Rpg Главы 18-36

А.Астахов

РПГ

Глава восемнадцатая: Имперский маг

Рекомендованный уровень - рекрут

Таверна "Старый солдат" располагалась в южной части города, на берегу канала, превращенного несознательными горожанами в сточную канаву. Мы еще не дошли до таверны, а я понял, что здесь что-то не так. Солнце едва-едва дошло до зенита, а у дверей корчмы собралась внушительная толпа мужчин от восемнадцати и старше. Кто-то стоял, кто-то сидел, кто-то закусывал, не обращая внимания на гудящие в воздухе тучи мух и запахи с канала. Все эти люди были в большинстве своем скверно одеты, все с узлами и котомками, и у всех были на редкость угрюмые лица. Предчувствуя неприятный поворот событий, я подошел к коренастому парню с нечесаной соломенной гривой и печальными глазами.

— День добрый, приятель, — сказал я дружелюбно. — Что за сборище тут, не подскажешь?

— А ты что, любезный, не знаешь? — Парень посмотрел на меня с плохо скрытым раздражением. — Идет набор в армию герцога.

— Так это все рекруты? — Я показал на толпу у дверей таверны.

— Ха, рекруты! Чего захотел! Рекруты в другом месте. А нас собрали тут по приказу господина Амира, префекта Саграмора. Всем пришлым приказано под страхом смерти являться на вербовочные пункты для этого... — парень напряг извилины, пытаясь вспомнить трудное слово, — для калеквиума.

— Коллоквиума?

— Во-во! Заводят внутрь по одному и болты болтают. А там определяют, кого куда. Кого в пехоту, кого в кавалерию, кого в лучники, кого в разведку. Усек?

— А если кто не захочет служить?

— Захочет не захочет — никого не волнует, потому как приказ самого господина Амира. Тут твоего хотения никто не спросит. А если и приказ тебе не писан, тогда туда глянь! — Парень показал на большое дерево на берегу канала. Я глянул и тут же перевел взгляд на собеседника — четыре висельника на сучьях дерева ясно объяснили мне, какова политика саграморских властей в отношении уклоняющихся от священного долга военной службы. Мухи так облепили повешенных, что лиц не было видно.

— Неприятное украшение, — заметил я.

— Одного при мне повесили, — сказал парень. — Он так орал, когда его к дереву тащили, что аж обоссался. А ему петлю на шею, и на сук. Так он еще потом долго ногами дрыгал и языком давился.

— Вот только не надо подробностей, — я посмотрел на Хатча. — Кажется, мы влипли.

— Мы еще можем уйти отсюда, — шепнул побледневший Хатч.

— Не можем, — я покосился на трех дюжих стражников в черных кафтанах поверх кольчуг, появившихся из дверей таверны. — Попробуем убежать, поймают и повесят сушиться на солнышке.

— И что нам делать? — Хатч выглядел испуганным.

— Сыграем в солдата Швейка, — сказал я и направился к дверям таверны. — Эй, братцы, дайте дорогу будущему герою!

— Ты что? — Хатч испугался уже всерьез.

— Устроим маленький хеппенинг, — я подмигнул менестрелю. — Есть идея.

В трапезной таверны сидели за столом два человека — лысый толстяк с усами а-ля Тарас Бульба, одетый в форму с незнакомым мне гербом на груди, и молодой светловолосый парень в панцире из кожи и кольчужной сетки. Еще один, пожилой и сухопарый, стоял в стороне и, заложив руки за спину, смотрел в окошко.

— День добрый, уважаемые, — сказал я, кланяясь. — Кто из вас будет Силе Собачник?

— А ты кто таков? — рявкнул усатый.

— Алекто из Лох-Несса, — представился я, шагнув к столу. — Моего друга зовут Хатч-менестрель. Мы прибыли в город по приглашению светлейшего герцога Альбано.

— Да? — Молодой блондин окинул нас недоверчивым взглядом. — А где это приглашение?

— Прошу вас, сэр, — я подал свитки, сделал шаг в сторону и замер в самой почтительной позе.

— А и верно, — сказал блондин, пробежав наши пропуски глазами. — Этот лох не врет. Когда прибыли?

— Только что, сэр. Мы собирались отправиться к господину Кадэ Амиру, чтобы поставить пометки префекта на пропусках, но по дороге решили найти человека по имени Силе Собачник.

— Зачем он тебе?

— Нам сказали, что он скупает старые книги. Я хотел купить книгу о местной фауне.

— О чем? — не понял усатый.

— О животных. О чудовищах.

— Интересно, — усмехнулся молодой воин. — Ты что, охотник?

— Вроде того, сэр. В деревне Мартенек я убил редкого зверя и хотел бы побольше узнать об этом существе. Может, мне удастся выгодно продать его шкуру, кровь, желчь и кости.

— Человек, именуемый Силе Собачник, арестован по приказу его милости префекта Амира и находится в темнице, — сказал блондин таким тоном, что я почувствовал беспокойство. — Нарушение военного режима. Так что придется тебе подождать, когда его выпустят. Или повесят.

— Печально это слышать. В таком случае, разрешите откланяться.

— Момент, — усатый вцепился в меня взглядом. — Ты из каких мест родом?

— Город Санкт-Петербург, сэр.

— Говори мне "господин капрал", — поправил усатый. — Не знаю такого города. Где это?

— Далеко, господин капрал. Очень далеко от Саграмора.

— От имени его высочества герцога Альбано Изысканного, повелителя Саграмора, я объявляю тебе, лох, что ты находишься на вербовочном пункте славной и непобедимой армии Саграмора, — выпалил усатый заученную фразу, раскрыл что-то похожее на гроссбух, обмакнул перо в чернильницу. — Имя? Возраст? Сословие? Вероисповедание?

Я подумал, что лучше ответить. Усатый вписал в свою книгу: "Алекто из Лох-Несса, 26 полных лет, боевой лох, верит в Бессмертных", а потом заявил:

— Первая рота латников, синий вымпел. Командира зовут сэр Серж де Азлатур. Рота стоит в Старом городе, штаб в корчме "Добрый приют". Вот тебе мобилизационное предписание, — он сунул мне мелко исписанный листок, взяв его из стопки, справа от себя. — Если через три часа...

— Пустое, господин капрал, — я постарался придать своему лицу максимально идиотское выражение. — Служить Саграмору честь для меня. Я и шел сюда для того, чтобы вступить в армию его светлости герцога.

— Сам шел? — Усатый выпучил глаза. — Во даже как? Тут у нас эти сиволапые не знают, как от службы откосить, а ты сам шел? Это почему?

— А потому, что я хочу защищать Саграмор, как родную землю. Я понял, что это мое призвание — быть солдатом. И этого парня тоже, — я показал на Хатча. — Так ведь, Хатч?

— Эээ? — Хатч закашлялся. — Да-да, конечно!

— Давно я не видел, чтобы кто-то так рвался на военную службу, — усмехнулся молодой. — Уж больно вы хотите попасть на службу в армию его светлости. Что-то подозрительно это.

— Долг каждого честного лоха, — сказал я напыщенно, — верой и правдой служить герцогу Альбано!

— Ну да, — лицо капрала приняло менее настороженное выражение. — Это ты верно сказал.

— Весьма подозрительное рвение, — сказал молодой.

— Зря вы так, милсдарь, я ведь от сердца, — ответил я, глядя честными глазами на молодого. — Вот и Хатч так же думает. Верно, Хатч?

— Истинный Бог! — провозгласил менестрель.

— Ишь ты, первый раз вижу таких чудных лохов! — воскликнул капрал. — Может, ты ко мне в роту пойдешь, парень?

— Погоди, капрал, — пожилой воин отошел от окна, глянул на меня взглядом инквизитора. — Говоришь, убил зверя? Какого?

— Волька, сэр. Он же аануб. — Я заметил, что пожилой, говоря со мной, держит правую ладонь раскрытой и обращенной на меня.

— Предположим. И где это случилось?

— Близ деревни Мартенек, сэр. Пещера Дерьмовая Нора.

— И где же шкура и прочее, то, что ты хочешь продать?

— Я оставил труп на месте, сэр. Пока не разберусь, что к чему. Мне сказали, что в городе есть хороший эксперт по фауне, доктор Нудельман.

— Ты только что сказал, что ищешь Силе Собачника.

— Все верно, сэр. Мне сказали, что у Силе, во-первых, могут быть нужные мне старинные книги, а во-вторых, что он имеет дела с Нудельманом.

— Звучит убедительно. Знаешь, лорд Крэг, — обратился пожилой к блондину в кольчужном панцире, — каждый инвестигейтор знает о том, что лохи не умеют врать. Но этот где-то научился и делает это мастерски. С нулевой маной, заметь. И это очень странно.

— Я не лгу, сэр, — сказал я, сомлев от страха. — Я действительно убил аануба и шел в город поговорить с Нудельманом.

— Два дня назад, господин сочинитель, аануба в пещере близ Мартенека убили мои людомеды, — сказал с улыбкой пожилой воин. — И принесли мне его голову. Что скажешь?

— Скажу, что голову твари продал им я. За пятьдесят дукатов.

Тут уж физиономия пожилого инквизитора зримо вытянулась по вертикали. Он немедленно направил на меня раскрытую ладонь — видимо, что-то там сканировал. Я спокойно ожидал результатов этого магического рентгена.

— Что-то здесь не так, — сказал инквизитор. — Я верю своим людомедам. И не верю тебе. Но потоки силы не могу обманывать. Я чувствую, что ты говоришь правду. И это меня удивляет. Тебе ни за что не одолеть аануба.

— Однако я его одолел.

— Похоже, нам стоит познакомиться поближе, — инквизитор подошел ко мне вплотную. — Меня зовут Вард Хельсер, я серебряный имперский маг-инвестигейтор.

— Что это значит?

— Смотри, — Хельсер расстегнул ворот своего лайкового камзола и показал мне круглый массивный жетон, висевший у него на шее. Жетон был из серебра, весь покрытый затейливыми узорами и письменами. — Это знак принадлежности к корпусу боевых имперских магов. Такие знаки бывают семи видов: медные, латунные, бронзовые, кварцевые, серебряные, золотые и адманитовые. Соответственно, маги делятся на семь рангов. Я принадлежу к пятому рангу. Пятый ранг примерно соответствует командиру армейской бригады.

— Теперь понятно, сэр.

— Теперь скажи мне правду — как ты убил аануба?

— Правду? Случайно. Я искал источник акваголя, а наткнулся на труп барона Томаса Гранстона. Тут на меня и напало это чудло. Если честно, мне просто повезло, я очень удачно ткнул его кинжалом. Потом отрезал голову и в корчме продал ее людомедам.

— Ты обыскивал труп Гранстона? Что-нибудь находил на нем?

— Да, сэр, — я колебался только одно мгновение. — Я обыскивал труп.

— Что ты нашел на трупе?

— Кольцо и немного денег.

— И больше ничего?

— Ничего интересного, сэр.

— Так, — Хельсер сжал челюсти, ударил кулаком об ладонь. — Будем считать, что я тебе поверил. Пока поверил. Сегодня в восемь вечера придешь на Улицу Менял, дом номер пять. Тебе откроет дверь человек по имени Миляга. Скажешь ему, что это я тебя прислал. Если не придешь, пеняй на себя. Я разыщу тебя даже на дне моря.

— А как же быть с этим? — Я показал магу свое предписание.

— Забудь, — он забрал у меня предписание и порвал его в клочки. — Теперь ты поступаешь ко мне на службу.

— А мой друг? — Я показал на Хатча.

— Он ничего не умеет. И мне он не нужен. Но если надумаешь таскать его с собой, я не стану вас разлучать, — с усмешкой сказал серебряный маг. — А сейчас пошли отсюда вон, оба. И помни, лох, где ты должен быть в восемь часов.

— Что ты за спектакль устроил, Леха? — спросил меня Хатч, едва мы вышли.

— Есть такой закон: всегда поступай неожиданно. Вербовщики думали, мы будем всяко косить от службы, как прочие призыванцы, а мы сами напрашивались. Вот и не призвали нас простыми сапогами. Глядишь, и от мага этого тоже открестимся. Всему свое время.

Глава девятнадцатая: Эльфийский обряд

— Закачал себе эту вещь на плейер.

— Ну и как?

— Закачаешься!

Мы ушли из "Старого солдата" так быстро, как только могли. Беседа с магом оставила у меня двойственное впечатление. С одной стороны, мы с Хатчем избежали призыва в Вооруженные Силы Саграморского герцогства, и это радовало. А с другой стороны, я, похоже, влип во что-то серьезное. Ясен пень, Хельсер мне не поверил, когда я сказал ему про тело барона Гранстона. Возможно, в доме на Улице Менял со мной будут разговаривать по-другому. Но сбежать мне вряд ли удастся. Так что придется рисковать. Тем более что я кишками чувствовал, что все это неотъемлемая часть Главного Квеста, и с Вардом Хельсером я встретился совсем не случайно.

— О чем ты думаешь? — спросил меня Хатч.

— О своем. Пытаюсь разобраться в собственных мыслях.

— Ты не колотись, брат. Я пойду на встречу с тобой.

— А стоит ли? — Я посмотрел на Хатча. — Хельсер меня приглашал. А ты ему не нужен.

— Ну и что? — Хатч категорически замотал головой. — Мы теперь одна команда. Куда ты, туда я. Не хочу тусоваться в этой дыре один.

— Смело, — я протянул менестрелю руку, и Хатч ее пожал. — До вечера еще много времени. Давай перекусим, попробуем еще поискать Нудельмана, а потом нам еще с эльфами надо встретиться. Помнишь?

Мы вернулись в Старый город, зашли в первую попавшуюся корчму и заказали себе пиво с сосисками. Пиво оказалось так себе, но вот жареные сосиски были полный рулезз. Я заговорил с трактирщиком о Нудельмане, но тот ничего не знал. Потом мы обошли еще пяток магазинов, лавочек и харчевен и везде спрашивали о Яфи Нудельмане, однако так ничего и не выяснили.

— Плохо дело, — сказал я, когда мы вышли из очередного заведения. — Ладно, идем к эльфам.

Мы довольно долго искали Зеленую улицу, но место встречи с эльфами разыскивать не пришлось — гостиница "У прыгающего волка" была самым внушительным и самым нарядным зданием на улице. Мы вошли в вестибюль и сразу увидели одного из эльфов: он стоял у стойки и беседовал с барменшей.

— Пришли? — Эльф, как будто, был обрадован. — Идемте, Нехаир уже ждет нас.

Следуя за эльфом, мы поднялись на второй этаж и вошли в роскошные апартаменты, проживание в которых наверняка стоило кучу денег. Второй эльф сидел по-турецки на ковре и, видимо, предавался медитации. Наш провожатый подошел к нему, что-то сказал, после чего сидевший эльф открыл глаза и посмотрел на меня.

— Если люди здесь, не будем терять времени, — сказал он. — Пусть люди сядут рядом со мной.

Мы с Хатчем расселись на ковре по сторонам от эльфа. Второй эльф между делом поставил перед нами керамический горшок, наполненный землей.

— Сначала выслушай меня, человек, — обратился ко мне тот из эльфов, кого звали Нехаиром. — Когда ты подошел к нам на улице и заговорил, я сразу понял, что ты особенный. Мы, народ Тир-на-Ханны, называем таких, как ты, Нанхайду.

— Что это значит?

— Буквального перевода у слова Nunhaidhu нет. Можно перевести как "Рожденный за Пределом". — Эльф перевел взгляд на Хатча. — И твой друг тоже Нанхайду, как мне кажется.

— В каком-то смысле ты прав, уважаемый. Но что это значит?

— Ваше появление в Саграморе не случайно. Это связано с нашими пророчествами.

— Во даже как? И что дальше?

— Посмотрим, насколько я оказался прав. Начнем церемонию.

Второй эльф подал Нехаиру маленькую коробочку, из которой тот извлек зеленоватый клубень, вроде луковицы тюльпана. Потом Нехаир закопал этот клубень в горшке, полил его водой и сказал Хатчу:

— Играй, менестрель.

— Играть? — Хатч расчехлил гитару, быстро настроил ее и вопросительно посмотрел на эльфа. — Что играть?

— Что хочешь. Что любезно твоему сердцу.

— Хорошо, — выдохнул Хатч. — Я сыграю одну свою вещицу.

И он заиграл. Вещь была просто замечательная. Что-то совершенно атмосферное, прозрачное и необыкновенно средневековое. Под такую музыку сразу представляешь себе танец фей на залитой луной лесной поляне. Или пасущегося на лугу белого единорога. Или еще что-нибудь романтичное и фантастическое. Я просто заслушался, когда он играл. Похоже, что и эльфов зацепила игра Хатча — их тонкие лица будто озарились каким-то светом. Будто солнце, светившее в окна комнаты, стало неуловимо ярче.

Хатч еще раз перебрал струны и закончил свою импровизацию мягким флажолетом. Мне казалось, что я еще слышу эхо только что прозвучавших звуков, и тут заговорил Нехаир:

— Мы не ошиблись в тебе, менестрель. Твоя игра услышана Вечностью.

Я собрался было спросить эльфа, зачем нужна была эта музыка, но тут мой взгляд упал на горшок, в который пару минут назад эльф посадил маленькую зеленоватую луковицу. Это было просто поразительно — в горшке вырос цветок. Вырос за то время, пока Хатч играл. Самый настоящий, с нежными светло-зелеными листочками и единственным бутоном на тонком стебле.

— Это... музыка? — спросил я.

— Звуки гармонии пробудили цветок Предопределения, — сказал эльф, улыбнувшись. — Подождем еще немного.

Тугой пурпурный бутон развернулся прямо на глазах. Ослепительно сверкнула алая искра. Я увидел в самом центре соцветия полусферический рубин необычайно насыщенного цвета.

— Протяни руку и возьми его, — велел мне Нехаир.

Я подчинился. Цветок странным образом сам подался навстречу моим пальцам, и волшебный камень при первом же касании выпал мне на ладонь. Я ощутил его тепло.

— Видишь, ты настоящий Нанхайду, — сказал эльф. — Цветок отдал тебе свое сердце. Теперь мы можем закончить обряд.

Он сделал знак своему товарищу, и тот, взяв со стола какой-то длинный предмет, завернутый в тонкую промасленную кожу и перехваченный ремешками, передал его Нехаиру. Эльф развернул сверток. Я увидел чуть искривленный эльфийский меч-кору великолепной работы.

— Это Ллоинар, меч работы мастера Орналя из Тенеро, — сказал эльф, погладив серебряные ножны оружия. — Когда-то он был святыней моего народа, но потом лишился своей магической ауры. Это случилось в тот день, когда мой народ покинул земли, которые исстари принадлежали ему. Ушел, оставив свои леса и луга алчным, воинственным и жестоким людям, искушенным в магии и военном деле. Не стало единого народа, эльфы разбились на кланы, и наша слава осталась в прошлом. Кто-то начал жить рядом с людьми, кто-то ушел в дальние земли за пределами людских королевств, отвоевывая их у чудовищ. С тех пор Ллоинар ни разу не покидал ножен. Но сейчас пришло время выполнить древний обряд Возвращения Меча. Дай мне камень, который даровал тебе цветок Предопределения.

Я протянул эльфу рубин. Нехаир вставил его в оголовок меча и обнажил его, ослепляя нас солнечными зайчиками, заплясавшими на сверкающей стали клинка.

— Сердце камня вернулось на свое место, и меч нашел нового владельца, — Нехаир протянул мне клинок. — Бери. Он теперь твой.

— Мой? — У меня от радости, как говаривал дедушка Крылов, в зобу дыханье сперло. — Ты не шутишь?

— Ллоинар сослужит тебе верную службу, уж поверь. А заодно и приблизит объединение моего народа.

— Даже и не знаю, что сказать, — я просто вцепился в драгоценный клинок и не мог поверить, что все это происходит на самом деле. — Ну, царский подарок! Респект, мужики.

— А тебе, менестрель, — Нехаир повернулся к Хатчу, — я передаю серебряные струны из арфы великого Неоля, величайшего барда эльфов. Предания говорят, он мог своей игрой усмирять стихии и прогонять мор. Он оценил бы твою игру.

Хатч принял струны из рук эльфа. Его счастье в эту секунду вполне могло сравниться с моим.

— Но в чем смысл твоих даров, уважаемый? — не выдержал я. — Мы ведь обычные люди. Неужто нет более достойных?

— Ты все поймешь со временем, Нанхайду, — сказал эльф с улыбкой. — А сейчас ступайте с миром. Ваш путь начался. Пройдите его достойно.

Он закрыл глаза, и я понял, что встреча закончена. Нам с Хатчем оставалось только потихонечку встать и уйти. Второй эльф проводил нас до дверей гостиницы. Только на улице мы начали приходить в себя.

— Офонареть! — сказал я Хатчу. — Вот тебе и эльфы! Да такого подарка мне ни разу в жизни никто не делал.

— Отличный клинок, — сказал Хатч. — Такой за любые деньги с руками оторвут. На иномарку выменяешь, нема делов.

— Продать его? Да ни в жизнь! Слушай, а что за темку ты там наигрывал?

— Моя композиция, называется "Танцы с эльфами".

— Ух ты, да ты еще и композитор?

— Есть немного, — улыбнулся Хатч. — Что, понравилась?

— Не то слово. Чистый Блэкмор.

— Ты уж скажешь...

— Не, я серьезно. У тебя талант.

— А толку-то! — Хатч безнадежно махнул рукой. — Сейчас кругом попса рулит. Фабрики звезд, одно слово. Была у нас мечта компашку записать, да куда нам, беспортошным! Бабла нужно немерено.

— Это верно, — согласился я. — Ну ладно, пойдем, обмоем наши подарки. А заодно подготовимся к встрече с саграморской разведкой.

— Добрый сэр! — раздалось у меня под ухом.

Я обернулся. Около меня стоял тот самый пестро одетый мальчишка-посыльный, с которым я уже встречался у хижины канальи Захариуса Сто Бутылок.

— Вам письмо, добрый сэр, — заявил парень, подавая мне свиток.

Я сломал печать, прочел депешу. Консультант поздравлял меня с переходом на пятый уровень и присвоением статуса "Боевой лох-воитель". Мне добавлялись очки опыта по разрядам: Работа в команде, Репутация, Обаяние, Интеллект и Коммерческая жилка. Ниже сообщалось, что я могу получить у владельца гостиницы "У прыгающего волка" один из четырех призов: 200 дукатов, 15 единиц маны, стальной бастард (стандартная работа артели Кехлера и Хоха, класс оружия 3, стоимость 150 дукатов) или заклинание Чтения мыслей.

— Хреновенькие этот раз бонусы, — сказал я парню. — Ну ладно, хоть это.

— Это стандартные бонусы для пятого уровня Главного Квеста, добрый сэр, — сказал мальчишка. — И вы обязаны...

— Знаю, — я вернул ему свиток. — Выберу что-нибудь. Пламенный респект Консультанту. А тебе объявляется благодарность. Сердечная.

Глава двадцатая: Мастер и Марика

Девушка, девушка! Вас мама такой родила, или это вас

отфотошопили?

Я выбрал ману. Мои магические способности изначально были на нуле, так что стоило себя немножечко апгрейдить. Правда, я пока что понятия не имел, на кой леший мне нужна магическая сила, но коли предлагают, надо брать. Меч был ни к чему, а Чтение мыслей срабатывает только против того, кто не способен выставить магический экран. Покончив с моими призами, и выпив в гостиничном баре пива, мы с Хатчем отправились в оружейный магазин. Я решил продать свой меч работы Майка Каллашика. Сначала я хотел подарить его Хатчу, но менестрель отказался. Он сказал, что колющее и рубящее оружие — не его профиль.

— А что же твой профиль? — спросил я. — Глагол, жгущий сердца людей?

— Не всегда. Шпана слова не всегда понимает. Я тоже кое-что умею. Занимался в свое время карате, школа сетокан-рю.

— Ишь, ты! — удивился я. — И как, успешно?

— До зеленого пояса дошел. А потом бросил. Руки надо было беречь, я же музыкант.

Оружейную лавку мы нашли после долгих поисков в трех кварталах от гостиницы. Хозяин лавки долго расспрашивал нас, кто мы, откуда, какими судьбами в Саграморе, а потом взял и предложил мне пятьсот дукатов за эльфийскую кору.

— Меч не продается, — сказал я. — Лучше скажи, сколько дашь за короткий меч.

— Сорок дукатов, — предложил оружейник, окинув меч презрительным взглядом. — И ни совереном больше.

— Грабеж, — ответил я. — Этот меч стоит сто двадцать пять дукатов.

— Стоил, когда был новый, — поправил меня оружейник, нагло улыбаясь. — Сорок дукатов.

— И перчатки в придачу, — предложил я, указывая на красующиеся в витрине отличные кожаные перчатки с крагами, как раз под фасон моей куртки.

— Сорок дукатов, без перчаток, — оружейник демонстративно высморкался прямо на пол, чтобы подчеркнуть свое презрение к тупым непонятливым клиентам.

— Пошли, Хатч, — сказал я. — В Саграморе много магазинов. Найдем тот, хозяин которого не сопливится и не забыл, что такое совесть.

— Ладно, — буркнул оружейник, — твоя взяла, лох. Перчатки в придачу.

Сделка состоялась. Я отдал оружейнику меч, получил перчатки и сорок монет и осведомился у Хатча, присмотрел ли он себе какое-нибудь оружие.

— Ничего не могу найти, — ответил менестрель и обратился к оружейнику: — А нунчаку у тебя есть?

— Чего? — не понял тот.

— Нунчаку. Или тонфа.

— Вот уж не слыхал про такое оружие, — ухмыльнулся оружейник. — А то, может, ты про какие-нито гусли говоришь? Так у меня не скрипичная мастерская.

— Жаль, — сказал Хатч, не обращая никакого внимания на иронию оружейника. — Тогда, получается, для меня тут ничего нет.

— Слушай, Хатч, — спросил я, когда мы вышли из лавки, — а как правильно будет — "нунчаки" или "нунчаку"?

— И так, и так правильно, — сказал менестрель. — По-японски называется "нунтяку".

— О! — сказал я. — Ты и японский знаешь?

— Нет, только "Здравствуйте!" и "Спасибо!" И считать умею до десяти.

— Ну, это и я знаю... Однако темнеет уже. Пошли искать Улицу Менял.

Мы довольно долго блуждали по этой части Саграмора и пару раз чуть не заблудились в кривых грязных улочках. Вот уж никакой романтики в средневековом городе нет — говорю со знанием дела! Одна вонь чего стоит. Похоже, местные жители все свои анатомические нужды справляли прямо на улице. Приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не наступить в чью-то икебану, заботливо оставленную прямо посередине дороги.

Наконец, расспросы случайных прохожих сделали свое дело — мы вышли на искомую улицу и быстро нашли тот самый дом номер пять, о котором мне говорил Хельсер. Дверь нам открыл одноглазый старик в облезлой овечьей безрукавке.

— Чо надо? — просипел он.

— Я Алекто. Нам нужен Миляга.

— Ну, я Миляга. Чо дальше?

— Мне Хельсер велел сюда прийти.

— Да? — Старик критически оглядел нас с головы до ног. — А чем докажете?

— Ничем, — ответил я раздраженно. — Нам сказали прийти, мы пришли. Пустишь — войдем, не пустишь — сиди дальше в своей берлоге, вшей отлавливай.

— Ну-ну, не горячись, парень. — Старик шагнул в сторону, освобождая проход. — Вас уже ждут. Заходите.

Мы вошли в грязный темный пропахший мочой коридор, и старик повел нас к двери в его глубине. За дверью оказалась еще одна дверь, на этот раз из крепкого дуба, окованная железом. Старик коснулся ее рукой, что-то сказал, и дверь с лязгом отворилась.

— Входите, — велел нам старик.

Мы вошли, спустились по лестнице и оказались в просторном подвале со сводчатым потолком. Нас уже ждали — за большим столом в центре подвала сидел человек в рыцарских доспехах. Худощавый, бледный, совершенно седой, с колючими глазами. Рядом с седоволосым рыцарем стояла девушка, с ног до головы затянутая в черную лайку — клепаная курточка с капюшоном, перчатки, обтягивающие штаны, ботфорты на шпильке. Прямо готка какая-то. Или рокерша. Фигурка у девчонки были что надо, любая модель позавидует. Лица я пока разглядеть не мог — мешали капюшон и плохое освещение.

— Итак, мессир Алекто и его спутник все же пришли, — сказал седой. — Похвально. Люблю людей слова.

— Нас попросили, мы пришли, — ответил я. — Кто вы?

— Зовите меня просто Мастер, — ответил седой. — Пригласивший вас сюда Вард Хельсер мой сотрудник. Собрат по оружию, так скажем.

— Вы маг?

— Маг. Имперский адманитовый маг. А еще я представляю в Саграморе одну очень влиятельную организацию. Не спрашивайте какую, я все равно не скажу.

— Мне это неинтересно, Мастер. Меня волнует другое — зачем нас сюда пригласили?

— Присядьте, — Мастер указал на лавку перед столом. — Разговор у нас будет долгий.

— Надеюсь, он будет конструктивный, — ответил я. — Вижу, что мы вам почему-то интересны.

— Хорошо, что вы так настроены. Да, представьте себе, что вы нас заинтересовали. Где вы так научились противостоять магии?

— Магии? — Я подумал о перстне Закаленного Ума, который сейчас был надет на моем пальце. — Нигде. Меня никто этому не учил.

— Не хотите говорить? Ваше право. Вард был удивлен. Вы ведь не сказали ему про медальон Гранстона.

— Не понимаю, о чем речь.

— О медальоне, который был у покойного Гранстона на шее. Вы ведь сняли его. Только не говорите мне, что это не так. Просто позарились на его ценность, не зная, что же это за вещь. Возможно, просто хотели его продать. Я вас не виню. Но медальон вы сняли. Томас Гранстон всегда держал его при себе. А знаете, почему? Он хорошо знал его историю и дорожил им. На его теле нет медальона. Куда же он делся?

— Откуда я знаю?

— Зато я знаю. Из Мартенека вы отправились искать мага Захариуса. Там с вами приключился небольшой конфуз. Вас... убили. И забрали медальон. Я верно все излагаю?

— Ну ладно, — сдался я. — Ваша правда. Я действительно снял с трупа барона медальон. В моем положении лишняя горсть дукатов совсем не помешает. Я понятия не имел, что это за штуковина, пока сволочь по имени Захариус не рассказала мне о царе Заламане и его реликвиях. А потом он украл этот медальон и смылся с ним в неизвестном направлении. Вот и все.

— И вы решили найти книгу, о которой он вам сказал?

— С чего вы решили, что он рассказал мне о книге?

— Вы отвечаете вопросом на вопрос. Это невежливо.

— Я шел в замок Гранстон, чтобы отдать обручальное кольцо барона его вдове.

— А заодно найти книгу "Аль-Рисалат". Зачем?

— Просто мне стало интересно. Захариус сказал мне, что пять реликвий Заламана смогут исполнить пять моих желаний.

— И вы вообразили, что сможете сами найти эти реликвии? В одиночку? — Мастер слабо улыбнулся. — Вы умиляете меня, мессир Алекто.

— Сейчас вы скажете, что я лох. Но я не обижусь. И знаете, почему? У меня нет выбора. Я так понял, что поиск реликвий — это и есть Главный Квест.

— И логика событий привела вас к нам, не так ли?

— Рано или поздно она меня куда-нибудь, да привела.

— Я вижу у вас отличный эльфийский меч, — сказал Мастер. — Сдружились с лесными жителями?

— Это имеет отношение к реликвиям?

— Возможно. Но давайте говорить начистоту. Книга у вас, я знаю.

— Да, она у меня, — я понял, что крутить не имеет смысла. — Я искал человека, который сможет ее прочитать. Некоего Яфи Нудельмана.

— Нудельман работает на нас, — сказал Мастер. — Мы давно следили за Захариусом и знали, кто и зачем заслал его в Саграмор. Ваше появление сорвало операцию, которую мы давно и тщательно готовили.

— Хотели подсунуть Захариусу дезу?

— Именно. У Захариуса есть могущественный хозяин по имени Шамхур Рискат. Один из самых сильных альбарабийских магов. Можно даже сказать — самый сильный. И самый опасный. По нашим данным, он возглавляет тайную организацию, которая называется "Истинный путь". У этой организации большие и очень опасные планы. Один из них — заполучить реликвии Заламана. Когда-то очень давно, во времена Альбарабийских войн отряд рыцарей сумел проникнуть в заброшенный город Тфиф и отыскать гробницу Заламана. Там помимо прочих сокровищ рыцари нашли две из пяти реликвий Заламана — медальон и книгу. Обе реликвии потом оказались в разных местах, но их отыскал рыцарь по имени Черный Венсан. Он передал их Рискату, а тот обманул его и умертвил. Прошло несколько лет, и рыцари Севера снова пришли в альбарабийские земли, чтобы покончить с Рискатом и его организацией. Им почти удалось схватить мага — почти. Рискат бежал, но вот его казна попала в руки рыцарей. Так медальон и книга оказались у старшего Гранстона. Естественно, что Рискат пытался вернуть их обратно.

— Любопытная история. И что теперь?

— Теперь в ситуацию с реликвиями вмешались вы, приятель. Вы оказались посвящены в тайну, которая уже давно является государственным секретом Империи. Понимаете, что это значит?

— Догадываюсь. Отказаться сотрудничать с вами я не смогу.

— Вот именно.

— Предположим, я согласен. А что я с этого буду иметь?

— Мы поможем вам отыскать все пять реликвий. А вы отдадите их нам.

— То есть, я буду ищейкой. Натаскаю для вас каштаны из огня, а меня за это ласково потреплют по загривку, дадут косточку и позволят дальше выть в этом мире на луну?

— Зачем вам реликвии?

— Я хочу вернуться домой.

— Вы вернетесь. Когда вы отыщете все пять реликвий и передадите их нам, Главный Квест будет выполнен, и вы окажетесь в своем мире.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что я говорю правду. Мы ведь прекрасно знаем, кто вы такой и почему здесь оказались. Думаете, вы первый? До вас тут побывала куча народу, но все они не справились с задачами Квеста.

— С чего вы взяли, что я справлюсь? — Я почувствовал волнение и беспокойство.

— Я не говорю, что вы справитесь. Я предлагаю вам сделать то, что от вас требуется. И помочь вам в выполнении Главного Квеста. Мы не благотворительная организация, но у нас с вами общие интересы. Без нас — говорю вам со знанием дела — шансов выжить и заполучить реликвии у вас практически никаких.

— И что я должен делать?

— Для начала отдать нам книгу. Вы ведь все равно не можете ее прочесть. А мы можем.

— Ладно, — я вытащил "Аль-Рисалат" из сумки и положил на стол перед Мастером. — Играем по вашим правилам. Что теперь?

— Теперь пообщайтесь с вашей будущей помощницей Марикой, — сказал Мастер. — Марика, поздоровайся с нашими друзьями.

Девушка сделала несколько шагов — двигалась она ну прямо профессиональная манекенщица, — и скинула капюшон. Меня по хребту подрал холодок. Более эффектной девушки мне не приходилось видеть уже много лет. Большущие золотисто-зеленые глазищи под изломанными черными бровями, тонкий носик, пухлые алые губы, рыжие тяжелые волосы, расчесанные на прямой пробор...

И вампирские клыки во рту.

— Марика — продукт магии Трансформации, — пояснил Мастер. — Искусственное существо. Мы в своих лабораториях часто создаем агентов, обладающих особенными способностями, поскольку противная сторона тоже занимается подобными вещами. Вам уже встречались людомеды, которых мы используем для самой простой работы. Там, где нужны всего-навсего сила и отвага. Марика предназначена для более сложных миссий. Она — вампироморф. В своем роде, совершенное творение. Для ее создания мы использовали биологические материалы аж восьми разных существ.

— Включая черную альбарабийскую пантеру, королевского суккуба и ламию, — сказала Марика чуть хрипловатым голосом.

— И еще как минимум графа Дракулу и Кристанну Локен*, — добавил я.

— Марика умеет очень многое, — продолжал Мастер. — Вы сможете в полном объеме оценить ее способности, когда начнете выполнять свою работу.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — пробормотал я. Только сейчас я заметил, что у Марики вертикальные зрачки. Но содержание тестостерона в крови у меня все равно росло бешеными темпами.

— Сразу замечу, Марика в принципе будет выполнять ваши приказы, если они будут отвечать ситуации, — сказал Мастер. — Но в ряде случаев она будет действовать согласно тому алгоритму, который в нее заложен.

— В смысле?

— Ваши противники будут использовать против вас различных демонических существ, это их излюбленный прием. Вообще, в этом мире любой маг считает хорошим тоном держать при себе какого-нибудь монстра. Марика специально обучена действовать против подобных существ.

— И побеждать их, — сказала красавица, обдав меня таким взглядом, что меня прошиб крупный пот. — А еще я умею располагать к себе мужчин.

— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, — вырвалось у меня. — А потом, лапуля, ты используешь их как добровольных доноров?

— Не всегда, — красотка сквернула глазами. — Иногда я бываю очень-очень ласковой. Но только не в том случае, когда паршивый стервец бросает меня одну, да еще рядом с вонючим, насквозь прогнившим кадавром!

* Голливудская актриса, сыгравшая роль робота в фильме "Терминатор-3: Бунт машин"

— Куршавель? — Такого изумления я не испытывал ну очень давно. — Ты?!

— Не ожидал, женишок? — Марика зашипела и так посмотрела на меня, что я едва не обмочился со страху. — Не бойся. Я уже простила тебя. Пока простила.

