|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Интерлюдия.
Поток приносящих соболезнования: сочувствующих, равнодушных и даже откровенно злорадствующих уже к середине дня превратился в хоровод смазанных лиц. Потом, потом он сам и вместе со своими аналитиками посмотрит записи, чтобы сделать выводы, но сейчас больше всего хотелось запереться в спальне, вытянуться на кровати и не видеть, не видеть эти опостылевшие рожи! "Понимаю вашу утрату!" Да что бы вы, сволочи, понимали! Да, у нас были разногласия с отцом, на многие вещи мы смотрели по-иному, но, черт возьми, это был мой отец! Я любил его!
Про жену, похороны которой проходили одновременно с отцовскими, иначе, чем матом, не думалось. Никчемная сучка, даже смертью своей доставившая море проблем!
Сбоку к нему жался с трудом сдерживающий слезы Миша, девочки поддерживали бабушку. Вот она, самая первая и главная проблема! Сумеет ли он как раньше относиться к детям, зная, что натворила их мать? Тот самый роковой вечер в который раз предстал перед глазами.
Неотвратимым повеяло еще в тот момент, когда он увидел входящего в двери особняка отца — на нем не было лица. Вскрывшаяся связь Гордеевых с конгломератом торговцев одаренными людьми жестко ударила по Потемкиным. Нет, на допросы их не таскали, все было чинно и деликатно, глава Приказа и его доверенные люди смиренно с виду просили уделить им время. Но вот показным смирением этим ни отец, ни сын ни мгновения не обманывались: цепные псы императора только ждали команды "фас".
Надежду дарило то, что в делах "Фаворита" и еще нескольких подобных контор, разбросанных по стране, Потемкины никак не были замешаны, как бы тщательно ни искали следователи зацепки. Не были, не состояли и даже, к счастью или нет, ни сном, ни духом... Отец, ездивший сначала в Зимний, а потом и в Гатчину ежедневно, как какой-нибудь мелкий клерк на работу, все-таки нашел возможность напроситься на высочайшую аудиенцию, когда следствие подошло к концу. Но, судя по лицу, новости он принес неутешительные.
Когда старик, а теперь он выглядел именно так, молча, шаркающей походкой прошел мимо выскочивших навстречу домочадцев прямиком к себе в кабинет, оставшиеся на лестнице мать и сын тревожно переглянулись и бросились следом. Все так же молча глава семьи проследовал к своему месту, споткнувшись на ступеньке, положил на поверхность незнакомую папку и уселся в кресло, упершись локтями на стол, а лбом в сплетенные пальцами кисти рук.
— Все так плохо?
— Он требует мою голову.
— Как? — ахнула княгиня.
— Не бойся, не в том смысле. Мне приказали отойти от дел, передать власть любому сыну и никогда больше не посещать ни столицу, ни другие крупные города. Алексиум нам опять урежут, а о Камчатской концессии можем вообще забыть, отберут еще кое-что, но это уже по мелочи. Возможно, придется отдать Лину или Катю кому-нибудь из царских любимчиков со значительным приданым, но это пока не точно.
— Господи, это ведь натуральная ссылка с конфискацией! — всплеснула руками Полина Зиновьевна.
— Мы же не имели к их делам касательства? — рискнул спросить Павел.
— Это плата за то, что нам позволят сохранить лицо. Да что там лицо! — просто остаться в живых. Вот, полюбуйтесь! — князь вытряхнул бумаги из принесенной папки на стол перед семьей.
По мере чтения Павел все больше чувствовал, как от ужаса у него встают волосы дыбом. Лиза, которую он ни капли не любил, но все же терпел, как мать своих детей, на пару с тестем представали перед ним ожившими чудовищами из страшных, очень страшных сказок.
Рядом заплакала мать.
— Это что же? Это они так с мальчиками?.. А я-то думала...
— Мы все на кого угодно думали, — ответил князь, сжимая руку жены, — Мне намекнули, что скачок способностей у Миши может быть тоже с этим связан.
— Сына не отдам! — ощерился Павел.
— Пугали, — отмахнулся старик, — Было бы что-то конкретное — разговор по-иному вели бы...
— Может лучше тогда Петру главенство передать? Или Андрею?
— Видит Бог, я люблю вас одинаково, но у Андрея одни гулянки на уме, с единственным заводом едва-едва справляется, а Петр клан не удержит — слишком слабохарактерный. Им жена вертеть будет, не успеем оглянуться — Потемкиными останемся только по названию, кругом одни Политовы будут.
— Да уж...
— Так что сын, не на кого мне все, кроме тебя оставить. Прости старика, я виноват — поверил не тем людям, Лизку тебе навязал. Теперь вот расхлебывать еще эту кашу придется.
— Что теперь с Лизой будет?
