Практиканты

Практиканты

Сущность практики состоит в осмысленном применении магической теории,

предметов, зелий и заклятий в реальных условиях и выработке на этой основе

навыков самостоятельной профессиональной деятельности.

Из методички

Снурова телега въехала в Синие Холмы под громкий лай рыжей шавки по прозвищу Лиска. Мирька с Ленеком оглянулись было, увидели, что Лиска привечает не королевскую карету, и вернулись к дележу огурцов со старостина огорода.

Лай сменился визгом, заставив оглянуться ещё раз. Лиски не было видно, телега подъехала ближе, и оказалось, что Снур возвращается из города не один, больше того — везёт аж троих неизвестных! Причём, одна из чужаков — самая настоящая леди. Леди в Синих Холмах никогда не видели, но сразу поняли, что молодая, тонкая, словно тростинка, девушка в изумрудно-зелёном плаще с серебряной вышивкой — это она и есть. Богатый плащ дополняло надменно-ледяное выражение лица, какое можно встретить только у потомственных аристократов. Волосы у леди были невиданного серебряного цвета, каждая прядка кончалась завитушкой. Голову сжимала диадема, неотличимая по виду от венка из полевых цветов.

Рядом с леди сидел обычный с виду парень, одетый по-городскому — в разноцветную куртку с нашивками на рукавах да серые штаны. Кроме наряда, ничего особенного в парне не было. Исправно вертя головой (как и положено порядочному человеку, прибывшему в незнакомое место), он грыз морковку и (попутно) о чём-то говорил.

Заглядевшись на леди, друзья и не заметили третьего чужака — рыжую курносую девчонку, толстую и в веснушках. Эта и одета была попроще, такие коричневые куртки носили в Синих Холмах многие. В услужении, небось, у леди-то...

Телега проехала всю улицу и остановилась у последней калитки. Подоспевшие Ленек и Мирька замерли. Никак чужаки в Ведьмин Дом собрались!

Говорили, что Ведьмин Дом стоит в деревне триста лет. Испокон веку тут жили колдуны и колдуньи. Сказывали, что каждые двенадцать лет в доме должна проливаться кровь — а иначе в первый день тринадцатого года он рухнет. Под крыльцом Ведьмина Дома когда-то зарыли три головы королевских стражников, и призраки охраняли дом и сад от воров и любопытных. В одной из комнат стоял всегда накрытый стол, за которым бывшие жильцы вечно поедали бывших гостей. Про колдунью Ришану тоже много чего рассказывали, о чём и вспоминать не хотелось.

Снур тряхнул поводья и, повернув телегу за околицей, поехал к своему дому кружной дорогой. Трое чужаков осмотрелись, и леди шевельнула ладонью.

— Яська, сделай, наконец, серьёзное лицо, — бесстрастно сказала она.

— Давай ещё в ряд выстроимся и шарики возьмём, — с усмешкой ответил парень.

Дверь Ведьмина Дома открылась, и владелица его переступила порог. Ленек задрожал. Мирька был посмелее — но и ему при виде приближающейся ведьмы захотелось если не убежать, то, хотя бы, спрятаться.

— Чего надо? — неприветливо спросила ведьма то ли у леди, то ли у парня.

— Практикантов заказывали? — хором ответила троица.

— Они там в школе что, считать разучились?! Я дала заказ на одного практиканта! На кой шут мне трое?!

Троица тактично помалкивала.

— Ишь, подборочка. Стихийник, травник и практик...

— Теоретик, боевой маг и абиолог, — поправил парень.

Ведьма хмуро осмотрела троицу.

— Ну-ка представьтесь по форме!

— Эльта Лоисделл, маг-теоретик девятой степени, пятый курс Первой Общей Школы.

— Ясень Эш Вирен, боевой маг десятой степени, пятый курс Первой Общей Школы.

— Лека... Пятый курс, факультет природоведения, кафедра абиологии.

— В этой школе точно сошли с ума, — констатировала ведьма, — И это вместо одного травника! Вот что, практиканты, есть тут деревенька одна — Шуровка называется, — там давеча девице голову отгрызли. Вот и выясните, кто. И чтоб глаза мои вас не видели.

— Умная женщина, — задумчиво произнесла рыжая девчонка, когда ведьма скрылась в доме, — Сразу поняла, что это нашествие.

— Да, с нами лучше не связываться. Яська, поспрашивай, где эта эфинова Шуровка.

— А чего я?

— А кто, я? В этом балахоне только местных и ловить.

— Чего их ловить, вон стоят. Эй, уважаемые, где тут у вас... а ну стоять!

Но Ленек и Мирька припустили вдоль улицы.

— Стойте! — позвали за спиной.

Ага, как же. С ведьмой запросто болтают, небось, сами из таких...

Потом оказалось, что они бегут на месте. Воздух тёк вязкой смолой, дорога скользила ледяным полем замёрзшего озера.

— Где находится Шуровка? — голос хлестнул снегом зимней вьюги, слова падали сосульками с крыши, со звоном разбиваясь о заледенелые уши.

Голосу нельзя было не ответить.

До Шуровки нас за три медяка согласился подвести тот же крестьянин, что привёз в Синие Холмы — он туда к свояку собирался.

Мне было неспокойно. Во-первых, если в Шуровке не было своего колдуна, к нам могут отнестись оч-чень нетерпимо. Если даже в Синих Холмах, где полтораста лет существует постоянная должность "окружного", народ шарахается, то что будет по соседству?

Во-вторых, этимология слова "Шуровка" вполне могла восходить к слову "шурвец", как в народе (правда, к северу) именовался триног болотный. Или — ещё хуже — "шуровник", как юго-западнее прозывали малого норника. Не то, чтобы эта нечисть была очень опасна для хорошего мага, но... сколько их должно быть, чтобы в их честь назвали деревню?!

— Скажите, а что это за место — Шуровка? Там болота есть? — спросила я у нашего возницы, — Или чаща...

Было и то, и другое. Более того, если Синие Холмы показались мне деревней процветающей, Шуровку даже Снур назвал "гнилым захолустьем". Яська заметно оживился. Мы с Эльтой были знакомы с захолустьями не понаслышке — обе в них выросли, только в моём захолустье читать учили, а в её — нет, — так что, у нас эта новость радости не вызвала, и энтузиазма естествоиспытателя тоже.

Ну что ж... Эльта и Яська сами выбрали свою судьбу. Первоначально к Ришане Мирельской направили меня. Ни о каком праве выбора не было и речи — школа распределяет нас очень жёстко, игнорируя наши желания. Не всегда понятно, чем она при этом руководствуется. Распределение на практику прозвали "Лотерея клопов и лягушек". За дело: обычные ученики проходят практику в болотах, лесных деревеньках и захолустных городках. Но бывают и необычные ученики — те, кто уже получил звание полного мага. Таким позволяется самим выбирать, где проходить практику.

Эльта и Яська решили отправиться со мной... видимо, заметив, что рядом со мной приключения выходят на качественно новый уровень. За глаза они меня так и зовут — "наш катализатор". Сама-то я тихая...

Шуровка размещалась в стратегически важном месте. За околицей имелось озеро с омутом. В трёх верстах1 наличествовало болото. Слева красовался роскошный ельник, справа — шикарный смешанный лес. Прямо-таки хрестоматийный пример "эфин в действии".

— Внимание, вопрос: кто здесь НЕ водится?

— Песчаный проглот, — ответил Яська, — Снежный хват. Морянка скальная. Шурш лесной...

— Какой шурш? — насторожилась я.

— Это у нас, на островах... Мелкие, вроде здешних плутов.

— Короче, есть два варианта. Первое: берём свидетелей, составляем описание, ловим первую попавшуюся подходящую нечисть и сдаём Ришане. Всё равно в таких условиях всех не переловишь, — сообщила Эльта.

— А второй вариант?

— Вырыть труп, пусть свидетельствует.

— Иди ты со своей некромантией!

Эльта пожала плечами — мол, моё дело предложить.

— Много он насвидетельствует, наверняка со спины кинулись, — добавила я.

Возница только головой покачал, слушая нашу беседу. Наверное, она могла показаться безнравственной. А по-моему, одно дело — избавить деревеньку от двух-трёх опасных существ, и другое — вмешиваться в попытки стай нечисти избавиться от одной-единственной деревеньки. Ну... Разве что на стороне нечисти...

Синие Холмы встречали нас лаем, Шуровка — мяуканьем. На поросшей мхом крыше первого с краю дома сидел здоровенный жёлто-коричневый крылокот.

— Ух ты, средь бела дня! — сказала Эльта, — Что ж тут ночью творится?

— У них этой нечисти полные амбары, — вмешался возница.

Если честно, никогда я не понимала нелюбви простого люда к крылокотам. По характеру эти зверьки не отличались от обычных кошек, размерами тоже их не превосходили. Однако, многие крестьяне считали бедолаг нечистью и при любой возможности начинали швыряться камнями, призывать богов и обстреливать несчастное животное из луков. Видимо, к шуровцам это не относилось. И то верно: небось, тут и н'раши водятся.

(Вероятно, именно из-за н'раши — зубастых летучих тварей размером со скворца — в разряд нечисти попали и крылокоты, с удовольствием их пожиравшие).

Телега остановилась. Мы поблагодарили Снура и осведомились, где тут живёт староста, а затем Яська остался караулить вещи, а я с Эльтой отправились искать подходящее место обитания.