— Мы приставили Марику к герцогине Гранстон довольно давно, — с улыбкой сказал Мастер. — Барон Томас был под нашим наблюдением. Нас очень интересовало, не контактирует ли он с людьми из "Истинного пути", — пояснил Мастер. — Конечно, Марика не могла показаться в Гранстоне в своем настоящем облике, баронесса Гранстон вряд ли примирилась бы с такой необычной служанкой. Поэтому Марика все это время использовала свои чары. Камеристка-дурнушка не могла вызвать никаких подозрений. Между прочим, Марика вам очень благодарна, ведь вы сумели разобраться с ключом и замком в библиотеке и найти книгу.

— И она рассказала об этом вам? Некрасиво стучать, Марика.

— Это моя работа, дорогой, — вампирша сладострастно облизала свои кроваво-алые губы.

— Э, нет, постойте! — Я так разволновался, что вскочил со скамейки и замахал руками. — Это что же получается? Ваш совершенный продукт генно-магической инженерии бухнулся в обморок, когда появился тот зомбак! Вместе того, чтобы показать себя во всем могуществе. Вместо того, чтобы отвинтить этому кадавру голову. Как вы это объясните? А, Куршавель?

— Ну, во-первых, я только притворилась, что упала в обморок, — сказала Марика мурлыкающим тоном. — Надо же мне было посмотреть на героя в действии! И ты не подвел, дорогой. А во-вторых, ты еще не зарекомендовал себя настолько, чтобы тебе можно было бы открыть правду.

— Ну, знаете... — я вытер с лица пот. — Вот всего ожидал, но такого...

— То ли еще будет, мессир Алекто! Главный Квест — серьезнейшее испытание, и вам придется столкнуться с такими врагами, что без нашей помощи вы просто обречены. Захариус был всего лишь заурядным магиком, жалкой шестеркой Риската, но он сумел отравить вас и похитить медальон. Понимаете, о чем я?

— Я уже ничему не удивляюсь. — Я старался не смотреть на Марику. — Вы меня убедили.

— Вот и хорошо, — Мастер придвинул к себе книгу. — Мы займемся дешифровкой "Аль-Рисалата", а вы, господа, получаете от меня первое задание. Завтра утром вы присоединитесь к армии, которая направляется к границе Лансана — там сейчас начались бои с войсками короля Жефруа. Вас будут ждать у Западных ворот. К тому времени, как вы прибудете туда, мы закончим дешифровку, и вы получите все необходимые сведения. Их привезет вам Марика. Вот деньги, — Мастер передал мне банковский чек на тысячу дукатов, — и приказ для маршала Понсе-и-Ортеги, нашего командующего Лансанской армией. Этим приказом вы зачисляетесь в отряд особого назначения, которым командует капитан Брейс Уоллас. Он уже ждет вас. Вы свободны. Приятно было пообщаться.

Глава двадцать первая: You`re In The Army Now

Вступишь в коммьюнити — автомат дадут

Остановиться на ночлег в гостинице "У прыгающего волка" мы с Хатчем не решились, уж больно дорогими были номера. Помотавшись по улицам, мы набрели на отель "Лебедь и лилия". Здесь апартаменты стоили вдвое дешевле, чем в "Волке", а кроме того, нас ждал приятный сюрприз в виде бесплатного бара. Естественно, что мы сразу по заселении отправились в бар и заказали себе две дюжины пива. Под пиво обсуждать наши с Хатчем дела было как-то приятнее. Но веселья не получилось, начали мы с обычных застольных разговоров ни о чем, а в итоге все равно вернулись к Мастеру.

— Плевать мне, кто он такой, — сказал я. — Может, маг, может, военачальник, может, и то и другое в одном флаконе. Только чувствую, нам теперь и шагу просто так ступить не дадут.

— Нет, реально, Леха, тебя хотели женить на этой Марике? — спросил меня Хатч.

— Реально, — я допил бутылку, откупорил новую. — Баронесса хотела. Тогда мне казалось, что Куршавель просто дурнушка. А тут погляди, какой фильдеперс! Не девушка, а форменное садо-мазо. Она бы меня в первую брачную ночь загрызла в порыве страсти.

— Но фигурка у нее! — вздохнул Хатч. — Я бы женился.

— Слушай, давай не будем об этом, ладно?

— Понял. Твое здоровье!

Мы чокнулись, и я несколько секунд прислушивался к тому, как выпитое пиво бурчит у меня в животе.

— Вообще, психушка полная, — сказал Хатч. — Призывной пункт, эльфы, этот Мастер со своей вампиршей. А что если мы не пойдем в армию, Леха?

— Придется пойти. Это наш единственный шанс выбраться отсюда.

— А если нас убьют?

— Не убьют. Твое здоровье!

— Какое-то пиво у них... кислое, — сказал Хатч, с отвращением глянув на свою бутылку. — Сейчас бы пару "Балтики". Семерочки...

— Пьем дальше, брат, все равно нечего делать. Я-то сегодня точно не засну.

— Волнуешься?

— Скорее, мучаюсь раздумьями. Не нравится мне весь этот поворот с Мастером. Ну не люблю я, когда меня делают исполнителем против воли.

— Я тебя не брошу, — заверил меня Хатч. — За нас!

— Пан Алекто! — осторожно позвал кто-то у меня за спиной. — Пан Алекто!

Я обернулся. Около меня стоял самый настоящий еврей-хасид. В круглой шляпе, черном узком сюртуке, бледный, носатый, с жидкой бородой и забавными пейсами.

— Вы таки будете пан Алекто? — прошептал еврей, глядя на меня испуганными черными глазами.

— Он самый.

— Ой, вейизмир, вас таки мне и нужно! — Хасид всплеснул руками.

— Кто вы?

— Яфи Нудельман, сын моей бедной мамеле, пусть земля ей будет пухом... Вы меня искали? Вот только не говорите, что вы меня не искали.

— Искал, как же. Но только теперь уже поздно. Видите ли, любезный, у меня была одна книга...

— Ну, конечно, у вас ее забрали! Это все люди из имперской разведки, пусть им будет кисло в борщ. Они хотели, чтобы я эту книгу перевел. Они забрали Силе Собачника к себе — азохенвей, что они теперь с ним там будут делать? Вы даже не представляете, юноша, что они таки с ним сделают!

— Пива хотите?

— Что вы, молодой человек, какое пиво? Я как будто вас нашел, а вы мне за пиво. У меня мало времени. — Нудельман наклонился ко мне, зашептал еле слышно: — Они меня ищут, шоб им икалось!

— Они?

— Имперцы. Им тоже интересно за эту книгу.

— Что такого особенного в этой книге?

— А вы не знаете! Нет, вы просто таки ничего не знаете. Эта книга — бомба, — тут он посмотрел на меня внимательно. — Нет, вы и верно ничего за нее не знаете?

— Честное слово.

— Еще до имперцев меня посетил один тип. Ой, какой хитрый пан, шоб ему цурес в печенку! Книги у него не было, но он где-то узнал, что я обучен читать по старинным языкам. Он предложил мне денег — ой, сколько денег он мне предложил! — Нудельман покачал головой, пощелкал языком. — Вы, добрый пан, даже во сне не видели этих денег, шоб их у меня и у вас всегда было!

— Хорошо, и что дальше?

— А что бы вы сделали на моем месте? Мне очень нужно было этих денег. Моя бедная Ривочка болеет, докторам надо платить, все дорожает.

— Возьмите, — я сунул в ладонь Нудельмана несколько дукатов. — Что было в той книге?

— Ой, шоб я без вас делал! И где живут такие щедрые паны? Премного, премного благодарен, шоб вам было счастье....Я не видел саму книгу, панове. Но этот хитрый гой принес таки мне один листок, где был перечень... Понимаете, за какой перечень я вам говорю?

— Это был список артефактов, — догадался я.

— Ах, какой умный пан! А конечно, это был тот самый список. И я его расшифровал.

— Вы умница, — я сунул Нудельману еще несколько дукатов. — Я хочу знать про реликвии Заламана.

— Конечно, конечно... Я ведь ничего не сказал тому человеку, шоб он сдох. Я сказал ему, что денежки уперед. Но он мне ни гроша не заплатил, прохвост! И я работал таки задаром, как последний шлимазл.

— Понятно, — я прибавил еще несколько монет. — Вы все правильно сделали, Яфи.

— Премного благодарен доброму пану, шоб ему все было... В списке, который принес тот человек, было пять предметов. Медальон, книга, говорящий камень, Слово Создателя и круглый ключ. И еще было сказано, что каждая из реликвий по очереди приведет к следующей: медальон к книге, книга к камню — ну, пан меня понимает?

— Понятно, — я посмотрел на Хатча, потом перевел взгляд на Нудельмана. — Вот теперь кое-что проясняется. Спасибо вам, вы нам очень помогли.

— Что вы, что вы! — Хасид замахал ладонями. — Может, доброму пану таки пригодится то, за что говорил бедный Яфи Нудельман.

Он исчез так же незаметно, как появился. Я отвернулся, чтобы долить пива в кружку, повернулся обратно — а Нудельмана уже след простыл. Но тема была открыта.

— Так, — сказал я Хатчу, — говорящий камень. Еще бы знать, что это такое.

— Может, все-таки спать пойдем? — предложил Хатч. — Утром вставать рано.

— Ладно. Давай еще по одной бутылочке, и все.

— Учти, Леха, в номерах тут удобств нет. Придется бегать на улицу.

— Зачем бегать? Прямо в окно. Подоконники низкие, улицы все равно в дерьме тонут.

— Ой, Леха, не говори только, что дома в Питере ты так же поступаешь.

— Не, — сказал я; при упоминании о доме внутри что-то екнуло больно и сладко. — Дома я не такой. Дома я не лох.

* * *

* * *

* * *

Всю ночь мне снилась моя редакция. Вся такая сияющая, нарядная после недавнего евроремонта. Молоденькая стажерка Леночка, набивающая на компе текст одним пальцем. Мой начальник Юрий Сергеевич все время пытается мне объяснить, что ему нужна статья из жизни настоящих баронов. Не цыганских, а тех самых, титулованных. Я пытаюсь объяснить, что материала у меня нет, что мои записи украли зомби, но Юрий Сергеевич только машет руками и твердит:

— Ну, вы таки найдите, юноша. Или я не получу этих материалов?

Потом в редакцию, ослепительно улыбаясь, входит мадам Франсуаз. На ней из одежды только немного грима, ожерелье на шее и вечерние туфли. В руке у нее бутылка "Мумма".

— Мой лох! — мурлычет она и, усевшись на стол, за которым сидит Леночка, принимает самую откровенную позу. — Попробуем что-нибудь написать о баронах вместе?

— Леха!

Я открыл глаза и увидел Хатча.

— Леха, уже утро, — сказал менестрель и виновато улыбнулся.

— Черт, на самом интересном месте! — Я сбросил с себя одеяло, сел на кровати. — Не мог подождать пару минут. Она ведь была совсем готова к труду и обороне.

— Хорошие сны? — Хатч хитро подмигнул. — Приятно проснуться с ощущением жизни в трусах.

— Но не в этих штанах. Блин, спим, как чукчи, одетыми! Ладно, нужно отлить и в дорогу. Ты готов?

— Я уже давно готов. Поесть бы.

— Тогда идем, нечего тут сидеть.

Я надел куртку, взял меч и сумку, и мы покинули комнату. Наскоро перекусили в баре. На улице уже было светло, но народу было немного — женщины, спешившие на рынок, несколько нищих и стражники в красных епанчах дома Альбано. У меня снова — в который раз! — появилось ощущение совершенно сумасшедшей галлюцинации. Без всяких приключений мы добрались до Западных ворот.

Здесь собралось около сотни солдат — всадники с длинными копьями, лучники и арбалетчики, и тяжелая латная пехота. Часть из них сидела вокруг костров, кое-кто чистил оружие, подгонял доспехи, или просто слонялся туда-сюда. Только всадники уже сидели в седлах, ожидая выступления. Командовал этой вооруженной толпой долговязый рыцарь в ярко-красных доспехах и с огромным цвайхандером за спиной.

— Алекто и Хатч? — спросил он, прищурившись. — Много наслышан о вас. Добро пожаловать, парни. Я Франц Викинбах, командир этого сброда. Вы теперь солдаты моего подразделения. Мой отряд называется "Пламенные мечи Викинбаха". О дисциплине напоминать не буду, сами должны знать, что и как. Но коли нарушите мой приказ, пощады не ждите. Уяснили?

— В полной мере, сэр, — ответил я за двоих.

— Раз так, нечего тут торчать, — Рыцарь повернулся к своим людям. — Выступаем!

— Надо же, "Пламенные мечи"! — хмыкнул Хатч. — Какая пошлость.

— Ну, это еще неплохо. Он мог бы назвать свою шарагу "Кровавые копья". Или "Железные фаллосы". Кстати, пока не выступили... — Я глазами поискал укромный уголок, чтобы освободить мочевой пузырь.

— Знатная у тебя куртка, лох! — крикнул мне какой-то латник с пропитой физиономией. — С кого снял?

— С короля Жефруа, — ответил я.

— Гы-гы-гы! — Латник заржал, окружающие его воины подхватили этот смех. — И как дело было, расскажешь?

— Непременно, только дай мне спокойно поссать.

— Ну, давай, давай, отливай, пока лансанцы тебе стручок не отрезали, — сказал латник и прошел мимо.

— Ну и рожи! — шепнул мне Хатч. — Просто панки какие-то.

— А чего бы ты хотел от средневековых ублюдков? — Я встряхнулся, убрал на место свой сливной шланг, завязал ремешок на штанах. — Ну, вот, кажется, вчерашнее пиво больше меня не побеспокоит. Пошли, Валерчик, пора в бой. Мы теперь с тобой новобранцы, которые идут на войну.

* * *

* * *

* * *

* * *

Обычно в любой фэнтези, что литературной, что компьютерной, предусмотрены порталы, через которые герой в мгновение ока попадает в нужную ему точку пространства и сразу начинает заниматься делом. В Саграморе никаких порталов не было. Поэтому экономии времени не получилось. Наше путешествие с отрядом Викинбаха растянулось на четыре дня. Днем мы колонной тащились по дорогам, на ночлег останавливались в деревнях. Вояки Викинбаха вели себя вполне благопристойно, не приставали к крестьянкам и не бегали по дворам за курами и поросятами, как гансы в старых советских фильмах. Питаться с воинами Викинбаха мы не стали, хотя предложения были, уж больно неаппетитно выглядело то, что варили бывшие при отряде повара. Моя бабуся в деревне под Новгородом Великим для свиней лучше варит. Так что еду приходилось покупать у крестьян втридорога. В первую ночь мы с Хатчем устроились на ночлег в хижине какой-то замшелой и глухой как тетерев старухи, заплатив ей за постой двадцать пять соверенов. Домик был душный, грязный, и я постоянно просыпался оттого, что на меня целыми семьями забегали любознательные тараканы, решившие поближе познакомиться с постояльцем.

Вечером второго дня Викинбах пригласил нас к себе в шатер. Он угостил нас неплохим вином, велел Хатчу поиграть на гитаре, а заодно рассказал о том, почему началась война между Лансаном и Саграмором.

— Король Жефруа — родной братец нашего герцога Альбано, — сообщил рыцарь. — Да вот только с детства братья друг друга терпеть не могут. Что-то вроде из-за какой-то игрушки, которую король-отец Лорель подарил младшему из братьев, Альбано, на день рождения. Жефруа хотел такую же, а ему подарили совсем другую. Тогда он нанял воров, и они выкрали отцовский подарок у Альбано. С тех пор братья постоянно воюют.

— Хороший повод для войны, — сказал я.

— Какой ни есть. Это уже не первая война. Два года назад Жефруа уже нападал на Саграмор. Тогда была большая битва у Озера Лотосов. Я в ней участвовал, командовал отрядом конных лансеров. У Жефруа было вдвое больше воинов, и не только лансанцы, но еще и наемники-эльфы и пара прирученных мартихоров. Но мы им все равно навешали. Правда, потери у нас были большие, от моего отряда осталось всего девять человек.

— Серьезные у вас тут разборки, как я погляжу, — заметил я.

— Саграмор — оплот свободы, — заявил Викинбах. — Наш герцог Альбано Изысканный есть воплощение просвещенного правления. А что в Лансане, что в Уэссе, что в Коловашии у власти сидят недоумки и тираны. И все они нам завидуют и стремятся при случае поднасрать.

— В Коловашии? — насторожился я.

— Ну да, на востоке. Ты что, бывал в Коловашии?

— Приходилось как-то.

— Гнусное место, — Викинбах налил себе еще вина. — Кругом грязь, девки страшные, чернявые, носатые да волосатые, все начальники от деревенского старосты до губернатора — сплошь воры и взяточники. А их правитель граф Радулеску и вовсе вампир.

— Вампир? — ахнул Хатч.

— Еще и какой! Высший, всем вампирам вампир. И что самое странное, коловаши своим правителем вроде как гордятся. Мол, местная достопримечательность. Про него даже легенды слагают. А коли кого граф укусит, так это за честь считается.

— Постой, добрый сэр, как же так — ведь, как я слышал, укушенный вампиром сам превращается в вампира?

— А ты это коловашам объясни! — Викинбах смачно плюнул на пол. — Дикари, одно слово. Чего замолк, менестрель? Играй дальше!

— А с Коловашией вы не воюете? — спросил я.

— А на кой ляд с ними воевать? Нищая отсталая страна. Территория с ладошку величиной, одни леса да горы. Народ ленивый, работать не любит, все бы им петь, плясать да трахаться. Никакой корысти. — Тут Викинбах пристально на меня посмотрел. — Я вот все думаю, куда тебя определить. В лансеры ты не годишься, для латника хлипковатый больно. Арбалетом умеешь пользоваться?

— Да как сказать... — я развел руками.

— Значит, не стрелок. Ладно, оставлю тебя при себе адъютантом, пока не прибудем к маршалу Понсе-и-Ортеге. А там видно будет.

Глава двадцать вторая: Волки Саграмора

Добавлено задание: Выжить любой ценой

К вечеру четвертого дня мы добрались наконец-то до нашей цели — лагеря армии герцога на берегу пограничной реки Марена. Мы увидели вытянувшиеся вдоль берега ряды разноцветных шатров, возле которых были установлены штандарты саграморских рыцарей. Викинбах тут же прокомментировал, чьи это гербы.

— Ага, белый конь на черном поле! — воскликнул он. — Значит, сэр Абрус Солнцеликий уже здесь. Славный воин. О, что я вижу? Зеленый стяг с мечами и яблоком, герб сэра Арториуса Важного! И сэр Хердик Одноглазый тоже здесь — видишь гонфалон с голой блондинкой? Так, а это что за герб? Дракон на шахматном поле — вроде как дом Чейчей.

Он еще долго перечислял гербы и мудреные имена их владельцев. Сэр Гавароль Пятнистый герба Попугай. Сэр Бринат Маленький герба Одинокая Сосна. Сэр Барадон Бабник герба Рука с Кинжалом. И так далее, пока мы не проехали почти весь лагерь.

Людей в лагере было много — наверное, не меньше нескольких сотен человек. Мы видели пехотинцев в разноцветных епанчах поверх кольчуг, лучников в кожаных доспехах, копейщиков в латах, герольдов, грумов, слуг, лекарей, жонглеров. В дальнем конце лагеря, там, где стояли фуры маркитантов, народу было особенно много. Здесь же расположились походные кузницы. В центре лагеря, на большом майдане толпа солдат окружила жонглеров, дававших представление. Воины Викинбаха очень быстро слились с этой разношерстной толпой, так что к шатру главнокомандующего мы подъехали втроем — Викинбах, Хатч и я.

Маршал Савьер Понсе-и-Ортега, облаченный в роскошные доспехи, покрытые финифтью и гравировкой, стоял у стола в окружении своих командиров. Видимо, шел военный совет. Маршал холодным кивком поприветствовал Викинбаха, потом уставился на меня. Глаза у него были маленькие, черные и колючие.

— Кто такой? — спросил он надменно.

— Приказ для господина маршала, — я подал Понсе свиток, полученный от Мастера.

— Приказ? — Маршал сломал печать, пробежал свиток глазами. — Ага, ага. Понимаю. Капитан Уоллас!

— Да, сэр, — отозвался крепкий бритоголовый парень, чем-то смахивающий на Брюса Уиллиса.

— Это к вам. Ваши люди.

— Я уже понял, сэр, — капитан насмешливо посмотрел на меня. — Это и есть боевой лох Алекто?

— Да, это я, — сказал я, уперев руку в бок. — Алекто из Лох-Несса.

— Ни разу не слышал про такое место.

— Капитан, займитесь этими людьми, нечего им тут торчать, — велел маршал. — И позже возвращайтесь ко мне в шатер.

— Пошли, молодцы! — Капитан Уоллас хлопнул меня по плечу. — Поговорим.

Мы поплелись за бравым капитаном в дальний конец лагеря, где стояла большущая армейская палатка. Возле палатки ветер трепал на длинном шесте флажок с черной волчьей головой. Подчиненные капитана собрались внутри и коротали время за игрой в карты. Завидев Уолласа, они тут же повскакивали, строясь в шеренгу. Выглядели они, как самая настоящая шайка разбойников — грязные, лохматые, с запущенными бородами, в старых доспехах. Я, признаться, ожидал, что саграморский спецназ окажется попрезентабельнее.

— Вольно! — скомандовал Уоллас, прошелся вдоль шеренги, заложив руки за спину. Я не служил в армии, но подобное дефиле, наверное, выполняет время от времени любой командир в любой армии. — Вспомним главные истины, мальчики. Я ваш командир, капитан Брейс Уоллас. А вы...

— Волки Саграмора! — рявкнули разом двадцать глоток.

— Теперь все слушаем меня. Это новенькие, — показал на нас капитан. — Я не совсем понимаю, ради чего их прислали сюда, но приказываю — не бить, не издеваться, не насмехаться, не обыгрывать в карты. Они еще совсем птенцы, в волчьей стае еще не бывали.

Воины загоготали. Я попытался улыбнуться, но мне было совсем не смешно.

— Щеголи! — сказал какой-то бойкий фертик с конопатой физиономией. — Сразу видно, ни крови, ни говна не нюхали.

— Еще понюхают, — Уоллас повернулся к нам. — Ваши кровати в дальнем конце палатки. Капрал Жерман, разъясни новеньким правила и распорядок.

— Слушаюсь, сэр, — здоровенный бугай вышел из строя, окинул нас презрительным взглядом. — С вашего позволения, сэр.

— Отдыхайте, мальчики. Я возвращаюсь в шатер маршала.

— Имя, лох! — скомандовал Жерман, едва капитан Уоллас скрылся за пологом палатки.

— Боевой лох Алекто из Лох-Несса.

— Боевой, — фыркнул Жерман, ткнул меня в грудь грязным пальцем. — Небось, кроме лобковых вшей никого не убивал, да?

— Ошибаешься, капрал. Я убил аануба. А еще зомби.

— Да? — Капрал присвистнул, потянул мой меч. — И с эльфами дружишь? Ну-ну.

— Что "ну-ну"?

— Да так, ничего. Хороший меч, дорого стоит. Интересно бы знать, где ты его урвал.

— А это важно?

— Можбыть и важно. Для тебя, лошок. Эльфы — оне разные бывают.

— В смысле?

— Эльфы десяти кланов, между прочим, воюют на стороне Лансана. В армии Жефруа-Дебила есть эльфийский полк "Эйхаэн". Неплохие солдаты, между прочим, не чета вам, сосункам.

— А вам?

— Нам они вполне по силам. Вчера мы их разведгруппу накрыли у брода. Троих сразу порешили, двоих взяли с собой. Поначалу молчали, ушастенькие, но как мы им стали клещами ногти вырывать, сразу запели. Все рассказали. А потом им по веревочке на шею — и в эльфийский рай.

— Поучительная история, — я посмотрел на Хатча, на лице которого было написано неописуемое отвращение. — Капитан попросил ввести меня в курс дела, а не рассказывать про нарушение Женевской Конвенции и военные преступления.

— Чего?

— Ничего. Я жду, капрал, когда о деле будем говорить.

— Давай о деле, — Жерман оскалил желто-коричневые зубы. — Для начала про твою куртку побеседуем.

— Беседы не будет. Куртка не продается.

— А кто сказал, что ее у тебя купят? — удивился капрал под хохот обступивших нас головорезов. — Ты мне ее подаришь, лох. В знак дружбы.

— Разве мы друзья?

— Ага. И с сержантом Душку тоже стоит подружиться, — капрал показал на еще одного отморозка с приплюснутым носом и растатуированной шеей. — Он у нас молчун, сам не скажет. Но я знаю, что он у нас очень любит мечи. Твой меч ему понравится, ха.

— Ничем не могу помочь сержанту Душку, — ответил я, понимая, что теперь мордобой неизбежен. — Если ему нужен эльфийский меч, пусть возьмет его у эльфов из "Эйхаэн". Трофеем. А мой меч мне самому нужен.

— Значит, по-хорошему не договоримся? — Жерман перестал улыбаться. — А если по-плохому?

— Капитан приказал нас не бить.

— Это он пошутил, — сказал Жерман и, размахнувшись, ударил меня в лицо.

Дальнейшее я помню смутно. Удар был такой силы, что я отлетел в угол палатки. От оплеухи капрала сознание даже вроде как помрачилось. А миг спустя я услышал пронзительный вопль и увидел, как Хатч, подпрыгнув, влепил ногой Жерману прямо в физиономию. Потом отпрыгнул назад, сжался в комок, как кошка, выпрямился, встал в стойку и в новом прыжке отвесил безукоризненный йоко-гири сержанту Душку, сбив того с ног. Я к этому моменту вполне пришел в себя и понял, что мне непременно стоит вмешаться в начавшуюся драку — хотя бы для того, чтобы отомстить капралу за разбитый нос.

— "Зенит" чемпион! — проорал я свой боевой клич.

Боль в расквашенном носу прошла немедленно, сработало заклинание. Я подскочил к вставшему на четвереньки Жерману и влепил ему носком сапога в живот, а когда скотина опрокинулась на спину, еще наддал как следует по ребрам. Капрал заревел благим матом.

— Бей их! — прохрипел Душку, тараща на меня выпученные глаза. — Бей ло...

Договорить он не успел — Хатч с воплем забарабанил кулаками по его голове, вновь опрокидывая сержанта на землю. Один из спецназовцев было бросился на помощь поверженному сержанту, но другой неожиданно схватил его за руку.

— Погодь-ка, — сказал он.

Жерман встал на ноги. Выглядел он не ахти — один глаз заплыл, кровь из разбитого рта стекала по бороде. Я встал в стойку, глядя на капрала. Жерман, наконец-то, сфокусировал на мне взгляд, пальцами вытащил выбитый зуб, зарычал и пошел на меня, размахивая кулаками.

— Убью, гнида! — выпалил он, забрызгав меня кровавыми соплями.

— Попробуй, — я выхватил меч и приставил его к груди капрала. — Дальше будем руками махать, как пьяные мужланы в трактире, или пойдем, разберемся по-мужски?

Жерман зверски осклабился. Это потому, что ситуацию я больше не контролировал. Мне в спину уперлись остриями сразу пять клинков разной длины, а отбивающегося Хатча держало четверо Волков, и сержант Душку занес над головой менестреля кулак.

— Довольно! — Капитан Уоллас вошел в круг, оттолкнул меня в сторону. — Убери оружие, сынок. Еще раз начнешь угрожать оружием моим людям, отправишься на шибеницу.

— Как прикажете, сэр, — я убрал меч в ножны.

— Запомни, лошок, — Уоллас ткнул меня пальцем в грудь, — здесь тебе не твой родной Лох-Несс, и даже не Саграмор. Здесь командую я. Твоя дерьмовая жизнь принадлежит мне. Мне плевать, из-за чего вы сцепились. Но бардака у себя в отряде я не потерплю. Все понял?

— Да, сэр.

— А сейчас иди, умойся.

Я вышел из палатки, спустился к реке и смыл кровь с лица и куртки. На душе было погано, хотелось кого-нибудь прирезать. Понятно, что вся эта кодла не оставит нас с Хатчем в покое. Я прикладывал к лицу мокрый носовой платок и размышлял, как же нам уцелеть этой ночью.

Хатч появился неслышно. Спустился к воде и сел рядышком на корточки.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально, бывало хуже. Гитара цела?

— Ага. Я аж сам удивился.

— Неплохо ты им залепил, — я посмотрел на Хатча. — Каратэ было в тему.

— Попались бы мне эти ублюдки лет десять назад. Я бы их всех раскидал, мама не горюй.

— Скверное получилось знакомство. Теперь они от нас не отстанут. Жди стрелы в спину.

— Капитан их там распекает. Меня выставил из палатки, а сам остался с этими уродами.

— Как же, распекает. Держи карман шире, — я выжал платок, намочил снова, положил на переносицу. Боль и кровотечение давно прошли, но мой разбитый шнобель будто одервенел. — Будем спать по очереди. Авось до завтра доживем.

— Ты всерьез думаешь, что они захотят...

— Думаю вот. Но ты молодец, Хатч. Не робкого десятка.

— А ты что, думал, если я лабух, то и постоять за себя не могу? — спросил Валера с гордостью в голосе. — Я одно время в кабаке лабал. И приключений там хватало. Знаешь, как нас пьяные быки цепляли? Ничего, разруливали без третьей мировой войны. И с этими козлами разрулим.

— Обязательно, — я еще раз ополоснул лицо, вытер руки о штаны. — Пошли, бард. Попробуем пообщаться с волками саграморскими позорными еще раз.

Глава двадцать третья: Битва на реке Марене

Время и место сражения следует уточнить у

Модератора

С наступлением сумерек Первая Ударная саграморская армия начала фестивалить. Маркитанты щедро снабдили вояк выпивкой — уже к полуночи в лагере остались только двое трезвых, я и Хатч. Из рыцарских шатров доносилось заунывное пение, яростный собачий лай и пьяный женский смех: благородные лорды привезли с собой дорогих собак и не менее дорогих шлюх. На плацу валялись отрубившиеся пехотинцы и лучники: пьяные в зюзю часовые цеплялись за воткнутые в землю пики, пытаясь сохранять равновесие и не свалиться.

— Если сейчас придет король Жефруа со своей армией, — сказал мне Хатч, — он получит победу на блюдечке.

— Или сам присоединится к этой гулянке. Набухаются сообща, и войне конец. Хватит болтаться, пошли в палатку.

Волки Саграмора были в полном составе и наше с Хатчем появление встретили многозначительными усмешками и взглядами. Я был удивлен — хоть и перло от них сивухой, но пьяным никто не был. Мне было плевать на их переглядки. Я дошел до своей кровати, пощупал ее на предмет подложенных под одеяло острых предметов и не раздеваясь лег. Хатч сел на свою кровать, расчехлил гитару.

— Что ты собрался делать? — спросил я.

— Хотел поиграть немного.

— Не стоит. Еще убаюкаешь меня.

— Так я разбужу!

Он играл перебор за перебором, и даже люди Уолласа притихли, вслушавшись в его игру. Я смотрел на Хатча и думал, что никогда не научусь играть на гитаре так же здорово. И вообще, что я очень многого не умею. Когда-то в юности я мечтал научиться писать маслом. Даже купил себе настоящие профессиональные краски, кисти, старый этюдник. И начал творить на пленэре. Запалу хватило только на неделю, потом я понял, что Клода Моне из меня не получится. Даже на Пикассо не тяну. А уж игра на гитаре...

Если выберемся из этой дыры, попрошу Хатча поучить меня играть...

— Леха, тревога!

Я и сам не заметил, как заснул. Вскочил с кровати, встал в строй. Волки уже стояли навытяжку, и капитан Уоллас с мрачным лицом прохаживался по фрунту.

— Только что пришло сообщение разведчиков, — начал он. — Пятый корпус Лансана идет к бродам на Марене. Будет здесь к полудню. Нам поставлена задача захватить броды, удерживать их и не дать передовым отрядам лансанцев незаметно переправиться на нашу сторону. Задача ясна?

— Да,сэр! — выпалили Волки.

— Отделение капрала Жермана обеспечивает контроль над бродом А. Я с остальными иду к броду Б. Выступаем через пять минут. Разойтись. Ты и ты, — Уоллас ткнул в нас пальцем, — идете со мной.

Я облегченно вздохнул. Теперь можно не опасаться, что Жерман втихаря ткнет меня в спину кинжалом и спишет мою смерть на действия неприятеля.

Солдаты Уолласа, возможно, были подонки, но в подготовленности и обученности отказать было им нельзя. Ровно через пять минут весь отряд выстроился у палатки. Душку развел в миске маскировочную краску, и люди Уолласа вымазали ей лица. Нам с Хатчем тоже было велено замаскироваться. А еще Уоллас вручил Хатчу длинный меч.

— Уж не знаю, какой ты мечник, но без оружия от тебя толку никакого, — заявил он. — Мне, конечно, плевать, убьют тебя или нет, однако порядок есть порядок. Без оружия солдат в бой не идет.

Меч был скверный, без оплетки на рукояти и с пятнами ржавчины на клинке. Однако это было какое-никакое, а оружие. Кроме меча, Хатч получил рваную бирни, которую со вздохом натянул на себя поверх жилета.

— Солдат! — пошутил я, глядя на менестреля. — Саграморский Волк!

Хатч только развел руками. С гитарой и мечом за спиной он смотрелся смешно и нелепо.

— Вперед! — скомандовал Уоллас.

Мы побежали за капитаном, стараясь поймать ритм колонны. Ночь была темная, и стоило внимательно смотреть под ноги, чтобы не угодить в какую-нибудь яму. Полукилометровый кросс закончился на берегу реки — здесь Уоллас быстро отыскал вешки, обозначающие брод, и приказал переправляться на другой берег. Сам он пошел первым.

Вода была очень холодная. На середине реки она доходила до горла, а дальше пошел пологий подъем до самого берега. Уоллас стоял у края воды, встречая нас.

— Глотни-ка! — Капитан протянул мне большую флягу. Я сделал глоток и закашлялся: такого ядреного самогона мне давно не приходилось пить. Потом капитан дал выпить Хатчу.

— Так, парни, — начал он, когда весь отряд собрался на берегу — мы на исходной позиции. Видите слева овраг? Он подходит прямо к дороге, по которой к Марене идет лансанская армия. Они попробуют застать нас врасплох, без шума захватить броды и переправиться на наш берег. А мы им не дадим. За мной!

В овраге было так темно, что я всерьез испугался, что потеряюсь. Мой профильный недостаток, Страх Темноты, начал серьезно портить мне жизнь. Несколько раз я влетал в колючие кусты и спугнул какого-то зверя, который выскочил у меня прямо из-под ног с рассерженным фырканьем. У меня был соблазн активировать "Светляк", но я побоялся, что Уоллас отнимет его у меня. Хатч все время держался рядом.

— Они что, в темноте видят? — шепнул я. — Ни хрена не разглядеть!

— Эй, лохи! — раздалось у меня над ухом злобное шипение. — Шевелите задницами! А то...

— Тсс!!!!

Мы тут же опустились на корточки и застыли неподвижно.

— Впереди, — шепнул Уоллас.

Я посмотрел прямо перед собой и увидел метрах в пятидесяти от нас несколько движущихся зеленоватых огоньков. Потом отчетливо хрустнула ветка, и я услышал, как кто-то тихо выругался.

— Лансанская разведка, — прошептал капитан. — Кенс, Марио, слева. Рики, Дармут, Лаге, справа. Алекто, Хатч, Боск, за мной! Вперед!

Все произошло очень быстро. Наверное, в несколько секунд. Когда мы с яростными воплями выскочили прямо на лансанцев, тех охватило секундное замешательство — и этого было достаточно. Уоллас, орудуя двумя короткими мечами, тут же прикончил двоих. Я выбежал из кустов, столкнулся с бородачом в шлеме с полумаской — увидев меня, бородач завопил и замахнулся на меня моргенштерном. Я оказался проворнее, успел ткнуть его мечом в живот, а когда бородач, хрипя, сложился пополам, добил ударом по шее. Справа от меня кто-то вскрикнул, раздались чавкающие удары, будто кто-то работал топором по мясной туше, а потом послышался тихий стон. Запахло кровью и дерьмом. Я сразу почувствовал, что у меня начали трястись ноги.

— Порядок, парни! — сказал Уоллас. — Семь ноль в наш пользу.

Застучало кресало, и один из Волков запалил факел. Я смог увидеть поле боя. Мы стояли на дне оврага, среди высокого кустарника. На земле лежали семь трупов. Трава была кругом забрызгана кровью. Лансанские воины внешне мало чем отличались от моих товарищей по оружию — бородатые зверские физиономии, неухоженные доспехи. На их епанчах красовался лансанский королевский герб — красный тюльпан. Уоллас поочередно обыскал мертвецов, но не нашел ничего, кроме фляги с водкой и нескольких медных монет.

— Леха! — Голос Хатча почему-то дрожал. — Леха, а ведь один из них мой.

— В смысле?

— Одного я завалил... Знаешь, что-то мне так погано сейчас. Напиться охота.

— Это всего лишь компьютерные модели, — сказал я, хотя прекрасно понимал, что обманываю Хатча и себя. — Мало ты их в своем шутере пострелял?

— Нет, Леха. Это не модели. Живые люди... были живые.

— Хватит, Хатч, а то я сейчас расплачусь. Нашел, кого жалеть.

— Да я так, к слову.

— Направление — сосна слева! — скомандовал Уоллас. — Бегом!