— Ордер на арест подписан, но до утра будет лежать у императора в кабинете — это мне четко дали понять. Его величество не хочет расшатывать лодку дальше и предавать дело огласке, это еще по Гордеевым видно было — не зря же их смерти так обставили. Они же не только с нами, они еще и с Волковыми породниться успели. С Юсуповыми дела имели, а эти вообще сейчас у государя в фаворе. Так что нам дали возможность уладить все по-тихому. Слухи, конечно, пойдут, тут уж никуда не деться, но точно знать никто не будет. Потом, когда все немного успокоится, тебе жениться надо будет снова, тут траур нам на руку сыграет, можно будет поискать новых союзников.
— На этот раз я сам себе жену найду! — отрезал наследник.
Отец вскинулся было, но потом опять устало сгорбился и потух.
— Сам, так сам.
— Ну что, будем с Лизой разбираться?
— Тянуть нечего. Поля, ты иди к себе, незачем тебе на это смотреть.
— Ну, уже нет! Хочу этой змее в глаза взглянуть! Я же ее жалела всегда, думала, она из-за Паши такая, а тут... Еще про Мишу хочу спросить.
— Нет! — резко заявил Павел, — Нам ничего не надо знать про Мишу! Не было ничего и точка! Пусть весь этот кошмар вместе с Гордеевыми в могилу сойдет.
— Все равно я останусь!
— Ладно. Паша, скажи, пусть приведут! И еще... я сам это сделаю. Ваши руки должны остаться чистыми.
Опухшая от слез, неприбранная и непричесанная, запакованная в блокирующие браслеты Елизавета Михайловна представляла собой жалкое зрелище. Со дня начала следствия ее посадили под домашний арест, запретив наносить и принимать визиты, ограничив общение лишь самыми доверенными слугами, а после первых встреч с Милославским — предпочли заблокировать и без того невеликие силы женщины, опасаясь то ли побега, то ли еще чего. Почти три недели под блокираторами не только истощили княгиню, но и сильно повлияли на внешность — сейчас она выглядела лет на десять старше своего настоящего возраста.
— Что? Решились, наконец, объявить вердикт? Опять в деревню отправите? Или на сей раз не постесняетесь свои ручки самолично испачкать?
— Лиза! Как ты могла? — потрясая бумагами, обратилась к вошедшей Полина Зиновьевна, — Мальчики-то что тебе сделали?
— Какие еще мальчики?! Что вы мне приписываете? — попытка визгом отпереться от фактов выглядела жалкой, фальшь чувствовалась в каждом слове, каждом жесте. Привычная истерика с обвинениями и заламываниями рук набирала обороты.
— Поля, не надо, ты же видишь, все бесполезно, а у нас мало времени.
Потемкин-старший подошел к невестке, эту ношу он твердо решил взять на себя. Дальше все произошло молниеносно: внезапный выстрел из невесть откуда взявшегося в руках женщины пистолета проделал дырку в переносице аристократа. Промахнуться с трех шагов было невозможно даже для новичка, а Лиза еще и числилась неплохой охотницей. Вторая пуля просвистела в миллиметрах от уха Павла, а третий выстрел не дала сделать ворвавшаяся охрана: оружие выхватили, а саму сопротивляющуюся женщину мощным ударом отправили в угол, где она и затихла.
Помочь отцу было уже нельзя, это было очевидно с первого взгляда. Мать еще тормошила, пыталась вливать в остывающее тело жизнь, плача и крича, чтоб ей кто-нибудь помог, а Павел подошел к телу жены. Убийца меньше, чем на минуту пережила жертву: удар и последующее столкновение виском с выступом на стене стали для истощенной женщины фатальными.
Ворвавшийся в кабинет начальник охраны прервал всеобщее оцепенение. В единый миг, оценив обстановку, он запер двери, а двух незадачливых охранников, стоявших на коленях у тела князя, оглушил со спины. После чего уставился на Павла Александровича преданным взором:
— Какие будут указания?
Дальнейшее запомнилось Павлу урывками.
Вот он усыпляет мать и относит ее в личные покои, доверенная служанка из тех, что проверены-перепроверены, кивает в знак того, что позаботится о хозяйке.
Вот он усаживает отца в кресло вертолета, искренне стараясь, чтоб тому было удобно. Переодетое и избавленное от браслетов с блокираторами тело Елизаветы на площадку принес Упилков, он же зафиксировал его в салоне — касаться мертвой жены Павел физически не мог — начинало трясти.
Один из охранников имел корочки пилота вертолета и даже изредка использовался в этом качестве, что окончательно решило его судьбу. Второго устроили в салоне. Не желая парням дополнительных мучений, Павел лично остановил сердца обоих.
Вот начальник СБ приводит на площадку еще двоих, ни о чем не подозревающих подчиненных — они тоже составляют последний эскорт мертвому главе.
