Эволюция 1 часть (Завершено)

Дорогие читатели, я обрезала первую часть (продолжение так и не добавляла)

Книга позже будет продаваться на сайте "Призрачные миры"

Продолжение будет писаться на сайте "Продоман", но скорее всего уже Эльвирой Осетиной.

Мы вместе начинали писать эту книгу, она помогала мне, но я к сожалению из-за проблем личного характера и отсутствия времени не смогу ее дописать, а Эльвира сказала, что готова взяться, но уже позже, пока первую часть она выставит на своей платной страничке на сайте "Призрачные миры" на продажу.

Всем спасибо огромное за то, что вы были со мной, за то, что поддерживали своими комментариями.

Предупреждение для читателей!

В книге будут присутствовать сцены насилия и извращенного секса с применением посторонних предметов, группового секса и изнасилования, ненормативная лексика. Описываться вскользь (но детально) отношения М+М, Ж+Ж, М+Ж+М. Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим совершеннолетнего возраста, а так же лицам с неустойчивой психикой.

Ссылка на иллюстрации к произведению:

http://samlib.ru/img/l/lisicina_n/ewoljucija/index.shtml

Эволюция

Биологическая эволюция (от лат. evolution — "развертывание") -

естественный процесс развития живой природы,

сопровождающийся изменением генетического состава

популяций, формированием адаптаций, видообразованием

и вымиранием видов, преобразованием экосистем и биосферы в целом.

1 глава (Камень)

Люди всегда считали, что это они — хозяева планеты Земля, и более того, что они родились на ней. Долгое время существовала даже теория об эволюции людей из обезьян. Некоторые до сих пор верят в нее, хотя уже многими учеными были предоставлены доказательства обратного: человек никогда не мог быть обезьяной.

Конечно, нельзя не исключать и теории о божественном происхождении людей. В наш век высоких технологий многие, да что уж говорить, процентов семьдесят населения нашей планеты уверены, что существовало "Высшее существо", которое и создало людей.

Я всегда с интересом читала Библию, как Новый, так и Ветхий завет, а также изучала в школе теорию Дарвина. Смотрела научно-популярные программы о происхождении жизни на планете Земля, и появлении на ней людей.

Однако теории теориями, а реальность остается реальностью, и она оказалась настолько неприглядной, что когда мне довелось коснуться этой тайны, я была в откровенном ужасе. Даже мой, казалось бы, вдоволь искушенный голливудскими фильмами и японскими компьютерными играми мозг, не хотел верить в то, откуда мы на самом деле появились в этом мире, или на этой планете, под названием Земля.

Но не буду забегать вперед, все по порядку.

Меня зовут Антонина Юрьевна Светлова. Я — обычная первокурсница экономического университета в городе Томске. Не красавица, вполне обычная брюнетка с темно-синими глазами, невысокая, всего лишь сто шестьдесят сантиметров. Родители и природа меня не обидели округлыми бедрами и вторым размером груди, хотя я в свои семнадцать лет казалась себе толстой уродиной, и жутко комплексовала по этому поводу. И даже тот факт, что многие молодые люди противоположного пола пытались неуклюже заигрывать со мной в университете, да и в школе тоже, все равно не отменял моей неуверенности в себе. Мне почему-то казалось, что девушка должна быть ростом минимум сто семьдесят шесть сантиметров, и быть плоскопопой и плоскогрудой.

Откуда я взяла именно эту цифру, в упор не помню, да и какая разница? Как ни пытались мои родители объяснить мне, что на самом деле именно я и есть красавица, я им не верила. А почему не верила? Да потому, что когда молодые люди пытались со мной знакомиться, и я открывала рот, то они мгновенно начинали скучать, и исчезали.

Я подумала, что, наверное, неправильно разговариваю. Начала наблюдать за нашими "королевами" курса, и до меня дошло, что именно я делаю не так. Я не умею кокетничать, не умею глупо улыбаться, хихикать на глупые шутки мужчин и заглядывать им в рот, когда они разглагольствуют о футболе или о том, как они с Коляном и Вованом вчера кому-то по "жбану" настучали, а Толян, тем временем, у старушки отбирал ее сумку.

В тот момент мне казалось, что я чего-то не понимаю в этой жизни. Ведь, теоретически, старых бабушек грабить нельзя, а бить людей битами вообще противозаконно, как минимум. Но наши сокурсники были твердо уверены в обратном.

— Тонечка, — говорила мне мама. — Вот пойдешь в университет учиться, там совершенно другие люди, и мальчики умные, тоже обязательно будут.

На высшей математике, пока учительница объясняла, что такое матрицы, я наблюдала, как на задних партах наши "умные мальчики" играли на гитарах и распивали спиртные напитки.

Однако я была твердо уверена в том, что должна с кем-нибудь из них познакомиться. Возможно, гормоны играли в тот момент в моем молодом организме слишком сильно, затмевая все доводы разума. И когда одна из наших "королев" объявила, что нам срочно всем нужно познакомиться поближе. В ее понимании — это съездить в детский лагерь, ныне пустующий, и как следует напиться горячительными напитками, (тем более, она обо всем уже договорилась, у нее там какие-то знакомые) я сразу же согласилась на эту дурацкую поездку.

День стоял теплый, хоть и был октябрь-месяц, и ничто не предвещало беды. (Кажется, так начинаются все страшные сказки).

И мы всем курсом поехали на электричке, в этот самый лагерь, с незамысловатым названием "Ракета" близ поселка Лязгино, что находится в ста километрах от нашего города.

На курсе я успела познакомиться с одной девушкой по имени Юля, которая поехала со своим парнем. Парень был старше нас. Я решила, что буду как можно ближе держаться к этой парочке. В любом случае, они производили впечатление неглупых подростков, а вполне разумных, уже состоявшихся людей, так как парень даже работал.

Я тоже иногда помогала маме в магазине, и прекрасно понимала, что это значит: "работать", поэтому, когда Юля сказала, что ее друг работает, я невольно зауважала его.

Приехав в лагерь, мы сразу же принялись за приготовление ужина. Парней отправили жарить шашлыки, девчонки готовили салатики. Нас было человек тридцать. Староста группы Маша пыталась командовать, и мы, как стадо баранов, слушали ее. Кто-то же должен, в конце концов, управлять будущими директорами!

В итоге, все было готово, и мы, включив музыку, и устроив на улице a-la "шведский стол", начали праздновать. Что именно мы праздновали — неважно! В итоге, праздник перешел в обыкновенную попойку, а парочки начали расходиться по кустам. Мой затуманенный алкоголем мозг повел меня к более-менее привлекательному, на мой взгляд, "умному мальчику", который обжимал двух наших "королев". Мне хотелось просто насмотреться на мечту своих гормонов, и попытаться хоть как-то привлечь к себе внимание. К тому же, возле этого привлекательного однокурсника находились его верные "шестерки", которые, видимо, тоже надеялись в его сиянии получить хоть толику его обаяния и интереса однокурсниц, в принципе, можно было и с ними познакомиться.

Меня тут же обнял со спины один из таких "шестерок". Мой, даже затуманенный алкоголем организм, воспротивился. Эти объятия показались мне неприятными, да еще и неумелыми, и слишком наглыми. Я оттолкнула наглеца, и решила ретироваться, под хохот остальных "шестерок". Мне привиделось, что, это смеются не люди, а гиены из моего любимого мультика "Король Лев".

Поморщившись, я решила найти Юлю, с ее другом, и либо пойти спать, тем более, что место для ночевки мы уже выбрали, либо вообще от сюда уехать к чертовой бабушке. Затея познакомиться с однокурсниками поближе показалась мне уже не такой интересной.

Своих якобы "друзей" я не нашла. Девочки сказали, что оказывается, они уже давно уехали, на последней электричке. Этой новостью я была оглушена. Если честно, то могли бы и сказать хотя бы, или спросить, не желаю ли я поехать вместе с ними. Но они даже, словом не обмолвились.

Хмель из головы стал улетучиваться, и мне нестерпимо захотелось выпить воды. Когда я пошла туда, где мы готовили салаты, и куда девчонки унесли оставшуюся еду и выпивку, то обнаружила там весьма странный контингент.

На кухне сидели незнакомые молодые люди. Кроме того, по внешнему виду они были намного нас старше, а наши "королевы" уже лобызались с ними, побросав своих "хороших мальчиков". Я спросила, нет ли у них воды, и мне предложили выпить сока. Недолго думая, я хлебнула их "сок" и задохнулась. Кажется, это был чистый спирт, с "YUPI".

Я побежала на улицу, и вновь услышала хохот гиен, на улице же меня прополоскало от души. Так пошутили "новенькие".

После "удачной" шутки над моей несчастной тушкой я решила идти спать. Воду я так и не нашла, но почему-то желания вновь оказаться в столовой никакого не было. К сожалению, и здесь меня обломили. Заходя в комнату, я обратила внимание, что на входной двери нет замка. А комната находилась в одном корпусе со столовой, набитой злыми незнакомыми "шутниками". Но спать хотелось слишком сильно, поэтому я решила не придавать этому значения. А зря...

В итоге проснулась от того, что кто-то меня трогал и пытался стянуть джинсы. Естественно, я воспротивилась, и начала сначала вяло, а потом уже всерьёз отбиваться.

