Эффект массы

Эффект массы

Предисловие

Эту работу я задумывал уже довольно давно, в те далёкие времена, когда вторая часть, не побоюсь этого слова, культовой серии игр Mass effect, только готовилась к выходу в свет. С чего всё началось? Наверное, с праведного патриотического возмущения от того, что единственный относительно русский персонаж за всю игру (да и тот третьестепенный), погибает дурацкой смертью на Новерии. И всё, на этом отечественные персонажи в игре (да и просто случайные прохожие) заканчиваются. И это при том, что согласно ряду упоминаний, Россия являлась одной из стран-основательниц Альянса Систем. Конечно же я понимал, что в игре сделанной канадской студией вряд ли что-то могло быть иначе, но... Всё равно обидно.

Тогда и родилась на свет идея написать рассказ (тогда слова "фанфик" я ещё не знал), в котором больше внимания уделялось бы нашим соотечественникам, их месту в мире будущего. Первоначально задумывалась чисто "попаданческая" история с полностью "м-стьюшным" (и этого понятия я тогда тоже не знал) главным героем. Однако в дальнейшем произошла трансформация классического попаданческого фика в, хочется верить, нечто большее.

Вторая попытка взяться за перо (сиречь клавиатуру) произошла несколько позже, где-то в районе выхода в свет последнего DLC для Mass effect 2. Именно в том рассказе планировалось немножко пофантазировать на тему "а что если?", и представить себе мир, где основными игроками в освоении космического пространства были не западные страны, а наша Родина. Начать планировалось с предыстории этого мира, а вернее его различий с нашим. С небольшой исторической развилки, так сказать. Идея лично мне казалась довольно интересной: Королёв не умирал при операции, Советский Союз вместо Лунной программы в ответ на американский "Аполлон" осуществлял Марсианскую программу... Наверное, вышло бы недурно, но мне категорически не везло. За время написания работы, на компьютере два раза вылетал жёсткий диск. Как итог, всё что осталось, это небольшой огрызок рассказа, выложенный для ознакомления на одном из форумов. А ведь могло получиться...

Итак, представляю вашему вниманию, дорогие читатели (а вернее те, кто к этому моменту ещё не закрыл страничку), третью версию своего фика, о том, как могла бы сложиться история вселенной эффекта массы.

Здесь вы прочтёте о мире будущего, о мире эффекта массы, таком каким вижу его я. Таком, каким он мог бы стать при ином развитии событий. Несмотря на то, что основным надгосударственным объединением человечества является Союз Советских Системных Республик, ярко выраженной коммунистической идеологии, во всём её многообразии форм, от Ленина до Троцкого и Ким Ир Сена, вы здесь не найдёте. Не увидите вы здесь и идеального общества будущего, каким представляли его себе классики отечественной фантастики — Беляев, Ефремов, Стругацкие. У человечества здесь, несмотря на существенный прогресс по сравнению с оригиналом, вполне хватает своих проблем. Жить в этом мире простым людям, наверное, всё же лучше, чем в оригинальной вселенной, однако это не значит, что всюду текут кисельные реки с молочными берегами, отнюдь. Я постараюсь написать здесь об этих самых простых людях (и не людях) со всеми их слабостями и недостатками, а вовсе не об исполинах духа и гигантах мысли. Они живут вполне обычной, далеко не идеальной жизнью (ну это для них она обычная), и по всем законам жанра попадают в откровенную... В общем, как в той присказке, становятся героями, исправляя чужие ошибки.

Постараюсь я избежать и тупого копирования канона, сделаю всё, чтобы придумать что-нибудь своё, соотносящееся однако с каноном настолько, насколько это возможно с точки зрения здравого смысла. Подозреваю, правда, что в самом начале от запрограммированных событий Иден-Прайм — Цитадель — Терум — Ферос — и так далее, уйти не удастся, но всё же клятвенно обещаю, щедро разбавлять их событиями и деталями, в оригинальной вселенной не имевшими места быть.

Вот пожалуй и всё, что мне хотелось бы сказать тебе, дорогой читатель. Откровенно говоря, я не знаю, как следует закончить это предисловие, а потому просто спрошу:

Ну что, Поехали?

p.s. жизнь на космическом корабле почему-то ассоциируется у меня с жизнью на современной подводной лодке, только немного комфортнее и в чём-то проще)

Пролог

2183 год орбита Земли, станция "Мир"

Мрак космоса. Тёмное покрывало. Тысячи светлячков-звёзд на нём, кажутся россыпями драгоценных бриллиантов — больших и совсем маленьких, покрывающими дорогой чёрный бархат. Космос беззвучен и звонок. Космос бледен и ярок. Космос мёртв и полон жизни. Жизни, облюбовавшей небольшие каменные шарики вблизи некоторых звёзд. Космос вечен, а жизнь пройдёт.

Станцию "Мир" по праву считали одним из самых больших рукотворных объектов в Солнечной системе. В размерах с нею могли поспорить разве что Врата Массы, но такие сравнения приводились редко и были как правило сплошной профанацией. Ну или обывательским кретинизмом, кому как больше нравится. В самом деле, как можно сравнивать дело рук человеческих, и непонятную штуковину, болтающуюся на самом краю системы, да к тому же созданную непонятно когда и не ясно кем. Да и висело подобных Врат по всей галактике довольно много. Точное число было неизвестно и по сей день и не только людям, но и другим, более старшим расам. По самым скромным прикидкам, считалось, что подобных штуковин в галактике где-то около миллиона. Реально было найдено чуть больше ста тысяч. А использовалось, хотя бы время от времени, и того меньше.

А вот станция "Мир" была единственной и неповторимой в своём роде. Гордостью Человечества. Точнее одной из Гордостей. По правде говоря, в современной истории это была уже третья по счёту станция с таким именем. Первая была запущена в космос почти двести лет назад, и её максимальная длина составляла аж целых тридцать метров. Примерно, как у рейсовых челноков, во множестве курсирующих между лунными космопортами и многочисленными аэропортами Земли. Служила она верой и правдой нескольким космонавтам-экстремалам, очевидно получавшим ни с чем не сравнимые удовольствия от многодневного пребывания желудка где-то в районе ротовой полости. Правда болтались они там не просто так, а ради высоких научных целей. Исследователями они были. А у этой братии всегда голова не на ту сторону свёрнута. Ту, первую станцию, и по сей день можно увидеть в мемориальном музее космонавтики на Луне.

Вторая по счёту конструкция с подобным наименованием была построена на земной орбите лет семьдесят назад и, несмотря на свое донельзя миролюбивое название, долгое время служила штабом Военно-Космического Флота Советского Союза. Служила верой и правдой, пока однажды, тридцать лет назад, тогдашний командующий вдруг внезапно не обнаружил, что Флот продолжает расти, а места, на и без того не слишком большой станции, почему-то не прибавляется, а наоборот убавляется, хотя, казалось бы, куда уж дальше. В итоге он, будучи не китайцем, или корейцем, а простым русским мужиком откуда-то из-под Ростова, с детства привыкшим к огроменным просторам, и катастрофически не переносившим мелкие замкнутые пространства, особенно набитые людьми, как селёдка в бочке, после не слишком долгих раздумий санкционировал давно назревший переезд Штаба Флота. Местом переезда была выбрана свеже-построенная станция "Содружество", цинично "отжатая" у представителей дипломатического корпуса.

О той истории было сложено великое множество легенд и баек. Так, в самых невероятных из них фигурировали специально воскрешённые для целей "отжатия" элитные десантники протеане, пехотинцы-киборги, наёмники-кроганы, летающие отрубленные головы, куртизанки азари и в качестве вишенки на торте почему-то непременно троюродная бабушка тогдашнего Генсека. Так или иначе, дипломаты смертельно обиделись, и с тех пор считали своим священным долгом время от времени пакостить доблестному Военно-Космическому Флоту по всякому поводу и без оного. Флот переносил эти тяготы стойко и мужественно, как завещано в уставе, ну и, разумеется, отвечал дипломатам взаимностью. У тех подобного устава не было, людьми они были в большинстве своём сугубо гражданскими, суровому армейскому юмору не обученными и периодически бегали жаловаться на тупых солдафонов всем кому не лень. По частоте жалоб в порядке возрастания сей список, как говорят бывалые вояки, выглядит примерно так: Общественности; Верховному Совету; Генсеку; Своим Мамашам.

Но вернёмся к станции "Мир", третьей по счёту. Несмотря на присутствие здесь как военных, так и дипломатов, старательно не замечающих друг друга, ни те, ни другие не ощущали себя здесь хозяевами, а всё потому, что на третьем Мире обретался Верховный Совет Союза Советских Системных Республик и его избираемый глава — Генеральный Секретарь.

Своим внешним видом станция большего всего походила на колесо, или иными словами пресловутый "Стэндфордский тор". Общий диаметр — около пяти километров, расстояние между противоположными точками внутри обода почти четыре километра. Соответственно средняя толщина кольца составляла около пятисот метров, а ширина порядка семисот. "Крыши" у станции не было, зато была своя искусственная атмосфера, на внутренней поверхности обода, толщиной около ста метров, которую удерживали многочисленные поля массы. "Мир" и в самом деле был местом весьма красивым. Многочисленные рощицы и полянки, уютно разместившиеся на внутренней поверхности кольца, перемежались с небольшими звонкими речушками и кристально чистыми озерцами и прудиками. То тут, то там, прямо меж деревьев мелькали красные черепичные крыши маленьких одно, редко двухэтажных домиков — единственных зданий, расположенных на внутренней стороне кольца.

Парк "Мира" по праву считался ничуть не меньшим чудом, чем сама станция. Под совсем по-земному шумящими листвой кронами деревьев вились узенькие лесные тропки и дорожки, иногда вливаясь в массивные и торжественно-парадные аллеи. Люди, трудившиеся над его созданием, поработали на славу. Иногда, гуляя по внутренней стороне кольца, создавалось впечатлению, что идёшь по классическому парку, разбитому в лучших европейских традициях — ровные стройные шеренги деревьев, аккуратные газоны, фигурно подстриженные кустарники, растущие в строгом, будто бы шахматном порядке, посыпанные мелким белым гравием идеально прямые дороги, чугунные скамеечки и фонари на столбиках возле строгих перекрёстков. А затем, как-то совершенно внезапно, ты мог оказаться в японском саду, с кривыми извилистыми булыжными дорожками, декоративными пагодами, хвойными бонсаями и цветущей сакурой. Или в дремучем былинном русском лесу с гигантскими столетними "дубами-колдунами", взрывающими землю мощными причудливо изогнутыми корнями, лохматыми не причёсанными зарослями, суровыми валунами, запутанными тропками, обрывающимися у задорно журчащих ручейков с, кажется абсолютно естественно перекинутыми через них замшелыми древними брёвнами, и кое-где мелькающими в просветах между деревьями светлыми полянками... Несколько шагов и ты оказываешься в непролазных джунглях Амазонии, бамбуковых зарослях Китая, дебрях Тайги и ещё в десятках самых красивых уголков Земли, воссозданных с особым тщанием и любовью. Здесь люди отдыхают. И не только люди. В неописуемый восторг и одновременно, какое-то оцепенение от посещения парка "Мира" приходят кварианцы, что и понятно, учитывая их образ жизни и почему-то азари. Наверное, сказывается их вечная тяга к прекрасному и во многом схожие с людскими вкусы.

А вот основная жизнь происходит на станции в буквальном смысле "под землёй". Что уже давно стало поводом для изрядного количества шуточек и аллегорий со стороны многих остряков. Примерно в 30 метрах под поверхностью парка, то есть в самой сердцевине кольца начинаются многочисленные жилые и офисные сектора, в которых и обретаются большую часть времени люди, обеспечивающие функционирование такого огромного галактического образования, как Союз Систем. Чего здесь только нет, и многочисленные министерства, ведомства и агентства, занимающиеся самыми разными направлениями деятельности, и скопища всевозможных посольств, миссий, да прочих представительств, целые сектора, отвечающие за обеспечение всей жизнедеятельности станции, развлекательные зоны, торговые площадки, склады, архивы... Иными словами, здесь было всё крайне необходимое, нужное, желательное, а иногда и несколько сомнительное для обслуживания и успешного функционирования государственной машины.

Между собой многие местные называли "Мир" не иначе как бублик. Пошлые вояки несколько иначе. Как? Это не столь важно, абсолютно не важно, да к тому же излишне вульгарно, если не сказать иначе. Куда интереснее была беседа, неспешно ведущаяся в одном обширном кабинете с настоящими широкими окнами-иллюминаторами, из которых открывался захватывающий вид на голубую Землю. Участвовали в ней всего лишь три человека, но от того она не становилась менее судьбоносной для всего человечества. А может быть и для всей Галактики. Непосредственно вели её лишь двое. Первый — мужчина лет сорока со слегка надменным холёным узким лицом и лёгкой сединой на висках, одетый по последней моде в светло-бежевый с белыми вставками классический костюм. На лацкане пиджака красовалась маленькая блестящая металлическая брошь-заколка с гравированным гербом Союза абсолютно непримечательного вида. Однако, многие променяли бы на неё целые состояния, ведь носить её мог лишь посол Союза Систем при Совете Цитадели. Одно из высших должностных лиц в этом надгосударственном образовании. Второй — тоже мужчина, тоже примерно сорока лет на вид. Но в отличие от первого, лицо у него было волевое и всем своим видом выражало решительность, а пронзительный взгляд ярко синих глаз, казалось, пробивал любого насквозь. Довершали картину старый заросший шрам, рассекающий левую бровь и щёку и короткий ежик абсолютно седых волос, что вкупе с почти полным отсутствием морщин выглядело весьма своеобразно. Одет он был в белую парадную форму ВКФ* Союза с адмиральскими знаками различия. Третьим же присутствующим был ещё один представитель Флота — смуглый коренастый крепыш неопределённого возраста, гладко выбритый, с живым ярким взглядом и несколько усталым видом. Форма у него была хоть и парадная, но ни разу не адмиральская, а лишь капитана первого ранга. Впрочем, как уже было сказано выше, он почти не принимал живого участия в беседе, а главным образом слушал.

Но наконец, посол обратил своё внимание и на стоявшего в некотором отдалении от обоих собеседников капитана, и словно продолжая прерванный с ним недавно разговор невзначай спросил:

— Итак, что там с вашим Гагариным? — капитан уже набрал в грудь воздуха, однако посол, как оказалось, ещё не закончил, — Родился в космосе, большую часть жизни провёл на космических кораблях и станциях. Я ничего не перепутал?

— Никак нет! Потомственный военный, его родители оба служат в ВКФ. Потомок самого...

— Он хорошо показал себя во время батарианского вторжения, сдерживал наземные силы противника до подхода подкрепления, — перебил капитана адмирал, всем своим видом показывая, что лишнего говорить не стоит. Впрочем, тот быстро осознал, что начал уклоняться несколько не в ту сторону и мгновенно исправился:

— Если бы не он, Элизиум пал бы!

— Хм, его отвага не вызывает сомнения, — задумчиво протянул посол.

— Человечеству нужен герой, а лучше него у нас никого нет.

— Хорошо, я приму решение.

Сноски:

* ВКФ — на всякий случай выношу сюда, аббревиатура Военно-Космического Флота.

Глава 1

В 2068 году исследователи обнаружили на Марсе останки древней цивилизации космических странников. В течение нескольких последующих десятилетий эти артефакты открыли тайны новых удивительных технологий, позволивших совершать полёты к самым дальним звёздам. Основой этих технологий стала сила, способная изменять саму ткань пространства и времени.

Эта сила стала величайшим открытием в истории человечества.

Цивилизации, населяющие Галактику, называют её...

Эффект Массы

2183 год Солнечная система, Врата Харона, Фрегат ВКФ СССР класса СР-1 'Аврора'

На самой окраине Солнечной Системы, за орбитой Плутона, из микропрыжка вышел, сверкая начищенными до блеска новенькими бортами, одинокий фрегат, и проведя несколько простых манёвров, не спеша направился в сторону Врат. Обыкновенно оживлённая космическая трасса, ведущая к центральной планете всего человечества, сейчас была пуста. Лишь в нескольких десятках мегаметров от Врат гасил инерцию после перехода какой-то частный грузовик. Однако такое спокойствие и безмятежность были довольно обманчивы. К обеспечению безопасности Солнечной люди подходили основательно и вдумчиво. Вся сфера радиусом в несколько сотен мегаметров вокруг Врат, или как их называли некоторые 'ретранслятора', представляла из себя фактически сплошную завесу из многочисленных боевых станций, спутников слежения, беспилотников и активных минных полей. Венцом же этой смертоносной коллекции служили три малых планетоида, переделанных в гигантские многокилометровые космические крепости. Самостоятельно двигаться они были почти не способны, но зато обладали поистине колоссальной огневой мощью. Прикрытые толстой естественной бронёй и мощными щитами, с многочисленными реакторами, скрытыми в глубине, они являли собой почти несокрушимые твердыни, на которые наткнулся бы любой агрессор, реши он прийти домой к землянам. Колыбель человечества могла спать спокойно. Свободным оставался лишь небольшой коридор, ведущий вглубь Солнечной системы, однако и эта свобода была мнимой, ведь именно его перекрывали самые мощные ускорители массы, из всех, что стояли на крепостях.

Меры предосторожности были беспрецедентными и своего рода уникальными для всей обитаемой части галактики. Недаром некоторые расы на полном серьёзе считали всё это проявлением гипертрофированной людской паранойи. Другие же наоборот тихо посмеивались над простофилями-выскочками, тратящими гигантские деньги на толком никому не нужные оборонительные системы. Впрочем, узнай случайно и первые и вторые об остальных системах обороны Солнечной, а не только о парящей у всех на виду 'надвратной сфере', то в лучшем случае они сочли бы людей отнюдь не тихими, почти безобидными параноиками... А законченными психопатами.

Однако, вернёмся к фрегату. Корабль, не боясь этого слова, можно было назвать единственным в своём роде — экспериментальная совместная разработка людей и примкнувших к ним турианцев. Ну, или наоборот, зависит от точки зрения смотрящего. Сама идея воплотить в жизнь какой-нибудь совместный проект для сглаживания последствий Войны Первого Контакта бытовала в правящих кругах, как Земли, так и Палавена уже довольно давно.

Правительство Союза задумывалось об этом из-за своего стойкого желания, поскорее занять более высокое положение в пространстве Цитадели. Вот только совершить это в состоянии крайне натянутых отношений с турианцами было проблематично. Турианцам до сих пор не давали покоя 'уши', 'намыленные' их флоту четверть века назад людьми. Однако во главе Иерархии стояли отнюдь не дураки, и в отличие от большинства населения они отчётливо понимали, что с новым соседом, раз уж не вышло войны, надо как-то мириться. Да и по правде говоря, в произошедшем тогда конфликте были виноваты сами турианцы. Толком не разобравшись в случившемся напасть на совсем недавно вышедшую в 'Большой космос' молодую расу, понятия не имевшую о международных правилах, законах и нормах... Да что там, понятия не имевшую о существовании в Галактике ещё хоть кого-то разумного кроме себя. В общем, глупость со стороны турианцев это была несусветная. К сожалению, к подобному выводу можно прийти, лишь рассматривая те события через призму лет, предварительно хорошо разобравшись с историей, а тогда... В общем, что чувствовали турианцы той злополучной патрульной эскадры, получив по зубам от неизвестного противника, применявшего оружие 'предположительно протеанского происхождения' можно только догадываться. От масштабной войны Галактику спасли, пожалуй, лишь азари, рискуя своими восхитительными пятыми точками, попытавшиеся договориться с неизвестным противником. Ну и ещё люди, мало того, что не пославшие в парламентский бот азари парочку импульсов, так ещё и не пославшие их куда подальше в смысле переносном.

Удивительно, но те памятные переговоры шли на языке расы, исчезнувшей примерно за пятьдесят тысяч лет до них. Да-да, именно на протеанском. Почему спросите вы? Ввиду некоторой, прямо скажем, специфичности применённого людьми оружия, их приняли за вернувшихся из небытия древних хозяев Галактики. И разумеется язык, на котором обратились дипломаты азари к командующему земным флотом, был именно протеанский. Тут возможно всё и закончилось бы банальным непониманием и в итоге расам удалось бы составить в итоге нормальную программу-переводчик, вот только адмирал возьми, да и ответь на протеанском без всяких программ. Нет, он не был умело скрывающимся протеанином. Откуда же он его так хорошо знал? Всё куда прозаичней. После эпохальной находки на Марсе людям пришлось готовиться к возможной встрече с существами её оставившими. Во исполнение этого, после расшифровки и осмысления, язык стали преподавать во многих университетах и в особенности на военных кафедрах. Вот так командующий, в те годы ещё совсем зелёный лейтенант, и выучил протеанский. А потом, уже много лет спустя, стоя на мостике флагмана мощной эскадры, собирающейся схватиться с дерзким агрессором, с удивлением услышал от весьма симпатичных парламентёров обращение на уже тысячелетия как мёртвом языке. Ну и будучи военным, проглотил это самое удивление, выслушал до конца несколько сбивчивую и не совсем корректно построенную фразу из уст голубенькой незнакомки, и ответил ей на чистейшем языке древней метрополии. В общем, то что люди отнюдь не исчезнувшие протеане, вся, в буквальном смысле слова вставшая на головы Галактика узнала лишь через две недели после объявления перемирия, и то совершенно случайно, когда на очередном раунде переговоров делегация Союза выразила искреннее недоумение, почему все остальные участники так настойчиво пытаются выяснить, что люди делали последние пятьдесят тысяч лет...

Однако стоит вернуться к красавцу фрегату, закончившему проход третьего оборонного периметра, и как раз приближавшегося к Вратам. Лет десять назад в верхах Земли и Палавена подумали, поговорили и решили в качестве совместного проекта, долженствующего стать одним из символов окончательного примирения, создать на основе самых передовых технологий в области скрытности и маскировки серию разведывательных кораблей, незаметных для большинства современных сканеров. Совет Цитадели решил тоже немного поучаствовать и профинансировал весь проект. В итоге, после почти десяти лет проектирования и строительства, что по меркам людей было слишком долго для корабля подобного класса, а для отвыкших от всяческих войн галактов, порой разрабатывавших и меньшие корабли по нескольку десятилетий, очень быстро, фрегат сошёл с лунных стапелей. Спустя несколько месяцев закончились многочисленные наземные тесты и внутрисистемные ходовые испытания, когда проверялись и отлаживались все корабельные системы. Корабль, названный 'Авророй' в честь одного героического земного фрегата эпохи парусов, отправился в самостоятельный перелёт к Арктуру, где и должна была состояться торжественная церемония передачи его флоту. Нет, разумеется, после этого наблюдение конструкторов за кораблём отнюдь не прекращалось, к нему даже была прикомандирована усиленная группа техников и инженеров, чтобы наблюдать за экспериментальным кораблём в условиях приближенных к боевым.

Поскольку 'Аврора' была головным кораблём в серии, да к тому же своеобразным разрекламированным символом примирения и межрасового сотрудничества, то и вся команда подбиралась ей под стать. Лучшие из лучших. Немало прославленных боевых командиров село пить горькую, после лихого 'кавалерийского наскока' штабистов на их части. Ведь забирались и в самом деле лучшие — гордость командиров. Разумеется, насильно, что называется 'в запонках', никого не уводили, но попробуй откажи, когда просят о переводе интересующих специалистов сразу несколько адмиралов. А там, где-то на горизонте ещё и кто-то из высших должностных лиц Союза маячит. Дураков, как говорится — нема. Вот и ревели белугами бравые командиры, а потом садились злоупотреблять. Хорошо хоть не прямо на боевом посту, но за это вполне можно было не только с флота вылететь, но и надолго сесть в места не столь отдалённые, а дураков, как уже говорилось выше — нема.

Сборный экипаж за время многочисленных тестов и проверок ещё в доке постепенно притёрся друг к другу — прикомандированные инженеры перестали ворчать на 'неумех' двигателистов, наводчики орудийных комплексов почти закончили дуться на операторов систем РЭБ*, однажды не слишком удачно пошутивших с ложными целями, отчего во время учебных стрельб три торпеды чуть не протаранили наблюдательный пост, благо были тоже учебными. Ну а старпом Пресляков великодушно простил старшего лейтенанта, а по совместительству и первого пилота Моро, 'случайно спутавшего' утверждённый маршрут следования на позиции для практических стрельб, с его, старпома Преслякова, тактическими зарисовками манёвров уклонения при плотном огне противника. В результате фрегат добрых пять минут вместо спокойного полёта в заданный сектор, в буквальном смысле выплясывал невероятные фигуры высшего пилотажа прямо на глазах у поражённых наблюдателей. Нет, на самом деле ничего особо удивительного непосредственно во всех этих кульбитах для знающего человека не было. Просто предназначались они не для фрегата, а для штурмовиков-торпедоносцев, которые хоть и довольно здоровые махины, но всё же не идут ни в какое сравнение со ста восьмидесятиметровым фрегатом. В общем, бурная жизнь нового корабля, где постоянно кто-то нет-нет, да проносился с дико выпученными глазами и растрёпанными волосами, судорожно сжимая в руке инфо-планшет из одного отсека в другой, постепенно входила в рабочее русло. Экипаж укомплектован по штату, техников-инженеров, раза в два больше чем нужно, офицеры при деле, всё замечательно... Только десантной группы нет, которую согласно штатному расписанию прикомандировывали к подобному типу кораблей. Но необходимости в ней до официальной передачи фрегата флоту не видело ни высшее командование, ни сам капитан корабля — Давид Эдуардович Андресян. До вчерашнего дня.

Потому как именно вчера, какая-то 'умная голова' в Верховном Совете Союза решила совместить несовместимое, и через Штаб ВКФ выдала новое полётное задание для 'Авроры'. Понять, чем руководствовался этот чудак на другую букву, было весьма нетривиальной задачей. По крайне мере, именно такие мысли бродили в голове Давида Эдуардовича, когда он, наверное, уже в десятый раз перечитывая этот дебильный приказ испытывал стойкое желание укусить себя за задницу — проверить не мерещится ли это ему. И ведь даже жалоба адмиралу Хакету, к хозяйству которого в скором времени должна была быть приписана 'Аврора', не дала ровным счётом ничего. Тот лишь страдальчески развёл руками, и нехотя признался, что за оставшийся срок совершенно ничего не успевает сделать. Отменить приказ, приняв огонь на себя, он попросту не может — корабль ещё находится в непосредственном подчинении Штаба ВКФ, а не Пятого ударного флота. Продавить же всю бюрократическую машину для отмены приказа за оставшиеся сутки нереально. Даже с его, адмирала Хакета связями и хорошими отношениями с командующим ВКФ. Напоследок адмирал с печалью в голосе сообщил, что приказывать Андресяну он пока попросту не может, но может дать совет — за оставшееся время постараться набрать хоть несколько человек в несуществующую десантную группу фрегата. Предстоящее задание на первый взгляд казалось абсолютно простым и сугубо мирным, причём настолько, что становилось непонятно, зачем для этого дела вообще мог понадобиться сверхсовременный корабль с уникальными системами маскировки, только что сошедший со стапелей и толком не принятый флотом. Но случаи, как говорится, бывают разные, и капитан, прекрасно зная это, со всей возможной поспешностью отправился выполнять совет.

Поначалу ему даже улыбнулась удача, и на 'Море дождей-4', — третьем по величине военном космодроме Луны, Андресян, выходя из лифта, нос к носу столкнулся с капитаном третьего ранга Гагариным, которого он всего несколько месяцев назад обсуждал с Хакетом и Удиновым на 'Мире'. Андресян несказанно удивился, так как встретить здесь Юрия он ожидал меньше всего. Обменявшись приветствиями, Давид Эдуардович из вежливости осведомился, куда направляется его собеседник в такую рань. На часах и в самом деле было лишь пять утра по московскому времени, принятому за единый стандарт флота. Гагарин долго пытать не пришлось, он попробовал отмахнуться приказом срочно явиться в расположение пятого флота и уже собрался на посадку в рейсовый лайнер до Арктура, но был настойчиво схвачен Андресяном под белы руки и препровождён на ближайший узел дальней связи. Капитан, ещё не до конца веря в своё счастье, связался с Хакетом и поспешил рассказать о неожиданной встрече. Для адмирала к слову, эта встреча тоже оказалась неожиданной, так как он полагал, что Гагарин уже давно лезет на стены от безделья в расположении Пятого флота. В общем, наплевав на официальный документооборот, Хакет личным напутствием направил Гагарина только и ждущего того капитану Андресяну и пожелав удачи поспешил отключиться.

Но не то пожелание адмирала запоздало, не то наоборот спугнуло своенравную птицу удачи, но после Гагарина везти Андресяну резко перестало.

Началось всё с того, что комендант космодрома наотрез отказался отдавать в распоряжение Андресяна даже отделение десантников. Даже на неделю. В чём была причина столь резкой и несколько неожиданной реакции на довольно безобидную просьбу, капитан не знал. Раньше они с местным начальством особо не пересекались, дорогу он ему вроде не переходил, репутацию во флоте Союза имел отменную... Парадокс. В итоге, к концу дня, избегавшись, вконец сорвав голос и спалив неимоверное количество нервных клеток, восстановление которых процесс весьма долгий и не дешёвый, Андресян имел в десантной группе своего корабля аж целых двух человек. Первым из них был уже упомянутый выше кап-три Гагарин, что было уже само по себе неплохо — он один стоил десятерых. А вот вторым... Вторым был лейтенант Кирилл Аленкович, и капитан добрых полчаса тщетно силился понять, напрягая все извилины, кем же тот является, кому подчинён формально, а кому фактически и вообще, что за сумасшествие творится кругом. В итоге, за час до выхода, Андресян просто плюнул на бюрократические заморочки и волевым решением перевёл Аленковича из прикомандированной команды инженеров-электронщиков в десантную группу, здраво рассудив, что раз тот согласно одному из ВУСов* — биотик-штурмовик, то и нечего ему прохлаждаться за терминалом АТИ — пусть надевает броню. Но вся эта морока с поиском хоть кого-то умеющего держать в руках оружие оказалась лишь цветочками. Ягодки были ещё впереди.

А перед самым выходом из дока на корабль заявилось нечто. Нечто звали Найлусом Крайком, был он турианцем и трудился Спектром Совета Цитадели. При себе у него имелось предписание, за личной подписью командующего ВКФ, позволявшее подняться на борт 'Авроры' безо всяких проволочек. Впрочем, чинить ему особых препятствий капитан и не собирался, не до того было. Да и гадать о причинах визита спектра Андресян не стал. Некоторые подозрения на сей счёт у капитана уже были, а после разговора с глазу на глаз они лишь полностью подтвердились.

В результате, когда фрегат вышел на курс захода во Врата Харона, капитан Андресян немного успокоившись после суматошного дня хмуро глядел на увеличенную картинку активных Врат на обзорном экране, да ловил себя на странном предчувствии, что сумасшествия на сегодня явно не закончились.

* * *

2183 год Юрий Владимирович Гагарин, Солнечная система, Врата Харона, Фрегат ВКФ СССР класса СР-1'Аврора'

— С добрым утром товарищи! Гуд монинг! Салют! Гуттен морген! — приветствую немногих знакомых мне встречных офицеров. Таковых тут пока что не так много. Ну да это дело, как говорится, наживное, коль всё сложится удачно сегодня.

— Доброго утречка товарищ капитан! — шутливо раскланиваюсь с командиром. Что-то на нём совсем лица нет, взгляд мрачнее тучи, да под глазами мешки. Но всё же находит в себе силы слегка улыбнуться и устало кивнуть в ответ. Совсем заездило его видать начальство с этим фрегатом. Мда... Заездило, и словно того мало, ещё и пришибить решило надгробием гранитным. Это надо же — отправить экспериментальный корабль, на котором даже испытания ходовые толком не успели закончить, куда-то к чёрту на куличики с какой-то непонятной не то миссией, не то личной просьбой бабушки генсека. Про то, что корабль официально флоту ещё не передан уже промолчу. Не хотелось бы оказаться на месте Давида Эдуардовича, ой не хотелось бы.

По широкой дуге обхожу корабельный лазарет. Оборудован он весьма неплохо, даже по меркам крейсера. И корабельный медик, что там сидит, как поговаривают местные, служить на боевых кораблях начала ещё до Войны Первого Контакта. Её фигура и маячит, судя по всему за полупрозрачной пластиплексовой стенкой. Стараюсь не смотреть в ту сторону. Говорят, это чревато последствиями на пятую точку. Как там было? 'Нет здоровых, есть не дообследованные'? Всегда считал врачей малость психами.

Поднимаюсь по крутой корабельной лестнице в БИЦ*. Спасибо, что не такой узкой, как на древних морских кораблях, по внутренностям которых удалось полазить в детстве. Но оно и понятно — по всем регламентам здесь должны в случае чего суметь разойтись два человека в тяжёлых скафандрах. Это на второстепенных участках могут ещё быть лисьи норы, куда и не всякий человек влезет, а тут ни-ни. Потому и основные коридоры и даже помещения несколько больше по своим размерам, чем диктует необходимость. Ну, это одна из причин. Так что старая поговорка 'в тесноте, да не в обиде' нам не грозит.

Старпом Пресляков, стоя спиной ко мне, работает с консолью периодически сверяясь с какими-то данными на своём инфо-планшете. Лишний раз не отвлекая его прохожу дальше. Вообще интересно устроен этот фрегат, отличий от других человеческих кораблей, на которых мне удалось побывать — масса. Начиная с того же устройства БИЦ. На большинстве кораблей, кроме самых малых, он, как правило, имеет форму полукруга, чаще овала, тупой стороной смотрящего к носу. Пилоты сидят почти в центре, прямо перед капитаном. Наиболее важные посты находятся по левую и правую руку от него, связисты сидят сзади, а то, что не требует непосредственного внимания командира — вынесено на периметр БИЦа.

На 'Авроре' всё немного иначе. Так помещение того же БИЦ больше всего похоже на... Ну местные охальники за схожую форму с одним из мужских приборов уже окрестили его соответствующим образом. И всё было ничего, пока сие не услышал капитан. Будучи не в духе, он не стал особо разбираться, а просто закатил сначала в глаз обоим пошлякам, а потом десять нарядов на чистку гальюна вне очереди обоим. Ну и в личное дело каждого занёс соответствующую пометку с предупреждением о возможности вылета с корабля со скоростью орудийной болванки, если они решат ещё что-то переименовать на свой лад. Рука у капитана оказалась тяжёлой, наказание действенным, и новое название БИЦа так и не прижилось. Повторять судьбу двух недотёп никому, почему-то не захотелось. Эту историю я услышал лишь вчера, от лейтенанта Аленковича, болтающегося на корабле чуть ли не с момента его закладки. Но оснований не верить новому знакомому у меня пока что не было. Слишком уж хорошо я знал капитана.

Итак, помещение, если смотреть на него сверху, представляло собой полукруг с вырастающим из него коридором, постепенно сужающимся к носу корабля. Пилоты, почему-то сидели как раз в самом носу, в то время как капитан располагался у основания полукруга. В коридоре умещалось сразу две БЧ* — связи и радиотехническое — одно прямо напротив другого, а в самом 'полукруге' помимо капитана находился штурман ну и все остальные до кучи. Зачем нужно было городить подобное, оставалось для меня тайной покрытой мраком. Аленкович тоже не смог дать внятного ответа, но зато просветил, что изначально, в проекте предложенном туриками, сразу за так называемой пилотской рубкой, по левому борту должен был быть пассажирский шлюз. К счастью этот высокий полёт турианской военной мысли наши инженеры завернули ещё на стадии согласования проекта. И таких откровенно идиотских 'косяков', по словам всё того же лейтенанта, изначально было воз и малая тележка. Впоследствии, правда, их количество удалось сократить до просто малой тележки. Считай после этого турианцев самой продвинутой в военном деле расой...

А вот и пилотская рубка, куда я собственно и направлялся. Всегда любил наблюдать переход корабля через Врата на больших обзорных экранах. Было в этом что-то нестерпимо прекрасное, пытаться поймать именно тот момент, ту незримую грань, когда часть тебя ещё находится в обычном нормальном космосе, а часть в уже изменённом полями массы пространстве уносится на другой уголок галактики с невозможной, просто безумной скоростью. Чувства просто непередаваемые, на краткий миг кажется, что всё твоё тело рассыпается на миллиарды крошечных песчинок, а разум отдаляется куда-то далеко-далеко, и вдруг раз! И ты снова един, как будто ничего и не было. Только находишься в десятках, а то и в сотнях световых лет от того места, где начал 'распадаться'.

Посреди рубки, окружённый целым веером голографических экранов, показывающих целый сонм разнообразной информации, в глубоком кресле развалился первый пилот 'Авроры' старший лейтенант Джеффри Моро. Впрочем, я не совсем верно выразился, ибо можно подумать, что пилот страдал бездельем, а это было далеко не так. Его левая рука то и дело прыгала с экрана на экран, выводя необходимую информацию, а правая покоилась на небольшом джойстике, закреплённом прямо на кресле. Словно только и ожидая моего прихода, он активировал трансляцию на капитанский мостик и скороговоркой забубнил требуемые оповещения:

— Подходим к Вратам Харона. Начинаю процедуру перехода.

Мой взгляд упал на лейтенанта Аленковича, замершего в кресле второго пилота. Что Кирилл делал здесь, я, признаться, даже не представлял. Насколько мне было известно, капитан Андресян волевым решением перевёл его из инженеров в жиденькую десантную группу нашего корабля. Хотя, сказав 'жиденькую' я слишком сильно погрешил против реальности. Дело в том, что в настоящее время в ней числилось ровно два человека. Я и лейтенант Аленкович. Вот такие вот пирожки с котятами.

— Мы подключились. Идёт расчёт транзитной массы и направления, — продолжал тем временем Моро.

Нет, всё понимаю, звучит как полнейший бред. Это я сейчас и про перевод в десантную группу инженера-программиста, и про её численный состав в целых два человека. Неловким оправданием правда может служить факт того, что в советском флоте иногда творится и не такое веселье... Однако, утешало это слабо и непосредственно от второго пункта мне уже целые стандартные сутки дико хотелось удавиться где-нибудь на фок мачте в надежде избежать мучений в дальнейшем. Но мачты на космическом корабле отсутствовали как класс, а потому мои муки продолжались.

— Врата в режиме. Выходим на вектор.

Первый же пункт озвученного мною бреда, в реальности поддавался хоть какому-то разумному оправданию. Лейтенант Аленкович на самом деле был довольно неплохим инженером-программистом, однако шутка заключалась в другом. Его ВУС звучал как 'штурмовик-биотик'. Вот так — хоть стой хоть падай. Вы наверняка спросите, как, мол, дуболом-штурмовик может быть превосходным инженером-программистом?

— Приготовиться к переходу.

С лейтенантом Аленковичем сложилась очень интересная, хотя и неприятная история. Во время беременности его мать попала под облучение нулевым элементом, и то ли сама об этом так и не узнала, то ли по неистребимой людской привычке не придала значения и не побежала обследоваться, а со временем и вовсе забыла. Воздействию подвергся и сам плод в утробе, однако никто из врачей не удосужился проверить новорожденного на уровень нуль элемента в теле. То есть никакого контроля за развитием ребёнка в этом плане не осуществлялось.

Как результат, наряду с весьма неплохим биотическим потенциалом, ребёнок получил нехилую опухоль в мозге, которую обнаружили у него лишь в тринадцать лет, да и то совершенно случайно. После десяти лет у Кирилла начались сильнейшие головные боли, приходили они не особо часто, так что к врачу никто не спешил. До полного обследования его родители дошли лишь через три года. Опухоль вылечили, но ставить имплант для контроля за резко проявившимися биотическими способностями, которые очевидно и сдерживала опухоль, на повреждённый человеческий мозг тогда ещё толком не умели. Это уже позже появились соответствующие технологии, да умения, а в тот момент пришлось пихать то что было, в надежде, что ребёнок не умрёт. А как быть, если отсутствие импланта у человека-биотика — гарантированная смерть для него? Нервная система просто не выдерживает сваливающейся на неё нагрузки и даёт такие сбои, что человека чуть ли наизнанку не выворачивает.

— Готовность номер один. Начинаем заход.

В общем, поставили Аленковичу самую современную на тот день модель импланта военного образца, подогнанную и улучшенную чуть ли не напильником конкретно под него какими-то умельцами-искусниками. Как результат, Кирилл не умер сразу. Не умер и потом, а даже научился очень прилично обращаться с биотикой, ну и в качестве бесплатного дополнения получил совершенно дикие мигрени, время от времени приходящие к нему без всякой видимой системы.

Потому он и не смог стать штурмовиком-биотиком, о чём мечтал чуть ли не с момента, как узнал о своих способностях. Правда обучение он всё же прошёл, успев побывать и курсантом, и даже сдать все выпускные экзамены и аттестации. Досрочно. Но в результате, пришлось перевестись на фактически абсолютно противоположное направление подготовки — инженер-программист. Да-да, такое странное название у этого ВУСа, по факту же оно означает...

— Контакт с Вратами через: три, две, одна...

Прыжок. Мир привычно на незримую долю секунды, казалось, рассыпался в пыль, а уже буквально через мгновение вновь собрался в единое целое, но уже за много светолет от Солнечной.

— Малая тяга... Норма. Навигация... Норма. Внутренние тепловые коллекторы задействованы. Все системы работают штатно. Дрейф... В пределах пятнадцати сотых.

— Пятнадцать сотых — это хорошо, ваш капитан будет доволен.

А вот и наша с капитаном Андресяном главная головная боль, о которой я не упомянул в самом начале. Откликается на Найлуса Крайка, является турианцем и как будто этого мало — зарабатывает себе на жизнь службой спектром Совета Цитадели. О том, что ему реально нужно на борту знает, пожалуй, лишь один Андресян. Однако, он не спешит делиться этим знанием не то, что со мной, но и даже со старшим помощником. Это я узнал из случайно подслушанного разговора между капитаном и Пресляковым. Я тогда шёл по коридору в сторону арсенала, с целью его, так сказать, инспекции, и абсолютно неожиданно натолкнулся на них двоих именно в тот момент, когда старпом пытался цензурно задать Андресяну нескромный вопрос — какого лешего спектр турианец делает на боевом корабле Союза. И капитан что-то там невнятно отвечал про проверку, которую, мол Совет Цитадели затеял с целью получения адекватной информации о потраченных средствах... И вообще, у спектра Крайка мол бумажка от штаба ВКФ, а как он её раздобыл — вопрос к самому штабу. Нет, понятно, что Андресян мог вовсе не отвечать старпому на вопрос, высказанный к тому же в весьма раздраженной форме, а отправить того куда подальше, но... Во-первых, капитан сам по себе такой человек, что уважает своих подчинённых, доверяет им, и по возможности стремится предоставить наиболее полную информацию, необходимую для выполнения задачи. А доверие, как известно вещь обоюдная и зарабатывается с трудом. Иными словами — Андресян никогда, насколько мне известно, в излишнюю секретность не играл, особенно там, где это мешало делу. А во-вторых, как я знал, старпом и капитан были знакомы довольно давно, и хотя друзьями их назвать было сложно, тем не менее хорошими приятелями они точно являлись. Да и опять же совместная служба, ещё во времена батарианского блица и ответной операции 'Сатурн' наверняка давала о себе знать.

Судя по всему, Пресляков также весьма неплохо знал Андресяна, поскольку не поверил ему ни разу. Однако дураком старпом не был, а потому решив лишний раз не бесить начальство, более вопросов не задавал. Похоже сопоставив в голове все факты, сопутствующие нашему 'испытательному полёту' вместе с недоговорками капитана, он, как и я пришёл к вполне однозначному выводу — дело труба.

Турианец же вёл себя донельзя спокойно и почти не вылезал из отведённой ему отдельной офицерской каюты. И вот это было странно, потому как официальная цель его присутствия заключалась именно в проверке, как говорят на Цитадели, 'на что пошли деньги налогоплательщиков'. А он не проверял. Абсолютно. То есть нигде не лазил, ничем не интересовался, с экипажем не беседовал, знания и навыки не изучал. Вообще ничего — просто сидел у себя в каюте. До сего момента.

— Напыщенный ублюдок, — зло бросил пилот, как только спектр удалился. Надо же, похоже, Моро тоже не нравится присутствие турианца на борту. Интересно, а ему-то чем галакт не угодил? Этот Крайк даже не поскупился воздать должное мастерству пилота... Похожие мысли как раз и озвучил удивлённый Аленкович:

— Найлус сделал вам комплимент... А вы его ненавидите?

— Если ты вышел из сортира, и не забыл застегнуть комбез — это хорошо. А я только что совершил прыжок через всю Галактику и попал в цель не больше спичечной головки. И это уже — мега-круто! К тому же спектры — это не к добру. Мне не нравится, что он на борту. Считайте меня параноиком, — с явным раздражением в голосе отозвался Моро.

— Вы параноик, — послушно согласился Аленкович, — Совет помог профинансировать проект. У них есть право проверить, на что пошли их вложения.

— Да официально всё именно так, — не смог не согласиться пилот, — Но только идиот верит в официальные версии. Да и между нами, вложения эти были — так, чисто символическими. Почти все средства и технологии шли от Союза. Пресловутая маскировка и кое-что из электроники от Иерархии. А Совет лишь раздувал щёки и делал умные лица, типа всё это было под их мудрым надзором, руководством и контролем. Тьфу!

Ну, кое в чём Моро конечно прав, этот Крайк здесь явно не для инспекции корабля. На это указывал и разговор старпома с капитаном и само поведение турианца. Ну и ещё некоторые не столь явные факты. В целом же пилот повторял мои мысли на сей счёт, что лишний раз доказывает — здесь творится нечто не совсем понятное, а, следовательно, пованивающее крупной задницей для всех нас. Остаётся только радоваться, что это не у меня одного прогрессирует паранойя. Правда, как-то не до радости.

— Тут вы правы, никогда не слышал, чтобы спектров посылали на тестовые полёты, — на этот раз был вынужден согласиться Аленкович.

— Значит здесь нечто большее, чем говорит нам капитан Андресян, — не смог смолчать пилот.

— Моро! Доложите обстановку! — а вот и упомянутый капитан объявился. Правда, не лично, а лишь по связи. Ну да оно и понятно. Не попрётся же он в ходовую рубку чуть ли не с другого конца корабля за тем, что можно узнать и по связи.

— Только что прошли через Врата Харона, капитан. Все системы работают штатно. Захожу на Врата Арктура. Второй прыжок через восемь минут.

— Хорошо, после прыжка к Иден-Прайм найдите коммуникационный буй. Мы должны сбросить отчёт командованию по прибытии.

— Слушаюсь, капитан. Советую застегнуть все пуговки. В вашу сторону движется Найлус, — не удержался от шпильки пилот. Эх, влетит ему за это однажды, по самое не балуй.

— Он уже здесь, Моро. Отбой.

— Голос у него злой, кажется, что-то идёт наперекосяк, — Аленкович неодобрительно покачал головой, как бы намекая, что глубина воображаемой задницы, куда мы стремимся, может оказаться очень велика. А тут ещё пилот со своими шуточками под руку лезет.

— У него всегда такой голос, когда он говорит со мной. Может ему не нравится мой акцент? Или это потому, что я не русский?

Пожалуй стоит вмешаться, пока этот 'лётчик' не наговорил себе аккурат на последний полёт. Прямиком из ВКФ. Да с таким громким свистом, что о чём-нибудь более дальнем, чем полёты к Марсу на рейсовых челноках, ему придётся забыть на всю жизнь.

— Не совсем пойму к чему вы клоните, старший лейтенант Моро. Во флоте Союза нет расовой сегрегации, если вы забыли. К тому же капитан и сам не совсем русский. Этнически он армянин.

— Армянин? Ну надо же, может тогда стоит сплясать ему какой-нибудь 'кочари', да поставить пару бутылочек чачи, и тогда он тут же воспылает ко мне искренней любовью и уважением? — даже не думая оборачиваться Моро продолжил язвить. Он что идиот, или просто не знает, кто за ним стоит?

