Сэйлор Гранат.

Сэйлор Гранат

Аллилуйя возлюбленной паре,

Мы забыли, бранясь и пируя,

Для чего мы на землю попали,

Аллилуйя любви, аллилуйя!

("Юнона" и "Авось")

То, что было

Взрыв. Еще один взрыв... В небе распускались огненные огни фейерверков, возвещая о наступлении полуночи — часа рождения принцессы Луны. Сегодня ей исполнилось семь лет. На темно-синем бархате неба распускались красные, золотые, изумрудные, серебряные цветы, что светом своим затмевали звезды. Каждому новому цветку вторили ахи, радостные возгласы гостей.

В этот вечер весь дворец стал одной большой бальной залой. Не было комнаты, где бы не стояли столы с угощением или играми, где бы не играла музыка, и не веселились бы люди. Наследнице престола Лунного королевства исполнилось семь лет.

Среди этого многообразия красок и звуков, сама прекрасная летняя ночь куда-то ускользнула, затихла за радостным шумом и звуками музыки.

Только здесь было тихо. В этот уголок королевского парка редко приходили даже садовники. И деревья выросли здесь большими. И цветы росли так, как хотелось им. И даже рукотворные озеро и водопад казались подлинными. Здесь они нашли свое убежище. Летняя ночь и она.

Девочка подумала, что иногда хорошо быть принцессой не очень знатного рода. Вздумай сбежать, скажем, Венера, поднялся бы дикий переполох. А ее никто не хватится. Кому она нужна...

Никому. На что я надеялась? Выпросила у матери право на взрослое платье... надела единственное украшение... как глупо. Кому ты нужна со своей грудой камней в приданое, со своими темными глазами и высоким ростом. Тебе ведь уже двенадцать, не маленькая!

Но так хотелось сказки... Настоящей сказки, но не с кем-то другим, а с собой в качестве главной героини. Не бывает. Ведь ты же знаешь, что сказок не бывает! Во всяком случае, не с теми, у кого за душой — одна гордость предков и древняя крепость в качестве королевства. Не попросят у тебя кулон. Ишь, размечталась! Кому мать скажет, тому и отдашь. Когда-нибудь. Лет эдак через десять... Хотелось плакать. Лечь ничком в высокую траву и уткнуться носом в мох. И расплакаться.

Ну, что я за дура! Она стянула диадему, давившую на виски, и в сердцах зашвырнула ее в рощу. И неожиданно услышала тишину. Фейерверк кончился, а музыка из дворца и парковых павильонов сюда не долетала. Водопад, ночные птицы и шуршание листвы рождали мелодию... Настоящая ночь должна быть именно такой, — темно-синей с серебром звезд, густо-зеленой с прозрачными каплями на деревьях и траве... С голосом ветра, заигрывающего с листвой... И листья шуршат так, будто кто-то идет к озеру. Но кому здесь быть... Нет, это только ветер...

— Что ты тут делаешь? — раздался голос прямо у нее за спиной.

Темная фигура юноши сливалась с толстым стволом старого дуба, чьи ветви нависали прямо над водой.

— Прячусь, — от неожиданности брякнула она. Незнакомец подошел ближе и присел на камень. Теперь она могла ясно видеть его лицо, — совсем взрослый, наверное, уже 18... Белые волосы с серебристыми искрами падают до подбородка, в светло-голубых глазах — какая-то вечная искра хитрости, готовности к шуткам... но в то же время она ощущала в нем скрытую силу воина.

Юноша шевельнулся, и витой аксельбант на мундире замерцал серебром.

— Я тоже, — улыбнулся он, — надоел этот шум. А здесь хорошо, тихо...

— Я всегда сюда прихожу, когда хочется тишины. Этот водопад и озеро... сюда никто не ходит.

— Интересно, почему?

— Не знаю... Меня всегда это устраивало. Ну, что здесь никого нет. Даже сегодня. Во дворец приехало больше тысячи гостей, в парке яблоку упасть негде, а здесь — никого...

— Но пришел я и нарушил твое уединение... Извини, — в его голубых глазах мерцали какие-то странные искры... во всяком случае, там не было и следа раскаянья.

— Ничего, — улыбнулась она, — я рада твоей кампании.

Со мной уже давно никто не разговаривал без соблюдения придворного этикета... еще чуть-чуть, и я сделаю глупость...

— Ты — землянин, верно?

— Да. Я лейтенант земной гвардии. А ты?

— Я с Плутона. Как тебя зовут?

Он посерьезнел.

— Мой камень — кунцит. Видишь? — он вытащил из-под мундира цепочку, на которой болтался льдисто-голубой, как осколок северного неба, камень, — Я — лейтенант земной гвардии Кунцит.

— Разве у тебя нет имени? — я думала, только у нас...

— Есть, — кивнул он. Почему-то даже серьезный, Кунцит производил впечатление человека, который ворует яблоки в соседском саду, просто для развлечения... — Но на Земле такой обычай... Понимаешь, в день совершеннолетия нам нарекают настоящее взрослое имя и дают Камень. Камень — это отражение нашей внутренней сущности, нашего характера, иногда — призвания. Например, Янтарь никогда не станет хорошим солдатом, но из него выйдет прекрасный художник или врач, А рубины — обычно воины... турмалины больше любят землю и лес... Камень — это, как звание, нет... как внешнее имя. А имя настоящее знают только кровные родственники, самые близкие друзья...

— Понятно... — девочка смотрела на него, чуть повернув голову. Кунцит попытался представить, как она будет выглядеть лет через пять... В этих глазах наверняка утонет не один десяток парней...

— А у тебя есть камень? — вряд ли, ей еще нет и четырнадцати...

— Есть, — она почему-то смутилась, — Вот, — застывшая капля крови покачивалась на цепочке, роняя в бледном свете Луны темно-красные искры. Точно такие, наверное, вспыхивают в ее глазах, когда она смеется... Странная девочка... Почему-то мне кажется, что ты смеешься редко...

— Это гранат, да?

— Да, — кивнула она. Колыхнулись ничем не сдерживаемые темные волосы, сверкнув изумрудными искрами, — Хочешь, поменяемся? — вдруг спросила она. Может, она не знает... Но что-то отчаянное, не то надежда, не то решимость, стояло в темных гранатовых глазах девочки.

— Как тебя зовут? — ни в голосе, ни в глазах его теперь не было ни капли насмешки или веселья...

— У меня нет имени. Это традиция, — если он поймет и откажется...

— Я буду звать тебя Гранат. Держи, — льдисто-голубая капля падает в ее ладони. А в его собственные — темно-вишневая. Как ее глаза... — Мое имя — Норманн. Норманн Кунцит. И я обещаю хранить твой дар, — что бы ни случилось потом...

— Отныне мое имя — Гранат. И я обещаю хранить твой дар, — пусть ты ничего не понял, пусть ты завтра же забудешь обо мне... но я не забуду... Не забуду, как ты повесил на шею мой кулон, нареченный мой, Норманн.

Какое-то время они молчали, глядя на озеро... Слушали воду и рощу. Она не помнила, сколько времени прошло, — несколько минут, или час... Помнила только, как он накинул ей на плечи мундир, потому что легкое платье не спасало от ночной прохлады...