Этот гиббон очень больно ударил меня в живот, и уже быстрее начал стягивать с меня одежду. В тот момент я была рада, что легла полностью одетая, даже куртку не сняла, так как в комнате было холодно. Пока он пытался стянуть с меня джинсы, я увидела на столе довольно большой тесак. Этот тесак я положила сразу же, когда мы приехали, и когда я только заняла свое место.

"На всякий случай" — прошептала я себе тогда, и хихикнула.

"Вот он и настал, тот самый случай", — угрюмо подумала я сейчас.

Конечно же, я бы не смогла поднять руку на человека, и уж тем более его порезать. Но в тот момент это была единственная моя защита. Я со всей силы оттолкнула ублюдка, который не ожидал от меня такой прыти и, спрыгнув с кровати, положила руку на рукоятку тесака. И в этот момент возле двери послышались голоса. Мой несостоявшийся насильник тут же замер и притаился. В темноте я не могла разглядеть его лица, и видела лишь очертания силуэта.

Мне эти голоса совсем не понравились, они были незнакомыми. Все же слух, у меня всегда был отличный, и за два месяца я выучила голоса всех своих однокурсников, и даже их тембры. Там звучали и женские голоса, но опять-таки незнакомые. В голове тут же возникли сцены, одна страшней другой, ведь и девушки иногда участвовали в изнасилованиях, наравне с мужчинами.

Я взяла нож в руку, и поняла, что если сейчас они зайдут сюда, я буду отбиваться до последнего, потому что эти существа, когда, пьяные, совершенно не понимают, что иногда стоит и остановиться.

Кажется, мой насильник испугался голосов, а еще он заметил в моей руке нож. Хотя в последнем я не уверена: было слишком темно, а нож я прижала к ноге.

— Эй, слушай, ты извини, я просто ошибся, я ухожу, — шепотом сказал он мне.

— Уходи, — мой голос дрожал, и я еле сдерживала слезы страха.

Этот ублюдок сразу же вышел, закрыв дверь. Он поздоровался с остальными, и громко начал обсуждать, купили ли те спиртное или нет. В итоге поднялся смех, который удалялся от моей комнаты. Я поняла, что этот голос запомню на всю жизнь!

"Нужно срочно бежать", — появилась первая здравая мысль . Кто знает, вдруг они передумают — и вернутся?

Меня гнал дикий страх. Поэтому я, взяв на всякий случай нож, пошла к выходу из корпуса. Благо, кухня была закрыта, и меня никто не услышал и не заметил. Стая гиен ржала на кухне, и, видимо, скакала по ней друг на друге, так как грохот оттуда слышался очень громкий.

После этого я поняла, что должна как можно быстрее покинуть этот лагерь. Единственное место, куда я могла пойти — это вокзал. Первая электричка — в шесть утра, а часы на руке показывали четыре. У меня возникла идея поговорить с другими сокурсницами, вдруг они меня поддержат, и мы вместе пойдем на электричку.

Несколько девочек, которых я разбудила, в соседнем корпусе, решили составить мне компанию. Оказывается, их тоже напугали незнакомцы. Нас набралось пять человек, вместе со мной, и мы пошли на вокзал.

Наш путь лежал через лес. На небе, как назло, появились тучи, поэтому темень стояла абсолютная. Но одна из девчонок Люба, вытащила небольшой фонарик с ключами, и мы пошли по тропинке, следуя за ней. Видимо, свет фонарика нас запутал, и мы умудрились заплутать в трех соснах. До вокзала было ходу, не больше пятнадцати минут неспешным шагом, а мы шли уже сорок, и впереди был сплошной лес.

— Кажется, мы заблудились, — пискнула Даша, маленькая, худая, с очень бледной кожей, блондинка.

После этих слов всех охватила паника. Все же мы были еще глупыми подростками, хоть и закончили школу. Мое мнение было такое: "оставаться на месте, пока не станет светлее", остальные же были против. И я не успела сообразить, как они разбежались в разные стороны, а я осталась стоять совершенно одна, в темном холодном лесу. Покричала девочек, но никто не откликнулся. Помялась на одном месте, минут пятнадцать, и поняла, что все же небо начало светлеть, более того услышала звук подъезжающего поезда.

"Это может быть электричка!", — подумала я, хотя на время даже не посмотрела, и побежала на звук по виднеющейся тропе.

Поезд был совсем близко, и я перестала смотреть под ноги. Это и было моей ошибкой. Пробежав еще пару метров, я запнулась, и рухнула в овраг. Видимо, мой организм, совершенно не ожидал такого подвоха, поэтому даже не успел автоматически сгруппироваться. В итоге я рухнула прямо на спину и ударилась головой. Свет тут же померк, и я отключилась.

Очнулась я от того, что яркое солнце светило в лицо. Жутко хотелось есть, пить и в туалет одновременно. А еще в голове, словно стадо слонов топало. Со стоном я приподнялась, и чуть опять не упала — голова вновь взорвалась жуткой болью, а перед глазами замелькали черные точки. Тронув место ушиба, и посмотрев на пальцы, я увидела кровь. Автоматически рукой пошарила то место, о которое ударилась. Это был камень, который помещался у меня в руке. Я вначале решила, что это кусок угля, но, сдавив его, поняла, что обыкновенный булыжник. Потом хмыкнула, и уже хотела со злости его запустить в дерево, как виски пронзила жуткая боль. И я непроизвольно сжала камень в кулаке. Когда боль прошла, я, медленно покряхтывая, встала и осмотрелась. Упала я в небольшой овраг, и он был усеян мягкой сухой подстилкой из листьев. А я, со своим везением, умудрилась напороться на один-единственный камушек.

Отряхнувшись и поправив свою одежду, хотела уже запулить его, как услышала звук приближающегося поезда и, забыв о виновнике головной боли, ринулась на его звук. "Чем быстрее я появлюсь дома, тем быстрее смогу привести себя в порядок", — только и билась мысль в голове.

Уже в электричке я опять разглядывала черный камень, который так и не выбросила. В итоге, просто убрала его в карман.

— Пусть будет моим талисманом неудачи, — прошептала я, с горькой улыбкой на губах. Себя, бедную, было жаль неимоверно, но я гордо сдерживала слезы. Вот приеду домой — и наревусь, как следует!

До дома я добралась в четыре часа дня. Папа выслушав мою историю, сказал лишь пару слов:

— Не расстраивайся, доченька. Плохой опыт, тоже опыт, — и ушел куда-то.

У меня было такое чувство, что он мне в душу плюнул. Я сразу же разревелась, как маленькая девочка.

Вечером пришла мама с работы, и я рассказала ей страшную историю, как меня чуть не изнасиловали, А потом я, убегая ночью по лесу, потерялась, да еще и ударилась головой. При этом я всхлипывала и тряслась, а голос дрожал и не слушался меня, словно мне четыре годика и я коленки разбила.

Мама была намного мягче, она обняла меня, и мы долго сидели с ней в обнимку на диване, пока я не успокоилась. Она предложила обратиться в полицию, но я была не уверена, что бы я им показала? Мои синяки, от того, что упала? Да и того ублюдка, который только пытался, но ничего не сделал, я даже не видела толком, лишь его силуэт, ну и голос. Не думаю, что этого было бы достаточно.

В итоге, мы с мамой решили позвонить старшему брату и рассказать обо всем. Но дозвониться до него так и не смогли. Мама смерила мне голову, старым бабушкиным методом, с помощью веревочек и фломастера, оказалось небольшое сотрясение. Она поправила мне голову, туго перевязав. А ранку в месте удара осторожно обработала.

Засыпала я уже в более нормальном настроении. Об отце уже и не думала.

2 глава (Лешка)

Я вошел в квартиру. Там, как всегда стоял смрад. Чертыхнувшись, я уже хотел прошмыгнуть в свою комнату незамеченным, но не успел.

— Лешка!

Из кухни вышла мать. Она опять была пьяна, в грязном замызганном халате, волосы в ужасном состоянии, засаленные. Взгляд затуманенный, почти сонный.

— Ты хде был сученыш? Я за тя, ик, волнова, волоновавалоа...

Она держалась за стену и пыталась что-то сказать, но у нее ничего не получалось. Я бы посмеялся, если бы не было так противно и жалко ее, одновременно.

Стараясь не смотреть на пьяную женщину, молча разделся и прошел в комнату.

— Ты на мать совсем внимания не обращаешь! Я верой и правдой тебя четырнадцать лет воспитывала!

— Начинается, — закатил я глаза.

— Да как... да как ты ... ик, как ты смеешь так с матерью разговаривать!

Захлопнул дверь в своей комнате и закрылся на защелку. Последнее время она стала невыносимой.

Мать, видимо, попыталась подойти к моей комнате, но, не рассчитав своих сил, упала прямо в коридоре и запричитала.

— Я тебя кормила, поила, ночей не спала, жопу твою грязную мыла, болячки зеленкой мазала, а ты! Неблагодарный! Надо было тебя в роддоме оставить!

Она всхлипнула и завыла, очень громко. Но так-как не услышала моей реакции, решила за другую историю взяться.

— Я им верой, и правдой, двадцать лет... двадцать лет..., а они. А он! — она всхлипнула. — Как он мог, а..., как?

Я не выдержал и выбежал из комнаты, видимо нервы берут свое.

— Может, хватит уже себя жалеть? Может, дальше уже жить начнешь? Об тебя ноги вытерли, и, видимо, не зря, — я уже не сдерживал себя, — ты же, как тряпка половая сейчас на полу валяешься, а выглядишь как..., на тебя же смотреть противно!

