|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Ну, наконец-то! — облегченно выдохнул Фредерик, когда сквозное зеркало, выданное им перед стремительным перемещением во Францию, запиликало простенькую мелодию. — Возвращаемся!
Мортимер вскочил, подхватывая сумку. Темучин крутился рядом, возбужденно мяукая, и мальчик взял его на руки, чтобы не потерялся. Через несколько минут все маги уже стояли тесным кружком, готовясь к активации портала.
Пара секунд мельтешения перед глазами, и вот они уже стоят в специальном приемном круге, огороженном бархатными лентами. Довольно вздохнув (денег на порт-ключ Нимхейн не пожалел, и никаких побочных эффектов вроде норовящего вылезти наружу желудка не было), маги тут же активировали следующий порт-ключ, перемещаясь домой.
Первое, что увидел Мортимер, это две высоченные девушки в крайне необычных нарядах, сверлящие взглядами замерших на каменных плитах пола магов. Прежде, чем его задвинули за спины мужчин, мальчик успел отметить, что выглядят они как-то непривычно. Какая-то странность... Но какая именно, он понять не успел, маги ощетинились палочками и оружием, однако всю возню прекратил один властный окрик.
Фредерик облегченно выдохнул и поклонился.
— Лорд Даркеварр...
— Все в порядке, — подросток подошел ближе и маги расслабились. — Это мои стражницы. Повеление матери.
Маги переглянулись, Мортимер буквально видел, как у них из ушей пар пошел от медленно закипающих мозгов.
— Морт. Ты где там спрятался?
— Я не прятался! — улыбнулся Мракс, спеша приветствовать опекуна. Темучин заорал, тут же взлетая на руки хозяина.
— Все-все, — успокаивающе погладили его по голове и спинке, — я уже тут, можешь жаловаться.
Книзл тут же замяукал, недовольно уставившись в лицо хозяина. Марволо хмыкнул: все эти вопли были абсолютно понятными. Кот жаловался на то, что хозяина не было, на охоту ходить было нельзя, развлекаться нельзя, и вообще все грустно и просто ужасно. Нимхейн сочувственно покивал, почесывая высказывающегося любимца, после чего положил угомонившегося и заурчавшего фамильяра на плечи.
— Мортимер, — улыбнулся Нимхейн, — неужели все было именно так кошмарно, как говорит Темучин?
— Конечно же нет, — пожал плечами мальчик, — было весело. Мы столько всего видели!
— Замечательно, за ужином расскажешь. А пока... Господа, позвольте вам представить моих телохранительниц.
Девушки, стоящие по бокам Нимхейна слегка улыбнулись.
— Это Ова, — девушка в черном с серебряными узорами одеянии слегка поклонилась, — а это Офа, — рука указала на ее точную копию, только в белом с золотыми узорами. — По воле моей Матери они будут хранить мой покой. А теперь... отдых, а затем ужин. После ужина я все поясню.
Все разбрелись по комнатам, Нимхейн вздохнул и направился к себе. За его спиной, на расстоянии двух шагов, неслышно ступали Стражницы.
* * *
После ужина все маги собрались в гостиной и расселись по диванам и креслам. Стражницы стояли за спинкой кресла Нимхейна, лениво поглядывая на присутствующих. Необычные одеяния с широкими и длинными рукавами не давали возможности понять, есть ли у них при себе какое-то оружие, но маги и так дружно решили не испытывать судьбу: с сидхе шутить опасно, а то, что это не люди, было видно.
Гладкие, без возраста, лица, безбровые, с желто-карими, словно темный янтарь, глазами практически без белков. Слишком высокие, не меньше, чем шесть футов. Плавная, не человеческая грация. Они поражали взгляд странной, чуждой красотой.
— Итак, господа, прежде всего, я хочу сообщить вам об изменении своего статуса, — Нимхейн обвел всех находящихся в гостиной спокойным взглядом, Мортимер, сидящий рядом, неожиданно отметил, что с глазами его опекуна что-то не так. Они изменились. Да и он сам тоже изменился.
— Хоть я и остаюсь для этого мира лордом Даркеварр, мое имя теперь Нимхейн ап Нуада, принц крови Дома Алого рассвета. Что это означает? — в гостиной царила гробовая тишина, никто даже не шевелился, только Темучин тарахтел, млея от ласк хозяина.
— Это означает, что Андрамелех выжег свою кровь и более не имеет на меня никаких прав. Равно, как и вся его семья и подданные.
Фредерик с друзьями переглянулись, на их лицах проступило явное облегчение и радость от такой новости. Нимхейн понимающе усмехнулся.
