Ледяной Путь

Осматривание звезд было любимым занятием у мужчин в роду Абернаут. Словно магически, это передавалось от отца к сыну, и являлось неким ритуалом, обязательным для исполнения перед сном. Основные причины подобной любви к ночному небу, разумеется, являлась сама атмосфера. Тишина дает привести разум в порядок, ухватиться за нужную мысль...

Мужчина с длинными черными волосами сидел перед камином, и вдыхая дым из трубки, о чем-то сосредоточенно думал. На вид ему было лет сорок, однако его темно-зеленые глаза были все так же живы, как и сотни лет назад. О да, нынешний глава рода Абернаут нашел способ договориться с Николасом Фламелем, бессмертие еще никому не мешало. Однако, тогда он был глупым и молодым, и не знал, сколько проблем ему принесет его бессмертие. Никто не знает что будет в конце, а глава рода Абернаут пытался этот конец как можно сильнее оттянуть. Бессмертие лишь условность. Да, он не стареет, но получить смертельное проклятье в спину, либо умереть под давлением собственной магии вполне возможно.

Дориану Абернауту не спалось. Не удивительно, встряска его старых костей было чем-то в роде шока для его организма, привыкшего к тому, что хозяин в основном проводит время на кресле, покуривая трубку и перелистывая газеты, изредка появляясь на полигоне. Просто для галочки.

А дело было вот в чем: завтра его дети отправляются в Хогвартс. Нет, при желании он отправил бы их в Германию, либо Болгарию, но дети должны сыграть одну из главных ролей в его продуманной игре.

А основная причина его волнений называлась Дамблдором. Не то что бы он недооценивал свои силы, но Хогвартс — территория директора, на которой он, при желании, смог бы победить одновременно нескольких Темных Лордов уровня Гриндевальда. К тому же, его сыну и дочери было всего лишь по одиннадцать лет. И знание Александром заклинаний на парселтанге не убережет его от опасности, в случае чего.

Загнав темные мысли подальше, Дориан пошел в спальню, и посмотрев на спящую жену, Ариэн Абернаут, лег и попытался заснуть...

— Лекс, Юлия, — Дориан, сидя на кресле и вдыхая дым трубки, подозвал детей к себе, и вручив каждому по свитку, продолжил, — вы помните правила. Ступайте.

Вот так. Никаких нотаций, никаких лишних слов и длинных речей. Его дети и так знают, что можно делать, а что нет. Кому можно доверять, а кому нет. И сами юные маги это понимают. А если не понимают... Что ж, значит, они недостойны.

Путь до Хогвартс-Экспресса прошел в глубоком молчании. Юные ученики обдумывали свои отношения с будущими сокурсниками, а их мать просто наслаждалась тишиной. Со своими детьми. Как бы то ни было, немного полюбить их Ариэн успела.

Взглянув на богатое облачение детей, она облегченно вздохнула. Маги не забыли защитных фамильных перстней.

Время прошло очень быстро, будто кто-то его нарочно ускорил. Вот, они вышли из особняка, а теперь уже находятся перед поездом. Что ж, настало время для последних слов.

— Будьте осторожны.

Это все, что она могла сказать им. Дориан прекрасно подготовил своих детей, и все прочие наставления являлись лишними.

— До встречи, мама, — Алекс серьезно посмотрел на свою мать, и развернувшись, пошел в сторону поезда. Не оборачиваясь.

— До встречи, — Юлия улыбнулась краешками губ, и отпустив руку матери, поспешила за братом.

"Впитай как можно больше крови, пожри как можно больше душ".

Семейный девиз всегда нравился юному Алексу. Хоть сначала он и казался ему немного сумасшедшим, однако, позже его мировоззрение изменилось. О да, это не было формой слова, эти слова действительно имели прямой смысл.

У каждого рода есть своя особенность, так сказать, изюминка. Все, кто могут, тщательно это скрывают, потому что эти особые способности, почти всегда связаны с чем-то темным и запретным. А это уже вполне обоснованное обвинение, рассматриваемое в суде.

Путь до Хогвартса прошел в молчании, лишь один раз в купе заглядывал мальчик, в поиске своей жабы. Невилл Лонгботтом. Алекс припомнил его, наследник очень сильного рода. Волшебник представлял себе Логнботтома несколько другим...

Великолепный вид огромного замка поражал воображение и завораживал. Сотни мигающих огоньков вдалеке слегка освещали не очень большое озеро. А в то время, пока однокурсники осматривали замок, огромный волосатый детина, представившийся Хагридом, объяснял будущим ученикам Хогвартса то, что плыть они будут через реку. Группами по четыре человека.

Закончив осмотр замка, юные волшебники распределились по лодкам. Имен друг друга никто не знал, и начинать разговор в шаткой лодке тоже ни один из учеников не хотел, тут скорее нужно было следить за тем, лишь бы не выпасть в холодную озерную воду.

Однако, у всех хоть сколько-нибудь значимых наследников родов были некие отличия во внешности, выделяющие их из серой массы остальных учеников. Уизли, к примеру, все до единого были рыжими и голубоглазыми, обычно с небольшой россыпью веснушек. У Малфоев был платиновый цвет волос и светло-голубые, почти серые глаза. А сами Абернауты были зеленоглазыми с черными волосами. Таким вот образом юный Лекс с сестрой решил подсесть к Малфою. И взгляд Драко показался Абернауту очень знакомым, где-то он его уже видел...

Лекс старался не хмуриться, задумчиво разглядывая будущих сокурсников. В зале было слишком светло. На самом деле, гораздо приятнее ему было бы нахо-диться в четырех серых стенах, просто потому, что там не будет этого яркого, слепящего света. Вот уж точно Хогвартс — "оплот света". Даже в прямом смысле.

За всю свою короткую жизнь Александр редко выходил на улицу, редко видел солнце. Не сказать, что его держали взаперти, таково было его желание, а его отец не привык принуждать. Он привык проводить время за книгами, магическими стратегическими играми, отработкой заклинаний, а общение всегда было ему чуждо. Его полумрак в личной комнате, оформленной в темно-синих тонах, и привил ему подобную любовь к темноте.

Альбус Дамблдор, директор Хогвартса сегодня был не в настроении, что, однако, не мешало ему добродушно улыбаться новым невинным лицам, будущим ученикам Хогвартса. Именно в этот день в Хогвартс должен был поступить маленький Поттер, родители которого погибли от руки Волдеморта. Прошло уже много лет как все газеты кричали о пропаже Мальчика-Который-Выжил, но эта история никак не могла выйти у Альбуса из головы. Первый год он рьяно искал похитителя, использовал все свои связи, подключил всех знакомых, но все было тщетно. Поиски успехом не увенчались, а создание нового избранного было бы слишком подозрительным. Он и так наделал много глупостей, за которые пришлось отвечать репутацией и связями в министерстве. Но как бы то ни было, пропажа избранного давно забылась, а медленное прославление Невилла Лонгботомма прошло блестяще.

После того, как Макгонагалл завела юных волшебников в Большой Зал, прошло несколько минут, в течение которых туда занесли стул и старую Распределяющую Шляпу.

