|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Что. Это. Такое? — медленно и внятно спросил Рауль Ам. Указывать на экран ему не требовалось, все и так видели, что там показывают.
— Яблонька, — беспечно ответил Себастьян Крей.
— Я и так вижу, что не березка! Откуда она здесь взялась?! — начал Ам таким тоном, что даже его заместитель ощутил настойчивое желание куда-нибудь спрятаться.
— Ну привезли мы, а что? Мы загрязнили эндемичную флору планеты? — довольно-таки издевательски спросил Мартин Янсон.
Все знали, что кроме пары суккулентов собственной флоры у Амои нет и не предвидится. Оранжереи и парки под защитными куполами можно было не учитывать.
Рауль помолчал, потом спросил почти нормальным голосом:
— Ну и как она там у вас растет?
— Да ничего, воды только надо много. Но это не страшно, мы конденсат собираем...
— А ветры?
— Так посмотри! Это же наша старая свалка звездолетов, — улыбнулся Себастьян и ткнул пальцем в экран. — Мы их постепенно растаскиваем на металлолом, площадочка отличная нашлась, там не дует почти. Как раз между посадочными опорами "Гордости Амои", помнишь ее?
— Еще бы я ее не помнил... — вздохнул Рауль.
— Ну мы и решили, памятник так уж памятник, — торжественно возгласил начтранс, и все напряглись, потому что от этого тона ничего хорошего ждать не приходилось. — Новое прорастает сквозь старое, и когда-нибудь...
— Она у вас вымерзнет зимой, — мрачно сказал Ам.
— Не-а. Вы что думаете, она тут первый год? — опрометчиво ляпнул Мартин.
— Та-ак... — протянул Рауль и бросил на Алана убийственный взгляд. — Откуда саженец?
— С Терры, — понурился Мартин. — Из самых заморозо... зо... устойчивых мест. Она кривенькая, но в этом году на ней было одно яблочко! Правда, кислое, аж жуть!
Он показал фото, и Рауль взялся за голову.
— Кретины! — сказал он. — Идиоты! За экспорт растения со Старой Терры вам такое устроить могут...
— Кто? — спросил Себастьян, демонстративно хрустя яблоком. — Ты? Не ожидал!
— Я серьезно говорю. Забыли скандал с зоопарком?
— Справедливости ради, тех зверей на Амои притащили не мы, — напомнил Себастьян. — И этот саженец с Терры мы не привозили.
— А откуда растение?
— Оттуда, — фыркнул Крей. — Кое-кто грыз яблоки, сунул огрызок в карман, пошел проведать "Гордость Амои"... А потом оно проросло. Не выпалывать же было?
— А что у вас там за земля? — сделал охотничью стойку Ам.
— Обычная. Плюс ржавчина от старых кораблей. И вообще, Рауль, это дичок. Его привить надо, но мы не умеем. И привоя все равно нет.
— Так... — тот взялся за голову. — Про землю и происхождение деревца я все понял. Но как оно умудрилось зимовать там...
— Три года, — подсказал Мартин. — Только его правда бы привить, а то яблоки жрать нельзя!
— Я повторяю вопрос...
— Укутывали упаковочным материалом по методу нашего старого механика, — фыркнул Себастьян.
— А растет оно на песке?
— Обижаешь! — оскорбился Мартин. — Мы туда самосвалов пять удобрений вбухали.
— И откуда продукт? — елейным голосом спросил Рауль, и теперь уже Алан схватился за голову.
— Так из зоопарка, — простодушно ответил воспитанник начтранса. — Его там девать некуда, а мы машины подогнали и того... Ноэль рад был до смерти, что мы его избавили от продуктов жизнедеятельности. — Он помолчал и уточнил на всякий случай: — Я имел в виду его подопечных.
— Мартин, ты это ел? — не обращая внимания на мелочи, нахмурился Ам. — Яблоко, я имею в виду? Ты сказал, оно кислое?
— Попробовал, — дипломатично ответил тот. — Семена же мои!
— Немедленно ко мне на осмотр все, кто вкусил этого... — Рауль неприятно улыбнулся, — запретного плода.
— Да мы же это... удобрение только от нормальных животных брали! Терранских! Чтоб аутентично было! — отбивался Мартин, но тщетно.
Противостоять Раулю не мог даже Себастьян. Либо же просто не хотел.
— Конечно, насчет культивирования яблоневых и прочих рощ в наших пустынях я еще подумаю, — сказал Рауль наконец, — но кое-кто мог бы вести себя более ответственно. Ты уже взрослый, Мартин, об этом ты помнишь, я надеюсь?
— Еще б я забыл, — буркнул Мартин. — Но вы уж нашу яблоньку не трогайте! Знаете, как я хотел, чтоб у Себастьяна было свое дерево? Не в кадке, не в оранжерее, а настоящее!
— Ага. Дом у меня, считай есть, — ухмыльнулся начтранс, — сын тоже, даже несколько, если всю ораву считать. Теперь вот и деревом обзавелся, жизнь прожита не зря! Ну, мы свободны, что ли? Работы полно... Рауль?
— Да езжайте уже, — махнул тот рукой и продолжил, обращаясь уже к Алану: — Гляди, что они вывезли из зоопарка! На состав посмотри!
— Однако... Думаешь, с этим может что-то выйти?
— А ты не видел результата? — Ам кивнул на фотографию яблоньки. — Если уж у этих любителей что-то выросло и даже начало плодоносить, то...
— То у нас есть все шансы, — заключил Грасс.
— Именно. Так что за работу!
*
"Хочу в космопорт." Эта мысль билась в мозгу Теодора Крейда уже который день, но сейчас влияние ее было особенно сильно. Лекции по истории всегда казались ему скучными, но сегодня преподаватель превзошел самое себя.
— Что там у тебя? — шепнул сосед, и Теодор мгновенно загородил свой планшет плечом. Надо же так непозволительно забыться!
— Ничего, каракули, — буркнул он, отворачиваясь и с большим сожалением стер движением руки четко прорисованные профили Себастьяна, Мартина, Эрле... и Ким.
Теодор и сам себе не мог объяснить, отчего ему так приятно рисовать ее вьющиеся волосы. Может, потому, что у остальных, кроме разве что Себастьяна, они были почти что прямыми?
"Хочу в космопорт", — снова подумал он и нарисовал грузовой корабль. А рядом — яхту, маленькую и изящную рядом с таким соседом. Подумал, набрал пару команд, и яхта начала стартовать, обгоняя тяжеловесный грузовик, раз за разом.
— Ну ты даешь! — сказал сосед, и Теодор едва сдержал ругательство, которым во множестве обучился в космопорте. Опять зазевался, куда это годится?
— Очень скучная лекция, — произнес он и убрал с экрана свои художества.
— Да-а... — сдержанно зевнул тот. Преподаватель не обратил на них никакого внимания.
Остаток занятия Теодор просидел, не двинувшись с места. Хватит с него чересчур глазастых соседей! Перебраться в дальний угол аудитории, что ли? Пожалуй, придется... Кое-кто из преподавателей удивится, ну и ладно! Теодор Крейд давно их ничем не баловал, пусть порадуются хоть такой малости.
Он тосковал невыносимо. Никто, а уж тем более он сам, не мог предположить, что тоска по внешнему миру окажется настолько болезненной. "Хочу в космопорт", — думал Теодор, едва открыв глаза, и с трудом сдерживался, чтобы не повторить эти же слова фурнитуру, пришедшему помочь ему одеться. Да он давно научился одеваться самостоятельно, видел же, как делает это Мартин и сам Себастьян, сам потренировался, чтобы не ударить лицом в грязь... И умел держать язык за зубами. Его обещали взять в космопорт снова, но... Время шло, а ничего не происходило.