— Затем... Принцесса Нуала и принц Нуада приняли меня, как своего сына. Я больше не сирота.
— Поздравляем, милорд, — тут же вежливо поклонился Фредерик, его примеру последовали остальные. Мортимер неожиданно напрягся, хмурясь. А что с ним? Не успел Мракс задать вопрос, как Нимхейн повернулся к нему.
— Изменение моего статуса на тебя никак не влияет, Морт. Ты как был моим воспитанником, так и остался.
Мальчик облегченно вздохнул. Фредерик прокашлялся.
— Милорд?
— Да?
— Значит ли это, что нас больше не побеспокоят... оттуда? — маг крайне выразительно посмотрел на пол. Даркеварр рассмеялся.
— Оттуда, — подросток бросил взгляд на ковер, — гостей больше не будет. Я не представляю теперь для той стороны никакого интереса.
— А для какой? — въедливо поинтересовался маг.
— Сидхе. Темный двор... Слуа.
— Что совой об пень... — еле слышно пробормотал Гарольд. Нимхейн пожал плечами.
— В принципе... Да. Впрочем, не все так страшно, как кажется...
— Все еще страшнее? — угрюмо уставился на опекуна Мракс.
— Можно и так сказать, — улыбнулся подросток.
— И кто вы теперь, господин? — подался вперед Гарольд, не обращая внимания на шикающих на него товарищей.
— Сидхе-слуа. Как мои родители.
Сообщив еще несколько интересных новостей, парень распустил собрание и пошел разговаривать с Мортимером в кабинет, а мужчины остались. Маги молча переглядывались. Слов, если честно, у них не было. Фредерик жевал губами, раздумывая на крайне простую и логически вытекающую из всего услышанного тему: сейчас бежать, или дождаться момента, когда их хозяин уедет в Хогвартс?
Странно. Мысль о том, что их наниматель, а в будущем — весьма вероятный сюзерен является демоном-полукровкой, они как-то переварили. Не сразу, но переварили. И тут вдруг новая напасть. С одной стороны, знать, что оттуда их больше не побеспокоят — весьма отрадно. С другой... Правильно сказали: что совой об пень, что пнем об сову.
Теперь у них в нанимателях сидхе. И мало того, что принадлежащий к Темным дворам, а их на самом деле немало, это общее название для определенного типа этих волшебных созданий, так еще и слуа. Изначальные чудовища Хаоса... Гарольд уже просветил своих товарищей о том, что это означает.
Дела обстояли паршиво. Если с демонами, как ни странно, можно было бороться, это даже магглы делали, причем успешно, то вот с сидхе экзорцизм не пройдет. В отличие от демонов они были родственны этому миру, хоть и жили в других, поэтому изгнать решившего поразвлечься сидхе просто невозможно. Разве что убить.
Вот только человеку это практически не под силу. Нет, если ему дадут оружие, выкованное сидхе против сидхе, то может, что и выйдет, но... Ни магглы, ни маги ничего не могли противопоставить тем, кого когда-то, да и сейчас тоже, почитали как богов. А всем известно — вера творит чудеса.
В том, что все очень серьезно, можно было убедиться, взглянув на телохранительниц. Такие положены только принцам и принцессам крови, причем не всем, а исключительно наследникам. Стражницы у принцев, Стражники — у принцесс. Очень практично и удобно, во многих отношениях.
— Что делать будем? — поинтересовался Фредерик, меланхолично прихлебывая давно остывший чай. Гарольд развел руками.
— А куда мы денемся?
Слитный вздох послужил прекрасным ответом.
* * *
Мортимер внимательно разглядывал сидящего напротив Нимхейна, оценивая произошедшие с его опекуном изменения. А их было немало. Начать стоило с самой примечательной детали облика подростка, на которую невозможно было не обратить внимание. Золотые, как расплавленный металл, радужки, расплылись практически на все белки, их почти не было видно, кроме того, цвет изменился. Теперь это было похоже на янтарь с золотым напылением, густеющим к краям, выглядело потрясающе. Немного изменились скулы и подбородок, кроме того, у Мортимера создалось впечатление, что Нимхейн слегка подрос.
— А...
— Лишних деталей в организме больше нет.
— Почему? — изумился Мортимер. Нимхейн пожал плечами.
— Сначала отвалились рога с хвостом. Крылья поменялись. Однако, примерно на третий день изменений неожиданно отвалились и они. Было... неприятно. Впрочем, в этом есть как отрицательные, так и положительные стороны.
