Выбранные богами. Экзамен на жизнь

Пролог

Жаркое, заливающее окружающий мир ослепительным белым светом солнце, лениво и с полной уверенностью, что имеет на то право, жгло обнажённое тело молодого мужчины, лежащего спиной к небу на дне скального провала. Рядом с человеком стоял серебристый кейс, пускающий "зайчики" на камни под лучами небесного светила.

Место, где находилось тело, было природным амфитеатром, вот только на ровных прямых стенах, даже таракан не удержится, не то что трибуны. Возможно, кто-то наблюдал сверху из линии пышных кустов, окаймлявших край провала, но если и так, то зритель или зрители были мастерами скрытности.

По одной из стен текли несколько тонких струек воды, которые собирались у подножия скал в небольшой неглубокий водоём, чьё дно великолепно просматривалось сквозь прозрачную хрустальную воду.

Ни в воде, ни на скальном полу амфитеатра, не было ни единой молекулы жизни: не росла трава, не плескались в воде рыбы, не полз по гладким стенам плющ и лишайник. Да что говорить, если сюда не залетали мелкие пичуги, которых хватало на макушках кустарника. Зато хватало страшных улик — костей, серых от времени и совсем свежих, с которых лишь недавно сошла плоть.

Внезапно тело человека вздрогнуло и издало едва слышимый стон.

* * *

Я видел сон, что толпа мужчин и женщин связали меня цепями и собираются закинуть в пылающую топку печи в котельной. Рядом, на полу, насыпаны две горки чёрного мелкого угля, в одну из которых воткнута широкая лопата, с рабочей частью в виде сердечка.

— Нет! Нет! Отпустите меня!

Я кричал, отбивался, но вместо слов с губ слетал сип, а тело едва повиновалось, как это и бывает очень часто в сновидениях.

— За что?! Я ничего не сделал! — крикнул я, ощущая ногами боль от языков пламени, жадно облизывающих мою плоть. Кажется, я даже уловил запах опалённых волосков, но их тут же перебила гарь начавшей обугливаться плоти.

— А-а-а!!!!

— За детей! Умри, тварь! Умри! — крикнула в истеричном исступлении одна из женщин.

— Умри!

— Умри!

Вся эта толпа садистов начала дружно скандировать всего одно слово: умри. И оно, словно, придало им силы, буквально за пару секунд они сумели затолкать меня в огонь и закрыть стальные чугунные створки.

— Умри!

Это было последнее, что я услышал, пока мои лёгкие не превратились в пепел. Со стоном я проснулся.

"Сон, — это была первая мысль, которая пришла мне в голову, и я даже догадался, чем был навеян столь ужасный кошмар. — Чёртов Фреди, всё из-за тебя и ночного бодрствования, а ещё дневного сна и сломанной антенны с отсутствующим интернетом, от чего и пришлось смотреть единственный стоящий фильм, что шёл на одном из трёх каналов, которые смог поймать на кусок проволоки".

Ох, какая длинная мысль, видать, реально достал меня этот кошмар.

Следом за мыслью пришла БОЛЬ! Именно так, с большой буквы. У меня спина, шея и ноги горели огнём. Однажды, я смазал сорванную на земляных работах спину разогревающим кремом, которого взял с избытком, решив, что кашу маслом не испортишь. Зря так подумал. Через десять минут мне казалось, что спину подпаливают газовой горелкой. Вот точно такое же ощущение испытывал я, на данный момент.

Мысли всегда следуют быстрее движений тела, вот и сейчас я успел подумать, что оказался в огне (например, случился пожар в комнате, оттого и кошмар приснился, связанный с огнём), быстрее, чем поднялся на ноги.

Спросонья зрение восстановилось не сразу, но и потом от него было мало толка — всё вокруг так блистало, словно, я оказался в зеркальной комнате, в яркий солнечный денёк, при открытой крыше павильона.

Дернувшись в сторону, я врезался босыми пальцами левой ноги обо что-то тяжёлое и очень твёрдое.

Дыма я не чувствовал, хотя дышалось очень тяжело и ощущался дикий жар вокруг, от которого жутко страдала вся задняя сторона тела. Грудь, живот, голени с бёдрами, на которых я лежал, почти не болели, хотя от огня доставалось и им.

Лишь спустя несколько минут метаний в панике, с криками, падениями, набитыми синяками и шишками и проткнутой левой (совсем этой ноге не везёт с утра) пяткой, я окончательно пришёл в себя и смог толково осмотреться по сторонам.

Щурясь слезящимися глазами, я вертел головой по сторонам и с трудом им верил. Если бы не дикая боль, то я посчитал бы, что кошмар продолжается.

Где моя небольшая уютная комнатка в домике, считающимся для меня, аналогом дачи, в небольшой деревеньке в нескольких километрах от Оки? Где вообще сам дом? А деревня? А одежда — майка с трусами и шортами, в которых я засыпал, так как под утро стало прохладно из-за тумана, наползшего со стороны крупной реки?

Вместо всего этого вокруг торчали одни скалы, поднимающиеся ввысь на десятки метров.

Стою я на дне гигантского колодца, ровное дно которого, было наполовину засыпано костями животных, остальная же половина, была занята галькой, песком, камнями и прудом.

Вода!

Только увидев бликующую водную поверхность, я почувствовал, что умираю от жажды. Сильно припадая на повреждённую ногу, я дохромал до водоёма и опустился перед ним на колени, после чего зачерпнул ладонями воду и приник к ней губами.

— Кха-а! Тьфу, блин... кха-а, кха-а!

Кашляя и отплёвываясь, я стряхнул капли горько-солёной гадости, от которой в горле, как будто ершиком для мытья посуды прошлись. И так пить хотелось до безумия, а после двух больших глотков, оно — безумие — чуть не накрыло меня.

В общем, вода в пруду оказалась морской, полностью бесполезной и даже опасной.

После попытки немного остудить пылающее от солнечных лучей тело в водоёме, вдобавок к першению в горле и пищеводе, усилилась боль на спине, которую солнце превратило в пригоревший ростбиф.

Это же сколько я тут валялся под солнцем на дне чёртового колодца, раз так обгорел? Я не ругаюсь, всего лишь сравниваю это место с преддверием обиталища чертей — Адом. Не думаю, что там сильно жарче, чем здесь.

И как оказался здесь? Сам пришёл или меня сюда скинули? Оценив взглядом высоту стенок, признал, что упади я сюда, то внизу лежала бы сейчас только кучка разможжёной плоти с переломанными костями и вздувшимися на жаре внутренностями.

Кричать пересохшим горлом, не мог. Попробовал стоять в центре и махать руками, но быстро признал эту идею самоубийственной и перебрался под одну из стенок, где имелся крошечный кусочек тени.

С каждым часом тень уходила в сторону, а я полз за ней, молясь Богу, чтобы мои мучения прекратились и эта нелепая и страшная ситуация разрешилась. Страданий добавляло полное незнание всей подоплёки дела.

Постепенно тень удлинялась, даруя надежду, что скоро наступит ночь, которая наградит прохладой. Облизывая сухие, растрескавшиеся от жары и жажды губы, я мечтал о ней, как никогда и ни о чём более в жизни. С каждым часом, сквозь мои поры уходила сама жизнь.

Понемногу воздух в колодце остывал и вскоре наступил вечер, а за ним и ночь. Вскоре высоко в небе поднялась огромная серебряная луна, крупные и яркие звёзды усыпали небосклон.

— Будь ты проклято! — прохрипел я и погрозил безучастному светилу кулаком. Ясное небо было окончательным приговором моей надежде на дождь. Через несколько часов вновь взойдёт солнце и, если меня не спасут или я не получу воду, то уже к вечеру солнце будет облизывать своими лучами мой труп. Ещё немногим позже, среди груды костей, мой скелет перестанет выделяться.

Прохлада встряхнула мозг, а предчувствие неминуемой смерти заставило заработать на пределе изобретательность и логику.

Вот этот пруд, он же постоянно заполняется ручьями со стены, но не выходит из краёв. Получается, там имеется сток, который выводит воду куда-то ещё. И это значит, что я могу попытаться уйти сквозь него под землю. Под скалы. Быть может, там есть подземное озеро и даже пресное, ведь испарения обязаны быть, соль останется, осядет на камне, вода дальше будет течь всё чище и чище, пока не станет родниковой. Или вообще там текут две подземные реки — солёная и пресная, мать и дочь.

Я мечтал, в голове крутились мысли одна другой фантастичнее.

К сожалению, надеждам моим не было суждено исполниться — прохода не было. Та щель, сквозь которую уходили воды пруда, была недостаточно широка, чтобы пропустить меня. Едва ли шириной в мой кулак и длиной в локоть.

Я уже не обращал внимания на разъедавшую ожоги соль, которая покрыла меня с ног до головы, после поисков истока подземной реки, полностью сосредоточился на идее выбраться из колодца, пока, благодаря прохладе, ещё могу соображать.

Идею подняться по скале используя кости животных в качестве альпинистских клиньев, отбросил после часа попыток найти подходящую щель, куда можно было бы вбить этот инструмент. Кое-что имелось, всё-таки, скала абсолютно гладкой не была, а солнце и испарения хорошо над ней поработали, но имея под рукой трухлявые тонкие палки и хрупкие кости, у меня не было и шанса подняться наверх. Особенно хороша была одна щель, начинающаяся с узкой трещины в метре у основания и поднимающаяся вертикально вверх на два моих роста, после чего немного уходящая в сторону под небольшим углом и доходящая почти до самого верха. В двух метрах от земли узкая трещина расходилась на двадцать сантиметров, и если бы у меня под рукой оказалось нужное количество прочных палок или костей (козьих рогов, например), то, ставя их в распор, я смог бы создать нечто вроде лестницы. Камней же нужного размера, на дне колодца не имелось, словно все булыжники убрали, перед тем, как меня сюда поместить.

Следующую мысль мозг сгенерировал после очередного взгляда на звёздное небо в поисках дождевой тучки.

"Итак, дожди тут точно идут, слишком характерно всяческий мусор собран у стен. Такое не может произойти само собой, зато на это способна вода, скапливающаяся в колодце после сильнейших дождей. То, что сильные,и так ясно, раз не тонущий мусор всплывает, а бассейна явно не хватает, чтобы быстро избавиться от выпавших осадков. Так?".

И тут же сам себе и ответил вслух:

— Так.

Хриплый голос неприятно царапнул слух.

"Получается, тут есть ещё щели и проёмы, сквозь которые уходит такая масса воды. И если мне повезёт, то они достаточного размера для моего тела. И они сквозные, а не как та, которая вроде глухой царапины проходит сверху донизу".

И работа закипела.

Я высматривал самые большие наносы мелких лёгких костей, веток и сухой травы и начинал их разгребать. К рассвету мои руки были покрыты порезами и занозами, колени сбиты в кровь, от пыли глаза опухли и болели, но я смог найти достаточной ширины щель, сквозь которую кое-как, сдирая кожу с многострадальной спины, проскользнул под скалу.

Некоторое время я едва продвигался вперёд, с трудом пробираясь поверх костей и нанесённого водой мусора. К счастью, полностью вся эта гадость не смогла забить лаз в скале, иначе мне пришёл бы конец.

Кажется, я извивался червяком метров тридцать, пока не почувствовал, что давление стенок и свода исчезло и я могу уже не ползти, а передвигаться на четвереньках. И с каждым шагом лаз становился всё шире и шире, пока я не оказался в крошечном гроте, который был... тупик.

В противоположной стене зияла узкая щель, рассекшая её почти ровно пополам. Щель совсем узкая, с мою ладонь и пропустить дальше, меня не могла.

— Чёрт побери!

Вот тут меня захлестнула апатия. Все свои силы я отдал на то, чтобы освободить путь к свободе, к жизни, дальше бороться уже не мог.

Я впал в какое-то бредовое состояние, в котором всё помнил, сознавал, где нахожусь, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и при этом, слышал чей-то равнодушный какой-то, словно, бесполый голос.

"Минимальное условие выполнения первой основной задачи, выполнено. Произведена активация Метки Героя, разблокирована минимальная производительность артефакта. Бонусы отсутствуют".

Казалось, он звучит прямо в голове.

"А вот и глюки, дожил и до них", — горько усмехнулся я.

Жажда, про которую я забыл на время своего путешествия, накинулась с новой силой. Я уже мечтал о слабом дождике, плевать на ливень, лишь бы пару стаканов воды набрать. Мечтал о траве, с которой можно было бы слизать утреннюю росу...

— "Стоп... роса! — озарило меня. — В этом проклятом колодце испарение должно быть таким, что стены буквально обязаны плакать!".

Развернувшись в гроте, я скользнул вперёд в лаз, собираясь повторить путь в обратном направлении. На этот раз, я двигался ещё быстрее, так как наступивший рассвет начал забирать ту жалкую влагу, что должна, да просто обязана была покрыть скалу!

Я успел.

Солнце ещё не заглянуло в колодец, хотя своим светом покрыла листву кустарника в вышине. Всего на миг я с завистью посмотрел на недосягаемую зелень и бросился к стене, на которую самыми первыми должны упасть солнечные лучи.

— Да! Да! Да! — шептал я, где слизывая, где счищая ладошкой испарину с камня и отправляя эти жалкие капли в рот. Потом отыскал длинную полую кость с суставом, вытряхнул мусор, сполоснул водой из бассейна и, убедившись, что из неё влага не вытекает, стал при помощи щепки собирать со скалы внутрь росу.

И вот чувство жажды исчезло. Несколько минут я был счастлив, чуть ли не корчась от удовольствия в оргазме, пока не забурчал желудок.

— Да что б тебя! — вздохнул я. — Где мне тут ещё и хавчика найти?

"Дополнительная информация: первое основное задание выполнено полностью, начислены бонусные баллы. Вам доступны изначально 10% энергии в артефакте".

Я замер, а потом бешено закрутил головой по сторонам.

— Эй, вы где? Кто это сказал? — закричал я. — Покажись, млина! Вытащи меня отсюда!

На этот раз, это точно была не галлюцинация, навеянная жаждой. Странность звучания списал на усталость, бессонную ночь, голод и шок.

— Эй!!!

Куда там, как я ни силился рассмотреть на бровке обрыва чьё-либо присутствие, так не смог. Да и неизвестный замолчал, сообщив о неведомых баллах.

Между тем, солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы осветить одну из стен наполовину, и я заторопился со сбором влаги в костяные фляги. Всего удалось набрать две кости, которые я заткнул кусками толстой ветки. В каждой такой емкости, было грамм двести воды.

Уже направившись в сторону лаза, чтобы спрятаться там от наступающего солнца, я вдруг увидел вещь, которой тут по определению не должно быть.

Параллелепипед из странного, серебристого, бликующего, металла. Размером с аквариум литров на сорок с закруглёнными уголками. Оболочка или краска напоминали очень мелкую рыбью чешую, зеркальную.

Вчера, я его не видел точно. Получается, что мне его ночью подкинули? Но зачем? Может быть, именно из него я слышал тот голос? Это аудиоколонка?

Разбираться с находкой или подарком, решил в гроте, тем более, что по габаритам, он пролезал в скалу.

Со всех сторон предмет был гладкий, без ручек, щелей и подхватить было тяжело. Только обеими руками, а ведь у меня ещё две костяшки-фляги в руках, которые нужно беречь, как зеницу ока.

Первым делом я отнёс воду, прислонил к стене грота кости так, чтобы пробка смотрела вверх и, убедившись, что падать те не собираются, пополз обратно за странным предметом.

Как только я взял его в руки, перед глазами чуть выше верхней части параллелепипеда выскочила голографическая надпись:

"Активировать артефакт:

Да/нет".

Я чуть было не нажал "да", но вовремя солнышко прижгло своим первым, заглянувшим на дно колодца лучом мою спину.

— Нет, — сказал я, и надпись тут же исчезла. Голосовое управление? Или меня слушают удалённо и следуют командам? Нужно было провести ради пробы по надписи пальцем, проверить.

Предмет, называемым неизвестно кем (подозреваю, что теми гадами, которые меня сюда засунули), я толкал перед собой до самого грота. Там убрал его подальше в угол и растянулся в полный рост на каменном полу, наслаждаясь прохладой. Про разную ерунду, вроде возможного переохлаждения, болезней почек и так далее я не думал, тут скорее от жажды с голодом загнёшься, чем от воспаления лёгких или почечной недостаточности.

Опять захотелось пить, но приходилось терпеть. Что такое пол-литра воды (даже меньше!), для меня? Пару раз напиться, и только. А мне предстоит продержаться на них больше, чем половину суток.

На этот раз, переносить жажду было во сто крат легче. Из расселины, в сторону выхода, тянуло прохладой, которая обдувала тело не хуже, чем автомобильным кондиционером.

Я даже успел заснуть, и снилось мне нечто странное.

Сначала вновь услышал знакомый бесполый голос, сообщивший, что разархивирована часть обучающих данных. Следом возникли мутные видения и образы, словно, я когда-то всё это помнил, но забыл напрочь, и только сейчас, внезапно, стал вспоминать под влиянием стресса.

Проснулся усталым и с дикой жаждой, которая перебила голод, головной болью и зудом по всему телу, коему досталось от солнца, а потом от ползания в узких грязных расселинах. Если я не загнусь от обезвоживания и недостатка пищи, то появится шанс смерти от заражения. Да уж, на что и богаты здешние места, так это на варианты собственной кончины.

Первым делом медленными глотками, смакуя как многозвёздочный коньяк, опустошил одну из фляг. Неприятно поразило, что уровень воды немного снизился за те часы, пока я спал. То ли, испарилась она сквозь корявую пробку, то ли кость сама по себе не настолько герметична.

Немного утолив жажду, я придвинул к себе странный артефакт.

— Ну-с, посмотрим, что ты из себя представляешь, — пробормотал я себе под нос и коснулся пальцами поверхности предмета.

На этот раз выбрал положительный ответ из двух вариантов действия с артефактом.

Бесшумно отошла в стороны верхняя часть, разложившись на две тончайшие пластины примерно в полтора квадратных метра сообща, словно крылья неведомого аппарата. Следом за пластинами параллелепипед раскинулся на несколько связанных между собой кубов. Знаете, что мне это напомнило? Шкатулку ювелирную. Я, однажды, одной из своих пассий подарил такую штуку из драгоценных пород дерева с золотыми и серебряными гвоздиками, уголками и проволочным орнаментом. С виду, казалась обычной шкатулкой, если опустить внешнюю вычурность, но стоило её раскрыть, как там, под воздействием несложного механизма, разъезжались в стороны несколько отделений-шкатулок небольшого размера: тут тебе под серёжки, тут — под подвески, а сюда можно положить колечки, в соседней хранить цепочки и так далее.

В общем, разложившийся артефакт копировал ту ювелирную поделку невероятно точно.

В голове всплыли воспоминания о недавних видениях, где я видел нечто похожее и даже работал... как там было-то?

Я коснулся левой полупрозрачной пластины-крыла, и над ней мигом всплыла голографическая надпись:

"Энергоэлемент, часть заряжающей станции артефакта. Открыта функция "солнечная панель", эффективность работы 7,5%".

Точно такое же пояснение всплыло после касания правой половинки.

"Загрузочная камера. Эффективность работы 7,5%.

Перерабатывающая камера. Эффективность работы 7, 5%.

Камера хранения переработанного сырья.

Камера готовой продукции".

Такие надписи выскочили над четырьмя кубами, с объёмом каждого, примерно в два с половиной — трёх литров. Первая, третья и четвёртая были пусты, вторая, попросту не открылась, зато, вслед за поясняющей надписью выскочила голограмма, чем-то схожая с интерфейсом электронного устройства с великим множеством позиций, которые также несли в себе новые и новые варианты. К сожалению, почти все они были закрыты для ознакомления.

"Доступно производство объектов не выше уровня развития ..3. Химическая чистота не более 30%. Сложность сплавов не выше 15%. Для определения массовой доли и лидирующего материала, внесите в загрузочную камеру исходный материал на переработку".

Несколько секунд я соображал, что к чему, пока не догадался собрать из-под ног жменю каменной крошки, пыли и песка и высыпать в первый куб.

"Приступить к диагностике?

Да/нет".

— Да.

Отделение с камнями тут же закрылось, а в воздухе над ним появилась лента с делениями, которые стали быстро заполняться. Завершилась обработка через минуту.

"Диагностика завершена. Потрачено 0,5% энергии, доступно 9,4% энергии. Для пополнения заряда в батареи необходимо поместить активированный артефакт под солнечные лучи".

Надпись исчезла и следом за ней поползла колонка странных знаков с процентными данными. До меня не сразу дошло, что я вижу таблицу Менделеева, то есть, не саму, а конкретно элементы из её списка. Кажется, артефакт сейчас сообщает, чего именно больше в сырье имеется, показывает состав камней и песка.

"Доступный для синтеза основной материал — стекло. Выход готовой продукции — 11% от исходного количества загруженного сырья. Доступный неосновной материал — железо. Выход готовой продукции — 0,5% от загруженного сырья. Доступный неосновной материал-медь. Выход готовой продукции — 0,3% от загруженного сырья".

— Убрать сообщения, — скомандовал я дрожащим от волнения голосом, — открыть камеру загрузки.

Как только команды были выполнены, я накидал по самые края щебня и песка.

"Невозможно произвести переработку, превышен лимит разрешённого заполнения камеры".

— Вот же вы, гады, — сплюнул я и стал выбрасывать под ноги камни, проверяя каждый раз, после облегчения куба на очередной камень. Наконец, "таможня дала добро".

"Выберите синтезируемый материал".

— Стекло.

"Сообщите категорию синтеза: готовая продукция/запас материала".

— Готовое.

"Выберите форму изделия".

Интерфейс разросся до большой полупрозрачной таблицы, с горизонтальными и вертикальными делениями, координатными осями. Ткнув пальцем в центр, я увидел, как от него потянулась тонкая линия. Графический редактор?

Недолго думая, я нарисовал шар.

"Размеры недопустимы, не хватает исходного материала".

— Что ж вы любите обламывать-то, — покачал я головой и "урезал осетра".

Через двадцать минут я открыл камеру готовой продукции, где на дне лежал идеально ровный, мутный стеклянный шарик, размером с мелкий лесной орех. Я его ещё долго держал в ладони, перекатывал пальцами, подносил к глазам и с восторгом смотрел на продукт высоких технологий, благо от свечения голографического экрана, света в гроте хватало.

Что ж, теперь я знаю, как поступить дальше и если всё получится, то смерть от жажды мне не грозит.

Собрав обратно артефакт в транспортировочный вид, я пополз вместе с ним обратно на улицу.

Очень скоро солнце жадно набросилось на меня, будто почуяв, что жертва может вот-вот уйти из её рук. Накатила дурнота, а жажда, про которую я позабыл за всеми этими экспериментами, усилилась. Я едва нашёл в себе силы активировать волшебную вещь, загрузить в камеру побольше песка с мелким каменным крошевом и юркнуть обратно в свою нору.

Через полчаса повторил операцию, потом ещё раз и ещё. Единственное, за что я был благодарен солнцу, так это за возможность заряжать артефакт. Лучи мгновенно напитывали батарею, позволяя артефакту работать безостановочно.

Когда в камере хранения набралось достаточно мелкой массы, похожей на крупные кусочки снежного наста, я собрал предмет и поволок в грот. Там на таблице редактора я изобразил прямоугольную банку размером во весь доступный объём камеры готовой продукции. Потом крышку, которая вставлялась в горловину и имела конусное углубление вниз. Последним стал узкий и высокий стакан с широкой подставкой, размером с дно банки и сильно зауженным верхом. С этим образчиком своего творчества я вернулся в колодец, где поставил в банку стакан, кинул на его подставку-дно несколько чистых камешков, чтобы пустой стакан не всплывал, налил в банку воды под самый край и накрыл крышкой, которая плотно вставлялась в горловину. Резьба была бы лучше, но требовала больше времени на изготовление, надеюсь, что плотно притёртые края обеспечат достаточную герметичность, без которой моя задумка обречена на провал.

Полную банку я с великой осторожностью, чтобы не разбить, так как стенки получились очень и очень тонкими, едва ли не как у лабораторных пробирок, поставил неподалёку от норы на ровном месте под палящими лучами солнца.

Измученный, я вернулся обратно в грот, где на ощупь отыскал кость с водой и в два глотка опустошил её. На короткое время пришло чувство спокойствия, жажда немного унялась и более не мучила. Кажется, я даже успел немного подремать.

Очнувшись, вновь полез по осточертевшему маршруту наружу, где первым делом бросился к банке.

Там на крышке висели крупные капли влаги. Несколько из них на моих глазах поползли по конусу вниз, собрались вместе в одну большую, и та под собственной тяжестью упала в стакан.

— Да, чёрт возьми, да!!!

Мой кустарный опреснитель работал!

Как ни хотелось мне тут же вытащить стакан и напиться, приходилось действовать осторожно, беречь стеклянную хрупкую посуду и так не отличавшуюся высоким качеством.

Осторожно снял крышку, потом, придерживая пальцем край стакана, убрал с его подножки камешки, после чего вытащил его из воды. На дне маленькой емкости плескалось грамм сто воды. Мало? Кому как. По мне, так за сорок минут или час работы, сто грамм, в такой небольшой конструкции — это весьма и весьма.

Выплеснув солёную воду из банки, я наполнил её вновь свежей и немножко, буквально чайную ложку влил в стакан. Вдруг вспомнилось, что обычная дистиллированная вода хоть и утоляет немного жажду, но пользы несёт мало для организма. Можно даже тяжело заболеть от неё, так как минеральных веществ в ней с гулькин нос.

Поставив банку на прежнее место в прежней комплектации, я занялся артефактом.

До вечера, когда бурное испарение влаги из морской воды прекратилось, я сумел поставить три опреснителя и набрать пол-литра чистой дистиллированной воды, которую позже разбавлю солёной.

С водой, у меня и мозги заработали лучше! Сразу пришла идея напрямую получать чистую воду из артефакта.

"Дополнительная информация: задание выполнено, начислены бонусные баллы. Увеличена работоспособность каждого энергоэлемента до 10%".

Старый знакомый невидимка, в своей бесстрастной манере, сообщил о бонусе, когда я наполнил одну из банок водой под горлышко и закрыл крышку. Создал себе запас, в общем. Наверное, это и было одно из неведомых заданий, о которых я узнавал только после выполнения.

* * *

*

Шёл третий день неведомого ток-шоу. Именно к этой идее я склонялся: кто-то, обладающий немалой властью, забрал меня из дома и закинул неведомо куда, чтобы сделать из моего выживания красивую, реалистичную и жестокую картину, снабдив 3D-принтером и какой-то неизвестной в мире разработкой молекулярного синтезатора в одной конструкции. Кажется фантастикой, но я вполне допускаю, что земные учёные могли такого добиться. В принципе, ничего сложного, вон 3D-принтер десять лет назад был засекречен и казался неведомой зверюшкой из научной фантастики, а сейчас уже печатают двигатели и станки, вагоны и аппаратуру.

Хотя, происки инопланетян, я тоже не стану сбрасывать со счетов. Иногда, самое невероятное, и является истиной.

Угроза жажды отступила, на её место пришла новая напасть — голод. Обычно, человек может существовать тридцать-сорок дней без пищи. И чем телосложение субтильнее, тем дольше организм протянет (с дистрофией и истощением, не путать только!), а уж запас жира, и вовсе превратит такого обладателя в долгожителя. Из пары — качок и офисный планктон, я поставлю на последнего. Мышцы, прежде чем будут съедены организмом, успеют забрать себе достаточно энергии, а жира у таких крепышей, слишком мало. Зато манагер легко протянет: мускулатуры немного, только чтобы таскать тело с работы домой и наоборот, а вот подкожного запаса, не меньше, чем у медведя по осени.

Кстати, малоизвестный факт, но примечательный. Все видели в кино воров в законе? Эдакие сухие, среднего роста типы, иногда даже полудистрофики. И крайне мало таких личностей богатырского роста и сложения. Всё потому, что богатыри от нехватки еды ломаются быстрее, а крепость характера, для блатняка, важнее, чем сила тела. Потому и в процентном соотношении, хиляков среди авторитетов, побольше будет, чем амбалов. И дело как раз не в устоявшейся поговорке: сила есть — ума не надо. Впрочем, это больше относится к старой воровской жизни, когда лишений, зеки испытали больше и чаще, чем сейчас, в эпоху всеобщего человеколюбия.

Я был ни тот, ни другой. В меру тренированный, чуть больше нормы жировых запасов. Но в окружающих условиях, вряд ли протяну дольше двух недель, слишком сильно вытягивает солнце из тела энергию.

Осматривать скалы в полуденный зной было крайне непросто, так как солнечные лучи отражались от камня и слепили. А ночью, просто ничего не было видно. Сумерки же были очень коротки, и это навевало кое-какие мысли о месте моего пребывания.

Пришлось делать стеклянную пластину, коптить ту на костерке, крепить в расщепленной палке и вот из такого кустарного лорнета смотреть, не щурясь на скалы, выискивая тропу, которая выведет меня на поверхность. Огонь добыл, как герои Ж. Верна — стеклянная емкость и вода в ней. Кстати, лично мной этот факт был проверен в реальности: в жарком августе десятого года, отметившегося аномальной жарой, из-за прозрачной стеклянной бутылки с водой на подоконнике у меня загорелась тюль на окне. Повезло, что успел почувствовать дым и спасти свою дачку от участи стать чёрными угольками. В интернете, после этого, нашёл упоминание подобных фактов. В общем, элементарная физика во всей своей красе.

И путь я нашёл. Примерно в четырёх метрах от основания колодца, в скале торчали крошечные уступы и выемки, как раз для руки и ноги. Чем-то похожи на зацепы, на стене в зале скалодрома. Остаётся только как-то до них добраться и не ослабнуть до момента, когда я смогу это сделать.

Придумал решение к вечеру следующего дня, четвёртого в моей страшной и непонятной эпопеи робинзона, с секретной вундервафлей, которая отказывается раскрывать все свои секреты.

Просто вспомнил о своих попытках взобраться наверх при помощи палок и костей и той глухой трещины в противоположной стене от стены с зацепами.

Сейчас у меня имелся аппарат, который может выдать даже пожарную лестницу в виде фрагментов, которые можно будет потом собрать в единое целое.

Из предложенных знакомых материалов, после загрузки первой камеры щебнем и песком, я выбрал железо, которое синтезировалось в другом отсеке, в виде тонких блестящих пластинок с ноготь размером.

Раз за разом я набирал мусор, запускал синтез, потом смотрел количество конечного материала и начинал процесс сначала. Закончил этот мазохизм только глубокой ночью, когда батарея артефакта полностью опустела. После стольких часов работы и центнеров переработанных камней я получил только семьсот, с небольшим, грамм железа, со всяческими примесями.

К слову, после переработки первичного сырья, в камере оставалась мелкая фракция, похожая на нажигу из угольных котельных и доменных печей. Набралось её у меня, буквально гора и подозреваю, что в ней ещё хватает полезных веществ, просто степень добычи элементов в артефакте включена на самый низкий процент.

Прошёл пятый день. Потом наступил шестой и этим вечером я собрался приступить к подъёму, приготовив необходимый инструмент. Ждать дольше, не имело смысла, так как я слабел с каждым днём всё сильнее и сильнее. Уже появились нездоровые отёки на икрах, кожа там стала приобретать, словно бы, глянцевитость. И всё это из-за воды, которую я потреблял литрами. Голод уже почти не беспокоил, вот только иногда возникала острая резь в желудке и начинала бешено выделяться слюна. До начала участия в реалити-шоу я весил восемьдесят два килограмма, сейчас, уверен, что и семидесяти не наберу.

Артефакт пришлось оставить на дне колодца, так как мне просто не по силам будет с ним подняться, даже если сумею крепко привязать тот проволокой на спине. Ничего, как только окажусь наверху, то озабочусь подходящими средствами для подъёма такой ценной вещи.

С собой взял металлическую пластину толстую и заточенную с двух сторон с острием-рыбкой. Не знаю, что или кто меня там будет ждать, но оружие не помешает, даже такое убогое. Ничего, будет время, и я закреплю хвостовик лезвия на палке. Точить и придавать форму пришлось самостоятельно, так как артефакт отказался выдавать продукцию нужной формы, мол, допуска у меня нет и всё тут.

Нож держал в зубах. В руках были две пары железных хреновин (по-другому и не назвать детище моей конструкторской мысли), связанных между собой тонкими проволочками и ими же прикрученные к предплечьям, чтобы не уронить при подъёме. Две массивные полые трубы, с парой толстых пластин на каждой, расположенных в виде зубьев на вилке, на которых сверху и снизу имелись прорези. И две трубы поменьше с парой поперечин на торце и в десяти сантиметрах дальше.

Пришлось повозиться и натаскать к подножию стены гору щебня, чтобы дотянуться до широкой части трещины, куда можно было вставить свои ступеньки.

Итак — проверка.

Упереть вилку в одну сторону, вставить между зубьев тонкую трубку, причём так, чтобы одна поперечина попала в прорези сверху, вторая снизу, потом надавить между точками зацепов, сильнее надавить... ещё сильнее... повиснуть.

Уф, вроде бы всё нормально, конструкция с простым замком выдержала мой вес. Сами трубки намертво встали враспор в стене. Чтобы разобрать систему, пришлось ударить несколько раз снизу ладонью.

Потом проверил вторую ступеньку и начал своё восхождение.

Самое неприятное было в том, что действовать — собирать и разъединять ступеньки, приходилось одной рукой, держась второй за верхнюю перекладину и помогая себе ногами, которые вставлял в трещину и старался там упереться.

Пять метров я поднимался больше десяти минут и по их истечении, устроил себе передышку, втиснувшись в щель чуть ли не полностью, завязав ноги в узел и всё ради того, что бы дать отдых дрожащим рукам.

Последние метры до края колодца, делал уже в полной темноте и чуть живой. В момент, когда я затащил своё тело по спускающимся к трещине веткам кустарника на вершину, меня можно было брать голыми руками. Даже начни мной обедать какая-нибудь зверюга, и то я не сразу начал бы сопротивляться — так был вымотан.

А потом, я просто вырубился, выплюнув нож в самый последний момент, пока сознание ещё не окончательно угасло.

Очнулся от холода и жажды, и под светом убывающей луны отправился на поиски хотя бы одного из требуемого — тепла или пресной воды. Но не нашёл ничего и вскоре вернулся обратно к колодцу, чтобы залечь в кустарнике и в позе эмбриона дрожать до самого рассвета.

С первыми лучами солнца я повторил свои поиски, сменив приоритет с тепла на пищу, тем более, в каком-то километре от меня в небо вздымалась огромная скала, сплошь поросшая зеленью, над которой крутились птицы.

За первой скалой, нашлось ещё одна, немного скромнее, но точно так же заселённая. Кроме птиц, увидел мелких коз или антилоп, которые поднимались на самую макушку по, казалось бы, отвесной стене. Возле мелкого каменного пальца нашёл небольшую лужу с пресной водой, которая сочилась по трещинам откуда-то сверху. Вряд ли это родник, скорее работает тот же эффект, благодаря которому я напился в первую ночь росы: в скале-пальце имеется множество трещин, в которые проходит влажный ветер и там конденсируется, вода собирается и понемногу стекает. Этот же ветер приносит пыль, помёт птиц перерабатывается и постепенно в трещинах образуется нормальная почва. Именно поэтому обе скалы настолько заросли кустарником и мелкими кривыми деревьями.

Напившись, я продолжил обход местности, в которую угодил стараниями неведомых доброхотов.

К полудню я уже знал, что нахожусь на каменистом островке, где почти нет жизни, да и та сосредоточена на девяносто процентов на двух скалах, словно, пальцы великана, торчащие в середине острова.

В нескольких километрах проглядываются какие-то скалы, возможно очередной остров, близнец моего.

Мой берег со всех сторон оказался пологим и уходил далеко в воду. Я прошлёпал метров сто по колено в воде, наблюдая вокруг сотни мелких рыбёшек, ракообразных, мелких осьминогов и тысячи ракушек всевозможных размеров и раскраски.

Ловить хоть кого-то, даже не стал и пытаться. Нет сил и инструмента, только в конец вымотаюсь.

Через сто метров я вернулся к кустам, выбрал ветку потолще из тех, что уже засохли, но ещё не стали трухой, и вырезал себе полуметровое древко для клинка. Более длинное, сделать не вышло из-за толщины веток.

С этим недокопьём, или скорее дротиком, я вернулся обратно на берег, где стал срезать с камней раковины с моллюсками. Набрав пять штук, размером примерно с крупную речную беззубку, я направился к роднику.

Четыре ракушки бросил в воду, а пятую раскрыл при помощи ножа и вырезал самого моллюска. Запах шёл от него не самый приятный и я чуть было не оставил свою затею и не отправился на ловлю крабов и рыбы.

Промыв от песка студенистое, склизкое тело добычи, разрезал его на три части. Две вернул в половинку раковины, которая стала для меня тарелкой. Третью положил в рот, который мгновенно заполнился слюной.

— Ну и... не гадость, но близко к этому, — пробурчал я, тщательно пережёвывая буквально в жижу моллюска. Желудок мгновенно заурчал, потом стал подавать сигналы болезненнее — уколами. Через несколько минут неприятные ощущения исчезли, и дико захотелось есть. Даже — ЖРАТЬ!

Выждав минут пятнадцать-двадцать, считая про себя, проглотил второй кусочек, а чуть позже третий, после чего напился воды и лёг в тени скалы переваривать первый свой обед за много дней.

Три дня я ел моллюсков и крабов, восстанавливая силы и возвращая организм к прежнему ритму жизни, до попадания на этот остров. За это время облазил его полностью, осмотрел все места, куда только получалось залезть и не нашёл ни единого следа пребывания людей, ни техногенного мусора, ни видеокамер, которые должны снимать реалити-шоу, ни дронов, что могут быть использованы для видеосъёмки.

И все три дня собирал палки и деревяшки, которых на острове было великое изобилие. На Кон-Тики явно не хватит, но на всё прочее — с избытком.

На четвёртый день, я начал вбивать в щель, по которой поднимался из колодца, все эти палки, сооружая ступеньки. Управился за два дня и, после полудня пятого дня жизни на берегу, поднял свой артефакт на поверхность. Едва только опустил серебристый параллелепипед на землю у родника, как знакомый робот сообщил о выполнении ещё одного задания и награждении повышением эффективности зарядки и открытием доступа к новым элементам и конструкциям.

"Выполнено второе основное задание. Повышена сложность создаваемых предметов до уровня ..4. Вам доступны...".

То, что награду мне выдали лишь при поднятии из колодца артефакта, навевало на мысль, что мы с ним отныне — одно целое, куда я, туда и его необходимо брать, а иначе, могу потерять кучу бонусов, если выполню что-то по незнанию в одиночку. Получается, следящая аппаратура упрятана в этом предмете.

* * *

Из подарков мне стала доступна сталь и бронза, нечто вроде пластмассы и стекло хорошего качества.