— Хм, кажется, я начинаю понимать, причину его недовольства. Говорить в таком тоне о командовании в присутствии старшего офицера... Советую в дальнейшем воздержаться от подобных реплик. Иначе вылетите из Флота быстрее, чем частицы из масс-орудия.

Лейтенант поперхнулся, очевидно, уже заготовленной фразой и судорожно дёрнувшись, наконец-то обернулся назад. Разглядел мою донельзя хмурую с недосыпа физиономию, звёздочки на погонах, и сильно побледнел. Несколько секунд он явно пытался выдавить из себя хоть что-нибудь. Ещё раз дёрнувшись, он сильно морщась вскочил из своего глубокого пилотского кресла, и вытянувшись в струнку сдавленно и сипло пробормотал:

— Виноват, товарищ капитан третьего ранга! Обещаю, больше не повторится! — с минуту я задумчиво сверлил его взглядом, раздумывая, а не отправить ли его своей властью на гауптвахту по завершении 'испытательного полёта'. Но по зрелому размышлению, всё же пришёл к выводу, что пока не стоит. Судя по лицу, Моро явно раскаивался, и уже сильно жалел о произнесённых в запале словах.

— Ну-ну. Посмотрим. И да, лейтенант — чача не в Армении, а в Абхазии. В Армении коньяк. Запомните на будущее, вдруг пригодится.

Сноски:

*РЭБ — радиоэлектронная борьба;

*ВУС — военно-учётная специальность;

*БИЦ — боевой информационный центр;

*БЧ — боевая часть.

Глава 2

Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдёт

Закон Мерфи

2183 год Юрий Владимирович Гагарин, Скопление Исхода, Система Утопия, Фрегат ВКФ СССР класса СР-1"Аврора"

Оставив ходовую рубку в гробовой тишине и глубокой задумчивости позади, я направил путь свой аккурат в сторону камбуза. С прошлого дня во рту не было ни маковой росинки. И витали у меня где-то в голове нехорошие предчувствия, что если не потороплюсь, отобедать мне в ближайшее время не удастся вовсе. А поскольку своим предчувствиям я привык доверять давно и надёжно, и ни разу они меня не подводили, то... Стоило поторопиться.

Однако, как оказалось, так просто дойти до пусть и не особо шикарной, зато горячей и сытной пищи, оказалось делом не столь простым. А началось всё с выскочившего на бешеной скорости из-за угла космопеха. Едва успев затормозить, он выпучил глаза поняв, кого только что чуть не уронил на пол. Парень резко отпрянул в сторону вытянувшись по струнке, проорал молодецким басом:

— Здравия желаю товарищ капитан третьего ранга! Ефрейтор Дженкинс! Виноват, товарищ капитан, не заметил вас, приношу свои извинения!

Ох тыж! Мало того, что чуть на полу из-за этой дубины не растянулся, так он, словно навёрстывая упущенное ещё и оглушить меня собрался. Демонстративно поковырявшись мизинцем в ухе, да оглядевшись по сторонам и убедившись, что несмотря на дикие крики молодого ефрейтора, всю эту дебильную сценку никто кроме меня не наблюдает, а значит и посудачить о едва не пришибленном капитане будет некому, внимательно оглядел, наконец, этого молодца. Тот, словно следуя древним заветам, предстал передо мной со "взглядом лихим и придурковатым, не долженствующим смущать высокое начальство".

— А чего-й то вы так разорались ефрейтор Дженкинс? Чай не на параде.

— Так, вы же... Я же вас чуть... — сразу и не нашёлся, что ответить "добрый" молодец, и удручённо замолк.

— Итак, по первому вопросу у вас ответа, судя по всему не будет. Поэтому второй вопрос — на корабле пожар, а я не в курсе? Или боевая тревога, что вы неслись как лось сквозь заросли в брачный период?

Дженкинс начал заливаться краской, а взгляд с лихого сменился на донельзя обиженный и пристыженный. Не то, чтобы у меня было какое-то особое желание издеваться над парнем, но в конце-то концов, надо же знать меру в скорости, так сказать, передвижения на борту?

— Никак нет, товарищ капитан. Спешил занять боевой пост.

— Ну, судя по бронежилету и автомату на плече, вы явно не в третий БЧ торопитесь. А раз так, то вы наверняка часть той призрачно-мифической десантной группы, кою я уже сутки пытаюсь найти на этом корабле. Что же вы забыли в БИЦе?

— Приказ капитана Андресяна, товарищ капитан. Обеспечить вооружённой охраной все БЧ на случай непредвиденных обстоятельств. Но я не из десантной группы. Её нет на борту. Я из взвода охраны, приписанного к фрегату.

Интересно, от кого капитан собрался оборонять БИЦ. Неужто от внезапно спятившего турианца спектра? Так вроде не был тот похож на умалишённого. Надо признать, что сей приказ как-то прошёл мимо меня, хотя официально я и являюсь фактически третьим лицом на корабле. Вполне возможно, что меня банально забыли внести в штатное расписание и корабельную сеть. Бардак, одним словом. Ещё пару секунд посверлив своим самым суровым взглядом Дженкинса, я решил, что урок усвоен и с парня на сегодня достаточно.

— Хорошо, вы свободны.

Но тот не спешил уходить, а явно, борясь с самим собой мялся на одном месте, да так, что даже слепой понял его желание что-то спросить. Наконец пересилив себя, он задал похоже давно беспокоивший его вопрос:

— Скажите, товарищ капитан, а вы правда тот самый Гагарин? Герой Элизиума?

Уф, только этого не хватало. Больше всего не люблю, когда мне напоминают про Элизиум. Первое время было очень неловко слышать подобные вопросы от окружающих, а уж тем более отвечать на них. Чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Да и ощущение было какое-то гаденькое. Впоследствии привык, стал отвечать на подобное утвердительно, с улыбкой и всегда короткими малозначащими фразами. Но неприятный осадок всё равно оставался каждый раз. Потому как не было там никакого геройства.

— Да — это я. "Тот самый Гагарин", довольны? А теперь мой вопрос, Дженкинс, вы всё ещё здесь? Вам никуда не пора?

— Так точно, товарищ капитан, пора! — ефрейтора мой встречный вопрос ничуть не смутил — сиял он ничуть не хуже новенькой начищенной монеты, — уже бегу!

И в подтверждении своих слов, козырнув, выполнил чёткий разворот на месте и едва ли не парадным шагом быстро направился в сторону БИЦа. Мда, вот гад. Всё настроение испортил своим дурацким вопросом. Ну, ничего, до камбуза осталось не так уж далеко, а как отобедаю, так и забудется всё.

Однако моим мечтаниям о сытном обеде явно не суждено было сбыться в ближайшее время, потому как точно напротив лазарета, уже в прямой видимости камбуза и столовой, меня перехватил тот самый корабельный "ужас". А именно майор Карина Чаквина, бортовой врач "Авроры", от встречи с которой ранее меня хранил не иначе как счастливый случай. Но всякому везению, как известно, есть предел. Вот и моему подошёл.

— Капитан Гагарин, я не ошибаюсь? — в паре шагов от столовой перехватила меня довольно миловидная женщина, лет тридцати пяти на вид. Надо признать, останавливаться мне совсем не хотелось, так как именно в этот момент, я увидел стопку аппетитных блинчиков с пылу-жару, да ещё политых сгущёнкой... Но пришлось, ведь женщина, ловко ухватив меня за рукав с усилием отвела в сторону. Лишь тогда, отвлёкшись на мгновение от "сладкого предвкушения сладкой трапезы", я разглядел у неё на плечах погоны флотского медика, да ещё с майорскими звёздами. Ничего себе, насколько я знаю, в таком звании на фрегатах никто из медиков не служит. Да и вообще на кораблях судовые врачи в таких званиях — редкость. Если и есть, то как правило на тяжёлых крейсерах, а то и флагманах флотов. Чаще же они предпочитают престижные военные госпитали, где-нибудь на центральных планетах.

— Так точно. Капитан Гагарин, — я попытался отдать честь, но был мягко прерван.

— Оставьте эту уставщину, — махнула она рукой, — лучше ответьте, Юрий Владимирович, как это вы не удосужились до сих пор пройти через мой медотсек? Впереди, как мне сказали, ответственное задание, а вы так пренебрегаете своим здоровьем.

— Эээ, — я был несколько озадачен подобным поворотом разговора, — так вроде я и не болен ничем. Да и последнюю медкомиссию прошёл меньше недели назад на "Мире"...

— Знаю я этих "мировских" в комиссии. И поверьте, доверия они у меня не вызывают абсолютно никакого. Калеку объявят идеально здоровым, если понадобится кому-то из начальства. Однако, даже не беря во внимание ваше здоровье, вам всё же следует заглянуть ко мне в лазарет. Вы командир десантной группы и мне необходимо подобрать вам наиболее оптимальный комплекс стимуляторов и препаратов для мед-блока брони. А как закончим, пригласите сюда же лейтенанта Аленковича, раз уж его отправили в ваше подчинение. Потому что у меня нет ни времени, ни желания бегать по всему кораблю, разыскивая его. На сообщения он не отвечает, интересно почему?

— Я прошу прощения, товарищ майор, но это не может немного подождать? Дело в том, что я... — но не успев договорить, я был прерван доктором, говорившей строгим и не терпящим никаких возражений тоном, как с маленьким ребёнком, прямо.

— Это не займёт много времени. Обещаю не задерживать вас дольше, чем на час. И да, я же говорила, можно без званий...

Вот так вот. Я с диким сожалением, почти отчаянием, смотрел на тарелку с дымящимися аппетитными блинчиками, политыми прекрасной сгущёнкой, кою уже утаскивал кто-то из нижних чинов себе за стол... Но попасть в лазарет мне сегодня было, очевидно, не суждено. О чём я не особо и сожалел, прямо скажем. Но и в столовую мне попасть не давали, а вот это уже был повод для форменного отчаяния. А началось всё с приказа от капитана Андресяна, пришедшего мне на инструментрон, и предписывающего срочно явиться в командный зал. А посему, попрощавшись с раздосадованным доктором и пообещав ей посетить лазарет при первой же возможности, я таки отправился на рандеву с капитаном Андресяном. Но в командном зале меня ожидал сюрприз.

— Капитан Гагарин. Хорошо, что вы пришли раньше. Будет возможность поговорить, — встретил меня прямо на пороге Найлус Крайк.

— Спектр? Капитан Андресян сообщил, что он встретит меня здесь...

— Он скоро будет, — спектр приглашающе махнул своей трёхпалой рукой и прошёл в дальнюю часть зала, — Меня интересует та планета, куда мы летим, Иден-Прайм. Я слышал там довольно красиво.

— Понятия не имею. Я там никогда не бывал, но некоторые говорят, что это настоящий рай, — не понимаю, к чему клонит этот турианец.

— Да... Рай. Спокойно. Тихо. Безопасно, — Крайк прислонился к консоли связи.

— Кому рай — тому рай. Вам бы там наверняка не понравилось.

— Почему же? — удивился спектр.

— Для турианцев там будет слишком холодно. Температура около 23 градусов Цельсия. А для вас, насколько мне известно, диапазон комфортных температур начинается от 35 градусов.

— Ах, вот вы о чём. Знаете, за годы странствий по всей Галактике я уже успел привыкнуть, что почти везде куда холоднее, чем мне нравится. Однако, наш разговор не обо мне, насколько я знаю, для вашего народа Иден-Прайм имеет символическое значение, так?

— Смотря, что вы имеете ввиду под символизмом. Единственное, чем эта системная республика выделяется на фоне остальных — она первая, заселённая несколькими большими группами разных наций. Больше ничего уникального я за ней не замечал. Честно говоря, не понимаю, к чему этот вопрос, — вот не пойму, чего он от меня добивается. А когда я чего-то не понимаю — делаюсь резким и раздражительным.

— Неожиданно. Постоянно забываю, что у людей всё ещё есть деление на нации, — турианец улыбнулся, по крайне мере, насколько я знаю из курса ксенопсихологии, этот зубастый оскал означает у них именно улыбку, — Но я имел ввиду доказательство того, что человечество умеет не только создавать колонии, но и защищать их. Но так ли там безопасно?

— Союз защищает все свои системы одинаково хорошо. И тому есть масса подтверждений. Извините, но я решительно не пойму к чему эти вопросы, да непонятные намёки. Вы знаете что-то, чего не известно Союзу?

— Пока что ничего конкретного. Лишь хочу предупредить, ваш вид — ещё новичок, капитан Гагарин. Галактика может быть очень опасным местом. Готов ли ваш Союз к этому?

Я уже собирался довольно резко ответить ему всё, что я думаю о нашей готовности, и о том, как мы успешно подтверждаем свою готовность, а особенно о том, как мы её великолепно показали именно турианцам всего несколько десятков лет назад. Однако, от этого, возможно опрометчивого, но столь желанного поступка меня предупредил своим появлением Андресян.

— Юра, смотрю ты уже пришёл, — и уже спектру, — Думаю пришло время рассказать капитану, что на самом деле здесь происходит...

— Это задание — не просто пробный полёт, — влез в разговор Крайк.

— Пфф... Тоже мне открыли Америку. Да, по-моему, уже даже самый распоследний матрос на "Авроре" догадывается, что здесь дело не чисто.

— От высшего командования поступила задача, забрать один груз с Иден-Прайм. — Андресян не отреагировал на мою реплику, видимо придерживался того же мнения, а Крайк предпочёл изобразить глухоту, — Поэтому понадобился специалист твоего уровня.

— Похоже, меня там с кем-то спутали. Я немного не грузчик-экспедитор, — с удивлением заметил я, — а "Аврора" не совсем похожа на военный транспорт.

Андресян устало потёр виски. Похоже, эта "задача" ему тоже совсем не нравилась. А ещё ему, судя по всему, совсем не нравилось присутствие на борту этого долбанного спектра. А уж учитывая, сколько капитан не спал... Могу ему лишь посочувствовать.

— Приказ с самого верха, — для наглядности капитан даже ткнул пальцем в потолок, ехидно продолжив, — информации минимум, только как говорится "необходимое знание"...

— Ну понятно, как обычно — нате и отвяжитесь, а сядете голой жопой на ежа — мы здесь не причём, сами виноваты, — не удержавшись, с сарказмом в голосе, закончил я за него.

— Учёные копали на Иден-Прайм и нашли, какой-то маяк, видимо протеанский, — не обращая внимания на моё брюзжание, меж тем продолжал Андресян.

— Это те, что резко перемёрли пятьдесят этак тысяч лет тому назад? Забавно, читал я не так давно одну монографию...

— Но осталось их наследство, — поспешил перебить меня Крайк, видимо не имевший никакого желания выслушивать мои вольные комментарии, — ретрансляторы, Цитадель, двигатели наших кораблей — всё это, как вы знаете, основано на протеанских технологиях.

— Вопрос нешуточный Юра. В последний раз такое открытие подтолкнуло человечество лет на триста вперёд. Но на Иден-Прайм нет возможности работать с такими артефактами. Чтобы как следует изучить маяк, мы должны вывезти его на Марс.

— Капитан, — ожидаемо возмутился турианец, — эта находка выходит за интересы человечества. Открытие такого масштаба повлияет на все расы в Пространстве Цитадели.

Ну да, ну да. То как Совет Цитадели трясётся над каждой крошкой протеанского наследия давно уже стало притчей во языцех. Вот только далеко не все в Галактике согласны по первому требованию отдавать Цитадели найденные на своей территории артефакты. Вот спектр и бесится. Ну ничего — перебесится, и не таких обламывали.

— Я в курсе относительно вашего мнения, спектр, однако у меня приказ, о котором вы прекрасно знаете, и который уже не раз изучили, ещё до появления у нас на борту. Если у вас есть желание оспаривать данное решение, то это не ко мне. Возможно, вы и правы, и маяк действительно стоило бы сразу передать под совместное изучение всем галактическим расам. Однако это решать не мне, я лишь выполняю приказ, и вы это также прекрасно знаете. Если вас это не устраивает, обращайтесь непосредственно к людям, отдавшим этот приказ в Верховном Совете. Я, увы, ничем вам помочь сейчас не могу, — устало продекламировал, видимо уже не раз повторённую речь капитан, — от вас, как от представителя Совета Цитадели, требуется лишь сопроводить этот груз до Марса и убедиться в его целостности, верно?

— Верно, — нехотя признался Крайк, — однако это не пойдёт вам на пользу. У вас людей итак не самая лучшая репутация. Многие считают людей эгоистичными. Слишком непредсказуемыми и независимыми, даже опасными...

— Прошу прощения, спектр, но вы нас явно с кем-то путаете. Союз всегда подчёркивал своё миролюбие и дружелюбие по отношению к абсолютно всем расам, населяющим Галактику, — с некоторым недоумением ответил Андресян.

— Миролюбие и дружелюбие, которые, увы, не так часто встретишь даже со стороны самых развитых рас Галактики по отношению к эээ... Другим расам населяющим Галактику, — вновь не удержался я от того чтобы поддеть Найлуса. Да что со мной такое сегодня? Неужто сказывается хронический недосып, помноженный на раздражение, начавшее возникать к этому напыщенному спектру?

Турианец промолчал. Затем на несколько секунд закрыл глаза. Пробормотал что-то неразборчивое, видимо мысленно успокаивая себя после беседы с двумя "доставучими человеками", и судя по всему уже через силу, продолжил, решив очевидно на время, отойти от темы принадлежности маяка, как малоперспективной в сложившейся ситуации.

— Маяк не единственная причина, по которой я здесь, капитан Гагарин, — надо же, голос ровный, и откровенного раздражения незаметно. Да, умеет наш гость залётный держать себя в руках, этому у него можно только поучиться.

— Спектр Крайк хочет увидеть тебя в деле, Юра. Он хочет оценить твои профессиональные навыки и знания, — вмешался Андресян, каким-то шестым чувством уловивший уже готовое сорваться у меня с языка очередное едкое замечание.

— Странные у вас, однако, методы оценки, спектр.

— Союз заинтересован в этом. Человечество должно играть более важную роль в межзвёздной политике. Там наверху считают, что люди могут оказывать больше влияния на Совет Цитадели. Ну а спектры, это власть и авторитет, своеобразный символ. Если они примут в свои ряды человека, галактическое сообщество станет относиться к нам не так настороженно. Сейчас, даже спустя шесть лет после нашего "Сатурна" — это особенно важно, — вновь вместо замершего в молчании турианца ответил Андресян.

— Раз уж мы заговорили о вашей войне с Гегемонией — во время Скиллианского блица вы всего с одним взводом сдерживали натиск четырёх рот противника, — опаньки, отмёрла статуя, правда опять про этот грёбанный Элизиум, что он им мёдом намазан, что ли? Меж тем Крайк продолжил:

— Это бесспорно достойно уважения — вы не только проявили отвагу, но и показали большое мастерство. Вот почему я выдвинул вашу кандидатуру на место спектра.

Ничего себе. Оказывается, инициировал всю эту "бурю в стакане" с моим выдвижением один конкретный турианец, а вовсе не весёлые ребята из Верховного Совета и Штаба ВКФ. А я уж собирался по старой памяти помянуть последних добрым словцом, да пройтись по их родичам вплоть до седьмого колена. Однако, кое-что требуется прояснить, пока есть возможность:

— Что-то не понимаю. Зачем турианцам нужно, чтобы среди спектров был человек?

— Не все турианцы не любят людей, — с некоторой усмешкой в голосе проронил Крайк, — Очень многие из нас видят в вашей расе полезный потенциал. Вам есть что предложить остальной Галактике... И спектрам. Мы — элитная группа. Те, в ком есть нужные нам качества, встречаются не часто. То, что вы человек, капитан Гагарин, не имеет особого значения. Важно, что вы способны делать эту работу.

— Мда, прощай покой и беззаботность, — тихо пробормотал я под нос, всё ещё пребывая в глубокой задумчивости, относительно свалившегося на меня "счастья". Вот уж и вправду, не знаешь, то ли плакать, то ли наоборот радоваться.

— Эту нужно стране, Юра. Ты же понимаешь, мы все полагаемся на тебя, — вот утешил, жук. И ведь наверняка знал о чём-то подобном с самого начала, и даже не предупредил. Ну держитесь, капитан Андресян, припомню я вам сие при случае, ох припомню. Ничего не забуду.

— Мне нужно самому увидеть и оценить, на что вы способны капитан Гагарин. Иден-Прайм будет первым из нескольких заданий, — вновь влез этот турианец. Или теперь мне его называть "этот наставник"?

— И в чём будет заключаться эта ваша оценка здесь, на сугубо мирной аграрной планетке, да к тому же едва ли не в самом центре территорий Союза? Хорошо ли я управляюсь с автопогрузчиком? — с изрядной долей сарказма спросил я, однако спектр на мою подколку не отреагировал, а как ни в чём не бывало, продолжил:

— Вашей задачей будет максимально быстро доставить маяк на борт корабля. Я пойду с вами и буду наблюдать за ходом этой операции.

Тут уже настал черёд Андресяна удивляться, такого похоже от Крайка и он не ожидал.

— Найлус, вам что-то известно? Капитан Гагарин всё верно сказал — это мирная и тихая планета в глубине наших территорий, вам ли не знать. Если вы считаете, что возможны какие-то осложнения и у вас есть подозрения — прошу вас, поделитесь с нами.

— К сожалению, ничего конкретного, капитан, — совсем по-человечески развёл руками спектр, — только лишь обрывки слухов и недомолвки, что витают в некоторых властных группах Турианской Иерархии. И ещё моё, предчувствие — что-то случится. А оно крайне редко меня обманывает.

— Если вы в этом так уверены... Тогда это плохо. Очень плохо, — Андресян задумчиво потёр подбородок, — мы абсолютно не готовы к серьёзным неприятностям. Ладно, раз уж мы ничего не можем сделать, остаётся надеяться, что авось всё обойдётся и это только...

Однако закончить капитану так и не дали — из активировавшегося интеркома раздался встревоженный голос старшего помощника Преслякова:

— Капитан, у нас проблема.

— Что случилось Карл Борисович?

— Сигнал планетарной тревоги с Иден-Прайм на всех частотах, а ещё у нас входящее сообщение оттуда же. Посмотрите сами!

— Выводите на экран, — на лице капитана не дрогнул ни один мускул, а между тем, большая пушистая задница, похоже, подкралась незаметно.

Съёмка велась, судя по всему, со стандартного боевого видеорегистратора чьего-то шлема. Изображение дёргалось, оператор явно куда-то бежал, но вот он упал, перекатился — на экране на несколько секунд мелькнуло багряное закатное грозовое небо, раздираемое трассами винтовочных масс-ускорителей. Где-то в стороне сверкнула вспышка, очевидно, что-то взорвалось. Неподалёку мелькнул планетарный танк, с номером 21 на башне. Бухнула пушка, отправляя ста пятидесяти двух миллиметровый снаряд вдаль. Застрочил башенный пулемёт. Танк дёрнулся, резко отпрыгнув назад, пропуская над собой... Не знаю что это за хрень, но летела она куда медленнее снаряда из ускорителя. А смахивала больше всего на шаровую молнию, или плазменный заряд, каким его иногда представляют в фильмах. Камера вновь дёрнулась -оператор повернул голову. На него смотрел другой боец в ужасно замызганной пехотной броне с сержантскими знаками различия. Лица видно не было, его закрывало забрало и бронемаска.

— Запись идёт? На нас напали! Несём тяжелые потери! Повторяю, тяжёлые потери! Не можем... — изображение пошло рябью, а звук исчез, сменившись противным скрежетом, но уже через секунду всё пришло в норму и запись продолжилась, — эвакуация! Они свалились из ниоткуда! Требуется...

Вновь раздался неприятный скрежет, оператор дёрнулся и направил камеру в небо. А там было на что посмотреть. В тёмно-алом, почти кровавом небе, окружённое непонятными красными энергетическими разрядами разворачивалось... Нечто. Нечто с первого взгляда было похоже на не то гигантскую клешню, не то руку, часть которой скрывалась где-то в облаках. Но не успели мы вдоволь налюбоваться на эту хрень, как вновь пошла рябь и запись прекратилась, на этот раз уже окончательно.

— После этого всё обрывается. Сигнала нет. Вообще нет. Как отрезало. И тревога тоже прекратилась. Как будто и не было её. Тихо, как в могиле. Кто-то глушит всю связь, когда мы вышли из Врат, этого не было. Однако не прошло ни одного запроса с Иден-Прайм, и исходящий экстранет трафик отсутствовал. Мы сразу не обратили на это внимания, моя ошибка, но в эфире не наблюдалось никаких тревожных сигналов. А сейчас вообще пусто. Будто мы вошли в необитаемую систему.

— Перемотать на 38,5.

Видеофрагмент отмотался назад и замер на светящейся клешне. Воцарилось тягостное молчание. Капитан был мрачнее тучи. По лицу турианца понять что-либо было сложно, всё же не настолько хорошо я знаю ксенопсихологию отличных от людей видов. Однако, даже того что я знал, хватало, чтобы понять — спектра тоже проняло. Видать, всего он мог ждать от такого "простого задания" по доставке, но только не этого.

— Моро, доложить обстановку, — прервал затянувшуюся тишину Андресян.

— Семнадцать минут после выхода из Врат, товарищ капитан. Никаких кораблей в районе не наблюдается. И это хреново, маршрут-то оживлённый.

— Вы ведь уже видели видео, верно? Поэтому вперёд Моро. Быстро и тихо. Задача только что сильно осложнилась.

— Ударная группа может выдвинуться быстро и не привлекая внимания. Это наш шанс забрать маяк, — наконец вмешался турианец.

— Ага, великолепная идея, — пришлось прокомментировать столь "блестящее" предложение, — только у нас из всей ударной группы на борту условно два человека. Причём один из них я.

— Боюсь, у нас нет выбора, Юра. Найлус прав, это наш единственный шанс сделать хоть что-то. Поскольку посадка на космодроме отменяется, возьмёте с собой ефрейтора Дженкинса. Он родился и вырос на Иден-Прайм, если мне не изменяет память — как раз в городке неподалёку от протеанских развалин. Будет за проводника, в случае чего.

— Но, товарищ капитан, тащить этого зелёного юнца с собой...

— Понимаю твои опасения, но придётся. Нормально ознакомиться с районом раскопок уже нет времени. Тебе может пригодиться любая помощь, в том числе и проводника. Не стоит от неё отказываться так необдуманно. Встречаемся в грузовом трюме.

— Замечательно, уж втроём-то мы там точно навоюем. Пардон, вчетвером, если учесть спектра, — пробормотал я, уже выходя из командного зала.

Вот так и остался я без нормального обеда.

Грузовой трюм, он же десантная палуба, он же ангар для техники он же... В общем встретил меня грузовой трюм нездоровым оживлением и какой-то сумбурной, на мой взгляд, беготнёй всех и вся. Матросы что-то проверяли, грузили, сгружали, переносили контейнеры с места на место, висели под потолком, копаясь в проводке и многочисленных трубах, загружали ленты боеприпасов в бронетранспортёр, стоящий по левому борту, проводили диагностику оборудования, суетились вокруг десантного челнока с другой стороны, не то также загружая боекомплект, не то проверяя систему наведения... Одним словом, все были при деле.

Оплотом спокойствия во всём этом море хаоса был лейтенант Аленкович, "бронно и оружно" восседавший в углу трюма на нескольких ящиках, в стороне от общего буйства. С каменным лицом он разглядывал какое-то одно, только ему ведомое место на лежащем на коленях автомате. Ну, или, как вариант, он просто дремал с открытыми глазами в ожидании приказа. Однако, когда я подошёл, Кирилл, отмер и одарив меня невесёлой ухмылкой спросил:

— Ну что, товарищ капитан, кажется влипли мы в ту ещё передрягу.

— И не говорите. Вся связь по планете молчит, даже военные каналы не отвечают. Похоже, там внизу кто-то серьёзно поработал. Пришедшую запись уже видели?

— Видел. Толком ничего не ясно, но ощущения наипоганейшие.

— Аналогично. Кстати, раз уж нам всё одно вдвоём в эту задницу лезть — предлагаю обойтись без чинов, на ты. Идёт?

— Идёт, — не раздумывая согласился лейтенант.

— Отлично, ну а пока сидим, не грех было бы и пожрать чего, а то скоро уже вторые сутки во рту толком ни крошки не было. Ну-ка поднимись, весь провиант себе захапал, — поймав недоуменный взгляд Аленковича, я указал на его ящик, а точнее на маркировку, согласно которой, внутри находились флотские индивидуальные рационы питания, сухпайки по-простому.

Совместными усилиями мы вскрыли герметичный контейнер и вытащили оттуда по паре пакетов на каждого. Один сейчас — второй с собой на высадку. Долгие действия, конечно не предполагались, но кто его знает, как там дело обернётся. Ну и дабы не откладывать на потом, дружно распаковали свои пайки и принялись весьма оперативно уминать их, периодически обмениваясь малозначащими фразами. Впрочем, долго наш импровизированный "пир" не продлился. В таком виде нас и застали капитан Андресян, спектр Крайк и переминающийся с ноги на ногу у них за спиной ефрейтор Дженкинс. Последние двое в броне и с оружием.

— Мда, Юра, как погляжу, ты времени зря не теряешь.

— Так точно, товарищ капитан. Не теряю, — браво выкрикнул я, даже слегка приподнявшись со своего места, и уже спокойным голосом добавил, — вторые сутки уже поесть нормально не дают, изверги. Бегаю, как белка в колесе.

— Сочувствую, но вернёмся к делу, — не обращая внимания на мою тонкую подколку продолжил Андресян, — к сожалению, что творится на планете нам по-прежнему полностью не известно. Однако кое-что удалось прояснить. На Иден-Прайм напали и судя по всему, целью напавших являются отнюдь не города с населением, или фабрики со складами. Место их высадки — те самые руины, где нашли маяк. А также лагерь археологов. Так что это точно не пираты. К сожалению разведки не будет. Мы не можем пройти на большой высоте над заданным районом для съёмки данных так, чтобы нас не заметили, даже заслать разведзонды не получится. Над нужным нам полушарием засечено очень мощное сканирование. Мне даже представить страшно, откуда оно исходит. Подобные сканеры стоят лишь на специализированных кораблях РЭБ, как правило тяжёлого класса. И насколько мне известно, располагают подобной техникой только Союз и расы входящие в Совет Цитадели.

Последнюю фразу капитан произнёс с явным намёком, при этом смотря исключительно на спектра. Однако тот лишь невозмутимо ответил:

— Насколько мне известно, здесь нет и не может быть кораблей Совета Цитадели. И пространства Цитадели тоже. Это совершенно исключено, так как противоречит всем законам и нормам галактического права, — Андресян, хмыкнув в ответ, но не стал ввязываться в ненужный спор.

— Нас пока не заметили, спасибо системе маскировки, она действительно на высшем уровне. Хочешь, не хочешь, Юр, а твой отряд — главная сила всей операции. Постарайся прорваться к месту раскопок и выяснить, что там произошло. Помощь выжившим — задача второстепенная. Главная цель группы — это маяк.

— Но, товарищ капитан... — начал было Кирилл, молча поддерживаемый гневно пыхтящим от подобного заявления за плечом капитана Дженкисом. Молодец парень, зря я на него наговаривал. Пока хорошо держится, а ведь у него там внизу наверняка семья осталась. Однако лейтенант был прерван Андресяном.

— Я понимаю ваши чувства, лейтенант Аленкович, так же как и ваши, Дженкинс, но вас будет лишь четверо. Вы при всём желании не сможете помочь выжившим, чем-либо серьёзным. А упущенный маяк — угроза всему человечеству, а возможно и другим расам Пространства Цитадели.

— Трое, — лаконично обронил турианец.

— Что "трое"? — не понял капитан.

— Их будет трое. Я буду в стороне. Один я двигаюсь быстрее, — у него что крыша поехала со свистом? Один он двигается быстрее... Куда быстрее? В могилу? Нет, вот уж здесь я молчать не стану.

— Я против, считаю это решение необдуманным и опасным, опасным для всего отряда, — спектр уставился на меня немигающим взглядом.

— Вы начинаете терять очки в моих глазах, Юрий, — как-то спокойно и обыденно проговорил он, смотря на меня тяжёлым взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Ещё и по имени впервые назвал.

— Невелика потеря, — с вызовом произнёс я, перехватив взгляд спектра, — Там внизу какие-то ублюдки атаковали нашу планету, погибла целая куча людей, которых я присягал защищать. И погибнет ещё больше, если вы своими действиями будете ставить нашу операцию на грань срыва.

— При всём моём уважении, Найлус, капитан Гагарин прав. В подобных условиях дробить и без того малую группу, значит гарантированно провалить всё дело. В лучшем случае. В худшем подобное решение может вообще привести к гибели отряда. Поэтому предлагаю вам ещё раз обдумать вопрос вашего движения, дабы не возникло никаких неожиданностей, — добавлять "а не то останетесь на борту", капитан Андресян счёл излишним, хотя в его взгляде, не менее тяжёлом, чем у турианца это так и читалось. Очевидно, и Крайк это понял, потому как прикрыв веки с минуту неподвижно стоял, очевидно, раздумывая и рассматривая все варианты "за" и "против", после чего невесело оскалился, и на удивление примирительным тоном, никак не вяжущимся с выражением лица, ответил.

— Ладно, пожалуй, вы правы. Проверка способностей капитана Гагарина по всем правилам откладывается. Ситуация итак уже вышла из-под контроля. Я пойду с вами в одной группе, однако командование остаётся за вами, капитан. Вам виднее, как эффективнее использовать потенциал ваших бойцов.

— Что ж, рад это слышать, — с облегчением выдохнул я. Всё-таки каждый боец на счету, — надеюсь, это решение не повлияет на точность вашей стрельбы? — Ни в коем случае, — снова оскалился спектр.

Глава 3

На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят.

У высоких берегов Амура

Часовые Родины стоят.

(Б. Ласкин — "Три танкиста")

2183 год Михаил Алексеевич Калинин, командир 2-го взвода, 5-й отдельной сводной танковой роты СА* СССР, Скопление Исхода, Система Утопия, Иден-Прайм. Окрестности археологических раскопок

Эх, а как же всё-таки прекрасно начинался этот чудовищный день. Кто бы тогда знал, как он закончится, и что выпадет на нашу долю. Наверное, скажи мне тогда, кто-нибудь, что уже к середине проклятых местных суток я не досчитаюсь половины своих ребят, я бы лишь рассмеялся ему в лицо. Ну, или дал бы в это самое лицо "прикурить" — зависит от человека. Но не поверил бы однозначно, ибо звучало это не менее бредово, чем заявления всяких безумных пророков о грядущем конце света, апокалипсисе и страшном суде. Однако, для одной мирной аграрной планетки, расположенной в самой глубине территорий Союза, этот апокалипсис настал сегодня.

Как всё начиналось? Ну, из меня плохой рассказчик, да и не мне уже говорить об этом... А, впрочем, время ещё есть, его как раз хватит на не слишком долгую повесть. Последние часы моей жизни, очевидно, подходят к концу. Нет, приложило меня не особо сильно — жить можно, да только не получится. Жестянки обложили со всех сторон, головы не высунешь. Ну, а как только они поймут своими электронными мозгами, что моя машина больше не опасна для них — пойдут на штурм. Окажутся поближе — взорву остатки боекомплекта. Может посчастливиться прихватить с собой несколько платформ.

Итак, как я уже сказал немного раньше — утро на Иден-Прайм было просто великолепным. Местное солнышко медленно выползало из-за горизонта, нежно касаясь своими мягкими лучами зелёных окрестностей. Защебетали какие-то местные пташки, в ближайшей роще вякнул неизвестный, но явно крупный зверь. Идиллия одним словом, даже несмотря на то, что всего в нескольких километрах располагается большой райцентр в окружении целой кучи ферм и колхозов, со своими обширными полями и пастбищами. А вот, поди ж ты, природа здесь непуганая. Но оно и понятно, за экологией теперь следят — будь здоров. Даже на таких первозданных мирах. Хватило примера Земли, где в конце прошлого века едва не разразилась глобальная экологическая катастрофа.

Я сладко потянулся, бросил ещё один взгляд на непривычно медленно выползающее из-за высоких лохматых верхушек местных деревьев солнце, и наконец, спустился с крылечка небольшой двухэтажной казармы, где разместили нашу роту по прибытии. Время было раннее, как по местным 64-х часовым суткам, так и по стандартным земным. Однако побудки и общего построения сегодня не будет. Во-первых, мы не на окраинах, где подобное является обязательным и непременным началом каждого нового дня. А во-вторых, сегодня у нас официальный выходной, а значит — половину местного дня можно провести как душе угодно. И лично я как раз собирался этим заняться. Возьму флаер на стоянке, да смотаюсь в столицу. До неё отсюда около часа неспешного лёта. Там можно будет позавтракать в одной из многочисленных уютных кафешек, расположившихся на нижних этажах аккуратных особняков Старого города, примеченных мною после завершения вчерашнего парада. Ну а потом... Потом придумаю что-нибудь, всё-таки столица Иден-Прайма — Констатинополь, город достаточно большой — почти миллион жителей. Найду чем заняться.

Вам наверняка интересно, как мы оказались в этом маленьком раю? Всё очень просто, наша рота, набранная сразу из нескольких частей, размещённых на Комсомольской, следовала с показательных учений в одном из окраинных секторов пространства Союза. Здесь на орбите Иден-Прайма у нас намечалась своеобразная пересадка. Военный грузовик, доставивший нас сюда и идущий дальше в сторону Арктура, отцепил внешние контейнеры с нашими танками и всем ротным имуществом, а нас самих высадили на борт небольшого орбитального транспортного узла, где мы и должны были ожидать прихода нашего корабля с Комсомольской. Рота уже приготовилась в скуке, тоске и безделье провести пару ближайших суток, однако произошло то, чего мы меньше всего ожидали. Нас пригласили на парад.

На Иден-Прайм должен был состояться какой-то праздник, что-то вроде дня памяти местных героев отгремевшей шесть лет назад войны с батарами. Ну, там парад, салют и всё такое. В принципе, дело обыденное. Планетарные власти как-то прознали о скучающей у них на орбите танковой роте, напрягли командующего местным гарнизоном, а тот, сразу смекнув что к чему, пошёл на поклон к нашему командиру. Вы спросите, а что такого особого в висящей на орбите танковой роте, что её вдруг резко захотели лицезреть внизу у себя на празднике, причём желательно с техникой? На центральных Мирах вроде Земли, Новой Земли, или той же Комсомольской это действительно выглядело бы донельзя странно. Ну, болтаются-скучают, да ждут пересадки танкисты, ну и что с того? В системах же вроде Утопии всё несколько иначе. Дело в том, что хоть Утопия и расположена также в глубоком тылу, но в отличие от той же Новой Земли, является планетой сугубо аграрной, с населением чуть меньше четырёх миллионов жителей. А прикрывающий её гарнизон едва ли насчитывает пять тысяч человек. И разумеется, никакой тяжёлой техники и прочих красивых смертоносных штучек, на которые так любят поглядеть простые обыватели во время подобных праздников, тут нет, и никогда не было. Ну, а раз подвернулся случай, то почему бы не попробовать упросить скучающих танкистов разок прокатиться по городу на своих игрушках, народу на потеху, чтобы всё выглядело, как настоящий столичный парад. Ну, а потом уже можно будет дать полазить по технике озорной детворе, разумеется, под чутким присмотром, почесать языками со служивыми, и уже "отслужившими", а под вечер завалиться в какой-нибудь бар, где отметить с подвалившим народом местный праздник. Конечно же, вся погрузка-разгрузка обещалась за счёт планетарной администрации, размещение и пропитание тоже — всё по высшему разряду. А на дорожку ещё и негласных премиальных обещали отсыпать немного — "за беспокойство".

В итоге, командир местного гарнизона поболтал с нашим, тот в свою очередь связался с Комсомольской, и получив оттуда "добро" на показуху для местных, спустил вниз мой взвод вместе с техникой, как наиболее прилично выглядящий после учений. Ну, и оставшиеся два взвода, только уже "пешком", отправил за компанию, дабы не скучали. Предстоящее развлечение народ воспринял с энтузиазмом, ведь это на порядок лучше, чем сидеть на крохотной станции в тесных кубриках, да маяться дурью.

Парад прошёл как по маслу, оставив массу впечатлений у всех участников. Всё было очень красочно и торжественно с одной стороны. А с другой как-то неуловимо провинциально, даже не знаю, по-домашнему что ли. Кругом улыбающиеся молодые красивые лица, горящие взгляды, все машут руками, каждый стремится крикнуть тебе что-нибудь приятное. И абсолютно не было заметно, на мой взгляд, такого излишнего пафоса и помпезности, что всегда присутствует на всех крупных мирах, где мне удалось побывать.

Первым, под звуки торжественной музыки, прошёл стройными рядами местный гарнизон. 212-й мотострелковый полк, если не ошибаюсь — я не сильно вдавался в подробности. За ними прошло что-то из лёгкой техники — несколько БТРов и лёгких бронемашин, ну а на закуску шла восьмёрка наших тяжёлых, громко ревущих зверюг. И, разумеется, больше всего восторга вызвали именно мы. Оно и понятно, не каждый день увидишь такое смертоносное, пахнущее горячим металлом сочетание силы, мощи и брони, прущее мимо тебя буквально в десяти метрах. Одним словом, горожан мы впечатлили по самое не могу.

А потом были народные гуляния, концерты, ярмарки, песни да пляски и прочие прелести мирной неторопливой провинциальной жизни. Ну а мы — танкисты, небольшими группками отправились покорять местные увеселительные заведения. Была и лёгкая пьянка в нескольких последовательно чередующихся уютных барах, и общение с восхищёнными гражданскими, что решили составить нам компанию, и братания с местными из гарнизона... Правда, для верности стоит сказать, что эти самые "братания" едва не начались с массовой драки. Зачинщиками были несколько упившихся мотострелков, считавших себя уязвлёнными на параде какими-то столичными выскочками. Упоминание того, что "выскочки" отнюдь не столичные, и в отличие от "бравогого" гарнизона уже успели "нюхнуть пороху", эффекта не возымело. Мы уже приготовились к отчаянной обороне, ну в самом деле, что могут всего лишь девять танкистов против почти двух десятков пехотинцев, пусть и ни разу не участвовавших в реальных боевых действиях. У них и модификации организма соответствующие, и импланты стоят разные, существенно увеличивающие боевые возможности, и банальная рукопашная подготовка есть... Нет, у нас тоже много чего всякого было в тела для улучшения посажено, но ведь заточено всё это было под бой в технике, а не под прямую схватку.

В общем, спасло нас тогда от неминуемого поражения в драке только чудо. Пехтура уже начала разворачиваться в традиционную "кулачную стену", как непонятно откуда выскочила взмыленная и донельзя злая старший сержант, судя по нашивкам из той же роты, что и эти забияки. Наорав благим матом на разом смутившихся и как-то резко утративших весь боевой пыл драчунов, она подошла к нам и представившись, устало и как-то обречённо попросила прощения за своих бойцов, изрядно перебравших сегодня после парада. Я, как старший из всех наших принял извинения, и предложил не ссориться, а наоборот пригласил местных выпить вместе, чем несказанно удивил сержанта, похоже уже смирившуюся с серьёзными разбирательствами.

Как потом оказалось, бойцы из 212-го мотострелкового были вполне нормальными ребятами. Так что немного употребив и перестав дуться друг на друга, мы стали для них, как говорится, самыми лучшими друзьями. Уже буквально через полчаса народ стал травить традиционные в таких случаях армейские байки, перемывать косточки высшему начальству, размышлять о вечных проблемах бытия, ну и так далее. Наши ребята рассказывали о суровых боевых буднях танкового полка, высадках на планеты, боевых операциях по очистке батарских пиратских гнёзд... Кто-то вспоминал и о "Сатурне", в котором многим из нас, удалось поучаствовать. Пехтура же, едва ли не пораскрывав рты с восторгом слушала. В ответ на наши геройства они рассказывали забавные случаи из жизни местного гарнизона, чем немало порадовали уже нас. Закончили отмечать мы лишь под утро, разойдясь и "расползясь" в свои расположения. Кого-то вроде бы даже уносили на руках, но не уверен, что это мне не померещилось. Нескольких человек мы с сержантом собственноручно вытаскивали из городских фонтанов. Чего они там забыли? Вроде не десантура. Одним словом, было весело. Хорошо, что мы не остались на орбите. Так нам тогда по крайне мере казалось.

До Константинополя я долетел меньше чем за час. Немного порыскав по центру ещё нарядного после праздника города обнаружил уже открывшийся небольшой, но донельзя уютный кафетерий на первом этаже невысокого изящного здания. Оно нависало над городской набережной, утопающей в зелени и цветах и казалось, что его построили в давние-стародавние времена. Вот ей-ей, если бы знал, что Константинополю нет и сорока лет, решил бы, что постройке уже пара веков, настолько необычно она выглядела в век современных километровых небоскрёбов из пластиплекса и супербетона. Впрочем, весь центр столицы Иден-Прайма представлял собой дивный малоэтажный ансамбль, с ощутимым уклоном в старину. Я не слишком хорошо разбираюсь в архитектуре, но на мой взгляд, так могли выглядеть здания, например, где-нибудь в начале XX века.

Внутри кафетерий также соответствовал духу эпохи. Светлый, буквально купающийся в лучах восходящего солнца зал, начищенная медная фурнитура, мебель, обшитая, красной искусственной кожей, вставки из темного орехового дерева, каменные столешницы. На стенах были развешаны постеры и картины с древними архаичными мотоциклами, да какими-то парнями в чёрных кожаных куртках и со странными причёсками*. Кое-где мелькали металлические пластинки с выгравированными на них словами, судя по всему написанными на англике. А посему, о чём там говорилось, я не имел ни малейшего понятия, ну не особо распространён этот язык в Союзе. Вроде бы дисида, будь она не к столу помянута, в основном на нём болтает. По относительно небольшому помещению витал чудесный запах ароматного, свежезаваренного кофе и горячей, аппетитной выпечки. В зале было не так много народу, человек пять — по виду все местные. Кто-то, очевидно, отходил после бурной ночи, кто-то наоборот готовился к новому дню.

Я присел на высокий барный стул за стойку, ко мне тут же подбежала молоденькая девчонка официантка, с явственно различимым восторгом в глазах смотрящая на мою форму с нашивками танкиста. Видать была на параде вчера. Заказ принесли на удивление быстро. Ну что тут скажешь, натуральные продукты, они и есть натуральные продукты. Всё было очень вкусно и сытно. И прекрасный ароматный кофе, и румяные дымящиеся круассаны к нему, и даже, казалось самая обыкновенная яичница с беконом, щедро посыпанная свежей мелко рубленной зеленью, поданная с горячими тостами... Это было просто великолепно, но как и всё великолепное не могло продолжаться вечно. Я как раз начал присматриваться к симпатичной официантке, что обслуживала меня, как раздался звонок коммуникатора. Со вздохом взглянув на экран с удивлением обнаружил, что пообщаться со мной желает непосредственное начальство, а точнее командир нашей сводной роты, к которой на время учений был приписан мой взвод. Интересно, что уважаемому майору Синицыну надо от меня в такую рань? Неужто дошли до него слухи о несостоявшейся драке с мотострелками? Да нет, вроде бы не должны были. Да и случай не особо серьёзный, ведь потасовки в итоге не случилось, а расстались мы так и вообще друзьями. А ладно, чего гадать, сейчас всё и узнаем.

— Старший лейтенант Калинин на связи, товарищ майор.

— Ну зачем же так официально, Миш. Вроде не в строю стоим. Доброго утра тебе.

— И вам Анатолий Евграфович того же.

— Как, отдыхается на свежем воздухе? Твои-то гаврики небось вповалку до сих пор лежат после вчерашнего, — нет, всё таки кто-то ему о не случившемся побоище, похоже доложил, раз такие намёки пошли.

— Пользуются случаем, товарищ майор. Когда ещё подвернётся что-то подобное, — стараюсь плавно уйти от прямого ответа.