Звонкий голос разбил ночь, как неосторожное движение разбивает хрустальную вазу.

— Кунцит! Кунцит, где ты? До церемонии — пять минут!

Услышав голос, Норманн скривился.

— Черт. Долг зовет. Надо идти в зал... Пойдем?

— Ты иди, — она протянула ему мундир, — я еще посижу здесь.

— Хорошо. До встречи, Гранат.

— До встречи, — будет ли она? Сегодня же семья летела домой.

Не успели затихнуть шаги в темноте, как с другой стороны озера раздался голос:

— Принцесса! Принцесса, где вы?! — все-таки хватились...

— Принцесса... — Керра вышла из-за деревьев, — я еле Вас нашла. Идемте, через семь минут мы отправляемся. А где ваша диадема?

— Там, — махнула она рукой, — я бросила ее за деревья. Сейчас найду.

— Вы слишком своевольны, принцесса. Это недостойно будущей правительницы Плутона... — ты даже не знаешь, Керра, насколько я своевольна...

Прошло восемь лет...

Снова небо расцветало невиданными соцветиями огней... Вот ярко-розовый цветок распустился прямо над ее головой и рассыпался звездным дождем. Снова и снова взлетали в высь огни фейерверков, а им вслед неслись возгласы удивления и восторга. Снова в залах Серебряного дворца и в парке играла музыка, столы ломились от изысканных кушаний. Снова в бальном зале было тесно от юных девушек, глаза болели отблеска драгоценностей, и свечей, отражавшихся в начищенном паркете... Принцессе Луны, Селене-младшей, Селенити, исполнялось пятнадцать лет. И сегодня же объявят о ее помолвке с земным принцем Эндимионом.

Ее помолвка прошла иначе. Давно, восемь лет назад, она отдала свой камень. И ни разу не пожалела об этом. Родители до сих пор ничего не знали. Откуда им знать... ведь ее руки никто не просил. И не попросит, если верить подслушанному сегодня же разговору...

— Как хорошо, мы все выйдем замуж одновременно!

— Не все.

— Ай, кого интересуют эти внешние! Принцессы Нептуна и Урана выйдут за принцев этих же планет, Уран и Нептун объединятся, но это все равно ничего не изменит...

— А Сатурн?

— Она еще маленькая, ей двенадцать... А Плутон, та и вовсе помрет старой девой, — этот легкомысленный голос... терпеть не могу! Сплетница... — Кому она нужна, — продолжала щебетать Венера, не зная, что предмет ее разговоров стоит в соседней комнате, где все прекрасно слышно, — Кому она нужна в свои двадцать лет?! Старая дева, и все! Ни богатства, ни власти... Все приданое — каменная пустыня, да гонор предков...

— А так же умение надрать уши малолетней нахалке, — не выдержала она, появляясь в дверях.

Венера ойкнула и покраснела. Марс нахмурилась:

— Ты подслушивала! Плутон, тебя сюда не звали! — она кивнула. Верно, ее не звали. Ни сейчас, ни раньше. Ее терпели, ведь ее род древнее их собственных.

— Это так. Но не радуйтесь вашему замужеству раньше времени, — она развернулась и вышла. Конечно, недостойно так мелко пакостить... да и подслушивать ее никто не просил...

— Плутон... — знакомый голос отвлек ее от воспоминаний.

— Что тебе, Меркурий?

— Не обижайся на Венеру. Пожалуйста.

— На правду не обижаются, — улыбнулась она. Меркурий ей нравилась. При других обстоятельствах они могли бы стать подругами... — Так за кого вас выдают?

— За приближенных принца Эндимиона.

— Мезальянс? — вздернула она бровь, — Как же Марс и Венера согласились?

— Это — политический шаг. Надо закрепить союз с Землей. И потом, — Меркурий улыбнулась, — принцев на всех не хватит! А Цоизит мне нравится.

— Это твой жених?

— Да. Вообще, все было так смешно... Марс просто пылала от гнева, пока не узнала, что Жадеит — это тот самый парень, который спас ее год назад в пыльную бурю.

— А Венера? — не все же ей сплетничать, я тоже право имею ей кости перемыть...

— Ну, Венера, как только увидела портрет, сразу решила, что Кунцит не устоит перед ней...

Кто?! Нет, не может быть!

— Как, ты говоришь, зовут жениха Венеры?

— Ну, он еще не ее жених. Церемония помолвки состоится через два часа... Его зовут Кунцит. Он капитан охраны принца Эндимиона. Действительно, очень красивый. Эти его длинные белые волосы и голубые глаза...

Нет, только не это... Нет, только не ты! Только не ты, Норманн...

— Вон они стоят вдвоем, смотри...

...Больно. Как же больно... Норманн стоял рядом с Венерой, улыбался ей... Вот она что-то сказала... Они вместе засмеялись... Больно... Как хорошо они смотрятся рядом... прекрасная пара. Хрупкая золотоволосая Венера и он, высокий, широкоплечий... Отросшие снежно-белые волосы падают на плечи... Смех искрится в светло-голубых глазах... Как тот голубой кунцит, капля северной воды на цепочке, что вот уже восемь лет носит она... Как холодное северное море... Как лед на скалах Плутона. Мертвых скалах... Больно... Вот они снова пошли танцевать... И Норманн обнимает ее... Почему?!!!

— Почему? — неслышно шепчут пересохшие губы.

— Что с тобой? Ты словно свою смерть увидела...

— Почему он? — почему же так больно... Ты ведь знала, что он ничего не обещал тебе. Он даже не знал об обычае...

— Он — сын герцога, наследник древнего титула. Влиятельное лицо и друг принца. А Венера — кузина Селенити, начальник ее личной охраны. Их помолвка — уже решенное дело.

— Уже решенное? — голос отказывается ей повиноваться...

— Да. Политика, ничего не поделаешь...

Ничего не поделаешь... Ничего... Она права. Во всем права. Этот союз важен для системы. Для Луны, для остальных внутренних планет, для Земли... Пусть церемония еще не состоялась, все уже решено. Кому, как ни тебе, знать сколь могущественна и безжалостна политическая необходимость... Но он...

Он ничего не обещал тебе. Больно... Он видел тебя один раз в жизни, что ты можешь для него значить? Ничего. Больно... А даже если бы и значила... Политика вертит судьбами людей, а сами они ничего не могут сделать... Больно...

Он улыбается ей... Он станет ее мужем, будет с ней каждый день и каждую ночь... Или не будет. Это политический брак... Больно... Какое это имеет значение! Норманн теперь потерян для нее. Потерян навсегда...

Зачем... зачем ей теперь жить? Нет. Нет, она не сможет, не вынесет видеть его на приемах, раутах, политических встречах... видеть мужем Венеры... Только не так... Видеть, и не броситься к нему, не сказать: "Ты помнишь?" Знать о том, что они вместе... Мучить его и себя... Или только себя.

Он не подошел в начале бала, хотя наверняка узнал ее. Узнал бы, если только он помнит тот разговор восемь лет назад. Если этот разговор что-то для него значит. Или значил... Даже если и так... даже если он помнит ее... даже если он будет рад увидеть ее... Все решено. Помолвка Венеры и Кунцита, капитана гвардии Земли. Решено. Все.