Мать действительно валялась в коридоре и плакала навзрыд. От нее воняло спиртным и сигаретами. Было противно на нее смотреть, и в то же время ее жаль. Но ведь и правда, сколько можно? Она что, решила себя в гроб вогнать?

— Я сейчас скорую вызову, и тебя увезут в больницу, ты этого хочешь? Так нет проблем! Мало того, что в таком виде находишься, пусть на тебя другие люди посмотрят! Если позориться, так позориться по полной программе!

— Ты меня ненавидишь, сынок? — сразу же сбавила она тон.

— О, кажется, подействовало!

Я был зол не на шутку: мало того, что она меня все время обвиняла во всех смертных грехах, так теперь еще и на жалость давит! Достала!

Я ушел в свою комнату и, закрывшись на замок, одел наушники и включил как можно громче музыку. Есть хотелось ужасно, но уж лучше потерпеть ноющую боль в желудке и поесть завтра у отца, чем терпеть ее очередные закидоны.

От нечего делать, полазил по сети, поболтал с одноклассниками, спросил у Ленки, даст ли списать. Та, как всегда, немного поломалась, но в итоге, я бросил пару фраз о ее шикарной кофточке на фотографии, и она растаяла. Этим простым премудростям жизни я научился у бывшего материного любовника. Стоило тому сказать какую-нибудь глупость по поводу маминой одежды, как та сразу же таяла, и готова была лужей растечься в его ногах. Вот он ноги об нее и вытирал.

Блядь! Блядь! Ебать!

Захотелось со злости что-нибудь раздолбать, разбить, расхлестать, а еще лучше кого-нибудь избить, или совсем, нахуй, убить! Но оставалось только сжимать кулаки. Может, действительно убить этого ублюдка? А что? Это идея! Возьму пацанов, подкараулю подонка — и всажу ему шило в бок. За эту дуру, мамку мою!

Идея, в общем, неплохая..., только нужно как следует продумать ее. Проследить за ним, каким маршрутом он передвигается. Нет, пацанов приплетать не буду. Чем больше свидетелей, тем хуже. Я этого гада сам порешу. Но нужно все тщательно спланировать.

Решено! Буду следить, проверю его передвижения.

Начну с завтрашнего дня. После обеда на работу к нему поеду и посмотрю, до которого часу он вечером работает, потом до дома. Но это уже на следующий день сделаю, все равно завтра на маршрутке не успею. Нужно еще и денег с кого-нибудь стрясти, а то от мамки все равно просить бесполезно. Жрать — и то нечего, особенно последнее время, и за квартиру, наверное, она не платит. Я потер виски. Хватит об этом думать.

Посмотрел порнушку, скаченную с "булок", выкончался несколько раз, и пошел грабить холодильник. Осторожно выглянул из комнаты, и прислушался. Из комнаты матери послышались всхлипы. На душе опять кошки заскребли, но, сжав зубы от злости, я продолжал двигаться в сторону холодильника. Там последнее время мышь вешалась, но сегодня мать все же постаралась что-то приготовить. Открыл форточку на кухне, убрал со стола пепельницу и рюмку, помыл посуду, вылил водку в раковину. Сам себе усмехнулся. Еще несколько месяцев назад, зубы бы выбил тому уебку, который бы мне сказал, что я захочу навести чистоту, старею что ли? Поел суп, принял душ и пошел спать. Заснул, на удивление, мгновенно.

Я вынырнула из сна, словно из ледяной воды. Долгое время моргала и пыталась понять, что сейчас было? Где я вообще очнулся, или очнулась, и вообще: кто я такой или такая? Я — четырнадцатилетний Алексей Геннадьевич Лобанов? В ступоре долго смотрела в потолок.

— Доча, я на работу, ушла! Вставай, а то в институт опоздаешь! — вырвал меня мамин голос из оцепенения. — Тонечка! Дверь, иди, закрой!

— Тонечка, — прошептала я сама себе, — Тонечка, — уже вслух опять сказала я, наверное, чтобы услышать свой собственный голос.

— Антонина Юрьевна! Юная леди, вы меня вообще слышите? — как всегда, менторским тоном начала иронизировать мама.

Я на автомате вскочила с кровати, пробежалась до двери, и поцеловала маму в щеку.

— Ты как, доченька? — мама взволнованно смотрела мне в глаза.

Я улыбнулась.

— Все хорошо, мам, просто еще не проснулась.

— Ладно, я ушла, а ты давай в институт собирайся, а то опоздаешь.

Я закрыла дверь за мамой, и пошла умываться. Сон никак не уходил из головы. Я четко до сих пор ощущала дым сигарет, запах алкоголя, рыдающую мать на полу. Смотрела порнушку через инет. Я даже, на всякий случай, заглянула себе в плавки, но нет, ничего нового там не увидела.

В институте девочки сразу обеспокоенно подбежали ко мне, расспрашивая, как я добралась домой.

Обижаться на них я не стала, они и так перепугались не на шутку. У Ольги вообще были красные глаза. Неужели плакала?

— Мы думали, ты вернёшься, а искать тебя страшно было. Правда, мы хотели, но там эти пацаны, они зачем-то нас искать пошли, или не нас? Это те, что незнакомые. Они начали на вокзале к нам приставать, предлагали довезти до дома на машине! — Затараторили девочки.

— Мы напугались, и убежали, мы не хотели тебя бросать, Тонь, но их пятеро было! А на вокзале — пару бабушек и всё. Вот мы и заскочили в электричку. Мы все на вокзале думали, что ты появишься, еще час там, на выходе, прождали тебя, но ты так и не приехала.

Это уже Катька Сельчанина рассказывала, с испуганным взглядом.

— Но нам и на вокзале долго не дали стоять, там таксисты доставать стали, со всякими предложениями странными.

Это была Даша. Она вообще на малолетку была похожа. Ростом метр пятьдесят, сама худющая, одни глаза огромные сверкают.

Я их сразу простила, понимаю, сама тоже самое бы сделала, спасибо, что хоть на вокзале ждали.

Рассказала свою веселенькую историю, даже камень показала, что раскроил мне головушку. Девочки поохали. Долго камень в руках перебирали, рассматривали, ничего в нем интересного не нашли. Дальше мы пообсуждали нашу старосту, все на нее были очень злы.

— Это явно ее рук дело, она пригласила этих взрослых...

В итоге все позубоскалили и разошлись по своим местам. С Юлькой я садиться не стала, я на нее обиделась. Когда переходили в другой корпус, расспрашивала старосту, что за левые парни были. Та, сделав большие глаза, сказала, что понятия не имеет. Еще бы она призналась! У меня вдруг появилось сильное желание врезать ей под дых, и затем еще и ногой по лицу. Я резко остановилась. Черт! Что это со мной? Да я в жизни никогда не дралась. Я даже понятия не имею, как именно, и куда нужно бить... То есть, не имела до сегодняшнего дня.... Я вдруг поняла, что знаю все, что знал мой Алексей из сна. Мысленно встряхнулась и пошла на занятия. Может, из-за удара схожу с ума?

Один из "шестерок" нашего "принца", зачем-то сел рядом со мной на практике. Списывать решил? Так ведь у нас все равно варианты разные... Я покосилась на него, но он сделал умное лицо, и начал прислушиваться к учительнице. Хмыкнув, решила не заморачиваться, и тоже вслушалась в задания и объяснения. Все же практика лучше, чем теория. Откровенно говоря, на лекции, я вообще ничего не понимала, сейчас хоть, что-то понятно стало. Для интереса скосила глаза в тетрадку к соседу. На мое удивление, он усердно чего-то там решал. Ого! Парень-то, оказывается, что-то соображает!

Практика по информатике тоже порадовала. Все же хорошо, что практику и теорию преподают разные преподаватели. Во-первых, на теоретических лекциях по четыре группы за раз собирают, а здесь даже нашу группу на две разделили. На информатике изучали "макросы" и основы "Visual Basic". Разобралась вроде с легкостью, "шестерка" опять рядом сидел.

Когда вышла из института, почувствовала, что кто-то хватает мою сумку. Я раскрыла рот и захлопала глазами. Понятия не имела, что делать, когда воруют сумку. Из глаз чуть слезы не полились, пока я не поняла, что это тот самый сосед, что сегодня весь день за мной, ходил как тень.

— Ну что, ты идешь? — серьезным голосом спросил меня... парень. Ну, надо же, как он быстро из "шестерки" в "парня" повысился, и это просто из-за того, что сумку мою схватил? В голове словно прозвучал презрительный голос Алексея: "Что, готова, уже лужей растечься?".

— Меня, кстати, Егор зовут. Тебя вроде Тоня, да?

Я нахмурилась.

— Верни мне сумку.

— Я просто проводить тебя хочу, а в сумку, ты, кажется, кирпичей наложила, вот я и решил помочь, но если хочешь тащить сама, то, пожалуйста, мне не жалко!

Он протянул руку с сумкой.

Я выхватила ее, и быстро пошла домой, бросив напоследок парню:

— Меня не нужно провожать, спасибо.

— Да ладно, чо ты кипятишься?

От слова "чо", даже зубы свело, кое-как сдержалась, чтобы не остановиться и не исправить его.

Я старалась идти быстрее, меня тревожило его внимание, даже сама не знаю, по какой причине. Было в нем что-то странное, а может, я просто предвзято отношусь к нему? Может, слово "чо" так повлияло на мою оценку Егора? Может, душа у него светлая? Сама хмыкнула своим мыслям. Плевать! Мне тогда его "объятия" не понравились, а я привыкла верить своему шестому чувству, оно меня еще ни разу не подводило!