Пластик заказывал в виде толстого шпагата, похожего на леску для триммеров. Будучи не очень гибкими, при попытке обвязать ими что-то или скрутить, эти жгуты трескались. Пришлось потратить время на изготовление тонкой медной проволоки, которой связывал пластик в решётку, ну, или сетку. Потом установил её в воде, крепя кольями с металлическими наконечниками, чтобы крепче держались в каменистом дне. Так я перекрыл кусок затапливаемого берега примерно восемь на четыре метра, куда бросал остатки от своей трапезы, а во время отлива перекрывал выход из этого вольера. Мелкая рыбёшка вылезала сквозь ячейки, а крупная, та, что с ладонь и больше, оставалась в затопленных ямках, откуда потом выбирал себе добычу по вкусу и отправлял себе на стол.

Каждоё моё достижение — сеть, загон и первый улов — приносило новые бонусы и награды за исполненные задания. Всё то, что я получил, или чего добился с помощью артефакта, неизменно приносило мне награды от неведомых спонсоров реалити-шоу.

Отныне я мог получать ножи и наконечники к копьям, стрелам, острогам и дротикам, метательные звёздочки, вилки и ложки, кубки, рюмки, кольца и многое другое. Мог, в небольших рамках, менять свойства стали, получать даже низколегированную. Добавились несколько новых сплавов и материалов. В общем, хозяева реалити-шоу решили подбросить мне плюшек побольше и повкуснее. Жаль, что не вышло ничего с огнестрельным оружием и пришлось думать, как мне вывернуться и не ходить с голым задом в незнакомой местности. Про зад это я аллегорически, уже привык к костюму Адама, кожа давно облезла после первого загара и вновь загорела, превратив меня в бронзового человека. На ноги я придумал шлёпанцы из пластика, голову прикрыл смесью шляпы и каски из того же материала, чтобы не получить солнечный удар. Увидь кто меня сейчас, то надорвал бы животик от дикого смеха. Впрочем, быть может, кто-то вот прям в эту секунду и надрывает его.

— Вот я вам всем! — погрозил я артефакту кулаком. — Ещё посмотрим, кто кого. Назло выживу, пройду все квесты, дойду до чертежа атомной бомбы и грохну на хрен этот мир!

Раз даже паршивый пистолет недоступен, до "ядрёной" бомбы мне дальше, чем до Пекина по-пластунски, а дальнобойное оружие очень хочется иметь под рукой, то пришлось копаться в памяти в поисках подходящей схемы арбалета, с которым был знаком не понаслышке.

То, что в итоге у меня вышло, весило не меньше семи килограмм. Плечи пришлось делать раздельные и крепить к мощной большой пластине, чтобы добиться расстояния в полметра между роликами, на которые закрепил тетиву из стального гибкого тросика. Ложе скелетного типа из стали, вышло тяжёлым, несмотря на все мои ухищрения по облегчению веса. Оружие состояло из множества деталей, так как в камере нельзя было создать за раз, например, то же самое ложе, которое имело длину около восьмидесяти сантиметров.

Все детали крепились болтами, с которыми намучился не передать словами как! Всё дело в том, что артефакт отказывался изготавливать устройства под названием болт, винт и так далее, сообщая, что сложность конструкции намного выше той, что разрешена. И мне пришлось скрупулёзно вычерчивать на голографическом планшете эти самые болты с резьбой, следом мучиться с гайками. Для прибора, они считались просто металлическими заготовками причудливой формы. Брака было столько, что несколько раз у меня опускались руки, когда гайка отказывалась накручиваться или застревала на середине болта. И ведь не запоминал артефакт удачные модели, каждый болт, каждую гайку приходилось рисовать заново. После таких мучений, сделать несколько гаечных ключей оказалось плевым делом.

Стрелы создал из тонкой стальной трубки с пластиковым оперением и тяжёлыми наконечниками, и весили они около семидесяти-восьмидесяти грамм. Взводился арбалет при помощи "козьей ноги".

Первые выстрелы производил аккуратно, дёргая за проволочку, привязанную к спуску, с расстояния в несколько метров. Убедившись в безопасности и надёжном креплении всех узлов, на которых сотрясения от ударов тетивы никак не подействовали, произвёл несколько выстрелов лично.

Болт улетал в мгновение ока и на двадцати метрах пробивал железную пластину, толщиной в миллиметр.

На каждый выстрел я тратил от восьми до пятнадцати секунд. Позже рассчитываю управляться ещё быстрее, чтобы пускать в минуту болтов десять, а пока я ещё зелёный новичок, который только набирается опыта. Всё-таки, до этого сталкивался совсем с другими технологиями и механизмами натяжения.

Самый большой восторг испытал через несколько дней, когда сумел подстрелить одну из коз, которые обитали на "пальцах". При падении с высоты, животное переломала себе ноги с рёбрами, и часть мяса посинело, потекло какой-то слизью. Но, несмотря на это, мне хватило и оставшегося, чтобы устроить себе королевский пир.

Оказавшись вне цивилизации с голым задом, я понял, сколько всего знаю и одновременно, не знаю ничего. Нахватанные по верхушкам знания, были неполны, дома, я всегда призывал на помощь друга — Тырнет. Здесь ничего похожего не было и, если бы не поразительная вещь, тот самый неведомый артефакт, запросто загнулся и вряд ли смог бы хоть что-то получить. Этот подарок шоуменов, по моим корявым рисункам и записям, изготавливал необходимый предмет с изумительным качеством и размерами. Дайте мне время и побольше открытых позиций в артефакте, и я смогу построить хоть катер на воздушной подушке, хоть вертолёт, чтобы убраться с этого острова. Но на каменистом клочке суши негде было развернуться, так что, максимум на что я сподобился, так это на плот.

Плавательное средство делал из пластиковых пустотелых кирпичей размером с камеру готовой продукции в артефакте, с проушинами и пазами для крепления между собой и на каркасе из шести труб в дюйм толщиной. Делают же всяческие любители лодки и катамараны из пластиковых бутылок, так почему бы мне не повторить их подвиги? Тем более, стенки буйков, я делал толщиной в несколько миллиметров, а бонусы подарили мне более пластичный материал, который не лопался от нагрузок и ударов.

Плот был размером два на три метра, легко держался на воде со мной и моим грузом, имел рулевое весло и два боковых, на длинных ручках, чтобы я мог их ворочать одновременно с середины плавательного средства, получалось тяжело, правда. На спокойной воде, плот развивал неплохую скорость, но при движении воды во время отлива и прилива у меня чуть спина не треснула, когда решил проверить свои силы в сражении с течением. Проиграл, конечно, и после этого сваял два весла попроще и покороче и длинный шест, который мог собрать из кусков, с помощью муфт. Весил он столько, что любой бомж отдал бы левую руку за возможность отнести на пункт металлоприёмки мою поделку.

Сделал небольшую бронзовую печку, на высоких ножках и с двойным дном, чтобы уберечь основу плота от жара. Для артефакта слепил чехол с лямками из козьих шкур, к которому прицепил два пустотелых контейнера для обеспечения плавучести, и себе соорудил нечто похожее, так как пловец из меня был тот ещё, а путь мне предстоял немалый и всё время по морской глади.

Был у меня и парус, чтобы его сделать пришлось подстрелить десять коз, чем изрядно сократил поголовье этих некрупных животных на своём острове. Зато создал себе запас вяленого мяса на много дней пути.

— Спасибо этому дому, пошёл я к другому, — напоследок сказал я, готовясь отчалить от каменистой суши, где провёл не одну неделю. — Надеюсь, скоро всё закончится, а то реалити-шоу подзатянулось.

Как только я оказался на глубине, безликий голос сообщил:

"Выполнено третье основное задание. Эффективность работы артефакта увеличена на 3%. Доступны простейшие орудия труда, доступны простейшие механизмы, доступна функция копирования простейших предметов и несложных составов. Сложность создаваемых предметов не выше уровня ..5".

— Ну, спасибо, — зло произнёс я, поняв, что выпускать меня никто не собирается, и приключения продолжаются на радость телезрителям.

Подарки оказались так себе, как я в тот момент посчитал. Теперь мог получать напильники и надфили, точильные брусочки разных форм, зубила, молотки, плоскогубцы и кусачки. Пару недель назад они мне пригодились бы ого-го как, а сейчас, я даже не знал, куда мне их приткнуть. Разве что, сделать ещё один арбалет с короткими плечами для сохранения компактности, но с эксцентриками большого диаметра для длинного хода тетивы и разгона тяжёлого болта до высоких скоростей.

Для ухода с острова подгадал время отлива, и сейчас, вода сама влекла меня в сторону далёкой скалы, которая торчала из воды в десятке километров от меня. За два-три часа я сумею до неё добраться, так думаю.

Ага, как же — три часа...! Добираться пришлось целых семь, и высадился на берег уже перед самой темнотой, успев перепугаться не на шутку, что в ночи просто напросто промахнусь мимо острова и уплыву в открытое море.

Причалил не в самом удачном месте — среди камней и крутого берега, о который всю ночь бились волны, подбрасывая мой плот и угрожая разбить тот о рифы. С первыми лучами солнца пришлось вооружаться шестом и двигать плавательное средство вдоль берега, отталкиваясь от камней и выбирая удобное место для прикола. Примерно через четыре часа, такое место нашлось. Небольшой заливчик с ровным пологим дном, на который волна мягко накатывала, а не билась лбом, как баран в ворота. Это мне пришлось испытать ночью. И это ещё в тихую погоду! Не представляю свои шансы, даже при небольшом волнении. На будущее, если мои странствия не закончатся в этом месте, к плаванию нужно относиться более серьёзно.

Когда волна подтолкнула плот к самому берегу и положила нос на мокрый песок, я воткнул короткий шест рядом с кормой и опёрся им, не давай утащить плот обратно. Следом пришла новая мелкая волна, которая стронула плот с места и увлекла его ещё на немного вперёд, я опять переместил шест под корму, удерживая судно на месте. Следующую волну встретил в воде и с артефактом за спиной, чтобы облегчить плот и угадал — волна продвинула его почти на полметра и после этого, движение остановилось. Пришлось вбивать по шесту у кормы и по бокам, выводить стальной трос, связанный трёхметровыми кусками в одно целое скобами с болтами, на берег и крепить там мотыжным якорем, после чего идти за кольями в прибрежные заросли. Артефакт, спрятал в ближайшем густом кустике, опасаясь оставить на открытом берегу и таскать с собой.

С арбалетом наперевес я вломился в заросли и замер, превратившись в одно большое ухо. Смолкший при моём появлении птичий гвалт, возобновился через минуту, а некоторые пичуги осмелели до того, что подлетели поближе и опустились на ветки чуть ли не у самой моей головы. Знакомых видов не увидел, да и какой из меня орнитолог, если я и знаю-то лишь название науки, что изучает пернатое царство и несколько его представителей, вроде вороны и синицы? Ну, ещё канарейку мог опознать, какаду из попугаев и пару других вроде колибри и страуса. Вот такой вот из меня орнитолог, м-да.

Осмотревшись, я пошёл дальше, стараясь не подходить слишком близко к веткам и большим листьям, под которыми мог спрятаться кто угодно.

Пару раз находил небольшие кучки помёта какого-то крупного животного, не коровьи лепёшки, просто горка, с кулачок, катышков, с жёлудь величиной. Возможно, те самые козы, которые носились по каменным пальцам на первом островке, где я чуть ли не неделю просидел в заточении, в колодце. Самих животных, даже их следов, во влажной почве не нашёл.

Походив и устав от постоянного напряжения, я вернулся на берег к своему плоту. Там перекусил мясом и рыбой, попил воды, немного отдохнул и пошёл по берегу, не углубляясь в заросли. И такой подход к исследованию себя оправдал.

Уже через пятнадцать минут нашёл место чужого бивака — огромное полузасыпанное песком кострище, горку нарубленных толстых веток, видимо, для костра, два бревна, лежащих на паре чурбаков, которые выполняли роль лавок для отдыхающих в этом месте, рядом с кострищем, были вбиты рогатки для вертела.

Обрадовавшись, я отложил арбалет в сторону, недалеко, чтобы успеть подхватить в момент опасности и дать отпор, и стал скрупулёзно просеивать песок вокруг места стоянки.

Через час вопросов только прибавилось.

Я нашёл несколько гнутых и сломанных гвоздей (четырёхгранных с квадратными шляпками), трухлявую рукоятку от широкого ножа, с пятисантиметровым обломком лезвия, на котором чётко просматривались следы ковки, два верхних панциря от черепах, несколько крупных костей — лопатки и от ноги — животных, вроде свиньи и один свиной череп (потому и про кости подумал так) и на закуску — три сильно затёртых, позеленевших медных монеты, с отверстием в центре.

Чего не нашёл: пивных банок, пластиковых бутылок, плёнки от упаковок продуктов и сигаретных пачек, ни одного фильтра от сигареты не попалось на глаза, ни единого бутылочного осколка стекла.

Итог: нет ни одного намёка на современный мир, зато имеются следы мира, эдак, не старше восемнадцатого, возможно девятнадцатого, века. И даже думать не хочу, что это за реалити-шоу такое, боюсь сойти с ума от полученного результата.

Судя по золе и чёрным уголькам, огонь здесь жгли уже давно, может, месяц назад, может и позже. Хотя... дожди должны быть сильными в этих местах, которые похожи на тропики, и ливень запросто смыл бы всё тут, не оставив и следа. Но за то время, что я провёл на соседнем острове, небесные хляби не разверзлись ни разу и это значит... к чёрту, не Шерлок я, чтобы по старому кострищу и отсутствию дождей решать такие вопросы. Давно или недавно, а не всё ли равно?

Только сегодня озаботился просмотром звёздного неба. Нет, я ещё в самом начале пытался отыскать знакомые созвездия, но знал только ковш Большой медведицы, который отыскать здесь не смог. Но факт того, что оказался в тропиках, логично списывал отсутствие созвездия Северного полушария, впрочем, и тут из меня учёный, тот ещё. Я даже не знаю, какие тропики присутствуют в Северном и Южном полушарии планеты.

До темноты было ещё долго, было время неспешно заняться обустройством лагеря, пока что временного, так как сначала, стоит исследовать остров.

Закрепив плот кольями, окружив ими плавсредство, как норовистого скакуна загоном, нарубил длинных жердей для шалаша, которые связал медной проволокой, после чего нарвал больших листьев и накрыл ими крышу. Любой сильный ветер и дождь легко снесёт такую кровлю, но, в качестве времянки, сойдёт. Разобравшись с жильём, активировал артефакт и загрузил тот песком, указав исходной целью низкоуглеродистую сталь. У меня уже килограмм пять мелких пластинок имелось в пластиковых коробках и около двух килограмм меди. Эти запасы я считал своим НЗ, который потрачу на изготовление чего-то крайне необходимого. Например, в ближайшие дни хочу приступить к проектированию нового арбалета, с крупными эксцентриками, а не простыми мелкими роликами и обязательно реечным взводом или даже при помощи шестерней, как видел однажды в видеоролике в интернете.

Затем отправился купаться.

Плескаясь, я краем глаза заметил совсем рядом с собой длинную стремительную тень, по кругу оплывшую меня.

"Угорь? — была первая мысль, и я мысленно облизнулся, представив эту вкусную рыбу у себя на сковороде. — Блин, здоров что-то... мурена?!".

Когда рассмотрел получше тварь, которая совершила вокруг меня уже второй круг и собиралась идти на третий, у меня зашевелились волосы даже в бороде. Больше метра в длину, толщиной примерно с моё запястье, с маленькой треугольной головкой и полосатым жёлто-голубым туловищем — змея.

Хорошо, что в силу своего плохого умения плавать, мне пришлось плескаться совсем рядом с берегом, где глубина доходила по грудь. И потому, рассмотрев, кто кружит вокруг меня, я в одно мгновение, в облаке брызг и, создавая такие волны, будто вокруг меня рвутся глубинные бомбы, уже через десять секунд был на берегу.

— Гады, какие же вы гады! — громко крикнул я, стоя на берегу в нескольких метрах от среза воды и смотря — а не выплывет ли следом пресмыкающееся? Только я стал привыкать к присущим своему положению опасностям, как на меня был вылит ушат ледяной воды. Сама ли эта гадина приплыла, заинтересовавшись шумом, который я производил при купании, или мне её незаметно подкинули, чтобы телезрители застыли в предвкушении: укусит или не укусит, но легче мне, от этого не было.

— Чёрт, тут же тропики, этих гадов, может по десятку висеть на каждой ветке, — тяжело вздохнул я и с тоской посмотрел на густую стену зелени. Привыкнув на своём первом острове к почти полной безжизненности в округе, я и думать забыл про опасности, которые подстерегают в тропиках безрассудных путешественников.

Змеи, ягуары, тарантулы и чёрная вдова, скорпионы, клещи, кочевые муравьи, которые могут обглодать слона до гладкого костяка на своём пути, пчёлы-убийцы, сколопендры и ядовитые сороконожки, муха Цеце и великое множество паразитов, которые могут сожрать человека изнутри.

Несмотря на жару, с меня стекал холодный пот.

* * *

С побережья я переехал на полкилометра вглубь острова, выбрав для проживания небольшой высокий холм, на котором не росло ни одно дерево, кроме крупных колючих кустов.

Кустарник с макушки я вырубил и сделал две тропинки в остальной стене — основную, и две совсем маленьких, незаметных, на тот случай, если придётся скрываться от атакующего врага. Вершину не просто очистил от кустов, но ещё и выжег там всё огнём, плюс, полил крутым солевым рассолом, который получался после выпаривания большей части влаги из морской воды. Надеюсь, после такой дезинфекции, тут нескоро заведутся насекомые и всяческие паразиты. На всё про всё, потратил десять дней, в течение которых, кроме работы по осмотру острова, стройки и получения металлов из окружающего песка, камней и отходов от завтраков с обедами (рыбьи скелеты с плавниками, ракушки, панцири крабов и кости животных, артефакт перерабатывал ничуть не хуже, чем природные минералы) я занимался изготовлением нового, более современного и удобного арбалета.

Заодно начал подозревать, что с изъятием нужных веществ из загруженного сырья у артефакта совсем не просто. Не удивлюсь, если он разбирает песок с ракушками на молекулы и атомы, а потом собирает из них необходимый процент того же железа.

Мне удалось заметно уменьшить длину плеч у оружия, сделав каждое двойным и установив между ними блюдца эксцентриков. Ложе получилось полностью закрытым, так как внутри располагался механизм взведения и спусковое устройство. Пристроил пистолетную рукоятку и почти привычный спусковой крючок ближе к середине ложа, чтобы сэкономить на длине оружия, которое чуть-чуть уступало первому образцу по размерам. Вес, к сожалению, увеличился и теперь, вместе со стрелой, арбалет превышал восемь килограмм, либо я так ослабел, что принимал не очень большой предмет, за такую массивную вещь.

Длина болта увеличилась вдвое, и теперь, этот снаряд можно было называть полноценной стрелой — примерно шестьдесят сантиметров от острого наконечника до хвостовика.

На тетиве имелась специальная петля, к которой крючком цеплялся тросик натяжного механизма. Натягивался путём накручивания на бобину, при помощи складывающейся в бок ручки на правой стороне ложа. Несколько шестерёнок и стопор, помогли не тратить много сил на подготовку к бою такого монстра. Вот, разве что, звук "трещотки" демаскировал с близкого расстояния, входе этого процесса.

Испытания завершились полным восторгом!

Стрела, пущенная с дистанции в сто метров, глубоко вошла в ствол дерева и с такой силой, что деформировалась. На двадцати метрах, высокоуглеродистый трёхгранный наконечник пробил два миллиметра железа. Общая дальность полёта стрелы, вышла порядка трёхсот метров, при выстреле под углом, примерно, тридцать градусов.

Кстати, стрелы артефакт мне делал сам, поэтому получались идентичные друг другу снаряды, одинаковые, как капли воды, что помогало при стрельбе очень сильно. Да, приходилось скручивать между собой детали, но подгонка была настолько идеальная, что отыскать место стыка удавалось с большим трудом. Да и то, если исследовать древко по миллиметру. Артефакт разрешил мне делать не только стрелы, но и арбалеты, вот только конструкцию открыл самую примитивную: две дуги с крюками для намотки тетивы, вместо нормального спускового механизма — "орех" с длинным рычагом, и ложе без приклада. Взводить предстояло руками, удерживая оружие ногой за стремя. То есть, самый примитив, с которым ходили стрелки лет восемьсот назад. Понятное дело, что я отказался от такого удовольствия и решил вместо "здесь и сейчас", потратить полторы недели на изготовление, доводку деталей и сборку всей конструкции.

За постройку небольшого шалаша, но капитального, если можно так назвать постройку из жердей, скоб с проволокой, листьев и плетеных щитов из гибких веточек и длинной травы, меня наградили слегка увеличившейся производительностью артефакта и возможностью создавать оптическое стекло. И вот тут я развернулся!

Через три дня я держал в руках подзорную трубу с увеличением примерно в семь раз.

С помощью этой трубы, с которой баловался несколько дней, я и увидел корабль на горизонте, который направлялся в мою бухточку.

По виду, это была ладья, даже высокий нос присутствовал, только не с лицом бога или мордой дракона, а с фигуркой, вроде бы, женщины с огромным обнажённым бюстом. В центре стояла одна мачта, вдоль бортов сидели гребцы, по одному на толстое весло, на корме стояли у высокого рулевого весла сразу двое. Несмотря на тихую погоду (за всё время я наблюдал только несколько раз сильный ветер, который быстро стихал) парус на корабле был надут и легко влёк корабль в сторону берега.

В экипаже насчитал два десятка гребцов и пять командиров или дворян, посчитав за таковых из-за богатой одежды и мечей, с которыми те не расставались. Двое, несмотря на опасность выпасть за борт и утонуть, носили металлические кирасы.

За кораблём, на достаточном расстоянии, чтобы не мешать рулю, плыла большая лодка.

Спрятать свой плот я так и не догадался и сейчас он предстал перед глазами моряков во всей своей красе.

Едва увидев моё плавательное средство, парус на ладье тут же опал, словно был живым или под ним стоял невидимый мне мощный компрессор, гребцы схватились за вёсла и за несколько секунд, слаженными действиями, сначала остановили ход судна, а затем стали отводить его назад в море.

Пятёрка важняков начала бурно жестикулировать. Понять, что они хотели, было несложно: двое из них махали рукой в сторону горизонта, трое тыкали пальцами в мою сторону, точнее на остров. Оба одоспешенных оказались в разных лагерях. Наконец, решение было принято, и я не знал, радоваться мне или горевать, так как победило количество.

Подтянув к ладье лодку, экипаж ладьи перевёл в неё десять человек: восемь гребцов, воин в кирасе и худощавый высокий мужчина в коротком плаще (я такие видел в фильмах с пажами, у тех за спиной моталось какое-то недоразумение, слегка прикрывающее задницу), выкрашенным в баклажанный цвет. Все гребцы надели куртки и шлемы с широкими полями (в чём-то похожем ходил толстый спутник борца с мельницами), двое взяли луки с колчанами, остальные вооружились топорами и круглыми щитами. У плащеносца и вовсе ничего не было, кроме одежды, тонкого кинжала или кортика на поясе и отполированного посоха с его рост. Священник, какой-нибудь? Ходят же у нас православные служители церкви с посохами, может, и этот из них?

Если это дракар, то в каком же месте я оказался? Может, тут дело совсем не в реалити-шоу, а меня перебросило во времени на столетия назад, плюс, артефакт неземного происхождения? Просто из-за какой-то аномалии меня и его притянуло друг другу, как... две аномалии в этом времени?!

Даже если с артефактом я ошибаюсь, то в отношении времени — нет. Никаким реконструкторам не добиться такой аутентичности, такой привычке к гребле, ношению оружия и доспехов. Само судно, выглядит неновым и потрепанным временем и солёной водой. Это рабочая лошадка, но никак не игрушка для больших дядек и съёмок фильмов. А если вспомнить свои находки на берегу и размышления по ним, то так и так получается, что я в прошлом. В очень далёком прошлом, эдак, лет за пятьсот до моего рождения никак не меньше.

Пока размышлял, лодка с экспедиционным корпусом приблизилась к моему плоту, несколько матросов побросали вёсла и выпрыгнули в воду, упёрлись в задний борт и одним движением вытолкнули её на песок.

Священник и рыцарь вышли на берег и при этом, даже ног не замочили. Белая кость, видать.

А вот потом немного удивился, когда увидел, что служитель культа и командир вышли вперёд, словно, прикрывая собой матросов. Неужели тут так принято, чтобы "впереди всех на белом коне"? Из картины высадки мне больше было бы понятно, если бы эта парочка спряталась за спинами рядовых.

Неизвестные внимательно осмотрели мой плот, потом по команде командира один из матросов несколько раз ударил своим топором по пустотелым кирпичикам, из которых состояла основа плота. Под тяжёлым лезвием хрупкая пластмасса легко поддалась.

Вандалы о чём-то возбуждённо заговорили, потом тот матрос, который ломал моё плавсредство, подобрал несколько осколков пластика и передал своему командиру и служителю культа. И вновь занялся моим плотом, круша все секции, и даже попробовал перерубить каркас из труб. Судя по недоумению и раздражительной речи, оружию от этой попытки, досталось больше, чем моей поделке, а ведь там обычная сталь, самая дешёвая, которую, в моё время, называют пренебрежительно "железо".

Зато трубам обрадовались все остальные, тут же включившись в процесс разгрома. Буквально за пять минут все пластиковые детали были разрублены, а металлические — мачта, вёсла и разломанный каркас аккуратно сложены в свою лодку.

Если так дорого железо у местных, то теперь понятно, почему командиры моряков не снимают с себя кирасы — статус обязывает, да и павлинья кичливость, уверен, свою роль играет. Зато теперь знаю, как могу приподняться в этом мире. Достаточно подыскать тихое местечко и выучить язык местных, чтобы продавать им металлические детали — пластины и полосы, может быть, наконечники к стрелам, ножи, гвозди. И сталь, не абы какую, а углеродистую легированную, хоть с молибденом, хоть с другим металлом из той же категории, если артефакт разрешит, конечно. Присадки с хромом мне уже открыты, а там и до прочих металлов недалеко.

Эх, развернусь же я! А плот пусть себе курочат, я себе ещё один сделаю, как только вандалы уплывут с трофеями.

К сожалению, закончив разбирать плот, моряки не вернулись на ладью, а пошли по моим следам точно на холм. Я на острове совсем никого не боялся, привык к полному отсутствию людей, и в голову не могло прийти, что не на родной Земле, а в том прошлом, когда одиночке грозила участь раба или смерть, в общем, как левая пятка и кошелёк вожака шайки решит. Из-за такого отношения везде натоптал тропы, по которым только слепой пройти не сможет.

Я и сейчас решил не показываться. Остров большой, есть где спрятаться, а экипаж судна невелик и прочесать лесную местность пять на три километра, ему не по силам. За артефакт тоже не опасался, так как решил изначально его прятать в стороне от своего жилья и частых к посещению мест. Это было единственное условие, по которому был согласен со своей паранойей. Были у меня опасения, что во время моего отсутствия, устроители реалити-шоу могут забрать артефакт и посмотреть, как же смогу без него жить дальше.

Отряд врагов легко нашёл моё жильё и поступил с ним точно так же, как с плотом. При этом, все металлические вещи они опять забрали, а там только углеродистой стали было килограмм десять, да меди с бронзой столько же, несколько топоров и топорищ, уже готовые ножи с самодельными деревянными ручками и пластмассовыми, изготовленными в артефакте, плюс, заготовки без рукояток.

А уж как они радовались моему арбалету, тому самому, который я сваял самым первым. Командир буквально через десяток секунд вырвал оружие из рук матросов и положил себе на плечо, и видно было, что заберут его у него, только через массовое смертоубийство.

Моё бунгало они не просто разломали, а ещё и подожгли.

Меня так и подмывало выстрелить в них, умерить пыл. Не обязательно убивать было, одна стрела в ноге, мигом бы умерила пыл грабителей. Мой новый арбалет позволял с сотни метров попасть хоть в голову, если цель стояла неподвижно. Вот как этот часовой с луком, который внимательно обозревал окрестности и не видел меня среди густых зарослей неподалёку от подножия холма.

Но решил сдержаться, надеялся, что с таким богатым кушем они поскорей захотят вернуться на корабль.

Оставив за спиной дым на месте моего жилья, моряки пошли дальше по моим следам. Самое паршивое, что они шли точно в сторону схрона с артефактом. Да, не настолько я гений, чтобы предусмотреть всё, не подумал, что едва заметная стёжка на фоне нескольких широких троп привлечёт чужое внимание.

Обежав вражеский отряд по дуге, я попытался их опередить, чтобы успеть вытащить ценную вещь и перепрятать. К сожалению, не успел.

Моряки очень быстро отыскали в ямке под деревом, среди вороха веток и травы, серебристый параллелепипед. И тут моё сердце вздрогнуло... всё тот же гад с топором, небрежно, с одной руки, ударил лезвием своего оружия в бок артефакту.

"Важная информация, Герой! Артефакту нанесено повреждение, целостность — 97%. При уничтожении, ты потеряешь свой статус. Имеющихся бонусных баллов, недостаточно для репликации аналогичного артефакта. Прими меры к спасению".

Решил не выказывать агрессию и перед тем, как пойти на контакт, положил арбалет на землю у самых ног.

— Эй, вы! — я шагнул из зарослей и громким криком привлёк к себе внимание. — Оставьте вещь в покое!

Моряки тут же встали в линию, прикрывшись щитами, лучники спрятались за их спинами, священник и командир заняли место на левом фланге. Тип с посохом поманил к себе.

— Валите с острова! — крикнул я в ответ. — И поживее!

— Тшалс при олдек уз! — прокричал в ответ священник и вновь поманил к себе.

Язык незнакомый, звонкий, будто бы лающий, чем-то схож с произношением коротких команд на немецком, вот только ни одно слово мне было незнакомо. Вот что может кричать человек, приглашающее маня рукой при этом? Наверняка нечто вроде "сюда", "ко мне", "подойди". Все эти слова я знал благодаря двум турам в Германию по горящей путёвке. В речи собеседника не прозвучало ничего похожего.

— Олдек уз! — продолжал увещевать он. — Олдек!

Под его речь трое матросов отошли с правого фланга и сделали несколько шагов в сторону зарослей. Наверняка желают обойти меня сбоку или со спины, пока мне тут зубы заговаривают, тут к гадалке не ходи.

— Стоять! — рявкнул я и, видя, что на мои слова никто не реагирует, быстро шагнул назад, наклонился и поднял арбалет, который тут же прислонил к плечу, направив кончик стрелы в сторону врагов. — Назад, млина!

Пат.

Лучники не могут выстрелить, так как между нами имеется редкая поросль кустарника и всяческой зелени, доходящей до пояса, плюс, низкие ветки и лианы, мешающие стрельбе. Ещё и оружие у них небольших размеров, не для мощных ударов, которые пробивают панцири рыцарей, и бьёт недалеко. Между нами же метров шестьдесят есть точно.

Я не решаюсь стрелять первым, собираясь решить проблему бескровно. Да, на душе мерзко и кошки скребут, требуя отомстить за то, что эти уроды, что стоят напротив, поступили со мной, но воспитание и отголосок боязни, что всё это может быть инсценировкой, не давали нажать на спуск.

Решил всё священник... тот, кого я принимал за такого.

Поняв, что идти к морякам я не собираюсь, он вдруг направил в мою сторону свой посох и что-то выкрикнул. С конца палки полетел в мою сторону большой рой чего-то сверкающего, вызвав в голове воспоминания про шутихи на Новый год.

В ответ инстинктивно я нажал на спусковой крючок, посылая в строй матросов стрелу и тут же прыгнул в сторону, уходя от роя.

Почти успел — чужой удар задел меня краем, но хватило и этого. Левую руку, плечо чуть выше ключицы и рёбра напротив грудной мышцы, обожгло острой болью.

Вроде бы над головой прошуршали стрелы, но кроме звука не увидел ничего. Может, странный тип разрядил второй конец посоха вослед или у него там несколько шутих заряжено?

За минуту я отмахал метров двести, после чего присел среди поляны огромных лопухов, каждый, размером с подушку, и осмотрел раны, из которых лилась кровь тонкими струйками. В мышце выше ключицы нащупал что-то тонкое и твёрдое, смог зацепиться ногтями за кончик, который на несколько миллиметров торчал из ранки, дёрнуть... и тут он отломился у меня в руке.

Меня как мешком пыльным по голове ударило — отравленный съёмный наконечник или дротик с надпилами (на которые так хитра всяческая подлая братия), в ране, гарантированно отправит меня в могилу. Сдохну не от яда, так от заражения. Да и кто меня будет оперировать в этих глухих местах?

И тут я рассмотрел, что за обломок я держу в руке, который, ко всему прочему, заметно холодил пальцы, словно был... ледяным! Так и было, в руке я держал примерно четырёхсантиметровый тонкий кусочек ледяной сосульки. Совсем тоненькая, по толщине не больше шпажки для канапе. И пока вертел обломок в руках, он растаял.

На теле я насчитал пять дырок: одна рана над левой ключицей, две сквозные дырки в левом бицепсе и две ранки в грудной мышце, но тут повезло — сосульки наткнулись на ребро, не смогли пробить его и раскололись. Кровь из них текла, но в меру, вполне можно потерпеть, главное, не занести заразу в этих зарослях.

Вернувшись на место скоротечного боя, я нашёл следы крови (зацепил кого-то и довольно хорошо — вон как зелень вокруг заляпана кровавыми пятнами) и не нашёл артефакта.

— Ну, суки, зря вы так, — с бешенством процедил я сквозь зубы.

Моряки решили вернуться по моей тропе, наверное, боялись заблудиться, ловушек или засады в густых зарослях. И это мне было только на руку: пока убегал и потом возился с ранами, враги дошли лишь до холма, а там, около полукилометра до берега и ещё метров сто или сто пятьдесят до лодки. Мне, примерно, столько же, но я знаю местность, один и раненый меня не сдерживает. Надеюсь, это благородные разбойники и своих раненых они не бросают и не добивают, пусть даже те висят гирями у них на руках.

Моряки оказались еще медлительнее, чем я думал. Или они прождали меня какое-то время у холма, где местность просматривалась во все стороны, и было раздолье для лучников.

Я вышел во фланг цепочки моряков, примерно на середине пути между моим бывшим бунгало и морем. Увидел раненого, который плёлся самым последним, отстав на пятнадцать метров от отряда. Судя по куску материи, которую он прижимал к шее, туда-то моя стрела и попала. И просто чудо, что она прошла сквозь мышцы, не задев ничего важного. Правда, крови он потерял изрядно, видна восковая бледность, несмотря на обветренное и загорелое лицо.

Один из моряков тащил на спине артефакт.

Я только скрипнул зубами: мой чехол с лямками, пришёлся врагам крайне удачно, и руки свободны и нужен всего один человек для переноски.

Между нами было метров семьдесят.

Первым на прицел взял плащеносца, опасаясь его сюрпризов, которые продырявили мою шкурку. Прицелился в спину и надавил на спуск. Арбалет дёрнулся, щёлкнула тетива, сообщив обо мне, а стрела пронеслась совсем рядом с локтём человека и ударила в правый бок идущего впереди матроса. Тот издал дикий крик и свалился на землю, где забился в агонии.

"Мазила", — обругал я себя и, опустившись на одно колено, принялся крутить ручку на арбалете.

Щёлк, щёлк, щёлк.

Мне всегда казалось, что трещотка работает негромко, её и с десяти метров не расслышишь, но то ли, я ошибался, то ли, враг оказался излишне ушастым, но тип в плаще немедленно направил в мою сторону свой посох и выстрелил. На этот раз это было что-то поубойнее ледяных дротиков. Меньше количество зарядов, но крупнее сами снаряды.

На моё счастье, прицел он взял неверный, и заряды пронеслись в паре метров левее и выше.

Щёлк. Всё, тетива попала в стопор, осталось вложить стрелу в желоб, придавить хвостовик гибкой пластинкой, чтобы не выпала, поднять арбалет к плечу, прицелиться и выстрелить.

На этот раз я не промахнулся. Стрела должна была ударить врага точно в солнечное сплетение, но вместо этого, в десяти сантиметрах от его тела наткнулась на невидимую стену и упала ему под ноги. Только белая искра сверкнула в месте попадания.

— Всё-таки ма... магия?! Бред, — последнее слово я произнёс с неуверенностью.

Оцепенение, связанное с немыслимой картиной, ломавшей все устои моего мировоззрения, тут же исчезло, когда рядом пронёсся очередной заряд из посоха.

Арбалет перезарядил подальше от тропы и врагов, чтобы не сообщать звуком о своей позиции. Заодно смог подумать над увиденной картиной. Магия? Вряд ли. Скорее всего, я столкнулся с кем-то вроде себя, с Героем со своим артефактом. Не такой, как у меня, думаю, какая-то силовая защита, возможно, артефакт — это посох. В голове вспомнились сказания и мифы про оружие древности. Про тот же меч-кладенец, который мог вытягиваться до горизонта и разить врагов там и защищать своего владельца от вражеских ударов. Вдруг все эти мифы произошли от такого же реалити-шоу, в котором сейчас участвую? Ведь, судя по всему, я в прошлом, когда и возникли легенды про богатырей, Сивку-бурку, меч-кладенец и так далее.

Перезарядившись, вновь нагнал вражеский отряд и на этот раз выстрелил в одного из лучников. Мне ещё предстоит бой на берегу, где у врагов будет преимущество в свободном пространстве и скорострельности. Не нужно им такое. А с пехотой я разберусь с расстояния, добежать никто не сможет и их щиты не спасут от тяжёлых стрел, которые железный лист пробивают.

Делать второй выстрел не стал — пальнул, и тут же прячась за деревьями и кустами, задал стрекача прочь.

Второго лучника и одного матроса я прикончил на самой кромке зарослей перед пляжем. Где-то на тропе остался раненый в шею, с ним разберусь попозже. Возможно, попробую захватить в плен и допросить.

Врагов осталось всего пять.

Артефакт они бросили после моей крайней атаки. Маг (или Герой) направил, было, на него свой посох, но я намекнул очередной стрелой, что такое решение мне не нравится. Пусть снаряд отскочил от силового поля, но противник мигом всё осознал и вернулся к глухой защите.

Последний выстрел он сделал по мне уже с берега. Стреляли мы одновременно: я в командира моряков, он по мне. И оба почти не промахнулись. Его огромная ледяная сосулька расщепила дерево, за которым я прятался, и мне досталось щепками, которые исполосовали грудь и живот. А я удачно вогнал стрелу командиру куда-то в пятку или щиколотку. Так удачно, что тот свалился на песок, как подкошенный.

К раненому бросились матросы, подхватили под локти, попытались поднять на ноги и тут тот так закричал, что даже меня морозом продрало по коже, чего говорить про людей, что с ним стояли. Маг-Герой даже отвлёкся на несколько секунд, чтобы посмотреть, что там случилось.

Менять позицию я не стал и зарядил оружие там же у разбитого дерева, с которого тонким ручейком текла вода от тающей сосульки и сок.

