Прикладная Эфировигация

18+

Прикладная Варпология

Прикладная Эфировигация

Предисловие

— Гляди, что я нашёл, капитан! — весело пророкотал Симатий, старший помощник лёгкого пиратского крейсера «Песнь Бури» — Прав я был насчёт той ушастой, прав! А ты не верил моей интуиции!

Джейкоб Ратлер, капитан того самого крейсера, устало вздохнул и посмотрел на Симатия:

— Чего там у тебя?

Старпом радостно оскалился и выложил перед капитаном удерживаемую скрепкой стопку документов. Ратлер глянул мельком, не вчитываясь в документ только обратив внимание, что это накладная на покупку двигателей, к которой была прикреплена, очевидно, соответствующая счёт-фактура с заполненными банковскими реквизитами.

Прямо сейчас такие вещи Джейкоба не интересовали — уже несколько часов пиратского капитана преследовало непонятное чувство — словно кто-то стоит у него за спиной и тяжело дышит в затылок — поэтому он скривился и, неожиданно даже для себя, грубовато бросил:

— Давай в двух словах, Симатий.

Старпом ничуть не обиделся, в нём всегда было жизнерадостности на пятерых. С неожиданной для его медведеподобной фигуры ловкостью, Симатий согнулся над подлокотником капитанского кресла, быстро перелистнул несколько страниц и потыкал куда-то в ряды цифр своим сосископодобным пальцем:

— Это не просто счёт, капитан. Это счёт с банковской выпиской. И на счету цифра с семью нулями. Мы за эту эльфиечку...

— Нет, Симатий, я же сказал уже! — резко перебил старпома Джейкоб. — Мы с этой эльфийской леди ничего делать не будем и никаких выкупов требовать не будем тоже. Мы её аккуратненько доставим до ближайшего порта и вежливо извинимся за доставленные неудобства. Точка.

— Ну капита-а-ан! — жалобно протянул состроивший умильную рожицу старпом.

На его похожей на морду медведя физиономии это смотрелось особенно комично и даже чем-то мило. Но Джейкоб Ратлер был непреклонен:

— Нет, Симатий, нет. Не будет ничего такого. Я уже один раз имел глупость заниматься подобным и остроухие мне всё доходчиво объяснили в тот раз. Не хочу снова в мыле мотаться по галактике, таская за собой свору «эльфийских борзых».

— Не за семь нулей, — добавил Ратлер уже тише.

Но у старпома слух был отменным, и, воодушевившись, Симатий начал развивать наступление:

— Так мы не только...

Внезапно Джейкоб прервал старпома жестом. То смутное навязчивое ощущение наконец оформилось. На самом пределе восприятия.

— Бластер мне в зад!.. — потрясённо выдал молчавший до этого навигатор.

Капитан был с ним согласен. Смутное ощущение, терзавшее уже несколько часов, оказалось кораблём. Причём кораблём невероятных размеров — в разы больше всего, что когда-либо видел Джейкоб. Да ещё этот исполинский корабль летел просто с огромной скоростью — не прошло и секунды, а корабль уже преодолел почти сотню километров, заходя «Песне» прямо в борт.

Джейкоб сосредоточился, формируя сразу три пересыщенные энергией и эфиром сферы, которые должны были взорваться о щиты корабля. Конечно, такому колоссу они причинят мало вреда, но вода камень точит — главное продержаться, не подставляться под удары вражеских канониров и... Что именно — додумать капитан не успел. Да что там, он едва сохранил контроль над психоэнергетическими сферами — не хватало только взорвать их вблизи собственного корабля — настолько его шокировало ощущение разделяющегося надвое корабля. Каждый из которых повернулся и полетел своим путём, причём оба — удаляясь за границы восприятия.

И тут же ещё один корабль появился слева. Только что там не было никого, а спустя мгновение — вот он, летит на огромной скорости, словно собирается брать «Песнь Бури» на таран.

И опять пропадает, словно призрак.

Чтобы мгновение спустя появиться всего в какой-то сотне километров прямо за кормой «Бури».

А ещё секунду спустя пиратский крейсер содрогнулся, будто гигант толкнул в брюхо.

Словно в отчаянии застонали переборки, загудели какие-то установки в глубине ходовой палубы. Курт, щитовик, разлил кофе и свалился с кресла, оставив на виду лишь обутые в берцы ноги. Саймон, навигатор, стукнулся головой о консоль, разбив лицо в кровь. Что-то где-то громко хлопнуло. Бумаги испуганными птицами разлетелись по рубке. Ещё и свет погас.

Среди всего случившегося хаоса монументальным памятником на ногах остался только старпом. Сжав кулаки, напрягшись до явно выделившихся на лице желваков, он явно находился в крайней степени концентрации. Симатий сначала отшагнул в сторону, потом присел, и отчаянно перебирая полусогнутыми ногами всё-таки сумел сохранить равновесие. Почти тридцать лет опыта космических боёв за спиной — не пустой звук.

— Они пробили щиты! — простонал с пола щитовик.

Впрочем, Джейкоб и сам это почувствовал, всё-таки канонир он был не из последних. И ощутил, как чуть меньше секунды спустя вокруг корабля взвился новый многослойный кокон с характерными острыми скосами и разными углами между слоями внутри — сложно было не узнать «фирменную» технику композитного щита Симатия. Такие щиты позволяли «Песне Бури» держать удары даже эльфийских канониров или торпед гномов. А ещё капитан почувствовал, как атаковавший их призрак корабля, непонятно как оказавшийся под брюхом «Бури», изящным манёвром повернул на месте, мгновенно гася скорость, и вереницей призраков рванул одновременно в пяти направлениях, выскальзывая за пределы восприятия. Не прошло и секунды, как «Буря» снова осталась в космосе одна.

— Отчёт по кораблю! — рявкнул Джейкоб.

Капитан не расслаблялся. Такая потрясающая манёвренность при таких размерах и огневой мощи просто не могли принадлежать трусливому капитану. Точнее, наоборот, в таком корабле даже самый трусливый капитан будет смельчаком. Особенно если подобных кораблей здесь почти десяток. Откуда только они взялись?

— Держу щит, — первым угрюмо отчитался старпом.

— Противника не наблюдаю, — срывающимся на визг голосом отозвался навигатор — Вообще никого! Как не было! Но и двигаться не могу, корабль не слушается! Вообще никак!

— Тише ты, — шикнул на него капитан. — Сделай глубокий вдох, успокойся и мониторь обстановку.

— Слушаюсь, — пискнул Саймон, утёр с лица рукавом кровь и действительно сделал глубокий вдох.

— Капитан, я щит держать не могу, — откуда-то снизу донёсся слабый голос второго щитовика. — Я вообще никакой.

— Я держу, — попытался старпом изобразить бодрый голос. — Отдохни, Курт.

Кивнув Симатию с молчаливым одобрением, капитан потянулся и нажал на подлокотнике кнопку общекорабельной связи:

— Почему корабль встал? Что с двигателем?

И тишина в ответ.

— Терри, почему молчишь? Кто-нибудь, спуститесь к машинной палубе и проверьте, что с Терри и двигателями!

Прошла почти половина минуты, прежде чем интерком пискнул и басовитым голосом отчитался:

— Нет больше Терри, капитан. И двигателей нет. Машинная палуба насквозь прострелена, внутри всё разворотило. Переборки сработали и атмосферу держат, но внутри — мешанина железяк.

— Как же так? — жалостливо застонал Саймон. — С одного залпа оба двигателя, да сквозь щиты? Да кто они такие?!

— Отставить панику! — рявкнул Ратлер. — Молчи лучше. Ребята, давайте, вы попробуете выйти на машинную палубу и поиска...

Капитан оборвал себя на полуслове, почувствовав возвращение призраков.

— Опять! — пискнул паникующий навигатор. — Капитан, призраки спер... сле... везде, капитан!

Джейкоб прекрасно понимал Саймона. Огромные призрачные корабли сменили положение раз восемь, лишь за то время, что навигатор пытался доложить об их появлении.

Но пиратский капитан и сам не терял времени. Он помнил, на какое расстояние корабли подошли для атаки в прошлый раз. Но в этот раз Джейкоб не собирался быть мальчиком для битья.

Пока призраки давали пиратам время, Ратлер сформировал ещё четыре ударно-взрывных сферы. Семь — было пределом для его уровня контроля, но этого вполне хватало, чтобы расположить их вокруг корабля относительно равномерно по поверхности щитов. Теперь пиратский капитан был готов атаковать окружающих его призраков. Джейкоб не верил, что они были на самом деле бесплотны.

С момента появления призрачных кораблей прошло не больше двух секунд. За это время навигатор успел лишь начать паниковать и пытаться доложить о ситуации. Капитан реагировал быстрее, подготовив свои ударные техники, а Симатий за это время успел влить в щит энергии чуть ли не втрое больше, насколько позволяло избыточно мощное трофейное ядро линкор-класса.

Две секунды — это очень много по меркам современного космического боя.

Когда через две секунды корабли подошли практически на то же расстояние, что и во время прошлой атаки, когда навигатор закончил своё паническое восклицание, капитан ударил.

На огромной скорости энергетические сферы понеслись к призракам.

Очевидно, что навигаторы огромных кораблей во всём превосходили Саймона. Сферы ещё только сорвались с орбиты крейсера, а призрачные корабли уже маневрировали, и каждый при этом раздвоился или даже растроился.

Корабли-призраки были невероятно быстры, но они подлетели слишком близко, Джейкоб успел скорректировать движение сфер. Две сферы сразу ушли в пустоту, и капитан тут же «отпустил» их, сосредотачиваясь на оставшихся. Ещё тремя он промахнулся, а вот двумя попал. Одна сфера угодила призраку слева в огромное крыло, похожее на плавник хищной рыбы. Вторая же попала точно в нос нижнего корабля, который был похож на птичью голову с торчащим в нижней части острым узким клювом, и хотя Джейкоб целился в другой корабль, но попадание есть попадание.

Теперь всё зависело от мощности щитов призрачных кораблей. Ратлер не был уверен, что он нанесёт сильные повреждения, но по крайней мере заставит огромные корабли замешкаться. «Не могут же они действительно быть бесплотными приведениями?! Они должны отвлечься на попадание!» — с отчаянной надеждой подумал пиратский капитан.

Огромные призраки были на самом деле бесплотны.

Первая сфера прошла сквозь крыло и полетела дальше, вторая пролетела насквозь, через весь огромный корабль, оставив за собой неповреждённую призрачную обшивку.

И, словно издеваясь, оба «подбитых» исполина запоздало сманеврировали, уклоняясь так, словно сферы могли бы им навредить.

А мгновением позже «Песнь Бури» клюнула носом.

Прямо перед капитаном хлопнула оторванная от пола консоль, а под потолком воздух ионизировался, превращаясь в нечто среднее между потоком молний и светящейся неоновой лампой, и тут же устремился в дыру.

Несмотря на огромное количество влитой в щиты энергии, несмотря на мастерство Симатия, его щиты оказались пробиты единственным ударом, вместе с корабельной рубкой, которая была защищена толстым слоем заговорённой гномьей стали. Сам щитовик, так и не успевший пристегнуться к тактическому креслу, покатился по полу и со звучным шлепком врезался в переборку, чтобы через секунду собраться, подскочить на ноги и вскинуть руки в сторону пробоины, закрывая дыру одним из своих щитов.

Свист убегающего воздуха стих.

Краем сознания Ратлер отметил, что в этот раз аварийные переборки почему-то не сработали и не перекрыли рубку. Капитан пытался понять, как же сражаться с бесплотным противником, которого нельзя ударить, но который при этом больно бьёт сам.

Симатий же в это время с удивлением смотрел на причудливую пробоину, которая была не огромной дырой на треть потолка, а полутора десятками аккуратно проплавленных отверстий, образовывающих периметр правильного овала.

И только Саймон, хоть и слегка поддался панике, но добросовестно продолжал наблюдать за огромными кораблями, которые и не думали никуда убегать. Словно понимая своё превосходство, они замерли совсем рядом с «Бурей», чуть дальше пятидесяти километров. Исполинские призраки не двигались, но постоянно находились в движении, по нескольку десятков раз в секунду исчезая в одном месте и появляясь в другом.

Навигатор хотел уже доложить капитану, что враг никуда не ушёл, но снова слишком опоздал.

Один из призрачных кораблей, перед исчезновением, выплюнул в сторону «Песни Бури» полтора десятка огромных торпед, на запредельной скорости устремившихся к пиратскому крейсеру. Мгновеньем спустя, словно выстрел дроби, торпеды обрушились на беззащитный корпус корабля.

Впрочем, торпеды оказались такими же призраками и безвредно проскочили «Бурю» насквозь.

Почти все.

Кроме одной, настоящей, влетевшей прямо в пробоину рубки, заткнув её корпусом.

«И это вовсе не торпеда» — с содроганием осознал Саймон, разглядывая покачивающийся в ворохе искр тёмно-золотой шероховатый корпус. Он был странный — матовый, шероховатый, но в то же время до странности гладкий, словно он был сделан из стекла, стали и пластика одновременно. Это явно был нос небольшого истребителя, созданного для полёта в атмосфере: плавные, но хищные обводы корпуса, идеальные для разрезания плотного воздуха на сверхзвуковых скоростях, два небольших, похожих на акульи плавники, крыла и кабина, какая бывает только на истребителях, расположенная прямо за носовым обтекателем. Но кабина была куда более странная, чем сам истребитель. Приглядевшись, Саймон не увидел ни единого технологического стыка, которые должны быть в подобном соединении. Материал корпуса просто изгибался и переходил в колпак кабины, быстро, но плавно теряя свойства стали и пластика и превращаясь в стекло, словно материалы проникали друг в друга.

Что-то такое навигатор проходил в академии, но сейчас не мог вспомнить. Все мысли юноши сковали два ярко-синих огонька, горевших в темноте за стеклом. Словно глаза потустороннего монстра, огоньки медленно шевелились, будто оглядывая рубку пиратского крейсера.

В отличие от своего навигатора, капитан сохранил самообладание, не отвлекаясь на разглядывание пробившего рубку истребителя. Логика подсказывала Ратлеру, что подобное столкновение не было ошибкой пилота. А если так, то значит это вовсе не истребитель, а вполне себе абордажный бот, из которого в любую секунду могут посыпаться элитные штурмовики вражеского судна. Иных на таком корабле, по мнению Джейкоба, просто быть не могло.

Мысли пронеслись молнией в голове капитана, а тело уже действовало. Правой рукой Джейкоб выхватил из наплечной кобуры револьвер сорок пятого калибра, заряженный дорогими, но мощными бронебойными пулями с сердечником из гномьей стали, левая же нащупала пряжку ремня и отстегнула Ратлера от капитанского кресла. Всё это заняло не больше двух секунд, в течение которых Джейкоб не спускал глаз с десантного бота.

Видимо поэтому, а может благодаря всё ещё гуляющему по крови адреналину, пират в мельчайших деталях увидел, как треснуло стекло кабины. Как быстро, словно пасть громадного монстра, раскрылся кокпит. Не сдвинулся, не повернулся на шарнирах, а именно раскрылся, словно это действительно была пасть чудовища. Затем, словно язык огромного зверя, из кабины вылетела полоска ткани.

Джейкоб замер, не зная продолжать выпутываться из ремней кресла, или ронять челюсть от удивления: в кабине не было никакого пилота, только ткань, выпавшая струящимся водопадом и живописно упавшая на плечи...

Удивлённо икнув, Ратлер впился взглядом в замершую на палубе фигуру.

У чужака была одна голова, две ноги и две руки. Причём в левой руке, чуть отставленной в сторону, он держал украшенные изящным тиснением и парой пушистых золотистых кисточек синие, слегка изогнутые ножны. У меча была двуручная рукоять, обтянутая чем-то похожим на пластик, а руку защищала странная круглая гарда, хоть и тиснённая золотом и украшенная мельчайшей художественной объёмной резьбой, но выполненная всё из того же странного пластика.

Из подобного пластика, такого же небесно-синего цвета, но немного другой фактуры была выполнена и одежда пришельца, покрытая множеством золотых рун, образовывавших сложный абстрактный орнамент, покрывающий не только одежду и медленно ниспадающий водопадом плащ, но и шлем чужака.

Именно синий шлем в первую очередь привлекал к себе внимание. Чужеродный, гладкий, вытянутый назад и вверх, словно акулий плавник, в верхней своей трети он был украшен тускло мерцающими алым светом бриллиантами невероятно сложной огранки. Подобные, только более крупные, гораздо ярче мерцающие и с ещё более сложной огранкой синие бриллианты были вставлены на месте глазниц зеркально-ровного овала золотистой личины шлема.

Отставив в сторону и вперёд согнутую в колене ногу, при этом практически сидя на пятке, вторую пришелец вынес далеко назад в невозможном для человека глубоком шпагате. Словно лишённая позвоночника, его спина сначала образовывала одну линию с отставленной далеко назад ногой, но затем изгибалась и даже отклонялась назад, при этом перекручиваясь и разворачивая узкие плечи под углом, правым плечом вперёд. Правая рука при этом была выставлена локтем вперёд, словно в защитной стойке, но при этом, невероятно гармоничным образом, была протянута к рукояти меча. Мизинец и безымянный палец кисти, одетой в странную перчатку, бесшовно составляющей с кафтаном единое целое, были согнуты и прижаты к ладони, в то время как средний и указательный были отогнуты под немыслимым для человека углом и замерли в нескольких сантиметрах от разукрашенного навершия рукояти меча.

Несмотря на нечеловеческую позу, чужак казался статуей, благодаря невероятному искусству скульптора, передающей самую середину стремительного рывка вперёд. Странным образом похожий на металл и пластик одновременно, материал костюма пришельца только усиливал сходство с искусной скульптурой.

Неподвижной, но готовой сорваться вперёд.

Где-то сзади судорожно вздохнул Симатий. Он тоже не заметил, как пилот покинул кабину истребителя, отвлечённый странным фокусом с плащом. Придя в себя от этого звука, Джейкоб вскочил с кресла и прицелился в чужака.

Точнее, попытался прицелиться, поскольку, казавшаяся секунду назад изваянием невероятно талантливого скульптора, фигура чужака пришла в движение одновременно с пиратом, и плавным, но неожиданно стремительным движением сместилась, скрываясь с линии огня за телом замершего в ступоре навигатора. Крыльями летучей мыши взметнулся за спиной пришельца пронзительно-синий плащ. Блеснули в темноте аварийного освещения алые бриллианты, украшавшие удерживающие плащ броши на плечах. И замерший в шоке Саймон мог бы поклясться, что покрывающие необычную одежду рунические узоры шевельнулись и перестроились, создавая совершенно иную вязь рун. Он единственный это увидел. И это было последнее, что он успел осознать.

Боковым зрением, Джейкоб Ратлер увидел, как Симатий, потянувшись к закреплённому за спиной раскладному топору, сделал широкий шаг вперёд и в сторону, чтобы не потерять пришельца из виду. Капитан как раз собирался последовать примеру своего старпома и тоже отшагнуть в сторону, чтобы иметь возможность открыть огонь, но чужак опередил их обоих.

Стремительным и грациозным прыжком перемахнул он через консоль навигатора, одновременно приложив несчастного Саймона кончиком ножен в висок. Рефлекторно Джейкоб надавил на спусковой крючок. Барабан начал поворачиваться, а курок сдвинулся назад, чтобы ударить по капсюлю — крохотная задержка перед выстрелом, но её хватило пришельцу, чтобы коснуться одной ногой палубы и тут же, молниеносным движением изменить свою траекторию, то ли перекатившись, то ли перекувыркнувшись далеко в сторону. Ратлер повёл стволом, но не успел за смазанным от скорости силуэтом, и пуля ушла глубоко в сталь палубы, не задев даже плаща, взметнувшегося круговоротом вокруг чужака.

В следующее мгновение из водоворота ткани появился и сам пришелец, в длинном стелющемся прыжке летевший над палубой, буквально прижимаясь к ней. За мгновение смазанный сине-золотой силуэт преодолел отделяющие его от капитана несколько метров, принял уверенную стойку, и, прежде чем Джейкоб успел перевести прицел, молниеносным движением обрушил ножны на незащищённый бок человека.

Где-то ниже рёбер Ратлера взорвалась маленькая звёздочка боли, омыв организм капитана судорогой, в то время как самого Джейкоба от силы удара оторвало от пола и протащило несколько метров, до ближайшей переборки.

Капитан не потерял сознания и видел, как, уверенно сжимая топор, шагнул вперёд его старпом, как Симатий сделал отточенный и аккуратный выпад, не совершая лишних движений на размах и не теряя равновесия. Отработанное в множестве схваток и тысячах тренировок движение часто располовинивало врагов капитана прежде, чем они успевали это осознать.

Но в этот раз противник был быстрее. Грациозным, стремительным полупируэтом пришелец уклонился от топора и, завершая своё движение, неуловимо быстро выбросил вперёд левую руку. До сих пор покоящийся в ножнах меч ударил Симатия в грудь рукоятью. Охнув от боли, старпом отшатнулся, одновременно рванув топор на себя, намереваясь разрубить своего противника на возвратном движении. Пришелец вновь уклонился, невероятно изогнувшись, перекрутившись, буквально прижавшись к палубе, он поднырнул под держащую топор руку, а затем, подобно скрученной пружине, выпрямился, вновь выбрасывая вперёд ножны.

С грохотом Симатий врезался в переборку и сполз на пол бесформенной грудой. С утихающим звоном улетел куда-то в темноту рубки складной топор.

Окончательно пришедший в себя за эти секунды Ратлер, поднял руку с пистолетом, целясь в пришельца, и взвыл от боли, когда в кисть ударило кончиком ножен. Разделявшие их метры чужак преодолел так быстро, что казалось, будто он телепортировался.

Пришелец нагнулся и свободной рукой ухватил пиратского капитана за воротник куртки. Не показывая никаких признаков напряжения, чужак распрямился, поднимая Ратлера над полом и с силой прикладывая человеческое тело о переборку. Глухо стукнули о металл и так пострадавшие кости.

Теперь, прижатый к стене, Джейкоб наконец понял, насколько велика была разница между ним и странным вторженцем. В буквальном смысле велика.

Пришелец с лёгкостью держал капитана на весу одной рукой, так, что ноги болтались в воздухе, но Ратлер всё равно смотрел снизу вверх в закрытые светящимися камнями глазницы шлема.

— Мон'кей популо мео? // человек меня понимает? — неожиданно приятным, мелодичным и одновременно рычащим голосом спросил чужак.

От неожиданности Джейкоб растерял все мысли о сопротивлении и ошалело захлопал глазами.

— Готикус лингва мон'кей локитура? //человек говорит на готике? — снова спросил пришелец.

Ратлер догадывался, что это был инопланетный способ экспресс-допроса, хотя бы потому, что очень был похож на человеческий способ экспресс-допроса, но Джейкоб ни слова не понимал из речи пришельца.

— Готикус лингва мон'кей локитура? — настойчиво повторил чужак.

— Да не понимаю я тебя! — в отчаянии простонал пиратский капитан.

— Солерантайнаарин, — совершенно иначе, певуче и звеняще, будто, многозвучным хором хрустальных колокольчиков произнёс пришелец, отшвыривая Джейкоба в сторону.

От этого небрежного жеста Ратлер пролетел через половину рубки и ударился всем телом о переборку противоположного борта. Перед глазами человека завертелись цветные пятна и он, наконец, потерял сознание.

