|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Что случилось, Энакин? — Падме повернулась в руках мужа, с тревогой вглядываясь в его лицо. Парень смотрел куда-то в пространство, ни на что не реагируя. Лицо джедая закаменело, черты стали резче, радужки глаз слегка светились голубоватым светом.
Скайуокер закаменел, слыша что-то ей недоступное, и Падме подавила укол легкой зависти. Она не имеет дара, и никогда не сможет разделить с Энакином эту грань его жизни. А жаль... Впрочем, пустые сожаления, ей тоже есть, чем похвастать. Скайуокер не ответил, хмурясь, напряженный, как струна. Неожиданно он дернулся, вздохнув, заморгал, очнувшись от транса.
— Эни?
— Падме, — выдохнул Скайуокер. — Великая Сила!
— Что? — заволновалась набуанка. Энакин смотрел потрясенным взглядом, даже шокированным. Он повел рукой, губы шевельнулись — парень явно пытался что-то пояснить, но ему не хватало слов.
— Это... — Скайуокер беспомощно покачал головой. — Сила... Я и подумать не мог! Что это так...
Он прижал ладонь Падме к своей груди, и глаза женщины распахнулись: сердце билось, как сумасшедшее.
— Ты тоже почувствовал? — раздавшийся мягкий баритон заставил взвизгнуть от неожиданности.
— Да, мастер Джинн, — пробормотал Энакин, осмысливая докатившееся до него по кровной связи. Падме встала, борясь с желанием протереть глаза. Перед ней стоял полупрозрачный силуэт, в котором женщина с диким изумлением узнала давно погибшего джедая.
— Мастер Джинн?! — придушенным голосом просипела набуанка. — Как?!
Призрак пожал плечами.
— Не настолько я видно джедай оказался.
— Скажете тоже, — проворчал Энакин, встряхиваясь, и отсылая сообщение по комлинку. — Нормальный джедай, все б такими джедаями были.
— Но вы же умерли, — Падме подошла, осторожно протягивая руку и касаясь призрачного силуэта. Ощущения были странными, словно тугая струя воздуха под пальцами. И не видишь, но чувствуешь.
— Смерти нет, есть только Сила, — улыбнулся Джинн. Скайуокер демонстративно фыркнул, но промолчал.
— Так что ты почувствовал? — Джинн подошел ближе, всматриваясь в парня. Энакин задумался.
— Это... было ошеломительно, — наконец смог подобрать слова татуинец. — Так... Странно. Мощь. И Сила... что-то изменилось.
— Я тоже ощутил, — кивнул призрак. Скайуокер замер, сидя с закрытыми глазами, скользя сознанием по кровной связи. Неожиданно пискнул комлинк, потом еще раз. Скайуокер бросил на него взгляд.
— Скоро Найра будет. И Люк.
— Я приготовлю каф, — Падме направилась в кухню, бросив на вновь отключившегося мужа внимательный взгляд. Через десять минут появился первый гость. Твилек рассыпался в комплиментах, раскланявшись с Падме, поприветствовал Джинна и плюхнулся на диван рядом со Скайуокером.
— Я так и знал, что вы уже здесь, мастер Джинн.
— Где ж мне еще быть? — усмехнулся призрак. Твилек повернулся к Энакину.
— Как?
Джедай неопределенно пошевелил металлическими пальцами.
— Ясно, — поджал губы Найра. — Я тоже.
Люк появился через час. Двери распахнулись, впуская парня, и снова захлопнулись. Скайуокер снял плащ, повесив его на вычурную вешалку в прихожей, неторопливо прошел в гостиную, не обращая внимания на ждущие взгляды. Сел на колени. Молча.
— Люк? — Джинн подошел ближе, наклонился, осторожно коснувшись волос парня. — Как... Как ты? Что произошло?
Люк рассмеялся, заставив призрака отпрянуть. Он смеялся, закрыв лицо руками, упав на бок, пока полностью не обессилел. Энакин сел рядом, осторожно коснувшись плеча.
— Брат. С тобой все в порядке?
Люк плавно сел, смотря на Энакина в упор.
— В полном, брат.
— Что случилось?
— Я получил имя, — прошептал Скайуокер.
— Ты...
— И обрел Мастера.
Энакин слегка побледнел.
— Но... Он согласился?! Ты...
— Естественно, согласился, — мягко улыбнулся Люк, вставая и протягивая руку брату. — Я ведь говорил.
— Прямо там?
— А какая разница?
— И... Он не удивился? — недоверчиво нахмурил брови Энакин.
— Нет.
— Поздравляю вас, мой лорд, — неожиданно церемонно поклонился Найра.
— Благодарю.
Стоящая в дверях Падме недоуменно переводила взгляд с одного мужчины на другого.
* * *
Палпатин стоял у окна, наблюдая как садится солнце. Ситх неторопливо обдумывал прошедший день. Сегодня исполнилось давно задуманное: он обрел ученика. Избранного...
Ирония Судьбы! Он годами мягко завлекал Энакина в свои сети, плел вокруг него паутину, осторожно корректировал его путь, направляя парня в нужном направлении. Он годами был его старшим товарищем, другом, почти отцом, он выслушивал его жалобы и похвальбу, утешал в горестях и разделял с ним радости, он всегда был готов подставить плечо, сдерживая свое нетерпение.
Он знал, что рано или поздно Избранный станет его учеником.
Он и стал. Вот только не тот, кого Палпатин так терпеливо окучивал все эти годы.
Энакин Скайуокер так и остался Светлым. Медленно темнеющий, потихоньку катящийся в пропасть, с момента обретения брата он лишь укрепился в Свете, как ни странно. Но не в том благостном пацифизме, что проповедует Орден, а в настоящем, превращающем в истинных воинов.
Палпатин видел эти изменения. Медленно, но верно Энакин превращался в джедая, какими они были в древности. Лорд Хот, другие... Сильный. Умный. Целеустремленный. Цельный.
Он раскрывался как личность, и война только помогала расцвести его талантам. Ситх видел, что чем дальше, тем труднее будет сбить его с избранного пути. А уж с учетом озвученных планов... Такой не бросит Орден, не покинет его сам. Он скорее всех пинками погонит в избранном им направлении. Может, именно об этом и говорило Пророчество?
Ведь его брат, его точная копия, с такой же целеустремленностью шагнул во Тьму. Сам. Добровольно.
С лица канцлера стекла добродушная маска, обнажив реальность: суровый, жестокий интриган, воин, одинаково хорошо владеющий оружием и словами. На миг блеснули золотом глаза и снова посветлели.