— Ну, насчет положительных можно сразу догадаться: ничего не мешает, да и одежда, — прищурился Мортимер. — А какие отрицательные?
— Теперь у меня нет веера, — подчеркнуто грустно вздохнул Нимхейн, — мух, опять-таки с комарами удобно гонять было... И не только мух!
— А... — Мракс помялся, но все-таки решил спросить, — как тебе...
— Мать и отец? — остро взглянул на мальчика Даркеварр. — Необычно. Но... Это... Замечательно, — тепло улыбнулся парень. — Это просто замечательно, хотя есть и свои нюансы.
Мракс помимо воли скользнул взглядом по сидящим по углам кабинета сидхе.
Да уж. Нюансы. Те мелочи, которые кардинально меняют глобальное. Впрочем... Это немного не его проблемы.
* * *
Прибытие в Хогвартс прошло тихо и практически незаметно. Все равно у Нимхейна с Мортисом были отдельные апартаменты, а значит лишнего шума никто не поднимал, что не помешало сплетням разлететься со скоростью звука.
Разумеется, маглорожденные ничего не поняли. Не все, конечно, но основная масса. Догадывались те, кто жил в обществе, пронизанном отголосками старой религии: ирландцы и уэльсцы. Особенно ирландцы. С молоком матери впитывающие легенды, байки и реальные истории, сведения о которых дошли сквозь года, обитатели Зеленого острова, что магглы, что маги, истово верили в волшебство и Волшебный народ.
Про Нимхейна и так шушукались, а тут некоторые намеки и предположения получили материальную форму.
Директор только довольно щурился: он смог пережить Даркеварра-демона, значит, и Даркеварра-сидхе он тоже как-то переварит. Какие перспективы! Какой престиж!
Появление в школе представителя столь высокого общества сразу добавляло несколько пунктов к репутации в невидимой "Табели о рангах". Хогвартс и так достаточно хорошо котируется на рынке соответствующих услуг, а теперь, когда все могут видеть, а то и пощупать (самые дурные или восторженные, а то и первое и второе разом) идущего по коридору самого настоящего принца, за которым следуют Стражи...
Скажем так. Это очень поспособствовало повышению интереса личностей с тугими кошельками. Ведь представители высшего общества хотят не только дать своим потомкам прекрасное образование, они хотят и соответствующее окружение. И если этого окружения нет... Хм. Вполне можно перейти на домашнее обучение.
Прошло не больше недели с тех пор, как под своды древнего замка ступили ноги сидхе, а Диппет уже получил несколько приглашений на приемы в те дома, в сторону которых раньше только смотреть мог. И облизываться.
Нимхейн тем временем вел себя как прежде. Чуточку отчужденно, но вполне доброжелательно. Беседовал с неожиданно появившимися почти друзьями: равенкловцы и слизеринцы не забыли лекцию о Мерлине. Присматривал за Мраксом. Постоянно изучал какие-то книги. Тренировался со стражницами.
И равнодушно проходил мимо просто вибрировавшего от напряжения Дамблдора.
Незапланированная лекция аукнулась магу самым неожиданным образом. Равенкловцы, получившие дозу знаний, не успокоились, пока не получили подтверждение рассказанного: у кого-то были знакомые, у кого-то — библиотеки, еще кто-то имел родню в Отделе Тайн...
Передергивание фактов любителям точности не понравилось.
Стремящиеся найти истину везде и во всем, последователи Ровены не погнушались даже пошуршать по магловским хранилищам знаний, благо не настолько уж многие маги презирали обычных людей. Были и экстремально и радикально настроенные, были равнодушные, были и более менее доброжелательные.
Как везде.
Посмотреть на свою историю с другой стороны оказалось неожиданно интересно и познавательно. В гостиных и коридорах закипели споры. Ну а так как ученики привыкли докапываться до самого дна, а потом зарываться еще глубже, то версии выдвигались самые дикие, а факты предоставлялись самые убойные.
Как ни странно, но Дамблдора такое рвение почему-то не слишком радовало. Однако у него получить внятный ответ возможности не было: уж что-что, а болтуном он был знатным. Говорить мужчина умел. Долго. Красиво. Ни о чем, и обо всем сразу. Его ответ был ни "да", ни "нет", и даже не "не знаю". Ничего определенного.
Альбус умел запутывать людей.
Нимхейн даже не сразу просек, что же именно делает профессор, ему понадобилось много времени, обдумываний и консультаций, прежде чем парень сообразил, что происходит.