Если бы я не знала, что Эльта — дочка бедного жерносека, детство которой прошло в условиях немногим лучше здешних, — наверняка приняла бы её за изнеженную аристократку. Избы отметались одна за другой. Ей даже не пришлось заходить внутрь — беглый взгляд, "спать в одной комнате с поросёнком? Ещё чего...", и мы идём дальше. Я даже не присматривалась: было совершенно очевидно, что ночевать придётся на свежем воздухе, то есть, в лесу под деревом. Так что, осматривать избы имело смысл лишь с целью выявления наиболее подходящих для обитания нечисти мест.

— Эльта, — на двенадцатом доме сказала я, — Я устала. Пойдём лучше вон в тот лесочек, найдём полянку...

— Почему в тот, а не в этот?!

— В том ёлки...

Эльта не видела в ёлках ничего хорошего, и мы отправились искать поляну в смешанном лесу.

До вечера строили лагерь. Яська сооружал навес, я собирала хворост, Эльта вешала на деревья обереги — это было проще, чем ставить и постоянно поддерживать магический щит. Серебряные пластинки с личной печаткой и парой рун слабо мерцали, выделяясь на фоне древесных стволов. Поляна медленно и верно приобретала таинственный вид.

Собрав хворост, я взялась за травки. Эльта обошла поляну по второму кругу, заговорив амулеты на неснимаемость. Яська их тотчас опробовал — попытался стянуть ближайший, сперва руками, потом магией. Чары действовали на совесть. Яська взялся за топор. С воплем "Я полчаса выверяла расстояния!!!" Эльта перешла в боевую трансформацию. Яська уронил топор, упал на корточки и обхватил голову руками, но оказалось, что Эльта дурачится и создаёт иллюзии. Яська тотчас осмелел и снова подошёл к амулету.

— "Ко-Мар", — прочитал он, — Это что?

— Выйди ночью за круг на полчасика — узнаешь, — посоветовала Эльта.

— Комар, что ли?! А я думал, ты их только от нежити заговорила.

— Ну и глупо, — заметила я, — Большая часть нечисти — "жить".

— Кстати, покажи-ка, чего ты там насобирала! — спохватился Яська.

Как ни забавно, первоначальное предположение Ришаны Мирельской о наших специализациях, хоть и было основано на стереотипах, могло бы оказаться истинным. Эльта — универсал, но предпочитает стихийную магию и может трансформироваться в "белый ветер". Яська интуитивный травник, у него это видовое. Я училась на практика до второго триместра третьего курса, когда мне пришлось спешно драпать на абиологию.

Вот интуитивный Яська и решил проверить видовой состав собранного мной веника.

— Ребята, так мы не пойдём к старосте? — спохватилась я.

— А зачем?

— Ну ладно... кстати, где мы будем добывать еду? Корчмы здесь нет, я смотрела.

— Купим у кого-нибудь, когда припасы выйдут. Слушай, Лека, зачем ты марник принесла? Будешь на кого-то наваждения насылать?

— Не на "кого-то", а на тебя!

— Почему на меня?

— Эксперименты над посторонними — дурной тон, а Эльту этим уже не проймёшь... Нет, на самом деле я хочу попробовать сварить одно зелье, "Дым снов"...

— И наслать наваждение на всю аудиторию? Вообще-то, правила хорошего тона требуют ставить такие эксперименты на себе.

— Какие правила, Яська? О чём ты? Ты же прекрасно знаешь, откуда растут уши у этих "правил"... — вмешалась Эльта.

— Серьёзно? Знаю? А я не знал...

— Просто идеи возникают уже на первом курсе, а "посторонних", как вы выражаетесь, под рукой нет. На ком экспериментировать? На себе... В Высшей Школе дисциплина построже, там, хоть, учителя следят, а у нас — сам помнишь, как мы музей грабили.

— Кстати, меня этим тоже не проймёшь, — я демонстративно понюхала белый цветок, очень похожий на цветок дурмана (но в пять раз меньше и с фиолетовыми прожилками).

— Эфин, Лека, ты что, тоже ставила на себе опыты???

— Нет, защиту, — поправила я.

Яська кивнул, Эльта покачала головой. Первому стало понятно, вторая не одобряла моей страсти ко всевозможным защитным заклинаниям, которые я вешала одно на другое в ужасающих количествах. Эльта была уверена, что именно постоянная защита — причина ничтожных размеров моего запаса, поскольку она должна оттягивать процентов шестьдесят волшебной силы. Я с Эльтой не согласна. Без защиты я стану довольно посредственной волшебницей с килонисом запаса (уровень Эльты-первокурсницы!), которая, конечно, обретёт некоторые новые возможности, но в драке продует той же Эльте на шестой минуте. Сейчас у меня запас — триста сорок нисов, в драке мне приходится полагаться разве что на кулаки (у нормального мощного боевого заклинания номинал — пятьсот), но и другой маг моего щита меньше, чем за час не пробьёт. Если пробьёт. И обойти вряд ли сможет.

Покончив с осмотром травок, Яська взялся готовить ужин. Мой гербарий тотчас подвергся расхищению — я поспешно эвакуировала его на другую часть поляны, но всё равно не досчиталась примерно шестой части. Эльта виновато посмотрела на друга, потом на меня — мы условились не подпускать её к продуктам, это было слишком рискованно: девушка настолько стремительно избавлялась от приобретённых в детстве навыков, что от умения готовить наверняка остался полусгнивший труп. Я верила, что виновата любовь к некромантии, и ни Яська, ни Эльта так и не сумели меня разубедить. А как иначе объяснить то, что все мои однокурсники-некроманты (независимо от происхождения) не умеют готовить, не в состоянии вырастить даже герань на подоконнике, недолюбливают походы и вылазки на природу, обзывают города с населением меньше сорока тысяч "крысиными норами" и стратегической целью полагают персональный дворец на сорок комнат?

Жалобные взгляды Эльте не помогли: за водой к озеру отправилась я, а Эльту большинством в два голоса усадили сочинять дневник практики, желательно — на всю неделю.

Староста Шуровки, как то и предрекла за ужином Эльта, явился сам. Было около полудня, мы уже устали в седьмой раз полоскать косточки "любимых" учителей и занялись делом: Эльта программировала артефакт рунно-иероглифным методом, Яська точил кусок коры (не то на оберег, не то на обычную висюльку), я переписывала Эльтино сочинение на тему прохождения практики, упражняясь в подборе синонимов. Возникший из-за кустов мужичок самой заурядной наружности с обалделым видом оглядел поляну.

— Добрый день, — сказала я.

— И вам того же. Это вы будете э-э... волшебники?

— Нет, только я, — ненавижу здешнюю простонародную манеру общения! В моей деревне таких словесных оборотов постыдился бы последний подзаборник.

— Только вы? — мужичок даже глазами захлопал.

— Буду — только я. Они уже волшебники. А вы кто?

— Так я староста здешний, Ронек. Я слыхал, вы приехали зубогрыза ловить...

— Кого???

— Да зубогрыза, кого ж ещё! Который Тальке голову откусил.

Я подтвердила — да, затем и приехали. Про зубогрыза хотелось бы подробнее — откушена голова или отгрызена, имелись ли следы поедания, где и когда было совершено нападение, не было ли других странных происшествий за последний год...

— Да как же "не было", когда у нас шера болотная завелась, честных людей в трясину заманивает. А то ещё по ночам в лесу кто-то, такой эфин, верещит — ни зверь, ни птица... — энтузиазм вызвал лишь последний вопрос, на остальные староста Ронек реагировал крестным знамением и фразой "И почто нам на такие ужасти глядеть?".

— Так, стоп! — скомандовал Яська, — Давайте разделимся. Эльта, допрашиваешь население, потом сообщаешь Леке, что ты узнала. Лека, делаешь вывод — кто может быть этим зубогрызом. А я буду его ловить. Иначе мы до осени будем сидеть и слушать местные байки.

— Разумно. Лека, значит, нужно описание трупа? Может...

— Не может, — твёрдо постановил Яська, — Будем ловить по правилам.

— И узнай, не было ли неудачных попыток нападения, — попросила я.

— Хорошо. Ну что, сударь Ронек, давайте-ка прогуляемся до деревни...

Судя по остекленевшим глазам шуровского старосты, фраза Эльты подкреплялась невербальным заклятием.

— ...Схожу-ка я на болото, — сказал Яська, когда Эльта исчезла из виду.

— Зачем?

— Надо бы посмотреть, что у них за "шера" "завелась".

— Туманник или манка, — "перевела" я, — Возможно, конечно, водяница, но они предпочитают нормальные водоёмы, и тогда надо осматривать озеро. А что? На зубогрыза они не потянут.

— Я подумал... А что, если действительно шера?

— Неужели шеры тоже могут сходить с ума?

Яська подумал и покачал головой:

— ...Но проверить не помешает. Хочешь — идём вместе. Эльта поработала на совесть, воров можно не бояться.

Я согласилась, и мы пошли.

— ...Смотри, белая полынь!

Яська не разделял моего восхищения. У него на родине "этой белой полыни — хоть стогами складывай", а поскольку основным применением редкого в наших краях растения является "Дым снов"... короче, я осталась в одиночестве. С указанием "потом догонишь" на руках. Сорвав несколько листиков и соцветий, я заметила чуть в сторонке черничник с ягодами.

— Лека, иди сюда, — позвал Яська.

Я поспешно пробралась сквозь бересклет, на ходу облизнув пальцы. Яська стоял посреди небольшой полянки и тянул руку к симпатичному дымчатому крылокотёнку.

— Глянь, какая киса! — воскликнул он.

Киса сердито зашипела.

— Лапочка какая! Слушай, почему она злится? Меня звери любят... Может, у неё где-то здесь котята?

— Мы пойдём, или ты решил до ночи играть с этой кисой? — если он кинет заклинание... хотя бы телекинез... если он...