Когда и как Упилков переоделся в личный доспех и сел за штурвал, Павел уже не помнил. Зато зачем-то еще некоторое время стоял у ограды, махая рукой вслед улетевшему вертолету. Потом кто-то, вроде бы его же личный слуга, завел в дом, избавил от испачканной кровью отца одежды и отправил в спасительный сон.
Спектакль удался, позор не вышел за пределы дома. Следственная бригада была своя же и против Упилкова пикнуть не смела. Император, появившийся на прощании, за закрытыми дверьми долго уточнял обстоятельства, гоняя Павла по одним и тем же вопросам, но в итоге дал согласие утвердить его главой. Условия были даже более лояльные, чем давались отцу, по крайней мере, квоту на алексиум император обещал оставить в прежних размерах. Он же благосклонно отмежевал детей Павла от Гордеевых, дав понять, что за грехи матери с них не спросят.
А пока приходилось кивать, благодарить и мечтать о моменте, когда можно будет скинуть траурный костюм и остаться в одиночестве.
Глава 12.
На похороны, несмотря на внутреннее неприятие, сходил. Потолкался среди народа, послушал речи, плач, искренний и не очень, перебросился парой слов с знакомыми, которыми постепенно оброс. Еще повстречал кучу одноклассников и соучеников из параллельных потоков, пришедших с родителями, но к тому же Сереге пробиваться не стал — он, в отличие от нас, вместе с семьей держался в ВИП-тусовке. Пожалуй, именно здесь впервые оценил, в какой круг стал вхож: простых людей на похоронах хватало, но если между титулованными и простыми прослеживалась незримая черта, то между клановыми и остальными зияла пропасть.
Особой печали не заметил не только за собой, но тоску кладбищенская атмосфера навеяла. И вроде бы не первое такое мероприятие с абсолютно неприятными мне лицами в главных ролях, а все равно, как испачкался. Лучше бы был честным с собой и не пошел. Смылся, как только стало возможно без потерь для лица. А потом на достаточно долгое время выкинул Потемкиных и иже с ними из головы, потому что наступала беда пострашнее — СЕССИЯ.
Гимназическая система обучения напоминала скорее ВУЗовскую, чем школьную, и по итогам зимнего контроля знаний можно было запросто вылететь. Отодвинув почти все дела, засели с Борисом за учебники. Борька-то еще часто выезжал на старых знаниях домашнего образования, а вот для меня открывалось много нового. Выученная нами ранее школьная программа здесь не котировалась от слова совсем, считалось, что это мы знаем по определению. На той же истории, которую вел классный руководитель, мы каждый конфликт разбирали со всех сторон, выясняя, кто и что получил в результате, давая оценку действиям противоборствующих сторон. На основах права могли опять-таки вернуться к этому же материалу, но рассмотреть уже в ином ключе. Точные науки давались в прикладном варианте, что было тоже, в общем-то, интересно, но сложно. Отдыхал только на нелюбимой ранее литературе — читать я любил, а уж порассуждать на отвлеченные темы для взрослого сознания не составляло труда. Так что литераторша была единственным учителем, который неожиданно выставил мне "автомат" по своему предмету. От остальных, помнящих мои прогулы, так легко отделаться не удалось. Но в итоге вытянул все на "хорошо" и "отлично", в троечники не скатился. Борис сдался чуть получше, но тоже к концу года напоминал выжатый лимон.
Единственное, для чего сделал исключение в марафоне непрерывной учебы и сдачи "хвостов" и экзаменов — это для поисков грамотного китаеведа.
Я нормальный мужчина, и, разумеется, в глубине души считаю себя неотразимым мачо. Но при этом я еще и старый циник, который отлично понимает, что умения у меня по этой части весьма среднестатистические, размеры тоже. Зеркало отражает симпатичного мальчишку, но именно, что мальчишку — еще угловатого и непомерно длинного. Со временем обрасту мясом и стану действительно интересным — пример отца подтверждает, но до этого еще лет пять, как минимум. Мысль о том, что нефритовые девушки — аристократки за неполный месяц общения разглядели мой "невероятно богатый духовный мир", смешна изначально, а в свете языкового барьера — просто абсурдна.
Так что вопрос: что нашли во мне три двадцатипятилетние красавицы, весьма занимателен. И как с этим связаны цепочки-браслеты. И чем это мне в будущем грозит.
Но при всех опасениях, отказаться от того, что предлагали сестрички, я был не в силах. Подкатывать к одноклассницам можно было только с серьезными намерениями. Ходить по веселым домам — брезгливо. Искать себе содержанку — задумывался я над этим, но воплотить в жизнь не успел. А теперь вроде как и незачем. Но при этом все время ощущал, что это не я, а меня... А это, знаете ли, ... неприятное чувство.