— Ну-ну, — усмехнулся Синицын, — ладно, пусть отдыхают, пока есть возможность. А ты сам ведь сейчас не в расположении, правильно? — эх, всё-то он знает, лиса такая, всё-то ему ведомо.

— Нет, я в Константинополе, сижу тут с утречка, кофиём потихонечку балуюсь.

— О! Так ты уже в столице, это же просто превосходно, — как-то уж излишне бодро проворковал резко оживившийся Синицын, — раз так, то не в службу, а в дружбу, не подъедешь в местный Штаб ПО*?

Ничего себе! Майор вот так вот просто просит, не приказывает, а именно просит лейтенанта, пусть и старшего, подъехать в штаб. На моём веку такого ещё не случалось, пожалуй. Рассуждая же логически, что это значит? Либо за прошедшие сутки в армии всё резко поменялось местами, и теперь можно смело отправлять генералов во внеочередной марш-бросок с полной выкладкой, либо... Либо случилось что-то очень не хорошее. И как подсказывает жестокая практика — последнее куда вероятнее.

— Хорошо, Анатолий Евграфович, через двадцать минут буду, — с трудом подавив вздох разочарования, ответил я.

— Вот и славно, ожидаю. Координаты и пропуск я тебе уже скинул. До встречи.

Мда, вот так по законам жанра и начинаются крупные неприятности. Грустно улыбнувшись примеченной девчонке, имени которой мне узнать так и не случилось, я быстро расплатился за завтрак и отправился на выход. Хорошо хоть поесть дали, а ведь могли бы и без того оставить.

В Штаб ПО — приземистое массивное здание серого камня, чем-то неуловимо смахивающее на старинную крепость, меня впустили быстро, без досмотра, что само по себе удивительно. Хотя может это такая местная специфика, всё же планета довольно провинциальная, да к тому же на приличном отдалении от внешних границ Союза. Но, так или иначе, следуя за маркером-указателем я, воспользовавшись лифтом, поднялся на третий этаж и, пройдя по длинному прямому коридору, оказался перед здоровенной деревянной дверью... Кого бы вы думали? Командующего всем местным гарнизоном, вот кого!

Толкнув тяжёлую архаичную дверь из красивой парадной древесины, покрытую толстым слоем тёмного лака, я вошёл внутрь и оказался в абсолютно пустой приёмной. Вдоль одной из стен тянулся ряд стульев для посетителей. С другой стороны стоял стол, очевидно секретаря, или адъютанта. Самого его на месте не было. Из-под неплотно прикрытых объёмных штор, своеобразными струями, лился яркий солнечный свет. В дальнем конце комнаты располагалась ещё одна дверь, в точности всеми своими чертами повторяющая входную. Быстрым шагом, преодолев помещение, я решительно постучал в неё, и, не дожидаясь приглашения вошёл.

— А вот и ты Миша! — воскликнул развалившийся в глубоком кожаном кресле Синицын, — Хорошо, что заглянул к нам.

Вот зараза, сам сидит тут, коньячок попивает, других от дел отвлекает, да ещё и издевается. К слову был здесь Анатолий Евграфович не в одиночестве. Напротив него, в точно таком же кресле с бокалом в руке замер полковник, очевидно, тот самый командующий местным гарнизоном.

— Старший лейтенант Калинин по вашему приказанию прибыл! — щёлкнув каблуками, рявкнул я. Звук щелчка выдался не особо громким, всё-таки высокие упругие подошвы берец гасят удар, а вот рёв выдался на славу — полковник так вообще поперхнулся, чуть не расплескав содержимое бокала. Синицын тоже болезненно поморщился. Похоже, моё предположение о том, что вечер он провёл отнюдь не в монашеской трезвости, оказалось верным. А вот нечего издеваться над людьми.

— Вижу, вижу. И нечего так орать. Ты давай не стой столбом, а присаживайся, наливай, — он кивнул на третье кресло у низкого журнального столика, да стоящий на нём небольшой хрустальный графинчик, с чем-то янтарно-коричневым внутри, и несколько глубоких пузатых коньячных бокалов рядом. Ещё там валялась пара планшетов с выключенными экранами, какие-то исчёрканные листки пластобумаги, и посреди этого бардака замерла небольшая тарелочка с тонко нарезанными пластинками какого-то неизвестного мне цитрусового, присыпанными сверху мелким коричневым сахаром. Всё страньше и страньше, как говаривал один литературный персонаж моего далёкого детства. Сначала просят приехать, а теперь ещё и напитками угощают. Не к добру.

— Да, разумеется, об этом даже школьники знают. Их технологии, найденные на Марсе, позволили нам совершить гигантский научный скачок. Почти всё, что мы имеем сейчас во многом основано на технологиях протеан, — признаться, подобный вопрос был ожидаем мною меньше всего.

— Замечательно, значит, краткий ликбез проводить не придётся. Иными словами, ты понимаешь, какую ценность представляют действующие протеанские артефакты?

— Ещё бы. В Галактике за них едва ли не настоящая грызня идёт. Под ковром, как у бульдогов.

— Да, — неожиданно усмехнулся доселе молчавший полковник, — очень точное сравнение. И с недавних пор мы, то есть Иден-Прайм, стали новым центром этой тихой "грызни".

— Здесь были обнаружены хорошо сохранившиеся протеанские руины, — ответил на мой недоумённый взгляд Синицын.

— И это только полбеды, — вместе с тем продолжил полковник, — в этих чёртовых руинах пару суток назад археологи откопали работающий протеанский маяк. А вот это уже серьёзно. На маяке может содержаться целое море просто фантастической информации, однако в полевых условиях извлечь её не представляется возможным.

— Права на маяк уже кто только не пытался заявить. И Совет Цитадели, и Серайский университет, и дисида что-то вякала, и даже какой-то миллиардер волус интересовался "за сколько клан Земли продаст эту диковинку простому коллекционеру", — старательно изобразил голос последнего интересующегося Синицын, — наши конечно, всех с этими мифическими "правами" послали куда подальше, но всё же решили поторопиться забрать находочку на Марс.

— Поэтому в течение ближайших суток из Солнечной должен будет прийти военный транспорт, который, наконец, заберёт отсюда эту дрянь куда подальше, — закончил за майора эээ... Полковник. Ещё бы узнать, как его зовут, а то табличку на входе в кабинет я прочесть не удосужился.

— А как вообще получилось так, что информация о находке так быстро стала всеобщим достоянием? — недоумённо спросил я, уже начиная понимать, куда клонят товарищи командиры. Полковник от этого вопроса скривился так, будто только что проглотил целый лимон.

— Учёные, мать их археологи, — коротко, но ёмко ответил он, — как дети, блин, малые. Чуть что нашли — тут же им надо поделиться светлой новостью со всем миром! Как безопасники проглядели — не спрашивай, сам не знаю. Знаю только, что все проблемы, если они возникнут, придётся расхлёбывать нам...

— И вот тут мы непосредственно подходим к цели твоего визита, Миша, — продолжил за печально замолкшего полковника Синицын, — мы тут с Василем Алексеевичем посовещались, и решили, что неплохо бы обеспечить дополнительное прикрытие району раскопок и найденному артефакту. Одной роты мотострелков, выделенной ранее, в случае чего может оказаться маловато.

— В случае чего, — высказал я своё мнение, — и всего планетарного гарнизона может оказаться маловато. Но товарищ майор, неужели кто-то всерьёз решится напасть на планету Союза, да ещё в самой глубине наших территорий? Звучит как-то чересчур, уж фантастично...

— Да есть тут некоторые звоночки, — ответил за Синицына мрачный полковник, — сегодня утром неожиданно вышел из строя ряд автоматических наблюдательных станций раннего обнаружения, болтающихся в космосе далеко за пределами Утопии. И это уже настораживает, в то, что семь подобных аппаратов в одном секторе накрылись из-за технической неисправности — я не верю. Вот и Анатолий Евграфович тоже не верит. Запрос о помощи мы конечно же отправили, но пока там наверху почешутся, пока мозгами пораскинут, пока что-то решат... Может стать уже слишком поздно.

— В общем, Миш, возвращайся в расположение, в темпе буди свой взвод, сажай в машины, да отправляйся к раскопкам, — подвёл итог мой командир.

— Так ведь нас же пустыми спустили, товарищ майор. Ни боекомплекта, ни...

— Не волнуйся, я отдал приказ. Когда долетишь до базы, всё необходимое уже должны будут доставить сверху.

— Понял, а как с остальными взводами быть? У них же техника там, — я ткнул пальцем в потолок.

— Их технику спустят вторым заходом. Пока нужно пользоваться тем, что уже на месте. Ещё вопросы?

— Да, я полагаю там на раскопках не один буду?

— Нет, конечно, помимо тебя там уже ошиваются две роты 212-го мотострелкового. Вся необходимая информация по взаимодействию с соседями здесь, — он протянул мне один из тех планшетов, что лежали на столе, и продолжил, — но подчиняешься ты всё равно непосредственно мне. Начнут качать права — посылай их сразу ко мне, или к Василю Алексеевичу.

— Понял. Разрешите идти? — поставив на стол пустой бокал, поднялся я.

— Иди только, детоксин не забудь выпить, — как-то грустно усмехнулся Синицын.

— Обижаете, товарищ майор!

— Просто напомнил. И да, Миш. Понимаю, не тебе это говорить, но... Будь там поосторожнее. Есть у меня какое-то нехорошее предчувствие.

— Постараюсь, Анатолий Евграфович, не надо меня хоронить раньше времени, — попытался пошутить я. Вот только штука получилась какая-то смазанная и не к месту.

— Иди, уже. Герой, — махнул на меня рукой полковник, — а мы тут с твоим командиром подумаем пока, как бы все дыры прикрыть...

А коньяк был ничего. Умеют французы делать, ничего не скажешь.

* * *

Поднимались, заряжались, да снаряжались мы как-то совершенно буднично и обыденно, чисто на автоматизме, даже рассказать не о чем. На всё про всё ушло около часа, по истечению которого наш взвод спешным маршем направился в сторону раскопок, благо ехать было не так далеко. Что-то около ста пятидесяти километров — часа два езды. Пока мехвод лихо рулил по местным дорогам, на удивление ровными линиями, пролегающим меж бескрайних зелёных кукурузных полей, я усиленно изучал карту окрестностей, с нанесёнными на неё отметками.

Что мы имели в итоге? Раскопки, а так же прилегающий к ним маленький посёлок археологов располагались на небольшом плато, один из склонов которого был достаточно пологим. Там же и проводились раскопки, там же и жили археологи... Три других склона представляли собой довольно крутые обрывы, подняться по которым без специального снаряжения проблематично. Впрочем, ничего интересного на той стороне и не было — лес, какие-то ручьи, несколько крупных полян. Обрывы же плато были стенами целой разветвлённой сети глубоких и на удивление широких каньонов, уходящих от места раскопок далеко на юг. Там, ввиду сложного рельефа начиналась неосвоенная территория, где никто не жил примерно на триста километров вдаль. А вот маяк, судя по карте, обнаружили не на основных раскопках на северном, пологом склоне, а почти в центре плато — в лесу. К северу от лагеря археологов проходила магнитная дорога. Там же, примерно в полукилометре, располагалась временная грузовая платформа. Очевидно, через неё и шло все транспортное сообщение раскопок с внешним миром, поскольку больше дорог поблизости не было, и попасть туда можно было разве что на флаере, ну или вездеходе. А дальше всё те же бескрайние поля кукурузы, пшеницы, ржи, ну или чего там местные колхозники выращивают.

Это если рассматривать основное место действия. А что мы имеем в более общем плане? Я уменьшил масштаб электронной карты. Теперь передо мной застыла проекция квадрата, отображающая местность тридцать на тридцать километров. Так, на юге, как уже ранее было сказано ничего интересного нет, лишь извилистые глубокие каньоны, лес, пустоши. А вот на севере... На севере всё плохо. Нет, в радиусе десяти километров от раскопок по полям разбросано всего несколько ферм, оттуда гражданских можно убрать очень быстро, что не столь страшно. А вот примерно в пяти километрах на северо-запад, если следовать прямо по магнитке, располагается маленький город, с населением около десяти тысяч человек. И это уже большая проблема, потому как... Млять, всё ещё хуже, чем я думал. Магнитка соединяет город и небольшой космодром, судя по отметке грузовой. Платформа археологов находится как раз между ними. Если сверху действительно кто-то прилетит, и это не простая паранойя, что разыгралась у командующего гарнизоном и моего ротного одновременно, то как бы я поступил на месте чужаков? По логике часть кораблей посадил бы на космодроме, благо там нет никакой обороны, ибо сугубо гражданский, да и не от кого здесь обороняться. А дальше двинулся бы по магнитной дороге в сторону раскопок, прикрывая свой десант с воздуха, сбросив на археологов предварительно несколько мобильных отрядов. Пару кораблей оставил бы на орбите, на случай внезапных неприятностей, ну и ещё один-два висели бы в воздухе между космодромом и городом. Что ещё? Будь моей целью исключительно "находка" — отстрелялся бы по городу из всех орудий. Чем больше хаоса, тем лучше. А потом спокойно забрал маяк, доставил его на космодром и как можно скорее улетел с планеты, пока не подошли подкрепления из других систем. На всё про всё — не больше пары часов, иначе велик шанс встретиться с патрульной эскадрой, заглянувшей на "огонёк".

Наверное, так бы всё выглядело, будь я на месте чужаков, и не знай о готовящемся сюрпризе. То есть, не имея ни малейшего понятия о составе и численности новой охраны объекта. Да, пожалуй, так бы действовал я, считая, что в охране от силы два — три взвода лёгкой пехоты, и то исключительно, что называется "для порядка". А если нет? Что изменится, если чужаки знают о засаде? Да ничего. Разве что десант на раскопки будет больше, чем в первом случае. А вот стрельбы из корабельных орудий по окопавшейся охране не будет точно. Велик риск здесь всё порушить, да разбить, утратив маяк. Но по городу будут долбить однозначно, как я уже сказал -чем больше хаоса, тем лучше.

А это значит, что город нужно эвакуировать и как можно скорее. И фермеров не забыть желательно, чтобы не возникло искушения у захватчиков использовать их как заложников. С такими мыслями я и связался по закрытому каналу со Штабом ПО, запросив напрямую командование. Благо подобный вариант предусматривался, и соответствующие коды у меня имелись. Не успел я заскучать, как передо мной возникла голограмма моего ротного, что-то оживлённо обсуждавшего с кем-то невидимым с моей стороны. Однако довольно скоро, судя по всему отдав необходимые распоряжения, он повернулся ко мне.

— Здравия желаю, товарищ майор.

— И тебе не болеть, что там случилось? — кивнул он мне и вопросительно выгнул бровь, таким образом, очевидно выражая заинтересованность моим столь скорым вызовом.

— Изучил я данные, что вы мне дали. В первом приближении наметил возможные оборонительные рубежи и пути отхода. Но возникла тут парочка проблем. Первая — от археологов в пяти километрах на северо-запад расположен город. Это создаёт некоторые трудности при...

— Знаю, знаю. Не боись, уже начали эвакуацию. Надеюсь, часа за три управимся, — не дал он мне закончить, перебив на полфразы. Оперативно, однако.

— Принял, но это ещё не всё. В шести километрах на восток — небольшой грузовой космодром, и есть у меня мысли, что если у нас будут гости — приземлятся они именно там. Удобное место. Обороны никакой, охрана чисто номинальная, да и как будто по заказу магниткой с местом раскопок связан.

— Тут уже, извини, — развёл руками Синицын, — поделать ничего не могу. Силы нам сейчас распылять никак нельзя. Да и не удержим мы этот космодром в любом случае, сам понимаешь. ПВО у нас вообще никакого, так что первый же корабельный залп станет для засевших там и последним.

— Понимаю. Поэтому прошу разрешения, в случае вторжения взорвать магнитку к чертям. Там как раз пара удачных мест есть. В одном месте дорога реку пересекает, в другом — глубокий овраг, — что ж, другого ответа я и не ожидал. Сил у нас и впрямь просто катастрофически мало. Потому и влез с контрпредложением. Ротный раздумывал не долго.

— А, хрен с ней, закладывай заначки. Надеюсь, нормальные сапёры у тебя найдутся?

— Обижаете, товарищ майор!

— Ну-ну, смотри, не улети там только никуда раньше времени, — мрачно усмехнулся в усы он, — и ещё одно. Прежде чем минировать там всё, предупреди народ на космодроме, чтоб сматывались оттуда куда подальше.

— А разве это не работа планетарной администрации? — удивился я. В самом деле, эти задачи в случае чрезвычайных ситуаций обыкновенно ложатся на их плечи. Ну или на плечи МЧС, если такие части есть на планете. Однако Синицын лишь махнул рукой.

— Предупреждали их уже. Но эти умники, похоже, решили тупо забить на предупреждения. Что с них взять, непуганые они тут все. По прибытии отправь парочку бойцов при оружии туда на флаере. Чтоб доходчиво объяснили.

— Товарищ майор, у меня каждый человек на счету!

— Не тарахти. Я не про твоих танкистов. Там две роты мотострелков где-то трётся. Ещё вопросы?

— Никак нет. Намёк понял.

— Вот так-то, — довольно осклабился ротный и первым отключился.

По приезде на место оказалось, что всё не так уж плохо, как я рассчитывал. Все гражданские с близлежащих ферм уже были насильно выпнуты со своих насиженных мест со строгим наказом уматывать не ближе пары сотен километров и возвращаться не раньше чем через трое суток. Местные вроде пробовали побузить немного, даже прилетели на раскопки, но лишь один вид вооружённых до зубов мотострелков с мрачной решимостью в прямом смысле вгрызавшихся в землю как можно глубже заставил фермеров-колхозников резко поумерить пыл. А после не долгой беседы с командиром мотострелков капитаном Лугощиным, и вовсе в спехе отбыть по домам — паковать вещи и семьи, да уматывать куда подальше, как и было велено.

Лугощин оценил новое "пополнение", и даже заметил, что теперь есть приличный шанс отбиться от незваных гостей без серьёзных потерь, всё же восемь планетарных танков, пусть и не самой последней модели, это внушительная сила. Однако, даже при нашем появлении, закапываться поглубже в землю никто не перестал. Оно и правильно, в общем-то, кто его знает, как там дело обернётся, а хорошо оборудованная позиция ещё никому не помешала. Отдав необходимые распоряжения взводу, я вылез из своего командирского танка и поспешил вслед за капитаном в его импровизированный штаб.

Импровизированным штабом оказался небольшой передвижной модульный домик, ранее, судя по всему, принадлежавший археологам, зарытый в землю, да накрытый сверху парой толстых супербетонных плит. Несколько в стороне застыла мобильная антенна планетарной связи, а в ключевых точках окрест этого самодельного бункера, солдаты как раз заканчивали монтаж древних автоматических турелей, найденных, судя по маркировкам, где-то на резервных складах. Нет, вещички это были весьма не плохие — тяжёлый пулемёт, прикрытый толстой бронёй и не плохими щитами, да спаренный с ним автоматический сорокамиллиметровый гранатомёт. Мощная штука, если бы не одно но. Разработали эту модель уже с полстолетия назад, тогда же и пошли первые партии в войска. Однако, вот уже лет сорок как, сняты с вооружения они повсеместно. Дело в том, что у этих турелей отсутствуют собственные электронные мозги, поэтому необходимо управление центрального ВИ, или вообще ручное дистанционное. Вон, как раз солдаты заканчивают закапывать в землю рядом со штабом тонкие нано-композитные провода управления. Почему не используется беспроводное управление? Всё просто — при наличии достаточно мощного ВИ, каналы беспроводного управления этими игрушками довольно легко засечь и вполне реально перехватить. Что будет в подобном случае, думаю объяснять никому не надо. Потому и делается всё по старинке. Благо такие провода порвать почти не реально — прочность колоссальная.

Вообще весь склон холма, где это было возможно и необходимо, представлял из себя сплошные "раскопки". Не в том смысле, что там археологи искали протеанские артефакты, а в том, что мотострелки, используя всю строительную технику, до которой дотянулись их загребущие руки, его так перерыли траншеями, окопами, путями отхода, да отсечными позициями, что больше всего получившееся стало напоминать именно самые настоящие раскопки. И эти самые "раскопки" продолжались самым активным образом. Немного выше по склону мною была замечена башня загнанного в окоп БТРа, которую как раз пытались замаскировать двое бойцов в характерных танковых бронекостюмах. За гребнем холма, судя по тучам пыли, тоже было какое-то оживление.

А следующие шесть стандартных часов мы с капитаном Лугощиным носились как взмыленные лошади, пытаясь сделать и доделать всё, что не успели, да улучшить всё, что возможно. И причина тому была куда более веская, чем просто паранойя высшего начальства в лице одного полковника и одного майора. Сначала, как нам сообщили, вырубились три автоматические наблюдательные станции, расположенные уже непосредственно на краю системы Утопия, так и не подав тревожных сигналов. Просто взяли и отключились, как будто кто-то выключатель нажал невидимый. Не успели в Штабе ПО решить достойный ли это повод для отправки сигнала бедствия, как отправить что-либо куда-либо дальше Иден-Прайма стало попросту невозможно. Вся связь накрылась медным тазом. Причем, что интересно, как связь через Врата, так и связь с другими солнечными системами в данном звёздном скоплении. Входящих информационных потоков так же не было, как будто кто-то глушил всё. И вот именно тогда нам всем резко поплохело. Заглушить связь во всей звёздной системе в принципе вполне возможно. Для пары-тройки кораблей РЭБ тяжёлого класса, работающих одновременно на полную мощность. Стоит ли говорить о том, что такие замечательные кораблики в количестве отличном от нуля есть далеко не у всех рас? У батаров, например, нет и никогда не было. Слишком сложные технологии для четырёхглазиков. На вооружении подобные штучки стоят лишь у трёх рас Совета Цитадели, да у Союза. Соответственно, если в систему Утопии заявился кто-нибудь из галактов, наверняка ведь они захватили с собой и что-то ещё помимо вышеупомянутых кораблей РЭБ. Однако это означало прямое вторжение на территорию Союза и, следовательно, объявление войны. Правда, нам от того, что за нас скорее всего отомстят легче не становилось. Воевать против флота вторжения двумя ротами мотострелков и одним танковым взводом — изощрённая форма самоубийства.

Так или иначе, после суматошного забега по позициям, судорожных попыток успеть везде и всюду, а также пары часов беспокойного сна, я вновь оказался перед самодельным бункером, который изначально был принят мною за штаб. Оказалось, это всего лишь передовой наблюдательный пункт. Ну и одно из мест дистанционного управления турелями. Однако, после подготовки позиций для своего взвода, и ещё целой кучи, безусловно, важных и неотложных дел, мне предстояло, именно здесь вновь встретиться с Лугощиным, для, так сказать "сверки часов". А по-простому на краткое оперативное совещание. Полчаса назад пропала связь со Штабом ПО, значит гости уже не за горами.

Наблюдательный пункт встретил меня приглушённым светом, мерцанием голографических экранов и прохладным кондиционированным воздухом. Вдоль стен были развёрнуты мобильные пункты управления турелями. Чуть в стороне у стены застыл блок ВИ с массой подключённых к нему проводов и кабелей, извивающихся по полу как длинные толстые блестящие змеи. В креслах напротив терминалов сосредоточено застыли операторы, что показательно, так же в пехотной броне. Видать не надеются весь бой отсиживаться в бункере. Дальняя часть помещения была перегорожена не достающей до потолка ширмой, у края которой застыл солдат, так же при полной броне и оружии. Караул, судя по всему, значит капитан уже здесь. Кивнув бойцу, явно узнавшему меня, я зашёл за перегородку и оказался у небольшого тактического стола, отображавшего голографическую карту окрестностей, с целой кучей специальных пометок. В дальнем углу застыл замком Лугощина. Сам же капитан склонился над картой и что-то активно выговаривал одному из взводных, так и не снявшему своего глухого шлема.

— Вот упёртая, надоела, хуже горькой редьки! Всё, слушай приказ, берёшь всех своих и идёшь на южный рубеж. И никаких возражений! Вперёд и с песней, — напутствовал Лугощин неизвестного мне взводного. Старший сержант, судя по знакам различия на броне, нехотя козырнула, что-то сдавленно пробормотала, и отправилась восвояси. Ротный же дождавшись её выхода, устало вздохнул и наконец обернулся ко мне.

— Товарищ капитан, — поприветствовал я его.

— Вольно. Про связь со Штабом ПО уже знаешь?

— Вы хотели сказать про её отсутствие?

— Значит знаешь. Сам понимаешь, счёт пошёл буквально на минуты, — удручённо произнёс Лугощин.

— В бою связи тоже не ждать? Только лазером в прямой видимости?

— Только так. Но мы установили в нескольких ключевых точках приёмники, связанные кабелем. Совсем уж управления не потеряем, связаться сумеем. Пока их не вычислят, разумеется. Координаты передатчиков я тебе вышлю.

— А что с этой протеанской находкой? — задал я ещё один волнующий меня вопрос. В самом деле, за всё время, проведённое на раскопках, она так ни разу и не была мною увидена. А судя по описанию штука здоровая — метров семь в высоту и весит тонн десять. Куда местные её уже успели запрятать?

— Насчёт повреждения маяка можешь пока не беспокоиться. Мои парни его слегка прикопали там же, где эти археологи откопали. Это в лесу примерно в километре от наших позиций.

— Понял, тогда ещё вопрос...

Но задать его мне так и не дали. В наш закуток без всякого стука влетел боец с ошалевшим взглядом, судорожно сжимавший в одной руке шлем, а в другой автомат. Похоже началось.

— Товарищ капитан! Там такое, — каким-то донельзя удивлённым, да нет, что там, совершенно ошарашенным голосом просипел солдат, — вам надо это увидеть!

Мы с Лугощиным поторопились на улицу, вслед за бойцом, принёсшим весть. Местное Солнце всё ещё было в зените, с севера медленно наползал грозовой фронт. Снаружи стояла мёртвая тишина. Неслышно было уже ни привычного гула человеческих голосов, ни даже мерного гудения техники. И в этой совершенно недвижимой и какой-то ненормальной тишине раздался далёкий глухой скрежет. На грузовой космодром садился...

Наверное это был корабль.

Сноски:

* СА — Советская армия — одно из формирований Вооружённых Сил СССР наряду с ВКФ.

* Калинин не слишком хорошо разбирается в культуре и быте Земли XX века. Поэтому вполне объяснимо, что начало века и его вторая половина, для него малоразличимы. Многие из нас смогут различить быт России, скажем, начала и середины XIX века?

* Штаб ПО — штаб планетарной обороны.

Глава 4

Красная ракета и до пола газ,

Мы не видим света — свет не видит нас,

В триплексах летает небо и стерня

Ну давай родная — вывози меня.

А в прицеле скачет — прямо за стволом

Ближняя задача — роща за селом

Нам проехать шутка — полторы версты,

Только в промежутке — на броне кресты.

(М. Калинкин — "Атака")

2183 год Михаил Алексеевич Калинин, командир 2-го взвода, 5-й отдельной сводной танковой роты СА СССР, Скопление Исхода, Система Утопия, Иден-Прайм. Окрестности археологических раскопок

Захват цели — выстрел, рывок — отскочили назад, пропустив в паре метров над собой яркий шар. Не дожидаясь перезарядки вражеского шагохода выскакиваем на гребень и посылаем ещё один снаряд прямо в цель. Тяжёлая бронебойная болванка прошла, как нож сквозь масло, через не успевшее восстановиться силовое поле и пробила корпус. Готов — cдетонировало ядро, одни рожки да ножки в стороны полетели. Пройтись из пулемёта по не успевшим скрыться мелким железкам, добавить фугас в самое большое скопление, рывок обратно за насыпь. Успели. Ещё три "светляка" пролетели над нами, чуть не задев щиты. А щиты нам нужно беречь. Одно попадание такой хренью просаживает их процентов на сорок. Всё, меняем позицию. Сейчас сюда наверняка прилетит что-то большое с их гигантского корабля. И вот так уже больше восьми часов. За это время железяки, называемые гетами, успели предпринять пять масштабных попыток штурма наших позиций, буквально завалив нас своими платформами...

От наблюдательного пункта, где меня застала посадка гигантского корабля, к своей машине я несся так, будто за мной гналось стадо чертей. Вокруг столь же быстро разбегались по своим позициям мотострелки. В ту же секунду над лагерем взвыла сирена, оповещая о тревоге всех, кто ещё не заметил прилёта "гостей". Вспомнив о чужаках, я бросил мимолётный взгляд на застывший посреди полей исполинский силуэт. Навскидку километра два в высоту будет, если не больше. Надеюсь, на космодроме никого из персонала не осталось, а иначе не завидую я им. По идее, вот-вот должна начаться высадка, однако пока что в воздухе не наблюдается ни одного десантного челнока. Интересно, почему их не выпустили ещё при снижении, как обычно поступают в таких случаях, опасались огня ПВО?

И словно в опровержение моих слов из-за облаков показались многочисленные точки спускающихся аппаратов. Очень многочисленные. И приближаются быстро. Впрочем, мне до машины тоже недалеко осталось, а там уж посмотрим кто кого. Тем временем приземлившаяся громадина, к слову своим внешним видом абсолютно не похожая на все известные мне типы кораблей всех существующих рас начала... Передвигаться? Мать-перемать, да эти выступы оказывается не элементы корпуса, как мне показалось издали, а ноги! И они двигаются! Да, так и есть, эта гигантская штуковина весьма споро перебирая своими опорами направляется в нашу сторону... Да кто построил этого монстра? Никогда не встречал упоминаний ни о чём подобном.

Выскочив из-за угла какого-то строения, наконец-то увидел свою машину. Уф, вроде успел до начала "веселья". Представил свой забег под огнём высаживающегося десанта и даже вздрогнул. Неприятно.

Наверное, стоило бы вкратце рассказать, что же представляет из себя "командирский танк" и чем он отличается от обычных машинок пятьсот десятой серии? Да собственно почти ничем. Разве что специальным управляющим инфо-терминалом, да более мощным передатчиком, чем на рядовых машинах. Всё остальное полностью стандартное.

Масса при силе тяжести 1G около сорока пяти тонн, почти восемь метров длины, да два с половиной высоты. Необитаемая башня немного смещена назад от центра танка, весь мой экипаж так же сидит "треугольничком" в задней части машины, сразу за боевым отделением. Я в его условном нижнем углу, мехвод по левую руку, а наводчик по правую. В носовой же части располагаются пара реакторов, небольшое ядро массы, проекторы щитов и прочее. Правда летать мы не можем, даже подпрыгивать не получается. Что поделаешь, сорок пять тонн на такое ядро — слишком много. А вот облегчить вес машины в два — два с половиной раза ему вполне под силу, что несказанно спасает нас на некоторых сложных видах рельефа. Ну и вообще делает танк куда более подвижным и прытким, например, во время боя.

Хотя и без использования ядра мы вполне способны разогнаться до полутора сотен километров, как минимум. Правда, желательно по прямой и относительно ровной дороге. Всем хороша наша машинка, только тормоза у неё хреновые для такой массы. И тут как раз кроется основная опасность для лихачей-танкистов. Я думаю не нужно объяснять, какая манёвренность и инерция у сорока пяти тонной дуры, несущейся по прямой с такой скоростью? Правильно, чудовищная. Чуть опоздаешь, или замешкаешься в повороте — улетишь в кювет. И сильно не повезёт тогда кому-то, коль попадутся на пути машины любые строения, заборы и прочие прелести жизни. Нет, не тебе. Тебе уже, считай, не повезло, что прощёлкал клювом поворот. И дальше тебе уже будет, собственно, абсолютно пофиг, что там брезжит впереди. Хоть дом, хоть сарай, хоть амбар — проедешь насквозь, наводя шум и шорох, и даже не заметишь. С водоёмами только дело плохо обстоит. Плавает танк так же хорошо, как и летает. То есть никак. Потому, если видишь озёро, можно сразу готовиться передавать привет лягушкам и иной местной фауне, которую ты распугаешь громким бульком, въехав в их жилище. Как там было в присказке? "Мы летим по автобану — думать поздно, сдохнуть рано"*. Вот это как раз про нас. Стоит разогнаться побольше и всё. Думать уже поздно.

А ещё у нас ну просто зашибенная пушка — ста пятидесяти двух миллиметровый ускоритель массы. Великолепно зашвыривает здоровенные чушки далеко и надолго. Мало кто остаётся на ногах после таких подарков, упавших поблизости. Никакие личные щиты не спасают. Для близкой же встречи с агрессором у нас на крыше торчит помесь кастрюли со сковородкой. На самом деле это дистанционно управляемый пулемёт, но иначе как кастрюля его всё равно никто не зовёт. А мы и не обижаемся. Привыкли.

С разгона запрыгиваю на корпус танка, да ныряю в приветливо открытый люк, чуть не раздавив рассевшегося внизу под ним наводчика. Пропустив мимо ушей по этому поводу едкие комментарии мехвода, да приглушённую брань наводчика, делаю поразительный вывод, что весь экипаж уже на своих местах, как и было велено. Значит, самое время давать вводную всему взводу. Во избежание. К тому же, лазерная связь, как и было обещано, пока что работает нормально. Но прежде чем я успел вызвать остальные машины, мой экипаж решил кое-что прояснить для себя.

— Похоже, ни черта это не пираты, Мишань, — доносится слева голос моего мехвода Серёги Ольшанского. Немного времени у нас было, так что я решил не оставлять без внимания его завуалированный вопрос. Впрочем, это не помешало мне разослать инфопакеты с краткой сводкой и необходимой информацией по всем машинам.

— Скажу тебе больше, это вообще не понятно кто.

— В смысле? — не понял он.

— В смысле ты давай рычагами своими ворочай, да в темпе, пока сюда чего не прилетело.

— Да-да, очень смешно, рычагами, блин, — обиженно засопел мехвод, загоняя тяжёлую машину в специально подготовленный для неё окоп.

— А если серьёзно, то эта хрень не подходит ни под один из известных типов кораблей, что есть в справочниках, — всё же счёл нужным ответить я на невысказанный вопрос со стороны Серёги, да нашего наводчика — маленького чернявого индуса по имени Рахул Сингх.

— А справочники какие, общие? — неожиданно подал голос наводчик.

— Ну да, стандартные общегалактические, специализированных военных то без связи не запросишь. А тут уж, какие нашлись в загруженной базе...

— Тогда ясно, почему никто понять не может чьё это, — хмыкнул в ответ он, — а вот у меня есть догадка.

— И с каких пор наш маленький Рахул стал штабным аналитиком, да ещё специалистом по внеземным кораблям? — в, наверное, уже сотый раз попытался поддеть наводчика Серёга. На что Сингх в, наверное, уже сотый раз не отреагировал никак. Это они шуточки всё шутят. Мехвод с самой их первой встречи взял за моду пытаться вывести индуса из себя. Как он только не старался уже на моей памяти. Объяснял Сергей все эти попытки "праздным научным любопытством". А Рахул терпеливо и стоически, будто взаправдашний йог это переносил. Когда я, наконец, прознал о выходках своего мехвода, даже размышлял некоторое время — самому его расстрелять к чертям собачьим, или всё же довести дело до соответствующего отдела. Но делать мне не пришлось, ни того, ни другого. И остановил меня, как бы это не звучало странно — сам Сингх. Тогда он лишь улыбнулся очередной выходке этого клоуна и предложил подождать следующего дня. А на утро всю столовую сотрясал дикий ор моего немаленького мехвода, которому ушлый индус подсунул в завтрак особо острых перчиков со своей исторической Родины. Не имею ни малейшего понятия, как ему это удалось, но всю оставшуюся неделю рота активно обсуждала только прославившегося Ольшанского. В самом деле, вид такого медведя, носящегося между столами, размахивающего руками, хлопающего слезящимися глазами и силящегося произнести хоть пару слов, в перерывах между чем-то больше похожим на завывания реактивного движка, оставляет незабываемые впечатления. Однако результат выходки Сингха превзошёл все мои ожидания. Эти двое, не только не поубивали друг друга, а неожиданно для всех стали закадычными друзьями, будучи к слову, полными противоположностями во всём, чём только можно.

Серёга -беловолосый и светлокожий гигант за два метра, словно сошедший с какого-нибудь агитационного плаката ВКФ, призывающего вливаться в дружные ряды космического десанта. Только берета голубого под цвет глаз не хватает. Рахул — невысокий тёмный чернявый индус, никак не тянущий на бравого солдата с картинки. Спокойный и будто заторможенный, в обычной жизни Сергей предпочитает активное времяпрепровождение с поиском приключений на все возможные точки. В то время как наоборот вертлявый, энергичный и суетливый обыкновенно Рахул, в свободное время превращается в занудного тихоню, дико занятого самообразованием. Индус заочно учится в аспирантуре одного из лучших земных университетов, и надо признать весьма успешно. Удивительные преображения происходят с ними, пожалуй, лишь на службе, да в компании друг друга. Медлительный Ольшанский, сидя в ложементе за приборами управления выписывает на танке такие кругаля да кренделя, что просто диву даёшься. А не в меру суетливый и активный Сингх, не способный усидеть подолгу на одном месте, будто по мановению волшебной палочки, оказавшись в кресле наводчика, превращается в хладнокровного и безжалостного стрелка, способного без малейших сомнений и долгих метаний всадить снаряд хоть кузнечику в глаз, хоть воробью в задницу. В общем, во всём Серёга с Рахулом прекрасно дополняли друг друга.

Как эти двое сошлись вместе, гадаю я до сих пор, но стоит им показаться во время увольнительной в местах, где народ их уже знает, как этот самый народ начинает резво разбегаться и прятаться куда подальше. Потому что все уже давно усвоили, с приходом этой парочки, вокруг них начинает твориться форменное безумие, единственный шанс не пострадать от которого — оказаться как можно дальше.

Таким образом, и на этот раз Сингх остался невозмутим, ответив абсолютно спокойным голосом, делая вид, что не заметил подначку мехвода:

— С тех пор, как краем глаза удалось проглядеть один флотский справочник с забавным грифом "секретно".

Мехвод сдавленно хрюкнул и даже задел край окопа бортом танка, слегка осыпав его правую сторону. Впрочем, понять удивление Серёги было вполне возможно. Получить доступ к такому документу, да ещё принадлежащему смежному ведомству, то есть флоту, это надо было очень постараться. А уж говорить об этом вот так вот в открытую... С другой стороны, от подсмотренной маленьким индусом информации может зависеть наша жизнь, так что грех жаловаться.

— Кто ж тебе его дал поглядеть-то? Только не говори, что это всё твой брательник из Третьего ударного, — меж тем продолжил "допрос" мехвод.

— И не буду. Всё равно не поверите. А вся шутка знаете в чём? В этом самом справочнике тоже нет ничего подобного. И вот это совсем плохо, скрыть постройку такой громадины невероятно сложно.

— Вот ни хера себе, — не сдержавшись присвистнул Ольшанский, за что получил от меня командирский подзатыльник.

— Но зато там есть другие, немного похожие внешними формами кораблики, — продолжил прерванный эмоциональной репликой Рахул, но словно издеваясь над нами, замолчал на полфразы.

— Ну давай, чертяка, не томи, чьи? — наконец не выдержал Серёга.

— Гетов.

— Твою ж мать! — тут уж синхронно выдохнули мы с мехводом.

— Надо срочно связаться с Лугощиным, пусть доведёт до своих бойцов, с кем нам придётся иметь дело. Но ты точно уверен? Ничего не путаешь? — спросил я, впрочем, не особо надеясь на отрицательный ответ. Но мало ли, вдруг он ошибается, или не до конца уверен. Может ещё пронесёт, и это что-то более понятное и... Близкое что ли? Однако индус лишь мотнул головой, да ответил:

— Нет, Миш. Не путаю. Я видел, как выглядят гетские кораблики. Пусть и в виде голограмм, но их ни с чем не спутаешь. А эта штука... Она и похожа на них и одновременно нет.

— Это как это? — тут уж я ничего не понял.

— Сложно объяснить. Представь себе разные поколения... Даже не важного чего. Хоть танков, хоть кораблей. Разные поколения, с разницей в десятки, или даже сотни лет, но созданные одной и той же расой. Представил? Они будут различаться, возможно, очень сильно, но сама концепция, идея, или подход к созданию, как правило, остаются прежними, поэтому зная основные отличия техники разных рас, всё равно можно с большой долей вероятности утверждать, кому принадлежит то или иное творение. Разумеется, это я сейчас не про крупносерийные вещи, рассчитанные на массового потребителя говорю, а про, например, корабли, военную технику, или оружие. Понимаешь?

— Кажется, начинаю улавливать, к чему ты клонишь. Этот корабль похож именно на гетские, но не более, чем наш танк на, скажем те, что были в середине XX века? — озвучил я свою догадку.

— Да именно. И меня это пугает, — индус даже поёжился.

А потом была круговерть боя. Боя, почему-то отложившегося в моей памяти лишь отрывками, да фрагментами. Как будто кто-то иногда перематывал время и начинал с нового места. А что было в этих "перемотанных" частях, плавает, где-то на окраине сознания, но не вспомнить никак. Странно, никогда не замечал за собой такого, хотя и ранее, ещё до этой треклятой планеты пришлось поучаствовать в настоящих боевых действиях, и не раз. Но такого за собой не припомню. Впрочем, и в подобную мясорубку мне попадать не доводилось. С другой стороны, ничего подобного и не было никогда, даже во время "Сатурна"...

Отчётливо помню, как подошла первая волна десанта и на наши головы посыпались геты. Продолжалось это к счастью не долго, после шести сбитых челноков железяки, наконец, сообразили переместить зону своей высадки дальше на север, вне зоны действия наших ПЗРК — в поля. Про танки они, очевидно, не знали, потому как высаживались в прямой видимости, даже не озаботившись какими либо укрытиями или постановкой защитных полей. За что и получили по несколько фугасных снарядов в самые крупные скопления, разметавшие их как опавшие осенние листья. Но это избиение продолжалось недолго, и спустя буквально пару минут сверху было спущено несколько тяжёлых шагоходов, которые развернувшись в боевое положение, тут же поставили мощные щиты, за ними и укрылись остатки гетской пехоты. Роботы медленно приближались, когда до первых наших позиций оставалось около километра, шагоходы замерли, как-то странно присели и в засевших в окопах бойцов полетели...

Понятия не имею, как назывались эти штуки, но выглядели они как светящиеся шары примерно полуметрового диаметра. Летела эта хрень не так чтобы очень быстро, и при определённом везении и проворстве от неё можно было без проблем увернуться, или отскочить. Тем не менее, взрывались такие шарики не слабо, и что самое плохое, оставляли в месте попадания приличных размеров воронку. Воронку из земли и песка, сплавившихся в тёмное и мутное стекло. Даже представить было страшно, какова температура такой штуки. Уж никак не меньше нескольких тысяч градусов.

Поначалу поражало полное отсутствие у гетов хоть какой-то, даже самой малейшей тактической грамотности. Высаживать десант в открытое поле, да ещё прямо на виду у вражеской артиллерии — ну глупость же несусветная. Из десятка высаженных шагоходов на дистанцию стрельбы вышло только три, и то лишь благодаря просто невероятным по своей мощности щитам. Вышедшие успели сделать по паре-тройке выстрелов, после чего были успешно разобраны нами на запчасти. Так и закончился первый приступ. У гетов десяток сожженных шагалок и около сотни раздолбанных роботов размером поменьше. У нас же пять легкораненых и один тяжёлый — не повезло парню, оказался поблизости от места взрыва светящегося шара — "светлячка", как быстро окрестил эти штуки народ. Абсолютно тупая и бессмысленная тактика наступления с точки зрения любого здравомыслящего разумного органика. Но, как оказалось у синтетиков были свои мысли на сей счёт. Ну, или что там у них вместо мыслей? Двоичный код? Это была лишь разведка, роботы прощупывали наши позиции. А ещё отвлечение внимания.

Многие после успешно отбитой атаки настолько зарядились оптимизмом, да шапкозакидательством, что уже даже предлагали, чуть ли не штурмом брать гетский корабль. Однако такие горячие головы довольно быстро остыли, когда с космодрома на нескольких тяжёлых грузовых платформах приехала вторая партия роботов. А всё из-за того, что взорвать магнитку нам так и не удалось. Нет, импровизированные мины с дистанционной активацией мы заложили. Но привести их в действие не получилось. Когда в небе появилась эта здоровенная штуковина, вся связь разом накрылась, что ещё можно было понять, но с какого перепугу не прошёл сигнал на подрыв взрывателей, так и осталось тайной. В том, что ребята заложили заряды и подключили всё правильно я не сомневался нисколько, но вот поди, ж ты...

Вторая волна абсолютно не походила на первую. Навалились на нас знатно — буквально со всех сторон. Гетские малые корабли вовсю работали по позициям мотострелков, предусмотрительно не заходя в зону действия ПЗРК. Эффективность их огня была не особо высока, ракеты они почему-то не использовали совсем, ограничиваясь лишь скорострельными ускорителями массы. Но это было в чём-то даже хуже — не давало бойцам возможности лишний раз высунуться из своих укреплений. В результате жестянки подошли слишком близко к рваной линии окопов, спешно откопанных вдоль подножья плато. Не ворвались они на передовые позиции пехоты лишь благодаря предусмотрительно выставленному минному полю вокруг них. Потеряв несколько подорвавшихся на минах тяжёлых шагающих платформ и с десяток малых, геты откатились назад, впрочем, не прерывая огневого контакта и методично давя из всех стволов огневые точки.

Танкам пришлось отойти с северного склона, по нам тоже начали бить из мелкого калибра, причём прицельно. Урону было не много, но щиты начинали постепенно проседать, а это, учитывая наличие у гетов достаточного количества мощного оружия, в виде тех же пресловутых "светляков", было неоправданным риском. К счастью, принимать удар от подобной хрени пока никому из нас не довелось. Заметив, что мы отошли со своих позиций и скрылись за гребнем, жестянки опять начали сыпать десант в поле, на этот раз сразу прикрываясь щитами. Подъехало и четыре открытых грузовых платформы по магнитке, до этого державшихся на приличном расстоянии. С них начало вылезать что-то совсем монструозное, раза в два больше чем уже привычные нам шагоходы.

Надо признать, что с момента начала вторжения геты на удивление сильно поумнели. Они больше не лезли напролом, постоянно использовали укрытия, меняли позиции, не медлили и действовали чётко слаженными группами. Создавалось такое впечатление, что кто-то невидимый взял на себя всё управление роботами и пристально следил за малейшим изменением обстановки на поле боя, точно и молниеносно реагируя на её смену. Геты не знали усталости, голода и страха, а потому скорость их наступления не ограничивалась почти ни чем. Чего не скажешь о наших бойцах. Люди начинали банально уставать, ведь даже несмотря на многочисленные генные улучшения, специальные боевые импланты и мощные стимуляторы, мы оставались лишь людьми. Людьми пусть и готовыми стоять до конца, но живыми людьми, начинавшими совершать ошибки — зачастую непростительные в схватке с таким противником, а оттого смертельно опасные.

Постепенно роботы смогли закрепиться на северном склоне холма, на бывших позициях нашей пехоты, которая после ощутимых потерь также отошла за гребень вслед за тяжёлой техникой. Воспользовавшись небольшой заминкой гетов, возникшей после внезапного отступления наших сил, по уже оставленным позициям, где сосредоточилось несколько крупных скоплений жестянок, отработали миномётами, слегка проредив наступающие порядки неприятеля. В результате данного обстрела удалось уничтожить и рассеять крупную группу роботов, занявших оставленные позиции. А в возникший небольшой промежуток между соединениями гетов, что не задерживаясь на этих самых позициях проскочили почти к гребню холма и теми, что ещё только высаживались с вновь прибывших грузовых платформ, ударили два взвода мотострелков, сумевших скрытно обойти гребень с флангов. Как результат, не ожидавшие подобного передовые группы роботов оказались в своеобразном огневом мешке, когда стреляли по ним сразу с нескольких сторон. Для такого дела была задействована и пара танков, которые сумев перевалить через вершину холма, укрылись от огня шагоходов в небольших складках местности на самом склоне. Повезло всё же, что у гетов не было управляемых ракет, а иначе потери с нашей стороны были бы в разы выше. Но всему везению когда-нибудь приходит конец, подошёл конец и нашему.

