|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 23
На третий день мы ночевали в одном лагере. Подвигло меня на слияние наших групп одно интересное открытие, сделанное за день до этого.
На обед в тот день мы остановились в небольшом лесочке. Поскольку есть-то, собственно, кроме сваренной вечером каши было нечего, то мужики выпросили по пятьдесят настойки — для аппетита, так сказать.
— Я сбегаю, — сорвался Огарик.
Только он отбежал к лошадям, я встал с земли и пошёл следом.
— Чего ты? — спросил Клоп.
— Да он в прошлый раз приложился к бутылке, а тут не вино....
Клоп ухмыльнулся. Когда я преодолел пятнадцать метров до "припаркованного" транспорта, то был уже на все сто уверен, что Огарик пытается отпить из бутылки. Он стоял за лошадью, но поскольку росток-то у него был не большой, то я прекрасно видел его практически по грудь, а также дно кувшина, пляшущее под грудью лошади Большого. Но то, что я увидел, когда нырком проскользнул под брюхо лошади (боюсь ужасно этого манёвра — вдруг лягнёт, но очень хотелось поймать на месте преступления шельмеца) и оказался рядом с Огариком, честно сказать, то, что я увидел, несколько обескуражило, как и моё появление — пацана. Огарик держал в руках откупоренный кувшин, пробка была в зубах, а вот в другой руке он держал маленький стеклянный бутылёк с ярко-зелёной жидкостью.
— Что это? — я осторожно изъял незнакомую жидкость из руки Огарика.
Тот вынул пробку изо рта и растерянно ответил:
— Зелье.
— Понятно, что не сок.
Парень молчал.
— Что за зелье?
— Ну..., чтоб меня не обижали....
Кроме мата в голову ничего не лезло. То, что это идея не Огарика это понятно, но насколько хитро-продвинутый дед.... Тут смотрю с местными алтырями-магами ухо в остро держать надо!
— Пей, — показал я ему на настойку, так как он успел плеснуть магической гадости туда.
То, что в бутыльке давать побоялся — что-то говорило, что эта штука — концентрат. Не, ну как не проснуться паранойе после такой картины и объяснения — вдруг, отравить хочет?
Огарик глотнул и тут же закашлялся выплёвывая. Сзади вывернул Чустам:
— Ну, что? Поймал?
— Есть такое, — я незаметно сунул бутылёк за пояс. — Пей так, чтобы глотнул.
— Да ты чего? — стал заступаться корм.
— Пить отучаю, — ответил я.
Огарик понимая всю серьёзность ситуации, глотнул ещё раз и отрывисто задышал. Я забрал у него бутыль.
— Ну, разбирайтесь тут, — Чустам неожиданно вынул у меня кувшин и пошёл обратно.
— Точно не яд? — прошипел я.
Огарик закивал, говорить он не мог. Объявлять о том, что Огарик что-то подмешал в настойку, не хотелось....
— Смотри, чтоб не вырвало, — сжалился я над парнем, но тут же сопоставил свои слова и эффект зелья — вот это мои мысли или я жалею его из-за этой дряни?
— Рассказывай!
— Там зелье чтобы я всем нравился..., ну то есть, не нравился, но меня уважали, в смысле любили.
— Я тебя понял.
Понятие "симпатия", тут, да как собственно и в нашем мире, могло расцениваться в разных социальных кругах по разному. Среди наших, может только Толикам бы понял его адекватно, остальные — как минимум поглумились бы, а как максимум сделали бы нелицеприятные выводы.
Своим о тайне Огарика я не рассказал. Хотя сначала и хотел, но предположил, что они тоже под воздействием зелья и как бы мне не перепало.
Когда тронулись, дождавшись пешее войско, я с Огариком отстал немного:
— Рассказывай.
Хмеля в парне не ощущалось, что только подстегнуло подозрения — маг, мог и вывести, как собственно и яд.
— Это зелье, чтобы... не обижали меня, уважали, прислушивались....
— Как называется?
— Зелье... вождя, — понурившись, ответил парень.
— Почему так?
— Ну-у..., оно для подчинения.
— То есть? Тебе все подчиняются?
— Нет, оно обостряет внимание людей к тебе, твоим словам. Ну-у..., при решении какого либо вопроса к тебе прислушиваются. Но оно слабое! Оно только чуть-чуть помогает!
— То есть, я к тебе отношусь хорошо только из-за этого зелья?
— Ты и раньше хорошо относился. Ты со мной кровь смешал и теперь мы как родня. На тебя это зелье не действует, оно чтобы другие относились хорошо ко мне. А когда мы смешали, то часть моей магии попала к тебе и теперь на тебя зелья на моей крови не действуют.
— А оно на твоей крови?
— Да.
Минут пять мы ехали молча. За это время я успел подумать и сопоставить некоторые факты. Вдруг ко мне стали все хорошо относиться, прислушиваться к моему мнению....
— Огарик, а вот если мы смешали кровь и часть твоей магии как ты говоришь, вошла в меня — я маг?
— Нет, — растерянно ответил парень. Магом нельзя стать, им только рождаются.
— А вот если часть твоей крови во мне, то ко мне тоже будут хорошо относиться?
Мальчишка на некоторое время задумался:
— Не знаю.
А вот до меня, кажется, стала доходить вся картина с моим негласным выдвижением в лидеры. Даже корм! Вдруг стал таким лояльным и послушным, прямо жуть — мальчик-паинька. И началось ведь это всё после появления Огарика. Дед ведь наверняка нам.... О чём я? Мы же даже пили вместе!
Пока я размышлял, Огарик вообще потух, это было видно по опустившейся головёнке — лицо я не видел, так как парень сидел впереди меня.
— По деду скучаешь, — потрепал я его вихры.
В конце концов, мальчишка то ведь не виноват — дед сказал делать, он и сделал.
— Скучаю немного. Я привык к нему за год.
— То есть за год? А раньше ты не с ним жил?
— Нет.
— А с кем?
На этом мои успехи по раскрытию тёмных пятен биографии мальца кончились, тот опять ушёл в глухую, молчаливую оборону.