Глава 1. Инцидент.

Я стоял и как заворожённый смотрел на игру света на гранях кристаллов, каждый из которых был неповторим. Они были разложены на дорогих бархатных тканях в шкатулках, каждая из которых была произведением искусства сама по себе.

Различные оттенки, различная огранка, разные шкатулки и разная ткань, каждая складка которой несла в себе скрытый смысл, уникальный размер кристаллов и даже собственное освещение... Всё это было внешним, оболочкой, воспринимаемой лишь глазами. Хоть кристаллы и различались внешне, были неповторимыми, главное их различие крылось внутри — на эмпатическом уровне.

Камни удивительным образом излучали эмоции. Одни буквально источали смущением, другие убаюкивали их спокойствием, одни были возмущены и даже злы, а другие излучали в пространство благодарность.

В том числе благодарность и мне.

Передо мною, с глубоким художественным смыслом, но также с почтением и уважением, были разложены Слёзы Иши. Иначе их ещё называли Камнями Душ, но это грубое и прямолинейное название мне не нравилось, хоть и раскрывало всю суть этих прекрасных кристаллов.

Путеводные Камни были с каждым из нас с самого детства, и сколько мы себя помнили, не расставались с ними ни на мгновенье. Ибо после смерти эти кристаллы были единственным препятствием, сберегающим наши души от пожрания Великим Врагом, отвратительным богом, созданным нашим Падением. Дабы не попасть в когти Той-Что-Жаждет, наши души после смерти прятались внутри Слёз Иши. Боги даровали нашим душам возможность и после смерти сохранять все свои переживания, все эмоции и всю память, что получили при жизни. Даже лишившись тела, наши души продолжали жить. Со времён Падения — жить внутри Путеводных Камней. Осознавая и понимая всё, что происходит вокруг.

Оттого и неудивительно, что запертые в Путеводных Камнях души были благодарны тем, кто вытащил их из цепких ручонок примитивных видов, что используют Слёзы Иши лишь как драгоценности. Варварские виды, лишь засоряющие Галактику. Иногда я думаю, что тотальный ксеноцид, который продвигают некоторые радикальные миры-корабли является единственным верным решением для сохранения нашей Галактики.

«Остановись!» — прозвучало в моей голове.

Я послушно замер, пытаясь понять, что же случилось.

Я стоял в устойчивой позиции, твёрдо сжимая ножны с клинком, а большой палец уже упирался в гарду, готовясь выщелкнуть клинок из ножен. Справа от меня испуганно отшатнулась юная эльда. Похоже, что я испугал её своей реакцией.

Девушка, одетая лишь в лёгкую тунику, драпирующую её стройное тело до пят, но оставляющую открытыми плечи и руки, никак не могла быть воином. Те традиционно не снимают броню до тех пор, пока не вернутся в Аспектный Храм. Скорее всего, она была из экипажа корабля, я ведь не знал здесь всех в лицо.

Излучаемые эльда во все стороны эмоции испуга сменились ярким сожалением о собственной ошибке. Девушка даже немного раскрыла разум, чтобы я точно услышал её эмоции.

— Я прошу прощения! — произнесла она вслух, слегка приподнимая руки и склоняя голову, выражая сожаление всей своей позой. — Я не знала, что Вы здесь медитируете и...

— Не стоит, — улыбнулся я, склоняя голову, показывая, что тоже сожалею. — Я виноват, что слишком сильно погрузился в свои мысли.

«Ещё как виноват!» — раздалась в голове ехидная мысль. — «Напугал бедного ребёнка!»

«Ребёнка?» — выдал я удивлённо-непонимающую мысль.

«Ей нет и двухсот», — пришёл насыщенный чувством собственного превосходства ответ. — «Совсем дитя ещё. И что повело её на Путь Рулевого?» — эта мысль была наполнена скорее сетованием на сложность жизни, чем любопытством.

«И кто из вас ещё ребёнок», — ехидно подумал я.

«Наверное, ты!», — ответная мысль была полна желчи. — «Схватился за клинок, едва до тебя дотронулись! Словно собирался отрубить голову невинной девочке! Хорошо, что я вовремя тебя остановила!» — теперь мысли были наполнены негодованием. — «Тебе следует быть внимательнее к окружению!» — завершающая мысль снова была преисполнена ехидства.

«Лучше бы ты предупредила меня, что моё уединение нарушено, чем останавливать меня уже после того, как я её напугал», — нейтрально подумал я в ответ.

«Как будто я заметила, что ты тут чуть в мемо-сон не провалился!» — мысль сопровождалась образом фыркающего джиринкса. — «Ты всегда должен быть внимателен! Даже на корабле внутри паутины!» — эта мысль могла бы быть поучительной, если бы не была такой ехидной.

На мгновение я задумался, а затем ответил в той же манере: «Почему же тогда ты была невнимательна и не заметила, что я слишком ушёл в себя? Почему не предупредила меня?»

«Так кого мне было опасаться? Милой девочки? Или ничуть не милого тебя?» — ответ пришёл мгновенно.

Я даже растерялся, не зная, как на это реагировать.

Откуда-то справа потянуло любопытством.

— Простите меня, Алсиндзир, Вы общались с Предками? — девушка всё ещё оставалась в позе сожаления, но её руки сейчас были сцеплены в замок, и при этом она перебирала пальцами, глядя мне в глаза, словно намеревалась принять позу крайней заинтересованности, но остановилась, лишь начав движение.

— Да, — ответил я с улыбкой. — Я говорил со своим клинком.

И в подтверждение я поднял повыше ножны, давая юной эльда разглядеть мою напарницу во всех подробностях на приглушённом свету. Девушка же, вместо того, чтобы заинтересоваться оружием, продолжала смотреть на меня. В её эмоциях царил сумбур.

— Вы хорошо ладите друг с другом, — задумчиво протянула девушка.

— Мы думали слишком громко? — извиняющимся тоном произнёс я, постаравшись излучать в пространство стыд.

На самом деле мне уже не было стыдно, слишком часто я бывал в подобных ситуациях, но я был обязан соблюдать приличия. Тем более, перед столь юной эльда.

— Нет-нет, что Вы! — замахала та руками. — Это я слишком слушала, и...

— Можно "на ты" — прервал её я, приподнимая руку ладонью вверх в позе дружеского совета, давая эльда понять, что мои слова ничуть не обязательны, и в то же время предлагая сократить дистанцию при личном общении. — Я ведь не экзарх, — добавил я с улыбкой.

Девушка приподняла руки на уровень подбородка, коснувшись кончиками указательных пальцев верхней губы. Это была бы поза задумчивости или непонимания, если бы девушка склонила голову на бок или иначе наклонила торс. Сейчас же это был просто милый жест. О непонимании я мог судить лишь по эмоциям, истекающим из все ещё приоткрытого разума.

— Лишь к экзархам и провидцам имеет смысл обращаться "на Вы", — попробовал я прояснить. — Я же стою перед тобой один.

«Откуда же один?» — донеслась до меня возмущённая мысль. — «Я всё ещё рядом с тобой!»

Стоящая передо мною эльда улыбнулась, излучая веселье на весь трюм. Очевидно, мысль снова была слишком громкой.

— Как зовут твой клинок, Алсиндзир, я могу узнать? — осторожно спросила девушка.

Обращаться к чужому клинку напрямую было невежливо. Вообще невежливо было общаться подобным образом, но любопытство буквально разрывало юную эльда на части. Отметив краем сознания, что девушка теперь обращается ко мне в единственном числе, я постарался сгладить возможную неловкую ситуацию:

— Её зовут Амата. Вы можете общаться, не стесняясь меня.

«Если, конечно, ты назовёшь нам своё имя», — едко добавила моя напарница.

— Ох простите, простите! — засуетилась девушка. — Моё имя Ксонир, я рулевой. Управляю нижним парусом, — представилась она, зачем-то добавляя ненужные подробности. И тут же вскинулась, прикрывая рот ладонью и излучая на весь трюм испуг напополам со смущением: — Ох, мне очень жаль, Алсинзир, но Вас хотела видеть капитан, и послала меня, чтобы я Вас пригласила в ходовую рубку, а я...

— Ничего страшного, — я улыбкой прервал её нарастающую панику, раскрывая разум и укутывая девушку своим спокойствием слегка разбавленным весельем. — Мы уже идём туда, верно?

«Да, Ксонир, мы задержались совсем незаметно», — поддержала меня Амата, вплетая свою уверенность в мою. — «А ты проводишь нас кратчайшим путём и всё будет хорошо»

— Конечно, кратчайшим! — обрадовалась юная эльда, принимая позу благодарности, прижимая ладошки к груди, чуть приседая. — Прошу, следуйте за мной, Алсинзир!

И тут же развернулась, заторопившись к выходу. Туника взметнулась волнами, словно крылья испуганной птахи, и одновременно обтянула талию и бёдра девушки, обрисовывая соблазнительные изгибы.

Я тут же перевёл взгляд на стену, чтобы не прикипеть взглядом к девичьим бёдрам.

«Извращенец», — прошелестело на самом краю сознания. Я даже не понял, это мой клинок слишком наблюдательна, или Ксонир подумала слишком громко.

Стены и переборки корабля, скорее выращенного, чем построенного, были слегка шероховатыми и едва заметно пружинили под нашими шагами. Одновременно мягкий и твёрдый, психопластик был покрыт едва различимым ненавязчивым геометрическим узором и равномерно светился приятным, слегка желтоватым светом. Через равные промежутки стены аккуратно обволакивали рёбра корабля, и сразу за этими искривлениями в стенах были мерцающие зелёным психоактивные кристаллы — доступ к псионическому интерфейсу корабля. Приглушённое освещение позволяло нам видеть внутри коридоров корабля, а узоры на стенах, палубах и переборках не давали заблудиться, указывая направления и много чего ещё... Я, признаться, в них совсем не разбирался. Но лучше было смотреть на них, чем на аппетитную попку юной эльда.

— Я слышала, Вы пропалывали сорняки, — первой неожиданно прервала неловкое молчание Ксонир.

Я даже не сразу понял, о чём она говорит.

«Она о спасении Путеводных Камней», — пришла мне на помощь клинок. — «Какой-то ты рассеянный сегодня, соберись!» — добавила она заботливо.

— Всё было так, как предсказала Видящая, — максимально обтекаемо ответил я, приглушая свои эмоции.

— Вам потребовалось всего несколько часов и обошлось даже без тяжело раненых, хотя мы были в самом сердце их ужасного муравейника, — с бурлящими эмоциями высказала мне Ксонир через плечо. — Капитан говорила, что это очень впечатляющий результат! — закончила девушка, непонятно смутившись.

— Ты уважаешь её, — с улыбкой произнёс я, зацепившись за возможность сменить тему.

— Капитан Транис замечательная! — фонтанируя восхищением, радостно подхватила девушка. — Она одна из лучших пилотов нашего мира-корабля, ей лучше всего удаётся проскальзывать незамеченной, после чего наносить аккуратный и точный молниеносный удар, словно...

Внезапно смутившись, Ксонир наклонила голову, пряча глаза под чёлкой.

— Извините, — тихо произнесла юная эльда. — Я повела себя...

— Это хорошо, когда есть ориентир, которому ты следуешь, — мягко сказал я, вновь укутывая девушку своим спокойствием. — И вдвойне хорошо, что ты понимаешь границы, в которых нужно следовать.

Простые слова, несущие столько смысла, сколько услышит тот, к кому они обращены. Они безошибочно помогут любому эльда остановиться и задуматься, правильным ли путём он или она сейчас следует. Подобные фразы, толкающие нас к самоанализу, просто незаменимы в том мире, где нам приходится жить теперь.

— Мы пришли, Алсиндзир, — тихо произнесла девушка, совладав с бурлением своих эмоций и прикрывая собственный разум. Остатки былого волнения выдавали только руки, что быстро перебирали сцепленными в замок пальцами.

— За этим шлюзом ходовая рубка, — добавила юная эльда, окончательно успокаиваясь. — И Капитан рада пригласить Вас, Алсиндзир.

Должно быть, это какая-то ритуальная фраза. Я с удивлением открыл для себя собственное абсолютное незнание флотских традиций. Слишком долго я гонялся за демонами мира-корабля. Вроде бы даже с самого детства.

Благодарно кивнув вернувшей невозмутимость девушке, я шагнул вперёд. На последнем шаге лепестки шлюза быстро, но бесшумно разошлись по кругу, пригибаясь к переборкам и образуя для меня проход. Я знал, что эти психопластиковые лепестки, при желании, могут перекусить пополам аспектного воина в тяжёлой броне. Впрочем, проходя в шлюз, я ни мгновение не беспокоился об этом. На этом корабле мне не могло ничего угрожать.

Разве что демоны. Но их бы я услышал.

Мысленно усмехнувшись собственным мыслям, но не позволив тому отразиться ни на моём лице, ни в моём эмоциональном фоне, я сделал шаг вперёд...

И замер, на этот раз не совладав с эмоциями.

Передо мною были эльдар, парящие в межзвёздном пространстве.

Нет, не в межзвёздном. Вокруг была словно невероятно огромная труба, состоящая из энергии. Даже не так, я чувствовал, что она состоит одновременно из энергии, материи, намерений и волевого воплощения, но одновременно — ни из чего из этого. Она была, но её не было. Вокруг были пульсирующие цветом стены, но была пустота межзвёздного пространства, которое ощущалось не столько как пространство, сколько как чистый варп. Или даже, как то и другое одновременно.

— Как Вам зрелище, Алсиндзир? — раздался голос в этом сияющем великолепии.

Волевым усилием я сосредоточился на том, что было рядом, а не вокруг. Недалеко от меня на постаменте стояло искусно выращенное из психокости кресло. Цветовой гаммой и геометрическим узором оно повторяло стены корабля, одновременно было и креслом, и троном. Капитанским троном. Пусть и аскетичным, аккуратным и довольно неброским.

Кресло-трон словно плавно проявлялось из окружающего меня невероятного пространства. Хотя на самом деле было наоборот — окружающее пространство окутывало кресло. Внезапно ко мне пришло понимание, что вокруг меня — голополе, передающее эльдар в рубке полную копию восприятия окружающей вселенной за стенами корабля. Всего лишь проекция, хоть и невероятно точная и искусная, передающая мельчайшие детали и даже оттенки психического эха.

На самом деле я был в глубине палуб, укрытый множеством слоёв психокости и психопластика, в одном из самых защищённых мест на корабле.

— Впервые вижу Путеводную Паутину, — осторожно отозвался я, беря под контроль эмоции.

Спросившая меня эльда излучала какую-то странную эмоцию, напоминающую удовольствие художника, когда сотни эльдар восхищаются его шедевром. Она сидела на троне, изящно закинув одну обутую в высокий сапог ногу на другую. Капитан откинулась на один из высоких подлокотников, опершись на него согнутым локтем, и положила подбородок на сгиб кисти. На её лице была немного лукавая улыбка, а глаза хитро смотрели на меня из полуприкрытых длинных ресниц. Её длинные волосы волнами спадали на плечи, и я был уверен, что этот серебристо-белый цвет был её натуральным. На её руках были длинные, выше локтя, чёрные кожаные перчатки с обрезанными пальцами. В противовес чёрным перчаткам и сапогам, кафтан был одного цвета с волосами.

Капитан почувствовала, что я её разглядываю, и в её эмоциях полыхнуло удовлетворение, с которым эльда практически мгновенно справилась.

— Меня зовут Транис, и я капитан этого малыша, — произнесла она вслух, не меняя позы.

— Как Вам известно, моё имя Алсиндзир. У меня нет Пути, я лишь убиваю демонов, — отозвался я, чуть склонив голову в вежливом приветствии.

— Я слышала о таких как вы, — ответила капитан, всё ещё удерживая свою позу неизменной, и позволяя лишь вежливому любопытству просачиваться наружу. — Говорят, что Вы не просто рискуете потерять душу в бою с демонами Той-Что-Жаждет, Вы вовсе отрицаете Пути и даже не имеете Боевой Маски.

Да что же это, ей просто скучно здесь, что ли?

Я приложил чуть больше усилий, чтобы мои эмоции остались внутри моего разума и тело ничем не выдало мои мысли. Я двигался, дышал, но словно глыба льда был внешне лишён эмоций. По опыту я знал, что это здорово раздражает эльда, пытающихся расспрашивать меня чуть больше, чем мне бы хотелось.

— Так говорят, — спокойно и без эмоций ответил я.

Из разума капитана вырвалось недовольство, но почти мгновенно она вернула себе контроль. Её тело тоже ничем не выдавало её эмоций.

— Я слышала, что Вы в первый раз покинули мир-корабль, Алсиндзир, — попробовала она зайти с другой стороны.

Не понимаю я, чего она хочет-то? Ясно же, что я не горю желанием рассказывать об охоте на демонов.

— И я благодарен Вам, что показали мне великолепие Путеводной Паутины, Капитан Транис, — ответил я, склонившись в поклоне церемониальной лёгкой благодарности. — Наблюдать его отсюда поистине чудесно.

Эльда чуть прикрыла глаза, размышляя над следующим вопросом. Ей что, в действительности просто скучно? И она решила... решила что? Я её решительно не понимал.

«Ты вообще плохо понимаешь женщин, Алсиндзир», — прорезалась ехидная мысль.

И прежде чем я успел как-то ответить на шпильку собственного клинка, капитан вновь заговорила:

— Один из Жалящих Скорпионов, Мотрандир, мой давний друг. Мы вместе шли по Пути Сновидца. Я слышала, что Вы помогли ему, когда его могли убить, что вылилось в лишь небольшой порез. Я должна поблагодарить Вас, Алсиндзир.

Внезапная смена темы сопровождалась высвобожденной эмоцией искренней благодарности. Такое не подделать.

Однако, Транис так и не сменила позы, а глаза её, почти закрытые, смотрели не на меня.

И пока я соображал, что ответить, гадая было ли это главной темой для разговора или просто способом сместить акценты, дабы перевести общение на более личный уровень, по рубке прокатилось возбуждённое волнение одного из членов экипажа, прерывая наш разговор.

— Капитан, впереди по курсу нестабильность Паутины! — произнёс тихий мужской голос откуда-то справа.

От вольной позы Транис не осталось и следа, она собралась, выпрямилась в кресле, положив руки на подлокотники кресла. Психокость трона поплыла, обхватывая и фиксируя тело капитана, под её ладони поднырнули встроенные в подлокотники психоактивные кристаллы. Кристаллы поменьше, закреплённые в спинке трона возле висков капитана, подались чуть вперёд и, вспыхнув зелёным, спроецировали перед Транис десятки графиков и сотни распределённых по пространству надписей мелким, едва читаемым даже с места где я стоял, шрифтом.

Несколько мгновений потребовалось капитану для принятия решения:

— Малый вперёд. Паруса на четверть по потоку. Мы прокрадёмся через нестабильность аккуратно, как сейм.

К своему удивлению, я услышал её слова раньше, чем она произнесла их вслух. И лишь когда её губы вновь сомкнулись, отдав все команды, я понял, что капитан транслировал их в психосеть корабля прежде, чем начала говорить. И получила подтверждения приказов от своего экипажа прежде, чем говорить закончила.

Я слышал эхо мыслеобразов экипажа, хоть и не был подключён к психосети корабля. Возможно, виной тому моя чувствительность, возможно капитан позволяла мне их слышать, а возможно всё дело было в том, что я находился прямо в рубке. И я снова поймал себя на том, что совершенно не знаю флотских традиций. В свете столь прямого общения с капитаном это доставляет некоторые неудобства.

— Прошу простить нас, Алсиндзир, — внезапно произнесла капитан.

Она повернула голову, смотря на меня, и психокость спинки её трона последовала за ней, уберегая Транис от возможной травмы головы и всё ещё фиксируя капитана в кресле.

— Что Вы, не стоит Вам извиняться в том, в чём нет Вашей вины, — максимально нейтрально и безэмоционально ответил я.

Изо всех сил стараясь, чтобы облегчение от прекращения странного разговора не вышло за пределы моего разума. Вместо этого я высвободил спокойную благодарность, произнеся:

— Мы продолжим, как только убедимся, что я не смогу отвлечь Вас от чего-то действительно важного, капитан Транис.

В ответ она просто улыбнулась.

А где-то позади меня зашелестели складки ткани. Боковым зрением я увидел, как позади кресла капитана аккуратно прокралась Ксонир, занимая кресло из психокости, ряд которых пустовал в паре шагов за капитанским троном. Должно быть, гостевые места. И скорее всего, требования безопасности, да и просто здравого смысла, требовали от членов экипажа, чтобы те находились в фиксирующих и защищающих их тела креслах.

Благодаря Ксонир я, наконец, обратил внимание и на других членов экипажа. Они располагались по бокам и впереди капитана, словно на гигантских лепестках невидимого в сиянии путеводной паутины огромного цветка. По шестеро справа и слева и четверо прямо перед капитаном. Все они были погружены в какие-то, напоминающие коконы, кресла, которые явно фиксировали их так же надёжно, как и трон капитана. Кресла-коконы частично прикрывало голополе, проецирующее вид снаружи корабля, делая и кресла, и самих пилотов полупрозрачными призраками, и это было единственное, что извиняло мою невнимательность.

Внезапно я осознал, что единственный в рубке остался на ногах.

Конечно, корабль целиком и отдельно рубка были укрыты особым психокинетическим полем, гасящим и компенсирующим любую внешнюю инерцию, что делало практически любые манёвры с самыми огромными перегрузками абсолютно незаметными для экипажа. Но, наверное, Ксонир не просто так поторопилась в кресло, услышав про нестабильность Паутины.

Мерцание пропало.

Словно оглушив, на меня навалилась темнота и тишина.

«Всё в порядке?» — спросил я у Аматы, крепче стискивая ножны.

«Мы вышли из Паутины, нас выбросило!» — пронёсся по рубке мысленный возглас одного из членов экипажа.

Впрочем, я это и сам понял, увидев вокруг во все стороны, россыпь звёзд, расположенных так плотно и светивших так ярко, словно мы были вблизи ядра галактики. Прямо передо мной одна из них пылала ярче всех, напоминая алый шар. Мы явно были в какой-то из звёздных систем.

«Вокруг материальное пространство!» — отчитался кто-то ещё.

«Прямо по курсу красный карлик, с планетной системой, два мира-сада», — прибавилась третья мысль, явно принадлежащая юной девушке.

Капитан уверенно положила ладони на кристаллы психоинтерфейса.

«Манёвр Ваула! На триста сорок к звезде перед нами!»

«Паруса на три четверти по потоку! Полный вперёд!»

«Выбросить психомаяк в пассивном режиме! Его никто не должен заметить!»

«Голополя испуганной стаей! Перегрузка сорок на проецирующие кристаллы!»

«Психосфере полная готовность! Я должна слышать мысли даже камней!»

«Батарее готовность алый!»

Шесть команд, слившихся в одну, эхом пронёсшиеся по рубке, принадлежали капитану. Не прошло и мгновения с момента, как нас выбросило из паутины, а я уже слышал отзвуки психического эха шести подтверждений команд капитана.

Психоголоса в рубке сливались в один и я уже не всегда понимал, кто и что именно говорит и думает.

Пол внезапно ударил в ноги. Я почувствовал, как гравитация изменила направление и силу. Психопластик костюма сдавил мою грудную клетку и шею, готовясь компенсировать перегрузку, если она возрастёт, а ноги буквально прилипли к палубе, чтобы внезапная перегрузка не превратила меня в скачущий по рубке мячик.