Но парень упорно не отставал. Я остановилась в ожидании троллейбуса. Черт, так он может узнать, где я живу. Я сама от себя не ожидала того, что сделала дальше. Дождалась своего троллейбуса, и когда двери уже почти закрылись, и тот начал трогаться, я умудрилась заскочить, и протиснуться между створок, которые захлопнулись за моей спиной, чудом не защемив мою сумку. Оглянувшись, яувидела раздраженного парня, побежавшего следом. С чего это такое желание: меня проводить?

Нет, нужно как можно дальше держаться от таких.

Выйдя из троллейбуса, я начала настороженно оглядываться. Было ощущение, что вокруг — одни враги. Хм..., раньше не замечала. Шла, смотрела по сторонам, и видела, как мужчины ведут себя странно: кто-то отводит резко глаза в сторону, а кто-то, наоборот, подмигивает и улыбается. Что с ними, со всеми? Осенний спермотоксикоз? Пришлось до дому практически бежать, но по сторонам я продолжала оглядываться. Заметила какую-то компанию парней возле подъезда, почувствовала напряжение, и начала думать, кого буду бить первым, если что.

Когда почти бегом добежала до квартиры, только тогда поняла, что схожу с ума. Кого бить? Как? Каким образом? Я точно сбрендила!...

Вернувшись домой, села за уроки, пришлось все посторонние мысли быстро выбрасывать из головы. Самое смешное, думала, что в университете "домашку" задавать не будут. Ага, как же! Тут ее не просто задают, тут ею заваливают! Сделав задания, решила посидеть в соцсетях. Все-таки, все школьные друзья сейчас кто куда после школы разбежались, может, что интересного или новенького пишут о себе. Не заметила, как просидела, до прихода мамы.

Вместе с мамой приготовили ужин.

— А где папа?

— Он в командировке.

— Аа...

Папа последнее время зачастил по командировкам. Наверное, уже семью себе новую завел. Я вздохнула. Было неприятно об этом думать, но учитывая, что ему последнее время было абсолютно наплевать, как на маму, так и на меня, скорее всего, оно так и есть. Невольно на глаза навернулись слезы. Стало обидно за нас обеих.

— Тонечка? Что-то не так? — мама, видимо, заметила мое унылое состояние.

Я не стала ее беспокоить, выдавив улыбку:

— Все хорошо, мам, просто немного устала.

Мама нахмурилась, но приставать не стала. А я вдруг вспомнила ту женщину, которая пьяная валялась на полу, а ее сын кричал на нее. Стало страшно: представила свою маму в таком же состоянии, и на душе похолодело. А на отца вдруг вспыхнула злость. Никогда не думала, что смогу так сильно ненавидеть его, тут же осеклась, да что же со мной такое сегодня? Может, папа и правда, в командировке? А я его во всех смертных грехах уже обвинила!

— Тонечка, мы завтра с тетей Верой на выставку в семь вечера пойдем, в картинную галерею, там репродукции Рериха привезли, может с нами?

— Их оттуда и не увозили, по-моему, никогда, мам.

-Ну и что? Ты видела, а я нет, а вместе веселее. Да ты что-то приуныла совсем, расскажи хоть, как в институте?

— Да, ничего интересного...

Я кратко поведала о сегодняшнем дне, о разговоре со старостой и девчонками, мама хмурилась и цокала языком.

Я решила согласиться на поход в галерею, все же тетя Вера прикольная. Она, на самом деле, совсем молодая, ей всего двадцать шесть. Но она мамина двоюродная сестра, и поэтому мама ее упорно тетей Верой называет, так как, теоретически, она моя двоюродная тетя. Я отвлеклась от плохих эмоций, и мы с мамой начали обсуждать очередного Вериного ухажера.

Перед сном у меня вдруг возникла безумная идея, и я решила ее осуществить.

Нервно в браузере вбила "булочки.нет", и вошла. Знать не знала про "Клиент Тэбнэт", зато прекрасно поняла, как им пользоваться. Знания, словно сами в голову приходили: как зарегистрироваться, как скачать. Закачала одно видео, скорость отличная, "сидов" и "пиров" более тысячи, видимо, видео очень интересное. Безошибочно нашла, то, что ночью во сне смотрел Лешка, и включила. Тупо уставилась на блондинку с огромными губищами, и такими же огромными голыми сиськами, в короткой плиссированной юбочке с хвостиками, и белыми бантиками. В белых гольфах и черных туфлях на высоченном каблуке, делающую минет пяти неграм с огромными членами. Ролик шел пять минут.

Я не могла от него оторвать глаз, и во мне начали зарождаться два абсолютно взаимоисключающих чувства — возбуждение и отвращение. Плавки намокли, и мне стало плохо, на самом деле плохо. Я в жизни так отвратительно себя не чувствовала. После просмотра сидела минут двадцать, в полнейшем ступоре. Из головы не выходила блондинка, залитая спермой. Хотелось потрогать себя, и в то же время было страшно это сделать. Кажется, я перестаралась, и отравилась собственными гормонами. Побежала в туалет, и весь мой ужин оказался в унитазе.

— Тонечка? Ты как, все хорошо?

Мама стучалась в дверь туалета.

— Не знаю мам... — еле прохрипела я. Если бы она знала, что я сейчас смотрела!...

У мамы бы случился сердечный приступ, как минимум.

— Наверное, это сотрясение, выйдешь, я тебе таблетку дам, и голову еще раз померю. Неужели еще раз массаж надо сделать?

Последнюю фразу она, видимо, уже сама себе говорила, удаляясь от туалета.

Я еще минут пятнадцать сидела возле унитаза, прислонившись к холодной стене туалета, и пыталась прийти в себя или из себя, от себя... В голове был полный кавардак. В итоге, мама устроила настоящую истерику в коридоре, и пришлось практически ползком выходить, потому, что стоять на двух конечностях было очень сложно.

Голова была в порядке. Но мама надавала мне каких-то таблеток и уложила спать, поцеловав перед сном в лобик.

— Наверное, это стресс. Больше никаких поездок за город с однокурсниками! — строго сказала она.

Наверное, она была права... Спать было страшно. Я мужественно минут пять попыталась не закрывать глаза, отгоняя от себя образ облизывающейся счастливой блонди, но, видимо, усталость организма брала свое, и я погрузилась в сон.

3 глава (Нинка — продавщица)

— Нин, ты чо не закрываешься?

В магазин зашел Валерка.

Я сразу же встрепенулась, в голове закрутились картины, как Валерка прижал меня в подсобке, прямо возле коробок из-под водки к стене и, задрав халат, отодвинул в сторону плавки, и тут же вогнал свой поршень по самые гланды, уткнувшись при этом мне в шею. Ох и как же это меня взбодрило! Хотя, конечно он и был с похмелья, воняло от него прилично, и кончил он за минуту, однако от таких чувств меня бросило в жар.

— Да, я сейчас Валерочка, — улыбнулась я мужчине, выйдя из-за прилавка, и повиливая бедрами.

Валерка присвистнул.

— Ну ни че се на! Фасад какой, охуеть — не встать! Нинка, а я шкалик принес, буш?

Я дошла до двери, и перед носом очередного покупателя захлопнула ее, скорчив скорбное лицо. "Закрываемся мол, на время то смотреть надо".

— Да я и не против, сейчас, колбаски порежу.

Я захихикала, и засмущалась. Валерка — классный мужик. Таких еще поискать надо! Хоть и козлина еще та, но все равно самый, самый. Ох и не увели бы!... Катька, вон, из бытовухи, постоянно ему свои зенки строит, так бы и выколола ей. Сиськи свои вывалит на прилавок, и улыбается, корова толстая!

— Ну ты чо, бля... зависла там! Давай, шевели уже булками-то!

— Бегу, бегу, Валерочка!

Ладно, не буду о плохом, вспоминать.

Нарезала быстро копченой "Краковской", сделала бутерброды с хлебом, и пошла в подсобку к развалившемуся на диване Валерке.

— А я закусончик принесла! — улыбнулась я мужчине.

Он всхрапнул и, кажется, задремал.

— О, ну ты даешь, мать... А я уже уснул.

Я выставила кружки и Валерка разлил.

— Ну, вздрогнем!

И мы вздрогнули, тут же занюхав колбаской. По горлу тут же потекла жгучая жидкость, прогревая все тело.

— После первой не закусывают!

Мы выпили по второй. Я уже захмелела, а Валерка тем более, на старые-то дрожжи...

Шкалик кончился довольно быстро.

— Давай еще по одной? — томно улыбнулась я.

Валерка икнул, и вытер слюну, которая побежала из его приоткрытого рта.

— Я это... мож ... давай?

И он полез целоваться. Конечно, было немного неудобно, диван-то и так еле живой, да еще с клопами. Валерка опять задрал мне халат и, навалившись сверху...

Я очнулась в холодном поту, и вновь побежала к моему фаянсовому другу. На этот раз возле унитаза просидела где-то час, так как желудок был пустой, а ужин я оставила еще с вечера. Тихо ненавидела свои грязные извращенные фантазии. Спать хотелось со страшной силой, бешеного медведя шатуна. Пришлось возвращаться в кровать и засыпать. Утром институт, в конце концов!