Если Альбус не хотел дать твердый и определенный ответ, но и соврать откровенно вариантом не являлось, также, как и отмолчаться, то мужчина поначалу начинал задавать вроде как наводящие вопросы, затем показательно сомневался, затем начинал размышлять и философствовать, рассматривая проблему с разных сторон и топя ее в лишних деталях, потом обязательно интересовался мнением собеседника, ждал его предложений, и только потом отечески смотрел, неопределенно улыбаясь.
К этому моменту человек, беседующий с Дамблдором, уже размышлял так, словно не он задал вопрос, а ему задали. Он сам рассуждал, прикидывал варианты, приходил к своим выводам, и заканчивалось тем, что у беседующего появлялась твердая уверенность в том, что ответ он получил.
Ведь это было собственное мнение человека.
При этом Дамлдор не просто вовсю пользовался поверхностной легилименцией, считывая мысли и мониторя настроение, он еще и был неплохим психологом, отлично понимающим как направлять разговор в нужную ему сторону.
Нимхейн пока даже не знал, как ему в принципе на это чудо природы реагировать. Да, он вмешался в события, которые должны были произойти согласно смутным воспоминаниям канона, но если честно, то лезть непонятно куда, только потому, что он что-то там знает?
Его вмешательство было случайным. Если бы он пошел на Косую аллею чуть позже. Или раньше. Или прошел мимо. Или еще что. Вариантов много... Бросаться на баррикады из чувства противоречия? Потому что "попал" и обязан нанести добро и справедливость? А кто докажет, что события канона правдивы? Или что он помнит их правильно?
В последние пару дней одолевшее Нимхейна философское настроение пару раз даже чуть не испортило ему аппетит.
То ли погода, то ли ностальгия, то ли просто дурь в голову ударила.
Мортимер в отличие от своего опекуна, такой фигней не маялся. Он грыз гранит науки, потихоньку знакомился с окружающими, и перерывал библиотеки, отыскивая сведения о сидхе.
* * *
Нуала улыбалась, читая очередное послание от сына. Вечно юная красавица была довольна своим поступком: усыновление так внезапно появившегося мальчишки сразу решило множество проблем.
И создало новые.
Разрывом отношений с Андрамелехом и явным недовольством демона сидхе не тяготилась. Пусть он и силен, но и она не слаба. Недаром герцог решил нагадить исподтишка, а не вступать в прямое противостояние. Его попытка потерпела поражение, послужив к вящей пользе Дома Алого рассвета, но это не значит, что Нуала забудет. Также, как и Нуада.
Впрочем, до демона у них руки еще дойдут, а пока стоило сосредоточиться на более активных врагах.
Зашевелились их давние враги: Дом Полуденного огня. Эти Светлые, вечно задирающие нос, постоянно пытались уколоть близнецов, намекая на отсутствие детей и наследников. Потомков демона за таковых они не считали, впрочем, как и сама Нуала — они полностью пошли в отца, их, считай, и не было, что давало повод говорить о неплодородности правителей двора, и о том, что отсутствие супругов или фаворитов крайне подозрительно.
Сама Нуала ничего подозрительного не видела, но информировать о своей личной жизни и предпочтениях не считала нужным. И очередное приглашение на бал по поводу вхождения в возраст совершеннолетия пятого по счету Наследника Дома Полуденного огня даже не восприняла за мелкий укол. Пусть хвастают!
Главное не количество — а качество, а вот с этим, по мнению сидхе, у Светлых были проблемы.
Она дочитала письмо, и задумчиво покосилась на приглашение. Принять? Почему бы и нет... Тем более, никто за пределами Дома о появлении у нее сына не знает. Будет кое-кому сюрприз!
Приняв решение, принцесса довольно щелкнула пластинами веера: надо посоветоваться с Нуадой. Пора представить Нимхейна.
* * *
Для Даркеварра появление на столике письма от родителей стало довольно неприятным сюрпризом.
Ну вот что это такое?
Постоянно из огня да в полымя! То пришествие демона по его душу, то визит сидхе с теми же целями.
Так и тянуло воскликнуть: доколе?! Доколе все это будет продолжаться?!
Увы, сейчас Нимхейн мог только пищать и лезть в пасть удава. Никакого другого выхода не было и не предвиделось. Пусть он и стал Наследником — первым и единственным, судя по всему, от тирании старших сидхе это его не спасет.
Пока живы Нуада и Нуала, Нимхейн всегда будет в подчиненном положении. Что поделать, издержки положения, впрочем, так не только у сидхе. Любая семья — это всегда немного монархия, и зачастую совсем даже не демократия. Просто в случае с Нимхейном дело обстоит достаточно жестко.