Каким же должно быть ускорение, что не справились компенсирующие инерцию корабельные поля?

«Ксонир, свяжись с маяком и убедись, что он работает в пассивном режиме, его никто, ни при каких обстоятельствах не должен заметить кроме нас.»

«Слушаюсь, капитан!» — прошелестела ответная мысль.

Я увидел, как знакомая мне девушка потянулась к психоактивному кристаллу в подлокотнике кресла. Я и не заметил раньше, что там тоже есть психоинтерфейс.

Прозвучали мысли «Вправо-вниз, двести двадцать-сто!» и «Паруса на полную под углом пятьсот к потоку!», вновь сливаясь в одну. И вновь эхом пришёл сдвоенный ответ.

— Вам лучше сесть, Алсиндзир, — неожиданно произнесла капитан вслух.

Впрочем, в эмоциях Транис не было заботы, скорее она считала меня помехой.

А я всё пытался понять, что же не даёт мне покоя, и машинально отправился к креслу.

Стоило мне сесть, как психопластик моего костюма обменялся тихими психоимпульсами с креслом, и они срослись, фиксируя меня в кресле намертво. Под правую руку ткнулся подлокотник с кристаллом псионического интерфейса, подстраиваясь под длину моей руки.

Это напомнило мне, что корабль вокруг является огромным псионическим резонатором, и, одновременно, сложным живым организмом, который обладает и собственным разумом.

Я чётко слышал психосообщения экипажа, чуть более размыто, задним планом слышал разум корабля, даже уловил психоимпульсы, которым моя броня общалась с системой жизнеспасения рубки. Но это было всё.

— Капитан Транис, — осторожно позвал я, всё ещё не проявляя эмоций.

Почувствовав, что внимание капитана обратилось ко мне, я осторожно спросил:

— Позвольте использовать корабль, чтобы взглянуть вокруг.

Капитан нахмурилась, и пока не раздалось категоричное «нет», я быстро продолжил:

— Я охочусь на демонов, — я добавил в эмоции уверенность. — Я смогу это сделать так, что не возникнет ни единого отголоска, даже члены Вашего экипажа меня не почувствуют, не сосредоточившись специально.

— Действуйте, Алсиндзир, — кивнула капитан.

На секунду выразив эмоциями благодарность, я тут же превратил свой эмоциональный фон в чистый лёд. И только после этого коснулся психоактивного кристалла, соединяясь с психосетью корабля.

Корабль откликнулся с готовностью. Он слышал, что капитан разрешила мне использовать его сенсоры, и моментально стал моими собственными органами чувств. Где-то на краю сознания я почувствовал, что кораблю тоже интересно, что же такое я собираюсь увидеть.

Благодаря кораблю, используемому мною как психорезонатор, я с лёгкостью потянулся своим бесплотным разумом на парсеки в стороны, максимально незаметно ощупывая окружающий меня космос.

— Всё в порядке, Алсиндзир? — взволнованным шёпотом спросила сидящая справа Ксонир. — Вы как-то внезапно побледнели. Вас поддержать? Я хорошо умею.

Я снял руку с психоинтерфейса, наклоном головы выражая девушке свою благодарность, но отказываясь от её помощи вежливым движением руки.

— Капитан, — произнёс я, справившись с эмоциями. — Похоже у нас проблемы.

— Я заметила, Алсиндзир, — ядовито улыбнулась мне Транис через плечо. — Нас выкинуло из Паутины, если что.

Я не отреагировал, сохраняя эмоции в абсолютном спокойствии чистого льда.

— Капитан, я не ощущаю течений Варпа. Вообще не слышу Варп, словно его здесь нет. И я искренне надеюсь, что Вы или кто-то из Вашего экипажа сейчас опровергнет мои слова.

Глава 2. Вне Варпа.

В рубке висела тишина. Мысли элдар были направлены вовне, через десятки тысяч тонн психоактивных материалов, ощупывая пустоту окружающего космоса с помощью собственного разума и с помощью мощнейших психосенсоров корабля. Я уже делал это. Безрезультатно.

Обращённые в чистый лёд поверхностные мысли не дали мыслям внутри разума взорваться хаосом паники. В наступившей абсолютной тишине я напряжённо размышлял, пытаясь понять, что же с нами случилось, отчаянно гоня от себя худшие мысли.

Возможно, мы вынырнули посреди пространства тау? Могут ли они блокировать активность Варпа в своих пространствах из-за своей невосприимчивости к Варпу? Нет-нет, они же сами используют Варп для перемещений, хоть я и не помню, каким именно способом.

Мы точно не оказались в пространстве тиранидов, психотень Улья подавляла бы нас, но ничего подобного не происходит.

Возможно, мы умерли, все разом? Тогда это логично, запертые в Путеводных Камнях, элдар не могут ощутить Варп, именно так Слёзы Иши защищают наши души от Варпа.

Но ведь я продолжаю ощущать корабль. Такого бы не произошло, если бы корабль взорвался.

Возможно, нас убил какой-то психошторм, пронёсшийся по кораблю в тот момент, когда нас выкинуло из Паутины? Тогда, мы умерли, но кто-то встроил всех нас в Бесконечный Круговорот этого корабля?

Это было бы логично для команды, но не для меня. Могли ли посчитать меня частью команды потому, что мой Путеводный Камень нашли в рубке вместе с остальными?

Однозначно нет, моя Слеза встроена в нагрудник из психокости, который к тому же покрыт рунической защитой. Это однозначно боевое снаряжение, для войны, а не для корабля.

Кроме того, если бы мы умерли, сейчас рядом со мной стоял бы призрак Аматы. Я даже огляделся вокруг, чтобы убедиться, что Амата не стоит рядом в виде призрака, а всё ещё покоится в ножнах, что я держу в руках. Она-то мне и подтвердит, что мы живы, да, Амата?..

Амата?

Я сосредоточился, формируя максимально чёткий и контрастный психообраз, чтобы его мог услышать даже давно мёртвый элда:

«Ответь мне, Амата!»

Ничего. Ни мыслеобраза. Ни единой эмоции, даже ни отголоска.

— Мы что же, мертвы? — озвучил мои мысли кто-то из экипажа, видимо, пришедший к тем же выводам, хотя, возможно, и другим путём. Рубку буквально затопили эмоции ужаса пополам с отчаянием.

— Отставить панику, — встрепенулась Транис, наполняя рубку яростным потоком собственной уверенности. — Мы можем говорить вслух, мы слышим мысли друг друга. Мёртвые не могут воспринимать всё так чётко.

Странная смесь неуверенности и облегчения разлилась по рубке, и это заставило меня не говорить им о странном молчании моего клинка.

«Может, это ловушка?» — вспыхнула мысль Ксонир.

Признаться, я искренне надеялся, что никто не дойдёт до этой мысли и я успешно похороню её в глубинах своего разума.

«Ловушка Великого Врага?» — пронеслась растерянная мысль капитана.

Я ощутил, как рушится моя уверенность, подстёгивающая ледяную защиту моего разума, как по кокону психощита поползли первые трещины.

И прежде, чем я сосредоточился на его восстановлении, я осознал, что все в рубке смотрят на меня. Кто-то с ужасом. Кто-то с надеждой.

Наверное, как убийца демонов, я выглядел в их глазах экспертом по Великому Врагу. Ну... В принципе, наверное, так и есть, может быть?

Я тряхнул головой и произнёс с уверенностью в голосе:

— Если бы Та-Что-Жаждет получила наши души, мы бы сейчас чувствовали, как наша жизнь вытекает, словно нас пьют через соломинку. Этого не происходит.

Я не проецировал эмоции уверенности вокруг. Я не сделал ни одного жеста, не дрогнул ни единым мускулом.

Потому что сам не был уверен в своих словах.

Я не мог допустить паники, я должен был уверить элдар в том, что мы не в когтях Великого Врага.

И, к счастью, уверенности, которой я придал голосу, хватило. Элдар стали отворачиваться и вновь заниматься своими вещами. Только капитан неотрывно смотрела на меня ещё несколько ударов сердца. Я уже было решил, что она раскусила меня, когда Транис отвернулась и, вновь наполнив рубку уверенностью, произнесла вслух:

— Есть один способ проверить, остался Варп вокруг нас или просто мы все внезапно потеряли чувствительность к нему. Это так же может подсказать нам, стали ли мы частью Бесконечного Круговорота нашего корабля или нет.

Теперь все взгляды, включая и мой, сосредоточились на капитане. Та спокойно положила руки на подлокотники своего трона и легонько коснулась психоинтерфейса.

Прямо перед нами, в панораме космоса появилась гигантская линза, увеличившая какой-то летящий через пустоту астероид.

— Марис, рассчитай параметры погружения в Варп до этого астероида.

— Слушаюсь, капитан, — ответил немолодой уже элда сидящий в одном из коконов справа.

«И как ты это сделаешь, не чувствуя Варп и не зная его течений здесь?» — пронеслась по рубке чья-то ехидная мысль.

«На таком ничтожном расстоянии даже Варп-шторм не будет помехой для перехода», — меланхолично ответил Марис.

А мне почему-то подумалось, что у него странно короткое и простое имя для элда.

«Внимание по кораблю! Подготовиться к Варп-переходу, всем действовать согласно расписанию! Всему экипажу и гостям корабля — соблюдать ментальную дисциплину!» — разнёсся по кораблю голос капитана.

Ментальная дисциплина. То, без чего элдар не могут путешествовать сквозь нынешний варп, который, можно сказать, смертелен для наших душ. Наши эмоции светят в Варпе, словно маяк, на который слетаются демоны, для которых душа элдар это величайшие деликатесы из-за нашей духовной силы и эмоциональной полноты. Поэтому на наших кораблях есть очень важное требование к экипажу: умение успокоить свои эмоции и мысли, или иным способом приглушать сияние разума в Варпе. Мой эмоциональный щит, который я называю «ледяным коконом» это примерно то же самое.

И сейчас я чувствовал то, что, живя среди элдар, можно ощутить крайне редко — психофон корабля стихал, успокаивался и становился нейтральным. Тем или иным способом элдар экипажа усмиряли свой разум. Бушующий океан эмоций и мыслей, окружавший меня, обмелел, оставив лишь яркие искры разумов.

Конечно, они всё ещё сияли ярче, чем любой мон'кей, но уже заметно тише, чем разум обычного элда.

Поначалу мне даже с непривычки показалось, что мою голову изнутри заложили ватой, потому неожиданно прозвучавшая мысль, наполненная удовлетворением от проделанной работы, прозвучала словно удар молота:

«Курс проложен, Транис».

«Варп-двигатели откалиброваны, синхронизированы, готовы, капитан», — практически сразу прозвучала следующая мысль.

В тишине ментальной дисциплины я не только чётко слышал саму мысль и сопровождающие оттенки эмоций, но словно увидел, как мысль сорвалась с разума элда справа от меня и подобно разбрасывающей оставляющей шлейф комете пронеслась прямо к разуму капитана.

И следом увидел, как воля капитана Транис через психоактивные кристаллы в подлокотниках её кресла потекла прямо в психокость корабля под нами, разветвляясь древесными ветвями и стремительно оплетая весь корабль.

Я искренне впечатлился. Транис создавала вокруг корабля нечто невероятно похожее на ледяной кокон вокруг моего разума, но куда более масштабное и куда более сложное по своей структуре.

«Начать погружение!» — приказала капитан, закончив с защитой корабля.

Искры приказов, отданных экипажем через психоинтерфейс корабля, унеслись куда-то назад, под палубы.

А затем меня словно огромный демон пнул, вдавливая в кресло так, что было невозможно вдохнуть. Налившиеся кровью глаза выхватили момент, как видимый в линзе астероид оказался так близко, что можно было разглядеть человеческий палец, вмороженный в лёд на одном из кратеров, а сам астероид смазанным пятном пронёсся под нашими ногами, и тут же меня бросило вперёд, впечатывая в грудную пластину моего, цепляющегося за кресло, костюма. Голова попыталась мотнуться вперёд, но мгновенно отвердевший воротник не позволил мне сломать шею, я отделался лишь клацнувшими зубами. Перед глазами сначала покраснело, затем потемнело, но я видел, как звёзды вокруг пришли в движение и снова остановились. Давление исчезло, и я смог расслабиться, откидываясь на спинку кресла, от которой я, оказывается, так и не оторвался.

Хорошо, что я не остался стоять!

Сидящая на троне капитан тяжело вздохнула, медленно подняла руку с психоинтерфейса и провела ладонью по лицу. В абсолютной тишине рубки я услышал шелест осыпавшегося на палубу пота.

Прошло некоторое время, прежде чем капитан вернула руку на психоинтерфейс своего трона.

«Внимание по кораблю! Отмена ментальной дисциплины! Всем оставаться на постах» — словно усталым вздохом прошелестела по кораблю мысль.

— Маэлис, мне нужно знать, что произошло, — добавила капитан вслух.

По рубке пронеслись первые эмоции — непонимание и замешательство.

Некоторое время спустя, та же девушка, что рапортовала о готовности варп-двигателей, с лёгким оттенком непонимания ответила капитану:

— Варп-двигатели сработали штатно, начали погружать нас в Варп, но нас выбросило на этапе прохождения психопаузы...

— Скачок Карандраса, — уставшим, чуть надтреснутым голосом произнесла капитан Транис, ни к кому конкретно не обращаясь. — Свойства психопаузы таковы, что она выталкивает посторонние объекты, если те по каким-то причинам не входят в Варп. Если таким объектом будет корабль, то его тоже вытолкнет, причём с немалой скоростью, при правильно подобранных условиях это могут быть субсветовые скорости. Нам повезло, что поле компенсации инерции успело переключиться в режим компенсации релятивистского эффекта, иначе бы я не успела среагировать и мы бы сейчас составляли одно целое с той планетой.

Капитан неопределённо махнула рукой. Только теперь я заметил, что линза перед нами так и не пропала, и сейчас, прямо в её центре ярко горела сапфирового цвета звезда. Кто-то из экипажа подкрутил увеличение, и звёздочка превратилась в покрытый облаками геоид с ярко выделяющимися пятнами континентов.

— Маэлис, — вновь раздался в рубке голос капитана. — Будь лапочкой, сохрани детальный журнал неудачной попытки погружения на отдельный кристалл. Я хочу, чтобы там были детальные данные со всех систем. На другой кристалл сохрани такие же детальные данные, предшествующие нашему нестандартному выходу Путеводной Паутины.

— Слушаюсь, капитан! — бодрым голосом ответила девушка.

— Марис, найди тут поблизости астероидный пояс или что-нибудь вроде этого, где мы могли бы укрыться.

— Как скажешь.

— Ксонир, просто на всякий случай, убедись, что маяк ещё работает.

Сидящая справа от меня элда послала капитану эмоцию согласия. Рубка наполнилась вяло текущей активностью, капитан отдавала короткие, непонятные мне команды на мыслеречи.

«На планете сильная психическая активность», — уловил я обрывок чьей-то мысли.

«Множество искусственных объектов на орбите», — вторила другая мысль.

«Активность радиочастотного канала в восьмом, девятом и с двенадцатого по восемнадцатый частотных диапазонах», — это уже была мысль Ксонир.

Эта тихая жизнь замершего в пустоте корабля напомнила мне о той, чей голос я внезапно перестал слышать, о моём клинке.

— Кавелиаран, не переживай ты так, — внезапно прервала мои мысли капитан. — Ты, конечно, знал о Скачке Карандраса, но никогда не испытывал его на себе. Это вообще очень старая техника, — эмоции капитана наполнились неожиданной ностальгией. — Нет ничего страшного, что ты не успел среагировать, главное, что я успела. В следующий раз ты будешь готов и среагируешь даже лучше меня, верно, рулевой?

— Как скажете, капитан! — бодро ответил сидящий прямо перед Транис молодой эльда. — Я буду готов, капитан!

Я ощутил, как слабое самоуничижение, распространяемое рулевым ранее, быстро сменялось на стремление к самосовершенствованию.

Способность капитана Транис командовать и одновременно поддерживать дух своего экипажа восхищала.

Но мне не следовало отвлекаться, у меня тоже была та, о ком я должен позаботиться. И сначала следует узнать, не появились ли подобные проблемы у других предков, заключённых в Путеводных Камнях.

— Простите, капитан. Думаю, я буду лишь мешаться здесь, — произнёс я, так и не пропуская наружу ни одной эмоции. — Мне следует помедитировать, поэтому я покину рубку.

— Конечно, Алсиндзир, — кивнула Транис.

Я послал креслу психоимпульс-приказ и оно послушно отделилось от моего доспеха.

«У Вас всё в порядке, Алсиндзир?» — прилетела очень тихая мысль капитана.

«Мне нужно уточнить некоторые вещи», — уклончиво ответил я.

Им пока незачем знать, что я не могу сейчас слышать собственный клинок. Если это мелочь, с которой я легко справлюсь, то не стоит нагнетать волнение, а если это важно, то мне нужно понять, что именно происходит.

И в первую очередь убедиться, что мы не в когтях Той-Что-Жаждет.

«Маяк находится в спящем режиме, отзыв на проверку готовности стандартный», — услышал я мыслеречь Ксонир прежде, чем лепестки шлюза раскрылись, выпуская меня из рубки.

Когда я шёл в рубку, я старательно отвлекался на окружающие стены, узоры и глифы на них, так что я легко сориентировался, как вернуться в трюм. Пока шёл, я старался услышать психофон своего клинка, хотя бы как-то ощутить Амату, но тщетно. В ножнах словно покоилась простая психокость. Сомнения снова заполнили разум, но я быстро взял себя в руки, очищая сознание и, просто на всякий случай, ещё сильнее укрепляя ментальный щит. Подходя к шлюзу трюма, я был абсолютно спокоен, но всё равно, когда, повинуясь моему ментальному приказу, шлюз раскрылся, я от неожиданности замер на пороге — перед камнями, склонившись, замерла окутанная в белое фигура. Бесформенное белое одеяние, простое, без изысков или украшений, скрадывало фигуру, не позволяя определить даже пол элда передо мною, на голову же был накинут белый капюшон, полностью скрывая лицо. От коленопреклонённой фигуры исходили тягучие эманации скорби, пронизывающие уверенностью и спокойствием, словно солнечные лучи, пронизывающие закатные тучи. А из-под капюшона срывались и падали на палубу прозрачные капли. Плакальщица. Или Плакальщик, я не был уверен сейчас.

Элдар, идущие по Пути Скорби, оплакивают почивших предков вместо остальных, ибо на других Путях элдар скорби места нет. Наш разум, слишком долго переживающий потерю, может потеряться, опустеть или вовсе — сломаться, и тогда элда превратится в пустую оболочку, не способную ни на что, кроме проливания слёз. Идущих по Пути Скорби учат справляться с этим, и они оплакивают тех из нас, кто ушёл в Путеводные Камни, чтобы мы могли оставить грусть позади и продолжить жить. Впрочем, не только. Плакальщики, кроме прочего, ухаживают за нашими мёртвыми предками. Это они проводят ритуалы прощания, это они переносят души погибших из Слёз Иши в Бесконечный Круговорот Мира-Корабля, что тоже невозможно, не пролив собственных слёз. И это плакальщики оформили трюм корабля, соткали из психокости эти шкатулки и создали эту композицию, что почитает предков на их пути обратно к Миру-Кораблю, где они родились.

Я тряхнул головой, собираясь с мыслями. Удивительно, как случайная встреча с плакальщиком чуть не выбила меня из моего ледяного кокона, я вообще чуть не забыл, зачем поднялся в трюм.

Я сосредоточился на своих чувствах. Мощные эмоции плакальщика накрывали весь трюм, словно саваном, но среди них я разобрал и психополя лежащих в шкатулках заполненных Камней Душ — сомнение, удивление, немного благодарности и чью-то искорку узнавания. Эти Путеводные Камни не были так безмолвны, как клинок в моих ножнах.

Я опустился рядом со скорбящим элда, аккуратно копируя его или её позу. И только убедившись, что я выражаю почтение и предкам и приглядывающему за ними Плакальщиком одновременно, заговорил:

— Предки обеспокоены? — я старался задать вопрос достаточно участливым тоном, чтобы через голос не просочились мои тревожные мысли.

Я не заметил, когда в руках элда появился белоснежный платок, которым он промокнул свои глаза, прежде чем ответить мне.

— Скорее, не понимают происходящее, — разнёсся по трюму мелодичный голос.

Всё-таки, Плакальщица, при том очень молодая. Впрочем, это не было необычным на нашем Мире-Корабле, где смерть может настигнуть любого и абсолютно неожиданно.

— Ты перестала чувствовать Варп и поспешила проведать Предков, — я не спрашивал, я утверждал.

К моему удивлению, Плакальщица мотнула головой:

— Не я, Раннисит... Но что-то случилось с полем компенсации инерции, и, не ожидавшая этого, Раннисит подвернула ногу. Я сменила её.

— Передай Раннисит мои пожелания выздоровления, — попросил я. Затем склонился перед Слёзами Иши, едва не касаясь пола лбом, произнося ритуальную фразу: — Спасибо, что проливаешь слёзы вместо нас.

— Иша проливает слёзы за нас всех, — ответила девушка, так же склоняясь перед Предками.

Легко поднявшись на ноги, я поспешил покинуть трюм. Мне ещё предстояло разобраться, что же тут происходит.

Неужели, Голодная Сука решила поиграть с моим разумом, оставив меня на корабле, полном незнакомых и едва знакомых мне элдар, но отняв ту единственную, кому я мог бы довериться?

— Простите! — пискнуло что-то мягкое, столкнувшееся со мной на повороте коридора.

Мгновенно опознав в препятствии девушку, запутавшуюся в подоле собственной туники и падающую набок, я рванулся вперёд, подхватывая неуклюжую Ксонир.

— Извините! — выдохнула юная элда мне практически в лицо, покрываясь ярким румянцем.

Густое и тягучее смущение, с едва заметной примесью чего-то кисловато-сладкого, разлилось по коридору во все стороны от девушки, а я внезапно ощутил под пальцами теплоту и мягкость юного тела.

Путеводный Камень на моей груди нагрелся.

Тряхнув головой, я поспешил вернуть Ксонир в вертикальное положение и помог ей утвердиться на ногах, после чего сделал короткий шаг назад. От девушки потянуло благодарностью, перемешанной с разочарованием.

— Это ты меня извини, — разбил я нечаянную тишину. — Я задумался и не смотрел, куда иду.

— Что Вы, что Вы, Алсиндзир! — замотала девушка головой, сложив руки на груди. — Это моя вина, что я слишком торопилась в Ваших поисках!

Я непонимающе переспросил:

— Моих поисках?

— Верно! — энергично кивнула Ксонир. — И как я и думала, я нашла вас в трюме. Почти в трюме, — исправилась она со смущённой улыбкой. — Вас часто можно встретить рядом с предками.

— Так зачем же ты искала меня? — решил я вернуть беседу в нужное русло.

Но девушка меня как-то не так поняла и ответила на вопрос, будто я использовал слова с похожим, но другим смыслом:

— Как оказалось, корабельным системам безопасности трудно... — на этих словах девушка почему-то приняла извиняющуюся позу, а в её эмоциях вспыхнуло смущение. — Отследить Вас...

— Я всё же убиваю демонов, — я сделал движение рукой, означающее, что это очевидно. — Я должен уметь скрываться, чтобы демоны даже не подозревали о моём присутствии, пока не умрут.

