Мальбрук домой собрался

Похвалив младшенькую, я повернулся к Пуле. И тут чуть не застонал, как от зубной боли.

Из всех возможных веток развития наша целительница зачем-то выбрала работу с миньонами. И вместо того, чтобы усилить свое заклинание лечения, получила новое умение под названием 'Сюзерен', открывавшее слот под второго миньона. Более того — она даже не проапгрейтила свой желтый карандаш, а почти все свои очки наследства спустила на максимальную раскачку Кота. Слава богу, хоть там не напортачила — апнула его 'плохой нож' и пустила его по 'роговской' ветке физического развития. Хорошо, что никакой магии у зомби не было, иначе она бы все свои очки спустила на него без остатка.

— Пуля, ну нельзя же так!!! — с мукой завыл я. Очень хотелось материться. — Зачем ты это сделала?

— Не знаю, папа — ради разнообразия наша неумелая брехушка не стала врать — Он просто очень боится потеряться и очень-очень просил сделать его сильнее. Он же обычно молчит все время, а тут как будто что-то почуял. Он себя как настоящий кот вел — знаешь, когда они чего-то сильно хотят, то натурально под ногами путаются и орут все время. Вот и он так же: 'Сильнее, сильнее, Кота сильнее'...

— Ладно, с ним ладно. Но какого черта ты работу с миньонами взяла? Зачем тебе второй слот под миньона, если мы и в первый-то никого не берем и пока не собираемся? Ты же сама говорила, что когда почувствовала Кота, поняла — отпускать убитых зомби правильно! Помнишь, ты мне рассказывала, что тебе стыдно, и ты больше никогда-никогда никого не оставишь! Было такое?

— Было... — Пулька начала часто моргать. — Папа...

— Ну так зачем? — все сильнее заводился я. — Ты правда не понимаешь, что нам хил нужен, что мы без хила пропадем?

— Я знаю, папа — Пулька все-таки заплакала — Я правда все это знаю, но я не знаю, зачем так сделала. Но мне кажется, что так — правильно. Мне правда очень стыдно, и я правда очень хочу исправить все, что с Котом натворила. Честно! Там же не только слот, там еще написано было 'вы будете лучше понимать ваших миньонов'. Нет, не 'понимать' — 'чувствовать'. Ну я вот и подумала...

К этому моменту я уже давно обругал себя последними словами, и, притянув ребенка к себе, гладил ее по голове.

— Ну все, все! Не реви. Что сделано, то сделано, будем эту ветку развивать, может действительно что-то путное выйдет. Мы же ничего про это не знаем. Ну все, все... — я улыбнулся — А лечить нас тебе все-таки придется, не отмажешься. Скажи лучше, почему ты карандаш апгрейтить не стала?

— Да ну его! — Пулька шмыгнула носом — Он все равно желтый. А мне белый нужен. А у желтого коэффициент совсем маленький, не будет от него толку.

— Ну ты же знаешь, дочь — начал я очень аккуратно — что экипированные в слоты вещи менять нельзя. Даже если мы найдем где-то белый жезл, тебе все равно не разрешат его вместо желтого поставить. Только если в левую руку.

— Папа, ну что я тебе — дура?! — Пуля, похоже, всерьез обиделась — Знаю я это все. Но я по-другому хочу, не в левую руку. Я хочу в магазине что-нибудь под посох себе поискать. Посох — это же двуручное оружие. Вдруг прокатит? Тогда карандаш запасным будет. А посохом еще и драться можно. Ты же сам говорил, что я сильная. Ну а если не получился — буду тогда свой желтый карандаш апгрейтить, что уж делать... А сейчас — куда торопиться? Успею еще.

— Слушай, а действительно, хороший план. Может и прокатить — согласился я. — Какая ты у меня умница!

И я чмокнул Пульку в лоб. А потом и вертевшуюся рядом Бульку — для симметрии.

— Эй, папаша, вас еще долго ждать?

Я только сейчас обратил внимание, что вся наша безумная банда собралась вокруг Ржавого. Судя по всему — привал закончен.

— Все, дети, время! Пошли.