Проснулась жутко уставшая, и совсем разбитая. Мама, как обычно, хлопнула дверью, а папа все еще в командировке. Позвонил брат, предупредил, что придет на обед.

Душ немного взбодрил, появилось желание жить, по дороге запулила черный камень куда-то в сторону, решив, что это он сводит меня с ума. В университете "шестерка" принца смотрел на меня угрюмо, пытался заговорить и больше того, схватить за руку, я шарахнулась от него, как от чумного.

— Отстань от меня! — нервно пробормотала я.

— Я поговорить хочу, чего ты шарахаешься? Я же не съем!

Пришлось остановиться, и отойти к окну.

— Я слушаю! — как можно угрожающе прошипела я.

— Меня зовут Егор, если не забыла.

— Очень за тебя рада, Егор.

Я попыталась как можно больше пренебрежения вложить в свой голос.

— Если это все, тогда я пойду.

И тут же сделала шаг, но Егор опять схватил меня за руку.

— Почему ты вредная такая? — улыбнулся парень.

Я демонстративно посмотрела на него снизу вверх. Черные туфли, черные джинсы, серая рубашка, и черная кожаная куртка классического стиля, такая же кожаная сумка. Хм... Ну, надо же, интеллигент какой! Мой отец практически так же одевается. Вчера Егор был в синих джинсах и кедах, а так же в спортивной бордовой куртке.

Наткнулась на лукавую улыбку парня. И от чего-то смутилась.

— Подхожу?

— К чему? — задала я идиотский вопрос.

— Тебе, подхожу?

Сегодня у меня тоже был классический стиль. Туфли лодочки черные, юбка чуть выше колен, черная, белая блузка, черный пиджак и осеннее черное классическое пальто, до колена. Сумка тоже классическая. Он что мой стиль утром подсмотрел? Вздохнув потерла вески.

— Слушай, чего ты хочешь от меня?

— Нравишься ты мне, неужели не поняла еще?

Я от неожиданности рот раскрыла. Егор опять улыбнулся и, выхватив мою сумку, взял за руку.

— Идем, а то на урок опоздаем. И я сижу с тобой, без разговоров!

Я в шоке поплелась за Егором, рассматривая его стриженый черноволосый затылок.

Рефлексировать слишком долго мне не дали занятия. По "Истории экономических учений" получила задание сделать доклад в пять страницах формата А4, со шрифтом не более 12 о "Домострое". Преподавательница пригрозила, что если в указанных источниках будут — "просторы интернета", то поставит кол и на экзамене автоматически снизит оценку на целый бал. Однокурсники взвыли, впрочем, как и я. Придется топать в библиотеку. На перемене подошла к девчонкам, спросить, когда пойдут, одной страшновато. Есть у меня фобия на счет библиотек.

В третьем классе на меня целая полка с книгами упала. Я честно ее не толкала, это был одноклассник, Антон Кистинев. Я его "Антошкой-Картошкой" обозвала, а он на меня полку свалил. Я думала, что задохнусь под этими книгами, и никогда не вылезу, так как пролежала очень долго. От чего-то никто не услышал, как завалилась эта полка. А плакать и звать на помощь, было страшно и стыдно. Когда меня разгребли, библиотекарши долго хохотали, а у меня коленки тряслись. С Антоном я до выпускного не разговаривала. А библиотеки я до сих пор боюсь.

Да и с головой последнее время проблемы, то ли от удара, то ли от стресса, вот фобия детская и вспомнилась. Договорилась с девчонками на субботу, там одна информатика, всего два часа лекций, до обеда сходим.

— Вместе пойдем, мне тоже "Домострой" попался, — не дал ответить Ольге Егор.

Ольга нахмурилась, и строгим грозным голосом, видимо, для Егора, произнесла:

— Мы тоже пойдем, Тонечка.

Я уже хотела что-то ответить Ольге, как меня дернул Егор.

— Идем, я курить хочу, а то скоро перемена уже закончится.

Очаровательно! Это было уже слишком, и я вырвала руку.

— Послушай, ты ...

— Егор, — перебил он меня, пытаясь схватить меня вновь за руку.

— Я с тобой никуда не пойду, я не собираюсь нюхать дым, и держись от меня подальше, терпеть не могу запах сигарет!

Егор сузил глаза, и улыбка сошла с его лица.

— Тогда сиди в аудитории, и чтобы без меня не вздумала и шага сделать, — и ушел.

А я опешила от его наглости. Он что, чокнутый? Девчонки тоже притихли за моей спиной.

— Слушай, какой-то он странный, — пробормотала Даша.

— И никакой он не странный, подвис он на тебя, Тонь! — улыбнулась Оля.

А мне вдруг как-то приятно на душе стало. Может, я действительно ему нравлюсь? Ну, уж нет! Все не просто так, он явно что-то затеял. Или все же у меня паранойя разыгралась, из-за стресса? Вот бы узнать, врет он или правду говорит? Вот только как это сделать, ума не приложу...

На практике по информатике Егор неожиданно помог мне с написанием маленькой программки. Нужно было просто создать кнопку с "макросом открытия вкладки", а я, как обычно, из-за своей невнимательности, добавила ввод не там где нужно, разорвала команду, и естественно программа выдала ошибку. Я сидела и парилась, а этот умник заметил, — и подсказал. Пришлось сквозь зубы говорить спасибо.

После практики он опять схватил меня за руку, и потащил в столовую.

— Я туда не пойду, я не хочу есть, — начала возмущаться я, привлекая внимание однокурсников. Стало стыдно. Терпеть не могу, когда так много народу начинает на меня смотреть. В школе из-за этого всегда проблемы были. Лучше класс два раза убрать, чем на сцену выйти или перед классом стих наизусть рассказывать. Начинала заикаться и трястись, хотя дома родителям без проблем рассказывала.

— Я поем, ты посмотришь, потом домой тебя провожу, и не вздумай сбегать, — продолжал он как танк тащить меня за собой.

Пришлось идти. Я поймала себя на мысли, что Егор все же отвлек меня от тягостных дум, о моих грязных развратных фантазиях. Он все равно купил мне котлету с картошкой и компот.

Вяло поковырялась вилкой в еде. Не люблю я картофель и котлеты: еще не известно, из чего их делают! Не доверяю я общественному питанию! Брат как-то в общественной столовой практику проходил. Он столько страшных историй порассказвал! Уж лучше до дома потерпеть, чем гадостью всякой травиться.

— Расскажи мне, чем увлекаешься.

Я изогнула бровь.

— В университете учусь, чем я еще могу увлекаться?

— И все что ли? Музыка, танцы?

— Мне и учебы хватает, на остальное как-то времени нет, если ты не заметил.

Эх, колкость он мою не заметил, а я так старалась!

— А я, к примеру, языки разные изучаю, вот китайский учу, хожу на курсы при универе. Не хочешь присоединиться?

Я с удивлением посмотрела на парня, языки меня тоже всегда интересовали, я и не знала, что при университете есть какие-то курсы.

— Я подумаю, — нехотя ответила я.

— Думай скорее, завтра, после шести вечера занятия. Всего два часа. Три раза в неделю. Придешь? Можем прямо сейчас сходить записаться. Там и все условия узнаешь.

Вздохнув, я поняла, что хочу сходить.

Записалась я туда быстро. Оказывается, если прохожу все эти пять лет на курсы и экзамены сдам, то включат предмет в диплом. Конечно, родителям раскошелиться придется, но оплата помесячная, так что думаю, отец не будет против, тем более, он сам меня всегда подталкивал языки изучать.

На этот раз Егор не выпускал моей руки до самой квартиры. А возле нее прижал к двери и поцеловал! В губы! Просто прикоснулся своими губами к моим — и лизнул. Я опешила.

— До завтра, Тонечка.

Он улыбнулся и ушел. А я еще минут пять стояла у двери и пыталась понять, что это такое было.

Потом разозлилась на себя и, чертыхаясь, открыла дверь. Брат был дома, и тоже зол.

— Я же предупреждал, что в обед приду! — зарычал он на меня.

— И что? Меня в университете задержали!

Слава богу, можно было на кого-то покричать, и спустить пар.

— Зачем тебе вообще это нужно? Все равно ко мне работать на фирму пойдешь, а я и без образования тебя возьму!

Этой темой он мне уже весь мозг пропесочил. Его родители из-за этого домой и не пускали. Брат меня старше на двенадцать лет. Он бизнесмен, занимается оптовой торговлей продуктами. Умудрился в свое время залезть в алкогольный бизнес, и раскрутиться. Он долгое время со мной нянчился, родители вечно на работе, видимо родили меня не для себя, а для него. Игорь со скандалом ушел из дома, когда мне было восемь лет. Из-за чего-то с родителями поругался, я так и не поняла, что же случилось. Он меня постоянно к себе забирал, считая меня не сестрой, а чуть ли не своей дочерью. Часто с утра в школу увозил, из школы забирал. Одежду покупал, компьютер, приставку, роликовые коньки. Все он. Я его, можно сказать, своим вторым отцом считаю. Но почему-то он был против университета и вообще, чтобы я высшее образование получила. А еще, он был уверен, что работать я буду на него, и только так.

Родители постоянно отговаривали меня от бизнеса брата. Отец — сильнее всего. Он всю жизнь на своей железной дороге проработал, и был уверен, что туда и нужно мне идти.

— Вся эта коммерция, это все не серьезно, он не сегодня так завтра закроется, прогорит, и ты без работы останешься, то ли дело железная дорога, там и стаж и льготы.