С Эрле Теодор увидеться не мог. Разве только случайно, мельком: Блонди и Сильверы не пересекались на занятиях. Надо было постараться, чтобы ускользнуть от фурнитуров на другой этаж и хотя бы посмотреть на нежданного товарища (а в этом Теодор не сомневался, к Эрле он прикипел очень быстро). Того тоже не забирали, а раз так, значит, просто не могли этого сделать — работа не позволяла. Счастливые взрослые, у них столько интересных занятий!
"Ладно! — решил Теодор, обдумав варианты. — Сделаю. Я обещал не пакостить слишком сильно, но это-то будет ерунда!"
Кто сказал, что ребенок не сумеет приготовить простейшие красители? При условии, что у него будет доступ к некоторым химикатам (а он есть всегда, надо лишь поискать), а еще у него имеется богатая фантазия и отличные знания...
Теодору и не нужны были какие-то сложные краски, он управился в три цвета, вполне в стиле древних пещерных людей.
— Это безобразие! — гремел директор. — Это никуда не годится!
Конечно, это никуда не годилось. Художества Теодора, даже закрашенные толстым слоем штукатурки, проявлялись снова и снова. Если честно, на такой эффект он не рассчитывал, но был рад, что всколыхнул это унылое болотце.
Теодор осторожно покосился в сторону, поймал взгляд Эрле и едва заметно улыбнулся. Он был уверен, Сильвер это заметит. И еще он знал: Эрле может связаться со старшими, и безумно ему завидовал. Но может, если нахулиганить вдосталь, старшие все же вспомнят и о нем?..
Увы. Никто ни о чем не вспомнил.
На время все улеглось, а потом рядом с рисунками Теодора вдруг возник старинный символ — "пацифик": круг, а внутри что-то вроде куриной лапки.
Сам Теодор опешил, потому что ничего подобного не рисовал. К тому же, творчество его неизвестного соавтора легко удалили со стены. Вот тогда Теодор заинтересовался по-настоящему, и в следующий заход нарисовал голубя мира. Ну... голубей он видел только на картинках, но не был уверен, что это именно то, что надо, и в итоге птица получилась похожей на птеродактиля. Впрочем, Теодор считал, что это мелочи, главное — идея!
Стереть его птеродактиля... то есть голубя опять-таки никто не сумел. Как ни надраивали фурнитуры стену, птица проявлялась все ярче. А еще через несколько дней рядом с нею появился целый выводок... хм... можно сказать, птенцов. Очевидно, неизвестный тоже имел крайне смутное представление о голубях и тем более птеродактилях, да и рисовал намного хуже Теодора, поэтому от настенной росписи первое время шарахались. Особенно фурнитуры по вечерам: краска слабо флуоресцировала, и в приглушенном освещении стая неведомых созданий выглядела довольно-таки жутко.
Директор рвал и метал. Разумеется, подозрение первым делом пало на Теодора, но в его пользу говорило несколько фактов. Во-первых, никаких следов красок в его комнате не обнаружилось (он держал их совсем в другом месте, прятать что-то у себя было просто глупо!). Во-вторых, в приливе вдохновения он разрисовал стены в двух других корпусах, куда, по идее, мог попасть только с кем-нибудь из взрослых. Конечно, память о том, как Теодор забрался в систему вентиляции, была еще свежа, но он тогда пообещал больше туда не лазать, а даже директор признавал, что мальчик — хозяин своему слову. (Разумеется, о технологическом люке под лестницей в подвал Теодор никому не рассказал. Эту тайну, доверенную ему Себастьяном, он хранил как зеницу ока, потому что другого такого удобного хода пока не обнаружил, хотя был уверен, что таковой имеется.)
Теодора могли выдать только две вещи. Первое — это высота расположения рисунков. Все-таки он был еще невелик ростом, а как ни тянись, выше определенного уровня самодельной кистью не достанешь, таскать же с собой стул невозможно — тяжело и можно наделать шума. Второе — это само качество изображений. Как уже было сказано, рисовал Теодор отменно, и, хотя он изо всех сил старался не афишировать этих своих умений, кто-нибудь мог заподозрить неладное. Впрочем, пока обходилось...
Этой ночью Теодор снова собирался на дело. Ему удалось раздобыть довольно длинную рейку, и теперь он собирался исправить кое-что в своих художествах во втором корпусе, а именно первый из возможных факторов провала: дорисовать кое-что повыше. Он понимал, что получится не слишком аккуратно, но важен сам факт наличия такого изображения, а не его красота.
Пробираясь к лестнице, Теодор пытался понять, кем же может быть его таинственный соавтор. Вряд ли это кто-то из старших, они никогда на такое не пойдут! Сложно представить, что в интернате окажется второй Мартин Янсон... Случись такое, он давно проявил бы себя, в этом Теодор не сомневался, благо был наслышан о похождениях старшего приятеля.
Взрослым и тем более фурнитурам подобное вообще в голову не придет. Однокашников Теодор прекрасно знал и был уверен: никто из них не рискнет повторить его подвиг! Тогда кто? Это точно был воспитанник из его, первого корпуса, потому что во втором никаких добавлений к граффити не появлялось. (В третий Теодор давно не наведывался, там имелся крайне бдительный фурнитур, который его чуть было не застукал.) Но это и логично: вряд ли кто-то еще знает о тайном ходе в другой корпус...
Может быть, это не Блонди, а кто-то из элиты рангом пониже? Вдруг у них тоже кто-то заскучал?
"Это было бы здорово", — подумал Теодор, аккуратно прикрывая за собой люк, вытаскивая из ниши рисовальные принадлежности и начиная осторожно продвигаться вперед.
Очень не хватало фонарика: ход не освещался, и тут было не слишком уютно. Фонарик, однако, раздобыть не удалось. Взрослый мог бы подсветить дорогу наручным коммом, да у Теодора имелся только ученический муляж. Надо было озаботиться подобным снаряжением еще в космопорте, но в тот момент мальчику было не до экипировки для тайных вылазок!
"Да, это было бы здорово, — повторил он про себя. — Только как выяснить, кто это может быть? Поговорить бы с Эрле, он много чего знает и замечает, но к нему не подберешься, слишком уж заметно..."
Имелась еще одна зацепка: неизвестный свои художества подписывал, чем явно давал понять, что не прочь познакомиться поближе. Это была одна-единственная буква — "а", да и ту непросто было различить в ужасающей мазне. Теодор, однако, был достаточно наблюдателен, чтобы увидеть ее, и теперь ломал голову, кому бы мог принадлежать этот инициал либо фамилия.
Он знал только одного Блонди по фамилии Ам, но как-то сложно было предположить, что это его рук дело! (Тут Теодор представил, как величественный Второй Консул ночью тайно пробирается в интернат и вдохновенно расписывает стену, и невольно хихикнул. И подумал, что Ам-то, наверное, нарисовал бы птеродактиля намного лучше неизвестного художника.)
Подходящее имя имелось еще у Алистера Мэрта, но и его сложно было заподозрить в порче интернатского имущества, равно как и Алана Грасса. Взрослых Блонди вообще можно было не принимать в расчет, Теодор это прекрасно понимал, но не мог не пофантазировать на этот счет, больно уж забавные вырисовывались сценки...
