Столпы Вечности

Общая информация о мире:

Официальная инглиш вики — http://pillarsofeternity.gamepedia.com/Official_Pillars_of_Eternity_Wiki

Познавательная статья с проблемами в переводе названий и некоторыми спорными моментами — https://rutab.net/blogs/games/2015/03/31/gayd-pillars-of-eternity — istoriya-i-obschie-svedeniya.html

Монументальный труд по конверсии мира под D&D от госпожи http://imaginaria.ru/profile/Nalia/ за что ей огромное спасибо — http://www.edubel.ru/edu/042115poe_d20.pdf

Часть 1: В конце пути

Ровную гладь озера уверенно рассекали борта небольшого судёнышка, уносившего своих обитателей все дальше от берега. Первые проблески солнечных лучей начинали прорезать пелену сизого тумана, стоящего над водой, окрашивая окружающий мир синевато-белыми оттенками.

Дорвал — владелец корабля — тихо выругался сквозь зубы, поправляя кормовой руль, и рявкнул гребцам подналечь на весла. Легкий ветерок, наполнявший парус во время отхода от причала Олдсонга, совсем стих, и теперь знакомый маршрут грозил затянуться. А старику жутко хотелось быстрее избавиться от нынешних пассажиров.

В очередной раз окинув взглядом разношёрстную компанию, которая обосновалась на его посудине, Дорвал снова углубился в свои мысли: "Какой слизень покусал племенных анамфатов[1], раз они дозволили этим чужакам не только нагло шастать по Вязам-Близнецам, но и отправиться на священный Погребальный Остров? Да еще и после того, как один из недавних визитеров из Дирвуда[2] поднял настоящий переполох! Ходили слухи, что этот выблядок овцы и мула осквернил Храм Всех Богов и скрылся в глубинах запретных подземелий, напоследок завалив путь вниз. Да в прошлом из-за меньшего войны начинали! А вот, поди ж ты..."

В Длинном доме определенно сдохло что-то очень вонючее, и Дорвалу совсем не хотелось связываться с этим сверх необходимого.

Собственно, он бы послал этих нанимателей десятой дорогой еще в порту, но с ними тогда явился жрец из Чрева Галавэйна и настоятельно порекомендовал доставить чужаков на остров.

Старик раздраженно сплюнул за борт.

Давешняя компания насчитывала двадцать рыл и четко делилась на две части. Первая состояла из десятка дирвудских воинов в единообразной броне и командира, одетого чуть более ладно и добротно. А ко второй Дорвал причислил всех остальных пассажиров, которых, кажется, наскребли со всего остального мира! Был среди них и орлан[3], в котором легко узнавался друид с болота Тейн-Бог, и пернатая богоподобная[4] вайлианка, и гномка откуда-то с холодного юга, и даже жутковатый металлический конструкт, подозрительно смахивающий на бабу.

От взгляда на последнюю по спине старика пробежали мурашки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы признать работу гребаных Потрошителей Душ. И неважно, что там верещат охотники на разум про то, насколько они стали сильнее благодаря этим гребаным эстраморам[5], по мнению Дорвала, эти ублюдки годны только на корм зверью.

А вел весь этот народ какой-то хмурый серокожий эльф. Кажется, таких называют гламфаленами. Честно говоря, Дорвал вспомнил это слово только потому, что в Вязы совсем недавно приперлась целая толпа ему подобных. Они прибыли в Эйр-Гланфат[6] ради паломничества к святыне Зимнего Зверя[7], и теперь о них судачили в каждом кабаке.

Хотя этот точно был не из тех. Больно морда холеная, да и говор явно аэдирский[8], а те как бы не из Движущейся Белизны[9] вылезли.

Дорвал снова сплюнул за борт и посмотрел вперед. Сквозь утренний туман проступали очертания Погребального Острова. Уже недалеко.

* * *

Сареф стоял на носу малой гланфатанской ладьи и всматривался в утренний туман, сквозь который над гладью озера уже виднелись очертания цели их маленького путешествия. Последний район Вязов-Близнецов, самого знаменитого и, можно сказать, единственного города Эйр-Гланфата.

Погребальный Остров.

Запретное место для чужаков, но, к счастью, в этот раз всполохи памяти из прошлой жизни сыграли ему на руку, а не просто ударили по сознанию кувалдой чужих эмоций. Пожалуй, если бы в Длинном доме племенных анамфатов его не настигло видение, то всю эту погоню можно было бы считать бессмысленной.

Сареф втянул сквозь зубы влажный воздух и поправил чехол своего гримуара.

Да уж, погоня. Погоня, которая длится уже более трех лет. Или несколько жизней? Тут как посмотреть.

Всего три года назад молодой эльф-гламфеллен из Аэдира — что само по себе та еще история, но уже не его, а деда с бабкой — сорока лет от роду, даже представить себе не мог, куда заведет его решение эмигрировать в Дирвуд. А ведь он отправился сюда лишь ради тихой жизни да спокойного и вдумчивого изучения анимансии[10] без постоянной угрозы от ненавистников искусства! Но духовная буря — биауак, если по-местному — на пути в Позолоченную Долину решила иначе. Именно ее ветра, разрывающие саму суть души, запустили цепь событий, которые и отправили его на поиски древнего энгвитанского инквизитора Таоса, живущего уже множество жизней, избегая стирающего прикосновения Колеса Жизни и Смерти.

С того памятного момента, как гланфатанцы разграбили его караван, а буря смела немногих выживших вместе с нападающими, Сареф потерял покой. Пробужденные тени из далекой реинкарнации его души, помноженные на выкручивающую разум силу Хранителя, гнали его вслед за неуловимым преступником и призрачной надеждой заставить прошлое умолкнуть до того, как видения разорвут хрупкий разум смертного в клочья. Все дальше и дальше, по своим и чужим знаниям и эмоциям, сквозь жуткие тайны мертвой цивилизации, что крепко сплетались с некими секретами Божеств. А каждый шаг вперед, каждый открытый секрет или слабый намек, сильнее раздувал искры старой памяти, которая всё настойчивее нашептывала усталому сознанию о давнем проступке, терзая его виной и незавершенностью.

И вот он здесь, в месте, где все должно решиться... в очередной раз. Тело заковано в лёгкие доспехи, ставшие почти родными, на плече зачарованный чехол для гримуара, слева у пояса висит искусно выкованная булава, а справа — Гирд Хэванес Стенес, магический скипетр владыки крепости Каэд Нуа, что излучает успокаивающую ауру мощи его твердыни.

Удивительно, как правильные обстоятельства превращают книжного червя, обучавшегося боевой магии из-под палки, в бывалого воина.

— О чем задумался, друг? — прервал его размышления глубокий голос.

Обернувшись, Сареф понял, что так далеко ушел в свои мысли, что не заметил, как к нему подошел Кана Руа. И учитывая, что Кана был далеко не мелким аумауа, для которых "мелкий" — это метр девяносто пять и косая сажень в плечах...

— Да так, — отозвался Хранитель. — Что-то вспомнилось, как я дошел до такой жизни.

— Хо, это определенно интересная тема для философского диспута, — хмыкнул желтокожий гигант, растянув губы в зубастой ухмылке. — И какой же вывод ты сделал из истории своего пути к славе?

— Что о таком надо размышлять после, — ответил Сареф, напряженно уставившись на выступающие из воды обломки древнего строения. — Либо дома у камина, либо в Колесе, ожидая нового рождения. И что-то мне подсказывает, что последнее куда вероятнее. — Чем ближе был остров, тем сильнее чувствовалось напряжение его души. Словно осколки старой личности готовились провести его через серию новых неприятных откровений.

Все же очень хорошо, что его прошлое не такое самостоятельное, как у Алота, иначе бы в Каэд Нуа давно завелся бы новый безумец взамен почившего Мервальда. Практика показывает, что перемножение способностей Хранителя[11] и полное Пробуждение нескольких прошлых реинкарнаций заставляет сходить с ума даже успешнее простого Пробуждения. А на последних Сареф насмотрелся в столичной лечебнице.

Нет, все же Алот зря наговаривает на свою соседку по черепу. По сравнению со многими другими они уживаются практически без проблем.

— Почему такой пессимистический настрой? — спросил Кана, удивленно подняв брови. — Мне казалось, что после всех прошлых неприятностей и периодических штурмов подземелий собственной крепости ты должен был привыкнуть к подобному. Сам подумай, насколько хуже могут быть очередные руины по сравнению со встречей со взрослым драконом, спуском в Арсенал Дургана или выживанием в бессмысленном Дирвудском бунте? Конечно, здесь будет лидер Свинцового Ключа со свитой, но, по-моему, в этом тоже уже нет ничего нового.

В ответ Сареф лишь покачал головой.

— Выше нос! — воскликнул аумауа[12], увидев, что его речь не возымела эффекта. — Как я должен писать вдохновляющую балладу о твоих похождениях, если над головой главного героя повествования висит туча скорби, словно над ондрапоклонником[13], к которому никак не приходит милость его госпожи? Да надо мной будет смеяться вся Такова!

— Не радуйся раньше времени, руатайский[14] балабол, — прохрипел подковылявший к ним Стоик. — Я даже отсюда чую мощь опаленной старухи. Жрец в месте силы своего бога куда опаснее, чем где-либо еще. А Таос будет практически в объятиях своей трухлявой подстилки.

Сареф внимательно посмотрел на полусумасшедшего жреца Магран[15], который, казалось, практически не изменился с тех пор, как он повстречал его у дорожного святилища богини войны. Только напялил кольчугу поверх своей истлевшей мантии да обзавелся одушевлённой булавой, с которой теперь периодически собачился, ненадолго оставляя в покое окружающих. А все остальное было ровно как в тот день: и опаленный до черноты посох, и всклокоченная борода, и хрипящий голос, и даже матерно-возвышенные речи, за которые его частенько хотелось приложить мордой о ближайший валун. Все на месте.

Стоик подошел к борту, оперся на него, звякнув броней, и устремил горящий взгляд на остров, точнее, на самую высокую точку правого края этого клочка суши посреди большого озера.

— Эх, уж лучше б ты молчал, — со вздохом произнес Кана. — Я, конечно, понимаю, что ты у нас просто цветешь, когда портишь всем настроение, но сейчас наш славный лидер и так не в лучшей форме. Подумай о боевом духе!

В ответ на это жрец просто одарил аумауа презрительным взглядом.

— Расскажи-ка поконкретнее, что ты там чуешь, — сказал Сареф, с прищуром оглядев своего давнего попутчика.

— Пф-ф, злобствующего на нас бога, что же еще? — отозвался Стоик. — Как сила места питает своих, так же она и подавляет чужаков. Тем более таких враждебных, как мы. А ведь этот храм испокон веков принадлежал Воедике[16]. Даже на таком расстоянии я чувствую, что сиська Огненной Шлюхи стала для меня куда менее податливой, чем обычно.

— О! Это что-то новенькое, — произнес Кана. — Не могу назвать себя именитым теологом, но ни в одной из прочитанных мною книг не было даже намека на что-то подобное. А прочел я немало. И, собственно, почему ты вспомнил о такой интересной детали только сейчас? Как по мне, такому откровению было бы самое время в той заварушке с культом Скейна[17], что засел под Дирфордом. Но в тот раз ты без проблем плевался ругательствами, пламенными благословениями и молитвами. — Аумауа на мгновение задумался. — Хм... или это были ругательные молитвы для благословений? С тобой никогда непонятно, то ли ты молишься, то ли материшься.

Сареф мысленно согласился с ним по всем пунктам.

— К чему бессмысленно сотрясать воздух, если в этом нет нужды? — ответил Стоик вопросом на вопрос, игнорируя намек на свои проблемы с приличной речью. — Для серьезного результата недостаточно любой освященной земли. Нужна либо очень древняя местность, буквально пропитанная силой того, кому она посвящена, либо осознанное желание со стороны самого бога. Думаю, ты способен понять, что первое — большая редкость, а второе — это чушь, которой боги практически никогда не занимаются. — Он снова посмотрел на приближающийся берег и прохрипел: — Вот только здесь нас ждет и то, и другое.

На мгновение Сарефу показалось, что вокруг Стоика возникло искаженное из-за жара марево.

— Те отголоски, что я чувствую, напоминают мне о Войне Святого[18], — продолжал Стоик. — Многие мои братья и сестры стали лишь потухшими углями из-за своей неготовности к тому, что присутствие Эотаса[19] будет подавлять их связь с Магран. Именно поэтому и создали ритуал "Внешней Дюжины". Двенадцать столпов веры, двенадцать скреп печати и двенадцать ручейков пламени, что беспрестанно питали Молот Бога[20].

Жрец на мгновение умолк и вперил свои безумный взгляд в Сарефа:

— А что чувствуешь ты, Хранитель? Помимо тошноты от древних воспоминаний. Быть может, тебе пора засунуть свои печали себе в задницу и уже заняться делом? Кому ты здесь нужен, если даже даром не можешь пользоваться, ондрит нетопленый! А то обмазался апатией, словно смолой, и радуешься, как свинья в луже.

Сареф раздраженно скривился. Главный изрыгатель словесных нечистот их отряда опять напомнил о своем чрезвычайно дружелюбном нраве. Но в его словах был резон. Перед высадкой не помешает оглядеться по сторонам, ведь Воедика явно готова по максимуму поддержать своего ставленника. Да и хорошо бы отвлечься от самокопаний.

Эльф отрешился от реальности, настраиваясь на потоки сущности вокруг себя.

Как ни посмотри, а Хранители — удивительные существа. Разумные, что легко и непринужденно читают души живых и мертвых, воспринимают биение эфира словно движение воды, видят отпечатки событий далекого прошлого, управляют такими потоками духовной энергии, которые легко сметут любого сайфера[21] или закоротят анимансерские механизмы. Даже могут заглянуть в прошлое воплощение совершенно непробужденных душ или насильно пробудить их усилием воли... И обычно платят за все это собственным рассудком. В конце концов его состояние неспроста называют проклятием.

Хотя все же плюсы перевешивают минусы. Уж для Анимансера так точно. Да за последние пару лет он совершил столько прорывов, сколько иные не добиваются и за десятилетия! А ведь ему еще и приходилось управлять неожиданно появившимся леном и за сектантами охотиться, и в аристократических разборках участвовать... У Сарефа до сих пор случались нервные тики от той эпопеи с "претендентом" на Каэд Нуа. Этот мудак умудрился протащить в середину Дирвуда целую наемническую армию. Армию! Аэдирец! А местные власти просто благосклонно на это покивали и предложили ему разбираться с этим дерьмом самостоятельно. Да чтоб им всем со Скейновым Чучелом переспать!

Ну, да не суть. В любом случае, сейчас Сареф собирался использовать одну из своих наработок по адаптации сайферских методик к силам Хранителя.

Как известно, те разумные, что обладают способностями "охотников на разум", весьма чувствительны к отпечаткам сущности, а при должном обучении сайферы получают возможность идти по следу духовных отпечатков, словно породистые ищейки по запаху. Ребята из Данрид-Роу за годы существования этой организации не раз и не два демонстрировали свою компетентность в раскрытии самых заковыристых дел. И, конечно, в шпионаже.

Хранителям такие тонкости недоступны. Заглянуть в глубины живой души или неупокоенного духа? Легко. Заставить чужую душу биться в агонии, нанося повреждения собственному телу? Без проблем. Напрямую поглотить чужую сущность без каннибализма, которым так славны вурдалаки и фамиры[22]? Тоже возможно. Но не проследить "запах" с предмета до его владельца. Никак.

Сареф целых три месяца пытался сдвинуться с мертвой точки в этом направлении, и у него так ничего и не получилось.

Тем не менее, кое-какой результат был, хотя и немного не тот. Сареф смог ощутить общий фон местности на достаточно большом расстоянии от себя, а позже и фокусировать это новое чувство в тонкий луч, который мог бить на порядок дальше.

Благодаря этому ощущению духовного фона он получил возможность замечать то, что оному фону противоречит и, соответственно, определять наличие или отсутствие в некоторой области существ, диссонирующих с местностью. Иногда даже получалось узнавать, что за существа собирались в разных частях одного подземелья ещё прежде, чем вход переставал маячить за спиной.

Конечно, у этой способности хватало ограничений. Ни количество, ни качество существ так не определишь, доступное расстояние меняется от раза к разу, да и утомительно это. Кроме того, такое "прощупывание" не помогает, если существо находится в гармонии с местностью. Друиды и звери незаметны в лесу, как и некоторые следопыты. Многие гигантские насекомые почти не видны в подземельях, а представители цивилизованных рас — в городах.

Проще всего в этом плане было с восставшими мертвяками, големами и призраками. Они выделялись практически в любом месте.

И сейчас, сосредоточив свое внимание на береговой линии, Сареф в очередной раз в этом убедился. Даже на фоне кладбищенского духа, буйной растительности и давящего амбре храма Воедики присутствие неупокоенных выделялось, словно масляный налет поверх стоячей воды. Кроме того, если судить по "размытости" этого налета, в той местности, докуда он смог дотянуться, в основном обитают бестелесные существа вроде призраков, теней, блуждающих огоньков и, возможно, стихийных блайтов[23]. Восставшие трупы в таком ракурсе выглядят поосновательнее.

Разобрав все, что мог, Сареф рывком вернулся в реальность, покачнувшись от как обычно закружившейся головы.

— Есть что-нибудь? — спросил Кана, придержав Хранителя за плечо, чтобы тот не свалился на пол.

— Да, определенно есть, — отозвался Сареф, прогоняя остатки головокружения.

— Ну вот, другое дело, а то развесил тут нюни, — пробурчал Стоик.

Не обращая на него внимания, Сареф шагнул ближе к центру палубы.

— Народ, готовьте зачарованные мушкетоны, — обратился он к своему маленькому войску. — Сегодня нашими первыми противниками будут какие-то призраки. Тактику для таких случаев вы знаете, но все равно будьте начеку.

— Да, милорд, — ответил ему командир отряда воинов Каэд Нуа, лязгнув железной рукой по нагруднику, после чего отправился проверять своих бойцов.

Сареф проводил взглядом человека, являющегося вещественным доказательством его успехов на поприще Анимансии. Точнее, доказательством была его металлическая рука.

Капитан Гаррет Эрн потерял правую руку во время Войны Святого и долгое время еле-еле сводил концы с концами, попрошайничая на улицах Бухты Непокорности. Там Сареф с ним и познакомился, когда искал информацию о подпольных театральных постановках с реальными убийствами — эх, угораздило же его тогда вляпаться. А позже предложил поучаствовать в эксперименте, который мог бы вернуть ему потерянную конечность или прикончить.

И у него все получилось!

Сареф никогда не разделял зацикленности многих своих коллег на поиске бессмертия и попытках создания войск из одушевлённых доспехов. Он считал, что целительство намного перспективнее, но выделялся даже здесь, стремясь исцелять тело, а не дух, как те анимансеры, которые разделяли его взгляды.

Установка на живое тело искусственной конечности с полной функциональностью была его главным проектом еще со времен тайных исследований в Аэдире, а благодаря способностям Хранителя работа быстро перешла от теории к практике. Все же возможность реально видеть душу — это очень большое подспорье для научной деятельности. Остальным то до сих пор приходится пользоваться разными костылями вроде паровой взвеси, которую применяли еще в первых экспериментах шесть столетий назад.

Его лабораторные мыши уже давно двигали простенькими деревянными лапками на шарнирах без особых неудобств и осложнений, но для эксперимента над человеком — ну, или иным разумным, не суть — не хватало нормального проекта конечности. В конце концов он сам не был достаточно хорошим механиком, чтобы сделать все с нуля, а нанять нужного специалиста никак не удавалось.

И, как это часто бывает, решение нашлось в самом неожиданном месте. Да, поездка в Сталварт стала для Сарефа настоящим сокровищем, хотя этот след Свинцового Ключа[24] и оказался очередным тупиком.

Но дело не только в сокровищах Арсенала Дургана[25] и приобретении новых земель для своей вотчины. Хотя последнее стало скорее следствием плохого настроения из-за очередной оборванной нити и отчаянья местного населения. Согласно заключенному договору, когда Сареф открыл опустевшую твердыню гномов, все окрестные земли вместе со Сталвартом перешли в его владение, а люди теперь выплачивали налог владельцу Каэд Нуа.

Нет, особой удачей Сареф считал знакомство с анимансером Гальвино, который за небольшую услугу поделился с ним своими чертежами механических тел для големов, в которых пытался переносить души. И в нагрузку сбагрил ему на руки милое существо с членовредительскими замашками, которое отзывалось на прозвище "Дьявол из Карока".

Кстати, о ней...

— Итак, опять призраки, — лязгнув бронзовыми суставами, констатировала девушка-голем, подойдя к Сарефу. — Я-то надеялась, что ты найдешь мне цели поинтереснее, а то у этих прозрачных блестяшек даже кровь не идет. И в поход за зверятами в Чрево Галавэйна меня не взял, а там, похоже, было весело, — попеняла она ему.

— Что поделать, Дэви, — ответил он, пожав плечами. — Мне показалось, что для Галавэйна[26] ты слишком искусственная, даже несмотря на то, что он вроде как может считаться твоим покровителем. Не хотел рисковать его гневом, таща тебя в такое место. Это же был наш единственный шанс получить свободный проход сюда! Точнее, не единственный, но наименее самоубийственный.

— Не называй меня так! Сколько раз повторять? — раздраженно проскрежетала самая известная серийная убийца Дирвуда.

— Ну, ты до сих пор не сказала мне свое настоящее имя, — беспечно отмахнулся Сареф. — Вот и пользуюсь тем, что есть, как могу.

— Аргх! — бессильно рыкнула Дэви, после чего перемахнула через борт Ладьи, которая как раз подошла к причалу.

Слабо хмыкнув себе под нос, Хранитель последовал за ней. Настроение немного улучшилось.

Когда ноги Сарефа покинули грубо сбитый причал, его охватило хорошо знакомое чувство накатывающего видения, которое явно было новым приветом из прошлого. Он уже давно научился отличать всполохи сущности собственной души от невольных контактов с чужими отпечатками, которые с опытом почти сошли на нет.