Когда к вечеру из наших никто не умер, и не забился в конвульсиях, я решил выпоить остатки настойки в новеньких — на всякий случай — вдруг наши загнутся, так и эти пусть.... Шучу, конечно..., наверно. На тот же всякий, я выждал ещё день после этого, и... вот мы в одном лагере. Однако паранойя внутри не давала успокоиться, и мы с Чустамом договорились, что ночью, тот из нас, кто встаёт на стражу, будет делать вид, что спит, а второй будет страховать его лёжа.
Лежать с закрытыми глазами и не спать, когда очень хочется... — надо местной инквизиции предложить такую пытку. Происшествие случилось заполночь. Один из гладиаторов, тот, которому осталось жить недолго — Солк, встал и направился к Чустаму. Я напрягся. Но гладиатор потрепал за плечо Чустама и что-то прошептал, после чего вернулся обратно. Утром ко мне подошёл Наин:
— Не подумай, что клевещу или разлад внести хочу, но ночью твой человек на страже спал.
Я не знал что ответить — рассказать, что проверяли их — неловко выходит, не рассказать — Чустама очернить.
— Кто?
— Чустам.
— Я поговорю с ним.
— Не хотелось бы, чтобы он о нас плохо подумал, — как-то замялся гладиатор.
— Он нормальный мужик — поймёт.
Однорукий кивнул.
— На тебя жалоба поступила, — когда Чустам вернулся от реки, неподалёку от которой мы встали, уведомил я.
— Вот ведь! Теперь и на посту не поспишь, — ухмыльнулся он.
— Дядь Хромой, — подошёл Огарик, а можно я того с больными глазами посмотрю?
Парень имел ввиду третьего гладиатора, насчёт зрения которого Наин похоже приукрасил — вот уж на двадцать шагов, он точно не видел.
— Позже Огарик, давай ещё на них посмотрим.
— Я не чувствую что обманывают.
— А ты всегда наверняка знаешь?
Мальчишка отрицательно помотал головой. Я слегка развёл руки — мол, сам понимаешь.
— Давай подождём. А ты сможешь вылечить его?
— Не знаю.
Правильность моего решения насчёт принятия новеньких, никто не оспаривал, но после событий произошедших через два дня....
Встали мы вечером на границе Луиланского локотства, о чудесных свойствах жителей которого, пел нам дифирамбы Липкий — мол, и документы сделают, и печати снимут, воровские портовые города! Если честно, то с каждым таким рассказом Липкого, почему-то всё меньше хотелось идти туда — слишком уж сладко, но... документы оформить хотелось. Очень хотелось. А если можно печать снять....
Ночью меня толкнул Ларк, кто его поставил в стражу, не знаю, но парень честно выполнил свои обязанности:
— Там воины, по-моему, окружают, — прошептал он.
Я, вырвав руку из-под головы Огарика, толкнул соседа, которым оказался Большой. Наверно он прочитал всё по моим глазам, хотя в безлунную ночь.... Для того, чтобы поднять весь лагерь понадобилось минуты три. Уж не знаю, насколько подействовала рабская сущность, но подъём прошёл без звука.
— Откуда? — прошептал Чустам.
— Они на нас смотрят, — тихо ответил ему Огарик.
Дальнейшие вопросы были не к чему — мальчишка без отрыва глядел в сторону, откуда мы пришли.
— Дуга, центр я! — громко сказал Чустам.
Если честно, то его никто не понял полностью, все просто сгрудились около корма.
— Уходят! — крикнул Наин.
Кто там был, мы так и не узнали, но более двух десятков рабов, были им не по зубам — не зря новеньких приняли. Пока мы раскачались на поиск — таинственных незнакомцев и след простыл. Мы даже не пытались установить кто это. Порыскав по округе собрались и снялись в сторону границы.
Это оказалось не единственным испытанием в эту ночь. С испуга, мы просто рванули в сторону нашей цели и вероятно, пересекли границу локотств, причём с установленными сигнальными амулетами, так как утром нас нагнали воины Луиланского локотства.
Толи амулеты были не на количество народа, толи луиланцы привыкли к переводу через их границу рабов, но настигли нас всего десять улюлюкающих всадников.
Встретили мы их заранее выстрелами из лука и арбалета. Чустам промазал, я вроде попал, но наверно вскользь, поскольку воин размахивая мечом продолжал лететь на меня, пока не получил топором Большого в бок. Ребята, похоже, приняли нас за контрабандистов ведущих через границу рабов, и пеших, за воинов не посчитали, а зря...
Наин, я точно видел, поскольку сам не успел даже вступить в бой, снял двоих с сёдел. Его умирающий друг ещё одного. Ларк! Кинул своё копьё почти в цель. Воин, попытавшись уклониться, попал подбородком на кол одного из новеньких. Большой, просто дождавшись скачущего на него, махнул топором — жуткое зрелище — всадник без головы. Почти без головы. Поразил Слепой — тот гладиатор, что плохо видел, ну так уж за ним прилипло. Он просто метнул меч! В цель! И даже попал! Ну и что, что клинок вошёл не лезвием? Зато рукоятью в лоб! То есть в шлем. Воин просто слетел с седла, пару метров волочась за лошадью — ногой в стремени запутался. Ехал он так, пока не встретился с колом наказанного, Лиимуила, если не ошибаюсь.
Не всё было гладко. При мне разнесли голову одному из новеньких, причём тот же нападавший попытался рассмотреть внутренности головы Ларка, так как в руках у него был кистень. Я успел рубануть со всей силы по ноге воина и тот промахнулся. Но зато успел улететь в рассветный лес.
Итог битвы был семь — два в нашу пользу. Но как-то не очень весёлый счёт. Двое из новеньких были мертвы. Раненых было тоже двое — Ларк, первый раз получивший достойный мужчины шрам, то есть от скулы, до виска практически, и Большой, прижимающий рану на руке.
Трое нападавших ушли. Точно приграничная стража — был ровно десяток, да и буква "Л", выжженная на правом плече лошадей, как объяснил Чустам, свидетельствовала о принадлежности к Луиланским войскам. Кстати, именно из-за этой буквы они теряли коммерческую ценность. Коммерческую, но не практическую! Мы с перегрузом, бросив своих убитых, рванули как можно дальше. Но, трофеи мы, конечно, собрали. Из-за ненавистной "Л" они были бессмысленными в качестве товара, но как оружие.... А те четыре лошади, что удалось поймать, так вообще были на вес золота. Нет, мы бы с радостью поменяли бы их на жёлтый металл, так как были близки к своей цели, только кто бы предложил.
