Неприкаянное племя-1: Сурвивалист

НЕПРИКАЯННОЕ ПЛЕМЯ: СУРВИВАЛИСТ.

Увертюра.

Старика уже начали пытать, когда в лунном свете на краю поляны около дерева тихо возник силуэт неизвестного.

— У вас моя сумка, — спокойно заявил он. Все пятеро обернулись на звук. Пожилой мужчина обмяк в своих путах, глядя заплывшими глазами на незнакомца. Тот не спешил заходить в круг света, отбрасываемого костром, предпочитая оставаться в тени. Был он высок, плечист и закутан в чёрный кожаный плащ. — Ну так, где же она?

— Сумка принадлежит тому, кто её носит, — ответил Дарак. Появление незнакомца вызвало страх у главаря разбойников, следовало ожидать, что парень не одинок и вскоре на поляне окажется ещё несколько человек. Но, вглядевшись в окутанный сумраком лес, Дарак понял, что гость пожаловал один. Судя по голосу — это глупый мальчишка. Тем лучше. Старик оказался плохой забавой — от боли он только скрипел зубами, матерился на неизвестном языке и временами терял сознание. Возможно с этим они проведут время веселее.

— Я жду свою сумку, — с оттенком скуки в голосе, произнёс неизвестный.

— Взять его! — Пролаял команду Дарак.

Свистнули мечи, вынимаемые из ножен, и пятеро бросились в атаку. Незнакомец взмахнул руками, и два зачернённых ножа вонзились в тела нападавших — в живот и в шею. Пришелец отскочил в сторону, разрывая дистанцию, а первый бандит скорчился на земле, в приступе жуткой боли от вложенного в нож заклинания, второй же умер на месте.

Незнакомец скинул плащ и выхватил из-за спины два чёрных топора. С широким, хищно изогнутым лезвием — эти секиры рождали ощущение опасности и неправильности — своими коротки одноручными древками.

— Отдайте сумку! — скомандовал он.

Двое оставшихся разбойников колебались, поглядывая на главаря. Чёрные топоры прогудели в воздухе и оба тела, без единого звука, упали на землю. Дарак остался один.

— Ладно, забирая свою торбу, — прошипел разбойник, прикусывая губу и, в страхе, отступая в лес.

— Поздно, — почти ласково сказал парень.

Дарак бросился бежать, но от сильного удара в спину споткнулся и зарылся носом в укрытую прошлогодней листвой землю. Опершись на руки, главарь бандитов попытался встать. "Чем это он меня, — подумал Дарак, — камнем что ли?" Резко им овладела слабость, разбойник повалился на землю, манящую, мягкую, как перина, и обещающую вечный покой... дёрнул ногой и затих.

Пришелец растопырил пальцы правой руки, и топор вырвался из спины главаря, прыгнув в ладонь своего хозяина. Он молча поднял плащ, отряхнул его от грязи и накинул на плечи. Подошёл и вытащил ножи, вытер их об одежду убитых, не забыв добить раненного, перерезав тому горло. Проделав все это, он не спеша направился к куче вещей, сложенных у противоположного края поляны.

На секунду, его взгляд задержался на двух, распятых на земле обнажённых, истерзанных телах — женщине, вместо лица у которой было сплошное кровавое месиво и девушке (даже девочке, не старше 12 лет), которая смотрело в ночное небо наполненными вселенской болью глазами.

— Подожди! — крикнул старик. — Развяжи меня. Пожалуйста!

— Зачем?

Мужчина не сразу нашёлся с ответом:

— Я умру, если ты меня бросишь, — наконец-то сказал он.

— А мне какая разница? — Незнакомец прошёл к куче вещей, быстро нашёл свою сумку, проверил всё ли на месте и стал перебирать добычу разбойников. Отобрав заинтересовавшие его (наиболее ценные) предметы, он вернулся на поляну.

Парень посмотрел на старика, тихо выругался и перерезал его путы. Тот повалился прямо ему на руки. Мужчину жестоко избили, изрезали грудь — кожа свисала с него полосками, кровящее мясо местами прижгли. Воин перевернул его на спину, достал из рюкзака бинты, иголку, нитку и колбу с зельем Регенерации. Когда он полил на раны лекарством, старик дёрнулся, но не издал ни звука. Парень, умелыми руками, вернул полоски плоти на место, открыл мужчине рот и влил в него остатки зелья.

— Лежи смирно, — велел он и, взяв кривую иглу с ниткой, принялся зашивать раненому грудь. — Надо подбросить в костёр дров — ничего не видно.

Воин разжёг огонь и вернулся к своему занятию. Он сосредоточенно щурил глаза, но старик рассмотрел, что они необычайно тёмные и в них мерцают серебристые искры. Сосредоточившись на работе, парень убрал прядь волос назад, открыв свои остроконечные уши. Образ высокородного эльфа разрушали, упомянутые ранее, телосложение и рост, а также трёхдневная щетина.

— Полукровка, — выдохнул мужчина. Рука его спасителя дёрнулась, глаза недобро вспыхнули. — Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Воин ничего не ответил, а через несколько минут старик уснул.