Вот он, день его триумфа.
Люк Скайуокер пришел сам. Его не надо было уговаривать, смущать ум, подменяя понятия, направлять туда, куда надо опосредованными действиями. Он пришел добровольно. Преклонил колени. Поклялся в верности... И поманил такими перспективами, о которых Сидиус не позволял себе задуматься.
Своя Линия.
Стать основателем нового направления, как Бейн, который когда-то сокрушил отживший свое Орден. Эта Линия была успешной тысячу лет. Тысячу лет ситхи повиновались правилам, установленным тем, кто не побоялся взять себе титул Дарта. Тысячу лет... Может и впрямь пришла пора вновь измениться?
Шив Палпатин, Дарт Сидиус, Темный Лорд ситхов смотрел в окно, готовясь вновь изменить грядущее. Или нет?
* * *
— Брат? — в каюте царил полумрак, но это никого не смущало. Корабль завис над Корускантом, погрузка закончилась, все отдыхали, готовясь к новому рейду.
Сила заполняла огромный разрушитель, сообщая, что бойцы спят, кто-то несет вахту, кто-то занимается привычной рутиной... Скайуокеры покинули планету, перебравшись на флагман, желая поговорить без лишних глаз и ушей.
Энакин согласился сразу. За последнее время он окончательно потерял остатки наивности, став суровым прагматиком. Падме... Он ее любит, но есть вещи, которые ей пока что знать не стоит. И не потому, что ей не доверяют... Просто она не Одаренная, сознание закрывать не умеет, а лучший способ сохранить что-то в тайне — попросту не делиться секретом ни с кем.
Падме Энакин доверял. Но рассказывать ей абсолютно всё не спешил. Теперь. Что поделать, жена у него политик. Есть такой недостаток... Или достоинство? Он еще не решил, но усиленно над этим думает.
Поэтому после тихого семейного ужина братья вместе с Найрой вернулись на корабль, где их уже ждал Джинн.
Люк был тихим и погруженным в себя. Выплеснув вместе со смехом напряжение, он погрузился в размышления. Механически поел, тепло попрощался с Падме... Сейчас он сидел в кресле, бездумно глядя в стену.
— Люк... — вновь попытался дозваться брата Энакин. Парень не ответил. Найра пожал плечами.
— Это было ошеломительно, — неожиданно заговорил Скайуокер, все также глядя в стену. — Вновь ощутить вкус Тьмы. Вспомнить, каково это, ступить за грань.
— Вспомнить? — беззвучно шевельнул губами Энакин, глядя на Найру. Тот кивнул.
— И Узы. Они уже начинают формироваться. Чувствую. Забавно... У меня не было ученических уз ни с одним из тех, кто меня... учил. Ни один не соизволил. А тот, кто был не против... Его не принял уже я.
— Почему?
— Он был полностью безумным, — пояснил Люк. — Позволил Темной стороне поглотить себя. Не он контролировал ее... Она им управляла. Он был слаб. В этом плане. Так... Он был сильным. Неимоверно сильным. Умным. Образованным... Он мог научить меня всему, что необходимо, чтобы стать на вершину. Он бы дал мне всё...
— Так почему ты не согласился?
— Потому, наставник Джинн, — наконец повернулся к нему Люк, — что это был бы уже не я.
— А сейчас? Какая разница?
— А сейчас, — на губах парня расплылась коварная улыбка, — я дал своему Мастеру пищу для размышлений. Посмотрим, что он скажет по этому поводу. И что сделает.
— Какое имя вы получили, милорд? — неожиданно задал вопрос Найра. Лицо Люка стало пустым и холодным.
— Вейдер.
Энакин поежился. Странное ощущение, словно ледяное дыхание в затылок. Страшно... и жутко притягательно.
— Лорд Вейдер? — прищурился парень, глядя на Люка.
— Да.
— Красиво звучит. Это имя что-то означает?
Люк кивнул, прикрывая глаза.
— Два значения... И оба... Не важно.
— Лорд Вейдер... — повторил Энакин. — Темный Лорд ситхов... Звучит.
— Я думаю, Лорд Джедай звучит не хуже, — Люк посмотрел на брата в упор. — Что скажешь?
— Джедаи не используют титулы, — мягкий голос Джинна разбил изумленную тишину. — Последним Лордом Джедаем был Лорд Хот. С тех пор многое изменилось.
— И не в лучшую сторону, — буркнул Энакин, задумавшись под понимающим взглядом брата.
* * *
Мир "Аурек".
— А я все гадал, когда же ты появишься... Ученик.
Палпатин плавно подошел к кроватке, в которой спали его сыновья. Стоящий у изножья Вейдер лениво повернул голову, бросив на ситха короткий взгляд, и вновь повернулся к внукам.
Малыши спали, тихо сопя. Вейдер осторожно протянул руку, поправив сползшее одеяльце.
— Я тоже рад вас видеть, учитель, — не заметить издевку в голосе призрака было невозможно. Палпатин невозмутимо поправил пояс халата.
— Приказать что-то подать? — светски поинтересовался мужчина, демонстративно глядя на малышей подчеркнуто умиленным взглядом. — Каф? Чай? Пару смертников?
— Вы так гостеприимны, учитель, — Вейдер сложил руки на груди, глаза призрака сияли звездами. Сейчас он выглядел как Энакин Скайуокер в доспехах Вейдера, только без шлема. — Однако вынужден отказаться. Благодарю, я сыт.
— Чудесно. Но, если что, прошу. Не дело, если хозяин морит гостя голодом.
Вейдер промолчал, продолжая рассматривать детей. Сила колыхалась вокруг него, тяжелая, давящая... Мертвая. Она осторожно касалась мальчишек и тут же откатывалась прочь, словно волна.
— Они прекрасны, — голос призрака был тихим и спокойным.
— Да, — кивнул Палпатин, перестав изображать радушного хозяина. Сейчас перед колыбелью стоял ситх: жестокий, рациональный до ужаса, прагматичный. — Они великолепны. Пусть и выглядят, как... Скайуокеры.
Вейдер слегка усмехнулся.
— Удивлен, что ты не пришел раньше... ученик, — продолжил император. — Я все ждал поздравлений, но ты не соизволил.
— У меня отпуск, — лаконично пояснил призрак. — Честно заработанный.
— М-да? Что ж так? Разве тебе не хочется вернуться? — лениво поинтересовался Палпатин, впившись в Вейдера глазами. Призрак качнул головой.
— Нет. Меня все устраивает.
— Всё?
