал, что толком не разглядел.

Я почувствовала, как внутри растекается неприятный холодок.

— А ещё кто-то выкопал принца Варлога!

— Что?! Как про это так быстро узнали?!

Марика была слишком поглощена собственными мыслями, чтобы обратить внимание на странный вопрос или лихорадочные пятна у меня на щеках.

— Рано утром приехали с инспекцией из столицы — её, оказывается, каждые пятьдесят лет проводят, — уже собирались уходить, когда заметили на могиле принца очанку и мальву, которые по уставу запрещено сажать на кладбищах. А там уже пошло поехало: обнаружили, что землю кто-то разворошил, копнули глубже, и бамс — пустой гроб, и никакого принца. Этого сумасшедшего сейчас ищут, по всем полицейским постам передают.

— Принца ищут? — охрипшим голосом переспросила я.

— Да не принца, — отмахнулась она, — а психа, который его выкопал.

— Почему решили, что она... то есть он псих?

— А нормальный стал бы похищать труп принца?

Марика запнулась, видимо, вспомнив, кто сидит напротив, но тут же продолжила:

— И это ещё не всё!

— Нет?.. — простонала я.

— На Друзилу Гримсен напали.

— Как это случилось? Кто напал? — выдавила я онемевшими губами, а перед глазами стояла перекушенная пополам белка.

— Она вывела Пикси на прогулку пораньше...

Пикси — это йоркширский терьер госпожи Гримсен, на редкость стервозное и вредное создание.

— ...потому что у той в последнее время проблемы с мочевым пузырем. Они даже в лес не углублялись, так, слегка свернули от шоссе, и тут откуда ни возьмись выскочил парень в карнавальном костюме. Ой, ты мне так пальцы сломаешь, — Марика поморщилась и забрала руку. — Так вот, выскочил и перепугал их обеих до полусмерти. Госпожа Гримсен сразу поняла, что он собирается её обесчестить.

Я секунду подумала.

— То есть именно это первым пришло ей в голову?

— Конечно! Потому что он смотрел на неё таааким голодным взглядом.

— Госпоже Гримсен девяносто шесть.

— Для этих извращенцев нет ничего святого, — громко прошептала Марика, навалившись грудью на стол.

Тут звякнул дверной колокольчик, и в кафе, пригнув голову, вошёл господин Улаф. Мы, как по команде, поднялись и начали изображать активную деятельность: я принялась протирать столы, а Марика — проверять, где закончились соль и перец.

Больше всего на свете хозяин 'Веселого ворона' не любил видеть нас без дела. Надо сказать, мы редко огорчали его этим зрелищем, честно отбивая жалованье.

— Так что там с госпожой Гримсен? — спросила я углом рта, когда Марика добралась до моего стола и потрясла солонку. — Она в больнице?

— О, господи, нет, конечно! К счастью, господин Капелюш как раз возвращался на мятой тачке и спугнул мерзавца. Он-то и привёз её обратно и довёл до порога.

Больше до самого открытия нам не удалось перекинуться ни словом.

Но это было ни к чему. Новости крутили по радио, новости обсуждали за столами, новости сочились отовсюду и обрастали подробностями. К обеду вдруг 'выяснилось', что маньяк успел порвать кофточку на госпоже Гримсен, но она проявила присутствие духа и лягнула его в то самое место, при упоминании которого мужская половина слушателей поморщилась — в общем, получил по заслугам.

Последнее особенно радовало Ариэль Хук, девушку с широким лицом в следах от выдавленных угрей и мужицкими плечами, совсем не похожую на красноволосую русалочку. Она повторила фразу не меньше трех раз, смакуя.

Потом кто-то догадался связать нападение на добропорядочную жительницу города и акт вандализма на кладбище, и вскоре все единодушно решили, что оба преступления совершило одно и то же лицо, тот самый маньяк-извращенец. Оставалось только догадываться, что он сделал с телом принца после истории-то с госпожой Гримсен.

В обед заглянула Нетта. Она часто заходила ко мне на работу, но в этот раз её появление показалось мне дурным предзнаменованием. На подруге был голубой топ с бахромой и узкие джинсы, в ушах покачивались ярко-красные пластиковые серьги в форме полумесяцев, а в волосы она, как обычно, вплела костяные бусины.

Я воспользовалась тем, что господин Улаф скрылся в подсобке, и плюхнулась на диванчик напротив неё.

— Слышала, что случилось? — начала я, пытаясь копировать оживленный тон, которым все делились друг с другом новостями, буквально порвавшими наш городишко.

Нетта подняла голову от меню, которое разглядывала, морща нос, и её зеленые густо подведенные глаза расширились.

— Не может быть...

— А госпожа Гримсен проявляет бойцовские качества не только на распродажах, да? — предприняла новую попытку я.

— Это ведь ты? — Нетта вцепилась в мою руку.

— Не понимаю, о чем ты.

— У тебя кончик носа белеет, когда врёшь. Вот снова! Выкладывай, как ты это сделала?

— Сделала что? — до последнего упиралась я, уже зная, что отвертеться не получится.

— Разбудила принца, конечно!

Иногда мне казалось, что Нетта больше подходит на роль внучки моей бабушки. Хотя та вряд ли потерпела бы шальные словечки, то и дело проскакивающие в её речи, и прилепленные по всему дому жвачки.

— Тише! — Я беспокойно оглянулась на соседние столики. — Такого разоблачения моя репутация уже не выдержит.

Нетта скрестила руки на груди.

— Жду подробностей.

— Давай не здесь, встретимся после работы, тогда всё расскажу.

— Хорошо, подробности после работы, а сейчас самое главное, — она перегнулась через стол, — он действительно такой красавчик, как рассказывают?

— Да, но...

— Ты с ним целовалась? — требовательно перебила она.

— И это было, — не стала отпираться я.

Она ткнула кулаком мне в плечо, откинулась на диване и одобрительно прищурилась.

— Ну ты и шлюшка!

Голос сделался циничным и прокуренным, хотя она не курит.

Нетта любит строить из себя прожженную оторву и рассуждает о парнях так, словно они каждое утро сотнями вылезают из окна её спальни, хотя на самом деле парень у неё всего один, был, есть и, без сомнения, будет. И умрут они в обнимку, как те два скелета, обнаруженные при раскопках в Мантуе.

Чезаре Бартола влюбился в Лунетту Гертруду Изабеллу Раймон в тот самый миг, когда она влепила ему лопаткой промеж глаз в песочнице у озера. Обоим было по четыре, и его семья только-только переехала в город. У него даже шрам остался. С тех пор он ходит за ней, как привязанный. В кафе они обычно заказывают один коктейль на двоих, и дележ вишенки заканчивается страстным поцелуем. Иногда, глядя на них, я даже завидую: Нетта, по крайней мере, точно знает, с кем пройдёт по жизни, и может быть уверена, что её не бросят.

— Надеюсь, его поцелуи высосали из тебя воспоминания о том придурке? — Как и любая настоящая подруга, она считала своим долгом втаптывать имя посмевшего бросить меня парня в грязь. Тут я украдкой вздохнула: целовался Арий Лоск, как бог — такого непросто забыть. Он был настоящим совершенством, начиная от белозубой улыбки и заканчивая трогательной привычкой щипать себя во сне за локоть. — Целовались-то хоть с языком?

— Нетта, меня сейчас совсем другое волнует. Принц съел белку.

Повисла пауза.

Лицо подруги стало обескураженным.

— До или после поцелуя?

— После, но не думаю, что тут есть какая-то взаимосвязь.

— Детка, да твои поцелуи сводят парней с ума!

— Нет, — я покачала головой, — с этим принцем что-то не так, чувствую это. Я вообще думала, что он уже на полпути куда-нибудь, но, получается, принц Варлог остался и всё ещё бродит в окрестностях Мистиктауна. Это может означать одно...

— Ему что-то нужно, — кивнула Нетта, как всегда схватывая на лету. — Может, он хочет сделать тебя своей принцессой фей или типа того?

Я вспомнила полный крови и шерсти рот и содрогнулась.

— А, может, лечь обратно, в полной уверенности, что его больше не побеспокоят. Как бы то ни было, я должна найти его раньше полиции и горожан. — Я ткнула через плечо. — За пятым столиком вовсю обсуждают идею разбиться на отряды и начать прочесывать лес.

— Так во сколько встречаемся?

— Для чего? — не поняла я.

— Ловить принца, конечно! Ты же не собиралась веселиться в одиночку.

Я почувствовала, как губы растягивает улыбка.

— Спасибо, Нетта.

Она отмахнулась.

— Давай сразу, как стемнеет, — предложила я. — Только никому ни слова.

— Усекла.

— Я серьезно.

— Да поняла я уже! — Глаза Нетты азартно сверкнули. — Пристегните ремни, дамы и господа. Охота на принца началась!

Глава 3

Мошкара суетливо металась в желтом конусе света от фонаря. Я зорко оглядывала улицу, стоя в тени между круглосуточной закусочной и кустами. Заслышав шаги, вытянула шею, пару секунд всматривалась, а потом вышла из укрытия и откинула капюшон толстовки.

— Я же просила никому не говорить!

Нетта обернулась на следовавшего за ней по пятам долговязого парня в линялой футболке с портретом Курта Кобейна и надписью 'Nobody dies virgin cause life fucks everyone'. Он прихлебывал газировку из жестянки и то и дело дергал головой, откидывая назад спутанные каштановые кудри.

— Это же Чезаре, — искренне удивилась она.

Я вздохнула. Наверное, даже если бы Нетта ничего ему не сказала, Чезаре всё равно бы узнал обо всем через какой-то особый ментальный канал влюбленных.

Парень вскинул два разведенных пальца.

— Салют, Виски. Нетта сказала, от тебя принц сбежал?

— Тише, — я потянула их к кустам, потому что в конце улицы показалась небольшая группа добровольцев во главе с Ариэль Хук.

Горожане проявили удивительное единодушие в деле поимки опасного психопата, и за время ожидания подруги мимо прошло минимум три таких патруля. Когда они исчезли из поля зрения, я повернулась к парочке.

— Думаю, в городе искать бесполезно. Они прочесывают каждый квадратный сантиметр начиная с трех часов дня. Будь он здесь, его бы уже давно нашли.

— Согласна, — кивнула Нетта. — Тогда шоссе и лес?

— Начнём с них, — согласилась я.

* * *

Поиски на шоссе ничего не дали, и вскоре мы углубились в лес. Свет с дороги сюда не проникал, поэтому карманный фонарик на батарейках, который я захватила, оказался очень кстати. Вскоре выяснилось, что не только нам пришла в голову мысль искать возмутителя спокойствия здесь: ветер то и дело доносил голоса, за деревьями мелькали огоньки, у кого-то трещала рация, звонили рингтоны, и мигали экраны мобильных, которыми добровольцы подсвечивали себе путь. Ситуация всё больше напоминала охоту на ведьм. Я представила, как Ариэль Хук зажигает факел из болотного дерева и с решительным видом зовёт всех на мельницу. Правда были и те, для кого вылазка стала предлогом приятно провести время. Один раз мы даже вспугнули целующуюся парочку. Те выбежали из кустов и, смущенно хихикая, скрылись в темноте.