Из трофеев меня удивила броня воинов — деревянная. Я поскрёб кинжалом по одной из пластин.
— Магией укреплена, — осведомил меня Чустам. — Можешь не проверять.
— А почему у тех либалзонтских железо? — Кивнул я на кольчугу Чустама. — Такая же легче получается и дешевле наверно?
— Деревянная хуже удар держит, да и стрела меж пластин бывает проходит. Но, ты прав — она легче. Поэтому в приморских локотствах именно такую войскам выдают — если вдруг на корабле биться, то когда за борт упадёшь — не тонешь. Мне больше кожаная из магических нравится. Правда она гнётся плохо.
Остановились мы только через двое суток. То есть, остановки делали, но не более трёх часов — выигравший сражение, далеко не факт, что выиграет войну (звучало, знаю иначе, но я преподнес это так). Благо, что конной тяги у нас прибавилось, а людей, как это бы цинично не звучало — убавилось. За это время, мы испытали все способы передвижения — и по двое на лошади, и бежать, держась за стремя, и поочерёдный бег.... Скорость была максимальной для нашего состава, то есть восемнадцать с половиной (половина — Огарик) человек на двенадцать лошадей.
По истечении этих двух дней, я увидел... море. Не само море конечно, Сапожный залив, но по сравнению с Невой, а это самый большой водоём, который я встречал ранее... красота.... Прозрачные, но, тем не менее, несущие внутреннюю силу волны шлюпали о камни: Шлюмм, шлюмм. Осознание силы этой безмятежной массы пропитывало практически сразу. Шлюмм.... Только попробуй остановить их.... Вялые и послушные подводной силе водоросли колыхались в притягательной глубине. Никакой живности в воде видно не было. Странно, даже в Питере мелькали спинки мелких рыбёшек. Питер! Как-то въелся он мне в сердце. Спокойный, безмятежный....
— Хромой! — раздалось сверху.
Я принципиально спустился с кручи, к которой мы подъехали. Первый раз встреча с большой водой всё-таки! Я обернулся. Ко мне соскальзывая на камнях, спускался Огарик. Пусть тоже впитает мощь стихии. Я помахал рукой. За Огариком скакала по склону ещё четвёрка рабов. Берега напротив видно не было. Чаек, кстати, тоже. Просто тишина и это равномерный набег волн на камни: шлюмм, шлюмм.
Я видимо высадился на романтичную "волну". Поскольку лес, на берегу мне казался настолько красивым.... Великолепные сосны, ну или не сосны, но очень похожие деревья, летящие вверх. Среди этих ровных столбов я ощущал себя карликом....
— Хромой, ну что дальше? — прервала созерцание прекрасного мира эта сволочь — Липкий.
— Тебя хочу спросить, — как мог, сдержал я раздражение.
Глаз от наказанного я не отводил. Нет, он конечно нормальный парень, но так обломать настроение....
— Надо к городу выдвигаться..., — Липкий тоже не стал отводить взгляд.
— Где он?
— Тут несколько. С этого берега должно быть два, да и с того наверно больше...
— Кто хоть знает, где мы?
— На носке залива, — ответил один из новеньких, тот, что корабельный корм.
— Нарисуй, — попросил я его.
Тот, оглянувшись вокруг, подошёл к камню и, сорвав сосновую ветку, попытался что-то нарисовать. Огарик тут же исчез, и подвернулся ему под руку через минуту:
— Попробуй этой, подсунул он ему.
Тот, провёл по камню, удовлетворительно кивнув. Я хмуро посмотрел на мальчишку — палится — ветка рисовала почти как кисточка.
— Вот здесь, — ткнул веточкой по рисунку корабельный с внутренней стороны "сапога", — Охарикас и Тикогнур, а с той стороны, — он ткнул ещё три раза веткой, — Пакр, Стологин и Тизнаур.
Все названия явно означали города.
— А мы где? — спросил я его.
— А мы здесь, — ткнул веточкой в носок раб.
— Липкий! Ты куда предлагаешь? — подозвал я вора.
— Думаю, надо идти сюда, — указал пальцем на город, который не был ближним, но и не особо далёк.
— Почему? — ну, явно стоило задать такой вопрос.
— Там есть рынок рабов и проще получить документы.
— Да, — согласился корабельный, звали его, по-моему, Древ, не настоящее имя конечно, производное от Деревянный (собственно на местном, имя звучало как Tirk, а Деревянный — Tirken)..., — та сторона ближе к империи, но в тех городах точно есть маги.
Будь мы без Огарика, я бы пропустил эти слова наискось, но тут....
— Они проверяют входящих?
— Не встречал портовых городов с воротами, разве что сам порт обнесён забором, — ответил Древ.
— А что, в других городах нет? — спросил я Липкого, подразумевая невольничьи рынки.
— Тут скорее деревни, чем города, сложно будет сделать.
— А, по-моему, в мелких проще.
— Что хотите-то? — спросил Наин.
— Да у нас вон, вольный есть, — кивнул я на Клопа, — хотим к нему в рабство уйти.
Гладиатор мельком глянул на Клопа.
— Ты не переживай, — успокоил я его, — он нормальный парень.
— Да я не сомневаюсь. А есть связи?
— Нет, — вздохнул я.
— Обмануть могут.
— Знаю. Уже один раз. Спасибо парням — меня вытянули. Но Липкий утверждает, что можно попытаться.
— Есть деньги?
— Мелочь. Хотим лошадей продать.
— Не знаю как насчёт рынков, но я согласен с Липким, лучше к дальним. Мы локотских воинов всё-таки потрепали. В ближних городах могут встречать.
— Согласен, — поддержал Чустам. — Да и в больших городах меньше внимания к незнакомым.
— Ну, тогда тронулись, — не стал я откладывать в дальний ящик решение и стал залазить на Звезданутого.
