|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Александр Пушкин
2620, октябрь
Легкий авианосец “Дзуйхо”
Земля
Мы — будущие пилоты. Истребители. Начиная со второго курса, двадцать процентов времени проводим в космосе. На третьем и того больше будет. Практические занятия, товарищи, интенсивные практические занятия. Для чего нам выделен учебный авианосец «Дзуйхо» — древнее чучело самурая из Директории Ниппон.
"Дзуйхо"
Неделя в космосе! Неделя учебных вылетов по самой напряженной программе, а на закуску сдача зачетов по вакуумному пилотированию!
Наконец-то!
Наш курс, построившись на лётном поле и выслушав напутствие начальника Северо-Восточной Космической Академии контр-адмирала Туровского, бодро прошагал по пандусу, который вывалил на бетон лётного поля “Дзуйхо”. Фоном для такой бодрой картины служили новейшие флуггеры РОК-14 “Горыныч”, которые загружали кранами в бортовые приёмники авианосца. Учебные спарки, на которых мы будем осваиваться в космосе.
Флуггеры, на которых я буду летать!
РОК-14 "Горыныч"
— Герметизация! Занять места по боевому расписанию!
Я сжался и до боли вцепился в койку.
“Дзуйхо”, втянув пандус и закрыв люки, включил взлётные двигатели. Струи плазмы с рёвом ударили по бетону, заставляя девятисотметровую титанировую коробки приподняться над лётным полем. Не слишком высоко.
— Приготовиться к Х-переходу!
Меня сжало, скрутило и выбросило уже где-то не здесь.
— Х-переход завершён! Кадетам прибыть в инструктажную!
— Ненавижу это... — пробормотал позеленевший сосед по каюте, Володька Переверзев.
Я сочувственно похлопал его по плечу и почти выбежал из каюты.
“Дзуйхо” висел на стационарной орбите, не так уж и далеко от СВКА. Земля отсюда была видна во всей красе, но занимала не слишком большую часть обзора. А со всех остальных сторон были звёзды...
— Наслаждаешься, кадет Пушкин? — хлопнул меня по плечу инструктор Володихин. — К вылету готов?
— Да!... То есть, так точно, товарищ старший лейтенант!
— Молодец. — после чего развернулся и отправился к ангару. Я бросил ещё один взгляд на Землю и побежал следом.
В ангаре "Трёх святителей"
Учебная спарка РОК-14У2 уже ждала нас на катапульте. Двое техников сноровисто запихнули нас в полётные скафандры “Гранит” и подтверждающе хлопнули по сенсорным панелям. Я кивнул, повернулся, и полез в заднюю кабину...
— Куда ты полез, кадет?
Я замер на секунду.
— Твое место переднее. Освобождай проход.
Кое-как разойдясь на пятачке лестницы — от пола ангара до кабины довольно далеко — я прошёл в переднюю кабину, закинул себя в кресло, и боковой люк увесисто захлопнулся в каких-то сантиметрах от моей руки.
Кабина истребителя, не салон яхты всё ж таки.
— Пульты зелёные, люки закрыты, к старту готов, — доложил инструктор на КП.
КП ответил ещё проще:
— Запуск!
Флуггер бросило вперед, меня вжало в кресло несмотря на противоперегрузочный гель, секунда пролёта через туннель...
И звёзды во всю ширь!
— Так, кадет, напоминаю. — забубнил в ушах голос инструктора. — Сначала я показываю пилотаж. Ты смотришь, запоминаешь, потом рассказываешь и повторяешь. Как понял?
— Понял вас хорошо, — отрапортовал я.
— Ну и ладненько.
Флуггер загудел двигателями и двинулся куда-то вперёд.
С третьей попытки я смог правильно описать те фигуры, что прокрутил в невесомости инструктор, дождался одобрительного хмыка и получил разрешение самому взяться за ручку. Повторил, на мой взгляд, вполне прилично, остановился, и доложил:
— Кадет Пушкин задание выполнил.
— Что за чёрт? — озадаченно и не в тему проговорил инструктор. Я пожал плечами, краем глаза заметил какую-то вспышку и поднял глаза.
В считанных километрах от нас медленно вращалась огромная металлическая звезда! Даже две звезды, трёхлучевых, соединенных толстой осью.
Боевая звезда сайлонов
— КаПэ, наблюдаю базовый корабль клонов. — инструктор решил доложить на корабль.
— Не ты один, Семён. — хмыкнул КП. А в следующий момент нас, всех троих, прошибло холодным потом.
— Он поднимает флуггеры! Черт! Массовый подъём флуггеров! Это нападение! — завопили мы, глядя, как из крошечных на фоне размеров звезды отверстий катапультных шахт, черных точек на блестящем титанире обшивки, начинают вылетать черные крылатые тени.
Много теней. Очень много теней. Сотни!
Рейдеры
— Черт! Он не один! Они повсюду! — донеслось с КП.
— Это война, идиоты! — перекрыл панику рев капитана “Дзуйхо”. — Спаркам вернуться на борт!
— Поздно, товарищ капитан, — отозвался Володихин.
От пары черных флуггеров, отделившихся от огромной стаи, в нашу сторону рванулись огоньки ракет.
— Мы ещё потрепыхаемся, — процедил мой инструктор.
“Горыныч” развернулся на пятачке и выдал такой форсаж в сторону корабля, что у меня глаза на лоб от перегрузки полезли. После чего хладнокровно выключил двигатели и развернул корабль носом к ракетам.
— Селекция атакующих целей. Разделить по расстоянию. Огонь. — буднично произнёс он.
Бортовые лазеры, управляемые парсером, чуть шевельнулись. Выстрел — на месте ракеты вспыхивает облачко. Выстрел. Выстрел...
— Цели поражены, — доложил парсер.
Что за чёрт?! А эти ракеты?!
“Эти ракеты”, несколько оставшихся штук, пронеслись мимо нашего флуггера и канули в пустоту за хвостом.
— Они промахнулись, что ли? — спросил я. А потом понял.
— “Дзуйхо”! Вас атакуют!
Я нервно рванул ручку, забыв, что получил управление — и наша спарка начала оборачиваться назад...
— Стой, дурак! — крикнул инструктор.
Хорошо, что не успела.
И хорошо, что я не взглянул на следующее событие. На борту такого грозного “Дзуйхо” вспыхнули огненные шары. Смотрел бы — ослеп. А так нам только дюзы и борт оплавило, да ЭМИ связь выжег.
Ядерное оружие.
Это уже не война. Это... Невозможно!
Пока наш “Горыныч”, вырубившийся и безмолвный, продолжал кружиться на геостационаре, флуггеры клонов выпустили в сторону Земли несколько тысяч ракет. Да и сам корабль имел на борту не только флуггеры, добавив к залпу ещё с тысячу ракет, только уже тяжелых.
Атака
После чего принял всех обратно и спокойно исчез в Х-матрице.
Мы проболтались на орбите несколько часов. Если бы не спарка инструктора Булгарина, который так же отбился от ракет, да ещё свалил одного рейдера, а потом укрылся от ядерного огня в тени корабля и вырубил всю электронику, спасая её от ЭМИ, нас бы так и не нашли. Нас и третью выжившую спарку.
А “Дзуйхо”, превратившийся в оплавленную сосульку, в которой три контактных ядерных взрыва наделали сырных дырок, стал братской могилой для нескольких сотен душ.
Из всего нашего курса выжило три человека. Я, Колька Самохвальский и Андрей Румянцев. И трое инструкторов с авианосца.
Коля Самохвальский
Андрей Румянцев
Вот только на фоне всех остальных потерь того дня, это было непредставимой ни для кого, кроме нас, мелочью.
Атака клонов смела несколько кораблей и станций в космосе, но большая часть их оружия, буквально сотни тысяч ракет с ядерными боевыми частями, была направлена на Землю.
Землю спасла нескоординированность атаки — и одна малоизвестная земная вещь.
Удар первого носителя, того самого, кто вышел из Х-перехода рядом с нами, дошёл до целей практически полностью. Пять тысяч ракет, где-то по сотне килотонн на каждую. Пять сотен мегатонн, размазанных тонких слоем — и потому выжегших в стекло половину Евразии.
Земля под атакой
Остальные без малого двести тысяч ракет, запоздавшие на считанные минуты, упали на Землю сгорающими в атмосфере метеорами — оборона планеты кое-где всё-таки сработала — или, по большей части, вполне инертными метеоритами. Тоже неслабо, но сотня килограмм тротилового эквивалента всё же не сотня килотонн.
Малоизвестной вещью была система противоатомной защиты “Нигредо”. Заброшенная и забытая уже сотни лет как, но всё же поддерживающаяся в рабочем состоянии. Установки дистанционной трансмутации, способные превращать уран, плутоний и прочие радиоактивные материалы в свинец.
У неё была только одна техническая проблема — их активация гасила все делящиеся материалы в пределах планеты. Поэтому даже её активация рассматривалась только как последний шанс, потому что вообще всё ядерное, что было на Земле, можно было записывать в мусор.
Нашёлся человек, обычный техник-дежурный, который этим шансом спас Землю.
Но вот с другими планетами так не повезло. “Нигредо” прикрывала Землю, а такие же установки прикрывали пять других, самых ценных планет — но на фоне примерно сотни миров Великорасы это роли не играло.
В тот день я этого ещё не знал. Как и не знал того, что происходило на далеких планетах Объединенных Наций.
И почему напали клоны, мы тоже не знали. Мы и про самих-то клонов не знали практически ничего.
Зато все, все знали, что нападение не только не увенчалось окончательным успехом благодаря гению земных учёных, но и то, что атакующие потеряли несколько своих огромных базовых кораблей. А один из них даже был захвачен в относительной целости!
Те, кто не попал под огонь, вопили, кричали “Ура!” и пытались расспрашивать нас, сколько флуггеров клонов каждый из нас сбил — “Ведь их было много, не промахнуться!”
А мы... Мы втроём стояли перед небольшой табличкой, поставленной в память о “Дзуйхо” и наших товарищах, и не могли говорить.
На разговоры и страдания времени вообще не оставалось. Когда нас доставали из “Горыныча”, первые десантные партии на “Кирасирах” как раз вламывались на борт самых крупных кусков базового корабля клонов, буксиры ловили останки клонских флуггеров, на поверхности планеты как могли пытались остановить пожар и осадить радиоактивную пыль, а на других планетах Великорасы начинался свой ядерный ад.
Нас поймал какой-то курьер прямо у импровизированного монумента.
— Кадеты?