Удивлённо приоткрыв рот, Ксонир милым жестом приложила два пальчика к верхней губе. Это что-то из невербального общения странников? В эмоциях девушки полыхало любопытство, но я не торопился продолжать. Просто на всякий случай.

— Так зачем же ты меня искала? — спросил я, повернувшись к юной элда всем телом и выражая своей позой внимание.

— Верно! — спохватилась девушка, кладя ладонь себе на грудь, напротив сердца.

Поза искренности? К чему это? В эмоциях девушки царило непонятное смущение.

— Я совсем забыла! — продолжила девушка, проясняя моё замешательство. — Капитан просила снова пригласить Вас в рубку. Мы обнаружили шлюпку мон'кей и она сказала, что Вы тоже должны взглянуть.

Глава 3. Первый контакт.

Шлюпка была обычным параллелепипедом. Скорее это было похоже на летающий ящик, чем на космический корабль. Передняя часть ящика была скошена под острым углом и ровно по середине в ней было остекление, состоящее из ряда утопленных в корпусе довольно больших иллюминаторов. Сверху же, на крышке ящика, была приделана башня с двумя вызывающе задранным стволами, увеличение, даваемое сенсорами корабля, позволяло разглядеть, насколько кустарно башня была приляпана к корпусу, были видны швы и какие-то заплатки, очевидно являющиеся попыткой компенсировать слабость конструкции.

— Какое убожество! — невольно произнёс я вслух.

«И заметьте, Алсиндзир идёт отнюдь не по Пути Костопева!» — пролетела по рубке чья-то ехидная мысль.

«Ты говоришь так, будто демоноубийцы должны быть лишены чувства прекрасного!» — мгновенно пришёл ответ.

«Ну они борются с порождениями Варпа, с ужасными мутантами и уродливыми демонами, могли и привыкнуть!»

«Это лишь означает, что мон'кейское корыто уродливее демонов Варпа, Марис!»

Последняя мысль была настолько ярко-весёлой, что я невольно улыбнулся. И тут же снова вернул лицу непроницаемое выражение, проверив заодно целостность своей ледяной психической защиты.

— Ну-ка сосредоточились! — повысила голос капитан. И тут же повернулась ко мне, обращаясь совершенно другим тоном: — Прошу прощения, Алсиндзир.

— Что Вы, капитан, — сделал я успокаивающий жест младшего к старшему. — Это нормальная реакция на встречу с подобным... инженерным решением.

Капитан улыбнулась моему эвфемизму, который я подобрал с некоторой заминкой. Само словосочетание «инженерное решение», или заминка, которая мне потребовалась, чтобы его произнести вызвала в рубке новый взрыв веселья, хоть и оставшийся лишь в эмоциональном фоне. Смеяться вслух или как-то иначе отвлекаться от своих управляющих голограмм экипаж себе не позволял.

— Что ж, Алсиндзир, — продолжила Транис. — Прошу меня простить, но я позвала Вас как эксперта.

Мои мысли спутались. Неужели демоны?

Спохватившись, я усилил ледяную защиту, чтобы элдар в рубке не почувствовали моего смущения и лёгкой паники.

— Шлюпка мон'кей, — продолжала капитан, не замечая, к счастью, моего состояния, — окружена психическим щитом незнакомой мне конфигурации. Возможно Вы, Алсиндзир, встречались с чем-то подобным на своём... Пути?

Возникло иррациональное желание поворчать, что нет такого понятия, как Путь Демоноубийцы, но смысл в том... Отсутствовал.

Поэтому я просто молча развернулся и последовал к уже привычному ряду кресел, что располагались за капитанским троном.

Ксонир уже сидела в крайнем из них. Надо же, я даже не заметил, как она туда прошмыгнула.

Знакомый психоимпульс, знакомые объятия кресла и доспеха... Появилось ощущение, что подобное скоро войдёт у меня в привычку.

— Я воспользуюсь сенсорами корабля, капитан?

— Действуйте, Алсиндзир.

Мой вопрос и ответ капитана лишь дополнили ощущение привычной обстановки. Неужели я так быстро врастаю в экипаж?

Встряхнувшись, я коснулся встроенного в подлокотник психоинтерфейса, вновь подсоединившись к мощным корабельным сенсорам.

Вот к подобному безмолвию, к этому отсутствию Варпа вокруг я не привыкну никогда. Впрочем, благодаря этому безмолвию я с лёгкостью различил тусклые искры разумов мон'кей. Их было всего шестеро и все они были в застеклённом секторе шлюпки, и двое из них действительно поддерживали какую-то психокинетическую технику вокруг корабля.

На первый взгляд, это был телекинетический щит, однако ничего подобного я прежде не видел. Энергии, вложенной в щит, было бы абсолютно недостаточно для защиты даже от примитивных кинетических орудий, однако этот щит и не мог в полной мере воздействовать на материальный мир. Вместо этого, щит словно удерживал возле корабля какую-то спрессованную материю, очень похожую на чистый Эмпирей, и одновременно отличающийся от него так же, как Варп отличается от стен Путеводной Паутины.

— Не уверен, капитан, — произнёс я, вновь концентрируя своё внимание в рубке. — Но мне кажется, это какой-то аналог пустотного щита. Он основан на странной материи, одновременно похожей и непохожей на знакомый нам Варп. Один, возможно несколько, мон'кей на борту корыта контролируют этот щит напрямую.

«Он сказал 'корыта'!» — мелькнула весёлая мысль.

«Да тихо ты!» — пронеслось в ответ.

— Я бы не стал так пренебрежительно относиться к этому, — не меняя интонации продолжил я. — Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, возможно этот щит будет эффективнее теневых полей или гравиполей, используемых в нашей технике. Нам не известно, с чем мы столкнулись, и поэтому нам следует быть крайне осмотрительными.

Из капитанского кресла распространилась волна одобрения и удовлетворения. Видимо, я подтвердил какие-то расчёты Транис, в которых она не была до конца уверена, потому и желала услышать мнение 'стороннего специалиста'.

— Вы слышали Алсиндзира, — произнесла капитан вслух.

Весёлое настроение в рубке немного притихло, воздух зазвенел от внимания, с которым команда слушала своего капитана.

— Перед нами неизвестный враг, возможности которого нам предстоит выяснить, — продолжила Транис, добившись внимания команды. — При этом нам желательно захватить мон'кей в плен для допроса. Поэтому действовать мы будем осторожно, но быстро. Кавелиаран, мы должны уйти в Манёвр Ваула и лечь на курс от звезды сразу после залпа. Голополя сразу после выстрела испуганной стаей, прямо сейчас и до момента выстрела — сомкнутыми лепестками, в момент выстрела — молодым бутоном, перегрузка полторы сотни. И смотрите мне, не сожгите проецирующие матрицы, удерживайте перегрузку ровно столько, сколько длится залп и ещё два удара сердца, сразу после — перегрузку снять! Белтарис, мы должны убедиться, что наши орудия пробивают их странный щит, поэтому первый залп сделай аккуратно-аккуратно, в лобовую деталь орудийной башни. Сразу после залпа мы внимательно следим за реакцией. Маэлис, милая, будь очень внимательна, если мон'кей обнаружат нас, их психоактивность полыхнёт, и ты должна это заметить и тут же доложить мне, если же не заметят, ты тоже мне докладываешь. В зависимости от ситуации, если нас заметили — прячемся среди астероидов, Марис, подготовь нам маршруты для игры в прятки, а если нас не заметили, разворачиваемся и делаем в корпусе аккуратную пробоину, чтобы волновой змей мог пройти. Как только окажемся в поясе астероидов, берёте голограммы под ручной контроль и ведёте по тем маршрутам, по которым мы не пошли, пусть они будут уверены, что это настоящие корабли. Если он начнут нас преследовать в поясе астероидов, Марис, рассчитай на конце каждого маршрута выход на Скачок Карандраса. Маэлис, убедись, что корабль полностью погасит перегрузку Скачка. Соэтрин, Мисоринари, приведите ваших Волновых Змеев в полную готовность к вылету. Как только пройдёте в дыру в корпусе, смотрите в оба. Если на борту будет засада, тут же делаете гравитацонный удар и смываетесь оттуда на перегрузке гравипривода, мы подберём вас и снова спрячемся в астероидных полях. По кораблю — готовность алый.

— Я буду на взлётной палубе через четыре сотни ударов, капитан, — произнёс я, коротким психоимпульсом приказывая креслу отпустить костюм.

Внезапно капитан сделала останавливающий жест, даже не посмотрев в мою сторону.

— Останьтесь, Алсиндзир, — её тон не мог трактоваться иначе, чем приказ. — На волновых змеях полетят Жалящие Скорпионы, их будет более чем достаточно для захвата в плен шести мон'кей.

Верно. А ещё ты оставляешь на борту всех троих экзархов Воющих Банши с их последователями, которые будут куда эффективнее против демонов, нежели Жалящие Скорпионы.

И если так подумать, это правильный подход. Паранойя паранойей, но даже одного экзарха Жалящих Скорпионов достаточно чтобы уничтожить шестерых мон'кей, особенно, если у них такой корабль. Можно, конечно, предположить, что мон'кей специально сделали корабль настолько убогим, чтобы использовать его как приманку, а внутри, укрытые оберегами или специальными полями прячется какой-нибудь большой отряд космодесанта...

Нет, вряд ли. Мон'кей не настолько хитры.

Единственные, кто могли бы придумать подобную ловушку — дручии, наши тёмные собратья... Встретить их здесь, где нет голодного зова Той-Что-Жаждет было бы действительно неприятно...

— Алсиндзир? — всё так же, не оборачиваясь, обратилась ко мне Транис.

— Просто подумал, что буду эффективным усилением абордажной команды, если на корабле окажется засада дручии, — нейтральным тоном произнёс я.

Несколько ударов сердца капитан продолжила разглядывать бесчисленные параметры, выводимые вокруг её трона голополем рубки, а после, не прерываясь, всё же ответила:

— Если на борту будет засада, мы тут же эвакуируем абордажную команду. Марис как раз сейчас просчитывает различные манёвры возврата на всех участках траектории уклонения, мы будем готовы подобрать их в любой момент. Вам лучше оставаться здесь, сможете наблюдать за абордажем, что называется, из первого ряда.

А затем капитан Транис всё же высунулась из-за спинки кресла и посмотрела мне прямо в глаза:

— И я расчитываю, что Вы, Алсиндзир, воспользуетесь сенсорами корабля и будете внимательно следить за экипажем мон'кей, и определите факт засады или их ответного огня прежде, чем с ним столкнётся абордажная команда или корпус моего корабля.

А ещё ты хочешь быть уверена, что я вовремя обнаружу демонов и мы успеем подобрать Волновых Змеев и скрыться в Скачке Карандраса прежде, чем демоны атакуют корабль, не так ли?

Впрочем, моя догадка не просочилась через ледяную защиту моего разума, я просто вернулся в кресло, так и не сделав ни шага в сторону шлюза.

— Это звучит как хорошая идея, капитан Транис, — произнёс я нейтральным тоном.

Капитан удовлетворённо склонила голову набок. Гребень психопластика, соединяющий голову и шею Транис с капитанским троном забавно изогнулся.

Совершенно неожиданно мне подумалось, что капитанский трон даже в таком положении тела сможет защитить своего капитана от травм при любых резких рывках корабля.

— Мне приятна Ваша оценка, Алсиндзир, — несколько ударов спустя добавила капитан, слегка улыбнувшись, и вернулась к своим голограммам.

А я с удивлением понял, что всё время разговора и до сих пор ни одна эмоция капитана не просочилась из её психофона. Она заморозила внешний слой своего эмоционального поля, подобно мне? Но зачем?

«Маршруты готовы!», — внезапно пронеслась по рубке сухая и безэмоциональная мысль Мариса.

Словно растревоженный улей, психофон рубки наполнился докладами о готовности остального экипажа. За один удар сердца корабль пробудился и приготовился к бою.

Наш Пустотный Охотник своим брюхом лежал на большом астероиде, аккуратно свернув паруса в тени другого астероида, висящего чуть более чем в тысяче шагов над нашими головами.

Для удобства экипажа, пользуясь тем, что сенсоры корабля позволяли регулировать перспективу в очень широких пределах, проецируемое в рубке изображение было развёрнуто так, чтобы астероид, на котором лежал корабль, был позади, висящая неподалёку скальная глыба была словно отдалена на огромное расстояние, а космос вокруг был, наоборот, приближен. В реальности, астероид под нами был абсолютно чёрный, благодаря тени висящей рядом глыбы, отсутствие атмосферы и удалённость от звезды делали тени чёткими и глубокими, абсолютно чёрными, лишёнными любых полутонов, а внешнее освещение корабля было выключено в целях маскировки, однако оптические сенсоры корабля были гораздо чувствительнее глаз элдар, а кристаллическая матрица наведения использовала огромные возможности собственного разума для воссоздания пригодного для восприятия экипажем изображения, поэтому мы видели лишь глубокую, но не мрачно-чёрную тень, в которой лежал корабль, и даже могли разглядеть выбоины, трещины и кратеры на обратной стороне прикрывающей нас от звезды глыбы.

Но вот ментальным эхом пронёсся по всему кораблю приказ капитана «Готовность чёрный. Боевое столкновение», и корабль встрепенулся подобно птице: бесшумно развернулись эфирные паруса и гравитационные двигатели сдвинули корабль с места, превратив Пустотного Охотника в смазанную от скорости тень, окутавшуюся голополями, превращающими материальный корабль в едва заметный на фоне звёзд полупрозрачный призрак.

Послушная даже не мыслям, намерениям Рулевого, несущаяся на огромной скорости громада психокости чуть довернула, заходя атакующим манёвром на крохотный неуклюжий кораблик, даже не подозревающий об опасности. Послушный канониру психопластик повёл ствол закреплённого под брюхом корабля главного калибра и сгустившиеся вокруг Пустотного Охотника голополя укрыли вспышку выстрела. Поток концентрированного когерентного излучения был не виден глазу, лишь мгновенно вскипевшая броня обшивки говорила о том, что маленький кораблик был атакован. Уродливыми кляксами разлетелись в безмолвной пустоте обрывки раскалённого до состояния жидкости металла, нестерпимо ярко светясь от своей огромной температуры. Часть башни и вовсе испарилась, а искорёженное орудие полетело в сторону, словно сломанная сухая ветка. Маленький кораблик изогнулся от чудовищного удара, сферическая ударная волна подхватила и закружила остывающие обрывки башни, а где-то в глубине чудовищной пробоины встрепенулись языки пламени, а изящный Пустотный Охотник взмахнул эфирными парусами, словно птичьими крыльями, и развернулся на месте, игнорируя огромную набранную скорость и тут же устремился в совершенно другую сторону, разделяясь в полёте десятком едва заметных призрачных двойников.

Прежде, чем я смог сообразить, что же могло гореть в безвоздушном пространстве, судёнышко мон'кей снова содрогнулось от взрыва, а затем ещё и ещё, буквально разваливаясь на части прямо на моих глазах.

Ярко вспыхнуло маленькое солнышко агонизирующего разума, затем ещё и ещё... И вот изуродованный кусок изодранного металла продолжил плыть в пустоте мёртвым памятником нашей осторожности.

Абсолютно мёртвым.

Из разбитого остекления корабля выплыла изломанная кукла одного из членов мон'кейского экипажа.

В рубке повисла тишина. Полная, даже эмоциональная.

— Эм... — неуверенно произнёс канонир вслух. А потом, вспыхнув смущением, осторожно добавил: — Ой?

Тяжело выдохнув, капитан прикрыла глаза рукой.

— Отбой тревоги по кораблю, — безжизненным голосом произнесла она несколько ударов сердца спустя. — Готовность жёлтый.

От канонира хлынуло ещё больше смущения, густо замешанного с таким букетом эмоций, что я бы не взялся их разделять.

— Простите, капитан, я...

— Что сделано, то сделано, Белтарис, — прервала его извинения Транис. — Ты не мог знать, что корабль мон'кей окажется настолько хрупким. Маэлис...

— Всё происходившее пишется на кристаллы, капитан, — перебила юная элда. — Я уже делаю копию.

— Умница, — похвалила Транис, даже не подумав наказать девушку за своенравность. — В таком случае, начни запись на новые кристаллы, нужно документировать всё, что будет происходить вокруг корабля и внутри него, нам нужно изучить конструкцию. Кавелиаран, подведи нас как можно ближе к кораблю мон'кей. Попытаемся извлечь из него хоть какую-нибудь информацию.

От Белтариса прилетела ещё одна самоуничижительная эмоция, и элда даже закрыл свою эмоциональную сферу, желая, видимо, остаться наедине со своими переживаниями. Не только он, кстати, виноват. Капитан тоже не оценила хлипкость корыта мон'кей, да и я мог бы обратить внимание на кустарное крепление башни к корпусу и догадаться, что она ни на какой изолированной и взрывозащищённой оружейной палубе не находится, и что боеприпасы с лёгкостью вызовут пожар на корабле. Не удивлюсь, если в снарядах и зарядах окажется порох. Это же мон'кей

Прервавшись на мысль, пришедшую откуда-то из недр корабля по разветвлённым каналам психокости, прямо через капитанский трон и гребнем идущий от головы психопластик, Транис продолжила раздавать приказы, а я задумался о своих эмоциях. Точнее, об их отсутствии. Мои мысли о недостаточной внимательности, на фоне полыхающей сожалением и состраданием к погибшим мон'кей эмоциональной сферы сидящей рядом Ксонир и бушевавшими, пока он не закрылся, эмоциями канонира были явным индикатором моего равнодушия к смертям разумных существ. Это не было нормальным.

Если бы я шёл по Пути Воина Кхейна, то это бы стало сигналом, первым звоночком, сообщающим, что пора покинуть Путь и отрешиться от войны в любом из её проявлений. Но демоноубийцы это уже не простые элдар, идущие по выбранному Пути. Отзываясь на наши стремления, следуя нашим потребностям, Дар Иши изменяет саму нашу суть, настолько глубоко перестраивая наш организм и наш геном, что мы теряем возможность вернуться назад, к мирной жизни. Демоноубийца это не Путь, проложенный нашим разумом через угрозы наших страстей. Это откос, с которого падает наша душа. У кого-то медленнее, у кого-то быстрее, но всегда, в самом низу нас ждёт лишь одно...

Не хочу думать об этом.

В любом случае, я меняюсь. Меняюсь ещё больше, чем прежде.

Нельзя откладывать медитацию, появилась ещё одна тема, которую мне следует разложить по косточкам и тщательно обдумать. Ещё неизвестно, что важнее, молчащая до сих пор Амата, невероятное чувство отсутствия Варпа или плавные и незаметные изменения в моей психике. Или может всё это — лишь следствия изменений моей психики? Может ли быть так, что весь корабль...

— Если я больше не нужен, то я хотел бы отправиться в свою каюту, Капитан, — опережая мысли произнесли мои губы. — Мне следует погрузиться в медитацию, это нельзя откладывать более.

— Прошу прощения, что отвлекаю Вас, Алсиндизир, — в глазах смотрящей на меня Транис я увидел отблеск какой-то эмоции, но её эмоции по-прежнему не просачивались за пределы возведённых капитаном щитов. — Я не смею Вас больше задерживать.

— Благодарю, — ответил я, вставая.

«Проводить Вас, Алсиндзир?» — долетела до меня мысль встрепенувшейся Ксонир.

«Не стоит», — ответил я, делая отрицающий проблему жест. — «Я сориентируюсь самостоятельно. Благодарю, Ксонир!»

«Ой, ну что Вы!» — зарделась девушка, прикрывая рот ладошкой.

Кивнув на прощание всем в рубке и сопроводив свой жест эмоцией благодарности, я подошёл к шлюзу, посылая короткий психоимпульс на открытие двери и чуть не столкнулся с идущим навстречу мне Плакальщиком.

Несмотря на набранную скорость и на мою рассеянность, я всё же среагировал первым, сделав плавный шаг в сторону от прохода, пропуская Плакальщика и склоняясь в вежливом приветствии. Лишь спустя удар сердца Плакальщик среагировал и испуганно отшатнулся от меня. Я не видел выражения его лица в тени капюшона, а одеяние довольно сильно скрадывало фигуру, поэтому оставался в позе вежливого приветствия.

Однако, оправившись от испуга, Плакальщик выпрямился и прошествовал мимо, никак не отвечая на моё приветствие. Оставалось лишь выпрямиться и направиться по своему изначальному пути... К подобному отношению я был привычен.

— Живые погибли, я буду скорбеть по ним, — донеслась до меня сказанная вслух фраза, прежде чем лепестки шлюза сомкнулись.

Голос не был похож на Плакальщицу, встреченную мною в трюме, он был увереннее и принадлежал более старшей элда.

Впрочем, это совершенно не важно. Может, подобное отношение и задевает меня, но оно вполне естественно. Многие элдар не знают, как относиться к убийцам демонов и просто нас игнорируют. Наверное, так легче их разуму, ведь сложно принять тех, кто уже не является частью привычного тебе общества, кто не следует Путям, кто посвящает уничтожению демонов даже собственные гены. В понимании некоторых мы настолько иные, что убийц демонов даже боятся. Разумеется, стараясь не демонстрировать подобное отношение, словно это можно скрыть от нашего восприятия, обострённого даже по сравнению с Воинами Аспектных Храмов. А страх мы чувствуем особенно хорошо, сильнее только ярость или похоть. Та плакальщица, к примеру, испугалась не меня, не демоноубийцы, а лишь внезапно открывшегося шлюза. Меня же она просто проигнорировала. Что бы ни было тому причиной — мне не интересно.

Короткий психоимпульс с намерением пройти открывает шлюз, ведущий в каюту. Как мне объясняли, встроенный в раму шлюза психоактивный кристалл не только служит приёмником ментальных приказов элда, но и способен очень точно различать стоящих перед дверью. Можно подделать внешность, рисунок на сетчатке, даже генетический слепок, но нельзя подделать душу.

Мягко засветилась окружающая психокость, сменяя окружающую темноту приятным глазу полумраком, чуть похолодел воздух, достигая комфортной лично для меня температуры. В коридорах корабля это было не так заметно, даже без шлема мой костюм из психопластика оставался скафандром полного жизнеобеспечения и мог поддерживать комфортную для тела температуру, но всё же, я предпочитал более прохладный, чем другие элдар, воздух, и более приглушённый свет. Возможно, это тоже часть изменений в моём разуме? Мне следует проанализировать и это.

Оглядев небольшую, всего пять шагов в ширину, прихожую каюты, я повернулся к боковой стене, в которой были расположены специальные ниши для доспеха и специальная многоярусная подставка для оружия.

Прикрыв глаза, я снова попытался дозваться до Аматы. Безрезультатно.

Ладно, займусь этим чуть позже, а пока аккуратно возложу клинок на самый верх подставки. Ярусом ниже, таким же образом — ножны.

Повинуясь психоимпульсу «снять» и прикосновению пальцев, бесшумно раскрылись защёлки наплечников и плащ из психорезистивной ткани невесомым пёрышком заскользил к полу. Развернувшись на месте, выбрасываю руку, чтобы поймать плащ прежде, чем ткань коснётся пола, и отработанным плавным движением сворачиваю его в аккуратный плоский прямоугольник. Убрав свёрнутый плащ в небольшую стенную нишу, на торце которой нанесён рунический очищающий ритуал, отсоединяю от пояса шлем, с которым не расставался даже в безопасности корабельных палуб, и ставлю шлем в такую же нишу, слева от ниши для плаща. Погасшие было глазницы личины на мгновение ярко вспыхнули и засветились слабым потусторонним синим светом, реагируя на очищающий и консервирующий психопоток, создаваемый в нише. Концетрация психосилы была слишком низкой, чтобы полноценно активировать системы шлема, но разжечь едва заметные искорки встроенных в навершие шлема кристаллических психорезонаторов и активировать кристаллическую матрицу восприятия в глазницах было достаточно. В конце концов, матрица восприятия была одной из критичных систем психосилового доспеха, она должна оставаться рабочей даже в самых тяжёлых условиях.

