Факультет защитной магии. Силуэт в сумерках

Глава 1

Улица встретила меня дождём. Ладно хоть не проливным, так, чуть более, чем мелкой моросью. Набросив капюшон, я быстро дошагала до остановки и глянула на часы. Успела, до автобуса оставалось ещё минуты три. Если верить расписанию. Полдесятка таких же как и я недовольных жизнью студентов, шатающихся неподалёку, явственно подтверждали, что кое в чём верить ему всё-таки можно было — раньше времени старая рыжая развалина не прибыла.

Впрочем, прибыть вовремя она на этот раз тоже не удосужилась. К тому моменту, как её плоская морда с одной навеки потухшей фарой показалась из-за поворота, я уже готова была ругаться в голос не выбирая выражений. Потому что поняла — опоздание неизбежно.

Обычно я выезжала в универ раньше, но сегодня почему-то не услышала будильник и разлепила глаза задве минуты до прибытия моего автобуса на остановку. Положим, телепортироваться прямиком к нему мне бы удалось... теоретически, но эту шальную мысль я отмела очень быстро. Опаздывать на лекции к господину Лирсу было чревато, но пробудившиеся зачатки здравого смысла подсказали, что появление там пусть и вовремя, но нечёсаной и в пижаме, выйдет ещё хуже.

Потому я бешеным метеором проскакала по комнате, умываясь, причёсываясь, чистя зубы и одновременно натягивая первую попавшуюся под руку чистую одежду. В общем, спешила как могла, но всё равно не успела. Нет, в две минуты я уложилась. Но телепортация, такая, чтобы куда надо и не по частям, тоже требовала некоторого времени. Определённо не той пары минут, что отводятся пассажирам на посадку.

Словом, я решила поехать на следующем автобусе. На него вполне успевала, даже с запасом. Только к универу он подъезжал впритык к началу первой пары, потому приходилось бежать от остановки во всю прыть, чтобы попасть в аудиторию вовремя. И это ещё если автобус не опаздывал. А сегодня вот опоздал на мою голову.

Шёпотом завернув напоследок особенно заковыристую словесную конструкцию, я вошла в автобус и села к окну. Холодный осенний ветер задувал во все щели, не способствуя поднятию настроения. Автобус трясся, то и дело попадая колёсами в выбоины на асфальте. Я подпрыгивала на сиденье, стискивая челюсти, чтобы не откусить себе ненароком язык, и продолжала ругаться, снова мысленно, проклиная воров-бюрократов, выстроивших студгородок так далеко от универа, и попутно придумывая, как бы оправдаться перед Лирсом.

Хорошие идеи, как назло, были в дефиците. Посещение студенческой больницы я отмела сразу, с Лирса станется позвонить туда и удостовериться. В сказку о визите в частную никто не поверит — я не из мажоров, таких денег у меня нет. Бабулек на дорогах студенческого городка не водится, кроме комендантши третьего корпуса, которая сама кого хочешь куда угодно переведёт. И заодно доведёт до чего-нибудь нехорошего — известная мастерица читать нотации "распустившейся молодёжи". Младшие сёстры и братья, с которыми нужно сидеть, со студентами тоже не проживают и в принципе в общежития не допускаются. Словом, не было моему опозданию ни единого достойного оправдания.

В довершение всех бед на мосту приключилась авария и собралась изрядная пробка. Частные автомобили ловко пролезали вперёд, заставляя нашего водителя бессильно ругаться, не трогаясь с места. Так что вышло всё хуже некуда, к зданию универа я добралась, уже опаздывая на десять минут.

Добежав до дверей аудитории, я ненадолго остановилась, переводя дыхание и собираясь с духом. Хорошо если просто отчитает, а то ведь может и вовсе отправить в деканат за разрешением. Придётся унижаться перед тамошней секретаршей, да ещё и выкраивать из скудной стипендии деньги на сладкую благодарность. И потом до конца месяца перебиваться с хлеба на растворимую лапшу, потому что какой попало шоколад эта пафосная гламурная швабра не принимает, а разочаровывать её неподобающим даром себе дороже.

Но деваться было некуда — не зайдёшь, не узнаешь, какую кару выберет для тебя Лирс. Прогулять не вариант, не видать мне зачёта с прогулом в ведомости. Так что я вздохнула напоследок и занесла руку, чтобы постучать. Но меня опередили.

Я во всех подробностях успела разглядеть безумно дорогую дизайнерскую серебряную запонку и даже мельком восхититься сияющей белизной шёлковой рубашки прежде, чем Рейн Марино, закончив стучать, попросту толкнул дверь.

Профессор Лирс первой увидел меня, хмуро сдвинул брови и даже уже набрал в грудь воздуха, чтобы выдать подобающую отповедь. И руку начал поднимать, явно собираясь широким жестом напомнить, в какой стороне деканат. Но тут поднял взгляд чуть выше и узрел парня за моей спиной.

— Извините, профессор, — совершенно спокойно сказал Марино. — Авария на мосту, пробка.

Я машинально кивнула с извиняющейся улыбкой. По смуглому лицу Лирса промелькнула тень недовольства, но он довольно быстро вновь повернулся к доске, на которой перед нашим появлением что-то писал, и неопределённо махнул рукой, разрешая обоим войти. Разумеется, графского сынка не пустить он не рискнёт нипочём, не ровен час Марино-старший лишит университет своих щедрых пожертвований. А одну меня выгнать тоже не вариант, формально мы сейчас равны — оба студенты и оба одинаково провинились. Наказывать — так обоих, иначе выйдет нарушение Устава.Это не шуточки всё же. Повезло мне, ничего не скажешь.

Не веря своему счастью, я быстрым шагом дошла до привычного третьего ряда и приземлилась у прохода, по пути улыбнувшись подруге Амире. Марино пошёл дальше назад. Я не оглядывалась, и так знала, где он сядет и с кем. Только грустно покосилась на пустующее теперь место слева от себя.

Нет, мы остались лучшими подругами и после того, как два месяца назад у Амиры начался роман с Марино, хоть это и было немного странно. Кто я и кто она? Мы, конечно, сдружились давно, ещё в монастырском лицее, куда нас обеих отослали с глаз долой "любящие" родители, но Амира Линд всё же была из весьма богатой семьи, владевшей крупной торговой компанией. А я — дочка простого инженера, едва сводившего концы с концами.

Потому, даже несмотря на нашу дружбу, в компании аристократов, которой заправлял Рейн Марино, мне места не было. Не сказать, чтобы по этому поводу я как-то сильно печалилась, боже упаси. Что мне было там делать? На стипендию в дорогие клубы, где они любят проводить время, не походишь. Разве что спутаться с каким богатеньким наследничком, поглядывала на меня парочка, но это не моё. Я вынесла урок из маминой ошибки.

Привычно переписывая с доски выкладки Лирса, слова его я пропускала мимо ушей. Не было в них ничего интересного, да и рассказывать профессор был, прямо скажем, не мастер. Бубнил что-то себе под нос, не особо заботясь, слушают ли его студенты, только бы сидели тихо. Вот мы и сидели, развлекались, кто как мог.

Лично я думала об Амире. Почему-то никак не могла перестать за неё переживать, хотя сама подруга была уверена, что в лице Рейна Марино вытянула свой счастливый билет. Может, это она права была, а я — нет. Ну, по-своему права, конечно, для себя. Ей можно сейчас развлекаться, всё равно потом и работу, и мужа найдёт, который не станет вспоминать всяких Марино. У неё имя, наследство, связи семейные. Найдутся желающие.

Лично я ничем из этого не располагала. Хорошо хоть учили в монастырском лицее на совесть, и ещё отец помог, поручился за меня по студенческому кредиту. Правда, я сильно подозревала, что сделал это он только чтобы избежать моего возвращения домой, но об этом старалась не думать. Не очень-то приятно осознавать, что нет у меня не только средств и особых перспектив, но даже, по сути, и семьи.

В далёком детстве я была уверена: проблема во мне. В том, что я недостаточно хороша. Недостаточно умна и послушна, неспособна добиться такого успеха, чтобы родители стали мной гордиться. И старалась, старалась изо всех сил. Была первой ученицей в школе, дважды побеждала в городском конкурсе рисунков.Меня даже выбрали выступать на главной сцене города в Новый год, так хорошо мне удавались иллюзии. Учителя хвалили меня наперебой. А с родителями отношения оставались по-прежнему невыносимо холодными. Только уже повзрослев, я поняла, что на самом деле всё совсем не так просто.

Моя родная мать, Карина Ладис, была известной моделью, даже можно сказать, знаменитой. И, разумеется, имела множество поклонников, в том числе из рядов аристократов. С одним из них, Дарреном Миртоном, у неё, по слухам, был настоящий роман. Закончился он с гибелью Миртона в автомобильной аварии. По официальной версии водитель не справился с управлением на мокрой дороге.

Вскоре после этого мама вышла замуж за отца. Они знали друг друга с детства, много лет отец был её главным и самым преданным поклонником. Родилась я. Когда мне было три, мама заболела и умерла. Спустя год отец женился вновь.

Я не помню, как всё было до появления в доме Хельды. Детская память сохранила лишь несколько отдельных ярких эпизодов — воскресный поход в парк с родителями, огромный украшенный белыми цветами торт на мой третий день рождения. Но свадьбу отца я запомнила хорошо.

Хельда показалась мне не такой красивой, какой была мама, но я поначалу искренне хотела ей понравиться. И когда бабушка, мать отца, помогавшая с платьем, попросила меня принести воды, я побежала на кухню со всех ног. Наполнила кувшин, добавила немного льда и понесла в комнату. Так спешила, что не заметила чьей-то брошенной у порога сумочки и, разумеется, запнулась, расплескав половину воды по полу.

Бабушка не успела даже рта раскрыть, прежде чем Хельда влепила мне пощёчину, обозвав безрукой коровой и ещё одним словом, которое я тогда не поняла — байстрючкой.

Примерно такими и получились все наши дальнейшие отношения. Мачеха ненавидела меня всей душой, унижая и оскорбляя при каждом сколь-нибудь удобном случае. С годами я научилась не обращать на это внимания. Плохо было лишь то, что отец с бабушкой очень скоро к ней присоединились.

Байстрючка. Скорее всего, это было правдой, и моим настоящим отцом был Миртон. Я гадала, считала, изучала фотографии, даже однажды пришла к бабушке с прямым вопросом, но ответа так и не получила, только очередную пощёчину и заявление, что отец есть отец, он меня кормит и воспитывает, и за это я обязана его любить и уважать. Возразить мне было нечего.

К счастью, время, когда мне каждый божий день приходилось сталкиваться с мачехой, кануло в прошлое, началась самостоятельная жизнь. И я была рада, что сумела вынести для себя важный урок: не стоит связываться с аристократами. Женятся они только на девушках своего круга, а остальные в итоге страдают от разочарования и всеобщего презрения.

— Илона Эста, — неожиданно вмешался в мои размышления Лирс. — Будьте любезны, сформулируйте нам базовый принцип построения иллюзий.

— Иллюзия никаким образом не изменяет материю, — ответила я, поднявшись со стула. — Только её восприятие. Поэтому все магические структуры, используемые при их построении, должны быть полностью доступны зрению, обонянию и слуху и ограниченно — осязанию.

Выслушав мой ответ, Лирс чуть заметно скривился от недовольства, но кивком позволил мне сесть и продолжил нудное повествование о способах фиксации и визуализации магических потоков.

Под конец лекции я едва не заснула. Наверное, даже задремала, встрепенувшись только от раздавшейся из коридора мелодичной трели звонка. Быстро запихнула в сумку ручку и тетрадь, и поспешила покинуть аудиторию. За четверть часа до начала следующей пары нужно было успеть встретиться с третьекурсником Нирином и передать ему готовую работу по алхимии.

— Илона! — уже в дверях окликнула меня Амира. — Есть минутка?

— После следующей пары, — обернувшись, ответила я. — Хоть все пятнадцать.

Пять минут на то, чтобы, традиционно ругая неработающий лифт, подняться по лестнице со второго этажа на пятый, пробежать во весь дух по стеклянному коридору между зданиями, снова спуститься по лестнице, на этот раз в фойе третьего корпуса. Столько же времени на обратную дорогу. Остальное пригодится, чтобы вкратце рассказать оболтусу Нирину, что и как он исследовал и какие результаты получил, отдать саму работу и забрать деньги за неё. Большие планы для маленького перерыва, подруге придётся подождать.

Честно сказать, шла на встречу я не без некоторой тревоги. Боялась, что рано или поздно попадусь на такой вот небескорыстной помощи другим студентам и вылечу из универа. Проявление высшей справедливости — начальству даже в голову не придёт выгнать моих богатеньких заказчиков, в худшем случае их заставят сдавать экзамен по этому предмету комиссии. А вот меня... меня можно и пинком за порог, чтобы не позорила лучший университет Форина, где дают настоящие знания.

В начале года я честно попыталась с этим занятием покончить и остаться на постоянную работу в ресторане, где до этого уже два лета отработала ассистентом ведущего вечернего шоу. Остаться официанткой, потому что каждый день шоу устраивалось только в три летних месяца, остальное время оно шло раз в неделю, так что маг, тоже желавший заработать побольше, предпочитал обходиться без ассистентов.

Успехом начинание не увенчалось. Поначалу управляющий пообещал мне место, но когда дошло до дела, взять предпочёл какую-то свою родственницу. И так поступали везде, кроме самых сомнительных забегаловок. Но туда соваться я сама не хотела, не хватало ещё, чтобы начали заставлять оказывать клиентам дополнительные услуги. Известно, какого рода. Наивной я не была, знала, что это обычное дело. Откажешься — сильно повезёт, если выгонят, скорее всего попросту заставят. А пойдёшь в полицию, саму в проституции обвинят, не отмоешься потом от позора до конца своих дней.

К счастью, сегодня Нирин вопреки обыкновению не опоздал. Даже пришёл первым и нетерпеливо мялся в уютном уголке за статуей магистра Ханеласа, основателя университета.

Вручив парнишке пухлую папку, я на одном дыхании выдала заранее заготовленную речь, уточнила, всё ли понятно, тайком пересчитала купюры, сунула их в карман и быстрым шагом пошла обратно. И у самой лестницы чуть не столкнулась с профессором Лирсом.

Поспешно извинившись, я отступила на шаг. Профессор смерил меня неприязненным взглядом, но ничего не сказал. Только, к моему непомерному изумлению, отошёл чуть в сторону, жестом предлагая мне подниматься первой. Заметил, что я мешкаю в нерешительности, криво улыбнулся и сказал:

— Проходите, Эста, иначе опять опоздаете.

— Спасибо, — пискнула я и рванула вверх по ступенькам.

Успела. В аудиторию влетела вихрем всего за минуту до звонка. Преподавателя, правда, ещё не было, профессор Деор частенько задерживался, чаёвничая на кафедре, но почти вся группа уже собралась и даже расселась по местам. Отсутствовали только Марино, его лучший друг Карл Орено и с ними вместе, как ни странно, Амира.

На этот раз я выбрала второй ряд, почему-то оказавшийся совершенно свободным. Пока искала в сумке нужную тетрадь, вспомнила и причину переселения народа подальше. На сегодня была обещана проверочная работа, так что все, кроме шести главных наших отличников, неизменно занимавших первый ряд целиком, решили перебраться на задние парты в надежде списать.

Выудив в компанию к тетради ручку, я оглядела аудиторию и не удержалась от ехидной улыбки. Как дети малые, честное слово. Пересели и думают, что самые умные. А ведь закончится всё тем, что Деор попросту усядется куда-нибудь ряд этак на третий и будет оттуда за ними наблюдать. А тем временем я за его спиной преспокойно спишу всё, что нужно. Нет, ну ладно бы первый раз, но к пятому курсу так и не запомнить эту манеру профессора, раз за разом получая по лбу одними и теми же граблями...

Профессор явился всего через минуту после звонка и сразу же сунул в руки своему любимчику Тулеку пачку чистых листов. Да здравствует проверочная, хорошо что подготовиться к ней я удосужилась, может, даже и списывать не понадобится.

Странно было только то, что Амира так до сих пор и не появилась. Ладно парни, они, бывало, прогуливали, но подруга моя этим не грешила отродясь. Тем более если намечалась проверочная. Это же ведь потом придётся объяснять причину прогула, чтобы разрешили переписать. Или рисковать не получить допуск к экзамену.

Списывать не пришлось, ответы на оба вопроса я знала. Писала и думала, почему Амира вдруг решила прогулять любимый предмет. Уж точно не потому что не подготовилась, ей и готовиться не нужно было, в сигнальных заклинаниях она понимала больше любого отличника. Неужто понадеялась, что Деор даст ей допуск с учётом прошлых заслуг? Может статься.

И в конце концов, всё это не моё дело. Амира вправе сама распоряжаться своей жизнью как пожелает, я ей не указ и в советчицы на сей раз меня тоже не звали. Или звали? Она ведь хотела со мной о чём-то поговорить. Может даже и о причине нынешнего прогула. Но я оказалась слишком занята.

Глас разума быстро убедил шевельнувшуюся было совесть угомониться. Амира не дурочка, должна понимать, что мне родители счёт ежемесячно не пополняют. Не буду зарабатывать хоть что-то — протяну ноги с голоду. Или от воспаления лёгких помру, побегав зимой в осенних ботиночках, потому что зимние купить не смогу.

Конечно, я могу её попросить, если станет совсем уж туго. А если честно, даже и просить не придётся, не раз уже сама предлагала. На каждый праздник обязательно дарила что-нибудь нужное, что мне трудно было купить самой. И обижалась, если я хоть заикнуться пыталась о том, как неудобно мне принимать такой дорогой подарок.

Я очень ценила дружбу с Амирой, потому что это были искренние, настоящие отношения. Не ради каких-то выгод. Но и привыкать пользоваться чужой помощью не хотела, нельзя всю жизнь зависеть от других. Лучше научиться справляться со всем самостоятельно.

Профессор Деор сегодня оказался не в ударе, рассказывал на редкость скучно. На миг мне даже показалось, что он сам вот-вот заснёт, уронив голову на разложенные по столу листы с записями. Народ тоже клевал носом, а я так и вовсе с трудом держала глаза открытыми — сказывалась бессонная ночь, проведённая над работой для Нирина. Из оцепенения меня вывел только звонок, да и то ненадолго. Следующая лекция по маскировке чар была в этой же аудитории, поэтому перерывом я воспользовалась, чтобы немного подремать.

Амира на занятиях так больше и не появилась. Приплясывая от холода на остановке в ожидании автобуса, я даже немного поразмыслила, куда она могла податься в этот пасмурный осенний понедельник. По всему выходило, что куда угодно. Спутники её в деньгах не ограничены, им доступны любые столичные удовольствия.

Уже трясясь в вонючем автобусе и сквозь пелену мороси разглядывая серый осенний город, я подумала, в самом ли деле не завидую подруге. Ведь если честно, что вообще я вижу в этой жизни? Нищету и учёбу до седьмого пота. А когда выучусь, буду до седьмого же пота работать, оставаясь почти такой же нищей. Если очень повезёт, лет через десять сделаю какую-никакую карьеру, которая позволит иметь скромный дом и парочку отпрысков. А ещё редко видеться с мужем, таким же замотанным работой представителем среднего класса, ссориться с ним по выходным из-за уборки и воспитания детей и, в конечном счёте, терпеть его только ради общих кредитов, от которых никуда не денешься. На другой же чаше весов...

Мотнув головой, я прогнала шальную мыслишку. Мне ли не знать, что там, на этой другой чаше? Только обман, унижение и одиночество. Я ведь разумный человек, а не глупый мотылёк, понимаю, что пламя свечи, такое яркое и манящее, попросту меня погубит. Нет уж, пускай за журавлями в небе гоняются другие, если им так хочется, а я лучше обойдусь простой, но надёжной синицей в руках.

Наспех поужинав остатком вчерашнего овощного рагу, я засела за очередной заказ — реферат по истории магии. Потом взялась за свои занятия. В итоге заснула с книгой в руках, не раздеваясь. Проснулась уже посреди ночи и долго крутилась с боку на бок. Сон отчего-то не шёл, хотя в голове было пусто. На задворках души ворочалась смутная тревога, предчувствие неприятностей. А своей интуиции я привыкла доверять.

Нет, способностей прогнозиста у меня не было. Точнее, были, но очень и очень слабые, потому на престижный факультет магического анализа меня не приняли. Жаль, конечно, после его окончания можно было бы устроиться в банк или в страховую, где есть шансы сделать неплохую карьеру.

Но так уж вышло, что училась я на факультете защитной магии, не менее, а судя по популярности у аристократии так ещё и более престижном. С перспективой всю жизнь заниматься установкой и обслуживанием домашних сигнализаций, потому как на другую работу девушке без связей устроиться не светило. Но я по этому поводу не переживала. Да, денег не особо и карьеры, в общем, никакой, зато занятость гарантирована всегда.

Повертевшись в кровати, я встала, выпила чаю и легла обратно. Но тревога не унималась, пришлось встать вновь и принять успокоительное. Не любила я это дело, но и терять драгоценные часы сна позволить себе не могла. Микстура подействовала быстро, я заснула. К счастью, на этот раз не проспала.

Первокурсница Лавиния, заказчица реферата, ждала меня неподалёку от крыльца главного корпуса. Стояла у старого тополя, то и дело нервно оглядываясь по сторонам. Не привыкла ещё нарушать правила. Ничего, это дело поправимое, скоро научится спокойно спускать папины денежки сначала на гулянки, а потом на оплату услуг мне подобных, позволяющих избежать проблем с учёбой, на которую из-за гулянок не останется времени.

— Сделала? — громким шёпотом спросила девчонка, едва я подошла.

Вместо ответа я протянула ей папочку. Лавиния, даже не посмотрев, что ей вручили, сунула мне сложенные вдвое купюры. Папку отправила в сумку, но сбежать с места преступления против университетского Устава не торопилась. Я смерила её вопросительным взглядом. Мало ли, вдруг ещё чего закажет, деньги не помешают.

— Слышала новость? — всё так же шёпотом поинтересовалась Лавиния. — С твоего курса девушка погибла вчера.

— Кто? — выдохнула я, чувствуя, как внутри всё холодеет от страшного предчувствия.

— Внучка Линда, короля галантерейного, — выпалила в ответ девчонка, мигом развернулась и быстрым шагом пошла в сторону третьего корпуса.

Я застыла, как громом поражённая новостью. Внучка Линда, с моего курса... нет, не может быть, только не Амира! Как вообще такое могло случиться?! Господи боже, только бы всё оказалось дурацкой сплетней!

Не оказалось. Вся наша группа стояла кучкой у дверей закрытой пока аудитории и что-то обсуждала. Чувствуя, как противно дрожат и слабеют колени, я подошла ближе и услышала срывающийся высокий голос Ирады, девицы из компании Марино.

— Да кто же знал-то! — почти выкрикнула она. — Идиот какой-то пьяный выскочил из-за поворота!

— Нечего было на проезжую часть выбегать, — проворчал Тулек.

— Заткнись, — рыкнул на него Орено. — Она по правилам переходила.

— Нашли уже виновника? — спросил Дэн.

— Ищут, — отмахнулась Ирада. — Рейн до сих пор в полиции. Их ведь пока не пнёшь как следует...

Я сделала шаг в сторону, устало прислонилась к стене и закрыла глаза. Да, нашу полицию пока как следует не пнёшь, искать никого не будут. Но ничего, связиЛиндов и графа Марино своё дело сделают, заставят их шевелиться как положено и даже больше. Только вот Амиру это уже не вернёт.

На меня никто не обращал внимания. Разумеется, для тусовки аристократов я чужая, да и для остальных тоже. За все годы учёбы так ни с кем и не сдружилась. Времени не было, да и нужды особой. Амира всегда оставалась для меня по сути единственным близким человеком на этом свете. А теперь её не стало.

Слёз не было, только в горле застрял огромный колючий комок, мешающий дышать, не позволяющий произнести ни слова. Да и что я сказала бы, если бы могла? Спросила у Ирады, как всё случилось? Не уверена, что это необходимо. Совсем скоро узнаю подробности из газет, правды там будет столько же.

Сердце замерло от тоски и боли. Почему она, почему не я? Никто бы кроме Амиры не расстроился, окажись я на её месте. И я сама, пожалуй, меньше всех. Девушка без будущего, да все бы только с облегчением вздохнули! Хотя нет, Хельда бы огорчилась. Похороны нынче удовольствие дорогое...

Мир медленно вращался, чуть покачиваясь. И я вдруг осознала, что впервые за последние десять лет чувствую настоящее, абсолютное одиночество. Никто уже не поздравит меня с днём рождения, не с кем больше поделиться горем и радостью, просто поговорить. А наш последний разговор я променяла на десять злотых. Всё думала, что успею, потом, когда-нибудь. Оказывается, уже никогда.

— Илона, тебе плохо?

Я вяло отмахнулась, тряся головой, чтобы прийти в себя. С чего это вдруг Карлу Орено обо мне беспокоиться? Он же два года на меня как на пустое место смотрел после того, как я ему отказала.

— Может, к целителю тебя отвести? — не отставал Орено.

— Не надо, — тихо ответила я. — Переживу.

Почему бы ему просто не продолжать в том же духе, а? Вот ведь пристал. Умом я понимала, что срываться не стоит, момент неподходящий. Но каждый нерв, казалось, звенел натянутой струной, грозя лопнуть от любого неосторожного касания. Пришлось стиснуть кулаки, так, что ногти впились в ладони. Боль немного отрезвила.

— Тебя, может, домой отвезти?

Заставив себя поднять голову, я посмотрела на Карла. Нет, вряд ли издевается. Лицо слишком серьёзное, напряжённое, под глазами залегли синие тени. Похоже, этой ночью он не спал. Неудивительно.

— Нет, спасибо, — выдавила я.

Профессор Дайес, наш декан, появился со звонком. Окинул нас задумчивым взглядом, перебирая пальцами связку ключей, вздохнул, покачал головой и объявил, что на сегодня все свободны.

— Занятия сегодняшние будут перенесены, следите за расписанием, — добавил он, развернулся и ушёл.

Отлепившись от стены, я медленно побрела по коридору к лестнице, на ходу вспоминая расписание автобусов. Вроде один должен был подойти минут через двадцать. Как раз успею немного проветриться. В глазах неожиданно потемнело, я покачнулась от навалившейся слабости и наверняка упала бы, если бы Карл не успел меня подхватить.

— Давай отвезу тебя, — повторил он.

— Отстань, — пробормотала я, попытавшись вывернуться из его рук. Не получилось.

— Слушай, хватит уже! — вспылил парень. — Прекрати делать вид, что ты железная! Ты подругу потеряла, тебе плохо. Я тебя отвезу к родителям твоим, и не возражай. Нечего сейчас одной оставаться.

— Только не к родителям! — в панике запротестовала я.

— Ладно, как хочешь, — сдался Карл. — Тогда в общежитие?

Я кивнула, не в силах больше сопротивляться. Слишком хотелось уже оказаться в своей комнате, просто полежать. Может, если получится, поплакать. Говорят, это помогает.

** *

Оставшись одна в комнате, я сначала долго плакала, а потом просто лежала с закрытыми глазами, пока не заснула. Проснулась только к вечеру. Полежала ещё немного, зарывшись лицом в до сих пор мокрую от слёз подушку, потом заставила себя подняться и включить ноутбук. Сейчас новости попадают в Сеть в считанные минуты, а я хотела знать, нашли ли мерзавца.

Пока мы ехали, Орено коротко рассказал мне, что случилось. День они провели на одном закрытом мероприятии, а вечером отправились в клуб. Потом решили перебраться в другой. Машина Марино была припаркована через улицу, Амира выбежала первой и сразу пошла к ней. По пешеходному переходу, на зелёный свет. Неожиданно из-за поворота на скорости выскочил автомобиль, сбил её и скрылся. Амира погибла на месте.

История вышла до дрожи банальной. Ночью по тому району города частенько раскатывают всякие придурки, пьяные или под кайфом, не соображающие, что творят. И надо было быть осторожной, не полагаться на правила, но выпивка и веселье сделали своё дело. Просто стечение обстоятельств.

Новостей оказалось много, и очень противоречивых. Казалось, журналисты устроили между собой соревнование в измышлении самых нелепых версий. Некоторые даже утверждали, что виновником происшествия был сам Рейн Марино. И Карла тоже обвинить не забыли.

Позакрывав странички с этой ерундой, я обратилась к источникам, заслуживающим большего доверия. "Форинский вестник" сообщал, что виновник аварии до сих пор не найден, но за помощь в его поисках объявлена солидная награда.

Прочитав статью до конца, я откинулась на спинку стула и призадумалась. Свидетели в один голос утверждали, что автомобиль был не из дорогих. Значит, вряд ли за рулём мог оказаться аристократ. Или всё-таки мог? Я задумчиво потёрла лоб. Что если машину угнали? Такие делишки за "золотой молодёжью" тоже водятся, одно время даже были очень модной забавой.

Но всё равно, если и аристократ, семья Линд этого так не оставит. Значит, можно надеяться, что виновника в самом деле найдут и хоть как-то накажут. Правда, ничего уже не изменится. И даже не выходит назвать это справедливостью. Ведь окажись на месте Амиры девушка вроде меня, никто бы и пальцем не шевельнул.

Ещё раз проглядев выданный поисковиком список ссылок, я наткнулась на одно знакомое название. Журнал "За правду", регулярно публиковавший острые и, в общем, верные статьи о социальных проблемах, а заодно обличавший коррупцию и кумовство во власти и крупном бизнесе, с чего-то вдруг тоже решил уделить внимание гибели Амиры.

Открывая страницу, я ожидала прочитать очередной гневный опус о том, что полиции следует больше бороться с наркоторговлей и бандитизмом, а не возиться с "золотыми" детками, получившими по заслугам. Хотела, честно говоря, оставить злобный комментарий, что если уж бороться за социальное равенство, то для всех, богатые тоже люди и их тоже нельзя убивать безнаказанно.

Но статья оказалась совершенно о другом. Журналист, подписавшийся только инициалами, утверждал, что в этой истории не всё так просто. Что гибель Амиры Линд под колёсами автомобиля отнюдь не была несчастным случаем, скорее спланированным убийством. Что таким образом наследник графа Марино избежал ответственности за совращение девушки, неоспоримым доказательством которого являлась её беременность. Автор статьи утверждал, что видел медицинское заключение своими глазами. А я, задыхаясь от изумления и гнева, пыталась сложить воедино это и то, что знала сама.

Её счастливый билетик...так она говорила, с улыбкой глядя на Рейна Марино. Счастливый. Да, это можно было назвать и так. Чего ещё желать девушке из богатой, но не знатной семьи, как не брака с аристократом, открывающего ей дорогу в настоящее высшее общество? И семья будет просто счастлива, такие родственные связи для тех, кто занимается торговлей, на вес золота.

Добавим сюда то, что Линды отнюдь не безымянные нищие, просто тихо и мирно откупиться от них не выйдет. Тот самый случай, когда даже самый знатный и богатый лорд окажется в безвыходном положении и вынужден будет поступить, как подобает благородному мужчине. Жениться, то есть.

Разумеется, заранее понятно, какими будут отношения в таком браке, но кто же думает о подобных мелочах, когда на кону такие перспективы? К тому же, Амира вполне могла искренне верить в чувства Рейна. В ней оставались, несмотря ни на что, наивность и идеализм. Она была по-настоящему чистым и светлым человеком. Она была... как же больно думать о ней в прошедшем времени!

Разумеется, журналист мог всё это и выдумать в погоне за сенсацией. Ну да, написал, что видел документы. Так написать можно что угодно, бумага терпит, а Сеть и подавно. Если всё правда, почему не продемонстрировать публике доказательства? Сейчас в каждом телефоне камера, неужели просмотрел и прямо не щёлкнул? Ни за что не поверю, от таких шансов не отказываются.

Вернувшись в кровать, я задумалась. Рассказала бы мне Амира такую новость? Хотелось бы верить, что да, но как знать? И могла ли она вообще так поступить: хитростью женить на себе Марино?

Конечно, мне трудно было совместить в голове Амиру и подобный расчёт. Но если отбросить эмоции, оставив только факты... почему нет? Дело тут не только в её собственных желаниях. Как ни крутись, она зависит от своей семьи. И любящие родственнички запросто могли её надоумить. Или попросту каким-то образом заставить сделать то, что им так выгодно с любой стороны.А может, никакого расчёта и не было. Может, она искренне влюбилась, и всё вышло случайно. И Марино оказался последним мерзавцем.

Или не оказался. Вся эта подписанная инициалами история могла быть банальнейшим враньём, сенсацией, призванной привлечь к журналу внимание публики. Чего уж проще, чем сначала написать, а потом оправдаться тем, что журналист внештатный и вообще, врач, с которым тот общался, соврал, на деле не имея к истории никакого отношения. Тираж-то уже продан.

Небо над далёким лесом чуть заметно посветлело. Я закрыла ноутбук и откинулась на спинку стула, постукивая пальцами по столешнице. Чему удивляюсь? Пресса всегда нальёт грязи, а публика будет с наслаждением в ней копаться, пересказывая друг другу шокирующие небылицы. Кого-то... чего там, большинство такое развлекает. И плевать, что для кого-то это больно и оскорбительно.

* * *

Выйдя из автобуса возле универа, я успела по привычке оглядеться, прежде чем вспомнила, что ни с кем из заказчиков сегодня не встречаюсь. Взгляд мой остановился на вывеске булочной. Желудок тут же нервно буркнул, напоминая, что вчера у меня за весь день крошки во рту не побывало, только пара стаканов чая.

Конечно, магазинчик здешний был не из дешёвых, обычно я в такие даже не заходила. Но сейчас особого выбора не было, а деньги, в принципе, имелись. После вчерашней голодовки можно было разок себя побаловать.

Купив восхитительно свежий пирожок с яблоком и стакан кофе, я присела на скамейку неподалёку от магазинчика и принялась за еду. Горячий напиток быстро помог взбодриться. Хорошо, что ни дождя, ни сильного ветра сегодня не было, иначе не засиделась бы вот так, в тишине и покое.

— Девушка, вы позволите?

Вздрогнув, я подняла голову и увидела стоящего перед скамейкой парня с пирожком и таким же как у меня стаканчиком кофе в руках. Взгляд мой был встречен обаятельной открытой улыбкой. Но что-то в облике этого симпатичного блондина сходу показалось странным. Может, искрившееся в серых глазах лукавство?

— Пожалуйста, садитесь, — пожала плечами я, сдвигаясь чуть ближе к краю.

Парень сел рядом и тут же принялся за еду. Боковым зрением я продолжила изучать неожиданного соседа. Молодой, но на студента как-то не похож. Но что тогда делает здесь в такую рань? Ни офисов, ни крупных магазинов поблизости нет, только жилые дома. Неужто местный специально вышел со мной познакомиться?

— Вы Илона? — неожиданно спросил парень. — Илона Эста?

— Нет, — холодно отрезала я и встала, но уйти не успела. Блондин схватил меня за руку чуть выше запястья и удержал, мягко, но решительно.

— Зачем обманываете? — спросил он. — Я видел ваши фото.

— Где?

— На личной страничке Амиры Линд. Ведь вы дружили?

Я невольно скривилась. Ясное дело, жёлтая пресса не дремлет, этих ребят испокон веков ноги кормят. Раз появилась новость, нужно выжать из неё максимум как можно быстрее. Нечего и удивляться, что меня так быстро нашли. И теперь не отстанут.

— Идите к чёрту! — резко бросила я, выдернув руку. — Не собираюсь с вами разговаривать.

Этим стервятникам только слово скажи, потом такое тебе припишут, что не приведи господь. И, главное, не докажешь, что ничего подобного сроду не говорила и даже спьяну не думала. Нет уж, никакой прессы.

— Думаете, я ради славы и денег этим занимаюсь? — негромко спросил парень. — Понимаю, вы не склонны мне верить, но я лишь хочу докопаться до правды. Амиру Линд убили, в этом я уверен.

— Ага... — протянула я, не оборачиваясь, но пока и не уходя. — Вы, никак, тот самый загадочный П. Л.?

— Питер Лоранс. Да, это я.

— Знаете что, Питер, — процедила я, с трудом сдерживаясь, — глупо надеяться, что я стану с вами разговаривать после того, как вы с ног до головы облили грязью мою погибшую подругу.

— Какой грязью?

В голосе парня прозвучало совершенно искреннее удивление. Интересно, он такой хороший актёр или правда не понимает? Скорее уж первое, наивных журналистов на свете меньше, чем девственных проституток.

— По вашему, Амира хотела женить на себе богатенького аристократа?

— Ничего такого я не писал, — запротестовал Лоранс. — Только факты. Девушка узнала, что беременна, и тут же погибла. Вас это не наводит ни на какие мысли? Ну, кроме той, которую вы мне только что приписали.

Я остолбенела, чуть не выронив почти опустевший стаканчик. Досадно до жути, но тут парень был полностью прав. Ничего такого в статье не было, я всё додумала сама. Но факты... были ли они действительно фактами, вот в чём вопрос.

— Вы не представили никаких доказательств, — сообщила я, разворачиваясь.

Парня мой ответ ничуть не обескуражил. Скорее наоборот. Он откинулся на спинку скамейки, забросил ногу на ногу и жестом предложил мне снова присесть рядом. Подумав, я приняла приглашение. Пусть говорит, а я послушаю. Уйти всегда успею.

— Видите ли, Илона, — начал Лоранс, едва я села, — мне удалось пообщаться с врачом, осматривавшим тело Амиры. Не спрашивайте, как, просто поверьте, мы с ним давние друзья. Так что беседа была... сугубо частной. И, разумеется, у меня есть фото всех официальных документов. Я не обнародовал их лишь потому, что не мог подставить друга. Это стоило бы ему работы и карьеры вообще, вы должны понимать.

— Могу я их увидеть?

— Разумеется.

И он протянул мне свой телефон. Новенький, предпоследней модели, с большим экраном. У Амиры был такой же, только голубой, а не чёрный. Хороший аппарат. И камера в нём, кстати, очень хорошая.

На экране передо мной было фото документа: официальный бланк клиники Джордис. Отчёт о вскрытии. Сердце сжалось при виде скупых строчек на белом листе. Имя, пол, возраст, рост, вес... как мало и как много знают о нас врачи, в руках которых мы оказываемся после жизни. Длинный перечень травм, причина смерти установлена. И вот оно, то, что я искала: беременность, срок от четырёх до шести недель.

Телефон упал в вовремя подставленную ладонь Лоранса. Мог ли этот документ быть подделкой? Если хорошо подумать, конечно мог. Потому его и не опубликовали. Хотя версия про друга-врача тоже выглядела вполне правдоподобной. Можно, конечно, отрезать часть с его подписью, но в клинике-то всё равно знают, кто осматривал тело. Сразу не уволят, чтобы избежать ненужной шумихи, но вот когда всё уляжется...

— Расчёт идеальный, — тихо сказал Лоранс. — Семья девушки сделает всё, чтобы скрыть этот факт, зачем им такой позор? Следовательно, официально Марино ни в чём не заподозрят.

Я не смогла не признать, что версия эта хороша. Почти безупречна, если медицинские документы действительно подлинные. Ищи того, кому преступление выгодно. А выгодно оно только Рейну Марино. И ещё, разумеется, его отцу, который вполне мог помочь сыночку с этим делом. Или вообще всё сделать самостоятельно.

Хотя последнее довольно маловероятно. Тут надо было весьма точно знать, где и когда девушка пойдёт через дорогу. Может, её выслеживали? Исключать, конечно, нельзя, но яблочко обычно от яблоньки далече не падает, так что сын и отец наверняка думали об этой свадьбе одинаково — всеми силами стремились избежать.

Но вот ведь какая штука: за всеми этими рассуждениями я умудрилась упустить самое главное. Наличие мотива ещё не доказывает факта убийства. Многих людей хотели бы убить.Да что там, почти у каждого, если как следует копнуть, найдётся враг с неплохим мотивом. Но действительно убивают лишь некоторых, большинство же покидает этот мир по причинам случайным или вполне естественным.

— Так именно это я и хочу выяснить, — с нажимом проговорил Питер, выслушав моё замечание. — Документами я воспользоваться не могу, нужны другие доказательства.

— И чего вы хотите от меня?

Я поглядела на часы и поняла, что с минуты на минуту начну уже опаздывать. Профессор Деор, конечно, не слишком строг в этом вопросе, но всегда есть шанс попасться на глаза кому-нибудь из деканата. Тогда взыскание обеспечено.

— Расскажите об Амире. О её отношениях с Марино.

— Я опаздываю, — бросила я, поднимаясь на ноги.

— Давайте вечером, — не отступал Лоранс. — Во сколько вы освобождаетесь?

— В пять.

Сама не знаю, почему вдруг решила ответить честно.Неужели поверила этому парню? Не исключено. И, вполне вероятно, очень зря. Какие бы правильные слова он ни говорил, не стоит забывать, что передо мной журналист. Я, Амира — мы все для него никто, просто строчки потенциально сенсационной статьи, способной принести славу и деньги.

— Тогда я буду ждать вас здесь, — улыбнулся Лоранс. — Выпьем кофе.

Я в ответ только плечами пожала. От одного разговора, пожалуй, ничего страшного не случится. Особенно если говорить как можно меньше и выбирать выражения. А вот послушать точно не повредит.

На лекцию я чуть-чуть опоздала. По счастью, коридор оказался совершенно пустынным, а профессор Деор, увидев меня на пороге, только нетерпеливо мотнул головой, веля поспешить на своё место. По пути к привычному третьему ряду я успела оглядеть аудиторию и без всякого удивления отметить, что Рейн Марино сегодня снова не появился.

День прошёл скучно и привычно. После последней пары я ненадолго замешкалась, складывая тетради в сумку. А когда выпрямилась, чуть не столкнулась лбами с ухитрившимся незаметно подойти ко мне Карлом Орено.

— Ты как? — спросил парень, поспешно делая полшага назад.

— Сегодня лучше, — кивнула я. — Спасибо.

— Отвезти тебя домой?

Я несколько опешила от этого предложения. Нет, ну ладно вчера, когда все были в шоке от новости, но сегодня-то страсти уже должны поулечься. Я, вроде, хожу не шатаясь, в обморок хлопнуться не планирую. Так с какой такой радости этот мажор продолжает проявлять обо мне заботу? Неужто решил, что после вчерашнего джентльменского поступка ему что-то обломится?

— Не надо, спасибо, — постаралась всё-таки улыбнуться я.

Пока не начались намёки, что неплохо бы мне и благодарность за заботу о себе проявить, отвечать резко причин не было. Говорят, даже в "золотых мальчиках" порой просыпается человечность. Правда, реальных примеров подобного немного, всё больше сказки, но вдруг?

— Хотел спросить, — неожиданно начал Карл, убедившись, что мы остались в аудитории одни, — Амира рассказывала тебе что-нибудь о своей ссоре с Рейном?

Я отрицательно качнула головой. Признаюсь, всё время, что они встречались, мне было интересно, правда ли у них идеальные отношения, или подруга просто не хочет выносить сор из избы и расстраивать меня. Так или иначе, ни о каких ссорах она ни разу и словом не обмолвилась.

— Просто накануне вечером они поссорились, прямо в клубе, — вздохнув, сообщил Карл. — Не знаю, из-за чего, но Амира так кричала, как раз когда я пришёл... Называла Рейна подонком и мерзавцем, а потом убежала, хлопнув дверью. Я до этого никогда не замечал, чтобы они ссорились, а тут...

— Почему тебе вообще это интересно? — не удержалась от вопроса я.

— Мне кажется, — чуть помедлив, ответил Карл, — что Рейн винит в случившемся себя. Что поставил машину на другой стороне, что позволил Амире выбежать на дорогу. Ему сейчас очень тяжело, а он ведь мой друг. Я хочу ему помочь, но не знаю, как. Подумал, если буду знать, что между ними произошло...

— Мне кажется, — перебила я, — что это их личное дело. К тому же, они в итоге помирились, разве нет? Просто скажи, что он не мог ничего предвидеть, это ведь правда. С хорошими людьми иногда случаются ужасные вещи. И виноват только тот, кто был за рулём той машины, никак не Рейн.

— Наверное, ты права, — развёл руками Карл. — Спасибо.

— Не за что, — ещё раз улыбнулась я.

На встречу с Лорансом я чуть опоздала, но он меня дождался. Сидел на той же скамейке, попивая кофе. Рядом стоял ещё один стаканчик и небольшой бумажный пакет. Поздоровавшись, я присела рядом.

— Это тебе, — улыбнулся Питер.

В пакете оказался пирожок с яблоком, такой же, как я ела утром. Немного поколебавшись, я приняла угощение. Нелюблю есть за чужой счёт, почему-то слишком многие парни уверены, что после этого девушка просто обязана проявить к ним благосклонность, выходящую за рамки приличий. Но тут, в конце концов, несколько иная история. У нас не свидание, а деловая встреча, в которой Лоранс наверняка заинтересован больше меня. Вот и пускай угощает.

— Спасибо, — кивнула я, с наслаждением отпивая не успевший ещё остыть кофе.

— У меня новость, — сообщил Питер. — Машину нашли.

— Только машину? — настороженно уточнила я.

— Да, к сожалению. И разумеется, она оказалась угнанной. Хозяин явился в полицию с заявлением всего через десять минут после трагедии, в отделение на другом конце города. Следовательно, сам он за рулём быть точно не мог.

В принципе, ничего другого я и не ожидала. Это, конечно, несколько усугубляло подозрение, что произошедшее не было случайностью, но в то же время ничего и не доказывало. Мало ли, пьяный дурак угнал машину, да и ехал, не глядя, куда. Сколько угодно таких случаев.

— То есть, никаких внятных доказательств у вас по-прежнему нет, — сухо констатировала я вслух.

— Вы обещали рассказать об отношениях Амиры с Марино, — напомнил Лоранс.

— Я ничего не обещала, — сердито мотнув головой, ответила я.

Вот, уже начинает приписывать мне то, чего я не имела и не собиралась иметь в виду. Знаю я, чем такие фокусы заканчиваются. Потом напишет, что Рейн про ребёнка знал, но жениться не хотел, и сошлётся на меня. Ему слава и гонорары, а мне — дружная месть Линдов и Марино, потому что даже если Рейна ни в чём в итоге и не обвинят, такое пятно на репутации их не порадует.

— Но ведь вы что-то знаете, — упрямо продолжил настаивать Лоранс, стараясь заглянуть мне в глаза.

— Нет, не знаю, — буркнула я, делая вид, что увлечена созерцанием витрины булочной. — Амира мне ничего не рассказывала. Ничего такого, что давало бы основания для подозрений.

И это, между прочим, было чистой правдой. Амира же ничего мне не говорила. То, что зачем-то брякнул сегодня Карл, не в счёт. Мало ли из-за чего могла случиться ссора. Может, насчёт места празднования будущей свадьбы не смогли договориться. Говорят, беременные часто по пустякам срываются. К тому же в последний раз, когда я их видела, всё было в полном порядке.

Я вообще уже начала жалеть, что пришла. Стоило сразу послать этого парня куда подальше и не морочить себе голову. Произошёл несчастный случай, это ужасно, но порой так случается. Мы не в идеальном мире живём, но выбора у нас нет.

— Вот совершенно ничего? — не унимался Лоранс.

— Нет, — отрезала я. — Рассказывала, где бывали, как у них всё хорошо. Да с чего вообще вы взяли, что Рейн не хотел на ней жениться? Может, они действительно любили друг друга, такого вы не допускаете? Амира Линд не нищенка без роду и племени, красивая девушка из богатой и весьма влиятельной семьи. Может, для будущего графа Марино и не лучшая возможная супруга, но вполне приемлемая.

Лоранс немного помолчал, внимательно глядя на меня. Я спокойно выдержала его взгляд, скомкала опустевший пакет и точным броском отправила его в ближайшую урну. Собственно, разговор можно было считать исчерпанным.

— И такое может быть. Но я...

— Не верите — ваше право, — перебила я. — Вечно вы, журналисты, лезете в чужую личную жизнь, будто так и надо. Строите свой успех на чужом горе. Самому от себя не противно?

— Иногда бывает, — пожал плечами Лоранс. — Но докопаться до правды важнее.

— Да кому нужна ваша правда! — взорвалась я, вскакивая на ноги. — Она что, может вернуть Амиру? Нет! Вот и засуньте её себе...

— Нам стоит поговорить позже, когда вы успокоитесь.

— Катитесь ко всем чертям! — зло выдохнула я, развернулась и быстрым шагом направилась к автобусной остановке.

Глава 2

Следующая неделя после похорон прошла совершенно спокойно. Жизнь как-то пугающе быстро входила в привычную колею: учёба, заработки, снова учёба. Последний курс не позволял расслабиться, наоборот, сейчас нужно было делать всё возможное и невозможное, чтобы получить шанс пройти практику в хорошем месте. От этого во многом, если не во всём, зависела моя будущая карьера.

Только иногда вечерами накатывала почти невыносимая тоска. Мрачнеющая с каждым днём осень давила на психику своей беспросветной серостью. Но я держалась, сцепив зубы. Глотала микстуру и, одурманенная, засыпала, чтобы утром вновь взяться за работу. Сдаваться я не собиралась, Амира первая не захотела бы, чтобы я сдалась.

В субботу возвращаться пришлось поздно. Я спешила как могла, чтобы успеть до закрытия дверей общежития. От автобуса уже бежала, прижав сумку к боку локтем, чтобы не болталась. Ну, и просто на всякий случай. В сумке были деньги, целых двести злотых — мой заработок за вечернее шоу. Маг, проводивший его обычно, заболел, меня пригласили на замену. Гости остались довольны, настолько, что некоторые даже расщедрились на персональные чаевые для меня. Сотня сверху, очень хорошо. Значит, можно будет уже завтра купить и куртку, и ботинки.

Уже подходя к крыльцу, я заметила сбоку, на скамейке за кустами, где частенько сидели влюблённые парочки, фигуру мужчины. Знакомую фигуру. Фары проехавшего неподалёку автомобиля выхватили из темноты чуть растрёпанные светлые волосы до плеч. Питер Лоранс, собственной персоной.

Секунду поразмыслив, я решила сделать вид, что слишком спешу и не замечаю ничего вокруг. На то, между прочим, были веские основания: если раньше, опоздав в общагу, я хоть к Амире могла на ночь напроситься, теперь оставался только вокзал. Благо, находился он недалеко, минутах в двадцати бодрого пешего хода. Но это не значило, что мне хотелось там оказаться.

— Илона! — окрикнул меня Лоранс.

— Тороплюсь, — крикнула я, не останавливаясь.

Он перехватил меня, когда я уже взялась за ручку двери. Вынудил остановиться и посмотреть на него. Я скорчила сердитую гримасу и попыталась вырваться. Безуспешно, парень держал крепко.

— Илона, — вполголоса сказал он, — вы должны знать кое-что. Теперь у меня есть доказательства.

— Слушайте, Питер! — выпалила я, теряя терпение. — Это не подождёт до утра? Потому что если вы сейчас же не дадите мне пройти, я на ночь окажусь на улице.

— Не подождёт, — твёрдо ответил Лоранс. — Если нужно, можете у меня остаться. А сейчас нам срочно нужно кое-куда съездить.

— А вам не кажется, что подобное предложение несколько... недопустимо?

Ничего себе заявочки — у него остаться! Он вообще соображает, что говорит? Да если я такое сделаю, уже завтра все будут знать, что я не ночевала в общежитии. Подруг у меня не осталось, это отлично известно. Значит, сразу пойдут сплетни, и какие! Если о девушке обеспеченной стали бы самое большее шёпотом строить догадки, с кем она завела интрижку, меня мигом во всеуслышание проституткой объявят. А что, некоторые так и зарабатывают, жить-то хочется. И поесть, и одеться. Чего уж проще — пойти собой торговать? Для этого большого ума не надо, хватает молодости, смазливого личика и ладной фигурки. А платят уж куда побольше, чем за рефераты.

— На смерть лучшей подруги вам, значит, наплевать? Хотите, чтобы её убийца остался безнаказанным?

— Амира умерла, — прошипела я. — Но я-то пока жива. И не намерена спускать свою жизнь в унитаз ради мести, которая вряд ли будет успешной.

Нет, если Амиру в самом деле убили, больше всего на свете я хотела, чтобы убийце это не сошло с рук. И ради этого была готова на всё. Но не на откровенную же безрассудную глупость! Что толку, если я уничтожу свою репутацию ради неизвестно каких доказательств, а историю в итоге всё равно замнут, пустив в ход деньги и связи?

— Я о вас был лучшего мнения, — с заметным разочарованием в голосе протянул Лоранс.

— Да и плевать, — отмахнулась я, распахивая дверь.

Распахнула, шагнула через порог и тут же чуть не взвыла от отчаяния. Проходная была заперта на замок. Хотя, если верить часам на будке дежурной, до официального её закрытия оставалось ещё целых три минуты. Выходит, старая ведьма Ютара поленилась сидеть до победного. Слышала я, что с ней такое бывает, но сама до сего дня не сталкивалась.

— Похоже, выбор у вас неширок, — спокойно сообщил Лоранс, заглянувший в холл вслед за мной.

Я процедила сквозь зубы ругательство. Формально я была права, но что толку? Можно, конечно, устроить тут скандал и крик, но пока старуха услышит, пока доползёт из своей комнатушки почти в конце коридора, будет уже как раз слишком поздно. О чём мне и сообщат со всей возможной язвительностью, послав туда, где до этого гуляла.

— Ладно, поехали, — обречённо согласилась я.

Оказывается, у этого Лоранса и автомобиль имелся, причём не из самых завалящих. Средний класс, хорошая надёжная машинка без изысков. Неужели журналистам в заштатных изданиях так хорошо платят? Вряд ли, скорее на родительские денежки куплена. Может даже родителям и принадлежит.

— Куда едем-то? — спросила я, когда мы уже выехали на шоссе и двинулись в сторону центра города.

— В отделение полиции, — сообщил Лоранс. — Кое-кто обещал показать мне протоколы допроса обвиняемого. Подлинные протоколы.

— Так его нашли? — вскинулась я.

— Утром задержали, — кивнул Питер. — Была облава на наркоманов, случайно попался. Отпечатки совпали с теми, что нашли в угнанной машине.

— Наркоман... — протянула я. — Что это доказывает? Что он угнал машину, будучи под кайфом и ничего не соображая, поехал куда глаза глядят, сбил девушку и смылся?

— Это ты ещё не знаешь, что он на допросе рассказал, — ответил Лоранс.

— А ты прямо знаешь.

— Знаю, иначе мы бы сейчас никуда не ехали.

— С чего тебе вообще такое рассказывают? — проворчала я. — Ты что, какая-то звезда журналистики?

— У меня отец всю жизнь в полиции отслужил, остались связи.

Поразмыслив, я кивнула. Связи-то, может, и остались, но в разумных пределах. Никаких документов там никто не даст и сослаться на себя в здравом уме не позволит. Не то в пять минут уволят с позором и без пенсии. И даже сортир на загородной заправке сторожить не возьмут потом.

Снова закрались сомнения в правильности принятого решения. Вот, положим, узнаю я точно, что Амиру убили. Но доказать-то вряд ли что получится, только буду в итоге всю жизнь терзаться, что ничего не смогла сделать. А не знала бы, так и не мучилась. Зачем только этот Лоранс ко мне прицепился? Неужели не понимает, что для него это толчок в карьере, а для меня — соль на рану?

Автомобилей на улицах в этот час было уже немного, так что доехали мы быстро. У главного входа в участок останавливаться не стали. Лоранс решительно свернул на боковую улочку и там припарковался. Заглушил мотор, забрал с заднего сиденья небольшую сумку, глянул на часы и скомандовал:

— Идём, нас уже должны ждать.

Догадка моя оказалась верной, как раз неподалёку находился служебный вход в участок. Только рядом с ним никого не оказалось. Постояв немного и покрутив головой, Лоранс поднялся на густо усеянное окурками крыльцо и дёрнул дверь. Та не поддалась.

— Что за чёрт? — ругнулся парень, ещё раз потянув за ручку. С тем же результатом.

— Похоже, — меланхолично заметила я, — нас здесь не ждут. Мы точно не опоздали? Или, может, раньше времени прибыли?

— Да нет, — досадливо бросил Лоранс, ещё раз посмотрев на часы. — Мы на двенадцать договаривались, а сейчас две минуты первого.

— Ну давай подождём немного, — вздохнула я. — Мало ли, человек занят, кофе там пьёт или ещё чего.

Прождали мы целых двадцать минут, но на крыльце так никто и не появился. Я даже несколько удивилась этому обстоятельству. Судя по количеству окурков, народ здесь дымил регулярно. Или сегодня дежурили исключительно некурящие?

— Ерунда какая-то, — проворчал Лоранс, не сводя глаз с пустующего крыльца. — Слушай, ты можешь сходить к парадному? Там ведь открыто, спросишь офицера Торла. Скажешь, по личному делу.

— Ладно, — согласилась я.

Заняться всё равно было больше нечем, так почему бы и не прогуляться? Обогнув здание, я не спеша прошла по улице, поднялась по ступеням и толкнула тяжёлую дверь. С первого раза та не поддалась, как бы намекая, что соваться в полицию лишний раз и уж тем более добровольно не стоит. Но я проявила упорство и всё-таки прорвалась в холл.

Там меня встретил сонный и недовольный жизнью дежурный офицер, совсем молодой парень. Вежливо поздоровавшись, я без обиняков поинтересовалась, могу ли увидеть офицера Торла. Меня смерили немного удивлённым взглядом и спросили, по какому вопросу.

— По личному, — как можно беспечней ответила я. — Так могу увидеть или нет?

— Офицер Торл сегодня не дежурит, — развёл руками полицейский. — Отпросился и домой ушёл. Ему передать что-нибудь завтра?

— Да нет, не надо, — растерянно отозвалась я. — Думала, по пути заскочу, но раз так, просто позвоню. Спасибо, извините, что побеспокоила.

— Не боитесь так поздно одна ходить?

— Я с братом, на машине, — поспешно объяснила я, чтобы меня не дай бог не вздумали провожать.

Не понравилась мне заинтересованность во взгляде этого парня. Ну, то есть, как не понравилась? Мужской интерес любой девушке приятен, конечно, но сейчас он пришёлся донельзя некстати. Да и времени на парней не было. Вот отучусь, получу диплом, и там можно будет о личной жизни подумать.

— Тогда ладно. Всего хорошего.

— И вам.

Покинув участок, я торопливым шагом вернулась к Лорансу. По пути даже успела подумать, что он специально всё это подстроил, бросив меня одну на улице посреди ночи. Зачем? Бог его знает. Фантазия принялась рисовать картины одну страшнее другой: украдут, изнасилуют, продадут в рабство. И ведь не найдёт никто. К счастью, опасения не подтвердились, Питер меня ждал.

— Там он? — спросил он, едва я подошла.

— Нет, — хмыкнула я, пряча под мышки мелко дрожащие из-за недавнего приступа паники пальцы. — Сказали, отпросился и домой ушёл.

— Ничего себе...

Похоже, новость Лоранса здорово удивила. А вот меня как-то и нет. Трудно отказать сыну старого друга. Наобещал, небось, с три короба, потом прикинул, во что это может для него вылиться, да и сбежал. Не стану утверждать, что на его месте не поступила бы точно так же.

— Что делать будем? — задала я вопрос по существу. — Ждать нам тут больше нечего.

— Ты ведь понимаешь, что завтра этих документов уже не будет? — вопросом на вопрос ответил Питер.

Я призадумалась. Если этот наркоман действительно брякнул нечто, способное навредить Марино, как бог свят найдётся тот, кто этому самому Марино любезно и, само собой, не бесплатно, сообщит о грядущих неприятностях. И, разумеется, незамедлительно будут приняты все необходимые меры.

— Понимаю, — вздохнула я. — Но что мы можем поделать?

— Влезть туда, — уверенно заявил Питер, кивая на дверь участка.

— Ты спятил!

Сказать мне хотелось намного больше, но я чувствовала, что если начну говорить, то обязательно перейду на крик. А делать это посреди ночной улицы, да ещё прямо у полицейского участка, глупо и небезопасно. Этак и в кутузке можно оказаться, заодно и проблема с ночлегом решится. Только сплетен потом будет даже больше, да ещё и из универа отчислят, чтобы не позорила приличное учебное заведение.

— Это наш единственный шанс, — продолжил настаивать Лоранс.

— Шанс на что?! — прошипела я, немного успокоившись. — Угодить за решётку?

— Ты же почти закончила факультет защитной магии. Неужели не справишься так, чтобы нас не поймали?

Я, признаться, сперва просто ошалела от этого заявления. А в следующий момент поняла, что меня действительно обманули, но не так, как я себе недавно насочиняла. Не было у Лоранса никакого знакомого офицера, никто ему ничего не обещал. Этот гад затем и притащил меня сюда, чтобы с моей помощью проникнуть в участок! Ну правда же, если бы он просто хотел показать мне документы, прекрасно мог бы завтра сунуть под нос фотографии! Господи, какая же я дура! Идиотка полная!

— Пошёл ты! — рыкнула я. — Знаешь, сколько лет мне за такое дадут?

— Семь. Если поймают.

— А я что, похожа напрофессионального взломщика? Заметь, ловят даже их, а меня и подавно сцапают! Хватит, отвези меня на вокзал и больше на глаза мне не показывайся!

— И ты вот так просто откажешься от шанса наказать тех, кто убил твою лучшую подругу?

— Это шанс себя наказать, — отчеканила я. — Тюрьмой и разрушенной жизнью. А им всё равно ничего не будет.

— Разрушенной... — криво усмехнулся Лоранс. — Можно подумать, сейчас она у тебя прекрасна и удивительна. Пашешь как проклятая на учёбе, потом будешь так же пахать ещё сорок лет на работе, потом — нищенская пенсия. И что ты будешь вспоминать в конце жизни? Как ради этих беспросветных лет предала единственного человека, которому была по-настоящему дорога?

— Откуда ты знаешь? — потрясённо выдохнула я. — Я... у меня... у меня отец есть, между прочим. И бабушка. И братья. И...

— Никого у тебя нет, — припечатал Питер. — Я ведь журналист, забыла? И прежде чем к тебе идти, выяснил, кто ты такая.

— И что же ты выяснил? — зло спросила я.

— Да всё. Чего там выяснять-то было? Мать твоя, знаменитая красотка, крутила роман с аристократом, только он помер, а она осталась беременная. Семейка его побоялась скандала и откупилась от неё, чтобы помалкивала про ребёнка.На эти-то денежки и польстился Юджин Эста, её друг детства и верный поклонник. Думаешь, с каких богатств он собственное инженерное бюро в двадцать восемь лет открыл? Вот с этих самых, и ещё с тех, что мать твоя в лучшие свои времена заработала.

Я открыла было рот, но тут же снова закрыла. Поняла, что действительно никогда не задавала себе этот вопрос. А стоило, наверное. Отец... ладно, может и не отец, но так уж я привыкла его называть, был из бедной семьи, как и мама. Но нашёл же деньги и на лицензию, и на помещение, и вообще на всё, что нужно, чтобы начать своё дело. Другие в его профессии дай бог годам к сорока пяти ухитряются столько скопить. Наследства никакого отец не получал же, откуда бы? И сам столько заработать ну никак не мог!

— Мать твоя и сама была девочка не бедная, всё-таки пять лет блистала за немалые гонорары, — безжалостно продолжил Лоранс. — Где, как ты думаешь, теперь эти деньги, которые, кстати, тебе предназначались? Спросила бы своего так называемого папочку, что ли, куда он их девал. Прибрал к рукам и запрятал где-то для себя и своих сыночков. И живут они в своё удовольствие, пока ты тут с хлеба на картошку перебиваешься.

Слов у меня не было. Ничего не было, на душе было пусто и холодно. Потому что я понимала — всё это наверняка правда. А даже если и нет, если Миртоны и не откупались от мамы, не может быть отец, имея свой вполне процветающий бизнес, настолько беден, чтобы не иметь возможности покупать мне хотя бы одежду. Братья, вон, не раздеты совсем даже. Да и Хельду я однажды, гуляя с Амирой, случайно увидела перебирающей платья в недешёвом магазине. И одета она была весьма хорошо.

Просто долгое время я старалась об этом не думать. Приняла тот факт, что меня не любят — трудно любить чужого ребёнка. Старалась их не судить, простить за это, благодарить, что не выкинули на улицу, оставив незаконнорожденной сиротой. Но вот простить то, что всё своё благополучие отец выстроил за счёт моей мамы, за мой счёт, а меня накормить скупился, когда заходила в гости...

— Одна семья от тебя просто отказалась, вычеркнула из своей жизни. Вторая использовала, отобрала всё и тоже выставила за порог, предоставив самой себе.Я решил, что девушка с такой судьбой будет посмелей. Что она не откажется от возможности наказать хоть одного зарвавшегося мажора, чтобы другие призадумались.

Я тихонько всхлипнула, чувствуя, что вот-вот позорно разревусь. Зачем, зачем было так грубо и жестоко швырять мне в лицо правду, которую я никогда не хотела знать?! Жизнь моя и без того нелегка, а так и вовсе впору в омут головой вниз, чтобы больше не мучиться.

— Прости, — неожиданно сказал Питер, опускаясь передо мной на корточки и беря мои ладони в свои. — Прости, я... я неправильно о тебе думал. Считал, что ты тоже захочешь отомстить.

— А ты-то за что мстишь? — удивилась я.

— За кузину, — вздохнул парень, опустив голову. — Один мальчик-мажор вроде этого Марино задурил ей голову сказками про любовь, она поверила, влюбилась по-настоящему. А потом узнала, что он соблазнил её на спор. И ещё показывал всем видео того, как они... В общем, она наглоталась снотворного, спасти её не успели.

— Я не знала... — пробормотала я.

— Вот я и решил, — горько усмехнулся Питер, — что мы с тобой вроде как родственные души. Тому подонку я отомстить не могу, разве что убить, но за это меня самого казнят. Но вот другого наказать ещё можно, причём по закону. Чтобы остальные богатенькие уроды видели, что на них есть управа.

— Ладно, — вздохнула я. — Идём, сделаю, что могу.

Может, и поймают. Да и пускай. Ради чего мне себя беречь? Чтобы до конца дней влачить жалкое существование, осознавая, что всю жизнь мне плевали в лицо, вытирали об меня ноги, а я покорно сносила всё это? Чтобы помнить, как смолчала, когда меня фактически обокрал тот, кто требовал называть его отцом, какотошла в сторону, когда убили ту, что была моим единственным настоящим другом? Ну уж нет!

Разумеется, неподалёку от входа висела камера видеонаблюдения. Внимательно оглядев стену здания, я заметила и вторую, чуть выше, тоже направленную на крыльцо. Обе, к счастью, оказались обычными, не инфракрасными. В самом деле, зачем тратиться, если поблизости хватает фонарей и слишком темно не бывает? Возможность того, что за взлом и проникновение возьмётся маг, учесть позабыли.

Камеры такого типа я хорошо знала, обманывались они элементарно. Пара несложных заклинаний, и техника нас не "увидит". Правда, могут увидеть люди, но на наше счастье вокруг не было ни души. Быстро прошептав формулу, я набросила на себя и Лоранса "призрачный полог", закрепила его "серой дымкой" для верности и направилась к двери.

Защита на ней была, и довольно неплохая, но и не сказать, чтобы уж очень хорошая. Кажется, господа полицейские больше полагались на естественное желание преступников держаться отсюда подальше, чем на качественные чары. Хищно улыбнувшись, я размяла пальцы и принялась искать узел, державший защиту. Медленно двигалась по кругу, по нити силы.

— Сможешь? — напряжённым голосом спросил Питер.

— Ты лучше по сторонам смотри, чтобы нас никто не увидел, — рыкнула я.

И не удержалась от новой улыбки. Нашла! Узел оказался простым, всего лишь двойным. Не так сложно распутать и того проще обмануть, временно соединив концы контура "ниточкой". Хватит, чтобы немного приоткрыть дверь и войти. Да, кстати, дверь ведь надо ещё открыть...

Прилепив "ниточку" к обоим концам, я коснулась пальцами замка. Обычный, изнутри открывается поворотом ручки. Не иначе, сделали так, чтобы не возиться с ключами каждый перекур. Что ж, это мне сейчас очень на руку, хоть защита от телекинеза на сам замок и наложена. Вот честное слово, лучше бы за контур на дверь побольше заплатили, а то ведь так делать — всё равно, что обшивать железом ворота, не имея забора.

Снимать защиту совсем я не стала, ни к чему так следить. Она запросто деактивировалась на время, если не была привязана к общему контуру, чем тут никто не озаботился. Вообще складывалось ощущение, что про телекинез вспомнили в последний момент, когда маг уже уходил. Да ещё и доплатить отказались, вот он и сделал тяп-ляп, чтобы только отвязаться.

Замок тихонько щёлкнул, и дверь поддалась. Опустив веки, я задействовала магическое зрение. "Ниточка" пока висела свободно, можно было и пошире открыть, но как-то не хотелось, мало ли.

В коридоре было темно, только в дальнем конце горела одна тусклая лампа. Ближайшие помещения, судя по сложенным повсюду коробкам, использовались в качестве подсобных. Точнее, склада для всяческого хлама. И сейчас, ночью, там никого не было.

— Заходи, — шепнул мне в самое ухо Питер. — Я знаю, куда нам надо.

— Правда? — недоверчиво хмыкнула я, но через порог шагнула.

— Правда. Мой отец действительно был полицейским.

Я пожала плечами. Судя по тому, как уверенно Лоранс двигался, место это наверняка было ему знакомо. Хоть в чём-то не обманул, уже вперёд. Я последовала за ним, стараясь ступать осторожно, чтобы ничего ненароком не зацепить и не свалить, подняв шум.

— Штатный менталист выходит из отпуска только завтра, — зашептал Питер. — Поэтому официального допроса ещё не было, так,предварительный. Протокол лежит в кабинете Торла, первая дверь налево.

Я невольно напряглась. Судя по указующему жесту Лоранса, нам придётся выйти в освещённый коридор, где вполне может оказаться кто-то из дежурных полицейских. Значит, нужно накладывать на нас ещё и невидимость. Это я умею, не зря столько лет занималась иллюзиями, но сил такая магия отнимает бездну, даже когда речь обо мне одной. А нас, между прочим, двое.

Но выбора не было. Я на миг застыла, сосредотачиваясь и собираясь с силами, быстро прошептала формулу и сделала до автоматизма отработанный пасс. Почти сразу накатила слабость, я чуть пошатнулась, но на ногах устояла. И удовлетворённо отметила, что Питера обычным зрением больше не вижу.

— Ты где?! — всполошился как раз оглянувшийся Лоранс.

— А ты где? — слабо усмехнулась я. — Мы невидимки. Идём, лучше поторопиться, надолго меня не хватит.

Уже в коридоре я, запоздало спохватившись, принялась высматривать камеры. Нашла, но такие же, как и снаружи. Значит, от них мы спрятаны, хорошо. Проникнуть в полицейский участок оказалось даже проще, чем я предполагала. Хотя, если подумать, это ведь не банковское хранилище всё-таки.

К счастью, кабинет Торла оказался открыт. То ли офицер сбежал домой так спешно, что просто позабыл запереть дверь, то ли специально не сделал этого, оставил Питеру шанс добраться до вожделенных документов.

На предмет ловушек и сигнализаций я вход проверила всё равно. Их не оказалось, да здравствует экономия городского начальства на силах правопорядка. Вот уж никогда не думала, что однажды приведётся благодарить их за это.

— Заходим, — шепнула я.

Одна папка лежала прямо на столе, в центре, отдельно от остальных бумаг, стопками громоздившихся по краям. Питер тут же схватил её, открыл и принялся перебирать листы, разглядывая их в свете экрана своего телефона.

— Да! — выдохнул он. — Это он, протокол!

— Фотографируй, и валим отсюда, — прошипела я, чувствуя, как от напряжения по спине под рубашкой стекает пот. Слишком много активных чар приходилось одновременно поддерживать, силы уходили стремительно,словно вода в песок пустыни.

Лоранс справился быстро. Спрятал телефон в карман, положил папку на место, и мы двинулись обратно, прислушиваясь к каждому шороху. Нам повезло, в коридоре так никто и не появился. И какое счастье, что этой ночью не работал ни один курильщик!

В тёмном коридоре я с облегчением сняла с нас невидимость, но это не слишком помогло. Перед глазами плясали разноцветные точки, и я уже начинала сомневаться, что смогу вновь активировать защиту замка от телекинеза и связать контур на двери.

— Ты как? — встревоженно спросил Питер, поддерживая меня под локоть.

Я только вяло отмахнулась, опускаясь на колени перед дверью. Нужно было сосредоточиться, выжать из себя всё, что только можно. Подхватить нити, соединить в пальцах, переплести, закрепить. Ещё капля сил, ещё одно движение... всё! Теперь замок. Подняться на ноги и пытаться не стоит, иначе точно не справлюсь. Вот так, одним движением, лишь бы не дрогнули пальцы... да... осталось не потерять сознание прямо здесь и сейчас, иначе попадём в кадр.

Не спрашивая даже, могу ли я идти, Питер подхватил меня на руки и потащил к машине. Затолкнул на пассажирское сиденье, пристегнул и закрыл дверь. Чуть повернув голову, я бросила прощальный взгляд на камеры, показала им язык и провалилась в блаженную темноту.

* * *

Очнулась я на рассвете, в совершенно незнакомой комнате. Лежала на мягком диване, прямо в одежде, завёрнутая в толстое одеяло. Свет проникал только через чуть приоткрытую дверь, едва позволяя рассмотреть обстановку: тот самый диван, на котором я лежала, пару кресел, журнальный столик, заваленный газетами и книгами, огромный книжный шкаф во всю стену, два узких окна, занавешенных тюлем, огромный телевизор на стене между ними, домашний кинотеатр, музыкальный центр.

Даже сквозь окружающий сумрак было заметно, что бедностью тут и не пахнет. Богатством, правда, тоже. Верхний средний класс, так можно было всё это обозначить. Не отказалась бы пожить в такой квартирке.

Кое-как утвердившись в сидячем положении, я дождалась, когда голова перестанет кружиться, и попыталась встать. Первые две попытки провалились, но с третьего раза мне удалось. Осторожно, отдыхая на каждом шагу, я двинулась к дверям, на звон посуды и дразнящий запах свежесваренного кофе.

По коридору шла держась за стену, но до кухни доползла, благо оказалось недалеко, метра три. Самые, кажется, длинные три метра в моей жизни. Впрочем, в черепашьей скорости нашёлся и свой плюс — глаза успели привыкнуть к свету.

Питер сидел с ноутбуком за кухонным столом и что-то читал. Так увлечённо, что пришлось кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание. Парень моргнул и удивлённо посмотрел на меня. А я смотрела только на дымящуюся кружку.

— Ты чего встала? — хрипловато спросил Лоранс. — Тебе лежать надо.

— Мне кофе надо, — слабым голосом протянула я. — Налей, а...

Чашка согрела ладони, а запах буквально привёл меня в чувство. Не сказать, что прямо-таки взбодрил, но соображать я стала побыстрее. Даже почувствовала себя готовой спросить, добыли ли мы в участке хоть что-то ценное.

— А то как же, — удовлетворённо отозвался Питер, разворачивая ко мне ноутбук. — Сама почитай.

Фотографии получились не очень, но текст вполне поддавался прочтению. Чуть прищурившись, я заскользила взглядом по строчкам. И чем дальше читала, тем больше хотела прекратить. Но не могла.

Некий Ларс Орвен двадцати четырёх лет признавался на допросе, что получил тысячу злотых за то, чтобы сбить автомобилем девушку на дороге возле клуба "Квартет". Клялся, что не хотел её убивать, только напугать как следует, но не справился с управлением.

Адрес, время и описание девушки ему дал парень, с которым он случайно познакомился тремя днями раньше, в баре. Высокий синеглазый брюнет, хорошо одетый, с небольшим шрамом на левой скуле. Рейнольд, будь он проклят, Марино. Слишком много примет, чтобы ошибиться.

Дальше шли детали: как угнал машину, как бросил её на окраине города. Половину денег Орвен получил накануне, вторую нашёл на следующее утро в своём почтовом ящике. Сразу закупил наркоты и несколько дней провалялся дома. Очнулся, пошёл за добавкой и попался полиции. Банальная история.

Дочитав, я откинулась на спинку стула, потирая ноющие виски. Тысяча злотых — вот сколько, по мнению Марино, стоили жизниАмиры и его собственного нерождённого ребёнка. Боже всемогущий, как только земля носит такую мразь?!

— Ты ведь понимаешь, что уже сегодня всё это исчезнет? — грустно, даже как-то обречённо спросил Питер. — Парень признался со страху и потому, что до конца не протрезвел. А когда протрезвеет, поймёт, что наболтал себе на смертную казнь. Но ему тут же любезно предложат пятнадцать лет занепредумышленное, и он забудет всю эту историю.Станет твердить, что просто был под кайфом, угнал тачку, ехал, сам не зная куда...

Я кивнула, стискивая зубы, чтобы не завыть от бессильной злости. Как бороться с системой, если ты безоружна, а против тебя прут на танках? У них деньги и связи, а у меня только желание добиться справедливости для подруги. И самый главный ужас в том, что даже её семья не встанет в этом деле на мою сторону. Они узнают, но папочка Марино и им предложит такую компенсацию, что они и думать забудут об убитой дочери. В самом деле, Амиру не вернуть, а бизнес есть бизнес. Нельзя упускать ни единого шанса заработать.

— Есть идеи?

— Нет, — выдохнула я.

У нас — только фотографии протокола, который уже можно считать несуществующим. Полицейские, слышавшие эти показания, будут немы как катафалки. Каждому дорого его место и будущая пенсия. Да и от пухлого конверта с неофициальной прибавкой к жалованью они не откажутся. Их можно понять: да, девушка мертва, но их-то жёны и дети живы, и хотят кушать, причём каждый день. Как тут бросишь карьеру на алтарь справедливости?

Протокола нет и не было. Признания нет и не было. Сильные мира сего разберутся между собой без нашего участия, и совсем не так, как мне бы хотелось. Что тут сделаешь? Единственная польза от того, что теперь я знаю правду — то, что я смогу высказать всё Марино в лицо.

Или не смогу? Мало ли, решит, что я слишком много знаю, и меня лучше тоже заставить замолчать навсегда. Ну и пускай. Хоть раз в жизни позволю себе удовольствие высказать богатенькой сволочи правду в глаза. И когда на том свете встречусь с Амирой, мне не будет перед ней стыдно.

— И у меня нет, — с тяжёлым вздохом признался Питер. — Могу только написать статью, но без доказательств это будет просто ещё одна сплетня. Марино в убийстве и без меня обвиняли, над тем бредом все только посмеялись. И над моим посмеются.

— Я ему отомщу, — твёрдо сказала я.

— Как?

— Пока не знаю. Но месть — блюдо, которое подают холодным. Вот остыну, подумаю и сделаю. Богом клянусь, даже если мне понадобится на это вся жизнь, убийца Амиры заплатит сполна.

— Я тебе помогу, — с жаром пообещал Питер, подавшись вперёд. — Обещаю! Всем, чем только смогу.

После этого разговора мы оба отправились спать и проспали до двух часов дня. А потом Питер уговорил меня пойти в кино. После сеанса мы немного размялись, играя в настольный теннис, и отправились в кафе пообедать.

Оказывается, журналистика для Питера была только увлечением, работал он программистом. Профессию выбрал по настоянию родителей, желавших, чтобы у сына был стабильный доход. Зарабатывал, и правда, хорошо, отсюда и приличная квартира, и машина. Но душа упорно просила тайн и приключений, потому и начал писать.Сначала в собственном блоге, потом его статьи стали брать небольшие независимые издания. В основном, правда, сетевые, вроде того же "За правду". Но надо же с чего-то начинать.

— Из тебя вышел бы классный журналист, — улыбнулась я, наслаждаясь мороженым.

— А из тебя — классная модель, — подмигнул Питер. — Ты потрясающе красивая девушка, и камера тебя любит.

— Вот уж нет, — отмахнулась я. — Торговать своей красотой, чтобы стать игрушкой для какого-нибудь аристократа, и в итоге оказаться выброшенной на обочину жизни за ненадобностью? Нет, это не по мне.

— Пожалуй, — согласился Питер. — Хочешь ещё что-нибудь?

— Ещё мороженого, — кивнула я на опустевшую вазочку.

Несмотря ни на что, день получился замечательным. Мы прогулялись по парку, Питер фотографировал меня возле причудливо изогнутых деревьев на одной из боковых аллей и на берегу пруда. Мы смеялись, дурачились, играли в догонялки. И в какой-то момент я поняла, что это уже почти свидание. Или не почти.

Когда вечером мы подъехали к общежитию, я уже не хотела туда возвращаться. Меня пугало знакомое одиночество крошечной комнаты, одиночество вообще. Казалось, едва я там окажусь, всё исчезнет, окажется лишь красивым, но лживым сном. Не будет больше Питера, мороженого, настольного тенниса и той радости, которую я сегодня чувствовала. Вернётся серая, как надгробная плита, реальность.

Вздохнув, я прикрыла глаза и на ощупь отстегнула ремень. Сколько ни оттягивай момент возвращения, возвращаться придётся. Снова учиться за себя и за других, ходить на занятия, видеть Рейна Марино...

Тёплое дыхание тронуло левую щёку, ладонь мягко, но уверенно легла на правую, заставляя меня повернуть голову. Чтобы к губам тут же прижались губы. Сначала лёгким касанием, потом настойчивей, потом уже подчиняюще властно. И я сдалась, подаваясь навстречу, отвечая на каждое движение с такой же страстью и жадностью. Это длилось и длилось, и я не хотела останавливаться. Мой первый настоящий поцелуй. Он не мог быть лучше.

— Илона... — прошептал Питер, с явной неохотой отстраняясь, — если...

— Да, — опомнившись, пробормотала я. — Мне пора, прости. Иначе опять не успею до закрытия проходной.

— Может, не успеешь?

Я мотнула головой. Поцелуи это здорово, но к остальному я не была готова прямо сейчас. Потому выскочила из машины и быстрым шагом направилась к общежитию. В глубине души чуть сожалея о собственной нерешительности.

* * *

Не сказать, чтобы раньше я всегда ходила на учёбу как на праздник, но это утро понедельника оказалось просто ужасным. От одной только мысли, что вот сейчас надо будет встать, одеться и ехать в тряском, продуваемом всеми ветрами автобусе до универа, а потом...

Да, вот оно. Свернувшись в клубок под одеялом, я не хотела шевелиться. И думала, что на самом деле причина исключительно в этом самом "потом". Я привыкла и к ранним подъёмам, и к недосыпу, и к холоду. Не готова оказалась только к тому, что, придя сегодня на занятия, вынуждена буду смотреть в глаза убийце. Смотреть и молчать.

Остатками здравого рассудка я понимала, что устраивать сцену, выдавая мою осведомлённость о подлинных обстоятельствах гибели Амиры — идея не из лучших. Однажды Марино уже совершил убийство, что остановит его во второй раз? Да ничего. И моя глупая смерть не поможет установить справедливость. Значит, лучше молчать. Но как же это было сложно и тяжело!

В какой-то момент мелькнула даже мысль никуда не ходить хотя бы сегодня. Отдохнуть, остыть, продумать дальнейшие действия. И я чуть не уступила этой слабости, но вовремя опомнилась. Спасую один раз — и дальше будет только хуже. И кончится всё тем, что окончательно раскисну, решу, что всё равно ничего не смогу сделать, откажусь от желания мстить, съем себя за это поедом, впаду в депрессию и закончу жизнь где-нибудь на городской свалке, пьяная или под кайфом. Скверная перспектива.

Поэтому я вытряхнула себя из тёплой постели, оделась, собрала сумку и пошла на занятия. Твёрдой, уверенной походкой, с гордо поднятой головой. Только уже на крыльце второго корпуса, где проводились практические занятия, поняла, что переигрываю. А вести себя надо как обычно, чтоб никто не догадался.

Во время занятия один раз не справилась, метнула на Марино злобный взгляд. К счастью, оставшийся незамеченным тем, кому он предназначался. Внимание обратил только Тулек, воззрился на меня удивлённо. Я отвернулась, изобразив равнодушие.

И очень некстати вспомнила историю этого самого Тулека. На третий день учёбы парочка парней-мажоров и одна примкнувшая к ним девица, Ирада, вроде бы, а может, и нет, точно я не помнила, начали к нему цепляться. Подшучивали зло, высмеивали бедную одежду, долговязую сутулую фигуру, очки, родителей-рабочих.Тулек реагировал болезненно, особенно на насмешки над необразованностью его родителей. Однажды всё это вылилось в безобразную сцену со слезами.

В самый разгар концерта в аудитории появился Рейн. Оглядел зарёванногоТулека, хихикающих мажоров, постоял немного у дверей, скрестив на груди руки, а потом нарочито тихим, совершенно спокойным голосом поинтересовался, что здесь произошло. Один из парней, давясь смехом, ответил, что кое-кто просто шуток не понимает, потому что читал с детства только этикетки пивных бутылок.

Рейн смерил высказавшегося ледяным взглядом и сказал, что чтение этикеток, между прочим, дело очень даже полезное.Если их не читать, можно пиво с ослиной мочой ненароком перепутать. Повисла гробовая тишина. И продержалась до прихода преподавателя.

Только через неделю я узнала, что тот шутник однажды, устраивая вечеринку, закупил через какого-то знакомого очень сомнительного качества выпивку. В результате он и двое гостей угодили в больницу. Приехавшие на вызов врачи скорой, разбираясь, от чего спасать пострадавших, прочитали-таки этикетки бутылок. Виски оказался никаким не виски, а просто разведённым спиртом, в который для цвета и запаха добавили краситель и ароматизатор, используемые в производстве парфюмерии.

Ирония ситуации заключалась в том, что производитель сомнительного пойла честно сообщал, из чего состоит его продукция, предназначенная для беднейших слоёв городской алкашни. А мальчик-мажор отдал немалые деньги и даже не глянул, что ему продали.

Что там было между ребятами дальше, я не знаю. Видела, как Рейн после пары говорил с той парочкой, но подслушивать не стала. Факт в том, что после этого случая в нашей группе больше никого не травили и не оскорбляли по социальному признаку. Никогда. Не сказать, чтобы все прямо стали друг другу друзьями и товарищами, нет, но отношения установились подчёркнуто вежливые.

Помню, тогда я подумала, что Марино — нормальный парень. И для мажора, и даже вообще, в общечеловеческом смысле. Аристократ, конечно, об этом он никогда не позволял забывать, но не такой, как большинство. Способный оценивать людей не по списку фамильных регалий, а исключительно как личностей.

И вот теперь я сидела, пальцами осторожно выплетая защитную схему, а в голове пытаясь совместить тот поступок и беспредельно жестокое и циничное убийство Амиры. Неужели возможно настолько измениться за каких-то четыре с небольшим года? Из человека превратиться в расчётливую тварь, интересующуюся только собственным благополучием?Закончив схему, покосилась на сосредоточенно спокойного Рейна и тайком вздохнула. Выходит, можно.

После третьей пары я отправилась в кафе. Есть, конечно, ничего не собиралась, цены там были немаленькие, а еда при этом крайне сомнительная. Зато стояла хорошаякофемашина, так что с напитками дела обстояли неплохо. Кофе мне хотелось, но ещё больше хотелось почитать новости. А кафе было единственным местом во всём универе, где имелся бесплатный доступ в сеть. Ради этого стоило даже отдать двадцатькрон за стакан.

Новости меня не удивили. "Форинский вестник" долго, нудно и обстоятельно вещал о доблестных действиях полиции, вычислившей и задержавшей распоясавшегося наркомана. О том, что попался парень по чистой случайности, не было ни слова. О его признаниях тоже. Всё получилось точно как предсказывал Питер. И теперь парню светило от года до трёх за угон и пятнадцать лет за непредумышленное убийство. Суд был впереди, но главная газета города уже уверенно ставила в этой истории точку.

Отложив телефон, я допила кофе и застыла со стаканчиком в руках. Красивые слова о непримиримой мести произнесены, но что дальше? Как реализовать намерение на практике, если настоящий убийца прикрыт со всех сторон? Разве только...

Не может такого быть, чтобы у Марино не было ни единого могущественного врага. Нужно только выяснить, кто они, и прийти к ним с теми самыми фотографиями. А там пускай они берутся за дело, ищут своего менталиста, который покажет миру подлинные показания. Да, это будет грязно. Но если иных путей нет, пускай одна собака жрёт другую. Хоть одна да будет в итоге наказана.

И я снова взялась за телефон. Теперь меня интересовало всё, что только можно узнать о семье Марино. Если уметь правильно читать и анализировать прочитанное, и в открытых источниках можно отыскать достаточно всего интересного.

К сожалению, оставшиеся двадцать минут обеденного перерыва мне на эти поиски потратить не удалось. За столик подсел Нирин и поставил передо мной ещё один стаканчик кофе, под которым лежала исписанная салфетка. Как обычно, темы и сроки сдачи. Пришлось наспех просмотреть списочек и написать на другой салфетке цены, в процессе душа упорно лезущую на губы улыбочку. Шпионские игры, однако.

Нирин чуть приподнял брови, увидев, сколько я запросила, но в результате согласно кивнул. Правда, от вопроса о причинах такой суровости всё равно не удержался. Я сухо ответила, что сроки поджимают, а у меня и у самой учёба. Поразмыслив, парень кивнул и удалился восвояси. А я, глянув на часы, с досадой поняла, что пора уже и на пару.

Сразу после занятий заторопилась домой. Не хотела надолго откладывать реализацию своего плана. Вылетела на крыльцо и угодила прямиком в объятия Питера,поджидавшего меня там.

Уже по пути в кафе, где мне был обещан потрясающий ужин, я поделилась своими соображениями относительно использования врагов Марино в деле отмщения. Некоторое время Питер молчал, явно о чём-то напряжённо раздумывая, а потом расцвёл радостной улыбкой и объявил меня гением.

— Знаю, кто нам поможет, — сообщил он. — Оливер Декар.

— Судостроитель? — несколько удивлённо уточнила я. — А он-то что мог не поделить с Марино?

— Точно я не знаю, — пожал плечами Питер. — Могу покопаться. Но важнее то, что в прошлом году между ними вышла громкая и безобразная ссора на одной вечеринке. Чуть до драки не дошло, и Декар угрожал похоронить Марино. А он, это всем известно, не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами.

— Покопайся, — кивнула я. — Точно знать мотив не помешает.

