Ну чужих рубежах. Конкуренция: глава 4

На взрыв хохота я особо не рассчитывал, рассказчик я надо сказать хреновый, однако надеялся хотя бы улыбку, но видимо не судьба. Девушка нахмурилась, переваривая информацию, а затем медленно кивнула.

— Да, в тему. Однако вся история земли пестрит различными мифами, сказками и легендами, тщательно сохранёнными людьми и пронесёнными устным сказанием сквозь века. И учёные уже давно доказали, что в своей основе большинство из них содержит рациональное историческое зерно. В любом случае — не о том мы сейчас говорим! Любая подобная информация всегда нуждается в проверке!

— Вот о чём я и говорю!

— Вить, ну ты из меня совсем уж дуру-то не делай! — девушка показательно надулась. — Я может и даю периодически маху, но в таких-то вопросах учить меня не нужно.

— А проконтролировать?! — улыбнулся я и тут же примирительно поднял руки. — А так-то я чё? Так-то я ни чо! Ты мне вот лучше скажи, эти модификации-то, они ему вообще зачем? Ну, лишние кости. Они хоть функциональны? Действительно с водными млекопитающими связаны?

— Да он весь сплошное водное млекопитающее... — всё ещё немного обижено ответила Марджи. — Эпидермис плотный, натянутый. Быстрый, белый жир практически отсутствует в теле как таковой, зато жёлтый, довольно рыхлый и обильный, буквально распирает его изнутри.

— Мне он этаким толстячком показался... — произнёс я, припоминая, что "жёлтый жир" нарабатывается в основном у спортсменов, в то время как второй — вечный спутник любителей фастфуда.

— Не толстячком Витя, — вздохнула учёная, — он просто уплотнён, как морж, или тот же дельфин. У него кожа равномерно натянута, а мышцы уплотнены, а потому нет колыханий эпидермиса, и подкожных отложений в жидкостной среде свойственных человеческому телу... Как бы так попроще объяснить бы... Понимаешь мы, люди, не очень хорошо плаваем, не только потому, что у нас хвоста и плавников нет, но и потому, что наше тело не обладает обтекаемыми формами. И как частность...

— Да понял я, понял, — остановил я поток и задал прямой вопрос. — Он приспособлен для жизни в океане.

— Не то, чтобы... — поморщилась научница, и быстро добавила, — но лучше оперирует в водной среде чем мы!

— А кости? — напомнил я.

— Ну, рёбра понятно... дополнительная одиннадцатая пара связана хрящом с грудиной, две нижние, как и у нас — свободные. Дополнительная защита от избыточного давления внешней среды. — задумчиво произнесла женщина. — "V-образная", а я бы её назвала "Большая родничковая"... не знаю зачем она, а вот дополнительная в тазовом отделе, вполне возможно служит усилителем позвоночного столба. Там всё так хитро сделано...

— Ладно... понятно. Это конечно всё очень интересно, но ты говорила, что у тебя ко мне какое-то дело? Оно как-то связано с этими гавриками? — я движением головы показал на монитор.

— И, да и нет, — всё ещё размышляя над чем-то, ответила Марджи. — Для того, чтобы уверенно себя чувствовать в этом мире, нам нужно разобраться... для начала хотя бы с этно и расогенезом местного человеческого племени. Соответственно нам нужны... да нам нужно всё — что вы сможете найти. Скелеты, трупы, живые пленники и добровольцы... любая информация! В общем... я хочу, чтобы ты взял меня с собой в выход на деревню.

— Ладно, — кивнул я.

— Что... — опешила девушка. — Но я...

— Что — "ты"? — усмехнулся я. — Думала я скажу жёсткое и решительное — "Нет"?

— Да.

— Подготовила целую речь, дабы убедить меня в своей правоте?

— Ага...

— Иван сказал: "Я говорю нет, но вопрос к Лермонтову вот пусть он и решает?"

— Ну не совсем... — она поправила свою своевольную прядь. — Ваня сказал: "Он тебя быстро отмцырит!" Я честно говоря не поняла.