— Лека, ты чего так...

Он не успел договорить. "Чего так" спланировало с ближайшего дуба — полосатая крылокошка в пять раз больше обычной. Шер среагировал быстрее, чем получилось бы у человека, и успел отскочить-отбежать на несколько метров прежде, чем зверюга приземлилась там, где он стоял. Котёнок, которого Яська принял за взрослую кошку, прыгнул в сторону, оказавшись рядом со мной. Настоящая взрослая кошка теперь стояла в центре этого треугольника.

Раздался жуткий вопль, больно ударивший по ушам. Яська с усилием поднял руку, сплетая пальцы для создания акустического щита. Вопль-визг стал выше, шер не удержался и зажал уши, но это, кажется, не помогло.

— Извините, — сказала я, — Может, поговорим?

Эфинская оборотниха и не подумала меня слушать. За первым воплем последовал второй, Яська упал на колени, потом повалился навзничь — кажется, теряя сознание.

— Прекратите немедленно! Вы же разумное существо! Вы же не жертва эфина в первом поколении...

Теперь внимание кошки переключилось на меня. Третий вопль... Я вдруг осознала, что убиваю Яську. На меня не действует "голос оборотня" — эта дура зря старается. Но ещё один-два крика, и шер не выдержит. Если он уже без сознания...

Оборотниха на миг заткнулась, переводя дыхание.

Я опрометью бросилась в кусты.

В спину толкнулось негодующее мяуканье котёнка.

...Ажета огляделась, удостоверяясь, что других чужаков поблизости нет. Проклятые маги, набежали на её территорию! Надо добить этого. Который лежит. Враг. Потом тех. Найти. Добить. Надо.

Слабый шорох за спиной — Васик подошёл поближе. Посмотрел на врага, понюхал. Мяукнул в ухо — несильно, не до смерти.

Ветки бересклета раздвинулись, и на поляну выскочила чёрная крылокошка с невиданно яркими разноцветными крыльями. Она могла быть и котёнком оборотня, и взрослым животным.

— Ты кто? — промяукала Ажета.

Одним долгим прыжком кошка перенеслась через полполяны. Ажета не успела заметить движения: вот только неизвестная стояла рядом с кустом — и вот она поравнялась с Васиком, награждая котёнка хорошей оплеухой.

Вопль-крик ударился в уши, заполнил ужасом всё существо Ажеты, заставляя бежать, мчаться без оглядки... Она не понимала, что происходит. Только всплыло из глубины сознания, как в детстве матушка приказывала ходить за водой — но та неспособность перечить меркла перед этой, словно луны солнечным утром.

Ажета бросилась бежать сломя голову, и, жалобно мяукая, помчался следом не успевающий Васик.

— Яська, Яська...

Юноша приоткрыл правый глаз. Серая радужка плавала в обрамлении красных прожилок.

— Лека?

Я неуверенно улыбнулась и убрала веточку "лунных слёз", которую держала у него под носом. Яська рискнул открыть и второй глаз — тот выглядел не лучше первого.

— Где эта... тварь?

— Ушла.

— Ты успела её... двинуть?

— Ты что, Ясь, ещё не в себе? Оборотниху — голыми руками...

— М-магией, — Яська попытался опереться на локоть, но у него не получилось.

— В кошачьей ипостаси их этим не возьмёшь...

Яська наконец сумел сесть — правда, не выпуская моего плеча и опасно наклонясь вперёд.

— Ну и тварюка... Может, это и есть "зубогрыз"? Слушай, но мы ж с ней не справимся даже втроём.

— Яська, я не думаю, что это она. Ты учебник-то помнишь? Оборотни-крылокоты разумны настолько, что среди них встречаются идиоты... уж труп-то прикопать они сообразят. Хотя, эта, кажется, редкостная дура...

— А не прикопать — так притопить, — задумчиво согласился Яська, — Эх, жаль, до болота не дошли. Но если всё же она...

Я не стала убеждать его в том, что оборотниха вряд ли окажется убийцей.

Науке известно четыре вида оборотней: волки, лисы, крылокоты и овцы. Они сильно различаются. Например, оборотни-овцы в зверином обличье становятся слабоумными и очень мало отличаются от животных. Оборотни-волки периодически сходят с ума и впадают в кровожадное бешенство. Оборотни-крылокоты на порядок крупнее обычных крылокотов. Оборотни-лисы обладают магическим свойством превращаться в зверя вместе с одеждой. Других магических свойств у оборотней нет, к собственно магии они не способны.

Стать оборотнем можно, во-первых, с рождения — это всегда наследуется, а ещё бывают шутки эфина. Второй источник оборотней — магические эксперименты. Так можно создать оборотней-лис и оборотней-овец. Третий — укусы элаков, как называют детей оборотня от соответствующего животного (волка, лисы или овцы — бывает и такое). Между собой разные оборотни не скрещиваются.

Оборотни-крылокоты не способны скрещиваться с животными, поэтому стать одним из них можно только с рождения. Их отличительной чертой является то, что с каждым новым поколением сила представителей возрастает. Если оборотень — эфин-мутировавшее дитя родителей-людей, он с трудом контролирует своё поведение в кошачьей ипостаси, но если до эфин-мутанта пять-шесть поколений, оборотень способен владеть собой, а если поколений больше двадцати четырёх, смена ипостасей не отражается на разуме. Древность рода влияет на силу, ловкость, неуязвимость для магии (только в звериной ипостаси) и мощь пресловутого "голоса оборотня" (после определённого числа якобы способного крошить стены). По-настоящему древних оборотней сейчас нет — их остатки перебили двести лет назад. Но даже эфин-мутант достаточно разумен, чтобы не кидаться на людей!

Меньше всего мне хотелось ловить несчастную дуру с гипертрофированным материнским инстинктом. Хотя, приструнить её не мешало бы.

Большую часть обратного пути я поддерживала Яську под локоть. Когда мы вернулись на поляну, там обнаружилась хмурая Эльта с ломтем пирога в одной руке и кружкой в другой. Котелок, подвешенный над кострищем, ещё дымился.

— Что случилось?! — ошеломлённо воскликнула стихийница. Чашка и пирог полетели в сторону — впрочем, Эльта не совсем потеряла голову, и полдник аккуратно опустился на лопушиный лист, заменивший салфетку.

— Не шуми, голова... — простонал Яська.

По-моему, симулировал — минуту назад он шёл достаточно бодро, а теперь снова повис у меня на плече. Да и голос ослаб до уровня, имевшего место на поляне. Но на Эльту подействовало: несчастный шер был заботливо уложен на два одеяла и укрыт третьим, стихийница чистой кружкой зачерпнула отвар из котелка и с помощью заклинания охладила его до чуть тёплого. Всё-таки она к нему неравнодушна. Или он к ней. Или оба друг к другу. Тьфу!

— Вирен, кто тебя так? — шёпотом (чтобы не перегружать бесценные ушки его величества Вирена) спросила Эльта.

— Оборотень, — ответил Яська, — Крылокот. Здоровенный, как вон тот куст, зубастый, как чучело норника в музее... Наверное, десятый. Или даже... двенадцатый. 2

"А пятого не хочешь?" — подумала я. Не люблю, когда лгут в шутку или по мелочи.

— Только оборотней нам не хватало, — вздохнула Эльта, — Хотя, если вычислить... в человеческом обличье они уязвимее для магии, чем обыкновенные люди, верно, Лека?

— Нет. Ты перепутала с лисицами. Крылокоты уязвимы в равной степени с людьми.

— Без разницы. Как они могут выглядеть, Вирен?

— Ну, ребёнка я хорошо разглядел. Он дымчатый, почти чёрный, а глаза цикориевые, значит, в человеческой ипостаси — голубоглазый брюнет. Мать должна быть шатенкой, но глаза я не запомнил.

Эльта подумала несколько секунд и покачала головой. Ловить оборотня самостоятельно — хлопотное, долгое и никому из нас особо не нужное занятие, подбивать же деревню в данном случае неэтично. К тому же, крылокот — не волк, людей не ест, а суевериям (кровопийство, похищение души) Эльта не доверяла.

Яська наградил подругу удивлённым взглядом. Не знаю, что он означал.

Рассказ "О деревне Шуровке, нравах, обычаях и зубогрызах" прозвучал поздно вечером, на закате. Мы прикончили остатки черничного пирога — ничего, вкусный. Хорошо, что Яська — шер. Прокормить восемнадцатилетнего человеческого парня было бы куда труднее. Например, любимый Яськин суп представляет собой отвар шести корешков на десяти травках с добавлением кусочка курятины с полкулака (моего). Яське одной тарелки хватает на полдня-день, человеку хватило бы на полчаса. Поэтому, самая голодная в нашей компании — я. О чём я стараюсь не упоминать, чтобы не дразнились.

Итак, в славной деревне Шуровке обитала нечисть. Всякая, разная и разнообразная. Кое-что Эльта видела своими глазами, а что не видела — то домыслила. Н'раши в наглую разгуливали прямо посреди улицы, ленясь улетать из-под ног. Плуты карликовый, синеухий и Лаaшера выглядывали из-за каждого куста. Хатники, банники и присменники водились в каждом втором доме, стрешники — кажется, в каждом первом, а мерки тоже водились, но уже вывелись, поскольку нежить Эльта не жаловала, и в третьем доме мысль "Тьфу, пакость" перешла в мысль "Анно чи элласка элас до кейташ", сопровождённую характерным движением пальцев и расходом волшебной силы.

За околицей славной деревни Шуровки тоже обитала нечисть. Тоже разная, тоже много. Её Эльта не видела, но шуровцы жаловались. Четверо из двенадцати жалобщиков заслуживали доверия. Это не считая факта загрызания Талины семнадцати лет.