Нимхейн обязан выполнять распоряжения родителей, и не возникать. Все-таки, они лучше знают, и с их опытом ему еще долго не конкурировать. И не стоит спешить обретать независимость.
Хотя сделать это достаточно просто: прожить три года, три месяца и три дня без какой-либо помощи от кого-то, полностью самостоятельно, уйдя из отчего дома только в том, что надето на тебе, без единого гроша в кармане или артефактов.
Всего лишь.
Нимхейн на такие подвиги был решительно не готов.
Хотя и мог.
После обучения у Нуады он мог уйти голым и босым и не просто выжить, а жить на широкую ногу. Но, опять-таки, зачем? Что это ему даст, кроме глупого превозмогания?
Ничего.
Никакого смысла, к тому же от одной мысли о таком ужасе Нимхейн тут же затосковал по своему замку, слугам и книзлу.
Не. Ну его.
Особенно, если учесть, что придется бросить Ову и Офу.
Сестры-близняшки были первыми Стражницами, выбравшими Нимхейна в качестве своего Принца.
Без приказа Нуалы или Нуады, полностью добровольно, как и положено. Ведь Стражами не назначали, это было личное решение сидхе.
Этот пост давал огромные привилегии и налагал большую ответственность. Стражи или Стражницы не просто охраняли своего подопечного или подопечную, они практически становились подобием семьи. Сидхе, избравшие этот путь, жили в одном доме с принцем или принцессой, обеспечивали комфорт и уют, охраняли не только здоровье и жизнь, но и психику (по мере возможности), исполняли поручения, а также становились любовниками.
Если рождались дети (а это была неимоверная редкость), они считались полностью законными, а сидхе приобретал статус супруга или супруги, но только по желанию.
И верность Стражей была неоспоримой.
Нимхейн для ныряния в постель пока что был слишком молод, однако и Ова, и Офа оценили потенциал Наследника и приняли решение подождать. Что такое пяток лет для бессмертных существ? Мелочь, пролетят — не заметишь. Зато они самые первые, за время, проведенное в мире смертных, они успеют узнать своего повелителя получше, и их шансы на счастливое будущее будут повыше, чем у остальных, которые присоединятся к Стражницам позже.
С какой стороны не посмотришь — всюду хорошо.
Нимхейна такое положение дел тоже устраивало целиком и полностью. Прыгать в кровать он не спешил, не настолько сумасшедший, вначале вырасти надо, а потом уж строить из себя супер-мачо.
А чтобы этот знаменательный момент настал, предстоит обсудить грядущее празднество со Стражницами. Девушки обожали почесать языком, и ни одна новость не пролетала мимо их прелестных ушек.
Получив развернутый отчет о Летних дворах, нравах, которые там царят, а также о том, как именно проходят балы у сидхе, Даркеварр глубоко задумался. Благо, было над чем.
Это будет не просто визит. Это будет представление Нимхейна в качестве сына Нуалы и Нуады. Громкое заявление о том, что их кровь сильна, что они могут произвести на свет Наследника. А для практически бессмертных существ данный пункт был неимоверно важен.
Это люди плодились с легкостью, и то не все. Короткая жизнь в обмен на способность иметь много детей.
У сидхе все обстояло гораздо печальнее. Они были бессмертны, обладали совершенным здоровьем, имели красоту, мозги и отменный сексуальный аппетит. При этом, редко кто мог похвастать наличием нескольких потомков, рожденных от другого сидхе. С полукровками дело обстояло чуточку лучше, но не настолько, чтобы бежать и валить в койку первое попавшееся существо.
Именно поэтому легенды и мифы повествовали о приобретении Наследников самыми неимоверными способами.
Сидхе удочеряли и усыновляли подходящих полукровок. Проводили ритуалы, буквально создавая и одушевляя големов — техники клонирования, как называл их про себя Нимхейн. Проводили магические опыты. В общем, извращались, как могли.
Поэтому никто даже спрашивать не будет, откуда у Нуалы взялся сын. Что тут сказать — вырос. Как гриб под дождем.
Вот вчера не было, а сегодня есть. Смотрите и завидуйте, неудачники!
Нимхейн был уверен, что попутно его родители сделают еще много чего, достигнув поставленных перед собой целей, но интересоваться не спешил. Рано ему в политику лезть, и так, по уши измазался в этом болоте. Одно происхождение обеспечило неприятностями и прочим по самое "не могу", и это только если учитывать Род Даркеварр. Про сидхе и говорить не приходится.