Всех Блонди в своем корпусе Теодор знал, ни у кого подобных инициалов не имелось, да и склонностей к нарушению порядка тоже. Может, это в самом деле Сильвер или даже Ред? Себастьян вроде бы упоминал, что один Ред фактически замещает своего начальника, так почему бы и нет? Теодор был слишком плохо знаком с элитой ниже классом (за исключением Эрле), а потому ничего не мог утверждать наверняка. Разве только одно: неизвестный, скорее всего, старше: его рисунки располагались немного выше собственных художеств Теодора. Ну или он просто долговязый: случается и такое, хотя обычно элита не сильно различается ростом. Но взять, к примеру, Вернера Дирка (Теодор его видел) — он чуть не на полголовы выше Себастьяна!
Он остановился и прислушался. В металлической трубе легким эхом отдавались его шаги.
"Раньше эха не было, — сообразил Теодор и замер, едва дыша. Воцарилась тишина. — Показалось?.."
Он двинулся дальше, стараясь ступать как можно тише и ведя рукой по стене — так проще было считать повороты, чтобы не заблудиться... и вдруг с размаху налетел на что-то сравнительно твердое и теплое.
— Ой... — невольно выдохнул он, едва удержав равновесие.
— Ай! — ответили из темноты.
И вдруг зажегся свет. Очень тусклый — света фонарика едва хватало на то, чтобы разглядеть что-то в радиусе метра, но всё же...
Сперва Теодору показалось, что кто-то ради шутки установил в переходе зеркало, и в это зеркало он и врезался. Впрочем, он тут же сообразил, что оказавшийся напротив мальчик ни капли на него не похож, и насторожился.
Тот, второй, был заметно крупнее Теодора и, наверно, в самом деле постарше. Лицо у незнакомца оказалось не слишком-то привлекательным (Теодору опять вспомнился Вернер Дирк): губы тонкие, подбородок массивный, скулы высокие, нос довольно длинный. И глаза у мальчишки были как орудийные дула (Мартин показывал Теодору главный калибр на "Гордости Амои") — темно-серые, непроницаемые. А таким взглядом, наверно, он даже взрослого мог бы остановить, что уж говорить о ровеснике! Правда, в этот раз он остановил, скорее, телом...
А самое главное, он оказался Грином. Темные волосы даже в этом освещении отливали густой изумрудной зеленью. А Грин — это, конечно, один из массы Шатенди, теоретически они подчиняются Блонди, но... Но Грины — военная элита элиты, пусть это и дурной каламбур, об этом мало кто знает. Теодор знал, и думал теперь, к добру ли эта встреча?
— Вот я тебя и поймал, — сказал незнакомец спокойно.
— А кто ты такой? — так же спокойно поинтересовался Теодор.
— А какое это имеет значение?
— Я... — начал Теодор, но Грин вдруг прижал палец к губам и выключил свет.
— Пошли, — сказал он в темноте. — Тут рядом.
Теодор помедлил — вдруг ловушка?
— Если ты решил, что это ловушка, то подумай, зачем такие сложности? — скучным голосом произнес незнакомец. — Я знал, где ты появишься, мне нужно было только сообщить фурнитуру или воспитателям, и тебя бы приняли на выходе отсюда.
— А тебе поверили бы?
— Мне — поверили бы, — в тон ему отозвался мальчик. — Я же идеальный ученик. В отличие от некоторых.
Теодор невольно прыснул. Положительно, новый знакомый начинал ему нравиться.
— Идем, — Грин осторожно тронул его за локоть. — Держись за меня и не шуми.
— Я не знаю этого ответвления, — тихо сказал Теодор, взявшись за его пояс.
Грин шел практически бесшумно, и Теодор позавидовал было, а потом вспомнил, что успел разглядеть в тусклом свете фонарика: тот ведь без обуви!
— Оно просто не было тебе нужно, — спокойно ответил незнакомец. — А я знаю, что тут можно говорить спокойно, и нас никто не услышит.
— Уверен?
— Да.
Снова вспыхнул свет, еще более тусклый, мигающий. Здесь пересекалось несколько ходов, и Теодор с изумлением увидел цветные пометки на каждом из них. Похоже, не только он не терял здесь времени понапрасну!
— Твоя работа? — спросил он зачем-то.
— Чья же еще? — пожал плечами Грин и коснулся пальцем одной и отметок. — Я думал выцарапывать значки, чтобы можно было ориентироваться в темноте, ощупью. Но это долго — инструмент поди найди. Да и скрежет слышно.
— А просто запомнить проходы не проще?
— Проще. Но на одну только память полагаться опасно.
Воцарилась тишина, только где-то неподалеку шелестел огромный вентилятор, затягивая воздух: в тоннеле ощущался сквозняк.
— Кто ты? — требовательно спросил Теодор наконец.
— А ты?
Они замолчали, мрачно глядя друг на друга. Первым заговорил Грин.
— Батарейка вот-вот сядет, учти. Еще немного, и мы останемся в темноте.
— Ничего, я помню, как отсюда выбраться, — ответил Теодор.
— Но ты не знаешь, кто я.
— И где взял фонарик, — кивнул тот. — Кстати, где?
— Из стандартного набора фурнитура. Их меняют каждые полгода, и если не зевать, можно стянуть кое-что. Правда, мне давно уже не везло. И батарейки не заменишь, фонарики одноразовые.
— У тебя просто сноровки нет, не то раздобыл бы еще, — снисходительно улыбнулся Теодор.
— Возможно, — без тени эмоций ответил второй мальчик. — Но у меня есть свет, а у тебя нет. И я тебя все-таки вычислил.
— И как же?
— Да просто, — сказал тот, сел и прислонился спиной к стене. — Свет погасим или как? У меня еще есть парочка про запас, но лучше их поберечь.
— Не гаси, — попросил Теодор, устраиваясь напротив. Ему важно было видеть лицо собеседника. — Ну так как ты меня нашел? Я понимаю, что вычислил по граффити, но... Ты догадался и никому не сказал, почему?
— А зачем? — приподнял бровь незнакомец. — Никакой выгоды.
— Будешь шантажировать? — мигом ощетинился тот.
— Смысл? Что с тебя взять? Сейчас — нечего, вырастешь — все только посмеются, если услышат о такой истории.
— Но тогда...
— Мне просто было интересно, — старший мальчик прикрыл глаза. — Сумею я тебя поймать или нет. Все-таки моя специализация. Видишь, сумел.
— Ну все-таки скажи, как? Чтобы мне снова не попасться... гхм...
— Да ты попадайся, — великодушно разрешил тот. — Больше я тебя ловить не стану. Уже не интересно.
— Ах вот значит как... — Теодор почувствовал себя уязвленным. — И все равно, расскажи! Если я тебе уже не нужен, то какая разница, узнаю я или нет?
— О... — незнакомец улыбнулся. — Это было здорово. Понимаешь, я был уверен, что никто из моего корпуса на такое не способен.
— Так-таки и никто? — нахмурился Теодор. — Ты знаешь всех?
— Более-менее хорошо — всех Гринов... ну, мы с вами не пересекаемся, — и Блонди. Остальных тоже неплохо.
— Но как?! Ты же не можешь с ними общаться, разве нет?
— Не могу. Но я умею слушать и слышать... — Грин едва заметно улыбнулся. — Особенно важно слушать фурнитуров, они всегда сплетничают, и у них есть связь с другими корпусами. Ну а выводы сделать несложно. В общем, повторяю, я был уверен, что в моем корпусе никто не рискнет разрисовать стену, поэтому там ничего не добавлял. Только в других корпусах, откуда мог проникнуть неизвестный.
— Но это ведь невозможно, — подпустил шпильку Теодор.