Глаза директора Хогвартса и мрачного черноволосого мужчины удивленно расширились, заметив в толпе первокурсников черноволосую шевелюру с зе-леными глазами. Гарри Поттер.

Удивление переросло в глубочайший шок не только у них, но и у всех остальных преподавателей. Однако слегка побледневшая профессор Макгонагалл справилась быстро, и начала инструктировать новоприбывших.

— Услышав свое имя выходите из строя и садитесь на стул. На вас наденут Распределяющую Шляпу, которая, как вы поняли, распределит вас по факультетам, — держа свиток со списком будущих учеников в руках, сказала Макгонагалл, — всего существует четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Когтевран, Слизерин. После того, как шляпа вынесет вердикт, пожалуйста, пройдите к столу вашего факультета. Есть вопросы?

Вопросов не было.

Первыми были Ханна Аббот, Невилл Лонгботтом и Рон Уизли, поступившие в Гриффиндор. За ними Блейз Забини, отправленный шляпой в Слизерин. Затем пришла очередь близняшек Патил, распределенных в Когтевран, и Лаванды Браун, которая попала в Хаффлпафф.

На каждом ученике Распределяющая Шляпа пробыла примерно минуту-две, и Лекс задался вопросом, о чем Шляпа говорит с детьми.

— Малфой, Драко!

Светловолосый аристократ, сохраняя каменное выражение лица сел на стульчик в ожидании Шляпы. Не успела Макгонагалл поднести ее, как та выкрикнула: "Слизерин! ", после чего, юный наследник Малфоев гордо отправился за стол своего факультета, откуда послышались нарастающие хлопки.

Только сейчас Абернаут заметил, что после вердикта Шляпы, значки на ученических мантиях меняются. Появляется выступающая форма герба факультета, а цвет фона изменяется на основной цвет факультета. Так и у Малфоя появилась серебряная змея на темно-зеленом фоне. Впрочем, задумываться над этим времени не было, так как Макгонагалл вызвала его.

— Абернаут, Александр!

Не то, что бы он мог гордиться славой, но пару лет назад газеты достаточно нашумели о возвращении древнего рода, так что большинство взглядов обратились к нему.

Как он сел на него надели волшебную шляпу, закрывающую обзор, и он услышал старческий голос. В голове.

"О, юный Абернаут, здравствуй"

Лекс здраво рассудил, и решил не забывать о правилах приличия даже в диалоге с волшебной шляпой в своей голове.

"Здравствуйте", — выражаться мыслями было немного странно.

"Итак, куда ты хочешь? "

"Разве у меня есть выбор? "", — задумавшись, ответил Абернаут. Ему, в общем-то, было все равно, куда поступать, однако, наслушавшись рассказов отца, он здраво решил не соваться в Гриффиндор, а поступать в Хаффлпафф запретил отец. Действительно, Дориан предоставил ему выбор: либо Когтевран, либо Слизерин. Гриффиндор в списке тоже присутствовал, но Лекс был против этого, так что вариант отмел сразу. Да и вряд ли по характеру он подойдет.

" Хм ", — протянула шляпа, — "В Гриффиндор ты не годишься. Совершенно не те черты. Нет храбрости, нет импульсивности", — Распределяющая Шляпа начала свои рассуждения, не дождавшись ответа от мальчика, — "Хаффлпафф? Нет, это просто смешно, даже комментировать не буду. Может быть Когтевран? Вполне возможно. В тебе есть жажда знаний, стремление к власти над знаниями. И ты можешь их использовать. Хм..."

Лекс примерно подсчитал, и понял, что сидит уже около двух минут. Не очень хотелось бы выделяться на первых же минутах нахождения в школе. Лишнее внимание это как раз то, что определенно бы только помешало ему.

"Простите, а можно как-нибудь ускорить решение? ", — Лекс попытался поторопить шляпу. Разумеется, он мог просто выбрать факультет, но именно это решать самому совсем не хотелось. Он ненавидел такие моменты слабости, но поделать ничего не мог. В данный момент ему казалось, что выбор факультета — очень важное решение, которое сыграет в его будущем большую роль.

"Сложный выбор", — Шляпа, тем временем, продолжила, прервав его размышления, — "Эти качества относятся как к Когтеврану, так и к Слизерину, к тому же, в тебе есть много хитрости... Что же выбрать..."

Абернаут призадумался, может шляпа знает о его чувствах, и тянет время на зло? Может, ей просто стало скучно. Судя по ее молчанию, мысли, не оформленные в слова, она не видит.

"Хорошо", — разумный головной убор удовлетворенно, судя по ощущениям Лекса, кивнул острой верхушкой, будто что-то решив для себя.

— Слизерин!

Шляпу сняли с головы наследника Абернаут, и он, воздержавшись от облегченного вздоха, прошел к столу Слизерина и сел рядом с Малфоем.

— Гарри Поттер...

Мальчик с черными волосами вышел из колонны учеников и неуверенно зашагал в сторону табурета. В зале повисло напряженное молчание, каждый ученик и преподаватель пожирали его глазами.

— Слизерин! — выкрикнула надетая на него шляпа, спустя несколько секунд раздумий.

Стол змеиного факультета раздался оглушительными аплодисментами. Неважно как, зачем, и каким образом, но с ними оказался Гарри Поттер, а это давало много возможностей, а в подробностях можно будет разобраться и попозже.

— Мистер Малфой, — Лекс обратился к аристократу, намереваясь задать вопрос.

Разумеется, обращение "мистер" к сверстнику в его возрасте выглядело смешным. Он это понимал, как и все за столом Слизерина, однако на первых минутах знакомства воздержаться от этого было нельзя. Правила хорошего тона. Попав он в любой другой факультет, он бы запросто смог бы обратиться просто по фамилии к однокурснику, и никто бы ничего не заметил. Ох уж эти магглолюбцы, забывшие о простых правилах этикета.

— Да, мистер Абернаут? — Малфой дружелюбно улыбнулся, однако, сохраняя взгляд холодным.

— Та девушка, рядом с моей сестрой, случаем, не мисс Гринграсс? — Лекс зеркально отразил выражение лица Драко, благо, актерского мастерства ему хватало.

— Да, это она, — ответил аристократ после одного брошенного взгляда.

За время разговора успели распределить еще двух, и остались лишь три девочки. Юлия Абернаут, Дафна Гринграсс и, похоже, магглорожденная волшебница, на которую Лекс особо не засматривался.

Спустя несколько минут шляпа распределила юную Гринграсс в Слизерин, магглорожденную, так Лекс решил ее называть, в Гриффиндор, а чуть позже Юлию в Когтевран, что немного разочаровало Лекса. Нет, только что он сам убедился в том, что одинаковые качества могут играть разную роль. Как у него самого: знания ради манипулирования, но не ради самих знаний. Второе, пожалуй, относиться к чистым Когтевранцам.

То, что его сестра попала в Когтевран могло иметь много значений. Но Лекс отложил эти размышления на потом, потому что распределили последнюю девочку, ту, что магглорожденная.

В конце-концов, ничего особенного в том, что сестра попала на другой факультет не было. Они с Юлией почти всегда были холодны друг к другу, и она имела полное право не разделять с братом один факультет.