Я водила лучом фонарика по стволам деревьев и так напряженно вслушивалась в каждый звук, что едва не подпрыгнула, когда за спиной что-то зашуршало. Резко повернувшись, направила свет на Нетту.

Она протянула пакетик чипсов.

— Хочешь?

— Как ты можешь сейчас есть?!

— Стоит открыть новую пачку, и он, — кивок на Чезаре, — тут как тут. Я подумала, может, и с твоим сработает.

— Что верно, то верно, — заметил парень, закидывая в рот целую пригоршню сухих картофельных ломтиков.

— У меня ещё сухарики есть, хочешь?

— Так, — я остановилась и потерла лоб, — всё это никуда не годится. Чувствую, мы не там ищем.

Нетта и Чезаре слушали меня, хрумкая и по очереди запуская руку в пакетик.

— Давайте на секунду представим себя на его месте. Вот ты, Чезаре, — я наставила на него луч, и юноша, заморгал, закрываясь ладонью, — что бы стал делать, очнувшись после многовекового сна?

Он секунду подумал и повозил рукой в пачке, подбирая остатки со дна.

— Я бы поел.

— Согласна, именно это он бы и сделал в первую очередь. На той неделе он стрескал пирог, который мама заказала у твоей бабушки, а наутро, как обычно, ничего не помнил. Пришлось свалить вину на Бальтазара.

На своего кота Нетта валила вину буквально за всё последние семнадцать лет. В детстве делала это из страха перед наказанием, теперь продолжала уже по привычке. А про то, что Чезаре ходит во сне, я знала давно. В первый раз Нетта жутко испугалась, проснувшись утром и увидев его спящим с ножом в руках. Как вскоре выяснилось, им он резал ночью индейку, а потом просто захватил с собой наверх. Жути добавляло и то, что во время таких ночных сомнамбулических вылазок глаза он держал полуоткрытыми.

— Утолить голод, хорошо, это он уже сделал, а потом? Твоя версия, Нетта?

— Приняла бы душ, — ответила она, не задумываясь, — и заскочила к мамáн — сказать, что со мной всё в порядке.

Я пораженно уставилась на неё.

Повисла пауза. Все подумали об одном и том же.

— Значит, домой, — тихо подытожила я.

* * *

Полчаса спустя мы стояли в лесопарковой зоне, начинавшейся за кладбищем, перед развалинами крепости. Вообще-то развалинами это можно назвать лишь с большой натяжкой. Башня неплохо сохранилась для сооружения, которому без малого тысяча лет. Казалось, она и сейчас способна выдержать натиск стенобитных орудий. Крупные неровные камни заросли мхом и вьюнками, в зазорах кладки тут и там горели сиреневые и желтые цветки. Несколько вывалившихся глыб валялись у подножия, на шершавых боках проступали полустертые клейма мастера.

Именно отсюда когда-то началась застройка города, который постепенно сместился южнее — туда, где ныне располагается Мистиктаун.

Раньше на этом месте было небольшое селение, а в крепости жил феодал со своей семьей. Когда напал Враг, жители заперлись в башне и три недели мужественно отражали атаки. Силы осажденных и запасы уже вконец истощились, но тут мимо, по счастливому стечению обстоятельств, проезжал принц Варлог. Он возвращался из военного похода с тремя дюжинами верных рыцарей. Принц вступился за жителей селения и обратил Врага в бегство. Отличился и его верный ворон Морок, выклевав глаза трем пехотинцам, за что был награжден миниатюрной кольчугой.

Благодарные жители долго не хотели отпускать своего героя, старейшины осыпали его дарами, а девы ласками. В итоге ему так здесь понравилось, что он передумал возвращаться к себе и остался насовсем. Далее в легенде наступала мутная часть, по итогам которой принц Варлог оказывался уже спящим под действием заклинания в статусе героя и покровителя города.

Поговаривали, что дело не обошлось без ведьмы. Оно и понятно: кто-то же должен был наложить чары. Одни утверждали, что вскоре после победы принц подцепил легочную болезнь, и жить ему оставалось всего ничего. Опечаленные люди прибегли к колдовству, чтобы сохранить своего героя навеки молодым и красивым — таким, каким он явился им на выручку в рассветных лучах во главе отряда. Другие напирали на то, что всё это происки колдуньи, которая, подобно многим девушкам, влюбилась в него, но, не добившись взаимности, решила низко отомстить.

Сторонники вышеозначенных версий так и не пришли к общему знаменателю, но сходились в одном: принц должен лежать там, куда его положили. Это решение было принято много веков назад, их предками, и не им его менять.

Откапывая принца Варлога, я убеждала себя, что оказываю ему услугу. Ведь если причина в болезни, наверняка, ему захочется ещё разок размяться с мечом, поболтать ногами в озере и встретить рассвет, а если в ведьме, то я тем более поступаю благородно.

В детстве мы частенько бегали сюда вместе с другими детьми Мистиктауна, несмотря на запрет родителей, даже во многом благодаря ему. Тогда я верила, что он связан с привидениями, а не полуразрушенными перекрытиями и опасностью столбняка.

Башня манила нас почище домика колдуньи со стенами из печенья и леденцовой крышей. Верхом крутости считалось провести в ней ночь. Крутым в нашем городе не стал никто. Дольше всех продержался Чезаре. Он вышел за час до восхода солнца под восторженные крики. И лишь в прошлом году признался Нетте, что потерял сознание от страха и очухался только перед рассветом.

В последний раз мы были здесь лет пять назад, и вот опять стояли перед башней, задрав головы. Кладка серебрилась в свете луны, как чешуя огромной рептилии, единственное окно на самом верху темнело выбитым глазом. В отдалении грохотал гром, по небу проносились зарницы, а собиравшиеся тучи намекали на вероятность дождя.

— Как вы думаете, он там? — прошептала Нетта.

— Надеюсь, — так же тихо отозвалась я, далеко не уверенная, что действительно этого хочу.

* * *

Вход завалило камнями с полвека назад, поэтому в детстве все пользовались проломом в стене. Пришлось обойти башню трижды, прежде чем нужное место наконец нашлось. Свисающие до земли ленты мха и вьюнки закрывали его, как занавеской, а груда глыб служила естественным препятствием.

Чезаре вскочил на одну из них, покачнулся и раскинул руки, чтобы не упасть. Потом помог вскарабкаться нам с Неттой. Оттуда, перескакивая по камням, мы добрались до пролома. Чезаре спрыгнул первым и исчез внутри.

— Эй, ты в порядке? — встревоженно позвала Нетта, вглядываясь в темноту.

— А здесь круто! — раздался его возбужденный голос, а через секунду в проёме появился и он сам, протягивая руки.

Подруга села на край, оттолкнулась и, тихонько взвизгнув, скользнула в его объятия. Я не стала дожидаться помощи и спрыгнула сама. Одной рукой Нетта всё ещё обнимала Чезаре, а второй отряхивала джинсы.

Внутри оказалось не так уж и темно. Ближе к крыше имелась брешь, через которую проникал рассеянный лунный свет, расползаясь внутри молочным туманом. Стены поддерживал древесно-лиственный корсет из лоз и корней. Наверх вела лестница, покрытая толстым слоем скользкого мха. Увидеть в таких условиях чьи-то следы нереально.

— Что дальше? — прошептала я.

Нетта пожала плечами, приставила ладони рупором ко рту и громко позвала:

— Принц Варлог! Эй, вы здесь? Вы меня слышите?

— Тише! — Я схватила её за локоть.

Эхо унеслось ввысь, отскакивая от стен и искажаясь, пока голос Нетты не стал похож на крик ночной птицы.

— Мы твоего принца ищем, а не чудовище из Черной Лагуны, — удивилась она, отлепляя мои пальцы. — И раз уж он не поспешил на зов, предлагаю не затягивать с поисками. Тут повсюду мох, а у Чезаре аллергия на сырость.

Парень громко чихнул, соглашаясь.

Осыпавшиеся камни создали новые залы, куда лунный свет уже не проникал. С одного из них мы и начали исследование. Довольно скоро стало ясно, что продвигаться втроём не слишком удобно, и я пошла впереди, а друзья поотстали.

— Представляю, каково сейчас принцу, если он видел всё это, — заметила я, водя фонариком из стороны в сторону и уворачиваясь от свисающих корней. — Я бы расстроилась, проснувшись и обнаружив, что мой дом превратился в ботанический сад

— Ты забыла, что он жил в другое время, — откликнулась Нетта и наклонилась, чтобы провести ладонью по ковру из наперстянок. — Тогда люди были ближе к природе: никакого зависания в фейсбуке и инстаграмме. Только молитвы, прогулки на свежем воздухе и натуральная пища. Думаю, они оценили бы суши.

— Хм, скорее уж основу рациона составляло мясо.

— Всё никак не можешь забыть ту белку?

— Ты бы тоже не забыла, поверь.

Болтовня продолжалась ещё какое-то время, пока я не заметила, что говорю одна. Не дождавшись ответа от Нетты, я обернулась и обнаружила, что её рот занят Чезаре. Они самозабвенно целовались, привалившись к стене. Пальцы подруги перебирали его волосы, а нога обнимала пониже талии.

Они были вместе уже много лет, но до сих пор вели себя так, словно начали встречаться только вчера.

Я вздохнула и скользнула взглядом по лестнице.

— Проверю наверху и возвращаемся в город. Может, появились какие-то новости. Если нет, решим, где искать дальше.

Нетта издала мычание, но не уверена, что оно относилось к моим словам.

— Я быстро, — пообещала я и двинулась к лестнице.

Быстро не получилось. Скользкий мох превратил лестницу в настоящую горку. Приходилось подниматься, цепляясь за стену. Лак позеленел, а под ногти забилась земля. До цели я добралась вспотевшей и выбившейся из сил.

Весь верхний этаж занимала просторная комната с окном, которое мы видели ещё снаружи. Входом служил квадратный люк в полу. Ступени закончились в тот момент, когда моя верхняя часть была уже в комнате, а нижняя всё ещё торчала на лестнице. Я положила фонарик на пол, сняла через голову и кинула рядом сумку, уперлась руками, подтянулась и влезла.

Поднявшись с четверенек, отряхнулась и повернулась кругом. Стены ничем не отличались от виденных внизу, но что-то выделяло эту комнату, незримая аура. Должно быть, здесь раньше располагались личные покои — спальня хозяев или горница их дочери, если она у них была. Я представила возле окна золотоволосую девушку, склонившуюся над вышивкой: как она напевает и временами поглядывает на пейзаж снаружи или красующегося на лужайке перед башней рыцаря.

Нарисованный воображением призрак девушки растаял, и остался только прямоугольник окна с неровными краями. Свисающие сверху корешки завораживающе покачивались на ветру. Снаружи шумно волновались кроны деревьев. Я шагнула вперед и запнулась о крышку люка, ставшую практически частью пола. Аккуратно обогнув её, приблизилась к окну.