Первые знакомства на кафедрах востоковедения и близких к ним завел, не напрягаясь, но дальше забуксовал. Дело было не в деньгах и не в нежелании помочь, а в каких-то особых тонкостях менталитета, которыми опрашиваемые мною люди не владели. Зато надыбал адресок специалиста, который, точнее, которая считалась признанным авторитетом в этой среде. Вот только беда — мадам была стара, уже несколько лет вела затворнический образ жизни и не торопилась отвечать на мои письма и звонки. Ученые степени и всемирное признание имел ее покойный муж, но со слов знающих людей компетентна вдова была ничуть не хуже, а может и лучше усопшего супруга.
Заинтересовать даму ничем кроме собственной истории я не мог, а поскольку ни в деньгах, ни в услугах она не нуждалась — стал искать людей, которые могли бы на нее вывести. И опять, в который раз убедился, что никакие знакомства лишними не бывают.
После Нового года, как и обещал, приехал Лев Романович. На семейный посиделки меня не звали, да я и сам не рвался, наслаждаясь первыми днями каникул. Сам праздник отметили по-семейному, жаль только без Олега — была его очередь сопровождать груз. Спокойствие и уют быстро надоели, так что дождавшись заветного двенадцатого удара, отправились в город. Погуляв с толпами таких же празднующих, каким-то волшебным образом очутились в общаге Ваниной академии. Он сам, хоть там и не жил, но друзей-приятелей имел много. Гуляющая студенческая братва вовлекла нас в безудержное веселье, так что к утру мы потеряли друг друга из вида, осев в разных компаниях. День отсыпались, хотя я еще успел огородами сбегать к маме с подарком. Митьку ждали примерно пятого-шестого, как раз к Рождеству, так что особо засиживаться не стал, да ей и некогда было — как самую молодую ее взяли в оборот и поставили самые неудобные смены. Что поделать, это армия, а значит дедовщина. Второго сходили с визитами к знакомым, обменялись символическими подарками, а третьего января, отправив Борьку к отцу, посвятил лени.
— Шеф, к вам посетительница, — доложил Ли.
Покер-фейс мои слуги всегда держали отменно, не хуже, чем в иных аристократических домах, но я уже давно научился читать те незаметные постороннему взгляду тени эмоций, что проскакивали на их лицах. Так вот, Ли был очень раздражен этим визитом, а это значит, что гостья как минимум молодая и симпатичная.
На территории нашей базы, конечно, изредка появлялись женщины: нанятые работницы, Ванина Ирина, Люда Марцева как-то еще в сентябре сподобилась посетить. Сейчас вот частенько появлялась новая пассия Черного — та самая неудовлетворенная лейтенантша с приема оказалась дизайнером, кои здесь именовались художниками-оформителями. Для вступления в какое-то жутко престижное в ее среде сообщество — не очень понял из ее трескотни, Валентине требовалось представить на конкурс фотоотчет по собственным воплощенным в жизнь проектам. Молодая женщина не бедствовала, ее друзья и подруги вероятно тоже, но вот нанимать ее как дизайнера не спешили — редко кому требовалось отделка с нуля. В итоге — даже не знаю, восхищаться ли Борькиной предусмотрительностью — за жалкие полтора часа успел узнать интересы спутницы и придумать отличный повод для встреч, или втихую гордится собственной самцовостью — за то же время я со своей "провожаемой" успел перекинуться едва ли десятком фраз, и все они относились к текущему моменту. Но результат устроил всех: Борис получил секс, дамочка получила секс и работу, а я — нормальный ремонт и оформление в доме. Наверно, только муж сей предприимчивой дамочки мог бы возмутиться, но он не был в курсе истинной подоплеки вещей. А дизайнером, кстати, Валя оказалась неплохим. Личные комнаты я ей на растерзание не отдал, но теми, к которым она приложила ручки, остался доволен. По весне еще и парк нам обещала разбить, но это уж как пойдет у них с Борисом: разбегутся — можем и другого специалиста найти, благо, немного нахватались по верхам и теперь знаем что, где и почем.
Но вернемся к китайцам. Если маменьку мою они сильно уважали, называя то блистательной, то уважаемой госпожой, то все остальные особы женского пола (особенно молодые и красивые), появляющиеся в доме, вызывали их стойкое неприятие. Не будем тыкать пальцем, чьи интересы они лоббировали, но их попытки незаметно выжить с нашей территории всех посторонних лиц женского полу иногда веселили, а иногда раздражали.
Гостья сидела у разожженного камина в гостиной и грела покрасневшие от холода пальцы о чашку с чаем. Кого-то она мне напоминала, но с ходу определить не смог.