Директор Хогвартса, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор в темно-сиреневой мантии, расшитой ярко-золотыми звездочками поднялся со своего трона и широко распахнул руки, растянув губы в самой дружелюбной и счастливой улыбке.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать в Хогвартс! Добро пожаловать в Хогвартс, юные волшебники! Добро пожаловать! Добро пожаловать!

...

Он всегда такой?

Выслушав странную речь директора Хогвартса, ученики принялись за кушанье. Лекс в очередной раз убедился в правильности своего решения не поступать в Гриффиндор, иначе он бы был заляпан едой со всех сторон. Другое дело Слизерин, за столом которого был слышен лишь редкий звон бокалов и столовых приборов.

Юный Малфой пока создавал очень хорошее впечатление. Но возможно, он так нравился Лексу из-за схожести их манер. О характере говорить пока рано, но вряд ли он прост. Как и любой за их столом.

— А теперь, — когда ученики наелись, Альбус Дамблдор привстал, и с улыбкой, провозгласил, — когда пир закончен, прошу старост факультетов отвести новопри-бывших учеников в спальни.

Нестройными рядами ученики факультетов Гриффиндор и Хаффлпафф начали следовать за своими старостами. Когтевран сохранил хоть какую-то дисциплину, передвигались они парами по два человека.

— Первокурсники, за мной, — из-за стола встал староста Слизерина, и, пригладив русые волосы, жестом приказал ученикам следовать.

Слизеринцы выстроились парами по два человека, и стройным рядом, сохраняя твердость походки, последовали за старостой.

Шли они около двадцати минут, и успели за это время насмотреться на многочисленные живые портреты, двигающиеся лестницы, а потом перешли в подземелья. Никто не ахал и не охал, однако, например, передвигающихся лестниц не было ни у кого из факультета в поместьях. В подземельях кроме темно-серых стен и редких факелов не было ничего.

Наконец они прибыли в гостиную Слизерина, пароль от которой звучал так: "Soe mako dar onore". Знакомые для Лекса слова. Язык наг, полузмей, на выучку которого у Абернаута не было времени, что, однако, не помешало пробежаться взглядом по некоторым свиткам.

Само помещение было оформлено в успокаивающих темно-зеленых и серебряных тонах. Обстановка была уютной: два трехместных дивана по краям гостиной, камин, перед которым стоит два кресла, несколько полок для книг, стол для занятий, сделанный из темного дерева, и еще несколько кресел, уютно расположенных по комнате.

— Останьтесь в гостиной, наш декан, профессор Снейп, расскажет вам о правилах. Затем проходите сюда, — он показал взглядом на деревянную дверь, — по спальням, ветвь девочек слева, а мальчиков справа.

Простояв без дела около десяти минут, в гостиную наконец вошел, почти влетел Северус Снейп. И хорошо, хоть первокурсники и старались сохранить достойный вид, получалось это не очень хорошо, и судя по изредка проскакивающим эмоциям, они готовы были заснуть прямо здесь, на диванах и креслах.

Внимательным взглядом осмотрев детей, Северус заговорил, полностью используя свой завораживающий голос с легким оттенком угрозы.

— Вы в самом престижном и преуспевающем факультете. Извольте вести себя достойно. Любое действие, порочащее имя Салазара Слизерина , будет наказуемо. Об этом можете спросить у старшекурсников. Приветствуется взаимопомощь и понимание. Не лезьте в дела друг друга, вне гостиной держитесь вместе всегда. В Хогвартсе настали сложные времена, вполне возможно, что Гриффиндорцы атакуют и попытаются убить или покалечить вас. Разумеется, ответные действия не будут наказуемыми, а даже будут поощрены... Главное — отсутствие доказательств. Не доверяйте никому, кроме своей семьи. Ваша семья — Слизерин, запомните это. Все распри и... Недопонимания должны остаться в пределах факультета. Если попадете в беду, то идите ко мне. Я постараюсь помочь вам, в разумных пределах, разумеется. И знайте — все враги.

На Лекса речь произвела впечатление. Он не недооценивал Слизерин после рассказов отца, но все же думал, что речь будет о запретах, а не о пользе сплоченности.

* * *

В помещении, окутанном ядовито-зеленым цветом, исходящем откуда-то сверху, можно разглядеть четыре силуэта. Один из личностей дотронулся правой рукой до камня, после чего огонек стал чуть ярче.

— ДО ЗАВЕРШЕНИЯ 80%, — пророкотала огромная статуя, словно гром тихой ночью.

Зеленый огонек на серой циклопической фигуре погас, лишая странной, аккуратной квадратной пещеры единственного источника света.

— Отлично, статуя Ногамэ почти готова, — раздался мягкий голос мужчины, активировавшего Ногамэ. — Осталось совсем немного... Горгорот, Йермонкар, — он обратился к двум присутствующим, — я отправляю вас за последним Акоми. У вас в запасе тридцать шесть циклов.

— Слушаюсь, — хором ответили существа почти идентичными, рычащими голосами.

* * *

На него волнами накатывало отчаянье. Он понимал, что назад пути нет, понимал прекрасно и то, что после этого ему придется уйти. Лексу никогда не простят подобное, ни его род, ни Юлия, ни Эн"Шир.

Рассеянно взглянув на раненых друзей, что были более не в силах сражаться, он прикоснулся к правой руке. В этот момент все узнают его главную тайну, поймут, какое он существо и не смогут принять его отвратительную сущность. Само нахождение рядом с ним будет оскорблением для великих темных воинов Нар"Ширая. Это не вложится в их разумы. Все чуждое нарширайцам уничтожается ими, все, что не преклоняется, перестает существовать.

Времени было мало, верховные генералы небесной крепости вот-вот должны были пробиться сквозь барьер, удерживаемый Юлией, побледневшей от напряжения. Из кончиков пальцев ее дрожащих рук, словно пробиваясь, выходили тонкие темно-синие нити, держа свой путь вперед и складываясь в круглый шар барьера, охватывающий достаточную территорию, для скрытия всех союзных единиц.

— Печать Штрат"Норгора, снятие всех ограничений, — прошептал Лекс, глядя на истончающийся барьер, сдерживающий сотни ударов исполинских молотов вер-ховных генералов, и ощущая все увеличивающиеся потоки ветра вокруг него.

Его разум будто разрезали скальпелем на несколько ровных частей, а затем опустили в ледяную воду. Повелевать своим телом он больше не мог, от него исходил жуткий холод, сковывающий движения и затмевающий рассудок. Тысячи, сотни чужих мыслей возникали в его голове, ледяными иглами пробивая все ментальные щиты, и столь же стремительно пропадали, не давая за себя ухватиться. Все его конечности будто наполнились свинцом, повиснув мертвым грузом. Шея была расслаблена, а голова была неестественно выгнута и откинута назад.

Все, что видели спутники Лекса — тоненькие, едва заметные темно-пурпурные ленты, выходящие из его тела и дрожащие, словно на ветру.

