|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 11
Начался исход.
Все было куда хуже, чем поначалу представлял себе Т"Альдин. Мелкие серые уродцы и их огромные слуги не просто сожгли ближайшее селение, пылал весь человеческий край. Отряды разведчиков обследовали окружающие территории — везде одно и то же. Серые гоблины сокрушили страну людей настолько внезапно, что выживших было мало. Вести из соседних лесов, полученные с помощью магии, сообщали все ту же самую весть: некогда изгнанные серые гоблины пришли невиданной ордой, вернулись, чтобы взять реванш.
Первые беженцы появились только через день. Горстки людей, каким-то образом сумевших выбраться, вырваться с боем или просто удачно проскользнуть мимо рыскающих отрядов. Это было весьма некстати, потому что собственных продовольственных запасов у эльфов было явно недостаточно, чтобы кормить еще и людишек.
В довершение всего, враги явились, чтобы отомстить, очень скоро, но Т"Альдин предложил устроить хитрую западню и мастерски осуществил задуманное, возглавив боевой отряд: противник потерял более сотни воинов, не убив ни одного эльфа, и с позором удрал из леса.
— И так будет со всеми! — надменно бросил вслед убегающим врагам Т"Альдин, в последнее время у него появилось все больше поводов гордиться собой, а у эльфов — уважать "приемыша".
— Боюсь, что нет, — ответил его соратник, вытаскивая из трупа орка стрелы и вытирая с них кровь, — ты просто не знаешь, кто такие серые гоблины.
— Зато я знаю, что они дохнут легко и быстро...
— Когда их мало.
Затем последовали быстрые сборы: селение забирало с собой только оружие, провиант, одежду и лекарства, все остальное оставляли. Т"Альдин собрался, пожалуй, раньше всех, за двадцать лет он не накопил ничего лишнего: дроу чужд вещизм. А вот у остальных жителей селения на глазах стояли слезы. Эльфы любят свой лес, который для них — родной дом. Почтовая птица принесла письма и из других деревень: уходят все. Должно быть, опасность, исходящая от уродцев, слишком велика, если целый клан эльфов — а это одних только воинов и магов под восемь сотен — вынужден сниматься с места, где прожил тысячи лет.
Уходили поспешно: разведка сообщила о большом количестве вражеских солдат, пришедших отомстить за разгромленный отряд. По пути колонна соединилась с беглецами из соседнего селения, и Т"Альдин в составе объединенного военного отряда прикрывал отход. Ситуация становилась все хуже: противник постепенно догонял, беря отступающих эльфов в полукольцо.
— Видимо, придется драться, и уже не на наших условиях, — заметил он, — дело дрянь.
— Все гораздо хуже, — флегматично отозвался воин из соседнего селения, — боя не будет, если успеем уйти на равнину, но... А, к йоклол.
Т"Альдин мысленно выругался в гораздо более крепких выражениях. Выйти на равнину? Зачем? Эльфы опасней всего именно в лесу, стоит оказаться на открытом месте... Конечно, мало кто способен бить из лука на сто шагов в глаз, но враги слева, справа, сзади. Их много, и это, видимо, только передняя волна.
— А где жители других деревень? Из Дрожащей Листвы и Лунной Песни?
— Должны уже ждать нас у опушки, судя по сообщениям, присланным птицами. Мы замыкающие.
Гонка на запад продолжалась несколько часов, и Т"Альдин уже думал, что бой неизбежен: враг наступает на пятки. Однако тут лес закончился, впереди — луга длиной в день пути, за ними в дымке тонут невысокие лесистые холмы. А сразу у опушки — тысячи две эльфов, все население леса.
Он еще раз выругался. За каким таким дивом светлейшим вздумалось принимать бой посреди поля?! Ну не сильны эльфы стенка на стенку драться, как это делают орки и люди, и все тут. В лесу картина была бы не так печальна, ни свои, ни враги не могут держать строй, но для эльфов это излюбленный стиль боя, когда они, кажется, везде, со всех сторон, и отовсюду летят стрелы невидимых лучников...
Однако тут стало очевидно, что эльфы, обернувшись лицом к лесу, вовсе не в боевые порядки выстроились.
Т"Альдин быстро отыскал в толпе Таруну, с тоской глядящую назад и утирающую с лица слезы.
— Не плачь, — тихо сказал он, — когда-нибудь мы еще вернемся сюда...
Девушка покачала головой и едва слышно ответила:
— Мы больше никогда сюда не вернемся...
Вперед вышли светлейшие всех четырех селений, за ними в шеренгу выстроились младшие маги. Светлейшие нараспев заговорили хором, используя древние ритуальные слова, но Т"Альдин кое-как понял: они благодарят лес за то, что тот тысячи лет был их домом, и просят прощения.
Издалека уже доносился треск веток под тяжелой поступью сотен, если не тысяч ног, а сколько там мелких уродов — можно лишь догадываться. Захотелось крикнуть светлейшим, что тут не с лесом прощаться надо, а с жизнью, но Т"Альдин промолчал. Будь что будет.