Насчёт того, какого шута Тальку Бирючёнкову в темноте понесло за околицу, мнения разошлись. Одни искренне полагали, что девка пошла гадать (перечисление шуровских гадательных традиций Эльта, не будучи любительницей фольклора, быстро пресекла — достало и того, что они могут увести ночью хоть в лес, хоть на озеро. На болото, впрочем, не уведут), другие — что у неё было назначено свидание, третьи — что она собиралась искать какой-то "блискучий гриб", который только ночью и заметишь. Факт то, что ужинала она дома, а наутро посреди лесной тропинки в ста шагах от околицы был обнаружен труп, малость поглоданный и без головы. Голова валялась в кустах рядом. Пробовали изучить следы. К несчастью, мысль о нечисти пришла в умные головы шуровцев не сразу, и часть следов затоптали. А вот когда три из четырёх собак принялись скулить и пятиться...

Четвёртая собака оказалась посмелее. На порядок. Она стала рычать и рвать поводок. Эльта заинтересовалась породой храброй собаки и решила с ней познакомиться. Собака была дымчатой, с изумрудными глазами и о шести коготках. Эльта не стала заострять всеобщее внимание на своих выводах.

Итак, четвёртая собака потянулась было в лес (по следу), но тут шуровцы наконец всполошились, и интересное начинание осталось без продолжения.

Талину похоронили на местном кладбище. Той же ночью имели место завывания, стоны и явление призрака троим перебравшим на поминках гостям. Причём, одному гостю призрак явился в венке из белых роз, второму — в монашеском одеянии, а третьему — с головой под мышкой. Отец потерпевшей, Димит Бирючёнок, с тех пор пил не просыхая. Не то с горя, не то в связи с появлением повода — Эльта не уточняла.

Странных происшествий в Шуровке и окрестностях было выше крыши Новой Башни. Основные типы — глаза в потёмках и вой в лесу — вполне могли иметь место, и даже в заявленных количествах, но проверять все заявления было бессмысленно (именно из-за количества). Были и штучные происшествия, как то: шера болотная, облачные танцоры, визит гадючьего короля и попытка местного пьяницы Ярика искупаться в Сбировом Озере, славном своими омутами. К счастью, пьяницу удержали, и переименовывать озеро (наречённое в память о каком-то приезжем сбире, лет сто назад дорвавшемся-таки до воды) в честь нового утопленника не пришлось. Давааайте труп поднимем.

— Эльта, ты чего? Зачем? Всё и так ясно!

— Серьёзно? Лека, я, конечно, проходила только курс общей абиологии, но даже так кандидатов в зубогрызы набирается десяток, а то и полтора!

— Судя по трупу — десяток. Если добавить реакцию лестеня...

— Это "собачка", что ли?

— Ага, — Эльта сопровождала рассказ иллюзиями-иллюстрациями, и идентифицировать дымчатую "собаку" я могла с абсолютной уверенностью, — Труп надкушен, но не съеден. Зачем-то отгрызли голову, но тоже не съели. Следов сопротивления нет. Лестень злится, собаки пятятся. Шарк-древолаз, он же "эфинская древесная гиена". Хорошо бы пробежаться по следу...

— Пробегусь, — пообещал Яська, — Ты скажи, как его ловить.

— Поскольку живёт он в дуплах...

На следующее утро Яська отправился на охоту. Эльту не взял — присутствие нечисти она чувствует только с закрытыми глазами и при полной концентрации, а "Сеть Лаaшера" Яська и сам сплетёт. Меня тоже не взял — велел построить клетку. Он-де собирается брать шарка живьём. Ну-ну...

Вернулся он поздно вечером. Грязный, растрёпанный, в порванной куртке, с иголками в волосах и серебряным мешком в руке. Мешок слабо шевелился.

— Поймал, — гордо сообщил он, — Клетка готова? Заговорили как надо?

Для клетки мы выделили участок рядом с поляной. Эльта создала вокруг него двойной ряд амулетной защиты от входа-выхода. Клетку тоже заговорили, превратив сооружение из первых попавшихся под ноги сучьев в прочную систему решёток из непонятного чёрного материала. Превращала Эльта, заговаривала "на шарка" и "от дурака" я.

Эфинская древесная гиена выглядела немногим лучше охотника. На картинке в учебнике шарк-древолаз — упитанная тварь с короткой светло-серой (дымчатой) шерстью в чёрные пятнышки, пушистым хвостом и слегка светящимися тёмно-зелёными глазами. Наш экземпляр был тощ, облезл и перепачкан болотной тиной. Хвост его напоминал ёршик для чистки посуды после столетнего использования. Глаза потускнели. "Похожий на смех" голос куда больше смахивал на плач. И ещё трёх клыков не хватало.

— Этак он к утру околеет, — задумчиво произнесла Эльта, разглядывая водворённую в клетку нечисть.

— Может, наоборот оклемается, — с явственной надеждой в голосе предположил Яська, — Ладно, я пошёл на озеро.

— Смотри, чтобы его не пришлось переименовывать в "Колдуново"! — напутствовала Эльта.

Яська только усмехнулся — он учился плавать с годовалого возраста, а при необходимости мог полчаса просидеть в проруби.

Вернулся он где-то через час:

— Эльта, если местные начнут жаловаться на шера озёрного — не лови меня, пожалуйста.

— Тебя кто-то видел?

— Вроде, видели, я увлёкся, немного побаловался с туманом, — Яська установил две рогулины, порылся в своём дорожном рюкзаке, нашёл моток верёвки и занялся изготовлением устройства для развешивания мокрой одежды. Сама одежда пока летала в трёх метрах над землёй, — Кстати, у нас есть чем перекусить?

Пока Яська перекусывал остатками гречневой каши, я тоже сбегала на озеро. Во-первых, надо было умыться, во-вторых — принести воды (Яська об этом не подумал). Присутствие нечисти ощущалось постоянно, что по дороге, что у озера. Ловить — не переловить, да и зачем ловить?

Вернувшись, я забралась под одеяло. Эльта и Яська продолжали сидеть у костра и болтать о своём, высокомагическом. Говорят, что под скучные разговоры быстрее засыпаешь. Врут, гады: я даже на лекциях по начерталке отключиться не могу. Так что, задремать удалось не сразу. Что всё-таки удалось, я поняла, когда в уши резко ткнулось "...уезжаем завтра"? Раз разбудили, значит, засыпала. Ну и толку?

— Завтра? Ты шутишь? — искренне удивился Яська.

— Нет. Мы же выполнили задание Ришаны, так?

— Ну... да. Но тут так много нечисти... надо хоть немного помочь...

— А зачем?

— Просто так, из милосердия, — шер был абсолютно серьёзен. Н-да, бывает...

— Яська, ты неисправим.

— Характер, — лучше бы он не оправдывался, а спать пошёл и мне дал, — Ну завтра — так завтра.

Я приподняла голову. Вовремя — как раз увидела, что Эльта сунула в костёр ещё одну деревяшку. Присоединиться, что ли?

— Яська, а ты уже думал, чем займёшься после школы? Случайно не Жёлтый Легион?

— Кто ж меня пустит? — грустно спросил Яська.

— А что? Нет, я понимаю — отец князь, но ты же не наследник...

— Наследник.

— Как?! Постой, ты же самый младший сын, у тебя вроде как четверо или пятеро старших братьев, о сёстрах не знаю...

— У нас наследуют младшие дети. Сын или дочь — без разницы. Понимаешь, у вас старость пробегает очень быстро, и мужчина может умереть, когда его младшие сыновья будут маленькими детьми. А у нас и жизнь длиннее, и старость длится десятилетиями, так что, к моменту естественной смерти старшие дети успевают стать чужими... а то и состариться. Какой смысл передавать трон старшему сыну, если он на двадцать пять лет младше тебя? Чтобы через двадцать пять лет повторить процедуру? А бедняге наследнику придётся сто лет ждать и непонятно чем заниматься...

— Так ты всей школе голову дурил?!

— Нечего было на "Обществоведении разумных видов" н'раши считать.

— Стоп, ты, наследник эфинов! А чего это тебя вообще пустили к людям учиться?

— Не кричи, Леку разбу...дила.

— Представляешь, Лека, этот обманщик...

— Представляю... — я демонстративно зевнула, — Я давно слушаю... и вообще, наследовать трон должен самый крутой. Как в Рунсо-о-о-не... дайте поспать, а?

Спать эта парочка не пошла, но разговор стал тише, и вскоре я уснула окончательно.

Естественным результатом ночных посиделок стало то, что вставшая на рассвете я успела умыться, приготовить завтрак, позавтракать, вымыть свои миску-чашку и упаковать дорожную сумку к тому знаменательному моменту, когда Ясень Эш Вильта нор Вирен, наследник, как выяснилось, венца Р'Такки, приоткрыл глаза. Эльта проснулась ещё через час, быстро трансформировалась в ветер и обратно (для скорейшего прихода в себя), посмотрела на солнце (в зените) и отправилась к озеру.

Только Эльта успела дозавтракать, на нашей поляне появился староста Ронек. Боязливо поздоровавшись (меня окончательно достала эта манера общения!), он осведомился, не требуется ли нам помощь в убиении зубогрыза.

— Не требуется, — отрезал Яська, — И вообще, я его уже поймал. Во-он за теми кустами клеточка...

Староста оказался не такого уж робкого десятка — или просто любопытство пересилило, но он немедленно потопал заглядывать "во-он за те кусты". Назад он шёл, поминутно крестясь, из чего я заключила, что шарк таки оклемался и нашёл в себе силы посверкать глазами.