А потом был взрыв. Барьер смело, словно того и не было, его союзники и небесные генералы отлетели на добрый десяток метров, подняв пыль и пробороздив землю. Несколько истекающих кровью бойцов Ашарота охнули, схватившись за раны. Воины мрака Нар"Ширая просто превратились в черный пепел, сгорев в темно-синем огне. Воины взглянули в сторону взрыва, жмурясь и пытаясь увидеть сквозь облако пыли, понять происходящее.

И они увидели бездну. Бездну, пожирающую жизнь и смерть. Бездну, сводящую с ума и вызывающую дикий ужас в душах любых живых или мертвых созданий.

Черно-пурпурные потоки энергии бездны, почти полностью ставшие материальными, окружали Лекса, опутывая его со всех сторон, и вновь резко отлепляясь, будто целясь в каждого, кто посмеет сделать хоть шаг. Забираясь в глаза и создавая там черные колодцы бездны. Принимали форму щупалец, спокойно, будто с предвкушением ожидавших жатвы, хвостов и крыльев. Они задевали потрескавшуюся землю и оставляли разводы, превращая ее в пепел.

И генералы Ашарота подняли семь своих небесных молотов, да обрушили на слугу Пустоты и Бездны...

* * *

Абернаут не находил себе места. В течении нескольких минут третьекурсник мог наблюдать шагающего, и едва ли не бьющего хвостом себя по бокам Лекса. Маска аристократа слетев, раскололась вдребезги, оставив после себя лишь тень былой надменности. Лишняя пара глаз его не волновала, казалось, он даже не замечает однокурсника. У него были мысли важнее. Первое, что пришло ему в голову — написать отцу письмо, ибо ситуация выходила за пределы возможностей Александра. Отойдя от шока, он побежал в совятню Хогварства, по пути восстановив аристократичную невозмутимость и приведя себя в порядок, однако, слегка дрожащие руки выдавали его волнение.

"Дорогой отец..."

Нет, так не пойдет. Лекс смял пергамент, и, скинув его вниз, на землю, взял новый.

"Папа..."

Глупости.

"Лорд Абернаут..."

Нет, так к отцам не обращаются.

Прикрыв глаза, он облокотился спиной к стене, и спустя некоторое время успокоился, после чего принялся за письмо, обдумав перед этим, о чем писать будет, а о чем нет.

"Здравствуй, отец. Как твое здоровье, как мама? Мы с сестрой любим вас и скучаем. У меня все хорошо, отношения с однокурсниками постепенно налаживаются..."

Лекс задумался ненадолго, прикусив кончик пера, и продолжил, перейдя на язык наг — он был довольно таки редким — и начал вырисовывать на пергаменте странные резкие закорючки, которые и иероглифами назвать сложно.

"К слову, о них. Мои отношения с юным наследником Малфоем строятся хорошо. Мы уже можем обращаться друг к другу по имени и разговаривать на более-менее личные темы.

Отец, я снова видел этот сон, в нем, как и всегда, прибавилось подробностей. Я ничего не понимаю, пришли ответ скорее.

Да будет благословлен тьмою твой Ледяной Путь

Александр Абернаут".

Лекс поморщился, выписывая свое имя на английском. Оно ему никогда не нравилось, и поэтому он просил собеседников использовать более приемлемый вариант — Лекс.

Было раннее утро, до пробуждения однокурсников оставалось десять минут, и он поспешил обратно в гостиную.

Из гостиной шел вход в небольшой коридор с двумя дверьми. Левая дверь вела в крыло девочек, правая в крыло мальчиков. Система спален была обустроена довольно таки интересно. Она делилась на семь уровней-этажей для каждого курса. Соответственно, чем глубже в подземелья — тем старше курс. Лестница на нижний уровень находилась в основном коридоре. В каждом ответвлении этого коридора находился проход в небольшую комнатку отдыха. Вернее, она предназначалась для всего, от учебы, до вызова Хогвартских эльфов, благо слизеринцы с третьего курса обладали этим правом. На столе лежал постоянно обновляющийся пергамент со списком имен свободных эльфов.

Ответвления спален мальчиков и девочек были зеркальными отражениями друг друга. На каждом уровне, в каждом крыле находилось по десять уборных ком-нат, включающих в себя душ и ванну. Никакой речи об общих душевых не было.

Спускаться на нижний уровень приходилось около пяти минут, что являлось очень неудобным для старшекурсников — ход от общей гостиной до спален занимал много времени, что, однако, компенсировалось приятными бонусами.

На уровне четвертого факультета была "Комната Шпионов", как ее втихую называли обитатели подземелий. Там находились метамодифицированные крысы, пауки, жуки и даже мухи под заклятьем вечного контролирования. Им можно было приказывать, а затем, применяя ментальную магию, "выгружать" мыслеобразы. Мелкие насекомые и животные вполне подходили под шпионов. Этот усиленный аналог империуса позволял им выполнять пожелания любых слизеринцев, но, разумеется, тех, что владели ментальной магией в необходимой мере.

Разумеется, время от времени животные погибали, пропадали, а то и вовсе были кем-то раздавлены, так что приходилось пополнять запас. Достаточно было найти необходимую тварь и засунуть ее в специально приспособленный для этого ящик, после чего, по прошествии суток, оттуда можно было достать, так сказать, подготовленную к приключениям крысу, или любого другого насекомого.

На пятом уровне в коридоре находилось две отдельные комнаты: кухня и что-то в роде небольшой гостиной. На кухне всегда находилось два-три эльфа с гербом Слизерина на одежде, готовые выполнить любой приказ членов факультета. Гостиная была обустроена так же, как и основная, только раза в два-три меньше. Конечно, для простой кухни Слизерин бы не стал отделять комнату, поэтому эльфы там, с хитрыми лицами обеспечивали слизеринцев заколдованной пищей, что давало бы им некий разряд по их магической системе, а это было сродни применению сильного заклинания. То есть, подобные добавки на какую-то долю увеличивали их максимальное количество энергии, и приспосабливали магическое ядро к более сложным заклинаниям.

На шестом уровне находился огромный полигон, человек на пятьдесят, с десятью дуэльными помостами, и около сотни различных мишеней, от круглых, наподобие досок для дартса, до человеческих манекенов. На стенах висело различное оружие, от двуручных мечей, булав, шпаг и катан, до, даже, луков, арбалетов и кунаев. В отдаленном шкафу даже находились отдельные учебные палочки. Впрочем, всем, кто меньше шестого курса, на полигон без надсмотрщика ходить было запрещено самим Снейпом.

Ну а семикурсники и вовсе жили как короли. В их коридоре находилось семь дверей, две из которых вели в спальные комнаты, и еще одна в комнату отдыха. Пройдя в помещение из первой двери на правой стороне можно было попасть в отделение артефакторики. Семикурсники любили проводить опыты над своими палочками и вещами. Самые удачливые делали себе "комплект", зачаровывая обувь на возможность ходить по воде и мантию, держащую комнатную температуру.