Глядя, как модулированный поток психосилы очищает со шлема мельчайшие соринки, возвращая личине изначальный зеркальный блеск, я задумался об ещё одной причине двоякого отношения к убийцам демонов: основа основ нашей культуры, всего нашего общества, Путь, что ограничивает нашу душу в тисках самоконтроля, для демоноубийцы — лишь звук. Боевая маска, что надевается вместе с личиной шлема и снимается в мирное время, особое психофизиологическое состояние нашего разума, запирающее все ужасы войны за надёжными барьерами подсознания, позволяя потом без потерь вернуться к мирной жизни в безопасности мира-корабля, у меня отсутствует. Подготовка демоноубийц слишком отличается от воинских Путей, и делает нас чуждыми для нормальных элдар. И полированная личина шлема, материальный символ-якорь Боевой Маски, для меня была лишь защищающей лицо пластиной психокости.

Впрочем, всё это лирика. Возможно, не так уж и всё равно мне было на реакции той плакальщицы, точнее, на показное отсутствие какой-либо реакции, но это лишь говорит о том, что мои чувства не умерли в глубинах моего искажённого разума демоноубийцы, и сейчас это лишь ещё одна руна в раскладе предстоящего самоанализа.

Который, кстати, не следует откладывать ещё больше.

Потянуться к подмышкам, нащупывая крошечные психоактивные кристаллы на броне, отдать короткий приказ-психоимпульс, стащить кирасу через голову и аккуратно повесить на положенное ей место на перекладине. Соединённые с кирасой наплечники и налокотники, собравшиеся и разошедшиеся в стороны для облегчения снятия, вновь приняли изначальную форму, из причудливого цветка вновь становясь повторяющим очертания тела доспехом. Так же просто снять наручи, за ними — поножи, отправить их на своё место.

Засунув палец под гибкую психость брюшной защиты, нащупать кристалл в районе позвоночника. Короткий психоимпульс-приказ и сложная застёжка вдоль позвоночника легко размыкается в несколько щелчков, гибкая и прочная защита боков и брюшины раздаётся в стороны, налядвенники, кулет, наколенники, вся защита ног и паховой области размыкается с тихими щелчками и складывается, словно панцирь насекомого, чтобы, заняв своё место на подставке, вновь собраться и соединиться с остальными деталями доспеха.

Как только все детали брони занимают своё место на подставке и собираются в единое целое, психокость стены оживает и втягивает доспех в себя, в поле очищающей и консервирующей психической энергии. Расположенные по всему доспеху кристаллы боевых и вспомогательных подсистем реагируют психопоток, зажигая в своей глубине едва заметные искорки. Плотно покрывающая доспех руническая вязь колдовской защиты реагирует сильнее, расцвечивая золотом сложный многомерный узор. На активность рунической защиты доспеха отзывается и вязь надетого на мне боевого комбинезона из психопластика, ведь на самом деле эти руны нанесены не отдельно на кирасу, наручи и комбинезон, а представляют собой единую психофизическую многомерную структуру, самостоятельно реагирующую, даже обладающую некоторым подобием разума. Простые рунные цепочки не смогли бы защитить элдар в сражениях с существами, что по своей прихоти изменяют даже физические законы вокруг себя, защита должна уметь анализировать и реагировать, подстраиваясь под самые невероятные атаки и гася урон самым эффективным способом, даже если сталкивается с чем-то совершенно неожиданным.

То ли реагируя на мои рассуждения, то ли не обнаружив никакой опасности, через пару ударов сердца золото рун тускнеет, оставляя слегка светящимися лишь некоторые цепочки заклинаний.

Осталось снять лишь комбинезон, облегающий моё тело подобно второй коже, сам по себе являющийся неплохой защитой и даже скафандром, в котором можно без труда жить несколько циклов в абсолютной пустоте открытого космоса, надо лишь надеть шлем. Я слышал, что некоторые сильные колдуны способны обходится в пустоте и без шлема, окружая себя барьером подчинённого Варпа. Мне самому проводить подобные экстремальные эксперименты пока не приходилось, так что не берусь утверждать, что это действительно возможно.

Я потянулся к затылку, туда где заканчивался облегающий тело от носков и до подбородка комбинезон, и обхватил двумя едва заметный наощупь бугорок, посылая психопластику приказ-намерение «снять». Уплотнённый прочный психопластик на груди и боках, сегментами вдоль позвоночника, на руках и ногах, словно расслабился, утратил свою прочность и плотность, облегающий тело психопластик, прилегающий как можно плотнее к коже, растянулся, разошёлся в стороны, собираясь неприглядными пузырями вокруг суставов, на ногах и подмышками, даже кончики пальцев растянулись и собрались гармошкой. Горловина, что плотно облегала шею, заходила на подбородок и затылок, защищая низ черепа и служа основой для герметизации шлема, легко растянулась, становясь заметно шире плеч. Выбраться из психопластикового комбинезона теперь не составляло проблем.

Для Воинов Аспекта надевание или снятие доспеха — целый ритуал, я же уложился в полторы сотни ударов сердца. Ещё одна причина молчаливых разногласий и их неприятия нашего существования.

Аккуратно сложив комбинезон, я убрал его в нишу справа от кирасы.

Между сложенным плащом и комбинезоном из психопластика оставалась ещё одна ниша, которой я так и не воспользовался. Те, кто идут Путями воинов кладут в эту нишу свой Путеводный Камень, чтобы затем расположить его в специальном креплении своей брони, а те, кто убивают демонов не могут себе позволить подобной роскоши. Наш Камень Души нельзя быстро и легко поднять с мёртвого тела, потому что мы не расстаёмся с ним ни на мгновение, даже ради облачения в броню. Не только потому, что мы боимся того мгновения, на которое можем остаться наедине с зовом Той-Что-Жаждет, хоть и не без этого. Мы тоже оставляем камень на груди, но прячем его под плотную защиту комбинезона из психопластика и прочной психокости кирасы, многие даже убирают Путеводный Камень в специальный внутренний карман за спиной, или прячут его в волосах, под шлемом — всё лишь для того, чтобы даже если нас убьют, демоны не смогли добраться до Слезы Иши слишком просто.

А то, что нельзя быстро поднять душу падшего воина... Тем, кто убивает демонов, подобное не грозит. Мы никогда не отступаем, мы не бережём своё тело, но мы и не смотрим на павших. Мы сражаемся, пока способны сражаться, даже оставшись без рук или ног.

Демоны никогда не дают возможности передохнуть или, тем более, отступить. Начавшийся бой не закончится до тех пор, пока не окажутся истреблены либо демоны, либо элда. Без пауз. Без передышек. Без права на ошибку.

Если ты лежишь и не способен больше сражаться, то никто не придёт тебе на помощь.

Просто не сможет.

Встряхнув головой, выбрасываю из разума непрошенные мысли, запоминая лишь сам факт того, что я вновь задумался о подобном. Ещё одна руна в пасьянс моего самоанализа.

Разворачиваясь, выхожу из прихожей в каюту. Скользнув взглядом по аккуратно прибранной двуспальной кровати, до которой, к слову, я до сих пор так и не добрался, перевожу взгляд на встроенный в стену шкаф, пара полок которого заполнена моими вещами. Хотя тех вещей-то всего ничего: пара комплектов обычной одежды, которой я так и не воспользовался, проходив полёт туда и обратно в боевой броне, да небольшой кофр с профессиональными инструментами, которые тоже мне не понадобились ни разу.

Хотя нет, резная шкатулка из психокости, в которой я храню свой комплект рун, стоит на столе. Не помню уже зачем я её доставал из кофра, но тем лучше — не придётся за ней лишний раз лезть. Руны мне понадобятся позже, когда я погружусь в собственный разум, мне придётся отпустить защиту разума, и рунический круг будет единственным, что будет стоять на страже моего сознания от опасностей Варпа. Нет, конечно, мы не можем ощутить Варп вокруг нас, но это отнюдь не значит, что можно наплевательски отнестись к защите собственной души.

Но сначала надо помыться. Не то, чтобы это было необходимо по гигиеническим соображениям, помимо прочего комбинезон бронекостюма ещё и очищает тело от различных выделений, а сам костюм герметичен достаточно, чтобы к телу не проникла грязь, но... Я просто люблю принимать ванну. Может же быть у меня слабость?

Развернувшись на пятках, направляюсь в ванную. Всё-таки, это военный корабль, поэтому каюта здесь скромная, не больше двенадцати шагов в длину, а ванна и вовсе четыре на три шага. В такой можно расслабиться и полежать, можно вымыться, но заниматься чем-то ещё будет... неудобно. Всё довольно аскетично, хоть корабль и выращен ещё во времена до Падения.

За моей спиной гаснет свет в прихожей, оставляя в темноте лишь огоньки погружённого в стену доспеха.

Глава 4. Купол Цветущей Радости.

— Ну же, Алмирандир, вставай!

Одетый в короткий тёмно-красный дублет юный элда тихо-тихо, на самой грани слышимости, застонал, но всё же поднялся на ноги. Золотистое тиснение на растительную тематику едва проглядывало через слой покрывавшей одежду пыли, правый рукав дублета давно разорвался, зацепившись за что-то, поэтому мы оторвали его целиком и выбросили ещё десятую цикла назад. Того же цвета, с таким же орнаментом и такие же грязные брюки, составляющие одно целое с короткими сапогами, красовались свежей прорехой, из-под которой уже начала медленно сочиться кровь.

— Я могу идти, брат, — тихо прошептал Алмирандир, заметив, что я разглядываю его ссадину. — Совсем не больно. Нам спешить надо!

И подтверждая свои слова, махнул рукой куда-то вперёд. Сверкнул на свету белоснежный туелиан, сюрикеновый пистолет в руках мальчишки, которому едва исполнилось девять периодов, компактное оружие выглядело полноценной сюрикеновой катапультой.

— Запах крови, — покачал головой я в ответ. — Бесы могут учуять.

— Тем более надо идти, — упрямо мотнул головой мой младший брат.

«Останемся на месте — точно налетят», — донеслась следом его мысль.

Алмирандир пока не очень хорошо умел разделять личные и общие мысли, и было не понятно, хотел он подумать это для меня или просто подумал слишком громко.

Я огляделся вокруг: до покосившейся башни с проломом у самой земли, к которой мы бежали изначально нужно было пересечь небольшой скверик. Точнее, то, что раньше было сквериком, а теперь было мешаниной поваленных и обгоревших деревьев, окружающих останки когда-то радовавших глаз скульптур и фонтанов, выполненных талантливыми Костопевами древности. Здесь не было больше порядка и гармонии, зато было множество укрытий, которыми двое маленьких элдар вовсю пользовались. Справа и слева от сквера зияли провалами раскрошенных стен искорёженные, но всё ещё красивые жилые башни. Небольшие, этажей на шестьдесят, они напоминали приземистые белоснежные холмы с многочисленными цветущими террасами, радовавшими глаз всеми оттенками радуги и порхающими меж бутонов разноцветных птичками. В одном из таких жили и мы с матерью. Сейчас пейзаж был изменён радикально: в башнях-холмах появились небольшие дыры и огромные проломы, часть конструкций прогнулась внутрь под собственным весом, а сады на террасах догорали или загнивали на корню, лишь малая часть из них ещё цвела, ударяя по восприятию дичайшим контрастом смерти и жизни. Где-то позади нас застрял воткнувшийся бортом в землю Волновой Змей, перевозивший отряд Воинов Аспекта, рядом с которым брат и нашёл свой туелиан. Какая-то огромная тварь оторвала у машины оружейную башню, оставив на психокостной броне глубокие следы когтей, кормовая аппарель была выбита, а нос с водителем смят, словно после удара об стену, хотя выступающие дальше носа, похожие на крылья, борта корпуса были не повреждены.

Можно было вернуться к подбитой машине и поискать там перевязочный материал...

— Нет, брат, — внезапно прошептал Алмирандир. — Аспектная броня сама залечивает лёгкие раны, поэтому перевязочный материал на борту вряд ли будет.

— Я спросил вслух? — с нервным смешком вырвался у меня вопрос.

— Слишком громко думал, — захихикал брат в ответ. — Пойдём же, ты сам меня торопил.

Мгновенно ставший серьёзным тон юного элда сопровождался позой готовности к действию. Тяжело вздохнув в ответ, я всё же сдвинулся с места.

Мы с братом не бежали, а просто очень быстро шли, экономя силы и стараясь не шуметь лишний раз, ведь нам было неизвестно, насколько хороший слух у бесов, патрулирующих окрестности. Эти Варповы твари были авангардом и основной силой вторжения, выискивая безоружных элдар и криками призывая своих более старших сородичей.

Прорыв демонов был, как всегда, внезапен, но в этот раз он был довольно масштабным — твари за десятую цикла заполонили весь купол мира-корабля, а это отнюдь не маленькая площадь. К примеру, находясь с краю купола, уже не разглядеть отдельных элдар в центре, даже если они будут бегать кругами и размахивать руками — мы с братом проверяли как-то раз.

«Мне тогда влетело за то, что я забрался на Башню Грёз», — прилетела грустная мысль Алмирандира.

Что-то я совсем разволновался, если уже второй раз мои мысли слышны всем окружающим. Надо сконцентрироваться, а то так недолго и демонов навлечь... Не хотелось бы...

Ещё и брат теперь своей свежей кровью будет словно маяк. Я, не останавливаясь, завертел головой по сторонам, выискивая хоть что-нибудь, что сошло бы за перевязочный материал. Можно было бы использовать часть одежды, но она слишком грязная, мы довольно неуклюже пробирались через сквер, вдобавок к психокостной пыли вымазавшись ещё и в земле. Так что надо найти перевязочный материал, да и просто смотреть внимательней по сторонам — заодно и сконцентрируюсь, перестав думать вслух.

Сзади что-то тихо прошипел Алмирандир, перелезая через ствол поваленного дерева, который я просто перескочил одним движением, но когда я обернулся, то увидел лишь жест отрицания проблем, сделанный братом со спокойным лицом. Снова тяжело вздохнув, оборачиваюсь на Рассветную Башню, оценивая расстояние. Такими темпами добираться до покосившейся, с целыми вырванными секциями стен, провисшими наружу, будто куски кожи живого существа, и чадящей дымом из отверстий башни мы будем ещё десятую цикла. Больше шести тысяч шагов до неё.

Возобновив движение, предварительно убедившись, что Алмирандир без проблем поддерживает темп, снова завертел головой по сторонам. Лишь благодаря внимательному осмотру окрестностей краем глаза замечаю на земле смазанную тень и бросаюсь назад, на брата, стараясь сбить его с ног и одновременно отбросить в сторону от места, где он стоял.

Не слушая стонов Алмирандира, перекатываюсь в сторону и оборачиваюсь на звук громкого шлепка.

Как я и думал — бес. Не спуская глаз с Варповой твари, шарю руками в поисках чего-нибудь подходящего. И почему я не поискал оружие раньше? Думал быстро доберёмся, лишний груз только мешать будет. Брат-то поумнее оказался.

Низший демон поймал мой взгляд и мерзко заулюлюкал, пытаясь выдернуть застрявшую в земле лапу, больше похожую на сделанную из хитина косу, вроде тех, которыми экзодиты траву косят, только не с лезвием, а единственным подвижным когтём на конце. Сам бес был мерзкого грязно-сиреневого цвета, весь покрытый какими-то аляповатыми татуировками, перемежающимися вживлёнными в кожу мелкими драгоценными камнями. Застрявшая в почве лапа-коса была чуть темнее остального тела и присоединялась к телу беса в плече, увитая в основании какими-то слишком гипертрофированными мышцами, в то время, как вторая рука твари была болезненно тонкой и оканчивалась кистью даже меньше моей. Сама тварь была ненамного выше меня, мальчишки девяти периодов от роду, зато его голова была вдвое больше моей, при этом щеголяя глубоко посаженными мелкими глазками, огромным крючковатым носом и невероятной пастью с игловидными зубами, в щель между которыми то и дело высовывался раздвоенный, словно у змеи, язык. Сходство со змеёй усиливал и абсолютно лысый татуированный череп, и длинная тонюсенькая шея, на которой болтался широкий кожаный ошейник — единственная одежда беса. На жирной левой груди у существа были расположены кружком шесть женских сосков, а на правой сосков не было вовсе. Огромное пузо свисало ниже паха, но из-под него всё равно торчал длиннющий, покрытый уродливыми наростами детородный орган, который ещё и противно извивался. Торчащие из-под пуза длинные и тощие ноги были вывернуты коленями назад, покрыты чешуёй и оканчивались тремя длинными пальцами, словно птичьи.

Тварь дёргалась и шипела, пытаясь выдернуть уродливую руку-косу из грунта. Приглядевшись, замечаю слабое желтоватое свечение, пробивающееся через гальку и землю в том месте, где коготь беса вонзился в психокость пола. Сам Мир-Корабль помогал нам.

«Уродливый кусок плоти!» — как можно громче подумал я, нашарив, наконец, длинную и толстую ветку, которая могла бы послужить оружием.

Зашипев не хуже беса, рванулся прямо с колен и, без замаха, как мог быстро и хлёстко нанёс удар, целя в голову. Тварь успела закрыться рукой, а у меня заныли ладони, словно я саданул палкой не по плоти, а по стене из психокости.

Бес распахнул пасть, намереваясь меня укусить, и я отшатнулся, в ужасе от вида разошедшейся в стороны, словно змеиной, нижней челюсти, усеянной в три ряда длинными и грязными игловидными зубами. Яркий цвет крови на зубах казался мне моей собственной кровью, а застрявшие кусочки плоти — моей плотью.

Не успел я отпрыгнуть от беса, как уши заложило от грохота и тварь сама отшатнулась от меня. Держа палку перед собой двумя руками, я и сам сделал пару шагов назад, разрывая дистанцию. На свету блеснул полупрозрачный из-за толщины лист пластикристаллита, выполненный в форме пятилучевой звезды с небольшим круглым отверстием по центру. Вылетевший из ствола на скорости в десять раз больше звуковой, сверхпрочный сюрикен толщиной в молекулу, к моему удивлению, не смог пробить уродливую руку-косу какого-то низшего беса.

— Ещё, — прорычал я сквозь зубы.

Ответом мне стал закладывающий уши протяжный гром и росчерки перегретого до состояния плазмы воздуха. Хоть миниатюрное гравитационное ядро практически нивелировало отдачу, а крошечный гироскоп дополнительно стабилизировал оружие, в руках ребёнка оно всё же моталось из стороны в сторону, рассылая мономолекулярные звёзды лишь примерно в сторону цели, в то время, как большинство остальных крошило деревья, вгрызалась в почву или вовсе бесполезно сгорали от трения о воздух, лишь небольшая часть попадала в различные части тела беса.

Впрочем, при той ураганной скорострельности, выдаваемой сюрикеновым пистолетом, это были отнюдь не проблемы стрелка. Очередь длилась лишь не дольше дюжины ударов сердца, но этого хватило с лихвой.

Пластикристаллитовые диски вонзались в тело беса и, практически не встречая сопротивления, летели дальше, лишь только рука-коса, которой тварь попыталась прикрыться, хоть как-то сопротивлялась, но спрятать подобное уродливое тело за тонкой боевой конечностью было никак невозможно. Сначала в сторону отлетела перерубленная выше локтя тоненькая ручка беса, ещё в полёте напоровшись на ещё один сюрикен, располовинивший отдельно падающую конечность практически вдоль и отрывая пальцы от кисти. Врывающиеся под разными углами в тушу, диски образовали причудливый вырез на пузе, отвалившийся единым шматом сала и потянувший за собой какие-то уродливые внутренние органы. Какой-то из сюрикенов начисто срезал соски. Сразу несколько перерубили птичьи ноги под разными углами. Штук девять попали в череп, буквально разваливая голову на множество истекающих мозгами ошмётков, а спустя удар сердца — ещё один перерубил тоненькую шею. Дольше всех держалась боевая конечность, но и у той был некий лимит прочности, после очередного попадания хитин треснул, а следующее — раскололо косу сразу на несколько частей.

Когда гром очереди стих, туша беса ещё держалась на перерубленных ногах каким-то непостижимым образом, изливая ихор и кровь из многочисленных ран. Подкатившийся к моей ноге кусок головы недоумённо моргнул уродливым глазиком несколько раз, и лишь после этого туша обрушилась вниз горой плоти, поднимая фонтаны из перемешанного с кровью ихора. Разлетелись в стороны иссечённые внутренности, а от срезов на плоти начал подниматься едва заметный дымок — то ли от чуждости демонической плоти материальному миру, то ли от контакта с нагретыми трением о воздух до невероятных температур пластикристаллитовыми дисками.

Как-то судорожно вздохнул Алмирандир, опуская сжимаемый двумя руками туелиан, а я зажал рот ладонью, стараясь удержать содержимое желудка — от ошмётков беса воняло, будто... Даже не знаю, с чем сравнить этот ужасный запах.

— Справились! — облегчённо выдохнул брат.

Я сделал глубокий вздох через рот и выпрямился, справившись, наконец, с непослушным желудком.

— Надо отсюда убираться, Алмирандир.

— Ты прав, Алсиндзир, — склонил голову на бок в знак согласия поднимающийся брат. И со смешком добавил: — Ты теперь весь в крови.

Оглядев себя, оставалось лишь поморщиться: камзол, такой же как у брата, только выполненный в светло-синих тонах, до этого был испачкан только в пыли, во время забега по скверу я был аккуратен, но теперь тут и там виднелись кляксы смешанной с ихором крови. На плече вообще повисла то ли толстая жила, то ли какая-то тонкая кишка, с прикреплённым к ней сморщенным фиолетовым органом, медленно качающемся из стороны в сторону.

— Теперь-то ты не будешь ставить мне в пример свою чистоплотность и аккуратность, братец! — ехидно добавил Алмирандир, вместе со словами буквально фонтанируя чувством собственного превосходства, густо перемешанным с радостью победы.

Брезгливо стряхивая с плеча потроха демона, я пытался понять, радовался брат победе над бесом или тому, что он наконец был чище меня.

— Сказал мальчишка, в порванных штанах, — осадил я его, не задумываясь о словах, скорее даже по привычке.

Самодовольство сменилось досадой, и братец отвернулся с обиженной мордашкой. А я неожиданно вспомнил, кто из нас старший, хоть и на сотню ударов сердца, брат, которому следует заботиться о младшем. Даже стыдно немного стало...

— Ты не ушибся? — участливо спросил я, пытаясь транслировать чувство заботы.

Брат повернулся ко мне, делая руками жест непонимания-недоумения.

— Ну... Когда... — замялся я, подбирая слова.

— Когда ты отшвырнул меня в сторону, как куклу? — ехидно уточнил Алмирандир.

Я сгорбился, склоняя голову вправо-вниз, неосознанно принимая позу согласия-сожаления.

— Пара синяков, — отмахнулся младший брат. — Пойдём уже. Меня скоро вырвет от этой вони.