* * *

Отсюда Арбат был виден как на ладони, и мне было страшно. Мне не стыдно в этом признаваться — тогда мне было страшно. Слишком много там было мертвецов. Это в пустых переулочках наша команда казалась непреодолимой силой. А рядом с толпами неупокоенных, бродящими по неширокой, в общем-то, улице мы выглядели жалкой горсткой, а вся наша затея казалась дикой авантюрой, извращенным способом самоубийства.

Дрогнули все — и это было заметно. Бледность, бегающие зрачки, слишком частое сглатывание слюны, у Наташки-официантки банально дрожали пальцы. И только Ржавый ничего не боялся.

Все-таки он был прирожденным лидером, этот загадочный человек. Чаще всего он вел себя как наглый гопник, но иногда в его речи проскакивали слова, которые не каждый интеллигент употребляет. Периодически рыжий явно провоцировал своих людей, проверяя их на 'вшивость', но умел быть и настоящим отцом-командиром.

Вот как сейчас, например. Он очень внимательно обвел всех взглядом, заглянув в глаза каждому:

— Заставлять никого не могу и не буду. Если что — отходите в сторону, здесь нас подождете. Не скажу, что буду относиться по-прежнему, но и не выгоню.

Никто не вышел, хотя Наташка и кусала губы. Но — не решилась.

— Ну и правильно — Ржавый довольно улыбнулся, и повернулся ко мне. — Девчонок не хочешь оставить?

Я молча покачал головой. Сначала я действительно подумал — может, не брать девчонок на прорыв? Оставить их здесь в тихом месте с Котом — в конце концов, ничего страшного не должно случиться за пару-тройку часов. Но тут же понял, что я за эти несколько часов сойду с ума. В самом что ни на есть прямом смысле слова. Нет уж, пусть лучше со мной рядом будут.

А наш командир уже перевел взгляд на старушку:

— Людмила Прокопьевна, может вы? Миньон у вас вроде неплохой, прикроет, если что.

Старушка действительно уже обзавелась собственным миньоном, который и толкал ее коляску вместо бафера. Но когда я сказал, что только Ржавый ничего не боялся, я ошибся. Чтобы понять это, достаточно было заглянуть старушке в глаза.

Она, помотав головой, неожиданно засмеялась:

— Молодой человек, я свое в безопасных местах отсидела. А здесь хоть одного из вас отлечу — все польза от старухи будет. Хоть немного, а за должок с вами расплачусь. Сами знаете — приличные люди долги отдают. Да и весело с вами. Как бы ни сложилось, все равно это всяко лучше, чем в квартире заживо гнить. 'Капитанскую дочку', наверное, в школе уже не проходят? — неожиданным вопросом завершила речь она.

Однако наш командир ее прекрасно понял.

— Сейчас не знаю, а я Пушкина еще изучал — степенно ответил Ржавый, и процитировал — 'Нет, брат ворон, чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст!'. Вы про это?

— Я в вас не ошиблась — очень интеллигентно кивнула старушка.

— Ладно, тогда слушаем сюда — Ржавый опять обращался ко всем — Сейчас я каждому предложу группу. Все взяли? Слушай дальше. На прорыв пойдем так: в центре — Валера-бафер, Наташа, Ирина Сергеевна (женщина из пожилой супружеской пары), девочки и Людмила Прокопьевна с водителем своим. Первым кольцом вокруг них — миньоны. Мы, оставшиеся — вторым кольцом, по краям, прикрываем вас всех. Валера, ты старший, присматривай за ними. Не обижайся, но нечего тебе в оцеплении делать, херовый из тебя рукопашник. Но если кто из мужиков... выпадет — встаешь на его место.

Колдун молча кивнул, соглашаясь.

— Ваша главная задача, дамочки — не паниковать, не мешать, не путаться под ногами. Держать темп и бежать, не останавливаясь. Останавливаться нельзя, остановимся — все там и ляжем. Даже если кто-то упадет — если с ходу поднять не получилось, бросаем и бежим дальше. Пусть жестоко, но лучше потерять одного, чем всех. Нельзя останавливаться. Никак нельзя. Все запомнили?!

Все кивнули. На Наташку было страшно смотреть, но она держалась. А вот девчонки держались удивление хорошо, только побледнели сильно. Дети. Для них все — игра.