Далее, вторая дверь с правой стороны вела в "Центр метамодификаций". Помещение, в которое почти никто никогда не заходит, ибо за один год семикурсники не в силах разобраться в записях Салазара Слизерина и его странных приборах. Были те, что пытались из интереса сделать что-то вслепую, и в итоге были отправлены к Снейпу либо мадам Помфри с дополнительной парой рук, хвостом или акульей челюстью. И судя по этому, центр метамодификаций предоставлял огромные возможности. Вот только разобраться там мог только Дамблдор, но он был Когтевранцем, так что путь дальше слизеринской гостиной ему был закрыт, даже не смотря на то, что он директор. Ну, и конечно же, над этими записями трудились лучшие умы Слизерина, независимо от курса, и за последние пятьдесят лет, данных, что они собрали, хватает лишь на стабильное выращивание волос.

Само помещение представляло собой большое пространство, наполовину заполненное странными приспособлениями. Здесь были и стальные шары разных размеров, и странные коробки с тускло-горящими красными рунами и знаками, в углу было что-то в роде койки с ремнями, к которой вполне можно было привязать взрослого человека.

Была еще одна дверь по левой стороне коридора, что вела в очередную гостиную. Только она не была обычной. Скорее место для отдыха. Что угодно: покер, бильярд, шахматы, и большое количество прочих игр.

Глядя на все это изобилие, невольно почувствуешь себя королем, однако таких быстро спускают с небес, говоря о том, что неизвестно еще что у других факультетов. Слизерин не мог сделать это все без участия других трех Основателей. Или, по крайней мере, не держа их в курсе дела. И они вряд ли бы дали его ученикам такое преимущество.

А еще было странно то, что при всем этом богатстве, Слизерин не озаботился дать своим змейкам отдельные спальные комнаты. Все-таки, видимо, он напомнил себе, что это школа, а не особняк. Но немного поздно.

Поговаривали, что есть еще и восьмой уровень, вот только никаких данных о нем нет. Ни о том, как туда попасть, ни о том, что там может быть. Бывало, что на каникулах слизеринцы, от первого курса до седьмого, спускались на седьмой уровень и выискивали проход. Они понимали, что Салазар запросто мог сделать пароль на парселтанге, и войти смог бы лишь его наследник и он сам, но не оставляли надежды. Были и сторонники другого мнения, они говорили, что восьмой уровень — слухи. И ночью Лекс даже забирался на эту глубину и шипел различные вариации пароля. Но "Откройся, именем Слизерина", "Чистая кровь", "Во имя Салазара Слизерина" и прочие варианты не срабатывали. Малфой, знающий об основателе их факультета помогал подбирать пароли.

Произошло это после того, как Александр рассказал о своем умении говорить на змеином языке...

* * *

— Драко, — Лекс оторвался от книги, и взглянул на однокурсника, — какие языки ты знаешь?

Тот слегка удивленно посмотрел на странноватого, как он считал, черноволосого мальчика, но ответил.

— Английский, русский, китайский и штраат"хават — язык наг. Не в совершенстве, конечно, но если я встречусь с представителями этих... национальностей, то языкового барьера не возникнет. Тебе для дела, или просто интересуешься?

— Ну как сказать. Я хочу попытаться найти проход на восьмой уровень подземелий.

— Пароль на иностранном языке, полагаешь? — Драко вздохнул, — брось. Были сотни, таких как мы, и никто ничего не нашел.

— А может и нашел, но умолчал, решив оставить все себе. Все равно, попробовать стоит. Я могу попробовать подгадать пароль на парселтанге, — последнее Лекс сообщил буднично.

— Парселтанг, значит, — Малфой не особо удивился. Даже совсем не удивился. У многих магов просыпалась кровь Слизерина. Даже в роду Малфоев было трое, говорящих со змеями. И Хогвартс почти никогда не оставался без своего слизеринца, обладающего этим талантом. Да, за всю историю, парселтангом владели только слизеринцы. Не удивительно.

А род Абернаутов, как и Малфоев, тянулся от самого Салазара.

— Плохая идея. Что, думаешь, никто не догадался пошипеть на седьмом уровне? — Драко потер переносицу, — ладно, давай попробуем. Все равно ничего не теряем.

— Хорошо.

Слизеринцы замолчали, продолжив заниматься своими делами. Драко писал эссе по трансфигурации, а Лекс сосредоточенно читал учебник по зельеварению за второй курс.

* * *

Первокурсникам нужно отдать должное. Проснувшись утром, и полностью осознав слова своего декана, Северуса Снейпа, никто и глазом не моргнул. Лишь один спросил, не было ли это сном, на что получил определенный ответ.

К слову о Поттере. Тот держался вполне достойно для полукровки среди чистокровных. Вызвать к директору его еще не успели, слизеринцы вопросами не донимали, зато надевали маску дружелюбия, втереться в доверие не так уж и сложно.

Сейчас Абернаут, Забини, Гринграсс, Поттер и Малфой со своими подручными — Крэббом и Гойлом тихо идут по подземелью на свой первый урок — зельеваре-ние. Северус недвусмысленно намекнул на то, что защита защитой, но опаздывать на свои уроки он не позволит. Дисциплина должна соблюдаться обязательно. Но еще он упомянул и то, что не обязательно сидеть с каменными лицами и смотреть в котел, можно и гриффиндорцам жизнь подпортить, главное — не попадаться.

И, похоже, предсказания Снейпа о гриффиндорцах были не пустыми словами. Выйти из гостиной было невозможно, так как там все — стены, пол и потолок — были в темно-зеленой жидкости. Похоже, кто-то чуть ли не мешками таскал бомбы-вонючки, чтобы насолить членам темно-зеленого факультета. Разумеется, все знали кто именно, но никаких доказательств не было, так что братьям-близнецам Уизли ничего не сделали. А потом те просто ухмылялись, находясь в Большом Зале, глядя на хмурые лица врагов.

В общем, все обошлось, и хорошо, что какой-то старшекурсник знал специальное заклятье очищения — Эванеско тут не сработало — иначе сидеть бы им в гостиной еще пару часов, пока один из преподавателей не пошел бы узнать в чем дело.

* * *

На зельеварении было интересно. И не потому, что Снейп хорошо объяснял, этого не было. Скорее уж все желание учиться сразу пропадало, стоило лишь глянуть на кислую мину преподавателя, и услышать его едкий тон. Слизеринцев скорее привлекло то, как их декан обращался с гриффиндорцами. За половину урока снять сотню баллов с ненавистного факультета, да еще и пятьдесят добавить своему — не каждый сможет.

Когда все улеглось, профессор выписал на доске рецепт, и дал задание — сварить простое кровоостанавливающее зелье.

Лекс и Поттер, попавший к нему в напарники, почти закончили со своим — оно было на стадии настаивания, нужно было подождать еще десять минут, и занялись обычным делом — разглядыванием однокурсников. Малфой сидел и делал то же, что и Абернаут с Поттером. Гринграсс что-то старательно кромсала. Вот Невилл, герой сегодняшнего дня, стоически выдерживающий нападки декана змеиного факультета, почесался здоровенной мохнатой лапой.

Хм...

...

Что?

И все как по команде уставились на шокированного мальчика. Включая Снейпа.

— Как, Лонгботтом? — не хуже озлобленной мантикоры зашипел профессор.