Сосна торчала на склоне в гордом одиночестве, а у ее корней был оборудован настоящий окоп на десяток человек. Кто его отрыл, Уоллас не сказал, но с этого места отлично просматривался весь овраг — при дневном свете, естественно. В окопе оказался заваленный ветками сундук, из которого Уоллас достал шесть рычажных арбалетов и большой пучок стрел.

— Разбираем оружие, — велел он. — Эй, Алекто, я неясно сказал?

— Арбалет — мне? — Я все же взял оружие, попробовал его зарядить. Козья нога встала на место только после четвертой попытки. Оттянуть тетиву тоже оказалось не так просто.

— Стрелы возьми! — приказал Уоллас.

Арбалет был тяжелый, с неудобным прикладом, но зато имел прицел, подсвеченный фосфорными метками. Стрелы были железные, наверное, граммов по двести каждая, с гранеными наконечниками. Короче, штурмовой вариант средневековой карманной баллисты. Интересно, как быстро я его освою? Я вставил стрелу в желобок ложа, закрепил ее, чтобы не вывалилась, и убрал палец подальше от спускового крючка.

— Лансанцы уже здесь, — зашептал Уоллас. — Мы перебили их передовой дозор, но скоро появится новый. Так что не зевать и быть готовым плясать по полной.

— Слушай, Хатч, — шепнул я менестрелю, — я вот что-то не пойму, на кой хрен Мастер направил нас к этому Брейсу Уолласу? Может, хотел, чтобы нас пришили поскорее, и мы не путались у него под ногами?

— Интересная идея, Леха. Надо обмозговать на досуге.

— Тихо! — рявкнул капитан. — Все внимание на овраг!

Время шло, а противник все не появлялся. Между тем, начало светать. Ночь была теплая, но меня знобило — наверное, от волнения. Потом появился туман, который сгустился в овраге, закрывая нам обзор.

— Чары, — уверенно сказал Уоллас. — Сейчас появятся.

Это были его последние слова. Вылетевшая из тумана длинная стрела с зазубренным наконечником попала капитану Уолласу прямо между глаз и вышла из затылка. Я еще успел вскочить на ноги — и тут меня будто "КАМАЗ" сшиб. Я лишь успел ощутить удар в спину, и все. Отключка.

* * *

* * *

* * *

**

Если я умер, то появление в поле зрения подобной морды означает лишь одно — я попал в ад. А если я жив...

Я попытался пошевелиться. Нависшая надо мной пучеглазая жаба злобно зашипела, показав мне два ряда конических острых зубов.

— Лежать!

Я поморгал глазами, чтобы избавиться от наплывающей темноты, повел взглядом на голос. Эльф. Смуглый, с зачесанными наверх снежно-белыми волосами, в камуфлированной куртке. На рукаве куртки две черные нашивки углом и серебряная руна. В руках изящной работы клевец на длинной рукоятке, на поясе кинжал-болга. Лицо злое, глаза колючие, черные, без белков.

— Лежать, я сказал! — повторил эльф.

Я перевел глаза на жабу. Неизвестное страхоило смотрело на меня вертикальными зрачками, выпуская из пасти-чемодана липкую слюну. Я снова попытался пошевелиться, но тут понял, что руки у меня связаны.

— Где Хатч? — спросил я эльфа.

— Заткнись! — велел эльф.

— Просто скажи, где Хатч.

— Человек, ты действуешь мне на нервы. Я не знаю, кто такой Хатч.

— Менестрель. Он был со мной.

— Бард? — Эльф заглянул мне в глаза. — Он жив. Он тут, недалеко.

— Мы что, в плену?

— В плену. Лежи смирно, а то аггид откусит тебе башку.

— Что происходит?

— Война. Наша армия собирается напасть на вашу. Радуйся, что остался жив. Если бы не твой меч, ты сейчас бы разделил судьбу своих сослуживцев.

— Где я?

— На нашем наблюдательном пункте.

До меня стало доходить, где я нахожусь. Меня, пока я был в отключке, затащили на здоровенную платформу в кроне какого-то древнего дерева. Отсюда, как я понял, хорошо просматривался берег Марены.

— Я хочу видеть, что происходит, — сказал я.

— Зачем тебе? — спросил эльф. — Хочешь посмотреть, как наша армия вырежет вашу?

— Все лучше, чем лежать без дела.

Эльф пожал плечами и отвернулся. Развязывать мне руки он, конечно, не собирался. Я перекатился на живот — зубастая жаба недовольно зашипела и заурчала, но не тронула меня, — и пополз к краю платформы. Отсюда действительно открывался замечательный вид на реку и на саграморскую армию, которая строилась в полете стрелы от своего лагеря, прямо на берегу.

Мой тюремщик сказал правду — вот-вот должно было начаться сражение. Саграморцы, по крайней мере, выглядели вполне боеготовыми. Пехота выстраивалась на берегу в плотный квадрат, над которым колыхался лес длинных копий, алебард, глеф, гизарм и разноцветных флагов, а по сторонам от пехотинцев разъезжали отряды рыцарей, каждый из которых держался сам по себе, со своими слугами и вассалами. Пестрые наряды, сверкающие доспехи и разноцветные попоны коней придавали этим группкам очень живописный вид. На другой стороне реки картина была примерно такая же: лансанская армия перестраивалась из походной колонны в боевые порядки, а латная конница короля Жефруа уже подошла к бродам. Дальше началось самое неожиданное и забавное — выстроившись в шеренгу, лансанские кавалеристы начали поливать оскорблениями и бранью своих противников на противоположном берегу. Эдакий хор матерщинников и охальников. Саграморцы, расчухав ситуацию, решили ответить тем же — к краю берега немедленно потянулись рыцари саграморской армии, и теперь ругань и самые грязные и отвратительные оскорбления неслись с обеих сторон. Уверен, что от такого потока словесной грязи в реке подохло все живое. Со стороны это смотрелось забавно — что-то вроде крайне эмоционального общения базарных торговок. Продолжался этот обмен остротами и непристойностями довольно долго, рыцари изощрялись в сквернословии, упоминая всех вражеских родственников, с которыми они якобы состояли в самых извращенных отношениях, и самых разных животных, с которыми состояли в тех же отношениях их противники. Блин, до чего же грязным может быть у человека язык! А потом с обеих сторон полетели стрелы и арбалетные болты, раздались вопли ярости и боли, и лансанские всадники полезли в воду.

— Идиоты, — сказал я. — Их перестреляют, как воробьев.

Стрелы с саграморского берега и впрямь посыпались густо и метко. Большинство из них попадало в щиты лансанцев или отскакивало от их доспехов, но многие все же достигали цели. Мертвых и раненых людей и лошадей сразу забирала река. До саграморского берега добралась едва ли половина тех храбрецов, которые пересекали Марену, однако, следует отдать им должное, они тут же, без всякой подготовки, плотной лавой налетели на саграморцев, и завязался яростный кавалерийский бой. Копыта лошадей подняли такую пыль, что подробности этого сражения я не мог видеть, поэтому стал наблюдать за тем, что творится у другого брода.

Здесь рулили лучники. Саграморские арбалетчики и стрелки начали перестрелку с эльфами из полка "Эйхаэн". Очень скоро стало ясно, что эльфы берут верх — противоположный берег густо усеяли тела убитых и раненых саграморцев. Под прикрытием эльфов в воду полезла уже лансанская пехота: преодолев Марену, лансанцы с гиканьем и дикими криками ударили по прямоугольнику саграморской пехоты, отрезая пехотинцев от рыцарских отрядов.

— Нет, эти лансанцы просто самоубийцы, — вырвалось у меня. — Конница, конница-то в тылу осталась!

Саграморские рыцари будто услышали меня. Их группки начали быстро стягиваться в клин, острие которого нацелилось во фланг переправившейся армии короля Жефруа. Я со своего места мог отлично слышать тяжелый топот коней, когда клин начал атаку. Однако в тот момент, когда, казалось, саграморская конница вот-вот начнет топтать и рубить пехотинцев Жефруа, на нее обрушился настоящий ливень стрел с нашего берега. Эльфы из "Эйхаэн", рассыпавшись вдоль берега, прикрыли лансанцев, причем их стрельба оказалась ну просто убийственной — ушастые стреляли не по закованным в железные доспехи тяжелым всадникам, а по их лошадям, и ни одна пущенная ими стрела не пропадала даром. Кольчужные попоны и кожаные латы рыцарских коней эти стрелы пробивали на ура. Бойня, одним словом. Кони, обезумев от боли, вертелись на месте, падали на передние колени, сбрасывая всадников под копыта. Между тем с лансанского берега с торжествующими криками начала переправляться еще одна пехотная бригада, на этот раз под штандартом с красным тюльпаном.

— Ну, вот и все, — сказал мне черноглазый эльф. — Битва выиграна.

Я с недоверием посмотрел на него, но, переведя взгляд на зрелище боя, подумал, что этот эльф все-таки прав. Половина саграморских рыцарей уже валялись на земле, пытаясь подняться, но тяжелые латы не давали им нормально двигаться, и волна лансанских атакующих пехотинцев накрыла их. Эльфы из "Эйхаэн" прекратили стрелять и теперь тоже переправлялись через реку, спеша на помощь своим союзникам-лансанцам. Саграморскую пехоту зажали с трех сторон, и я мог в подробностях наблюдать начавшееся жестокое избиение. Желудок у меня нехорошо сжался — зрелище средневекового боя даже человеку с крепкими нервами вряд ли доставит удовольствие. И мне больше не хотелось наблюдать за тем, что творится на саграморском берегу. Теперь меня интересовала только моя судьба и судьба Хатча.

— Что с нами будет? — спросил я эльфа.

— Это не мне решать, — ответил тот. — Вашу судьбу решит Офаэ Фаолла Доронэль.

— ???

— Командир полка "Эйхаэн", — пояснил эльф. — Сейчас полковнику не до вас. Так что наберись терпения и помолись своим богам. Их помощь может тебе понадобиться.

Я покосился на огромного жабообразного аггида, который смотрел на меня яростными немигающими глазами и пускал слизистые пузыри из вонючей пасти. По спине у меня будто пробежало что-то холодное и противное. И тут я вспомнил про Консультанта.

Я четырежды пытался вызвать этого стервеца, но Консультант так и не появился. У меня появилось чувство, очень похожее на отчаяние. Или правила Главного Квеста таковы, что из подобных положений я обязан находить выход самостоятельно?

Если так, то правила, определенно, хреновые...

Шум боя постепенно затихал — от саграморской армии остались только жалкие кучки окровавленных израненных людей, которые даже в этом безнадежном положении мужественно продолжали сражаться, пытаясь продать свою жизнь подороже. Эльф в камуфлированной куртке с видимым удовольствием наблюдал за избиением.

— Эй, приятель, — позвал я, — а если я захочу служить лансанскому королю?

— Я этого не решаю, — не глядя на меня, сказал эльф. — Полковник Доронэль распорядится твоей жизнью, саграморец.

— Я не саграморец! — запротестовал я. — Я родом из... Лох-Несса.

— Ты был с саграморцами. Значит, ты сражался на их стороне.

— Черта с два! Меня обязали присоединиться к их армии.

— Это неважно. Смирись со своей судьбой и будь мужественен.

— Я...

Аггид противно зашипел и придвинулся ко мне, стуча длинными когтями по деревянному настилу. Я понял, что лучше помолчать. И подождать, чем это все закончится. Я вообще-то ненавижу любое ожидание, а уж такое... Аггид обнюхал меня, фыркнул, выпустив из ноздри зеленую соплю, и попятился в угол платформы.

Уж не знаю, сколько прошло времени. Берег Марены превратился в огромное кладбище. Тела убитых покрыли весь берег от одного края леса до другого. Я видел во всех жутких подробностях, как лансанские солдаты и присоединившиеся к ним эльфы кордами и бердышами добивают раненых и обдирают трупы, снимая с них доспехи, одежду и украшения. Несколько человек со смехом топтали саграморский штандарт с коронованным медведем — гербом герцога Альбано, — а потом кинжалами разрезали его на куски. У некоторых солдат на пиках и алебардах были отрезанные у павших головы: страшные, окровавленные, вывалянные в песке, с полузакрытыми глазами. Мародеры начали грабить саграморский лагерь, и я отчетливо мог слышать крики победителей, женские вопли и испуганное мычание скота.

— Правильно говорят, не доводит пьянство до добра, — пробормотал я. — Вот она, господа саграморцы, ваша ночная гулянка...

— Valeed, aun rid! — внезапно кто-то громко и пронзительно прокричал снизу. — Faolla vagte at nu faeken Sagramer spar.

Черноглазый эльф протянул руку и дернул за толстую лиану рядом с собой. Помост вздрогнул и ухнул вниз с такой скоростью, что у меня появилось неприятное чувство падения — будто в самолете, когда он попадает в воздушную яму. Импровизированный лифт опустился на большую кучу наваленных под деревом веток, аггид, пыхтя и пуская слюни, сполз с помоста и заковылял по зеленой травке. Эльф рывком поднял меня на ноги и потащил за собой.

Я увидел большую группу эльфов, с ног до головы облаченных в камуфляж и вооруженных большими луками, глевиями и длинными мечами. Когда мы подошли ближе, один из эльфов скинул капюшон, и я увидел, что это молодая женщина с темно-рыжей пышной шевелюрой и огромными карими глазищами. На обоих рукавах ее пятнистого комбинезона красовались искусно вышитые серебряные драконы.

— Человек, у которого был Ллоинар, — сказала эльфийка. Голос у нее был приятный, звонкий, но смотрела она на меня без всякой симпатии. — Ну что же, давай побеседуем. Ведь если тебя убить сейчас, ты уже ничего не расскажешь.

Глава двадцать четвертая: Эльфийская легенда

Хотел зарегиться эльфом, да по ошибке кликнул орка...

Рыжеволосая эльфийка оказалась полковником Офаэ Фаоллой Доронэль, командиром специального полка "Эйхаэн". Не скажу, что меня это удивило. По ее приказу мне развязали руки, а потом велели следовать за полковником. Мы шли довольно долго по лесу, и я с удивлением обнаружил, что здесь полно вооруженных эльфов. Странно, почему такая древняя и благородная раса приняла в этой войне сторону короля Жефруа. И что в этом случае делали в Саграморе те два эльфа, которые сделали такие отличные подарки мне и Хатчу.

В конце концов, следуя за захватившими меня эльфами, я попал в их лагерь. И здесь впервые за весь день испытал настоящее счастье — я увидел Хатча.

— Леха! — Хатч вскочил, чтобы бежать мне навстречу, но какой-то ретивый эльф преградил ему дорогу и наставил на менестреля свою глевию, так что Хатч вынужден был остановиться. — Леха, мы живы! Ура, Леха!

— Живы, и в плену, — крикнул я ему. — Ну, ничего, попробуем выпутаться.

— Иди быстрее, саграморец, — скомандовал мне один из конвоировавших меня эльфов.

Меня привели к палатке полковника Фаоллы и завели вовнутрь. Фаолла сбросила с плеча зачехленный лук, колчан со стрелами. Два эльфа встали по бокам от меня, наверное, на случай моего возможного нехорошего поведения. Фаолла что-то сказала третьему солдату, и он вышел из палатки.

— Я бы хотел поговорить с менестрелем, — сказал я, понимая, что должен хоть что-то говорить.

— Терпение, саграморец. Всему свое время.

— Я не саграморец.

— Вижу. Но зову тебя так, поскольку не знаю, откуда ты родом, — Фаолла взяла со столика кубок, сделала из него глоток. — Я чувствую, что ты Нанхайду, как и твой друг-менестрель. Только поэтому ты до сих пор жив.

— Почему вы воюете на стороне Лансана?

— Сейчас придет Финнваир, он все тебе объяснит лучше меня.

— Кто такой Финнваир?

— Faermellen. Тот, который знает сокрытое.

— Волшебник?

— Можно и так сказать.

— Странно, что эльфийским полком командует женщина, — сказал я, глядя на Фаоллу.

— Что же в этом странного? Или в твоей стране женщины — всего лишь прислужницы в доме мужа, варящие для него еду и плодящие ему детей?

— Нет. У нас женщины даже в космос летают. И в правительстве работают.

— Тогда зачем ты спрашиваешь? Считаешь, что эльфы, древнейшая и безупречная раса, глупее и примитивнее вас, потомков обезьян?

— Насчет обезьян вопрос спорный. А насчет безупречности... — Я понял, что должен сказать это вне зависимости от последствий. — Я видел сегодня, как эльфы из "Эйхаэн" добивали раненых. Не самый гуманный поступок. И уж точно недостойный безупречной расы, как вы себя называете.

— Слушай ты, моралист с совестью крысы и мозгом клопа! — взорвалась Фаолла. — Пытаешься говорить о вещах, о которых не имеешь не малейшего представления. Вступаешься за убийц и грабителей, потому что одной с ними крови. Ты не видел, что в прошлый Мидиваэрн армия Саграмора натворила в Олеррехонде, моем родном поселении. Триста сорок пять моих земляков были загнаны в сарай и сожжены заживо. Среди них были грудные младенцы и беременные женщины. Многих эльфиек саграморские солдаты перед этим изнасиловали. Я буду мстить саграморцам за это преступление, пока моя рука держит меч, и пока мои глаза видят врага. Так что заткнись и подумай лучше о своей судьбе, жалкий лох. И не зли меня, если не хочешь немедленно расстаться с жизнью.

Появление эльфа по имени Финнваир избавило меня от необходимости что-то ответить разгневанной эльфийке. И слава Богу. Все равно сказать толком мне было нечего — разве только посочувствовать. Но вряд ли Фаолла восприняла бы мое сочувствие за чистую монету.

— Так вот он какой, человек с мечом Ллоинар, — сказал Финнваир, разглядывая меня. Он был много старше остальных эльфов, совершенно седой, и вместо камуфлированной формы "Эйхаэн" носил расшитую затейливыми узорами белую мантию. — Нанхайду. Фаолла, я благодарен тебе, что ты его не убила. И менестреля тоже.

— Он твой, фаэрмеллен. Делай с ним, что хочешь. И человек с гитарой тоже принадлежит тебе.

— Ты мудра, Фаолла, хоть и юна годами. Я ценю это.

Я молчал. Эльфы говорили между собой на человеческом языке, вероятно, хотели, чтобы я их понял. А потом Фаолла и ее воины вышли из палатки, и я остался с глазу на глаз с фаэрмелленом.

— Кто дал тебе меч? — спросил меня Финнваир.

— Эльф по имени Нехаир, — ответил я, понимая, что крутить не имеет смысла и стоит рассказать все, как было. — Он попросил нас помочь ему в одном ритуале. Что-то с цветком, который рос под музыку. А потом подарил мне меч, а Хатчу струны.

— Нехаир ренегат и изгой, — сказал эльф. — Много лет назад его изгнали соплеменники, и с тех пор он скитается по людским королевствам. Но, как видно, совесть не покинула его окончательно. Он вернул меч, который много лет назад забрал у своего народа.

— То есть как вернул?

— Очень просто. Ллоинар теперь вернется к нашему народу возрожденным и очищенным от пятнавшей его скверны. И за это мы должны благодарить тебя, Нанхайду.

— Я ничего не понимаю.

— Много столетий назад мой народ, который вы, люди, зовете эльфами, был единым. Потом в наши земли вторглись алчные и воинственные дикари. Люди, не эльфы. Эльфийский король по имени Толлиан возглавил войну против них. Оружейник Орналь из Тенеро выковал для Толлиана меч, который назвал Ллоинаром. Магия этого меча была велика, и Толлиан одерживал над пришельцами победу за победой. Прошло время, и орды захватчиков нашли свою смерть на землях эльфов, а те, кто не погиб, убрались восвояси. Людям стало известно о волшебной силе Ллоинара, Клинка Непобедимости. Однако Толлиана испортила его слава. Он стал властолюбивым гордецом, убежденным в своем невероятном величии. Он осквернил волшебное оружие. Желая стать единственным правителем всех эльфов, Толлиан ударом меча Орналя убил Каэллира, своего родного брата-соправителя. С тех пор Ллоинар лишился своей волшебной силы и стал простым клинком. Враги узнали об этом, и новые полчища вторглись в наши земли. Это было начало конца славы эльфийского народа. Говорят, что, умирая от полученной в бою раны, Толлиан раскаялся в своем злодеянии и предсказал, что однажды Ллоинар вернется к эльфам очищенным от пролитой братской крови. Это будет день возрождения нашего величия, день, когда из праха восстанет новое великое эльфийское королевство Аэндра-Тоэль — Восходящая Звезда.

— Очень поэтично, — сказал я. — Вот только не понятно, причем здесь я.

— Оскверненный клинок перешел к Нехаиру, одному из родичей короля Толлиана. Он пытался захватить власть, но эльфы изгнали его. Нехаир пообещал, что однажды сделает все, чтобы Ллоинар обрел утраченную силу, и тогда он возвратится в родные земли уже не изгоем, а королем. Так Ллоинар покинул владения эльфов и долго пребывал в безвестности.

— И что?

— Ты вернул клинок. Видимо, Нехаир все-таки нашел способ отчистить меч от осквернившей его крови. Он сумел угадать твою судьбу и воспользовался твоим путем, чтобы вернуть меч Орналя. И это хорошо.

— Выходит, меч у меня заберут?

— Заберут, но взамен ты получишь другой.

— Печально это слышать. Но я так понимаю, ваше решение окончательное. По крайней мере, скажи — я свободен?

— За услугу, оказанную моему народу, я возвращаю тебе свободу, Нанхайду.

— Уф! — Если бы мне сказали, что я выиграл в лотерею миллион долларов, я бы обрадовался меньше. — Вот спасибо! А я уже и не чаял...

— Я уговорил Фаоллу отпустить вас, потому что ваша битва поможет народу эльфов возродить свое былое величие.

— О чем ты?

— О Слове Создателя.

— Ты что-то знаешь о нем?

— Только то немногое, что есть в наших древних манускриптах. Слово Создателя — артефакт, чуждый нашему миру. Но в нем скрыт ответ на многие вопросы. Тебе придется постараться, чтобы заполучить его.

— Где мне его искать?

— В Коловашии. Я слышал, что артефакт заполучил граф Радулеску. Более мне ничего не известно.

— Очень весело. Я подозревал, что рано или поздно мне придется разбираться с этим парнем. Ну, никак нельзя обойтись без вампиров!

— Ты боишься, Нанхайду?

— Нет, просто очень хочу вернуться домой. И желательно, нормальным человеком. Без клыков и светобоязни.

— Я рад, что мы с тобой встретились, — фаэрмеллен едва заметно улыбнулся. — Приятно думать, что даже среди людей есть существа, способные мыслить.

— Вы несправедливы к людям, — сказал я, несколько обиженный его словами. — И вы же помогаете людям. Сражаетесь на стороне Лансана. Почему?

— Когда-то мы пытались сохранить нейтралитет и не вмешиваться с в людские распри. Но это не устраивало людей. Эльфы слишком хорошие воины, чтобы люди не пытались привлечь их на свою сторону. Наш нейтралитет нам дорого стоил — с нами стали воевать сразу все человеческие королевства: Овернуа, Уэссе, Саграмор, имперские марки. Пришлось делать выбор. Мы встали на сторону Лансана, потому что король Жефруа стал единственным, кто помог нашему народу.

— Я слышал, он воюет с братом из-за какой-то игрушки.

— Это слухи, которые распространяют враги Жефруа, — Финнваир как-то странно посмотрел на меня. — Король Лансана долго терпел унижения от своего брата. Они с детства недолюбливают друг друга. Король Лорель оставил свой трон Жефруа, а Альбано получил только титул герцога. Это его и разозлило. С тех пор Альбано мечтает свергнуть брата и самому стать королем.

— Теперь понятно. А люди с обеих сторон гибнут пачками!

— Война за власть обычное дело, — сказал Финнваир. — Жефруа добр и мягок. Альбано жесток и порочен. Альбано преследовал эльфов. Вот почему мы взяли в этой войне сторону Лансана.

— А прочие земли?

— Формально независимые государства, но все они подвластны Империи.

— Спасибо тебе. Я многого не знал о вашем мире.

— Пойдем, я отдам тебе меч, который выбрал для тебя.

Финнваир не поскупился — в его шатре меня ждал приятный сюрприз, настоящая гномская клеймора. Тяжеловатая, правда, но сбалансирована отменно, и клинок острый, как индийская кухня. Такая с одного удара перережет и кости, и сухожилия. Я прямо таки растаял от удовольствия, когда эльф сказал, что этот меч для меня.

— Ты сделал для нас больше, Нанхайду, — сказал Финнваир, когда я начал его благодарить. — Эльфы тоже могут быть благодарными. А теперь уходите.

— Уф! — вздохнул Хатч, когда мы с ним покидали лагерь эльфов. — Я уж думал все, кранты. Чего это они раздобрились?

— Мы с тобой вернули меч, Валерчик. А эльфы им серьезно дорожат.

— Твой подарок? А я-то гляжу, у тебя новая бандура. Махнул не глядя?

— Их колдун подогнал в благодарность. Слушай, нам надо отсюда выбираться. Сейчас проведем ориентировку на местности...

На этот раз чертов Консультант явился незамедлительно. Я не стал скандалить и терпеливо выслушал слащавый репорт о том, что меня по итогам прохождения Квеста перевели на шестой уровень и повысили в звании — теперь я становился боевым лохом-специалистом. Мне навесили очки в номинациях: Выживание (2 очка), Работа в команде (2 очка), Тайные знания (1 очко), Репутация ( 2 очка) и Рукопашный бой ( 1 очко ). Естественно, что речь после этого зашла о призах.

— Вам предлагаются эксклюзивные призы, — сообщил Консультант, — а именно: деньги — 300 дукатов, или повышение здоровья — 10 единиц с постоянным эффектом, или стальной рычажный арбалет (стандартное изделие мастера Самуила Холта стоимостью в 150 дукатов) и к нему 30 стрел и два запасных рычага, или же, наконец, магическая способность "Детекция враждебной магии" — постоянный эффект обеспечивается Кольцом Мага.

— Послушайте, а почему мне ничего не полагается? — запротестовал Хатч. — Я ведь тоже типа попаданец в вашу долбанную виртуалию. И мне надоело здесь по самое не могу.

— Вы не участник Главного Квеста, — сухо заявил Консультант. — Так что пользуйтесь теми возможностями, которые у вас появляются по ходу событий. Итак, Алекто, ваш выбор?

— Кольцо, — решил я особо не раздумывая. — Тут у вас магов на одном гектаре, что в наших лесах грибов. И все так и норовят подкинуть какую-нибудь подлянку. Кольцо.

— Как вам угодно, — Консультант взмахнул рукой, и я увидел на его ладони массивный серебряный перстень с бесцветным камнем, возникший, будто из воздуха. — Цвет камня является индикатором магии. Отсутствие цвета — нейтральная среда, зеленый — дружественная либо безопасная магия, желтый — потенциально опасные магические проявления, не угрожающие вам напрямую. Красный цвет показывает, что враждебная магия направлена на вас. Чем интенсивнее красная окраска, тем более мощная магия против вас используется.

— Полезная штука, — я надел перстень на палец. — Что теперь?

— Выход из леса прямо к северу. Там начинаются земли Лансана, и вам следует отправиться в город Моравилль. Там вы получите дальнейшие инструкции. Еще есть вопросы?

— Где нам обналичить чек?

— В Моравилле есть банк. Что-нибудь еще?

— Пока нет.

— Желаю успехов.

Консультант растаял в воздухе, как дым. Глядя на то, как он превращается в темный слоистый туман, я вдруг безумно захотел закурить. Вторая неделя без табака — а может, это шанс завязать с курением раз и навсегда?

— О чем ты думаешь? — спросилХатч.

— О сигаретах. Сейчас бы целое па-де-де станцевал за одну сигарету.

— Я тоже маюсь, — вздохнул Хатч. — Ну что, идем?

— Пошли, — я хлопнул менестреля по плечу, и мы двинулись по лесной тропинке на север. Почему-то я был уверен, что мы так или иначе будем идти на север, поскольку в этой проклятущей игре мы всегда оказывались там, где нас ждали.

Глава двадцать пятая: Стой, стрелять буду!

Иду это я, иду — и тут новая локация

По лесу мы мотались дольше, чем я предполагал. И хотя нам не повстречалось никакого опасного зверья, и мы не влипли в очередную неприятность, выбраться из леса было сущим удовольствием. Когда деревья расступились, и мы увидели перед собой зеленеющие поля, Хатч со вздохом опустился на первый подвернувшийся пенек и заявил, что ему надо немного отдохнуть. Я не стал спорить, у меня у самого ноги гудели, а солнце было еще довольно высоко.

— Нет, я устал! — воскликнул Хатч, хлопая себя по ногам. — Этот долбанный кретинизм кончится когда-нибудь, или нет? Сколько нам еще мотаться по этим сказочным землям?

— Не знаю, Хатч, ой не знаю. У меня у самого крыша едет, — я опустился прямо на траву и понял, что заставить себя встать и идти дальше мне будет очень непросто.— И мне кажется, чем дольше мы будем тут шастать, тем больше проблем найдем на свои головы.

— Успокоил! Тут и так душа болит, а ты...

— Я все думаю о Викинбахе, об эльфах. Почему Мастер втравил нас в эту разборку. Не нравится мне все это.

— Да уж, приятного было мало.

— Я как рассуждаю, Хатч, — продолжал я, — Мастер нашел нас, забрал у нас книгу, которую ищут все, кому не лень, потом отправил нас к Викинбаху и Уолласу — зачем? Ответ один — чтобы нас пришили. Уж больно все подозрительно выглядит. Если бы не эльфийский меч, мы бы сейчас составили компанию тем беднягам, которые гниют на берегу Марены.

— Понятно, а смысл?

— Мастер не хочет, чтобы мы нашли артефакты. Сам он убирать нас не стал, решил сыграть в белых перчаточках, использовал всю эту войну с Лансаном. — Я плюнул в какого-то жука, который не спеша полз по траве по своим делам. — И Марике нельзя верить. Но и показывать, что мы что-то заподозрили, тоже нельзя, понял?

— Чего уж понятнее! Пожрать бы. У меня в животе уже белый и розовый шумы вместе взятые.

— Потерпишь до Моравилля. Уже недалеко. Я сильно подозреваю, что вон те домики на горизонте и есть Моравилль. Отдохнул?

— Чуток. Сейчас бы сигаретку и пива холодного... — Тут Хатч посмотрел на меня совершенно затравленным взглядом. — Леха, я знаешь, что подумал? А вдруг, пока я тут кантуюсь, моя жена того...

— Чего того? Помрет что ли?

— Типун тебе на язык! Замуж выйдет за другого, вот что.

— Мне бы твои проблемы, лабух.

— Э, нет, не скажи. У тебя есть жена?

— Не было, нет, и не предвидится в обозримом будущем. Я по натуре холостяк. Одиночка.

— Ну, это не дело. Ты парень видный, молодой, надо жениться.

— Вот как раз и не надо, потому что видный и молодой. Потом, нынешним дамам видные и молодые ни к чему. Им денежные нужны.

— Кто так тебя обидел, Леха?

— Было дело, — я вздохнул. — Ладно, закрыли тему.

Мы поплелись дальше через бескрайнее поле, за которым виднелись красные черепичные крыши и высокое здание с изящным шпилем — похоже, церковь. И тут произошло нечто странное.

Больше всего это было похоже на то, как если бы я вошел в закрытую стеклянную дверь. Было со мной однажды такое — захотел зайти в магазин, а двери и витрины так надраили, что я влепился лбом прямо в закрытую створку. Так и тут, я будто ударился о невидимую преграду. С Хатчем, похоже, случилось то же самое, потому как он застыл с открытым ртом на месте.

— Чего? — спросил я. — Набил шишку об воздух?

— Вроде того, — Хатч покрутил головой. — Ты тоже?

— Ага. Странное ощущение, — я попробовал пространство перед собой рукой, но невидимого препятствия больше не было. — Что это?

— Леха, не нравится мне это все. Ты уверен, что нам надо идти дальше?

— Не знаю. Я вообще ни в чем не уверен. Но стоять тут тоже не дело.

Меня успокоило то, что окружающий нас мирный сельский пейзаж никак не изменился. Солнце ярко светило, птички пели, бабочки летали, нарядные красные крыши вдалеке никуда не исчезли. Вот только появился какой-то тяжелый глухой шум, будто где-то неподалеку завели мощный трактор. Мы шли дальше по полю, и я совсем забыл про странное невидимое препятствие, но тут...

— Хальт!

Я тут же остановился, Хатч, глядя на меня — тоже. Из кустов на обочине поля немедленно показалась нелепая и неожиданная фигура. Нелепая потому, что я меньше всего ожидал встретить здесь человека в форме Вермахт Хеер.

— Хальт! — повторил человек, направив на нас дуло винтовки. — Хенде Хох! Их верде шисен!

Я немедленно поднял руки. Эту команду понял бы даже тот, кто совершенно незнаком с благозвучным языком герра Гете и группы "Раммштайн".

Парень с винтовкой смотрел на нас совсем неблагожелательно. Я заметил, что петлицы на его серой полевой форме черные. Эсэсовец. Черт, откуда тут эсэсовцы?

Куда это нас опять закинуло, мать его тру-ля-ля?!

Между тем из кустов появились еще два парня — крепкие, в форменных камуфлированных куртках с закатными рукавами, в кепи и с автоматами наизготовку.

— Похоже, американцы разбомбили бродячий цирк, и две ряженые обезьяны уцелели, — сказал по-немецки один из них, подойдя к нам ближе. — Кто такие?

Я лихорадочно соображал. Отвечать по-немецки нельзя — примут за шпиона или дезертира. По-русски тем более. Задержавший нас солдат быстро обыскал нас с Хатчем, забрал у менестреля гитару, у меня меч, кинжал и метательные ножи, легонько так ткнул дулом винтовки в живот, засмеялся.

— Гляди, Матиас, у него меч за спиной! И куча ножей, — сказал он. — Французский маки с прадедушкиными ножиками для паштета.

Французский. Ага, значит, мы во Франции. Я понял, что рискую, но деваться было некуда.

— Месье! — заговорил я по-французски, стараясь придать своему лицу максимально идиотское выражение. — Мы с другом просто актеры. Идем в... Моравилль. Не стреляйте, месье! Мы сдаемся.

— Слушай, Пауль, ты вроде немного понимаешь язык лягушатников, — сказал товарищу тот, кого звали Матиасом. — Ну-ка, поговори с ними.

— Кто вы такие? — спросил меня Пауль. Французский у него был отвратительный, но я радостно закивал.

— Месье, мы актеры, — начал объяснять я. — Меня зовут.... Ален Делон, а моего друга, — и я показал на Хатча, — Шарль Азнавур. Мы попали под бомбежку, компрене? Американцы разбомбили нашу сьемочную группу. Мы снимали кино. Все погибли, а мы заблудились. Нам надо в Моравилль. Вы знаете, где здесь Моравилль?

— Что он там несет? — спросил Матиас.

— Говорит, что они актеры и попали под бомбежку, — Пауль направил на меня автомат. — Пойдете с нами, лягушатники. Марширен марш!

— Хатч, — зашептал я менестрелю, когда нас под прицелом повели в сторону поселка, — главное, молчи и делай вид, что ты немой и глухой!

— Почему?

— Потому что ты контуженный. Бомбой тебя шарахнуло. "Грэнд Слэмом"*, прямо по черепушке. Понял?

— Они нас убьют?

— Может быть. Но пока хотят куда-то отвести. Крепись, братан.

Лицо Хатча приняло страдальческое выражение. Я с ужасом подумал о том, что будет, когда эсэсовцы откроют чехол и увидят его американскую гитару. И как мне объяснить, почему оружие у меня не бутафорское, а самое настоящее. Разве только продолжать разыгрывать кретина. Но долго это не сработает, это только в старых советских фильмах немцы были глупыми.

Шли мы долго. У меня от страха и жажды совершенно пересохло во рту, а ноги дрожали. Хатч выглядел не лучше. Наконец, нас привели в деревню. Это было что-то вроде военной базы — на входе в село стояли блокпосты, а в поле я увидел зенитные батареи, аккуратно обложенные мешками с песком. Повсюду было полно немецких солдат, и смотрели они на нас совсем не благожелательно. В центре деревни, перед ратушей, превращенной в штаб, была устроена настоящая выставка техники — несколько кубельвагенов, шикарный черный кабриолет "Опель-адмирал", пара гановагов, грузовики,

*10-тонная авиабомба, использовавшаяся авиацией союзников.

мотоциклы, хищно выкрашенные в зеленый, бурый и черный цвет. Весь этот парад технического немецкого гения впечатлил бы любого ценителя антикварной техники. Впрочем, лоск с этих машин давно сошел, а некоторые и вовсе выглядели так, будто их пригнали со свалки. Видимо, совсем недавно эти тачки были в бою. Чуть дальше стоял громадный "тигр" — я и не представлял себе, каких размеров в реале был этот танк. Тут к нам подошел офицер в полевой форме, рыжий, с колючими глазками. Наши конвоиры объяснили ему ситуацию.

— Диверсант? — Офицер ткнул меня рукой в перчатке в грудь. — Маки?

— Месье, — затянул я Лазаря, — я и мой друг актеры. Попали под американские бомбы. Мой друг тяжело контужен. Мы шли в Моравилль, понимаете?

— В подвал их, — коротко приказал офицер и отвернулся. Я было попытался продолжить разговор, но эсэсовцы нас схватили и потащили к ратуше. Похоже, у нас появился шанс пожить еще некоторое время.

Глава двадцать шестая: Сержант Тога Мейсон

И на кой тебе английский? В этой системе даже

вирусы русифицированы.