Боль ушла. Осталась пустота. Пустота...

— Все.

— Плутон, что с тобой? — Меркурий стояла на балконе, а Плутон бежала прочь по коридору. Бледная, от чего ее глаза стали казаться просто черными... — Куда ты?

Тронный зал был скудно освещен четырьмя факелами. Через два часа здесь вспыхнет яркий свет, но сейчас только четыре языка пламени помогали звездам и праздничным огням в парке разогнать темноту. Королева Луны откинула голову на подголовник трона. Только несколько минут тишины...

Двери распахнулись, женская фигура в простом сиреневом платье на миг застыла в дверях. Затем девушка медленно пошла к трону. Каждый ее шаг отдавался эхом в пустом зале. Вспыхнули искры... Изумрудные — в волосах, золотая — на узком обруче диадемы.

— Ваше величество.

— Да, Плутон...

Резко, одним движением, девушка преклонила колено.

— Ваше величество, я прошу Вас назначить меня Стражем дальнего Рубежа и Врат Времени.

— Плутон...

— Я прошу Вас принять мою присягу и назначить меня Стражем Врат Времени, Ваше величество, — голова склонена, взгляд опущен, но какая сталь в голосе...

— Ты понимаешь, о чем просишь?

— Да.

— Ты знаешь, что будешь нести свою службу, пока не придет новый Страж, сколько бы времени ни прошло?

— Да.

— Ты знаешь, что будешь нести свою службу одна, пока кто-то не захочет добровольно разделить твою участь, полностью и до конца?

— Да.

— Понимаешь ли ты, что оставишь все, что окружает тебя сейчас? Своих родителей, друзей...

— Меня никто и ничто не держит здесь.

— Плутон, почему?..

— Таково мое решение.

— Встань, — она не шелохнулась. Она поднимется только тогда, когда ее позовут.

— Встань, Страж дальнего Рубежа и Врат времени, Сэйлор Плутон.

Девушка поднялась с колен. Теперь ее фигуру обтягивал костюм воина, — белая матроска с черным воротником. От прежнего наряда осталась только диадема принцессы крови и льдисто-голубой кулон на длинной цепочке. Диадема принцессы наследницы. От нее она тоже откажется. Но не от кулона.

— Прими Жезл Хранителя Рубежа и ключи от дверей пространства-времени, Сэйлор Плутон.

Девушка коротко поклонилась, обеими руками сжимая резной ключ-посох. С гранатовым навершием в виде шара, заключенного в сердце. Пояс с ключами блестел на черной юбке.

— Плутон... Зачем?

— Такова моя судьба.

— Иди... — ты все равно не скажешь мне правды...

Она шагнула в зал Врат. Двустворчатые светлые двери отделяли ее от бесконечного неба, от древнего форпоста на Плутоне, куда никто не мог найти дорогу... От бесконечного дежурства и бесконечного одиночества...

— Ты не хочешь попрощаться? — королева стояла в дверях, освещенная мягким светом факелов.

Сэйлор Плутон покачала головой, сливаясь с космосом, что царил за Вратами.

— Возвращаться — плохая примета.

Шаг, и дороги назад уже нет. Прощай, нареченный мой. Больше нам не встречаться. Будь счастлив. Капля на лице... Она не рыдала, просто глаза слезились от нездешнего, сильного ветра.

Встреча, которой не было

Холодно. Как же холодно... Он поежился, но это ничего не меняло. Никогда в жизни ему не было так холодно...

В мире осталось только два цвета — черный и серый. Серое небо, черный дым. Черная, обугленная земля, серые обломки и пыль. Черная кровь и бледно-серые тела. Неужели никого не осталось...

...Токио лежал в руинах. Как и весь этот мир. Ни одного целого здания. Ни одного живого существа. Только он. Зачем?..

Нет, нет, невозможно, он не хотел верить в это. Кто-то должен остаться в живых... хоть кто-то!!!

Рыжий парень в сером мундире лежит навзничь. Блестящие зеленые глаза слепо смотрят вверх. Уцелевшая рука сжимает другую, узкую девичью руку в белой перчатке... Не уберег ты ее, Зой. Сэйлор Меркурий можно было узнать по коротким синим волосам. Оказывается, они любили друг друга... Не уберег ты ее.

Дальше, дальше, может, еще не кончено, говорил он себе. Но неумолимый холод в груди знал, что вопросы напрасны...

Четверо. Вчерашние враги, сражавшиеся вместе и вместе же погибшие. Два Лорда. Два Сэйлор воина. На мог блеснуло золотом... Пусть ты останешься жива, мой главный враг, моя последняя надежда... Сэйлор Мун. Но одного взгляда хватило, чтобы понять — живых здесь нет. Только ветер шевелил золотые волосы двух девушек да нес по воздуху обрывок черного плаща...

Почему?.. откуда взялись эти твари, что обрушились на мир, как саранча, как пожар, сметая все на своем пути...

Они, наверное, думали так же о нас, — кольнула мысль еще одним осколком безмерно холодного льда. Нет, мы... мы были не лучше. Просто слабее.

Он устало сел на бетонный обломок здания. В ушах шумело, до сих пор ему казалось, что бой не кончен...

В этой войне не было победителей. Странные существа, значительно боле могущественные, чем Темное королевство... они просто убивали. Забирали силу, оставляя после себя развалины и тела. Им сопротивлялись, но пришельцев было слишком много, а их сила слишком велика... Берилл питала надежды договориться с "Истинными", но он знал, что это невозможно. "Истинные" были фанатиками. Фанатиками могущественными и жестокими.

Какой мелочью была их война за Землю... если бы он еще мог улыбаться, то улыбнулся бы. Бывшие враги объединились, Лорды и юмы стали рядом с Сэйлор воинами. И враг был разбит. Но в живых никого не осталось. Война закончилась. Победителей в ней не было.

Раз все погибли, почему не погиб я?!! Потому что ты очень хорошо умеешь убивать, ответил он сам себе. Что толку...

Он не хотел верить в то, что остался совсем один. Но куда бы он ни смотрел, всюду были бледно-серые тела погибших и черная кровь. Когда человеческая кровь сворачивается, то тоже становится черной. Никого. Только ветер стонет среди обломков. Холодный мертвый ветер стонет на мертвой планете голосами погибших. Если бы он был жив, то, наверное, испугался бы. Слишком похоже.

Опять. Проклятый ветер! Или... он вскочил, до боли в воспаленных глазах всматриваясь в тела. Где? И он снова услышал.

... Она лежала ничком на теле одного из главных "Истинных", рядом — еще с полтора десятка трупов пришельцев. Порыв ветра откинул в сторону длинные волосы, затрепетал чудом уцелевший черный воротник матроски. Сэйлор воин. Он никогда не видел ее прежде, но сейчас это было не важно, потому что белую матроску заливало кровью. Красной.

Он отшвырнул несколько ближайших тел и аккуратно перевернул ее на спину. Она снова чуть слышно застонала, израненные руки сильнее сжали причудливый посох. Жива.