— Теперь вы, мужики — командир повернулся к нам — Запомните главное — в долгую драку не ввязываться! Секунда, две, три, максимум — пять! Главное — отбросить противника, оттолкнуть в сторону, освободить дорогу. Это главная задача. Вторая задача — не пустить жмуров к женщинам и детям. Но не возиться, нельзя нам завязнуть! Бей наотмашь, отбрасывай в сторону, понятно? Пусть за нами бежит, время придет — со всеми разберемся. Слушать мои команды и держать строй. Куда я поставлю — там и бежишь. Сдохни — но строй держи! Когда добежим — тогда и помирай, если захочешь. Ясно?

Мы опять молча кивнули. Говорить никому не хотелось.

— Теперь лекари, — рыжий пристально посмотрел на Людмилу Прокопьевну, Наташу и Пульку. Дочка под его тяжелым взглядом судорожно сглотнула и, будто защищаясь, выставила перед собой стиснутый в кулачке желтый карандаш. — Драгоценные наши целительницы, Христом-богом прошу — мы в группе, вы здоровье у всех видите. Следите внимательно! Никто не должен умереть, пока бежим. Никто, слышите, нельзя нам дырку в обороне получить! Потом, когда добежим, это уже не так критично, но будет очень жарко. Поэтому ману экономьте. Лучше всего — координируйте свои действия, чтобы не было такого, что на одного двое ману одновременно слили. Людмила Прокопьевна, сможете командовать?

Старуха пристально посмотрела ему в глаза и кивнула:

— Смогу.

— Отлично. Тогда вы двое бежите и слушаете команды Людмилы Прокопьевны. Без ее команды никого не лечить! Людмила Прокопьевна, отлечивать начинайте, когда здоровье наполовину упадет, не раньше. И запомните — добежать все должны живыми! Имейте в виду — у Наташи маны вдвое больше, чем у вас или девочки.

Старуха молча кивнула. Официантка покраснела, губы ее дрожали. Всем, в общем, было понятно, почему старшей пришлось ставить старуху. А вождь меж тем продолжал инструктаж:

— Заклинаниями не бьем, пока не добежим. Пока бежим — нам никого добивать не требуется. Так что ману на бегу не тратить, а вот когда прибежим — она очень пригодится. Понятно? Все, тогда расставляю.

Вперед рыжий выставил самых здоровых и массивных. Мне досталось место спереди справа. На острие атаки стал сам Ржавый, а слева от него — Саня-медведь. Бывший комедиант нервно крутил в руках бывший черенок от лопаты, ставший после апгрейта боевым посохом. С боков нашу маленькую фалангу прикрывали студент-хипстер, с которым я еще не успел познакомиться и Анатолий Михайлович, в арьергарде бежали узбек Алишер и второй работяга в комбинезоне, Коля. С учетом миньонов толпа получалась приличная, но на миньонов надежда плохая. Не по их мозгам задача, им бы добежать и в драку по дороге не ввязаться.

— Плохо встал — зачем-то подумал я — Бежал бы сзади, девочек бы видел, а так только молиться за них и остается. Пока бежим, времени оглядываться не будет. Мы первые, если завязнем, или проморгаем кого — всех положим.

— Готовы? — завершал инструктаж Ржавый — Слушаем меня. Мы сейчас на своеобразном перекрестке. За нами — Кривоарбатский переулок. Поперек — улица Арбат. А чуть правее, с той стороны улицы, на Арбат рядом с театром Вахтангова выходит Большой Николопесковский переулок. Вот до него нам и надо добежать. Чем быстрее добежим — тем меньший паровоз за собой соберем. Но и не рвем со всей дури, с нами дети и старики. Так что темп задаю я, вы подстраиваетесь. Следим за мной, темп держим и строй держим! Мужики — пока бежим, башкой вертим как сова, на 360 градусов! Никто строй прорвать не должен! Всех отбиваем, как шары бильярдные! Миньонов в узде держим, в драку влезть не позволяем!