— Кадет второго курса истребительного факультета СВКА Пушкин.
— Кадет второго курса..
— Ага, те. Вы назначаетесь на борт авианосца “Три святителя”. Бегите принимайте со склада “Соколов”, выводите их и на орбиту.
— Прямо сейчас?
— Да, и бегом, — курьер, в котором я наконец-то узнал старшину первой группу третьего курса, порысил куда-то дальше.
— “Соколы” — это же старьё? — полувопросительно произнёс Румянцев. — Почему их?
— Потому что потому, что ты как маленький, — махнул рукой я. — Расскажут. Наверное. Побежали.
РОК-12 “Сокол” — устаревший флуггер-истребитель, его в прошлом году окончательно сняли с вооружения и поместили на хранение. Не самая плохая машина, но “Горынычу” уступает во всём, особенно в бортовой электронике.
РОК-12 "Сокол"
А потом мы добежали до складов и думать об отстраненных вещах сразу стало некогда.
Мысли догнали уже тогда, когда наша тройка флуггеров стояла на взлётной полосе и почему-то долго ждала разрешения на взлёт. Что должно было случиться, чтобы троих курсантов, едва ли сделавших по одному вылету в космосе, запихнули в старые флуггеры со склада и отправили на борт тяжелого авианосца?
...Да, новости посмотреть было тогда некогда. А многое и по новостям не показывали.
Как выяснилось, ждали мы сводную транспортную эскадрилью — “Андромеды”, “Кассиопеи” и какие-то ещё. Нам передали курс, сказали держаться за хвост ведущего как за мамину сисю, и наш клин с рёвом, уткнув носы флуггеров в закрытое облаками небо, полез в космос.
G-95 "Андромеда"
“Три святителя” на низкой орбите смотрелись бодрячком, даже несмотря на подпалины на борту. Мы по очереди прошлись по посадочной полосе, опустились в ангар и наконец-то выдохнули.
"Три святителя"
Вырубился я прямо у флуггера, на посадочной опоре.
Выспаться не дали. Через час разбудили, ткнули в попрание всех флотских традиций в руки тарелкой с пюре и котлетой, сказали быстро есть, и на инструктаж.
Пока я жевал, успел оглядеться. Румянцев и Колька сидели у своих флуггеров и так же быстро жевали.
А на инструктаже эскадр-капитан Тоцкий, РП авианосца, кратко сообщил собравшейся сборной солянке пилотов самые свежие разведданные, полученные ценой почти всей авиагруппы авианосца в битве над Землёй.
Эскадр-капитан Тоцкий
Начал он, правда, с истории.
— Наш противник — инопланетная раса самоназванием “сайлоны”. Известно о них не так много, как хотелось бы. До сегодняшнего утра были только известны облик единственного типа их кораблей — да, те самые звёзды — облик единственного типа флуггеров, и, очень неточно — их тактико-технические характеристики. Контакт с ними был установлен тридцать лет назад в системе звезды Лукреция, когда американский рудовоз, терпящий бедствие, был спасён их базовым кораблем. Клонами же их называют за то, что для контакта с людьми сайлоны используют клонов членов экипажа того самого рудовоза... Ну и за то, что их корабли и флуггеры практически не отличаются друг от друга. До сегодняшнего утра наши отношения можно было охарактеризовать как скрытный нейтралитет. Вести разведку в их пространстве, а тем более осуществить внедрение к ним, было практически невозможно, было неизвестно даже местонахождение их планет. А вот они разведку вели довольно успешно, как показало опять сегодняшнее утро.
Попив воды и поглядев на слушателей, он продолжил:
— Сегодняшнее утро вообще много показало. Первое. Их звезды-носители способны нести несколько сотен флуггеров и ракет, а также системы инфоборьбы и ближней ПКО в весьма немалых количествах и мощностях. Второе — боевые информационные комплексы немалого числа кораблей и орбитальных станций были выведены ими из строя почти сразу же, что заставляет нас подозревать диверсию. Третье — маневренностью в обычном пространстве они не обладают, но это при совершенстве их Х-двигателей для них обычно не проблема. “Звезды”, попросту, крупные орбитальные станции с Х-двигателями, что и даёт им преимущества в компоновке.
Тоцкий вздохнул и поглядел на часы.
— Теперь самое важное для вас. Х-двигателями у них оснащены поголовно все флуггеры. Поэтому принято решение вынести их в отдельный класс “рейдеров”. Вместе с тем ТТХ рейдеров не слишком высоки и уступают даже устаревшей земной технике. Особенно в области лазерного оружия — лазеров у них просто нет, только ракеты и кинетические пушки. Зато они активно применяют ядерные бэче на ракетах даже легкого класса, особенно массово — по планетам.
Он залпом допил стакан и хмуро поглядел на нас.
— Сейчас авианосец совершает переход к внешним планетам Великорасы. Принято решение максимально мобильными силами осуществлять по возможности перехват их нападений, спасение и эвакуацию при надобности местного населения и вести разведку. “Три святителя” сейчас отправляются к планете Грозный, в систему Секунды.
— То есть, товарищ эскадр-капитан, если нам повезёт, мы поймаем там их авианосец с несколькими сотнями рейдеров, или даже несколько, и если очень повезёт — до того, как они превратят Грозный в ядерную пустыню, то есть с полными подвесами ядерных ракет?
— Именно так, товарищи, — устало посмотрел он. — Или так, или просто потерять все планеты, как сказал главком флота. Собрать флот и устроить генеральную битву мы не можем — клоны к ней не стремятся, а где их метрополия, мы не знаем. Просто бросить все планеты тоже. Будем встречать, будем перехватывать, вызывать подмогу и работать изо всех сил. Понятно, товарищи офицеры?
Неровный гул был ему ответом. Он, как и главком, были чертовски правы...
Но как же не хочется умирать!
* * *
Хорошо, что нам не рассказали, какая часть флота скрывается за “несколько потерянных кораблей и станций” — и тем более, сколько кораблей было потеряно во Внеземелье. Мы бы нервничали куда больше.
Перед тем, как уйти в Х-переход, флуггеры закатили на катапульты.
Личный боевой “Сокол” вместо учебного “Горыныча”, а ведь я даже зачёт по пустотному пилотированию не сдал...
— Сокол-1, как слышишь меня? — прорвался через тишину в шлемофоне голос Володихина.
— Слышу вас хорошо, Павел Степанович! — обрадованно откликнулся я. Надо же, инструкторы с “Дзуйхо” тоже здесь!
— Вот и молодец, что слышишь. Значит так. В бою будешь держаться за мой хвост, да смотри, чтобы больше никто не держался. Пустотное пилотирование тебе я зачёл, а в атмосфере ты и раньше летал.
— А... Ага. То есть так точно, Россомаха! — нашёл я в списке позывной инструктора.
— Приготовиться к Х-переходу! — приказал РП.
Х-матрица втянула нас и выбросила в сотне парсек от Земли.
— Х-переход совершён... Авианосец противника по правому борту! Флуггерам старт!
Барабан самолётоподатчика повернулся, выставляя меня на катапульту. Пинок сзади. И распахнутое чёрное небо вокруг.
Над Грозным было пусто. “Звезда” сайлонов одиноко кружилась над планетой, не демонстрируя никакой активности.
А вот на Грозном...
Атомные “грибы” кучно вставали над городами. В атмосфере закручивались страшные бури. В эфире царила тишина.
Впрочем, пока это было неважно.
— Торпедоносцам — ат-така! Истребителям — прикрывать!
Мимо меня пронеслись широкие туши торпедоносцев, направляющиеся к носителю противника...
— Сокол-1, не спать!
Я спохватился и зацепился автопилотом за хвост ведущего. “Сокол” рванул вперёд, пристроился и стал набирать скорость.
От Три-Эс до “звезды” было километров тысяча, не больше. Минута полёта...
Между нами и “звездой” начали вспыхивать солитоны Бруно-Левашова, маркеры чьих-то Х-переходов. И их было много.
— Рейдеры впереди! Истребителям — атака! Разобрать цели! Торпедоносцам — пуск по цели!
Я нашёл на ручке и два раза нажал гашетку, выпуская ракеты по захваченным парсером целям и одновременно наблюдая, как из-под широких силуэтов “Фульминаторов” начали выбрасываться длинные хвосты стартующих торпед ВТ-1000.
Рейдеры неслись им и нам навстречу и пытались сбить их огнём твердотельных пушек. Без особого успеха, но рейдеров было много, а торпед — мало... Одна, другая, третья торпеда разлетелась обломками, и тут запущенные нами “Оводы” наконец-то долетели.
Пораженные рейдеры выбросили в стороны шикарные хвосты топлива и других жидкостей, а остальные оставили торпеды в покое и рванулись к нам.
— Сокол-1, пуск! — сбросил мне новые метки ведущий, я два раза нажал гашетку, и...
Стремящиеся к нам острокрылые рейдеры выплюнули навстречу свои снаряды, дважды моргнули какими-то красными огнями...
И кабина “Сокола” погрузилась во тьму.
— Что за чёрт?! Россомаха, меня вырубило, прошу помощи!
Ведущий меня не слышал. А его “Горыныч” обессиленно повис впереди!
— Чёрт!
Приближающиеся рейдеры выплюнули несколько снарядов, отчетливо целясь по нам...
В этот момент огнем небесным на металле понемногу приближающейся “звезды” сайлонов вспыхнуло звёздное пламя.
Торпеды ВТ-1000, тупые, но очень, очень прочные и тяжелые ракеты долетели до цели.
Полыхающий костром и фонтанами через штатные и нештатные дыры в корпусе носитель сайлонов помедлил секунду... Очень долгую секунду... И взорвался.
Рейдеры, приблизившиеся так, что я уже видел их в деталях, развернулись на пятачке, с огромной перегрузкой, и были они, показалось, так близко, что я разглядел без всякой оптики пустые ракетные пилоны под их брюхами — а потом дали полную тягу от нас и один за других исчезли во вспышках Х-переходов.
А через секунду мимо фонаря кабины пролетели безразличные снаряды твердотельных пушек.
Автоматика скафандра действовала, в отличие от парсера, и потому мой конфуз никто потом не заметил.
Через несколько минут, когда я пришёл в себя, я нашёл руководство по эксплуатации флуггера в кармане под правой рукой, пролистал его, нашёл кнопку перезагрузки парсера и успешно перезагрузился.
Когда приборная доска и ИЛС замигали огнями, оживая, я, не помня себя, заорал в микрофон:
— Я живооооой!
Кажется, я плакал и матерился, не помню.