— Валера?!. Как?.. — девушка побледнела и выронила чашку на пол. Недопитый чай пролился и стал впитываться в ковер (совершенно новый, между прочим!)
— Сударыня?
— Простите, это от неожиданности... Вы так похожи на... Ой, я вам ковер испортила! — и внезапно заплакала. Плакать у нее получалось красиво: носик слегка покраснел, а из глаз потекли огромные слезы. Классическая девушка в беде.
— Эта мелочь не стоит ваших слез. Простите, боюсь показаться невежливым, но вы кто?
— Ой, я же не представилась. Алена Арешина, я Татьяны Михайловны внучатая племянница, — промакивая лицо платочком, гостья, наконец, внесла ясность, — Глупо получилось, извините... Бабушка предупреждала, но вот так... увидеть...
— Егор. Егор Васин. Приятно познакомиться с родственницей столь уважаемой дамы.
— Я знаю, я ведь к вам ехала. Но вы так похожи... Ой, опять не то говорю!
— Похож на Валерия Голубкина? Вашего погибшего жениха? — на всякий случай уточняю. В досье Арешиной-старшей была фотография парня, мы действительно были похожи друг на друга. Впрочем, остальные сыновья моего папаши все так или иначе на него походили, так что ничего удивительного в этом не было.
— Откуда вы?.. Ах, да, бабушка же отдала вам материалы...
— Да, Татьяна Михайловна была так любезна.
Девушка еще не совсем справилась с собой и теперь нервно теребила платок, глядя то на пятно на ковре, то на меня. Если я хотел добраться до сути визита, то требовалось принимать меры.
— Ван, прибери здесь! У, подай нам глинтвейн! А потом посущественнее чего-нибудь! Вы же не откажетесь разделить со мной ужин?
Испуганная моим напором, девушка только покачала головой, что истолковал, как согласие. Глинтвейн подала Ки, бросая недовольные взгляды на гостью. Различал я сестричек с трудом, а ночью вообще все кошки серы, но если не ошибаюсь, сегодня была ее очередь "боевого дежурства".
Алена была не очень сильной одаренной, да еще перенервничала, глинтвейн пошел на ура. За ужином она почти успокоилась и могла поддерживать беседу на интересующую меня тему:
— Как вам удалось провернуть такое расследование? Ведь это же титанический труд? Да еще, наверно, от клановых служб пришлось скрываться?
— У меня был контракт с их школой, я же тоже по гранту училась. Не такому, как у Валеры, ему-то все полностью оплачивали, но тоже условия строгие. Я тогда только рада была, думала хоть отвлекусь на практике, приехала на их земли, а там в школе фотография Яна в траурной рамочке. Вот с него-то все и началось. — Яном звали последнего самоубившегося "негритенка".
— Так ты сама что ли информацию собирала? — от удивления перешел с гостьей на ты.
— Нет, что ты! — не заметила она перехода на неформальное общение, — Разве я смогла бы! Бабушка нашла профессионала, это он уже потом работал. Но вот первоначальный список жертв я ему подготовила. У Потемкиных родовые земли в основном не заселены, всего пять школ, причем в центральную у меня как раз направление было. А там просто — бери список погибших учеников, не ошибешься. Из всех детей, кто за последние тридцать лет погиб, только три человека точно им никем не приходятся — приехали туда из других мест, остальные все в досье попали.
— Ничего себе! Мне вот все интересно, а почему такая высокая детская смертность ни у кого интереса не вызвала? Есть же какие-то, ну не знаю... нормы умерших, что ли? Императорская канцелярия, небось, детскую смертность на клановых землях контролировать должна.
— Ну, ты спросил! Откуда ж мне знать! Но я думаю, несколько человек для такой территории не так уж и влияет на показатели. Валеру, вон, вообще в городе убили, в статистику по округу не мог попасть. Ваня, которого сбили, тоже на отдыхе за пределами был. Это ж надо именно как я, знать, где копать. Ну, и тот, кто вел расследование, тоже знал, что искать дальше.
— А человек, что тебе помогал, его координаты можно? Или это секрет? — иметь на примете такого дотошного сыщика показалось мне хорошей идеей.
— Лазаря Давидовича? Его бабушка откуда-то знает, но он старенький уже, так что вряд ли согласится еще работать.
— Все равно, если можно, я бы навестил этого достойного человека. Не все же он в отчет включил.
— Да, в отчет не все вошло, кое-что он бумаге побоялся доверять. Но это тебе лучше у Татьяны Михайловны узнавать. Извини, но я через ее голову не могу, — виновато пожала он плечиками. Ки, прибирающая со стола, отчетливо громко стукнула подносом, — Ой, точно! Я же письмо от нее привезла! Ехала сюда к подруге, вот бабуля и попросила передать! — подскочив на стуле, Алена явно переоценила коварство глинтвейна. Или степень недовольства Ки, потому что мне показалось, что на секунду ее источник сверкнул. От неловкого движения гостьи кружка с вином выскользнула из ее рук и полетела на колени, а потом на пол, оставляя огромное темное пятно на юбке и новое — на ковре, — Ой, да что же за день такой сегодня! Опять! — и девушка снова расплакалась.