Отсюда открывался потрясающий вид на всю округу. Лес обступал башню темной волнующейся массой, от него тянулось серебристой иглой шоссе, которое упиралось в наш город. Мистиктаун был виден, как на ладони. Различались даже очертания старой водонапорной башни и моргающая неоновая вывеска с огромной алюминиевой кеглей, выкрашенной в красный и белый.

Увлекшись, я не сразу почувствовала, что лопатки колет чей-то взгляд. Стоящий позади не обозначил своё присутствие ни единым шорохом, но волоски на руках вздыбились, и я обернулась. Принц тут же выступил из тени, отделившись от стены. Стоило большого труда не вскрикнуть — наверное, это было бы невежливо, хотя вполне оправдано, учитывая обстоятельства нашей последней встречи. Не знаю, находился ли он в комнате с самого начала и наблюдал, как я, кряхтя, карабкаюсь из люка, стою на четвереньках, отряхиваюсь и спотыкаюсь, или же пришел позже. Мне нравится думать, что второе. Сейчас я смотрелась куда эффектнее: на фоне окна, с раздувающимися от ветра волосами...

С потолка мягко спланировал Морок и забил костяными крыльями в паре дюймов от правого плеча хозяина. На этот раз в принце Варлоге было больше человеческого, хотя застрявшие в волосах листики придавали ему немного дикий вид, делая похожим на сказочное порождение леса.

Он двинулся вперед, не сводя с меня горящих, как два оникса, глаз.

— Ты та дева, что пробудила меня...

Глухой голос был не лишен выразительности, а сам принц казался ещё красивее. Лунный свет превращал капельки влаги на камзоле в россыпи жемчужин, а чувственный изгиб губ вызывал желание коснуться их.

Может, ещё не поздно завести речь о бале?

Я тоже двинулась ему навстречу.

— Не нужно благодарить, мне это ничего не стоило, тем более что...

— И поэтому ты умрешь, ведьма!

Ворон щелкнул клювом.

— Что? — попятилась я. — Нет, погодите, понимаю, конечно, что неловко вышло, и вы расстроены — сама терпеть не могу, когда сосед по средам ни свет ни заря включает газонокосилку, а мне на работу во вторую смену, — но, уверена, мы найдём способ уложить вас обратно.

— Где Кольцо? — требовательно перебил он, продолжая надвигаться.

— Так вам нужно кольцо? — с облегчением воскликнула я и принялась срывать дешевые перстни, а заодно и браслеты, радуясь, что надела так много. — Вот, держите, забирайте все, возвращать не нужно. Считайте это подарком, извинением за причиненное беспокойство. Можете подарить кому угодно, хоть Регине Санкёр, я не буду возражать.

Принц даже не взглянул на горку побрякушек на полу и сделал последний шаг.

— Кольцо Имельды, где оно?

Я схватилась за края окна, чувствуя за спиной пустоту. Развевающиеся волосы больше не радовали.

— Никогда о таком не слышала. А Имельда это ваша девушка? Если она лежала неподалеку, можем и её откопать.

— Найди мне Кольцо Имельды, ведьма.

— Конечно. Как скажете! И тогда вы меня не убьёте?

— Тогда я убью тебя в последнюю очередь. — Он посмотрел поверх моего плеча на огни Мистиктауна и пугающе ухмыльнулся. — Сперва разделаюсь с каждым жителем этого жалкого городишки. Они ещё пожалеют!

Вспыхнула зарница, и раскаленная молния расщепила дерево во дворе. Я проследила, как две половинки с треском развалились в разные стороны, и задрожала. Как он это сделал?!

— Разве вы не должны защищать Мистиктаун? Вы же его покровитель! Герой! У нас бал в конце недели!

Принц упёрся рукой в стену рядом с моим лицом и подался вперед.

— Бал?

Пришлось отклониться ещё немного назад. Я глянула вниз, и голову повело, а живот скрутило от ужаса. До земли было не меньше ста футов, ветер стонал и ревел, раскачивая верхушки деревьев. Тучи проносились по ночному небу бесформенными грудами, на лоб шмякнулась холодная дождевая капля.

— Да, ежегодный, осенний, соберутся все жители города, — забормотала я, цепляясь вспотевшими пальцами за кладку, — это древняя традиция...

— Прекрасно, значит, даю тебе сроку до конца недели. И не вздумай меня обмануть, ведьма. Посмотрим, так ли хороши здешние торжества, как и шестьсот лет назад.

— Хотите сказать, что... тоже пойдёте?

Я так удивилась, что забыла об опасности расплющиться о землю.

— Мы пойдём, ведьма.

— Мы? То есть вы меня приглашаете?!

— Предупреждаю, — прошелестел принц.

Не могу поверить, что всё происходит наяву. Каких-то пять минут назад я прикидывала, как бы половчее подтолкнуть его к мысли о бале, и вот принц сам меня приглашает. Но ещё никогда мои жизненные ценности не менялись так кардинально за пять минут.

— И последнее...

— Ещё не всё?! — в отчаянии вскричала я.

Внезапно он притянул меня за талию и поцеловал. Совсем близко громыхнул гром, и небо прошила ветвистая молния. Поцелуй оказался горячим и пьянящим, в животе сладко заныло, а голова закружилась от восторга, а ещё от ужаса, потому что я наполовину свесилась наружу, но рука принца лежала на спине, не позволяя упасть.

Всё стало ирреальным, нас мягко обступили звуки: шуршание юбок, чей-то негромкий смех, шепотки, бряцанье железа о железо откуда-то снизу, со двора, конское ржание, скрип колодезного ворота и далекий звон посуды. Они подкрадывались, просачивались со всех сторон и становились тем громче, чем крепче губы принца прижимались к моим. Повеяло новыми ароматами: дыма, конюшни, горячей стали, хлеба. Где-то в небе коротко прокричал охотничий сокол.

На этом звуке наш поцелуй резко прекратился.

Принц отстранился, и все снова стихло, а внутри осталось странное ощущение, как будто я потеряла что-то важное. Я невольно коснулась горевших губ, всё ещё хранивших вкус поцелуя.

— Найди Кольцо, и никому ни слова, — повторил принц, отступая обратно в тень стены. Последними исчезли мерцающие глаза, растаяв во мраке.

Глава 4

Я очнулась от оцепенения, услышав, как стучат зубы. Теперь, когда эйфория прошла, меня бил озноб.

— Эй, вы ещё там? — позвала я, обхватив себя руками.

Никто не отозвался. Помедлив пару мгновений и убедившись, что Варлог ушёл окончательно, я бросилась к люку, на ходу подхватила сумку и спрыгнула на лестницу. Вниз практически катилась, то и дело шлепалась на спину, вскакивала и бежала дальше.

— Нетта! Чеза-а-а-аре! — Они лениво разлепили губы и уставились на меня затуманенными глазами.

Мой полубезумный вид быстро привел Нетту в чувство. Она оттолкнула парня и шагнула навстречу.

— Виски, с тобой всё в порядке? На тебе...

— Нет! Сматываемся! — Я схватила её за руку и потащила к выходу. Подруга, едва успевая перебирать ногами, беспомощно обернулась к Чезаре.

В пролом я буквально ввинтилась в вертикальном прыжке, почти не отталкиваясь руками и ногами. Друзьям понадобилось на это больше времени.

— Скорее, что вы там возитесь! — пританцовывала я, пока они, кряхтя, вылезали из дыры. Мне всё чудились в темноте за их спинами горящие глаза принца.

— Мы, между прочим, вместе физкультуру прогуливали, — сердито пропыхтела Нетта, цепляясь за выступ и ища, куда бы пристроить ногу. Чезаре подталкивал её сзади.

Как только они спрыгнули на землю, я кинулась к деревьям. За спиной мягко застучали прорезиненные подошвы. За то недолгое время, что мы пересекали открытое пространство перед башней, молнии несколько раз ударили неподалеку. Через пять минут беспрерывного бега Нетта остановилась, задыхаясь, и уперла руки в колени.

— Всё, больше не сделаю не шагу, пока ты не объяснишь, что произошло!

Я тревожно оглянулась на деревья, за которыми виднелась верхушка башни, и повернулась к друзьям. Последнее предупреждение ещё стояло в ушах, но от Нетты и Чезаре так или иначе скрыть не получится. Только им, решила я, больше никто не узнает.

— Принц, он был там!

Нетта резко разогнулась, Чезаре присвистнул.

— Ты говорила с ним? — Проницательный взгляд подруги остановился на моих распухших губах: — И снова целовалась.

— Да-да, и говорила, и целовалась, мы вообще мило поболтали. Принц даже пригласил меня на бал, правда перед тем чуть не скинул из окна и пообещал убить всех до единого жителей города!

Повисла густая пауза, за время которой кукушка успела крикнуть два раза, захрипела и затихла.

— Ты переутомилась, — заявила Нетта тем особым натянуто-мягким тоном, каким говорят с недовольным клиентом, обнаружившим муху в салате, и положила руку мне на плечо.

— Я говорю правду! — вскричала я, стряхивая ладонь. — Он появился в комнате наверху. Возник буквально из ниоткуда. Не знаю, может, в стене есть какой-то потайной лаз, но выглядело так, будто он просто из неё вышел. Ещё эта жуткая костяшка была с ним.

— Ты про Морока?

Пока мы прочесывала шоссе, я посвятила их в подробности предыдущей ночи.

— Да.

Я посмотрела на плотно сомкнутые деревья за спинами друзей и поёжилась:

— Идёмте, хочу убраться подальше отсюда.

На сей раз Нетта не стала возражать. Чезаре обнял её за плечи, и мы двинулись к шоссе. Немного успокоившись, я рассказала им всё по порядку и более связно.

Подруга до последнего не желала расставаться с иллюзиями относительно романтических видов принца на меня.

— Может, это такой средневековый флирт? Типа: зацелую тебя до смерти?

— Нет, Нетта, он не шутил, ты бы видела его глаза! Холодные и безжалостные. Принц монстр, чудовище! И это я наслала его на город!

— А что в ящичке? — спросила Пандора и потрясла шкатулку, — задумчиво произнёс Чезаре.

Нетта пихнула его локтем и снова повернулась ко мне:

— Но разве он не покровитель Мистиктауна?

— Я спросила его о том же. Уж не знаю, в чем дело. Может, он обиделся на наших предков за то, что те без спроса сделали из него спящую красавицу. Вдруг он хотел трагически погибнуть от чахотки? Или перепутал друзей и врагов и считает, что до сих пор на войне...

— Или у него просто съехала крыша от долгого лежания в земле, — предложил Чезаре самый простой и наиболее правдоподобный вариант.

— В любом случае он твердо намерен сделать то, о чем сказал.

— Как?

— Понятия не имею, но принц вызвал молнию! Наверное, у него и другие колдовские силы есть...

Мы, не сговариваясь, посмотрели наверх: ветер успокоился, небо стремительно очищалось, а гром удалялся в северном направлении.

— А что мы, собственно, вообще знаем о принце Варлоге? — прищурилась Нетта.