Перед Сарефом раскинулась чуть размытая картина памяти. Рядом с ним стояла Иовара, такая же, как в прошлом видении. Мягкие черты лица, прямой нос и чуть растрепанные черные волосы. Взгляд ее агатовых глаз был направлен куда-то вдаль, словно смотря на что-то, видимое только ей одной.

— Помнишь наше детство? То время, когда ты и твои родители пришли к нам, чтобы распространить слово богов? Конечно, ты бвл еще совсем мал, но не настолько чтобы всё забыть, верно? — тихо спросила она, вглядываясь в пустоту. — В первой проповеди они рассказали, что мы можем увидеть их среди звезд.

На ее губах появилась хрупкая улыбка.

— Я помню, как после этого ночью украдкой выбралась из дома и забралась на сторожевую башню старой крепости. Мне так хотелось рассмотреть их получше... — Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — Эта крепость сгорела несколько лет назад, когда мы изгнали миссионеров, пришедших на смену твоей семье. Они ее и подожгли. Наверно, решили сразу лишить нас оборонительного сооружения. Жаль — с этой крепостью было связано много воспоминаний.

— Это к лучшему, — ответил Сареф. — Та крепость давно обветшала и просто давала всем ложное чувство защищенности.

— Согласна, так и было. На меня саму она действовала так же. — Она помолчала. — Но то пламя заставило меня о многом задуматься. — Иовара перевела взгляд на Сарефа. — Этот город твой дом не меньше, чем мой. Ты о нем беспокоишься?

— Он пережил и большие бедствия, чем нынешнее, — ответил он.

— Спасибо, что напомнил, иногда я начинаю об этом забывать, — отозвалась бывшая жрица. — Твоя поддержка очень помогает.

На некоторое время между ними повисла тишина.

— С тех пор, как все это началось, я совершила много ошибок, — вновь заговорила Иовара. — Для меня большое облегчение узнать, что ты не входишь в их число. Хорошо, что мы тебя не повесили.

Она снова перевела взгляд куда-то вдаль.

— Я всегда знала, что у этого пути будут последствия, но никогда не желала, чтобы мои действия принесли вред Крейтуму, — с сожалением произнесла эльфийка. — Не думаю, что и дальше смогу оставаться здесь. Мне доложили, что инквизиция отправляет послов в дальние регионы. Они готовят армию, чтобы выдвинуться против нас, а Крейтум не сможет выдержать осаду.

В этот момент она выглядела хрупкой, как никогда. Кто бы мог подумать, что именно эта женщина выступила против самого Великого Инквизитора Таоса.

— Если грядет война, я должна делать то же самое, что делает Таос. Мне необходимы союзники. Союзники с крепостями, стены которых не падут перед вторжением, и армиями, способными их защитить.

Сареф почувствовал, как следующая фраза, возникшая в давние времена, поднимается по горлу, словно черная ядовитая желчь.

— Ты думала о Оссинусе?

— Оссинус... — медленно произнесла Иовара, словно пробуя название на вкус. — Об это место обломали зубы многие армии. И их правитель не испытывает любви к вере, распространяемой инквизицией. Возможно, он будет готов меня выслушать?..

Видение выцветало вместе с задумчивым лицом девушки, которая когда-то была для Сарефа кем-то очень важным, оставляя после себя знакомый гул в голове и осознание того, что здесь и сейчас он видел переломный момент древней истории, вместе с ощущением жгучего стыда и сожаления, пропитанными гнилостным амбре предательства.

Хранитель уставился вдаль остекленевшим взглядом, стараясь уложить в голове новую информацию. С каждым видением картина событий прошлого становилась немного яснее и мрачнее. Сареф отлично чувствовал, с каким трудом из его прошлого "я" вырвалась фраза об Оссинусе, но не мог понять, почему так. Ведь, судя по прошлым видениям, Таос планировал послать к Иоваре ее бывшего ученика задолго до этого момента, а значит, шпион должен был знать, на что идет, верно? И тем не менее, до этой фразы не было ни намека на грядущее предательство, словно сама эта идея была чужда ему, а после осталось только недоумение, будто даже для него самого было загадкой, отчего слова об Оссинусе вызывают почти физическое отторжение.

Кем же была для него Иовара? Учителем, как он сказал в том видении на пути к Вязам? Подругой детства? Первой любовью? Или же... чем-то большим? Сейчас остается только идти вперед и надеяться, что дорога в конце концов приведет к искомым ответам.

Сареф наконец пришел в себя и, отойдя немного дальше от причала, чтобы не мешать разгрузке, посмотрел на возвышенность, которую ранее прожигал взглядом Стоик. Там, на скале, среди частей обветшавших стен, арок с адровыми жилами и полуразрушенных куполов была промежуточная цель их похода. Почему-то он был просто уверен, что на вершине этого монументального храма его ждет новая часть головоломки. Прямо у древнего места казни под безжалостным взором Воедики.

Хм... взором?

— Почуял след? — вырвал его из раздумий неожиданный вопрос.

"Заморозь меня Римрганд! Второй раз подряд, — подумал Сареф, приходя в себя. — Похоже, это уже начинает входить в привычку. Благо на этот раз это всего лишь Сагани со своим охотничьим лисом, а не прославленный руатайский певчий. Гномку-охотницу пропустить не так сложно. По крайней мере этим можно себя успокаивать.

— Извини, ты что-то сказала? — спросил он вслух.

— Я спросила, встал ли ты на след, — спокойно повторила Сагани. — То, как ты уставился на эти развалины, было похоже на то, как Итумаак замирает, почуяв рядом кролика, так что выглядело это немного странновато. — Она задумчиво кивнула сама себе. — Обычно, когда тебя прихватывают хранительские видения, больше похоже на то, что тебе только что прилетело по голове дубиной, вот мне и стало любопытно.

— Хах, можно и так сказать, — со слабым смешком ответил Сареф. — Это место мне знакомо, даже несмотря на то, что я здесь впервые. Забавно получается. Все это время я шел по следу из непонятных обрывков собственных воспоминаний, и только сейчас этот след становится четче, знаменуя приближение к добыче.

— Главное, чтобы добыча оказалась нам по зубам, — ответила гномка, крепче сжав свой серебристый лук, по тетиве которого пробегали едва заметные электрические искорки.

— И то верно, — присоединился к их разговору еще один голос. Посмотрев в сторону, Сареф увидел приближающегося Эдера. Дальше, на краю причала, остальные заканчивали выгружать привезенные с собой припасы. — Было бы обидно, ожидая зайчонка, нарваться на горного льва. Жаль, только подобное случается с завидной регулярностью.

— С нашей удачей это, скорее всего, будет тысячелетний дракон, — сказал Сареф. — Так что давай лучше готовиться к чешуйчатой туше, а потом радоваться своей ошибке.

— Хорошая идея, — согласилась с ним Сагани. — У нас с Итумааком и Громовиком от этого острова загривок дыбом встает. — И, словно соглашаясь с ее словами, магический лук издал резкий треск, а лис заскулил, прижавшись к ноге хозяйки. Гномка успокаивающе потрепала зверя за ухом.

— Что-то эти камни на всех давят куда больше, чем любые другие из тех, что нам встречались раньше, — пробормотал Эдер, подозрительно оглядываясь по сторонам. — Вон наша Джин еще на подходе начала как-то по-особенному топорщить перья, а рыжий пройдоха чуть ли спину не выгибает, как настоящий кот. Будь он в своей совсем лохматой форме, точно бы шипел и скалился.

— Дополнительный повод быть начеку, — пожал плечами Сареф. — Ладно, пора заняться делом.

Хранитель подошел к основной группе, обращая на себя внимание.

— Итак, дамы и господа, я предлагаю приступить к осмотру местности. Разделимся на группы по пять человек и начнём. Кана, Сагани, Стоик и Хиравиас со мной. Эдер, Скорбящая Мать, Дэви и Алот с Поледжиной, — объявил он. — Двигаемся в разные стороны и ищем проход на вершину храмового комплекса. Капитан Гаррет, делите своих людей на собственное усмотрение, — дождавшись кивка от воина с протезом, Сареф окинул взглядом своих товарищей.

— Вопросы есть?

— Да! — откликнулся Эдер, поднимая руку. — Почему ты отправляешь с нами эту милую крестьянку? — простодушно спросил он, кивая на Скорбящую Мать. — По правде говоря, я все наше плавание хотел спросить капитана, как она оказалась на корабле, — смущенно закончил свое выступление "простой деревенский парень".

— Эдер! — рыкнул Хранитель, устало уткнувшись лбом в ладонь. — Это уже несмешно. Она давно перестала скрывать свое присутствие от тебя и остальных. Не притворяйся.

— Ой, да брось, — хмыкнул Эдер, почесывая бородатую щеку. — Это никогда не стареет. А наша прекрасная затворница так мило краснеет, когда я над ней подшучиваю, что мне просто не удержаться, — добавил он, картинно поклонившись и в самом деле порозовевшей женщине.

— Ох, делай что хочешь, я уже совсем ни касуарипа[28] не понимаю в ваших взаимных ухаживаниях, — беспомощно махнув рукой, сказал Сареф. — Подумать только, пару поколений пожили рядом с гланфатанскими сайферами и уже придумали целую систему ухаживаний специально для них, а порядочным аэдирцам теперь приходиться голову ломать, — уже себе под нос пробормотал он, подходя к Алоту.

— Смотрю, тебя опять выводят новомодные дирвудские традиции? — с усмешкой спросил эльф, отвлекаясь от своих дел.

— И не говори, — со вздохом ответил Сареф. — Как дела с экспериментальным оборудованием? — спросил он у собрата по несчастью.

— Нормально. Чары иллюзий держатся как надо, никаких сбоев не вижу, — сказал Алот, возвращаясь к внимательному изучению тяжелой шкатулки, в которой находилась деревянная подставка с пазами для четырех предметов. — На четыреста-пятьсот шагов должно доставать уверенно, а вот дальше как повезёт.

— Хорошо, — кивнул Хранитель, извлекая из шкатулки бронзовый овал, который удобно лёг в ладонь. — Раздай остальным главам отрядов и поясни, как это работает. Посмотрим, как наши творения переживут полевые испытания. Если все будет в порядке, то мы получим связь хоть на некотором расстоянии, ну, а если нет, то ничего страшного.

— Конечно, кэп! — откликнулся Алот на порядок более высоким голосом, явно демонстрируя, что на свет показалось прошлое воплощение его товарища, именуемое Изельмир. — Уж я прослежу, чтобы они знали свое дело лучше любой портовой потаскушки!

— Проклятье, ну хоть сейчас-то не лезь под руку! — воскликнул Алот, возвращая себе контроль над телом, после чего кивнул Сарефу и отправился инструктировать народ.

Эти приборы были результатом их совместного проекта по созданию средств удаленной связи. Внутри бронзовых овалов находилось несколько полудрагоценных камней в медных оправах и небольшой кусочек адры[27], выполняющей роль накопителя эфира для питания конструкции. Сама же система представляла собой творческую переработку иллюзорных заклинаний "Дивное зрелище" и "Смещающийся образ Ланграта". Из второго заклинания использовалась только та часть схемы, которая отвечала за передачу образа, а эффект первого смещался со зрительного спектра в слуховой и привязывался к передающей схеме (её пришлось разрабатывать практически с нуля, ведь автор оригинала даже не пытался заставить ее проецировать дальше пары десятков метров от себя), благодаря чему владельцу одного артефакта казалось, что он слышит слова хозяина другого. Хотя на самом деле говорить для передачи было не нужно, достаточно лишь сосредоточиться на артефакте и четко подумать нужную фразу. Но подо... э-э, испытатели из слуг Каэд Нуа почему-то все равно в них орали. Ну, да боги с ними, главное, там все работало правильно.

"Эх, какая же всё-таки отличная идея, — подумал Сареф. — Этим мы точно впишем наши имена в историю! Это вам не какая-то беготня по руинам, о которой забудут через пару лет. — Хранитель посмотрел вслед эльфу, успевшему уже добраться до Гаррета. — А ведь Алоту такое и в голову могло не прийти, если бы бывшие приятели из Свинцового Ключа не кинули его в Позолоченной Долине. Поразительно, какие фортели может выкидывать сознание разумных. И если бы я не чувствовал истину, то решил бы, что Матушка просто решила посмеяться за мой счет, рассказывая про то, какую странную цепочку мыслей случайно выловила из его головы".

Негромко хмыкнув, Сареф направился к своей группе. Время не ждет, до Таоса нужно добраться прежде, чем он успеет накормить Воедику душами. Радует лишь, что боги соблаговолили сообщить, что это дело непростое.

Отступление I: Агрессивная прополка

Можно было бы сказать сакраментальное "Ничего не предвещало беды", но дело в том, что еще как предвещало. Начиная с погони за убийцей герцога Скалозуба в земли Эйр-Гланфата, и заканчивая этим самым островком, на котором они в конце концов оказались. О нескольких неприятных встречах по дороге в "столицу" гланфатанцев и говорить не стоило.

Гаррет Эрн уже давно зарекся сомневаться в мудрости своего сейна, ибо, как он осознал за время службы, у Хранителя практически всегда имелись веские причины поступать именно так, а не иначе, но мчаться таким малым отрядом в земли дикарей все равно было несколько опрометчивым решением.

Нет, капитан личной охраны лорда Сарефа прекрасно понимал, что убийцу герцога нужно преследовать по горячим следам, тем более, если он еще и, по всей видимости, отвечает за проклятое Наследие[29], уже сколько лет пьющее соки из Дирвуда, воруя жизни детей и отравляя горем взрослых. Вот только сам Гаррет предпочел бы не соваться в Эйр-Гланфат без хотя бы еще пары десятков проверенных ребят. Ведь, несмотря на столетие официального мира с аборигенами, стычки все равно происходят. К тому же в их землях полно всякой лесной дряни, которую в Дирвуде стараются выбивать дружины лордов. По крайней мере, в непосредственной близости от поселений и дорог. Как жаль, что ожидание было не вариант, а бесчинство толпы, захлестнувшее Бухту Непокорности, поставило крест на шансе завербовать для этого дела наемников.

Хотя, пожалуй, наличие последних могло бы стать еще опаснее, чем сама дорога. В конце концов все наемники Бухты либо состоят в Дюжинах, либо ходят под Доменелами. И что с первыми, что со вторыми, отношения у сейна складывались на редкость неудачно ввиду того, что тот был на короткой ноге с расквартированными в городе Рыцарями Горна, да еще и являлся известным анимансером.

Разногласия с Дюжинами Гаррет даже комментировать не хотел. Эти "заинтересованные граждане", чтоб их сеан-гула[30] приголубила, просто-напросто презирали горнистов, а анимасеров вообще обвиняли во всех смертных грехах.

На этом месте Гаррет мысленно хмыкнул, покрепче сжав в металлической руке эфес своего клинка. До встречи со своим будущим господином он сам не особо хорошо относился к анимансерской братии. Что поделать, если среди них хватает дегенератов, готовых ради своих экспериментов вырывать любую доступную душу. А ужасы "Спасения"[31] совсем не прибавили популярности в народе даже вменяемым представителям этой профессии.

Но вот с Доменеллами история была другой, представляя собой то ли просто жуткое невезение, то ли странноватую удачу. Как Эдер проболтался ему за кружечкой пива и трубкой забористого табака, первый раз люди этого высокородного клана преступников не сошлись во мнении с Хранителем, когда по случаю решили устроить небольшие разборки в пабе, где, тогда еще практически никому не известный хозяин Каэд Нуа глушил свое очередное видение каким-то забористым пойлом. За что и поплатились, на собственной шкуре узнав, что такое кулачный бой с поплывшим магом, инстинктивно колдующим "грозовое прикосновение" (или что-то в этом роде).

По мнению капитана Эрна, им стоило порадоваться такому уникальному опыту, так как подобного финта, скорее, следовало бы ожидать от матерого друида в звериной форме, что чревато последствиями, несовместимыми с жизнью, а так они отделались парой зуботычин и некоторыми спазмами после пробуждения. Да и пьяный аэдирец, должно быть, то еще зрелище. Все же высокоградусные напитки в бывшей метрополии не особо в чести, а результат их приема несколько отличается от простеньких наркотиков, которыми торгуют на каждом углу.

Собственно говоря, тот случай это сущий пустяк, который легко бы забылся через некоторое время или за пригоршню медных пандов, благо эти типы были просто мелочью из самых низов иерархии. Но следующая стычка спустя жалкий месяц подлила масла в огонь, да так, что шансов изжить инцидент из памяти уже не было.

По словам все того же Эдера, который был вообще самым нормальным из компании лорда Хранителя, все началось со знакомства лорда Сарефа с одной анимансеркой из городской лечебницы, душевной болтовни на несколько часов об их общем увлечении и ее просьбы доставить в крепость Рыцарей Горна какие-то документы.

Как ни странно, сама доставка прошла без неожиданностей. Их спокойно встретили в крепости и проводили к командиру, а сейн даже перемолвился парой слов с главным кузнецом по поводу связи его работы с духовной материей. Но на обратном пути к выходу Хранитель вдруг уставился стеклянным взглядом в пространство, потом переглянулся с той сайферкой со странным прозвищем "Скорбящая Мать", которая умудряется постоянно пропадать из виду, находясь буквально в двух шагах, и бросился к ближайшей двери, за которой оказался храм Абидона[32].

Они едва успели. Только распахнув дверь, сейн моментально выпустил боевое заклинание, отгоняя убийцу от раненого рыцаря. Дальше же все было просто. Сайферка в злоумышленника что-то швырнула, отчего тот начал махать руками вокруг себя, словно торчок, словивший приход от свефа[33], а Эдер удачно приложил его брошенным щитом, после чего бессознательного преступника без проблем повязали.

И все бы ничего: награда от рыцарей, заверения в поддержке и прочие, без сомнения, очень полезные приобретения за мелкую услугу случайной знакомой. Но позже выяснилось, что убийца работал на дом Доменеллов, и, благодаря, в том числе, недавней стычке, они очень быстро выяснили, кому обязаны срывом операции по устранению неугодного представителя горнистов...

Что ж, результат есть результат. Владыке Каэд Нуа опасно связываться с двумя из трех основных игроков Бухты Непокорности, а у тех, от кого он мог ожидать поддержки, были серьезные проблемы с личным составом даже без всех этих погромов, которые еще не утихли в городе, когда они отправлялись в путь.

Чуть в отдалении что-то треснуло, заставив Гаррета немедленно насторожиться. Его взгляд пробежался по округе, выискивая между заросших развалин малейшие признаки возможной опасности. Но больше ничего не нарушало тишину, гланфатанские мумии не спешили вставать со своих высоких лёжек из перевязанных веток, а больше тут никого не было.

На первый взгляд.

Гаррет тихо ругнулся сквозь зубы. Он просто ненавидел сталкиваться с полуматериальными тварями. Эти гребаные призраки всех видов, огоньки и блайты его жутко бесили. Мало того, что половина этих гадов практически плюет на честную сталь и ряд иных способов нанесения вреда, так многих из них еще и хрен заметишь, прежде чем они вцепятся тебе в глотку или проклянут чем-то заковыристым!

Что радовало Гаррета в работе на господина сейна, так это возможность иногда заранее узнавать, с чем придется встретиться во время очередной передряги. Вот как в этот раз. Сказано ждать призраков, значит, наверняка они тут есть, и можно с чистой совестью заранее смазывать клинки скоропортящимися алхимическими снадобьями, да заряжать мушкетоны особой дробью.

Хотя наверняка не призраками едиными будет богат нынешний поход.

Первый знак того, что ожидаемые неприятности близко, появился спустя где-то полчаса после разделения групп.

Неожиданно капитан Эрн заметил, что его глаза уже не так четко захватывают окружающую картину, а в теле поселилась ничем не обоснованная усталость.

Явные признаки постороннего воздействия.

Гаррет быстро подал отрядному магу сигнал готовить что-то бодрящее, не привлекая внимание, и спокойно продолжил движение. Не у всякого призрака хватит мозгов, чтобы устроить засаду, но если уж хватило, то это либо хорошо отожравшаяся сущностью Тень какого-то ублюдка, либо...

Нос капитана уловил слабый запах болотной гнили.

"Блять!"

В следующее мгновение события понеслись вскачь. Маг выпустил свои чары, накрыв весь отряд волной серебристого света, а вслед за этим по земле прошла предупреждающая дрожь.

— Врассыпную! — только и успел рявкнуть Гаррет, отпрыгивая в сторону и кувыркнувшись дальше, чтобы как можно быстрее уйти из зоны удара. Буквально через мгновение на том месте, где он до этого стоял, из-под земли выстрелило с десяток острых корней, каждый в полтора метра длиной.

— Это Пугра[34]! — крикнул капитан, резво поднимаясь с земли. — Всем отойти к фундаменту сте...

Он прервался на середине фразы, стремительно разворачиваясь вправо, одновременно взмахивая клинком. И как раз вовремя. С той стороны на него попытался напасть частично материализовавшийся призрак, но удар заставил тварь отступить, яростно шипя из-за полученного ожога.

Мысленно поблагодарив замкового алхимика за хорошую работу, Гаррет выхватил свободной рукой пистолет и выстрелил в темную массу псевдоматерии. Особая пуля полностью выполнила свое предназначение, легко отправив поврежденную душу в Колесо.

Отметив краем глаза, что все его подчинённые пережили первый удар, и теперь оперативно отступают, попутно отстреливаясь от наседающих призраков и рубя мечами ожившие корни, капитан поспешил присоединиться к ним, одновременно вешая временно бесполезный огнестрел обратно на пояс.

Но не тут-то было.

Он едва успел сделать два шага, как земля под ногами вздыбилась, отправляя его в полет к ближайшему дереву. От удара у Гаррета на мгновение потемнело в глазах. Когда он пришел в себя, то увидел, как на него несётся трехметровая туша смутно гуманоидной формы из переплетенных стеблей, корней, земли и мха.

"Твою мать, еще и Скрытень[35]!" — мысленно выругался капитан, откатываясь с пути монстра, на которого, по-видимому, перед этим наступил. Пролетев по инерции мимо него, громадина врезалась в то самое дерево, об которое Гаррет недавно так чувствительно приложился.