Над толпой разносился плач. Сдержанные эльфы не справлялись с эмоциями, многие взрослые рыдали навзрыд. Т"Альдин стоял в толпе один из немногих, сохранивших невозмутимость, но внутри все клокотало. Он сжимал руку Таруны, старался не слышать ее плач и отрешенно удивлялся, почему ее слезы причиняют ему почти физическую боль. Что ж, скоро все закончится. Еще не совсем понятно, как, но...
Светлейшие умолкли, заговорил только один из них, на древнем языке прося у леса о последней милости: стать погибелью врагам эльфов. И следом в унисон заговорили все маги, и светлейшие, и младшие, и читаемое ими заклинание, извращенное, дикое и неправильное, грянуло едва ли не громом. Т"Альдин с каким-то необъяснимым ужасом понял, что ему очень знакомы эти слова. Заклинание, которое каждый маг эльфов учит в первую очередь, заклинание, которым светлейшие сообща способны прямо из селения погасить пожар даже на другом конце леса.
Только они читали его наоборот.
И тогда лес вспыхнул. И не как подожженный, нет. Огонь, казалось, появился везде сразу, со всех сторон и в середине. Рыдания и стоны поднялись до небес, но Т"Альдину в громогласном реве пожара послышались вопли сотен сгорающих заживо глоток. Весь огромный лес превратился в один чудовищный погребальный костер.
Казалось, плач эльфов разжалобил даже небо, и оно тоже заплакало мелким дождем. Т"Альдин стоял, глядя на огонь, и сжимал руку Таруны. Он не разделял вселенской скорби лесного народа, напротив, он был единственным в толпе, кто почувствовал облегчение, когда смертельная битва отменилась. Дроу не свойственна сентиментальность, но... все же в этом лесу Т"Альдин прожил двадцать лет, и это были двадцать самых легких и беззаботных лет в его жизни. Он собрался провести тут остаток своих лет, сколько бы ему их не выпало, еще семьдесят или семьсот... И вот теперь Т"Альдин, как и двадцать лет назад, снова бездомный. Но тогда его беспокоила, главным образом, своя судьба, остальные кадеты — только если не в ущерб собственным интересам. Теперь... теперь он держит за руку рыдающую Таруну, и ему, йоклол возьми, больно. Т"Альдин снова стал бездомным и обездоленным, и не только один он, и тому виной вполне конкретные существа. Серые ублюдки, припершиеся незваными.
Раньше он ненавидел поверхностников. Всех подряд, заочно, несфокусированно, бесцельно, просто потому, что так его воспитывали. Теперь тщательно выпестованная ненависть, двадцать лет спавшая в глубине души, проснулась и обрела совершенно определенное направление — и на этот раз до невозможности личное.
* * *
За несколько дней напряженной работы Даниле удалось собрать первый образец тяжелого мушкета и почти довести до ума всю линию сборки. Правда, за капсюли он еще и не брался, прототип был фитильным, но уже с действующим ударно-спусковым механизмом, рассчитанным на разбивание капсюля. Еще одна проблема — массовое производство патронов наладить будет нелегко, но это дело инженер уже придумал, кому поручить: аптекарям. Разумеется, как только алхимики разработают нужный водоустойчивый состав для бумажных патронов.
Испытав несколько оперенных пуль разной конфигурации и изрешетив при этом почти все доспехи, выкованные дварфами, которые только нашлись в оружейной палате дворца, Данила остановился на самом удачном варианте и заказал литейщикам отлить пятьдесят тысяч их. По тысяче патронов на стрелка — должно хватить и на обучение, и на несколько больших перестрелок, по крайней мере, Гаскулл, сделав в процессе испытаний около полусотни выстрелов, быстро освоил и заряжание, и прицеливание, и достаточно уверенно поражал мишень размером с человека с двадцати шагов, что для такого примитивного гладкоствола очень даже неплохо.
Работать пришлось тяжело, но в целом Разумовский чем дальше, тем оптимистичнее смотрел на ситуацию. Разведчики докладывали, что противнику подходят небольшие подкрепления, что появились два новых лагеря поближе к столице и что драконы начинают перебираться в эти лагеря, но если темпы сохранятся — у короля появятся стрелки раньше, чем нападет враг.
Что действительно было занозой в заднице — так это Роктис. Прямо ни шагу без нее, и это бесило, но чертовка, впрочем, больше не мешала Даниле работать и даже стала любезней, чем обычно, хотя несколько раз оставляла своего подзащитного без пирожных. Но инженерская смекалка и тут выручила: однажды Роктис, по своему обыкновению, уселась на подоконник, болтая изящной ножкой, сняла крышку свистнутого со стола Данилы блюдца и обнаружила, что все пирожные надкушены с двух сторон.
— Это неслыханно! — возмутилась она, — я жестоко накажу негодных слуг за такое неуважение!! Это... это...это же как плевок в лицо!! Кто-то надкусил твои пирожные, ты только представь это!!
— Я кушаю, нельзя ли не говорить о плевках? — миролюбиво сказал инженер, — а что касается пирожных — это я попробовал, какое вкуснее и с какой стороны. То, что посередке — самое сладкое, угощайся, пожалуйста.
Роктис секунд двадцать молчала, застыв с блюдцем в руках, и ее лицо выражало вселенскую скорбь вперемешку с досадой и осуждением.