Поехали мы вдоль "подошвы" Сапожного залива. На ночь встали на берегу. Кто-то занялся хозяйственными делами, а я пошёл купаться.... Через минуту ко мне присоединился Огарик. Я хотел ему крикнуть, чтобы он снял штаны, но парень с разбега прямо в них ушёл под воду. Да и боги с ним. Минут через десять толпа здоровых и не очень мужиков, плескалась в море словно дети, позабывшие про всё на свете. Я по быстрому организовал "башики", в которых не участвовал только лекарь, по причине своего возраста. Блин! Зря я это сделал! Крику было! Да и треть времени "галить" пришлось мне. Это потом уже поняли, что не дай боги, кто появился бы на берегу, нас взяли бы голыми руками — оружия ни у одного, по понятным причинам, не было.
— За один такой вечер, уже можно жизнь отдать, — философски изрёк Солк, когда два десятка голых тел разлеглись на берегу.
Слышать из уст потенциального мертвеца такое.... было по барабану. Я просто наслаждался видом уплывающего за горизонт солнца.
В ночь выставили усиленную стражу — троих, благо, численный состав позволял сделать это. Моя смена выпала с наказанным из новеньких и Слепым. Последнего отговаривали, но он настоял, аргументировав очень хорошим слухом, прорезавшимся после того как стал плохо видеть. Хочется человеку потерять час — два сна — не жалко.
— Хромой, — подсел рядом Лиимуил, — отпусти меня.
Этак довольно неожиданно и интригующе.
— Иди.
Наказанный некоторое время помолчал:
— Я имею в виду совсем....
— Да орк тебе в печень — иди.
— А не убьёшь?
То есть мужик осознавал, что с такой просьбой рискует отправиться к духам, как и то, что в смерти его товарища виновен я. Как бы он меня режиком не поножил.
— С чего вдруг такое решение?
— Не хочу быть сломанным колесом.
— Можно поподробней?
— Я же вижу, что недолюбливаете наказанных.
— Что ж вы за люди-то. Наказанный, воёвый.... Какая разница? Липкий вон, тоже наказанный. Ходят с Чустамом косятся на друг друга. С чего решил-то?
— Так, Лохматого....
— Его не за принадлежность, а за смуту. Погорячились мы тогда, — ужас как не хотелось признавать себя неправым, однако парня надо было успокоить.
Он может и не понимал, но я точно знал, что вот как раз ему сейчас не уйти — слишком много знает.
— Я не думал что Липкий наказанный, — спустя пару минут произнёс Лиимуил.
— А как тебя среди своих звали? — стал уводить я тему.
— Не хочу рассказывать.
— Давай Лиимуил так. Ты всё ещё раз обдумаешь, пообщаешься с Липким. Одному очень тяжело выжить, я пробовал. Но если решишь, то уйдёшь, только не сейчас. Обещаю, что как можно будет — отпущу. Идёт?
— Хорошо.
— Откуда сам-то?
— Из деревни....
— Хромой! — раздался голос Чустама. — Прекращайте, вас за версту слышно!
Утром наскоро позавтракав, поехали искать воду. Удивительно, но в этом мире море тоже было солёным. Собственно, нам то, хватало жидкости — мы за час перед остановкой на ночь наткнулись на мелкую речушку и наполнили все тары. Только вот идти обратно сейчас не хотелось, а табун поить надо. В процессе сборов, я попросил Липкого переговорить с наказанным.
Ближе к обеду мы нашли воду. Радости только большой не испытали. Это была широкая, нет, широченная река, противоположенный берег которой слабо угадывался.
— Ничего себе попили водички, — задумчиво произнёс Клоп.
— Ладно, давайте поим живность и вверх по реке пойдём, — предложил Толикам.
Спорить никто не стал — выхода то другого всё равно нет.
— Древ, а тут есть мосты? — спросил я.
— Не знаю, я не бывал в этих местах.
— А откуда про города знаешь?
— Самые известные порты, как не знать. Да и залив самый оживлённый. Мостов наверно нет — переправы.
Вот уж не обрадовал, так не обрадовал. Переправа, то есть паром, так понимаю, не самый лучший для нас выход. Тем не менее, тронулись вверх по реке — был ещё путь обратно, но... наследили мы там.
Паром предстал перед нами к вечеру. Здоровая лоханка подбирала с причала народ и увозила на тот берег. От противоположного, в это время уже шла такая же конструкция на вёсельном ходу. Движитель лоханок однозначно был наш, то есть рабский.
— Что думаешь? — Спросил Чустам.
Мы вчетвером с Толикамом и Нином лежали на пригорке, наблюдая эту картину.
— Не знаю, что и думать. Может к другим городам?
На этом, и подозреваю на том берегу, были воины. Не много, всего пять, но на нашем, кроме них торчали ещё пара обозов с охраной. Возможно, мы и с этими справимся, но какой-то уж очень мудрёный и кровавый переход получится.
— Надо Клопа послать. Пусть цены узнает, да и присмотрится. Если проверяют документы, то это одно....
— Что и вправду хочешь рискнуть? — спросил Наин.
— Храбрость города берёт, а тут пара лодок.
Лодками эти чудовища, на которые входило по четыре телеги, я, не подумав назвал, но парусов-то нет, значит, лодки.
На ночь решили встать подальше от берега — очень не хотелось светиться. Причём, очень подальше — час не меньше ехали. Пока отъезжали, выпнули Клопа на разведку. Он бубнил о нас что-то нелицеприятное, но поехал. Вид у него благо к этому времени был справный. Не воин конечно, но и не деревенщина. Этакий сплав горожанина и селянина. Пригородный так сказать. Слово кстати очень понравилось рабам. Как бы новая кличка не приросла. Хотя "Клоп" переплюнуть..., это ещё постараться надо.
— Так это, — начал Клоп, когда вернулся, — башок за пешего и два за конного. Но там очередь надо занимать сегодня — ещё два обоза подъехали. Без очереди, только знатные едут. При мне один на карете проскочил. Документы ни у кого не проверяли, — Клоп хитро прищурил на меня глаза.
— Что?
— Знатным будешь. А что? — ответил вместо Клопа Чустам. — Там и в город сможем заехать если что.
В ночь понятно никто со мной возиться не стал. Но утром....
