Носящая Лжепечать Общий файл

На какое-то время я забыла о соседе. Но он ни на секунду не выпускал меня из виду. Устав от его назойливого взгляда, я пристально посмотрела на него.

— Чего тебе? — буркнула я.

— Неужели ты больше ни о чем не будешь меня спрашивать? — насмешливо спросил он.

— А смысл? — я пожала плечами и отвернулась. — Я сама скоро узнаю о своей судьбе. Наверное. — Это интересовало меня в первую очередь. А остальное? Надоело вытаскивать из него информацию! Вот честно, просто надоело. Я вновь подошла к раковине и умылась, хорошо что я сегодня не красилась, а то была бы сейчас такой красоткой с размазанной-то косметикой. Я несколько раз повторила про себя, любимую фразу Скарлетт О"Хары из " Унесенные ветром": не буду думать об этом сегодня, лучше подумаю об этом завтра. Пусть и не сразу, но мне все же удалось себя в этом убедить. Все-таки, хорошая вещь — самообман (как будто у меня есть время до завтра!). Успокоившись, я села на кровать и посмотрела на соседа. — Как тебя хоть зовут? — по его лицу я сразу поняла, что он опять хочет огрызнуться, и опередив его, насмешливо бросила. — Неужели нессир и этого не знает?

— Виктор, — хмуро произнес он. Я кивнула и отвернулась. Он не спросил, как меня зовут, а я просто не стала представляться. Надоело! Надоело пытаться с ним нормально поговорить. Хоть наши стычки и отвлекают меня (хмм, все-таки забавно добиваться ответы на свои вопросы, когда оппонент так сопротивляется), но устала от его подчеркнутой ненависти. Я отвернулась и, преодолев брезгливость, легла на кровать. Может, получиться подремать? — с сомнением подумала я. Виктор то и дело поглядывал в мою сторону, но не прерывал затянувшегося молчания. Не делала этого и я. Спустя где-то полчаса дверь в наше отделение открылась, и мы услышали тяжелые шаги. Я сразу села и посмотрела на вошедшего: незнакомый мужчина в форме подошел к моей камере.

— Павлова Алеся? — спросил он. Нет, знаешь ли, Алла Пугачева? — я закусила губу, сдерживая этот ответ, и просто кивнула. — На выход.

— С вещами? — язвительно спросила я. Ну не сдержалась я: язык мой — враг мой. Полицейский хмуро посмотрел на меня и, наверное, поэтому с излишней грубостью дернул мои руки, заводя за спину и надевая наручники. Я подавила вскрик боли от его грубости и с ещё большим усилием сдержала тяжелый вздох, когда наручники на моих запястьях сомкнулись. Я снова заставила себя выпрямить спину, расправить плечи и гордо пошла на выход. Проходя мимо камеры Виктора, я обратила внимание на его удивленный взгляд, но не подала виду.

Меня отвели в комнату для допросов. Почему я так решила? Судите сами: длинный стол в центре, несколько стульев вокруг, голые серые стены, на одной из которых большое зеркало (одностороннее стекло). Вскоре, в комнату вошли нессир с Михаилом. Надо же какая честь, меня будут допрашивать такие важные шишки! Какой же облом их ожидает! Полицейский расстегнул наручники и вышел из комнаты. Я так и осталась стоять и молча ждала того что будет происходить дальше.

— Может, воды принести? — неуверенно предложил Михаил. Я не успела даже удивиться и утвердительно ответить на предложение (пить ужасно хотелось), как нессир разрушил все мои надежды на этот счет.

— Ты ещё ей чай-кофе предложи, — недовольно перебил его нессир.

— Ну раз ты разрешаешь?.. — с иронией сказал Михаил ему и, пожав плечами, обратился ко мне. — Что будешь: чай или кофе? — Я заметила как сморщился неогуманоид, но совершенно не была готова к подобному ответу.

— Заткнись! — рявкнул он на Михаила. Вздохнув, он продолжил более спокойно. — Думаю, тебе лучше выйти.

— Почему? — тот пожал плечами. — Слушай зачем быть излишне жестоким? Во-первых, она все равно ничего не знает о подполье, точнее не помнит! Во-вторых, ты все равно наказывать её сегодня не будешь...