Ужин в самом деле оказался потрясающим, даже волшебным. Никогда раньше не ела в полной темноте. Ощущения оказались поразительными — только запах и вкус, невероятно обострённые. И тишина вокруг, чтобы ничего не мешало наслаждаться. Если Питер хотел меня удивить, ему это более чем удалось.

После ужина мы немного прогулялись по набережной, заодно поглядели на верфи Декара. Правда, очень издали, но зрелище впечатляло даже так. Владелец всего этого уж точно был человеком богатым и не привыкшим мелочиться. Словом, именно тем, кто требовался для приведения моего плана в исполнение.

— Только вот как мы сможем с ним встретиться? — задумчиво протянула я, глядя на разноцветные блики фонарей, играющие на тёмной глади реки.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Питер. — Например, напишу письмо. Думаю, смогу сделать так, чтобы его получил именно он, лично, а не какой-нибудь сто десятый секретарь.

Я кивнула. Таланты журналиста дело полезное, но иногда навыки программиста пригождаются больше. Заодно и степень заинтересованности клиента сразу оценим: если отреагирует, значит, очень хочет поквитаться. А это в нашем случае половина успеха. Остальное довершат деньги и связи.

— В общежитие? — спросил Питер, заметив, как я невольно ёжусь от холодного осеннего ветра.

— Да, — согласилась я, пряча замёрзшие руки в рукава.

Признаться, с удовольствием бы посидела с чашечкой кофе у Питера на кухне. И одной оставаться в последнее время стало как-то тяжело. Но спешить всё равно не хотелось. Не то чтобы я питала незыблемую убеждённость в том, что близкие отношения возможны только после свадьбы. Просто хотела сначала узнать человека получше.

А ещё, в этом я сейчас не слишком охотно признавалась даже самой себе, но не понравился мне субботний обман. Мотивы такого поступка я понимала. Скажи Питер мне всё и сразу, как есть, я бы отказалась. А так согласилась, и в итоге ничуть об этом не пожалела. Но сам факт использования меня втёмную напрягал. Так что сперва я хотела убедиться, что наши отношения действительно настоящие, а не затеяны ради какой-то, пусть и самой благородной, цели.

Пока что поведение Питера не разочаровывало. С одной стороны он явно давал мне понять, что не против сблизиться. С другой — уважал моё желание не спешить, не выдавая ни малейшего раздражения очередным моим вежливым отказом. Это внушало оптимизм.

Оказавшись в своей комнате, я сразу села за ноутбук. Хотела взяться за заказы Нирина, но любопытство пересилило, и я принялась искать сведения о конфликте между Декаром и Марино. Нашла не так чтобы много, но кое-что интересное подвернулось.

Публичная стычка, о которой рассказывал Питер, была историей очень известной и в своё время много обсуждавшейся. Правда, большей частью светскими хроникёрами, смаковавшими подробности выбора обоими выражений в адрес друг друга и реакцией на это остальных гостей мероприятия.

Чтобы составить собственное представление, я попросту посмотрела видео. Ничего особенного, обычная такая ссора. Не произойди она в дорогом ресторане во время банкета, никто бы и внимания не обратил. Но даже плохое качество картинки не помешало мне вглядеться в лица. Мужчины явно не шутили, обмениваясь угрозами, причём оба.

Удовлетворённо улыбнувшись, я принялась изучать деловые издания в надежде, что причиной стычки стали именно дела бизнеса. И не ошиблась, именно там и была зарыта собака. Точнее, целый слон.

Декар весьма рассчитывал купить большую партию качественной стали по очень и очень недорогой цене. И почти это намерение осуществил, но тут на горизонте возник Марино, тоже заинтересованный в этой покупке, и предложил заводу несколько больше денег. Надо ли говорить, что Декар остался в итоге с носом, несмотря на уже подписанный договор.

Наверняка это разрушило какие-то его планы. И уж точно лишило немалой прибыли. Никаких конкретных сведений нигде не было, но сомневаться, что как-то так всё и было, не приходилось. Марино сыграл нечестно и заработал.

Несколько удивило меня только то, что Декар, имея договор, не обратился в суд. Судя по описанию ситуации, примерно одинаковому во всех журналах и газетах, у него были все шансы там выиграть. Выходит, деловые обозреватели тоже знали не всё.

Но для меня сейчас такие подробности особого значения не имели. В любом случае хороши оба, не верила я, что хоть один из них честный и весь в белом. Разница между ними заключалась только в том, что Декар не убивал мою подругу.

Удовлетворившись найденными сведениями, я взялась за дела учебные. Сначала за свои, потому что завтра был семинар, на котором меня вполне могли спросить, а потом и за те, что поручил мне Нирин. Просидела почти половину ночи, потом опомнилась и отправилась в кровать.

Уснуть удалось далеко не сразу. Вертясь с боку на бок в попытке найти удобную позу, я думала о том, что зря не попросила Питера поспешить с письмом Декару. До суда парень будет находиться в городской тюрьме, в относительной безопасности. Там одиночные камеры и вообще порядок — власти не любят скандалов и тёмных историй. Но вот после неизвестно, где он окажется. Скорее всего, в заведении самом сомнительном. И, спорить могу, проживёт там недолго. Марино далеко не дурак, не может не понимать, что любой живой свидетель это риск. Уж если мне в конце концов пришло в голову, как им можно воспользоваться, для прожжённого интригана такой расклад должен был быть очевиден с самого начала.

В итоге схватила телефон и почти решила позвонить, но потом подумала, что до утра это дело вполне подождёт. Месть не была для нас обоих единственным в жизни занятием. Я училась, Питер работал. И для того, чтобы продолжать делать это успешно, нужно было хоть иногда высыпаться.

Глава 3

Проснувшись утром, я первым долгом позвонила Питеру. Немного побаивалась, что разбужу его раньше времени и испорчу этим настроение, но в итоге решила, что успех дела всё же важнее.К счастью оказалось, что Питер не только уже встал, но и успел приступить к работе по отправке письма. Без меня понял, что с этим стоит поспешить. Пожелав ему удачи, я заторопилась в универ.

Все занятия провела как на иголках. Думала, удастся ли Питеру написать Декару. Заинтересуется ли Декар нашим предложением. Мыслей было много, и большей частью не самых радужных. Чем больше я их перебирала, тем сильнее подозревала, что нам попросту не поверят.

Как оказалось, переживала я напрасно. Питер снова встретил меня на крыльце, отвёл на ту самую лавочку возле булочной, где мы встретились впервые, и показал ответное письмо Декара. Тот приглашал нас встретиться лично сегодня же вечером, в ресторане на набережной.

— Поедешь, или лучше я один? — напряжённым голосом спросил Питер.

— Поеду, конечно, — фыркнула я. — Ни за что не откажу себе в удовольствии.

— А ты страшный человек, Илона, — усмехнулся Питер. — Надеюсь, моим врагом ты не станешь никогда.

— Всё в твоих руках. Поехали?

Не сказать, чтобы я совсем не волновалась. Но успокаивала себя тем, что встреча назначена в общественном месте, значит, ничего страшного с нами не случится. В самом худшем случае явится какой-нибудь секретарь и потребует, чтобы босса впредь не беспокоили по пустякам.

У входа в ресторан нас встретила хостесс. Профессионально цепким взглядом оценила мой затрапезный вид и, кажется, вознамерилась объявить, что таким тут не рады. Но Питер не дал ей и рот раскрыть, сходу объявив, что нас нужно проводить к столику, заказанному на имя Оливера Декара.

Девушка недовольно поджала губы, но велела следовать за ней и направилась вглубь зала. Попетляв между столиками, отдёрнула бархатную занавесь и жестом предложила войти в отдельный кабинет.

Декар был уже на месте. Сидел, развалившись в удобном кресле, и изучал меню. От него мы удостоились ещё одного долгого внимательного взгляда, за которым последовало приглашение присаживаться.

— Питер Лоранс, — медленно проговорил он, когда мы расположились за столом. — Я читал несколько ваших статей. Вы весьма хороший журналист, должен признать. Почему не хотите сделать это своей основной профессией?

— Хочу, — пожав плечами, ответил Питер. — Всему своё время.

— Верно мыслите, — кивнул Декар. — Разумно. Представите юную леди?

— Илона Эста.

— Странно. Я определённо впервые слышу это имя, — протянул Декар, задумчиво глядя на меня. — Но ваша внешность мне кого-то напоминает. Мы раньше встречались?

— Нет, — уверенно ответила я.

— Тем более странно. У меня исключительно хорошая память на лица. И я почти уверен, что видел вас раньше. Почти. Может, у вас есть сёстры?

— Я дочь Карины Ладис. Говорят, похожа на мать, хотя мне кажется, что не особенно, — ответила я.

— Да, — чуть улыбнувшись, согласился Декар. — Теперь понятно. Вы тоже модель?

— Нет.

— Жаль. Такой красотой должны любоваться.

На миг мне стало неуютно под странно внимательным взглядом мужчины. Даже захотелось встать и уйти. И вообще, наверное, не стоило сюда приходить. Страх был не конкретным, скорее каким-то подсознательным, но я от него отмахнулась, дело есть дело.

— Ладно, — продолжил Декар, переводя взгляд на Питера. — Вы написали мне, что располагаете крайне неприятными для графа Марино сведениями. Подобное меня весьма интересует, думаю, моё здесь присутствие это вполне доказывает. Что у вас есть?

Вместо ответа Питер вытащил из сумки тёмно-синюю пластиковую папку и выложил её на стол. И почти в ту же секунду на пороге кабинета возник официант. Декар отдёрнул уже протянутую к папке руку, чуть поморщился, но парню даже улыбнулся. Чем заработал очко в моих глазах — уважение к работе обслуги со стороны аристократа дорогого стоит.

— Что будете заказывать? — бодро поинтересовался официант.

— Рыбу на углях и овощной салат. Ещё бутылку молодогокаранского. И посоветуйте что-нибудь моим гостям, чтобы им было проще определиться.

— Спасибо, я не голодна, — пискнула я.

— Илона, — улыбнулся Декар, — прошу, не лишайте меня удовольствия вас угостить.

— Попробуйте утку от шефа, — предложил официант. — Сегодня исключительно хороша.

Я кивнула, не решившись продолжать отказываться. Питер ко мне присоединился. Кажется, из тех же соображений. А может, и нет. Он вообще чувствовал себя заметно свободнее.

— И непременно с ягодным соусом, — договорил Декар.

Официант сделал пометку в блокноте и поспешно удалился, позволив нам вернуться к прерванному разговору. Взяв папку, Декар быстро просмотрел её содержимое, и по губам его скользнула довольная улыбка.

— Стоящая тема, — проговорил он. — Сведения точно верные?

— Да, в отличие от того, что пишут в "Форинском вестнике", — чуть насмешливо отозвался Питер.

— Вы действительно хороший журналист, Лоранс. Я рекомендую вас одному своему знакомому, если не возражаете.

— Нет, напротив, буду весьма признателен.

Ужин прошёл в почти дружеской обстановке. Декар не стал излагать нам своих соображений, и за это я была ему даже благодарна. Понимала, что вытаскивать правду на свет божий придётся методами не более законными чем те, которыми её прятали. Но цель ведь оправдывает средства, разве нет?

И всё-таки, оказавшись дома, я долго не могла успокоиться. Вместо того, чтобы заняться рефератами, металась по комнате из угла в угол, и пыталась понять, почему вопреки всякой логике наше решение привлечь к делу Декара кажется мне большой ошибкой.

* * *

Следующие четыре дня прошли тихо и мирно. Каждое утро я начинала с просмотра новостей в сети, но ничего сенсационного не находила. Похоже, Декар проявлял разумную осторожность и не бросал карты на стол, не убедившись, что все козыри у него на руках. Наверное, это должно было обнадёживать.

Бомба взорвалась воскресным утром. Уже привычно включив ноутбук и зайдя на сайт "Форинского вестника" я увидела огромный баннер прямо посреди главной страницы: "Сенсационное признание угонщика: несчастный случай оказался заказным убийством".

От волнения я чуть со стула не упала. Руки так дрожали, что перейти собственно к статье удалось не сразу. Но содержание её меня не разочаровало. Скандал грянул огромнейший, головылетели вовсю. Менталист, проводивший первый допрос, уже лишился должности. Рейнольд Марино был объявлен в розыск. Самого графа пока только допросили, но никаких доказательств его участия в деле не нашлось.

Прочитав этот абзац, я криво улыбнулась. Это смотря в каком деле. Если непосредственно в убийстве, то там да, папа мог и правда не участвовать. Но вот сокрытие улик без него уж точно не обошлось.

Большего успеха, пожалуй, мы с Питером добиться и не смогли бы. Даже если Марино и выкрутятся каким-то невообразимым образом, безупречную репутацию им уже никогда не вернуть. Маленькая гадость, а приятно.

Выпив скверного растворимого кофе, я оделась и отправилась в магазин за продуктами. Сначала завтрак, потом можно будет позвонить Питеру, поздравить с успехом и предложить отметить это дело прогулкой по магазинам. За последние дни изрядно похолодало, нельзя было и дальше откладывать покупку зимней одежды.

Даже погода, казалось, откликалась на моё прекрасное настроение: светило солнце и ледяной ветер стих. Я шла по дорожке, не пытаясь скрывать довольную улыбку, и раздумывала, чем бы таким вкусненьким себя побаловать в честь праздника свершившейся справедливости.

Услышав звук приближающегося автомобиля, я сместилась ближе к газону. На дороге ещё оставались лужи после ночного дождя, не хватало ещё, чтобы ненароком обрызгало с головы до ног.

Но машина остановилась, не доехав до меня. Казалось бы, что такого, но я обернулась. Может, кто-то заблудился и теперь надеялся узнать у меня дорогу. А я как раз была настроена любить весь мир и помогать ближнему. Тем более, здешние окрестности знала как свои пять пальцев.

— Девушка, — начал вышедший из машины парень, — вы не подскажете, мы на вокзал правильно едем?

— Правильно, — кивнула я. — Вам прямо до перекрёстка, а там свернёте направо и как раз в вокзал упрётесь.

Из машины вышел второй парень. И это мне сразу не понравилось. Зачем, если они едут на вокзал и едут правильно? Я уже всё объяснила, тут добираться от силы пять минут.

— Может, прокатитесь с нами, покажете дорогу? — нахально поинтересовался первый парень.

— Так не заблудитесь, — ответила я, прикидывая, куда бежать.

Дорога обратно к общежитию была отрезана. Но если пробежать через газон, можно порядком срезать путь до магазина. Там несколько жилых домов неподалёку, народ всегда есть. Не станут же меня хватать прямо на глазах у публики. Главное — успеть добежать. Но успею ли?

Второй парень сделал шаг в мою сторону, и это избавило меня от последних колебаний. Я рванула по мягкой земле, подгоняемая паникой, так, что только пятки засверкали. Даже когда мой золотой диплом и путёвка в университет зависели от балла по физкультуре, я так быстроне бежала. Только в тот раз мне удалось. А в этот всё испортил невесть как оказавшийся на проклятом газоне камень.

Запнувшись, я полетела на землю кубарем, собирая на одежду жирную чёрную грязь. Попыталась вскочить, но почувствовала, как плечо сжали мёртвой хваткой, вынудив невольно пискнуть от боли.

— Куда, сучка?! — прорычали за спиной, вздёргивая меня на ноги. — Отбегалась уже, хватит.

— Пустите! — взвизгнула я. — Что вам от меня нужно?

— Заткнись! — рявкнул парень, чувствительно встряхивая меня и заставляя развернуться.

Увиденное дальше окончательно повергло меня в шок. Потому что пока мы соревновались в беге, на дороге успела появиться ещё одна машина. И приятель моего мучителя стоял теперь, покорно подняв руки вверх, не сводя взгляда даже не с направленного на него пистолета, а со второй руки Рейна Марино, окутанной бледно-голубой дымкой.

— Отпусти девчонку, — холодно потребовал Рейн. — Или я твоему дружку мозги вышибу. Или поджарю его, не решил пока.

Держащий меня парень нервно сглотнул, поколебался пару мгновений, но потом всё-таки швырнул меня обратно на землю. На этот раз я успела выставить руки. Поднялась, чувствуя, как дрожат колени, и застыла столбом.

— В машину, — скомандовал мне Рейн, не опуская оружия.

Я медлила в растерянности. От первой парочки совершенно точно не стоило ждать ничего хорошего, но и компания Марино была немногим лучше. Что он собирается со мной сделать? Убить из мести?

— Живо!

Вокруг, как назло, не было ни души. По воскресеньям студенты предпочитали поспать подольше. И не только студенты, на дороге, насколько хватало взгляда, тоже не было ни одной машины. Ни единого шанса на спасение.

Искренне сомневаясь в правильности такого поступка, я всё-таки побрела к машине Рейна, в душе кляня себя последними словами. Доигралась в благородную мстительницу...

Не опуская оружия, Марино стряхнул с левой руки незавершенные чары, вытащил из кармана куртки нож и всадил его сперва в одно колесо машины парней, а потом и во второе. После чего метнулся к своей машине. Я едва успела пристегнуться, прежде чем мы с визгом рванули с места.

— К-куд-да мы ед-дем? — заикаясь, выдавила я уже на шоссе.

— Увидишь, — веско пообещал Рейн, напряжённо глядя в зеркало заднего вида.

К счастью, а может, и к сожалению, дорога так и оставалась совершенно пустынной. Для меня — скорее к сожалению. Хоть я и не стала бы на такой скорости выскакивать из машины, не хотелось отказываться от последней надежды.

Мысль эта заставила горько усмехнуться. Какой там надежды? Теперь оставалось только мечтать, чтобы Рейн не оказался садистом и расправился со мной быстро. Странно, но эта безнадёжность даже успокоила. Или, правильнее сказать, помогла проникнуться безразличием к собственной судьбе.

— Что ты со мной сделаешь?

— А что бы ты предпочла? — фыркнул парень. — Вообще я поговорить хотел. Спросить, ты ли меня подставила. Но теперь этот вопрос представляется мне бессмысленным, очевидно, что именно ты.

— Кто они такие?

— Цепные кобели Декара, полагаю, — криво улыбнулся Рейн, бегло сверившись с навигатором и резко свернув с шоссе на грунтовку.

— И чего они от меня хотели?

— Они? Привезти к хозяину.

— А он?

— Илона, ты же вроде не дура, — покосившись на меня, сказал Марино. — Сама-то как думаешь?

Я насупилась, опуская голову и принимаясь разглядывать грязь на руках, куртке и штанах. Ничего сложного, если правда подумать. Чего может хотеть богатый влиятельный мужик от молодой симпатичной девушки?

Первый поворот мы проехали, свернули на втором, и вскоре впереди показался забор. Не слишком внушительный, из обычных крашеных досок, явно местами подгнивших. Остановившись перед воротами, Рейн вышел из машины, открыл их, вернулся за руль, и мы въехали в заросший бурьяном двор.

— Что это за место? — спросила я, рассматривая небольшой одноэтажный дом посреди огороженного участка.

— Дом моей покойной няни, — решил, к моему удивлению, ответить Рейн. — Здесь нас не найдут. Во всяком случае, некоторое время. Выходи давай.

Решив, что в машине я всё равно ничего не высижу, я выбралась из неё, стараясь при этом не замазать всё вокруг до сих пор влажной грязью, и побрела к дому. Дошла до крыльца и тяжело опустилась на верхнюю ступеньку. Ноги меня не держали.

Рейн тем временем запер ворота, довольно долго смотрел сквозь щель в заборе на дорогу, потом выпрямился, подошёл ко мне и сел рядом. Я молчала, не зная, что нужно говорить. Ругаться? Бросаться обвинениями? Нет, не такая я дура, чтобы после всего случившегося не начать стойко подозревать, что во всей этой истории что-то сильно не так.

Но, может, и нет. Декар, весьма вероятно, подонок, в этом я почти не сомневалась с самого начала. Как знать, может его желание не самым вежливым способом пригласить меня в гости только бонус, вишенка на торте неприятностей, никак не связанная с совершённым Рейном Марино преступлением?

— Идём в дом, — вздохнул Рейн после довольно долгой паузы. — Хоть умоешься.

Протестовать я не стала, это было бы уж точно глупо — из вредности оставаться перемазанной в грязи по уши. Убегать отсюда в таком виде тоже, если что, не лучшая идея.

В доме сильно пахло пылью и чуть-чуть — затхлостью. Сразу было понятно, что здесь давно никто не жил. Впрочем, чему удивляться, если хозяйка умерла? Тому, что никто из наследников не позарился на собственность? Так никаких наследников могло просто не быть, только и всего.

Пройдя небольшую прихожую с вешалкой для одежды и шкафчиком для обуви, мы вошли в гостиную, совмещённую с кухней. Мебели тут было немного: старый диван в пыльном бежевом чехле, чайный столик перед ним, обеденный стол с четырьмя стульями в одном углу и кресло-качалка в другом. На кухне имелись древний пузатый холодильник, не работающий судя по звенящей тишине вокруг, и такая же древняя газовая плита. Место, где должен был стоять баллон, пустовало. Получается, без чая и кофе придётся обойтись. Печально...

— Ванная там, — кивнул Рейн на дверь напротив той, через которую мы вошли. — Первая дверь налево.

— Думаешь, тут есть вода? — на всякий случай уточнила я.

— Вода есть, электричество тоже, — кивнул парень, решительно направляясь к холодильнику. — Газовый баллон у меня в багажнике. Мойся пока, я сам разберусь.

— Зачем ты меня спас?

Рейн остановился, обернулся и посмотрел на меня очень внимательно. Потом хмыкнул и пожал плечами:

— Не бросать же было. Глупостей ты наделала, конечно, но это не повод тебя убивать.

— Думаешь, Декар собирался меня убить? — ужаснулась я.

— Не сразу. Но на твоём месте я бы этому не радовался. Загляни в комнату, кстати, там в шкафу должна быть какая-то одежда.

Уже из коридора я услышала гул заработавшего холодильника, а потом стук закрывшейся двери. Видимо, Рейн пошёл за баллоном. Вздохнув, я заглянула в дверь слева. Там действительно оказалась ванная, совсем небольшая, только раковина с зеркалом и душевая кабина за стеклянной дверцей.

Напротив обнаружилась и спальня. Последовав совету Рейна, я открыла шкаф. Одежда там, и верно, нашлась. В основном платья, размеров этак на пять больше, чем носила я. Брюк не было вообще, зато имелся толстый махровый халат. Его-то я с собой и прихватила. А ещё пару полотенец, благо их лежала целая стопка.

В ванной первым долгом сняла и застирала свою перепачканную землёй одежду, оставшись в одной футболке. Только потом приняла душ. Без мыла, его тут не было, но хотя бы так. Вытерлась, кое-как расчесала пальцами мокрые волосы, заплела их в косу и вернулась в гостиную.

Рейн как раз закончил возиться с баллоном и проверил, заработала ли плита. Над конфоркой расцвёл синий цветок. Полюбовавшись им пару мгновений, парень полез в шкафчик, достал оттуда пузатый голубой чайник, наполнил прямо из-под крана и водрузил на плиту.

Пронаблюдав эти действия, я принялась разглядывать стоящую посреди гостиной объёмистую сумку. Фантазия поместила туда всевозможные пыточные инструменты, резко захотелось рвануть к дверям и драпануть отсюда без оглядки, но я сдержала это желание. Всё равно ведь догонит.

— Продукты разбери, — попросил Рейн, кивая на сумку. — Я пока проверю электричество. Не хочу, чтобы погасло в самый неподходящий момент.

Я резко выдохнула, почувствовав, что неудержимо краснею. Надо же было насочинять такого бреда! Разумеется, намереваясь тут прятаться, Рейн сообразил, что нужно будет что-то есть. В отличие от меня, идиотки.

В сумке обнаружился десяток пачек растворимой лапши, большая упаковка обычных макарон, гречневая крупа, рис, различные овощи, три пачки овсяного печенья и шесть плиток тёмного шоколада. Разложив всё это по шкафчикам, я вытащила со дна сумки термопакет с десятком замороженных готовых блюд из тех, что можно готовить и в духовке, не только в микроволновке. Оно и логично — микроволновки здесь не наблюдалось.

— Как насчёт что-нибудь приготовить? — поинтересовался вернувшийся Рейн.

Вздрогнув от неожиданности, я выронила пакет с пряным цыплёнком, который как раз собиралась сунуть в морозилку. Сзади донёсся тяжёлый вздох. Подойдя поближе, Марино облокотился на стол и задумчиво на меня уставился.

— Что? — не выдержала я.

— Чего ты так меня боишься?

— А сам как думаешь? — прошипела я, подхватила упавший пакет, выпрямилась и захлопнула холодильник.

— Хотел бы убить, убил бы и грязную, — фыркнул Рейн. — И готовить я тоже сам умею, не сказать, чтобы хорошо, но съедобно. Но для начала вообще не стал бы вытаскивать тебя из лап той парочки.

Я сердито засопела, не отыскав ни единого достойного возражения. Но страх и злость отступать не желали, прямо-таки требуя высказаться. Так что, вытащив из шкафа стеклянную форму для запекания, я высыпала в неё заморозку, глянула на Рейна и выпалила:

— Может, ты сначала помучить меня хочешь.

— Это обязательно, — кивнул парень. — Вот сразу после завтрака и приступлю.

Закашлявшись, я выронила спичку, которой собиралась разжечь духовку. К счастью, пол на кухне был выложен плиткой, так что к катастрофическим последствиям моя неловкость не привела.

— Знаешь, — невесело усмехнулся Рейн, — я уж лучше помолчу, ладно? Ты шуток совсем не понимаешь, а остаться голодным, тем более сгореть, что-то не хочется.

В результате я осталась одиноко слоняться из угла в уголпо кухне, а Марино расположился на диване и уткнулся в ноутбук. Уж не знаю, что от там изучал, посмотреть так и не решилась. Догадаться, впрочем, было несложно.

Когда я поставила тарелки на стол, Рейн оторвал взгляд от экрана, посмотрел на меня, потом на дымящуюся еду, снова на меня, и с едким сарказмом в голосе прямо-таки выплюнул:

— Спасибо.

— Да подавись, — буркнула я, почти швырнув вилку прямо в тарелку.

Завтракали мы в гробовой тишине, нарушаемой только звоном посуды. Когда доели, Рейн собрал тарелки, отнёс в раковину и, к моему непомерному изумлению, сразу же помыл. Я даже рот разинула от этого зрелища.

— Ты готовила, я убираю, — хмыкнул Рейн, раскладывая посуду в сушилке.

— А завтра у нас контрольная по блокирующим чарам, — невпопад выпалила я.

Теперь рот разинул Марино. И даже выронил полотенце, которым как раз вытирал руки. По лицу его пронёсся весь спектр эмоций от изумления до некоторой паники. У меня вырвался нервный смешок.

— Очуметь, — выдохнул Рейн после некоторой паузы. — Мне тут смертная казнь светит, тебе кое-что ещё похлеще, а ты о контрольной думаешь. Нашла же повод для переживаний!

— Думаешь, в деканате причину нашего отсутствия сочтут уважительной? — не удержалась я, хоть и понимала, какую чушь несу.

— Думаю, это сейчас самая меньшая из наших проблем.

— У нас вообще не было бы проблем, если бы ты не...

Я осеклась, не сумев договорить, уставилась в пол невидящим взглядом. Надо же, так мечтала высказать всё Марино в глаза, столько разных резких слов подобрала, представляя, как это будет. А когда дошло до дела, сразу язык отнялся.

— Не убил Амиру? — абсолютно ледяным голосом договорил за меня Рейн.

Я даже кивнуть не смогла, так и стояла статуей, вцепившись в мягкую ткань халата, и мечтала провалиться сквозь пол или исчезнуть любым другим способом. Вообще перестать существовать, сбежать из этого продолжающего набирать обороты кошмара.

— Я её не убивал, — уже спокойно и как-то устало сказал Рейн.

— Да неужели? — хрипло пробормотала я.

— А зачем мне было это делать?

— Потому что узнал, что она беременна, — прошипела я. — А женитьба на ней в твои планы не входила.

— Вот оно что... — перебил меня Рейн. — Тогда, может, выслушаешь и мою версию?

— Валяй, — широким жестом разрешила я, наконец-то отмерзнув от места и оседлав стул задом наперёд.

— Я знал, что Амира беременна. Она сказала мне и собиралась сказать тебе. Но это был не мой ребёнок.

— Чей же, интересно? — зло сощурилась я.

— Видишь ли, — вздохнул Рейн, опускаясь на стул, — ещё летом Амира начала встречаться с Оуэном Растани. Уверен, ты знаешь, кто это.

Я кивнула. Разумеется, кто же не знал Оуэна Растани, самого известного художника-иллюзиониста. Среди его поклонников был сам король, аристократия валила на выступления толпами, билеты продавались за полдня, несмотря на бешеные цены. Красив, богат и знаменит. Но... всего лишь иллюзионист, сын инженера и учительницы.

— Он не последний жених, — в тон моим мыслям продолжил Рейн, — но и не лучшее, на что, по мнению семьи, могла рассчитывать Амира. Слава это круто, но для бизнеса связи и положение в обществе куда предпочтительней. Словом, им запретили встречаться. Они, конечно же, продолжили делать это тайно. И вот спустя некоторое время Амира узнала, что её дед давно пытается устроить одну большую сделку с бароном Наршадом. Который, к слову, мой довольно близкий родственник.

— И что с того? — фыркнула я.

— Дослушай, — спокойно попросил Рейн. — Барон осторожничал, подписание бумаг откладывалось и откладывалось. И тогда Амира пришла к деду и предложила ему довольно занятную сделку. Она делает так, что Наршад подписывает договор, а он позволяет ей выйти за Растани.

— И как она собиралась этого добиться? — скептически вопросила я.

— Довольно просто, — пожал плечами Марино. — Через меня и далее — моего отца. Амира встретилась со мной и предложила поиграть в любовь. Ничего такого, просто держание за руки и поцелуи для достоверности. Её выгода состояла в том, что наша близость и слухи о вероятной свадьбе побудят Наршада подписать договор. Моя — в избавлении от настойчивости Розины Трассан и её семейки.

— Они тут причём? — удивилась я.

— Это давняя история, — скривился Рейн. — Когда-то наши матери были очень дружны и этак полушутя решили, что им стоит однажды поженить своих детей. Отцы их со смехом поддержали. С тех пор прошло, как ты понимаешь, довольно много лет, и Розина порядком подмочила свою репутацию. Так, что уже никак не могла рассчитывать на сколь-нибудь достойную партию. И тут её папа вспомнил про то давнее решение. Даже судиться с моим отцом собирался, обвинить в нарушении устной договорённости. Увы, у него были свидетели.

Я покачала головой. Если всё правда, Рейн действительно оказался в крайне неприятном положении. У аристократов устные договорённости значили очень много, их нарушение сулило проблемы. Дойди дело до суда, и Марино реально могли предписать исполнить обязательство.

— Выход был один, — продолжил Рейн. — Поскольку к моменту, когда Трассаны предъявили свои претензии, я уже достиг совершеннолетия, а во время заключения договорённости находился в несознательном возрасте, формально отец не мог принудить меня к браку. Но будь я свободен, дело всё же могло повернуться скверно. Так что для надёжности мне следовало найти невесту, такую, чтобы все поверили в моё намерение жениться. Тогда никакой суд уж точно не принял бы претензий Розины — не сложилось, бывает. Амира узнала об этой истории и предложила мне именно то, что оказалось отличным вариантом для нас обоих.

Я согласно кивнула. Пожалуй, так оно и было. Любая другая девушка, являющаяся для Рейна Марино подходящей невестой, в итоге захотела бы брака. Зачем ей пятно на репутации, неизбежное после разрыва отношений? А вот Амира могла себе позволить подобную историю, если была уверена в чувствах и намерениях Растани.

— Разумеется, я согласился. Мы никому ничего не рассказывали. Нет, Амира порывалась поделиться с тобой, но я отговорил, уж прости. Сказал, что это будет хорошей проверкой вашей дружбы — сможешь ли ты принять её выбор, даже такой. И вообще, знаешь, это тонкий лёд. Не подумай, я никогда не считал, будто ты побежишь продавать эту историю журналистам. Но ты живёшь в общаге, Амира частенько бывала у тебя. Об этом мог случайно зайти разговор, а стены там тонкие, и не все твои соседи такие же честные люди, как ты.

Я вздохнула, опустив голову. Возразить было, в общем-то, совершенно нечего, Рейн оказался кругом прав. Мы, бывало, говорили обо всём на свете. И если бы я знала правду, Амира точно хоть разок да не удержалась бы, затронула эту тему. И кто-то действительно мог услышать.

— В тот день... — Рейн запнулся, помолчал немного и продолжил: — В тот день, когда всё случилось, мы поехали на один деловой обед. Именно там дедушка Амиры и барон Наршад наконец-то подписали тот злополучный договор. А накануне Амира рассказала мне о своей беременности и предупредила, что со дня на день спектакль будет окончен. Я не возражал, Розина к тому времени была уже две недели замужем, так что возобновление её притязаний мне не грозило.

— А потом вы поехали отмечать, — сама не зная, зачем, ляпнула я.

— Да, — просто ответил Рейн. — И как раз тогда Амира хотела тебе всё рассказать, но ты оказалась занята. И она решила, что сделает это завтра, тем более, Оуэн как раз возвращался с гастролей, и вас можно было бы сразу познакомить. Она была так счастлива, по-настоящему счастлива, знаешь. Я радовался, глядя на неё. Теперь веришь, что у меня не было ни единой причины её убивать?

Я призадумалась. История, рассказанная Рейном, выглядела вполне правдоподобно. В единственную нашу встречу в то лето Амира по большому секрету шепнула мне, что встретила потрясающего мужчину, возможно, любовь всей своей жизни. Но не сказала кто он, только пообещала, что я узнаю первой, как только она сама будет уверена во всём. Потом я, ничтоже сумняшеся, сочла, что этим мужчиной оказался Рейн Марино. Хотя, если хорошо подумать, слово "встретила" получалось в этом случае мягко говоря неуместным, ведь все мы к тому времени уже четыре года отучились вместе. Но я решила не усложнять, тем более поводов для сомнений у меня не было.

История РозиныТрассан тоже была общеизвестна. Девица связалась с одним модным дизайнером, нисколько не скрывала, что ночует у него. Потом выяснилось, что помимо прочего они вместе принимали наркотики. Дизайнера посадили на три года за распространение, Розину отправили на принудительное лечение. Репутация её, понятное дело, оказалась погублена окончательно и бесповоротно.

Были ли в действительности дружны семьи Марино и Трассан я, разумеется, знать не могла никак. Но не раз слышала, что матери Рейна и Розины совместно проводят благотворительные мероприятия. То есть, как минимум близкое знакомство имело место.

Таким образом, сейчас я могла просто поверить Рейну или не поверить. И упрямо склонялась ко второму варианту. История со сделкой выглядела правдоподобно, даже красиво, но не отменяла признания сидевшего за рулём наркомана в том, что его нанял именно Рейн Марино. Знавший, где и когда будет находиться Амира. Имевший возможность намеренно оставить машину именно на другой стороне улицы и как-нибудь сделать так, чтобы Амира побежала к ней первой и в одиночестве.

— По-твоему, я такой идиот? — фыркнул Рейн, будто мысли мои прочтя. — Взял и сам пошёл нанимать того подонка? Чтобы он потом указал на меня полиции?

— Да, ты не стал бы мараться лично, — процедила я сквозь зубы.

— Даже не знаю, — развёл руками парень. — Посредник это тоже риск. Скорее я бы сделал так, чтобы тот парень никогда и ничего не смог рассказать.

— Ты прямо прирождённый убийца, — невольно поёжилась я.

— Я просто не дурак и способен мало-мальски просчитывать последствия. И вот сейчас вижу, что кто-то стремится меня подставить. И тебя, кстати, очень ловко использовал.

— Это как? — нахмурилась я.

— Разве не ты рассказала, что мы с Амирой накануне поссорились? — спокойно поинтересовался Рейн. — И как предусмотрительно добавила, что узнала это от самой Амиры! Когда вот только, вы же не разговаривали в тот день. На первую пару, помнится, мы с тобой опоздали вместе, а со второй Амира уехала со мной и Карлом. Как раз пока ты бегала куда-то по своим делам. Может, скажешь, кто надоумил тебя поведать миру ту ложь?

Я закрыла лицо руками. Вот сейчас Рейн уж точно сказал чистую правду, совершенно заслуженно упрекнул меня во лжи. И даже мог доказать это. Были свидетели и у нашего опоздания, и у того, как я убежала, не поговорив с Амирой. И их отъезд тоже наверняка кто-то видел, как и то, что меня в тот момент и близко не было.

Только вот какая штука: об этой истории я рассказывала только Питеру, причём в дружеской беседе, во время одной из прогулок. Да, солгала, не стала упоминать Карла, потому что была уверена в виновности Рейна. Но кроме Питера я не говорила об этом ни с одним человеком. И как Рейн мог узнать?

— Кто, Илона? — с нажимом повторил вопрос Марино.

— Карл, — прошептала я. — Это он мне рассказал, что вы ссорились.

— КарлОрено? — недоверчиво переспросил Рейн. — Причём тут Карл?

— Ну, это он рассказал мне о вашей ссоре, — пояснила я. — А потом я рассказала о ней своему... другу. Только о Карле не говорила, думала, незачем.

— Постой, — попросил Рейн, вскакивая со стула и принимаясь мерить комнату шагами. — Какому другу? Я эту историю прочёл в твоём интервью "Форинскому вестнику".

— В каком ещё интервью? — ужаснулась я. — Я никаких интервью никому не давала!

Вместо ответа Рейн сунул мне ноутбук. И даже пальцем любезно ткнул в нужное место на экране, где я и прочла собственные ответы на вопросы корреспондента самого уважаемого издания в городе.

Автором статьи оказался некий Томас Заубер, но особого облегчения мне это не принесло. Потому что узнать такую деталь он мог только от Питера. Выходит, меня продали ради карьеры. Хотя... что если и тут постарался Карл Орено?

— Вы действительно ссорились? — уточнила я, оторвавшись от экрана и поставив ноутбук на стол.

— Нет, — мотнул головой Рейн. — С чего бы? Я же говорил, у нас были деловые отношения. Какие тут могут быть ссоры?

— Тогда зачем Карл солгал?

— Хотел бы знать. Но его причастность к этой истории многое объясняет.

Поразмыслив, я кивнула. Если Карл действительно имеет к случившемуся отношение, вероятность того, что Рейн мне не лжёт, выглядит куда правдоподобней. Карл ведь был с ними, тоже знал, где и когда они будут находиться. Только вот зачем ему так подставлять лучшего друга?

— Кажется, мы с отцом ошиблись, полагая, что эта история — дело рук одногоДекара, — тихо сказал Рейн, опускаясь на диван.

— Декару о ней рассказала я.

— Правда что ли? — недоверчиво хмыкнул Марино. — А вот я думаю, что он и сам всё отлично знал. И даже выступил организатором.

Я сидела, опустив голову и чувствуя давящую безумную усталость. Вот за что мне всё это? Чем я так провинилась перед мирозданием? Тем, что полезла не в своё дело? Скорее всего тем, что полезла не к тому человеку. Не подумала заранее, что может оно и возможно — наказать одного негодяя руками другого — но всегда остаётся вопрос, каким боком это выйдет тебе самой.

— Как ты вообще оказался там, на дороге? — всё-таки задала я давно мучивший меня вопрос.

— Случайно, — пожал плечами Рейн. — Ехал сюда, вспомнил, что общага как раз по пути, вот и решил заодно побеседовать. Позвонил дежурной, попросил тебя позвать к телефону, потому что мобильный твой вроде как выключен. Она мне и сказала, что ты вот буквально только что как раз вышла. Я поехал, чтобы успеть тебя перехватить, к остановке сначала, потом по территории. Парни Декара за тобой, видимо, уже следили, раз успели первыми.

— И что мы будем делать?

— Мы? Ничего, — сухо ответил Рейн. — Что мы можем сделать? Только ждать.

— Ждать чего?

— Что сможет сделать отец. Иди, отдохни.

Я послушно поплелась в спальню. Закрыла за собой дверь, с ленивым сожалением констатировала, что никакого замка или хотя бы шпингалета на ней нет, потом махнула рукой. Всё равно она такая хлипкая, что запор никого не остановит.

Встряхнув покрывало от пыли, я постелила его обратно и улеглась прямо поверх, набросив на голову капюшон халата. И очень быстро заснула, не обращая внимания ни на неприятный запах, ни на ощутимый холод, с которым до сих пор не успели окончательно справиться батареи.

Из сна меня выдернула резкая встряска за плечо. Кое-как протерев глаза, я увидела, что уже успело стемнеть. Отлично прошло воскресенье, ничего не скажешь. И следующая неделя тоже не сулит ничего приятного.

— Чего надо? — сердито спросила я нависшего надо мной Рейна. — Проголодался?

— Поднимайся, быстро! — рыкнул он в ответ. — Нас нашли.

Сон как рукой сняло. Я взлетела с постели птичкой и кинулась к своей развешенной у батареи на спинках стульев одежде. Штаны, хвала небесам, успели высохнуть, но вот куртка до сих пор оставалась влажной.

— Кто нашёл? — тут же поинтересовалась я, в тайне надеясь на визит полиции.

Рейну, конечно, попадаться им не стоит. Хотя... если он правда не виноват, почему тогда бежит? Нельзя же всю жизнь прятаться. Впрочем, это его дело, но я-то могу остаться! Или нет? Если подумать, едва ли полиция защитит меня от Декара.

— Декар, — разочаровал меня Марино. — Готова?

Халат полетел в сторону. Только уже застёгивая молнию брюк, я сообразила, что в процессе переодевания успела покрасоваться перед Рейном в одних трусах, а он, сволочь этакая, даже не подумал тактично отвернуться. Но в данный момент это меня не слишком взволновало. За посмотр пошлины не берут, пускай подавится.

Я кивнула, ежась от прикосновения влажной ткани к голым рукам. Не потому что это было неприятно прямо сейчас, нет, пока что куртка, висевшая у самой батареи, была тёплой. Но вот на улице меня ждут неприятные минуты. Или скорее часы.

— Пошли.

Бесцеремонно ухватив меня за руку, Рейн рванул вон из комнаты. Я не сопротивлялась, стараясь как можно проворней перебирать ногами. Буквально пролетев по коридору, мы вбежали в другую комнату, совершенно пустую, с окном во всю стену, выходящимна небольшую террасу.

Первый же порыв холодного ветра пробрал до костей, заставив выругаться. Рейн шикнул на меня и поволок дальше, через бурьян, к забору. Сдвинул в сторону одну доску и чуть не за шиворот затолкнул в щель. Следом пролез сам, вернул доску на место и снова схватил меня за руку. Я вырвалась.

— Машину что, бросим?

— Они уже на дороге, а больше тут нигде не проедешь, — мрачно ответил Рейн, решительным шагом направляясь в сторону леса. — Шевелись давай, у нас от силы пара минут, чтобы оторваться.

— И ночевать будем в лесу? — не унималась я.

— Как повезёт.

По тону Рейна было совершенно ясно, что на особое везение он сейчас не рассчитывает. Я уже хотела было возмутиться, но вспомнила, какова альтернатива, и прикусила язык. Уж лучше на дереве ночевать, чем в тёплой постели Декара.

В лесу ветер дул послабее, так что было не так холодно. Но не сказать, чтобы это меня очень сильно порадовало. В качестве компенсации здесь было гораздо темнее и вообще как-то жутковато. Голые деревья торчали в небо пальцами скелета, гниющая листва шуршала под ногами, то и дело трещали, ломаясь, засыпанные ею ветки.

— Шуму от тебя! — прошипел Рейн. — Ты что, никогда по лесу не ходила?

— Нет, — обиженно буркнула я.

В самом деле, Марино, несмотря на то, что был выше меня почти на голову и вообще гораздо крупнее, шума производил намного меньше. Ступал мягко, легко и привычно уклоняясь от лезущих в лицо низких веток. Я же пёрла, как слон по посудной лавке.

— Выйдем к шоссе и попытаемся попутку поймать.

— А у тебя и деньги есть? — на всякий случай поинтересовалась я.

У меня вот лично были, но очень мало. Ровно то, что я собиралась потратить на продукты, тридцать злотых. Вряд ли за такую сумму кто-то согласится подобрать в безлюдном месте подозрительного вида парочку.

— Есть, — спокойно ответил Рейн.

Я промолчала, сосредотачиваясь на собственных движениях, чтобы поменьше шуметь. Но в голову упорно продолжали лезть посторонние мысли. О том, например, что я никогда и подумать не могла, что Марино, всегда казавшийся мне изнеженным, избалованным аристократом, сможет так чётко, спокойно и продуманно действовать в экстремальной ситуации. Не истерить, не качать права, призывая на помощь папочку и полицейское начальство, а просто решать проблему по мере возможностей. Что он способен самостоятельно разобраться с электричеством в доме, подключить газовый баллон, вымыть посуду, ходить по лесу, как заправский следопыт. В общем, быть таким, чтобы я, привыкшая считать себя сильной, самостоятельной и очень даже приспособленной к жизни, на его фоне ощутила себя тепличным растением.

Не знаю, сколько мы шли. По ощущениям, очень долго. Успело окончательно стемнеть, хорошо хоть луна светила ярко. Наконец, впереди забрезжила более светлая полоса. Надеюсь, дорога.

Надежда оправдалась, вскоре я чётко услышала звук проехавшего автомобиля. Это придало мне бодрости догнать Рейна и пойти рядом. Почти выбрались, осталось только дождаться главной удачи и уехать куда подальше, оторвавшись от преследователей.

— Машину будешь ловить ты, — отрывисто проговорил Рейн, сунув мне в руку пачку купюр. — Тут две сотни, но попробуй сторговаться подешевле. Километрах в двадцати есть мотель для дальнобойщиков, там не спрашивают документы, если есть наличка.

— Почему я?

— Потому что на девушку вернее клюнут. И ещё потому, что моя физиономия с раннего утра по всей сети висит и с телеэкранов не сходит.

Я пристыжено умолкла. Всегда избегала ловить попутки, боялась нарваться на бандита или какого-нибудь извращенца. Но сейчас была хотя бы не одна, да и убраться отсюда хотелось поскорее, куда угодно, где тепло.

Уже совсем неподалёку от шоссе Рейн неожиданно остановился, присел на корточки, ладонью разгрёб листья, зачерпнул земли и провёл испачканной рукой по лицу. Стряхнул лишнее, размазал грязь. В темноте я не очень разглядела, насколько это помогло, но лезть с вопросами не решилась. Хоть какая-то, да маскировка.

С четверть часа мы просто стояли на обочине, глядя на пустую в обе стороны дорогу. Я чувствовала, что начинаю дрожать от холода всё сильнее. Ещё немного, и зубы будут стучать так, что торговаться с водителем не смогу вовсе, потому как ни единого слова не выговорю.

Наверное, Рейн это заметил, потому что вдруг резко притянул меня к себе, обнял и крепко прижал к груди. Стало чуть теплее, а ещё теперь я слышала его сердце, мерный, успокаивающий стук, словно передавший мне частичку спокойствия и уверенности.

— Машина, — тихо сказал Рейн, выпуская меня, когда я почти уже задремала.

Я мотнула головой, приходя в себя, шагнула к краю дороги и тоже увидела приближающийся свет фар. Подняла руку и застыла в напряжённом ожидании. Не верила, конечно, что нам вот так прямо сразу и повезёт, но надеялась всё равно.

Когда машина начала тормозить, я едва не заскакала от радости. Наконец-то хоть небольшая удача, компенсация за все мучения кошмарного дня! Не без труда изобразив на лице нечто предположительно жалостливое, я направилась к остановившемусяавтомобилю, изо всех сил стараясь не приплясывать от переполняющего меня восторга. И замерла на шестом шаге, когда Рейн напряжённым голосом приказал:

— Стой.

Мысли из головы будто очередным порывом ветра выдуло подчистую. Почему стоять? Я же сделала всё правильно, мы ведь собирались поймать машину и добраться до какого-то мотеля. Что происходит?!

Двери машины открылись, сразу обе передние, и оттуда выбрались два мужика. У одного из них, пассажира, в руке точно был пистолет. Наверняка и у водителя тоже. И я всё поняла. Зачем гоняться за нами по лесу, если дураку ясно, что мы пойдём к дороге? Проще покататься там, где мы можем на неё выбраться, дождаться и сцапать нас без всяких заморочек.

— Беги, — выдохнул Рейн еле слышно, ветер уносил его голос. — В лес. Петляя и пригибаясь. Не оглядывайся.

Пассажир сделал ещё шаг в мою сторону, и я решилась. Развернулась и побежала, согнувшись почти пополам и изо всех сил мотаясь из стороны в сторону. По лицу больно хлестнула ветка, наверняка расцарапав кожу в кровь, но сейчас мне было не до подобных мелочей. За спиной грохнул выстрел.

От неожиданности я поскользнулась, потеряла равновесие, упала на бок, больно ударившись локтем, но тут же поднялась и побежала дальше. Сзади выстрелили снова, потом ещё раз и ещё. Раздался короткий крик, грубое ругательство, потом новый выстрел. Сердце колотилось как бешеное, словно пытаясь вырваться из клетки рёбер, кровь шумела в ушах. Я не видела, куда вообще бегу, мечтая просто оказаться подальше.

Потом за спиной раздались топот и треск. Они неуклонно приближались вместе схриплой руганью, кажется, в мой адрес. Бежать быстрее я уже не могла, последним усилием метнулась в сторону, к каким-то кустам, но опять поскользнулась. Рухнула на колени, проехала ладонями по лиственному ковру и уткнулась в него лицом. Из глаз брызнули слёзы. Вот и всё...

Где-то вдали раздался новый треск. Я лежала, не шевелясь, и беззвучно плакала. Не убежали. Попались. Раз сюда бежит и второй, значит, с Рейном уже покончено, теперь моя очередь. Не убьют, конечно, но уж лучше бы убили.

— Вставай, сучка, — хрипло потребовали сзади.

Я попыталась подняться, но не смогла. Только перевернулась на спину, чуть приподнялась на локте и увидела в лунном свете здоровенного мужика, наставившего на меня пистолет. Мелькнула мысль просто броситься на него, пусть выстрелит, что ли. Смерть это не самое страшное из того, что меня ждёт. Броситься, спровоцировать... только вот сил двинуться не было.

Внутри, в районе солнечного сплетения, шевельнулось знакомое тепло. Магия. Я же маг, да, как только могла забыть? Мастер тонких плетений и хитроумных конструкций, иллюзионистка, в конце концов. Невидимость не поможет, найдут по звукам. Напугать чем-нибудь? Не поведутся, поди предупреждены, кто я.

— Шевелись, тварь! — явно теряя терпение, рявкнул мужик, делая шаг вперёд.

Как же это делается? Читала, очень давно читала, но никогда не пробовала выполнить. Уже и жест стёрся из памяти, без практики всё быстро забывается. Собрать силу, намотать на прямые, прижатые друг к другу пальцы, как нитку для клубка. Снять второй рукой, сжать в кулаке и сразу же бросить. Вроде бы всё. Не так уж трудно. Главное — ничего не перепутать в вербальной формуле.

— Подъём, шала...

Фраза оборвалось на полуслове. Мужик дёрнулся, словно через его тело пропустили неслабый разряд электричества, выронил пистолет, тоненько, по-заячьи вскрикнул, дёрнулся ещё раз и мешком рухнул на землю.

Рука подломилась, я тоже упала обратно на спину. Небо и земля вращались в разные стороны, деревья водили вокруг меня хоровод, изгибая ветви в такт перезвону в ушах. Больше не встану, никогда. Умру прямо вот здесь, на холодной земле. И никто не найдёт...

— Илона!

С трудом отведя взгляд от бездонного чёрного неба в россыпи звёзд и разноцветных пляшущих огоньков, я увидела что-то смутно знакомое. Лицо, почти неузнаваемое под разводами грязи. И голос такой знакомый...

— А где... — прохрипела я.

— Нет его, не бойся, — твёрдо ответил Рейн, рывком заставляя меня сесть, а потом и встать.

Всего в нескольких шагах от нас на спине лежал мой преследователь. Шатаясь, я преодолела это расстояние и заглянула в его лицо. Лунный свет отразился в пустых, застывших глазах мертвеца, затопив мою душу ледяным ужасом осознания. Я убила человека. Я только что убила человека...

Глава 4

Рейн тряхнул меня за плечо, выругался сквозь зубы, обнял за талию и потащил куда-то. Я не сопротивлялась, обмякнув, как тряпичная кукла, только механически переставляла ноги.

— Давай, Илона, нам нужно убираться отсюда.

— Он... я...

— И что? — не выдержал Рейн, ощутимо меня тряхнув. — У тебя не было выбора.

— Я могла... могла... ну...

— Не могла, — отрезал парень, прибавляя шагу. — Ты не владеешь техникой ментальных ударов.

Конечно же, он был прав. Ментальная магия никогда мне не давалась, для этого нужны природные способности. Если их нет, можно и не пытаться. Всё, что я могу — вот так ударить на поражение. А потом оправдывать себя этим, да...

— Ты не виновата, — повторил Рейн. — Декар знает, что мы оба маги. Мог бы и позаботиться о защите для своих отморозков, но предпочёл сэкономить. Это его вина, не твоя.

И снова всё было правдой. Но это никак мне не помогало. Я убила человека. Просто взяла и убила. Так просто. Никогда не считала, что окажусь способной на такое, но, как выяснилось, ошибалась. Наверное, и правда, каждый способен на убийство.

Эта мысль пугала. Трудно было принять её, поэтому пока я просто шла вперёд, стараясь думать поменьше, чувствуя неприятный зуд в районе солнечного сплетения — признак до дна вычерпанного резерва. Ещё и силу удара не рассчитала, вложила всё. Головокружение не проходило, перед глазами плавала тёмная муть. Одна я бы точно заблудилась. Точнее, даже и не встала бы.

Мы вернулись к дороге, к машине наших преследователей. Рейн усадил меня на обочине неподалёку и пошёл к ней. Наклонился, поднял пистолет, проверил обойму и сунул оружие за пояс. Потом оттащил тело второго мужика подальше, за какой-то куст, и присыпал листвой. Я наблюдала за этим совершенно безразлично. Эмоции закончились, умерли, оставив в душе звенящую пустоту.

Потом настала очередь машины. Заведя мотор, Рейн отогнал её подальше за деревья, насколько получилось, и вернулся ко мне. Сел рядом, тяжело дыша, ивытер пот со лба, размазывая по лицу грязь.

— Зачем? — тихо спросила я.

— Машину будут искать, а здесьна дороге кое-где есть камеры. Попадём в кадр и попадёмся.

Я кивнула. Разумное решение. Уж лучше подождать ещё кого-нибудь. Главное, чтобы дождаться в итоге не друзей этой первой парочки. Ведь не факт же, что их было только двое, хотя, конечно, навряд ли Декаррасщедрился отправить за нами целую армию.

Нужно было отвлечься. На что-то, на что угодно, только бы не думать о случившемся, о тех двоих, которые были и перестали быть. Они больше не будут. Какой жестокой иронией сейчас звучит эта детская фразочка, раз за разом повторяясь в голове с разными интонациями. Так недолго и с ума сойти.

Ища что-то реальное, чтобы переключить сознание, я видела только ночь, лес и дорогу. Пустую дорогу. Да, сейчас ночь, но мы, кажется, не так уж далеко от города. К тому же если где-то почти поблизости есть мотель для дальнобойщиков, значит, должны быть и сами дальнобойщики. Почему же их нет?

— Почему тут так... пусто? — спросила я, тупо глядя на тёмную ленту асфальта.

— Потому что это шоссе ведёт к месту, которого нет.

Произнеся эту странную фразу, Рейн немного помолчал. Потом посмотрел на меня, видимо разглядел застывшее на моём лице недоумение, и всё-таки сподобился пояснить смысл своей метафоры, или как там называется этот художественный приём, призванный впечатлить читателя красотой авторского слога:

— Я серьёзно, Илона. Тут раньше был военный завод, очень-очень секретный. Километрах где-то в пяти должен быть поворот к нему, увидишь. Муж Арлы, моей няни там как раз работал, потому они и жили неподалёку. Потом там случилась какая-то авария с кучей погибших и раненых, вышел большой скандал из-за того, что держать такое производство вблизи столицы опасно... словом, в итоге завод закрыли. После этого построили новую дорогу, более прямую и короткую, поэтому здесь теперь редко ездят.

— Так получается что, мы можем тут и неделю торчать? — опешила я.

— Пробки на Ганарском шоссе случаются куда чаще, чем раз в неделю, — хмыкнул Рейн. — Тем более, утро понедельника на носу. Вот как только там кто-нибудь столкнётся, и движение встанет, самые предусмотрительные потянутся сюда. Хоть и на десять километров длиннее, зато не стоять.

Ждать всё-таки пришлось довольно долго. Только когда небо вдали уже начало чуть светлеть, на дороге показалась машина. У меня сердце замерло от ужаса, но руку я подняла. Сладко надеясь, что в темноте не будет заметно, как она дрожит.

— Как вы, ребята, тут очутились?

Я так и не смогла ответить улыбчивому старичку, глядящему на нас из окна своей старенькой, но очень ухоженной машины. Сердце колотилось, как бешеное, в горле пересохло, а язык буквально прилип к нёбу. Рейну пришлось самому отдуваться.

— На пикник с друзьями выбрались, — объяснил он. — Ну, и заблудились.

— Ясно, — усмехнулся в усы старичок, — дело-то молодое... Ничего, бывает. Куда вам надо-то?

— В Форин, — удивил меня ответом Рейн.

— Так это, ребята, в другую сторону.

— Да я знаю. Но сами видите, кроме вас никого. Может, до "Розы ветров" подбросите? Там хоть автобус останавливается, на нём доберёмся.

Хорошо, что в этот момент старичок смотрел на Рейна, а не на меня. Иначе здорово бы удивился моей реакции на эти слова. Я натурально разинула рот, да ещё и глаза выпучила. Вот честное слово, чего никак не могла предполагать, так это того, что Рейнольду Марино, обыкновенноглядящему на мир сквозь тонированные стёкла роскошной тачки, известно о существовании автобусов. И уж тем более о конкретных местах, где они останавливаются.

— Да, — кивнул старик, поглядев на часы. — На второй как раз успеете. Садитесь.

В машине я несколько раз задрёмывала, но быстро просыпалась и принималась равнодушно смотреть в окно. Увидела и поворот, о котором говорил Рейн. Но в остальном пейзаж был так же уныл и однообразен, как мои мысли. Вот если бы я училась, если бы умела... но не умела же. И выбора не было. И всё равно легче не становилось.

Доехали мы довольно быстро, минут, кажется, за двадцать, может, и меньше. Остановились на обочине, у большой огороженной парковки, где стояло штук пять фур. За ними виднелась неоновая вывеска мотеля "Роза ветров". Поблагодарив, Рейн протянул старику деньги. Тот только отмахнулся:

— Не выдумывайте. Лучше поешьте и вымойтесь, нельзя же в таком виде в столицу.

— Спасибо, — прошептала я.

После всех недавних событий мне даже трудно было поверить, что на свете вообще есть хорошие люди, способные бескорыстно помогать другим. Вот просто так, просто потому, что могут помочь. Не затем, чтобы на этом заработать деньги или получить какую-то другую выгоду. Я сглотнула, чувствуя, что вот-вот разревусь.

Наверное, Рейн это заметил, потому что тут же подскочил и потащил меня ко входу в мотель. Необходимость двигаться немного отвлекла, но легче на душе не стало. Сама я сейчас вообще ничего не могла: ни ходить, ни говорить, ни даже думать. Делала только то, что велели.

Послушно посидела на диване, пока Рейн договаривался с менеджером о номере. Потом послушно шла вдоль здания к нашей двери. В комнате послушно села на кровать, сложив руки на коленях, и тупо уставилась в одну точку. Посмотрев на меня, Рейн выругался сквозь зубы и куда-то ушёл, заперев за собой дверь.

Вернулся он быстро. Наверное. Вместе с остальными я потеряла и чувство времени, да и вообще не интересовалась происходящим вокруг меня и со мной. Увидев, что я так и продолжаю сидеть неподвижно, Рейн снова ругнулся, поставил на пол глухо звякнувший пакет с каким-то ярким логотипом, присел передо мной на корточки и встряхнул меня.

— Илона, очнись, — попросил он. — Нам надо вымыться, немного отдохнуть и убираться отсюда. Давай же, шевелись.

Я вяло кивнула, скорее рефлекторно, чем осознанно. Не хотелось никуда бежать. Не хотелось вообще ничего. Если бы сейчас за мной опять пришли какие-нибудь отморозки, чтобы отвезти к своему больному на всю голову хозяину, я не стала бы сопротивляться. Мне просто было безразлично, что со мной будет.

— Илона!

Резкий запах алкоголя заставил поморщиться. Ядаже немного отстранилась, точнее, попыталась сделать это, но Рейн держал крепко, заставив выпить всё содержимое стакана. Кажется, там был виски. Он обжёг рот и горло, я задохнулась, закашлялась, из глаз потекли слёзы. И наконец-то меня прорвало. Я разрыдалась, скорчившись на кровати, горько и отчаянно, со всхлипами и подвываниями.

Рейн не попытался меня утешать или успокаивать. Просто ушёл мыться, предоставив мне выплакаться в одиночестве. И за это я была ему даже благодарна — от любых слов сейчас мне стало бы только хуже, они заставили бы думать. А одна я могла просто плакать.

Когда Рейн вышел из душа, одной рукой вытирая полотенцем волосы, а в другой держа свою мокрую футболку, я уже немного успокоилась. Точнее, не успокоилась, но из оцепенения вышла. Снова начала осознавать, кто я и что со мной происходит.

— Очнулась? — спросил Рейн, разложив футболку сушиться на батарее.

— Да, — кивнула я.

— Иди, вымойся. Потом поспишь немного.

Я поплелась в душ, чувствуя мучительную слабость во всём теле. Голова немного кружилась, то ли от усталости, то ли из-за выпитого алкоголя — этого я не знала. Да это было и неважно. Рейн прав, сейчас нужно вымыться и поспать. И уже потом, на свежую голову, решать, как жить дальше.

Тёплые струйки воды меня успокоили, даже убаюкали. Прислонившись спиной к нагретой плитке, я подставила им лицо и замерла. В голову полезли мысли о будущем.Исключительно мрачные мысли. О том, что во всех своих бедах я виновата сама. Пошла на поводу у злости и жажды мести, не подумав, не рассмотрев всей картины.

Рано или поздно история с побегом ото всех и сразу неизбежно закончится. Либо нас поймают, либо граф Марино разберётся с этим делом, и Рейн сможет вернуться. И что же со мной будет тогда? Что, если Декар не оставит меня в покое? А ведь наверняка не оставит, уже из принципа.

Сейчас Рейн, может быть, решил, что я могу пригодиться ему как свидетельница или вроде того. Или, может, просто поговорить хотел, вот как я с ним, высказать всё в лицо. А увидев, что я вляпалась, решил побыть рыцарем. Но это же не навсегда. Всё закончится, и он обо мне забудет.

И вот тогда никто меня не защитит. Я вернусь домой, к прежней, обычной жизни. Однажды так же пойду утром за продуктами и навсегда исчезну. Кто станет меня хотя бы искать? Да никто. Никому попросту не будет до меня дела, кроме, разве что, Питера, но что он сможет? Начать расследование, докопаться до правды и когда-нибудь отомстить? Это, конечно, приятно, но участь мою не облегчит.

От этих мыслей хотелось завыть. Нет у меня никаких шансов. Это по поводу Рейна идёт расследование, меряются влиянием влиятельные люди, и неизвестно, как всё в итоге сложится. А мой приговор вынесен, нынешнее бегство только оттягивает неизбежное. Я как щепка, угодившая в водоворот: пока, вроде бы, кружусь поверху, но уже ясно, что не выберусь.

Так стоит ли вообще трепыхаться, мучить себя, переживать новые и новые страхи и потрясения? Бороться за жизнь, отбиваться... убивать? Может, проще поставить точку прямо здесь и сейчас? Чтобы не стало больше ни моральных терзаний, ни физической боли. Да, так будет проще. Лучше.

Открыв глаза, я огляделась. На полочке у зеркала рядом с пакетиком шампуня лежала упаковка лезвий для безопасных бритв. Старых таких, тонких, обоюдоострых. Я даже не думала, что их до сих пор производят, а вот поди же ты. Хорошая штука эти лезвия, точно лучше, чем нож. Потому что острые. И потому, что ножа у меня сейчас нет.

Упаковка оказалась вскрытой, одного лезвия не хватало. Интересно, его взяли чтобы побриться, или... Так и не додумав эту мысль, я медленно опустилась на пол в углу, приложила уголок лезвия к коже и зажмурилась. Только бы рука не дрогнула. Последний раз проявить решимость — и всё закончится.

Раздался треск. Хлипкая задвижка отлетела, не выдержав резкого рывка снаружи. Я распахнула глаза и увидела сначала срывающуюся в воду каплю крови, и уж только потом бледное, маской застывшее лицо Рейна. Пальцы разжались, роняя лезвие.

— Спятила?!

Пискнув от боли, я перелетела через бортик душа и оказалась прижатой спиной к собственной висящей на крючках одежде. Рейн навис надо мной, стоя вплотную, сжимая мои запястья, тряхнул ещё раз и прорычал:

— Чего ты творишь?!

— Отпусти, — шепнула я, опустив глаза. — Мне всё равно конец, зачем ты меня мучаешь?

— Ты что несёшь?! Какой ещё конец?!

Из глаз неудержимым потоком хлынули слёзы, и я, заикаясь и путаясь в словах начала объяснять, что ведь потом, когда я останусь одна, до меня всё равно доберётся Декар. А я не хочу так же, лежать в лесу под листьями, после того как...

— Дура! — рявкнул Рейн, выпуская мои запястья, беря в ладони моё лицо и заставляя поднять взгляд. — Не тронет он тебя!

— Кто ему запретит?! — отчаянно выкрикнула я. — Ты что ли?! Да на меня всем плевать, и тебе первому! Как только тебя в покое оставят, ты имя моё через час забу...

Договорить я не успела, сухие горячие губы просто заткнули мне рот. От неожиданности я даже не попыталась сопротивляться, застыла, позволяя им вытворять со мной всё, что вздумается. Губам, рукам, скользнувшим на мою талию, а потом и ниже.

Не знаю, сколько это длилось. Мне показалось, целую вечность. По телу разлился болезненный жар, настойчиво требующий выхода. Но выхода какого? Этого я не знала. Понимала только, что всё ещё живу потому, что меня держат, сжимают в объятиях, не позволяя выскользнуть.

— Илона, — пробормотал Рейн сквозь тяжёлое, прерывистое дыхание. — Не выдумывай... глупостей... Я никогда... не смогу... тебя... забыть... Веришь?

— Верю, — механически выдохнула я.

— Идём.

На пороге ванной я пошатнулась и стала оседать на пол. Меня охватила странная лёгкость и какое-то сумасшедшее спокойствие. Словно мозг мой вспомнил, наконец, что я несколько пьяна, и решил повести себя соответственно. Тело отказалось подчиняться, обмякло, словно из него внезапно пропали все кости. Рейн легко меня подхватил, донёс до уже расправленной кровати и осторожно уложил. Я схватила его за руку, потянула к себе, заставляя наклониться, и шепнула:

— Поцелуй ещё.

Рейн отрицательно мотнул головой, попытался отстраниться, но я не пустила.

— Пожа... луйста...

— Нет.

— Да... — улыбнулась я, приподнимаясь и свободной рукой обнимая Рейна за шею.

Он пытался сопротивляться. Правда, очень недолго и откровенно слабо. На какой-то миг я и сама очнулась, задумавшись, что же, собственно, творю. В голове не нашлось даже намёка на разумное объяснение. У меня ведь был Питер, с которым вроде намечались какие-то отношения, возможно, даже серьёзные.Но сейчас...именно сейчас я просто не могла оставаться одна. Хотелось чувствовать себя кому-то нужной. Или хотя бы желанной. Да просто живой!

И что обиднее всего, если я, даст бог, благополучно выберусь из этого кошмара, всё равно наслушаюсь оскорблений на три жизни вперёд. Останется только всплакнуть на могилке доброго имени и хорошей репутации. Так какой смысл беречь то, чего всё равно уже нет, если тебя так целуют? Было в этом что-то дикое и безумное. Настоящее.

Руки отчаянно дрожали, но проклятую пряжку ремня я победила. С остальным мне помогли, я даже не поняла, когда и как. Выгнулась с тихим стоном, запрокидывая голову, отдавая главную роль, подставляя поцелуям и прикосновениям грудь. До странности отчётливо понимая, что уже происходит и ещё произойдёт, и почему-то точно зная, что всё это правильно, более того, необходимо. Именно здесь и сейчас, именно так. Я точно знала, чего хочу.

Почему он так тянул и медлил?! Разве не понимал, что мне не нужны эти бесконечно нежные, осторожные касания губ и пальцев? Я была готова, я уже горела в адском пламени, извиваясь на кровати, даже не пытаясь сдерживать стоны.

Губы, шея, плечо, снова губы. Наконец-то нежности закончились! Я изо всех сил стиснула попавшее в руку одеяло, сжала зубы, задержав дыхание. Больно! Больно... Господи, как вообще может быть так больно и так хорошо одновременно? Нет, нет, ещё, пожалуйста, ещё...

Дыхание пополам со стонами, бешеный стук сердца о рёбра и невыносимый жар, собирающийся в одной точке, раскаляющийся до предела, чтобы вместе с последним вскриком взорваться ослепительной вспышкой. Сдавленный стон рядом. Блаженная слабость и покой. Так хорошо и тепло... Уха коснулся тихий шёпот, но я не разобрала слов, неудержимо проваливаясь в сон.

* * *

Проснувшись, я довольно долго лежала неподвижно, слушая ровное дыхание за спиной. Потом осторожно выползла из-под обнимающей меня руки и пошла в ванную. Пустила воду, дождалась, когда она станет тёплой, и встала под душ. Сначала просто стояла, наслаждаясь прикосновениями упругих струек воды, потом принялась отмываться.

Даже странно, но у меня ничего не болело. И крови оказалось совсем немного, всего несколько размазанных по коже капель. Воображение, помнится, рисовало всё совсем иначе: трепетно, медленно, осторожно. И довольно неприятно. А вышло резко, быстро, безумно и... потрясающе.

Столько историй об ужасных сожалениях, столько советов обдумать всё десять раз и в итоге не делать. А я не сожалела ничуть. Может, это потом придёт, когда я пойму, что из-за минутной слабости, желания расслабиться и отвлечься от жуткой реальности, разрушила свою жизнь? Но каким же это образом? Если любят, то любят какой есть, со всеми твоими ошибками, а если не любят, найдут к чему прицепиться, будь ты хоть самим воплощением совершенства.

Да и вообще, в первую очередь подумать стоило не о том, как ко мне будут относиться другие люди и я сама, а о более, так скажем, материальных возможных последствиях. О том, собственно, что от подобных порывов имеют свойство появляться дети.

Тёплая вода струилась по коже, а я напряжённо раздумывала. Теоретически шансы очень малы, но календарный метод неспроста считается самым ненадёжным. Тем более, последние недели выдались у меня не из простых, мало ли что там могло сбиться. Вот через пару-тройку дней и узнаю.

Закрыв кран, я взялась за полотенце, про себя кляня на чём свет стоит всех борцов за нравственность разом. За нравственность, ха! От презервативов, значит, нравственность никак не страдает, что их на каждом углу продают, а вот таблетки — ужас и разврат, только по рецепту и с разрешения мужа. Письменного. Чтобы женщина ничего не могла контролировать.

Не дай бог, конечно, но если что, рожать не буду. Не настолько мне нравится собственная жизнь, чтобы обрекать на такую ещё одного человека. К Рейну без претензий: он меня не насиловал, сама напросилась. Даже и говорить ничего не буду.

Вытершись и отжав мокрые волосы, я выбралась из душа и посмотрела на себя в зеркало. Уж не знаю, что ожидала увидеть, но ничего не изменилось. На меня смотрела всё та же девушка, довольно высокая, худая, черноволосая. Пожалуй, немного бледнее обычного — без того светлая кожа приобрела сейчас совсем фарфоровую, прозрачную белизну. Хотя нет, одно изменение всё-таки было: губы заметно припухли и казались особенно яркими на фоне остальной бледности. Под тёмно-зелёными глазами залегли синеватые тени, придавая лицу немного скорбное выражение. Может, будь у меня курносый нос, о котором всегда мечтала, общий вид был бы повеселее, но чего нет, того нет.

Оглядевшись, я заметила так и валяющееся на полу лезвие. Подобрала и выбросила в мусорную корзину. Щёки обожгло краской стыда — надо же было такое вытворить! Я, конечно, заслужила право на нервный срыв, но не до такой же крайности. Впрочем, неважно, повезло, что не позволили. Кстати, а как Рейн узнал, что я задумала?

Поднеся ладонь к так и лежащей на полочке упаковке, я криво улыбнулась. Надо же, какой предусмотрительный, догадался повесить маячок, чтобы сразу заметить, если мне взбредёт в голову ими воспользоваться. А если бы я просто побриться решила? Хотя бритвы-то у меня и нет...

Высушив феном и расчесав волосы, я оделась, порадовавшись, что все мои вещи так и остались висеть здесь на вешалке, и вышла в комнату. Рейн, оказывается, тоже уже успел встать и одеться, и теперь сидел на кровати с сэндвичем в руках. Ни дать, ни взять прикидывал, с какого конца начинать его кусать. Я сглотнула голодную слюну. Нашёл, о чем думать! Да с любого, так есть хочется!

— Будешь? — спросил Рейн, кивнув на пакет.

— Ага, — с энтузиазмом кивнула я, плюхнулась на кровать рядом и тихо охнула от неожиданного укола боли.

— Больно?

— Ерунда, — отмахнулась я, распаковывая сэндвич.

— Прости, я... — начал было Рейн, но сразу и осёкся, глядя в сторону, будто слова правильные подбирая, мучительно но безуспешно.

— Ой, закрой тему.

И только ради всего святого, не надо меня спрашивать, зачем и почему. Наверное, это просто оказалось логичным способом окончательно захлопнуть дверь в прошлое. Сама во всём виновата. Жила себе спокойно тихая, мирная, приличная девушка. Но нет же, нарушила закон, связалась с бандитом, поплатилась за это. Убила человека, защищая свою жизнь. Прежняя Илона не была на такое способна, я изменилась, раз и навсегда. И секс с первым подвернувшимся парнем... просто овеществление перемен, что ли. После утраты невинности нравственной, невинность физическая уже какая-то лишняя.

— Что дальше? — спросила я, доев сэндвич и запив его минералкой.

— Дальше доберёмся до Ганара. Там есть место, где можно отсидеться.

— Ладно, — кивнула я. — Вперёд?

Выйдя и заперев номер, Рейн огляделся по сторонам и сунул мне деньги.

— Я пока ключи верну, — сказал он, — а ты сходи в магазин, купи еды какой-нибудь и воды.

Возражать я не стала, направилась туда, где переливалась белым и голубым знакомая вывеска сети магазинов "Метель". Не самой дешёвой, но вряд ли тут есть выбор, а еды купить надо, одним сэндвичем я не наелась. Да и на будущее пригодится, хотя бы в дорогу до следующего укрытия.

Вместе с теми деньгами, что имелись у меня, сумма получилась нормальная, и я позволила себе прихватить одноразовый предоплаченный телефон. Дешёвка — никакой магии, только примитивная электроника. Зато триста минут разговоров и никакого контракта. Полная анонимность — именно то, что нам сейчас нужно.

Взяв десяток бананов, очень полезных, когда нужно быстро восстановить растраченный резерв, и с той же целью прихватив кроме минералки ещё пакет молока, я положила в корзину сэндвичи и призадумалась. Зубная паста и щётки точно не будут лишними. Расчёска тоже пригодится. И средства гигиены, женские и походные — мало ли, куда нас занесёт.Уже у самой кассы добавила к покупке пару плиток шоколада, и жевательную резинку. Так, на всякий случай. Всегда сгодятся.

Рейн дожидался меня у входа. Сразу забрал пакет, бегло взглянул, что я набрала, удовлетворённо кивнул и сунул всё в рюкзак. Признаться, ожидала вопроса о том, кому я собралась звонить, но его не последовало.

— Идём. До автобуса десять минут осталось.

Я покорно пошла следом к остановке, вновь возвращаясь мыслями к своему поступку, пытаясь ответить самой себе на вопрос о его причинах. Страх, истерика, выпитый на пустой желудок алкоголь — годное оправдание? Отчасти, пожалуй, но это ведь не все причины, если быть до конца честной.

Вот какая Рейну выгода со мной возиться? Никакой же, одни неприятности, если хорошо подумать. Терпеть мою постоянную панику, мои незаслуженные оскорбления, в конце концов, сопли мне вытирать, следить, чтобы ничего не натворила. По-хорошему всем своим откровенно безобразным поведением я заслужила, чтобы он меня бросил и вздохнул с облегчением. Но не бросил же. Почему?

Народу на автобусной остановке было немного, кроме насвсего две пожилых женщины. Интересно, что они вообще тут делали? Судя по сумкам, что-то покупали или, может, продавали.

— Ты всё время дрожишь, — тихо сказал Рейн, опять притягивая меня к себе и обнимая. — Тебе нужна нормальная тёплая одежда.

Я затихла, пытаясь разобраться, что чувствую. Не считая Амиры, это был первый человек, который заботился обо мне совершенно бескорыстно. И что досадно, не потому что я чем-то это заслужила, а потому что он такой... хороший? Пожалуй.

— Подождёт, — ответила я. — Пока обойдусь.

— Простынешь, — вздохнул Рейн. — Хуже будет.

— Не простыну, я привыкла.

— Тогда почему так дрожишь?

Хороший вопрос. Отвечать, что из-за холода, было теперь уже довольно глупо. Да и не было мне так уж холодно на самом деле. Просто я совершенно растерялась. Сама себя не понимала. Всё в моей жизни было просто, понятно и, в сущности, распланировано на много лет вперёд. А потом вдруг рухнуло в один момент, я наделала кучу чудовищных глупостей и теперь вот стою и понятия не имею, как со всем этим жить дальше.

От необходимости отвечать меня спас подошедший автобус. Войдя, я сразу направилась к свободным местам в самом конце салона. Хотела сесть к окну сама, но, подумав немного, дождалась Рейна и пропустила туда его. Народу было достаточно много, не хватало ещё, чтобы кто-нибудь узнал разыскиваемого преступника.

— Далеко нам ехать? — спросила я, когда автобус мягко тронулся.

— Около часа, до пригорода, — ответил Рейн, вытаскивая из рюкзака пару бананов.

Быстро сжевав свой, я сунула шкурку в любезно подставленный пакет, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Спать не хотелось, но продолжать разговор хотелось ещё меньше. А ещё не хотелось ни о чём думать, все мысли постоянно сворачивали куда-то не туда. И никакого смысла в этом не было. Сожалей, не сожалей — сделанного не вернёшь.

Просто сидеть с закрытыми глазами оказалось очень скучно, так что я сама не заметила, как заснула. Проснулась от лёгкой встряски за плечи, с трудом разлепила непослушные веки. Вокруг было довольно темно, свет давала только тусклая жёлтая лампочка на потолке. Ну да, теперь быстро темнеет.

— Вставай, приехали, — сообщил Рейн.

Я посмотрела в окно. Фонарь освещал обычную остановку на трассе, порядком ободранную и наверняка загаженную. Вдали светили окнами дома, не высотные, в один-два этажа.Определённо частные.

Мелкий дождь придал бодрости сразу, едва я спрыгнула с подножки на асфальт. Я зябко поёжилась, пряча руки в рукава куртки. Перчатки мне точно не помешали бы. Рейн, посмотрев на это, покачал головой, но ничего не сказал. Просто проводил взглядом уезжающий дальше по трассе автобус и решительно двинулся в сторону полосы освещённых окон. Я пошла следом.

Даже сейчас, тёмной и дождливой осенней ночью, пригород выглядел каким-то уютным. Невысокие, от силы мне по пояс, аккуратные заборчики открывали вид на палисадники, засаженные цветами. Окна домов и редкие фонари заливали улицу тёплым светом. Летом тут, наверное, было очень красиво.

Шли мы довольно долго, сначала по одной улице, потом свернули на перпендикулярную ей, через десяток домов свернули ещё раз и остановились возле небольшого двухэтажного дома. Света в окнах не было, но Рейн уверенно открыл незапертую калитку, прошёл к двери и нажал на кнопку звонка.

Довольно долго ничего не происходило, но потом в окне рядом с дверью вспыхнул свет. Сквозь штору я увидела силуэт, похожий на женский. Щёлкнул, открываясь, замок, и дверь распахнулась. Я оказалась права, открыла нам женщина. Немолодая, лет, наверное, за шестьдесят, совершенно седая, кутающаяся в светло-серую кружевную шаль.

— Рейн, — тепло улыбнулась она, отступая на шаг. — Приехал всё-таки.

— Здравствуйте, Марта, — улыбнулся в ответ Рейн, беря меня за руку. — Это Илона, мы ненадолго. Не хочу создавать вам проблемы.

— Ерунды не говори, — отмахнулась женщина. — И заходите скорей, нечего под дождём мокнуть.

Наши мокрые куртки Марта сразу же куда-то унесла, сказала, сушиться. Вручила тёплые тапочки и велела идти на кухню. Я на миг растерялась, но Рейн явно оказался в этом доме не впервые. Так что я просто последовала за ним по коридору и налево. И оказалась на просторной кухне.

Марта вернулась, едва мы сели за стол, и тут же загремела посудой. Поставила на плиту кастрюлю, вытащенную из холодильника, чайник и принялась нарезать хлеб. Я быстро согрелась возле тёплой батареи и невольно сглотнула, почувствовав вкусный запах греющегося супа.

— Голодные? — улыбнулась Марта. — Сейчас суп согреется. Капусту будете с сосисками?

— Будем, — решительно согласился Рейн. — Спасибо, Марта.

— Тогда сами тут хозяйничайте, — улыбнулась женщина, доставая из холодильника ещё и солидных размеров сковородку. — Я пока постелю вам. Устали ведь?

Хозяйничать взялась я. Мне это вроде бы полагалось, девушка всё-таки. Разлила по тарелкам согревшийся суп, поставила на плиту сковородку. Прихватила ложки из стакана и вернулась за стол.

— Спасибо, — улыбнулся Рейн.

— Пожалуйста, — кивнула я. — Извини, что...

— Брось.

Как-то не складывались у нас разговоры. А я в самом деле чувствовала себя виноватой за все гадости, которые сгоряча наговорила. Сама себя убедила в его виновности, хотя теперь, посмотрев на ситуацию более здраво, стала отчётливо понимать, что уж слишком всё было складно. Подозрительно складно, прямо скажем.

От сытной горячей еды меня опять начало клонить в сон. Наспех ополоснувшись под душем, я прошла вслед за Мартой в небольшую комнату на втором этаже, свалилась на кровать и почти сразу заснула. Проснулась посреди ночи от сильной жажды. Осторожно, держась за стенку, спустилась на кухню, налила стакан воды прямо из-под крана и выпила.

Жажда ушла, но легче почему-то не стало. Темнота вокруг выглядела жуткой, вдруг навалилась непонятная тревога, даже страх. Казалось, в каждом углу шевелятся тени, медленно, но неотвратимо подползая ко мне. Невольно отшатнувшись, я зацепила стоявшее в углу у дверей ведро, оно с грохотом покатилось по полу. Я застыла, боясь шевельнуться.

Из коридора послышался едва различимый звук шагов. Я открыла рот, чтобы сказать, что всё в порядке, но не успела. Вспыхнул свет, заставив меня зажмуриться и инстинктивно сделать ещё шаг назад. Голова закружилась, накатила слабость.Я пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах.

— Ты чего не спишь? — вполголоса поинтересовался Рейн.

— Пить захотела, — хрипло выдавила я в ответ.

Стены и мебель начали медленное вращение, чуть колыхаясь по пути. Я опять зажмурилась, но неприятное до дрожи ощущение того, что всё вокруг меня пляшет, никуда не исчезло. К горлу подкатила тошнота, заставив судорожно сглотнуть.

— Илона? — позвал Рейн.

Я мотнула головой в надежде очнуться и стряхнуть наваждение. Не получилось, головокружение только усилилось. Я отошла ещё немного, оперлась руками о стол, перевела дыхание. Не помогло.

Рейн подошёл, взял меня за плечи, резко развернул к себе и прижался к моему лбунеожиданно холодными губами. Я отшатнулась, налетев на стол и чуть не упав. Удерживать меня он и не думал, шёпотом выругался и направился к шкафчику, висящему на стене рядом с дверью.

— Почему ты такой холодный? — спросила я, мельком удивившись тому, что голос мой звучит по-прежнему хрипло.

— Это ты горячая, — отозвался Рейн, открывая шкафчик и задумчиво разглядывая коробочки, явно со всякими лекарствами. — Говорил ведь — простынешь.

— Я не...

Стул оказался рядом очень удачно, потому что ноги как раз отказались меня держать. Головокружение вроде бы не усиливалось, но и не проходило. Зато мне опять стало страшно. Нельзя было сейчас болеть, никак нельзя. Если расклеюсь, придётся где-то отлёживаться, а мне совсем не обязательно дадут такую возможность.

— Отлично, — удовлетворённо заметил Рейн, доставая с верхней полки коричневый флакончик с ярко-голубой этикеткой. — Сейчас, подожди.

Взяв из сушилки стакан, он налил туда две чайных ложки зелёной микстуры из флакона. Я прикрыла глаза, вспоминая. Кажется, эта штуковина называлась "Радирон". Страшно дорогое лекарство. Если оно хоть вполовину такое хорошее, как обещает реклама, мне крупно повезло.

Долив в стакан остывшей кипячёной воды из чайника, Рейн протянул его мне. Пришлось схватиться обеими руками, чтобы не выронить. Лекарство сильно пахло мятой и ещё чем-то травяным, и на вкус оказалось сладким. Чуть приторным даже в таком, сильно разбавленном виде. По телу сразу же растеклась приятная прохлада.

— Идём, тебе надо поспать.

Я кивнула и даже честно попыталась встать. Это у меня получилось, но голова тут же закружилась сильнее, заставив снова схватиться за край стола. Рейн тяжело вздохнул, подошёл и поддержал меня за плечи.

Так идти стало значительно легче, но на ногах я всё равно стояла очень нетвёрдо. Никогда в жизни со мной подобного не случалось. Даже с простудой я вполне могла сама дойти до аптеки, а сейчас каждый шаг давался с трудом. И началось всё не постепенно, как обычно, а резко, буквально за какую-то минуту.

Остановившись перед лестницей, Рейн с сомнением поглядел наверх, потом на меня, и решительно свернул. Я попыталась сопротивляться, но сил не хватило. Пожалуй, он был прав, до второго этажа я сейчас не дойду.

Диван в гостиной ещё хранил под одеялом остатки тепла. Я окунулась в них с удовольствием, облегчённо выдохнув. Лежать было легче, чем стоять или идти, даже голова теперь кружилась не так сильно. Или это уже лекарство начало действовать?

— Что со мной?

Рейн положил руку мне на лоб, покачал головой. С кухни сюда добиралось мало света, я не могла разглядеть выражения его лица, но догадывалась — недоволен. Я опять почувствовала себя виноватой. Мало было моих дурацких выходок, так ещё вот и заболела...

— Простуда и магическое истощение. Неприятно, когда одно накладывается на другое. Ничего, к утру станет легче.

Он сидел на краю дивана, сложив руки на коленях и чуть опустив голову. Я пыталась всё-таки угадать о чём он думает. Хотя бы его настроение. С последним было проще. Плохое, это уж точно.

— Зачем ты со мной нянчишься?

— Наверное потому что дурак, — хмыкнул Рейн. — Спи давай.

Он встал и пошёл обратно на кухню. Тихо звякнул чайник, потом зашумел, закипая. До меня донёсся аромат кофе. Я попыталась расслабиться, закрыла глаза, но ничего не получилось. Слабость не проходила, вернулся страх. Тени в углах снова зашевелились, поползли ко мне. В памяти снова всплыл направленный в тёмное небо взгляд мертвеца. По позвоночнику продрал мороз, я тихо заскулила в подушку.

Рейн вернулся, держа в руках кружку кофе, остановился в дверях, внимательно глядя на меня. Я окончательно спрятала лицо, натянула одеяло до ушей. Сама не понимала, что со мной творится. Если физическое состояние легко объяснялось, как быть с этими приступами паники и страха?

— Паническая атака? — спросил Рейн.

— Н-не знаю, — пробормотала я.

— У тебя ведь есть способности прогнозиста?

Я кивнула. Рейн прошёл в комнату, снова сел на диван рядом со мной. Я так и лежала лицом в подушку, не поднимая головы. Сердце стучало как сумасшедшее, на спине выступил холодный пот.

— Слабые, — шепнула я.

— Этого достаточно. Стресс иногда обостряет чувствительность. Завтра нам нужно будет отсюда уйти.

Я тяжело вздохнула. Раз так, нужно отдохнуть, обязательно поспать, иначе просто не встану на ноги. Но страх не желал проходить, я никак не могла успокоиться. И не понимала, почему это происходит. Кажется, от этого непонимания делалось только хуже.

— Подожди, я сейчас.

Он снова ушел на кухню. Через минуту зашумела вода, потом звякнула посуда, и погас свет. Рейн вернулся в комнату, прилёг на край дивана и притянул меня к себе. Я вздрогнула и хотела попытаться отползти, но в последний момент заставила себя остановиться. После того, как сама затащила его в постель, глупо было изображать недотрогу.

Прохладные пальцы скользнули под футболку и начали медленно двигаться вверх по позвоночнику от поясницы, разминая напряжённые мышцы, останавливаясь на каких-то точках и сильно нажимая. Странно, но от этого сразу стало легче, сердце сбавило темп, страх начал отступать.

— Спи.

Я вздохнула, устраиваясь поудобнее. Глаза уже начали закрываться сами собой, но в голове неожиданно всплыл вопрос, давно маячивший где-то на самом краю сознания. Раньше я не решалась его задать, даже старалась попросту выбросить из головы, но сейчас, в расслабленной полудрёме, он всё-таки сорвался с языка.

— Почему ты сказал, что никогда не сможешь меня забыть? Чтобы я успокоилась?

— Я испугался, — тихо ответил Рейн. — Спи.

Прежде чем окончательно провалиться в сон, я успела подумать, что была права. Просто ляпнул первое, что в голову пришло, чтобы прекратить мою истерику. А я себе напридумывала...