Подвал под ратушей оказался банальным винным погребом. Едва за нами захлопнули похожую на двустворчатый люк дверь, как я активировал свой "Светляк", и мы смогли оглядеться. Здесь было полно бочек всех размеров. Холодно, темновато, но сухо и чисто. А в углу погреба спал на грязном матрасе еще один узник, молодой парень лет двадцати пяти от силы. На парне была английская военная форма.

— Военнопленный англичанин, — шепнул я Хатчу. — Разбудим?

— А стоит?

— Поговорим. Может, узнаем что-нибудь интересное.

Я подошел к англичанину и легонько потряс его за плечо. Когда парень открыл глаза, я выдал самую приветливую улыбку и сказал:

— Hi, cham. Nice to meet you.

Парень посмотрел на меня с удивлением. По виду это был типичный англичанин — рыжий, с мелкими чертами лица и светлыми глазами. Левая бровь была рассечена, губы вздулись, на скуле темнел здоровенный синяк.

— Don`t be afraid, friend, — сказал я и протянул ему руку. — We are with you.

Англичанин нерешительно протянул мне руку, но на его лице по-прежнему было написано недоумение. Ох уж эти англосаксы! Сноб на снобе...

— Prisoner of war? — продолжил я. — So we are. Very sad, isn`t it?

— Слушай, Леха, он какой-то странный, — шепнул Хатч. — Он вроде как не понимает. Может, у тебя с произношением что-нибудь не так?

— Обижаешь, Блэкмор. Я кандидатский минимум по английскому на пять сдал. У меня английский чище, чем у Шекспира.

— Русские? — внезапно спросил парень на самом настоящем русском языке. — Вы что, русские? Из России?

Тут у меня челюсть провисла до самого пола. А липовый англичанин просиял, что твой новенький рубль.

— Ты что, русский? — спросил я.

— А какой? А, усек — вас, наверное, форма моя с толку сбила. Так это миссия такая.

— Миссия? — Я начал понимать, что к чему. — Вот только не говори, что ты геймер.

— И вы тоже? — Парень внимательно нас осмотрел. — Да, дела!

— Слушай, ты ясно и точно скажи — играл?

— Играл. В "Солджерс оф Глори — 2". Знаете такую игрушку?

— Слышали.

— Я сетевуху загрузил, миссия "Божья кара", — говорил Тога тихо, и при этом стеснительно улыбался. — Это когда тебя выбрасывают с самолета вместе с диверсионной группой. Ты типа как британский сержант-десантник по фамилии Мейсон.

— И?

— Стал загружать игру, тут что-то сверкнуло, и я будто в воздушную яму провалился. Голова закружилась, в глазах потемнело. А как пришел в себя, вижу — я уже не в своей комнате за компьютером. Болтаюсь в каком-то лесу на дереве, на парашютных стропах.

— Короче, попал внутрь игры, — с понимающим видом сказал Хатч. — Со мной было почти то же самое.

— Я сейчас с трудом могу вспомнить, что чувствовал. Сначала подумал, это меня заглючило по-крупному. А потом понял, что все на самом деле происходит. Чуть со страху не обделался. Повисел немного, подумал и решил действовать. У меня девиз такой по жизни: "Надейся на лучшее, борись до последнего".

— Хороший девиз.

— Короче, я обрезал стропы и слез с дерева. Лес, темнота. Мешок мой с припасами, картой и рацией улетел куда-то. Стал его искать. Фонарь зажечь боюсь — вдруг патруль? Короче, ждал до утра. Потом все-таки нашел мешок, достал карту. И пакет с заданием...

— Погоди-ка, брат, тебя как зовут? — не выдержал я.

— Тога. Вообще-то я Толик. Но в виртуале Тога.

— Будем знакомы, Тога. Я Леха, ник Алекто. А это Валерчик, в виртуальном миру Хатч.

Мы обменялись рукопожатиями. Мне что-то так хорошо стало на душе — словами не опишешь.

— Ты откуда будешь, Тога? — спросил я.

— Казанский.

— О, почти земляк! — обрадовался Хатч. — Я из Поволжья, Самарская губерния.

— Нет, здорово, что вы здесь, — сказал Тога. — Как-то даже в погребе светлее стало.

— Так ты рассказывал, что карту и пакет нашел.

— А, точно. У меня было задание отыскать эшелон с горючим для ракет "Фау-2". Немцы его где-то на секретной станции южнее Кале держали, но авиация союзников его нашла, да только разбомбить не могла — агентура предупредила, что немцы в состав включили вагоны с военнопленными. Вот нам и поставили задачу: найти состав, потихоньку освободить заключенных, а цистерны с топливом взорвать.

— Видать, брат, ты всерьез заигрался, — заметил я, заметив в глазах Тоги воодушевленный блеск.

— Нет, реально, было интересно. Станцию я нашел. Охраны там — мама не балуйся! Патрули с собаками, зенитки, танки, снайперы на вышках, фаустники. Сплошняком матерые Ваффен-СС, не какой-то там фольксштурм. А я один, со "Стеном", пистолетом и десятком гранат. Да еще взрывчатки килограмма четыре в мешке.

— То есть как один? Ты же говоришь, вас группой сбросили?

— По игре да. Но в РЕАЛЬНУЮ Францию 44-года попал я один.

— Постой, так это что, не игра?

— Ребята, я вам десять минут объясняю — не игра это. Настоящая война. Я сам, когда понял, долго отходил.

— Это что, мы все втроем провалились в настоящий 1944 год?

— Выходит, так.

— Хороша уха из петуха! — Я почувствовал, что по моей спине ползут не то, что холодные мурашки — муравьи-мутанты из жидкого гелия. И тут меня осенило. — Погодите, есть один способ проверить. Внимание!

Мой трижды повторенный ник не возымел никакого эффекта. Консультант не появился. Или это опять неведомые мне правила Главного Квеста, или же Тога прав и мы — страшно подумать, — на войне. Да еще в плену. Мне вдруг стало очень нехорошо и морально, и физически.

— Лех, ты что? — Хатч озабоченно заглянул мне в лицо. — Плохо, да?

— Голова кругом пошла, — я попытался взять себя в руки. — Ну и что было дальше, Тога?

— А ничего. На станцию я ползком пробрался. Из пистолета с глушителем вырубил часовых. Еще тогда заметил, что имитация уж больно точная — запах пороха, ствол у оружия раскаляется от выстрелов. Для игры ненужные подробности. Сумел обойти зенитные батареи и пулеметы. Было очень страшно. Каждое движение, будто во сне. Прополз полметра — и лежишь, обливаешься потом, ждешь, когда по тебя шмалять начнут. Больше всего боялся, что собаки меня учуют. Потом вспомнил, что у собак вроде не нюх острее, а слух. Старался двигаться бесшумно. Пару раз собачки все-таки забрехали, но немцы только в мою сторону постреляли маленько. — Тога помолчал. — Как вспомню, жутко делается. Я лежу, а над головой пули свистят. Неприятно. А еще ни с того ни с сего меня смех начал разбирать. Когда я на дереве повис, порвал штаны на интересном месте. Думаю, застрелят меня, найдут труп, а у меня дырка на жопе. Стыдоба. Вы чего это так на меня смотрите?

— Дальше, дальше рассказывай.

— Короче, добрался я до путей. Заполз под отцепленный вагон, часа полтора лежал неподвижно, разглядывал все в бинокль. Вычислил вагоны с военнопленными — они все были помечены белыми треугольниками. Охрана все больше по перрону прохаживалась, на пути не спускалась. За два часа до рассвета слышу — вроде как гул самолетов. Немцы, понятно, засуетились, забегали. Я к цистернам переполз, заложил взрывчатку. Тут откуда-то овчарка выскочила — хорошо, вовремя заметил, успел из пистолета ее уделать. С одного вагона сбил выстрелом замок, открыл дверь. А там, прикиньте, одни девки! То ли венгерки, то ли польки. Забились в вагон и таращатся на меня испуганно. Я им говорю: "Уходите, вы свободны!", а они не понимают. Потом какая-то баба выпрыгнула, обняла меня, и следом за ней остальные как горох посыпались. Зацеловали чуть ли не до смерти. И тут заухало — где-то рядом начали бомбы падать и немецкие "эрликоны" застучали. Вот повезло, так повезло. Пока немцы по перрону метались, я еще пару вагонов открыл, там уже мужики были. И вот тут началось — снайперы с вышек все это дело заметили. Вот это было страшно. Я видел, как беглецам пули головы разбивали вдребезги. Столько народу поубивали, сволочи, что вспоминать не хочется, а забыть не получается. Но большинство все-таки прорвались под шумок. И я с ними. Отбежал подальше в лес и включил радиодетонатор. Так шарахнуло, что просто любо-дорого!

— Слушай, Тога, да ты герой, блин! — сказал я без всякой иронии. — Слышь, Хатч, с нас причитается.

— Это я сейчас герой, а тогда меня колбасило так, что и не расскажешь. Весь в поту был, ноги-руки тряслись. Когда цистерны начали рваться, всю округу осветило. Слышу — со всех сторон собаки лают. Ну, я и дунул в лес. Бегал до утра, пока из сил не выбился. Забрался в кусты и уснул. Просыпаюсь — надо мной какой-то хмырь стоит и орет дурным голосом. Я ему говорю: "Заткнись, папаша, немцев наведешь", а он голосит и еще с кулаками на меня лезет. Я с ним драться начал, тут и немцы появились. Побили немного руками, ногами и прикладами, обыскали и сюда притащили. Хорошо еще не нашли ничего, взрывчатку я всю использовал, а мешок в лесу надежно так спрятал. Похоже, немцы просто не поняли, что это я состав взорвал, а то шлепнули бы на месте без разговоров. Вот и сижу тут второй день.

— Серьезная история, — я проникся к этому щуплому рыжему пареньку большим уважением: даже если половина из того, что он рассказывает — правда, то уж только за это надо обвешать его с головы до ног всеми существующими орденами. В одиночку пробраться на военную базу и взорвать состав — гм! Я бы не смог. Помню, играл я как-то в один шутер, так меня, пока я дошел до середины игры, раз восемьдесят убили. А тут ведь не игра, настоящая война! Убивают один раз, без сохранения и перезапуска.

— Был тут один офицер, важный очень, а с ним переводчица, — сказал Тога. — Задавали мне вопросы по-английски, а я ни в зуб ногой. Стою и молчу. Я ведь для них англичанин. Потом этот офицер не выдержал, встал, подошел ко мне, приставил "Вальтер" к голове и начал по-своему лаять. Я по тону понял, что он говорит, мол, продырявлю твою башку, английская свинья, если говорить не начнешь. А я молчу, прикиньте, потому что говорить просто-напросто не могу! Ну, он поорал-поорал, убрал пистолет, и они ушли. — Тога вздохнул. — Наверное, меня расстреляют.

— Ладно тебе! — Я играл в бодрячка, но прекрасно понимал, что Тога прав. Да и нам с Хатчем усиленное питание и хорошее обращение не светило. Пуля в затылок и безымянная могилка были куда вероятнее. Хотелось сказать ему что-нибудь утешающее, но тут я внезапно подумал о другом. — Слушайте, мужики, есть тема. Хатч, у тебя когда компьютер заглючил?

— По-нашему, по-земному? Восьмого, где-то под утро. Я точно не помню.

— Стоп, — я понял, что сейчас доберусь до чего-то крайне важного. — У меня восьмого под утро повисла игра. После этого я получил приглашение в "Риэлити". А у тебя, Тога?

— Восьмого, — сержант вопросительно посмотрел на нас, — и тоже ближе к утру. Любопытно. Это явно не совпадение.

— Это значит, — продолжил я развивать захватившую меня мысль, — что восьмого числа между четырьмя и пятью утра произошел какой-то вселенский компьютерный сбой, после которого мы трое оказались в виртуальной Вселенной. Что это значит? Две вещи — наверняка есть еще люди, попавшие сюда вместе с нами. Резонно? Резонно.

— А вторая вещь?

— Если был один сбой, возможны и новые. И нас будет мотать по этой Вселенной, пока мы из нее не выберемся.

— Ой, как я хочу отсюда выбраться! — вздохнул Хатч. — А уж из этого погреба особенно.

— Есть идея, — я осторожно подошел к люку погреба и начал прислушиваться. Во дворе разговаривали немецкие солдаты. Я слышал разговор урывками, но кое-что было понятно.

— Ну, что они? — шепнул Хатч.

— Тсс! Что-то неразборчивое.... А, вот, понял. Говорят, что американцы уже захватили Шербур. Мол, скоро здесь будут.

— Скорее бы!

— Так, что-то про приказ из Берлина. — Я прислушался, потом жестом подозвал к себе Тогу. — Вы пользуетесь большим успехом, сэр. Ваш фейерверк увидели в Берлине.

— В смысле? — не понял Тога.

— Взрыв состава с топливом для ракет надел баааальшой шум. Сюда едет какой-то оберст Баумгартнер из Особого управления вермахта. Вроде как расследовать твои художества.

— Ну и что?

— А то, что тебя до его приезда уж никак не расстреляют. Ты ценный кадр, Тога. А американцы уже в Шербуре. Чуешь?

— Знать бы еще, где этот Шербур. Может, он в тысяче километров отсюда.

— Ну, уж не так далеко. Мы во Франции, а Франция не так уж и велика. Насколько я помню историю второй мировой, боевые действия в 1944 году шли в северных департаментах Франции и в Бельгии. Думаю, мы сейчас или в Нормандии, или в Лотарингии. Так что до Шербура при любом раскладе от нескольких десятков до нескольких сот кэ-мэ. А америкосы на колесах, на "виллисах" и "харлеях". Быстро примчатся и нас освободят.

— Если нас до той поры не расстреляют, — мрачно произнес Хатч. — Тога-то им нужен, а мы с тобой, Леха — нет.

— Поживем, увидим. Тсс!

— Что такое?

— Кто-то требует открыть погреб.

Мы едва успели отбежать вовнутрь, к бочкам, когда дверь открылась, и в погреб шагнул вооруженный автоматом фельдфебель.

— Ауф! — заорал немец, заметив, что Тога продолжает сидеть на своем матрасе. Наш товарищ по заключению поднялся на ноги. Я подумал, что немец пришел за ним, но ошибся.

— Ду! — Немец ткнул в меня автоматом. — Марш-марш!

Я понял, что спорить не стоит, глаза у парня были злые, а автомат, без сомнения, был заряжен. Заложив руки за голову, я шагнул к выходу, шепотом деактивировав "Светляк". Придется моим приятелям посидеть в темноте, а вот как долго, зависит от немчуры. Может быть, я их уже больше никогда и не увижу.

Глава двадцать седьмая: Крупный разговор и "Мустанги"

На нашем сайте есть любые фонограммы минус-один.

Даже минусовки речей Сталина и Брежнева.

Забравший меня фельдфебель провел меня через весь двор — я заметил, что расхаживавшие по двору немецкие солдаты смотрят на меня насмешливо. Мы оказались у красивого двухэтажного дома в старинном стиле, и здесь фельдфебель передал меня лощеному офицеру с узким бледным лицом.

— Геен! — велел мне офицер. Интересно, почему немцы так любят разговаривать инфинитивами-императивами?

Я вошел в дом, поднялся на второй этаж — офицер шел за мной по пятам, и я всерьез опасался, что он выстрелит мне в затылок. Но худшего, слава богу, не случилось: меня всего лишь привели в богато обставленный кабинет, полный старинной мебели, книг и картин. За столом сидел тучный лысый и краснолицый человек лет сорока в черной эсэсовской форме, увешанной наградами. А вот рядом с толстяком стояла такая кукла Барби, что я просто на мгновение забыл куда попал. Беленькая стройненькая и глазастенькая немочка была тоже эсэсовкой, и черная форма смотрелась на ней на удивление эротично, тем более что Мисс Ваффен-СС была не в сапогах, а в черных, под цвет форме чулках и в изящных туфлях. Я едва не улыбнулся этой юберменше, но потом сообразил, что вольности тут никак не допустимы. Между прочим я заметил, что на столе перед толстяком рядышком с бутылкой "Камю" лежит "Вальтер". По всей видимости, именно этот важный перец допрашивал Тогу.

— Наме? — буркнул толстяк, с крайним презрением глядя на меня.

— Господин штандартенфюрер спрашивает твое имя, — перевела Барби.

— Ален Делон, — ответил я, твердо решив и дальше изображать идиота. — Я актер, мадмуазель.

— Мне плевать, кто ты такой, — заявил толстяк, а Барби перевела. — Будешь говорить правду, или тебе развязать язык?

— Я действительно актер, — и тут я начал плести свою легенду. Что мы с Хатчем-Азнавуром актеры и снимали в окрестностях Шербура исторический фильм о Жанне д`Арк. Что нашу съемочную группу разбомбил американский "Либерейтор", и мы с Хатчем чудом уцелели. Потом мы пошли искать своих, так и бродили, не зная, куда идем. Потом какой-то старик сказал нам, что мы рядом с Моравиллем. А потом нас взяли в плен.

Барби переводила, толстяк слушал, и его лицо закисало все больше и больше. А дальше я выслушал его замечание о том, что все лягушатники — проклятые лгуны и пособники англосаксов, и я один из них.

— Господин штандартенфюрер считает, что ты лжешь, — перевела мне немка. — Он думает, что ты англо-американский шпион.

— Мадемуазель, — выдохнул я с трагическим выражением лица, — неужели господин офицер думает, что шпионы будут разгуливать по расположению германской армии с гитарой, двуручным мечом и в такой одежде? Мы просто два бедных актера...

Штандартенфюрер начал говорить. Он говорил о том, что доблестная германская армия вот-вот вышвырнет из рейха паршивых островитян и их американских подпевал, но я этого не увижу. Потому что меня немедленно расстреляют, если я не начну говорить правду. Немка переводила, и мне этот двойной повтор с вариациями на разных языках показался вдруг ужасно забавным.

— Ты грязный ублюдок, и я тебе не верю.

— Господин штандартенфюрер говорит, что не верит тебе.

— Ты получишь пулю в лоб, если не скажешь правду.

— Господин штандартенфюрер требует быть искренним и отвечать правдиво на все вопросы.

— Если не хочешь умереть, говори, кто тебя послал и какое у тебя задание.

— Господин штандартенфюрер спрашивает, с каким заданием ты был сюда заслан.

Разговор явно не получался. Я начал нервничать. Самым добросовестным образом пересказал историю про трагически погибшую съемочную группу. Немка перевела, лицо ее было бесстрастным, как у робота. Толстяк выругался по-немецки, налил себе коньяку, выпил залпом и взял пистолет. У меня сердце ушло в пятки, но эсэсовец сунул его обратно в кобуру.

— Начнем сначала, — сказал он.

Я снова отвечал на его вопросы. Он что, тупой? Или пытается меня подловить? Меня совсем некстати начал разбирать смех, я вспомнил "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина и градоначальника Брудастого с органчиком в голове. Но потом полковник вдруг сменил пластинку.

— Ты говоришь, что ты актер, — сказал он, — но я очень люблю французские фильмы, и многие смотрел. А вот тебя не помню. Не встречалась мне там твоя физиономия.

— Я театральный актер, — на чистом глазу соврал я, — меня впервые пригласили на съемки. Это был такой шанс! Мне обещали заплатить за роль пять тысяч рейхсмарок. Американцы все испортили.

— Какие роли играл в театре? — спросил эсэсовец тоном инквизитора.

— Разные, месье. Последний раз сыграл роль Гамлета.

— А, вот как! — Немец покачал головой. — Тогда исполни для нас что-нибудь. Хочу послушать, как звучит на французском монолог "Быть или не быть".

Опаньки! Вот это был совершенно неожиданный поворот. Я попал на театрала и киномана. Такого я даже ожидать не мог. Нет, я знаю этот монолог, в свое время учил его в школе. Но на английском. А теперь надо выдать его на французском, да так, чтобы эта Барби в черном не поймала меня на лаже.

Ну вот, а я еще считал, что экзамен на кандидатский минимум — это конец света!

Толстяк удобно устроился в кресле, налил себе коньяку, приготовился слушать и смотреть. Я идиотски улыбнулся, отошел от стола и принял позу мыслителя, уперев правый кулак себе в подбородок. Хорошенькая немка смотрела на меня с интересом.

— Быть или не быть — таков вопхос; — начал я, сверля взглядом переводчицу и яростно грассируя. — Что благоходней духом — покояться пхащам и стхелам яхостной судьбы иль, ополчась на мохе смут, сгхазить их противобохством? Умехеть, уснуть — и только, — я сделал паузу, потому что понял, что немка перевела только первое предложение до слова "вопрос".

— Дальше? — полковник посмотрел на переводчику.

— Господин штандартенфюрер, — блондинка опустила свои лазоревые глазки и покрылась румянцем, — я недостаточно хорошо знаю французский язык, чтобы понять, что говорит этот человек.

— Я думал, фройлейн Эльке, что ваш французский безупречен, — сказал толстяк.

— Да, господин штандартенфюрер... в рамках, необходимых для допроса пленных и сбора оперативной информации. Но старофранцузский язык я не знаю.

— Так он что, читает этот монолог на старофранцузском?

— Мне так кажется, господин штандартенфюрер.

— Виноват, — встрял я с самым озабоченным видом, хотя в ушах у меня пел хор ликующих ангелов, — господину офицеру не понравилась моя игра?

— Вполне пристойно. А что-нибудь на немецком сможешь изобразить?

Это прозвучало, как знаменитая фраза из великого старого фильма: "Так и я могу. А ты вот "Мурку" сбацай!" И я сбацал. Встал по стойке смирно и выпалил стишок, который когда-то давным-давно вычитал в книжке про фашистскую Германию:

Ин Африка ди Нигерляйн

Зи зинген алле гляйх:

Вир волен дойчес Негер зайн,

Вир волен Хайм им Райх!*

Физиономия немца сразу просветлела. Он выпил коньяк и несколько раз похлопал в ладоши.

— Гениально, — произнес он. — Приятно сознавать, что великая культура Рейха все-таки пустила корни в ваших головах. Что-нибудь еще почитаете, герр актер?

— Виноват, господин офицер. В нашем театре мы играли на родном языке... на французском, я имел в виду. А вашим языком я, увы, не владею.

— Я это понял по твоему ужасному произношению, — сказал эсэсовский оберст. — Ну, хорошо, ты актер, причем очень посредственный. Но это даже хуже. Если бы ты был англо-американским агентом, я мог бы тебя использовать в наших играх. Но ты никчемный кусок дерьма. Что я должен с тобой делать?

Фройлейн Эльке перевела, и слово "merde"** почему-то совершенно не вязалось с ее кукольным личиком и розовыми губками, с которых слетело.

Ј В Африке негритята поют в один голос:

Хотим быть немецкими неграми,

Хотим домой в Рейх ( искаж. немецк.)

** Дерьмо (франц.)

— Может быть, господин офицер просто отпустит нас с Шарлем? — с неожиданной для себя наглостью осведомился я.

— Увы, мой друг, есть один очень неприятный для тебя момент, — эсэсовец встал, медленно подошел ко мне и к моему ужасу заговорил со мной на чистейшем французском языке. — Я не могу тебя отпустить. Я послушал твой монолог и могу тебе сказать, что более неграмотного французского переложения Шекспира не слышал никогда. Ошибка на ошибке. Ты не француз, хотя и неплохо говоришь по-французски. И не англичанин, у них другое произношение, когда они говорят по-французски. Я думаю, что ты поляк. Ну что, будем правду говорить, господин шпион?

— Я... — мне показалось, что у меня отнимается язык. — Эээ...

Лицо эсэсовца озарилось злой радостью. Я понял, что мне крышка, и это было очень и очень нехорошее чувство. Это были худшие секунды в моей жизни. И вдруг во дворе неожиданно и оглушительно завыла сирена, а потом в этот вой ворвались глухие частые хлопки выстрелов зенитных установок.

Эсэсовец бросился к окну, выглянул и, обернувшись, крикнул, обращаясь сразу ко всем:

— Алярм!

Несмотря на свои габариты штандартенфюрер выскочил из кабинета с невероятной прытью. Следом за ним на выход кинулась фройляйн Эльке, а офицер с длинным лицом наставил на меня дуло пистолета и знаком велел идти за ними. Я начал спускаться по лестнице, и в этот момент шарахнуло так, что пол дрогнул у меня под ногами, а уши заложило. Длиннолицый офицер бросился вперед, и тут сверкнула вспышка, и меня отшвырнуло назад сильнейшим ударом. Будто во сне я видел, что крыша дома медленно ушла куда-то вбок, и в открывшемся небе пронесся самолет с белыми полосами и звездами на крыльях. Потом стало темно, и я некоторое время был без сознания.

Когда я очнулся, то увидел прямо перед собой аккуратно отрезанную осколком бомбы ниже колена мужскую ногу в отличном сапоге — по-моему, это была нога длиннолицего. Зрелище было малоприятное, а поскольку я получил еще и клинически безупречное сотрясение мозга, то меня начало рвать. Когда тошнота и головокружение прошли, и я смог оглядеться и разобраться в ситуации, оказалось, что от нарядного дома уцелели только стены, и откуда-то ползет густой и едкий дым. Чтобы не задохнуться и не сгореть в начинающемся пожаре я пополз к выходу и сумел выбраться во двор.

Здесь была каша. Вокруг пылали развороченные машины, земля была завалена обломками и битыми стеклами. Меня накрыла волна черного жирного дыма, и я понял, что неминуемо задохнусь, если не прибавлю скорость и не уберусь отсюда как можно быстрее. Первая попытка встать на ноги не удалась, меня снова затошнило, и я опустился на четвереньки. Совсем низко надо мной пронеслись сразу два самолета, ревя двигателями. Я услышал гулкие частые удары — видимо, самолеты били из своих пушек по какой-то невидимой мне цели. Борясь с тошнотой, головокружением и паническим страхом, я двинулся дальше, короткими бросками от одного укрытия до другого. Наконец, я разглядел ратушу: верхние этажи были разрушены, из окон нижних выбивались языки огня. И я подумал о Хатче и Тоге.

— "Зенит" чемпион! — прохрипел я.

Сознание удивительным образом начало проясняться. Черт, если я в реальном мире, то почему заклинание Главного Квеста меня исцеляет? Что за чертова путаная путаница? Я встал на колени, покрутил головой. Легкое головокружение, ничего больше. Похоже, все не так плохо, как казалось вначале. Я все же смог подняться на ноги и, держась за разбитую технику, добрался до двери погреба. Ключ мне не понадобился, дверь была закрыта на засов, и только. Я отодвинул засов: изнутри повалил серый дым, а потом на свет божий выбрались, кашляя и матерясь, Хатч и Тога. Лица у них были в копоти, глаза лезли из орбит.

— Леха! — прохрипел Хатч, хватая меня за руку. — Леха, живой...

— Валим! — заорал я. — Быстро!

Поддерживая друг друга, будто три алкоголика, мы поплелись к переулку между двумя полуразрушенными домами. Рядом опять что-то ухнуло, земля дрогнула. Едва мы успели углубиться в переулок, как появился еще один самолет и сбросил бомбу прямо на площадь. Во все стороны полетели обломки техники, камни и тонны земли. Если на площади и оставался кто живой, то эта бомба благополучно упокоила всех. К счастью, мы успели отойти довольно далеко.

То, что происходило дальше, я вспоминаю с трудом. Вроде Хатч мне что-то говорил, но я не мог понять ни слова, только махал руками и шел вперед, не разбирая дороги. Голова гудела, в уши будто воды налили. Окружающий мир стал восприниматься лишь через какое-то время. Помню, что я лежал на спине, а Тога лил мне в рот воду. Я закашлялся, потом начал жутко чихать. Следующее воспоминание — мы сидим втроем на корточках в какой-то ложбине, и меня трясет озноб.

— Леха? — Хатч теребит меня за плечо. — Ты как?

— Нормально, — мычу я, пытаясь справиться с дрожью. — Голова только звенит.

— Это контузия, — заявляет Тога. Он сам бледнее привидения, и глаза у него нехорошо блестят. — Надо бы врача найти.

— Нет! — кричу я. — Идем обратно в поля. Надо найти проход обратно, из этого мира в этот... в Саграмор. В Лансан. Нет, в Саграмор.

— Ничего не надо искать, — раздается знакомый голос, и я вижу как в бреду, что из-за кустов выходит Консультант. — Последствия сбоя преодолены, и вы снова можете продолжать Главный Квест.

Глава двадцать восьмая: Некоторая ясность

Бойтесь данайцев, троянов запускающих...

Аффект. Вот слово, значения которого я не понимал, пока не увидел Консультанта, выходившего из кустов. Наверное, то, что со мной случилось тогда, и было состоянием аффекта. Во всяком случае, мой мат был определенно слышан во всех сопредельных мирах, а Хатч и Тога с трудом удержали меня от смертоубийства, вдвоем повиснув на мне, как обезьяны на баобабе.

— Я понимаю, вы огорчены, — сказал Консультант наблюдая за тем, как я пытаюсь стряхнуть с себя своих сотоварищей и сойтись с ним в рукопашной, — но это не наша вина, честное слово. Произошел непредвиденный сбой системы. Мне очень жаль. От имени всего персонала "Риэлити" приношу вам глубочайшие извинения.

— Извинения! — Я с ревом попер вперед, таща за собой Хатча и Тогу. — Ах, ты, мать твою ёпэрэсэтэ! Да я тебя сейчас...

— Успокойтесь. Я уполномочен сообщить вам, что все предметы, бывшие у вас до сбоя системы, будут вам немедленно возвращены. А вы переведены на седьмой уровень. Вам присвоен разряд "боевой лох-инструктор". Вы получаете очки в разрядах...

— Очки? Я тебе сейчас покажу очки, волчара позорный!

— ... и вам предоставляются следующие призы: 400 дукатов, либо композитный бастард (гномская работа, реплика меча подгорийского гвардейца, цена за единицу 500 дукатов, класс оружия 4) повышение реакции — 10 единиц, эффект постоянный, магическая способность — атака направленным ментальным импульсом...

— Слушай, уйди от меня, — сказал я, отчаявшись освободиться из цепких миротворческих объятий моих друзей. — Я отказываюсь играть дальше. Все, шабаш, лавочка закрылась. Пошел ты знаешь куда? Ничего мне не надо. И греби отсюда широко, пока я не взял грех на душу.

— Вам надо выпить, — неожиданно заявил Консультант.

Он полез обратно в кусты и вытащил оттуда объемистый стеклянно звякнувший мешок. Расстелил прямо на травке скатерть, открыл мешок, выудил оттуда бутылку, четыре пластиковых стакана, упаковки с мясной и рыбной нарезкой, буханку черного хлеба и зелень в полиэтиленовом пакете.

— Настоящий "Юрий Долгорукий", — сообщил он, разливая водку по стаканам. — Давайте снимем стресс, тем более что я сам страшно за вас переволновался.

Странное дело, но я начал понемногу успокаиваться. Мы выпили по одной, потом еще по одной, потом Консультант достал из мешка новую литровку. После четвертой порции я почувствовал, что колбасившая меня дрожь прошла совершенно, и мысли мои потихоньку становятся на место. Водка настроила меня на миролюбивый лад, и недавно пережитый ужас начал казаться просто страшным сном. Лица Хатча и Тоги просветлели, и впервые после пережитой бомбардировки я увидел, что они улыбаются.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Консультант, который на моем лице прочел происходившие со мной изменения.

— Получше, — буркнул я, пережевывая стебель зеленого лука. — Но решение я не изменю. Гейм оува. Отправляйте меня домой.

— Это невозможно.

— Возможно. Я отказываюсь выполнять Главный Квест. Это мое официальное заявление. Считайте, что я вышел из игры, не справился с задачей.

— Все намного серьезнее, чем вы думаете.

— Я не думаю. Я просто окончил игру. Ненавижу компьютерные игры.

— Давайте еще выпьем, — предложил Консультант.

— Наливай! — сказал я, протягивая стакан. Консультант порывался чокнуться со мной, но я демонстративно его проигнорировал и чокнулся только с Хатчем и Тогой.

— Хорошо, придется мне вам кое-что разъяснить, — не выдержал Консультант. — Понимаю, я иду на грубейшее нарушение тайны Главного Квеста, но вижу, что ситуация безвыходная. Так что выслушайте меня, а потом принимайте решение.

— Выслушать? Ну что ж, можно и выслушать. Валяйте.

— Я уже говорил вам о множественности миров. Это реальность. Как правило, эти миры никак не пересекаются друг с другом, и попасть из одного мира в другой при обычных условиях невозможно. Но недавно произошел инцидент, который закончился таким вот проникновением. Это случилось в ночь с седьмое на восьмое июля.

-Ага! — обрадовался я. — А я что говорил?

— Вы действительно угадали. В компьютерные сети попал настолько совершенный вирус, что он изменил соотношение истинной и виртуальной реальности, и все, кто в этот момент находился в виртуальной реальности, оказались в ней на самом деле.

— Разве такое возможно?

— Нет ничего невозможного, мой друг. Такое действительно случается, правда, крайне редко. Помните "Алису в Зазеркалье" Кэрролла?

— Не представляю себе подобного чуда, — сказал Хатч.

— Интересно, — заметил Тога.

— Когда мы впервые беседовали с вами, Алексей, — продолжал Консультант, — я говорил вам о вашем виртуальном двойнике, который меняет мир, созданный разработчиками игры и искусственным интеллектом вашего компьютера. Попадание вируса, который мы назвали "Клонер", превратило ваших виртуальных двойников в ваши абсолютные реинкарнации, и вы оказались внутри новой реальности. Именно поэтому, Алексей, вы получили наше сообщение, именно поэтому мы встретились с вами, и я предложил вам Главный Квест. В тот момент, когда вы читали мое электронное сообщение на вашем дисплее, вы уже были в виртуальном пространстве — в Зазеркалье, если говорить языком сказки, которую я уже упоминал.

— Шизофрения. Самая та тема для разговоров на пьяную голову.

— Тем не менее, это правда. Произошло исчезновение границ между мирами. С этого момента происходит медленная интеграция миров. Большая Ойкумена разрушается. Вот поэтому вы не можете вернуться обратно в свой мир. Его попросту не существует.

— То есть, как это не существует? — Я похолодел. — Не понял...

— Эффект обратной персонификации, мой друг. Представьте себе, что вы актер и сыграли в кино роль римского легионера по имени... ну, скажем, Марк Туллий Цицерон, жившего в первом веке нашей эры. Вы как бы персонифицировались в этого человека. А теперь представьте себе, что фильм стал объективной реальностью. Будет ли этот самый Марк Цицерон, ваш абсолютный двойник, знать о существовании Алексея Осташова, если он живет за две тысячи лет до вашего рождения? И, конечно же, для Марка Туллия Россия не существует, она станет реальностью только через тысячи лет.

— В самом деле, жутковато как-то.

— Вы создали своего компьютерного двойника в игре, в которую играли. Он ваше виртуальное воплощение, вы сами в иллюзорном мире компьютерной игры. И вот произошел сбой. Что получилось? Ваш двойник стал реальным человеком.

— Так, — я посмотрел на свой пустой стакан и подумал, что пить мне больше не следует. — Значит, я двойник самого себя, так получается?

— Нет, потому что из-за сбоя, вызванного вирусом, вы оказались в новой реальности собственной персоной. А вот вашего мира больше нет. Он стал иллюзией. Теперь понимаете, почему вы не можете выйти из игры и вернуться обратно?

— Стоп! — Хатч затряс головой. — Это что выходит? России больше нет? И Нововолжска? И моего дома? И моей жены?

— Увы, — сказал Консультант тоном палача. — Для вас теперь существует только одна истинная реальность — тот мир, в котором мы сейчас выпиваем и беседуем о случившемся несчастье.

— Э, нет! — Я шутливо погрозил Консультанту пальцем. — Мы только что свалили из реального 1944 года. По крайней мере, Тога так утверждает, и я ему верю. Это как ты объяснишь, умник?

— А тут и объяснять нечего. Реальный 1944 год и игровой 1944 год тоже поменялись местами. И вы попали в него потому, что границы между мирами теперь стали прозрачны. Подобные провалы возможны, но в свое время вы уже не сможете вернуться, пока не будет устранена причина самого первого сбоя. Еще раз повторяю — вашего мира просто не существует. Больше того, возможны провалы и в те миры, которые не являются для вас единственной верной реальностью. Например, вы можете оказаться на какой-нибудь планете в созвездии Большой Медведицы или при дворе халифа багдадского.

— Слышь, Леха, что он несет? — В глазах Хатча был неподдельный ужас. — Я домой хочу! В свою трехкомнатную приватизированную квартиру на первом этаже! Я еще за нее даже ссуду не до конца выплатил...

— И что же нам теперь делать? — Я понял, что Консультант испугал меня по-настоящему.

— Довести до конца Главный Квест. Устранить причину сбоя.

— То есть, я должен нейтрализовать вирус? Я тебе что, Касперский восьмая версия, что ли?

— Нет, найти того, кто это вирус запустил.

— А, значит этот гребаный хакер тоже тут?

— Конечно. В момент проведенной им атаки он находился в виртуальной реальности, как и вы. Он здесь, и он будет пытаться найти способ выбраться в свой мир. Выполнять свой собственный Главный Квест.

— Ну вот, уже появляется ясность, — я начал успокаиваться, да еще Консультант по новой наполнил наши стаканы. — А причем тут пять артефактов Заламана?

— Притом, что вторженец обязательно будет их разыскивать вместе с вами. Таково условие Главного Квеста. И в этих поисках вы обязательно должны будете пересечься. Он выполняет свой Главный Квест, вы свой.

— Последний вопрос, Консультант. Меня для Главного Квеста выбрали вы. А этого Вторженца кто выбирал?

— Никто. Он попал сюда непрошеным гостем и действует самостоятельно. Именно поэтому мы не знаем, кто он такой. Вот почему мы не оказываем никакой помощи тем, кто вместе с вами оказался в этом мире: любой из этих людей в принципе может оказаться Вторженцем, — тут Консультант многозначительно посмотрел на Хатча и Тогу, — Вирус, о котором я говорил, был создан им для одной-единственной цели. Он позволял его создателю использовать все бонусы и артефакты, полученные другими участниками одной очень популярной сетевой игры и, соответственно, присваивать себе их результаты. По мере того, как вы будете выполнять наш Главный Квест, этот парень будет все ближе и ближе подбираться к вам, чтобы завладеть артефактами и самому ими воспользоваться. Он неминуемо себя обнаружит. И тогда у нас появится шанс справиться с ним и с теми проблемами, которые он нам всем доставил.

— Понятно. Выходит, что он автоматически получает все то, что мне достается потом и кровью?

— Именно так. Он развивается в процессе игры вместе с вами. Он, можно сказать, ваша тень. Но у него очень большое преимущество — он сам выбрал для себя профиль, поскольку не проходил нашу персонификацию. Он может быть кем угодно. Мужчиной, женщиной, эльфом, троллем, магом, демоном, вампиром, воителем. Он сам определяет свои параметры, навыки и таланты. Это грозный противник, Алексей. И еще: мы не знаем его истинных планов. Пока все, что натворил Вторженец, еще может быть исправлено, но если ваш Главный Квест будет провален, катастрофа неминуема. Система миров будет бесповоротно искажена, и восстановить прежнее состояние станет невозможно. Видите, я был до конца с вами искренен. Надеюсь, теперь вы измените ваше решение.

— Эх, мог бы я проверить, врешь ты или нет! — Я залпом выпил свой стакан. — Ведь знаю, что опять чего-то не договариваешь, темнишь. И что же нам теперь делать?

— Продолжать игру, — сказал Консультант. Странно, но он совсем не выглядел пьяным в отличие от моих друзей. Тога и Хатч явно осоловели. Особенно Тога. Да и я чувствовал, что перебрал лишку. — Это единственный путь, другого варианта просто нет. Если, конечно, вы не хотите навсегда остаться здесь.

— Хорошо, черт с тобой и с твоим Квестом. Все равно деваться некуда. Играем дальше.

— Я знал, что вы примете верное решение, — просветлел Консультант и поднял стакан. — За успех?

— Я бы на твоем месте так не радовался, чувак, — мрачно сказал я. — Когда я со всем этим покончу, мы с тобой поговорим по душам, обещаю.

— Потом будет потом, так у нас говорят.

— За успех, — я все-таки чокнулся с ним. — Что дальше?

— Вы не выбрали приз.

— Кто-то сказал, что нам будут возвращены все наши манатки. Значит, меч мне вернут.

— Все правильно, — подтвердил Консультант.

— Тогда выберу повышение реакции.

— Я опять нарушу условия Квеста, но на радостях....Берите меч.

— Это почему?

— У вас простая гномская клеймора. Оружие хорошее, но все же недостаточно эффективное. Композитный бастард куда более серьезная вещь.

— Хорошо, послушаюсь и на этот раз, — я попытался сфокусировать взгляд на лице Консультанта. — Ну что, допьем мерзавку?

— По последней, — предупредил Консультант. — Я все-таки на работе...

Глава двадцать девятая: Капрал Кляйнбах

Игрок не может использовать быстрое

передвижение, если он парализован

Этой ночью я спал как убитый, без снов и задних ног. Проснулся я оттого, что восходящее солнце начало светить мне прямо в физиономию. Оглядевшись, я увидел, что лежу в середине скульптурной группы под названием "Три спящих богатыря": слева от меня посапывал Хатч, справа Тога. Наши вещи были аккуратно сложены у нас в ногах.

Консультант, конечно, изрядный хитрован, но в заботливости ему не откажешь, он хорошо знает, что нужно человеку на следующее утро после крупномасштабного принятия на грудь. В тенечке под деревом я увидел пузатый кувшин литров в пять вместимостью. В кувшине оказался холодный пенный напиток, очень похожий на квас. Напившись, я почувствовал себя до неприличия счастливым.

— Дай мне! — Хатч уже проснулся и теперь просто рвал кувшин у меня из рук. Я услышал шумное бульканье, а потом глубокий вздох грешника, которого в аду на целый день освободили от сидения на сковородке. Подоспевший Тога допил квас, и на этом восстановление здоровья было закончено.

Наши вещи были в полном порядке. Хатч чуть не заплясал от радости, когда увидел, что его гитара цела-целехонька. Я понятия не имел, как Консультанту удалось забрать наши вещи и перетащить их сюда, но это было по большому счету неважно. Вместо подаренной мне Финнваиром клейморы я обнаружил длинный прямой меч с удобной рукоятью и клинком из неизвестного мне черного материала, похожего на стекло. Меч был на удивление легок, а когда я пальцем попробовал заточку, то убедился, что этим клинком можно побриться самому и побрить всякого, кто захочет помериться со мной силами. Неудивительно, что эта штука стоила так дорого. Ножны были красиво отделаны чеканкой и резьбой. Мои зелья, перстни, пергаменты и мешок с деньгами лежали в сумке. Только Тога не получил ничего. Это меня почему-то сильно смутило.

— Не проблема, — откомментировал такую несправедливость Тога. — Мы приходим в свет совершенно нагие и умудряемся за свою жизнь обзавестись кучей барахла. Что мне нужно, я найду и так.

Такая почти даосская философия меня немного удивила, но развивать тему я не стал. Теперь, когда мы выбрались из передряги и получили назад свои вещи, следовало идти дальше. Нас ждал Моравилль, и вот тут я сделал открытие, которое оказалось приятненьким таким сюрпризом.

Я упоминал, что с самого начала моих хождений по этому миру в сумке у меня был чистый пергамент. Проверяя содержимое сумки на этот раз, я увидел, что некогда чистый листок превратился в карту, где были отмечены все места, где я побывал — Мартенек, Мансее, замок Гранстон, Саграмор, дорога к Марене и Эльфийский лес. Это была навигационная карта, и локации появлялись на ней по мере того, как я в них попадал. Кроме того, на карте были отмечены направления на Рокар, Уэссе, Моравилль, Лансан, Коловашию и Хирн — вероятно, в этих местностях мне и предстоит продолжить поиск артефактов Заламана.

— Круто! — обрадовался Хатч, когда я показал ребятам карту. — Теперь хоть тыкаться вслепую не придется.

— А складок пространства все равно надо опасаться, — заметил Тога. — Если такие сбои у них вошли в обыкновение, плохи наши дела. Того и гляди, зашвырнет в какую-нибудь мезозойскую эру. Или в Хиросиму после атомной бомбежки.

— Кто не рискует, Тога, дальше сам знаешь. Судя по плану Моравилль от нас к востоку. Не будем терять времени.

— Момент, — виновато улыбнулся Хатч. — Меня что-то тянет по-большому...

Дождавшись, когда менестрель облегчится, мы двинули через поля на восток и очень скоро выбрались на узкую проселочную дорогу. Места вокруг были красивые, день был ясный, погожий, последствия вчерашней пьянки прошли, и настроение у меня стало понемногу улучшаться. Поскольку парни не были настроены на болтовню, я ушел в свои собственные мысли — длинные пешие прогулки очень располагают к размышлениям.

"Консультант наконец-то объяснил ситуацию. Из-за шалостей какого-то компьютерного гения мир РПГ стал реальностью, а мой мир под названием "Планета Земля, год 2008 от Рождества Христова", превратился в виртуал. В это верится с трудом, но другого объяснения всему, что со мной происходит, просто нет. Итак, представим себе, что все это так и есть. Чтобы вернуть статус-кво некая компания "Риэлити" находит меня, раба Божьего Алексея Осташова. Почему меня? Наверняка есть другие, более искушенные и умелые геймеры, повернутые на компьютерных играх и собаку съевшие на прохождении самых каверзных игрушек. Я, конечно, не ламер, но.... Ответ на этот вопрос я пока не знаю, и потому строить догадки не буду. Важнее другое: от меня ждут результата. Я обязан выполнить Главный Квест. А теперь давай подумаем, что же он из себя представляет. Я должен найти некие артефакты некоего царя Заламана? Или я должен найти Вторженца? Вчера Консультант сказал: "По мере того, как вы будете выполнять свой Главный Квест, этот парень будет подбираться к вам все ближе". Значит, поиск Вторженца это все-таки не Главный Квест. И артефакты — это слишком просто. Не думаю, что восстановление Большой Ойкумены зависит от каких-то пяти предметов, якобы исполняющих желание. Хотя, я могу пожелать вернуться домой, — а это будет мое первое желание, без вопросов, — и все типа встанет на свои места. Нееет, уж очень просто все получается, как в сказке про Цветик-Семицветик. Тут еще и Вторженец нарисовался. Как мне за рюмкой чая говорил Консультант, этот чел тоже выполняет свой Квест. Интересно...

Ломай голову, не ломай, пока у меня есть одна реальная нить — артефакты. С ними до сих пор было связано все то, что я делал. И еще, я знаю, что цацки Заламана ищет маг по имени Шамхур Рискат. И этот Рискат мой потенциальный противник.

Ой, мама дорогая, во что я влип? Монстры, война, эльфы, фашисты, теперь вот еще и хакер, устроивший весь этот переполох. Я мотаюсь по этому миру, одетый как толкиенист, и помощники у меня — такие же попаданцы, как и я. Меня чуть не загрыз аануб, меня убил Захариус-Шукра, я воскрес, успел переспать с одной очаровательной женщиной, познакомиться с другой, сразиться с зомби, закорешиться с эльфами, войти в контакт с таинственной имперской разведкой, получить по морде от саграморских спецназовцев — мир их праху! — побывать в эльфийском плену в этой реальности и едва не сгинуть под американскими бомбами в настоящем 1944 году. Однако, многовато за неполную неделю. Если так и дальше пойдет, домой я вернусь седым инвалидом с медвежьей болезнью и нервным тиком на оба глаза. И никаких льготных пенсий за такие подвиги мне никто не выпишет. Если еще вернусь...

Но зато у меня теперь есть команда. Менестрель, конечно, не Ван Дамм, но драться умеет, да и его музыкальные таланты могут пригодиться. Тога Казанский пока для меня полная энигма, но по всему видно, что парень он башковитый. И нервы у него стальные, если конечно все, что он нам рассказал о своих подвигах на станции — правда. Вот только на выпивку он слабоват, вчера после второй стопки захмелел конкретно. Ладно, у каждого свои недостатки. Надо к нему присмотреться. И потом, он же наш, российский! Земляк, елки-моталки, а земляков не бросают. Я очень сомневаюсь, что без нас он сумеет отсюда выбраться.

Итак, команда есть. Нас мало, но мы русские, прорвемся. Как говорил Ося Бендер, заседание продолжается. И, кажется, на горизонте появился Моравилль..."

— Пришли! — озвучил Хатч мои мысли и просветлел лицом. — Эти пешие прогулки меня добивают. Сколько мы прошли за сегодня?

— Много. Километров пятнадцать.

— Странно, что них тут нет порталов, — заметил Тога. — Вошел в такой портал, выбрал пункт назначения, и привет, на месте.

— Экий ты мечтатель, — усмехнулся я. — Мы с Хатчем уже в один портал попали, больше не хочется как-то. Радуйтесь, что мы без всяких порталов до жилья добрались и опять не загремели в какой-нибудь Берлин 45-ого года.

— И то кайф, — согласился Хатч. — Бляха медная, хоть пожрать и отдохнуть сможем.

— И помыться, — сказал Тога. — Я вот больше всего хочу в ванну залезть. Интересно, у них тут есть ванны?

— Будет тебе ванна, — сказал я и тут же вспомнил хитовую мему из старого великого фильма. — Будет нам тут и ванна, и кофа, и какава с чаем.

На подступах к Моравиллю нас встретил вооруженный патруль. Воины весьма необычного облика — маленького роста, мне по грудь, но широкоплечие и кряжистые, как борцы, в тяжелых доспехах из темного металла и шлемах, из под забрал которых торчали окладистые бородищи. Завидев нас, они взяли на изготовку свои двойные секиры и двинулись на нас цепью.

— Гномы, — сказал Тога, и я с ним согласился. Драка с этими существами совсем не входила в мои планы: выглядели гномы воинственно, и их было семеро. Так что я с самой любезной улыбкой двинулся им навстречу, держа руки разведенными — интернациональный жест миролюбия должен быть им известен.

— Кто такие? — пробасил командир патруля, подойдя к нам на десяток шагов.

— Странники, — ответил я за всех. — Идем в Моравилль с берега Марены.

— Так вы были на Марене? — осведомился гном. — Что там творится?

— Лансанцы перебили саграморскую армию. Жуткая была драка.

— Ура! — завопил гном, и прочие бородачи подхватили его крик. — Победа! Да здравствует Лансан и Андерланд!

— Лансан и Андерланд! — прокричали гномы, потрясая своими секирами.

— Я сержант Бугго, — заявил гном уже более дружелюбным тоном. — Вы принесли хорошую весть, чужеземцы. Можете проходить в Моравилль. Там явитесь к капитану Никельбокеру, он выпишет вам пропуска в нашу зону ответственности. Ступайте с миром!

— Вы все поняли? — спросил я парней, когда мы отошли от гномского патруля. — Королю Жефруа служат не только эльфы, но и гномы. Интересно.

— А нам-то какая разница? — поморщился Хатч. — Мне уже все эти сказочные существа надоели по самое не могу.

— Лансану они служат, а в Саграморе мы не видели ни одного представителя Старших Рас на службе герцога Альбано. Это может быть важно.

— А я вижу корчму, — сообщил Тога.

Гостиница стояла недалеко от дороги. У дверей местные жители громко и нетрезво общались друг с другом. Увидев нас, они замолкли и уставились на нас бессмысленными взглядами, но ничего не сказали. Мы вошли вовнутрь и увидели, что корчма полна гномов. Бородатые карлики в доспехах и в толстых куртках из воловьей кожи коротали время за пивом, жареной свининой и игрой в кости.

— Кто такие? — гаркнул один из них, направляясь в нашу сторону.

— Путники, — ответил я за всех. — У нас дела в Моравилле.

— Какие еще такие дела? — Гном упер руки в бока, покачался на каблуках. Зрелище было внушительное и жалкое одновременно — парень едва доставал макушкой до моего солнечного сплетения, но при этом имел широченные плечи и кулаки размером с мою голову. — Здесь запретная зона, лох. Закрытый лагерь спецподразделения лансанской армии. Чужаков мы не любим и не жалуем. Может, вы саграморские шпионы?

— Эй, менестрель! — заорали гномы, разглядев у Хатча за спиной гитару. — А ну, изобрази чего-нито! Спой-ка!

— Что делать, Леха? — шепнул мне Хатч.

— Петь. А если надо, то и станцевать. А я пока добазарюсь с этим кексом.

Хатч покорно расчехлил гитару и направился к столам. Я между тем дружелюбно улыбнулся заговорившему со мной гному и сказал:

— Меня пропустил сюда сержант Бугго. Его так обрадовали новости с границы Лансана, что он сразу нам поверил.

— Что за новости?

— Армия Саграмора разбита на Марене.

— Ну? — Гном повернулся к своим. — Слышали, братцы? Наши наваляли ублюдкам Альбано по первое число! Лансан и Андерланд!

— Лансан и Андерланд! — в восторге подхватили гномы, для пущего шума стуча своими братинами. — Смерть Саграмору! Смерть Альбано!

— Слушай, приятель, а что это вы так не любите Альбано? — спросил я гнома.

— А за что его любить? Сукин сын и сволота последняя. Ты что, не знаешь ничего?

— Я ведь чужак. Лох, как ты говоришь.

— А и верно, забыл! Угостишь пивом?

— Легко, — я подмигнул Тоге, и мы двинули за гномом к стойке бара.

Хатч между тем начал концерт. Настроил гитару, задумался немного, окинул взглядом странное собрание, в котором оказался. А потом запел, придуриваясь, с жутким деланным акцентом и завываниями:

Был я мальтшик маладой,

И в Тирольских шил горах.

Там вечернею порой

Все тирольцы пели так...

А потом Хатч стал выдавать такие йодли, что гномы пришли в настоящий экстаз и начали в десятки глоток ему подпевать. Корчма затряслась от бешеного: "Алари-йо-хо! Алари-йо-хо!" Сев поближе друг к другу, бородачи с кружками в руках начали дружно раскачиваться в такт своему пению — не дать, не взять, Октоберфест где-то в Мюнхене. Когда Хатч закончил свой псевдотирольский хит, гномы застучали кружками по столам, подняли несусветный гвалт, требуя повторить песню.

Был я мальтшик маладой....

— Весело тут у вас! — крикнул я гному, стараясь переорать его собратьев.

— Еще бы! Здесь квартирует 24-ая бригада андерландских кнехтов, лучшая из лучших. Мы и пить, и рубить и веселиться можем лучше всех.

— Это видно, — Я чокнулся с гномом и с Тогой. Пиво оказалось отменным, такого портера я давно не пил. Гном осушил литровую братину одним глотком, вытер губы своей роскошной бородищей. Я сделал трактирщику знак налить ему по новой. — Бугго сказал, мы можем получить пропуска у капитана Никельбокера.

— Можете то можете, но только капитану сейчас не до вас. У него тут проблемка одна нарисовалась.

— Что за проблемка?

— Непонятки с местным начальством. У смердов стали телята пропадать, вот здешний бургомистр и сказал капитану, что это, небось, наших рук дело. Понятно, что капитан бы настучал этой штафирке по кумполу за такие слова, да нельзя — альянты как-никак. Твое здоровье, лох!

— Твое здоровье, гном, — я наблюдал, как бородач выливает пиво в свою глотку. — Телята, говоришь, пропали?

— Ага. Восемь штук за неделю. То ли волки их дерут, то ли ворье завелось — неизвестно. Короче, местные на нас думают, а нам плевать. Только вот Никельбокер волнуется, что бургомистр на него жалобу в Жуайе напишет, тогда и до короля дойти может. А капитан наш дюже мечтает в эту войну до майора выслужиться.

— Понял, — я потер подбородок и задумался. Кажется, ситуация такова, что я должен выполнить побочный квест. — А где можно найти Никельбокера?

— Он сейчас посты обходит. А так-то постоянно здесь торчит. Погодь маленько, он скоро будет.

— Тебя-то как зовут, друг?

— Кляйнбах. Капрал Дидерих Кляйнбах. А тебя?

— Алекто. Твое здоровье, капрал Дидерих!

— Твое здоровье, Алекто!

— Ты что-то про Альбано говорил, друг. Мол, поганый он человек.

— А то! — Гном жестом потребовал у корчмаря наполнить его братину. — Историю с игрушкой знаешь?

— Это из-за которой братья поссорились? Я слышал, дело вовсе не в игрушке.

— Началось все с эльфийской куклы. Король Лорель был женат на полуэльфийке из очень древнего рода... Эй, трактирщик, у меня кружка пуста! Шевелись, каналья! О чем я говорил?

— О жене короля Лореля.

— Во-во. Красивая была баба, прям картинка. После рождения Альбано она заболела и умерла. Альбано родился хилым и безобразным, а вот старший, Жефруа, статью и красотой пошел в мать. Король, ясен пень, старшего любил больше, а Альбано это бесило. Но не в этом суть. Когда королева выходила замуж, эльфийские фаермеллены, ведуны значицца, подарили ей игрушку — куклу. Кукла эта особенная, очень древняя. Слыхал я, что на эльфийские священные праздники, то бишь на Альбан-Арфан, Альбан-Эйлер и Альбан-Эффин эта кукла оживает и на целую ночь превращается в живую девушку-красавицу, и девушка эта может прорицать будущее. Когда братья выросли, король Лорель сделал Жефруа своим наследником, а Альбано герцогом Саграморским. Да только Альбано узнал откуда-то, что кукла якобы однажды предсказала, что именно он, Альбано, будет королем Лансана. Правда это, нет ли, но с той поры Альбано люто ненавидит своего брата. Когда эльфы присягнули Жефруа на верность — он, как-никак на четверть эльф, — Альбано начал с ними войну и извел их в Саграморе под корень. А потом и против Лансана начал воевать. Ясен пень, сам мечтает стать королем. Верит в эльфийское предсказание.

— Вот теперь мне кое-что понятно.

— Альбано — сущий дьявол. Ему и черные маги служат, и с имперскими шпионами он вась-вась. — Гном допил пиво и знаком велел наполнить кружку. — А пуще всего он брата ненавидит за его красоту. Жефруа статен и красив, хоть и умом не вышел, а Альбано горбун, да еще и лысый смолоду.

— У вас тут прям война Алой и Белой Розы, приятель. Горбатый Ричард Глостер, и красивый, но глупый Эдуард Английский.

— Чего?

— Да так, ничего. Твое здоровье!

В голове у меня шумело, выпитое пиво настоятельно просилось наружу, бедняга Хатч в двадцатый раз затянул "Был я мальтшик..." под дикий рев восторженных гномов, а Тога, судя по его рассеянному взгляду, явно впал в состояние медитации.

— Ты что? — спросил я его.

— Да так, о своем думаю, — сказал меланхолично Тога и снова ушел в себя.

Между тем дверь в корчму открылась, и вошел еще с десяток гномов. Возглавлял эту группу рыжебородый крепыш с красным панашем на шлеме. Я понял, что это и есть капитан Никельбокер.

— Что за люди? — спросил он подозрительно, подойдя к нам.

— Путешественники, — ответил я. — А ты капитан Никельбокер?

— Ну, я капитан Никельбокер. И что из этого?

— Сержант Бугго сказал нам, что ты можешь выдать нам пропуск за кордоны. Это так?

— Я-то все могу, — гном ударил латной перчаткой по стойке. — Только с чего ты решил, лох, что я дам тебе пропуск?

— Предлагаю сделку. Я разбираюсь с исчезнувшими телятами, а взамен ты даешь мне три пропуска, для меня и моих друзей.

— Так, — Никельбокер выразительно посмотрел на капрала Дидериха. — Гляжу, ты уже узнал про наши беды.

— И хочу помочь. По рукам?

— Ладно, пошли, поговорим.

Подмигнув Тоге, я поднялся с гномьим капитаном на второй этаж, и Никельбокер впустил меня в свои апартаменты. Забрался на стул и велел мне сесть напротив.

— Про телят тебе Дидерих сказал? — спросил он.

— Он самый, — признался я. — А это что, военная тайна?

— Склока это дерьмовая, вот что. Местные начали тянуть на нас после того, как исчез пятый теленок. Бургомистр меня вызвал и давай песочить. Я, конечно, стал разбираться, но мои ребята твердо сказали, что телят не трогали. Кур да кроликов потихоньку у местных потыривали, но не больше. А потом еще три теленка пропали. Тут бургомистр и вовсе взбесился. Я, говорит, на тебя и на твоих рудокопов сраных в Жуайе жалобу напишу, что вы мародерствуете. Или, говорит, найди того, кто телят уводит, или я на тебя, карлика засратого, думать буду. У меня прям руки чесались ему нос на макушку передвинуть и рот расширить от уха до уха, но я сдержался. Он ведь и впрямь напишет, сикофант вонючий. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Если напишет, на твоей карьере крест, верно?

— Угу. Король Жефруа очень не любит, когда мирное население обижают. Свою армию он в строгости держит, понимаешь? Если до него дойдут эти разговоры, меня понизят до сержанта — это в лучшем случае. А ребятам жалованье урежут.

— Неприятно, — я почесал подбородок, заросший трехдневной щетиной. — А у тебя есть идеи, кто мог этих телят свести?

Никельбокер внимательно оглядел меня, точно оценивал, можно ли мне доверять. Потом открыл шкатулку у себя на столе и развернул перед моим носом карту Моравилля и его окрестностей.

— Вот, гляди, — начал он, — местные пасут свой скот здесь, здесь и здесь. Все телята пропали вот тут, — и капитан ткнул толстым пальцем в очерченный на карте кружок. — Ведьмин Луг, на север от Моравилля. С запада река, с востока лес. А вот тут старый могильник.

— Ну и с чего бургомистр взял, что это ваших рук дело?

— Наш лагерь находится на северной окраине. — Никельбокер свернул карту. — Короче, слушай меня. Если разберешься, кто и зачем скотину свел и доказательства предъявишь, с меня пропуска и плата за труды, скажем, сто дукатов. Согласен?

— По рукам. У тебя есть список тех, у кого пропали телята?

— Список у губернатора. Можешь с ним переговорить, он допоздна торчит в мэрии. Ты уж разберись с этим делом.

— Один вопрос, капитан; почему ты сам не хочешь с ним разбираться?

— Честно? — Никельбокер прищурился. — Мне не поверят. Если мы притащим бургомистру телячьи мослы, сукин сын скажет, что мы сами их и съели, а теперь морочим ему голову. Надо, чтобы все сделал сторонний человек — например, ты.

— Логично. — У меня появилось чувство, что я опять наступаю на те же грабли, на которые уже наступил в Мартенеке, когда согласился принести акваголь. Но деваться некуда, пропуска нам нужны, а телята... Да найду я их, что в этом сложного? — Ладно, договорились. Готовь пропуска.

Глава тридцатая: Заброшенный могильник

Вы уверены, что хотите выйти из игры? Поздно!

Хатч и Тога без всякого энтузиазма восприняли мою идею помочь капитану Никельбокеру. Особенно им не понравилось то, что я собираюсь заняться всем этим в одиночку.

— Так не пойдет, Леха! — заявил менестрель. — Мы пойдем с тобой.

— Тебе может понадобиться помощь, — добавил Тога.

— Мужики, я конечно очень ценю вашу поддержку, но один я быстрее справлюсь. К тому же дело пустяковое. Надо всего лишь найти то, что осталось от телят и объяснить бургомистру, что все дело не в гномах, а например в волках. Никельбокеру он не верит, а мне поверит. Поняли?

— А если на волков наткнешься, что тогда? — не унимался Хатч.

— Я не собираюсь идти в лес! Я поищу на лугу, найду вещдоки и покажу их градоначальнику. Я ж не сумасшедший, чтобы ночью шастать по лесу! Мне надо всего-навсего найти пару костей. Доказательство того, что телят съели не гномы, а волки — и все.

— В самом деле, очень простая задачка, — сказал Тога. — Ничего сложного.

— Вот и я говорю, — вздохнул я. — Ладно, отдыхайте, а я пошел к бургомистру.

Ратуша находилась напротив корчмы. В Моравилле, как и во всех средневековых городках все присутственные места — гостиница, кузница, ратуша, церковь и лавки торговцев, — располагались вокруг центральной площади. Я обошел возвышающийся в центре площади памятник в виде воина с мечом, оседлавшего рыкающего льва, и вошел в ратушу.

Бургомистр, сухой и желчный старичок в черной одежде, разговаривал со мной в своем кабинете. Я популярно объяснил градоначальнику, кто я и почему его беспокою. Бургомистра мои объяснения не впечатлили.

— Я понимаю ваши мотивы, юноша, — сказал он мне, — но советую вам не лезть в это дело. Никельбокер плут и мошенник, а его гномы всего лишь наемники. Уверяю вас, вам лучше попробовать получить пропуска у военного коменданта в Лоре, это десять лиг на север отсюда. Бросьте вашу затею и не тратьте усилий.

— Я дал слово, милсдарь бургомистр, — ответил я, — а мое слово дорогого стоит. Мне нужен список тех, у кого пропали телята.

— Дело ваше, — старик пожал плечами. — Приходите ко мне с НЕОПРОВЕРЖИМЫМИ доказательствами. Уверяю вас, я отличу кости телят, побывавшие в зубах волков, от костей, побывавших в зубах гномов.

— Не сомневайтесь, милсдарь бургомистр. Я найду такие доказательства.

Получив список, я отправился в корчму. Тога и Хатч уже спали, когда я пришел в нашу комнату. Мне не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним. Заперев двери на засов, я разлегся на серой пахнущей мышами и пылью постели и только в это мгновение понял, как же я устал. Я не заснул — провалился в забытье, будто в колодец и проснулся только поздним утром, когда солнце было уже высоко. Странно, но мне почему-то показалось, что во сне я видел Вику Караимову, хотя сон я не запомнил совершенно.

Хатч и Тога продолжали спать крепко и сладко, как малые дети. Мне это было на руку. Оставив их досматривать сны, я тихо покинул корчму и пошел по деревне, разыскивая указанных в списке владельцев телят. Крестьяне поначалу наотрез отказывались беседовать с чужаком, но я показывал им новенькую серебряную монету в десять соверенов, и языки мгновенно развязывались. Никельбокер сказал правду — все телята исчезли за одну неделю, причем бесследно. Была еще и одна странность: исчезнувшие телята были одной масти, черные и без пятен на шкуре. Но я пока на этом не заморачивался. Главное я знал — скот пропадал на выпасе, который назывался Ведьмин Луг. Следовательно, там и надо искать следы случившегося.

Съев купленную у пекаря свежую булку и запив ее купленным у торговки кувшинчиком сидра, я отправился на Ведьмин Луг. Миновал гномский лагерь, окруженный деревянным тыном и валами. Пару раз мне встречались гномские патрули, но я ссылался на Никельбокера, и расспросы тут же прекращались. Солнце подошло к зениту, когда я пришел на место.

Луг оказался очень живописным местом. Славное местечко для пикника: рядом речка с чистой водой, тут же лес. Я добросовестно изучил берег реки, особенно в тех местах, где он был истоптан копытами коров и прочей скотины. Следопыт я, конечно, не ахти, но волчьи следы различить могу. Ни одного похожего следа я не нашел — кругом были только отпечатки коровьих и овечьих копыт. Бродя по лугу, я дошел до самой границы леса. Здесь я тоже ничего интересного не нашел. Помотавшись взад и вперед от леса к реке и обратно с пару часов, я присел передохнуть и обдумать, что делать дальше. А потом я обратил внимание на правильный конический курган как раз между лесом и рекой к северу от меня. Если и там нет никаких следов, то остается только одно — последовать совету бургомистра, вернуться за Хатчем и Тогой и топать в Лоре.

И вот тут я понял, что не все так просто. Неподалеку от кургана я наткнулся на отчетливые следы на мягкой земле. Следы были определенно волчьи или собачьи, но такой величины, что у меня по спине побежали мурашки. Явно не пекинес тут бегал. Следы вели в сторону кургана, и я пошел по ним. Они привели меня к самому кургану, а точнее, к огромной норе в его склоне, почти у самой земли, в которую я мог протиснуться, почти не нагибаясь.

— Нет, Осташов, ты своей смертью не умрешь! — сказал я самому себе и, активировав "Светляк", полез в нору.

Нора оказалась короткой — метров шесть-семь не больше. Выбравшись из нее, я попал внутрь просторной погребальной камеры с четырьмя открытыми саркофагами на пьедесталах. Ага, значит вот он и есть, могильник, о котором говорил Никельбокер. Я заглянул в каждый из саркофагов: они были полны истлевших костей, и ничего ценного я там не обнаружил. В одной из стены камеры я заметил каменную дверь, толкнул ее, и она открылась, впустив меня в новый зал, больше первого. И вот тут я увидел зверя.

Это был самый настоящий волк. Матерый волчара, здоровенный, почти седой. Заметив меня, он сжался в ком, прижал уши и злобно зарычал, сверкнув зелеными огоньками глаз, а потом кинулся на меня. Я успел вытянуть меч из ножен, и волк напоролся прямо на его острие, отскочил с визгом и кинулся вновь. Я встретил его размашистым ударом и сам поразился тому, с какой легкостью композитный клинок разрубил зверя почти пополам. Волк отлетел в сторону, оставляя на каменном полу широкий кровавый след, забился в судорогах и издох.

— Ай да я! — сказал я и с любовью посмотрел на свой меч. — Пора писать охотничьи рассказы.

Моя работа была закончена. Теперь, даже если этот зверь непричастен к исчезновению несчастных коровьих детей, его труп убедит бургомистра, что виновник найден и наказан. И пропуска будут у нас в кармане. Если телки снова начнут исчезать, то мы к тому времени будем уже далеко от Моравилля. Квест выполнен, пора получать награду.

Впрочем, я почти не сомневался, что убитый мной волк и есть причина проблем капитана Никельбокера. По полу зала были разбросаны свежие коровьи кости, а в углу я увидел медное ботало на веревке. Отличная улика, уж кто-то из владельцев телят его обязательно опознает. Я подобрал ботало, сунул его в сумку, направился к издохшему волку, чтобы отрезать у него хвост — снимать с него шкуру целиком у меня не было никакого желания. И тут меня посетила неожиданная мысль.

Волк находился в закрытом зале. Оглядевшись по сторонам, я не заметил ни одной дыры, в которую зверь мог пролезть на поверхность. Это могло значить лишь одно — волка кто-то выпускал из крипты на свободу. Но вот кто? Волосы шевельнулись у меня на голове, и откуда-то будто повеяло неприятным холодком. Один волк, даже самый расголодный, не мог бы сожрать за неделю восемь телят. Тут есть еще кто-то. Надо бы осмотреться.

Держа меч наготове, я обошел зал и вскоре нашел еще одну дверь, скрытую в глубине погребальной камеры. Она вела в длинный узкий коридор со стенами, облицованными грубой каменной плиткой. Коридор вывел меня на лестницу, уходящую вглубь земли. Я спустился по ней и попал в новый зал, настоящий чертог, выстроенный глубоко под курганом. В центре зала на длинном каменном столе были аккуратно разложены какие-то темные предметы — присмотревшись, я понял, что это говяжьи сердца. Не было сомнений, что это сердца всех восьми исчезнувших телят. Я потянул носом воздух: к запаху пыли явно примешивался запах свежепролитой крови. Между сердцами стояли здоровенные свечи из черного воска, а в глубине зала я заметил несколько закрытых саркофагов.

Любопытство — страшная сила. Мне было жутковато, но еще и чертовски интересно узнать, в чем же здесь дело. Уж больно смахивал стол с коровьими головами на алтарь. Я шагнул было к алтарю, но тут заметил, что пол зала напоминает шахматное поле. Это могло быть ловушкой. Надо поискать другой путь.

Я прошел зал от стены до стены, но обходного маршрута не нашел. Зато мне на глаза попались помещенные в стенные ниши каменные таблички со странными письменами, причем знаки везде были начертаны в одинаковом порядке. Что-то вроде:

Я вглядывался в эти таблички, а потом меня осенило. Блин горелый, как все просто! Надо только вытащить одну из этих табличек — ага, вот так! — и сравнить ее с плитами на полу.

Количество плит и значков в каждом из горизонтальных рядов таблички было одинаковым. Я нашел ключ. Теперь оставалось выяснить, откуда следует считать ряды, сверху или снизу. Я решил для начала попробовать читать снизу, подошел к шахматному полу, нашел обозначенную на схеме безопасную плиту и нажал на нее мечом. Плита не шелохнулась. Я рискнул наступить на нее и понял, что действую правильно. Дар Ловкой Руки, похоже, действует отлично.

Через пару минут я уже стоял у алтаря. За алтарем в полу оказалась глубокая квадратная яма, и в ней я разглядел останки несчастных телят. Похоже, тут проводился какой-то неведомый обряд. Мне было не до таинственных культов, меня гораздо больше интересовали саркофаги в глубине зала. Я добрался до первого из них, с трудом отодвинул тяжелую резную крышку и вздрогнул. В саркофаге был мертвец, причем очень колоритный. Бледное бескровное и иссохшее лицо покойничка было обрамлено белоснежной гривой, на лбу сверкала золотая диадема, а в костлявых руках с отросшими когтями он держал длинный меч с богатой рукоятью. Но не это было главное: на губах и подбородке обитателя саркофага была свежая кровь. Это открытие заставило меня поежиться. Если кто-то намеренно не мазал мертвяку губы кровью, то тогда...

Я понял, что тут происходило. Волк, которого я убил — сторожевой зверь-слуга. Давил телят и тащил их внутрь склепа, подкармливал своих хозяев-упырей. А я-то, дурак, сунулся в самое логово! Надо сваливать отсюда, пока не...

Поздно!

Мертвяк открыл бесцветные невидящие глаза. Меня будто отбросило от саркофага — так я перепугался. За то время, пока я пытался прийти в себя, кадавр с шипением вылез из саркофага, тараща на меня свои пустые зенки и размахивая мечом.

Я отскочил в сторону, но упырь даже не повернул головы. Это меня ободрило: похоже, мертвяк меня не видит. Между тем монстр повертел головой, принюхиваясь, и поплелся к алтарю — вернее всего, его привлекал запах пролитой крови. Мой страх прошел, и я, подбежав сзади к кадавру, треснул его мечом по шее. Башка слетела с плеч кадавра, будто мяч, а тело повалилось с сухим стуком на пол, подняв тучу пыли. Между тем за мой спиной раздались шорох и бормотание: оглянувшись, я увидел сразу двух упырей, в точности похожих на убитого мной парня, только вооружены они были не мечами, а длинными кинжалами. Этих я распотрошил быстро и без особого труда, они, похоже, даже не поняли, что с ними случилось. Остался последний саркофаг, и спустя несколько мгновений я увидел его обитателя. Точнее, обитательницу.

Она выскочила из своей усыпальницы, будто вылетела, раскинув руки, окруженная бледным свечением. Первые три кадавра были мумиями, эта красотка выглядела совершенно, как живая — и ее лицо поражало своей красотой. Однако настроена мертвая красавица была совсем не дружелюбно. Глаза у нее пылали в полумраке красными огоньками, а мертвенно-бледное лицо искажала злобная гримаса. Хотя, чего удивляться, я только что прикончил трех ее приятелей.

— Чужак! — зашипела упырица, показав мне длинные острые клыки в пасти и пустив в мою сторону волну тяжелого смрада. — Пришел за камнем? Сдохнешь тут!

— Как бы не так, — сказал я, отступая от рассерженной дамочки к алтарю и держа меч двумя руками, как бейсбольную биту. — Хочешь поболтать, поболтаем, а нет, до свидания. Ты миленькая так-то, но не в моем вкусе.

— Тебе конец, человек! — выпалила тварь и прыгнула на меня.

Я вообще-то неплохо играю в волейбол. Еще в школе я славился своим умением отбивать самые коварные подачи. Наш физрук Павел Игоревич даже пророчил мне великое спортивное будущее. Я обманул его ожидания, выбрал все-таки учебу, а не большой спорт. Но в тот момент, когда вампирша взвилась в воздух в своем нечеловеческом прыжке, моя реакция меня не подвела. Я перехватил ее ударом прямо в полете, и гномий клинок с чавканьем рассек тварь почти пополам. Упырица издала жуткий крик и отлетела в сторону, забрызгав пол черной сукровицей. Несколько секунд я наблюдал, как она с безумным воем бьется на плитах, пытаясь подняться, а потом, выйдя из ступора, подскочил к ней и рубанул сплеча, отсекая ей голову. Вой оборвался, голова с костяным стуком подпрыгнула на полу и покатилась к саркофагам.

— Простите, сударыня, сегодня не ваш день, — сказал я обезглавленному телу, вокруг которого медленно расплывалась черная лужа. — Вы сами напросились. А теперь, с вашего позволения, я вас покину.

— Эй, а как же я!

Голосок был женский, приятный и бархатистый. Я невольно отпрыгнул назад и занес меч, но в зале было пусто.

— Кто здесь? — крикнул я, перехватывая поудобнее рукоять меча.

— Загляни в саркофаг, — ответил мне голосок.

Я с опаской приблизился к той гробнице, из которой на меня выпрыгнула давешняя вампиресса. Заглянул вовнутрь и ахнул — на дне саркофага светился крупный драгоценный камень. Если я что-нибудь понимаю в камнях, то это был алмаз. Величиной эдак с крупное куриное яйцо.

— Ну, чего смотришь? — недовольно спросил голосок. — Что, не нравлюсь?

— Нет, я все думаю, окончательно ли я рехнулся, или нет, — ответил я. — Это ты говоришь?

— Ты что, говорящих камней никогда не видел?

— Так ты и есть говорящий камень Заламана? — Я почувствовал, что мне не хватает воздуха. — Так, что ли?

— Представь себе. Я бриллиант Эль-Шаба собственной персоной. И не делай идиотское выражение лица, будто не понимаешь, о чем речь. Ты ведь забрался сюда ради меня, верно?

— Вообще-то я телят искал. Пропавших. А сюда залез чисто случайно. — Я с шумом втянул в себя воздух, чтобы успокоиться. — Мать твою тру-ля-ля, третья реликвия!

— Ну и что ты стоишь? — спросил алмаз. — Бери меня и пошли отсюда. Мне до ужаса надоели темнота и холод.

— Ну, раз ты так просишь... Аааааааа!

В первое мгновение мне показалось, что моя правая нога угодила в какой-то капкан. Боль была такая, что я едва не лишился сознания. Когда же я увидел, что случилось, меня буквально затрясло от омерзения. Отрубленная голова вампирши прокусила сапог и вцепилась зубами мне в ногу чуть повыше щиколотки.

Я тряс ногой, колол проклятую голову мечом, а левой рукой ухватил ее за волосы и пытался отодрать от себя. Голова шипела, но челюстей не разжимала. Наконец, мне удалось засунуть ей клинок в рот и разжать бульдожьи челюсти. Отцепив голову, я несколько раз шваркнул ею об угол саркофага так, что брызги полетели во все стороны. Шипение заглохло, и я отшвырнул от себя эту мерзость, будто ядовитую змею.

— Что? Что случилось? — с беспокойством спросил камень. — Ты где?

— Тут я, — простонал я, стягивая с ноги сапог. Крови было немного, но в ноге красовались две дырки, будто от собачьих зубов. — Голова меня цапнула! Ой, мама, как больно!

— Она укусила тебя? — Камень помолчал. — Укус Спящей Королевы-это плохо.

— Да уж ничего хорошего... "Зенит" чемпион!

Боль в ноге утихла, и я немного успокоился. Для пущего эффекта я выпил желтое зелье, найденное у Захариуса. Но камешек решил меня морально добить.

— Теперь ты превратишься в одного из них, — заявил он.

— В одного из них? — Я похолодел.

— Ну да, — простодушно сказал алмаз. — В Бессмертного.

— Да что ты такое говоришь? — Я прекрасно понимал, что камень прав, и от этого мой ужас стал запредельным. — Заткнись, не каркай!

— Очень жаль. Я думала, ты вытащишь меня отсюда, и я снова буду видеть свет. Но теперь ты утащишь меня в темноту, и я буду лежать во мраке, мечтая о солнце.

— Заткнись, говорю!

— Ты не переживай, — успокоил меня камень. — Ты не поверишь, но многие мечтают превратиться в вампиров. Хотя я не понимаю, что в этом хорошего.

Ошалев от ужаса, я схватил камень и понесся прыжками прямо по шахматному полу, нисколько не думая о ловушках. Что-то грохотало за моей спиной, со свода летели камни, пол под ногами гудел и вибрировал, и все проваливалось в тартарары, но я уже выбрался в коридор, а потом и в склепы. Даже не помню, как я оказался на поверхности, весь в холодном поту, пыли и паутине. Здесь была лунная и звездная ночь. И еще — у входа в могильник меня ждал Консультант.

— Счастлив сообщить вам, мой друг, что вы прошли на восьмой уровень, — сообщил он и протянул мне свиток. — Прошу вас ознакомиться.

— Ничего не надо! — завопил я. — Лекарство! Зелье исцеления от вампиризма! Вот что дайте!

— Боюсь, это невозможно.

— Почему?

— Потому что вы еще не ознакомились с сертификатом о повышении.

Трясущимися руками я развернул пергамент и прочитал:

Вы нашли третий артефакт. Поздравляем! Ваш первоначальный профиль "лох" аннулирован. Вам присвоена квалификация "Вампир-лорд". Вы получаете 25 пунктов здоровья, 25 пунктов полной регенерации, способность "Ночное зрение", способность "Контроль разума", способность "Трансформация". Ваша мана увеличена на 65 пунктов. Теперь Вы можете использовать магические заклинания атаки и обороны 3-его класса эффективности, а также вам присвоены 10 очков опыта в разряде "Зелья и травы".

Ваши новые игровые данные:

ГЕРОЙ — АЛЕКТО

Профиль — вампир-лорд

Раса — человек

Уровень -8

Специализация — вампир-экс-лох.

Особые способности:

фехтовальщик,

стрелок,

Ночное зрение,

Иммунитет 100%,

Регенерация 100%,

Контроль разума,

Трансформация.

Дары: Ловкая Рука, Обольщение

Недостатки: фотофобия,

аргентофобия, пирофобия.

Здоровье — 140

магия — 80

обаяние — — 10

выносливость — 125

боевые навыки — 50

капитал — текущий

репутация — текущая

опыт — текущий

Согласно условиям Главного Квеста Вам предлагаются следующие призы:

Деньги — 1000 дукатов золотом;

Проницательность — +10 к уровню "Новичок магии";

Снаряжение — набор универсальных отмычек (10 отмычек для различных типов замков, стандартный заказ, стоимость 300 дукатов);

Магические способности — Дар Полиглота.

Напоминаем, что Вы можете выбрать ТОЛЬКО ОДИН приз. Свой приз Вы можете получить в гостинице "Большой индюк" в Лоре в любое удобное Вам время.

Неизменно Ваш

Консультант

— В жопу! — крикнул я, отшвырнув свиток. — В жопу отмычки, проницательность и все остальное! Дайте мне лекарство от вампиризма!

— Увы, ничем не могу вам помочь, мой друг, — сказал Консультант. — У нас просто нет такого лекарства.

— Не может быть, — я почувствовал такое отчаяние, что словами не передать. — Это невозможно. Я не хочу, понимаете? Уж лучше быть лохом. Я не хочу становиться вампиром. Да еще и вампиром-лохом.

— Вы им уже стали. Поэтому стали возможны радикальное повышение пунктов здоровья, регенерации и магии. Кроме того, вы получили особые способности...

— Хватит! — завопил я, сжав кулаки. — Я... я прошу вас, дайте мне лекарство. Должен же быть какой-то квест, какая-то возможность.

— Вы не выбрали свой приз.

— Я ничего не хочу выбирать. Я вампир. Зачем мне теперь все это нужно?

— Сочувствую вам, но правила Главного Квеста...

— Хорошо. Я беру отмычки.

— Возьмите лучше Дар Полиглота.

— Мне он ни к чему.

— Ошибаетесь. Очень скоро этот дар вам очень пригодится.

— Чтобы общаться с Бессмертными?

— Вы почти угадали. Вам предстоит путешествие в Коловашию.

— Лекарство! Вы меня что, не слышите?

— Вы торопите события. Вам нужно выбрать...

— Слушай, иди-ка ты на хутор бабочек ловить! Не хочу с тобой разговаривать.

— Вам следует знать, что вы приобрели и что потеряли, став вампиром, — продолжал, как ни в чем не бывало Консультант. — Отныне вы бессмертны. Вас можно убить только расчлелением или сожжением. Вы обладаете абсолютным иммунитетом, ночным зрением, возможностью манипулировать сознанием других существ, лечить ранения, готовить зелья из природных составляющих. Вы можете превращаться в животных, бесшумно двигаться и становиться невидимым на несколько секунд. Но, с другой стороны, вы стали ночным существом, и солнечный свет для вас опасен. Также опасность для вас представляют серебро и огонь. Если вы очень близко подойдете к костру, то можете вспыхнуть и сгореть. Вы можете пить кровь людей и других живых существ, но можете и не пить. Однако помните, что отказ от приема живой крови вызовет у вас абстинентный синдром — попросту говоря, похмелье. Кроме того, ваш внешний облик начнет меняться.

— Все, это конец, — я без сил опустился на траву. Голова у меня кружилась, волнами накатывала тошнота, сердце билось, как сумасшедшее. — Уходите, оставьте меня одного.

— Ты так быстро сдаешься? — спросил меня Говорящий камень удивленно.

— Ты опускаешь руки, дорогой? — осведомился хрипловатый и очень знакомый женский голос.

Я вздрогнул, поднял глаза и увидел Марику, стоявшую рядом с Консультантом.

Глава тридцать первая: ReadMe

Внимательно прочтите руководство пользователя

перед тем, как сделать все по-своему.

— Твоя истерика прошла, зайка? — Марика подошла ближе и села рядом со мной на корточки. — Теперь поговорим о деле.

— Я вам больше не нужен, — сказал Консультант и мило улыбнулся. — До встречи, Алекто. До встречи, Марика. Приятного вечера.

— Чтоб ты сдох! — бросил я вслед исчезающему во мраке Консультанту.

— Ты грубиян, — сказала Марика и сверкнула в темноте леопардовыми глазами. — Но я рада, что он свалил. Как хорошо побыть вдвоем, правда, милый?

— Вот только тебя еще не хватало для полного счастья. Улыбаешься? Ну, конечно, хрен ли нам! Мы же вампиры от рождения.

— И гордимся этим. У вампиров масса преимуществ, любимый.

— Ага, и кровь круче коньяка "Хеннеси". Оставь меня в покое.

— Не раньше, чем ты прочтешь еще кое-что, — Марика протянула мне запечатанный свиток. — Вообще-то наш уважаемый Консультант — полный засранец. Ему следовало ознакомить тебя с полезной информацией по Главному Квесту перед началом игры. Но это проблема всех игровиков. Они считают, что личный контакт куда важнее чтения бумажек. Ты ведь никогда не читал файл "ReadMe", начиная новую игру?

— Что там у тебя? — Я выхватил у Марики свиток, сломал печать, развернул и прочитал следующее:

ПОДСКАЗКИ ПО ИГРЕ И ПОЛЕЗНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Дорогой игрок Главного Квеста!

Перед началом игры ознакомьтесь с информацией, приведенной ниже:

1. Пользуйтесь картой территории перед началом каждого задания. Она автоматически заполняется по мере прохождения вами основных локаций и является вечным предметом вашего снаряжения. На ней отмечается маршрут, расположение тайников с инвентарем и зельями и полезные подсказки.

2. Персонажи, с которыми вы встречаетесь в ходе игры, часто могут сообщить вам важную информацию. Старайтесь вступать с ними в беседу. Если персонаж не желает с вами разговаривать, подкупите его или соблазните.

3. Основное оружие по ходу игры приходит в негодность. Пользуйтесь услугами кузнеца или оружейника в активных локациях.

4. Вы можете брать уроки магии или владения оружием у других персонажей. Стоимость уроков зависит от репутации и квалификации персонажа, а также от того, насколько он вам симпатизирует.

5. Вы можете на законных основаниях использовать предметы, зелья, оружие и снаряжение, найденные вами в тайниках, на убитых врагах или обнаруженных мертвецах. Украденные предметы использовать нельзя. Украденные вами магические предметы немедленно лишаются своих магических свойств. Все предметы вашего снаряжения делятся на вечные и расходуемые. Вечными предметами являются карта локаций, предметы, купленные у Консультанта и получаемые вами в качестве призов по итогам прохождения уровней (кроме зелий и денег).

6. Как правило, волшебные существа обладают в разной степени неуязвимостью к обычному оружию. Старайтесь использовать для борьбы с ними боевую магию. Развивайте свои магические способности и повышайте уровень маны.

7. При повышении вашего уровня вы будете встречать противников, обладающих уникальными способностями. Поэтому в игре вне зависимости от вашего желания предусмотрены различные запрограммированные варианты наделения вас соответствующими способностями и навыками для эффективной борьбы с этими противниками.

8.Разумно расходуйте ваши деньги. Не всегда у вас будет возможность пополнить финансы за счет выполнения квестов или из тайников. Вы можете продавать полученные в качестве призов вечные предметы, но при этом должны помнить, что торговцы никогда не дадут вам исходную цену вашего приза.

9. Начиная с 10-уровня игры, у вас появляется возможность самостоятельно менять свой профиль и игровой статус, вступая в различные сообщества и гильдии.

10. Помните, что персонажи, с которыми вы торгуете или которых пытаетесь подкупить, запрашивают с вас завышенные цены. Не стесняйтесь торговаться и сбивать цены до разумных.

11. В случае заболевания или ранения вы можете лечиться самостоятельно, при помощи зелий или заклинаний, а можете обратиться за помощью к целителям, которые есть в любом городе.

12. В случае вашей гибели наши специалисты по Анастазису трижды возвращают вам жизнь. В случае четвертой гибели при прохождении Главного Квеста вы будете дисквалифицированы ПОСМЕРТНО.

Удачи!

— Дисквалифицирован посмертно, — пробормотал я. — Это что, серьезно?

— Серьезнее не бывает. Из-за Вторженца игровой мир стал реальным. Значит, и смерть в нем более чем реальна.

— Ты что, решила меня окончательно добить?

— Нет, всего лишь хотела, чтобы ты от и до понял, что можешь и чего не можешь. Ты полез в игру самоуверенно и безоглядно, как полный... лох. Даже не изучил, как следует ее правила. А теперь глянь на пункт седьмой. Прочти его еще раз, внимательно. Все понятно?

— Не совсем.

— Ты идиот, Осташов. Думаешь, ты просто так ввязался в историю с телятами? Во-первых, ты получил Говорящий камень Заламана. А во-вторых, теперь ты сможешь на равных драться с графом Радулеску. У обычного человека нет шансов одолеть высшего вампира. У тебя он появился. Вот почему ты стал вампиром — это было неизбежно. Понял, женишок?

— Ты должна быть с ним помягче, Марика, — сказал Говорящий камень. — Он все еще в шоке.

— У меня только один вопрос, Марика. Я смогу избавиться от вампиризма?

— Не раньше, чем ты покончишь с Радулеску.

— Уф! — Никогда с того момента, как я начал осознавать, что живу, я не испытывал такого счастья и такого облегчения. Даже не знаю, с чем это сравнить. Наверное, так чувствует себя человек, которому сначала сказали, что у него СПИД, в полной мере насладились полученным эффектом, а потом небрежно так сообщили — нет, не СПИД, простой грипп, ошибочка вышла. — Значит, все-таки излечимо?

— В свое время Радулеску очень интересовал имперских магов. Граф довольно хорошо разбирается в алхимии и практическом чернокнижии. Ходили слухи, что ему удалось создать лекарство от вампиризма. Но...

— Что "но"?

— Никто не знает, как действует это лекарство. Возможны побочные эффекты. Сам Радулеску им не воспользовался, в отличие от тебя он вполне доволен тем, что вампир. Другого и ожидать нельзя, Радулеску вампир от рождения. Другой жизни он просто не знает.

— Зачем он тогда делал лекарство?

— Может, просто экспериментировал. А может, собирался пожить в качестве обычного смертного. Какая нам с тобой разница? Давай поговорим о делах насущных. Мы расшифровали "Аль-Рисалат".

— Погоди, а как же быть с Хатчем и Тогой? Мне ведь придется им объяснить, кто я такой.

— Твои друзья, вот сам с ними и разбирайся. Я пас.

— Спасибо, что не отказала.

— Ты не хочешь узнать, что было в книге Заламана?

— Честно говоря, сейчас я думаю совсем о другом.

— А зря. Ну ладно, коль скоро ты продолжаешь пережевывать свои страдания, поговорим о книге позже. Ночь только началась. Сейчас отправляйся к бургомистру, отдай ему найденные тобой вещдоки и топай к Никельбокеру, забери пропуска. Хатчу и Тоге они пригодятся, да и сто дукатов совсем не лишние. Кстати, у тебя есть деньги?

— Есть. Я еще даже чек не обналичил.

— Отлично. Давай его сюда. Я отправлюсь в Лоре и решу проблему с транспортом. А вы ждите меня в корчме. И запомни, что днем тебе никуда нельзя выходить. Попадешь на солнце, никакой крем для загара не спасет. И мне будет очень больно тебя потерять, дорогой.

* * *

* * *

* * *

* * *

Никельбокер был доволен. Так доволен, что без промедления выписал мне три пропуска в зону ответственности гномов и добавил к этому кошелек с сотней дукатов. Но меня это почему-то не обрадовало.

А вот Тога с Хатчем сразу заметили, что я не в себе. Я начал рассказывать о том, что со мной случилось, и наблюдал, какое траурное выражение приобретают их физиономии. Напоследок я показал им Говорящий камень, вручил им пропуска и сообщил о Марике.

— Говорящий камень? — спросил Тога, глядя на алмаз. — Тот самый?

— Тот самый, — передразнил его камень. — Непохож?

— Леха, — сказал Хатч тоном, которым выражают глубокое соболезнование. — Леха, ты это... нос не вешай. Мы с тобой, Лёх.

— Любопытно, — сказал Тога, глядя на меня, — я как-то задумывался, в чем причины фотофобии вампиров. Считал, что они просто пришельцы из астрального мира и к нашему миру не адаптированы. Но вот никогда не думал, что познакомлюсь с живым вампиром.

— Что, хреновое знакомство? — буркнул я. — Короче, мужики, я вас с собой не тащу. Если уйдете, не обижусь. Я ведь врубаюсь, что вы сейчас думаете.

— Внешне твой вампиризм никак не проявился, — сказал Тога. — Ты такой же, как обычно, только бледный какой-то.

— Скоро проявится. И тогда будет не до шуток.

— Я был бы плохим товарищем, если бы сейчас ушел, — сказал Тога. — И потом, деваться мне все равно некуда. Я с тобой. Держи пять.

Он протянул мне руку, и я ее пожал. Уж не знаю, какой будет толк от Тоги, но парень он добрый. Хороший мужик.

— Лех, ты приляг, отодхни, — сказал Хатч, — а я поиграю что-нибудь.

— Только не марш Шопена, ладно? — Я и в самом деле чувствовал сильную усталость, и часик отдыха мне бы совсем не повредил.

— Я тебе из "Пинк Флойд" поиграю, — предложил Хатч.

И он заиграл тему из "Стены". Хорошо играл, душевно. Я лежал, прикрыв глаза, и старался не думать о том, что со мной случилось. Марика меня все же немного успокоила. Если у Радулеску есть лекарство, я его на британский флаг порву, но лекарство добуду. Короче, не все так безнадежно.

"— Утешай себя, Осташов, утешай! Делай вид, что все хорошо. Скоро тебя потянет кусаться, а потом и гробик для дневного укрепляющего сна придется приобретать. А лекарство — еще неизвестно, подействует оно, или нет. А знаешь, что во всей этой истории самое скверное? С тобой случилось то, чего ты всегда боялся — ты стал зависим. Зависим от своего вампиризма, от друзей, которые теперь будут тебя опекать. Тебя всегда пугала такая зависимость, Осташов. Боялся — получи. С людьми частенько случается то, чего они боятся. А с другой стороны — что с тобой особенного случилось? Ты просто изменился. Прежнего Лехи нет, родился другой... человек. Ты бессмертен, силен, здоров, и ты лорд-вампир, а не просто какой-то полудохлый упыреныш. И с тобой Марика. Задница у нее — умммм! А мордашка — не то Криста Локен, не то Эмми Ли из "Эванесенс". И она к тебе неровно дышит. Вы будете вместе пить кровь на брудершафт из какой-нибудь невинной девушки, а потом заниматься чем-нибудь очень приятным... Тьфу, какая хрень в башку лезет! Поспать, что ли?"

Мысль была хорошая — и последняя, которую я помню. Проснулся я от сильного жжения в руке. От моей левой кисти шел пар: свет солнца, падающий в окно, дошел до кровати и падал прямо на руку. Я вскочил с кровати, закрыл ставни, стараясь не попадать на солнце.

— "Зенит" чемпион! — рявкнул я, глядя на свою обожженную руку.

Краснота и жжение тут же прошли, но меня это не радовало. Я до конца понял, что значит быть вампиром. Когда все нормальные люди тебя ненавидят и боятся. Когда солнце твой враг. Когда любой борец с нечистью мечтает застать тебя во сне и вбить в тебя осиновый кол, и если найдет... Захотелось найти крюк покрепче и веревку — и повеситься. Но приступ отчаяния прошел быстро. Нельзя раскисать, ни в коем случае. Если есть хоть один шанс на миллион избавиться от проклятия, я должен его использовать.

Радулеску. Я просто обязан до него добраться. Иначе солнечный свет навсегда останется для меня смертельным врагом.

Хатча и Тоги в комнате не было. Я напился из кувшина у кровати, вытер рукой рот, попробовал пальцем зубы — не отросли ли у меня клыки? — натянул перчатки, повесил за спину меч и рассовал в сапоги метательные ножи. Кинжал я не снимал даже на ночь. Миг спустя я подумал, насколько нелепо выглядят мои сборы, я же все равно не могу выйти до сумерек из комнаты. Даже тот полумрак, который царил в комнате после того, как я закрыл ставни, раздражал мои глаза.

Я был готов впасть в новый приступ отчаяния, но тут появилась Марика.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогой, — заявила она мне. — Как тебе первый день вампирской жизни?

— Марика, я никогда не бил женщин, — сказал я мрачно, — но я могу изменить своим убеждениям.

— Ладно, не злись. Я тут кое-что придумала. Во-первых, держи остаток денег, — она кинула на кровать мешок с золотом. — Здесь триста дукатов.

— А остальные?

— Я купила фургон и четверку неплохих лошадей в Лоре.

— Зачем нам фургон?

— Поясняю: чтобы ты, милый женишок, мог путешествовать в дневное время. Закрытый фургон защитит тебя от солнца. В самом деле, не в гробу ж тебя возить!

Я не мог не оценить изобретательность Марики. Похоже, она может гордиться не только своими внешними данными, но и своим интеллектом.

— Черт, когда ты успела?

— У меня были сутки. Пока ты дрых без задних ног, я трудилась, как пчелка. Сказал бы спасибо, компаньон.

— Это я что, целые сутки проспал?

— Именно. Я велела твоим приятелям тебя не будить. Так как насчет спасибо?

— Извини. Я все еще никак не приду в себя. Спасибо тебе большое, — я подошел к Марике и поцеловал ее в щеку. Девушка хмыкнула.

— Хорошо, что не в лобик, как покойника, — заявила она. — Короче, ждем до сумерек и едем отсюда.

— А где Хатч и Тога?

— Занимаются фургоном. Кстати, как они отреагировали на твои проблемы?

— По-русски. Сказали, что не бросят меня.

— Похвально. Я пока не знаю, на что они оба нам нужны, но их поступок вызывает уважение. Ты не голоден?

— Нет, — меня пробрал мороз по коже не столько от слов Марики, сколько от выражения ее лица. — Что ты имеешь в виду?

— Тут в соседней комнате остановился купец с молодой любовницей. Купца сейчас нет, а девчонка на месте. Я могла бы ее усыпить для тебя.

— Ни за что! — Меня аж затошнило. — Лучше с голоду сдохну.

— Мое дело предложить. А я, пожалуй, перекушу, — Марика направилась к двери. — Не волнуйся, потеря пары стаканов крови этой девочке не повредит. Маленькое кровопускание даже полезно для здоровья. К тому же укус вампироморфа безвреден. В отличие от твоего укуса, дорогой. Но я вижу, что тебе жаль малютку, и хочу сделать тебе приятное. Среди постояльцев есть один менестрель, и он пригласил меня в свои покои на бокал вина. Нанесу ему визит, а уж после навещу девчонку.

Она еще раз ослепительно улыбнулась и вышла походкой топ-модели. Я забегал по комнате, яростно жестикулируя и выкрикивая ругательства. Я был ужасно зол — на Марику, на себя, на идиотов, придумавших "запрограммированные варианты наделения соответствующими способностями и навыками". Только какое-то время спустя я понял, что мое самоедство ничего не даст.

Спокойствие, Осташов, только спокойствие. Игра только началась. Мы еще будем пить шампанское.

Еще никогда я не ждал с таким нетерпением заката солнца. Когда оно начало садиться, я ощутил невозможную радость. А потом вернулись Тога и Хатч. От обоих крепко пахло маслом, а руки у них были в краске.

— Живем, Леха! — сообщил мне Хатч. — Марика пригнала фургон, а мы с Тогой его замордовали — полный отпад!

— Что значит замордовали?

— Разрисовали сверху донизу. Увидишь — ахнешь. Знаешь, какой Тога классный художник?

— Ничего классного, — скромно сказал наш казанский друг. — Просто немного рисую.

— Теперь у нас есть транспорт, и солнышко тебе не страшно, — сказал Хатч. — А главное, нам не придется делать марш-броски. А где Марика?

— Ужинает, — сказал я таким тоном, что Хатч перестал улыбаться. — Думаю, сейчас она покончила с основным блюдом и принялась за десерт.

Глава тридцать вторая: Желтый фургон

Пожалел денег на лошадь и четыре уровня ездил

на кентавре. Зато всегда было, с кем поболтать

в дороге.

Фургон поджидал нас на заднем дворе гостиницы — здоровенный такой деревянный ящик на колесах и с дверью, запряженный четверкой неплохих вороных лошадей. При моем приближении лошади начали фыркать и пятиться, и я понял, что вызываю страх не только у людей. Но фургон был славный, ничего не могу сказать плохого. Что-то вроде мини-вагончика для вахтовиков. Стараниями Тоги и Хатча фургон был превращен в настоящее произведение искусства. Для начала они выкрасили его ярко-желтой краской, а поверх этого веселенького фона Тога (он был во всем этом проекте ведущим дизайнером) нарисовал все, что приходило ему в голову — от Винни-Пуха и покемонов до Мерилин Монро. Нарисовал отменно — у него действительно большие способности к живописи. Только вот рисунки были выполнены ядовито-зеленой и малиновой краской: похоже, красок другого цвета в лавках Моравилля не нашлось. Короче, Энди Уорхол оценил бы этот передвижной кошмар. На бортах фургона красовалась сделанная готическим шрифтом надпись "The Sergeant Pepper`s Lonely Hearts Club Band". Нисколько не сомневаюсь, что это была идея Хатча. По любому, парни поработали на славу: сработать за один календарный день такое произведение поп-арта не каждому по силам.

— Ну, как? — Хатч явно хотел услышать от меня слова одобрения. — Круто?

— Не то слово. Одно плохо: такой рыдван будет привлекать слишком много внимания.

— Зато прикольно, — возразил Хатч. — И никому не придет в голову, что в этом веселеньком и легкомысленном дилижансе может быть вампир. Маскировка!

— В самом деле, — пробормотал я, обходя фургон. — Подбор цветов у вас получился самый что ни на есть кислотный.

— Не будем терять времени, — сказала Марика. — Едем!

Править лошадьми вызвался Тога. Хатч предпочел занять место рядом с ним на козлах: я подозреваю, что он немного побаивался оказаться внутри фургона в нашей с Марикой компании. Марика первой забралась внутрь и приглашающе помахала мне рукой. Свет нам был не нужен, мы оба прекрасно видели в темноте. Внутри фургона оказалось довольно уютно: стены были обиты тканью, вдоль бортов располагались две широкие лавки с тюфяками. В дорожном сундучке Марика припасла кое-какую еду и несколько бутылок местного белого вина.

— Прямо лимузин, — пошутил я. — Ты постаралась?

— Реально я. Нравится? На ближайшую неделю этот фургон станет твоим домом.

— Неделю?

— До Коловашии примерно четыре дня пути верхом. На этой колымаге мы будем двигаться медленнее. Нам предстоит проехать весь Лансан с запада на восток.

— Тога не знает, куда ехать.

— Знает. Я набросала ему карту. Лошади его сразу признали. Меня они боятся.

— Меня тоже. — Я растянулся на лавке: постель оказалась жестковатой, но вполне сносной. — И что теперь?

— В путь, — Марика постучала затянутым в перчатку кулаком в стенку фургона. Я почувствовал толчок, и наша кислотная карета покатила со двора.

— Что мне надо будет сделать в Коловашии? — спросил я, понимая, что пора, наконец, поговорить серьезно и обстоятельно о моих делах. — Убить Радулеску?

— Давай я обрисую тебе ситуацию, — Марика забралась на лавку напротив, поджав под себя ноги. — Ты знаешь, что я работаю на имперских боевых магов. Я их агент. И я в курсе последних планов Мастера и его подчиненных. Император Эльдаред Собиратель Земель уже давно пытается покончить с Радулеску. Коловашия когда-то входила в состав империи, но потом отделилась в результате гражданской войны в империи — как, впрочем, Лансан, Рокар, Саграмор, Уэссе, Авернуа, Хирн и прочие карликовые государства, расположившиеся на наших границах. Их правители зависят от империи и достаточно к нам лояльны. Исключение — Коловашия. Мастер получил от самого императора приказ разобраться с Радулеску.

— И мы с тобой собираемся устроить в Коловашии государственный переворот, — усмехнулся. — Свергнем Радулеску. Не слишком ли непосильная задача для нашей маленькой компании?

— Это как посмотреть. Придется постараться, если мы хотим выполнить приказ Мастера, а заодно заполучить четвертый артефакт — Слово Создателя.

— Так он у Радулеску?

— Именно, — Марика сверкнула глазами. — Я уже говорила тебе, что нашим криптографам удалось расшифровать "Аль-Рисалат". В нем говорится о двух реликвиях Заламана — говорящем камне Эль-Шабе и Слове Создателя. Когда-то давным-давно Заламан был правителем маленького захудалого царства к югу от империи, как раз на границе Альбарабии. Но Заламан был мудр и набожен, и высшие силы даровали ему пять великих добродетелей: Мужество, Мудрость, Чистоту помыслов, Печать Таланта и Печать Знания. Эти добродетели были воплощены в реликвии, полученные от высших сил. "Аль-Рисалат" был первой полученной Заламаном реликвией, Книгой Мудрости. Медальон, который ты нашел в пещере, наделял Заламана мужеством, а камень Эль-Шаба давал чистоту помыслов. "Аль-Рисалат" также содержит пророчество, согласно которому наступят времена, когда реликвии будут рассеяны по миру и станут добычей темных сил. Тот, кто снова соберет их вместе и вернет Бессмертным, получит от высших сил величайший дар — Исполнение Желаний.

— Откуда вы знаете, что Слово Создателя у Радулеску?

— После того, как Заламан получил реликвии, он изменился. В этом виновата любовь. Да-да, не смейся. Он заключил династический брак с эльфийской королевой Нуир-Эгатэ, правительницей Тир-на-Айонны, одного из шести эльфийских королевств Эпохи Шестицарствия. Нуир-Эгатэ была могущественной колдуньей. В качестве свадебного подарка Заламан, нарушив волю Бессмертных, преподнес ей камень Эль-Шаба. Ответным подарком эльфийки стала волшебная кукла Меаль, точная копия самой Нуир-Эгатэ, умевшая прорицать.

— Та самая кукла, из-за которой поссорились Жефруа и Альбано?

— Возможно. По преданию Заламан и Нуир-Эгатэ очень любили друг друга, но была одна неприятная вещь — эльфы живут гораздо дольше людей. Заламан старел, а его жена-эльфийка оставалась юной и прекрасной. Заламан искал Эликсир молодости и здоровья. Мы не знаем, как и когда он стакнулся с вампирами, но пришел день, когда Заламан стал одним из них, и его жена-эльфийка тоже стала вампирицей. Пророчество сбылось: реликвии оказались в руках темных сил.

— И что было дальше?

— Ничего. Собственный сын Заламана заручился поддержкой некромансеров и поднял против него мятеж. Он убил отца, а Нуир-Эгатэ приказал замуровать в сердце горы вместе с тремя ее братьями, убитыми в дни мятежа. Говорят, принц якобы предлагал Нуир-Эгатэ стать его женой, но эльфийка отказалась и предпочла вечное заточение в склепе браку с сыном Заламана. Про камень Эль-Шаба принц-отцеубийца ничего не знал. Королева унесла его с собой в могилу.

— И я долгие века пролежала в склепе вместе с вампирами, — подал голос Говорящий камень.

— А в чем ценность этого камня, Марика? — спросил я, вытащив из мошны алмаз и разглядывая его.

— Он мерило Чистоты помыслов. Если человек, обладающий камнем, лжет, кривит душой, лицемерит, плетет козни, камень будет свидетельствовать против него. Он олицетворение Совести.

— По-твоему, такая мобильная Совесть нужна? — Я усмехнулся. — Засунуть его куда подальше и не слушать обличительных речей.

— Попробуй, Осташов. Большинство людей никогда и ни за что не расстанутся с таким сокровищем. Продать его, выбросить, подарить. Это ведь бриллиант. Самый крупный в нашем мире. Подаришь мне его, Осташов?

— Возьми, — я сунул Марике камень. Но она не взяла его и только рассмеялась.

— Вот теперь ты и сам понимаешь, почему Мастер остановил на тебе твой выбор, — сказала она. — Ты уникален. Твое бескорыстие — это бескорыстие идиота, уж прости за прямоту. Таких людей единицы. Меня не удивляет, что камень попал в твои руки. Он обладает свободой выбора.

— Странно, что такой камень мог понадобиться вампирам.

— Вампиры такие же люди, и алчность им не чужда.

— А причем тут Радулеску?

— Четвертую реликвию, Слово Создателя, Заламан отдал вампирам в уплату за вечные жизнь и молодость.

— И он, в конце концов, оказался у этого парня из Коловашии. Теперь понятно.

— Радулеску последний высший вампир от рождения. И последний потомок тех, кто в свое время наделил Заламана бессмертием. Вампиры очень бережно относятся к своим магическим артефактам, и Слово Создателя наверняка хранится сейчас в замке Чоп, в Коловашии.

— Так, а пятая реликвия?

— Круглый ключ, дарующий великое Знание. Он бесследно исчез еще в древности. Мы не знаем, где он. Это может знать только один человек. Шамхур Рискат.

— Вот теперь все встало на свои места. Кроме одного-единственного момента.

— Какого, дорогой?

— Почему Мастер послал нас на Марену, к капитану Уолласу.

— Вот этого я не знаю.

— А я знаю. Отряд Уолласа был уничтожен эльфами. Уцелели только мы с Хатчем, да и то благодаря мечу, подаренному мне эльфом в Саграморе. Мастер хотел избавиться от нас, я так считаю.

— Ты ошибаешься. Если бы Мастер хотел твоей смерти, он бы уничтожил тебя в момент. И чья-то помощь ему не понадобилась бы. Он слишком могущественный маг.

— Ладно, поверю тебе — пока. Но когда я встречусь с Мастером, то задам ему этот же вопрос.

— Куда ты? — спросила Марика, увидев, что я собираюсь открыть дверь.

— Хочу подышать свежим воздухом. Надоело сидеть в коробке. Я возьму пару бутылок вина?

На улице была ночь. Я окликнул Тогу, и он остановил фургон. Устроившись между ребятами на козлах, я почувствовал себя более комфортно, чем в обществе Марики. Заговоры, разведка, чудеса, реликвии, задания, эльфы, маги, артефакты — все это мне ужасно надоело. Хотелось просто поболтать о всяких пустяках. Побыть с людьми из моего мира. Тем более, что небо надо головой было просто удивительное — бездонно-черное, все усыпанное яркими звездами. Я подумал, что уже много лет не видел такого неба. В последний раз я видел его на Кавказе, много лет назад, когда мы с ребятами с нашего курса поехали отдыхать в Приэльбрусье. С тех пор я, увы, подзабыл, как выглядит чистое звездное небо. Или я просто не стремился его увидеть, не поднимал глаза к звездам?

— Слышь, Хатч, — сказал я менестрелю, — а давай зажжем что-нибудь из Макара! Давай "Поворот".

Наш фургон ехал по проселочной дороге под звездами, вокруг нас был чужой незнакомый мир, а мы пили из горлышка прекрасное вино, в три глотки распевали во всю Ивановскую старую отличную песню, и от этого пения на душе становилось тепло и здорово. Даже кони под наше пение, казалось, идут быстрее, и еще никогда слова знаменитого хита "Машины времени" так не совпадали с моими мыслями и моим настроениям:

И уж если откровенно

Всех пугают перемены,

Но тут уж все равно...

Желтый фургон катил дальше, мы допели "Поворот", затянули "Скачки", потом "Старый рок-н-ролл", "За тех, кто в море", "Если бы мы были взрослей" и спели еще кучу песен. С Макаревича перешли на Гребенщикова, потом на Шевчука, потом на Высоцкого, Митяева, даже из "Битлов" с десяток песен вспомнили. Время летело, и я вернулся к реальности только, когда Тога внезапно сказал мне:

— Светает, Леха.

В самом деле, небо стало сереть. Тога остановил фургон, и я пошел прятаться от солнца. Влез внутрь фургона — и замер.

Марика лежала на своей лавке, вытянув ноги и заложив руки за голову. Свой рокерский прикид она сбросила, осталась, в чем мать родила. Зрелище было потрясающее, тем более что в силу какого-то неизвестного мне волшебства ее тело будто окружала белая светящаяся дымка. Конечно, мадам Франсуаз очаровательна и сложена очень хорошо, но Марика была просто совершенством и буквально излучала прямо-таки инфернальную сексуальность.

— Подышал воздухом? — промурлыкала она, даже не пытаясь скрыть от меня все свои прелести. — Бросил меня одну, да?

— Я-а-а-а-а! — проблеял я. — У-у-у-у-у!

— Иди сюда, женишок, — сказала она, протянув мне руку. — У всех влюбленных бывает первая брачная ночь. А у нас будет первый брачный день.

Это было предложение по всей форме. И я его принял.

Глава тридцать третья: Операция "Чоп-пойнт"

Добавлено задание: Замок с вампирами

Путешествие заняло действительно неделю. За это время мы только один раз заехали в населенное место — это и был городок Лоре, где я побывал в корчме "Большой индюк" и активировал мой приз, Дар Полиглота. Ночью я тусовался с ребятами, а днем мы вчетвером отсыпались, пристроив фургончик в какой-нибудь рощице — Тога и Хатч на свежем воздухе, а мы с Марикой в фургончике. Мои друзья сами перешли на ночной образ жизни, как вампиры, и я им был за это благодарен — по ночам я не чувствовал себя одиноким. Впрочем, днем я тоже не был один, со мной была Марика. Она довольно часто отлучалась по одной ей известным делам, и тогда я отдыхал и от любви тоже. Строго говоря, наши с Марикой отношения никак нельзя было назвать любовью в полном смысле слова. О совместном будущем она не заговаривала, ничего от меня не требовала. Секс был для нее, казалось, такой же частью нашей совместной работы, как и разговоры о будущей операции в Коловашии. И еще я заметил, что она старается сменить тему, если я начинал говорить ей о любви.

— Она тебе не верит, — сказал как-то мне Говорящий камень (Марика как раз была в отлучке). — Считает, что ты ее не любишь, только притворяешься.

— Вот тебе на! — Я удивился. — Зачем же она тогда занимается со мной любовью?

— Она думает, что тебе это сейчас необходимо. Своеобразный курс психологической реабилитации.

— Послушай, а она меня любит?

— Пожалуй, да, — после короткого раздумья ответствовал камень. — Я чувствую, что она испытывает к тебе нечто большее, чем простое расположение. И ей нравится заниматься с тобой сексом. Она любит, когда ты шепчешь ей всякие глупости и восторгаешься ее красотой. Наверное, ей этого никто никогда не говорил.

— Такой-то девушке? Ты что-то путаешь, стекляшка.

— Ничего я не путаю, — обиделась Эль-Шаба. — Ты не понимаешь главного, хозяин. Марика — искусственное существо. Вампироморф. Ее создали при помощи магической биоинженерии. Никто никогда не относился к ней, как к человеку. Ты первый. И ты, похоже, сумел разбудить в ней женщину. Теперь, когда между вами такие близкие отношения, она боится, что тебе надоест.

— Глупости! Она очаровательна. Есть в ней что-то демоническое, конечно, но зато какие у нее формы!

— Ох, мужчины, мужчины? Когда вы начнете ценить в женщинах не задницы, а души?

— Никогда, — сказал я уверенно. — И тебе этого не понять.

— Куда уж мне! — с иронией сказала Эль-Шаба. — Ладно, потом договорим. Я чувствую, что Марика где-то рядом.

Моя красавица и в самом деле появилась через пару секунд. Влезла в фургон, подставила губы для поцелуя и сообщила, что сегодня около полуночи мы будем на границе с Коловашией.

— Ты что, пирсинг сделала? — спросил я, заметив у нее в правой ноздре маленькое золотое колечко.

— Тебе не нравится?

— Нормально. Я вообще-то не любитель пирсинга, но тебе идет.

— Я еще в паре мест начала носить пирсинг, — заулыбалась Марика. — Хочешь посмотреть?

— Еще как!

Мы разделись, и я с удовольствием начал искать на восхитительном теле Марики свеженавешанный пирсинг. Это занятие так возбудило нас обоих, что мы тут же перешли к более привычным способам выразить глубокую взаимную симпатию. А потом, когда мы оба решили немного передохнуть, я спросил ее, почему она свободно ходит днем, не боясь солнца.

— Я вампироморф, — ответила она. — Что-то среднее между человеком, вампиром, животным и низшим демоном. Мои создатели попытались взять у каждого существа, использованного для моего создания, все его достоинства и убрать все недостатки. Я не только выношу солнечный свет. Например, мне не страшно серебро. И у меня почти стопроцентная устойчивость к боевой магии всех уровней, кроме первого. В каком-то смысле я совершенство. У меня есть только один недостаток — я бесплодна.

— Целуешься ты как настоящая девушка, — я пропустил мимо ушей последнюю фразу Марики.

— Ах, дорогой, я и есть девушка. Особенно когда чувствую твои прикосновения и поцелуи.

— А я тебе нравлюсь?

— Милый, я влюбилась в тебя еще в замке Гранстон. Правда, ты тогда воротил от меня рожу и целовал меня так, будто жабу в зад целуешь, но я тебя понимаю. Куршавель и в самом деле была страшненькая. Я очень старалась не привлекать к себе внимания.

— Как тебе это удается? Я имею в виду — чары?

— Одна из способностей вампира. Между прочим, ты тоже обладаешь этой способностью. Например, можешь влюбить в себя любую женщину. Увести ее от мужа. Попробуй как-нибудь.

— Мне нужна только ты.

— Лжец! Тебе нужно это, — она вытянула свою великолепную стройную ногу, — и это, — и тут она погладила себя по восхитительному бюсту. — А вот это, — Марика постучала себя пальцем по лбу, — тебе ни к чему.

— Не хочу спорить с тобой, когда ты начинаешь говорить глупости.

— Ну что ж, тогда одеваемся.

Меня покоробил такой цинизм. Первый раз я встретил девушку, пусть даже и мутанта, которая так себя ведет.

— Давай о деле, Осташов, — сказала Марика, застегивая свою куртку. — Завтра мы будем в Колошарах, так называется столица Коловашии. Замок Чоп расположен от нее в нескольких милях к северу. В Колошарах полно агентов Радулеску, и они тут же сообщат графу о вашем появлении. Поэтому нужно действовать быстро.

— Я готов, — ответил я, не совсем понимая, куда она клонит.

— Сейчас я вас покину. Тога уже получил указания, куда ехать. Встретимся завтра в условленном месте. Там и разберемся с планом действий. Ты должен хорошенько отдохнуть.

— Ты меня бросаешь?

Марика только печально махнула рукой и покинула фургон. Я остался один.

— Не давай ей надежду, если не любишь ее, — предупредила меня Эль-Шаба. — Иначе ты просто разобьешь ей сердце.

— Вампир разобьет сердце вампироморфа, — я покачал головой. — Никогда не слышал ничего более идиотского.

* * *

* * *

* * *

* * *

Остаток дня я отсыпался в фургоне, а с наступлением темноты выбрался наружу. Мы ехали вдоль красивой речной долины по широкой проселочной дороге. Ярко светила луна. Хатч рассказывал нам анекдоты, и мы с Тогой ржали до упаду. А потом впереди показались какие-то огни, и Тога сказал:

— Ого! А вот и застава.

Мы подъехали к кучке покрытых соломенными крышами строений, возле которых расхаживали люди в кожаных доспехах и с алебардами в руках. Один из них подошел к фургону.

— Кто такие и куда едете? — осведомился он.

По лицам Хатча и Тоги я догадался, что они не понимают солдата. Самое время применить на практике Дар Полиглота.

— Мы лансанцы, офицер, — сказал я. — Бродячие артисты. Хотим дать представление в Колошарах.

— Я по вашему дурдому на колесах вижу, что вы артисты. За въезд в Коловашию положена плата, — сказал военный. — Тридцать дукатов с человека.

— Хорошо, — я развязал мошну и отсчитал сто дукатов. Пошлина была безбожно высокой, но с властью не спорят. Мой кошелек после этого кровопускания совсем сморщился. — Пусть будет так. Держи и дай нам проехать.

— Держитесь подальше от замка Чоп, — предупредил офицер, пересчитав деньги. — Его светлость граф Радулеску не любит чужаков. Мне, конечно, плевать, что с вами будет, просто я это всем приезжим говорю.

— Его светлость... — Я запнулся и с трудом отвел взгляд от солдата. Что-то навалилось на меня. Это было новое чувство, которое я никогда не испытывал раньше. Во-первых, я услышал стук его сердца. Во-вторых, я почувствовал запах его крови.

И мне непреодолимо захотелось его укусить. Ощутить на языке соленый металлический вкус красной влаги, полной жизни и пьянящей, как самое лучшее и дорогое вино.

— Что с тобой? — испуганно шепнул Хатч, который заметил, что со мной что-то не так.

— Ничего, просто затошнило что-то... Хорошо, офицер, — я вдруг понял, что мой голос как-то странно изменился. — Мы учтем.

— Нннооо! — крикнул Тога, и наш фургон вкатился на территорию суверенной Коловашии. Я стянул с руки перчатку, засунул палец в рот и похолодел.

— У меня выросли клыки, — дрожащим голосом сказал я, глядя на Хатча.

— Этого и следовало ожидать, — отозвался Тога, глянув на меня. — Смотрится жутковато.

— И этот офицер, — я вытер со лба выступивший пот, — я хотел его укусить.

— Ну и укусил бы. Они тут, небось, все своим графом не по разу покусанные.

— Тога, остановись-ка, — попросил я. — Пойду я в фургон. От греха подальше.

— Ты хочешь сказать... — Хатч отшатнулся от меня.

— Да, хрен тя возьми! — выпалил я, спрыгнул на землю и полез в фургон. На душе было муторно и погано. Я лишился последнего человеческого счастья — общения с друзьями.

Ночью мне стало плохо. Болели голова и живот, появился жар, дрожь в руках и тошнота. Я сразу вспомнил, что говорил мне Консультант. Кстати, о Консультанте...

Он появился в фургоне, едва я в третий раз произнес свой ник.

— Что, плохо? — с участием спросил он.

— Сволочи! — проскрипел я. — Ненавижу вас!

— Выпейте, — Консультант протянул мне стакан с чем-то темно-красным. — Вам сразу станет легче.

— Что это?

— Кровь. Человеческая кровь, первая группа, резус-положительная.

— У...убери эту мерзость!

— Какой вы чудак, право слово. В этом нет ничего ужасного или противоестественного. Для вампира совершенно нормально...

— Пошел вон!

Консультант пропал, на этот раз без вежливых прощаний. Я стиснул зубы. Слезы помимо воли наворачивались мне на глаза. Хотелось выть от бессилия, тоски, отчаяния.

Не буду! Сдохну, а не буду! Я внушил себе, что один-единственный укус, один-единственный глоток — и все, граница будет пройдена безвозвратно. Я никогда не стану прежним. Я стану настоящим, стопроцентным, необратимым вампиром. И еще, я подумал о том, что, наверное, вот так же мучаются алкоголики или наркоманы, когда пытаются завязать. Но у них, по крайней мере, не растут клыки во рту...

Все, что я мог себе позволить — это вино из сундучка. Марика все время пополняла его запас. Лежал на лавке и делал время от времени глоток. Опустела одна бутылка, потом другая. Радикально такое лечение не помогало, но мне как будто становилось ненадолго легче. В конце концов, я провалился в тяжелый болезненный сон, а когда открыл глаза, увидел над собой Марику.

— Ты плохо выглядишь, женишок, — сказала она мне. — Надо подкрепиться.

— Никогда. Я не буду пить кровь.

— Моральные принципы? — Она хмыкнула. — Первый раз вижу вампира с принципами.

— Поговорим о чем-нибудь другом. Или просто помолчим.

— Возьми-ка, — Марика протянула мне на ладони какой-то темный шарик. — На двадцать четыре часа тебе станет лучше, а потом все-таки придется искать свежую кровь.

— Что это? — Я с отвращением посмотрел на шарик.

— Болюс "Анти-Дракула". Синтетический заменитель крови.

— Ага, как у наркоманов. Метадоновая терапия. — Я взял шарик и проглотил. — Откуда у тебя это зелье?

— Нас снабжают в разведке. Нам не всегда разрешается пить кровь, что называется, вживую. Болюсы помогают снять абстинентный синдром и восстановить силы, если живая кровь недоступна.

— Я гляжу, ваша разведка все предсумотрела.

— Ты не можешь в таком состоянии драться с Радулеску, — сказала Марика, гладя меня по голове. — Он размажет тебя по стенке. Ты должен восстановиться. Живая кровь придаст тебе силы и энергию. Отбрось предрассудки и стань самим собой.

— Ты не понимаешь. Это невозможно. Лучше поговорим о деле. Что мы будем теперь делать?

— Все готово, дорогой. Сегодня в полночь мы покончим с Радулеску и заберем артефакт.

— Почему именно сегодня?

— Потому что именно на сегодня назначена свадьба.

— Какая еще, нахрен, свадьба?

— Графа Радулеску. И моя. Мы с ним жених и невеста.

— Вы? — Давно я не испытывал такого удивления. — Почему ты сразу...

— Тсс! — Марика ласково зажала мне рот рукой. — Нас с тобой это не касается. Я знакома с графом давно, очень давно. До твоего появления в этом мире. Если откровенно, меня и создали для того, чтобы найти к графу подход. Радулеску очень осторожен. Он знает, что имперские маги давно ищут способ с ним разделаться, и потому ведет себя крайне осмотрительно. Чужакам не доверяет, с внешним миром почти не контактирует. Все свои дела он ведет через нескольких доверенных лиц, и не все из них вампиры. Но мне он почему-то поверил. Более того, он влюбился в меня. Сделал предложение. Я долго отказывала, но несколько дней назад согласилась. И сделала это только из-за тебя. Твое появление и начало Главного Квеста просто совпало с операцией имперской разведки, которая называется "Чоп-пойнт". Мы давно ее планировали, и теперь есть реальный шанс покончить с логовом вампира в Коловашии.

— А Слово Создателя?

— Оно дополнительная причина разделаться с Радулеску. Ты со мной?

— У меня нет выбора, Марика. Я согласен.

— Только не тащи, во имя Бессмертных, своих друзей с собой. Мы все сделаем вдвоем — ты и я. Договорились?

— Я и не собирался брать с собой Хатча и Тогу. Не хочу, чтобы их высосали досуха под крики "Горько!".

— Хорошо. Слушай внимательно. Когда стемнеет, отправляйся в разрушенную церковь на окраине Колошар. Я буду тебя ждать. Если Хатч или Тога увяжутся за тобой, нейтрализуй их заклинанием Сна. Остальное я скажу тебе на месте. А, чуть не забыла, — Марика вручила мне отмычку. — Она может тебе пригодиться. Все понял?

— Конечно. Послушай, я тут подумал... Я могу посмотреть на себя?

— В смысле, милый?

— Увидеть свое лицо. Во что я превратился.

— Тебя это сильно заботит? — Марика снисходительно улыбнулась. — Скажу тебе, что ты мне сейчас нравишься даже больше, чем раньше. Вампиризм добавляет тебе сексуальности. Вообще-то вампиры не отражаются в зеркалах, но для тебя...

Она взмахнула рукой, что-то сказала, и в метре от меня в воздухе повисло нечто напоминающее большущий радужный мыльный пузырь. Внутри пузыря оформилась овальная плоскость, отсвечивающая радужными бликами. Это напоминало зеркало, и я заглянул внутрь пузыря.

Помнится, был такой старый фильм ужасов "Муха". Там ученый во время эксперимента интегрировался с обычной комнатной мухой. И есть в этом фильме такая сцена: герой стоит перед зеркалом и рассматривает себя, пытаясь увидеть те превращения, что с ним происходят и которые он чувствует. Когда-то эта сцена казалась мне нелепой, а теперь я прочувствовал на себе все, что должен был испытывать герой фильма. Из волшебного зеркала на меня смотрел я сам. Вроде ничего во мне не изменилось, если не считать появившихся в верхней челюсти острых и чуть загнутых назад клыков. Когда я закрывал рот, клыки были незаметны. В остальном я был самим собой, но... Чуть бледнее стала кожа, чуть резче черты лица, чуть темнее тени под глазами, чуть пронзительнее и тяжелее взгляд. На меня будто смотрел мой двойник. Причем двойник недобрый.

— Твоя правда, — сказал я, поворачиваясь к Марике. — Если бы не эти клыки, можно было бы фотографироваться на паспорт.

— Вот видишь, ты зря волновался. До вечера. — Она наклонилась и поцеловала меня в губы. Почему-то вкус ее поцелуя показался мне солноватым. А потом Марика выбралась из фургона и на прощание игриво помахала мне рукой. Я поднял левую руку, чтобы помахать ей в ответ — и обмер.

Перстень Детекции Магии на моей руке полыхал яростным алым огнем.

Глава тридцать четвертая: Порталы ада

Сохраняйтесь почаще. В этой локации с вами

никто не будет церемониться.

Болюс, полученный от Марики, мне реально помог. Очень скоро я почувствовал себя совершенно здоровым и смог выспаться. Проснулся я с чувством страшного голода, но гусиный паштет и булка из сундучка показались мне отвратительными на вкус. Меня могла насытить только кровь, и это было ужасно.

После захода солнца я отважился выбраться из фургона. Мы остановились около какой-то занюханной корчмы в самом центре Колошар. Тоги и Хатча возле фургона не было, и это меня очень обрадовало: мне совсем не хотелось с ними препираться. Наверное, они были внутри корчмы. Площадь была грязная, дома убогие, редкие прохожие видом и выражением лиц напоминали нищих. Прикрывая левой рукой свой рот, я осведомился у старухи-попрошайки, как мне пройти к церкви.

— А зачем тебе? — проскрежетала старуха.

— Надо, мамаша, — я бросил в ее чашку серебряную монету. — Так куда мне идти?

— Церковь осквернена, — сказала старуха. — Над ее руинами появляются колдовские огни, а в ночи слышен шорох черных крыльев. Только безумец может идти туда ночью.

— Я не боюсь ни огней, ни крыльев, мамаша. Так куда мне идти?

— Иди на свет луны, — сказала старуха и, подобрав чашку, поплелась прочь от меня.

Я сделал так, как сказала нищенка — шел так, чтобы луна все время была прямо передо мной. Довольно долго я пробирался по узким вонючим улицам, пугая кошек и перепрыгивая через зловонные лужи. Колошары оказались довольно зловещим местом: я могу поклясться, что половина домов, которые я миновал на пути к церкви, стояла заброшенными. В заросших палисадниках перед домами я видел человеческие черепа и кости, белевшие в свете луны. В одном из переулков я столкнулся с небольшой компанией крепких парней. Один из них шагнул ко мне: в одной руке у него был горящий факел, в другой — железная гирька на цепи.

— Господин гуляет? — осклабился тип, пустив на меня волну сивушной вони. — И господин не боится?

Пока он говорил, прочие громилы окружили меня. Обычная тактика уличной шпаны. Но я не почувствовал никакого страха.

— Господин не боится, — сказал я замогильным тоном и улыбнулся, показав парню с факелом свои клыки. — А ты?

Парень с факелом взвизгнул, выронил факел и бросился бежать по улице, увлекая за собой своих подельников. Я постоял немного, наслаждаясь своим могуществом, и пошел дальше.

Развалины церкви я увидел очень скоро — они живописно расположились на берегу реки. Когда-то это был очень красивый храм, но теперь от него остались только внешние стены, полуобрушенные и закопченные. Я вошел в ограду и направился к развалинам мимо кладбища. Погост выглядел более чем печально. Могилы были заброшены, заросли кустарником и травой: некоторые были разрыты либо гробокопателями, либо восставшими из них упырями. Повсюду валялись полусгнившие обломки гробов, кости, поваленные кресты и каменные памятники. При свете луны этот пейзаж выглядел более чем зловеще.

Странно, что все жители еще не сбежали из этого города. Я бы никогда не отважился здесь жить.

Вампир — и боится близости других вампиров? Ха-ха-ха-ха!

Мне показалось, что в руинах церкви появился какой-то свет, и я прибавил шагу. Я не ошибся — впереди пылал яркий факел. Подойдя ближе, я увидел знакомую фигурку, затянутую в черную кожу. Невольно глянул на свой перстень: камень светился изнутри лимонно-желтым светом.

— Марика! — позвал я.

Девушка шагнула мне навстречу. Я обнял ее и понял, что она дрожит.

— Что с тобой?

— Я волнуюсь, — сказала Марика. — Давай побыстрее отправимся к порталу.

— К порталу?

— В замок Радулеску нет входа в привычном смысле. Попасть в него можно только через Кровавый туннель.

— Хорошо, не будем терять времени.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, неплохо. Твой болюс мне помог.

— Учти, что его действие скоро пройдет. Но я обо всем уже позаботилась, дорогой. Тебя ждет сюрприз.

Я полез в сумку, развернул карту и увидел, что на ней появился план местности, где мы сейчас находились. Красный крестик обозначал местонахождение входа в Кровавый туннель. Обойдя церковь, мы увидели открытый старый склеп, почти полностью скрытый кустами репейника и плетями цветущего плюща.

— Войдем внутрь, — сказала Марика.

То, что я увидел внутри склепа, мне совсем не понравилось. На полу склепа, среди поломанных старых гробов и истлевших костей, лежала связанная молодая девушка, почти ребенок. Ее рот был заткнут тряпкой, а глаза были полны ужаса. При нашем приближении она замычала, попыталась отползти от нас. Марика подошла к ней, рванула ее платье, обнажая шею, плечи и грудь.

— Чтобы войти в Кровавый туннель, ты должен набрать полную силу, — сказала она жестким тоном. — Эта девчонка все равно обречена. Отбрось бессмысленную жалость и пей.

— Я не стану! — ответил я.

— Ты ничего не понимаешь, идиот. Это единственный способ пробраться в замок графа.

— Попробую пробраться без предварительной подкормки.

— Слизняк! — зашипела Марика. — И что я только в тебе нашла? Учти, время идет. Еще немного, и будет поздно. Граф ждет нас. Портал вот-вот откроется. Ну же, пей!

— Ты плохо слышишь, дорогуша? Я сказал, что не буду пить кровь. И мне плевать, откроется портал или нет.

— Ты же голоден, — Марика сменила тон, теперь ее голос звучал вкрадчиво и мягко. — У тебя желудок сводит от голода. Тебе не одолеть графа в таком состоянии. Пей же. Мы сделаем это вместе. У этой девчонки сладкая девственная кровь. Разве ты не чувствуешь ее запаха?

У меня начала кружиться голова. Рот наполнился слюной, а желудок сжал такой голодной спазм, что я невольно зарычал. Но тут краем глаза я глянул на перстень: камень полыхал багрянцем, как глаза Марики.

— Прекрати! — взвыл я, стараясь отвести взгляд от шеи извивающейся на полу девушки.

— Не сдерживай себя, милый. Твои желания естественны, в них нет ничего нехорошего. Ты вампир. Это так же нормально, как быть мужчиной, женщиной, ребенком. Красный нектар сделает тебя могучим и отважным. Ты убьешь графа и получишь все то, чего желаешь.

— Марика, нет!

— Да, милый, да! Ну, давай же! Портал уже открывается...

Сквозь багровую мглу, заволакивающую мне глаза, я увидел, как в глубине склепа засветилось нечто, напоминающее топку огромной печи. Оттуда слышались крики, вопли, стоны. Я мог чувствовать идущий из этого адского провала испепеляющий жар. Казалось — стоит мне войти внутрь, и я вспыхну и сгорю, как сухой лист.

— Причастие кровью защитит тебя, — звучал откуда-то издалека вкрадчивый голос Марики. — Торопись!

— Нет! — выкрикнул я и, сам не понимая, что делаю, шагнул в огненный провал.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Вокруг была темнота. Я был один и стоял по пояс в какой-то жиже. Впереди виднелось черное пространство под низкими полукруглыми кирпичными сводами. В воздухе стоял густой запах смерти и бойни. Марика, связанная девушка, склеп — все исчезло.

Где я? Куда, мать его, меня закинуло?

Хоть я и видел в темноте, но отсутствие цветов раздражало. Активированный "Светляк" вспыхнул, освещая таинственное место. Меня затошнило. Я стоял в буро-красном поблескивающем месиве, на поверхности которого плавали куски мертвых тел.

Значит, это и есть Кровавый туннель.

— Какая мерзость! — всхлипнул Говорящий камень.

Когда я в игре пытался убить графа Радулеску, я тоже проникал в замок Чоп через канализацию. Но не через ТАКУЮ. Казалось, в этой чудовищной клоаке собралась вся кровь мира, пролитая за всю его историю, что сюда сброшены все останки жертв человеческого злодейства.

Уж лучше бы я оказался по пояс в дерьме.

Трудно себе представить что-нибудь более страшное и омерзительное, чем путешествие в кровавом море, полном изувеченных трупов, рук, ног и голов. Но, оказывается, адским силам не чужда любовь к излишествам. Стоило мне сделать несколько шагов, как на покрытой шапками розовой пены поверхности жуткого потока забурлили пузыри. Из месива вынырнула безглазая кольчатая тварь, напоминающая гигантскую жирную пиявку.

Я вытянул меч из ножен и приготовился к нападению. Но чудище не спешило меня атаковать. То ли было сыто, то ли не захотело тратить на меня время. Покрутив своей тупой мордой, оно нырнуло обратно в адскую пучину. Постояв немного, я пошел вперед. Точнее, поплыл. Временами я ощущал под ногами дно, временами нет. Было жутко неприятно сознавать, что где-то рядом плавают чудовищные пиявки, вроде уже виденной мной.

К счастью, я довольно скоро выбрался из кровавой каши на ступени полуразрушенной лестницы, ведущей вглубь нового туннеля. Вход в туннель был заперт ржавой железной решеткой: после недолгих поисков я нашел отпирающий решетку рычаг. Путешествуя по вырубленным в скале коридорам, я, в конце концов, попал внутрь циклопической круглой башни. На полу в центре башни пылал огромный костер, вокруг костра были установлены колья с насаженными на них головами и частями человеческих тел. А рядом с костром сидел здоровенный аануб, намного больше того, которого я убил в пещере у Мартенека.

Аануб увидел меня и хрипло залаял, распуская перепончатые крылья. Переваливаясь на изломанных лапах, двинулся на меня. Но я не стал дожидаться его на месте. Вытянув к аанубу левую руку, я выкрикнул:

— Игнис магнус!

С моих пальцев сорвался оранжевый фаерболл и ударил аануба прямо в грудь. Зверь отшатнулся, взвыл и замотал головой. Я повторил атаку огнем, но на этот раз не попал — аануб оказался проворнее, чем я думал вначале. Он подскочил ко мне, обдав меня волной зловония, и попытался ударить лапой, вооруженной когтями величиной с лезвия кухонного ножа. Но я увернулся и, коснувшись крыла аануба, крикнул:

— Криос!

Аануб замер и в мгновение ока будто покрылся изморозью. Что-то подсказывало мне, что эффект такой заморозки будет совсем недолгим, поэтому я начал молотить застывшего монстра мечом. От аануба летели куски разной величины, а потом мне удалось отрубить и голову — она со звоном упала на каменный пол и раскололась пополам.

— Интересно, и как это у меня получилось? — спросил я самого себя, глядя на оставшиеся от аануба клочья.

— Какой же ты тупой! — подал голос камень. — Тебе же сказали, что ты можешь использовать боевые заклинания 3-его уровня эффективности.

Ого, а я, оказывается, владею боевой магией! Надо думать, этот нежданный подарок достался мне вместе с вампиризмом. Правда, я чувствовал, что проведенные мной магические атаки сильно меня измотали. Нужно восстановить силы, а заодно разобраться, куда идти дальше.

Ничего похожего на выход на первом этаже башни не было. Сплошная каменная кладка, которую ни разбить, ни выломать. Я поднял голову и увидел зияющий пролом на высоте примерно двадцати метров. Естественно, что обычному человеку нечего и мечтать подняться по вертикальной стене без трещин и выбоин — разве только какой-нибудь человек-паук, чемпион мира по скалолазанию такое сумеет. Но я не человек. Я вампир. И я умею делать то, что могут все вампиры — карабкаться по отвесным стенам.

В несколько секунд я забрался по отвесной стене к пролому. Он оказался входом в новый туннель, прорубленный в скалах. Здесь было горячо и дымно, пахло серой и горелым мясом. Зато здесь меня ждала неожиданная и очень ценная находка.

У самого выхода из туннеля я нашел человеческие останки. Обугленный скелет был полузавален камнями и щебнем: по всей видимости, беднягу просто заживо похоронил нежданный обвал. Я разгреб щебень — в свете моего магического "Светляка" что-то блестнуло. Несколько мгновений спустя у меня дыхание перехватило от восторга: я увидел торчащую из щебня рукоять великолепной катаны.

— Ого! — вырвалось у меня. — Не зря я сюда зарулил.

Откопать оружие было делом пары минут, и очень скоро катана была у меня в руках. Она показалась мне настоящим произведением искусства. Безупречно полированный клинок был покрыт сложной гравировкой. Ни следа ржавчины, ни одной зазубрины. Рукоять из черного эбонита была красиво отделана сверкающими серебряными кольцами. Серебром были отделаны также и ножны, треснувшие в середине, но вполне пригодные. Порывшись еще немного, я вытащил из гравия небольшой круглый металлический щит и потрепанную и обгоревшую кожаную торбу, в которой обнаружил несколько пузырьков с какими-то зельями и табличку. Надпись на табличке сообщала:

Рыцарь Такео Прекрасный исполняет мой приказ. Оказывать благородному рыцарю всевозможное содействие и помощь, буде он за ней обратится.

Император Танагава, 7 год эры Хайто

— Слушай, Эль-Шаба, — спросил я бриллиант, — а ты знаешь, кто такой был этот Такео?

— Понятия не имею, — ответил камень.

Я ничем не мог посодействовать рыцарю Такео Прекрасному и потому, отсалютовав бедолаге его же катаной, повесил щит на спину и двинулся дальше, радуясь находке и собственной удачливости. Почему-то мне казалось, что найденная мной катана — особенная. На мгновение появился соблазн вызвать Консультанта и расспросить его о рыцаре Такео и о мече, который я нашел, но, поразмыслив, я решил не торопиться. Мне еще надо выбраться из этого гнусного места.

Впереди показался красноватый свет — туннель заканчивался. Но радости я не испытал: туннель вывел меня к овальному отверстию над ужасающей бездной. Я стоял на самой вершине скалистого шпиля, и в сотнях метрах подо мной кипела багровая пучина. Впереди, очень далеко, по ту сторону адского провала, я разглядел еще один шпиль, полускрытый пурпурной дымкой. По всей видимости, мне туда. Только вот как перейти через пропасть?

Я понял это очень скоро, заметив странные штуковины, словно парящие в воздухе. Когда до меня дошло, что это такое, я почувствовал дрожь в коленях и шевеление в животе.

— Да вы что, мать вашу, издеваетесь? — вырвалось у меня. — С кузнечиком меня перепутали?

Темные предметы были плоскими глыбами, расположенными в нескольких метрах друг от друга. Я понятия не имел, какая сила их держала в воздухе, но одно было несомненно — это единственный путь, который у меня есть. И тут я увидел нечто, что заставило меня поспешить с решением.

Из бурлившей подо мной раскаленной массы вылетел огненный шар и с большой скоростью понесся вверх, прямо на меня. Я отшатнулся назад и намеревался было укрыться в глубине туннеля, но скалистый шпиль внезапно начал вибрировать, и со свода тоннеля с грохотом посыпались камни и густая пыль. Путь назад был отрезан, и у меня остался только один путь — вперед. Рискнуть и допрыгнуть до висевшей впереди плиты.

— Прыгай! — взвизгнула Эль-Шаба.

— Сууукииии! — заорал я и прыгнул. Плита качнулась под моей тяжестью, и все у меня внутри оборвалось. Ощущение было такое, что парящая в воздухе плита сейчас перевернется, и я полечу вниз. В следующее мгновение я увидел, как огненный шар влетел в туннель и взорвался.

Я опустился на колени. Ноги меня не держали, по лбу струился пот. Понятное дело, что я должен перепрыгивать с одной плиты на другую, чтобы добраться до шпиля. Одним словом, влип по полной. Я попытался глянуть вниз — сразу закружилась голова, и я вцепился в край плиты.

— Смотри не сорвись! — испуганно сказал Говорящий камень.

— Мать твою тру-ля-ля! — прошептал я. — Кранты тебе, Осташов!

Впрочем, оплакивать свою безвременно погубленную жизнь у меня не было времени: из кипящей лавовой пучины вырвались сразу три шара, вроде того, что чуть не испепелил меня минуту назад. Я верно оценил ситуацию и сделал то, что должен был сделать — выкрикнув что-то ужасно непристойное, перепрыгнул на соседнюю плиту. И вовремя: один из шаров попал в парящий камень, на котором я только что стоял и превратил его в облако пыли.

Создателям Главного Квеста нельзя было отказать в извращенной фантазии. Последующие четверь часа я перепрыгивал с одной плиты на другую, а вылетающие из лавового потока подо мной огненные сгустки уничтожали эти плиты, не давая ни секунды передышки. Последняя плита оказалась довольно далеко от скал, и я с ужасом понял, что не допрыгну, сорвусь вниз. Но ко мне уже приближались аж восемь огненных шаров, и я с обреченным воплем прыгнул. Сзади рвануло, меня подхватило ударной волной и швырнуло на камни.

— Уфф! — Я вздохнул, повертел головой, не веря своему счастью. Сильно болела ушибленная нога, меня колотила дрожь, но я был жив. А впереди был шпиль — и новые заботливо уготованные мне развлечения.

Я с трудом поднялся на ноги, вытер с лица пот и осмотрелся. Я очутился в каком-то каменистом ущелье, и шпиль был прямо передо мной, в какой-нибудь паре сотен метров. Только вот путь не был свободен. Со стороны шпиля ко мне приближались два довольно странных существа, которые я вначале принял за скатывающиеся по склону ущелья каменные глыбы.

Неизвестные твари напоминали крабов. Или огромные перевернутые миски со множеством ножек по краям. Двигались они не то, чтобы быстро, но очень уверенно. Приблизившись ко мне, существа громко затрещали и выпустили из-под панциря длинные изогнутые конечности, покрытые острыми зубчиками. Я заметил, что по конечностям пробегают синеватые огоньки. Вытянув гномский меч, я занял такую позицию, чтобы твари не смогли меня обойти — прижался спиной к большой вулканической глыбе, а после выкрикнул заклинание Огненного Шара.

Мой Игнис магнус угодил в ближайшего мискокраба. Тварь окуталась огнем, но пламя ей, похоже, не повредило. Затрещав, как гремучая змея, мискокраб пополз на меня, выставив свои колючие лапы. Тогда я решил на всякий случай усилить защиту.

— Гаста!

Тварь ткнулась в невидимый магический щит, и вокруг меня зазмеились синие молнии. Я стал бить мечом, целя в светящиеся голубые точки под краем панциря: очевидно, это были глаза. От панциря отлетали куски, тварь свирепо трещала, электрические разряды окружили меня, но магический щит был надежен. Тут подоспел второй мискокраб, и я ощутил сильный удар током, от которого у меня онемела рука. Надо было менять тактику, твари зажимали меня в угол. Перемахнув через крабов, я бросился бежать по ущелью. Электрические твари свернулись в клубки, как броненосцы, и покатили за мной. Добежав до самого узкого места ущелья, я выпустил фаерболл по склону, и обрушившиеся массы камней и земли аккуратно накрыли моих преследователей. Когда осела пыль, я понял, что крабы-электрофоры меня больше не побеспокоят.

Шпиль был рядом. К нему вела широкая каменистая дорога, зажатая меж двух высоких каменных стен. Я вышел на дорогу и быстрым шагом направился к шпилю. Уже сейчас мне хорошо было видно, что в основании шпиля пульсирует светящееся пятно — по всей видимости, новый портал. Я нашел выход. Но радость моя была несколько преждевременной.

Земля у меня под ногами задрожала, земля впереди вспучилась, и из нее вылез гигантский — метров девять в высоту, не меньше, — облаченный в какие-то засаленные лохмотья скелет, да еще и безголовый вдобавок. Страшилище держало в руках здоровенную ржавую косу с клинком в два моих роста. Я замер на месте, не представляя, что мне дальше делать. И тут скелет пошел прямо на меня, размахивая своей косой. Прямо жнец, мать его. Взмахи косой становились все чаще, и я с ужасом понял, что к порталу мне не пройти. Шансов одолеть эту нечисть оружием или магией у меня никаких. Больше для самоуспокоения я метнул в Жнеца пару фаерболлов, но он даже не перестал махать косой.

Я стоял и думал. Пути назад у меня нет — только вперед. Но как избежать удара косой Жнеца? Попробовать рассчитать частоту взмахов? Чудовище точно прочитало мои мысли: я заметил, что Жнец начал сбивать ритм. Вжик-вжик-вжик-вжик — пауза — снова частые взмахи — редкие взмахи — снова часто. Вероятности поймать паузу между взмахами, чтобы проскочить под косой, у меня не было никакой. Эта ржавая газонокосилка разрежет меня пополам. Конечно, у меня еще есть две дополнительные жизни, но как-то уж очень не хочется умирать.

Шипение и стук за моей спиной заставили меня обернуться. Из ущелья ко мне приближалось полтора десятка скелетов — точная копия Жнеца, только обычных человеческих размеров. В руках эти парни сжимали ржавые мечи, топоры и почему-то огромные проволочные сачки. Не иначе, будут пытаться взять меня живьем для своей коллекции проваливших миссию героев.

Я решился. Набрал в легкие побольше воздуха, рванулся с места и побежал к Жнецу. Монстр с удвоенной скоростью замахал косой, но я и не рассчитывал вписаться в паузу. Не добежав до смертельно опасной зоны несколько шагов, я оттолкнулся от земли, прыгнул на стену и, пробежав по ней с десяток метров параллельно земле, оказался за спиной Жнеца. Посрамленная скелетина тут же с грохотом развалилась на куски, а его карликовые братья просто исчезли.

— Если я когда-нибудь выберусь из этой задницы, — сказал я Говорящему камню, — то попрошусь сняться у Вонга Карвая в продолжении "Крадущегося Тигра, Затаившегося Дракона". Никаких дублеров не потребуется.

— Ты просто молодец, — похвалила меня Эль-Шаба. — Я прямо влюбилась в тебя. Только нос не задирай.

У самого портала я замер в нерешительности — может, еще кто попробует сыграть со мной в строгого контролера? Но путь был свободен. Поверхность портала приветливо подмигивала мне разноцветными огоньками, и я, удовлетворенно вздохнув, шагнул вперед.

Глава тридцать пятая: Замок вампира

Вы не выживете. Все равно продолжить?

Я оказался в огромном совершенно пустом помещении, где не было ни одного окна, и была всего одна дверь. В середине помещения стоял предмет, удивительно напомнающий школьную доску на подставке. При моем приближении по доске забегали оранжевые огоньки, и секунду спустя я увидел следующую надпись:

Вампир-лорд Алекто из Лох-Несса!

Вам присвоен девятый уровень.

Пройдено локаций Большого Инферно: 3

Уничтожено волшебных существ: 4

Получен предмет: аргентальная катана (класс оружия 5 (магический), стоимость 2000 дукатов).

Получен предмет: щит Такео (класс брони 5 (магический), стоимость 1250 дукатов)

Получен предмет: тинктура Мага (+50 к мане, действие 2 минуты) — 3 штуки.

Получен предмет: тинктура Ящера (защита от заклинаний, действие 30 секунд) — 1 штука.

Ага, еще один автоматически предусмотренный момент игры. Мои работодатели отслеживают мои успехи, иначе мне бы не выдали такое сообщение. Любезно информируют меня, понимая, что Консультанта я вызываю только в критических ситуациях. Или опять что-то изменилось в правилах? Жаль, что связь односторонняя. Я бы им сейчас выдал много разных слов...

Интересно, а что такое "аргентальная"?

Дверь была прочная, окованная железными полосами, но замочек оказался так себе. Я без труда открыл его отмычкой и попал на винтовую лестницу, уходящую на верхние этажи башни. Вскоре я оказался у выхода в жилые помещения.

Здесь я воспользовался еще одним преимуществом своей новой природы — заклинанием Невидимости. Правда, действовало оно недолго, но я повторял его раз за разом и чувствовал себя намного увереннее. Перебираясь из одной части замка в другую, я исследовал графскую кухню, потом кладовые, винный погреб (на редкость богатый), и оказался в оружейной камере. Коллекция оружия была вполне сопоставима с коллекцией вин, но все в арсенале покрывал толстый слой пыли, и было заметно, что сюда редко кто заходит. Великолепные мечи, сабли, шпаги, кинжалы и прочее оружие уже давно никто не брал в руки.

Вообще, внутренние покои замка производили тягостное впечатление. Кругом отпечаток запущенности, заброшенности. Пыль, паутина, плесень и запах тления. Хотя чего можно требовать от жилища вампира?

Особенно эта заброшенность была заметна в огромной столовой, куда я попал после арсенала. Здесь был накрыт огромный стол, но роскошная серебряная посуда потемнела, все было седым от пыли, кушанья и вина превратились в сухой черный прах. Странно, неужели вампирам настолько фиолетово то, в каких условиях они живут? Я бы в такой грязи и дня бы жить не стал.

Из столовой я попал в зимний сад. Вернее, когда-то это был зимний сад, потому что все растения давно погибли, а бассейн пересох, и из него воняло, как из нужника.

На самое странное было в другом. Замок был совершенно пуст. За все то время, пока я по нему бродил, я не увидел ни одного живого существа. Ни крыс, ни тараканов, ни пауков — только паутину. Просто кладбище какое-то.

Плана замка у меня не было. Я представления не имел о размерах жилища Радулеску и расположении помещений, поэтому начал нервничать. Говорящий камень почувствовал мое настроение.

— Ты только не злись, — сказал он мне. — Времени у нас много, успеем.

— А свадьба? — ответил я. — Марика выходит замуж за этого урода.

— Не волнуйся, без нас церемонию все равно не начнут.

— Это почему еще? — насторожился я.

— На то есть причины.

Мне не понравились слова Эль-Шабы. Что-то есть во всем этом подозрительное. Мой перстень Детекции реагирует на Марику, как на враждебное существо. Почему? Вспомнилось, как Марика пыталась заставить меня покусать несчастную девчонку в склепе. Теперь бриллиант говорит о свадебной церемонии, которую без меня не начнут. Или я должен убить графа Николае прямо на свадьбе? Так сказать, на глазах у невесты?

Ой, неспроста все это!

Тут я подумал о другом. Наверняка сейчас вся свита Радулеску собралась на свадьбу. Это объясняет, почему мне до сих пор не попался на глаза ни один вампир. Где они могут находиться? Скорее всего, в замковой часовне. Или в парадном зале. Знать бы только, как туда добраться побыстрее.

И тут я внезапно почувствовал близость человека. Именно человека, а не вампира. Это было странно и необъяснимо. Я подумал о пленнике. Не исключено, что несчастный доставлен сюда специально. Что он будет ритуальной жертвой на вампирской свадьбе. А если так...

Я быстро поднялся на второй этаж и оказался в жилом крыле. Обостренное вампирское чутье меня не обмануло: присутствие человека ощущалось здесь сильнее, чем внизу. У меня рот наполнился слюной, и снова я ощутил неприятные спазмы в желудке. Возможно, мне не стоит встречаться с человеком, но я уже не мог себя перебороть. Через несколько секунд я уже стоял перед дверью в конце коридора. Она оказалась незапертой.

Это был кабинет алхимика. Кругом лабораторные сосуды, склянки с зельями, мешки, пучки трав, чучела животных. А у стола я увидел сухого старика с белой бородой до пояса.

— Кто здесь? — испуганно спросил старик. Подойдя ближе, я увидел бельма на его глазах.

— Не бойся, — я положил старику руку на плечо. — Кто ты такой?

— Я Бенициус, личный врач его светлости графа Радулеску. — Старик ощупал пальцами мою руку. — Ты вампир.

— Да, я вампир. Где граф?

— Разве мой лорд ничего не слышал?

— Что я должен был слышать?

— Шум. Крики. Голоса.

— Я ничего не слышал. Здесь никого нет. Только ты и я.

— Мой лорд ошибается. Этот замок полон жизни. Все в руках моего лорда.

— Почему ты зовешь меня своим лордом?

— Потому что таковы правила. Мой лорд — вампир, и он нашел дорогу в замок.

— Я хочу задать тебе вопрос, старик. Ты что-нибудь знаешь о лекарстве от вампиризма?

— Лекарство от вампиризма? — Старик внезапно рассмеялся дребезжащим старческим смехом. — Мой лорд, такого лекарства не существует.

— Не лги. Я знаю, что у графа оно есть. Или было.

— Его светлость действительно просил меня найти средство, снимающее с человека проклятие Кровавого Причастия. Одно время мне казалось, что я его нашел. Но я потерпел неудачу. У меня получился яд, а не лекарство.

— Яд?

— Да, мой лорд. Малейшая неточность в дозировке убивает мгновенно всякого, кто примет мой бальзам.

— Бенициус, я хочу избавиться от вампиризма. Ты можешь мне помочь?

— Не могу, — алхимик поднял на меня незрячие глаза. — Многие хотели снова стать людьми. Они погибли. Граф запретил мне заниматься моими опытами дальше. Тогда я решил испытать зелье на себе.

— И что?

— Я заразил себя через Евхаристию Кровью, а потом пытался исцелиться. Я снова стал человеком, но я... я ослеп и парализован.

— Зачем ты это сделал?

— Я видел, что его светлость очень страдает.

— Нет! — Я выпустил плечо старика. Комната поплыла у меня перед глазами, и почему-то захотелось плакать. — Я что, так и останусь этой тварью?

— Мой лорд, найди ларец из резного дерева: он стоит на столике у моей кровати, — вдруг сказал старик. — Там лежит флакон из темного стекла. Это все, что у меня осталось. Если мой лорд захочет...Бальзам концентрирован, он убьет тебя сразу.

Слова старика так меня поразили, что я даже не стал ни о чем его расспрашивать. Просто подошел к столику и открыл ларец. Вынул завернутый в бархат флакончик, открыл пробку, понюхал. Запах был приторно-сладковатый, будто у фруктовой эссенции.

— Пусть мой лорд не беспокоится, — сказал старик, улыбаясь. — С ним не случится то, что случилось со мной.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя, Бенициус?

— Ничего, мой лорд. Моя остывшая кровь не насытит тебя, и моя жизнь не принесет тебя никакой пользы. Оставь все, как есть. И поищи себе нового алхимика. Мое время вышло.

— Подыскать себе нового алхимика?

— Конечно, мой лорд.

— Я не понимаю тебя. Мне не нужен алхимик.

— Да-да, конечно, мой лорд. Прости своего безумного слугу, — тут старик залопотал что-то невразумительное, уронил голову на грудь. Я потряс его за плечо, но Бенициус был без сознания.

— Мать твою тру-ля-ля! — прошептал я. — Что происходит?

Должен быть какой-то выход. Не может быть, что все так безнадежно. Яд — это слишком просто, слишком банально. Я еще раз посмотрел на Бенициуса и понял, что старик мне ничего уже не скажет. Алхимик умер. Слишком буквально воспринял мои слова: "Мне не нужен алхимик".

Надо искать. Ответ в этом замке. И я его найду, даже если мне придется обыскать сверху донизу весь замок Чоп.

— Что с тобой? — спросила Эль-Шаба.

— Думаю. Отстань, не мешай.

— Ну, и пожалуйста. Небось, истосковался без своей Марики.

— Без Марики? — Я вздрогнул, стянул с левой руки перчатку.

Камень перстня слабо светился розоватым огоньком.

* * *

* * *

* * *

И как мне это сразу не пришло в голову?

У выхода в длинную анфиладу коридоров, начинавшуюся сразу за зимним садом, перстень Детекции Магии начал изменять цвет с розового на красный. Все просто, мне надо было раньше довериться перстню, а не блуждать по замку. Я прибавил шаг. В тишине залов мой топот казался громом. Вскоре я оказался у огромных двустворчатых дверей, и камень в перстне стал светиться алым пламенем.

Я толкнул дверь и вошел в тронный зал замка. Первое, что я здесь увидел — это разбросанные на полу зала тела. Много тел. Вампиры и людомеды. В иссеченных доспехах, с окровавленным оружием в руках. Совсем недавно здесь произошло яростное сражение. Растекшаяся по паркету кровь была совсем свежей. Так вот что за шум слышал бедняга Бенициус...

— Ты как раз вовремя, дорогой! — промурлыкал знакомый голос.

Я поднял глаза. Марика стояла у высокого резного трона графов из рода Радулеску. А на троне сидел седой человек в стальных доспехах. Я узнал Мастера, имперского адманитового мага, говорившего со мной в Саграморе.

— Наконец-то, — сказала Марика. — Я уж думала, ты заплутал на одном из уровней Большого Инферно. Но ты молодец, милый. Даже без меня ты прекрасно справился.

— Добро пожаловать, ваша светлость! — приветствовал меня Мастер.

— Светлость? — Я медленно шел по дорожке к трону, чувствуя, что волосы у меня на голове поднимаются дыбом.

— Трон Коловашии не может пустовать, мой друг, — сказал Мастер, улыбаясь. — Вы подходите на роль графа Коловашии идеально.

— Я могу узнать, почему?

— Прежний граф Радулеску не оправдал наших надежд. Он слишком хотел снова стать человеком.

— Мне говорили, что Радулеску родился вампиром.

— Милый, неужели ты всерьез принимал все те глупости, которые я тебе говорила? — со смехом спросила Марика. — Постельные разговоры — это постельные разговоры, не более того.

— Значит, ты все это время обманывала меня? — спросил я, понимая, что меня заманили в ловушку.

— Не все время. Я по-настоящему испытывала удовольствие от близости с тобой. И я тебя люблю. Уверяю тебя, я буду тебе отличной женой.

— Женой?

— Именно, — сказал Мастер. — Давайте начистоту, мой друг. Вы слишком хороши для того, чтобы я скрывал от вас правду. Коллега Хельсер был прав — вы особенный. Впервые в Главном Квесте появился игрок такого уровня. И было бы глупо не использовать ваш потенциал.

— Какой еще, к дьяволу, потенциал?

— Поиски пяти артефактов Заламана должны были неминуемо привести вас к Радулеску. И у нашего... ведомства появилась вполне резонная мысль: а почему бы не сделать вас новым графом Коловашии?

— Зачем вам это нужно?

— Большая политика. Один мир — одна империя. Наша воля должна исполняться повсюду. Прежний граф Коловашии разочаровал нас, и наш император отдал приказ коллегии боевых магов. Вы понимаете, какой. Нужно было найти Николае Радулеску достойную замену. Наш мир не терпит пустоты. Замок Чоп не может оставаться без хозяина. Свету необходима тень, иначе нарушается баланс сил.

— Пустые бессмысленные фразы. Так вот тебе мое слово, дорогой умник — я отказываюсь быть новым графом Радулеску. Решение мое окончательное и бесповоротное, обжалованию и пересмотру не подлежит.

— Вам некуда деваться, — засмеялся Мастер. — Вы вампир. Вас будут ненавидеть и бояться все без исключения. Коловашия — единственное место, где вы будете в безопасности. Более того, вы будете окружены почетом и поклонением своих подданных. И еще, у вас будет Марика и четвертая реликвия Заламана.

— С Марикой я уже познакомился во всех смыслах. А стоит ли реликвия того, чтобы ради нее оставаться чудовищем?

— Стоит, — Мастер открыл шкатулку, которую держал на коленях. — Взгляните, мой друг.

Я подошел ближе и не поверил глазам. Я ожидал увидеть что угодно, но только не это.

В шкатулке лежал обычный кассетный плейер. Кажется, "Сони". С наушниками и кассетой внутри.

— Это и есть реликвия Заламана? — спросил я, ошарашено глядя на Мастера. — Плейер? В вашем мире мечей и магии?

— Удивлены? Я по глазам вижу, что удивлены. Я не стану вам рассказывать историю этой вещицы — она будет слишком долгой. А времени у нас совсем мало, мой друг. Еще до рассвета в Коловашии должны появиться новый граф и графиня.

— А как же Главный Квест? Я ведь не нашел пятую реликвию.

— Вы будете искать ее. После того, как станете восемнадцатым графом Радулеску. В этом качестве вы будете полезнее для империи.

— Знаете, — я почесал мизинцем макушку, — я передумал. Я не хочу жениться. И потом, это противоречит моему профилю. На мне Венец Безбрачия.

— Ваш профиль изменился. Вы лорд-вампир, а не жалкий лох. Марика обучит вас очень многим полезным вещам. И приятным, в том числе.

— Хорошо, — я вытянул гномский меч из ножен и положил его плашмя на плечо, — тогда поставим вопрос по-другому. Как вы можете меня заставить выполнить вашу волю?

— Мы и заставлять не будем, — Мастер больше не улыбался. — Ты в полном дерьме, дружок. Выхода из замка нет. Ты сможешь покидать его только в одном случае — если обладаешь статусом графа. Игра окончена.

— Виноват, если из замка нет выхода, как вы его покинете?

— Я адманитовый маг, приятель. Ладно, не будем терять времени, — Мастер хлопнул в ладоши, и из расположенных в глубине зала дверей начали выходить людомеды. Их было много — десятка два, не меньше. Они расположились в две линии, вдоль ведущей к трону дорожки, лицом друг напротив друга.

— Показываешь свою силу? — усмехнулся я, но мне реально было не до смеха. — Оружие сдать?

— Не стоит. Вы все-таки граф. Марика, встань возле своего милого жениха, начнем нашу церемонию. Императорский Табель о рангах приравнивает адманитового мага к архиепископу, так что свадьба будет самой что ни на есть законной.

— Момент, — сказал я. — Несколько мыслей вслух, если позволите. И несколько вопросов. Уж коль скоро мы играем по вашим правилам, я хочу получше узнать условия игры. Игроки, которые были до меня — они все попадали в это место?

— Те, кому удавалось дойти до "Чоп-пойнт", этого момента игры.

— А Такео? Он тоже игрок?

— Лучший из лучших. До вас, разумеется. Он погиб случайно, при обвале.

— А кто был прежним графом Коловашии?

— Вам-то какая разница? Ну ладно, я скажу вам. Игрок с профилем "Принц на белом коне". Поначалу он вел себя как нужно, но потом что-то пошло не так.

— Надоело кровопийствовать? Я его понимаю.

— Как раз кровь он пил охотнее, чем ты, дорогой, — сказала Марика. — В отличие от тебя он долго не колебался, когда нужно было пройти Причастие Кровью.

— Так, понятно. Вот почему ты так упорно пыталась заставить меня пить кровь. Нужно было отрезать мне все пути для отступления. Зачем тогда нужен был весь этот спектакль с болюсами, с разговорами про сражение с Радулеску?

— По-твоему я должна была сказать тебе все в лоб? — засмеялась Марика. — Про то, что Радулеску давно мертв. Что замок Чоп зачистят для нас имперские людомеды. Про то, что Причастие сделает твой вампиризм необратимым, и ты окажешься полностью во власти имперских магов. Какой ты право слово... лох.

— А ты умница, так? Не взяла у меня Эль-Шабу. Испугалась, что камень не позволит тебе и дальше вешать мне на уши лапшу?

— Это моя работа, милый. Ничего личного.

— Вы убили прежнего графа?

— Он-то не сопротивлялся. А вот его придворные дрались отчаянно. Да и вы и сами можете видеть, — Мастер показал на разбросанные по залу тела. — Надо бы прибраться, а то антураж у вашей свадьбы получится слишком... готический.

— Короче, меня обманывали все, кому не лень. Нехорошо, некрасиво.

— У разведки, дорогой граф, свои методы работы, — сказал Мастер. — Но мы люди благодарные. Императорским эдиктом вам дарован титул графа Коловашии и статус Тайного Хранителя Четвертой Реликвии. А еще вы отныне пользуетесь нашим покровительством. Видите, сколько вы приобретаете.

— Последний вопрос. Что будет, если я все-таки откажусь становиться графом Радулеску за номером 18?

— Я ответил на этот вопрос. Это невозможно. Вы уже стали графом Радулеску. Таковы правила Главного Квеста. Законы игры.

— Правила существуют для того, чтобы их нарушать, — ответил я и выпил зелье Бенициуса.

Глава тридцать шестая: Рыцарь Полуночного Грома

И тут пошли глюки

Странное ощущение.

Меня будто взорвало изнутри. Я превратился в миллиарды частиц, и каждая из них была наделена сознанием. А потом все эти частицы устремились с бешеной скоростью сквозь пространство для того, чтобы через несколько мговений снова соединиться.

Вокруг меня была ночь. И я стоял пред фасадом огромного здания, на фасаде которого красовалась табличка "ДЕТСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЦЕНТР"

Стеклянные двери были закрыты, но я без труда прошел сквозь них. Прошел мимо регистратуры, где зевала молоденькая девушка в кипельном-белом халате. Она меня не видела, и это понятно. Я ведь призрак, часть совершенно другого мира. Лифт поднял меня на третий этаж. Здесь было безукоризненно чисто, тихо и безлюдно. Я задержался на секунду, чтобы сориентироваться и решил, что иду в правильном направлении.

Нужное мне отделение находилось в правом крыле. Здесь тоже сидел дежурный врач, но на меня он не обратил никакого внимания. Он меня просто не видел. Даже не оторвался от сканворда, когда я прошел мимо него.

Так, вот и нужная мне палата. Дверь открыта. Здесь только одна кровать, окруженная сложной аппаратурой. В полумраке светятся индикаторы, вспыхивают зеленые огоньки. На столике у кровати виноград в чашке, бутылка сока, Детская Библия, брелок-тамагочи в форме сердечка. И плейер "Сони".

Я подхожу к кровати и вижу, что мальчик не спит. Лежит с открытыми глазами. На исхудавшем бескровном лице эти глаза кажутся огромными. И он видит меня. Во взгляде мальчика больше нет смертельной тоски. В них появляется радость, свет, интерес.

— Ты? — шепчет мальчик.

— Привет, — говорю я и подхожу ближе. — Извини, что я тебя беспокою. Просто я шел мимо и решил зайти.

— Ух, ты! — Мальчик улыбается мне. — Ты мне, наверное, снишься, да?

— Вообще-то нет. Но если тебе так хочется...

— Знаешь, я ведь тебя таким и представлял, — говорит мальчик. — В такой куртке и с такими мечами. Здорово!

— Представлял меня? Очень интересно.

— Мне хотелось придумать настоящего рыцаря для своей сказки. Самого взаправдашнего. Слушай, а мечи у тебя настоящие?

— Конечно. Так ты что, сказку придумываешь?

— Ага. Здесь очень скучно. Каждый день одно и то же. Ходить я не могу, приходится лежать.

— Разве к тебе не приходят?

— Приходят, конечно. Мама, папа, сестренка. Нет, здесь так-то нормально. Можно поболтать с ребятами, телек посмотреть. Но это днем. А ночью мне скучно и страшно. Лежишь один, и всякие глупости в голову лезут. Вот я и сочиняю. Когда я поправлюсь, то напишу книгу и стану богатым, как Джоан Роулинг.

— О чем твоя сказка?

— О тебе. О Рыцаре Полуночного Грома. И эльфийской девочке-кукле.

— Интересно. Расскажешь?

— А ты на самом деле хочешь послушать? — радуется мальчик.

— Если тебе нетрудно. Тебе, наверное, нельзя много разговаривать.

— Все нормально. — Мальчик смотрит в потолок, собирается с мыслями. Я придвигаю стул, сажусь рядом с постелью.

— Вобщем, жил-был один царь, — начинает мальчик, глядя на меня глазами мученика. — Он был добрый и мудрый, но очень одинокий. У него не было друзей. И однажды он встретил прекрасную эльфийскую царевну и полюбил ее. Царевна тоже полюбила царя, и они поженились. Царь был так счастлив, что подарил своей любимой самое дорогое, что у него было — Говорящий бриллиант. А царевна родила царю дочку. Но злые силы убили царя, царицу замуровали вместе с ее братьями-воителями в глубоком склепе, а дочку заколдовал злой маг. Он превратил ее в фарфоровую куклу, и она не могла ни говорить, ни ходить, ни играть. Только в дни эльфийских праздников кукла могла стать снова девочкой. Об этом узнал странствующий рыцарь, которого называли Рыцарь Полуночного Грома. Он поклялся победить мага и освободить от чар девочку-куклу. Для этого ему нужно было собрать пять волшебных предметов. Но злые силы заколдовали Рыцаря, и он стал вампиром...

— А дальше?

— Дальше я еще не придумал, — вздыхает мальчик.

— Отличная сказка. И ты думаешь, что я и есть Рыцарь Полуночного Грома?

— Конечно, — с детской искренностью отвечает мальчик. — Я тебя сразу узнал.

— Интересное название. Откуда оно?

— Я сам придумал, — с гордостью говорит мальчик. — Ты книжки фэнтези любишь?

— Очень.

— Тогда ты должен знать, что у странствующих рыцарей непременно бывают звучные имена. Такие, чтобы все их могли запомнить. Хранитель Мечей, например. Или Рыцарь Огненного Креста.

— И мне надо освободить принцессу?

— В сказках добрые рыцари всегда спасают принцесс. Ты что, не знаешь этого?

— Знаю. Теперь знаю. Ты мне очень помог.

— Я обязательно досочиняю сказку, — говорит мальчик. — Завтра у меня операция. Доктор говорит, все будет хорошо. Я выздоровею и закончу сказку.

— Конечно, закончишь.

— Я уже много сочинил. Сегодня у меня была мама, и я попросил ее принести мне новую кассету, — говорит мальчик. — Старую я почти всю записал.

— Ты записываешь свою сказку на диктофон?

— Ага.

— Ты молодец, — я легко, через одеяло, пожимаю тонкую руку мальчика. — Спасибо за чудесную сказку.

— Надо же, настоящий! — восхищается мальчик. — А как тебя зовут?

— Меня? — Я пожимаю плечами. — Так и зовут, Рыцарь Полуночного Грома. А тебя?

— Данила. Ты еще придешь ко мне?

— Конечно. После операции.

— Приходи, ладно? Я буду тебя очень-очень ждать.

— Я приду, — я встаю, иду к выходу. — Поправляйся, Данила. Я очень хочу услышать конец сказки.

Мальчик смотрит на меня сияющими глазами. Я выхожу из палаты, не оглядываясь — мне страшно оглянуться. Встретиться прощальным взглядом с этим ребенком. Дежурный врач клюет носом над почти разгаданным сканвордом и не видит меня. Конечно, он ведь не может меня увидеть. Только Данила смог меня видеть, потому что он больше не принадлежит этому миру. Я сажусь в лифт, спускаюсь вниз. Мне очень хочется вернуться обратно и еще раз увидеть этого ребенка, но я не могу.

Потому что невесть откуда знаю: завтра этого ребенка не станет. И сказка о Рыцаре Полуночного Грома останется незаконченной.

* * *

* * *

* * *

* * *

— Теперь вы понимаете, в чем дело?

Консультант выглядел очень довольным. А я смотрел на него, как панк на салют.

— Что это было?

— Предыстория. Знаете, иногда очень важно знать, с чего все началось. Так вот, ваш Главный Квест начался со сказки, которую писал в больнице Демиург.

— Демиург?

— Тот, кто создал наш мир. Десятилетний мальчик Данила Савичев. Увы, ему не удалось ее закончить.

— Он умер?

— Банальная остановка сердца во время операции. Давайте не будем думать о грустном. Я поздравляю вас с переходом на десятый уровень. Помните, я говорил вам в самом начале нашего знакомства, что на десятом уровне вы сможете изменить ваш профиль? Вы больше не лох. Официально присваиваю вам профиль РПГ — Рыцарь Полуночного Грома. Вот, потрудитесь ознакомиться, — Консультант открыл ноутбук, развернул его ко мне дисплеем, чтобы я мог прочесть следующий текст:

Рыцарь Полуночного Грома:

Здоровье — 100

Магия -25

Обаяние -50

Выносливость — 100

Боевые навыки — 70

Начальный капитал — текущий

Получены очки опыта:

— фехтование — 2

— выживание — 5

— здоровье — 3

— боевые навыки — 2

Получено: репутация + 10

Особые способности:

фехтовальщик,

стрелок,

Дары: Ловкая Рука, Обольщение

Недостатки: Венец Безбрачия,

Страх темноты.

— Я что, больше не вампир? — Я боялся поверить в то, что было на дисплее.

— Нет. Приняв зелье Бенициуса, вы умерли. По правилам игры наши специалисты по Анастазису воскрешают вас в том качестве, в котором вы находились на момент гибели. Вы не прошли Евхаристию Кровью, соответственно, ваш вампиризм не стал необратимым. В этом случае вы не можете быть воскрешены, как вампир. Сожалею, но вы утратили все те качества, которые получили, став вампиром... Что с вами?

— Ничего, ничего, — я поборол сильнейшее желание обнять и расцеловать Консультанта. — Так вот почему Марика хотела, чтобы я напился крови!

— Вы сумели решить задачу, которую до вас никто не сумел решить. Я имею в виду фазу вампира. До вас все игроки воленс-ноленс становились очередным графом Коловашии, и продолжение Главного Квеста при этом становилось для них невозможным. Происходило зацикливание игры. Ошибка. Баг, как принято говорить у геймеров. Подобная фатальная ошибка была неизбежна, поскольку Демиург не завершил свое творение.

— Почему вы не рассказали мне о Даниле Савичеве с самого начала?

— Алгоритм игры, мой друг. Я подчиняюсь ему точно так же, как и вы. Информация о Демиурге открывается только после прохождения точки "Замок Чоп". Вы первый сумели преодолеть эту точку и получить Откровение.

— Как получилось, что сказка умершего мальчика стала реальностью?

— Вы очень мало знаете об информационном поле, мой друг. Миры Большой Ойкумены часто создаются силой воображения. Демиург создал наш мир своим словом, своей мыслью. Обычное дело для Большой Ойкумены.

— Но сказка осталась незаконченной.

— Вам предстоит ее закончить. Теперь у вас есть новая цель.

— Постойте, а реликвии Заламана?

— Хотите знать, что они из себя представляют? Это реликвии Демиурга, те предметы, которые были с ним в больнице до последнего часа.

— С плейером все понятно. А остальные вещи — говорящий бриллиант, "Аль-Рисалат", медальон Гранстона?

— В вашем мире они выглядели и назывались по-другому. Бриллиант Эль-Шаба был игрушкой-тамагочи, "Аль-Рисалат" — Детской Библией, амулет Венсана Уйе — иконкой на гайтане, которую носил Демиург. В нашем мире они утратили первоначальную форму и обрели новую. Ту, что придумал для них Демиург. Примерно так же, как и вы из Алексея Осташова превратились в Рыцаря Полуночного Грома. Только Слово Создателя не изменило своей формы, поскольку в нашем мире нет его магического эквивалента.

— А пятая реликвия, круглый ключ?

— Вот ее-то вам и придется найти. Только с его помощью вы сможете закончить недописанную сказку Демиурга и восстановить реальность в том виде, какой она была до Вторжения. Это единственный из магических предметов, который не связан с Демиургом.

— Теперь мне все понятно.

— Ах, простите, я совсем забыл. При переходе на десятый уровень вам положены призы. Вы можете получить: деньги — 1500 дукатов, либо 25 единиц маны, комплект стальных рыцарских доспехов — это второй класс брони стоимостью в 550 дукатов. Четвертый приз, как всегда, магические способности — 30-секундный щит на себя.

— Пожалуй, я остановлюсь на магии. Без нее в вашем мире никуда.

— Это вы верно заметили, мой друг.

— Один вопрос: что значит "аргентальная"?

— А, это вы о своей катане? Аргенталь — это сплав стали и серебра с добавлением некоторых специфических компонентов. Наиболее эффективное оружие против любого противника, будь то человек или магическое существо.

— Разве можно изготовить сплав серебра и стали?

— В нашем мире возможно все. Уверен, что меч Такео сослужит вам хорошую службу.

— Что мне делать дальше?

— Вы меня спрашиваете? Это уж вам решать. Выбор за вами. Я помогаю вам, но не вожу вас за ручку. И помните, что у вас осталась всего одна возможность воскрешения.

— Конечно. Я бы хотел встретиться со своими друзьями.

— Вы вольны встретиться с кем угодно. Найти выход отсюда очень просто: направо по коридору и вниз. Желаю успеха.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

За дверью были Колошары. Узкая, грязная улица, малоприятные запахи, убогие покосившиеся дома. Но все это было совсем неважно, потому что с неба светило яркое солнце. Я закрыл глаза, поднял к солнцу лицо, ощутил на коже солнечное тепло и чуть не заплакал от счастья. Как, оказывается, мало нужно человеку, чтобы быть счастливым! И каким же несчастным он становится, если лишается таких простых и привычных вещей — например, возможности в погожий летний день просто побыть на солнышке.

Улочка оказалась короткой, и сразу за поворотом открылась маленькая грязная площадь, а на ней красовался желтый фургон с надписью "Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера". Хатч сидел на козлах и что-то задумчиво наигрывал на гитаре. Его слушателями были стайка чумазых мальчишек и несколько дворняг. Я подошел ближе и громко сказал:

— Сыграй что-нибудь из "Лэд Зеплин", бард.

— Леха? — Хатч подскочил на козлах, уставился на меня безумными глазами, а потом бросился ко мне, хохоча во все горло. — Леееехааа! Хрен тебя забери, ты где был?

— Ой, далеко, старичок! — Я сжал менестреля в объятиях. — Так далеко, что отсюда не увидишь.

— Леха! — Хатч просто сиял от радости. — А мы, блин, так волновались. Ты же ничего не сказал, куда ушел, зачем. Мы с Тогой изпереживались за тебя. Однако какие мы! Меч у него новый. Самураев рубал?

— Хуже. Тут такое было, в двух словах не расскажешь. Такого насмотрелся, что хоть галоперидол принимай. Но дело сделано, брат. Мы теперь, как говорится, вышли на новый уровень. А где Тога?

— У мага. Живет тут неподалеку один волшебник-кустарь, так Тога к нему в гости зачастил. Говорит, у этого волшебника полно всяких интересных вещиц.... Ну ты, конь питерский, ей-Богу! Где ж тебя мотало столько времени?

— Сколько времени?

— Четыре дня. Хоть бы весточку какую о себе подал.

— Не мог, Валерчик. Оттуда, где я был, письма не доходят.

— А ты все-таки порядочный урод, Леха, — с упреком сказал Хатч, глядя на меня. — Ушел по-английски, ничего не сказал. Кинул нас, если по совести говорить. Решил в одиночку геройствовать? Нехорошо так, не по-нашему.

— Так было нужно. Давай забудем об этом. Важно другое: что вы меня ждали и не свалили отсюда. Видишь, оказывается, не зря ждали.

— Слушай, а Марика где? Она ведь после твоего ухода не появлялась.

— Знаешь, мне это неинтересно. Я бы ее еще сто лет не видел. И не напоминай мне о ней.

— Поругались? Развод и девичья фамилия? — Хатч подмигнул мне. — Хотела тебя женить на себе?

— В самую точку.

— Чурбан ты, Леха. Такая девушка! Я бы с ней пообщался на предельно близкой дистанции.

— И это говорит женатый человек! Забудь про Марику. Она была совсем не та, за кого себя выдавала.

— Постой, постой, — Хатч попятился от меня. — А как это ты можешь на солнце стоять? Неужели...

— Победа, Валерчик, — я открыл рот, показывая зубы. — Чистая победа. Я теперь человек. Будто родился заново.

— Ну, это дело надо обмыть! — заявил Хатч. — С тебя бутылка.

— Бутылка? Ящик, братан! Сейчас идем за Тогой — и гулять. До смерти хочется хорошо прожаренного шашлыка и много-много винища. Красненького. А потом валим из Коловашии. Мои дела здесь закончены.

— Куда теперь?

— Пока не знаю. А не все ли равно, куда отправиться? Мы теперь странствующие рыцари, значит, будем странствовать.

— И искать на задницу приключений? — Хатч сощурился и внезапно расплылся в широкой улыбке. — Легко. Может, нам все-таки удастся выбраться отсюда домой.

— Удастся, Валерчик. Колдуном буду, удастся. Скажу тебе так: у нас появился шанс. Реальный. Только попахать придется не по-детски.

— Значит, попашем. — Хатч быстро зачехлил гитару. — Ну, что, идем за Тогой?

— Ага. Вы тут, наверное, уже все изучили, сто пудов знаете местечко, где можно хорошо оттянуться.

— У мадам Галуштяну самое то, — заверил Хатч. — Вино хорошее, и еще отличное мясо в горшочках, с красным перцем и зеленью. Мммм, полный рулезз!

— Мясо с кровью? Без крови я не согласен.

— Лех, ты чего? — Хатч перестал улыбаться.

— Да пошутил я! — Я засмеялся. — У-у-у-у, я злой вампир! Сейчас укушу!

— Шутки у тебя дурацкие. Я уж подумал, опять у тебя началось...

— Расслабься, Валерчик. С вампирами временно завязано. "Мы продолжаем Главный Квест. Для чего, почему?" — пропел я на мотив кавээеновского гимна. — Солнце-то какое! Прямо Анапа. Пошли, у меня от голода в животе бурчит. Самое время забыть про спасение миров ради хорошего куска говядины.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Июль — сентябрь 2008 года