И опять наши выстрелы совпали, вот только моя стрела оказалась быстрее сосульки противника и успела ударить в грудь в то самое мгновение, когда с конца посоха слетела сверкающая хрустальная молния.

И всё — он умер.

Двум оставшимся матросам не хватило сил столкнуть в воду тяжёлую лодку, которую они до этого так легкомысленно вытащили на песок. В отчаянии, решив продать свои жизни подороже, они пошли на меня, прикрываясь щитами и выставив топоры.

И легли один за другим со стрелами в груди и голове, которым — как и думал — не стали помехой доски, обтянутые кожей. Последним добил командира, который не мог двигаться из-за разбитого сустава пятки. Представляю, какую он испытывал боль, пока моя стрела не пробила череп.

Удивило, что он тоже оказался (возможно) Героем, так как пробить невидимую защиту мне удалось только третьей стрелой. Если так дело пойдёт, то скоро тут будет не протолкнуться от моих коллег.

Ладья с оставшимся экипажем отошла от острова через полчаса, после того, как погиб их командир. Чего ждали? Не знаю. Быть может, надеялись, что появится оставшаяся часть отряда и прикончит меня. И лишь через тридцать минут до них дошло, что пятёрка матросов нашла себе могилы в лесу.

Я провожал корабль смотря в подзорную трубу, опасаясь, что они могут вернуться и попытаться отомстить. Попутно собирал трофеи.

Ворочать мертвецов было чуть-чуть неприятно, но и только, словно, опарыша насаживать на рыболовный крючок. Ни тошноты, ни омерзения.

Помогло то, что я уже научился отстраняться от реальности при потрошении коз и мелких свиней, на которых охотился. Там, от внутренностей, шёл такой запах, что дважды меня выворачивало. А потом привык.

Так и с этими трупами полностью отстранился, внушил, что ничего особенного не произошло. Даже то, что только что убил десять человек, как-то слабо волновало.

Топоры, шлемы и кожаные куртки матросов сложил на песке рядом с лодкой, кирасу и оружие командира и Героя складировал отдельно. Все мелкие вещи — монеты странного вида, цепочки, кольца, медальоны, ссыпал в шлем командира.

Немного подумал и решил раздеть некоторые трупы, у кого одежда не так сильно оказалась заляпана кровью.

С Героя не взял ничего, так как там всё, вплоть до штанов, было в крови, которая потоком лилась из раны на груди, даже несмотря на то, что была закупорена стрелой. Вероятно, наконечник пробил крупную артерию.

Зато обладатель кирасы подарил мне рубашку, толстую жилетку, поддетую под доспех, штаны с короткими подштанниками, сапоги, с подбитыми каблуками и носками бронзовыми набойками, широкий ремень с массивной пряжкой. Несколько рубашек попроще, груботканые штаны и сапоги с ботинками, подарили матросы.

— Вот так и становятся мародёрами, — укорил я сам себя, закончив сбор трофеев. — Убийцей и мародёром.

Тот факт, что никто не падал сверху на голову с криками "лежать, руки за голову, полиция!", успокаивал. Значит, всё сделал правильно, а телезрителям (если это все-таки шоу, а не провал в прошлое) понравился кровавый финал встречи нескольких Героев.

Мертвецов оттащил в воду, чтобы ближайший отлив отнёс их в море на радость крабам, акулам (если они тут водятся) и прочим морским мясоедам.

В лесу нашёл по кровавым следам раненого моряка. Тот потерял слишком много крови, отстал и решил укрыться среди гигантских лопухов, где и вырубился. Я забрал у него оружие, связал, поменял повязку на ране и на волокуше оттащил на холм.

Потом перенёс туда трофеи.

Раненый очнулся через два часа, когда я решил полить его холодной водой.

— Живой? — спросил я. — Говорить можешь? Понимаешь?

Тот посмотрел в ответ мутным взглядом. Потом в глазах у него мелькнуло понимание ситуации.

— До-ош... крац... крац митрот, — совсем тихо произнёс он.

— М-да. Всё хреново.

Тут он повернул голову в сторону горки моей добычи и произнёс:

— Чиги лога... чиги... чиги... лога чиги.

— Что? Секунду, — я метнулся к трофеям, взял посох, шлем с монетами и амулетами и положил поближе к пленному.

— Чиги? — спросил я и показал на посох. Если я прав, то ему нужна какая-то вещь из этих вещей. Возможно, я смогу понять, что здесь самое дорогое или опасное, или и то, и другое одновременно.

— Робол лога... чиги бохт.

Перебирая вещь за вещью, я нашёл сразу три предмета, которые раненый пленник назвал "чиги", но лишь одна из них была "чиги лога". Амулет, в виде круглой пластинки, на которой была выдавлена восьмиконечная звезда. Пластинка висела на красном плетёном кожаном шнурке.

— Чиги лога... рамаги чиги о ждиц... ра...

И тут он опять вырубился. Чертыхаясь, я взялся за кружку с водой и повторил обливание. Не сразу, но сознание вернулось к раненому. Вот только вид его мне сильно не нравился, как бы не помер прямо сейчас, не успев мне толком ничего сообщить.

— Эй, что за чиги лога, сколько стоит? Или это знак мира, пропуск, пайцза?

Раненый что-то забормотал. Потом зашевелился.

— Э-э, нет, — отрицательно покачал я головой, не развяжу. — На горшок так ходи, в штаны. Я тебя потом из ведра оболью, будет тебе типа душа.

Тот произнёс несколько слов на своей тарабарщине и попытался вытянуть шею вперёд, постоянно повторяя про "чиги" и "ждиц". Наконец, до меня дошло.

— Надеть на шею? — я растянул шнурок амулета в стороны и поднёс тот к раненому, тот с готовностью приподнял голову. В последний момент я передумал.

— Стоп, а вдруг это боевой, м-м, амулет и ты мне голову оторвёшь или сыграешь в шахида? — сказал и я надел на себя. Металл амулета кольнул кожу, словно, с него сошло статическое электричество. И всё, стал совершенно незаметным. Тут же подумал, что в шахида мог сыграть я сам, хорошо, что ничего не случилось.

— И что дальше?

— Ничего, румм, теперь мы можем поговорить, — ответил пленник. — Что смотришь так? Тебе в диковинку многоязычный амулет?

— Вот оно что, — протянул я. — Эта штука, — прикоснулся я пальцем к амулету, — помогает понимать чужие языки?

— Да, румм.

— Я румм? Почему? Кто вы и зачем на меня напали?

— Все чужаки — руммы, некоторые из них, такие как ты — с проклятыми вещами, которые подчиняются только им. Боги завещали убивать вас и возлагать головы на алтарь, за это следует великая награда. А если будет принесена в жертву проклятая вещь, то можно стать магом.

— Тот человек, который носил этот амулет и был магом? — догадался я. — И ты не ответил, на вопрос, кто вы.

— Я из дружины ярла Льва Широкоплечего. Мы шли на острова Летающих Рыб за добычей, но в походе испортилась вода, и пришлось свернуть к этому архипелагу. Увидели твой плот и поняли, что здесь появились руммы. Тогда Лев послал своего двоюродного брата и мага на разведку. Остальное ты знаешь.

— Хм, понятно.

Меня подмывало спросить про местную географию, где кто живёт, где обитают руммы-чужаки, кто относится с терпимостью к нам, а кому лучше даже на горизонте не показываться. Да только сомневаюсь, что мне пленник всю правду расскажет.

Потом в голову пришла идея, навеянная словами дружинника.

— Тебя как зовут? — спросил я.

Моряк тут же насторожился, кажется, даже побледнел ещё сильнее.

— С твоим именем мне меньше трудиться придётся, да и ты скорее умрёшь, не так сильно станешь мучиться, — пояснил я ему на невысказанный вопрос.

— Я... — и опять потерял сознание. Удалось привести в себя спустя полчаса, и потом ещё несколько минут он плавал, не сознавая, где находится. Зато мне удалось у него узнать имя. Звали морского пирата Алутером Секирой.

— Очнулся? — спросил я его, когда его взгляд стал осмысленным и добавил. — Алутер Секира.

— Ка... ак ты узнал? Зачем тебе имя? — прошептал моряк. — Не мучай меня, убей, как воина.

— Вы нас на алтари кладёте, а мне тебя просто убить? — изобразил удивление. — Нет уж, милок, я теперь тебя скормлю своей проклятой вещи. От этого она станет сильнее. Мертвые ей ни к чему, зато живые идеально подходят. Жаль, что надолго тебя не хватит из-за ранения, — и с показным сожалением покачал головой.

— Не-э-э...

И его заклинило на одном звуке, который он тянул, пока хватало воздуха в лёгких, потом только сипел. От страха у него нашлись силы, чтобы оставаться в сознании, наверное, боялся, что я его принесу в жертву артефакту, пока сознание будет витать где-то там, в неведомом далёко.

— Можем договориться, Алутер. Я задаю вопросы, а ты отвечаешь на них очень правдиво. Предупреждаю, что на некоторые, я уже знаю ответы, на другие нет, так что смогу понять, лжёшь ты мне или правду говоришь. За это я даже не стану убивать тебя, прям тут и оставлю. Выживешь — повезло. Нет — так твои боги решили. Что выбираешь?

— Спрашивай...

* * *

Данное моряку слово, я сдержал, хоть и пользы от него получил совсем мало. Он знал лишь общие названия островов и побережья материка, полсотни поселений от захудалого рыболовецкого хутора до города с тремя тысячами населения. И всего два маршрута по морю, на которых он не собьётся с пути.

Про руммов знал только, что одно из поселений появилось на самом крупном острове в Драконьем Хребте — группа островов — неподалёку от побережья материка. Это, примерно, в трёх неделях пути от этого места. Знал и как туда добраться, но, так сказать, теоретически.

— День пути на север, там начнётся сильное течение, которое пройдёт вдоль Драконьего Хребта. Островов там с десяток и половина, в пределах видимости друг друга, не придётся долго искать нужный. Течение само доставит тебя к островам, если не попадёшь в бурю, — сообщил он информацию. — Только тебе туда всё равно не доплыть.

— Почему?

— Ты же на лодке нашей хочешь плыть или отремонтировать свой плот?

— Не имеет значения. Впрочем, да — на лодке.

— Ты не сможешь сохранить воду в ней, она быстро испортится. А без воды ты умрёшь. Три недели в открытом море — это много, только на ладьях можно плыть и не бояться шторма. И вода хранится хорошо, только в больших бочках.

— Ты уж определись, отчего умру — тухлой воды или шторма. А как сами вы храните воду?

— Кладём несколько серебряных монет в бочку с водой, разбавляем с вином, а кто-то льёт сок одного фрукта, после чего вода становится кисловатой, долго хранится и хорошо утоляет жажду. Но здесь таких фруктов нет, их издалека привозят купцы.

Моряк немного оклемался от ранения. Не последнее дело оказали несколько листиков незнакомой травы, которую он разжевал и потом липкую массу приложил к ранам под повязку. Если заражения не будет, то у него все шансы дождаться своих, которые просто обязаны вернуться с подкреплением на остров, ведь здесь такой куш остался в лице меня и артефакта, за который можно рискнуть всем, даже жизнью.

На сборы, у меня ушло чуть более суток, и уже через день после нападения, ранним утром, я отчалил от острова в трофейной лодке, нагруженной припасами и запасами. Очень надеюсь, что от страха и потери крови, моряк не соврал про течение и дорогу к неведомому архипелагу, где живут такие, как я. Пусть это будут совсем чужие люди, даже не мои земляки по временному континууму, но раз у них встречаются артефакты, то должны принять меня. Отобрать диковинку не выйдет, как понял из объяснений пленника, она действует только в руках владельца.

Через сутки, впереди, я увидел, как вода поменяла свой цвет. Линия, где проходило течение, и плескались волны моря, была чёткая. Не удивлюсь, что это связано с подводной грядой или коралловым рифом. Или даже... магией.

Как только лодка попала в струю, то меня неудержимо повлекло на северо-восток, потом течение всё сильнее и сильнее загибалось точно на ост. Выбраться из этого потока, с моими скудными силами не представлялось возможным. Мне просто не хватило сил выгрести, вывести столь крупную лодку за пределы струи. Если моряк наврал мне, то рискую навсегда остаться в море.

Первые десять дней скучал. Грести не требовалось, так как вода сама несла в нужном направлении, я даже парус снял. Рыбалка быстро надоела. Оставалось только крутить головой по сторонам, обозревая горизонт сквозь подзорную трубу. Один раз, вдалеке заметил длинное судно с острым носом и рядами вёсел по бортам. Галера.

Чужой корабль даже не заметил меня и через два часа скрылся с глаз.

Утром одиннадцатого дня проснулся от сильной качки, которую за полторы недели плавания не замечал. Когда увидел мелкие частые волны с белыми макушками, на которых и прыгала лодка, то понял — дело пахнет керосином. Вдалеке, у самой линии горизонта на северо-западе, чернела полоска туч, которая очень быстро расползалась.

Вот он — шторм, которым стращал меня пленник, что б ему ни дна, ни покрышки, каркуша чёртов.

Что делать в таком случае, я не знал. На всякий случай приготовил котелок, которым буду вычёрпывать воду, надел самодельный плавательный жилет, проверил прочность чехла с пустотелыми баллонами, в котором лежал артефакт и привязал тот к ноге. Кто бы из нас не оказался в воде, второй последует следом.

На удивление, шторм оказался совсем не таким страшным действом, как я себе представлял его по книгам и фильмам. Меня не поднимало на девятый вал, не заплёскивало с головой волной-убийцей. Лодка не скатывалась в ущелье между двух валов величиной с двадцатиэтажку.

Всего лишь сильный ветер и волны в метр, реже в два высотой, плюс, сильнейший ливень, который доставил мне больше всего проблем.

Я махал котёлком со скоростью вентилятора, отчерпывая воду со дна лодки, которая наполнялась с неимоверной скоростью. Был в этом и плюс, если бы не вода под ногами, то могло и перевернуть лёгкую лодку, в которую вмещалось десять человек со снаряжением. Зато, набрав под полтонны жидкого балласта, судёнышко стало более устойчивым.

Три часа с неба лило так, словно боги на облаках решили устроить себе все разом водные процедуры. Потом ливень сменился моросящим дождиком, ветер притих.

Окончательно погода угомонилась только к вечеру.

Солнышко, едва показавшись из-за туч, тут же скрылось за горизонтом, оставив меня мёрзнуть до утра. Вот тогда вспомнил с тоской о колодце, где сейчас стены хранили солнечное тепло, если его не залило, конечно.

Вычерпав большую часть воды из лодки, я свернулся на корме калачиком и стал ждать рассвета, мечтая, чтобы не повторился сегодняшний день.

Вообще, было не так и холодно, но привыкнув к местной жаре, акклиматизировавшись, ночные восемнадцать-двадцать градусов тепла показались мне осенними заморозками в средней полосе Родины.

Уснул через двадцать минут после восхода солнца, которое окутало меня своими лучами, как матушка тёплым пледом, и проснулся далеко за полдень.

Испытав все прелести маленького шторма (вот засело чувство в груди, что вчерашняя вакханалия стихии была не более чем тренировка), я занялся модернизацией своего судна. Первым делом я вновь наделал буйков, которые скрепил трубой между собой для прочности в виде длинного узкого поплавка. В количестве двух единиц.

В лодке сделал внутренний каркас, который слегка возвышался над бортами, словно, гребень и шёл точно по центру. Поплавки соединил с каркасом, получив в итоге катамаран, который по устойчивости, должен дать сто очков вперёд изначальной конструкции лодки.

Дальше — больше.

В артефакте наклепал пластиковых листов, которые потом крепил на каркас, закрывая полностью весь верх двухскатной своеобразной крышей с пологими скатами. Между бортами и листами щели остались, но небольшие совсем.

Теперь остаётся надеяться, что мои конструкторские данные достаточны, чтобы соперничать со штормом. Повезло, что я как тот Плюшкин не оставил ни кусочка металла на острове, включая трофейное оружие. А пластик, артефакт, в должных количествах, творил из обитателей моря, которые без проблем ловились на удочку. Кроме привычной рыбы, трижды клюнули крупные черепахи, чьи панцири дали материала на один поплавок.

Управился за шесть дней, седьмой отдыхал, а на восьмой опять разверзлись хляби небесные. И на этот раз море со мной не шутило.

Даже с колпаком над головой мне приходилось отчерпывать воду со дна, которая попадала внутрь сквозь щели конструкции. На одно выплеснутое ведро наружу, при открытом на пять секунд люке, ко мне заливало треть от него. Каркас скрипел и изгибался, грозясь вылететь из лодки вместе с частью деревянной обшивки, к которой крепился. Поплавков, в те моменты, когда я выливал воду и пытался осмотреться по сторонам, я не видел в той кипящей круговерти, что царила вокруг меня. Но раз ещё не перевернулся, то они на месте.

Мотало меня двое суток, в течение которых я только и успевал напиться воды да сунуть в рот кусок вяленого мяса, который сосал, как карамельку.

Вымотался так, что через два дня стал отключаться, несмотря на шторм. В один из таких моментов, лодка налетела правым поплавком на камень. От удара лопнула одна труба во внутреннем каркасе, и сорвало несколько пластиковых чешуек с колпака. В дыру тут же хлынул настоящий водопад, и вода поднялась до колена.

— Всем покинуть корабль... капитан покидает его последним, — я нашёл в себе силы пошутить, потом наклонился за своим спасательным жилетом, который снял ещё вчера для удобства работы, и в этот момент последовал сильнейший удар.

Меня бросило от кормы на нос лодки, хрустнули рёбра, ударившись о лавки для гребцов, головой приложился о каркас из труб, да так, что рассёк макушку, из которой ручьём потекла кровь, тут же смешиваясь с водой.

После удара, лодку крутануло, бросило вверх волной, тут же последовало ещё одно столкновение, и... лодка встала намертво, слегка перекосившись на левый борт и обвиснув кормой. Судя по положению — я нахожусь выше уровня воды, хотя высокие волны, одна из которых и послала судёнышко к низким свинцовым тучам, продолжали поливать меня и заполнять лодку водой.

— Гадство, — я коснулся пальцами головы и тут же их отдернул, почувствовав острую боль от прикосновения. Секундного касания хватило, чтобы нащупать здоровенную шишку и глубокое рассечение, там чуть ли не кусок скальпа с мясом вывернуло наружу.

От ударов волн лодка хрустела и скрипела и если бы не внутренний каркас, который хоть и получил изрядные повреждения, но продолжал выполнять свои задачи, судно разнесло бы в щепки за пару часов.

И, словно убедившись, что меня ему не достать, море стало успокаиваться. Через четыре часа плена на рифах, ветер заметно стих, дождь почти перестал лить, а волны больше не отвешивали апперкоты лодке.

Всё моё имущество уцелело, несмотря на катавасию, и я достал из узла топор, которым решил прорубить днище. Ну, не вычерпывать же мне воду из лодки, которая больше никогда не поплывёт? А так я могу нормально выспаться, не находясь в воде, которая уже на две трети заполнила лодку.

Узнать, сколько проспал, не смог. Судя по положению солнца, часы, будь они у меня, показывали бы около пяти вечера. А по тому чувству жажды и голода — продрых я часов пятнадцать.

Только открыл глаза, как куратор от шоуменов сообщил:

"Выполнено дополнительное задание. Увеличена эффективность работы артефакта на 1%. Получена возможность восстановления артефакта из сырья. Получена возможность использовать для синтеза элементов воду".

— Большое тебе спасибо, — скривился я от злости. — Что, бросили в воду как котёнка и когда не утоп, то решили наградить нарядным бантом и банкой вискаса?

С куском мяса в одной руке и бутылкой воды в другой, я сел на борт лодки, свесил наружу ноги и стал набивать живот, попутно осматриваясь по сторонам.

Волна забросила меня между двух тонких высоких скал, которые торчали из воды, словно, скрывающийся в ней великан выставил наружу два пальца в знаке "виктория". До поверхности, было около трёх метров и в воде, рядом с моими "якорями", других камней не просматривалось, так что, могу без опаски спрыгнуть вниз со всеми своими вещичками.

И куда плыть я знаю — далеко в стороне из воды торчала чёрная масса огромного острова или даже материка. Расстояние километра три или четыре. Свои силы, как пловец, я оценивал так: утону на хрен даже не проплыв и километра. Но это если поплыву просто так, а вот в спасательном жилете и, опираясь на что-то непотопляемое, добраться до земли сумею.

В качестве этого непотопляемого решил использовать три буйка от поплавка, единственные детали, которые уцелели в шторме. С собой взял артефакт (да и куда мне без него), один арбалет со стрелами (и без него мне может быть туго на берегу), трофейный меч и кирасу, ранее принадлежавшие брату морского ярла, чью дружину я пощипал на острове, ещё топорик для рубки дров и в качестве молотка. Плюс немного еды и пластиковую баночку с топленым свиным жиром, которым я смазывал оружие. Одежду с себя всю снял и связал в узел, который пристроил на чехол с артефактом. Остальное добро пришлось оставить в лодке: самый первый арбалет, несколько молотков, топоров, ножи, остатки гвоздей и скобы, всю оставшуюся одежду, которую снял с покойных моряков.

Сбросил вещи в воду и следом прыгнул солдатиком.

До острова добирался очень долго. Солнце уже собиралось коснуться горизонта, когда подплыл метров на триста к земле и тут же угодил в сильное течение, которое повлекло меня вдоль берега. Как ни бился, не старался вырваться из него, но ничего не выходило.

Мышцы то и дело сводила судорога, только спасжилет и непотопляемый вьюк с вещами помогали держаться на плаву.

Когда солнце на треть скрылось за горизонтом, мне, наконец-то, улыбнулась удача — течение вынесло меня на скальную узкую отмель, скрытую водой всего лишь на метр. Здесь уже смог встать на ноги.

Три сотни метров, которые отделяли меня от берега, я шёл очень долго. Солнце к тому времени уже пропало, и окрестности окутала кромешная тьма. Лишь звёзды светили на небе, луна же, куда-то запропастилась.

Часто под ногами попадались ямы и выступы, и я лишь чудом не переломал себе ноги и не потерял драгоценный груз.

На берегу оказалось ещё темнее из-за нависавших над головой скал, и место для ночлега пришлось искать, буквально на ощупь.

Заснуть удалось только под утро и ненадолго — разбудили птичьи крики, которые крутились надо мной. На чаек они были похожи лишь загнутым клювом да перепончатыми лапами, цвет оперения — серо-голубой, размером, больше обычной чайки раза в два.

— Кыш, твари! — махнул я рукой на них. — Я ещё жив, и помирать не собираюсь.

После завтрака занялся одеждой и оружием. Сперва, разложил на окружающих валунах одежду и обувь на просушку, потом взялся за меч и арбалет. Клинок очистил от ржавых разводов и намазал салом, точно так же поступил и с кирасой. Оба образчика снаряжения воина, с честью вынесли многодневное нахождение в морской воде. А вот арбалет, несмотря на качественную легированную сталь, покрылся ржавчиной гораздо сильнее. Мне бы его разобрать и все прочистить, смазать, как следует, но инструмент остался в лодке.

Свиной жир понадобился не только оружию. Мои сапоги после сушки на жарком солнце задубели и скорчились так, что ногу нельзя было всунуть. Целый час пришлось втирать в них жир и мять, мять, мять, пока они не вернули прежнюю мягкость.

— Подводя итоги своего путешествия, могу сказать одно — в колодце и то было больше шансов выжить, чем во всех местах, которые посетил с момента, как вылез на поверхность, — громко сказал я и задрал голову вверх. — Слышите меня там? Снимаете, уроды?

Будто и в самом деле в ответ на мои слова, прозвучал знакомый голос:

"Выполнено четвёртое основное задание. Увеличена ёмкость батареи артефакта на 15%. Увеличена эффективность синтеза элементов из первичного сырья на 3%. Доступны новые легирующие добавки. Увеличена эффективность копирования и запоминания предметов".

— Я просто счастлив. Где книга жалоб и предложения для хвалебной оды? — буркнул я.

"Внимание! Артефакт имеет повреждения, общая целостность — 92%. Восстановление будет произведено из первичного сырья. Загрузите сырьё в принимающую камеру и дождитесь полного восстановления целостности артефакта".

Ну да, досталось моей драгоценности порядком. Сначала от топора моряка, потом во время шторма и в довершение, при ударе о рифы. Удивительно, что столько мало повреждений получено, при таком количестве приключений.

Уйти от места ночёвки удалось только через три часа. Всё это время дожидался, пока артефакт регенерирует свои болячки материалом из камней, песка и ракушек, которыми я наполнял камеру несколько раз.

Наконец, тронулся в путь.

* * *

Высокая скальная стена тянулась намного километров вдоль берега, и мне пришлось становиться дважды на отдых, давая отдых натруженным ногам, которым, за последние два месяца, нагрузки от простой ходьбы не хватало и они начинали болеть.

Наконец, добрался до узкого залива, берег которого был усыпан белым мелким песком, а обрывистая стена сходила на нет. Зарослей не было, вместо них, сразу за пляжем, начиналась каменистая равнина, заросшая редкими пучками высокой жёсткой травы. И вот тут меня ждала очередная встреча.

У самой воды, среди крупных валунов, горел небольшой бездымный костерок, над которым висел котелок, а рядом, на камнях поменьше, сидело трое оборванцев. Но зато, каждый при оружии — у одного на поясе висели два отличных ножа, немного похожих на знаменитый ка-бар. Двое других были вооружены корявыми копьями с рост человека, грубым тесаком и топором на длинной ручке.

Увидев их, я тут же стал пятиться назад, не собираясь сводить знакомства с откровенным отребьем. В человечестве откровенно разочаровался после встречи с дружинниками Льва. Но отойти не успел — заметили.

Тот, который имел прекрасные ножи, повернул голову в мою сторону и на секунду замер, потом резко вскочил и свистнул. При этом каким-то неуловимым движением успел снять с пояса оба ножа.

Чёрт, а у меня арбалет разряжен. Засомневался я в его работоспособности после купания в воде, стальная тетива могла заржаветь, точнее, нити в ней, и лопнуть от нагрузки. А что такое лопнувший стальной трос, знают многие, в интернете видеороликов хватает на эту тему.

После свиста к первому присоединились остальные двое, направив копья в мою сторону.

Пришлось срочно избавляться от чехла с артефактом и арбалета, роняя их под ноги на песок, вытаскивать меч и топорик, вооружившись в две руки. Да, я не был обоеруким бойцом и второе оружие мне только помешает, но и мечом не мог владеть, так что, хрен редьки не слаще. Зато, быть может, противники почувствуют опаску, увидят угрозу и примут мудрое решение разойтись краями без кровопускания.

К сожалению, надежды не оправдались.

— М-ца, — чмокнул губами тот, у кого кроме копья ещё и тесак имелся, — какая красивая бронька. Моей будет.

— А не облезнешь? — зло ответил я.

— О! По-нашему говорит!

— У него амулет висит, видишь, шнурок над воротником рубашки торчит, — сказал ему обладатель ножей.

Все трое стали расходиться в стороны, собираясь охватить меня с боков и с фронта, а мне только и оставалось, что смотреть на это и скрипеть зубами от бессилия. Ну, не боец я, не умею сражаться! Вся надежда на оборону, может, смогу зацепить того же типа с ножами, который уступает мне в длине оружия в несколько раз.

— Коль, ты его аккуратно только, броню не повреди, — попросил своего товарища всё тот же хмырь с тесаком.

— Не ссы, я его как белку точно в глаз, — оскалился тот. — И шкурка целая.

— Коля?! — удивился я.

— Что, знакомое имя? Слышал про меня от своих? — усмехнулся тот и крутанул правый нож в руке. — Гордись, тебя Герой прикончит.

— От своих я не слышал, хотя среди друзей у меня Николаев хватает, — ответил я.

— Чего? — удивился противник с тесаком. — Так ты наш, русский?!

— Да он по ушам нам ездит. Не верь, ни один из наших никогда не оденет амулет на себя, — зло сказал снайпер по белкам.

— Чем тебе амулет не нравится? Это трофей, с ним я теперь местных понимаю.

— И доспех тоже трофей, а меч, арбалет и одежда? — не унимался собеседник. — Что-то много трофеев, тебе не кажется?

Но какие-то сомнения я посеял в их головах, так как все трое остановились метрах в пятнадцати от меня и не торопились нападать.

— Угу, — чуть наклонил я голову, — так и есть. Вас напрягает этот амулет? Так я его и снять могу... только без нервов.

Я воткнул в песок меч, освободившейся рукой стянул амулет за шнурок и повесил на рукоять меча, после чего произнёс:

— Абыр, абыр, абырывал! Бамбарбия! Кергуду!

— А??? — парень с ножами завис, как и его товарищ, который положил глаз на мои доспехи. — Ах ты, гад! Обманул, су...

А вот третий заржал так, что чуть не упал и, чтобы устоять на ногах воткнул копьё в песок и оперся на него.

— Ой, не могу! — смеялся он. — Бам... бамбарбия! Х-ха-ха! Абырывал! Вы не продаёте славянский шкаф?

— Шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать с, э-э, тумбочкой, — ответил я, едва вспомнив пароль и отзыв, слова, которые стали афоризмами в моём старом мире. Прямо ностальгией повеяло.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул Коля и вернул ножи на пояс. — Шутники, блин. А если бы я поверил и напал?

— Так не напал же, — широко улыбаясь, ответил я. — Так что — мир?

— Мир.

Я снял амулет с меча, убрал оружие в ножны, а волшебную вещь за голенище сапога. Так как карманов на одежде не имелось, как и сумки или мешка с пожитками на плесе.

— Тихон, — представился я, когда недопонимание было разрешено.

— Как, как? — удивился собеседник, которому не досталась кираса. — Тихон?! В самом деле?

— Родители православными были, имя выбирали по церковной книге, — пояснил я. — Тихон Игнатович Ковалёв.

— Откуда родом?

— Да подожди ты, — одёрнул товарища тот парень, который первым понял мою шутку. — Я Макс Терентьев, он, — кивок на обладателя ножами, и на желающего приобрести мою броню. — Николай Стрельцов и Сергей Радзиховский. Я и Колька из Москвы, Серый из Брянска.

— Из Тулы.

— Давно ты здесь?

— Да уж месяца два точно есть, — назвал я примерную цифру. — Точно не скажу — сбился со счёта.

— Вот и мы примерно столько же. Тебя в лагерь нужно срочно отвести, там и покормят и всю инфу расскажут.

— Далеко идти? — полюбопытствовал я. — Много вас там?

— Ну, так... — Коля покрутил левой ладонью в воздухе, — хватает. Сам увидишь, как придёшь.

Понятно, не доверяют мне всё ещё. Впрочем, с угрозой оказаться на алтаре, приходится считаться. А возможности магов мне не известны, может, они тут научились сознание или память копировать у пленных.

— Кстати, а ты случайно не Герой? — внезапно спросил Терентьев. И три пары глаз уставились на меня с непередаваемым ожиданием чуда. Расстраивать не стал.

— Герой. По крайней мере, меня так называет невидимый хмырь, — ответил я.

— А-а, это ты про голос в голове, — усмехнулся Николай. — У тебя мужской или женский?

— Да никакой, робот какой-то. Даже не понять ничего, — и тут же спросил в свою очередь. — А у вас много Героев кроме тебя?

Парни переглянулись между собой.

— Да ладно, если он Герой, то точно не подсыл от магов, — пожал плечами Колька, потом посмотрел на меня. — Двое, пока что. Решишь с нами остаться, станет трое. У тебя, что за артефакт? Этот арбалет, да?

— Почему сразу арбалет? — удивился я.

— Да странный он у тебя, чудной. Я такие только на картинках видел. Не арбалет, так получается?

— Не арбалет, — кивнул я и носком сапога чуть коснулся чехла, где лежала моя "прелесссть". — Вот здесь он лежит.

— Ого, — присвистнул парень, — здоровый. Машина, дрон?

Я непонимающе посмотрел на него.

— Ну, чего ты, как неродной? — удивился тот в ответ. — Летает или ездит?

— Ни то, ни другое. Это показывать нужно, но сейчас, не место и не время. Давайте до лагеря дойдём, я осмотрюсь, отдохну и потом всё покажу, лады?

— Лады-то лады, — тяжело вздохнул брянский, — да только нам туда не скоро ещё идти. До сумерек на посту здесь стоять, — и опять тяжко вздохнул. — Эх.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Тереньев, — вы с Колькой нормально отдежурите, а я Тихона отведу к нашим.

— Я и сам могу отвести, — тут же вскинулся Герой, по которому было видно, что просиживание на берегу в скуке, ему явно не по душе.

— Ты сможешь отбиться от врагов лучше всех нас, один десятерых стоишь. Серёга старший команды и ему по должности покидать пост нельзя, остаюсь только я.

Оба отсеянных кандидата мигом скисли после таких аргументов.

— А, может, с нами посидишь, а? — предложил Радзиховский.

— А потом Макаров с тебя стружку снимет и, заодно, со всех нас? — спросил его Максим. — Нет уж, лучше отведу его в лагерь и к вам вернусь, если успею до темноты. Макар за то, что не отправили героя сразу же в лагерь, пропесочит так, что мало не покажется.

— Ладно, веди, — махнул рукой брянский, — обидно только, что не скоро увидим, как действует твой артефакт, Тихон.

Я размышлял несколько секунд, потом сказал:

— Если накормите чем-то вкусным, то покажу прямо здесь. Чего уж теперь скрываться.

— У нас уха из угря, будешь? Только больше ничего там нет, только рыба, соль и вода, — тут же предложил Колька.

— Мяса валенного есть немного, но оно без специй, просто в солёном растворе вымочено и просушено, — предложил я к столу свою лепту. — Не особо вкусно, но больше ничего нет.

— Мясо я хоть сырое съем, хоть любое, главное, что это мясо, — широко улыбнулся Максим. — А то от этих морепродуктов я скоро покроюсь чешуёй, отращу ласты и обзаведусь жабрами.

— Не трепался бы языком попусту, — почему-то резко одёрнул его герой. — На острове тебя не было, когда водоросли жрали и кости в муку мололи и болтушку варили.

— Извини, — примиряюще выставил ладони вперёд Макс.

Уха оказалась ещё не готова, но благодаря этому, удачно пришлось к месту вяленое мясо, которое кинули в котелок и долили воды, чтобы не так солоно вышло. А пока варево кипело на огне, я решил показать, на что способен мой артефакт.

— Предупреждаю сразу — ничего особого не увидите. Времени мало, потому только минимум функций артефакта, — предупредил я новых знакомых.

Разложил артефакт, набил в принимающую камеру песка и крупные кости от рыбы, оставшиеся от приготовления ухи, потом вывел на экран графический редактор и нарисовал тонкую пластину из самого дешёвого и быстро синтезируемого металла.

— И? — спросил Николай, когда я отошёл от артефакта.

— Ждём полчаса, потом увидите чудо.

— Чудо мы и так видели, — хохотнул Максим. — Ты так забавно крутил руками перед собой и что-то там шептал.

Окружающим не видны голограммы? Интересный факт.

Уха успела свариться буквально на минуту раньше, чем пришло сообщение, что синтез элементов и изготовление детали произведены. Радзиховский даже снял пробу с варева. Почмокал губами, сообщил, что "усё готово, садитесь жрать, пожалуйста", и снял котелок с костра, и тут же следом над артефактом засветилась заполненная шкала визуализации процесса синтеза.

— И у меня всё готово, — сообщил я.

— Показывай!!! — в один голос крикнули знакомые.

Когда я вытащил полоску металла толщиной в три миллиметра, пятнадцать сантиметров длиной и четыре шириной, они были в первый момент разочарованы.

— И это всё? — протянул Максим.

Первым дошло до Радзиховского.

— Из песка и костей ты сделал железо?! — вдруг произнёс он. — Из любого песка или особого? А сколько можешь таких штук смастерить? А большего размера?

— Из чего угодно, даже из воды могу. Но будет долго.

И вот тут их проняло.

— Железо из воды? — широко распахнул глаза Николай и тут же предложил. — Покажи, а?

— Долго, Коль, потом как-нибудь. Да и заряжаться артефакт сейчас будет. А вообще, вот этот арбалет я сделал из камней. И с ним, потом, десяток врагов прикончил.

— Десять человек? У нас Колька уже с полсотни фрагов, наверное, набил, — махнул рукой Терентьев.

— Да помолчишь ты? — резко бросил ему Герой. — Это тебе игра, что ли? А враги, сколько фрагов набили на нас, а лута, а?

— Парни, заканчивайте собачиться, — пресёк начинающуюся свару Радзиховский. — Начинайте уху хлебать, пока горячая.

Уха была не просто горячая, а живой кипяток, да ещё в жаркий полдень... ух, пробрало с первой ложки, досталось и языку и нёбу, теперь с них точно кожа слезет. Ели долго, наверное, полчаса целых. За едой разговоров никаких не вели, зато потом, когда посуда была опустошена, а ложки спрятаны в карманы (со мной своей поделился Николай, зачерпывали ей по очереди из котелка), меня вновь забросали вопросами: что, почему, как, насколько, когда и так далее.

— Легированную сталь могу делать, но не самую крутую. Медь, бронза доступна, олово и свинец, стекло, пластмасса — какая именно точно этого не знаю, — перечислил возможности артефакта. — Могу сразу изготавливать ножи, топоры, зубила со стамесками, просто пластинки нужного размера и формы, но не больше чем двадцать пять на двадцать сантиметров. Зато что-то тонкое и гибкое, как тросик на тетиве арбалета, изготавливаются пятиметровыми мотками. Тросик, проволока.

— Арбалет долго делал? — спросил Радзиховский.

— Долго, очень.

— А ты ткань не делал? — вдруг спросил мой коллега.

— Ткань? — озадачено переспросил я. — Знаешь, даже в голову не пришло ничего такого. У меня про тряпки ни разу сообщения не было — стекло, металл, пластмасса... нет, не помню такого.

— А попробовать?

— Коль, время, — напомнил товарищу Терентьев, — нам выходить пора. В лагере проверим твою идею насчёт ткани.

Собрались быстро. Я, наученный горьким опытом, перед выходом зарядил арбалет, сделав проверочный выстрел.

— Что до этого не сделал так же? — полюбопытствовал мой проводник.

— От воды сильно ржавчиной покрылся, опасался, что тетива может лопнуть, если несколько жилок в ней ржа съела. Да и хорошо, что не зарядил — вас это спасло.

— Хм, — хмыкнул задумчиво парень.

Дальше мы шли молча, вертя по настоянию Максима головами на все триста шестьдесят градусов. Пояснил, что тут встречаются разбойничьи шайки, которые могут из засады напасть, а маскируются некоторые так искусно, что не заметны до самого последнего момента. Спасает землян от быстрой гибели лишь несдержанность местных: тем никак не хватает терпения подпустить жертв в упор, чтобы парой ударов прикончить, выскакивают метров за десять-пятнадцать. Если есть лучники в засаде, то те спускают стрелы ещё раньше — с двадцати и дальше метров.