Впереди в просветах между деревьями замелькало шоссе. Выстроившиеся в вереницу фонари расплывались желтыми кругами света, как огни на борту летающей тарелки.

— Только то, что написано в городских легендах, а они не страдают подробностями. По крайней мере, не припомню, чтобы хоть в одной упоминалась мстительная кровожадность.

— Повтори, как он назвал кольцо?

— Кольцо Имельды, слышала о таком?

Нетта отрицательно покачала головой.

— А про Имельду?

Подруга снова помотала головой и посмотрела на Чезаре. Тот пожал плечами:

— Я вообще не из этих мест, какой с меня спрос?

— Ты живёшь здесь последние тринадцать лет, то есть в три раза дольше, чем где-либо ещё, включая утробу матери, так что ты такой же житель Мистиктауна, как и любой из нас!

— Скажи это Лоцманам, которые до сих пор зовут меня 'эй, парень', хотя я подрабатываю в их мастерской с шестого класса. Жителем Мистиктауна, настоящим жителем, может стать только тот, кто здесь родился.

— Лучше не зли меня, Бартола! — Нетта тряхнула головой, и пластиковые серьги угрожающе звякнули. Парень вскинул ладони, наклонился и что-то прошептал, поцеловав её за ухом. Не знаю, что он ей сказал, но Нетта остыла и следующий вопрос задала уже спокойным тоном:

— Что ты собираешься делать, Виски?

— Отыскать это кольцо, конечно, и поскорее!

— Мы все тебя так достали? — ухмыльнулся Чезаре.

— Чтобы выяснить, зачем оно Варлогу, — строго произнесла я. — А там по обстоятельствам: либо отдам ему, либо спрячу. Но твердо знаю одно — нужно вернуть Его Злодейшество обратно в гробницу.

— Как насчёт того, чтобы угостить его бабушкиным пирогом? Госпожа Финварра из тех, кто одной левой уложит обратно и не посмотрит, что перед ней шестисотлетний принц.

Я в ужасе воззрилась на него:

— Даже не вздумай ничего говорить бабуле! И ты, Нетта, обещай!

Подруга вскинула руку и выдала самую страшную из своих клятв:

— Чтоб мне до конца жизни носить деловой костюм!

Больше всего на свете Нетта ненавидела офисную униформу, в которой буквально задыхалась, хотя узкие юбки-карандаши и приталенные жакеты очень ей шли. Она даже в колледж решила не поступать, потому что потом пришлось бы устроиться в какую-нибудь скучную фирму, как того хотела её мать. Госпожа Раймон мечтала о том, чтобы дочь подыскала хорошую работу и уехала из Мистиктауна в лучшую жизнь, прихватив с собой и её, конечно.

Согласно представлениям Неттиной мамы, в этой лучшей жизни не было места Чезаре с его заляпанными машинным маслом джинсами, провокационными футболками и замашками хиппи. То, что последние он перенял у её дочери, женщина категорически отрицала, сваливая всё на отца парня, безработного бездельника. Вообще-то отец Чезаре художник, но его жена, работающая школьной учительницей, да и многие в городе были согласны с госпожой Раймон. Слишком уж мутным им казался способ зарабатывать на жизнь, пачкая бумагу и другие поверхности абстрактными каракулями. Всё на время менялось, когда поступали крупные заказы.

Тогда господин Бартола запирался в своей мастерской, переоборудованной из гаража, и торчал там неделями, а то и месяцами, выбираясь лишь за тем, чтобы перекурить и затолкать в себя пару-тройку бутербродов с тунцом, дольками помидора и плавленым сыром. Итогом этой своеобразной диеты и изнурительной работы становился новый холст и чек на приятную сумму от безликого заказчика из города N. Из таких художественных запоев господин Бартола выныривал бледным, осунувшимся, со слегка растерянным взглядом, но до странного умиротворенный, как будто нашел решение мучившей его задаче или вытащил долго нывшую занозу.

В результате каждый на время получал, что хотел: госпожа Бартола — букет роз, бутылку Абрау Тюрсо и новое пальто на осень, господин Бартола — передышку и душевное равновесие, а Чезаре он покупал что-нибудь вроде кед с вделанными сбоку в подошвы лампочками или коллекционной пластинки, хотя заработок парня, который уже два года жил отдельно, давно вышел за рамки 'на карманные расходы', а зачастую превосходил жалованье самого дарителя. В таком старом городишке, как Мистиктаун, постоянно что-то ломалось, а Чезаре умел чинить не только машины. Ему несли всё, начиная с электрической взбивалки для молока и заканчивая первыми стиральными агрегатами. И никто из клиентов ещё ни разу не ушел разочарованным.

Починке не поддавалась только Нетта, с её безумными идеями, командирским голосом и любовью к купанию нагишом. Наверное, отчасти поэтому он сходил по ней с ума и гордо носил шрам от лопатки — Нетта была его вызовом, музой и вечным напоминанием о том, что в мире всегда останутся вещи, нам не подвластные.

Подруга категорически не разделяла ни взглядов матери, ни её далеко идущих планов и отказывалась даже заглядывать в каталоги уютных квартирок, которые та регулярно заказывала по почте. Она не представляла жизнь без Мистиктауна и мечтала однажды открыть здесь эзотерическую лавку, хотя понимала, что единственными покупателями будем, скорее всего, мы с Чезаре, ну, может, ещё госпожа Гримсен — та заявляла, что Пикси одержима демонами с тех пор, как её покусал Бальтазар. Сам кот вину отрицал, о чем мы знали со слов Нетты.

Мы вышли из леса и двинулись вдоль шоссе к городу. Мистиктаун уже спал, огни были притушены.

— Я с самого начала знала, что с этим принцем что-то не так! — ударила кулаком о ладонь подруга. — Принцам положено зваться Валентайнами, Чармингами, на худой конец Гарри. Где вы встречали принцев Варлогов? Это сразу настораживало!

Я деликатно промолчала.

Ещё некоторое время мы шагали в молчании. Шедший впереди Чезаре вдруг выкинул в сторону руку.

— Я понял!

Нетта едва успела притормозить и удивленно подняла глаза:

— В смысле?

— Я ни о чем не жалею, — заявил он, поворачиваясь, бухнулся на колени и раскинул руки. — Принц сказал, что мы пожалеем! Но если бы мне действительно осталось жить всего неделю, я умер бы счастливым, потому что прекраснейшая из женщин дарила меня своей благосклонностью!

Лицо Нетты окаменело. Было непонятно, то ли она собирается его треснуть, то ли расплакаться. Наконец подруга хмыкнула, потянула его за рубашку на груди, заставляя подняться с колен. Когда юноша выпрямился, их губы и руки встретились, и я потихоньку пошла вперед, чтобы не мешать.

Вскоре они меня нагнали. Нетта ехала у Чезаре на спине, обнимая за шею и обхватив ногами. Тот нарочно наклонялся то в одну сторону, то в другую, и подруга весело визжала. Их счастье брызгало во все стороны, освещая дорогу лучше любых фонарей, и рядом с ними мне тоже стало теплее.

* * *

Домой я заскочила лишь за тем, чтобы наследить на кухне и создать видимость состоявшегося завтрака. Накануне предупредила бабушку, что лягу спать пораньше и поднялась к себе, а четверть часа спустя незаметно выскользнула из дома, когда пришла Флорис Кранах. Визиты дородной соседки с каменным перманентом обычно затягивались, поэтому можно было не опасаться позднего визита бабули в мою комнату.

Я выудила из холодильника пару батончиков мюсли в соевом шоколаде, банан, остатки вчерашних сырников (проверенных) и сложила всё это в сумку для нас с Неттой. Еда у подруги водилась редко: она предпочитала обедать у матери или у меня в 'Весёлом вороне', либо же покупала в индийском магазинчике что-нибудь вроде рисовых шариков, обернутых водорослями, гороховых котлет и колышущейся полупрозрачной массы, именуемой 'гребешками'. Понятия не имею, почему при таком ассортименте лавка считалась индийской.

Потом я чиркнула бабушке записку, в которой сообщила чистую правду — что собираюсь встретиться с Неттой перед работой — и прижала её к холодильнику магнитиком-жирафом с пружиной вместо шеи.

На улице уже светало, и по небу скользили дымчато-синие облачка. Бабушкины занавески на втором этаже были плотно задернуты и я, поправив сумку, двинулась в ту часть города, где обитала подруга.

Как ни странно, Нетта и Чезаре жили порознь, хотя оба снимали квартиры. Он не раз предлагал съехаться, но подруга упрямо отказывалась, заявляя, что слишком ценит свободу и не собирается лезть раньше времени в кабалу. Это не мешало им сутки напролет торчать друг у друга.

Нетта снимала крошечную, но уютную мансарду на верхнем этаже над прачечной самообслуживания. Близость последней сыграла немалую роль в выборе пристанища, хотя минусов у него тоже хватало: так, летом крыша сильно нагревалась, и в июле-августе в квартирке было не продохнуть. Однако сейчас жара уже спала, а утро выдалось даже прохладным.

— Я спровадила Чезаре домой спать, — заявила подруга с порога вместо приветствия. У ног её вился иссиня-черный кот с прозрачно-голубыми, как кристаллики льда, глазами — тот самый Бальтазар. — Ему сегодня рано в мастерскую, а толку от него в таком состоянии всё равно ноль.

Она растворила дверь шире и вернулась на кухню, где продолжила намазывать на хлеб зеленую комковатую пасту из того самого индийского магазинчика, щедро зачерпывая её из банки. Сегодня она тоже позаботилась о завтраке. На табуретке грелся стимпанковский чайник с патрубками и шестеренками, который Чезаре собрал специально для неё: когда приходило время кипеть, он вращал зубчатыми колесиками и с шипением выпускал пар из отверстий в основании платформы.

— Поставь в холодильник. — Нетта протянула банку, в которой так и осталась торчать ложка, разрезала готовые сэндвичи по диагонали и переложила на тарелку. Потом достала из шкафчика над раковиной две старбаксовских чашки, которые мы в шутку именовали 'тазиками', и налила мне кофе, а себе крепкий зеленый чай. С учетом принесенного мной из дома получился вполне приличный завтрак. Примостив его на поднос, мы прошли в комнату, где на столике напротив дивана лежал раскрытый лэптоп.

Нетта плюхнулась на диван, вбила пароль (нетта+чезаре=<З), отпила чай, поморщившись от горечи, и хрустнула костяшками:

— Ну-с, приступим!

В течение следующего получаса мы облазили пару десятков сайтов, вводя различные комбинации запроса, но так и не приблизились к разгадке тайны Имельды.

В основном вылезали ювелирные салоны, предлагавшие кольца на любой вкус и палец, антикварные салоны и сайты-визитки мастеров, готовых изготовить эксклюзив по нашим эскизам.

— А что если самим сделать?

Нетта кивнула на экран, где светилось скидочное предложение.

— Не пойдет, — покачала головой я. — Мы понятия не имеем, как оно выглядит, принц сразу распознает подмену.

— Принц тоже мог забыть, — пожала плечами она, — за столько-то лет... К тому же, мужчины мало что в этом понимают.

