Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Еркам, а чего это ты не пьешь? — наконец-то заметила внимательная жертва феминизма.
Был я уже для него и Ершаном, и Еркамом, и Ерилом, и даже Маркатом. Мне-то какая разница?
— Деньги забыл, — беззаботно махнул я рукой.
— Не дело... Возьми себе... И мне... Угощаю... — язык моего собутыльника — сокружечника? — уже начал заплетаться.
Клиент созрел.
Созревший Жанар выудил из бокового кармана пиджака кошелек, такой, знаете, черный мешочек, с блестящими шариками защелки, и шлепнул по столу купюрой.
— Возьми себе! И мне... Тоже...
Я проследил за кошельком. Ага. Вернулся в тот же боковой карман. И деньги там еще остались.
Ну да, ну да, вы все поняли правильно. Я собирался влезть в карманы пьяному. Да, это плохо и никогда так не делайте, потому что это воровство, а воровство — это преступление. Но, к сожалению, для меня другого выхода сейчас нет. К тому же, как говорил дядя Стэн "Когда рядом нет полиции — все законно". 32
Покрутив в руках выданные средства — червонец, не красный советский, а невразумительный серо-синий, с надписью "Десять рублей" и портретом товарища Афосина, мрачно смотревшего куда-то в бок.
— Две пива и рыбы.
— Темнеет уже, собирались бы вы.
— Последние.
Я подхватил кружки в одну руку, другой подцепил воблу, сгреб сдачу к себе в карман (да, я мелкий воришка), и двинулся к столику.
Кружки здесь, кстати, чуть отличались от привычных советских. Они были какими-то более пузатыми, и вместо четких узких граней обладали более широкими и смазанными. Ну, по крайней мере, можно было быть уверенным, что в них влезет поллитра пива. А то была у меня в свое время кружка, подаренная приятелями, так в нее поллитровую бутылку пива влить не удавалось. Вернее, удавалось, но пиво становилось в точности до самых краев. А пена, естественно, стекала вниз по стенкам.
— Жанар, по последней и домой.
— Мугу...
Я проследил за тем, как он выхлебал кружку и начал оседать.
— Не-не-не, пойдем домой, — подхватил я его под руку, — Где живешь?
— Вкзальная, двацатьтри, кртира двацать.
— Двинулись.
Мы вывалились на свежий воздух. Действительно, уже стемнело, зажглись фонари. Та-ак. Вокзальная — это вот эта самая улица, на которой стоит шалман. Дом "дцацатьтри" — на той стороне...
— Вперед, кавалерия.
Кентавром — получеловек-полуалкаш — мы перешли улицу прямо поперек, благо машин поблизости не наблюдалось. А встреч с милицией я не очень боялся. В данный момент я не совершаю ничего предосудительного: транспортирую домой подвыпившего товарища. Сам же я трезвый как стеклышко, ибо кроме двух стаканов воды не выпил в пивной больше ничего.
— Быва-али мы весе-олые-е...
— Жанар, молчать.
— ...на у-урканской сосне-е...
— Да утихни ты! — прошипел я. Затащив певца во двор, я приземлил его на лавку, одновременно извлекая из кармана кошелек. Чужой, естественно, кошелек, из чужого кармана.
Не торопясь — кто ж торопится, раскрывая СВОЙ кошелек? — я вынул из него несколько бумажек и горсточку монет, примерно ополовинив содержимое.
— Не зна-ал тоски-и кручи-инушки!
Забрать весь кошелек, конечно, безопаснее: достал из кармана Жанара, положил в свой, две секунды и все. Однако попробуйте угадать реакцию — его или жены — когда наутро обнаружится пропажа. Может, подумает, что потерял, а может и решит, что украли. Обратится в милицию и пойдет ориентировка на некоего молодого человека, который, между прочим, совершенно не хочет такого счастья. Совсем другое дело, если кошелек обнаружится на месте, и даже с деньгами внутри. Некоторая недостача будет списана на веселый вечер и мысль о краже, скорее всего, даже не ворохнется.
— До бу-удущей весны-ы!