Пользуясь заминкой, капитан проворно вскочил на ноги. Отчетливо понимая, что этот маленький конфуз растительного монстра надолго не задержит, Гаррет попытался выхватить магический свиток "Огненного Веера", чтобы запалить ходячую грибо-траву, но этот Скрытень оказался не так прост, как те, которых он видел раньше.

Скрытень атаковал, даже не пытаясь повернуться к прыткому обеду. На плече твари раскрылся бутон какого-то растения, выплюнув в сторону Эрна сноп колючек. К счастью, они оказались не так сильны, чтобы прошить металл брони, а открытое лицо капитан успел прикрыть своей механической конечностью. Но некоторые все равно угодили в слабо защищенные места, легко преодолев естественную крепость плоти закаленного война. Особенно досталось левой руке.

От боли Гаррет даже выронил заветный свиток. И тварь совершенно не собиралась давать ему время, чтобы его подобрать.

Отвернувшись от многострадального дерева, Скрытень саданул по противнику конечностью, которая больше походила на хлыст из связки гибких корней.

Увернувшись от атаки, капитан ринулся навстречу врагу, пытаясь нивелировать его превосходство в длине оружия. Но это было плохим решением. Те самые корни, которые мгновение назад били в его сторону, ловко метнулись вслед за целью, оплетая ноги, а в следующий миг Скрытень вздернул капитана в воздух, подвесив перед собой вверх тормашками.

Отчаянно пытаясь дотянуться клинком до твари, Гаррет почти уже простился с жизнью, но удача в этот раз все же решила повернуться к нему лицом.

Где-то в стороне прогремел взрыв, тварь отвлеклась и ослабила хватку, благодаря чему капитан смог подтянуться и обрубить удерживающие его корни. Похоже, ребятам удалось прикончить местную Пугру, что и ударило по всей ее охотничьей партии.

Оказавшись на земле, Гаррет немедленно, что было сил, рубанул по опорной конечности плотоядного растения. Удача сопутствовала ему и здесь, так как место удара оказалось достаточно мягким, чтобы с одного раза практически перерубить ногу.

Скрытень пошатнулся, потерял равновесие и рухнул вперед, грозя раздавить своего противника. В последнее мгновение капитан Эрн отпрыгнул в сторону, увернувшись от неминуемой гибели, и бросился к драгоценному свитку, безмерно радуясь, что тот откатился достаточно далеко, чтобы полуиммобилизованная тварь не могла сходу до него достать.

Развернув магический пергамент непослушными пальцами, которые уже начали неметь от яда в колючках, он как мог точно направил каплю своей сущности в свиток, начиная процесс активации.

На мгновение пергамент повис перед ним в воздухе, зажигая на своей поверхности сложный узор, затем изверг из себя мощный поток пламени, накрыв разом всю тварь, а сам распался в прах. Над лесом разнеслись свист и верещание пожираемого огнем Скрытня.

Глубоко вздохнув, Гаррет утер со лба пот здоровой рукой (насколько вообще может быть здорова рука, на месте которой много лет была пустота, а сейчас бронза и сталь), после чего спешно выпил противоядие, должное замедлить действие отравы, и начал осторожно извлекать из себя уцелевшие иглы.

С этим нужно было разобраться как можно скорее.

Присев на ближайший камень, Гаррет тихо порадовался, что их яд только заставлял руку неметь, а не мешал крови свертываться или еще что-то в том же духе. Будь иначе, и он уже мог потерять столько живительной влаги, что не был бы способен продолжать исполнять свои обязанности как минимум несколько часов. А в нынешней ситуации это неприемлемо. Благо, сейчас можно просто извлечь застрявшие колючки, плеснуть в раны зелья да перевязать, и все в порядке. Хотя все равно нужно показаться Адмесу-фельдшеру. Если, конечно, он сам в порядке.

На последней мысли капитан Эрн нахмурился. Конечно, судя по звукам, ребята должны были справиться, но неизвестно, насколько дорого это им обошлось. Пугры неприятные противники.

Залив последнюю рану от шипа Скрытня зельем, Гаррет перезарядил пистолет, с кряхтением поднялся на ноги и направился в ту сторону, откуда доносились приглушенные голоса его подчиненных.

В скором времени он вышел на небольшую полянку возле одной из порушенных стен, где и расположились остальные. Судя по еще не успевшим осесть на землю останкам призраков, битва закончилась совсем недавно. А ровный черный круг пепла на опушке с обгорелым человекообразным телом в центре явно намекал, что трофей с Пугры достанется их магической поддержке в лице бородатой морды гнома по имени Деор. Собственно, этот ушлый тип уже успел приступить к вскрытию трупа подпаленной гнилушки.

Ну, да боги с ним.

Кроме гнома, тут же были еще двое: Хеодан сидел у одного из камней, держась за бок, а Адмес как раз перевязывал ему ногу. Не хватало только Ёрги.

— Капитан, рад, что ты в порядке, — хрипло поприветствовал его гном, когда Гаррет подошел ближе.

— Докладывай, Деор, — кивнув ему, произнес Эрн.

— Когда тебя снес Скрытень, мы попытались прорваться на помощь, но наша прогнившая дама со своими летающими шавками оказалась очень настойчивой, — сказал гном, кивнув на древесное тело, которому как раз вскрывал грудину. — Поэтому мы продолжили отступать туда, где можно было не опасаться удара из-под земли. Призраков было многовато, но на открытой местности ребята легко смели большую часть тройным залпом своих мушкетонов.

Деор осторожно раскрыл то, что заменяло Пугре грудную клетку, ловко извлек драгоценную сердцевину и не теряя ни секунды завернул ее в припасенный платок.

— Потом леди решила сама поучаствовать, тут-то я ее и накрыл, — продолжил гном. — Эх, хороший был выстрел, да. Огненный шар вошел тютелька в тютельку между защитных корней. Только перед этим сучка успела подрезать Хеодана. Два корня прямо через фундамент. Видать, нашла слабое место, тварь. Так что теперь он на некоторое время не боец. Хорошо еще, что жив остался.

— Понятно, а куда делась Ёрги? — спросил Гаррет.

— На разведку пошла, куда ж еще? Ну, и тебя поискать заодно, — хмыкнул гном. — Вот буквально перед твоим приходом умотала.

— Это хорошо, разведка — дело нужное, — кивнул капитан. — Благо, кроме этой стаи, тут не должно быть никаких тварей. Пугры конкурентов не терпят.

— Ты сам-то как, капитан? — спросил Деор, окинув взглядом помятого командира. — Смотрю, гриб-переросток тебя знатно повалял.

— Да, есть такое дело, — хмыкнул Гаррет. — Еще и потравил чем-то, скотина. Видел когда-нибудь такие шипы? — спросил он, показывая магу подарочек Скрытня.

Гном взял у него иглу, на которой еще остались пятна крови, и внимательно осмотрел.

— Что-то знакомое, но не помню, как называется, — ответил он, отдавая предмет обратно. — Кажется, у Адмеса должно быть правильное противоядие.

Кивнув в ответ, Гаррет направился к импровизированному госпиталю. Когда он подошел вплотную, Адмес в последний раз проверил плотность перевязки Хеодана и повернулся.

— О! Капитан, рад вашему возвращению! Вам нужна помощь? Кажется, вы немного бледноваты, — протараторил он.

— Скрытень оказался с сюрпризом и потравил меня вот этой штукой, — ответил Гаррет, передав фельдшеру шип.

— Так, так, так, — забормотал Адмес себе под нос. — Похоже на иглу харкающей розы. Хм, но какую пугру этот цветок забыл на Скрытьне? О! Наверно, Пугру и забыл. Ха-ха, похоже, наша давешняя подруга на досуге занималась садоводством. Забавно.

— У тебя есть противоядие от ее яда? — поторопил его Гаррет.

— А, да, конечно, — отозвался Адмес и кинулся к своему походному мешку. — Сеймомент!

Пока травник искал противоядие, Гаррет решил проверить, как там его самый невезучий подчиненный. Картина его совершенно не порадовала — тяжелое дыхание, затуманенные глаза, глядящие в пустоту, скривившееся от боли лицо и пот на лбу — совсем не хорошие признаки.

— Хеодан, ты там как? — спросил капитан Эрн.

— Он вас не слышит, капитан, — прервал его Адмес. — Эта Пугра хорошо подрала его своими корнями да еще и ядом накачала по самую маковку, так что я тоже накачал его всяким разным, чтобы снять боль и разобраться с отравлением. Поэтому сейчас Хеодан немного не в себе, — сказал он, после чего протянул капитану маленький фиал: — А вот это вам. Выпейте, и рука сразу пройдет. Даже второй стадии с удушающим опуханием тела совсем не будет.

— Он жить-то будет? — нахмурившись, уточнил Гаррет, беря лекарство.

— У меня от такой мелочи еще никто не помирал, — гордо выдал Адмес. — Правда, в строй он встанет еще не скоро. Корень, прошивший бок, задел почку, а с таким даже храмовые целители быстро на ноги не поставят. Разве что наш лорд еще что-то из своих инноваций выдаст.

Неожиданно затрещали ветки, и на окраине поляны появилась эльфийка в добротной кожаной броне и с луком в руках.

— Капитан Эрн, рада вас видеть! — крикнула она, помахав ему рукой. — А я тут кое-что интересное нашла. Пойдемте покажу!

Не дожидаясь ответа, Ёрги бросилась обратно в чащу, но замерла на полушаге и снова обернулась.

— Ой, и захватите, пожалуйста, мой мушкетон, а то вдруг потеряется, — добавила она и исчезла.

— Ёрги... — устало прикрыв глаза, пробормотал Гаррет. — Сколько лет ее знаю, а до сих пор осталась непоседливой девчонкой.

— Вот иди и присмотри за ней, дедуля, — подколол его подошедший Деор. — Может, она наконец решится и оприходует тебя в каком-нибудь укромном уголке. Нет, ну, а что? Энгвитанские руины, гланфатанские мумии да еще и сморщенные рожи Воедики то тут, то там. Р-р-романтика!

— Осел, — сухо припечатал старого приятеля капитан Эрн. — Она мне в дочери годится, даже несмотря на то, что эльфа.

— И чем дольше ты рассусоливаешь, тем меньше у вас времени, — ответил гном, неодобрительно посмотрев на командира. — А ведь она все равно своего добьется. Девочка-то решительная. Смотри, дождешься пивка с щепоткой Свефа и той гланфатанской травкой для мужской силы. А наутро найдешь официальную бумагу о заключении хамнега[36], заверенную сейном.

Гаррет раздраженно отмахнулся, подхватил стоящий неподалеку мушкетон и отправился вслед за девушкой.

Он быстро нагнал ее, и дальше они уже пошли вместе, ловко огибая деревья и останки адровых колонн.

— Вон там, — Ёрги указала на высокий арочный проход в хорошо сохранившейся стене, только у самой арки была крупная прореха в верхней части. — Там есть полузаваленный лаз, который ведет куда-то вверх. Как бы не к самому подножию храма. Я заглянула с краю и видела вдалеке свет, а потом еще проверила, забравшись на дерево. Судя по всему, выход там где-то рядом.

— Молодец, Ёрги, — похвалил ее Гаррет, заглядывая в темноту древнего туннеля. — Об этом нужно доложить сейну.

Капитан извлек из поясной сумки медный овал, который ему всучил Алот перед тем, как группы разошлись, и с сомнением оглядел его.

— Теперь бы еще вспомнить, как эта штука должна работать.

Часть 2: На природе

От удара в щит тяжелого тела огромного лесного кота Кана чуть не свалился на землю, но вовремя успел переставить ноги для большей устойчивости и смог удержать равновесие, перенаправив инерцию зверя в сторону.

Все это он проделал, ни на мгновение не прекращая напевать какую-то песенку, благодаря которой окружающая энергия тоненькими струйками поддерживала его союзников.

Приметив, что одержимый труп штелгара рухнул как раз рядом с ним, Сареф, продолжая прикрывать тыл от наседающих скелетов, немедленно воспользовался представленной возможностью. То, что зверь уже некоторое время был мертв, сыграло на руку Хранителю: будь иначе, и хитрый лесной охотник ни за что бы так не подставился — никогда не приземлился бы настолько неуклюже. Что ни говори, а кот есть кот.

Метнувшись к барахтающемуся на земле зверю, анимансер огрел его по голове своим наполненным силой гримуаром, веером разметав по округе осколки черепа и подгнивающих мозгов, после чего снова сосредоточился на управлении защитой, вновь отбрасывая толпу хлипких немертвых обратно в глубину полуразрушенного каменного строения. Вообще, это было совершенно непрофильное применение заклинания "духовного щита", которое обычно используется как личная обороны мага, но приходилось обходится тем, что было под рукой.

Когда началась вся эта чехарда, Сареф только и успел накинуть на себя защитные чары, а теперь ему приходилось ими же перекрывать выход для хилых, но многочисленных противников, осторожно отстреливая одиночек с помощью жезла. И ведь не отвлечёшься на что-то, бьющее по площади, чтобы разметать все эти древние супнаборы! Костяки были на удивление юркими и постоянно норовили разбежаться из такой удобной позиции для удара. Радовало только, что некоторые удачные попадания жезла временно обращали одиночные костяки против их сотоварищей, нанося толпе куда больший урон, чем обычные магические выстрелы.

Остальные были заняты своими проблемами, так что Сарефу пока не приходилось рассчитывать на большее, чем редкие выстрелы Сагани.

Отойдя подальше от берега, их группа нарвалась на выводок штельгаров со здоровенной зверюгой во главе. Проблема должна была решиться без осложнений, недаром же Хиравиас промышляет друидизмом, да еще и духовно достаточно близок к этим лесным хищникам, чтобы перекидываться в такого кошака, когда только в голову взбредёт. К сожалению довольно быстро выяснилось, что перед ними не просто группа зверей, которая заплыла на остров, чтобы полакомится падалью. Они напоролись на настоящий рой неупокоенных теней, перебивших прайд штельгаров и теперь удобно устроившихся в их подгнивающих трупах. По первости никто из отряда этого не заметил, но призраки, которым не хватило оболочек, вскоре показали себя во всей красе. Любая Тень по определению безумна — такова их природа — поэтому о том, чтобы разойтись миром, даже речи не шло. С такими тварями не договориться даже Хранителю.

Хиравиас поспешно перекинулся в звероформу и сцепился с самой большой кошкой, которую поддерживали мелкие. И, судя по нескольким совсем неподвижным трупам, одержимые звери были не ровня озверевшему орлану. Кана стянул на себя всех, кого мог, пропев угрожающий речитатив, затем переключился на поддерживающие песни и экономные удары боевым топором. Стоик выматерился себе под нос и, ударив в землю посохом, начал бубнить молитвы, мешая их с руганью. Благодаря его трудам вокруг них образовалась зона отчуждения, где призраков начинало жечь пламенем Магран, что им совершенно не нравилось. Здоровенный спутник Сагани Итуумак прикрывал правый фланг Каны, демонстрируя, что суровым полярным лисам никакой кошачий труп не страшен, а его хозяйка поддерживала товарищей своими стрелами.

Сам же Сареф неожиданно для самого себя превратившийся из батареи артподдержки в тыловые баррикады отстраненно размышлял над тем, какого Скейна тут творится.

За всю свою сознательную жизнь он не только не видел одержимых зверей, но даже не читал ни о чем подобном! Более того, весь его опыт анимансера говорил, что неупокоенная душа, поврежденная настолько, чтобы переродиться в тень, просто не способна удержаться в биологическом теле. Сам процесс становления тенью безвозвратно уничтожает такую возможность! Суть деградации душ, привязанных к телам по методу Панграмма или схожим образом, серьезно отличается от того, что происходит с призраками.

Эльф с тоской посмотрел на штельгара, которому недавно размозжил голову.

"Очень жаль, что у меня нет с собой инструментов для ловли теней. Эх, какие интересные образцы пропадают! — беззвучно вздохнув, подумал Сареф. — Хорошо бы хоть пара тел сохранилась получше. — Но тут же отмахнулся от этой мысли, раздраженно поморщившись: — Нет. Без толку. К тому времени, когда у меня дойдут до них руки, исследовать уже будет нечего".

В очередной раз отбросив костяки от выхода и прибив еще пару тварей, он мельком взглянул в сторону своих товарищей.

Похоже, в противостоянии наметился перелом.

Продолжающий что-то бубнить Стоик вдруг резко открыл глаза, в которых заплясали безумные искры, и, подняв посох, снова ударил им оземь. От места соприкосновения дерева с почвой широким конусом понеслась волна синего пламени, которая, не опалив даже травинки, мгновенно смыла каждую тень в зоне действия и заставила одержимые трупы потерять ориентацию. Остальные немедленно воспользовались этим шансом, быстро упокоив ближайших зверье.

После последнего выпада Стоик сгорбился и, тяжело дыша, оперся на свою опаленную оглоблю. По его изъеденному оспой лицу катился пот, исчезая в спутанной бороде. Очищение местности далось ему нелегко.

— Кана, перекрой проход, не хочу, чтобы костяки разбежались, — обратился Сареф к руатайцу.

— Без проблем, приятель, — откликнулся аумауа, начиная перенаправлять собранную вокруг себя силу.

Вообще методика колдовства певчих хоть и являлась самой древней и примитивной, но одновременно ее механика была весьма сложна и интересна. По сути, певчие колдовали в два этапа и практически непрерывно. Первым этапом была непосредственно песня. Проговаривая напевы, певчие синхронизировали свою сущность с инертными частицами душ(или попросту эфир), которых всегда полно вокруг, и заставляли их исполнять определенные действия, информация о которых хранилась в общем ментальном поле мира. Таким образом певчие могли поддерживать союзников или подавлять врагов вокруг себя. Кроме того, у них не было проблем с дружественным огнем, так как их подсознание во время напева автоматически задавало цели воздействия — хотя в случаях личной неприязни к кому-то в зоне поражения иногда начинались проблемы. Хорошим примером мог служить весьма распространенный напев "Нежный ветер смерти", который, будучи достаточна опасным и даже смертельным для ослабленных противников, одновременно прекрасно исполнял роль колыбельной для детей. Последнее Сареф сам не раз видел, когда его мать напевала эту песню засыпающей сестренке и одновременно очищала дом от вредителей.

И намучились же они как-то раз, выискивая под полом крысу, которая не успела сбежать от нежной мелодии!

Сложность этого искусства состояла в настройке собственной души на нужное воздействие и его связь со звуковыми колебаниями, чтобы можно было вытащить из окружающего мира именно то, что нужно, а не хаотичное нечто, разрушающее само себя. По этой причине немногие певчие отличались особо большим разнообразием действенных напевов (чего нельзя сказать об обычном репертуаре).

Второй этап вступал в силу, только когда певчий уже некоторое время использовал первый. Во время произнесения напевов к мастеру постепенно стягивалась податливая сущность мира, исторгаемая окружающим духовным полем вместе с первичным воздействием, но неспособная произвести определенный эффект. Именно эту энергию певчий мог использовать для сотворения своих напевов второго порядка, которые куда больше походили на заклинания магов, чем воздействия первого этапа, хотя тоже активировались своими собственными речитативами — из них-то в свё время и выросла вся современная концепция волшебства. Но больше всего этот этап был знаменит способностью певчих к временному воплощению физических и даже в какой-то мере разумных конструкций из сущности. Собрав достаточно энергии и особым образом настроившись, мастера музыкальной магии могли создать из своей песни пополнение для собственного отряда. Группа скелетов, несколько вирмов, способных плеваться огнем, или огры с полновесными дубинами, так уважаемые в их племенах: все это было доступно им, пусть и ненадолго.

Такое могли провернуть только специалисты этого направления. У волшебников, друидов и монахов, конечно существовали определенные аналоги, но они сильно уступали результатам певчих. Ведь как можно сравнивать подвижные конструкции, способные выполнять голосовые команды, с простым оружием, сотворенным из энергии, или собственными копиями, повторяющими все действия оригинала, словно тени?

Единственным минусом этих заклинаний была полная зависимость от распевов первого порядка и, как следствие, очень долгий процесс подготовки к применению с принципиальной невозможностью запасти такое заклинание впрок с помощью свитка или иным способом. Во всяком случае Сареф не сталкивался ни с одним упоминанием успеха на этом поприще.

Одним из основных критериев для применения любого певчего заклинания второго порядка является накопленная сущность именно с той модуляцией, которую она приобретает при извлечении из общего фона с помощью распева, но как только певчий прекращает петь, все накопленное быстро рассеивается, возвращаясь в инертное состояние. Более того, то же самое происходит, даже если собрать сущность в специальный накопитель из адры или иного материала.

И это при том, что свитки с заклинаниями магов, священников и друидов продаются повсеместно, а использовать их может любой, у кого хватает сноровки и мозгов. Хотя там тоже есть своя специфика — далеко не все заклинания поддаются простому и дешевому переносу на одноразовый пергамент, но разница налицо.

Конечно, существует ряд артефактов, действие которых схоже с "призывами" певчих, но там в ход идет совершенно иной принцип, а для создания таких предметов нужна рука настоящего мастера и баснословные расходы на материалы.

Таким образом, быстрое создание временных помощников по большей части остается прерогативой певчих. И именно такой фокус сейчас стремился проделать спутник Сарефа с тем, что накопил за этот бой, пока его еще можно использовать.

Когда руаатаец пропел несколько строф, от его тела отделилось четыре аморфных сгустка энергии, которые почти мгновенно приняли форму воинов, закованных в тяжелую броню и вооруженных щитами и мечами.

— Занять позицию! — гортанно гаркнул Кана. — Держать проход до последнего, песьи дети!

— Есть, сержант! — в унисон выкрикнули конструкты, кинувшись оттеснять скелетов, да так споро, что Сареф еле успел убрать свой барьер. Ввиду того, что костяки не отличались весом, эфирным воинам без проблем удалось отбросить их и встать на пути орды непробиваемой стеной.

— Новый фокус? — спросил Хранитель, покосившись на приятеля.