Не знаю, был ли инцидент подстроен хитроумной китаянкой или нет, но результат ей точно не понравился: багаж у девушки находился в гостинице, переодеться ей было не во что, а вызывать такси и отправлять ее восвояси я категорически отказался. Во-первых, мне были интересны подробности расследования, во-вторых, я еще не расспросил гостью о ее замечательной двоюродной бабушке и о московских новостях. А в том, что после такого неудачного начала знакомства девушка откажется навестить меня еще раз, я был почти уверен. Так что в скором времени Алена щеголяла в новеньких джинсах, несколько упаковок которых хранились у меня в шкафу на всякий случай. Испорченную юбку спешно стирали и сушили недовольные слуги.
— Удобно, никогда бы не подумала, — успокоившаяся гостья опять устроилась в кресле у камина.
— Как видишь, сам ношу дома. Только это секрет! — из солидарности, чтоб не доставлять девушке дополнительной неловкости, я тоже переоделся.
Алена хихикнула:
— Бабушка от меня этого не узнает! Клянусь!
Новые порции глинтвейна нам подал Ли. Ки, видимо, дулась.
— Как она поживает?
Алена была любящей и любимой внучкой, хоть и двоюродной, новостями о бабушке делилась охотно, так что разговор дальше тек без напрягов. Еще немного поговорили о расследовании, но эта тема девушке все же была тяжела, так что интерес пришлось придержать. Ничего, надеюсь, Татьяна Михайловна не откажет мне еще в одной любезности и откроет тайну сыщика. По мере опустения кувшина градус дружелюбия между нами повышался, но поскольку на меня алкоголь, да еще такой слабенький, почти не действовал, дальнейшее стало для меня неожиданностью:
— Ты не Валера, но, боже мой, как похож... Такие же губы, нос... Вот мимика и жесты другие, но если глаза закрыть... Голос... А у тебя родинка есть вот здесь? — и она показала на закрытое одеждой плечо. Родинки у меня не было, это же не индийское кино, но девушка захотела проверить. Нависнув над моим креслом, она стала оттягивать ворот моей рубашки, оторвав верхнюю пуговицу. Не найдя искомого, гостья опять расстроилась. А губы ее были так близко...
Как она ушла утром — я не услышал. Зато нашел записку:
"Спасибо. С юбкой все в порядке, но у тебя очень строгие слуги. Думаю, нам больше не стоит встречаться, наверно, ты сам понимаешь почему. Письмо от Т.М. оставляю здесь же. Прощай. Алена"
Прочитав строчки, испытал облегчение. Когда тебя несколько раз за ночь называют чужим именем — приятного мало. Чудесная девушка, дай бог ей в жизни счастья, но нам действительно больше не стоит встречаться.
Наконец-то обратил внимание на конверт от Татьяны Михайловны. И — бинго! — помимо стандартных фраз, являющихся обязательным атрибутом эпистолярного жанра между знакомыми, но не близкими людьми, там было вложено рекомендательное письмо к Осининой Ольге Юрьевне — той самой недоступной вдове — специалисту по Китаю. Более того, Татьяна Михайловна уже списалась с ней, и наша встреча была одобрена! Вот уж точно, королевский подарок!
Причина затворнического образа жизни вдовы объяснялась просто: Ольга Юрьевна была кошмарно стара и очень больна. Светлана Ильинична, наша школьная секретарша по сравнению с этой старушкой была просто молодухой. Пока я осматривался в гостиной, в которой к удивлению, не обнаружил ни одного намека на увлечение хозяев, а даже у меня в доме теперь имелись китайские шары, изображения драконов и различные миниатюры, связанные с этой страной, пожилая, но крепкая компаньонка осторожно вывела ослепшую шаркающую старушку и усадила в кресло напротив.
— Вы имеете ко мне дело? — речь у женщины оказалась на удивление внятной и твердой, хоть и негромкой.
— Да, простите, что нарушил ваше уединение! Егор Васин к вашим услугам.
— Оставьте эти церемонии, юноша. Услуги ваши мне уже не нужны, собственно, мне уже ничего не нужно. Если б не давний долг, который с вашей помощью я могу отдать своей давней приятельнице, наша встреча не состоялась бы. Поэтому прошу, говорите коротко и по делу, у вас не так много времени.
— Слушаюсь...
Как мог, описал свои обстоятельства и сопутствующие странности.
— Нефритовые тройняшки, говорите... Слышала я эту историю, редкий случай, чтобы одновременно рожденные обладали столь сильным потенциалом.