Хорошо хоть принц и принцесса относятся к нему, как к ребенку, не требуя ничего сверх того, что он знает и умеет. Да, над ним не сюсюкают и сопли не вытирают, но и бросать в воду, чтобы посмотреть, как барахтается с надеждой выплыть, тоже никто не спешил.
Сейчас Нимхейну помогали адаптироваться, и сестры оказывали в данном процессе существенную помощь. Ова и Офа рассказывали сплетни, слухи и факты, помогая ориентироваться в иерархии домов сидхе и слуа, политике Дворов и взаимодействии с другими расами. Учили тем мелочам, про которые не пишут ни в одном учебнике, но которые знакомы всем, выросшим в определенной среде.
Да, Даркеварр получил благодаря усилиям Нуады прекрасное образование, вот только оно было ориентировано больше на члена демонической семьи, а не на Наследника престола. И теперь парень успешно ликвидировал лакуны в знаниях, попутно помогая своему воспитаннику адаптироваться в мире магии, и следя за Альбусом.
Последний откровенно ставил в тупик.
Поначалу.
Однако чем дальше Нимхейн наблюдал, тем больше понимал, что Дамблдор явно увяз в какой-то игре с далеко идущими целями и неизвестным составом игроков, и стать объектом данной игры парень совершенно не хотел.
А вот у Альбуса были прямо противоположные желания. Он хотел быть игроком, стремился к контролю над окружающими, и любое, даже мельчайшее изменение планов мужчину явно напрягало и злило. До обретения отстраненного благодушия смешанного с холодным азартом Дамблдору было еще далеко, да и опыта присутствовало поменьше, что не мешало декану Гриффиндора стараться изо всех сил.
Нимхейна он пока за врага не считал, и парень благодарил за это свою удачу, посоветовавшую вести себя, как умный, но избалованный и полный осознания своей крутости и значимости подросток. Даже критика Альбуса отлично вписывалась в этот образ — он слизеринец, ему положено.
Да и не слишком-то он критиковал. Так, щелкнул пару раз зубами, изображая укус, и все. Продемонстрировал гонор чистокровного — и никто данному факту не удивился. Не он один такой ершистый.
Впрочем, об этом он поразмышляет позже, а пока надо заняться более приземленными проблемами. А именно — к его Стражницам начали подкатывать некоторые личности, мнящие о себе невесть что.
Вот этого Нимхейн не мог понять. Сестры совершенно не скрывались, не прятали внешность под гламуром, подправляя черты лица в сторону более привычного глазу людей вида. Красавицы так и не соизволили хотя бы одеться в более скромную одежду, демонстрируя впечатляющимся ученикам похожие на японские или древне-китайские одеяния. Высоченные, элегантные, они выглядели экзотическими игрушками богача, и некоторые подростки, переживающие все радости пубертатного периода, начали грызть удила.
Идиотов даже не останавливал тот факт, что Нимхейн совершенно не скрывал статус дам — Стражницы.
Они не были ученицами, а значит, в глазах избалованных подростков,являлись кем-то вроде прислуги, то есть можно завалить в койку и употребить по назначению, а возможные проблемы решаются золотом или стиранием памяти. Или смертью, в особо тяжелых случаях.
Если честно, то Нимхейн ожидал что— то подобное, вот только ошибся с личностями идиотов. Он думал на необразованных маглорожденных, особенно детей богатых родителей: наглых, считающих, что за деньги можно купить все, что угодно. Вопрос лишь в цене.
Как ни странно, но именно полукровки и маглорожденные стали испытывать к нему наибольший пиетет после обнародования статуса. Они жили в обычном мире, а Британия все-таки монархическая страна, и тут подобострастное отношение к аристократии впитывают с младенчества. Нимхейн со Стражницами воплощал сказки и предания об Артуре, Мерлине, рыцарях и добрых королях, и полукровки (не все) с маглорожденными просто лопались от гордости, что они живут под одной крышей со сказочным существом, олицетворением королевского величия.
Воспитанные же в магическом мире смотрели на Нимхейна со свитой несколько по иному. Подавляющее большинство предпочло держаться на расстоянии, ограничиваясь добрососедскими отношениями: вежливые кивки, мелкая помощь в виде знаний. Не больше.
Оставшиеся...
Вот с ними было хуже.
Чистокровные, сходящие на этой почве с ума, они считали себя пупами земли, привыкнув, что могут творить что угодно, и не бояться последствий: магия все исправит. У них были власть, деньги, магия и влияние, они выросли на рассказах о предках, получивших в жены или мужья волшебных существ (далеко не всегда по любви или хотя бы законно), и видеть каждый день воплощенное искушение и не протянуть к нему руки?