— Вот интересно, — продолжила я спор с братом, — как я там без образования работать буду?

— Чего там делать-то? Будешь моей секретаршей работать. Чай-кофе принести, график встреч составить, и у меня на глазах все время.

— Я всю жизнь твоей секретаршей буду работать?

— Нет конечно, тебя Екатерина Игоревна бухгалтерии научит.

— О, а Екатерина Игоревна, тоже без образования?

Брат скрипнул зубами.

— Откуда мне знать? И вообще, где отец? Мать говорит: он вечно в командировках! Семью новую завел?

Я приуныла: как же быстро он тему сменил. Да еще и на отца. Сейчас будет поливать его грязью, минут тридцать не меньше! Поставила перед ним тарелку с согретым супом. Может, хоть есть начнет, и помолчит?

Игорь уходить не собирался. Сидел в зале, и по телефону решал свои дела. Я же занималась "вышкой". Эти матрицы скоро сниться будут. Вспомнила про сны, и порадовалась, что камень выкинула. Наверняка, дело было в нем.

— Поехали ко мне ночевать. Я фильмы интересные купил, посмотрим.

Я вздохнула — наверняка дома беспорядок, хочет, чтобы я убралась. Хорошо хоть, квартира у него маленькая — всего две комнаты. Последняя жена отобрала их коттедж, и чудом чуть весь бизнес себе не отхватила. Хотя у Игоря его бизнес отобрать — целое дело, он его половину на маму оформил. Конечно же, папа этого не знает, иначе бы был скандал, да еще какой, половину же на бабушку. Та Игоря обожает, и с детства облизывает с ног до головы. Меня же как будто даже не замечала никогда.

— Хорошо, но утром в университет тогда отвезешь!

— Отвезу, куда я денусь. Собирайся быстрее. Я маме позвоню, предупрежу, чтобы не теряла тебя.

Доехали до его дома, и Игорь вспомнил, что в холодильнике ничего нет. Пришлось мне, (а кому же еще?) идти в магазин, а брат поехал машину ставить в гараж ставить.

В супермаркет не пошла, там сейчас народу слишком много, тем более, мне всего лишь хлеба, молока, да полуфабрикатов купить нужно. Увидела небольшой магазинчик, видимо, недавно открылся, раньше такого здесь не было.

Обратила на знакомое незамысловатое название "Наташа". В голове что-то щелкнуло, но мысль куда-то пропала. Все-таки вечерняя суета, народ бежит, несется, того и гляди — с ног собьют.

Зашла в магазин, и ... испытала самый настоящий шок. Передо мной стояла Нинка-продавщица.

Вся ее жизнь начала пролетать в моей голове мелкими картинками. Хорошо, что перед ней стоял покупатель, если бы она увидела мой взгляд, то, наверное, испугалась бы. Картинки из жизни продавщицы чуть не разорвали мне голову. За пять минут я прожила все ее тридцать два года.

Нинка училась в школе, кое-как закончила девять классов, забеременев от одноклассника Васьки Юдова, который назвал ее шалавой, и жениться не захотел, уехав в город работать. Родила в райцентре в страшных муках, схватки длились сорок восемь часов. Оставила ребенка на свою старую мать ринулась за Васькой, конечно же его не нашла, поэтому поступила в училище торговое. Жила в общаге, познакомилась с Колькой, потом еще много кто был, даже имена не спрашивала. Живет и работает в городе продавцом, бесконечно меняя магазины и работодателей, отправляя матери деньги на сына. Они живут в деревне Нижние Усугли. Трахается с Валеркой, ну еще Витька до Валерки был.

— Девушка, вы брать что будете? — вырвала меня из своих воспоминаний Нинка продавщица.

— Да, буду, — я нервно сглотнула, и попыталась вспомнить, зачем пришла в этот магазин.

— Слушайте девушка, не задерживайте покупателей, говорите быстрее.

Я оглянулась, покупателей было всего один, и тот был... Валерка.

У меня вырвался нервный смешок. Я тут же вспомнила его запах, а еще слюну, что свисала из его рта, когда он меня повалил на диван... или это он Нинку повалил? Подурнело...

— Эй, с тобой все хорошо, бледная какая...

Нинка странно на меня косилась. В ее глазах промелькнуло ... узнавание? Удивление? Она нахмурилась.

— А мы с тобой случайно не знакомы?

И все же мои нервы не выдержали

— Нет. Я вас впервые вижу, — выпалила я, и выскочила на улицу, так ничего и не купив. В отупении пошла домой. Очнулась, когда поняла, что иду не домой к брату, а домой к себе. И прошла уже половину пути. С матом дошла до другого магазина, и пошла к Игорю. "Наташу" обошла по дуге метров за пятьсот.

— Ты где столько времени была? Я уже хотел тебя искать идти, заблудилась что ли?

Пришлось врать.

— Очередь длинная была.

— Так ты зачем в маркет ходила, зашла бы в "Наташу", у нас тут новый магазин открылся, не видела, что ли, сразу как из арки выходишь? Удобно, когда много покупать не нужно.

— Не видела. — подавлено пролепетала я.

Посуды была гора, и одежда не постирана, полы Игорь все же сам помыл. Пока убиралась, думала о прожитых годах, своих... или Нинкиных. Было противно, и стыдно. Хотелось выть от той безысходности и нищеты, в которой выросла женщина, и продолжала жить. Как страдала, из-за этого Васьки. Глупых рассуждениях ее матери, которая посоветовала ребенка оставить. Зачем? Как можно быть такой дурой? Самим есть не чего, еще и ребенок? А еще в деталях вспоминала роды. И поняла, что ребенка рожать никогда не буду. Это больно, и страшно, а всем вокруг на тебя наплевать. Помню, как меня стошнило на пол, а санитарка отматерила еще, и пыталась тряпку всучить, чтобы я за собой убирала. Хотя я вообще встать не могла, боль была жуткая, даже плакать уже не получалось, только скулить бесконечно, и корчиться на кушетке, да тряпочку между ног держать, так как плавки надевать запрещали. А рядом еще таких же пять рожениц скулили. Жесть! Вот только когда Ванечку к груди приложила, поняла что-то. Что это — живое существо, и заплакала. Стою над посудой и носом хлюпаю.

Никак не могла понять, выдумка это все моя, или я реально знала всю жизнь этой женщины? С другой стороны, откуда, откуда ко мне могли прийти эти знания? Роды, секс, да еще и с такими... буэ... С другой стороны, на что она еще могла рассчитывать, живя в этих своих Нижних Усуглях, где десять домов, старики да алкоголики. Да и внешностью женщина не отличалась. Может фигура и ничего, но лицо некрасивое, нос слишком большой, глаза — маленькие, не выразительные. Мне стало ее жаль. И поняла, что не мне ее осуждать, это уж точно. Я вообще в шоколаде, да в ванной с пеной, как Игорь все время говорит. Мне теперь вдруг стало понятно, что он имеет в виду. Даже завидовать себе начала. На лицо свое по-другому взглянула, на одежду. Если судить по мнению Нинки, то я — городская богатая краля. Хотя вообще-то, родители у меня — простые работяги. Разве что брата богатым можно назвать. Но ведь это же брат. Он же не отец!

Игорь своими разговорами меня отвлекал, а я пыталась отвечать ему невпопад. Он разозлился как всегда, начал кричать, почему его не слушаю, а я не выдержала, и выпалила:

— Блин! Вот я виновата, что тебя жена из дома выставила? Может быть, не стоило ей изменять?

— Ты мне еще поговори, малявка! Взрослая сильно стала? А ну, кыш отсюда, я сам все доделаю.

Я с радостью пошла в комнату, смотреть телевизор, хотя бы отвлечься немного. Вечером посмотрели новый боевик. Я уснула за просмотром экшена... Видимо, фильм был слишком интересный, а может, я просто вымоталась. Судьба Нинки-продавщицы похлеще любого экшена зацепила. Наверное, потому что реальна, и очень жестока. А она еще и улыбается этому Валерке, и счастлива от того, что он есть. До этого, на нее вообще толком ни кто так не смотрел, а Валерка иногда даже "Нинок" зовет, приятно, и по-свойски как-то.

4 глава (Валерий Александрович)

Подъехал к дому и сижу уже минут тридцать, смотрю на окна. Заходить не хочется. Хочется вернуться к Верочке, обнять, поцеловать мягкие податливые губы, провести рукой по нежным изгибам тела...Захватить в рот сосок, лизнуть, прикусить. Услышать тихий полу всхлип, полу стон...Почувствовать ее влагу на пальцах, на языке, ее теплый нежный язычок на мне. Низ живота заныл, в штанах стало тесно. Нет, ну вот и как с таким настроением домой идти?

А там она. Двадцать пять лет вместе. Смотреть друг на друга тошно. Даже по имени называть не хочется. Пять лет уже не живем, сосуществуем, одна сплошная ненависть. Даже соседи и, те в лучших отношениях живут.

Я скрипнул зубами, ведь уперлась же, не дает уйти, и ведь столько доводов обоснованных приводит: должен, обязан... То Катюшка должна подрасти..., подросла уже, двадцать лет девке. По клубам полуголая бегает, совсем от рук отбилась. Так и хочется ремень в руки взять, да отстегать по голым ляжкам.

Сдавил руль со злости. Конечно, сам виноват, разбаловал. Так ведь эта, чуть что — сразу в крик!