— Я тоже так решил. Вчитался в правила и увидел последнее дополнение: "Воспитанникам запрещается проникать в вентиляционные короба и канализационные коллекторы". Дополнению всего полгода, значит, кто-то это сделал. Этот кто-то — не дурак, чтобы повторять такие действия, следовательно, между корпусами есть другие пути сообщения, и их можно найти. Я и нашел.
— Долго искал?
— Долго, — честно сказал старший мальчик. — Техническая документация, к сожалению, для воспитанников закрыта. Но я попытался представить, где инженеры спроектировали ходы, вот и... Это все-таки часть моей специализации.
— А караулить сколько пришлось? — Теодор насторожился, услышав о специализации, но решил выяснить подробности позже.
— Несколько недель. Я же не знал, когда именно ты появишься. Вычислил только, что по времени — где-то между двумя ночи и четырьмя утра.
— А... как?
— По времени высыхания твоей краски, — чуточку высокомерно бросил тот. — Не думай, что ты один разбираешься в химии. Мне так это вообще положено.
— Зато я один умею рисовать, — не удержался Теодор, — это явно не твоя сильная сторона!
— Ничего, я зато чертить умею, — пожал плечами Грин.
— А зачем ты оставлял подписи?
— Я знал, что ты авантюрист, иначе ни за что не полез бы в чужой корпус и не стал бы там безобразничать. А еще ты наверняка любопытен, поэтому непременно попытаешься найти меня, — ответил мальчик. — Так и вышло.
— А если бы я не нашелся? Если бы ни в первом, ни в третьем корпусах не оказалось такого вот...
— Я бы разочаровался в своих дедуктивных способностях и способности собирать информацию и нарисовал что-нибудь в своем корпусе, — пожал он плечами. — Это недолго.
Они замолчали. Фонарик светил все тусклее.
— А если честно — зачем ты меня искал? — спросил Теодор.
— Хотел с тобой познакомиться. Мне было интересно.
Кажется, это оказался первый в этом интернате, который говорил "интересно" или "не интересно". Впрочем, доверять ему Теодор не собирался. Мало ли...
— Ты столько дней подряд караулил меня? Не высыпался, наверно?
— Я приучился спать понемногу, — ответил старший мальчик. — И урывками. Нас этому специально учат. Гм... на истории особенно хорошо спится.
Теодор невольно хихикнул. Засмеялся и тот, второй, и скоро они, зажимая рты, привалились друг к другу. Впрочем, Теодор тут же отстранился и спросил:
— Ты меня точно не сдашь?
— А как ты себе это представляешь? — спокойно спросил тот. — Я сумею предъявить косвенные доказательства, и только. А то, что я лично встретился с тобой в этой трубе... Этот факт свидетельствует и против меня тоже. Был не на месте, не спал, залез куда не надо. Мне нет смысла тебя выдавать — так я себя подставлю.
— Тогда я не понимаю, зачем ты вообще начал меня искать. Ну, кроме того, что тебе было интересно, — добавил Теодор, подумав.
— Всё просто, — ответил Грин. — Я выстроил теорию на основе косвенных улик и подтвердил ее. Это здорово. Ты — мое лучшее расследование.
— Я не твое расследование, — буркнул уязвленный Теодор. — А будешь так разговаривать, вообще ничего тебе не скажу!
— Чего, например? Имени? Я и так знаю, ты Теодор Крейд.
— Откуда?
— Сопоставил дополнение к правилам и директорскую речь полгода назад, — с удовольствием ответил тот. — Ну ладно... Я верю, что ты не будешь болтать. Меня зовут Винтер Аск.
— Ну и имечко, — фыркнул Теодор.
— У тебя не лучше. Так ты хочешь узнать, куда ведет эта труба?
— Еще бы!
— Тогда приходи на это место послезавтра, — серьезно сказал Винтер. — В обычное время. Если меня не будет, значит, я не смог незаметно удрать.
— То же самое, — кивнул Теодор. — Но рано или поздно мы встретимся!
— Можно было бы на стене написать, если не застанешь, но у тебя фонарика нет, ты не увидишь, — вздохнул Грин. — А с собой у меня только этот, он вот-вот сдохнет. Хотя... на то, чтобы пару слов разобрать, его хватит!
— А ты как будешь в темноте выбираться?
— К себе дойду, не заблужусь. В новые места лучше со светом идти, — сказал Винтер. — А то меня так однажды чуть в вентилятор не затянуло. Хорошо, он не на полную мощность был включен, а то бы...
Теодор невольно вздрогнул.
— Они же все в защитных коробах, — сказал он.
— Не все, — покачал головой Винтер, недовольно поморщился и убрал выбившуюся прядь волос обратно за ухо. — Есть кое-где, в очень старых тоннелях, агрегаты без защиты. Вернее, решетка есть только снаружи. Наверно, тогда никто не думал, что кто-то может подобраться изнутри.
— А ремонт как же?
— Выключают, — пожал тот плечами, — иначе никак. Неужели в работающий механизм кто-то полезет?
— Да, в самом деле, — вздохнул Теодор. — И теперь всё больше роботы этим занимаются.
— Ага. Так что осторожнее на нижних ярусах, — предостерег Винтер. — Я туда без страховки вообще не хожу, и то кое-куда страшно соваться.
— А я думал, ты смелый, — не удержался Блонди.
— Смелый, но не идиот же, — парировал Грин. — Есть там местечки... Могут и не найти, если застрянешь.
— Ты хочешь сказать, что вдвоем не так опасно? — прищурился Теодор.
— А до тебя только что дошло? Я думал, Блонди, даже такие мелкие, умнее!
— А вот на "слабо" меня брать не надо, — вспомнил тот уроки Мартина. — И вот еще... Ты же не намного меня старше?
— На полтора года по моим расчетам, — ответил Винтер.
— Ты всё время говоришь о своей специализации.
— Разве?
— Да, — кивнул Теодор и принялся загибать пальцы. — Сперва ты просто о ней упомянул, потом сказал об инженерном деле, химии, дедукции, уликах и расследованиях. Так что же у тебя за специализация такая?
— А сам не догадаешься? — Винтер едва заметно улыбнулся.
— Если только примерно, — вздохнул тот. — Я всего перечня не знаю, особенно по вашей части. Какой-то военный специалист, да?
— Ага. Аналитика, подготовка операций, руководство ими... что-то из этого. Что именно мне больше подходит, определят позднее, — серьезно сказал Винтер. — А ты в какую область метишь?
— Будто ты не знаешь, — улыбнулся Теодор.
— Я догадываюсь, но полной уверенности нет. Транспортная система?
Теодор молча кивнул, а потом сказал зачем-то:
— Снаружи здорово. Мир такой огромный!
— Я знаю, — огорошил его Винтер. — Правда, только по виртуальной реальности, но ведь многие и этого не видят... А теперь давай расходиться, время!
— Послезавтра на том же месте?
— Да. Держи фонарик. Смотри, чтоб не отобрали.
— Ни за что, — заверил Теодор, — краски же не нашли.
— Кстати, потом поделишься оригинальной рецептурой, — фыркнул Винтер. — Иди!
— Ага, до встречи! — ответил тот и выключил свет.
В темноте ему было даже проще ориентироваться.
*
Следующие сутки Теодор провел как на иголках, с трудом пережил еще один скучный день, а ночью...
Винтер не пришел.
Не было его и на следующую ночь, и снова, и так — до конца недели, и Теодор терялся в догадках: что могло случиться? Винтера поймали, и теперь он под строгим надзором? Или он заметил слежку и решил переждать, чтобы соглядатаи уверились — он само послушание и дисциплинированность?