— Хватит, — прорычал Владимир. — Вон отсюда! — Михаил не двинулся. — Выметайся, я сказал. — Тот направился к двери, и когда он был перед самым выходом, нессир с угрозой прошипел ему. — О твоем желании быть помягче с преступником, мы поговорим позже. — Я молча наблюдала за этой перепалкой, не совсем понимая причину заступничества Михаила. Едва за ним закрылась дверь, как Владимир отодвинул для меня стул и предложил (приказал?). — Садись. — Я послушно присела, все ещё обдумывая слова, сказанные Михаилом. Неужели я ему настолько понравилась, что он отважился пойти против нессира? Я поймала на себе задумчивый взгляд Владимира и поспешила сменить направление своих мыслей. Нессир усмехнулся и хотел было что-то сказать, но в этот момент у меня противно заурчало в животе. Надо же, а я и не замечала, что настолько голодна. Я попыталась вспомнить, когда последний раз ела. Ах, да, утром, две чашки крепкого кофе (одна дома, одна на работе). А сейчас уже около четырех часов дня. Нессир нахмурился и сказал. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть в камеру, после того как мы закончим. — и после небольшой паузы добавил. — Правда, сомневаюсь, что ты сможешь есть... — Я посмотрела ему в глаза: это что уже угрозы пошли? Нессир вновь усмехнулся. — Нет, я даже ещё не думал тебе угрожать. — Он сел напротив меня и уставился своими неестественными глазами на меня. После непродолжительного молчания он заявил. — Как я вижу, ты, действительно, ничего не знаешь... Догадываюсь, тебе интересно узнать, что тебя ожидает. — Я отвела взгляд, краем сознания понимая, что это не поможет скрыть моего возмущения. Догадывается он, понимаете ли? Он прекрасно знает насколько мне не терпится об этом узнать! Он, прищурившись, хмыкнул. — Твои догадки были верны: тебя сначала накажут, а потом запечатают. — Он замолчал на миг и немного удивленно продолжил. — О, вижу, тебя уже немного проинформировали по этому вопросу. Интересно... наш Виктор разговорился... — Владимир вновь замолчал, наверное, ждал, что я что-нибудь скажу. Посмотрев на него, я заподозрила, что он что-то прикидывает в уме, что-то просчитывает... Нессир резко посмотрел на меня и очень мягко произнес. — Могу тебя утешить, к моменту "запечатывания", ты уже сама захочешь лишиться всех "человеческих" эмоций, а точнее, будешь согласна на все, лишь бы избавиться от боли. Возможно, ты даже будешь просить побыстрее поставить тебе настоящую Печать Ветра. — Я подсознательно понимала, что он говорит это специально, чтобы заставить меня бояться ещё сильнее. Я также осознавала, что ему сам процесс запугивания доставляет поистине садистское удовольствие. Но ничего не могла сделать со своим ужасом. Я зажмурилась, стараясь отогнать страх. Досчитав до десяти и открыв глаза, я прошипела прямо в лицо неогуманоида.

— Не захочу и не попрошу, даже не надейся. — одновременно я обещала это не только ему, но и себе. Не захочу и не попрошу настоящую Печать! — повторила я про себя с вызовом смотря на Владимира. Он криво усмехнулся, но в его взгляде было что-то ещё (из-за необычности его глаз, невозможно было понять что именно).

— Не стоит обещать того, что не в силах будешь контролировать. — он сказал это совершенно нормальным тоном: без иронии, без сарказма, просто констатировал факт. Но я была не в силах удивиться этому. В этот момент я пыталась убедить себя в том, что в состоянии выдержать все, что мне уготовано. Я смогу, я справлюсь, я сильная! Владимир криво усмехнулся в ответ на мои мысли. Его явно забавляет мой вызов. Конечно, что я могу ему противопоставить, я слабая, ничтожная человечишка, а строю тут из себя Титана. Но я все равно вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Владимир прищурился и тихо сказал. — Хочешь узнать, как мы наказываем Носящих ЛжеПечать? — Нет, не хочу! — в панике подумала я, заметив его самодовольную усмешку. — Хочешь! Ты же ненавидишь неизвестность!.. У каждого преступника свое наказание и его придумываем именно мы, неогуманоиды! Точнее, не придумываем, а читаем в ваших душах. Знаешь, что мы там ищем? — Я не могла отвести взгляда, хотя и понимала, что именно сейчас он выискивает мое наказание в моей душе. — Ваш самый сильный, самый жуткий страх. То чего вы боитесь больше всего на свете. Уже догадываешься, что мы с вами делаем? Правильно, осуществляем в действительности ваш самый ужасающий кошмар!