На три километра от берега тянулась каменистая пустошь, изрытая мелкими оврагами и трещинами. Никакого травяного покрова, лишь пучки жёсткой травы, мелкий кустарник и редкие, корявые, невысокие деревца. И только через три километра земля стала более плодородной, меньше попадалось камней, больше травы и тянулись выше деревья. На равнине стали выползать бородавки холмов.

— Немного осталось, — сообщил мне проводник, — еще минут тридцать, вон тот холм обойдём и на месте... тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, — поплевал через плечо он.

К счастью, надежды на благополучный исход нашего путешествия полностью оправдались. И через указанный промежуток времени, мы со спутником подошли к холму, на макушке которого стоял частокол из заострённых бревён.

— Слушай, — посерьёзнел он. — Я вперёд пойду, предупрежу своих, что ты Герой. А то могут, не разобравшись, нас на копья поднять.

— О-кей, топай.

* * *

Приняли меня с шумом и помпой. За ворота вышел сам глава небольшого поселения землян — Макаров Иван Андреевич, которого большинство, за глаза и при хорошем настроении начальства, называли Макаром.

Чуть не под руки подхватили и внесли в поселение, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Здорово, Герой, здорово, — Макаров схватил меня за руку и начал ту трясти, словно, собираясь оторвать и забрать в качестве сувенира.

— Здорово, — ответил я и высвободил конечность.

— В дом пошли, — махнул рукой в сторону какой-то убогой хибары мужчина, — поговорим, поедим, друг другу о своей жизни расскажем.

— Сыт я, да и что в доме делать в такую жару? Может, вон под тем навесом присядем? — я указал в сторону озвученного места. Там на тонких столбах, врытых в землю, были прибиты жерди, а поверх них лежали связки травы в качестве кровельного материала. Соломы, видать, тут нет, как и огромных листьев, которыми я пользовался при строительстве своего бунгало. Да и в целом, тут сильны различия в местности и растительности, только жара почти одинаковая.

— Ну, — с сомнением произнёс собеседник, — можно и там.

Только я устроился на чурбаке, как Макаров с места взял в карьер.

— Извини, что сразу в лоб, но мне сказали, что ты можешь со своим артефактом делать почти всё — оружие, металл получать, ткань и так далее.

— Ткань не говорил, я даже не пробовал такого, — открестился я. И говорить, что у меня мысли всё это время, пока жил в одиночестве были повёрнуты совсем на другом, про то, чтобы попробовать сделать материю и прикрыть тело даже не подумал, не стал, чтобы за дурака не приняли.

— Да нам и металл сгодиться. Сам видишь, как мы живём, — он провёл рукой слева направо, обводя территорию поселения.

Посмотреть там было на что... или не на что, это как смотреть. М-да, каламбурчик в мыслях вышел.

Кроме частокола, больше капитальных построек здесь не было. Почти вся защищённая территория была занята землянками. Из наземных сооружений имелись лишь пять убогих зданий из толстых жердей, обрезков бревен, сплетенных веток и обмазанных потрескавшейся глиной. Почти в самом центре посёлка стоял сруб колодца, у которого, словно на посту, стоял мужик с копьём и дубиной.

Все люди, которых я видел, были одеты в грубую кожаную одежду, в основном жилетки, и штаны с рубахами из серого холста. Обувь — нечто непонятное, закрывающее стопы и обвязанное шнурками из той же кожи вокруг щиколоток. Примерно из тридцати человек, которые собрались неподалёку от навеса и глазели на меня, только пятеро, включая местного главу, были одеты более-менее пристойно. Они носили хоть и латаную, перешитую, но цивильную одежку, в которой не стыдно показаться на людях, так сказать. И обувь была хорошая — сапоги и башмаки.

Ещё что заметил: все до единого были вооружены хоть дубинкой, хоть каменным топором или длинной жердью с заострённым и обожжённым огнём, концом. И последнее, все были возрастом от двадцати до тридцати пяти лет, мужчин больше, женщин меньше. Исхудавшие, с обветренными лицами, у многих даже свежие шрамы и царапины имелись. И все как один, смотрели на меня со смесью невероятной надежды и страхом.

— Не самое приятное зрелище, — признал я. — Но видели бы вы меня три недели назад. А уж за шесть недель до нашей встречи!.. Вы еще прилично смотритесь на моём фоне.

— Давай на ты, не так уж мы и различаемся возрастом. Мне тридцать пять.

— Двадцать шесть.

— Во-о! Даже червонца не наберётся разницы! — обрадовался собеседник. — Правда, поначалу, я тебя чуть ли не ровесником посчитал.

В ответ я только криво улыбнулся. Чего уж тут, и сам понимаю, что последние два месяца жизни мне стоили десятка лет.

— Тихон...

— Иван, стоп, — становил я собеседника, — если ты хочешь спросить что-то обо мне, то давай потом, о-кей? Ты и так знаешь сейчас немало, а вот я про вас, считай, что ничего.

— М-м, хорошо. Про всё слишком долго будет рассказывать, я тебе только самую выжимку передам...

Как оказалось, это была та часть руммов, про которых мне говорил пленник на острове. Изначально их переместили в этот мир неведомые силы, в количестве ста человек. Голыми, непонимающими ничего, испуганными. Никто не знал, что делать, зачем они здесь и где вообще находятся. За первые пять дней робинзонады, из группы пропали без вести и погибли десять человек.

На седьмой день к ним вышел первый Герой, некий Иван Фёдоров, у которого были оригинальные очки, очень похожие на те, в которых гоняют виртуальные геймеры, разве что, размером немного поменьше. Первоначально они могли лишь слегка прибавить резкости, чуть-чуть приблизить рассматриваемый объект и всё в этом духе, но через месяц, это были уже не просто очки, а почти оружие: испускали яркую вспышку, которая слепила любого, примерно в полусотне метров. Плюс, функция ночного видения, бинокль с изменяемой кратностью, фиксация цели и обнаружение движения. Вполне вероятно, о некоторых возможностях Фёдоров умолчал, сказал только, что скоро он получит лазерный удар и понемногу станет приближаться к Циклопу из людей-Х. О прочих возможностях, он не сказал. Через две недели после него на остров пришёл Николай, у которого были чудо-ножи. Как и у всех Героев, у него в стоковой, так сказать, модификации, клинки не сильно отличались от обычных кухонных хлебо— и овощерезок, но сейчас, они не только могли прорезать почти любую вражескую броню, но и летели точно в цель, брошенные из любого положения. По желанию хозяина, клинки могли оглушить тяжёлой рукояткой или проткнуть насквозь. После броска, если расстояние было не больше десяти метров, артефакты возвращались к своему хозяину.

Третий Герой появился уже здесь, на материке. Он пришёл с одиннадцатью простыми людьми из разгромленного аборигенами поселения, в сотне километрах отсюда вдоль побережья. Напали на них какие-то варвары, носящие вместо нормальных доспехов звериные шкуры. А вот оружие у них было, под стать пиратскому: копья, мечи, секиры и луки. Всё из стали паршивого качества и бронзы.

С острова людям пришлось уйти, так как меньше чем за месяц там была отловлена вся живность и анклав начал голодать. От голодной смерти спасала рыбалка и способности Фёдорова, благодаря которым он наводил рыбаков на крупные рыбьи косяки и морских животных.

Потом на остров пришли аборигены, которые убили и ранили более пятнадцати человек. А потом ещё и ещё. Непривычные к жестокости земляне, вытащенные по большей мере из офисов и институтов, толкового сопротивления оказать не могли. Пока они научились сражаться и выдавили из себя гуманность двадцатого века, от анклава осталась только половина. Ситуация изменилась, когда появился Стрельцов со своими чудо-ножами. Буквально в одном бою, только он один убил или ранил семерых солдат из морской дружины одного из ярлов.

За неделю, земляне отбили три нападения и проредили две дружины морских пиратов, которые приплывали "за зипунами" на остров.

А потом появился отряд профессиональных воинов, в количестве тридцати человек, при двух магах. Эта маленькая армия разгромила весь анклав, убила и пленила двадцать семь человек, получила в качестве награды все трофеи землян, которые те захватили ранее у пиратов. И ушли, решив не выискивать по щелям и норам перепуганных иномирян.

После этого разгрома, уцелевшие покинули остров на плотах, перебравшись на материк. Сначала устроили посёлок неподалёку от воды, но в один прекрасный момент увидели проплывающие неподалёку три ладьи с воинами и чесанули подальше от побережья так, что только пятки засверкали.

Нашли в десяти километрах среди холмов подходящее место и разбили лагерь. Непонятным образом их дважды нашли группы таких же, как они, которые сорвались с тех мест, куда их перенесли неведомые силы. На данный момент, землян в посёлке сорок девять человек и четырнадцать человек аборигенов — замордованных своими синьорами крестьян, которые были готовы хоть тёмным богам свои души продать, лишь бы хоть как-то выжить.

После переселения, моим землякам ещё трижды пришлось сражаться и одна из этих схваток, была с отрядом с магом. Но к тому разу у Кольки уже появилась функция меткого броска, с помощью которого он прикончил волшебника и двух его подручных, возможно, учеников. Артефактам-ножам магическое поле, окружавшее мага, оказалось не преградой. После этого, людей больше никто не беспокоил.

Пост в бухточке сидит для встречи новой партии землян, про которую сообщил очередной Герой — Роман Ляшенко, который приплыл на плоту под парусом с тремя земляками. Их, как и остальных, перенесло на остров, точнее, на архипелаг мелких островков, по большей части пустынных и безжизненных. Случилось это появление Героя, неделю назад. По словам Ляшенко и его спутников, через три дня за ними должен был отправиться ещё один отряд, а через неделю остальные. Как и везде, в этом анклаве было ровно сто человек, без владельца артефакта.

От архипелага до материка Ляшенко плыл четырнадцать дней, потом ещё восемь он и его товарищи шли вдоль берега. На их счастье, с аборигенами не успели столкнуться и до момента встречи с охотниками макаровского анклава они считали, что оказались в ненаселённом мире.

Артефакт был у Ляшенко особый — шестиколёсная пирамидальная плита. Изначально, она была размером с детскую машину на радиоуправлении, которая легко умещается в коробку из-под женских туфелек, но сейчас Герой смог раскачать артефакт до приличных размеров: метр в длину, около шестидесяти шириной, с диаметром колес в тридцать сантиметров и толщиной плиты — наверное так можно назвать основу аппарата — кузова, порядка сорока сантиметров. Машину использовали для транспортировки брёвен к посёлку, она одна могла тащить срубленное дерево, с которым управлялись вдвоём. К слову, с помощью этой штуки и доплыли люди сюда, артефакт, будучи привязан к плоту, тащил тот ничуть не хуже, чем гребцы. И его же собирались использовать против строя врагов, уже приготовили даже деревянную броню из досок с вкрученными заточенными кольями.

И ещё кое-что узнал: Циклоп-Фёдоров ушёл несколько дней назад и больше не вернулся в посёлок. И что с ним произошло — этого никто не знает. Разведчики пробовали пройти по его следам, но ничего не смогли найти.

Кто перенёс землян в этот мир и зачем — неизвестно. Но от аборигенов, на языке жестов и с помощью картинок, кое-что узнали, а вот верить этому или нет, тут пусть каждый решает сам.

Якобы, между богами на местном Олимпе произошёл конфликт, самые сильные изгнали слабых, а те, в отместку, притащили руммов, иномирян то есть. В каждом отряде чужаков был Герой, обладающий артефактом или проклятой вещью, по местному суеверию. Руммы должны были уничтожать местных жителей, которые поклоняются новым богам и в первую очередь магов. За достижения на этой почве, низвергнутые боги вливали ещё больше силы в артефакты, тем самым усиливая Героя и землян вокруг него. В свою очередь боги-победители награждали местных за головы руммов: здоровьем, деньгами, властью и даже магической силой. Годились все, но особой ценностью пользовались именно Герои и их вещи, сами же боги, напрямую, в драку людей не влезали.

На Земле ходила такая поговорка: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Эти слова, как нельзя лучше охарактеризовывают сложившееся здесь положение.

Эпопея противостояния между богами идёт давно, про руммов слышали даже прадеды аборигенов, которые примкнули к анклаву. Появляются такие отряды редко и их всегда намного меньше, чем аборигенов в той местности. Озвучена цифра была в районе одного на сто, но Макаров сомневался в правдивости безграмотных крестьян. Обмануть сами не могли, но вот услышать чужую ложь и передать — запросто.

Ходят слухи, что где-то далеко-далеко на севере, за непроходимыми горами, которые ни птице перелететь, ни снежному барсу пересечь, есть целое царство руммов. Царство богатое, полное диковинок невиданных и где один солдат стоит сотни гвардейцев и десяти магов.

— Вот, собственно, и всё, — пожал плечами Макаров и сделал несколько глотков воды из корявой кружки из обожжённой глины, чтобы смочить натруженное горло.

— Значит, местные в курсе нашего предназначения, а нам эти боги забыли рассказать. Интересно-то как, — подвёл я итог.

— Да у нас тут вообще ходит одна идея, что нет никаких богов, а есть плохо работающая машина неких инопланетян, достигших невероятного развития. Сами серые человечки уже давно исчезли, но техника их продолжает работать по непонятному алгоритму, возможно, засбоившему алгоритму. И все аборигены — это руммы в далёком-предалёком прошлом, позабывшие о своей истории. Возможно, этот мир был ненаселён или стал неким полигоном, тут были опасные условия жизни и артефакты помогали колонистам не умереть. Может, артефакты раньше были у каждого, но из-за сбоя что-то пошло не так...

— Погоди, — остановил я собеседника. — Если подумать, то эта идея неплоха, НО, — тут я поднял указательный палец вверх, — как в неё вписывается непонятный голос в голове, слова про задания, и постепенная прокачка артефактов? А как то, что у местных развита магия?

— Сбой, — развёл он руками в ответ.

— Охренеть, какой полный ответ, — буркнул я в ответ. — А ничего другого нет?

— Война между богами есть.

— Ещё.

— И вариант, про который никто не знает, — улыбнулся Макаров. — Тихон, да кто нам расскажет, кроме самих виновников переноса? Может, мы вообще в виртуале лежим, какие-нибудь добровольцы в секретной программе. Нам подчистили мозги, чтобы мы не помнили об эксперименте и думали, что всё это реал.

— Если виртуал так далеко шагнул, то мне страшно будет возвращаться в свой двадцать первый век.

— А если мы не из двадцать первого века? Что если нам, вместе с чисткой памяти, ещё и ложные воспоминания закачали?

— Да ну тебя к чёрту с такими предположениями! — вспылил я.

— Успокойся, это всего лишь мысли. Надо же чем-то заняться простым людям, а то так и с ума сойти нужно, — спокойно ответил собеседник, потом на несколько секунд замолчал, словно, собираясь с духом, и спросил. — Тихон, а что ты дальше собираешься делать? Ты два месяца жил один, путешествовал, артефакт свой прокачивал, привык, наверное, к такой жизни?

— Намекаешь, что можно уже и отдохнуть хоть немного? — я прищурился и посмотрел на Макарова. — Может, ещё и силком захочешь оставить?

— Боже упаси! — замахал тот руками. — Совсем нас за дураков держишь? Или считаешь, что мы вроде наших чиновников, которые думают только о себе и готовы любого на цепь посадить, сделать невыездным, если человек пользу приносит конкретно им, а не стране? Признаюсь, что такой умелец, как ты, нам очень и очень пригодится, но связывать и сажать под стражу, тебя никто не станет. Решение, тебе принимать, но у нас уже хоть какой-то быт установился, а с тобой станет ещё лучше.

— Хм.

— Тихон, у нас и девчонки есть красивые, свободные. Они что угодно для тебя сделают.

— Точно свободные? — покачал я головой с сомнением и угадал. — Прям верится с трудом, что красотка моего вкуса, вдруг окажется без ухажёра.

— Ну, врать не стану, почти все уже с кем-то живут. Но поверь старому опытному человеку, при виде такого жениха как ты, половина мигом станет холостыми, — он развёл руками. — Жизнь такая и натура бабская, они всегда стараются быть рядом с сильным и перспективным. Ладно, ладно, не все, есть много приличных и верных, которые живут по принципу: с милым рай и в шалаше. Но большая часть, легко расстанется с парнем, если на горизонте покажется кто-то с более крутой тачкой, квартирой или сильным артефактом. Моя первая жена такой оказалась.

— Нет желания становиться причиной конфликта, тем более, скоро должна подойти ещё одна партия переселенцев, если Ляшенко не наврал. Вот там и буду смотреть, может, кого и выберу.

— То есть?..

— Угу, ты угадал — я решил остаться, — ответил ему.

— Ты не пожалеешь, — горячо заверил меня Макаров. — Отдохнуть не желаешь с дороги?

— В землянке? — скривился я. — Мне бы какую палатку или юрту, хоть шалаш.

— Мой дом сойдёт? Только там одна кровать, моя. Если не имеешь никаких суеверий, то можешь забирать. Вообще, с жильём у нас не ахти, — развёл он руками с сожалением. — Дерева мало, всё идет на топливо и стену. За месяц уже вывели половину деревьев вокруг холма. Потому и выкопали себе землянки, крыша из жердей, веток, травы и глины, стены кто как делает, у большинства просто земляные, как и полы. Немногие обзавелись полами и сделали отвод воды, и теперь они самые счастливые после дождя, ведь у прочих, сейчас грязь по колено внутри — сквозь проходы натекло с последнего шторма, у кого-то крышу размыло.

— А просто шалаши, почему не стали делать? Здесь же тепло.

— Зимой холодно бывает, вплоть до заморозков и снега. Как смогли узнать у местных, тут температура градусов пять выше нуля днём и столько же, но со знаком минус ночью бывает. Но это самые сильные морозы. В аномальные зимы и днём мороз. Плюс, снег выпадает. Как бы мы не оказались теми везунчиками, которые в этот аномальный год и прилетели сюда.

— Хм, — я потёр нос, — странно. Я за две недели, считай, из тропиков сюда прибыл. Не может быть такой разницы.

— Магия, — пожал плечами собеседник. — Тут на неё все всё валят. И я даже начинаю им верить. Ладно, пошли смотреть твои апартаменты? Заодно свои вещички заберу.

Настаивать, чтобы он мне выделил просто уголок для ночлега и под свои немногочисленные вещи, я не стал, раз уж решил отдать мне свою хибару, то так тому и быть. Да и привычнее мне жить одному, спокойнее.

Когда оказался внутри строения, то понял, что с уголком тут беда — места очень мало, кроме того, кругом одни щели, сквозь которые задувал ветерок и, несмотря на это, внутри было душно. Пол оказался земляной, выровненный и утоптанный. Кровать — настил из ровных жердей на столбиках невысоко над землёй, сверху прикрыт несколькими шкурами, видимо, чтобы не так больно бокам было.

— Располагайся, Тихон, — сказал Макаров, собирая в ворох шкуры и снимая несколько тряпок и шкурок с деревянных колышков, вбитых в стену. — Я скажу, чтобы тебе принесли к вечеру пару шкур потолще и почище, а то на этих палках, ты точно не заснёшь. И сообщу, когда поесть будет готово. Или ты сейчас не против перекусить?

Желудок хотел, намекая, что за время разговора, уха уже успела переработаться, но я его урезонил.

— Вань, я как все. Особо выделяться не хочу, правда, и серой скотинкой тоже не буду. Отдохну пару часиков, а потом можешь подходить со списком необходимого. Станем думать, как дальше жить.

— Да тут, куда пальцем не ткни — всё необходимо, начиная от жалкого гвоздя.

Как только местный староста вышел из хижины, я получил новое сообщение, уведомившее меня о награде и бонусах:

"Выполнено пятое основное задание. Эффективность работы артефакта увеличена на 2%. Добавлены пять новых сплавов и металлов, добавлена одна легирующая присадка. Сложность изготавливаемых механизмов увеличена. Емкость батареи увеличена на 7%. Увеличен объём загружаемого сырья на 20%".

Неплохо накинули, признаю. Наверное, заданием было выйти к своим землякам, хотя... точнее будет, моё решение остаться в поселении, раз сообщение пришло, когда заселился в хижину.

Я прошёлся по тесному помещению, обратил внимание на несколько мелких пучков сухих трав, лежащих по углам и под кроватью. Подняв один, поднёс к носу и уловил резкий сильный аромат, похожий на полынный, с чем-то ещё более сильным и горьким. Интересно, для чего это нужно? Используют вместо дезодоранта? Но тогда проще было бы набрать пахучих цветов. Бросив обратно в угол траву, снял надоевшую хуже горькой редьки кирасу, перевязь с мечом и положил на кровать, рядом складировал своё немногочисленное барахло, оставил только нож, который убрал за голенище сапога. Потом взял чехол с артефактом и вышел на улицу, чтобы не сидеть в духоте и провести время с пользой.

Стоило мне разложить солнечные панели, как через несколько минут рядом появился Макаров.

— Не стал отдыхать? — осведомился он, с интересом рассматривая артефакт.

— Решил с пользой провести время, зарядить батарею. Да и что мне там делать в духоте?

— Солнечные батареи?

— Скорее, панели, а какая там батарейка я и сам не знаю.

Макаров ещё немного позадавал вопросов, а потом перешёл к сути.

— Тихон, ты же можешь делать метал, так?

— Могу, — подтвердил кивком его слова. — Хоть прям сейчас, только мне сырьё необходимо.

— Какое? Притащим всё, что сможем достать. Ради металла, готовы на многое.

— До этого я обходился камнями и песком в основном. Но кидал и ракушки, и кости с рогами и копытами. В неделю, примерно пятнадцать килограмм металла выходит — железа и меди. Бронзу могу делать, но объем её снизится, и с качественной сталью такая же проблема. Да, — тут я вспомнил про свою лодку на рифах, — не очень далеко от берега, моя лодка застряла среди скал. Там есть несколько ножей, топоров не очень больших, моток проволоки и трос в палец толщиной, плюс труб железных, килограмм шестьдесят.

В глазах старосты загорелись алчные огоньки, на миг мне показалось, что вижу вампира.

— Покажешь место?

— Покажу, но только примерно. И будет нужна лодка, плот... В общем всё то, на чём можно доплыть до рифов и на что погрузить... блин! — я хлопнул ладонью себя по лбу. — Забыл!

Надо было видеть выражение лица собеседника, которое тут же стало кислое и мрачное. Видимо, привык уже к одним неприятностям и такая моя эмоциональность уже настроила его на плохое.

— Вань, не куксись, — успокоил я его, — всё нормально должно быть. Просто ко всему прочему, я вспомнил, что там ещё один арбалет лежит. Моя самая первая поделка, попроще, чем тот, — я мотнул головой в сторону хижины. — Не настолько мощный, но с пятидесяти метров, стрела пробивала насквозь козу.

— Фу ты, чёрт, прям напугал своим "блин", — вздохнул Макар. — Не волнуйся, плот мы сделаем. Ты только проводи нас к нужному месту или поясни поточнее, где искать лодку с сокровищами, хе-хе.

Тут я задумался ненадолго и сказал:

— Знаешь, я останусь здесь с артефактом, а то туда-сюда и весь день уйдёт. Зато, за это время могу успеть штуки три ножа или один топор сделать. Или пару наконечников небольших, на копья.

— Лучше топор. Им и работать можно, и отбиться, — тут же сказал Макаров. — Место как выглядит?

— Идите вдоль берега от бухточки, где твой пост сидит. Напротив места высадки тянется в море скальная коса. Может быть, в отлив её видно полностью. Ах да, там же должны валяться пластиковые контейнеры такое серо-жёлтого цвета размером примерно в два с половиной стандартных кирпича.

— Пластик?!

— Артефакт может делать и такую штуку, но качество низкое и материал вонючий, потому воду и продукты в них хранить невозможно. Зато как поплавки для катамарана и основа под плот, сгодились хорошо.

— А лодка на плаву или как? Вытащить её можно? Если мужиков десять пойдёт, им по силам? — забросал меня вопросами староста посёлка.

— Вряд ли, — отрицательно мотнул я головой. — Меня во время шторма волной закинуло верх на камни и втиснуло между двух скальных уступов. Они высокие, семь или восемь метров, лодка, примерно посередине висит.

— Хм, — собеседник почесал затылок, — три-четыре метра от воды? Это в отлив или прилив случилось? Хотя шторм же был... хм. В отлив, так и того больше. Придётся верёвку с кошкой брать.

* * *

Местность, в которой поселились земляне, была малолюдной, скорее, даже безлюдной. Самым оживлённым считалось побережье, да и то лишь из-за пиратских ватаг, которые поджидали среди мелких островков архипелагов и заливах берега материка, корабли торгашей.

Примерно в неделе пути подальше от побережья, стоял небольшой город аборигенов, где проживало от полутора до двух тысяч человек, вокруг города расположились пять или шесть деревень, которые в общей сумме, увеличивали население ещё на пять сотен душ. Ещё дальше, рядом с горным хребтом, находилась крепость и медный рудник. Кстати, крепость и была поставлена ради него, чтобы охранять драгоценную медь.

Называлось государство, на землях которой земляне разбили поселение — Мугарабское королевство. Территории имела обширные, но лишь четверть из них приносили пользу, как то: альпийские луга для выгула скота, тёплые долины с плодородными почвами, реки и озера с ценной рыбой, леса, где добывали пушнину и строевую древесину. Зато в плане полезных ископаемых, королевство было очень бедным, потому и поставили так далеко от оживлённых мест крепость, так как своя медь приносит изрядный доход или экономию (с какой стороны смотреть) в казну. Были королевства много меньше по территории, но богаче в несколько раз. Мугарабский король приращивал к своим землям любой бесхозный кусок территории, даже если это был скальный кряж, безлюдный, бесполезный и труднопроходимый.

Наше поселение попало в самое неуютное место — с одной стороны горы, которые отделяют от цивилизации, с другой море, с третьей, граница с варварскими ордами, которые часто совершают набеги на всех соседей, причём, запросто могут пройти через одних, чтобы пощипать других, которые с ними не имеют общих границ.

Земля для нормального земледелия и животноводства, была малопригодна. Прокормить несколько хуторов — запросто, но не многотысячное крестьянство и нахлебников-горожан. Плюс, всего-то в дне ходьбы от посёлка, начиналась болотистая местность, где хватало разных тварей, которые любили полакомиться человечиной. Им, в этом, составляли конкуренцию всяческие отщепенцы и сектанты, которые уже давным-давно потеряли человеческий вид.

Основным промыслом для землян, стала рыбная ловля. Животных и птиц было мало, прятались они хорошо и успевали заметить охотников раньше, чем те их. Рыбное меню старались разнообразить всяческими корешками, травками, корой деревьев, вплоть до сердцевины древесины особой породы из чего-то пальмообразного. Аборигены показали, как вырезать из центра ствола пористую массу, похожую на пробку. Потом её следовало несколько дней вымачивать в воде. Разбухнув от влаги, пробка легко разваливалась в руках. Из неё убирали клейкую составляющую, а все крошки просушивали и растирали ручным жёрновом. На выходе получалась сероватая мука, из которой пекли лепёшки, что по вкусу не сильно отличались от ржаного хлеба. К слову, кору тоже брали не со всякого дерева, а лишь от двух пород. И не саму кору, а прослойку, которая находилась между стволом и твёрдыми грубыми пластами коры.

Понятное дело, что с такой еды, не сильно-то разжиреешь. Питались все из общего котла, никому никаких поблажек не давалось. Хотя, охотники да рыболовы ели явно получше, у них была возможность взять лучшие куски и перекусить прямо на природе, чтобы восстановить силы. В качестве примера, достаточно вспомнить тех парней, с которыми я познакомился на берегу бухточки, и их котелок с ухой.

За неделю я выдал посёлку пять топоров, десять ножей и два арбалета той конструкции, которую мне предлагал артефакт. Ничего особо там не было: два плеча, которые крепились к толстой пластине со стременем и спусковой механизм с рычагом, так называемый средневековый "орех". Всё это предлагалось монтировать на деревянное ложе самостоятельно. Мастера по дереву в анклаве нашлись, так что, большой проблемы за этим не стало. Болты для такого оружия, получились короткими, и длины камеры в артефакте хватало, чтобы обойтись без скручивания и получать уже готовую к употреблению продукцию.

Макаров облизывался на мои две поделки, которые на порядок превосходили в точности, мощности и удобстве. Но понимал, что лучше вооружить побольше народу и дать им потренироваться, чем получить оружие на пару-тройку стрелков и убить на это полмесяца.

Первые несколько дней я "варил" железо из морского песка, который мне таскали с берега и камней, коих в земле под ногами хватало с избытком. Но потом кто-то из охотников принес полведра тёмно-коричневой земли из болота, и артефакт выдал из неё готовой продукции больше, чем из гораздо большего количества песка.

— Надо было сразу об этом подумать, — с досадой сказал тогда Макаров. — У нас же на Руси веками железо получали из болотной руды, пережигали в крицы, и потом отковывали их, а уже из получившегося металла делали изделия. Я даже об этом вспомнил, когда узнал про болота и благополучно позабыл потом.

Хижину я себе переделал, придав ей более приличный вид и закрыв крышу чем-то вроде полиэтилена, в общем, почти непрозрачной мягкой и тонкой пластмассой, которую мой артефакт выдавал рулончиками по два с половиной метра и шириной в двадцать пять сантиметров. Хватило материала только на меня, хотя ещё десять человек встали в очередь, когда увидели обновку на доме.

Но в основном, моя обязанность была по изготовлению металла.

Не раз попав между жерновами Жизни и Смерти, земляне хотели заполучить в свои руки оружие, с которым можно будет, пусть не на равных биться с теми же пиратами, но хотя бы иметь шансы отбиться. Показать зубы, чтобы морские разбойники сто раз подумали в следующий раз, когда им взбредёт в голову мысль пощипать земной анклав.

Возле артефакта, к слову, мне постоянно находиться не приходилось. За пределы посёлка нечасто выбирался, зато внутри поселения, чего только не делал: ремонтировал и копал новые землянки, месил глину для печей, перебирал всяческие корешки и травы (да, те самые пучки с полынным запахом, нужны от кровососущих насекомых вроде блох, вшей, клопов, которых просто тянет к людям), шкурил брёвна и затачивал колья для внешнего периметра первой полосы обороны (вторая — стены, третья — люди на стене).

Два дня назад Макаров снял пост с берега, решив, что держать там трёх человек, слишком расточительно для такого маленького посёлка.

Очередной виток неприятностей случился на шестнадцатом дне моего пребывания на новом месте.

— Устал? — поинтересовался у меня староста, возникнув неожиданно за спиной.

В тот момент, когда к моему жилищу подошёл Макаров, я сидел на самодельной лавке со спинкой и наблюдал за артефактом, где строился очередной арбалет.

— С чего бы? — пожал я плечами. — Уже два часа клепаю сталь и жду, когда закончится штамповка арбалета. Или ты про то, а не устал ли я от скуки?

— Если и устал, то скоро развеешься, — мрачным тоном сказал он.

— Что-то случилось? — насторожился я.

— Случилось. Восемь человек пропало. Шесть рыбаков и две женщины, которые к ним пошли. Полтора часа назад должны были вернуться, а их всё нет.

— Может, с подругами в кусты завалились? Не просто же так, те пошли к ним?

— Не просто, — кивнул он, — и ты угадал — кувыркаться и пошли. Не в первый раз уже, но так надолго, никогда не задерживались. Ещё и пиратов давно не видели, вот чует моё сердце, что без них не обошлось.

— Сплюнь, вот кого нам не надо, так это их. Хуже только маги.

— Сам сплюнь, — ещё сильнее помрачнел Макаров. — Ладно, одевай свой панцирь, хватай меч с арбалетом и к воротам.

Я удивлённо приподнял левую бровь.

— Да-да, — раздражённо сказал собеседник, — всё так — ты идёшь с нами. Опасно, страшно потерять тебя, случись чего, но в посёлке народу не так и много. Даже баб пришлось брать из тех, кто покрепче. Машку с Иринкой и с ними ещё четыре воительницы, амазонки, млин, — скривился он, как от зубной боли.

— В таком случае, после этого ко мне не надо приставлять охранников, когда решу пойти куда-нибудь за стены и давить на жалость тоже. Мол, вместе с тобой ещё троих отправляю, от работы отвлекаю, ты для нас важен и всё такое, бога ради посиди здесь, тебе же ничего не стоит, — последними словами я постарался передать интонации старосты, которыми он старательно давит на мою совесть, почти во всех наших беседах.

Тот скривился ещё сильнее, но нехотя кивнул:

— Ладно, будешь ходить без охраны, но буду надеяться на твою совесть и человечность, должен понимать, что на тебе у нас многое завязано, боевая мощь посёлка только на тебе и держится.

Он ушёл, а я с чувством удовлетворения начал собираться. Грешно так говорить, но неприятности в посёлке сыграли мне на руку. Уж очень сильно Макаров ослабил поводок у своей паранойи в моём случае, не давал продыху при каждом шаге за частоколом, словно я дитё маленькое. Боится, что исчезну, как это сделал Циклоп или погибну, тем более, опасностей здесь хватает.

Когда я в полной боевой вышел к воротам, там стояли семнадцать человек, включая Макарова. Шесть женщин, из них две крепких девушки с внешностью бодибилдирш и способных кулаками успокоить половину мужчин в анклаве, и одиннадцать мужчин. Всего восемнадцать человек, из них, два Героя — я и Колька. Все в отряде спасателей одеты в трофейные куртки и шлемы, которые вытащили из моей лодки, пятеро с арбалетами, у всех щиты, кроме меня и Стрельцова. Толстая кожа куртки, выдерживала несильный или скользящий удар мечом, стрелу на излёте и удар ножом, гасила частично удар дубинкой. Против копья и арбалетных стрел, не спасала совсем, как и шлемы, сделанные из трёх железных полос в виде купола и с заклепанной на них толстой кожей.

— Наконец-то, — скривилась Ирина, одна из той парочки любительниц спортивного железа, — не торопился, что-то, Тиша.

— А ты, я смотрю, от ожидания тут мхом заросла, Ириша?

От произнесённого мной имени она скривилась, ну, не любила она, когда именно я так говорю.

— Хватить цапаться, злость для врагов берегите, — повысил голос Макаров. — Всё, двинулиь.

К берегу шли так быстро, насколько позволяла экипировка, и за полкилометра до моря сделали десятиминутный привал, чтобы отдышаться и хоть немного отдохнуть.

— Никого, — сообщил я Макарову, осмотрев берег с помощью подзорной трубы.

— Идём.

У воды нам пришлось разделиться на два отряда, чтобы осмотреть берег с двух сторон. Не самый тактически правильный маневр, но мы спешили, и пришлось на такое пойти.

Следы нашла одна из женщин, которая пошла с моей группой. Указав рукой на самый срез воды, она произнесла напряжённым голосом:

— Смотрите, там след от корабля!

В песке и мелкой гальке отпечаталась глубокая и длинная борозда от чего-то широкого и тяжёлого.

— На острове мы такое уже видели, — хмуро сказал парень с арбалетом, то ли, Вовка, то ли, Иван... Иван, вроде бы, у нас народу с этим именем полно, едва ли не каждый третий. — От носа ладьи след, пираты их наполовину из воды вытаскивали всегда зачем-то.

Я достал деревянный свисток, который имитировал крик одной из местных птиц, и трижды подал сигнал, потом досчитал до десяти и ещё два раза. Почти тут же получил ответ: два сигнала, пауза, три сигнала.

— Услышали, значит, через несколько минут будут, — озвучил мои мысли арбалетчик.

Группа Макарова появилась возле нас через пять минут.

— Уф... что тут... у вас? — тяжело дыша, спросил староста.

— Следы от ладьи, посмотри сам, — я махнул арбалетом в сторону найденной улики.

Потом, не меньше минуты я и все окружающие выслушивали трёхэтажный мат, в исполнении нашего старосты. Когда он успокоился, Колька сказал:

— Мы можем их нагнать, Иван Андреич. Смотри, вода даже не размыла след от киля, значит, отплыли они час-полтора назад. До темноты уже не так и далеко. Вряд ли пираты решат заночевать на скальных островках в море, так они и на рифы могут попасть. Значит, отойдут подальше от этого места вдоль берега и встанут на ночёвку, чтобы с рассветом уйти.

— Как мы узнаем, куда они поплыли? Опять разделять отряд? — скрипя зубами, спросил Макаров.

— Зачем? — удивился мой коллега. — Девяносто процентов, что они двинули туда, — парень махнул одним из своих чудо-ножей в сторону, противоположную той, откуда я пришёл к бухточке. — В другой стороне только скалы и рифы, даже дров не найти для костра, плюс, нормально причалить негде, там же одни камни кругом. Зато вон там, половина берега состоит из пляжей и заливов, хватает деревьев для костров и вся местность открытая, легко караулить.

— Ну, смотри, — пригрозил ему старосту, — если ошибёшься...

— Эй-эй, постой! — оборвал его возмущенный вопль Героя. — Не надо на меня всех собак вешать! Я только предложил и предположил, а решать тебе, так как старший.

— Пошли... предложитель.

Вышли к месту стоянки врагов уже в глубоких сумерках. Последние полчаса, когда солнце уже едва показывалось над горизонтом, передвигались едва ли не на цыпочках, чтобы неожиданно не влететь в засаду или на сторожей. Но, как оказалось, моряки даже и не думали скрываться — их костёр был настолько велик, что мы увидели отблеск огня издалека.

Пираты (или кем там были неизвестные в ладье) устроились в узкой и глубокой бухточке, окружённой с трёх сторон зарослями деревьев и высокого кустарника, которые должны (по их мнению, наверное) скрывать дружину от чужих глаз.

Вот только огромный костёр, все надежды послал прахом.

— Пошли на разведку, Тихон и Коль, вы со мной... и, Маш, ты тоже, — скомандовал Макаров. — Осмотримся, посчитаем врагов, и может вообще обойдётся без драки, если там наших не найдём.

Подкрались к самым крайним деревьям, за которыми располагался песчаный пляж. До ближайшего пирата, который стоял и отливал на песок, было метров тридцать. До судна, которое было почти полностью вытащено на берег, в два раза больше.

Причину столь вопиющей безалаберности пиратов я понял, как только рассмотрел несколько бочонков с выбитыми днищами и гору глиняных бутылок у костра.

А потом увидел одну из наших женщин, которые исчезли вместе с рыбаками сегодня днём. Она была привязана к столбу, вкопанном между кораблём и костром. На теле пленницы не было ни клочка одежды, запястья перетянуты верёвкой, руки вывернуты и вздёрнуты вверх. Я даже представить не могу, какую боль она должна испытывать от опухших суставов.

— Твари, — прошипел Колька. — Их бы самих туда.

— Даст бог — поквитаемся скоро, — успокоил его Макаров. — Считайте пиратов.

В то время, пока мы занимались подсчётом врагов, к женщине у столба подошёл один из моряков с бутылкой в руке. Что-то ей сказал, получил ответ и громко заржал, после чего взял её за подбородок и поднял голову вверх, чтобы миг спустя прижать горлышко к губам пленницы и влить ей в рот своё пойло.