Когда забегаем в тот переулок, сразу не останавливаемся, бежим, пока справа здание театра не закончится. Там слева подворотня будет — классическая такая подворотня. Вот в нее нам всем и надо нырнуть. Подворотня неширокая — там трое-четверо вход удержат, а жмуры всей толпой навалиться не смогут. Так мы их постепенно и выкосим, меняясь. Будем месить всю эту орду, что за нами бежала, до последнего. И не боись, босота, нормально все будет!

Он оскалил зубы и тряхнул головой.

— Готовы? Минута — Валере нас бафнуть, а вам всем на рывок настроиться. Ну, Господи, помогай!

А потом этот странный человек повернул голову вправо и негромко сказал мне:

— Не ссы, Одиссей, если что — девок твоих не брошу. Домой не поведу, врать не буду, но сгинуть не дам. Я человек верующий, и заповеди Христовы чту.

— Спасибо, Ржавый — не повернув головы, ответил я. У меня вдруг промокли глаза. Шею как будто свело, я тупо смотрел прямо перед собой. Потом плюнул и, не таясь, вытер слезы. В голове начал постукивать метроном.

— Лехой меня зовут. Алексеем Сергеичем, понял? — хмыкнул он в ответ, и, не дав мне ответить, гаркнул во все горло — Все бафнулись? Начинаю отчет! Три!

Напряглись икроножные мышцы.

— Два!

Двенадцать толчковых ног начали давить на асфальт

— Один! ПА-А-А-А-ШЛИ!!!

Двенадцать подошв ударили об землю и наш строй синхронно качнулся вперед.

— Мамочки... — в полной тишине всхлипнула Наташа.

Мы кинулись вперед, первые несколько шагов сделали в полном молчании, а потом нас как будто прорвало. Мы бежали и орали, кто во что горазд:

-А-а-а-а!!!

— Ура!!!!

-... ля-я-я-я!!!

— Ой, мамочка, ой, родная!

— Впере-е-е-ед!!!

— Оненди-ски!!!

Наверное, так наши деды поднимались в атаку. Мы уже пробежали сравнительно пустой участок и приближались к основному скоплению зомби. Я почему-то совсем не видел Ржавого, но зато отчетливо слышал, как слева громко топает и безостановочно матерится Саня-медведь. Он же первый и вступил в бой — не переставая материться, крутанул посохом, ударив снизу под ребра кинувшегося нам наперерез мертвеца. Я отвернулся от Сани и прямо по курсу увидел пожилого мужика при галстуке, бежавшего на меня в лобовую атаку. Гвоздодером я рубанул его наискось, как шашкой, и у меня в голове опять включилась песня. Почему-то полузабытые мною 'Дороги' группы 'Мельницы', большие похожие не на песню, а на древний заговор. Но с ритмом там все нормально было, поэтому, наверное, ее мне и включили.

Там, за третьим перекрестком, и оттуда строго к югу,

Всадник с золотою саблей в травы густо сеет звезды.

Слышишь? Гроздьями роняет небо из прорех зерно стальное,

Горные лихие тропы покрывая пеленою.

Где Ржавый? Не быстро ли я стартовал, вдруг от толпы оторвался? Мы уже почти уперлись в плотную толпу нежити, и я немного запаниковал, взглядом выискивая разрыв, в который можно просочиться, растолкав толпу. Разрыва не нашел, зато увидел нашего предводителя, который в лоб кинулся на плотную группу неупокоенных. Высоким прыжком рыжий сиганул вперед, пробивая ногами в грудину высокому седому толстяку-зомби. Приземлился на ноги, устоял и завертелся волчком, ловко орудуя саблей как штыком. Я кинулся вперед, крюком цепляя за плечо бывшую девушку в синей толстовке. Есть! Зацепил, в сторону ее! Рыжий оборачивается. Он смеется в голос, демонстрируя прекрасные зубы.

Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...

Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло.

Бывший парень в серой футболке буром прет на меня, но я удачно встречаю его на подходе левым в челюсть. Его повело в сторону, споткнулся, покатился в сторону — хорошо! Еще одного молодого человека (или молодого зомби?) Саня отправляет посохом прямо под ноги набегающему подкреплению, как будто клюшкой вколачивает шайбу. Отлично, все, прорвались, вперед, вперед!!!