— Почти все, — поправился Вейдер, не отрывая глаз от малышей. — Почти...
— А твоя дочь? — вкрадчиво поинтересовался Палпатин. Призрак лениво повернул голову.
— Моя дочь мертва. Она умерла вместе со своей матерью... Это — не моя дочь. Лея Органа никогда не была моей дочерью. У меня есть только сын.
Император прищурился, вглядываясь в пылающие золотом глаза своего бывшего ученика.
— Понимаю... — медленно произнес Палпатин. — Ты не возражаешь...
— Нет, — отрезал Вейдер. — Она всего лишь суррогатная мать.
— Дети?
— Они — мои внуки. Их я признаю.
— Чудно. Чего ты хочешь, Вейдер? — Палпатин застыл, ожидая ответа. Призрак некоторое время раздумывал, после чего вскинул голову.
— Я хочу наблюдать, как они растут. Они должны знать историю своей семьи... Полностью. Без купюр.
— Даже так...
— Да. Они должны знать правду. Как есть.
— Это твое единственное условие, Вейдер?
— Да.
— И тебя не интересует возможность воскрешения? — недоверчиво прищурился Палпатин. Призрак отрицательно покачал головой.
— Не в этом мире.
Вейдер исчез, оставляя ситха обдумывать встречу. Было несколько странных моментов, которые требовали вдумчивого анализа. Особенно в свете сведений, добытых Иссард.
— Занятно... — прошептал Палпатин, вернувшись в кабинет. — Республике ты мстишь. А мне — нет... Почему?
* * *
Квинлан молча застыл перед домом, настороженно поводя головой.
Тишина.
Не звенела посудой Халиин, не клянчил вкусности Корто...
Мертвая тишина.
Киффар прошел внутрь, скользя взглядом по помещению, обстановке... Он знал, что запомнит каждую мелочь в трансе, что позволит все обдумать и проанализировать.
Сапоги стучали по покрытию, киффар прошелся по дому, не пропустив ни одного уголка. Порядок. Нигде никаких следов борьбы... Ничего. Мужчина снял перчатки, проводя пальцами по всем поверхностям, предметам... Пару раз касался пола. Его лицо менялось, то озаряясь улыбкой, то хмурясь... Пока неожиданно Вос не замер. Провел по порогу... Шагнул на дорожку.
Мужчина опустился на колени, легко касаясь каменных плит, руки зашарили по дорожке... Он пополз вперед, словно гончая, взявшая след. Неожиданно Квинлан гортанно вскрикнул, глаза распахнулись, он упал, бессмысленно уставившись в пасмурное небо. Из горла вырвался хрип.
Подъехавший к дому спидер остановился, из него резво выскочили несколько мужчин. Все черноволосые, смуглые, мощного телосложения... Явно воины. У каждого на лице желтая горизонтальная полоса, проходящая под глазами. У каждого на правом плече эмблема — желтая звезда в круге.
"Стражи Киффу".
Они окружили лежащего на дорожке Квинлана, осторожно подняли, переместили его в спидер. И принялись ждать.
Минут через десять Вос очнулся от видений. Лицо киффара исказилось от ненависти, черные глаза сверкнули на миг золотыми искрами.
— Что случилось, Кви? — один из Стражей вручил мужчине бутылку с водой, которую тот взахлеб выпил. Вос утерся рукой, откинул лезущие в лицо волосы.
— Корто и Халиин похитили, — прорычал киффар. Стражи переглянулись, один тут же активировал комлинк, начав с кем-то переговариваться.
— Кто?
— Охотник за головами. Человек. Мужчина. Лет сорок на вид. Среднего роста. Светлые волосы... — принялся описывать похитителя Вос. — Прибыл с помощницей. Человек. Блондинка. Рост — чуть выше среднего. Глаза голубые...
Стражи достали комлинки, датапады, один прошелся по дорожке, пару раз коснулся рукой плит...
— Это был заказ на похищение.
— Кто?
— Пока не знаю... — покачал головой киффар. — Однако, есть намек на Республику.
Стражи переглянулись.
— Республика? Хм... Странно.
— Есть! — неожиданно раздался крик. — Их видели в Картиге!
Спидер сорвался с места.
К тому моменту, как они прибыли, все было закончено. Своевременно предупрежденная Служба Безопасности и Стражи не дали преступникам уйти, хотя победа далась киффарцам тяжело. Нескольких ранили, одного Стража уволокли в медцентр в тяжелом состоянии, несколько помещений терминала тоже пострадали, но своего киффарцы добились: похищенных удалось отбить. Бессознательные Халиин и Корто обнаружились в багаже. Когда Квинлан увидел это дикое зрелище, то не смог даже ничего сказать, но вокруг стали трескаться предметы обстановки. Похищенных просто бросили внутрь тяжелых металлических ящиков, в которых раньше перевозили то ли мебель, то ли еще что, предварительно накачав какой-то дрянью, чтобы не рыпались.
Вос хрипел на полу, под тяжестью навалившихся на него товарищей, и только соображение, что это свои и убивать их нельзя, не давало ему сорваться. Когда киффар пришел в себя, совладав с приступом бешенства, скрученный и закованный в кандалы наемник, скалящийся на это зрелище, резко замолчал. Бывший джедай, бывший ситх и бывший беглец встал, поднимая на пленника тяжелый взгляд. Битый жизнью мужчина заскулил от ужаса: радужки киффара, ранее черные, неожиданно налились золотом. Вос молча подошел, сопровождаемый остальными Стражами, и схватил наемника за подбородок.
Вос со свистом втянул воздух, под пальцами киффара трещали кости. Подстегнутый яростью дар вытаскивал информацию. Квинлан стоял, держа ничего не понимающего пленника, и только золотые глаза с красной каймой горели на застывшем камнем лице. Стражи молчали, не желая отвлекать товарища, еще двое подтащили напарницу наемника, еле живую — бой был тяжелым. Женщина хрипела, кашляя кровью, но никто не спешил тащить ее в медблок. Не после произошедшего.
Вос отмер, подошел к блондинке, схватив ее за плечо. Постоял... После чего одним резким движением рук сломал шею. Желто-красные глаза повернулись к наемнику. Киффар протянул руку, взяв бластер, снова сосредоточился...
— Рутгер.
— Да, Кви?
— В холодную его. Пригодится.
Киффар проводил уволакиваемого наемника мрачным взглядом, радужки постепенно темнели, вновь становясь черными.
— Что удалось узнать?
— Помнишь посланцев Мадина? — буркнул киффар. Стоящий рядом мужчина, такой же черноволосый и смуглый, кивнул. — Это снова они. Я заметил одного.