Сумев сосредоточить на нижних позициях, уже основательно раздолбленных нашими миномётами, большую массу легких платформ, и плотно прикрыв их мощными щитами шагоходов, геты начали медленное, но верное наступление вверх. Пользуясь тем, что из-за рельефа местности, а проще говоря, ввиду более высокого расположения, чем прущие снизу жестянки, они оказались в мёртвой зоне у нашей тяжёлой техники, которая просто не могла работать вниз, роботы быстро подавили огнём засевшие по разные стороны склона два взвода пехоты, заставив их отойти. Тогда же мы потеряли первый танк — четвёрку, попытавшуюся высунуться из естественного укрытия — небольшой ложбинки, чтобы засадить очередной снаряд в очередную грузовую платформу доверху набитую гетами, что как раз подошла к станции у бывшего лагеря археологов. Раньше этого сделать не удавалось — место высадки было плотно укутано передвижными щитами, которые теперь двигались в наступающих рядах неприятеля.

Четвёрка даже успела выстрелить, и даже попала точнёхонько в цель, оставив от ещё не успевших прийти в боевое положение жестянок лишь кучу запчастей. Вот только роботы, похоже, ждали подобного хода. Первый "светляк" от гетов принял на себя танковый щит, мигом просев почти на шестьдесят процентов. Второй подарок от очередной партии прибывших на грузовых платформах "гостей" разорвался в полуметре от машины, и хотя сколько-нибудь существенных повреждений не нанёс, тем не менее, окончательно добил щит. Экипажу осталось надеяться лишь на мастерство мехвода, да крепость брони. Им почти повезло, танк резко дёрнулся назад, пропуская прямо перед своим носом очередь из скорострелки и пару светящихся зарядов. Но на этом их везение, можно сказать, закончилось. Последовавшее буквально через секунду третье попадание "светляка" прошло лишь по касательной, не пробив бортовой брони, но зато с корнем вырвав и расплавив почти половину ходовой с правой стороны машины, не то до третьего, не то до четвёртого катка включительно. Не помогли ни бортовые экраны, ни термоустойчивые материалы, из которых изготавливались все внешние части танка. Щит не успевал восстановиться, и экипажу пришлось спешно выпрыгивать из замершей машины. Повезло, что её задняя часть уже успела войти в ту самую ложбинку, перед тем как в танк попали. Так что резво выпрыгнувшему из кормового люка экипажу не пришлось бежать под огнём гетов. И надо сказать, машину они покинули очень вовремя, потому что буквально через тридцать секунд в неё угодило ещё два светляка. Танк красочно взорвался — сдетонировало нуль-ядро, хотя свою лепту внесли и реактор, и остатки неиспользованного боекомплекта.

* * *

Шёл не то седьмой, не то восьмой час боя, время от времени затихавшего, но лишь для того, чтобы через некоторое время вспыхнуть с новой силой. Очередью случайно пробившегося вглубь обороны летающего гетского беспилотника был убит капитан Лугощин. Как это произошло, я точно не знал, но по командному каналу, зарезервированному под связь с командиром мотострелков, мне пришёл очередной вызов. Я активировал связь, привычно ожидая выслушать от него замечания по обстановке (традиционно хреновой), сведения о численности очередной группы неприятеля, (традиционно большой) и сообщение о связи с командованием. Связь традиционно отсутствовала, поэтому эти сообщения были хоть и краткими, но довольно ёмкими. Но вместо капитана на меня смотрел молодой парнишка со значками младшего лейтенанта. Взгляд у него был какой-то бешено-затравленный, по виску стекала струйка крови, да и само лицо было сильно помятое и закопченное вперемешку с грязью. Он то мне и поведал, периодически срывающимся голосом, что Лугощина убило, один из его замкомов тяжело ранен и лежит без сознания, а второй погиб ещё раньше, и теперь я, как старший по званию, должен принять командование над их ротой. Вернее тем, что от неё осталось. Пришлось немедленно подключаться к остаткам ротной командной сети и в темпе вникать в хозяйство бывшего командира.

Ситуация складывалась удручающая, за железяками был весь северный склон холма, мы же засели на плато возле самого гребня и в некотором отдалении. Удалось отбить ещё две не особо упорных, судя по всему пробных, атаки гетов через этот самый треклятый гребень, уже сейчас больше похожий на какой-нибудь "лунный пейзаж". Атаки-то не упорные, но после них наш взвод уменьшился ещё на одну машину. И здесь повезло меньше. Судя по всему, щиты не справились с нагрузкой и отключились, а попадания "светляков" пришлись не по касательной, а почти под прямым углом. В результате броню прожгло и сдетонировало нуль-ядро. Экипаж не успел выбраться, всё произошло слишком быстро.

Сгоревших ребят я знал неплохо, до определения в "сводную роту" мы служили в одной части и нередко пересекались друг с другом, как по службе, так и в быту. И вот что интересно, в тот момент, когда я понял, что их больше нет, я испытал лишь лёгкую горечь и досаду. Нет, не за их смерть, а за то, что теперь придётся оголить один из флангов и определить на их позицию другую машину, иначе роботы могут прорваться через гребень при следующей атаке. Все эмоции словно испарились под жаром летящих мимо нас зарядов. Иногда казалось, что я сам начинал превращаться в машину, чётко выполняющую все действия. Ни одного лишнего движения, жеста, даже мысли. Мгновенная реакция на изменение обстановки и столь же мгновенное решение и отдача приказа. Это было очень странно, со мной ещё никогда такого не происходило, я словно весь превратился в бездушную машину, рационально и логично обрабатывающую поступающую информацию и выдающую столь же рациональное и логичное решение. Без грамма эмоций. Я словно отрешился от творящегося вокруг ужаса, от целой массы смертей, что уже произошла, и ещё наверняка произойдёт. Я не думал о жизни, ни о своей, ни о чужих, а лишь о ресурсе, которым располагаю и могу использовать. И это было страшно.

Неожиданно была получена информация, что в течение часа к нам должен прибыть в помощь первый танковый взвод и ещё до роты местного гарнизона. Связь по-прежнему отсутствовала, и сообщение было доставлено прорвавшимся сквозь вражеский огонь беспилотником. Он был маленьким, юрким, да к тому же летел на минимальной высоте, едва ли не касаясь своими крыльями верхушек деревьев. Жестянки заметили его слишком поздно, — лишь когда он, вынырнув из-за небольшой гряды, поросшей высокими лиственными деревьями, названия которых я не знал, сделал небольшую горку и спикировал прямо на наши позиции за гребнем холма. Несколько запоздалых выстрелов со стороны роботов улетело куда-то ввысь. А беспилотник пропахав носом приличную борозду и едва не раздавив пару зазевавшихся мотострелков, замер на нашей стороне, да тут же короткими пакетами через лазерную связь, принялся передавать записанные данные.

Мехвод тогда ещё обидно заржал и с плохо скрываемым сарказмом поинтересовался, а сможет ли эта "помощь" помочь сковырнуть с космодрома двухкилометровую херовину, от которой рекой текли подкрепления к гетам. Я лишь рыкнул на него в ответ, хотя в глубине и сам понимал, что толку от такого подкрепления будет немного. Тут небольшой флот нужен, а не танки с пехотой.

В итоге нами всё же была предпринята попытка помочь подкреплению прорваться на наши позиции, что давало шанс выстоять до прилёта уже нормальной подмоги. В том, что нас не бросят на произвол судьбы — никто не сомневался. И свежие силы, что должны были подойти в ближайшее время к нашему небольшому "укрепрайону" были лучшим тому подтверждением. Хотя и не сильно утешали. Рискуя перевернуться, два танка при поддержке взвода пехоты спустились в один из многочисленных оврагов позади нас. Конкретно этот был не слишком глубоким. И что куда важнее, слегка огибая небольшую гряду, из-за которой прилетел беспилотник, с запада постепенно выходил к полям и станции магнитки, расположенной перед бывшим археологическим лагерем. Именно сюда должна была в случае неудачного исхода боя свернуть движущаяся нам навстречу танковая колонна, чтобы укрыться от огня железяк в густом лесу и за складками рельефа.

Но всё пошло не так, как было запланировано. Отряд прикрытия добрался до места назначения вовремя и без всяких проблем, не встретив никакого сопротивления. Похоже, роботы его даже не заметили. Скрытно рассредоточившись в складках местности, поросших небольшим подлеском, откуда в случае необходимости можно было открыть огонь по неприятелю, бойцы принялись ждать подхода подкреплений. А вот дальше всё пошло хуже не придумаешь. Едва машины первого взвода буквально выскочили во фланг ничего не подозревающим железякам и открыли ураганный огонь по ним, стремясь насовать им по самое не балуй, пока те не очухались и не развернули щиты и в их направлении, как произошло то, чего никто из нас не ожидал. Гигантский корабль, угрюмой громадой торчащий посреди небольшого космодрома внезапно ожил и, подняв под собой, целую тучу пыли и раскалённых газов неторопливо взлетел. Но покидать планету, как мы понадеялись, он не стал, а невероятным образом раскрывшись, словно невиданный цветок, или скорее как какое-нибудь морское чудище, открыл огонь по подошедшему к нам подкреплению. Не знаю, что на нём стояли за орудия, но его выстрелы больше всего походили на выстрелы из корабельных ускорителей частиц. Правда, цвет залпов был не привычный изумрудно-зелёный, а ярко-красный. И сами "струи" выстрелов имели явно меньшую скорость, что впрочем, никак не сказывалось на их просто чудовищной разрушающей мощи. Ещё никогда в жизни я не чувствовал такого ужаса, наблюдая как в местах, куда попадают красные "струи" выстрелов начинает в буквальном смысле слова кипеть земля. Десяток метров сплошной кипящей и бурлящей массы, в одно мгновение раскалившейся до состояния магмы. Это не оставляет равнодушным...

А затем пришло осознание неведомого дикого страха перед тем, что нависло над нами, и ещё большего ужаса от понимания того, что ты сам не в силах что-либо сделать или предпринять. Да что там, сражаться против неведомого врага, в одно мгновение ока уничтожившего, нет, не так, испепелившего, именно испепелившего пришедшие к нам подкрепления было просто невозможно. Меньше чем за минуту первый танковый взвод, состоявший из восьми машин и ещё пятнадцать единиц остальной техники, двигавшейся к нам на выручку, были вплавлены в землю со всеми экипажами и находящимися в них людьми. Спустя мгновение загорелся лес, в котором укрылся наш отряд. Нет, сам корабль больше не стрелял, он, окутавшись мерцанием красных молний-разрядов, приземлился и, как ни в чем ни бывало, ушёл в сторону космодрома. Именно ушёл. Опустился на свои опоры-ноги, одновременно являющиеся похоже и орудиями основного калибра и спокойно себе поковылял в сторону лётного поля. Как будто это был обыкновенный штурмовой шагоход, а не исполинская двухкилометровая туша. А лес загорелся от чудовищного жара, что оставили после себя попадания неизвестного оружия, расплавившие землю почти в полутора сотнях метров от деревьев. Дым от пожара начинал тягуче медленно подниматься в вечереющее небо, пачкая его своими жирными чёрными клубами.

Спустя почти полсуток боя на ходу у нас осталось лишь три машины, а из роты пехоты, бойцов хорошо если наберётся на пару взводов. Всех транспортабельных раненых я отдал приказ уносить на южный склон холма, откуда затем спустить в овраги и постараться по ним уйти как можно дальше от этого треклятого плато. То что мы его не удержим уже не вызывало никаких сомнений.

Внезапно через ещё кое-как действующую систему ретрансляторов лазерного сигнала — единственного доступного нам способа связи, за исключением, пожалуй, громкого крика, пришло сообщение от одной из уцелевших машин, отправленных мною на помощь подкреплению, которое так и не добралось до нас. Оказалось, что геты предприняли попытку зайти к нам в тыл через тот самый овраг, где держали оборону два этих экипажа и часть оставшихся с ними бойцов. Если люди ещё могли взобраться по довольно крутому южному склону плато, что и сделала часть бойцов, отозванных мною с тогда ещё безопасного направления, то тяжёлым машинам, не способным к полёту сделать это было в принципе невозможно. И судя по ослабевшему давлению на центральном направлении удара, которое мы держали из последних сил, жестянки решили зайти к нам с тыльной стороны, но внезапно напоролись на неожиданное сопротивление, незамеченных сил. Это давало нам небольшой шанс на перегруппировку и подготовку к горячей встрече. По крайне мере, теперь железякам врасплох нас застать не получится. Однако всё, в который уже за сегодня раз, пошло через заднее место.

— Шагоход на двенадцать! — башня плавно и быстро разворачивается, раздаётся выстрел, машина даже не вздрагивает. На всё ушло не больше двух секунд. Гет разлетается вдребезги, видимо щит просевший уже был. Танк резко дёргается, тормозя и пропуская очередь из скорострелки откуда-то сбоку — чёрт, обошли с фланга. Куда гранатомётчики смотрят? Это направление за ними. Бросаю короткий взгляд на панорамный монитор, и понимаю, что всё стало ещё хуже. От их скрытой позиции за рухнувшим гигантским стволом какого-то дерева, остался лишь небольшой оплавленный кратер, да догорающие головешки и клубящийся пепел. Словили несколько "светляков" разом. Не повезло парням. Но погибли быстро. Рано, слишком рано их обнаружили. Тем временем машина быстро откатывается, это Серёга пытается спрятаться в одной из редких низинок с этой стороны холма. Окопов тут нарыть не успели, ни для техники, ни для людей.

Уф, спрятались, маленькая передышка, чтобы оценить всю глубину той жопы, в которой мы сидим. Из плюсов — временное укрытие, дающее относительную защиту с правого фланга. Ещё у нас щиты почти полностью восстановились, так что при определённом везении пару-тройку светляков выдержим. На этом всё хорошее заканчивается и начинается всё плохое. Из двух рот мотострелков, что перешли под моё командование и уже тогда насчитывали бойцов, хорошо, если на три взвода, осталась лишь пара отделений. И все без тяжёлого вооружения — последние ПТРК* были потеряны часа два назад, единственная миномётная батарея и того раньше. От засады с несколькими РПГ, способной хоть как-то противостоять тяжёлой технике гетов остался лишь пепел и воронка. А ещё я потерял все машины, вон ближайший дымящийся остов как раз и прикрывает нашу выступающую над землёй башню от огня справа. Не знаю, выжил ли ещё хоть кто-то из экипажей. Выскочить должны были успеть почти все, моментальных детонаций всего две было, но вот только выйдя из-под, казалось, надёжной брони машины, запросто можно было попасть, из огня да в полымя. Слишком много вокруг было роботов и наверняка не всем удалось добежать до немногочисленных позиций, которые все ещё удерживали остатки наших сил.

Наверное, мы бы уже давно отошли вслед за раненными и укрылись в разветвлённой сети каньонов, да только опоздали. Теперь мы в полном окружении. И если стреляют ещё не со всех сторон, то лишь потому, что подняться с южного склона наверх у жестянок не получается. Ну а мы не можем спуститься — нас там внизу уже ждут эти грёбанные геты. Хорошо хоть летающие беспилотники у них, кажется, закончились, иначе пришлось бы нам ещё хуже, хотя куда уж хуже-то. И самое паршивое, что связь окончательно накрылась. Ретрансляторы лазерного сигнала уничтожены, а обычная всё ещё подавляется. Поэтому сказать наверняка, где ещё кто-то кроме нас продолжает драться — нельзя. Можно лишь попытаться угадать место, где сейчас бой по вспышкам взрывов, да низкому гулу автоматных очередей. Ближайший такой "очаг" сопротивления примерно в полукилометре от нас на запад. Именно туда стрелял с гребня холма шагоход, до того, как мы его достали. Прямой видимости нет, мешает небольшая рощица, объятая пламенем, точнее уже догорающая. Повсюду вьётся густой сизый дым, да торчат уродливые обугленные головешки, бывшие некогда деревьями. То тут то там вспыхивает уже не особо сильное пламя. Пожар не закончился сам собой, но его несколько затушил обрушившийся с небес короткий ливень.

— Есть идея двинуться на вторую точку, похоже там ещё кто-то остался, — нарушил я затянувшееся напряжённое молчание.

— Через пожар? — лишь кратко спросил мехвод. Рахул вообще промолчал. Он был занят — настороженно осматривал правый фланг, силясь поймать малейшее движение, или шевеление там.

— Да, огонь и дым прикроют нас от гетских сенсоров, пока не подойдём к нашим, ну а дальше уже по обстановке.

— А потом что? Встретим уцелевших, и...? — продолжил расспрос Ольшанский, впрочем, не убирая рук с консолей управления, готовясь в любой момент начать движение.

— А потом попробуем прорваться через южный склон и уйти через каньоны, — начал излагать я свой немудрёный план.

— Фугасов и осколочных мало осталось, — не отрываясь от своего монитора, прервал меня индус.

— Вижу, но иначе никак.

— При прорыве сгорим, как пить дать, — мрачно заметил мехвод.

— Либо сгорим прямо здесь. Причём наверняка. Там сгореть шансов меньше. Все готовы? Тогда поехали.

Шурша гусеницами и разбрасывая в стороны размокшую от дождя густую грязь вперемешку с сырым пеплом, танк стал выбираться из естественного укрытия. Странно, справа пока пусто, даже гетской пехоты не видать, и не стреляет никто поблизости. А ведь всего несколько минут назад весь гребень холма буквально кишел роботами, последний их шагоход нас так вообще чуть не отправил на тот свет. Сейчас же о минувшем бое напоминают лишь оплавленные кратеры, груды разбитых жестянок, да остовы сгоревшей техники. Нашей техники. И земля, мокрая выжженная земля повсюду, куда падает взгляд. Но вот где-то впереди опять возобновилась перестрелка, если судить по несильным взрывам, громыхнувшим за остатками некогда густой рощи. Что ж, значит нам туда дорога — в пламя вновь разгорающегося пожара.

Медленно вползаем в низко клубящийся дым, ломая и перетирая в труху оставшиеся от деревьев обугленные головешки. Вокруг нас, то там, то тут вновь занимается притушенное прошедшим дождём пламя — лес догорает. Это и хорошо и плохо. Хорошо, потому, что за большим количеством тепловых засветок от открытого огня, гетам будет сложно нас обнаружить. Плохо, потому что при необходимости отступить и укрыться от обстрела в лесу у нас уже не получится. Светляки, которыми стреляют шагоходы, это не привычные нам болванки, выпущенные из ускорителя массы, способные просто пробить навылет возникшую преграду. Они взрываются при малейшем контакте с твёрдой поверхностью, разбрызгивая во все стороны сгустки, судя по всему, перегретой плазмы. Поэтому густая растительность может быть неплохой защитой от подобных "подарков", пусть и лишь на некоторое время. Примерно в трёхстах метрах, чуть левее от нас вновь глухо бухнули два взрыва, вслед за которыми раздался гул автоматных очередей.

— Серёга, поднажми. И возьми правее, попробуем в тыл заехать.

— Как бы меж двух огней не оказаться, — отозвался мехвод, тем не менее, доворачивая машину и прибавляя ход.

Скорость продвижения ощутимо выросла и как-то совершенно внезапно мы выскочили из дыма и огня пожара прямо на обширную поляну, с запада и востока окружённую лесом. Теперь уже только с запада, на востоке всё выгорело. А прямо на поляне шёл бой. Около полусотни легких гетских платформ при поддержке трёх шагоходов медленно, но верно наступают на остатки нашей пехоты, пытающиеся отойти к южному склону плато. И всё это буквально перед нами, в какой-то сотне метров. Жестянки очевидно совершенно не ожидали атаки со стороны пожара и явно замешкались, насколько это, конечно же применимо к роботам.

Бухает ускоритель, посылая в самый дальний шагоход болванку. Щит выдержал, но вслед за первым снарядом уже готов отправиться второй. Я разворачиваю пулемёт на башне и даю длинную очередь прямо в спины наступающей гетской пехоте. Несколько жестянок падают как подкошенные, остальные словно зависают на несколько секунд, а затем начинают спешно разбегаться, ища новое укрытие от внезапно появившегося противника. Этой небольшой паузы мне хватает, чтобы разобрать на запчасти ещё несколько ближайших к нам роботов. Ольшанский тоже не теряет времени даром, и пока мы с Рахулом расстреливаем каждый своего противника, даёт максимальное ускорение, и...

— Да, чтоб тебя! Предупреждать же надо, — то ли со страху, то ли от удивления ору я, когда этот лихач недоделанный сшибает и вминает в землю уже почти развернувшийся в нашу сторону ближайший шагоход. Сингх тем временем всаживает снаряд в свою мишень, отчего та красочно взрывается, разбрасывая во все стороны покорёженные куски металла. А вот шагоход, что шёл в центре уже успел развернуть свою уродливую голову с вмонтированным туда орудием в нашу сторону и я будто в замедленной съёмке вижу, как расходятся в стороны лепестки-заслонки, прикрывающие канал ствола, или где там создаются у него эти светляки, а между ними, прямо в центре, загорается яркое сияние, формирующегося шара. Признаться, я растерялся — орудие перезарядиться не успевало, пулемёт же просто не мог пробить щит робота. Не растерялся наш мехвод. Он и не думая тормозить после первого сбитого "пешехода", направил танк аккурат на изготовившегося к стрельбе гета. Он опоздал, светляк сорвался с головы жестянки буквально за пару секунд до того, как разогнавшаяся многотонная машина врезалась в него и подмяв под себя начала давить и крошить на части тяжёлыми гусеницами, волоча перед собой.

Повезло. Плазма размазалась по целому щиту, успешно прикрывшему нас от лобового столкновения со светящимся шаром. Правда, просел он при этом разом на две трети. Чувствую, как на лбу выступает испарина. Ведь на краю же самом были. Не знаю даже, благодарить мне Сергея, или убить на месте. Если бы не его лихачество, то... То что? Успел бы он уклониться от выстрела, или нет? От невесёлых мыслей меня отвлекла отборная ругань мехвода и гетская пехота, принявшаяся из всех стволов садить в нашу сторону. Чего это они? Нет, с мехводом понятно — сам наверняка чуть не обосрался, когда в нас светляк полетел, а вот роботы? Ведь не пробьют же ни щита, ни брони при всём желании. Если только они внимание не отвлекают перед чем-то большим. Проглотив готовое сорваться с языка всё то, что я думал об Ольшанском, если и уступающее его собственной брани, то ненамного, я привычно принялся раздавать распоряжения.

— Серёг, давай, вдоль леса к нашим двигай, Сингх держи гребень, наверняка какая-нибудь гадость полезет, а я пока их пехоту причешу.

Засевших посреди поля гетов, не без помощи в буквальном смысле зарывшихся в сырую землю, остатков роты мотострелков, мы вычесали довольно быстро. Потеряв три шагохода, роботы, казалось, резко отупели — перестали искать укрытия, начали медлить с действиями, да и вообще вся былая слаженность их действий куда-то подевалась. Однако не успели мы обрадоваться неожиданной передышке и даже добраться до своих, как на вершине холма появилась ещё парочка шагоходов в сопровождении кучи гетов помельче.

— Да сколько ж вас сволочи, тут! Рахул, ты считал скольких снял? — разворачиваю пулемёт и луплю по той самой "куче" гетов.

— Больших — тринадцать. Мелких не считал, — отозвался тот, безжалостно всаживая первую болванку в "большого".

— А ещё я двоих задавил, — как мне показалось, наверняка дурашливо улыбаясь, вставил Ольшанский, не забыв при этом резко вильнуть машиной, пропуская вдоль правого борта ответный светляк.

Мда... Надеждам сбыться видать не суждено. Нет, появившихся из-за холма гетов мы перестреляли без особых проблем, всё же выползли они на открытое место, уж не знаю, то ли по собственной глупости, то ли просто не рассчитали чего-то, но на такой смехотворной дистанции их конец был скор и печален. Стоило уничтожить шагоходы, как вся остальная мелочь, так же потерявшая около десятка своих, поспешила убраться обратно за гребень. На это их электронных мозгов хватило. Да вот только и я погорячился, назвав остатками роты то, что нас ожидало на спешно отрытых скудных позициях на опушке западного леса. Лихо подрулив к вышедшим встречать нас нескольким бойцам в грязной закопченной броне наш мехвод уже собрался лезть наружу, но был остановлен мною с требованием посовещавшись с Рахулом, по-быстрому вырыть где-нибудь в сторонке окоп для танка, пока ещё какая гадость не припёрлась. А наружу полез сам, здраво рассудив, что из нас троих, я сейчас наименее нужен внутри.

Стоило мне распахнуть люк, как в лицо дохнул поток влажного и какого-то липкого воздуха, вперемешку с отвратным удушливым запахом гари, и как ни странно озона. Вдыхать такое, как говорят, полной грудью, резко перехотелось. Глаза, после уютной полутьмы боевого отделения на краткий миг ослепли от бьющих с запада лучей закатного солнца, необычайно и непривычно яркого, даже не смотря на скрывающие его полосы черного дыма пожарищ. Отвратный вид, и ещё более отвратный смрад гари. Даже визор надвинул на глаза, поймав себя на желании поскорее отгородиться от столь неуютного мира снаружи. Воздушный фильтр одевать пока не стал, посчитав, что это будет уже слишком.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — отвлёк меня от самокопания усталый женский голос, — старший сержант Уильямс, 2-я рота первого батальона 212-го мотострелкового полка...

С некоторым недоумением разглядываю невысокую фигуру в особо замызганной обыкновенной пехотной броне. Под толстым слоем жирной глины, копоти и ещё хрен знает чего установить цвет брони, а уж тем более знаки различия просто невозможно. Лицо же её полностью скрывалось за броне-маской и затемнённым визором в каких-то мутных хаотичных разводах. Наверняка в спешке пыталась протереть.

— Уильямс? Мы с вами ранее не пересекались? Знакомая фамилия, не могу вспомнить где...

— Так точно, пересекались, — судя по тону, женщина явно сейчас усмехнулась под шлемом, — мы с вами вчера в Константинополе растаскивали драчунов в баре, помните?

— И впрямь, теперь вспоминаю, знатно повеселились тогда, — ответил я, вспоминая обстоятельства своего знакомства с сержантом, и спрыгнул с танка, — ладно, рассказывайте какая у вас тут обстановка, да будем думать, что делать.

— Херовая, — коротко, но ёмко охарактеризовала она положение, — то есть... Виновата, товарищ старший лейтенант, я имела ввиду, что...

— В общем-то, согласен с вашим описанием, но лучше поподробней.

— У меня здесь всего двенадцать человек, оказалась самой старшей — пришлось взять командование на себя. Мы держим позицию, на окраине леса. Пытались отойти к южному склону и вниз спуститься, но не успели. Нас догнали геты, пришлось занимать оборону, пока всех не перестреляли в спину, — девушка говорила свободно, но с небольшим акцентом, было заметно, что русский язык для неё не родной.

— Вы очень вовремя появились, — меж тем продолжала она, — у нас больше не оставалось тяжёлого вооружения, завалить шагоходы было уже просто нечем... Да ещё под эти шары несколько бойцов попало, двоих сразу... В общем сгорели мгновенно, а одного самым краем зацепило, но ему и того хватило...

— То есть у вас есть раненые? Сколько?

— Трое легких и один тяжёлый, тот самый, что под шар угодил, если ему не оказать помощь в ближайшее время, то... Товарищ лейтенант, — с надеждой в голосе продолжила она, — у вас ведь есть в машине аптечки? Мы пустые полностью, нам даже кровь остановить толком нечем... Если бы вы дали хотя бы одну...

— О чём речь сержант. Двух комплектов вам хватит? Серёга! — это уже своему мехводу, всё равно пока без дела сидит, да уши греет, — всё слышал ведь? Давай отрывай задницу, и тащи требуемое.

Из люка раздались звуки сумбурной возни и ворчания Ольшанского, покинувшего любимый ложемент. Однако наружу он вылазить не стал, лишь ограничившись выталкиванием двух небольших кейсов с медикаментами. Кои и были торжественно вручены спешно прибывшему донельзя обрадованному медику. Он что-то довольно угукнул, глянул маркировку и идентификатор, да тут же схватив оба кейса умчался куда-то. К раненым, наверное.

— Ладно, Уильямс, времени у нас в обрез, сами понимаете. И я не уверен, что нам удастся отбиться в следующий раз. Необходимо попасть к южному краю плато, а оттуда уходить каньонами как можно дальше отсюда. Один хрен, маяк мы уже проеб... любили. Дожидаться больше никого не будем, нет смысла. Мне нужно знать, через сколько ваш отряд сможет начать движение?

Сержант несколько замялась с ответом, очевидно, что-то молча подсчитывая и прикидывая в уме. А Ольшанский тем временем спешно отрывал окоп для танка немного в стороне от опушки леса, но так, чтобы в случае чего можно было быстро уйти под прикрытие деревьев. Мерные челночные движения тяжёлой машины почему-то успокаивали. Туда-сюда, туда-сюда, вперёд-назад. С каждым разом, глубина окопа увеличивалась.

— Не меньше двадцати минут, товарищ лейтенант, — наконец очнулась Уильямс, — медику необходимо время, чтобы привести рядового Батиа в транспортабельное состояние. Да и остальным стоит подготовиться к последнему рывку...

В небе что-то противно заскрипело и заскрежетало. Откуда-то с небес на нас дохнуло каким-то первобытным ужасом, да так, что захотелось упасть на землю свернуться клубком, да закрыв глаза и уши молиться о спасении всем богам сразу... С трудом заставляю себя щёлкнуть переключателем. Звук прекращается, это заработали встроенные в шлем фильтры-подавители.

— Ничего себе, что это было? — пробормотала сержант, схватившись одной рукой за голову, да так и замерла на месте, устремив свой взгляд куда-то мне за спину. Мне дико не хотелось разворачиваться, ну просто абсолютно. Но, всё же найдя в себе смелость, я глянул назад и обомлел.

В небе, среди багровых облаков и дымов пожарищ разворачивался гигантский корабль, с которого пришли геты. Нет, он не вертелся на месте и не выполнял любой другой манёвр, он разворачивался в буквальном смысле, превращаясь из чего-то отдалённо похожего на тушу земного кальмара в... Даже не знаю, как это описать. Больше всего это походило на гигантскую пятипалую клешню, окутанную ярко-алыми вспышками разрядов. Именно он издавал тот самый ужасающий скрежет, подавляющий всякую волю к действиям.

— Ё-ба-ны-в-рот, — с лёгким акцентом по слогам поражённо пробормотала Уильямс. У меня были те же мысли, и я уже подумывал, как бы их пострашнее высказать, но не успел.

— Товарищ старший сержант! Товарищ старший сержант! — от опушки во всю прыть гигантскими прыжками нёсся один из пехотинцев, — товарищ старший сержант, связь появилась! Вся связь заработала, даже в экстранет можно выйти!

— Так, боец, быстро врубай камеру на запись, а передачу на меня переведи, — уже привычно начинаю отдавать распоряжения, — попробуем через коммуникационные буи сообщение о помощи отослать, надеюсь, они ещё на месте.

— Я думаю нужно в первую очередь связаться с планетарным командованием, — попробовала возразить Уильямс.

— При всём моём уважении, старший сержант, они нам вряд ли помогут. Чтобы убрать эту дуру с неба, — я кивнул на висящую в вышине пятерню, — потребуется минимум три-четыре крейсера с прикрытием. Так, всё готово, я синхронизировал камеру с бортовым компьютером в танке, запись теперь через его передатчик транслируется на буи в системе.

Но сделать нам ничего в относительно спокойной обстановке так и не дали. Из-за гребня холма показались первые силуэты шагоходов, за которыми были уже заметны и более мелкие фигурки гетской пехоты. Ну вот что за гадость! Второй раз за день, попадаю под вражескую атаку, шляясь чёрте где.

— Уильямс! Возьми себе в прикрытие троих бойцов, кто ещё не падает, и пиши сообщение, засними тут всё. Остальным приказываю отходить к южному склону и далее как планировали. Как закончишь здесь — тоже уходи. Мы их задержим, сколько сможем, а потом уйдём вслед за вами.

Сказал и, не обращая внимания на протестующий возглас девушки, ломанулся почти строго на наступающие порядки противника. К своему экипажу, уже активно расстреливающему роботов. Но добежать до машины мне было не суждено, железяк оказалось просто до безумия много, и словив в район башни один светляк, впрочем, успешно отражённый ярко вспыхнувшим щитом, Сергей похоже решил, что пора выбираться из спешно отрытого окопа, пока там же их и не похоронили. Танк резво выпрыгнул назад, и не обращая внимания на бегущего, орущего и машущего руками меня принялся описывать дугу вдоль фронта наступающих гетов. Время от времени в него летели светящиеся шары, от которых, впрочем, мой мехвод ловко уворачивался. В тот момент я абсолютно забыл про свой передатчик в шлеме, работающую связь и возможность связаться с экипажем, и как дурень носился за вертящимся где-то впереди танком, казалось намеренно удирающим от меня. Однако носился я не особо долго, аккурат до того момента, пока в нескольких метрах от меня не взорвался светляк и меня со всей силой не отбросило взрывной волной назад. Взрывная волна от плазменного шара? Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове, перед тем как на меня опустилась долгожданная спасительная тьма забытья.

Сноски:

*Взято у О.И. Дивова "Вундервафля". Очень рекомендую. Как сам рассказ, так и всё творчество.

*ПТРК — противотанковый ракетный комплекс (для тех кто не знает)

Глава 5

Багровым заревом затянут горизонт,

А миллионы лет на много тысяч миль...

Над головами раскрывая тёмный зонт,

Клубится с небом перемешанная пыль...

(С. Голиченков — "Марш бойцовых котов")

2183 год Юрий Владимирович Гагарин, Скопление Исхода, Система Утопия, Иден-Прайм, окрестности археологических раскопок

— Системы активной маскировки работают на полную мощность, — раздался где-то под потолком мягкий женский баритон корабельного искина. Который, впрочем, был безжалостно прерван докладом Моро. Если он, конечно считал это докладом.

— Ох, ты ж! Капитан, вижу, кто-то тут нехило поработал. Кхм, — замялся он, — включаю трансляцию с внешних камер.

Справа прямо на стене ангара, аккурат перед малой десантной аппарелью появились голограммы, на которых отображался теперешний вид предполагаемого места нахождения маяка. Ну, хоть в этом можно согласиться с нашим пилотом, поработал тут и впрямь кто-то нехило. Половина небольшого плато просто выжжена дотла, откуда-то ещё даже дым поднимается. Крупные пожары были видимо. На северном склоне, видны отчётливые следы оборонительных укреплений, вернее то, что от них осталось. И ещё целая куча обломков...

— Квадрат 5-Е. Максимальное приближение, — секунда, изображение скакнуло вперёд, стабилизировалось и пошла отчётливая картинка разбитых позиций во всей красе и подробностях, так сказать.

— Ну что скажете, товарищи? — вопрос больше обращен к Андресяну, но и мнение Найлуса услышать было бы интересно.

— Геты, — с изрядной долей удивления выдохнул капитан.

— Подтверждаю, — спектр тоже не отличился многословием. Кирилл вообще промолчал. То ли потому что не знал, кто такие эти геты, то ли как раз наоборот, потому что очень даже хорошо знал. А вот Дженкинс своего непонимания скрывать не стал, а потому сразу же полез с вопросами.

— Простите, товарищи офицеры. Кто?

Его можно понять, всё-таки эти синтетики прямо скажем не самый распространённый вид разумной жизни в галактике. И вполне понятно, почему большинство из тех, кто с гетами никогда не сталкивался, и знать ничего о них не знают. А сталкивались с ними единицы, выживших же после таких "встреч" можно едва ли не по пальцам пересчитать. А уж учитывая, что эти грёбанные роботы стараются никому не показываться на глаза ещё с тех времён, когда человечество и думать не думало о космосе, развлекаясь в основном пальбой из пороховых пушек, да протыканием друг друга наточенными железяками... В общем, как говорится "во избежание", придётся провести ему краткий ликбез по синтетикам прямо сейчас. Похожей мысли придерживался и Андресян, несколько опередивший меня в этом благородном порыве наставлять да поучать несведущих.

— Геты это искусственная не органическая раса, созданная кварианцами около трёхсот лет назад. Первоначально создавались как дополнительные работники, что не предусматривало их разумность. Но вскоре вышли из-под контроля, учинили тотальный геноцид своим создателям, а немногих выживших прогнали из принадлежавшего кварианцам пространства. А вот дальше почему-то не полезли. К себе в Вуаль Персея никого не пускают, но и наружу не высовываются... Точнее не высовывались.

— Значит они эээ... Разумны? — с удивлением протянул Дженкинс.

— В каком-то смысле можно сказать и так. Но у них нет личности, они как одна большая программа, разделённая на множество подпрограмм, которые уже записываются в различные объекты, боевые платформы, корабли. Признаться, я никогда особо не интересовался гетами, так что не смогу много рассказать о них, — как мне показалось, несколько смущённо ответил Андресян.

— То, что вы сказали, капитан, в целом верно, — Найлус вновь отмер от каких-то своих мыслей, решив поддержать Андресяна, — у гетов действительно коллективный разум. Но достоверно установить, как они обмениваются информацией на больших и межзвёздных расстояниях, пока не удаётся. Однако точно известно, чем больше гетских платформ с загруженными программами находится в относительной близости, тем они умнее.

На этом небольшое лирическое отступление в исполнении дуэта спектр-капитан было окончено, и мы вновь вернулись к спешной наброске плана предстоящей высадки, что называется на коленке. Да, понимаю, звучит глупо — прорабатывать высадку на территорию полностью, или почти полностью контролируемую противником за десяток минут до самой высадки, но уж лучше так чем не иметь совсем ничего и пытаться разобраться на месте. Постепенно вырисовывалась более-менее адекватная картина действий, с отличной от нуля вероятностью убиться насмерть прямо по прибытии и даже с возможностью попытаться что-то там выполнить в дальнейшем.

— "Аврора" не будет приземляться на поверхность. Вообще считаю, что рисковать кораблём в настолько неясной ситуации, — Андресян кивнул в сторону одной из голограмм, на которой отображалось чудом заснятое сквозь многочисленные дымы, застилающие всю поверхность, изображение выжженного и перепаханного поля боя, — крайне глупая затея. Поэтому мы пройдём на максимально возможной скорости над зоной высадки и сбросим вас в масс-луче.

Я витиевато выругался. Разумеется, про себя. Вот не люблю эти новомодные технологии десантирования. Не доверяю я им почему-то. Уж лучше по старинке, как учили в космодесанте — из стратосферы да с масс-ядром в обнимку. Приятного конечно мало, но зато долетишь живой и скорее всего, даже целый. Ладно — шучу, чтобы угробиться с таким "парашютом" нужно быть конченным рукожопом, да ещё и дико невезучим, ведь автоматическую систему срабатывания никто не отменял. С масс-лучом же ситуация была иная. Технология ещё новая, ставить на корабли и десантные баржи её начали лишь два или три года назад, до этого она, как говорят, лет пять была в отладке. Штука интересная, но довольно сложная. Из стратосферы с её помощью, разумеется, не высадишься, рабочая высота не превышает одного километра, зато с неё можно доставить человека на поверхность всего за пять секунд.

Подробно рассказать, как она работает я не смогу, всё-таки ни разу не техник, знаю только, что специальным проектором с борта корабля формируется узконаправленный столб изменённого при помощи полей эффекта массы пространства, шагнув в который, тебя для начала, в течении первой секунды разгоняет до приличной скорости, а затем у самой поверхности затормаживает. Это при высадке с больших высот. При десантировании же с малых, разгона как такового нет, просто идёт "свободное падение" и торможение перед самой поверхностью. Но так работали первые прототипы масс-лучей. В серию же пошла несколько иная версия. Отличает её отсутствие необходимости кораблям зависать строго в одной точке во время высадки. Стоят там какие-то хитрые системы, которые стабилизируют масс-лучи и синхронизируют их с рельефом местности. И стабилизация эта работает даже при небольшой высоте на скоростях близких к скорости звука! Что делает данную систему из луча и стабилизатора поистине универсальным средством десанта. И довольно своеобразным — с непривычки можно заляпать внутренним содержимым всю зону высадки. Нет, во время недолгого полёта почти никаких ощущений, но вот после приземления многих мутит.

— Точку высадки предлагаю сделать здесь, — Андресян поставил жирную красную точку на южном краю интересующего нас плато, — судя по снимкам, боевых действий там не велось, так что у вас будет немного времени разобраться в ситуации.

— И естественные укрытия есть, да и лес опять же целый — не выгоревший.

— Именно, — кивнул мне Андресян, — а дальше всё резко усложняется. Во-первых, мы не знаем где находится маяк, и в каком он состоянии. Во-вторых, нам абсолютно неизвестна численность противника и его возможности. В-третьих, неизвестно выжил ли кто-то из оказавших сопротивление роботам. Также мы не знаем о цели визита гетов, но с большой долей вероятности можно сказать, что они здесь тоже из-за маяка. Однако ваша задача остаётся прежней: найти объект и обеспечить его эвакуацию. При угрозе захвата объекта, его необходимо уничтожить. Вопросы? Замечания? Найлус?

— Желательно обойтись без уничтожения, — недовольно ответил как всегда немногословный турианец, — кроме того, я считаю, что местные колонисты могут что-то знать о местоположении маяка.

— Сомневаюсь. Информация о маяке секретна, доступ к ней есть лишь у ограниченного числа лиц, — я мысленно поморщился на его "колонистов", — да и насчёт второго пунктика у меня есть некоторые сомнения. Товарищ капитан, судя по живописной картинке, что все мы наблюдали, "противника" тут дохрена и больше.

Мне ещё страшно хотелось добавить всё, что я думаю о "возможностях" нежданных гостей, но увы не удалось. Прервал меня наш любимый пилот, сообщив о подходе к зоне высадки и пятиминутной готовности. Может быть так и лучше, ибо культурных слов в моих мыслях просто не было. Особенно после снимков с буквально выжженным плато.

— Ну что, поехали?! — проорал я, уже ступая в подсвеченную инфернальным белым светом круглую двухметровую дыру в полу ангара — "десантный портал", или по-простому "выход". Кому как больше нравится.

"Аврора" прошла на бреющем полёте, пользуясь глубокими каньонами, как укрытиями и лишь на несколько секунд выскочила из них, завалившись на левый борт, чтобы выбросить десант. Высота меньше ста метров и меньше четырёх секунд на выброску каждого из нас. Краткое ощущение невесомости, и вот уже земля под приличным углом ударяется мне в ноги. Успеваю сгруппироваться и сделать перекат в сторону, гася инерцию. На одних рефлексах беру на прицел местность, и рывком добежав до ближайшего камня, занимаю оборону. На всё про всё не более десяти секунд. Настороженно повожу стволом, осматривая обагрённый закатным солнцем такой близкий лес.

Остальные высадились относительно удачно. Найлус, несмотря на свой первый прыжок подобным способом, не сплоховал и, приземлившись пусть и не совсем удачно, тем не менее, тут же откатился в сторону, сразу беря на прицел соседний с моим сектор. Дженкинс плюхнулся как мешок с дерьмом, хорошо ещё стрелять во все стороны не начал. Аленкович, шедший замыкающим, плюхнулся бы точно так же, если бы не поддержал себя резко вспыхнувшей биотикой. Ну да ладно, главное, что никто не убился и ничего себе не переломал. Остальное не критично.

— Гагарин — сектор чист.

— Аленкович — у меня чисто, — тут же отзывается Кирилл.

— Чисто, — слегка вибрирующий голос Крайка.

— Я кажется, себе все внутренности отбил. И кости тоже, — а вот и Дженкинс.

— Действуем по плану, — реплику этого ходячего недоразумения пропускаю мимо ушей, как малозначимую, — наша первоочерёдная задача — лагерь археологов.

— Ты хотел сказать его остатки, — хмыкнул Аленкович, указав на столбы едкого дыма за лесной чащей.

— Или так, — не стал лишний раз спорить я, — но где-то там должно быть то, за чем мы сюда прилетели. Ладно, двинули. Дженкинс — замыкающий.

Я ещё раз на краткий миг задумался, а не было ли ошибкой ставить ефрейтора в самый конец, на место, которое, как правило, в большинстве подобных тактических построений занимал биотик. Кирилл был смещён мною на левый фланг, Найлус, с молчаливого согласия, отправлен на правый, сам же я встал во главе нашего импровизированного отряда. Однако, тут уж как ни крути, но всё же приходится признавать, что ставить этого юнца зелёного куда-либо ещё — верх кретинизма. И сам подставится, и других подставить может. А тыл у нас пока вроде бы свободный, угрозы нет. Впрочем, лучше не забывать поглядывать назад, во избежание. Чёрт, как же не хватает людей.

До лесной опушки мы добрались без происшествий, а вот дальше началось веселье. Негромкий гул, раздававшийся, откуда-то с северо-востока, первым засёк спектр, он же и обратил на него наше внимание. Решили не рисковать, а потому по-быстрому залегли за ближайшими валунами, да деревьями. И как оказалось — не зря. Спустя буквально полминуты оттуда, низко прижимаясь к земле, выскочили два небольших летающих беспилотника неизвестной конструкции. Впрочем, долго рассматривать мы их не стали, а ураганный огонь из четырёх стволов, по явно не ожидавшим встретить нас машинам, несколько мешает сохранению внешнего вида. Спустя секунду оба оплавленных, дырявых и кое-где дымящихся механизма, грудой попадали вниз, так и не сделав по нам ни единого выстрела.

— Ха! Так вам, жестянки! — не удержался от радостного выкрика Дженкинс. В общем-то его можно понять, первый бой, всё такое, но следует паренька одёрнуть, пока он не влез в неприятности с разгона, да по самые уши.

— Отставить восторги, ефрейтор, радоваться будете, как на корабль живым вернётесь.

Осмотр останков беспилотников подтвердил наши худшие опасения. На уцелевших деталях нами не было обнаружено ни одного заводского клейма, или иного обозначения. Сам тип дронов, как их окрестил Найлус, так же не был известен ни мне, ни ему. По итогам краткой, но оживлённой дискуссии было решено считать, что, вероятнее всего, подбитые нами устройства принадлежали гетам, а не силам местного гарнизона. Впрочем, особо долго поразмышлять на эту тему нам так и не удалось. Во-первых, стоило поторапливаться, а не стоять на одном месте, изображая мишень. Ну а во-вторых, откуда-то из-за леса, с севера или северо-запада, раздались звуки оживлённой перестрелки и даже нескольких взрывов. Интересно, кажется, кто-то всё ещё сопротивляется вторжению, а значит, у нас есть хороший шанс узнать о том, что же здесь произошло.

Этот "кто-то" свалился нам почти на голову. В буквальном смысле. Выскочив на самый край обильно поросшей кустарником скалы, нависающей над нами, он, явно запыхавшись от долгого бега, выхватил из-за спины винтовку и дал несколько длинных очередей туда, откуда только что прибежал. Оттуда тоже что-то прилетело в ответ, человек невольно сделал несколько шагов назад, споткнулся о корягу и рухнул спиной вниз. Надеюсь, не расшибся, высота-то, никак не меньше пяти метров была. Впрочем, подойти и проверить мы не успели. На скалу со всех сторон довольно резво выскочили неизвестные роботы, очевидно геты, которые тут же принялись мотать своими подобиями голов, словно пытаясь понять, куда же делся их беглец. А сам беглец, оказывается, ничуть не расшибся, и умело воспользовавшись краткой заминкой противника, всадил в них гранату из подствольника. Мы тоже не дремали, и ударив из четырёх стволов по разом просевшим щитам не ожидавших подобного роботов, быстро отправив их на тот свет. Или что там у этих машин вместо иного мира?