— Да, — с широкой улыбкой ответил Кана. — Только недавно закончил все проверять. Это настоящие дирвудские воины времен войны Разбитых Камней. Точнее, тогда еще аэдирские. Они целых пять дней удерживали одно небольшое поселение против превосходящих сил гланфатанцев и, хотя полегли все, но смогли защитить поселенцев до прибытия подкрепления, — пояснил он истоки своих новых созданий. — Путешествуя по Дирвуду, я несколько раз слышал песни об их подвиге и решил попробовать сочинить напев призыва.

— Достойные люди, — прохрипел подковылявший к ним Стоик. — Истинные бойцы, умершие славной смертью, — он довольно кивнул сам себе. — Хорошо, что кто-то дал их истории еще раз пройтись по земле, — сказав это, жрец нахмурился. — Спрашивал я как-то одного певчего, почему он не призывает образы подобных героев, так в ответ добился только бессмысленного бубнежа о слабых отпечатках в эфире. Пф-ф.

— Слабый отпечаток? — недоверчиво переспросил Кана. — Где ты нашел такого дилетанта?! Он хоть значение этой фразы понимает или просто ввернул, чтобы казаться умнее?! Слабым отпечаток мог быть на другом краю мира, но никак не здесь. Скажи мне, как зовут этот позор всех певчих Эоры?! Да он у меня семь дней напролет будет "Сказ о печальной Сеан-гуле" слушать!

— Не увлекайся, Кана, — весело скалясь, посоветовал ему Хиравиас, который только что вернулся к своему обычному облику. — Дирвудские исполнители недалеко ушли от клана Трехклыких Штельгаров, для которых единственный музыкальный инструмент — это чья-то черепушка. То ли дело у нас в Тейн-Бог! Если будешь отвлекаться на каждого, то ты и к старости до Руатая не доберешься.

Выбросив их болтовню из головы, Сареф снова посмотрел на лязгающих защитников и их противников. Ну, раз уж Кана решил продемонстрировать свои новые наработки, то и ему можно этим заняться. Да и полевые испытания еще никакой новинке не вредили.

Перед Хранителем, послушный его воле, воспарил чехол с гримуаром. Сами собой щелкнули замки, мгновенно распахивая каркас, в котором хранился главный рабочий инструмент любого мага, одновременно раскрывая и крепкий кожаный переплет с бронзовыми углами и вставками адры (такой книгой можно зашибить и без всякой магии). Зашелестели тяжелые листы пергамента, испещренные сложными узорами из медных нитей, понятные только тем, кто посвятил свои жизни изучению волшебных наук.

Идея этой модификации заклинания огненного шара появилась у Сарефа еще в бытность учеником, но сначала для доведения задумки до ума не хватало знаний, а потом времени и мотивации. Только тут, в Дирвуде, когда он с завидной регулярностью начал попадать в разные неприятности, ему вдруг очень захотелось иметь под рукой такое заклинание, что и подвигло на досуге начать копаться в старых расчетах.

По сути, Сареф хотел получить нечто, реально напоминающее драконье дыхание. Ведь простенькое заклятие первого круга "веер огня" даже в исполнении мастера не дотягивает до способностей дрейков, не говоря уже о полностью взрослых драконах, чье дыхание остается одной из самых смертоносных вещей в мире даже после изобретения осадной артиллерии.

Но перейти от мечты к практике не так-то просто. В конце концов в истории было много тех, кто с завистью смотрел на мощь небесных титанов.

Процесс разработки сопровождался долгими часами корпения над книгами и множеством новых кратеров, украсивших собой дальний угол одного из подземных уровней Каэд Нуа, где Сареф организовал учебный полигон. Результаты некоторых испытаний были весьма обнадеживающими. Например, идея дополнительного сжатия огнешара, достаточно сложная в реализации, стала настоящим прорывом и впоследствии даже пару раз спасла ему жизнь, помогая успешно продавливать оборону, которая легко могла поглотить стандартные взрывы. Тем не менее, до того, что Хранитель хотел получить, еще было далеко.

Как и многие иные решения, это появилось внезапно.

Исторически сложилось так, что маги активно дистанцируются от практиков друидизма, признавая силу первобытной магии, но со скепсисом относясь к их путям. Тем не менее, самого Сарефа это искусство сильно интересовало еще с юных лет, хотя он и не стремился его практиковать, будучи слишком брезгливым для такого единения с природой, какое подразумевает философия этого направления духовного развития. В свое время он даже переработал заклинание "Мрачная хватка Калакота", пользуясь тем, что один знакомый друид рассказал ему о так называемых "стихийных хлыстах", которые представляют собой обретение сродства к определенному воздействию, благодаря которому звероформа получает возможность наполнять свои конечности огненной, холодной, электрической или разъедающей аурой.

На самом деле в арсенале магов есть несколько аналогов таких вещей, но ввиду того, что ближний бой все же не их стихия, подобное не очень развито и развиваться не спешит. Тот же великий маг Калакот, создав свою одноразовую замораживающую хватку, быстро переключился на изобретение способов наполнять выстрелы жезлов дополнительной мощью, чем и прославился. Его "Малые Блайты" давно и прочно заняли свое законное место в очень многих гримуарах по всему миру.

Но Сарефу тогда очень хотелось придумать, именно как побольнее дать в морду, и он даже преуспел в этом начинании. Его "Громовые Кулаки", как он гордо обозвал свое изобретение, позволяли поражать противников не очень сильными разрядами молнии, но зато действовали до пяти минут и были легки в исполнении. При должной сноровке для их сотворения даже гримуар не требовался.

В этот раз свою роль сыграло не только это его увлечение, но и встреча с Хиравиасом. Мелкий орлан был очень грамотным друидом и хорошо разбирался в таких направлениях, о которых аэдирские друиды и не помышляли. Что и понятно — природный подход должен ориентироваться на природу, а разница между умеренным климатом Восточного Края и тропиками бывшей метрополии весьма существенна.

Сейчас интерес Сарефа привлек так называемый "Зимний ветер", простое, но мощное заклинание, которое разбрасывало все на своем пути неостановимым порывом морозного воздуха. Благодаря этому заклинанию ему и пришла в голову идея решения своей проблемы.

И оно работало. О, да!

Книга раскрывается на нужной странице и над листом воспаряет сложный рисунок из огня, словно тень, повторяя тот, что вышит на пергаменте медными нитями. Первый такт: в полуметре от книги возникает плотный шар пламенеющей сущности. Второй такт: немного ближе к заклинателю появляется прозрачный шар вдвое больше огненного и начинает быстро втягивать в себя воздух. От этого поднимается заметный порыв ветра, что заставляет его команду обратить внимание на происходящее. Третий такт: наполненный воздушный шар уменьшается в размерах, сжимая свое содержимое. Четвертый такт: между шарами появляется энергетическая пуповина. Пятый такт: часть силовой стенки огненного шара ослабляется настолько, что через нее пробиваются сдерживаемые языки пламени.

— Огонь, — тихо произносит Сареф слово-ключ, знаменуя шестой такт заклятия.

Сжатый воздух с бешеной скоростью несется по представленному пути, подхватывает голодное пламя и с ревом тащит его дальше, прямо на призванных рыцарей и восставших скелетов. Сила потока такова, что он мгновенно сносит все на своем пути, летит дальше, заполняя помещения и кроша ветхие каменные боковушки прохода. Едва это начинается, как строение охватывает злым огнем, с яростью прорывающимся сквозь каждую щель и узкое окно.

Поток иссякает, а вместе с ним опадает и пламя в окнах, быстро уменьшаясь до небольших всполохов. Гул огня затихает, оставляя лишь легкий треск горящих костей. Оплавленный проход начинает остывать. Вокруг устанавливается относительная тишина.

— Круто, — емко выразила свое отношение к увиденному Сагани, успокаивающе похлопывая по голове испуганного Итуумака.

— Блин, Сареф, так вот что последнее время рвалось в твоем закутке, да так, что вся крепость дрожала! — воскликнул Хиравиас, почёсывая шрам, выглядывающий из-под черной повязки с символом Виэля, который словно заменял утраченный глаз.

— Должен отдать тебе должное, Хранитель, у тебя есть стиль, — почти благодушно прохрипел Стоик. — Этому, конечно, далеко до Молота Бога, но вполне сгодится. И это оружие можно распространить, — старик безумно ухмыльнулся. — Шлюшка Магран явно порадуется и твоему пламени, и преобразованиям, что оно принесет.

— У тебя получилось хорошее заклинание, друг, — с улыбкой произнес Кана. — Ты уже придумал название? Такое творение явно достойно того, чтобы быть увековеченным в балладе!

— Кроме "Дыхания Дракона" ничего в голову не приходит, — признался Сареф, внимательно разглядывая страницу с заклинанием. — Да и поторопился ты назвать его хорошим. Тут еще работы непочатый край. Вот, смотри, — сказал он, ткнув пальцем в страницу, от которой шел легкий дымок. — Еще одно использование, и схема будет нуждаться в серьезном ремонте. Повезёт если вообще все медные пути не оплавятся, порушив мне половину архитектуры гримуара. Кроме того, скорость подготовки и дальность совсем не радуют. В общем, до реального дракона мне еще как до Движущейся Белизны на четырёх костях, — недовольно подытожил он.

Захлопнув гримуар, Сареф извлек из закреплённого на корешке футляра свинцовый карандаш, раскрыл книгу на пустой странице и начал быстро что-то записывать.

— А с распространением будут проблемы, — добавил он, обращаясь к Стоику. — Из-за раздельного управления двумя частями активного тела больно сложная схема получается. Да еще сжатие отдельным блоком идет. По заковыристости это как минимум пятый уровень, если по стандартной классификации. Из чего следует, что маг должен быть весьма грамотным, даже несмотря на относительно небольшие затраты собственных сил при сотворении. В гримуар-то стандартную схему не поставишь, все нужно под себя подстраивать. Ну, это, конечно, если не хочешь в случае чего лишиться рук и головы от взрыва собственной книги.

— А что насчет свитков? — спросил Стоик, с интересом изучая результаты действия заклинания. Похоже, идейному пироманьяку очень понравилась новая игрушка его спутника.

— О, с этим все не так плохо, — воодушевлённо ответил Сареф, оторвавшись от своих заметок. — Только дорого. Я уже прикидывал необходимые компоненты, и у меня выходит, что без средних порций первобытного огня и ветра ничего не получится. Сам знаешь, как они добываются и сколько стоят.

— Пф-ф, что-то ты много ноешь, Хранитель, — произнес жрец, повысив голос. — Я ожидал от тебя большего. Каждое препятствие на пути — лишь испытание, которое должно преодолеть либо рассыпаться пеплом в попытках. Что стоят твои труды, если ты отбрасываешь их в сторону, не пройдя и половину пути?

— Ну, что тут скажешь? Некоторая доля пессимизма позволяет менее остро реагировать на неудачи. А в остальном ты прав, мне еще только предстоит завершить ковку этого шедевра, — хмыкнул Сареф. — Впрочем, даже если не удастся улучшить нынешние показатели, сама по себе схема весьма удачна и может найти свое применение в других проектах. Кроме того, новые знания наверняка благосклонно примут в храме Ваэля[38], а мне как раз нужно договориться с ними о доступе к некоторым интересным работам Панграма. Если бесчинство толпы не добралось до библиотеки, то у меня будет, о чем поговорить с главным архивариусом.

— Зачем тебе работы Панграма? — обеспокоенно нахмурившись, спросил Кана. — Тебя же вроде не тянуло изучать бессмертие. Тем более, по методу привязки души к телу. Все и так знают, к чему это приводит. Сперва превращение в фамира, а потом деградация до гуля, если хоть некоторое время провести без доступа к мясу и крови разумных существ, желательно своей собственной расы.

— А? Нет-нет, меня это не интересует, — отмахнулся от его беспокойства анимансер. — Точнее, тема-то, конечно, любопытная, но уж точно не эта тупиковая дорожка. Собственно, меня интересует как раз обратное. Панграм в свое время активно изучал способы обратить собственную привязку души. Видимо, заметил что-то неладное еще до того, как в результате применения его работ всякими богатеями, жаждущими бессмертия, по всей Вайлии начались бесчинства фамиров и гулей. Хочу посмотреть на его результаты и попробовать придумать, как без повреждений отвязать душу от объекта, к которому её привязали.

— Но зач... а, понятно. Дело в Дэви? — понимающе кивнул Кана.

В ответ Сареф просто кивнул.

— Хочешь сделать нашу бронзовую убивашку снова мясной? — поинтересовался Хиравиас, который до этого только краем единственного целого уха слушал их разговор о дебрях теормага, занимаясь выдиранием клыков штельгаров. — А не проще пойти естественным путем? Забрось её в плавильню и отправь в берасово[37] колесо на перерождение. Видят боги, новая жизнь пойдет девочке на пользу.

— Слишком просто, грязно, несправедливо и непрактично, — поморщившись, сказал анимансер. — Эта жизнь выдалась ей сущим дерьмом, поэтому мне бы не хотелось отправлять ее на перерождение с таким багажом. К тому же в Дирвуде столько пустых тел, которые никогда уже не наполнятся, что я просто не могу пройти мимо возможности попробовать использовать их ради благого дела.

— Что за чушь ты несешь, Хранитель? — раздраженно спросил Стоик, бешено сверкнув глазами. — Все пустые оболочки необходимо предать огню, и уж точно не пытаться переселить в одну из них эту недогоревшую сучку из Холодного Утра!

— Лучше заткнись, Стоик! — рыкнул в ответ Сареф, не желая в сотый раз возвращаться к старому спору. — Я уже говорил, что думаю о послевоенных Чистках. И оттого, что подобного следовало ожидать от беснующихся толп любой страны, менее ублюдскими они не становятся! А уж поджог Холодного Утра выделяется даже на общем фоне охоты на эотасианцев. Эти ушлепки решили спалить деревню со всем населением из-за какого-то мнимого предательства, хотя, по-моему, вернее было отправить на костер эрла, который бросил их перед надвигающийся армией, даже не попытавшись увести людей. Они бы хоть видимость законности этому придали, организовав судилище на площади. А что? Сожгли бы несколько десятков взрослых, а на детей руки могли бы уже не подняться, — анимансер с прищуром посмотрел в глаза жрецу. — И чем ты вообще недоволен? Огонь Холодного Утра не смог уничтожить ее, а только перековал в сталь и наполнил яростью. Она прошла свое испытание и была в полном праве испытать в ответ тех, кто испытывал ее. Все по заветам Магран. То, что позже она без повреждений разума перешла в бронзовое тело, только подтверждает это.

Двое мужчин еще несколько мгновений яростно смотрели друг другу в глаза.

— Пф-ф, делай что хочешь, Хранитель. Мне плевать, в какие игры ты хочешь играть со своей механической куклой, — фыркнув, просипел Стоик и отошел в сторону.

Сареф вздохнул и устало помассировал переносицу свободной рукой. В пылу перебранки он даже не заметил, как бросил свинцовый карандаш в гримуар и зажал его меж страниц.

Хмуро оглядев несколько лишних пятен на листах пергамента, анимансер захлопнул книгу, положил карандаш на место и защелкнул замки футляра с гримуаром.

— Даже после всего прошедшего времени я все еще иногда задаюсь вопросом, какого хрена я согласился на его компанию? — пробормотал Сареф себе под нос.

— Да брось, приятель, — сказал Кана, хлопнув его по плечу. — Характер нашего доброго священника всегда был той еще занозой, но за это мы его и ценим.

— Да неужели? — спросил Сареф, скептически выгнув бровь. — Что-то ты не был так благодушен, когда мы зашли в "Соленую Мечту", и он предложил тебе заказать орланку.

— Меня обидело предположение, что у меня есть наклонности то ли к некрофилии, то ли к педофилии, — с достоинством ответил желтокожий гигант.

— Серьезно? — весело скалясь, спросил Хиравиас. — А я-то думал, что тебя возмутил намек на то, что, несмотря на свой рост, размеры твоего достоинства могут удовлетворить только представительницу моей расы. Понимаешь, да? Для гномки уже мелковато будет.

— Ты это так признаёшь ущербность своего размера? — уточнил Кана, посмотрев на него сверху вниз.

— Хах, друг мой, я друид, — ответил рыжий карлик, вскинув подбородок. — В случае чего я даже матриарха огров смогу порадовать.

— Тц, и чего с мужиков взять? — недовольно буркнула Сагани, окинув их возмущенным взглядом. — Вроде взрослые уже, а все причиндалами меряетесь.

— О, милая Сагани, не будь так сурова! — воскликнул Хиравиас. — Неужели годы одинокой охоты вдали от мужа тебя совсем заморозили? Так я всегда готов согреть. Ты только свистни!

— Согреть, говоришь? — протянула гномка, задумчиво осматривая сильно попорченные шкурки дохлых штельгаров, затем снова перевела взгляд на бравого друида. — Ну давай, кошак, только прежде не забудь перекинуться, а то хоть твоя орланская шкура вполне волосата, но на хороший тулупчик она никак не пойдет. Вот штельгарская — уже совсем другое дело, — охотница извлекла из ножен кинжал и придирчиво проверила его остроту. — Хотя, если ради меня ты решишь стать медведем, я буду очень благодарна, — с улыбкой произнесла она.

Глядя на новый виток их старой игры, Сареф просто поднял глаза к небу, как бы спрашивая богов, за что ему все это. И ведь все знали, что гномка уже не раз уступала дурашливым ухаживаниям друида, но нет, без традиционного обмена колкостями они не могут.

— Опять вы за свое... — начал было он, но прервался на полуслове.

— Так... как же эта штука работает... Эм... лорд Сареф? — донесся до него тихий голос.

Дернувшись от неожиданности, маг только спустя пару мгновений понял, что это было.

"Надо бы добавить функцию сигнала, чтобы понимать, когда с тобой хотят пообщаться", — мысленно отметил он, доставая артефакт связи.

— Слушаю тебя, капитан Эрн, — ответил он, направив мысль в бронзовый предмет.

— Мы обнаружили сквозной тоннель, ведущий в верхнюю часть храмового комплекса, — четко отрапортовали на том конце, хотя в передаче были заметны явные помехи. Похоже, их группа успела выйти из зоны полной досягаемости магического прибора. В будущем нужно будет это как-то регламентировать. — Он частично завален, но, судя по всему, пригоден для использования.

— Отличная работа, капитан! — обрадовался Сареф. Ему уже начало надоедать без толку таскаться по округе. — Когда вернемся в Каэд Нуа, выдам твоей команде премию. Оставайтесь на месте. Я передам остальным двигаться к месту высадки, а оттуда мы вас уже сами найдем, — добавил он, дополнительно запитав артефакт своей силой, чтобы на другом конце точно все услышали. — У вас все в порядке? Кажется, мы слышали взрыв откуда-то с той стороны, куда вы ушли.

— Понятно, милорд, — пришел ответ Гаррета. — Мы нарвались на пугру с крупным выводком призраков и одомашненным скрытнем. Справились, конечно, только Хеодана крепко потрепало. Жить будет, но в строй вернется не скоро.

— Ясно. Ну, главное, жив остался, — ответил Хранитель. — Как только встретимся, отправим его к берегу с парой ребят. Все. Ждите.

Прервав разговор, Сареф обернулся к своим товарищам.

— Так, народ, заканчивайте развлекаться. Гаррет нашел путь наверх. Сейчас возвращаемся к берегу, а потом прямиком по следам его отряда.

Сказав это, маг приступил к настройке связи с остальными группами. Хотя артефакты и могли вещать на любое такое устройство в радиусе охвата, для этих испытаний все они были настроены на передачу только в его сторону, а его собственный артефакт автоматически настраивался на того, кто с ним связывался. Переключение требовало некоторых усилий.

* * *

До берега группа добралась только через час. И дело было не в том, что прежде они успели слишком далеко уйти. Отнюдь. По прямой дорога заняла бы максимум минут десять, но эти развалины были настоящим лабиринтом с множеством полуразрушенных стен, лестниц, приземистых зданий и завалов, между которыми раскидывались настоящие рощи и буреломы.

Если бы не попадающиеся местами грубо сколоченные постаменты из небольших стволов и веток с завернутыми в тряпье телами, которые выглядели относительно ново, то Сареф легко мог подумать, что это место не посещали со времен древнего энгвита. Только множество хищных призраков не давали забыть, что здесь достаточно регулярно отдают последнее уважение ушедшим в Колесо анамфатам и некоторым иным важным личностям.

Хотя последнее вызывало другие вопросы. На острове проводят ритуалы бога вечного круговорота смерти и жизни для главных духовных лидеров племен Эйр-Гланфата. Так с какого хрена тут столько неупокоенных?!

Сареф спросил об этом Хиравиаса, но так и не услышал в ответ ничего вразумительного. Видимо, мелкий друид и сам был в таком же недоумении по поводу количества вредителей, заполонивших одну из важнейших святынь его народа. Да, острову было положено быть даже более диким местом, чем все окрестные земли, но уж точно не за счет извращенных теней тех, кто должен был отсюда уйти прямиком в Колесо.

Однако вполне возможно, что все дело в храме. В конце концов, остров достаточно велик, чтобы о нем нельзя было судить только по этому району, который мог заселиться опасной духовной фауной по воле Опальной Королевы. И, возможно, специально, чтобы их задержать. Все же, даже зная, что между богами есть некий договор, ограничивающий "слишком прямое" вмешательство в дела смертных, сложно сказать, какие там реально "ограничения".

Чего только один Вайдвен стоил, а ведь хватает свидетельств пришествия в мир и других аватаров.

В любом случае, поразительно, как все вокруг контрастировало с остальными частями Вязов Близнецов. Сам город был красив и ухожен, природа гармонично сливалась с древними камнями энгвита и постройками самих гланфатанцев, каждая из которых была покрыта порослью душистой травы. А царящие над всем вокруг могучие вязы, словно две змеи, оплетающие стволами рвущуюся в небо башню из тусклой адры, одним своим видом завораживали путников. Неважно, где ты находишься — у входа в Чрево Галавэйна, выполненного в виде огромной головы штельгара, или рядом с длинным домом вождей на другом конце города — они видны из любой точки и постоянно притягивают взгляд, заставляя всматриваться в камни, зажатые древесиной, подмечая между потускневших кристаллов проблески живой лазури.