— Эх, душенька, какой же ты... эгоист, — наконец вздохнула она и поставила пирожные обратно на стол: — приятного аппетита, жадина.
Данила, в принципе, ожидал всего, вплоть до вспышки ярости и надетой на его голову тарелочки со сладким, но столь беззлобная реакция его все же удивила.
После этого Роктис резко поменяла свой стиль поведения, вместо прежней словоохотливости и вкрадчивых интонаций — короткие, неохотные, односложные ответы. Данила лишь вздохнул с облегчением, но при этом искренне недоумевал: обиделась? Фаворитка короля, нахалка, слегка оборзевшая от полной безнаказанности — и обиделась из-за пирожных?! Воистину, женщины непредсказуемы. Особенно если они принадлежат к совсем другому народу.
На следующий день Роктис заявилась во время обеда и поставила перед Данилой два флакончика:
— Твое лекарство.
— А зачем второй пузырек? — полюбопытствовал инженер.
— В запечатанном — сильнодействующий яд, чтобы ты не мучился, если снова выбросишь противоядие.
— Да ты прямо сама доброта. Хочешь пирожных?
— Нет, спасибо, — желчно отозвалась Роктис, — кушай сам.
Данила снял с блюдца крышечку:
— Я оставил парочку не надкушенными, а то ты так огорчаешься, если не удается свистнуть у кого-то десерт...
— Ах, какой ты милый, душенька! — обрадовалась она, вернулась к столу и схватила с тарелочки оба пирожных, которые Данила там оставил, предварительно спрятав два других в соседнюю тарелку с крышкой, — знаешь, я даже раскаиваюсь, что в сегодняшней порции противоядия использовала самые омерзительные на вкус компоненты, которые только могла. Ты же не сердишься?
— Да нет, что ты, как бы я мог сердиться на такую хорошую тебя, — печально вздохнул Данила, скопировав речевой оборот Роктис, и не удержался от вопроса: — слушай, а ты сегодня сколько пирожных уже съела?
Роктис проглотила остатки первого и откусила от второго, подсчитывая в уме.
— Ну, утром мне подали четыре, я отправила слугу за добавкой, это будет восемь, потом после тренировки прошла на кухню и съела еще то ли десять, то ли одиннадцать, должно быть, кто-то из младших чинов, живущих при дворце, остался без сладкого... ну, получается то ли двадцать, то ли двадцать одно... А что такое?
— Господи... Ты всегда столько кушаешь?
— Да, а что?
— Знаешь, некоторые девушки в моем мире душу отдали бы, чтобы знать, как кушать по двадцать пирожных в день и не толстеть.
Роктис проглотила еще кусок и пожала плечами:
— Ну как тебе сказать... Если они смогут делать вот так...
Она сбросила с ног туфельки, развернулась спиной к Даниле и метнулась, словно ветер, от него к стене, будто намереваясь убиться о нее, но вместо этого стремительно взбежала вверх до середины, оттолкнулась обеими ногами и, приняв положение головой вниз, успела сделать по потолку два молниеносных шажка, пробежав при этом над головой Данилы. Затем, завершая круговой "оверкиль", в полете снова приняла нормальное положение и мягко приземлилась прямо за спиной изумленного инженера, все еще держа в пальчиках недоеденное пирожное.
Данила с трудом вернул отвисшую челюсть на место. Он в свое время видал аттракцион "мотоцикл в шаре", где каскадер наматывает вертикальные круги, но то же самое, исполненное в квадратной комнате и без мотоцикла, повергло инженера в глубочайшее изумление.
— А ты... быстрая... — пробормотал он.
Роктис отправила в рот остатки лакомства, проглотила и легкомысленно обронила:
— Это — еще не быстро, так, разминка. Быстро — это когда один мерзавец, булькая кровью, завопил, что я поплачусь за воткнутый в его пузо кинжал, а я спросила — за который из шести? Да, ну вот. Кто способен делать такое упражнение каждый день — может есть что угодно и сколько угодно, не опасаясь за фигуру... Ладно, душенька, мне пора. Приятного аппетита, и это... Постарайся не выблевать противоядие после того, как примешь, ладно?
Она упорхнула, что-то насвистывая себе под нос, и оставила Данилу в состоянии такого удивления, что даже возмутиться редкостно мерзким вкусом противоядия сил не хватило.
Произошли и некоторые другие события. Когда ударный отряд отбыл в рейд, что-то очень неуловимо изменилось в отношении к Даниле со стороны других обитателей дворца, и даже на улице королевскую карету, в которой он ездил, провожали не только положенным приветствием королю, но также долгими удивленными и любопытными взглядами.
Вскоре выяснилось, в чем дело: из дальнего разведпохода вернулись эльфы-разведчики и привели с собой добрых четыреста узников, которых им удалось собрать по лесам и глухими чащобами вывести с вражеской территории. И вместе с этими людьми пришел и молниеносно распространился слух о неизвестном колдуне, который разрушил магический барьер концлагеря волшебным посохом, сделанным из лома, а теперь сидит где-то и создает для солдат магическое оружие. Конечно, при таком размахе производства с задействованием сотен, а то и тысяч представителей многих профессий утечка была неизбежной, но в конечном итоге это пошло только на пользу, подняв боевой дух того разношерстного и разноязычного сброда, из которого королевские офицеры пытались создать боеспособное войско. Ну а рядовые жители дворца довольно закономерно сделали верный вывод о том, что могучий чародей — это и есть Данила.