Я вперилась в экран:

— Нам бы крохотную зацепку, хоть капельку информации!

Информации было сколько угодно, но ничего нужного. Имельд в интернете оказалось немерено. Среди них попалась даже парочка гадалок, обещавших снять с нас венец безбрачия, вылечить заговорами плоскостопие и наслать порчу на недругов.

— Представь заголовок на первой полосе в 'Вечернем Мистиктауне'. — Нетта принялась выводить в воздухе надпись. — 'Главное событие года! Регина Санкёр покрылась бородавками прямо накануне бала!'. Не хочешь записать телефончик?

— Регина? Никогда о такой не слышала!

— Так держать! — хлопнула она меня по спине.

О принце Варлоге в глобальной сети тоже наскреблось негусто, и все сплошь официальные версии. За более подробной информацией посты отсылали в публичную библиотеку Мистиктауна, в закрытый раздел 'архив'.

— Заскочу туда в обед, — решила я, поднимаясь.

— В архив тебя не пустят.

— Попробую сперва в общем зале поискать.

Нетта с сомнением покачала головой и подхватила на руки тершегося о неё щекой Бальтазара.

— Мы ведь уже пробовали, забыла?

— Помню, но вдруг что-то упустили, или появилась новая информация? Ладно, мне пора, иначе влетит от господина Улафа.

— Я ещё посерфю, — кивнула подруга. — Скину, если что-то найду.

— Ага.

Уже в дверях она снова меня окликнула:

— Виски...

— Да?

— Ты ведь не сделаешь какую-нибудь глупость?

— Вроде того, чтобы обрить голову налысо или снова заказать те роллы, которыми мы траванулись в прошлый раз? Нет, обещаю воздержаться.

— Глупость вроде повторной вылазки на кладбище и поисков принца в одиночку, — сурово сдвинула брови она, поглаживая Бальтазара, который тоже прожег меня строгим взглядом своих серебристо-голубых глаз.

— В одиночку? Я? Пффф! Увидимся позже.

Глава 5

На работе все шло своим чередом, и меня это поразило. Отчего-то казалось, что все должны чувствовать нависшую над городом угрозу, хотя умом я понимала, что жители не могут про неё знать.

Марика протирала столы, несколько старшеклассников, прогуливавших школу, играли в биллиард в соседнем зале, госпожа Гримсен дожидалась своего стандартного завтрака — спагетти с отварными сосисками, — поглаживая сидевшую у неё на коленях Пикси, а господин Улаф вел оживленную беседу с усатым господином в шляпе-канотье и полосатом пиджаке. Тот занимался поставками оборудования для точек общепита. Речь шла о новых крутящихся стульях для барной стойки, и оба с самым серьезным видом рассматривали принесенный образец, словно в мире не было ничего важнее. Мужчина предложил опробовать его. Хозяин 'Весёлого ворона' с готовностью примостил свой внушительный зад на обтянутое бордовой искусственной кожей сидение и поерзал.

— Чувствуете, как деликатно он подстраивается под вас? — порхал вокруг Полосатый. — С такого стула клиентам не захочется вставать, а, значит, вырастет и выручка. Следовательно, вы только выиграете от такого приобретения. Считайте, это не вы мне, а я вам плачу!

Я была единственной, кто подсчитывал утекающие мгновения. Всего неделя!

— Что с тобой?

— А? — Я посмотрела на Марику.

— Ты всё утро поглядываешь на часы и ни разу не перелистнула страницу. Мне уже три клиента пожаловались, что им принесли совсем не то, что они просили.

Я опустила глаза на блокнот, куда должна была записывать заказы, но вместо них страница пестрела изображениями стрелок и курчавого ворона с непомерно огромными лапами.

— В общем, что бы ни было причиной, разберись с этим и начинай уже работать. У меня и так клиентов по горло, — напарница обвела рукой свою половину зала, — я не могу заниматься ещё и твоими.

Тут я вспомнила, почему Марику в нашем городе называют язычницей: она знает всё про всех и с готовностью делится информацией. А в моей ситуации нужно задействовать все средства.

— Постой, Марика, ты когда-нибудь слышала о жительнице Мистиктауна по имени Имельда? У неё ещё было необычное кольцо...

— Имельда? — Марика призадумалась: — Нет, не припомню, а что за кольцо? — Во взгляде вспыхнуло любопытство.

— Да так, ничего особенного, — как можно небрежнее ответила я, — какие-то детские сказки про то, что оно обладает магическими свойствами и прочее. Ты ведь в курсе, что Нетта собирается открыть эзотерическую лавку, сейчас как раз продумывает ассортимент, а я ей в этом помогаю: ищу необычные вещицы с историей. Вот и подумала, что ты можешь что-то знать про это кольцо.

— Понятненько, — протянула Марика и странно прищурилась. В этот момент повар выкрикнул её заказ, и напарница поспешила забрать лазанью для четвертого столика.

Через десять минут Флорис Кранах поблагодарила меня за яичницу с беконом и спросила, правда ли я ищу кольцо с мистическими свойствами. Она и сидящая напротив соседка с крючковатым носом и совиными глазами жадно вперились в меня.

— Вы что-то про него знаете?

Женщины переглянулись. 'А ты не верила', — говорил полный торжества взгляд госпожи Кранах. Она покачала головой:

— Впервые о таком слышу.

В течение следующего часа ещё несколько человек обратились ко мне с тем же вопросом, при этом, казалось, ответ их мало интересовал. Зато все пристально рассматривали выражение моего лица, словно пытались в нём что-то прочесть.

Когда меня окликнули в двадцатый раз, терпение лопнуло.

— Да, я ищу волшебное кольцо!! Сдайте меня в магическую полицию! — резко развернулась я.

Худощавый блондин в куртке полузащитника растерянно попятился и захлопал ресницами.

— Ээ, вообще-то я хотел попросить ещё кетчупа.

Я схватила с соседнего стола бутылку без этикетки, сунула ему в руки и направилась к подсобке, на ходу развязывая передник.

* * *

Бывших в моем распоряжении сорока пяти минут перерыва с лихвой хватило на то, чтобы сбегать в библиотеку, просмотреть по диагонали предание про основание города, убедиться, что ничего нового не узнала и поставить под сомнение все существующие легенды.

Принц Варлог из летописи совсем не походил на чудовище, с которым столкнулась я. Он был героем, который расшвыривал отряды противников одним ударом меча, галантно предлагал руку даме, не угрожая при этом расправой, а если и усмехался, то только в лицо Врагу, перед тем как дать ему в зубы.

Я вернулась обратно к стойке и покашляла, привлекая внимание худощавой женщины лет сорока. На Цирцее Хук были удлиненные к вискам очки в бордовой оправе и строгий синий костюм, из тех что так ненавидит Нетта. Волосы скручены в раковину, а к лацкану приколота брошь в виде миниатюрной башенки. С дочерью Ариэль её роднили разве что феминистские взгляды.

Она неохотно подняла голову от книги в мягком переплете. На обложке развратно улыбающаяся девушка разрывала рубашку на груди парня с подрисованными бицепсами прямо под заголовком 'Невинная пленница'.

— Что-то ещё, Финварра?

— Мне нужно в архив. Прохожу дистанционные курсы для получения лицензии экскурсовода и выбрала в качестве темы дипломной работы историю основания Мистиктауна.

— Доступ в архив только с письменного разрешения мэра или хотя бы двух членов городского совета, — отрезала она и снова углубилась в книгу.

— И это правило никак...

— Нет.

Я побарабанила ногтями по стойке и двинулась к выходу.

В городской совет входили самые уважаемые жители Мистиктауна из числа семей-основателей. В том числе и моя бабушка. То, что знал один, тут же становилось достоянием всех. Обращение напрямую к мэру, по совместительству отцу Регины Санкёр, отчего-то казалось мне ещё менее перспективным.

Перерыв заканчивался, пора было возвращаться в 'Весёлого ворона'. Уже переходя дорогу перед баром, я заметила в конце улицы Ария. Он замер... и внезапно нырнул в ближайший проулок. Я остолбенела и целую минуту не могла сдвинуться с места. Он не имел права меня избегать! Ведь ни разу не дала повод: не заявлялась в адвокатскую контору его отца, где он проходил практику, и не устраивала сцен, не дежурила возле дома, не провожала несчастными взглядами и не пыталась устроить 'случайную' встречу в торговом центре, как поначалу предлагала Нетта, верившая, что Арий одумается. Я даже не звонила ему и не дышала в трубку, хотя руки чесались нажать быстрый вызов. Более того — стерла номер из памяти телефона. Правда, из своей памяти стереть не получилось...

И вот теперь он ведет себя, как жертва навязчивого преследования!

Я влетела в бар и с силой захлопнула дверь. Господин Улаф оторвался от счетных книг и недовольно шевельнул усами.

Столы я драила с особым остервенением, представляя на их месте совесть Ария Лоска.

— Это правда?

Позади меня стояли, держась за руки, две девочки лет двенадцати в одинаковых голубых платьях с синими шелковыми поясами и с волосами, зачесанными в аккуратные косички. Сестер Моро так редко видели порознь, что к нам в прошлом году приезжал репортер из столицы. Хотел взять интервью у 'сиамских близнецов' и был весьма разочарован, узнав что сестры не то что не сиамские, но даже не близнецы, а погодки. Того, кто его дезинформировал, можно понять. Сестры даже говорили хором.

— Что конкретно?

— То, что все обсуждают! — громко ответили Лила и Лайла.

Вокруг все стихло, разговоры смолкли, взоры обратились к нам.

— А именно?

— Что у тебя окончательно съехала крыша от любви к Арию Лоску. Ты собираешься сделать ему предложение и ищешь волшебное приворотное кольцо! — продолжили они хором.

— Когда найдешь, положишь в один из пирогов твоей бабушки и скормишь ему, чтобы Арий тоже в тебя влюбился, — сообщила Лила.

— А машину Регины Санкёр изрисуешь из баллончика или разобьешь битой, — добавила Лайла.

Они перевели дыхание и вопросительно уставились на меня, синхронно моргая.

— Что скажешь?

Я посмотрела по сторонам и увидела, что остальные тоже ждут ответа. Так вот почему они донимали меня полдня! Теперь бегство Ария объяснимо...

— Вы это репетировали?

Девочки переглянулись и помотали головами.

В этот момент двери распахнулась, и в бар вошли пятидюймовые шпильки. Регина Санкёр собственной персоной, похожая на заблудившуюся кинозвезду в своём бежевом мини-платье и солнечных очках от Шанель. Она посмотрела вправо, влево, сквозь меня, сунула брендовый клатч подмышку и направилась на левую половину зала, провожаемая взглядами и шепотками.

В 'Весёлом вороне' она появлялась лишь однажды — когда приходила убедиться, что Арий порвал со мной. В остальное время предпочитала обедать в фешенебельном местечке под названием 'Кэндис', где официанты носили белые перчатки, а посетителей встречал швейцар в ливрее.

— Хочешь я? — предложила Марика, кивая на неё.