Невыносимо.
Особенно наглыми были семикурсники, готовящиеся к выпуску, среди которых выделялся Процион Блэк.
Насколько Нимхейн смог узнать, все Блэки были с придурью, просто кто-то больше, а кто-то меньше. Они были вспыльчивыми, упрямыми и эгоцентричными, просто потом им приходилось хоть как-то держать себя в руках: не они одни в обществе такие крутые.
Процион, после неудачной попытки наезда при поступлении Нимхейна в Хогвартс немного притих, но надолго его не хватило. Ему хотелось гулять, квасить и валить в койку доступных женщин, а в школе с этим было очень строго. Мало того, что все под надзором, так еще и охранная система замка бдит: чай не идиоты его строили.
С чего Блэк так зациклился на близняшках, Даркеварр не понимал и не хотел понимать, единственное, о чем попросил девушек — не убивать идиота, так, вразумить. Можно покалечить — вылечат.
И Офа, и Ова впечатлеными не выглядели, хотя Процион был парнем, хоть куда: высокий, красивый, да и мозгами не обделен. Однако для Стражниц он не существовал. Променять принца на мага, пусть и будущего возможного лорда? Фу. Себя не уважать.
Тем более, они были заняты: готовились к будущему торжеству.
Блэк, на которого обращали внимание не больше, чем на пустое место, медленно, но верно закипал, пока не произошел взрыв.
Субботним вечером Нимхейн против своего обыкновения выполз в общую факультетскую гостиную, в роскошном домашнем наряде и с чашечкой кофе в руке. Рядом так же медленно дефилировал Мортимер, греющий руки об чашку с какао, затуманенными глазами уставясь на плавающую в коричневой массе розовую зефиринку. Мальчик мысленно настраивался неторопливо выпить горячую дозу счастья и радости, а затем как следует насладиться жизнью, нырнув в кровать до утра. Мортимер рассчитывал хорошо выспаться и отдохнуть. В воскресенье можно будет продолжить это чудесное занятие. Почему бы и нет? Позавтракать. Почитать книгу. Заняться ничегониделаньем. Сколько возможностей! Какой широкий выбор!
Выполнив задуманное, Мортимер вяло попрощался с парочкой таких же сонных слизеринцев, и направился к одеялу и подушке, погрузившись в царство Морфея, отмечая краем сознания закрывшуюся дверь в комнату его опекуна.
Спал слизеринец крепко, а вот утром его ждало потрясение.
Когда умывшийся и причесавшийся Мортимер вышел в маленькую гостиную, составлявшую часть принадлежащих ему и его опекуну апартаментов, то изумленно уставился на лежащий посреди ковра тихо поскуливающий сюрприз.
Процион Блэк, собственной персоной.
Мортимер моргнул, протер глаза, решив, что ему мерещиться. Блэк не исчез. Осторожно подойдя и потыкав в скрученного в бараний рог парня, мальчик убедился в реальности происходящего, пожал плечами и сел на диван рядом со снисходительно ухмыляющимся Нимхейном, потягивающим чай из своей любимой чашки.
Ова и Офа небрежно прислонились к стене, делая вид, что абсолютно ни причем, пряча кисти рук в широченных рукавах шелковых одеяний.
Нимхейн щелкнул пальцами, перед Мортимером появился столик с чайничком, чашкой, и парой теплых бриошей.
— Что произошло? — не выдержал мальчик, и Даркеварр, едва не хихикающий, поделился подробностями.
Как оказалось, Процион Блэк не так давно пережил личную трагедию. Парень, готовящийся стать выпускником, уже с год пытался обаять одну прекрасную когтевранку, но процесс шел со скрипом. Девушка была мало того, что очень красивой, так еще и умной, кроме того, она давным-давно была помолвлена и свадьба должна была состояться в ближайшие пару лет.
Навязчивое внимание буйного Проциона раздражало и причиняло неудобства. Кроме того, невзирая на попытки петь серенады и поразить богатством и длинным хвостом благородных предков, стенающий о своей безответной любви Процион был совсем даже не верным воздыхателем.
Он стоил глазки маглорожденным, прекрасно зная, что если что, бучу поднимать некому, а также являлся постоянным клиентом борделя для клиентов с тугим кошельком. Естественно, утаить эти грешки было невозможно, и в один не слишком прекрасный для Блэка день его неприступная любовь застукала парня "на горячем", чем и воспользовалась, как поводом для пинка под зад и удара в нос.