— Что он говорит? — спросил староста.

— Далеко, я не смог разобрать, — вздохнул я с сожалением.

Залив, а по большей мере облив, женщину алкоголем, моряк наклонился лицом к её груди и стал слизывать капли с сосков, при этом запустил одну руку в промежность женщины, а второй схватившись за ягодицы.

— Скотина... животное! Я ему яйца отрежу, если попадёт ко мне в руки, — как змея прошипела Мария.

Через минуту пират оторвался от пленницы, когда та, то ли, сказала ему что-то, то ли плюнула ему на голову. Заревев от злости, он несколько раз ударил её кулаком в живот, потом добежал до костра, подобрал из кучи хвороста, приготовленного в качестве топлива короткую и толстую палку, и с ней вернулся к столбу.

— А она смелая, — совсем тихо произнёс Колька. — Другая, не пыталась бы злить этих уродов, тем более, что всё равно не может ничего сделать.

— То есть, по-твоему, надо расслабиться и получать удовольствие? — со злостью спросила его наша спутница.

— Я... — открыл рот Герой и замолк.

— Ну?

— Считаю, не мешай, — буркнул он.

Пока эти двое препирались между собой, пират приступил к избиению женщины. Раз за разом палка опускалась на живот, ноги, плечи и бока несчастной. Её крики разносились далеко по берегу.

— Плевать на подсчёт, — я толкнул в спину Макарова. — Сейчас все они смотрят за экзекуцией. Можно незаметно убрать часть, тех, что уже спят и стоят у корабля, в тени деревьев.

— Хорошо, можно попробовать. Маш, ступай за остальными и поторопись, а то, как бы не забили её до смерти, — согласился тот со мной.

Когда женщина ушла, староста обратился ко мне с Колькой:

— Вы ползите в ту сторону. Коль, ты можешь беззвучно убивать, вот и сделай. Тихон, старайся его прикрывать. Зайди с той стороны бухты и отстреливай всех, кто побежит к кораблю и к Николаю. От костра, света должно хватить всем. А мы потом отсюда ударим...

— Из арбалетов бейте, — оборвал я его. — Не надо идти в штыковую, вы с ними никогда не сравнитесь в рукопашном бою, даже с пьяными, а вот шансы перебить часть только одними стрелами из темноты, у вас неплохие.

— Так и сделаем.

Когда я занял позицию примерно в сорока метрах от корабля среди кустарника, избиение закончилось. Женщина не выдержала побоев и потеряла сознание, обвиснув на столбе и ещё больше вывернув себе руки под весом собственного тела.

Краем глаза я увидел, как в тени от корабля исчез один из часовых, потом осел на песок второй. Третий, в этот момент решивший справить нужду в воду, заметил что-то и шагнул, было, в сторону упавшего.

Но не успел я прицелиться, как упал и он. Да, хорошо иметь бесшумное оружие с функцией возврата. Когда Колька прокачает свои ножи, чтобы они возвращались к нему в руки хотя бы метров с тридцати или тридцати пяти, для него останется не так много опасных соперников в этом мире. А после сотни метров — он нагнёт этот мир. Вообще, с таким оружием ему прямая дорога в наёмные убийцы или диверсанты. Исчезнувший Циклоп — это танк, мощная огневая поддержка. Я — ремесленник, крафтер, так сказать. Ну, а Лешему — прямая дорога в перевозчики и, возможно, замена Циклопу, если в его артефакте, однажды появится возможность установки оружия.

Правда, к тому времени, когда мои коллеги обретут такие способности, у меня тоже должен быть прокачан артефакт, и неплохо. Возможно, смогу клепать гранаты и автоматы, а "калаш", любого мага помножит на ноль, задолго до того, как тот вообще заметит его владельца. А там идут следом, снайперские винтовки, пулемёты, антиматериальные винтовки и гранатомёты, ручные ракетные комплексы и много чего ещё. Мечтая дальше, можно дойти и до бластеров, гаусс-винтовок, мимикриющей брони, портативных летательных ранцев для стрелков и...

Тут я увидел, как всё тот же урод, который издевался над женщиной, опять пошёл к костру. Только на этот раз он присел на корточки рядом с огнём и потянулся за головнёй. Зачем она была ему нужна — не стоило и ломать голову. Свою садистскую наклонность он уже продемонстрировал во всей красе.

"Мразь", — мелькнула мысль в голове, а руки, будто сами собой навели арбалет на моряка, чтобы мгновением спустя отправить стрелу в полёт. От сильного удара снаряда человека толкнуло вперёд. Из неустойчивой позы, после попадания стрелы между лопаток, он рухнул в пламя, которое взвилось многометровым столбом искр вверх, когда оказалось потревожено тяжёлым телом.

Кто-то из его товарищей засмеялся, другие встревожено вскрикнули. Двое бросились его вытаскивать, даже не поняв, что случилось.

За всем этим я наблюдал краем глаза, одновременно крутя зарядную ручку и взводя тетиву.

Когда я положил стрелу в жёлоб, один из спасителей вдруг закричал и стал показывать пальцем на убитого, в спине которого торчала часть стрелы, всё остальное ушло в тело, пробив мерзавца насквозь.

До пьяных пиратов не сразу дошло, что же хочет сказать их товарищ. И это дало мне время, чтобы выбрать новую жертву, прицелиться и спустить тетиву. Вторым убитым, стал моряк в самой богатой одежде и с кривой саблей или мечом на левом боку. Такое оружие я увидел впервые, до этого момента, замечал только топоры и шестопёры с дубинками. Лишь помощник Льва, который "одарил" меня кирасой и мечом, да этот, который получил стрелу в живот, носили благородные клинки на поясах. Возможно, такое оружие — это знак статуса или показатель мастерства владельца. В любом случае, нам не нужен ни Мастер меча, ни лидер, способный собрать вокруг себя отряд и повести на врагов.

И только после этого пираты перестали изображать стадо, вспомнили про своё оружие и доспехи. Человек десять бросились в сторону корабля, все те, кто был в одних штанах и рубахах, а трое из них и вовсе носили только штаны. Ещё двое схватили горящие палки из костра и стали бросать их в разные стороны, освещая пляж. Этим они только усугубили свою участь — мне стало проще целиться.

Я успел прицелиться и выстрелить в ближайшего к себе врага, когда бегущим до ладьи моряками оставалось сделать десять шагов. Стрела пробила моей жертве шею, не задержалась в ране и угодила в щеку соседнему. К сожалению, убойную силу потеряла и нанесла лишь кровоточащую рану, малоопасную для здоровья. Но хоть остановила вояку, который схватился обеими ладонями за лицо и рухнул на колени от неожиданности.

Почти одновременно с моим выстрелом, упали ещё двое из этой группы, сражённые Колькой.

Перезарядиться вовремя я не успел, и пираты оказались у самой ладьи быстрее, чем я вложил стрелу в жёлоб на ложе. Только они собрались забраться через борт, как ещё двое с ножами в спине под лопаткой рухнули на песок.

Разбросанные по песку факелы, хорошо освещали моряков и не позволяли заметить ни меня в кустах, ни Кольку, который притаился где-то у самой воды, плотно прижавшись к песку. С его боевыми артефактами он мог совершать минимум действий, а те сами летели куда нужно и с огромной силой.

Потеряв половину отряда убитыми и даже не увидев противника, оставшиеся моряки из несчастливого десятка бросились прочь от ладьи, которая оказалась настолько смертоносной для них.

Напоследок, мой коллега успел свалить ещё одного, но попал не очень удачно, раз противник вместо того, чтобы рухнуть срубленным деревом, кубарем покатился по песку, потом вскочил и, завывая от боли, похромал к товарищам, которые создали строй в стороне от костра. Те, кто прихватил с собой щиты и доспехи, встал в первой шеренге, прочие укрылись за их спинами.

Приметив пирата с голым торсом, внушительной бородой и шевелюрой, который командовал из-за спин одоспешенных, я прицелился в него и спустил тетиву. Тяжёлая стрела чиркнула наконечником по руке стоящего рядом с командиром воина и попала бородачу в правый бок.

Короткая паника, пираты перестроились, прикрываясь щитами и доспехами от опасности с моей стороны.

Прошла всего пара минут с момента нападения, а у врага уже больше десяти покойников и раненых. Но стоило им отдать должное — они на третьей минуте уже пришли в себя и строем, как один организм двинулись к ладье, прикрываясь от меня и Кольки защищёнными воинами.

И в этот момент им в спину ударили арбалеты Макарова и его товарищей. Из десяти стрел, только четыре попали по людям. Но попали удачно — четвёрка моряков сразу же выпала из боя убитыми или тяжелоранеными. Шутка ли, в каждого попало с тридцати метров по пятидесятиграммовому болту с трехгранным наконечником, да по голому телу, прикрытому лишь рубахой или кожаной жилеткой!

Следом выстрелил я, выбрав бойца с круглым деревянным щитом из толстых досок, сколоченных в два ряда.

Для тяжёлой стрелы мощного арбалета, дерево оказалось слабой преградой. Мой снаряд на половину вошёл в щит, пригвоздив с обратной стороны руку пирата. Эх, нам бы таких штук двадцать и от врагов, уже сейчас бы никого в живых не осталось.

Неся потери и не видя врага, пираты решились на рывок к кораблю, где могли укрыться за бортами или даже стащить судно на воду, где избежали бы нашей мести.

Для этого, им пришлось разбить строй, что больше сыграло им на руку, чем мне и моим товарищам, так как следующий залп макаровских стрелков свалил только двух противников. Зато вновь отличился Колька, который из темноты ловко метнул свои клинки и сразу удвоил счёт нашего удара. Последним стрелял я, перед выстрелом тщательно выбрав себе цель, присмотрев самого здорового и прыткого пирата, который, ко всему прочему, ловко старался укрываться за фигурами своих товарищей, которых, несмотря на адреналин в крови, всё ещё круто мотало из стороны в сторону после выпитого моря алкоголя. Нужен мне такой хитрец? Конечно, нет, поэтому пусть отправляется на встречу с Одином и валькириями, или кто тут забирает души морских разбойников. Так что, арбалетная стрела влетела ему в спину и поставила точку в прозе под названием Жизнь. Эх, вот же меня треплет, на возвышенный стиль даже в мыслях тянет в такой вот страшной обстановке.

Десятка два пиратов, всё-таки, смогли прорваться к ладье и забраться в неё, но дальше всё — пат. Мы не могли попасть по ним, укрывающимся за бортами, они не имели возможности столкнуть судно в воду.

Через полчаса моряки предприняли попытку забраться в небольшую лодку, которая покачивалась на воде в нескольких метрах от большого корабля, но попали под обстрел. Мой и Стрельцова. Из пяти человек что вышли, трое остались лежать на песке, двоим повезло больше и они успели вернуться к своим.

Через десять минут ко мне присоединился Колька.

— Там уже невозможно стало лежать, близко очень к ладье. Пираты факел запалили и кинули, чуть меня им не прижгли. Ещё вслед топором хотели приласкать, но промахнулись. Во, я его подобрал, — показал он небольшой топорик с сильно изогнутой ручкой. — Метательный, наверное.

— Наверное, — подтвердил я. — Слушай, я их тут покараулю, а ты к Макару ступай, пусть десять человек переберутся туда и контролируют ту сторону ладьи, а остальные идут к нам. И ещё, нам хватит четырёх арбалетчиков, даже трёх, прочие останутся с Макаровым.

— Лады, — кивнул тот и исчез в темноте. Через десять минут, я увидел, как из темноты к костру, вышли две рослые фигуры, в которых я опознал наших бойдевок.

— Что творите, идиотки? — ахнул я, посчитав, что они не приняли идею засады и решили выйти вдвоём против оставшихся пиратов. Подумал, что бескровная победа над, больше чем половиной дружины морских разбойников, вскружила им голову.

К счастью, я ошибся.

Ирина с Машкой подошли к столбу и обрезали верёвки на пленнице, после этого Ирина взяла её на руки и пошла в сторону деревьев, в тени которых прятались остальные поселковые. Машка пошла за ней, постоянно оглядываясь, чтобы вовремя заметить и отреагировать на любую выходку моряков.

На ладье, к слову, возникло какое-то оживление, зашевелились тени у бортов, лязгнуло оружие. Опасаясь, что у них может оказаться лучник или арбалетчик, который попытается выстрелить по женщинам, я послал стрелу в ту сторону, почти наугад, но попал, судя по болезненному вскрику.

В засаде сидели до самого рассвета, при этом поддерживали костёр, чтобы ни один из пиратов не ускользнул, воспользовавшись темнотой. Для этого его, костёр, даже перенесли поближе к кораблю. В тот момент на ладье зародилась бурная суета, раздались злые и даже испуганные возгласы. Наверное, подумали, что мы собираемся спалить их вместе с судном.

Так оно и могло быть, даже прозвучало подобное предложение от одного из товарищей, которые пришли сюда от Макарова. Пришлось им напомнить, что у нашего поселения нет ни одного корабля, а ведь живём, почти что на самом берегу. И все переброшенные богами группы землян, попали на острова, где многие из них могут жить до сих пор. Вот для их поиска, нам и пригодится ладья. И конечно, заниматься рыбной ловлей, намного удобнее на такой ладье, чем с неуклюжих корявых плотов.

Развязка наступила утром, когда солнце поднялось над горизонтом и осветило место побоища. Вокруг потухшего костра лежали тела пиратов, и их было немало, особенно впечатляла гора мертвецов у борта ладьи. Наверное, это зрелище и подействовало на оставшихся в живых.

— Эй, на берегу! — внезапно крикнул хриплым от похмелья голосом один из разбойников. — Говорить желаем!

С минуту никто не отвечал. Потом с противоположной стороны корабля что-то прокричал Макаров. Его слов я не разобрал из-за расстояния. Но догадался, что они обращены ко мне, так как лингвистический амулет имелся только у меня.

— Говори! — крикнул я.

— Зачем вы напали на нас?

— Вы забрали наших людей и пытали у столба нашу женщину!

Короткая пауза, потом заговорил уже другой человек.

— Так вы руммы? — в голосе нового собеседника проскочили нотки паники.

— Мы земляне, но для вас руммы, да!

— Мы отдадим вам вторую вашу женщину, больше у нас никого нет! Вы отпустите тогда?

— Что с ней?

— Она живая, только помятая немного. Но вам-то что с того? Это же баба, они живучие, как кошки! — с искренней верой в свои слова, ответил моряк.

— Где остальные? — спросил я. — Должны быть ещё шесть человек. Мужчин!

— Больше никого у нас нет! Только она! — очень быстро и нервозно ответил собеседник. — Клянусь морским богом!

— Выпускай, пусть она идёт к нам.

— Я не могу. Она... — и запнулся.

— Что с ней? Отвечай или клянусь... павшими богами, что участь вас всех, кто ещё жив, будет страшна! Живые позавидуют мёртвым!

Моя угроза и особенно упоминание богов, той их части, которая по вере аборигенов симпатизирует иномирянам, была воспринята всерьёз. Весьма к месту пришлись слова одноногого Сильвера.

— Она без сознания, но живая... помята немного, как я говорил. Дикая, просто зверь какой-то! Мы сейчас её у корабля положим, — торопливо ответил собеседник. — Вот она.

Сначала нам показали пленницу, которую поднял один из пиратов, обхватив её за подмышки и повернув безвольное тело землячки в мою сторону. Со спины, моряк прикрыл себя щитом, закрепленном на ремне, который был переброшен через плечо. Впрочем, будь у меня желание убить его или у кого-то из макаровской группы имейся мой арбалет, никакие доски не спасли бы человека. Маячил он секунд десять, после чего быстро скрылся под прикрытие бортов ладьи и щитов, выставленных вдоль них.

— Опускай на берег! — потребовал я.

— Я ещё не услышал обещания нас отпустить!

— Я должен получить свою женщину и убедиться, что с ней всё в порядке. После этого, приму решение, что дальше с вами делать.

— Это неправильно, — заволновался пират. — За все её раны, вы с нас взяли виру кровью. Этого достаточно! Тем более за какую-то бабу.

— Я видел, как вы пытали вторую пленницу у столба. Может статься, что второй досталось ещё больше, раз она до сих пор без сознания. Что же насчёт виры, так это не вам решать! Если ты отказываешься принимать мои условия, то вы все умрёте в течение часа. Это время я вам даю, чтобы помолиться богам и попросить поскорее взять ваши души, пока они не заинтересовали павших богов.

Ответа я не получил, пираты, будто решили объявить мне бойкот.

Пока ждал, ко мне присоединился Макаров, который потребовал рассказать о состоявшейся беседе.

— Ну, так и пусть бы плыли куда хотят, — сказал он, выслушав мой пересказ. — Пленницу нам, им корабль и свободу. Трофеев у нас хватает теперь.

— Я не уверен, что он сказал правду про наших рыбаков. Может быть, они связанные в трюме лежат. Женщины для них ничто, вроде как животное, совсем не ценят. А вот с мужиками, дело может обстоять совсем по-другому. Сам должен был слышать, как процветало рабство в древности на Земле. Может быть, наших уже придумали, кому продать или куда, и не готовы даже перед угрозой смерти, распрощаться с мечтой о куче денег. Пираты нас на свой корабль, точно не пустят для досмотра, а если и пустят, то что мешает им там проверяльщиков взять в ножи? Хоть нас и больше, но для драки клинок в клинок, никто из нас не годится. А эти, с рождения умеют пользоваться острыми железками. И точно не сойдут они на берег, чтобы мы могли безопасно осмотреть судно. Ещё кое-что есть: я хочу захватить эту ладью для наших нужд.

— Зачем? Где нам её хранить? — удивился Макаров.

— Место найдётся, было бы что прятать.

Староста чуть подумал, потом решил согласиться с моими доводами.

— Ладно, действуй, как знаешь, — ответил он. — Я с тобой побуду, послушаю, что этот урод скажет.

Зашевелились пираты примерно через полчаса.

— Эй, румм! Мы приняли решение! — крикнул знакомый собеседник.

— Говори!

— Мы отдаём твою женщину. Сейчас один из воинов опустит её на берег. Прошу не стрелять по нему!

— Хорошо! Даю слово, что ему не причинят вреда! — ответив, я сказал Макарову. — Сейчас они пленницу выдадут, мне нужен кто-то, с кем схожу и заберу её. Одному тяжело нести и неудобно будет.

— Даже и не вздумай! — всполошился он. — И без тебя найдётся, кому её забрать. А если они специально выманивают под стрелы?

Сказал и достал манок, в который подал сигнал, имитирующий крик птицы, шесть раз с паузой после каждых двух. Со стороны второго отряда пришло подтверждение, что услышали и поняли.

Вскоре рядом оказалась неразлучная парочка женщин, которые своими статями заставляют мужиков краснеть от стыда и опасливо жаться к стеночке.

К этому времени, пираты положили пленницу в пяти метрах от ладьи.

— Маш, Ирин, видите несчастную? — Макаров указал на женщину рядом с кораблём. — Она живая, если верить пиратам, но без сознания. Нужно подойти, забрать и принести к нам.

— А что нас вызвал? У тебя мужиков полно, неужели никто из них не нашёл в себе храбрости подойти к пиратам? — с сарказмом произнесла Ирина и посмотрела на меня. — Тиша, у тебя штанишки там не намокли?

— А ну прекрати! — прикрикнул на неё Макаров. — Тихон хотел идти, но я не могу ему позволить так рисковать. Убьют его, и тогда шансы выжить нашему посёлку, снизятся на порядок.

— А нас убьют, это нормально?

— Так вы сами в солдаты попросились, а для солдат, рисковать жизнью, в порядке нормы. Так вы идёте или нет, или у вас тоже штаны намокли от страха? — стал злиться староста.

— Да пошёл ты, — зло бросила ему Ирина и быстро вышла из зарослей. Следом за ней поспешила её подружка.

— Дебилки. Всю позицию спалили, — прошипел я им в спины. — Отползаем в сторону, вон к тем кустам.

— Так они всё равно нас слышали, и так знают, где сидим, зачем ползать? — спросил один из арбалетчиков.

— На всякий пожарный. Одно дело, когда с тобой разговаривают, может, переговорщик специально отошёл в сторону. И совсем другое, когда с того же места выходят враги. Не, лучше перестраховаться, бережёного и бог бережёт.

Всё время, пока женщины маячили на виду у пиратов, я исподволь ждал от тех какой-нибудь гадости. К счастью, обошлось.

Пленницу отнесли к её товарке по несчастью, после чего Мария вернулась к нам на доклад.

— Она вся избитая и изнасилованная. По всему видно, что её или кнутом били, или чем-то похожим, кожа до мяса рассечена.

— Выживет? — спросил Макаров.

Та невразумительно пожала плечами:

— Не знаю. У неё свежая рана на голове, и как бы, не черепно-мозговая, ко всему прочему.

— Свежая? — переспросил я. — Точно?

— Точнее некуда. Все прочие раны уже опухшие, воспаленные после целой ночи без лекарств и лечения. А эта, даже свежей кровью сочится. О чём подумал?

— О чём? Хм, — я машинально тронул подбородок, поскрёб щетину. — Я думаю, пираты не хотят, чтобы она что-то нам сказала. С их слов наших рыбаков у них нет, но тогда чего им бояться? И куда мужики могли пропасть, если женщины из их компании оказались у пиратов? Мне кажется, лежат они связанные на корабле, пираты имеют на них виды, может, в рабы продадут, может, к вёслам прикуют.

— Так вроде бы, викинги таким не баловались, сами гребли всегда и раба делали свободным, если того приходилось сажать на вёсла наравне с воинами? — сказал один из бойцов.

— Так, то викинги, а мы откуда знаем, что тут принято, а что нет? Амулет переводить может не дословно, а по аналогии, подбирая из сознания похожие по смыслу слова.

— А-а, ну, может и так, — признал тот мою правоту.

— Хватит о викингах, что нам с этими гадами делать? — вмешалась Машка. — Если там наши, то их нужно освобождать. Будет прилив, и корабль запросто сойдёт в воду, тогда их поминай, как звали.

— Прилив такую тушу может и не сдёрнуть, засомневался Макаров. — По любому, экипаж помогал, при этом.

— Можно было бы пригрозить огнём, но если там пленные, то не поверят, что своих убить решимся, — сказал я. — Нужна другая идея, но ничего в голову не приходит, пока что. На голод и жажду не стоит надеяться. У них на борту должно быть всего с избытком.

— Ты пробовал? — спросила женщина.

— Нет, я думал...

— Так попробуй, а думать потом будешь.

— Хорошо.

И тут, словно, пираты нас подслушивали и поняли, что мы приняли решение, со стороны ладьи прозвучал крик:

— Эй, румм, что решили? Ваша женщина у вас, она живая. Мы своё обещание выполнили, теперь твоя очередь.

— Сдавайтесь! — крикнул я. — Женщина серьёзно ранена и умирает, без лекаря ей не помочь!

— Сдаться, чтобы вы нас убили?!

— Я не говорил про смерть! Нам нужны рабочие руки, и за свою свободу, вам придётся потрудиться, тяжело и хорошо потрудиться!

— Что?! Мы воины, а не рабы! — со злостью крикнул пират. — Тебе ясно, румм?

— Ясно. Я понял, что твоё желание — это умереть во славу своих богов и на счастье моих!

— Ну, так иди и возьми нас, или портки уже воняют от страха?

— Я не стану рисковать жизнями своих солдат...

— Каких солдат, вонючий румм? Тех баб, страшнее которых мне не приходилось видеть? Или это такие у тебя мужчины? Чем же занимаются они у тебя в отряде? — перебил меня собеседник.

Его слова я тут же передал Машке, которая в ответ крикнула в сторону ладьи десяток слов, половину которых я бы постеснялся произносить на людях.

— Это кричит твой воин? Что он хочет? Просит сразиться с помощью своих дырок? Так я могу её проткнуть своим горячим и толстым клинком, пусть подходит! — глумливо захохотал моряк. — Что же она не торопится?

— Она занята. Собирает дрова и готовит зажигательные стрелы, которыми мы спалим ваше корыто, — сообщил я ему.

В ответ тот начал сыпать проклятиями и ругательствами в мой адрес, в адрес моих земляков, родителей и родных.

— Что он кричит? — спросил Макаров.

— Ругается. Непереводимая игра слов.

— Ну, пусть дерёт горло, — хмыкнул он. — Тихон. Тут такое дело. Стрелами спалить это корыто невозможно. Понимаю, что тебе надо припугнуть, но так и пугать надо реально.

— Что предлагаешь?

— Наберём палок, создадим факелов и начнём забрасывать корабль. Ты старайся прикрывать нас из своей машины смерти. С тобой ещё двое наших стрелков будут.

— Если у них есть луки, то вам хреново будет, Вань, — покачал я головой. — Плохая идея. Да и топоры они метают неплохо.

— Мы щитами прикроемся, вон их сколько валяется, — староста кивнул в сторону трофеев на месте пиратской стоянки, которая ночью превратилась в бойню.

На факелы не пожалели все запасы нашего шпига, который взяли, в качестве сухпая, с собой вчера из посёлка. Обмотанные тряпками, на которые порвали рубашки покойников, набитые сухой травой и кусочками сала, политые каким-то крепким пойлом, с резким сивушным запахом, от которого потянуло немедленно прочистить желудок, палки мигом заполыхали. После чего восемь человек, прикрываясь щитами, подошли метров на тридцать к ладье и стали метать огненные снаряды в сторону пиратов. Несколько факелов не долетели, зато штук двадцать упали просто идеально, прямо под борт корабля да ещё все в одном месте. За считанные мгновения там образовался костёр, который начал жадно лизать борт судна.

От такой удачи у меня сердце покрылось корочкой льда. На моё счастье, ладья пиратам, как и их жизни, которые они не собирались отдавать пламени, были слишком ценны, и они опрокинули через борт два больших бочонка воды, полностью потушив разгоравшееся пламя.

Они пытались закидать метательными топориками и дротиками огнеметателей, но щиты и дистанция, уберегли тех от ранений. Кинуть топор почти на три десятка метров — это не сухую палку метнуть. И, конечно, я с арбалетчиками не дремал, каждый из нас успел выпустить по стреле в сторону открывшихся метателей топоров и сулиц. Товарищам моим не повезло и их снаряды бесполезно ткнулись в щиты, зато мой болт расщепил край щита и воткнулся в грудь пирата, который в этот момент замахивался дротиком. Толстая кожаная куртка не спасла его, против моих стрел, что она, что шёлковая рубашка — всё едино.

— И это всё, на что вы способны, грязные, вонючие руммы? — веселился пират. Даже смерть одного из бойцов не сильно, видать, его огорчила.

— Мы ещё раз разожжем костёр! — крикнул я в ответ

— У нас воды много, давай, жги!

— Пресной воды? — участливо уточнил я. — Давай, продолжай тратить её. У нас дров — целый лес, а вот, сколько у вас воды? Хватит затушить этот самый лес? А солнышко всё выше поднимается, скоро начнёт так палить, что жару у вас в глотках, вулкан позавидует.

В ответ тот опять начал ругаться.

— Бесится? — уточнил Макаров.

— Ага.

— Я уже стал его понимать. Бедный у них язык какой-то, повторяется часто, — усмехнулся собеседник.

Пираты сдались.

Правда, для этого, пришлось ещё дважды повторить попытку поджечь корабль. В первый раз нормального костра не вышло, так как факелы кинули кто куда, зато второй полыхнул так, что пламя взметнулось выше щитов.

Так у нас появилось девять пленников, из которых трое, были ранены. Всех пиратов заставили раздеться донага и связали. Осталось определиться, как поступить с ними.

Вскоре, решение было принято. Не малое влияние на него оказала наша парочка силачек. Узнали от женщины, которую сняли со столба, что её и товарку по несчастью, насиловали всей дружиной и несколько раз, чуть не убив только этим процессом, спасло лишь то, что всё действо было растянуто по времени да и в целом... повезло, в общем.

Рыбаков тоже нашли. Как и догадывался я — они были на ладье, только... не в полном виде. Шесть голов, пересыпанных солью, лежали в кожаном мешке под ногами гребцов. Палубы, в прямом значении этого слова, на корабле не было, лишь узкий проход из досок, поднятый на уровне лавок гребцов.

Всё та же женщина рассказала, что рыбаков убили почти сразу, как поймали. Тела выкинули в воду, головы убрали в мешок. Догадался только я, и после допроса пленных, мои подозрения оправдались: они предназначались, в качестве жертвоприношения на алтари богов. Точно также поступили бы с женщинами, только убив их позже, или дождавшись смерти от "естественных" причин, вроде насилия и мучений.

— Вы обещали нам жизнь! — орал пират, в котором по голосу, я опознал своего недавнего собеседника. Невысокий, жилистый, с ровно подстриженной бородкой и усами, стрижкой под горшок с рыжеватым оттенком чёрных волос, какой можно увидеть у дагестанцев. — Мы согласны отработать виру за пролитую кровь ваших людей и свою свободу! Мы поклянёмся в этом именем каждого истинного бога!

— Что он хочет? — поинтересовалась у меня Маша.

— Говорит, что обещали им жизнь, а теперь нарушаем обещание. Обязуются работать не за страх, а за совесть, если их однажды отпустят.

— Ты им обещал? Не помню что-то.

— Было что-то вроде. Сказал, что убивать их нам не с руки, будут вкалывать, как рабы.

— Тогда мы ещё не знали, что наши мужчины убиты, твоё слово аннулируется. Или ты против?

— Против их смерти? Да с чего бы? — удивился я. — Нам просто чудом повезло, что смогли их застать врасплох. Узнай они от пленниц про посёлок, то могли сегодня-завтра наведаться за головами и наложницами, когда протрезвели бы. Они же думают, что поселение до сих пор на острове, туда и плыли. А что ты с ними хочешь сделать?

— Увидишь, — с улыбкой, от которой меня передёрнуло всего, произнесла девушка. — Ты должен побыть переводчиком.

— Хорошо, — кивнул я.

Всех пиратов покидали на песок, как мешки с картошкой, рядом со столбом, где ночью висела пленница. Голые и побитые, они представляли жалкое зрелище, храбрились только двое из них — переговорщик и пожилой вояка, у которого шрамов на теле было больше, чем возрастных морщин и седых волосков на голове и в бороде, а седины у него было изрядно.

— Тихон, переводи, — попросила женщина, после чего посмотрела на моряков. — Вы все убийцы и насильники, то есть, те, кого мы очень не любим. В вашем мире мы оказались случайно, по воле богов или в результате катаклизма, это не важно. Ваше ремесло мы не чтим и презираем, но не собирались вмешиваться, пока вы не начали на нас охоту.

— Это воля богов! — крикнул переговорщик. — Кто вы такие, чтобы ей противиться?

— О воле богов мы ещё поговорим, раз ты так её уважаешь, — ответила Мария. — Сейчас речь про вас. Вы, при переговорах, обманули, что не видели наших мужчин, чьи головы вы собрались положить на алтарь своих богов. Вы убили женщину, которая находилась на корабле.

— Лжёшь, баба! — подал голос пожилой. — Её мы отдали вам живой, остальное не наша вина.

— Не ваша?! — Машка вдруг рассвирепела в одно мгновение, в два шага оказалась рядом с пиратом и наступила сапогом ему на промежность. — Вы её убили! Проломили голову, чтобы она не могла ничего рассказать, мрази!

Моряк громко закричал в первую секунду, потом у него только сип срывался с посиневших губ. Глаза мужчины были готовы вылезти из орбит, а его лицо стало багровым от дикой боли, которую причинял сапог женщины.

Через две минуты пытки Маша оставила его в покое.

— За всё это, за убитых наших товарищей, обесчещенных подруг, мы возьмём плату вашими жизнями. Остальных накажем так, чтобы навсегда запомнили этот урок, — произнесла она, потом показала девять длинных и тонких, чуть потолще спички, лучинок, которые зажала в кулаке. — Здесь шесть коротких и три длинных щепки. Короткие, означают смерть, выбравший её, будет укорочен на голову, длинные — наказание и свободу. Шесть ваших голов, в обмен на шесть убитых из нашего посёлка. Всё честно.

— Вы обещали! Обещали! — закричал один из пиратов

— Заткнись, — посоветовала ему женщина, — или я сама выберу твою щепку, и она точно окажется короткой, — потом посмотрела на переговорщика. — Ты кричал о воле богов? Что ж, вот она в прямом виде! Их воля дать тебе жизнь, в виде длинной щепки, или подарить её другому.

Маша вставила лучины между указательным и средним пальцем, держа ладонь вертикально, потом выровняла их с внешней стороны и предложила крайнему слева пирату. — Выбирай, я буду показывать тебе щепки, ты скажешь, которую вытягивать. Долго думать не советую, иначе я сама решу за тебя и твой шанс выжить, уйдёт к другому. Это касается всех!

— А какое наказание? — хрипло спросил пожилой моряк. — Может, проще сразу выбрать лёгкую смерть?

— Может да, может, нет, — зло улыбнулась ему женщина. — Никто не помешает, после покончить с собой, — потом опять посмотрела на крайнего моряка. — Эта? Эта? Нет? Эта?..

Пират выбрал шестую и угадал — длинная.

— Что ж, шансы остальных резко уменьшились. Теперь ты, — обратилась она к соседу везунчика (а везунчика ли?). — Эта?..

Тот выбрал третью и... короткую. Забившегося в путах моряка, отволокли в сторону два бойца из нашего отряда.

Третий, четвёртый и пятый присоединились к нему. Шестым был седой — он выбрал самую первую и угадал — девушка вытянула из пальцев длинную лучину. Седьмой, попал в число приговорённых, восьмым был переговорщик и ему также не повезло.

— Ты тоже будешь жить, правда, плохо, — усмехнулась с кровожадностью, которую я никак не ожидал от этой молодой женщины, она последнему пленнику.

Казнили пиратов быстро и без излишних затей: поставили на бочонок из-под алкоголя, которым прошедшим вечером моряки залились по самые брови, под деревом с горизонтальным суком, перебросили через ветку верёвку с петлёй и затянули ту на шее, после чего, Ирина выбивала бочонок в сторону. Двое из моряков ни в какую не желали становиться на импровизированный помост, и тогда Ирина раскалённым ножом перерезала им сухожилия под коленями и у локтей, потом лезвие клинка, разогретое до оранжевого сияния приложила к глазам несчастных, хоть те и не открывали век, но жар от металла гарантировано сварил глазные яблоки вкрутую. После такой демонстрации, прочие пираты решили принять более быструю, хоть и не самую приятную смерть от удушения, чем визжать на берегу, будучи слепым и полупарализованным, тем более, тех калек добивать никто не собирался, зато привязали к злополучному столбу, чтобы не доползли до воды и не захлебнулись слишком быстро.

— А теперь займёмся вами.

От этих слов женщины, даже не успев получить перевод, троица помилованных побледнела, и стала цветом лиц, соперничать со свежевыпавшим снегом.

Трое пиратов, один из которых был ранен в плечо и ногу, были кастрированы и обезврежены — на каждой руке Ирина с Машкой отрубили по два пальца. Тюк топориком и нет большого, тюк — на песок упал указательный. Я слышал, что французские солдаты в 12-13 веках, рубили указательный и средний пальцы английским лучникам, от которых им неслабо доставалось. Всем известный знак — виктория, пошёл именно с той поры, впрочем, и жест средним пальцем тоже ведёт родословную с тех времён, сократившись из "вилки" до одного пальца. "Вилку" же, по легенде, англичане показали французам, после того, как были спасены из плена своими войсками перед самой экзекуцией по лишению царапок, без которых не натянуть лук. Вроде как, освобождённые лучники прошлись вдоль строя врагов и демонстрировали им "викторию", мол, видите, что всё на месте, и этими пальцами мы вам скоро мать Кузьмы покажем.

А то, как поступили с пиратами наши женщины, и вовсе превратило тех в инвалидов, так как без большого пальца, даже хлеба нормально не отрежешь.

Воющих от боли в обожженных ранах, что было сделано в целях их спасения от потери крови, пиратов закинули в лодку, положили туда же запас воды и еды и столкнули в воду, посоветовав на берег не высаживаться и поскорее скрыться с глаз, а иначе они присоединятся к отказникам у столба.

Закончив с неприятной процедурой, наш отряд занялся подсчётом трофеев.

* * *

Пиратскую ладью завели в одну из скалистых бухточек и там жёстко поставили на якоря, чтобы приливы и отливы не разбили нашу единственную единицу флота. Часть трофеев оставили на корабле, часть — самую ценную — забрали с собой.

В общем, добра получили мы не так уж и много. Гору щитов, среди которых много было изрублено в предыдущих боях, и, в целом, у прочих, вид был весьма непрезентабельный. Двадцать пять курток из толстой варёной кожи и лишь три из них, имели нашитые стальные и бронзовые пластины. Три десятка копий, качеством ниже среднего. Очень много грубо откованных ножей всевозможного размера. Два меча и пять кинжалов приличного качества. Три десятка шлемов самой простейшей конструкции — из кожи и полосок железа. Пять луков, бочонок с оперёнными древками и ящик с наконечниками к ним. Луки короткие, из трёх кусков собранные, но корявые какие-то и, местами, деревянные плечи уже потрескались.

Досталось очень много вяленого мяса и круп, в основном нечищеный ячмень и овёс. Да уж, перловка и овсянка, в средневековом исполнении. Нашли два сундука, закрытых на большие навесные замки, которые легко открылись куском проволоки после минуты манипуляций им в замочной скважине. Содержимое состояло из цветастой одежды, почти всей только женской, и кусков ткани яркой окраски, синего и красного цветов. Самого распространённого в этом мире у богачей.

По возвращении в посёлок, все участники рейда напились. Я, хоть и не большой любитель пьянок, из-за негативной и быстрой реакции организма на алкоголь, не отставал от товарищей. Настроение, и так не радужное, ещё хуже сделала смерть одной из спасенных женщин, той, кому пираты проломили голову.

Как-то так вышло, что я остался наедине с Марией далеко от всей пьяной компании, устроились мы рядом с большой поленницей на чурбаках. Рядом, на большой колоде, на которой кололи дрова, стояли несколько бутылок с пиратским пойлом, вонючим и крепким, как деревенская самогонка, выгнанная по технологии "в тазике под плёнкой". Сознание то гасло, то вновь пробуждалось.

— ... знаешь, когда я решила такой стать? — пьяно и зло говорила собеседница.

— Когда?

— В пятнадцать лет. Именно тогда я поняла, что все мужики похотливые козлы и помощи от них не получишь. Что, думаешь, не так?

— Я дум... умаю, — старательно ворочая языком, складывая буквы почти по слогам в членораздельные слова, — что мужи-ики, тоже могут сказать, мол, ввсе ба... абы шлюхи и им нужн тлько деньги, за которы-и-е они раздвинут ноги пред кем хошь.

— Шлюхи? — зло произнесла она и подалась в мою сторону. — И ты так думаешь?

— Уже не пмню, — развёл я руками. — В голове пст... псто.

— Может и так, — внезапно легко согласилась она со мной. — Просто, по большей части людям не везёт с выбором знакомых, потом они жалуются. А счастливые, никогда не говорят ничего, им и так хорошо. Потому и кажется, что вокруг одна похотливая и продажная сволота.