Прежде чем сесть Регина протерла стол антибактериальной салфеткой и постелила на стул платок.

— Спасибо, но все знают, что это моя секция.

Я поправила бэйдж и двинулась к клиентке.

— Ты сделаешь это прямо сейчас? — возбужденно прошептала Лила, шагая рядом. Лайла молча дышала в затылок.

— А ты видишь у меня в руках биту?

Сестры остановились, а я приблизилась к столику, вытащила блокнот и щелкнула авторучкой:

— Добрый день. Что будете заказывать?

Регина даже не подняла глаз от меню, продолжая лениво перелистывать ламинированные страницы нарощенными когтями и морща носик:

— А съедобное здесь вообще есть?

— Могу позвонить в 'Кэндис' и попросить оформить доставку сюда.

Она откинулась на спинку, усмехнулась и бросила меню на стол.

— Принеси фирменное блюдо. Надеюсь, это не жареный ворон?

— А что, ты на диете? Тогда можем подать отварного.

Регина закатила глаза и уткнулась в инкрустированный стразами айфон. Пожиравший её влюбленным взглядом Эмос Страйк за соседним столом чуть шею не свернул, пытаясь заглянуть в экран. Когда я отворачивалась, он, прикрыв глаза, вдыхал запах её волос.

К заказу Регина так и не притронулась, зато за свой недолгий визит успела обнаружить в гарнире невидимую муху, разбить два бокала, стоимость которых вычитают из нашего жалованья, и опрокинуть на меня плошку с соевым соусом, совершенно случайно, разумеется.

Сидевшим вокруг не хватало только попкорна.

Под конец к нам даже господин Улаф подошел.

— Всё в порядке, госпожа Санкёр? Льщу себя надеждой, что вы теперь чаще будете к нам заглядывать?

— Увы, мне не стать постоянной клиенткой, пока у вас такая нерасторопная обслуга.

Регина вытянула ногу, отчего на лбу хозяина 'Весёлого ворона' и сидящих в зале мужчин выступила испарина, и продемонстрировала каплю соуса на кончике туфли. Остальные двести миллилитров расползались на моей футболке.

— Босоножки мне привезли из Италии, — пожаловалась она, — по спецзаказу.

— Виски будет оштрафована, а я приношу извинения от имени всего заведения. Обед, разумеется, за её счет.

Я оставила попытки оттереть пятно и подняла голову:

— Что?!

Регина обворожительно улыбнулась:

— Тогда добавьте к заказу ещё оленину под брусничным соусом и мерло. И вы слишком добры. Папа рассчитал нашу последнюю горничную, когда та забыла поменять воду в вазах.

Она убрала ногу обратно под стол под сожалеющим взглядом господина Улафа, вытерла пальцы о салфетку и поднялась. Хозяин 'Весёлого Ворона' пошел провожать её до дверей, а я так и осталась стоять на месте в грязной футболке. Эмос Страйк быстро шагнул к столу, сунул салфетку в нагрудный карман и тоже поспешил на выход. Наверное, у него дома есть алтарь, посвященный Регине.

Когда дверь за клиенткой закрылась, улыбка сбежала с лица босса. Он побагровел и двинулся ко мне.

— Что за цирк ты весь день устраиваешь? — прошипел он.

— Вы правда оштрафуете меня из-за неё? Вы же видели, что она делала! Любой подтвердит!

Головы отвернулись, разговоры тут же возобновились. Представление закончилось, наступила неинтересная часть.

— С меня хватит, Финварра! Ты получила работу, только потому что бабушка за тебя поручилась. Не испытывай моё терпение. Иди домой, отстранена до конца недели без оплаты.

— Но...

— Живо домой! — рявкнул он.

Я сорвала передник, кинула его на стол и, подхватив сумку, бросилась к выходу.

Обойдя здание с торца, швырнула баул на землю и принялась яростно пинать куст.

За спиной раздались шаги.

— Виски...

— Что?! Тоже хотите спросить меня про кольцо и биту?

Обернувшись, я закрылась пятерней от солнца.

Госпожа Гримсен приподняла брови, и гнев как рукой сняло. Я устало провела ладонью по лицу:

— Простите, трудный день.

— Слышала, ты хотела попасть в архив?

— Да, но мне отказали...

— Члену совета не откажут. — На шляпке блеснула приколотый к ленте значок. Госпожа Гримсен наклонилась, взяла Пикси на руки и, не оборачиваясь, зашагала в сторону здания из серого кирпича с портиком и колоннами. — Идем.

Я помедлила и двинулась за ней.

* * *

— Почему вы мне помогаете? — полюбопытствовала я по дороге. — Думала, вы с бабушкой на ножах или вроде того.

— Так и есть, но это касается только нас с Брунгильдой, ты тут не при чем. — Морщинистая рука потрепала лохматый комок. — Подавая нам с Пикси завтрак, ты никогда не забываешь полить спагетти её любимой рыбной подливой.

Никогда бы не подумала, что именно Пикси буду обязана доступом к закрытым документам!

При виде меня Цирцея Хук нахмурилась. Моя провожатая чопорно поприветствовала её и добавила:

— С Виски вы уже сегодня здоровались. Оформи-ка ей пропуск в архив.

Библиотекарша поправила очки и скрестила руки на груди:

— Ты знаешь, что это против правил, Друзила. Нужно разрешение хотя бы двух членов совета, — она многозначительно постучала ногтем по значку на своем лацкане.

Госпожа Гримсен бережно опустила Пикси на стойку и ткнула в женщину пальцем:

— Я скажу тебе, что против правил, Цирцея Хук. Использовать рабочее время в личных целях, вот что! — И прежде чем та успела помешать, схватила со стола пестрый томик, потрясая им. — Или ты хочешь, чтобы все узнали, кто скрывается под псевдонимом Анна Жар?

На щеках библиотекарши вспыхнули ровные, как нарисованные, круги румянца. Она отняла книгу и затолкала её в ящик стола:

— Ты забываешь, что я тоже вхожу в совет.

— Ты забываешь, что я заместитель председателя.

Госпожа Хук поджала губы и нехотя повернулась ко мне:

— Какие материалы ты ищешь?

— Всё, что связано с основанием города. Ещё мне нужны копии церковно-приходских книг с именами жителей Мистиктауна.

— За какой срок?

— С самого начала.

Я постаралась придать лицу самое невинное выражение под пристальными взглядами двух женщин. Библиотекарша сняла с крюка связку ключей на медном кольце и направилась к спуску в подвал.

— У тебя ровно три часа, Финварра.

Глава 6

Лестница закончилась перед зеленой стрельчатой дверцей. Её пересекали поперечные медные полосы с заклепками. На месте замка висела морда льва с раскидистыми рогами: крупные чуть вывернутые ноздри, раскосые глаза и курчавая грива, застывшая бронзовыми кольцами. В разинутой пасти за остро заточенными кольями зубов чернела скважина. Цирцея Хук вставила туда ключ, провернула и толкнула дверь, пропуская меня вперед. Интересно, а если б ключ не подошел, лев отгрыз бы пальцы? Брр...

Щелкнул выключатель, и помещение залил мягкий свет. Посередине на возвышении протянулся длинный стол в окружении стульев с высокими спинками. В глубине темнели архивные стеллажи. Кованая ажурная лестница штопором вела к галерее наверху, где стеллажи продолжались. Антикварный деревянный глобус в углу напоминал декоративное яйцо на подставке, а рядышком пылился старенький компьютер, смотревшийся здесь до странного неуместно. Листок на погасшем экране гласил, что он не работает.

Стены состояли из сероватых глыб — похоже, здание библиотеки гораздо старше, чем я предполагала. Правую почти целиком закрывала фреска. Персонажи обоего пола в старинных одеждах сидели за тем самым столом в центре. У женщин были высокие выбритые лбы, платья со шнурованными рукавами, конусообразные и рогатые головные уборы. Мужчины щеголяли квадратным кроем одежды с непропорционально большими плечами и смешной обувью: носки башмаков достигали такой длины, что владельцам приходилось пристегивать их к щиколоткам цепочками. Члены первого совета, догадалась я.

Дома на каминной полке у нас стояла черно-белая фотография с точно такой же композицией. С неё взирали участники нынешнего городского совета, включая бабушку. Она была одета в строгое черное платье с белым воротничком, украшенным нежно-розовым овалом камеи. Тогда ещё длинные волосы зачесаны в высокую пышную прическу в форме гриба, ладони чинно лежат на коленях. По правую руку — мэр, по левую — Друзила Гримсен.

Цирцея Хук указала мне нужные стеллажи, проинструктировала, как следует обращаться с книгами до тысяча девятисотого года и выдала специальные перчатки и лопатку, чтобы переворачивать страницы.

Перед уходом она забрала мобильник, лишив возможности фотографировать, и зажгла на столе красную трехчасовую свечу. Такими раньше отмеряли время в монастырях. Когда я сказала, что у меня есть наручные часы, конфисковала и их.

Оставшись одна, я выбрала со стеллажей самые древние на вид фолианты и, не мешкая, приступила к делу. Компанию мне составляли только обитатели фрески. Имелась в ней какая-то странность, но разбираться ещё и с ней было некогда. Очень скоро руки в перчатках вспотели, а снять их я не решалась. Наверняка, Цирцея по возвращении с лупой проверит, не осталось ли жирных отпечатков.

Под обложками сконденсировалась вся жизнь обитателей Мистиктауна с ранних времен и до наших дней. Заметки путешественников с рисунками на полях, планы застройки города, купчие на землю, счетные книги и протоколы судебных заседаний (я-то прежде считала суды над котами и козами прерогативой местечек вроде Салема). Работу существенно тормозили устаревший язык и необходимость переворачивать страницы лопаткой.

Минут через десять послышался цокот каблуков на лестнице. Госпожа Хук занесла распечатки церковно-приходских книг, окинула внимательным взглядом помещение, но не нашла к чему придраться, и выплыла царственной походкой. Я немедленно отложила инструмент и стянула перчатки. Если через неделю в городе не останется жителей, упрекать меня за испорченные страницы все равно будет некому.

Столбик свечи сокращался, как в ускоренной перемотке. Вот убыла четверть, а вот осталась только половина, а я не успела просмотреть и десятой доли отобранных книг! Отложив талмуды, взялась за распечатки. Палец лихорадочно бегал по списку имен на букву 'И', и внутри нарастало отчаяние. Ивона, Игрейн, Изидора, трижды Илина. Разок в глазах потемнело от радости, но преждевременно: Имелинда.

Потерев веки, я поднялась из-за стола и принялась мерить шагами архив, чувствуя, что что-то упускаю. А Цирцея четко дала понять, что второго шанса спуститься сюда не будет. Я помассировала переносицу, пытаясь сосредоточиться.

То, что я ищу сокрыто, значит, это тайна. Где лучше всего спрятать секрет? Помню, на мой одиннадцатый день рождения я, Нетта, Чезаре и бабушка играли в 'тайный клад'. Дольше всего мы искали воланчик, который бабушка спрятала на самом видном месте, небрежно прикрыв шляпой. В тот день я усвоила важный урок: порой прятаться лучше всего на виду. Вдруг и здесь этот принцип работает? Если так, то искать Имельду под обложками архивных книг бесполезно. Задача гораздо проще и вместе с тем труднее — нужно абстрагироваться и посмотреть на все иными глазами.