Дымящуюся кучу мяса мы обходили по большой дуге, но всё равно, стоило лёгкому ветерку перемениться, как нас опять накрыла приторно-сладкая вонь, заставляющая слезиться глаза.

— По крайней мере, — весело произнёс Алмирандир, — теперь можно не переживать, что бесы учуют мою рану!

В ответ на мой непонимающий взгляд брат шибанул в пространство такой волной веселья, что и я невольно улыбнулся.

— Ты теперь сам пахнешь, как бес, — широко скалясь пояснил младший. — С таким-то количеством естественной маскировки!

Я закрыл глаза рукой в жесте разочарования умственными возможностями собеседника, что, в прочем, лишь ещё больше развеселило брата.

Перебираясь через очередной обугленный ствол поваленного дерева, я заметил огромный разбитый фонтан, по расколотым остаткам скульптурной композиции которого сочилась блестящая на свету вода.

— Отмоемся, — указал я брату в сторону фонтана. — И рану твою промоем заодно, и перевяжем.

— Как скажешь, чистюля, — хмыкнул Алмирандир в ответ.

Оставалось лишь покачать головой в ответ и поспешить к фонтану. Быть измазанным в демонической крови мне совсем не улыбалось. Младший брат, которого, кажется, раны и синяки ничуть не беспокоили, не отставал.

С той стороны, откуда мы подошли к фонтану, добраться до воды было не реально — тонкий резной бортик с противоположной стороны был разбит, и вся вода вытекала туда. Пришлось обходить.

Несмотря на демонстрируемое им пренебрежение, брат поторопился вперёд, обогнав меня на несколько шагов, но внезапно замер, сменив слабую эмоцию ожидания неожиданно более сильной эмоцией удивления, мгновение спустя добавив ещё и довольно много шока, основанного на испуге.

Поторопившись обойти брата, я тоже невольно замер: по ту сторону фонтана было огромное количество трупов. Частей трупов.

Перерубленные и нашинкованные клешни и щупальца демонеток были щедро перемешаны с относительно целыми телами и были щедро приправлены дымящимися внутренними органами, где-то валялись отрубленные ноги, где-то головы. Одно из тел стояло на коленях, грузно упираясь в землю уродливой клешнёй, и держась за шею уцелевшей рукой, словно пытаясь нащупать неизвестно куда пропавшую голову. Другое, нанизанное на красное от крови копьё, всё ещё тянуло щупальца вниз, к заваленному трупами телу в аспектном доспехе, не смотря на вывернутую под неестественным углом рогатую голову с остекленевшими глазами, щупальца всё ещё шевелились. Буквально в паре шагов от меня дымящееся тело с отрубленными руками широко раскинуло ноги, бесстыдно демонстрируя промежность с вытекающей из уродливой щели кровью, а язык твари был высунут на невероятную глубину и обвивался вокруг единственной груди, будто даже умирая от кровопотери, демонетка продолжала ласкать себя, доводя до оргазма.

Я зажал рот и пытался не дышать, отчаянно унимая разбежавшиеся во все стороны мысли и стараясь не закричать в ужасе, но разливающаяся во все стороны паника брата только усложняла самоконтроль.

— Помоги мне! — внезапно раздалось откуда-то со стороны побоища.

Мы с братом растеряно переглянулись, а спустя мгновение голос прозвучал вновь:

— Эй! Кто-нибудь!?

Мотнув головой, Алмирандир поспешил на звук. Мне оставалось лишь воззвать к Ише, моля богиню дать брату чуточку больше благоразумия, и тоже пойти в сторону звука, не так быстро, выбирая куда наступить, чтобы не вляпаться по щиколотку в липкую и вязкую демоническую кровь, обходя подальше особо омерзительные кучи, чтобы не надышаться испарениями ихора, но и не отставать, потому как брат взял приличный темп, совершенно не выбирая дороги. А спускать глаз с Алмирандира я был не намерен — младший мастак вляпываться во всякие нехорошие ситуации.

— Здесь кто-то есть? — услышав шаги, голос окреп и обрёл типичные женские интонации. — Сюда! Мне нужна помощь!

Поторопившись за ускорившимся братом, я морщился и зажимал нос: приторный запах смерти и разложения, витавший над побоищем, становился всё сильнее, потихоньку отравляя лёгкие, сдавливая горло и вызывая в голове неприятный монотонный гул, пока не болезненный, но я отнюдь не обнадёживался на этот счёт.

Спешащий впереди Алмирандир застыл, разглядывая что-то перед собой. От психосферы брата шибануло такой волной изумления и неверия, что меня чуть с ног не сшибло.

Через несколько шагов в шоке застывают уже двое братьев, и есть от чего: прямо перед нами лежала полураздетая девушка.

Несколько ударов сердца потребовалось мне, чтобы понять — девушка, на самом деле, не полураздетая, просто косой удар, прошедший сквозь нагрудник, разорвал её защитный комбинезон из психопластика, но не нанёс смертельной раны, свою задачу психокость нагрудника и психоактивная пластиткань комбинезона выполнили, сберегая тело. Сама пластина нагрудника валялась рядом, напоминая скорее порванный лист бумаги, чем элемент доспеха, видимо девушка избавилась от ставшего бесполезным лишнего веса. Раздетой же она показалась из-за широких и глубоких разрывов психопластика комбенизона, в которые, наверное, из-за лишних телодвижений, вывалились аккуратные полные груди с задорно торчащими вверх маленькими сосочками. Если не считать этого, то на девушке всё ещё оставался надетым полный Аспектный Доспех белого цвета. Ну и шлем был тоже снят или даже потерян, поблизости его видно не было.

— Дети? — изумлённо выдохнула раненая воительница.

Поняв, кто перед ней, девушка судорожно попыталась прикрыть грудь, но, на мой взгляд, делала только хуже.

— Впрочем, не важно, — вскоре поняла она бесполезность своих стараний. — Помогите выбраться из-под этого завала. Доспехи плотно зажало, если расстегнуть защиту живота и поножи, то я смогу выбраться, но самостоятельно у меня это не получится, нужна помощь.

Пока я пытался понять, как же она собирается выбираться, учитывая, что ноги были явно слишком сильно придавлены этой огромной вонючей тушей, а сама воительница отнюдь не блистала красноречием или способностью пошагово объяснять последовательность действий, брат сделал неуверенный шаг вперёд.

— Давай, малыш, — подбодрила его девушка. — Я объясню, что и как делать, там ничего сложного.

Амлирандир неуверенно присел рядом с воительницей и замер, совсем не понимая, что же делать дальше.

— Ты тоже подходи, — кивнула мне девушка. — Втроём быстрее управимся.

Я нахмурился, пытаясь понять, что же мне не нравится в происходящем.

— Ну же, малыш, — облизнула воительница пухлые губы. — Только помогите мне раздеться, дальше всё само случится.

Я снова перевёл взгляд на изодранную грудную пластину, с определёнными выпуклостями, которые были просто необходимы, учитывая выдающиеся габариты воительницы. Нагрудник, как и вся остальная броня, был лишён каких-либо отличительных знаков или особых меток, он вообще был девственно чист, не считая одной-единственной дыры.

И у неё не было Камня Душ на груди. Ни у брони, ни у самой воительницы.

— Стреляй, — приказал я, уцепив Алмирандира за руку и оттаскивая в сторону.

— Что? — непонимающе уставился на меня тот, но всё же послушно отошёл на пару шагов.

— Стреляй в неё, брат! — едва не сорвался я на крик, когда мой разум, наконец, свёл картину воедино и сделал единственно правильный вывод.

— Что ты гово...

— Это демонетка, — перебил я брата, напряжённо вглядываясь в медленно раздвигающиеся кончики пухлых губ.

Сосредоточившись, я сформировал максимально лаконичный психоимпульс: «Приторный запах — это феромоны. Шум в ушах — это телепатическое воздействие. Оно обманывает наше восприятие, показывает нам элда, но оно — демон. И теперь оно знает, что мы знаем, и оно нападёт».

Психоимпульс — не слова. Лакончиность нужна не для того, чтобы быстро произнести, информация в психоимпульсе передастся мгновенно и сразу вся, лаконичность нужна для того, чтобы получатель психоимпульса быстрее осознал весь набор образов.

— Хочешь знать, что тебя выдало? — ехидно спросил я, пытаясь дать брату время на осмысление психоимпульса.

— Ну, давай предположим, что ты прав, мальчик, — розовая тварь облизнулась раздвоенным языком. — Расскажи мне, почему же ты решил, как будто бы я могу быть демоницей?

И голосок такой мягкий-мягкий, как мамочка с глупой деточкой разговаривает. Мерзко! Слишком отличающееся от элдарского, лицо демонетки было скорее страстным, чем красивым: нежно-розовую кожу так и хотелось погладить, раскосые глаза призывно блестели, а огромные пухлые губы обещали доставить неземное удовольствие одним лишь поцелуем. Как всё это мерзко! Демонетка шевелила обрубками ног, из-за которых не могла встать и зажимала левой рукой источающую ихор аккуратную, ровную, но глубокую и смертельную рану на животе, проходящую прямо от призывно распахнутых половых губ до единственной груди, полной и аккуратной, увенчанной возбуждённым сосочком. Пучок щупалец, росший из правого плеча, пытался было дотянуться до моего брата, но я вовремя отдёрнул Алмирандира, и теперь щупальца бессильно шарили вокруг, словно ища другую добычу. Мерзкая, уродливая тварь!

— Слишком много эмоций, — ответил я, стараясь не выдать своё омерзение и страх дрожью в голосе. — Воительницы не испытвают эмоций, боевая маска дарит спокойствие.

Тварь громко расхохоталась неожиданно мелодичным и приятным смехом, хоть я и не совсем понимал, как это могло бы сочетаться, а вот поди ж ты...

— Ты ведь врёшь, маленький негодник, — выдавила демонетка сквозь хохот. — Думаешь обмануть меня, чтобы...

Смех и слова заглушил грохот гиперзвуковых сюрикенов.

— Зато он никогда не врёт мне! — мрачно произнёс в наступившей тишине Алмирандир.

Я тряхнул головой, отгоняя тошнотворные воспоминания того, как пластикристаллитовые звёзды прошили насквозь дёрнувшееся в последний момент тело, нашинковали на несколько частей щупальца и разделили рогатую голову на семь неравных частей, а подхваченные ударной волной брызги крови разлетелись в стороны двумя почти симметричными лепестками, словно крылья покидающей тело души. Хотя, откуда душа у мерзкой твари Варпа?

Не думать, не думать об этой мерзости!

— Вот откуда она взяла образ, который скормила нам, — как-то потеряно произнёс Алмирандир, буквально выдёргивая меня из стоящей перед глазами сцены потрошения.

— Что, прости? — переспросил я, не переставая трясти головой.

Брат молча указал рукой на лежащее шагах в десяти от нас тело элда. Прежде чем подойти, делаю глубокий вдох: приторный запах уже практически пропал, снесённый лёгким ветерком, да и шум в голове пропал, значит это уже не иллюзия, значит можно посмотреть.

Лицо и телосложение действительно были похожи. Вот только грудь из прорехи на груди не вываливалась, а всё ещё удерживалась психоактивным пластиком комбинезона, и на лице не было призывно манящих пухлых губ, да и взгляд был не похотливым, а спокойным и отстранённым, словно элда не умерла в бою, а сидит в медитации с открытыми глазами, только мутная поволока поверх зрачков говорит о том, что это — спокойствие в смерти.

Судорожно сглотнув, приседаю рядом с погибшей и, отчаянно перебарывая отвращение, дотрагиваюсь до её лица и закрываю глаза.

— Мы будем скорбеть о твоей смерти, когда всё найдёт своё завершение, — произношу я ритуальную фразу, как никогда чётко осознавая вложенный в неё глубокий смысл.

За моим плечом эхом отдаётся голос брата, в котором я слышу не только повторение ритуальной фразы, но и такое же полное осознание смысла.

Фраза принесла за собой память о том, что следует делать после — изъять Камень Души.

Не вставая с колен, дотягиваюсь до нагрудника и едва не падаю, удивлённый его неожиданной лёгкостью, а потом едва не падаю ещё раз, на этот раз от непонимания, ведь Путеводного Камня на броне не оказалось.

— Как это? — хмурюсь я. — Неужели опять...

— Посмотри на груди, — прерывает мою панику неожиданно спокойный, словно ледяная статуя, брат. — Под защитным комбинезоном.

Кивнув, откладываю в сторону нагрудник, оказавшийся, к слову, не белоснежным, а небесно-голубым, и, всё ещё не вставая с корточек, поворачиваюсь к распростёртому телу воительницы. Просовываю руку под порванный психопластик, измазав пальцы в чужой крови. Её тело уже холодное, но грудь неожиданно мягкая и приятная на ощупь даже сейчас. Почему-то на ум приходит тот странный факт, что это первая женская грудь, которую мне доводится пощупать, не считая материнской.

Глупая мысль. Да и какого-то сексуального возбуждения от щупанья мёртвых сисек у меня не возникает. Вот если бы возникло — была бы проблема.

Наконец пальцы нащупывают тёплый кристалл. Обхватив его покрепче, тяну на себя, но измазанные в крови пальцы соскальзывают. Снова нащупываю, хватаюсь понадёжней, тяну опять. С тихим хрустом размыкается оправа кристалла, а я отлетаю назад и неуклюже шлёпаюсь на задницу.

Затаив дыхание, я поднимаю руку и разжимаю пальцы: светло-оранжевый, размером в половину моей ладони, камень неожиданно тёплый и тяжёлый, кристалл притягивал мой взгляд и разум. Мерцающие в глубине Слезы небесно-голубые искры и светло-зелёные всполохи непрерывно чертили завораживающий узор, но спящая внутри Путеводного Камня душа прервала всё очарование момента, коснувшись моего разума коротким психоимпульсом: «Нельзя оставаться на месте. Бежать, искать укрытие. Демоны близко».

Я кивнул, сжимая Камень Души в кулаке. Бежать — это очень хорошая идея.

— Какой красивый! — внезапно раздалось из-за наших спин. — А можно мне посмотреть?

Мы с братом синхронно обернулись и во все глаза уставились на стоящую в паре шагов от нас девочку в перепачканном и местами порванном платье.

— Аталая? — ошарашено спросил Алмирандир.

— Нет, демонетка! — надулась девочка.

— Прости, мы просто очень сильно удивлены, — я занял ставшую такой привычной за эти периоды позицию демпфера между буйным нравом брата и этой юной непоседы. — Как ты вообще здесь оказалась?

— Алсиндзир-недотёпа! — так знакомо топнула ножкой Аталая. — Я бежала за вами от Башни Цветущих Саторий, как только увидела. Но вы так быстро неслись вперёд, что я не успевала. А вы даже не замечали меня! Только сейчас вас догнала.

И в этот момент весь задор и вся жизнерадостность разом покинули девочку, и она словно разом постарела на несколько периодов.

— Я всё видела, Алсиндзир. Это ужасно.

Грянул гром. Огненный росчерк отсёк одну из множества разнокалиберных косичек, количество и толщину которых Аталая меняла каждый день, а затем, следующий росчерк и вовсе отделил волосы от головы вместе с верхней частью черепа. Несколько пластикристаллитовых сюрикенов прошили навылет нескладное тельце, защищённое лишь тоненьким сарафанчиком когда-то небесно-голубого, а теперь стремительно краснеющего. Ещё один росчерк подрубил тоненькую ножку, следующие за ним вновь впились в тело, а затем перерубили руки девочки в районе плеч. Лишь несколько гиперзвуковых снарядов не попало в детское тело, а конец очереди и вовсе весь пришёлся точно по ногам, буквально разрывая плоть на ошмётки.

— Ты права, — спокойно произнёс опускающий оружие Алмирандир. — Ужасно притворяться нашей мёртвой подругой.

— Что? — перевёл я на младшего шокированный взгляд.

— Ты знаешь, что Аталая мертва уже половину цикла, — спокойно произнёс брат в ответ, даже не глядя в мою сторону. — Мы оба видели, как её разорвал демон. А у тебя в кармане лежит Путеводный Камень с её душой.

Удивлённо охнув, я опустил руку к нагрудному карману и нащупал Слезу Иши, о которой говорил Алмирандир. Шесть десятых цикла назад мы с братом, трясясь от ужаса и зажимая друг другу рты слушали, как за углом нашу подругу на части разрывали демонетки. Девочка кричала несколько долгих ударов сердца, но потом захлебнулась собственной кровью под разочарованный вой Варповых тварей, продолживших терзать уже умершее тело. В какой-то момент цепочка, на которой подруга нашего детства носила свой Путеводный Камень треснула и камень подкатился к углу, за которым мы с братом дрожали от страха.

Тогда нам повезло, что с демонетками не было бесов, которые могли бы учуять наш страх или просто запах, повезло что твари слишком увлеклись, и несказанно повезло, что звон оправы Камня Души вырвал меня из ступора. В тот момент я действовал без мыслей — машинально подхватил камень, сунул в карман, совершенно не думая ухватил брата за руку и спрыгнул вместе с ним в технический тоннель. А брат, оказывается, всё очень хорошо запомнил...

«Беги!» — долетела до меня мысль запертой в камне души.

Но я не успел.

Какая-то смазанная от скорости тень сбивает брата с ног, куда-то в небеса улетают огненные росчерки промахивающихся сюрикенов, грохот, вой, протяжный крик брата, тяжело выдохнув, шевелится мёртвое тело, вкладывая мне в руку длинный и узкий клинок, соблазнительная и голодная улыбка демонетки, радостный оскал мелкого беса, удивлённый вой какой-то Варповой твари и короткий, хлёсткий удар наотмашь, который я никогда не умел, даже не учился наносить, клинком, который я первый раз держу в руках, испуганная и ошарашенная демонетка отползает, баюкая отрубленную руку, меч прокручивается в пальцах, поднимается отброшенный пинком бес, отведённая в сторону рука с зажатым обратным хватом клинком движется назад, не глядя, но зная, бес захлёбывается кровью, демонетка бросается на меня, я скручиваюсь всем телом...

Тишина...

С трудом пытаюсь вдохнуть и понимаю, что, если прямо сейчас не сброшу с себя куски разрубленной надвое демонетки, просто захлебнусь в её вонючей крови.

Со стороны прилетает стон брата, переходящий в невнятное бормотание, и что-то мне подсказывает, Алмирандир использует слишком много слов, которых не следует знать девятилетнему элда.

Среди слов и эмоций брата проскальзывает пульсирующая боль, служащая для меня гораздо лучшим стимулом, чем угроза захлебнуться кровью демонетки, и я, наконец-то, включаю мозги и понимаю, что мне не нужно сдвигать тело демонетки целиком. В правой-верхней части тела, меньшем из кусков демонетки, всё ещё торчит меч, рукоять которого я так и не выпустил.

Использую клинок как рычаг, кусок плоти съезжает в сторону и сразу становится легче дышать. Сплёвываю какую-то гадость, попавшую в рот. Воткнув клинок в землю, аккуратно хватаюсь второй рукой с не заточенной стороны лезвия и, подтягиваясь, словно на школьном турнике, вытаскиваю себя из-под останков демонетки. Лишившаяся поддержки туша падает, окатывая меня новой волной крови, как будто мне до этого было мало.

Впрочем, всё потом — всего в шаге от меня невнятно давится ругательствами брат. Начинаю его осматривать и встречаюсь с его ошарашенным взглядом.

— Ты кто? — внезапно выдаёт Алмирандир. — Что ты сделал с моим братом?

А в эмоциях веселье и предвкушение... Шутит он, видите ли.

— Мелкий, ты офигел? — праведно возмущаюсь я.

— А-а-а, — тянет братец и улыбается, не выдержав: — Так это, всё-таки, ты! А я смотрю — вроде как Алсиндзир — но не может же мой брат быть таким грязным!

— В лоб щас получишь, — серьёзно сообщаю я, давя улыбку изо всех сил. — Арлекин недоделанный. Знаешь, как ты меня перепугал своими криками и стонами?

— А, это! — небрежно машет рукой брат и тут же кривится от боли. — кажется с ногой что-то, выше колена. Когда демон на меня бросился, я на спину упал и ногами отбивался, а эта тварь начала когтями размахивать...

Брат не договорил, давя стон, когда я начал ощупывать его ноги. Левая штанина теперь была размочалена так, что правая, с давешней прорехой, на её фоне выглядела вовсе как новая, ран же было две, и обе на левой ноге, глубокие и очень нехорошие на вид, правая нога, хвала Ише, не пострадала.

«Нужно промыть и перевязать», — внезапно всплывает в мозгу мысль.

С удивлением кошусь на всё ещё зажатый в руке Путеводный Камень, перевожу взгляд на Алмирандира и сую Слезу Иши в его свободную руку со словами:

— Держи, не выпуская. Посоветует что-то, сразу говори мне.

Дождавшись пока, ошарашенный, брат надёжно ухватит Камень Души, аккуратно подхватываю практически невесомое тело на руки и направляюсь в сторону разбитого фонтана.

— Рвать будем твою одежду, — с ехидной улыбкой сообщаю кривящемуся от боли брату. — Моя слишком испачкана, о чём ты не перестаёшь мне напоминать.

От такой несправедливости Алмирандир даже забыл о раненой ноге и уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Опять! — наконец оправился от шока и возмущённо зашипел не хуже оных бесов. — Опять мы портим мои вещи! Почему мы всегда портим мои вещи, брат?

— Так обстоятельства складываются, — невозмутимо пожал я плечами.

— Всегда? — ехидно уточнил Алмирандир.

— Всегда, — отрубил я. — Кроме того, мои вещи действительно сейчас отстирать будет проблематично, я буквально пропитался кровью.

— Угу, — буркнул брат, смиряясь с вселенской несправедливостью. — Как всё закончится, иди в любой Аспектный Храм прямо так, будешь у них вместо Аватары Кхейна.

Я хрюкнул, вгляделся в нарочито-обиженное лицо Алмирандира, и мы, хором, весело расхохотались.

— Она говорит, что смех — это лучшая защитная реакция, какую только можно было бы ожидать, — внезапно прерывается брат.

Несколько ударов сердца, пока я сдираю с раненой ноги лохмотья штанины, висит странная, хрупкая тишина, а потом мы с братом встречаемся двумя усталыми, измотанными взглядами.

— Плакать и паниковать нет времени, — глухим шёпотом произношу я.

— Нет времени, — кивает брат в ответ.

И я возвращаюсь к ранам на ноге, которые уже не выглядят такими ужасными, как в самом начале, молодой элдарский организм вовсю латал сам себя, ссадины на правой ноге, оставшиеся после падения, и вовсе напоминали о себе лишь упругой плёнкой подсохшей крови. Да и первое впечатление было слишком преувеличено, не зря мама частенько повторяла древнюю поговорку: «страх пугает трижды».

Десятую цикла спустя, с ранами было покончено, спасибо советам погибшей воительницы, нога брата теперь напоминала какой-то кусок колбасы, перевязанный лентами под разными углами и с десятком узелков и пересечений в самых неожиданных местах, зато эта конструкция из обрывков одежды надёжно удерживала вместе края ран. С остальным, как заявляла душа воительницы, организм справится самостоятельно, могут даже целители и не потребоваться. Впрочем, я не собирался пускать восстановление ноги на самотёк, и когда всё закончится — пинками погоню Алмирандира к белым мантиям. Словно услышав о моих намерениях, брат нахмурился и тронул моё плечо в знаке доверительного разговора:

— Ты должен идти вперёд, Алсиндзир.