Время шло, разведка донесла, что противник начал готовиться к марш-броску на Вайландрию. Времени оставалось критически мало, и если отряд хромого рыцаря не достигнет хоть какого-то успеха — все закончится быстро и трагично.
* * *
Сэр Кэлхар выехал из-за густого кустарника на обочине так, чтобы видеть поверх растительности, в то время как он сам и его конь оставались скрыты от неприятеля. Так и есть, тысяча с лишком серых сволочей. Впереди толпа громадин-орков, затем колонна закованных в латы бойцов — то ли гоблины, то ли карликовые орки, то ли вперемешку, не разобрать издали — затем длинная вереница телег с мешками, в конце — еще одна толпа орков. И чуть сбоку — небольшой отряд кабаньих кавалеристов.
Рыцарь облизнул пересохшие губы. Сейчас-то все и решится. Упорные тренировки, долгий поиск врага и удобного момента, дожди, тревожный сон под открытым небом, когда на теле ни единой сухой нитки — зря все это было или нет? Их — горстка. Врагов — тысяча. Достаточно ли будет мощи оружия, покоящегося в седельных сумках? Если верить мастеру-чужаку — да. Если нет... Уйти уже вряд ли получится, но сэру Кэлхару не привыкать к девизу "победа или смерть", один раз он уже проиграл, и теперь, можно сказать, живет в долг. Кэлхар пережил очень многих достойнейших людей в битве под Сигной, и сейчас должен либо победить ради них, либо присоединиться к павшим в посмертии.
Он проверил, хорошо ли горит промасленный фитиль, закрепленный на внутренней стороне щита, и махнул рукой, подавая команду скрывающемуся за леском отряду: пора. В ответ земля вздрогнула, когда отряд тяжелой кавалерии пришел в движение.
Враг немедленно начал разворачивать в оборонительный порядок головную ватагу орков и те сразу же перекрыли дорогу, но всадники понеслись вскачь по обочине. Сэр Кэлхар рванул из сумки первую гранату, поравнялся с первыми рядами орков, поднес к фитилю запал. По шнуру гранаты заплясал веселый огонек.
Он метнул увесистый кругляш в середину толпы и втянул голову в плечи, насколько это позволяли сделать шлем и наплечники. Треска их нечестивого оружия нет — либо не успели, либо мастер-оружейник был прав. Затем позади раздался грохот — и дикий вой следом. А потом начали рваться гранаты, брошенные другими рыцарями.
Сыр Кэлхар выхватил из сумки вторую гранату, на всем скаку увернулся от выскочившего ему наперерез орка-громилы, еще одного, мелкого и в доспехах, сбил конем — и второй кругляш шлепнулся в грязь в середине вражеской колонны. Получайте, гады! Следующего за Кэлхаром рыцаря сбили вместе с конем броском тяжеленной дубины, но затем начала рваться вторая партия смертоносных гранат.
Вражеская колонна, растянувшаяся по дороге длинной тонкой змеей, оказалась застигнута врасплох. В считанные мгновения серую чуму забросали доброй сотней гранат, и еще до того, как рыцари на скаку сумели произвести третий бросок, вся эта длиннющая толпа бросилась наутек.
Сопротивления не было. Все противодействие противника заключалось в нескольких выпущенных арбалетных болтах, да еще кабанья кавалерия попыталась помочь атакованной колонне, но на них вихрем налетела легкая сотня и рассеяла, многих перебив. Серые гоблины, увидев, что дело плохо, бросали оружие и пытались спастись в лесу, откуда уже летели стрелы эльфов-разведчиков, которые, собственно, и навели ударный отряд на вражескую колонну.
— Они бегут, бегут!! — ликующе завопил кто-кто.
Вот она, разница. Сэр Кэлхар ринулся с копьем на ужасного дракона, даже понимая, что шансов почти нет, в самой безнадежной ситуации он шел на смерть, верный королю, присяге, долгу перед своей родиной. А эта серая мразь разбегается во все стороны, как только дело обернулось не в их пользу. Честь, принципы, боевые товарищи — все это ничто для них. В их мелких душонках нет ничего, кроме животного страха за свои дряблые шкурки.
— Прекратить бросать гранаты, прекратить бросать гранаты!! — завопил он, памятуя наставления оружейника, и рванул из ножен меч: — вперед, за Арлансию! Не дайте уйти никому, убейте их всех!!
По его приказу группа рыцарей атаковала гранатами замыкающую ватагу орков, слишком тупых, чтобы разбежаться своевременно, остальные, включая легкую кавалерию, бросились преследовать убегающего неприятеля. Бой занял так мало времени, что сэр Кэлхар еще даже не успел полностью поверить в победу, но это, слава Эртэс, была именно она. Первая победа в этой войне.