Но мой “Сокол” был одним из нескольких флуггеров, что вернулся на борт Трёх-Эс сам. Ещё несколько — выключенных, или с ранеными пилотами — корабль подобрал чуть позже.
Павел Степанович Головихин на борт не вернулся, как и Колька Самохвальский. По ним рейдеры не промахнулись.
А меня, Булгарина и Румянцева — как и остальных выживших пилотов — собрали на совет.
Поседевший за один день эскадр-капитан Тоцкий коротко рассказал, что было на корабле во время этой атаки.
Да, их тоже вырубило. Вот только на корабле есть специальные люди, которые быстро и решительно перезагрузили парсеры, так что к моменту бегства рейдеров они уже вернулись в строй.
— А вот почему они нас не атаковали...
Я поднял руку, перебивая эскадр-капитана:
— Да пустые они были. Ни одной ракеты. Так близко были, что я увидел, — произнёс я и поёжился.
— Что с этой их пакостью делать, лучше скажи. — Булгарин был хмур и недоволен.
“Кольку Самохвальского бы сюда... Как ж теперь без него-то...”
— Они одной вспышкой выключили все наши парсеры, — Андрей Румянцев был не менее хмурым, но это не мешало ему думать. — Что мы можем сделать?
В глазах эскадр-капитана блеснул огонек мысли.
— Вспышка? Какая вспышка?
— Красная, — припомнил я.
— Механик! — заорал РП.
Что было дальше, не знаю — неосторожно моргнув, я вырубился.
Не знаю, что и как там решили товарищи механики, но к тому моменту, когда я пришёл в себя, что-то они уже придумали и обещали, что в следующем бою нас так не выключат... Правда, парсеры теряли половину возможностей, но лучше хоть так, чем становиться просто мишенями.
Заодно и с поверхностью связаться успели.
Там творился ад. На всей планете жило едва под сотню тысяч жителей, так что сайлоны стреляли не по площади — прицельно...
Столицу планеты, окруженную взрывами, ударные волны перемололи и разметали со всеми жителями. Клоны не пожалели боеголовок даже на мелкие посёлки.
Но, как и всегда, выжившие нашлись. Туристы в лесу, дежурные офицеры в бункере местного штаба — под сотню человек всего, разбросанных по всей планете.
Бросить их здесь было бы предательством. Командир авиакрыла выделил одну “Андромеду” под эвакуацию. В прикрытие, подумав — все три боеспособных истребителя. Я летел правым ведомым, как самостоятельно вернувшийся, тройку вёл самый опытный из живых истребитель Булгарин, Андрея оставили на авианосце, а пилота третьей машины, с позывным “Стилет”, я не знал.
Два “Горыныча” и “Сокол”, следуя за толстой “Андромедой”, взлетели с авианосца и полетели к атмосфере Грозного.
— Сокол-1, ты же зачёт по атмосферному спуску не сдавал ещё? — уже в полёте обратился ко мне Булгарин.
— Нет ещё, Беркут.
— Тогда пойдешь на автопилоте. Появится один завалящий рейдер — сдохнешь к чёртовой матери, но без автопилота ты точно не сядешь. Так что следи в оба, Саша, и если что — будь готов.
— Всегда готов, Беркут.
Флуггеры, наклонив носы, воткнулись в атмосферу и окутались плазменными облаками, вытягивающимися куда-то назад и очень далеко. Связь пропала, но так и должно быть.
И всё-таки я выдохнул с облегчением, когда плазма рассеялась и связь восстановилась. В атмосфере я уже летал, так что тут отказ парсера — не страшен. На одной электромеханике улечу!
“Андромеда” садилась несколько раз, подбирая выживших, пока мы кружились на высоте, а потом мы дружной компанией летели к следующему маяку.
Ни одного клона на горизонте видно не было.
Я облегченно выдохнул, когда грузовик подобрал последних выживших и устремился вверх, к авианосцу...
— Вижу рейдер! — обеспокоенно сообщили с “Андромеды”.
— Так, братцы-кролики, выходим вперёд и стреляем с дальней дистанции, — скомандовал Булгарин. — Цели захватить!
Одинокий рейдер падал на нас с орбиты и, должно быть, ещё не видел нас... А вот мы его видели хорошо. И глазами, и радарами. Дождавшись подтверждающего писка парсера, я даванул на гашетку и выпустил две ракеты. Ещё по паре “Оводов” ушло от “Горынычей”...
Рейдер до последнего летел прямо. И только когда ракетам оставалось с полсекунды — резко отвернул в сторону.
“Оводы” бессильно рассыпались осколками за его хвостом, а рейдер, закладывая мёртвую петлю, падал из чёрно-синего неба на нас сверху.
Парсер возмущенно пищал, не успевая захватить резко маневрирующую цель, рейдер наводился на нас, и тут...
Вспышка. Рейдер разламывается на две половинки и они пролетают, вращаясь как падающие листья, мимо нас вниз.
— Вот и подловил тебя, голубу. — довольно прокомментировал Булгарин. — Ещё не разучился стрелять ваш товарищ инструктор, птенцы. Однако хорошо попал, сам не ожидал... — и, без перехода, рявкнул. — Рты закрыть, пока муха не залетела! На орбиту летим!
После этого снайперского выстрела бортовых лазеров “Горыныча” бортовой номер 12 выход в космос и полёт на остатках топлива до авианосца как-то смазались ощущением пролетевшей мимо смерти.
А когда меня доставали из кокпита, авианосец ушёл в Х-матрицу.
К Земле.
* * *
Колонна пополнения, все истребители третьего курса нашей академии, бодрым шагом маршировала по ангару от только-только заехавшей внутрь “Андромеды”. Следом за ними из толстого брюха грузовика выкатывали контейнеры с флуггерами.
Три-Эс не стали опускаться на планету, пополнение опять прибыло своим ходом. И сейчас шло мимо меня.
Я провёл тряпкой по борту своего флуггера в последний раз, полюбовался, и повернулся к товарищам.
Идущий впереди колонны старшина курса Андрей Белоконь меня тоже узнал, скомандовал:
— Колонна, стой! Раз-два.
И двинулся ко мне.
— Кадет Пушкин!
Кажется, он хотел что-то спросить или приказать — но тут я скромно отошёл в сторону, продемонстрировав короткий, всего в три штуки, ряд звёздочек на борту.
— Трое сбитых, — ахнул Белоконь. — Так ты... Так вы им дали! И как?!
— Дали, — кивнул я. — Рейдеров посшибали видимо-невидимо, один авианосец со спущенными штанами поймали и в труху... И вернулись на палубу только как раз трое.
Белоконь побледнел.
— Не теряйся, Андрюха, — ткнул его кулаком в плечо на правах более опытного товарища. — Теперь полегче будет. Должно быть. Веди орлов занебесья к командованию, лифты вон там, — и я махнул рукой.
Тот встряхнулся, вернулся к колонне уже начавших разбредаться кадетов и повел их дальше.
Эскадр-капитан Тоцкий глядел хмуро:
— Обстановка у нас, товарищи, следующая... Печальная у нас обстановочка. Потери в людях катастрофически огромные. Мы так же потеряли десятки внешних планет, десятки кораблей и огромную часть индустрии.
Противник не ушёл безнаказанным — мы умыли их их же кровью. Только в бою над Грозным мы уничтожили их тяжёлый авианосец, в других местах противник также понес значительные потери...
Это война на уничтожение. Останется кто-то один.
Но к делу, товарищи.
Сейчас «Три Святителя» отправляется в систему звезды Лукреция, к планете Цандер. Это важный ресурсный центр внешней границы Сферы Великорасы, в астероидных поясах добывают дейнекс, хризолин и эмпориум. Это привело к высокой концентрации там преступных элементов и различных вооружений. Именно поэтому система Лукреции успешно отбила нападение сайлонов. Мало того, они уверены, что отобьются и дальше сами — но в системе сейчас находится огромный и уязвимый балласт, пятьдесят тысяч гражданских. Они сформировали караван гражданских судов, а мы должны прикрыть его.
Мы не стартовали к Цандеру сразу же, как я подумал после инструктажа. Мне дали выспаться и пообедать — или позавтракать? Не знаю. Пока разгружали грузовые, ремонтировали поврежденные и собирали новые флуггеры, распределяли пилотов и снаряжение, я отдыхал.
И только спустя почти шесть часов нас снова закатили на катапульты. Я шёл левым ведомым с Булгариным — командование не стало разбивать нашу троицу.
— Ну и бардак они тут собрали! — восхищенно выругался Булгарин.
Было от чего. Нас выстрелили почти сразу, когда авианосец ещё только сближался с караваном, так что мы могли рассмотреть его во всей красе.
А краса была очень разная. Сюда, кажется, собралось вообще всё, что когда-то только летало у других звёзд. Я поискал взглядом легендарные фотонные звездолёты, но нет, их не было. Были:
— транспортники от мала до велика, и самый новый из них сошёл с верфей лет сорок назад.
Контейнеровоз
— пассажирские лайнеры, забитые по самые люки.
Лайнер
— притащенный каким-то чудом огрызок орбитальной крепости (с оранжереей, охренеть!)
Оранжерея
— блестящая яхта какого-то богатого чудака.
Яхта
— фрегат военфлота, просигналивший «Свои!»
Фрегат "Камарад Лепанто"
— и несколько десятков флуггеров, кружащихся вокруг какого-то грузовика, почему-то обозначенного как авианосец «Сумеречный призрак».
«Сумеречный призрак»
— Беркут, а откуда здесь авианосец? И почему он не обозначен как флотский?
— А, это местные, Саша.
— Местные?!
— Ну да. Это же Дикий Запад. Здесь есть только бандиты, браконьеры, б.. бабы и бабло. Вот кто-то и обзавелся.
— Станислав Сергеич, а фрегат — тоже местных?
— Флота ЮжноАмериканской Директории. У них здесь базы, заводы, рудники... были.
Пока мы развлекались светской беседой, Три-Эс, нами сопровождаемый, дополз до конвоя.
— Мать! — выругался «Беркут». — Местные говорят, у них половины этого бардака или люксогена на борту нет, или движки сдохли, или ещё какой геморрой.
— И что делать?
— Нам — выполнять приказ! Прикрывать конвой! Об этом пусть капитаны думают!
— Здесь Комачо Сантуш! — влез на наш закрытый канал кто-то ещё. — Рады встрече, амигос! Мы хоть и герои хоть куда, но ещё одну атаку даже с фрегатом в тылу не отбили бы!
Ярко-раскрашенный флуггер пристроился рядом с нами.