Несколько ударов сердца я непонимающе смотрел на младшего брата, а затем, всё же, догадался задать уточняющий вопрос:

— В смысле?

— Сейчас, из-за нападения демонов, купол постоянно поддерживает ровный яркий свет, чтобы не давать тварям преимущества, — как-то издалека начал Алмирандир. — На самом деле, сейчас уже вечер. Эвакуация скорее всего уже закончена, и скоро купол начнут зачищать...

— С чего бы им... — начал было я, но брат уверенным тоном продолжил, словно я его и не перебивал:

— ...и скорее раньше, чем позже, не больше двух десятых циклов осталось. Так, по крайней мере, говорит душа в Путеводном Камне, — словно стесняясь, пояснил Алмирандир.

— Ну ладно, отлично, — легко согласился я. — Тогда подорвались и вперёд, раз надо торопиться, мы поторопимся.

Брат склонил голову в жесте отрицания возможностей:

— Ты поторопишься, Алсиндзир. Один.

Я уставился на младшего, делая жест отрицания идей, но брат не дал мне и слова сказать:

— Ты просто пойдёшь один, Алсиндзир. Один ты быстро доберёшься до Башни Призрачных Крыльев и укажешь им, где меня найти, это займёт гораздо меньше времени, если мы с тобой пойдём вдвоём и я, раненый, буду тормозить наше движение. Ты сейчас возьмёшь оружие и пойдёшь. А я спрячусь здесь, поблизости, вонь этого побоища не позволит бесам учуять меня, а...

— И думать забудь, — мрачно перебил я. — Мы вместе бежали до этого, вместе и доберёмся до башни.

— Пойми, брат, — в голосе Алмирандира внезапно прорезались интонации матери. — Мы не успеем вдвоём. А ты, один, успеешь даже туда и обратно.

Я хмурился, а брат продолжал:

— А от демонеток я отобьюсь. Ты же видел, как я наловчился стрелять из туелиана?

— А если будет кто-то посерьёзней демонеток? — хмуро спросил я.

— Тогда ты мне точно не поможешь, — хохотнул братишка. — Ну же, Алсиндзир, мы теряем время. Иди же.

Я смотрел на младшего, а в ответ видел взгляд упрямца, который всегда ненавидел. Когда Алмирандир так смотрел, переубедить его было невозможно даже матери.

— Раз уж ты остаёшься тут, позаботься заодно и об Аталае, — вытащил я из кармана Камень Души нашей подруги.

— Боишься разбить? — ехидно спросил брат.

— Потеряешь — уши откручу, — не повёлся я на провокацию.

Серьёзно кивнув, брат взял в руки второй Путеводный Камень.

— Я позабочусь о ней, — уверил он меня.

И я как-то разом успокоился, легко поднялся с колен, отряхнул от воды руки и перескочил через развалины бортика фонтана, сразу беря неплохой темп.

— Меч возьми, — донеслось сзади, когда я проходил мимо памятных половинок демонетки. — Ты с ним неплохо обращался.

Хмыкнув, я выдернул клинок из земли и с лёгкостью забросил на плечо — вес оружия вообще не ощущался. Огляделся по сторонам в поисках ножен, но вместо них увидел измазанный в крови туелиан непривычного вида — чёрный, меньше обычного, с острыми скосами и необычной рукояткой, будто сделанный не из психокости, а из каких-то иных, неизвестных мне материалов.

Подбросив найденное оружие в руке, я развернулся и бросил пистолет брату через всю площадь. Алмирандир, как и ожидалось, с лёгкостью поймал оружие, младший всегда обладал отличной реакцией.

— Если подойдут слишком близко, будешь лупить с двух рук, — с усмешкой посоветовал я.

— Ого! — донеслось до меня. — Осколочный, ещё до времён Падения сделан! Самое то для ближнего боя!

И уже громче, чтобы я точно услышал:

— Отличную вещь нашёл, Алсиндзир, спасибо!

Кивнув жестом прощания на недолгое время, я развернулся и поторопился к покосившейся башне. Нужно было ещё успеть привести воинов к этому побоищу, чтобы забрать брата.

Я так торопился, что донёсшийся до меня голос стал полной неожиданностью. Я уже достаточно удалился от площади с побоищем и вовсю ломился через лес, когда строгий голос окликнул меня:

— И куда же ты несёшься, старший брат несчастья?

Замерев, я обернулся, не веря своим ушам.

— И где, позволь узнать, твой младший брат? Я же велела вам держаться вместе!

Неспешным шагом ко мне подходила довольно молодая элда, одетая в тяжёлый доспех стражника. В правой руке она держала соединённую с питателем наруча штурмовую психосюрикеновую катапульту, а на сгибе левой покоился испачканный в чужой крови шлем.

Белоснежные, такие же как у меня и брата, волосы развивались на лёгком ветерке, выбившись из высокой причёски. У неё всегда были непослушные волосы.

— Как ты смеешь? — глухо спросил я.

— Что, прости? — склонила она голову на бок в жесте непонимания.

— Как ты смеешь прикрываться моей матерью!? — зарычал я.

Кровь застила глаза и, уже не особо соображая, что делаю, я со всей силы швырнул меч в демонетку. Отзываясь на стремление, психокость клинка вспыхнула ярко-фиолетовым светом и развернулась прямо в воздухе, меняя траекторию, выравниваясь и устремляясь точно в лицо удивлённой твари.

Ведьмин Клинок недолетел, не хватило инерции, силы броска, да и демонетка в последний момент спохватилась и дёрнулась в сторону, поэтому вместо груди лезвие вошло в ногу твари... И пригвоздило ту к дереву, окончательно срывая покров иллюзии.

Я понял, что слишком слабо бросил.

Нужно сильнее.

Обхватить рукоять покрепче, чтобы лезвие не болталось, а летело прямо в цель.

Замахнуться получше, чтобы задать правильную траекторию.

Взмахнуть рукой, вкладывая во вращательное движение всю свою ярость и стремление воткнуть меч в демонетку.

И отпустить рукоять в самый последний момент, давая инерции завершить остальное.

Сорвавшийся с моих пальцев светящийся полупрозрачный клинок, выглядящий словно призрачная копия торчащего в ноге демонетки, легко преодолевает десяток шагов и, разбрызгивая ихор и кровь, прошивает тело твари.

Отшатнувшаяся сущность непонимающе ощупывает вонзившееся в плоть лезвие, а я уже снова крепко сжимаю рукоять.

Замах.

Бросок.

Ещё один полупрозрачный клинок пробивает демоническое тело. На этот раз — плечо...

Живот...

Снова грудь...

Обессилено опускаюсь на колени. Что-то тёплое ручейком течёт за шиворот, а уши словно заложило. Кулаком провожу под носом и обнаруживаю на руке собственную кровь.

Медленно, с какой-то странной для самого себя ленцой поднимаю взгляд на демонетку, разглядывая торчащие из неё шесть Ведьминых Клинков — один настоящий и пять его полупрозрачных копий.

Как-то, интересно, у меня получилось? Я что же, сформировал почти материальное оружие из собственной ярости? Получается, эту тварь ранила моя оформленная психическая энергия?

Недостаточно ранила, кстати, тварь шатается, плюётся ихором, но явно не торопится умирать. Впрочем, если это моя оформленная психическая энергия, то я могу её...

— Взорвать.

Призрачные лезвия разлетаются тысячами крохотных осколков, шинкуя и перемешивая плоть демонического отродья в равномерный фарш.

Несколько ударов сердца я просто смотрю на кучу мяса и костей, из которой стыдливо выглядывала рукоять искалеченного взрывом клинка, а затем слышу сзади редкие хлопки. Сил подниматься или даже оборачиваться просто нет, поэтому я лишь поворачиваю голову.

Ко мне медленно подползало четырёхрукое... что-то.

Именно подползало, потому как вместо ног у твари был самый настоящий змеиный хвост, в точности как у сейма, но вместо головы сейма хвост плавно переходил в женскую талию и торс, тоже покрытые чешуёй. Внизу женского живота твари были словно выставлены напоказ половые губы, сейчас чуть заметно подрагивающие и активно истекающие смазкой, а на торсе, неожиданно, были две симметричных и довольно приятных глазу груди с крупными, но аккуратными сосками. И почему Варповы демоны пренебрегают одеждой? Прямо из плеч росло две пары рук: верхняя, ничем не отличалась от элдарских, зато нижняя оканчивалась серповидными клинками на длинных подвижных многосуставчатых пальцах.

— Ты просто прелесть! — умилённым голосом сообщила мне эта химера. — Столько ненависти в столь юном возрасте, и такое потрясающее, креативное приложение своих эмоций. Ты поразил меня в самое сердце, мальчик! Влюбись в меня!

— Отправляйся обратно в Варп, тварь, — выплёвываю я вместе с кровью.

Демонетка встрепенулась и зашипела, как самая настоящая змея:

— Ах ты маленький ихрук! Как смеешь ты говорить подобное мне!? Да я тебя живым поймаю и отымею во все...

Договорить у твари не получилось — вместо следующих слов изо рта вылетели лишь сгустки крови. Удивлённо поднеся руку к шее, демоница попыталась пощупать гортань, но развалившаяся на несколько частей конечность сделала оценку повреждений невозможной. Чтобы проводить части руки ошарашенным взглядом, змее пришлось наклонить голову, и не выдержавшая такого надругательства шея надломилась, отправляя рогатый череп в свой собственный путь, который, впрочем, не был даже начат, поскольку голова ещё в полёте стала разваливаться на части, а следом — и всё остальное тело домонетки принялось складываться само в себя, словно испорченный рунический домик.

— Ему ещё рано знать подобные вещи, — с полуулыбкой произнёс выходящий из-за свежей кучи шинкованного мяса элда.

Дальнейших его слов я уже не слышал. Да что там, я даже разглядеть его не успел, потеряв сознание.

Потеря сознания напоминала выключатель. Мгновение — я в разрушенном парке, между двух куч мяса, бывших демонами — другое мгновение — я уже прихожу в себя, лежащий на какой-то тёплой и пружинистой ткани посреди огромного коридора, выходящего прямо на купол, из которого мы с братом так стремились сбежать.

Теперь там, среди порушенных башен и переломанных деревьев, возвышались огромные Призрачные Рыцари, мерно вышагивающие среди руин и неспешно поводящие из стороны в сторону своими огромными Призрачными Пушками, что способны были разорвать ткань реальности, выбрасывая в Варп любого, оказавшегося слишком близко к разрыву. Впрочем, судя по распространяющемуся у ног Призрачных Рыцарей длинному смерчу с пробивающимися сквозь пыль и обломки яркими вспышками, властелины войны катили впереди себя вал непрерывных разрывов пространства, в который, словно в огромный пылесос, затягивало не успевших сбежать демонов.

— Лежи, мальчик, — внезапно появилась рядом со мной молодая женщина, одетая в белоснежную мантию Целителей Иши. — Тебе ещё рано вставать, у тебя очень сильное истощение.

— Что происходит? — спросил я, послушно откидываясь на пружинящую ткань.

— Эвакуация завершилась успешно, — с улыбкой пояснила мне добрая женщина. — Теперь проводится полная зачистка. Не волнуйся, мальчик, Призрачные Рыцари не пропустят ни одного демона.

— Это я и хотел услышать, — улыбнулся я. — Вы не знаете, как там нога моего брата? Он мог отказываться от осмотра, но ногу надо обязательно осмотреть.

— Конечно осмотрим, — кивнула женщина. — Ни одной раны нельзя запускать, ни в коем случае. А твой брат...

— Алмирандир, — подсказал я. — Его должны были доставить сразу после меня.

— Но, — растеряно протянула женщина, — ты был последним, кого принесли из Купола Цветущей Радости... В живых там больше не оставалось никого кроме тебя...

— Что!? — вскочил я, внезапно осознавая ужасную в своей простоте мелочь: никто, кроме меня, не мог сказать, где находится Алмирандир.

Более того, я сам велел младшему спрятаться как можно лучше и ждать...

— О, Иша! — выдохнул я, не зная, что делать, что говорить...

Мои мысли словно замёрзли внутри головы, не в состоянии осознать чудовищный факт.

— Запомни это состояние, малыш, — произнёс спокойный голос закутанного в белоснежный плащ с головы до пят престарелого элда. — Запомни этот лёд в своих мыслях, запомни эти замороженные эмоции. Такой разум поможет тебе убивать эти Варповы отродья.

Запомнить? Запомнить было не так уж и сложно.

Глава 5. Грёзы.

Вместе с шагом назад, двинуть плечом вперёд, и передать полученный момент инерции с плеча на локоть, с локтя на кисть, доворачивая меч движением лишь одной продольной мышцы в кисти, чтобы не потерять момент инерции, сообщённый всем телом, но усилить его вращением клинка. «Восходящая змея» — слегка модифицированный приём из арсенала Аспекта Воющих Баньши. Сделать быстрый шаг вслед за клинком, изогнуть тело и двинуть плечом — никаких пируэтов, никаких прыжков, только Воющие Баньши могут позволить себе подобную акробатику на умопомрачительной скорости — мои ступни не отрываются от земли дольше, чем на удар сердца. Одновременно с движением плеча, вновь повернуть кисть, чтобы острие клинка обошло возможную защиту, совершив круговой росчерк на скорости, запредельной для восприятия нетренированных элдар. «Обманчивый укус» — приём, почти полностью позаимствованный из школ Аспекта Стремительных Скорпионов, лишь с той разницей, что он не начинается и не заканчивается в промежуточных стойках — я не могу позволить себе пауз в движении меча, бой должен идти не прерывно, пока не падёт последний враг.

— Алсиндзир! — раздался от входа требовательный девичий голосок.

«Ну чего тебе?» — отправил я в ответ раздражённую мысль, не прерывая, впрочем, горизонтальной восьмёрки.

В бою нельзя отвлекаться, поэтому я не отвлекался и во время тренировки, и общался лишь мысленно, контролируя ритм дыхания. Танец клинка не прервали ни слова девушки, ни резкий аромат зачем-то принесённых ею цветков пахучего полевого нашатырника.

В прочем, я не только прекрасно знал, где находится Мэриеналь, но также знал, что она аккуратно и вежливо сидит на коленях в позе уважающего созерцателя и запах раздаётся от цветов, сплетённых в венок, что лежал на её коротких волосах, ведь в бою всегда нужно контролировать окружающую обстановку, и я не мог себе позволить забыть об этом даже на тренировке.

— Алсиндзир, а если я пропаду, ты пойдёшь искать меня?

Я едва не сбился с движения, но всё же не прервался и перевёл вертикальный режущий удар в «обратную змею», одновременно чуть поворачивая голову, чтобы боковым зрением взглянуть на Мэриеналь.

Девушка сидела всё в той же позе уважающего созерцателя, но её пытливый взгляд в мою сторону и долетающая до меня напряжённость в эмоциях говорили о том, что этот вопрос важен для неё.

Завершив «обратную змею» размашистой спиральной защитой, я раздумывал, как лучше ответить на, в сущности, детский вопрос. Или нет? Может, девочка вкладывает в вопрос гораздо больше смысла, чем мне кажется? Не зря же наставник называет её юным гением.

В ответную мысль я постарался вложить предостережение о непродуманных действиях и необходимость правильно рассчитывать свои силы: «Если ты пропадёшь, значит случилось что-то настолько ужасное, что убило бы меня на месте, поэтому я не рискну искать тебя»

— А я буду! — внезапно встрепенулась Мэриеналь.

Она привстала с коврика, который притащила в тренировочный зал невесть откуда, и так тряхнула головой, что венок развалился, распространяя вокруг бьющий по носу запах.

— Я всегда буду искать тебя, Алсиндзир, где бы ты не пропал!

Выплёскиваемая, спокойной обычно девушкой, в пространство тренировочного зала смесь эмоций была настолько сильной и противоречивой, что я сбился с закручиваемой восьмёрки.

— Я буду искать тебя, слышишь!? — произнесла Мэриеналь настолько эмоционально, что цветки нашатырника откликнулись и запах стал ещё острее. — Где бы и при каких обстоятельствах ты не пропал, буду искать!

Под моим ошеломлённым взглядом девушка не смутилась, скорее наоборот, воодушевилась ещё больше:

— Поэтому возвращайся, Алсиндзир! Куда бы и зачем ты не отправился, каких бы демонов не встретил, обязательно возвращайся ко мне!

Резонируя с эмоциями, запах нашатырника заполнил всю тренировочную залу, становясь вязким и густым, стуча в голове маленькими молоточками.

— Вернись, Алсиндзир!

Жгучий запах уже буквально рвал ноздри, заставляя слезиться глаза.

— Обязательно вернись ко мне!

Не в силах протолкнуть воздух в лёгкие, я попытался сделать судорожный вздох ртом и открыл глаза.

— Ну же, Алсиндзир, вернитесь! — донёсся сквозь звон в ушах голос капитана Транис.

Прямо перед моим лицом, сморщенный и подвядший, тёмно-синим пахучим ужасом замер восьмилепестковый колокольчик полевого нашатырника.

Поморщившись я попытался отодвинуться от источника резкого запаха и уткнулся взглядом в что-то белое с торчащим вверх... это что, сосок? Что тут происходит?

Взгляд заскользил выше, миновав простроченный едва заметным золотистым тиснением отворот ткани, по белоснежной, едва не белее ткани рубашки, коже, усыпанной мелкими кристалликами пота, чуть заметно поблёскивающими на изменчивом свету, выше, по ключице, вдоль шеи, чтобы остановится на обеспокоенном лице. Взгляд капитана плавно терял обеспокоенность и наполнялся облегчением, а мелкие кристаллики пота на её лбу начали быстро испаряться. Намокшая и оттого прилипшая к телу блузка, в свою очередь, сохнуть не спешила.

— Капитан Транис? — единственный вопрос, который додумался я задать, совсем не понимая происходящее.

— Хвала Ише, Вы снова с нами, Алсиндзир! — ответила она невпопад, наполняя воздух вокруг искренним облегчением с примесью радости от правильно сделанного выбора. — Я уже начала беспокоиться, что Вы заблудитесь в мемо-сне!

Вот как. Мемо-сон. Особое состояние разума, в котором элда возвращается к пережитым ранее событиям. Наш мозг не забывает ни одной детали, не теряет из памяти яркости ощущений даже самых мимолётных событий, и с помощью специальных медитативных техник, а также особых наркотиков, можно вернуть сознание в любой ранее пережитый момент времени и вновь погрузиться в события из памяти, словно они происходят прямо сейчас. Идущие по Пути Грёз учатся контролировать состояние своего разума и могут контролируемо погружаться прямо в конкретные моменты памяти, но им требуется Стражи Грёз, что будут якорем в их путешествии и вовремя вернут сознание в реальность. Похоже, Стражем моих Грёз, пусть и спонтанно, стала Транис-Капитан...

— Сколько? — выдавили только одно слово и горло схватил спазм.

Несколько ударов сердца потребовалось мне чтобы справиться с организмом, и задал вопрос целиком, на этот раз мысленно:

«Сколько прошло времени вне моего сна?»

— Четыре цикла, Алсиндзир, — с готовностью ответила капитан. — Вы не появлялись в трапезной эти четыре цикла и тогда я позволила себе воспользоваться своими привилегиями на этом корабле и проникнуть в Вашу каюту... — кончики ушей капитана слегка заалели, и едва заметная нотка смущения мелькнула на периферии моих чувств. — И застала тут всё это...

Транис обвела каюту обобщающим жестом свободной руки и, словно спохватившись, принялась укладывать подвядший цветок нашатырника в крохотную шкатулку с множеством заполненных травами и порошками отделений, а я, наконец оторвав взгляд от лица девушки, обратил внимание на окружение: пол, стены, даже потолок каюты были покрыты медленно оттаивающими рисунками измороси, расходившимися, словно нити паутины, откуда-то из-за моей спины.

Обернувшись, я обнаружил ванную, вся вода в которой превратилась в причудливую ледяную скульптуру, иглами и тонкими лезвиями торчащую почти на шаг выше бортика. Буквально на моих глазах лёд оплывал и тысячами ручейков стекал обратно в ванную, весело журча и отблёскивая радугой в приглушённом свете каюты.

Я мысленно поблагодарил костопевов, тщательно и скрупулёзно вложивших в каюту все необходимые рунические плетения. Благодаря им я мог не опасаться испортить обстановку — лёд очень быстро растапливался, а любая излишняя влага мгновенно высушивалась и направлялась на поддержку экосистемы корабля.

— Вот, выпейте, — в губы мне ткнулся кубок с пахнущей ягодами магнетита жидкостью. — Не дар Ишы, конечно, но немного простимулирует организм.

Только после первого глотка до моего, всё ещё неповоротливого, сознания дошло, что в мемо-сон я провалился прямо в ванной, посреди купания, и доставать меня, очевидно, пришлось прямо из-подо льда.

Следующей мыслью я понял, что доставали меня голого. Судорожно дёрнувшись, едва не расплескав содержимое кубка, я убедился, что меня чем-то укрыли. И это хорошо.

Моё судорожное движение спровоцировало какое-то шевеление подушки, и лишь мгновением позже понимаю, что я лежал на коленях капитана.

— Я... — начал было я извиняться за подобную вольность, как меня сразу же перебили:

— Не волнуйтесь, Алсиндзир. Иногда психосилы выходят из-под контроля во время мемо-сна, это совершенно нормально, — капитан чуть смутилась и протянула в мою сторону руку в жесте искреннего извинения. — Я шла по Пути Грёз в молодости и подобное часто случалось... — и тут же перебила сама себя, распространив вокруг ауру волнения: — Вы не волнуйтесь, это не значит...

— Я не волнуюсь, — перебил я капитана, наконец вновь возвращая себе полный контроль над эмоциями. — Я уже пришёл в себя, Транис-Капитан. И спасибо Вам, — немного неуклюже, из-за одеревенелости мышц, изобразил я позу искренней благодарности, — что позаботились обо мне. Я приложу все усилия, чтобы подобное не повторилось.

На лице женщины появилась тёплая, какая-то материнская даже, улыбка:

— От этого нельзя защититься, Алсиндзир. Мемо-сны, как и любые грёзы, это неотъемлемая часть нашего разума. Чтобы подобные приступы не повторялись, Вам следует погружаться в грёзы контролируемо. И хоть я не иду более по Пути Грёз, я могла бы помочь Вам и побыть Стражем Грёз на время нашего совместного...

Я перебил капитана отрицающим жестом:

— Я не посмею отвлекать Вас от Пути Капитана, Транис. Но я очень благодарен за заботу.

Всё с той же заботливой улыбкой, женщина тряхнула головой, и это движение выбросило из её волос тысячи мельчайших льдинок вместе с едва уловимым флёром раздражения.

— Что ж, если Вам уже лучше, то я оставлю Вас, — нейтральным голосом произнесла капитан, поднимаясь с колен.

Моя голова, потеряв опору, едва не встретилась с полом, но я уже почти полностью вернул контроль над мышцами, так что извернулся и вернул себе равновесие прежде, чем Транис выпрямилась.

— Цикл идёт к закатному времени и через шестнадцатую часть придёт время ужина. Обязательно посетите трапезную и плотно поешьте, Алсиндзир, Ваше тело после мемо-сна очень сильно истощено.