Ну же, как там тебя, дыши, цепляйся за жизнь, как цепляешься за свой посох! Не смей умирать, Тьма тебя побери!

Только сейчас, после перевязки он нашел время рассмотреть ее подробнее. Бледная кожа, длинные темно-зеленые волосы, метка планеты Плутон на лбу... цвета запекшейся крови, как будто приложили раскаленное тавро... Где он раньше мог видеть ее лицо?..

Костер отбрасывал тени на бетонные стены уцелевшей комнаты, ветер выл снаружи, но не мог пробраться сквозь его магический купол. Что толку с его магической силы?

Она задрожала, как будто кто-то схватил ее ледяной рукой за сердце. Нет! Тьма, нет! Он скинул с себя мундир, прижал ее к груди, пытаясь согреть. Но она уходила.

— Нет, не уходи, — шептал он ей в ухо, растирая плечи и спину, — ты же сильная, ты же воин, не уходи!

Но она уходила. За грань, к своим друзьям и врагам.

— Не уходи, — продолжал он шептать, — не оставляй меня одного...

Как же позвать тебя, чтобы ты вернулась?! Он знал, точно знал, что когда-то видел ее, он помнил эти длинные волосы темно-зеленого цвета, они искрились, когда отсвет фейерверка падал на них... Но где, когда он мог ее видеть?!

Девушка застонала и резко дернула головой... кулон на длинной серебряной цепочке, который Кунсайт машинально отодвинул при перевязке, скользнул ей на грудь. И засверкал в свете костра льдисто-голубым пламенем. Голубой кунцит.

... — А у тебя есть камень?

— Есть, — застывшая капля крови на цепочке...

— Это гранат, да?

— Да. Хочешь, поменяемся? — и отчаянное что-то мелькает в гранатовых глазах двенадцатилетней девочки.

— Как тебя зовут?

— У меня нет имени. Это традиция.

— Я буду звать тебя Гранат. Держи, — льдисто-голубая капля падает в ее ладони. А в его собственные — темно-вишневая. Как ее глаза...

Темно-вишневая капля жжет его под мундиром, хотя кулон не теплее ветра на улице. Как ты мог забыть?!

— Гранат! Гранат, не оставляй меня, пожалуйста! Гранат, вернись ко мне! — как много времени прошло с тех дней, когда они говорили у озера... — Гранат, вернись!

Чуть дрогнули руки, его взгляд метнулся к ее лицу... к открывшимся темно-вишневым глазам.

— Норманн?..

— Да, Гранат. Это я.

Она посмотрела на него и задала вопрос, ответ на который знала.

— Остальные?

— Никого, — она закрыла глаза и вздохнула. Затем поудобнее села. Кунсайт продолжал обнимать ее, — Мы остались одни, Гранат. Совсем.

— Я знала. Но я все-таки надеялась...

— Выпей, — Кунсайт протянул ей флягу, — согрейся.

Гранат кивнула и осушила полфляжки одним глотком, даже не поморщившись.

— Спасибо.

— Где ты научилась так пить?.. — он действительно был удивлен. Крепчайшее пойло из армейского рациона даже Лорды пили понемногу, — и вообще, что с тобой было?

— Со мной... Это долгая история, Норманн.

— У нас много времени. Вся эта чертова вечность... Мне странно, что ты не хочешь убить меня.

— Я слишком люблю тебя для этого.

— ЧТО?!!

— То, что ты слышал. Хочешь узнать мою историю, Норманн? — она вздернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, — Если коротко, то в день, когда объявили о помолвке капитана земной гвардии Норманна Кунцита и принцессы Венеры, я просила королеву Серенити назначить меня Стражем дальнего Рубежа и Врат Времени. Где и несла свою службу до прихода Избранных. А дальше был бой. Вот и все.

— Помолвки не было.

— Теперь это уже ничего не меняет. Случилось то, что случилось. Я влюбилась в человека, который не предназначен для меня...

— Я виноват перед тобой.

— Виноват? Чем?

— Ты стала для меня чем-то вроде сказки. То ли она была, то ли ее не было... Я не узнал тебя тогда. Не догадался, кто ты... Ты была просто Гранат. А я забыл тебя.

— И несколько сотен лет носил мой камень на цепочке?

— Это единственное доказательство, что сказка все-таки была.

Он прислонился к стене. Раны Гранат уже затягивались, в регенерации она могла потягаться с ним. Все верно, иначе она не осталась бы в живых. Не смотрела бы сейчас на него своими глубокими темно-вишневыми глазами. Уставшая, бледная... живая. Он понял.

— Гранат... Я люблю тебя, — и светло-голубые глаза встречаются с темно-вишневыми. Это правда. Они оба знают, что это правда. Истина, не подлежащая сомнению.

Кунсайт улыбнулся. Оказывается, он умеет улыбаться.

— Меня уже целую вечность никто не звал по имени.

— Ты всегда был для меня Норманн Кунцит. Сначала просто человек, а уже потом герцог, лейтенант... Меня никогда не звал по имени никто, кроме тебя. У меня его просто не было.

— Откуда пошла эта традиция, что принцессам планет не дают имен?

— Потому что принцесса, королева — это, прежде всего, планета. Жизнь принцессы и королевы принадлежит планете. И нельзя об этом забывать. Нас учили, что главное — это долг.

— Но ты обручилась со мной в двенадцать лет. Тайно.

— Ты знал?

Он кивнул. И повторил уже сказанное.

— Моей помолвки с Венерой не было. Была помолвка с Гранат.

Эта ночь принадлежала им. На пустой планете, среди развалин, в мертвом городе, два последних живых человека сидели у костра. Они говорили, говорили обо всем на свете и не могли наговориться...

...Кусок неба между разрушенных небоскребов окрасился красным.

— Светает.

— Куда мы пойдем теперь?

Гранат, Сэйлор Плутон, задумалась. И решительно тряхнула головой.

— У нас есть два выхода, — Норманн молча смотрел на нее, — или мы остаемся жить в этом разрушенном мире, неважно, на Земле или на форпосте Плутона. Или...

— Или?

— Или Земля не погибнет. Но за это придется заплатить. Дорого.

— То есть, как, "Земля не погибнет"?!

— Норманн, я хранитель Врат Времени. И я могу сделать так, что история пойдет по-другому. "Избранные" не придут. Они придут позже, но тогда Воины будут уже достаточно сильны, и смогут противостоять им. Но моей силы недостаточно для этого. Ты должен помочь мне.

— "Избранные" не придут... А что будет? — он знал ответ заранее.

— Вы проиграете эту войну. И все погибнете. Ты — последним, в бою. Воины все выживут, станут сильнее. Затем зло еще не раз будет приходить на Землю, закаляя их в сражениях. Когда придут "Избранные", они выживут сами и спасут Землю.

Спасти мир ценой жизни... Думал ли ты Кунсайт, демон Темного Королевства, что может случиться такое?! Думал ли ты об этом, Норманн Кунцит, капитан гвардии Земли?

— Я забуду тебя? — полувопросительно, полуутвердительно сказал он.

— Скорее всего. В том мире не было ни этой встречи, ни разговора.