— Республика... — пробормотал Страж. — Причина?
— Не знаю, но мне это не нравится. Пусть разведка пошевелится.
— Хорошая мысль, — одобрил Рутгер. — Дельная. Я прослежу. Ты уверен?
— Прямо никто ничего не сказал, но... была один раз обмолвка. Давно. Сейчас никто ничего не говорил, но... Я уверен.
— Ясно. Что будем делать?
Вос жутко оскалился на миг.
— Отвечать. Адекватно.
В глазах бывшего ученика Дарта Тирануса вновь на миг вспыхнули золотые огни. Тени в дальнем углу терминала сгустились, налившись чернотой, в глубине что-то шевельнулось, полыхнуло удовлетворением, вспыхнули искры и погасли. Киффар резко повернулся, сузив глаза, в руке зажегся алый клинок, но никого в прямой видимости не было.
— Они заплатят.
* * *
Мотма читала отчет, седея с каждой строчкой. Со смертью Мадина его служба пошла вразнос. То, что должно было стать рутинной операцией, превратилось в крифф знает что. Наемники, проверенные и многократно испытанные, вместо того, чтобы аккуратно похитить жену и ребенка Квинлана и спокойно доставить куда надо, натворили дел и позволили себя поймать. Мало того, они еще и вкололи пленникам какую-то бурду, так что бедолаг еле откачали.
Как? Как они позволили себя поймать?
Рутинная операция, прекрасно работающая, не дающая сбоев и осечек схема. Похищение. Сообщение родным, что похищенные будут возвращены за выкуп. Пока родня мечется, дать наводку на то, что есть небезразличные личности, которые знают, где находится пропажа... И готовы подсказать, помочь вернуть... Естественно, не за просто так. В случае с Восом услугой было бы выслеживание одаренного ассасина.
Но теперь об этом можно забыть. Вос поднял тревогу, наемников поймали... Они ничего не скажут, так как подробности им неизвестны, но это уже не важно, киффар теперь настороже, и во второй раз этот номер не пройдет.
Хорошо еще, что никаких доказательств нет. Наемникам никто ничего не говорил, они не расколются даже под пытками, так что с этой стороны все прикрыто, но потерянная возможность! Мон вцепилась пальцами в волосы, застонав в отчаянии.
Киффар был самым привлекательным вариантом. Семья... То, за что его можно зацепить. К остальным не слишком-то и подступишься. Дасс — фанатик. Любого, кто подойдет к нему на расстояние руки — уничтожит. Марис Бруд совсем одичала на своей Фелуции. Последних, кто пытался с ней поговорить, она просто и незатейливо порубила ломтями. Кайл Катарн? Он посланцев Альянса поджарил живьем. И заботливо прислал туда, откуда они прилетели, перевязав лентой обугленные остатки. Словно под электрическую дугу попали... Гасторикс? Этот просто ушел. И где теперь... Непонятно.
Мотме хотелось плакать. Выть от тоски и обреченности, понимания, что все ее действия только оттягивают неизбежный конец. Женщина всхлипнула, силой воли удерживая себя от рыданий. За что? Она не виновата! Это все Лея, эта дура! Всё она...
В спину повеяло холодом, Мон вскочила, опрокинув стул, но в кабинете никого не было. Женщина вздохнула, пытаясь справиться с расшалившимися нервами. Постепенно успокоилось бешено стучащее сердце, дыхание выровнялось... Мотма села, подтягивая к себе датапад. Она найдет выход. Кого-то... Что-то... Найдет.
* * *
Мир "Беш"
Люк задумчиво потер подбородок, слушая очередное распоряжение "сверху". Ситх долго думал, что ему делать с так неожиданно привалившим учеником. Он только раз говорил по голо, прислал голокрон с несколькими очень полезными техниками, и все. Казалось, что он совершенно занят или забыл о существовании ученика.
А потом, после нескольких недель затишья Палпатин отколол такой финт ушами, что даже Джинн впал в полную прострацию. Люка перевели из флота на поверхность, сделав генералом, а на его место встал Юларен.
Новость поразила всех без исключения. Люк с Энакином и Оби-Ваном долго молча созерцали приказ с длинным списком подписей, после чего Кеноби ненадолго вышел и вернулся с бутылкой коллекционного мандалорского Narcolethe — ликера, который практически невозможно было приобрести за пределами этой системы из-за дикой цены.
— Вы будете моей смертью, — меланхолично вздохнул магистр, тренированным движением опрокидывая рюмку. Скайуокеры только переглянулись, последовав его примеру.
Через пару месяцев Люк понял, что у Кеноби были все основания для этого заявления. Они мотались по всей галактике, став палочкой-выручалочкой. Совет засовывал сложившуюся команду из Скайуокеров и Кеноби в такие дыры, что даже Люк, которому пришлось прилично побегать во время бытия повстанцем, постоянно находился в полном ужаса удивлении. Они скакали от одной системы к другой, от одного мира к следующему, без передыха, без возможности сбросить напряжение: 212 штурмовой Оби-Вана, 501 легион Энакина и 909 Люка.
Дни превращались в недели, недели в месяцы, а месяцы потихоньку складывались в год. Они выполняли одну миссию за другой, передышки были краткими и редкими. Энакин сходил с ума от невозможности нормально пообщаться с женой, хорошо хоть Падме, вовсю пользуясь статусом сенатора, предпринимала все, что возможно, чтобы почаще навещать неуловимого супруга. Поначалу Люк даже не понимал, что вообще происходит. У него были смутные подозрения, подогреваемые рассуждениями Джинна, но только когда им предоставили краткий, на неделю, отпуск на Камино, совмещенный с подбором клонов для замены погибших, до парня начало доходить, что именно делает Палпатин.
Больше всего Люка убивали не боевые действия, а падаваны Энакина. Когда он впервые увидел этот могучий отряд, то просто застыл на месте. Найра сипел за его спиной, мужественно сдерживая некультурный гогот, клоны молчали, благоразумно не снимая шлемы. Оби-Ван представлял собой классическое изображение погруженного по уши в Силу магистра и советника, завернувшегося в мантию, словно она являлась последним щитом между ним и этим безумным, безумным миром вокруг.
— Энакин, — голос Кеноби разнесся по наполненному тишиной мостику. — Это кто?
— Мастер, — вид у Скайуокера был совершенно несчастный. — Это мои падаваны.
— Прошу прощения? — распахнул глаза Оби-Ван. Энакин вздохнул, едва не ковыряя носком сапога землю.