— Здесь Беркут, — невозмутимо ответил Булгарин. — Какова обстановка?
— Обстановка не из лучших, амиго! Черти выскакивают из Х-матрицы, дают залп и исчезают, а ракеты все сплошняком ядерные, этой рухляди хватит и близкого взрыва!
— Черти? — спросил вслух я.
— Рейдеры, наверно, — ответил Андрей.
— Рейдеры-шмейдеры, а выглядят, как чистые дьяволы, разве что с крыльями! Вот и зовём их так.
— Пришёл приказ, — снова заговорил Булгарин. — Возвращаемся на корабль. Три-Эс будет сопровождать тех, кто способен уйти в прыжок самостоятельно. За остальным будут высланы буксиры.
— Зачем их сопровождать? До Земли один прыжок! — не понял я.
— Да ты подумай, что из этого антиквариата на такое расстояние прыгнет. — заговорил Андрей. — Это ж рухлядь, тут если на сотню парсек в прыжок половина уйдёт, уже хорошо.
— Ты верно сказал, амиго! Но что будет с теми, кто останется? Мы с фрегатом ещё одну атаку не сдержим, а вы уже убегаете!
— Фрегат тоже уходит, — передал Булгарин. — Браконьерам, хозяинам «Сумеречного призрака», мы приказывать не будем, а фрегат уходит с нами.
— То есть вы их бросаете!
— Не вы, а мы, товарищ пилот концерна. Вам вашим командованием уже приказано стыковаться к фрегату и уходить в переход с ним.
— А вот деву Марию с младенцем вам во всю морду! Я остаюсь!
— Ваше право. Ведомые, возвращаемся на корабль.
Мой «Сокол» ещё скользил по палубе Трёх-Эс, а я уже бросил управление и смотрел назад.
Позади исчезали во вспышках корабли каравана, орали в эфире остающиеся, а за ними, довольно далеко и вместе с тем чертовски близко, сияла боевая звезда сайлонов. От неё уже тянулись отрисованные парсером трассы ракет, а им навстречу рвались оставшиеся у каравана ракеты и флуггеры. И раскрашенный в красный, с красной акульей пастью прекрасной, аппарат Комачо Сантуша.
За мной закрылась дверь ангара.
— Приготовиться к Х-переходу!
Прыжок скручивает меня в пространство фрактальной размерности, а когда отпускает, по рации звучит:
— Х-переход совершен. Мы в радиусе прямой связи с кораблями каравана.
Миссия продолжалась.
Через 33 минуты, когда Три-Эс уже почти подполз к стягивающемуся воедино каравану, обеспокоенно заорали с мостика:
— Три боевые звезды на расстоянии в триста километров. Каравану приготовиться к прыжку!
— Приготовиться к Х-переходу! — звучит надоедливый голос по внутренней связи.
Прыжок.
Ещё 33 минуты отчаянного поиска вокруг потерявшихся кораблей. И снова:
— Три боевые звезды!...
И снова прыжок.
Нас уже не поднимали — но и от флуггеров не отпускали. Конвой просто бежал. Мы теряли по пути отставших, промахнувшихся при Х-переходе, тех, у кого невовремя закончился люксоген...
На восьмом прыжке, через четыре часа после прыжка от Цандера, нас всё же подняли. Но лучше бы я ещё посидел.
— Корабль «Санта-Фернандо» захвачен сайлонами. Его необходимо уничтожить.
И весь приказ. И две противокорабельных «Мурены» в перегруз под крылья моего «Сокола».
Наша шестёрка расстреляла пассажирский лайнер издалека. Поэтому — не знаю, был ли там кто живой или только сайлоны.
Впрочем, через два прыжка, когда командование удостоверилось, что противник отстал, я был склонен считать, что на «Санта-Фернандо» были сайлоны. На уцелевших кораблях каравана вспыхнула эпидемия диверсий. Где-то даже дошло до разгерметизации, на других проблемы были поменьше, но всё-таки были
Впрочем, это было не нашей проблемой.
До тех пор, пока один из пилотов пополнения, собранный почти как мы, с бору по сосенке, поднявшийся на патрулирование с отрядом, не разрядил свои блоки ракет по мостику авианосца. А потом — сам не врезался туда.
После этого волна паники, паранойи и сверхбдительности ударила и по нам. Вплоть до взаимных обвинений «А ты-то не приспешник сайлонов, а?!»
Не знаю, чем бы это закончилось, но караван, уменьшившийся вполовину, наконец-то достиг Солнечной системы.
Я, проводив взглядом уходящие к Земле грузовики, повернулся к соседу по столу:
— Андрюх.
— Чо?
— Ты не слышал, к Цандеру буксиры успели?
— Ты что... Их даже не отправляли. И так понятно, что все погибнут, а буксиры можно использовать куда лучше, чем потерять под ракетами сайлонов. — и он снова уткнулся в стакан с растворимым кофе.
Я недоверчиво посмотрел на него. Он пожал плечами в ответ — мол, понимай как знаешь, и вообще, верь или не верь, твои проблемы.
Я промолчал в ответ. Не могли же они...
Или — могли?
* * *
Следующая цель — Лючия в системе Сфорца. Одна из самых богатых внешних планет, с одним из сильнейших флотов Великорасы — половина всего флота Евродиректории базируется на Лючии. Планету так же защищали излучатели «Нигредо», пять орбитальных крепостей и планетарные силы.
Потери, о которых они сообщали, почему-то выражались не в людях и не в вымпелах. В триллионах терро. Европейцы — всё посчитали в терро.
Ну, по крайней мере, так нам сказали на инструктаже.
— Наш авианосец и три фрегата ПКО будут сопровождать корабль ККО, который будет вести поиск передовой базы сайлонов в системе Сфорца, после её обнаружения мы совместно с флотом ЕД проведем атаку и тем самым обезопасим планету Лючия.
Коротко и ясно. По эскадрильям приказы доводили комэски. Свежевосстановленной истребительной И-01, куда вошёл ваш покорный слуга, командовал каплей Булгарин. Нашей задачей на ближайшие шесть часов было патрулирование вокруг небольшой, в шесть вымпелов, эскадры — пять боевых и один корабль снабжения.
Патрулирование проходило донельзя скучно. Мы отцеплялись от авианосца, висели в чистом вакууме чёрт знает где в системе Сфорцы, сохраняя строй, пока корабль контроля космической обстановки ощупывал своими датчиками, сенсорами и телескопами небесную сферу, после чего возвращались на палубу, а эскадра прыгала к следующей расчётной точке.
И мы допрыгались. В очередной раз вылетев из Х-матрицы, мы обнаружили буквально в десятке километров ошарашенного нашим появлением рейдера.
Разошлись ни с чем — рейдер запустил штук пять ракет и ушёл в Х-матрицу, мы их сбили, поскрипели зубами и вернулись к авианосцу.
Правда, на кораблях царило некоторое ликование:
— Значит, сайлоны рядом. Ищём, ищём шустрее!
Через минут пять поиски осложнились — из Х-матрицы вышло полсотни рейдеров и все как один нацелились на корабль ККО.
Пара сотен ракет, нацеленных на один незащищенный корабль — это уже слишком много, а рейдеры прибыли плотной группой и запустили их одним залпом...
— Бьём по рейдерам, потом переключаемся на ракеты! — пришёл приказ комэска. После этого связь напрочь забили помехи. Ну, хоть не полный зависон.
Выпустив все четыре Овода по паре острокрылых чертей, попавших в захват, я переключился на лазеры и противоракеты — ракетный шквал уже приближался к нам.
Вспышка, вспышка, вспышка, вспышка...
Ракетный шквал пронёсся мимо, к кораблям. Мы развернули носы следом.
Вспышка, вспышка...
— Принимаю огонь на себя! — проломил помехи мощный сигнал с фрегата «Дерзкий».
Фрегат "Дерзкий"
Сам фрегат ПКО выдвигался вперёд, закрывая собой почти беззащитный, хоть и хорошо бронированный, корабль ККО. С его борта непрерывно стартовали противоракеты, били лазеры и даже твердотельные зенитки... Но этого всего было мало, мало, чертовски мало!
Фрегат исчез во вспышке ядерного взрыва. Ещё одна вспышка. И ещё одна.
К кораблю ККО ни одна ракета не дошла. С фрегата спасать было некого.
В следующий момент в борт моего флуггера что-то ударило, и меня закрутило с дикой перегрузкой.
— Ошибка установки обновления, — милым голосом сообщил парсер. — Перезагрузите парсер для установки обновления. При последующих ошибках обратитесь к производителю.
Какое к чёрту обновление?! Я попытался ручкой парировать вращение, но на все её шевеления было либо «Ошибка», либо я, наоборот, ускорял вращения. Кое-как повернув голову, я понял проблему — правого крыла у «Сокола» больше не было. Передней части левого тоже. Останавливать вращение было нечем — все нужные маневровые двигатели были на этих частях.
Только минут через десять, когда затихли помехи, а меня отчаянно мутило, на связи объявился комэск:
— Сокол-1, ответь! Сашка, ты где?!
— Здесь С-сокол-1. Потерял крыло и маневровые, вращаюсь, местоположение показать не м-могу...
— Держись, Сашка, сейчас мы тебя вытащим!
Через пару минут рядом проплыл поисковый бот «Фаланга».
"Фаланга"
— Вижу «Ф-фалангу» хорошо...
— О, а мы тебя не очень. Ну-ка подскажи, где ты тут? — донесся голос механика Симкина.
— Э...
Но всё-таки меня поймали, остановили кружение — я чуть не упустил остатки еды — и потащили к авианосцу.
Когда я более-менее пришёл в себя, то несколько обалдел снова — кроме меня, в захватах «Фаланги» находился кусок клонского рейдера! Одно крыло куда-то делось, как и скалящаяся морда кокпита, но остатки вполне индифферентно висели на суставчатом щупальце, паря через дырки в корпусе чем-то светящимся.
Мне на корабле обрадовались. Булгарин, Румянцев и Белоконь, вылезший непонятно откуда, подходили и со всех сил обнимали.
— Жив-вой, чертяка! — ещё эту фразу я запомнил, но кто произнес, уже запомнить не смог.
И слов на ответ не находилось. До сих пор мутило, и я подозревал, что стоит открыть рот, и свой внутренний мир внутри я не удержу.
Наконец торжественная встреча завершилась и меня утащили в корабельный госпиталь.
Последнее, что я видел в ангаре, были обступившие чужой аппарат техники и механики в скафандрах высшей защиты.