Опуская похудевший кошелек в карман хозяина, я кончиками пальцев нащупал что-то еще. Коробок спичек и перочинный нож. Простенький, с железной рукояткой и одним-единственным лезвием. Нимало не сомневаясь, я переложил и то и другое в карман джинсов. Их исчезновение точно спишут на потерю: нет на свете воров, специализирующихся на краже спичек и грошовых ножей. А мне сейчас все пригодится.
Подхватив снова обмякшее тело, я доволок его до подъезда. Двадцатая квартира. Второй этаж, вторая дверь. Устроив утомившегося Жанара на ступеньках, я позвонил в дверь и сбежал. Остановился у подъездной двери и прислушался.
Ага. Вот дверь открывается... Хм. Странно. Молчание. Ну, надеюсь, жена его не убила скалкой сразу.
"Удачи, мистер Жанар".
Я вышел на улицу, под желтый свет фонарей. Теперь у меня завелись какие-никакие денежки и завтра их нужно будет потратить на разные нужные вещи. Но это завтра. Сегодня у меня появилась одна серьезная проблема.
Где мне, черт побери, ночевать?
Глава 6
Я врезал ногой по доскам ограды. Прислушался. Ни собачьего лая, ни ругательств сторожа, мол, кто там балует. И если отсутствие реакции сторожа ничего не означает — может, он спит себе в укромном углу или обходит владения с другой стороны — то ни одна приличная собака такое нахальство просто так не спустит. Хотя бы тявкнет для приличия, мол, надрываться ради какого-то приблуды не собираюсь, но ежели ты собираешься влезть на охраняемую территорию и чего-нибудь попятить — я буду против.
Отлично.
Перемахнув через забор, я тихонько подошел темному зданию. Прислушался. По-прежнему тишина. Осторожно вошел в дверной проем и двинулся к лестнице, изо всех сил пытаясь рассмотреть путь, чтобы не налететь на какую-нибудь банку с краской и не рухнуть в проем.
Строящееся здание — не самое лучшее место для ночевки, но, за неимением лучшего... Сойдет.
Хорошо, что во время моего печального странствия по городу с неизвестной пока суммой денег на кармане (потому что считать деньги под фонарем посреди ночной улицы — очень плохая примета, хуже — только гулять по Чертаново, подсвечивая дорогу айфоном), мне вспомнилась мельком увиденная стройка на пустыре. К каковой я и отправился. Других вариантов у меня не было.
В гостиницу не пустят без паспорта (да и, судя по советским фильмам, в них вечно не было мест), проситься на постой к добрым людям нужно было до темноты, сейчас меня пошлют подальше, а ночевать под мостом а-ля Незнайка на Луне — неуютно.
В недостроенной хрущевке хотя бы крыша над головой будет. Интересно, а ведь Хрущева здесь нет, как тогда такие дома будут называть? Афосинки? Да нет, товарищ Афосин — здешний аналог Ленина, так что как-то иначе. А как зовут аналог Хрущева — я не помню. К тому же я не уверен, что этот домик — на самом деле хрущевка, что-то не помню, чтобы их строили из кирпича. 33
Осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку — здешним чудо-мастерам вполне могла прийти в голову идея оставить пролет недостроенным — я поднялся на второй этаж. Тот еще экстрим: по темной лестнице, без перил. На площадке — четыре квартиры. Куда заглянуть? Что нам говорит святой Рандом? Он говорит — первая квартира справа.
Узкий коридорчик, в котором темнеют два проема — похоже, будущие ванная и туалет — крохотная кухонька и комната. Мда. Не самый лучший вариант. Голые стены, голый пол, в оконные проемы задувает ветерок. Теплый, конечно, по-летнему, но каким он станет к утру?
Попробуем вторую квартиру справа... а, хотя нет. Я повел носом... Первую слева.
Чутье не подвело: в углу комнаты, которая после окончания строительства станет гостиной (или как там в хрущевках называлась самая большая комната?) лежали ароматно пахнущие деревом мешки со стружкой. То ли утеплитель, то ли отходы — не знаю. Да мне и неважно, главное — мягкое ложе мне обеспечено.
Я плюхнулся на зашуршавшие мешки и с наслаждением вытянул уставшие от блужданий по городу ноги. Божественно... Сейчас бы еще покурить...