Не привыкший к отказам слизеринец взвился было на дыбы, но жениху девушки надоел этот фарс, и Лорду Блэк отправили письмо с описанием пикантных подробностей.
Проциона пропесочили так, что тот несколько дней сидеть не мог, а спал только на животе — Блэки всегда славились суровым воспитанием членов семьи. Оклемавшись, Процион с трудом принял реальность, в которой ему нельзя делать то, что хочется, и попытался применить энергию к чему-то другому.
К ученицам лезть теперь было чревато, бордель расположился в Лондоне, и открывать в Хогсмите филиал не спешил. И так не отличающийся покладистостью характера Процион постепенно дошел почти до точки кипения, получая отлуп со всех сторон, но неожиданно нашел новый объект для очаровывания.
Прекрасные сидхе.
Пусть парень получил прекрасное образование, пусть он знал границы дозволенного, Блэки всегда отличались некой сумасшедшинкой, и Процион не стал исключением.
Близняшки мелькали перед его лицом каждый день: красивые чуждой, непривычной красотой, они манили, словно огонь мотылька, и устоять перед искушением было невозможно. Особенно для того, кто и сопротивляться не хотел.
Вначале Процион попытался идти проторенной дорогой: бравировал происхождением и богатством, длиной родословной и наличием в жилах крови не только людей. Когда это не помогло, попытался изобразить из себя искушенного мачо, и вновь не преуспел: близняшки только выглядели юными и невинными, на самом деле имея многовековой опыт за плечами.
Потуги цыпленка изобразить из себя павлина, распускающего хвост, выглядели в их глазах откровенно жалко. Возможно, если бы сидхе не являлись Стражницами, они и отнеслись бы к парню благосклонно, проведя с ним ночь или две, но верность Журавлей принадлежит только их принцу и никому более, и это даже не обсуждается.
Проциону снова отказали, и Блэку это не понравилось. Он бурчал, злился, наблюдал за сестрами. Возможно, до эксцесса дело бы не дошло, но кто-то приволок контрабандную выпивку, Процион хорошо принял на грудь, и у не умеющего пить парня окончательно сорвало тормоза.
На что надеялся слизеринец, попытавшись прижать Ову в пустынном коридоре к стене, Нимхейну было непонятно, но результат этой встречи Даркеварру, как и Мортимеру, понравился.
Сидхе даже не стали использовать магию.
Они просто настучали по организму идиота руками и слегка ногами, после чего скрутили, связав придурка "ласточкой", и ушли отдыхать. А чтобы страдающий от боли в поломанных руках и ребрах Блэк не оглашал окрестности своими воплями, вбили ему в глотку кляп из его собственного шарфа.
Процион провалялся на полу, синея и опухая, всю ночь, и теперь радовал глаз леопардовой окраской шкуры, хорошо хоть специфические ароматы убрали магией.
И теперь Нимхейн пытался сообразить спросонья, что же ему делать с недоумком. Сестры к парню претензий не имели: не будешь же ты обижаться на шавку, пытающуюся лаять и лезущую с не совсем приличными намерениями. Пнешь, разве что.
Пока Процион не пытался навредить их подопечному, для близняшек маг был кем-то вроде насекомого. Пусть летает где хочет, главное, чтобы под ухом не жужжал.
Самому Нимхейну тоже было фиолетово. Этот урок Процион и так на всю жизнь запомнит, но вот усложнить ему жизнь, не делая лишних телодвижений, можно.
К Лорду Блэк отправилось очередное послание с пузырькам воспоминаний очевидцев, а также свидетельскими показаниями, и ужас в глазах Блэка показывал, что дома ему будут не пальчиком грозить.
Вызванный Диппет только неодобрительно поджал губы при виде чудной картины, а вот блеск в глазах Дамблдора Нимхейну не понравился, и он тут написал еще одно письмо с предупреждением.
Через пару дней шумиха улеглась, но в большей степени не из-за того, что про скандал забыли, а потому, что Нимхейн случайно обронил замечание, что скоро отправится на бал в один из Светлых дворов.
Школа забурлила.
Предположения звучали со всех сторон, ученики обсуждали, как же может проходить бал у сидхе, а внимательно наблюдающий за Дамблдором Нимхейн отметил непривычно задумчивый вид мужчины.
Время шло, пока не наступил час "Икс".
На зимние каникулы Нимхейн с Мортимером уезжали с удовольствием, еще не зная, что вскоре произойдет то, что кардинально изменит течение этой истории.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