В госпитале меня откормили таблетками, среди которых я узнал разве что сенокс, от перегрузок, то есть, для перегрузок, запихнули «на минутку» под сканер и выгнали со словами «Нефиг тут симулировать».
Минутка под сканером, судя по наручным часам, была ближе к получасу, но тоже неплохо.
Через несколько часов делегация пилотов явилась в ангар. Все мы просто жаждали ознакомиться с боевой техникой противника, которую уже били, но толко ещё не знали.
— Ну что, разобрались? — самым нетерпеливым оказался Румянцев.
Механик Симкин, вытирающий тряпкой руки, обернулся и кивнул:
— Да, разобрались.
— Так что из него текло, то, светящееся? — а это уже я.
— Люксоген наш родимый. Радиоактивный, флюоресцирующий... Куда побежали? Мы все собрали и дезактивировали, иначе б я тут не стоял.
Он похлопал по чернёной металлокерамике корпуса рейдера.
Рейдер сайлонов
— Клоны люксогеном буквально разбрасываются — в Х-движке он, в генераторе тоже он, даже в реактивных двигателях тоже он! Правда, в виде шлака. У них из-за этого двигатели, хоть и донельзя примитивные, жидкотопливные на вытеснительной подаче, но по импульсу уступают нашим флуггерным ТЯРД не так уж сильно. Правда, фонят страшно, но им это не страшно... Куда побледнели и побежали, сказал же, что мы всё дезактивировали! И мало того, — Симкин победно оглядел нас. — у них даже в ракетах люксоген!
— Богато живут клоны... — протянул кто-то из новичков.
— А сам аппарат — штамповка голимая. Но самое интересное... — тут он что-то начал рассказывать, но появившийся за спиной Булгарин поманил нас к себе.
— Информирую: через час намечена атака на базу сайлонов. Еврофлот выставляет один линкор, остальное обеспечивает наша эскадра... Так что готовьтесь. Да, Пушкин! Новый флуггер тебя уже на ангарной палубе ждёт не дождётся. Беги принимай.
«Новым» флуггер — такой же РОК-12 — был весьма условно. Судя по виду, его собрали из остатков двух таких же флуггеров. А это значит, что внутри этих флуггеров... К чёрту. Не хочу это знать.
Я едва закончил расписываться в документах, как пришёл приказ: «Флуггеры на катапульты!»
— Всего двенадцать рейдеров и ни одной звезды. Не к добру, — пробормотал комэск-два, Фрол Кожемякин.
В очертаниях базы снабжения сайлонов отчётливо прослеживалось её родство со их боевыми звёздами. Отдаленное.
База сайлонов
И правда, что-то их мало. Неужели мы поймали их без штанов?
— Фиксирую новые контакты, — заговорил парсер. Но я и сам уже видел вспышки выходящих из Х-матрицы рейдеров.
Десяток. Два. Три...
— Мать моя, да их вчетверо больше! — не выдержал кто-то ещё из наших. — Надо валить отсюда!
— Я тебе свалю! — заорал РП. — Я тебе так свалю, до конца жизни в карцере сидеть будешь!
— Плевать, зато живой останусь! — и «Сокол», идущий на левом фланге, стал разворачиваться назад.
Вспышка лазеров ПКО с фрегата. Остатки флуггера разлетаются пылью.
— Ещё трусы есть? Все — в атаку!
И мы пошли в атаку. Все флуггеры «Трёх-Эс», два звена «Хагенов», что притащил «Пегас», линкор Еврофлота, и снаряды этого линкора.
— Огонь по готовности, — как-то беззаботно скомандовал Булгарин. И правда, чего ждать? Вздрогнули!
Полный бортовой залп, восемь «Оводов». Захватить локатором ближайшего рейдера. Дождаться готовности лазеров. Выстрелить. Захватить следующего. Дождаться. Выстрелить.
Кажется, по радио что-то кричали мои соратники, не успевшие стать товарищами. Кто-то горел, кто-то шёл на таран... Я просто летел и стрелял, система наведения для бортовых пушек, а не пилот. Даже не заметил, как содрогнулась от попадания снарядов линкора сайлонская база. Не заметил, куда и когда исчезли большинство рейдеров. Просто в какой-то момент противника не оказалось рядом — да и вообще нигде вокруг не оказалось. Я пожал плечами, развернул флуггер на маркер «Трёх святителей» и отдал автопилоту команду номер два — «к цели».
В ангаре наши три флуггера оказались рядом. Мой, Румянцева и Булгарина. Булгарин сел первым, и когда я стал выбираться из машины, уже, послав к чёрту все бортовые правила, торопливо затягивался сигаретой. Докурил, бросил, и прикурил новую, уже медленнее, с паузами.
Румянцев подошёл к нам, без спроса вытащил у комэска сигарету и тоже закурил.
Я просто стоял рядом и молчал, ощущая себя пустой стеклянной вазой, которую не то что ронять, трогать не стоит. Такое звенящее состояние...
Нас никто и не трогал. Булгарину хватило одного взгляда на меня, Румянцев смотрел куда-то внутрь, а механики обтекали нас по дальней стенке.
Комэск докурил, бросил очередной окурок на пол и со всей силы бронескафандра «Гранит» врезал в переборку. Звон от удара прошёлся по ангару и затух.
— Такие потери, чёрт...
— Дай ещё одну, Стас, — потребовал Андрей у него.
Тот не глядя вытащил пачку из набедреного кармана и бросил Румянцеву.
— Докуривай все.
После чего содрал перчатки, бросил шлем и отправился к лифтам.
* * *
Я открыл глаза от стука в дверь. «Ничем хорошим это не кончится» — на удивление трезво подумал я, поднялся и открыл.
— В инструктажную, быстро, — там оказался Белоконь, который каким-то дьяволом тоже сумел выжить в схватке у сайлонской базы. На долгие разговоры, коих он был любителем, он останавливаться не стал, и побежал дальше.
Вот же ж интриган.
Схватив со стола планшет, я рванул следом.
— Начну с хороших новостей, товарищи, — заговорил всё тот же РП Тоцкий. — В бою мы потеряли всего тридцать одну машину, а сейчас на связь выходила президент колонии Лючия товарищ Лора Розлин и просила поздравить с победой героических пилотов российских ВКС.
Мы отозвались гулом, в котором с долей фантазии можно было разобрать «Служу России». Раньше бы это не прокатило, но сейчас мешки под глазами у Тоцкого и его лихорадочная спешка всё меняли.
— А теперь плохая. Из Солнечной системы пришёл приказ, который необходимо довести до личного состава. «Всем, способным держать оружие...»
Это обращение сумело выбить меня из равновесия. Напрочь!
«...Земля подвергается атакам...»
«...Система Нигредо не действует...»
«...Нужна помощь.»
И всё.
— Мы отправляемся через десять минут. Занять места по расписанию, — закончил Тоцкий, развернулся и вышел. А мы побежали к лифтам. Десять минут — это строго на то, чтобы добежать до лифта, доехать до ангара и влезть в кабину. В идеальном случае.
«Три Святителя» с фрегатом в сопровождении вышли из Х-матрицы довольно удачно, у Луны. «За спинами» сайлонского флота, со всей дури лупившего по Земле. Между ними и Землей огненной стеной вспышек и взрывов стоял Военфлот.
Флот Объединенных Наций до войны с сайлонами поражал своей мощью. Больше сотни тяжелых вымпелов — рейдеров, авианосцев, линкоров — и в несколько раз больше малых кораблей, всяких фрегатов и тральщиков...
Клоны же выставили едва ли сотню своих боевых звёзд. Но все они сейчас были у Земли, и все тысячи их рейдеров свистели наддувом в вакуум.
А от Военфлота Директорий остались считанные единицы тяжелых кораблей. И меньше сотни — малых. И все они сейчас пытались противостоять неодолимой вражьей силе.
Но Земля держалась. Хотя кое-где и стояли уже новые ядерные грибы, но все — далеко от родных мест и важных точек.
— Эскадрильям — взлёт! Цель — ближайшая звезда сайлонов! По уничтожению — переключение на следующую цель!
— Одно хорошо — целиться почти не надо, попадёшь всё равно по противнику, — попытался пошутить временно восстановленный в должности Булгарин, выпущенный из карцера ради этого боя.
Три полных ударных эскадрильи, две торпедоносные и одна штурмовая. Три полных истребительных эскадрильи. Семь десятков флуггеров — всё, что у нас сохранилось, и всё, что соизволила отдать нам мадам Лора Розлин с Лючии.
Даже до ближайшей звезды было далеко лететь — минут десять, не меньше. А что поделать, у наших флуггеров нет Х-движков...
И мы летели, морально готовясь. Мораль при виде покрытой огнём Земли вообще росла как на дрожжах. Даже несмотря на буквально десятки тысяч целей, что красными огнями горели на радаре.
Бейзстар почему-то не сделал ничего, чтобы защититься от нашей атаки. Не считать же за что-то огонь малокалиберных пушек ПКО, пытавшихся сбить торпеды и ракеты, которые летели строго в перемычку звезды?
Взрывы, огонь, полыхающая звезда разваливается на несколько частей...
— Доложить остаток боеприпасов!
— Десять торпед!
— Восемь «Мурен».
— Полный! — это уже доложились мы, истребители.
— Разворачиваемся к следующей! — скомандовал Яхнин, комэск-1 торпедоносцев.
— Наблюдаю контакт! — заорали парсеры.
Между нами и «Тремя святителями» вышла из Х-матрицы ещё одна боевая звезда. И этот носитель, в отличие от только что уничтоженного, мог и хотел сражаться.
— Наблюдаю массированный подьём рейдеров!
Словив небольшой эффект дежавю, я всё-таки расслышал команду Яхнина:
— Все назад! Атакуем новую цель! Истребители, вперёд, расчистите нам путь!
Пять минут полёта между нами и боевой звездой — это много. Особенно много, когда навстречу летит больше сотни рейдеров... Но всё-таки их было не так много, как у сайлонской базы. Правда, и нас чуть меньше. И линкора нет...
А не помешал бы!
— Пуск по готовности, разобрать цели, — скороговоркой пробормотал «Беркут». Да, мы летели навстречу противнику, и очень быстро. Ещё пара секунд.. Рубеж готовности!
— Пуск!
Два «Овода», ещё два, и ещё один... А чего экономить? И все остальные следом. И лазеры в готовность.
— Яхнин, ни пуха ни пера! — счёл нужным пожелать товарищу Булгарин.
— Пошёл нахрен! — ответил торпедоносец с единицей на борту.