Глава 4

Чего боюсь я?

Я сразу озадачилась этим вопросом. Ну, помимо "опечатывания"... Хотя, нет, этого я не боюсь, а просто не хочу стать "недочеловеком". Чего же я боюсь больше всего на свете? Я старалась не смотреть на довольного Владимира: он-то уже знает ответ на этот вопрос. Какой самый страшный кошмар мне снился? Неужели, с насекомыми? Я передернулась от отвращения, вспомнив свой сон. Я, действительно, ненавидела насекомых. Трудно передать словами, что я испытываю, увидев какого-нибудь жука у себя в постели. А если я находила какую-нибудь живность у себя в волосах (после лесных прогулок), то начинала визжать и бегать по кругу, прося чтобы кто-нибудь это снял.

И что все это означает? Меня посадят в комнату полную всяких жуков, пауков, гусениц, и других разнообразных насекомых. Я вновь передернулась, представив эту жуткую картину.

— Забавно, но нет, — с легкой иронией сказал Владимир. — Страх перед насекомыми — это просто фобия! Конечно, иногда мы используем и фобии для наказания, если это, действительно, самый сильный страх человека. Но у тебя есть кое-что другое. — он ухмыльнулся и уточнил. — И даже не одно. Есть две вещи, которых ты боишься одинаково сильно... — И замолчал. Испытывает мои нервы на прочность? Или ещё один момент запугивания? Владимир посмотрел на меня и ответил на мой мысленный вопрос. — Не совсем. Я просто обдумываю, как тебя лучше наказать. Какой из твоих страхов реализовать? Чего ты все-таки больше боишься? — Может он наконец-то уже скажет из чего выбирает? — с раздражением подумала я. Владимир, усмехнувшись, встал и подошел ко мне. — А что? Это идея...посмотреть на твою реакцию... — Он дотронулся до моего подбородка, заставляя смотреть ему в глаза. — Первое: ты боишься насилия. — Тоже мне, удивил! Скажите мне, ну кто не боится боли, кто не боится быть избитым?! Ну... может, если только мазохисты. Владимир хмыкнул. — Уточняю, раз не поняла. Ты боишься изнасилования. — Мой мозг несколько секунд отказывался понимать услышанное. Неужели он... они...?! Я отшатнулась от неогума, как от прокаженного. Нет!!! Они не станут! Только не так!.. Они же не могут?! Мои мысли разбегались, как крысы с тонущего корабля. — Почему же мы не можем?! — иронично спросил Владимир, окидывая мою фигуру оценивающим взглядом. — Думаю, желающих наказать тебя таким образом будет предостаточно! — Мой мозг отметил всего лишь одно слово: ЖЕЛАЮЩИХ?!! Неужели все желающие смогут поучаствовать? Я с трудом подавила стон отчаяния, смотря широко распахнутыми от ужаса глазами на нессира. Хотела перевести взгляд, но не смогла. Я сидела как током парализованная, не в силах даже пошевелиться. Владимир же продолжил насмешливо. — Забавно, в 24 года и девственница?! Ждала своего принца? Первый раз только по любви? — Он издевался надо мной, но я даже не могла смутиться. И возмутиться тоже не могла. Сейчас мне хотелось только одного: забиться в самый дальний уголок Вселенной, где меня никто не смог бы найти. Зачем только мне нужна была эта ЛжеПечать?! Стоп!!!! — одернула я себя. — Он ещё только угрожает тебе, а ты уже начинаешь сожалеть об этом... Нет, я не жалею, и никогда не раскаюсь в своем выборе. На лице нессира расцвела самодовольная улыбка: неужели он успел уловить мою неуверенность? Я смогла, наконец, отвести взгляд. Не хотела видеть его торжество.