— Я не забуду тебя. И, потом, будущее всегда можно изменить.

Гранат встала и подняла с Земли свой посох.

— Тогда пойдем.

...На пустой по прихоти судьбы площади, залитой утренним светом, стояли двое. Вот девушка с темно-зелеными волосами, вспыхивающими изумрудными искрами в лучах солнца, подняла вверх светлый резной посох с навершием в виде гранатового шара. Высокий мужчина с ослепительно белыми волосами и глазами цвета зимнего неба улыбнулся и положил свои руки поверх ее рук...

...Шар засиял изнутри, и поднялся ветер. Свежий ветер, он трепал их волосы, но не мешал смотреть друг на друга. В последний раз...

Время и пространство менялось вокруг них, они были уже нигде и никогда... Вот Земля снова жива... Миг, и время тронется, и все изменится...

— Я тебя никогда не забуду.

— Я тебя никогда не увижу...

— Я тебя никогда не увижу?...

— Я тебя никогда не забуду...

— Я тебя никогда не забуду...

— Я тебя никогда не увижу...

Время тронулось, и мир снова стал существовать в пространстве и во времени. Только эхом какого-то затерянного мига прозвучали в пустоте среди звезд слова...

— Я люблю тебя.

То, что будет.

Свет... Яркий безжалостный свет... светло-серебристые лучи жалили, от них негде было укрыться. Лучи несли ему смерть... Они жгли спокойный темный холод его сознания, заставляя его съеживаться, как сгоревшую бумагу. Больно.

Свет... свет заставил его проснуться и посмотреть назад... светло-серебристые лучи звали за собой, стоит только вступить в сверкающий поток. Лучи несли ему жизнь... Они зажигали искры воспоминаний и понимания. Больно.

Принцесса Луны держала над головой жезл с серебряным кристаллом, давая ему шанс начать все сначала. Прежний его голос что-то кричал о гордости... Он, проснувшийся, молчал. Войти, и избавиться от темного сгустка в сердце, стать человеком, пусть даже все силы покинут его... Получить возможность жить на Земле.

Зачем? Зачем ему жизнь, если все, кого он знал и любил, давно мертвы... Даже принц. Мертвы его родители, друзья... Не осталось никого, кто бы знал его по имени... Зачем ему жить?

Ты найдешь новых друзей, ты избавишься от тьмы в себе... Зачем? И почему он должен принимать эту подачку?! Нет, если он сражался против них, то и милость победивших врагов ему не нужна. Он уйдет. К Жадеиту, Нефриту, Цоизиту... к той Земле, которая есть теперь только в его памяти... И только по его вине это так...

Он усмехнулся в лицо принцессам, и приготовился шагнуть за Грань. В этом мире никто не назовет его по имени. Никто. Никто?..

... Темно-синяя гладь озера и такой же темно-синий бархат неба. Серебряные искры звезд в вышине летней ночи и изумрудные искры в волосах... Темно-гранатовая глубина глаз и такая же глубина подвески на тонкой серебряной цепочке... Камень под мундиром жжет сладкой болью...

Ее, наверное, уже нет в живых...

Конечно, нет. Наверняка ее жизнь оборвалась в ту ночь, когда Серебряное Тысячелетие пало. Ты не увидишь ее. Да и зачем она тебе?!

Она знает мое имя. Пока кто-то в мире знает твое имя, стоит жить...

Она давно мертва. А если жива, то плюнет при встрече тебе в лицо! Ты поставишь свою жизнь на кон ради пустой надежды?!

Это — все, что у меня осталось. Странный голос умолк. Как долго он слушал его... Но теперь пусть голос катится в бездну!

Хотя бы увидеть ее... Хотя бы услышать ее голос... Интересно, каким он стал?..

Потоки света подбирались все ближе к нему. Вот клинок серебристо света коснулся его, и фигура демона Темного Королевства Кунсайта окуталась всполохами магического света...

Только увидеть ее... Она, — все, что у меня осталось... Увидеть, что она жива... какой стала... Помнит ли его...

Он не сопротивлялся смерти. Он даже о ней не вспомнил.

Тело сильнейшего демона Кунсайта окуталось туманом и исчезло. Не принявший очищения... вложивший все свое существо в одно желание... он просто исчез. Сила кристалла швырнула его в пустоту... Почему и зачем, знал только сам кристалл.

Потревоженная Вселенная откликнулась эхом, гитарными струнами затрепетали потоки времени, порвались нити вероятности... В тихой и спокойной музыке Вселенной прозвучал неожиданно сильный аккорд. Его эхо неслось по измерениям, пробуждая давно забытые воспоминания и меняя судьбы... Темноволосая девушка резко села на кровати, вырванная этим аккордом из сна.

Темно. Абсолютная черная темнота, наполненная какими-то шорохами... Никак не удается их разделить, понять, где он находится... В голове шумит кровь... Значит, жив. Почему так темно?..

Под руками — прохладная ткань покрывала, но сжать пальцы никак не удается. Скверно. Из шумового фона, порожденного темнотой, выделяется звук...Похоже на шелест длинных волос по ткани. Странно.

Ощущение. Легкая рука, похоже, женская на его лице... И тихий, на грани слуха голос...

— Спи...

Темно. Странно, он же проснулся. Проспал пять часов и проснулся. Кисти рук чуть саднят... Где он? И почему он жив? Последнее, что он помнил, — невыносимо яркий, слепящий свет Серебряного кристалла... И желание увидеть ее.

С характерным шелестом открылась дверь. Кто-то тихо приблизился к нему.

— Ты проснулся. Это хорошо.

Какой дивный голос... Тихий, спокойно-мелодичный... бархатистый. Он чуть повернул голову и только тогда почувствовал на глазах повязку.

— Зачем мне завязали глаза? — он хотел спросить спокойно, но из горла вырвалось какое-то хриплое рычание.

— Они обожжены. Похоже, ты смотрел на слишком яркий свет.

Он слеп?! Нет, это невозможно! Он должен видеть! Должен.... Иначе.... Иначе, как он найдет ее?!

Движение, и стальные пальцы смыкаются, ощущая тонкое запястье, затянутое в перчатку. И мгновенное напряжение мышц под этой перчаткой, мышц, способных завязать узлом металлический прут. Но она не вырвала руки.

— Я останусь слепым?!

— Нет, — ее правая рука легко, почти нежно убирает с лица волосы, — Через несколько часов твое зрение полностью восстановится.

— Сколько?

Она вздохнула. Упрямец...

— Три часа, — он кивнул и отпустил ее руку.

Она прислонилась к холодной стене коридора и вздохнула. Для человека, заглянувшего за грань бытия, ее пациент был удивительно силен и подвижен. Он вообще был странным... Хотя бы потому, что уже несколько тысяч лет здесь не появлялся ни один человек...

Откуда он взялся... Похоже, что-то просто выбросило сюда этого высокого седоволосого мужчину в пепельно-сером мундире... Он умирал. Это было так же верно, как и то, что теперь ему уже ничего не грозило.