Рука нащупала что-то мягкое, на дерюгу мешков непохожее. Куртка. Похоже, строители бросили. А не бросили ли они чего в карманах?
Бросили.
Мятая картонная пачка. С папиросами внутри.
— Полный набор документов и чемодан с деньгами! — произнес я вслух, после чего обшарил карманы куртки и мешки вокруг. Ничего. Похоже, желание мне выделили только одно, и я истратил его на курево.
Я достал из кармана джинсов приватизированный коробок спичек, чиркнул — огонек на секунду высветил на пачке папирос коричневый кружок и надпись "Ракета" — и закурил.
Хорошо.
Хорошо лежать на мешках со стружкой, курить, смотреть в окно на звездное небо и ни о чем не думать. Хотя, нет, совсем не думать не получается.
Первая мысля, что пришла мне в голову — какие созвездия я вижу на небе? Потому что знакомые, я думаю, каждому школьнику, ковши Большой и Малой медведиц тут не наблюдаются. Не видна также и перевернутая "М" Кассиопеи, три звезды пояса Ориона не попадаются на глаза, пятиугольник Цефея, 34 ковшичек Плеяд... 35 Ничего этого не видно. А других созвездий я не знаю, я, в конце концов, не астроном. И можно было бы предположить, что я их не вижу по той простой причине, что находятся они в той части неба, которая не видна из моего окна, да вот только вместо них я вижу созвездия совершенно мне не знакомые. В частности вот этот четырехугольник ярких звезд на фоне Млечного пути я однозначно вижу впервые. Хм... А Млечный путь — на месте. Хотя и в нем виднеется черная дырка.
Интересно.
Второй вопрос, более насущный: где я, интересно, буду ночевать завтра? Первую ночь в этом мире я провел в кровати, вторую — на мешках. А третью? На вокзале? В ночлежке? Под кустом? В КПЗ? И есть ли здесь вообще КПЗ?
Я понял, что засыпаю.
Тщательно затушив папиросину и внимательно осмотрев все на предмет случайно уроненного уголька — не улыбается мне проснуться посреди пожара — я оттащил часть мешков в будущую ванную. Любоваться звездами перед сном — это хорошо, но защита от ветра и возможного дождя — еще лучше.
Завернувшись в свою куртку (я нашел — значит моя!), я начал засыпать. Мозг еще успел выдать кусочек размышлений. Кажется, я свалял большого дурака, обирая подвыпившего гражданина. На мне ведь прямо сейчас надета приличная сумма денег, в виде джинсов. Месячная зарплата, если мне не изменяет память. Хотя... Есть одна мааленькая проблемка. Если я продам джинсы — останусь без штанов. Значит, продав их — нужно тут же те самые штаны покупать. Ходить же по улицам без штанов в поисках новых — не комильфо. Разве что покупателя уговорить продать мне его штаны? Обменять, так сказать, с доплатой... Или раздобыть штаны заранее... Но для того, чтобы купить их — нужны деньги. Которых не будет до продажи джинсов. В долг, боюсь, не поверят. Или пойти уже опробованным путем и просто спереть штаны? Хм... Навык вора у меня еще не прокачан до такой степени, чтобы воровать одежду прямо с человека.
Без присмотра же никто одежду не бросит...
Глава 7
Городские бани N 2 прятались за зелеными деревьями на улице Конной и представляли собой невзрачное двухэтажное кирпичное здание. Если бы не запах, такой типично банный запах холодного пара, смешанного с дымом, и не продавцы веников, обсевших вход, я бы предположил, что это морг. Но нет, вывеска над дверью утверждала, что это таки городские бани и именно номер два. Хотя номер мне был и непринципиален.
Зачем мне бани? Хм. Ну, во-первых — помыться. Я вообще-то уже третий день мотаюсь по жаре, потный как сайгак, голова чешется, щетина собирается превратиться в зачатки бороды. Теперь-то, когда у меня завелись деньги, можно и привести себя в порядок.