— Девочек ругать нельзя, нужно баловать! Я тебе Андрюшку позволяла воспитывать, но он мужик, а Катю не смей!

Вот и как ее воспитывать? Она ведь ни меня, ни ее уже не уважает, только деньги да шмотки новые требует. Мужиков уже сменила... Вспоминать тошно.

Андрей молодец, за него рад, и семья и работает, проблем вообще никаких. А Катька... Слов нет. Одна сплошная нецензурная лексика...

Но нужно идти, не сидеть же всю ночь тут, завтра на работу. К лекции нужно приготовиться, первый курс давно не читал, уже подзабыл. Скорее бы Былкина из декретного явилась, а то такими темпами и сердечный приступ можно заработать. Все же не мальчик уже, из одного конца города в другой за пятнадцать минут добираться на дикой скорости. Опаздываю постоянно, даже студентам предъявить нечего. Водителя, еще как назло, найти трудно. Еще и общественной работой завалили...

Вера... Славная девочка, милая, добрая и наивная немного. Хотел ведь просто развеяться, а теперь уходить от нее не могу. Как мальчишка стою в коридоре прощаюсь по часу, к стенке прижимаю. Надоело, хочется быть с ней. Видеть только ее. И злость какая-то... постоянная.

Дома, как обычно недовольная физиономия, взглядом словно препарирует. Господи, хоть бы за собой следить начала. Вроде не старая еще, морщин не много. А как оденет этот халат страшный. Тошнить от нее начинает. Хорошо, хоть комната Андрея не занята и есть куда от этой сбегать.

А ведь когда-то девочкой милой и доброй была. Куда что делось? Мегера...

В холодильнике как всегда пустота, если бы не Вера, с голоду бы умер. Ладно, пойду к себе, нужно к работе готовиться.

— Пап!

О! Неужели дома?

— Да.

— А ты мне денег дашь?

— Зачем?

— Ну как, помнишь, я же говорила, сумочка от "Качини".

— Сколько у тебя этих сумочек?

— Пап, я же ее под сапоги покупаю. Как я их с сумочкой сочетать старой буду? Меня же засмеют.

Оглянулся на дочь. Чуть не подавился, на улице октябрь месяц, а она практически голая. Как проститутка вырядилась. А на лице грим, даже сложно понять, кто передо мной Катька или нет? Скривился, смотреть противно. И это малышка, которая пальчик во сне посасывала, и без сказки засыпать не хотела? Что выросло?

— Обойдешься.

— Как? Ну паап...

— Все, разговор закончен, я занят, и смой свой грим, смотреть тошно. — Хватит! Больше ни копейки не дам! Одежды полный шкаф!

— Маааммм! — убежала, хлопнув дверью.

— Валера!

Вот надоели, нужно на дверь уже шпингалет ставить.

Так что у нас дальше...

"Три аспекта культуры речи — нормативный, коммуникативный, этический. Нормативный аспект культуры речи — один из важнейших. Язык располагает большим арсеналом средств. Главнейшее требование к хорошему тексту таково: из всех языковых средств, для создания определенного текста должны быть выбраны такие, которые с максимальной полнотой и эффективностью выполняют поставленные задачи общения, или коммуникативные задачи. Изучение текста с точки зрения соответствия его языковой структуры задачам общения в теории культуры речи получило название ..." (Автор-составитель: ст. преподаватель кафедры русского языка СГГА Тропина В.Г. лекции КРиДО — культура речи)

* * *

В институте я ходила, как сомнамбула. Еще бы, ночью посидела на лекции по культуре речи, а еще, побыла Валерием Александровичем. Хорошо, хоть Игорь был занят по работе и с разговорами не лез, просто довез до университета. На уроках ничего не понимала, если бы не Егор с его подсказками и помощью, точно бы хвостов нахватала. Учителя оказывается, оценки для себя ставят, журналы личные ведут.

На перерыве к Егору какие-то парни подошли, с другого курса. Рассказали, что многие по оценкам судят, на экзамене порой просто выставляют средний бал, если не согласен, можешь по билетам попробовать. Так что, теперь нужно оценки на уроках за ответы зарабатывать, как в обычной школе. А я расклеилась и с ума схожу. В голове черте-что, полный бардак. Три жизни, столько событий, все смешалось.

Егор меня за собой за руку везде водил. На этот раз я не сопротивлялась вообще, плохо соображала, и сил спорить не было абсолютно.

— Ты что не выспалась? Чем ночью занималась?

— Изучала культуру речи... — не думая ответила Егору.

До меня дошло, что я Егору чуть не рассказала о своем сне и осеклась, испугавшись. Егор посмотрел на меня изучающе, а мышцы его лица словно окаменели.

— Так у нас же вроде только со второго семестра начнется культура речи?

Понятия не имела, как ответить, хотя, наверное, можно было много чего придумать. Но я была слишком подавлена и рассеяна.

Почувствовала, как он руку больно сжимает. И с удивлением уставилась на парня.

— Ты с кем сегодня приехала? — задал недовольным тоном парень, а его глаза, словно заледенели.

— С братом, — на автомате ответила я.

— Понятно, — Егор тут же улыбнулся, расслабился, и захват ослабил.

А потом до меня дошло, и я не просто разозлилась, я рассвирепела!

— Какого черта, ты себе позволяешь! — закричала я на него со злости.

— Тише, ты что хочешь, что бы вся группа нас слушала? — сделал большие глаза Егор.

Я притихла, стало жутко неудобно, он прав, кричать не стоит, нужно спокойно объяснить, чтобы отстал уже. Только рот раскрыла...

— Идем, — он дернул меня за руку, — перерыв уже закончился.

Рот пришлось прикрыть и серьезный разговор отложить на более позднее время. Пока сидела на лекции, думать было некогда. В перерывах же срочно в следующую аудиторию бежать. В итоге, день закрутился — лекции, Егор, который все время рядом, постоянно за руку трогает. Как он ловко мной манипулировал? Я только начинаю возмущаться, он мгновенно находит такие слова, что мне стыдно становится, пытаюсь, тихо сказать, чтобы отстал, или не слышит или тему на лекции переводит.

— Вот тут, я не успел записать, покажи, ... у тебя подчерк трудный, прочитай, я запишу....

Я только глазами хлопаю и не успеваю за его маневрами. Даже не поняла, как мы уже возле квартиры моей оказались, а он опять к двери прижал и поцеловал. Скользнул языком по губе.

— Сегодня китайский, не забыла? Я зайду за тобой. До вечера.

И убежал.

Вот как с ним быть? Потрогала губы пальцами, посмотрела на них с удивлением. Его поцелуи приятны, и пахнет от него приятно. И на лицо он оказывается симпатичный, странно, я умудрилась только сейчас рассмотреть пока он про китайский говорил. А еще он помогает мне, словно возвращаться... Мысль глупая и странная проскользнула "возвращаться в этот мир...", словно я уже в другом. И я уже не я, вовсе.

— Доча? Ты чего тут стоишь, ключ, что ли забыла?

— Папа? — я вдруг бросилась к нему на шею, как в детстве и осознала, что скучала, очень.

— Солнышко, мое, я тоже скучал... — папа растерялся, я ведь давно так себя не вела.

Я и сама поняла, что стала слишком взрослой, серьезной что ли. Но сейчас вот так просто захотелось обнять, потому что скучала. И все обвинения куда-то ушли. Что если он полюбил другую женщину? Ведь он с мамой столько лет уже прожил, и с ней сейчас из-за меня?

Я начала припоминать их отношения, а ведь и правда, мама его не встречает у порога, ни готовит ему еды, их отношения прохладны, они не ругаются, они, словно не замечают друг друга. А ведь ему больно, плохо, он мучается, и уйти не может, получается ... я держу? Из-за меня? Как в моем сне с Валерием Александровичем? Но ведь не правильно... Он тоже должен быть счастлив, и если с нами счастья нет, то зачем нам его мучить? Он ведь живой, и там его любят и ждут...

— Ну, хватит, тут концерты уже соседям устраивать, ребенок, — заулыбался отец.

Мы зашли домой. Я смотрела на его уставший вид, может, и правда в командировке был?

— Кушать есть чего?

— Пельмешки, сварить?

— Вари, дочь, а я пока в душ.

Пока варила пельмени, на стол накрывала — все думала, думала, нужно поговорить, и прямо сейчас. Он должен быть счастлив, а мы и без папы прорвемся, тем более, если мама его не любит. А вдруг и у мамы тоже кто-то есть? А они оба притворяются, чтобы что? Психику мою не травмировать? Чай, не пять лет уже. А сколько? Попыталась вспомнить... и поняла, что не знаю. Четырнадцать? Сорок пять? Тридцать два? Семнадцать? В висках закололо.

Картинки чужих воспоминаний посыпались шквалом: "Верочка, нежная, сладкая, любимая, улыбчивая, всегда с радостью в глазах... встречает, любит, и я люблю..."

— Тоня? У тебя что-то болит?

Я посмотрела на мужчину, кто он? Попыталась вынуть из огромного количества воспоминаний образ. Отец... Чей? Но ведь мой отец, был другим, или не был? В голове образ старика, полного, вредного, злого, со злыми шутками, надоедливого. Он мать в гроб загнал, и я с ним ведь не виделся, сколько лет? Десять? А этот, молодой, как я, такой же. И чего он меня дочей называет? У меня ведь не было отца, только любовники матери, последнего вообще прикончить надо, шило в бок, или это у Нинки отца не было? Черт, да что со мной?