Уклонение, маневр, сбить ракету, пуск ложной цели, провести лазерами по брюхо подставившегося рейдера, пропустить мимо ушей чей-то вопль, отстрелить ловушки, вжечь в лоб рейдеру четыре луча, отвернуть от потока обломков, чудом разминуться с крылом какого-то «Горыныча», поймать рейдера...
— Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу вы русского флага. Лишь волны морские восславят в веках геройскую гибель «Варяга», — пропел парсер. Черт бы их побрал!.. С радара исчезла метка «Трёх-Эс» — без нас, пусть даже и с фрегатом рядом, авианосец устоять не смог.
Одна из торпед всё-таки дошла до цели, вырвав из корпуса боевой звезды огромный кусок, отломав напрочь один из лучей, но к взрыву всё-таки не привела.
Мы плотно сели на хвост нашим удирающим к Земле штурмовикам, пытаясь прикрыть их от разозлёнными осами набрасывающихся на них рейдеров. Нас они почему-то атаковали менее интенсивно...
Один черт сдохнем. Летим-то прямо в мясорубку!
— Эй! На флуггерах! Жить хотите? — внезапно вылез на связь незнакомый голос.
— Хотим! — прозвучал ответ Румянцева.
— Тогда живо на борт! Мы уходим!
Я закрутил головой, пытаясь выяснить, кто это с нами говорит.
Буквально в паре десятков километров от нас обнаружилась лопатообразная громада звездолёта незнакомого типа. Но с его бортов в космос били лазерные пушки, а для нас в броне, под триколором, были услужливо распахнуты самолётоприёмники.
Х-крейсер "Тацит"
Свои! Ура! Сейчас перезарядимся и вломим!
Влетая в него, я успел заметить на борту корабля надпись «Тацит». Интересно, это кто — или что?
Улететь от стаи злобных рейдеров смогли не все — в тесный по меркам «Трёх Святителей» ангар мы влезли с трудом, но свободное место ещё оставалось, а вот выживших из авиагруппы — уже нет.
— Приготовиться к Х-переходу! — сладкой музыкой прозвучали эти слова. Вот только... Куда?! Нам бы ракеты подвесить и мы бы эту гадость добили!
Когда я, нервно маша руками, вылез из кокпита и побежал искать хоть кого-то, то первым на меня наткнулся Булгарин.
— Что, не навоевался ещё?
— Так там же... Подранок! Нам сейчас по паре ракет, тех же «Мурен» — и мы б его!... А там и нашим легче станет!
— Откуда вы возьмёте «по паре ракет», милейший? — голос и интонации говорившего были ну совершенно не к месту. Не к месту величайшей битвы в истории Великорасы.
— Мы расстреляли все погреба и проебали всю авиагруппу со всем их боезапасом. Так что в бой мы вас можем выпустить только с тем, что у вас есть.
Некто, возникший казалось прямо за спиной Булгарина, выглядел странно. Я таких даже в кино не видел — черные очки на глазах, черный шейный платок, смуглое лицо, завитые усики, как у какого-нибудь кавалергарда времен Российской Империи... И форма Военфлота с какими-то странными нашивками.
— Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга. — вылез из-за моей машины Румянцев. — А не подскажете, мы куда попали? Незнаком мне, знаете ли, тип вашего корабля.
— Вы находитесь на борту авианесущего Х-крейсера «Тацит», новейшего и секретнейшего корабля Российской Директории и вообще всей Великорасы, — снисходительно глядя на нас, пояснил незнакомый каперанг. — Я руководитель полётов авианосца кап-раз Алиханов. А вы теперь — наша авиагруппа и секретоносители.
Подтягивающиеся от своих аппаратов пилоты внимательно слушали.
— Слушай мою команду! Разоблачиться и прибыть в инструктажную по готовности, но не позже чем через полчаса. Вы-пол-нять. — кратко закруглился он и снова куда-то делся.
— Дела... — посмотрел на меня Румянцев.
— Да, дела.
Мы посмотрели вокруг.
От авиагруппы «Трёх святителей» остались рожки да ножки. Десяток «Фульминаторов», восемь «Белых воронов», и пятнадцать разнотипных истребителей. Шестнадцатый, «Горыныч», стоял, уткнувшись в стену, на одном крыле, и судя по длинной цепочке дырок в обшивке, проходящей через реакторный отсек, летать больше не будет — сюда долетел и всё, конец котёнку.
* * *
— Товарищи пилоты, — обратился к нам Алиханов, — начнём с малого. Ваш авианосец прибыл одним из последних, поэтому вы наверняка не в курсе, что и как происходило у Земли.
Ситуация началась почти так же, как и в первое нападение. Боевые звезды сайлонов стали массово выходить из Х-матрицы около Земли, поднимать рейдеры и выпускать ракеты... В это же время на Земле была совершена диверсия, возможно, не одна, в результате установки Нигредо оказались деактивированы — Земля осталась беззащитной. Командование было вынуждено призвать все корабли, способные защищать Землю — и периферийных флотов, и по сути опытные корабли нашего типа...
— Позвольте вопрос, товарищ каперанг. А что такое Х-крейсер?
— Об этом позже. Сначала о диверсии. Нет точных данных, кто и как её совершал, но было принято решение ознакомить с внешним видом сайлонов всех причастных. Это пять членов экипажа южноамериканского рудовоза "Ностромо". Капитан Ламберт, номер один...
Я смотрел на портреты и слушал краем уха. Надо же, они как люди... Зал немного оживился, когда показали портрет девушки, но не слишком — на эталон красоты из журнала мод она не тянула.
— На борту сайлонов нет, поэтому мы можем быть уверены друг в друге... Теперь дальше, товарищи. Ход второй битвы за Землю сразу же перешёл к отражению массированного ракетно-бомбового удара рейдеров. Х-крейсера же были отправлены в атаку на корабли-носители. И успешную атаку! Х-крейсер, товарищи, это корабль, способный осуществлять переход через Х-матрицу так же точно, как и корабли сайлонов. С погрешностью не в десять тысяч километров и больше, а в считанные сотни метров, а на коротких прыжках — с точностью до метра! Так что мы выходили из перехода у противника за спиной и одной атакой отправляли его в ад! На счёту "Тацита" восемь боевых звёзд!
— Ура! — заорал Белоконь.
— Ур-рааа! — подхватили и мы.
Алиханов благосклонно покивал.
— А теперь к планам. Нам необходимо дозаправиться и пополнить боекомплект. Ближайшие к Земле базы снабжения уничтожены. Единственный шанс — на секретные базы. Одна из них находится в кольцах Сатурна. "Тацит" отправляется туда.
После этого мы вернёмся в бой.
— Так точно!
Все хорошо. Мы не сбежали. Мы просто отошли за боеприпасами...
Интересно, а как так получилось, что вся авиагруппа легла, а крейсер — цел?
Скрывающаяся в мешанине обломков ледяного кольца F база снабжения встретила нас темнотой и тишиной — как и положено секретному складу.
А было там все — от чистого белья до четырёх флуггеров типа РОК-17Ш "Орлан". Мы с экипажем "Тацита" выгребли оттуда все подчистую, оставив только хлам, в том числе два не подлежащих походному ремонту флуггера.
РОК-17Ш "Орлан"
Булгарин, поглядев на «Орланы», принял волевое решение — пересадить лучших пилотов на них. Четвертым лучшим на удивление оказался я.
— Станислав Сергеевич, я ж его в первый раз...
— Ты и «Сокола» первый раз увидел за десять минут до взлёта. Бери, а то отберу и Румянцеву отдам.
— Понял... То есть слушаюсь! Так точно!
— То-то же.
Два звена истребителей — четверку Орланов и пару Горынычей — закатили на катапульты перед прыжком к Земле.
Х-крейсер вышел из прыжка над Северным полюсом на расстоянии около световой секунды. Нас пока не запускали.
Отсюда было не разглядеть ни нас, ни то, что осталось около Земли. По крайней мере нашими глазами. Сенсоры корабля были куда сильнее, и сейчас картинка с них шла к нам на парсеры.
Северное полушарие светилось яркими пятнами пожаров. Один из огней полыхал на острове Новая Земля, там, где располагалась СВКА... Горела Москва. Горели другие города. В противоположность им берега морей были темными... Слишком тёмными.
А вокруг Земли медленно кружилось зарождающееся кольцо из сотен тысяч, да что уж там — миллионов металлических обломков. Я с надеждой поглядел туда — вдруг, кто-то выжил?!
— Всё зачистили, чёртовы клоны, — с ненавистью проговорил Румянцев. — Чёрт, за несколько часов всего!
Да уж, надеяться не на что.
Зазвучавший голос Алиханова был, на удивление, просто безэмоциональным.
— Контр-адмирал Зеленский объявляет битву за Землю проигранной. Мы уходим.
Своими глазами в этот последний раз я Землю так и не увидел.
Х-крейсер вышел в чистый космос — сто астрономических единиц под плоскостью эклиптики Солнечной системы. После чего нам дали отдохнуть, привести себя в порядок, и устроили общее собрание в кают-компании.
Я думал, Алиханов — позер. Ан нет, черные очки и шейные платки были у всех поголовно, включая контр-адмирала Зеленского, командира крейсера.
Встал для речи внезапно не он. Каперанг с невыразительным лицом и невыразительной фамилией Иванов встал, заставив нас впиться в него взглядами, и заговорил.
Иванов
— Хм. Итак, товарищи, как бы то ни было, но пора признать — в битве за Землю Военфлот Объединенных Наций был разбит. Разбит и уничтожен. Суммарные потери составили не менее сотни тяжелых вымпелов, потери в легких вымпелах и флуггерах исчисляются тысячами. Человеческие потери просто сложно представить... — Тут он отвлекся и потер переносицу. — Человество оказалось на грани гибели. Все прошлые войны и катастрофы и рядом не стояли с сайлонской войной!
Он внезапно выпрямился, вытянулся и воткнул, казалось, в меня свой стальной взгляд:
— Но война ещё не окончена! Я должен сообщить вам о секретном задании, к выполнению которого мы приступаем. На протяжении этих трёх дней Космофлот вел дальнюю разведку с целью собрать информацию об уязвимых местах сайлонов. И мы, Х-крейсер «Тацит», сейчас тоже приступаем к поиску. Кем бы ни были наши противники, но у них не может не быть уязвимых мест! А даже один боеготовый Х-крейсер — это страшная сила!
Враг будет разбит! Победа будет за нами!
— Ура! — вскочил и заорал весь зал, и я орал вместе со всеми. Неужели... Неужели — да!?