— Ловко же вы его заловили, чисто моя кошка ворюна... А я ведь к вам по делу пришёл, крысяки у нас... усмирить бы... Не поможете, господа волшебники?

— Какие ещё крысяки? — требовательно спросила Эльта, вспомнив о разделении труда.

— А тамочки, в ельнике, завелись у нас чудищи. На вид вроде крыса, токо здоровая — чисто поросёнок. По деревьям, такой эфин, скачут, да на людей кидаются. Вечор двоих покусали...

— Орхисы, — констатировала я, — Стайная нечисть, девятая-седьмая категория опасности в зависимости от размеров стаи. Убиваются тремя способами: шаровой молнией, холодным оружием и "жгучей плетью". Ловятся сетью Лаашера. Укус слаботоксичен — раздражение, зуд, припухлость плюс головокружение. Возможен обморок. Последствия проходят сами или лечатся травами.

— Пойдём вместе? — предложил Яська, — Эльта, ты как?

— Никак, — отрезала Эльта.

Я её понимала. Она ощущала то же, что ощутила бы я, попав на конференцию по теории некроанализа — большую, безграничную Скуку с большой руны. Эльта более-менее (чаще более) разбирается в нечисти, но веселее и интереснее ей от этого не становится. Я теорию чёрных полей тоже знаю... вызубрила к последнему экзамену...

В сопровождающие нам выделили одного из укушенных накануне. По-моему, мужика мучило не столько головокружение, сколько похмелье. За полчаса мы успели выслушать все деревенские байки о нечисти, водившейся повсеместно "окромя озера, где святой сбир утоп". Я начала всерьёз опасаться — не окажутся ли крысяки родственниками зелёных ирксов, белых болотников и красных упырей, скачущих, как известно, по стенам после второй бутылки.

А вот лес мне понравился. Ковёр зелёного мха с редкими вкраплениями белых цветков седмичника и кислицы, редкие кусты (можжевельник или молодые ёлочки), полумрак и прохлада. Колючие лапы деревьев лично мне не мешали. Здесь, кстати, и нечисти было поменьше, чем в соседнем лиственном лесу.

— Тута! — ткнув пальцем в землю, объявил наш проводник.

— Что "тута"? — наверное, ночной разговор пробудил в нашем Яське не самые лучшие воспоминания. Сейчас шер действительно смахивал на наследного принца. Надменности, во всяком случае, ему и на короля доставало.

— Тута мы со свояком выпивали, а крысяк вона с той ёлки соскочил.

Яська машинально покосился на ёлку. Всё-таки, зря при обучении боевых магов не уделяют внимания "общению" с нечистью в естественных условиях. Тремя деревьями левее я заметила острую чёрную мордочку, выглянувшую из-за ствола.

— Они здесь, — ровно произнесла я, — Слева, в лодке от земли.

— Увидел, — так же ровно ответил Яська.

В следующее мгновение он щёлкнул пальцами, и длинная оранжевая верёвка, возникшая из ниоткуда, соединила его руку с орхисом. Я так не научусь никогда. Реакция, скорость плетения сложнейших заклинаний... толку от моей наблюдательности? Орхис двумя дымящимися кусками полетел на землю, но многоголосый писк со всех сторон заставил меня забыть о нём. Яська раскрутил "жгучую плеть" кольцом — так ему было удобнее — а я взялась за меч, чем вызвала у шера неподдельное веселье. Даже перепуганный пьяница хмыкнул. Ну да, я низенькая и толстая. И ещё конопатая. Когда я (в первый раз) сдавала экзамен по бегу при переводе на факультет абиологии и травоведения, ухмылялись даже учителя...

Орхисы бросились в атаку, с проворством белок прыгая по еловым ветвям. Кажется, магия их только раззадорила. Они кидались со всех сторон, некоторые прыгали сверху, пара особо ушлых метнулась к нам по земле. Оранжевое кольцо выписывало немыслимые спирали, на меня покусились немногие, так что, я успевала отбиваться, а шуровец вообще сидел в сторонке и выл от боли — его укусили ещё раз, после чего сочли недостойным внимания.

Яська исчез за оранжевым смерчем. Орхисов вокруг меня тоже прибавилось — не настолько, чтобы заволноваться, но работать пришлось всерьёз, с полной концентрацией. Да откуда ж они берутся?! Меня выручала только скорость — я не мастер фехтования, хотя, в своём классе считаюсь лучшей, а класс у меня сильнейший на потоке. Обычно, нечисть быстрее людей... эфин, да откуда их столько?

Где-то сбоку мелькнул оранжевый луч. Потом ещё раз. Яська справился со своей порцией... или, скорее, орхисы решили, что я опасней — они всегда концентрируются на более серьёзных противниках. Насмешили, честное слово! Кинуться на девчонку с мечом, оставив без внимания боевого мага, спокойненько снявшего пятерых за раз... и ещё пятерых... Тупые они. Это потому, что мозг у орхиса маленький и почти без извилин.

Излюбленная тактика подвела тварей. Им бы насесть на Яську — тогда я спокойненько убивала бы мечом по штучке в пятнадцать секунд. Жгучей плетью выходило по пять-шесть в четыре секунды, так что, от громадной стаи осталось три орхиса в сетях Лаашера.

— Кажется, я понял, как выглядела резня при Серенхе, — пробормотал Яська.

Ну да, после того, как я пробежала экзаменационные четыре километра за шестнадцать минут, не сбив дыхания и не вспотев, ухмыляться перестали даже ученики.

— Только сегодня? Ты что, Эльту в боевой с мечом не видел?

— Видел. Но Эльта в боевой на человека похожа не больше, чем граб на крапиву.

— Хи, а крысяки, значит, больше?

— В смыс... дошло, — посмеиваясь, Яська наколдовал жёлтую паутину, которая стала обволакивать и испепелять трупы. Кажется, заклинание было некромантское.

Я сосредоточилась и попыталась вызвать эфин-уплотнение воздуха с повышенной влажностью. Со второго раза кое-что получилось, но тотчас развеялось, и меч пришлось вытирать пучком мха. Хорошо, что я не забрызгалась кровью, у орхисов она потоксичнее зубов, могут возникнуть язвы на коже и дырки в одежде. Сейчас пришлось следить за тем, чтобы не коснуться лезвия пальцами.

— По-хорошему, надо бы с местных плату стребовать. Продуктами, хотя бы. А лучше — готовыми.

— Да, мне тот пирог тоже понравился. Давай зайдём в деревню. Уехать мы сегодня всё равно не успеем. И чем Эльте наша практика не угодила?

— Для неё никакой практики нет, — серьёзно ответила я, — Даже пойди она с нами, нам стаю орхисов засчитают за балл, ей — разве что за десятую.

— Зато, ей засчитают опрос свидетелей, — возразил Яська, — Там такие чары в ход шли, что пятёрка у неё в кармане. Эй, уважаемый, хватит уже дрожать, лучше проводите нас назад в деревню.

Деревню мы нашли бы и сами, но в нашем проводнике я уверена не была. Ещё заблудится с перепугу, примет корягу за волколака, а нам потом дополнительную неделю здесь торчать.

Мужик помотал головой и протёр глаза. Уж не знаю, что его больше впечатлило — полчище орхисов, мой меч, яськина плеть или кампания по превращению ядовитых трупов в экологически чистый пепел. Во всяком случае, идти он мог, а подробности меня не волновали.

На окраине леса обнаружился недурной лопух, так что, я смогла завершить очистку лезвия, не опасаясь ядовитой крови орхисов. Листья лопуха полностью блокируют её воздействие.

Стоило нам войти в деревню, как занятые своими делами шуровцы выстроились у заборов (со стороны дворов). Похоже, всех очень интересовал исход нашей встречи с крысяками. Яська коснулся мизинцем одной из многочисленных висюлек на своём шейном шнурке. Насколько я знаю, треть висюлек у него — обереги, остальные магическими свойствами не обладают, но могут быть использованы в программировании (методом камней или природным). Один из трёх болтавшихся над нашими головами мешков — как выглядели со стороны сети Лаашера — стал прозрачным, и на любопытных оскалилась чёрная заострённая морда с блестящими оранжевыми глазками. Вид живого крысяка, пускай и в мешке, резко умерил интерес присутствующих — зрители исчезали прямо-таки со скоростью сотворяемых мной иллюзий (ни одна из которых дольше шести секунд не продержалась). Вскоре у заборов остались одни ребятишки, да и то не везде — кое-кого утащили родители.

Наш провожатый решил, что его задание выполнено, и тоже поспешил сгинуть в одном из дворов — мы ещё услышали, как он в полный голос рассказывает о своих приключениях.

В отсутствие Эльты, переговорами со старостой занялся Яська. Я осталась присматривать за добычей. Одна из сетей оставалась прозрачной, так что, вскоре деревенская ребятня образовала вокруг меня круг в пять метров радиусом. Меня они, похоже, не боялись — опять-таки рост, фигура, волосы и веснушки. Вот будь я стройной брюнеткой (желательно, темноглазой и смуглой) — за полверсты обошли бы... Рыжих, правда, кое-где тоже числят в колдунах, но моя куцая косичка уважения не внушала. Я оглядела толпу, наградив особо пристальным взглядом светловолосого паренька во втором ряду. Храбрый, паршивец. Взгляд стал неотрывным. Паренёк вздрогнул. Никак дошло? Я погрозила кулаком. Бедняга аж отпрянул. Надеюсь, они с мамашей сумеют сделать правильные выводы. Кстати, матушка ошивалась где-то рядом, я прекрасно её чуяла. Пара взглядов в сомнительную сторону — ну точно, стоит за забором. Я кивнула ей, как старой знакомой, и ехидно усмехнулась, после чего демонстративно развернулась и стала наблюдать за противоположной стороной зрительского круга.