Надо признать, что столь нелюбимые мною ручные излучатели частиц* на удивление не сплоховали и оказались весьма эффективным оружием против гетских щитов, о непробиваемости и крепости которых ходило столько слухов в некоторых узких кругах. Ослепительно-яркая, горящая изумрудно-зелёным струя света, почти не замечая сопротивления просевших кинетических барьеров, впивалась в матовые тёмно-серые бронированные корпуса машин, кроша и разрезая их на части, словно обычную жесть. Два распиленных пополам робота за мной, ещё одного распилил Дженкинс, оставшуюся тройку добили огнём из обычных автоматов Найлус и Аленкович. Геты успели среагировать на наше появление, и даже начать стрелять, но вот предпринять что-то более стоящее они уже не смогли. Им бы отпрыгнуть всего на пару метров назад, чтобы оказаться вне досягаемости, а ещё лучше было вообще не высыпать всем одновременно на открытое место, да ещё так плотно... Видимо прав был Крайк, когда говорил, что их разумность зависит от количества. Впрочем, мне пришлось с неудовольствием отметить, что даже откровенная тупость отдельно взятых групп роботов никоим образом не сказывается на их меткости и скорости реакции. Другое дело, эта реакция в таких случаях, похоже, была крайне бредовой и дебильной. Однако даже в такой ситуации на наши щиты пришлось в общей сложности не меньше десятка попаданий, от ещё неупокоенных механизмов. Правда, сей их недостаток мы быстро исправили. Как вывод — не стоит лишний раз подставляться даже под единичные платформы. Целятся они хорошо, даже в одиночку.

Перестрелка затихла, но ещё некоторое время мы, сидя в укрытиях, настороженно оглядывались по сторонам, ожидая появления противника. Беглец также не спешил вылезать из своей ямы где-то под скалой, куда он забился после падения. В итоге Аленкович запустил небольшой переносной беспилотник, который поднявшись на пару десятков метров вверх, просканировал ближайший лес и окрестности. Единственные геты поблизости остывали хладными грудами железа ровно там, где мы их и расстреляли.

Приказав своим бойцам контролировать обстановку, а по-простому бдеть и быть на страже, я с турианцем отправился посмотреть на человека, успешно удравшего от целой толпы роботов. Ну, может и не совсем толпы, но всё же. Тот тоже, очевидно осознав, что не мешало бы познакомиться с нежданными спасителями, как раз вылезал из какой-то особо глубокой и тёмной дыры. Был он невысок и впечатление производил, прямо скажем удручающее. Помятая, местами даже обугленная и заляпанная грязью до потери цвета обыкновенная пехотная броня, судя по очертаниям позапрошлого поколения. Хотя, что ещё можно ожидать от заштатного гарнизона на планетке вроде Иден-Прайма? Цифровых и иных визуальных отметок-маркеров*, обозначающих воинскую принадлежность, под толстым и неравномерным слоем самой разнообразной гадости, облепившей его с ног до головы, заметно просто не было. В руках солдат сжимал укороченный вариант автоматического карабина легендарной и не убиваемой триста седьмой серии. С погнутым стволом. Как вообще возможно погнуть ствол на трёхсот седьмых коротышах, и что нужно для этого сделать я просто не знал. Не внушал уважения и пристёгнутый к оружию подствольный гранатомёт, выглядевший на этой версии карабина донельзя сиротливо и убого. За спиной у беглеца, в магнитных креплениях болтались разбитые остатки чего-то более массивного и длинного, кажется пехотной снайперской винтовки*. На удивление пистолета на поясном держателе я не заметил. Но больше всего смущало, что ЭВМ* моей брони так же не мог определить кто перед нами. Сигнал идентификатора "свой-чужой" просто отсутствовал. Я даже на секунду подумал, что это у меня что-то забарахлило, однако все сигналы, исходившие от моей группы, уверенно ловились и распознавались. Даже от спектра, упакованного, разумеется, в какую-то особую турианскую модель бронескафа.

Тем временем неизвестный подошёл ближе и, сдвинув лицевой бронещиток, оглядел нас совершенно усталым хмурым взглядом. Точнее оглядела. Мда, признаться, я даже удивился, узнав, что передо мной женщина, вот честно — не ожидал. Нет, в последнее время многие девушки идут на военную службу, но, как правило, отнюдь не в пехотные подразделения. Всё больше занимаются настырными представителями женского пола кресла различных операторов, наблюдателей, даже пилотов и штурманов! Но почти никогда места, где реально нужно держать оружие и видеть кровь — свою и чужую. Правильно, в общем-то, война — это не женское дело.

— Старший сержант Уильямс, 212-й мотострелковый полк, первый батальон, вторая рота, — она замялась на секунду, — точнее то, что от неё осталось.

Аленкович, слышавший весь разговор через мой ретранслятор присвистнул. Собственно, удивились все, включая нашего невозмутимого спектра.

— Кап-три Гагарин, ВКФ, фрегат "Аврора", десантная группа, — скривившись на последних словах, представился в ответ я, — а это спектр Совета Цитадели Крайк. Что у вас с опознавалкой, старший сержант? Наши системы не видят её работы.

— Она не работает, товарищ капитан. Вернее, не она одна. У меня в броне вся электроника выгорела, чёрт, даже охлаждение не работает! — сообщила девушка, впрочем, явственно почувствовав, что это звучит по меньшей мере странно, тут же уточнила, — я как с пару часов назад попала под ЭМ-импульс*, так всё внутри и вышибло.

Что ж, это многое объясняет. На ней бронескаф приблизительно третьего поколения, точнее под таким слоем грязи не определишь, но у всех троек, кроме самых последних версий, защита от подобного очень слабенькая, можно сказать вообще отсутствует. Нет, определённо это одна из первых модификаций — не видно ни усилителей, ни тем более искусственных мышц. А значит, девушка ещё легко отделалась. Будь это всё та же тройка, всё ещё довольно распространённая в таких второстепенных гарнизонах, как Иден-Прайм, но более поздней версии, всё бы напрочь заклинило, и валялась бы она сейчас скрючившись там, где её застиг импульс.

— Вы хотите сказать, что в боях здесь и сейчас погибла целая полнокровная рота? — оживился турианец, решив прояснить, как оказалось резанувшую слух не только мне, оговорку этой Уильямс про "то что осталось". От низкого вибрирующего голоса спектра девушка слегка вздрогнула. Интересно, чего это она? Инопланетников никогда не видела?

— Нет. Четыре — три из 212-го мотострелкового и одна отдельная танковая*...

Мы поражённо молчали. Даже спектр на время растерял всю свою невозмутимость. Это было просто невозможно. Такого никак не могло случиться не только на мирной аграрной колонии в самой глубине территорий Союза, но и даже на самых диких и опасных окраинах. Но факты говорили сами за себя — выжженный до пепла лес, перепаханное отгремевшим боем невысокое плато, разбитая техника, главным образом гетская. Всё это мы видели, когда "Аврора" сделала серию снимков во время пролёта мимо одного из немногочисленных разрывов в облаках и чёрных столбах дымов укрывающих эту местность плотной пеленой. Ввиду неясности ситуации и полном отсутствии связи сразу после входа в стратосферу планеты, было решено повременить с использованием специальных сканеров и прочих специфических приборов. Возможно, они смогли бы прояснить ситуацию, но и выдать нас своей работой они могли, как говорится "на раз-два".

— Товарищ капитан, — тем временем продолжила девушка, приняв наше потрясённое молчание за неверие и ожидание продолжения, — я понимаю, звучит это совершенно безумно и дико, но это так. Вы должны немедленно связаться с командованием и перенести высадку. Это очень опасно, гетский корабль уничтожает все крупные объекты в радиусе примерно пятнадцати километров. Безопасной была только эта возвышенность, пока её не взяли роботы.

— Подождите, о каком корабле вы говорите? В воздухе мы не обнаружили ни одного крупного объекта поблизости.

— То есть вы его не видели? — вот тут уже моему неведению на полном серьёзе удивилась Уильямс, — как вы его пропустили? Такую херовину сложно не заметить!

— Выше четырёх тысяч метров поблизости не было ни одного крупного объекта, уж это наши системы даже в пассивном режиме определить способны.

— Он сидит на земле. Часа два назад повторно опустился... Вы мне не верите, — осуждающе и как-то потерянно проговорила девушка, разом поникнув, но вглядевшись в дымы над лесом приободрилась, — ветер относит дым в сторону, отсюда корабль можно заметить. Товарищ капитан, у вас ведь есть беспилотник? Поднимите его на сотню метров — убедитесь сами.

— Аленкович, вы всё слышали? Приступайте.

Кирилл вновь подкинул небольшое летающее устройство в воздух. Беспилотник резко набрал высоту и уже буквально пару секунд спустя на голографические экраны наших шлемов пошла трансляция. Изображение стабилизировалось, и пошло по кругу — аппарат начал медленное вращение. Вот разветвлённая сеть южных каньонов сменилась невысокими холмами, поросшими лесом, а за ними полем с возвышающимся высоким...

— Бля, — коротко, но ёмко охарактеризовал ситуацию лейтенант. Дженкинс поражённо молчал. Спектр тихо ругался по туриански.

В десяти километрах от нас, очевидно в районе небольшого космодрома, куда и должна была изначально приземлиться "Аврора", чтобы забрать протеанский маяк, торчала хреновина колоссальных, просто офигительных размеров. ЭВМ брони, обработав входящие данные, выдал примерный размер объекта — около двух километров в высоту.

— Как он вообще смог приземлиться на планету? — пробормотал Найлус, ни к кому конкретно не обращаясь. Впрочем, Уильямс его услышала и ответила с изрядной долей ехидца в голосе:

— О, что вы спектр, это вы просто не видели, как он поднимался штурмовать наши позиции. И как по земле бегал. Видите глубокие борозды на полях? Это он так передвигается, переставляя свои опоры. Довольно быстро передвигается.

— Не уверен, что хочу это наблюдать, — ответил всё ещё несколько ошеломлённый свалившимися на него известиями турианец.

— Мда, а вот я бы на такое зрелище поглядел, но исключительно издалека. Желательно в записи. Кстати, Уильямс, вы что-то там ещё говорили про высадку? О чём вы?

— А разве на орбиту ещё не прибыл флот? Мы же сразу, как появилась связь, передали с тревожным сигналом все известные данные о силах гетов, — вновь неподдельно удивилась девушка. Определённо, сегодня какой-то ублюдочный день неприятных изумлений и мерзких удивлений.

— Мы приняли единственный сигнал, когда находились уже в системе. Потом эфир вновь опустел. И там не было никакой информации, только небольшая видеозапись с какой-то светящейся штукой в небе.

— То есть флота нет! — Уильямс удручённо упала на ближайший валун, — Почему вместо вас не прилетел флот?

— Ещё раз повторяю, никто не получал вашего сигнала о бедствии. Мы сами случайно перехватили лишь обрывок записи, когда вошли в систему

— Но тогда, раз помощи не будет... Что вы, вообще здесь делаете?

Мы со спектром переглянулись. Интересно было бы узнать его мнение на сей счёт. Задачка то у нас усложняется всё резче и резче, как верно подметил капитан Андресян.

— Найлус? — на не озвученный мною вопрос турианец лишь неопределённо пожал плечами — воистину, на удивление интернациональный жест.

— В конце концов, она может знать, где находится объект, — поняв, что пауза затягивается, всё же решил нарушить тишину Крайк. Мда, выглядел наш разговор довольно своеобразно, с трудом пытаюсь прогнать из головы дурацкое ощущение, что нахожусь в самом эпицентре какого-нибудь дешевого идиотского боевичка.

— Мы прибыли, чтобы забрать один протеанский артефакт, недавно найденный здесь, — возможно спектр прав, сержант и впрямь может что-нибудь знать о местонахождении маяка.

— Протеанский артефакт? Вы про этот грёбанный маяк? — ничуть не удивилась моему вопросу Уильямс.

— Секретность, говорите? — хмыкнул явно удивлённый, но оттого не более многословный турианец.

— Да, вы что-то знаете о нём? — сильно удивлённому мне, лишь осталось спрятать это самое удивление куда подальше и продолжить расспросы.

— Да тут каждая собака о нём что-то знает. Вот что стоило этим придуркам археологам держать свой язык за зубами? Так нет же, раструбили об очередной "находке века" половине галактики! Да сюда за два дня журналистов и репортёров слетелось, наверное, больше чем за всю историю Иден-Прайм вместе взятую. Вот и геты решили заглянуть поглядеть на эту "сенсацию", чтоб её черти забрали!

— Ну зачем они сюда прилетели сомнений не вызывает, — и в самом деле сомнений в цели не слишком приятного визита довольно таинственных роботов ни у меня, ни у кого другого уже не было. Если они пришли сюда не за маяком, то с чего бы им по лесу лупить из корабельных орудий, да плато штурмом брать, невзирая на потери?

— Скажите, Уильямс, возможно, вам известно где он сейчас находится? — на всякий случай спросил я, впрочем, особо не надеясь на утвердительный ответ. Как оказалось, зря.

— Я знаю, где его раскопали археологи. Там же мы его и закопали, когда готовились к обороне, но там ли он сейчас мне не известно.

— Ну, значит, и начнём с проверки этого места, кстати, далеко оно отсюда?

— Километра полтора, это если по прямой, но я бы немного обошла, наверняка скоро здесь появится очень много гетов. Всё же вы их целую группу перебили.

— Мы старший сержант, мы. Ваша помощь тоже не была лишней. Как вы думаете, из ваших ещё кто-то мог уцелеть?

— Вряд ли, — девушка лишь неопределённо пожала плечами, словно уже смирившись с мыслью о гибели стольких знакомых и наверняка небезразличных ей людей. Хотя, скорее всего это было не так, и она просто старалась не думать о потерях, понимая, что сейчас это равносильно смерти. Такое иногда бывает, и это хорошо, как для неё, так и для нас. В противном случае пришлось бы оставлять её здесь и идти без проводника, хорошо ориентирующегося в данных условиях. А уж учитывая, что сейчас у нас каждый ствол в буквальном смысле на счету, думаю ясно, что такое прибавление в отряде крайне желательно.

— Если кто ещё и смог уцелеть, то только уйдя с плато в каньоны, вслед за отступившими отрядами с раненными. Я была в группе прикрытия этих отрядов, пока нас не смяли окончательно, так что, наверное, я последняя из уцелевших здесь. Геты очень плотно прочёсывали все места столкновений, — она вновь замолчала, как бы в раздумьях над только что сказанным.

— Ну что ж, подводя краткий итог — дело дрянь. А посему немедленно выдвигаемся к маяку, чем скорее мы его вытащим отсюда, тем лучше для всех, — турианец согласно кивнул, негласно подтверждая своим спектровским авторитетом моё очевидное решение, Уильямс обречённо вздохнула, Аленковича и Дженкинса я не видел.

— Старший сержант, у вас ещё осталось что-нибудь стреляющее? — я демонстративно покосился на всё ещё сжимаемый ею в руках погнутый карабин и обломки снайперской винтовки за спиной.

— Кхм, никак нет, товарищ капитан, — смущённо кашлянула она, и как бы в подтверждение этого не вызывающего сомнений факта повертела у нас перед глазами свой автомат, настырно смотрящий в небо гнутым стволом, — оно как-то само всё эээ... Сломалось.

— Ну что ж, в таком случае прошу любить, жаловать, беречь иии... Короче просто заберите эту штуковину куда подальше, — с такими напутственными словами и отдаю ей свой излучатель частиц. Всё равно он мне никогда не нравился, — пользоваться умеете?

— Так точно, — она одним движением привела излучатель в боевой режим и расплылась в зловещей, не предвещающей ничего хорошего гетам улыбке.

А потом был пусть и не очень длительный, но зато довольно активный забег по лесу в сторону предполагаемого местонахождения маяка. Мы торопились обойти по широкой дуге те места где до того шла Уильямс, опасаясь, что по её следам роботы могут отправить ещё одну мобильную группу, а то и отряд покрупнее. Сержант кратко рассказала мне, откуда в такой глуши, считай посреди леса, взялись две мотострелковые роты из планетарного гарнизона, да ещё на укреплённых позициях, да усиленные бронетехникой. Ну что тут сказать! Честь и хвала отцам-командирам из местного штаба ПО. Они сумели какими-то поистине немыслимыми инстинктами почуять неладное со всей этой нездоровой шумихой вокруг маяка, да забили тревогу, с началом первых странностей. Именно по их приказу усилили охрану археологических раскопок, перебросив сюда две роты бойцов при поддержке взвода танков, непонятным образом оказавшегося на планете. А уж когда пропала связь с внешним миром, они предоставили новоявленным охранникам полный карт-бланш от эвакуации археологов и всего местного населения в округе, до создания целого импровизированного "укрепрайона" в зоне раскопок.

Вскоре мы достигли и места, где как выразилась Уильямс: "был свежезарыт свежеотрытый маяк". Когда-то давно, десятки тысяч лет назад на этом самом месте стоял... А хрен его знает, что здесь стояло. Я не археолог, чтобы детально разбираться в осколках давно исчезнувших цивилизаций. Да и не слишком уверен, что даже настоящие археологи отчётливо понимали, что здесь было раньше. Со временем природа отвоевала назад отнятые у неё неизвестными строителями пространства, занеся их причудливые строения землёй и заметя песком. О былом величии остались напоминать лишь корявые верхушки неизвестных конструкций, сиротливо торчащие из травы да невысокого кустарника. Но однажды на планету опустились первые поселенцы, основав новые города и построив вокруг них целую кучу новых диковинных сооружений. А затем кто-то обнаружил и останки погибшей цивилизации, что повлекло за собой целую цепь событий, навсегда изменивших жизнь этой мирной зелёной провинциальной планетки.

Сами раскопки располагались в невысоком подлеске, но бушевавший поблизости пожар на удивление обошёл их стороной и лишь въедливый запах гари, прилетавший откуда-то с севера, мог поведать о случившемся вокруг. Ни людей, ни гетов мы здесь не обнаружили, что, впрочем, не могло не радовать. На раскопках нас застало только в спешке брошенное археологами оборудование, да срубленные деревья, аккуратной кладкой возвышающиеся на противоположном к нам конце получившейся поляны. Большая её часть была завалена свежей землёй, да хаотично разбросанными брёвнами, очевидно некогда также произраставшими поблизости. И лишь в самом центре, у здоровенной ямы метров на пять вверх поднимались три серо-зелёные колонны из странного даже на вид материала.

— Раскопки занимали всю поляну, но мы вновь завалили их грунтом, когда готовились к обороне. Не хотели, чтобы какая-нибудь древность пострадала. А маяк стоял вон там, прямо между этими тремя столбами, — пояснила Уильямс, как только мы убедились в отсутствии противника в округе.

— А чего сам маяк не зарыли? — я указал на вышеупомянутую яму.

— Зарывали, товарищ капитан. Ещё и наст из брёвен сделали сверху на всякий случай. Вон, видите по поляне расшвыряны?

— Выходит, мы опоздали, — признаться, я не особо рассчитывал не то что вытащить сей артефакт давно минувших дней с планеты, но даже добраться до него. В таких условиях и таким составом это нереально. Остаётся только для виду поковыряться в яме у трёх столбов, да с чувством выполненного... Точнее невыполненного долга ретироваться на корабль. Сражаться с ордой гетов не наша работа. Пусть и очень хочется.

— Командир! — о, а вот и пребывавший в задумчивости с самого нашего выхода на поляну Аленкович вдруг ожил, — маяк выкопали совсем недавно мы ещё можем попробовать нагнать тех, кто это сделал.

— Я и сам вижу, что его выкопали недавно. Как и закопали совсем недавно. Тут блин всё недавно произошло, если ты не заметил.

— Это да, но его увезли отсюда не больше часа назад.

— Да ты прям Шерлок Холмс! С чего ты взял вообще?

— Дождь, — не иначе как, издеваясь, кратко ответил Кирилл, очевидно подражая в этом Найлусу.

— Что "дождь"? Из тебя каждое слово клещами выдирать надо?

— Кучи выкопанной земли около ямы почти сухие и совсем не оплыли под дождём. А он был довольно сильный и закончился около часа назад. Вокруг же всё насквозь мокрое.

Мда, уел, ничего не скажешь. Молодец лейтенант, сумел удивить этим не только меня, но и всех остальных. Впрочем, теперь и впрямь появлялась, пусть и призрачная, но надежда выполнить поставленную задачу. Эвакуировать маяк в таких условиях вряд ли удастся, да что там, даже отбить его у гетов не получится, но вот уничтожить издали, чтобы данные из него не достались роботам — это нам вполне по силам. Остальные, насколько я понял, также придерживались подобного мнения. Нет, понятно, что уничтожение древней находки не нравилось никому, но иного выхода сейчас увы не было. Нас слишком мало, врагов слишком много... Ну и так далее. Боюсь ли я потом огрести за подобное решение от всех подряд, начиная с непосредственного командования и заканчивая особым отделом? Нет совершенно, потому как такое стечение обстоятельств не просто маловероятно, а невозможно в принципе. Эвакуировать объект не представляется возможным. А как поступают с объектом, который невозможно эвакуировать, при угрозе его захвата противником? Правильно, учитывая угрозу для человечества, что могут нести хранящиеся в нём знания, его необходимо уничтожить. А если вспомнить, что свистнуть его самым наглым образом пытаются не кто иные, как геты — искусственная неорганическая раса, довольно агрессивно относящаяся ко всем попыткам органиков установить с ними контакт... В общем, это уже угроза для всей Галактики. И археологическая, культурная и даже технологическая ценность маяка протеан уже не играют здесь никакой роли. Примерно с такими мыслями я и отдавал приказ на дальнейшее выдвижение. Идти предстояло по хорошо накатанной ещё археологами просёлочной дороге, ведущей через лес куда-то на север.

Удивительно, но за всё время нашего марш-броска, нам на глаза не попалось ни одного, даже самого завалявшегося работающего гета. Вообще никого и ничего. А вот обломков мы встречали много. Очень много. Только огромных четырёхногих шагающих роботов-танков мы насчитали шесть штук. Более мелкие же платформы мы перестали считать уже после пятого десятка. И это учитывая, что мы шли по лесу, да по тем местам, где, как сказала Уильямс, серьёзного противостояния не было. Здесь были лишь скоротечные стычки между разрозненными, в буквальном смысле истекающими кровью, отрядами мотострелков, отступающими к южному краю плато и их немногочисленными преследователями. Что же творится там, где гетам дали полноценное сражение? Интересно было бы глянуть своими глазами, а не через камеры "Авроры". Впрочем, учитывая в какую сторону мы движемся, у меня есть все шансы на это. А вот наших "двухсотых"* по пути мы не обнаружили ни одного, даже в местах наиболее ожесточённых стычек. Следов было много, даже дождь не всё смыл, а вот тел не было. Нет, кого-то наверняка унесли свои, но ведь не всех же? Такое было просто невозможно в их положении. Минут через двадцать после отхода с места раскопок, мы услышали стрельбу...

С одной стороны стреляли, судя по звукам, из чего-то автоматического, короткими экономными очередями. ЭВМ брони выдал оценку вероятности в девяносто четыре процента, что огонь ведётся из самого распространённого отечественного карабина — триста седьмого. Отвечали куда более длинно, я бы даже сказал "заливали огнём", причём работало минимум десять стволов. Идентифицировать их ЭВМ отказался, сославшись на недостаток данных в блоке памяти. Гад. Но скорее всего это были геты, больно похоже на стрёкот их штурмовых винтовок. Пусть я и слышал его всего несколько раз, но все они были меньше часа назад. А вскоре все мы стали свидетелями неравного боя.

Примерно в двухстах метрах от нас, прямо посреди поля застыл массивный закопчённый танк, на вид 510-й серии, с откинутыми люками. Машина не подавала никаких признаков жизни — башня была повёрнута в сторону противника, но пушка и пулемёты молчали и не двигались. С нашей стороны не было видно, сильны ли повреждения, но судя по роботам, безбоязненно приблизившимся к танку почти на пятьдесят метров, воевать он уже не мог. Обреченный на поражение бой вёл один единственный человек. Отступить ему было просто некуда. Со всех сторон от него на несколько сотен метров чистое поле, без малейших укрытий. Не считая его машины, разумеется. Вот за ней он и прятался от пуль гетов. Те, к слову явно знали, что человек один и ничего серьёзного не имеет, а потому шли почти не скрываясь, лишь держа на прицеле танк. И стоило бойцу высунуться с какой-либо стороны, как туда устремлялся поток пуль, заставляя того вновь прятаться за бронёй танка. Огрызался он, в общем то умело, но вот причинить вреда своим противникам просто не успевал. Не хватало ему времени перегрузить щит даже одной лёгкой платформы до того, как схлопывался его собственный. В общем нужно было этого бойца вытаскивать оттуда и как можно скорее, пока к гетам не подошло какое-нибудь заблудившееся подкрепление. В принципе, пользуясь элементом внезапности накрыть десяток роботов, в открытую идущих по полю, прям как по бульвару не составляло труда. Но вот если они успеют позвать подмогу, нам придётся реально хреново, а потому начинаю быстро делать тактический набросок, да распределять цели внутри своего маленького отряда. Для Уильямс придётся дублировать голосом, учитывая её выгоревшую напрочь электронику...

— Офигеть, да это же Калинин! — поражённо выдохнула уже занявшая позицию для стрельбы вышеупомянутая сержант.

Сноски:

* Излучатель Частиц — оружие, основанное на ускорении микро-частиц различных металлов (зависит от класса излучателя) с помощью эффекта массы до скоростей близких к скорости света. В сравнении с "классическим" оружием, основанным на принципе эффекта массы, обладает в разы лучшим бронепробитием. Ещё более эффективно против кинетических и биотических щитов. Однако отличается куда большим расходом энергии. Используется исключительно в рядах вооружённых сил Системного Союза. Разработка данного вида вооружений велась на основе доставшихся людям протеанских технологий. Существуют как корабельные классы данного оружия, так и компактные ручные типы.

* Под "отметками-маркерами" подразумевается аналог современных нам нашивок, лычек и иных знаков различия, нанесённых прямо на поверхность брони.

* Пехотная снайперская винтовка — здесь' полуавтоматическая снайперская винтовка, предназначенная для ведения точного огня на малых и средних дистанциях (дистанции до 1 километра). Бойцы, вооружённые данными винтовками, являются частью отряда, в отличие от обыкновенных снайперов, и повышают дальность ведения огня отряда, на расстояниях превышающих дистанцию стандартного оружия стрелков подразделения.

* ЭВМ — электронно вычислительная машина. Отечественное название компьютера. Здесь' под ЭВМ подразумевается электронно вычислительный модуль брони.

* ЭМ-импульс — электромагнитный импульс, он же ЭМИ. Способен вывести из строя слабо экранированную электронику.

* Уильямс не знала, что было три взвода танков. Третий взвод оставили оборонять столицу Константинополь. Однако туда геты не полетели, так что третий взвод не потерял ни одной машины. А вот мотострелков действительно было потеряно три роты (фактически батальон). Третья была уничтожена на марше вместе со взводом танков.

* Двухсотые — для тех кто не знает, "Груз 200", он же "двухсотый" условное кодированное обозначение, применяемое в отечественных Вооружённых Силах для обозначения погибших солдат. Так же используется как эвфемизм для обозначения трупов убитых солдат. И на будущее, вдруг кто не сталкивался — "трёхсотый" — раненый.

Глава 6

Усталость забыта колышется чад

И снова копыта как сердце стучат

И нет нам покоя гори но живи

Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови

Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови

(Р. Рождественский — "Погоня")

2183 год Михаил Алексеевич Калинин, уцелевший. Скопление Исхода, Система Утопия, Иден-Прайм, окрестности археологических раскопок

"Ну, вот и всё", — с грустью подумал я, когда карабин жалобно тренькнув напоследок, возвестил меня о критическом перегреве системы охлаждения. Выбрасываемые термозаряды, позволявшие не тратить время на длительное охлаждение, а автоматически отстреливались при достижении определённой температуры, закончились минут десять назад. Да и было то их три блока всего. Однако геты почему-то не особо рвались вперёд, даже обойти сзади через лес на удивление до сих пор не додумались. Впрочем, это уже не важно, дождаться полного остывания карабина я всё одно не успею, а держать роботов на дистанции лишь пистолетом... Проще сразу застрелиться. И словно уловив мои невесёлые мысли, жестянки внаглую, уже совершенно не таясь за укрытиями, двинулись в мою сторону. "Ну, вот и всё", — словно мантру вновь повторил я про себя, покрепче сжимая лёгкий пистолет и готовясь подороже продать свою жизнь. Теперь уже окончательно. Но сделать этого мне так и не дали.

Когда геты почти поравнялись с подбитым танком, за которым я так удачно отсиживался какое-то время, совершенно неожиданно со стороны леса зазвучали новые выстрелы и в них полетели светящиеся трассы ручных излучателей. И полетели весьма метко, не то что у меня ранее. Не ожидавшие подобного поворота роботы резко затупили и даже заметались под огнём, как будто в панике. Один особо отмороженный гет, попытался, перескочив через разбитую машину, укрыться от огня с моей стороны и мало того, именно за тем отвалившимся листом навесной брони, куда выставив наружу лишь ствол пистолета, забился я сам. Не знаю, кто удивился больше, увидев своего оппонента — я или эта помаргивающая фонариком жертва импровизации, но вот среагировать удалось быстрее мне. Пистолет почти упёрся своим коротеньким стволом в шейное сочленение робота, слабо прикрытое бронёй, и я в исступлении принялся давить на спусковой крючок, пока шея с подобием головы собственно не отвалилась перебитой. Защитное поле на таком близком расстоянии уже не действовало. Уничтоженный гет, несколько секунд ещё простоял на своих уродливых трёхпалых ногах, а затем со скрипом завалился назад. Скрипом? Я прислушался. Вокруг стояла полная, почти абсолютная тишина.

Но вот неподалёку раздались негромкие шаги, и я счёл за лучшее вновь залезть в своё маленькое укрытие за бронелист, наставив в проём пистолет с ополовиненным термозарядом. Быть может, со стороны, это выглядело несколько глупо, но уж лучше выглядеть глупо, чем умно валяться с простреленной головой.

— Эй, танкист, ты там как, живой? — в бронелист настойчиво постучали. А затем для верности ещё и попинали.

— Да живой, живой, — всё ещё не веря в своё спасение, хрипло выдал в ответ я.

— Ну, тогда и вылазь оттуда, нехер жопу просиживать, итак посреди поля торчим, — кажется, мой нежданный спаситель был сильно раздражён.

Кряхтя и отпихивая в сторону так "удачно" завалившую вход тушу гета я полез на белый свет. Где меня уже с нетерпением ждали три человека. Двое из них — мужчины в тёмной броне десантного образца и шлемах с забралами, полностью закрывающими лица, были мне не знакомы. Впрочем, ЭВМ моего бронекостюма уже поймал исходящие сигналы их брони, сравнил с визуальными метками на её поверхности, и спроецировал всю полученную информацию на стекло шлема. Однако я не уделил её просмотру ни секунды внимания, потому как третьим спасителем была старший сержант Уильямс. Почему-то с распахнутым забралом и ещё более грязная, чем при нашей последней встрече. Хотя, казалось бы, куда уж больше.

— Уильямс? Какого ты здесь делаешь? Ты же должна была...

— И я тоже рада вас видеть, товарищ старший лейтенант.

— Вам... Тебе было приказано отходить с ранеными, так какого чёрта ты здесь? — я всё ещё абсолютно не понимал, что вокруг происходит, кто эти двое, что пришли с сержантом, что она сама вообще здесь делает... Да, и кажется при взрыве плазменного шара меня слегка контузило. Не было бы шлема, контузило бы отнюдь не слегка.

— Я и отходила, пока нас не догнали геты. Мне пришлось...

— Кхм, я, конечно, дико извиняюсь, но может быть выяснять отношения будете после? — наконец вмешался один из доселе молчавших неизвестных. Второй из них в это время держал на прицеле усеянное гетскими обломками поле перед нами, — Кап-три Гагарин, фрегат "Аврора". Заканчивайте с любезностями, надо убираться отсюда, пока ещё кто не приковылял. Другие выжившие есть?

— Нет, — внутри всё как-то съёжилось и резко стало так хреново, как не бывало никогда прежде. Пока шел бой — не было лишних мыслей, а вот сейчас в тишине, когда вокруг не летают пули да плазма и ничего не взрывается, суровая реальность накрыла с головой. Реальность, которую не изменить ни желанием, ни действием.

Я бросил ещё один взгляд на такой обманчиво целый и почти невредимый с этой стороны танк — свою любимую тэшечку. И не скажешь, что подбитая. Но это первое впечатление ложно, потому как с другой стороны, как раз в районе боевого отделения есть одна маленькая, всего сантиметров двадцать в диаметре, дырочка с аккуратно оплавленными, прожжёнными краями. Не помогли ни навесные листы дополнительной защиты, ни толстая комбинированная многослойная броня корпуса. После того, как щит машины схлопнулся, её уничтожение стало лишь вопросом времени. Я заглядывал внутрь. Жар там стоял до сих пор. А вот ничего особо ужасного или страшного там не было. Разорвавшийся внутри плазменный шар оставил после себя лишь оплавленный, в прямом смысле этого слова, отсек с потёками метала. Как сам танк не развалился на части — ума не приложу. От Серёги с Рахулом просто и следа не осталось.

— Соболезную, — ответил этот Гагарин после небольшой заминки, — но нам нужно уходить. Мёртвым мы уже ничем не поможем.

До леса добирались уже бегом — капитан сообщил, что перебитый отряд жестянок привлёк внимание остальных роботов, и они вовсю спешат поглядеть, как выразился Гагарин: "на тех, кто такое учудил". А вот в лесу нам пришлось изрядно поплутать не то, уходя дальше в чащу, не то просто путая следы. Ну не знаю, как геты, а вот я запутался довольно быстро и уже минут через десять абсолютно точно не смог бы сказать, откуда мы пришли. О погибших ребятах я старался не думать. Возможно когда-нибудь после, когда выберусь из этого ужаса, на это обязательно найду время, но не сейчас, когда на кону стоит собственная жизнь. Наконец, в небольшом овражке, где-то в глубине леса, мы сделали краткую остановку. Как выяснилось не просто так.

Там нас уже ждала весьма колоритная парочка. Нет, ещё одному человеку в тёмной броне, появившемуся словно из ниоткуда, наверное, он использовал какую-то новую систему маскировки, я уже ничуть не удивился. Но вот возникший рядом с ним мгновением позже высокий турианец, меня прямо скажем, едва не вогнал в ступор. Впрочем, последовавшее за этим разъяснение со стороны капитана Гагарина более-менее поставило всё на свои места. Хоть и не обрадовало никоим образом. Я-то наивно полагал, что меня вытащили разведчики с прибывшего на помощь флота, и где-то там, вдали, уже вовсю идёт космическое сражение с долбанными гетами, посмевшими напасть на Иден-Прайм, что вот-вот начнётся высадка уже нашего десанта... Реальность оказалась куда прозаичнее. Флота нет, и в ближайшие часов пять-шесть не предвидится, а эти "разведчики" совместно со спектром Цитадели прибыли всего-навсего забрать тот самый пресловутый маяк протеан, из-за которого всё и пошло к чертям, и ни о какой помощи речи не идёт вообще. Правда в их оправдание можно сказать, что для них самих нападение гетов было едва ли не большим шоком, чем для нас. Но просьбу о помощи они передали куда надо, теперь остаётся ждать подмогу, уже наверняка отправленную. А вот дальнейшие распоряжения Гагарина, который оказывается и командовал этим маленьким сборным отрядом, что удивительно, учитывая наличие в нём спектра, беспрекословно подчинявшегося капитану, меня несколько удивили.

— Времени у нас мало, считайте, что нет совсем. На раскопках маяка нет, а следы оттуда ведут в сторону станции магнитки. Следы совсем свежие, а значит, у нас ещё есть шанс перехватить роботов внизу у станции. Вряд ли их будет много. Лейтенант, ты автомат держать ещё в состоянии? — вот так вот просто и без переходов, кратко обрисовав диспозицию и ну просто "сказочные" перспективы, капитан обратился ко мне. Честно, не ожидал такого. Надо сказать, что предстоящий забег под градом пуль и зарядов за этим грёбаным артефактом меня нисколько не радовал. Но и отказаться, сославшись на ту же контузию, или просто дичайшую усталость, всё же почти сутки в постоянном бою да сражении, причём местные, а не стандартные земные, теперь казалось мне как-то неправильно, что ли? Не по-человечески совсем. Они мне всё-таки жизнь спасли, а сейчас у них каждый ствол на счету. Нет, я мог отказаться, Гагарин не приказывал, наверное прекрасно всё понимая, но оттого его просьба становилась не менее значимой, чем прямой приказ, ведь отказать не позволил бы себе уже я сам.

— В состоянии, главное термозарядов дайте. И ещё блок аптечки с парочкой стимуляторов, желательно. У меня пусто.

— Кирилл, — капитан кивнул бойцу, что встретил нас в лесу, — поделись припасом с человеком, тебе он не столь нужен.

А дальше мы на всех парах помчались к станции магнитной дороги. Сначала по лесу, а затем и по перепаханному взрывами северо-восточному склону плато. К счастью здесь мы не задерживались, и спуск показался мне довольно коротким. Оно и хорошо, чем меньше времени мы проведём на открытой местности, тем меньше вероятность нарваться на неприятности. К слову, я подспудно ожидал от гетов какой-нибудь пакости, но к моему удивлению за всё время мы встретили лишь троицу летающих дронов и одного заблудившегося, а оттого дико тупого робота. С дронами пришлось немного повозиться, но не оттого, что они нас заметили, и пришлось вступить в огневой контакт, а лишь по причине выбора удобных позиций и распределения целей. Однако результат того стоил — на каждую летающую жестянку пришлось по двое стрелков и стоило только прозвучать команде, как все три дрона вспыхнули и одновременно попадали на землю, так и не успев ни открыть огонь, ни передать сигнал тревоги. С гетом же вышло ещё интереснее, его мы почти прохлопали, когда во всю прыть скакали вниз по полю отгремевшего боя. Железяке, наверное, стало любопытно, а что же это там такое скачет, и он вылез из какой-то дыры в полный рост всего в паре метров от ефрейтора Дженкинса. Ну а тот, не сбавляя хода и ничем не выразив удивления, протаранил несчастного робота головой и уже в обнимку прокатился с ним вниз пару десятков метров. Удар головой и спуск Дженкинс пережил без травм, хотя капитан предположил, что в голове этого придурка травмировать уже просто нечего. Гет спуска не пережил.

Но вот что удивило меня больше всего, так это чрезвычайно молчаливый и покладистый спектр турианец. За всё время, прошедшее с момента нашей встречи он ни разу не то что не отказался выполнять приказы Гагарина, но даже не выказывал ни малейшего неудовольствия в связи с этим. А это уже само по себе казалось мне поразительным. Ведь насколько я слышал раньше, спектры Цитадели довольно ревностно относились как к своему авторитету, так и к собственной независимости от кого бы то ни было. Да к тому же он был турианцем, многие, из которых до сих не забыли своего позора почти тридцатилетней давности, и гадят людям, где только можно, называя это "местью". Нет, я конечно знал, что не все турианцы такие, встречаются среди них и вполне дружелюбно настроенные к людям. Иногда встречаются.

Платформу магнитки, к которой мы так стремились сейчас, я посещал ещё до начала вторжения гетов. И скажу, что даже на первый взгляд она изменилась сильно. Все контейнеры были сброшены с грузового настила, возвышающегося над землёй примерно метра на два, вниз, очевидно, чтобы не мешать выгрузке из прибывающих поездов новых отрядов роботов. Ворота небольшого крытого склада были выбиты, но на этом на первый взгляд все его повреждения исчерпывались. Вообще вся платформа была, что называется, девственно чиста, и ни самого маяка, ни каких-либо следов, указывающих на него, просто не было. А между тем, потерять или спрятать такую здоровенную штуковину очень сложно. Например, в те же складские ворота он бы попросту не влез. Что значило для нас только одно, маяка здесь нет. А вот "уже нет", или "ещё нет" нам как раз и предстояло, судя по всему выяснить. Одно радовало, долбанные геты на платформе также отсутствовали.

— Кирилл, Дженкинс! — капитан, не желая терять время, принялся распределять обязанности, — склад за вами. Проверьте записи с камер наблюдения, обыщите всё, да хоть вверх дном переверните, но выясните, был тут маяк, или нет.

Лейтенанту с ефрейтором не нужно было повторять дважды, и молча развернувшись, они быстро двинулись в сторону строения, не забывая при этом смотреть по сторонам. Дженкинс двигался чуть впереди и держал вход в здание на прицеле, Аленкович же, оказавшийся биотиком, шёл с отставанием на пару метров и сжимал лишь пистолет в правой руке. Левой же, насколько я понял, он был готов в любой момент поставить биотический щит перед ефрейтором, если это потребуется.

— Найлус, теперь вы, — а это уже турианцу, и ведь тот внимательно слушает, не перебивая и не выражая недовольства, — возьмите Калинина и пройдитесь вокруг платформы. Вряд ли вы найдёте что-нибудь серьёзное, но главное проверьте, чтобы там никаких неожиданностей не сидело гетообразных.

— Принял, — немногословно ответил спектр. Он вообще был редкостным молчуном, как я понял.

— Да и вот ещё что, лейтенанта вперёд не гоните, всё же у него не броня, а одно название.

— Юрий, вы меня явно с кем-то путаете, — турианец ответил спокойно и твёрдо, но мне почудилось, или в его голосе буквально на мгновение промелькнули едва заметные нотки смущения, или даже... Стыда? Вот и считай после этого, что все турики высокомерные чванливые уроды.

— Да я так, на всякий случай, — тут уже похоже стушевался сам Гагарин.

Уильямс с не работающим щитом, да вырубленной напрочь электроникой наш командир решил по понятным причинам в обход не посылать. Впрочем, и я со спектром далеко уйти не успели. От Аленковича пришло сообщение об обнаружении выжившего. После краткого диалога между Гагариным и Крайком по закрытому каналу связи, решили временно отложить осмотр местности. Опросить неизвестного свидетеля было важнее.

В помещении склада нас уже ожидали. Дженкинс контролировал второй выход из здания, противоположный платформе, а лейтенант возился с раненым выжившим. Им оказался солдат без шлема в покорёженной и как будто жеваной, мятой пехотной броне, вроде той, в которую была одета Уильямс. Сейчас несколько сегментов брони были сняты и заляпанные кровью валялись в стороне. На гладком сером полу тоже кое-где виднелись кровавые разводы и, судя по ним, мужчину вытащили из узкой щели между двумя контейнерами. Как он только туда влез? Удивляло, что он с такой кровопотерей вообще до сих пор в сознании. Увидев нас, боец даже оживился немного.

— Рядовой Пауэлл, 3-я рота 1-го батальона 212-го мотострелкового, товарищ капитан, — заметив нас, на удивление бодро представился мужчина, хотя было понятно, что даже эти слова даются ему с трудом. Однако Аленкович, всё это время обрабатывавший его раны, преувеличенной бодрости своего пациента не разделил и продолжил заниматься своим делом.

— Капитан третьего ранга Гагарин, фрегат "Аврора", ВКФ, — представился командир в ответ, — Кирилл, что там у тебя? Жить будет?

— Будет, — недовольно проворчал тот, нехотя отрываясь от раненого, — на самом деле всё не так страшно. Крови он, конечно, потерял прилично, ещё есть несколько трещин в костях и четыре ребра сломаны, но внутренние органы не задеты. Пули, какие были, я уже вытащил, все внешние повреждения замазал, но двигаться лишний раз ему не стоит, кости так быстро не срастутся, нужны хотя бы сутки и нормальный медкомплекс, а не полевая аптечка.

— Ну, так это же хорошо, разве нет? — Гагарин явно не понимал, чем вызвано недовольство лейтенанта.

— Просто отлично, только вот этот идиот вместо того чтобы слушать указания ЭВМ брони и принять только требуемые средства, с дуру обкололся всем подряд и едва не получил интоксикацию пополам с передозировкой. Ещё немного и... — но договорить Аленкович не успел, потому, как спокойно лежавший до сего момента Пауэлл резко дёрнулся и с гримасой боли и страха на лице, устремив взгляд нам за спину, попытался отползти как можно дальше. Не сказать, что это ему особо удалось, но вот нас заставило резко обернуться назад, похватав оружие в готовности немедленно открыть огонь.

В проходе, со стороны платформы магнитки, замер Найлус, карауливший ранее вход в здание, и теперь наверняка с неприкрытым удивлением смотрящий на нас четверых, ощетинившихся стволами в его сторону.

— Эээм... Юрий? — только и смог вопросительно проскрипеть он, понимая, что ситуация дурацкая.

— Да, что это мы, в самом деле, — смущённо проговорил капитан, убирая автомат за спину, — Пауэлл, что вас так...

— Вы с ним заодно? Вы же говорили, что из ВКФ! — солдат, даже несмотря на раны и сломанные кости пытался отползти как можно дальше от нас. Похоже, у него началась истерика, взгляд его метался по комнате, а единственной целой рукой он пытался дотянуться до лежащей в паре метров от него винтовки. При этом он начал бормотать что-то уж совсем бессвязное.

— Рядовой, успокойтесь, — Гагарин стал медленно приближаться к Пауэллу, демонстративно разведя руки в стороны. И правильно делал к слову, в одном из подсумков раненого мужчины виднелась осколочная граната, о которой тот в приступе паники похоже просто забыл, — чего вы так испугались? Вам никто не угрожает.

— Этот турианец! — солдат ткнул целой рукой в так и стоящего на пороге Найлуса, — он пытался меня убить!

— О чём вы говорите? Это Найлус Крайк, он спектр Совета Цитадели...

— Да-да! Сраный спектр, эту эмблему на его наплечнике я хорошо запомнил!

— Пауэлл, прошу вас, успокойтесь, — капитан уже приблизился к мужчине и медленно присел на корточки, впрочем, также продолжая демонстративно держать руки, расставленными в стороны, — Найлус никак не мог вам угрожать. Мы с ним спустились на планету всего пару часов назад, и он всегда был рядом со мной, а до этого вообще летели вместе от самой Земли.

Раненый и похоже контуженый на всю голову солдат немного успокоился, по крайне мере он перестал дрожать и тянуться к оружию. Крайк наконец решился подойти к нам, увидев, что капитан аккуратно вытащил из подсумка Пауэлла гранату. Тот даже не заметил этого.

— Вы сказали, что на вас напал турианец в броне с эмблемой спектра? — решил прояснить ситуацию приблизившийся Найлус. Спектр снял шлем — мужчина вздрогнул, но затем, внимательнее всмотревшись в турианца, несколько успокоился.

— Вы не он! Извините, под шлемом я не видел вашего лица. Вы не похожи на него, — раненый перевёл дух. Видимо резкие движения и паника ухудшили его состояние. А может быть действие стимуляторов заканчивалось, — да, меня пытался убить турианец в точно такой же броне, как на вас с эмблемой спектра. Только у вас лицо коричневое с белым полосами, а у того было серым. Он со своими гетами меня чуть в гроб не отправил, а потом ещё эта чёртова азари...

— Пауэлл! — прервал его несколько странный рассказ Гагарин, — может быть вы нам расскажете всё с начала? Чтобы не было лишних вопросов. Времени у нас немного, поэтому постарайтесь сжато, но ёмко. Кирилл, встань у входа, у тебя хоть какая-то броня есть. Уильямс, проглядите записи с камер наблюдения, там наверняка должна быть нужная нам информация.

— Уже капитан, — отозвалась девушка, всё это время, как оказалось торчавшая у блока небольшой ЭВМ, контролировавшей камеры наблюдения и вообще всю систему платформы, — здесь пусто, кто-то удалил записи за последние сутки.

— Херово, тогда вся надежда на вас рядовой. Нам очень важно знать, что здесь случилось.