— Так они известны?
— В пределах Китая эта история считалась нашумевшей. А у нас и за рубежом вряд ли об этом знают, кроме разве что таких же увлеченных, как я или мой покойный Иван Сергеевич. Что ж, раз вы в это оказались втянуты, вам действительно необходимо кое-что знать, — старушка на некоторое время прикрыла ослепшие глаза, пустой взгляд которых меня несколько нервировал, и начала рассказ:
— Гнев Господень прошелся по северной части Китая, не задев южные провинции. Пока север лежал в руинах, южане подняли восстание и отделились от северной части. Впоследствии оказалось, что это было их самой большой ошибкой: народившиеся поколения одаренных сначала устроили резню меж собой, сменив династию, а потом отвоевали обратно провинции, захватили еще соседние земли, в результате чего сложилось государство, которое мы знаем, как современный Китай. Все это рассказывают еще в школе, но есть то, что вам не поведает ни один учебник: преклонение перед силой там колоссальное, словами не описать, и ярче всего это проявляется на когда-то покоренном юге. У нас это выражено гораздо слабее, но и одаренные у нас довольно обыденны, в Поднебесной их гораздо меньше. Далеко не каждый аристократический род может ими похвастаться, так что их всеми силами холят и лелеют, а верхом мечтаний считается заполучить в род "радужную звезду".
— Радужную звезду?
— Да, юноша, все шесть стихий разом, седьмой силой они считают собственную жизненную энергию человека. Но это считается недостижимым, сейчас почти доказано, что огонь и вода полные антагонисты и ужиться в одном теле не могут, что, впрочем, не останавливает отдельных энтузиастов от экспериментов. Зато вполне достижима "хрустальная звезда" — пять стихий источника. Такие одаренные редко, но все же рождаются.
Хм... Видимо данное утверждение из серии "открытий британских ученых", над которыми в моей прошлой жизни потешался весь мир. По крайней мере, я — живое доказательство ошибочности данной теории.
Ольга Юрьевна закашлялась, а ее спутница, присутствовавшая в гостиной, мгновенно подскочила с дивана и поднесла ей какое-то лекарство.
— Я одаренный жизни, вы позволите вам помочь?
— Нет!!! Не вздумайте! Я запрещаю вам!!! — гнев на короткое время придал старой женщине сил, сделав голос громким, но после она устало откинулась на спинку кресла, тяжело дыша. Компаньонка осуждающе посмотрела в мою сторону, а я даже опешил от подобной реакции.
— Мне 95 лет, я каждый день молю Его о смерти, но вынуждена раз за разом открывать по утрам ослепшие глаза. Я пережила мужа, обоих детей и даже одного внука. Я оценила ваш порыв, но настоятельно прошу ничего не предпринимать. Меня давно уже ждут на той стороне, не увеличивайте нашу разлуку!
— Простите... — растерянно извинился я непонятно за что.
— Вам не за что извиняться, вы великодушный человек, раз решили помочь, но оставьте ваши силы для тех, кому они действительно нужны.
Ответить на это мне было нечего, поэтому промолчал. После небольшого отдыха Ольга Юрьевна продолжила:
— Про культ силы вы поняли. Примерно четверть века назад у одного богатого чиновника родилась тройня. Уже в три года девочки показали невероятные вещи, что возвысило их род и сделало их завидными невестами. Что стало с их матерью — неизвестно, возможно умерла, тогда меня это не интересовало, а от других жен столь же сильных одаренных у счастливого отца не родилось. Спустя время слухи о даре и красоте девочек достигли дворца наместника, и тот затребовал их к себе в гарем. Чиновник отказал — он рассчитывал с их помощью укрепить собственный род, а не род наместника, к тому же о гареме жениха ходили неприятные слухи, так что опасения за жизнь девочек были вполне естественными. Владетель попробовал решить вопрос силой, но чиновник успел пожаловаться самому Сыну Неба, и тот неожиданно заинтересовался конфликтом. Обоих вызвали в Пекин ко двору. На вопрос императора, почему чиновник не хочет отдать дочерей наместнику, ведь это очень выгодный для него брак, чиновник сослался на то, что источники его дочерей и наместника не совпадают, а, значит, их союз приведет к рождению слабых детей, а он собирается передать род сильному потомку. Императора и его двор развлек этот спор, и он своей властью рассудил и выпустил указ: состояние и власть над родом перейдет только тому внуку чиновника, который окажется сильнее собственной матери или будет "хрустальной звездой". Наследника требуется представить ко двору не позднее двадцати лет с момента указа. В противном случае, и девицы, и все имущество чиновника отойдут наместнику, который своим сватовством оказал честь отцу, а тот не оценил.
— Значит, все это из-за наследства?