Там царили блеск и суета столицы, приправленные толикой местной дикости.

Здесь же... Не было той общности, что накрывает путешественника с самого входа в Вязы. Лес не пытался сочетаться со строениями эгвитанцев, а просто медленно пожирал их, безжалостно разрывая древние камни, словно хищник, глодающий кости поверженной жертвы.

И в то же время Погребальный Остров был куда честнее всего остального города. То, как эта земля противилась каждому шагу чужаков, намного лучше давало понять, что здесь им не рады, чем даже самые докучливые стражники, презрительно цедящие "эстрамор".

У причала их уже дожидалась группа Палеждины.

— Как прогулялись? — поинтересовался Сареф, подходя к богоподобной.

— Удовлетворительно, — ответила вайлийка. — Мы принесли покой многим душам, но не нашли ничего интересного.

— Да, у нас практически то же самое, — кивнул Хранитель. — А остальные еще не пришли? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Твои бойцы направились искать путь к группе капитана, — встрял Эдер. — Алот связал их говоруны между собой, так что не заблудятся.

— Не "говоруны", а Артефакты Удаленной Передачи Мыслей, — немедленно поправил его Алот и повернулся к Сарефу. — Несмотря на коверканье терминологии, наш вечно дымящий друг прав. — На этом месте Эдер презрительно фыркнул и демонстративно раскурил трубку. — И теперь, когда вы здесь, мы можем следовать за ними по оставленным указателям.

— Ну что ж, тогда не будем ждать, — сказал Сареф.

И разросшаяся группа вновь направилась к лесу. Когда они вошли под сень деревьев, вперед, как обычно, вышли Хиравиас и Сагани. Будучи самыми опытными следопытами, они уже по привычке выполняли роль разведчиков их небольшого отряда. Хотя, если было известно, что вероятный противник — в основном цивилизованные расы или ментально близкие к ним, то с ними шла Скорбящая Мать, дополнительно прикрывая разведчиков "отводом глаз".

Эта дама вообще добилась удивительных результатов в своем пассивном воздействии на разум окружающих. Сайферы такой силы — невероятная редкость. Вот только без осечек это действовало лишь на нормальных разумных, у которых не было активной защиты, да простых зверей. Существовали и другие препятствия, но главное, что в местах вроде этого острова в разведку ее не пошлешь.

Они уже некоторое время двигались сквозь заросший лабиринт развалин, когда анимансер почувствовал знакомое прикосновение чужого разума.

— Хранитель? — тихая мысль Скорбящей Матери прошла по сущности Сарефа привычным звоном адровых колокольчиков.

— Слышу тебя, Матушка, — так же беззвучно откликнулся он, отмечая про себя, что прозвище, которым звенела ее сущность при первой встрече, все больше начинает диссонировать с реальностью. Нет, скорбь, что ее определяла, никуда не исчезла, но притупленная вина, от которой она раньше отгораживалась всеми силами, теперь полностью стала частью ее, уже не просачиваясь в сознание ядовитым паром из завесы беспамятства. Хотя принятие своего прошлого далось ей нелегко и сопровождалось нешуточной борьбой, это того стоило.

Теперь она уже не та полубезумная бродяжка, которая навязалась им в попутчики, как только уловила в его сознании намек на связь Таоса с пусторожденными. Однако нужно отдать ей должное, даже в том состоянии поводов пожалеть о решении ее принять Скорбящая Мать не давала.

— Сейчас, когда мы все ближе к краю... я хочу спросить, какую судьбу ты уготовил тому, что было украдено? — Ее мысль была окрашена беспокойством.

— Не знаю, — тяжело вздохнув, ответил Сареф. Он хорошо понимал, что для нее эта тема очень важна, но до сих пор плохо представлял свои варианты. — За годы буйства чумы пусторожденных, там должно было накопиться множество душ. Наверное, сотни тысяч! Совершенно не представляю, что делать с таким потоком. Или как его применить. Не знаю, как это провернули эгвитанцы и зачем им это понадобилось, но сейчас подобное вне возможностей смертных. Единственная надежда, что мое прошлое что-то знало о работе этих механизмов и решение найдется на месте, — он немного помолчал. — А богам до этого, похоже, мало дела. Ну, да это ты и сама знаешь, ведь в Храме Тэйр-Эврон мы были вместе.

Когда он просил у богов помощи в путешествии через Суд Грешников, который можно пройти, только обладая их благословением, никто из ответивших на молитвы не был особо заинтересован в том, чтобы поддержать их. Точнее, каждый посчитал своим долгом потребовать от него платы в виде исполнения задания, каждое из которых само по себе тянуло на самоубийство. К счастью, Галавэйн требовал всего лишь разобраться с затянувшимся конфликтом между жрецами его главного храма в Эйр-Гланфате, который находился как раз по соседству. Огромный шаг вперед по сравнению с предложением поохотиться на взрослого дракона или убить предводителей двух друидских культов, у которых тысячи последователей, а сами они уже живут по несколько лишних столетий, если не тысячелетий.

После выполнения задания бог охоты подтвердил, что окажет помощь, и предложил ему принести клятву развеять украденные души над землями Дирвуда, чтобы их сущность подпитала местное население, а взамен получить невероятную силу прямиком из рук бога. По правде говоря, предложение было заманчивым, но Сареф откровенно опасался сковывать себя подобными обязательствами. Хотя теперь может статься, что ему придется сделать именно это и совершенно бесплатно.

— Мне нужно рассказать тебе... о еще одном... варианте, — с какой-то натугой передала Скорбящая Мать. — Когда мы во второй раз пришли в Тэйр-Эврон, со мной заговорила Хайлия[39]. Она сказала, что если ты обратишь поток душ вспять, то они вернутся туда, откуда были украдены.

Сареф на мгновение замер, лихорадочно размышляя о ее словах. Почему-то ему совсем не верилось, что Королева Птиц сама озаботится приведением тел в порядок или хотя бы их проверкой, да и само предложение очень расплывчато. Вот просто возьмут и вернутся?

— Похоже, тебе это предложение не очень нравится, — мысленно пробормотал Сареф, перебирая в голове всевозможные плохие последствия такой попытки.

— Конечно! — в ментальном голосе Скорбящей Матери появились истеричные переливы. — Куда... куда они должны вернуться? Таос крал детей по всему Дирвуду и половине Эйр-Гланфата более десятилетия! За эти годы десятки тысяч тел были убиты собственными родителями или погибли из-за случайностей. В десятки тысяч попытались подсадить звериные души, и теперь они бродят по лесам дикими стаями. Большинство остальных лишились даже тех невеликих телесных сил, что были у них после рождения. И теперь в эти искалеченные повзрослевшие тела вернутся ни в чем не повинные дети?! Шансы оправиться и прожить эти жизни будут только у тех, кто родился в последние пару лет. Но их немного. Я достаточно бродила по этим землям, чтобы знать, с каким затаенным страхом люди говорят даже о попытке завести ребенка, — после последней мысли из женщины словно выдернули стержень. Даже ее душа стала казаться какой-то далекой и блеклой. — Каждый раз, встречая тех, кого коснулось проклятье, я ощущала их невыносимое отчаянье. И та пустота, что заняла место здорового дитя... та ужасная высасывающая пустота... до сих пор мне снятся кошмары о том, как меня поглощает жадная черная пропасть на месте того первого мертвого-живого малыша, которого я видела. Рождению которого помогала.

Сареф расширил свое духовное тело и коснулся ее сознания, передавая ей свое сочувствие и поддержку. Но только ментально. На материальном уровне они все так же шли через заросшие развалины. Мать не выпустила за пределы духовного плана даже искры этого эмоционального взрыва. Правильный поступок. Сейчас остальным незачем копаться в ее состоянии. Или в грязной истории, к которой привело последнее упомянутое событие.

Задолго до их знакомства Скорбящая Мать, которую в то время наверняка называли иначе, жила в глухом уголке Эйр-Гланфата. Это было лесистое плато на котором возвышалась удивительная постройки энгвитанцев в виде башни с адровым колоколом на вершине, который начинал звонить каждый раз, как неподалеку от него происходило рождение ребенка. Этим и было прославлено то место среди близлежащих селений. Этому и посвятила свою жизнь Скорбящая Мать, много лет подряд принимая роды в домике рядом с колоколом.

Так сложилось, что этот уголок был настолько глух, что там даже не знали, что из себя представляют сайферы, и поэтому ее принимали за Хранителя, истории о которых были более распространены, даже несмотря на то, что сайферы давно и прочно занимали важное место в культуре Эйр-Гланфата. Более того, будучи самоучкой, Скорбящая Мать и сама считала себя таковой. Из-за этого к ней приходили не только ради рождения ребенка под звуки священного колокола, но и для того, чтобы узнать прошлое новорожденного, сильна ли его сущность... и решить, стоит ли отправить неугодную душу обратно в колесо.

Традиции бывают очень жестоки.

Но для Скорбящей это было неприемлемо, ведь благодаря своим способностям, она невероятно глубоко чувствовала каждого малыша, которого приводила в мир. Какая разница, если прошлая жизнь души не соответствовала каким-то стандартам, тем более, что в прошлое она и не могла заглянуть? Какая разница, если сущность новорожденного ощущается слабее, чем у других? Какая разница, если случилось так, что душа матери, переполненная ненавистью к отцу своего дитя, начинает ненавидеть и ребенка? Все это неважно. Дети должны жить, расти и радоваться своим новым жизням.

С таким кредо она и жила, прилагая все силы для его воплощения, и силы эти были немалыми. Каждый раз, принимая роды, она говорила о силе новорожденного, одновременно подпитывая ту связь, что всегда есть между матерью и ребенком, часто подавляя мелкие ростки неприязни, что бывали заметны в душах рожениц. А иногда и вовсе безжалостно перекраивала чужой разум, когда ей попадались те, для кого собственные дети по каким-то причинам были совершенно неугодны.

Так продолжалось до появления первого пусторожденного. Ужас от события был для нее настолько велик, что она бездумно воздействовала на мать, заставив ее не замечать, что она заботится о практически мертвом ребенке, а затем и на всех других, кто мог что-то заметить. Скорбящая Мать даже заставила их остаться в небольшой деревеньке неподалеку, чтобы убедиться, что никто ничего не замечает. Ведь если картина реальности сильно не соответствует навязываемому образу, то без постоянного обновления этот образ в конце концов разобьется.

Прежде ей никогда не доводилось такого делать, ведь даже в самых серьезных случаях было достаточно вывести образ ребенка за скобки ненависти, немного притупив ее, и связать с любовью. Всего один раз, а дальше сознание цели само выстраивало чуть подправленную картину восприятия без участия Скорбящей. Теперь же ей постоянно приходилось следить за несколькими людьми.

Она была сильна, а ужас, настигающий ее при каждом контакте с пустым телом, подстегивал продолжать тот спектакль в тщетной надежде, что кошмар как-нибудь закончится.

Вот только он не кончался, а разрастался. Рождалось больше пустых детей, и количество людей, которых необходимо было контролировать, увеличивалось. С каждым днем ее все больше наполняла усталость. Она начала ошибаться.

И в конце концов вся эта пирамида, склеенная нитями сайферской силы, рухнула, погребя под собой и ее саму, и всех невольных жертв ее страха.

Когда безумная вакханалия, поглотившая деревеньку у адрового колокола, схлынула, чудом выжившая Скорбящая Мать оставила пепелище и бездумно побрела вдаль, столь глубоко запрятав в себе все произошедшее, что даже толком не могла сказать, кто же она такая и откуда идет. Так она и бродила по дорогам, прячась от самой себя и от окружающих за ментальными барьерами, пока не повстречала Сарефа, чей взгляд легко прошел мимо ее скорлупы.

Жуткая история. Жуткая и печальная, как для виновницы, так и для всех остальных. Когда это все вышло на поверхность, Скорбящая Мать просила его стереть ее воспоминания или вообще отправить в Колесо, но он отказался. Сареф не считал себя вправе судить ее, ему было откровенно жаль эту женщину, но он не хотел помогать повторному бегству. Ведь кому как не ему знать, к чему приводят неожиданные приветы из прошлой жизни. Лучше уж пусть она переживёт это сейчас, чем подвергать опасности следующие воплощения.

Возможно, когда с Наследием будет покончено, время сможет залечить ее искалеченное сознание, а пока оставалось только направлять ее к цели, стараясь удерживать в стороне от пучины отчаянья. Благо, виновника появления чумы она была готова рвать даже собственными зубами.

— Зачем ты мне об этом рассказала, если тебе так не нравится эта идея? — протелепатировал Сареф, когда заметил, что ее душа начала успокаиваться.

— Как я могла удержать слова своей богини? — В ответном послании чувствовалась усталость и горечь. — Может быть, сейчас в моей душе и властвует Владычица Скорбей, но, как и любая повитуха, я всю жизнь служила Хайлии. Мне остается лишь сожалеть о том, что со мной заговорил самый ветреный аспект Королевы Птиц, и совсем не тогда, когда я истово молила ее о помощи. — Она немного помолчала. — Но я все равно хочу попросить тебя ни в коем случае не выбирать этот путь. Пусть лучше эти души станут пищей для живущих, как желает Галавэйн, или просто раскрошатся в пыль волей Римганда. Только не это "возвращение".

Сареф согласно кивнул. Он вполне мог понять ее нежелание видеть последствия подобного варианта.

Путь продолжился в тишине на обоих уровнях бытия. Окружающий лес жил своей жизнью. Чирикали редкие птички, шебуршали мелкие животные, шелестела листва высоких деревьев. Пару раз Сареф краем глаза замечал, как идущий впереди Хиравиас принюхивается к воздуху и по-особому подергивает своим единственным ухом. Видимо, в такие моменты они пересекали тропы оленей или иных травоядных, а внутренний кот орлана рвался поохотиться. Знакомая картина, но не судьба. Сегодня коту придется удовлетвориться менее вкусной добычей. С другой стороны, впереди точно будет что-то двуногое и мясное, а чем по сути разумный гуманоид отличается от того же оленя? Для штельгара точно ничем, да и для многих гланфатанцев тоже, если уж на то пошло.

К месту вышли неожиданно. Вот они еще продираются через глухой лес с разбросанными тут и там неказистыми останками древних построек, следуя каким-то указателям, понятным лишь следопытам, а в следующий миг вековечные сосны и громадные лиственницы вежливо расступаются, выпуская их на открытое место, с другого края которого находится цель их путешествия.

У отвесной скалы, уходящей резко вверх на высоту самых высоких деревьев, находился небольшой закуток, обнесенный хорошо сохранившейся стеной из серого камня с заметными вкраплениями кусков мертвой адры. В центре обнесённого участка располагался арочный проход с полуразрушенной аркой, ведущий внутрь территории.

Рядом с проходом стояла пара воинов Каэд Нуа, выполняющих роль дозорных.

— Мой сейн, — с коротким поклоном произнес правый, когда Сареф приблизился к ним. Левый просто молча повторил его жест.

— Ангус, Горан, — кивнул им Хранитель. — Как у вас тут дела?

— Все тихо, господин, — подал голос Ангус. — Капитан Эрн решил обустроить здесь временный лагерь.

— Это правильно, — сказал Сареф, оглядываясь по сторонам. — Место тут хорошее, а корабль придет только завтра, так что нечего тащить раненого на берег. Кстати, как там Хеодан?

— Жив, но без сознания. Адмес залил его своими зельями, так что у него чуть ли из ушей не течет, поэтому сейчас он только иногда бормочет что-то несуразное, — ответил Горан.

— Понятно, — произнес Хранитель и повернулся к своей команде. — Стоик, сходи глянь парня, может, сможешь его немного подлатать, все польза будет.

— Да-да, схожу, — рассеяно буркнул священник и сразу прошел через арку. Он так напряженно о чем-то размышлял, что даже не стал препираться.

Сареф, проводив его взглядом и удивленно покачав головой, повернулся обратно к остальным. Судя по тому, как они уставились в сторону прохода, необычная покладистость Стоика удивила не его одного.

— Хм... ладно, давайте передохнём, а потом отправимся к храму. Чувствую, после этой остановки у нас такой возможности еще долго не будет, — пробормотал он, направившись вслед за Стоиком. Остальные что-то согласно прогудели и тоже двинулись внутрь.

Стараниями подчинённых Гаррета пространство за стеной уже начало приобретать обжитый вид. В расчищенном центре площадки весело трещал костер, ставились палатки, рубились дрова.

Чуть в стороне от костра, на развернутом лежаке, метался в бреду Хеодан, а рядом с ним уже присел Стоик, который теперь водил руками над телом и что-то бубнил себе под нос. Когда он повышал голос, костерок вспыхивал сильнее, выстреливая снопы искорок в сторону жреца.

Вокруг сновали бойцы отряда, занятые своими делами.

Сам капитан нашелся около самой скалы, в которой и был пробит тот путь, про который он сообщал через артефакт. Широкий темный проем с ровными гранями и вычурной резьбой по краям был хорошо заметен даже издалека.

Подойдя ближе, Хранитель почувствовал, как к его сущности прильнул невидимый поток духовной энергии. Он закружился на краю его ауры, словно луны вокруг Эоры. Напрягшись в первый момент, Сареф быстро расслабился, поняв, что чужая сущность вполне контролируется его волей и не пытается воздействовать на духовное тело. Видимо, это была одна из тех душ, чью помощь обещал ему Галавэйн. Ну что ж, посмотрим, какой с них будет прок.

— Лорд Сареф, — поприветствовал его Гаррет, когда заметил своего сюзерена.

— Гаррет, — кивнул в ответ Сареф. — Ты уже разведал этот путь?

— Да, Ёрги прошла его до самого конца и сообщила, что он выходит почти к главному зданию комплекса. Сам туннель практически цел. Есть пара завалов, но по большей части камень держится крепко. Хотя все равно нужно соблюдать осторожность.

— Отлично. Тогда сейчас закончим ставить лагерь. Немного передохнём и через пару часов выдвинемся к храму, — Хранитель задумчиво посмотрел во тьму туннеля. — Вперед отправим Хиравиаса. Думаю, его талантов работы с землей и растениями хватит, чтобы найти слабые места и немного их укрепить.

— Ясно, — Гаррет кивнул. — А что насчет Хеодана?

— Оставим его здесь вместе с Адмесом и пятеркой твоих бойцов. Уж больно опасно тут, не стоит оставлять слишком маленькую группу, — ответил Сареф. — Не знаю, что точно из себя представляет проход через Суд Грешников, но что-то мне подсказывает, что здесь обратно мы уже не выйдем. Прикажешь им направляться в Вязы, как только придет ладья, а потом ждать нас там.

— Понятно, господин.

— Хорошо, — немного отстраненно ответил Сареф, чувствуя, как к первой душе присоединилась вторая, усиливая общий поток. Интересно, чем же все это закончится?

Часть 3: Решительный шаг

Из двадцати бойцов отряда Хранителя у входа в тоннель собрались только тринадцать. Адмес оставался в лагере, чтобы присматривать за раненым, и с ним еще пять охранников, так что капитан Эрн взял из своих только Ёрги и Деора. Маленькое войско сократилось еще больше. Впрочем, сопутствующее охранение, которое настойчиво собирал Гаррет, было относительно новым явлением, а основным костяком отряда всегда составляли товарищи Сарефа. И то что изначально они вместе собрались в общем то совершенно случайно, не мешало им полностью доверять друг другу и выпутываться из самых разных передряг. Совместное путешествие по стране удивительным образом сплавило их в единый механизм, который сейчас мог перемолоть практически что угодно. Новенькой среди них была только Паледжина. Вайлианка присоединилась к ним всего пару месяцев назад ради путешествия в Эйр-Гланфат по поручению посольства Вайлийских Республик, но как паладин она была опытным воином и вполне сносно встроилась в их компанию.

— Что-то мне этот потолок доверия не внушает, — сказал Кана, с опаской смотря вверх. Серый камень, сквозь который пробили путь эгвитанские строители, создавая дополнительный проход в храмовом комплексе, сейчас был покрыт сетью трещин, а те места, где резная облицовка совсем рассыпалась, можно было увидеть сыпучую забутовку, с помощью которой заполняли крупные прорехи в диком камне. — Поверьте бывалому археологу, маленькая эльфа тут могла бы и прокрасться, но, если сунемся все гурьбой, эти камни точно ухнут нам на головы. — Аумауа задумчиво поскреб пальцем ближайшую стену. — Не знаю, какими проходческими заклятиями пользовались древние строители, когда делали этот тоннель, но сейчас тут все держится на честном слове. Уж сколько мы лазали по всяким Дирвудским развалинам, а такого я еще не видел. Ну, разве что в Але-а-Ремен.

— Думаешь, этот ход периодически затопляет, как и половину тех руин? — с сомнением спросил Сареф.

— Только если сюда доходят цунами от Приливов Любовников, — фыркнул в ответ руатаец. — Какой там период у этого явления? Лет пятьсот? Берег слишком далеко, чтобы сюда что-то доходило в обычное время. Если эта коррозия правда от воды, то я могу только предположить, что тут долгое время обитала целая колония дождевых блайтов. Что само по себе полная чушь.

— Не зарекайся, приятель, — хмыкнул Хранитель. — Полюбовавшись на одержимые призраками трупы, я теперь готов поверить даже в то, что блайты могут появиться из-за растоптанного гнезда ос и после смерти продолжать жить ульем.

— Ну, у тебя и фантазия, — содрогнувшись, буркнул Кана. В такие моменты он начинал сожалеть, что обладает излишне активным воображением. Блайты и так не особо приятные противники из-за их иммунитета, а уж если представить их в виде роевых насекомых... Не приведи боги встретить такое в природе! — Ладно, не знаю уж, почему тут все так худо с потолками, но результат налицо: если мы не будем осторожно пробираться поодиночке, нас наверняка завалит.