— Выпьем за счастл... ивыих, — я попытался схватить бутылку, но чуть не уронил её.

— Дай. Я сама.

Налив немного в кружки, она придвинула мою мне, рядом положила кусок отваренного вяленого мяса.

— Я сначала пошла в секцию тяжёлой атлетики, а там надо мной посмеялись. Хотела записаться на бокс, но и там ничего не вышло. Тогда я решила копить на гантели и штангу, а пока занималась с вёдрами, в которые воду наливали, соль сыпала вместо песка, отжималась. В двадцать лет, я выиграла областные соревнования по мисс-фитнесс-бикини, заняла третье место. Правда, не обманываю. В двадцать один, получила первое место, в двадцать три, получила второе место на конкурсе между девушками из ближнего зарубежья. Потом год я занималась тяжёлым железом, чтобы пойти выше, на бодибилдинг...

— И? Полчилось?

— Нет, я оказалась здесь.

— А Иринка тввая знако... амая? — язык всё сильнее и сильнее заплетался, хотя, в противовес ему, сознание становилось всё чётче, будто, с каждой порцией самогона, я трезвел.

— Здесь — да, до попадания, я её не знала. Мы из разных городов и даже на соревнованиях не встречались.

— А.. понятн... вы здесь вместе, дда? Подржки?

— Подружки, — кивнула собеседница и тут же вскинулась. — Это ты о чём? А-а, вот, значит, какие про нас тут слухи ходят. Надо же, не слышала ни разу... теперь буду знать.

Кажется, я покраснел. Ну да, про Машку с Иринкой, много что говорили. В том числе, что они лесби. А чего ещё стоило ожидать, если две молодые женщины, со схожими увлечениями в бодибилдинге, два "качка" в юбках, живут вместе, в одной землянке? И к мужикам обе относятся, как к пустому месту, постоянно демонстрируя свое презрение и пренебрежение? Тут даже не столь уж важна правда, просто, за счёт зависти и злости, наговорят в спину всякого разного. Мужики тоже могут быть, теми ещё сплетниками.

— Пошли, — вдруг резко встала она.

— Пошли, — согласился я с ней и поднялся со своего пня, покачнулся, но смог устоять и даже сделал несколько шагов, потом спохватился. — Ку... куда?

— Туда.

— Пошли, — кивнул я, хотя и не понял ничего.

Потом память начала сбоить, и я проснулся с диким чувством жажды, которое мне напомнило злоключения на дне скального колодца, у себя в хижине.

Рядом спала полностью обнажённая Машка. На мне, одежды было не больше.

"Когда я мечтал просыпаться в одной кровати с девушкой-спортсменкой, то не думал, что она будет настолько спортивной", — мелькнула мысль.

Вчерашняя собутыльница и ночная партнёрша в сексе, по исконной женской привычке, которая, наверное, у слабого пола в генах прописана, закинула на меня свою ногу и руку, пристроившись головой на моём плече.

Как бы мне выбраться, чтобы не потревожить обладательницу бицепсов, которые в два раза больше моих?

Стоило пошевелиться, как Мария проснулась.

— Уже утро? — хрипло спросила она.

— Не знаю, наверное.

— Воды принеси, пожалуйста. Голова трещит так, что моргать больно, — простонала она. — Зачем я так напилась вчера?

— Это риторический вопрос, надеюсь. Потому как ответа на него, я не знаю.

— Воды, побыстрей, — жалобно протянула она. — Умираю.

Искать вещи в тесной хижине, где нет шкафов с комодами, стульев и прочего барахла, а самих вещей раз-два и обчёлся, было несложно. Уже через три минуты я был одет, обут и выходил с пустым ведром, склепанным из железных листов из жилища.

Возле колодца, у которого стоял всегда постовой, услышал от того завистливое:

— Ну, вы и дали вчера жару, половина посёлка гудела, так, что даже мухи боялись приблизиться к холму.

— А ты не завидуй, будет и у тебя праздник и тебе станут завидовать.

— Когда такое случится, — тяжко вздохнул тот, потом подмигнул и спросил. — А как это — с бабой-качком в койке, классно? И кто кого там любил?

— А как живётся без выходных и языка?

— То есть? — нахмурился собеседник. — Ты о чём?

— Я о том, что кому-то, точно придётся у колодца стоять вечность, если свой болтливый язык не укоротит. Или ему его отрежут. Ну-ка, пропусти к воде.

Колодец был очень глубокий, его первым делом прокопали, когда устроились на холме. Сначала все брёвна шли на его сруб, так как обеспечить водой несколько десятков человек, требовалось в первую очередь, потом на мощный частокол, до того момента, посёлок защищали заточенные колья, деревянные рогатки и плетень.

До моего появления, в поселении приходилось поднимать и опускать вёдра (опять же, до меня это была выжженная колода из пня) с помощью длинной жерди на огромном "журавле". Потом склепали цепь из железной проволоки, которую я предоставил в достаточном объёме. Вариант с тросиком отмели — дороже по количеству сырья выходило, а у нас каждый грамм металла на счету. После этого "журавль" разобрали и поставили обычный ворот, которым я сейчас и воспользовался.

К слову, часовой тут стоит всегда и тщательно следит за всеми, кто подходит к колодцу, особый контроль за примкнувшими к нам аборигенами, которым не сильно доверяли. Как показали дальнейшие события — не зря.

Макаров боялся отравы в воде, с помощью которой, можно вывести из строя весь посёлок, потому и выставил пост.

— Спасибо, — поблагодарила, приняв от меня кружку с ледяной водой, Маша, которая с момента моего отсутствия и не думала вставать с кровати, только перевернулась с живота на спину, уставившись острыми сосками крепкой небольшой груди в крышу. Удивительно, но организм за время короткой прогулки до колодца и обратно и двух кружек холодной воды, пришёл в норму достаточно, чтобы характерно отреагировать на вид треугольника курчавых волосков внизу живота обнажённой женщины, который она бесстыдно выставила напоказ. — Время сколько? Как в посёлке народ поживает?

— Ближе к одиннадцати дня. А народ вроде тебя — отлёживается по землянкам и шалашам, после вчерашнего. Лишь рабочие группы и часовые не пили, только они все на своих местах, так что, ощущения, будто тут все вымерли.

— Сплюнь, ещё накаркаешь.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевал я через левое плечо. — Маш...

— Не хочу, может, вечером. Что так смотришь? Не считай меня за дуру, догадалась я, о чём ты. И так понятно, когда тебе всю грудь взглядом облизали и лобок наглаживают в мыслях.

— Да я... — практически смутился я от такой откровенности. — Представь меня на своём месте и всё сама поймёшь.

— Сейчас не могу, — вздохнула она, — тяжко. Я пока тут побуду, хорошо?

— Да я не выгоняю, Маш. Даже в мыслях не было.

— Ага, ага, — слегка улыбнулась она, — в мыслях у тебя совсем другое. Если Иришку увидишь, то скажи, где я, хорошо?

— Мне кажется, что она и так знает. Весь посёлок уже в курсе о нас с тобой. То ли, видели, то ли ещё что.

— Кричать надо меньше на всю деревню... "да, вот так! Прогнись, милая... быстрее... дай за попку ущипну, ух она у тебя какая!".

Покраснев, я выскочил из хижины, сопровождаемый смешком девушки.

До пяти вечера я возился с артефактом, создавая полоски низкоуглеродистой и высокоуглеродистой стали. Из них потом два посёлковых кузнеца будут сваривать длинные полосы, превращая в заготовки под мечи, а потом и в сами клинки. Заказ исходил от Макарова, хотя по мне, так копья и топоры лучше, так как с мечами обращаться никто не умел, да и времени у мастеров много занимает проковка металла. Но куда там — это круто, здорово и всё такое.

Стоит упомянуть, что вчерашний полный разгром пиратской дружины принёс мне и Кольке немаленькие дивиденды. У парня увеличилась дистанция броска до двенадцати метров, плюс появилась возможность выделения яда клинками. У меня открылись новые материалы, качество уже открытых улучшилось, и сократился срок синтеза на 20%. Пожалуй, последнее было самым главным, из всех подарков.

После пяти, рядом нарисовался Леший, Герой с самодвижущимся артефактом, чью фамилию переделали в это прозвище.

— Здоров, Тихон.

— Привет. Опять что-то нужно?

— Нам всегда что-то нужно, от сапожного гвоздя, до ядерной бомбы. Но сейчас нас всех собирает Макар на совещание, будем решать, как нам дальше быть. Ждёт под навесом, где кору сушим.

— О-кей, скоро буду, дождусь завершения процесса и приду, это минут пятнадцать ещё.

На собрании или совещании (чуть было в мыслях пятиминуткой — планёркой не назвал) собралось семь человек: все Герои, включая меня, Макар, как староста поселения, Машка (с чего бы ей тут быть?), Стоцкий Илья, поселковый главный кузнец, мастер на все руки, Вера Седова, она у нас была, вроде заместителя Макарова, психолог анклава, жилетка для наших женщин и много кто ещё.

— Пришёл, значит, можем приступать к разбору полётов, — такими словами встретил меня староста. — Начнём, Тихон, с тебя. Что у тебя с артефактом, что он может синтезировать?

— С металлами ничего не изменилось, лишь увеличили на крошку пропорции легирования. Из самого полезного, это ускорение синтеза, теперь на двадцать процентов быстрее процесс происходит. И, собственно, всё. Сейчас клепаю пластины, которые Илья заказал.

— С пластинами я поспешил, — тут же отозвался кузнец. — Лучше бруски потолще, мы их протянем, отобьём кувалдами до нужной длины и расплющим в пластины. Так лучше, чем сковывать в длину.

— С пластинами вообще пока завязать нужно, — сказал Макаров. — Тут поступило предложение отправиться на дальние острова за товарищами Ляшенко. Судно у нас теперь есть, народ туда весь уместится.

— Если там ещё кто-то жив, — уточнил Леший.

— Хватит тут каркать, — нахмурился староста. — Нам, после вчерашних потерь, люди нужны край как. Что толку, если мы вооружимся до зубов, когда в посёлке вояк раз-два и обчёлся?

— Местных сманить из деревень, — подсказал Колька. — У них там живётся, как ирландцам в восемнадцатом веке под англами, если не хуже. Удерут только так, когда узнают, что у нас нет налогов, мы можем дать оружие и не кинем в случае опасности.

— Опасно, — вздохнул Макаров и потёр лицо ладонями, потом повторил, — опасно. Не доверяю я им, чуйка прям так и шепчет, что можем влететь так, что кровью плакать будем от досады за своё доверие. У них же раболепие и страх, с молоком матери впитано. Придёт отряд их бывшего хозяина, и эти севры сами откроют ему ворота и нас спящими повяжут. Нет, пока знаем, где могут быть наши земляки, то надо их к себе переманивать. И искать остальных. Уже сейчас мы знаем про четырёх Героев и три группы землян. Возможно, на каждого Героя... к каждому Герою прилагается своя община, которую он должен защищать, одевать...

— Любить и в попу целовать! — оборвал его Ляшенко. — Иван Андреевич, вы такого только людям не скажите, хорошо? Так и до бунта или линчевания нас дойдёт. Запросто подумают, что мы или обязаны всё делать для остальных, или посчитают нас виновными в этом долбанном перемещении и тогда попытаются вздёрнуть на суку просто из злости. Сколько крови прольётся при этом, думаю, не стоит говорить?

— Ладно, ладно, — скривился тот, — признаю свою ошибку. Но суть мои слова не меняют. Четыре Героя — четыре группы по сто человек. Тихон, ты сможешь найти тот архипелаг, где тебя выкинуло с артефактом?

— Примерно. Проблема в том, что я шёл по течению, которое меня сюда принесло, да и шторм ускорил дорогу. Как обратно идти — не представляю, тут пароход нужен или прокачивать Вовкину машину до размеров понтона, ставить на неё кабину, если она к тому времени не появится сама, и плыть против течения.

— Это долго, — покачал головой обладатель движущегося артефакта. — За два месяца артефакт стал раз в десять больше, так и есть, но чтобы он стал в десять раз больше, чем сейчас, это в сто раз от первоначального размера... даже не представляю, что для такого надо сделать. Тем более, мне от ваших плюшек за разгром пиратов, досталось только несколько мелких крошек. Наверное, потому, что с вами в поселке живу, но в бою не участвовал, а иначе, вообще ничего не обломилось бы.

— Наверное, — согласился я с ним, так как точно такие же мысли бродили и у меня в голове.

— Можно не ждать, а привязать к галере вроде буксира? — предложил Стрельцов.

— Против течения не потянет, — отрицательно мотнул головой Леший. — Я знаю, о каком течении говорит Тихон. Сам в него попал, и меня отнесло на пару дней в сторону, пока сумел выбраться и дочапать до побережья. Не, с нынешними размерами артефакта, даже и пробовать не стоит. Хотя, — тут он призадумался, — знаете, нормальная мысль в этом есть. Только не против течения буксировать, а к моим островитянам. Я знаю место, где течение разбивается мелкими островками, считай, скалами. Прикрывшись ими можно проскочить течение и вырваться на нормальную спокойную воду и плыть к моим. Заодно и количество гребцов можно уменьшить.

После этого минут пятнадцать спорили, приводили доводы "за" и "против", согласовывали и отвергали варианты. Наконец, было решено, что на острова, с которых приплыл Ляшенко, пойдут на ладье, буксируемой артефактом и под парусом, в те моменты, когда начнёт дуть попутный ветер. Вместе с Героем отправляются десять человек, в их состав войдут наши амазонки — Иринка и Машка. С собой возьмут три арбалета моей конструкции и желательно успеть до отправки, сделать что-то ещё более мощное, вроде минибаллисты, которая сможет отправлять в цель стрелы по килограмму-два или булыжники, чтобы ломать борта вражеских судов.

До момента отправки, отобранная команда станет тренироваться в море в управлении ладьёй. Прочие возьмутся за накопление запасов, так как по всему выходило, что на месяц, посёлку придётся закрыться за стенами, так как количество бойцов уменьшится, продуктовые команды потеряют боевую мощь, и никто не даст гарантии, что именно в этот момент, не появится новая ватага пиратов.

Чую, к моменту возвращения Лешего, солёная рыба и вяленое мясо станут самыми нелюбимыми блюдами для всех жителей анклава, без исключения. Этого добра, благодаря пиратам, у нас несколько огромных бочек.

На следующее утро ко мне подошёл Стоцкий и полузнакомый парень, мой ровесник, вроде бы из отряда охотников. В руках охотника был мешок из шкуры небольшого зверька, кажется, даже без швов, видимо, снятый с добычи целиком, чулком. И мешок был чем-то наполнен.

— Здорово, — протянул руку Илья, — вот тебе помощник по созданию нового оружия.

— Тарас, — представился охотник и протянул ладонь после кузнеца.

Ответив на крепкое рукопожатие, я вопросительно посмотрел на него.

— Сейчас всё покажу... Илья Батькович, ты с нами?

— Не, у меня в кузне, дел пропасть просто, вы уж сами тут без меня как-нибудь, — заторопился по своим делам мастер.

Когда тот ушёл, охотник развязал мешок и положил несколько деревянных дощечек, на которых были выжжены раскалённой иглой рисунки некоего механизма, похожего на арбалет с независимыми, если брать за аналогию автомобильный пример, плечами. Каждое плечо было связано со жгутом тросиков или верёвок.

— Чудной арбалет какой-то? Тарас, что за штука и размер... почти два метра?!

— Можно уменьшить до метра семидесяти и это не совсем арбалет, а скорпион римский с некоторыми доделками. Увлекался разными механизмами древности, но даже не думал, что это увлечение пригодится. Наверное, как и ты.

— Я не увлекался, правда.

— А арбалет такой, как смог сделать? — не поверил тот.

— Знаю несколько конструкций, но лишь потому, что уже делал. Я, как бы так мягко сказать, считал себя свободным охотником, а вот егеря называли меня браконьером. В лесу, в паре мест, лежали припрятанные в тайниках арбалеты, с которыми я кабанов бил. Выстрел тихий, даже стук плеч и тетивы уже со ста метров, в лесу, когда шумят ветки и цвикают птички, было невозможно разобрать.

— Сам делал? А что не купил?

— Так не продаётся у нас такое оружие, запрещено выше сорока килограмм натяжение тетивы, а в моих сто, если не больше было, — развёл я руками.

— Можно было купить импортный арбалет и заказать через сайт усиленные плечи, потом самостоятельно произвести замену. По почте плечи присылали без ограничений, лишь плати. Многие так и делали, чтобы обойти законодательство наше.

— Откуда знаешь? Сам так делал? — поинтересовался я такими специфическими знаниями собеседника.

— Да не, какой сам? — пожал тот плечами. — Я... я книжки иногда пописывал, фантастику, приключения, попаданцы всяческие.

— Писатель? Честно? — рассмеялся я. — Вампиры, серые оттенки, академии?

— Ты не путай литературу, с женскими влажными мечтами, — буркнул он, видимо, уже жалея, что рассказал об этой вехе в своей жизни.

— Ладно, ладно, не обижайся, я же в шутку. Я сам люблю... любил читать, не запоем, но штук пять книжек, в месяц покупал. На бумаге. С экрана тяжело читалось, кроме зрительного облика, мне ещё нужно было иметь осязательный контакт, тогда воспринимал приключения героев с полной отдачей. Ладно, про книги потом поговорим, давай разберемся с ...

— Скорпион.

— ... со скорпионом. Вот это что, за нити-верёвки?

— Вообще, тут торсионы, но я думаю, что с помощью стальных тросиков, мы можем вот что сделать...

Первый "скорпион" был готов через неделю. Большая часть боевой машины была сделана из дерева, основные детали — сталь высшего качества, лучшее, что мог выдать мой артефакт под нужные кондиции.

Стрела толщиной в два пальца, имела длину в мою руку, только наконечник был почти в полторы ладони длинной. Натягивали тетиву два человека специальными рычагами рядом с прикладом. Механизм взвода был скопирован с моего арбалета, поэтому, несмотря на огромную мощь — не ошибусь, если там сотен пять килограмм или больше приходилось на усилие — взведение "скорпиона" было несложным.

Проверка показала, что при выстреле под углом в тридцать с небольшим градусов стрела улетала метров на шестьсот и при этом имела шансы пробить человека насквозь, если на том не было надето ничего, толще обычной рубашки. Правда, точность на таком расстоянии была... да, собственно, её совсем не было, стрелять либо по плотному строю, либо залпом сразу из дюжины метательных машин, чтобы поразить какую-то конкретную цель и то с гарантией не больше пятидесяти процентов.

Намного лучше дело обстояло на дистанции в три раза меньшей. Сбитый из досок щит с нарисованным углём контуром человека, был поражён с третьего выстрела с расстояния в двести метров. Тяжёлая стрела пробила доски в три пальца толщиной и вошла на весь наконечник. И такая меткость, была обусловлена лишь полным неумением стрелков, когда они наберутся опыта, то из этого оружия смогут укладывать стрелу с сотни метров, в мишень размером с мяч. С пятидесяти метров, снаряд пробил двухмиллиметровую железную пластину навылет.

Пока я был занят изготовлением второго аппарата, команда галеры тренировалась в стрельбе из первого. Дошло до того, что после появления нового "скорпиона", у первого разболталась и потрескалась деревянная часть конструкции, и его пришлось отправить в мастерскую на ремонт.

Всё время мне приходилось спать урывками, даже ночью, когда солнечные панели артефакта не работали, но благодаря достижениям батарея могла долго держать заряд, я сидел возле своей серебристой "бабочки" и готовил металл, детали, стрелы к оружию и доспехам.

Через три недели ладья и одиннадцать человек с двумя "скорпионами", десятью арбалетами, из которых два были дальнобойными, копирующими мою вторую конструкцию, одиннадцатью комплектами тяжёлой брони типа бригантина, ушли в плавание, неторопливо влекомые на судне, артефактом Ляшенко.

А посёлок закрылся ото всего мира, все работы и сборы корешков и трав проводились в пределах видимости с вышек и стен частокола. Нас осталось сорок четыре человека, из них почти десяток аборигенов, которым многие из землян не доверяли, особенно Макаров.

* * *

Проснулся я резко с бьющимся в панике сердцем и в холодном поту. Не успел осознать причину столь странного пробуждения, как услышал крики, мат и бряцание железа за стенами хижины.

"Нападение?!".

С этой мыслью я соскочил с кровати и быстро насколько мог, стал собираться. Рубашка, штаны, портянки и поверх них сапоги с высокими голенищами из толстой кожи, в них жарко, зато отлично защищают ноги от скользящих ударов оружия. Потом кирасу, шлем и набедренную защиту из составных щитков, защиту на колени, наручи, последним надел шлем с воротником, нащёчниками и затыльником из тонких пластин, скреплённых колечками сталистой проволоки. После доспехов наступила очередь оружия — меч и кинжал на перевязи, в руки арбалет, который тут же стал взводить. Судя по шуму — время у меня ещё есть, непосредственного штурма посёлка, нет.

Из хижины я вышел полностью готовым к бою. Даже прихватил с собой подзорную трубу в чехле. Понадобится, чтобы высматривать противника со стен, если те возле огня окажутся. К сожалению, до просветлённой оптики, мне ещё далеко и ночная мгла для подзорной трубы — непроницаемая пелена.

Весь шум шёл со стороны южной стены частокола. К моему приходу там уже собралось больше десяти человек, в том числе и Макаров. Несколько землян возились с лежащей на земле женщиной, зажимающей живот и глухо стонавшей, остальные о чём-то спорили на повышенных тонах.

— Что случилось? — ещё на подходе спросил я. — Нападение? Кто?

Всё оказалось и проще, и сложнее одновременно.

Нападения не было... пока не было.

А имелось дезертирство двух аборигенов, которые примкнули к землянам перед моим появлением. Да уж, правильно делал Макар, когда им не доверял.

— Двое ушли через стену. Их заметила охранница. Окликнула, зачем-то подошла, хотя нужно было поднимать тревогу и вот результат — удар ножом в живот, — зло сказал Макаров.

— А дезертиров... что с дезертирами? — спросил я.

— Да ничего! Пока прибежали, пока узнали, туда-сюда... Ушли они. Засланными казачками оказались, вот чует моё сердце. И десять бойцов ушли в море на днях, сразу за этим побег... неспроста, ой, неспроста.

— Пошли к остальным гаврикам? — хищно оскалился Колька и крутанул своими ножами. — Поговорим по душам.

Аборигены проживали в двух землянках, расположенных почти вплотную друг к другу и окруженные со всех сторон жильём землян. Хотел староста, чтобы они всегда были под присмотром, да не вышло ничего толком, как показали утренние события.

— Тихон, переводи, — скомандовал Макаров, потом обратился к испуганным людям, которых выгнали из землянок и сбили в толпу. — Сегодня, двое ваших ушли из посёлка, хотя это было запрещено, при этом они тяжело ранили женщину из наших. Что на это скажете?

Те молчали, только часто моргали и вздрагивали.

— Если не начнёте говорить, то мы выберем одного из вас и положим ногами в костёр! — заорал староста и вдруг сделал быстрый шаг вперёд, схватил в горсть грязную рубаху на груди одного из мужчин и дёрнул вверх, чуть ли не подняв её хозяина воздух. — Как зовут? Кто ушёл сегодня? Куда ушли? Кем они были?

— Я Радиторинк из деревни Сухие Угли под владением города Жэрдша, которым управляет барон Тироб Борляй. Я просто крестьянин, я не знаю ничего. Все эти люди из моей деревни и только Аллаинегах и Сваоницинек были чужаками, они из деревни Лапка Варга с другой стороны города. Сказали, что хорошие охотники, их поймали на браконьерстве, и им пришлось бежать. Иначе казнь, рабство или каторга.

— Угу, так и есть, — подтвердил кто-то из землян. — Эти парни неплохо с луками обращались, следы читали, могли найти еду, даже в болоте гнилом. Я с ними несколько раз охотился и никогда без добычи не возвращался.

— Значит не ваши?

— Нет, господин, — замотал головой перепуганный до чёртиков крестьянин.

— Тогда как они попали к вам?

— Мы их встретили в дне пути от вашего посёлка, они сказали, что бегут от смерти и рабства, попросили принять к себе и сказали, что неподалёку стоит деревня руммов, которые могут дать жильё нам всем, если мы присягнём им на верность.

— Откуда они узнали, что мы руммы? — прорычал Макаров, трясся крестьянина, как грушу.

— Начальника, ты бы аккуратнее с ним, а то он у тебя прямо сейчас богу душу отдаст или в штаны наделает, — сказал старосте Колька.

— Тьфу... так откуда? — староста отпустил человека, и тот брякнулся перед ним на колени, то ли ноги от страха отказали, то ли, из чинопочитания. Следом за ним упали на землю остальные мужчины и женщины.

— Вы не такие, как обычные люди. Даже пришельцы из-за моря и гор, хоть и не похожи на нас, но не кажутся такими чужыми, другие вы, совсем другие. Только слепой и глухой не поймёт этого, — торопливо заговорил Радиторинк. — Вы ещё не привыкли к нашему миру, да и речь у вас чудная.

— Почему они сами не вышли к нам, а ждали вас?

— Не знаю, господин, мы не спрашивали.

— Вот что мне с вами теперь делать?.. Это не переводить, Тихон.

— Пусть живут, как жили, только приставить к ним пару человек в посёлке и пяток с арбалетами и копьями за частоколом, — предложил Илья. — Ночью сидят в землянке, не выходят без разрешения, да и днём тоже, если работы от них не требуется.

Макаров почти сразу же согласился с предложением кузнеца.

— Пока так и сделаем. Коль, двух человек с оружием и в доспехах приставить к этим, самих в землянки и чтобы носа без разрешения не показывали.

— А что насчёт еды? Скоро завтрак будет? — спросил Герой.

— Завтрак, хм... по одному человеку от землянки пускай выделят, который наберёт еды на всех. Потом, как с этим разберёшься, шагай под навес — будем решать, что делать дальше. И отправь гонцов за... а, ладно, пусть она будет с раненой.

Пока коллега занимался поставленными заданиями, я успел сходить в хижину, снять оружие и броню и вернуться к месту проведения совещания. Когда к нам присоединился второй поселковый Герой, староста взял слово.

— Думаю, что каждый догадывается, что за этим бегством последует? — спросил он и обвёл взглядом собравшихся. — Что молчите?

— А что тут говорить, — пожал я плечами, — если и так всё ясно. Эта парочка была разведчиками барона... мм, как там его? Борляя, что ли? Представились охотниками, чтобы залегендировать свои повадки, умения обращаться с оружием, упитанный вид, которым выделялись на фоне заморенных крестьян. Узнали про нас, что смогли, может даже амулет-переводчик был у одного из них, выбрали момент, когда посёлок ослаб после налёта пиратов и ухода сильного отряда с хорошим оружием, и рванули во все лопатки к своему господину. Скоро нас ждёт горячая пора, когда под стены подступят местные дружинники и маги.

— До города неделя пути, обратно столько же, плюс, время на сбор войска. Думаю, недели три у нас есть, — возразил мне Стрельцов, который, как-то само собой, стал считаться местным министром обороны. — К тому времени вернётся Леший со своим отрядом, а если повезёт, то и немалым пополнением.

— Уверен? — с надеждой посмотрел на него староста.

— Ага...

— Не уверен, — перебил я его. — Мы не знаем возможностей местных магов. Вдруг им по силам открыть портал прямо из города на соседний холм? Или у шпионов где-то в этих холмах и лесах есть помощники с лошадьми и им до города уже не неделя, а три дня? А ещё не стоит скидывать со счетов амулет, который может связать их и барона на расстоянии. Тогда местный правитель уже в курсе всего и готовится выдвигаться сюда. Если верно последнее, то у нас максимум дней десять.

— Будь у них такой амулет, то зачем уходить? Наоборот, нужно было сидеть в землянке и потом ударить в спину, взять в заложники кого-нибудь, подсыпать яда в суматохе, когда охранять колодец будет некогда, — сказал Герой и даже подскочил с лавки в запале. — И жирно не будет, чтобы сразу два дорогих амулета вручить тем, кто может провалиться? Я такие видел, только у магов, да и ты, Иван, тоже. У пиратов их и вовсе не было, а ведь им он пригодился бы, раз скитаются по побережью, ловят купцов, которые могут быть из разных стран.

— Ладно, пусть амулета дальней связи и переводчика не имели при себе. Но лошадей, я бы не скидывал со счетов...

— Или зелья скорости, — вклинилась в мою речь Седова, которая только что подошла к нам. — Я как могла, расспросила аборигенов, и узнала, что зелий и всяческих эликсиров тут хватает, и стоят они дешевле амулетов. С таким эликсиром, человек может передвигаться втрое быстрее обычного, потом последует откат или смерть, но ради важной информации, на такие риски многие готовы.

— Два или три дня до города. На сборы дней... ну... пусть будет четыре, хотя там и двух за глаза хватает и дней восемь на дорогу к нам, так как придётся тащить обоз, который замедляет войско. Итого, через две недели максимум, а по точным прогнозам и через двенадцать суток, враги будут стоять под стенами, — тут же подсчитал Макаров и тяжело вздохнул. — Полная жопа вырисовывается, народ.

— Можно уйти, — предложила Вера. — За десять дней мы уйдём далеко.

— Куда? В горы? А что нам там делать? Или в сторону варварских степей, где нас уже в первый день могут всех порубить или в плен взять? — скривился староста от такого предложения. — Мы и так бегаем, уже который месяц, сколько ещё удачи нам отмерено? А если тем, кто нас сюда кинул непонятно в каком качестве, не понравится такое поведение и они нас лишат Героев или артефактов? Без такой поддержки, у нас совсем не станет шансов, мы же не подготовлены к окружающей жизни. Без интернета, станков и инструмента, себе даже гроб нормальный не сколотим! Пока не появился Тихон, у нас портков нормальных не было, ели через день и копали землю деревянными кольями и лопатами.

— Я просто предложила, — холодно ответила женщина и села на лавку подальше от Макарова. Обиделась, наверное, что её слова вызвали такую жёсткую отповедь в ответ.

— Я тоже против бегства, — поддержал старосту Стрельцов. — Сейчас нам страшны только маги. С простыми солдатами справимся, вряд ли элитная гвардия в такой дыре, как это место, окажется. Такие же крестьяне, как те, что к нам пришли, только мяса побольше, и могут вместо лопаты махать копьём. Справимся.

— А с магами ты справишься? — спросил его кузнец. — У них защита ого-го какая!

— Зато они бьют только вблизи, вон у Тихона спроси, он одного такого замочил. И мы замочим, только ты поторопись со "скорпионом", такая вундервафля нам очень пригодится.

— Какое у нас вообще вооружение? — поинтересовался у Стрельцова староста. — И что могут наши люди? Аборигенов не бери в расчёт, мы их или выгоним перед боем за стены, или запрём в землянках.

— Тридцать копий, десять топоров, у которых нужно заменить ручки на более длинные древки, чтобы удобнее бить врагов, двенадцать арбалетов простых, и два мощных дальнобойных, один у него, — Герой указал на меня. — Три меча, и опять же один Тихоновский. Есть пять луков, но ими никто пользоваться не может толком, надеяться стоит, лишь на арбалеты. Доспехи у семи человек — бригантина, поножи, шлем с хорошей круговой защитой, наручи и так далее, плюс, Тихон со своим железом, в котором он сегодня прибежал к частоколу. Ему так и так придётся становиться в строй, народу у нас мало, каждый хороший боец на вес золота, если не отобьёмся, то и артефакты с Героями нам будут не нужны. Да я сам предпочту погибнуть в бою, чем оказаться на алтаре их долбанных богов. У остальных только кожаные куртки, которые не самая хорошая защита. Есть ещё недоделанный "скорпион" у Ильи, ему с ним стоит поторопиться.

— Слышал? — староста посмотрел на главного поселкового мастера.

— Да понял уже, понял, что мне десять раз повторять, — буркнул тот. — Через два дня закончу, потом пристрелять только останется и наготовить стрел.

— Точно, стрелы! — воскликнул Колька и хлопнул себя по коленям. — У нас их совсем мало. Болтов двести всего-навсего на все арбалеты.

— Тихон? — на этот раз староста взглянул на меня.

— Начну клепать прямо сейчас.

— Начни, начни, — закивал головой Колька. — У нас будущая схватка будет больше дальним боем, в рукопашной мы не выстоим.

— Ты же сам сказал про крестьян в армии барона, — напомнил ему Макаров. — Что, мы с ними не справимся?

— Если их там окажется сотни две, то нет, они нас массой задавят попросту. Будь бы у нас ещё хорошая броня, то шанс выстоять имелся бы. Пока те ковыряли доспехи, мы бы их по одному чикали своими пырялами. На будущее, стоит озаботиться этим и вообще десятка три солдат из нас выбрать, которые станут с утра и до вечера тренироваться только в воинском деле.

— До будущего ещё дожить надо, — ответил ему Иван Андреевич, потом спросил. — Ещё какие-нибудь предложения и замечания будут?

— Будут, — сказала Седова, которая с момента своего первого предложения больше рот не раскрывала и только слушала нас. — Стоит озаботиться ловушками вокруг холма, рвом у частокола, где удобнее всего штурмовать стены и подвезти таран.

— Молодец, хорошую мысль подсказала, — похвалил женщину староста. — Вот только справимся ли? Времени совсем мало, часть народа будет нести караульную службу, другие помогать в кузнице.

— Глубокие ямы копать не стоит. Так и заметность выше, и сил много потратим, достаточно ямки по колено с колом внизу. Враг сломает ногу или проткнёт её, чтобы ни случилось, он воевать уже не сможет. Против конницы стоит наготовить чеснока...

— Знаю, что это такое! — воскликнул Стрельцов и тут же смешался. — Извини, Вер, не сдержался, продолжай.

— Уже всё, закончила.

— Коль, держал бы ты язык за зубами, — выговорил ему староста. — Вер, продолжай, не обращай внимания на него. Сейчас не обижаться нужно, а вместе думать, как защитить посёлок.

— Я и, правда — всё. Больше ничего не знаю, — ответила женщина.

— С раненой что?

— Тяжелое ранение в живот, но вроде бы органы не задеты. Если заражение не начнётся, то скоро поправится.

— Ну, всё, так всё, по рабочим местам пошли, — скомандовал Макаров и первым встал с лавки.

* * *

Староста, как в воду глядел, когда озвучивал сроки появления врагов. Первых противников, несколько всадников, часовые с вышек заметили вечером одиннадцатого дня, после побега охотников. А утром следующего дня, около десяти часов, показалось основное войско барона.

— В субботу, пятого апреля, передовые рассмотрели идущих немцев тёмный строй, — пробормотал я, вглядываясь сквозь подзорную трубу в колонну людей, лошадей и повозок в километре от посёлка.

— Что ты там бубнишь? — поинтересовался Стрельцов, приплясывающий рядом от нервного перевозбуждения.

— Да так... из старой поэмы строчки, про битву Невского, с немецкими рыцарями на Чудском озере.

— А-а, Ледовое побоище или битва, так? В школе учил отрывок, но забыл, пока ты не напомнил.

— Побоище, — поправил я его. — М-да, а их многовато и самое поганое, что там десятка два всадников в доспехах гарцует.

— Дай взгляну, — потянулся собеседник к трубе, но я выставил локоть, отгораживаясь от его загребущих рук. — Потом, я попробую посчитать.

Через пару минут рядом с нами оказался Макаров.

— Млин, сколько же их тут? — охнул он, глядя на вереницу людей, животных и повозок, вытягивающихся из-за дальнего холма и ползущих в нашу сторону.

— Уже, примерно, две сотни человек вместе с всадниками. Думаю, это некий вариант рыцарей местных или аристократов, вроде шевалье или шляхты. Одеты все по-разному, кто в кольчуге, кто в бригантину или что-то похожее, пятеро в чём-то вроде полного доспеха... ан нет, это какая-то штука, вроде рейтарского доспеха. Все всадники с пиками и мечами, лошади тоже в чём-то вроде доспеха в передней части, намордник, нагрудник на них, — перечислял я внешний вид врагов. — Пехота закончилась, всего двести с лишним... блин!

— Что?!

— Ещё лезут... пехота с палками, что ли? Не пойму.

— Дай сюда, — Макаров почти выхватил подзорную трубу. — Действительно, ерунда какая-то. Доспехов нет, куртки да штаны вместо брони, какие-то прутики на плече и в руках несут. Может, монахи местного Шаолиня с посохами, типа, вера не позволяет кровь проливать, и потому глушат посохами? Точно брони нет, штаны, башмаки или чуни, рубашки, жилетки кожаные и тряпочные. Мы таких насквозь будем дырявить из арбалетов.

— Так они прям и позволили себя дырявить, — покачал головой Колька.

— С этими монахами три телеги с бочками и ящиками едут, — сообщил Макаров. — Так, это, видать, командование местное. Три кареты, фургон... ещё фургон поменьше... пятёрка конников, прям павлины, да и только, разрядились-то.

Яркие, чуть ли не горящие золотом, алыми и серебряными цветами одежды с плащами были заметны даже невооружённым взглядом с нашей позиции.

— Прям не на войну, а на бал приехали, — скрипнул зубами Стрельцов. — Ничего, мы вам покажем, где раки зимуют, так, Тихон? Ведь мы русские!

— Русские, русские, — вместо меня ответил староста. — Вот только у русских, у всех, по калашу зарыто на огороде и в клумбе под балконом, а где наши калаши, а? Хотя бы порох... да ладно, селитру бы нам синтезировал и уже неплохо вышло бы.

— Это не от меня зависит. Я не могу выбирать, в каком направлении двигаться. Может, тут нужно всех попаданцев-руммов собрать в одном месте, чтобы мне позволили синтезировать селитру или сразу порох. И вообще, я слышал, что селитру раньше добывали даже в навозе, в хлевах, так почему бы и нам так не сделать?

— Ты много тут навоза видишь?

Пока болтали, вся вражеская армия показалась нам на глаза. По всей видимости, нацелились они на холм, примерно в полукилометре от нашего.

— Ты смотри, встали там, где у наших скорпионов крайняя дистанция полёта заканчивается, — покачал головой староста.

— И чего такого? — удивился Стрельцов. — Им те шпионы всё рассказали, думал, они не обратят внимания на такое оружие?

— Я думал, но надеялся, что охотнички просто так смылись, от страха, когда у нас половина боеспособных мужчин погибли и уплыли, — признался староста. — Готовился к одному, но надеялся на другое... эх, чего уж теперь. Теперь они знают про наше оружие, доспехи, число бойцов.

— Вань, ты смело дели их рассказы пополам. Тут не принято женщин ставить в строй, сам видел, как пираты к ним относились, я тебе переводил слова одного из них. Думаю, охотники, если и рассказали своему барону про тренировки наших дам, то сам аристократишка их в расчёт не принял, так что, для них, у нас всего лишь четырнадцать бойцов, а в реальности все тридцать четыре... тридцать три, то есть, — поправился я, убрав из списка охранницу, которая умерла несколько дней назад от заражения. — Как минимум, один раз выстрелить они смогут, а это тридцать стрел, которые при плотном строе, каждая найдет свою цель.