Гранаты в деле оказались до невозможности ужасным оружием, нет, рыцарь видел их в действии на тренировке, но даже не мог представить себе их воздействие на плотные скопления воинов. Менее чем от ста гранат погибли сотни врагов, и все это — чуть ли не мгновенно. Очень многих перекалечило, и все они тоже встретили свою смерть, когда кавалеристы принялись добивать тех, кто еще не сдох. Сколько врагов было и сколько спаслось в лесу — точно неизвестно, восемь эльфов-разведчиков вряд ли убили многих, но вот здесь, в грязи, лежали сотни тел, и грязь эта очень быстро окрасилась в ярко-алый цвет от крови, сочащейся из рваных ран и оторванных частей тел.
Потери кавалерийского отряда составили всего восемь человек: двоих убили бросками дубин, еще шестеро погибли во время преследования и рукопашного боя с последними группками орков-громил, слишком медленно соображающих, чтобы своевременно убежать, но слишком рассеянными, чтобы применить по ним гранаты. Легкая кавалерия потеряла еще восьмерых во время боя с кабаньими наездниками.
Тела погибших положили в одну из захваченных телег. Пока отряд готовился к отходу, Кэлхар обратил внимание на странные мешки, валяющиеся тут и там. Как и предсказал оружейник, серые несли свои аркебузы в чехлах, но из-за дождя не смогли их применить.
Рыцарь немедленно позвал сержанта легкой кавалерии и показал мешок:
— Братец, видишь это? Немедленно всех своих людей организуй на сбор вот таких мешков! Нам нужна еще одна телега или две! Собрать все мешки! А если получится — будет хорошо вывезти еще и оружие тех ублюдков, которые в латах! Хороша сталь их топоров! И сами доспехи — тоже! Мы такое не напялим — но наши кузнецы доброй стали найдут применение!
— Нам уходить надо, и поскорее! — тяжело дыша, сказал заместитель Кэлхара, сэр Мальдус.
— Не тот случай... Эти трофеи очень пригодятся нам для будущих боев! Врагов поблизости нет, соберем и уйдем лесами. Не получится — бросить успеем, но гранаты у нас еще есть для обороны, если сможем — должны доставить это оружие в столицу!
Тут в разговор вмешался еще один рыцарь:
— А если ублюдки нагонят — я только рад буду! Перебьем всех!
Сэр Кэлхар мрачно улыбнулся:
— Это точно. Перебьем их всех, рано или поздно. Заставим заплатить сполна.
* * *
Данила проснулся посреди ночи от того, что начался штурм Вайландрии, землетрясение, извержение вулкана или конец света. Весь город вопил, дудели гигантские горны, должно быть, в каком-то храме. Вскоре хаос добрался и до дворца: топот ног, неразборчивый гомон.
Инженер в полуодетом состоянии выскочил в прихожую: охранник, сжимая свой устрашающий клинок, стоял у двери, прислушиваясь.
— Что происходит?!
— Не могу знать, — мрачно ответил тот, — все, что я сумел разобрать — "убьем их всех". Не понимаю.
— Блин! И что дальше делать будем? Ты не хочешь попытаться выяснить обстановку?
— Мой пост — здесь, — коротко ответил гвардеец.
В этот момент дверь с грохотом отворилась, явно с ноги, и на пороге появилась Роктис, в чем-то похожем на халатик поверх ночной рубашки и со светильником в руке.
— Душенька, просыпайся! — завопила она и спохватилась: — а, ты уже тут.
— Что происходит?! Кто кого убивает?! Штурм или восстание?!
— Ой, да ты что! Просто отряд сэра Кэлхара вернулся. Им удалось уничтожить целую колонну серой чумы, и он от ворот об этом принялся вопить. Ну, вот город и встал на уши.
— А чего тогда все орут — "убьем их всех"?!
— Так это сэр Кэлхар крикнул, что они перебьют всех гоблинов, а толпа и подхватила. Ты это, одевайся бегом, полагаю, король тебя очень скоро вызовет. Я тоже пойду переоденусь, пожалуй, не в рубашке же к королю идти.
Она повернулась, избавив Данилу от необходимости делать усилие воли, чтобы отлипнуть взглядом от выреза неплотно запахнутого халата, и ушла.
Получилось именно так, как она и говорила: слуга с требованием явиться к королю пришел как раз, когда инженер застегивал камзол.
В зале совещаний собрались, помимо самого Валлендела, Йонгас, несколько уже знакомых Даниле баронов и графов из числа военных, включая Вольсунга, Марнея и Ренфорта, давешний эльф-разведчик, еще несколько незнакомых. У дверей снаружи и внутри Гаскулл поставил нескольких охранников, а сам безмолвно возвышался за спиной короля. Вскоре незаметно просочилась и Роктис.
Героем дня, точнее, ночи был тот самый хромой, Кэлхар. Рыцарь коротко доложил о потерях и результатах боя и вытянулся по струнке. На него сразу же посыпался град вопросов, и из его ответов Данила составил себе полную картину произошедшего. Как он и ожидал, применение пороховых гранат оказалось чрезвычайно эффективным против колонны на марше.
— Вот только потери не радуют, — заметил он, — сэр рыцарь, я же говорил — ударить и уйти, нам нельзя терять людей. Если бы вы просто ушли после первой же атаки, потери были бы единичными. А так — полтора десятка убитых. И ради чего?
— Но мы истребили их сотни! Всю колонну разгромили! Уйди мы после первой атаки — враг понес бы куда меньшие потери!