— Геты здесь случились, вот что. Даже не знаю с чего начать. Нас подняли по тревоге сутки назад, объявили полную боевую готовность. Потом сообщили, что на планету совершено нападение, погрузили на технику, дали в придачу восемь танков, которые с орбиты спустили, и отправили сюда на помощь уже воющим здесь двум ротам из нашего же полка. Поначалу всё нормально было, но километров за десять отсюда началось. Эта хреновина с космодрома, ну вы видели её, взлетела и двинулась к нам. Наша колонна рассыпаться попробовала, да куда там! Эта дрянь несколько раз своим лучом прошлась туда-сюда, да пожгла всех. Только моей коробочке и повезло под луч не попасть. Мы первыми в колонне шли, мехвод вперёд рванул со всей силы, вот и проскочили. До лесу добрались, а там еле успели от машины отбежать, как и её эта херовина летающая сожгла. Из всей колонны, похоже, мы одни и уцелели. Хотели назад по лесу вернуться, а там уже геты шарятся и много их, как грязи. Решили на плато к своим пробиваться, там бой ещё шёл. Когда не удалось, попытались дойти до платформы и здесь укрыться. Тут роботов не было вроде как. А потом... В общем дошёл я уже один.

— Что дальше было? — поторопил капитан замолчавшего мужчину, видно уставшего от столь долгой речи.

— Нет, подождите, вы мне можете сразу не поверить, но вам стоит знать, как погибли парни из моего отделения, с которыми мы уже сюда к магнитке пытались пробиться. Нас осталось всего шестеро, мы уже почти дошли, когда увидели тела бойцов из нашего полка, правда из первой роты. Десятка два их было. Они не шевелились, да и "опознавалка" показывала, будто у них всю электронику вырубило. Вот мы и решили подойти проверить, вдруг кто жив ещё. Я на страже стоял сзади, но видел, как парни к ним приблизились — они все вставать начали. Я даже обрадовался, думал живые, просто гетов так здорово обманули, а потом... Потом всё было как в фильмах про зомби. Клянусь, я не вру вам! Они набросились на ребят и стали драть их на части, а двоим, у кого шлемов не было, головы оторвали!

— Ты хочешь, чтобы мы поверили, что на вас напали зомби? — я не смог сдержать скепсиса. Сегодня был очень длинный и кровавый день, но зомби это уже явный перебор. Однако ни спектр, ни Гагарин, на удивление моего недоверия не поддержали.

— Я же говорю, в это сложно поверить, но всё так и было. Пока всех перестреляли, никого кроме меня и не осталось. Последние две твари на меня набросились и загрызть попытались. Но я вывернуться смог, сам не знаю, как вышло, и бошки им обоим поотстрелил. В тело и в конечности им стрелять бесполезно, они этого не замечают вообще — продолжают бежать. Стрелять только в голову нужно. Если мне не верите — гляньте запись с регистратора!

— У тебя сохранился регистратор?! — капитан аж подскочил, только что глаза не выпучив. Да и спектр заметно оживился, — и ты молчал?!

— Ну, у меня это совсем из головы вылетело, вот только сейчас вспомнил, что блок памяти в подсумок сунул, когда шлем мне спектр раздолбал, — с этими словами смущённый своей забывчивостью мужчина полез целой рукой в один из подсумков на груди.

— Говори уже о спектре, — поторопил его Крайк, когда маленькую пластинку памяти забрал Гагарин, подключив к ЭВМ своей брони и начав выборочно просматривать записи.

— Да, да спектр... Добрался я сюда попробовал укрыться на складе, но не успел отдышаться как нагрянули геты, их было немного и они что-то привезли. Меня обнаружили почти сразу, но я успел пристрелить четыре жестянки. Их было ещё штук пять, но у меня осталась парочка гранат и я сумел бы и их перебить, они же тупеют резко, когда их мало, вы ведь знаете об этом? Но появился турианец в точно такой же броне, как и у вас с эмблемой спектра на плече, это я хорошо запомнил. И вот тут я вообще офигел. Он принялся отдавать приказы роботам, и они его слушались! Меня тут же прижали огнём — с места не сдвинуться. Я кинул гранату в их сторону, попытался дать дёру, но далеко не убежал. Щит мне просадили ещё геты, а спектр уже подстрелил. Думал всё, конец мне, но тут турианец ругаться сильно начал, оказывается моя граната повредила транспорт, на котором роботы какую-то штуковину привезли, и теперь у него не получалось завести его на магнитную платформу. Я попытался уползти, но всё же видел, как появилась азари. Видать сильный биотик — эту штуковину на платформу загрузила, глазом не моргнув. А хрень здоровая была. Потом меня добить решила своей биотикой, но я уже забился вон в ту щель между контейнерами и турианец велел ей не тратить время, мол всё равно я уже не жилец, а через час так и вообще сдохну с гарантией. Ха, не на тех напали, гады инопланетные!

— Юрий, записи с регистратора подтверждают его слова? — задал Найлус давно волнующий всех вопрос.

— Да, в целом он всё верно рассказал. И та штуковина, которую увезли турианец с азари и есть наш маяк. Должно быть, он уже на космодроме.

— Там есть приличные кадры с лицом турианца?

— Кадры не самые лучшие и только турианца. А у азари вообще полумаска на лице.

— Перешлите их мне, — попросил Крайк и, получив требуемое замолчал. Надолго. Да так, что ему даже напоминать о нашем существовании пришлось.

— Найлус! С вами всё в порядке? — поспешил спросить капитан. Нет, как я понял, этот спектр тот ещё молчун, но сейчас это даже на него не походило...

— Нет, Юрий, не в порядке, — потрясённо и как-то сдавленно пробормотал он в ответ, — я знаю этого спектра.

— Знаете? — тут уж во весь голос воскликнули мы все, за исключением, пожалуй, капитана и Аленковича. Но капитану по должности положено быть невозмутимым, а лейтенант усиленно вглядывался во что-то на горизонте.

— Да. И считаю бесчестным скрывать это от вас, как моего стажёра. Этот турианец, которого я хорошо знаю и сильно уважаю... Уважал до этого момента. Это Сарен Артериус. Мой бывший учитель.

В помещении воцарилась звенящая тишина. Дженкинс напряжённо смотрел в сторону Крайка. Уильямс медленно тянулась к излучателю, лежащему перед ней на столе. Пауэлл вновь пытался отползти подальше от спектра. Капитан Гагарин молчал.

Тишину оборвал вибрирующий гул, сменившийся грохотом, от которого задрожали даже стены склада, а с верхних перекрытий посыпалась пыль.

— А вот и кораблик стартанул, — как бы ни к кому конкретно не обращаясь, заявил Аленкович, всё так же смотря вдаль. Мы все, за исключением раненого, высыпали на платформу и уставились ввысь.

Исполин гетов улетал.

* * *

2183 год Юрий Владимирович Гагарин, Скопление Исхода, Система Утопия, Иден-Прайм, грузовой космодром СХН — 21

Наша открытая платформа медленно приближалась по магнитной дороге к разгрузочной станции космодрома. Медленно, потому что мы справедливо опасались засады, которую мог оставить этот Сарен. Это было правильно и грамотно, но вот все чувства буквально выли о том, что следует спешить. А вот это было уже странно. С одной стороны, своим предчувствиям я старался доверять, и они не раз меня выручали. С другой, разум подсказывал, что спешка абсолютно ни к чему. Гигантский корабль гетов, представлявший основную угрозу, убрался с планеты, а сомнительное удовольствие разбираться с оставшимися на планете роботами лучше оставить подкреплению, уже спешащему сюда. В конце концов, мы не отчаянные герои из кинобоевиков, в одиночку выпиливающие вражеские армии. Куда практичнее дождаться полноценного десанта с техникой, авиаподдержкой и артиллерией, и свалить на них зачистку местности от уцелевших жестянок, а самому садиться писать нудный отчёт на тему "как мы проеб... упустили протеанский маяк". Но что-то не давало мне поступить так, что-то не дало остаться там, на разбитой грузовой платформе у раскопок, что-то заставляло мчаться вперёд, к космодрому, постоянно торопя и приводя в ужас от одной мысли об опоздании.

Дорога была не слишком долгой, мы гнали наш маленький состав из двух широких длинных транспортных платформ и одного коротенького локомотива вперёд на максимальной скорости. Замедлились лишь непосредственно перед разгрузочной станцией, боясь влететь в огневой мешок. Но столь малого времени мне всё же хватило, чтобы понять, причину своего смутного беспокойства и абсурдной спешки. Это были слова Сарена, сказанные азари насчёт Пауэлла: "Не трать время на эту обезьяну, через час от него останется лишь пепел". Именно так это звучало в записи регистратора, которую я успел промотать от начала и до конца, замедляясь в самых интересных местах. Пока у меня были лишь догадки о смысле этих слов, но вот если они подтвердятся — мало нам всем не покажется.

Найлуса на сей счёт я пока беспокоить не стал. После того, как он узнал в турианце своего учителя, Крайк был сам не свой, хотя понять это по нему было сложно. Слишком замкнутая личность. Спектр замкнулся где-то внутри себя, вяло реагируя лишь на прямые вопросы. Впрочем, приказы он выполнял как обычно безукоризненно, словно на автомате. А вот в обсуждении дальнейших действий он участия не принимал, по большей части отмалчиваясь. Так что всё обсуждение свелось к предсказуемому "мы подумали и я решил". Но доверия со стороны остальных Найлусу такой поступок не добавил, скорее даже наоборот — подумали, что турианец готовится сотворить какую-нибудь пакость и подбирает удобный момент. Потому весь путь до космодрома на Крайке нет-нет, да сходились настороженные взгляды всех членов отряда. Однако, я думаю за резким сокращением и так невеликой активности спектра крылись другие причины. Из своих скромных знаний в области турианской психологии и их военных традиций, я рискнул предположить, что некое сознательное отрешение от окружающих, есть не откровенный саботаж операции, а как раз наоборот желание продемонстрировать, что к поступку Сарена он не имеет никакого отношения, и потому, дабы в дальнейшем не было никаких обвинений в уже его измене, он самоустраняется от принятия ряда определяющих решений там, где это возможно. Вот такой своеобразный выверт подсознания расы, основным вектором развития которой на протяжении тысячелетий было военное дело. Не как у нас — любой ценой, как угодно, хоть вгрызись в горло, но убей врага, а так чтобы всё честь по чести. Сейчас уже конечно давно другие времена, да и турианцы за прошедшее время с их выхода в "Большую Галактику" изменились, но и по сей день многие странные психологические установки и варианты социального поведения тысячелетней давности считались за норму. Так что удара в спину в решающий момент можно было не опасаться. Ну, я по крайне мере так надеялся.

Открытая грузовая платформа, двигавшаяся первой в нашем импровизированном составе, в начале которой мы устроили небольшую баррикаду из нескольких контейнеров, медленно подползала к перрону. Мне уже начинало казаться, что никаких гетов здесь нет, а моя паранойя, буквально вопившая об опасности, на этот раз ошибается, как в воздухе засвистели пули. Роботы заняли выгодные позиции по обеим сторонам перрона за штабелями точно таких же контейнеров, как и у нас. Пяток жестянок даже забрались на пару мостов, проходящих над магнитной дорогой, разветвляющейся здесь на несколько разгрузочных тупиков. Вот этих наглецов мы и сняли в первую очередь, предусмотрительно притормозив поезд на некотором расстоянии от основной засады. Нет, всё же рано геты стрелять начали. Им бы ещё чуть-чуть подождать, тогда бы мы точно оказались под перекрёстным огнём. А так нам можно сказать повезло. В который раз за этот день. Роботов, засевших наверху, мы расстреляли почти сразу. Сама их атака была рассчитана на фактор внезапности и оказалась совершенно не способна при необходимости трансформироваться в оборону. За поликарбонатными листами-ограждениями мостов можно хорошо спрятаться, но вот для пули они не представляют никакой преграды. Что и ощутили на себе железяки, спустя полминуты превратившись в решето вместе с ограждением. Интересно, но отступать они даже не пытались, словно их основной задачей было, как можно больше замедлить нас и не позволить сойти с поезда. Замедлить? Ещё один кредит на счёт неприятных мыслей о словах Сарена. Однако расслабляться было рано, ведь роботы оставались и на самих перронах с обоих сторон нашего поезда. И вот их так просто перестрелять было уже невозможно. Укрытия, за которыми они прятались и откуда вели беспокоящий огонь, тоже конечно отнюдь не укрепрайон, но и расхреначить их походя было проблематично. Эх, видимо у нас сегодня день такой — делать невозможное.

Найлус с Кириллом, спрыгнув с хвостовой платформы и низко пригибаясь, перебежками отправились в обход, с задачей кровь из носу, но зайти в тыл к гетам, засевшим на правом перроне, не позднее чем через пять минут. Наша же смешанно-инвалидная команда продолжила перестрелку с упёртыми железяками. Почему смешанно-инвалидная? Ну, так сами посудите — если Дженкинса ещё условно можно посчитать за боевую единицу, и то с большими натяжками, то вот остальных... Уильямс — судя по увиденному, умелый солдат, но с полностью выгоревшей электроникой в броне и отсутствующим щитом. Калинин — танкист без танка и этим всё сказано. Про Пауэлла, захваченного с собой по принципу "к стрельбе лёжа относительно годен", вообще молчу.

Через четыре минуты и семь секунд у меня в шлемофоне раздался спокойный голос Аленковича:

— Мы на месте, ждём сигнала.

— Отлично, давайте подсветку, начнёте сразу после взрыва.

Как нетрудно догадаться, сигналом были два слитных выстрела из реактивных гранатомётов — моего и Дженкинса, по гетам, в тыл к которым как раз и зашли лейтенант со спектром. Обе ракеты, прошли по параболической траектории и упали как раз за контейнеры в два самых крупных скопления роботов. К сожалению ракеты были откровенно тупыми и могли наводиться на цель только при её подсветке примитивным маломощным лазером. Брать с собой на планету что-то с более совершенной системой наведения, основанной на том же виртуальном интеллекте мы, зная с кем придётся иметь дело, попросту не решились. Мало приятного, когда перехваченная ракета делает "круг почёта" и возвращается к стрелку. Способны ли жестянки на подобный трюк с перехватом управления мы не знали, но и проверять как-то желания не было. А потому оставалось недостаток точности компенсировать увеличением мощности. Рвануло хорошо, знатно рвануло, аж запчасти во все стороны полетели. Будь на месте гетов кто другой, и они бы уже впали в панику от такого. Но роботы не умели паниковать, зато они умели хорошо отстреливаться. К счастью, огонь с тыла немного отвлёк их от нас, что позволило мне, спрыгнув с поезда, подобраться к порядком покорёженным и продырявленным контейнерам, за которыми укрывались жестянки, и забросить им тройку гостинцев в виде ручных гранат. Три раза грохнуло и пальба стала как-то сама собой затихать. Однако оставались ещё геты и на левом перроне, и как раз туда — на лётное поле к основному грузовому терминалу нам и следовало попасть. По крайне мере, поезд, на котором укатил Сарен стоял именно там. Наконец перестрелка с этой стороны стихла окончательно.

— Найлус, что там у вас?

— У нас чисто. Сейчас будем. Нужно проверить позиции, — это он прав. Место засады роботов проверить стоит, если хоть одна железяка забилась в какую-нибудь щель, то в решающий момент она может доставить нам целую кучу проблем.

— Принял, начинаем осмотр.

Я резко выглянул за угол, в готовности отскочить назад при малейшей угрозе. Но стрелять в меня никто не начал. Моему взгляду открылись изрешечённые осколками и пулями стенки контейнеров, закопчённые оплавленные в некоторых местах, а под ними с полтора десятка того, что раньше было гетами. Куски дырявых и разорванных на части корпусов роботов лежали почти ровным слоем вдоль всего ряда контейнеров. Мда, спрятаться то им тут и некуда было, да они, похоже, и не пытались вовсе — ни одной жестянки у края перрона не было, как и на путях магнитки. Там валялись лишь отлетевшие при взрыве немногочисленные обломки. С противоположной стороны, на некотором отдалении друг от друга, двигались Аленкович и Крайк, настороженно поводя стволами винтовок, причём последний шёл снизу, по путям, прикрываясь высоким бортом перрона. Как и ожидалось, уцелевших гетов с этой стороны не было ни одного, так что добивать никого не пришлось. Ракеты, гранаты и губительный огонь с тыла сделали своё дело, но теперь нам предстояло самое трудное — пробиться к грузовому терминалу и взлётному полю.

Думали не долго. Калинина с Уильямс, как наименее защищённых, я отправил на старые позиции роботов, откуда неплохо простреливались и укрытия на левом перроне. Толку от них двоих в предстоящем бою немного, так пусть хоть гетов беспокоят огнём. Пауэлла мы сгрузили с поезда и, предварительно забрав все гранаты и заряды для подствольного гранатомёта, уложили за какими-то ящиками, чтоб чего лишнего в него не прилетело. Он, конечно, порывался возразить, но довольно вяло. Сам понимал, что со своими только начавшими затягиваться переломами много не навоюет. Мы же, оставшись вчетвером, пустили наш поезд вперёд на самом малом ходу, сами при этом, укрываясь за высоким блоком локомотива с правой стороны.

Геты, к тому моменту уже затеявшие вялую перестрелку с отвлекающими их бойцами, довольно скоро переключились на нас. Они стали долбить из всех стволов по приближающемуся локомотиву, напрочь забыв о засевших напротив них противниках. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, потому что с той стороны смогли подстрелить нескольких особо наглых железяк, вообще переставших прятаться за укрытиями. А плохо, потому что долго наш поезд такого издевательства не выдержит и скоро с простреленными генераторами замрёт на месте грудой недвижимого металла. Оставалось надеяться, что это произойдёт уже после того, как локомотив поравняется с возвышающейся над перроном баррикадой роботов.

К счастью для нас, примерно так оно и случилось. Локомотив, задорно искрясь и даже кое-где попыхивая вонючим черным дымком, застыл прямо напротив их позиций. Калинин, следуя заранее оговоренному плану, засадил по забывшим про него гетам гранату из подствольника, заставив роботов на пару секунд спрятаться в укрытия. Чего нам и требовалось. Этого хватило, чтобы закинуть к ним все семь оставшихся у нас ручных гранат и рывком, как только загремели первые взрывы, перепрыгнув через грузовые платформы, пробежать по ровному серому бетону перрона и прижаться к стене, на которой находилось гетское укрепление. Роботы спешно притащили сюда несколько десятков малых транспортных контейнеров, высотой примерно в метр, из которых и построили свою баррикаду. Не знаю, уцелел ли там за ней кто-то, и честно говоря, желания проверять не было никакого. С куда большей радостью закинул бы туда ещё с пяток гранат, да жаль больше не осталось. Придётся самим смотреть.

— Найлус, ваша сторона правая, готовы? — и дождавшись утвердительного кивка турианца, вызываю нашего танкиста, — Калинин! Две гранаты по гетам, прямо сейчас!

Эх, жалко нормальные гранатомёты у нас были одноразовыми, теперь танкисту приходится обходиться обыкновенным маломощным подствольным. Ждём первого взрыва сверху за стеной и по пологому скату к перрону оббегаем укрепление роботов. Я с Дженкинсом с левой стороны, Крайк и Аленкович с правой. У меня в руках, как и у ефрейтора вместо автоматов излучатели частиц. На близкой дистанции, как выяснилось, эти штуки буквально перепиливают жестянок на части. Прижимаюсь к углу стоящих в два ряда контейнеров. За углом скрежет и топот металлических ног по бетону. Раздаётся визгливая очередь из гетской винтовки. Стреляют не в нас, про нас вновь временно забыли, а в Калинина. Он тоже не остаётся в долгу и в роботов прилетает вторая граната. Взрыв. Вдох, рывком выскакиваю из-за угла — слева спиной ко мне гет. Не обращаю внимания, он — Дженкинса. Справа в трёх метрах ещё две жестянки. Лупят по танкисту. В метре от них четвёртый робот. Оборачивается ко мне. Излучатель на полной мощности, вдавливаю гашетку и от бедра плавным, но быстрым движением разрезаю пополам всю троицу. Краем глаза вижу, как слева заваливается обрезанная половинка минованного мною гета. Движение справа — падаю на землю. За перегородкой, разделяющей пополам укрепление, многочисленная стрельба. Оказывается здесь две "комнаты". Над головой вправо проходит светящийся изумрудно-зелёным луч излучателя. Незамеченный мною ранее робот, укрывавшийся в углу, всё ещё стоит на ногах, но уже без головы и с распоротой грудью. Взгляд по сторонам — вокруг никого. Впереди за заграждением продолжается лихорадочная пальба. Яркая изумрудная вспышка и над ним взлетает вверх, забавно болтая конечностями, пара железяк. Обоих с Дженкинсом срезаем из излучателей. Стенка, разделяющая внутреннее пространство укрепления, не сплошная — замечаю слева проход. В два прыжка оказываемся там. Войти не успеваем — мимо нас, окутанная всё тем же изумрудным сиянием биотики, пролетает очередная жестянка. Успеваю включить излучатель — жестянка разделяется на две части и с грохотом врезается в стенку из контейнеров позади нас, обрушивая её. Вбегаю в проход и тут же вновь падаю на бетон. Но это уже лишнее. Целых гетов здесь уже нет. Напротив, во втором входе в укрепление замерли лейтенант со спектром, обводя настороженным взглядом заваленную обломками гетов "комнату".

— У нас чисто, — сообщаю в эфир остальным.

— У нас тоже, — довольно отзывается Аленкович.

— Вижу, что тоже. Калинин, тебя не задело?

— Никак нет. Целы мы. Только гранат подствольных больше нет.

— Ясно, тогда хватайте Пауэлла и топайте сюда. Можете не торопиться, нам ещё терминал до конца осмотреть надо.

— Принял, — с прорезавшейся усталостью в голосе отвечает танкист. А неплохо, кстати, держится мужик. Надо будет его потом, как всё закончится, на примету взять.

— Так, рано радоваться, народ. Нам тут ещё всю округу проверять предстоит. Найлус, берите Аленковича и осмотрите сектора с А-2 по В-4. Аленкович не лыбься как идиот, не хватало тебе ещё пулю под конец словить.

— Я и не... да откуда ты узнал, я же в маске? — офигел тот от моей проницательности

— Телепатия, блин, — не стал раскрывать свои "секреты" я.

Мы с Дженкинсом осмотрели свои сектора довольно быстро. К лётному полю пока решили не соваться, не желая оставлять в тылу возможных противников. Однако, так и не обнаружив ни малейшего присутствия гетов — ни активированных, ни в виде обломков, мы уже собирались возвращаться назад к засевшей в захваченном укреплении "инвалидной" троице, как оказалось, что радоваться и впрямь рановато.

— Эээм... Юра, у нас тут проблема, — раздался у меня в шлемофоне чем-то обеспокоенный голос Кирилла.

— Что еще за проблема? — ну вот, называется "накаркал". Только ведь подумал, что всё уже обошлось, и моя паранойя была беспричинной.

— Нууу... Большая проблема. Мегатонн на сорок, — голос у лейтенанта даже почти не дрожал.

— Бомба? — сходу врубился я.

— Ага, она самая. Прощальный подарок от Сарена, мать его птичью!

— Так, спокойно. Сколько там осталось времени? — может, ещё успеем смотаться, куда подальше от такого "подарочка". Ну, или по крайне мере дождаться нормальных "сапёров" на худой конец.

— А я почем знаю? Этот мудак почему-то забыл прикрутить к ней часы!

— То есть рванет в любой момент?

— Да!

— Пиздец. Обезвредить сможешь? — Кирилла конечно сапёром назвать сложно, ну так ведь это ядрён-батон, а не взрывчатка какая-нибудь вшивая. Здесь, наоборот, в электронике копаться надо, а в этом он мастер.

— Не знаю, но у меня есть Найлус!

— Звучит обнадеживающе, Найлус, а вы сможете? — уже сам стараюсь не подпускать в голос паники. Вроде удаётся.

— Никогда не пробовал с такой, но думаю да, — а вот турианец спокоен как удав. Будто каждый день только и делает, что занимается готовыми рвануть в любой момент термоядерными зарядами.

— Хы-гы, — вдруг не к месту заржал Калинин, — всё как в том анекдоте про еврея-пианиста. Там у него спрашивают...

— Миша, заткнись, — раздался краткий совет Уильямс, отобравшей шлем с микрофоном у Пауэлла. Что удивительно, танкист и впрямь замолчал, не сказав ни слова.

Мда, не узнаем мы, что там с этим евреем было... Стоп, о чём я вообще думаю? У меня же тут локальный апокалипсис под боком валяется! Ну не совсем под боком, конечно, но при его мощности это роли не играет. Срываюсь на бег и галопом скачу к нашим "сапёрам". А у них процесс "разминирования" уже в самом разгаре. Найлус, стоя на коленях, возится внутри бомбы, — гладкого цилиндра размерами где-то метр на два, блестящего в лучах заходящего солнца. Аленкович с актированным инструментроном, сняв шлем, стоит рядом и ассистирует. И кажется молится. Вот уж чего не замечал за ним за всё время нашего непродолжительного знакомства, так это излишней религиозности. Впрочем, рядом с этой штукой волей-неволей верующим станешь. Подходить к ним близко я не стал. Помочь ничем не смогу, главное тут не навредить, а то напортачат что-нибудь — все в пепел превратимся.

Мучительное ожидание затянулось минут на пять. Спектр копался в бомбе, обмениваясь с Аленковичем короткими репликами сухой технической информации, в суть которых я так и не вник — что-то из разряда электроники и программирования. Наконец турианец вылез из бомбы, устало поднялся на ноги и, хлопнув по плечу лейтенанта, прифигевшего от такого действа, направился к нам, последние минуты буквально изнывавшим от безысходности.

— Готово, капитан, — Найлус был абсолютно спокоен, и казалось, даже немножко отрешён от происходящего. Вот это выдержка! У меня после такого точно бы руки тряслись, — приёмник для дистанционного подрыва мы отключили, а таймер замкнули. В ближайшую неделю бомба не взорвётся, но я бы на месте вашего командования всё равно поскорее выбросил её подальше в космос.

— Сколько, — я закашлялся, внезапно поняв, что горло у меня пересохло, — сколько оставалось до подрыва, известно?

— Три минуты шестнадцать секунд, — сообщил вместо турианца подошедший Кирилл. А вот он был бледен. И руки тряслись, хотя он и пытался усиленно скрыть это.

— Лейтенант Аленкович, — Крайк повернулся к нему, — примите мою благодарность. Вы первоклассный специалист.

— Спасибо, спектр. Вы тоже, — после небольшой паузы ответил не ожидавший подобного Кирилл.

Не то чтобы это было совсем уж неожиданно, как я понял, спектр умел ценить профессионализм и не скупился отмечать чужие результаты. Но всё же его образ смурного, скупого на эмоции молчуна-затворника, не давал особых надежд на похвалу от него. И тем, чего уж греха таить, приятнее она была.

— Ладно, нужно закончить осмотр территории. Мы с Дженкинсом осмотрели сектора с Г-2 по Е-4 — ни следа гетов. У вас тоже ничего не было?

— Нет, кроме бомбы ничего. Да и её мы обнаружили уже под конец, — проговорил лейтенант, как бы извиняясь за это, — нам осталось два сектора, но думаю и там будет пусто.

— Всё же проверьте, на сегодня мне уже достаточно сюрпризов. Я тогда ещё возьму Уильямс с Калининым и мы вчетвером поглядим, что там на поле осталось после взлёта этой дряни, — все невольно покосились на столб выхлопа, состоявшего из ионизированного газа и прочей гадости, оставшийся после взлёта гигантского корабля, давно уже скрывшегося из вида.

— Принято, капитан, — кивнул мне спектр, — идёмте лейтенант.

И они удалились, мы же отправились смотреть, а не осталось ли на взлётном поле ещё каких "подарков" от Сарена, или гетов. Честно говоря, я и сам не верил в саму возможность найти хоть что-нибудь. Похоже, если исходить из расчётов этого турианца, в настоящий момент бомба уже должна была взорваться, надёжно похоронив все возможные улики, указывающие на то, что произошло на Иден-Прайм на самом деле. Сорок мегатонн — не шутка. Хватило бы и на космодром, и на раскопки, и на всё остальное в радиусе добрых полусотни километров, а может и в большем.

Лётное поле от грузового терминала отделял сплошной двухметровый забор, удивительно, но нигде не проломленный. Это что же получается? Геты аккуратно воспользовались калиточкой, да воротами? Неправдоподобно, конечно, учитывая сколько их здесь высаживалось, но, похоже, именно так всё и было. Представив на миг робота, бережно открывающего ажурную кованую дверку из тёмного металла, я мысленно хихикнул. Наверное, это нервное. А вот и ворота, что характерно распахнутые. А за ними... Я с трудом удержался от того, чтобы протереть глаза. Не мерещится ли мне это?

— Товарищ капитан, это же маяк! Наш маяк, — решила поиграть в очевидность Уильямс. Ну, по крайне мере это не галлюцинация после тяжёлого дня.

Недалеко от ограды, на транспортном возвышении и вправду стоял маяк. Тот самый маяк, из-за которого на эту несчастную планетку, да и на каждого из нас, по большому счёту, обрушилось столько неприятностей и бед. Представлял он из себя эдакий плоский столб, метров шести в высоту с небольшой пластиной управления у основания. Сделан маяк был из странного, гладкого на вид материала. Материал везде был одинаковый, однако в некоторых местах он оставался абсолютно матовым, в других же — задорно поблёскивал, отражая заходящее красное солнце. С виду никаких внешних повреждений на нём не было, это хорошо. А вот плохо то, что он был активирован. В небо бил узкий луч концентрированного изумрудно-зелёного цвета, а вдоль всей поверхности столба струились многочисленные информационные символы — иероглифы протеанского алфавита, каждый из которых мог быть и просто буквой, и словом, и даже целым предложением. Ну да тут ничего удивительно, и у некоторых земных цивилизаций было что-то подобное. Хотя, на мой взгляд, это несколько неудобно.

— Товарищ капитан, — о, а вот и Дженкинс голос подал, а то я уж начал волноваться за него. Довольно болтливый парень с самого момента нашей высадки, такое впечатление, старался брать пример с Найлуса, говоря лишь когда о чём-нибудь спросят, а ведь до этого вопросы из него так и сыпались. К счастью сыпались они не на меня, — а вот этот маяк, что это за штука такая? Он на что-то указывает?

— Нет, конечно. Вообще, не знаю кто придумал называть подобные устройства "маяками", это не соответствует действительности. Артефакты такого типа не относятся ни межзвёздной, ни к какой-либо иной навигации, никоим образом. Это такие своеобразные хранилища знаний. Блоки памяти, если угодно, с условно свободным доступом...

— Условно свободным? Это как? — удивился ефрейтор. Впрочем, ответить ему я не успел. Раздался вызов с "Авроры", соблюдавшей радиомолчание после нашей высадки на планету.

— "Аврора" группе высадки, "Аврора" группе высадки, — я на всякий случай отошёл подальше, чтобы не ловить возможные помехи от работающего протеанского устройства и активировал передатчик:

— Группа высадки на связи.

— Гагарин! — вместо неизвестного связиста в канале появился Андресян, — у меня хорошие новости, эта херня только что в прыжок ушла. Прямо из стратосферы! Никогда такого не видел!

— Это да. И её взлёт был тоже впечатляющим, уж поверьте.

— Знаю. Сами наблюдали. Здоровенная же дрянь! Побольше тяжёлого крейсера будет. Но до линкора, конечно не дотягивает.

— Линкоры на планету не садятся, как в общем-то и тяжёлые крейсера.

— Вот именно. Ладно, что у вас там, никого не потеряли?

— Нет, наоборот ещё и троих приобрели. Но это не главное. Вы не поверите, товарищ капитан, я сейчас стою на том самом космодроме рядом с тем самым маяком. На взгляд даже целым.

— Вот оно как, — спустя некоторое время, наконец, ответил малость прифигевший от подобных вестей Андресян, — ты, похоже, сам себя превзошёл...

— Стараюсь, товарищ капитан, — я не смог, да и честно говоря, не захотел сдерживать дурацкой улыбки, когда представил себе выражение его лица сейчас.

— Мы уже в пути, будем в течение десяти минут. Вам там что-нибудь требуется срочное?

— Во-первых, носилки потребуются, у нас тут одного немного поломало. Угрозы жизни нет, но до корабля не дохромает.

— Понял, всё будет. Как только приземлимся, тут же доставим вашего страдальца в медотсек. А что второе?

— Со вторым немного сложнее. Уже есть связь с идущей к нам эскадрой?

— Пока нет. Но будет с минуты на минуту.

— Тогда передайте им, что у нас тут сувенир от гетов остался, мегатонн на сорок. Мы его отключили, но лучше чтоб специалисты глянули.

— Юра, ты меня до инфаркта довести решил? Ты понимаешь, что о таком... — но дальше я его уже не слышал. Какое-то седьмое чувство заставило меня обернуться назад, доли секунды хватило, чтобы понять — что-то здесь не так. Что? Дженкинс с Калининым стоят о чём-то беседуют, активно жестикулируя. Не то. Крайк с Аленковичем ещё не вернулись. Не то. Уильямс... Уильямс? Девушка стояла всего в паре метров от маяка, неестественно покачиваясь, словно безуспешно силясь отпрыгнуть назад, завязнув однако в разом загустевшем воздухе. Какого хрена она так близко полезла к активированному маяку, у него же зона захвата как раз около двух метров! Да её же всю выжжет нафиг! Последняя мысль возникла у меня уже на бегу.

— Уильямс, блять! — всего два десятка шагов, эх, только бы успеть! Резкий прыжок — ударом выбиваю её из поля притяжения древнего устройства — масса то у меня побольше будет. Блин, только бы хватило грёбаной инерции, только бы хватило, иначе сам увязну... Не хватило. Последняя мысль прошила сознание, как ледяной разряд. Меня оторвало от земли и медленно подняло вверх, приблизив к маяку, вспыхнувшему бирюзово-зелёным светом ярче обычного.

— Юрий! — закричала отлетевшая девушка. Поднялась, попыталась кинуться ко мне — не удалось. Сзади её схватил возникший неизвестно откуда Аленкович.

— Нет! Его уже не вытащить!

Бля... Что сейчас будет...

Картинки, картинки, картинки... Мерцание сотен и тысяч картинок — неясных, смазанных, абсолютно непохожих одна на другую и таких одинаково бесцветных. Звуки — крики, стоны, скрежет. Всё смешалось, не разобрать. Чувства — боль, горечь, злоба... Разрывают изнутри. В голове стучит. Мозг пронзает раскалённым прутом.

Вспышка.

И спасительная темнота.

Глава 7

Что мне за роль выдала боль

С головой

Нет мне мечты встать у черты

Роковой

И никогда я не просил

Я так жил

Болью своей, ролью своей

Я не дорожил

(Кукрыниксы — "По раскрашенной душе")

Юрий Владимирович Гагарин, фрегат "Аврора", 2183 год

— Что ж ты творишь, упырь пучеглазый?!

Я вам когда-нибудь говорил, что нет ничего более бодрящего и ото сна избавляющего, чем начальственный ор? Ну вот, теперь считайте, что сказал. Андресян орал с чувством, отдавая этому делу всю душу и раскрывая наружу весь свой внутренний мир. Надсадно, но без надрыва, грозно, но без истерики, живописно, но без переборов. Эх, такой талант пропадает, хотя почему пропадает? Живёт и здравствует, и окружающих вовсю изводит. Мда, слушать его конечно можно было долго и плодотворно, если бы только, я не очнулся, буквально пять минут назад, и у меня не раскалывалась бы голова так, словно на ней рота десанта в полной боевой выкладке танцевала.

— Какого хуя ты полез к этой херовине, я тебя спрашиваю? Совсем своей тупоголовой задницей думать разучился? — иссякать начал наш командир. Повторяется, уже на второй круг пошёл. Видать от нервов всё.

— Вас бы под бочок к этой бомбе, и не туда бы полезли, — вяло попытался огрызнуться я. Впрочем, безуспешно, Андресяна этим не проймёшь.

— Ты хоть, идиот, понимаешь, что не погиб только чудом? Эта же поебень протеанская мозги наизнанку выворачивает!

— А кстати да, что там с маяком, его уже доставили на корабль? — моя скорбящая и болящая голова всё же смогла вычленить из льющегося на меня потока, мягко говоря "неудовольствия", более-менее конкретный и безобидный повод этот самый поток прекратить. Увы, выбор оказался неверным.

— Нет больше никакого маяка. Не то одноразовым был, как контрацептив, не то ты его своей башкой дурной выжег напрочь.

— Что? То есть маяк уничтожен? — я и не думал скрывать удивления. В самом деле, пережить воздействие не только древней технологии, но и саму эту технологию это же просто поразительно! Такого ещё не случалось в истории, ведь достоверно известно, что неподготовленный человеческий мозг не в состоянии контактировать с подобными вещами. Наша нервная система не способна выдержать подобного. Именно поэтому, людям, работающим с такими протеанскими устройствами, в мозг ставят специальные импланты, позволяющие не помереть при контакте с ними.

— А ты я гляжу сообразительный, он сгорел после того, как ты в его контактном поле с минуту повисел. Не выдержал, бедный, — с напускной ехидцей в голосе ответил Андресян.

— Найлус, наверное, задохнулся от возмущения, когда понял, что маяк уничтожен.

— Едва не задохнулся он, когда я его от твоего, бездыханного, чтоб тебя, тела оттягивал. Совсем недавно ушёл, а так всё хотел тебя лично осмотреть, да первым поговорить.

— Небось за воротник оттягивали? Или это он воспылал кто мне неземной любовью? — мне стало даже интересно, за что там капитан дёргал нашего спектра и тем более, чего этот самый спектр так пылко жаждал меня видеть.

— Что? — не понявший юмора и уже вроде бы успокоившийся Андресян, вновь начал заводиться.

— Не пойму, почему он так ко мне лез, если это вы его за воротник хватали? Говорят, у них там особая интимная зона, — я таинственно замолчал, решив не портить интриги.

— Гагарин, мать твою! — не выдержав опять заорал Андресян, однако вскоре, немного попыхтев и злобно посверкав в мою сторону глазами, с трудом, но всё же смог взять себя в руки.

— А, тьфу на тебя! Что с тебя бестолочи взять! Только и норовишь старика до инфаркта довести, — проворчал он, и, заметив как я начал озираться по комнате, настороженно спросил, словно уже ожидая подвоха, — чего потерял пока дрых?

— Да вот, старика ищу, которого тут куда-то довести требуется. Не порядок, я всё же советский офицер и всегда должен помогать немощным людям. Особенно если их требуется довести.

Андресян ничего не сказал в ответ, а лишь страдальчески закатил глаза к потолку. Один — один. А вот нечего было начинать своё "воспитание", когда я в таком состоянии очнулся. Вот блин, кажется, я начинаю понимать, почему Аленкович всё время такой мрачный и кислый, как будто десять лимонов съел. Если у него голова так же время от времени раскалывается, как и у меня сейчас... Тут не только характер испортится. Я вообще удивлён, что он никого не прибил до сих пор.

В углу медотсека, за рабочим столом, тихо хихикала Чаквина. Точнее она делала вид, что протирает какие-то колбочки-баночки и вообще донельзя занята работой со своим информационным терминалом, но вот при этом делать это ещё и с серьёзным видом ей не удавалось совершенно. Два — один.

— Ладно, вижу ты себя всё ещё не важно чувствуешь, — как-то подозрительно заботливо проговорил капитан, поднимаясь с кресла у моей койки, — поэтому оставляю тебя на попечение нашего доктора. Она как раз собиралась провести ряд анализов и тестов над тобой... То есть с тобой. Верно я говорю?

— Совершенно верно, товарищ капитан, — улыбнулась уже подошедшая ко мне с каким-то донельзя подозрительным прибором женщина, — у капитана Гагарина, пока он был без сознания, обнаружилась необычная активность мозга — аномальные бета-волны. Так же я отметила у него слишком быстрое движение глаз — характерный признак интенсивного сновидения. Необходимо провести более полное обследование...

— Вот и замечательно, делайте всё, что считаете нужным, — не дал ей закончить Андресян, и с лёгкой мстительностью в голосе, как мне показалось, ответил уже мне, — а ты Юра, всячески способствуй работе нашего доброго доктора. За отчёт о задании не волнуйся. Напишешь потом.

— Эээ, а может лучше сейчас отчёт? А обследование как-нибудь в другой раз? — я даже не нашелся, что ответить на такую воистину иезуитскую хитрость командира.

— Нет-нет, не стоит перенапрягаться, я же вижу, в каком ты состоянии, — капитан ушёл, как мне казалось донельзя довольным. Чего нельзя было сказать обо мне. Вот уж, воистину лучше было бы пыхтеть над отчётом на ту самую тему "как мы...", а точнее "как я лично сумел угробить древний маяк".

Ну что ж, два — два, товарищ капитан.

Вернулся Андресян лишь спустя пару часов, но на этот раз он был не один, а в компании Крайка, Аленковича, ну и вообще всей нашей пёстрой толпы, умудрившейся отметиться на Иден-Прайм. Не хватало только рядового Пауэлла, а все остальные были здесь. И надо сказать, их визиту я был несказанно рад, так как это наконец-то позволило прекратить бесконечное обследование меня любимого вошедшей в исследовательский раж Чаквиной. Нет, врачом, как я уже успел ощутить на себе, она была превосходным, однако сильно увлекающаяся натура давала о себе знать. Может и до смерти залечить.

— Юра! — деланно обрадовался Андресян, оглядев мою хмурую физиономию, — как самочувствие, лучше?

— Да, товарищ капитан. Лучше. Значительно.

— Ну, вот и славно, рад за тебя, — вот ведь! Когда надо, командир умеет быть той ещё мстительной скотиной. С виду и не скажешь.

Вслед за Андресяном ко мне подошли и остальные. Разве что спектр тактично замер в сторонке, делая вид, что рассматривает медицинское оборудование. Аленкович по уровню перекошенности физиономии если и уступал мне, то не сильно. Очевидно, сказались сильные биотические нагрузки прошедшего дня. Калинин был мрачен, и держался несколько отстранённо. Что, в общем-то, тоже было понятно. Как-никак столько друзей и товарищей вчера схоронил. А вот Дженкинс сверкал улыбкой во все тридцать два зуба. Как же! В первом настоящем бою побывал, да ещё каком! К тому же умудрился ничего не потерять и не словить в ответ от гетов. Есть повод для восторга и вполне законной гордости. Уильямс же явно не могла найти себе места, нервно заламывая себе руки.

— Товарищ капитан, — первой начала она, сразу после того, как мы обменялись приветствиями с остальными, — это я виновата, в том, что с вами случилось. И в том, что у нас больше нет маяка тоже.

— Уильямс! О чём вы говорите, я вас ни в чём не виню. Вы могли и не знать о некоторых свойствах этой протеанской хреновины. Информация то довольно специфичная, — попытался я успокоить девушку, явно считающую себя виноватой во всех навалившихся на нас бедах. Нет, отчасти это было так, не полезь она к древнему устройству, и маяк остался бы цел. Но винить её в том, чего она могла не знать, а точнее именно не знала — глупо.

— Нет, товарищ капитан, вы не правы, — Эшли отрицательно мотнула головой, от чего схваченные на затылке в хвост тёмные каштановые волосы задорно мотнулись из стороны в сторону, а на глаза упала выбившаяся из причёски чёлка, — я повела себя безответственно, приближаться к активированному протеанскому артефакту, это было верхом идиотизма с моей стороны.

— Эшли, заканчивайте уже самобичеванием заниматься, никогда этого не любил. Если в утере маяка кто и виноват, то это только я. Мне не следовало оставлять непосвящённых в принципы его работы в опасной близости от активированного устройства. Я как минимум должен был сообщить всем вам о зоне опасности — двухметровом контактном круге.

— Но вы же могли погибнуть! — в сердцах воскликнула она. Мда, ну что с неё взять?

— Ну, так не погиб же? И давайте на этом закроем вопрос вашей вины, хорошо? — дождавшись её нерешительного утвердительного кивка, я посмотрел на Калинина, — Михаил, вы как?

— Спасибо, сейчас уже лучше, — вяло улыбнулся он в ответ, — гора успокоительного медленно, но верно делает своё дело.

— Прям таки гора? — улыбнулся я в ответ. Надеюсь, улыбка вышла не такая натянутая, как у него. Всё же два часа пребывания в цепких лапах нашего корабельного врача дают о себе знать.

— Да нет, это я так... Вот думаю пойти нажраться где-нибудь на Цитадели по прилёту.

— Кстати отличная идея, мне нравится, не против, если я составлю компанию?

— Гагарин! — рыкнув, напомнил о своём присутствии Андресян.

— Молчу, молчу, — я заговорщически подмигнул Калинину. Тот понимающе хмыкнул.

— Майор Чаквина сказала мне, что у вас при контакте с маяком были какие-то видения? — внезапно проявил себя, доселе старательно изображавший предмет мебели, турианец. Да так неожиданно, что Дженкинс, уже раскрывший рот чуть на месте не подпрыгнул.

— Да видения были.

— Так, — с нажимом произнёс Андресян, грозно посмотрев на замерших у моей койки бойцов, — попрошу на выход. Нам необходимо переговорить с больным.

— Не стоит, товарищ капитан, ничего я не увидел там толком.

— Но всё же вы что-то увидели? — по-птичьи склонив голову набок, уставился на меня из соседнего угла Найлус.

— Нууу, — протянул я, пытаясь в темпе собрать воедино все те рваные ошмётки информации, что отпечатались в моём мозгу при контакте с протеанским устройством, — мне сложно выделить что-нибудь конкретное. Информация очень размыта и обрывочна. Я даже сейчас не возьмусь утверждать, что в том, что я видел, был какой-то смысл.

— Юра не тяни кота за яй... — замявшись Андресян бросил короткий взгляд на Чаквину, — хвост. Что ты видел?

— Не знаю. Вроде бы там была смерть. И разрушение. Какие-то смазанные картинки и записи. Ещё много ужаса, отчаяния и злобы. Это точно было. Не знаю, как я смог воспринять эти эмоции без импланта, но я в них уверен, они были, — я вновь и вновь прокручивал скудные воспоминания об этом чёртовом "контакте", но собрать более целостную картину увиденного мне не удавалось.

— Это всё? — спустя пару минут, поняв, что моё молчание затягивается, прогудел Крайк.

— Нет, сейчас понимаю — было ещё кое-что. Не уверен, правильно ли понял, но больше всего это походило на жажду мести. Или просьбу?

В медотсеке повисла гнетущая тишина. Возможно, каждый пытался понять, или проанализировать смысл сказанного мною. Не скажу за всех, но спектр с капитаном наверняка именно этим занимались. Дженкинс недоумённо хлопал глазами и тёр лоб. Кирилл задумчиво подпирал стенку. Уильямс сидела на соседней койке и не менее задумчиво глядела в потолок. Калинин же с энтузиазмом, достойным лучшего применения, копался в, пожалуй, одном из немногих, оставшихся здесь, и ещё не опробованных на мне вездесущей Чаквиной приборов. Мда, если он его таки сломает, буду ему только благодарен.

— Ладно, — наконец ожил Андресян и главным образом для меня сообщил, — через пять часов мы прибудем на Цитадель. До этого момента жду от каждого из вас подробнейшего отчёта обо всём, что случилось там внизу. Найлус, идёмте, я думаю, нам стоит кое-что обсудить.

Из медотсека я выбрался лишь спустя четыре часа. Ребята к тому времени уже разбрелись по кораблю, сочинять и описывать свои варианты "похождений" на Иден-Прайме. Бросив очередной тоскливый взгляд на уже опустевшую столовую, я поплёлся в сторону БИЦа. Надо отдать должное нашему врачу, после ухода посетителей, она перестала мучить меня бесконечными обследованиями и даже позволила заняться делом, оставив для наблюдения за моим состоянием лишь пару приборов. Чем я не преминул воспользоваться, и тут же засел за составление отчёта, а в перерыве даже умудрился поесть, доставленным с камбуза, специально для меня, обедом. Не сказать, что особо сытным, так как приготовлен он был исходя из "щадящего медицинского режима". Если по-простому, то невкусно, не сытно, зато безопасно для пострадавшего организма. Хорошо ещё, что питательной пастой из трубочки давиться не заставили, а ведь зная нашего доктора — могли бы.