К тому времени, как Яська притащил небольшую сумку с собранными благодарным населением продуктами, конференция по вопросам прикладной магии была в разгаре. Мы успели обсудить особенности крысиной охоты, пользу крылокотов, почему опасно лазить за яйцами н'раши, чем нежить хуже нечисти, в каких случаях человек после смерти становится привидением и как выглядит "шера болотная". Всё-таки, манка у них.

— Представляешь, эти жадюги отговорились шестью пирожками и двумя медяками! А в учебнике по ДО пишут, что за стаю шестой категории надо брать десять золотых!

— Да, с некромантскими гонорарами не сравнишь, — вздохнула я, — В следующий раз требуй задаток. В конце концов, это не учебное задание, верно? Кстати, добавь четыре огурца. По-моему, со старостина огорода.

— Во ведьма, — перешепнулись за спиной.

И вовсе я не колдовала... лазить надо незаметнее. Огурцы были маленькие и кривенькие, зато, сладкие. Как они вообще растут в таких эфинских условиях? Впрочем, в таких эфинских условиях могут расти рядком магнолия, пихта, саксаул и карликовая берёза.

Эльта, кажется, не так уж скучала. Её новый рабочий блокнот был открыт почти на средине, а пару дней назад в нём имелась только одна запись. Яська не удержался от рассказа о наших подвигах, я насобирала сучьев и принялась за изготовление клеток. Связала прутики листьями травы — идти к озеру и обдирать плети бешеного огурца было лень. Всё равно Эльта заколдует...

И хорошо, что нам не пришлось готовить ужин. Яську здорово измотало "усмирение" крысяков — от волшебной силы осталась от силы седьмая часть, да и физическая усталость оказалась изрядной. Я на крысяков не потратила ни ниса, но по возвращении в лагерь захотелось сесть и не вставать, а ещё пришлось заговаривать клетки. Так что, черничные пироги пришлись очень кстати.

Как ни удивительно, у Яськи ещё остались силы на ночное сидение у костра, а вот я уснула до заката.

Проснувшись и приподняв голову, я увидела, что на краю полянки стоит, переминаясь с ноги на ногу, наш старый знакомый, господин Ронек. Сперва я даже испугалась — не полдень ли? — но потом поглядела на небо. Солнце ещё пряталось за деревьями, значит, очень раннее утро.

— Вам чего?

— Д-доброе утро. Беда у нас... большая...

— Надо бежать или можно позавтракать? — умоюсь я в любом случае, не на озере, так водой из котелка (с вечера набрали).

— Лёшек, такой эфин, память потерял, — видимо, срочность я должна была определить сама.

Я набрала чашку воды, насыпала в неё сребницы и прополоскала рот. Потом умылась. Потом ополоснула чашку. И лишь по завершении этой процедуры повернулась к старосте, готовясь выслушать очередную бессвязную байку.

— Чего, собственно, вы от нас хотите?

— Так может... вы полечите?

— Не думаю, что получится. Мы боевые маги, — я намеренно пошла на упрощение реальности, — И лечим только то, что может случиться с нами. Раны, укусы, отравления. Ну, может, лихорадку какую. А потеря памяти, — я развела руками.

Во всяком случае, я амнезию лечить не умею. Думаю, Яська тоже — такие вещи изучают лишь травники-профессионалы в курсе "Лечебные зелья". В интересы Яськи этот курс точно не входил.

— Тогда... хоть узнайте, как с ним эдакое приключилось. Он вчера ополдни пропал, а перед рассветом его Винька-охотник в лесу нашёл. Грязный, как в тине болотной. Может, его нежисть какая, такой эфин, зачаровала?

Будить Эльту я постеснялась. Пришлось идти смотреть...

Лёшек оказался молодым парнем слегка за двадцать. Когда мы вошли в избу, он сидел на скамье, привалившись к стене и полуопустив веки. Рядом имелись: пожилая женщина (я с отстранённым испугом подумала, что ей вряд ли больше сорока), девочка-подросток и двое ребят Лёшекова возраста.

— ...А как к Паланье за медовухой ходили, ты помнишь? — как раз спросил один из парней.

Через несколько секунд Лёшек вяло мотнул головой.

— Мамку помнит, — шепнул мне староста, — Хату, такой эфин, помнит. А стол новый не признал, и старостой Ланьку Топора зовёт, а Ланьке-то уже две зимы, как кабан брюхо вспорол.

— Будто пять лет отшибло, — вмешалась женщина, — Родную сестру не узнаёт, и...

Слёзы и причитания затянулись — мать Лёшека, похоже, задалась целью составить полный список забытых лиц, предметов и событий. Мои попытки задавать вопросы пресекались с видом "Ты, пигалица, всё равно ничего не знаешь и не смыслишь". Повесить её на колодезный журавль я не могла, к тому же, мне казалось, что успокаивать бедную женщину с помощью магических ударов — плохо. Пришлось выслушать — не умею дремать стоя и отвлекаться на свои мысли во время лекций. На втором часу мне стало казаться, что я не права, и проклятие, вызывающее три дня немоты, — достойный выход.

Наконец, тётенька выговорилась, и я смогла спокойно отправиться искать Виньку-охотника, на моё горе обнаружившего Лёшека в лесу. Было заметно, что от самого Лёшека может добиться толку лишь магистр телепатии, которых в радиусе десятка-другого километров не наличествовало.

— ...а в ельничке, у болота. Я, значит, хотел поглядеть...

— Значит, не на самом болоте? Как вы думаете, Лёшек в болоте побывал?

— А то как же! Не иначе, шера болотная его и зачаровала.

— Других... признаков... пребывания в болоте не было?

— Как же "не было"? А то я тины болотной от еловой иголки не отличу? Видать, хорошо он в ту тину окунулся, и руки, и лицо, и одежда пятнами...

— Пятнами? Не слоем?

— Ась?

— Тина пятнами или сплошь?

— А ведь верно говоришь, — задумался Винслав, — Если бы он в омут окунулся, был бы сплошь, а тут — пятнистый, словно старостина собачонка. Руки по локоть, да ноги, считай, по колено, вроде как увяз где и выбрался, а одежда токо заляпана.

— Говорил что?

— Поперву молчал. Глазами токо лупал. После мычать начал, а там я его до хаты довёл, так что, считай, ни слова не услышал.

— Удрать от нечисти в таком состоянии он не мог, — сама себе сказала я, — Значит, плотоядные отпадают. Туманник, мроюн или манка... хм, манка манила — не доманила? Бред. Туманник... может вызвать помрачение рассудка, иногда с потерей памяти, но забывается либо день, либо жизнь. А вот мроюн, питающийся воспоминаниями, подходит...

Я вспомнила про Винслава, поблагодарила за рассказ и пошла на нашу поляну. То-то ребята "обрадуются", узнав, что появился ещё один повод задержаться!

Ребята, кстати, успели проснуться, и Яська приготовил очередной супчик. Я втянула носом воздух, оценивая приятный травяной аромат, и бросилась к своей сумке. Обокрали!!!

— Нет, чтобы свеженькой насобирать! — возмутилась я вслух, — Кстати, у вас неприятности.

— Какие?

— Мроюн, похоже.

— Ого, — присвистнула Эльта, — Убивается только "Росянкой"?

— Да, правда...

— Росянкой? Травкой или заклинанием?

— Для травки он явно великоват, — ухмыльнулась Эльта.

— Почему я никогда не слышал об этом заклинании?

— Оно сложное и ресурсоёмкое. Нам его даже не показали, магистр Лиар остался бы с десятком нисов в запасе.

Яська присвистнул. У Яськи был неплохой запас, под четыре килониса — но у учителя Лиара немногим меньше, и кто сказал, что Яське удастся уложиться в номинал? А вполне допустимая погрешность в сорок-пятьдесят процентов в нашем случае — плюс две тысячи нисов.

— ...Правда, его можно оглушить классическими, банальными, примитивными дурман-чарами.

— Почему я никогда о таком не читала? — удивилась Эльта, — Я же интересовалась эмоциональными паразитами! И нежитью, и нечистью тоже!

— У нас это шло как анекдот.

— Ага, а удержать его можно? — Яська воспрянул духом, — Сетью, клеткой... чем-нибудь?

— Нет.

— Яська, ну чего ты хочешь от бедных абиологов? — Эльта изобразила на лице мировую скорбь, — Тварь опасная, разумом не обладает, договориться нельзя, убивается с трудом, как такую исследовать? Я бы попробовала вплести в заклинание Сети Кореса кое-какие элементы "Росянки", но за успех не поручусь.

— А "Росянку" можешь показать?

— Только иллюзорно, там всё на крови.

— У тебя что, уже крови не осталось? — удивилась я.

— А ты думала, как я в ветер превращаюсь? Шучу! Ой, чудик ты... Я о "живой" магии. Стихийной мроюна не возьмёшь...

— Кстати, как он выглядит? — спохватился Яська, — А то все знают, один я не в курсе...

— Ты уверен, что стоит связываться?

— Стоит, — твёрдо произнёс Яська.

— Выглядит он как огурцы, которые мы вчера ели, только серебристый, длиной два метра и с тремя глазами. Нечисть стихийного происхождения, составляющие — ветер и вода, третья категория опасности. Обитает на болотах, эмоциональный паразит, тянет воспоминания. Перекусив, обычно впадает в многолетнюю спячку. Логово строит на более сухих участках, иногда на деревьях, предпочитает заросли багульника. Судя по тому, что этой ночью тварь перекусила, сейчас он дрыхнет...