— Все же, тут я на стороне сэра Кэлхара, — сказал король, — погибшие отдали свои жизни за стоящее дело. Потому что теперь вместо чисел, сколько убито врагов, мы можем отвечать коротко и веско: безоговорочная победа, сокрушительный разгром противника. Сейчас ликует весь город, когда гонцы разнесут весть — будет ликовать вся страна.
Данила вздохнул:
— Я хочу донести до вас одну мысль. Мы ведем войну по невиданным ранее правилам. Эти погибшие — они были очень ценны, потому что уже обладали боевым опытом, которым сейчас не обладает никто, кроме непосредственных участников первого боя. На будущее — старайтесь все-таки делать, как я говорю. Потому что врага бить мы будем не моралью, а оружием, и мне нужен каждый человек, способный правильно применить это оружие.
— Вопросов нет. Мне и самому печально терять достойнейших. Что дальше?
— Дальше — дайте нам больше этих гранат! — воскликнул рыцарь, — и мы учиним им еще и не такое!
Данила покачал головой.
— Я так не думаю. Вторая атака по той же тактике успеха иметь не будет, вас просто перебьют. Враг найдет противодействие, и простейший вариант — зонты. Более того, стоит ожидать появления у врага гранат в скорейшем времени, так что нам понадобится новый план. А пока что мы сделаем вот что. Сколько городов и крепостей нам потребуется оборонять, если враг двинется в наступление?
Король с советниками начали на лету подсчитывать, загибая пальцы.
— Шестнадцать укрепленных пунктов между столицей и серой чумой, — подытожил Валлендел, — осадить все гоблины не смогут, у них не хватает сил для наступления широким фронтом, но как минимум пять они обложат...
— А как же Йоррваскр? — вмешался Марней, — мы его не посчитали!
— Потому что жители деревни уже давно ушли в ближайший город, — ответил Валлендел, — в замке только наблюдатели, оборонять его мы не будем. Слишком далеко он.
— Значит так, — сказал Данила, — необходимо в каждый замок и город отправить по одному инструктору, и по тысяче гранат. Инструкторов обучат рыцари, участвовавшие в бою, а они уже должны будут обучить бросать гранаты тамошних солдат, хотя бы двадцать человек. Для обучения им хватит ста гранат, еще девятьсот помогут отбить штурм, если он последует. Необходимо увеличить производство пороха вдвое как минимум, выплавку корпусов для гранат поставить на поток, для них сгодится самый дрянной металл, причем любой. Производить огнепроводные шнуры будут почти все алхимики, а рабочих на фабрике гранат надо утроить, каждый из тех, что есть, обучит еще по два помощника, а лучше по четыре, и пусть работа идет круглые сутки напролет. Шестнадцать тысяч гранат можно произвести за пару дней, если крепко поднапрячься. Пусть кто-то запишет, чтобы не забыть, и с утра всем этим займется.
— Я запомнил, — сказал Йонгас, — завтра сделаю.
— Что дальше? — просил король.
— Трофеи. Во-первых, осмотрим их оружие, поглядим, чем оно нам поможет. Во-вторых, испытаем, что же на самом деле могут их доспехи. Четыре телеги трофеев — это, надо сказать, все же большой успех.
Осмотр привезенного вооружения оказался сопряжен с небольшой неприятностью: все — чехлы ружей, топоры орков, доспехи — было запачкано грязью, и очень многое — еще и кровью, пришлось закатать рукава и основательно замараться. Но результаты осмотра радовали.
Рыцарям Кэлхара удалось собрать около двухсот чехлов с аркебузами и патронами, боеприпасов, правда, не больше десяти на ствол, но их сделать не проблема. Неприятно поразила степень сходства оружия: два любых экземпляра почти одинаковы, несмотря на явные следы кустарного производства, калибры совершенно идентичны. Получается, у врага огромное количество мастеров, изготовляющих оружие по единому образцу. Сам факт наличия такой штуки, как стандарт, говорит очень многое, даже не столько о технологическом уровне врага, сколько о его организованности. Черт.
Даниле пришлось пережить несколько минут тяжелейшей борьбы с самим собой. Двести стволов — что с ними делать? Готовое оружие дает соблазнительную возможность прямо сейчас подготовить две роты стрелков, которые могли бы быть большим подспорьем в следующем бою. Или же использовать сами стволы как таковые, вставляя навитой ствол в форму и заливая его снаружи тонким слоем прочной стали, можно легко получить двести куда более тяжелых, но при этом и более прочных заготовок для производства аркебуз повышенной мощности.
В итоге Разумовский решил, что утро вечера мудренее: выспится и подумает.
* * *
Новый день принес новые заботы. Вместе с Кадиасом Данила испытал доспехи врага, оказалось, металл такой же, или почти такой же, как сплав дварфов. А вот работа далеко не так хороша, но прочность брони все равно была на высоте. Проведя тестовые стрельбы на пустыре у окраины города, Данила установил, что гарантированное пробитие гоблинских доспехов из гоблинской же аркебузы — только с пятидесяти шагов, с двухсот стрелять уже бесполезно. Обычный рыцарский доспех гарантированно пробивался со ста шагов, от выстрела с трехсот защищал недостаточно надежно, хотя попасть с такого расстояния в одиночную цель можно было только волею случая. В то же время прототип мушкета с оперенными пулями прошивал гоблинский доспех со ста шагов навылет и пробивал нагрудную пластину второго доспеха в половине случаев. На триста — только по толпе стрелять можно, но если попасть — как минимум нагрудная пластина будет пробита, что равнозначно игре в ящик.