— Плохо, — изрек Гаррет, также находившийся рядом. — Когда Ёрги ходила в разведку, то как раз заметила на той стороне следы блайтов. Правда, судя по бороздам на мху, это явно земельники, а не водники. Неизвестно, сколько их там и как далеко они от выхода, но когда на площадке перед тоннелем соберется хотя бы трое из нас, они наверняка почуют скопление свежей сущности. — Он на мгновение умолк. — Тоннель выходит на площадку с отвесной стеной слева и обрывом справа, в принципе, ее дальний край можно оборонять малыми силами, но не против каменюк. Эти твари легко способны просочиться через стену или выпрыгнуть прямо под ногами. Кроме того, своим плаванием сквозь скалы они вызовут обвал тоннеля еще вернее, чем если мы не будем заморачиваться осторожностью.

— А, понятно! — вдруг воскликнул Кана и добавил в ответ на вопросительные взгляды: — Мы почти угадали с блайтами, только типом ошиблись. Земляным даже большего количества не понадобилось бы. При перемещении сквозь грунт они смещают породы и вызывают приличные колебания. Если со времен древних они в этом месте хоть пару раз устраивали лежки, то состояние постройки совсем не удивительно.

— Ну, ликбез, конечно, интересный, — тяжело вздохнув, сказал Сареф. — Кругозор расширяет и все такое. Вот только решить проблему это не поможет.

— Не переживайте, о мои многомудрые пессимисты! Хиравиас в очередной раз спасет нашу бедовую компанию! — встрял в разговор одноухий орлан, подбрасывая на ладони мешочек с чем-то сыпучим. — Я пойду вперед и укреплю тоннель по всей длине, а вы топайте следом. Думаю, я могу быть достаточно незаметным, чтобы затихариться на той площадке и дождаться вас, не привлекая внимания.

— И что же у тебя там такое? — поинтересовался Сареф.

— О, это результат самоотверженного труда, кровавых жертв и беспощадного торга, — многозначительно произнес Хиравиас, высыпая на ладонь горстку семян какого-то растения. — Особый сорт вьюн-травы, прямиком от оватов Золотой Рощи. Разрабатывались для замены осадных лестниц еще в последнюю войну с Дирвудом, но тогда результаты их трудов применить не довелось. Эти малыши очень быстро растут и крепко-накрепко сцепляются со всем, на чем растут, да еще внешнему контролю чудесно поддаются, — орлан весело оскалил острые зубы. — Я раскидаю их по всей дороге, а потом проращу. Думаю, где-то через пятнадцать минут у нас тут будет отличный зелененький каркас, не уступающий лучшей шахтной крепи.

— А надолго ли хватит твоих травок? — прохрипел сидящий неподалеку Стоик. — Магия не вечна. Даже божественная.

— Не вечна-то она не вечна, но нам хватит, — успокоил его Хиравиас. — Этот сорт выводили, учитывая эти проблемы. Хотя при такой скорости роста стебли на восемьдесят процентов будут состоять из эфира, но форму удержат минут на сорок. А если с постоянным контролем друида, то и два часа протянут.

— Блайтов-то они не привлекут? — спросил Сареф. — Стихийные духи весьма чувствительны к изменению фона сущности.

— Если не подгонять слишком сильно, то все будет тихо, — ответил орлан. — В бою-то по пятнадцать минут лестницы растить не будешь. Заметят и снесут огнешаром, так что чем дольше растет, тем оно тише в эфире. Специально для ночных атак сделано, ничего эти каменюки не заметят, — сказал Хиравиас, после чего задумчиво почесал огрызок левого уха. — Разве что учуют, как они будут укореняться, но тут уж ничего не поделаешь. Придется рискнуть.

— Какое интересное творение, — с восхищением произнес Кана. — Эти ребята из Золотой Рощи знают, что делают!

— А то! — хмыкнул орлан. — За красивые ножки главы культа в Вязах вотчины не выделяют. Пусть даже те ножки этого стоят, — сказал он, мечтательно закатив глаза. — Среди друидов много разных групп по интересам, на всех мест не напасешься.

— Ты лучше поясни мне, почему не предложил ими воспользоваться, чтобы на скалу забраться? — нахмурив брови, поинтересовался капитан Эрн, сделав себе мысленную пометку провести в Каэд Нуа учения по противодействию штурмам с использованием растительных лестниц. — Столько времени зря потеряли, а ведь могли бы уже быть на месте.

— Эй, между прочим, эти семечки очень дорогие, — возмутился друид. — Это на укрепление тоннеля можно всего штук пять потратить, а для того, чтобы сделать надежный путь на такую высоту, все двадцать ушли бы. Да и не тренировался я никогда с ними. Для этого сноровка нужна, а я ни разу не специалист по растениям. Крепы-то всяко проще прорастить будет.

— Ну, если так ставить вопрос, то и правда лучше не стоит играть с этими новомодными штуками, — пробормотал Эдер. — А то падать высоковато.

— А я о чем? — хмыкнул Хиравиас. — Моя штельгарская натура от такой высоты не спасет, даже если приземлиться на лапы. Ну, я пошел, обождите, пока стебли перестанут шевелиться, и можете идти следом, — сказав это, орлан неспешно направился вглубь прохода, сделав первые двадцать шагов, он бросил на землю первое зернышко, несколько мгновений постоял над ним, прикрыв глаза, после чего двинулся дальше.

Сареф посмотрел ему вслед, кивнул сам себе и уселся на ближайший кусок камня, который когда-то был частью купола, прикрывающего это место сверху.

— Подождем, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Гаррета.

Медленно потянулись минуты ожидания. Люди разбились на группки и начали общаться между собой, то и дело бросая взгляды в сторону тоннеля, где виднелось активное шевеление быстро разрастающихся лиан.

Сам же Хранитель тихо сидел на своем камне, уставившись в никуда стеклянным взглядом, и прислушивался к себе. С тех пор, как первая бесплотная душа начала свой беспрестанный хоровод вокруг его сущности, прошло не так уж много времени, но за этот период в поток влилось столько новичков, что он уже потерял им счет. И хотя они были достаточно послушны, их общий "метафизический вес" начинал понемногу утомлять Сарефа.

Если прирост вскоре не уменьшится, его надолго не хватит. И это даже не говоря о вспышках противоречивых чувств, то и дело пробивающихся со стороны этих искалеченных осколков, все еще рвущихся к каким-то своим целям, чему не мешали ни разбитые в куски разумы, ни божественная воля, жестко приковывающая их к Хранителю.

Сейчас, вслушиваясь в какофонию их голосов, Сареф лихорадочно пытался придумать, как урезонить эту толпу. Да, они должны были провести его через Суд к Солнцу-в-Тени, но много ли от него к тому времени останется? С чем он выйдет против Таоса, если сейчас потратит все силы на удержание своих бестелесных помощников?

Молодой гламфеллен вздрогнул.

На последней мысли по всему сонму душ прошла волна гнева, словно даже единого проблеска образа древнего Инквизитора было достаточно, чтобы всколыхнуть в каждой из них лютую ненависть. Хотя... почему "словно"?

С замиранием сердца Сареф начал осторожно проецировать ментальный образ своего врага прямо в поток, одновременно передавая им свое собственное желание покарать его вместе с просьбой о помощи и готовностью приложить все силы к достижению этого.

И ответ не заставил себя ждать.

Образ Таоса поднял среди осколков такой шторм, что Сареф на секунду испугался, что на физический мир вокруг его тела сейчас обрушится настоящая духовная буря, которая легко и просто выкосит весь отряд. Призраки словно обезумели, яростно вгрызаясь в фантом жреца Воедики. О, как они жаждали, чтобы он был реален! Раздавить, уничтожить, растереть его в пыль, чтобы лишить всякого шанса на перерождение! Вот чего они жаждали каждой крупицей своего естества.

Да, сейчас Хранитель понимал это отчетливо. А еще он понимал, что, какова бы ни была история этих несчастных, Великое Колесо не касалось их тысячи лет и, несмотря на свое состояние, память о виновнике их жалкого существования была выжжена в них каленым железом.

Буйство духов начало сходить на нет, но теперь среди хаотичного сонма начала появляться единая воля, придающая прежде бессмысленным метаниям четкое направление.

Прямо перед глазами Хранителя на свет появлялось нечто...

"Веди-и-и Нас-с-с... Инквизитор-Еретик..."— Сущность Сарефа пронзил многоголосый лязгающий шепот древних мертвецов, мгновенно выбивая его в реальность.

Эльф слетел со своего импровизированного стула, словно от удара, и скрючился на заросшей мхом земле, жадно хватая воздух непослушными губами.

— Т-твою ж м-мать... — хрипло выдавил он из себя, таращась помутившимся взглядом на быстро приближающиеся фигуры.

— Стоик! Живо сюда, остолоп паленый! — выкрикнула одна из фигур голосом Эдера.

— Уткнись, эотасианец недобитый. Иду я, — послышался знакомый хрип в стороне.

— Сареф, ты меня слышишь? — спросила другая фигура, склонившись над ним. — Что с тобой?

Следующий силуэт придвинулся совсем близко, почти уткнувшись ему в лицо. До ушей Хранителя донесся слабый скулёж, а по его лицу провели чем-то влажным.

— Тьфу, Итуумак, отвали, — пробормотал наконец начавший приходить в себя эльф, отпихивая в сторону охотничьего лиса.

Муть в глазах начала рассеиваться, открывая ему картину обеспокоенных Сагани с Итуумаком, всполошившегося Эдера и споро хромающего к нему Стоика.

Да и остальным его неожиданное падение явно не прибавило спокойствия.

Сареф приподнялся над землей и, осторожно опираясь на руки, примостился спиной к ближайшему куску камня, на котором прежде сидел.

— Порядок... ничего страшного, — ответил он гномке.

Судя по ее взгляду, Сагани ему не поверила.

— Во что ты опять вляпался, Хранитель? — спросил Стоик, подойдя ближе и уставившись на него своими безумными глазами, в глубине которых можно было различить тлеющие угольки. — На моей памяти тебя так еще не торкало.

— Просто... — начал было отвечать Сареф, но был прерван громким бормотанием чуть в стороне.

— Голоса... много голосов... разных голосов... столько потерянных и забытых желаний... но цель одна... только одна...

Обернувшись на звук, Хранитель увидел застывшую на месте Скорбящую Мать, которая раскачивалась из стороны в сторону и проговаривала все это по кругу, постепенно повышая голос. И судя по тому, что внимание на это обратил только он, поток образов от подарочка Галавэйна занес сайферку так глубоко, что она инстинктивно активировала свой жуткий отвод глаз, который за время странствий стал для нее как второе дыхание.

— Просто небольшая проблема с помощью, которую выделил нам Галавэйн, — тяжело вздохнув, ответил Сареф, осторожно касаясь разума пострадавшей женщины своей волей. К счастью, мешанина мыслей мертвецов просто выбила ее из колеи, не нанеся никакого вреда. Как только он соприкоснулся с ее сущностью, Скорбящая Мать немедленно воспользовалась им в качестве маяка и быстро вернулась в реальность. После того, как ее застывшие глаза вернулись к жизни, она передала Хранителю чувство, которое можно было охарактеризовать как благодарную улыбку, и быстро разорвала контакт. — Ничего страшного, — как ни в чем не бывало добавил он, обращаясь к Стоику.

Жрец с прищуром оглядел его, после чего так же подозрительно посмотрел в сторону Скорбящей.

— Ну уж нет, так просто ты не отделаешься, — фыркнул Стоик. — Раз уж умудрился нас всполошить, изволь принять мое лечение, — объявил он, после чего быстро ткнул дернувшегося Сарефа в грудь своим обугленным посохом, по поверхности которого на мгновение прошли раскаленные трещины.

— Да чтоб тебя! — взвыл Хранитель, вскакивая на ноги.

Он обхватил себя руками, стараясь справиться с непередаваемым коктейлем ощущений, которыми наградил его полоумный жрец. Было такое чувство, будто по венам друг за другом проносятся волны жара и холода. Хотелось куда-то бежать, прыгать, драться или просто орать в голос. Делать что угодно, лишь бы дать выход неожиданному притоку энергии.

Все это было ему вполне знакомо. Что-то такое случалось после каждого бодрящего благословения, вот только сейчас интенсивность была на порядок сильнее обычного. Этот магранов псих даже заклятием поддержки мог подгадить!

— Смотрю, ты очухался? — участливо поинтересовался Стоик, довольно скаля желтые зубы. — Вот и славно! Давай быстрее шевели ногами, похоже, наш одноухий друид закончил заниматься садоводством, — после чего отвернулся и заковылял прочь.

Проводив жреца взглядом, Эдер повернулся к Сарефу и протянул ему руку.

— Знаешь, приятель, порой мне начинает казаться, что ты выкидываешь эти хранительские фортели, только чтобы приколоться над нами, — с усмешкой известил он эльфа, помогая тому подняться.

— Ну уж извини. Иногда желание увидеть вашу реакцию на очередную мою придурь просто выше моих сил, — отшутился Сареф, сипло втягивая воздух. Пик эффекта от божественного стимулятора начал проходить, оседая в груди приятным теплом.

— Поделом тебе, — припечатала его Сагани, сложив руки на груди. — Нечего было отнекиваться. Я, конечно, не блистаю чувствительностью к потустороннему, но даже мне через связь с Итуумаком удалось почуять что-то неладное. — Сидящий рядом с ней лис немедленно поддержал свою хозяйку согласным рыком.

— Согласен с Сагани, — произнес до того помалкивающий Алот. — Может, нам и далеко до сайферов и хранителей, но профессия обязывает обращать внимание на подобные явления.

— Ладно-ладно. Признаю, был неправ, — опустив плечи, повинился Сареф. — Но давайте не будем углубляться в эту тему. Помочь вы ничем не сможете, а нервы себе потреплете. Сейчас это для нас может быть чревато.

— Хорошо, — согласно кивнул Эдер, переглянувшись с остальными. — Только ты тоже самодеятельностью не занимайся.

Сареф молча кивнул, заканчивая разговор. Ситуация и так была достаточно напряженной, чтобы еще подливать масло в огонь рассказами о сомнительном подарке бога охоты.

Все же то, что он только что видел, было настолько же поразительно, насколько страшно. И вызывало неприятные воспоминания. Прежде он только один-единственный раз встречал подобное единение душ... в виде заготовки под Чучело на алтаре Скейна под Дирфордом.

Ему до сих пор иногда снились те окровавленные постаменты, расположенные вокруг углубления в полу, куда стекала кровь убивших себя сектантов вместе с бурлившей багровой жижей в глубоком чане, из которого с ним говорил хор голосов безумцев, добровольно смешавших свои жизни в этом жутком ритуале, призванном дать их богу временное вместилище.

Ощущения от контакта с той пакостью и с тем, во что превратился сонм душ, сейчас связанный с ним цепями "благословения", были пугающе похожи.

Хранитель мысленно содрогнулся.

Такое соседство нервировало гораздо сильнее, чем предстоящее сражение. И попытка разорвать связь уже никак не получится. Сареф достаточно хорошо знал свои пределы, чтобы понимать, что ментальная схватка с сонмом, которому он сам подарил единую цель, станет немедленным концом его жизни. Да даже если на секунду поверить, что ему нереально повезет, без этих душ он просто не сможет пройти через Суд, а значит, через некоторое время просто сойдёт с ума. Ведь шанс на то, что его прошлая жизнь сама оставит в покое настоящее, еще призрачней, чем надежда на милосердие или забывчивость Таоса. В конце концов, Сареф не понаслышке знал, какими методами действуют сектанты Свинцового Ключа и их бессменный лидер.

Эльф рассеянно почесал длинный шрам, тянущийся по правой стороне шеи и теряющийся где-то за ключицей. Можно сказать, прочувствовал на собственной шкуре.

"Хотя, честно говоря, такое развитие мало что меняет. Здесь, на финишной прямой, что-то предпринять нет ни времени, ни возможности, так что вперед и только вперед, а там, глядишь, может быть, обе проблемы просто решат друг друга, — подумал Хранитель, направляясь к входу в тоннель, стены и потолок которого теперь густо оплетали зеленые лианы. — Ну, по крайней мере то, чему подвергают тело сектанта перед вселением Чучела, мне точно не грозит. Не хотелось бы провести свои последние мгновения безносым и безухим кастратом с черными камнями вместо глаз, — криво усмехнулся он".

* * *

Хиравиас ждал их прямо у выхода с другой стороны тоннеля, на небольшой террасе, обнесенной с одной стороны остатками древней балюстрады, на которых он и сидел, болтая ногами над пропастью, явно не стремясь прятаться от чего бы то ни было, как они изначально планировали.

Сареф устало потер переносицу. Хотя дорога сюда заняла не больше получаса, выдалась она не особо приятной. Сплошной зеленый покров толстых лиан, иногда разбавляемый столь же зелеными поддерживающими столбами и рамами, вызывал серьезное беспокойство на каком-то глубинном уровне. Просто невероятно вдохновляющее ощущение. Немного подумав об этом Хранитель предположил, что это может быть связано с въевшимися в души воспоминаниями прошлых реинкарнаций о встречах с растительными хищниками. В конце концов, подобные существа обитали во всех уголках Эоры, где существовали достаточно крупные зеленые биомы, а естественная миграция душ — это давно доказанное явление. Примером тут может служить путешествие Сагани. Традиционная охота ее племени за новым воплощением уважаемого старейшины, чтобы передать ему новости из бывшего дома, привела ее в Дирвуд от самой южной окраины архипелага Мертвого Огня, а это практически у самой Движущийся Белизны. Так что печальный опыт знакомства со злыми грибами (или травой) мог отметиться в прошлом любого разумного. Даже у Бледного Эльфа, чьи предки тысячелетиями жили в той самой Движущейся Белизне, где что-то, кроме лишайника, днем с огнем не сыщешь.

"А, собственно, почему даже? Я-то точно знает, что по крайней мере одно воплощение прожил в Дирвудских лесах, — мрачно подумал Сареф. — Хотя лучше бы не знал. Жилось бы мне во сто крат спокойней."

Раздраженно тряхнув головой, Хранитель быстро пошел дальше.

Зеленая изгибающаяся кишка с неровным полом и резкими перепадами высот в местах, где, по всей видимости, когда-то были винтовые лестницы, уже позади, и больше не навевает мысли о желудке огромного растительного хищника. Причин осторожничать не осталось. Если бы с этого выхода ожидала какая-то опасность, Хиравиас не вел бы себя так беспечно. Мелкого друида никак нельзя было обвинить в отсутствии осторожности.

Сареф подошел к развлекающемуся орлану и задумчиво посмотрел вниз. Там раскинулась заросшая лесом долина, тянущаяся на восток до самой воды и вздымающаяся на запад пологим склоном, переходящим в скалистую гряду, на одном из отрогов которой они сейчас и находились. Эта гряда тянулась дальше вглубь острова, деля его на две неравные части. Теперь стало видно, что они сами высадились на меньшую. По обеим частям острова были раскиданы энгвитанские развалины, но на большой части их было в разы больше. Особенно выделялся давешний склон, буквально усыпанный полуразрушенными зданиями, лестницами и террасами.

— Ну, что у тебя тут? — спросил Сареф у друида. — Все тихо?

— Как в упокоенной могиле, шеф, — хмыкнул Хиравиас, скаля острые зубы. — И думается мне, что мы до самого конца не встретим на поверхности ничего примечательного.

— С чего вдруг? — поинтересовался Хранитель, вопросительно вскинув бровь. — Если блайты решили куда-то переселиться, то это не значит, что тут нет какой-то иной живности.

— А они никуда не переселились, местные хозяева все еще дома. Ну, или то, что от них осталось, — сказал одноглазый орлан, кивнув в дальний угол террасы. Посмотрев в ту сторону, Сареф заметил несколько ровных кучек перемешанного грунта и камней. — Советую тебе прислушаться к своему хранительскому чутью, приятель. Думаю, ты быстро поймешь, почему дальнейший путь пройдет тихо, — добавил Хиравиас.

Решив последовать совету, Сареф прикрыл глаза и практически мгновенно почувствовал в окружающем эфире какой-то беззвучный гул. Это было совершенно точно нехарактерно ни для нормального фона, ни для отпечатков божественности, которые ему доводилось видеть. Тем не менее, этот эффект напоминал о чем-то очень... знакомом.

— Здесь была духовная буря, — выдохнул Сареф, широко открыв глаза.

— В точку, приятель, — воскликнул друид, хлопнув в ладоши. — И, похоже, грянула она буквально день назад. Эти ветры не щадят ничего, в чем есть хоть капля духовной сущности. Вон, смотри, здесь даже трава пожухла. Хотя растения-то восстановятся. В отличие от всего остального.

— Эхе, а моя теория о том, что эти явления вызывают энгвитанские руины, похоже, подтверждается, — пробормотал Сареф. — Ведь как вовремя! Только Таос пробрался в подземелья, и вот уже в округе начинает задувать ветер душ.

— Вполне возможно, что ты прав, — кивнул Хиравиас. — Строители вообще во всех этих духовных материях были доки. Ну ладно, если будем и дальше рассиживать, то можем и опоздать на банкет, который устроил для нас этот тип! — сказал карлик, перекидывая ноги через балюстраду обратно на террасу. — Идем, я тут, пока вы там тащились, нашел дорожку, которая ведет ближе к комплексу. Думаю, нам туда и надо.

* * *

Они осторожно приближались к подножию главной лестницы Храма, внимательно проверяя каждый метр на своем пути. Хотя путь, обнаруженный между скал, сохранился относительно хорошо, но на нём, как и на всех местных постройках, время сказалось не лучшим образом. Случайный обвал или скрытая расселина могли легко стать причиной травм, из-за которых и так невеликие силы отряда могли сократиться еще больше, и это если не учитывать возможность смертельного исхода. Кроме того, в подобном месте всегда могли встретиться ловушки, долгие годы сохраняющие работоспособность даже в местном климате, а кто уж их соорудил, сами энгиватанцы до своего падения или сердобольные хранители руин, не так и важно.

К промежуточной цели отряда они вынырнули как-то неожиданно. Вот они еще по стеночке проходили очередное узкое место, образовавшееся из-за давнего обвала скалы, стараясь не дать сифонящему ветру сбросить их вниз, а буквально за следующим поворотом просто оказались неподалёку от первой ступени высокого сооружения, напоминающего формой пирамиду, с ровной площадкой на вершине.