Преображать надо было не только меня. План просто на ходу обрастал дополнениями. Решение было дерзким и гениальным. У нас были документы на рабов, были документы на хозяев рабов. Были документы либалзона. Короче мы уже заросли в бумагах. Не было кандалов для достоверности, но не всегда рабов водили скованными, в основном это на продажу или перегон. Бывало, они и сами ходили, без кандалов.
Быстро распределили пару воинов моей охраны, Толикам превращался в горна. А вот с Большим, и главное Огариком, не знали что делать. Большой ладно, после небольших споров подобрали ему медальон и документы одного из покинувших этот мир рабов. А вот Огарик? Ко мне в свиту при его внешнем виде он не очень подходил. В рабы — печати не было.
— Я думаю, — предложил Толикам, — пусть он идёт с Клопом. Тот скажет, что сын его. Насколько знаю, на мелких, кроме рабов, документы не подаются. Заодно и часть поклажи на них сгрузим.
Вопросов было много, очень много. Первый, это лошади — куда такой табун? Ну, тех, что отбили у стражи локотства, было решено распустить — палево. Четыре лошади забирала я и моя свита. Четыре было принято передать временному рабовладельцу Клопу, который теперь числился Миодуном по документам. Бумаги, конечно, были городские — селяне не имеют возможности покупать рабов, но вряд ли чуть что заставят палец к печати прикладывать. Очень подозрительно было то, что Клоп ведёт рабов в одиночку. Тут по быстрому и сварганили легенду, что Большой, Липкий и Наин — кормы. Ну а чего? Заодно и палки в руки им выдали. Не клинки конечно, но допустим, Большой и так тех пятерых положит — палкой. Дабы прогнать рабский торб без заминок, решили, что я, в смысле балзон, купил их и веду к своему имению.
Короче липа была полная. Оружие упаковали в сумки, одним взглядом на которые можно было опознать, что лежит внутри. Сумки эти приторочили к лошадям, сопровождающим торб — дабы в случае чего мужики не остались безоружными. Моей охраной выступали Чустам и... Ларк. Прям вот страж из стражей, я имею в виду последнего.
Но самое интересное было не в этом, а в превращении меня в балзона, а Толикама в горна. Стричь нас вызвался один из новеньких, Опус, как выяснилось, когда-то был на подготовке рабов к продаже, то есть стриг, брил, мазал кремами. А вы что думали, раба продать так просто? Тоже искусство. Инструмент для наведения порядка, то есть ножницы и сомнительного вида бритва, обнаружился у Большого, он экспроприировал его у работорговцев, когда освобождали новеньких. Вообще чем дальше, тем больше я убеждался, что гигант тот ещё хомяк.
— Ну как? — спросил я Чустама.
— Шапочку посильней натягивай, — хмуро ответил он. — На Толикама глянь.
Причёска, хоть и не фонтан, но была, а вот загар.... Так-то мы были довольно патлатыми и теперь граница по стрижке сильно выделялась. У меня, так понимаю, хоть с бородой всё было хорошо, так как её почти не было. А вот у Толикама.... Впрочем, он тоже смотрел на меня с улыбкой.
— Балаган, — резюмировал я.
— Есть лучшее решение? — ответил Чустам.
— Нет, даже интересно, — тут на глаза попался Лиимуил. — Как настроение?
— Да мне бы поговорить....
— Чустам!
— Как скажете Либалзон, — поклонился он мне.
— Можете идти, — величественно произнёс я.
И тут же задумался. Мир тогда меня сбаламутил с местоимением "вы". А знать тут тоже на вы или на ты? Быстро прокрутив свои знания с тех лет, что когда-то был в рабстве у людей, найти ответ не смог — я тогда и язык плохо знал, да и знать не видел, я окликнул Чустама:
— Слушай, а знать между собой на вы?
— Толикам! Не вздумай ему давать рот открывать, — как-то нервно произнёс корм.
— Не "gorС" ("вы" на местном), а "GСrro", — просветил меня Толикам. Первое значит, ты обращаешься ко многим, а второе, к уважаемому человеку.
— А то я по балам ходил, — нашёл я оправдание своему невежеству.
Вообще, нет — нет, да случались такие вот сбои в знании местного языка.
— Потому и говорю, чтобы ты рот не открывал, — предупредил ещё раз меня корм.
— Да понял я. Ладно, дай поговорить с придворным.
Чустам мне поклонился. Выглядело это несколько... непривычно и довольно изысканно, даже в исполнении солдафона. Этакий полупоклон с раскачиванием. Пожалуй, Боярский, с его подметанием пола шляпой рядом не стоял.
— Говори, — я ещё не до конца вышел из образа — приятно, чёрт возьми, когда перед тобой метут бородами пол.
Не понимаю Петра, пусть бы ходили, и дворец был бы чище....
— Могу просить, чтобы о том разговоре никто не знал?
— Просить можешь. Что, передумал?
Тот исподлобья глянул на меня.
— Пообещай, что не убьёшь.
Похоже, мужика конкретно задела смерть его соратника по ремеслу.
— Не могу. Ты решаешь свою жизнь, не я. Хочешь жить — живи. Могу обещать, что если ты не предашь меня, то и я не предам тебя.
Тогда мне показалась эта фраза не смешной, но выводящей меня ото всех обещаний.
— Я могу остаться?
— Почему, если не секрет?
— Мне некуда идти.
— Спасибо за честность. Конечно, можешь.
Вот такой я великодушный либалзон. Сначала разрешил уйти, потом разрешил остаться, а в мыслях подумал, что надо бы избавиться от сомневающихся. Если и не убрать, то хотя бы выгнать при удобном случае.
Приведение наших маскарадных костюмов в должный вид производилось одновременно. Идеала, конечно, не достигли — мой болтался на мне мешком, но более-менее приличный вид организовали.
Я был в зелёном костюме, и, разумеется, смешной шапочке. У Толикама шапочка была поинтересней, но тоже из области клоунады. А вот наша охрана блистала "чешуёй", в смысле кольчугами — красавцы, даже Ларк казался воином. Клоп в конце выудил из седельных своей лошади перстень и протянул мне:
— Поносить!
— Не знаю Клоп, я не смогу расстаться..., — когда перстень перешёл ко мне в руки ответил я Клопу.