Мысль о том, что Винтеру он в самом деле больше не интересен, Теодору в голову отчего-то не приходила. Вдвоем ведь всяко безопаснее лазить по старым заброшенным тоннелям, которые, наверно, и на планах интерната не вдруг отыщешь! Сколько раз его перестраивали? Наверно, даже директор толком не знает...
Но ожидание не может длиться вечно, и наконец Теодор в слабом свете фонарика разглядел на стене короткую надпись: "Завтра. Захвати еды".
Это его, мягко говоря, удивило. Вряд ли Винтера посадили под домашний арест на хлеб и воду, как в какой-то древней книжке! А будь так, разве смог бы он пробраться сюда... причем под утро, разглядел Теодор мелко написанную дату и время. Что же случилось?
С просьбой Винтера возникли некоторые проблемы, потому как потребовать ужин к себе в комнату Теодор мог, а вот во что его переложить? Впрочем, он вышел из положения, соорудив коробочку из пластиковой папки: когда-то очень давно, в раннем детстве, как и все, он учился складывать фигурки из бумаги, вот и пригодился вроде бы никчемушный навык! Правда, Теодор подозревал, что эта тара может подтекать, но тут уж ничего поделать не мог, герметизировать швы ему было нечем. Вернее, кое-что имелось, но в тайнике, до которого еще нужно было добраться.
На этот раз он заранее озаботился тем, чтобы не шуметь, но Винтер все равно заметил его первым.
— Принес? Молодец! — сказал он.
— Ты откуда знаешь?.. — выдохнул Теодор. Он старался задерживать дыхание, крался тише мыши, но, похоже, не преуспел.
— Запах чувствую, — ухмыльнулся Винтер в темноте.
— А ты почему пропал? — требовательно спросил Теодор. — Тебя заметили?
— Нет, — судя по едва заметному движению воздуха, тот покачал головой. — Не заметили. Я был очень занят.
— Чем же?
— Скоро узнаешь, — Винтер взял его за рукав. — Не отставай. Пока пойдем так, потом свет зажгу, там пройти не так-то просто... А ты ботинки с собой взял?
— Ну раз они на мне, то, наверно, взял.
— Гм... А почему ты так тихо ступаешь? — заинтересовался тот. — Я думал, ты разулся.
— Две пары носков поверх натянул, — фыркнул Теодор.
Вообще-то он подумывал оставить обувь возле входа, но потом решил: мало ли, куда придется влезть? Босиком он ходить не привык, а напороться на какую-нибудь ржавую железку — приятного мало!
— Соображаешь, — не без уважения произнес Винтер и двинулся вперед. — Давай за мной, только помолчи пока. Я тебе покажу кое-что интересное...
Болтать и не вышло бы: Теодор старался не уронить свою ношу, а вдобавок запоминал все спуски и повороты. Кое-где пришлось пробираться на четвереньках, но наконец ход расширился.
— Я думаю, это старая вентиляционная шахта, — шепнул Винтер едва слышно. Любой звук здесь усиливался многократно, и даже легкий сквознячок, гонявший по полу какой-то мусор, звучал настоящим ураганом. — Случайно ее нашел.
— Зачем ты полез в эту нору? — так же тихо ответил Теодор, вспомнив путешествие.
— Я в нее провалился, — вздохнул Грин. — Мог сразу выбраться, но стало интересно, что там дальше... И вот, видишь...
Он посветил фонариком: тоннель был больше, чем все, где доводилось бывать Теодору.
— Выхода нет, — сказал Винтер. — Там, справа, глухая стена. Вон там и там, наверху — вентиляционные отдушины, они ведут на поверхность.
— Ну понятно, иначе откуда тут сквозняку взяться?
— Да. Но туда никак не взобраться. Да и выходы наверняка закрыты.
— И смысла в этом нет, — добавил Теодор. — Что бы мы стали делать снаружи?
Винтер кивнул и развернулся.
— Я думаю, когда-то это был подземный гараж, — сказал он. — Только его давно забросили.
— Похоже, — кивнул Теодор, присмотревшись. — Вон там вроде бы места для аэрокаров, да? Освещения нет, но это вот — что-то вроде прожектора. И указатели... А там что?
— Технический колодец, — пояснил Винтер. — Идем, нам как раз туда.
— И твое "интересное" тоже там?
— Да. Только тише, а то напугаешь...
Теодор двинулся за ним по пятам, недоумевая, что такое может оказаться в заброшенном техническом колодце?
— Иди ближе, — Винтер взял его за руку. — Осторожно, не оступись. Гляди вниз...
Теодор присмотрелся. Света фонарика едва хватало для того, чтобы рассмотреть какую-то темную массу внизу, на куче мусора. Пахло из колодца отвратительно.
Масса вдруг шевельнулась, и Теодор невольно отпрянул.
— Оно живое?!
— Тс-с-с... — шикнул Винтер. — Да, живое. Где там твои припасы? Не потерял?
— Нет, конечно! Держи.
— Эй! — чуть громче окликнул Винтер. Причудливая акустика этого места искажала его голос до неузнаваемости. — Ты жив еще?
Существо вдруг посмотрело вверх — глаза блеснули на свету.
— Пока не сдох, — хрипло ответило оно и закашлялось. — А тебе что?
— Держи, — сказал Винтер, взял у Теодора коробочку и осторожно уронил ее вниз. — Не очень много, но сколько удалось достать.
Тут он покосился на подельника и добавил едва слышно:
— Я тебя попросил, потому что оголодал уже.
— Так ты ему отдавал... — Теодор осекся.
— Да. Но этого мало. Он, сам посмотри, покрупнее нас с тобой, — улыбнулся Винтер.
Что верно, то верно: теперь Теодор рассмотрел, что там, внизу — человек. Не ребенок вроде них с Винтером: хоть элитники и крупнее обычных детей, и развиваются быстрее, этот неизвестный был заметно больше. Теодору показалось, что ростом он должен быть примерно с Эрле, а значит, это не взрослый человек, а подросток. Но как он сюда угодил?
— Я думаю, он забрался через вентиляционную шахту, а когда пытался найти выход, провалился сюда, — негромко произнес Винтер, словно прочитав его мысли. — Вылезти оттуда он не может. Ногу повредил. А даже если бы и нет...
Теодор помолчал, потом спросил:
— И сколько он уже там сидит?
— Он сам не знает, не может посчитать — тут во времени не сориентируешься. Но когда я его нашел, он еле-еле шевелился от голода.
— Значит, несколько дней — это уж точно... Как же он без воды?..
— Как раз вода там есть. Видел, на полу лужица блестит? Подтекает откуда-то, а может, это конденсат.
— Ясно... передать воду было бы сложнее, чем еду, да?
Винтер кивнул и потянул его прочь от зияющего провала.
— Что дальше-то? — шепотом спросил Теодор.
— Не знаю, — честно ответил тот. — Кое-как кормить мы его сможем, но и только.
— А с ногой у него что?
— Понятия не имею. Он сказал, что наступать на нее почти не может, и она здорово распухла. Вывихнул или сломал, наверно. Я ему принес кое-что из аптечки, он кое-как перевязку сделал, обезболивающее есть, но надолго ли его хватит?
— Ясно... — Теодор почесал в затылке.
— Думаю, вытащить его оттуда можно, — помолчав, сказал Винтер. — Тут много старых коммуникаций. Если найти трос или хотя бы кабель... Закрепить его не сложно, сил удержать этого доходягу нам хватит... Но ты верно спросил: что дальше-то?
— Отсюда выхода нет... — Теодор поднял голову. — Он мог бы пробраться с нами по воздуховодам, но если он объявится в интернате...