Сразу сложно было сказать, построено ли оно от начала и до конца из рукотворных блоков или же большая часть просто вырублена в скале древними каменотесами: сильно мешали пласты мха и прочие следы вековой заброшенности. Но даже несмотря на это, сооружение внушало уважение если не своим состоянием, так аурой и двумя высокими статуями из цельного камня по бокам от лестницы.

Эти произведения древних резчиков выглядели поистине подавляюще. Широкие формы антропоморфных фигур в чешуйчатых доспехах, застывших словно в почетном карауле, могли любого заставить нервно ежиться. Создавалось впечатление, что их ровно обтёсанные угловатые лики буквально прожигали безглазыми взглядами тела невежд, посмевших нарушить покой их территории.

"Странные у них головы, — подумал Сареф, разглядывая обветренные камни замысловатой конфигурации. — На первый взгляд кажется, что скульпторы старались изобразить богоподобного смерти, по крайней мере, угловатое утолщение на месте глаз и носа можно принять за уродливые наросты, характерные для этого типа меченых. Но какие-то они слишком ровные, а эти то ли щупальца, то ли рога на затылке вообще ни на что не похожи. Хотя мастерство изготовления, конечно, выше всяких похвал. Столько лет прошло, вокруг все развалилось, а эти почти в идеальном состоянии. Только у правого "рога" отбиты".

От размышлений о статуях у Хранителя возникло странное ощущение. Словно он когда-то знал об этих исполинах что-то важное, но никак не мог поймать ускользающую мысль.

Покачав головой, Сареф начал подъем к вершине. Ноги мерно топали по ступеням, а разум четко и как-то привычно отсчитывал каждый шаг, постепенно вгоняя Хранителя в подобие легкого транса.

Мир расцветал новыми красками. Вот уже казалось, что вокруг не поросшие мхом развалины, а ровные серые камни, покрытые замысловатой резьбой. Тысячелетия словно обращались вспять. Осколки давно разрушенных колонн и балюстрад прямо на глазах возвращались на свои законные места, а вслед за ними сам собой выстраивался высокий купол, некогда скрывавший от неба Суд Грешников. С каждым шагом Хранителя строение на вершине приобретало былое величие.

Сареф сделал последний шаг и вышел под своды купола, оставляя позади ровно сто пятьдесят ступеней, как делал до этого тысячи раз в тысячах жизней. Судья или подсудимый. Непримиримый еретик или гордый инквизитор. Высокородный энгвитанец или грязный дикарь. Человек, эльф, орлан, аумауа. Неважно. Все они некогда прошли этот путь, чтобы предстать перед собственной смертью, и теперь вновь были здесь, преодолев тысячелетия забвения ногами Хранителя.

Сейчас, на этом самом месте, у проклятого провала, сотворенного руками народа, энгвит. Им предстояло вновь столкнуться с бездной, из которой они однажды не вернулись. Но прежде...

На месте казни было необычайно людно. Множество высокопоставленных особ прибыли сюда, чтобы узреть казнь той, что посмела отвергнуть волю богов и отравить неокрепшие умы ядом ереси. Ради всех этих сановников по краю крытой площади храма даже установили многоуровневые скамьи. Сейчас они там и сидели, с жадностью ловя каждый звук и движение от действа, происходящего почти в самом центре строения, чуть поодаль идеально круглого провала, где уже не первое поколение оканчивали свои жизни самые разные разумные со всех концов мира.

Сам Сареф находился как раз в центре, вместе с Таосом и старой дыбой, на которой подвесили Иовару. Ранее чистое лицо женщины теперь отмечено страшным ожогом справа.

Сцена пытки.

Он уже видел это, хоть и не так отчетливо. По сравнению с прошлым разом окружающие декорации и инструменты палачей сильно отличались. Незыблемыми остались только недовольство Таоса и слабоуловимое умиротворение в глазах его жертвы, которое не могла изгнать даже самая страшная боль.

Видение было невероятно реалистичным. Нос чувствовал вонь запекшейся крови и паленой плоти, а пальцы ощущали шершавую поверхность деревянных рукоятей ворота.

Руки Сарефа повернули колесо, и воздух прорезал захлебывающийся крик пленницы.

Звук пробирал до костей, до самой сути души. В одно мгновение единение Хранителя и сонма разлетелось на куски. Осколки душ еще здесь, вместе с ним, хотя уже и не так близки, как прежде. Самого же Сарефа словно отбросило от фигуры, что до сих пор сжимала поворотное колесо дыбы, но он продолжал чувствовать его тело словно свое.

Таос поднял руку, приказывая своему ассистенту вернуть ворот в прежнее положение.

— Я еще раз спрашиваю тебя, Иовара икс-Энсиос. Признаешь ли ты еретичность своих воззрений? — требовательно спросил он, внимательно вглядываясь в изуродованное лицо изможденной эльфийки, но та просто безразлично смотрела перед собой. Окружающую тишину нарушали только тяжелое дыхание пленницы и скрип ее кожаных пут. — Ты признаешься в отступничестве?

— Я признаю... что отреклась от ошибки прошлого, — тяжело выдавила Иовара сквозь потрескавшиеся губы.

— Ты признаешь, что основала заговор против единой истинной веры? — продолжал Таос с презрением и злостью в каждом слове.

— Я признаю... что раскрывала глаза другим, — произнесла она.

По рядам зрителей прошла волна возмущенных шепотков.

— Ты признаешься в лжепророчестве? — чуть спокойнее спросил Великий Инквизитор, на мгновение прикрывая глаза.

— Я признаю, что следовала за лжепророком, — ответила Иовара, впервые за весь допрос смотря прямо на Таоса.

— Неужели? — вкрадчиво спросил Таос, пристально уставившись на нее. — И где мы могли бы найти этого еретика?

— Он носит одеяние Великого Инквизитора, — со слабым смешком выдохнула Иовара.

Толпа на скамьях вокруг взорвалась возмущенными воплями, в сторону пленницы посыпались оскорбления.

— Твоих последователей тут нет, ведьма, — презрительно бросил он, раздраженно поджав губы. — Здесь, в Брейт-Эоман, твоя ложь не властна.

— Значит, остается только моя истина, — ответила она, переведя взгляд прямо на Сарефа.

— Еще поворот! — рыкнул Таос телу у ворота.

Тело с механической точностью выполнило полученный приказ.

Все вокруг потонуло в диком крике прикованной женщины. Сарефа сковала боль, словно это его собственные суставы выкручивал безжалостный механизм. Он хотел кричать, но не мог выдавить ни звука, а истошный вопль Иовары метался по площади, то и дело срываясь на хрип.

— Стойте...а-арэ-э-эх-х... кха... стойте, — с трудом выдавила она. — Я готова... Готова...

— Ты готова сделать признание? — вкрадчиво поинтересовался Таос, жестом останавливая ассистента.

Иовара глотнула ртом воздух, собирая крохи сил.

— Я готова... услышать... твое, — в конце концов произнесла она.

Таос удрученно покачал головой, после чего кивком приказал помощнику продолжить. Последнее, что услышал Сареф, прежде чем видение начало выцветать, это ржавый скрежет шестерней и очередной крик.

Хранитель замер на месте, отупело глядя сквозь собственную руку, все еще ощущая древесные рукояти поворотного колеса.

Сареф моргнул и наконец возвратился в реальность. Суставы саднило от фантомных болей.

"Почему я вообще ощущал боль Иовары? — подумал Сареф. — Ведь прежде мне точно не доводилось переживать ее жизнь, так что она никак не может быть моим прошлым "я", верно?"

Он огляделся по сторонам и понял, что находится почти на том же месте, где в видении стояла дыба. Конечно, вокруг все иначе: нет деревянных трибун, идеально шлифованный пол покрыт трещинами и мхом, многие колонны, которые прежде удерживали купол, полностью разрушены, а от самого купола остались только редкие осколки.

Напротив Сарефа возвышалась огромная статуя Воедики, отбрасывающая тень прямо на зев провала, куда веками забрасывали подсудимых. До боли знакомое изображение опальной королевы богов, которое можно встретить почитай в любом уголке мира: свободная мантия выглядела словно настоящая ткань, тонкие костлявые руки, резкие черты морщинистого лица, высокая угловатая корона с несколькими обломанными зубьями и ни единого признака прошедшего времени. Даже повсеместно присутствующий мох не смел коснуться подола ее каменного одеяния.

Казалось, древнее изваяние смотрело прямо на Сарефа, до костей пробирая его безжалостным осуждением своих холодных очей.

Сам провал, так же, как и статуя, выглядел, словно его построили вчера. Идеально круглую пропасть в неизвестность обрамляли два концентрических круга из темного камня, чью ровную поверхность портил лишь небольшой налет грязи.

Сделав шаг ближе, Сареф заглянул в бездну — с поверхности не доставал до дна ни единый луч света, и стенки почти сразу терялись во тьме, но присмотревшись, где-то там вдали он заметил слабый бирюзовый огонек. Из глубины тянуло каким-то потусторонним ветром, вместе с которым до Хранителя доносился слабый шепот и звал...звал...

Хранитель чуть отшатнулся от провала.

— Вот ведь... еще бы немного, и я бы точно спрыгнул, — пробормотал он себе под нос, утирая холодный пот.

— Все равно же спрыгнешь, так чего ждать? — спросил Эдер, с опаской заглядывая за край ямы.

— Ну не так же, с бухты барахты! — возмущенно буркнул Сареф.

— И то верно, очертя голову лучше не сигать, — согласился с ним Хиравиас, подходя с другой стороны.

— Будь ваша воля, вы бы тут до скончания веков сидели, — бросил им Стоик, неотрывно разглядывая статую Воедики. — Будете долго рассусоливать, и Паленая Старуха отпразднует победу танцем на наших костях, — рыкнул он, отворачиваясь от богини.

— Ой, да брось, на такой срок мы не задержимся, — хмыкнул Эдер. — А вот поинтересоваться, что на этот раз узрел наш славный лидер, будет полезно. Я точно опознал тот придурковатый взгляд, которым он обычно пялится на свои галлюцинации, — с усмешкой сообщил эотасианец.

— Согласна, — лязгнула своей механической гортанью Дьяволица, приближаясь к группе. — Раскрой нам свою тайну, о духовный вуайерист, — добавила бронзовая дева, дурашливо поклонившись Сарефу.

Остальные просто молча кивнули, не вступая в полемику.

— Ты слишком много общаешься с Эдером и Хиравиасом. Они испортили твой замечательный черный юмор, — печально вздохнул Сареф, игнорируя возмущенные возгласы со стороны балагуров отряда. — Что же до видения, то не могу сказать, что оно показало что-то важное. Только открыло маленький кусочек биографии моего прошлого "я" и добавило вопросов. Всё как всегда.

— Жаль, что ничего не прояснилось, — сказал Алот, пытаясь что-то наколдовать над пропастью. — Кстати говоря, ты можешь заглянуть вниз своим хранительским взглядом? А то я даже огонек туда кинуть не могу. Каждая конструкция развеивается потоком эфира.

— Нет, никак, — покачал головой Сареф, попробовав сосредоточиться на том, что находилось под ними. — Для меня тут тоже слишком ветрено. Придется идти без предварительной разведки.

Хранитель снова приблизился к самой кромке. В этот раз на это действие откликнулся сонм душ. Сареф буквально кожей чувствовал, как меняется их спокойный танец в пределах его ауры, и, что бы они ни делали, это возымело скорый эффект.

Повинуясь зову своих собратьев, из бездны Суда Грешников начали подниматься древние духи, вырываясь на поверхность потоком гулко воющего ветра, который уже наверху трансформировался в плотную стену сущности, двигающуюся по краю площадки храма. Поток духовной энергии был настолько силен, что его фиолетовые ленты видели все присутствующие.

— Задери меня Галавэйн! Никогда такого не видел! — восхищенно воскликнул Хиравиас, пытаясь перекричать ветер. — Мы будто в центре буиака, который по доброте душевной решил нас не трогать!

— Верно, друг-орлан! — вторил ему Кана, с широкой улыбкой оглядываясь по сторонам. — Только ради этого момента стоило ввязаться в твои дела, Сареф! Ах, сколько всего замечательного я смогу написать о наших приключениях, когда вернусь в Такову!

— Ха-ха-ха, думаю, сегодня мы увидим еще много удивительного, главное, все это пережить! — откликнулся Сареф сквозь гул. — Ну что? Все готовы?

— Да! — раздался ему в ответ хор голосов.

— Тогда на счет три... Один... Два... ТРИ! — выкрикнув последнюю цифру, Сареф что было сил оттолкнулся ногами от камней, прыгая прямо в широкий зев Суда. Одновременно с ним прыгнули и все остальные. Не успели они пролететь и до середины провала, как стена сущности сорвалась с места, охватывая их летящие тела, и устремилась вниз бушующей волной, увлекая за собой всех этих живых безумцев.

Сареф, Алот, Стоки, Сагани, Итуумак, Паледжина, Эдер, Дэви, Хиравиас, Скорбящая Мать, Гаррет, Ёрги и Деор исчезли в непроглядных глубинах Брейт-Эамон.

Спустя пару мгновений после их исчезновения ничто не напоминало о том, что древние камни развалин кто-то тревожил.

Что-то Иовара и Таос мне вот это дело напоминают.))

https://www.youtube.com/watch?v=KOouf1xCMQs

Часть 4: Что есть ответ без вопроса?

Сареф падал сквозь бесконечное пространство. Мимо текли разноцветные потоки эфира, гудели в ушах, словно порывы ветра, то взрываясь воем урагана, то затихая до шелеста тёплого летнего ветерка. Каскады энергии складывались в причудливые картины только для того, чтобы в следующий миг раствориться среди хаотичных течений духа. Осколки воспоминаний кружили вокруг, каждое мгновение выстраиваясь в новый узор, подобно стёклышкам в калейдоскопе.

Такова была Граница между миром смертных и царством богов — вечно заполненная дорога, через которую проходят все души мира, прежде чем попасть в Колесо реинкарнации или вернуться обратно в Эору.

Хранитель нёсся вперёд, всеми силами отгораживая своё сознание от изменчивой какофонии этого измерения. Всё, что его окружало, не было предназначено для тех, кто еще цепляется за смертную реальность, только боги и умершие могли свободно находиться в этом месте. Именно поэтому бедолаги, открывшие в себе дар Хранителя, часто сходили с ума, ведь обладатели этого проклятого таланта всегда, пусть и самым краешком, но касались Границы, и далеко не всякий разум выдерживал такое соседство.

Сейчас, физически соприкасаясь с тропой мертвецов, Сареф чувствовал, что давление, которое он испытывал все последние годы, будто возросло во сто крат, но всё же пока держался. Где-то там, впереди, его ждало дно колодца, и он был уверен, что, в конце концов, окажется там, нужно только продержаться... отгородится от вала, стремящегося раздавить его... суметь сохранить здравомыслие...

Неожиданно Сареф почувствовал, как что-то изменилось. В одно мгновение хаос Границы отступил, даря такое желанное облегчение. И почти в тот же момент он почувствовал, что больше не падает, а лежит на чём-то мягком и пружинистом. В нос ударил запах влажной земли, а глаза увидели ровную каменную поверхность, к которой он прижимался щекой.

Замерев на пару мгновений, ожидая продолжения полёта или иной неприятности, Сареф осторожно приподнялся на руках, быстро встал и огляделся. Вокруг клубился сизый туман, скрывающий от взгляда всё, что находилось дальше пары шагов.

Подозрительно сузив глаза, Сареф прислушался к себе. От него не укрылось несоответствие между тем, что он видел, осязал и обонял, так что доверять сейчас можно было только внутреннему чутью Хранителя. Впрочем, хоть он прежде и не видел ничего подобного, происходящее ему отчётливо напоминало испытанное совсем недавно...

Над ухом Сарефа что-то пролетело. Отскочив в сторону и повернувшись, он заметил небольшой круглый предмет, со свистом рассекающий туман. Приглядевшись, Сареф заметил еще один, затем еще и еще. Они порхали в тумане всё время, оставаясь на краю его зрения, никогда не показываясь полностью, как бы дразня восприятие своим существованием.

Наблюдая некоторое время за странными предметами, Сареф рассмотрел, что траектория их движений изменилась. Словно убедившись, что завладели его вниманием, "летуны" прекратили прятаться и перенесли свой безумный хоровод в туман прямо перед ним.

Одна из таких летающих штуковин подобралась к Хранителю ближе и зависла прямо перед его лицом. Штуковина оказалась глазом. Судя по характерно вытянутому зрачку и желтоватой радужке, ранее глаз принадлежал какой-то крупной кошке.

Сареф с трудом удержался, чтобы не схватиться за свой магический жезл, понимая, что оружие здесь ему не поможет.

Повисев мгновение, глаз юркнул обратно в туман, который немедленно разошелся в стороны, открывая взгляду Сарефа гуманоидную фигуру, окруженную множеством неспешно плавающих глаз самых разных существ. Фигура ни на секунду не оставалась статичной, она превращалась из мужчины в женщину, из человека в орлана, из ребёнка во взрослого и наоборот. Её кости удлинялись и укорачивались, шерсть то исчезала, то вновь прорастала через только-только затвердевшие чешуйки. Единственное, что не изменялось — это ровное безглазое лицо.

Сареф сразу понял, кто перед ним. Сложно было не узнать самый известный из образов Ваэль, бога снов, тайн и откровений. Хозяин одного из трёх молчаливых алтарей, храма всех богов, сам почтил его своим визитом.

— Ты далеко продвинулся в своём поиске, Хранитель. Блуждал по извилистым тропкам, собирая воедино кусочки дороги. За множество жизней ты терял и вновь находил её бесчисленное количество раз. И вот теперь, в шаге от конца, ты готов вернуться к началу, — произнёс бог, неотрывно изучая Сарефа своими неисчислимыми глазами.

— У меня сейчас вдосталь своих загадок, чтобы добавлять к ним еще и ваши, боже, — уважительно, но твердо ответил Сареф. Несмотря на свою профессию исследователя, он никогда не поклонялся Ваэлю, поэтому не считал себя обязанным быть слишком почтительным. Достаточно и простой вежливости. Это гораздо больше, чем кто-либо мог ожидать от Стоика.

Сареф мысленно поморщился.

"Этот старый козёл плохо влияет на мой рассудок. Этож надо, уже использую его как эталон для общения с богом! — кисло подумал он. — Кстати, где все? Бог тайн решил не собирать лишнюю аудиторию?"

В ответ Ваэль захихикал. Звук странно плавал, то усиливаясь, то понижаясь вслед за изменением формы тела многоглазого бога.

— Но я бог загадок, мог ли кто-то ожидать от меня иного? — спросил он, чуть склонив голову. Мгновение спустя Ваэль продолжил: — Ты ищешь и ищешь, а твой противник напускает туман, путая след. Ответы же только затягивают тебя еще глубже, к более масштабным тайнам, с которыми ты связан неразрывными узами.

Сареф тихо вздохнул, на мгновение устало прикрыв глаза.

— И всё же я хотел бы знать, чем вызван такой интерес к моей персоне? Мне казалось, что остальным Великим не было особого дела до происходящего, и неважно, что успех Таоса наделит Былую Королеву новыми силами.

— Всё зависит от того, зачем ты пришел сюда. Скажи, какова твоя цель, помимо поиска? — сказал Ваэль. — Что же до других... кто знает? Это может быть истина или заблуждение. Решать тебе. — Бог растянул губы в широкой улыбке. Его человеческие зубы быстро заострились, превращаясь в опасные треугольные резцы аумауа.

— Цель? — задумчиво пробормотал Хранитель, подыскивая ответ. — Я здесь, чтобы не дать Воедике получить желаемое. За последние годы я не единожды переходил дорожку её культу. Душительница не славится всепрощением, поэтому было бы разумно не дать ей заполучить силу, с которой она сможет куда проще свершить свою месть.

— Следовательно, ты должен рассеять то, к чему она стремится, — кивнул Ваэль. — Туманность из похищенных душ, слепых и наполненных потенциалом новой жизни. Ответ на вопрос Воедики и твоё начало — что ты будешь с ними делать?

Сареф подозрительно прищурился:

— Я так понимаю, есть предложение на этот счёт?

Ваэль сложил руки на груди и усмехнулся, демонстрируя набор мелких острых зубок

орлана.

— Не вверяй судьбу этих душ решению какого-то бога. Ты нашел их, а теперь рассей по миру, чтобы ни бог, ни смертный не знал, где они окажутся. На это твоих сил хватит. Пусть они потеряются и станут новыми вопросами и ответами.

— И какой цели это послужит? — нахмурился Сареф.

— Никакой! В этом весь смысл.

Сареф закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь унять вспыхнувшую злость. Мысль о том, что весь тот ужас который Таос обрушил на народы континента закончится без какого либо дастойного результата была ему абсолютно отвратительна. Но что в действительности он мог сделать? Попробовать вернуть их обратно, полагаясь на милосердную Хайлию? Скормить живым, как требовал Галавэйн? Предать самого себя и отправить души в желудок Воедике(уж этот путь точно будет открыт)? Или надеяться что Берас в последний момент решит помочь даже без платы? Один путь, другого краше и все паршивые.

— Вариант не лучше и не хуже прочих, — пробормотал он, невесело покачав головой, после чего снова посмотрел на бога. — Отпусти меня, боже. Я подумаю над твоими словами.

— Большего мне и не нужно, — со смехом произнёс Ваэль. — Ты стоишь на перепутье, смертный, и твоё решение само по себе замечательная загадка, ответ на которую я буду счастлив увидеть. Желаю тебе лёгкого пути.

Твердь под ногами Сарефа исчезла и падение продолжилось.

* * *

Глубокую тьму древнего подземелья неожиданно разорвали несколько сине-фиолетовых вспышек. В следующий миг по залу, чью тишину ничто не нарушало столетиями, разнёсся глухой стук, звон металла и треск сухих костей.