— Отмцырю, не вопрос, — согласно и очень серьёзно кивнул я, а затем попросил. — Ну не томи, революционерка, расскажи хотя бы основные апрельские тезисы!

— Апрельские... — на революционерку она не прореагировала, — а-а-а-а! Смотри. Вот стало про нас известно.

— Ну.

— Встречаешь ты аборигена, он спрашивает тебя: "Какого ты роду племени мил-человек?" И нечего тебе ему ответить.

— С фига ли! — возмутился я. — Зачем мне вообще ему отвечать, а так назовусь сородичем Гронесса.

— А если нельзя? Война у них!

— Отвечу ему, что я римлянин из Землян!

— Он тебя не поймёт! — заученную фразу, она произнесла как-то кисло.

— А это уже его сексуальные проблемы — ухмыльнулся я. — Пусть привыкает — мы здесь надолго.

— Так. Я всё поняла, — поморщившись, Марджи потёрла виски. — Вы — имперцы... Прости — русские! На одной волне. Я даже не буду другие аргументы приводить — ответишь, что гипотетическому страннику: "В глаз дашь!"

— Ну... надо будет так и сделаю. А что?

— Да ничего, — вдохнув произнесла учёная. -Что значит это ваше отмцырить-то?

— Да ничего особенного, — легкомысленно отмахнулся я. — Просто с завтрашнего дня и до выхода, ты будешь заниматься с моими бойцами.

"Которых я надаюсь я завтра-таки заимею!" — добавил я мысленно.

— Но...

— А вот никаких "Но"! — отрезал я. — До выхода две недели. Это мной установленный срок. И либо эти две недели ты бегаешь по нашему "полигону" от звонка до звонка. Либо полный извиняй!

— Вить. Я не могу у меня нет времени, в лабораториях завал!

— А я тобой глупая рисковать не могу, — ответил я. — Давай ответ. Да или нет?

Она колебалась ровно секунду. И тяжело вдохнув ответила...

— Да... К гудку буду на полигоне.

— Ну и зашибись, — внешне радостно процедил я, матерясь про себя.

Ну понимал я, что таскать научников надо. Нет, мы не в волшебных книгах живём! Там такие как я полностью обеспечивают потребности умных голов, а они торчат в лабораториях и наружу выходить не хотят. Но всё равно обидно, что Марджи оказалась не из слабых духом. Нет, я не боялся, что она будет вести себя как турист на выезде. Да и я в этом случае не собирался отходить от неё более чем на два шага. Просто срабатывал маркер военного, орущий что: "Всё это не по правильному, так делать нельзя".

В нормальной ситуации; никогда бы не предложил, не принял, не взял и не стал бы даже разговаривать! А, у нас... Да кто может утверждать, как нужно поступать у нас? Писатели фантасты? Это те у которых основное оружие калаши да другие известные всем винтовки у бойцов... тех что в первых рядах?

А у меня не родной калаш, а адская плазменная фигня, а вокруг мир Робина Гуда с ушастыми мамзелями! Так что только мне решать: что, где и когда. Ох... вот я и разорился!

— Ну и зашибись, — повторил я, буквально сканируя взглядом отступившую на пару шагов женщину, ещё улыбающуюся, не понимающую как она ошибается в своих желаниях. — Марджи — будем работать!

— А может... — вдруг неуверенно произнесла девушка. — Я ж всё-таки воинское звание имела, как учёный... Может "капитан" сойдёт.

— Тем более! — нахмурился я. — Жду вас завтра после гудка "Капитан"!

— Но...

— Марджи, — я добавил в голос усталость, — ну хрен его знает, чему учили вас ваши воены...

— Кшатрии...

— Коллеги, — поправился я. — Марджи, пойми... мне пофиг. Пока я не скажу: "Да", ты будешь ползать по "полигону", а группа не сдвинется с места...

— Издеваешься? — довольно зло спросила она меня.