— Его просто уничтожат, — закончил Винтер. — Оттуда ему хода наружу тоже нет.
— А ты спрашивал, откуда он?
— Не говорит, — покачал тот головой. — Но и так можно догадаться: или прятался, или искал, чем бы поживиться, вот и угодил сюда...
Теодор помолчал, потом спросил:
— И что же нам с ним делать?
— Мне, — поправил Винтер. — Это я его нашел.
— Ты позвал меня, значит — нам, — мотнул головой Теодор. — Или ты меня просто так сюда привел, поглядеть, как на зверюшку в зоопарке? Мой совет тебе точно не нужен, хоть я и Блонди!
— А какой ты дашь совет? Мы даже не можем сообщить, что обнаружили постороннего!
— Да, тогда станет ясно, что мы лазили, куда не положено, — пробормотал Теодор. — А иначе его никак не найдут...
— Угу, разве только когда он умрет и начнет вонять, — грубо сказал Винтер и потер переносицу. — Но и тогда вряд ли, скорее уж его крысы сожрут, чем кто-то отыщет. Сюда никто не заглядывает, я не заметил других следов в пыли. Я был первым за много лет.
— Не ты, а... монгрел, — выговорил Теодор.
Ну а кем еще мог оказаться этот парень?
Винтер только вздохнул.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Теодор, присев рядом. — Это будто экзамен. Нужно что-то придумать, верно?
— Хочешь попросить старших о помощи?
— Конечно, они бы что-нибудь придумали, — ответил он, — но я даже связаться с ними не могу. У нас самих вряд ли что-то выйдет, ты прав: самое большее, на что мы способны — вытащить его из колодца.
— Да. Я уже много раз это обдумал, — вздохнул Винтер. — Даже провести его по корпусу мы сумели бы, я знаю, где у камер наблюдения слепые зоны, и когда фурнитуры обход делают, тоже знаю. Но выпустить его не выйдет. Если бы он мог нормально ходить, то, наверно, сумел бы где-нибудь притаиться и выскочить наружу, когда приедет директор или еще кто...
— Угу, его раньше по запаху обнаружат, — фыркнул Теодор. — Не потащишь же ты его в душевую!
— А что, он лохматый, можно было бы его за кого-нибудь из наших выдать, — совершенно серьезно произнес Винтер. — Или за фурнитура. Форму можно стащить... Что смеешься?
— Представил, как он в этой форме выглядеть будет!
— Да, план негодный, — признал тот. — Но иногда самые бредовые идеи могут пригодиться.
— Мне тоже так говорили, — кивнул Теодор. — Нет, все-таки без старших ничего не выйдет. Если бы я только мог поговорить с Эрле!..
— Это кто?
— Мой... друг. Сильвер из нашего корпуса.
— А почему ты не можешь с ним поговорить? — нахмурился Винтер.
— Не положено.
— Не положено или запрещено?
Теодор открыл было рот, чтобы ответить, но осекся.
Не существовало прямого запрета на общение с учениками других категорий. Это было не принято, не положено, неприлично... но не запрещено. Наверно, считалось, что никому и в голову не придет нарушить негласное правило!
— Я попробую, — твердо сказал Теодор. — Эрле может что-нибудь подсказать.
О том, что Эрле Сетт наверняка держит связь с Мартином, он умолчал, потому что еще не понимал толком, что представляет собой Винтер Аск и не собирался делиться с ним всеми своими секретами.
— Не знаю, правда, зачем нам этот монгрел, — сказал вдруг Винтер.
— Не бросать же его тут умирать!
— Тоже верно... Пойдем, — Винтер тронул его за руку. — И пообещай мне, что не придешь сюда в одиночку.
— Зачем бы?
— Неважно. Просто пообещай, — жестко сказал тот. — Там, в яме — монгрел. Он живой, он умеет думать и говорить, но мы не знаем, что у него на уме. Если ты вздумаешь протянуть ему руку, он может ее облизать, покусать, а может дернуть тебя за эту руку так, что ты окажешься рядом с ним в яме. Так понятно?
— Но он же не дикий зверь!
— Вот именно. Он человек, а люди хитры, даже если не очень умны, — глаза Винтера в свете фонарика выглядели особенно жутко — темные тоннели в никуда. — Именно поэтому не лезь к нему в одиночку. Ты еще маленький, Тео.
— Ты тоже... — Теодор сглотнул комок в горле. Так его называли там, в космопорте. — Не намного ты меня старше!
— Да. Но меня учат по-другому, — чуть мягче произнес Винтер. — Просто будь осторожнее. И не забывай, что если нас застукают на этом деле, то мы уже не увидимся. До самого выпуска. А может, и после — неизвестно, куда меня направят...
"Или вовсе не направят, а... — Теодор невольно поежился. — Это за меня есть, кому вступиться, а от Винтера могут просто избавиться. Он же всего-навсего Грин, а даже с Эрле не хотели возиться, когда он покалечился, и если бы не Мартин... Нет, я этого не допущу!"
— Я постараюсь поговорить с Эрле, — сказал он и молчал до самого выхода из лабиринта ходов.
До подъема оставалось всего ничего, он никак не мог уснуть, все думал о том, что чувствует этот безымянный монгрел там, на дне темного колодца? Ему, должно быть, страшно... Или нет? Что он ощущает?
"Я не хочу этого знать, — подумал Теодор, попытавшись вообразить себя на месте того мальчишки, — нет, нет, не хочу! Я хочу в космопорт..."
И так, представив, что лежит он не на своей кровати, а на диване в кабинете Себастьяна, и что вместо стен кругом панорамные экраны, на которых видны старты межзвездных кораблей, и что не в одеяло он так завернулся, а это теплая рука Ким лежит на его спине, Теодор сумел ненадолго забыться сном.
*
— Какие-то проблемы? — спросил Себастьян, на мгновение подняв глаза от экрана.
— Да, — мрачно ответил Мартин.
— А конкретнее?
— Тео выгадал момент и сумел поговорить с Эрле. Он знает, что Эрле может со мной связаться, догадался, паршивец...
— Так о чем он говорил-то? Не тяни, Мартин, дел полно!
— Ну... — тот тяжело вздохнул, — Тео попросил передать, что понимает, конечно, что мы очень заняты, нам не до них, но он страшно хочет в космопорт. И добавил, что без Винтера никуда не поедет.
— Без Винтера? — Себастьян даже оторвался от работы. — Это еще кто?
— Понятия не имею! Тео ничего объяснять не стал. Я поискал, среди его однокашников такого нет. Вообще нет!
— Мартин, не идиотничай, позвони Алану. Он точно знает, — велел начтранс, чувствуя, что ему сильно не повезло в этот раз. С другой стороны, не может же ему везти постоянно?
— Ага!.. Алан! Алан! — говорил тем временем Мартин. — Слушай, будь другом, посмотри, кого в интернате зовут Винтером? Нет, ничего не случилось, просто проверь, а то я не понимаю, что происходит! А... м-м-м...
— В интернате только один мальчик с таким именем, — после паузы ответил Алан. — Из второго корпуса, восемь лет. Это он тебя интересует?
— Боюсь, что он, — убито ответил Мартин. — А можешь показать? Ой...
— Что? — снова очнулся Себастьян.
— Ты погляди, — указал тот на экран.
— Хорош! — оценил начтранс и улыбнулся шире некуда.
— А в чем, собственно, дело-то, Мартин? — спросил Алан.
— Тео заявил, что без него никуда не поедет, — пояснил тот убитым голосом.
— Может, оно и к лучшему? — улыбнулся Алан. — Пусть пообщаются между собой. Всего доброго.