— Или одну цель несколько стрел, — скривился Колька, который лучше меня знал возможности подчинённых, с которыми все последние дни проводились усиленные тренировки.

— А мы на что? Поможем довести количество убитых врагов до ровного счёта.

Аборигенов заперли в землянках, предупредив, что если увидим их во время боя за пределами жилья, то тут же убьём без скидок на пол и возраст. После поступка их земляков никто не собирался больше доверять им. Хотелось бы поставить часовых рядом с дверью, но народу не хватало, все стояли на стенах с оружием в руках.

Враги обустраивались несколько часов.

На холме появились пять шатров один другого красочнее, десятки серых палаток, вдоль холма пошли пешие патрули. Наверное, боятся, что подкрадёмся и убьём командиров из дальнобойных арбалетов, о возможностях которых шпионы имели представление.

Около трёх часов после полудня, в нашу сторону помчался всадник с пикой, на острие которой моталась белая тряпка.

— Парламентёр? — хмыкнул Макаров. — Не стреляйте, пусть подъедет.

Всадник, словно, знал, что его пропустят или просто был настолько уверен в своём превосходстве и считал нас жалкими, что ни разу не замедлился. Так и подлетел к воротам, подняв коня прямо у стены на дыбки. На своё счастье, он выбрал натоптанную стёжку, что тянулась от ворот к подножию холма, благополучно миновав все ловушки.

— Эй, вы! Живо открыли ворота и впустили меня! — крикнул он.

— Он на русском говорит? — искренне удивился Колька.

— Амулет, — ответил ему староста. — Наверное, амулет. Когда бы ему выучить наш язык?

— Вы в уши навоза набили?!

— Мы тебя отсюда отлично слышим! — крикнул ему Макаров. — Чего хотел?

— Смерд, как ты смеешь разговаривать с рыцарем?! Назовись!

— Наглый, как обезьяна. Так бы и всадил ему стрелу в лоб, — пробурчал Макаров. — Я староста этого посёлка, Макаров Иван Андреевич! А теперь представься сам.

— Я рыцарь Аранас Лобр из славного рода Лобров! — гордо выкрикнул он. — Направлен к вашему правителю сообщить, что барон Тироб Борляй желает видеть всех вас через час у подножия холма без оружия и на коленях. Тогда он явит вам милость и не станет всех отправлять на алтарь богам.

— Передай своему хозяину, что...

— Он мне не хозяин! Лишь договор найма на военную службу нас связывает! — прервал его рыцарь. — Запомни, смерд, у рыцарей нет хозяев!

— Если помчался по его повелению, то ты слуга, а он хозяин. Это везде так и роли не играет, кому именно приказывает барон: слуге вылить ночной горшок или рыцарю отвезти приказ. Слуга и хозяин, и только.

— Ты!.. — абориген ударил плетью лошадь по крупу так, что та заржала от боли и буквально затанцевала на месте. — Ты отказываешься принять милость барона?

— Твоего хозяина? Конечно, отказываюсь. Когда у него такие нерадивые слуги, что нормально не могут доставить послание, то мне страшно думать, что за милость у него может быть проявлена к новым вассалам.

Рыцарь перехватил пику, нацелился между зубцов частокола, но в ответ оттуда на него уставились три арбалета с наложенными стрелами.

— Барон сказал, что готов лично встретиться с вашим правителем, но только с ним и его магами, так называемыми Героями. Вот вам переговорные амулеты, чтобы вы все могли с ним и его спутниками говорить и понимать, — процедил он сквозь зубы, когда надоело сверлить злобным взглядом стрелков, рыцарь достал из небольшой сумки возле луки седла связку знакомых амулетов и бросил на землю. — Через два часа у подножия холма. Может быть, он примет вас всех на службу... смерд!

Рыцарь пришпорил лошадь, гикнул и умчался прочь.

— Что думаешь? Разбирать завал? — поинтересовался у Макарова Илья.

— Ещё чего, — нахмурился тот. — Так достанем. Скажи, пусть палкой какой подцепят аккуратно и принесут сюда.

В связке, которую вытащили через частокол с помощью тонкой жерди с куском согнутой проволоки, лежали три амулета в виде трёхлучевой звезды на выпуклом диске.

— Прямо реклама мерседеса, — хмыкнул Илья, когда увидел волшебные предметы. — Как делить будем?

— Не знаю. Думаю, что вообще не стоит их надевать, — Макаров держал амулеты за шнурки чуть в стороне от тела, — мало ли какую гадость в мозг сунут. Мы же в магии не понимаем ничего.

— У Тихона амулет нормально работает.

— У Тихона совсем другой, ты видел? А тут три луча всего, вместо восьми. М-да, и хочется. И колется...

— И мама не велит, — подхватил Колька и предложил. — Давай один из нас оденет амулет, и посмотрим, что произойдёт?

— Только не ты, — тут же сказал староста, чуть подумал и крикнул бойцам внизу, под стеной. — Эй, приведите одного из аборигенов из землянки!

— Хочешь проверить, что будет?

— Хочу. Пусть зарабатывают доверие.

Через пять минут рядом с нами стоял насмерть перепуганный знакомый крестьянин, с труднопроизносимым именем.

— Держи, — Макаров вручил ему амулет. — Надевай.

— Господин, я...

— Живо! — рявкнул на него вместо Андреича кузнец.

Тот вздрогнул, взял дрожащей рукой амулет, тут же уронил его, наклонился, подобрал и уставился на старосту круглыми и бесцветными от ужаса глазами.

— Надевай или я тебе в живот воткну вот этот кинжал, — Макаров вытянул из ножен клинок и приставил острие к животу крестьянина. — Тихон, он тебя понимает, ты всё переводишь?

— Понимает и перевожу, — кивнул я.

Наконец, абориген медленно поднял шнурок вверх и с зажмуренными глазами надел на шею амулет, после этого осел на ногах и упал бы, не подхвати его бойцы, стоящие рядом.

— Эй, эй! — кузнец отвесил пару оплеух крестьянину. — Что с тобой?

— Блин, неужели гадость подсунули? — охнул Колька.

— Да не, вроде очухался, — успокоил его кузнец, который смог добиться от аборигена осмысленного выражения в глазах. — Эй ты, понимаешь меня?

— Да, господин, — пролепетал он.

— Точно понимаешь? Как себя чувствуешь?

— Плохо, господин... то есть, понимаю хорошо. Мне плохо. Можно я пойду в землянку?

— Да он ссыт просто, — сказал Стрельцов и неожиданно для всех взял амулет и надел на себя. — Ну-ка, снял амулет и потом слушай меня.

Эту команду крестьянин выполнил с завидной скоростью.

— Сейчас меня понимаешь?

— Да, господин.

— Что и требовалось доказать, — сказал Колька, повернувшись к нам, опешившим от его поступка и до сих пор находящихся в ступоре. — Безопасные амулетики, можно носить.

— Да ты... — заревел от ярости Макаров, — да тебя...

— Всё ж нормально!

— Снимай, — потребовал староста. — Немедленно.

— Так ведь...

— Снимай, млин!!! — зарычал мужчина и поднёс внушительный кулак к носу Героя.

Вздохнув, тот стянул с шеи амулет и вручил его старосте, который мог взглядом сейчас сжечь проштрафившегося воеводу без следа, будь у него магический дар.

— Никто эти амулеты не наденет, ясно? Для встречи нам хватит и Тихона, он всё переведёт.

— Опять чуйка? — сказал Илья.

— Она самая, — подтвердил мрачный староста.

После ухода гонца барона и дебатов по амулетам, начались новые прения — кто пойдёт на встречу с местным представителем дворянства. То, что там должен быть староста — это признали все. Со скрипом, но признали, потом кое-как Кольке удалось пропихнуть себя, давя на то, что в ближнем бою он справится даже с парой земных рыцарей в глухой броне и со стальными щитами, а с вояками вроде посланца барона, так и с пятком за раз. Меня изначально посчитали за переводчика, и я должен был идти в обязательном порядке, но уже перед самым выходом планы поменялись.

— Тихон, ты остаёшься, — неожиданно заявил мне Макаров.

— Чего?!

— Того, вместо тебя пойдёт Радзиховский.

— И как вы собираетесь разговаривать с местными?

— Я надену амулет.

— Но... — хотел я возразить, но был перебит Стрельцовым.

— Тихон, ты только не обижайся, но случись заварушка и среди нас окажется слабое звено — ты. Одно дело стрелять из кустов из арбалета, и совсем другое — в рукопашной схватиться. Когда другие тренировались, ты в это время сидел у артефакта. И потом... я тут подумал, а что, если нас в осаду возьмут? Без меня и Макарова посёлок может кое-как протянуть и отбиться, а вот кто станет клепать наконечники для стрел, оружие взамен поломанного, доспехи, вместо испорченных?

— Так это твоя идея?

— Моя, — не стал скрывать тот.

— Знаешь, кто ты?

— Так, стоп, — вмешался Макаров, — решение тут я принимаю, ясно? И я решил, что ты, Тихон, останешься здесь. Тем более, лучше чем ты, у нас никто не пользуется арбалетом. Будешь прикрывать, случись чего.

— Как? До подножия холма арбалет хоть и добьёт, но выстрел будет в молоко! Только чудом и можно будет попасть, да и не пробьёт стрела доспехи, даже при попадании.

— Хоть напугает.

Так и ушли втроём, оставив меня на стене. Не то, чтобы так рвался совершить героический подвиг, показать себя или был адреналиновым наркоманом вроде Стрельцова, который без риска для жизни, уже не мог существовать, но понятие — долг, для меня было не пустым звуком. Я мог без риска пользоваться своим амулетом, мог и должен был стать переводчиком. Но за меня решили другие. Передать амулет Макарову, чтобы он не рисковал, пользуясь вражеским подарком, я в суматохе перед неминуемым боем просто-напросто не додумался, впрочем, как и все остальные.

Нашим посланцам пришлось ждать баронских переговорщиков почти полчаса. Только когда Макаров с парнями развернулся спиной к вражескому лагерю и стали подниматься по холму обратно в сторону посёлка, в лагере противника затрубили рожки, и выскочили пять всадников в расфуфыренных одеждах.

— Вот же, падлы, что творят-то? — зашипел не хуже рассерженного кота стрелок у "скорпиона".

Со стороны казалось, что конники собираются стоптать наших земляков, но метров за тридцать троё отстали и замерли на месте, и к землянам подлетела лишь парочка. Один из них явно был магом, если знакомый короткий плащ относится к знаковой, цеховой, части одежды.

Говорили недолго, буквально пять минут, а потом... Макаров вдруг упал, Колька с двух рук метнул свои кинжалы, сбивая с сёдел мага и его спутника, а Радзиховский разрядил арбалет в сторону всадников, после чего повернулся к ним спиной и чесанул во все лопатки вверх по холму. Несколькими секундами позже к нему присоединился Стрельцов, задержавшийся, чтобы вернуть свои артефактные клинки.

С холма, где расположился вражеский лагерь, слетели ещё десять всадников, в самом лагере воцарилась суета, десятки людей забегали, сбивались в отряды, которые пошли следом за кавалерией.

Тадах!

Громко лязгнул "скорпион", отправляя стрелу во врагов. К сожалению, двигались те слишком быстро, и стрелок поторопился, не выбрал упреждение и только зря потратил снаряд.

— Мазила! Лучше старайся! — прикрикнул я на него.

Стрельцов с Радзиховским запетляли среди мелких ловушек, которыми был усеян ближний склон нашего холма со стороны противника.

Нагонявшие их всадники, на странный бег землян не обратили внимания, в азарте позабыли обо всём, видели лишь спины бегущих и мечтали нанизать на пику, стоптать копытами скакунов. И поплатились.

Сначала у одного лошадь угодила в ямку ногой и полетела кубарем на землю, подминая под себя всадника, потом вторая провалилась в другую ловушку, но тут седоку больше повезло — животное повредило заднюю ногу и лишь споткнулось и присело на зад. Третья лошадь уцелела, но вот всадник... стрела из "скорпиона" вошла тому в грудь и выбила из седла, как шар сшибает кеглю на дорожке кегельбана.

Мчащиеся на помощь рыцари мгновенно придержали бег скакунов при виде такой картины. До меня донеслись их крики, слов не разобрал, но догадаться, что сыплют проклятиями и обещают самые страшные кары за такую подлость, было не сложно.

К моменту, когда на склон нашего холма взошли пехотинцы, Стрельцов и Радзиховский уже оказались под защитой частокола.

— Что случилось?

— Что с Макаровым?

Защитники посёлка набросились с вопросами на парней, а те даже не могли произнести слова. Только тяжело дышали и стирали дрожащими руками пот с лица.

— Попить... — наконец, смог выдавить Колька. Ему тут же вручили фляжку из дикой тыквы-горлянки с водой.

— Прав был Иван Андреевич — с секретом оказались амулеты, — сообщил Герой, как только напился и смог привести дыхание в норму. — Там маг был и баронет, старший сын барона. Сначала нам предложили сдаться без боя, пообещали хорошую жизнь всем, Макарову должность старосты в одной из деревень возле города, Героям службу в дружине. Тебе, Тихон, звание лейтенанта гвардии, дом в городе, слуг и наложниц в обмен на изготовление стали и золота...

— Золото? Рехнулись, что ли? — удивился я.

— Может, и рехнулись или им шпионы не так сообщили про твой артефакт. Ну, их Макаров и послал, сообщив, что сталь они могут получить через несколько минут, если не испугаются подойти к частоколу, а за золото сначала пусть побудут месяц в услужении. Тут маг гаденько улыбнулся, рукой взмахнул и у Андреича из-под панциря на груди рядом с горлом фонтан крови вылетел. Я так сразу и подумал, что амулет взорвался. А дальше вы сами всё видели...

— Они уже близко! — громкий крик со стены прервал рассказ Кольки и заставил всех собравшихся возле него разбежаться по своим местам на стенах.

Пехота подошла уже на двести метров к стенам, ещё немного, и начнётся полоса ловушек. Причём, ловушек как раз против пеших противников: сотни мелких ямок, напичканных заточенными и обожженными в огне для лучшей прочности кольями. Кто-то из землян вспомнил про вьетнамские ловушки с досками с набитыми в них гвоздями и колышками из прочной древесины. Ямка небольшая и состоит из двух — пошире и поуже, последняя точно под размер ноги. Верх ловушки маскировался травой и ветками, на дно первой ямки клались две дощечки так, чтобы их края соприкасались и шли точно по центру второй лунки. Стоило неосторожному человеку в неё провалиться, как гвозди и колышки превращали ноги от стопы до икры, иногда и выше, в кровавое порванное мясо. Таким ям было сделано очень много, в копке принимали участие даже аборигены из нашего посёлка под присмотром арбалетчиков, так как нам не хватало рабочих рук.

Несколько ям поглубже, так называемые волчьи, мы сделали неподалёку от частокола, опоясав ими три стороны стены, четвёртая ещё раньше была закрыта заточенными и вбитыми в землю кольями, деревянными рогатками и брёвнами с толстыми суками, которые обрубали в метре от ствола и заостряли.

— Стрельнуть? — нервно спросил стрелок "скорпиона". — Они толпой идут, тут даже целиться не нужно.

— Командиров видишь? — спросил я.

— Ага, только не попаду, они за спинами пехоты прут, гады.

— Вот как поймёшь, что они у тебя в прицеле, тогда и стреляй, а просто так снаряды не переводи, — дал я ему указания, и сам прицелился в плотную шеренгу копьеносцев, прикрывающихся щитами.

Момент, когда во вражеском строе образовалась прореха, я дождался уже скоро. Один из солдат на левом фланге вдруг рухнул на землю, раскрыв следующих за ним товарищей, а его соседи от испуга и неожиданности дёрнулись в стороны, расширяя брешь и создавая панику. Дистанция около полтораста метров, предельная даже для моего оружия, но если стрелять в толпу, то...

— А ловите гостинчик, — прошептал и спустил тетиву. Стрела в одно мгновение исчезла из виду и ударила в прореху. Попал или нет — не разобрал, так как буквально через секунду брешь закрыли соседние солдаты.

Впрочем, ненадолго.

Уже через минуту в ловушки попали сразу два врага — в центре и опять на левом фланге строя.

В одной из прорех показался кто-то из командиров, и тут же рядом лязгнули плечи "скорпиона", посылая тяжёлую стрелу в шеренгу врагов.

— Есть! Попал! — радостно закричал стрелок и тут же принялся с напарником лихорадочно крутить рычаги взвода оружия.

В центре строй сломался, и часть пехотинцев оказалась не прикрыта щитами, за что тут же и поплатились: сначала щёлкнул мой арбалет, потом неподалёку на стене дважды сработали дальнобойные арбалеты поселковых снайперов, которым за выдающиеся заслуги вручили оружие, сработанное по образцу моего.

— Да! — взревели стрелки на стенах, когда сразу двое врагов упали на землю, добавив сумятицы и паники.

Тадах!

"Скорпион" опять сработал, и я успел заметить, как покатился по склону вниз один из хорошо экипированных вояк, десятник, возможно, или ветеран, который обходится барону намного дороже спешно призванного под знамёна крестьянина.

Восстановление строя стоило врагам ещё одного убитого.

Вновь стена щитов закрыла людей от наших стрел, но опять это продолжалось не долго. В сотне метров от частокола сразу два или три противника провалились в ловушки и принялись надрывать горло в истошных криках боли.

Это стало последней каплей, которая окончательно смыла всю храбрость и боевой дух врагов. Строй распался, и началось безудержное бегство. Многие бросали тяжёлые копья и щиты, чтобы было легче бежать.

— Командиров и ветеранов выцеливать! Стрелять по тем, кто не бросил оружие! — перекрывая радостные крики и улюлюканье своих и вой врагов заорал Стрельцов. — Только по ним бить!

Что ж, вполне логично, чем меньше будет тех, кто сможет повести в следующий бой солдат, тем нам лучше. И ещё лучше, если тот, кого охватила паника сейчас, да такая, что в голове только мысль о спасении и оружие отброшено далеко в сторону, вновь встанет в строй при следующем штурме. А тот, кто смог сохранить рассудок и отступил не по зову трусливой души, а лишь не видя смысла в одиночку штурмовать вражеские укрепления, должен сейчас остаться на склоне холма со стрелой в спине.

Одного такого я выбрал для себя. Это был взрослый мужчина, невысокого роста, но крепкий, кряжистый, как про таких говорят. Одетый в добротную чистую куртку, штаны, высокие кожаные коричневые сапоги, или чёрные, просто пыль их густо запорошила. Копьё и прямоугольный дощатый щит он не бросил, бежал ровно, не сталкивался со своими товарищами, высматривал ловушки под ногами.

Арбалет дёрнулся, щёлкнула тетива, и оперённая смерть с гранёным носиком ударила противника в поясницу.

Больше я не стрелял, так как за время, что взводил арбалет, враги успели спуститься с холма и вышли из зоны обстрела.

— Как мы их, а? — радостно прокричал стрелок "скорпиона" и тут же проревел. — Гип-гип ура! Гип-гип ура!

— Гип-гип ура!!!

Эхо радостного клича пронеслось между холмами и затерялось вдалеке.

На склоне холма, после отступления врагов, мы насчитали четырнадцать неподвижных, и корчащихся от боли в ранах, тел.

* * *

До темноты баронская армия предприняла ещё одну попытку штурма. На этот раз на нас пошёл строй из всех солдат, которых привёл с собой враг. Полторы сотни копьеносцев, вставшие в три шеренги, закрывающиеся щитами спереди и сверху, и три десятка тех вояк, которых мы приняли за монахов с посохами. Оказалось, что палки, что они носили при себе, были ростовыми луками, вроде пресловутых и разрекламированных Голливудом длинных английских луков из тиса. Со снятой тетивой они издалека казались короткими шестами с утончавшимися концами.

Вот их обстрела, мы боялись больше всего. Огромную роль, тут сыграли чёртовы голливудские режиссеры, которые из гнутой палки с верёвкой создали в мозгах людей образ "вундервафли".

— Не бояться! — кричали те, кто постарше и с боевым характером, подбадривая своих товарищей менее сильных духом, — не ссым! Ничего они нам не сделают своими луками! У вас стены, доспехи и щиты! Ни одна стрела не сможет пробить бревно или две доски, это вам не арбалетный болт!

Рядом с расчётом "скорпиона стояли трое бойцов с огромными щитами, которыми они должны были прикрывать от вражеских стрел стрелков тяжёлой боевой машины.

— Бейте по готовности, — инструктировал их Колька. — Не смотрите командиров, сразу лупите в первый ряд по щитам, как те пересекут линию гарантированного поражения. Арбалетчики, а вы не теряйтесь и сразу, как появиться брешь, лупите в неё.

А это он уже мне и моим коллегам по дальней и снайперской стрельбе. Всех владельцев мощных блочных арбалетов собрали в одном месте — радом с боевой машиной.

Первым начал сражение "скорпион", выбив из рядов наступающего врага щитоносца в центре строя. Полуторакилограммовая стрела из "скорпиона" даже не заметила препятствия в виде деревянной защиты и пробила человека вместе со щитом, потом швырнула его вглубь строя, создав панику и превратив середину строя в толпу. Даже пожалел, что наши арбалет не могут бить на такую дистанцию, а то мы бы пополнили количество "груза 200" местным.

Баронская дружина наступала медленно, высматривая ловушки и старательно сбивая щиты в стену, чтобы прикрыться от наших болтов. Основная масса, явно была из ополчения, пушечное мясо, которое набрали для массовки. И вот они-то сейчас, и тормозили всё наступление.

"Скорпион" успел выстрелить ещё дважды, и только потом враг нанёс ответный удар. Примерно в ста пятидесяти метрах лучники остановились и растянулись в жидкую цепочку за спинами основного строя. Каждый воткнул в землю несколько длинных стрел перед собой, одну наложили на тетиву и вскинули оружие вверх.

— Щиты вверх! — закричал Колька. — Берегись стрел!

Командовал вражескими лучниками один из дворян из конного отряда, которому так и не удалось сразиться с нами. По его команде стрелки пустили стрелы навесом в нашу сторону и тут же наложили новые из тех, что были воткнуты в землю.

Почти тут же разрядился "скорпион", проломив в очередной раз строй врага. Через секунду нам на головы упали длинные оперённые посланники смерти.

Опасен или нет обстрел из длинных луков?

Честно, я затрудняюсь сказать. Всего две стрелы упали на десятиметровом участке стены, где стоял я. И ни одна из них даже не попала в щиты, которыми мы прикрылись.

Вот будь лучников не три десятка, а две сотни, как пехотинцев, вот тогда эффект от стрельбы по площадям появился бы. Пока думал, ещё несколько стрел свистнули над головой, уносясь в глубину посёлка, и лишь одна ткнулась в самый кончик заострённого бревна частокола в метре от меня.

— Не спите! — крикнул нам стрелок "скорпиона", — до них уже около ста метров, вы можете стрелять! Я сейчас в правый фланг ударю, там пара командиров маячит!

От удара, считай в упор при такой-то дистанции, тяжёлой стрелы невезучего пехотинца унесло вглубь строя, который немедленно сломался. В образовавшуюся брешь влетели ещё три стрелы калибром поменьше, но дел они натворили немало. Пока десятники и ветераны наводили порядок, я успел ещё раз перезарядиться и всадить стрелу буквально в последний момент, как щиты снова сомкнулись в одну стену. Два моих товарища опоздали на мгновение, и их болты ударили в щиты, глубоко уйдя в дерево.

Враги прошли двадцать метров, и опять их строй был разорван тяжёлым жалом "скорпиона", и вновь унеслись наши стрелы в прореху, жаля человеческие тела, неся смерть, увечья и страх.

— Блин, сюда бы сейчас две картечницы древних — вот бы им показали! Или одну двустволку с девятимиллиметровой картечью и жаканами! — мечтательно протянул один из бойцов, прикрывающих расчёт боевой машины. — Или гранаты, пусть хоть с чёрным порохом, но этим гадам хватило бы!

— Мечтать не вредно. Ты не в мой адрес, случайно? — спросил я у парня, одновременно крутя ручку на арбалете.

— Да ты что? Конечно, нет! Так, к слову пришлось.

Чем ближе подходили враги, тем сильнее нас всех била нервная дрожь. Несмотря на всю меткость и эффективность нашего обстрела, количество врагов оставалось угрожающим. Это всё равно, что бросать кирпичи в надвигающуюся волну паводка и надеяться, что вода остановит свой бег. Весь эффект нашего обстрела был в том, что между двигающимся строем пехоты и неподвижных лучников остались лежать чуть больше десяти человек.

Когда до врагов осталось метров шестьдесят, я начал посылать стрелу за стрелой, не дожидаясь "скорпиона" и получалось у меня неплохо. Обычный человек прошагает это расстояние за минуту-полторы, строй врагов двигался не меньше четырёх. Десять выстрелов, семь попаданий между щитами — семь раненых и убитых. Рядом не отставали от меня прочие снайперы, которые слали стрелу за стрелой в любой зазор между стеной щитов. Когда враги приблизились на пятнадцать метров, за ними лежали не меньше двадцати человек с нашими снарядами в телах.

— Ждать! Не стрелять! — я краем уха слышал крики Стрельцова, который грозил карами небесными всем тем, кто разряжал своё оружие по щитам без команды. Простые арбалеты с "козьей ногой" и поясными крюками, не могли соперничать с нашими. Разве только, в плане скорости перезарядки превосходили. И потому все арбалетчики ждали, когда строй врага разрушится и появится шанс пустить короткий железный болт в тело, прикрытое кожаным доспехом.

— А-а-а!!!

В пятнадцати метрах от частокола, шеренги, наконец-то, развалились и с бешеным воем пехотинцы бросились к стенам. Неприятно удивило наличие несколько лестниц, которые до этой поры, врагам удавалось скрывать от наших глаз.

— А-а-а... о-о-о... ы-ы-ы!!!

Тональность боевого клича сменилась, когда не меньше пятнадцати человек рухнули в длинную узкую траншею, прикрытую хворостом, пылью и травой, у которой дно было заполнено полуметровыми острыми деревянными кольями.

— Огонь! — заревел Колька. — Пли!

Обе команды пришли к нам из того времени, когда началось шествие огнестрельного оружия и всяческие луки и арбалеты почти полностью отошли от дел, но для моих современников они были понятны и привычны. Им плевать было, что по команде "огонь" в некоторых армиях в древности, солдат должен был запалить фитиль и вставить тот в крепёж на аркебузе.

Двадцать арбалетов разрядились почти в упор по застывшим на месте пехотинцам, которых ошеломила быстрая расправа с полутора десятком их товарищей. Двадцать толстых железных болтов с гранёными наконечниками, пущенные стальными плечами и со стальной тетивой. От них не спас бы и латный рыцарский панцирь, что говорить про кожаные доспехи, редкие кольчуги и стальную чешую?

Большинство стреляли абы как, лишь бы стрела оказалась во враге. Поэтому, кое в ком из баронских служак оказалось два и даже три болта. Лишь я со своей командой целился в десятников, при этом, не забывая разбирать цели. Сразу три вражеских младших командира были убиты нами, ещё пару сразили остальные арбалетчики, одна стрела нашла какого-то расфуфыренного типа в блестящей кирасе и остроконечном шлеме с нащёчниками и куском то ли, меха, то ли, пучка рыжих нитей на острие купола.

Половина первой шеренги строя буквально испарилась после этого залпа. Вместе с упавшими в яму, у врагов выбыло из сражения не менее четырёх десятков солдат за несколько секунд.

— Заряжай! Живей, живей! — подгонял Колька, хотя народ, даже женщины, рвали жилы, чтобы приготовить арбалеты к бою.

— Попробую достать того хмыря, который лучниками командует, — услышал я бормотание "скорпионщика", который водил длинным телом боевой машины, целясь в дворянчика.

Щёлк! Щёлк! Щёлк!..

Арбалеты ударили вразнобой, каждый стрелял по готовности, но зато и эффективность выросла. Почти каждая стрела нашла свою цель, больше пятнадцати врагов рухнули на землю и почти все они были сражены наповал.

И вновь противник дрогнул, показал спину и бросился в бегство. На этот раз оружие кинули немногие.

— Отбились, славатебегосподи, — скороговоркой произнёс кто-то из бойцов. — Чёрт, сколько же мы их накрошили?!

Холм перед частоколом был усеян телами. Я насчитал шестьдесят восемь человек, большая часть которых была убита. Зато те немногие раненые, что имелись, кричали и молили о помощи всю армию барона.

— С этими, что будем делать? — спросил я Кольку. — Орут, блин, на нервы действуют.

— Ничего. Пусть свои о них заботятся, а я рисковать не собираюсь и никого не отправлю за ними.

— А языка взять?

Герой задумался и потом кивнул:

— Идея. Пойду, распоряжусь, чтобы подобрали кого поцелее и поближе к стенам.

Нашли.

Бедолаге пехотинцу арбалетная стрела вошла между пальцев, разорвав ладонь пополам, и сделала из той чудовищную клешню. Вторая стрела пробила бедро и задела кость. Крови из аборигена вытекло изрядно, и он запросто мог бы скончаться от её потери, но повезло — попал на глаза нашей команде, отправленной за "языком".

Его перевязали, влили немного крепкого вина, настоя на особом корешке, который снижает боль, и допросили.

К сожалению, никаких подробностей узнать от пленника не смогли. У барона, в первой стычке погиб сын и один из двух магов, трое дворян и полтора десятка крестьян из ополчения, которое тот призвал из деревень. На чернь, аристократу было наплевать, а вот смерть сына и мага вызвала ярость, потому и погнал он основную часть войска на посёлок, приказав живьём захватить двоих руммов, что стали виновниками их смертей.

Всего в армии, было больше двадцати пяти десятков солдат всех родов, но меньше тридцати. Основа из пехоты, лучники из горожан, бывшие крестьяне, которые смогли доказать своим мастерством, что могут быть отличными воинами. За то, что они имели личный лук и запас стрел, постоянно тренировались и могли послать за минуту десять-одиннадцать стрел в мишень, они были лишены бремени большинства налогов. За это обязаны присутствовать в дружине барона, при любой военной угрозе или походе со своим оружием, снаряжением и небольшим запасом стрел. Прочее, включая и стрелы, которые для лучников с их площадной стрельбой, были самым расходуемым снаряжением, обеспечивал барон.

Конница, в количестве двух десятков и трёх человек, состояла из нищих дворян, которые рассчитывали пополнить свои карманы наградой от богов за жертвоприношение руммов.

Ещё после первого боя, ополчение из севров было напугано. Пугали их два фактора: чудовищный стреломёт, от которого нет защиты и Герой, который в одно мгновение убил мага и баронета, считавшегося хорошим воином. При этом, у каждого из покойников был защитный амулет, выдерживающий не менее пяти стрел или пару ударов секирой.

— Гордись, о тебе местные скоро начнут складывать легенды, вроде скандинавских мифов про мифического Гренделя, — сообщил я коллеге.

— Да ну их в жопу, — скривился тот. — Поскорей бы поняли, что им ничего не светит, и убрались к себе домой. Может быть, за ночь одумаются.

— Э-э, нет, — протянул Илья и покачал головой, — нельзя нам их отпускать, никак нельзя. Барон не успокоится ни за что, после смерти сына. Если не возьмёт посёлок завтра, то потом вернётся с ещё большей армией, магами и наёмниками, которые кормятся со своего меча и потому умеют им пользоваться на пять с плюсом и снесёт нас лица земли.

— А если мы его прикончим, то до нас доберётся кто-то другой из его родни, левый аристократ, который решит забрать ничейные земли или даже сам королёк наведается, узнав, что какие-то руммы вырезали дворянский род под корень, — сказала Седова. — Лучше, пусть бегут эти. Раз отбились, и второй раз отобьёмся.

— Умная ты женщина, Вера, но в войне не разбираешься совсем, — опять покачал головой кузнечный мастер. — Когда в деле замешана месть и честь, то их обладатель, страшнее всяких королей. Это мы про это забыли, привыкли кричать и стучать кулаками только на кухнях после бутылки водки, а сейчас оказались в том самом времени, когда люди серьёзно относятся к таким вещам.

— Мы в другом мире, забыл?

— Но время, похоже на наше средневековье! — повысил голос Илья. — Понимаешь ты это?

— Кричать на жену будешь, — холодно ответила ему женщина и ушла.

— Вот же бабы — чудные создания. Не понимают, не разбираются, но всё равно, будут учить и советовать, — скрипнул зубами кузнец, потом сплюнул под ноги. — Тьфу.

— Да забей ты на неё, пусть с народом возится. У неё хорошо получается быть жилеткой, — сказал Стрельцов. — Хотя, в чём-то она права. Если на нас пойдёт король, то не выдюжим. У него и магов побольше, и солдаты — не это крестьянское мясо.

— Коль, где король и где мы? — посмотрел на него Илья. — Пока он соберётся, мы уже тут крепость отгрохаем и... — тут он запнулся, о чём задумался и сказал. — Или под себя это баронство подгребём.

— Под себя? — рассмеялся Герой. — Шутишь?

— Не шучу. С чего-то надо начинать?! А простой посёлок — это наша деградация и, в итоге, смерть. Не выдержим мы конкуренции с местными, если сами не начнём насаждать своё.

— Так где-то же есть земли, где падшим богам поклоняются люди, а мы их протеже, как-никак. И ещё про царство руммов слухи ходят, — сказал я. — Может, туда рвануть? Накопить силушки, подучиться воевать и в путь?

— Вот так наугад? Где это...

Нашу беседу понемногу перерастающую в спор прервал один из бойцов со стены.

— Там... там! — он махал рукой за стену. — Макаров!

— Что?

— Кто?!

На стене я оказался одним из первых, в душе надеясь, что сейчас смогу увидеть нашего старосту — живого, пусть раненого, но живого. Что смог он доползти до посёлка, до этого притворившись мёртвым.

Всё оказалось гораздо хуже.

Аборигены взяли его тело, раздели, отрубили голову и вспороли живот, после чего насадили его на кол, рядом накололи голову. Оба кола со страшными навершиями поставили в двухстах метрах от частокола, ближе гады подобраться не решились.

— Мрази, — стиснул кулаки Илья. — Попадётся кто из этих палачей живьём — рядом посажу на солнышке сушиться.

И я был с ним солидарен:

— А я помогу тебе в этом.

По итогам сражения: у нас потерь не было, не считая лёгких ранений от глупых стрел, у противника — больше полусотни убитых и десятка два с лишним раненых, из них несколько дворян, маг и сын барона. Остался ещё один маг, больше дюжины дворянчиков и, разъяренный смертью сына и оплеухой, которую ему отвесили какие-то руммы, барон. Завтра он попытается устроить нам горячий денёк.

— Тихон, спускайся со стены! — крикнул кузнец. — И под навес топай, нужно кое-что обсудить.

Через несколько минут я был в крошечном коллективе совещателей-заговорщиков, решивших захватить этот мир, начав с одного баронства.

— Пора бы отдельное здание построить для планёрок, — сказал я, усаживаясь на чурбачок. — Местную администрацию. А то стыдно таким большим людям сидеть среди корешков, сена и таранки.

— Успеется, — отмахнулся Илья, — у нас не так часто совещания проводятся, что бы тратить ресурсы на такую ерунду.

— Итак? — я вопросительно посмотрел на кузнеца. — Хочешь провести выборы, кто станет у нас старшим?

— Тебя головой не били? — с искренним удивлением он посмотрел на меня.

— Хм, — смешался я. — Тогда что за сбор?

— Думать будем, как завтра отбиваться. Барон бросит все силы в бой: последний маг, все рыцари, все волшебные штучки, если такие у него имеются. Нам нужен ещё один "скорпион" и что-то ещё, что-то убойное.

— За ночь сделать скорпион? — удивился я и покачал головой. — Не думаю, что получится.

— У меня большая часть станка готова, нужны плечи и немного троса, плюс, болты для соединения. Остальное беру в свои руки. Только до темноты предоставь и тогда на рассвете я выставлю на стену ещё одну вундервафлю. То-то сюрприз для барона будет!

— Плечи и трос? До темноты? Один синтез займёт... а хотя... пусть мне притащат побольше железа трофейного, отправь прямо сейчас команду, чтобы мечи с топорами собрала, и наконечники поснимает копейные, — задумался я, потом кивнул. — Будет железо, и я смогу сделать всё нужное часа за четыре.

— И болты.

— Вместе с болтами.

— С этим разобрались, — обрадовался Илья, потом попросил Стрельцова. — Коль, скажи своим, чтобы немедленно отправились за трофеями. И стрелы соберут, которые по нам выпустили, там наконечники из железа.

— Ок, — кивнул тот и исчез.

— Теперь по убойному, Тихон. Скажи, что у тебя из веществ может синтезировать артефакт?

— Порох не может, даже селитру и серу, если ты об этом. У меня в хижине есть полный список, могу показать.

— Тащи, а я пойду кое-кого найду.

Под навесом вновь стало пусто, все разбежались на время, выполнять полученные и отданные указания.

Пришёл я вторым, чуть позже Кольки, через две минуты появился кузнец, с которым был молодой паренёк, выглядящий лет на восемнадцать.

— Знакомьтесь, это Игорь Максимов, — представил нам своего спутника Илья. — Он химик.

— Ну, не совсем химик, — возразил тот. — Я технолог на химической линии на заводе работаю... работал. Игорь...Игорь, — пожал он мою и Колькину руку.

— В техникуме учился?

— Учился, — подтвердил он, — но конкретно химию, нам преподавали мало. Только специализированные процессы, с которыми мы потом должны были сталкиваться.

— Это что за техникум такой? — удивился я. — Где?

— Бывшее ПТУ, потом подняли до ранга филиала московского института и назвали техникумом. Программу начали менять, но полностью не заменили, не успели. Я два года там отучился, перед тем, как на завод попасть. В следующем году мне ещё один курс предстояло закончить на вечернем отделении, чтобы...

— Про курсы потом, сейчас посмотри, что из этого нам может пригодиться в войне, — кузнец грубо оборвал парня и вопросительно посмотрел на меня, потом, получив от меня два листка с моими каракулями, вручил их ему. — Вот это, может синтезировать артефакт Тихона.

— Минут десять мне дайте, хорошо? — попросил химик.

— Хорошо, но постарайся не тянуть.

— Да я быстро. Только с почерком разберусь, а то тут как курица лапой... ой, простите, — парень покраснел и уткнулся лицом в листки.

Управился он гораздо быстрее и, судя по его счастливому лицу, в моём списке нашёл всё то, что необходимо.

— Вот эти пункты мне нужны. Железо, цинк и медь, если можно, то в виде мелкой фракции, то есть...

— Я знаю, что такое фракция, — оборвал я его пояснения. — И это всё?

— Посуду бы ещё стеклянную — длинную трубку, несколько пробирок, колбу или две, чашку.

— Длинную не получится, только по двадцать пять сантиметров куски. Могу сделать с пластмассовыми наконечниками, чтобы вставлять без зазоров.