Некоторым ученикам справедливо стало страшно. Глядя на потемневшие, казалось больше некуда, глаза профессора, в темном каменном классе, где его голос, под звуки тихонько булькающих зелий, эхом отдавался от стен, громом ударяя по ушам одиннадцатилетних детей, даже слизеринцам становилось жутко.

Практически невозмутимыми остались лишь Малфой, Абернаут и... Уизли. Волнение у первых выдавала легкая дрожь в руках, а Рон же оставался абсолютно спокойным, и безмятежно помешивая зелье, дошедшее до последней стадии, казалось, не обращал внимание вообще ни на что вокруг.

И это заставило Драко встрепенуться и вспомнить о зелье, и мальчик слегка дернул соседа по парте, а Лекс в свою очередь дернул поттера, глазами показывая на пока еще не испорченное зелье.

Абернаут случайно поймал взгляд Малфоя и утонул. Глядя в спокойные, холодные, серые глаза, он словно головой окунулся в спокойствие и ощущение защиты. От этих глаз бежали мурашки по коже, а внутри же разгорался непривычный теплый огонек, словно готовый вырваться, и опутать Александра, защищая от всего, и даря мощь и величие.

...

Наваждение прошло так же быстро, как и пропало. Прошло всего несколько секунд, а Абернауту показалось, что несколько часов. Время будто растянулось, а стрелки на циферблате часов словно поползли назад. И снова его постигло чувство де жа вю. Он уже чувствовал это ранее — когда встречался взглядом с Малфоем в лодке, но тогда это было в десятки раз слабее, почти незаметно. И еще раньше — в далеком детстве, когда он только-только начал познавать окружающий мир и знал не только слово ""папа"".

Тем не менее, отбросив размышления, Лекс принялся за зелье и задумался, может ли профессор плеваться ядом? Видимо, нет, иначе бы уже оплевал всех гриффиндорцев, но теорию еще нужно проверить.

— Как? Ну как вы смогли добиться этого результата? Пятьдесят баллов с гриффиндора! Ничего с вами не станет, ступайте к мадам Помфри, и мозги не забудьте вылечить.

Змейки виду не подали, но судя по лицам, настроение у них приподнялось. Декан абсолютно отомстил за бомбы-вонючки.

Впрочем, радоваться было рано, так как следующим уроком была трансфигурация, и ученики змеиного факультета не питали надежд о справедливости Макгонагалл.

* * *

"ФАДЖ — БУДУЩЕЕ МАГИЧЕСКОЙ БРИТАНИИ?

Министр магии Корнелиус Фадж высказался об уровне обучения в Хогвартсе и провел сравнение с другими знаменитыми школами и академиями со всего мира, упомянув в своей речи магические школы Германии, Болгарии, России, Японии, Китая, Америки, Швейцарии и Польши.

В частности, министр отметил низкий уровень Защиты от Темных Сил.

"Мы должны подстраиваться под мировой стандарт, нельзя оставаться в прошлом, не признавая настоящего и не смотря вперед, в светлое будущее", — говорит Корнелиус Фадж.

Министр также отмечает, что во всех вышеперечисленных магических учебных учреждениях развиты Темные Искусства, а не только защита от них, и намеревается вынести в суд Визенгамота предложение об улучшении качества обучения, и внесения таких предметов как Темные Искусства, уроки по контролю внутреннего резерва, а также выборочный предмет обучения заклинаний на иностранных языках, невербальное и беспалочковое колдовство. В будущем предполагается введение фехтования и обязательное изучение иностранных языков выборочно: Французский, Русский, Немецкий, Японский.

"Престиж нашего магического учебного заведения сильно упал за последние полвека", — говорит министр магии. Означает ли это заявление намеком на некомпетентность Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора?"

Обед проходил в полнейшей тишине, но реакции были разные. На лицах гриффиндорцев был отчетливо виден либо гнев, либо опасения. Когтевранцы были рады новым знаниям, хоть и не все поддерживали идею с темной магией. Слизеринцы оставались невозмутимыми... Ликовать они будут в гостиной. Хаффлпаффцы поддерживали гриффиндорцев. Но всех их, таких разных, объединяло чувство изумления и удивления. Подобный шаг министра означал новую ступень развития Хогвартса. Все видели, что за последний век, а то и два, в Хогвартсе очень и очень редко появлялись иностранные ученики, тогда как богатые аристократические рода отправляли своих детей учиться в другие страны. Все с улыбкой на лицах называли Хогвартс — лучшей школой волшебства, все знали, почему в эту лучшую школу никогда не отправляют детей из заграницы, все молчали и делали вид что так и должно быть.

Альбус Дамблдор отсутствовал, его привычное место пустовало. Учителя, также прочитавшие "Пророк" были обеспокоены. Все. Кроме Снейпа и Квирелла. Первый втайне надеялся получить должность профессора Темных Искусств, а второй о чем-то сосредоточенно думал, изредка отряхиваясь от навязчивых мыслей и по привычке приглаживая свои светлые короткие волосы.

"Да уж, мир полон неожиданностей", — промелькнула мысль у Лекса. И он точно знал, что отец к этому непричастен. Возможным вариантом оставался Люциус Малфой, что он и собирался узнать в гостиной.

* * *

— Нет, Лекс, мой отец к этому не имеет никакого отношения, — сказал Малфой, когда они пришли в гостиную.

— Министр — хороший актер? — выдвинул предположение Лекс, задумчиво поглядывая на костер, и в очередной раз вспоминая строки в "Пророке".

— Вполне возможно, хоть в этом и мало смысла. Если да, то почему именно сейчас? — Драко замолчал, и, взяв перо и пергамент, начал писать, видимо, письмо. — Я спрошу у отца, может быть, он знает.

— Я спрошу у своего, — Лекс счел это хорошей идеей, и также принялся за письмо. Какими бы они аристократами не были, какими бы взрослыми не казались, и как бы ни являлись морально старше своего возраста, им было всего лишь по одиннадцать лет, и маленькое, совсем крохотное расследование из интереса провести они вполне могли.

— Рано ликуют, — тихо сказал Драко, глядя на радующихся и обсуждающих новость сокурсников, — у Дамблдора много власти в совете Визенгамота. Он и сам является членом суда.

— Да, воспоминания о Том-Кого-Нельзя-Называть еще свежи, и вполне возможно, они повлияют на принятие решения о введении Темной Магии, но с другой стороны, — поддержал разговор Лекс, — отказаться от внесения изменений — вернуться на век назад, когда эти самые предметы были отменены. Фадж, кем бы ни был раньше, ступает на благую почву. Многие маги того поколения еще живы, и они с радостью поддержат эту идею. Не все в Визенгамоте подвержены влиянию Дамблдора.

Драко призадумался. В чем-то его приятель был прав, но... У Дамблдора было намного больше власти, чем Лекс представляет. И он представить не может, какая битва между Фаджем и Дамблдором должна состояться в министерстве. В любом случае, выиграет тот, у кого более влиятельные знакомые. Дамблдор сам по себе очень большая фигура в Британии, но Фадж — министр, которого поддерживают почти все аристократические влиятельные семьи.