Проснулась я от того, что солнечный луч, проскользнувший между занавесками, упал мне прямо на лицо. Спросонок поморщилась, отворачиваясь и зарываясь лицом в подушку. Потом приподнялась на руках, протирая глаза. На кухне звенела посуда, по коридору оттуда доплывал вкусный запах жарящегося бекона.

Я села в кровати, кутая голые ноги в одеяло, и, наконец, заметила Рейна. Он устроился прямо на полу у окна, спиной ко мне, сложив ноги калачиком. Медитировал, не иначе. Я не решилась его отвлечь, вместо этого закрыла глаза и прислушалась к себе.

Кажется, после сна мне полегчало. Во всяком случае, слабость и головокружение отступили, я даже чувствовала себя относительно бодрой. И очень, очень голодной. Запах бекона с кухни заставил сглотнуть. Хоть прямо сейчас беги и начинай клянчить кусочек.

Я рассеянно огляделась, и только тут сообразила, что одежда моя осталась наверху. Щёки и уши вспыхнули от стыда. Наверняка Марта уже заметила, где я провела ночь. И что она теперь подумает? А что тут можно подумать? И что подумать стоит? Да и какая разница, она не будет сильно далека от истины.

Зачем-то поплотнее закутавшись в одеяло, я задумчиво уставилась в спину Рейну. Вот как он может так спокойно воспринимать всё происходящее? Мне бы так научиться... С другой стороны, он всё-таки парень, ему проще. Не приходится думать о таком количестве правил и условностей, как мне.

Яркое солнце, видимо, скрылось за облаком, перестав слепить мне глаза. В ленивой задумчивости я принялась изучать фигуру Рейна. И поймала себя на мысли, что никогда раньше не смотрела на него вот так. Как... как на парня. Просто на парня. А в этом качестве он был, пожалуй, хорош. Подтянутый, широкоплечий, спортзалом явно не пренебрегал. Я задумчиво скользила взглядом по смуглой коже и никак не могла понять, что же вижу такого странного.

Солнце снова выглянуло, заставив зажмуриться. Но бороться с разбуженным любопытством я уже не могла. Тихо сползла с кровати, подошла, опустилась рядом на колени и взглянула поближе. И невольно вздрогнула, рассмотрев, наконец, тонкие светлые полосы шрамов. Их было много, очень много. Они начинались чуть ниже лопаток, спускаясь под ремень джинсов.

Как зачарованная, я подняла руку и кончиками пальцев провела вдоль одной из полосок. Рейн вздрогнул, несколько раз моргнул, выходя из транса, и удивлённо уставился на меня:

— Что такое?

— Откуда это? — почти шёпотом спросила я, снова касаясь пальцами его спины.

Рейн тряхнул головой и потянулся за своей висящей на стуле футболкой. Надел её, повернулся ко мне, не вставая, и коснулся ладонью моего лба. Потом взял за запястье, посчитал пульс, глядя на часы, и спокойно спросил:

— Лучше?

— Ты не ответил, — сказала я, перехватив его руку. — Тебя... били?

— Били, — неожиданно согласился Рейн. — Плетью.

— Кто?

— Вальтер Рэнсен.

Я наморщила лоб, пытаясь припомнить, где же слышала это имя. Определённо, оно звучало знакомо, тоже какая-то большая шишка. Но в голове упорно не сходилось: зачем ему могло понадобиться делать... такое?

— Владелец верфей. Покойный, — подсказал Рейн. — Бывший хозяин Декара.

— Зачем? — дрогнувшим голосом спросила я.

— У него с отцом вышло некоторое столкновение интересов. И он решил, что таким образом сумеет быстрее добиться своего.

Рейн немного помолчал, глядя вперёд, мимо меня. А потом неожиданно договорил:

— Правда, мне в какой-то моментпоказалось, что ему куда больше нравился сам процесс.

Я невольно сглотнула, глядя на тонкую складку, обозначившуюся между бровей Рейна. И уже жалела, что спросила, всколыхнув тяжёлые воспоминания. Ведь сразу же было ясно, что история эта по меньшей мере жуткая.

— Его преемник, как видишь, несколько более изощрён в своих методах воздействия, — криво усмехнулся Рейн.

Не удержавшись, я подняла руку и медленно погладила его по щеке, убирая за ухо прядку чуть влажных чёрных волос. Рейн прикрыл глаза и замер. Я почувствовала, что неудержимо краснею, резко вскочила и начала осматриваться. К счастью, очень кстати увидела свои вещи, аккуратной стопкой сложенные на кресле, и бросилась одеваться.

— Завтрак готов, — крикнула с кухни Марта.

Пока я возилась с одеждой, Рейн успел расположиться за кухонным столом и налить мне ещё порцию лекарства. Спорить я не стала, выпила и с энтузиазмом принялась за омлет.

— Вот он, прямо через улицу, наискосок, — сообщила Марта, указывая в окно на симпатичный двухэтажный домик, отделанный светло-голубой плиткой. — Хозяева как раз на курорте, а я цветы поливаю. Там вас никому и в голову не придёт искать.

— Спасибо, — кивнул Рейн. — Это так только, пересидеть, если полиция к вам нагрянет.

— Это вряд ли, — беспечно отмахнулась Марта. — Вы ешьте, ешьте. И нечего не пойми где болтаться, тут спокойно поживёте.

— Не стоит, — вздохнул Рейн. — Я не полиции опасаюсь.

Женщина сердито стукнула крышкой чайника и проворчала:

— Вот же никак не уймётся, кобелина проклятый! Мало ему одной было, так ещё и за вторую принялся!

Я недоумённо хлопнула глазами, пытаясь сориентироваться в происходящем. Судя по всему, Марта знает о Декаре. Но почему тогда кобелина? На Амиру этот подонок, кажется, никаких подобных видов не имел. Или это просто первое пришедшее Марте на ум оскорбление?

— Никогда он не уймётся. Добровольно, во всяком случае, — сухо заметил Рейн.

— Так делать что-то надо, — задумчиво протянула я, и тут же задала только что пришедший мне в голову вполне логичный вопрос: — Кстати, а почему Растани не расскажет правду?

— А смысл? — невесело усмехнулся Рейн. — Чтобы на него повесили клеймо совратителя, и мне не скучно было одному в новостях мелькать?

— Но тогда у тебя не будет мотива, — возразила я.

— Да как же. А ревность? Это даже лучше для Декара, между прочим. В том, что я был не против женитьбы, присяжных ещё можно убедить. А вот в том, что не разозлился, узнав об измене — вряд ли получится.

Я сникла, уставившись в опустевшую тарелку. Ситуация выглядела безвыходной, куда ни ткнись. Оставалось разве что найти настоящего убийцу. Ведь не может же быть такого, чтобы не осталось вообще никаких следов, ни единой ниточки, ведущей к Декару. Не бывает идеальных преступлений. Хоть тот же наркоман, сидевший за рулём, он не может не знать, кто на самом деле его нанял.

— Опомнилась, — фыркнул Рейн. — Нет давно твоего наркомана. Поскользнулся парень в душе на мокром полу, и всё, поминай, как звали. У наркоманов, знаешь ли, частенько сложности с координацией движений. Да и кости теряют прочность.

Я досадливо побарабанила пальцами по столу. Да, такого следовало ожидать. Парень был козырем Декара, но поскольку он, как ни крутись, знал правду, и этим можно было воспользоваться для оправдания Рейна тоже, такого следовало ожидать. И теперь уже совсем непонятно было, за что хвататься. Разве только...

— Значит, парень мёртв, — кивнула я.

— Мёртв, разумеется, — пожал плечами Рейн.

— Но по сути он — единственная ниточка, ведущая к заказчику.

— Насколько я знаю, да. Пока следователи не нашли больше ничего. И никого.

— Значит, допросить его всё-таки нужно.

— Интересно, как?

— Обратиться к некроманту, — спокойно сообщила я, с благодарным кивком принимая у Марты чашку кофе.

— Некромантия запрещена законом, — напомнил Рейн, но в его тёмно-синих глазах мелькнул живой интерес.

— Да, и никакой суд не примет показания покойника, — блеснула я познаниями в юриспруденции. — Но главное — мы получим наводку на посредника. Декар ведь, конечно же, не лично его нанимал. И всех в этой цепочке убить просто не могли.

— Это мысль, — согласился Рейн. — Одна проблема: где найти некроманта?

— Ты узнай, где похоронен наш наркоман, — попросила я. — А проблему поиска некроманта я беру на себя. Есть у меня один знакомый.

— Занятные у тебя знакомые, — усмехнулся Рейн, отхлёбывая кофе.

Я в ответ тоже усмехнулась. Вот уж никогда не думала, что однажды мне потребуются профессиональные услуги Сантера. Страшно представить, сколько он за них запросит. Впрочем, не думаю, что граф Марино не может позволить себе такие траты. Разве что из принципиальных соображений — брезговать некромантами и даже ненавидеть их дело обычное. Но в нынешней ситуации, смею предположить, графу в любом случае не до подобных принципов.

Глава 5

С ногами устроившись в кресле, я включила свежекупленный мобильник, дождалась загрузки и задумчиво провела большим пальцем по клавиатуре. Всегда легко запоминала номера телефонов, но сейчас почему-то засомневалась в одной цифре. Всё-таки больше года Сантеру не звонила. Вот и раздумывала, стоит ли включить свой мобильный, чтобы удостовериться.

Я всё-таки вытащила телефон из кармана куртки, как раз когда на пороге появился Рейн. Увидев, что я делаю,нахмурился, быстро подошёл и забрал у меня аппарат. Покрутил в руках и положил на полку над диваном.

— Не включай, — попросил он. — Вообще тут пока оставь, потом заберёшь.

— Думаешь, выследят? — тут же встревожилась я.

— Сразу же.

— Одну цифру не помню, — пожаловалась я, разводя руками.

— Подбери. В крайнем случае, извинишься, что номером ошиблась.

Подумав пару мгновений, я кивнула, соглашаясь с этим предложением. Оно было разумным. В самом деле, ну что такого? Можно подумать, никогда в жизни номером не ошибалась.

— Кстати, чтоб ты знала, — объявил Рейн, проходя в комнату и устраиваясь на диване, — я тебя похитил и держу в качестве заложницы. Некий Питер Лоранс весьма негодует по поводу равнодушия и бездействия полиции.

Питер! Я тут же начала набирать его номер, но остановилась уже на четвёртой цифре. Позвонить ему или не стоит? Вроде бы позвонить нужно было. Но что если и он неспроста оказался связан со всей этой историей? Правда, непонятно, в чём в таком случае его роль. Достать для Декара протоколы? Так для этого можно было профессионалов нанять, а не полагаться на неопытную меня.

— Твой парень? — спросил Рейн, глядя в потолок.

— Знакомый, — старательно спокойно отозвалась я. — Он начал расследовать смерть Амиры, пришёл ко мне.

— А к Декару тебя, случайно, не он привёл?

— Он, — кивнула я. — Ты намекаешь...

— Да нет, — не дав мне завершить вопрос, ответил Рейн. — Может, парень и правда хотел как лучше. Только получилось хуже некуда.

— Я не скажу, где я. Просто напишу, что со мной всё в порядке.

— Напиши.

Подавив тяжёлый вздох, я принялась набирать сообщение. Если Питер в самом деле просто вёл собственное расследование, он заслуживает по крайней мере знать, что я жива и здорова. А если он связан с Декаром... ну, не узнает ничего нового.

Отправив сообщение, я начала было набирать номер Сантера, но входящий звонок прервал меня на середине. Питер, разумеется, тут же перезвонил. Я замерла в нерешительности, не зная, можно ли ответить.

— Не отвечай, — спокойно велел Рейн. — Могут выследить.

— А по сообщению не выследят? — прищурилась я, сбросив звонок.

— Могут. Но через оператора, это долго и сложно даже для Декара. А вот за время разговора тебя сможет поймать на крючок маг.

Телефон снова ожил. Я второй раз сбросила вызов и раздражённо отключила аппарат. Не доходит с первого раза. Так волнуется за меня или так стремится помочь своему хозяину в поисках?

— Как ты ухитрилась обзавестись знакомым некромантом? — поинтересовался Рейн, поворачивая ко мне голову.

— Случайно, — улыбнулась я, откладывая телефон на столик. — Встретились на кладбище ночью.

Рейн тихо рассмеялся, укладываясь поудобнее, явно готовясь послушать увлекательную историю, и заявил:

— Могу себе представить, что ночью на кладбище делал некромант. Но вот что ты там делала?

— Пошла туда на спор, — буркнула я.

— И на что хоть спорили?

— На коробку эклеров.

Я невольно мечтательно облизнулась. Честное слово, это были самые вкусные эклеры в моей жизни. Янине их бабушка привезла, а эта краля со своими вечными диетами решила не есть сладостей. Но просто так отдавать остальным не стала, не в характере этой стервы была подобная благотворительность. Сказала, что отдаст тому, кто сходит ночью на могилу старухи Вейзы и принесёт ей нарцисс оттуда.

Нарциссы эти, будь они трижды счастливы, нигде больше в окрестностях монастыря не росли, так что подлог исключался. Девчонки сникли, а я разозлилась. Ну, считали эту старуху ведьмой. Ну, рассказывали друг другу, что ночью она встаёт из гроба и ходит по кладбищу в поисках живых, чтобы выпить их кровь до последней капли. А потом дрожали до самого утра под одеялами. Так это же сказки всё!

Вот так и пошла. Стащила ключ у спящей наставницы, прикрылась невидимостью и выбралась на улицу. А дальше всё было, в общем-то, очень даже просто. Перебраться по дереву через забор монастыря, протиснуться через кладбищенскую ограду там, где с незапамятных времён одного прута не хватало, и пойти себе по дорожке к приметной могиле, увенчанной мраморной статуей ангела.

Не дошла. На полпути нарвалась на закутанную в чёрный плащ фигуру. Кто кого больше испугался, я гадаю до сих пор. Я не завизжала только потому, что в горле мигом пересохло и хватило меня только на сдавленный стон. Издав который, я застыла посреди дорожки, пытаясь сообразить, куда бежать. Обернувшийся на звук парень глухо охнул, попятился и свалился прямиком в разрытую могилу.

Полюбовавшись его дрыгающимися на фоне ночного неба под аккомпанемент отборной ругани ногами, я кое-как сообразила, что передо мной не призрак и не какая-то нежить, а самый натуральный некромант. Что обычно мало чем лучше, но тогда я была мелкая, глупая и не подумала об этом.

Несколько опасливо подойдя к краю ямы, я извинилась и протянула руку, за которую тут же бесцеремонно ухватились. Некромант оказался совсем молодым парнем, лет, может, двадцати с небольшим. Потирая ушибленную поясницу, он отряхнул плащ и сварливо поинтересовался, какая нелёгкая меня посреди ночи принесла.

Я рассказала. Нет, ну а что такого? Не побежит же он сёстрам на меня докладывать? А вдвоём всё-таки не так страшно, даже ночью на кладбище. В итоге мне пришлось ассистировать попытке поднять зомби. Неудачной, к слову. Потом мы сходили за нарциссами, и я отправилась обратно.

После этого мы встречались ещё не раз. За второй и третьей неудачными попытками последовала четвёртая, почти удачная, и пятая, удачная. Сантер не был самоучкой, его учил дед, парализованный старик, так что практическую магию парню приходилось постигать самостоятельно, методом постоянных проб и всевозможных ошибок. Постепенно мы стали не то, чтобы друзьями, но хорошими приятелями. Кажется, он дорожил общением с той, которая знала о нём правду и не осуждала его за это. А для меня он был чем-то вроде родственной души: такой же брошенный почти всеми, и потому способный понять куда больше Амиры.

— Пообещай, что не сдашь его, — серьёзно попросила я, закончив рассказ.

— Зачем мне его сдавать? — хмыкнул Рейн. — Он мне ничего плохого не сделал.

— Ну... он же некромантией занимается, — немного растерялась я.

— И что?

Вопрос поставил меня в тупик. Обычно люди реагировали совершенно иначе. Начинали плеваться, негодовать и объяснять мне, что якшаться с подобными личностями опасно, что есть закон, что запрет установлен не случайно...

— Илона, — совершенно спокойно сказал Рейн, — некромантия — такой же раздел магии. И, заметь, не единственный, в котором есть кровавые ритуалы и человеческие жертвоприношения. И вообще, если взглянуть на статистику преступлений, выяснится, что некроманты куда менее опасны, чем... пьяные водители. Никто, однако, не спешит запрещать автомобили и алкоголь.

— Тогда почему... — начала было я.

— Я расскажу тебе. Потом как-нибудь, ладно? Звони давай.

На этот раз я набрала номер без приключений. Угадала с первой попытки, услышав сонный и недовольный голос Сантера, интересующийся, кому там не спится в такую рань. Выслушав его ворчание, я задумчиво глянула на часы. Если верить им, уже обедать пора было. Но ведь у некромантов работа ночная, так что ничего удивительного.

— Тоже рада тебя снова слышать, Сантер, — сообщила я в трубку.

Недовольный тон мигом сменился удивлённым:

— Илона! Ты ли это? А я тут слышал...

— Я самая, — перебила я. — Врут, всё врут. Ну, почти. У меня к тебе дело, Сантер. По твоему профилю.

— А я уж было понадеялся, что ты просто по мне соскучилась.

— И это тоже, — не стала разочаровывать я. — Но дело в первую очередь. Почём ты нынче берёшь за общение с покойничками?

Ответ меня удивил. После довольно долгой паузы, за время которой я чего только не успела себе передумать, включая и то, что Сантер забросил свою противозаконную магическую деятельность, я услышала слегка обиженное:

— Брось, Илька. Дружбой я не торгую. Этой ночью тебе надо?

— Желательно, — пробормотала я. — Сможешь приехать...

— На кладбище Рестин, — предупредительно подсказал Рейн.

Я повторила название в трубку. Сантер посопел пару секунд, потом изрёк:

— А ты в курсе, дорогая моя, сколько там охраны?

— Нет, — честно ответила я. — А что, много?

— Вообще да, — как-то обречённо вздохнул Сантер. — Ты бананов побольше съешь, и молочком запей как следует, иначе не проберёмся.

— Проберёмся, — пообещала я.

— Тогда в половине одиннадцатого у трёх берёз, это недалеко от северных ворот.

Немного послушав гудки, я выключила телефон, положила его на столик и задумчиво уставилась на Рейна. Между прочим, мог бы и заранее сообщить об ожидаемых сложностях. Или, может, сам не знал или не подумал?

— Много чего? — приподняв бровь, поинтересовался Рейн.

— Охраны, — буркнула я. — Ты об этом знал?

— Нет, но это решаемая проблема.

— Так и решай, — потребовала я.

Рейн взялся за свой телефон, явно принявшись набирать кому-то сообщение. Я откинулась на спинку кресла. Вот поспала бы сейчас. А потом поела бы. И снова поспала. Вроде ничего такого не делала, а усталость накопилась как после сложной сессии, когда сутками не спишь, зубря теорию и отрабатывая пассы.

— Через полчаса, — сообщила заглянувшая в комнату Марта. — Юка в магазин отчалит, и перебирайтесь в тот дом.

— Спасибо, — кивнул Рейн, не отрываясь от телефона.

Я усмехнулась, закрывая глаза. Величайшее зло — бдительные соседи. Увидят и донесут обязательно. За медаль, денежное вознаграждение или просто так, чтобы кто-то выслушал. Некоторые этим самооценку себе поднимают, вроде как делая полезное, нужное обществу дело. Не напрасно, значит, небо коптят.

— Как раз и пироги готовы будут.

Марта ушла, судя по скрипу ступенек лестницы, на второй этаж. Я так и осталась отдыхать в кресле. Двигаться не хотелось, и идти куда-то в другое место тоже. Наверное, устала от постоянного страха и напряжения, а здесь почувствовала себя спокойно. И только начала этим чувством наслаждаться, как оно опять вознамерилось от меня ускользнуть.

— Рейн, — протянула я задумчиво, — а Марта, она тебе кто?

— Бабушка. Почти.

— Почти — это как? — озадачилась я так, что даже глаза открыла и вперёд подалась.

— Вторая жена деда, — пояснил Рейн.

Я окончательно запуталась. Вот эта, явно простая, женщина была женой покойного графа Эдгара Марино? Или я чего-то не понимаю? Или что-то не так вижу? Совсем в свете последних событий перестала действительность адекватно воспринимать?

— Что, не похожа на аристократку? — со смешком поинтересовался Рейн, наконец-то отрываясь от телефона.

— Нет, — честно ответила я.

— Она была его сиделкой. А потом он на ней женился.

Я задумчиво перебрала волосы, поразмыслила и принялась заплетать косу. Нет, оно всякое, конечно, бывает, стареющие аристократы часто себе позволяют всяческие причуды. Даже и такие. Почему бы и нет, на закате-то жизни, когда все дела уже, можно сказать, сделаны, дети выросли... И чего я так к этому прицепилась?

— Что, считаешь, когда старый и больной, но весьма состоятельный человек женится на своей сиделке, его родня должна срочно заподозрить её в меркантильности и дружно возненавидеть?

Я даже вздрогнула, услышав этот вопрос. Рейн внимательно смотрел на меня, устроившись в подушках и заложив руки за голову. Явно ждал какого-то ответа. А я окончательносмутилась. Из-за того, что он понял причину моей растерянности быстрее и точнее, чем я сама.

— А... а что ещё они должны заподозрить? — выдавила я, чтобы потянуть время.

— Ты смешная, Илона, — неожиданно улыбнулся Рейн. — И знаешь, у тебя ужасный характер.

— Что? — опешила я.

— Ты как ёжик, — с той же улыбкой продолжил парень. — Смотришь издалека — вроде бы милый, симпатичный зверёк. А попробуешь дотронуться, тут же сворачиваешься клубком и выставляешь иглы во все стороны.

— Я не зверёк, — обиделась я. — И не... не ёжик!

— Ёжик.

— Не ёжик!

Я растерянно огляделась, ища, чем бы запустить в нахала. Не нашла ничего подходящего, кроме одной подушки, лежащей на самом краю дивана. Вскочила с кресла и попыталась её осторожно ухватить,чтобытут же и использовать в качестве метательного снаряда.

Рейн мой манёвр разгадал. Едва я приблизилась, резко подался навстречу, перехватил мою руку за запястье и дёрнул на себя. Я потеряла равновесие и, возмущённо пискнув, полетела вперёд. Не успела глазом моргнуть, как Рейн вместе со мной перекатился по дивану, оказавшись сверху, одной рукой прижал мои руки к спинке дивана над моей головой, и щёлкнул меня пальцем по носу.

— Ёжик, — усмехнулся он.

Я сердито дёрнулась, но куда там. Рейн держал крепко, лишив меня шанса даже на запрещённый удар коленом. Без толку трепыхнувшись ещё пару раз, я почувствовала, как снова накатывает паника. Вот так просто, стоило неосторожно приблизиться, и я попалась. И ничего теперь не могу сделать. Зато со мной можно делать практически что угодно. В глазах потемнело, пульс загрохотал в ушах, заглушая все остальные звуки.

— Илона? Илона?!

Свернувшись клубочком, я всхлипнула, кусая губы, пытаясь не разреветься, но позорно проиграла эту борьбу. Слёзы всё-таки хлынули по щекам, я обхватила себя руками за плечи, зарываясь лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания.

— Илона? Прости, я... я не подумал. Я не хотел тебя пугать.

— Н-ничего, — с трудом пробормотала я.

Чувствовала я себя полной дурой, но ничего не могла с собой поделать. Чего, в самом деле, распсиховалась на ровном месте? Кажется, могла бы уже понять, что Рейн не собирается делать со мной ничего ужасного. А это было просто... нет, ну для приятельских и даже дружеских отношений, может, и слишком, но я ведь сама первой перешла грань дружбы.

Пока я пыталась успокоиться, Рейн сходил на кухню, принёс мне салфетку и стакан воды, слабо пахнущей травами. Я вытерла слёзы ипослушно выпила, даже не спросив, что это. Наверняка успокоительное. Не помешает оно мне сейчас совершенно точно.

— Прости, — ещё раз попросил Рейн, забирая стакан.

— Ты тоже прости, — вздохнула я. — Не знаю, что на меня нашло.

— Уходить надо, — тихо сказал Рейн. — Точно полиция нагрянет.

— Наверное, — вяло согласилась я. — Но я всё равно не ёжик.

— Ладно, не ёжик.

— А кто тогда? — прищурилась я.

— Илона, — вздохнул Рейн, — на свете много плохих людей, и осторожность редко когда бывает излишней. Я вот, например, считал Карла своим лучшим другом. И, видимо, очень зря. Но у тебя, детка, осторожность уже превращается в паранойю.

Я сердито засопела, не придумав ни одного достойного возражения. Как ни досадно, но в чём-то он совершенно точно был прав. Я никому не верила. Вот и Сантер тоже тому подтверждение. Даже не думала услышать от него такой ответ на вопрос о деньгах. Выходит, он считает меня своим другом. А я за год с лишним позвонить ему ни разу не потрудилась. Не то, что просто как у него дела не узнавала, даже с днём рождения и то не поздравила.

Кажется, впервые в жизни я посмотрела на себя со стороны. И увиденное мне очень не понравилось, потому что оказалось эгоистичной дурой, зацикленной на саможалении. А ведь если подумать как следует, ничего такого ужасного в жизни моей и не было. До недавнего времени. Пока сама не напросилась, идиотка.

— Теперь самоедствовать будешь? — невесело усмехнулся Рейн. — Брось, это точно лишнее. Одевайся, нам пора.

— Звонили, — напряжённым голосом сообщила вошедшая Марта, так и сжимающая в руке телефон.

— Полиция?

— Детектив Ленн, — кивнула женщина. — Я, конечно, сказала, что не видела, не слышала и ничего не знаю, но мало ли.

— Точно, пора, — вздохнул Рейн. — Переждём пока в другом доме, а на вечернем автобусе уедем.

— А до кладбища ночью пешком будем добираться? — поинтересовалась я с некоторой опаской.

— Не переживай, на машине поедем, — отмахнулся Рейн. — Главное, в Форин вернуться.

— Это хорошо, — согласилась я, вслед за Мартой заходя на кухню и хватая прямо с противня горячий пирожок.

Разумеется, обожглась. О чём только думала? Еле успела пристроить пирожок на очень кстати подвернувшуюся тарелку, и затрясла пальцами, дуя на них. Подошедший Рейн поймал мою руку, ненадолго сжал пальцы в ладони, потом дунул на них. Жжение сразу сменилось приятной прохладой, боль прошла.

— Ты и целительской магией владеешь? — удивилась я.

— Нет, лечить не умею, — качнул головой парень. — Это просто обезболивание.

— А боевой магии тебя кто научил? — не отстала я, голодными глазами глядя на тарелку с пирожком, но больше не решаясь его хватать.

— Мама. И научила — это громко сказано.

— Но ты же... — начала я, вспомнив встречу возле общежития.

— Ну, — хмыкнул Рейн, — заготовку-то "синего огня" я могу показать, конечно. Выглядит впечатляюще. Но вот пустить в ход, пожалуй, не рискнул бы. Мне резерв не позволяет боевой магией баловаться. Либо правильно сбросить не смогу, либо самого откатом ударит.

Я задумчиво почесала нос. Вообще такой подход был в определённом смысле оправдан. Боевых магов мало, но боятся их сильно. Покажи нападающим что-то из их арсенала, и почти наверняка никто не останется, чтобы проверить, сможешь ли ты на самом деле пустить это в ход.

Марта, тем временем, уложила горячие пироги в коробку, сунула её в пакет и вручила нам. А потом махнула рукой в сторону окна. Я посмотрела в указанном направлении и увидела пожилую даму в пальто огуречного цвета, неторопливо шествующую — иным словом описать её походку язык не поворачивался — по дороге вдоль дома.

— Умелась наконец, — удовлетворённо кивнула Марта. — Можете перебираться. Чайник там есть электрический, чай и кофе я вам положила, попьёте с пирогами.

— Спасибо, — кивнул Рейн.

— И плед ещё один захватите. Отопление там на минимуме, только чтобы цветы за ночь не замёрзли.

** *

Закутавшись в плед до носа, я подошла к окну и остановилась в паре шагов. Сквозь тонкую нежно-розовую штору было хорошо видно, как из дома Марты выходит чуть грузноватый мужчина лет сорока с небольшим. Надо полагать, детектив Ленн собственной персоной. Всё-таки приехал лично проверить, Рейн был прав.

— Уехал? — спросил Рейн, как раз вошедший в комнату с двумя кружками кофе в руках.

— Уехал, — кивнула я. — Не нравится мне этот тип.

— Почему?

Я неопределённо шевельнула плечами. Не заметила никаких явных указаний на продажность, вроде роскошной машины или шикарной одежды. Напротив, машина детектива была хоть и ухоженной, но недорогой и не новой. Ровно то же самое можно было сказать и про его костюм. По всем внешним признакам детектив Ленн жил на зарплату. Но вот было в нём что-то такое, что заставляло меня в этом сомневаться. Походка? Манера держаться? Не могла сказать точно.

— Отец ничего на него не нашёл, — сообщил Рейн. — Чист со всех сторон.

— Хотел... надавить? — медленно выговорила я.

— И это тоже, — не стал отпираться Рейн. — Но тут скорее вопрос был в том, состоит ли уважаемый детектив на жалованье у Декара, или будет работать честно.

— Думаешь, работая честно, он мог бы докопаться до правды?

— Как знать. Мог бы. Но не факт, что стал бы.

Подумав немного, я кивнула. Дело-то выглядело простым донельзя, улик у обвинения хватало. Мотив налицо, возможность в наличии, чего там возиться? Проделать бумажную работу, передать всё в суд и вздохнуть с облегчением. Не каждый в такой ситуации станет что-то всерьёз раскапывать, создавая сложности в первую очередь самому себе. С другой стороны, энтузиазм ведь можно и подогреть адекватной суммой.

— Садись давай, поедим. Нам тут ещё три часа сидеть, не меньше. А скоро стемнеет.

Я отказываться не стала. Во-первых, ещё не остывшие пироги пахли очень соблазнительно. Во-вторых, никогда не любила есть в темноте, а свет нам включать нельзя, не то попадёмся бдительной соседке.

— Так что ты там говорил про машину? — спросила я, устроившись на диване.

— Будет машина, — уверенно ответил Рейн, вручая мне горячую чашку.

— А после кладбища куда поедем?

— Не знаю, — озадачил меня Рейн. — Сюда возвращаться точно не стоит. Можно в дом няни. Его Декар уже проверял, вряд ли второй раз полезет. Но это зависит от того, что мы узнаем.

— Каким образом?

— Что, прости?

Я прожевала пирожок, запила кофе и повторила более внятно:

— Каким образом зависит? Мы же не поедем допрашивать посредника?

— Посмотрим, — окончательно удивил меня Рейн.

— Ты вот сейчас серьёзно? — уточнила я, разворачиваясь к нему.

Рейн коротко кивнул, прихлёбывая кофе. Я потрясённо развела руками, чуть не облив свой плед. По мне подобное заявление было слишком... самоуверенным. Где-то близко граничащим с безумием, можно сказать. Если только...

— Ты догадываешься, кто мог быть посредником.

— Догадываюсь — не совсем то слово. Подозреваю.

— Карл? — без обиняков спросила я.

Рейн кивнул, чуть заметно скривившись.

— Тогда, — твёрдо сказала я, — это вдвойне плохая идея.

— Я же говорю — посмотрим.

Я только вздохнула, допивая кофе. По мне момент для личных разборок был самый неподходящий. Если Орено в самом деле со всем этим связан — а это почти наверняка так и есть, иначе зачем бы ему было рассказывать мне сказку про ссору — он отлично понимает, что рано или поздно до него доберутся. Значит, готов к такому раскладу. И в лучшем случае дело закончится в полиции.

— Давай не будем торопиться, — попросила я, устраиваясь в углу дивана и кутаясь в плед поплотнее.

— Конечно, не будем.

Устроившись в подушках, я сама не заметила, как пригрелась и задремала. Проснулась от звонка будильника на телефоне. Успело окончательно стемнеть и порядком похолодать. От одной мысли, что придётся выбираться из тёплого кокона и куда-то идти, стало скучно и противно.

— Кофе?

Я кивнула, протирая глаза. Поразмыслила и тоже направилась на кухню. Не хотелось одной сидеть впотьмах. Страшно больше не было, но всё равно ведь вставать придётся.

— Доедем до вокзала, там пересядем на машину, — сообщил Рейн, включив чайник, и без перехода поинтересовался: — Ты веришь этому Сантеру?

— Наверное, — растерянно ответила я. — А что, боишься, что сдаст?

— Нет. Кто знает, что вы знакомы?

— Амира. Знала.

— А ещё?

— Вроде, больше никто, — ответила я после некоторых раздумий.

— Может, тебе стоит остаться у него на некоторое время?

— Хочешь от меня избавиться? — хмыкнула я, усаживаясь на табуретку.

— Хочу, чтобы ты была в безопасности, — совершенно серьёзно ответил Рейн.

— А с ним будет безопаснее? — скептически уточнила я.

— Его не разыскивает полиция с намерением взять живым или мёртвым.

— Подумаю, — тихо ответила я.

До автобусной остановки мы шли молча, размышляя каждый о своём. Лично я пыталась сообразить, стоит ли мне в самом деле отсидеться у Сантера. Определённый смысл в этом предложении был, конечно: там Декару будет трудно меня найти. Но оставаться одна я боялась. Точнее, боялась тут же сделать какую-то очередную неосторожную глупость.

Автобус пришёл быстро, на этот раз практически пустой. Я снова устроилась позади и сразу же закрыла глаза. Спать вроде и не хотелось, но раз делать всё равно было особо нечего, стоило отдохнуть лишний раз. Неизвестно, что произойдёт на кладбище. К тому же, туда ещё и добраться нужно.

Уснула я довольно быстро, и снилась мне всю дорогу какая-то ерунда. Сначала память услужливо подсунула воспоминание о первом магическом успехе Сантера, успехе, к слову, довольно сомнительном. Поднять покойничка тогда удалось, а вот подчинить нормально — нет. В результате мы битый час носились за ним по могилам, а он удирал, корча нам рожи и демонстрируя всяческие неприличные жесты. Видимо, в том дедуле умер великий клоун. Правда, не припомню, чтобы было смешно.

Следующим номером программы стало воспоминание о том, как мы сдавали систему пассов на первом курсе. Честное слово, это был бы самый простой экзамен за всё время учёбы, если бы в какую-то светлую начальственную голову не взбрела мысль провести его в письменном виде. Подозреваю, что Лирс попросту поленился беседовать с каждым из пяти десятков студентов по отдельности.

Далеко не все студенты сообразили, что от них требуется словами описать положение кисти и пальцев. А может, народу просто слов не хватило, или они решили, что лучше один раз увидеть, чем полсотни раз читать, как это делается. Результат впечатлил весь универ. Работы особо талантливых художников пару недель висели на стенде рядом с расписанием, поднимая народу настроение по утрам. А экзамен Лирсу в итоге всё равно пришлось принимать традиционным способом: кто-то из отличившихся, обиженный дружным смехом над своим рисунком, нажаловался ректору, и тот напомнил профессору, что у нас всё-таки не академия художеств.

А потом понеслись какие-то обрывки из совсем далёкого детства. Я лазала по дивану в гостиной, пытаясь вскарабкаться повыше и посмотреть, что же лежит на шкафу. Мама накануне спрятала там мой подарок на день рождения, я заметила. И очень хотела узнать, та ли эта кукла, которую я увидела в витрине и выпрашивала последние несколько недель.

Взобравшись на широкую мягкую спинку, я встала на колени, упёрлась руками и попыталась выпрямиться. Почти смогла, но нога соскользнула, и я шлёпнулась на диван. Тут же вскочила и хотела полезть обратно, но заметила в окно маму, разговаривающую с кем-то. Собеседника её я не видела. Помню, попыталась посмотреть, но увидела только отъезжающую серую машину. И маму, застывшую у забора, зябко обнимающую себя за плечи. Помню, тогда, маленькой, я растерялась. А вот сейчас испугалась. В груди шевельнулся холодный ком плохого предчувствия.

— Тише!

Не открывая глаз, я кое-как перевела дыхание. Предчувствие уже не было частью сна. Что вообще такое со мной происходит? За всю жизнь таких моментов было по пальцем пересчитать, а сейчас который день повторяются и повторяются. Неужели стресс правда так сильно влияет на проявление способностей? Никогда не замечала. Или это у меня переживаний-то толком не было?

— Что опять? — совершенно спокойно, без намёка на раздражение в голосе, спросил Рейн, убедившись, что я проснулась.

— Кошмар приснился, — буркнула я.

— Стоит ожидать неприятностей?

— Не знаю.

Мы уже въехали в город. Я узнала улицу, до вокзала оставалось минут пять, не больше. Неплохо поспала, оказывается, и сама не заметила. Кажется, только успела глаза закрыть.

Рейн опять уткнулся в телефон. Я скосила глаза, пытаясь подсмотреть, что же он делает. Разглядела текст сообщения, хвост номера машины и в следующей строчке её цвет — серый. Судя по всему, кто-то должен её оставить в условленном месте. Логичный ход, что ни говори. И по-своему опасный. Вот если, скажем, дорожная полиция остановит, что делать будем?

— Не остановит, — уверенно отозвался Рейн, доставая с полки рюкзак. — Если не нарушать.

Я скептически фыркнула. Как же, не нарушать. К любому можно прицепиться, было бы желание. И главное, нет никаких гарантий, что, узрев за рулём разыскиваемого преступника, инспектор согласится его отпустить за мзду, пусть и большую, чем обычно.

— Просто поверь — не остановят, — вздохнул Рейн. — Идём на выход.

Спорить я не стала, послушно направившись к дверям. Народу на остановке и на всей площади перед зданием вокзала было, как обычно, полным полно. Хотя бы с тем, чтобы затеряться в толпе, не будет проблем. Я двинулась было в сторону парковки, но Рейн поймал меня за руку и повёл в другую сторону. Туда, где особо хитрые местные часто оставляли машины, чтобы не платить за стоянку.

— На парковке камеры, — пояснил он, хотя я ни о чём не спрашивала.

У самого перехода навстречу нам попался не вполне трезвый мужчина. Разминуться не удалось, покачнувшись, он сделал несколько нетвёрдых шагов в нашу сторону и плечом налетел на Рейна. Сдавленно извинился и, даже не притормозив, двинулся дальше.

— Не ту профессию выбрал, — хмыкнул Рейн.

— С чего ты взял? — озадачилась я, поворачиваясь, чтобы получше рассмотреть мужика.

Поздно, тот уже скрылся в толпе ожидающих автобуса и просто шатающихся по площади. Рейн потянул меня вперёд, торопя, а когда я снова повернулась, показал ключи от машины.

— Ему в актёры пойти стоило.

— Да уж. Я вот поверила, — усмехнулась я.

— Не узнал бы — тоже бы поверил, — в тон мне отозвался Рейн.

Я, признаться, ожидала, что сейчас мы будем искать машину по номеру, но Рейн поступил проще. Подойдя к площадке, некогда пытавшейся быть газоном, попросту нажал на брелок сигнализации и кивнул в сторону приветливо мигнувшей фарами машины:

— Поехали. Нам ещё в пробку надо не попасть.

* * *

В пробку мы не попали. По дороге я сжевала последний, успевший почти целиком почернеть, банан и опять устроилась поспать. Сейчас резерв был полон, но неизвестно, что ждёт нас на кладбище. Если там правда много охраны, может, и вдвоём не справимся.

Непохоже, чтобы Рейн разделял мои опасения. Его пока больше волновали пробки, ещё не до конца, несмотря на довольно поздний час, исчезнувшие с узких улочек старого города. Я хотела было спросить, почему нельзя просто объехать центр, но вовремя сообразила, что для этого пришлось бы проехать по платной дороге с кучей видеокамер. Раз Рейн так тщательно избегал попадать в кадр, на то, вероятно, были веские причины.

— Где мы встречаемся?

— У трёх берёз недалеко от северных ворот, — быстро ответила я, глянула на часы и немного напряжённо добавила: — В половине одиннадцатого.

— Успеем.

Жёлтые полосы затруднённого движения на карте навигатора заставили меня в этом усомниться, но вслух высказываться я не стала. Сантер, если что, подождёт. Вопреки распространённым обывательским представлениям, некромантские ритуалы совсем не обязательно проводить в полночь. Можно хоть даже и среди бела дня, но в это время на кладбищах обычно слишком много публики.

К некоторому моему удивлению, возле тех самых берёз мы остановились в двадцать минут одиннадцатого. Сантер уже ждал, прогуливаясь вокруг своей машины, всё той же старушки порядком поблёкшего вишнёвого цвета. Интересно, не сменил он её из сентиментальности, или от недостатка денег?

Зато просторный чёрный плащ, в темноте могущий сойти за парадную магическую мантию, видимо, канул в прошлое. Теперь на Сантере была самая обычная кожаная куртка, кажется, даже не чёрная. Повзрослел, наконец-то.

— А говорила — всё врут, — выдал Сантер вместо приветствия, когда мы подошли.

— Врут, — невозмутимо кивнула я. — Я что, похожа на жертву похищения?

— На какую-то несостоявшуюся, — хмыкнул парень, окинув меня задумчивым взглядом. — В смысле, которую не поймали, но ловили долго и упорно.

— И до сих пор ловят, — с кривой улыбкой ответила я. — Идём?

— Идём. Но учтите, на заборе сигнализация.

— Это не самая большая проблема, — впервые подал голос Рейн. — Просто придётся подождать начала шоу.

— Какого шоу? — чуть напрягся Сантер.

— Увидишь. Гарантирую, пропустить не получится.

Мы встали в густых кустах буквально в шаге от забора. Прикрыв глаза, я рассмотрела вьющееся по нему плетение защитного контура. Сложное, чтоб его. На четыре нити. Придётся сперва расплетать, только потом уже блокировать. Как удачно, что на этот раз не придётся одной всё делать, одна я бы и не справилась. Да и вдвоём не факт, что получится.

— Первую нить придержи, — попросил Рейн, примериваясь к контуру.

— А если не сможем? — поинтересовалась я на всякий случай.

— Так перелезем. С час охране точно не до нас будет.

— Да вы прирождённый авантюрист, милорд, — шутовски поклонился Сантер.

— Вот как раз авантюр обычно стараюсь избегать, — фыркнул Рейн. — Третью лови. Осторожней, не тяни сразу сильно!

— Не ори под руку, — огрызнулась я. — Сама знаю.

На какой-то миг мне показалось, что сейчас мы поругаемся, но обошлось, не до того было. Повозившись минут пять, мы, пару раз чуть не облажавшись, всё-таки расплели контур. Я застыла статуей с растянутыми на пальцах обеих рук нитями. Кожу неприятно щекотало, хотелось поскорей сбросить их, но Рейн почему-то медлил, склонив голову на бок и задумчиво разминая пальцы.

— Чего ты замер? — не выдержала я через пару минут. — Накладывай петлю и разрывай.

— Подожди, — мотнул головой Рейн, будто проснувшись от моего голоса. — Не нравится мне третья нить.

— С защитой?

Я чуть сдвинула палец, чтобы стало удобнее, и тоже присмотрелась. Ничего не увидела. Нить выглядела совершенно обычной, разве что светилась чуть слабее остальных, но так всегда бывает. Никогда нельзя идеально рассчитать количество вкладываемой силы, чтобы было абсолютно одинаковым.

— Кажется, да, — кивнул Рейн, осторожно поднося руку совсем близко, но до самой нити не дотрагиваясь.

— Тогда пока с остальными разберись, — посоветовала я. — Эту оставь на потом. Если что, так перелезем.

— Логично, — согласился Рейн после короткой паузы и взялся за дело.

Наблюдая, как он ловко управляется с петлями, я невольно досадливо прикусила губу. Во-первых, немного устала держать пальцы растопыренными. Во-вторых, было стыдно. За то, что всегда считала Рейна одним из тех мажоров, которым оценки ставят за родительские пожертвования, а не за знания и умения.

— Круто, — вслух оценил Сантер, когда третья петля легла на землю, создавая в контуре примерно метровый разрыв.

— Круто будет примерно... сейчас, — отозвался Рейн, глянув на часы.

Секунд десять ничего не происходило, а потом где-то вдали в небо взметнулся столб красно-оранжевого света. Почти тут же взвыла сирена, и свет, словно испугавшись её, начал медленно тускнеть.

— Неудачный массовый подъём? — недоверчиво хмыкнул Сантер.

— Надеюсь, у охраны такая же версия, — пожал плечами Рейн, забирая у меня последнюю нить и уже примериваясь повесить петлю и на неё.

— Подожди! — выпалила я, наконец-то сообразив, что мне так не нравилось последние несколько минут.

Нить была холодной, а обычно сигнальный контур воспринимался при касании слегка тёплым. И это вряд ли было защитой от фокусов вроде того, который мы тут затеяли. Скорее какой-то ловушкой.

— Холодная, — кивнул Рейн. — На петлю она не среагирует, это сюрприз для тех, кто решил просто так перелезть, в надежде потом от прибежавшей охраны спрятаться.

— Что за сюрприз? — подозрительно поинтересовался Сантер.

— Илона, а ты умеешь четвёртый уровень считывать?

— Шутишь? — вытаращилась я на Рейна. — Я третий-то с трудом разбираю!

— Вот и я не умею, — повернувшись к Сантеру, объяснил Рейн. — Если сильно хочешь узнать, что тут за сюрприз, попробуй как-нибудь перелезть. Только не сегодня.

— Вот ещё, — буркнул Сантер. — Лезем?

— Да.

Хорошо, что забор был не очень высоким, всего метра два. Давно никуда не лазала, но подростковые привычки ещё не забылись окончательно, да и парни помогли. А опавшие листья смягчили приземление с противоположной стороны. Следом за мной полетели сумка Сантера и лопаты в чехле.

— Восточный квадрат, — махнул рукой Рейн, показывая направление.

Идти оказалось недалеко. Резво добежав до центральной аллеи мы, под прикрытием кустов, росших по обе стороны от неё, прошли ещё сотню метров и оказались в этом самом восточном квадрате, где традиционно хоронили бомжей, преступников и тому подобную публику. Здесь не было ни клумб, ни деревьев, только ровные ряды могил с одинаковыми табличками.

— Тридцать четвёртый участок, — посветив фонариком на одну из них, сообщил Сантер. — Нам какой нужен?

— Сорок восьмой, — ответил Рейн.

— Пошли.

Я, честно сказать, совершенно не разбиралась в устройстве кладбищ. К счастью, Сантер здесь чувствовал себя как рыба в воде. Как-никак, профессиональная необходимость. Он уверенно двинулся вдоль аллеи, периодически светя на таблички и кивая сам себе. Видимо, констатируя, что двигаемся мы в правильном направлении.

Вокруг было совершенно тихо. Кажется, наше вторжение всё-таки прошло незамеченным. Или охрана до сих пор была слишком занята отловом других нарушителей здешнего спокойствия. Всего один раз неподалёку пробежала местная кошка с мышью в зубах.

— Сорок восьмой, — довольно объявил Сантер, останавливаясь.

Могилы здесь были совсем свежими, ближе к забору и вовсе виднелись несколько ям, заранее подготовленных для будущих захоронений. Рейн тоже включил фонарик и пошёл между могилами, светя на таблички. Пройдя метров пять, остановился, присел на корточки и зачем-то коснулся земли ладонью.

— Здесь, — сказал он после недолгого молчания. — Ларс Орвен. И тело на месте. Надо же, а я боялся, что его не похоронят.

— Чтобы не подняли и не разговорили? — усмехнулся Сантер, подходя и начиная развязывать чехол с лопатами.

— Можно было ожидать подобного, — развёл руками Рейн. — Как-то... неосмотрительно со стороны Декара.

Я задумчиво посмотрела на усеянное звёздами небо. Пожалуй, и правда неосмотрительно. Некромантия, разумеется, под запретом, но надо же понимать, что в критической ситуации можно пойти на что угодно. Уж на нарушение закона точно. На месте Декара я непременно предусмотрела бы вариант с некромантом и подстраховалась на этот случай. Или он подстраховался с посредником?

— Ты не радуйся раньше времени. Не факт, что это то самое тело.

— А может быть и такое? — невольно ужаснулась я.

— О, — протянул Сантер, — когда имеешь дело с государственной похоронной службой, может быть ещё и не такое. В любом случае, не выкопаем — не узнаем.

Времени для размышлений у меня оказалось не так уж много. Парни торопились, а могильщики не очень старались за казённые гроши, так что могила была неглубокой. Очень скоро лопаты заскребли по крышке грубо сколоченного из простых досок гроба.

— Илька, ломик дай, — попросил Сантер. — В сумке сверху лежит. И коробку сразу достань.

Я протянула ему ломик, прижала к груди знакомую шкатулку с некромантскими ритуальными причиндалами и не выдержала, отвернулась. За спиной раздался треск и стук дерева, потом повисла пауза. Лёгкий ветерок донёс до меня тяжёлый запах смерти, заставив поморщиться, прикрывая рот и нос рукавом.

— Он? — спросил Сантер.

— Да вроде он, — как-то растерянно отозвался Рейн.

— Вроде или он?

— Не знаю. Я его только на фото в газете видел.

— А вот он тебя — не только, — хмыкнул Сантер. — Расслабься, шучу. Просто если это не он, у нас тут скоро будет своё шоу. Курицу-то я не захватил.

— Зачем курицу? — выдавила я.

— Девичья у тебя память, Илька, — невесело рассмеялся Сантер, забирая шкатулку. — Подчинение делается или через имя, или через жертву. Так что если имя вдруг окажется не то, придётся этого субъекта срочно... обезвреживать. И я не могу обещать, что бегать будем мы за ним, а не он за нами.

Обернуться я так и не решилась. Только слышала, что Сантер не терял времени. Кинжал царапнул по доскам, потом резкий и густой аромат трав перебил запах разложения. От близости концентрирующейся чужой магии неприятно засосало под ложечкой. Немного усилившийся ветер уносил тихие непонятные слова. Едва они смолкли, послышалась возня, и запах трав вновь сменился вонью.

— Есть, — довольно выдохнул Сантер. — Что спрашивать?

— Спроси, кто его нанял, — тихо сказал Рейн.

Голос у мертвеца оказался неожиданно глухой и низкий, но отвечал он чисто, хоть и медленно. Замерев на месте, я ловила каждое слово. Мужчина, высокий, немолодой, толстый, лысый, в очках. Мучился одышкой, слегка картавил. Из особых примет — золотой перстень на безымянном пальце правой руки, с гербом каким-то. С каким — не разглядел. Имени своего, разумеется, заказчик не назвал.

Почему согласился на такое дело? Много был должен, пригрозили убить, если откажется. Дурак, так и так ведь убили, хоть и сделал всё, как было велено, и на допросе описал, кого сказали.

— Кому ты задолжал? — неожиданно поинтересовался Сантер.

— Тойбену, — покорно ответил Орвен.

— Круто, — прокомментировал этот ответ Рейн. — А причём тут Тойбен?

— Не понял твоего вопроса, — заметил Сантер.

— Потом объясню. Заканчивай, думаю, больше он ничего не знает. И вообще, пора отсюда сваливать.

— Точно, пора, — выдохнула я.

Уже минуту задумчиво изучала пару берёз, чуть склонившихся по обе стороны центральной аллеи, и вот только что увидела там какое-то движение. Сначала подумала на очередную кошку или птицу, но ни те, ни другие не ходят с фонариками.

— Илька, не стой столбом! — рыкнул Сантер, выбравшийся из могилы и тоже увидевший охрану. — Убери всё в коробку обратно, нам ещё этого придурка закапывать!

— Так бежим! — возмутилась я. — Без нас закопают, ему торопиться некуда!

— Балда, — беззлобно обругал меня Сантер. — Хочешь, чтобы меня вычислили и посадили? Прикрой нас иллюзией!

Вообще вычислить мага по остаточным следам довольно непросто, хотя и возможно для хорошего мастера. Так что в принципе план Сантера был очень даже оправдан: если никого не выкапывали, так и искать никого не станут. Сейчас, ночью, вряд ли кто-то станет осматривать каждую могилу, хватит и просто наспех яму зарыть. А прибраться окончательно можно будет утром, не думаю, что эту часть кладбища часто посещают безутешные родственники.

Охрана приближалась неторопливо. Судя по их скорости, у нас была ещё пара минут на всё про всё. Наскоро скопировав картинку чуть в стороне, благо тут всё везде было одинаковое, и повесив её перед нами, чтобы было видно с аллеи, я собрала брошенные на дорожку между могилами свечи, флаконы и кинжал. Сложила в коробку и упихала её в сумку вместе с ломиком.

Вблизи, конечно, было прекрасно видно, что могилу раскапывали. Пока Сантер запихивал лопаты обратно в чехол, Рейн наспех бросил на неуместно рыхлую землю ещё одну иллюзию. Я мельком успела подумать, есть ли у охраны артефакты, чтобы видеть сквозь иллюзии, но тут меня поволокли к забору, и думать стало некогда, удержать бы наше прикрытие.

— Невидимость можешь? — прошипел Сантер, пригибая меня к земле за кучей земли из заготовленной на будущее могилы.

— На троих не растяну, — буркнула я.

— Пусть пройдут, — предложил Рейн. — Тогда и смоемся.

— Без вариантов, — мрачно согласился Сантер. — Иль, убери-ка свою занавеску.

— Зачем? — удивилась я.

— Убери!

Я послушалась, но, видимо, недостаточно расторопно. Сантер зло ругнулся, прижимаясь к земле. Оба охранника дружно остановились и повернулись. Лучи фонариков зашарили вокруг нашего укрытия.

— Так и знал! Выдали им всё-таки сигналки на магию! Вечно начальство расщедрится в самый неподходящий момент!

— Бежим? — шёпотом спросил Рейн.

— Погоди, — отозвался Сантер. — Сигналки эти дерьмо, реагируют на что попало, а охрана ленива. Может, отсидимся ещё.

Один из охранников вытащил из сумки на поясе небольшой круглый предмет, похожий на яблоко, и подбросил в руке. Я только успела подумать, что странно в такой момент перекусывать, как Сантер дёрнул меня за шиворот и прошипел:

— А вот теперь бежим!

Глава 6

Разумеется, это было никакое не яблоко. И вообще не еда. Хлопок и облако слабо светящегося белого дыма, взвившееся над местом, где мы только что прятались, сообщило об этом более чем красноречиво. Что именно это было, я не имела понятия. Сантер, очевидно, имел, и вполне точное, но пока что нам всем было не до объяснений. Вспомнить бы, откуда пришли, чтобы не убежать ненароком в другую сторону.

Только сейчас я впервые по-настоящему оценила, как нам повезло, что идти пришлось относительно недалеко. А ещё подумала, что можно было и прямо рядом с нужным участком перелезть. Жаль, не выяснили, где он. А ведь можно было план посмотреть хотя бы. И почему хорошие идеи вечно приходят в голову с опозданием?

Бежать на самом деле было и так не слишком далеко. Я чуть не проскочила на скорости приметную ёлочку с раздвоенной верхушкой, рядом с которой мы перелазили, еле затормозила. Охрана здешняя, видимо, в беге упражнялась не так часто, как следовало бы, потому что отстала порядком. Пока они бежали, через забор перебрались лопаты, сумка и я. Парни спрыгнули следом.

Охранник помоложе добрался до нас первым. Второй поотстал и что-то кричал напарнику вдогонку. Я так и не поняла, что именно, была занята подбиранием каких-то деревянных кружков, выпавших из бокового кармана сумки, который я в спешке позабыла застегнуть.

Рейн, не мудрствуя лукаво, попросту рванул петли, грубо сдёргивая их. Пускай срабатывает, охрана и без того уже в курсе нашего вторжения, ничего нового сигнализация им не сообщит. Кажется, не рассчитал захват, потому что зашипел от боли, хватаясь за ладонь. А охранник, тем временем, явно вознамерился перелезть через забор вслед за нами. Или просто швырнуть ещё одно "яблочко" сверху вниз.

— Столкни его! — чуть не в ухо мне рявкнул Сантер.

На миг я растерялась. Простейший ведь, по сути, трюк — силовой толчок перед собой. У маленьких детей так способности к магии проверяют. Но одно дело сдвинуть мячик какой-нибудь, и совсем другое — толкнуть взрослого мужчину. Мне вообще никогда в голову не приходило делать подобное!

— Давай!

Охранник уже примеривался, чтобы швырнуть "яблочко" поточнее. Прятаться было некуда, с высоты забора он и за кустами мог запросто нас достать. Разбежаться? Так всё равно прилетит в кого-нибудь.

Отчаянно зажмурившись, я собрала всю силу, какую смогла и успела за те считанные мгновения, которые всё это на самом деле длилось, и послала её перед собой. Раздались вопль и треск ломаемых сухих веточек. Охранник полетел в пышную, но уже засохшую клумбу, разбитую на одной из ближайших к забору могил.

Перед глазами заплясали цветные круги, мир сделал вокруг меня несколько оборотов. Определённо, нужно поучиться нормально рассчитывать существенные выбросы силы. Никогда не пыталась, потому как надобности не возникало. Зато в последнее время то и дело приходится.

Сантер, не теряя даром времени, схватил меня за руку и поволок к машине. На первом шаге я пошатнулась, но потом вроде бы немного пришла в себя. Во всяком случае, побежала достаточно бодро, хотя перед глазами и плясали разноцветные сияющие снежинки, сменившие круги.

Пискнула сработавшая сигнализация. Лопаты и сумка полетели в багажник. Я открыла заднюю дверь и плюхнулась на сиденье. Хотелось полежать, а спереди это несколько затруднительно. Как раз успела довольно удобно устроиться, когда одновременно распахнулись обе передние двери.

— Я поведу, — безапелляционно сообщил Сантер.

— Не вопрос, — согласился Рейн. — Свою завтра заберёшь?

— Да. Нет времени её сейчас заводить.

— А чего не поменяешь? — слабым голосом протянула я, едва успев упереться рукой, чтобы не полететь с сиденья на пол, когда машина рванула с места.

— Я сентиментален, — буркнул Сантер.

Я в ответ только фыркнула, блаженно закрывая глаза. Можно считать, смылись с этого проклятого кладбища. Теперь сначала отдохнуть, чтобы голова кружиться перестала, а потом уже выяснять, кто такой этот Тойбен и почему Рейна так удивило его упоминание.

Всё-таки я не уснула, скорее отключилась, потому что в себя пришла уже на кровати. Лежала без обуви, но в одежде, поверх покрывала в крошечной спальне, слабо освещённой ночником в виде свечи над изголовьем кровати. Окно надёжно занавешивали плотные тёмные шторы, так что было и не понять, ночь на дворе или уже утро. Выходит, я скорее всего у Сантера, в комнате, где он днём отсыпается после ночной смены.

Дверь была чуть приоткрыта, пропуская внутрь узкую полоску света и негромкие голоса. Подкравшись ближе, я присела за заваленную одеждой тумбочку и прислушалась к разговору.

— Глупо, — констатировал Сантер.

— Это уже неважно, — равнодушно ответил Рейн.

Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло. Я чуть отодвинулась от щели, испугавшись, что меня заметят. Почему-то очень хотелось тайком послушать, о чём без меня станут говорить парни.

— Будешь?

— Наливай, — согласился Рейн.

— Так что за история с Декаром? Почему ты так уверен, что он не оставит Ильку в покое?

— Ещё плесни.

Снова звякнуло стекло, послышалась мелодичная трель включившегося ноутбука.

— Болит рука? — чуть хрипло спросил Сантер.

— Бывало хуже. Пройдёт к вечеру, — беспечно отозвался Рейн. — Как думаешь, что общего у этих девушек?

— Кроме того, что они несколько похожи внешне?

— Похожи. А ещё все они пропали без вести. И ни одну из них так и не нашли.

— Думаешь, они мертвы? — хмыкнул Сантер.

— Почти уверен.

— Ты поэтому сказал, что тебе нужен тёмный мастер?

— В общем, да.

— Одна проблема, Марино, — лениво протянул Сантер. — До тёмного мастера мне как примерно отсюда и до Луны. На четвереньках.

— По-моему, ты себя недооцениваешь.

— Как знать. Объясни для начала, как связаны пропавшие девушки, Декар и Илона. Намекаешь, что Илька хорошо вписывается в этот ряд, а похищение — дело рук Декара?

— А зачем намекать? Это очевидно.

— Хочешь доказать, что Декар — маньяк-убийца?

— А ты видишь другие варианты? — хмыкнул Рейн.

— И как это решит твою проблему?

— Мою? Никак. Моя проблема тут вообще ни при чём.

Отодвигаемый стул скрипнул по полу, послышались шаги и шорох надеваемой куртки. Потом тихий стук закрытого ноутбука и снова звяканье стекла. Загремели упавшие на пол ключи, Сантер тихо ругнулся и объявил:

— В магазин схожу, холодильник пустой. А ты подумай вот над чем: пока не объяснишь мне всё толком, ввязываться в эту историю я не собираюсь.

Замок щёлкнул, закрываясь, и стало совершенно тихо. Я прислонилась к стене, медленно выдыхая. Поняла только то, что ничего не поняла. И, кажется, настало время потребовать объяснений. Не очень-то приятно, когда все вокруг знают о тебе больше, чем ты сама. Ладно, может, не все, но многие.

На раздумья потребовалось всего несколько секунд. Никто ведь не ожидает, что я прямо сейчас появлюсь и потребую объяснений? Никто. Значит, появление моё будет неожиданным, а мне только того и надо. Чтобы кое-кто не успел подготовиться и сочинить удобную отмазку. Я распахнула дверь и прямо с порога выпалила:

— Может, объяснишь, причём тут ещё какие-то девушки?

— Это долгая история, — совершенно спокойно ответил Рейн, даже головы в мою сторону не повернув.

— Ты знал, что я подслушиваю! — возмутилась я.

В принципе, для такого категоричного утверждения не было ровным счётом никаких оснований. Знать наверняка он не мог. Подозревать, догадываться — не более того. Но его спокойствие, граничащее с равнодушием, взбесило меня настолько, что сдержаться не получилось.

— А ты подслушивала? — чуть заметно усмехнулся Рейн.

Я вцепилась в дверь так, что пальцам стало больно. Взгляд поневоле прогулялся по комнате в поисках какого-нибудь умеренно тяжёлого предмета, чтобы не насмерть, но ощутимо. Похоже, предыдущий неудачный опыт драки ничему меня не научил...

— Я расскажу, когда вернётся Сантер. Не вижу смысла повторять историю дважды.

Спорить я не стала. Прошлась до кухни, отделённой от гостиной барной стойкой, налила себе стакан воды и уселась в кресло перед выключенным телевизором. Подожду, мне не трудно.

Сантер вернулся довольно скоро, с объёмистым пакетом, из которого торчал пучок зелени. Молча разложил принесённые продукты по местам, метким броском отправил на стол коробку моего любимого зефира в шоколаде и уселся в кресло. Повисла задумчивая пауза.

— Ну, каяться будем? — первой не выдержала я.

— В чём? — усмехнулся Рейн.

— Не придирайся к словам. Заинтриговал, так выкладывай, — проворчала я, всё-таки схватив коробку.

— В таком случае, полагаю, начать стоит с прискорбного факта: Декар нас с тобой в покое не оставит.

— Почему это? — немного лениво осведомился Сантер. — Нет, я понимаю, с какой стати он прицепился к тебе, но Илька-то причём?

— Это долгая история, — вздохнул Рейн.

— А мы не торопимся, — язвительно сообщила я, дожевав зефирину.

— То, что мне известно, состоит по большей части из домыслов и предположений, — честно предупредил Рейн.

— А ты всё равно излагай, — пожал плечами Сантер. — Мы сами решим, чему стоит и не стоит верить.

— Тогда начнём с факта, — спокойно начал Рейн. — Вальтер Рэнсен, ныне покойный босс Декара, был, как всем известно, большим эстетом. Ценил произведения искусства и женскую красоту. Покровительствовал художникам и красавицам. Одной из его протеже была Карина Ладис, в ту пору никому ещё не известная начинающая модель. Почти целый год она была его неизменной спутницей на всех официальных мероприятиях. И, в отличие от большинства ей подобных, сумела очень разумно распорядиться представившимися возможностями.

— Что ты имеешь в виду? — невольно нахмурилась я, немало озадаченная и даже слегка напуганная тем, что обещанная долгая история началась с рассказа о моей матери.

— Я имею в виду полезные знакомства и связи, дорогая, — усмехнулся Рейн. — То, что к моменту, когда Рэнсен закономерным образом отправил её в отставку, она сама по себе стала настолько известной, что ни в каком покровителе больше уже не нуждалась.

— Ладно, — согласился Сантер. — Это было разумно. Но причём тут Декар?

— А Декар был тогда самым большим поклонником госпожи Ладис, — невесело улыбнулся в ответ Рейн. — Но только сначала она была дамой его хозяина, следовательно, недоступной. А потом просто выбрала другого.

— Это всё понятно, — задумчиво протянула я. — Только какое отношение имеет ко мне и к нынешним событиям?

— Хороший вопрос, — согласился Рейн. — Не могу ничего утверждать наверняка, но именно тут вспоминается история с девушками, которую я недавно рассказал твоему приятелю.

— Повтори на бис, — попросила я. — Я не слышала.

Рейн нахально выхватил у меня коробку с зефиром и успел съесть целых две штуки, прежде чем я опомнилась и отобрала её. Недовольно пересчитала оставшиеся три зефирины и сердито фыркнула.

— Жадина, — улыбнулся Сантер.

— Сладкоежка, — поправила я. — Эклеров не было?

— Нет.

— Жаль, — вздохнула я, переводя вопросительный взгляд на Рейна.

— Жадина, — поддержал он Сантера.

— Рассказывай. Тогда, может, и поделюсь. Пока не заслужил.

— Ладно, — сдался Рейн. — Поскольку у отца никогда не было особенно хороших отношений ни с Рэнсеном, ни с его преемником, он постоянно за ними присматривал. Потому и обратил внимание на историю с исчезновением девушек. Все они так или иначе пересекались с Декаром, а потом пропадали без вести.

— И ты полагаешь, это дело его рук? — серьёзно уточнил Сантер.

— Да, — кивнул Рейн. — Это именно дело его рук, в том и суть.

— То есть? — озадачилась я.

— Люди вроде Декара никогда и ничего не делают своими руками, — пояснил вместо Рейна Сантер. — Именно поэтому их почти невозможно привлечь к ответственности по закону. Но в данном случае...

— Именно, — кивнул Рейн. — Подобное он едва ли стал бы кому-то поручать.

— И если получится доказать... — подхватил Сантер.

— Декар у нас в руках, — подытожил Рейн.

— Вопрос в том, как мы это докажем, — вздохнул Сантер.

— Затем и нужен тёмный мастер.

— Стоп! — выпалила я, вскинув ладони и подавшись вперед, отчего коробка зефира соскользнула с моих коленей на пол.

Единственное, что я сейчас поняла, это что я окончательно запуталась в излагаемой истории. Уяснить мне пока удалось только то, что Декар был поклонником моей матери, но успеха в своих ухаживаниях не добился. А ещё — что его подозревают в похищении каких-то девушек. В последнее я весьма охотно верила: как-никак, он и меня пытался похитить. Но вот каким образом одно было связано с другим, я не понимала категорически.

— Кроме знакомства с Декаром пропавших девушек объединяет очевидное внешнее сходство. Друг с другом и с одной небезызвестной моделью, — попытался внести ясность Сантер.

— Безумие, — фыркнула я.

— Одержимость, — сухо поправил Рейн. — Более, пожалуй, уместное определение. Но и безумие тоже, да.

— А я не очень похожа на маму, — несколько невпопад заметила я.

— А думаешь, это важно? — скривился Сантер. — Ты же её дочь. Потому твой приятель прав: не стоит надеяться, что, потеряв твой след, Декар через некоторое время плюнет и переключится на кого-то другого.

— Так что у нас остаётся только два варианта, как поставить точку в этой жутковатой истории, — продолжил Рейн. — Либо убить Декара...

— Ты это серьёзно? — испуганно перебила я.

— Вообще да, — невозмутимо отозвался Рейн. — Лично моя совесть не очень-то против, уж прости, но это так. Только это вряд ли осуществимо.

— Точно, — мрачно согласился Сантер. — Тому, кто избавит мир от подобной мрази, полагается прижизненный памятник. Но куда вероятнее, что будет он всё-таки посмертным. Так что второй вариант мне как-то больше нравится.

— Доказать, что девушек похищал именно он? — догадалась я.

— Да, — кивнул Рейн. — И упечь его за это за решётку на много-много лет.

— Мне этот план нравится, — усмехнулась я.

— Мне тоже, — поддержал Сантер, переводя задумчивый взгляд на Рейна. — Только теперь я другого не понял: почему это не решит твоих проблем?

— Потому, — разводя руками, ответил Рейн, — что меня, судя по всему, подставил не Декар.

— Даже не спрашиваю, почему ты так решил. Всё равно, чувствую, не пойму, — проворчал Сантер, поднимаясь. — Поехали, навестим кладбище ещё разок.

Я тоже выбралась было из кресла, но была поймана за плечи и весьма бесцеремонно водворена обратно. Подняла на Сантера вопросительный взгляд и всё-таки получила пояснение:

— Без тебя обойдёмся. Так, машину мою заберём и глянем, надо ли прибираться. А ты пока сообрази чего-нибудь съедобного. Если что, магазин через дорогу, деньги вон там, на полке в конверте. Но лучше посиди дома.

Оставшись в квартире в одиночестве я добрых минут пять так и сидела в кресле не шевелясь. Только потом взялась за ноутбук. К счастью, парни его не выключили, просто закрыли. И даже папка, содержимое которой они изучали, так и осталась открытой.

Фотографий было всего девять, явно взятых с крупнейшего сетевого портала, специализирующегося по поиску пропавших людей — лица крупным планом, под ними краткое описание обстоятельств исчезновения и одежды на тот момент, сведения о росте, возрасте и особых приметах.

Сказать, что они были прямо-таки похожи на маму... да, были, но не от природы. Скорее, все девицы очень старались на неё походить, копируя причёску, макияж и даже манеру одеваться. Настоящее сходство я заметила только у одной, но было в её лице что-то ощутимо неестественное, неживое, наводившее на мысль о том, что с ним хорошо поработал пластический хирург.

В отдельном файле хранилась краткая информация по каждой девушке. Официантка, хостесс, танцовщица, певица — вполне ожидаемый набор. Тот самый сорт девушек, мечтающих поймать удачу за хвост, подцепив богатого мужчину. Именно такие чаще всего и подражают известным красавицам — актрисам, моделям, певицам — чтобы привлекать больше внимания. Все пропавшие работали в заведениях дорогих и пафосных. Там, наверняка, и попались Декару на глаза. Что тут скажешь? План сработал, только едва ли это принесло им радость.

В раздумьях я подошла к зеркалу и принялась изучать собственное отражение. Красивая? Пожалуй. Может, давая такой ответ, я даже и скромничаю. Просто красивая, с этим повезло. Или нет, как знать. От мамы мне достались высокие точёные скулы, чёткий овал лица, светлая кожа и волосы цвета воронова крыла. Тот, кто хорошо её знал, определённо мог заметить сходство. Декар и заметил. Ещё один довод в пользу теории Рейна.

На самом деле задело и заставило призадуматься меня другое. Стыдно сказать, но о собственной матери я знала, можно сказать, только то, что писали в журналах. Детские воспоминания о ней реальной были смутными, какими-то полустёртыми, обрывочными. Рассыпающаяся мозаика чувств и картинок. Я помнила, что она любила меня и только-то.

Маме повезло, о ней почти не писали гадостей. Может, потому что о мёртвых принято говорить хорошо или ничего. Может, потому что она этого действительно заслуживала. Так или иначе, я вроде и знала, что Вальтер Рэнсен был её покровителем, но всегда как-то упускала эту деталь. Даже имя его из памяти постоянно ускользало. Для меня он был просто стариком, известным меценатом, не лучше и не хуже любого другого. Этаким неизбежным злом на избранном мамой жизненном пути.

Но вот теперь в моей голове впервые совместились две вещи: факт маминого с ним близкого знакомства и короткий рассказ, скорее признание Рейна. Насколько я могла припомнить, Рэнсена не было в живых уже лет около десяти.Даже учитывая, что Рейн скорее всего был постарше меня на пару-тройку лет, тогда ему никак не могло быть больше пятнадцати. А скорее всего, значительно меньше. И сейчас меня волновал один простой, но очень сложный вопрос: а знала ли мама, что связалась с человеком, способным избивать плетью ребёнка?

Едва ли кто-нибудь мог мне на него ответить. Во всяком случае, ответить честно. Так что следовало бы, наверное, просто выбросить его из головы. Всё равно дело прошлое. Но не получалось.

Вернувшись к столу и наконец-то подобрав с пола коробку зефира, я задумчиво на неё посмотрела. Сладкого больше не хотелось. Пожалуй, стоило заняться выполнением просьбы Сантера и чего-нибудь уже приготовить.

В холодильнике я обнаружила вилок капусты, пару морковок, луковицу и копчёные колбаски. В корзинке на подоконнике обнаружились три помидора. В общем-то, всё необходимое для капустной солянки было, таким образом, в наличии. Изобретать что-то сложное и тем более идти в магазин не хотелось, так что на этой самой солянке я и остановилась.

Парни вернулись через пару часов, когда большая кастрюля уже стояла на плите, закутанная в полотенце, а по квартире витал приятный аромат специй и копчёностей. Не то, чтобы я особенно хорошо умела готовить, потому главным образом, что денег обычно хватало только на самые простые продукты. Но сейчас, судя по скорости, с которой пустели тарелки, сгодились бы даже переваренные макароны с отвратительным магазинным майонезом. Мне так точно.

— Вроде не спалились, — ответил Сантер на мой вопросительный взгляд, второй раз наполняя свою тарелку. — Охрана, похоже, решила, что покопаться мы не успели.

— Это хорошо, — кивнула я, наполняя чайник. — Прибрались?

— Угу.

— И что мы будем делать дальше?

— Мы? — приподнял бровь Рейн, тоже подошедший к плите за добавкой. — Мы ничего. Я попробую пообщаться с этим Тойбеном, разузнать, кому это он сдаёт в аренду своих должничков.

— Кто он вообще такой? — поинтересовался Сантер.

— Наркодилер средней руки. Любитель болтаться по элитным клубам, искать клиентов из числа золотой молодёжи. Попробую попасться на крючок.

— Уверен, что это хорошая идея? — задумчиво спросила я.

— Кстати, да, — поддержал меня Сантер. — Узнают тебя там и сдадут полиции.

— Думаешь, меня знают в каждом клубе города? — каким-то странным тоном поинтересовался Рейн, внимательно глядя на меня.

Я немного смутилась. Но что я должна была предполагать, в конце концов? Что он в таких местах вообще не бывает? Я не глухая, в конце концов, доносились до моих ушей разговоры о весёлых клубных ночах. Можно сказать, каждый день доносились, хоть я вроде особенно и не прислушивалась.

— Я, в общем-то, не любитель подобных развлечений, — пожал плечами Рейн. — Так что меня мало где знают.

— Тогда нормально, — согласился Сантер. — А я пока займусь девицами.

— А я? — подала голос я, заливая заварку кипятком.

— А ты тут пока посидишь, — отрезал Рейн.

— Чего это? — возмутилась я.

— С девушками поможешь.

— Ага. И ещё уборку сделаешь. И готовить будешь, надоели уже полуфабрикаты, — поддержал Сантер.

Я сердито грохнула чайник обратно на плиту. Нашли себе... домработницу. С расширенным спектром услуг. Выходит, тот факт, что я тоже хочу знать, кто убил мою лучшую подругу, никого вообще не интересует? Хотя если рассуждать здраво, то всё, конечно, вполне логично и правильно. И всё-таки досадно.

— А что, — негромко поинтересовалась я, глядя в окно, — компания для похода по клубам тебе не нужна?

— Зачем? — удивился Сантер. — Одиноких парней пускают охотнее, их таких тамошним сотрудницам... разводить проще.

Я метнула на него подозрительный взгляд. Откуда бы, интересно, такие познания? Не похож он как-то на завсегдатая ночных увеселительных заведений. Или не только такие как этот Тойбен там со своими клиентами встречаются?

— Точно, — согласился Рейн, как-то странно меня разглядывая. — Но с другой стороны...

— Если девочка не даёт, есть повод добавить химии в отношения? — первым догадался Сантер.

— Вроде того. Тут поблизости есть приличный магазин одежды?

— Есть, даже парочка.

На барную стойку передо мной приземлилась серебристая карточка с ярким логотипом банка. Я воззрилась на неё, уже немного жалея, что вообще открыла рот. И как сразу не подумала, что придётся соответствующим образом вырядиться? Хотя, в общем-то, что тут такого? И в любом случае, идти на попятный было уже поздно, сама напросилась.

— Отпустишь её за тряпками одну? — прищурился Сантер. — Смотри, она ведь или такой монашкой нарядится, что все будут недоумевать, зачем вообще ты её с собой притащил, или до того перестарается, что весь вечер придётся отвечать, почем час и ночь.

Чувствуя себя упитанным кроликом под изучающими взглядами сразу двух удавов, я медленно опустила глаза, мечтая провалиться сквозь пол. А в душе поднималась волна раздражения, переходящего в злость. Я, конечно, не тусовщица, но ведь и не сферический же конь в вакууме. Имею представление, куда как уместно одеться. И о моде кое-что слышала.

— Да ладно, — отмахнулся Рейн, видимо, угадав мои мысли. — Она не вчера же родилась. И не совсем дурочка.

— Ну, спасибо! — с чувством выдохнула я, окончательно взбешённая столь сомнительным комплиментом.

А может, кстати, и тем, что возразить на него мне было совершенно нечего. За последнее время я натворила столько глупостей, что, глядя правде в глаза, комплимент этот можно было считать не сомнительным, а скорее уж незаслуженным. Не совсем дурочка, ха! Полная идиотка, так будет правильно. Но это всё равно не значит, что я не смогу самостоятельно справиться с покупкой одежды.

— А девочки-продавщицы будут на тебя пялиться, — нашлась я после довольно долгой паузы в разговоре. — Ещё узнают ненароком.

Если совсем честно, сейчас я боялась идти куда-то одна. Не то, чтобы подозревала, что Декар приказал в поисках меня прочёсывать весь город, и я в любой момент могу столкнуться с его ребятами. Но боялась всё-таки не настолько, чтобы хотеть оказаться в компании Рейна. Уж лучше бы со мной пошёл Сантер.

— Ты недооцениваешь стереотипность человеческого мышления, — фыркнул Рейн. — По-твоему, я сейчас очень похож на аристократа?

Я смерила его задумчивым взглядом. Пожалуй, в этом что-то было. Без привычных дорогих рубашек и безукоризненно отглаженных брюк, слегка растрёпанный, в простом тёмно-сером свитере и джинсах Рейн превратился в самого обычного парня, какие сотнями ходят по улицам. Нет, он всё равно был достаточно хорош, чтобы привлечь не один десяток заинтересованных женских взглядов, но в принадлежности к аристократии его вряд ли можно было заподозрить.

— Но кое в чём ты права, — неожиданно продолжил Рейн. — Мозолить им глаза не стоит, мало ли. Я тебя подожду снаружи.

Я почла за благо больше ни о чём не спорить. В общем-то, было и не о чем. Пойдёт и пойдёт, главное, что в самом магазине я буду предоставлена сама себе и избавлена от потока ценных указаний.

* * *

Юбки я отвергла сразу же. Не из принципиальных соображений, совсем нет. Просто если не дай бог придётся убегать, в ней будет очень неудобно. Остановилась на узких, идеально облегающих ноги чёрных джинсах, украшенных по шву серебряной вышивкой. И модно, и нарядно, и достаточно удобно. Печально только, что отказ от короткой юбки пришлось компенсировать достаточно откровенным верхом.

Сказать по правде, примерить корсет я мечтала довольно давно. Останавливало меня всякий раз нежелание тратиться на вещь, которую и надеть-то некуда будет. Но раз уж случай всё-таки представился, почему нет?

Повертевшись перед зеркалом, я поняла, что чего-то в моём образе не хватает. Украшений, пожалуй. Покопавшись в бижутерии, я отыскала ожерелье из чёрной кожи и серебристых металлических пластинок, смахивающее на ошейник. Примерила и осталась очень довольна. Особенно тем, что к нему нашлась пара таких же браслетов.

В том же магазине я наконец-то нашла очень понравившуюся мне тёплую куртку, так что вышла более чем довольной жизнью, и направилась в обувной. Для полноты образа недоставало ещё ботинок наподобие байкерских. Тоже, кстати, круто и практично на случай, если придётся быстросматываться. К тому же, ноги в таких не устанут за ночь.

Последней остановкой стал магазин косметики. Обзаведясь там тушью, карандашом для глаз, тенями и светло-кремовой помадой, я почувствовала, что задуманный план начинает мне нравиться.

Сантер, уткнувшийся в ноутбук, даже не сразу заметил, что мы вернулись. Пришлось его окликнуть. Потянувшись всем телом, некромант откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и улыбнулся во весь рот:

— Показывай.

Схватив пакеты, я удалилась в спальню и быстро переоделась. К моему возвращению парни успели приготовить чай и устроиться на диване рядышком. Сантер как раз делал глоток из своей чашки. Очень некстати. При виде наряженной меня он подавился и надрывно закашлялся. А потом расхохотался, как сумасшедший. Рейн не издал ни звука, так и застыл с приоткрытым ртом.

— Что, не нравится? — сердито прищурилась я, упирая руки в бока.

— Как тебе сказать... — медленно выговорил Рейн в паузе между двумя приступами Сантеровского хохота. — Просто это несколько... э... неожиданно.

— Внезапно, да, — простонал Сантер, утирая слёзы. — Байкерша! Реально же байкерша!

И снова расхохотался, повалившись на бок и зарывшись лицом в диванные подушки. Я тряхнула распущенными волосами и удовлетворённо улыбнулась. Главного я достигла — впечатление произвела. Не суть важно, какое.

— Меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть, — выдала я истёртую банальность. — Сгодится или нет?

— Сгодится, — кивнул Рейн, наконец-то закрыв рот.

— Забыть невозможно, факт, — послышалось из подушек. — Я это явление точно никогда не забуду.

— Сочту это комплиментом, — процедила я.

— Это он и был.

На ужин я разогрела остатки солянки. С едой мы покончили как раз к восьми часам вечера, пора было уже и отправляться. Довершив образ ярко накрашенными глазами, я с удовольствием закуталась в новую тёплую куртку, вышла на крыльцо и огляделась. Невдалеке весело мигнула фарами машина. Пока мы шли к ней, перепрыгивая или обходя лужи, оставленные только что закончившимся дождём, я задала Рейну давно уже мучивший меня вопрос.

— Ты говорил, что нам ничего не нужно делать, — тихо сказала я. — Почему теперь решил влезть в это сам?

— Тогда я думал, что эту историю организовал Декар, — так же тихо ответил Рейн. — А теперь почти уверен, что нет. Так что возникает закономерный вопрос: кто, если не он? Потому больше я никому не доверяю.

— А этому... водителю? — попыталась съехидничать я.

— Ну, почти никому, — невозмутимо отозвался Рейн.

Водитель, обернувшийся к нам, когда мы устроились на заднем сиденье, показался мне смутно знакомым. Вроде бы я его где-то видела, но никак не могла припомнить, где именно. Одет он был довольно модно и слегка клоунски: в тёмно-зелёный пиджак и голубую шёлковую рубашку, расстёгнутую до середины груди. На шее у него болталась целая связка цепей.

— Пижон, — констатировал Рейн вместо приветствия. — Вещи захватил?

Между нами на сиденье тут же шлёпнулся довольно объёмистый пакет. Только сейчас я сообразила, что переодеться следует не только мне. И предусмотрительно сдвинулась в угол, прижавшись спиной к двери, чтобы не мешаться.

Машина тронулась. Рейн вытряхнул содержимое пакета на сиденье и задумчиво на него уставился. Я тоже глянула и едва удержалась от смешка, увидев чёрные брюки, похожие на джинсы, но сшитые из слегка поблёскивающей ткани, жилетку из такого же материала и тёмно-красную водолазку. Поверх всего этого вывалился добрый килограмм всевозможного железа.

— Так одеваются только... альтернативно ориентированные, — после довольно долгой паузы заметил Рейн.

— А ты не сказал, что пойдёшь с девушкой, — фыркнул водитель, ловко проскочив на жёлтый. — Брось, будет весело.

— Боюсь, даже слишком, — проворчал Рейн, но переодеваться начал.

Железо после разбора и скептического изучения отправилось обратно в пакет, что меня несколько разочаровало. Хотелось посмотреть, как оно будет выглядеть, но Рейн явно придерживался противоположного мнения. Может, оно и к лучшему.

За всей этой вознёй я даже не заметила, как мы подъехали к клубу. Видимо, одними из первых, потому что места на парковке перед входом ещё остались. Хотя очередь уже впечатляла, растянувшись на добрых тридцать метров до самого угла здания и скрываясь за ним. Я невольно поёжилась, представив, сколько придётся простоять на холодном ветру, чтобы попасть внутрь.

Опасалась я напрасно. Наш водитель уверенно двинулся к дверям, не обращая на очередь ни малейшего внимания. Подошёл к амбалу, преграждающему вход, и что-то негромко ему сказал. Короткая фраза произвела магическое действие, амбал немедленно шагнул в сторону, открывая нам проход.

— Ты и тут всех знаешь, — хмыкнул Рейн, когда мы уже спускались по довольно крутой лестнице к гардеробу.

— Я везде всех знаю. Такая работа.

В зале грохотала музыка, в ритмично вспыхивающем свете дёргающиеся на танцполе фигуры выглядели безумным слайд-шоу. Присоединяться к ним как-то отчётливо не хотелось. Видимо, не мне одной, потому что Рейн уверенно направился к свободному столику в дальнем углу.

Усевшись на мягкий диванчик, я взяла меню, чтобы чем-нибудь себя занять, немного отвлечься от грохота музыки, успокоиться и привести в порядок мысли. Рейн сел рядом и сразу начал вглядываться в толпу.

— Кстати, я Костан, — представился водитель, склонившись ко мне через стол.

— Илона, — коротко ответила я.

— Знаю. Мы даже уже встречались.

— Мне тоже так показалось. Только не помню, где, — призналась я, отрываясь от созерцания меню и ещё раз внимательно вглядываясь в его лицо.

— На вокзале, — усмехнулся Костан.

— Тебе точно надо было в актёры пойти, — брякнула я, не удержавшись.

— Да я и так почти этим и занимаюсь.

— Не вижу я здесь нашего приятеля, — подал голос Рейн.

— Так рано ещё, все почти трезвые, — беспечно отмахнулся Костан. — Подожди немного, я уверен, что он появится.

— Почему? — немного удивилась я.

— Дошёл до меня слух, — чуть прищурившись, ответил Костан, — что сегодня здесь в верхнем зале гуляет Красавчик Альфи.

— Да ладно? — резко подавшись вперёд, выдохнул Рейн. — И ты мне только сейчас об этом говоришь?!

— Разумеется. Иначе ты отказался бы сюда идти, а какой смысл торчать в другом месте, если Тойбен точно будет здесь?

— Ты вообще понимаешь, что будет, если он меня заметит? Часа не пройдёт, как у меня будет и небо в клеточку, и друзья в полосочку, — прошипел Рейн, явно не оценив юмора.

— Так будь хорошим мальчиком и не попадайся ему на глаза, — продолжил веселиться Костан. — А вот если бы ты тогда не сломал ему нос...

— Отец доплачивает тебе за эти поучения?

— Нет, это я делаю от чистого сердца и по доброте душевной.

Я тем временем пыталась сообразить, о чём идёт речь. Про этого Красавчика Альфи я определённо что-то когда-то слышала. Кажется, от Амиры. Или на общажной кухне кто-то сплетничал. В памяти всплывало только то, что красавчиком этого типа именовали скорее в насмешку, потому что особой внешней привлекательностью он похвастать как раз не мог. Впрочем, при его богатстве это вряд ли могло быть проблемой.

— Видал, сколько девиц в очереди? — неожиданно сменил направление беседы Костан. — Все по его душу сбежались. Вот явится, соберёт тех, которые понравятся, а остальных тут же начнут подбирать парни поскромнее. Тут-то Тойбен и нарисуется, помогать сделать этих неудачниц покладистыми.

— Да, пожалуй, — мрачно согласился Рейн, продолжая вглядываться в толпу.

— Расслабься, — спокойно посоветовал Костан. — У тебя, конечно, масса достоинств, но есть и один, очень в данном случае серьёзный недостаток. Ты не девушка. Он на тебя и смотреть не станет, наберёт себе компанию и свалит наверх веселиться.

— Я не девушка, — кивнул Рейн. — А вот про Илону этого, увы, не скажешь.

— Посидит тут тихонько, и всё будет тихо-мирно, — отмахнулся Костан. — Не лезь в бутылку, Рейн. Ничего страшного ещё не случилось.

Кажется, ничто не могло поколебать самоуверенность этого типа. И в принципе рассуждал он совершенно правильно, поводов для паники у нас не было. Но мне всё равно было не по себе. Осталось понять, в непривычной ли обстановке дело, или в очередном скверном предчувствии. Ещё и живот, как назло, прихватило.

— Я в дамскую комнату, — сообщила я, поднимаясь.

— Проводи её, — скомандовал Рейн.

Спорить я не стала, тем более, не представляла, куда идти. А вот Костан здесь ориентировался прекрасно. Подхватил меня под руку и потащил коротким путём через танцпол в дальний угол, где от сквозняка слегка колыхались тёмно-лиловые портьеры.

Туалет сиял белизной от пола до потолка. Всё вокруг было настолько чистым, что мне даже как-то не по себе стало — вдруг испачкаю чего-нибудь, оставлю на этом безупречном совершенстве неуместные следы своего визита. Впрочем, подобные мысли явно посещали не всю местную публику. В одной из кабинок, судя по звукам, кто-то не терял времени даром, развлекался, не дожидаясь Тойбена и его химической скорой помощи. Это осознание помогло мне расслабиться.

Благополучно уединившись, я выяснила и причину своего неважного самочувствия. Кажется, никогда в жизни так этому не радовалась. Да чего там кажется, вообще никогда не радовалась. Поводов не было. Всё-таки впервые это событие означало не только несколько ожидающих меня неприятных дней, но и то, что глупость моя обошлась без последствий.

Облегчение, впрочем, длилось недолго. В следующий момент я сообразила, что не захватила с собой сумочку. Но на моё счастье, заведение было приличным, так что возле умывальников на стене висел соответствующий торговый автомат. А в кармане привычно лежала заначка, к счастью, догадалась переложить её в новые брюки.