— Не, — замотал он головой, — не нужен пластик... пластмассу неизвестно какую. Она реакцию даст при нагревании и прохождении паров. Просто сделать так, чтобы трубки вставлялись одна в другую поплотнее и всё. Дальше я сам.

— Сделаю.

Парень помялся, потом сказал:

— Ещё можно наделать горючей смеси. У нас есть немного скипидара, который мы выгнали из тех чурбачков хвойных, топлёный жир и вино пиратское. Если вино прогнать через дистиллятор, получить самогон градусов семьдесят и крепче, то потом из всего этого можно намешать горючую смесь. Танки не сожжёт, но у врагов их и нет, а дерево и одежда вспыхнет махом!

— Ещё бы нам дистиллятор найти, — вздохнул Колька. — Тихон и так будет занят до самого утра.

— Так это просто перегонный куб! Самогонный аппарат, то есть. Его я за час сделаю из посуды, только мне железная лента нужна длинная, пусть тонкая будет, всё равно, а ещё проволоки кусок метра два. Зато представьте, как будет этим гадам плохо, когда на их щиты жидкий огонь польётся?

— Прям так всех и спалило... — начал говорить Стрельцов и тут же был перебит Ильёй.

— Кто не загорится, тот в штаны наделает, — сказал он. — Молодец, Игорёк, просто молодчина. Только ты сам за всё не хватайся, на тебе, в первую очередь большой бадабум, ясно?

— Угу, — кивнул тот. — Я пока дистиллятором займусь, можно? Всё равно нужных веществ ещё нет.

— Давай, — дал добро кузнец и, когда паренёк исчез, сказал мне. — Принимайся за дело, Тихон. Сначала сделай ленту для аппарата, чую, он из неё хочет типа змеевика склепать. Жаль, что трубка у тебя не выходит пока, приходится изгаляться по всяческому. Потом начинай гнать цинк и... что там ещё?

— Медь с железом, мелкой фракцией.

— Вот, вот, занимайся.

— А скорпион?

— Потом, — скривился собеседник, словно у него разом половина зубов заболели.

То, что у Максимова химические опыты получились, сообщил громкий взрыв в той стороне посёлка, где он, при свете множества самодельных свечей и светильников, которые нас научили делать аборигены, возился с заказанными ингредиентами под открытым небом. До этого момента, среди землянок и хижин витал крепкий сивушный запах, который сопровождал перегонку пиратского алкоголя, коего у нас было около пятидесяти литров. Причём, чуть меньше половины, это была очень крепкая штука, чуть крепче водки, что-то около пятидесяти градусов спирта.

Я оказался на месте взрыва самым последним, когда уже все успели разобраться и успокоиться.

-... да немного обожгло и всё! Было бы у нас электричество нормальное и посуды химической побольше, то ничего бы не случилось, ну и спешка мешает, — объяснял сияющий, как полная луна Игорь, у которого на лице имелись красные пятна ожогов, а руки выглядели так, будто он их в горячую воду опустил.

— С руками что? — спросил его мастер.

— Прикрылся, когда кислота брызнула в лицо. Ничего, работать могу, кожа потом облезет только. Лучше они, чем глаза.

— Лучше, — согласился с ним Илья. — Что, хоть, хлопнуло-то так?

— А вот, — химик подсунул ему деревянную пиалку, на дне которой лежала горка грязно-белых мелких кристалликов, всего, примерно, с чайную ложку.

— Соль какая-то, — сказал Илья.

— Ага, вроде того, — кивнул ему парень. — Смотрите...

Он взял один кристаллик, положил на стол, на котором химичил, и ударил сверху плоской стороной лезвия большого ножа. Кристалл на такое обращение отреагировал громким хлопком.

— Видали? — спросил нас Игорь, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Похоже на пистон или бертолетову соль. Ещё если со спички соскоблить серу и ударить молотком, то тоже взрывается, — со знанием дела сообщил Стрельцов. — В детстве в поджиги играли, тогда и узнал про эти мульки.

— В детстве? Хм, — хмыкнул кузнец. — Надо же... а я думал, что последним поколением, которое интересовалось окружающим миром, было моё.

— Если я сдавал ЕГЭ, то и вовсе не человек? — сделал вид, что обиделся Колька.

Но Илья уже не обращал на него внимания, он повернулся к нашему химику и поинтересовался:

— Тут сколько у тебя этих пистонов?

— Грамм семь, может, восемь.

— Это много или мало?

— Смотря для чего, — пожал паренёк плечами в ответ. — Щит — точно в щепки разнесёт.

— Щит мало, нужно, чтобы и солдата вместе с ним и парочку соседних. До рассвета, сколько успеешь сварить этого порошка?

— Грамм пятьдесят точно, а там, если повезёт, то и чуть-чуть больше. Пятьдесят граммов точно хватит, чтобы проделать хорошую брешь в строе щитов. Только с ним осторожно нужно обращаться, запросто рвануть может прямо в руках, я ничего не чистил, не выделял основной состав.

— Ты уж постарайся, Игорь, — проникновенно сказал ему кузнец, — очень надо. И плевать на опасность, может так случиться, что сегодня днём нас всех на кольях развешают.

— Да я понимаю, — тяжело вздохнул тот в ответ.

Несмотря на все наши страхи, барон напал только в десять часов утра, дав нам время на подготовку к сражению. Земляне заняли свои места на стене, едва лишь солнце осветило острия частокола. Только мастера продолжали заниматься своими делами: мешали горючую смесь и разливали по стеклянным тонкостенным флаконам, которые я создавал в артефакте. Илья, с двумя помощниками, проверяли собранный за ночь "скорпион", Игорь продолжал возиться со своими реактивами и, по всей видимости, в сражении участвовать не будет, так как выглядел хуже покойника — надышался гадостью за ночь.

Зато, когда на вражеском холме зазвучали рожки, и в нашу сторону двинулась человеческая масса с оружием, всех их у нас ждал горячий — в прямом смысле — приём.

— Понеслась моча по трубам, — процедил сквозь зубы знакомый "скорпионщик". — Щас мы им вмажем.

— Ты не торопись.

— Да не учи ты, — нервно отмахнулся тот от моих слов. — И так всего трясёт.

Сегодня в бой шли все, в лагере остались всего пять человек и как я смог рассмотреть в подзорную трубу, это были три женщины и два старика. Барон отправил на нас даже слуг и конюхов!

Как и вчера, самой первой шла стена щитов, за ними неторопливо передвигались лучники, за пехотой, чуть в стороне, обходя разведанные наши ловушки, гарцевали всадники, среди которых выделялся особо богато украшенной и сверкающей позолотой бронёй, рыцарь. Скорее всего, это и был барон собственной персоной. Там же находился и маг.

— Бомбу беречь, не тратить на пехоту! — внезапно раздался крик Ильи. — Внимательно следить за магом!

— Блин, вот зараза, — выругался стрелок "скорпиона" и снял с направляющей стрелу, у которой в полом наконечнике был спрятан заряд взрывчатки, изготовленной Максимовым ночью. Кристалликов или гремучей соли, как назвал это вещество наш новообразованный химик, получилось даже меньше обещанного, всего-то около сорока граммов. Но Игорь заверил, что даже такого количества хватит, чтобы разбить несколько щитов при ударе в один из них, ранить и убить человек пять. А при прямом попадании по незащищённому телу, от того останутся только зубные коронки да ногти с рук и ног, всё остальное разлетится кровавой взвесью. Врёт, наверное.

— А тебе пальнуть по строю хочется? — догадался я, какие мысли вызвали столь резкие эмоции.

— Ага, — подтвердил тот. — Хочу посмотреть, что такая граната сможет сделать со строем щитов.

Строй врага пересёк рубеж в двести метров, и тут же один за другим ударили "скорпионы". Две стрелы разбили в щепки два щита, в центре и на левом фланге.

— Сюрррпрайззз! — осклабился стрелок, быстро вращая с напарником рычаг взвода. — На что спорим, что они не подозревали про двойной привет от нас?

— Даже и не собираюсь.

— Меня Михой зовут, — представился он, когда "скорпион" был готов к бою.

— Тихон.

— В курсе. Героев тут, разве что, кроты в лицо не знают.

И снова два выстрела из боевых машин сломали строй врага.

— Бейте в центр! — прокричал Илья. — В центр!

Сто пятьдесят метров.

За строем врагов на земле остались лежать пять солдат и несколько расколотых щитов. Вчера, примерно здесь остановились лучники. Но сегодня они пошли дальше. Наверное, барону не понравилась эффективность их стрельбы, и он приказал занять позицию ближе, для прицельного метания стрел.

Сто метров.

— Пора, — скомандовал я сам себе и после очередного залпа "скорпионов" разрядил в брешь свой арбалет. Тут же упёр арбалет в помост, наклонился и завертел зарядную ручку.

Наклон меня и спас.

Что-то свистнуло над головой, полетели во все стороны щепки от бревён частокола, вскрикнул Мишкин напарник и тут же безвольно повалился со стены вниз.

— Берегись! Маг уда...

Второй удар был огненный. Сгусток огня пролетел над самым краем частокола над головами расчёта второго "скорпиона".

— Помогай! Хватай рычаг и крути... да, этот... туда вставляй!

Это закричал Михаил ближайшему бойцу, чтобы он заменил погибшего или раненого второго номера расчёта.

— За магом следите!

Маг. Этот урод использовал огненные заклинания, и чем ближе враги подходили к стенам, тем точнее летели чары.

Семьдесят метров.

Открыли огонь вражеские лучники, которые встали ближе, чем в ста метрах от нас. На этот раз никакой пальбы по площадям — только меткая стрельба. Основными целями они выбрали позиции "скорпионов". Щиты у бойцов, которые прикрывали боевые машины, через несколько минут стали напоминать дикобразов.

С пятидесяти метров разрядили своё оружие наши арбалетчики.

— По магу! Бомбой!!!

— Нашёл, блин, бомбу! — прокомментировал крик кузнеца "скорпионщик". — Вы приготовьтесь. Если мой снаряд его защиту не пробьёт, то хотя бы ослабит. Может, вам повезёт.

С сотни метров по группе конников "скорпионщики" стреляли трижды, но каждый раз тяжёлую стрелу отбрасывало в сторону невидимым куполом. Прикрыт магией был и барон.

— Готовы, как пионеры, — ответил ему Радзиховский. Как и я, он был обладателем блочного арбалета.

— По команде! Скорпионы!.. Пли!!!

Первым выстрелил Мишка.

Стрела с взрывным наконечником ударила в магический купол и... взорвалась на нём. Никакого вреда магу снаряд не причинил, но от грохота и вспышки взбесились кони, которые пустились вскачь во все стороны, перестав слушаться седоков.

Взрыв подействовал и на пехотинцев, и на лучников. Одни остановились на месте, вторые перестали стрелять и повернулись на грохот.

Стрела второго "скорпиона" бесполезно унеслась вдаль, невозможно было нормально прицелиться по взбесившимся лошадям, которые носились по склону холма, как угорелые.

— Ура!

Боевым кличем мои земляки на стене отметили падение двух всадников в волчьи ямы, на которые их занесли испуганные лошади. А потом...

— Ура!!!

— Гип-гип ура!!!

Понёсшийся прочь скакун мага, видимо, ослепший от яркой вспышки прямо перед мордой, сопровождаемой сильнейшим грохотом, угодил копытом во вьетнамскую ловушку и рухнул с размаха на землю. Маг при этом, вылетел из седла, как пробка из бутылки с шампанским. Пролетев в воздухе метров пять, он рухнул на землю и закувыркался. Когда движение прекратилось, то человек остался лежать неподвижно.

— Гип-гип ура!!!

Наш клич продолжал нестись над холмом, заставляя врагов испуганно сбиваться в толпу со щитами, ломать строй.

Если бы не чёртов барон, то можно было бы праздновать нашу победу. Но нет, этот аристократишка криками и угрозами заставил пехотинцев идти дальше, а лучников возобновить стрельбу.

— Гавнюк, — процедил Мишка, выцеливая мечущегося за строем всадника в богатом доспехе. — Нет бы угомониться, а он всё... — тут он спустил тетиву, убедился, что промахнулся и разразился бранью. — Сука...

— Приготовить бутылки! Поджигай! Бросай!

С двадцати метров со стен в сторону закрытого щитами строя врагов полетела всевозможная тара — от моих колб до глиняных кувшинчиков — обмотанная горящими пучками сухой травы, пропитанных в масле.

Почти все снаряды разбились о щиты, смесь щедро окропила толстые доски, протекла внутрь строя, попала на людей, и почти тут же полыхнуло пламя.

— А-а-а!!!

Вой горящих людей буквально оглушил всех. Строй мгновенно распался, все, даже те, кто избежал встречи с горючей смесью, бросали оружие и щиты, срывали кожаные куртки, стёганки с конским волосом. Никаких бегущих живых факелов, которые так любят показывать режиссеры, не было и в помине. Всем были обеспечены ожоги — сильные и не очень, но погибнуть, вряд ли кто-то сумел бы. Вот только страх был сильнее долга, сильнее барона, который метался среди бегущих, сбивал их лошадиным крупом, сёк мечом.

Щёлк!

Арбалет в моих руках дёрнулся, громко ударила тетива, посылая стрелу в аристократа.

Оперённая смерть с хищным гранёным жалом ударила в левый бок почти подмышку в тот самый момент. Когда барон поднял меч, собираясь опустить тот на голову какого-то бедолаги, что стягивал горящую стёганку с себя.

Амулет стрелу не остановил. То ли, иссяк запас энергии в магической батарейке, то ли, наши выстрелы перегрузили защитный купол, то ли, имелась ещё причина, из-за которой командующий армией погиб.

— Арбалетчики! Не спать! — проревел Илья.

Стрелки только сейчас стряхнули оцепенение, вызванное криками горящих людей. Щёлкнул один арбалет, второй, следом сразу пять землян разрядили своё оружие во врагов.

— К воротам!

"Чего?", — удивился я и посмотрел на Илью, который в сопровождении Стрельцова и ещё трёх бойцов бежал к воротам, заваленных и подпёртых кольями, и при этом он орал. — Что тормозите? Всех не убьём, надо в плен брать или вернутся через две недели! Вперёд, млин!

Наверное, такое стало возможным после бессонной ночи, видом бегущего врага и ощущением победы.

— Мих, всадников стреляй, а то пошинкуют они нас сейчас вместе с нашим Чапаевым, — попросил я "скорпионщика".

— А ты думал, чем я занимаюсь? — ответил тот, не поворачивая головы и медленно ведя ложе боевой машины за одним из врагов. — Или с вами мне бежать? С ножом и криками "всехубьюодиностанусьнахрен"?!

Тадах!

— Есть! Спёкся, курчавый! — радостно завопил он, ссадив с лошади какого-то дворянчика.

Ура!!!

С древним кличем на губах из распахнувшихся ворот выбежали два десятка землян. Врагов было раз в пять больше, но о сопротивлении никто из них даже не думал. Те, кто не мог бежать, падали на колени и тянули пустые руки в нашу сторону, показывая всем своим видом, что они не желают более держать оружие и сдаются на милость победителя.

* * *

Нам достались настолько богатые трофеи, что одна их перевозка из вражеского лагеря в посёлок заняла целый день, следующий, после победы над врагом.

Десятки лошадей благородной породы и простая крестьянская скотинка, перепела и голуби в клетках, до которых была охоча младшая жена барона, десять мулов, несколько шатров, украшенных парчой и шёлком, двадцать сундуков с одеждой из драгоценной ткани с золотым и серебряным шитьём, посудой из серебра и немного из золота. Три шкатулки с украшениями: опять серебро, золото, драгоценные камни, жемчуг, янтарь. Два комплекта дорогой и качественной брони и оружия — барона и его сына, дюжину комплектов поплоше, примерно, как моя кираса и меч, доставшиеся от пирата.

Два фургона с вином и продуктами достаточно высокого качества, которые предназначались барону, его семье и примкнувшим к нему дворянам. А также несколько телег с зерном, солониной, вяленым мясом, солью, пивом, грубомолотой муки и ржаных сухарей из обоза баронского войска.

Две кареты.

Полтора десятка слуг барона и его сына, овдовевшую баронессу, её служанку и служанку её старшей дочери, разумеется, дочка была здесь же. Четыре рыцаря, трое из которых были ранены, но не смертельно.

И сто семнадцать пленников — пехотинцев и лучников. Правда, большая часть последних, сумела удрать, как и несколько дворянчиков, которым рыцарский кодекс чести, видимо, разрешал покидать поле бое, показывать свою спину и хвост лошади врагам.

Рядовых отправили на побережье, где загнали в узкое глухое ущелье, проход в которое был немногим шире двух метров. К тому же, его загородили рогатками в два ряда, ночью жгли большой костёр и был запрет подходить ближе, чем на пятнадцать шагов к посту охраны. Нарушителей ждал арбалетный болт.

Женщин поселили в одной хижине, рыцарей сунули в две землянке, но не из каких-то там чувств и стремлений к уважению, а чтобы меньше плели интриги. К каждому приставили по крестьянину, который должен был приносить еду и выносить помойное ведро.

Чтобы никому из них не пришла в голову опасная мысль помочь своим бывшим господам, сбежать или устроить бунт, Колька устроил для слуг и господ настоящее шоу через несколько дней плена.

Первым делом он надел каждому ошейник из медных пластин и сообщил:

— Любой, кто попробует его снять — погибнет. Это будет так!

Стрельцов резко дёрнул за кусок верёвки, которая была привязана к точной копии украшений, что болтались сейчас на шеях пленников. Одна из пластин панцирного ошейника выскочила из крепления и тут же громко хлопнуло.

— Ай! — вскрикнули женщины и попятились от Героя. Баронесса коснулась металла на своей шее, но после кивка Стрельцова в сторону дымящегося выставочного экспоната с испугом отдёрнула руку.

— То-то же, — сказал ей Герой. — А теперь покажу, что будет, если кто-то решит выйти за частокол.

Он снял со столба демонстрационный ошейник и поманил за собой пленников.

— Ну же, быстрее или я прикажу надеть на каждого цепь с тяжёлым булыжником, тогда точно никто не сможет убежать, — повысил он голос, когда благородные дамы и спесивые рыцари остались на своих местах, презрительно смотря на землянина. — Будете ковылять, как самые последние рабы на каменоломнях!

Подействовало.

Ошейник, мой коллега вновь соединил на глазах зрителей, после чего привязал к верёвке, а ту закрепил на задней луке седла лошади и скомандовал:

— Трогай!

— Но-о, пошла! — щёлкнул поводьями всадник, пуская лошадь торопливым шагом прочь из посёлка.

— Смотрите, что будет с тем, кто решит выйти за стену!

Лошадь прошла метров тридцать, как вдруг за ней раздался негромкий взрыв, вверх влетели кусочки металла, земля и трава.

— Тпру-у, стой, сволочь! — натянул поводья всадник, останавливая испуганную скотину. Той, перед экспериментом заткнули уши, но это не сильно помогло.

— Видели? Этот ошейник оторвёт любому голову, кто рискнёт его снять или убежать от нас.

— Это возмутительно и бесчестно! — закричала баронесса. — Вы не можете так поступать с благородными людьми! Эти рабские ошейники, они нас позорят... и вас тоже! Никогда, один дворянин, не посмеет столько низко и подло поступить в отношении другого! Вы... вы... вы быдло, сударь!.. Вас нужно заклеймить, вырвать ноздри и вырезать язык...

— Что она говорит? — поинтересовался у меня Колька.

— Сказала, что ты быдло и не быть тебе дворянином никогда. Настоящий рыцарь так не поступит с женщиной. Ну, и прочее в том же духе. Ах да, ещё сказала, что нос и язык у тебя лишние, стоит сводить к палачу, чтобы он их отрезал.

— Вот как? — Стрельцов со злостью посмотрел на вмиг замолчавшую женщину. — Скажи ей... а, впрочем, хрен с ней. Баба орёт — ветер носит. По камерам их всех!

Но кроме победы и приобретений, были у нас и горести.

Погибли пять человек, почти все земляне оказались ранены и девять человек, едва ли половина всех нас, тяжело. Почти все ранения пришлись на верхнюю часть тела — лицо, шея, плечи.

Когда аборигенов увели. Колька признался:

— Думал, что фитиль потух или не сработает гремучка от огня.

— Там арбалетчик сидел с заряженной стрелой, через пятьдесят метров выстрелил бы, и тогда точно грохнуло, — успокоил я его. — Ладно, пошли к нашему маньяку.

Маньяк — это наш Илья, который взял на себя бразды правления посёлком после гибели Макарова. Идеей фикс для него, стала мысль нанести ответное посещение баронским владениям и как следует пощипать те, заставить аборигенов испугаться и думать позабыть про посёлок землян. Плюс, набрать трофеев.

Поэтому Максимов, как оклемается после отравления реактивами, вновь начнёт выпаривать взрывчатку. Я должен был обеспечить кузнеца с помощниками деталями ещё к двум "скорпионам" и к блочным арбалетам ("сколько получится, но как можно больше", дословно передаю слова Стоцкого), которые показали себя во всей красе в бою с местными вояками.

— Что с пленниками будем делать, Илья? — спросил я кузнеца, когда сел на привычный чурбачок под навесом. Давно бы пора поставить себе нормальную лавку, да некогда всё.

— Пусть пока сидят в ущелье. Их там кормят, поят, убивать не собираются. Чего ещё нужно-то? А вернёмся из города так и отпустим всех.

— Хм, понимаешь, среди них есть тихушники, которые могут что-то учудить.

— Кто? — тут же вскинулся собеседник, да и Колька посмотрел на меня с интересом.

— Не знаю. Но таких, не может не быть. Предлагаю присмотреть с десяток людишек, которые недовольны своими товарищами, положением, едой, одеждой, в конце концов. Их выделить, приласкать, кормить из отдельного котла и вручить палки побольше, чтобы они могли пускать их в ход, без опаски за наказание с нашей стороны. Могли и пускали. И несколько человек таких, которые не выделялись бы из среды пленных, но старательно смотрели, подмечали, слушали и сообщали нам. За это им платить денюжку.

— Надзиратели и стукачи? — задумался кузнец. — Что-то в этом есть, но... а не удавят ли тех, кто с палками в первую же ночь свои? Стукачей-то, может, сразу и не раскроют.

— Пусть поставят шалаш на самой границе ущелья, у запретной линии. Так будут ночью под присмотром охраны.

— Прям концлагерем каким-то несёт от ваших речей, — скривился Стрельцов. — Вы ещё их капо назовите.

— Какой концлагерь, Коль? Это нормальная практика во всех исправительных учреждениях. Старшие отрядов, осведомители и так далее, — обиделся я. — Не хотите — не надо. Я хотел, как лучше...

— Не обращай ты на него внимания, — взял мою сторону мастер. — Он не понимает ничего, детство в жопе ещё играет. Честность, справедливость, гуманность, демократия, равенство и братство, блин. Его, наверное, Седова покусала.

— У кого ещё играет, — буркнул уязвлённый Стрельцов и добавил. — Чапай, блин.

Илья сильно покраснел.

С моей лёгкой руки и благодаря болтливому языку расчёта "скорпиона", почти всё население нашего анклава стало звать кузнеца Чапаем или Чапаевым.

— Да ну вас, — пробурчал он, — просто нашло на меня что-то, ясно?

— С таким "нашло", нас могли там, в винегрет покрошить, если бы баронская армия не наложила в штаны поголовно, — укорил его Колька.

— Так, хватит! — мастер пристукнул ладонью. — Проехали. Так мы можем бесконечно тут друг у друга соринки в глазах выискивать. К делу переходим.

— К делу, так к делу. О чём хочешь услышать? — поинтересовался Колька.

— Про ваши артефакты. Что получили за победу над бароном?

— О-о! — закатил глаза под лоб тот, демонстрируя высшее удовольствие. — Там такое!..

Колькины ножи теперь могли раздваиваться при броске. Дистанция не увеличилась, но зато теперь ему было достаточно взмахнуть клинком в сторону цели, не впуская оружие из рук, словно, стряхивая капли влаги, чтобы с ножа слетела его точная копия с теми же характеристиками и вонзилась в цель. После этого можно было кинуть и основной клинок. Ещё ножи получили возможность менять форму, размеры и вес, превращались во всё колюще-режущее малоразмерного типа, от дамского стограммового стилета-заколки, до тяжёлого оленьего кинжала, весом в полтора килограмма.

— А у тебя? — Илья, выслушав восторги моего коллеги, обратился ко мне.

— А у меня наград много, но все мелкие, из важного — азотная кислота. Теперь нашему Менделеву не нужно шаманить с бубном и баночками, не нужно мечтать про двести двадцать переменки и так далее. И он пообещал сделать порох.

— Ого! — присвистнул Колька. — Так и я буду задвинут за стенку шифоньера... нужно что-то делать, может, мне тебя убить? — закончил предложение зловещим тоном Герой.

— Я тебе убью, киллер доморощенный, — прикрикнул на него кузнец. — Дошутишься... не в том месте и времени, чтобы такое говорить.

— Да я... — и тут же потух под злым взглядом Ильи. — Да понял. Понял.

— Он сможет сделать порох в ближайшую неделю? — спросил у меня кузнец.

— Совсем чуть-чуть. Лучше продолжать гремучку варить, там выход больше и сильнее взрывается.

— И опаснее, — вздохнул Илья. — Уже три раза он взрывался.

— Зато у нас есть взрывчатка, — привёл довод Колька. — Мы теперь с ней можем не бояться никого, — потом уточнил. — Почти никого. Скоро будет порох и тогда вообще у нас противников не останется в этом мире.

— Неустойчивая взрывчатка. Она в капсюлях хорошо будет смотреться, но не тогда, когда её горстями насыпают в наконечники. Один уже взорвался при хранении, пришлось мне целый день сидеть и клепать пластмассовые коробки для гремучки, — напомнил я о качестве нашей вундервафли.

— Но ведь взрывчатка же!

— Что ему для пороха нужно? — спросил у меня Илья. — Он что-то там говорил про тину с болот?

— От меня ему нужна смесь мясорубки и фрезы, чтобы перемалывать лучины в мелкие опилки. А с болота тину и ряску, если точнее. Это такие мелкие зелёные чешуйки, которые плавают по поверхности воды. Ему уже мешок её притащили и полведра тины, сейчас всё это сушится под отдельным навесом рядом с его лабораторией. Как понял, пытается создать целлюлозу, чтобы из неё и азотной кислоты, сотворить нитропорох. И саму кислоту, конечно, она тоже на мне висит.

— Бог ему в помощь, — вздохнул Илья. — Ладно, пошёл я в кузницу, там дел столько, что не знаешь, за что первым браться.

— Или боги, те, что нас сюда засунули, — поправил его Стрельцов. — И я двинул, нужно караульных вздрючить, чтобы не расслаблялись.

* * *

Ляшенко с командой и пополнением, появился в посёлке только на десятый день после победы над баронским войском.

Сорок один человек новичков. Двадцать семь мужчин и четырнадцать женщин.

— Здорово, народ, а что это у вас тут такое? — удивлённо спросил Леший и обвёл рукой вокруг, намекая на ряды противопехотных "рогаток", частокол наклоненных и заточенных жердей, вбитых в землю перед защитной стеной.

— Ты больше головой крути, но меньше ходи — тут ловушек полно, — предупредил его кто-то из часовых.

— У вас что-то случилось? — догадался он. — Блин, как обычно всё веселье без меня.

— В следующий раз попрошу аборигенов не спешить с дракой, мол, у нас тут несчастливец имеется, который вечно опаздывает на войну, не могли бы вы подождать немного, он уже скоро придёт? — произнёс Илья, появляясь в воротах.

— Было бы неплохо, — широко улыбнулся тот. — А где Макар, тут с ним желают поговорить.

— Нет Ивана Андреевича, — помрачнел кузнец. — Убили прямо на переговорах в первый день боя.

Ляшенко опешил, растеряно стал переводить взгляд с каждого из нас.

— Мля! И кто за него?

— Пока я, вас ждали, думали, решить эту проблему сообща, — сказал Стоцкий.

— Чёрт, — нахмурился Леший. — Чёрт!

— Что такое? — насторожился Илья. — Что не так?

— Да всё теперь не так. С Макаром один тип хотел пообщаться, вожак моего бывшего посёлка на острове, откуда я приплыл к вам. Человек он тот ещё, отхватит вместе с пальцем не просто руку, а вместе с ботинками всего заглотит. Любит свои правила устанавливать, феодалом себя почувствовал, без его решения, не делается ничего. Я думал, что Иван сможет прижать его амбиции или переманить большую часть его людей к себе, если тот откажется признавать главенство нашего старосты, а оно вишь как... боюсь, что он теперь и нас всех подомнёт под себя.

— Нам и нужна сильная рука, без всякой демократии. Пока враги и лишения нас держат вместе, а пройдет время, нагуляем жирок, и начнутся дрязги, — возразил ему Илья. — Пусть будет феодал, чем либерал.

— Ну-ну, — покачал головой Герой. — Воля ваша, но в случае чего, я отсюда смотаюсь, как и до этого.

— Так ты с острова сбежал?! — осенило меня. — Никто не должен был плыть за тобой следом?

— Ага.

Признал и на лице ни капли смущения, только уверенность в своей правоте.

— Вот ты пиз

* * *

л-то великий! — ахнул Колька. — А по ушам-то тёр: следите за морем, скоро мои товарищи появятся, ля-ля, тру-ля-ля.

— Стало бы мешать — тут же раскрыл бы всю правду. Но ведь не помешало? Даже хорошо вышло, — водитель магической "кобылы" кивнул на меня. — Не встреть Тихона тогда ваш пост, то он мог бы мимо пройти.

— Да вообще, ты у нас просто клад золотой. А золото где должно лежать? — сказал Колька.

— Ну, где?

— В земле, как и всякий нормальный клад.

— Да пошёл ты, — набычился тот.

От дальнейшего нагнетания обстановки спасло появление нескольких новичков. Судя по одежде — из каких-то шкурок и странной ткани зеленоватого оттенка, оружию в виде каменных топоров и копий, это был цвет поселения. Наверное, тот самый диктатор, о котором говорил Леший.

— Приветствую вас, господа хорошие. Кто из вас Макаров, про которого мне сообщили, что он здесь староста поселения? — спросил самый взрослый из них. Примерно тридцати лет, рослый, худощавый, лицо вытянуто, лоб высокий и с небольшой залысиной, виски уже посеребрены сединой, несмотря на небольшой возраст. На губах то ли, смешинка притаилась, то ли, они у него сведены в вечной причудливой судороге.

— А ты кто? — довольно грубо спросил Илья.

— Эрик Крамф. Имя не моё старое, взял себе псевдоним с момента, как оказался в этом мире голым, аки младенец. Думаю, это правильно, ведь мы рождены заново и заново должны устроить свою жизнь.

Ого, да он прям философ.

— Ты старший среди новичков?

— Да, я старший. Это мои ближайшие помощники. Марк и Нарек, — представил он двух спутников. Тот, что последний, имел кавказские черты, но не резкие, слегка заметные, как если бы у него кто-то из родителей был европейцем или славянином.

— Кто у вас после Макарова принял пост? — продолжал расспрашивать нас Эрик.

Наша троица переглянулась и синхронно пожала плечами.

— У нас совет вместо одного лидера. Я Илья, по основной деятельности — кузнец.

— Тихон, Герой.

— Николай, его коллега.

— Тихон? Это у тебя артефакт, который может из

* * *

вна конфетку сделать?

— Не так грубо, но в целом — да, у меня, — кивнул я.

— Очень хорошо, — на лице собеседника гуляла всё та же улыбка, в глазах мелькнуло удовольствие. — Очень хорошо. У нас на острове было в меру тихо, но зато и подходящего инструментария нет, героев нет, последний удрал от нас с несколькими дезертирами, бросив в тяжёлый момент.

— Не удрал и не дезертировал, а отделился от вашего отряда, — тут же влез в разговор Леший. — Ты сам тут сказал про новую жизнь и моя новая — подальше от таких, как ты.

— Чем тебе не нравится моё руководство? Что у меня каждый получает столько, сколько заработал, что любой должен работать на благо анклава? Что нет пустопорожней болтовни?

— То-то я смотрю, твои костоломы много работали, — с сарказмом произнёс Герой. — Уж они-то бедные, даже грыжу себе заработали, — и вдруг зло произнёс. — А скольких девчонок они изнасиловали? Эдуарду голову кто проломил? Кольку с Володькой кто отделал, что они два дня пластом лежали и при этом им не давали еды, так как не заработали?

— На тот момент такое поведение было обосновано, — улыбка пропала с лица Эрика, всё-таки, улыбка, значит. — И хватит об этом. Ты же с нами провёл немало дней на корабле, успел со всеми поговорить, расспросить. Узнал, что больше таких жёстких мер не было, или ты уши раскрывал только для гадостей про меня?

— Конечно, запугали всех...

— Стоп, стоп, — наконец-то решил вмешаться в перепалку Илья, — хватит. Эрик, прошу с нами пройти вон туда, у нас отдельного здания нет для совещаний, поэтому обходимся пока тем навесом. Своих, м-м, охранников можешь поблизости посадить, но в сторонке, места там мало, чтобы всех тащить.

— Нас много будет?

— Ещё одна женщина подойдёт, она с ранеными сейчас. И он, — кузнец кивнул на Лешего.

Общение затянулось на три часа, причём, по большей мере, вопросы задавал гость. Эрику было интересно всё: как выживали, кто нападал, каким составом, какую тактику мы применяем, что за оружие носим, проводятся ли тренировки, сколько мужчин и женщин и нет ли конфликтов на почве взаимоотношений. Чего больше всего в рационе питания, знаем ли о других анклавах землян, есть ли дружеские отношения с аборигенами и ещё сотни вопросов. На большую их часть, отвечали Илья и Вера, но досталось и на мою долю, и Кольке пришлось немного потрудиться языком.

— Значит, хотите напасть на город? — задумчиво произнёс он. — Хм.

— Против? — спросил его мастер с заметным опасением в голосе. И было с чего, ведь он рассчитывал на часть новичков, чтобы десятка полтора их влилось в его отряд. И если Эрику этот поход окажется не по душе, как не нравится Седовой, то на плане можно ставить жирный крест, ведь если всё так, то придётся забирать почти всех старожил-землян из посёлка и оставлять новоприбывших, а вот что от тех ожидать по возвращению — бог весть.

— Нисколько. Даже за, обеими руками, — ответил Эрик. — Возможности у нас есть для этого все: дальнобойное оружие, взрывчатка, победа над армией барона, гибель всех магов и самого феодала, бонусом идут пленники. Особым бонусом — баронесса с дочерью. Кстати, что с ними планируете сделать?

— Не решили, — пожал плечами Илья. — Скорее всего, после возвращения из города мы их всех отпустим.

— Вояк отпускайте, пусть валят, — согласился с ним гость, — а вот женщин и дворян стоит придержать. С ними таких дел можно наделать! Рано или поздно этот регион будет нашим и хорошо бы знакомых и благодарных людей начать вербовать уже сейчас. Эти же дворянчики, вроде польской голозадой шляхты, у которой в историческом прошлом, кроме гонора и не всегда имеющихся документов о благородном происхождении, больше ничего и не было?

— Вроде того, — подтвердил его слова Илья. — Особенно гонора у них много. Если бы не ошейники, то намучились бы с ними, а так, страх держит получше всякой охраны.

— С этими ошейниками вы хорошо придумали. Это твоя придумка, Коль? Молодец, честно признаюсь, что сам бы не додумался, скорее, приковал цепями или прикрепил им ядро на ногу.

— Да это ерунда, с ходу идея в голову пришла, — пренебрежительно отмахнулся мой коллега, но по его глазам было видно, что похвала и оценка сообразительности ему пришлась по вкусу.

— Когда поход к городу намечен? — посмотрел на кузнеца Эрик. — Время дорого, пока ещё свежо поражение барона и гибель почти всего войска, нам будет проще нагнуть весь тамошний коллектив правителей.

— Рассчитываю через неделю, Эрик. У нас ещё не у всех доспехи готовы, по оружию не полные комплекты. В работе скорпион для метания круглых снарядов — камни и ампулы с зажигательной смесью.

— Тц-ц-ц. Нужно ускорить, Илья, — поцокал языком его собеседник. — Три-четыре дня и необходимо выходить. У горожан будет фора, едва ли не в три недели, за это время они могут много чего сделать. Послать за помощью, сколотить новую армию, сообщить королю или даже попросить войск на руднике у солдат, чтобы отправиться к нам за баронессой или защитить город.

— Насчёт рудника, сомневаюсь. Там, насколько я успел узнать, стоят коронные войска и у них только одна обязанность — охранять медь. Если командир отправит часть войск куда-то ещё, а в этот момент произойдёт нападение, то его по головке не погладят, а если рудник разграбят, то и вовсе казнят. Не станет он рисковать. Уверен в этом.

— Зря, — покачал головой Эрик. — Зря, Илья. Я знаю вояк и в любом времени и мире, они одинаковы за редкими отличиями. За золото в своих карманах, командир легко отдаст полсотни вояк сроком на месяц, для охраны или ответного удара. А сражаться с профессиональными воинами, совсем не то, что резать ополчение. Кстати, какие вообще силы в городе нас могут ждать, не учитывая возможность усиления отрядом с рудника? Узнавали у пленников?

— Два десятка городской стражи, менты, которые ловят грабителей и воров, стоят у ворот и снимают таможенный сбор. Два десятка дружины, которые остались охранять младшего сына барона, вполне себе неплохие вояки, дерутся хорошо, экипировка на уровне, страх могут держать в узде и просто так не побегут с поля боя. И примерно сотня городского ополчения, которое должны выставить мастеровые гильдии и цеха, — чётко, как по писанному, сообщил Стоцкий.

— То есть, полторы сотни человек, из них треть, умеет держать оружие и не испугается пролить свою кровь, — задумчиво произнёс Эрик. — А сколько у нас бойцов? Мне кажется, что мы сильно проигрываем.

— Рассчитывал человек на сорок.

— Сколько?!

— Сорок. Я не стану входить в город без необходимости, — заторопился с объяснениями Илья. — У нас будут три скорпиона и куча дальнобойных арбалетов. Встанем метрах в двухстах от стен и начнём обстрел. Навесом через стены арбалеты нормально сработают. В стрелы вкладывать взрывчатку, разрушений они много не принесут, но страху должны на горожан нагнать. Основную работу выполнят боевые машины. Взрывающие и зажигательные снаряды — вот на что я делаю ставку.

— А потом что?

— А потом потребую переговоров и дань или пригрожу спалить город полностью, со всем добром. Если там не полные дураки, то должны на это согласиться. Лучше расстаться с малым, чем потерять всё.

— Плохо ты людей знаешь, Илья. Кое-кто легко решит поступить в духе героя из драмы Островского "так не доставайся же ты никому!".

— Вот и проверим. В крайнем случае, покажем свою силу и этим, отложим повторное нападение на нас. А время для нас важнее добычи, нам нужно укрепиться и вооружиться, как следует.

— Если только так, — с сомнением произнёс Эрик.