Все это давало определенные надежды. Мушкеты Разумовского смогут поражать противника на расстоянии триста шагов и даже больше, может, и на четыреста. В то же время гоблины опасны только с трехсот. Если армия короля применит щитоносцев, которые будут нести большие, непробиваемые щиты в первом ряду — гоблины вообще окажутся по уши в дерьме. Другой вопрос, что они и сами применят щиты в следующем же сражении, как только поймут, что у арлансийцев тоже появился огнестрел.
Большое искушение — изготовить стреловидные пули по калибру гоблинских аркебуз и спланировать новую атаку с их применением, но риск высок. Стреляться с гоблинами придется на равных — превосходство в бронебойности против превосходства в защите — плюс риск, что гоблины получат хоть одну пулю, а попадание концепции оперенной пули врагу равнозначно поражению. Увы — но применить огнестрел можно будет только в генеральном сражении.
Поразмыслив, Данила решил действовать наверняка. Трофейные аркебузы послужат благому делу, с их помощью можно начинать обучение солдат прямо на следующий день, и когда армия получит первые партии огнестрельного оружия, из него уже будет кому стрелять.
В полдень появились новости, как хорошие, так и плохие.
Данила, пытаясь пойти к королю для согласования мелких деталей, внезапно наткнулся на еще одного гвардейца-полуорка, который не выпустил инженера ни из крыла, ни даже с этажа.
— Приказ короля, — сказал громила и пояснил: — никто не входит и не выходит, кроме тех, на кого действует исключение.
Данила понял, что оказался буквально в заточении. Хреновый признак.
Правда, охранник согласился послать слугу за Роктис. Та вскоре появилась, неожиданно мрачнее тучи, и повела инженера в зал совещаний.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Разумовский, — а то на тебе прям лица нет...
— Да все в порядке, просто настроение не ахти, — замогильным голосом ответила Роктис.
Данила отлично видел подрагивающие уголки губ, тяжелый взгляд и дергающуюся щеку. Ни фига не в порядке, она просто взбешена — но из последних сил держится. Что же произошло — видимо, и правда лучше не расспрашивать.
Хорошую новость Разумовский увидел сразу: вокруг стола с расстеленными картами, помимо уже знакомых лиц, стояли трое здоровенных орков, таких же, как те двое, что спасли его в том проклятом лесу. Оказалось — наблюдатели, посланные вождем Лагатцом, чтобы быть в курсе событий. Явились они сразу же, как заслышали о новом оружии и первой победе, и теперь с любопытством изучали мастера-оружейника.
Данила сразу же смекнул возможные выгоды от появления столь сильных ребят. Если обычные орки еще сильнее низших — а то, что видел он своими глазами в лесу, именно об этом и свидетельствовало — то в генеральном сражении можно будет применить контр-гренадеров. Разумовский не сомневался, что уже в следующем бою у гоблинов будут гранаты, и бросать их будут именно низшие орки, которые легко закидают порядки людей издали. А вот если с людьми будут эти вот ребята с габаритами, которым позавидует любой шкаф — перевес в дальнобойности гренадеров может стать решающим. Надо бы только проверить, действительно ли орки способны на дальний бросок.
Взгляд Данилы упал на массивную бронзовую перьедержательницу, выполненную в виде кувшинчика. Сгодится. Он вынул перья, взвесил в руке: килограмм есть. Открыл окно, выходящее на сад, обернулся к оркам:
— Сделайте одолжение — продемонстрируйте, насколько вы сильны. Мне надо убедиться, что вы справитесь с оружием, которое я планирую вам дать. Который из вас троих самый слабый? Вот, бери это и бросай!
— Куда? — глубоким рокочущим басом уточнил орк, детина ростом почти в два с половиной метра, с кулаками побольше головы Данилы и вчетверо шире в плечах.
— Вперед. Как можно дальше.
Кувшинчик исчез в огромной лапище оливкового цвета. Детина с ленцой, словно нехотя, размахнулся, его рука, покрытая бугрящимися мышцами, внезапно мелькнула со скоростью жалящей змеи. Сверкнув в лучах солнца, отполированная бронза унеслась вперед и вверх, прочертила красивую дугу, перелетела через ограду дворца и врезалась в крышу ближайшего дома. С расстояния в добрых сто пятьдесят метров Данила увидел разлетающиеся осколки черепицы.
— Ни хрена себе, — присвистнул он.
Сэр Кэлхар только хмыкнул:
— Ты еще не видел, мастер, как они швыряют свои топоры... Я в бою потерял двоих рыцарей — их убили вместе с лошадьми. Броском дубинки.
— Вместе с лошадью?! Это ж какая дубинка должна быть?!
Рыцарь показал пальцем в угол:
— Вон, любуйся.
Там, аккуратно прислоненные к двери, стояли два двуручных топора и молот огромных размеров. Длина рукоятей — метр восемьдесят или около того, общий вес, скорее всего, просто ужасен.