— Падаваны.
Раздался странный сип, все дружно уставились на багрового и слабо трясущегося твилека.
— Прошу прощения, — прохрипел Найра, гулко ударив себя кулаком в грудь. — Что-то в горле застряло. Кх!
— Помочь? — пропел Кеноби, твилек отчаянно замотал головой.
— Жаль. Еще раз, Энакин...
— Ну... — протянул Скайуокер, блуждая взглядом по мостику, — я... Случайно, вот.
— Случайно, — обреченно покачал головой джедай. — Случайно. Как всегда.
Стоящие за спиной Скайуокера девушки в стандартных джедайских одеждах украдкой переглянулись. Люк утомленно вздохнул, массируя пальцами переносицу, отметив, что Оби-Ван делает то же самое.
— Хорошо, — наконец отмер магистр. — Коди...
— Да, сэр? — клон в белой с золотыми полосками броне шагнул вперед.
— Проводи, пожалуйста, падаванов в каюты. У нас есть свободные...
— Да, сэр! — клон кивнул, разворачиваясь. Кеноби дождался их ухода, после чего направился к себе, за ним зашагали все остальные.
— Поздравляю вас, рыцарь-джедай Скайуокер, — чопорно поджал губы Оби-Ван, присаживаясь на стул, и элегантным движением поправляя мантию. — Вы войдете в историю, я в этом не сомневаюсь.
Уши Энакина запылали. Люк с Найрой переглянулись, вытянули руки... И с самым невозмутимым видом изобразили небрежные аплодисменты. Скайуокер скрипнул зубами, что-то бурча под нос.
— Я просто восхищен вашей силой духа и моральной устойчивостью, — продолжил Кеноби, слегка щуря глаза.
— Подтверждаю, — кивнул Найра, прижав руку к груди. Люк демонстративно смахнул слезу.
— Ваш пример будет жить в наших сердцах долгие, долгие... Очень долгие годы...
— После вашей мучительной и крайне безвременной гибели, ужаснувшей галактику, — гладко продолжил Кеноби, изобразив благоговейное восхищение. Стоящий за его спиной Джинн демонстративно закатил глаза.
— Эээ... Вы о чем? — забормотал Энакин, ерзая на стуле. Лицо Кеноби молниеносно приняло шокированное выражение, глаза блеснули злобной радостью. Люк предвкушающе подался вперед, не желая пропустить ни секунды из этого шоу. Джинн уронил лицо в ладони, подглядывая одним глазом.
— Как? — ужаснулся магистр. — Вы не знаете?
— Не знаю чего? — напрягся Энакин. Оби-Ван скорбно покачал головой. Найра крякнул.
— Самоубийца...
— Мой бывший падаван... — медленно произнес магистр, глядя на Скайуокера с искренним недоумением. — Я думал... Я надеялся... Что сумел привить вам достаточно понимания дипломатии и чуточку инстинкта самосохранения. Увы, позор на мои седины... Я потерпел в этом благом начинании сокрушительное поражение. Я плохой учитель. Плохой.
— Да о чем вы вообще?! — взвыл Энакин, молниеносно переходя в раздраженное состояние. Кеноби тяжело вздохнул, глядя на парня как на ошибку природы.
— Падме, мой дорогой.
— Что? — тут же побледнел Скайуокер. — При чем здесь Пад... гм! Сенатор?
Оби-Ван молча посмотрел на Люка с Найрой. Твилек пожал плечами, Скайуокер покачал головой. Магистр повернулся, уставившись на призрака. Джинн невозмутимо сложил руки на груди.
— Не смотри на меня так, Оби-Ван. Я здесь ни причем.
— Мастер! — рявкнул Энакин. Кеноби вздохнул.
— Падме, падаван. Как вы думаете, ваша жена очень ревнива?
Энакин что-то прохрипел, глядя на джедая безумными глазами.
— Вы знаете? — слабо произнес он. Мужчина тяжело вздохнул.
— Святая Сила, Энакин! Тяжело смотреть в сторону, когда твой падаван целуется на расстоянии метра от тебя.
— А?
— Джеонозис, Энакин, — терпеливо уточнил магистр.
— Но... Совет?
— А вы как думаете, рыцарь Скайуокер?
— Крепись, брат, — Люк осторожно похлопал Энакина по плечу. — Мы тебя не забудем.
— Но... Почему вы молчали? Мастер?
— Потому что я мог заявлять, что все в порядке, — невозмутимо пояснил джедай, — так как не видел ничего существенного собственными глазами.
— А?
— Дверь закрывать надо, падаван. Теперь у меня нет... оправданий.
— Камино? — несчастным голосом прошептал Энакин. Кеноби кивнул.
— Так что делать будем? — вздохнул Найра.
— Выживать, что ж еще, — мрачно буркнул Люк.
Слова Скайуокера оказались пророческими. Последующие месяцы слились в сплошной кошмар. Их носило по галактике, война все больше напоминала какую-то извращенную партию игры в дежарик. Активизировался Палпатин. Он присылал голокроны, находил время поболтать с Энакином и плотно пообщаться с Люком. Кеноби валился с ног.
Высший генерал-джедай неожиданно оброс таким количеством обязанностей, что мужчина просто стал походить на тень самого себя — а ведь Одаренные гораздо крепче обычных людей. "Превосходящий", "Переговорщик" и "Бдительный" вошли в состав Армады Открытого Круга, которая включала пять флотов. Добавился еще один аккламатор, и семнадцать венаторов. Через полгода Оби-Ван неожиданно обнаружил, что под его началом находятся высшие генералы Ади Галлия и Сисси Тейч.
В какой-то момент Люк поймал себя на том, что смерть и насилие стали для него привычным явлением. Он тупо посмотрел на голокрон, тихо шепчущий в темноте на странном, но понятном языке. Ситхен. Древний, мертвый язык, знают который считанные единицы. Язык, без понимания которого невозможно стать настоящим ситхом. Когда он успел его изучить? Непонятно.
Люк потер виски, пытаясь разогнать туман и собрать мысли в кучу. У него создалось впечатление, что он что-то пропустил. Что? Последние месяцы были тяжелыми. Все стали раздражительными и уставшими, Кеноби еле волочил ноги, Джуниор, главный медик легиона Оби-Вана, как-то не выдержал и попросту сел на джедая, не давая ему удрать из медблока. Клон насильно накормил и напоил мужчину, после чего накачал по уши снотворным, давая возможность отдохнуть. Энакин... Энакина он видел редко. Люк спускался на одну планету, Энакин летел к другой. Палпатин присылал голокроны один за другим, проверяя, как ученик усваивает знания. Совет постоянно требовал непонятно чего, поглядывая на Люка с отвращением и недоверием. Отблески этого отношения падали и на Энакина, которому и так приходилось несладко. На его пути постоянно возникал граф Дуку, неожиданно решивший, что Оби-Ван, ученик его ученика, будет неплохо смотреться на его стороне. Ну, или в гробу, если откажется.