— С пальцем оторву.
— Пятьдесят палок ему, — величественно указал я Чустаму на Клопа.
— Либалзон, — ответил мне Толикам, — ты бы перстень на средний палец одел.
Я как-то решил, что надо на безымянный — "оговорка" по Фрейду наверно. Эх Фрейдочку бы какую... Я даже жениться готов. Не смотря на стороннике мысли, я перенадел перстень как сказали. Хотя как перстень? Печатка.
— А что, это имеет значение?
— Либалзоны и лиграндзоны носят на среднем, а балзоны и грандзоны на указательном. В чём смысл не знаю.
Огрик. Не, ну цирюльник его привёл хотя бы в мальчишечий вид, а то я сомневаться уже стал. Парнишка, ошарашено, трогал свои ставшие неимоверно короткими волосы. Вообще, наш парикмахер, думаю, что он долго не сможет теперь отойти от данной специализации, так как потребностей — море, был мастером своего дела. Я, проходя, пока он приводил в порядок и остальных, заметил у него на пальцах водянистые нарывы — местные ножницы это скажу я вам чуть ли не садовые. И терпит ведь.
Снялись мы со стоянки, попрощавшись с клеймёными лошадьми (благо хоть сёдла были без знака) уже далеко за полдень, и как оказалось весьма вовремя. Уже к переправе нас догнали пара десятков воинов в деревянной броне.
— Горн, могу переговорить с тобой, — отозвал Толикама старший.
Хорошо, что вопрос был адресован не мне, я бы даже говорить не стал, сразу бы вынул клинок.
— Разумеется, — спокойно ответил мой горн останавливая лошадь.
Мы даже останавливаться не стали, лишь слегка снизили темп. Сердце билось в пятках, уверен, что не только у меня, так как ребята, догнавшие нас, выглядели серьёзно. Жизнь, конечно, не пролетела перед глазами, но рука на эфес легла автоматически.
— Спрашивают, — нервно произнёс Толикам, когда нагнал нас минут через десять, не видели ли мы банду разбойников. Нашли рядом стоянку.
— Ты что?
— Сказал, что если бы видели, то обязательно поработили.
— Не слишком ретиво?
— Ты просто знать плохо знаешь.
— Хорошо, что на дороге встретились, а не в лесу, — прокомментировал корм.
Вскоре нас обогнали два десятка воинов. Я даже вздохнуть в это время боялся.
— Уходим! — Только они проехали, крикнул я.
— Куда?! — возразил Чустам. — Эти найдут, если поймут что мы ушли в сторону. Они сейчас возвращаться будут. Едем дальше!
Если честно, то плевал я уже на всю эту переправу вместе с долбанной затеей легализации. В голове стучало одно — бежать! Воины проскакали обратно нам на встречу через полчаса. Наверно узнали, что никто похожий не переправлялся и рванули искать бандитов. Минут через десять показалась и сама переправа....
Толикам, махнув рукой Чустаму, поехал вперёд. Мой самый серьёзный телохранитель за ним. От Ларка ждать самоотверженности и геройства глупо, а сам я, дело прошлое, разве что стирать портки пока ещё не ринулся.
— У меня со вчера застолбились! — Возражал воин у парома, когда мы подъехали.
— Всыпать ему! — крикнул я.
Мне вот очень-очень надо было на тот берег. Вот прямо очень! Вид ребят в деревянных бронежилетах до сих пор маячил перед глазами.
— Что? — переспросил недоумевающее Толикам.
— Я хочу, чтобы ему всыпали палок, — вальяжно подняв палец, указал я на воина, с которым говорил Толикм.
— Либалзон, понимаете, он не житель балзонства вашего отца...
— Мы это..., — вдруг замямлил воин. — Отправим вас на первой же барже, уважаемый Либалзон. Не извольте гневаться.
Я невозмутимо проехал к краю причала. Так называемая баржа только отходила от противоположенного берега. Ждать точно не менее часа, но я вот вполне мог созерцать водную гладь это время. Прошло минут двадцать, как нарисовалась вторая неприятность.
— Там сзади карета балзона, — прошептал Толикам. — Я не могу с ним говорить.
— Как хоть я по документам? — запоздало спросил я.
— Либалзон Борокугонский Элидар Младший, — уведомил меня горн.
— Где это?
— Якальское локотство.
Если честно, то мне это совершенно ни о чём не говорило, но приготовиться к возможной встрече стоило.
— А как зовут его?
— Да откуда я знаю, — Толикам явно тоже нервничал. — Ты должен знать геральдику.
— Горн, боги тебя побери. Тебя что геральдике не учили?
— Учили, по локотствам. Я же артист, а не придворный. Точно из Луиланского локотства. Слазь, он из кареты выходит.
Я спешился и, оглянувшись, увидел сухонького старичка. Тот явно ждал чего-то, при этом пристально смотря на меня. Я, понимая, что надо что-то делать, направился к нему. Сзади раздался стон Толикама. Карету сопровождал по всей видимости горн и десяток воинов, шлемы которых висели на луках сёдел. Моя охрана, выглядела с вёдрами на головах под испепеляющем солнцем очень нелепо на их фоне.
Знаете что такое голливудская улыбка? Грязь это, а не выказывание всенепременного удовольствия от встречи. Вот моя, причём без открытия рта.... Наверно смотрелся этаким американским клоуном из фильма ужасов, поскольку ни один лучик дневного света не проскользнул сквозь мои отсутствующие зубы.
— Уважаемый..., — изобразил я то, что недавно видел от Чустама.
Толикам это сделал гораздо элегантнее, за что получил от меня гневный взгляд.
— О-о-о, либалзон! Как давно я не встречал почтения к старшим. К сожалению, современная молодёжь совсем не помнит традиций, но это не в коей мере не касается вас.
Похоже, старичок совсем не страдал излишней молчаливостью. Воины у причала разве что наизнанку не выгнулись. Купцы, которые тёрлись вокруг, вдруг просто исчезли.
Я не знал как вести себя в кругах местной знати, тем более, что уже, похоже, переборщил.
— Либалзон Яальского локотства Элидар Младший, — название балзонства как назло вылетело из головы, вернее не влетало туда.