— Попробую найти по следу, — резюмировал Яська, — Эльта, покажи, всё-таки, "Росянку". И дай мне формулы.

Эльта развела руки, повернув кисти на себя и согнув безымянные и средние пальцы. Крутанула кисти вниз, повернув их на 180о, и резко свела руки, чтобы запястья соприкоснулись. Между ногтями больших пальцев запрыгали желтовато-зелёные молнии, потом нити причудливо переплели все пальцы. С кистей Эльты сорвался зелёный шар. Разрастаясь, он помчался по прямой, врезался в куст орешника и исчез, — простейшая иллюзия при столкновении с материальным объектом дохнет.

— Смотри сюда, — Эльта раскрыла рабочий блокнот на последней странице, — Базовая вербальная формула...

— Шесть переменных? Ничего себе! Погоди, они ещё и зависимые?

— Ну, раскидай в пространстве, будет семь...

— Ага, пространственный базис, сила... так, а от времени оно не зависит?!

— В книге было сказано "Пока Спящие не проснутся али мроюн память твою не заглотит".

— Какой ужас, ссылаться на богов в книге по магии... получается, первый поворот — плетение основы, затем до "allith"3 — создание щита с параллельным выплетением субстанции, дальше пошли молнии?

— Похоже, хотя... "all..." — ещё щит, "ith" читается перед самым движением. Это переход.

— Ну да, переход! "-Ед", по-твоему, оптимальное слово для перехода?

— Да где ты видишь оптимальность?! Как последний эфинов первокурсник, честное слово! Номинал в три тысячи — это не признак красивого заклинания, это наоборот! На Чудилку посмотри. Её сонный напев номинально — десять энь,4 а какая эффективность...

— Вообще, да, точно, оптимальность и близко не бежала. Получается, суть не в росянке?

Мои нервы больше не могли пребывать в зоне восприятия этого высокомагического разговора. Разбор заклинания на звуки — испытание не для заучек.

— Не забудь, там ещё манка шалит, — напомнила я приятелю, — Которая "шера болотная".

Яська машинально кивнул, потом спохватился:

— Как манка? Почему? Откуда ты знаешь?

— По ряду свидетельств.

— Хорошо, учту. А ты куда?

— Пойду, травки пособираю. Ты же всё съел...

— Протестую, мы вместе ели... Эльта, давай пройдёмся по смыслу.

— А надо?

— Надо, надо. Схемы мроюна для анализа у нас нет, значит, придётся плыть от заклинания. Может, удастся подменить силовую составляющую...

Я поспешно ретировалась. Чувствую, смыслом они не ограничатся, разберут всё на звуки (вербальное программирование у Эльты идёт основной дисциплиной), потом соберут в новом порядке и изобретут заклятие, осушающее полболота. Приятели у меня такие.

На поляну я вернулась вечером. Яськи не было, Эльта меланхолично помешивала содержимое котелка. Над котелком поднимался двуцветный дымок — переплетение сиреневых и зелёных струек.

— Он всё-таки ушёл на болото? Неужели на ночь?

— Да, сказал — "вдруг ночью лучше ищется?".

Про заклинание я спрашивать не стала. Всё равно, не пойму ничего.

Наутро Яська не вернулся. К обеду не появился. К закату не пришёл. Эльта сказала "Всё в порядке, он предупреждал, что задержится на несколько суток, не надо волноваться". Я подумала "А когда начинать волноваться?", но промолчала. Эльте лучше знать. К тому же, у них с Яськой вполне может быть предусмотрен свой способ связи — не полноценной, конечно, но подача сигнала бедствия не требует способностей к телепатии.

Не объявился Яська и к рассвету следующего дня. Он был хитрее. Он к завтраку объявился.

Нынешний вид нашего боевого мага не шёл ни в какое сравнение с послешарковым. Одежда чистенькая, сапоги, правда, в рыжей тине по голень. Никаких прорех, никаких царапин. Даже синяков под глазами у охотничка не было!

За плечом Яськи летел жёлто-зелёный мешок, напомнивший мне цветок орхидеи сайфу, несколько кривой вытянутый конус с дополнительными лепестками у основания.

— Эльта, работает! — от края поляны объявил парень, — Я же говорил, на четырёх витках!

— Ты что... в самом деле его... поймал? — изумлённо спросила Эльта, — Но как?!

—   Потом расскажу. Есть хочется — ужас! И надо сделать клетку, чтобы повесить ловушку. Я уже устал её левитировать.

Рассказ Яськи я перестала понимать с первой же фразы. Фраза звучала так: "Ну, с учётом эфин-структуры местности, голубого, чёрного и зелёного полей, я сразу решил встроить в первую схему дополнительный красный колодец, зацентрив на него тетраграмму". Все слова по отдельности я знаю, но какое отношение к ловушке имеет четырёхлучевая звезда из начерталки? Где он её рисовал, на грязи? Или на дереве?

Вторая фраза — что-то там насчёт взаимодействий на третьем смысловом уровне — оказалась ещё хуже первой. Я поняла уже не все слова. В третьей обнаружилось несколько знакомых предлогов и союз. Ладно, клетка сделана, завтрак съеден, сумка с травками заколдована, пойду по ельнику погуляю.

— Лека, где тебя носит?!

Я замерла с поднятой ногой. Потом осторожно поставила ногу обратно. Огляделась. Вроде, всё в порядке. Вещи художественно раскиданы, уезжать никто не собирается. Эльты даже нет на поляне. И стемнело, кстати, всего полчаса назад, так что, нечего меня обвинять в том, что я по ночам в лесу шастаю. Вот.

— Гуляла... а что?

— Приходил староста. В деревне снова кого-то загрызли.

— Ничего себе! Как от неё вообще что-то осталось, если тут гибнет два человека в неделю?

— Может, разгул перед Веретённицей?

— Всё равно, если каждый год...

— Я узнавал. Три-четыре человека в год — норма. Обычно, кстати, пропадают дети, но в этом году правило сломалось. А деревенька действительно хиреет.

— Ещё бы. Селились бы сразу на Старосбировке. Слушай, Яська, а почему тебе так легко удалось поймать мроюна? Шарк — пятая категория, и то...

— Потому что я шер. Ты разве не знала, что паразиты у нас разные?

— Чего?!

— Ну, у людей и, например, кошек разные блохи? А у людей, шеров и ирксов различные эмоциональные паразиты. С обычной нечистью третьей категории я бы не связывался.

— А тиляк...

— Нет, нежить универсальна. Она же нежить, ей эфинно, кого есть. А вот нечисть... особенно, конечно...

— Караул! — Эльта перелетела через кусты. В прямом смысле; левитируя.

— ...живая. Что такое? Элак? Тиляк?

— Вот-вот, — Эльта протянула к нам правую руку ладонью вверх. Над ладонью тотчас возникла слегка поблескивающая призрачными красками (всё-таки, иллюзии не всегда давались Эльте идеально) полуметровая человеческая фигурка в лежачем положении.

Мы подошли ближе. Фигурка начала вращаться в горизонтальной плоскости. Эльта нахмурилась и взяла левой рукой предплечье правой. Вращение замедлилось, потом прекратилось.

— Лучше словами, — попросил Яська, — У тебя зрительная память шалит.

— Лисолак? — одновременно с ним заговорила я.

Эльта кивнула.

— Караул, — согласилась я.

— А Райтек ещё кричал, что у меня будет самая скучная практика за всю историю школы, — выразил своё отношение к ситуации Яська.

— Я надеюсь, тебе хватило ума заключить с ним пари?

— Он уже проспорил, но пока это неактуально.

Эльта встряхнула рукой, и объёмное изображение полной женщины средних лет с обезображенным укусами лицом исчезло.

Ловить лисолака, как в просторечии называется элак-лиса, довольно сложно. Во-первых, его логово может располагаться где угодно, во-вторых, тварь хитрая и шустрая, в-третьих, один укус... Кстати, об укусах...

— Яська, а если он тебя цапнет? Ты же не можешь превратиться в оборотня.

— Для нас зубы элаков просто смертельны.

— Насчёт меня я не знаю. А вот ты, Лека, пока с поляны ни ногой!

Я посмотрела на встревоженно-серьёзные лица ребят и поняла, что спорить бесполезно.

Последовавшие несколько дней мне не понравились. Мои товарищи развлекались (каждый по-своему — Яська шастал по лесу, выискивая следы элака и жалуясь на изобилие мелкой нечисти, мешавшей идентифицировать подозрительные "ниточки", Эльта изобретала что-то Очень Заумное, исписывая третий блокнот), а я была вынуждена сочинять за себя и за них дневники практики и готовить еду. Походы на озеро по степени опасности сравнялись с вылазками за пределы школы в ночное время — Эльта ругалась похуже моего декана, и пакостных наказаний в её арсенале было больше... одна "ветросеть" чего стоила, я три часа выпутывалась. Зато, наконец увидела, как выглядит "иллюзивная начерталка" — когда вместо чтения заклинания создаётся иллюзия нужных рун и иероглифов. Это, конечно, дополнительный расход силы (на само заклинание плюс на иллюзию), но при больном горле или недостатке времени — удобнее. Впрочем, у меня и простые-то иллюзии пока получались эфински. А на Эльту я, между прочим, обиделась. И готовить в тот день решительно отказалась. Правда, осталась самой голодной, но этого я ребятам не сообщила.

На пятый день Яська нашёл-таки нору элака. Нам шер сказал, что даже не пытался взять тварь живьём (я поверила, Эльта нет): слишком опасное существо, да и к редким видам его не отнесёшь. Поэтому, наша коллекция обогатилась хвостом и черепом. Череп слегка почернел в ходе изъятия.