Наверху в БИЦе было тихо и как-то пустовато. На своих постах сидела лишь немногочисленная вахта, да старпом Пресляков, потирая заспанные глаза и широко зевая, устало копался у себя в терминале. В руке у него была кружка дымящегося кофе, но судя по всему, ему это помогало слабо. Андресяна нигде видно не было. Похоже, засел где-то с Найлусом. В то, что командир просто решил вздремнуть — верилось слабо, даже несмотря на то, что по корабельному времени сейчас была глубокая ночь.

А вот в ходовой рубке царило необычное оживление. Собственно, именно здесь и собралась вся наша бравая "десантная группа", включая Калинина с Уильямс. Эти двое были взяты капитаном на корабль по двум причинам. Во-первых, он посчитал, что их информация и показания, как непосредственных участников событий, могут быть ценными, когда начнётся расследование нападения гетов на Иден-Прайм. Ну а во-вторых, сразу по прибытию спешно собранного флота к атакованной планете, мы во весь опор понеслись на Цитадель и времени их куда-либо высаживать, просто не было. Как и смысла.

Тут было довольно шумно. В нарушение всех инструкций негромко играла лёгкая музыка. Кирилл, развалившись в кресле второго пилота, во всех подробностях и красках пересказывал Моро историю наших мытарств на планете. Дженкинс и Калинин усердно помогали ему в этом нелёгком деле, а Уильямс, словно не замечая происходящего вокруг, задумчиво наблюдала за многочисленными искажёнными звёздами, на обзорных экранах. Звёзды время от времени сливались в длинные молочно-белые полосы, причудливыми извивающимися змеями ползущие от одного края экранов к другому. Всё верно, значит мы сейчас идём на сверхсвете. Ну, или находимся в прыжке, как кому больше нравится. Прерывая рассказ Аленковича, кажется как раз на том моменте, когда Дженкинс стоптал неудачно выскочившего гета, раздался даже немного заглушённый общим смехом сигнал зуммера — оповещения о скором выходе в нормальный, не изменённый полями массы, космос.

Еле ощутимый толчок, и звёзды за экранами из кривых извилистых линий превращаются в абсолютно нормальные сверкающие белым крохотные точечки. А вот уже одна из них прямо по курсу, горящая ярко синим, начинает расти в размерах и приближаться. Это были Врата.

— О, товарищ капитан, вас уже выпустили, — первым заметил меня прислонившийся к переборке Калинин.

— Мда, как-то двусмысленно у вас это прозвучало, как будто с гауптвахты вышел.

— Ну, некоторые считают, что наша доктор похуже многих гауптвахт будет, — не дал ответить танкисту, лыбящийся из своего кресла Кирилл.

— Ты главное ей это не скажи.

— Ага, а то доктор у нас скора на расправу, мигом окажешься на койке со шприцом в заднице, — весьма к месту с задором ввернул пилот.

— Помилуйте, что ж я враг своему здоровью? — Аленкович картинно в ужасе всплеснул руками, от чего вся рубка вновь наполнилась смехом.

— Кстати, старший лейтенант Моро, а где мы сейчас?

— Система Элистрия, здесь пограничный транспортный узел. Тут две пары врат, первые — вторичные*, из них мы как раз на другой стороне системы вышли. А вот эти, — он указал на растущую синюю звёздочку на обзорном экране, — первичные*, зато ведут прямо в систему Вдовы.

— Значит, совсем скоро будем на Цитадели?

— Да, думаю, через полчасика уже увидим станцию. И называйте меня Джокер. Если вам не трудно, товарищ капитан, — тут же спохватившись, добавил он, очевидно вспомнив мой не столь давний разнос.

— Хорошо... Джокер.

— Эскадра, — Моро внезапно парой небрежных пассов активировал связь, — подготовиться к заходу во Врата Вдовы. Готовность три. Доложить о готовности.

Что ему ответили, мы не услышали. Очевидно, трансляция шла пилоту напрямую в ушные импланты. Но то, что он сказал, уже само по себе рождало целую кучу вопросов. Например, к какой эскадре он обращался? Собственно, это я у него первым делом и попытался разузнать.

— Эскадра? Мы здесь не одни?

— Нет, не одни. Нам целое сопровождение выделили, вот полюбуйтесь, — с этими словами пилот вывел на свободный голографический экран приближенные изображения с нескольких бортовых камер.

— Ох, нифига себе, — присвистнул Аленкович, у которого экран висел чуть ли не над головой, и чтобы увидеть картинку он откинул своё глубокое кресло назад. Остальные, включая задумчивую и подозрительно молчаливую Уильямс, тоже стянулись поближе. И надо признать, также охренели, как и Кирилл.

— Джокер, ты, конечно, упоминал уже, что у нас сопровождение, но чтоб такое!

— Я знал, что вам понравится, — довольно, словно кот объевшийся сметаны, демонстративно потянулся в кресле пилот, — а самое главное, мы лидеры*!

— Что тут у нас, — я тоже подошёл поближе, и не пожалел об этом, — мда... У меня просто и слов то нет. Два ТАРКРа*, ТАВКР*, четыре ЛАРКРа*, шесть корветов... Кого-то штурмовать собрались?

— Нет, нас охраняют, мы теперь здесь все "лица, обладающие информацией особой государственной важности", но это ещё что! — заверил он нас, и не думая скрывать своей счастливой ухмылки, — до этой системы нас ещё и лёгкий линкор сопровождал в придачу.

— А дальше почему не пошёл с нами? — подал голос Дженкинс, благоговейно молчавший с момента моего прихода.

— Дальше начинается пространство Цитадели. Туда нашим линкорам путь заказан. Даже лёгким, — со вздохом разочарования ответил ему Джокер.

— Но почему? — и не думал отставать от него неугомонный ефрейтор.

— Обделаться со страху бояться там, вот почему, — вместо пилота, наконец, заговорила Уильямс, прекратив изображать мечтающую статую.

— Ну или, чтобы не мешать оживлённому космическому движению в Столице всея Галактики.

Первыми сквозь Врата прошли два корвета и тройка лёгких крейсеров. Спустя полминуты, по межзвёздной связи, работающей через всё те же Врата, к нам пришёл сигнал с той стороны, что никакой опасности нет, и мы можем выдвигаться. Уже ставший привычным стартовый отсчёт перед контактом, вспышка, скачок, и вот мы уже в хрен знает скольких световых годах от точки входа.

— Поздравляю, товарищи, Туманность Змея, система Вдова. Мы почти прибыли, — отвлёкся Моро на секунду от быстрых и точных движений руками по голографическим экранам и сенсорным клавишам многочисленных приборов перед ним.

— Это "Аврора", врата пройдены штатно. Ждём остальных, — меж тем продолжил пилот, но уже не нам, а кораблям эскадры, как уже находящимся в системе, так и только выходящим. Впрочем, ожидание продлилось не долго, и уже совсем скоро Джокер вновь вызвал сопровождавшие нас корабли, — выдвигаемся к Цитадели, повышенная готовность, тройка бис.

— "Тройка бис"? Что это? — вечно любознательный Дженкинс и тут был верен себе.

— Построение такое тактическое, — не отрываясь от управления, самодовольно пояснил Моро, — в передней полусфере сосредотачиваются легкие силы, а в задней — тяжёлые корабли. Охраняемый объект в самом центре.

— А вот меня больше заинтересовало про "повышенную готовность", — задумчиво потирая подбородок, вдруг отозвался Калинин.

— Это, как и тип построения, прямой приказ капитана, — назидательно подняв палец вверх, продолжил пояснять всезнающий пилот.

— Он чего-то опасается? Здесь, в самом центре Галактики?

— И правильно делает, что опасается, — решил я пояснить всем причину такой осторожности Андресяна, — думается мне, что если геты смогли незаметно напасть на Иден-Прайм, то и сюда проникнуть им большого труда не составит.

— Всё равно не понимаю, — нахмурился танкист, — зачем им это надо? Уничтожить нас? Так вся информация, что была у нас, уже давно продублирована. Уничтожив нас, они ничего не добьются, скорее наоборот, переполошат все расы Пространства Цитадели. Да и не выбраться им отсюда после такого никак.

— А им и не нужно выбираться. Они машины, для них не существует понятия смерти. Ты что никогда с нашими искинами не общался?

— Общался, конечно, но у наших искинов та же логика в целом похожа на человеческую, а что у этих чокнутых железяк в голове творится даже представить себе боюсь.

— Вот и я не особо разбираюсь, что у них там творится. И думается мне там наверху, — я ткнул пальцем в воображаемый "верх", — тоже не сильно лучше нас в этом разбираются. А потому решили, что лучше перебздеть, чем недобздеть и выделили нам такую охрану.

— Вовремя они спохватились, — со злобой в голосе проронила разом помрачневшая Уильямс.

— Уж лучше поздно, чем никогда. Я понимаю, что вы чувствуете, но невозможно повесить у каждой планеты по эскадре.

— Да, вы правы, — после секундной заминки, потребовавшейся ей чтобы взять себя в руки, согласилась со мной девушка и вновь замолкла, отрешённо смотря на обзорные экраны, на которых, словно из тумана, величественно выплывала на нас громада космической станции, в окружении многочисленных огоньков и точек, снующих туда-сюда.

— Джокер, до куда нас вести то будут? Ведь не до шлюза же?

— Нет, что вы товарищ капитан. Лишь до внешней границы станции. Внутрь корабли не пойдут. Им там тесно, да и галакты дали понять, что это будет явным перебором в нашей паранойе.

— Если у тебя паранойя, то это...

— Да-да, это ещё не значит, что за тобой не следят, слышал о таком, — перебил Моро, и не дав мне вставить ни слова, словно уже предвидя мою реакцию, ткнул пальцем в экран, приблизив ещё одну громадину, к которой подлетали мы и наша охрана, — смотрите, вон та непонятная штуковина — флагман флота Цитадели.

— Легендарный "Путь предназначения"? — внезапно пришла в себя Уильямс, перестав отрешённо всматриваться в одну ей ведомую даль, — какой большой, однако.

— Не такой уж и большой, — недовольно пробормотал явно уязвлённый пилот, — тот же "Нельсон", что вёл нас до Элистрии, лишь немногим меньше по объёму. А если в длину, так и вообще больше!

— Джокер, что вы так разволновались? Восприняли это, будто личное оскорбление.

— Да нет, просто говорю, что это не самый крупный корабль в галактике.

— Вот и прибыли, — со вздохом прервал я их оживлённую перепалку, глядя как эскадра нашего сопровождения замирает у внешнего створа Цитадели, а мы продолжаем свой полёт внутрь, — не думал я, что это "простое задание" закончится так... Непросто.

— Не всё так плохо, тащ капитан.

— Да что ты говоришь. Куда уж хуже?

— Уверен. Например, было бы куда хуже, если бы у нас труп ксеноса в морозилке валялся, — судя по всему, в своей обычной манере попытался поддержать нас всех Джокер, — хе-хе, вот бы подарочек был советникам...

* * *

Гаррус Вакариан, старший следователь СБЦ, Цитадель, 2461 год ГС*

— Вакариан! Хватит дрыхнуть, давай просыпайся, тут такое!

— Что где? Нет, я не сплю, не спал, — разбуженный турианец, по вбитой армейской привычке, подпрыгнул из-за стола, за которым только что мирно отдыхал, никого не трогая, попутно расшвыряв по полу планшеты и листы каких-то отчётов и рапортов. Собственно, именно на одной из таких пухлых папок пластобумаги, он и провёл последние пару часов в лёгкой дрёме.

— Ага, как же, а то я слепой.

— Ааа, это ты Раюс, — всё ещё заспанный и немного помятый турианец, наконец, сфокусировал взгляд на своём собрате, торчащем из приоткрытой двери в его собственный кабинет, — и чего тебе надо?

— Тут такое! Включи любой канал Цитадели, увидишь! Как раз по твоей теме, — и, не говоря больше ни слова, гость скрылся.

— Такое-сякое, сговорились все что ли? — заворчал недовольный свежеразбуженный офицер СБЦ, шаря рукой по захламлённому столу в поисках пульта от голоэкрана, что висел на противоположной стенке, как раз рядом с дверью. Спустя некоторое время безрезультатных поисков, он выругавшись запустил первый попавшийся канал прямо на своём инструментроне. И Раюс оказался прав, посмотреть там действительно было на что.

Репортаж шёл в прямом эфире с борта челнока телевизионщиков. Миловидная фиолетовая азари что-то быстро щебетала в камеру, но Вакариан не слушал её, потому что во все глаза уставился на то, что было за её спиной. Показывала камера ни много ни мало, а тройку исполинов человеческого флота, да не где-нибудь, а у самой Цитадели.

Хорошо узнаваемые силуэты гигантских матовых тёмно-серых треугольников, с возвышающимися орудийными башнями, ощетинившимися длинными стволами орудий, сопровождало с десяток кораблей поменьше, выстроившихся оборонительной воронкой. Но вот ракурс съёмки сменился и стало видно Цитадель, с целой кучей мелких точек кораблей вокруг неё, выстраивающихся в оборонительные порядки на пути человеческой эскадры. Впрочем, предосторожности были излишними, поскольку люди, как оказалось и не собирались приближаться к станции. Вот они замерли, а из их строя вывалился и устремился вперёд совсем уж маленький и на удивление блестящий в лучах звезды кораблик довольно необычной для людей формы. Камера приблизилась, выхватывая его крупным планом. Крупными белыми буквами по борту шла короткая надпись, очевидно название корабля. Автоматический переводчик тут же вывел примерные варианты перевода — "Рассветный ветер" и сразу после этого, почему-то "Богиня зари", затем немного подумав, выдал всё же транслитерированное название корабля — "Аврора".

Корреспондентка азари ещё продолжала что-то вещать окружающим прямо с руки турианца, а он уже пулей нёсся по коридорам главного офиса СБЦ, навстречу кабинету директора, проклиная всё на свете. И самого Паллина, подсунувшего ему такое "впечатляющее" дело, и урода Сарена, решившегося на непонятную измену, и даже на сон, сморивший его в столь неподходящий момент, прямо за рабочим столом. Впрочем, сейчас это всё было уже не важно, ведь он сумел накопать на Сарена столь необходимую директору информацию. И пусть она и не указывала прямо на факт измены Совету, но всё же из неё можно было сделать вполне чёткий и ясный вывод — спектр затеял какую-то свою игру. Очень опасную и малопонятную игру. А такое не прощается даже спектрам. Особенно спектрам, ведь в Совете тоже сидят не дураки, и когда кто-то из спектров своими неразумными действиями начинает подрывать их авторитет, они стараются как можно скорее избавиться от такого глупца. И Сарен не мог этого не знать, как и того, что в случае гнева Совета, его ничто не спасёт, даже неофициальная репутация лучшего спектра Галактики. А значит за его действиями стоит что-то ещё, или вернее кто-то. Тот, без чьей могущественной поддержки Артериус никогда бы не решился на подобное.

Однако у кабинета Паллина, Вакариана ждал громадный облом. Директор, как сказала секретарша, отбыл на встречу с Советом Цитадели буквально за пять минут до появления следователя. Мысленно возопив, Гаррус понёсся в сторону ближайшей стоянки, на бегу вызывая такси до Башни Совета.

* * *

12 часами ГС* ранее...

Всё началось поздней дождливой ночью. На самом деле ночи на Цитадели не бывает, но для него, привыкшего жить в определённом временном ритме, сейчас была именно поздняя ночь. Многим может показаться удивительным, но на Цитадели тоже иногда бывает самый настоящий дождь. Происходит это не слишком частое атмосферное явление, лишь на лепестках станции, когда в их искусственной атмосфере скапливается большое количество испарённой с поверхности влаги. Почти всегда такие дожди мелкие, больше похожие на морось, но зато могут длиться часами. Однако иногда, та самая испарённая влага поднимается выше своего обычного уровня и выходит за верхние пределы полей массы, удерживающих атмосферу на лепестках станции. Постепенно на такой своеобразной искусственной границе между атмосферой и безвоздушным пространством скапливается большое количество влаги, которая в итоге своей возросшей массой продавливает поле и падает на поверхность в виде самых настоящих ливней. Сегодняшний дождь в этом секторе станции был именно таким.

Порыв ветра принёс откуда-то сверху, из-за вершин километровых небоскрёбов очередную порцию отвратительного ледяного ливня. Вакариан плотно застегнув полы плаща и натянув на голову капюшон, нехотя вылез из аэрокара. Подобная погода ему определённо не нравилась, особенно на Цитадели. Если где-то на планетах ещё можно было порадоваться тёплому чистому дождику, то здесь же, когда льющаяся на тебя с неба вода несёт в себе просто целую прорву, мягко говоря, не слишком полезных для организма химических элементов... Да и в конце концов какое тут небо? Так, одна видимость.

Турианец зябко поёжившись огляделся по сторонам и, не обнаружив ничего достойного внимания, торопливо направился к ярко мерцающей в темноте оградительной линии полицейского оцепления. Райончик был так себе, даже эта, с позволения сказать, центральная улица, освещалась лишь редкими фонарями, работающими в треть мощности от нехватки энергии. По правде сказать, основное освещение шло отнюдь не от них, а от многочисленных неоновых вывесок, названий, объявлений и инсталляций, заполонивших всё вокруг. И вот этого приторно яркого неживого света и впрямь хватало, чтобы с лихвой компенсировать экономию местных властей на энергии.

Вокруг было на удивление пусто, несмотря на то, что оцеплен оказался лишь небольшой ночной клуб, со странным названием "У Гарри", расположенный прямо под здоровенной переливающейся всеми цветами неоновой вывеской, изображающей, очевидно, человеческую женщину. Но местный народ всё равно старался обходить эту часть улицы как можно дальше. Лишь немногочисленные осмелившиеся прохожие, старались как можно скорее проскочить мимо, буквально вжимаясь в стены зданий. Не любят местные связываться с СБЦ, ох не любят. Да к тому же ещё и этот поганый ливень...

Сказать, что мужчине турианцу очень нравилась его работа, значило бы сильно погрешить против реальности. Нет, когда-то нестерпимо давно, лет эдак пять назад, он был просто в восторге, когда ему предложили службу в СБЦ, да ещё в штате следователей. Надо же, прошло всего каких-то пять несчастных лет, а сейчас, кажется, будто это было очень давно, почти в прошлой жизни. Многое с тех пор поменялось, да переменилось. В первую очередь где-то в глубине него самого.

Вакариану никто не препятствовал, когда он прошёл сквозь мерцающую голографическую линию с категорическим предупреждением "не заходить". Скучающий рядом с ней турианец в СБЦшной броне лишь кивнул, приветствуя следователя. В чём-то Гаррус мог бы ему даже и позавидовать. В броне по крайне мере не столь мерзко шляться в такую отвратную погодку. Впрочем, к его счастью, сейчас идти куда-то далеко и не требовалось — раздвижные двери клуба приветливо разъехались перед ним, приглашая внутрь.

Клуб, несмотря на впечатляющую вывеску, оказался дешёвым, грязноватым и соответственно проблемным для СБЦ. Собственно, так всегда и бывало в секторах станции вроде этого. Чем более впечатляющая вывеска снаружи, тем более убого внутри. Нет, совсем уж притонами такие места, разумеется, не были, но и приличные разумные сюда тоже старались не заходить. Здесь обретались заправилы местных криминальных районов, удачливые и оттого до сих пор не пойманные торговцы разной дрянью, да экипажи некоторых кораблей, которых не пустили в более приличные места. Так что благодаря такой гремучей смеси, не проходило и недели, чтобы в заведениях подобных этому кого-нибудь не отправляли на тот свет. А уж просто мелкие разборки с драками и прочим членовредительством случались тут буквально каждый день. Впрочем, даже несмотря на это, местные завсегдатаи и хозяева старались всё же не доводить до открытых убийств прямо посреди развлекательных залов. Лишний визит СБЦ был никому не нужен. Но сегодня был особый случай. Копов вызвал сам владелец клуба, как было понятно из названия заведения — Гарри. Вакариан до сих пор находился в размышлениях о том, что же здесь такого должно было произойти, чтобы тип вроде этого ублюдка, о котором следователь был весьма наслышан, решился на подобное.

Внутри рядом с дверьми за опустевшей стойкой охранников, следователь застал лишь что-то просматривающего в записях камер наблюдения саларианца из технического отдела СБЦ. Тот казалось даже не заметил турианца, настолько был увлечён своим делом. Вакариан тоже не стал останавливаться, а проследовал дальше в большой зал. Там уже собралась приехавшая на вызов оперативная группа, медэксперты и многие другие. Прислонившись к барной стойке, дымил сигаретой недовольный владелец. Было похоже, что его лишь недавно оставили в покое мучавшие до того вопросами оперативники. Сам зал оказался довольно просторным — с одной стороны размещалась длинная барная стойка, с целой вереницей высоких стульев. С противоположной был десяток небольших утопленных в стене ниш, отделённых друг от друга полупрозрачными стёклами. В каждой из них стояли широкие столы с мягкими диванами для состоятельных клиентов. Остальным же на выбор предлагались, места попроще — в общем зале. В его центре располагался танцпол и несколько возвышений с шестами для стриптизёрш. Ничего необычного.

Основная группа медэкспертов крутилась как раз возле одной такой ниши, и даже со входа были видны её отличия от остальных. Первое, наиболее бросающееся в глаза — разбитые стёкла и продырявленные диваны со столом. Второе — красная человеческая кровь, буквально залившая всю нишу и стены в ней.

В самом центре зала, у одного из высоких хромированных шестов, стояли мужчина турианец и молоденькая азари, о чём-то оживлённо спорившие. При этом первый оживлённо жестикулировал, подкрепляя свою довольно громкую речь каким-то демонстративным маханием руками, а вторая чувствовала себя будто бы не на своём месте. К этой странной парочке прибывший следователь и направился.

— О, Вакариан! Рад тебя видеть, у нас тут интересный случай, ты любишь такие, — отвлёкшись от спора, воскликнул турианец, оборачиваясь.

— Привет, Чисрай, не могу ответить тебе тем же.

— А что так? — с изрядной долей задорного любопытства поинтересовался тот, скрестив руки на груди и с усмешкой уставившись на Гарруса.

— Весь день носился по центральному офису, решил, наконец, вздремнуть немного, а тут срочный вызов. Да ещё в эту дыру.

— Ха-ха, ну что ж понимаю тебя друг, местечко тут паршивое, но случай и вправду необычный, тебе понравится, я уверен.

— Веланис, на мне сейчас четыре дела висят. Именно висят, и никаких подвижек не намечается. Если на меня ещё и твой "необычный случай" повесят, мне останется только застрелиться, — Вакариан и не думал скрывать своего раздражения, как срочным вызовом в посреди ночи, так и неумеренным оптимизмом своего коллеги, — ладно рассказывай, что там у тебя? Быстрее начнём, быстрее закончим.

— Я более чем уверен, что с твоими методами расследования, это не вызовет у тебя ни малейших затруднений.

— Не будет в ближайшее время никаких "моих методов". Наш начальник мне ненавязчиво намекнул, что директору Паллину откровенно надоели жалобы в мой адрес, приходящие на его имя.

— Жаль, а ведь я надеялся на твоё содействие здесь. Тут такое!

— Давай без твоих обычных разглагольствований, ладно? — перебил вновь входящего в раж собеседника следователь, — кратко и, по существу.

— Как скажешь. Три трупа, все хьюманы, застрелены почти в упор из... — он покосился на экспертов, суетящихся у окровавленной ниши, — пока не понятно из чего, но штука убойная, бедолаг буквально по стенкам размазало. Но самое главное не это. Главное, что предполагаемый убийца — кварианка! Представляешь, эти крысы настолько обнаглели, что уже здесь на Цитадели устраивают свои разборки с местными!

— Её поймали? — прервал разошедшегося турианца, известного своей нелюбовью к кварианцам, Гаррус.

— Что ты, нет конечно. Ловить этих крыс на, по сути, гигантском корабле — та ещё задачка. Но мы её всё равно найдём — записи камер отсюда у нас уже есть, сейчас проверяем соседние сектора. Кстати, её похоже на выходе кто-то немного подстрелил. Так что даже если не найдём, думаю сама подохнет в какой-нибудь трубе.

— Господин Чисрай, только что со мной связались люди из их оперативного отдела, сказали, что группу уже выслали и просили ничего не трогать, — в разговор двух турианцев вмешалась молоденькая азари, которая оставшись без внимания своего шефа, успела ответить на чей-то вызов через инструментрон, и теперь спешила донести до следователей полученные сведения.

— Люди? — удивился Вакариан, — а они-то, что здесь забыли?

— Ну как же, господин старший следователь, — девушка казалось, даже немного смутилась от такого явного невежества с его стороны, — согласно сто второму пункту "Шаньсийского протокола", мы обязаны сообщать в посольство Союза обо всех происшествиях с их людьми. Особо выделены случай смерти или убийства людей, на которые выезжает их специальная оперативная группа, вам ли не знать? Все убитые люди, вот я и сообщила в посольство...

— Ясно, можете не продолжать, — Вакариан с тяжким вздохом закрыл ладонью глаза. Этот день определённо обещал стать ещё гаже, — Веланис, твоя протеже? Вот и объясняй ей сам, что она натворила и где мы все оказались в итоге. Да, и немедленно звони им, скажи ложный вызов.

— Ложный?!? Но как, это же люди... — с жаром попыталась возразить азари, но наткнувшись на не предвещавший ничего хорошего взгляд своего шефа тут же замолчала.

— Риалла... — турианец лишь осуждающе качал головой, копаясь в инструметроне и пытаясь найти контакт посольства Союза.

— Впрочем, можешь не торопиться, они уже здесь — проговорил тем временем Вакариан и кивнул в сторону распахнувшихся дверей, в которые стремительно вошли четыре фигуры в тяжёлой тёмно-синей броне.

— Духи, и это нас называют чокнутыми милитаристами, — пробормотал Чисрай, наблюдая картину тяжеловооружённых людей, направляющихся прямо к ним, — они что на войну собрались? Может они ещё и на штурмовом летуне припёрлись?

— Доброй ночи, товарищи следователи, я младший лейтенант Соловьин, ССБ посольства СССР на Цитадели, — представился, один из появившихся людей в раскрытом шлеме, приложив руку к виску в людском воинском приветствии. Остальные непринуждённо разошлись по разным концам зала, ненавязчиво контролируя всё помещение, — что здесь произошло?

— Здравствуйте, господа, старший следователь Вакариан, СБЦ, — Гаррус глянул на своих коллег и отчётливо понял по их виду, что с людьми разговаривать придётся ему, — тройное убийство. Но спешу вас обрадовать, никто из граждан Союза не пострадал.

— Это как это? — человек издав непонятный звук, изогнул одну из своих бровей. У людей, насколько помнил старший следователь, это означало удивление с долей недоверия.

— Убитые не являются гражданами вашего Союза. Дело в том, что наш стажёр, — турианец бросил выразительный взгляд на смутившуюся и даже съёжившуюся Риаллу, — забыв о проверке, посчитала убитых людьми и немного поспешила с сообщением в ваше посольство.

— Ложный вызов? Ясно, такое часто бывает, — человек похоже немного расслабился, перестав сверлить собеседника настороженным взглядом, — однако вы так это сказали, будто убитые не люди. Пусть и немного отличные от нас.

— Я знаю, что они тоже люди. Но у нас их принято называть "хьюманы". Они и сами, насколько мне известно, настаивают на таком названии.

— Есть у них такой пунктик, — человек грустно усмехнулся в ответ, — вы не возражаете, если я осмотрю место преступления? Хочу лично убедиться, что нам здесь делать нечего.

— Нет, конечно, нет, — Гаррус про себя облегчённо вздохнул, поняв, что долгих разборок с ложным вызовом удалось избежать, и нисколько не удивился закономерной просьбе человека, — проходите.

— Благодарю, — ответил мужчина и, закрыв забрало шлема, пошёл за следователем,

Человек осматривал трупы не долго. Постоял неподвижной статуей минут пять у остатков тел, оглядел заляпанную кровью нишу, а затем, развернувшись и ещё раз поблагодарив следователей, призывно махнул рукой своим спутникам и направился к выходу, не удостоив владельца даже мимолётным взглядом.

— Профессионал, — хмыкнул Вакариан, глядя вслед ушедшим гостям.

— Жлоб, — едко отозвался Чисрай.

— Почему жлоб? — не поняла азари.

— А вы обратили внимание, что он, отправившись осматривать тела, закрыл свой шлем? — вместо шефа Риаллы ответил Гаррус, — а ведь когда он разговаривал со мной, то специально открыл лицо. Как думаете, почему так?

— Ну... — азари задумалась, даже нахмурив свою симпатичную голубенькую мордашку, однако с ответом особо не медлила, — он общался с кем-то по закрытому каналу и не хотел делиться с нами своими идеями?

— В точку. В самую что ни на есть точку. Жлобы они эти люди, — констатировал Чисрай, неприязненно поглядывая на уже давно закрывшиеся за нежданными гостями двери.

— Я бы на его месте действовал также, — холодно ответил Гаррус, пусть и не желавший продолжения этого разговора, но, тем не менее, не сумевший смолчать.

— Ну, уж в тебе-то я не сомневался нисколько, Вакариан. Ладно, а ты что скажешь обо всё этом? — турианец демонстративно обвёл рукой три окровавленных тела.

Но подробно рассмотреть место преступления старшему следователю так и не удалось. Раздался звонкий сигнал вызова на его инструментроне, и Гаррус глянув на высветившийся контакт, немало удивился. И было отчего, ведь пообщаться с ним хотел не кто-нибудь, а сам директор СБЦ Венари Паллин. На памяти Вакариана, это был первый случай, когда "шеф всех шефов" лично звонил как ему самому, так и вообще кому-то из простых следователей. А это значило, что случилось нечто неординарное, и медлить с ответом точно не стоило.

— Старший следователь Вакариан на связи, — произнёс турианец, приняв вызов и мысленно готовясь к худшему. Причём если бы в тот момент кто-нибудь спросил у него, что он сам подразумевает под этим "худшим", вряд ли бы он смог ответить внятно.

— Вакариан, через десять минут вы должны быть у меня в кабинете.

— Хмээ... Это невозможно, шеф. Я сейчас на вызове, 193-й сектор. Мне лететь около часа.

— Духи, как же не вовремя! Значит, придётся по связи. Отключите внешний звук и отойдите от возможных свидетелей, — Паллин и не думал скрывать своего раздражения.

— Сейчас, секундочку, — Гаррус под удивлённые взгляды своих коллег совершил всё требуемое, а в качестве места уединения выбрал один из пустующих вип кабинетов клуба.

— Готово директор.

— У меня на столе лежат четыре твоих докладных записки за разное время о неправомерной деятельности и подозрительной активности спектра Сарена Артериуса. Чем вызвано такое внимание к его персоне?

— Директор, — Гаррус, предпочитая не думать о причинах внезапно вспыхнувшего интереса своего руководства к спектру, постарался собраться с мыслями и говорить коротко и по существу, но в тоже время осторожно подбирая слова, — я считаю, что деятельность спектра Артериуса, как в пространстве Цитадели, так и в других регионах носит слишком ярко выраженный противоправный характер. Спектры конечно стоят над законом, но даже они не имеют права использовать свои полномочия для собственных нужд. К тому же они должны служить Цитадели. Мне же удалось добыть информацию по крайне мере о пяти случаях, в которых лояльность Сарена Совету Цитадели вызывает сомнения. И ещё восемь случаев, когда он прямо нарушал права граждан Пространства Цитадели. Грубо нарушал. Любой другой на его месте не отделался бы от наказания, но ни на одно моё предложение о расследовании не было дано разрешения, поэтому я...

— Я понял вас Вакариан. Считайте, что теперь у вас есть такое разрешение. Начинайте свою проверку, но я выделяю вам на неё всего двенадцать часов. И не стоит распространяться об этом лишний раз.

— Что-то случилось?

— Да, сведений пока немного. На человеческую колонию, Иден-Прайм, было совершено нападение армии синтетиков, скорее всего гетов, — Гаррус от такого мысленно присвистнул, — на планете был обнаружен протеанский маяк с данными, а через несколько дней прилетели геты. В большом количестве. Гарнизон планеты не смог отразить нападение.

— Но причем здесь Сарен?

— На планету за маяком отправился корабль людей со спектром на борту, Найлусом Крайком. На одной из записей, оставшихся после визита гетов, был запечатлён турианец. Крайк уверен, что это Артериус. Похоже, вторжением руководил именно он.

— Вот... — впервые следователь не знал, что и сказать на такое.

— Вот именно, — закончил за него Паллин, — у нас пока нет никаких данных доказывающих измену Сарена, корабль людей с этой треклятой записью только вылетел с Иден-Прайм, но хорошо бы иметь какие-то зацепки, если начнётся серьёзное расследование. Займитесь этим.

— Вас понял, директор. Не сомневайтесь, я не подведу.

— Знаю, Вакариан. Проверку проводите тайно, чтоб ни одна живая душа... Вы поняли меня.

— Да, — выдохнул турианец, не зная, радоваться свалившейся на него возможности, или же наоборот ждать неминуемых неприятностей от такого дела.

— Отчёт мне лично в руки через двенадцать часов. В такой ситуации глупо доверять средствам связи, — закончил глава СБЦ, отключаясь первым.

Следователя, задумчиво бредущего к выходу из бара, окликнул недоумевающий Чисрай, отвлёкшийся от осмотра одного из тел. Но услышав в ответ, что того вызвал лично директор, он лишь посочувствовал своему коллеге и пожелав удачи вернулся к прерванному занятию. Риалла куда-то делась. Уже подходя к дверям, Вакариан услышал за спиной тихий голос саларианца, копавшегося в терминалах охранников на входе в клуб:

— А ведь и впрямь эти человеки на штурмовом летуне прилетали.

Сноски:

* Вторичные врата (ретрансляторы) — Вторичные врата могут осуществлять перемещение кораблей на несколько сотен световых лет и не имеют фиксированного сообщения, любые вторичные врата могут осуществлять перемещение кораблей до любых врат, находящихся в радиусе их действия;

* Первичные врата (ретрансляторы) — Первичные врата могут осуществлять перемещение кораблей на тысячи световых лет, от одного рукава Галактики к другому. Тем не менее, каждые первичные врата имеют фиксированное сообщение лишь с одними такими же и могут осуществлять перемещение кораблей только до них;

* Лидер — флагман (здесь);

* ТАРКР — Тяжелый артиллерийский крейсер (здесь);

* ТАВКР — Тяжёлый авианесущий крейсер (здесь);

* ЛАРКР — Лёгкий артиллерийский крейсер (здесь);

* 2461 год ГС — Именно такой год идёт согласно общепринятому в Пространстве Цитадели летоисчислению — "ГС" — Галактический Стандарт;

* 12 часами ГС — Каждый час, в стандартных галактических сутках, единых для всего Пространства Цитадели, делится на сто минут, состоящих из ста секунд. Каждая секунда приблизительно вдвое короче секунды, принятой за стандарт на Земле. Стандартные двадцатичасовые галактические сутки примерно на пятнадцать процентов длиннее двадцати четырех часов, отсчитываемых по земному стандарту.

Глава 8

Да! А пожелай ты им ни пуха, ни пера.

Да! Пусть не по правилам игра.

Да! И если завтра будет круче, чем вчера,

"Прорвёмся!" — ответят опера.

Прорвёмся, опера!*

(Любэ — "Прорвёмся опера!")

Гаррус Вакариан, старший следователь СБЦ, Цитадель, 2461 год ГС

Первым делом, после общения с Паллином, Гаррус решил отправиться в свою квартиру в одном из жилых секторов станции. Именно там, у себя дома в хорошо защищённом тайнике он предпочитал хранить некоторые наиболее ценные материалы, касающиеся его деятельности. Особенно те, что были добыты не совсем официальным путём. Ну и ещё те, что самим фактом своего существования, прямо нарушали целую кучу установленных Цитаделью законов. Не то чтобы его квартира была столь надёжным местом, где можно без опаски держать подобные сведения, однако остальные места, включая собственный рабочий кабинет в офисе СБЦ, Вакариан справедливо считал ещё менее надёжными. Использовать же для хранения носителей с этими материалами ячейки в банках, в силу характера самой информации, на них записанной, было просто глупо.

Небоскрёб, в котором у Гарруса и было жильё, располагался в одном из жилых секторов, примерно посередине между районами богатеев, прижимающимися к кольцу Президиума и рабочими окраинами с доками, складами и промзонами, расположенными на концах лепестков. Не самый престижный и чистый район на станции, но и не помойка, как на тех же окраинах. Место, по мнению следователя, было довольно удачное. До работы лететь всего двадцать минут, и это с учётом воздушных пробок. Но и не у оживлённых аэромагистралей, по которым ежечасно с шумом проносятся тысячи и тысячи машин.

Оставив аэрокар на одной из парковок на крыше соседнего более низкого здания, Вакариан поднялся на свой сто одиннадцатый этаж, в уме прикидывая и планируя дальнейшие действия. Забрав из тайника необходимые ему носители с информацией на Сарена, он собирался наведаться к паре-тройке любопытных личностей, имевших на спектра немаленький такой зуб. Следователь не знал, кто из них сейчас находится на станции, да и вообще живы ли они, однако предложения о встрече уже были отправлены всем интересующим его адресатам.

Выйдя из лифта, Гаррус направился по неширокому коридору к своей квартире, и лишь почти дойдя до двери, понял, что что-то было не так. На секунду замерев на месте, и вполоборота глянув на уже закрывшиеся створки лифта, он понял, в чём дело. Над ними, почти под самым потолком висел маленький, почти незаметный шарик переносной видеокамеры. Точно такой же шарик висел и в противоположном конце длинного коридора с рядом квартирных дверей. Нет, контроль за порядком на Цитадели вёлся, в том числе и с помощью видеокамер. Специально запрограммированные виртуальные интеллекты вели постоянный мониторинг поступающей с них информации. И на этом этаже такие камеры тоже были — небольшие прямоугольные коробочки под потолком. И второй набор здесь явно был лишним.

Гаррус медленно, стараясь не шуметь, расстегнул плащ и вытащил из-под полы небольшой пистолет, а затем активировал компактный генератор кинетического щита, по старой привычке таскаемый им в одном из обширных внутренних карманов плаща. И сделал он это как нельзя вовремя, потому что в следующую секунду дверь в его собственную квартиру распахнулась, и оттуда выскочил подозрительный тип с дробовиком на изготовку. Видимо что-то заподозрил, когда следователь не вошёл в квартиру, и, боясь упустить турианца, кинулся наружу.

Вакариан едва успел прыгнуть за какую-то клумбу с непонятным растением, которую он раньше терпеть не мог. Ему казалось, что ставить подобные штуковины в итак не слишком широких коридорах — расточительная трата пространства. Да и чего уж греха таить, уже не раз возвращаясь со службы в полу-сомнамбулическом состоянии, он банально натыкался на эти кубические шедевры чьего-то извращённого сознания. Так вот именно сейчас Гаррус был в первый раз благодарен разумным, понаставившим в коридоре эти чудесные элементы декора. Потому что стоило ему только скрыться за каменным бортом, как прямо над его головой просвистел заряд тяжёлой дроби из крупнокалиберного дробовика. А вот на это слабенький щит турианца рассчитан уж точно не был. Способный удержать три-четыре прямых попадания из пистолета, он был просто не в состоянии противостоять такому оружию.

Впрочем, за время своего недолгого падения в укрытие Вакариан всё же успел немного разглядеть оружие в руках нападавшего. Это действительно был крупнокалиберный дробовик, производимый специально для элитных кроганских наёмников из систем Термина. И надо признать это было грозное оружие, способное буквально с пары выстрелов пробить даже армейский кинетический щит. Однако у него был один небольшой недостаток, в дробовике отсутствовал автоматический выброс термозаряда после выстрела, и владельцу требовалось делать это вручную, парой простых движений. Впрочем, для кроганов это не было большой проблемой, и на скорострельности почти не сказывалось, ведь сил их мускулов хватало на то, чтобы перезаряжать систему охлаждения оружия буквально одним быстрым движением. Но сейчас перед следователем был не кроган, который смог бы быстро перезарядиться и разнести его импровизированное укрытие следующим выстрелом. Перед следователем был хьюман, а ему, как, впрочем, и всем остальным расам, за исключением тех самых кроганов, для этого требовалось куда больше времени и усилий. А времени Вакариан давать своему потенциальному убийце не собирался. Вывалившись из-за угла клумбы, он всадил три пули прямо в грудь хьюмана, у которого, как и предполагал Гаррус, не оказалось вообще никакого кинетического щита.

Хьюман сдавленно всхлипнул, и, не издав больше ни единого звука, рухнул навзничь. Выстрелы турианца угодили ему точно в сердце. Впрочем, следователь не спешил расслабляться, держа на прицеле распахнутую дверь в свою собственную квартиру, он пытался вызвать группу быстрого реагирования СБЦ, однако это ему не удавалось. С каким-то шоком он наблюдал на экране наглазного визора коротенькую строчку, в буквальном смысле выносившую ему смертный приговор — "нет сети". Следователь витиевато выругался, что было для него, в общем-то, нехарактерно. Похоже, всё это дело приобретало на редкость дрянной оборот. Если кто-то умудрился протащить устройство для глушения связи на станцию, значит, сомневаться в серьёзности его намерений не стоило. И если до этого момента, у Вакариана ещё оставалась надежда, что за ним в его собственную квартиру явились шестёрки кого-либо из отправленных им за решётку мерзавцев, то теперь... Ни одному из них подобная аппаратура была просто не по карману. И что-то подсказывало следователю, что такая активность вокруг его скромной персоны явилась следствием того, что он всерьёз взялся копать под одного небезызвестного спектра. А вот это уже давало повод бояться. Переходить дорогу личностям вроде Артериуса было очень небезопасно для здоровья. И если раньше, собирая информацию о нём, Гаррус особенно не усердствовал, да и делал это, соблюдая все меры предосторожности, то теперь, когда этим делом заинтересовались на самом верху... Тот же Паллин, наверняка не самостоятельно решился поднять старые записи, кто-то ему настойчиво посоветовал этим заняться в свете последних событий. Кстати, в новостях об атаке гетов на человеческую колонию пока не было ни слова.

Аккуратно выбравшись из-за впервые за всю историю своего обитания в этом здании, столь удачно подвернувшуюся ему клумбу, следователь подхватил выпавший из рук несостоявшегося убийцы дробовик одной рукой, попутно не забыв перезарядить, и положил его на вторую руку, в которой был зажат пистолет. На один мощный выстрел этого хватит, а потом уже настанет черёд пистолета. Бросив краткий взгляд на распластанное залитое красной кровью тело хьюмана и убедившись, что у того ничего ценного, что могло бы ему пригодиться сейчас не было, турианец быстро заглянул в дверной проём и тут же отпрянул назад. И вовремя. На противоположной от двери стенке образовался десяток маленьких дымящихся чёрных дырочек.

Следователь ёмко выругался. Мало того, что стреляли из штурмовой винтовки, так ещё и с использованием зажигательных пуль, запрещённых на территории всего Пространства Цитадели. И это здесь, на самой станции, в самом центре Галактики!

По-хорошему следовало прямо сейчас немедленно отступать к лифту, а дальше выбираться из зоны работы глушилки и вызывать спецназ СБЦ. Но что-то удерживало его от такого, казалось бы, логичного шага. Что? Спроси его в тот момент кто-нибудь об этом и он не смог бы охарактеризовать это странное чувство. И то же самое чувство буквально кричало о том, что действовать нужно немедленно, иначе будет поздно. И он начал действовать.

Подхватив тяжёлое окровавленное тело хьюмана, он толкнул его в распахнутую дверь, сам при этом падая вниз проёма. Его расчёт оказались верными, неизвестный стрелок среагировал на движение и вогнал очередь из винтовки прямо в грудь ввалившемуся в дверь телу, предоставив следователю драгоценную лишнюю секунду. И он ею воспользовался, пальнув из дробовика в замеченные вспышки от выстрелов на месте неведомого убийцы. И вновь ему повезло, тот стоял в полный рост, лишь немного укрывшись за любимым диваном следователя. Попаданий не пережили ни диван, в который угодила часть дроби, от чего он тут же начал подозрительно дымиться, ни сам убийца, которого буквально впечатало в стену в паре метров позади. Однако турианец не спешил расслабляться и, откинув в сторону дробовик, оказавшийся настоящей ручной пушкой, на перезарядку которого у него просто не было времени, он обвёл настороженным взглядом разгромленную квартиру. Из-за двери, ведущей в туалет раздался шум смываемой воды, а через пару секунд распахнулась и она сама, чем Вакариан не преминул воспользоваться, всадив в недоумённо уставившегося на него типа пару пуль. Этому субъекту, оказавшемуся тоже хьюманом, досталось значительно меньше, по крайне мере попадания в плечо и ногу означали, что жить он, скорее всего будет.

Вскочив с пола, Гаррус в несколько прыжков преодолел всё пространство студии-гостиной и вломился в прикрытую дверь спальни, ожидая и там встретить противников. Но в комнате было пусто, если, конечно же, не считать полный бардак в виде перевёрнутой мебели и разбросанных вещей.

Первым делом следователь вернулся к раненому и скулящему от боли хьюману, и, держа его на прицеле, отодвинул ногой валяющийся на полу короткий пистолет-пулемёт. Разумный был со светлой кожей, плотно сложенный, с тёмной длинной шерстью на голове, которую люди называли волосами.

— Кто вас послал? — Гаррус нагнулся к бандиту, заляпанному собственной кровью. Но тот и не думал отвечать, он казалось, вообще не замечал турианца, целиком поглощённый собственной болью. Следователь презрительно скривился, и уже было собрался более доходчиво порасспрашивать своего нежданного гостя, как тот в очередной раз резко дернувшись, потерял сознание. Вакариан выругался, но приводить в чувство хьюмана не стал, а наоборот, затащив его в ванную комнату хорошенько обыскал. К сожалению, найти что-либо ценное следователю так и не удалось. Из, на удивление дорогого чёрного костюма убийцы, как и белая рубашка, уже основательно пропитавшегося кровью, он достал лишь дополнительный термозаряд для оружия, пару пластиковых кредиток, да счёт из ресторана со странным названием "Худой кролик Джек".

Оставив бессознательное тело Гаррус быстрым шагом прошёл в разгромленную спальню, ввёл одному ему известную комбинацию цифр на своём инструментроне, и прямо в стене перед ним открылась ниша того самого тайника, за содержимым которого он и приехал. И незваные гости тоже, судя по всему, явились сюда именно за ним. В нише помимо нескольких небольших пластинок носителей данных, тут же перекочевавших в один из внутренних карманов, лежали и другие вещи, столь милые сердцу следователя. И способные сейчас очень пригодиться ему.

Первым делом, Вакариан надел под свой плащ тяжёлый бронежилет. Не армейский бронескафандр, конечно же, но и такая защита способна существенно увеличить шансы на выживание в любой перестрелке. В дополнение к портативному кинетическому щиту, своё место на поясе заняла более мощная модель, используемая, в том числе и оперативниками спецназа СБЦ. На голени, колени и локтевые суставы были одеты броневые щитки. Распихав по подсумкам термозаряды и несколько не совсем законно заимствованных осколочных гранат, в основном с мест преступлений, турианец потянулся за своей любимицей. Штурмовая винтовка "Фестон" производства "Армакс Арсенал", собранная по индивидуальному заказу — почти все детали существенно улучшены и усилены в сравнении с оригиналом, а анатомическая рукоятка и приклад были сделаны специально под физические пропорции Гарруса. Это был подарок отца, сделанный им, когда сын поступил на службу в СБЦ. Тогда отец пожелал, чтобы это оружие никогда не пригодилось ему в бою, но если бы такое случилось, то сослужило бы верную службу.