Приведя себя в порядок, я вышла и снова подцепила под руку успевшего заскучать под дверью Костана. В зал мы, в строгом соответствии с законом подлости, вернулись в самый удачный момент. С противоположной стороны в двери как раз входил Красавчик Альфи со своей свитой.

Едва завидев вдали приметный блондинистый ёжик, я тут же вспомнила, откуда знаю про этого типа. Когда-то он учился в нашем универе, только на факультете общей магии, всем известной резервации бездарных золотых деток. Проще говоря, тех, у кого не хватало ни ума, ни способностей, чтобы получить хоть какую-то конкретную специальность, зато хватало денег, чтобы оплатить обучение и заиметь-таки гордое звание дипломированного мага.

Но даже и оттуда Альфреда Бергеса, сына мясного короля, выперли, причём с громким скандалом. Подробностей я не знала, честно сказать, и не интересовалась ими никогда, но некоторые слухи донеслись и до моих ушей. Поговаривали, будто Альфи, тогда ещё не прозванный Красавчиком, устроил безобразный дебош на студенческой вечеринке.

Некая юная особа, имя которой умалчивалось так старательно, что сомнений в её принадлежности к аристократии возникнуть просто не могло, не очень вежливо отказалась развлекать его. Относительно дальнейших событий говорили разное, но сходились все на том, что Альфи получил по заслугам. Папаша Бергес рвал и метал, но сделать так ничего и не смог. Видимо, родители оскорблённой девушки тоже пустили в ход свои связи, а когда речь идёт о задетой аристократической гордости, зачастую никакие деньги уже не могут помочь.

Пока мы пробирались сквозь толпу обратно к столику, я украдкой разглядывала Альфи, так и торчащего неподалёку от дверей в кругу приятелей. И невольно размышляла, не на той ли случайно вечеринке Рейн сломал ему нос. Не отказалась бы, кстати, взглянуть, как это произошло. Роста в Альфи было никак не меньше двух метров, что позволяло ему даже на немаленького Рейна смотреть свысока, да и комплекции он был... не худенькой. Мягко говоря.

— Сядь и сиди тихо, — прошипел Рейн, хватая меня за руку и затаскивая в самый угол. — Видел Тойбена?

— Нет, — мотнул головой Костан, сдвигая стул так, чтобы своей спиной прикрыть меня от зала. — Подожди, рано ещё.

Компания Альфи тем временем сместилась к середине танцпола. Сам Красавчик, возвышающийся над большей частью публики, увлечённо крутил головой по сторонам. Добычу высматривал. Я невольно сжалась, мечтая стать как можно незаметнее.

— Авантюрист, — фыркнул Рейн.

Я подняла глаза и тихо охнула. Кажется, Альфи смотрел прямо на меня. Долгим, внимательным взглядом, от которого по коже продрал мороз и захотелось срочно сползти под стол. Хотя по идее видеть меня он никак не мог. Угол, где мы сидели, тонул в полумраке, а на танцполе то и дело вспыхивал слепяще-яркий свет.

Через несколько бесконечно долгих мгновений Альфи отвернулся. Я медленно выдохнула. Не видел, точно не видел, зря только себя накручивала. И с чего все вообще решили, что я могу его заинтересовать?

— Ты гляди, — неожиданно усмехнулся опять повернувшийся к залу Костан, — кто там висит на локте нашего Красавчика.

— Вижу, — пожал плечами Рейн. — Пускай висит.

— Снять кино для истории?

— Можно. Заодно выпить захвати чего-нибудь.

Костан поднялся и неспешно двинулся в сторону бара. Проводив его взглядом, я снова посмотрела на высокую грузную фигуру, так и торчащую посреди танцпола. Действительно, на локте у Альфи висела роскошная блондинка в юбке, едва прикрывающей пышный зад. Бюст девицы тоже почти ничто не прятало от заинтересованных взглядов. Казалось, одно неосторожное движение, и он вовсе целиком вывалится на всеобщее обозрение.

— Кто это? — поинтересовалась я, не совладав с любопытством.

— Да так, — равнодушно отозвался Рейн, поглядывая на вход в зал. — Невеста моя. Потенциальная. Одна из. Впрочем, теперь уже нет.

— И сколько их у тебя таких... потенциальных? — холодея от непонятной злости, процедила я.

— Не считал, если честно, — не меняя тона и даже не глядя на меня, ответил Рейн.

Я опустила голову, уставившись на собственные сцепленные в замок руки, лежащие на коленях. Почему вообще это меня задело? Я-то в число этих потенциальных никогда не входила, не имела шансов войти и входить, в общем, не собиралась. Да и интереса у Рейна эта девица явно никогда не вызывала, как и остальные... господи, а вот это я о чём вообще думаю?!

— Не боишься, что она тебя узнает? — поинтересовалась я, чтобы заставить себя отвлечься от неуместных размышлений.

— Нет, — после некоторой паузы отозвался Рейн. — Она сейчас слишком занята Альфи, чтобы по сторонам смотреть.

— Ты меня убеждаешь или себя? — хмыкнула я.

— Тойбен здесь, — сообщил вернувшийся Костан, поставив на стол кувшин с каким-то бледно-красным напитком и три высоких узких стакана.

— Где? — мигом вскинулся Рейн.

— У бара, сидит себе, виски попивает.

— Идём?

— Сиди, — отрезал Костан. — Альфи свалит, тогда и пойдём.

Я налила себе полстакана напитка, понюхала. Жидкость пахла мятой и какими-то сладкими фруктами. Алкогольный аромат едва ощущался, значит, напиток был не слишком крепким. Что и логично: напиваться нам сегодня уж точно не стоит.

Горло обожгло холодом, но вкус оказался приятным, в меру сладким и чуть терпковатым. Видимо, вино смешали с несколькими разными фруктовыми и ягодными соками. Вышло оригинально. Сделав ещё глоток, я посмаковала напиток, но стакан поставила, чтобы не увлечься ненароком.

— Я пойду первым, — заявил Костан, наполняя стаканы. — Где-то здесь у него закладки, он возьмёт деньги и меня туда отправит. Потом пойдёт деньги скидывать подельнику. С месяц назад были облавы с мечеными купюрами, теперь они так страхуются. Пойдёте за ним, я тоже подтянусь.

— Думаешь, там охраны не будет?

— Нет, скорее всего только сопляк-беспризорник. Охрана где-то в машине сидит неподалёку, но не особо близко, опять же на случай облавы. Они подъезды просматривают, а не саму заднюю дверь.

— Уверен? — подозрительно уточнил Рейн.

— Нет, — беспечно ответил Костан. — Хочешь, могу сходить и глянуть.

— Сходи.

Положа руку на сердце, я не хотела, чтобы Костан сейчас ушёл. Альфи до сих пор болтался внизу, теперь у бара. Девиц вокруг него порядком прибавилось, так что оставалась надежда, что больше он особо никого высматривать не станет. Но за широкой спиной Костана мне всё равно было спокойней.

— Хорошо.

Костан быстрым шагом направился к выходу. Я невольно вжалась в диван, стремясь спрятаться от всех возможных посторонних взглядов, хотя на меня вряд ли вообще кто-то смотрел. Всё внимание публики было сосредоточено на шумной компании вокруг Альфи.

— Расслабься, — попросил Рейн, делая ещё глоток из своего стакана. — Ты ведёшь себя неестественно, это привлекает внимание.

Я кивнула, чуть выдвигаясь из угла. Умом понимала, что он прав. Лучший способ затеряться в толпе — ничем из этой толпы не выделяться, а я пока что делала всё с точностью до наоборот.

Отпив ещё немного коктейля, я принялась наблюдать за компанией за соседним столиком. Двое парней и четыре девицы веселились вовсю. Рюмки пустели всё чаще, смех становился всё громче. Вот такие как раз и не привлекают внимания в подобных местах. Во всяком случае, пока не дойдут до кондиции и не начнут на столе стриптиз танцевать.

От этих размышлений меня отвлёк резкий рывок. Не успев даже пискнуть, не то, что как-то воспротивиться, я оказалась буквально стиснутой в объятиях. Ещё прохладные и сладкие после коктейля губы властно заткнули мой приоткрывшийся для возмущённого восклицания рот.

Первую пару мгновений я хотела вырваться. Потом подумала, что делать этого не стоит, чтобы не обращать на себя лишнего внимания. А потом вообще перестала думать. Всё равно толком не получалось, да и не хотелось совершенно. Тут бы вспомнить, что дышать когда-то нужно. А дышать было трудно...

Не знаю, насколько я потерялась во времени и пространстве, растворившись в непонятных для меня ощущениях и чувствах, не желая выбираться из их бесконечного потока. Но реальность неизбежно предъявила свои права. Оторвавшись от моих губ, но продолжая удерживать меня за шею и затылок, Рейн шепнул:

— Не шуми, пока он не ушёл.

— Кто?

Не дожидаясь ответа, я чуть повернула голову, попутно пытаясь сфокусировать взгляд на соседнем столике. Точнее, на мужской фигуре, стоящей рядом с ним спиной к нам. Кажется, этот приметный пиджак под змеиную кожу я видела рядом с Альфи.

Наконец одна из девиц, не переставая пьяно хихикать, поднялась с дивана и, пошатнувшись, повисла на локте парня. Тот галантно поддержал её, и вместе они двинулись через танцпол к бару, где как раз чему-то бурно радовалась окружающая Красавчика компания.

— Убрался, — облегчённо выдохнул Рейн, почему-то не спеша меня отпускать.

Глава 7

— Кто это был? — пробормотала я, не рискуя пошевелиться.

Даже под страхом смертной казни не смогла бы сказать, когда и как оказалась сидящей у Рейна на коленях. Вот сейчас мы замерли нос к носу. Тёплые пальцы, зарывшиеся в волосы, продолжали удерживать мою голову.

— Один не очень хороший знакомый, — едва слышно ответил Рейн.

Я устало прикрыла глаза и перевела дыхание. Всё-таки идея была плохая, не стоило нам сюда идти. Костан, поди, и один бы справился. Ну, или в компании с кем-нибудь другим. А я уже устала бояться каждого в этом зале.

— К чёрту, — неожиданно выдохнул Рейн и снова притянул меня к себе.

У меня мелькнула ровно та же мысль. Сейчас между нами не было ничего: ни социальной пропасти, ни табуна племенных невест, ни ханжеской морали общества. Кто здесь нас осудит? Кто вообще узнает, что это были мы? И когда ещё представится возможность вот так, медленно и вдумчиво прикоснуться губами, изучить каждую линию, распробовать каждый оттенок пьяняще сладкого вкуса?

— А мне перепадёт что-нибудь?

Волшебство мгновения разлетелось вдребезги. Поспешно отстранившись, я сползла на диван и снова вжалась спиной в угол. Опустила глаза, чувствуя, как краска смущения сжигает щёки, схватила первый попавшийся стакан и сделала большой глоток.

— Костан, ты забываешься.

Голос Рейна был холоднее, чем коснувшийся моих пылающих губ кубик льда, но не похоже, чтобы Костана это особенно впечатлило.Коротко пожав плечами, он совершенно спокойно уселся на стул и тоже взял стакан. Пить, правда, почему-то не стал, только покрутил в пальцах и поставил обратно.

— Я видел машину, — сказал он. — Из неё не просматривается задняя дверь, так что всё в порядке.

— Хорошо, — кивнул Рейн. — Сгоняй-ка за стаканом виски.

— Зачем? — удивился Костан.

— Надо. Сгоняй.

Пожав плечами, Костан поднялся и направился к бару. Народу на танцполе сильно прибавилось, так что ему пришлось поработать локтями, чтобы пробиться. А тем временем напряжённо размышляла, зачем в самом деле Рейну вдруг понадобился виски.

— Довольно много неплохих актёров, — вдруг сказал он, откидываясь на диванную спинку, — пытаясь изобразить пьяных, погорели на сущей мелочи. На запахе. Точнее, на его отсутствии.

Я не сдержала вздоха облегчения. Слава богу, ни пить сам, ни тем более предлагать мне, как я было в панике вообразила, он не собирался. Теперь ещё осталось догадаться, зачем нужно достоверно изобразить пьяного. А потом мне в голову пришло ещё одно довольно важное соображение.

— Разве у задней двери нет охраны? — подозрительно поинтересовалась я.

— Есть, — пожал плечами Рейн. — Вон как раз стоит у входа в коридор.

— А у самой двери?

— Сама дверь просто закрыта. Войти снаружи нельзя, выйти — пожалуйста. Сама подумай, не могут же всякие принцессы ходить на парковку обжиматься в машинах через главный вход, у всех на глазах.

— А зачем вообще тогда охранник? — озадачилась я.

— Ну мало ли, — чуть усмехнулся Рейн. — Дверь, конечно, закрыта, но умельцев на свете хватает.

Костан вернулся, со стуком поставив на столик тяжёлый стакан с золотистой жидкостью, и выжидательно замер, скрестив руки на груди. Рейн взял стакан, придирчиво понюхал содержимое и брезгливо поморщился:

— Поприличнее там ничего не было?

— Тебе его пить что ли? — хмыкнул Костан.

— Может, я девушку споить собирался, — резонно возразил Рейн. — А ты вместо благородного напитка дрянь подкрашенную притащил.

— Про девушку ты это серьёзно?

— Нет. Но вдруг? В рамки нашего плана это вполне вписывается.

— В какие ещё рамки? — несколько забеспокоилась я.

— Сообразить на двоих одну девушку, — без обиняков ответил Костан. — Которая не вполне согласна на такой... расклад. Затем и надо что-нибудь... расслабляющее.

— А это... обязательно? — выдавила я. — Ну, придумывать... такое?

— На всякий случай, — сухо заметил Рейн. — Мы всё-таки не постоянные клиенты Тойбена, мало ли он решит сделать вид, будто не понимает, чего от него хотят.

— И что мне надо делать?

— Ничего. Сиди спокойно. Просто твоего присутствия вполне достаточно.

— Но можешь разок и меня поцеловать. Для достоверности, — нахально ухмыльнулся Костан.

— Может, ещё мне тебя поцеловать? — зло сузил глаза Рейн. — А то смотри, я ведь могу.

— Шучу, шучу, — примирительно вскинул ладони Костан.

— Знаю. Иди уже, там клиент скучает.

Я невольно поёжилась, не в первый уже раз пытаясь разобраться, что творится у меня в голове и на душе. То ли мне просто не нравилось происходящее, то ли неудобство было вызвано опять навалившимся скверным предчувствием.

Пока Костан опять пробирался к бару, Рейн, обмакивая пальцы в стакан, прошёлся ими по своей одежде и по волосам. Я не удержалась — поморщилась. Запах у пойла был самый отвратительный. Резкий, спиртовой, с ощутимой примесью какой-то сомнительной химии.

— Вроде приличное заведение, — буркнула я, косясь на стакан.

— Приличное, — подтвердил Рейн. — Но заработать-то хочется побольше, а под утро всё равно кто пьян, кто обдолбан. Им что виски, что средство для мытья окон — разницы уже никакой.

С некоторым сомнением поглядев на почти опустевший стакан, он ещё раз окунул туда пальцы, провёл по волосам, приглаживая их, принюхался, поморщился, криво усмехнулся и добавил:

— Смысл хороший продукт зря переводить?

— Так вроде до утра ещё далеко, — усмехнулась я.

— Так это же Костан. Он что угодно может достать. И кого угодно.

— Он это специально?! — аж не поверила я.

— А то, — лучезарно улыбнулся Рейн. — Идём, Тойбен уже деньги взял.

Я сообразила, что моё скверное предчувствие оправдается прямосейчас, наконец-то сложив в голове необходимость изобразить пьяного и упоминание о том, для чего пользуются задней дверью местные "принцессы". И сообразив, что вот прямо сейчас буду изображать одну из них. Ну, или подружку местного "принца".

— Всё-таки надо было и хорошего виски захватить, — вздохнул Рейн, внимательно на меня посмотрев.

— Идём, — буркнула я, опуская глаза.

Поздно уже было идти на попятный, слишком далеко мы зашли.Стоило уж с самого начала помалкивать, сидела бы сейчас спокойно на диване, в сети копалась. Или, может, в телевизор пялилась, с Сантером болтала. Но раз сама вызвалась, придётся соответствовать. Для начала хоть лицо попроще сделать.

Путешествие через заполненный танцующими людьми танцпол показалось мне бесконечным. Смотреть по сторонам я даже не пыталась, сосредоточилась на том, чтобы не упасть и ни в кого не врезаться. Последнее никак не получалось, толкались вокруг все. Да ещё и Рейн периодически пошатывался, увлекая меня за собой. На то, что вытворяли его руки, я старалась просто не обращать внимания.

Это, честно сказать, тоже не очень-то мне удавалось. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что сейчас всё не так. Не так, как было совсем недавно, когда мы прятались от внезапно подошедшего знакомого. Теперь это была просто игра, невозможно было не заметить, что сосредоточен Рейн совсем на другом.

Охранник не проявил к нам ни малейшего интереса, даже с места не двинулся. Только чуть повернул голову, чтобы наградить нас откровенно презрительным взглядом. Я закрыла глаза, напоминая себе, ради чего всё делается. Игра стоила свеч, кто бы и чего обо мне не думал. Да и нашла о ком волноваться — об охраннике!

Едва мы оказались за портьерой, отделяющей недлинный коридор, ведущий к задней двери из зала,всё опять изменилось. Чтобы не потерять голову окончательно и не забыть, что вообще мы тут делаем, я принялась считать шаги. Насчитала восемь, прежде чем почувствовала спиной шершавую стену. Обнажённые плечи тронул лёгкий холодок, проникающий через не слишком плотную дверь.

Пока что в коридоре мы были одни, но Тойбен наверняка мог появиться в любой момент. Сделав над собой последнее усилие, я потянула Рейна за волосы, вынуждая чуть отстраниться, и шепнула:

— Стоп.

Рейн несколько раз моргнул, потом тряхнул головой, явно пытаясь прийти в себя. Медленно провёл пальцами по моему лицу от виска до подбородка, закрыл глаза и выдохнул:

— Ужасная была идея.

— Поздно жалеть, — шепнула я. — Идёт.

Через плечо Рейна я видела, как качнуласьпортьера, на мгновение впустив в полутёмный коридор вспышку света с танцпола и вместе с ней — невысокого щуплого мужчину с ярко-рыжими волосами, одетого в кислотно-зелёный пиджак на голое тело и узкие тёмные брюки. Хотелось надеяться, что именно Тойбена.

— Давай, малышка, тебе понравится, — улыбнулся Рейн, перебирая в пальцах мои волосы.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой я.

Противный писк электронного замка просочился даже сквозь грохот музыки,порыв ледяного ветра обжёг мою щёку. Я даже сообразить не успела, как мы буквально вывалились на улицу вслед за мужчиной. А потом я оказалась бесцеремонно отодвинутой в сторону. Быстро огляделась и увидела небольшую тень, выскочившую из-за груды картонных коробок и рванувшую прочь из узкого коридора, образованного стенами двух зданий.

— Рейн! — пискнула я, и тут увидела, как ещё одна отделившаяся от стены тень перехватила первую и потащила обратно к нам.

Мужчина, прижатый к стене, придушенно заскулил. Рейн не впечатлился, продолжая одной рукой заламывать ему руку, а другой стискивать шею. Подошёл Костан, крепко держащий отчаянно дёргающегося тощего подростка.

— Привет, Тойбен, — насмешливо поздоровался он. — Отличный вечер, не правда ли?

— Что вам нужно? — едва слышно проскрипел Тойбен.

— Чтобы ты ответил на пару вопросов, — совершенно спокойно сообщил Рейн. — Если сделаешь всё как надо, мы мирно разойдёмся. И никто не пострадает.

— Каких ещё вопросов?

— Много болтаешь, — рыкнул Костан. — Ларс Орвен, припоминаешь этого парня?

— Нет.

— Врёшь, — сухо бросил Рейн. — Он только-только перестал быть звездой всех новостей.

— Ах, этого! Так я его только по новостям...

— А вот он тебя — не только, — оборвал Костан. — И даже задолжать тебе ухитрился, причём немало.

— Врал!

— Мёртвые не врут, — наставительно сообщил Рейн. — Кому ты его сдал в аренду?

— Что за...

— Которым своим пальцем ты меньше всего дорожишь?

— Ладно, ладно! — умоляюще взвыл Тойбен. — Ко мне пришёл мужик, спросил, есть ли у меня годный нарик. Такой, который как следует задолжал, но ещё хоть малость в адеквате. Обещал оплатить весь долг, если парень сработает как надо. Я назвал Орвена.

— Что за мужик?

— Я его не знаю.

— Но обещанию его поверил, — фыркнул Костан.

— Он от серьёзного человека был! — выпалил Тойбен, срываясь на фальцет.

— От кого? — спокойно поинтересовался Рейн.

— Если я скажу, он меня...

— А если не скажешь, то я тебя. Разница в том, что он тебя может быть и когда-нибудь, а я тебя — совершенно точно и прямо сейчас. Улавливаешь суть?

Голос Рейна звучал совершенно ровно, даже как-то безразлично. В нём не было ни злости, ни малейшего намёка на угрозу. Но отчего-то у меня не возникло и тени сомнения в том, что он способен это обещание выполнить в точности. Прямо здесь и сейчас. Судя по страдальческому стону, Тойбену в голову пришли те же соображения.

— Мне позвонил Маркос, — выдавил он.

— Врёт? — поинтересовался Рейн у Костана.

— Как ни странно, нет, — задумчиво протянул тот. — Я смотрю, чем дальше в лес, тем больше дров.

— Клянусь, я больше ничего не знаю, — зачастил Тойбен. — Мне позвонили, велели помочь человеку. Я с ним встретился, назвал ему имя Орвена и всё!

— Как выглядел тот мужик? — спросила я и только тут заметила, что уже стучу зубами от холода.

— Толстый, лысый, довольно высокий, — поспешно ответил Тойбен. — В очках таких золотых. Лет, наверное, чуть за пятьдесят. Картавый, дышал всё время тяжело, будто только что пешком на седьмой этаж поднялся. Одет хорошо.

— Перстень у него был на пальце? — быстро спросил Рейн.

— Не знаю, он в перчатках был. Мы на улице встретились.

— Машину его видел?

— Такси.

— Фирма?

— Не помню. Красное такое.

Я обхватила себя руками за плечи, чтобы хоть немного унять бьющую тело дрожь. И попыталась сообразить, с какой целью Рейн так упорно выспрашивает всё возможное о посреднике, если Тойбен уже назвал имя заказчика, и это имя явно о чём-то говорит Костану. Но для моих глупых вопросов сейчас было не время.

— Заплатил он тебе? — задал закономерный вопрос Рейн.

— Наличкой, через Маркоса.

— Ладно, — резко сказал Костан. — Свободен. Пока.

Тойбен с мученическим стоном опустился на колени, прижимаясь лбом к стене. Отпущенный Костаном парнишка кинулся к нему, по пути выкрикнув в наш адрес что-то довольно неразборчивое, но однозначно нелестное.

— Идём отсюда, — сказал Рейн, хватая меня за руку.

На полпути я чуть не грохнулась, поскользнувшись на замёрзшей луже. С трудом удержала равновесие, схватившись за Рейна ещё и второй рукой. Так, вместе, мы и влетели в спину внезапно затормозившему Костану. У выхода из коридора нас ждали четверо. И в центре возвышалась легко узнаваемая фигура Красавчика Альфи.

Костан выплюнул витиеватое ругательство, торопливо сунув руку за спину. Опустив глаза, я увидела, что он вытащил из-за пояса брюк пистолет. Рейн предупреждающе тронул пальцами его запястье.

— Только в крайнем случае, — шепнул он.

— Сам знаю, — огрызнулся Костан.

Альфи, тем временем, видимо надоело дожидаться, когда мы сами подойдём. Жестом велев спутникам следовать за ним, он неспешно, вразвалочку, двинулся нам навстречу. Снова остановился шагах в пяти и насмешливо проговорил:

— Какие лорды без охраны. Впрочем нет, виноват. Сегодня как раз с охраной.

— Чего тебе, Альфи? — спокойно ответил Рейн.

— Я подумывал сдать тебя легавым, — тем же тоном продолжил Альфи. — Но потом решил, что это будет неинтересно. Мне понравилась твоя девочка, Марино. Умеешь ты всё-таки находить красоток. Но если я тебя сдам, её ведь заметут с тобой за компанию, и она не сможет украсить для меня эту ночь.

— И что ты предлагаешь? — без тени заинтересованности спросил Рейн.

— Оставь её мне. А я дам тебе... минут пятнадцать, прежде чем позвоню в полицию.

— Альфи, вот скажи, что тебе нужно сломать, чтобы ты меня наконец понял?

Голос Рейна звучал спокойно и немного скучно, но я чувствовала, как он напряжён. За вывеской самоуверенности прятался сейчас если не страх, то что-то довольно к нему близкое. И немудрено, положение наше было незавидным.

— Может, она не против? — хохотнул Альфи. — Давай мы у неё самой спросим. Пойдёшь со мной, крошка?

Наверное, мне нужно было что-то ответить, но я чувствовала, что не смогу. От холода и ужаса меня трясло так, что приходилось изо всех сил стискивать челюсти, чтобы не выбивать зубами барабанную дробь.

— А не пойти ли тебе самому куда-нибудь подальше? — не выдержал Костан.

— А ты дай даме хоть рот открыть, — продолжил глумиться Альфи. — Вы же типа её уважаете и всё такое. В отличие от меня. Вот и проявите уважение к её собственному мнению. Или я звоню легавым.

Телефон он держал в руке. Наверняка и номер там был уже наготове, осталось только одну кнопку нажать. И это было из рук вон плохо. Убраться достаточно быстро мы вряд ли сумеем, а если попадёмся полиции...

Решение принимать нужно было быстро, прямо сейчас. И я его приняла. Резко выдернула свою ладонь из руки Рейна и пошла навстречу Альфи. Игнорируя протестующий возглас сзади, остановилась только почти вплотную к нему. Подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо, изобразила нечто, предположительно являющееся приветливой улыбкой, и резко, со всей силы ударила Альфи коленом в пах. А потом сразу, не тратя ни единого мгновения попусту, рванула мимо его приятелей на улицу.

Мне повезло. Эти самые приятели, явно не ожидавшие ничего подобного, остолбенели и даже не попытались перехватить меня. В спину мне летели только сдавленные вопли и ругательства, но я не стала прислушиваться, кто там и чем ещё недоволен. Пробежала вдоль стены здания, свернула за угол и с облегчением увидела толпу у главного входа и нашу машину на парковке. К ней и направилась.

Страх и быстрый бег помогли ненадолго забыть о том, что я вообще-то разгуливаю по улице практически раздетой, а на дворе отнюдь не весна. Но к моменту, когда я дошла до машины и присела на высокий бордюр за ней, чтобы спрятаться, меня снова начало колотить. И от холода, и от страха. Вклад последнего в моё состояние был, пожалуй, даже посущественней.

Может, я и не очень хорошо поступила, вот так сбежав. Но что бы я делала, если бы осталась? Всё равно ничем бы не помогла, только под ногами путалась. А так хоть внесла в ясную ситуацию изрядную долю неразберихи, которой парни, надеюсь, смогут правильно воспользоваться. Ну, и главное — временно вывела из строя одного из противников. Правда, здорово при этом его разозлив... но это детали.

Ожидание тянулось бесконечно. В какой-то момент мне показалось, что сейчас я просто умру и превращусь в ледяную статую. Или, может, не прямо сейчас, но потом умру точно, от воспаления лёгких.

Из оцепенения меня вывел писк сигнализации. Машина весело мигнула фарами. Быстро вскочив, я кое-как заставила пальцы шевелиться, открыла заднюю дверь, рыбкой нырнула на сиденье и счастливо пискнула, обнаружив там свою куртку. Холодную, конечно, но хоть что-то.

— Куда едем?

Завернувшись в куртку, я села и наконец-то посмотрела на парней. Драка, судя по всему, получилась короткой, но жестокой. По правой скуле Костана уже расплывался синяк, Рейн задумчиво разглядывал окровавленную руку. Ладонь пересекал глубокий порез. Видимо, у кого-то нашёлся нож.

— Салфетки в бардачке, — буркнул Костан, выруливая на дорогу. — Достань, пока всё тут мне кровью не залил.

— Сейчас. Куда едем-то?

— Есть одно место. Тихое, но максимум на пару дней.

— Сойдёт. Извини, что подставил.

— Забудь, — отмахнулся Костан. — Разберёмся.

Мы как раз остановились на светофоре. В машине уже стало заметно теплее, да и куртка на мне согрелась, но меня всё ещё била крупная дрожь. Разумеется, затевая подобную авантюру, следовало ожидать любых последствий, но к таким, пожалуй, я оказалась не готова.

— Ты молодец, крошка, — не оборачиваясь, сказал Костан. — Не ожидал, что решишься на такое.

— С-сам-ма н-не ож-жид-дала, — простучала зубами я.

— Как вообще додумалась-то?

В ответ я вяло махнула рукой и свернулась на сиденье клубочком. Не могла сейчас говорить. Но если бы могла, сказала бы, что ужасно, невероятно перепугалась. И поэтому очень-очень хотела просто сбежать куда подальше. Но ещё идя к Альфи, сама не подозревала, что ударю его. Думала сказать что-нибудь, просто потянуть время, чтобы он не позвонил в полицию. Но когда увидела его наглую самодовольную рожу, откровенную похоть в свинячьих глазках, не выдержала и поддалась первому же порыву. После чего окончательно запаниковала и бросилась наутёк. Так что ни до чего я на самом деле не додумалась, всё вышло, можно сказать, чисто случайно.

— Притормози, — неожиданно попросил Рейн.

— Зачем?

— В аптеку надо зайти.

— Пожалуй, — согласился после небольшой паузы Костан. — Не здесь только, ближе к месту тоже дежурная есть.

Чуть отогревшись, я задремала. Никаких сил не осталось, честное слово. Но в глубине души шевелилось слабое, но ощутимое чувство удовлетворения. По крайней мере, сделано всё было не зря. Появилась новая ниточка в нашем деле. И надежда. Улыбнувшись этой мысли, я окончательно провалилась в сон.

Проснулась уже на диване. Ещё не проморгавшись толком, спросонок удивилась, что мы вернулись к Сантеру. Не сразу сообразила, что просто оказалась в такой же квартире. Неудивительно, в общем, все окраины столицы одинаковые: типовые районы, застроенные типовыми домами. А такие небольшие квартиры популярнее всего. Идеальны для одиночек и молодых бездетных семейных пар. Которые потом и с парой детишек продолжают жить в них же, потому что ничего другого позволить себе уже не могут.

Обстановка тоже отличалась незначительно, недорогая мебель везде такая же типовая, как и квартиры. Только здесь почему-то не было телевизора. Вообще. Зато музыкальный центр был впечатляющим, явно дорогим и очень хорошим.

— Проснулась? — поинтересовался сидящий в кресле с кружкой кофе Костан. — Выпей тогда.

Посмотрев на столик перед собой, я увидела кружку и блюдечко с целой россыпью разноцветных таблеток. Видимо, предназначенных для меня. Сладко потянувшись, я села, кутаясь в уютный мягкий плед, которым меня заботливо укрыли, сгребла их в ладонь и рассмотрела поближе. Кажется, витамины, чтобы не заболела. Если выпью, хуже точно не станет, хотя самочувствие и так было на удивление хорошим.

— В душ пойдёшь?

Проглотив таблетки, я запила их успевшим немного остыть кофе и подняла взгляд на Рейна, вытирающего полотенцем волосы. Оказывается, ему тоже досталось по лицу, хотя и не так сильно, как Костану. Синяк красовался на правой щеке чуть выше подбородка.

— Ага, — согласилась я. — Поесть бы ещё.

— Холодильник и плита в твоём распоряжении, — усмехнулся Костан. — Как помоешься, можешь сразу и приступать.

Я метнула на него не самый довольный взгляд, но смолчала. Требовать, чтобы меня после всего ещё и покормили, было бы уже непомерной наглостью. Даже несмотря на то, что я тоже в некотором роде пострадала. Меня по крайней мере не побили.

Душ тоже оказался стандартным: крошечная комнатка с крошечной кабинкой. И, экая досада, без намёка на замок на двери. В принципе, если живёшь один, он, наверное, и ни к чему в самом деле. Это я в общаге привыкла обязательно запираться, не то не угадаешь, кто и когда к тебе без приглашения ввалится. Может, соседка, шампунь поклянчить, а может, и сосед. С совершенно иными намерениями.

Здесь соседок, имеющих скверную привычку вспоминать, что шампунь закончился, только уже намочив волосы, не наблюдалось. Зато соседей было целых два. Не то, чтобы я подозревала кого-то из них в непорядочных намерениях, но всё-таки предпочла бы закрыться. Но раз такой возможности нет... не отказываться же от душа из-за этого, в самом деле.

Четверть часа я наслаждалась тёплыми струйками, скользящими по коже. Вымыла голову, смыла макияж, вытерлась восхитительно мягким, явно из хорошей прачечной, полотенцем, и задумчиво уставилась на свою одежду.

Влезать в неё обратно мне откровенно не хотелось, не такой уж она была удобной. К счастью, на вешалке висел халат. Мужской, разумеется, но такой с виду уютный. С минуту поразмыслив, будет ли позаимствовать его на время запредельным нахальством, я сдалась и закуталась в мягкую ткань. Затянула пояс, закатала слишком длинные рукава и довольно улыбнулась своему отражению.

К моему возвращению чайник успел вскипеть ещё разок. Костан крутился перед плитой, внимательно следя за туркой. По квартире плыл восхитительный аромат хорошего кофе. А на столе красовалась пузатая бутылка бренди.

Прошествовав к холодильнику, я открыла его и заглянула внутрь. На полках обнаружилась только открытая банка оливок, на которых успела буйно разрастись плесень, зато в морозильнике лежали несколько пакетов с замороженными овощами и упаковка каких-то котлет, с виду довольно сомнительных. Вздохнув, я покрутила её в руках и всё-таки положила на стол. Лучше, чем ничего, как ни крутись.

— Расскажете мне, может быть, кто такой этот Маркос? — поинтересовалась я, выбирая в подходящую сковородку.

— Маркос это примерно то же, что и Тойбен, — пожав плечами, объяснил Костан. — Только раз этак в десять покруче.

— Типа его босс? — хмыкнула я.

— Скорее, покровитель, — поправил Костан. — За мзду обеспечивает прикрытие от властей и мир с конкурентами.

— И что он имеет против тебя? — спросила я, переведя задумчивый взгляд на Рейна.

— Представления не имею, — развёл он руками. — Думаю, что ничего.

— Тогда зачем ему понадобилось всё это?

— Что именно "это"? — уточнил Костан, ставя передо мной чашку с кофе. — Он всего лишь помог посреднику договориться с Тойбеном. Больше на него у нас ничего нет.

— Он может быть тут вовсе и ни при чём, — задумчиво продолжил Рейн. — В смысле, его к этой истории может привязывать только посредник, воспользовавшийся его помощью, чтобы выполнить поручение совсем другого клиента.

— Но он, получается, знает этого посредника, — заметила я, выкладывая котлеты на сковородку.

— Но его так, как Тойбена, к стенке не прижмёшь, — проворчал Костан.

— А как тогда найти этого посредника?

— Посмотрим, — с лёгким раздражением ответил Рейн. — Может, придётся найти кого-то, кто всё-таки сможет прижать к стенке Маркоса.

Я на это только вздохнула, принимаясь переворачивать котлеты. Чем дальше, тем отчётливей мне казалось, что до конца этой бесконечной цепочки мы едва ли доберёмся. Потому что тот, кто расположился там, на конце, приложил максимум усилий, чтобы остаться неизвестным. И очень хорошо всё продумал.

Ужинали мы молча, каждый думая о своём. Лично я вспоминала и анализировала свой первый и пока единственный визит в клуб. С точки зрения исполнения задуманного план удался целиком: Тойбена мы отыскали и информацию из него вытрясли. А цель, как известно, оправдывает средства. Значит, мы сделали всё правильно. Но чем больше я вспоминала и думала, тем сильнее в этом сомневалась.

Наверное, я неправильно себя повела. И всё, что там со мной произошло... я не имела представления, как теперь относиться к самой себе. И да, к Рейну. И что ещё примечательней, теперь я окончательно не понимала, как он относится ко мне.

Чаще всего мне казалось, что мы даже меньше, чем друзья. Просто два человека, причудой судьбы угодившие в общие неприятности и потому вынужденные действовать сообща. Или хуже того, я просто обуза, с которой он связался на свою голову и теперь не может избавиться. Потому что попросту прогнать меня восвояси вроде как нехорошо, а пристроить некуда.

Но если всё так, то как понимать остальное? Разве что как нормальную реакцию молодого адекватно ориентированного парня на молодую симпатичную девушку. Да, именно на этой версии, пожалуй, и стоило остановиться. И не придумывать себе ничего лишнего на ровном месте. Определённо, именно так и надо поступить. Вот если бы ещё с моим собственным отношением всё было так же просто...

Изображая увлечённость едой, я украдкой посмотрела на Рейна, к счастью как раз уткнувшегося взглядом в чашку кофе. Что я вообще о нём знаю? Ничего ведь, если хорошо подумать.

Все четыре с небольшим года нашего знакомства он был в моём представлении типичным аристократическим сынком и только. Не могла я сказать о нём ничего конкретно плохого или конкретно хорошего. Да, он не выносил хамства и издёвок над слабыми, и это следовало бы записать ему в плюс, но что-то мешало мне так сделать, и этим "чем-то" была не только моя изначальная предубеждённость.

Рейн никогда и ни с кем не бывал груб, это да, но и никакой особой сердечной теплоты к кому бы то ни было я тоже никогда за ним не замечала. Прохладно отстранённая вежливость, иначе называемая корректностью, была его неизменной спутницей. И она очень походила на обычное аристократическое высокомерие, просто проявляемое в более достойной, чем это обычно бывает, форме. Да, я думала о нём именно так. В своё оправдание замечу, что все вокруг так думали.

Но вот жизнь повернулась так, что мне довелось увидеть его рядом не только с другими студентами и преподавателями университета, но и с людьми из более близкого окружения. И тут он вёл себя совершенно иначе. Марта, почти бабушка, как он сам выразился, относилась к нему с искренней теплотой, и он платил ей тем же. Костан работал на его отца, но общались они как старые друзья. И как быстро он нашёл общий язык с Сантером, питавшим к аристократии едва ли не меньше любви и уважения, чем я.

Добавить к этому ещё впечатляющий набор весьма неожиданных для графского сынка знаний и умений — и можно было делать неутешительный вывод, что, составляя своё представление о Рейнольде Марино, я ошиблась чуть более, чем полностью.

Чёрт, да даже в практической магии он понимал не меньше, если ещё и не больше меня, честной ботанички и отличницы. В типичные богатенькие лодыри я, помнится, записала его на первом курсе. Тогда он действительно плавал в теории. И я, сделав целиком устраивающие меня выводы, благополучно на этом успокоилась. А зря.

Общий итог выходил неутешительным и весьма для меня нелестным, чего уж там. Помнится, в аристократах меня всегда больше всего раздражала манера судить о других предвзято, основываясь исключительно на социальном положении. Только вот получалось, что сама я ровно ничем не лучше, потому что именно так и поступала. Стыдно.

— Надо бы поспать, — отставляя опустевшую кружку, заявил Костан, обрывая поток моей мысленной самокритики.

— Надо бы, — согласился Рейн, так и не отрывая взгляда от кофе. — Принеси нам сюда подушки, пару одеял, и дверь закрой как следует.

— Почему? — вырвалось у меня.

Спальню я мысленно застолбила за собой. И сама собиралась как следует закрыть дверь. Может, это и было глупо с учётом всех обстоятельств, но так мне было бы спокойнее.

— Потому что рядом с ним спать невозможно, — просветил меня Рейн. — Он всегда засыпает первым и храпит как трактор. Честно сказать, я даже сомневаюсь, что и закрытая дверь нас как-то спасёт.

— Да ладно, — чуть обиженно буркнул Костан. — Я в прошлом году лечился, к твоему сведению.

— Ага, — кивнул Рейн. — Курс был двухнедельный, а ты сбежал из больницы уже на третий день. Или, может, тебя оттуда выгнали, не выдержав твоих рулад?

Проворчав неразборчивое ругательство, Костан встал из-за стола и направился в спальню. Выбросил оттуда прямо на пол пару подушек и одеяло, после чего захлопнул дверь. Чуть вытянув шею, я пронаблюдала, как он, не переставая ругаться, чем-то заткнул щель под ней. И на некоторое время воцарилась тишина.

— Этот диван, вроде, не раскладывается, — тихо заметила я.

— Знаю. Ты ложись.

— А ты?

Я сама едва расслышала собственный вопрос. Чего, спрашивается, так трясусь и почему ощущаю из-за происходящего такую бешеную неловкость? Тогда, в мотеле, я, помнится, не очень-то смущалась. А теперь не поздно ли?

— А я на полу.

— Неудобно будет, — пискнула я, сама не зная, зачем.

— Ничего, — усмехнулся Рейн. — Бывало и хуже.

Завернувшись в плед, я пару минут лежала неподвижно. Потом немного повернула голову и посмотрела на Рейна. Свет уличного фонаря, пробивавшийся сквозь не слишком плотные шторы, освещал почти всю комнату, позволяя разглядеть всё, что мне хотелось. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Если и не спал, то довольно удачно притворялся.

Вздохнув, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Некоторое время дело двигалось вполне успешно, я погрузилась в полудрёму и почти успела отключиться окончательно. Почти. Из блаженно расслабленного состояния меня выдернул громовой храп, донёсшийся из спальни. Рейн оказался прав, от такого не могла спасти никакая дверь.

— Чёрт, — мрачно констатировал Рейн, открыв глаза. — Опять не успел.

Следующие минут пятнадцать мы оба дружно пытались делать вид, что пытаемся заснуть. Получалось из рук вон плохо. Доносящиеся из спальни рыки, стоны и хрипы не оставляли этому начинанию ровно никакой надежды на успех.

— Он всегда так? — раздражённо поинтересовалась я наконец, выныривая из-под подушки, которая тоже не спасала.

— Всегда, — обречённо вздохнул Рейн, тупо глядя в потолок. — В училище он вообще на складе спал. Поговаривали, оттуда даже крысы разбежались.

— Почти готова в это поверить, — тоже вздохнула я, садясь и потирая виски. — Кофе будешь?

— Лучше чаю, — усмехнулся Рейн. — Я и без кофе себя чувствую чересчур бодро.

— Да, — поразмыслив, согласилась я. — Лучше чаю.

Ещё через пятнадцать минут, когда мы расположились на диване с чаем и коробкой печенья, я созрела задать закономерно возникший у меня вопрос. Раз уж всё так сложилось, стоило, пожалуй, начать сводить более близкое знакомство. И для начала выяснить кое-какие детали биографии. Например, поймав за хвост только что затронутую тему.

— Вы с Костаном вместе учились? — спросила я наугад.

— Не совсем, — качнул головой Рейн. — Учился я, а он был инструктором.

— Помнится, ты говорил, что учился дома, — неожиданно сама для себя вспомнила я.

На первой встрече со студентами наш декан, помнится, попросил нас по очереди сказать, кто какую школу закончил. Видимо, ему лень было просматривать документы. Ну, или он просто не придумал, чем ещё можно заняться на этом обязательном, ритуальном даже мероприятии. Все аристократические детки, с явным выражением превосходства глядя на тех, кому меньше повезло с родителями, называли Школу Ноймана или Гимназию Керста — два очень дорогих и элитных столичных учебных заведения. И только Рейн спокойно сказал, что был на домашнем обучении. В последние десятилетия подобное стало редкостью даже для аристократии, потому, наверное, и застряло в моей памяти.

— Я соврал, — неожиданно улыбнулся Рейн.

— Почему? — выпалила я прежде, чем хоть о чём-то успела подумать.

— Не мог же я правду сказать. К тому же, по документам я в самом деле учился дома.

— А на самом деле где? — не отстала я.

— В училище Шексни.

— Да ладно! — выпалила я, не поверив собственным ушам.

Всё равно не поверив, хотя такой ответ объяснял, в общем, решительно всё. В этом заведении готовили бойцов спецподразделений полиции и армии. Если Рейн в самом деле там учился, понятно, откуда у него навыки выживания и где его научили стрелять и драться. В голове моей не сходилось только одно: училище это не просто не считалось элитарным — золотые детки и их родители обходили его десятой дорогой. Если уж кто-то из аристократов грезил военной карьерой, к его услугам была престижная Военно-Инженерная Академия.

— А что, — хмыкнул Рейн, бесцеремонно стягивая с меня половину пледа, — это для меня недостаточно... круто, да?

— Достаточно необычно, — пробормотала я, наконец-то сумев облечь своё изумление в приемлемую фразу. — Но зачем тебе это скрывать?

Вот теперь я точно уже не верила, что он умалчивал об этом факте, боясь насмешек или вроде того. Хотел бы — сказал бы прямо. И я бы посмотрела на рискнувшего над ним посмеяться. Даже не потому, что можно в ответ и по лицу схлопотать. Просто не Рейн Марино делает то, что круто. Круто то, что делает Рейн Марино. Так уж он сумел себя поставить, этого не отнимешь.

— Илона, ты как ребёнок, — коротко усмехнулся Рейн. — Затем, что не под своим же именем я там учился.

Видимо, мне следовало уже что-то понять и прекратить задавать глупые вопросы. Но то ли голова сейчас отказывалась работать, то ли я в принципе отличаюсь недогадливостью, что уже, к слову, и так готова целиком признать... так или иначе, ничего я не понимала.

— Зачем? — тупо выдала я.

На этот раз Рейн рассмеялся. Протянул руку, поймал меня пальцами за подбородок и заставил взглянуть себе в лицо. Я смутилась настолько, что даже не смогла заставить себя отшатнуться, только опустила глаза и покраснела. Исключительно от стыда за собственную глупость, никаких других эмоций я в себе не отыскала.

— Затем, что графского сына будут слишком оберегать преподаватели и слишком ненавидеть ученики, малышка. Только и всего. Зачем мне такое?

— Зачем тебе вообще было учиться в таком месте? — пролепетала я, по-прежнему сидя совершенно неподвижно.

Рейн наконец отпустил меня, отвернулся, откинулся на диванную спинку, заложил руки за голову и тихо, очень тихо ответил:

— Из своего... общения с Вальтером Рэнсеном я вынес одну вещь. Понял, что никогда больше не хочу чувствовать себя беспомощной жертвой. Вот и решил пойти туда, где меня научат самому защищать себя. И не только себя.

Я стиснула в кулаках край пледа, не позволив себе больше ни единого движения. Опять, сама того не желая, вышла на этот скользкий и тонкий лёд, коснулась больного места. И уже начала жалеть, что вообще завела такой разговор.

Рейн поднялся, дошёл до кухонного стола, открыл так и стоящую там бутылку и налил бренди прямо в свою опустевшую кружку. Выпил одним глотком, резко выдохнул и немного постоял неподвижно. Потом со стуком поставил кружку на стол и негромко сказал, не оборачиваясь ко мне:

— На самом деле я вынес из той истории кое-что ещё.

— Что? — шепнула я.

Честное слово, я надеялась, что за громовыми раскатами храпа Рейн меня не услышит. Но Костан будто нарочно именно в этот момент решил сделать короткую, всего на пару секунд, паузу. Этого хватило, чтобы во внезапной, уже немного позабытой тишине мой вопрос прозвучал пугающе громко и внятно.

— Я посмотрел на себя со стороны. Не сказать, чтобы увиденное мне тогда очень понравилось.

Я не рискнула спрашивать, что он имел в виду. Зато очень хорошо представила себе, какие чувства может вызвать подобное осознание. Сама не так давно их испытала. Да и сейчас продолжаю испытывать. И стоит, пожалуй, всё же поговорить об этом.

— Прости меня, — тихо сказала я, опуская голову и утыкаясь взглядом в собственные колени.

— Начало мне нравится, — после недолгой паузы отозвался Рейн. — А за что именно?

Вот мне его тон и слова не понравились совершенно. Но сделав над собой усилие, я сдержалась. Он имел полное право злиться на меня, и даже посоветовать засунуть свои извинения в какое-нибудь не очень приличное место. Но вместо этого спросил, в чём именно я чувствую себя виноватой. Если отбросить первые неуместные эмоции, это был хороший вопрос. Самой бы до конца понять ответ на него. А потом ещё как-нибудь суметь сформулировать.

— Я знала, что нужно уважать решение Амиры, — заговорила я, решив начать с самого начала. — Настоящие друзья так делают, верно? Вот и я старалась, но знаешь, не очень-то искренне. Всё равно постоянно думала, что из-за тебя с ней случится что-нибудь плохое, что она станет несчастной. И когда... когда...

Дальше не получилось. Я так и не смогла произнести это вслух. Словно это не становилось правдой, фактом, пока не прозвучало. Глупое, нелепое, наивное поведение ребёнка.

— В общем, я быстро нашла виноватого, — торопливо договорила я.

— И тебе нравилась эта версия, правда? — добил Рейн.

— Да, — едва слышно выдохнула я.

Некоторое время мы оба молчали. Я не знала, что ещё добавить. Сказать, что судила предвзято? Но это и так, в принципе, очевидно. Объяснить, почему я так думала? А стоит ли? Это будет очень жалкое самооправдание.

— Не надейся, — неожиданно нарушил молчание Рейн, — я тебе не скажу, что ты не виновата, хоть это и принято в таких случаях. Но твои мотивы вполне понимаю.

— Правда что ли?! — всё-таки сорвалась я. — Ничего ты не понимаешь! Тебе не приходилось чувствовать себя недочеловеком!

— Да неужели? — спокойно спросил Рейн, наконец-то разворачиваясь ко мне лицом. — А кем, интересно, считала меня ты?

Вопрос окатил меня ведром ледяной воды. И как-то внезапно окончательно расставил всё по местам. Нет для меня никаких оправданий, даже жалких. То, что со мной кто-то поступил плохо, не даёт мне права точно так же поступать с другими. Весь мир не виноват в моих бедах, и хватит уже лелеять их в душе. Я молчала, а Рейн продолжил:

— Физику элементарную помнишь? Действие равно противодействию. Я тоже, представь себе, ненавижу, когда мне улыбаются, держа камень за пазухой. Знаешь, когда семь лет проводишь там, где все вокруг с тобой на равных, перемена ощущается невероятно остро, до тошноты. До того, что видеть не можешь эти лживые лица изо дня в день, а вынужден. Ещё и в ответ улыбаться приходится.

Я глубоко, со всхлипом, вздохнула. Торопливо прикусила костяшку указательного пальца, чтобы ненароком не разреветься от злости на саму себя, на свой идиотский многолетний эгоизм. За которым я ухитрялась не замечать, каких усилий, должно быть, стоило дружить со мной, вечно недовольной и обиженной, совершенно не думающей о других. Мало меня любили, да, но я этого, в общем, и заслуживала.

— Ну ты что? — тихо спросил Рейн, подходя и садясь рядом. — Не плачь.

— Я ужасный человек, — вздохнула я в ответ.

— Нет.

— Да. Я желала тебе зла. Совсем ни за что.

— Это не так, — покачал он головой.

— Почему?

— Во-первых, ты желала не зла, а справедливости. Это, согласись, несколько разные вещи. Во-вторых, у тебя были причины. Неподходящие, да, но всё-таки были. Чего у тебя не отнять, так это честности. А честный человек не может быть ужасным. Разве что неприятным.

Я криво улыбнулась. Неприятным — это уж точно. Мало кто хочет знать правду о себе. Вот мне её только что вполне честно высказали, и это не доставило мне удовольствия. Хоть и наверняка принесло пользу.

— Я тебе неприятна?

Рейн тихо рассмеялся, откидываясь на спинку дивана. Я покосилась на него подозрительно и чуть сердито. Не казалось мне, что в моём вопросе было что-то смешное. И честно сказать, я немного сомневалась, что хочу услышать ответ.

— Как тебе сказать, чтобы не обидеть? И да, и нет.

— Это как? — окончательно растерялась я.

— Вряд ли то, что тебя ненавидят за совершенно чужие грехи, может радовать, — ответил Рейн уже без тени улыбки. — Но лично для меня твоя искренняя неприязнь была глотком чистого воздуха в бесконечном потоке фальшивого обожания. Ты всегда была такой, какая есть. Может, и не лучшей из людей, но настоящей.

— Постараюсь принять это как комплимент, — выдавив из себя улыбку, пробормотала я.

— Это он и был, — глядя в потолок, хмыкнул Рейн.

Желания продолжать этот разговор у меня не осталось. Без того было о чём подумать. И попереживать. И ещё раз подумать. Сейчас бы со всем этим багажом, что называется, переспать... но под такой храп это вряд ли получится. Не знаю даже, насколько нужно устать, чтобы перестать его замечать.

Бросив быстрый взгляд на Рейна, я заметила, что он так и сидит с открытыми глазами. Видимо, и у него заснуть не получалось. Чаю пока больше не хотелось. Сидеть молча тоже выходило неловко, поэтому я решила сменить тему. Перейти от копания в прошлом к вопросу о будущем.

— Что мы будем делать завтра? — поинтересовалась я.

— Не знаю, — задумчиво отозвался Рейн и тут же, посмотрев на меня, без перехода поинтересовался: — Как найти того, кого найти по определению невозможно?

— Ты о ком? — несколько опешила я.

— О посреднике, Илона, о посреднике. Суть деятельности которого в том, чтобы его нельзя было поймать.

— Через Маркоса? — предположила я.

— Такая штука, малышка, — протянул Рейн, — Маркос может быть заказчиком. Или одним из заказчиков. Или не быть. В любом случае, подобраться к нему очень сложно. Но даже если это получится, и окажется, что он не при делах, он может попросту ничего толком не знать об этом посреднике.

— Это как?

На этот раз я точно знала, что причина вопроса не моя глупость. Не разбираюсь я в таких делах. По-моему, совершенно естественным образом. Откуда бы мне, обычной, скромной, законопослушной девушке знать, как и что происходит в криминальном мире? И даже банальная логика тут не помогает. Если рассуждать в её рамках, как может человек просить помочь тому, с кем сам даже не знаком?

— Это запросто, — всё-таки объяснил Рейн. — О посредниках обычно известно, как с ними можно связаться и чем они себя зарекомендовали. А имён их никто не знает. Ну, то есть, кто-то знает, конечно, но обычно на самом верху криминальной иерархии. До которого Маркосу как до Луны на четвереньках.

— Ничего себе... — пробормотала я.

— А как ты думала?

— Я никак об этом раньше не думала, — проворчала я.

— Не удивлён, — усмехнулся Рейн.

Глава 8

Спать, как назло, расхотелось напрочь. Не знаю, правда, так ли уж это было плохо. Раз никаких конкретных планов на завтра у нас нет, можно будет и днём отоспаться. А сейчас воспользоваться свободным временем иначе. Пораскинуть мозгами.

— Чайку? — предложил Рейн.

Я кивнула, устраиваясь поудобнее и закутываясь в плед. Дождалась горячей кружки душистого напитка, отпила небольшой глоток и блаженно зажмурилась. Работать головой по ночам — дело для любого студента в известной степени привычное. Был бы только чай или лучше кофе. Но сейчас кофе не хотелось.

— Я вот чего подумала, — начала я, ставя кружку на стол, чтобы немного остыла. — Правильно ли мне кажется, что ты не очень веришь, что Маркос мог тебя... заказать?

— Для начала я даже не знаю точно, меня ли заказали, — задумчиво ответил Рейн. — Если всё затеял не Декар, то изначальной целью могла быть и Амира, а меня уж заодно приплели. Но да, вообще ты права.

— И на чём это мнение основано?

— У моего отца нет конфликтов с Маркосом. И с теми, кто над ним, нет. И причин конфликтовать нет тоже. Ни деловых, ни личных. То же можно сказать и про деда Амиры. Зато и у Маркоса, и у его хозяев давняя война с Декаром. И я не думаю, что они стали бы делать ему такой подарок.

— Резонно, — согласилась я. — Тогда, получается, Маркос оказал посреднику услугу в рамках благотворительности.

— И это меня удивляет, — вставил реплику Рейн.

— А меня — не очень. Маркос мог и не знать, что и с какой целью затевается.

— Мог.

— А кому такой человек мог оказать услугу за просто так, причём не интересуясь её подоплёкой?

— Тому, с кем хочется сохранить хорошие отношения, — уверенно ответил Рейн.

— И ровно так поступил бы любой здравомыслящий человек, — с довольной улыбкой подытожила я. — Какой из этого вывод?

— Маркос знает посредника.

— Или в будущем рассчитывает пользоваться его услугами, — добавила я.

Именно так строились мои отношения с заказчиками письменных работ. Приходилось пару раз просить золотых деток о мелких услугах по учёбе. Когда студенческий посеяла. И ещё когда отец заставил съездить к тётке, и я из-за урагана вернулась на день позже, чем должна была. Не поморщились даже, договорились в деканате, чтобы документ мне сделали за день, а прогул прикрыли отметкой о болезни. Потому что знали — рефераты им ещё понадобятся.

— То есть? — уточнил Рейн.

— То есть, они не обязательно знакомы лично, — с готовностью пояснила я. — Но вот что совершенно точно: Маркос знает, как можно связаться с этим типом.

— Предлагаешь его выманить?

— Вроде того. Только не имею понятия, как.

— У меня мелькала такая мысль. Но это будет очень сложно, — уверенно заявил Рейн. — Правда, за неимением других вариантов сгодится и такой.

— И как ты думаешь, это можно сделать? — чуть лениво поинтересовалась я, пристраивая голову на мягкую спинку.

— Придётся с кем-то договариваться. С кем-то, кто действительно мог бы заинтересоваться услугами такого человека.

— Преступника то есть?

Рейн кивнул. Я досадливо поморщилась. В таком виде план не слишком мне нравился. Веяло от него чем-то неприятно знакомым. Один раз я уже попыталась договориться с одним негодяем, чтобы наказать другого. Результат не порадовал. Мягко говоря.

— А других способов нет?

— Надёжных — нет, — отрезал Рейн.

— Но теоретически это всё-таки возможно? — уточнила я на всякий случай.

— Теоретически. Но ты ведь понимаешь, что это будет услуга. Всякая услуга имеет свою цену. Подобная — цену очень высокую. К тому же, в любом случае сначала придётся добраться до Маркоса, а это само по себе затруднительно.

— Будем ждать? — вздохнула я.

— Будем, — кивнул Рейн.

Мне даже думать не хотелось о том, в чём именно может заключаться плата за такую услугу. Что-то подсказывало — лучше и не знать, а то нескоро опять смогу спать спокойно. Может даже вообще никогда не смогу. Но тут уж приходится решать, что дороже: собственная шкура или совесть. Очень ли я плохой человек, если в душе понимаю того, кто оценит первую выше? И честное слово, мир не станет существенно хуже, если один неплохой человек один раз сделает что-то плохое ради спасения тех, кто ему дорог.

Лежащий на столе телефон Рейна мигнул экраном, оповещая о прибытии сообщения. Я невольно подобралась — последнее время хорошие новости были в дефиците. Рейн взял трубку и прочёл присланное. Я внимательно наблюдала за его лицом. Не очень надеялась узнать, что конкретно ему написали, но хотелось по крайней мере прикинуть, насколько всё плохо. Судя по обозначившейся на миг складке между бровей, достаточно.

— Сантер расторопный парень, — невесело улыбнулся Рейн, подняв на меня взгляд.

— Это он написал? — немедленно вскинулась я. — Что там?

— Нащупал ниточку к одной из девушек. И он оказался прав, Декар очень внимательно следит за этой историей.

— В смысле? — шепнула я, чувствуя, как горло стискивают липкие и холодные пальцы страха.

— В смысле, теперь ему самому придётся залечь на дно, — поморщился Рейн. — Жаль, я надеялся, что с ним ты будешь в безопасности. Но, выходит, ничего не получится.

Схватив со стола кружку, я обеими руками поднесла её ко рту, но так и не сделала глоток. Слишком много противоречивых эмоций завладело мной разом. Страх за Сантера смешался с нотками совершенно неуместной радости от того, что я не окажусь вдали от главных событий. Мне было стыдно, что я втянула друга в тёмную и очень опасную историю, но я слишком хотела докопаться до правды, узнать, кто убил Амиру, и хоть что-то лично сделать для того, чтобы эта мразь не осталась безнаказанной.

— Не бойся, — неожиданно утешил меня Рейн. — Сантер не дурак. Он знал, на что идёт, и не стал бы ввязываться, если бы сам этого не хотел. Думаю, он справится.

— Один против возможностей Декара, — с горечью пробормотала я.

— Он некромант. Его так, без хрена, не сожрёшь.

— Почти самоучка, — парировала я.

— Ну да, — со странной усмешкой согласился Рейн. — Почти.

Я подозрительно прищурилась. В тоне этого ответа звучал более чем явственный намёк на то, что я не знаю о Сантере чего-то очень важного. И это мне не понравилось. В конце концов, он мой друг. Почему Рейн знает о нём больше меня?!

— О чём мне опять забыли сообщить? — процедила я, с трудом сдерживая вспыхнувшее раздражение.

— Почему забыли? — приподнял бровь Рейн. — И не собирались, зачем?

— Ты издеваешься? — окончательно обозлилась я.

— Некроманты очень закрытое сообщество, — полностью проигнорировав моё негодование, ответил Рейн. — И довольно... специфическое. Если ты знакома с историей нашего универа, то должна знать, что соответствующего факультета там не было никогда, только кафедра, куда брали на специализацию боевых магов. И больше никого. Потому их всегда было очень мало.

— Что-то такое припоминаю, — проворчала я.

— Так вот, к моменту, когда некромантию запретили, в Форине оставалось три тёмных мастера. Ты вообще знаешь, кого так называют?

Я отрицательно качнула головой. Вообще впервые услышала этот термин как раз в беседе Рейна с Сантером. Им обоим его значение было явно известно, так что пояснений тогда не последовало.

— Так называют некромантов, прошедших испытание. В чём в точности оно заключается, я не знаю, слышал только, что в поиске душ. То есть, это работа с мертвецом без какой-либо физической с ним связи.

— Без трупа в смысле?

— Да.

— А это разве не по части медиумов? — несколько удивилась я.

— Медиумы не ищут души, — терпеливо объяснил Рейн. — Они могут выйти на контакт, если те рядом, и только. Грубо говоря, их радиус ограничен, у самых сильных он метров десять, не больше. А тёмным мастером называют того, кто может найти нужную душу где бы она ни находилась, хоть в другой стране. И призвать к себе.

— Круто, — аж присвистнула я. — Думала, такое вообще невозможно.

— Возможно, только для очень и очень немногих.

— Думаешь, Сантер такой?

— Думаю, — неожиданно улыбнулся Рейн, — он сам очень хочет знать, такой ли он.

— Этому же учиться надо, — выпалила я.

— Он и учился. У одного из трёх последних форинских мастеров.

Я вытаращилась на Рейна, ещё и рот приоткрыв от изумления. И чуть не выронила себе на колени кружку с чаем, которую так и держала в руках. В последний момент успела сомкнуть пальцы.

— Ты что, хочешь сказать, что старик Рейф это... это... магистр Деверо?! Легендарный магистр Рейфел Деверо?!

— Десять из десяти, малышка.

— А у Сантера другая фамилия, — пробормотала я растерянно.

В моей голове эта информация укладываться отказывалась наотрез. Не могла я совместить немощного, но несмотря на это улыбчивого и доброго старика Рейфа и знаменитого магистра, имя которого было вписано в учебники магии и истории, героя последней войны, создателя двух дюжин заклинаний и формул. Хотя вот то, что доживал свой век он в безвестности и почти в нищете, как раз не особо удивляло. Люди предпочитают мёртвых героев, они обычно просто не знают, что делать с живыми.

— Естественно. Сантер сын дочери Деверо, у него фамилия отца.

Было и ещё кое-что, чего я не понимала. Я знала Сантера уже семь лет, но таких подробностей о себе и своей семье он никогда мне не рассказывал. Может, в отместку, я тоже не отличалась откровенностью. Теперь мне было очень за это стыдно, но прошлого не изменишь, остаётся разве что прощения попросить. И всё-таки, если я за столько лет ничего подобного от Сантера не узнала, как, чёрт побери, это узнал Рейн?

Ответом на мой недоумённый вопрос стала широкая улыбка и лукавый прищур синих глаз. Я даже поёрзала в подушках, почувствовав себя то ли разыгранной, то ли откровенно обманутой. И решилась попросить прояснить ситуацию.

— Можно сказать, случайно, — ответил Рейн. — Отец моей... мамы был когда-то неплохо знаком с магистром. Более того, они приходились друг другу роднёй.

Я запила удивление большим глотком почти остывшего чая. И осознала, что окончательно растерялась. Уместно сейчас было бы продолжить расспросы о Сантере, но где-то под ложечкой заскреблось непреодолимое желание поинтересоваться совсем другим. Почему Рейн так ощутимо запнулся, прежде чем сказать о своей матери?

Но сделать это, во всяком случае прямо сейчас, было бы слишком большой бестактностью. Так что я не решилась затронуть эту тему. Боялась, что она может оказаться даже более скользкой, чем история с Рэнсеном.

— Какой родней? — поддержала я прежнюю тему беседы.

— Они были женаты на двоюродных сёстрах.

— То есть ты и Сантер — родственники? — промямлила я.

— Дальние.И по женской линии, — хмыкнул Рейн. — В общем, кое-что слышали друг о друге ещё до того, как благодаря тебе впервые встретились лично.

— С ума сойти...

— Мир тесен. Даже теснее, чем кажется, — резко посерьёзнел Рейн. — Иной раз вот так встретишься с кем-нибудь и запросто обнаружишь общих предков. И общих врагов в придачу.

— Общих врагов — это Декара? — уточнила я на всякий случай.

— Его самого.

— А Сантеру он чем насолил?

— Сама у него спроси, — пожал плечами Рейн.

Я досадливо поморщилась, пытаясь понять причину такого ответа. Сам не знает, или не считает себя вправе раскрывать чужие тайны? Или просто хочет, чтобы я сама толком поговорила с Сантером? Впрочем, последний вариант я явно вытянула из собственного чувства вины. Поговорить нам надо в любом случае. А так вот и повод появляется.

Поставив кружку на стол, я с наслаждением потянулась всем телом. Поясница немного побаливала от долгого сидения согнувшись. А ещё временами противно тянуло внизу живота, но с этим ничего не поделаешь, таковы вечные издержки бытия женщины, пройдёт к завтрашнему вечеру.

— Спрошу, — кивнула я и не удержалась, зевнула.

— Попробуй поспать, — посоветовал Рейн. — Тем более тебе завтра предстоит прогулка.

— Какая ещё прогулка? — мигом вскинулась я, невольно начав подозревать самое худшее — то, что договариваться с каким-нибудь бандитом придётся всё-таки нам.

— По магазинам, — чуть заметно усмехнулся Рейн. — Коль скоро к Сантеру возвращаться нельзя совсем, и не только тебе, получается, что теперь у тебя нет нормальной одежды.

— Эта, по-твоему, не нормальная? — хмыкнула я, поправляя пояс халата.

— Илона, я не в этом смысле.

— Да понимаю я, о чём ты, — мотнула головой я. — Что, подразнить нельзя?

— Дразни, — покладисто согласился Рейн. — Но что-нибудь удобное и тёплое тебе всё равно нужно.

— Нужно, — снова зевнула я, едва успев прикрыть рот ладонью.

— Вот и спи.

— Не могу, — буркнула я, выразительно косясь на дверь спальни, из-за которой по-прежнему доносились изысканные рулады Костана. — Мы и завтра будем так же всю ночь наслаждаться?

— Нет, — поморщился Рейн. — Я думаю, лучше нам уехать из города.

— Куда?

— Вроде бы есть одно место, но это я точнее узнаю завтра. Побудем там, пока что-нибудь не прояснится с Маркосом и посредником этим. А там уже видно будет.

— Меня устроит любое место без спящего Костана. Он хороший парень, но...

Рейн негромко рассмеялся, не дав мне возможности договорить. Я не стала особо переживать по этому поводу. Судя по смеху, он и так понял, что я имела в виду. После всей этой клубной истории желание держаться от Костана подальше выглядит чёрной неблагодарностью, но мы оба устали. Мы. Оба. Устали.

Повернув голову, я внимательно посмотрела на Рейна. Всё-таки я страшная эгоистка. С самого начала всего нынешнего кошмара постоянно себя жалею, и вот хоть бы раз припомнила, что мне, может, ещё не хуже всех. Как будто для Рейна это всё — прогулка увеселительная.

Да, на мою голову неприятностей свалилось выше крыши, но исключительно по моей собственной вине. Никто не заставлял меня примерять сияющие доспехи и очертя голову бросаться на защиту справедливости. Сидела бы себе спокойно, и ничего бы не случилось. А вот Рейну такого выбора никто не предоставил.

— Это закончится, — тихо сказала я. — Когда-нибудь.

— Когда-нибудь, — задумчиво согласился Рейн. — Как-нибудь.

— Всё будет хорошо.

Я постаралась вложить в свой голос уверенность, которой на самом деле не чувствовала. И даже изобразила бодрую улыбку. Во всяком случае, хотелось верить, что получившаяся гримаса могла сойти за таковую хотя бы в темноте. Подумала немного и всё-таки решилась осторожно обнять Рейна за плечи.

— О, так ты всё-таки не совсем ёжик.

— Дурак! — выпалила я, отшатываясь и чувствуя, как краска смущения заливает щёки. — Я думала...

Договорить не получилось. Прямо какая-то ночь фраз, оборванных на полуслове! Вот и проявляй к таким дружеское участие. Я тут стараюсь его как-то поддержать, а он опять обзывается! Злит меня, вдобавок заставляя с чего-то вдруг подумать, такое ли уж это участие на самом деле дружеское. И осознать, что веду я себя как ребёнок лет этак пяти-шести. И почему-то ничего не могу с этим поделать.

Окончательно запутавшись в зашкаливших эмоциях, я вскочила, пытаясь придумать, куда бы сбежать, чтобы немного отдышаться. Не успела сделать и шагу, как оказалась бесцеремонно пойманной за руку.

— С тобой с ума можно сойти, Илона, — тихо выдохнул Рейн мне в спину.

— Я с тобой, кажется, уже сошла, — пробормотала я себе под нос.

— Правда?

Почему мне показалось, что в этом вопросе прозвучала... надежда? Потому что мне бы этого хотелось? Можно подумать, я знала, чего хочу! Да вот понятия не имела, хоть убивайте.

— Правда, — кивнула я, глядя на часы, висящие над дверью в коридор и понимая, что никак не могу сообразить, сколько же сейчас времени.

Я всё ещё думала о стрелках часов, в которых умудрилась безнадёжно запутаться, когда поняла, что уже снова сижу на диване, чувствуя затылком тёплое дыхание. Рейн молчал, и я тоже не знала, что сказать. И не хотела ничего говорить, если честно. Потому что сейчас, вот именно сейчас было просто хорошо. И тихо. Стоп. Тихо?!

Вздрогнув, я повернула голову и глянула на дверь спальни. Костан стоял там, одной рукой держась за косяк, а второй яростно протирая глаза. Слишком яростно. Всё-таки не такой уж хороший он был актёр, хоть и с претензией. Интересно, сколько он уже там... загорает?

— Я это... воды попить, — сквозь притворный зевок поведал Костан, сообразив, что его заметили.

— Шпион из тебя как из слона балерина, — усмехнулся мне в волосы Рейн, не выпуская меня из объятий. — Тебя, кстати, не за это ли из наркополиции турнули?

— Нет, не за это, — беспечно пожал плечами Костан, разом прекратив прикидываться заспанным.

— А за что? — встряла в разговор я, пытаясь хоть как-то отвлечься даже не от неловкости собственного положения, а от того, что испытываю я её куда меньше, чем следовало бы.

— Тебе, крошка, лучше этого не знать, — многозначительно протянул Костан по пути к кухонному столу.

Пока он звенел посудой и наливал себе холодной воды прямо из-под крана, я вывернулась из рук Рейна, прихватив с собой плед, и отправилась в спальню. Ненадолго остановилась на пороге в нерешительности, но потом махнула на всё рукой, развернулась и объявила:

— Моя очередь спать. В тишине.

Выждала для приличия пару секунд, но возражений не последовало. Потому я с чистой совестью закрыла за собой дверь, рухнула на кровать прямо поверх покрывала, завернулась в плед и блаженно закрыла глаза.

В мечте своей я отключилась сразу, едва коснулась головой подушки. В действительности ничего подобного не произошло, сон как рукой сняло. Некоторое время я лежала, тупо глядя в потолок и прислушиваясь к происходящему в комнате. Но там ничего не происходило. Парни разве что шептались, но очень, очень тихо. А вставать, идти к двери и подслушивать, так ли это, было откровенно лень.

Их молчание безжалостно оставило меня наедине с собственными мыслями. Ход которых категорически не радовал, потому как неизбежно добирался до вполне неприятного вывода: притязания Декара не были моей самой главной жизненной трудностью на данный момент.

Я всегда старалась строить свою жизнь разумно. И первая же настоящая крупная ошибка потянула за собой цепь событий, в результате которой я оказалась сейчас на чужой кровати, в чужой квартире, в компании мыслей о парне, о котором мне не стоило бы думать вообще никогда.

Он был таким, именно таким, как я мечтала. Спокойным, уверенным в себе, надёжным, умным... красивым, чёрт его побери! И я хотела знать, как он ко мне относится. Только вот умом понимала, что как бы ни относился, это не имеет никакого значения.

Положим, он мне нравится. Упрямая вещь факт, никуда не денешься. Можно обнаглеть и предположить, что я тоже ему нравлюсь. Не только как тело, которое можно... использовать раз-другой. Смело, конечно, даже самоуверенно, но для гипотетических рассуждений вполне допустимо. Итак, некая взаимная симпатия существует. Что дальше?

А дальше, собственно, ничего. Кто он и кто я? Он аристократ, наследник титула и состояния. Я — девочка без денег, связей и положения в обществе. Так что ничего серьёзного у нас быть попросту не может. Я это понимаю, он наверняка тоже, поди не дурак. И какой из всего этого напрашивается вывод?

Интрижки, после которой он отряхнётся и пойдёт по жизни дальше, за ручку с какой-нибудь более подходящей ему особой, а я останусь с уничтоженной репутацией, мне не нужно. Это стоит уяснить для себя твёрдо, и именно из этого исходить в дальнейшем.

Сейчас нам в некотором смысле по пути. Точнее, это мне по пути с Рейном, потому что своим путём я пока пойти не смогу. Попросту не справлюсь. Не умею я скрываться, не думала, что однажды придётся, не готовилась к такому. Но если всё закончится хорошо, мне останется только попросить о последнем одолжении: замолвить за меня слово в универе, чтобы за прогулы не отчислили. И идти дальше своей дорогой, как и шла. Ещё бы найти в себе на это силы!

А ещё я чувствовала себя малолетней идиоткой. Потому что валялась на кровати без сна, когда нужно было отдыхать. И думала о парне, когда следовало бы — о человеке, задавшемся целью заполучить меня, чтобы помучить и наверняка убить в итоге каким-нибудь ужасным способом. И о том, как этой незавидной участи избежать.

* * *

К счастью, магазин, куда меня притащил Костан, оказался огромным универмагом. Не пришлось обходить десяток разных, чтобы купить всё необходимое, в каждом выслушивая ценные указания от скучающих продавщиц. Бродя между бесконечными полками и вешалками, я пыталась сообразить, что мне сейчас нужнее всего. Толстовка, удобная и практичная, уютный тёплый свитер, несколько футболок, три комплекта нижнего белья, которые я успела выбрать, пока мой спутник отвлёкся на рассматривание группы весьма соблазнительно одетых манекенов. И что ещё? Джинсы. Обязательно джинсы. А потом ещё обувь. И рюкзак.

— Нравится? — дёрнул меня за рукав Костан.

Я посмотрела на то, чем он залюбовался. Украшенная кружевами пижамка пудрового цвета, состоящая из короткой маечки на бретельках и шортиков, была и впрямь хороша. Правда, вряд ли в ней будет особенно удобно спать, но подобные вещи не для сна обычно предназначаются.

— Красивая, — согласилась я.

— Твой размер, — ухмыльнулся Костан, подталкивая меня вперёд.

Я перевела взгляд на красивую коробку, украшенную розовым бантом. Полюбовалась красотой дизайнерской тиснёной бумаги, поглядела на ценник и только плечами пожала. Красивая, но... не для меня.

— Тебе пойдёт.

Ухмылка Костана стала ещё нахальнее. Он тоже шагнул к витрине, взглянул на ценник, повернулся и смерил меня задумчивым взглядом. Потом заглянул в корзинку с вещами, которую я держала в руках, и поморщился.

— Удобно, практично, скучно, — констатировал он. — Ты же молодая красивая девушка. Как ты можешь так одеваться?

— Как могу, так и одеваюсь, — отрезала я, разворачиваясь и собираясь пойти куда и собиралась — к отделу с джинсами.

— Так лови момент.

Я остановилась как вкопанная. Потом медленно развернулась и тоже смерила Костана взглядом. Видимо, достаточно выразительным, потому что нахальная ухмылка на его физиономии быстро померкла.

Если бы мы не были сейчас в универмаге, если бы вокруг нас не ходили, присматриваясь к товарам, люди, я бы ничего не стала говорить. Молча залепила бы ему пощёчину и молча пошла по своим делам. Но мы были в универмаге, пощёчину пришлось облечь в слова.

— Ты знаешь, как я влипла в эту историю? — тихо спросила я, подходя чуть ближе, чтобы нас никто не услышал.

Костан отрицательно качнул головой.

— Тогда объясню: меня преследует Декар. Лично меня.

— Что Декар может иметь против тебя?

— Против? — с невесёлым смешком переспросила я. — Против — ничего, скорее уж за. Но это не твоё дело, полагаю.

— Как хочешь.К чему тогда рассказ?

— К тому, — холодно ответила я, — чтобы ты понял, кто я. Не...

— Это я уже понял, — перебил меня Костан. — Не такая, как вы, девушки, элегантно выражаетесь. Вот какая — не пойму.

Я чуть шевельнула плечами, чувствуя досаду. Он просто меня дразнил, грубо, пошловато, но не всерьёз. Или, может, проверял. Откуда мне знать, в чём заключаются его должностные обязанности?

— Так пижамку не будешь брать?

— Нет, — уже спокойно отозвалась я, разворачиваясь и всё-таки направляясь к джинсам.

— Зря, — довольно громко, так, что пара женщин заинтересованно на нас покосилась, заметил Костан.

Я придушила в себе желание продемонстрировать ему неприличный жест. Он не обязан мне нравиться, лишь бы хорошо делал своё дело. Со мной та же история. С какой бы стати ему мне симпатизировать? Мало ли, в каких жизненных планах меня подозревает семья Рейна. И нет ничего удивительного, если Костану поручили помимо прочего присмотреться ко мне на всякий случай.

Больше мы не разговаривали. Я спокойно покончила с выбором вещей, и мы покинули универмаг. Только уже в машине, пока ждали, когда какая-то девица закончит неловкие попытки припарковаться и освободит нам выезд, Костан неожиданно сказал:

— Ты извини, крошка.

— Ничего, — пожала плечами я. — Ерунда.

— Я больше так не буду, честное слово.

— Рада это слышать, — чуть улыбнулась я в ответ.

— Но я действительно не понимаю, какая ты, — вздохнул Костан, ловко вклиниваясь в поток машин.

— Обычная. Простая.

— Не так уж легко согласиться. Знаешь, вообще мы как-то неправильно свели с тобой знакомство. Может, когда всё закончится, дашь мне второй шанс?

— Ты ужасно храпишь, — усмехнулась я, преувеличенно внимательно рассматривая свои новые тёплые перчатки.

— Вылечусь, если будет подходящий стимул. Так как?

— Посмотрим, — неопределённо отозвалась я.

Остаток пути мы молчали. Я сидела, опустив голову, делая вид, что задремала, и размышляла, почему дала именно такой ответ. Конечно, ничего такого в этом не было. В смысле, никаких обязательств. К тому же, нельзя исключать возможность того, что вне работы Костан нормальный парень. Не идеальный вариант, зато реальный. В отличие от Рейна.

Вернулись мы тоже в тишину. Рейн сидел в кресле с ноутбуком и сосредоточенно читал. Пока Костан галантно относил на кухню увесистый пакет с продуктами, я подошла, облокотилась на мягкую спинку и посмотрела на экран. Разумеется, новости.

— Что пишут? — вполголоса поинтересовалась я.

— Ничего хорошего, — чуть поморщился Рейн, переключаясь на следующую вкладку. — Ищут меня, ищут тебя. Отец твой жалостливые интервью раздаёт направо и налево, просит вернуть ему дорогую доченьку.

— Лицемер, — фыркнула я. — Узнаю своего папочку. Пять минут славы и десяток новых клиентов — сплошная выгода.

— Всё настолько плохо? — поинтересовался усевшийся в соседнее кресло Костан.

— Всё настолько обычно, — отмахнулась я. — Мне не привыкать. А интересное что-нибудь мелькало?

— Нет. И это даже странно.

— Почему? — озадачилась я.

— Мало разных сплетен. Помнишь, сколько их было до того, как на меня повесили всех собак? А теперь все прямо слились в едином порыве изобличить негодяя, причём придерживаются одной и той же версии. Хотя мне думается, история о том, как я лично пошёл нанимать какого-то наркомана за тысячу злотых должна звучать смешно с точки зрения любого здравомыслящего человека.

Я побарабанила пальцами по чуть шершавой обивке. Звучало это в самом деле смешно, теперь я это осознавала. Почему не осознала сразу? Потому что аристократов зарвавшихся ненавидела, твёрдо считая их способными на любое скотство. Многие их точно так же ненавидят, потому и не сомневаются. Многие, но ведь не все...

— Но вот что действительно не укладывается у меня в голове, — продолжил Рейн, со стуком закрыв ноутбук, — так это то, что все, решительно все верят, что я был настолько против брака с Амирой, что аж на убийство пошёл. И никто не спросит себя, зачем тогда мне было столько времени играть в открытую, демонстрируя наши уверенно двигающиеся к свадьбе отношения.

— Действительно, бред, — пробормотала я, сообразив, что сама ещё ни разу не смотрела на эту историю под таким углом.

Но меня ещё хоть как-то можно простить. Я была в шоке, в панике, вообщесоображала плохо, а уж критически осмыслить происходящее и подавно не могла. Но другие-то не потеряли лучшую подругу. Значит, по идее, должны были оценивать факты более трезво. Но почему-то ничего подобного не наблюдалось.

— Не понимаю, — протянул Костан, — почему шеф не пытается на это повлиять.

— Шутишь? — усмехнулся Рейн. — Это сейчас будет всё равно что воды в кипящее масло плеснуть. Никто всерьёз не воспримет, только добавится истерики по поводу купленной прессы, за деньги обеляющей любого последнего негодяя.

— Она и так явно купленная, — проворчала я.

— Однозначно, — согласился Рейн. — Интересно только, кем. Уж точно не Декаром.

— Откуда такая уверенность?

— Декар по факту, конечно, аристократ, младший сын барона и всё такое, — вместо Рейна ответил мне Костан. — Но по сути он банальный бандит. Манипуляции общественным мнением не его конёк.

Выпрямившись, я посмотрела на кухонный стол, где теперь красиво расположились рядком кусок мяса, три пакета с овощами и бутылка красного вина. Желудок на это зрелище отреагировал радостным бурчанием, напоминая, что давно уже ждёт чего-нибудь посущественней и поприличней вчерашних сомнительных котлет.

— Не думаю, что людей, влиятельных настолько, чтобы суметь организовать подобную травлю, уж очень много, — позволила себе заметить я, уже засучивая рукава, чтобы приступить к готовке.

— Их мало, — хмыкнул Рейн. — Но они настолько влиятельны, что подозревать их просто страшно. Там даже и доказательства могут не помочь.

Услышав это, я невольно насторожилась, но потом решила не зацикливаться сейчас на мрачных мыслях. Без того приходилось несладко, нужно было хоть надеяться на возможность хорошего конца у всей этой истории.

— Пообедаем и уедем отсюда, — объявил Рейн, когда я уже устроилась чистить картошку.

— Куда? — опередил меня с вопросом Костан.

— Есть у одного давнего отцовского друга загородная недвижимость.

Такая уклончивость ответа меня несколько удивила. Сначала Рейн сказал, что доверяет Костану. Теперь не говорит ему, где собирается прятаться. Как одно согласуется с другим? Неужели разбор свежей прессы навёл ещё на какие-то подозрения?

— Не проверят? — въедливо уточнил Костан.

— Вряд ли. Друг слишком давний.

— Тогда я за машиной.

— Не нужно, — спокойно ответил Рейн. — Машина уже здесь.

Я напряглась, вслушиваясь в этот диалог, и тут же чуть не порезала себе палец. Неприятная складывалась ситуация, даже страшно было себе представлять, во что она может вылиться.

— Не доверяешь? — с нажимом проговорил Костан.

— Доверяю. Но сейчас тебе самому лучше убраться из города.

— Думаешь, Альфи настучит?

— Уверен, что уже настучал, — всё так же спокойно поправил Рейн. — И на всякий случай лучше тебе не знать, где я. Случайная встреча в клубе это одно. Укрывательство преступника — совсем другое.

Я не удержалась от вздоха облегчения, вылавливая из пакета следующую картофелину. Выходит, зря перепугалась. Но ведь это в самом деле ужасно: подозревать в предательстве каждого, даже самых близких друзей. Так вообще нельзя жить, проще сразу застрелиться и не мучиться.

Пока я возилась с готовкой, парни молчали. Рейн, кажется, вообще задремал прямо в кресле. Костан сидел на диване с телефоном, но, судя по звукам, просто увлёкся какой-то игрушкой. Мне тоже не хотелось заводить никаких разговоров. Отправив гусятницу в духовку доходить до кондиции, я разобрала новые вещи, поотстригала оставшиеся ярлычки и уложила всё в рюкзак. Больше заняться было нечем, разве что пойти полежать немного.

Уже в кровати мелькнула мысль почитать что-нибудь по учёбе. Забывшись, я, не открывая глаз, протянула руку и пошарила по тумбочке. Под пальцы подвернулся только стеклянный подсвечник, напомнив, что я не у себя в общаге, да и телефон мой остался в доме Марты. А с дешёвой одноразовой звонилки не почитаешь. И даже поиграть не во что. Оставалось только спать.

Разбудил меня Рейн. Мягко встряхнул за плечо, убрал с лица растрепавшиеся волосы. Протирая глаза, я не удержалась от улыбки. Было в этом коротком моменте что-то удивительно тёплое, что не хотелось разрушать. Тишина, полумрак, вкусный запах тушёного мяса, просачивающийся с кухни. И ничего кроме.

— Так я один всё ем? — радостно поинтересовался Костан.

Я досадливо поморщилась. Поистине, у некоторых людей буквально талант везде встревать не к месту и не ко времени. Хотя в данном конкретном случае не исключено, что действует он вполне продуманно.

— Лопнешь, — ответила я, сползая с кровати.

Стол уже накрыли без моей помощи, мясо даже успело немного остыть. Как раз достаточно, чтобы сразу приступить к еде. Так мы и сделали. И никакого разговора не получилось снова. И прощание вышло скомканным и ощутимо неловким.

Только уже в машине я решилась попытаться спросить, что произошло. Так и не смогла подобрать слов, но Рейн меня понял. Немного помолчал, делая вид, что сосредоточенно маневрирует в потоке машин, а потом неожиданно сказал:

— Он собирал сведения о тебе.

— Костан? — уточнила я, чтобы не молчать.

— Да.

— Откуда ты знаешь?

— Покопался в его ноутбуке.

— И что такого? — пожала плечами я. — Он работает на твоего отца, и...

— Мой отец знает о тебе, причём гораздо больше, чем можно отыскать в сети.

— Откуда? — изумлённо выдавила я.

— Не знаю, — чуть раздражённо отозвался Рейн. — Честное слово, Илона, не имею понятия.

Лично у меня имелась одна подходящая версия, притом уже довольно давно. Возникла ещё когда Рейн рассказывал нам с Сантером о пропавших девушках. Тот, кто сложил эту мозаику, был подозрительно хорошо осведомлён об отношениях, существовавших между Декаром и моей матерью. Возможно, хорошо знал её. Именно её, поскольку Декар точно не стал бы делиться подобнымни с кем.

Получалось, что либо на Марино работал человек, этой информацией обладавший, либо ею обладал сам граф. И в этом, то есть, в достаточно близком знакомстве богатого аристократа и известной модели, не было ничего удивительного и невероятного.

— Значит, ты не веришь Костану, — спокойно сменила тему я, решив пока не делиться этими своими соображениями.

— Нет, — снова спокойно согласился Рейн.

— Думаешь, он предатель?

— Не исключено, что он ведёт двойную игру, но не факт, что именно против меня. Может, просто левую работёнку делает.Или ты просто произвела на него неизгладимое впечатление.

— Хочешь сказать, он может подрабатывать на Декара?

— Я это допускаю.

Спокойствие Рейна начало действовать мне на нервы. Как можно вот так, бровью не поведя, заявлять, что подозреваешь в предательстве того, с кем только что мило общался? Да что там общался — жизнь свою, и не только свою, доверял! Запросто улыбаться, держа камень за пазухой!

А потом я поняла, что именно такой была повседневная действительность, его окружающая. Подлецы и предатели, преследующие свои цели, ложь, интриги — полный набор. И ни от кого нельзя ждать ничего хорошего. Даже больше — от каждого следует ждать чего-то плохого. На всякий случай.

Это моя-то жизнь мне не нравилась! Да она, можно сказать, сказкой была по сравнению с этим. Минимум внимательности, и можно избежать большей части неприятностей.

Впрочем, принцип-то, пожалуй, один. Разница всего лишь в том, что мои подозрения были обычно куда менее ужасными. Пока не заварилась эта каша, чего я боялась? Неумеренно наглых соседей по общежитию и их склонности распускать руки. Того, что обворуют. Убивать меня, даже упрятать в тюрьму, уж точно никто не собирался. Так что я была, оказывается, счастливым человеком. А ещё мы с Рейном похожи. Куда больше, чем мне раньше хотелось верить.

— Мне как-то больше нравится твоя вторая версия, — пробормотала я.

— Он тебе понравился?

Рейн сосредоточенно следил за дорогой. Теперь даже на навигатор, где уже появлялись первые жёлтые полосы затруднённого движения, почти не отвлекался. Видимо, надобности не было. Или... или не хотел ненароком взглянуть и на меня?