На шестой день в деревне появился ещё один труп.

Я узнала о нём даже раньше приятелей — как раз возвращалась из ельника и решила пройти через деревню. Тут-то меня и поймали местные ребятишки, наперебой кричавшие "Эй, Лека! А ты знаешь, что Марека упырь высосал?".

Откуда взялась версия про упыря, я поняла, едва взглянув на труп, до сих пор лежавший на лужайке близ околицы. Синюшная бледность явственно указывала на обескровливание. Я подошла ближе, села на корточки, закрыла глаза и попробовала сосредоточиться на следах... нет. Не с моими способностями. Я снова посмотрела на труп. Если из Марека пили кровь — где её следы? Шея, кажется, цела. И одежда не порвана, по крайней мере, спереди. Где-то я его видела... ах, да, он был в избе у Лёшека, когда я зашла посмотреть на жертву амнезии.

— Давно он так лежит?

— Давно...

— Его девки утром нашли, когда с Кружелок возвращались.

— А подойти все боятся...

— А староста говорит — вдруг болезнь какая...

А что, это мысль. Хотя... в одночасье? Вряд ли. Или он почувствовал слабость и попёрся умирать на лужок? Да и лицо какое-то... странное, невыразительное, словно у жертвы тиляка. А откуда тиляк в лесу? Да ещё и при такой плотности нечисти на квадратный метр? Одного озера с водяницами достанет, чтобы отшить всю нежить крупнее мерка!

Я достала из кармана маленький прозрачный камушек, подержала над телом. Тот разом позеленел. Значит, смерть не естественная — в смысле "без эфина не обошлось". Я огляделась, шепнула ребятам "Тсс" и заклинанием приподняла тело. Вскрывать труп без согласия родни не положено, а визуальный осмотр не дал ничего. Одежда целёхонька, следов крови нет. Вариант "убили в другом месте и перенесли" отметался — тогда индикатор стал бы синим. Я вернула труп на место. Ничего не понимаю...

Может, проверить способ определения, о котором я вычитала прошлым летом в "Чарах живой крови"? Номинал у заклинания был очень маленький, но его с лихвой компенсировала сложность плетения. Впрочем, попытаться можно — я ведь не собираюсь использовать "сопутствующие чары" (из-за которых реальная стоимость растёт в сотни раз), а не выйдет — двадцатью нисами можно и пожертвовать.

— Ребята, тут есть лопухи? И крапива нужна, — мятлик искать не требовалось, его и под ногами хватало в избытке.

Лопухи нашлись на краю луга, за крапивой пришлось сбегать в деревню. Подготовка к обряду заключалась в рассыпании последней. Лист лопуха я аккуратно положила на землю, ободрала несколько колосков мятлика и раскрошила по листу чешуйки. Взяла складной ножик. Сконцентрировалась на запасе силы. Кольнула палец. У-у-у...

— Aresco, — чтобы кровь продолжала сочиться, — Lara ndathe lara elsa noura elleth...

В отличие от Эльты, я не знаю, что означает та или иная комбинация звуков, и приходится концентрироваться на словах. А заклинание длинное, но читаться должно на одном дыхании, и палец саднит, а им ещё узоры в воздухе рисовать надо...

Всё. Фухх, дыхания хватило. Я моргнула, перевела дух и опустила глаза на лист. Три луны мне на голову! Получилось!!! Конечно не до конца, знаки не "запечатлелись лунным светом", но иероглифы, выписанные чешуйками мятлика, меня тоже устраивали. Зализывая палец, я попробовала разобрать эти самые иероглифы. Лунным светом, конечно, было бы надёжнее, и не все чешуйки легли куда надо, но с учётом специфики из двух вариантов "маленькая большой знание" и "утрата жизненной силы" надо выбирать последний. И плыть от него — Марек в одночасье утратил жизненную силу (и гемоглобин в придачу — точно, те самые симптомчики!), какая нечисть...?

А вот этого я и не знаю.

Точка. У меня хорошая память на названия и даты. Рыться в ней бессмысленно. Я действительно не знаю.

Я неуверенно огляделась. Оказывается, толпившиеся в пяти метрах за спиной детишки успели перебраться к другому краю луга — а я и не заметила! И после этого они же сочиняют сказки про неуязвимых магов... хотя, когда-то я и сама верила таким сказкам. Кажется, мои попытки определения причины смерти Марека здорово ухудшили мнение деревенской ребятни о моей персоне.

— Лека! Каким ветром..?

Эльта в сопровождении старосты Ронека шла по дороге со стороны деревни.

— Мимо проходила.

— Ну и чего тут? Хорошенький трупик... вскрытие или поднимать?

Я хотела сказать, что уже определила причину смерти, но при людях постеснялась. Эльта балансировала на грани трансформации, ветерки шастали по траве в разные стороны. Один из них смёл с листа лопуха иероглифы, другой поставил дыбом мою чёлку. Расследование — по — Эльте оказалось гораздо короче моего. Нефритовый медальон на серебряной цепочке пару раз качнулся туда-сюда над трупом, остановился и чуть-чуть посветлел.

— Круто, — резюмировала Эльта, — Разовое воздействие на нервную и сердечно-сосудистую системы, обусловленное единовременной откачкой... так... — свободной рукой Эльта достала из кармана браслет с цветными камешками (или стёклышками, а может, каплями смолы) и поднесла его к медальону, — ...приблизительно девяносто трёх процентов аль-рин-облака.

Староста с неподдельным уважением уставился на нашу стихийницу. Я тоже. Это ж надо так морочить голову доверчивому клиенту! О нечисти мне думать не хотелось. Единовременная откачка девяноста процентов аль-рин-облака, на сленге ауры, в просторечии жизненной силы...

— Эльта, это не нежить?

— Нежить — в лесу?

Я опустила голову. Голос неожиданно сел:

— Я не знаю...

— Что? — переспросила Эльта.

— Я не знаю, кто мог такое сделать.

— Жаль.

И вся оценка. Лучше бы она дразнилась...

Весь следующий день мы готовились к отъезду — срок практики подходил к концу, задержаться в деревне ещё на месяц мы не могли, а на неделю смысла не было. Эльта иногда с тоской поглядывала на окружавшие поляну кусты — словно надеялась, что оттуда выскочит загадочный ауроед. Я на это не надеялась. На меня напала странная апатия, словно неспособность определить вид нечисти была тяжким проступком... а что делать, если единственным намёком на употребление нечистью жизненной силы являются песни о древних оборотнях, в которых два слова правды, да и те искажены, потому как рунсонские имя-фамилию произносят с висским акцентом? А вессеры в лесу не водятся! Это вовсе не стереотип, с этим согласился даже декан моего факультета на вступительном собеседовании, когда ему ужасно хотелось меня отшить.

Пришла Веретённица — та, что по поверью полгода сматывала ночь. Яська "для ассортимента" наловил по деревне плутов, а на клетки купил пяток корзин — Эльта их тут же заколдовала. Ночь мои друзья провели на озере, общаясь с местными водяницами. Я с ними не пошла.

...Не знаю, как Эльте удалось уговорить старосту подбросить нас до Синих Холмов. Внушение не абсолютно — во всяком случае, дозволенными методами заставить человека броситься в огонь (или нагрузить повозку нечистью) нельзя, а впечатление замороченного Ронек не производил. Впрочем, Эльте удавалось и не такое...

Телега въезжала в Синие Холмы под нескончаемый, тоскливый вой собак, вспомнивших о своём родстве с волками. Люди боязливо выглядывали из-за заборов и спешили снова спрятаться.

Телега остановилась у первого с краю дома, и трое молодых ребят (парень и две девушки) споро сгрузили на землю чёрные клетки из непонятного материала.

Ришана Мирельская, вышедшая на порог по причине звуковой аномалии, мысленно возблагодарила Спящих (в которых не верила с младенчества как магичка в третьем поколении) за своевременно возникшую гениальную идею сплавить эту нечисть куда подальше. Под "нечистью" подразумевались вовсе не твари жуткого вида, сидевшие в клетках...

Эпилог.

До Литвеска оставался день пути.

Привал сделали под открытым небом. Яська так устал, что уснул сразу после ужина. А вот Лека — не в пример себе обычной — ещё долго смотрела на огонь...

— Ты так сильно расстроилась из-за того, что не смогла идентифицировать последнюю нечисть? — тихо спросила Эльта.

— Да нет, — Лека пожала плечами, — Я смогла.

— О, а чего не сказала?

— Нет смысла. Магией её не проймёшь.

— Серьёзно? Что за тварь? — деловито осведомилась Эльта.

— Ты полегче, — без улыбки отвечала Лека, — Называется "Маг-Практикант Любопытный, Ничем Не Занятый".

— Ты что...

— Эльта, брось. Слушай, тебе не совестно? Эти трое... они же тоже люди!

— Да нет. Мне не совестно. Я, кстати, — если ты не заметила — себя человеком не считаю. И тебе не советую...

Эльта дулась на меня несколько дней — пока не поняла, что я не собираюсь никому ничего рассказывать.

Я вспомнила этот урок — потом, много позже... но так и не поняла, почему людям обязательно требуется кем-то себя считать. Вот я всегда знаю, кто я. 11 висская верста = 1080 ЕСМ-овских метров

2Имеется в виду количество поколений оборотней по самой длинной из линий до первого эфин-мутанта

3В переводе с древнего магического языка литен — "комароед", росянка

4Название руны "Н" в литенском алфавите. Просторечное сокращение слова "нис"