— Ни разу, — отмёл я, несмотря на то, что выстроившееся вроде доверие, рушилось на глазах. — Ты сказалась. Я согласился. И меня не прёт. Ты не одна — у нас будет много спутников... Все они будут готовы как только я скажу тебе: "Да"...

— Но...

— Марджи, — нагло протянул я, глядя ей прямо в глаза. — Не знаю я, чему там тебя дома учили. Мы не выйдем пока ты не будешь готова.

— Тогда я может...

— Значит не пойдёшь...

— Пойду! — вдруг перестав метаться, уверенно пискнула индийка. — Я Римлянка!

— Тогда готовься, — улыбнулся я, закрываясь в броне.

— Говиенюк ты... — на ломанном русском сказала Марджи.

— Фу — как некрасиво! — ответил я на родном, но по глазам увидел, что не поняла, и повторил на инопланетном.

Уже выйдя из кабинета, я активировал связь и перекинувшись парой слов с Кё Хе, попросил её соединить меня с Бросковым. Я не собирался заниматься доносительством, наш разговор с Марджи Ивана не касался, однако по всем привычным мне правилам я был обязан оповестить своего непосредственного руководителя о принятом мною решении. Тем более что он сам переложил на меня окончательный ответ.

— Думаешь стоит? — задумчиво спросил Главный внимательно выслушав мой доклад. — Честно говоря я рассчитывал на отказ... Это всё-таки слишком опасно.

— Иван, — вот не любил я такие разговоры, а ещё больше, когда вышестоящая инстанция спихивала на меня вопросы, на которые сама не решалась сказать твёрдое и однозначное "Нет". — Давай на будущее так. Ты в следующий раз либо сам на такие вопросы отвечаешь отказом, либо если по какой-то причине не можешь этого сделать — будешь предупреждать меня заранее. Я знаешь ли не теле... не в курсе того, о чём ты там думаешь! У меня Иван Геннадиевич — свои мотивы поступать именно так, а не иначе.

— Не злись, — примиряюще произнёс Бросков. — Знаю, что не прав... но ты хотя бы объясни мне, почему ты согласился. Всё-таки тащить гражданского в неизвестность... это как-то...

— Во-первых — никто лучше профессионала не справится с поставленной задачей. Рано или поздно нам всё равно придётся начать работать совместно с научным отделом. Исследования — это их хлеб, — немного спокойнее произнёс я. — Эта операция планируется как небоевая и мне в любом случае на месте может пригодиться помощь человека, специализирующегося на инородных культурах.

— Рискованно... — крякнул Иван. — Всё-таки не рядовой сотрудник.

— Как показала практика — в городе опасностей не меньше, — отрезал я. — К тому же с нами она будет под постоянной охраной.

— Ладно я понял, — тяжело вздохнул мой собеседник. — Надеюсь на тебя Витя.

— Вань — поменьше траура в голосе! — попросил я. — Мы не сегодня и не завтра выходим, а за оставшееся время я Марджи поднатаскаю. Сам понимаешь бойца из неё не получится, но вот понятие дисциплины и хоть какие-нибудь основы в голове останутся.

— Понял, — произнёс Бросков. — Ну тогда — жду тебя завтра по расписанию с докладом.

— Так точно.

— Конец связи.

— Конец связи, — повторил я отключаясь и остановился перед дверью в бокс, в котором содержалась старшая эльфийка.

* * *

— Фен — позиция на шесть часов, Сок — на девять, Пень на двенадцать, — я ещё раз посмотрел в трансляции с прицела на ворота в частоколе, в которые медленно втягивались гружёные мешками телеги. — Наблюдаем.

Бойцы по очереди подтвердили получение приказа и выдвинулись на позиции, расположенные на заранее оговоренном расстоянии от поселения. Деревенька была небольшая, в пятнадцать домов в каждом из которых жило по семье. Они кругами располагались вокруг центрального "Длинного дома", который по словам наших эльфиек, принадлежал семье старосты деревни, в которую автоматически входили все местные жители, из-за своего возраста не имевшие более возможности трудиться на благо "Хусквиля", как называли местные это поселение. Переезжая из своих семей в "Длинный дом", местные аксакалы становились членами совета старейшин, были очень уважаемы местными и жили на полном обеспечении общины.