Самого Люка преследовала Вентресс. Лысая тощая датомирка, похожая на насекомое, регулярно портила Скайуокеру жизнь, возникая на его пути с удручающей регулярностью. Навыки парня в Джем Со стремительно росли, что не могло не радовать, и если поначалу Люк еще старался вести себя порядочно, соблюдая хоть какие-то нормы, то в последнее время он перестал сражаться.
Он просто стал пытаться ее убить.
Сила бурлила, его преследовало дурное предчувствие. Люк не мог понять, что же ему или его брату грозит, пока не влетел в ловушку на полной скорости.
Рутинная операция на захолустной планете пошла наперекосяк через пять минут с ее начала. Люк шел во главе отряда, сканируя местность Силой. Лес казался пустым и безопасным, только насекомые размером с ладонь носились, жутко гудя, между стволов. Клоны настороженно отмахивались, Люк устало переставлял ноги, сжигая сейбером самых наглых ос-переростков, настороженно вертя головой. Мимо что-то прогудело, парень рефлекторно взмахнул рукой, чувствуя, как в шею что-то кольнуло. Пальцы выдернули жало, Скайуокер тупо посмотрел на него... и рухнул навзничь, успев ощутить вспышки смертей вокруг него.
* * *
Энакин кричал. Он извивался на земле, воя, словно раненое животное, хватаясь за грудь. Клоны суетились, Кикс орал, Рекс орал, спящий лагерь пришел в движение. Падаваны Скайуокера повыскакивали из палаток с зажженными сейберами, готовясь отражать явно надвигающуюся на них опасность.
Скайуокер бился в конвульсиях, и Сила ревела вокруг него, заставляя землю дрожать. Рекс отчаянно тряс Энакина за плечи, а потом парень обмяк, уставясь в звездное небо, и слезы катились по его белому, как снег, лицу.
— Он ушел, Рекс... — тихий шепот казался ревом.
— Кто, генерал? — осторожно поинтересовался клон.
— Люк.
Следующая неделя стала настоящим кошмаром. Осунувшийся и почерневший от горя Скайуокер пахал, как проклятый, вырывая победы зубами и когтями.
Спешно примчавшийся Кеноби утешал ученика как мог, хотя сам был не в лучшем состоянии. Судьба отряда, пропавшего на Раттатаке, оставалась неизвестной. А на шестой день измученный кошмарами Энакин проснулся от того, что напевает старую рабскую колыбельную.
* * *
Рекс внимательно наблюдал, как его генерал напевает хриплым голосом, слегка покачиваясь, сидя на коленях.
— Звезды светят на тебя... Звезды светят на тебя... Тучи обнимают...
— По-моему, он сходит с ума, — прошептал Пятерка, тревожно переглядываясь со спешно примчавшимся Киксом. Рекс гневно уставился на наглого собрата, но устроить полноценный разнос ему помешал неожиданно откашлявшийся Энакин.
— Я схожу с ума.
— Вот! Я же говорил! — Пятерка дернулся под нехорошими взглядами товарищей. — Видите, генерал сам...
— Эта песня... — потерянно прошептал Скайуокер, потирая лицо. — Ее мама пела... На Татуине.
Подошедший Оби-Ван молча обнял разваливающегося на части ученика, закутывая в свою робу, как в детстве. Эгакин уткнулся лбом в плечо мужчины, пряча лицо. Клоны отводили взгляды в сторону — смотреть на это было невыносимо. В тот день Скайуокер особенно зверствовал, уничтожая противника, а на утро поднял весь лагерь на ноги диким воплем.
— Он жив!
* * *
Найра осторожно подтянул сломанную ногу, пытаясь устроить ее поудобнее. Получалось плохо. Раздробленная кость ныла, голень опухла и посинела, и то, что твилек висел прикованным за руки толстыми цепями так, что мог опираться только на пальцы ног, делу никак не помогало. Мужчина сглотнул, упираясь подбородком в грудь, тяжело дыша. В голове мутилось, его трясло. Прошло больше шести дней с тех пор, как их поймала Вентресс. Тяжелое сипение вырвало Найру из мрачных воспоминаний, твилек поднял глаза, рассматривая прикованного к противоположной стене Люка, и тут же отвел взгляд.
Несмотря на свое положение, Найра считал, что ему повезло. А вот Скайуокеру... Нет.
Вентресс приковала парня к тяжеленной металлической раме шипованными кандалами, пробившими остриями руки и ноги. Раны опухли и воспалились, и только железное здоровье Люка, подкрепленное Силой, спасало его от гангрены и прочих ужасов, вытекающих из этого положения. Впрочем, это можно было бы пережить, также, как и обезвоживание, голод, холод и боль. В конце концов, и Найра и Люк знали, как работать с сознанием и подстегивать себя Силой.
Вот только ее как раз и не было.
Датомирка, одержимая какой-то странной местью, решила, что просто убить — слишком милосердно, и нацепила на пленников ингибиторы и шоковые наручники, но и этого ей было мало. Находящийся в полузабытьи от ударов и ран твилек слышал ее бормотание и безумный смех, полный дикой радости, что теперь она отомстит, она будет лучшей, и этот проклятый джедай не займет ее место.
Последнее высказывание заставляло задуматься о многих неприятных вещах, даже отвратительных, как, например, граф Дуку.
Люк снова захрипел, Найра стиснул зубы. Его лорд медленно умирал от сенсорной депривации, сходя с ума, а он ничем не мог помочь. Мужчина сконцентрировался, пытаясь обойти ингибиторы и достичь Силы, но все было бесполезно. Он бился о невидимую стену и был не в силах ее прошибить.
* * *
Люк тихо напевал, запертый в собственном разуме. Темнота душила его в своих объятиях, он не видел, не слышал, не чувствовал вкус и запах, осязание не работало. Ситхская маска для пыток плотно прилегала к лицу, впиваясь шипами в плоть, полностью блокируя все чувства. Это было невыносимо.