— И правда, пусть общаются... — протянул начтранс, когда связь прервалась.
— Ты не понял, что ли?! — взвыл Мартин. — Тео — из первого корпуса, а этот Винтер — из второго! Они не могут общаться... просто так. И вдобавок, Себастьян, наш Тео — Блонди, а этот... ну, ты сам понял!
— Они явно нашли друг друга, — вздохнул Себастьян. — Но к Раулю я не поеду, и не проси. У меня дел полно, рейс через четверть часа, так что давай сам, сам... В общем, оставляю все на тебя!
— Себастьян, погоди! — выкрикнул ему вслед заместитель. — Меня же Рауль съест с потрохами, он мне ничего не должен!
— А ты придумай, как бы вогнать его в долги, — коварно предложил начтранс, обернувшись на пороге. — Сумеешь — отпуск дам. Вперед!..
Оставшись в одиночестве, Мартин немного попинал стол, потом подумал, чем бы мог заинтересовать Второго Консула, и приуныл: ничего интересного у него не было. Именно поэтому он снова набрал номер его заместителя.
— Нет, — сказал Алан, увидев, кто появился на экране.
— Ну пожалуйста! — жалобно произнес Мартин, преданно уставившись в добрые серые глаза.
— Ну что там у тебя? — смилостивился тот.
— Так Винтер же... Мы как раз собирались мальчишек забрать ненадолго, а тут Тео вдруг выдал... А он упрямый, ты знаешь: если сказал, что не поедет без этого своего приятеля, значит, не поедет!
— Вы все-таки решили организовать филиал интерната в отдельно взятом космопорте?
— Ну Алан...
— Мартин не может без Эрле, Тео не может без Винтера, Винтер не сможет без какого-нибудь Дэвида... так?
— А может, так и правильно? — набычившись, спросил Мартин. — И не надо будет никого выбраковывать, а?
— Мартин, вспомни, ты ведь сам ни с кем не хотел дружить, — негромко произнес Алан.
— Да они же тупые были!.. — взорвался тот и вдруг остыл. — Ты прав. Я сам виноват, надо было придержать характер, а я не сумел. Спасибо, Себастьян вытащил и...
— Мы сейчас не об этом, — прервал его Алан. — Ты взялся за адаптацию детей вне интерната, так? С Эрле справился... хотя что с ним справляться, он умница! Но теперь на тебе окажутся еще две особи — ваш Тео и посторонний Винтер. При этом, Мартин, полагаться тебе не на кого, потому как, если я не ошибаюсь, Себастьян улетел на две недели вместе с Ким. И еще... — Алан помолчал. — Этот Винтер — Грин. У него другая выучка. Насколько другая — не дай тебе Юпитер узнать!
— И что ты предлагаешь с ними делать? — опасливо спросил Мартин.
— Своди в зоопарк, — пошутил Алан.
— Это идея! — воскликнул Мартин. — Эрле поможет присмотреть! А у меня там как раз дела...
— Погоди, я еще не дал разрешения! К Раулю сам пойдешь, ясно?
— Угу... — мрачно ответил тот.
— Кто-то упомянул мое имя? — спросил Второй Консул, вступая в кабинет своего заместителя. Мартин невольно попятился от монитора, потому что Рауль Ам при полном параде подавлял даже на расстоянии. — В чем дело?
Алан молча указал на экран. Рауль ознакомился с материалами, тяжело вздохнул и вынес вердикт:
— Эта компания мне надоела. Пусть делают, что хотят!
И связь прервалась.
Мартин предпочел считать, что получил карт-бланш. Дело было за малым — добыть официальный документ!
*
— Знаешь, Эрле, — говорил Мартин три дня спустя, явившись в интернат, — я, конечно, понимаю, шутки, розыгрыши... В детстве я тоже любил пошутить, знаешь ли, но это вот всё — не перебор?
— Нет, — коротко ответил Сильвер. Он заметно подрос, хотя все равно выглядел хрупким, особенно на фоне старшего товарища, не говоря уж о взрослых. — Сам убедишься. И потом, Тео как раз не склонен к глупым розыгрышам.
— А это, значит, не глупый? — проворчал Мартин, покосившись на настенную живопись, мимо которой они как раз проходили.
— Он просто забавлялся от скуки, — пожал плечами Эрле. — Ничего опасного. Вдобавок правила не запрещают рисовать на стенах.
— До недавнего времени не запрещали, ты хочешь сказать?
Эрле кивнул с самым серьезным видом.
Мартин только вздохнул и сам себе объявил выговор с занесением: дела делами, но забывать о подопечных надолго не стоит, а то они от безделья беситься начинают! Эрле-то способен сам себя занять, хотя тоже скучает, конечно, а вот мелкий Тео, глотнув свободы, явно пошел вразнос... Возиться с пополнением предстояло именно заместителю, и Мартин это прекрасно осознавал, но возражать и не думал: у Себастьяна и так хлопот полон рот! Да и не он придумал забирать детей из интерната "на выходные"...
На этот раз Мартину повезло — директор был в отъезде, а его заместитель побаивался молодого Блонди с весьма солидными связями, поэтому возмущаться и спорить не стал, лишь взглянул на подпись Второго Консула и позволил забрать перечисленных в документе воспитанников. И даже не спросил, зачем Мартин привел с собой охранника, громилу Сайреса, да еще со здоровенным чемоданом наперевес! Вообще-то, Мартин на всякий случай придумал легенду: дескать, в интернат он заехал по пути, а в чемодане некий важный груз, который нельзя оставлять без присмотра, вот и приходится таскать его с собой... Однако байка не пригодилась, и на том спасибо!
Дверь в комнату Теодора отворилась, и Мартин с интересом уставился на парочку малолеток: этого неизвестного Винтера Аска он попросил привести заранее, чтоб в другой корпус не заходить, а то времени жалко.
Он, опять же, заготовил приветственную речь, но, войдя, мгновенно ее позабыл и только спросил:
— А чем у вас так воняет?
— Я же говорил, что он поймет, — Теодор ткнул локтем приятеля. Тот тяжело вздохнул и покосился на дверь. Эрле запер ее и встал на всякий случай у порога. — Мартин, в общем... Это Винтер.
— Я догадался, — кивнул тот и протянул руку. — Мартин Янсон, заместитель начальника транспортной системы. Спрашивать, как вы ухитрились познакомиться, не стану, и так понятно. Но воняет-то чем?!
— Не чем, а кем, — спокойно ответил маленький Грин, встал и откинул покрывало, свисавшее с кровати до самого пола. — Вот им.
Из-под кровати на Мартина уставились два блестящих глаза.
— Мы его оттерли, как смогли, — сказал сзади Эрле. — Сам понимаешь, в душ отвести не вышло бы, а одними салфетками много не сделаешь.
— Его не помешало бы простирнуть как следует, — согласился Мартин, чихнув. — А лучше прокипятить.
— Одежда на него моя налезла, ну, цивильная. Он хоть ростом и повыше, но худой, — добавил тот. — Обувь не подошла. А его обноски мы спрятали как следует.
— Он не виноват, — сказал Теодор. — Знаешь, когда две недели просидишь в яме, еще и не так завоняешь.
— Да от него не только помойкой и... хм... продуктами жизнедеятельности тянет, — нахмурился Мартин, потянув носом, — а и еще чем-то.
— Это нога, — подал голос Винтер. — Мы не знаем точно, сломал он ее или вывихнул, но, похоже, дело уже дошло до заражения. Выглядит она скверно.