— Мне слишком неприятно думать, что все вокруг предатели, — стараясь быть как можно убедительнее, ответила я. Подумала и добавила: — Даже несмотря на то, что Костан мне нахамил.

— Что он тебе сказал?

Тон этого вопроса мне совершенно не понравился. Вот в двурушничестве он Костана подозревал совершенно спокойно, а теперь разозлился. Не стоило мне заводить этот разговор, но словно чёрт за язык дёрнул сказать про эту проклятую вторую версию. В результате пришлось оправдываться. И, кажется, от этого стало только хуже.

— Ничего, — буркнула я. — Просто пошутил неудачно.

— Что он тебе сказал? — с нажимом повторил Рейн.

Я почувствовала, что начинаю сердиться. С какой, собственно, стати я вообще оправдываюсь? Мы оба свободные люди, ничего друг другу не должны. И если мне кто-то понравится, пускай даже и Костан, я буду иметь полное право с ним встречаться. Да хоть замуж выйти! И уж разговоры наши точно наше личное дело, в которое Рейн не имеет никакого права совать нос.

— Илона, это важно, — резко сменив тон на мягко увещевающий, сказал Рейн. — Я тут между делом пытаюсь понять, чего Костану от тебя понадобилось. Помоги мне, пожалуйста.

Я раздражённо стукнула кулаком по сиденью, в который уже раз обозвав себя дурой. Постоянно думаю не тогда и не о том, да ещё вдобавок поддаюсь эмоциям, когда ситуация предельного спокойствия требует.

— Предлагал мне потратить кучу денег на ненужную ерунду, — предельно уклончиво описала ситуацию я.

— Кучу — это сколько? — приподнял бровь Рейн, внимательно посмотрев на меня. — И на какую именно ерунду?

— Слушай, — изо всех сил стараясь опять не рассердиться по-глупому, ответила я. — Для тебя это, пожалуй, мелочь, а не куча. И от такой ерунды ты тоже, может, не отказался бы. Суть в другом. В том, что Костан хотел знать, люблю ли я тратить чужие деньги.

— И как он выжил после такого предположения? — неожиданно весело рассмеялся Рейн.

— Свидетелей было слишком много, — проворчала я. — А ещё он вовремя извинился и пообещал, что больше не будет.

— У него так никогда и не появится девушки, — продолжая улыбаться, заметил Рейн, — если каждое своё знакомство он будет начинать со сбора досье и подобных проверок.

У меня отлегло от сердца. Значит, всё-таки не предатель, просто очередной парень, не умеющий нормально начинать отношения. Их таких на свете много, если не каждый первый, то уж каждый второй-то точно.

— Подозрительность не самый... заметный его недостаток, — усмехнулась я.

— Зато, в отличие от храпа, точно неизлечимый, — парировал Рейн.

Я всё-таки рассмеялась. Напряжение немного ушло, потому что разговор свёлся к шутке, но полностью не исчезло. Сидеть сейчас молча было выше моих сил. И очень хотелось знать, куда мы всё-таки направляемся.

— Чуть дальше Аргаса, — объяснил Рейн. — Там в лесах немало частных владений у тех, кто не любит отдыхать у соседей на виду. Вот в один из таких домов мы и едем.

— Это хорошо, что без соседей, — кивнула я, хотя внутренне поёжилась.

Не очень-то мне хотелось угодить в место, где при случае и на помощь позвать некого. И раз вдали от всех, значит, пешком оттуда не выбраться, только на машине. То есть, мне одной и не сбежать никак, водить-то я и не умею... Так что если нас там найдут, вся моя надежда только на Рейна.

— Не переживай, это максимум на пару дней.

Я кивнула, задумчиво глядя на навигатор. Повезло, успели проскочить Старый город до того, как небольшие заторы там превратились в серьёзные пробки. Может, ещё даже и до места успеем добраться прежде, чем окончательно стемнеет. Навигатор, конечно, штука хорошая, но на просёлочных дорогах лучше всё-таки глазами видеть, куда едешь. Да и на карте они не всегда очень уж точно отмечены.

— А потом что?

— Потом будет видно, — как-то мрачновато откликнулся Рейн. — Но надолго задерживаться в одном месте сейчас в любом случае не стоит.

— Думаешь, найдут и там?

— Не исключено. Дом принадлежит родственнику мамы. Достаточно дальнему, и вообще-то последние годы мы с ним почти не общались. Но что-то мне подсказывает, что полиция лениться не будет.

— Они бы настоящих преступников так искали, — сердито выпалила я.

— Обижаешь, — усмехнулся Рейн. — Я по их мнению и есть самый настоящий преступник. Причём особо опасный.

— Ага, — согласилась я. — Особо опасный идиот, который лично попёрся нанимать убийцу, чтобы не жениться на девушке, намерений жениться на которой не скрывал перед этим несколько месяцев. Не правда ли, звучит как бред?

— В такой формулировке да. Но можно ведь выразиться и несколько иначе. Добавить ещё немного белых ниток.

— Например?

— Например, всегда можно передумать жениться. Или не всегда. Я вот, очевидно, передумал слишком поздно. А парня просто встретил случайно и решил не упускать возможность. Как тебе такое объяснение?

— Как красная заплата на белых штанах, — фыркнула я. — Дырку, вроде, и закрывает, а всё равно не к месту.

— Всё зависит от изначального мотива, Илона, — тихо сказал Рейн, чуть притормаживая перед поворотом на аргасское шоссе. — Хочешь ты человека обвинить или оправдать.

Я досадливо поморщилась. Признавать его правоту было не очень приятно. Люди в самом деле несовершенны и бесконечно пристрастны в своих суждениях. А уж если им ещё и хорошо платят за отстаивание определённых вещей...

Шоссе в этот час ещё почти пустовало. Слишком рано было и для едущих в столицу в поисках ночных развлечений, и для обитателей пригородов, возвращающихся с работы домой. В основном навстречу нам тянулись грузовики, фуры и рейсовые автобусы.

Не то, чтобы я устала, но делать всё равно было нечего. За последние дни я, кажется, бездельничала больше, чем за всю предыдущую жизнь. И очень много спала. Вот и сейчас стоило этим заняться. Неизвестно, сколько ещё я не смогу вернуться к нормальной жизни, но когда вернусь, мёдом она мне явно не покажется. Долгов по учёбе скопится столько, что не только выспаться — почесаться некогда будет. Правда, говорят, отоспаться и наесться впрок невозможно. Ха, это они видимо просто студентами не были.

Я закрыла глаза, поудобнее устраиваясь на сиденье. Попыталась думать о хорошем, но ничего не придумала. Посчитала овец, но это занятие вызвало исключительно раздражение. Сон не шёл. Пришлось открыть глаза и, за неимением других занятий, задумчиво уставиться на дорогу.

Навстречу из-за поворота показалась длинная тёмно-зелёная фура с огромным, во всю морду, жёлтым логотипом крупнейшего поставщика свежих фруктов. Я невольно сглотнула — не отказалась бы сейчас от пары бананов. Не из-за резерва, он был полон, просто почему-то захотелось. Чтобы отделаться от нелепого желания, я перевела взгляд на медленно синеющее в преддверии вечера небо.

Рейн коротко и зло ругнулся, вырывая меня из ленивых раздумий. Прямо на нас, по встречке обгоняя фуру, на большой скорости нёсся чёрный внедорожник. Видимо заметив нас, он попытался вернуться на свою полосу. Слишком поздно.

Осознав это, я вскрикнула, мечтая зажмуриться, но веки будто окаменели, заставляя наблюдать за происходящим. Рейн резко крутанул руль вправо, уходя от лобового столкновения. Успел, но машина всё равно потеряла управление, её занесло и мы врезались в железобетонный блок ограждения дороги. Как в замедленной съемке я увидела перед собой сминающийся капот. Даже как-то не сразу услышала грохот и жуткий скрежет, а потом мир заслонила сработавшая подушка безопасности. Ударила прямо в лицо, вбила меня в сиденье. В голове и груди взорвалась боль, и я поняла, что теряю сознание.

Потом оно возвращалось, ненадолго, отдельными кадрами: белый трясущийся потолок, воющая совсем рядом сирена, холодная игла, втыкающаяся в руку. Жгучая боль в груди, ноющая боль в ногах, непослушные губы. И лицо склонившегося надо мной врача, закрытое голубоватой маской. Скорая. Долго же я была в отключке, раз они успели приехать на место и забрать меня...

Мысли путались, ни на чём не получалось сосредоточиться. Я хотела оглядеться, но не могла, неприятно твёрдый воротник фиксировал шею, не давая повернуть голову. Дышать было тяжело. Голос откуда-то издалека просил успокоиться. Ненадолго я поддалась ему, закрыв глаза, но потом словно вынырнула из сонного омута, вспомнив, что так хотела узнать. Облизнула сухие губы, сглотнула. Без толку, слова никак не получались. Нужно было спросить, где Рейн, но я не смогла, снова отправившись в забытьё.

Глава 9

Очнулась окончательно я только в больничной палате. Рёбра по-прежнему страшно болели, мешая дышать. Занудно ныли виски и затылок, тошнота отступать не желала, перед глазами мельтешили мелкие точки, похожие на падающие снежинки, только чёрные.

Хорошо хоть ошейник сняли. Кое-как оглядевшись, я увидела у стены диван. Там сидел отец, откинувшись на спинку и, видимо, задремав. А возле кровати, на тумбочке, стоял букет пронзительно-алых роз, не меньше дюжины. Из него торчала белая карточка, сложенная вдвое. Прикусив губу от боли, я подняла свободную от капельницы руку и с трудом до неё дотянулась. Развернула едва слушающимися, дрожащими пальцами, прищурилась, чтобы сфокусировать взгляд, и прочитала единственное слово: "выздоравливай". И подпись: О.Д.

Не удержавшись, я тоненько заскулила от ужаса. Как же нелепо и неожиданно всё сложилось! И что теперь со мной будет? Да лучше бы я шею сломала, чем так! Любящий папочка сдаст с рук на руки, и всем будет хорошо! Всем, кроме меня, но кого это волнует?!

— Илона?

Голос отца прозвучал чуть хрипло. Видимо, он действительно задремал, дожидаясь моего пробуждения. Вздрогнув, я выпустила карточку, рука безвольно упала, свесившись с кровати. А я просто закрыла глаза. От усталости и от нежелания ничего и никого видеть.

— Как ты только ухитрилась вляпаться во всё это дерьмо? — отрывисто проговорил отец.

Отвечать я не собиралась. Да и не смогла бы, даже если бы и хотела. Горло, кажется, слиплось от сухости, да ещё и горело от боли. Губы покрылись плотной коркой. Видимо, кровь запеклась. Попить бы, но как попросишь? Меня, может быть, хватит сейчас на одно слово, не больше.

— Сколько? — выдавила я.

— Чего сколько? — опешил отец.

— Сколько... тебе... заплатил... Декар?

Сама не ожидала, что смогу, но злость и отвращение придали сил и упорства. Ладно присвоить деньги матери, предназначенные для меня — это я с трудом, но могу понять. Но меня саму продавать бандиту и сумасшедшему извращенцу не перебор? Ни за что не поверю, что он не знает, от кого цветы.И ещё сидит тут, дежурит у постели, разыгрывает заботливого папочку.Подумать только, как трогательно! Отец молчал, а я ждала ответа. Так и не дождалась, в палату вошла медсестра.

— Господин Эста, часы посещений давно закончены, — объявила она, подойдя к моей постели и, кажется, проверяя капельницу. — Вы сможете прийти завтра. Поверьте, жизни вашей дочери ничего не угрожает, она скоро поправится.

— Спасибо, — поспешно отозвался отец с выражением явного облегчения на лице. — Я приду завтра, детка, отдыхай.

Губы мои против воли сложились в кривую улыбку. Детка... Не слышала от него этого слова с самой маминой смерти. А тут вспомнил, видите ли. Развёл театр одного актёра, чтоб никто не догадался. Меня этим, конечно, не обманешь, но что толку? Вздумай я кому рассказать, всё равно не поверят.

— Вам тут полиция бумаги оставила, — сообщила медсестра, набирая лекарство в шприц.

— Воды... дайте... — с трудом выдавила я, морщась от болезненного укола.

— Сейчас принесу.

И я осталась наедине с довольно толстой пачкой бумаг, скреплённых чёрным зажимом. Моими показаниями, между прочим, как гласила первая страница. Как только успела столько наговорить, валяясь без сознания? Мелкий шрифт разбирать удавалось с большим трудом, но я не сдавалась. И чем дальше читала, тем яснее понимала, что влипла.

Обвинения, обвинения, обвинения... Ладно похищение, это ещё куда ни шло, но, господи боже, изнасилование! Мамочки, да тому, кто сочинял эти подробности, бульварные романы надо писать, а не полицейские протоколы! Успех у дам среднего возраста обеспечен, но вот мне даже читать это невмоготу было. А уж рассказывать... да я бы со стыда сгорела предложении этак на пятом. Может, даже и на третьем. А если совсем честно, под пыткой бы не рассказала ничего подобного, даже если бы оно в самом деле случилось. Особенно если бы случилось.

Нарочно уронив бумаги на пол, я откинулась на подушку, закрыла глаза и попыталась рассуждать спокойно и здраво. С какой целью это всё сейчас делалось? Чтобы посадить Рейна убийства Амиры более чем достаточно, зачем вешать на него ещё и изнасилование?

С уголовным правом я была мало знакома, зато как и все временами смотрела телевизор. А там часто можно было наткнуться на разные вроде как шокирующие откровения. О тюремных порядках, например. Не тех, которые устанавливает государство, а тех, которые бытуют в среде самих заключённых.

Убийство статья тяжелая, а изнасилование — грязная. И судьба насильников за решёткой незавидна. Говоря откровенно, чудовищна. Похоже, для Рейна желали не просто тюрьмы или даже смерти, а кое-чего много худшего. Господи, да кем надо быть, чтобы творить такое с человеком?!

Вернулась сестра со стаканом воды. Я благодарно улыбнулась и выпила сразу всё. Стало заметно легче, хотя боль не отступала. Но признаваться в этом... пожалуй, не лучшая из идей. Потерпеть можно, только бы обезболивающими и снотворным не напичкали. Потому что оставаться здесь мне нельзя ни в коем случае.

— Вы сможете это сейчас подписать? — спросила сестра, подбирая бумаги.

— Завтра, если можно, — изобразила подобие улыбки я. — Сейчас не могу прочитать, голова кружится.

— Утром придёт детектив Ленн, сказал, ему нужно уточнить какие-то детали.

Я осторожно перевела дыхание. Попытаться стоит в любом случае, вдруг повезёт. Неважно, какими мотивами эта женщина объяснит для себя мой вопрос, лишь бы ответила. Только бы ответила...

— Парень, который был со мной в машине, — медленно выговорила я. — Вы не знаете, что с ним?

— Не знаю, — отозвалась сестра, отмечая что-то в карте. — К нам только вас сегодня привезли после аварии.

Вроде бы она не солгала. В самом деле, это могло быть правдой, вряд ли разыскиваемого преступника привезли бы в обычную больницу. А ещё мне очень хотелось верить, что Рейн всё-таки смог сбежать. Вроде бы удар пришёлся на мою сторону, да и вообще он не такая неженка, как я. Только бы ему удалось. Впервые в жизни я почувствовала осознанное желание помолиться. Больше пока ничего не оставалось.

Капельницу сестра, к счастью, убрала. Я с наслаждением пошевелила рукой, сжала и разжала кулак, убедившись, что пальцы слушаются. Очень хотелось перевернуться на бок, надоело лежать на спине, но шевелиться я побоялась. Закрыла глаза, показывая, что устала и собираюсь заснуть. Сестра покинула палату, тихонько прикрыв за собой дверь.

За окном была уже глубокая ночь, но из коридора ещё доносились шаги и голоса. Нужно было ждать, и я ждала, напряжённо размышляя. Бежать отсюда необходимо, и срочно, прямо сейчас, но без денег и даже одежды это попросту невозможно. Выходит, без помощи не обойтись.

Первым мне на ум пришёл Сантер, но эту идею я быстро отбросила. У него и без меня сейчас забот хватает, да и вряд ли вообще удастся с ним связаться. Если он скрывается от людей Декара, значит, от телефона избавился первым долгом. И навестить меня уж точно не явится. Да и ждать мне нельзя, даже до утра. Может, Декар меня и не заберёт так быстро, но показания подписать заставят, а этого я им позволить не могу.

Воспоминание о Костане заставило меня от досады стукнуть кулаком по матрасу. Вот почему мне, идиотке, не пришло в голову попросить его номер?! Он не отказал бы, раз уж на свидание надеялся. А сейчас это бы так помогло! Но уже поздно, и этот вариант придётся вычеркнуть.

Кстати, ведь и номером, которым пользуется сейчас Рейн, мне тоже не пришло в голову поинтересоваться. Не видела ни повода, ни надобности. А вот сейчас чего бы не отдала за возможность ему позвонить. Даже не чтобы помощи попросить, просто узнать, что с ним. Ответит, не ответит, кто вообще ответит...но не догадалась, не предположила, не учла. Дурочка. Всё надо учитывать в таких ситуациях.

Оставался только Питер. Который, вполне возможно, работает на Декара или на настоящих организаторов всего этого ада. Но выбора у меня нет. В первом случае ничего не поменяется, я и так у Декара в лапах. Во втором останется крошечная надежда, что я хоть от него смогу скрыться. Потому что скорее всего тем, кто подставлял Рейна, на меня плевать.

Правда, им не плевать на мои показания, те самые, которые лежат сейчас на диване. Но с другой стороны, с медицинским заключением, а уж в том, что его они получат, я ни на миг не сомневалась, без них можно и обойтись. Спишут моё бегство на нервный срыв, только и всего.

К тому же, остаётся крошечный шанс, что Питер в самом деле тот, кем мне представлялся — независимый журналист, радеющий за правду и справедливость. Это будет мой счастливый билет. Сроду ничего не выигрывала, но вдруг?

За этими раздумьями время пролетело незаметно. Я даже пропустила момент, когда все звуки в коридоре стихли. Полежав ещё немного для верности, напряжённо прислушиваясь к окружающей тишине, я попыталась сесть в кровати. Получилось, хотя грудь отозвалась болью. Плотная повязка здорово мешала двигаться. Сломана, наверное, парочка рёбер, но это пустяк, выживу. Ещё, наверное, сотрясение мозга заработала. Но главное, что руки, ноги и позвоночник целы, большего сейчас не требуется.

Осторожно спустив ноги с кровати, я выпрямилась. Неприятно, но терпимо. Идти, пожалуй, смогу, если не быстро и за стенку придерживаясь. Главное — не попасться на глаза персоналу, не то вернут на место мигом. Ещё и привяжут к кровати или лошадиную дозу снотворного вкатят. Поди, предупреждены на такой случай. Уж не папочка мне на отдельную палату расщедрился, это точно.

Посмотрев в окно, я увидела верхушки деревьев. Плохо, этаж всё-таки высокий, но хорошо, что не слишком. Четвёртый или пятый, значит, можно спуститься по лестнице. А в холле должен быть телефон. Платный, и монеток у меня не было, разумеется, но с этими штуками договариваться я ещё на первом курсе научилась. Тогда у меня часто не бывало денег заплатить за мобильный.

Обуви в палате, конечно же, никакой не было, даже тапочек. Наверное, как раз подстраховались, чтобы даже в туалет не ушла без сопровождения. Недооценили они меня. Или ситуацию. Или то, насколько хорошо я её понимаю. Да я сейчас по снегу готова босиком пойти, не то, что по больничному полу, только бы оказаться там, где Декар до меня не доберётся.

Доковыляв до двери, я осторожно выглянула из палаты. Пост был довольно далеко, и я никак не могла увидеть, есть ли там кто-нибудь. Попытка воспользоваться магией успехом не увенчалась, только дыхание от боли перехватило. Тело пустило все резервы на собственное восстановление. На телефон ещё хватит, но о дальнем зрении и тем более невидимости даже мечтать не стоит. Благо,конец коридора был рядом, и там как раз имелась дверь, к которой не придётся идти мимо поста. Вопрос — куда она ведёт. Хорошо бы на лестницу.

Выскользнув в коридор, я как могла быстро пошла к этой двери. Дёрнула за ручку и с великим облегчением поняла, что она не заперта. Чуть приоткрыв её, я осторожно глянула сквозь узкую щель. Увидела пустой холл, лифты и ещё одну дверь впереди.

Первым побуждением было вызвать лифт и спуститься на нём, но, поразмыслив пару секунд, я отвергла эту идею. Вот спущусь и там внизу сразу же, как двери откроются, попадусь на глаза дежурным или охране. Которые вряд ли примут меня за сотрудницу или задержавшуюся посетительницу. Мигом пациентку опознают по больничной рубашке. Так можно и сразу на пост пойти, чего затягивать, мучиться лишний раз.

Потому я пошла к двери, мимо лифтов. Открыла и с облегчением выдохнула — лестница! На площадке стояла урна-пепельница. Повезло, что курят именно здесь, иначе вряд ли было бы открыто. И в то же время не повезло, велик шанс с кем-нибудь столкнуться. Значит, стоит поспешить.

Спускаться было тяжело, но я терпела, сцепив зубы, и, держась за перила, двигалась без остановок. Хорошо, что здесь были окна, только по виду из них и поняла, когда оказалась на первом этаже. Лестница спускалась ниже, в подвал, но там я ничего не потеряла.

На моё счастье лестница выводила не к самой регистратуре, а в холл для посетителей, в это время пустовавший. Только на одном диванчике дремал какой-то мужчина. И телефон обнаружился, висел себе на стене. Судя по светящимся на дисплее часам, даже работал. Заодно и узнала, который час — половина третьего ночи.

Пальцы подрагивали от усталости, грудь горела огнём, но с телефоном я сладила. Он покорно поверил, что слопал свои пять крон, гудком возвестив, что можно набирать номер.

Всё-таки я попыталась дозвониться до Сантера. Разумеется, безуспешно, механический голос равнодушно сообщил, что аппарат абонента выключен. Так что выбора не осталось точно. Досадливо ругнувшись, я торопливо, едва не промахиваясь по клавишам, набрала Питеру на мобильный.

Видимо, он не спал, потому что ответил быстро, после второго гудка, и бодрым голосом. Заговорить сразу не получилось, голос сорвался. Переведя дыхание, я кое-как справилась с волнением, и выпалила:

— Питер, забери меня из больницы.

— Ты с ума сошла! — донеслось из трубки. — Ты ранена, тебе лечиться надо!

— Некогда объяснять сейчас! — прошипела я. — Просто приедь и забери меня. Захвати одежду и обувь, хоть какую-нибудь.

— Хорошо, — сдался Питер. — Где ты?

Я растерялась. Как-то не подумала даже, что он может просто не знать этого. Но таких подробностей в новостях, и верно, не бывает. Медики попросту не говорят репортёрам, куда едут, не обязаны. Да и вообще прессу они недолюбливают.

Но на вопрос требовался ответ. В больнице я, это ежу понятно, но в какой? Растерянно оглядевшись, я увидела информационный стенд на стене между окнами. Отлично, там по идее должно быть хоть где-то указано название больницы.

— Подожди, — попросила я.

Доковыляв до стенда мимо так и спящего на диванчике мужика, я окинула его быстрым взглядом. Бумаг было изрядно. Инструкция по оказанию первой помощи, ещё какая-то просветительская ерунда... и приказ. К счастью, на официальном бланке. Клиника Амарис, отлично. Это Форин, хоть и самая окраина. Значит, Питер сможет приехать довольно быстро.

— Клиника Амарис, — сообщила я, вернувшись к трубке. — Поторопись. Я на первом этаже, в холле. Тут диваны для посетителей стоят и телефон.

— Я догадался про телефон. Полчаса, — уверенно ответил Питер и нажал отбой.

Повесив трубку, я снова огляделась. Сидеть тут не стоит, мало ли кто из персонала пройдёт или охраннику придёт в голову проверить, всё ли в порядке. Взгляд остановился на двери туалета. Просто замечательно, там-то я и спрячусь. В запертую кабинку вряд ли кто станет ломиться.

Минуты тянулись бесконечно. Я сидела на крышке унитаза, размышляя, как быть дальше. И пытаясь решить, правильно ли поступила, позвонив Питеру. Что если вместо него за мной сейчас парни Декара явятся? Впрочем, об этом я думала уже. Либо ничего не проиграю, либо что-нибудь да выиграю.

В какой-то момент мне даже захотелось, чтобы Питер был связан с организаторами. Вдруг удастся вытянуть из него ценную информацию о том, кто они такие или какие цели преследуют. Тогда уж найду возможность как-то это передать, хотя бы через Сантера. Для этой компании он в любом случае просто мой старый друг, его не заподозрят, значит, не помешают с ним встретиться.

Потом мне стало стыдно за эти свои мысли. Так, словно я хотела обвинить Питера, и искала, в чём бы. Выходит что, опять поддаюсь предубеждению, думаю так, как мне хочется думать, а не так, как требуют факты?

А факты требуют признать, что ничем, явно Питера изобличающим, я не располагаю. Медицинские документы, которые он раздобыл, были самыми подлинными. Протокол допроса, разумеется, нет, но об этом он знать не мог никак. То, что не заметил очевидной надуманности этой истории — так из личной нелюбви к аристократам. Про неё и её причину он мог, конечно, солгать, но мог сказать и правду. А насчёт Декара... да, пойти именно к этому типу было идеей Питера. Но на самом деле такой выбор достаточно очевиден. Декар человек могущественный, и вражды с Марино никогда не скрывал. Второго такого варианта, пожалуй, и не было.

Утомившись ожиданием, я попробовала проверить, появился ли кто-то в холле. Выбираться ради этого из убежища показалось не слишком хорошей идеей. Если Питер явится не один, меня, скорее всего, всё равно найдут, но вдруг нет? Хоть попытаюсь увернуться. Но для этого придётся пустить в ход магию.

Осторожно переведя дыхание, я закрыла глаза, долго собиралась с силами, потом зажмурилась в ожидании боли и начала создавать "ищейку". Чуть не полетела на пол от накатившей слабости, спасла меня от этого только стенка узкой кабинки. Зато крошечный шарик сорвался с кончиков пальцев и отправился на разведку.

В холле оказалось два человека. Чуть не дрожа от нетерпения, я дождалась возвращения "ищейки", впитала её и считала образы. "Ищейка" получилась откровенно слабой, так что они вышли смазанными, но узнать кто есть кто было всё-таки реально. Первый — мужик, так и спящий на диванчике, а второй — Питер. Кажется, он стоял возле телефона с чем-то довольно большим и тёмным в руках, и оглядывался по сторонам.

На какой-то миг я испугалась, начав гадать, чего же он притащил с собой. Потом опомнилась. Сама же попросила одежду и обувь, логично предполагать, что Питер будет с сумкой.

Тянуть дольше смысла не было. Цепляясь за стенки, я с трудом сладила с задвижкой, немного постояла неподвижно, сражаясь с головокружением, и побрела к выходу. Толкнула дверь, приоткрыв её, выглянула и позвала Питера по имени.

— Ты точно сумасшедшая! — выпалил он, подскакивая ко мне. — Может, объяснишь, что происходит?!

— Не кричи, — поморщилась я. — Одежду принёс?

— Да, держи.

Спортивная сумка, к счастью, оказалась довольно лёгкой, но я всё равно чуть не выронила её от слабости и боли. Прикусила губу, чтобы не заскулить, но вытерпела и вернулась в ту же кабинку. Заперлась, ненадолго прислонилась к двери, чтобы перевести дыхание, поставила сумку на крышку унитаза и расстегнула молнию.

Серый безразмерный свитер я, отчаянно стискивая зубы, натянула прямо поверх больничной рубашки. Ругнулась, сообразив, что вместо белья на мне одноразовая больничная дрянь, а попросить его захватить я не догадалась. Правда, если бы и догадалась, где бы Питер его взял? Да и необходимых гигиенических штучек у меня сейчас не было.

Благо, синие спортивные штаны оказались тоже почти безразмерными. Причём, в отличие от свитера, явно женскими. По длине они подошли, а в талии удачно обнаружился шнурок. Опустив свитер, оказавшийся длиной до середины бедра, я быстро оглядела себя.

Нет, в этой неуместной одежде явно с чужого плеча от меня так и несло сбегающей пациенткой, которой обязательно должна заинтересоваться охрана. Так не пойдёт, придётся ещё немного помагичить. Создать иллюзию чего-то обычного, а ещё лучше — не совсем обычного. Ухоженного, без намёка на небрежность.

Вызвав в памяти собственный образ, выбранный для похода в клуб, я тряхнула руками, размяла пальцы и принялась выплетать иллюзию, молясь, чтобы сил продержать её хватило хотя бы минут на пять. Закончила, переждала темноту в глазах и снова себя осмотрела.

Выглядел результат вполне хорошо, хоть кое-где и подрагивал, расплываясь. Но это мелочь, вряд ли кто заметит. Остались кроссовки, тоже женские. На размер больше, чем я ношу, но сейчас мне было не до таких деталей. Не свалятся на ходу и ладно. С трудом наклонившись, я, шипя от боли, натянула сначала правый, потом левый. Может, стоило попросить Питера помочь со шнурками, но я предпочла справиться самостоятельно. Снова постояла немного, приходя в себя, и вышла из кабинки.

— Идём? — с сомнением оглядев меня, спросил Питер.

— Идём, — кивнула я.

Пройти мимо регистратуры всё-таки пришлось, но обе сидевшие там медсестры были слишком увлечены просмотром какого-то сериала, даже не обернувшись на нас. Охранник у входа лениво поднял голову от журнала с кроссвордами, мазнул по нам равнодушным взглядом и вернулся к своему занятию.

Он мог бы меня увидеть без наведённого образа через стекло двери, оно было зачаровано на распознавание и удаление иллюзий. Он мог бы заметить, как замигала на его пульте лампочка магического контроля, оповещая о запрещённой активности. Мне сто раз могло не повезти сейчас, когда не было сил на обман всех этих средств обеспечения безопасности. Но охранник был человеком, ему было лень работать как положено, а я уходила, следовательно, не угрожала порядку на вверенной ему территории. Так что выбраться удалось.

Ледяной ветер пробрал до костей, едва мы вышли на крыльцо. Любезно напомнил, что куртка была всего лишь иллюзией, неспособной согреть. Так что к машине я шла очень даже бодро, шагая наравне с Питером. Торопливо, охнув от неловкого движения, села вперёд, сбросила иллюзию, откинула голову назад и закрыла глаза.

— Теперь объясняй, что происходит! — потребовал Питер, заведя мотор.

— Сейчас, — лениво пробормотала я. — Сразу после того, как ты скажешь мне, на кого работаешь.

— Что?! — ошалело выдохнул Питер, слишком сильно дёрнув руль и наехав колесом на бордюр.

— Осторожнее, — попросила я, морщась от боли из-за впившегося в грудь ремня.

— Правильно ли я понимаю, — процедил Питер, сдавая назад, чтобы всё-таки вырулить с парковки, — что вот сейчас ты не названием компании, где я в техническом отделе сижу, поинтересовалась?

— Разумеется, — кивнула я, открывая глаза и чуть поворачивая голову, чтобы лучше видеть лицо Питера. — Я, конечно, головой стукнулась, но память не потеряла.

— Тогда что, позволь спросить, ты имеешь в виду?

— Кто заказал тебе это дело?

— Какое?

— Не прикидывайся дураком, — устало попросила я. — Об убийстве Амиры.

— Никто, — после некоторой паузы ответил Питер.

Я скривила губы в нечто вроде насмешливой улыбки. Разумеется, и не надеялась, что он вот прямо сразу мне во всём сознается, просто хотела за реакцией понаблюдать, послушать, что скажет. Даже не столько слова, сколько тон ответов.

Понаблюдала. Не сказать, чтобы получила особенно впечатляющие результаты, скорее уж никаких вообще. Питер выглядел здорово обиженным и изрядно озадаченным, но никакого подтекста я за этим не замечала. И интуиция, ещё недавно так часто дававшая о себе знать, видимо спала где-то мёртвым сном.

— Неужели? — продолжила давить я, сама не зная, чего рассчитываю этим добиться. — Тогда почему, скажи на милость, ты ввязался в это дело? Почему именно в это?

— Друг позвонил, — в голосе Питера звучали всё те же недоумение и обида. — Тот, о котором я тебе говорил, врач. Рассказал, что нашёл кое-что интересное. Вот я и подумал, что дело тут нечисто.

— И, конечно же, найти виновника тебе было нетрудно, — хмыкнула я.

— А у кого ещё мог быть мотив?

— Идиот! — взорвалась я. — Если бы у них была тайная связь, это был бы мотив! Чтобы ничего не всплыло! А так это бред, а не мотив! Сначала всему свету демонстрировать свои серьёзные отношения, а потом что? Убивать, чтобы не жениться?

— Так что, ты хочешь сказать...

— Да, Питер, да, — чуть спокойнее продолжила я. — Я хочу тебе сказать, что белые нитки из этой истории торчат во все стороны. И чтобы их не увидеть, надо быть полным дураком. Ладно я, я не в себе тогда была, но ты-то как мог на это купиться? Извини, я не верю, что идея обвинить именно Рейна была твоей. Ты не настолько глуп.

— Последнее утверждение, конечно, лестно, — процедил Питер. — Но было кое-что ещё, о чём ты не знаешь.

— Я так и поняла, — язвительно отозвалась я. — Собственно, я с самого начала этого разговора пытаюсь у тебя выяснить, чего же я не знаю о твоей роли в этой истории.

— Мне позвонил Грегори. Грегори Меер, тот самый врач, ты видела его подпись на документах, которые я тебе показывал. Я приехал. Там была молодая женщина, родственница Амиры. Она мне и рассказала, что там в отношениях были большие проблемы. Марино настаивал на их разрыве, Амира отказывалась. Это бы стоило ей репутации, сама понимаешь. Видимо, ребёнком она попыталась его удержать.

Я нервно хихикнула. Интересно, сколько ещё версий этой истории мне предстоит выслушать? Пока что самой правдоподобной выглядела та, которую рассказал мне Рейн. В ней я не нашла ни одного противоречия. А вот здесь как минимум одно уже проглядывало.

— У родственницы этой имя было? — поинтересовалась я.

— Дана... да, кажется, Дана. Дана Линд. Сестра двоюродная.

— И как она выглядела?

— На что ты намекаешь? — подозрительно сощурился Питер. — Я проверял, у Амиры есть двоюродная сестра Дана, дочь второго сына Вэндела Линда, Гарриса.

Я задумчиво провела пальцем по чуть запотевшему стеклу. Это, в принципе, звучало вполне правдоподобно. В отличие от аристократов, чья родословная традиционно была достоянием общественности, богачи из простых сведения о родственниках часто хранили за семью печатями. На всякий случай. В семействе Линдов придерживались как раз таких правил.

Так что Питер в самом деле мог узнать только то, что родственница с таким именем у Амиры действительно есть. Без подробностей. Но я, в отличие от него, дружила с Амирой много лет, потому и о её семействе была немало наслышана.

— Я не намекаю, — хмуро сказала я. — И ты прав, у Гарриса Линда, дяди Амиры, действительно есть дочь по имени Дана. Только ей всего тринадцать, Питер.

— То есть...

— То есть, — безжалостно подытожила я, — тебя обманули. Или ты сейчас меня обманываешь.

— Илона, я тебе клянусь...

— С некоторых пор я не принимаю клятвы, — сухо сообщила я. — Только доказательства. У тебя они есть?

— Это же был частный разговор, — растерянно пробормотал Питер. — Она так плакала. Говорила, семья не хочет скандала, поэтому все будут молчать. Она просила меня помочь добиться для Амиры справедливости. Кстати, и про тебя тоже она мне рассказала.

— Что именно? — немного удивилась такому повороту я.

— Что ты лучшая подруга Амиры, знаешь все её тайны. И, в отличие от родни, не станешь молчать.

— Понятно, — кивнула я. — А Декар?

— Та женщина просила держать её в курсе, дала свой номер. Когда ты предложила идею натравить на Марино какого-нибудь их влиятельного врага, о Декаре я вспомнил сам. Каждый же знает, что они не в лучших отношениях. Но перед тем, как ему написать, позвонил.

— И что?

— Дана... та женщина очень обрадовалась. Сказала, что идея просто гениальная и обязательно сработает. После нашей встречи с Декаром я позвонил ей опять, чтобы сказать, что всё прошло прекрасно, но телефон оказался отключен. Больше мне так ни разу и не удалось до неё дозвониться.

Я поняла, что в очередной раз запутываюсь. Если исходить из того, что сейчас Питер говорит мне правду, моё участие в этой истории вообще и встреча с Декаром в частности не были случайными. Или это я уже на воду дую?

Такие люди в таких делах действуют наверняка, не полагаясь на волю случая. Да, я стала бы бороться за то, чтобы убийца Амиры понёс наказание, тут сомнений быть не могло. Но вот на саму встречу с Декаром могла и не пойти. От моего в ней участия ничего не зависело. Или они и тут поставили на мой характер? Может быть. А может, и нет. Оставалось только теряться в догадках. И спросить, наконец, о том, что мне сейчас больше всего хотелось узнать.

— Ты знаешь, где сейчас Рейн?

Теперь взорвался Питер, совершенно для меня неожиданно. С силой ударив кулаком по рулю, он резко развернулся, смерил меня сердитым взглядом, заставив даже слегка отпрянуть, и почти прорычал:

— Ты тоже объясни мне кое-что! С какой стати ты так выгораживаешь того, кто только что пытался тебя убить?!

— Чего?! — ошалела я от такого поворота разговора.

— Того! Устроил аварию, бросил тебя и сбежал. А ты его защищаешь!

— Ты откуда этого бреда набрался?! — почти заорала я, чувствуя, что безумие окружающей меня ситуации выходит уже за все мыслимые и немыслимые пределы.

Сзади яростно засигналили. Поглощённые эмоциями, мы даже не заметили, как на светофоре зажёгся зелёный. Обычно такие вещи раздражали, но сейчас я порадовалась. Чья-то нетерпеливость помогла хоть немного разрядить ситуацию.

— Из новостей, — язвительно прошипел Питер, трогаясь с места. — Водитель фуры всё прекрасно видел!

— И что же он видел? — поинтересовалась я.

— Как машина потеряла управление и врезалась в бетонный блок ограждения дороги. И как потом из неё выбрался парень и побежал через поле в сторону посёлка.

— Как интересно! — заломила бровь я. — Тебе не приходило в голову, что я тоже там была и всё видела? Только вот версии наши отчего-то не совпадают.

— И что же видела ты?

— Чёрный внедорожник, который фуру по встречке обгонял. Мы с ним чуть лоб в лоб не столкнулись, — выплюнула я, отворачиваясь.

— И почему водитель фуры его не видел?

— Это неправильный вопрос, Питер, — вздохнула я, чувствуя, как в душу медленно вползает отвратительный холодок страха. — Правильный: за какую сумму денег он его не видел.

Порадоваться тому, что Рейна не схватила полиция, я не успела. А теперь уже и не могла. Получалось, что и авария случайностью не была тоже. Рейн правильно опасался всех и каждого, кто-то его всё-таки предал. Только какой в этом всём был смысл? Если его хотели отправить в тюрьму, почему не сдали полиции?

Прижавшись головой к холодному стеклу, я глухо застонала. На каждом шагу передо мной возникали только новые и новые вопросы, а ответов не было. И совсем непонятно было, где и как вообще их искать.

— Тебе одежда нужна, — неожиданно заметил Питер.

Выглянув в окно, я сообразила, что мы уже въезжаем во двор его дома. И это было не очень-то хорошо. Декар знает о моём знакомстве с Питером, так что, обнаружив моё исчезновение, именно сюда пошлёт своих людей в первую очередь. Зайти можно, но не более того. И чем быстрее мы уберёмся куда подальше, тем лучше.

— Нужна, — согласилась я.

— У меня только вот и были штаны и кроссовки, сестра оставила ещё летом, так и не забрала.

— Деньги есть? — мрачно спросила я.

— Найдутся.

— Карта?

— Конечно.

— Сними наличные, — сухо попросила я. — Собери свои вещи, минимум. Только самое необходимое.

— Зачем? — оторопел Питер, остановив машину.

— Затем, что у тебя оставаться нам нельзя. Знаешь какое-нибудь место, где за наличку не просят документов?

— Илона, объясни, что происходит.

Питер заглушил мотор. Теперь мы сидели в полной тишине и в почти полной темноте, рассеиваемой только единственным фонарём в дальнем конце двора. Я в раздумьях покусала засохшую корку на нижней губе, ощутив во рту привкус крови. А вот боли не было совсем.

Правда не знает или хорошо притворяется? И это я ещё раньше считала, что не умею верить людям. Последние события преподали мне такой урок, что прежняя я казалась себе эталоном наивности и доверчивости. Вот и с Питером запросто сошлась, как только перестала подозревать его в погоне за жареными фактами. А теперь меня одолевали на его счёт гораздо худшие подозрения, и я ничего не могла с ними поделать.

— Скажи, — попросила я, — та женщина хоть намекала на то, что я обязательно должна встретиться с Декаром?

— Нет, — мотнул головой Питер. — Только указала на тебя в самом начале как на лучшую подругу Амиры, которая может помочь. Больше и словом о тебе не обмолвилась.

— Декар меня преследует.

— Почему?

— Знаешь, не было возможности спросить, — не удержалась я от некоторой язвительности. — Цветы вот в больницу прислал с пожеланием скорейшего выздоровления. Палату отдельную оплатил, спорить могу, именно он, папаша мой сроду бы не расщедрился. А до этого дважды посылал за мной своих парней.

— Ты это серьёзно?

В темноте я не видела выражения лица Питера, но тон его был более чем красноречив. В нём преобладала недоверчивость, приправами шли удивление, лёгкий испуг и даже нотки паники. Последние меня особенно заинтересовали. Он за меня испугался. Но почему? Я в самом деле ему настолько дорога или он боится, что Декар ему помешает получить от меня что-то очень для него важное?

— Абсолютно, — подтвердила я. — И это не посттравматический бред. Всё началось задолго до того, как я головой ударилась.

— Он может чувствовать себя виноватым за то, что ты оказалась жертвой всей этой истории, — тихо пробормотал Питер.

— И поэтому его парни подкараулили меня возле общаги в то самое воскресное утро, когда впервые появилась сенсационная новость о признании угонщика. Ты, надеюсь, понимаешь, что выследили они меня заранее, когда винить себя Декару было ещё совершенно не за что?

— А почему ты так уверена, что это были именно люди Декара?

Я поморщилась. Вот во второй раз да, как знать. Но в первый парни нацеливались именно на меня. А кому ещё я могла понадобиться? Проклятый букет роз стал этакой подписью под всеми моими подозрениями.

— Потому что.

— Но зачем?!

— Сам у него спроси! — не выдержала я. — Идём уже, у нас не так много времени.

Не хотелось мне ничего объяснять. Во-первых, Рейн не зря сказал, что всё только домыслы, пусть и основанные на реальных фактах. Во-вторых, я больше не чувствовала к Питеру доверия достаточного, чтобы впускать его в свои семейные тайны.

Сборы затянулись. Пока Питер довольно бестолково метался по квартире, раздумывая, чего ещё сложить в сумку, я сидела в кресле и раздражалась от того, что не могу ни помочь, ни даже толком поторопить. А ещё боялась, буквально каждую секунду ожидая звонка в дверь.

Обошлось. Видимо, медперсонал ночами предпочитал спать, а не следить за пациентами, не выражающими намерения помереть, так что меня пока попросту не хватились. Питер принёс мне куртку, свою старую. Она оказалась мне порядком велика, и выглядела потрёпанной, но была явно теплее иллюзии, так что я не стала привередничать.

— Телефон оставь, — потребовала я уже в дверях.

— Зачем? — удивился Питер.

— Выследят, — отрезала я, ловко выхватила трубку прямо у него из рук и положила на полку в прихожей.

— Но мне...

— Купим одноразовый. На работу позвонить сможешь.

И решительно взмахнула рукой, приглашая Питера покинуть квартиру первым. Да, не доверяла. И выследить могут. И сам он может позвонить кому следует. А так вряд ли у него получится. Сейчас никто не помнит телефонных номеров наизусть, это у меня редкая особенность запоминать последовательности цифр, которую я практически только так и использую. Нормальные же люди без телефонной книги в мобильном скорую-то с трудом вызывают, не говоря уж о тайном созвоне с подельниками.

Едва мы вышли на улицу, Питер двинулся обратно к машине, но я дёрнула его за рукав. В груди кольнуло от быстрого движения. Шёпотом выругавшись, я с трудом подавила вспыхнувшее некстати раздражение. Разумеется, скрываться Питеру пока не доводилось, откуда ему знать, что на собственной машине это делать, в общем, бессмысленно? Или, может, он специально издевался? Или надеялся, что я до сих пор та наивная девочка, которой он однажды сумел воспользоваться, чтобы влезть в полицейский участок?

— Пять утра уже, — ответила я на изумлённый взгляд в мою сторону. — Пойдём на автобус.

— Шутишь?

— Обязательно, — кивнула я, неторопливо направляясь туда, где, как я припоминала, находилась остановка. — Город полон камер, Питер. Твою машину найдут очень быстро. И нас с ней вместе.

— Это же полицейские камеры! Тебя что, полиция разыскивает?!

— Пока нет. Но, думаю, если Декар сильно захочет, он и это сможет организовать. Уж машину-то точно отыщет.

— Да что у него, на тебе свет клином сошёлся?! — почти выкрикнул Питер мне в спину.

— Не исключено, что так оно и есть, — спокойно ответила я, остановившись, но не оборачиваясь. — Так ты идёшь или как?

— Иду.

Запомнила я правильно, остановка была всего в полусотне метров от торца дома. До неё мы шли молча. Лично я всю дорогу собирала в себе редкие крохи уверенности и спокойствия, чтобы суметь действовать дальше чётко и обдуманно.

Я тоже, чего уж там, не главная на свете специалистка по побегам от влиятельных врагов. Машина, телефон, наличные вместо карты... ещё несколько дней назад мне самой не пришло бы в голову учесть всё это. Но теперь я уже немного научилась замечать, где и как могу оставить следы. Это давало шанс избежать хотя бы совсем грубых ошибок. Одно только плохо: никакого выхода из положения я не видела.

Остановившись перед информационным стендом, я принялась разбирать строчки расписания. Здесь останавливались два маршрута. И оба автобуса довольно скоро должны были подойти. Самое время уточнить, куда именно мы направляемся и который из них нам нужен.

Питер подошёл сзади, вздохнул и осторожно положил руку мне на плечо. А потом мягко потянул к себе, пытаясь заставить повернуться. Я не двинулась с места, только чуть шевельнула плечом, показывая, что прикосновение не очень мне приятно.

— Ты злишься на меня, Илона?

— Да, — просто согласилась я, не пытаясь язвить. — Если бы ты сразу рассказал мне всё начистоту, я имею в виду, о той женщине, ничего этого могло бы не случиться.

Да, правда именно такова. Я могла бы продолжать свою привычную, спокойную жизнь. И дальше лелеять свои заблуждения, обиды и эгоизм. Вряд ли таким путём мне удалось бы дойти в итоге до чего-нибудь хорошего. Так что в каком-то смысле умолчание или, может, даже обман Питера оказали мне большую услугу. Но это никак не отменяло моей нынешней неготовности ему доверять.

— Я действительно виноват. Не подумал, что это важно.

— В таких делах важно всё.

— Ты простишь меня когда-нибудь?

Ладонь вернулась на моё плечо, ещё осторожнее и невесомее, но я чувствовала её прикосновение сквозь довольно плотную куртку и свитер. И только некоторым усилием воли заставила себя не отстраняться на этот раз. Не стоило слишком нагнетать атмосферу недоверия между нами.

Но всё равно внутри меня упорно скреблась мысль о том, был ли настойчивый интерес Питера ко мне как к девушке вызван исключительно моей... привлекательностью. Нет, от неуверенности в себе я не страдала. Внимания парней мне всегда доставалось даже в избытке, просто обычно это было внимание вполне определённого сорта. Богатеньких мальчиков из универа интересовали короткие интрижки без обязательств, этого они и не думали скрывать. Питер вёл себя совсем иначе, так что либо он искренне надеялся на нечто серьёзное, либо его цель была иной.

— Когда-нибудь, — эхом отозвалась я. — Куда мы сейчас поедем?

— Знаю одну небольшую гостиницу, — чуть напряжённым голосом произнёс Питер, — но не уверен, что ты согласишься туда поехать.

— Почему?

— Это... ну... место для свиданий.

Я рассмеялась, чувствуя немалое облегчение. Не наркоманский притон и ладно. А что для свиданий, так это даже отлично, идеальный вариант сейчас, можно сказать. В таких местах имён не спрашивают и даже камер не устанавливают. Неверные супруги — обычные клиенты подобных заведений — очень не любят лишнего вниманияк себе.

— Тебя это не смущает? — удивился Питер.

— Раньше ты не смущался позвать меня к себе домой на ночь, — хмыкнула я. — С чего вдруг такая перемена нравов?

— Ты — приличная девушка, таких не водят по подобным местам!

— Приличная, — саркастически протянула я, поворачиваясь и переводя взгляд на дорогу. — Верь мне, это ненадолго. Автобус, кстати, идёт. Наш?

— Вроде бы, — неуверенно кивнул Питер, делая шаг и останавливаясь плечом к плечу со мной. — Сейчас уточним у водителя. И знаешь, что? Нам всё-таки надо нормально поговорить.

— Хорошо, — спокойно согласилась я.

Автобус, потрёпанный временем и дорогами, остановился прямо рядом с нами с громким скрипом. Хлопнула, сложившись гармошкой, дверь. Питер первым шагнул на подножку, постучал в стекло кабины и спросил про бульвар Ласдари. Водитель утвердительно кивнул, и я тоже поспешила подняться по ступенькам.

Рука привычно потянулась к нагрудному карману. Именно там я всегда хранила билет. Сейчас билета, разумеется, не было, как и самого кармана. К моему удивлению, Питер вытащил свой, прикоснулся им к кислотно-жёлтому кружку считывателя и приглашающе махнул рукой.

Задерживаться я не стала, прошла в салон и остановилась в задумчивости. Народу, несмотря на ранний час, ехало довольно много, присесть было некуда. А я, наивная, ожидала, что автобус окажется пустым. Совсем забыла, что есть немало тех, кто начинает работать раньше остальных, чтобы эти остальные могли по пути на работу купить, к примеру, свежую выпечку, сигареты, газету или журнал.

Делать было нечего. Пройдя дальше, до средней двери, я пристроилась в угол на площадке для колясок, прислонившись к поручню спиной. Это тоже было не очень приятно, но не так больно, как поднимать руку. Питер встал рядом, спиной загораживая меня от взглядов остальных пассажиров.

— Далеко нам ехать? — спросила я, чтобы не молчать.

— Точно не помню. Минут пятнадцать или около того.

— Прилично.

Отвернувшись, я уставилась на тонкий красный луч, преграждающий проход в салон. В детстве мне очень нравилось трогать его пальцами и наблюдать, как по воздуху пробегает рябь. Луч только обозначал, что проход закрыт, в действительности дорогу преграждала непроницаемая магическая стенка, которая и откликалась на прикосновения. Одна из немногих штуковин, с которыми я так и не научилась договариваться. Правда, не очень-то и требовалось, студенческий проездной был бесплатным.

Автобус катился по почти пустынным улицамдовольно бодро, только временами вздрагивал и стонал, как больное животное. Теперь я смотрела в окно, напряжённо размышляя о происходящем. Картина рисовалась безрадостная до крайности.

Упорнее всего меня преследовали мысли о загадочном внедорожнике. Именно из-за него в этой истории концы окончательно перестали сходиться с концами. Скажи водитель фуры, что машина эта была, но с места аварии скрылась, всё было бы более-менее ясно: нарушители нередко так поступают. Но отрицание её существования вполне однозначно доказывало, что мы не со случайным лихачом повстречались.

Возможно, Рейну всё-таки удалось сбежать. В этом случае я была на него не в обиде. Да, он меня бросил.Но ясно же было, что я попаду в больницу, и там вокруг меня будут крутиться полицейские и родственники. Которые не дадут Декару до меня добраться, во всяком случае, некоторое время. Никто бы не предположил, что мой собственный отец станет помогать этому мерзавцу, даже никому не доверяющий Рейн. Да что там Рейн, я сама бы подобного не предположила.

Сердце сжала обида. За что отец так меня ненавидит? Пусть бы не любил, любви от него я требовать не в праве, фактически он чужой мне человек. Я всё понимаю, я не прошу помощи, не требую для себя ни денег, ни каких-то других благ, даже на общении не настаиваю, боже упаси. Я благодарна за то, что не вышвырнул меня на улицу, что позаботился дать образование, пусть даже и за мой счёт. Но Декар...

Чем он его купил? Деньгами? Возможно, папочка весьма на них падок. Или, может, Декар ему соврал, что имеет на мой счёт серьёзные намерения, и отец так возрадовался перспективе породниться с аристократом? Или даже не соврал...

Мысль эта заставила вздрогнуть от ужаса и отвращения. Честное слово, лучше умереть. Не исключено, правда, что именно это со мной и случится. Речь здесь об одержимости, мании, навязчивой идее, потому невозможно предсказать, как Декар себя со мной поведёт. Я — не моя мать. И те девушки ею не были, поэтому умерли. Велик шанс, что и меня постигнет та же участь, когда я его разочарую. А это может случиться в любой момент.

Усилием воли я заставила себя отвлечься от этих мыслей. Всё равно от Декара я могу только бежать, в надежде, что Сантер преуспеет в своём расследовании и покончит с этим типом раз и навсегда. Так что стоит подумать об истории с Рейном. Тем более теперь, когда меня тоже в неё вписали.

Итак, чёрный внедорожник, который был и которого не было. Что если Рейн не сбежал? Что если те, кто сидел в той машине, приезжали по его душу, и не затем, чтобы устроить ему доставку из разбитой машины прямиком в камеру?

Это не имело смысла. Для чего лепить столько официальных обвинений, чтобы потом собственными руками спасти от правосудия? Шантаж? Сначала создать проблемы, потом предложить помощь в их решении, само собой, не за просто так. А что? Не самая плохая теория.

За окном проплыла вывеска. Подсветка части букв не работала, и мне в первый момент показалось, что фасад старинного здания украшает неприличное слово. Изумлённо хлопнув глазами, я присмотрелась, благо, автобус как раз остановился на светофоре. Просто по иронии судьбы погасла очень неудачная буква. Да и шрифт был выбран не самый... разборчивый, вот я и увидела то, чего на самом деле не было.

Автобус рывком тронулся с места. Я вцепилась в поручень, ударившись боком и зашипев от боли. А в голове вспыхнула догадка. Я увидела то, чего на самом деле не было. А того, что было, не увидела!

К чёрту шантаж. Если бы целью был именно он, к нему приступили бы значительно раньше. Хотя нет, не к чёрту. Могли и приступить, просто я об этом не знаю. Не пришли к соглашению, вот и продолжили давить, нельзя было исключать такого. Но чисто интуитивно новая догадка нравилась мне больше.

Может быть, мы все видим не то, что происходит на самом деле? Вдруг целью всего этого было не отправить Рейна за решётку и даже не добиться чего-то от его отца или какого другого родственника? Вдруг всё делалось именно ради похищения?

Это объясняло отрицание факта существования внедорожника. Ведь если его не было, значит, Рейн точно, однозначно, стопроцентно сбежал сам и продолжает скрываться. А если был, логично заподозрить похищение.

Разбивать машину, чтобы убить меня? Бесконечно нелепо. Парень, обученный рукопашному бою и, к тому же, имеющий оружие, мог убить слабую девушку вроде меня десятком способов. Наверняка и не рискуя собой. А после спрятать тело, чтобы никто и никогда не нашёл, и спокойно избежать обвинений. Кто в здравом уме станет разыгрывать дурацкое представление с якобы потерявшей управление машиной?

— Нам выходить, — тронув меня за руку, сообщил Питер.

Я кивнула. Наконец-то закончится эта кошмарная тряска. Сейчас мне нужна передышка. И комп с выходом в сеть, чтобы найти графа Марино и добиться разговора с ним. Да, пожалуй сейчас больше никто не сможет внести в это дело хоть какую-то ясность.

Глава 10

Гостиница выглядела весьма пристойно, где-то даже слишком. Старый особняк из красного кирпича, ставшего от времени почти чёрным, выглядел по-семейному уютно, ухоженный сад вокруг наводил на мысли о разряженных дамах в пышных платьях, чинно прогуливающихся под ручку с кавалерами. В общем, трудно было заподозрить здесь гнездо разврата. Отсутствие какой-либо вывески или иных вещей, сообщающих о том, что это не частное владение, усиливало такое впечатление.

— Это точно здесь? — поинтересовалась я на всякий случай.

— Точно, — уверенно заявил Питер.

Я усмехнулась. Ничего удивительного, на самом деле. Удивительно было бы, если бы вывеска имелась. Ещё и с припиской внизу буквами поскромнее: здесь изменяют супругам.

— Нас пустят?

— Пустят. Я тут кое с кем знаком.

— Проводил журналистское расследование?

— Почти. Пришлось однажды прикрыть начальника от жены.

— Даже спрашивать не буду, каким способом, — пробормотала я, поднимаясь по ступенькам крыльца.

— И не надо, — криво улыбнулся Питер, открывая передо мной дверь.

Внутри заведение оказалось типичной гостиницей со стойкой регистрации, диванами и баром. Молодой парень, сидевший за стойкой, поднял голову, услышав звон колокольчика, взглянул на нас, расплылся в улыбке и почти пропел:

— Питер! Каким ветром? Твоего сегодня нет.

— Знаю, — откликнулся Питер. — Нужна комната на пару дней. Найдётся?

— Смотрю, у тебя большие планы, — ухмыльнулся парень, скользя по мне задумчивым взглядом.

— Не представляешь, насколько. Так что с комнатой?

— Только третий этаж, угловая.

— Без разницы, давай ключи, — махнул рукой Питер. — Можно я позвоню с твоего?

— Звони.

Парень выложил на стойку мобильный телефон. Я сделала несколько шагов к лестнице и остановилась, раздумывая, стоит ли мне послушать, о чём он станет говорить. Стоило бы на всякий случай, но выглядело бы это бестактностью.

К счастью, Питер говорил достаточно громко. Пожаловался, что болен, сказал, что берёт отгулы. На том конце, видимо, не возмущались и даже спрашивать ничего не стали, потому разговор получился коротким, и мы вместе поднялись по лестнице в номер.

Почему свободной оказалась именно эта комната, я сообразила быстро. Тут развернуться было негде, почти всё пространство занимала огромная кровать, напомнившая мне о назначении этого заведения. В одном углу притаился туалетный столик, в другом — небольшой шкаф. И больше никакой мебели не было.

А ещё тут было холодно. И, очевидно, именно это, а никак не теснота, отпугивало других постояльцев. С чего бы их теснота смущала, если кровать тут есть, да ещё какая? Что же до остального... так не навеки, поди, здесь селиться.

— Душ тут есть, — заметил Питер, указывая на узкую дверь рядом со шкафом.

— Отлично, — кивнула я, присаживаясь на краешек кровати.

— Вот мы спрятались, как ты хотела. Что дальше?

— Компьютер с выходом в сеть тут можно достать?

— Илона, ты обещала, что мы поговорим! — возмутился Питер.

— Потом, — отрубила я. — Сейчас не до того.

— А когда будет до того?!

— Есть тут комп? — равнодушно повторила я вопрос.

— Можно договориться с Ральфом, — сухо ответил Питер. — Администратором.

— Тогда идём.

Мы снова спустились в холл первого этажа. Дождались, пока Ральф проводит кутающуюся в полупрозрачный шарф постоялицу, и Питер изложил нашу просьбу. Вместо ответа парень порылся в ящике стола, извлёк оттуда ключ и бросил нам, махнув рукой в сторону двери с табличкой: "только для персонала".

За дверью обнаружилась небольшая подсобка, один угол которой был завален картонными коробками. Ещё там стоял широкий, изрядно потёртый и продавленный диван и небольшой стол, на котором умостился старенький ноутбук, сейчас закрытый, но не выключенный.

Плюхнувшись на диван и поморщившись от боли, вызванной этим привычно неосторожным движением, я открыла обозреватель и призадумалась, как же узнать, где можно найти графа Марино.

— Что ты хочешь узнать? — спросил тоже присевший на диван Питер.

— Хочу встретиться с графом Марино, — ответила я после секундного колебания.

— Адрес тебе нужен, — неожиданно улыбнулся Питер. — Сейчас он, скорее всего, в городе, так что найди компанию "Тоссар". Они ремонтируют дома аристократов. По-моему, особняк Марино тоже их проект.

— Там что, и адрес указан? — недоверчиво прищурилась я, но название фирмы в поисковую строку вбила.

— Только улица. Но зато есть фото фасада, так что узнаем, что именно искать.

Питер оказался прав. Заглянув в завершённые проекты компании, я увидела фотографию старинного двухэтажного особняка, окружённого тенистым садом. Кованую ограду наверняка делали на заказ, узнать узор будет нетрудно.

— Улица Вирдин, — через моё плечо прочёл Питер. — Неудивительно. Самый для них подходящий райончик.

— Как туда добраться? — перешла к делу я.

— Автобусы туда не ходят, — съязвил Питер.

— Значит, поедем на такси, — отмахнулась я.

— Прямо в таком виде и поедешь?

Я посмотрела на себя. Вид был, и верно, не очень. Но графу сейчас, пожалуй, не до подобных мелочей, как и мне, кстати. Так что потерпит ради важности разговора. Хотя отсутствие нормального белья и гигиенических средств, конечно, просто ужасно.

— Ты прав, — согласилась я. — Кое-что купить мне нужно обязательно.

— И поесть, — добавил Питер.

— И поесть, да.

— Давай пока отдохнём, у нас есть несколько часов. Потом зайдём в торговый центр, он тут неподалёку, и уже оттуда поедем на такси.

— Разумно, — согласилась я с этим планом, закрывая ноут и поднимаясь.

Питер сделал шаг к выходу и уже взялся за дверную ручку, когда я передумала и вновь опустилась на диван. Раз уж собираюсь встречаться с графом, не помешает уточнить кое-какие детали. Из любопытства и просто на всякий случай. Я ведь даже не знаю, как звучит правильное формальное к нему обращение. За последние полвека в обществе прочно сложилась традиция за глаза называть аристократов просто по фамилии, прибавляя к ней титул. Название самого титульного владения благополучно опускалось. Свой смысл в этом был, даже слегка иронический: изрядная часть аристократов давно уже не владела теми землями, в честь которых именовалась. Многие там и не бывали отродясь. Но обращаться к аристократу лично в упрощённой форме считалось всё же невежливым.

— Ты чего? — озадачился Питер.

— Иди, — попросила я. — Гляну ещё кое-что и тоже приду.

Честно сказать, сомневалась, что он прямо-таки уйдёт, дав мне возможность спокойно тут секретничать. Но Питер удивил меня, коротко кивнув и выйдя за дверь. Я даже слегка устыдилась своего к нему недоверия.

Отыскать в сети сведения об аристократических семьях было делом минутным. Не сказать, конечно, чтобы информация отличалась подробностью. Это были всего лишь генеалогические древа с именами, титулами и датами рождения и смерти всех членов семейств. Но большего пока и не требовалось.

Лоренс Эштон Марино, граф Эдерленс — вот как звучало полное имя отца Рейна. Не помешало бы записать, чтобы не забыть ненароком, но некуда, к сожалению. Придётся положиться на память. И женат он сейчас, оказывается, вторым браком. А Рейн — ребёнок от первого.

Я потёрла лоб в задумчивости. Выходит, он, как и я, вырос с мачехой. Это объясняет, почему он иной раз запинался, говоря о матери. Понять бы теперь, о которой когда шла речь.

А ещё оказывается, у него есть младший брат и три младших сестры. То есть, был младший брат. Даже не сразу заметила, что под именем Людвига Марино уже две даты, его нет в живых чуть более пяти лет. Жуть просто. Не помешало бы узнать, что с ним случилось, вдруг это имеет отношение к нынешним событиям.

Первая жена графа, Ирэна Лорин Шталь, умерла, когда Рейну было четыре. Я прошла по ссылке и полюбовалась фотографией. Закон об охране частной жизни запрещал размещать в таких местах изображения людей ныне здравствующих, но на умерших он не распространялся. Красивая была женщина, Рейн похож именно на неё. А ещё знатная, дочь герцога Дарневана.

Нынешнюю супругу графа звали Глория. Просто Глория, без второго имени. И активной ссылки с её карточки тоже не было. Интересно получается: она, значит, не аристократка по рождению. Определённо нет, составители справочника даже её девичью фамилию указать не потрудились. Обычное дело — мелочное презрение геральдиков к людям неголубых кровей.

Вообще семейка странная. Как ни ткнусь, так узнаю о ней что-то весьма неожиданное. Может, зря я вообще полезла интересоваться пресловутым титулом? Непохоже, чтобы эти люди были обременены избытком спеси. Хотя время в любом случае потрачено не напрасно.

Посидев в задумчивости пару секунд, я решилась всё-таки взглянуть на фото Людвига. И невольно отпрянула от экрана: они с Рейном были буквально на одно лицо, как близнецы. Только у Рейна глаза были тёмно-синие, чуть холодные, а у Людвига янтарные, удивительно тёплого цвета, с озорными золотыми искорками. Я едва смогла отвести от них взгляд. Всё-таки надо попробовать узнать, что с ним случилось.

Я уже сунулась было искать эту информацию, но тут в дверь негромко постучали. Вздрогнув, я поспешно закрыла обозреватель и встала. На пороге появился Ральф. Осмотрел меня с головы до ног, даже не пытаясь скрыть подозрительность, потом быстро пробежался взглядом по комнатушке. Не иначе, проверял, не пропало ли чего.

— Извините, — попыталась улыбнуться я. — Я немного задержалась. Уже закончила. Спасибо, что позволили воспользоваться компьютером.

— Да не за что, — пожал плечами Ральф, неожиданно тепло улыбнувшись. — Нужно вам что-нибудь ещё?

Я, признаться, опешила от такой резкой перемены отношения к себе. Пару секунд назад парень видел во мне чуть ли не воровку, а теперь помощь предлагает. Причём, кажется, искренне, а не просто из формальной вежливости. Что же такого произошло? Откуда уверенность, что я не создам проблем? Неужели он менталист?

— Менталист, — подтвердил Ральф. — Извините, но сейчас вы очень громко подумали. Обычно я стараюсь не лезть людям в голову без разрешения. И на самом деле просто вспомнил, наконец, где вас видел.

— В новостях? — хмыкнула я.

— И там тоже. Но мы и в универе встречались пару раз, — сообщил парень и тут же, без перехода, спросил: — Вы ведь никому не скажете, что я здесь работаю?

— Разумеется, — твёрдо ответила я. — Кстати, давай на "ты", однокашники всё-таки.

Работать в подобном заведении, конечно, не ахти как почётно, но смущало Ральфа не это. Менталистам запрещалось работать в сфере обслуживания. Точнее, напрямую с клиентами. Потому что даже не читая мыслей напрямую, они могут прощупать настроение и намерения человека. А самые сильные способны воздействовать на них, причём совершенно незаметно для объекта.

— Здесь хорошо платят, — явно оправдываясь, сказал Ральф. — Ну, за что, что я слежу и сообщаю, если какая-нибудь... особа лёгкого поведения собирается, скажем, обчистить клиента. А мне родителям приходится помогать.

— Ты, значит, решил, что я могу тоже тебя вспомнить и донести? — усмехнулась я. — Не волнуйся. Даже если бы и вспомнила, что вряд ли, всё равно бы этого не сделала. Какое моё дело?

— Не все так считают, — грустно улыбнулся парень.

— Это точно, — не более весело согласилась я.

— Так нужно тебе что-нибудь? Знаешь, тут гостивременамизабывают вещи, а тебе не помешает одежда поприличней. Всё чистое, после прачечной, не переживай.

— Круто! — вырвалось у меня. — А тебе за это не попадёт? Чужое всё-таки.

Тратить сейчас время и деньги на покупку одежды мне не хотелось совершенно. Возможность сэкономить то и другое была огромной удачей, но подставлять парня ради этого не хотелось. Он и без того здорово помог.

— Нет, — отмахнулся Ральф. — Если владельцы сразу не прибежали, потом уже и не приходят, место только занимают коробки эти. Девочки-горничные иногда забирают себе кое-что, ни разу ещё проблем не было.

— Тогда показывай, — согласилась я.

Оказалось, речь шла о тех самых коробках, сваленных тут же в углу. Разобрав парочку, я нашла приличную белую футболку, очаровательный серый свитер крупной вязки и чёрные джинсы в точности моего размера, почти новые. Судя по датам на ярлычках, все эти вещи пролежали здесь уже больше полугода.

— Нет, я понимаю: телефоны, украшения, шарфики, — протянула я. — Такое запросто можно забыть. Но как люди ухитряются штаны оставлять?

— О, — рассмеялся Ральф, — обычно при довольно драматических обстоятельствах. Тайну сохранить удаётся не всегда, а разгневанные мужья, как правило, не склонны позволять своим неверным жёнам сперва одеться. Утаскивают в чём уж застали.

— Неудивительно, что потом им не до возврата вещей, — усмехнулась я.

В следующей коробке обнаружилось и бельё. Правда, большей частью такое, какое я сроду бы не надела. Конечно, в данный момент привередничать не приходилось, но оно было элементарно неудобным. Только с самого дна удалось выловить нормальные трусики. Правда, вызывающе красные, но кто их на мне увидит?

— Спасибо, — с чувством поблагодарила я, закрывая коробку и старательно пряча яркую вещицу в свитер.

— Да не за что, — улыбнулся Ральф.

— А дамская комната тут поблизости есть?

— Я выйти могу, — спохватился парень, поднимаясь с дивана. — Дверь на ключ закрой и всё, переодевайся спокойно.

— Да нет, мне надо и туда тоже, — смущённо объяснила я.

— А, — ещё больше смутился Ральф. — Для посетителей бара и ресторана — чуть дальше по коридору, как выйдешь, сразу налево.

— Спасибо, — повторила я, собирая одежду в охапку. — Буду должна.

— Брось. Я же чувствую, как тебе паршиво.

Я подавила вздох. Вот такие эти менталисты странные. Вынужденные постоянно копаться в сточных канавах чужих мыслей, они быстро становятся мизантропами. Но при этом почему-то очень ценят искренность. Наверное, устают от вранья и притворства, которых люди без таких способностей зачастую и не замечают. И не осознают даже, насколько их много в окружающем мире.

— И знаешь ещё что? — вдруг продолжил Ральф. — Ты поосторожнее с Питером.

— То есть? — насторожилась я.

— Он вообще хороший парень вроде. Ну, ничего такого я за ним не замечал никогда. И ты ему явно нравишься, но есть что-то ещё. Копнуть и узнать не могу, сама понимаешь.

— А хоть примерно? — с надеждой протянула я.

— Трудно объяснить, — вздохнул Ральф. — Вот представь: сюда частенько приходят пожилые мужчины с молодыми спутницами. Или наоборот. В таких парах всегда один хочет тела, другой — денег, подарков, статуса. Выгоды для себя, словом. Если их эмоциональные облака не разделять, а смешать воедино, получится нечто похожее на то, что окружает Питера.

— Странно, — пробормотала я. — Ладно тела, это понятно. Но у меня же ничего нет. В смысле, ни денег, ни статуса. Я никакой выгоды не могу принести. Ты точно уверен?

— Настолько, насколько доверяю своим ощущениям. Я второй на курсе, — слегка обиженно отозвался Ральф.

— Странно, — повторила я, уже подходя к двери. — Но спасибо, я буду внимательной.

Быстро дошагав до дамской комнаты, я заглянула туда и с огромным облегчением обнаружила торговый автомат. Денег у меня, разумеется, не было, потому пришлось немного помагичить, спеша и краснея от стыда за то, что приходится фактически воровать. На моё счастье, схема оказалась примитивной, долго возиться не пришлось.

Ещё разок обругав себя за то, что постыдилась попросить мелочь у Питера, не желая объяснять, на что собираюсь её потратить, я заперлась в кабинке и торопливо переоделась. Вышла, покрутилась перед огромным зеркалом и улыбнулась. Теперь вид у меня был куда приличнее, хоть на бродяжку перестала смахивать.

Поднявшись обратно в номер, я обнаружила Питера уже спящим на краю кровати, прямо в одежде и поверх одеяла. Лицо его выглядело совершенно безмятежным и даже красивым. И я поймала себя на мысли, что если бы не недавнее предупреждение Ральфа, могла бы слишком... проникнуться этой картиной. Но теперь уже не получалось.

Сейчас, правда, гадать, что мог заметить за Питером менталист, было бесполезно. Фактов у меня нет, а мысли читать я не умею. Да и мало ли, может, Питер насолил чем-нибудь этому парню, и это такая тайная месть.

Вздохнув, я прилегла на противоположный край кровати и натянула на себя краешек одеяла для тепла. Уснуть не надеялась, слишком много мыслей роилось в голове. Но стоило удобно устроиться и пригреться, как усталость дала о себе знать, и я всё же соскользнула в сон.

Разбудило меня мягкое прикосновение. Тёплая рука гладила спину, медленно и ласково. Не открывая глаз, ещё в полудрёме, я улыбнулась, переворачиваясь на спину. Рука охотно скользнула на грудь, заставив распахнуть глаза. И мигом скатиться с кровати.

Рёбра ответили на это резкое движение целой волной боли, даже слёзы на глаза навернулись. Так и стоя на коленях, я отдышалась, смахнула туманящую зрение пелену ладонью и возмущённо поинтересовалась:

— Ты что делаешь?!

— А как ты думаешь? — обиженно-удивлённо спросил Питер.

— Думаю, ты ко мне пристаёшь, — сообщила я в ответ. — И мне это кажется несколько... недопустимым. Мы с тобой не в тех пока отношениях.

— А в каких? Илона, тебе почти двадцать два, — веско заявил Питер. — Никогда не поверю, что ты до сих пор девочка. А ведёшь себя как школьница малолетняя.

Я невольно хмыкнула. Теперь-то уже нет, но ещё совсем недавно то, во что он так упорно отказывался верить, было чистой правдой. Хотя да, трудно поверить девушке моего возраста и моей внешности, заявляющей такое.

Нет, я никогда не считала свою невинность чем-то сакральным. Монахини-воспитательницы так и не смогли убедить меня в этом, хоть и очень старались. Я, конечно, мечтала о единственной и настоящей любви — а какая девочка о таком не мечтает — но понимала, что реальная моя жизнь вполне может сложиться иначе. Что в ней будут пробы и ошибки, из которых глупо делать трагедию.

Другое дело, что пробовать и ошибаться мне как-то было и не с кем. В монастырь мужчины не допускались, а в тихом городке неподалёку выбор был неширок. Каникулы я проводила сперва в монастыре, а последние два года — с дедушкой Сантера. Ухаживала за ним, пока Сантер ездил по делам. Времени на гулянки это не оставляло, да и не тянуло меня гулять с местными, общество старика-мага было куда интереснее. Он, кажется, знал всё на свете и даже научил меня паре полезных фокусов.

Девчонки в лицее упорно подозревали, что у нас с Сантером роман, но на деле это было не так. У него была девушка, с которой он начал встречаться ещё до нашего знакомства, и на которой планировал жениться. Мне же отводилась роль бестолковой, но милой младшей сестрёнки, не более. Кажется, Сантер вообще никогда не воспринимал меня как девушку, и это, если честно, было здорово. Лишённая семьи, я тогда больше нуждалась в брате, чем в возлюбленном.

Приехав к Сантеру в гости на каникулах после окончания первого курса, я узнала, что с Анитой он расстался. Причину этого мне из него вытянуть так и не удалось, но некоторое облегчение я испытала всё равно. Никогда мне не нравилась эта девица. Красивая, да, но какая-то вечно холодная, как русалка. Её неприязнь ко мне я бы поняла, что бы ни говорил о нас Сантер, ревности никто не отменял, но равнодушно-брезгливое отношение к старику Рейфу просто бесило. В общем, я порадовалась, что Сантер прозрел наконец, и закрыла тему. Тем более, на наших отношениях это не отразилось никак.

В универе на меня обращали внимание парни. Обычно золотые детки, жаждущие мимолётных удовольствий. Связываться с ними я не стала бы в любом случае. Был, правда, один паренёк-целитель, с которым я однажды согласилась пойти на свидание. Он оказался несносным занудой, да ещё сбежал, даже меня не проводив. После звонка его мамы, заявившей, что уже поздно, и сыночке пора домой. Надо ли говорить, что второго свидания у нас не было?

К концу второго курса я осознала, в чём моя проблема. Я была слишком красива. Парни попроще не сомневались, что получат отказ, потому что такая девушка явно предпочтёт вариант покруче. А эти самые крутые варианты хотели всё того же — переспать пару раз и разбежаться. Вот так я и осталась ни с чем.

— Не девочка, — подтвердила я после довольно долгой паузы. — Но и не шлюха, чтобы спать со всеми подряд.

— То есть, я для тебя — все подряд?

— Ты привёл самый оскорбительный для женщины аргумент, — зло сощурившись, ответила я. — Что после первого нам можно мужчин уже и не считать. А не считают их только шлюхи. То есть фактически назвал меня шлюхой. Какой реакции ты ждал?

— Мне кажется, — прищурившись проговорил Питер, — я уже доказал, что отношусь к тебе серьёзно. И теперь хочу знать, насколько серьёзно ты относишься ко мне. В смысле, готова ли к отношениям, или просто развлекаешься.

— Была готова, — отрезала я. — А теперь уже не знаю.

— Прости, — попросил Питер. — Меня просто обидела твоя реакция. Ты на меня как на... на врага посмотрела.

Я поднялась с пола и села на край кровати, обхватив себя руками за плечи. Боль в груди ещё не улеглась до конца, как и лёгкая паника от не самого приятного пробуждения. Но голова уже заработала и сообщила, что Питер хоть и перегнул, но кое в чём был прав. Если он и заслужил отказа, то куда более вежливого.

Следовало взять себя в руки. Сейчас же, немедленно. К чертям то, кто чего заслужил и не заслужил, не время копаться в прошлом. Сосредоточиться надо на моменте настоящем. А он таков, что ссориться с Питером мне... не очень желательно. Он слишком много знает. Может, выгоду он видит как раз в том, чтобы сдать меня Декару со всеми потрохами, за вознаграждение, само собой.

В таком, да и в любом другом случае, сейчас лучше всего сделать вид, что у нас всё хорошо. Что я ничего не подозреваю, просто перепугалась от неожиданности и разозлилась потом на неуместные слова. И, главное, глаз с него по возможности не спускать.

— Прости, — тоже попросила я. — Нервы ни к чёрту. И... ну... день не мой сегодня. Неподходящий для... этого.

Говоря это, я смотрела в пол, старательно пряча взгляд. Никогда не считала, что не умею лгать, но сейчас почему-то казалось, что ничего у меня не выйдет. Сразу выдам себя, если позволю заглянуть себе в лицо. Не хотела я на самом деле просить прощения, потому что никакой вины не чувствовала. И тем более не хотела намекать, что между нами не всё ещё кончено. Лично для себя я всё уже решила.

Совесть, правда, тихо скулила, напоминая, что нехорошо вот так врать, чтобы использовать человека. Здравый смысл ставил её на место, напоминая, что я, скорее всего, просто плачу той же монетой. А если он ни в чём на самом деле не виноват... ну так извинюсь потом, когда всё закончится.

— Давай собираться, — махнул рукой Питер. — В душ пойдёшь?

— Иди первым, — отозвалась я.

В душ я вообще не собиралась, хотя и очень хотелось. Но пойти туда означало на довольно долгое время оставить Питера без присмотра. Даже если мыться очень расторопно, он всё равно успеет, скажем, сбегать вниз и позвонить кому-нибудь.

Думала, мой отказ от помывки вызовет удивление, но Питер, похоже, списал его на спешку и нервы, так что цепляться не стал. Мы молча спустились вниз. Ральфа за стойкой уже не было, его место заняла строгая женщина средних лет, смахивающая на библиотекаршу. Питер отдал ей ключи и попросил заказать такси к торговому центру "Тринис" через час.

Дама кивнула без тени приветливости и взялась за телефонную трубку. Поговорила, записала что-то на бумажке и сунула её Питеру. Я вытянула шею, чтобы посмотреть, что же там, внутренне съежившись от страха, но это оказались всего лишь номер машины и название фирмы.

Идти далеко не пришлось, торговый центр находился через улицу наискосок. Очевидно, вызывать такси именно к нему было в гостинице обычной практикой, что и понятно: кто станет удивляться походу за покупками?

— Где позавтракаем? — спросила я, чтобы нарушить застывшее между нами молчание.

— Где хочешь. Тут полно всяких мелких кафешек.

Едва мы прошли вращающиеся двери, как меня чуть с ног не сбил невероятный аромат кофе и свежей выпечки. Оглядевшись, я увидела и вывеску популярной сетевой кофейни, бывшей его источником. Сглотнув голодную слюну, я немедленно потянула Питера за рукав ко входу туда.

Взяв по большой чашке кофе, сэндвичу и фирменной булочке с корицей, мы расположились за столиком в уютном углу и приступили к завтраку. Я старалась есть неторопливо, но голод всё равно оказался сильнее. Еду удалось растянуть всего на четверть часа. И я с ужасом поняла, что теперь придётся разговаривать.

— Ещё булочку? — сжалился Питер.

— Пожалуйста, — согласилась я, с надеждой глядя на очередь у кассы.

Булочку я съела с удовольствием, но времени до приезда такси всё равно осталось ещё порядком. Я допила последний глоток кофе, отодвинула чашку и принялась складывать из салфетки самолётик.

— Как ты собираешься добиться встречи с графом? — всё-таки нарушил молчание Питер.

— Позвоню в дверь и представлюсь, — пожала плечами я, любуясь своим не очень ровным творением. — Уверена, он не откажется со мной побеседовать.

— А ты вообще уверена, что стоит туда соваться?

— То есть? — уточнила я.

— Вдруг он решит, что проще сдать тебя Декару и выторговать что-нибудь для сына?

Я нахмурилась. Признаться, такая мысль меня тоже посещала, но я её отбросила. Даже если за всем этим стоял Декар, в чём я крепко и не на ровном месте сомневалась, от Марино он явно хотел не меня, а чего-то другого. Так что отдавать меня особого смысла нет. Если только вместе с прочими... уступками. А если эти самые прочие уступки до сих пор сделаны не были, велик шанс, что и не будут. Какой тогда от меня толк?

— Это маловероятно, — заметила я вслух. — Но если и так... пускай. Я устала, знаешь. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. И тем более я уверена, что сразу Декар меня точно не убьёт. Ещё придумаю чего-нибудь, выкручусь.

В последнем я откровенно сомневалась, но сдаться окончательно готова не была. В самом деле, имела я право хотя бы надеяться? Без этого проще уж было бы с моста вниз головой сигануть.

— В любом случае, граф тебе ничем не поможет, — проворчал Питер.

— Это как знать, — спокойно ответила я.

Рейн — нормальный парень, это факт. Кто-то воспитал его таким, верно? Он не может быть единственным нормальным человеком в семье. Выходит, там найдутся те, кто не отмахнётся от моей просьбы о помощи. Хотя бы спрячут на время. Во всяком случае, в это мне очень хотелось верить.

— Мы с тобой можем пока уехать, — предложил Питер. — У моего друга есть дом на побережье, он с семьёй приезжает туда только на лето. А сейчас вполне можно там пожить.

— Это вариант, — согласилась я. — Но решать я буду только после встречи с графом.

Почти весь остаток часа мы молчали, только пару раз заводили короткие разговоры о любимой еде и напитках. Выходило принуждённо и натянуто, потому когда подошло время уходить, я испытала огромное облегчение.

Такси подъехало к крыльцу ровно тогда, когда мы вышли. Узнаваемо-оранжевое, с большим логотипом фирмы на передней двери и номером на задней. Удобно: видно издалека и свою машину с чужой не перепутаешь.

Первое время ехали в тишине. Мне очень хотелось попросить включить новости, но я стеснялась. Как оказалось, напрасно. Водитель не выдержал первым и поинтересовался, не помешает ли нам радио. На миг я побоялась, что заиграет какая-нибудь музыка, но нет, в интересе к последним событиям я была не одинока.

Закончив рассказ о каком-то крупном политико-экономическом форуме, в котором принимали участи главы нашей и ряда соседних стран, и поведав о новых перспективах развития промышленности, ведущий зачитал самую ожидаемую мной новость. И самую для меня страшную.

Всё-таки задержан полицией. Прикусив согнутый указательный палец, я попыталась успокоиться и разогнать бешеную стаю мыслей по местам. Бредовость происходящего зашкалила окончательно. Неужто Рейн в самом деле сбежал, но в итоге попался? Почему тогда водитель фуры утверждал, что внедорожника не было?

Этому было только одно, убийственно простое объяснение. Водитель проклятого внедорожника просто заплатил водителю фуры, чтобы тот о нём умолчал. Ведь иначе его признали бы виновником аварии, со всеми вытекающими. И как мне раньше это в голову не пришло?!

Весь остаток пути я просидела молча, откинув голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. Как ни старалась, не могла заставить себя думать. Эмоций тоже почти не осталось. Когда водитель остановился возле двухэтажного спортивного клуба в начале нужной улицы, я с трудом заставила себя шевелиться. Но всё-таки заставила.

— Не переживай ты так, — попытался ободрить меня Питер, отпустив такси. — Не случится с ним ничего. Посидит, отдохнёт.

— Заткнись лучше, — прошипела я.

Как ни странно, злость на это неуместное замечание придала мне бодрости. И переводить её на пустые разборки, переубеждая Питера, я не стала. Нет ничего удивительного в мнении, что для богатых и тюрьма — курорт. Не так давно и я его вполне разделяла. Да и сейчас нельзя сказать, что оно в общем и целом ошибочно. Зависит от того, кто и зачем туда отправляет.

Не сказав больше ни слова, я зашагала по выложенному плиткой идеально выметенному тротуару, крутя головой по сторонам. Посмотреть было на что — каждый дом здесь был старинным, памятником архитектуры двухвековой давности. Кажется, тогда у аристократии было больше вкуса. Во всяком случае, денег у них тогда точно было больше, и на строительстве городских особняков они не экономили.

За высокими, выше моего роста, коваными оградами прятались, сменяя друг друга от дома к дому, вековые деревья, летом надёжно скрывающие фасады от посторонних глаз, изысканные мраморные статуи и даже сейчас, осенью, ухоженные клумбы. Кому что больше нравилось. Или, правильнее сказать, досталось по наследству.

— Вот он, — подал голос Питер, отвлекая меня от рассматривания мраморного фонтана.

Я посмотрела туда, куда он показывал рукой, и увидела тот самый дом с фотографии на другой стороне улицы. Благо, ни одного автомобиля на проезжей части видно не было, так что перейти, прямо наискосок, сокращая путь, не составило проблемы.

Возле ворот имелась и небольшая дверца, снабжённая домофоном. Наверняка не для гостей, исключительно для обслуги. Тех, что что-нибудь доставляет, например. Не сказать, чтобы меня сейчас это волновало само по себе, но мелькнула мысль, что графу могут попросту не доложить о моём... визите.

После того, как я нажала на кнопку вызова, тихо было добрых секунд пятнадцать. Я хотела уже позвонить второй раз, когда тишина эта сменилась, наконец, коротким треском, а затем и недовольным женским голосом, поинтересовавшимся, кто там.

— Могу я увидеть графа Эдерленса? — поинтересовалась я без обиняков.

— Граф не принимает, — сухо ответила женщина.

— Передайте, что пришла Илона Эста, — отчеканила я в ответ.

— Да хоть премьер-министр, граф не...

— Передайте, — всё тем же резким, решительным тоном потребовала я. — Или очень пожалеете, что этого не сделали.

— Нахалка!

Ответить на эту нелюбезность я не успела, связь прервалась. Теперь оставалось только ждать. Стоило всё же дать этой особе время выполнить мою просьбу, прежде чем снова звонить. Конечно, в том, что она это сделает, я от всей души сомневалась, но вдруг? Тогда дёргать её, не давая уйти, точно плохая идея.

Ждать, как ни странно, пришлось недолго. Всего минут через пять на крыльце появилась смутно знакомая мне женская фигура, и заспешила по мощёной дорожке к воротам. Присмотревшись, я узнала Марту.

— Правда ты, — облегчённо выдохнула она, подойдя.

— А вы кого ждали? — не удержалась я, прищурившись и сквозь ресницы рассматривая опутывающие ограду, ворота и калитку линии магии. Их было много. Мне и за неделю, пожалуй, не разобраться во всём, что тут безопасности ради понакручено. Но защита от иллюзий точно имелась.

— Никого, — вздохнула Марта, открывая передо мной калитку. — И ничего. Ничего хорошего. Кто это с тобой?

— Друг, — коротко ответила я, повернулась к Питеру и попросила: — Я одна пойду.

— Да конечно! — запальчиво возразил он.

— Не хочу втягивать тебя в неприятности, — тихо, но твёрдо сказала я.

— Звучит так, словно ты хочешь от меня избавиться.

Я попыталась изобразить беспечную улыбку. Кажется, что-то у меня получилось, но вряд ли очень уж убедительное. Потому что именно этого я сейчас и хотела. Находиться, вдобавок ко всему прочему, рядом с тем, кому я не могла доверять, было выше моих сил.

— Возвращайся домой, — попросила я. — Я позвоню тебе, если что.

Ответа дожидаться не стала, шагнула в открытую калитку. И услышала, как она с тихим щелчком захлопнулась за моей спиной. Питер всё понял, но ни стыда, ни сожалений я по этому поводу не испытывала. Если я и связывала с ним какие-то надежды в своей жизни, он уже успел их обмануть и полностью уничтожить.

— Куда ты пропала из больницы? — спросила Марта на полпути к дому.

— Сбежала.

— Не могла до утра подождать?

— А что должно было случиться утром? — озадачилась я.

— Неважно, — отмахнулась Марта, распахивая передо мной двери. — Главное, этот мерзавец до тебя не добрался.

Я честно хотела войти, но застыла на пороге, осматривая холл. Картины, статуи, мраморный пол — музейная роскошь какая-то. Никогда не понимала, как можно жить в такой обстановке. Вот и сейчас даже испугалась, что откуда-то гид выскочит и начнёт назойливо вещать о каждом экспонате.

— Проходи, — попросила хрупкая солнечно-рыжая женщина, поднимаясь с огромного дивана в центре холла, полукругом огибавшего низкий овальный столик.