Завелось у меня — спасибо доброму товарищу Жанару, дай бог ему здоровья и жену поласковей — сорок пять рублей с мелочью. В буквальном смысле: три бумажки, одна в двадцать пять рублей и два червонца уже знакомого серо-синего окраса (четвертак же был голубовато-зеленым) плюс горсточка монеток, серебряных и медных. Как и любой человек, на которого внезапно свалилось богатство, я принялся кутить.
Начался мой кутеж... Не, не так.
Началось все ранним утром, когда я проснулся. На куче мешков в новостройке, да. А разбудил меня шум машин и голоса. Благо, что голоса звучали на улице, а не у меня над головой. Оставив свое ложе (и прихватив куртку на память), я выскочил через ту же дверь, в которую вошел ночью, и перепрыгнул забор (зря я, что ли, выбрал самое крайнее здание?).
После чего уединился в густых кустах. А потом пересчитал свои активы. Куртка — 1 штука, папиросы — пять штук, коробок спичек (забавный — из тоненьких фанерок, оклеенных синей бумагой) — одна штука, нож перочинный, слегка сточенный — одна штука. И сорок пять рублей кучка копеек.
Неплохо. Уже лучше, чем вначале.
Завтрак мой вместо неполезных жареных пирожков, состоял из свежего батона, купленного в гастрономе (черт, какой же вкусный был батон!) и поллитра молока. В такой, знаете, широкогорлой бутылке с серебристой крышечкой из фольги. На крышке вытиснено "Молоко. Жирность. Пятница" и цифры, которые я не разобрал.
Приобретение этого завтра вылилось в целый квест. Для начала — найти гастроном. Самое простое — он находился на углу площади, напротив памятника Афосину, я мимо него вчера проходил, первый этаж солидного здания с декоративными колоннами и лепниной. Потом — найти нужный отдел.
Гастроном начинался с широких застекленных дверей, тяжелых, как люк в бомбоубежище, и тянулся вдоль всего здания. Вся длина делилась внутренними арками на отделы: молочный, хлебный, мясной и прочие. Слева — окна с полукружьями вверху и белыми гармошистыми шторами. Справа — прилавки, вернее, закругленные витрины, в которых симпатичными пирамидками уложен товар. За ними — молоденькие продавщицы в белых халатиках и синих беретиках. За девочками — выложенные белым кафелем стены, пирамиды того же товара по направлению деятельности отдела и табличка с названием и номером отдела. Вот номер меня и смутил. Поэтому я тормознул и присмотрелся за тем, как покупают другие люди. Оказалось, что отделы пронумерованы не просто так. Чтобы что-то купить, нужно узнать цену этого самого чего-то, подойти к стеклянному загончику, за которым, у огромного кассового аппарата, сидит уже вовсе не молодая и не симпатичная тетенька. Ей нужно назвать цену и номер отдела, отдать деньги, она крутанет ручку и выбьет чек на кривовато оторванном куске ленты. С этим чеком нужно пойти в нужный отдел и там тебе отдадут требуемое. Странная система. Но, наверное, в ней есть смысл. Какой-то.
Обошелся мне этот завтрак чемпиона в пять с половиной рублей: два с полтиной — батон и три — молоко. Минус полтора рубля, которые мне вернули за пустую и помытую молочную бутылку. Итого — четыре.
Употребил все это я сидя на берегу реки и глядя на... Да на все окружающее. Плещущаяся вода, голубое небо, железный мост с высокими полукруглыми фермами, дома на том берегу, чайки, которые собрались возле меня и противно каркали, требуя свою долю от моего кровного батона. Горбушку все-таки выпросили. Чтоб им подавится ею.
После завтрака, сытый и умиротворенный, я и направился в бани. Помыться и... Ах да. Вторая причина моего похода туда — пополнить мой гардероб за счет других клиентов.
Внутри бань, за массивными дверями — да что ж они все тут такие тяжеленные-то?! — я сразу уткнулся в кассу, в которой за два рубля мелочью купил билет. От кассы в разные стороны отходили две полукруглые лестницы на второй этаж, широкие, как будто не в баню, а в театр. Мальчики — налево, девочки — направо. Под "мужской" лестницей прятался буфет, под "женской" — гардероб, закрытый по летнему времени.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |