Галантный прогрессор

Галантный прогрессор

Сочинение Николая Васильева

Аннотация. "Что будет после нас? Хоть потоп...." — молвила некогда мадам Помпадур. "Вот уж хренушки...." — решил Сашка Крылов, попавший негаданно в компанию к благородным господам и дамам. — Ваша беспечность нам слишком дорого обошлась. Буду поправлять....".

Оглавление

Часть первая. От Парижа до Версаля

Глава первая. Первые шаги в Париже

Глава вторая. Впечатлительные менялы и издатели

Глава третья. Встреча с гением

Глава четвертая. Фурор в салоне мадам Жоффрен

Глава пятая. Артистический салон

Глава шестая. Изысканная маркиза

Глава седьмая. Заинтригованная Помпадур

Глава восьмая. Версальская спевка

Глава девятая. Репетиция трагедии

Глава десятая. От обладания к истязанию

Глава первая. Первые шаги в Париже

В конце января 1755 года, около полудня, по Реймской дороге в северо-восточную часть Парижа въехала закрытая от холода кожаным верхом дорожная коляска, в которой сидели, протянув ноги к полуостывшей железной жаровне, два молодых дворянина, блондин и шатен. Увидев проплывающую рядом громаду высоченного замка, шатен крикнул кучеру:

— Петер, спроси у прохожих, что это за крепость?

Тот залопотал на смешанном франко-немецком наречии и через минуту крикнул в ответ:

— Говорят, это какой-то Тампль, герр Чихачев!

— Спасибо, Петер! Вы с Куртом не замерзли?

— Нет, герр Алекс! Ваши войлочные боты и меховые шубы очень помогли!

— Ну, теперь езжай по этой рю дю Тампль до реки — нам сказали, там есть хороший постоялый двор!

— Хорошо, герр Алекс!

— Неужели наш путь, наконец, закончен? — полуспросил-полувздохнул блондинистый мэн. — Две недели мучений.... Господи!

— Мсье Кристоф, будь бодров! — засмеялся одной стороной рта Сашка Крылов (надеюсь, читатели "Прогрессора галантного века" помнят, что это за персонаж?). — Главное, чтобы в этом дворе нашлась в изобилии горячая вода!

— Я вижу, Ваша рана все еще причиняет Вам беспокойство, Алекс? — спросил Карл Кристиан, принц Саксонский.

— Есть такая партия, — непонятно ответил Сашка. — По кой хер я с этим псом связался? Еще чуть и остался бы без глаза или вообще кони кинул. Хорошо, догадался в ухо ему дать....

— Да, удивительный прием: фехтовали-фехтовали, он угодил Вам в щеку, и тут Вы его уконтрапупили....

— Что-что? Хе-хе-хе, Кристиан, это Вы от меня уже словечек нахватались?

— А что Вы хотели? С кем поведешься, от того и наберешься — сами говорили.

— Я много чего говорю, Кристиан. А ты мой базар фильтруй и перенимай то, что в самом деле важно. О, простите, опять тыкать Вам стал....

— Ноу проблем, Алекс.

Но вот коляска остановилась, и путники вышли из нее, оказавшись внутри стандартного П-образного постоялого двора, но аж в три этажа. А еще через 2 часа оба балдели в деревянных бочках, доверху наполненных благословенной горячей водой и мыльной пеной. Вода, конечно, быстро остывала, но рядом с бочками стояли Петер и Курт и подливали новые порции горяченькой из ведер, которые подтаскивали местные "пацаны". Переодевшись в свежее белье и одежду, Алекс и Кристиан подошли к зеркалам, но если принц остался доволен своим обликом, то Сашка напротив, нахмурился: рваная рана, хотя и была провинциальным лекарем зашита, но багровела, да и щека была еще опухшей.

"Теперь в приличные дома недели две не сунешься.... Чем там ее лечат-то? — стал он вспоминать. — Вроде бы, облепиховым маслом.... Или жиром? Да, жиром, причем гусиным. Этого добра в нынешние времена завались....". И позвал Петера.

Петер явился с жиром и в сопровождении хозяина, который осмотрел щеку с разрешения постояльца и порекомендовал обратиться в косметический салон. "Сейчас их много в Париже: и для женщин и для мужчин — были бы денежки. Но Вы, вроде бы, господа небедные?"

Так Сашка, не привыкший откладывать дела на завтра, оказался в салоне мсье Жюстена, располагавшегося на углу улиц Сент-Оноре и Сен Рош. Попал он удачно, в конце обработки предшествующего клиента и чуть опередив следующего (господина лет 35 с угреватым лицом), который был вынужден наблюдать всю процедуру обработки шпажной раны. Мсье Жюстен извинился перед герром Гольбахом ("Герром? Гольбахом??" — взвихрилась чуйка у Сашки), поохал первым делом над видом раны мсье Чихачева, но заверил, что подобные шрамы уже не раз лечил, и клиенты оставались им очень довольны. Потом разрезал и ловко вытащил из щеки нитку предшествующего лекаря, не преминув его облаять, и стал промокать, промокать шов какими-то облатками (Сашка же прикидывал, может ли это быть "тот самый Гольбах". Выходило, что может).

Молча работать француз не привык и стал изводить Сашку вопросами типа: что у Вас за странный акцент? Откуда Вы в наш славный город приехали? Что собираетесь здесь делать? И тому подобное — при этом требовал не шевелить щекой. ("Ну, прямо как наша стоматологичка в институтском медпункте!" — подивился Сашка, отвечавший на вопросы однозначно или мычанием). Наконец мсье Жюстен наложил на щеку пергамент, а потом какую-то хитрую повязку: поперек носа с выходом на череп и под челюсть (но так, чтобы клиент мог жевать пищу) и пригласил зайти завтра. Сашка заплатил за визит, поблагодарил за помощь, потом молча поклонился герру Гольбаху и вышел к ожидавшему за углом Петеру.

Визиты его к мэтру Жюстену продолжались, и неделю он был вынужден сидеть в номере — куда с такой повязкой выйдешь. Памятуя о Гольбахе и связанных с ним авторах первой французской Энциклопедии (Дидро, д,Аламбере, Вольтере....) он попросил Кристиана приобрести в книжных магазинах сочинения этих авторов (и первые тома Энциклопедии, конечно) — принц крутился весь день и привез стопу книг, которые Сашка сел разбирать. Это оказались 4 первых тома "Энциклопедии", пьесы Вольтера и его "Век Людовика XIV", а также фривольный роман Дидро "Нескромные сокровища". Гольбаха же из книготорговцев никто не знал. Тут Сашка вспомнил, что этот немец очень дорожил своей шкуркой и все свои сочинения (весьма крамольные) писал под именами уже умерших писателей. А д,Аламбер писал лишь статьи в "Энциклопедию" и статьи по математике. "Ладно, и то хлеб, буду пока вникать в эпоху через Вольтера, который, кажется, сейчас живет в Женеве...."

Меж тем Кристиан с Куртом подсуетились, и в конце недели вся их компания переселилась в просторную квартиру в предместье Сен-Жермен. "Ого, парнишка сходу определил, где будут кучковаться аристократы и нувориши, — одобрил Сашка. — Правда, преимущественно в 19 веке. А сейчас это сфера влияния студентов из смежного Латинского квартала. Зато здесь открыто первое в Париже кафе "Прокоп", где за многими чашками кофе как раз писали свои статьи Дидро и д,Аламбер. В доме же Гольбаха они собирались сурьезно поговорить о судьбах Франции и мира.... А также в салоне мадам Жоффер.... Как бы с ними познакомиться?"

Судьба и здесь проявила к попаданцу некоторую благосклонность: свела вновь его с Гольбахом у косметолога, причем пока они были внутри, снаружи налетел сильный заряд метели. Сашка в этот раз лечился после философа, а когда стал выходить, увидел его стоящим в прихожей. Открыв дверь и поняв масштаб стихийного бедствия, он обернулся и заговорил:

— Герр Гольбах, Вы ведь пережидаете непогоду?

— Да, герр Чихачев.

— Позвольте предложить Вам место в моей коляске, и она без проблем домчит Вас домой.

— Как Вы сказали, "без проблем"? Новый для меня оборот речи. Но я согласен.

В пути Сашка сразу стал в восторженных тонах говорить об "Энциклопедии", но Гольбах отвечал односложно, а вскоре попросил остановиться: приехали. Сашке осталось сказать "Ауфвидерзейн" и отвалить — но дом Гольбаха (обширный, двухэтажный, новой постройки, стоявший в глубине улицы Сен-Рош) он запомнил.

Глава вторая. Впечатлительные менялы и издатели

На десятый день мсье Жюстин снял, наконец, повязку и пластырь, и Сашка смог увидеть свою поранетую щеку. "А ничего так, аккуратненько расправил, лепила. Такой шрам и за украшение может сойти — в стиле немецких буршей. Только багровость его раздражает, но косметолог клянется, что он будет бледным. Теперь можно хоть по улицам прошвырнуться....."

Первым делом они с Кристианом поехали к мосту Менял — флорины в Париже хождения не имели, нужны были луидоры и ливры. Кристиан, правда, поменял уже часть флоринов на луидоры, но Сашка (читавший про широкий масштаб махинаций с обменом монет в прошлые века) покидал эти луидоры на ладони, пригляделся к их цвету и резюмировал:

— Похожи на фальшивые. Но это мы легко проверим. Петер, правь к ближайшей аптеке....

В аптеке он переговорил с хозяином и заинтересовал его известием, что знает, как определить с помощью весов фальшивое золото. Тот принес весы и первым делом Сашка взвесил на чашечке флорин, а потом опустил чашечку с флорином в стакан с водой и взвесил снова. Первоначальный вес поделил на разницу первого и второго весов и сказал:

— Все верно, это почти чистое золото с удельным весом 97 карат. Теперь взвесим луидор.

Взвесили в воздухе и воде и получили удельный вес 82,5.

— Это золото с большой примесью — вероятно, меди. Поэтому имеет чуть зеленоватый оттенок. Поедем брать за жабры твоего менялу. Вы позволите, мсье провизор, воспользоваться за некоторую мзду Вашими весами....

Мост Менял Сашка помнил — по фильму "Парфюмер" с Дастином Хоффманом. Но в реальности он был еще круче: два ряда сплошной застройки трехэтажными узкими домами с лентой дороги шириной метра в три. "Как они провалиться не боятся? Я бы тут уснуть не смог...." (Самое смешное, что да, мост обваливался и не раз). Кроме менял тут обитали и различные торговцы (в том числе парфюмом), но первые бросались в глаза, поскольку все были евреями: с пейсами и без пейс.

По договоренности первым в фатеру знакомого менялы зашел Кристиан, выглянувший минут через пять. Тогда с каменной мордой лица вошел и Сашка. Глаза менялы (который пейсов не носил и выглядел как респектабельный парижский буржуа) блеснули, но сразу притухли. За спиной менялы маячил хлипковатый сын(?) лет двадцати.

— Поменял? — спросил Сашка Кристиана.

— Торгуемся, — ответил тот.

— А давай-ка проверим, нет ли в этих луидорах посторонней примеси? — сказал Сашка, усмешливо глядя в лицо менялы, и выставил на прилавок весы. Он не уловил никакого знака со стороны мошенника, но сынок его тотчас исчез из виду.

— Что Вы хотите делать?! — заговорил высоким громким голосом меняла. — Я честный делец, меня все здесь знают. Помогите люди, меня грабят! — вовсе в голос завыл он.

"Вот же сука! И не тронешь его, могут, в самом деле, нападение пришить! Что же делать?"

Что делать, подсказали новые обстоятельства в виде трех еврейских громил с дубинками в руках, которые появились в дверном проеме. В таких случаях Сашка (вы уже ведь знаете, господа читатели) рассудок отбрасывал в сторону и действовал стремительно, в своем фирменном стиле — юлой. Трость в его руках метнулась в сторону бойцов самообороны трижды и все три пейсарика упали на дорогу кулями.

— Проконтролируй! — скомандовал лидер остававшемуся на улице Курту и вернулся в лавку. Через десять минут меняла перевел дух, проводив наружу гоев: отделался просто обменом фальшивых луидоров на полновесные, а мог ведь и жизни или богатства лишиться....

В тот же день Сашка занялся другими рутинными делами: оформлением патентов на свои изобретения, открытием счета в банке, заверкой многочисленных документов у нотариуса, отправкой писем Бестужеву и Марии-Терезии.... Кристиан же выяснял адреса женщин-салонодержателей: мадам Жоффрен, дю Деффан, д,Эпинэ, де Буффлер, де Кондорсе, ла Ферте....

Для чего городить такие сложности, спросите Вы? Но в эти годы при дворе Людовика-15 не было ни русского посланника, ни австрийского — Россия и Священная Римская империя числились со времен последней европейской войны врагами Франции. То есть представить "инженера" Чихачева в Версале было некому. Значит, надо было "засветиться" в парижском обществе, чтобы властители Франции (и прежде всего маркиза де Помпадур, в девичестве Пуассон без всякого "де") пригласили в компанию.

У Кристиана, впрочем, ситуация иная: он был подданным Саксонии, которая тоже воевала против Франции, но умудрилась сохранить с ней дипломатические отношения. И он был еще и принцем. Вот его просто следовало внедрить в аристократические выси, чтобы он стал там глазами и ушами Алекса Чихачева. "Так что езжайте к своему посланнику, Карл Кристиан.... Я же поеду, пожалуй, к Ле Бретону, издателю Энциклопедии — авось он меня на Дидро или д,Аламбера выведет. Вот только где его издательство квартирует? Ясно, что в Латинском квартале, но где? Ладно, доберусь до Сорбонны и там спрошу у какого-нибудь препода ...."

И вот он перед его глазами, самый знаменитый университет континентальной Европы. Прямоугольный глухой квартал из сплошных зданий высотой в 3-4 этажа, входы в который устроены через капеллу святой Урсулы и под аркой другого торца квартала. "Ан нет, есть кое-где щели между зданиями по 1-2 м, но перегороженные железными калитками. Не очень-то преподы студентам здесь доверяют.... Или от уличных гаврошей отгородились?"

У входа под арку Алекса учтиво остановил служитель в серой одежде и поинтересовался, с какой целью тот идет в Сорбонну. "Молодцы! — одобрил Сашка. — Видит ведь, что я не простой Жан Жак и могу в момент, рассердившись, проколоть, но службу блюдет". И кстати же остановил: оказалось, что издательство Ле Бретона арендует площадь в соседнем Коллеж де Франс. "Вот и ладушки. Чего я не видел в этой Сорбонне? Ничего, конечно, но наверно, помесь монастыря с нашим архивным вертепом".

В коллеже все было устроено наоборот: заходи во дворы с любой стороны и никаких служителей. Студентов тоже во дворах почти не было, но виной тому была, видимо, холодная ветреная погода. Один из студентов-стоиков и показал Алексу вход в издательство. Войдя, он сразу ощутил своеобразный запах, про который решил, что это, наверное, пахнет типографская краска. В первой комнате не было никого, а во второй, вдоль стен которой громоздились стопы книг и каких-то журналов, он увидел человечка лет 50 в одних кюлотах и рубашке, который рылся в этих стопах.

— Бон жур, мсье, — коротко кивнул дворянин Алекс. — Ваше имя Ле Бретон?

— Мое имя Жерар Бриассон, мсье, — выпрямился во весь рост коротыш и умолк с несколько вызывающим видом.

— Бриассон? — защелкал в Сашкиной голове калькулятор. — Вы ведь имеете отношение к изданию "Энциклопедии"?

— Да, имею. А Вы тоже пришли с опровержением?

— Нет, нет. Мне хотелось бы встретиться с мсье д, Аламбером....

— А почему же не с мсье Дидро? Он является главным составителем этого труда....

— Но он ведь не математик? У меня интерес к мсье д, Аламберу именно как к математику....

— Здесь, как видите, сейчас нахожусь я один. Рано или поздно появятся, конечно, и Дидро и д, Аламбер, но когда — это известно только им.

— Я в Париже проездом и большим временем не располагаю. Прошу, скажите мне адрес д, Аламбера и я удалюсь.

— Мы адресов своих авторов никому не даем.

— О господи! Дело в том, что я — тоже математик, только начинающий. Я доказал оригинальным способом несколько теорем и хотел показать их решения именно д, Аламберу — ведь известно, что он настоящий математический гений. И если он одобрит мои наработки.... Впрочем, одна из них настолько проста, что даже Вам ее решение будет понятно. Речь идет о геометрическом доказательстве теоремы Пифагора....

— Даже мне? Ну, покажите....

Господа-товарищи, надеюсь приводить это решение на страницах данной книги нет необходимости — любой интересующийся сразу найдет его в Интернете. Ну а Жерар Бриассон вполне им впечатлился. Впрочем, адреса не дал, но пообещал показать Сашкин рисунок д, Аламберу и сообщить ему адрес мсье Чихачева в Париже. И на том спасибо, конечно.

Глава третья. Встреча с гением

Без Кристиана, отбывшего в Версаль (кто знает насколько?), Сашка почувствовал себя сиротой. Очень он привык к его неизменному доброжелательному вниманию и к своему статусу ментора при младшем брате. Оставался, конечно, Петер, но тот настолько вжился в роль слуги самого замечательного господина на свете, что в собеседники совсем не годился. Где же этот неуловимый мсье д, Аламбер?

Сашка стал ходить ежедневно в кафе "Прокоп", но его хозяин сообщил, что господа Дидро и д, Аламбер у него давненько не бывали. Навещал и издательство, но пореже, через день — тоже безрезультатно. Наконец, однажды вечером к нему зашел хозяин квартиры с известием, что днем являлся какой-то мсье и написал герру Чихачеву записку. Сашка развернул ее и заулыбался, увидев строчку: "Мсье Чихачев! Мне было бы интересно с Вами встретиться. С утра и до обеда я всегда дома". Далее подпись с внятными первыми 4 буквами "d,ale" и адрес на улице Сент-Антуан.

Он явился по указанному адресу к 10 часам. Квартал, где проживал великий человек, был в пролетарской части Парижа и дом его не выделялся в ряду других непрезентабельных домов, вернее, домиков: в 2 этажа, но всего в 4 комнаты. Сашка вышел из коляски, постучал деликатно в дверь и через минуту оказался перед невысокой полной женщиной в возрасте под 60, одетой в простецкое платье и подпоясанная передником.

— Что Вам угодно, мсье? — окинула она его живыми любопытными глазами, которые враз потемнели при виде шрама. — Мсье д, Аламбера нет дома!

— Мое имя Алекс Чихачев, мадам. Мсье д, Аламбер назначил мне встречу на сегодня. Она может оказаться для него не менее важна, чем для меня.

— Чихаче? Что за имя странное.... Да и Вы, мсье, с Вашим шрамом.... Вы бретер?

— Нет, нет, мадам, я — жертва бретера.

Вдруг на верхней площадке лестницы открылась, видимо, дверь и звучный мужской голос спросил:

— Кто там пришел, ма шери? Это ко мне?

— Мсье Чихачев! Ты его ждешь?

— Да, да, впусти его, ма террибль!

Великий человек, вставший навстречу Сашке, оказался подтянутым шатеном среднего роста (под 170 см) и возраста (под 40 лет) и с выразительным лицом, в котором особенно привлекали глаза (проницательно-доброжелательные) и улыбка, под стать глазам. "Очень симпатичный, — решил Сашка. — Отто напоминает". Тем временем представился:

— Алекс Чихачев, из России. Пытаюсь стать инженером.

— Жан д, Аламбер. Пытаюсь стать математиком.

Оба рассмеялись, после чего беседа их стала непринужденной. Незаметно Сашка рассказал о своих инженерно-медицинских перипетиях в Ганновере, Дрездене и Вене, от которых Жан пришел просто-таки в восторг. "Значит, оспу так просто предупредить? Невероятно! Хотя совершенно правильно: ведь яд змеи тоже лечит, подмешанный к мазям в небольшом количестве!".

Затем он одобрил оригинальное доказательство Алексом теоремы Пифагора, потом рассказал о своем математическом описании колебаний струны через дифференциальные уравнения второго порядка, но заметив, что собеседник в этих понятиях "плавает", перешел на уточнение формы Земли путем измерения меридиана в разных ее широтах.... Тут Сашке удалось вставить пять копеек, приведя пример с сегментированной юлой, которая сжимается по оси по мере ее раскрутки.

— А хотите я Вас удивлю? — вдруг сказал Сашка. — Вырежьте полоску бумаги и поставьте на ее обеих сторонах по точке. Вопрос: можно ли эти точки соединить линией, не отрывая перо от бумаги? Нет? А если концы полоски склеить? Опять нет? А если полоску перекрутить и склеить?

— Невероятно! — потряс головой математик, впервые в этом мире наблюдая кольцо Мебиуса. — Исследование этой фигуры должно привести к невероятным последствиям в математике, а может и физике. Ведь помимо искривленной плоскости может существовать искривленное пространство!

— Вот я об этом только что хотел сказать, — подхватил Сашка. — Эвклид разработал свою геометрию для плоскости. Но на сферической Земле любая плоскость будет только фрагментом очень большой сферы. То есть она похожа на плоскость, но ей на самом деле не является. И линии на сфере поведут себя по-другому: например, параллельные, вроде бы, меридианы будут вынуждены пересечься.

— Меридианы — да, но параллели широтные останутся....

— Хо, хо, с ними тоже есть парадокс. Если на географической карте взять два города, расположенные на одной "прямой" параллели, то будет ли расстояние между ними по параллели кратчайшим?

— Вроде бы да.

— А вот и нет. Кратчайшее расстояние получится, если через эти два пункта и центр Земли провести плоскость, пересечение которой с поверхностью и даст кратчайшую дугу, которая будел отклоняться от параллели. Вы математик и можете легко это просчитать.

Д, Аламбер тотчас сел к столу, набросал рисунок сферы, провел широтную плоскость через точки, потом диаметральную, сделал несложный арифметический расчет и повернулся к необычному гостю:

— Мсье Чихачев! Вы, несомненно, гений! Вероятно, только в России с ее необъятными просторами и мог появиться такой оригинальный подход к геометрии. Вы обязаны развить свою теорию, описать в математических терминах!

— Мсье д, Аламбер, Вы ведь поняли, что я не силен в математике. Все, что у меня есть — это объемное представление пространства и умение выискивать подобия. Вот Вам новый пример подобия: мы знаем теперь, что Земля имеет форму шара, который вращается вокруг своей оси, а также летит в пространстве, вращаясь вокруг Солнца. Но что мы знаем о Солнце, кроме того, что это тоже шар?

— Что оно очень горячее и светится, А, да: со времен Галилея известно, что на Солнце возникают и исчезают темные пятна.

— Верно. А также установлено, что эти пятна движутся по солнечному диску, из чего можно сделать заключение, что Солнце тоже вращается вокруг своей оси.

— Да? Я об этом не знал. Откуда у вас эти сведения?

— В обсерватории Цюриха недавно стали вести ежедневные наблюдения за пятнами — их астрономы и установили движения пятен. Предвосхищая Ваш вопрос, скажу, что в России об этом ничего не знают, я услышал об этих наблюдениях в Вене.

— Нет, Вы положительно кладезь знаний. И идей. Так что Вы еще хотели сказать о Солнце?

— По теории подобий оно не только должно вращаться как Земля вокруг оси, но еще и лететь куда-то в пространстве, вместе со своими планетами. И полет этот, вероятно, будет опять вращением вокруг какого-то центра.

— То есть Солнце не является центром Вселенной?!

— Думаю, что нет. Оно, мне кажется, подобно звездам, которых так много на небе. И возле каждой звезды должны быть планеты подобные Земле, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну

— Мой разум с трудом может это понять. И что, все эти звезды тоже летят, причем вокруг какого-то центра?

— Да! Еще один пример подобия: Вы ведь знаете, что планеты вращаются вокруг Солнца примерно в одной плоскости, называемой эклиптикой?

— Да, на этом сошлись все современные астрономы.

— Значит, по аналогии Солнце и звезды тоже должны вращаться как бы в эклиптике. И эту эклиптику на небе видно! Не догадываетесь? Это Млечный путь! Вот то кольцо, в котором сосредоточено большинство звезд нашей Вселенной.

— Но звезды окружают Землю со всех сторон, почти равномерно.

— Это объяснимо огромными масштабами Вселенной. Мы видим противоположную сторону Млечного кольца и видим еще, что она имеет значительную толщину. Сами же находимся внутри другой стороны и потому окружены звездами со всех сторон.

— Мне надо все сказанное Вами осмыслить. А Вам следует изложить эти данные на бумаге: со всеми фактами, догадками и следствиями из них. Я же приложу все усилия, чтобы Ваше феноменальное сочинение было издано.

— Мсье д, Аламбер. То, что я скажу, будет трудно понять Вам, человеку, живущему наукой. Мне элементарно лень. Идеи рождаются в моей беспутной голове как грибы, но собирать их я охотно предоставляю другим. Я — генератор идей, но не их реализатор. Впрочем, когда дело доходит до воплощения идей в сфере техники, тут во мне снова пробуждается интерес к творчеству. Хотите, кстати, я оборудую Вашу квартиру канализацией и центральным отоплением?

— Вы преступник, Алекс. Так распыляться нельзя. Вы ничего нигде не добьетесь.

— Зато мне легко идти по жизни, совершая то тут, то там разнообразные добрые дела. Знаете, какое в этой фразе ключевое слово? Разнообразные, мсье д, Аламбер.

Глава четвертая. Фурор в салоне мадам Жоффрен

Спустя три дня, в среду, Алекс Чихачев с утра был занят созданием своего "светского образа", в котором важно было ни в чем не переборщить: мадам Жоффрен, в салон которой он был приглашен по протекции д, Аламбера, была чутка на фальшь. Значит прическа из своих темно-русых волос (им куафюр умудрился придать объем), отросший хвост которых задрапирован черным бантом, голубовато-синяя тройка (кюлоты-камзол-кафтан в комплекте с ослепительно белой рубашкой), черные чулки и туфли. Диковатый, но симпатичный мужчина "а ля рус" готов к лицезрению. Трость, конечно, при нем — куда без нее.

.Прибыл он в районе обеда, на обед и попал. Служанка отряхнула с него какие-то соринки, ввела в гостиную и, сказав "Мсье Алекс Чихачев", исчезла. В комнате было человек пятнадцать, в том числе три женщины. Навстречу с кресла поднялась эффектная статная дама лет под 50(?) с высоко зачесанными светлыми волосами, в платье веселого оранжевого цвета (с кринолином, разумеется), из которого выглядывала полная грудь, полускрытая батистовой косынкой, стянутой лиловыми бантами. Дама пристально взглянула в глаза Алексу (у него пробежал по спине холодок!) и через несколько секунд удовлетворенно улыбнулась.

— Добрый день, мсье Чихачев. Я — Мария-Терезия, хозяйка этого дома, а это мои почти постоянные гости. Но в моих правилах иметь по средам одного-двух новых гостей, которые способны взболтать стоячую воду нашего милого болотца и заставить обсевших его лягушек заквакать погромче. По силам Вам такая задача?

Сашка нарочито медленно обвел взглядом полукруг гостей (приметил вдруг среди них Гольбаха и чуть поклонился ему), вернулся к недоумевающей хозяйке, склонился в более низком поклоне и сказал с легкой улыбкой:

— Я попытаюсь. Только заранее прошу у Вас прощения: я недавно освоил французский язык и некоторые обороты, особенно двусмысленные, еще не понимаю.

— Жаль, мы, французы, без двусмысленностей в разговоре обходиться уже не умеем, — попеняла ему мадам Жоффрен. А потом обратилась ко всем:

— Господа, теперь все в сборе, прошу в столовую — отдадим должное моим поварам.

Обед из трех блюд оказался вполне достойным для того, чтобы быть поданным в самом известном парижском салоне, причем французы вполне в немецком духе за обедом почти не разговаривали — видимо, дифференцировали удовольствия. Даже кофе они смаковали, не отвлекаясь на пустой треп. Зато после обеда, когда все вернулись в гостиную и расселись по своим местам, речи из них потекли все более оживленными ручейками.

Как Сашка и ожидал, мадам Жоффрен не стала сразу наседать "на новенького", а предоставила слово Дидро, спросив, скоро ли мы увидим новый том "Энциклопедии". Отозвался поджарый господин в сером кафтане, стандартном напудренном парике и со значительным таким рубильником на месте носа, которого хотелось одновременно назвать и молодым и зрелым, то есть в возрасте около 45 лет. Говорил он энергично и долго, но его монолог мадам Жоффрен вдруг прервала:

— Довольно, Дени. Из Вашей речи понятно, что в ближайшее время пятого тома нам не видать. И повинны в том господа Гольбах и д, Аламбер, не способные найти консенсус. Что Вы по этому поводу можете сказать, Анри?

— Мсье д, Аламбер — человек добрый по натуре, — заговорил Гольбах, — и не желает обижать церковных пиявок, паразитирующих на давнем заблуждении человечества, называемом религией. Но истина, Жан, одна: Бог либо есть, либо его нет. Пора бы Вам уже выбрать одно из двух и тогда продолжить нашу энциклопедию или уйти в раковину "чистой" науки.

— Что Вы можете сказать в свою защиту, Жан?

— Моя доброта здесь не причем. Но мсье Гольбах не желает понимать, в каком мире мы сейчас живем, кто этим миром правит. Правят же короли и клерикалы, которые способны прекратить издание Энциклопедии в любой момент. Не понимаю, как Анри этого не понимает.

— Да, противоречие трудно разрешимое: истину сказать нельзя, хотя она, как сказал Дон Кихот, дороже.

— Позвольте мне высказаться на этот счет, — вдруг встрял неожиданно для всех Сашка.

Мадам Жоффрен с невыразимым любопытством посмотрела на "новика" и кивнула без слов.

— Я хочу возразить герру Гольбаху в связи с его утверждением о том, что Бога нет и не было. Вы на этой формулировке настаиваете? Хорошо. Так вот, я готов согласиться с тем, что Бога в настоящее время в мире нет. И все завывания церковников и мольбы людей обращены в пустоту. Но вполне вероятно, что давным-давно наш мир был все-таки сотворен Богом. Или каким-то предшествующим человечеством, которое в процессе своего развития зашло так далеко, что смогло управлять процессами созидания звезд, Солнца, планет и жизни на этих планетах. Иначе без управляемого вмешательства такого Разума трудно объяснить некоторые научные явления.

— Какие именно? — взвился Гольбах.

— Например, существование возле Земли Луны. Этот спутник, если посмотреть на него в телескоп, сплошь изъязвлен огромными кратерами, но никакой вулканической активности на нем не видно. Похоже, что все кратеры Луны имеют метеоритное, то есть ударное происхождение. Значит, если бы Луны-защитницы не было, все эти каменно-железные глыбы падали бы на Землю и тогда о цветущей жизни здесь можно было бы забыть. Случайно ли Луна оказалась возле Земли? Все может быть, но мне хочется думать, что ее поместили здесь когда-то всемогущие разумные существа.

— Но куда они подевались, — спросила мадам Жоффрен.

— Кто знает. Вселенная велика: может быть, помогают сейчас выжить какой-то другой, внеземной цивилизации?

— Что значит велика? — встряла молодая дама с мелкими чертами лица, сидевшая возле хозяйки. — Разве не Солнце является ее центром?

Вышел Сашка от мадам Жоффрен в окружении нескольких его новых почитателей, в числе которых оказалась и Жюли де Леспинас (та самая задира). Сначала компания проводила мадемуазель к ее квартире в стенах монастыря Сен-Жозеф (где другой известный салон держала мадам дю Деффан, ее тетя), а затем поехали к Гольбаху — ужинать и продолжать интересные дебаты ("Как я вам завидую, мужчины! — сетовала Жюли. — Вы вправе продолжать вечер, а я нет"). Что касается Гольбаха, то он хоть и был узколобый немецкий атеист, но своих друзей привечал как истый француз, чем они, признаться, и злоупотребляли — но ведь ни у кого из них не было такого наследства, как у Анри....

Уже совсем поздно вечером Сашка повез д, Аламбера на улицу Сент-Антуан, и по дороге подвыпивший ученый поведал новообретенному другу Алексу про свою влюбленность в мадемауазель де Леспинас. Только из-за нее он часто бывает в салоне мадам дю Деффан и там любуется ее грацией и наслаждается ее остроумием. "Что там за грация и какое остроумие, — недоумевал Сашка. — А уж верность в ее добродетели точно не входит: я-то знаю, что значит, когда эти бэби начинают смотреть снизу вверх воловьими глазами....". Впрочем, Жан пока в число ее возлюбленных не входил. "И не надо, все равно она его бросит: ботан во все времена ботан. С другой стороны он так ведь и не отведает, что это за штука такая: любовь....".

Глава пятая. Артистический салон

В пятницу Сашка вновь засобирался в салон мадам Жоффрен: она пригласила его на этот раз на свой ужин, проходивший в артистическом кругу. "Отчего Вы не идете?", — спросил Алекс у друга Жана. "Я иду сегодня к мадам дю Деффан, где будет и мадемуазель де Леспинас. Вы — другое дело: мне кажется, что и в Версале Вы бы не спасовали". В итоге Алекс оказался на ужине без знакомцев — если не считать мадам Жоффрен. Но тем эта мадам и была хороша, что если бралась патронировать очередного любимца, то делала это от всей души.

Таких любимцев на данный момент оказалось два: новоявленный мсье Чихачев и уже постоянный Станислав Понятовский — молодой красавец среднего роста (около 170) с выразительными карими глазами и породистым носом с горбинкой. Всем он был хорош, но рядом с Алексом становиться избегал — сразу было заметно, что он мельче нового фаворита. Прочие господа были постарше: от 30 до 50 лет, а двое уже сильно за 60. Во время ужина Сашка пронаблюдал за каждым присутствующим и стал их различать. Присутствовало также 6 дам, одна из которых (лет сорока) была похожа на мадам Жоффрен. Позже выяснилось, что это ее замужняя дочь, маркиза Ла Ферте-Эмбо, которая тоже держала в Париже салон, причем исключительно для аристократов. "Эффектна, что там говорить, — признал Сашка. — В моем вкусе. Чего я так тащусь на этих теток? Видимо, зацепил меня Эдипов комплекс...."

Тем временем все переместились в гостиную, где мадам Жоффрен вновь стала назначать выступающих:

— Мсье Мармонтель, не расскажете ли обществу, что нас ожидает в Гранд-опера в ближайшее время?

С кресла ловко встал человек лет 30 с улыбчивым лицом и начал рассказ о закулисной жизни театра, где он, оказывается, был почти штатным либреттистом. Выяснилось, что война буффонов в Гранд-опера продолжается: сторонники аристократизма не желают пускать в театр комические оперы, а их противники указывают на то, что времена переменились, и оперы на мифологические темы всем приелись. В итоге ничего нового в ближайший год ожидать не стоит, будут пока идти старые постановки итальянских опер и балетов.

— Что ж, мадам и мсье, кто желает на эту тему высказаться? Нет желающих? Тогда я буду назначать. Начни, Станислав.

Понятовский тоже встал ("Они на уроках что ли?" — удивился Сашка), помялся и признал, что с удовольствием посмотрел бы снова "Служанку-госпожу".

— Устами младенца глаголет истина, — удовлетворенно кивнула Жоффрен. — Но у нас есть новый гость, мсье Чихачев: что-то он нам скажет?

— "Служанку" и я посмотрел с удовольствием, хоть и в Берлинской опере, — сказал Сашка. — В отличие от "Цезаря и Клеопатры" композитора Грауна. Но вообще-то я мало опер видел — значит, и судить мне рано.

— Речь не мальчика, но мужа, — опять штампанула Жоффрен. — Думаю, тему можно закрыть. Жаль только, что Гранд-опера в этом году не будет представлять для нас интереса. А что ожидает публику в "Комеди Франсез"? Вам слово, Анри.

Со стула вскочил и всем с шутливой улыбкой поклонился невысокий шустрый человечек, обладатель чрезвычайно подвижной мимики:

— У нас совсем, совсем не то. Каскад спектаклей, на любой вкус. Но первым номером пойдет трагедия великого, не побоюсь этого слова, драматурга Вольтера под названием "Китайский сирота". Это будет бомба! Экзотические декорации, актеры играют в китайских и монгольских одеждах, сюжет очень замысловатый, но с трогательным финалом.... В общем, милые дамы и унылые господа, приходите к нам и уйдете потрясенными!

— Да Вы уже нас потрясли, — улыбнулась гранд-дама. — А Вы что на это скажете, Ипполи?

С места чуть улыбнулась милая молодая женщина ("Но уже лет 30...." — решил Сашка) и заговорила с отчетливой, привычной дикцией:

— Боюсь, я не смогу быть объективной, ведь я играю в спектакле одну из двух главных ролей: моя Идамея противостоит в нем великому и ужасному Чингис-хану, которого играет как раз Анри. Он меня там чуть до обморока не доводит, но мое добро победит его зло. Обещаю.

— А в каких спектаклях задействована наша молодая чета Белькур? — обратилась Жоффрен к сидящим вместе симпатичным актерам.

— Пока в комедиях Мольера и Гольдони, а также в "Гувернантке" де ла Шосса. Еще репетируем в его посмертной пьесе "Возвращение" — сказал с места Белькур-муж.

— Да, жаль Пьера. Умел он нас растрогать, хоть и писал вроде бы комедии. А афоризмы его? "Когда все неправы, то все правы". И точка. Ладно, теперь Шарль: что будет идти в "Комеди-Итальенн"?

Ответил полненький господин лет 45:

— Мы сейчас репетируем "Трактирщицу" Гольдони и, конечно, на французском языке. Готовим премьеру комической оперы "Обманутая кокетка" Антуана д, Овернь, которую он представлял полтора года назад в Фонтенбло. Ну и удачные оперы прошлых сезонов: "Бастьенн и Бастьенна", "Праздник любви", "Менялы".... Заходите, не соскучитесь.

— Прекрасно. А что наш мэтр, Жан Поль Рамо, не готовит ли новый сюрприз? Ваши балеты "Анакреон" и "Рождение Осириса" были представлены минувшей осенью королю в Фонтенбло. Быть может, их пора увидеть и парижской публике?

Ответил седой старик с длинным костистым носом, сидевший по правую руку от Жоффрен:

— Мои одноактные балеты? Это просто пустячки, созданные мной, чтобы развлечь двор короля и его маркизы. Взыскательной парижской публике они могут показаться скучноватыми. Но сюрприз я все-таки задумал: это будет 3-актная лирическая опера по сказке-басне Лафонтена "Два паладина". Ее я предназначаю именно для Гранд-опера. Но от завершения ее я пока далек.

— Все бы так творили, как мсье Рамо, — с некоторым пылом сказала мадам Жоффрен. — А то начинаешь считать новинки — пальцев на одной руке вполне хватает. А что у нас нового в области инструментальной или танцевальной музыки? Кто подскажет?

— Позвольте опять мне, мадам? — встал Мармонталь.

— Если новость "горячая", то говорите, Жан....

— До меня дошли сведения, что в Берлине и Вене композиторы активно сочиняют мелодии для совершенно нового танца под названием "вальс". Все там словно помешались, о менуэтах, англезах и гавоттах слушать не хотят....

— Новость, в самом деле, нерядовая. И что это за танец? В чем его отличие?

— Увы, мадам, этого я не знаю.

Сашка поколебался пару сек и тоже встал:

— Я недавно приехал из Вены и могу рассказать об этом танце, а также сыграть и показать, как его танцуют.

— Ах, мсье Алекс! Кругом хорош! — воскликнула мадам Жоффрен. — Покажите, конечно, а мсье Рамо, самый искусный наш игрок на клавесине, Вам подыграет.

— Этому танцу более подойдет сопровождение скрипки и клавикорда....

Глава шестая. Изысканная маркиза

С того артистического салона темп жизни Алекса Чихачева в Париже резко ускорился. С утра его тянул к себе Рамо, который загорелся созданием нового балета на основе вальса, к обеду он спешил в "Комеди Итальенн", где д, Овернь стал писать комическую оперу-буфф с теми же вальсовыми мелодиями, вечером — в тот или иной салон. Впрочем, чаще всего это был салон мадам де Лаферте-Эмбо, куда Сашка шел как бычок на веревочке.... Увы, тянуло его (как мы уже знаем) "на передок", и в городе Париже этот магнит принадлежал Марии-Терезе, обворожительной дочери мадам Жоффрен и неверной жене маркиза Лаферте.

Несколько вечеров Мария-Тереза просто наслаждалась притоком в ее салон самых аристократических горожан Парижа (включая герцога Орлеанского и его супругу!), привлеченных, конечно же, известием, что среди ее гостей они увидят самого экзотического иностранца сезона, Алекса Чихачева.... Но когда она приметила, что герцогиня, уже скандально известная маниакальной тягой к брутальным мужчинам, "вешается" на высоченного "русского князя", то отбросила свою рассудочность и, пользуясь правом хозяйки, отозвала Алекса в смежную комнату для приватного разговора.

— Мсье Чихачев.... Вы в Париже человек новый и его высшее общество еще плохо знаете. Меж тем контакты с его некоторыми представителями могут Вас необратимо скомпрометировать....

— Вы имеете в виду герцогиню Орлеанскую?

— Да. Ее очень легко увлечь, чем многие мужчины уже воспользовались. Но эти мужчины либо весьма высокопоставлены, либо из самых низов общества — в обоих случаях компрометация им не грозит. Не то с обычными дворянами или интеллектуалами — их общество отлучит моментально. Тоже может случиться и с Вами....

— Гран мерси за предупреждение, мадам. Но у меня теперь вопрос: если мой адюльтер случится с дамой менее высокопоставленной — графиней или маркизой — я тоже буду отлучен от парижских салонов?

— Что Вы, мсье.... В этом случае в Париже замерла бы всякая интимная жизнь, чего мы, женщины, допустить никак не можем.

— Уф, от сердца отлегло! Я высмотрел как раз одну очень милую маркизу, адюльтер с которой мог бы сделать меня (а может и ее) счастливым....

— О-о! Как же зовут эту даму?

— Ее первое имя начинается на "М", второе на "Т", а в середине фамилии есть буква "Ф".

— Странно: в моих именах и фамилии есть как раз эти буквы....

— Ничего странного, мадам Лаферте, это Вы и есть. В тот вечер у мадам Жоффрен, Вашей матери, я пленился Вами.... Мои пальцы затрепетали в желании коснуться Вашей кожи, взгляд утонул в глубине Ваших прекрасных глаз, Ваш дивный голос проникал в самые фибры моей души.... И вот Вы рядом: такая доброжелательная, нежная, женственная....

Тут Сашка решил, что звуковую обработку фемины пора заканчивать (можно переборщить) и переходить к фазе тактильно-целовальной, что с полным успехом и сделал.

Попав в альков к маркизе, Сашка вскоре себя поздравил: мало того, что обладание прелестями мадам Лаферте вызвало в нем бурю чувств, что разговоры с ней в перерывах между изощренными соитиями были насыщены пикантностями, вновь и вновь бодрящими его "эго". Оказалось еще, что в числе ее знакомых дам была Жанна д, Этиоль, которая ныне отзывается на прозвище "маркиза Помпадур"! Они, конечно, давно не виделись, но десять лет назад были очень дружны. "Значит, еще шаг — и я могу оказаться в центре политической жизни Франции"....

На интимную связь с Помпадур Сашка не рассчитывал. Он был достаточно начитан и знал, что знаменитая любовница вовсе не была эротоманкой (в отличие, скажем, от своей подруги Лаферте ), а после смерти своей дочери в 1754 г вообще от интима с королем отказалась. Но к тому времени в ее руках сосредоточилась вся реальная власть (король о-очень не хотел заниматься делами государства и привык, что все решает за него умная любовница) и она стала в интимной сфере фигурой, называемой "мадам", то есть хозяйкой публичного дома. Дом этот имел название "Олений парк", находился в тихом квартале Версаля и жила там молоденькая любовница, которую и нежил какое-то время сластолюбивый король (пока она его возбуждала) — а потом ее сменяла другая девонька. Когда за дело эротических развлечений короля взялась Помпадур, она создала в этом квартале "пансион для воспитания благородных девиц" в возрасте от 9 до 17 лет, причем после 15 лет король самолично лишал их девственности — а далее как сложится. Подбирал девушек из дворянских отпрысков секретарь (родители письма писали с просьбой устроить доченьку, вполне отдавая себе отчет о ее судьбе!), но одобряла каждую сама Помпадур. Годам к 16-17 король отправлял любовниц в отставку, одаряя приличной денежной суммой и пристраивая замуж — но более они в поле зрения Людовика не попадали. Впрочем, такой порядок был заведен, кажется, позже, году к 60-му....

Из того же Интернета Сашка почерпнул другую любопытную информацию (может и неверную, а вдруг?): будто бы преждевременная смерть маркизы (в 42 года!) была вызвана неумеренным увлечением клизмотерапией. Сначала ставила перед свиданиями с королем, потом при запорах, случавшихся от неправильной пищи (трюфеля и устрицы вместо каш, хлеба и каш), а потом уже при всяком посещении туалета — прямая кишка отучилась сокращаться. "Как бы это проверить? — лениво думал Сашка, меж тем разминая ладонями гладкую кожу спины, ягодиц и ног постанывающей от неожиданного удовольствия маркизы Лаферте. — Ладно, рано заморачиваться, сначала в ее окружение надо попасть".

Тут самое время сказать, что в интимных отношениях с маркизой Сашка впервые использовал (с момента попадания) визуальные впечатления от порносайтов 21 века: с предшествующими любимицами ему хватало простых, естественных объятий и совокуплений, но мадам де Лаферте была что-то с чем-то.... Каждый новый изыск любовника она воспринимала с такой готовностью и восторгом, что ему не хватало духу признаться в своей приверженности традиционному сексу. Поэтому он варьировал ласки, варьировал и варьировал — получая раз за разом взгляды и речи маркизы, полные удивления и признательности. "Этак и до приемов маркиза де Сада придется дойти, когда прочие кончатся: и что тогда? Нет, надо от нее в Версаль линять. Хоть и жаль будет с этакой секс-феминой расставаться...."

Мысли о Версале были, но способ проникновения в него в голову никак не приходил. Вдруг оттуда приехал Кристиан — с готовым решением.

— Когда мадам Помпадур узнала, что я хорошо знаком с автором чудесного танца "вальс", то обязала поехать в Париж и Вас, Алекс, привезти.

— Что, даже не отдохнете здесь от дворцовых порядков?

— Ох, верно, Алекс, версальская жизнь регламентирована до мелочей. С Фридриха Прусского, что ли пример берут? Поэтому дня два, думаю, здесь побудем. Но куда мы сегодня пойдем?

— Скажите, в Версале у Вас дама сердца появилась?

— Есть одна фрейлина, с которой мы друг на друга смотрим — этим все и ограничивается.

— Тогда едем к моей интимной подруге, маркизе де Лаферте: надеюсь, она Вам обрадуется....

— Мы будем у нее одни?

— Будем а труа. Только Кристиан, прошу Вас ничему не удивляться. Маркиза — ультрасовременная женщина и сейчас изучает индийский эпос под названием "Камасутра", причем на практике. Мы с ней дошли до раздела, практическое изучение которого возможно только втроем. Понимаете?

— Нет, Алекс. Я бываю туповат в том, что касается женщин, Вы же знаете.

— Ладно. Примите то, что, надеюсь, произойдет, как необходимый этап в развитии Ваших отношений с ними....

Глава седьмая. Заинтригованная Помпадур.

Уехали они в Версаль через три дня, причем два последних Кристиан по просьбе маркизы Лаферте был с ней наедине. Сашка и подивился специфике женских эмоций и обрадовался: освободился от сладких пут сам и помог освоиться в интимной сфере Кристиану. Принц, и правда, высказал ему свою благодарность, хотя с виноватым выражением лица. Сашка поспешил заговорить об ином (про салон мадам Жоффрен) — на том они инцидент с маркизой и замяли.

Не все читатели, вероятно, знают, что Версаль находится в 20 км к юго-западу от Парижа, в начале водораздельного пространства между Сеной и Луарой. Это пространство и в наши дни изобилует лесными массивами, а 350 лет назад их было, конечно, больше. Версаль был создан на краю одного такого массива — сначала как относительно компактный двухэтажный дворец, а потом достраивался, достраивался и еще обстраивался малыми дворцами, а также домами для знати и разнообразной обслуги. К середине 18 века в городке Версале уже проживало около 50 тысяч человек! В одном из городских домов Кристиан смог снять для себя и Курта квартиру из 3 комнат — ну, а теперь Курта и Петера свели в одной комнате, а во второй (бывшей гостиной) поселился Алекс. Кристиан хлопотал при размещении гостей больше всех, а потом распорядился заказать ужин из расположенного поблизости ресторана.

Вечером, после ужина, когда они уселись перед уютным огнем камина с бокалами горячего глинтвейна (шел март, но пока очень ветреный), Кристиан счастливо вздохнул:

— Я так рад, Алекс, что мы снова живем вместе. Мне было здесь одиноко, даже тоскливо. А теперь я знаю, что все пойдет по-другому: энергичнее, живее, радостнее....

— Поживем — увидим, Кристиан. Вдруг маркиза усмотрит во мне для себя опасность? Я ведь задумал ее власть ограничить....

— Но как, Алекс? Перед ней все здесь на цыпочках ходят....

— Пока не знаю как. Впрочем.... Не поможет ли наша милая искусница Лаферте, изучившая все тонкости индийской эротики? Если познакомить ее с королем нашим, Людовиком Озабоченным?

К мадам Помпадур их пригласили во второй половине дня. Сашка волновался как абитуриент перед первым экзаменом: такая знаменитая и проницательная женщина! Раскусит его как орех и скорлупки выплюнет на свалку истории....

Первым в гостиную мадам вошел Кристиан, Сашка же чуть сзади и левее. Посреди комнаты в кресле он увидел среднюю по всем параметрам женщину: возрасту (за 30), телосложению, миловидности и пышности одежек. Но тут их взгляды встретились, и Сашка затрепетал: столько было в ее глазах прелести, мудрости и затаенной грусти.... Меж тем они отвесили мадам (за креслом которой стояли две молодые фрейлины, а обочь — франт лет 30, опиравшийся на трость) изысканно-учтивые поклоны и замерли в ожидании ее приветствия.

— Наконец-то, принц, Вы нашли время меня навестить, — ласково пожурила Кристиана фаворитка. — Признаться, я ожидала Вас двумя-тремя днями ранее. Впрочем, я давно не была в Париже: за это время он, наверно, отдалился от Версаля на значительное расстояние?

— Поймав сразу одного зайца, я решил было поймать другого, но потерпел афронт, — неожиданно для Сашки решил пошутить Кристиан.

— Вероятно, это была зайчиха? Я угадала! — засмеялась Помпадур, и смех этот Сашке тоже понравился: заливистый, милый, искренний....

Кристиан вместо ответа еще раз поклонился и заметно покраснел.

— Какой Вы еще мальчик, принц, — совсем развеселилась примадонна, и стало казаться, что она недалеко ушла от Кристиана по возрасту. — Но пора бы Вам представить своего спутника. На мой взгляд, на зайца этот молодец совсем не похож. Судя по шраму на его щеке, он куда ближе к хищникам....

— Представляю, миледи: Алекс Чихачев, дворянин из России, наделенный разнообразными талантами и умениями. Он успел проявить себя как инженер, математик, астроном, медикус, музыкант, композитор и сочинитель сказок.

— Ого! — удивленно-недоверчиво посмотрела мадам в глаза "русскому чуду", и Сашку вновь окатила трепетная волна. — А что Вы скажете, мсье, в ответ на этот панегирик?

Сашка внутренне подобрался и начал свою партию:

— Скажу, что он похож на все панегирики: в них похвальные слова всегда преувеличены. Впрочем, Кристиан мой друг, и потому его преувеличения сдвоены.

— Ловко сказано, — одобрила Помпадур. — Но крупицы истины в его похвалах есть?

— Единственное, с чем я могу себя поздравить — это с хорошей памятью. Я запоминаю достижения других людей и пытаюсь их при случае воспроизвести. Впрочем, некоторые мыслеформы приходят ко мне во сне.

— Как Вы сказали? Мыслеформы? Оригинальное слово. А как у Вас получилось создать вальс? Ведь это Вы придумали этот замечательный танец?

— Как раз во сне, Ваше сиятельство. Во сне большинству людей снится что-то необычное. Тут главное сразу повторить вслух или записать. Я же первый вальс, который "услышал" во сне, сразу проиграл, а потом по памяти записал нотами.

— Так значит, Вы учились все-таки музыке, раз знаете нотную грамоту?

— Только азам, мадам. Еще играю как школяр на флейте, клавикордах и гитаре.

— Вы играете на испанской гитаре? — поразилась Помпадур. — Или все-таки на виоле?

— На гитаре, — упорствовал Сашка, уже кляня себя за эту машинальную оговорку. — Но повторяю, как школяр.

— Хотелось бы Вас послушать. Мне только рассказывали об этом средневековом инструменте, но слышать игру на нем не приходилось.

— Проще простого, — понесло Сашку. — Вы сводите меня с мастерами, которые делают скрипки или виолы, они изготавливают гитару по моему эскизу — и я Вам с удовольствием сыграю и спою. Только предупреждаю: тенорных трелей от меня не ждите.

— Вы очень меня заинтриговали. А откуда у Вас знания медикуса?

— Их не было и нет, миледи. Но я видел, как ставят прививку от оспы и убедил родственников Кристиана ее себе сделать. Надеюсь, что теперь принцы и принцессы Саксонские умирать от этой болезни не будут.

— Так значит, прививки от оспы действенны? Нам о них все уши прожужжал Луи-Филипп Орлеанский, но до реального дела у него так и не дошло. Я Вас с ним обязательно сведу. Ну, а где Вы проявили себя как инженер?

— В России, — решил не афишировать Сашка свое пребывание в недружественных Франции странах. — У нас очень холодные зимы, но для императрицы и многих вельмож стали строить дворцы европейского типа. Обогреть их зимой, весной и осенью очень сложно. Я же услышал от кого-то, что в Версале проведены трубы с горячей водой для обогрева — и оборудовал один из дворцов системой центрального отопления. За это императрица премировала меня поездкой в Саксонию — видимо, в надежде, что я еще что-нибудь полезное перейму. В Дрездене мы с Кристианом познакомились, а потом подружились.

— Как же Вы к нам во Францию попали?

— Меня всегда манил Версаль — самый грандиозный дворец мира. Вот я и уговорил Кристиана сюда поехать — пока мы молоды и не обременены службой и семьей. А тут кроме версальских красот и системы его отопления судьбе угодно было преподнести еще один сюрприз — лицезреть Вас и беседовать с Вами, мадам....

Те, кому довелось в своей жизни общаться с сильными персонами нашего мира (боссом корпорации, губернатором, ментом, уголовным авторитетом), знают, как это непросто: и в пот бросает по ходу общения и в холод и ощущение щупальца во внутренностях — а дело, с которым ты к этому силовику пришел, надо протолкнуть.... Зато какое облегчение охватывает, когда закроешь за собой дверь его логова, выйдешь на свет божий, а там и солнышко ласково сияет и птички беззаботно поют! Похожее чувство появилось у Сашки, когда они с принцем покинули гостиную всесильной фаворитки: и ласкова она была и авансов выдала кучу, а вот поди ж ты.... "Причем, позади только первый раунд, а сколько их еще будет? И все время контролировать произносимое и подготавливать в уме сокровенное? Зачем мне все это надо?" — в который раз задавал себе вопрос Сашка Баснеплет, но знал, что вопрос риторический.

— Куда пойдем, Алекс? — спросил тоже оживший Кристиан.

— По адресам, мон принц, которые нам выдала мадам. Первый — скрипичного мастера, потом — медикуса Кенэ, потом архитектора Габриэля....

— Всех обойдем за сегодня? — ужаснулся Кристиан.

— Пойдемте, Кристиан, пойдемте. Решим первую задачу, на часы посмотрим — они нам дальнейший расклад и подскажут.

Глава восьмая. Версальская спевка

Жизнь в Версале шла давно заведенным порядком (преимущественно прогулки с распространением свежих сплетен и вечерние развлечения в виде ужина с вином и гризетками или более сложного флирта с замужними дамами), как вдруг общество единодушно возмутилось: эта неугомонная Помпадур придумала новое издевательство — заражение всех придворных оспой! Основными исполнителями стали Толстый Орлеан (рогоносец, давно с этим идиотизмом про оспу носившийся) и лекарь Кенэ, но мы-то знаем, кто стоит за их спинами. Надо отправить делегацию к королю! Пусть защитит нас от этой особы....

Но его Величество взял и первым прошел процедуру вакцинации! Стон прошел по рядам высокородных дворян — а куда деваться? Встали тоже в очередь и теперь уж старались друг друга опередить: королевские секретари зоркие, усердие или отлынивание каждого заметят. Впрочем, откуда-то явился слух, что подлинным инициатором прививки стал новый персонаж, вот уж с неделю мелькающий то тут, то там в коридорах Версаля: очень высокий молодой иностранец без парика и со шрамом на щеке — то ли немец, то ли даже русский! А в ассистентах у него саксонский принц, третий сын курфюрста Августа, которого до сей поры никто всерьез не воспринимал. И маркиза их вроде бы патронирует! Надо за ними проследить: вдруг еще какую-нибудь пакость маркизе и королю подсунут?

И точно: этот парвеню со шрамом стал теперь с архитектором Габриэлем и его секретарем что-то обмерять то в галереях, то в комнатах дворца. Спросили, разумеется, у Жак-Анжа (он хоть не дворянин, но архитектор потомственный, в пятом поколении, да и свой давно) и тот сказал удивительную вещь: во дворце будет создаваться полноценная система центрального отопления вместо редких труб с едва теплой водой. Это было бы хорошо, конечно (в иные зимы ведь невозможно зайти в Зеркальную галерею да и в другие просторные залы), но этот "инженер" как то не внушает доверия.... Покрутится, грязь кругом со своими трубами и батареями развезет да исчезнет.

Сашка, и правда, в иные дни готов был руки опустить: очень уж масштабным оказался этот объект. В расчетах его, сделанных на скорую руку, обнаружились ошибки, которые пришлось на ходу исправлять; поставщики, как всегда, подводили, рабочие не вполне понимали, что они делают, а мастера толкового в этот раз среди них не оказалось.... Очень помог Кристиан, ставший пробивным толкачом, деньги обеспечивала маркиза, помогал и Габриэль, спроектировавший и начавший строительство котельной (замаскированной под очередной "павильон") — дело в итоге со скрипом, но пошло. "К осени, возможно, справимся" — стал успокаиваться Сашка.

В разгар инженерных хлопот на квартиру к ним явился скрипичный мастер, принесший шикарную концертную гитару на 6 струн! Сашка взял осторожно это лакированное чудо, тронул струны и услышал густой, насыщенный звук. Он по-быстрому настроил ее под свой голос, пробежался пальцами по струнам (путаются, зараза!), напел свою контрольку (Чай-ка ле-ти-и-ит, ве-тер гу-дит, шторм на-дви-га-а-ется) и счастливо засмеялся: шик! Поклонился мастеру, дал ему двойную плату за уникальный пока инструмент и потом весь вечер пел песни в окружении Кристиана, Петера и Курта: на русском и английском языках, переходя иногда на ломаный немецкий, французский или итальянский. Отвел душу! А в следующий вечер сидел и кропотливо переводил наиболее трогательные песни на французский язык — для показа мадам де Помпадур. (Среди ему современных таковых, увы, не оказалось,. Но в детстве он помнил, как его дед — тогда пятидесятилетний сочный мужчина — пел под гитару шлягеры Адамо, Дассена и Азнавура и они врезались ему в память).

На день другой Кристиан провел разведку в окружении маркизы и заверил Алекса, что мадам будет ждать его прихода с гитарой в районе Посольской лестницы дворца, где ее труппа заняла несколько комнат под нужды театра.

— Идем вместе, — безаппеляционно сказал Сашка. — Ты вчера мне неплохо подпевал, да и вообще — мне моральная поддержка нужна. Компренэ?

— Уи, мсье. Яволь, майн херр. Только петь не заставляй, я сам, когда захочу....

В указанном месте все артисты оказались в сборе, даже Помпадур. Сашка и Кристиан извинились за опоздание (хотя пришли к назначенному сроку) и были прощены улыбками. После нескольких переброшенных фраз маркиза еще раз улыбнулась русскому менестрелю и просила начать игру и пение. Сашка надел ремень гитары на шею, сел на ступень мраморной лестницы, встал и попросил какую-нибудь подстилку. Ему с извинениями выдали защиту от простатита, и он разразился беглыми переборами струн в испанском стиле — радуясь хорошей акустике этого места. По окончании игры все разразились аплодисментами и даже парой криков "браво".

— Замечательный инструмент и исполнение было прекрасным, — сказала мадам. — Его обязательно надо освоить нашим музыкантам. Но Вы говорили, мсье Чихачев, что поете под аккомпанемент гитары?

Сашка чуть поклонился и сказал:

— Для гитары очень подходят песни-монологи, причем романтического плана. Вот монолог несчастного влюбленного....

И запел: — Tombait la neige, tu ne viendras pas ce soir.... (Падал снег, ты не придешь сегодня вечером....)

Когда затихла его последняя неистовая мольба, слушатели остались сидеть тихо, лишь одна из девушек хлюпнула носом. Мадам же сказала:

— Как красиво .... Совсем не похоже на наши песни, хотя Вы пели ее на французском языке. Это перевод с русского?

— С польского, миледи, — вынужденно соврал Сашка. — Русские песни совсем другие.

— А какие? Вы можете спеть нам русскую песню?

Сашка задумался на 5 сек, потом снял с себя гитару, встал на ноги, набрал полную грудь воздуха и начал:

— Ой ты степь широ-о-о-ка-ая, степь при-и-во-о-льна-а-я.....

— Боже мой! — восхитилась окончательно маркиза. — Какая песня, какой народ! Про что Вы пели?

— Про степь, миледи. Это вроде вашего луга, только грандиозного, необъятного. Когда-то гунны, а потом монголы пришли с неисчислимыми табунами лошадей из одного конца этой степи до другого, в Паннонию и достигли даже Италии. А сейчас эту степь заселяем мы, русские, покидая свои изначальные леса.

— Я поражена Вами, мсье Чихачев. Ваш друг, принц Кристиан, вовсе не преувеличивал, когда представлял Вас мне. Думаю, что в Вас таятся еще многие сюрпризы.

Немного погодя она спросила: — А Вы можете подыграть моей песне на этой гитаре?

Через некоторое время народные французские песни пела уже Жанна Пуассон (ставшая зачем-то маркизой Помпадур), а Сашка ей старательно аккомпанировал. Еще через полчаса пели все артисты и даже осмелевший принц Кристиан. Когда же этот певческий коллектив напелся досыта и стал расходиться на ночь, выяснилось, что вся верхняя часть лестницы и подходы к ней заполнены господами, дамами и затихарившимися слугами, которые стали певцам дружно аплодировать.

Глава девятая. Репетиция трагедии.

После того вечера не проходило дня, чтобы Помпадур не вызывала к себе Алекса Чихачева. Поводы для встреч сначала были связаны с музыкой и танцами ("Покажите мне, как на самом деле танцуется вальс!" или "Что Вы скажете о новой балетной опере Рамо, где он использовал вальсовые мелодии?"), но по ходу общения возникали новые и новые темы для бесед. Она очень обрадовалась, узнав о близком знакомстве Алекса с энциклопедистами, а особенно о дружбе с ее любимчиком — д, Аламбером.

"А с парижскими дамами Вы успели познакомиться? С мадам Жоффрен и ее дочерью, а также с мадемуазель Леспинас? И что, Вам пришлась по вкусу маркиза Лаферте? Не лгите, Алекс, я живу недалеко от Парижа, и новости о жизни его примечательных обывателей мне представляют регулярно. Ах, изысканна и даже пикантна? Очень, очень интересно. Я, пожалуй, приглашу ее в ближайшие дни в Версаль — мы ведь были с ней дружны десять лет назад...."

"А в Дрездене что Вам понравилось? Опера, наверно? Не были ни на одном представлении? Какой Вы все-таки варвар! Лучшие теноры и сопрано Италии собраны в Дрезденской опере, а он даже не удосужил их своим вниманием. Не нравятся кастраты в ролях великих мужей? Вообще-то да, у настоящих мужчин голос баритональный или басовитый, да и толстяками они не бывают. Великолепный пример мужчины — наш король: высокий, статный, с прекрасным баритоном.... Вы тоже можете причислить себя к мужскому эталону, рост только великоват, более солдату подходит, гренадеру"

"А что там произошло с графом Брюлем? Самый хитрый был политик в Европе, умудрялся лавировать между всеми враждующими странами. С Фридрихом Кристианом стало попроще.... Вы и с ним знакомы? Ну да, Вы же всех их вакцинировали..... Согласна, Саксонию надо бы поддержать, иначе Фридрих Прусский ее поглотит. Но ее основным союзником сейчас является Австрия, с которой мы давно враждуем. Причина? Она, действительно, уже устранена с принятием странами Священной Римской империи Прагматической санкции и подтверждения права Марии-Терезии силой оружия. Подписать с Австрией пакт о ненападении? С тем, чтобы сосредоточиться на борьбе за мировое господство с Великобританией, которая зарится на наши колонии в Индии и Америке? А разве военный союз с Австрией будет хуже? Да, тогда придется отвлекать силы на войну с Пруссией.... А так пусть себе эти пауки германские бьются между собой! Вы гений, гений, Алекс! Я сегодня же поговорю об этом с королем! Не стоит торопиться? Верно, мой Людовик подвержен влиянию моих заклятых врагов и, в первую очередь, маршала Ришелье.... В самом деле, лучше все подготовить самой, а короля оповестить о договоре в последний момент. Какой Вы умница! Почему среди моих советников нет такого же умного человека? Жаль, что Вы во Франции птица перелетная.... А может быть, станете подданным нашего короля? Ну, какая измена? Вы ведь можете здесь жениться и стать графом? Ах да, вероисповедания разные.... Правы Дидро и Руссо: сколько глупостей в мире творится под сенью самой большой глупости — веры в Бога. А тем более разных богов.... Или веры в одного, но по разным канонам"

"Но хватит о грустном, поговорим об искусстве. С Вашим появлением мне вдруг захотелось возобновить мои театральные постановки. Но я в затруднении с выбором пьесы: хочется поразить короля и двор чем-то совершенно необычным, но то, что приходит в голову, мне не нравится. Может быть Вы, мой гений, сможете что-то подсказать?"

Сашка задумался. Вернее, пьеса в его голове возникла сразу, но сможет ли он переработать "Юнону и Авось" во французскую трагедию? С другой стороны экзотичность пьесы будет несомненна.... Поэтому сначала он стал мямлить перед Помпадур: мол, да, есть интересная русская музыкальная пьеса о романтической любви, но он вряд ли сможет.... Но маркиза потребовала рассказать ее в подробностях, потом настояла на пении Алексом отдельных партий, затем на проигрыше их на клавикорде — и восхитилась и загорелась и решила: быть по сему. Тотчас она отстранила его от монтажа системы отопления ("Габриэль сам должен справляться!"), выделила в помощь поэта и музыканта и усадила их в одну из театральных комнат. Сашка положил перед собой лист бумаги, поднял глаза к потолку и взял в пальцы дурацкое гусиное перо....

Через неделю новая балетная опера под названием "L,amour au travers l,ocean" (Любовь через океан) была написана в тексте и нотах (многое Сашка, конечно, не вспомнил, но связную историю создал). Маркиза внимательно прочла, кое-что поправила ("королю может это не понравиться....") и утвердила к постановке. Назначила музыкантов, декораторов, костюмеров, артистов массовки, хор и себя в роли Кончиты. Потом обернулась к Сашке и сказала:

— Алекс! Побудьте в этой трагедии моим партнером? Никого другого в роли графа Николя де Резан я представить не могу....

Начались репетиции, причем вне Версаля — маркиза очень желала сделать сюрприз для Людовика. Для этой цели ею был использован временно пустующий павильон куртуазного "Оленьего парка" (Луиза О, Мэрфи, пустоголовая наложница 16 лет, со времени рождения дочери жила в прежних покоях мадам Помпадур, расположенных над королевскими), в котором была просторная гостиная с антресолями для музыкантов и несколько комнат. Ночевать в нем никто не оставался, но днем вся труппа пребывала здесь. Шли репетиции отнюдь не гладко: в пьесе было много массовых песнопений и танцев (включая азартную матросскую джигу, от которой маркиза пришла в восторг) и все это надо было точно срежиссировать — чем и занималась маркиза. Сама она точно попадала в образ юной, неискушенной и до смерти влюбленной девушки: правда, текста у нее было ведь немного. В этом отношении она была недовольна: вместо героини на сцене доминировал герой. Это был ее недосмотр, но переделывать из-за этого пьесу было, вроде, поздновато.

Вдруг на генеральной репетиции в павильоне появились две маркизы: Помпадур привела с собой Лаферте! Мария-Тереза выглядела (признал знаток Сашка) как женщина-вамп: одетая в стильное шелковое темно-зеленое платье (облегающее, без кринолина — по рецепту того же Сашки), украшенное ожерельем из сапфиров, в небольшой сферической шляпке, расшитой перламутром и увенчанной перышком из хвоста павлина, с томным прищуром искусно накрашенных глаз, ироничной улыбкой, походкой от бедра и внезапными остановками с неестественно прогнутой спиной (сам, сам учил!).... Мадам Помпадур в белом платье, украшенном мелкими красными цветочками, выглядела рядом с ней как племянница из провинции — свежая, милая.... Впрочем, взглянув на Алекса, а потом на подругу, она враз построжела и стала подлинной мадам фавориткой: властной и знающей жизнь во всех ее выкрутасах.

После приветствий ("Вы очень здесь освоились, мсье Чихачев. Уже и в артисты попали?" "А Вы своим явлением произвели фурор: все мужчины поедают Вас глазами". "А Вы, Кристиан, тоже артист? В массовке? Вот я сейчас на вас посмотрю....") мадам Лаферте уселась у стены напротив сцены, а мадам Помпадур рассортировала труппу по мере выхода артистов на сцену, поставила на острие атаки Алекса, дала отмашку капельдинеру, и скрипично-духовой оркестр начал играть мрачноватую увертюру. Сашка спустился по ступенькам на сцену и запел низким баритоном: — Le Roi francais etendit les mains déjà dans toutes les demeures de la Terre.... (Король французский простирает длани уже во все обители Земли....)

После его арии последовала сцена борьбы моряков с бурей, потом радостная джига по случаю того, что все уцелели, потом расползание по кабакам в аргентинском порту:

"Au lieu de flutes levez les gourdеs...." (Вместо флейт поднимем фляги, чтобы смелее жилось....)

Но вот корабли причалили к пирсу Сан-Франциско, где их встретили губернатор с приближенными и дочерью Кончитой. Глаза Кончиты и Николя де Резан встречаются, знаменуя конец их спокойной жизни: ее без него, а его без нее.... Кончита выходит на сцену и танцует без слов под еле слышную музыку "Белого шиповника", Николя танцует так же в отдалении от нее.

Далее бал у губернатора, где Николя приглашает Кончиту на танец под ту же мелодию, но более громкую, а Федерико (граф де Мез) поет песню мстителя: — "Blanc rose musquce, l,eglantier sauvage beau jardin de roses...." (Белый шиповник, дикий шиповник краше садовых роз)

Той же ночью Николя проникает в спальню Кончиты, где она молится перед сном: — Miserere mei Deus secundum magnam misericordiam tuam....

Николя прерывает эту молитву и молит ее сам: "L,ange deveins un homme, ramassez-moi, ange, avec les genoux...." (Ангел, стань человеком, подними меня, ангел с колен....)

Потом целует, целует, целует (Во время имитации поцелуев маркиза чуть повернула голову и подставила уголок губ — а поскольку Сашка должен был целовать мелко и часто, то этаким манером и уже всласть он стал целовать этот уголок, думая: "Ай да маркиза!").

Потом дуэль с Федерико, который стал вдруг умолять его жениться на Кончите.

Помолвка и наутро — расставание. Танцуют грустный вальс и поют по очереди. Николя: "Тu moi le aube se reveille, passe sans chaussures sortiras...." (Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь....). Кончита: "Je sais que tu es press d,aller, nous, nous pluted serons ensemble l,internite...." (Я знаю, чем скорей уедешь ты, тем мы скорее будем вместе вечно....). Потом Николя: "Ne clignotent pas, larmojants de vent desesperes tes jeux de cerise; revenir un manvais presage, je te ne jamais verrai ...." (Не мигают, слезятся от ветра безнадежные глаз твоих вишни; возвращаться — плохая примета, я тебя никогда не увижу....). Кончита: "Je te jamais oublierai ...." (Я тебя никогда не забуду....). Николя: "Je te ne jamais verrai...." (Я тебя никогда не увижу....).

Во время этого пронзительно-грустного пения Сашка вдруг ощутил в себе рост жуткой тоски: будто в самом деле навсегда расставался с любимой женщиной, которую вот еще держит в своих руках, а завтра, послезавтра от нее останутся только тактильные воспоминания и этот ее взгляд — глубокий, отчаянный, завораживающий....

Далее одиночество Николя в Нанте, без денег. Танцует, опустив голову и чуть приподняв от бедер руки; потом стучит по груди: " Je suis vide, je suis dans la charogne, moi, je l,ai perdu, mon Dieu, et voice, je frappe sur la poitrine, comme pin, comme pin, comme pin!" (Я пуст, я нищая падаль, себя я утратил, Создатель, и вот я стучу по груди, как дятел, как дятел, как дятел!). Уходит.

Выходит Кончита и поет, вглядываясь в горизонт: "Dix ans, je m,attende a toi, tu es dans le chemin, tu es tout pres de moi...." (Десять лет в ожиданьи прошло, ты в пути, ты все ближе ко мне....)

Но вот закономерный конец. Хор поет: "Le paix, Dieu, l,ame de ta servente Conchita et l,ame de ton serviteur Nikola" (Упокой, господи, душу рабы твоей Кончиты и раба божьего, Николя)

Но хор продолжает (а на сцену вновь выходят Николя и Кончита и берутся за руки): "Ali amant de la paire, nous avons oublie de grappling et dinant pourquoi sommes-nous sur la Terre ont frappe — ali, l,amour, ali!" (Алилуйя возлюбленной паре, мы забыли, бранясь и пируя, для чего мы на Землю попали — аллилуйя, любовь, аллилуйя!).

Единственная зрительница встала и пошла к сцене, восторженно аплодируя и блестя повлажневшими глазами: — Жанна! Алекс! Вы — боги! Так спеть, так сыграть вы могли только через вселение в вас Полигимнии и Аполлона!

— Как ты думаешь, Мари, королю тоже понравится?

— Думаю, да. Только мадам, Вы опасно сближаетесь во время спектакля с Алексом. Со стороны вы кажетесь абсолютно влюбленной парой, да и целует он Вас, кажется, по-настоящему....

— Хорошо. Буду держаться от этого мужчины подальше. Жаль лишь, что накал страсти в спектакле станет ниже.

— Пусть будет пониже. Короля это вполне устроит.

Глава десятая. От обладания к истязанию

Артисты после репетиции, как всегда стали расходиться, но маркиза Лаферте вдруг остановила Алекса и Кристиана:

— Я так давно не была в вашей компании, мне хочется поболтать, попеть, потанцевать. Давайте останемся здесь: ведь в вашей квартире нет места для танцев? А может быть и ты, Жанна, останешься? Или король может прийти тебя сегодня навестить?

Мадам де Помпадур замерла, потом с горчинкой улыбнулась и осталась в "Оленьем парке". Послали, естественно, за ужином в ресторан, шампанским (для дам) и токайским (для мужчин). Перед ужином Мария-Тереза рассказала, что нового произошло в парижском свете и полусвете (имея в виду артистическую среду). Оказалось, что в ратуше состоялся бал, где основным танцем был вальс. Их разновидностей местные музыканты сочинили уже больше десятка, не считая трех родоначальных (в Европе Сашка показал лишь Амурские волны, Белый танец и Ласковый зверь). Маркиза была нарасхват, потому что призналась одной из подруг, что самый аристократический танец (Ласковый зверь) Алекс посвятил ей и сам учил ее танцевать. Помпадур с прищуром посмотрела на галанта, но Сашка ответил ей самым безмятежным взглядом. Наконец, принесли лакомства и у всех вдруг прорезался хороший аппетит — исключая Помпадур: та не ела пищу, а поклевывала.

Потом много танцевали (отпустив прислугу), и Сашка беззастенчиво пользовался своей интим-вертушкой (дамы восприняли его тесные объятья как должное); потом долго пели под гитару. Было уже поздно, пора было расходиться, но тут Сашка (попросив Кристиана выдавать ртом звук "пум-пум-пум-пум" и отбивать на тыльной стороне гитары ритм) стал показывать дамам совершенно пикантный аргентинский танец под названием "танго".... Для этого танца наряд Лаферте оказался весьма кстати: она ловко скользила вокруг торса кавалера, обвивая его бедра то одной ногой, то другой. Жанна смотрела-смотрела, вдруг вышла из комнаты и вскоре вернулась — уже без кримплена под юбкой, но зато на очень высоких каблуках. Сашка обнял ее за мягкую талию, вдвинул ногу меж бедер и дальше танцевал танго только с ней — чувствуя, как восхитительно она распаляется, охваченная совершенно новыми эротическими ощущениями. Когда они очнулись, Мари и Кристиана в комнате уже не было. Они нехотя выпустили друг друга из объятий, произнесли вежливые слова о спокойной ночи и отправились спать в комнаты, расположенные в разных крыльях дома.

Разобрав заранее приготовленную прислугой постель, Сашка лег в нее, но сон, конечно, не шел. Он вытащил из визуальной и осязательной памяти недавние ощущения от близости с Помпадур и стал их не спеша "просматривать". Доведя себя до понятного всем мужчинам градуса, он спрыгнул на пол, зажег свечу и стал ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Вдруг в коридоре скрипнул пол. Он одним прыжком оказался у двери, распахнул ее и увидел женщину своей мечты, стоявшую безмолвно, со свечой в руке и в ночной рубашке до пят. Он присел, подхватил ее руками за бедра, прижал к себе и понес к кровати, повторяя: — Жанна! Какая ты умница, Жанна!

Уже раздев ее полностью и всю исцеловав, он вспомнил, что активный секс Кенэ ей запретил еще четыре года назад, отчего король и пустился в забег по малолеткам. Вот досада! Но не насиловать же отважную миледи? Придется обходиться наружными ласками, которых человеки придумали к 21 веку уже много.... Долгое время он несколькими способами нежил мадам, (добившись от нее оргазма), но вдруг она прошептала: — Не нужно обходиться со мной как с фарфоровой чашкой, Алекс. Мне Мари рассказала, что Вы обладаете значительно большим набором приемов — так примените их. Я желаю познать их все....

Она ушла от него под утро, едва держась на ногах от амурных изнеможений, но запретив ему провожать до комнаты. Осталась в памяти лишь ее слабая теплая улыбка и скольжение нежной ладони по щеке. Когда через два часа Сашка вышел из "Оленьего парка" и направился пешком домой (Петера отпустили с вечера), его нагнала какая-то карета (вовсе не черная), с запяток которой соскочили два лакея и крепко схватили его за локти. Он попытался крутнуться, но вдруг получил сокрушительный удар по голове (видимо, от сидевшего высоко кучера) и потерял сознание. Через какое-то время очнулся уже в прыгающей по щебню карете (от каждого прыжка в голове вспыхивала боль!), привязанный ремнями к спинке сиденья. Напротив сидел мэн, похожий на дворянина, но в тройке из серого сукна — вероятно, полицейский. Мэн смотрел на него с усмешкой, но молчал. Сашка, превозмогая головокружение, боль и позывы к рвоте, приподнял голову и спросил, еле ворочая языком:

— Куда меня везут?

Мужик посмотрел еще усмешливее, но снова промолчал. Сашка уронил голову на грудь, вяло соображая: "Может, в Бастилию?". Вдруг мэн поднял ему голову, посмотрел прямо в глаза и сказал: — В Бастилию. Хотя можно было бы сразу на эшафот. С вырыванием гениталий и снятием кожи — как и положено было во времена первых Людовиков....

Полностью в себя Сашка пришел на другой день. Голова болела, но уже не кружилась, не было и позывов к рвоте. Камера ему досталась одиночная и тоже, как в Вене, сухая. В двери было окошечко для подачи пищи. В углу из пола торчала труба высотой 20 см и диаметром 10 см — "это вместо ведра что ли?". Подошел, принюхался — точно, канализация. "Как же устроен смыв?" Потом узнал: приходит все же мужик с ведром воды и смывает. "Какой тогда смысл в этакой канализации? Впрочем, о чем я думаю? Думать надо о судьбе своей дурацкой, когда бросают в тюрьму уже как рецидивиста: за повторное оскорбление его (ее) Величества.... Тогда за меня нашлось кому вступится, но теперь? Жанна.... Каково ей сейчас приходится, бедняге? Король сильно к ней благоволит, но простит ли прямую измену? Она может оказаться в тюрьме как графиня Козель у Августа Сильного. Впрочем, в реальной жизни он простил (или все же не узнал?), когда она завела себе миньона де Шуазеля, которого сделала министром иностранных дел.... Кристиан? Он здесь лишь принц чужой страны, то есть почти никто. Дилемма у меня, видимо, простая: либо казнят, либо оставят тут жить. И то и то хреново-о.... Начать что ли достижения науки и техники припоминать, чтобы было чем торговаться? А что, это мысль.... Но дадут ли мне перо, чернила и бумагу? А, на фик, не хочу больше дергаться, пусть будет, что будет. Жанна...."

Пришли за ним на третий день: вывели во двор, где стояла телега(?) с запряженной в нее лошадью, посадили на нее и пристегнули руку цепью к станине. Рядом уселись два солдата(?) с ружьми, лошадью стал править третий. "Н-ну!" — крикнул возчик, и телега поехала прочь из Бастилии. "Что за кубрет судьбы? — озадачился Сашка. — Так у них на эшафот что ли возят? Ответят ли мне солдаты?" Солдаты охотно ответили, и Сашка даже порадовался сначала: его всего лишь призвали в армию короля, хоть и простым солдатом! Полк Алансонский, рота гренадерская. "Жрать дают от пуза, но трюфелей в нашем рационе нет, мсье экс-барон. Ха-ха-ха!" "Почему экс?" — спросил тупо Сашка. "А вот приедем в полк, узнаешь, ха-ха-ха!"

Пехотный полк был размещен недалеко от Версаля, примерно в 20 км. Стандартное П-образное расположение одноэтажных казарм вокруг плаца, на котором занималось шагистикой какое-то подразделение. В стороне несколько обычных домов — там, вероятно, квартируют офицеры. В другой стороне еще домики, около которых копошатся детишки под присмотром простолюдинки — обиталище обслуги? Еще длинное приземистое здание — явная конюшня. Тут же стоят под навесом телеги и коляски (офицерские?). Еще колодец с воротом, длинные корыта рядом (поилка лошадей или солдатский умывальник?). А в лесочке за офицерскими домами мелькают в воздухе женские юбки — качели? Единственное тут развлечение для офицерских жен и дочерей? Вскоре оказалось, что не единственное....

Телега объехала плац и остановилась у конюшни. Солдаты отцепили пленника от телеги и повели к одному из домов. Навстречу вышел один офицер, поглядел на его изысканный (хоть и потрепанный уже) наряд и ушел в дом. Минут через пять вышел другой: постарше и весьма вальяжного вида. Он подошел ближе, на расстояние 2 м, откинул голову назад, чтобы иметь возможность говорить с "новобранцем" свысока и приглушенно рявкнул: — Имя!

Сашка решил, что в этой ситуации меряться понтами не стоит, и, подпустив во взгляд и голос простодушия, четко ответил: — Алекс Чихачев!

Вероятно, полковник(?), в самом деле, не знал его имени, так как непритворно удивился:

— Что за странное имя? Вы прибыли во Францию из колонии?

— Из России, ле колонель.

Тот еще более удивился, чуть подумал, но решил, видимо, что эта странность существа порученного ему дела не меняет, и продолжил:

— Решением королевского судьи ("Разве суд уже был?" — слабо удивился попаданец) за оскорбление его Величества Вы подлежите телесному наказанию в количестве ста плетей ("Сколько?!" — ахнул Сашка). Если это наказание Вы переживете ("Суки, гады, сволочи!!"), то вступит в силу вторая часть наказания: временное лишение Вас звания дворянина с дальнейшей службой в армии в качестве рядового гренадера. Вы сможете это звание восстановить, если отличитесь в боях. Вопросы есть?

— Сто плетей.... — сказал убитым голосом Сашка. — Разве можно их выдержать?

Полковник кинул на него чуть презрительный взгляд и вдруг спросил: — Ты выглядишь весьма здоровым парнем. Гранаты метал когда-нибудь?

"Это шанс, шанс!" — понял Сашка и торопливо сказал: — Еще не приходилось, но я уверен, что брошу дальше любого вашего солдата!

Полковник снова вытаращил глаза на странного дворянина: это он от испуга, что ли, чушь городит? Но нет, стоит и смотрит совершенно искренне....

— Это легко проверить, не так ли? — сказал, чуть усмехаясь, полковник. — Полигон для метания гранат у нас недалеко. Сейчас же и поедем.

— Только мне понадобится кусок веревки, — сказал Сашка. — И, может быть, фрагмент сетки.

— А Вы хитрец, — одобрительно улыбнулся полковник. — Может, и правда, дальше бросите.

Ехали на полигон в коляске полковника и уже без цепей. На полигоне Сашка осмотрел площадку для метания, одобрил ("ровная....") и поглядел в сторону луга, по которому должен наступать "противник". Потом покрутил в руках гранату (железное ядро диаметром меньше 10 см и весом чуть больше килограмма, с запальной фитильной трубкой, без ушек), спросил, сколько времени горит заряд, попросил вынуть трубку, поджег фитиль и отбросил ее, считая секунды — получилось пять. Ладно.... Потом сделал кулек из сети, положил в него гранату запальной трубкой вверх, отрезал кусок веревки длиной в 2 локтя, завязал один конец в узел, а другой расплел и стал сращивать с кульком. Полученный "молот" потряс, проверяя на прочность вязок, покрутил над головой, одобрил и стал готовиться к запалу фитиля и броску. Полковник смотрел на него уже с большим одобрением. Вот запал задымил, Сашка, стоя спиной к цели, мотнул один раз над головой гранату, потом крутнулся туловищем вокруг оси раз, другой и пустил снаряд вместе с веревкой по высокой дуге, выпрыгнув вслед за ним ("Хорошо, что в сектор намеченный попал" — облегченно вздохнул он). Граната полетела далеко-далеко (явно за 100 метров) и вдруг взорвалась в воздухе.

— Надо длиннее запал сделать! — в сердцах сказал Сашка.

— Отличный бросок и взрыв удачный, — не согласился с ним полковник. — Прямо над головами наступающих бы случился, с наибольшим поражающим эффектом. Вы молодец, не обманули. Долго тренировались?

— Бросал первый раз, но видел, как это делают гренадеры в одном из русских полков.

— Ваши гренадеры, значит, лучшие в Европе. Мои дальше 100 локтей гранату не кидают.

— Поражающий эффект гранаты можно сделать максимальным, — стал выдавать второй секрет Сашка, но вовремя осекся. — Я этот способ пока Вам не скажу. Если забьете плетьми — умрет вместе со мной.

— Если бить мягкой плеткой, с умом и вполсилы, то не забьем, — выдал свой секрет полковник. — Но помучиться, конечно, придется....

Экзекуция преступника проходила на плацу, перед строем всего полка, выстроенного поротно по его периметру. В одном из проемов между ротами сел в кресло полковник, которого обступили дамы числом более десятка. На самом видном месте поставили козлы, покрытые щитом из оструганных досок. Сашку, еще в одежде, провели под барабанный бой мимо всех рот, поставили перед козлами и один из старших офицеров зачитал постановление суда (в котором так и не было сказано, каким образом он оскорбил короля). По окончании его речи к козлам вышел обнаженный по пояс страхолюдный палач в черной маске, покрутил в руке треххвостую плеть и изобразил ей в воздухе громкий щелчок. Потом бросил плеть на щит и стал срывать (именно разрывая на полотнища!) одежду с казнимого — вплоть до полной обнаженности. Позволив дамам полюбоваться на его причиндалы (которые от страха перед казнью уже съежились), палач ловко бросил Сашку ничком на щит и привязал к нему веревками, пропущенными через специальные пазы. Сашка напрягся в ожидании, и вот плеть в первый раз хлестнула его по спине. "Е-мое!! И это щадящий режим?! Су-уки-и!". Раз за разом плеть жалила его плечи, спину, ноги, руки и снова плечи. Он сначала считал удары, но после пятидесятого сбился, а еще через время потерял сознание....