— Разумеется, а чего вы ждали — неземной любви? Миром правят власть, сила и деньги, с чего вы думаете, что в Поднебесной все по-другому? Из некоторых намеков Татьяны Михайловны и вашего рассказа, я делаю вывод, что ваш дар, во-первых, сильный, а во-вторых, нестандартный, то есть ваши дети с очень высокой долей вероятности выполнят условие Сына Неба, а значит, унаследуют немаленькое состояние их деда и займут весьма высокое положение в их обществе, если выживут, конечно.
— А им что-то угрожает?
— Приемом у императора ни жизнь отца, ни жизнь жениха не закончилась. Оба они вернулись к себе. И согласитесь, у наместника целой провинции гораздо больше возможностей обойти запрет императора и навредить пусть и богатому, но всего лишь чиновнику. Шестнадцать лет назад отгремел амурский конфликт. Незадолго до него моему мужу запретили заниматься научной деятельностью на территории Китая, запретили въезд и лишили возможности вести переписку с китайскими коллегами. Это обычная практика, подобные случаи повторяются перед каждым столкновением, но Иван Сергеевич принял это близко к сердцу, здоровье его уже было подорвано многочисленными экспедициями, потом случилась гибель нашего сына. Вскоре мой муж умер. За ходом конфликта, и тем более за дальнейшей судьбой фигурантов следить у меня не было возможности, да и желания, но кое-что я помню, а еще кое-что могу домыслить. Когда наши задавили китайцев, их сторона, как обычно выставила столкновение дурной инициативой отдельных военачальников и чиновников. Это происходит уже не первый раз, так что всем понятно, что никакие они не мятежники, но подобное оправдание позволяет прекратить конфликт, не доводя до полномасштабной войны.
Имя Хуан Чжао в списке тех, кто заплатил собственной головой за поражение, мелькало. Так что ваши девицы уже много лет являются сиротами. Очевидно, что их отец не мог отказаться, хоть и предвидел подобный исход, и с помощью доверенных людей спрятал девочек в какой-нибудь лояльной семье. До истечения срока действия указа имущество рода находится под опекой императора, то есть по сути — того же наместника. Очень сомневаюсь, что тот озаботился поисками подходящих партнеров для девочек, чтобы те смогли исполнить условие Сына Неба. К тому же я думаю, те, кто мог бы составить им нужную пару, давно предупреждены и не пойдут против воли наместника. Так что искать партнеров за пределами Поднебесной — это единственный для них вариант.
Ваши слуги, очевидно, как раз из доверенных людей Хуан Чжао. И время своего плен использовали именно для поисков человека вроде вас: наивного аристократа с сильным подходящим источником. Время их поджимает, дар обычно не проявляется раньше трех лет, отсюда и некоторая нелепость вашего романа. Уверяю вас, если б не это обстоятельство, вы бы не заметили никакой несуразности. Вас бы обольстили по всем правилам, и вы бы искренне считали, что все случилось по вашей инициативе. Китайские женщины это умеют.
Ольга Юрьевна опять закашлялась, а ее служанка с намеком посмотрела в мою сторону. Но я еще не все узнал.
— А браслеты? Они что-то означают?
— Родить от одаренного мужчины считается честью, а китайцы далеко не спешат разбрасываться своей спермой направо и налево, простите за откровенность. Золотой браслет или кольцо означает согласие на возможное зачатие от вас. Теперь девушки могут спокойно чем угодно клясться на ковре у Сына Неба, что дети их не были "украдены" у отца и предъявлять данные украшения в качестве доказательства. Но не спешите себя корить, не зная об этой традиции, они бы так или иначе выманили бы из вас нужное им. Дарить своим любовницам золотые безделушки является обычным делом в нашей культуре, на это и был расчет.
Женщина выглядела все хуже, служанка смотрела на меня уже просто волком, так что я поспешил закруглить свой визит:
— Значит ли это, что в результате своего случайного невежества я теперь не буду иметь никаких прав на своих детей, которые возможно уже зачаты?
— Не сказала бы так категорично. По их даже не законам, а традициям вы дали этим женщинам право оставить детей в их роду. Но права отцовства у вас никто не забирал, вы имеете полное право участвовать в их жизни, оказывать поддержку и прочее.
— Благодарю за познавательную беседу, Ольга Юрьевна! Вы очень мне помогли!
— На здоровье, юноша! И примите совет напоследок: учите китайский. Наместник все еще жив и унижения своего не забыл. С момента представления ваших детей двору императора, я и ломаного гроша не дам за их жизнь. Если вы твердо настроены принимать участие в их судьбе, вам придется как-то решать эту проблему. Язык вам понадобится.
— Благодарю за совет, он ценен.
— А теперь ступайте, вам есть над чем подумать.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