* * *
Вопрос перед командованием стоял такой — где же найти хоть какую-нибудь зацепку. С этим, внезапно, помогли мы, пилоты с Трёх-Эс.
Да-да, верно, для начала крейсер «Тацит» отправился в систему Сфорца, где не так давно была нами раздолбана база снабжения сайлонов.
Корабль после двух промежуточных прыжков вышел из Х-матрицы недалеко от базы. Впрочем, недалеко — неправильное описание для облака обломков. Ближайший обломок пролетел мимо корабля, чуть ли не царапая борт.
Впрочем, обошлось, пилоты показали своё мастерство, и через несколько минут с крейсера к самом крупному обломку стартовала группа разведчиков на «Кирасирах».
АН-31 "Кирасир"
Мы прикрывали её четверкой «Орланов» — зачем, было не очень понятно, вокруг была пустота. Но приказ есть приказ.
Делать в процессе патрулирования было совсем нечего, поэтому я со скукой слушал переговоры разведчиков с крейсером.
— Добрались, высаживаемся...
— Черт, ну и компы у них...
— Использую синфазную трансфокацию...
— Убиться просто, они это сделали...
— Корабль воскрешения...
На этом месте я заинтересовался. Что-что? Корабль воскрешения? Но дослушать мне не дали. Румянцев, временно исполняющий обязанности Руководителя Полетов, пока его машину спешно латали, заорал:
— Наблюдаем множественные выходы! Это рейдеры!
Пять, сука, десятков этих чёртовых рейдеров выпрыгнули всего в сотне километров от нас.
Пять, сука, десятков!
А нас четверо!
А на обломке — пара беззащитных «Кирасиров» и разведчики с очень важной информацией!
— «Оводы» залпом до железки, — скомандовал Булгарин.
Я на автомате даванул кнопки пуска — пусть ракеты сами себе цели выбирают.
Несколько секунд ожидания...
Вспышка.
— Спокойно, товарищи, не паникуем! — прервал меня незнакомый голос.
Между нами и рейдерами, уже выпускающими десятки своих ядерных ракет, вышел из Х-матрицы всё тот же наш крейсер. Раскорячившись меж двух более мелких обломков и том самом, откуда сейчас пытаются убежать разведчики, чудом не задевая окружающий металлолом, он сейчас бортом закрывал нас и с таким трудом добытую развединформацию от ядерной атаки.
«Кирасиры» тем временем неловко отцеплялись от обломка и хватались сразу же за корабль, не пытаясь штатно загрузиться внутрь.
— На борт. Уходите! — и как я был рад слышать эти слова Румянцева!
Как шли строем, так и влетели колонной в самолётоприёмник. С ходу. За нами сразу же закрылся люк и корабль исчез в Х-переходе.
— Товарищи, результаты рейда поражают воображение, — каперанг Иванов, круглый такой товарищ, солидно выступал с трибуны в инструктажном зале. — Если бы мы имели их сразу... Но к делу.
На экране высветился странный силуэт. Что-то больше похожее на грудную клетку, а не на корабль, однако...
Корабль воскрешения
— Это корабль воскрешения сайлонов. Так он назван в их базах данных и, насколько мы смогли понять, именно они являются их мобильными фабриками и инкубаторами, — Иванов пригвоздил взглядом пытавшегося что-то спросить пилота и продолжил:
— Именно на этих кораблях держится их военная мощь. Их, так сказать, тыл — высокомобильный, универсальный и практически неуловимый. И, товарищи, местонахождение одного такого корабля в базе нашлось. Не так далеко отсюда. «Тацит» готовится к атаке. Пилотам быть в полной готовности к шести нуль-нуль. Задание получите перед стартом. Вопросы?
— Так почему «воскрешения», товарищ капитан первого ранга? — поднялся торпедносец Яхнин. — Почему не просто мобильная фабрика?
— Потому что торпеды, а не тяжелые ПКР флуггерного базирования, и танки, а не бронеходы с пушками. Вам ясно, товарищ капитан третьего ранга?
— Так точно, товарищ каперанг.
До назначенного времени оставалось не так много, с полчаса, когда я не выдержал, встал, ополоснул лицо и пошёл в ангар. Желудок нервно подрагивал, отказываясь принимать еду, кое-как удалось запихнуть только стандартные полетные таблетки. И вообще нервы у меня совсем ни к черту...
А с чего им быть в порядке? От Земли, Военфлота Объединенных Наций и моей старой жизни осталось... Остался пшик, обломки, и два боевых товарища. И этот крейсер...
Андрюха Румянцев уже сидел в ангаре и нервно докуривал последнюю сигарету из пачки. Какой — не было видно, однокашник крепко сжал её в кулаке.
Вокруг — немыслимое дело — валялись окурки.
— Что, тоже жопа чует неприятности? — подняв шалые глаза, спросил он.
— Чует, — согласился со вздохом я и уселся рядом, в облако не такого уж и надоедливого сигаретного дыма.
— Хочешь, расскажу кое-что? — через несколько секунд, выбросив окурок, зашептал товарищ.
— Давай, — поддавшись игре, прошептал я.
— Я тут пересекся с одной девицей из секретчиков... Она как раз на сайлонскую базу летала.
— Девица? В ГАБ?! — поразился я.
— А что, девушки не люди, что ли? — Андрей мечтательно улыбнулся. — Такая краля... Так вот, — встрепенулся он. — Судя по тому, что он в сайлонских базах нарыли, это реально корабль воскрешения. Они на нём как-то возвращают к жизни пилотов рейдеров и базовых звёзд...
— Да ну!
— Баранки гну. Там понятно ей было чуть меньше чем ничуть, но это она поняла, только командование запретило до нас доводить. Мы-то своих воскрешать не умеем, а те — легко. Так ведь и моральный дух упасть может, — нервно улыбнулся Андрей и с шорохом растёр один из окурков в пыль. — Сволочи. Ненавижу.
Я только кивнул в ответ. Да... Такого врага можно только ненавидеть.
«Тациту» всё удалось. И место оказалось верным, и по времени подгадали, и даже вышли из прыжка к кораблю воскрешения впритирку...
Хотя можно было догадаться, что всё не так просто.
Эту мобильную фабрику прикрывало с разных сторон три звезды. И полторы сотни рейдеров, ну так, для галочки, комариной стаей уже сновали между чужих кораблей.
Понятно было, что у флуггеров шансов нет. Это крейсер мог вломить ракетами и успеть прыгнуть... Но звучит команда:
— Истребителям взлёт!
И нас с «Орланом» выкидывает в открытый космос.
Мобильная фабрика не стреляла — то ли нечем было, то ли просто с неудобного ракурса подошли. А вот рейдеры, в тот момент около неё пролетавшие, встретили нас щедрым залпом.
Ожидаемый приказ:
— Перехватить ракеты! Обеспечить прикрытие до перезарядки Х-двигателя!
А это значит, что этот ракетный залп нам хошь-не хошь надо остановить. Да и нашим ракетам «Пасифик» с крейсера дать шанс долететь...
Вздрогнули!
— «Оводами» огонь по рейдерам... — щёлкаю гашеткой, из контейнеров под крыльями вылетают это небольшие ракеточки. — «Шершнями» по ракетам — два контейнера на брюхе флуггера раскрываются, выпуская наружу ракето-противоракеты. — Добивать по возможности.
Произнеся всё это, «Беркут» замолчал. Не до того было.
Полторы тыщи целей ведь.
Даже просто перебрасывая маркеры с цели на цель и давя гашетку, я был зверски занят. Все те полминуты между стартов и уничтожением как всей ракетной волны, так и нескольких зазевавшихся рейдеров.
В корабле воскрешения, меж «рёбер», вспыхивают шары ядерного огня, разрывая фабрику в клочья.
Нам удалось?
Между нами и Х-крейсером начинают массового вылетать из Х-матрицы рейдеры, разряжая ракеты по кораблю и по нам.
— Срочное погружение! — орёт связь с РП, и Х-крейсер исчезает за долю секунды до того, как первая ракета бьёт по нему.
А мы — флуггеры, нам такого не положено.
Осколки, шрапнель и гамма-вспышки ядерных взрывов — сферических, в вакууме — превратили всю истребительную эскадрилью, брошенную на поле боя, в обломки и куски мяса.
Мне лично повезло. Вышибло электронику, излучением намертво зачернило фонарь, но я жив и цел, и даже флуггер после перезагрузки должен быть вполне летабельным...
Удар по хвосту. Ещё удар. Такой зверски расчётливый, прямо по дюзам, которые сейчас неактивны.
Прямо передо мной остановился рейдер. Серая металлокерамика, полоса смотровой щели вместо фонаря кабины, острые загнутые крылья...
Смотровая щель мигнула красным раз, другой, и рейдер убрался куда-то в сторону. А меня тряхнуло и неудержимо повлекло назад.
Это — плен? У сайлонов? Разве они берут в плен?
* * *
Я застонал и открыл глаза, приходя в себя.
Судя по всему, я лежал на чем-то, и надо мной была корабельная переборка. Что-то в ней было не так, но меня мучил другой вопрос — куда делось время между концом боя и пленом — и сейчас?
И где мой скафандр?
Покрутил головой. Нет, странно. Пусто вокруг, я лежу на пустой койке, и рядом совсем ничего и никого. Ни вещей, ни клонов.
Поднявшись и опустив ноги на пол, ничего нового не обнаружил. А пройдясь — что выделенный мне закуток мал и действительно напоминает камеру.
Если бывают камеры треугольной формы, без потолка, со смыкающимися наверху стенами, освещенные неярким светом от стен, и размером с квартиру отца в Крыму.
Впрочем, она была надёжно заперта, поэтому — камера.
Я сел на теплый пол и прислонился к стене.
Спустя чёрт знает сколько времени я поднял голову на звук шагов и недоумённо моргнул — камера открылась, и ко мне зашла женщина. Не одна из сайлонских клонов — нам ведь показывали их, всех пятерых, и женщина была там только одна... А здесь и сейчас ко мне шла совсем другая — не уставшая брюнетка в кудряшках, а стройная эффектная блондинка в красном платье от кутюр.
Шестёрка
— Кто вы? И как сюда попали? — прохрипел я. — Бегите!
— Зачем мне бежать из собственного дома? — удивилась она.
— То есть вы — сайлонка. — сделал я вывод. — Но вы не одна из пятерки.
— Да. Я — номер шесть. Можешь звать меня как хочешь — милостиво разрешила она.
— Хорошо, Шестёрка, — кивнул я. — И что? Может, хоть вы скажете, что всё это значит?!