— А второе? — с трудом прохрипела я, не уверенная, что он сообразит о чем я. Но нессир понял и ответил. Лучше бы уж промолчал.

— Ты боишься того, что твоя семья может пострадать из-за тебя. Что кто-то из твоих родных поплатится за твое преступление, за твой выбор, за твою ЛжеПечать. — он сказал это ровно, без эмоций, просто считывая информацию из моего сознания (или подсознания). Я думала хуже, чем всего какую-то минуту назад чувствовать себя не смогу. Оказалось, могу и еще как! Глаза сами собой закрылись, еле сдерживая слезы. Нет, никто не должен пострадать из-за меня! Не должен!!!! Они не могут! Полиция не может наказать моих родных. Не может!!! Насмешливый голос нессира вернул меня в реальность. — Мне кажется, ты повторяешься! — Я посмотрела на него.

— Вы не можете наказывать других за мое преступление!!!— с отчаянием выкрикнула я. — Они же ни в чем не виноваты!!! Они ни о чем не знали! Вы же... — я не могла подобрать подходящих слов. Вместо этого начала рассуждать логически (нессир ведь это услышит). Диамонги пропагандировали гуманность и человеколюбие. Как они могут наказывать ни в чем не повинных людей?! Если даже отбросить сантименты, то это может испортить им репутацию. Нессир покачал головой.

— Можем! Мы можем! — и эта твердость добила меня окончательно. — Тем более, не думаю, что они ни в чем не виноваты. Наверняка, они замечали за тобой некоторые странности. Твои эмоции, твои слова, твой крем для понижения температуры тела... Все это может быть незаметно для знакомых, друзей, но не для родных. Ты жила с ними бок о бок, и я очень сомневаюсь в том, что они ни разу не заподозрили тебя. Так, что они скорее всего, виновны! Виновны в покрывательстве преступницы. — Я сжалась на кресле, осознавая, что он прав. Дома я позволяла себе (не всегда, конечно) выплескивать эмоции наружу, как радость, так и злость. А крем? Я видела его несколько раз в руках матери, и в панике отбирала. А объятия, поцелуи и т.д., совершенно забыв предварительно перед этим обмазаться кремом? Я ведь частенько ловила на себе странные взгляды родителей и брата. А невестка, так, вообще в открытую говорила, что я люблю их сына, Сережку, больше, чем она сама. Я вспомнила о неогуманоиде и сразу же попыталась подумать о чем-то другом. Но было уже поздно. — Значит, виновны. — Я зажмурилась, сдерживая слезы. Нет, Владимир ни за что их не увидит. Я не заплачу и не буду просить не трогать мою семью. Иначе он назло мне так и сделает. Я постаралась думать о чем-то другом (хотя бы о серых стенах), чтобы он не разобрал мои мысли. Потому что для себя я уже решила, чего я боюсь больше. Все, что угодно, только бы родные не пострадали. Я не смогу себя простить, если с кем-нибудь из родных произойдет несчастье по моей вине. Владимир хмыкнул, и я поняла, что мысли о серых стенах не помогли. — А как же мечты о большой и чистой любви? Да после того, что с тобой сотворят наши стражи порядка ты смотреть на мужчин без отвращения не сможешь! — он не угрожал, а просто констатировал факт. Спустя минуту он уточнил. — Даже после "запечатывания".

— Я знаю, — тихо сказала я, прикрывая глаза. Да, знаю, но ЛжеПечать — это мой выбор, и только я должна из-за него страдать.

— О! — насмешливо фыркнул Владимир. — Какое самопожертвование! — Он подошел ко мне и дернул со стула. Его руки рванули ворот платья. Я вскрикнула от испуга и попыталась оттолкнуть его руки, разрывающие платье до самого конца. Неужели сейчас?.. Но Михаил говорил, что сегодня он не будет наказывать... НЕТ! Не надо! Мысли проносились в голове бешеным хороводом. Я пыталась сопротивляться, уже осознавая всю бесполезность этого. Нессир прижал меня к столу, не обращая внимания на мои попытки отодвинуть его. Обхватив ладонью лицо, он заставил меня посмотреть ему в глаза.