Скайуокер не знал, сколько времени прошло, его восприятие размылось, и единственное, что хоть как-то держало его во вменяемом состоянии — песни. Он тихо напевал колыбельную, которую пела ему в детстве тетя Беру, укладывая спать, заставляя себя вспоминать покой и мир, которые окружали его в то прекрасное и беззаботное время. Он пел песни, которые мурлыкала под нос Шми, наблюдая, как Люк сидит возле ее кровати, проверяя здоровье матери. Он напевал тягучие грустные мелодии, тихо звучащие в рабских кварталах, в которых ему доводилось иногда бывать, посещая Мос Эспа и Анкорхед с Оуэном.
И все это время он пытался достичь Силы.
Он знал, что она есть, он чувствовал ее вокруг себя, и он совершенно не мог к ней прикоснуться. Сила была где-то там, за толстым щитом, и Скайуокер чувствовал себя умирающим от жажды путником в пустошах, который лежит на песке, слыша, как в толще под ним журчит подземный ручей.
Это было невыносимо.
Он бился в стену, пытался ее проломить, вышибить, но ничего не помогало, и он просто обессилел.
Люк упал в темноту, в ватную тишину, окружающую его, и тихое журчание все угасало, пока он не вспомнил...
— Почувствуй Силу, Люк...
Он протянул руки, и тихо позвал медленно текущие где-то там капли, как зовут воду в пустыне. Скайуокер не знал, сколько он пел свою просьбу, но затем его кожи коснулось прохладное сокровище, и он заплакал в облегчении.
Сила с ним.
Она всегда была с ним. Он просто был слишком слеп, глух и напуган, чтобы понять, что она никуда не исчезала, и это только игра его измученного пытками разума.
Капли ползли по коже, проникая в кровь, просачиваясь под кожу, и тонкие нити Уз Силы звенели под его пальцами. Люк задыхался от счастья и радости, вспоминая то первое прикосновение к неизведанному. Темнота перестала быть помехой, он смотрел на разноцветные нити, исчезающие в бесконечности, осторожно проводя пальцами над каждой.
Энакин.
Шми.
Палпатин.
Скайуокер замер, решая, а затем дернул раскаленную золотую нить, зная, что в этот момент Энакин и Оби-Ван узнают, что он жив.
Он тронул Узы, и они зазвенели в восторге, пока Люк смеялся, вспоминая самый первый и самый важный урок в своей жизни.
— Доверься Силе, Люк.
Голос Кеноби зазвучал в наполненной хрустальным перезвоном тишине, Скайуокер улыбнулся, вспоминая то страшное будущее, которое не наступит, позволяя сказать себе те заветные слова, что так и не были произнесены.
— Конечно, Мастер.
Где-то там, в лагере на другой планете, Кеноби застыл, распахнув глаза, ощущая, как Связь, соединяющая его с Энакином, разделяется на две толстые нити. У него только что появился еще один ученик.
— О, Сила... — пошептал мужчина, не обращая внимания на поднявшуюся суету вокруг него. — За что?
Энакин плакал, держась за грудь, клоны спешно собирали поисковую группу и готовили "Сумерки", а магистр растерянно смотрел вдаль, глупо улыбаясь. Скайуокер дернул его за рукав, и мужчины помчались к готовящемуся взлететь кораблю. Глаза Энакина сияли звездами.
Сила вела их, и уже через сутки Джуниор и Кикс громко и с выражением комментировали травмы Люка и Найры. Маска-ингибитор оставила шрамы, которые практически не поддавались бакте или исцелению Силой, шипы, расположенные на внутренней поверхности никак не хотели покидать насиженные места. Пострадавших поместили в танки с бактой, погибших клонов похоронили, Энакин провалился в беспробудный сон, как и Кеноби.
Для полного восстановления Люку и Найре понадобилось несколько дней, а потом снова началась рутина. Снова бои, снова грязь, кровь и хаос. Вот только кое-что изменилось.
Люк отметил, что становится законченным параноиком. Захват, плен и пытки сказались на его психике самым негативным образом. Или позитивным... Это смотря с какой стороны смотреть.
Что Кеноби, что Энакин, относились к клонам как к нормальным людям. Они старались беречь штурмовиков, избегали ненужных потерь, рисковали своими жизнями, чтобы помочь в непредвиденных ситуациях, которые на линии фронта происходили с удручающей регулярностью. В этом плане Люк ничем не отличался, он привык воевать с личностями, не считая солдат одноразовым и легко заменимым ресурсом.
После плена это отношение только усилилось. Парень корпел над картами и учебниками, рылся в библиотеках, благо Кеноби предоставил допуск к крайне интересным источникам информации — магистр оказался превосходным стратегом, в то время как Энакин, с которым Оби-Ван работал в паре, руководя Армадой Открытого круга, проявлял прекрасные задатки тактика.
Вместе они были практически непобедимы, особенно когда Энакин успокоился, перестав нервничать из-за повторяющихся кошмаров. Оби-Ван помогал, чем мог — он сам всю жизнь страдал от видений, а падаванство у Джинна ничем не помогало, только вредило: почитатель Живой Силы исповедовал принцип "Здесь и сейчас", к предупреждениям ученика относился наплевательски, за что и огребал на пару с Кеноби, отчаявшимся достучаться до разума своего Мастера. Джинн, со своим самомнением, практически сломал Оби-Вану психику и жизнь, превратив в смирившегося с судьбой фаталиста, и только в последнее время, после нескольких длинных и тяжелых разговоров с Люком, эта ситуация начала хоть как-то выправляться. Будучи не в силах нормально спать после плена, парень как-то напился в компании меланхолично сетующего на судьбу магистра — эпический подвиг, учитывая, сколько Кеноби мог выпить, оставаясь при этом трезвым.
Метаболизм у джедая был бешеным: Энакина вынесло со второго стакана кореллианского виски, нежно любимого Оби-Ваном. Скайуокер тихо сидел в углу, слушая излияния учителя, и потихоньку трезвел, чувствуя себя отвратительно. Замученный происходящим Кеноби тихо рассказал о своем детстве и юности — с двух лет, примерно, и до шестнадцати. Сказать, что это был кошмар — значит ничего не сказать. Стоящий в углу палатки Джинн молчал, отводя взгляд — призраку было стыдно и мерзко.
Люк, поддавшись действию алкоголя, в свою очередь поделился своими воспоминаниями — не всеми, разумеется, и без имен. Энакин внимательно слушал, лихорадачно блестя глазами в полутьме, а на утро, когда все проспались и избавились от похмелья, едва не довел Кеноби до заикания. Он встал на колени перед приведшим себя в порядок мужчиной, нисколько не стесняясь окружающих, поклонился, после чего произнес формальную формулу просьбы о прощении.