Сареф сдавленно охнул от удара о каменный пол — в этот раз приземление было куда неприятней — после чего попытался вздохнуть и тут же закашлялся. Клубы тысячелетней пыли взметнулись в воздух и забили глотку, угрожая оборвать его жизнь. Учитывая, сколько опасностей встретилось ему на пути сюда, и сколько еще ждало впереди, глупость такого конца стала бы насмешкой.

Пыль вообще не должна была коснуться Сарефа, ведь на его доспехах всё ещё оставались чары, способные успешно противостоять кислотной взвеси и отравляющим газам. К сожалению, путешествие оказалось слишком экстремальным для тонкой плёнки волшебства, и пока доспех восстанавливал разрушенную защиту, Хранитель успел вдоволь наглотаться костной пыли.

Кашляя и отплёвываясь, Сареф с трудом поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Вокруг, тихо ругаясь, вставали его товарищи и подчинённые. На полу тут и там валялось множество изломанных костей. Глаза постепенно привыкали к полумраку пещеры и вскоре Сареф увидел в отдалении неровные стены пещеры, по которым, змеясь причудливыми завитками, взбирались адровые жилы. Благодаря их тусклому, мерцающему свету Хранитель смог рассмотреть широкий тёмный провал в монолитном камне, который, вероятно, вёл из этой пещеры в следующую.

— Ох-хо-хо, вы видели, как та статуя пялилась на нас, когда мы обделались в полёте? — то ли восторженно, то ли истерично просипел где-то в стороне Харавиас.

Рефлекторно подняв голову, чтобы посмотреть на статую богини, Сареф увидел далеко вверху провал Суда Грешников. Сейчас кольцо, в которое легко могли войти четыре оставленные бок о бок телеги, виделось далеким белым пятном, чей свет даже толком не доставал до дна.

Чудовищная высота.

— Ну, всё прошло лучше, чем я ожидал, — раздался справа слабый голос Алота.

Опустив взгляд, Сареф увидел, что приятель сидит на полу в нескольких шагах от него и, опершись руками о камень, смотрит вверх.

— Проклятье, если это лучше, то что, по-твоему, было бы хуже, парень? Но если на уме только наш фарш разбрызганный вокруг, лучше ничего не говори, — просипел Деор чуть дальше. Немолодой гном-чародей снял свой кожаный шлем и теперь с усилием массировал голову, прикрыв глаза. Было сложно разглядеть, но Сарефу казалось, что его лицо было мертвенно бледным. — Римгандовы потроха, что это вообще было?!

— Хе-хе-хе, небольшая прогулка по Грани и ты уже обгадился, коротышка? — язвительно прохрипел Стоик. — Лучше не ной, а благодари богов и гордись, ведь мы только что побывали настолько близко к Той Стороне, насколько это возможно, не подохнув! Тешит самолюбие, правда?

Деор нахмурился, явно собираясь ответить на колючие слова жреца, но его опередили.

— Та Сторона, м? — скрипнула Дьяволица, с интересом разглядывая валяющиеся вокруг кости. — А по мне, так ничего особенного. Меня во время замены износившихся деталей сильнее штормит. — Она скосила свои окуляры на Стоика и хмыкнула: — Хотя чего еще ожидать от мягоньких бурдюков вроде вас? Пальцем ткнёшь и развалитесь. Ха. Ха. Ха.

— Не неси ерунды, бронзовая девка, — презрительно усмехнулся Стоик. — От того, что твою никчёмную душонку молниями запихнули в это механическое убожество, крепче она не стала, — сказал он. — Или, может, в тебе просто говорит зависть к тем, чьё тело еще способно чувствовать радости жизни? — с деланным сочувствием добавил жрец.

— Да что может чувствовать дряхлый евнух вроде тебя? — пролязгала Дьяволица.

Стоик криво усмехнулся.

— Будь ты живой, я бы показал, какой из меня евнух, хоть прямо здесь, — заявил жрец. — Но сейчас тебе светят только костлявые объятья Бераса. Или, при большом везении, наковальня Абидона.

— Не обещай того, на что давно не способен, старый сифилитик, — ядовито откликнулась его собеседница.

Сареф медленно прикрыл глаза и устало потёр лоб ладонью. Ему бы следовало вмешаться и прекратить балаган, но после приземления он никак не мог прийти в себя. Мысли были какими-то неспешными и тягучими, словно смола. Создавалось впечатление, будто где-то по пути разум отстал от тела и теперь не спеша нагонял своё материальное вместилище.

Неожиданно резкий металлический звон вынудил Хранителя вновь обратить внимание на происходящее вокруг.

— Так, повеселились, и хватит, — слегка повысив голос, сказал Гаррет, обращаясь к спорщикам. Он только что хлопнул своим бронзовым протезом о край небольшого круглого щита, который держал в здоровой руке. — Я всё понимаю, после такого полёта так и свербит выпустить пар, но надо же помнить, что мы на вражеской территории, нет? — спросил он, переводя взгляд со Стоика на Дэви. — Дьяволица, если ты сейчас бодрее остальных, то сходи и проверь окрестности. А то неровен час, пока мы тут прохлаждаемся, на нас налетит толпа каких-нибудь тварей.

Что-то неразборчиво скрипнув, Дэви скользнула в сторону тёмного прохода, растворившись в укутавших её тенях. Как всегда, во время работы движения убийцы были абсолютно бесшумны, и не важно, что под ногами у нее полно костей, а сама она сложный металлический конструкт.

— О! Я тоже пойду! Прикрою Ди! — воскликнула Ёрги и, не дожидаясь ответа Гаррета, умчалась за Дэви.

Глянув ей вслед, капитан Эрн только тихо ругнулся, и снова посмотрел на жреца.

— Ты же, Стоик, чем препираться, лучше осмотри остальных. На знаю, как у других, но у меня после этой свистопляски с духовной бурей страшно болит голова. Занялся бы делом, раз ты у нас единственный, кто хорошо разбирается в целительстве.

— Пхе, капитан, неужели память у тебя столь же коротка, как твоё мужское естество? — раздраженно бросил Стоик. — Напряги свой куцый умишко и вспомни, что я говорил Хранителю, когда мы подплывали! Здесь вотчина Воедики, а значит, мои силы куда более ограничены, чем обычно. Предлагаешь мне тратить их на лечение царапин и головокружений, глупец?

— О нет, я всё прекрасно помню, но полную боеспособность отряда нужно вернуть как можно скорее, — холодно произнёс Гаррет, игнорируя оскорбления. Он по опыту знал, что пытаться вбить в этого безумца уважение и приличия совершенно бесполезно. Легче говорить с ним на его языке. — И, если бы ты потрудился воспользоваться тем, что осталось от твоих мозгов, то понял бы, как сделать это без лишних затрат. Хотя уже можешь не стараться, я всё сделал за тебя, — закончил он и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону Паледжины.

Богоподобная вайлианка находилась буквально в пяти шагах от них. Как и все остальные, она успела подняться на ноги и сейчас остервенело отряхивала свой плащ от пыли, раздраженно топорща перья на голове.

— Сэра Паледжина, я бы хотел попросить вас помочь Стоику, — учтиво произнёс Гаррет, обращаясь к темнокожей воительнице. — Насколько мне известно, исчерпание целебного прикосновения паладинов вашего ордена никак не сказывается на общей боеспособности, умения же нашего, колкого на язык, служителя Магран, лучше поберечь до битвы.

С тяжелым вздохом Паледжина бросила своё, сейчас бесполезное, занятие и с достоинством кивнула Гаррету:

— Вы правы, капитан. Я помогу. Но должна напомнить, что мои невеликие целительские умения могут повлиять только на плоть, в то время как наш спуск сюда был скорее опасен для духа.

— Тогда будем надеяться, что знаний и умений жреца хватит на то, чтобы должным образом воспользоваться чужой силой, — ответил капитан, коротко кивнув.

За его спиной Стоик побагровел от с трудом сдерживаемой злости, но промолчал, в кои-то веке признав чужую правоту.

— Ладно уж, посмотрим, что можно выжать из этой курицы, — услышал Сареф его недовольное бухтение.

Отстранённо созерцая, как капитан чуть ли не пинками приводит отряд в форму, Сареф мысленно в очередной раз поздравил себя с приобретением такого достойного командира — грамотного, хладнокровного, верного, в меру инициативного и не позволяющего собственным чувствам мешать делу.

Последнее было особенно важно, ведь все знали про его сложные взаимоотношения с юной Ёрги — только спорили о том, кем он её считает, приёмной дочерью или любовницей (хотя сама эльфийка явно стремилась ко второму варианту). Многие на его месте просто заперли бы девчонку в крепости или, на худой конец, не выпускали из-за собственной спины, благо, лучница она не из последних.

— Эй, Сареф, ты как? — привёл его в чувство знакомый женский голос, сопровождаемый хлопком по плечу.

Хранитель вздрогнул, помотал головой, обернулся и наткнулся на внимательный взгляд Сагани. Тёмная полоса племенной татуировки, словно повязка пересекающая лицо гномки, придавала её большим, серым глазам какую-то неестественную глубину и проницательность.

Сареф встряхнулся, пытаясь сбросить наваждение.

— А... да... да, сейчас, дай мне минутку, — пробормотал он. — Кажется, пока мы летели сюда, меня немного укачало.

— Неужели? — произнесла она, вскинув брови. — С остальными вроде всё в порядке, привычно бухтят, шипят и матерятся. Вон Стоик, как всегда, уже цапается со всеми подряд, да живительные благословения прописывает. Точнее, в этот раз нашу паладиншу к работе пристроил, но в остальном всё, как обычно. Только ты встал и замер, как нааситакский снежный суслик.

— Хах, ты так говоришь, будто для меня в этом есть что-то необычное, — нервно хмыкнул Сареф, дернув рукой, чтобы почесать затылок, но наткнулся на шлем.

— Да нет, но в месте, вроде этого, за твоими хранительскими выкрутасами нужно приглядывать вдвое внимательнее, — протянула Сагани, всё так же пристально изучая его. — А ну как заметишь чего важного, а сообщить и забудешь. Ведь бывало такое уже, и не раз.

— Бывало, — вынужден был согласиться Сареф. Некоторые видения и правда, так запутывали сознание, что если их тут же не озвучить, то они просто терялись в его собственной голове. Тяжелое это дело, быть Хранителем. — А ты, получается, в этот раз вытащила короткую соломинку и должна следить за мной?

— Ты отстал от жизни, Сареф. Мы уже полгода как разыгрываем эту обязанность в "Камень, ножницы, пергамент", — невозмутимо заявила она. — Ну, так что? Объяснишь мне, что происходит?

Сареф стянул с головы шлем и провёл рукой по своим коротким волосам. Он чувствовал, как мир кренится перед ним, норовя сбить его с ног.

"Нет, с этим полуобморочным состоянием нужно что-то делать", — решил он, после чего полез в сумку на поясе, где хранил свой запас различных снадобий.

Сумка, как и большая часть иной экипировки, была зачарована его собственными руками, благодаря чему защищала бутылки от всевозможных опасностей, да и сами фиалы он тоже старательно укреплял перед каждым походом. Жизнь давно приучила его оставлять на волю случая как можно меньше.

— Ой, да ничего такого. Всего лишь повстречал по пути Ваэля и мы мило побеседовали о том, о сём, — ответил он, вытянув из сумки небольшой прозрачный фиал. Подняв его на уровень глаз, Сареф на всякий случай присмотрелся к цвету жидкости, потом ловко выдернул пробку и одним движением опрокинул содержимое себе в рот. Полуэфирная жидкость скользнула по горлу приглушенно холодным потоком, чётко ощущаясь до самого желудка. — Уф, хорошо пошла, — выдохнул он, возвращая пустой фиал в сумку.

Мгновение спустя зелье исчезло из желудка, приятной волной разойдясь по духовным отражениям лимфатических и кровеносных путей. Сареф уже и позабыл о том невыразимом ощущении власти над закоулками собственной души, которое дарила эта чудная смесь. К сожалению, кроме этого оно дарило еще и целый букет отложенных побочных эффектов среди которых числилось привыкание и двухуровневая интоксикация.

Впрочем, для самопала зелье было вполне ничего. По крайней мере, основную свою задачу — укрепление связи разума с телом — оно выполняло в полном объёме, да и при правильной дозировке и перерывах не оставляло после себя долговременных последствий.

Главным компонентом зелья была вытяжка из печени лугуфета, а основой выступал дистиллят настоя древесного гриба Колыбель орлана. Это роднило получившееся алхимическое снадобье сразу с двумя популярными зельями, одно из которых укрепляло тело, а другое обостряло восприятие. Хотя эффект имел что-то отдалённо общее с изначальными продуктами, только если его пил Хранитель. Для нормальных смертных существ любого вида снадобье превращалось в тяжелый наркотик, из-за которого запросто можно было отлететь за Грань.

Называлась эта штука просто Бурда. Сареф несколько стыдился создания такого отвратного и ограниченного пойла, поэтому что-то более благозвучное придумать даже не пытался. Недовольство результатом помогало ему не бросать попытки усовершенствовать конечный продукт, но за последние годы удач в этом деле не было.

Сареф создал Бурду еще на первом году обретения дара видеть то, что не следует, для борьбы со своим новым недугом используя в качестве отправной точки наработки из дневников почившего безумца Марвельда, бывшего хозяина Каэд Нуа. Старик спятил, прежде чем у него получилось что-то дельное, а вот его невольный наследник, благодаря удаче и какой-то матери, смог создать рабочий состав и тем самым спас собственный разум. Что сказать? Судьба ему явно благоволила. Когда от каскада видений Сарефу становилось совсем невмоготу, только эта штука и удерживала его от печального конца. К счастью, со временем его контроль над даром укрепился, и нужда в таком костыле практически отпала, но он всё равно продолжал носить с собой пару доз этого зелья.

На всякий случай.

Ну, и еще Бурда неплохо показала себя во время полевых допросов. Средство двойного назначения, как оно есть.

— Ваэль, — повторила имя бога Сагани, нахмурив брови. — В храме, где все остальные отвечали, он нос воротил, а тут сам пришел? Я, конечно, не много знаю о многоглазом, но разве это не странно?

— Наверно, — пожал плечами Сареф. — Но честно, сейчас мне с этим разбираться не с руки. Совсем он меня заморочил, загадочник проклятый, — пожаловался он. — А ведь опять всё к похищенным душам свелось, только что никакой награды не предлагал и заданий не навязывал.

Сагани скептически осмотрела его и хотела уже ответить, но её остановил неожиданный окрик.

— Эй, голубки, чего застряли? — громко спросил Харавиас. — Или нам вас оставить наедине? Займётесь делом прямо тут, среди косточек? Саг, я всегда знал, что ты извращенка, но не настолько же!

— Кто бы говорил о извращениях, кошак подзаборный, — фыркнула Сагани, закатив глаза. — Или думаешь, что никто не знает про тот прайд штельгаров, который ты держишь в лесу неподалёку от Каэд Нуа? — спросила она, направившись к остальным.

— Ой! Что за грязные инсинуации?! — возмутился мелкий оборотень. — Девочки там для дела, а не развлечения. Кто, по-твоему, чистит окрестности от залетных бандитов? Да если бы не они, то стражникам бы вообще никакого житья не было!

— Так всё-таки "девочки", да? — с намёком произнёс Хранитель, вопросительно подняв брови.

Единственное ухо орлана пристыженно опустилось.

Тихо хмыкнув, Сареф последовал за гномкой.

Отряд полностью восстановил боевую готовность: мелкие травмы исцелены, повреждения разумов восстановлены, одежда очищена, бойцы лихи и веселы. Хоть сейчас на шествие Непокорности. Нужно только сменить разномастную замызганную амуницию на парадные одежды.

На мгновение представив, как выглядели бы его сотоварищи в высшем обществе столицы, даже если бы приоделись — или соре "тем более" — Сареф едва удержался от смеха. Такие бандитские рожи было еще поискать. Пожалуй, среди всей их компании только Паледжина сошла бы на светском рауте за свою, но той по должности положено. Недаром же паладины Братства Пяти Солнц со дня своего основания служат лично правителям вайлийских республик? Их там, наверное, учат начищать пёрышки для выхода в высшее общество еще усерднее, чем бою!

— Милорд, мы готовы выступать, — отрапортовал Гаррет, когда Сареф приблизился к остальным.

— Отлично, тогда начинаем, — кивнул Сареф. — Поблизости есть какие-нибудь сюрпризы? — спросил он, глянув на вернувшихся разведчиц.

— Нет, — расстроено откликнулась Дэви, раздраженно махнув рукой. — Там просто коридор, прямой как палка в заднице Стоика, и даже за первой дверью в конце не видно ничего интересного. Заметила по дороге остатки пары ловушек, но они давно разрядились и сгнили.

— Тогда движемся в простом оборонительном порядке.

— Я же сказала — нет там ничего. Или ты сомневаешься в моём чутье? — буркнула железная дева, закатив окуляры.

Сареф даже засмотрелся, в очередной раз поражаясь изыскам её конструкции. Само то, что она могла закатывать глаза, говорило о мастерстве создателя этого тела. Настоящее произведение искусства!

— Не сомневаюсь. Потому и в "простом", — ответил он, веско подняв палец. Внутренне же он недоумевал, чего она опять недовольна. Он и так проявляет преступную беспечность, полагаясь на её мастерство ради экономии сил. С заранее наложенными чарами и благословениями идти было бы куда безопаснее.

Дьяволица раздраженно всплеснула руками:

— Боги, твоя паранойя просто не знает границ! И это говорю я, убийца, которую весь Дирвуд не могли изловить более десятилетия!

— Но в конце-то изловили, — счёл нужным указать Сареф. — И как я слышал, это случилось только потому, что ты потеряла осторожность.

— Бах, это всё равно должно было когда-нибудь случиться, — глухо пробурчала Дэви, отвернув от него бронзовую голову.

Сареф фыркнул, тихо празднуя свою победу. Переспорить Дэви удавалось не так уж часто.

— Ну что, может, уже пойдём? — спросил он, обведя окружающих взглядом. — Таос ждать не будет.

— Подожди минутку, — подал голос Харавиас. — Я тут краем уха слышал, как вы с Саг упоминали имя моего бога. Может, всем скажете, о чём это было, а? Звучало важно.

— Хм? А, да. Пока мы падали, Ваэль решил немного поболтать... предложил просто разбросать похищенные души по свету. — Сареф помолчал, а затем чего добавил: — На самом деле, если подумать, этот визит показывает, что богам всё происходящее гораздо интереснее, чем мне казалось изначально.

— Вот невезуха, хотел бы я его увидеть, — пробормотал Харавиас себе под нос, уйдя в себя еще после первой части. — Проклятье! И почему ему так везёт?

Но Сареф его едва слышал, поскольку одновременно с орланом своим "важным" мнением решил поделиться их эксцентричный жрец.

— Ба-ха-ха-ха! Ну, Хранитель! Ну, насмешил! О, помилуй меня огненное лоно жизни, это ж надо! Нет, только ты можешь быть таким недотёпой! — с надрывом гогоча, проревел Стоик. — Боги! Грёбаные боги болтают с ним напрямую, а он до сих пор думает, что им плевать! Как можно быть таким ослом?

— И один из них согласился помочь только после того, как я потратил драгоценное время на идиотское смертельно опасное задание! — рыкнул Сареф в ответ. — Что нам с этой болтовни, если толку от них как с козла молока?! Таосу то вряд ли приходится каждый раз, когда ему что-то нужно, умолять чтобы его услышали! А тебе самому? Разве во время войны Магран не помогала вам словом и делом? Разве не вела вас, когда создавали бомбу, способную убить воплощённого бога? И посмотри, что происходит сейчас. Даже проклятый Берас потребовал за свою помощь плату, да еще какую! А ведь все похищенные Таосом души были вырваны из цикла жизни и смерти, следовательно, находятся под его ответственностью! Они ведут себя будто и не боги вовсе, а зажравшиеся чинуши со страстью к загадкам! И что я после этого, по-твоему, должен думать?

Закончив свой богохульский спич, Сареф затих, тяжело дыша. Ему стало полегче. Усталость и нервное истощение последних недель, наконец, довели его до ручки.

— Всё же ты глупец, Хранитель, — куда спокойнее, чем прежде, произнёс Стоик, качая головой. — Кажется, умный, а не понимаешь, что у богов есть свои правила. Думаешь, Магран нашёптывала нам — создателям Молота Бога — схему бомбы прямо в ухо? Ничего подобного. Она юлила и завлекала нас кружевом невнятных подсказок, заставляя выгрызать каждое решение ценою неимоверных усилий. Манила нас плавным изгибом бедра за дымчатой занавеской и соблазнительным шепотом любовницы, обещающим невероятное блаженство, но позволяла прикосновения только за звонкую монету болезненных неудач. Так и никак иначе. Все боги испытывают смертных на свой лад и никогда не дают ничего просто так. Говоря с тобой открыто, как было в Тэйр-Эврон, Владыки и так опустились очень низко, а всё от того, что своей игрой Таос и Воедика не только несут страдания смертным, но и нарушают законы царства богов! Считаешь, им всем тоже следовало отбросить эти правила? А не боишься последствий? Закон — это то, что отделяет цивилизацию от звериного существования. Даже Галавэйн принимает это, несмотря на всю свою дикость. И ты хочешь рискнуть всем? — Стоик печально покачал головой, впервые на памяти Сарефа выглядя старым и уставшим. — Куда покатится этот мир, если боги действительно отринут свои собственные правила? И сколько времени пройдёт, прежде чем общество смертных последует их примеру? О первичном состоянии жизни могут разглагольствовать замшелые идиоты из аэдирской академии наук, но сколько бы они ни блеяли, сути это не меняет. Даже самые дикие племена следуют своим собственным законам и традициям. А всё потому, что иначе жизнь превратиться в простое существование среди кровавой вакханалии.

Сареф упрямо сжал зубы, но ничего не ответил. В чём-то Стоик, конечно, прав, но... ох, сколько же было этих "но"! И главное "но" в том, что сейчас у них нет времени на пустую болтовню. Богам в любом случае глубоко плевать на их мнения.

— Идём, Таос ждать не будет, — наконец произнёс Хранитель, отворачиваясь.