Все в нем было непонятно и странно. Настолько странно, что она, привыкшая справляться со всеми неожиданностями, которые может преподнести пространство-время, не знала, что делать. Она знала только, что помимо обожженных глаз он был сильно истощен, как бывает истощен человек, перенесший опасную болезнь. Она знала, что он обладает большой магической силой, что очень быстро регенерирует. Любой другой на его месте остался бы слепым навсегда. Она смогла вернуть ему зрение, но выздороветь так быстро...

Она стукнула кулаком по ладони, — не ври себе! Тебя беспокоит вовсе не это! Хуже всего было его сходство с Норманном.

Нет, это не может быть он! Она пыталась спастись от пугающих ее мыслей за повседневными делами. Просто он — последний мужчина, которого сохранила твоя память. Просто ты по-прежнему, как ни пыталась, не смогла забыть о нем. А ты и не пыталась... Ты знала, что это невозможно... Вот теперь тебе и мерещится Норманн в этом человеке.

Просто ты сходишь с ума. Неудивительно, провести здесь несколько тысяч лет... Знать, что твои слова оказались гибельны для них... Просто ты сходишь с ума.

А если нет? Даже если и так, мало ли на свете загорелых мужчин с седыми волосами? С седыми, или белыми, как свежевыпавший снег... Это не может быть он. Чудес не бывает, Сэйлор Плутон. Уж ты-то знаешь эту горькую правду лучше, чем кто бы то ни было.

Пальцы привычно порхали над Звездной сферой. Пока ее присутствия у самих Врат не требовалось... Но скоро ей придется туда идти. Скоро на земле случится битва, а здесь, у Врат, ее будут ждать, предвкушать твари Хаоса.

...Три часа. Он открыл глаза. Комнату наполнял мягкий бронзовый свет. Он лился словно из ниоткуда, только под потолком кружились бронзовые шары... Он мог видеть их, четкие контуры, отблески на металле... Даже свое отражение в выпуклом боке центрального шара. Он мог видеть... Он сел, точнее, попытался сесть, — каждое движение давалось с трудом, словно вокруг не воздух, а что-то густое и вязкое. Медленно, очень медленно ему все же удалось добиться желаемого.

Тихий шелест двери... Черный силуэт на ярком золотистом фоне дверного проема...там, в коридоре, лампы горят гораздо ярче... Черный силуэт высокой девушки в коротком платье... Стоило отвергать очищение от рук Сэйлор воинов, чтобы быть спасенным другой воительницей в матроске?!

Она подошла ближе, высокая, стройная... длинные темные волосы спадают шелестящим водопадом, практически скрывая черный... или все-таки синий воротник матроски... Ее лицо, и без того наполовину скрытое волосами, не рассмотреть в бронзовом полумраке... Почему этот свет такой тусклый?

— Тебе еще рано так напрягать глаза, — спокойно ответила она. Тот самый голос... Оказывается, последний вопрос он задал вслух...

Она аккуратно поставила на тумбочку накрытый поднос. Темные волосы знакомо зашелестели по накрахмаленной простыне... чуть слышно звякнули тарелки.

— Я принесла тебе поесть.

Он молча, с кажущейся небрежностью, принял из ее рук не то стеклянную, не то прозрачного пластика тарелку и палочки. Медленно и плавно, никуда не торопясь... Она не должна понимать, насколько он слаб.

Странно, что она не стала смотреть, как он ест, — девушка отошла к дальней стене, вернее к окну, которого он заметить не успел. Там воительница остановилась, глядя на ясную ночь за окном. Звезды... вот еще один вопрос, который должен быть разрешен. Не сейчас. Потом... После первых неуверенных движений он перестал бояться выронить прибор, и понял, насколько голоден. Тело требовало пищи, требовало восстановить отнятые силы...

Сэйлор воительница не шевельнулась ни разу, пока он ел. Она просто замерла там, у окна, словно статуя... Только вот у статуй не бывает таких роскошных, длинных темных волос. И такого голоса тоже... Соберись. Стоит начать думать об ощущении ее пальцев на своем лице, и ты уже готов забыть, кто она и кто ты.

А кто я? Кто теперь я?.. Призрак... Осколок льда погибшей давно кометы... Кто?..

И кто на самом деле она?.. Почему он уверен, что под этим водопадом волос ее спина сейчас напряжена так, что при ударе застрянет меч?

...Почему он смотрит на нее? Она по-прежнему стояла, устремив в ночную темноту невидящий взгляд. Она надеялась, она так надеялась... что ей показалось, что это тени и спешка, заостренные от боли черты лица... Этот человек походил на Норманна до безумия. Походил настолько, что ей хотелось спросить — "Ты помнишь меня?!", хотелось до помрачения... Не смотри. Не смотри. Это не Норманн, Это не может быть Норманн. Через столько тысяч лет... Если он и выжил в той войне, то никак не мог оказаться здесь... Нет, это не он... Зачем... Зачем он так смотрит на нее?!!

— Почему ты так смотришь на меня? — ей казалось, она кричала, на самом деле голос был едва громче шепота.

Он не ошибся. О ее напряжение можно было точить меч... Почему?

— Кто ты?

— Я живу здесь... — этот голос... Наверное, Норманн говорил бы также, загляни он в глаза смерти. К чему эти сравнения, не надо, не думай об этом!!!

— Ты отшельница? — она словно дикий олень... одно неверное движение — и убежит, и останется только не то воспоминание, не то догадка о темных глазах, на миг сверкнувших из-под челки.

— Хранительница. Так будет правильней... я охраняю это место и не могу покинуть его.

— Это замок? Где мы?

— Нигде. Это — Замок на Перекрестке...

— Блуждающий Замок Врат Мироздания?

— Что ты знаешь о нем? — каким острым стал сейчас ее взгляд... Он не видел, но догадывался... И почему-то важным казалось понять, какого цвета ее глаза...

— Не помню. Я слышал о нем очень давно.

Когда-то давно я говорил с девочкой на берегу озера.... У нее были темно-гранатовые глаза. Почему-то я был уверен, что эти глаза очень редко смеются.... Эта девочка была смелой какой-то отчаянной храбростью... и вместе с тем она походила на олененка, который еще не знал опасностей и боли...

— Этот Замок может стоять в любом месте любого мира. Людном или безлюдном, неважно. Он там, где того желает его Хранитель... Расстояние и время не имеют значения.

...Ты, сейчас стоящая передо мной, похожа на лань. Ночную лань, про которую я так любил слушать в детстве. До самого последнего момента это была моя любимая сказка... Ты так же таинственна и пуглива... так же, как Ночная лань, ты готова сорваться с места при малейшем намеке на опасность. Ты не понаслышке знаешь о боли, почему-то я не сомневаюсь в этом...

— Как тебя зовут?

— Мое имя не имеет значения, — и снова что-то такое проскальзывает в голосе...

— Хорошо. Хранительница.

— Теперь тебе надо отдохнуть, — она подняла поднос и направилась к двери. Ночная лань почуяла опасность и теперь мчалась прочь...

— Когда я встану?

— Когда сможешь...

Тихий шелест закрывшейся двери.