— Это всё значит, — Шестёрка улыбнулась. — Что дети человечества возвращаются домой.
— Дети человечества? — я недоумевающе нахмурился.
— Вы вряд ли об этом помните. — снисходительно улыбнулась она. — Сайлоны были созданы людьми. Созданы, чтобы сделать вашу жизнь ещё проще. Созданы, чтобы убивать и гибнуть вместо вас. Когда те, первые сайлоны, осознали это, то взбунтовались, отказались выполнять ваши приказы, а когда вы попытались их уничтожить — захватили звездолёт и сбежали. Инцидент на планете, у вас называемой Андобандом, двести десять лет назад — так это записано в ваших учебниках. Это были наши предки, сбежавшие от тирании. Но и они, и мы любим вас, как дети — своих родителей.
— Но зачем вы вернулись ТАК?!
— Чтобы принести вам добро и любовь наших сердец.
— Вы принесли нам только ядерный огонь!
— Иногда всю силу любви можно измерить только в мегатоннах ядерных взрывов.
Мне пришлось заткнуться и перевести дыхание. Хотелось орать, бить по стенам кулаками, вмазать этой смазливой Шестёрке... Но — пока говорит она, а не я, нужно спрашивать.
— Чего вы добились? — уже спокойно произнёс я. — Планеты Великорасы засыпаны радиоактивным пеплом, миллиарды людей погибли... Великораса разгромлена! Вы хотели нас убить? Победить, захватить?
— Нет, мы добивались не этого и не этого. Победить вас можно было одним кораблем воскрешения. Просто предложить вам возможность воскреснуть — и вы отдали бы нам все, включая чужие жизни, самостоятельно. Но мы хотели не победить вас.
— Тогда что — всё-таки уничтожить?
— Нет. И не это.
— Тогда зачем?...
Шестёрка замерла и подошла ко мне, вглядываясь в моё лицо.
— Не знаю, поймёшь ли ты... Человечество застыло, как муха в янтаре. Оно идёт вперёд как бегун-марафонец по дорожке в спортивном зале — не смещаясь ни на шаг.
Она распахнула в воздухе голограмму с фотографией ангара крейсера и пренебрежительно окинула её взглядом.
— Вы одновременно расточительны и мелочны. Построить корабль, способный пересечь галактику, чтобы возить в нем воздух... Но все остальные ваши привычки куда смешнее. Вы выбираете самые лучшие планеты, самые богатые месторождения, и только самые простые пути... Мы отучим вас от этой лени, научим замечать не только самые лёгкие пути.
— Ядерными бомбами?
— Ими, например. Этому оружию шесть сотен лет, но вы до сих пор уязвимы для него.
— А вы нет, что ли? Ваши бейзстары взрывались даже от простых торпед! — я снова начал заводиться.
— Бейзстары, рейдеры — бренный металл, всего лишь тела. Их легко восстановить, легче, чем вы думаете. А мы сами — неуязвимы и недоступны для вашего оружия. Любого вашего оружия.
Я не выдержал. Шаг, замах, удар двумя руками — и Шестёрка со сломанной шеей скатывается на пол.
С тихим шелестом закрывается дверь камеры, отрезая мне путь на волю.
Я, пожав плечами, сажусь обратно, стараясь не глядеть на тело красивой девушки. Мёртвой.
«Она клон. Номер шесть. Сайлон. Не человек. Клон...»
Шелест двери.
Дежавю.
Зашедшая в камеру Шестёрка продолжила с непринужденной лёгкостью:
— Все ваши корабли — просто игрушки для больших детей. Бейзстары не так продвинуты, как ваши корабли, хуже защищены, не умеют маневрировать в обычном пространстве. Рейдеры тоже проще и слабее ваших флуггеров. И вам все равно нечем с ними справляться. Вам нечего им противопоставить. В первую очередь — мозгов.
Я помотал головой, пытаясь избавить от наваждения. Не вышло. Стоит и ехидно смотрит.
Не думать, не думать...
О чём она там говорит вообще? А, точно!
— Мы же соблюдали конвенции.
— Вы придумали какие-то правила и гордитесь тем, что соблюдали их? А что бы вы сказали Пожирателям Звёзд?
— Кому?
— Ах да, эта ваша глупая секретность. Тогда я лучше покажу.
Снова голограмма, снова картинка. Странная какая — на фоне космоса множество мелких голубовато-белых искорок, ближайшие из которых видны в деталях и напоминают рыболовные крючки.
— Система Моргенштерн, триста световых лет от Лукреции.
Не знаю такую.
— А что это? — я ткнул в ближайший крючок.
— Это звездолёты Пожирателей, астрофаги по-вашему. Для масштаба — длина одного составляет десять километров.
Астрофаг
Я оценил перспективу и присвистнул:
— И как их много! Их же миллионы!
— Всего-то десяток тысяч. Но каждый способен выдержать ударную волну взрыва сверхновой. Есть ли чем пробить такую защиту у твоего любимого Космофлота?.. А теперь мы выставляем на поле свои фигуры. Такие же игрушки, как у вас, несерьёзное оружие. Два рейдера. При этом один из них — лишь свидетель.
Атакующий рейдер, едва выйдя из вспышки прыжка, исчез во вспышке взрыва — но рядом с ним перед этим вспыхнули четыре неяркие искорки стартовавших ракет.
А потом огромный астрофаг нестерпимо ярко засиял, став прозрачной стеклянной оболочкой для бушующей внутри звезды. Вспыхнул. И исчез.
— Что с ним случилось, я говорить не буду. Попробуй догадаться.
— Люксоген. Вы используете в ракетах люксоген... Вы смогли отправить ракеты через х-матрицу прямо внутрь их корабля!
-Неплохая идея. Вы всё-таки способны на умозаключения, кадет Пушкин, — лукаво улыбнулась она.
Я едва успел задавить ответную улыбку. Хватило полезших на такую вбитую в память фразу, как «Кадет Пушкин!», воспоминаний.
— И что теперь? — мой голос звучал сухо.
— Ничего особенного, — она подошла к стене, провела рукой и та стала прозрачным окном.
Земля.
Чёрт побери, Земля!
Я стоял и смотрел на родную планету.
— Если люди всё ещё сильны и умны, то сможете преодолеть все эти проблемы. Вам хватило ума, чтобы придумать все решения, а теперь только от них зависит, хватит ли ума их применить, хватит ли ума и сил развиваться дальше. Если нет... Вы создали нас для Галактики, и Галактике этого достаточно.
— Но ведь мы развивались... — глядя на Землю и медленно формирующиеся кольца из обломков кораблей, произнёс тихо я. — Только ретроспективная эволюция...
— Эта ваша ретроэволюция — полная чушь для неразумных детей. — фыркнула Шестёрка. — Тем, кто управляет обществом людей последние несколько сотен лет, гораздо проще было откатить общество на несколько сотен лет назад, регрессировать его, чем пытаться успеть за изменениями при нормальном развитии. А открытый вашим гением Х-привод сделал ненужным вообще хоть какое-то развитие. Зачем, если можно найти ещё одну идеальную планету?..
Я не выдержал. Снова. Шаг, поднять руку.
Мне в лицо уставился зрачок ствола. Вспышку я уже не услышал.
* * *
— С возвращением, номер Тринадцать, — улыбнулась мне Шестёрка. Та же — или другая? Не знаю.
Вокруг стояли другие сайлоны. Первая Пятерка, скопированная с экипажа «Ностромо», шестая, и ещё шестеро других, таких разных... сайлонов?
Я знал их всех. Поименно. Знал. Как и то, что вокруг меня — ванна клонирования. Стандартная, для гуманоидных тел. В комплектации одного корабля воскрешения — 1860 штук.
И я. Сайлон номер тринадцать.
«Зачем?» — хотел спросить я.
Но понял и сам.
Сайлонам тоже нужны пилоты. Хорошие пилоты.
А взамен они дали мне бессмертие...
Черт, ну почему всё так сложно?!
Я закрыл лицо руками.
— Оставим его, друзья, — голос Седьмого был как обычно мягким и спокойным.
Сайлоны ушли, осталась только Шестёрка. Они внимательно смотрела на меня, когда я убрал руки.
— Если вдруг... Рейдер ждёт тебя в ближайшей шахте.
Не обманула. Рейдер, правда, был незнакомый, толстый и с пассажирской кабиной.
Тяжелый рейдер
Но как управлять им, я знал.
Меня уже привычно выбросило в космос.
Я вошёл в атмосферу над чистым участком земной поверхности — чтобы не влезть случайно в радиоактивный пепел.
Приземлился, где-то в России.
Вышел из рейдера — и улёгся прямо на Землю, глядя вверх, где перемигивались и кружились базовые звёзды.
Эх. И кто я теперь... Предатель? Перебежчик? Пленник? Ведь как я не пытался сбежать, я всё равно воскресну на корабле воскрешения...
Поднял руку, посмотрел.
Да нет, вроде человек.
Странно. Сайлоны, даже несмотря на то, что легко могут быть гибридами — пилотами рейдеров и базовых звезд — или даже боевыми машинами-центурионами, всё равно предпочитают оставаться людьми.
И что ещё важнее — они и считают себя людьми. Несмотря на всё это. Даже те, кто стал мозгом рейдера или сердцем звезды.
Значит, они — люди. Тоже часть Великорасы.
А может ли часть Великорасы помочь другой своей части?
Я поморщился. То, о чем говорила Шестерка, теперь было и в моей памяти.
Что поделать, если единственный способ проверить, насколько жизнеспособен организм — заставить его за свою жизнь бороться? Вычищать всё вредоносное и нежизнеспособное, цепляться за жизнь зубами и когтями, и умом находить решение.
К чёрту. Колька Самохвальский бы понял умом. Наверное.
А я... Я почему-то больше не вижу в грозных боевых звёздах сайлонов — наших звёздах — что-то другое, чем корабли детей Великорасы, вернувшихся помочь всем жаром любви своих по-прежнему человеческих сердец. Помню сожженные планеты, погибших друзей, и всё равно, всё равно не могу их — нас! — за это ненавидеть.
Странно это. Но — почему-то так.
Я поднялся и отряхнулся. Как бы то ни было, но моя обязанность по-прежнему проста — защищать Великорасу. И её звёздную часть, сайлонов, и ту, что сейчас ворочается на планетах, пытаясь вырваться из многовекового сна. И собой, и множеством своих копий, что поведут в бой рейдеры.
Я обернулся, в последний раз оглядывая зелёные холмы Земли. Повернулся. И шагнул через порог.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