— Я думаю, вполне здравой мыслью было попросить наших отцов помочь Фаджу выиграть дело?

— Да, Драко. Посмотри, Хогвартс называется себя лучшей школой волшебства, но это не так, и это известно даже самому Дамблдору, он не дурак. Мы, можно сказать, в приюте для магглорожденных, — вежливости у Абернаутов было хоть отбавляй, поэтому он не использовал слово "грязнокровка", — это — настоящая помойка. Настало время перемен. И род Абернаутов поддержит Фаджа в его благих начинаниях.

После этой немного торжественной, немного пафосной речи, Лекс сел и начал наблюдать за игрой пламени в камине. Все это время за ним наблюдали его однокурсники. Не сказать, что эта маленькая речь их впечатлила, но доля правды в словах первокурсника из знатного рода была. Даже больше чем доля.

Дальнейшее пребывание в гостиной слизерина текло в молчании и радостном предвкушении чего-то большого, неизвестно чего, но определенно приятного для них самих. Практикующие истинную магию дома, дети, лишенные этой возможности в Хогвартсе, и вдруг, получив известие о том, что эта возможность у них, может быть, появится — обрадовались. Никто не хотел стать выпускником и иметь в своем багаже знаний лишь память о том, какие ингредиенты нужды для определенного зелья, несколько заклинаний чар, трансфигурации, и Экспилиармус для защиты

Малфой отбросил эти мысли. Что будет — то будет, в любом случае, Слизерин ничего не потеряет и не приобретет, откровенно говоря. Плохо будет лишь сиротам, но таких на факультете меньшинство.

* * *

Первый урок полетов, прошел, мягко говоря, странно.

Началось все с того, что неряшливый Лонгботтом, потеряв управление над метлой, упал с высоты нескольких метров и ушиб руку, а из его кармана выпал про-зрачный шар — напоминалка

Крэбб не мог упустить этот шанс, и быстро поднял шарик забывчивого Невилла, и взлетел, игнорируя крики какой-то гриффиндорки о том, что он нарушает правила..

— Отдай ее! — пригрозил Симус, чувствующий праведный гнев и обиду за, если не друга, то сокурсника. Да и честь Гриффиндора стояла на кону.

— Таких как он, в России, называют "Masha-rasteryasha ", — тихо сказал Малфой, наблюдая за летающим на метле Крэббом, и пытающимся его догнать Симусом Финниганом. Разумеется он имел в виду Лонгботтома.

— Забавно, — Лекс полуулыбнулся, его скудных знаний русского языка хватило на то, чтобы понять смысл сказанного.

В конце-концов Симус потерял управление и влетел в дерево. Вряд ли он сильно ушибся, подумал Лекс, наблюдая за волнующимися гриффиндорцами.

— Сейчас будет драма, — хохотнул Гойл. Спустившийся Крэбб его поддержал, а напоминалку он выкинул подальше — зачем она ему?

* * *

Вот и настало время для первого урока Защиты от Темных Сил. Ученики вошли в большой зал с тремя дуэльными помостами, поставленными параллельно друг другу. Класс освещался яркими лучами солнца, бьющими из больших окон, а само помещение находилось в одной из башен.

Квирелл выглядел впечатляюще, и немного странно, и напоминал скорее повидавшего жизнь аврора, чем безобидного учителя по защите. Темно-серый плащ, с высоким воротником, под ним черный тонкий свитер, закрывающий шею. На ногах было надето что-то в роде маггловских черных джинсов, закрепленных на кожаный ремень и ботинки, доходящие почти до колен. Впрочем, некую странность вносили четыре почти одинаковых кольца, по две на каждую руку, надетые на безымянные и указательные пальцы. На нос были нацеплены слегка затемненные очки.

— Вы, наверное, подумали, что я буду рассказывать вам о том, как важно мастерство, не так ли? — начал профессор, не дожидаясь пока ученики придут в себя. — Вы ошибались. Большую роль в сражении играет ваша экипировка, что я вам и продемонстрирую позже. Будь вы хоть трижды Темным Лордом, при всем своем мастерстве, вы не победите оппонента, который имеет в запасе добрый десяток артефактов, которые имеют контрдействие определенным проклятьям. И поэтому, важен как арсенал заклинаний, так и ваша экипировка. Вот вы, — он посмотрел на Рональда Уизли, — выйдите на помост.

Тот подчинился, и профессор, отложив свою палочку на учительский стол, встал напротив ученика.

— Сколько боевых, или хотя бы защитных заклинаний вы знаете, мистер Уизли?

— Около двадцати, — Уизли вытащил палочку.

— Хорошо. Атакуйте меня. Нападайте так, словно я ваш враг. Словно от моей смерти зависит ваша жизнь. Постарайтесь убить меня, и если заденете хоть раз, или продержитесь пять минут, то я начислю гриффиндору сотню баллов. Я буду без палочки. Начинаем по моей команде.

Прождав некоторое время, профессор крикнул: "Начали!".

— Ступефай, — без особой надежды выкрикнул Рон, и профессор, резко подняв руку, встретил заклинание запястьем. Ступефай отлетел в стену.

Около минуты ученик раскидывался заклинаниями, но потом Квиреллу надоело, и он, жестом, остановил поединок.

— Вы сказал, что знаете около двадцати заклинаний. Так почему я вижу лишь Ступефаи и Петрификусы? Начали!

Уизли, видимо, набравшись смелости, стал применять более серьезные заклятья. Сначала он выкрикнул что-то зубодробительное, и зеленый луч, от которого увернулся профессор, проел какую-то часть стены башни. Затем использовал призывающее заклятье, и появившаяся жаба взорвалась зеленой жидкостью, на-чавшей проедать каменный пол, прыгнув к ногам Квиниуса Квирелла, который скрылся в синем барьере, энергия которого струилась из кольца. В таком темпе прошли еще около двух минут, и профессор, до этого не атаковавший, быстрым движением вытащил из кармана маленькую колбу и кинул ее под ноги Уизли, не успевшего среагировать, и мальчик, в клубах сиреневого пара упал, выронив палочку.

— Вы не продержались пять минут, мистер Уизли, и ни разу не задели меня, — сказал профессор спустя некоторое время, когда Рональд отряхнулся и встал с земли. — Это было слабейшее дезориентирующее зелье. А что, если бы там был быстродействующий яд?

Профессор взял палочку со стола и продолжил.

— Вот это, — Квирелл закатал рукава и показал темно-серые пластинки на запястьях, тускло поблескивающие под лучами солнца, — зеркальные отражатели. Используются аврорами для отражения всех заклинаний низшего уровня, и нескольких среднего. Мои кольца — альтернативы защитным и барьерным заклинаниям, и вот это, — профессор раскрыл плащ, и ученики увидели аккуратно прикрепленные ремнями маленькие колбочки, которые при желании, можно было бы сломать, сжав в руке, — мое оружие, если у меня нет палочки. Мои очки предотвращают слабые ментальные воздействия, чего вполне хватает для боя.

Один вопрос, как к мистеру Уизли, так и ко всем присутствующим. Мы находимся на рынке?

Профессор замолчал, и тяжелым взглядом обвел нервничающих учеников. Не так они представляли себе урок по защите.