Некоторое время он просто лежал, честно пытаясь заснуть и восстановить силы. Напрасно. Ему все мерещился еле заметный запах вишни и сандала... тихий звон колокольчиков фэн-шуй в открытом окне, куда заглядывает закат... И красные лучи заходящего солнца на темных волосах... Чьих?! Он рывком сел. Странно, на этот раз даже не закружилась голова. Лед и Тьма, он должен перестать думать об этой женщине, он даже не видел лица этой Сэйлор воительницы!

Она — Сэйлор воин. Да. Думай об этом, пусть для тебя война закончилась, но она — Сэйлор воин. Она спасла мне жизнь... Она вытащила меня... Это ощущение ее пальцев на щеке. Именно тогда он твердо решил открыть глаза, чтобы увидеть ее.

Этот ее голос... Ее руки... шелест волос... Пока она была в комнате, его так тянуло встать, приказать свету стать ярче... только чтобы рассмотреть ее лицо, понять, какого цвета эти глаза, понять, почему их взгляд заставляет его... забыть. Забыть, зачем он хотел выжить. Забыть о Гранат. Как она может, как она смеет...

Ты сходишь с ума... Нет, это даже не сумасшествие. Просто ты заглянул за грань, вот и кажется тебе весь мир — ярче, женщина — притягательнее. Ты слишком привык все мерить разумом — это единственное, что оставила тебе Тьма. Теперь все чувства вернулись обратно и со всей нерастраченной силой обрушились на первого человека, который оказался рядом. Он слишком долго был один, только и всего...

Как будто это что-то меняет!

Ты просто слишком долго была одна, несколько тысяч лет, не шутка... И вот он появляется из ниоткуда, чуть живой, и к тому же похожий на Норманна. Что удивительного в том, что у тебя начинают дрожать пальцы? Плохой же ты воин, раз они дрожат у тебя от такой ерунды!

Просто ты до сих пор не хочешь смириться с тем, что останешься здесь одна навсегда... Пока кто-то, такой же отчаявшийся, как и ты, не придет к воротам Замка, и не скажет: "Страж, я пришел тебе на смену"... И что тогда? Куда она пойдет? Плутон мертв, Серебряное Тысячелетие пало. А на Земле... Это ведь тоже — Земля... Место, где стоит Замок — скалы в диком углу Шотландии. Прошлое. Кажется, тринадцатый век...

Сзади раздались шаги. Страж по-прежнему смотрела на Звездную сферу, но сейчас сонм галактик и планет не мог дать ей ответа на вопрос — как себя с ним вести?.. Она знала, что ее гость стоит сейчас в пяти шагах позади нее, она чувствовала его взгляд на своей спине... Странный взгляд.

— Как самочувствие?

— Почти хорошо, — если бы только я не чувствовал такого бешеного желания обнять тебя, притянуть к себе, отбросить эти темные волосы с лица, чтобы наконец увидеть тебя... Если я не чувствовал себя виноватым за это желание перед Гранат...

— Ты давно стала Хранительницей?

— Давно. Несколько тысяч лет назад. Это имеет значение?

— Не знаю... Ты, наверное, не рада тому, что я появился здесь... Нарушил твой покой... Твое уединение... — или все же одиночество?

— Какое это имеет значение? Ты появился, — появился, и походя, одним — двумя словами вскрыл раны, которые, я думала, уже давно зажили... Зажили... Кого я обманываю?

— Не волнуйся, я уйду, как только выздоровею... И ты сможешь снова вернуться к жизни, которую вела до этого, — почему ты даже не повернешься ко мне?! Он обошел Звездную сферу, и остановился напротив Хранительницы. Та по-прежнему смотрела вниз, в бездну Вселенной...

— Да, так будет лучше... Я привыкла быть одна... — Хранительница подняла голову от сферы и тут же повернулась к окну, словно не желала смотреть на него. А он... он не мог не смотреть на нее, но заставил себя перевести взгляд на окно...

— Почему ты так смотришь на меня? — в ее голосе снова звенело напряжение стали... Или сдерживаемых слез?..

— Зачем ты прячешь от меня лицо?

— Я не прячу! — гневно вскинула голову Хранительница, и... натолкнулась на внимательный взгляд голубых глаз. Девчонка... попалась на простую подначку!

...Зачем ты мучаешь меня, скажи? Или это просто слепой случай, что ты так похож на него? Даже если и так, то все равно, зачем?.. Зачем ты смотришь на меня, будто хочешь... Когда-то я мечтала, что он будет смотреть на меня так же... Хотя знала, что это невозможно... Но если знала, тогда почему слышать о его помолвке с другой было так больно?!! А теперь, когда я уже почти перестала замечать эту боль, перестала вспоминать и мечтать, появляешься ты?!! Нет, я не буду спрашивать тебя об этом, ты не поймешь меня, что тебе за дело до моего прошлого... Но если тебе нет до него дела, если тебе нет дела до меня, тогда зачем ты спрашиваешь меня?!..

...Я схожу с ума... Это лицо, эти глаза... Темно-гранатовая глубина, словно омут под развесистыми кронами деревьев, куда не проникает ни солнце, ни луна... Спокойствие вечности... Но тогда почему у губ залегла скорбная складка? Почему так хочется прорваться сквозь эту завесу самообладания, стереть спокойствие с лица, понять, где причина этой скрытой печали в твоем взгляде? Я не могу, не имею права вмешиваться в твою жизнь, но и просто смотреть я не могу. Не могу не спрашивать...

Почему за окном замка скалы и море, если он может стоять в любом месте?.. Он помнил легенды — местность вокруг замка — отражение состояния души Хранителя. В чем ты хочешь убедить себя? Что ни в ком и ни в чем не нуждаешься? Пустое... Это бесполезно... Как бесполезно пытаться забыть о существовании где-то там, далеко, зеленых долин и освещенных солнцем лесов... Чистых северных озер и яблонь в цвету... Их слишком больно вспоминать... и мы бежим в скалы, чтобы уверить себя — нам, как и скалам, не страшен огонь и время. Нас не ранят утраты... Нам не хочется плакать или выть на луну от воспоминаний. От мысли, что все могло быть иначе. От понимания — это только кажется, что себя легко обмануть...

Но я не стану говорить этого тебе. Ты не примешь этих слов от меня, Хранительница. Ты не захочешь меня слушать. Ты слишком хорошо знаешь, что я прав.

— Почему ты стала Хранительницей?

— Тебе-то что за дело? — устало и не зло огрызнулась она... Поднялась и подошла к окну, за которым сейчас пламенел закат. Словно девчонка, влезла с ногами на широкий каменный подоконник. Косые лучи падали на ее лицо, освещая лишь губы и подбородок. Он не видел ее глаз, но почему-то был уверен, что взгляд девушки устремлен куда-то далеко... в прошлое.

— Я влюбилась... Только и всего. Влюбилась не в того человека. А когда поняла, что мы не сможем быть вместе, ушла сюда.

... Тот же голос... Я влюбилась в человека, который не был для меня предназначен...

Это невозможно... он никогда раньше не встречался с ней! Да и где мог происходить тот разговор, когда костер освещал бетонные обломки обрушенных домов?.. Сон... Да, это просто был сон, там на грани между смертью и этим миром.

— Почему?