Вакариан повертел винтовку в руках и грустно усмехнулся. Забавно, ведь только сегодня он поминал далеко не добрым словом тот день, когда послушался отца и пошёл служить в СБЦ. И вот как оно всё сложилось. Не раз за время службы он подвергался смертельной опасности, доводилось ему вступать и в перестрелки с преступниками, но ни разу это оружие, с которым он иногда выходил на тренировочный полигон и время от времени даже брал на операции, не пригождалось ему. И вот, похоже, тот день, которого ему столь не желал отец настал.

"Фестон" остался висеть на магнитном захвате на груди, под правой рукой. Пистолет отправился на такой же захват на бедро, а приглянувшийся дробовик на пояс за спину. Больше ничего ценного, из-за чего стоило бы рисковать жизнью, в квартире не было, следователь всегда был довольно аскетичным турианцем. А значит требовалось убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Глушилка связи до сих пор работала и поблизости могли оказаться и другие убийцы.

Однако спокойно уйти ему не дали. В коридоре раздался шум и в квартиру попытались ввалиться сразу двое бандитов в лёгкой броне, приехавших очевидно на том самом лифте, к которому собирался отходить следователь. Но уже вооружившийся Гаррус смог дать им достойный отпор. Сначала в не успевших разбежаться по комнате бандитов угодил заряд дроби из той самой трофейной ручной пушки, а когда оба повалились на пол от сильного удара с перегруженными щитами, Вакариан быстро и сноровисто добил обоих из своей штурмовой винтовки. Верный "Фестон" выплюнул две короткие очереди, ставшие концом для незадачливых убийц. Мысленно скривившись от осознания факта окончательной уделанности квартиры, да и в перспективе всего этажа, Вакариан вынул гранату, и, выдернув пальцем чеку, выкинул её в коридор. Там за стенкой такого финта от скромного следователя явно не ожидали, потому топот удирающих убийц раздался с существенным запозданием. А потом громыхнула граната и Гаррус, выглянув в коридор, высадил длинную очередь в спины удиравших бандитов. У ближайшей парочки щиты, уже просаженные взрывом подобного не выдержали и эти двое, запнувшись от попаданий, рухнули на пол с аккуратными отверстиями в спинных пластинах брони. Впрочем, их сообщники оказались более удачливыми, и, укрывшись за теми самыми каменными клумбами, принялись поливать дверной проём с уже скрывшимся в нём турианцем из всех стволов.

Гаррус не стал испытывать судьбу и лезть на рожон под вражеские пули, а решил поступить куда хитрее. Правда, делая это, он подозревал, что в будущем ему за это "хитрее" никто спасибо не скажет, но сейчас требовалось выжить, а песочить мозги ему будут потом. Из распахнутого тайника он вынул последний оставшийся там предмет — небольшой заряд взрывчатки, специально скомпонованный для направленного взрыва, и установил его посреди развороченной гостиной прямо на пол. Укрывшись в спальне и мысленно помолившись, чтобы на этаже под ним никого не оказалось, турианец нажал на детонатор.

Не то чтобы взрыв был очень сильным, да к тому же сыграл роль и фактор его направленности в пол, но все стёкла в квартире вылетели тут же. И как потом выяснилось, вылетели не только в его квартире, но и на пару этажей вверх-вниз. Зато посреди дымящейся гостиной в полу образовалась приличная такая дыра, в которую без труда смог бы пролезть даже кроган в тяжёлой броне. Ни секунды не мешкая, Вакариан сиганул в неё, скрывшись в клубах густой пыли, поднятой взрывом.

Дело оставалось за малым — выбраться из здания на парковку, что была восемью этажами ниже на крыше соседнего примыкающего небоскрёба, сесть в аэрокар и как можно скорее выехав из зоны действия глушилки, вызвать подкрепления. С первым пунктом данного плана следователь справился на "отлично". Буквально вылетев из пустой чужой квартиры он, пока убийцы не поняли, что его на верхнем этаже уже нет, кинулся к панели вызова лифтов. Тут ему повезло ещё раз, лифт на котором за ним приехали неизвестные всё ещё был этажом выше, а поэтому долго ждать его, теряя драгоценные секунды, не пришлось. Спустился он удачно, до убийц кажется, ещё не дошло, куда он подевался. Но вот дальше всё пошло наперекосяк.

Гаррус выбежал из здания и только на середине парковки, уже почти добежав до своего служебного кара, обнаружил, что появилась связь. Поспешив воспользоваться этим шансом, он, не останавливаясь, тут же вызвал диспетчерскую по экстренному каналу.

— Это старший следователь Вакариан, на меня совершено нападение прямо у меня дома. Напавших больше десяти, все в лёгкой броне, вооружены средним стрелковым. Иии... Еще у них гранатомет!!!!!! — заорал он во весь голос, увидев пуск ракеты прямо из разбитых окон своей квартиры.

Каким-то невероятным образом турианец успел отпрыгнуть от своего аэрокара в сторону и, упав на холодный мокрый бетон откатиться в сторону за соседнюю машину. Громыхнул взрыв, во все стороны полетели разбитые стёкла. Следователь тут же подскочил и во всю прыть бросился бежать как можно дальше от остатков своего транспорта. Он не видел, куда попала ракета, но одно мог сказать точно, ядро от попадания не сдетонировало, иначе бы легкой глухотой он не отделался. А значит, следовало отойти от машины как можно дальше.

Вакариан несся, петляя из стороны в сторону между припаркованными аэрокарами, и мысленно воздавал хвалу всем духам разом, что у убийц не было нормальных стрелков со снайперской винтовкой. Иначе его хаотичные метания из стороны в сторону, закончились бы очень быстро. К его счастью, нормальных стрелков у бандитов, несмотря на неплохое оснащение, похоже не было вообще. По-другому объяснить то, каким образом они все, садящие по нему из минимум пяти стволов до сих пор не смогли пробить его щит даже на треть, он не мог. Да и та треть была в основном заслугой абсолютно ненормального гранатомётчика, менее чем за минуту успевшего запустить в него три ракеты. К радости следователя — неуправляемых. Когда рядом с Гаррусом приземлилась зеленая машина, следователь тут же проворно вскинул винтовку, в готовности изрешетить её, но тут опустилось стекло, и на него уставился ошарашенный Чисрай.

— Вакариан, ты чего это тут устроил? — задал турианец откровенно тупой вопрос.

— Чисрай? А ты что здесь делаешь? — следователь, очевидно, решил не оставаться в долгу, и задал вопрос примерно того же уровня.

— Ты в протоколе осмотра подпись не поставил, как старший следователь, вот я и решил заехать, все равно по пути, — пробормотал всё ещё не понимающий, что происходит Чисрай.

— Это ты вовремя решил, — отозвался Гаррус, подбегая к скрытому от взгляда убийц за небольшим грузовичком аэрокару коллеги, при этом успев дать пару очередей по окнам своей квартиры, теперь уже, судя по всему бывшей квартиры. Беспокоящий огонь оттуда тут же прекратился, и даже чокнутый гранатометчик, похоже, затих. Следователь искренне надеялся, что навсегда.

— Всё, нет времени объяснять, — крикнул он, запрыгивая в предусмотрительно раскрытую дверь машины, — погнали отсюда!

Дважды уговаривать Чисрая, уже самостоятельно смекнувшего, что убираться отсюда надо как можно скорее, не пришлось. Аэрокар приподнялся над бетоном, рывком прыгнул к углу парковки и резко свалился вниз, уходя с возможной линии стрельбы. Впереди кто-то сдавленно ойкнул и Вакариан только сейчас с удивлением обнаружил на переднем сидении, выглядевшую сильно перепуганной Риаллу.

Какое-то время все трое летели в полном молчании. Гаррус бросая мимолётные взгляды в заднее стекло копался в трофейном дробовике и выглядел при этом так, будто бы ничего необычного не произошло. Веланис натянуто молчал, словно не решаясь поинтересоваться, какого духа бездны его коллега устроил у себя дома. Азари тоже больше не проронила ни звука, лишь напряжённо оглядывала своих спутников турианцев.

— Вакариан, может, скажешь, что это сейчас было? Кто эти стрелки? — наконец не выдержал Чисрай.

— Поверь, тебе лучше не знать.

— Поверь, мне лучше знать, что мне лучше знать! Особенно если нас попытаются убить вместе с тобой, — с нажимом возразил он.

— Скажем так, это неожиданные последствия одного дельца, выданного мне нашим любимым директором.

Веланис витиевато выругался, да так, что Риалла в каком-то немом изумлении пополам с восхищением уставилась на турианца, явно не ожидая такого от своего напарника.

— Что же это за дельце такое, из-за которого какие-то психи разнесли полдома?

— Серьёзное. И разумные там замешаны очень высокого уровня, — не стал распространяться о спектре следователь. Немного посидели в тишине, каждый обдумывал сказанное Вакарианом. Даже сам Гаррус размышлял, стоит ли впутывать своих коллег в это, оказавшееся таким опасным дело. Но вскоре он с сожалением пришёл к выводу, что без их помощи сейчас, после покушения, просто не успеет осуществить всё задуманное, а поэтому вновь пришлось обращаться к угрюмо молчавшему Чисраю, — слушай, мне нужна ваша помощь, я собирался встретиться кое с кем, как раз насчёт этого дела, но мне необходимо попасть на третий лепесток. Подкинь, а?

— Мне конечно не сложно, но зачем? — немало удивился такой просьбе турианец, — сейчас долетим до участка, там раз дело настолько важное, возьмёшь машину, охрану и...

— Слишком долго. А время дорого, особенно сейчас, после всего этого, — Вакариан кивнул назад, на свой дом уже давным-давно скрывшийся за другими небоскрёбами.

— Ладно, доброшу тебя до места, — немного подумав, всё же нехотя согласился Веланис, — но если в нас будут стрелять...

— Спасибо.

Однако спокойно долететь им не дали. В самом конце пути, в небе над третьим лепестком их догнали. Сначала ничего не предвещало неприятностей, их аэрокар летел в довольно плотном потоке машин, и уже совсем скоро должно было показаться место, где следователь планировал сойти, как всё вмиг изменилось. Словно из ниоткуда, сверху свалились два микроавтобуса и буквально растолкав другой транспорт, пристроились к их машине с двух сторон. Боковые двери отъехали назад и в них показались разумные с ручными пулемётами. Но в отличие от прошлого раза, теперь это были кроганы. Ни у кого из троих полицейских, находящихся в машине не возникло сомнений, что их сейчас просто изрешетят. Первым среагировал Чисрай, парой резких движений отключив питание нуль-ядра и выпустив тормозные закрылки. Аэрокар дёрнулся и резко, заваливаясь на правый борт, пошёл вниз, да так, что не пристёгнутый Гаррус был вынужден распластаться по всему заднему сидению, уперев ноги-руки-голову в любые подходящие поверхности.

Новый рывок — это включилось ядро, аэрокар, вывалившись из потока начал резко набирать скорость, уходя на одну из второстепенных трасс. Риалла распахнув от ужаса глаза, молча вцепилась в подлокотник мёртвой хваткой. Вакариан сдавленно ругался где-то сзади. Чисрай, втопив педаль акселератора в пол и лавируя между редкими встречными машинами, изображал гонщика.

— Эмм... Коллега, они не слишком то и отстают, — бросил через плечо Веланису Гаррус, не отрываясь от заднего окна.

— Я вижу, — процедил тот в ответ, попутно уворачиваясь от очередного встречного аэрокара.

— Тебе это стекло не сильно нужно?

— Какое стекло? — турианец, всё ещё не прекращающий попыток оторваться от погони, явно не понял, что от него вообще хотят.

— Это! — Вакариан с силой треснул коротким, увенчанным зубчатой короной, стволом дробовика по заднему стеклу. Последнее такого обращения не выдержало и пошло трещинами. Ещё пара ударов, и немногочисленные осколки окончательно вылетели наружу.

— Ты что творишь, это же моя машина! — Чисрай чуть не задохнулся от возмущения прямо на водительском месте, но Гаррус его уже не слушал, а уперевшись спиной в переднее пассажирское кресло, в котором сжалась испуганная азари, крепко ухватив дробовик, пальнул в одного из преследователей.

Оказалось, что возился он с оружием последние десять минут не зря, и ему удалось перенастроить режим ведения стрельбы с мелкой дроби, на одну крупную пулю. Отдача увеличилась в разы, но и результат был просто отменным. Пуля угодила точно в середину уже почти догнавшего их микроавтобуса, из раскрытой двери которого высунулся кроган с на редкость дебильным оскалом на морде. Но, к сожалению, на то, что это не всего лишь выбравшийся погулять кружок слабоумных, уверенно намекал увесистый пулемёт, который ящер сжимал всего лишь в одной лапе. До тех пор, пока выстрел следователя не нашёл свою цель. Со стороны могло показаться, будто машина убийц на полной скорости влетела в столб. Не ожидавший подобного кроган, как отметил внимательный взгляд турианца, улетел куда-то вниз. Пару секунд спустя за ним последовал и микроавтобус, правда, уже в виде нескольких крупных обломков.

Гаррус с некоторым трепетом посмотрел на свой трофей.

— Какой дегенерат пропустил ЭТО на станцию?! Из него же корабль сбить можно!

Между тем, второй преследователь, видя судьбу своих товарищей, перестал сближаться с машиной полицейских, но зато открыл огонь. К счастью для беглецов, стреляли не особо точно, всё-таки что Чисрай, что неизвестный бандитский пилот старались всячески маневрировать, чем затрудняли прицеливание, в том числе и своим стрелкам. По крайне мере, Вакариан после ещё пары выстрелов из своей ручной пушки, бросил это бесполезное занятие, поняв, что теперь он скорее сломает себе плечо, чем попадёт в убийц, наученных горьким опытом одной подбитой машины. Попытаться же достать преследователей, стреляя очередями из своего верного "Фестона", турианец просто не мог себе позволить, могли пострадать окружающие. Однако бандиты подобным не терзались и продолжали поливать их аэрокар длинными очередями. Множества попаданий они не добились, видимо стрелки там были так себе, но количество незапланированных отверстий в машине полицейских явно увеличилось, к счастью для них, пока никого не задело.

Наконец, убийцы, видя, что стрелять по ним перестали, а их огонь не приносит должного результата, пошли на сближение. Следователь вскинул дробовик, но пилот бандитов, словно предвидя это, стал забирать вверх, чтобы оказать в слепой зоне, прямо над крышей аэрокара полицейских. Гаррус всё же пару раз пальнул в микроавтобус, но единственное, чего он добился, это пара новых ушибов — пули ушли в небо. Всё шло к тому, что их просто расстреляют сверху, а они ничего не смогут сделать. Понимали это и сами беглецы.

— Вакариан, сделай же что-нибудь! — крикнул Веланис, пытаясь набрать высоту и в то же время лететь зигзагами.

— Придумай что-нибудь — я сделаю, — огрызнулся следователь, продолжавший выцеливать микроавтобус убийц, прекрасно понимая всю бесполезность этого занятия, ведь те уже были почти над ними.

— Сбей их как-нибудь!

— Как я тебе... — Гаррус уже готовый отпустить в адрес коллеги ехидный комментарий внезапно замолчал, осенённый идеей, — сейчас они слишком далеко, но если они опустятся ниже...

— То превратят нас в решето, — закончил за него Чисрай, бросая машину в очередной вираж.

— Именно, если только... Риалла, ты умеешь барьер ставить?

— Д-да, — немного заикаясь, ответила не ожидавшая вопроса молодая азари, — но маленький и ненадолго.

— Надолго и не надо. Веланис по моей команде кладёшь машину на правый борт, Риалла, когда скажу, ставишь барьер по левому борту, за нашим пилотом.

— А как же вы? — испуганно спросила она. Но ответить турианцу не дали первые пули, пробившие крышу сразу в нескольких местах.

— Давайте! — крикнул Вакариан, скорчившись на заднем сиденье и покрепче сжав дробовик. От него требовалось всего одно попадание, один выстрел. Больше ему совершить вряд ли дадут, да и барьер Риаллы вряд ли выдержит хорошую очередь. А потому сейчас ему нужно было, как учил отец, отрешиться от всего — страха, свистящих трассеров пуль, мелькающего в окне неба... Нужно сосредоточиться лишь на цели — сером брюхе микроавтобуса, медленно выплывающем из-за края окна. Навести оружие и плавно нажать на спуск. Выстрел. Приклад больно ударил в плечо, а пуля, пробив стекло, понеслась навстречу убийцам, один из которых как раз высунувшись из двери машины, вовсю стрелял в их аэрокар, стараясь пробить биотический барьер азари и поразить водителя. Но вот микроавтобус над полицейскими словно подбросило вверх, всё его брюхо смялось, как от сильнейшего удара, и уже второй за сегодня кроган, не ожидавший подобного, с рёвом понёсся вниз. А машина убийц каким-то непонятным образом продолжала лететь, видимо пуля прошла насквозь, не повредив важных модулей. Впрочем, лететь ей оставалось недолго, потому что Гаррус, морщась от боли в плече уже перезарядил систему охлаждения своей пушки и пальнул вновь, на этот раз, целясь не в центр, а ближе к носу, рассчитывая задеть пилота. Вернее всего было бы выстрелить в корму микроавтобуса и вывести из строя нуль-ядро, но следователь справедливо опасался его детонации. На такой дистанции полицейские этого точно не пережили бы. Второе попадание вырвало из уже порядком изувеченной машины убийц целый кусок, судя по всему прямо с сиденьем пилота, после чего, она начала свой последний непродолжительный полёт к поверхности станции. И только сейчас, когда угроза миновала и напряжение, охватившее турианца, стало развеиваться, он понял, что эта пара выстрелов заняла всего несколько секунд.

— Ну, ты даёшь, Вакариан, — всё ещё не веря в спасение, с трудом выдохнул Чисрай, казалось даже забывший дышать на это краткое время. Риалла лишь слабо пробормотала что-то неразборчивое, пытаясь унять бешеную дрожь в руках, от только что убранного барьера, но и в её взгляде чувствовались безграничная благодарность и признание.

Остальная часть непродолжительного полёта прошла в тишине. Каждый думал о своём. Гаррус о том, что было бы, промедли он с выстрелом хоть пару секунд, или же не попади с первого раза в преследователей. Риалла, всё ещё смотря на подрагивающие руки, о том, что было бы, не удержи она барьер, в который пришлось большинство пуль убийц. О чём же думал Веланис, понять было несложно, учитывая бросаемые им болезненные взгляды на дырявую как решето дверь водителя. От неминуемой смерти его спасла лишь биотика азари и снайперская точность товарища.

— Вот здесь высаживай, — Вакариан нарушив тишину, ткнул пальцем в крышу блестящего золотом в лучах Вдовы небоскрёба, — дальше я сам разберусь.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Отсюда до ближайшего участка всего минут пять лететь, сядем там, возьмёшь взвод бойцов и отправишься, куда тебе надо.

— Так мне его и дадут, — недовольно буркнул Гаррус.

— Почему нет? — несмотря на вопрос, Чисрай стал снижаться.

— У меня нет полномочий вести это дело. Да и дела самого официально пока нет.

— Как это нет, ты же говорил, что тебе его поручил сам Паллин?

— А вот так. Паллин поручил, а дела всё равно нет. Посадят меня в том участке под охрану и никуда не выпустят, пока из центрального офиса уже наши не прилетят, и всё на этом закончится.

— Да уж, ну ты даёшь, Вакариан, — вновь даже с каким-то восхищением пробормотал турианец. В глазах азари вообще плескалось немое восхищение следователем. Аэрокар тем временем замер над плоской крышей указанного здания, Гаррус решительно распахнул покорёженную и пробитую в нескольких местах дверь и выпрыгнул наружу.

— Спасибо Веланис. За всё. И тебе Риалла тоже, без вас я бы не выбрался.

— Берегите себя, господин следователь, — тихо проговорила азари.

— Вакариан, — на секунду замялся Чисрай, словно подбирая слова, — просто сделай так, чтобы в оперативной сводке твоего имени не было, ладно?

Гаррус лишь расплылся в подобии кривой улыбки и, развернувшись, поспешил к лифтовой шахте. Его источник уже должен был ждать его в номере небольшого отеля, расположенного в этом здании сорока этажами ниже. Изрешечённый пулями аэрокар взмыл в воздух, набрал высоту, пристроился в общий поток транспорта и уже через секунду совершенно затерялся в нём.

Первым разумным, согласившимся поделиться сведениям о не совсем честных делишках "лучшего спектра" был соплеменник Вакариана, пожилой турианец, полковник в отставке, по имени Тарелл Лиранус. Его наибольшая ценность заключалась в том, что примерно десять лет назад, он имел честь служить офицером на корвете "Лартарус", который в те времена находился в подчинении у спектра Артериуса. А затем, спустя годы, после того, как Сарен уже самостоятельно раздобыл себе где-то новый корабль, о чём знали лишь немногие, ещё пару лет выполнял для него различные поручения и даже дослужился до капитана на одном из кораблей небольшой "эскадры спектра".

Но в один момент всё резко закончилось. Артериус по неизвестным причинам распустил все свои старые экипажи с надёжными, преданными лично ему разумными, уже не раз испытанными в боях, и удалился на своём новом необычном и загадочном корабле восвояси. Его новый флагман, исходя из немногочисленных обрывков сведений, дошедших до следователя, и впрямь был довольно незауряден в своих характеристиках. Начать хотя бы с его поистине исполинских размеров, как говорил Тарелл, в одной из непродолжительных бесед с Гаррусом, он был немногим меньше азарийского "Пути предназначения". Или ещё один интересный факт, ни одного разумного из команды этого корабля, которая исходя из размеров, должна была быть поистине огромной, никто и никогда не видел. Как будто их просто не существовало. Да и вообще, этот исполин, названный Сареном "Властелин", вживую видели всего несколько наиболее доверенных разумных, включая Лирануса, а уж на его борту не удалось побывать вообще никому из бывших соратников спектра.

Как говорил Тарелл, он был одним из последних старых соратников, близко знавших Сарена, кто общался с ним перед тем, как тот распустил свою команду. По рассказам полковника, а также по сведениям, собранным из других источников, Вакариан прекрасно знал, что Артериус всегда был довольно жестоким и циничным турианцем, вполне обоснованно разделяющим мысль о том, что цель всегда оправдывает средства. Однако в последние годы, примерно после появления "Властелина", все разумные, работавшие с Сареном стали отмечать, что его жесткость всё больше становилась неоправданной и переходила все границы, он стал совершать такие поступки, за которые раньше бы лично с особой жестокостью убил любого их совершившего. Появились у него и какие-то навязчивые идеи, мысли, порой граничащие с помешательством, однако спектр редко делился ими со своими соратниками. Были даже случаи, когда он внезапно начинал разговаривать с самим собой или с кем-то невидимым. Иными словами, всё указывало на то, что Артериус медленно, но верно сходил с ума. Но это всего лишь рассказы, по-настоящему ценные сведения именно о деятельности спектра, Тарелл согласился предоставить лишь недавно. И было там, по словам полковника очень много такого, за что за Сареном впору было отправлять другого спектра.

Но Гаррус опоздал. Воспользовавшись своим универсальным ключом доступа СБЦ, он спустился на техническом лифте до необходимого этажа и, понимая, что время дорого, как никогда сразу же направился к интересующему его номеру. Хорошо ещё по пути никого не встретил, хотя охранники уже наверняка заметили его через камеры и сейчас спешат сюда. Однако пришёл он слишком поздно, несмотря на все принятые меры предосторожности, о встрече как-то узнали. И сейчас, стоя у распахнутой двери номера, напротив трупа турианца с простреленной головой, лежащего в луже сине-фиолетовой крови, следователь не мог отделаться от мысли, что Лиранус, сумевший перебороть свой страх перед спектром и согласившийся предоставить столь необходимые ему доказательства грязных делишек Артериуса, погиб по его, Вакариана, вине. Так оно собственно и было. Не назначь следователь эту встречу, и отставной полковник был бы сейчас жив. А столь нужной информации по Сарену как не было, так и нет. Наконец Гаррус встряхнулся, и прекратив бездумно смотреть в чёрные распахнутые глаза покойника, направился к лифту. Больше здесь делать было нечего, но стоило торопиться. И так придётся потратить время, которого нет совершенно, на охранников и вызов коллег. А ведь ещё оставались двое разумных, способных помочь ему, и, судя по тому, что он увидел здесь, им так же может угрожать опасность.

Одним из них был странный саларианец, после разговора, с которым, у Вакариана сложилось навязчивое ощущение, что тот как-то связан с ГОР. Вторым был волус, владелец небольшой транспортной компании. Конечно ценность сведений, которые они даже в самом оптимистичном случае могли предоставить, не шла ни в какое сравнение с тем, что было у убитого полковника, но теперь выбирать уже не приходилось.

Настоящего имени саларианца Гаррус не знал, тот сам вышел на него всего неделю назад и предложил предоставить интересную информацию по спектру. Тогда турианец не стал торопить события и сразу соглашаться, справедливо подозревая какой-то подвох, ведь свой интерес к Артериусу он никогда не выставлял напоказ. Но сейчас, когда того требовали обстоятельства, следователь всё же решил рискнуть и встретиться с этой странной личностью.

Волус, по имени Халид Мос, владел небольшой компанией, занимающейся грузовыми перевозками, главным образом между территориями Турианской Иерархии и системами Термина. Именно к нему, как смог узнать Гаррус, спектр периодически обращался в течение последних пяти лет с некоторыми довольно специфическими заказами, от которых отказывались другие перевозчики. На волуса Вакариан вышел уже довольно давно, но с какой стороны к нему подступиться так, чтобы это ещё и выглядело более-менее законно, он не смог придумать. В итоге пришлось уже банально предложить Мосу деньги за интересующие следователя сведения. Вот только договориться тогда так и не удалось, скромный предприниматель запросил такую сумму, что на неё, наверное, можно было купить целый корабль. А пару дней назад на адрес почты, оставленный турианцем Халиду, пришла просьба о срочной встрече. Это было неожиданно. Непонятная активность, возникшая вокруг Сарена в последнее время, заставляла насторожиться в ожидании неприятностей.

Местом встречи с волусом был выбран небольшой обособленный парк на крыше крупного торгового комплекса. Это было довольно удобное место, с одной стороны сюда не сложно добраться, а главное было несколько путей отхода на случай, если ситуация выйдет из-под контроля, с другой — поблизости был один из территориальных участков СБЦ, так что в случае необходимости, помощь прибудет быстро. Когда Вакариан вышел из такси, маленький круглый волус уже ожидал его, одиноко топчась вокруг фонтана в центре парка.

— Халид Мос? — стоявший в этот момент спиной к следователю волус едва не подпрыгнул на месте, испуганно обернувшись.

— Приветствую, клан Палавен, я не знаю вашего имени...

— И не нужно. Мы договаривались о встрече. Данные у вас?

— А это вы! Я вас узнал, мы с вами разговаривали последний раз неделю назад, верно? Не напомните, о чём мы с вами говорили?

— Нет, — Гаррус про себя усмехнулся, — мы с вами не разговаривали неделю назад. Первый и последний раз, когда мы общались, был два месяца назад. И вы не могли видеть моего лица.

— Конечно, конечно, Палавен-клан. Прошу простить меня, это была простая предосторожность, — волус судорожно вздохнул, — в моём положении нужно быть осторожным.

— Действительно, сейчас опасное время, — не стал спорить Вакариан.

— Вот интересующие вас данные, — Халид протянул дрожащими руками небольшой инфочип, — здесь всё, что у меня было по эээ... нашему общему знакомому и его... Назовём это поручениями.

— Благодарю вас господин Мос, — турианец тут же вставил чип в блок своего инструментрона и, быстренько убедившись в отсутствии вирусов и закладок, стал просматривать файлы на своём наглазном визоре.

— На этом предлагаю расстаться, неизвестный. Мне хочется поскорее вернуться к себе, в более безопасное место.

— Понимаю. Один вопрос — что заставило вас так резко согласиться сдать своего нанимателя. Два месяца назад вы хотели за это кругленькую сумму, да и вообще сомневались в целесообразности сделки. Что-то изменилось?

Волус немного помолчал, смешно переминаясь с одной коротенькой толстой ножки на другую, затем зачем-то заозирался самым воровским образом, словно его прямо тут поймают с поличным, но потом всё же решился:

— Изменилось, Палавен-клан, изменилось, — просипел он тихим голосом, почти шёпотом, — я и раньше предполагал, что спектр занимается чем-то не вполне законным, но тогда мне хватало ума не лезть в его дела. К тому же оплата была более чем достойной. Да, грузы были странными, порой очень странными. Однако документы всегда были в полном порядке. Вскоре я обнаружил некоторые несоответствия того, что было заявлено в накладных и тем, что моим кораблям приходилось перевозить. Но бизнес есть бизнес, я не глупец что бы поднимать шум из-за таких мелочей. Правда, после этого все грузы от спектра я давал приказ проверять. Они не были опечатаны, и замки было просто взломать, а затем закрыть так, чтобы никто ничего не заметил. Мне казалось, что в случае чего иметь некоторый компромат на заказчика будет полезно. Для моей же безопасности.

— Очень опрометчивое решение.

— Да, но сначала всё было нормально, некоторые грузы не были заявлены, но не несли никакой угрозы и были сугубо мирными. А затем, с полгода назад, в одном из больших контейнеров мои люди обнаружили несколько десятков не активированных роботов очень необычной конструкции. Боевых роботов. Снимки и все подтверждения в инфочипе, что я вам дал. Тогда я впервые забеспокоился. Перевозить оружие я не подряжался, и у меня могли возникнуть большие проблемы, если бы кто-то об этом узнал.

Гаррус открыл один из файлов и, не веря своей удаче, уставился на снимки, о которых говорил волус.

— Геты! — всё ещё не веря своим глазам, выдохнул он.

— Да. Когда я первый раз увидел, я не знал, что это платформы гетов. Думал какая-то новейшая разработка ваших военных. Везли их как раз с территории Иерархии в системы Термина. Это было год назад. В дальнейшем подобные грузы мои корабли перевозили ещё четыре раза. А месяц назад я был вынужден сопровождать один из кораблей, на котором были контейнеры для спектра. Встреча была в одной транзитной малонаселённой системе на границе Термина и Аттического траверса. Это была наша промежуточная остановка.

— Я полагаю, произошло что-то неординарное во время этой встречи?

— Нет, сама встреча прошла без неприятностей. Правда, из всей команды корабля, что нас встретил, мы видели лишь пятерых кроганов. Они осмотрели предназначенные им грузы, забрали их и тут же убрались. Помню, мой телохранитель тогда ещё заметил, что все эти кроганы, абсолютно одинаковые. Я сильно удивился, мне-то они все на одно лицо, но дело в том, что мой телохранитель и сам кроган...

— Да необычно, — задумчиво проронил Вакариан, продолжая разглядывать наиболее интересные материалы, — но ведь не это заставило вас искать встречи со мной?

— Нет. Не это. От кроганов мы забрали один единственный контейнер, нам велели доставить его на Чалкос. Этого не должно было быть, но мне хорошо заплатили прямо на месте, сказав, что это особый заказ от Сарена. К тому же Колыбель Сигурда была нам по пути. Я не раздумывая согласился. А на второй день пути, контейнер открылся, и оттуда полезли геты. Спектр решил избавиться от меня, и мне лишь чудом удалось спастись. Мне действительно повезло, что я решил не экономить на охране, отправляясь в небезопасный Термин. Но геты... Это просто ужас, мне до сих пор становится страшно, когда я вспоминаю тот день. Нас было тридцать разумных на том корабле, а выжили лишь трое. Я, мой телохранитель и пилот! Вот почему я отдаю всё это вам. Я уверен, вы сможете остановить спектра до того как... До того, как он узнает, что я выжил.

— Почему мне, а не властям? В то же СБЦ?

— Я имею все основания считать, Палавен-клан, что вы там и работаете. Такой неофициальный способ "передачи" куда безопаснее для меня, чем личная явка в СБЦ. А сейчас прошу меня извинить, я и так потратил слишком много времени. Мне стоит улететь со станции как можно скорее, — с этими словами волус развернулся и почти бегом отправился к ожидающему его возле аэрокара крогану. Стоит ли говорить, что с отлётом они не медлили?

Гаррус тоже не стал задерживаться в столь гостеприимном парке, а быстренько вызвав такси, направился на встречу с саларианцем. Тот наверняка его уже заждался. Единственное, что напрягало следователя, так это многочисленные опасливые взгляды, к счастью не слишком многочисленных здесь в это время прохожих. В самом деле, помятый грязный турианец в бронежилете, да обвешанный оружием не каждый день гуляет по улицам. К счастью все камеры и иные средства контроля уверенно распознавали в нём сотрудника СБЦ и ВИ не поднимали тревоги, а значит, погони коллег за ним можно было не опасаться. По крайне мере в ближайшее время. Вакариан не был уверен, что при личной встрече с кем-либо из патрульных, у тех не возникнет резонных вопросов, куда следователь направляется в таком виде.

Саларианец должен был ждать его в одной из многочисленных забегаловок, затерянной где-то на нижних уровнях станции. К счастью перебираться на другой лепесток необходимости не было, планируя сегодняшние встречи, следователь специально выбирал места в одном сегменте Цитадели. Желания спускаться вниз у турианца не было никакого. Слишком непредсказуемыми и опасными могли быть нижние уровни, особенно на задворках станции, прилегающих к складам и портам. Нет, полнейшего беззакония там не царило, всё же Цитадель была фактически столицей всего цивилизованного космоса и за порядком здесь следили. Вот только до подобных захолустных уголков руки у СБЦ в последнее время доходили всё реже и реже, и на станции стали возникать пока ещё немногочисленные "неблагополучные районы", как их любили называть в официальных сводках. Но сейчас именно это могло сыграть на руку следователю, маловероятно, что убийцы, кем бы они ни были, станут его искать в подобных местах. Скорее всего, как подозревал Вакариан, если они ещё не отказались от идеи отправить его на тот свет, будут караулить ближайшие полицейские участки, ожидая, что именно туда он отправится за помощью и защитой.

Место встречи оказалось на удивление чистым и почти пустым. Хотя отсутствие большого числа разумных в забегаловке вполне объяснялось временем — сейчас в данном секторе станции был самый разгар рабочего дня. Войдя в небольшой зал, Гаррус сразу же направился к замеченному ещё с улицы сквозь панорамные окна саларианцу. Узнать его было не сложно, даже видев всего один раз, да и то мельком. А виной всему была слишком необычная для этой расы комплекция. Он был высоким, даже выше Вакариана, и что не менее удивительно, сложенным настолько крепко, что наверняка смог бы дать отпор даже крогану.

— Добрый день, — вежливо поздоровался турианец, подсаживаясь за столик к необычному саларианцу, уплетающему какое-то столь же необычное блюдо, очевидно из своей народной кухни.

— Таззик, — коротко бросил ему саларианец, даже не отрываясь от еды, — можешь так меня называть.

— Таззик, — начал Гаррус, посидев с минуту в молчании, так и не дождавшись от него продолжения, — я пришёл за информацией об одном... Турианце.

— Будет тебе информация. Многие недовольны этим, — покрытое шрамами лицо саларианца перекосила кривая ухмылка, что отнюдь не добавило ему красоты, — турианцем. А кое-кто желает поквитаться с ним за предательство. Мой хозяин много знает о тебе и считает, что ты сможешь доставить этому турианцу немало проблем. Поэтому он решил тебе немного помочь.

— И кто же твой хозяин?

— Серый посредник, — вновь усмехнулся чему-то своему Таззик, — наверное, слышал о таком?

— Доводилось, — не сказать, что Вакариан был сильно удивлён, услышав это, но получить помощь от таинственного Посредника он точно не ожидал.

— Вот и хорошо. Твои данные, — саларианец выложил на стол перед следователем небольшой информационный чип, — а мне пора. Итак, из-за тебя солидный крюк сделал.

Не стал задерживаться в забегаловке и Гаррус. Вызвав такси, он со всей возможной скоростью направился к себе в центральный офис СБЦ. Два информационных чипа почти в буквальном смысле жгли руки. И пусть данные, предоставленные волусом, и не доказывали напрямую факт измены Сарена Совету, но вполне могли стать поводом для начала серьёзной служебной проверки. А если же и во втором чипе, от Серого Посредника, будет что-то похожее, Артериусу точно будет грозить как минимум отстранение.

В офисе его встречали с волнением и одновременно распростёртыми объятиями. Новости о двух попытках за день убить следователя довольно быстро распространились по всему СБЦ. Добавлял беспокойства и факт того, что Вакариан справедливо опасаясь слежки, отключил свой коммуникатор, да и всю остальную электронику, включая инструментрон, перевёл в автономный режим. Искать его ещё не начали, но всё как раз к этому и шло. Насилу отбившись от многочисленных знакомых коллег, Гаррус рысью проскочил в свой кабинет и, подключив к терминалу оба чипа, тут же погрузился в подробное изучение всей имеющейся информации на Артериуса. Предстояло ещё составить обобщающий отчёт для Паллина, а времени, отведённого директором, оставалось меньше шести часов.

* * *

Спустя шесть часов ГС

Гаррус топтался в кабине лифта, ползущего на вершину Башни Совета, проклиная его всеми словами за то, что тот от чего-то не мог двигаться быстрее. К сожалению, попасть наверх, в Зал Совета можно было лишь на лифтах. Аэрокары из соображений безопасности туда не допускались. Из-за этого же, ему пришлось оставить внизу, на посту досмотра перед лифтами и всё своё оружие, которое по каким-то неведомым причинам, наверное, спросонья, он умудрился захватить с собой, ещё когда бежал к Паллину.

Отчёт удалось закончить за три часа до срока. Не став медлить Вакариан передал его директору и с чувством выполненного долга отправился обратно к себе в кабинет, надеясь немного отдохнуть и перекусить. Но совершить последнее у него не получилось, сказался долгий сумасшедший день, и уснул следователь прямо на рабочем столе посреди раскиданных инфопланшетов, всяческих бумажек и неубранных папок с делами. Там же его и нашёл Раюс, к слову нашёл очень вовремя, ведь как раз в это время, закончивший изучение отчёта Паллин направился на доклад к Совету. Но к сожалению, перехватить его по дороге Гаррусу не удалось. И теперь приходилось торчать в этом проклятом лифте, надеясь, что с директором удастся поговорить до начала слушаний об атаке гетов на Иден-Прайм.

Наконец двери распахнулись и следователь, одним из первых выскочив в Зал Совета, кинулся искать директора в этом довольно обширном помещении. Но того нигде не оказалось, очевидно он уже находился на докладе у Совета. В итоге Вакариан лишь обречённо рухнул на скамейку в парковой зоне. Теперь ему оставалось только ждать.

Напряжённое ожидание продлилось не слишком долго, вскоре Гаррус на лестнице перед лифтами заметил Паллина, вышедшего из каких-то внутренних административных помещений. Уже издали было понятно, что директор находится в довольно раздражённом состоянии и абсолютно не в восторге от состоявшейся встречи с Советниками.

— Директор Паллин! — окликнул следователь своего шефа, резво идущего к лифтам.

— Вакариан... — с каким-то недовольным выражением на лице поприветствовал его хмурый шеф, — только вас здесь не хватало.

— Что-то случилось? — следователь, ожидавший чего угодно, но только не такой реакции на себя замер.

— Случилось. Совет недоволен состоянием дел в СБЦ и отсутствием внятной информации по порученной нам проверке деятельности спектра Артериуса.

— Но... Как же? — Гаррус даже не смог сообразить, что ответить на это, настолько его растеряло то, что сказал ему Паллин, — Директор, я же предоставил целую гору информации на него. Неужели этого недостаточно?

— Мне дали понять, что нет.

— Но... Там же были доказательства работы Сарена с гетами. Прямые улики, даже с фотографиями! А данные о его генетических исследованиях? Это же незаконно! — следователь начал закипать. Всё что он делал, сколько раз за сегодня чуть не был убит, всё напрасно? А смерть Тарелла, она что, тоже, получается была напрасной, если Совету не понравились данные?

— Вакариан, это всё информация. Неподтверждённая информация в большинстве своём. Геты? Да есть снимки с ними, а ещё рассказ неизвестного торговца волуса, который скрывается неизвестно где. И даже если он существует, никаких доказательств, что гетов ему подсунул спектр, просто нет. Контейнер с этими чокнутыми роботами ему, опять же, по его словам, доставил не Артериус, а какие-то неизвестные кроганы, якобы работающие на Сарена. И остальная твоя информация, за которую можно было бы уцепиться — точно такая же. Либо неизвестный источник и нет свидетелей, либо не установлена степень достоверности. Я уже молчу про откровенную нелепицу, вроде попыток излечения генофага! — Паллин тоже начал выходить из себя, явно найдя на ком сорвать свой гнев за позор перед Советниками.

— Директор у меня было всего двенадцать часов, этого недостаточно для полноценной проверки всего! Я уверен информация подтвердится, но дайте мне больше времени для этого, задержите слушание хотя бы на двое суток!

— Задержать Членов Совета на двое суток? Не смешите меня, ваше расследование закончено Вакариан! — видимо не желая продолжать скандал посреди Зала Совета, раздражённо бросил Паллин и, развернувшись, не прощаясь, быстрым шагом направился к лифтам, по пути едва не влетев в группу людей, поднимавшихся по лестнице.

Следователь, уже собирался последовать за своим шефом, но его внимание привлекла та самая компания людей, в которую почти влетел директор СБЦ. Понять, что эта пятёрка из вооружённых сил Союза для любого знающего не составило бы труда — все они были облачены в военную форму, судя по блеску золота — парадную. Двое о чём-то активно переговаривающихся мужчин в странных круглых головных уборах, расширяющихся от низа к верху, были одеты в торжественно-белую форму. На золотых поясах у обоих болтались короткие ножны с, судя по всему, холодным оружием. Ещё один мужчина был в более скромном чёрном комбинезоне, впрочем, так же украшенном золотыми элементами. На груди он был распахнут и оттуда проглядывал ещё один слой одежды, довольно забавный, окрашенный в бело-чёрную полоску. Оставшиеся мужчина с женщиной были в форме, в целом повторяющей ту, что была на первых двух, но довольно странного зелёно-голубого цвета, и без холодного оружия.

А ещё Вакариан похоже знал, кто это. Но стоило проверить, и он шагнул им навстречу.

— Доброго дня, полагаю вы из экипажа "Авроры"?

Компания остановилась, один из мужчин в белом пристально всмотрелся в следователя своими голубыми глазами и, чуть помедлив, всё же ответил:

— Да. Капитан третьего ранга Гагарин, с кем имею честь?

— Гаррус Вакариан, старший следователь СБЦ. Я проводил проверку деятельности спектра Сарена Артериуса...

* * *

Неизвестное пространство, флагман Сарена Артериуса

Разумные в этих местах не появлялись вот уже больше миллиона лет, а потому на всех известных картах современной галактики, данный сектор из целого веера ретрансляторов обозначался как неисследованный, а, следовательно, запрещённый к посещению. Но вынырнувший из прыжка гигантский корабль, а точнее его пассажиров какие-то глупые запреты совершенно не смущали. Ведь никто и никогда не узнает о том, что они здесь были, да и вообще, на взгляд немногочисленных разумных на борту исполина, эти законы, принятые больше тысячи лет назад, уже давно утратили своё значение и необходимость. Впрочем, сам корабль подобные глупости волновали ещё меньше. Был он поистине древним, построенным ещё в те далёкие времена, когда ни одна из нынешних рас, бороздящих просторы галактики, просто не существовала. Но об этом также никто из ныне живущих не имел ни малейшего понятия. Исполин умел хранить свои секреты.

Сарен Артериаус, турианец, Спектр Совета Цитадели, к слову, пожалуй, самый лучший спектр современности, обладатель многочисленных наград не только Иерархии, но и едва ли не всех известных разумных рас, сидел в своём любимом кресле где-то в глубине древнего гиганта и предавался невесёлым размышлениям. Вот уже скоро десять лет он скитался по галактике словно какой-то паршивый кварианец. Отдых и покой могли ему только сниться, да и то редко. В последнее время и такая нормальная для любого органика вещь, как сон была ему почти не доступна. Он попросту не мог уснуть. Что-то незаметное, на самой грани сознания, всякий раз, как он мечтал погрузиться в желанную дрёму, мешало ему. Словно какой-то лёгкий, почти беззвучный шепот, который исчезал тут же, стоило попытаться к нему прислушаться. Подобное он услышал, или вернее сказать почувствовал, первый раз около десяти лет назад, и с тех пор это повторялось всё чаще. Последние же пару лет шепот почти не смолкал, впрочем, не становясь от этого более громким, или разборчивым. Прекращался он, как было установлено опытным путём, лишь в двух случаях. Первый — когда Артериус испытывал какие-то сильные эмоции. Второй — когда сидел в этом, ставшем ему уже почти родным, кресле. Не сказать, чтобы оно было особенно удобным, или уютным, скорее наоборот — вросшая в пол конструкция из каких-то многочисленных трубок, проводов и непонятного материала, из которого и был по большей части сделан корабль, застывшего кривыми разводами, была по меньшей мере странной. Но именно эти на первый взгляд недостатки, делали кресло почему-то столь притягательным для турианца. А может быть, всё дело было в том, что мысли здесь становились на удивление лёгкими, чёткими и ясными. Исчезали сомнения и тяготы, уходила душевная усталость, да и любые решения, что он принимал, сидя в нём, как будто сами вплывали в его голову, не приходилось мучиться, выдумывая что-то, или тяготиться неверным выбором. Но самое главное мерзкий шепот! Шепот, когда он сидел здесь, как-то сам собой затихал, и измученные нервы спектра успокаивались, а внутри разливалось мягкое и светлое спокойствие.

— Сарен, у нас плохие новости, — ход мыслей турианца, словно забывшегося в них и потерявшего счёт времени, прервал напряжённый женский голос. Артериус поднял свой тяжёлый взгляд и с трудом сфокусировал его на своём верном помощнике и соратнике. Вернее соратнице. Леди Бенезия Т"Сони, один из самых уважаемых и подлинно мудрых матриархов азари присоединилась к его делу пять лет назад, и за всё это время он ни разу не усомнился в её верности и ни разу не пожалел о том, что согласился принять её. Между тем, азари, увидев, что её готовы слушать, продолжила:

— Иден-Прайм. Заложенный нами заряд обезвредили, место раскопок и все доказательства присутствия наших помощников уже у людей.

— Что?!? — рык Сарена, казалось, сотряс всё немаленькое помещение, однако Бенезия даже не поморщилась.

— Мы установили, что незадолго до нашего отлёта на Иден-Прайм прибыл военный корабль Союза. Фрегат "Аврора", под командованием известного тебе капитана Андресяна. Высаженная им десантная группа смогла обезвредить заряд и спасти колонию.

— А что маяк? — Артериус вскочил с кресла, его глаза засветились ярко голубыми огнями, он уже собирался броситься к азари, но как обычно в последний момент смог подавить возникшую где-то глубоко внутри вспышку ярости, казалось затмившую на мгновение всё сознание.

— Похоже, им воспользовался один из людей, — Бенезия лишь мгновение помедлила с ответом, чтобы приготовится действовать. Она прекрасно знала, что новость не понравится её повелителю, его же реакцию, за проведённое с ним время, она успела узнать очень хорошо.

Этот раз не стал исключением. Спектр, обуянный безумием, в ярости крушил и без того скудную обстановку помещения, матриарх же привычно укрылась за непроницаемым биотическим барьером. Пару раз Сарен порывался проломиться сквозь него, но это ему не удавалось. Азари была очень сильным, а главное умелым биотиком. Но вот странное и словно чужое, абсолютно иррациональное безумие начало сходить с турианца, он постепенно успокаивался, перестал метаться по комнате и громить всё вокруг и наконец, замер рядом со своим креслом-троном тяжело и как-то затравленно дыша. Так, словно эта вспышка, как, впрочем, и многие до неё, вовсе не принадлежала ему. Его глаза перестали пылать голубым огнём, вновь приобретя привычный серо-голубой оттенок, и Артериус, с трудом подбирая слова, хрипло просипел:

— Этого человека нужно уничтожить.