Я вновь прошлась взад-вперед и в задумчивости остановилась перед фреской, пытаясь понять, что же с ней не так. Композиция? У кого-то дырка на чулке? Оба башмака на левую ногу? Хм, похоже, у них вообще нет деления на левый и правый башмак, но я от кого-то слышала, что так раньше и носили, значит, это тут не при чем.

— Вы члены первого совета, — заметила я вслух. — Вы должны знать про кольцо Имельды, так дайте же мне хоть малюсенькую подсказку! Клянусь сделать все возможное, чтобы помешать планам принца Варлога! Но для этого мне нужно Кольцо.

Двенадцать участников продолжали смотреть на меня, как и положено рисункам, безмолвно и неподвижно. Я поочередно взглянула на каждого, вздохнула и хотела отвернуться, но замерла, пораженная. Вот оно! Деталь, не дававшая покоя. Все смотрели в одну точку — все, кроме кругленького мужчины в подбитых мехом одеждах и берете с пером и драгоценным камнем. Он вперился во что-то на стене за моей спиной. Проследив траекторию, я подошла к висевшему на крюке старинному фонарю с цветными стеклами.

Справа и слева имелись точно такие же, но героя настенной росписи почему-то интересовал именно этот. Внешний осмотр не выявил в светильнике ничего примечательного, тогда я осторожно сняла его с крюка и поставила на пол. Ничего похожего на вмонтированный сейф, цифровой замок или рогатого льва с разинутой пастью. Только более темный участок стены, что логично, раз здесь долгое время висел фонарь. Я уже хотела вернуть его на место, но напоследок ощупала это место дюйм за дюймом, и была вознаграждена, когда на одной из глыб наткнулась на едва заметный рельеф. Под налетом пыли и грязи оказался символ Мистиктауна. Точно такой же, как на значках членов городского совета.

Сходив за книжной лопаткой, я воткнула её между соседними блоками и принялась выковыривать известку. Пришлось повозиться, но в итоге камень зашатался и поддался с неохотным скрежетом. Я уставилась на глубокую нишу в стене. Дыхание перехватило, по телу прокатился озноб. Тайник!

Закатав рукав и преодолевая брезгливость, я вытащила нечто мягкое и плесневелое. Предмет оказался завернут в полуистлевшую мешковину. Для кольца сверток великоват, но, может, оно в шкатулке или чем-то подобном? Дрожа от нетерпения, я вернулась к столу и развернула ветошь. Под ней оказалась не шкатулка, а перехваченная шнурком тетрадь. На весьма хорошо сохранившейся кожаной обложке золотилась буква 'И'.

Ноги ослабли. Я плюхнулась на стул, подтянула её к себе и, волнуясь, развязала шнурок. Похоже, блокнот пролежал здесь нетронутым с тех самых пор, как Имельда (а кому ещё он мог принадлежать?!) его спрятала. Значит, о нем не знают даже члены совета! Придвинув ближе свечу, я раскрыла тетрадь в том месте, где была вложена черная бархатная лента и... изумленно застыла. Быстро пролистав её до самого конца, целую минуту не могла пошевелиться. Пусто. Пергаментные листы совершенно чистые — ни буковки, ни закорючки! Просто старые страницы, тонко пахнущие плесенью и чем-то пряным. Захотелось ткнуть в бесполезную находку свечой. Зачем Имельде так тщательно прятать пустую тетрадь? Может, она собиралась позже вернуться и заполнить её, но что-то помешало? Или это такой средневековый розыгрыш? Нет, опять что-то ускользает из виду. Я обвиняюще уставилась на толстячка на фреске.

— Вы! Наверняка ведь знаете, в чем тут дело. Сказали 'А', так договаривайте!

В моргнувшем свете показалось, что мужчина закатил глаза. А свечу отделяло от красной лужи от силы пять минут. Скоро вернется Цирцея, нужно закрыть тайник и привести все в прежний вид. Что делать с тетрадью: спрятать обратно или... забрать? Ведь если про неё никто не знает, то и вреда никому не будет, а я дома попробую тщательнее её исследовать и посоветуюсь с Неттой. Да, так и сделаю! Я потянулась к блокноту, воздух колыхнулся, и, отразившись от раскрытого разворота, снова послал мне в лицо тот пряный запах. Что-то знакомое, определенно. Будто... из детства. Приправа? Мои глаза расширились от внезапной догадки. Я схватила огарок и осторожно поднесла к пергаменту. Запах усилился, а потом прямо на глазах начали появляться коричневатые буквы. Не приправа — луковый сок. Любой ребенок знает навскидку пару рецептов невидимых чернил для любовных записок и сверхсекретных посланий: молоко, яблочный сок, лимонный или брюквенный. Проявляется при нагревании.

Я принялась листать страницы, поднося свечу и любуюсь проступающей вязью символов. Меня охватил незнакомый доселе трепет: казалось, кто-то обращается ко мне мягким женским голосом из глубины веков. Жаль, не понимаю ни слова — буквы знакомые, но смысл написанного сокрыт кисеей незнакомого языка. Старательные убористые строчки дразнят обманчивой доступностью, как одалиски — евнуха. Судя по имеющимся датам, это дневник. Только кто же ведет личные записи невидимыми чернилами?

Приближающийся цокот каблуков выдернул меня обратно в реальность. Цирцея! Я потянулась захлопнуть тетрадь и застыла, разглядывая только что проявленную страницу — ту самую с бархатной лентой-закладкой: извилистые ниточки, чешуйчатый столбик, крестики, квадратики, пунктир... Шаги звучали уже где-то на середине лестницы. Я сунула тетрадь под футболку, рывком подняла глыбу, запихнула обратно в нишу, повесила фонарь на место и замела ногой горку извести в темный угол за глобусом. Потом одним гигантским прыжком очутилась за столом, раскрыла ближайшую книгу и постаралась придать лицу сосредоточенный вид, как вдруг обнаружила, что держу её черными от грязи пальцами.

В тот миг, когда дверь архива распахнулась, моя рука, затянутая в перчатку, как раз потянулась, чтобы самым деликатным образом перевернуть страницу при помощи лопатки. Предыдущий лист, вырванный и скомканный, покоился в правом носке кроссовки. Библиотекарша обвела зорким взглядом помещение, задержала его на слегка покачивающемся фонаре и остановила на мне.

— Время вышло, Финварра. Пора наверх.

Я рассеянно заморгала.

— Как, уже? Надо же, я так увлеклась... На редкость интересная книга!

Цирцея Хук посмотрела на обложку и поджала губы:

— Она была бы ещё и полезной, если читать не вверх ногами.

Отклонив предложение помочь с расстановкой книг по местам, она велела сдать рабочие инструменты и показать сумку.

Протягивая ей одной рукой раскрытый баул, второй я поглаживала тетрадь под футболкой и радовалась собственной предусмотрительности.

* * *

Верхний зал оказался пуст, госпожа Гримсен и Пикси ушли, а на полу пролегли косые сиреневые тени. Узорчатая стрелка часов дергалась на половине восьмого.

На крыльце я вдохнула полной грудью вечерний воздух, прогоняя из легких подвальную пыль, снова пощупала находку под футболкой и поняла, что не дотерплю до дома. Окинув взглядом улицу, на другом конце которой болталась пара-тройка прохожих, юркнула в проулок, спряталась за мусорными контейнерами и извлекла тетрадь. С текстом разберусь позже. Попробую отсканировать и прогнать через программу перевода, должно получиться, если, конечно, он не зашифрован. Больше всего меня сейчас интересовал именно рисунок, больше всего похожий на какую-то схему или... карту? Так, волнистые линии — это улицы или реки, крестики... что могут означать крестики? А ещё этот ячеистый столбик и куст, обозначенный жирной буквой 'К'. Да это же карта местности! И не нужно быть гением, чтобы понять, какой именно — окрестности Мистиктауна!

В ту пору, когда она создавалась, город располагался севернее, то есть ближе к башне. Вот что означает этот столбик! Значит, крестики — кладбище, а куст... — от напряжения у меня перед глазами побежали полосатые мушки, во рту пересохло, — куст, должно быть, растущий там дуб восьми метров в обхвате.

Пальцам требовалось движение, и я машинально включила мобильник. Тишину нарушил визг смс-к. Пять от обеспокоенной Нетты и две от Чезаре, которому Нетта велела узнать, где меня черти носят. Но никаких новостей по делу Имельды. Последнее сообщение от подруги сухо информировало, что они с Чезаре сегодня ужинают у его родителей. Ещё с минуту я смотрела на помигивающий экран, потом набила ответ, что нахожусь на пути домой, и снова отключила сотовый. Это даже не было неправдой, я ведь действительно собираюсь домой, просто сперва сделаю небольшой крюк. И, как и обещала, никаких глупостей. Я же не принца пойду искать, а просто быстренько сбегаю к дубу. Ведь ясно, как день, что за буква 'К' под ним лежит! Беспокоить друзей, отрывая от семейного ужина, возможно, последнего в их жизни, нехорошо, а терять время — непростительно. Если повезет, я, возможно, буду встречать Нетту у подъезда с Кольцом.

Дневник перекочевал в сумку, поместившись по соседству с позабытыми блинчиками, кроссовки печально скрипнули, смиряясь с долгой прогулкой вдоль пыльного шоссе и последующими грязевыми объятиями, а фонарь над головой мигнул — то ли желал удачи, то ли сокрушался о безрассудстве.

Глава 7

Показавшиеся впереди надгробья выглядели декорацией к спектаклю про привидения. Ветер шевелил кусты, потряхивая паутину, и тихонько завывал в кронах. Могилу принца обнесли оградительной лентой — хорошо хоть не обвели контур тела мелом. Сейчас на этой ленте сидела ночная птица с остреньким клювом и, не мигая, смотрела прямо на меня.

Дуб рос немного левее. Лиственные облака зашелестели, словно приветствуя. Я пристроила сумку между чудовищного размера корней, разбегающихся во все стороны беспорядочными стежками, и отправилась в ветхую сторожку за лопатой. Когда вернулась, на ленте сидело уже три птицы. Янтарные глаза пристально следили за каждым моим движением. Тьфу, это самые обычные птицы, они не умеют следить!

Ещё раз сверившись с картой, приступила к делу. Если господин Улаф все-таки уволит меня, как стабильно грозится дважды в неделю, всегда смогу устроиться копальщицей. Сноровка появилась, мозоли наметились.

За работой я старалась не думать обо всех сообщениях и звонках, которые посыплются из телефона, когда его снова включу, и почти слышала голос бабушки, кричащий из трубки, что приличные девушки после восьми вечера по кладбищам не шатаются. И вообще не шатаются. Как я сейчас от усталости.