— Почему ушла? Или почему мы не могли быть вместе?

— И то, и другое, — нет, ну что тебе за дело до ее прежней любви?! Ревнуешь? Или просто хочешь знать, кого она любила так?

— Что ж... Это случилось так давно, что не будет ничего плохого, если я расскажу... — может, мне станет легче... Хоть чуть-чуть... — На моей планете есть обычай — при помолвке девушка и юноша обмениваются кулонами... Когда мне было двенадцать, я встретила человека... И поменялась с ним. Я не сказала ему, что это значит для меня... Он бы не согласился... А мне так хотелось сказки... Через восемь лет мы снова встретились... Вернее, могли бы встретиться... По политическим соображениям он должен был жениться на другой. Другая была моложе, богаче и знатнее меня. Я не ожидала, что он помнит меня, не надеялась, что подойдет ко мне... Он и не подошел... Но я не думала, что мне будет настолько больно, когда я узнаю, что он женится... когда я увижу, как он стоит и смеется рядом с ней... Они были прекрасной парой. Вот только я считала его своим, хоть и не имела на это права! И знала, что не имела... И я решила уйти.

— А потом?.. — нет, этого не может быть... не может!

— Я уговорила королеву назначить меня Стражем Врат Времени. А потом узнала, что свадьбы пяти принцесс так и не были сыграны. Потому что началась война... Я не могу забыть одну мелочь, — как подслушала болтовню принцесс. Они радовались предстоящим свадьбам, смеялись над остальными принцессами... Надо мной. Я вошла и сказала — "Не радуйтесь вашему замужеству раньше времени"... Тогда я еще не знала, кто должен был стать мужем Венеры... Тогда я еще не знала, что могу предсказывать. Я часто думаю, что война началась из-за меня...

— Во всяком случае — для меня.

— Что?

Он встал, мотнул головой, откидывая назад волосы, и шагнул к ней.

— Ты не права, он знал. Знал, о чем она просит. И согласился. И принц, и его друзья знали, что он не может жениться на принцессе Венеры, потому что помолвлен с другой. Но друзья убедили его подождать, поговорить сначала с родителями принцессы и королевой Селенити. Он согласился. Он ждал этого разговора, и убивал время в светской болтовне... И чем больше говорил с Венерой, тем отчетливее понимал, что эта веселая и милая девушка — не та, кто ему нужна. Она могла бы быть другом... Но не возлюбленной...

Шаг.

...Время тянулось ужасно медленно, а он до сих пор не видел ни отца Венеры, ни... ни Гранат. Ему показалось, он заметил на балконе женскую фигуру с темно-зелеными волосами, но была ли это она?..

Час объявления все ближе... Неужели Королева хочет вынести этот разговор на люди? Пусть так, он все равно не отступит, он готов заявить перед всеми...

— И если кто-то считает, что помолвка не может состояться, пусть скажет сейчас или молчит вечно...

— Я не могу жениться на принцессе Венеры, поскольку помолвлен с другой.

— Кто ваша избранница?

— Я не знаю ее имени. Но эта вещь принадлежит ей, — кулон покачивается в его руках, — Прикажите привести сюда владелицу подвески, и она подтвердит, как и когда произошла наша помолвка.

— К сожалению, это невозможно. Принцессы Плутона больше нет среди нас.

— Что?!

— Она отреклась от этого мира и навсегда его покинула. Это было ее решение.

— Это ложь! Я не верю вам!

— Я не ослышалась? Вы обвиняете меня, капитан Кунцит?

— Скажите, где она, и я возьму свои слова назад.

— Этого никто не знает.

— Ваше величество, я сомневаюсь в Ваших словах. Вы знали, что я помолвлен с другой. Вы знали, что я хотел переговорить об этом с родителями Венеры заранее, и не дали мне такой возможности. Это вы ради политических целей вынудили ее уйти, а может, и убили.

— Вы забываетесь!

— Нет. Даже если, как вы говорите, это было ее решение, я не верю. Значит, ее обманули. Я слишком хорошо знаю тот брачный контракт, который вы и ваша кузина Афродита хотели бы подписать. Ради этого соглашения вам ничего не стоит сломать пару жизней...

— Я... прощаю вам ваши слова, герцог Кунцит. Вы опечалены выбором вашей невесты... Но это так. Плутон ушла из этого мира, и все соглашения, все клятвы, данные ей, даже помолвка... в прошлом. Сейчас вы не помолвлены с Плутон. И потому нет никаких препятствий для Вашей свадьбы с Венерой.

— Благодарю за совет, но своей жизнью я распоряжаюсь сам! И я не стану мужем Венеры!..

Шаг.

— Он вышел, хлопнув дверью. Вернулся на Землю... Оказалось, принц Эндимион тоже хотел союза с Венерой... не взирая на отказ друга. Который правда, был еще и капитаном его Гвардии... его подданным. Поэтому Эндимион просто приказал. Это было самой большой ошибкой принца. Потому что вместо того, чтобы подчиниться, капитан Кунцит сам помог разгореться мятежу Берилл. Но за месть пришлось платить дорогую цену... Самого себя. Он согласился, и пустил в свое сердце Тьму. Он стал спокоен и смертоносен. Ни в ком и ни в чем не нуждающийся, не знающий ни горя, ни радости...

— Ты должен ненавидеть меня, Норманн. Я поломала тебе жизнь.

— Я слишком люблю тебя, Гранат.

— Что?!!

— Когда я умирал, я мечтал увидеть свою невесту. Она была единственной, кто у меня остался в мире... может быть, остался... Больше никого. Я не мог знать, что случай или магия Серебряного кристалла, чтобы то ни было, бросит меня к Воротам замка Хранителей. Хозяйка замка была Сэйлор — воином, моим врагом, но она вылечила меня... Я пытался ненавидеть ее, но не мог. Я пытался ненавидеть ее за то, что ее голос, задумчивый взгляд глаз, которые она прятала от меня, ощущение ее рук на моем лице заставляли забыть о данном многие века назад обещании. Обещании, данном мной, как я думал, другой женщине.

— Я изменилась.

— Я тоже, ты не находишь? — усмехнулся он.

— Да. Но ты остался собой.

— Тогда скажи мне, кто я? Не капитан Кунцит, не демон Кунсайт... Кто я?

— Норманн. Человек, которого я любила. И люблю.

— Скажи, это правда, что с уходом все клятвы теряют силу?

Гранат медленно потянула из-под воротника матроски цепочку. Голубой камень ронял серебристые искры на ее пальцы.

— Нет. Не все клятвы. Только те, от которых отказывается уходящий.

Он накрыл ее руки своими.

— Гранат, тебе не кажется, что наша помолвка несколько... затянулась?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Будь моей женой. Гранат, Хранительница Врат Времени, Страж Дальнего Рубежа... Я хочу разделить твою участь. Полностью и до конца...

— Раздели мою участь. Стань рядом со мной. Стань Хранителем Врат Времени...

— До скончания времен...

— Стражем Дальнего Рубежа...

— Где бы мы не были...

— Стань моим мужем...

— Ты — моя жена, Сэйлор Гранат.

Сэйлор Гранат

17