— Ты меня поразил, Элидар. Представлюсь и я — Балзон земель, на которых вы находитесь, — старичок отвесил эту раскачивающуюся фигуру высшего пилотажа, — Лопунт Долионгокский.
— В жизни есть много вещей, которые следует делать, но уважение к более опытным, это выше всего, — ответил я, хотя понимал — Остапа уже заносит.
Дедок на некоторое время замер, переваривая, что я только что сказал, потом вдруг расплылся в улыбке:
— Надеюсь, Элидар, вы не очень спешите?
А вот тут я уже завис, понятно же, что дед не просто так спрашивает.
— Хотелось бы успеть на корабль в Империю, — ляпнул я, и тут же сообразил, что мы уже в Империи.
— О-о-о, не переживай, он отправится только через пять дней, поэтому.... Я приглашаю тебя посетить скромную обитель старца на дни ожидания. От моего замка до Пакра всего полдня пути.
Вот это попал! Я скосил взгляд на Толикама, судя по размеру его глаз, ожидать помощи не стоило.... Рабы в гостях у балзона! В нелепых шапочках скрывающих печать!
— Дело в том, что у меня тут некоторый... некоторые вещи..., махнул я рукой на торб.
— Приобрёл, или на продажу?
— Купил не так давно.
— Это ничего, у меня есть загон. Заодно и скуют.
— Я был бы рад принять приглашение, но перед отплытием мне очень необходимо найти... мага, — я не знаю, почему произнёс эту фразу.
— Да вы шутник..., — после некоторой паузы произнёс балзон, но тут же понял, что я совсем даже не шучу.
— Могу поинтересоваться, зачем он тебе?
— Видите ли... у меня некая проблема лекарского характера.
— Если честно, то я не слышал, что морские маги оказывают услуги кому либо кроме императорских людей. А уж тем более, лекарского характера. Мне кажется, вы зря надеетесь.
— Возможно, но у меня нет другого выхода.
Рот у деда не затыкался, я же крайне старался фильтровать все издаваемые звуки, благо, что первый мандраж от встречи стал проходить. Скрип уключин только усугублял гнетущую атмосферу.
— Представляете, либалзон. Тут неподалёку разбойники напали на локотских воинов.
— Вы шутите?
— Да какие тут шутки. Эти недалёкие, даже не догадались прирезать лошадей, а просто распустили их. Сегодня локотским воинам будет не до сна. Во всей округе траву выщиплют, пока ищут банду.
Знал бы ты с кем едешь, "недалёкие" блин.
Я искренне надеялся, что пока плывём, что-то изменится. Но всё осталось на своих местах — вот он, балзон, вот я. Вот пятеро воинов сопровождавших балзона — остальные не влезли, как и мой торб рабов. Вот моя пара вояк, плюс недоделанный горн, который к тому же изрёк:
— Уважаемый Элидар, вы позволите мне дождаться торб?
Похоже, и Толикам не особо верил в мой талант актёра.
— Да, — сглотнув слюну, соизволил ответить я.
Особо, кстати, Толикаму тоже ничего не светило, поскольку на этом берегу встречал десяток воинов, проверявший у всех документы и досматривающий груз. По крайней мере, у переправы стояла телега, на которой купец распечатывал каждый мешок, предоставляя содержимое осмотру десятника.
— Приходится быть осмотрительным, — прокомментировал Лопунт. — Та и норовят груз без налога провезти.
Я прямо вспотел.
— Следующей лодкой идёт груз Либалзона Элидара, — зычно и твёрдо произнёс дедок. — Не задерживайте их надолго, его горн покажет людей и передайте Орику, чтобы обеспечил охрану до Трутового трактира, мы там подождём.
Эх, ребята, никуда вы без меня. Злорадство было грустным, лучше бы уж им было куда.
Наверно, только разговорчивость дедка спасала меня от разоблачения. Он без умолка рассказывал различные истории из своей жизни. Мне же оставалось лишь восторгаться, возмущаться... то есть проявлять хоть какие-то эмоции. Наверно, я бы предпочёл ехать отдельно от него верхом, но старик имел неуёмную харизму и настойчивость, в результате которой я попал в его карету, где мы распечатали бутылочку великолепного, со слов деда, вина. Мне сейчас хоть портвейн — не брало ничего. Да и слава богам, так как играть либалзона приходилось для двоих — старший охраны ни на шаг не отходил от своего господина, а вот он то, как раз не пил.
Оказалось, трактир находится на приличном расстоянии и мы, по плану балзона, должны были переночевать в нём, после чего вместе, весело, провести остаток дороги практически до Пакра.
В трактире я бывал, даже работал, но вот об этом моём эпизоде трудовой деятельности данного мира, я почему-то, предпочёл умолчать. А вот с этого места, я выработал стратегию действия. То есть, пациент должен быть всё время пьян. Всё время! Благо, что балзон любил это дело. Нафигачились мы с ним..., я даже к своим, не сумел сходить. Самое интересное, что мне-то ведь много не надо, мои местный организм, полностью противился, то есть поддавался алкоголю, в смысле не имел опыта и закалки.
Ночь я бы провёл в ауте с тазом, если бы не Толикам, который единственный имел доступ к моему телу, так как я, оказалось, был гостем балзона, то охрана моей тушки, как оказалось, полностью легла на плечи стражей балзонства.
Однако проснулся я с ясной головой и в обнимку с Огариком. Быстро сориентировавшись, я потребовал своего горна, который был ну пусть не доставлен, но предъявлен пред мои очи. Причём охрана у комнаты смотрела на меня как-то омерзительно. Нет, внешне всё хорошо, но прямо веяло от них чем-то.
— Очухался, — прошипел Толикам.
Мы находились в комнате трактира, а слышимость здесь была....
— Да я вроде как не болею.
— Ещё бы, я Огарика вчера в комнату притащил, чтобы от тебя подлечил.
— Кстати, как умудрился? — точно знаю, что вчера к моей тушке никого стража балзона не подпускала.
— Сказал, что ты любишь мальчиков.
— О-о-о, — я осознал взгляды стражи.
— А что значит, любит мальчиков? — встрял Огарик.