— Посмотри на меня, Тонь, ты как? — в глазах у мужчины паника, испуг, кто он?

Вспоминай дубина, ну, что ты как маразматик стал, совсем расклеился, ну!...

— Доча, ответь мне не молчи! — закричал...

— Папа? — скорее удивилась, как могла забыть?

— Что с тобой было? Голова заболела?

— Да...

— Слушай, ты же ударилась да? Может в больницу?

— Нет, нет, не надо, я полежу и пройдет...

— Может голодная? Поешь, потом полежишь?

— Да, пап... а ты счастлив с нами?

Он опешил, в глазах удивление, испуг... значит угадала? Или просто не понял?

— У тебя кто-то есть? Семья?

Отошел, сел за стол отвел глаза, вздохнул.

— Пап, я не осуждаю, я просто..., понимаешь..., я хочу, чтобы ты счастлив был... а ты с нами, а тебя там ждут, а ты тут...

Не сдержалась и всхлипнула, сумбур какой-то получился. Грустно будет если уйдет, все равно, как ни крути... Всегда я была его любимой доченькой, все ведь для меня было, и не будет. И мама тоже как? Справимся, не дети ведь уже! Я стиснула скатерть.

— А я и не заметил, как ты выросла Тоня. Но знаешь, я сам разберусь, хорошо? Не думай об этом, давай просто обедать, ладно?

Я медленно кивнула, и мы принялись за обед. Зачем истерику устроила, спрашивается? Вот позорище! Откуда такая плаксивость? Нинка... Она плакать любит. Особенно когда выпьет, все по Ваське страдает. Видела его не так давно, на машине на ауди ехал, весь деловой такой, в костюмчике, музыку слушает... А она с Ванюшкой еле концы с концами сводит. В магазине жить вынуждена, это хорошо, пока мать жива, а если заболеет, как тогда? Сына надо в ПТУ определять, чего он там, в сельской школе будет делать? Или этот, как его, ЕГЭ сдавать? Надо позвонить узнать.

— Тонь! — отец опять выдернул меня из чужих воспоминаний.

— Ты не ешь совсем, где ты витаешь? Голова как?

— Нормально, просто уроков много...

Как вытравить все эти воспоминания, чужие, где уже мои, где я? Теряюсь...

— Пойду уроки делать, а то в школу завтра.

— А я думал, ты у нас в университете учишься... — улыбнулся папа, но улыбка исчезла.

— Что-то ты мне совсем не нравишься Тоня, бледная какая... — нахмурился, — иди, пока приляг.

Я и пошла, прилегла, только глаза закрыла, и уже кто-то будит. Кое-как поняла, что отец, опять долго перетрясать воспоминания пришлось.

— Тонь, вставай, поехали, в больницу тебя отвезу, я со знакомым договорился, твою голову посмотрят.

Пришлось вставать и плестись за отцом.

В больнице сдала целую кучу анализов. Кажется, всю кровь из вен выдавили и из пальцев заодно, голову просканировали, даже в одно место залезли. Брр... мерзость.

— Результаты завтра, Юра, ты ее лучше здесь пока оставь, я понаблюдаю.

Я встрепенулась.

— У меня университет!

— Ни чего страшного, справка будет, не переживай, студентка.

— Я лучше дома, какая разница. Пааап...

Никогда в больнице не лежала, тем более одна. Организм крепкий был. "Вот правда!" — я задумалась... — "А ведь действительно никогда в больнице не лежала. В детстве, если и простывала, то максимум два дня болела и все...".

— Ты лучше расскажи мне, как часто голова болит?

Доктор оказался дотошным мужиком. Сидит, каждое мое слово конспектирует.

— Не знаю, часто...

— Кружится? Черные точки перед глазами летают?

Вспомнила:

— Виски болят!

— Ясно, а спишь как?

Он обошел свой стол, и сев напротив меня на стул взял мою руку, проверить пульс.

Может все ему рассказать?

— Сны странные вижу...

Доктор не удивился, продолжая смотреть на часы и считать пульс.

Я засмотрелась на него, как это он так и пульс считает и со мной разговаривать умудряется? Может и не слушает, что за бред я тут несу?

— Рассказывай.

— Что?

— Что за странные сны видишь, мне нужно точно знать, что с тобой происходит.

О, значит, все же слушает? Я засомневалась, что говорить, а если решит, что я с ума схожу? И меня в дурку упекут? В голову пришло воспоминание: мать с безумным взглядом, ничего не понимающая, худая, бледная... А у меня мороз по коже, как он мог, она ведь такой веселой была, живой, как он мог ее сюда отправить? Что они тут с людьми творят? Я ведь всего неделю не звонил...

— Ну так что?

Я притихла, опять не мои воспоминания, нельзя говорить, все должно само пройти, наверняка, я справлюсь, всегда справлялся, то есть справлялась... И когда дрался после уроков, страшно было, а ведь победил, побил Лысого Степку, потом еще и друзьями лучшими стали, теперь вон вместе студентов обучаем... Черт, нужно не молчать.

— Не знаю, просто красочные, да и все...

— Эх, молодежь, хилая совсем пошла, чуть что, сразу стресс.

Он встал и вновь вернулся на свое место за столом.

— Юр, ладно, так и быть, но ты следи за ней, если обмороки будут, сразу скорую вызывай, это дело такое, может сейчас и все нормально, а дома может и сознание потерять, а там все что угодно может случится. И как приедете домой, сразу спать ее ложи, может и просто переутомление, у студентов такое бывает. Новая среда, новые впечатления, новая жизнь, ответственность больше.

Доктор подмигнул мне и подал руку отцу для рукопожатия.

— Я понял тебя Андрей, идем Тонь, спасибо друг, завтра после двух?

— Ага, если что, подождете здесь, я могу и на обходе быть, все, бывайте.

Вышли с папой на улицу, и я уже спокойней вздохнула. Боже, как же понять, что мое, а что нет? Как отделить? И вообще, вдруг все мое? Вот люди с ума сходят, Наполеонами себя представляют. Вдруг я из-за удара, себя вот этими людьми придумала? Эх, все никак у всех, неудачница, даже с ума сойти нормально не могу, как положено...

Дома мама уже и брата всполошила. Меня тут же уложили в постель. А сами как обычно ругаться принялись между собой, Игорь больше всех разорался. У меня даже в голове зазвенело. Зубами скрипнула. Что он себе позволяет вообще? Как с родителями разговаривает?

— Вы совсем с ума тут все посходили? Куда вы ее отпустили? Совсем же еще шмакодявка? Это хорошо, хоть цела осталась! И то теперь уже не понятно, может вообще дурой будет! Шизофрения какая-нибудь появится, головой то не хило стукнулась, вчера сонная была и рассеянная какая-то, я даже не понял ничего, а тут оказывается...

Стало неприятно от его слов, я вся сжалась, он ведь прав, я и правда от удара шизофрению заработала, только пока ее скрываю. Да что он о себе возомнил? Кто он такой вообще? Мальчишка! Наглый, и злой. Уши бы ему надрать!

Я опять сникла, откуда такие мысли?

"От Валерия Александровича!" — откуда же еще?

И звонок в дверь услышала.

— Тонь, там к тебе, мальчик, темноволосый такой, — заглянула мама в комнату.

— Егор? Ой, мы же с ним на китайский должны были идти, я же забыла совсем!

Вскочив, начала собираться. Вот и шанс, скорей уйти и эту ругань их не слушать. Игорь ведь сейчас заведется, не остановишь...

— Ты куда, с ума сошла, тебе, что врач сказал! Ты когда на китайский записаться успела? — у мамы глаза округлились.

— Да тут столько всего случилось, я и как-то забыла предупредить. Там если все пять лет ходить и экзамены сдавать, его в дипломе укажут.

— Даа?... — задумчиво протянула мама, — ну, тогда конечно ходи. Но ни сегодня...

— Мам, да это же может быть просто переутомление, стресс, мне уже лучше, правда.

Я уже заторопилась, понимая, что Игорь там сейчас устроит допрос Егору.

На мое удивление крови на стенах не было. Егор улыбался, и вежливо, что-то рассказывал отцу. Игорь стоял рядом и сверкал недовольным взглядом.

— Куда собралась! Тебе же вроде лежать сказали, болезная ты наша.

Язвительность так и лезла из брата. И вроде с улыбкой все, а в глазах раздражение и злость. Откуда все это? Словно, словно ревность? Я опешила от такой мысли. Нет, просто волнуется, переживает, наверное.... Взрослая личность Валерия Александровича только фыркнула в ответ. Значит действительно ревность, братская? Ну и дела...

— Привет! — улыбнулась я Егору.

Странно, но сознание вдруг очистилось. Я поймала себя на мысли, что мне нравится его видеть.

— Дочь, ты уверена, что все хорошо?

— Ну чего вы так переживаете, нормально все!

Я старалась одеваться быстрее.

— Не переживайте, если что-то будет не так, я сразу же отвезу ее домой, я на машине.

Я выпучила глаза на Егора. И вдруг обратила внимание, что он был каким-то другим. Более взрослым что ли? Ведь если у него права, значит, ему есть восемнадцать?

— А что за машина? — начал допрос Игорь.

— Так, все мы сейчас опоздаем, Егор я готова. Всем пока!

Я вытолкала парня в дверь, даже сама от себя не ожидая, такой решительности.