Нейтральное выражение лица, спокойный голос — капитан полностью вернула себе контроль над собственными эмоциями и ничто не выдавало её мыслей, ни в психополе, ни в жестах, ни в мимике, лишь кончики ушей покраснели чуть сильнее. Хотя это, наверное, из-за кусачего холода, уже отступающего, но всё ещё ощутимого.

— Я оставлю бутылку на столике, — произнесла женщина, покидая каюту. — Обязательно выпейте всё содержимое, Вашему телу это необходимо! — донеслось до меня прежде, чем дверь закрылась с тихим скрежетом сминаемого инея.

Забавный и довольно сильный эмоциональный переход... Возможно, это мой нестабильный эмоциональный фон так повлиял на капитана, когда она, став Стражем Грёз, пусть и временно, но проникла в мою психосферу гораздо глубже, чем ей было бы дозволено. На это, впрочем, я не сержусь, ведь капитан, без преувеличений, спасла меня, выдернув из неконтролируемого мемо-сна, а если она что-то и увидела там... Что же, ничего особенного она там и не увидела бы. Обычная история для нашего Рукотворного Мира.

И ещё я был уверен, что слышал чей-то ещё тихий шёпот за дверью. Впрочем, в тот момент я действительно плохо контролировал свои психосилы, могло и показаться.

Собравшись с мыслями, я наконец выпрямился и потянулся, наслаждаясь чувством вновь послушного тела, после чего легко нагнулся и быстрым движением поднял с пола покрывало, встряхнул, расправляя...

Эм...

Это оказалось не покрывало, а жакет Транис-Капитана.

Не совсем понимая, что с этим делать, я огляделся по сторонам и, приметив в углу комнаты декоративную вешалку, выполненную в форме раскидистого кустарника рудры, аккуратно пристроил жакет на ней. Надо будет не забыть отдать капитану, при случае, но не во время сегодняшнего ужина, это может вызвать ненужные пересуды, ничем не подкреплённые.

На обратном пути подхватил оставленную капитаном бутылку и в дюжину крупных глотков осушил. Бутылку, кстати, тоже надо будет вернуть капитану.

Разглядывая причудливую огранку сосуда и наблюдая за переходами цветов стекла, образовывающих какой-то смутно знакомый абстрактный сюжет, я припомнил ощущение смущения, настигшее меня, когда я осознал себя обнажённым посреди комнаты, затем то, как я старательно отводил взгляд от аппетитной попки юной Ксонир. Мемо-сон, в некоем роде, был ответом на не до конца оформленный в сознании вопрос «исказилась ли моя психика за эти долгие годы?» Ответом отрицательным. Теперь можно было сделать однозначный вывод, что мои эмоции остались столь же яркими и нормальными, что были в детстве, разве что стали более взрослыми и взвешенными, а смерть невинных существ повлияла на меня. Задела настолько, что я размышлял о своей реакции и даже провалился в неконтролируемый мемо-сон.

А скорбь... Ну, я ведь не плакальщица, верно?

Радует, что я остаюсь нормальным.

Отбросив самокопание, я потянулся разумом к психосети корабля, сверяясь с расписанием, и здорово удивился пролетевшему времени. Всё-таки, наша психика потрясающе пластична — то мгновения боя растягиваются так, что успеваешь продумать тысячу планов, то пара мыслей течёт почти двадцатую часть цикла.

Покопавшись в сваленных на полки вещах, выудил дублет и лёгкие брюки в цветах родного Мира-Корабля. Памятуя о том, что в коридорах пустотника чуть теплее, чем я привык, не стал надевать никаких рубашек и даже застёгивать дублет. Надел бы шорты, или вообще тогу, но не захватил ни того, ни другого.

Что собирался слишком долго, я понял, когда зашёл в кают-компанию, где собрались уже практически все офицеры корабля. Прежде, чем я успел хоть что-то сделать, едва не опрокинув кресло, вскочила Ксонир и пискнув «Ой, я сейчас!» развила бурную деятельность по собиранию в глубокую тарелку различной пищи по принципу максимальной питательности при максимальном разнообразии. Даже немаленький такой кусок жареного на вертеле тенерога положила, ничуть не интересуясь, люблю ли я это жёстковатое блюдо.

Пока я наблюдал за суетящейся девушкой, тарелка оказалась наполнена чуть ли не с горкой, куст с ягодами полночницы был безжалостно обобран, а я подхвачен за локоть и принудительно усажен за стол.

— Благодарю, Ксонир, — только и смог вымолвить я, сопровождаемый транслируемыми экипажем волнами веселья.

— Капитан сказала, что Вы всё это время не ели и велела мне проследить, чтобы Вы хорошо питались! — поведала неугомонная девушка.

Ну, зато понятно её старание — как же, любимый капитан доверила ей заботу о ком-то!

Пятизубой вилкой я подхватил мясо тенерога и переложил его в полупустое уже блюдо сидящей рядом Ксонир.

— Оно очень питательно! — возмутилась девушка, возвращая мясо на мою тарелку.

По кают-компании загуляли ещё больше эмоций веселья, некоторые уже открыто и тепло улыбались... а я подцепил кусок мяса и опять попробовал переложить Ксонир, но столкнулся с её вилкой, которой она попыталась кусок у меня отнять. Отнять, чтобы вернуть мне же, замечательно!

— Я не люблю тенерога, — попробовал было я возразить, но мгновенно оказался перебит:

— Транис-Капитан сказала, надо хорошо питаться!

Тоскливым взглядом оглядев остальных офицеров, я убедился, что приходить мне на помощь никто не собирается. Они потешались происходящему, словно мы были какими-то арлекинами...

Ну и ладно.

Я вернул мясо обратно на свою тарелку. Можно же его просто не съесть, хоть это и не очень вежливо, но меня вынудили так поступить! В конце концов, меня же не будут кормить насильно?

Довольная собою, Ксонир облокотилась на стол и, положив голову на ладошку согнутой в локте руки, наблюдала за тем, как я поглощаю пищу, выплёскивая в пространство чувство выполненного долга. На её лице появилось выражение заботливой мамочки, умиляющейся своим сыночком.

— Я пропустил что-то интересное? — спросил я, просто чтобы выкрутиться из этой неловкости.

Странный взгляд Ксонир я предпочёл игнорировать.

— Да ничего особенного, — пожал плечами сидящий напротив Марис, бывший островком спокойствия в этом море веселья. — Разве что выяснили, почему корыто мон'кей лопнуло подобно мыльному пузырю.

Не переставая есть — аппетит проснулся зверский — я послал эмоцию заинтересованности.

— Порох, — ответил Марис и замолчал, будто бы это слово мне всё должно было объяснить.

Оставалось лишь послать эмоцию непонимания, ведь от еды оторваться было просто нереально.

— Не удивительно, что Вы не знаете, — подала голос Ксонир. — Порох — это грубая химическая взрывчатка, она рассыпчатая и очень легко воспламеняется и быстро сгорает. Орки засыпают её в свои патроны, где она служит основной силой, выталкивающей снаряд из оружия.

И пока я ошалело пытался представить устройство оружия, использующее взрыв для разгона снаряда, уловил направленную мне мысль девушки: «Я тоже узнала об этом только пару циклов назад», приправленную эмоцией ободрения.

— Как выяснилось, не только орки, — меланхолично пожал плечами Марис. — Снаряды были сложены прямо в башне и в нескольких отсеках под ней. Температура расплавленного выстрелом металла оказалась достаточной, чтобы эта нестабильная смесь детонировала и вызвала цепную реакцию в отсеках под башней корабля, что и привело к подобному... печальному событию.

— Корабль вообще очень нелогично устроен, — подал голос с дальнего от меня конца стола элда, имени которого я не знал. — Прямо по центру — башня, позади башни — генератор психической инергии, а двигатель — под кабиной пилотов. При том, что для управления башней тянется огромное количество электрических проводов, а двигатель и ядро соединены кристаллическим психопроводником. Можно было бы разместить всё рациональней, особенно учитывая потери на психопроводнике. Корабль словно орки строили.

— Психопроводник? Псионическое ядро? — от удивления я даже оторвался от еды. — Вы хотите сказать, что мон'кей используют психотехнику?

— Очень примитивно, — качнул головой тот же элда. — множество механизмов, часть из которых нужна для того, чтобы контролировать другие механизмы, психофизический резонатор на основе природных кристаллов, стимулируемый банальным электрическим током, никакой защиты от психошума, никаких саморегулирющихся рун, не говоря уж о контролирующем разуме. Даже для передачи энергии в двигатель используется упакованная в толстую стальную трубу кристаллическая пыль. Впрочем, система генерации электроэнергии на паразитных резонансных колебаниях психополя довольно остроумно сделана, такого решения проблемы паразитных колебаний я не ожидал. Если говорить о психотехнике мон'кей в целом, то создаётся ощущение, будто они подсмотрели у кого-то более продвинутого принцип работы и собрали что-то такое, похожее, своими руками, но совершенно не понимая теории психовзаимодействий.

— У кого-то вроде элдар? — уточнил я, отодвигая тарелку с нетронутым куском мяса тенерога.

— Я думал об этом, но вряд ли, — мотнул головой мой собеседник. — От наших технологий это отличается слишком кардинально. Я бы сказал, что это похоже на какой-то продвинутый шаманизм или тот же орочий саморезонанс психосилы. Нужны исследования, нужно больше образцов техники, желательно разных поколений, нужен анализ истории их цивилизации...

Юный элда пожал плечами в позе неизвестности, добавляя эмоцию понимания собственной слабости.

— Зато теперь нам точно известны психосигнатуры, по которым мы сможем наводиться, — включился в разговор Белтарис. — Мы так же изучили параметры их защитных полей, и я уже внёс все нужные данные матрицу наведения. Во время следующего столкновения я смогу выпилить двигатель с хирургической точностью, а потом провести прицельный огонь по стволам орудий, так что подобной ошибки больше не случится. Мне ещё нужны пара циклов на калибровку, но в любом случае, результат я гарантирую.

Незнакомая мне устало выглядящая элда с примечательно большим размером груди оторвалась от неторопливого поглощения семян ангельской смолки и ткнула в мою сторону столовыми щипцами:

— Осталось дождаться, пока Плакальщицы отпоют души погибших, чтобы мне, наконец, позволили провести изучение тел перед кремацией, — на этих словах она устало вздохнула. — Хоть я и не провидица, но у меня уже заранее болит голова от свалившихся на меня проблем.

— Не стоит, Имараль, — нежно приобнял её сидящий рядом молодой элда. — Тебя же называли гением Познания Жизни, какие-то простые мон'кей не доставят тебе никаких затруднений!

— Ох, Режидис, — девушка опять тяжело вздохнула, теснее прижимаясь к юноше. — Твои бы слова, да Смеющемуся в уши!

— Чтобы он, услышав, всё перевернул, — ехидно добавил парень, сидящий по другую руку от Имараль.

Судя по мелькнувшей в его эмоциях нотке ревности, у них там какой-то любовный треугольник. Иша сбереги, лезть в подобные разборки, лучше молча доем.

— А почему Вы не едите мясо тенерога, Алсиндзир?

На неожиданный вопрос Ксонир я чуть не вздрогнул. С молчаливым удивлением проследил, как она забирает кусок мяса с моей тарелки и начинает аккуратно разрезать его на мелкие кусочки вилкой, затем накалывает один из кусочков на вилку и...

— Откройте ротик, Алсиндзир!

...Пытается насильно меня покормить? Цегорах, за что ты так со мной?

— Ну же, Алсиндзир, — девушка продолжила настаивать, не обращая внимания на заинтересованно уставившихся на нас офицеров. — Мясо тенерога очень-очень питательно!

— Я не... — начал было я возмущаться, но чуть не подавился куском мяса.

Надо было использовать мыслеречь! А эта... родственница Первого Шута, да простят меня боги, уже подносила к моему лицу следующий кусочек. Она явно издевается!

— Издевается, — согласился со мной элда, объяснявший мне устройство корабля мон'кей.

— Точно издевается, — поддакнул ему Белтарис.

— Она вообще злая, — одухотворённо выдал Режидис.

— И вовсе я не издеваюсь! — вскинулась Ксонир, смотря, почему-то, на меня. — Капитан сказала, что Вы должны очень хорошо поесть и я...

— Я хорошо поел, — прервал я девушку, придерживая её вилку рукой, просто на всякий случай. — Я сыт и полон сил, большое спасибо, Ксонир.

Кончики её ушей немного порозовели, девушка бросила нечитаемый взгляд на вилку с мясом, затем подняла на меня полные недоверия глаза:

— Точно?

— Больше чем уверен, — кивнул я. — Лучше сами доешьте мясо, — добавил я и в знак окончания разговора потянулся за кувшином с соком ягод магнетита.

Девушка переводила взгляд с меня на кусочек мяса на вилке и обратно всё то время, что сок переливался из кувшина в кубок. И лишь когда я поставил кувшин обратно, Ксонир вздохнула и отправила мясо в свой рот, почему-то ещё сильнее порозовев ушками.

А я, наконец, расслабился и запил обильный ужин долгим глотком.

Глава 6. Работа над ошибками.

— Это действительно нормально? — спросил я, не отрывая взгляда от перекатывающихся при каждом шаге бёдер. — Что я буду присутствовать на ритуале?

Посмотреть, конечно, было на что: белоснежная ткань буквально обнимала тело, чётко обрисовывая осиную талию, крутые бёдра и роскошную попку, собираясь едва заметными складочками между ягодицами. Перекроенный на другой лад традиционный балахон Целителя, обычно скрывающий детали фигуры, сейчас не оставлял никакого простора для воображения. Даже взглянув спереди, у меня было время убедиться, можно было изучить не только форму груди, но и размер сосков.

При этом, подобное одеяние не было нетрадиционным по той простой причине, что девушка давно сошла с Пути Целителя и носить традиционные одежды Целителей было бы даже неправильно. По той же причине, при полном комплекте традиционных рун Целителей, искусно расшитых по всему одеянию, главной руны — Ока Иши — не было ни на рукаве, ни на груди. С другой стороны, собственное тело для Целителей Иши часто становится предметом их гордости ещё и потому, что именно в собственном теле они концентрируют свои лучшие достижения на этом Пути, превращая собственное тело в свой лучший шедевр, как в плане жизнестойкости, так и в плане красоты. И выставлять свой лучший шедевр на всеобщее обозрение — вполне объяснимо для художника.

Идущая впереди меня Имараль обернулась и мягко произнесла, глядя на меня через плечо:

— Не волнуйтесь, Алсиндзир. Ваша ментальная защита практически идеальна и Вы, в отличие от Аспектных Воинов, не создадите никаких психических помех во время ритуала.

Заметив направление моего взгляда, девушка лукаво улыбнулась и продолжила говорить, как бы невзначай увеличив амплитуду раскачиваний бёдер при каждом шаге:

— Мне даже приятно будет, если Вы, Алсиндзир, будете наблюдать за моей работой, — и продолжила немного грустным тоном: — На этом корабле мои способности Целителя требуются невероятно редко.

«Молю богов, чтобы так и оставалось дальше», — подумал я громко.

Имараль, не сбавляя шага, изобразила что-то, похожее на жест безусловного согласия, и дальше вела меня молча, позволяя любоваться перекатыванием ягодиц под одеждой. И я, хотя при желании мог периферийным зрением даже руны читать не напрягаясь, предпочёл полностью сосредоточить своё внимание на фигуре идущей впереди девушки.

В конце концов, если произведение искусства выставлено на всеобщее обозрение, то любование им никак не может быть невежливым, не так ли?

Когда мы уже подходили к двери, девушка произнесла, не оборачиваясь:

— В противном случае, я бы ни за что не позволила Транис навязать присутствие Вас во время ритуала. Но лучше уж Вы, чем они.

По сторонам от шлюза в ритуальную залу стояло четверо Аспектных Воинов, расслабленно поглаживающих рукояти силовых мечей. Кроваво-алые шлемы у троих из Воющих Банши были сняты, позволяя увидеть отрешённые лица и нанесённую на лоб ритуальную кровавую руну, а вот лицо Экзарха было скрыто за маской. Но именно Экзарх приветливо нам кивнул, делая шаг навстречу.

— Мы будем наготове, — произнёс он немного хриплым, словно сорванным голосом.

Остановившись, я со всем возможным уважением принял позу благодарности, увидев позу готовности и поддержки в ответ. Баррангату всегда было плевать, как другие Воины Аспектов относятся к демоноубийцам, он был абсолютно нейтрален со всеми. Или, наверное, ему было абсолютно плевать на всех, кроме собственного Храма и приказов Хрустальной Принцессы.

Как бы то ни было, присутствие Воющих Банши говорило, что на самом деле меня позвали отнюдь не полюбоваться ритуалом, а быть тем, кто сдержит демонов, в случае если что-то пойдёт не так. Предусмотрительность капитана Транис была очень дальновидной — я бы даже не подумал, что ритуал с изучением строения трупов мог бы вылиться во что-то подобное. А ведь среди нас именно я — эксперт по демонам.

— Не сомневайся, Алсиндзир, — прервал мои раздумья Экзарх. — Ты знаешь, как действовать. Пусть Варп тебе и недоступен, но твои собственные психосилы всё ещё с тобой. Просто полагайся не на фокусы, а на клинок. Её острота всё ещё с тобой.

Я спешно поднял психический барьер.

Баррангат, сам того не ведая, аккуратно потоптался по моему непониманию, куда делась из клинка Амата. Чтобы скрыть заминку, привычным жестом провёл по волосам, пригладив и так идеальную причёску. Надеюсь, лицо не дрогнуло.

Впрочем, Экзарх прав. Да, я не могу призвать призрачные клинки, но я всё ещё способен пользоваться клинком из психокости. И раз уж я не могу дозваться Амату, мне остаётся лишь пускать по психокости собственную силу. А с этим — проблем быть не должно.

— Благодарю Вас за поддержку, Баррангат, — со всем положенным церимониалом произнёс я.

— Теперь мы можем начать, Алсиндзир? — донёсся нетерпеливый голос Имараль из глубин ритуальной залы.

Экзарх подтолкнул меня в спину, на мгновение сжав предплечье в жесте поддержки. Беззвучно сомкнулись лепестки двойного шлюза и моё восприятие скачком сократилось до объёмов заклинательной залы, когда вместе со шлюзом замкнулся внутренний корабельный круг рунических оберегов. Отличительной особенностью круга оберегов заклинательной залы была возможность создать узкий проход за пределы рунной защиты корабля, позволяющий одновременно посылать психосилу в Варп и не подвергать опасности весь остальной экипаж. Впрочем, не думаю, что нам понадобится эта особенность в месте, где достучаться до Эмпирея ни у кого...

Стоп. А это мысль... Если не удаётся воспользоваться Варпом, то, наверное, стоит попробовать техники, известные ещё со времён Империи Аэльдари, оперирующие не Варпом, а более общим...

Пролетевшая на волосок от моего носа руна, с невероятным изяществом выполненная из тёмно-синей, словно штормовой океан, психокости, сбила меня с мысли. Впрочем, сейчас не время, следует подумать об этом позже.

— Может, мне встать где-то в другом месте? — спрашиваю у Имараль.

Девушка ответила жестом отрицания проблем, продолжая одну за другой поднимать телекинезом руны из шкатулки. В пространстве заклинательного покоя висело уже несколько десятков рун и это явно были лишь узловые точки. Я всегда восхищался подобным мастерством, когда ритуалист с помощью, казалось бы, банального телекинеза удерживает на строго определённом месте десятки тысяч рун, не позволяя им смещаться лишком сильно и нарушать рисунок. Впрочем, учитывая, что вокруг узловой руны обычно развешивается несколько дюжин орбитальных рун, которые затем соединяются путеводными рунами, и это всё затем дополняется уточняющими рунами, я мог уже сейчас сказать, что плотность и масштабность рунического рисунка передо мной будет бóльшей, чем всё, виденное мною прежде — в воздухе было уже больше шести десятков рун и это была лишь ближняя ко мне часть рисунка, две трети заклинательного покоя ещё не были заполнены. Очевидно, Имараль называют гением не просто ради мимолётной благосклонности.

Впрочем, я видел и нечто совершенно иное. Я видел, как Хрустальная Принцесса творила ритуал массового мгновенного исцеления сидя за столиком и попивая чай, не пользуясь ни рунами, ни самоцветами, ни какими-либо иными инструментами, одной лишь собственной волей. Так что Имараль ещё есть, к чему стремиться.

— Я сейчас начну ритуал, — медленно проговорила девушка, когда все руны заняли предназначенные им места. — Уверена, что Вы знаете, на что обращать внимание, но просто уточню, что если тело встанет и пойдёт — значит что-то пошло не так.

— Я запомню, — ответил я вслух.

Можно было бы ответить и мысленно, но я не стал, просто на всякий случай. Забавный факт: при правильно выстроенной психозащите демоны Варпа гораздо быстрее реагируют на телепатическое общение, чем на слова. А если психощит выстроен неправильно — то без разницы, демон найдёт тебя по запаху твоих эмоций.

Тем временем, Имараль одним волевым усилием заполнила психосилой все узловые руны разом. Непростое само по себе действие впечатляло ещё и аккуратностью, с которой было проделано: каждая руна требует строго определённого количества психосил: подай больше — и руна рассыплется прахом, предохраняя ритуал от губительных последствий, слишком мало — и ритуал просто не сработает. Сейчас все руны горели ровным, мягким светом, что говорило о правильной запитке, точно посередине между границами «слишком много» и «слишком мало». С лёгкостью, за которой скрывались десятки периодов изнурительных практик, Имараль пустила свою психосилу через узловые руны дальше, в облака орбитальных рун, преобразовывая и структурируя энергию в нужное для ритуала состояния, окрашивая психополе оттенками необходимых для ритуала сил. Незаметным для меня переходом психосила потекла между облаками энергий по путеводным рунам, преобразуясь в связующих и уточняющих путь рунах и вырисовываясь в невероятно сложный многомерный узор ритуала. Ни одна руна не засветилась ярче и ни одна не потеряла в интенсивности, что говорило о филигранном контроле. Таким мастерством действительно стоит восхищаться.

Мгновение психополе оставалось неподвижным, а затем потекло, заструилось между рунами, которые тоже поплыли в воздухе, меняя своё положение, обмениваясь орбитальными рунами от одних узловым к другим, отбрасывая и присоединяя узловые руны, обрывая и выстраивая новые пути сквозь цепочки путеводных рун.

Я почувствовал, как структурированная ритуалом психосила Имараль проникла в лежащие на фокусировочном алтаре мёртвое тело, заполнила полностью, и схлынула, возвращаясь обратно к девушке через множество рун. Затем вновь. И вновь.

Насколько я понимал ритуалы Познания, сейчас Имараль синхронизировала собственную психосилу с психосилой мёртвого организма, словно синхронизируя себя и его, проникая своим разумом в каждый орган, каждую клетку и даже глубже, изучая тело с молекулярной доскональностью.

«Забавно,» — внезапно громко подумала Имараль с улыбкой. — «Представляешь, клетки их тела накапливают кремний в ядре, органеллах и клеточных стенках. Все клетки, покровные, мышечные, костные, даже нервные. Это делает их тела довольно прочными. Но вот нервные клетки, они, как бы это сказать...»

На секунду девушка поморщилась, затем произнесла вслух:

— Они используют кремний не только для собственного укрепления, но и как проводник электричества. Очень забавно.

Словно услышав девушку, тело вздрогнуло и начало медленно поднимать руку.

Нахмурившись, я положил палец на гарду клинка, нагнетая в ножны свою психосилу и одновременно наполняя психосилой рунический доспех.