Вот только меценатства и гуманизма в том не было ни грамма, потому как спокойно доживать свой век пенсионерам никто не давал. Местный дом престарелых в полном составе обслуживал старосту и его домочадцев, да и жили они в "Южной стороне" здания, общем бараке, отделённым от хором хусквильского олигарха огромным "Залом столов". Они же являлись первыми и, что самое странное, добровольными кандидатами для жертвоприношений местному божеству в случаях неурожаев, голода и прочих напастей.

Да и вообще жизнь у этих "Изгоев" была не такой уж и "вольной" как-то могло показаться на первый взгляд. Фактически староста поселения был его безраздельным хозяином, барином которого окружали бесправные холопы и чья власть не в последнюю очередь держалась на мечах "Общих детей" — воинов, возглавлял которых старший сын деревенского главы. Он же занимал этот пост после смерти своего отца.

Такое устройство общества считалось старожилами вполне нормальным и естественным, а потому было широко распространено в этих землях. Надо ли говорить, что разнообразные романтики, вроде родителей Дидлиэнь и Далиэнь, бежавшие в леса Виз ради призрачной свободы, сталкиваясь с реальностью ещё долгое время пребывали в глубоком шоке. Всех пришлых пожелавших прибиться к тому или иному поселению ставили перед простым и незамысловатым выбором: либо они принимали порядки изгоев и жили по их правилам, либо жили как хотели, свободно, самостоятельно, и так далее, но строились вне крепкого деревенского частокола.

Никто им не угрожал, даже обещали помощь, вот только в период от недели до месяца, все эти несчастные вдруг ни с того, ни с сего исчезали и только через какое-то время охотники абсолютно случайно находили в окрестных лесах их растерзанные тела. Все эти, казалось бы, случайные пришествия, подавались старейшиной на пару с местным друидом, а то и заезжими и самими эльдарами исключительно как подтверждение естественности древнего уклада жизни изгоев и правильности выбора тех, кто всё же принял предложение и низвёл себя до состояния раба местного барина.

Вот только далеко не всем нравилось текущее положение дел. Естественно, что люди давно уже подметили, что нападения на пришлых происходят словно бы по расписанию и исключительно на тех, кто не соглашался ходить под старостами. В деревнях даже вспыхивали бунты, часто удачные и жизнь в подобных местах на какое-то время налаживалась, но затем в обязательном порядке именно на это поселение нападали незнамо откуда взявшиеся бандиты или гоблины, или начинался мор, или химера, а то и какая другая опасная тварь выбирала своей жертвой именно людей взбунтовавшихся против власти старост.

Все эти "случайности", капля за каплей, убеждали изгоев в том, что жить им следует именно так, а не иначе. Сомневающихся высмеивали, а то и вовсе поколачивали, ну а если человек продолжал упорствовать — могли и изгнать из поселения, порой вместе со всей семьёй. Масла в огонь подливали и "апостолы" эльдары, неизменно проповедующие местным странные идеи непротивления судьбе, что звучало совершенно дико для новоприбывших, потому как на территории королевств подобные постулаты никогда не звучали из уст посланников богов.

Хмыкнув, я чуть-чуть переместил винтовку, так что бы в обозный экран попадал центр деревни. Грязища там стояла — жуткая. Даже трудно было представить, что наши чистенькие и миленькие эльфиечки действительно большую часть своей жизни провели в этом бомжатнике. Старые топящиеся "по-чёрному" покосившиеся домики, собранные из уже посеревших, пошедших трещинами круглых брёвен. Крыши покрытые гнилой соломой, покосившиеся вязанные заборчики, мусор и не просыхающие даже в нынешнюю жаркую погоду помойные лужи на улицах, в которых валялись тощие облезлые свиньи.