Отмёрзнув от места, я шагнула вперёд. Дошла до края дивана и остановилась, глядя на мужчину, до этого сидевшего ко мне спиной. В его светло-русых волосах чуть серебрилась седина, возле рта залегли глубокие морщины, но серые глаза были живыми и молодыми. Теперь они изучали меня с ног до головы с каким-то странным интересом.

— Садись, — постаралась улыбнуться мне женщина.

Я не шевельнулась, продолжая рассматривать мужчину. Разумеется, это и был граф Марино собственной персоной, видела я его на фотографиях в сети несколько раз. Но сейчас мне отчего-то смутно показалось, что мы встречались и в жизни, хотя это было совершенно невозможно.

— Илона, — тихо сказал он. — Садись, нужно поговорить.

Вот теперь я села на диван, на самый краешек, всё ещё не отойдя от неловкости, порождённой окружающей чуть помпезной роскошью. Осмотрелась ещё раз и заметила застывшую в дверях женщину с подносом, на котором стоял окружённый чашками чайник. Рыжая женщина, видимо, сама леди Глория, незаметным жестом показала ей поставить поднос на стол, и только после этого тоже села.

— Нужно, — согласилась я, пытаясь вернуть хоть каплю уверенности в себе.

— Расскажи, что...

Закончить вопрос графу не удалось, его перебил звонок телефона. Аппарат лежал на столе, мне был хорошо виден экран, на котором высветилось имя Декара. Холодная волна паники прокатилась по телу от шеи до пят, я застыла, забыв дышать. Неужели Питер оказался прав? К моему немалому удивлению, ответив на звонок, граф сразу включил громкую связь, так и оставив телефон лежать на столе.

— Чего ты хочешь? — спросил он, не трудясь поприветствовать собеседника.

— Девушка ведь у тебя, — тоже не стал ходить вокруг да около Декар. — Я хочу с ней встретиться.

— Обойдёшься! — неожиданно встряла в разговор Марта. — Оставь её в покое!

— А ты всё такая же ведьма, Марта Сакс, — хохотнул Декар. — Не лезь, я уверен, наш дорогой Лоренс другого мнения.

— Ровно того же, — сухо ответил граф. — Тебе с ней не о чем разговаривать.

— Тут ты неправ. Кстати, она нас слышит?

— Да, — ответила я, с трудом справившись с собственным голосом.

— Здравствуй, Илона, — убийственно вежливым тоном отозвался Декар. — Ты ведь согласишься со мной встретиться, правда? Знаю, ты не захочешь, чтобы парень поплатился за твоё упрямство.

— Где и когда? — процедила я.

— Сегодня в восемь в моём доме, — отрезал граф прежде, чем Декар успел хоть что-то ответить. — Ты войдёшь сюда один, и разговаривать вы будете при мне.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Декар и повесил трубку.

Все взгляды обратились на меня. Я кашлянула, опуская взгляд. Кажется, начинать разговор придётся именно с самого неприятного. С того, что я вообще предпочла бы скрыть. Если бы только могла, конечно.

— Мразь, — выплюнула Марта, подходя к столу и принимаясь разливать чай.

— Да уж, — согласилась рыжая леди. — Грубо, но верно.

— И кажется, мы ещё чего-то не знаем, — протянул граф, не отводя от меня внимательного взгляда.

— Ну... — почти пискнула я. — Ну...

И тут поняла, что рассказать историю про изнасилование не смогу. Хоть убивайте, хоть живьём режьте на кусочки — не расскажу, лучше умру без покаяния. Лучше пусть меня на День Города нагишом по центральной площади заставят прогуляться, это не будет настолько постыдно и отвратительно.

— Ты успокойся, милая, — мягко сказала Марта, садясь рядом и подавая мне чашку. — Чаю вот выпей сначала.

Что-то подсказывало, что чай мне не поможет. Разве только нечто куда более крепкое, и в большой дозе. Как раз такой, чтобы оказаться на грани между полным отказом тормозов и полным торможением. То есть, ещё не заснуть, но уже ничего не соображать.

— Не бойся, — сказала рыжая. — Он тебе ничего не сделает.

Я кивнула, сжимая чашку. Сделает, в этом сомневаться не приходится. И я позволю ему это, добровольно и, может, даже с улыбкой. Декар загнал меня в угол, виртуозно использовав мою собственную глупость, и выход из этого угла только один: принять его условия. Нет никакого другого.

— Расскажи, что случилось перед аварией, — попросил граф, возвращаясь к тому, на чём нас прервал звонок Декара.

— Чёрный внедорожник обгонял фуру, — тихо ответила я, глядя в свою чашку.

— Дальше?

— Мы чуть не столкнулись, въехали в ограждение. Больше я ничего не видела, очнулась уже в скорой. Рейн... он тогда сбежал?

— Нет, — коротко ответил граф.

— Понятно, — кивнула я, хотя совершенно ничего не поняла. — И чего они потребовали?

Мне правда было интересно, чего же такого можно не отдать и не сделать, когда речь о спасении твоего ребёнка. Разве что это было нечто абсолютно ужасное, такое, чего мне даже вообразить не удавалось.

— Ничего, — раздражённо ответила рыжая, со стуком поставив на стол свою опустевшую чашку. — Ни сейчас, ни раньше никто ничего не требовал. Декар первый явился с шантажом, и то к тебе, а не к нам.

— Тогда зачем? — оторопела я.

Если целью не были ни шантаж, ни похищение, ради чего тогда всё делалось? Просто так, ради развлечения? Читала я однажды историю, как человека подставили и преследовали, тайно наблюдая за происходящим. Такой живой театр, полная достоверность творящегося на сцене. Честно сказать, сочла выдумкой, чтобы публику шокировать, но мало ли...

— Была мысль, что это месть, — признался граф. — Но чья и за что? У меня есть, конечно, враги, но большей частью такие, как Декар. Любой из них станет добиваться выгоды для себя лично. А пока всё выглядит так, что месть и есть единственная выгода.

— Посредника нашли? — спросила я.

— Нет. Пока не удалось ни с кем договориться.

Я допила последний глоток и тоже поставила чашку на стол. Версия с местью выглядела правдоподобной. Но если тебе за что-то так мстят, трудно не знать причину. Она должна быть очень веской. Хотя есть на свете разные психи, вот хоть тот же Декар...

— Давно хотела спросить... — осторожно начала я, но осеклась, не в силах решить, насколько уместно сейчас переходить к этой теме.

— Спрашивай, — поощрил граф.

— Откуда вы столько знаете о моей маме? О ней и Декаре, например.

— Думала, ты с этого начнёшь, — усмехнулась рыжая. — Мы были очень хорошо знакомы.

— Вы? — уточнила я.

— Мы, — кивнул граф. — Все четверо: я, Глория, твоя мать и твой отец.

Значит, я с самого начала предположила верно, рыжая и в самом деле леди Глория. Я ещё раз рассмотрела её, на этот раз более вдумчиво. Её было не назвать красавицей в полном смысле, лицо было чуть простоватым, но живым и задорным. Потому, наверное, выглядела она довольно молодо, не больше, чем на тридцать пять, хотя на самом деле ей наверняка было под, а то и за сорок.

А может, и больше. Рейн говорил, что приёмам боевой магии его научила мать. Явно не родная, он был слишком мал, когда она умерла. Значит, Глория — боевой маг. Значит, сильный, а чем сильнее маг, тем дольше он живёт. Если не погибнет, конечно. Так что на самом деле ей и все пятьдесят могло быть.

— Я их познакомила, — улыбнулась леди Глория. — Твоих родителей.

Я чуть было не спросила, зачем. Кто тогда мог знать, что эта встреча сыграет в судьбе мамы роковую роль? Наверное, мне следует всё-таки быть благодарной, ей я обязана своим появлением на свет.

— Мы были друзьями, — тихо сказал граф, глядя в сторону. — Потом Даррен погиб, и всё пошло кувырком. Карина вышла замуж, чтобы отделаться от Декара. Не думаю, что это было правильное решение, но переубедить её мы не смогли.

— Ладно, — вздохнула я. — Сейчас не время об этом говорить. Я просто хотела знать точно, откуда вы знали о Декаре и тех девушках.

Интерес к этому разговору у меня действительно пропал. Я вообще не очень-то хотела говорить о родном отце. Не потому, что в чём-то его винила. Кто знает, как бы всё сложилось, останься он жив. А я никогда не знала его, чтобы судить. Может, потом мне и захочется выяснить подробности. Когда-нибудь.

Повисла пауза. И, кажется, она сулила мне только возвращение к вопросу о Декаре, которого я совершенно не хотела. Банально слов не могла подобрать для объяснений. И боялась, что спросят, как всё было на самом деле, хотя умом и понимала, что собеседники мои не вчера родились, и представляют, как в полиции шьются такие дела.

И что, казалось бы, такого? Ведь ничего же не было. Нет, это как сказать, конечно. И виновата во всём была я. Если бы тогда, в мотеле, ничего не произошло... пришёл бы Декару в голову такой шантаж? Что-то подсказывало — пришёл бы. Более того, именно так всё и было: сначала придумалась схема воздействия, а уж потом под неё подвели доказательную базу.

Но мне всё равно было стыдно, так, что хоть не живи. Как будто меня на самом деле изнасиловали, причём публично. Не физически, разумеется, но морально — совершенно точно. Приписали мне чудовищную ложь, рассматривали, обсуждали. Я не видела этого, не слышала и не чувствовала, но сам факт того, что это было, уже с ума сводил!

— Что сейчас с Рейном? — торопливо спросила я, чтобы опять сменить тему.

— Пока всё нормально, — вздохнула леди Глория. — Пожалуй, на несколько дней он в безопасности. А дальше пока трудно сказать.

— Мы, дорогая, не знаем, кто там и кем подкуплен, — мрачно отозвалась Марта. — Так что насчёт безопасности ничего не известно.

Меня больше волновало, зачем его похищали и что с ним могли сделать за это время. Явно же не просто так, лишнего веселья ради, это устроили. Тряхнуть бы как следует водителя фуры — единственного, между прочим, свидетеля. Даже если он просто случайный парень, которому заплатили за правильные показания, что-то важное он мог видеть. Другое дело, что если он изначально соучастник, его, может, и найти-то не выйдет.

— Вы... вы его видели? — уточнила я.

— Нет, только адвокат, — досадливо выплюнул граф. — Он до сих пор там, но по идее скоро должен приехать сюда.

— А тот водитель, свидетель аварии? С ним кто-нибудь говорил?

— Нет, — покачала головой леди Глория. — Он дал показания полиции на месте и уехал. Оказалось, что он внештатник и в той поездке подменял постоянного сотрудника. Мы его ищем, но пока безуспешно.

Значит, соучастник изначально. И как удачно именно внештатник, таким и по поддельным документам можно устроиться. Главное — поди докажи что всё было подстроено, и личность свою парень не по личным причинам скрывал.

— Чем тебе угрожает Декар?

Всё-таки Марта задала этот вопрос. Я быстро опустила голову, чувствуя, как начинают гореть щёки, а вслед за ними и уши. Чего, в самом деле, так мучаюсь? Всё равно вечером явится Декар, и уж он-то не постесняется поведать все детали, ещё и смаковать каждую станет наверняка...

— Не мне, — выдавила я. — То есть, не совсем мне.

— Твоей... семье?

Вопрос графа неожиданно помог. Я тут же вспомнила о встрече с отцом в больнице, и значительная часть смущения сменилась злостью. Заботился он обо мне, как же! О себе он заботился и только! За мой счёт заботился!

— Это был бы чертовски неудачный план, — невольно вырвалось у меня. — Но нет, моей так называемой семье он не угрожал. Он поступил проще: договорился с ними.

— О чём? — заметно удивилась леди Глория.

— О том, что я перейду в распоряжение Декара, — прошипела я. — А чтобы я сама не вздумала возражать, они решили обвинить Рейна в том, что он меня изнасиловал!

Прошипела и тут же в ужасе зажала рот ладонью. Я всё-таки это сказала. Там, где не помог разум, отлично сработал гнев, заставивший позабыть обо всём на свете и затмивший все остальные эмоции. Вот и сказала. И хорошо, что сказала.

Глава 11

Поднять глаза я всё равно не решалась довольно долго. Успела в малейших деталях изучить рисунок на мраморном полу и узор на обивке дивана, прежде, чем Марта первой решилась нарушить звенящее молчание.

— Но ведь этого же не было, правда? — тихо спросила она.

— Разумеется, нет! — выпалила я и, подпустив в голос яду, добавила: — Но вы же не думаете, что Декара особенно волнуют подобные детали?

— Я этого подонка на порог не пущу! — почти прорычал граф, подаваясь вперёд за лежащим на столе телефоном.

Шалея от собственной смелости, я резко протянула руку и успела схватить аппарат первой. Сжала в кулаке, выпрямляясь, и медленно, раздельно произнося каждое слово, выговорила:

— Я с ним поговорю. И договорюсь. Сама.

— Не выдумывай! — резко потребовала леди Глория.

— Ничего я не выдумываю, — удивляясь собственному спокойствию, ответила я. — Всё это произошло из-за моей глупости. Я сама влезла в эту историю, мне её и расхлёбывать. Никто не заставлял меня лезть к Декару, сама пошла.

— Нам следовало всё тебе рассказать уже давно, — покачал головой граф. — Если бы ты знала, что тебе стоит его опасаться...

— А что, не стоило бы в любом случае? — фыркнула я. — Я сознательно пошла договариваться с бандитом. Не подумав здраво, не потрудившись разобраться в ситуации. Всё, что со мной случилось, случилось только по моей вине. А за свои ошибки нужно самой и расплачиваться.

— Ты не представляешь, что он с тобой сделает, — с нажимом проговорила леди Глория.

— Я не настолько наивна, — грустно улыбнулась я. — Но сразу ведь не убьёт же. А со временем что-нибудь, глядишь, и решится.

— Это очень рискованно, — озвучил очевидное граф.

— Альтернатива ещё хуже. Если откажусь, ни я, ни Рейн никогда от этой истории не отмоемся. Тут даже и неважно будет, дойдёт ли дело до суда. Попадёт в прессу — и пиши пропало. А Декар уж постарается, чтобы попало.

— Ты, главное, сгоряча ничего не решай, — попросила Марта, обнимая меня за плечи. — Сперва послушаем, чего скажет этот мерзавец. Голодная, поди?

Я улыбнулась такой резкой перемене темы, но отрицательно покачала головой. Есть мне пока не хотелось, но вот душ приняла бы с удовольствием. Избавилась от повязок, впившихся в кожу, расслабилась немного. Мысли в порядок привела. Но вслух я сказала совсем другое. Что хотела бы тоже послушать рассказ адвоката.

— Я тебя позову, — пообещала Марта. — Идём, отдохнёшь.

Возражать никто не стал, а леди Глория и вовсе поощрительно кивнула, избавляя меня от остатков неловкости. Я встала и только тут сообразила, что так и держу в руке чужой телефон. Со смущённой улыбкой положив его на стол, последовала за Мартой к лестнице.

Второй этаж на музей уже не походил. Здесь это был обычный дом, где жили люди. С уютной гостиной, в которой мы сразу оказались, поднявшись. Посреди неё гордо стоял чёрный рояль, на стене напротив огромного, даже с виду мягкого и уютного дивана, заваленного подушками, висел огромный телевизор. Коридор уходил в обе стороны, я насчитала с каждой по шесть дверей.

Марта открыла передо мной первую дверь слева, приглашая входить. Я сперва заглянула и увидела небольшую, но уютную комнату, обставленную в современном минималистичном стиле — всё светлое, серое и голубое, и слегка... квадратное. И низкая, широкая кровать, и тумбочки у изголовья, и диван со встроенным посередине столиком у окна.

— Я всё-таки считаю, слишком современно, — неожиданно заявила Марта. — Но гости жаловались, что в прежней обстановке им спалось плохо.

— А раньше тут было как внизу? — спросила я, проходя и останавливаясь у кровати.

— Тут раньше везде было как внизу, — хмыкнула Марта. — Не дом, а музей. Но Эдди очень трепетно относился к семейному наследию, а мы как-то и привыкли уже. Эдди это граф Эдгар, мой покойный муж.

Я присела на кровать, проведя ладонями по мягкому шелковистому покрывалу. Теперь это уж точно был не музей, но веселее как-то не становилось. Сама нормальность окружающей обстановки давила на психику своей обманчивостью. Ничего на самом деле не было ни хорошо, ни даже просто в порядке.

— Отдыхай, — посоветовала Марта, уходя. — Я зайду, когда будут новости.

В небольшой ванной я наконец-то разделась, избавилась от повязок и посмотрела на себя в зеркало. Кожу расчертили красные полосы, на левом боку чуть ниже груди расплылся синяк, но острой боли больше вроде бы не было. Если не делать резких движений.

С наслаждением приняв душ и вымыв голову, я завернулась в уютный белый халат и улеглась в кровать. Спать совершенно не хотелось, хотя усталость чувствовалась. Тупая, занудная, не та, от которой отключаешься, как раз та, которая отключиться мешает.

Мысли о Питере не давали покоя. Раньше я была слишком поглощена первой паникой, вызванной предупреждением Ральфа, и собственным желанием всё-таки добраться до графа, чтобы толком о нём думать. Но вот теперь, когда некоторая ясность в моём ближайшем будущем наконец появилась, я о нём вспомнила.

Питер Лоранс, которого я знала до начала этого безумия, был парнем весьма целеустремлённым. Сказала бы даже — настырным и въедливым, стремящимся докопаться до дна каждой заинтересовавшей его истории. И поначалу он именно так себя и вёл: приставал ко мне с вопросами, требовал объяснений, пытался разобраться, что происходит.

Но потом что-то неуловимо изменилось. Наверное, в тот самый момент, когда он оставил меня одну в подсобке, спокойно рыться в сети. И уснул, даже не дождавшись моего возвращения, хотя я была уверена, что застану его готовым наброситься с вопросами.

И эти его внезапные домогательства... с чего вдруг? Более подходящего для них момента было и не сыскать, честное слово. Я из больницы, после аварии, на меня охотится богатый и влиятельный бандит — ну самое время для горизонтальных развлечений, как раз в них я и нуждалась. Нет, у мужчин, конечно, свой взгляд на такие вещи. И потом, я сама один раз выбрала для этого немногим более подходящие время, место и ситуацию, так что кто бы говорил. Но тогда мне хоть шевелиться больно не было!

Я допускала, что после моей вспышки гнева Питер чувствовал немалую неловкость, потому и не настаивал на моих объяснениях. И потому же покорно ушёл, когда я его попросила. Может, чувствовал себя виноватым. Может, на меня слишком разозлился и обиделся. Но что-то внутри мешало мне принять такое простое объяснение.

Не он ли, кстати, и сообщил Декару, где я? Слишком уж быстро тот узнал, звонок раздался чуть не сразу, как я порог переступила. Неужели всё-таки тайком от меня прихватил запасной телефон? У журналиста он же должен быть, чтобы с информаторамитеми же тайком общаться. Или для анонимных звонков, или чтобы себя за другого кого-нибудь выдать. Дура я, что сразу не сообразила.

Правда, почти сразу мне в голову пришло и другое соображение. Если Питер с самого начала работал на Декара, не проще ли ему было заманить меня в какое-нибудь тихое местечко, откуда не сбежать, и там передать хозяину с рук на руки? Но вместо этого случилась нелепая беготня по газону. Если бы не Рейн, меня бы поймали, конечно, но к чему было так усложнять и вообще рисковать?

Чёрт, да вся эта история состояла из никак не стыкующихся друг с другом фрагментов! Словно кто-то шутки ради смешал в одну кучу кусочки нескольких головоломок и теперь гаденько хихикал, наблюдая наши попытки сложить их воедино.

Устроившись в подушках полусидя, я обхватила голову руками и тихо заскулила от отчаяния. Слишком хорошо себе представляла, чего потребует Декар. И слишком ясно понимала, что соглашусь на всё. Но хоть вопросы ему задам. Об Амире, о Питере — чего мне терять?

Печальные раздумья прервал стук в дверь. Я тут же вскочила, хватаясь за брошенную на диван одежду. Марта, не дождавшись ответа, заглянула в комнату сама и сообщила, что адвокат приехал.

— Сейчас, — пробормотала я, уже ныряя в свитер.

По лестнице я почти летела, как только кубарем не скатилась. Марта едва за мной поспевала, поймала за рукав только в самом низу, и потянула влево, к распахнутым двухстворчатым дверям. Судя по запахам, в столовую.

Адвокат был немолодым, лет так пятидесяти с небольшим, полноватым мужчиной в дорогом сером костюме и белоснежной рубашке. Строгий галстук ему заменял немного кокетливый сине-чёрный шейный платок. Когда я вошла, он преспокойно ел суп. Как и все остальные присутствующие.

Признаться, в первый момент меня эта сцена шокировала. Тут человек за решёткой, где с ним буквально каждую секунду может случиться что-нибудь ужасное, а его семья и адвокат сидят себе и обедают как ни в чём не бывало. Мне вот точно кусок бы в горло не полез в такой ситуации.

Несколькими мгновениями позже я поняла причину столь вызывающего спокойствия обстановки. Кроме взрослых за столом присутствовали и три девочки. Старшей было лет пятнадцать, пожалуй, а младшей и вовсе не больше десяти. Всё же не любой разговор можно заводить при детях. Странно только, что они дома, а не в каком-нибудь частном пансионе.

Слуга, ступая совершенно бесшумно, выдвинул один из свободных стульев. Я прошла к нему и села. Марта опустилась рядом со мной. Только звон посуды и редкие короткие просьбы что-то передать нарушали висящую в столовой тишину.

Обед тянулся бесконечно, и мне в самом деле кусок не лез в горло. От супа я отказалась, втолкнула в себя несколько ложек тушёных овощей и небольшой кусок курицы. С трудом дождалась кофе, на десерт даже не взглянула. Собственно, никто не взглянул. И девочки наконец-то покинули столовую.

— Предварительное слушание назначено на четверг, — сообщил адвокат, как только за ними закрылась дверь.

— Полагаете, шанс есть? — подаваясь вперёд, спросила леди Глория.

— Я бы не надеялся особо. Да, никто из персонала заведения не подтвердил, что видел в тот день вашего сына, но никто этого и не опроверг. Они и Орвена не запомнили, но его сняла одна из камер поблизости.

— Но не в самом баре же! — запальчиво возразила Марта.

— Но это косвенно подтверждает его показания, — грустно улыбнулся адвокат. — И гибель Орвена официально признана несчастным случаем, так что и пересмотра этого мы едва ли добьёмся.Вот если бы вы могли заявить о шантаже, и предъявить хоть какие-то доказательства...

— Понятно, — отрубил граф. — Насколько вы сможете затянуть процесс?

— На неделю. Если очень повезёт — на две.

— Мало, — вздохнула леди Глория.

— Лучше чем ничего, — сухо парировал адвокат, повернулся ко мне и спросил: — Вы Илона, полагаю?

Я кивнула, сглатывая колючий комок, застрявший в горле. За разговором о процессуальных тонкостях, сама как-то позабыла, что на самом деле хотела знать. Похоже, что все позабыли.

— Вас очень просили не расстраиваться. И ещё обязательно передать привет старой грымзе Джоргас. И подарить ей нарциссы.

Я только глазами хлопнула. Он что, спятил? Причём тут наша преподавательница динамических структур и формул? С какой стати ей вообще нужно дарить цветы, и, главное, какого чёрта именно нарциссы?!

— Он вот прямо так и сказал? — проблеяла я.

— Я повторил дословно, — кивнул адвокат.

Немного отойдя от первого шока, я начала соображать. Очевидно, это что-то значило. И, поскольку передать это следовало именно мне, я, столь же очевидно, должна была понять, что. Но убей меня бог, я не понимала.

— А что, — вдруг спросила леди Глория, — Джоргас до сих пор преподаёт? Когда я училась лет двадцать пять назад, она уже была старой грымзой.

— Она, по-моему, питается страданиями студентов, — проворчала я. — Они ей жизнь продляют.

Понять должна была именно я. Значит, и думать надо именно о своём. Нарциссы, например. Я рассказывала Рейну, что ходила за ними на могилу Вейзы и как раз познакомилась с Сантером. Но к самому Сантеру нарциссы никакого отношения не имели, а как это всё связано с Джоргас, я и подавно не представляла. А должна была.

Адвокат откланялся и покинул столовую. Я осталась сидеть, задумчиво водя пальцем по краю своей опустевшей чашки. Одно очевидно: за Рейном наблюдают, несмотря на то, что по закону разговору адвоката с клиентом полагается быть строго конфиденциальным. Причём сам он об этом наблюдении знает, потому и задал мне этот чёртов ребус, к которому поди знай, с какой стороны подступаться. Не мог попрозрачней намекнуть?!

Да знай я хоть, в каком направлении думать! С Сантером это связано, или с Амирой? Скорее всего, с Амирой, не случайно же он упомянул нашу преподавательницу. Но что я об этой преподавательнице знаю? Что она вредная старуха, цепляющаяся к каждой запятой. Собственно, всё.

— Ты что-то поняла? — спросил граф.

Я мотнула головой. Нет, пока совершенно ничего. Разве что попробовать в самом деле передать старухе привет, вручить ей букет нарциссов и поглядеть, что из этого получится. Стоит попробовать, пожалуй, хуже всяко не будет.

— На языке цветов нарцисс означает возобновление чувств, — задумчиво проговорила леди Глория.

— Или безответную любовь, — фыркнул граф. — Но это, вроде бы, какой-то конкретный вид.

— Бледно-жёлтый. Он же означает благородство и уважение.

Я снова мотнула головой. Язык цветов знают все, а смысл упоминания нарциссов должен был быть лично мне понятен. Или, может, не мне всё-таки, а профессору Джоргас?

* * *

До вечера я просидела в комнате. Точнее, не только просидела, но и пролежала. И прометалась из угла в угол. А ещё перерыла сеть вдоль и поперёк, ища всё, что можно, нельзя и неудобно о языке цветов вообще, нарциссах в частности и профессоре Джоргас на закуску. Ничего сколь-нибудь толкового так и не нашла. Во всяком случае, ничего такого, что натолкнуло бы на разгадку подсунутого Рейном ребуса.

В совершенном отчаянии я подошла к окну и увидела идущего от ворот Декара. Это окончательно меня доконало. Погрузившись в решение загадки я успела позабыть о грядущей встрече. А вот он, разумеется, ничего не забыл, скотина.

Глянув на себя в зеркало, я увидела растрёпанную девицу с совершенно безумными глазами, обведёнными тёмными кругами. На разбитой губе образовалась толстая некрасивая корка. Вид, как говорится: обнять и плакать. Правда, плакать Декар точно не станет. Скорее уж меня заставит.

Раздражённо крутанувшись на пятках, я подошла к двери и распахнула её перед самым носом Марты, уже занёсшей руку для стука. Сдавленно извинилась, сообразив, что следовало бы быть осторожнее, и, не дожидаясь приглашения, решительно зашагала вниз.

На этот раз распахнуты были двери справа. За ними виднелись высокие, от пола до потолка, шкафы, заставленные книгами, и уголок солидного письменного стола из красного дерева. Судя по всему, комната совмещала функции библиотеки и кабинета.

Войдя, я осмотрелась повнимательней. Граф сидел за столом в высоком кожаном кресле. Декар занял одно из кресел у камина. Предполагалось, очевидно, что я займу второе. Во всяком случае, других вариантов не было, разве что на стремянку вскарабкаться из вредности.

С некоторой тоской покосившись на эту самую стремянку, я решила не устраивать детсадовских представлений и села-таки во второе кресло. Не поведя бровью, взяла со столика, стоявшего как раз между мной и Декаром, стакан и жестом попросила налить бренди и мне тоже.

— Добрый вечер, Илона, — улыбнулся Декар, выполняя просьбу.

— Я бы так не сказала. Впрочем, как вам будет угодно, — приторно улыбнулась я в ответ.

На вид ему было лет под пятьдесят, и когда-то, пожалуй, он был красивым мужчиной, поныне сохранившим известную привлекательность. С моим... отчимом уж во всяком случае не сравнить. Темные с заметной проседью волосы были аккуратно подстрижены, серо-зеленоватые глаза смотрели на меня внимательно и, что меня непомерно удивило, с каким-то затаённым страхом.

— Полагаю, мне следует начать с извинений?

— За что конкретно? — пригубив напиток, поинтересовалась я.

— Для начала — за поведение моих людей. Я распорядился пригласить вас ко мне, а не хватать и тащить силой. Они вас напугали?

— Напугали и оскорбили, — хмыкнула я.

— Поверьте, они уже наказаны, — чуть подаваясь вперёд, сообщил Декар. — Но если желаете, можете выслушать их извинения ещё и лично.

— Не чувствую в этом потребности, — равнодушно шевельнула плечами я. — И не уверена, что это вообще возможно.

— То есть? — недоумённо приподнял бровь Декар.

— Мёртвые не извиняются, — ответила я сухо.

— Я не убиваю своих людей за подобные промахи.

Мужчина заметно скривился, и в его глазах промелькнуло нечто такое, что я ему поверила. Он говорил только о той парочке, которая набросилась на меня возле общаги. Охваченная подозрением, я с показной небрежностью заметила:

— Разве я сказала, что это сделали вы?

— О чём вы, Илона? — заметно растерялся Декар. — Я отправлял за вами двух... идиотов, как выяснилось, чтобы они привезли вас из общежития ко мне. Но вы уехали с Марино, и я потерял ваш след до тех пор, пока не узнал об аварии. Оба идиота живы и здоровы, один из них сейчас ждёт меня в машине, можете лично убедиться.

— И больше никого?

Декар покачал головой. Я, если честно, не особенно удивилась. Он не был единственным, кто за нами охотился. И в любом случае то, что на шоссе на нас напали не его люди, никак его не оправдывало и не обеляло. Но это, чёрт возьми, была зацепка, которую мы благополучно упустили!

— Хорошо, — кивнула я. — Можете считать, извинения приняты. За что ещё вам хотелось бы попросить прощения?

— За детектива Ленна, — вздохнул Декар. — Чёртов болван не должен был совать вам те документы.

— Чтобы я узнала о вашем плане от вас? — чуть не рассмеялась я. — Утром, когда у меня не осталось бы шансов сбежать? За это извиняться не стоит, я не обижена.

— Полагаю, чтение...

— О да, чтение этого... опуса не доставило мне удовольствия. Я, знаете, не поклонница подобного жанра. Но раз вы всё равно планируете довести дело до конца, не вижу в извинениях смысла. Давайте к делу.

— Хорошо, — пожал плечами Декар, одним глотком осушив свой стакан. — Я прошу тебя дать мне шанс.

— Шанс? — переспросила я, не совсем уверенная, что не ослышалась.

— Шанс, — кивнул мужчина. — Познакомиться, узнать друг друга получше.

— Вы понимаете, что это безумие? — вырвалось у меня. — И вообще, это нечестно! Я ведь не могу отказаться!

— Можете, — усмехнулся Декар. — Но сами понимаете, каковы будут последствия.

— То есть, не могу, — тоже усмехнулась я. — Ладно, пусть так. Сначала я хочу услышать ответ на один вопрос. Прямой и честный. Вы организовали убийство Амиры?

— Я клянусь тебе, Илона, — тихо сказал Декар, подаваясь вперёд и касаясь пальцами запястья моей сжимающей стакан руки, — что к смерти твоей подруги не имею никакого отношения. Я бы так не поступил.

С моих губ сорвался саркастический смешок.

— Ты права, — тоже усмехнулся мужчина. — Но я в самом деле не поступил бы так. Не из порядочности и человеколюбия, разумеется. Просто потому, что схема слишком сложная, проблем от неё больше, чем выгоды. Да, не скрою, я хотел воспользоваться ситуацией, но узнал я о ней только от тебя и твоего приятеля... как его?

— Питера Лоранса, — сухо ответила я. — Кстати, он работает на вас?

— Нет.

— Тогда как вы так быстро узнали, что я здесь?

— Мои люди изучили все твои контакты за последний год, — совершенно спокойно сообщил Декар, явно не переживая по поводу того, что признаётся сейчас в уголовном преступлении, — и выяснили, что кроме этого Лоранса податься тебе было, в общем, и не к кому. Вот я и подумал, что либо ты сбежишь куда-нибудь с ним, спасая себя, либо рванёшь сюда спасать другого парня. Мне хотелось думать о тебе хорошо, и я велел приглядывать за этим домом. Как только ты тут появилась, мне позвонили.

Я залпом выпила бренди. Задохнулась, на глазах выступили слёзы. Я поспешно смахнула их рукавом и шмыгнула носом. Рассказ Декара звучал весьма правдоподобно, я почти готова была ему поверить. И это ничего не упрощало.

— Лоренс не даст соврать, — неожиданно продолжил Декар, кивая на молча слушающего нашу беседу графа. — Между нами нет ничего личного, только бизнес. Это мой покойный босс ненавидел семейку Марино. Ей богу, даже не знаю, что он там так круто не поделил ещё со старым графом Эдгаром. А я всего лишь деловой человек. Обвинение в убийстве — сложная штука, девочка. Труп — он есть, и никуда не денется. И кто-то в любом случае должен за его появление ответить. А это значит, придётся искать виноватого, да такого, чтобы все поверили.

— Вы хотите сказать...

— Да, я хочу сказать, что если бы захотел надавить на Марино, воспользовался бы чем-то вроде той истории, в центре которой сейчас ты. Договорился бы с подходящей девицей, и вперёд. Потому что такое дело легко состряпать и так же легко спрятать в сейф, когда нужная договорённость будет достигнута. Убийство слишком хлопотно, Илона. К тому же, старик Линд мой партнёр, и весьма выгодный. Если бы я кого и убил ради такой подставы, то уж явно не его внучку.

Я перевела взгляд на графа. Тот коротко кивнул, подтверждая слова Декара. Я снова постучала пальцем по своему стакану, прося налить ещё. Сейчас это было мне крайне необходимо.

— Если я соглашусь, — медленно сказала я, наблюдая, как золотистая жидкость льётся из графина, — вы оставите Рейна в покое?

— Разумеется, — твёрдо сказал Декар. — Если хочешь, можешь сама сжечь в камине все бумаги по этому делу. Прямо сейчас.

— Хочу, — кивнула я, вновь опустошая стакан.

— Так ты согласна?

— Да.

— Илона... — начал было граф, но я его бесцеремонно перебила:

— Другого выхода нет.

Бумаги горели весело. Я смотрела на них, и мне казалось, что жгу я сейчас не свою проблему и свой позор, а свою жизнь. Пришлось постараться, чтобы взять себя в руки. Ничего ещё не потеряно. Всё, что мне нужно, это время и немного свободы, а так я получу и то, и другое. Главное — суметь правильно ими воспользоваться.

— Жду тебя в машине, — с тенью улыбки на губах сообщил Декар.

Я кивнула, вновь уставившись на догорающие угли. Даже не представляла, на что иду. Выдумать себе можно было многое, а вот как знать наверняка? Я вообще не могла понять этого человека. Он вёл партию холодно и расчётливо, с неумолимой логичностью, подводя её к нужному для себя итогу, но каков был его выигрыш? Я?

— Ты не обязана соглашаться, — сообщил граф, едва за спиной Декара закрылась дверь.

— Разумеется, — слегка шевельнула плечами я. — Но если не соглашусь, мне первой будет хуже.

— Декар тебе ничего не сделает. Слишком много людей знают о его интересе к тебе. И если...

— Декар не сделает. Ему и не придётся.

Я выпрямилась, постояла ещё немного у огня, потом вернулась в кресло. Закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на сидящего всё так же неподвижно графа.

— Вы ведь не вчера родились, — сообщила я спокойно, — и не можете не понимать, как в итоге повернётся эта история. Рейна она тоже, понятное дело, не украсит, но и я буду отнюдь не невинной жертвой.Вину за такие истории всегда возлагают на женщин, а с учётом обстоятельств я в глазах общества быстро превращусь из мученицы в ловкую хищницу, упустившую добычу и в гневе попытавшуюся ей отомстить.

Договорив, я выдохнула, снова поднимаясь на ноги. Да, именно так всё и будет. Хитрая потаскушка пыталась заполучить богатенького мальчика, не преуспела, разозлилась и попыталась на прощание погромче хлопнуть дверью, выставив его насильником. Чтобы или получить с него кругленькую сумму за молчание, или устроить публичный скандал, на волне которого хоть гонораром за слезливую книжку о несчастной своей судьбе поживиться можно будет. Но народ-то не обманешь, он таких хитрюг вмиг раскусывает.

Что со мной будет после этого? Про приличную работу можно забыть сразу, никто не наймёт особу с подобной репутацией даже туалеты мыть. Мало ли кого она там вечером подкараулит. Замуж меня тоже никто в здравом уме не возьмёт. А если найдётся кто-то не в здравом, так родня ему быстро вправит мозги, объяснив, что развлекаться развлекайся, а вот серьёзных отношений чтобы никаких.

Собственно, податься останется только в сферу вполне определенных услуг. Правда, чем это отличается от моего нынешнего положения, тоже большой вопрос. Оптом или в розницу — суть одна. Но сейчас пока ещё остаётся крошечный, призрачный шанс увернуться. Если буду умной и изобретательной, а Сантер успеет раскопать что-нибудь.

Граф тоже поднялся, вышел из-за стола и протянул мне визитку. На ней были два адреса электронной почты и три телефонных номера. Один их них был выделен зелёным маркером.

— Это мой личный. Если понадобится, звони в любое время.

— Спасибо, — кивнула я. — Но вы не обязаны...

— Глупости.

Я кивнула, сунула карточку в карман, развернулась и вышла из кабинета. Прошла через холл, опустив глаза, чтобы не видеть лица сидящей на диване Марты и вышла на улицу. Высокий мужчина, видимо охранник, едва успел набросить мне на плечи куртку, о которой я совершенно позабыла. Пробормотав короткую благодарность, я вздёрнула подбородок. Ничего ещё не кончено.

* * *

— Нравится?

Я растянула губы в улыбке. Ужин был великолепен, это правда. Но сказать, что происходящее мне нравилось, означало бы бессовестно солгать. Жаль было только повара, напряжённо ожидающего вердикта в углу у дверей. Он ни в чём виноват не был.

— Прекрасный ужин, спасибо.

— А комната?

Вопрос заставил меня вздрогнуть, кусочек фруктового желе сорвался с ложечки и упал во взбитые сливки. Комната тоже была хороша, да. Особенно приятно было обнаружить там свои вещи. Папаша расстарался, кого бы ещё пустили за ними в общагу? И мой старенький ноутбук стоял на рабочем столе. Правда, рядом с ним красовалась украшенная бантом коробка с другим. Тонким, лёгким и мощным. Тем самым, о котором я мечтала, разглядывая картинки в сети и вздыхая, когда взгляд падал на ценник. Очевидно, кто-то не поленился покопаться в старом и выяснить, какие странички я просматривала.

Вид этого тщательно выбранного подарка, моих вещей, выстиранных и аккуратно разложенных в шкафу, и сама комната, светлая, чистая и какая-то... невинная, что ли, с удобной и мягкой, но, чёрт побери, односпальной кроватью, на которой лежало шикарное вечернее платье, вогнали меня в окончательный ступор. Одно с другим не сочеталось. Или сочеталось? В какое причудливое безумие я угодила?!

— Спасибо, — механически повторила я, снова подбирая ложечкой беглое желе.

Да, и телефон там тоже был, новый, модный и дорогой. Уже подключенный. Некоторое время я мучилась искушением позвонить папочке и сказать ему пару ласковых, но передумала. Важнее был сам факт того, что связи меня не лишили. Хотя следить, с кем я общаюсь, однозначно будут.

Перед ужином меня осмотрел врач. Долго изучал синяк на боку, пару раз заставив меня охнуть от боли, разглядывал снимки, потом постановил, что всё хорошо, но несколько недель стоит воздерживаться от физических нагрузок и вообще больше отдыхать. Я лениво кивнула в ответ.

— Завтра приедет стилист, повезёт тебя по магазинам.

— Это обязательно? — спросила я, доедая сливки.

— А ты сама не хочешь? — удивился Декар. — Тебе же совершенно нечего надеть.

— Мне всегда хватало.

Это тоже, в общем, не было правдой. Я нормальная девушка, и мне никогда не нравилось обходиться тремя свитерами, двумя парами брюк и парой рубашек, но что могла себе позволить, то и носила.

— Ерунда. У девушки не может быть слишком много одежды.

— Как вам будет угодно, — спокойно согласилась я.

— Илона, перестань! — резко потребовал Декар. — Не хочешь, можешь никуда не ездить. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать.

Я скептически приподняла бровь, глянув на него исподлобья.

— Ты ещё маленькая, сама не понимаешь, чего хочешь и что для тебя лучше.

— Считаете, золотая клетка — лучшая для меня среда обитания?

Не следовало этого говорить. Нельзя дразнить сумасшедших. Мне стоило бы проявлять предельную осторожность на каждом шагу, но, услышав любимое папочкой поучение, я просто не смогла сдержаться.

— Я тебя не запираю, — пожал плечами Декар.

— Спасибо, — коротко повторила я в который уже раз за вечер.

Оба мы знали, что это ложь. Я прочитала всё в его глазах. Он понял, что я ему не верю. И мы дружно сделали вид, что всё именно так, как должно быть, совершенно правильно и вообще просто замечательно.

* * *

Выходные пролетели почти мгновенно. На какое-то время я даже забыла, где и почему нахожусь, настолько увлеклась разгадкой подсунутого Рейном ребуса. Версий набросала вагон и две тележки, но ничего внятного так и не получилось, чушь одна.

Декар всё это время меня не беспокоил. Он вообще уехал по своим делам сразу после того ужина, и вернулся только в воскресенье вечером. Вежливо постучал, дождался позволения, заглянул, поинтересовался, как у меня дела, и спросил, поеду ли я завтра на занятия.

Раньше осознание того, что я пропустила целую учебную неделю, повергло бы меня в панику. Сейчас я только задумчиво потёрла лоб, пытаясь решить, стоит ли тратить время на учёбу в подобных обстоятельствах. Будь дело только в самих занятиях, даже не знаю, что бы в итоге решила, но возможность понаблюдать за Карлом Орено и поэкспериментировать с профессором Джоргас показалась мне достойной причиной.

С утра чуть не проспала, еле заставила себя сползти с кровати. Легко, оказывается, отвыкнуть от привычного режима. Наспех одевшись и приведя себя в порядок, взяла сложенную с вечера сумку и бегом спустилась вниз.

Там меня уже ждали. Декар, в халате и с кружкой кофе, и два здоровенных молодых парня, по-видимому, охранники. Эти были при полном параде, в чёрных костюмах и белых рубашках. Этакий очень благопристойный... конвой.

— Боитесь, что сбегу? — не удержалась я, ещё слишком взвинченная спросонок, чтобы благоразумно промолчать.

— Нет, — пожал плечами Декар. — Боюсь, что иначе журналисты тебе проходу не дадут.

Я почувствовала, что краснею, мгновенно ощутив себя малолетней капризной дурочкой. Вроде головой и понимала, что одно другому, в данном случае — охрана слежке, совершенно не мешает, но всё равно стало стыдно за дурацкую несдержанность.

— Они отвезут тебя, куда скажешь, — продолжил Декар. — Только будь добра, предупреди, если где-то решишь задержаться. Номер в твоём телефоне.

— С-спасибо, — запнувшись, пробормотала я, опустила голову и пошла к дверям.

Безумие вокруг стало каким-то окончательным и бесповоротным. Зачем он это делает? Зачем дразнит меня иллюзией свободы, когда мы оба понимаем, что я в тюрьме? И больше всего меня пугало то, что нельзя было выходить за определённые рамки, а я совершенно не могла понять, где они — эти рамки.

Насчёт журналистов Декар оказался абсолютно прав. Стоило мне выбраться из машины возле крыльца, как на меня спикировала первая парочка стервятников с диктофонами наперевес. Никас, водитель, моментально выскочил и не самым вежливым образом оттеснил их подальше, давая мне пройти. Я благодарно улыбнулась и в сопровождении второго, Макса, почти вбежала в здание. В спину мне прилетел вопль какой-то девицы, умоляющей рассказать о событиях прошлой недели.

На первой паре я появилась точно вовремя, одновременно с профессором Лирсом. Тот без тени улыбки пропустил меня в аудиторию первой. Оба охранника остались в коридоре.

Началась неделя почему-то с проверочной. Меня это порядком удивило — Лирс нечасто такое устраивал. Отвечать на вопросы я оказалась едва готова, понаписала кое-что по теме, а большей частью какой-то ерунды, и сдала листок.

Всю остальную лекцию я тайком поглядывала на Карла. Он вёл себя как ни в чём не бывало, выглядел душой и лидером окружающей его компании. В общем-то, занял место Рейна. Отвратительное зрелище каждый раз заставляло меня невольно морщиться, быстро отводя взгляд. Парень явно получил, чего хотел и теперь вовсю этим наслаждался.

Грешным делом, на какой-то миг мне даже захотелось подойти и задать ему прямой вопрос, но от этой глупости я себя удержала. Орено явно был связан с организаторами всей истории. Поняли ли они, что он раскрыт? Должны были. Так что раз до сих пор не избавились, либо он играл важную роль, либо кто-то его надёжно прикрывал. В любом случае, лезть к нему чревато.

Следующей парой был семинар, и прошёл он спокойно. Арбос, аспирант, которой его вёл, сам ещё без конспекта путался в формулах, так что и студентам не мешал при надобности заглядывать в записи. Компания во главе с Орено эту пару дружно прогуляла.

А потом мы вернулись к профессору Лирсу. Тот неожиданно задержался на добрых десять минут. Явился взвинченный и раздражённый, хлопнул на стол пачку листков с нашими работами и велел Тулеку их нам раздать. Это было странно, обычно на проверку у Лирса уходила неделя, не меньше.

— Посмотрите и вернёте в конце пары, — выпалил профессор, резко развернулся к доске и принялся писать формулу, о которой собирался рассказывать.

Получив свой листок, я увидела в точности то, чего и ожидала: тройку и целую кучу гневных правок и указаний на недостатки ответов. Лирс всегда так делал. А в конце присовокуплял ещё и свое честное и обыкновенно крайне нелестное мнение об умственных способностях автора работы. Вот его я всегда читала с некоторой опаской, хотя всерьёз мне доставалось редко. Но сейчас был тот самый редкий случай, когда у Лирса имелись причины пройтись по мне от всей души.

Развернув листок, я пробежала взглядом последнее замечание и обратилась к тому самому резюме. Прочитала его, захлопнула листок, сжав его между ладонями, потом зачем-то сунула под тетрадку и тупо уставилась профессору в спину. Ничего не поняла. Совсем ничего. Абсолютно.

"Я могу помочь. После следующей пары в туалете второго этажа". Вот что Лирс написал мне вместо своего обычного перечня диагнозов. Вытащив листок из-под тетрадки, я перечитала ещё и ещё раз. Нет, мне не приглючилось.

До конца этой и всю следующую пару я просидела как на иголках, не в силах заставить себя слушать лекцию. Бездумно водила ручкой по странице тетради, вместо конспекта заполняя её абстрактными художествами, и пыталась понять, какой ещё неожиданный поворот может сделать эта тёмная история. Да какая именно история хотя бы?

Теоретически Лирс мог знать что-то и о Декаре. Раньше молчал, потому что всё равно было, а теперь вот решил помочь мне. Чушь. С чего вдруг такой аттракцион неслыханной щедрости? Этот тип никогда меня не любил, не только не скрывал своей неприязни, но и всячески её демонстрировал.

К долгожданному звонку на перерыв я окончательно устала строить догадки, и, махнув на всё рукой, направилась на второй этаж. В туалет пошла не сразу, сначала с минуту поизучала информационный стенд возле деканата. В конце концов, я неделю пропустила, надо же было выяснить, появились ли какие важные новости.

Никаса я поблизости не заметила, но Макс следовал за мной постоянно, хоть и соблюдал дистанцию. Подмигнув ему, я открыла дверь в туалет и выразительно на неё посмотрела. Парень скривился и отвернулся, демонстрируя обиду на мой намёк. Конечно же он не собирался идти за мной и туда. Зря, кстати, смущался.

Туалет на втором этаже примечателен был тем, что помещение с умывальниками в нём было общим, только оттуда уже вели две двери к кабинкам: левая для мальчиков, правая для девочек. Собственно, этим своим общим помещением туалет был не только примечателен, но даже и знаменит. Именно тут чаще всего разыгрывались личные драмы, а также проводились внеочередные конкурсы мокрых футболок, причёсок и всего остального. Здесь же круглый год бессовестно курили, пользуясь хронической неисправностью пожарной сигнализации, причины которой тайной были исключительно для технической службы университета.

Именно этим и занимался профессор Лирс, когда я вошла — задумчиво курил, глядя на исправно мигающий, но однозначно неисправный датчик дыма на потолке, и стряхивая пепел в раковину.

— Приятель твой сюда не сунется? — поинтересовался он вполголоса, так и не удостоив меня взглядом.

— Не думаю, — спокойно ответила я, подходя к зеркалу и принимаясь изучать свои брови. — Но если можно, давайте не затягивать.

Как я успела узнать по пути в универ, Макс магом не был. Следовательно, не учился здесь и об особенности этого туалета знать не мог. А своё нежелание соваться в комнату для девочек продемонстрировал более чем внятно.Но Никас, к сожалению, или к счастью, как знать, был боевым магом. Если он вдруг решит присоединиться к товарищу, и узнает, что я зашла в приснознаменитый туалет, как знать, что будет дальше. Может, решат проверить, как я тут.

А ещё могла случиться и более простая неприятность. Из-за частых и неожиданных дождей и прочих магических шуточек обычно студенты предпочитали сюда лишний раз не соваться, так что сейчас мы с Лирсом были наедине. Но всё-таки народ тут бывал, иначе для кого бы все представления и сюрпризы вообще устраивались? Что если и сейчас какому-нибудь парню придёт в голову заглянуть сюда по делу или по нужде?

Макс, чего доброго, решит, что юноша в женский туалет направился по мою душу. А зачем бы ещё, спрашивается? И что будет дальше? Догонит парня и хорошо если сначала имя спросит, а не сразу шею ему свернёт.

— Вчера вечером в баре "Пьяный мельник" я видел Кристофа Сайкса, — сказал профессор, потушив сигарету под струёй воды из крана и метко бросив окурок в мусорку. — Ты не знаешь, кто это, тебе и не надо. А вот граф Марино знает. И ему, думаю, эти сведения очень пригодятся. Полагаю, ты сумеешь ему их передать.

— А почему сами не скажете? — немного удивилась я, роясь в сумке в поисках бальзама для губ.

— За мной наверняка следят, — скривился Лирс, направляясь к кабинкам. — А у тебя может получиться. Хотя тоже не факт. Так что будь крайне осторожна.

— Подождите! — пискнула я, заставив его остановиться, но не обернуться. — Вы не знаете, зачем дарить профессору Джоргас нарциссы?

Сама не знаю, зачем сунулась с этим вопросом. Так, выстрел в темноту, наудачу. Лирс что-то знал, это очевидно. Но делиться со мной подробностями определённо не собирался, и даже не потому, что я его не очень вежливо поторопила. Значит, мог знать и о том, связана ли с этой историей Джоргас.

— Разве что позлить старую грымзу, — пожал плечами профессор.

Дверь за ним закрылась с тихим скрипом. Я бросила поиски бальзама и пошла к выходу, пытаясь переварить услышанное.Лирс-то какое мог ко всему этому иметь отношение?Какое-то, очевидно, имел, раз даже слежку за собой подозревал. Ещё один, чтоб его, кусок головоломки, совершенно никуда не подходящий!

Лирс преподавал противоиллюзионную магию и схемотехнику вот уже пятнадцать лет. И, насколько мне было известно, ни в каких других областях не отметился. А ещё отличался исключительной пунктуальностью, сегодня на моей памяти он опоздал к началу лекции всего раз третий или четвёртый. Собственно, ничего больше я о нём не знала.

По пути на последнюю пару мне в голову пришло одно довольно занятное соображение. Карл Орено рассказал мне тогда историю о ссоре явно чтобы помочь поверить в виновность Рейна. Вряд ли предполагалось, что мы с Рейном в итоге станем обсуждать этот момент. Получается, причастность Орено должна была остаться тайной.

Соображение это, честно сказать, не давало ровным счётом ничего. Так, мелочь. Возможно, совсем и не существенная. А может, и наоборот. Может, это ошибка врага, которой можно воспользоваться. Мы почему-то упёрлись в то, что единственная ниточка, ведущая к заказчику — таинственный посредник. Но ведь был ещё и Карл Орено.

Правда, непонятно было, как к нему подступиться. Заниматься этим следовало уж точно не мне. И раз граф ещё не взял этого парня за горло, значит, пока у него нет такой возможности. Так что и мне лучше озаботиться тем, как передать ему информацию от Лирса.

Идеи с телефонным звонком и электронной почтой я отмела сразу. Если уж следят за Лирсом, то и за мной, наверняка, тоже. Значит, первое прослушивают, а второе — просматривают. Оставалась только личная встреча. Лирс, надо полагать, не без причины выбрал именно её, и мне, пожалуй, стоит поступить так же. Что такого, в конце концов? Может, я новостями о Рейне хочу поинтересоваться. Или о матери своей поговорить.

Отсидев последнюю пару, я направилась на кафедру универсальных магических структур, узнать насчёт профессора Джоргас. Секретарь меня не особо порадовала, сегодня старой ведьмы на работе не было. Невеликая, в общем, потеря, завтра она в любом случае должна была читать нам лекцию третьей парой. Ещё вечер можно будет подумать над загадкой.

— Домой или по магазинам? — с лукавым прищуром осведомился Никас, когда я села в машину.

— К дому Марино, — устало попросила я.

— Хозяин...

— Я буквально на пару слов, потом сразу домой.

— Ладно, — согласился Никас, заводя машину.

В дороге я всё-таки позвонила. Спросила, есть ли новости о Рейне, с облегчением услышала, что он жив и здоров, и поинтересовалась, могу ли заглянуть, чтобы задать пару вопросов о маме. Специально поинтересовалась, очень надеясь, что сойду за наивную юную дурочку, ставящую собственное любопытство превыше всего на свете.

Встретила меня снова Марта. Не сказав ни слова, порывисто обняла, но тут же отстранилась, чтобы осмотреть меня с ног до головы. И только убедившись, что с виду я вполне цела, заговорила. Дурой назвала. Я как-то и не удивилась.

— Он тебе ничего не сделал? — спросила Марта уже на крыльце.

— Пальцем не тронул, — отозвалась я.

— Ты только осторожно, — вздохнула женщина.

Графа в холле не было, на диване сидела только леди Глория, погруженная в вышивку. Не переставая орудовать иголкой, она взглядом пригласила меня присесть и наливать себе чаю. Я приглашение приняла, всегда любила хороший чай, но редко удавалось им насладиться.

— Ты ведь не о матери пришла поговорить?

Вопрос графа застал меня с чашкой в руках. От неожиданности я чуть не выплеснула горячий напиток себе на колени. Всегда подозревала, что мой актёрский талант оставляет желать лучшего, но не думала, что раскусят меня настолько быстро и запросто.

— С чего вы решили? — пискнула я, пристраивая чашку на стол.

— Ты ведь умная девочка, не стала бы так спешить ради этого.

— Профессор Лирс просил вам передать, что вчера вечером в баре "Пьяный мельник" он видел Кристофа Сайкса, — выпалила я, решив не затягивать разговор.

Осколки тонкого фарфора брызнули по каменному полу. По светлой обивке дивана и голубому подолу платья леди Глории расплылось тёмное пятно. Марта ахнула, опускаясь в кресло у окна.

— Так он всё-таки жив, — задумчиво проговорил граф. — Как интересно.

— Кто он такой? — не удержалась я.

— Долгая история, — пробормотала леди Глория, уставившись на своё испорченное платье.

— Я бы послушала, — решила обнаглеть я.

— В другой раз, — немного извиняющимся тоном ответил граф. — Сейчас тебе лучше вернуться.

— В другой раз, — повторила я эхом. — Я запомню. Кстати, хотела ещё спросить, почему вы не возьмётесь за Карла Орено. Он совершенно точно причастен к этой истории.

— Мы знаем, — кивнула леди Глория. — Просто пока не придумали, как с ним... побеседовать.

Я допила последний глоток чая, поставила чашку обратно на стол и встала. Не могла отделаться от разочарования. Очень надеялась, что мне объяснят смысл сообщения Лирса, но осталась ни с чем. Только с так и не разгаданной загадкой Джоргас и нарциссов.

* * *

В поисках проклятых нарциссов пришлось объехать целую дюжину цветочных магазинов. Никас с Максом не протестовали, таскаясь за мной, но лица у них всю дорогу были очень выразительными. Они явно решили, что я спятила. Я и сама понимала, что на дворе почти зима, и для нарциссов мягко говоря не сезон, к тому же особо популярными эти цветы никогда не были. Но все мои попытки отыскать в загадке Рейна какой-то смысл провалились. Осталось только выполнить просьбу буквально.

Всё-таки я их нашла. С трудом отбилась от флориста, предлагавшего непременно добавить к ним целый стог всяческого сена и орхидею в придачу, как главную изюминку букета, заполучила свой простенький свёрток с пятью цветками и поехала, наконец, в универ.

На первую пару, разумеется, со всей этой беготнёй не успела, пришла уже к середине. В аудиторию даже соваться не стала, вместо этого отправилась в кафетерий. И кофе хотелось, и мелькнула мысль самой попробовать выяснить, кто такой этот Кристоф Сайкс. Правда, устроившись с чашкой за столиком, я поразмыслила и решила не рисковать. Если за мной всё-таки следят, могут и обнаружить мой интерес к этому персонажу. И неизвестно, к чему это приведёт.

За этими невесёлыми размышлениями меня и застал Нирин, нахально подсевший за мой столик. Макс начал было подниматься на ноги, но я жестом показала, что всё в порядке. Нирин, заметивший, кому я машу, криво улыбнулся и заметил:

— Рефератами ты, видимо, больше не занимаешься.

— Пока нет, — развела руками я. — Извини. Обратись к Тулеку из моей группы, он вроде бы относительно свободен.

— Спасибо за наводку, — кивнул парень, вытаскивая из сумки планшет. — Номерок его не продиктуешь заодно?

— Записывай, — покладисто согласилась я.

Пока Нирин тыкал пальцем в экран, записывая мобильный Тулека, я не без интереса разглядывала его дорогую, редкую пока игрушку. В руках такую держать мне ещё не доводилось, но я знала, что с неё, как и с телефона, можно выходить в сеть. Решение созрело мгновенно.

— Не окажешь одну небольшую услугу по старой дружбе? — попросила я, когда номер был записан.

— Не вопрос, — улыбнулся Нирин. — Чем помочь?

— Одолжи свой планшет на четверть часика.

Глава 12

Разобралась с технической новинкой я без особого труда. От телефона она отличалась практически только размерами — на таком экране просматривать странички было не в пример удобнее. Пока я этим занималась, Нирин тактично молчал и ел творожную запеканку, вроде бы составляя мне компанию за завтраком. Он даже и для меня принёс булочку с изюмом, но мне было не до еды.

Кристоф Сайкс оказался личностью небезызвестной, хотя в том, что мне о нём слышать не доводилось, не было ничего особенно удивительного. Он был художником с довольно специфическим взглядом на искусство, и по официальной версии погиб в результате несчастного случая во время одной из своих... выставок. Случалось это как раз в год моего рождения.

Судя по всему, официальная версия была... не вполне верной. Мягко говоря. И графа это не особенно удивило, кстати, как и Лирса. Потому можно было считать вполне очевидным, что история с кончиной этого типа была мутной. Вопрос заключался в том, что могло связывать его с графом Марино и профессором Лирсом. И вот этого я понять не могла.

Любопытства ради глянула на несколько фотографий работ этого, как его именовали в прессе, "нетипичного художника". На мой скромный взгляд, собственно художественная ценность этих произведений была равна нулю. Любой дурак может навалить груду мусора и пафосно обозвать её апофеозом цивилизации. Это тебе не портьеру нарисовать так, что люди будут подходить и пытаться отдёрнуть.

Тем не менее, судя по фотографиям, народ на выставки Сайкса валил толпами. На эпатаж велись, надо полагать, с этим у "нетипичного" был полный порядок, даже с перебором. Да и сам он был мужчиной довольно привлекательным. Одевался, конечно, как полный придурок, но попугайские рубашки до колен и до колен же зелёные узкие шорты явно были частью яркого публичного образа. А тёмные очки, которые он, кажется, вообще никогда не снимал — так и не нашла ни одного кадра, где он был бы без них — придавали таинственности. Ну, должны были, видимо, придавать.

Особенной популярностью Сайкс пользовался у дам, причём не только просто богатых, но даже и аристократок всех возрастов. На фото демонстративная роскошь, типичная для жён и содержанок новых богачей, смешивалась со сдержанным шиком настоящих леди. И даже по этим статичным картинкам прошлого было нетрудно заметить, что выставленные произведения занимали эту публику куда меньше, чем сам их автор.

— Что-то интересное нашла? — спросил Нирин.

— Вроде того, — кивнула я, всё-таки беря с тарелки булочку. — Спасибо.

— Пожалуйста. Ещё кофе принести?

— Если не трудно.

Парень отправился к кофемашине, а я продолжила листать фотографии с очередными грудами мусора, покалеченными деталями автомобилей, просто красочной мазнёй на холстах и лицами восхищённых поклонниц. Одно из них заставило меня остановиться.

Трудно было пропустить эти чёрные волосы, уложенные в сложную причёску, кобальтово-синие глаза в тени густых ресниц, точёные скулы и ярко-алые губы. Это точно была она, Ирэна Шталь. Впрочем, судя по году, когда был сделан снимок, уже Марино. Фотограф застал её в момент, когда она, одной рукой показывая на мешанину цветных пятен во всю стену, что-то говорила стоящему рядом Сайксу. Её вторая рука покоилась на его запястье, словно в попытке удержать мужчину рядом. Хотя он, вроде бы, и так уходить не собирался.

Ничего такого. Страстная любительница искусства общается с художником. Быть может, чуть выходя при этом за рамки приличий, но иногда такое простительно. Куда интереснее, почему графа, которому полагалось бы сопровождать супругу на подобные мероприятия, рядом не наблюдалось. А ещё интереснее, почему леди Ирэна была только на этой единственной фотографии. Такую красавицу сложно не заметить в любой толпе, но больше я ни разу её не видела.

Нирин вернулся с двумя чашками. Я задумчиво отхлебнула вкусный горячий напиток, слизнув с губ молочную пенку, и продолжила листать фотографии. В самом деле, ни графини, ни графа нигде не было. Вот она, связь. Ещё один чёртов ребус. Но причём тут Лирс, по-прежнему совершенно непонятно.

— Спасибо, — поблагодарила я Нирина, возвращая планшет. — Сколько с меня за кофе?

— Забудь, — отмахнулся парень. — Чего я, не могу уже девушку завтраком угостить? Кстати, если снова рефератами займёшься, звони.

— Обязательно, — кивнула я, поднимаясь.

Всю вторую пару я посвятила размышлениям о Сайксе. Ничего особенно примечательного, не считая того, что он был до сих пор жив, хотя официально давно умер, я в нём не отыскала. Родился, учился, прославился благодаря вниманию и финансовым вливаниям одной пожилой богатой аристократки. В остальном — не был, не состоял и не привлекался, что называется. Кристально чист, прямо-таки, даже не верится. Именно что не верится: эпатажный художник — и ни разу не привлекался. Так не бывает.Разве что сомнительно художественная деятельность этого субъекта была прикрытием для чего-то другого. Того, к чему внимание компетентных органов привлекать не стоит ни в коем случае.

Почесав нос и вспомнив, что стоит хоть делать вид, что пишу конспект, я задумалась ещё об одном. Знает ли Лирс обо мне и Декаре. И знает ли Декар о Сайксе. Может и знать. Они с Марино давно враги, а враги порой знают друг друга даже лучше, чем друзья. Стоит попробовать вытянуть что-нибудь, не открывая интереса конкретно к этому персонажу. Придумать бы ещё, как это сделать.

На лекцию к Джоргас я шла, перебирая варианты. Удивит ли Декара мой внезапный интерес к современному альтернативному искусству? Как знать. С другой стороны, если и удивит, что такого? Да, такая вот я разносторонняя особа. А он не может знать, что я особо интересуюсь Кристофом Сайксом. Теоретически, во всяком случае.

К концу лекции эти напряжённые размышления, в которые то и дело врывался резкий надтреснутый голос старой грымзы, обеспечили мне головную боль и уверенное желание прогулять последнюю пару. Букет нарциссов лежал на соседнем стуле, скрытый под партой. Вся группа на него усиленно косилась, но вопросов никто не задал.

Как раз когда раздалась трель, возвещающая об окончании пары, я вспомнила, что у Декара в столовой висит мазня, смутно напоминающая шедевры Сайкса. Неплохой повод блеснуть образованностью. Или наоборот, опозориться, но вероятность последнего меня, честно сказать, не волновала. Главное — результат.

Просто на всякий случай я дождалась, когда Орено со товарищи покинет аудиторию, благо, Джоргас собиралась неспешно. Только потом подошла к ней, уже застёгивающей сумку, жестом фокусника вытащила из-за спины успевшие немного увять нарциссы и протянула их со словами:

— Вам просили передать привет. И эти цветы.

За спиной кто-то поражённо ахнул. Оглядываться и выяснять, кого там так потрясло происходящее, я не стала, наблюдала за реакцией преподавательницы. Реакция оказалась весьма... примечательной.

Старуха, застыв на месте, смерила меня долгим внимательным взглядом. Потом закончила застёгивать молнию на сумке, отвела взгляд и побарабанила по столу узловатыми, но как и всегда безупречно наманикюренными пальцами. А потом посмотрела на аудиторию поверх моего плеча и совершенно спокойно поинтересовалась:

— Вы тут все дополнительного задания ждёте?

Одногруппников в коридор словно ураганом вынесло. Дополнительные задания Джоргас были известны всему универу своей сложностью. Несчастные, которым они доставались за разные прегрешения, надолго становились постоянными даже не посетителями, а скорее уж обитателями библиотеки. Нарываться на этакое счастье не пожелалникто, даже Тулек.

— От кого привет? — внимательно глянув на меня ещё раз, спросила Джоргас, когда дверь звучно захлопнулась, и мы остались наедине.

— От Рейна Марино, — едва не дрожащим голосом выдавила я, сражаясь с искушением тоже выскочить в коридор, и побыстрее.

— Надеюсь, девочка, ты на машине? — по-прежнему спокойно поинтересовалась старуха, наконец-то забирая у меня проклятые нарциссы.

— Н-на машине.

Голос всё-таки меня подвёл, дрогнул. Сама не понимала, почему вдруг так запаниковала. Разве что причина была в том, что сейчас я понятия не имела, радоваться ли тому, что Джоргас явно видела в этих привете и букете какой-то смысл, или огорчаться, что ребуса, над которым я столько времени ломала голову, вовсе и не было. Или настолько пугал сам этот таинственный пока для меня смысл.

— Тогда собирайся и жди меня на крыльце. Я скоро подойду. Ну иди уже, чего застыла столбом?

В коридор я выскочила пулей, только там и вспомнив, что по идее у меня ещё одна пара. И что голова только что раскалывалась. Странно, но боль как рукой сняло. Не иначе, мозг решил, что теперь есть дело поважнее, чем страдать и жаловаться на жизнь.

— Надо будет сейчас кое-куда съездить, — сообщила я в ответ на удивлённый взгляд Никаса, ожидавшего меня на лавке неподалёку.

— Куда? — тут же деловито осведомился он.

— Пока не знаю, — отмахнулась я, направляясь к лестнице.

Спускаясь в гардероб, я раздумывала над реакцией моего охранника. Он молча следовал за мной в паре шагов, не задавая больше никаких вопросов и даже не думая возражать. Это настораживало и даже пугало. Уже одевшись и бросив последний взгляд в зеркало, я всё-таки поинтересовалась, почему он больше ни о чём меня не спросил.

— Хозяин распорядился сопровождать вас, куда бы вы ни направлялись, обеспечивая вашу безопасность, — спокойно ответил Никас. — Он не упоминал никаких запретов и ограничений.

— Но ты расскажешь ему, где мы были? — уточнила я.

— Если он спросит.

Я развернулась и пошла по коридору, решив больше не задавать вопросов. Всё равно не могу понять, честно ли мне отвечают. Уже когда мы выходили из здания, придерживая для меня довольно тяжёлую дверь, Никас неожиданно договорил:

— Вчера он ни о чём не спрашивал.

— А если я на свидание отправлюсь? — прищурилась я, отходя в сторонку, чтобы спокойно дождаться Джоргас.

— Думаю, у вас хватит ума воздержаться от столь... опрометчивого шага, — ровно проговорил Никас.

Я раздражённо стукнула кулаком по мраморной колонне крыльца. Ума-то, может, у меня и хватит, но мало ли что может быть принято за свидание? Неизвестно еще, как Декар воспримет хоть те же утренние посиделки с Нирином. Вдруг я уже поступила опрометчиво, и наказание не за горами?

Джоргас появилась всего через несколько минут. Подошла, уверенным, хозяйским даже каким-то жестом подцепила меня под руку и велела вести к машине. Я и не подумала возражать, двинулась туда, где видела поспешно докуривающего Макса. Никас привычно следовал чуть позади.

— Куда едем? — спросила я только когда мы уже устроились на заднем сиденье.

— В Даньев, разумеется, — пожала плечами профессор. — Навестим старую Вейзу.

— На кладбище? — невольно вырвалось у меня.

— Куда же ещё? — фыркнула Джоргас. — Дорогу, надеюсь, знаете, молодые люди?

— Найдём, — пообещал Никас, мягко трогаясь.

Из города мы выехали в полном молчании. Вопросов у меня было хоть отбавляй, но с какого начинать и стоит ли начинать вообще, я представления не имела. Профессор не стремилась мне помогать, сидела спокойно и неподвижно, глядя в окно. Только уже на трассе повернулась и заявила:

— Мне почему-то кажется, девочка, ты не понимаешь, что происходит.

— Не понимаю, — призналась я.

— Но про могилу Вейзы всё-таки знаешь.

— Знаю, — кивнула я. — Я в монастырском лицее училась в Даньеве. И бывала на кладбище. Могила Вейзы там самая... примечательная.

Про поход за нарциссами именно на ту самую могилу, благодаря которому состоялось наше с Сантером знакомство, я решила не упоминать. Уж эта история к нынешнему делу точно никак не относилась.

— Примечательная, да, — задумчиво согласилась Джоргас. — Даже более примечательная, чем ты думаешь. Впрочем, сама скоро увидишь.

У меня язык чесался спросить, что я там могу увидеть такого примечательного, чего ещё не видела, но профессор откинулась на спинку и прикрыла глаза. Может, задремала, а может, притворялась. В любом случае, тревожить её я не рискнула.

Никас оказался хорошим водителем, до Даньева мы долетели чуть меньше, чем за час. И еще через десять минут припарковались у ворот кладбища. Парни выбрались из машины первыми и синхронно распахнули перед нами двери.

— Ты здесь останешься, — безапелляционно заявила профессор, ткнув Макса в грудь острым ногтем. — Сиди в машине и будь наготове, чтобы сразу уехать.

— Но мне... — проблеял было парень.

Профессор Джоргас так решительно махнула перед его носом рукой, что мне на миг показалось, что она ему затрещину хотела отвесить, удержалась буквально в последний момент.

— Не спорь, — отрезала она. — Твой напарник справится там и один. А ты будь наготове здесь.

Макс посмотрел на Никаса. Тот коротко кивнул и первым направился к воротам. Я поспешила следом. Уже у самой черты, где новенький асфальт подъездной дороги переходил в старую, покрытую трещинами плитку кладбищенской дорожки, профессор решительно остановила нас обоих, ухватив за руки.

— Щит универсальный, — скомандовала она.

Я удивилась, но приказ выполнила без возражений. В таких случаях и в таких местах всегда нужно слушать того, кто знает больше. И делать всё быстро, не тратя времени на глупые вопросы. Что конкретно происходит я, конечно, не представляла, но теперь уже не сомневалась, что страшные сказки о Вейзе не на совсем пустом месте родились. Вряд ли она в самом деле встаёт из гроба по ночам, да и не ночь сейчас совсем даже, но что-то с ней нечисто.

— Идём, — велела профессор, убедившись, что все мы прикрыты щитами.

Прошагав полсотни метров до перекрёстка, Джоргас уверенно свернула направо. Я немного удивилась — к могиле Вейзы идти нужно было прямо — но пошла следом. Ещё через два десятка метров у меня появилась первая догадка. Которая вскоре подтвердилась.

Профессор остановилась у могилы старика Рейфа. Постояла немного неподвижно, будто в глубокой задумчивости, потом запустила руку в сумку, вытащила небольшой чёрный пакет и высыпала из него прямо на могильную плиту цветки нарциссов, отрезанные от стеблей. Видимо, те самые, что принесла я.

Рейфел Д. Оллиас. Я бывала здесь раньше, читала это имя и ни разу не удивилась лишней букве. Думала, старик просто из обедневших аристократов, и почему-то не пожелал указывать своё второе имя полностью. Только после рассказа Рейна и некоторых собственных сетевых изысканий поняла, что Д. это Деверо, его настоящая фамилия. А жил он под фамилией своей жены. И даже после смерти остался с ней. Знать бы, почему, кстати.

— Извини, друг, — неожиданно нарушила молчание Джоргас. — Не хотела тебя беспокоить, но, может быть, придётся.

Сказав это, она постояла неподвижно ещё пару секунд, развернулась и пошла обратно к перекрёстку. Мы поспешили следом. И почти сразу я почувствовала, как поверх моего собственного щита лёг ещё один, мне неизвестный.

— Молодец, парень, — не оборачиваясь, бросила профессор. — Признаю, ты не такой уж никчёмный балбес. Кое-что можешь.

— Спасибо, профессор, — тихо ответил Никас. — Но тогда на экзамене эти слова мне бы больше пригодились.

— Брось, я поставила тебе хорошую положительную оценку, — с усмешкой парировала Джоргас. — А ведь могла и не ставить, между прочим.

Никас проворчал что-то невнятное, но продолжать разговор не стал. До приметного мраморного ангела мы дошли в молчании. Остановились возле невысокой, мне по колено, кованой оградки и дружно уставились на могилу Вейзы Локли. Ведьмы Вейзы, как называли её местные.

— И что тут такого? — первым не выдержал Никас. — Могила и могила, старая и тихая.

— Если бы, — вздохнула профессор, решительно шагая прямо через оградку.

Я словно из транса наконец-то вышла. Поняла, что до сих пор смысл фразы, произнесённой Джоргас перед могилой старика Рейфа, как-то не достигал моего сознания. Точнее, я почему-то вообще ни о чём не думала. Да и Никас промолчал. Уверенная властность этой женщины буквально зачаровывала, заставляя следовать за ней безропотно, не раздумывая. А стоило бы, пожалуй, испугаться.

Профессор тем временем медленно и осторожно опустилась на колени в пожухлую траву у могильной плиты, провела кончиками пальцев по серому мрамору, стирая грязь, и тут же, словно обжёгшись, отдёрнула руку. Тихо прошипела какое-то ругательство, повернула голову и посмотрела на нас с Никасом.

— Видите контур на статуе? — спросила она чуть хрипло.

Я шагнула вперёд, коленями коснувшись оградки, и присмотрелась. Да, контур действительно был, но тип его я распознать не могла. Впервые видела такие линии, не линии даже, а нечто мохнатое и серебристо-переливчатое, больше похожее на новогоднюю мишуру, чем на привычные слегка пульсирующие провода.

— Что это за штука? — опередил меня с вопросом Никас.

— Серый ловец. Он удерживает её здесь.

— Вейзу? — выдохнула я.

— Кого же ещё? — фыркнула профессор. — А теперь глянь ниже.

Я послушно опустила взгляд. У подножия статуи, по самой земле серебрился ещё один контур, похожий на первый, но более тонкий и с заметным голубым отливом. Казалось, он шевелится, движется вокруг пьедестала по бесконечному кругу, словно огромная мохнатая гусеница.

— А это что?

На этот раз я успела спросить первой. Джоргас чуть качнула аккуратно уложенными седыми кудрями и неожиданно лукаво подмигнула:

— А это, девочка, спящий страж. И тебе нужно разомкнуть его так, чтобы он не проснулся.

— Я не умею! — запротестовала я, отступая на шаг.

— Значит, зря проучилась четыре года, — припечатала профессор. — Давай, подходи и смотри, это не так уж сложно. Просто работа тонкая, а у меня пальцы уже не те.

Я посмотрела на собственные пальцы. Всегда считала их, и не без некоторых оснований, достаточно ловкими для любой, даже самой тонкой магии. Но сейчас они мелко дрожали, выдавая мои страх и волнение. Нельзя в таком состоянии браться за плохо известную штуковину. Ни за какую нельзя, если уж честно.

— Успокойся, — скомандовала Джоргас. — Он тебя не съест. Хотя покусать может здорово.

— Спасибо, успокоили! — с чувством выпалила я, подходя к статуе и опускаясь перед ней на колени.

Ничего сложного. Здесь нет ничего сложного. Повторять это можно бесконечно, ещё бы правда поверить. Первый уровень — обычная, самая простая защита, способная в худшем случае обжечь кожу. Снять её будет просто. Второй — ещё одна защита, уже посерьёзнее, но тоже должна мне поддаться. А третьего уровня пока не видно. Ладно, начнём по порядку.

Я размяла пальцы, подышала на них, закрыла глаза и погрузилась в медитацию, ища покой глубоко внутри, как учили. Раньше получалось, но раньше мне и не приходилось делать настолько необычные вещи, к тому же в условиях полной неопределённости. Наверное, стоит попробовать пограничное состояние.

Не открывая глаз, всё ещё пребывая между трансом и явью, я протянула руку и в три заученных пасса сняла первый уровень.Со вторым пришлось повозиться. Подцепила плетение я точно, но силу немного не рассчитала. По ладони словно ледяное лезвие прошлось, окончательно выбрасывая меня в реальность.

Порез уже набух каплями крови. Я быстро слизнула их, дыханием согревая окоченевшую руку. Даже больно не было, только чуть саднило. Заболит позже, как всегда. Поболит и пройдёт. Это сущий пустяк, случается.

— Попробуй ещё раз, — приказным тоном сказала профессор.

Странно, но страх ушёл. Джоргас была права, всё это обычные, известные в общем-то вещи, просто в очень необычном сочетании. Нужно просто действовать аккуратно и последовательно, тогда всё должно получиться.

На этот раз я не ошиблась. Защита дрогнула, поплыла и сразу после последнего движения моих пальцев брызнула на сухую траву хрустальными каплями воды, открывая третий уровень. Уже не защиту — нападение. Багровую нить, способную сжечь руки до костей тому, кто неосторожно её коснётся.

Эту штуку я встречала в учебнике по активным атакующим контурам. И даже припоминала порядок действий: сначала покрыть блокирующей плёнкой, чтобы суметь прикоснуться, потом наплести на пальцы, начиная с указательного — один, два, три и снова два витка, а потом разорвать второй рукой все витки одновременно. Последнее — самое сложное.

С плёнкой проблем не возникло, я всегда легко её создавала. Намотать нить на пальцы тоже оказалось нетрудно, она поддавалась запросто, будто настоящая шёлковая нитка, легко скользя по коже. А вот дальше...

— Упрись ногтями в основание сустава, — посоветовала профессор. — И резко двигай руку вниз, так, будто ладонь себе хочешь поцарапать.

Я кивнула, примерилась, отчаянно зажмурилась и резко дёрнула левую руку вниз. Ногти действительно царапнули ладонь, и почему-то она сразу же отчаянно зачесалась. Веки как свинцом налились, не желая подниматься.

— Молодец, — выдохнул за спиной Никас.

Сев на попу, я отползла и устало привалилась спиной к оградке. Только после этого сумела заставить себя открыть глаза. С руками моими всё было в полном порядке, не считая пореза, а багровая нить исчезла, открыв четвёртый уровень. Ох, мамочки...

— Что такое? — саркастически вздёрнула бровь профессор.

Я ещё раз лизнула ладонь и огляделась. В принципе, если быстро вскочить и перемахнуть через оградку, то можно будет почти сразу скрыться за деревьями, и остановить меня никто не сможет. А там добегу до машины, и уж оттуда меня никакими силами не вытащат. Да, это будет трусливый и жалкий поступок, но лучше так, чем снимать это.

Это было "чёрной колючкой", самым опасным из известных мне, да, пожалуй, и вообще из всех существующих атакующих контуров. Как его снимать, я смутно припоминала. Если удастся успокоиться и сосредоточиться, может, и точно припомнить сумею. Но браться за это своими руками всё равно вряд ли решусь. Не хочу превратиться в кожаный мешочек с неаппетитной кашей из костей и всего остального внутри.

— Это просто атакующий контур, — пожала плечами Джоргас.

— Я не... я не... я боюсь! — выпалила я, помявшись.

— Чего? — удивилась профессор.

— Чего?! — задохнулась я. — Поди вы не знаете, что это за контур такой! И ещё спрашиваете, чего я боюсь?!

— Значит, ты выбрала не ту специальность, — припечатала Джоргас. — Шла бы на курсы продавцов, и жила бы спокойно.

— Это же запрещённая магия, — пристыжено опустив глаза, выдавила я единственный сколь-нибудь весомый контраргумент.

— Запрещённая, — убийственно спокойно согласилась Джоргас. — И что, ты всерьёз надеялась прожить жизнь, ни разу с такой не повстречавшись? Девочка, запомни: чтобы получить что-то ценное, надо рискнуть чем-то равноценным. Если хочешь получить жизнь, рискнуть придётся тоже жизнью. Так что, рискнёшь или струсишь?

Я прикусила губу, неотрывно глядя на узловатую угольно-чёрную нить. Чтобы получить жизнь? Интересно, как понимать эти слова? И стоит ли в самом деле рисковать тем, что имеешь, ради неизвестно чего? Могла бы хоть сказать, зачем это всё, может, мне бы стало легче.

— Что там? — тихо спросила я. — Что защищает этот контур?

— Очень ценную штучку, — неопределённо ответила профессор. — Тебе и не представить пока, насколько ценную.

— А вы скажите, — уже с вызовом потребовала я. — У меня богатая фантазия.

— Не настолько. Так как, струсишь?

— Идите к чёрту.

Вновь встав на колени, я протянула руку к контуру, провела ладонью прямо над "колючкой", ощущая исходящий от неё холод. Правда, как же это делается? Схема почти стандартная, но есть нюансы. И, помнится, немало.

Обычная плёнка тут не срабатывает, нужно создавать себе "перчатку". Которая здорово мешает, потому что может разрушиться буквально от любого неосторожного движения. Так что рукой в перчатке нить можно только держать, а действовать надо второй, причём так, чтобы не коснуться ненароком. Иначе... иначе, собственно, всё. Гроб, причём однозначно закрытый.

— Ты уверена? — сдавленным голосом поинтересовался Никас.

— Нет, — бодро ответила я. — Но собираюсь попробовать.

Создав "перчатку", я подхватила нить, пропустив её между указательным и средним пальцами через ладонь наискось, и примерилась для первого действия. Сначала эту пакость нужно было заморозить, чтобы суметь ненадолго притронуться и вытянуть часть вложенной создателем силы. И заморозка тут применялась тоже не стандартная, а кристаллизующая.

Тряхнув рукой напоследок, я быстро сделала нужный пасс. С первого раза не получилось, нить дрогнула на "перчатке", ладонь под ней укололо холодом. Пришлось делать вторую попытку. К счастью, удачную, потому что левая рука уже начала уставать от неподвижности. На этот раз нить окутала правильная синеватая дымка.

А дальше было самое неприятное: вытягивание чужой силы. Это почти всегда банально больно, но ничего не поделаешь, придётся потерпеть. Накрепко зажмурившись, я прижала к нити кончики пальцев и привычно представила себе пустоту в районе солнечного сплетения. Боль тут же скрутила желудок и отозвалась в висках, к горлу подкатила тошнота.

Быстро сглотнув, я открыла глаза. Теперь действовать следовало быстро, в моём распоряжении было от силы полминуты. И права на ошибку и вторую попытку не было. Не получится с первого раза — готовьте соболезнования родным и близким.

Один прямой и короткий удар, точно рассчитанный импульс, чтобы разрушить структуру нити, не задев при этом "перчатку". И времени на подготовку было в обрез. Очень хотелось снова зажмуриться, но это верный способ промахнуться, пришлось смотреть, как колючие синие искры срываются с кончиков моих пальцев и впиваются в "колючку".

"Перчатка" осыпалась с руки клочьями грязно-серого тумана. Я ожидала от себя дикого вопля, но издать сумела только писк, и то какой-то полупридушенный. По ощущениям казалось, что левой руки ниже локтя у меня больше нет. Глазами, правда, я видела и руку на положенном месте, и широкую красную полосу на ладони. Это несколько утешало.

— Отличная работа, — спокойно констатировала профессор. — Теперь размыкай контур.

Я попыталась пошевелить пальцами левой руки. Почему-то мне это удалось, хотя чувствительность по-прежнему отсутствовала. Значит, отойдёт со временем. Парой привычно быстрых движений я разомкнула контур и тут же взвыла от боли.

— Прости, — без тени сожаления заявила Джоргас.

И боль снова исчезла. Я подняла на профессора полные невольно выступивших слёз глаза. В голове вертелось много разных добрых и ласковых слов, даже прямо выбрать не могла, с каких и начать.

— Попозже сниму, — пожала плечами старая грымза. — Когда отойдёшь немного.

С видимым трудом поднявшись, она подошла к пьедесталу, снова опустилась на колени и принялась костяшкой согнутого указательного пальца стучать по мраморным квадратикам, которыми он был облицован. Словно какой-то код выстукивала. Очевидно, так оно и было, потому что от последнего удара плитка в самом центре отскочила, открывая небольшую выемку.

— Иди сюда, девочка, — позвала Джоргас. — Забирай.

Вставать я не рискнула, подползла на коленях и сунула пальцы в темноту, сразу наткнувшись на что-то маленькое и холодное. Поймав вещицу, зажала её в кулаке и вытащила на свет божий.

— Смелей, — подбодрила профессор. — Взгляни, ради чего жизнью рисковала.

Это был драгоценный камень. Изумруд. Или, во всяком случае, очень на него похожий. Просто камень. Довольно крупный, с ноготь моего большого пальца, прямоугольный, красиво огранённый, на первый взгляд чистый, без дефектов, и наверняка очень дорогой. Но — всего лишь камень.

— Это же изумруд, — растерянно сказала я.

— Изумруд, — согласилась Джоргас. — Точнее, изумруд Оллиаса. Сожми кулак.

Я пребывала в таком шоке, что думать пока не могла. Поэтому безропотно подчинилась и почувствовала, что камня в моей руке больше нет. Тихо охнув, я разжала кулак. Изумруда действительно не было. Он исчез!

— А теперь представь его себе.

— Кого? — механически уточнила я.

— Изумруд, — терпеливо ответила профессор. — Ну же, сама мне тут хвасталась своим богатым воображением.

Это было нетрудно, просто я совершенно не понимала, что происходит. Уставившись на пустую ладонь, я припомнила, как вечернее солнце разбрасывало по ней зелёные блики. И с удивлением увидела эти самые блики. И изумруд. Твёрдый, тяжёлый и совершенно реальный.

— Это к-как? — заикнувшись, выдавила я.

— Это изумруд Оллиаса, — усмехнулась Джоргас. — Удивительная штучка, правда? По сравнению с ним сам философский камень так, мелочь ничтожная.

— Философского камня не существует, — напомнил о себе Никас.

— Да, и это одна из причин, — кивнула профессор. — Философского камня нет, а изумруд Оллиаса есть. К тому же, он воплощает человеческую мечту, куда более заветную, чем мечта о золоте. Потому спрячь-ка его лучше.

— Какую мечту? — озадачилась я, послушно сжимая кулак и чувствуя, что камень снова исчез.

— Мечту о бессмертии, девочка. Этот камень — особенная магическая линза, с помощью которой можно поселить душу в новое тело. И теперь он твой. Никто не сможет его у тебя забрать, если только ты сама не согласишься отдать его.

— И вы... зачем вы отдали его мне? — спросила я первое, что пришло в голову.

— Потому что те, кто послал тебя ко мне с цветами, были уверены, что я решу самазабрать его, — усмехнулась профессор. — Но они забыли, что по себе людей не судят.

Всё. Я посмотрела на свою пустую ладонь, потом на отряхивающую брюки Джоргас, потом на Никаса и на мраморного ангела, у подножия которого я так и стояла на коленях. Помнится, я тут рассчитывала на какие-то ответы? Куда там, вопросов стало только больше.

— Философский камень тоже вроде как дарует бессмертие, — задумчиво сказала я, сама не зная, зачем.

Наверное, просто решила воспользоваться редкой, а скорее так и вовсе уникальной возможностью поправить профессора Джоргас. По универу ходили слухи, что даже ректору это никогда не удавалось. Ни нынешнему, ни предыдущему. Да и вообще, стоило попробовать завязать разговор и узнать о происходящем хоть немного больше.

— Да, девочка, — кивнула профессор. — Только твой приятель прав: его не существует, вот в чём загвоздка. И превращение металлов в золото, и эликсир жизни — просто мифы. Изумруд Оллиаса — другое дело. Он не лечит и не молодит тела. Он лишь переселяет души.

— То есть, чтобы обрести бессмертие с его помощью, придётся забирать жизни других людей? — уточнил Никас.

— Именно так.

До меня всё сейчас доходило, как до утки. Почти. В смысле, не на седьмые сутки, конечно, но с заметным опозданием. Вот конкретно в данный момент осознала, наконец, как именно Джоргас объяснила своё решение отдать камень мне.

— А кто послал меня к вам? — невпопад выпалила я.

— Не знаю, — с обескураживающей прямотой ответила профессор. — Есть, конечно, пара версий, но ничего конкретного.

— Но ведь не Рейн Марино?

— Господь с тобой, девочка, — отмахнулась Джоргас. — Откуда бы ему знать такие вещи?

Пока я обдумывала, а скорее переваривала этот ответ, профессор сделала какой-то сложный пасс, опознать который мне и близко не удалось. Ладонь на мгновение кольнуло болью. Никаспозади восхищённо ахнул:

— Неслабо!

Я осмотрелась, но ничего примечательного вокруг не заметила. Мы по-прежнему были втроём на могиле Вейзы посреди пустого кладбища. Слабый ветерок покачивал ветви деревьев и шевелил сухую траву, порой так, что казалось, под ней проползают змеи.