То ли карта оказалась неточной, то ли я что-то напутала, то ли дерево имело привычку время от времени перемещаться, только пришлось окопать его по всему периметру, прежде чем раздался глухой стук. Усталость мгновенно испарилась. Я утроила усилия и через считанные минуты опустилась на колени, раздвинула мягкую глинистую почву и рывком извлекла небольшой сундук размером с десятидюймовый ноутбук, хотя сомневаюсь, что внутри был именно он.

— Эй, вы это видите?! — возбужденно обернулась я к птицам, унизывающим ленту, как бусины — нить.

Дюжина пернатых согласно загалдели, захлопали крыльями, призывая меня не медлить. Кажется, я теперь даже птичий язык понимаю. Я, как могла, отерла сундучок влажными салфетками, истратив почти всю пачку, и с колотящимся сердцем поставила его на землю перед собой. Без слоя грязи он оказался настоящим произведением искусства: треугольная крышка-домик, клепаные железные полоски в форме лилий и узоры, напоминающие витражные оконца. Дерево прекрасно сохранилось. Настолько прекрасно, что тут попахивало магией. Я нервно хихикнула. Работа талантливого мастера, в которую он вложил душу. Не хватало только одной крохотной детальки — замочной скважины.

— Почему это никогда не бывает просто? — пожаловалась я птицам.

Тщательный осмотр, разжегший во мне азарт кладоискателя, выявил нечто вроде тонкой планки на верхнем ребре крышки, прикрывающей узенькую щель во всю длину ящика, в которую разве что металлическая линейка влезет. Линейки у меня с собой не было, ногтям она не поддалась, а сучок сломался. Я вытряхнула вещи из сумки, ища что-нибудь подходящее. Тут налетел ветерок, зашелестел страницами дневника, подхватил заложенную между ними черную бархатную ленту и, покружив, мягко опустил на крышку. Хм, а это мысль!

Вытерев пальцы последней салфеткой, я взяла закладку за оба конца, поднесла к щели и едва не выронила, когда одна из птиц надрывно предостерегающе каркнула, сверкнув глазищами.

— Не волнуйся, единственный, кого стоит опасаться — это принц. А раз Имельда добровольно не отдала ему Кольцо, значит, они по разные стороны баррикад.

Я уверенно протолкнула натянутую ленту в щель сверху вниз, по-прежнему держа за оба конца, но ничего не произошло. Тогда провела ею, как при оплате картой через платежный терминал в супермаркете. Раздалась серия сухих щелчков невидимого механизма, покрутились зубчики, сработали пружины, и крыша домика послушно развалилась на две части, открыв взору спрятанные богатства. Я нетерпеливо запустила руку внутрь, зачерпнула тускловатый порошок, похожий на крупную пыль, и недоуменно высыпала обратно. Потом хорошенько пошарила в нем, но единственным содержимым сундука оказался этот странный песок. Горло сдавило от разочарования. Тогда что означала буква 'К'? А эта Имельда была женщиной с огоньком — не искала простых путей ни для себя, ни для других.

Налетевший порыв ветра едва не сбил меня с ног и принялся с шорохом закручивать листву, луна скрылась за облаками, поднялся галдеж: птицы с пронзительными криками сорвались в небо и, ожесточенно плеская крыльями, сгинули в его необъятной чернильной пасти. Стало неуютно так, как только может быть неуютно безлунной ночью в одиночку на кладбище. Вот теперь точно пора домой.

Я поскорее притворила обе створки крышки, прижала ларец к груди, чтобы отнести на прежнее место и закопать (если встреча с принцем меня чему и научила, так это тому, что некоторым вещам лучше оставаться под землей), но в потемках запнулась о корень и упала. Сундук выскользнул из рук и опрокинулся набок. Песок хлынул на траву, а я пребольно ударилась коленом. Но тут же вскочила, вернула ящику устойчивое положение и принялась перекладывать в него ладонями просыпавшийся песок.

Вдали завыл волк, пальцы задрожали, а ветер все усиливался, превращаясь в шквалистый. Дверцы склепа с фигурой ангела заходили ходуном, заскрипели цепи ограждений, а в ближайших кустах затрещало, как если бы через них продирался кто-то огромный. Под раскидистой веткой шиповника вспыхнули два желтых глаза, и на меня поперла, угрожающе сопя, коренастая тень.

Я попятилась на руках, сдерживая икоту, подхватила с земли ветку и выставила, как оружие. Выступивший вперед енот обнюхал её без особого интереса и поспешил к вывалившимся из сумки вафлям. Нервы сдали. Я побросала вещи обратно в котомку и, пообещав ларцу, что вернусь завтра и закопаю его при свете дня, побежала к шоссе.

* * *

Словно невидимая рука подхватила сундучок и вздернула его в воздух. Остатки золы со дна и с земли взмыли вверх, образовав огромное переливающееся облако. Его окутала зеленоватая дымка, песчинки задрожали и принялись раскручиваться на манер торнадо, в центре которого сверкали лимонные и изумрудные молнии. Ночная тьма стала гуще кофейного осадка, и только эта прошиваемая электрическими разрядами воронка мерцала так, словно притянула весь свет мира, высосав его даже из звезд. В центре её начала проступать странная фигура, быстро обретая плотность. Ещё несколько мгновений над верхушками деревьев пылало зеленое зарево, а потом все прекратилось так же внезапно, как началось.

Необычный ветер стих, пустой сундучок с глухим стуком упал на землю, а луна с облегчением вылезла из шубы облаков, пытаясь протиснуться между деревьями и разглядеть виновника недавней шумихи. Разглядев, покраснела и деликатно спряталась обратно.

Если бы енот умел визжать или терять сознание, он бы непременно это сделал, а так только с писком выронил вафельку и опрометью бросился к кустам, чтобы рассказать семье о самом ужасающем и потрясающем зрелище, свидетелем которого только что стал.

* * *

Надежда на припозднившуюся попутку, которая подбросит меня до Мистиктауна, не оправдалась: шоссе стелилось безлюдной полосой. Как назло, сотовый не ловил связь, а поля вокруг накрыла тишина, которую в триллерах принято называть зловещей.

Чтобы подбодрить себя, я включила плейлист на мобильнике и принялась подпевать в голос. Наши совместные с Энрике Иглесиасом усилия разносились далеко вокруг, прогоняя тишину, страх и всех, кто не переваривает попсу. Несколько треков спустя тянуть под ложечкой перестало, и вернулась способность мыслить логически. И чего я так перепугалась? Ну ветер, ну птицы, ну волк за много миль отсюда... Ничего такого, из-за чего стоило бы улепетывать сломя голову.

Жаль, перекусить нечем. От пережитого стресса на меня напал зверский аппетит. Но вафли достались еноту, а контейнер с блинчиками я вытряхнула из сумки вместе с остальными вещами, когда искала, чем бы открыть сундучок, и второпях забыла на земле.

Лиричная композиция сменилась подборкой саундтреков из фильма 'Экскалибур', разрекламированного Неттой, которая фанатела от Артурианы. Наверное, поэтому новый звук сперва не показался мне странным — я попросту посчитала его частью композиции. Прошло некоторое время, прежде чем до меня дошло, что дробный стук планомерно приближается, причем не из динамика, а откуда-то из-за спины. Обернувшись, я так и застыла на месте с отведенным в сторону телефоном.

По шоссе прямо на меня под эпичные звуки Осады Камиларда несся всадник. Это был молодой мужчина лет двадцати пяти — двадцати семи. Луна подчеркивала рельефы накачанных мышц, бедра уверенно сжимали лоснящиеся бока медно-коричневого коня, а прямые пепельные волосы были собраны сзади в небольшой хвост. Одной рукой он уверенно держал животное за гриву, поскольку ни уздечки, ни даже седла не имелось, а во второй сжимал — я даже, на всякий случай, проморгалась, — блинчики и с нескрываемым удовольствием отрывал от них зубами огромные куски.

В этот момент на луну наползло облако, и конь под всадником исчез. По-прежнему слышался звонкий стук копыт об асфальтовое покрытие, а сам мужчина не изменил положения, сжимая невидимую гриву, и судя по всему не испытывал никаких неудобств. Через мгновение пелена схлынула со светила, и округу вновь затопил мягкий лунный свет, в серебряной пыли которого возник конь.

Надо было отпрыгнуть на обочину. Или попытаться скрыться. Или завизжать. Или метнуть во всадника сумкой. Ну, хоть что-нибудь сделать! Но я стояла, как громом пораженная, и не шевельнулась даже тогда, когда мужчина свесился прямо на скаку, обхватил меня за талию и без малейшего усилия затащил в седло, усадив боком практически к себе на колени.

Впервые в жизни я оказалась верхом на лошади, скачущей во весь опор, а не позирующей за два фунта в дурацкой ярмарочной шляпе для всех желающих сфотографироваться. Впервые меня так откровенно вжимал в свое тело незнакомый мужчина. И уж совсем незабываемые мгновения я испытала, когда луна снова ненадолго отлучилась за облака, и лошадь под нами исчезла, открыв проносящееся шоссе. Правда, я продолжала чувствовать разгоряченные бока животного и слышала его хриплое дыхание.

Наконец, мы начали замедляться, свернули на обочину и остановились. Конь тут же опустил голову и принялся пощипывать жухлую, в придорожной пыли, траву, а я, потеряв последнюю опору в виде гривы, схватилась за мужчину. Он отнюдь не возражал. Только слегка отодвинулся, чтобы меня рассмотреть. Я тоже вовсю на него таращилась — не потому что очень хотелось, просто глазные яблоки парализовало точно так же, как совсем недавно ноги на шоссе, и даже под страхом смерти не получилось бы сейчас моргнуть.

Вблизи незнакомец оказался ещё моложе, чем показалось издали, и, надо признать, не лишенным привлекательности. В дополнение к пепельно-русым волосам глаза у него были лучисто-серыми, как подтаявший горный снег; прямой с тонкими крыльями нос, высокие скулы и плотно, но не сурово сжатые губы — нижняя чуть полнее верхней — источали волю, а складки в углах рта говорили о том, что улыбаться он тоже умеет. Он перестал щуриться, и возле глаз стали видны незагоревшие ниточки кожи. Лунные блики благоговейно гладили широкий разворот плеч и каждую мышцу его подтянутого тренированного тела, а в придерживающей меня за талию руке чувствовалась недюжинная сила. Опасность и обаяние окружали его почти осязаемым коконом. Все эти детали механически впитались в меня, минуя сознание, по-прежнему пребывающее в коме.

Мужчина, в свою очередь, тоже присматривался ко мне: обежал глазами находящуюся в беспорядке одежду, с любопытством и легкой опаской покосился на продолжающий горланить мобильник, задержался на торчащих во все стороны кудряшках и чуть заметно кивнул, словно уяснил некий вопрос. Потом закинул в себя последний шмат блинчика, звучно облизал каждый палец, втягивая в рот, и поинтересовался густым мелодичным голосом:

— Хочешь о чем-то спросить, ведьма?

Язык шевельнулся, оттаивая.

— Да, — пролепетала я, облизнув пересохшие губы. — Почему вы голый? Ну, не считая ленточки в волосах...

И неожиданно для себя самой громко завизжала.