— А посмотреть можно?
Владельцы благосклонно разрешили, перекинувшись несколькими словами на своем языке. Данила взялся за молот и с усилием поднял его. Мама дорогая, килограммов сорок!
— И далеко вы можете такое бросить?
— Будешь сидеть в карете — убью тебя с пятидесяти шагов вместе с кучером и слугами на запятках, — буркнул владелец оружия.
— Я что-то не то сказал? — насторожился Данила.
Граф Гаунт наклонился к нему и негромко пояснил:
— Он только что поспорил с товарищем, что ты не поднимешь. И проспорил.
— Хех. А что, правда может убить человека, сидящего в карете?
— Лет сто назад король Тархалона именно так и был убит, в собственной карете. Броском топора с сорока шагов. Карета-то деревянная, а топор — очень тяжелый...
Тут вмешался король:
— Топоры топорами, но у нас есть дела поважнее. Наша победа обернулась против нас же. Разведка доложила, что серая чума перешла в наступление. Перебрасывает драконов вперед. Так что нам срочно нужно что-то предпринять!
Данила склонился над картой, где войска, свои и врага, представлялись в виде фигурок, очень похожих на шахматные. Придворные мастера уже успели изготовить крохотные, но искусные фигурки гоблинов, орков, кабаньих наездников и драконов.
Рассказ эльфа-разведчика и уточнения королевских офицеров воссоздали достаточно понятную и не очень утешительную картину. Сразу же после разгрома колонны фуражиров гоблины резко повысили активность и начали продвигаться вперед. Обустроили перевалочный пункт в двух днях пути от столицы, разместив в покинутой деревне около трех тысяч живой силы и собрав там по меньшей мере сотню телег-водовозов, постоянно подвозят припасы. В качестве подкрепления туда с большим трудом перегнали одного дракона.
Почему с трудом, Данила догадался и без подсказок: дожди прошли короткие, но частые, дороги развезло, а дракон — суть паровая повозка, проходимости настоящего танка у него нет, а большой вес и малая мощность паровой машины только усугубляют расклад. В самом деле, сколько ж тот дракон, которого Разумовский видел, весит? Тонны две, это как минимум и при условии, что в конструкции использовано дерево. Если же корпус цельнометаллический — то и все четыре, если не восемь. А сколько может развить примитивный паровой двигатель крайне малых размеров? Лошадок пять-десять, не больше. Даже беря крайние значения, получится удельная мощность от силы пять лошадей на тонну. А пять лошадей на тонну для танка — это уже не удельная мощность, а удельная немощь.
Данила задумчиво побарабанил пальцами по столу, понимая, что все взгляды сосредоточены на нем.
— В общем, стратегия гоблинов мне вполне понятна, — сказал он, — и свидетельствует, что нам все же удалось их удивить и выбить из колеи...
— Вот только почему-то это подвигло их на наступление, а не на задержку!
— Да, вполне закономерно. Гоблины действовали четко и расчетливо, пока все шло по их плану. Получили неожиданного и непредсказуемого пинка — решили прихлопнуть нас поскорее, чтобы не дать развить успех.
— Ну и что нам теперь делать?!
— Как — что?! — сделал круглые глаза Данила, — еще раз пнуть, чтобы они не думали, что этот сюрприз у нас единственный! Сволочи хитры и находчивы, значит, наш единственный путь к победе — каждый раз использовать новую тактику и новое оружие. В общем, так. Мне нужны литейщик и кузнец — срочно, это раз. Я хочу осмотреть осадные машины, какие есть — это два.
— У нас нет осадных машин, — ответил ему Гаунт.
Вот теперь Данила удивился уже всерьез. Что за средневековье без катапульт и баллист? Видя его замешательство, граф Вольсунг пояснил:
— Арлансия последний раз вела осаду лет двести тому назад...
— То есть, ни катапульт, ни баллист, ни скорпионов с онаграми нету?
— Вообще-то есть, но они установлены на крепостных стенах города и предназначены для обороны, а не осады. Они не такие большие, как осадные.
— Сгодятся. Мне необходимо осмотреть их как можно скорее. И главный вопрос — помогут ли нам орки. Если да — мы в течение двух дней сможем подготовиться, а затем разбить этот их перевалочный пункт. Разломаем водовозы, сожжем, что горит, захватим, что сможем — и тем самым остановим продвижение противника.
— У плана есть изъян, — пробасил старший из орков, — там уже дракон. За два дня могут приползти новые. Как убить дракона, если он железный?! А не убив его, победить нельзя!
— Вот для этого мне и нужны вы, — спокойно ответил Данила, — именно воины орков и убьют дракона, для этого я дам вам волшебные драконобойные молоты, для людей непосильные. Сколько вас?
У орков загорелись глаза, и хотя их лица остались неподвижными, инженер понял: заглотнули наживку с грузилом и поплавком. Кто же откажется от славы убийцы дракона и волшебного оружия?
— У города стоим лагерем, нас три десятка. Остальной отряд пока на границе. Посмотрим на твои волшебные молоты, если колдовство будет чего-то стоить — мы присоединимся к атаке.
— Вот и договорились, — ухмыльнулся Данила.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