— "Тёмный экран", — туманно пояснила профессор. — От слишком любопытных глаз.

— Где? — лениво удивилась я, услышав название редкой и очень сложной в создании магической защиты.

— На статуе, — объяснил Никас.

Я посмотрела на мраморного ангела и увидела ровно то, что видела всегда до сегодняшнего дня: самую обыкновенную статую. Красивую, но более ничем не примечательную. Странного контура видно не было. Никак. Даже при всём старании.

— Людям свойственно совать нос куда не следует, — проворчала Джоргас. — Так что лучше не привлекать их внимание.

Присев прямо на плиту, она вытащила из сумки нож... нет, всё-таки, кинжал, и принялась расчищать от травы землю в ногах могилы. Делала она это с такой спокойной деловитостью, что мне даже жутко стало. А уж когда на старательно расчищенной земле профессор принялась вычерчивать символы, вовсе мороз продрал по коже. Слишком они были знакомы. По памятным магическим изысканиям Сантера.

— Есть у меня пара версий, — неожиданно сказала Джоргас, не отвлекаясь от своего занятия. — Но очень скоро, полагаю, останется всего одна.

Договорив, она полоснула себя лезвием по пальцу, резко воткнула кинжал в центр круга из символов, подняла голову и огляделась. Мы с Никасом сделали то же самое. Вокруг было всё так же тихо, ничто не нарушало спокойствия места последнего приюта.

— Неужели не придут? — скептически фыркнула профессор. — А, нет, явились.

Они показались из-за деревьев внезапно, будто из-под земли вынырнули, и быстро зашагали к нам. Хотя на самом деле, конечно, просто невидимость сбросили. Трое высоких крепких мужчин, чем-то неуловимо напоминающих Никаса. Его коллеги, надо полагать. Вопрос — на чьей службе состоящие.

— Камень, ведьма! — крикнул один из них, лысый и самый высокий, шедший в центре.

— Какой камень? — очень натурально удивилась Джоргас. — Тут камней много.

— Ты знаешь, — продолжил настаивать лысый.

Ладонь его окуталась красно-оранжевым свечением. Боевой маг, значит. И шутить явно не расположенный, раз сходу заготовил что-то однозначно убойное, пока его приятели выхватывали пистолеты.

— Надеешься подраться? — прищурилась профессор. — Ну такизволь, я тебе дам такую возможность, Дейнс. Даже с удовольствием.

Мужчина остановился как вкопанный. Услышать своё имя он определённо не ожидал. А Джоргас чуть наклонилась, выдернула кинжал и вполголоса произнесла непонятную, но точно некромантскую формулу. Потом неожиданно легко, совсем по-молодому поднялась на ноги и скомандовала:

— Теперь бежим!

И побежала в сторону ворот первой, по дуге обходя нападающих, петляя среди могил, а то и прямо по ним. Ещё и неестественно быстро для своих преклонных лет. Не иначе, какой-то магией взбодрилась, да так здорово, что мы с Никасом едва за ней поспевали, пока грохот и вспышка всего в паре шагов позади не добавили нам прыти.

А потом неожиданно стемнело. Резко, словно почти чистое, лишь с редкими облаками небо в один миг затянули грозовые тучи. Вслед за темнотой пришёл холод, порыв ледяного ветра хлестнул по лицу так, что слёзы из глаз брызнули.

За спиной раздался крик. Жуткий, отчаянный. Предсмертный. Не знаю, почему, но в правильности последнего определения я не усомнилась ни на секунду. Оглянуться не решилась, перепрыгнула через треснутую могильную плиту, чуть не налетела на скамеечку, в последний момент успев взять немного правее, вылетела на знакомую дорожку и только тогда посмотрела, что же творится позади. Зря...

Что именно там творилось, я сходу и не поняла, но испугаться окончательно это не помешало. Меня буквально парализовало. Всего один раз видела поединок боевых магов, и то постановочный, а здесь всё было всерьёз. Только соперниками наших преследователей были не люди. Не живые люди, во всяком случае.

— Бежим, дура! — крикнула профессор. — Я же их не подчиняла, им всё равно, кого убивать!

Я медленно попятилась назад, так и не в силах оторваться от завораживающе жуткой картины. Два сгустка тьмы кружились над головами магов, то и дело выбрасывая... не руки, скорее щупальца, в попытке схватить жертву. Один раз, видимо, им это уже удалось — на ограде одной из могил лежало тело, под которым на светлой плитке дорожки расплылось тёмное пятно. Маги, само собой, отбивались всем, чем только было можно.

Никас схватил меня за руку, резко дёрнул к себе, только чудом не уронив, и поволок к воротам. Через пару шагов я немного очнулась и побежала нормально. Страх никуда не делся, но я загнала его вглубь вместе со всеми мыслями. Это могло подождать, а сейчас профессор права, нам надо отсюда убираться, и поскорее.

За воротами кладбища сразу стало теплее. И легче дышать. И даже страх немного отпустил. Я ещё раз обернулась, но из-за деревьев было видно только продолжающиеся вспышки. Никас что-то спросил, но я не расслышала его слов из-за грохота, хотя говорил он на повышенных тонах.

— Да, да, — раздражённо ответила профессор, — это Тени Бездны. И не кричи так, их упокоят без нас. Поехали отсюда.

Я первой пошла к машине. Может, я и в самом деле ужасный человек, но особых сожалений о судьбе этой троицы у меня не было. Они ведь пришли за камнем, а значит, наверняка убили бы любого из нас, а то и всех, не задумываясь. Просто у нас отыскался неожиданный камень за пазухой, вот и всё. На войне как на войне.

О Тенях Бездны мне однажды рассказывал Сантер. Говорил, что это души мёртвых магов, призванные некромантом. И самое сложное с ними — даже не вызвать, а подчинить, чтобы они, явившись, тебя же первого и не сожрали. Выходит, профессор Джоргас тоже дружит с некромантией. Вопрос, насколько близко. В смысле, не стала подчинять Теней потому, что не было времени и особой надобности, или потому, что банально не умеет.

— Там что? — спросил Макс, опасливо выглядывая в окно, но из машины выходить, похоже, побаиваясь.

— Там весело, — отмахнулся подошедший следом за мной Никас. — К счастью, не нам. Заводи, поехали.

Я плюхнулась на сиденье, хлопнув дверью явно громче, чем следовало. Левая рука наконец-то отошла, только след на ладони немного пощипывало. Джоргас, усевшаяся рядом, поймала меня за локоть, осмотрела ладонь и зачем-то ещё провела по запястью кончиками пальцев.

— Почти не задело, — заметила она. — Ты больше испугалась.

Я сжала кулак, потом разжала, пошевелила пальцами. Не сказала бы, что причина только в испуге, боль была самой настоящей. Да ещё какой настоящей! Но профессор права, конечно, просто зацепило остаточной магией уже фактически уничтоженной нити, так называемой вспышкой. Иначе от руки ничего бы не осталось. Надо всё-таки освоить "двойную перчатку". На будущее.

— Кто они такие? — задала я вопрос по существу. — Те трое. Ведь вы их знаете.

— Только одного, — спокойно ответила Джоргас. — Своего бывшего ученика. Они из Секретной службы. Как я, в принципе, и предполагала.

— А почему за вами охотится Секретная служба? — ошарашено поинтересовался Никас, оборачиваясь к нам.

— Не Секретная служба, — поправила профессор, — а её глава лично.

— Герцог Арлестан?! — окончательно ошалел Никас. — А ему это зачем?!

— Полагаю, его светлость желает жить вечно, — фыркнула Джоргас. — Помимо прочего. Вот в чём заключается это самое "прочее" я не представляю. Хотя, исходя из того, что в историю втянут мальчишка Марино, можно предполагать некоторые перемены во власти. Конкретнее — на троне.

От этого заявления ошалела и я. Не потому, что разговоры о переменах на троне это уж сильно круто, нет. Вот уже полтора века, как король окончательно стал фигурой скорее номинальной, особой реальной власти у него не было. Так, большей частью дань традиции, красивая вывеска. Хотя тоже не совсем, но, честно сказать, я не настолько хорошо разбиралась в политике.

— Вроде бы дворцовые перевороты вышли из моды века так три назад, — разделил мой скептицизм Никас. — На трон давно никто уже не рвётся.

— Правильно, — согласилась Джоргас. — Кому это нужно: быть протокольной фигурой почти без настоящей власти? Потому сам Арлестан не полез бы на трон даже если бы и мог на него претендовать. Но то, что быть королём самомуне слишком выгодно, не означает, что так же невыгодно иметь карманного короля.

— А что с этого можно иметь? — попросила пояснений я.

— В первую очередь, вопросы казни и помилования до сих пор в ведении короны. А ещё вопрос присвоения дворянства. Но главное, вокруг чего вот уже полтора века безуспешно ломаются копья в парламенте, — именно король может разрешить или запретить любую крупную сделку по продаже земли. Или связанную с разработкой полезных ископаемых. Которые, если вы помните, формально и поныне принадлежат короне.

Да, это я помнила. Как и референдум десятилетней давности, устроенный парламентом в попытке лишить короля этих привилегий. План провалился с треском и довольно большим скандалом. Народ был вполне доволен тем, как эти вопросы решал правящий монарх, и не собирался передавать право делёжки пирога тем же людям, которые, собственно, будут его есть.

— Пустяки, казалось бы: просто право разрешить или запретить сделку, ничем самому не распоряжаясь.Но две эти мелочи в сумме дают огромную власть, — продолжила профессор. — И довольно важно, кому она будет принадлежать.

Тут нельзя было не согласиться. Герцог Арлестан и без того считается чуть ли не самым влиятельным человеком в стране, а если у него в кармане окажется ещё и решение этих вопросов...

Нынешний король Георг считается, и не без оснований, фигурой весьма независимой. Неужели планируется, что кто-то займёт его место, да так, что никто и не догадается? В ответ на этот мой вопрос Джоргас только рассмеялась.

— Политическая и экономическая элита не состоит из идиотов, — наставительно сообщила она. — И уж тем более она не состоит из фанатов Арлестана. Догадаются, поверь мне, и довольно скоро. Нет, ему нужен совершенно новый человек, тогда перемена политики будет выглядеть естественно.

— Но ведь есть и брат короля, — пожала плечами я. — И его сыновья.

— И они тоже, так скажем, хорошо изучены всеми заинтересованными лицами, — хмыкнула профессор. — Поверь мне, они думают о будущем, потому давно присматриваются к самым вероятным наследникам, завязывают отношения. Слишком трудно абсолютно достоверно изобразить другого человека. Нет, Арлестану нужен тот, кого никто не знает, кого никто попросту не рассматривал в подобном качестве. Тёмная лошадка, неожиданный кандидат.

— Рейн Марино? — потрясённо спросила я.

— Например. В очереди он... дай-ка вспомнить... седьмой. Да, седьмой. После герцога Листодского, трёх его сыновей и двух своих двоюродных братьев. Поскольку его дед по матери, который герцог Дарневан, приходился дядей нынешнему королю.

Я отвернулась и уставилась в окно, на мелькающие столбики ограждения трассы. Один из списка наследников. На самом деле всё было даже безнадёжней, чем я полагала. А я ещё имела глупость питать за подкладкой души какие-то надежды. Разве не дура? Нашла о чём думать, честное слово. Главное, с какой вообще стати?

— Однако же, если не случится ничего из ряда вон, парень имел бы шансы оказаться на троне... примерно никогда, — спокойно продолжила Джоргас. — Даже несмотря на то, что один из этих самых двоюродных братьев недоумок от рождения, а второй — законченный наркоман, что по факту делает Марино пятым.

— Тогда к чему вся эта история с обвинением в убийстве? — недоумённо поинтересовалась я.

— О, милая, на то есть две причины, — усмехнулась профессор. — Во-первых, девчонка Линд не самая подходящая кандидатка на должность королевы. Хотя тут можно ещё спорить, не исключено, что супруга из простых только добавила бы новому монарху народных симпатий. Но и это Арлестану совсем не нужно, как и вообще наличие у его будущей марионетки жены, которая, чего доброго, догадается, что её драгоценного супруга некоторым образом подменили. Так что от неё, как ты понимаешь, следовало непременно избавиться.

Я горько рассмеялась, потом смахнула пару слезинок. Если всё правда так... господи, это же была просто игра! Маленькая, безобидная, невинная игра, из-за которой Амиру сочли помехой большим планам и убили. Всего ничего, несколько дней — и всё бы раскрылось. И моя подруга осталась бы жива. Подумать только, они так хорошо сохранили тайну, даже всеведущий глава Секретной службы не смог докопаться до правды! И именно этот по-своему выдающийся успех стал для Амиры роковым.

— Во-вторых, — продолжила Джоргас, — народ любит мучеников. А уж стать для мученика спасителем — вовсе прекрасный способ стяжать народную любовь. Ты представь только: судья готов уже зачитать обвинительный приговор, но тут появляется Арлестан, весь в белом, и раскрывает правду. И что в итоге? У одного за спиной трагическая история, у другого — её благополучное раскрытие и, как результат, счастливый конец, всенародный восторг и ликование по поводу торжества добра и справедливости. Все в выигрыше, каждый с собственным ореолом величия. Для полного счастья не хватает только изумруда.

Я прижалась лбом к прохладному стеклу. В душе даже какое-то разочарование шевелилось, если честно. Не так я всё это себе представляла. Думала, путь к разгадке будет долгим, и пройти его придётся медленно, шаг за шагом. Не ожидала, что вдруг, как чёртик из коробочки, выскочит кто-то, кто всё объяснит и расставит по местам. А главное, сделает очевидным тот факт, что шансов самостоятельно докопаться до правды у нас, в общем, никогда и не было. Кто сможет потягаться в таких делах с лучшим в стране профессионалом по их части?

— Откуда вы всё это знаете? — устало спросила я.

— Я не знаю. Это просто складная версия. Но ведь складная, правда?

— Складная, — согласилась я. — Объясняет буквально всё, кроме одного: почему изумруд в итоге оказался у меня.

— Я сама рассказала Арлестану о камне, — вздохнула Джоргас, опустив взгляд. — У меня не было выбора, он загнал меня в угол, а это было единственное, чем я могла откупиться — большая и страшная семейная тайна. Тогда она показалась мне не самой высокой ценой за жизнь племянника. К тому же, это был всего лишь рассказ. Но прислав нарциссы, он дал мне понять, что выяснил, где спрятан камень. Сам за ним лезть, видно, побоялся, ожидая подвоха, но я не могла не понять, что это вопрос времени. Полез бы. Значит, надо было его опередить. Но забери я камень, и он вмиг вынудил бы меня его отдать, угрожая казнить Джорди. А на тебя надавить так легко не получится.

Глава 13

Я только глазами хлопнула. Как это не получится? Если захочет такой человек, как герцог Арлестан, всё получится, и запросто. Чего ему стоит приставить пистолет к моей голове и потребовать камень? Или, скажем, пытки применить. И ведь отдам, как миленькая.

— Ты зря боишься, — с кривой улыбкой покачала головой Джоргас. — Твой покровитель очень опасный человек, даже для Арлестана. Он играет жёстко, грязно, и, что самое главное, вне закона. У него большие связи в криминальном мире, с помощью которых можно организовать весёлую жизнь даже главе Секретной службы. Спорить могу, Декару известна пара-тройка грязных тайн герцога, которые в случае чего можно и обнародовать.

Как-то меня это слабо утешило, если честно. Совсем никак не утешило. Арлестан этот либо уже знает, что камень у меня, либо вот-вот узнает. И начнёт действовать. Поймает, похитит, отберёт. И на все четыре стороны после этого уж точно не отпустит, чтобы лишнего не болтала. Может, Декар потом даже и узнает, что со мной случилось. И даже отомстит самым жутким образом, но мне-то это как поможет?

Остаётся разве что спрятаться и не высовываться. Но где прятаться от Секретной службы? Да и не получится делать это всегда, рано или поздно я всё равно попадусь, причём скорее рано, потому что бесконечно тянуть дело об убийстве, когда преступник уже за решёткой, не получится. Дело, так скажем, отлагательств не терпит.

— Ну не убьёт же он тебя, — с заметно наигранной беспечностью заметила Джоргас. — Камень теперь твой, и в этом случае исчезнет с тобой вместе. А о возможности разделения изумруда и хозяина я благоразумно умолчала. Так что поверь мне, пальцем не тронет. Будет... убеждать. А убеждать-то тебя ведь и нечем, правильно?

С этим мне было тоже трудно согласиться. Посули он, скажем, любые неприятности моей дорогой семейке — я и бровью не поведу, заслужили. Слишком долго жили хорошо за чужой счёт. Но смерти никому из них я определённо не желала. И уж тем более не желала быть её причиной.

И потом, что значит — убеждать? Руки, ноги и, например, ещё уши — органы, в общем-то, не жизненно важные, но жить без них мне бы очень не хотелось. Лучше уж сразу умереть, чем оказаться никому не нужным инвалидом. Нет, необходимо найти какой-то выход, и срочно.

— А можно камень уничтожить? — с надеждой спросила я.

— Весьма вероятно, что да, — кивнула профессор. — Но я не представляю, как это сделать.

Я раздражённо стукнула кулаком по сиденью. Нет выхода, куда ни ткнись. Разве что вывести гада на чистую воду. Но и тут проблема: кроме слов Джоргас никаких доказательств у меня нет. Сильно подозреваю, что их и вообще не существует в природе, поди не за красивые глаза Арлестан поставлен во главе Секретной службы, знает, как надо прятать концы в воду.

И тут меня осенило. Камень — вот моё доказательство, какие ещё нужны? Он у меня, Арлестан хочет его получить. Ну так я соглашусь его отдать. Только для начала сообщу о готовящейся сделке... кому-нибудь. В идеале следует поставить в известность короля, вот уж трудно представить себе лицо более заинтересованное. Но как?

Что-то подсказывало, что никак. Арлестан приложит все усилия, чтобы такая встреча не состоялась. И уж наверняка добьётся успеха. А те, кто стоит ниже... как знать, на чьей они стороне?

Да и начинать в любом случае нужно с оправдания Рейна. Потому что вряд ли это получится как-то иначе. В смысле, без участия Арлестана. Всё остальное слишком сложно, и, что самое скверное, слишком долго. И в голову, как назло, не приходило ни единой годной идеи.

— Камень нужен для какого-то ритуала? — спросила я просто для вящей ясности.

— Да, — кивнула Джоргас. — Но деталей я не знаю. Хочешь подробностей, могу дать один телефончик. Парня зовут Сантер Роадс, он внук Рейфа Деверо.

Я нервно рассмеялась. Подумать только, мир в самом деле куда теснее, чем кажется. Профессор посмотрела на меня с удивлением, даже с лёгким страхом. Не иначе вообразила, что этот смех означает начало истерики.

— Мы с Сантером знакомы, — пояснила я. — Уже довольно давно.

— Ну и хорошо. Это всё упрощает.

Пришлось придушить новый приступ столь же невесёлого смеха. Ни черта это не упрощало, хотя бы потому, что я не знала, как с Сантером связаться. Надеяться оставалось только на то, что он сам найдёт способ это сделать.

— Рейф был единственным в семье, кто знал детали ритуала, — неожиданно добавила Джоргас. — Он не рассказывал, но, думаю, именно за это и пострадал, став калекой.

— Он говорил о неудачном магическом эксперименте, — не удержавшись, выпалила я.

— Он всем так говорил, — криво улыбнулась профессор. — Сантер был почему-то уверен, что это дело рук Декара. Наверняка потому, что именно он был последним клиентом Рейфа. Но я как-то почти не сомневаюсь, что тут поработал Арлестан.

Я покачала головой. Вот и ещё один кусочек встал на место. Если Сантер уверен, что именно Декар покалечил его деда, неудивительно, что он с таким энтузиазмом взялся за дело, сулящее тому большие неприятности. Но тайна такого ритуала — куда более веская причина не стесняться в средствах. Хотя мне грех жаловаться, конечно, ненависть Сантера к Декару может мне в конечном счёте помочь.

Мы уже подъезжали к городу, когда я вспомнила о ещё одной частичке головоломки, которая пока что никуда не вписывалась. Точнее, даже о двух: Лирсе и Сайксе. Стоило спросить, вдруг Джоргас что-то и об этом знала.

— Кристоф Сайкс? — удивилась профессор. — Извини, девочка, но я не имею понятия, кто это вообще такой.

— Художник, — буркнула я. — Альтернативный.

— Извини, не слышала. Сверните тут, молодой человек. Я живу в конце этой улицы.

До дома Джоргас мы доехали в молчании. Я продолжала перебирать и отбрасывать вариант за вариантом, приближаясь к полному отчаянию. Себя я могла спасти только согласившись на условия герцога. Или нет. Зачем ему свидетельница?

— А с чего вы взяли, что я не подручная Арлестана? — спросила я, когда Джоргас уже выбиралась из машины, опершись на любезно предложенную Максом руку.

— Ни с чего, — ответила она, не оборачиваясь. — Мне, в общем, мало дела до всей этой грязной игры, так что я просто поставила на удачу.

— Ну спасибо! — успела с чувством выдохнуть я, прежде, чем дверь захлопнулась.

— Дела, — протянул Макс, выруливая на дорогу.

— Расскажете хозяину? — устало спросила я, закрывая глаза.

— Думаю, тебе самой стоит ему об этом рассказать, — совершенно серьёзно посоветовал Никас.

* * *

За ужином я постоянно думала, как бы начать разговор. Никас был прав, такие вещи скрывать глупо. Только вот слова не находились, да и страшно было, если честно. Декар преступник, глупо рассчитывать на его честность и благородство. Что будет, если он узнает, что у меня в руках камень, способный подарить бессмертие?

Ничего толкового я так и не придумала. Зато у меня созрела другая довольно стоящая мысль. Зачем выдавать то, что рассказала мне Джоргас о планах по ненавязчивой смене власти, если можно сыграть в дурочку? Герцог хочет жить вечно? Бога ради, мне не жалко. Но пусть отпустит Рейна и найдёт себе другого... донора.

Да, это ведь ещё одна складная версия: желание Арлестана начать новую жизнь молодого перспективного и богатого аристократа. Человек взрослый и опытный, такой, как профессор Джоргас, естественно подумал бы, что не так всё на самом деле просто. Но мне, особе юной, потому закономерно наивной, простительна известная бесхитростность.

Такому моему предложению Арлестан должен обрадоваться, оно будет ему целиком и полностью на руку. Разумеется, он согласится. И я выиграю у него немного времени. А уж там можно будет что-нибудь придумать. Например, преподнести ему маленький и скромный сюрприз с исчезновением потенциального наследничка.

После ужина Декар пригласил меня в соседнюю со столовой комнату. Я там ещё не бывала, потому заглянула внутрь с интересом. Это была библиотека, совмещённая с бильярдной. А ещё в правом углу расположился стол для игры в карты.

— Составишь мне компанию?

Я посмотрела на бильярдный стол. Красивый, мне всегда нравилось именно синее сукно, а не более традиционное зелёное. Только вот играть я почти не умела. Правила знала, но практиковаться особенно не доводилось. Так, несколько раз играла с Амирой. Она меня, собственно, и научила, когда всё-таки вытаскивала в свой любимый клуб.

Ей всегда стоило такого труда уломать меня туда пойти! Заведение было дорогое, я стеснялась того, что она платит за нас обеих, и обычно отказывалась до последнего. А теперь вот стояла совсем в другом месте, смотрела на совсем другой стол, и жалела о своём тогдашнем поведении. Мы так мало времени провели вместе, и во многом именно по моей вине.

— Так что, сыграем?

— Я плохо играю, — сказала я, потому что молчать больше было невозможно.

— Я тебя научу, — улыбнулся Декар.

Он оказался хорошим учителем. Амира тоже играла неплохо, но объяснять особо не умела. Да и сама делала многие из тех ошибок, на которые мне сейчас указал Декар. Через полчаса у меня кое-что уже начало получаться.

— Бей в верхнюю часть шара. Тогда после удара он покатится дальше. Вот так, молодец.

Я не сдержала победной улыбки. Получилось же! Получилось! Сама не ожидала, что смогу когда-то делать нечто подобное, а это, оказывается, было вовсе и не сложно. Главное — правильная техника.

После третьей партии мы сделали перерыв на кофе. Я сидела и смотрела на пламя, весело пляшущее в камине. Всё это было как-то ненормально нормально — то, что мы играли в бильярд, пили кофе, разговаривали о каких-то пустяках. И в какие-то моменты я просто забывала, что рядом со мной бандит и убийца, который удерживает меня шантажом. Это настораживало, даже раздражало. Не получалось ненавидеть этого человека так, как хотелось. Как следовало бы, пожалуй, учитывая всё, что я о нём знала, и что он сделал лично мне.

— Ты слишком много беспокоишься об этом мальчишке.

Я вздрогнула, поднимая голову. Декар сидел, задумчиво глядя на пламя сквозь бокал с виски, наблюдая, как свет бликами играет в дорогом напитке. Лицо у него было совершенно спокойное.

— Ездишь, узнаёшь новости... а он этого не заслуживает, поверь мне, девочка.

— Вы так считаете? — приподняла бровь я.

— Я знаю его гораздо дольше тебя, — хмыкнул Декар. — И знаю, что он умеет быть любезным, даже милым, этот заносчивый избалованный ублюдок. Но ты этим не обманывайся, Илона.

— Почему вы так считаете?

У меня не было уверенности, что этот вопрос стоило задавать, но всё-таки хотелось послушать, на чём основано высказанное мне только что суждение. Хотя бы потому, что его первая часть была чистой правдой.

— А чего тут можно было ждать? — пожал плечами Декар, одним глотком опустошив свой бокал. — Мамочке-шлюхе всегда было на него плевать, а папаша был слишком занят, делая деньги. Деньгами и от мальчишек откупался, потакая всем их капризам вместо того, чтобы воспитывать.

Он помолчал, глядя на огонь. А я вспомнила свой ночной разговор с Рейном под храп Костана. Как он тогда сказал? Что посмотрел на себя со стороны, и что увиденное ему не очень понравилось. Не о том ли сейчас как раз речь?

— Для него ты игрушка, — тихо сказал Декар, вновь налив себе виски. — Забава на короткое время. А потом он забудет, как тебя и звать. Так что не трать силы и время.

На какой-то миг мне захотелось сказать, что люди меняются. Для начала просто взрослеют. Но это было очевидно плохой идеей. Мне только что дали понять, что моё внимание к Рейну неприятно и вообще нежелательно, так что стоило попробовать сменить тему на менее... скользкую.

Я встала и прогулялась по комнате, надеясь увидеть что-нибудь подходящее в качестве объекта интереса. Подошла к карточному столу, осмотрела его и перевела взгляд на картину. Очень похожую на ту, что висела в столовой. Подпись, как назло, примостилась в верхнем углу, не удалось рассмотреть. Ну да и ладно.

— Это Сайкс? — спросила я, вспомнив про давнюю задумку.

— Он самый, — кивнул Декар, глотнув ещё виски. — Подарочек покойного босса. Давно спалил бы дурацкую мазню в камине, но Марино всегда так бесится, когда её видит. Это дорогого стоит. А ты разбираешься в таких штуках?

Насчёт камина я в глубине души согласилась — именно там этому "шедевру" было самое место. А вот то, что тема опять свернула к Марино, было не очень хорошо. Но это я сама не подумала, так обрадовалась возможности разузнать о Сайксе.

— Немного, — уклончиво ответила я. — Интересовалась несколько лет назад.

— Художник этот Сайкс был никакой, конечно, — немного неожиданно для меня поддержал тему Декар. — Вообще-то никакой и не художник, так, мошенник ловкий. Женщин дурачил пачками. Вот и Ирэна тоже купилась на его милый трёп. Вешалась на него, никого и ничего уже не стесняясь. Та ещё была дура, думала, у них любовь и всё такое, а он как понял, что денег с неё фиг получит, так и свалил сразу.

— Обычное дело, — попыталась я изобразить беспечность и равнодушие.

— Представляешь, — хмыкнул Декар, — отомстить ему пыталась. Бегала по всем тусовкам, где он только появлялся, и развлекалась там с кем попало. Думала, ревновать начнёт.

— И как, начал? — скептически приподняла бровь я, задом наперёд осёдлывая один из тяжёлых стульев у карточного стола.

— Сайкс, малышка, ревновал только деньги, так что зря эта дура старалась. Ещё и сыну младшему жизнь испортила. Слухами, что его папаша на самом деле Сайкс.

— А это правда? — вырвалось у меня.

— А чёрт его знает, — с усмешкой пожал плечами Декар. — Может, и правда. А может, ей это под кайфом приглючилось. Свечку-то никто не держал. Давай, что ли, ещё партию, и спать. Тебе ведь завтра вставать рано.

— Давайте, — согласилась я.

Уже в кровати я попыталась обдумать всё, что узнала за сегодня. Факты, теории и подозрения смешались в чудовищную кучу, вогнав меня в какое-то подобие ступора. Я не представляла, с чего начинать разматывать этот клубок.

Словам Декара о Рейне я не верила. Может, он даже и говорил искренне. В смысле, то, во что верил сам. Но с тех пор, когда у него родилось такое мнение, прошло довольно много лет. И то, что успела совсем недавно узнать о Рейне я, совершенно определённо доказывало, что на сегодняшний день оно... весьма ошибочно.

А вот к рассказу о Сайксе отношение было совсем другим. Я оказалась права: врагов люди знают порой даже лучше, чем друзей. И в подобную историю поверить было, в общем, легко. Весьма типичная биография пресыщенной аристократки — тусовки, любовники, наркотики. И печальный финал.

Загвоздка заключалась в том, что внезапно воскресшего Сайкса никаким боком не получалось прислонить к нынешней истории. В том числе и потому, что, по словам Декара, сам он и тогда был не очень заинтересован в отношениях с матерью Рейна. А уж теперь, когда ни её самой, ни даже её втянутого в эту грязную историю сына не было в живых, было вообще неясно, почему его появление вызвало такую реакцию.

Выходит, либо Декар чего-то не зналсам, либо чего-то не рассказал мне. А граф явно не намеревался рассказывать вообще ничего. В любом случае, я уткнулась в очередной тупик, и теперь уже совсем не представляла, где найти информацию, способную меня из него вывести.

Немного поразмыслив, я временно отбросила этот момент и перешла к вещам более для меня определённым. Смысла дожидаться, когда за мной придут, не было, уж лучше предложить сделку первой. Каким образом? Да хоть через того же адвоката, передавшего послание.

Тут возможны два варианта: либо Рейна как-то заставили попросить передать мне эти слова, либо почтенный адвокат играет в одной команде с Арлестаном. И выяснить, как именно обстоят дела, можно, пожалуй, только одним способом — задать прямой вопрос. Встретиться и побеседовать. В идеале прямо завтра.

Перевернувшись на другой бок, я посмотрела в окно. Шторы так и не задёрнула, потому теперь могла полюбоваться ночным небом, усеянным серебряными брызгами звёзд. И подумать, как же устала. Устала нервничать, бояться, обдумывать каждый шаг. Чего бы не отдала сейчас, чтобы вернуть прежнюю спокойную жизнь. Но чего бы ни отдала, прошлого всё равно не вернёшь.

Хотелось поплакать, но не получалось. Зарывшись лицом в подушку, я подтянула колени к груди и затихла. Нужно было найти в себе силы продолжать, ещё хоть немного. Рано или поздно это закончится. Как-нибудь. Вот тогда и отдохну. Может быть, в могиле, да и пускай. Бояться смерти я тоже уже устала.

* * *

Пары пролетели спокойно и привычно. Перед последней я позвонила графу и, кажется, порядком удивила его просьбой о встрече с адвокатом. Выслушав меня, не перебивая, он обещал договориться и перезвонить. И, разумеется, поинтересовался, разгадала ли я смысл послания Рейна.

Правду выдавать было пока рано, потому пришлось соврать, что нет, и именно по этой причине я и хочу побеседовать с адвокатом. Закончив разговор, я криво улыбнулась своему отражению в погасшем экране телефона. Вроде и соврала, а вроде и нет. Отчасти ведь сказала чистую правду.

Граф перезвонил, когда я уже спустилась в гардероб. Сказал, что адвокат согласился со мной встретиться, но только в центре города, в парке Астори, через час. И продиктовал номер телефона, чтобы я сама уточнила детали.

Такой поворот меня не удивил. Не сказать, чтобы я его прямо-таки ожидала, но вполне допускала. И желание побеседовать со мной именно наедине, да ещё и в парке, то есть, без лишних ушей, почти наверняка доказывало, что почтенный доктор Баренс — хорошо, что хоть в последний момент догадалась поинтересоваться именем этого типа, а то вышло бы неловко — в деле. Осторожности это не отменяло, конечно, но давало понять, к чему готовиться в первую очередь.

Откладывать дело в долгий ящик я не стала, позвонила адвокату сразу же. Мило поприветствовала и попросила уточнить время и место. Доктор обещал через час появиться у кафе "Лорана", неподалёку от центрального входа в парк. Я заверила, что мне это вполне удобно и ещё более мило попрощалась.

По пути мы заехали в кафе, выпить кофе и перекусить. Макс упрямо отмалчивался, а вот Никас задал пару вопросов о моих ближайших планах. И, разумеется, поинтересовался, говорила ли я о них с Декаром.

— А вы ему не рассказали? — усмехнулась я, любуясь рисунком на молочной пенке.

— Он не спрашивал, — покачал головой Никас.

— Так и не придумала, как рассказать, — созналась я.

— Ты зря боишься, — всё-таки подал голос Макс. — С герцогом Арлестаном шеф уж точно не дружит.

— А с бессмертием? — невесело улыбнулась я. — Вот сейчас побеседую с этим... адвокатом, и, может, что-нибудь прояснится.

— Старой ведьме не следовало тебя в это втягивать, — проворчал Никас. — Она просто свалила на тебя свою проблему.

Я отхлебнула кофе. По сути это было верно: профессор Джоргас попросту решила попытаться отомстить Арлестану моими руками. Отдала камень, выложила свою версию, складную, но не факт, что правильную, и выбросила в воду, предоставив мне выплывать или тонуть самостоятельно, уж как сумею.

Она-то при любом раскладе ничего не теряет. Герцогу с неё теперь взять нечего, с этой стороны она в безопасности. Доказательств у неё тоже никаких нет, кроме домыслов, так что угрозы для него она не представляет. Если мне повезёт, Джоргас отомстит моими руками. Если нет, будет и дальше спокойно жить как жила.

И мне бы стоило возмутиться, как Никасу. Но не получалось. Я была скорее благодарна и за камень, и за рассказанную историю. За ответы на мои вопросы, вполне вероятно, правильные. За направление, которое она мне дала.

— У меня и раньше хватало проблем, — мрачно констатировала я. — Не сказать, чтобы моё положение стало намного хуже.

Это я, конечно, изрядно слукавила. Раньше у меня была только одна личная проблема — Декар. А теперь их стало две. Но если подумать... что если одна из них как-нибудь решит другую? Могу я хоть надеждой такой себя потешить?

И это уж не говоря о том, что не могла я бросить Рейна. Он меня не бросил, даже несмотря на то, что я ужасно с ним поступила. После такого банальных извинений мало, я задолжала куда более весомую благодарность.

— Поехали, — скомандовал Никас, допив свой кофе и глянув на часы. — И так наверняка опоздаем.

Мы действительно опоздали. Ненамного, минут на пять, но Баренса застали уже расхаживающим по дорожке неподалёку от крыльца. Завидев меня, он изобразил на лице недовольную мину. Я ответила на это приторной улыбочкой и предложила прогуляться по одной из тихих аллей, ведущих к пруду.

В этот час, да и вообще в это время года, в Астори было немноголюдно. Мы шли по дорожке, засыпанной щебнем, и камни тихо шуршали под ногами. Макс и Никас следовали за нами, соблюдая дистанцию, не мешающую разговору. Адвокат молчал, демонстрируя, что ожидает моих вопросов. А я лихорадочно раздумывала, с чего бы начать. Раздумывала уже давно, и пока безуспешно.

— Так о чём вы хотели поговорить?

Всё-таки Баренс не выдержал первым. Я искоса посмотрела на него, продолжая неторопливо шагать по дорожке. Спокойный, в меру собранный, очевидно уверенный в себе — типичный дорогой адвокат. Только ситуация сейчас... особая. И ведёт он себя неправильно.

— Сколько вам платят в час, доктор Баренс? — спросила я.

— Зачем вам это знать? — без тени удивления осведомился мужчина.

— Я оторвала вас от работы, — спокойно продолжила я. — Высокооплачиваемой работы. И даже не объяснила, с какой целью. Но вы не пригласили меня в свой офис, хотя могли бы. Не поинтересовались, о чём я хочу с вами поговорить, хотя это было бы логично. Вместо этого приехали сюда, потратив массу своего дорогостоящего времени. Почему?

— Я сделал это по просьбе графа Марино.

Вроде бы он был по-прежнему спокоен, но лёгкие нотки напряжённости я в его голосе расслышала. Он отлично понимал, к чему я клоню, но не хотел этого показывать. Почему? Да какая разница? У меня сейчас своя цель, для её достижения это не принципиально.

— Это он вас попросил встретиться со мной именно здесь?

— Это имеет значение?

— Давайте говорить прямо, доктор Баренс, — остановившись и повернувшись к мужчине лицом, предложила я. — Вы работаете на Арлестана добровольно, или он каким-то образом заставил вас сотрудничать?

— Вы о чём, простите?

Он был совершенно спокоен, смотрел на меня, чуть приподняв одну бровь, изображая искреннее недоумение и чуть ли не оскорблённую невинность. Адвокат, как-никак, человек, способный нагло врать, глядя прямо в глаза, притом с самым честным видом. За это ему и платят немалые деньги. Судьи и присяжные, наверное, верили. А вот я — нет.

Иметь дело с подобными персонажами мне доводилось, хоть и нечасто. Да, его попросил встретиться со мной важный клиент, а капризы того, кто платит, святы. Но не настолько. Я не важная свидетельница, способная перевернуть всё дело и обеспечить победу в суде. Я не близкая родственница, которой лучше угодить во избежание порчи отношений. Я даже не аристократка, с которой вежливость и осторожность никогда не бывают лишними.

Без сомнений, Баренс был игроком опытным, но вот именно сейчас, со мной, переиграл. Забыл о самом главном: по всей логике ситуации в нашей встрече в большей степени должна была быть заинтересована я. А по факту получалось наоборот. Где снисходительность зрелого мужчины к юной девушке? Где хотя бы просьба не тратить попусту время занятого человека?

— Вы знаете, о чём я. Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

— Милая девушка, — выпалил Баренс, — вы сами верно заметили, что моё время дорого! Переходите к делу!

Я только безмятежно улыбнулась. Вот с этого надо было начать, а не с воплощённого спокойствия и невозмутимости. Тогда я, быть может, ещё усомнилась бы в его причастности. Но теперь уже поздно.

— Граф попросил вас уделить мне время. Вы не поинтересовались, зачем, ни у него, ни позже у меня, — бросила я наугад и по мгновенно дёрнувшемуся уголку рта собеседника поняла, что попала в цель. — Вы примчались сюда, в место, где нет лишних ушей, потому что знали, о чём пойдёт речь. Или вам приказал это сделать тот, кого вы не смеете ослушаться. Верно, ваше время дорого. Вот сами и не тратьте его напрасно, лучше ответьте на мой вопрос.

Желание развернуться и удалиться с гордо поднятой головой было написано у Баренса на лице. В принципе, он мог уже и не отвечать, я и так всё поняла. У каждого адвоката есть свой скелет в шкафу, и этот не смог спрятать свой достаточно надёжно. Впрочем, от главы Секретной службы трудно что-то надёжно спрятать.

Я ждала реакции молча, наблюдая за собеседником. Да, я не нуждалась в его ответе, но получить хоть какой-то было всё-таки желательно. Чтобы уж наверняка. По лицу Баренса было непросто что-то понять, всё-таки профессионал, но вряд ли и ему часто доводилось оказываться в подобном положении. Как я и ожидала, он не выдержал, опустил голову и пробормотал:

— Это погубит мою репутацию...

— Это очень печально, — с безмятежным видом отозвалась я. — Потрудитесь передать герцогу, что я хочу встретиться с ним лично. Сегодня, в ресторане "Блейзи", в восемь вечера. Пусть закажет столик на... на ваше имя. Да, так будет проще.

Реакции я дожидаться не стала, развернулась и пошла навстречу ожидающим Максу и Никасу. Меня не интересовал ответ, и уж тем более не хотелось слушать никаких исповедей. Главное — результат.

Разумеется, я рисковала, и ещё как. Хоть и выбрала ресторан, где работала несколько лет, потому знала каждый угол и закоулок, а заодно и большинство сотрудников, по крайней мере, в лицо. Арлестан всё равно в более выгодном положении. Но кто сказал, что я приду на встречу одна?

— Куда теперь? — спросил Макс.

— Ты сошла с ума, — констатировал Никас.

Я не останавливалась, вынуждая их следовать за мной. Подслушивали, разумеется, Никас так точно. И сейчас горят желанием объяснить мне, насколько я безрассудна. Даже больше, чем они оба полагают. И в то же время не настолько.

Да, я опасалась, что Декар тоже пожелает завладеть изумрудом. Трудно устоять перед таким искушением, а он не тот человек, который станет и пытаться. Ну, так пусть сразу узнает, с кем ему придётся соперничать за столь ценный приз. Чтобы не было недоговорённостей и иллюзий.

* * *

— Почему именно здесь и именно сегодня?

Я взглянула на знакомую, давно в малейших деталях изученную вывеску сквозь тонированное стекло. Ещё пять минут до восьми, мы доехали неожиданно быстро. Но можно уже и выходить, минуты эти роли не играют. Мне нет нужды набивать себе цену опозданием, не кокетничать иду, а торговаться.

— У меня здесь важная встреча, — ответила я. — Хочу, чтобы вы на ней присутствовали.

— Встреча с кем? — не скрывая удивления, спросил Декар.

— Увидите, — пообещала я. — Нам пора.

— Почему мне кажется, что сюрприз будет неприятным?

— Вы проницательный человек, — усмехнулась я, осторожно выбираясь из машины с помощью успевшего выскочить первым и открыть мне дверь Макса.

— В кои-то веки ты расщедрилась на комплимент в мой адрес, а я как-то совершенно не рад, — иронически заметил Декар.

Я остановилась перед крыльцом, дожидаясь, пока он обойдёт машину и присоединится ко мне. И неожиданно для себя задалась вопросом, почему же мама так упорно отвергала этого человека.

Всё было бы понятно, предпочти она кого-то более достойного или вовсе одиночество. Декар, несомненно, был негодяем, но негодяем не лишённым известного обаяния и некоторого, хоть и довольно специфического, благородства. И уж если выбирать из двух подонков, почему надо было остановиться на более мелком и ничтожном? Впрочем, это были глупые размышления. Мама явно знала Декара получше меня. Наверняка, у неё были причины.

— И всё-таки, почему здесь?

— Мне нравится это заведение, — сообщила я, принимая предложенную руку. — Тут готовят хорошо. И шоу иллюзий интересное. Впрочем, сегодня мы увидим совсем другое, но ничуть не менее занятное, поверьте.

Войдя в любезно распахнутые двери, мы очутились перед стойкой. Лучезарная улыбка Майли едва меня не ослепила. Лицемерка. Как будто я достаточно слепа, чтобы не увидеть в её глазах откровенную зависть и даже ненависть. Небось, мечтает оказаться на моём месте. Ну-ну, с удовольствием бы поменялась.

— У вас заказан столик?

— На имя доктора Баренса, — опередив Декара, заявила я.

Майли демонстративно уткнулась в листы с записями. Нарочно время тянула, чтобы сбить с меня спесь, не дать почувствовать себя королевой вечера. Совершенно зря старалась, между прочим, подобные мелочи сейчас просто не могли меня задеть. А королевой я себя в самом деле чувствовала, шалея от собственной наглости и решительности. Поймала кураж — так, пожалуй, могла бы описать своё нынешнее состояние. Гори оно всё огнём, проиграю, так хоть с удовольствием.

— Идёмте, — выдала, наконец, Майли, когда тянуть и дальше стало уже неприлично.

— А причём здесь адвокат Марино? — шёпотом поинтересовался Декар.

— Он любезно организовал эту встречу, — тихо объяснила я.

— Встречу с кем? О...

Герцог Арлестан всё-таки прибыл первым, и уже ожидал нас, задумчиво листая меню. Остановившись возле стула, ожидая, когда кто-нибудь мне его выдвинет, я внимательно посмотрела на поднявшего головумужчину. Забавно, а в жизни он выглядел моложе, чем на протокольных фотографиях, лет на сорок, не больше. Светлый блондин с прозрачно-серыми глазами, теперь внимательно меня изучавшими. Пожалуй, даже красивый. И однозначно неприятный тип.

— Добрый вечер, — первым заговорил герцог. — Вы прекрасно выглядите, Илона.

— Вы тоже, — фальшиво улыбнулась я, и добавила, кивнув на меню, которое он так и держал в руках: — Попробуйте карпа, фирменное блюдо здешнего шефа.

— Не люблю рыбу.

— Печально, — ещё раз улыбнулась я, усаживаясь на любезно подвинутый Декаром стул. — Тогда не знаю, что вам и посоветовать.

Майли успела исчезнуть. Видимо, унесла ноги сразу же, как только на неё перестали обращать внимание. Официант мялся в нескольких шагах, подпирая собой пальму и не решаясь приблизиться. Немудрено, я тоже чувствовала напряжённость, повисшую между нами тремя. Только мне она была в известной мере на руку. Во всяком случае, не беспокоила ничуть.

— А что предпочтёте вы?

— Карпа, разумеется, — пожала плечами я.

— Да, — только и сказал Арлестан. — Придётся экспериментировать.

— Уверена, вы в любом случае не разочаруетесь.

— Хочу надеяться. Всё же заведение выбрали вы.

— Уже готовите почву, чтобы свалить на меня вину за возможный неудачный выбор? — поинтересовалась я, подпустив в голос немного насмешки.

— Я бы в любом случае не позволил себе ни в чём вас обвинить.

— Да, обвинять меня вы пока не пробовали, — признала я, намеренно подчеркнув голосом личное местоимение. — Скажите, уже жалеете об этом упущении?

Пшеничные брови взлетели вверх. Не ожидали, ваша светлость? Думаю... да что там — уверена, с вами нечасто так разговаривают. А может даже и совсем никогда. Но это ничего, немного разнообразия в жизни не повредит. Например, встреча с человеком, который тебя не боится.

Я его конечно же боялась, и ещё как. Любой в здравом уме чувствовал бы то же самое, но здравый ум я отбросила ещё когда назначала эту встречу. И сейчас всеми силами старалась создать о себе неправильное впечатление. Пусть считает безрассудно смелой и не слишком умной. Кажется, уже начал.

— Ничуть, — вновь уткнувшись в меню, бросил Арлестан. — С вами весьма интересно общаться, Илона.

— В таком случае жаль, что я не слишком настроена на общение, — пожала плечами я. — Всего лишь хотела предложить вам сделку.

— Какую именно?

Официант, незнакомый мне, видимо, новенький, наконец-то отлепился от пальмы, подошёл к столу и неловко кашлянул, так и не сумев выдавить из себя ни единого слова. Я одарила его лучезарной улыбкой и попросила карпа и бокал молодого белого вина.

— Позже, — жестом отсылая парня, сказал Арлестан.

— Вы не голодны? — усмехнулась я.

— Я в нетерпении. О какой сделке речь?

Я положила руку на стол, ладонью вверх, и разжала кулак. Оба мужчины одновременно ахнули, уставившись на камень, блеснувший в приглушённом свете ламп. Насладившись эффектом, я снова сжала и опять разжала кулак, продемонстрировав исчезновение изумруда.

— Он вам нужен.

— Это изумруд Оллиаса! — потрясённо выдохнул Декар.

— Он самый, — кивнула я. — Именно за ним охотится герцог, верно?

— Чего ты хочешь? — быстро спросил Арлестан.

— Я не сомневаюсь, что вы можете принудить меня отдать вам камень, — спокойно заметила я. — И даже господин Декар вам не помешает.

— Здесь ты чертовски права, девочка, — усмехнулся герцог.

— Ты так в этом уверен? — вздёрнул бровь Декар.

— Брось, — протянул Арлестан с явной насмешкой. — Если я захочу, тебя казнят ещё до конца недели, Оливер.

— Да неужели?

— Безусловно. Ведь ты убил добрую дюжину девиц, а с такими маньяками у правосудия разговор короткий.

— Я ни одну из них и пальцем не тронул! — почти прорычал Декар, подаваясь вперёд.

— Верно, — спокойно согласился Арлестан, откидываясь на спинку стула. — И Марино тоже не заказывал убийство своей подружки. Только где он теперь?

На миг я лишилась дара речи, ошеломлённая услышанным. Очевидно, Декар в самом деле не убивал тех девушек. Вряд ли герцог сейчас устраивал представление для меня, скорее угрожал, причём всерьёз. Он и сделал так, чтобы Декара можно было в этом обвинить. Чертовски предусмотрительно...

На задворках сознания промелькнула неожиданная мысль, что и девушек убили неспроста. Их было слишком много, чтобы просто поймать Декара на крючок не стоило так стараться. Хватило бы одной, может, двух. Нет, у этой истории тоже было двойное дно. Точнее, двойная цель. Второстепенная — в случае чего держать потенциального противника на коротком поводке. А вот какова главная?

— Отпусти Рейна Марино, и я отдам тебе камень, — выпалила я, собравшись с последними силами. — Ведь ты всё равно планировал оправдать его. Просто найди себе другого... донора. Это моё условие.

— Ты так дорожишь этим мальчишкой? — насмешливо поинтересовался Арлестан.

— Он мне помог, — сухо сказала я. — Ты хочешь жить вечно, да и пожалуйста. На свете куча никчёмных молодых аристократов, без которых мир ничего не потеряет. Подбери любого другого, тебе это не составит труда.

— В твоих словах есть смысл, — после некоторой паузы ответил герцог. — Раз так, хорошо. Через два дня, здесь же, в это же время ты отдашь мне камень. И смотри, без глупостей, или не позже воскресенья твоего покровителя повесят.

— Не сомневаюсь, что организовать всё это вам по силам, — спокойно согласилась я. — Условия приняты.

— В таком случае давайте ужинать, — широко улыбнулся Арлестан, поманив пальцем маячащего неподалёку официанта.

Это был самый странный и страшный ужин в моей жизни, честное слово. Нет, руки не дрожали, хотя к этому было очень близко. Но кусок в горло не лез совершенно точно. Я ковырялась в тарелке с проклятым карпом, не смея поднять глаза. Мужчины тоже молчали. Кажется, никто так ничего не съел и не выпил, но приличия были соблюдены. Мы ведь пришли ужинать? Значит, нельзя расходиться не поужинав, иначе что подумают люди?

Покидали ресторан мы молча. И всю дорогу до дома тоже молчали. Макс попытался было поинтересоваться, как прошёл вечер, но осёкся ещё на середине фразы и прикусил язык и уставился на дорогу. Его напарник, незнакомый мне мужчина весьма внушительной комплекции, так съежился на переднем пассажирском, что с заднего его и видно почти не было. Я даже мельком поразилась, как вообще он ухитрился это сделать, прежде чем вновь затонуть в болоте собственных мыслей и страхов.

Страхов — холодных, колких, иррациональных и вполне объяснимых — было куда больше, чем внятных мыслей. Декара не порадует, что я считала его маньяком. Но ведь он маньяк и есть! Или нет? Девушек он не убивал, значит, получается, всё-таки нет. Но меня преследовал, выходит, всё-таки да. Господи, я запуталась!

Да и не был Декар сейчас самой большой моей проблемой. Арлестан — вот кого на самом деле стоило бояться. Смешно предполагать, что он оставит меня в живых, зная, что мне известна такая его тайна. Так что либо я что-то придумаю, чтобы покончить с ним, либо он покончит со мной, как только получит камень. Второе значительно более вероятно.

Спорить могла, Декар думал примерно о том же. И ещё, может быть, о том, что это именно я втянула его в грязное дело с почти гарантированным печальным финалом. Поди пожалел уже десять раз, что связался с ненормальной. Сам виноват, конечно, и в глубине души я испытывала по этому поводу мстительную радость. Но преимущественно было всё-таки стыдно.

Дома Декар сразу направился в библиотеку. Я потопталась в холле, вдоволь насмотрелась на рисунок паркета под ногами, изучила обе картины, настоящие пейзажи, не модную мазню, и всё-таки решила пойти следом. Бесконечно прятаться от разговора было невозможно. Да и нельзя, говоря по правде.

В дверях всё-таки остановилась, не решаясь шагнуть через порог. Декар стоял у камина с полным стаканом и смотрел на огонь. Мне отчётливо захотелось развернуться и трусливо сбежать в свою комнату, но я дала себе пинка и вошла. Остановилась у бильярдного стола, провела пальцами по сукну, сжала бортик, заставляя себя хоть немного успокоиться.

— Откуда у тебя изумруд?

Вопрос заставил вздрогнуть. Снова накатило желание удрать и не отвечать. Ничего и никогда. Но это был бы слишком детский поступок — игнорировать проблему в надежде, что так она исчезнет сама собой. Не исчезнет.

— Профессор Джоргас отдала, — ответила я тихо и хрипло, с трудом справляясь с собственным голосом.

— Зачем?

— Чтобы сделать Арлестану гадость, полагаю.

— И ты согласилась? — равнодушно поинтересовался Декар, наконец-то посмотрев на меня.

— Нет, — вздохнула я. — Не совсем. Я понятия не имела, что это такое. И вообще не знала тогда обо всей этой истории. Она просто привезла меня к тайнику и велела забрать камень. Только потом рассказала, что и как.

— Почему тебя?

— Адвокат Рейна передал мне просьбу, якобы от него, подарить Джоргас нарциссы, — медленно, заставляя себя выговорить каждое слово, ответила я. — Я не знала, что это значит. Ну, и подарила...

— Адвокат, полагаю, подручный Арлестана?

— Он у него на крючке.

— Банально, — хмыкнул Декар, одним глотком осушив бокал. — Выпьешь?

— Да, — согласилась я, подозревая, что это не лучшая идея.

— И ты боялась, я сам захочу завладеть камнем? — с неумолимой прямотой спросил Декар, наполняя два бокала и протягивая один мне.

— А не стоило? — поинтересовалась я, понюхав виски, но не решившись пока пить.

— Ну почему? Может, и стоило.

— То есть, захотели бы?

— Нет.

Я глотнула напиток. Не поперхнулась, не задохнулась, вообще почти не ощутила крепости. И только в этот момент поняла, насколько напряжена. Допила остальное, поставила бокал на бортик стола и тихо сказала:

— Я вас подставила. Простите.

— Я сам подставился, — сухо ответил Декар. — Арлестан всё равно нашёл бы повод это использовать, рано или поздно. А ты, значит, считала меня маньяком, да?

— Да, — не стала отпираться я.

Всё-таки пить крепкий алкоголь на пустой желудок, да ещё в таком эмоциональном состоянии — плохая идея. Не выпей я чёртов виски, может, придержала бы язык. Хотя что другое тут можно было бы ответить? Соврать? Что-то подсказывало, мне бы не поверили.

— Я, по-твоему, больной?

— А вы похожи на здорового?! — всё-таки взорвалась я. — Преследовали меня, напугали до полусмерти, потом шантажом заставили жить с вами! По-моему естественно, что я ожидала чего угодно! Кто в здравом уме поступит так с совершенно незнакомой девушкой?!

— Ты не совершенно незнакомая.

— Ладно, предположим, — прошипела я, чувствуя, что надо бы заткнуться, но не в силах этого сделать. — Что это меняет для меня?! Почему нельзя было просто оставить меня в покое?!

Ответом мне стало долгое молчание. Не выдержав, я подошла к столику у камина, плеснула себе ещё виски, выпила и тоже застыла, глядя на огонь. Уже сомневалась, что хочу услышать ответ на свой вопрос. Но всё-таки услышала.

— Я уже один раз выполнил такую просьбу, — медленно, не глядя на меня, проговорил Декар. — Это кончилось печально.

— Знаете, — почти прошептала я, сжимая в ладонях пустой бокал, — вы не виноваты. Правда. Люди умирают, это неизбежно. Не все болезни лечатся, даже магией.

— Твою маму убила не болезнь, — сухо ответил Декар.

Мои пальцы разжались. Бокал полетел на пол. Я как-то лениво подумала, что было бы красиво, если бы он со звоном разлетелся на осколки. Пафосно так, как в кино. Поддержал своей яркой и быстрой гибелью трагичность и напряжённость момента. Но ничего подобного не случилось, толстый ковёр смягчил падение. Бокал совсем не картинно прокатился до каминной решётки и остановился там.

— А что тогда? — глухо спросила я.

— Кто — вот это более правильный вопрос.

— И вы знаете, кто?

— Знаю, — кивнул Декар. — Доказать не могу.

— Расскажите! — потребовала я.

— Потом.

— Нет, сейчас!

— Потом, Илона, — отрезал Декар.

Я нагнулась, подобрала бокал, сама плеснула себе ещё виски и села в кресло, уставившись на золотистую жидкость. Ерунда какая-то происходила вокруг меня. И я совершенно ничего в ней не понимала. Чего хотел от меня этот человек? Может, стоит просто спросить? А чего мне терять, в самом деле?

— Чего я от тебя хочу? — странным каким-то тоном переспросил Декар. — Не знаю. Правда, Илона. Не знаю.

— Но ведь знали, когда затевали всё это?

— Да.

— И какова была тогдашняя причина?

— Думал, ты сможешь заменить Карину. Я много раз так думал, и каждый раз понимал в итоге, что купился на подделку. А ты не могла быть подделкой, ты ведь почти она, и это по-настоящему, без обмана.

— Но я не она, — пробормотала я.

— Вот именно, Илона. Ты — не она. Нельзя бесконечно себя обманывать, снова и снова разочаровываясь. Разница в том, что ты меня не разочаровала. Просто совсем не так, как я предполагал.

— А как? — откровенно удивилась я.

— Ты действительно настоящая. Ты это ты, такая, как есть. И я получил совсем не то, чего хотел. Но почему-то мне кажется, что получил не меньше. Смог захлопнуть дверь в прошлое.

— К-как? — немного запнулась я.

— Решил сделать тебе подарок, — пожал плечами Декар. — Долго размышлял, что хотел бы подарить, но потом вдруг задумался: а что ты хотела бы получить? Именно ты, реальная девушка Илона. Что порадовало бы тебя, а не только меня.

— И выбрали для меня ноутбук, — пробормотала я.

— Ты сама его выбрала. Внесла в список желаний, разве нет?

— Внесла, — вздохнула я. — Так, помечтать.

— И я подумал, что если бы раньше не был таким идиотом, если бы думал не только о себе, как всё могло бы сложиться? Можно заставить другого поступить так, как тебе хочется, но нельзя силой добиться... хорошего отношения.

— А вы когда-то всерьёз думали, что можно? — не удержалась я.

— Нет. Я просто не понимал, что на деле поступаю именно так.

— И всё равно продолжили это делать.

— Надеюсь, нет.

Я подняла голову и посмотрела на застывшего мужчину. Был ли он плохим человеком? Совершенно точно, уж хорошим его никак не назовёшь. Был ли ужасным? Пожалуй, всё-таки нет. Есть и намного, намного хуже. С одним таким мы сегодня имели сомнительное удовольствие ужинать.

— Вы хотели, чтобы мама любила вас? — спросила я, чтобы не молчать.

— Хотел невозможного.

— И хотели, чтобы я любила вас, — продолжила я, понимая, что это довольно жестоко, но чувствуя, что разговор необходимо продолжать.

— И это тоже невозможно, ведь так? — криво улыбнулся Декар.

Раньше я его боялась. И ненавидела. Но теперь обнаружила, что оба этих чувства ушли. Для ненависти появился новый, куда более достойный объект. Да и для страха тоже. А здесь осталась только... жалость? Да, определённо да. Даже сочувствие.

— Вы всё ещё этого хотите? — почти прошептала я.

— Нет, — качнул головой он. — То есть... Знаешь, это просто не то чувство. Совершенно не то. Ты совсем ещё малышка, Илона, ребёнок. Тебя и любить можно только как ребёнка.

Не выдержав, я рассмеялась, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Это было очень странное чувство — осознание общей с кем-то потери, ужасной и невосполнимой. Я с ней жила, он с ней боролся, оба мы остались ни с чем. И нужно было что-то сделать, как-то завершить разговор. Поставить точку понимания. Резко выпрямившись, я поставила бокал на каминную полку, преодолела разделяющую нас пару шагов и обняла мужчину.

Глава 14

Слёзы так и катились из глаз, оставляя тёмные пятна на серой ткани пиджака. Я не пыталась их остановить, вместе с ними уходил огромный груз страха, тревоги и неопределённости.

— Ну, не плачь.

Я мотнула головой и снова улыбнулась. Некоторых людей нужно принимать такими, какие они есть. У меня тоже полно недостатков, между прочим. Ну да, бандит. А вот мой... да к чёрту, какой он мне папочка, отчимом-то язык не поворачивается назвать, законопослушный гражданин. Но если так вот честно поразмыслить, сволочь-то он куда большая, чем Декар. Хотя... этот момент стоит всё-таки уточнить лишний раз.

— Расскажите, что случилось с мамой, — попросила я. — Мне правда очень важно это знать.

— У тебя отцовский характер, — усмехнулся Декар, медленно гладя меня по голове. — Никогда не сдаёшься и не отступаешь, просто идёшь напролом. Учти, это опасная черта, особенно для женщины.

— Это угроза? — фыркнула я.

— Боже упаси, просто факт.

— Вы и с ним были врагами?

— В некотором смысле, — кивнул Декар. — Некоторые даже полагали, будто это я его убил. Некоторые, думаю, и до сих пор так считают.

— А это не так? — приподняла бровь я, странным образом уверенная в том, что ответ будет честным. И отрицательным.

— Я мог бы его убить, да. Застрелить, например. Или лучше задушить голыми руками, — ответил Декар совершенно серьёзно, глядя мне в глаза. — Но уж точно не стал бы подстраивать аварию. Нет, я не убивал Даррена. И не убил бы никогда, я умею признавать поражение. Всё это дело рук Флоранс.

— Кого? — озадачилась я.

— Флоранс Миртон, его мачехи. Они милейшая женщина, между прочим. Если бы твоя профессорша вручила камень ей, а не тебе, я бы даже посочувствовал Арлестану. Всё, больше не плачешь?

Я действительно хихикнула. Нервно, но, тем не менее, плакать перестала. Отстранилась, снова взяла бокал, сделала глоток и села в кресло. Декар тоже сел, побарабанил пальцами по подлокотнику и продолжил:

— Видишь ли, Илона, она мерзкая стерва, но очень хорошая мать. И ей, как нетрудно догадаться, было невмоготу смириться с тем, что её родному сыну, как младшему, мало что достанется. Потому что практически всё состояние вместе с титулом уходило Даррену.

— И она его убила? — сглотнув, спросила я.

— Это недоказуемо, Илона, — вздохнул Декар. — Я в этом не сомневаюсь только потому, что причины убить Даррена были у неё и у меня. А я его не убивал.

— А... а мама?

— А тут всё ещё проще. Уже потирая ручки в предвкушении наследства, Флоранс выяснила крайне неприятный для себя факт: у её покойного пасынка обнаружилась жена, к тому же беременная. Да, не смотри на меня так, твои родители были женаты, поэтому ты законный ребёнок. И законная наследница очень немалого состояния.

Я почувствовала, что мне срочно нужно ещё выпить и потянулась к столику, но Декар ловко схватил штоф и убрал подальше. Я недовольно фыркнула, но снова пытаться не стала. Без того уже не чувствовала себя полностью трезвой.

— Если бы родился мальчик, — продолжил Декар, — Флоранс осталась бы ни с чем. Но затевать новое убийство или нечто вроде того было уже слишком подозрительно, так что она решила пустить в ход другую тактику. Просто запугала Карину. Сказала, что объявит её проституткой и наркоманкой, и отберёт ребёнка, если Карина не будет молчать о браке.

— И она... она могла это сделать?

— Общественное мнение и без того полагает, что слова "модель" и "проститутка" синонимы, — горько усмехнулся Декар. — А истории с наркотиками были, разумеется. Модели часто балуются, а при случае забирают всех. Не знаю, заслуженно ли, или вот так, за компанию, но имя Карины мелькало в нескольких протоколах. Так что да, могла.

— И вы ничего не могли поделать?

— Мог. Но Карина мне запретила. А я её послушал, как видишь.

Да, и вот поэтому меня слушать было уже не обязательно. Даже вредно. В его поступках тоже была своя правда. Именно это, наверное, и заставило меня в конечном итоге прийти к прощению.

— Она решила, что проще будет быстро выйти за скромного парня и прожить тихую мирную жизнь. Но Флоранс это не успокоило. Она, полагаю, сочла это обманным манёвром, решила, что как только тебе исполнится восемнадцать, Карина извлечёт на свет божий документы и заявит о твоих правах.

— Мама бы так сделала? — с сомнением поинтересовалась я.

— Нет. Но Флоранс этого было не объяснить. Вот она и пустила в ход алхимический яд. Но учти, и это недоказуемо. Можешь мне поверить, я не один год искал хоть одну улику. Если когда-то это всё и не было идеальным преступлением, то теперь, через столько лет, можно считать, уже стало. Но знаешь, что самое интересное?

Я не находила в этой грязной, жуткой, откровенно кошмарной истории совершенно ничего интересного. Я предпочла бы никогда её не знать. Возможно, Декар был прав, не желая мне ничего рассказывать, зря я настояла на своём.

— Нет, — глухо выдохнула я.

— Флоранс так ничего и не добилась, — сухо сказал Декар. — Разрабатывая свой план, она исходила из того, что Карина и Даррен зарегистрировали брак тайком и по-быстрому, приплатив какому-нибудь судье. И при надобности его можно будет запросто аннулировать. Но оказалось, что спешки не было, а свидетели были. Так что если достать копии документов, а это, в общем, несложно, ты вполне можешь потребовать свои сорок процентов семейного состояния. А учитывая, сколь беспутную жизнь ведёт твой дядюшка Найджел, скорее всего через пару-тройку лет ты получишь вообще всё.

Меня словно током ударило. Питер, ведь он знал, кто мой отец! И когда уговаривал меня влезть в участок, выложил мне то, что я знала и сама. Но что если ему было известно больше? Если он знал о браке родителей, о возможности достать документы и получить немалое наследство? А я-то голову ломала, на какую выгоду этот прохвост рассчитывает! Вот ведь мерзавец! Гад!

— Скотина! — не удержавшись, добавила я ещё и вслух.

— Кто? Флоранс? — озадачился Декар.

— Нет, Питер, — буркнула я. — Я-то думала, он... ну... А он, оказывается, за моим наследством охотится!

— А Флоранс наверняка считает, что за ним же охотится и Марино. Поэтому спорить могу, уже планирует, как от тебя избавиться.

— А Марино тоже всё знает? — подозрительно уточнила я.

— Поди-ка нет, — фыркнул Декар. — Они с Глорией, собственно, и были свидетелями. Не удивлюсь даже, если у него и копии документов на всякий случай хранятся.

— И он тоже... охотится?

— Вот это точно нет, — уверенно мотнул головой Декар. — Во-первых, он в принципе рыцарь. Во-вторых, слишком хорошо знает цену бракам по расчёту. Из личного печального опыта. Но вот за его сыночка не поручусь.

— Вы неправы насчёт Рейна, — тихо сказала я. — Он совсем не такой.

— Это ты такая наивная.

Я не стала спорить. В конце концов, при всей своей уверенности, я тоже могла ошибаться. Вообще как-то часто за последнее время ошибалась в людях. Те, кого считала хорошими, оказались плохими, а те, кого записывала в последние негодяи... ну ладно, всё равно оказались негодяями. Но не лично для меня. Правда, сомневаться в Рейне все эти размышления меня всё равно не заставили.

— Хватит пока об этом, — попросила я после небольшой паузы. — Это не самая насущная проблема сейчас.

— Верно, — согласился Декар. — Арлестан куда важнее. Ты ведь понимаешь, что камень придётся отдать?

— Понимаю, — кивнула я.

— Думаешь, он в самом деле отпустит парня?

— Отпустит. Он и не собирался сгноить Рейна в тюрьме. Скорее совсем наоборот.

— А если поточнее? — прищурился Декар.

— Если поточнее, то посадить на трон, — фыркнула я. — Правда, строго говоря, не его самого, а только его физическую оболочку со своим верным прислужником внутри.

— И ему для этого нужен изумруд?

— Так полагает профессор Джоргас, во всяком случае, — уклончиво ответила я.

— Это правдоподобно, — кивнул Декар. — Арлестан на такое более чем способен. Но ты говорила с ним о другом.

— А я не обязана быть слишком проницательной, — усмехнулась я. — Как я могу догадываться о дворцовом перевороте? Мечта о вечной жизни — вот мой предел сообразительности.

— Умный ход, — оценил Декар. — Но что дальше?

— Бежать, — тихо сказала я. — И искать способ вывести этого гада на чистую воду.

— Ты хоть представляешь, насколько сложно это будет?

— Более или менее, — буркнула я, опасаясь, что сейчас меня поднимут на смех и запретят даже думать о подобных глупостях.

— Ладно, этим я займусь, — удивил меня Декар. — Не паникуй только, у нас есть время.

— Вы так уверены?

— Ну, Арлестан не будет же убирать наследников по одному.Уже на третьем, а то и на втором возникнут законные подозрения, которые вполне могут лишить его нынешней должности, чего он точно не хочет. Потому если уж избавляться, то от всех и сразу, а для этого существует не так уж много возможностей.

— И вы знаете, какой из них он воспользуется? — вскинулась я.

— Ближайшая такая — новогодний благотворительный бал. До него как раз достаточно времени, чтобы всё подготовить. И у Арлестана, и у нас.

— И вы... вы не...

— Не что?

— Не велите мне сидеть тихо и не высовываться? — выпалила я.

— Для этого уже немного поздно, Илона, — недовольно поморщился Декар. — Арлестан не из тех, кто оставляет живых свидетелей. Он даже и мёртвых постарался лишить права голоса, добившись запрета на некромантию. А то знаешь, в хороших руках они разговорчивы, к тому же, в отличие от живых, никогда не врут. Так что твоя, да и моя безопасность закончится, как только он заберёт камень. И если я попытаюсь ему мешать... ты слышала, что он обещал. Так что лучше тебе правда бежать.

— Хорошо, — согласилась я.

Разговор на этом иссяк. Мы сидели у камина и молчали. Сказать было, в общем-то, и нечего, кроме того, что оба мы крепко влипли и жизни наши теперь ломаного гроша не стоят. Декар крутил в пальцах бокал виски, но так больше ни капли и не выпил. Я просто смотрела на пляшущие языки пламени.

Первым нарушил тишину робкий стук в дверь. После раздражённого приглашения входить в библиотеку заглянул молодой парень, один из охранников, насколько я помнила. Прокашлялся, помялся в дверях под недовольным хозяйским взглядом и, наконец, созрел объявить о посетителе.

— Кто такой? — почти рявкнул Декар.

— С-сантер Роадс, — заикнувшись и отшатнувшись за порог, ответил парень.

— Пригласи сюда.

Я поймала себя на том, что сижу теперь, разинув от удивления рот. Вот уж не предполагала, что Сантер решит явиться сюда лично. Нет, это было хорошо, даже здорово — нам было о чём поговорить. Просто очень... неожиданно.

Сантер появился на пороге буквально через несколько минут. Остановился там, не входя в комнату, уставился на собственные ботинки и застыл столбом. Я откровенно удивилась. Такое поведение было совершенно не в его духе. Насколько я его знала, во всяком случае.

— Тёмной ночи, мастер Роадс, — удивил меня и Декар.

— Тёмной, — буркнул Сантер, не поднимая головы.

И снова повисла пауза. Я тихо кашлянула, но так и не придумала, что сказать. Поздороваться? Спросить о чём-нибудь? Непонятная какая-то сложилась ситуация. Словно что-то вот-вот должно было произойти, и лучше мне в это не вмешиваться.

— Не знаешь, с чего начать, начни с извинений, — неуловимо иронично посоветовал Декар.

— Я знаю, что вы не убивали девушек, — выдавил Сантер.

— Нет, это не то, — отмахнулся Декар. — Быть подозреваемым для меня дело привычное. А вот зомби для моего садовника — нет. Он, к твоему сведению, чудом инфаркт не получил, и ещё полгода потом заикался.

— Извините, — почти простонал Сантер.

— А полностью?

— Извините, это была дурацкая мальчишеская выходка. Мне очень жаль.

— Да, так лучше, — кивнул Декар. — Мне, кстати, до сих пор интересно, где ж ты труп-то взял? Неужели с кладбища привезти не поленился? Я ведь не имею привычки выращивать яблоки на подобных удобрениях.

— У соседей.

— У Коллансов?

— У Хемли, — поправил Сантер.

— О, — только и сказал Декар. — Вот это неожиданно. Неужели они уже настолько устали от визитов бедных родственников со всей страны?

— Нет, бродяга какой-то влез в сад и там инсектицид за виски принял.

— Бывает. Ужинать будешь?

Сантер наконец-то поднял голову. Смерил изумлённым взглядом сперва Декара, потом меня, сглотнул, перевёл взгляд на большие напольные часы в дальнем углу. Я тоже на них посмотрела. Действительно, время для ужина было уже очень и очень позднее. Но желудок идею поесть воспринял с энтузиазмом, напомнив, что в ресторане ему ничем поживиться так и не довелось.

— Лично я буду, — заявила я.

— Тогда сходи на кухню, распорядись, чтобы накрывали, — попросил Декар.

Сантер проводил меня изумлённым взглядом. А я на кухню отправилась очень бодрым шагом. Подозревала, и явно не без причин, что спровадили меня с некой целью. Будут обсуждать то, что для моих ушей не предназначено. Так что чем быстрее вернусь, тем больше подслушаю.

Подслушивать, как ни досадно, оказалось совершенно нечего. К моему возвращению диспозиция не изменилась. Сантер всё так же торчал в дверях, а Декар сидел у камина с полным бокалом. Кажется, в моё отсутствие разговор вообще не продолжался.

— И что ты узнал? — спросила я, протискиваясь мимо Сантера.

— Ты мне лучше скажи, изумруд Оллиаса правда у тебя?

— Правда, — кивнула я. — А ты знаком с профессором Джоргас?

— Мы дальние родственники. Так камень у тебя?

— Пока у меня. Расскажи про ритуал.

— После ужина, — мрачно откликнулся Сантер. — Или, боюсь, у всех аппетит испортится. Герцог Арлестан, значит, заварил всю эту кашу?

— Точно. И с девушками, полагаю, тоже.

— А девушек пустили на накопители. Но одну я всё-таки нашёл. И она мне рассказала кое-что довольно интересное.

— Сыграем? — предложила я, берясь за треугольник.

Надо было как-то разрядить обстановку. Слишком я уже устала находиться в напряжённой атмосфере, хотелось уже хоть немного расслабиться, просто спокойно поговорить.

— Давай, — согласился Сантер, подходя к стойке с киями. — Так вот, я начал искать девушек. И ничего не нашёл. Вообще ничего, никаких следов. Даже начал подозревать, что на самом деле они живы, потому как среди мёртвых их точно не было. Поэтому решил пообщаться с родственниками.

— И как? Пообщался? — недоверчиво хмыкнул Декар.

— С трудом. Первые две попытки вышли... крайне неудачными, зато третья принесла неожиданный результат. Мать самой первой пропавшей девушки рассказала мне, что до её дочери вы встречались с другой официанткой из того же клуба, Эммой Лорг. Помните такую?

Декар побарабанил пальцами по подлокотнику, ненадолго прикрыл глаза в явной задумчивости, но потом отрицательно покачал головой. Я тем временем разбила пирамиду, на удивление удачно — недавние уроки даром всё-таки не прошли, и начала думать, что делать дальше.

— Неважно, в общем, — махнул рукой Сантер. — Главное, она вас помнит. И не только вас, но и очаровательного юношу, навестившего её вскоре после вашего... расставания. Молодой человек представился журналистом, ведущим какое-то там расследование, и весьма интересовался, так скажем, особенностями ваших отношений. Договор надо с такими особами составлять, о неразглашении.

— Учту на будущее, — сухо пообещал Декар.

— А эти договора кого-нибудь когда-то останавливали? — скептически поинтересовалась я, привычно не попав в среднюю лузу.

— Это смотря какие и с кем, — многозначительно протянул Сантер, оценивая расположение шаров. — Но вообще ты права, а речь не об этом. Речь о том, что кто-то узнал всю историю, и сразу после этого девушки начали бесследно исчезать.

— Воспользовались ситуацией, — пожал плечами Декар.

— Именно, — согласился Сантер.

Я проводила взглядом жёлтый шар, прокатившийся через весь стол и нырнувший в угловую лузу. Да, Сантер тоже играл неплохо. Надо было как-нибудь его пригласить сыграть с Амирой...

Вроде бы теперь многое в этой истории прояснилось, но какая-то мелочь упорно не давала мне покоя. Даже не сразу поняла, какая именно, сообразила с изрядным опозданием, когда в комнату заглянул повар, сообщить, что ужин подан. И здесь отметился некий молодой журналист!

— А как журналиста звали, она не помнит? — выпалила я в спину Сантеру, уже двинувшемуся в след за Декаром в сторону столовой.

— Лоранс какой-то, — слегка удивлённо откликнулся он. — А что, думаешь, это тоже может быть важно?

Я в сердцах бросила кий на пол и выругалась самыми грязными словами, какие только сумела отыскать в памяти. Оказывается, сочтя Питера просто алчным охотником за потенциальным наследством, я ещё подумала о нём незаслуженно хорошо!

— Ты чего?! — буквально ошалел Сантер, остановившись как вкопанный.

— Да так, — буркнула я, высказавшись и немного успокоившись. — Потом тебе объясню. Что ты там говорил про накопители?

— А я говорил?

— Ты с этого начал, — напомнила я.

— Да, точно, — после небольшой паузы, кивнул Сантер. — Как видишь, так и не отделался от привычки начинать с конца. В общем, маньяка не было, но лучше бы, наверное, это всё-таки был маньяк. Девушек не просто убили, их принесли в жертву, чтобы заполнить накопители магии. То есть, это я так предположил, потому что других вариантов не было. Во всех остальных случаях девушки были бы либо живы, либо мертвы.

— Давай после ужина, — поспешно попросила я, чуть ли не бегом отправляясь к дверям.

Планам этим не суждено было осуществиться. Застольный разговор всё равно сполз на неаппетитную тему — ни у кого не хватило терпения промолчать. Правда, на скорости исчезновения еды с тарелок это не особенно отразилось.

— Я не видел во всём этом смысла, — прикончив отбивную, сообщил Сантер, — пока не узнал об изумруде. Если кто-то хочет провести ритуал переселения души, то понятно, зачем столько накопителей.

— То есть? — потребовала я более детальных объяснений.

— За такое дело без пары-тройки накопителей не возьмётся вообще никто. Ритуал не просто сложен, но и слишком непредсказуем, чтобы полагаться исключительно на свои силы. Так что теперь всё складывается.

Сложно было с этим не согласиться. План Арлестана выглядел просто идеально: за один заход приобрести рычаг давления на влиятельного человека, заполнить накопители и замести следы так, чтобы никто и не заподозрил никакой магической подоплёки в этой истории. Если бы даже что-то и всплыло, предъявить виноватого не составило бы ровным счётом никакого труда. Но полная картина происходящего в моей голове пока что не складывалась.

— Ещё не всё, — мотнула головой я. — Лично мне не до конца понятна роль Питера Лоранса и вообще неясно, причём тут Кристоф Сайкс.

— Сайкс?! — поперхнулся вином Сантер. — Великосветский некромант?! Так он же давно умер!

— Видимо, нет, — развела руками я.

— А это точно? — Сантер даже вперёд подался, едва откашлявшись. — Его кто-то видел живым?

— Профессор Лирс.

— Не помню, кто это, — потерев лоб, сознался Сантер. — Но раз целый профессор, видимо, его словам можно верить. В таком случае, полагаю, мы знаем, кто будет непосредственно проводить ритуал.

— Получается что? — растерянно спросила я. — Граф Марино знает о ритуале?

— С чего ты взяла? — впервые вмешался в наш с Сантером диалог Декар.

— Ну... он так забеспокоился, узнав, что Сайкс жив...

— В принципе, и это объяснимо.

— Каким образом? — въедливо поинтересовалась я.

— Вот я впервые слышу, что Сайкс, оказывается, некромант, — задумчиво отозвался Декар, крутя в пальцах десертную ложечку. — Зато весьма наслышан о его талантах шантажиста. Так что, полагаю, беспокойство Марино к планам Арлестана по смене власти отношения не имеет вовсе.

— А к чему тогда имеет?

— Тебе не приходило в голову, — продолжил Декар, — что раз уж речь о подмене личности, близкие родственники подменяемого в этом раскладе какие-то очень лишние?

Я от всей души порадовалась, что не успела попробовать десерт. Иначе обязательно бы подавилась. Да, это мне в голову не приходило, а зря. Раз уж Арлестан избавился от Амиры, его желание убрать из игры людей намного более близких более чем логично.

— И каким образом от них предполагается избавиться? — опередил меня с вопросом Сантер.

— Трупов в этой истории и так с перебором, — убийственно равнодушно сказал Декар. — Так что, полагаю, добавлять лишних Арлестан не будет. Но вот снова вытащить на свет божий историю Ирэны постарается наверняка.

— А она... её...

На какой-то миг у меня возникло стойкое желание не жить больше в этом мире. Слишком уж много здесь было грязи, подлости, предательства и убийств. Даже брали сомнения, остались ли вообще нормальные люди.

— Они её не убивали, конечно, если ты об этом, — угадал направление моих мыслей Декар. — Но, можно сказать, позволили умереть. Впрочем, даже если бы кто-то и пытался этому помешать, вряд ли что-то бы поменялось. Наркомания, знаешь ли, не ангина, её насильно не вылечишь.

— Тогда чем может угрожать Сайкс? — не поняла я.

— Доказать факт убийства невозможно. Но вот похоронить репутацию — это запросто. А испортить отношения в семье и того проще.

— Рейн не показался мне похожим на идиота, — вставил замечание Сантер.

— А это неважно, — парировал Декар. — Достаточно того, что идиоты составляют общество и его мнение. План Арлестана, полагаю, предельно прост: Сайкс снова поднимает историю Ирэны, отец и сын ссорятся и разрывают отношения. Никаких больше убийств, никаких судов, но родственники парня убраны со сцены. А вот что по этому поводу думает сам граф, полагаю, спросить лучше у него. Но интерес Лирса почти наверняка означает, что дело касается бизнеса. У этих двух семей много общих финансовых интересов, и обе они в оппозиции Арлестану.

— Но Сайкс ведь мёртв, — довольно робко заметила я.

— Не думаю, что внезапное воскресение эпатажного художника кого-то сильно удивит, — проворчал Сантер.

— Даже три зайца одним выстрелом, — невесело усмехнулся Декар. — Узнав о появлении Сайкса, Марино наверняка решил, что и оно, и дело против Рейна — лишь способ заставить его где-то сильно подвинуться. И поди уже побежал к Арлестану выражать готовность пойти на какие угодно уступки.

Я бросила ложку и встала из-за стола. Захотелось пойти и проветриться. О Питере потом можно будет подумать, сейчас у меня голова и без того готова была взорваться от переизбытка шокирующей информации. И от осознания того, в эпицентр какого гениального, со всех сторон продуманного плана меня занесла нелёгкая.

Уступки Марино Арлестан, разумеется, примет. И даже сделает вид, что предложение принял, и именно по этой причине согласился оставить Рейна в покое. Создаст иллюзию того, что можно расслабиться. А потом сразу же нанесёт решительный удар, когда этого будут меньше всего ждать. Но ничего, это он просто ещё не знает, что раскрыт. В этом наше главное и единственное преимущество.

— Ты куда? — тут же поинтересовался Сантер.

— Свежим воздухом подышу, — буркнула я.

— Сходить с тобой?

Я покачала головой. Да, о ритуале расспросить хотелось, но это подождёт до завтра. А сейчас мне хотелось толком обдумать совершенно другой коварный план. Появилась ещё одна ниточка, и надо было придумать, как именно за неё потянуть. Питер знает о девушках. Наверняка и не только это он знает.

Гуляла я целый час, но ничего толкового так и не придумала. Уговорить Питера встретиться я смогла бы, пожалуй, но что дальше? Заявить, что всё знаю и потребовать полного покаяния? Это смешно. Он скажет, что просто поговорил с одной девушкой и написал статью, а про остальное слышит впервые. А за то, кто эту статью прочёл и как информацией воспользовался, он не в ответе. И никак не выяснишь, правда ли это.

С моей семейной историей ровно такая же ерунда. Ну да, он знал, кто мой настоящий отец, но догадаться об этом не бог весть как сложно. А с остальными деталями... у меня есть только слова Ральфа. Предъявить их Питеру я не могу, это слишком большой риск подставить парня, который помог мне по доброте душевной. К тому же, чем я докажу, что именно он сказал мне правду?

Вроде бы картина складывалась идеально. Но получалось так, что являлась она теорией в чистом виде, причём теорией недоказуемой. Неопровержимых доказательств её правильности было два: изумруд и выводы Сантера относительно судьбы пропавших девушек. Но изумруд придётся отдать, а некромантия запрещена, так что предъявить эти доказательства миру невозможно. Замкнутый круг.

Нагулявшись и порядком замёрзнув, я вернулась в дом. Ни в столовой, ни в библиотеке никого не обнаружила, только на кухне наткнулась на Макса, который мне и сообщил, что все уже ушли спать. Пришлось сделать то же самое.

** *

Универ я решила прогулять. И боялась высовываться из дома, и ленилась, и вообще, отчисление за прогулы мне теперь не грозило, так что почему нет? Надо будет, всё выучу и сдам, не зря же четыре года пахала, как проклятая.

Отключив будильник и зарывшись обратно в подушку, я сонно подумала, с какой лёгкостью начала вести себя так же, как типичные мажоры. Потом, правда, решила, что ничего подобного. Я не ради пустых развлечений всё это делаю, причина у меня бесконечно уважительная. Вопрос жизни и смерти в самом буквальном смысле.

Проспав ещё два часа, я всё-таки заставила себя подняться, одеться и спуститься в столовую. К некоторому своему удивлению застала там Сантера, задумчиво ковыряющего омлет с ветчиной.

— Невкусно? — хмыкнула я, садясь напротив и запуская руку в корзинку с булочками.

— Это третья порция, — улыбнулся Сантер. — Кажется, я переоценил свои силы.

— Вероятно, — согласилась я.

— Значит, страшный маньяк оказался совсем не страшным?

— Он всё равно страшный, — мотнула головой я, намазывая булочку апельсиновым джемом. — И всё равно немного маньяк. Но я готова ему это простить.

— В отсутствие других вариантов?

— Угу, — согласилась я с набитым ртом, прожевала и попросила: — Расскажи о ритуале.

— Да чего там рассказывать? — поморщился Сантер. — Ты же видела, как поднимают зомби? Это технически очень похожие вещи, только с живым объектом. Сначала одну душу вытряхивают, потом другую заселяют и привязывают. Разница в количестве энергии и необходимой скорости действия. Для этого и нужна фокусирующая линза, изумруд. Иначе получится тот же зомби. Есть, конечно, куча важных отличий, но ты всё равно не поймёшь, если я и расскажу.

— Но для ритуала нужны же два живых человека?

— Необязательно. Нужны живой человек и душа. Не принципиально, будет ли она к этому моменту находиться в живом теле. Можно и в ловушке её держать до поры.

— А куда потом девается выселенная душа?

— Да в ту же ловушку. Это, кстати, обязательная часть, если душу оставить неприкаянной, она может и выпихнуть постороннего квартиранта из родного тела. А если квартирант окажется настырным, получится раздвоение личности. Так и так ничего хорошего.

— Да уж, — согласилась я.

Был какой-то момент, который я давно хотела у Сантера уточнить, а вот сейчас как нарочно из головы вылетел. Налив себе сока, я отпила глоток, взяла вторую булочку и застыла с ножом в руке. Какую же странность мне хотелось понять? Кофе, что ли, выпить, чтобы начать соображать получше?

— Что такое? — насторожился Сантер, заметив моё оцепенение.

— Вспомнила! — выпалила я, уронив нож прямо в тарелочку с маслом. — Я всё пыталась понять, к чему было это похищение после аварии!

— Да, я эту нестыковку тоже заметил, — как-то откровенно мрачно ответил Сантер. — Сначала тебя нашли, потом Рейна поймали. Но думал, он сбежать пытался. Похищали, значит?

Я кивнула, подбирая нож и принимаясь механически намазывать маслом булочку. Закончила и задумчиво воззрилась на дело рук своих. Хлеб с маслом никогда не входил в число моих любимых продуктов, и сейчас мне совершенно не хотелось это есть. Зачем намазала, сама не знаю.

— Значит, готовились, — констатировал Сантер, отобрав у меня булочку и откусив половину за раз.

— К чему?

— К ритуалу, Илька, к чему же ещё? Вот когда органы пересаживают, анализы берут всякие. Думаешь, душу пересадить проще?

— А у души тоже есть группа крови и прочее тому подобное? — фыркнула я, беря новую булочку и ища взглядом чистый нож.

— Нет, — явно не оценив мою сомнительную шутку, отрезал Сантер. — Но адаптация ей тоже требуется. Как правило, для этого используют волосы, их проще всего достать.Но гораздо лучше, конечно, подходит кровь.

— Много? — сглотнула я.

— Где-то литра два.

— Шутишь?

— Шучу, конечно, — фыркнул Сантер. — Не тебе же одной болтать за столом неаппетитные глупости. И потом, я некромант, мне по должности положено так шутить. Полстакана достаточно на самом деле.

— Это ничем не лучше, — проворчала я.

— Хотя бы не так опасно для здоровья.

— Утешил, нечего сказать, — огрызнулась я. — Знаешь, не зря ведь говорят, что снявши голову, по волосам не плачут.

— Ну, голову пока ещё не сняли, можно и по волосам всплакнуть.

— Ты бы лучше не посмеивался тут, — начиная сердиться, заявила я, — а подумал, что мы делать дальше будем.

— Поводим герцога за нос, одновременно разыскивая участников спектакля. Может, кого-то удастся сподвигнуть на откровенность.

— Я тебе даже двух конкретных персонажей назову: Карл Орено, мой одногруппник, и Питер Лоранс, журналист-любитель. Тот самый, что к первой девушке приходил интервью брать.