Они с Теодором переглянулись и вздохнули. Рассказывать о том, как они вытаскивали монгрела (его звали Питом, как выяснилось) из технического колодца, а потом выволакивали по переходам наружу, было слишком долго. На это ушло несколько ночей, потому что быстро передвигаться, даже на четвереньках, Пит не мог, и уж тем более — карабкаться наверх... Но они справились. Элитники, даже еще не подростки, намного сильнее людей того же возраста. Да и в изобретательности им не откажешь: сумели же они спрятать Пита в комнате Теодора! Операцию посекундно расписал Винтер, и им удалось-таки это безумие... Правда, без помощи Эрле они бы не справились: одно дело понемногу тащить Пита по темным тоннелям, а совсем другое — молниеносный бросок по открытому всем взглядам коридору! Но Сильвер не подвел, и вот теперь все оказались в сборе...
— Ладно, — сказал Мартин, оценив увиденное. — Откуда взялся этот... м-м-м... экземпляр, вы мне попозже расскажете, в более непринужденной обстановке. Зато теперь я понимаю, зачем понадобился чемодан строго определенных размеров. Думаете, парень в него поместится?
— Жить захочешь, не так извернешься, — мрачно ответил ему Пит, выползая из-под кровати.
Выглядел он очень и очень скверно: Мартину сразу стало ясно, что без медицинской помощи парень скоро загнется, и вовсе не от голода.
— Раз так, тогда полезай, — сказал он. — Сайрес, помоги.
Громила-охранник, не привыкший обсуждать действия начальства, откинул крышку чемодана, и жестом пригласил Пита располагаться. Потом понял, что сам тот будет возиться слишком долго, двумя пальцами взял монгрела за шиворот и аккуратно уместил на дне тары. Тот свернулся клубком, осторожно подтянув пострадавшую ногу к груди, опасливо взглянул вверх и сказал:
— А говорили, не умещусь!
— Закрывай и двигай на выход, — велел Мартин Сайресу, и тот потащил чемодан в машину.
— Я провожу, — сказал Эрле и вышел следом.
— Мы не нарочно, — серьезно сказал Теодор, — но не бросать же его было? Он бы там умер.
— Вы мне по дороге обо всем расскажете, — кивнул Мартин и протянул мальчикам руки. — Идем, да поживее! Не то вашего нелегального мигранта по запаху найдут...
Выслушав историю Пита, Мартин только вздохнул: сколько их таких, бродяжек, ежемесячно пропадает без вести? Этот вот просто искал местечко потеплее, думал, что нашел служебный люк, ведущий к теплотрассе, а в итоге ухнул невесть куда. Попытался выбраться — и пожалуйста, чуть не погиб! Спасибо, только лодыжку сломал, а не шею, но и то...
— Ступню не спасем, — вынес вердикт хирург, осмотрев пациента. — Хорошо, если удастся сохранить ногу до колена, но я не стал бы загадывать. При таком состоянии пациента... удивляюсь, что он до сих пор жив!
— Без ноги он на улице не выживет, — серьезно произнес Винтер, услышав об этом.
— Да он и с протезом не выживет, — вздохнул Мартин.
Этот Грин ему нравился: он быстро освоился в космопорте, а характером напоминал Эрле — такой же обстоятельный и расчетливый. Только вот готовили его — Мартин не поленился и проверил — в самом деле иначе. В свои восемь лет Винтер Аск уже был опасен, а дальше...
"Военный специалист нам уж никак не помешает и наверняка пригодится!" — подумал Мартин. Он был уверен, что Себастьян рассудил точно так же, иначе бы не разрешил устроить этот вот... филиал детского сада, как выразился Алан. Опять же, и Тео с таким приятелем неплохо! Они ровесники, но Винтер намного лучше подготовлен к жизни во внешнем мире, вот и поделится знаниями...
— Мы же не собираемся его выгонять сию же секунду, — ворчливо сказал он мальчишкам.
Пит напряженно следил за ними, пристегнутый к больничный койке.
Когда его отмыли как следует, оказалось, что он не такой уж грязный, просто смуглый от природы. К кофейного оттенка курносой физиономии прилагались рыжевато-русые вьющиеся волосы и голубые глаза. В общем, рассмотрев Пита получше, Мартин вспомнил, за какую сумму на аукционе продавали пета с похожим фенотипом, и невольно ухмыльнулся...
— А куда его девать? — спросил Теодор.
— Подлечится — видно будет, — ответил Мартин. — Можно его Питеру в ученики отдать. Эй, ты как, в механике разбираешься?
Пит помотал головой.
— Руки не оттуда растут, — мрачно сказал он. — Разве что инструменты подавать могу.
— Тоже дело, — философски произнес Эрле. — А то, что ты принес с собой...
— А где оно?! — вскинулся монгрел. — Отдайте!
Мартин недоуменно посмотрел на приятеля, а тот показал самую обычную пластиковую баночку из-под какой-то еды быстрого приготовления, накрытую прозрачной крышкой.
— Отдайте! — повторил Пит. — Это моё! Я не крал, я все на помойке подобрал! Ну там... у ресторана... Я доел, а в нем семечки были, вот...
— А что это? — любопытно спросил Теодор, а вслед за ним и Винтер вытянул шею, чтобы заглянуть в баночку. — Ух ты...
— Похоже, какой-то цитрус, — сказал Эрле, присмотревшись к зеленым росткам высотой с полпальца. — А может, и нет. Я же не господин Ам, с одного взгляда не опознаю, что это такое проросло...
— Надо будет ему рассказать, — серьезно ответил Мартин, но не удержался и зафыркал. — Сперва мы тут учудили, а теперь еще этот... подобранный с оранжереей в банке! Вот смеху-то!
— Зато будет кому за нашей яблоней ухаживать, — произнес Эрле и улыбнулся, а вслед за ним и остальные, потому как противиться силе его улыбки не мог даже Рауль Ам. — На улицу Пита в самом деле не выставишь, ему протез придется менять не раз и не два, он же еще растет. В механики он не годится, по его словам. Значит, будет садовником. Если согласится, конечно.
— А куда он денется? — удивился Винтер и привычным жестом убрал прядь волос за ухо. — Неужели захочет обратно на улицу?
— Некоторые рвутся обратно, — сказал ему Мартин. — Им там привычнее. Пит? Ты что думаешь? Силой мы тебя удерживать не станем, подлечим — и иди на все четыре стороны.
— Да я это... — тот отвернулся. — Куда идти-то? Меня, поди, уже похоронили. И не нужен я там, безногий... Я раньше в любую щель мог залезть, вот и... Выбраться только не смог. Если бы не...
Тут он глянул на Винтера и Теодора, а те невольно заулыбались, вспомнив, как опешил монгрел, увидев перед собой детей.
— Короче, если я чем могу расплатиться, я готов, — закончил Пит слишком длинную для него речь. — Жизнь хоть и паршивая, а все ж помирать неохота...
— В космопорте она не такая уж и паршивая, — вздохнул Мартин, — а одного садовника наш бюджет всяко стерпит. Заодно проверим, что еще может вырасти в наших условиях! Выздоравливай давай. Потом покажем тебе, что тут к чему... Идем, а то нас вот-вот выгонят, я вижу!
— Я присмотрю за твоими растениями, — совершенно серьезно сказал Винтер и забрал у Эрле баночку с ростками, поймал недоуменный взгляд и пояснил: — Раз я нашел этого монгрела, значит, я отвечаю за него.
— Мы, — ревниво напомнил Теодор, и Эрле засмеялся.
Ну а Мартин молча взялся за голову и вспомнил старую-престарую терранскую поговорку про яблоню и ее плоды...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