— Значит, я тебя люблю, — ответил я пространно ему. — То есть, в смысле..., я потом тебе объясню.
— Что делать будем? — спросил Толикам. — Стража локотства на голову поставлена — ищут, кто убил семерых воинов. Вчера они здесь тоже были, документы на рабов проверяли.
— То есть?
— Вот так. Пока либалзон изволили вино откушивать, Клопа вместе с торбом чуть не забрали.
— Зачем?
— Под шумок розыска башок с него поиметь хотели. Ладно, горн балзона вступился, сказав, что Клоп твой человек, поэтому надо твоего разрешения спрашивать. На это у них смелости не хватило.
— Наши как?
— Ладно, хоть кузнеца вчера не нашлось, а то либалзон Элидар велел заковать всех.
— Ну, видишь как всё хорошо, — у меня всплыл этот нелицеприятный момент в памяти — мы с балзоном, обсудив новости о сбежавших рабах, решили подстраховаться.
— Тебя может в торб вернуть? — Толикам прищурил глаза.
— Чего ты рычишь? Мы в безопасности? Что ещё надо?
— Ты мужикам сходи, объясни.
— И схожу. Давай седлаться и в путь пока этот не проснулся.
— Не получится. Вы вчера договорились вместе ехать. Его стража нас не выпустит. В крайнем случае, его горну дано указание будить хозяина.
— Тогда бутылку самого крепкого и не очень дорогого вина мне.
— Ты вроде не болеешь?
— Вот если балзон болеть перестанет..., тогда, да!
— Как скажете, либалзон, — проскрипел Толикам.
— И это, узнай, где балзон спит, я не помню, — проигнорировал я ёрничество горна.
Так как к правителю местных земель меня не допустили — тот, видите ли, почивать изволят, я успел проверить свою собственность. К сараю, где расположились наши, меня сопровождал Чустам и воин балзона.
— Парней угостить не забудь, — протянул я монету Чустаму и кивнул на балзонского воина.
— Как скажешь либалзон,— ответил мне Чустам, криво улыбнувшись.
У балзонского тоже смотрю, улыбка поползла. Монету я сунул всего в пять башок, как-то не озадачились распределением средств и так-то хозяин рабов был более нищий, чем сами рабы, но пять башок, если перевести на настойку..., это о-го-го.
Рабы глядели на меня с подозрением.
— Успокой парней, — выходя, попросил я Клопа, отведя в сторону.
— Сделаем, — бодро ответил тот. — Интересно, как Чустам умудрится с балзонскими выпить и при этом в шлеме остаться?
У меня вырвался стон.
— Чустам! Проверишь груз и за этими проследи, — ткнул я в Наина пальцем. — Кормили хоть?
— Да либалзон.
— Я имею ввиду, утром?
— Нет.
— То есть?! Я что, потом буду ждать, пока эти свиньи будут есть? Или слушать их стоны всю дорогу?! Проследишь! — надо было вытаскивать корма от необходимости пьянства с балзонскими. — Потом придёшь ко мне!
Я направился в трактир. Трактирщик был душка, как и его подавальщицы, я даже хотел хлопнуть одну из них, настолько уж она вертела попкой, но, рядом был Огарик и я как-то смутился, хотя точно помню, что вчера девчушкам очень даже нравилось такое грубое внимание и они даже глазками стреляли. Хотя может просто вид делали. А я бы вон ту девчушку не отказался.
— Хозяин, а что у нас на завтрак?
— Жареные яйца с салом маруска и вчерашняя каша с кабанятиной. Ещё травяной отвар, молоко, ну и конечно лучшее вино.
"Пробовал я твоё "лучшее" вчера", — пронеслась мысль.
— Что хочешь, Огарик? — раз уж нас вчера объявили любовниками, то надо хоть компенсировать парню моральное падение в чужих глазах.
— Яйца.
Яйца и два бокала вина, — я готовился к засаде на балзона — трезвым его оставлять нельзя.
Балзон спустился совсем даже не помятым. То есть опухшим, но тяжких признаков "болезни", я у него не наблюдал. Причина бодрости балзона раскрылась, когда он сел за стол и отхлебнул из бокала. Сморщившись, он подозвал разносчицу:
— Принеси-ка мне то, что утром в номер подавали, — попросил, хотя нет, приказал он ей.
Похоже балзон, очень облегчал мне задачу по приведению его в пьяный вид. Очень осчастливил меня факт оплаты вчерашнего банкета балзоном, хотя за свою комнату и комнаты спутников, в том числе сарай для рабов, пришлось выложить почти пятнадцать башок. В общем, утро удалось. Мы славно прокатились с Лопунтом в его карете почти до Пакра, вернее до границы земель балзонства, где наши пути расходились. Дальше шла "свободная" от балзонов земля, на которой правил сам локот. Мотив такого расположения, как объяснил мне Лопунт, забрать налоговое обложение побережья, а раньше эти земли также были его балзонства. Вообще, Лопунт провёл мне неплохой экскурс в экономическую составляющую локотства. Проводимая локотом политика в данном регионе, настроила негативно всех балзонов, так как значительно снизила их доходы.
— Вы очень интересный собеседник либалзон, а самое главное смелый и находчивый, — тихо произнёс балзон, когда я уже почти вышел из кареты. — Давно я так не веселился. Только вот смените свой нелепый наряд — это всё-таки бальный костюм, а не дорожный, как собственно и у твоего горна. И, не хочу наносить оскорбления, но вам бы манерам несколько подучиться. Никогда не здоровайтесь с более знатным первым, да и... много чего другого. А вот болезнь ваша, от которой выпали зубы и волосы интересна, я посмеялся. Надеюсь, в свободной полосе вы повеселитесь не хуже чем на том берегу. Не обманите моих надежд, — балзон закрыл дверь, и карета стала набирать скорость.
Десятник стражи балзона тоже покинул карету, но прежде чем сесть на своего скакуна, остановился рядом со мной:
— Вон по тем деревьям, граница балзонства. Больше на этой территории не появляйтесь, — и, впрыгнув в седло, пришпорил своего жеребца вслед за балзоном.
— Чего это он? — спросил Толикам.
— Актёр из тебя никудышный, как оказалось, — ответил я ему. — Как и из меня.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