Не дождавшись ответа, он продолжил.

— Вы продаете что-то? Зазываете покупателей? Нет? Так почему же половина Хогвартса слышит крики ваших заклинаний? Запомните, заклинание можно и вы-крикнуть, и прошептать. И второй вариант здесь вернее.

— На самом деле, — спустя некоторое время, Квирелл снял очки, плащ и сел за учительский стол, — как многие из вас, наверное, думают, фехтование — не бесполезный навык. Министр сделал верный шаг, выдвигая предложение о введении этого предмета. Поединки высокого уровня чем-то напоминают фехтование. Одно неверное движение — и ты умрешь. Тогда, когда вам не нужны будут жесты и слова, а иногда даже и палочки, поединок будет намного опаснее. Никогда не знаешь, какое заклинание в тебя летит, не знаешь, что твой противник готовит следующим ударом. Как и в фехтовании, там нужна хорошая реакция, и этот вид спорта хорошо ее отрабатывает.

Некоторые магглорожденные задумались — профессор был прав.

— Что ж, — учитель достал из шкафчика небольшой круглый шар и положил на стол, — становитесь в очередь, подходите и прикладывайте руку к шару. Этот прибор покажет ""цвет"" вашей магии. Под этим я подразумеваю вашу склонность к определенному виду. Начали.

Так уж получилось, что первым в колонне оказался Рон Уизли. Подойдя и приложив руку к шару сначала ничего не происходило, но спустя несколько секунд он окрасился в зеленовато-болотный цвет.

— Довольно таки редкий стиль. Основное направление — все, что связано с природой и ядами.

Следующей была Гермиона Грейнджер.

— Огонь, — сказал профессор, глядя на красно-оранжевый огонек, горящий в определителе магии, — самая распространенная стихия среди волшебников.

Настал черед Драко, который с неким интересом прикоснулся к невиданной ранее вещице.

— Свет, — удивился Квирелл, осматривая ярко-желтую субстанцию, — нет, не Свет, а свет. Очень редкий тип, к которому нет заклинаний. Они не нужны. Этот свет образуется силой воли мага, и чем сильнее воля, тем материальнее ""свет"", из которого можно лепить любую форму. Следующий.

— Оч-ч-чень интересно, прямо таки класс уникумов. Тень! — без тени сарказма сказал профессор Дафне Гринграсс.

— Хаос, — в очередной раз удивился Квиниус. Лекс воздержался от облегченного вздоха — хорошо, что не огонь. — Как и свет, не требует заклинаний и палочки, если овладеть на высоком уровне.

Далее вышел Забини, получивший, хм, эмпатию. Бесполезная штука, по мнению многих. Больше ничего особенного не было. Сплошь огонь, лед и вода. Один только Крэбб выделился, узнав, что у него предрасположенность к земляной магии.

— На сегодня все. К сожалению, в нашей библиотеке нет необходимых книг, поэтому обратитесь в книжный магазин Братьев Стюарт с заказом книги ""Эдвард Корус Ламберт". После автора вставляете название вашего типа магии.

* * *

— Который час? — черноволосый мужчина отшвырнул промокшие перчатки на захламленный пергаментами стол. Он стащил с тела дождевой черный плащ, и бросил его, нимало не заботясь о том, куда он упадет. Сев на кожаный диван около потрескивающего камина, он стал рассеянно наблюдать за пламенем, периодически поднося холодные руки к теплу.

— В Британии уже полночь, — мрачно наблюдающий за ним светловолосый мужчина снял плащ, и, поправив прядь платиновых волос, присел на другом краю дивана. — Все идёт не так, как нужно.

— Я знаю, Люциус, — маг кисло улыбнулся, однако, глаза его остались столь же задумчивыми и холодными, — два года урруку под хвост.

Малфой, сверкнув серыми глазами, улыбнулся уголками губ, припомнив это забавное существо с тремя хвостами.

— Что говорит Морл"Э-Шир? — щелкнув пальцами, Дориан Абернаут поджег травы в трубке, и начал выпускать кружки дыма. Глаза его слегка помутнели, а тело, пребывавшее до этого в напряжении, расслабилось. Дел нет — можно и больным костям дать отдохнуть.

— То же, что и всегда. Просит подождать и дать ему еще год на усовершенствование статуи Окамэ. Знаешь, нам нужно уходить из Ахорвасата.

Малфой достал из шифоньера, отделанного темно-красным деревом, коньяк, два бокала, и, поставив на стол, разлил напиток по емкостям.

— Есть ли смысл в ожидании? Времени остается мало, а Морл, как бы нас не уверял, похоже, ничего не добился за все отданное нами время.

— Похоже, что нет. Но и других вариантов тоже нет.

За небольшим окном усилился ливень, что, однако, не мешало Дориану обдумывать. Напротив, шум дождя приводит в порядок его мысли, как и домашний уют небольшого кабинета. Почти как дома. Привычным движением он прикоснулся к своей повязке, скрывающей правый глаз, и быстро отогнал воспоминания, так успешно запрятанные глубоко в памяти.

* * *

— Мы приближаемся, я чувствую это! — прокричал Саал"Нашир, чьи слова было сложно разобрать сквозь мощный грохот.

Вибрации усиливались, нещадно давя на барабанные перепонки, которые грозились разорваться с каждой секундой. Посмотреть вперед было невозможно, ибо яркий фиолетовый свет сильно бил по глазам и ослеплял, вынуждая человека и нага, передвигаться вслепую.

— Мы уже близко, Лекс! Потерпи! Осталось совсем чуть-чуть, — вновь перекрикнул наг оглушающий шум.

Да, Абернаут тоже чувствовал это. Они пришли, осталось только дотянуться, схватить...

* * *

— Нет! — зеленоглазый мальчик резко выпрямил спину, закрыв глаза и прикрыв уши. Остатки воспоминаний никак не желали уходить, отдаваясь в голове прон-зающей болью. Поняв, что это был лишь сон, он осторожно открыл глаза, и облегченно вздохнул, не увидев того самого фиолетового света.

Он опомнился и с небольшим волнением слегка одернул полог, дабы убедиться, что его криков никто не слышал. Повезло. Драко и Забини спали... Или делали вид, что спали. В любом случае, они не будут вмешиваться в это дело, даже если каждую ночь будут просыпаться от криков Александра. Это не их дело. И они не должны показывать, что знают об этом. Это в Слизерине Абернауту нравилось больше всего.

Первокурсник прилег и вновь задумался о своих снах. Они снятся ему очень часто, примерно один-два раза в неделю, и всегда разные. И они такие реальные, что после пробуждения он не может придти в себя еще несколько минут. Он никогда не мог понять, почему сны так осмысленны. Лекс всегда знал, кого как зовут во сне, что нужно делать, куда идти и зачем. И просыпаясь, никогда не забывал, как это бывает с обычными сновидениями.

* * *

Рон Уизли уныло "парил" в пространстве, смотря сны. Этот дар он открыл для себя недавно, и мог назвать себя либо "сновидцем", либо "сноходцем", это неважно. Засыпая, он мог перемещаться по чужим снам...