— Думаешь, они что-то знают? — мгновенно подобрался Сантер.

— Ну, Карл весьма неизящно врал, стараясь убедить меня, что именно Рейн убил Амиру, — протянула я. — Полагаю, неспроста он это делал. А Питер, как ты уже слышал, общался с убитыми девушками. А ещё втянул меня в эту историю, в общем-то. И да, он как-то подозрительно осведомлён о моих семейных делах и, видимо, о наследстве, на которое я могу претендовать.

— О, а ты можешь претендовать на какое-то наследство? — приподнял бровь Сантер.

— Это всё, что тебя зацепило в моих словах? — ядовито осведомилась я.

— Нет, про этих двух парней я понял. Просто поинтересовался новыми для меня сведениями о тебе.

— Учти, в твою внезапную страстную любовь не поверю.

— Илька, хватит, — потребовал Сантер. — Я не шучу. Ты правда не понимаешь, что это может быть важно? Одно дело просто случайно втянутая в историю девчонка. Другое дело — девчонка с деньгами.

Я честно призадумалась над его словами. Да, кто-то вполне мог пожелать прибрать к рукам деньги, особенно если они немалые. Но пока что таковое намерение демонстрировал только Питер. Да и вряд ли Арлестана может интересовать моё наследство, даже если оно велико. Особых проблем с деньгами у него нет.

— Скажем, Орено, — продолжил Сантер, задумчиво водя пальцем по узору на скатерти. — Насколько слышал, последнее время финансовое положение этой семейки оставляет желать лучшего. Это всячески скрывается, но слухи не остановить. Мотив?

— Мотив, — согласилась я.

— Журналисту деньги тоже не помешают.

— Но у Орено шансов больше.

— Ты с этим Лорансом знакома, полагаю? — уточнил Сантер.

— Конечно, — кивнула я. — Говорю же, это он меня во всё втянул.

— И он к тебе подкатывал?

— Ещё как, — буркнула я, начиная соображать, к чему клонит Сантер.

Даже если Питеру что-то обещали за эту историю, надёжней подстраховаться, заранее добиться от девушки согласия. Чтобы я, дура наивная, думала, что уж он-то меня любит бескорыстно, ещё с тех пор, когда ни о каком наследстве знать не знал.

Но опять-таки, раз Питер общался как минимум с одной подружкой Декара, он заранее знал, как тот отреагирует на моё появление. Но на встречу меня повёл, не отговорил. Какой в этом, чёрт побери, смысл?

— Пытался, значит, оказаться первым на финише, — пожал плечами Сантер.

— Чуть ли не лично презентовав меня Декару? — скептически протянула я. — Нет, тут что-то посложнее. Может, хотел героически спасти от маньяка для верности?

— Не исключено.

— Тогда почему до сих пор не попытался?

— Да, вот это интересно, — согласился Сантер. — Но, может, ещё попытается? Типа, пока подходящего момента выжидает?

— Посмотрим.

— Может, зря ты сегодня на занятия не пошла?

— Завтра пойду. И если Питер сам не объявится, позвоню первой.

— И что скажешь?

— Придумаю. Как-то вот захотелось мне с ним по душам пообщаться, — криво улыбнулась я. — Желательно так, чтобы без вранья и умолчаний с его стороны.

— Звучит так, будто ты подумываешь о применении пыток, — немного нервно рассмеялся Сантер.

— Так оно и есть, — невозмутимо подтвердила я. — А твои ближайшие планы каковы?

— В моих ближайших планах теперь значится Сайкс.

— Хочешь его найти? — скептически хмыкнула я.

— Да, — уверенно отозвался Сантер. — Думаю, у меня получится.

— И на чём же зиждется твоя самоуверенность?

— Я вообще парень самоуверенный, иначе не пошёл бы в некроманты. Но есть и более веская причина. Видишь ли, пропало девять девушек, но пока ты вчера гуляла, мы тут немного пообщались и выяснили, что в отношениях Декар состоял только с восемью из них. Девятая в своих притязаниях не преуспела.

— То есть? — не поняла я.

— То есть, она очень старалась, но знакомство их ограничилось парой улыбок и щедрыми чаевыми, — объяснил Сантер. — И так три или четыре раза. Девушка была крайне настойчива. Больше тебе скажу, она даже прибегла к пластике, чтобы добиться портретного сходства с твоей матерью.

Я нахмурилась. В памяти всплыло лицо с фотографии — красивое и удивительно похожее на мамино, но одновременно совершенно очевидно фальшивое, даже откровенно неприятное. Неудивительно, что и Декар не стал с ней связываться. Перестаралась девушка. Но старалась ведь явно неспроста.

— Думаешь, она связана с Сайксом? — немного недоверчиво спросила я. — Но тогда почему её тоже убили?

— Не добилась успеха, — пожал плечами Сантер. — И, наверное, слишком много знала. Лишняя свидетельница. Собственно, на это я и надеюсь. Эта девушка едва ли не единственная улика. На зарплату официантки так себя не перекроишь.

— Будешь искать того, кто оплачивал её преображение? — заинтересовалась я.

— Для начала. И посмотрим, куда потянется эта ниточка.

Я вздохнула, оглядывая стол. Есть больше вроде бы не хотелось, но вот чашка кофе точно лишней не будет. И ещё банан, может быть. Просто для сытности. Или от скуки. Сейчас я не знала, чем заняться, и это было удивительно непривычное состояние. Обычно приходилось вертеться ужом, чтобы найти время на всё, что нужно сделать.

— Но если там ничего не найдётся, — преувеличенно бодро заявил Сантер, тоже беря с блюда банан, — придётся искать сами накопители.

— То есть?

Заявление это порядком меня озадачило. В накопителях я вообще, честно сказать, не особо разбиралась. Знала, что существуют такие штуковины, у самой один имелся, правда плохонький, Амира дарила. Хорошие стоили беспредельно дорого и вообще были редкостью. Да и не требовались они магам моей специальности почти никогда.

Вообще-то заполнять их можно было и самостоятельно, без всяких кровавых жертв. Резерв — штука восполняемая, сливаешь его, когда нет нужны магичить, и имеешь запас на всякий пожарный случай. По идее времени на подготовку у этих товарищей было предостаточно, зачем вообще понадобилось кого-то убивать? Так можно было не один десяток зарядить.

— Это ведь не обычные накопители, какие боевики связками на шее таскают, — поморщился Сантер. — Это накопители-ловушки, они мощнее любых других, к тому же, не разряжаются со временем. И извлекать из них силу можно постепенно, а не всю сразу.

Я присвистнула, даже сахар в чашке бросив размешивать. Вот это было в самом деле круто. Из обычного накопителя достать можно было только всё в один приём. И если там был твой целый резерв залит, а у тебя на момент открытия накопителя ещё половина оставалась, то, соответственно, половина содержимого просто улетучивалась в мировой эфир. Потому как набрать сил больше, чем твой резерв позволяет, невозможно. Уши выше лба не растут.

А с такой штуковиной, тем более с кучей таких штуковин... это получалось как бесконечный резерв. Неиссякаемый, постепенно восполняемый — твори, что хочешь, никаких больше естественных ограничений.

— И у них есть свои недостатки, — утешил меня Сантер. — Как ни крутись, а они не очень-то стабильны. Требуют особых условий хранения, и всё равно безобразно фонят. Конечно, поиск аномалий штука сложная и рискованная, но раз теперь я могу рассчитывать на поддержку и прикрытие, я этим всё же займусь.

— И что это даст?

— А то, Илька, что найдя накопители, мы найдём и место преступлений, уже совершённых и ещё планируемых. Твоя задача таким образом — не дать Арлестану начать ритуал, пока это самое место не будет нами обнаружено.

— Ты уверен, что у тебя получится? — требовательно уточнила я.

— Нет, — честно ответил Сантер. — Мало ли чем они прикрылись, может, аномалию эту и в метре от неё стоя не почуешь. Потому общение с известными участниками дела остаётся актуальным. Давай, Илька, не вешай нос, что-нибудь у нас да выгорит. Не бывает идеальных преступлений.

Я только вздохнула. Идеальных преступлений, пожалуй да, не бывает. Зато бывают идеальные преступники. Такие, у которых в руках почти неограниченные возможности по сокрытию улик, а главное — по ликвидации тех, кому придёт в голову что-то там расследовать. И у нас как раз такой случай.

— Пессимистка ты, Илька.

— Реалистка, — буркнула я. — Слушай, а может, ерунда это всё про смену власти, а? Может, этот гад просто захотел вечной жизни?

— И что это меняет? — пожал плечами Сантер. — К тому же, вряд ли тётка Джоргас ошиблась. Муж её покойный был, как-никак, придворным магом, вращался в этих сферах. Да и у неё самой связи остались. Словом, не на ровном месте она свои выводы сделала.

— Круто, — коротко сказала я, чувствуя, как и без того не самое радужное настроение окончательно портится.

Оставалось только ждать, и это выводило меня из равновесия. В первую очередь то, что сама я ничего сейчас не могла сделать. Разве что Питером заняться, но как именно? Просто связаться, попросить о помощи и понаблюдать за реакцией? Тоже, конечно, вариант, только ведь не факт, что рабочий. А второй попытки не будет. И сам Питер может исчезнуть, и Арлестан может заподозрить, что я знаю больше. Значит, надо сразу придумать что-нибудь понадёжней.

Хотя что тут может быть понадёжней? Нет ведь ни единого прямого доказательства его участия. Разве что хитрость какую-нибудь в ход пустить, заставить проколоться и себя выдать. Но какую? Не мастер я в таких делах...

— Ладно, пойду я, — объявил Сантер, поднимаясь из-за стола. — Дел выше крыши. А ты будь, уж пожалуйста, поосторожней.

— Постараюсь, — кивнула я.

Оставшись в одиночестве, я продолжила размышлять. Насчёт спасения погорячилась, конечно. Не сказочная я принцесса, а Декар не дракон огнедышащий. Да и Питер, скажем прямо, ни разу не рыцарь в сияющих доспехах. Желание нарочно поставить меня в сложное положение, а потом предложить из него выход — вариант заметно более реалистичный. Но какой выход? Не спросишь, не узнаешь.

С некоторой тоской посмотрев на блюдо с эклерами, я решила всё-таки съесть штучку. Одну, всего одну. Пристрастие к сладкому погубит меня когда-нибудь. Нищей студентке оно перепадало очень нечасто, только это, пожалуй, и спасало до сих пор мою фигуру. А будут его мне вот так давать, каждый день, да в неограниченных количествах...

Стоп, не о том я думаю. Откусив маленький кусочек восхитительно вкусного пирожного, я воззрилась на пресловутую мазню Сайкса и попыталась заставить себя думать. Сейчас я вроде как в положении жертвы. Значит, жертву из себя и надо изображать, умоляя о спасении. Позвонить тайком для начала.

Затолкав в рот остатки эклера, я тоже встала и зачем-то огляделась. Раз тайком, значит, нужен чужой телефон. Горничной какой-нибудь или, скажем, повара. Точно, повара! Во-первых, его проще всего найти. Во-вторых, горничные частенько сущие дуры, перепугаются и убегут, а тут всё-таки мужик. И вроде нормальный. С виду, по крайней мере.

Решительно дошагав до кухни, я без стука открыла дверь и заглянула внутрь, тут же окунувшись в целое облако восхитительных ароматов. На плите что-то булькало, в духовке что-то пеклось. Нож мерно стучал по разделочной доске, не отвлекаясь на моё появление.

— Госпожа Илона, вам нужно что-нибудь?

— Телефон, — без обиняков ответила я, удивившись, когда это меня вообще успели заметить и узнать.

— А ваш...

— Мне нужен чужой телефон, позвонить. Я быстро.

Наконец-то мужчина отвлёкся от нарезания моркови и внимательно посмотрел на меня. Я нацепила беспечную улыбку. Да, вот такая милая девичья блажь, понадобился мне чужой телефон. Жаль так и не выяснила имени повара, так просьба звучала бы убедительней. Трогательней так точно. Да и вежливей.

— Но хозяин...

— Я ему потом расскажу, — уверенно перебила я. — Просто сейчас его нет, а мне надо срочно.

Вот в этот момент я очень рисковала. Потому что так и не потрудилась выяснить, дома ли Декар. Не думала, конечно, что он прямо бросит все дела и станет со мной нянчиться, так что, скорее всего, по этим самым своим делам он давно уже и уехал. Но мало ли.

— Ладно, берите.

Я схватила с края стола вожделенный аппарат, быстро поблагодарила и выскочила за дверь. Теперь нужно было найти укромное местечко и начать маленький спектакль. Пожалуй, самый дальний и тёмный угол библиотеки будет для этого в самый раз. Туда, судя по толщине слоя пыли на книжных полках, прислуга нечасто заглядывает.

В углу стояла широкая мягкая банкетка. Забравшись на неё с ногами, я набрала номер и стала ждать ответа. Ждать пришлось довольно долго, только после пятого гудка послышался недовольный голос Питера, требующий представиться и побыстрей переходить к делу.

— Питер, это Илона, — нарочито торопливо заговорила я. — Слушай, я понимаю, что ты на меня обижен и всё такое, но если ты мне не помо...

— Глупости, — резко перебил меня Питер. — Где ты?

— У Декара, — быстро ответила я. — Телефон чужой, у меня мало времени.

— Можешь выбраться из дома?

Я посмотрела на часы. По идее, ещё можно было успеть на последнюю пару. Лучше предлога покинуть дом не придумать, даже если бы он мне и требовался. А уж если Питер ухитрится попасть в здание университета...

— Ты сможешь зайти в универ?

— Пожалуй, да, — после небольшой паузы, ответил Питер.

— Тогда встретимся в туалете второго этажа во втором корпусе через три часа, — выпалила я и отключилась.

Теперь следовало поспешить. Вернув телефон хозяину, я взлетела к себе на второй этаж, отыскала в сумке собственный телефон, набрала Никасу и объявила, что еду в универ. После чего принялась привычно торопливо одеваться, на ходу сочиняя легенду для Питера.

Глава 15

— Я твоему приятелю-некроманту говорил уже, — неожиданно заговорил Никас, когда мы выехали со двора, — что если тут замешаны Орено, через них и место искать надо. Вот уж у кого в каждом укромном уголке или дом, или хоть сарай.

— Уверена, Сантер это учтёт, — буркнула я, продолжая размышлять.

У Орено финансовые сложности. Примем это как данность и как мотив. Самый простой и очевидный, а заодно и вызывающий меньше всего вопросов способ их преодоления — выгодная женитьба. В принципе, и кандидатка на горизонте маячит, я. Но пока что я, условно скажем, в лапах Декара.

Но тут возникает принц на жалованье, Питер Лоранс. Героически спасает меня, куда-то увозит... и что дальше? Передаёт с рук на руки семейке Орено? Не исключено. Но и не факт, ох, не факт. Зачем довольствоваться частью, если можно прикарманить вообще всё? Или нельзя? Или можно попробовать? Или всё-таки не стоит, учитывая, что дирижирует этой историей Арлестан, против которого переть — себе дороже?

Ответы на эти вопросы могла дать сегодняшняя встреча. Или не дать. Так или иначе, придётся рискнуть. Не сунет же он меня прямо сразу в мешок и не увезёт, в самом деле. На такой случай есть Никас с Максом, прикроют.

Всю пару я продолжала перебирать такие вот размышления. В результате удостоилась нотации от преподавателя за невнимательность и неаккуратность. Впрочем, неудовлетворительную оценку мне так и не влепили. С учётом прошлых заслуг и нынешних непростых обстоятельств, надо полагать. Магистр Лилье всегда отличалась лояльностью к студентам.

К месту встречи я не торопилась. Сначала почитала объявления, потом выслушала ещё одну нотацию, на этот раз от Никаса, с требованием держаться к двери поближе и в случае чего тут же выскакивать в коридор. И ни в коем случае не паниковать.

Паниковать я и так не собиралась. Чем ближе была встреча с Питером, тем верней все эмоции вытеснялись холодной злостью. А вот страха не было. К злости примешивалось исключительно лёгкое любопытство: что же скажет этот прохвост?

Питер ждал меня, прячась в кабинке. Довольно предусмотрительно с его стороны. Интересоваться, как он просочился через проходную, я не стала. Мало ли что соврёт про очередное расследование, охота пришла лишние байки слушать. Да и времени у меня по легенде было в обрез.

— Ты только в универ можешь выбраться? — сразу перешёл к делу Питер.

— Да, — соврала я. — Прокатилась уже один раз, как только жива осталась...

Очередную чистую правду сказала. Может, Джоргас и страховала меня там, на кладбище. А может, и нет. Так что я реально вполне могла погибнуть. А уж как мои слова понял Питер — его дело.

— Тебе надо бежать.

— Скажи что-нибудь новое, — огрызнулась я. — Как?

— Если выберешься куда-то кроме универа, сразу сообщи, — уверенно заявил Питер. — Я что-нибудь придумаю.

— И что дальше? — не стала скрывать раздражение я. — Опять бегать, пока не поймают? Так я уже пробовала, получилось не очень. Точнее, совсем не получилось.

— Илона, — проникновенно сказал Питер, подходя ближе, — нужно решать проблему радикально.

— Как это? — живо заинтересовалась я, предвкушая раскрытие ещё одной части этого плана.

— А как сделала твоя мать? Заметь, ей удалось избавиться от притязаний Декара.

— Ты мне предлагаешь себе мужа найти? — чуть не хихикнула я.

— Почему нет? — невозмутимо ответил Питер. — Давай поженимся.

Я всё-таки рассмеялась. Действительно, чего уж проще? Девушка в отчаянии, перебирать кандидатов ей недосуг, тут за кого угодно выйдешь, только бы от страшного Декара отделаться. А там, глядишь, наследство привалит, не останется муженёк-спаситель в накладе...

— Тебе не кажется, — с трудом выдавила я, давясь смехом, — что мы не настолько... ну... близки, что ли?

— Так я тебе сходу вечную любовь и не предлагаю, — чуть скривился Питер. — И потом, мы живём в благословенное время, когда разводы в порядке вещей.

— Я обдумаю твоё предложение, — пообещала я, кое-как успокоившись.

Что-то мне подсказывало, что, затевая это, Питер играет вразрез со своим начальством. Или попросту заманивает меня в ловушку, что вероятнее. Развестись сейчас можно, это он, конечно, прав. Но можно сделать и ещё проще — аннулировать брак. А можно совсем не заморачиваясь, избавиться от мужа.

На миг мне захотелось просто сказать, что я всё знаю. Про свою семью и про наследство, которое мне светит. Сказать и посмотреть, какая будет реакция. Но я это шальное желание придушила. Лучше сыграть до конца и получить однозначный ответ, а не очередной размытый намёк на него.

— Я могу договориться обо всём, — заявил Питер, беря меня за руку. — И я предельно серьёзен, Илона. Для меня это не игра.

Актёрское мастерство я оценила. Или, может, он правда говорил искренне? Так запросто и не поймёшь, что тут было главным мотивом: преданность, жадность или что-то совсем другое.

— Не боишься? — спросила я.

— Боюсь.

И снова ответ прозвучал искренне. Настолько, что я почти утвердилась в мысли, что Питер в самом деле действует не по плану, а исключительно в собственных интересах. Но вот каковы они, эти интересы?

— Ладно, — заторопилась я, выдёргивая руку. — Пойду, пока меня не хватились и не вломились сюда. Жди, я с тобой свяжусь.

Выскочив из туалета, я бегом рванула к лестнице. Нужно было срочно отыскать тихое место и успокоиться. Но здесь, в универе, все тихие места после пар быстро оказывались занятыми, так что лучше всего было добраться до машины.

Меня разбирал совершенно истерический смех. Случившееся только что не желало укладываться в голове. Подумать только, мне предложение сделали! И как! То ли с полной уверенностью, что только его я и ждала, то ли с абсолютной убеждённостью, что отказаться я не решусь.

Честно сказать, я ожидала, что Питер заговорит о чувствах. На эмоции давить будет, ну хоть в любви, что ли, признается. Как бы не так! Давай-ка поженимся, дорогая, и это решит все твои проблемы. Подумай, щедрое ведь предложение. Умереть не встать, честное слово. Уж конечно, для него это не игра, с такими-то ставками! А для меня игра, можно подумать.

— Что с тобой? — подозрительно осведомился Никас уже в машине, когда я перестала, наконец, всхлипывать от хохота.

— Он замуж меня позвал, — снова хихикнула я.

— И ты согласилась? — тут же заинтересовался Макс.

— Я согласилась подумать, — выдавила я, вытирая слёзы.

— И что дальше? — мрачновато спросил Никас.

— Ой, не знаю... Соглашусь, что ли.

— Сдурела? — тут же возмутился Макс.

— Обещать не значит жениться, так у вас, мужчин, говорят? — еле сдерживая очередной приступ веселья, спросила я. — Я не мужчина, конечно, но тоже так могу.

— Зачем тебе это? — недовольно проворчал Никас. — Не проще подвесить его за... за шиворот в тихом месте и потолковать по душам?

— Проще, — согласилась я. — Но толку? Прямых улик против него у нас нет, а за болтливость, подозреваю, его так и так прибьют, и он это отлично понимает. Так что врать будет до упора. Единственная правда, которую я знаю об этом типе — он очень хочет меня куда-то заманить. И стоит выяснить, куда и зачем.

Вернувшись домой, я перебрала свои вещи, старые и новые, отложила самое необходимое, чтобы взять с собой в бега, поужинала, просмотрела новости в сети и хотела было почитать учебник. Стоило на что-то отвлечься, да и пропущенные занятия не помешало бы компенсировать. Удалось только первое, отвлеклась я даже лучше, чем рассчитывала — попросту заснула.

Разбудил меня уже утром, правда, очень ранним, небо только-только начинало светлеть, Декар. Я даже не сразу в себя пришла, добрых несколько минут пыталась сообразить, где и зачем нахожусь и чего от меня хотят. Потом кое-как очухалась, глянула на часы и чуть не ахнула. Двенадцать часов проспала. Видимо, нервная система окончательно сдалась и потребовала отдыха.

— Проснулась?

Я кивнула, продолжая тереть упорно слипающиеся глаза. Вроде и спать больше не хотелось, но толком открываться они упорно не желали. Умыться бы, но это, пожалуй, подождёт немного.

— Здесь всё необходимое, — сказал Декар, поставив на пол у двери небольшую сумку. — Чистый телефон, чистая кредитка, наличные. Сетевых магазинов избегай, там камеры наблюдения входят в сеть. Что понадобится, покупай в мелких, там если и пишут видео, то для себя. Банкоматами не пользуйся.

— Я завтра из ресторана уйду, — тихо сказала я. — С Лорансом.

— Говорила с ним?

— Замуж позвал, — уже спокойно ответила я. — Вроде как это решит все мои проблемы.

— Это наверняка ловушка, — нахмурился Декар.

— Ещё бы, — фыркнула я. — Одна я с ним и не пойду.

— Никаса возьмёшь.

— И его тоже.

— Запереть бы тебя.

— Не сработает, — вздохнула я, чувствуя, что уже не так, чтобы слишком возражаю против подобной перспективы. — Арлестан до меня всё равно доберётся.

— Тоже верно, — устало согласился Декар. — Вещи собери. Машину водить умеешь?

— Теоретически.

Строго говоря, водительские права у меня были. Прошлым летом Амира уговорила пойти с ней на курсы. Для студентов они стоили очень недорого, так что я согласилась. Но с тех самых пор, как сдала практику, за руль больше и не садилась. И как-то не чувствовала особой уверенности, что прямо-таки смогу сейчас вести машину.

— Придётся постараться, — безжалостно отрезал Декар. — Ключи от машины тоже здесь, в боковом кармане. Сама машина будет стоять в переулке у служебного входа. Да, документы твои новые тоже здесь.

— Понятно, — кивнула я. — Новости есть?

— Новости есть, — задумчиво подтвердил Декар, усаживаясь в кресло у двери. — Вчера вечером на попытке ограбления офиса Лирса попался очаровательный молодой человек. Тёмные волосы, синие глаза, шрам на лице. Приходится племянником Томасу Райду, давнему конкуренту, точнее, даже врагу Лирса.

— Что-то мне подсказывает, — пробурчала я, зябко кутаясь в одеяло, — что в скором времени парня одолеет невыносимое желание облегчить душу покаянием, сдав со всеми потрохами и себя, и дядюшку.

— Уже одолело, — заметил Декар. — Полагаю, с учётом всех формальностей к обеду твой Рейн будет на свободе.

— Я... — только и успела пискнуть я, прежде чем была перебита:

— Что ты? Ты будешь спокойно сидеть тут до вечера. Не забывай, ты моя несчастная пленница, с какой стати мне поощрять твои свидания с какими-то парнями?

Я недовольно насупилась, но спорить не стала. Декар был кругом прав, жертву тоже нужно изображать качественно, коли уж взялась. Но нужно же мне пообщаться с Рейном!

— Вечером увидитесь, — сурово отрезал Декар. — Вещи собирай пока, Никасу отдашь. Он их в машину положит. В сумочку самое необходимое: телефон, деньги и документы, чтобы держать при себе на всякий непредвиденный случай.

— Поняла, — кивнула я.

— Договаривайся со своим рыцарем о месте и времени. Никуда с ним не езди, там, у ресторана, и пообщаетесь.

Я снова кивнула, точно зная, что вот этому указанию, в отличие от предыдущих, следовать не буду. Так оно, конечно, безопасней — в тёмном углу потолковать, но, как я уже объяснила Никасу, совершенно бесперспективно. Придётся рисковать, чтобы узнать правду.

Вообще я была настроена идти до победного. То есть, до полной и безоговорочной капитуляции Арлестана. Хотя бы и потому, что иначе он отомстит всё равно. А ещё потому, что пойманный вечером парень, может, и хотел ограбить офис, но Амиру не убивал. А я желала не только спасти Рейна, но и наказать настоящего виновника. Настоящего, не подставного.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Декар кивнул молча и вышел, прикрыв за собой дверь. Я почти не усомнилась в том, что он не поверил в моё смирение, но наставлять меня на путь истинный почему-то не стал. Может, не хотел снова тираном оказываться. А может, тоже понимал, что полумерами в нашем положении не отделаешься. В любом случае, я была ему благодарна.

Поднявшись с постели, я приняла душ, оделась и уже начала укладывать приготовленные вещи в сумку, когда сообразила, что сегодня впервые не заперлась на ночь. Просто забыла это сделать, честно говоря. Такое вот вышло бессознательное проявление доверия.

Доверять бандиту это, в общем случае, конечно некая... глупость. Неосмотрительность так точно. С другой стороны, раз уж тот, кому вроде бы по должности положено обеспечивать безопасность граждан, в моём отношении проводит политику строго обратную, это даже и логично. От противного, так сказать.

Закончив укладывать сумку, я села смотреть последние новости. Заголовки статей стремились перещеголять друг друга броскостью и скандальностью. Кто-то не верил, клеймя продажными всех подряд, кто-то радовался торжеству правды и справедливости, кто-то привычно ругал правоохранительные органы за то, что, кабы не случайность, в очередной раз пострадал бы невиновный. Но вообще-то профессор Джоргас оказалась и тут права: недовольные выкрики тонули в ликующих, вчерашний гнусный убийца сегодня стал мучеником и героем. Как легко, оказывается, управлять толпой.

До самого вечера я шаталась по дому, не находя себе места. На занятия снова не поехала, понимала, что сосредоточиться всё равно ни на чём не смогу, толку-то штаны просиживать? Но читать честно пыталась, даже упражнения для пальцев поделала. А вот с медитацией не заладилось, да и ладно.

Разговор с Питером я оттягивала почти до последнего. Сначала пообщалась с Никасом, выслушала от него кучу ценных указаний и с большей частью вынуждена была согласиться. Вариант со слежкой меня более-менее устраивал. Ожидать её Питер особо не будет, так что может и сработать.

Ехать с ним я не слишком боялась. Убивать меня не станут, во всяком случае, сразу. Выгода от моего использования пока что только в перспективе, наследство надо ещё получить, а для этого нужна живая наследница. Остальное же можно пережить. Понятно, конечно, что думать так смело и даже весьма наивно, но думать иначе нет большого смысла. Действовать-то придётся всё равно.

Когда настало время ехать на встречу с Арлестаном, я чуть было не поддалась панике. Хотелось удрать, запереться в комнате, а лучше в каком-нибудь чулане потемнее, и спрятаться от всех и всего на свете. Пришлось отвесить себе мысленного пинка с требованием прекратить детский сад и взять себя в руки. Кое-как, но это подействовало.

Как и в прошлый раз, герцог приехал первым. Сидел за столиком, лениво потягивая какой-то яркий коктейль из высокого бокала. Глядя на эту картину, я на миг пожалела, что не алхимик и не владею магией преобразования. С удовольствием бы попробовала слепить из того, что там было намешано, слабительное. Не факт, конечно, что получилось бы, но помечтать ведь можно?

— Ваши условия я выполнил, — вместо приветствия заявил Арлестан, едва мы уселись, и официант отошёл на достаточное расстояние.

— Вы человек слова, — холодно улыбнулся Декар.

— А вы?

Осторожно, двумя пальцами, почему-то вдруг на полном серьёзе испугавшись, что обожгусь, я взяла камень со своей ладони и вложила его в протянутую руку герцога. Может, и не стоило этого делать, но слишком уж высока была цена упрямства. Я не была готова её заплатить.

— Приятно иметь с вами дело, юная леди, — приторно улыбнулся Арлестан.

Я отплатила ему той же монетой. Пусть пока чувствует себя победителем, поглядим ещё, кто будет улыбаться последним. Потому что лично я не сдаюсь, я маневрирую.

Пока мы все трое дружно делали вид, что ужинаем, я пыталась разобраться в своих эмоциях и успокоиться. Страх, ненависть, отвращение к человеку, с такой лёгкостью ломающему чужие жизни во имя собственной корысти — всё это было лишним. Оставить нужно было только холодный рассудок.

— Всего наилучшего, — заявил Арлестан, едва попробовав десерт. — Проводить время в вашем обществе истинное удовольствие, но меня ждут дела.

— Весьма жаль, что это удовольствие нельзя продлить, — улыбнулась я. — Но я тешу себя надеждой, что сегодняшняя наша встреча — не последняя.

— Аналогично, юная леди, аналогично, — откланиваясь, заявил герцог, и какое-то шестое чувство подсказало мне, что это не просто формальная вежливость.

— У него на тебя планы, — подтвердил мои подозрения Декар, исподлобья глядя вслед удаляющемуся Арлестану.

— Никогда в этом не сомневалась, — фыркнула я.

— Доешь десерт. Выходить пока рано.

Я кивнула, отправляя в рот ложечку карамельного крема. Несмотря ни на что, было вкусно. И в самом деле, стоило немного задержаться. Если я права, и Питер затеял собственную игру, он будет сегодня очень нервничать, так что не помешает дать ему время насладиться этим занятием.

— А вот теперь пора, — сказал Декар, когда моя вазочка опустела. — Как только выйдешь на улицу, начинай паниковать. Сейчас ты подозрительно спокойна.

— Постараюсь, — усмехнулась я.

— Удачи.

— И вам.

Спокойно пройдя через зал, я сперва навестила-таки дамскую комнату. Не помешает на дорожку, чтобы потом спокойно думать о деле. Выйдя оттуда, отправилась не обратно к столику, а свернула в небольшой коридорчик. Привычно без ключа открыла дверь в служебную комнатку, где хранили реквизит для шоу, а порой и не нуждающиеся в холодильнике продукты, прошла через неё и толкнула вторую, узкую дверь. Та, как и обычно, оказалась незапертой, я очутилась посреди шума и запахов кухни. И чуть не столкнулась с Робом, помощником повара, бегущим куда-то с коробкой зелени.

— Ты как тут... — начал было парень, резко затормозив.

— На минутку по делу, — подмигнув, перебила я. — Служебный открыт?

— Пока вроде да, — механически кивнул парень. — Только-только машина отъехала.

— Отлично, спасибо, — обрадовалась я, протиснулась мимо так и стоящего столбом Роба и почти бегом отправилась к выходу. Уже почти на десять минут опаздывала, не стоило слишком затягивать.

Дверь в самом деле оказалась не заперта. Выскочив на крыльцо, я быстро огляделась. Машина стояла у служебного входа соседнего с рестораном магазина. В рабочие часы там всегда парковался его владелец, а вот сейчас — Никас. Темнота не позволяла рассмотреть, есть ли кто внутри.

— Илона!

А Питер, оказывается, ждал меня на скамейке, где обычно курил персонал ресторана. Удобно устроился, ничего не скажешь. Плохо, что его машины нигде не было видно. Но, может, Никас уже выяснил, где она стоит.

— Ещё громче покричи, — прошипела я. — Идём, пока меня не хватились.

— Как ты вообще выбралась? — поинтересовался Питер, хватая меня за руку.

— Работала в этом ресторане когда-то, — фыркнула я, с трудом поборов искушение вырваться.

Мы выбежали на улицу и я снова огляделась. Машина Питера стояла тут же рядом, на обочине. А буквально в нескольких шагах от неё, на крыльце давным давно закрытой прачечной, из одной бутылки пили что-то два неузнаваемых в темноте позднего осеннего вечера парня. Я подавила вздох. Никас всё же решил настоять на собственном плане действий. И мне, очевидно, придётся с этим смириться.

— Быстрей, мы уже опаздываем!

Пискнула сигнализация. Уже у самой машины я сперва обогналаПитера, а потом резко остановила и заставила повернуться ко мне, оказавшись спиной к выпивающим парням. Глубоко вдохнула и выдохнула, опуская глаза, и спросила:

— Ты меня любишь?

Приём сработал. Питер натурально ошалел от такой постановки вопроса. Неужто ожидал от меня более разумного поведения? Вот и отлично, я немного боялась, что не удастся шокировать его достаточно.

— Д-да, — выдавил он после добрых пяти секунд паузы.

— Правда? — вскинула глаза я, сладко надеясь, что лицо у меня сейчас именно счастливое и глупое. Или что в темноте его нельзя толком разглядеть.

— Правда, Илона, — чуть раздражённо отозвался Питер. — Ради чего ещё я стал бы рисковать головой? Поехали скорее.

— Поехали, — согласилась я, пропуская его к водительской двери.

— Пристегнись.

— Сейчас, — торопливо отозвалась я, нарочно возясь с ремнём.

— Не спеши, — посоветовали с заднего сиденья. — А ты заглуши мотор и отдай мне ключи.

Пистолет Никаса весьма убедительно упирался Питеру куда-то под рёбра, разом отбивая охоту спорить и возражать. Я внимательно следила за каждым движением, пока ключи не оказались в руках моего охранника. А потом стала наблюдать за выражением лица Питера, одновременно пытаясь в зеркале рассмотреть, кто же сегодня составил Никасу компанию. Вроде бы не Макс.

— Вы кто? — хрипло спросил Питер.

— Кто надо. Руки на руле держи! — рявкнул Никас.

— Ты спрашивал, ради чего ещё стал бы рисковать головой? — тихим и спокойным голосом поинтересовалась я. — Как насчёт больших денег? Годная причина рискнуть?

— Каких денег, Илона? — весьма достоверно изумился Питер.

— Брось, — отмахнулась я. — Я всё знаю и про своё наследство, и про Орено, и про тебя тоже. Что, захотел сам стать принцем, весьма богатым в ближайшей перспективе?

Орено я упомянула на удачу. Надеялась, что либо ненароком попаду в цель, либо Питер, основательно выведенный из равновесия упирающимся в бок стволом и всей ситуацией в целом, решит обозвать меня дурой и избавить от заблуждения.

— Это всё тебе Декар наплёл?! — возмутился Питер. — И ты ему поверила?!

— Ему и фактам, — кивнула я.

— И каковы же эти твои факты?

— Ты давно в этом деле, — всё так же спокойно продолжила я. — Ты выяснил, какими девушками увлекается Декар. С чего вдруг такая странная тема для очень-очень начинающего журналиста? Откуда вообще тебе было знать, что у него есть какие-то странности в отношениях с женщинами? Потом ты привёл к нему меня. Ты знал, что будет дальше, ведь так? И что потом, хотел явиться рыцарем на белом коне, чтобы спасти принцессу? Или это не ты должен был явиться, а Орено, но жажда наживы пересилила страх перед хозяином?

— Дело не в деньгах! — почти выкрикнул Питер. — Дело в тебе!

— Ты хоть сам в это веришь? — поморщилась я.

— Просто всё пошло не так с самого начала.

В этом ответе прозвучала какая-то невероятная обречённость, мне даже не по себе сделалось. Ожидала-то я праведного гнева, яростных объяснений и оправданий, полного отказа признавать любые обвинения. А Питер сдался почти моментально.

— А именно? — уточнила я. — Дичь, то есть я, ускользнула из капкана?

— Как-то так, — вздохнул Питер, сжимая руль. — Этот проклятый Марино должен был драпать из города не оглядываясь, а он вместо этого потащился к тебе. В результате придурок Орено спалился на своём вранье, ему ты уже не поверила бы. Но всё это, знаешь, не главное. Когда я соглашался привести тебя к Декару, я не думал... не думал, что...

— Ну? — поощрила я.

— Я думал, это будет просто, ещё одно задание и только. Но познакомившись с тобой, понял, что ошибся.

— Это что-то вроде признания в любви, полагаю? — хмыкнула я.

— Да! — зло выплюнул Питер. — Это не что-то вроде, а оно и есть. Я люблю тебя, дура!

— Ты мастер ухаживать за девушками, — с неожиданной даже для себя самой холодностью процедила я. — Предложение сделал в туалете, признавшись в любви дурой назвал... Стесняюсь даже спросить, на какую мою реакцию ты при этом рассчитываешь.

— Я шанс тебе хочу дать, — отвернувшись, заявил Питер. — Декара скоро устранят, а ты, если прямо сейчас ничего не сделать, достанешься Карлу Орено со всем своим наследством. Денежки он прикарманит, а тебя угробит по-быстрому. Этого хочешь? Учти, он вот сейчас тебя ждёт у судьи. Только я с другим судьёй договорился, чтобы потом вместе сбежать. Откажешься — я один свалю ко всем чертям, мне жизнь моя дорога, а ты как знаешь.

— Я уж лучше как знаю, — ответила я сухо. — Потому что любовь твоя на любовь как-то мало похожа. Слишком много в ней вранья. Так что вали ты ко всем чертям один и прямо сейчас. И лучше поскорее.

Выйдя из машины, я от всей души хлопнула дверью. Вот уж точно, рыцарь на жалованье. Сдал меня бандиту, который мог со мной что угодно сотворить, и называет это любовью. Ладно, он, положим, знал, что Декар не маньяк-убийца, но разве смерть — единственная на свете страшная участь? Плевок это в душу, а не любовь.

Машина за моей спиной с визгом сорвалась с места, а я так и стояла неподвижно, обхватив себя руками за плечи, даже не замечая холода, давно пробравшегося под шаль и тонкую шерстяную тунику. Забыв, что пальто моё осталось в гардеробе ресторана.

— Идём, а то опять простынешь. Возись потом с тобой.

Пальцы разжались, шаль соскользнула с плеч и упала на асфальт. А я резко, так, что чуть голова не закружилась, крутанулась на пятках и увидела, как Рейн наклоняется, чтобы подобрать пуховое кружево.

Маленький чертёнок глубоко внутри меня запрыгал от восторга, требуя немедленно и с радостным визгом задушить Рейна в объятиях. Но я сурово его осадила, тайком перевела дыхание и ответила почти насмешливо:

— Не смею больше создавать тебе таких неудобств.

Снова развернулась, даже не забрав шаль, и быстрым шагом направилась обратно в переулок, к машине, намеренно игнорируя многозначительное хмыканье Никаса. Только подумала, что кое в чём Питер был всё-таки прав: дура я. И ещё какая. И ведь поделать-то с собой ничего не могу...

Сигнализация приветливо пиликнула, когда я уже протянула руку, чтобы открыть переднюю пассажирскую дверь. Да уж, а дура-то я ещё большая, чем сама о себе только что думала. Чего хотела выразить своим побегом, когда ключи от машины у кого-то из парней?

Куртка лежала на переднем сиденье, ещё довольно тёплая. С наслаждением её надев, я села в машину и устало прикрыла глаза. Впереди попытка номер два, ещё одно бегство. Теперь враги и их намерения известны, но от этого не очень-то легче.

Подошедший Никас постучал в стекло. Я не сразу отыскала нужную кнопку, но стекло опустила, тут же поёжившись от холода. Не успела ещё даже согреться, как опять мёрзнуть заставляют...

— Значит так, — заявил Никас, склонившись ко мне. — Никакой самодеятельности. Сидишь тихо, если что вдруг — звонишь мне, номер в твоём телефоне. Вопросы есть?

— Есть, — подтвердила я, краем глаза наблюдая, как успевший сесть за руль Рейн возится с навигатором. — Где сидеть будем?

— В тихом месте, — весьма определённо ответствовал Никас. — Ты насчёт самодеятельности всё поняла?

— Поняла.

— Уж я надеюсь.

Я состроила предположительно очень честное лицо. Подумывала спросить, сколько мне предстоит не высовываться, но не стала. Очевидно, пока Сантер будет заниматься поисками.

— Всё, уезжайте, — скомандовал Никас, отступая на пару шагов.

Я подняла стекло и вдруг почувствовала лёгкую панику. Мы остались вдвоём. И теперь придётся по меньшей мере разговаривать. Вроде бы раньше это худо-бедно получалось, но вот сейчас отчётливо хотелось сбежать куда подальше. Снова закрыв глаза, я попыталась хоть немного расслабиться. Не получилось, но внешне вроде бы одолевающие меня эмоции никак не проявлялись.

— Оказывается, я совершенно не разбираюсь в людях, — неожиданно нарушил молчание Рейн, выдернув меня из уютной полудрёмы.

— Люди часто преподносят сюрпризы, — ответила я, открывая глаза и оглядываясь.

Мы уже выехали на одну из центральных улиц, в этот час ещё весьма оживлённую, и как раз стояли на светофоре. Рейн внимательно смотрел вперёд, лицо у него было спокойное и сосредоточенное. Кажется, он чуть похудел. На правой скуле ещё виднелся синяк. Большего не позволял разглядеть недостаток света.

— Вот ты быстро раскусила этого Питера.

— Ничего подобного, — возразила я. — Его раскусила не я, а один парень, менталист. Если бы не его подсказка, я вряд ли бы догадалась.

— Повезло, значит.

— Нам вообще невероятно повезло, причём много раз. Кстати, а куда именно мы едем?

— В загородный посёлок, — просто ответил Рейн. — Обещают тишину, покой и минимум соседей.

— Минимум соседей это хорошо, — согласилась я, снова закрывая глаза.

И всё, больше мы не разговаривали. Даже когда на выезде из города встали в небольшую пробку. Я успела задремать, проснуться и задремать снова. Проснулась окончательно только от скрежета открывающейся двери гаража.

Посёлок был новым, даже улицу явно заасфальтировали совсем недавно. Окна домов были большей частью тёмными, фонари горели через один. Очевидно, ещё далеко не все обитатели сюда вселились. А может, ещё не все дома и продали.

Выбираться из машины я не стала. По идее из гаража должен был быть выход прямо в дом. Значит, нечего было на виду у всех разгуливать, даже несмотря на то, что вокруг не было ни души. На первый взгляд, во всяком случае.

В доме было тепло. Очевидно, кто-то здесь уже побывал и всё подготовил. Не включая света, я сняла ботинки, прошлась по просторной гостиной, совмещённой по нынешней моде со столовой и кухней, и растянулась на диване перед камином. Вспыхнувший мягкий свет заставил ненадолго зажмуриться.

— Уютно, — равнодушно оценил обстановку Рейн.

Проморгавшись, я осмотрелась. Да, пожалуй тут и правда было уютно. Даже слишком. Белые шёлковые обои в розовый цветочек, куча маленьких подушек с вышивкой, вышитые же чехлы на стульях и повсюду салфетки и салфеточки. И шторы, тоже бело-розовые и в цветочек. А вот телевизора почему-то не было.

Ковёр на полу тоже был белый, в почти такой же как на обоях розовый цветочек. И он был тут всюду, покрывая даже ступеньки лестницы. Только на кухне часть пола была выложена белой плиткой.

— Тут надо рекламу снимать, — не удержалась я. — С образцовой семьёй в главной роли. Он, она, парочка розовощёких детишек и обязательно добрая бабушка, вышивающая очередную салфетку.

— Тебе тут всю жизнь не жить, — флегматично шевельнул плечами Рейн, разуваясь, подбирая заодно мои ботинки и направляясь в прихожую.

— И это очень радует, — фыркнула я.

— Не любишь розовый?

— Терпеть не могу. И цветочки, кстати, тоже, — призналась я. — А салфеточки просто на дух не переношу. Мне больше по душе минимализм.

Вернувшийся Рейн заглянул в холодильник. Я невольно улыбнулась, вспомнив старую мудрость про путь к сердцу мужчины. Желания заниматься готовкой, правда, не возникло. Тем более кто-то утверждал давеча, что и сам умеет это делать. Вот и пусть демонстрирует.

— Ужин, значит, за мной? — уточнил Рейн, роясь в морозилке.

— Верно мыслишь, — согласилась я. — Лично я из ресторана, так что есть не хочу.

— И как только образовалось столько желающих на тебе жениться?

— Ради денег и не с таким крокодилом свяжешься, — протянула я, устраиваясь в подушках поудобнее.

— Видимо, поэтому оба и выбрали вариант с судьёй, — не остался в долгу Рейн, выбрав один из пакетов с заморозкой и теперь изучая содержимое посудного шкафа. — Невозможно найти двух свидетелей, которые поверят, что жениться на тебе можно в здравом уме и трезвой памяти.

— Ничего подобного, судья был выбран исключительно в силу дефицита времени, — парировала я. — А так вообще-то я же девушка мечты. Только ты один этого и не замечаешь.

— Не дефицита времени, а избытка, — поправил Рейн, вытащив одну из сковородок. — За месяц можно десять раз передумать. Да и потом, если что, уже не отвертишься.

Честное слово, я обиделась. Шутки шутками, но разговор получался... странный. Мягко говоря. К чему вся эта дурацкая пикировка на свадебную тему? Тем более, всякой девушке независимо от обстоятельств в глубине души досадно, что её тащат к судье, чтобы расписаться по-быстрому, даже без свидетелей, вместо нормальной церемонии в храме.

Положим, я не очень-то любила все эти помпезные ритуалы. И, разумеется, юридически тот и другой вариант признавались законными. Но общественное мнение всё равно полагало гражданскую процедуру у судьи каким-то не совсем настоящим браком. То ли потому, что его можно было относительно легко аннулировать, то ли потому, что был он чаще всего вынужденным. В моём случае так точно.

— Прости, — неожиданно сдался Рейн, высыпая содержимое пакета на разогревшуюся сковородку. — Это не тема для шуток.

— Да ладно, — так же неожиданно успокоилась, даже развеселилась я. — Тема как тема. О чём ещё шутить-то? О человеческой продажности? Это грустно получится.

Грустить сейчас не хотелось. Этак начнёшь, припомнишь все имеющиеся поводы, и жить, чего доброго, расхочется. Тем более и заняться тут нечем, телевизора и того нет. И спать-то, как назло, не хочется. Остаётся только выбрать новую тему для разговора.

— Может, свою часть истории расскажешь? — предложила я, несколько сомневаясь в разумности именно такого выбора. — Какие-нибудь интересные подробности планов его светлости?

— Не расскажу, — отрезал Рейн, перемешивая в сковородке что-то мной пока не опознанное, но судя по запаху довольно вкусное. — Не помню потому что.

— Вообще ничего? — поразилась я, аж вскочив от такого поворота.

— Вообще.

Сам этот факт был, к слову, довольно интересен. Если понять, какой в нём смысл и есть ли он, этот смысл, вообще. Версия, впрочем, возникла довольно быстро. Долгое общение с некромантом для меня бесследно не прошло.

Подойдя к Рейну, я мельком порадовалась, что на нём сейчас джемпер, а не свитер и не водолазка, и потянула воротник вниз. Света было достаточно, и на первый взгляд на коже никаких следов не было. Но это только на первый и на взгляд.

— Ты что делаешь? — озадаченно поинтересовался Рейн, застыв с лопаточкой в руке.

— Стой спокойно, — попросила я, чуть приподнимаясь на пальчиках и принюхиваясь.

— Что ты ищешь?

— Пока нашла только гель для душа, — начиная раздражаться, огрызнулась я. — Обязательно был мыться?

— К твоему сведению, я не на курорте неделю торчал!

— Знаю, — отмахнулась я, замерев на несколько мгновений в раздумьях. — Мог бы там поучиться ценить улики.

— Какие ещё улики, Илона?

— Стой спокойно! — уже потребовала я.

Предположим, я окажусь права. Что нам это даст? Собственно говоря, ничего. Пентаграмма если и была, то в любом случае уже уничтожена, установить автора не получится. Да и есть ли смысл устанавливать? Наверняка это Сайкс, чьё участие в этом деле и без того не тайна. Разве что Сантера натолкнёт на какую-то ценную мысль сам факт использования именно такой магии вместо более логичной ментальной.

Окончательно убедив себя, что лишней информации в нашем положении не бывает, я решилась на отчаянный шаг. Ещё немного приподнявшись и зачем-то задержав дыхание, медленно провела языком вдоль позвоночника, стараясь захватить как можно большую площадь.

— Илона?!

На потрясённо-возмущённый вопль мне было плевать. А равно и на всё остальное в этом мире. В прямом и переносном смысле разом. Метнувшись к раковине, я склонилась над ней, поспешно открыв кран, пока слёзы окончательно не ослепили, и принялась яростно отплёвываться.

Ничего более гадкого на вкус, чем настойка реданиса, пожалуй, нет на свете. Мне, во всяком случае, точно не попадалось. Стоило вообще-то смочить палец, потереть кожу, а потом попробовать самым кончиком языка. Но пентаграмму Станхи обычно рисуют довольно маленькой, всего в пару сантиметров. Если видимых следов уже нет, искать, где она была, можно довольно долго. А так я проверила всё и сразу. Правда, конкретно в данный момент весьма об этом сожалела.

— Что с тобой?!

Возмущение сменилось паникой, но давать объяснения сейчас, с полным ртом воды, я была точно не способна. А когда, закончив полоскание, эту воду выплюнула, поняла, что с ресторанным ужином сейчас всё-таки расстанусь. Хорошо хоть раковина тут оказалась модная, с измельчителем, не засорится...

— Илона!

Кое-как отдышавшись, я вытерла слёзы и ещё пару раз сплюнула для верности. Раскрыла, называется, тайну. Заодно и внутренний мир свой, причём не самыми обаятельными сторонами. Ну в самом деле, Арлестан что, менталиста найти не мог, обязательно понадобилось к некроманту обращаться?

— Пентаграмма Станхи, — выдавила я вслух. — Используется для контроля сущности и подчинения. Рисуется на коже настойкой реданиса, худшей в мире дрянью.

— А заранее это сказать нельзя было?!

— Не хотела портить сюрприз, — огрызнулась я, отлично понимая, что Рейн, вообще-то, прав. Надо было сказать сразу.

Вот скажем, если бы не было никакой пентаграммы, как бы я тогда свой поступок объяснила, идиотка? Как глупую шутку или как страшную месть за то, что меня не сочли пригодной для семейной жизни? Хотя если подумать, сам наш недавний спор на эту тему объяснить ничуть не проще. Нервами расшатанными окончательно разве что.

— И что будешь делать с этим... сюпризом?

— Сантеру расскажу, — ответила я. — Пусть он думает, что с этим делать.

— Есть будешь?

— Издеваешься? — буркнула я. — Кофе тут есть?

— Сейчас посмотрю.

Вытирая последние остатки слёз, я добрела до дивана, наконец-то сняла куртку и повалилась в подушки вниз лицом. Чувствовала себя как с похмелья. Сейчас бы правда кофе хорошего... только он и отбивает привкус этой пакости.

— Кофе только растворимый.

— Сойдёт, — обречённо согласилась я, выныривая из подушек.

— Сейчас.

Сантеру я не дозвонилась, только гудков вдоволь наслушалась. Отвлёк меня от этого занятия восхитительный аромат. Растворимый кофе тоже разным бывает. Надо бы точно выяснить, кто этот дом любезно подготовил, и поблагодарить.

— Ты сумасшедшая, Илона, — вздохнул Рейн, садясь рядом и тоже прихлёбывая кофе. — Но очевидно, я должен тебя за это благодарить.

— Я не виновата, меня заставили, — тут же заняла оборону я, наслаждаясь вкусом уже напитка, а не проклятой настойки. — И вообще, псих в этой истории только один — Арлестан. А мы все — нормальные люди, вынужденные играть по его больным правилам.

— Может быть, — задумчиво согласился Рейн.

— Одного не понимаю, — продолжила я. — Что, Орено влез в эту грязь только ради моих денег? Богатые невесты у нас уже окончательно перевелись?

— Да нет, осталась ещё парочка, — хмыкнул Рейн. — Думаю, конкретно ты стала для него дополнительным стимулом, а причина была иной. И потом, насчёт крокодилов... ты их ещё не видела. А вот Карл навидался.

— Значит, я всё-таки не крокодил? — прищурилась я.

— Ты пиранья, — со смешком отозвался Рейн. — Впиваешься мёртвой хваткой, и ничего с тобой уже...

— Ах, пиранья?! — возмутилась я. — А ты... ты...

— Мишка. Плюшевый.

— Змей ты, а не мишка плюшевый! Хитрый и ядовитый!

— Не согласен, — запротестовал Рейн, отодвигая чашки подальше от края стола. — Я вообще не кусаюсь.

Словесных возражений у меня не нашлось, зато под руку очень удачно подвернулась подушка. В запале я, разумеется, не вспомнила, чем закончилась предыдущая попытка использования этого оружия. А напрасно.

Прошла, может быть, пара секунд, прежде чем я осознала себя в знакомом уже положении: руки над головой, ноги прижаты к дивану. Можно было попробовать повертеться и продолжать ругаться. Но не более того.

— Ты же девушка, — укоризненно сказал Рейн, глядя мне в глаза. — Почему сразу в драку лезешь?

— Потому что ты меня достал! — сердито выдохнула я. — Не на курорте он побывал... У меня тут, можно подумать, был сплошной сеанс расслабляющего массажа!

— А тебе нужен расслабляющий массаж?

— Я этого не говорила! — запротестовала я, но было поздно.

Не успев ни брыкнуть ногой, ни пискнуть, ни даже о чём-нибудь подумать, я оказалась лицом в подушках. Дёрнулась, но без толку. Удалось только повернуть голову так, чтобы можно было нормально дышать.

Одна рука продолжала прижимать мои запястья к дивану, а вторая нахально нырнула под свитер. Кончики пальцев пробежали по коже, преследуемые волной мурашек. Какое там расслабление? Сердце, рванувшись куда-то в сторону горла в первой, слабой пока попытке выскочить, начало неумолимо ускорять ритм.

— Будешь ещё драться?

— Буду, — разом охрипшим голосом пообещала я, и в подтверждение дёрнулась. Вышло слабо и неубедительно.

— А так?

Пальцы нажимали, гладили, снова нажимали и снова гладили. Удары сердца отдавались в ушах колокольным звоном, быстрым, но уже почему-то размеренным. Ноги стали ватными, и начало казаться, что в комнате наступила тропическая жара.

— Хватит... — пискнула я, тщетно пытаясь дышать ровно.

— Будешь драться или нет?

— Н-нет, — запнувшись, выдохнула я.

Пальцы провели четыре дорожки по боку, заставив меня вздрогнуть, нырнули ниже, нахально протискиваясь между диваном и моим телом, и двинулись от талии вверх. Я попыталась выгнуться, разорвав прикосновение, но только дала им больше свободы.

— Прекрати, — почти шёпотом взмолилась я. — Не надо...

— Правда?

Обжигающее дыхание тронуло кожу у самого уха, заставив ещё раз вздрогнуть, непроизвольно ёрзая под навалившейся на плечи тяжестью. Что там дальше? Лучше и не вспоминать, это плохо кончится...

— Прекратить?

— Н-нет... то есть, да... не-е-т...

Пальцы добрались до цели и чуть сжали грудь, дразня лёгкой колкостью нового кружева. Я всхлипнула от отчаяния, не понимая больше, чего хочу, окончательно утратив способность внятно мыслить.

— Знаешь, хватит, — шепнул мне Рейн. — Я хочу тебя. Здесь. Сейчас. Да или нет?

— Я тебя ненавижу, — пробормотала я, зарываясь лицом в подушки. — Ненавижу. Зачем ты меня мучаешь?

Дышать было трудно, словно весь воздух разом куда-то исчез. Мир покачивался, утопая в жарком тумане. Сквозь стиснутые, разом пересохшие губы вырвался стон. С ума можно от всего этого сойти. Так может, стоит просто пока перестать думать?

Спасительная духота подушек исчезла, на миг сменившись шёлковым касанием другой мягкой ткани. Очевидно, мой ответ уже не требовался. А скорее, я уже его дала. И попробовал бы только не понять, каким он был!

Кожа скользнула по коже, губы слились с губами, рождая жаркую волну по всему телу, от кончиков пальцев до корней волос. Я, кажется, стояла, зажмурившись. Потом сидела. Потом лежала, тяжело дыша, нетерпеливо вздрагивая от каждого нового прикосновения, снова и снова задыхаясь, не решаясь открыть глаза. Но этого, в общем, и не требовалось. Пряный, чуть терпкий аромат кожи дразнил, заставляя терять последние остатки разума. Ожидание стало невыносимым, срывая с губ стон за стоном.

— Точно ненавидишь? — хрипло выдохнул Рейн.

— Заткнись, — проскулила я в ответ. — Заткнись и...

Я не сдержала вскрик, наконец-то получив то, чего уже давно желала. И подчинилась ритму древнейшего в мире танца, растворяясь в накатывающих одна за другой жарких волнах, двигаясь навстречу, подаваясь вперёд, чтобы стать ещё ближе, слиться воедино, как море с океаном.

Перед закрытыми глазами качалось, приближаясь, полное звёзд небо. Ещё чуть-чуть, совсем немного. На меня летела пылающая сверхновая. Шаг, другой, последнее движение — и мы взорвались вместе.

Глава 16

Не хотелось открывать глаза. И шевелиться не хотелось. И вообще не тянуло обратно в реальный мир, провалиться бы ему со всеми своими прелестями. Лежать бы так и лежать, наслаждаясь теплом близости и последним, уже неторопливым и нежным поцелуем.

— Я был неправ, — сообщил тихий голос, согрев теплом губы.

— В чём? — так же тихо поинтересовалась я.

— Ты не пиранья. Ты болезнь, несовместимая с разумом.

— Ты не лучше, — лениво отозвалась я.

На диване было тесно. И вот теперь мне захотелось пить. И есть. И надо было, пожалуй, душ принять. А я даже не знала, пока, где он, этот душ, вообще находится. К тому же, всё никак не могла определиться, чего хочу больше: всего этого или ещё немного покоя рядом.

— Илона?

— Что? — чуть приподняв веки, спросила я.

— Ты очень красивая.

— О, ты вспомнил, какими должны быть комплименты? — всё-таки съязвила в ответ я, хотя губы сами собой растянулись в улыбке.

— Нет, ты невозможна, — мученически вздохнул Рейн, укладываясь на бок рядом и притягивая меня поближе. — То дерёшься, то язвишь. И вот как тебе комплименты делать?

— Задействуй фантазию, — предложила я.

— Не могу, — печально признался Рейн. — Устал.

Я вздохнула. Ужас какой — надо о чём-то говорить. О делах как-то вроде неуместно сейчас, о чувствах... о них я пока не знала, что даже и думать. Нормальные люди, вообще-то сначала о них говорят, всё выясняют, а уж потом...

— Пойду поищу душ, — выдавила я.

Занятно, но само то, что пришлось в голом виде разгуливать по комнате, собирая одежду, никакого смущения у меня не вызывало. Больше того, в итоге я решила переодеться во что-нибудь поудобнее, и, бросив уже собранную одежду на кресло, преспокойно принялась копаться в сумке.

— Есть будешь?

— Буду, — с энтузиазмом согласилась я, вытаскивая футболку.

Догадка моя подтвердилась, дверь рядом с лестницей вела в одну из спален, видимо, гостевую по замыслу архитектора. Ванны здесь не было, только душ: именно то, в чём я сейчас нуждалась. Оставив вещи на кровати, я дождалась тёплой воды и встала под упругие струйки.

Дура я? Ой, да. И ещё какая. Постоянно последнее время возвращаюсь к этому малоутешительному выводу. Опять не головой думала, а местом, которому сама мудрая природа назначила совсем иное. Результат получился соответствующий. Ну да и ладно.

Что совсем уж интересно, никакие возможные последствия меня не волновали. То ли чаша переживаний заполнилась настолько, что добавить в неё было уже ничего нельзя, то ли я стала как-то иначе смотреть на вещи. Более самоуверенно, может. Или просто всё познаётся в сравнении. А в сравнении с нынешним моим положением и возможным финалом... честное слово, сделать какому-нибудь из жадных приспешников герцога милый подарочек выйдет даже забавно.

Если рассуждать здраво, не было в этом, конечно, совершенно ничего забавного. И подобные рассуждения были как минимум эгоистичными. Но если начинать раскаиваться, толку всё равно выйдет не больше.

Отмывшись и вытершись, я кое-как пальцами расчесала мокрые волосы, закрутила на голове полотенце, натянула футболку и свободные домашние штаны и вышла из спальни на запах еды. Не так давно опустевший желудок предвкушающе сжался.

Ели мы молча, по-детски избегая смотреть друг на друга. Может, стоило хоть кулинарные пристрастия обсудить, но я не могла заставить себя говорить. Неправильно всё получалось и сложно. Кто мы вообще друг другу? Товарищи по несчастью и только? Или есть что-то ещё?

Помыв посуду, я поднялась на второй этаж, погуляла там без особой цели по пустым комнатам и спустилась обратно. Получается, в нашем распоряжении только диван и одна кровать. Самой, что ли, на диване остаться?

Мысль вызвала усмешку. Глупо, честное слово, уже разыгрывать целомудрие. А делать вид, что у нас чуть ли не серьёзные отношения, укладываясь рядышком, может, ещё глупее. Вот и пойми, как тут быть.

Немного поколебавшись, я всё-таки зашла в спальню. В душе шумела вода. Разумеется, освежиться не мне одной стоило. Зачем-то пожав плечами, я расстелила постель, нырнула под одеяло и устроилась на самом краешке. Задремала быстро, почти сразу, как закрыла глаза. И уже сквозь сон почувствовала лёгкое прикосновение губ к шее за ухом.

Разбудил меня телефонный звонок, доносившийся из гостиной. Кое-как собрав по частям реальную действительность, я мысленно обругала себя, что перед сном не догадалась положить сумочку где-нибудь рядом. Вставать не хотелось, слишком уютно я лежала в кольце тёплых рук.

Пока я колебалась, телефон ненадолго умолк, но потом опять разразился трелью. Я подавила вздох. Как бы ни было лень, а встать придётся. Мало ли, решат, что с нами случилось что-нибудь нехорошее.

— Кто это? — сквозь зевок поинтересовался Рейн, не спеша меня выпускать.

— Может, Сантер перезвонить созрел, — предположила я. — Пусти, надо ответить.

— Надо, — обречённо согласился Рейн.

Соскользнув с кровати, я бегом метнулась в гостиную и вытащила как назло опять умолкший телефон из сумочки. Звонил действительно Сантер. Странно, что в такую рань, вроде, не в его духе. Впрочем, причина была очевидна — он просто ещё и не ложился.

— Ты спишь всё ещё? — раздалось из трубки, едва я перезвонила.

— Сплю, — буркнула я в ответ. — Моя работа не в ночную смену.

— Чего звонила вечером?

Присев на диван, я коротко рассказала о пентаграмме Станхи. Выслушав меня, Сантер молчал добрую минуту, потом тихо ругнулся, ещё немного помолчал, а потом неожиданно спросил, умею ли я создавать блокирующие контуры.

— Какие именно? — уточнила я, начиная нервничать.

— А какие ты умеешь?

— Все перечислить? — раздражённо поинтересовалась я. — К твоему сведению, защитная магия мой профиль.

— Ладно, — сдался Сантер. — Кольцо Горстела знаешь?

— Предположим, — уклончиво ответила я, уже начав припоминать, как же это кольцо создаётся. — Что именно я должна сделать?

— Вокруг дома его провести. И ждать.

— Чего ждать?

— Когда Сайкс потянет за свою ниточку, — пояснил, точнее, окончательно запутал меня Сантер.

— Ничего не поняла! — выпалила я сердито. — Если за тобой прямо сейчас с собаками не гонятся, объясни более внятно!

— Хорошо, сейчас объясню, только не кричи, — попросил Сантер. — Пентаграмма Станхи может использоваться и для отсроченного контроля. В отличие от ментальных методов этот не нужно привязывать ни к конкретному времени, ни к определённому событию, достаточно активировать заклинание. Самый простой способ не искать человека. Нужно будет — сам придёт. Гарантированно. Потому, очевидно, они и использовали именно пентаграмму.

Я зябко поёжилась. Кажется, впервые в жизни на полном серьёзе подумала, что не так уж напрасно запретили некромантию. Раз её не только к мёртвым, но и к живым можно применять, да ещё так...

— Если ты помнишь, — продолжил Сантер, — кольцо Горстела оставляет на прошедшем через него маркер, который можно отследить...

— На расстоянии до восьмидесяти километров, — нетерпеливо перебила я. — Зачем это нужно?

— Затем, дорогая, что Сайкс надёжно прячет своё логово и прямо к нему никого не поведёт, задействует портал. Который, как ты помнишь, переносит максимум на...

— Пятьдесят километров, — снова первой закончила фразу я. — Хочешь сказать, прошедшего через портал можно будет отследить в конечной точке?

— В яблочко, дорогая, — сквозь зевок ответил Сантер. — Так мы их и накроем. Главное — проводить объект до портала.

— А сам ты ничего и не нашёл?

— Ну почему, нашёл. Только пока это бесполезно.

— Что именно? — насторожилась я.

— Угадай, кто оплатил преображение той девицы? Нет, это был не Сайкс.

— Неужели сам Арлестан? — наугад брякнула я.

— В точку. Само по себе это ничего не значит, спонсировать любовницу не преступление. Но если поймать Сайкса и компанию с поличным, этот факт косвенно привяжет герцога к делу.

— Очень уж косвенно, — мрачно проворчала я. — То есть, ты предлагаешь сидеть и ждать... вызова?

— Именно так. Если я раньше не найду накопители, но это уж без гарантии, прости. В общем, чуть что — звони.

— А ты перезванивай не через половину суток, а сразу же, — на одном дыхании выпалила я и отключилась, не прощаясь.

— Вот значит как...

Рейн говорил тихо, но я всё равно подскочила от неожиданности. Совершенно не заметила, как он подошёл, так увлеклась не то разговором, не то перепалкой с Сантером. Опасно сейчас так делать.

— Садись, — заявила я, хлопнув ладонью по дивану рядом. — Будем рассуждать спокойно и здраво.

— А именно? — уточнил Рейн, занимая предложенное место.

— Вот гляди, — начала я. — Даже неважно, имел ли Арлестан в виду твоё бегство. Зачем кого-то ловить, если проще приказать прийти? Но того, что мы сбежим вместе, он явно не предполагал. Я по идее должна сидеть у Декара под замком. И даже выманивать меня оттуда бесполезно — кто ж выпустит? Следовательно, вряд ли тебе отдали какие-то распоряжения относительно меня.

— Это ты к чему?

— Это я к тому, что когда тебе сильно приспичит удрать, меня ты с собой не потащишь. И я буду полностью свободна в своих действиях. То есть, смогу проследовать за тобой до портала и сообщить о начале действия.

— А если за тебя возьмутся раньше?

— Не возьмутся, — уверенно отмахнулась я. — Я ведь у Декара, не забыл? То, что моё тайное освобождение не удалось, Арлестан уже понял. Не знаю, сообразил ли он, что Питер его предал, или полагает, что того прикопали где-то в саду под яблонькой... это, в общем, и не важно. Важно, что эта карта отыграна, и в его распоряжении нет больше того, кому я доверяю. Выходит, освобождать меня придётся силой.

— Напасть и украсть? — скептически поинтересовался Рейн.

— Как вариант. Но скорее герцог решит обойтись без лишнего мелодраматизма. Пустит в ход историю с убийством девушек. Оно, кстати, и практичнее: заодно покончить с лишним свидетелем.

— Допустим, — согласился Рейн. — Что мешает всё равно начать с тебя?

— Так накопители же, — устало сказала я. — Там ведь и некромант не нужен, любой завалящий медиум определит, кого использовали для их создания. Это улика. И кстати, Сантера, когда он занялся этой историей, не Декар преследовал. Уж лучше сначала использовать накопители, лишив настырного и до сих пор не пойманного некроманта улик, а потом захлопнуть капкан для Декара.

— Это теория, основанная на том, что Арлестан умён и очень осторожен.

— А ты считаешь, он не такой? — прищурилась я.

— Я считаю, что он может не считать своих противников достаточно умными, чтобы так с ними осторожничать.

— Может быть, — не стала спорить я. — Но давай не теоретизировать лишний раз, а делать то, что мы можем.

— А именно?

— А именно, кольцо Горстела, — широко улыбнулась я. — Я сейчас займусь им, а ты — завтраком.

— Высоко оценила вчерашний ужин? — хмыкнул Рейн.

— Ага, — улыбнулась я ещё шире, вставая и потягиваясь.

— Ладно, — легко согласился Рейн. — А потом нам надо будет поговорить.

Я сбежала в прихожую не оглядываясь. Нет, поговорить нужно было обязательно. Но возникающие в воображении версии того, каким получится этот разговор, доводили меня буквально до паники.

День выдался ясным и холодным. Хорошо хоть ветра почти не было, но руки всё равно замёрзли очень быстро, поэтому с кольцом я провозилась долго. Ошибалась на каждом шагу, переделывала и ошибалась опять. От крыльца и до крыльца ползла по кругу чуть не целый час. Даже удивилась, что всё-таки добралась до замыкающего узла и, склонив голову набок, принялась изучать последнее своё художество.

Кажется, нужный набор символов выглядел так. Или не так. Учебника под рукой, разумеется, не было, а память отказывалась выдавать точные сведения, ограничившись приблизительными. Вроде бы всё правильно...

— Последняя руна должна быть "ритес".

Я вздрогнула, выныривая из задумчивости. Действительно, "ритес", как я могла перепутать её с "дуант"? Деор за такое влепил бы мне неуд, и совершенно заслуженно. А ещё ошибка при создании замыкающего узла привела бы к тому, что большую часть кольца пришлось бы отстраивать заново. Было бы досадно.

Торопливо исправив руну, я прикрыла глаза и начала выплетать узел. Замёрзшие пальцы слушались плохо, нити отказывались подчиняться, движения получались медленными и неловкими. На середине процесса я окончательно запуталась, торопливо развела руки, пока нити не слились неправильно, и застыла.

— Детский сад, — вздохнул Рейн.

Я сердито фыркнула, но отвечать ничего не стала. Зря он воображает, что я тут вожусь столько времени, оттягивая обещанный разговор. Или нет? Если до конца честно, этого я не знала сама. Но вслух всё отрицала бы, даже под пытками.

Осталось-то уже всего ничего доделать, пять-шесть точных движений. Закусив губу, я осторожно свела руки обратно вместе и взялась за дело. Сколько ни тяни, а заканчивать нужно. Да и простывать сейчас не стоит ни в коем случае.

Кольцо коротко полыхнуло голубым, замкнувшись всё-таки правильно. Я довольно улыбнулась и тут же сунула окоченевшие пальцы под мышки. Не помогло, куртка тоже была холодной.

— Пойдём, — скомандовал Рейн, распахивая дверь. — Будем... уже скорее обедать.

Я очень даже бодро взлетела по ступенькам крыльца. Торопливо разулась, сбросила куртку и почти вбежала в гостиную. Схватила со стола тарелку с отбивной, уселась прямо на пол перед разожжённым камином и запустила зубы в горячее мясо.

Можно было ещё и есть подольше, но этот раунд я позорно проиграла собственному аппетиту, уничтожив содержимое тарелки меньше, чем за десять минут. Протянула руки к огню, согревая, и блаженно зажмурилась. Так бы сидеть и сидеть, без всяких мыслей и сложных разговоров...

— Давай просто сразу отбросим всю ту ерунду, которую ты наверняка сама себе напридумывала, — предложил Рейн, садясь рядом. — Я просто расскажу тебе всё как есть, а ты решай сама.

— С чего ты взял... — начала было я, но договорить не успела.

— Как ни странно, я родился не вчера, — фыркнул Рейн. — К тому же не слепой и хочется верить, что не совсем уж идиот, хотя последнее спорно, конечно.

— Самокритично, — буркнула я, по-прежнему не открывая глаз.

— Зато честно. Знаешь, когда-то я встретил потрясающую девушку: красивую, весёлую, умную. Такое редкое сочетание достоинств и всего один недостаток: она меня ненавидела. И мне бы, наверное, стоило попробовать это изменить, но я обиделся. И, пожалуй, следующие несколько лет вёл себя не лучшим образом.

Я почувствовала, как вспыхивают мои уши. И, очевидно, не от того, что я сменила холод улицы на источаемое камином тепло. Ненавидела... можно возмутиться, что это слишком громко сказано, но ведь правда же, если разобраться. Сама приписала человеку кучу отрицательных черт, не потрудившись даже выяснить, присущи ли ему на самом деле хоть какие-то из них.

— Ты вёл себя совершенно нормально, — выдавила я.

— Неправда, Илона, — мягко возразил Рейн. — В общем-то, я сделал почти всё, чтобы оправдать твоё представление о себе.

— Брось, — уже серьёзно заявила я, открывая глаза. — И я, и остальные — мы все заслуживали именно такого твоего отношения. Я так в первую очередь.

— А ты могла думать иначе?

— Я могла думать! — вспылила я. — Но не стала же! Вместо этого носилась со своей обидой на весь мир, который не сделал мне ничего плохого. И мне стыдно, доволен? Перед Амирой, перед Сантером, за то, сколько раз, сама не замечая, попросту обижала их своей дурацкой гордыней, показывая, как не верю в искренность их ко мне отношения. И перед тобой тоже, представляешь, стыдно. Ты оказался намного лучше меня.

— Это почему? — приподнял бровь Рейн.

— А вот не знаю, стала бы спасать того, кто все силы приложил, чтобы обеспечить мне проблемы, — не без язвительности отозвалась я. — Скорее всего, оставила бы пожинать плоды собственной глупости. А ты стал.

— Мы это уже обсуждали.

— А знаешь, чего ещё не обсуждали? — окончательно разошлась я. — Ты мне всегда нравился, вот! И это бесило меня до чёртиков: то, что ты не мог оказаться обычным нормальным парнем, с которым можно встречаться всерьёз, а не поиграть в любовь пару недель, пока не надоем. И больше всего меня бесило то, как легко ты купился на деньги семейки Амиры. Ты этим мечту мою разбил, самую тайную и розовую, чтоб её! И мне не просто хотелось, мне очень нравилось себя убеждать, что это плохо кончится, причём исключительно по твоей вине. Чтобы чувствовать себя самой умной и дальновидной. А открыть, наконец, глаза и разобраться не хотелось ничуть!

Сама не знаю, какой реакции ожидала на это своё заявление, но вряд ли той, которую получила. Рейн повалился на ковёр, давясь смехом. Я развернулась, сердито упирая руки в бока, и даже открыла было рот, но сказать ничего не успела.

— Мы идиоты, — сквозь смех сообщил Рейн, хватая меня за руку и дёргая на себя. — Оба хороши поровну. Так что иди сюда, я открою тебе одну страшную тайну.

— Какую? — тоже начиная улыбаться, спросила я, поудобнее устраиваясь на боку и выжидательно заглядывая в такие близкие сейчас синие глаза.

— Я тебя люблю.

Зажмурившись, как довольная кошка, я улыбнулась во весь рот и перекатилась на спину, блаженно потягиваясь всем телом. Надо было отвечать что-то? Вроде как, но слов почему-то не находилось. Мне было хорошо, легко и слегка весело.

— Значит, я могу рассчитывать и на третий раз? — брякнула я, слишком уж расслабившись, и тут же испуганно прикусила язык.

Да, была такая история, когда-то порядком меня обидевшая. Теперь я понимала, как глупо это было, но тогда всё воспринималось иначе. Почему-то я вбила себе в голову, что речь не о конкретных девушках, а обо всех вообще.

Случилось это позапрошлой осенью, на юбилее факультета. Нас тогда попросту заставили собраться в одном модном клубе. Декан возжелал произнести речь перед всеми своими студентами, а с ним ссориться было себе дороже, так что пришлось пойти. Столик Амира заказывать не стала, поскольку мы с самого начала планировали сбежать, как только Дайес закончит высказываться.

Декан по своей извечной привычке порядком где-то задержался. Амира отправилась к бару, раздобыть нам чего-нибудь согревающего, мы до ужаса замёрзли, торча в очереди у входа. А я осталась ждать у перегородки, отделяющей танцпол от зоны со столиками. Вот так и услышала один презанятнейший разговор.

Орено жаловался на какую-то девицу, с которой неосторожно связался, и теперь никак не может отделаться, потому что она вообразила себе, будто у них серьёзные отношения и всё такое. Рейн на это ответил, что не стоило встречаться с ней целый месяц. Можно делать это не больше двух раз, так он сказал. А с большинством и вообще всего один.

Сам он, между прочим, собственному совету следовал строго. Но вот теперь, глядя на это под несколько иным углом, я сообразила, что ни разу за четыре года не видела его с приличной девушкой. Только с такими, на которых, что называется, пробу негде ставить. Которые курсировали между мальчиками-мажорами, как переходящее знамя, непонятно на что при этом надеясь. То ли на то, что попадётся, наконец, дурачок, который влюбится без памяти, то ли на то, что слухи об этих похождениях до родной провинции не дойдут.

Наверное, и не доходили, не так уж громки обычно бывали эти слухи. И девицы, вдоволь натусовавшись за годы учёбы, а если ума хватало, ещё и наполучав дорогих подарков, возвращались домой, где благополучно находили себе парней и выходили замуж. Сомнительный жизненный путь, но каждому своё.

В общем, в этой бесконечной череде коротких интрижек на один-два раза не было ничего личного. Девицы хотели развлечений и подарков, и платили за это своим телом. Грязь, как она есть.

— Знаешь, — тихо сказал Рейн, — я этим совершенно не горжусь. Ни своими словами, ни своим поведением.

— А ты... знал, что я всё слышала? — сглотнув, уточнила я.

— Увидел, как ты сбегаешь. Трудно было не понять, почему.

Я усмехнулась. И ещё воображала себе, что удалилась с достоинством, когда на деле позорно удрала, кипя от негодования. А ведь сама, между тем, девиц такого пошиба уважала не больше, кабы ещё не меньше. И гадости про них говорить себе позволяла не раз и не два.

— Знаешь, — пробормотала я, — мне бы, конечно, польстило безумно, если бы ты вёл монашескую жизнь в ожидании чистой и вечной любви, но это бы странно выглядело со стороны. И потом, если бы мне подвернулся приличный парень, я бы не стала терять время даром. Так что мы квиты.

— А что? — снова улыбнувшись, поинтересовался Рейн, приподнимаясь на локте. — Ни один так и не подвернулся?

— Представляешь, нет, — развела руками я. — Видимо, на твоё дурацкое счастье. Или на моё.

— Значит, судьба твоя такая: терпеть неприличного меня.

— Это мы ещё посмотрим, — лукаво прищурилась я.

— Нет уж, сладкая, — решительно возразил Рейн, перекатываясь и нависая надо мной так, чтобы заглянуть в глаза. — Что моё, то моё, поздно трепыхаться.

Наверное, это закончилось бы чем-нибудь интересным, уж как минимум приятным, если бы не вмешался телефонный звонок. Шёпотом ругнувшись, я вывернулась из объятий, вскочила и побежала искать в недрах дивана телефон. Нашла, глянула, кто звонит, и сходу выпалила в трубку:

— Никас, если ты просто хотел узнать, как дела, я тебя убью!

— Значит, дела хорошо, — сквозь смех ответил Никас. — Потому спасая свою жизнь уточню: нет, не только за этим. Есть занятная новость. Не зря я велел проследить за журналистом. Теперь мы знаем, что у нас образовалась лишняя проблема.

— Давай, порадуй, — тут же помрачнела я.

— Видимо, парень решил перед побегом подзаработать ещё немного. И теперь Флоранс Миртон в курсе матримониальных планов Орено.

— О... — только и сказала я. — Я так понимаю, к охотником за моей рукой теперь добавятся охотники за моей же головой?

— Верно мыслишь, — до странности бодро согласился Никас. — Это можно будет использовать. Кстати, как там у вас дела?

— Пока тихо, — ответила я, пытаясь сообразить, как же именно Никас планирует воспользоваться желанием баронессы меня убить.

— Ладно, тогда смотри в оба. И звони, если что.

— Угу, — согласилась я, нажимая отбой.

— Напомни, на чём мы остановились? — хитро улыбаясь, спросил Рейн.

* * *

Проснулась я, когда за окном уже сгущались сумерки. Потянулась, кутаясь в одеяло, открыла глаза и обнаружила, что в комнате я одна. Под дверь просачивались свет из гостиной и смутный, едва уловимый вкусный запах. В голову забрела сладкая мечта о романтическом ужине. Стоило, пожалуй, сходить, поинтересоваться меню.

Свесившись с кровати, я подобрала футболку, натянула её и встала. На цыпочках дошла до двери, приоткрыла её и выглянула. Рейна не увидела, но в духовке осталась включенной подсветка. Смотрел, наверное, как идут дела с приготовлением, и отключить забыл. Но сам-то куда спрятался?

Подойдя к плите, я тоже заглянула в духовку. Там запекалось какое-то мясо, щедро засыпанное овощами. Совсем недавно, судя по виду. Машинально отключив подсветку, я огляделась опять. Такое вот типично мужское поведение, если честно: начать готовить что-нибудь, и заняться своими делами. А потом над угольками причитать.

— Рейн! — позвала я.

Ответом была тишина. И она наконец-то заставила меня вынырнуть из расслабленности, вспомнив, где и почему я нахожусь, и что происходит. Зло обругав себя, я метнулась к окну, рванула штору в сторону, прижалась лбом к стеклу, отслоняя лицо ладонями, и всмотрелась в сумерки.

Кольцо ровно светилось голубым. Значит, никто его не тревожил, Рейн где-то в доме. Может, просто ушёл на второй этаж, по телефону поговорить? Глупости выдумываю, поговорить и тут можно, я бы из спальни не услышала. Или решил глянуть, что там? Ещё одно дурацкое самоутешение.

Подняв взгляд, я посмотрела на дома с другой стороны улицы. На сотню метров влево и вправо все окна были тёмными. И с нашей стороны света тоже не было заметно. Мы здесь едва ли не одни. Хорошо это или плохо? Страшно. Мне. Сейчас.

Боковым зрением я неожиданно заметила какое-то движение у дома напротив. Глянула туда и остолбенела, чувствуя, как сердце начало стремительно ускорять ритм. Тёмный силуэт, едва различимый в быстро сгущающихся осенних сумерках, застыл возле угла. Кажется, мужчина, худой и высокий, в длинном плаще. Кажется, он глядел прямо на меня. Сердце толкнулось где-то в горле, колотясь уже бешено, подчиняясь нахлынувшему ужасу.

Я моргнула, чуть тряхнув головой, и видение исчезло, словно и не было. Господи боже, неужто уже галлюцинации начались? Видимо, да. Страх играет с людьми как хочет, нельзя ему поддаваться. Действовать нужно, причём спокойно.

Помянув в раздражении тихим, но очень злым словом Сантера и его привычку объяснять с пятого на десятое, так, что не задав сотни вопросов ничего и не поймёшь, я метнулась обратно в спальню. Никогда в жизни ещё не одевалась так быстро. Уже приводя в порядок волосы, вспомнила совет Декара, схватила сумочку с деньгами и документами, туда же сунула телефон и выскочила в гостиную. Озарённая внезапной нелепой, наверное, в нынешней ситуации мыслью, выключила духовку, на миг застыла, лихорадочно соображая, что делать дальше, и побежала к двери гаража.

Да, Рейн был здесь. Стоял, прислонившись к стене, скрестив на груди руки, и разглядывал машину. На какую-то секунду мне показалось, что он просто о чём-то задумался. Может, пришёл сюда и забыл, зачем, и теперь пытается вспомнить? Со мной такое бывало пару раз. Правда, всегда во время сессии и с жуткого недосыпу.

— Рейн? — тихо позвала я, тронув его за плечо кончиками пальцев, словно обжечься боясь.

Я правда боялась, только совсем другого. Сложная штука подчинение, поди знай, чего ждать. Сантер в самом деле мог бы потрудиться объяснить мне, как оно работает. Если аналогично ментальному, возможно, у меня проблемы. Подчинённый человек настолько сконцентрирован на выполнении приказа, что может и убить того, кто попытается ему помешать. И ведь неизвестно, что он сочтёт помехой...

— Да? — неожиданно, заставив меня вздрогнуть и отшатнуться, откликнулся Рейн, поворачивая ко мне голову.

— Ты что тут делаешь? — севшим голосом выдавила я.

Только сейчас я сообразила, наконец, что он полностью одет. Значит, точно собрался уезжать, а не просто так заглянул за какой-то мелочью. Плохо, ох, плохо... Только бы не запаниковать.

— Соуса бобового нет, — задумчиво ответил Рейн. — Хотел съездить и купить.

— Куда? — озадачилась я.

— Вот как раз об этом и думал.

— Поехали вместе, — осторожно предложила я.

— А чего ты хочешь? Скажи, я возьму.

— Не знаю я, чего хочу, — хмыкнула я. — Там посмотрю и решу. Поехали.

— Поехали, — пожал плечами Рейн.

— Ладно, — растерялась я, подходя к пассажирской двери.

Ситуация выглядела пугающе нормально. Я бы даже поверила, если бы не одна деталь: бобовый соус добавлять было уже в любом случае поздно. Это стоило сделать до того, как мясо окажется в духовке. Мелочь, которую знала я. И которую должен был бы знать Рейн, раз уж взялся за такое блюдо.

— Куда едем-то? — спросила я, глядя на поднимающуюся дверь гаража.

— Посмотрим, — ответил Рейн уклончиво.

Только уже на выезде из посёлка я решилась вытащить телефон и отправить Сантеру сообщение. Пару мгновений потратила, чтобы перебрать и отбросить кучу тёплых слов, которые так и подмывало ему высказать, просто так, от нервов, и написала в итоге всего одно: началось.

Декар оказался не совсем прав, времени у нас было отчаянно мало, несмотря на то, что непосредственно дворцовый переворот был ещё далеко впереди. Но к нему ведь требовалась основательная подготовка. Хотя бы потому, что где-то что-то могло и не получиться, ритуалы штука непредсказуемая, тем более такие сложные. Нужно было оставить запас времени, чтобы при необходимости что-нибудь, а то и всё переиграть.

Ответ от Сантера пришёл быстро, он интересовался, где я. Я посмотрела в окно. Вокруг была темнота, только далеко впереди, на границе дальнего пригорода, сиял огнями большой торговый центр.

Я покосилась на Рейна. Вроде бы всё было нормально, но я шестым каким-то чувством улавливала неправильность происходящего. Хитрая игра, очень хитрая. Наверное, заход в магазин всё же предполагался, чтобы усыпить подозрения. Там, среди вечной толпы и бесконечных рядов витрин, легко потеряться, выиграть время, исчезнуть, пока я буду поглощена покупками. А когда пойму, что произошло, поздно уже будет. Значит, нужно готовиться уже сейчас. Как же называется этот торговый центр, черти бы его взяли?!

Спрашивать об этом у Рейна я остереглась. Если просто хочу купить что-то по мелочи, зачем мне название? Вопрос прозвучит подозрительно. Выходит, придётся как-то выкручиваться. Время таяло, а название на фасаде было не рассмотреть с дороги, пока не подъедем. Разве что...

Разве что Декар сможет отследить мой телефон. Аппарат по идее новый, с навигационным чипом, это не должно быть сложно. Хотя чего это я выдумываю? Он ведь знает, где мы находимся, значит, должен знать и ближайший торговый центр.

Быстро набрав очередное сообщение, я спрятала телефон в карман куртки и откинулась на спинку сиденья, пытаясь успокоиться. Почему-то даже не сомневалась: нельзя сейчас выдавать волнение. В голову полезли мысли о странной фигуре возле дома. Была ли она реальна или со страху мне привиделась? Первое смутно казалось более вероятным, понять бы ещё, с чего. Предчувствие? Опять способности к прогнозированию от стресса обострились?

Пока я перебирала эти невесёлые мысли, мы въехали на парковку. Машин было много, всё-таки суббота традиционный день закупок в таких местах, на всю неделю сразу, всей семьёй. И народу будет толпа. Удачный момент для противника. Но кое в чём и неудачный: на парковку быстро не въедешь и быстро не выедешь, очередь.

Телефон пиликнул в кармане. Десять минут, так написал Сантер. Значит, через десять минут кто-то прибудет мне на помощь. Осталось только не сглупить, не испортить всё, продержаться.

— Ты иди, а я место найду и догоню, — предложил Рейн.

— Куда торопиться? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул и не сорвался. — Пойдём вместе. Хочу тебе кое-что показать.

— Что?

— Не скажу, — прищурилась я, старательно изображая лукавство. — Зачем портить сюрприз?

— Ладно, — неожиданно легко согласился Рейн.

Подозрительно легко. Я прикусила губу, отворачиваясь к окну, глядя на медленно вползающую в поворот цепочку машин перед нами. Десять минут, всего десять, и будет уже легче. Хоть не останусь одна. Почему-то сейчас одиночество меня пугало до дрожи.

Наконец мы приткнулись между когда-то шикарным, а теперь порядком потрёпанным кабриолетом и небольшим грузовичком, принадлежащим, судя по картинке на борту, частной пекарне. Повезло, приметная машинка, проще будет не заблудиться, если она не уедет слишком быстро.

Неожиданно захотелось расплакаться. Просто эмоции вдруг зашкалили, чуть не подчинили себе. Но удалось справиться, сдержаться, вдохнув холодный, пропахший выхлопными газами воздух. Осталось совсем немного, очень скоро всё закончится.

Десять минут. Нет, уже наверное только пять или около того. Мы в людном месте, мне нечего бояться. Торопливо догнав Рейна, я поймала его за руку, просто для самоуспокоения. И пошла следом к ярко освещённому входу в торговый центр. Ожидая чего угодно.