— Учитель, — Энакин сел на колени, смотря в глаза застывшего столбом магистра. — Простите меня, что я был и являюсь таким плаксивым маленьким отродьем. И огромное спасибо, что вы меня не прибили.
В лагере стояла гробовая тишина, падаваны Энакина украдкой переглядывались, Люк с Найрой одобрительно кивали. Джинн исчез, а Кеноби молчал, что-то невнятно из себя выдавив: слов у прославленного Переговорщика не было.
После этого шоу отношения между учителем и учеником, находившиеся в очень неустойчивом положении, пошли на поправку. Растроганный до глубины души Кеноби был просто счастлив, разговор с Люком прошел отлично, мужчина повздыхал, но принял под свое крыло еще одного ученика. Все было просто отлично, даже Палпатин затих и фронт стабилизировался, что казалось Люку очень подозрительным.
А потом все покатилось к черту.
Люк отправился в очередной рейд, а у Энакина вновь начались кошмары, и Кеноби, разрывающийся между Советом, Армадой и прочими обязанностями, не всегда мог помочь. Но это было не самое страшное. Рекс, с которым Люк поговорил крайне конфиденциально, доложил парню о том, что канцлер возобновил душевные разговоры с Энакином. Результат не замедлил сказаться: парень вновь стал раздражительным, нервным и эгоцентричным.
Дуку, Гривус и Вентресс атаковали и пакостили постоянно, не давая продыху, а потом произошел кошмар на Умбаре.
* * *
Клоны осторожно косились на сидящего посреди ангара на полу Люка, пытающегося медитировать. Получалось это у парня из рук вон плохо. Скайуокера трясло, он все никак не мог успокоиться. Настороженно наблюдающий за ним Найра вздохнул, молча включая сейбер, и Люк тут же прыгнул, срывая с пояса меч. Сине-зеленый, словно морская волна, луч с гудением понесся наперерез голубому, брызнули искры, клоны облепили стены, с восхищением наблюдая за спаррингом.
Найра и Скайуокер заметались по полу, атакуя и защищаясь. Сейберы гудели, рассыпая злые искры, Сила ревела, пока бешеный водоворот не начал успокаиваться. Вымотанные и истощенные мужчины остановились, тяжело дыша.
— Полегчало? — просипел твилек, подхватывая бутылку с водой. Люк кивнул, отбрасывая со лба мокрые от пота волосы. — Что произошло?
— Не здесь, — шепнул Скайуокер, подвешивая сейбер на пояс. Через двадцать минут, после душа, Люк внимательно проследил за закипающим чайником, заварил чай, разлил в небольшие расписные чашки — подарок Оби-Вана, и протянул одну из них Найре.
— Он... — голос парня был мрачным, — скажем так. Он решил идти по проторенной дороге. Я надеялся на изменения, на то, что он поступит умно, но...
— Но? — шевельнул лекками Найра. Люк вздохнул, утомленно прикрывая глаза.
— Но, он этого не сделал. Причины меня не волнуют. Меня волнуют следствия.
— Чего он хочет?
— Кого. Он хочет моего брата. Он хочет, чтобы Энакин... упал, — прошептал Скайуокер. Найра царапнул когтями подлокотник, его верхняя губа непроизвольно дернулась, обнажая треугольные зубы.
— Это плохо?
— Это ужасно, — признался Люк. — У Энакина нет ни мозгов, ни тормозов. Я вообще не понимаю, как Оби-Ван пинал его все эти годы в правильном направлении и не придушил. Он слаб.
— Слаб?! — изумился Найра. — Он силен! Его мощь...
— Именно, — кивнул Люк. — Ты правильно сказал — мощь. У него есть сила, и совершенно нет понимания, как ею управлять. Он... Слишком подвержен внешнему влиянию!
Найра согласно вздохнул. Что есть, то есть.
— Я скажу это только сейчас, и только тебе... Хотя, Оби-Ван знает. Ему я сказал первым. Был у нас разговор... — тяжело произнес Скайуокер. — Я предпочту убить своего брата собственными руками, но никогда не подтолкну его к Тьме. Никогда. Лучше, я сам туда шагну.
— Почему? — настороженно покосился твилек.
— Видишь ли... Проблема в том, что он не хочет власти для себя, — пояснил парень. Найра моргнул.
— Но ведь это хорошо? — с сомнением протянул мужчина. Люк покачал головой.
— Я специально консультировался со специалистами. Анонимно. Многократно. Дал им все материалы, описал ситуации... — Скайуокер моргнул, вспоминая Беспин. Мы будем править, как отец и сын... Перед глазами мелькнули обрывки видений: Энакин перед Падме, предлагает ей Империю. Власть.
Никогда не для себя... Всегда для кого-то другого... Пережиток рабства? Просто характер? Люк тоже не хотел власти... Но он никогда не отворачивался, если ее ему предлагали.
— Но... Альтруизм? — поднял бровь Найра.
— Нет. Он убьет всех, потакая одному. И будет винить всех, но не себя...
— А ты? — остро взглянул твилек. Люк горько усмехнулся.
— Я был готов умереть, но спасти всех. Энакин... Нет. Он эгоист. Увы.
— А ты? — прошептал Найра.
— А теперь и я побуду эгоистом. Для других. Если Энакин падет... Галактика утонет в крови. Он должен быть джедаем. Единственный вариант. Я... Я удержусь. Даже если... Я знаю, что удержусь. Я рассчитывал на здравый смысл, но... Канцлер меня... Он почти не разочаровал. Слишком велика была вероятность, что его жадность возьмет вверх, и он продолжит... Что он не успокоится.
— Тогда почему ты стал его учеником?
— Потому что мне нужны знания.
— Как достичь власти и занять его место?
— Нет, — жестоко оскалился Люк. — Как убить его.
* * *
Сидиус отключил терминал, прерывая связь. Мужчина довольно в
вздохнул, мысленно отмечая предпринятые им меры. Все шло отлично. Вейдер занят, погруженный в изучение голокронов, и демонстрирует прекрасные успехи. Кеноби, который в последнее время вернул пошатнувшееся влияние на ученика, сейчас на миссии, и вернутся быстро не сможет. Энакин... Что ж. Он вновь начинает подчиняться его воле.
Прекрасно.
Пора посеять первые семена недоверия к джедаям, и собрать урожай.
Пешка уже выбрана.
Ситх потер ладони, и вновь принялся за работу. Он только что положил еще один кирпич в основание своей Империи.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