Когда мужчина проснулся, он резко сел, не сразу сообразив, где находится. Боль от пыток практически исчезла, только швы неприятно натянулись, реагируя на неосторожное движение. Его окровавленная одежда куда-то исчезла, а рядом с ним лежал комплект одежды, снятый с одного из разбойников. Мертвецов видно не было.

— Ты уходишь? — спросил старик.

Воин где-то нашёл большой рюкзак и упаковывал в него остальное добро бандитов.

— Да, — коротко ответил он.

— А где... тела?

— Я их похоронил.

— Всех вместе?! Ты не представляешь, что эти звери сделали с моими спутницами!!! Как ты посмел положить их в одной могиле!

— Знаешь, — воин присел на корточки рядом с раненным. — Я почти час латал твоё хилое тело, старик. И мне хотелось бы, чтобы ты пожил ещё немного, прежде чем тебя опять словят и начнут пытать. А это обязательно произойдёт, если ты не изменишь своё отношение к происходящему. Запомни, вы ничем не отличаетесь от нас.

— Получается, что и ты знаешь... — неверяще, он посмотрел в глаза парню. — Тогда почему помог?

— Все знают, — пожал плечами незнакомец, поднимаясь и возвращаясь к своим делам. — В любом придорожном трактире можно услышать байку и бывших героях, которые утверждают, будто они создали наш мир, а все мы — это их игрушки.

— Но ты в сказки не веришь?

— Почему? Верю, но ты должен понять: мир изменился. Ты не воскреснешь после смерти, не вернёшься и не отомстишь своим обидчикам, ты не сможешь безнаказанно грабить, насиловать или убивать. Тебе, всем вам, придётся отвечать за свои поступки.

— Но не все же из нас так себя вели! Я, например, зодчий! Я строю здания, создаю прекрасное и за что же меня пытать? А мои спутники? О Боже! Бедная, несчастная Света, она... она была ещё жива, когда эти твари насиловали её дочь... она всё слышала... как она кричала... как кричала.

— Вам надо найти безопасное место, — неожиданно перешёл на "Вы" парень, в его голосе прорезалась жалость к собеседнику. — Я слышал, будто ваши кланы сохранили часть своего влияния, спрячьтесь там.

— Мы и шли в такое место, пока не встретили этих, — грустно ответил старик. — В самое безопасное место на Прайме — Серый Мисаль. Не слышали о нем?

— Не уверен. Название, вроде бы, знакомое, но...

— Ну как же! Месяц назад под его стенами произошло самое масштабное сражение с участием десятков тысяч воинов. Я же тот, кто построил эту великую крепость. Будовнич, Вацлав Будовнич — грандмастер архитектор. А как вас зовут и сколько вам лет? Судя по внешности, около восемнадцати?

Его спаситель ничего не ответил. Воин молча закинул две сумки на плечи и углубился в лес.

— Простите, если чем-то вас обидел, — через несколько минут архитектор догнал парня. — Это у меня от нервов — в стрессовой ситуации не могу удержаться и постоянно говорю разные глупости.

— Грей, — неожиданно сказал парень. — Зовите меня Грей, и мне не восемнадцать, а шестнадцать лет.

Весь день они шли по лесу, не приближаясь к дорожному тракту. Только Будовнич собирался поинтересоваться: от кого скрывается его спутник, как они вышли к небольшой деревушке. Типичная для Сурры архитектура: рубленые избы, потемневший от времени, частокол, одинокая сторожевая вышка и... три виселицы у единственных ворот.

— Бандиты? — поинтересовался зодчий, тыкая пальцем в раскачивающиеся на ветру тела.

— Нет. Ваши, — сурово ответил парень.

— Ну почему вы так жестоки? — в который раз возмутился старик.

— Если вы правы, — ответил воин, огибая деревню по широкой дуге. — То это вы нас такими сделали. И вопрос надо адресовать к вам: Почему вы создали настолько жестокий мир? Да и потом, этим троим бедолагам ещё повезло. В деревне их просто вздёрнули, а могли попасть в руки каких-то бандитов или аристократов и лёгкой смерти им не видать. Если бы их схватили горожане, продали в рабство.

— Что и детей?!

— Детей особенно. Их очень охотно берут гоблины — для них это деликатес.

О каком деликатесе говорит парень, архитектор прекрасно понял и предпочёл не развивать тему.

Вечером они разбили лагерь в небольшой лощине у тихого ручья. Грей скинул мешки, достал из одного походный котелок, молча протянул архитектору и махнул головой в сторону водоёма. Сам же воин развёл небольшой костерок в кольце из камней и разостлал рядом одеяло. Когда вода в котелке вскипела, он постругал в него сушеное мясо, порезал несколько картофелин и занялся своим оружием. Наточив ножи, он взялся за чёрные секиры.

— Занятные вещицы, — заметил Будовнич. — Никогда ничего подобного не встречал. Лезвие чем-то напоминает бердыш и его можно использовать как щит, прикрываясь от стрел. В тоже время, рукоятка всего полметра — значит, тебе приходится подходить близко к жертве.

Парень впился своими мрачными глазами в архитектора.

— Не вздумай судить меня, старик.

— Я просто так сказал. Как ты их крепишь за спиной? Почему-то рукоятки торчат не над плечами, а у пояса.

— Это скрамиш. Не топор, не секира, не бердыш и уж точно не меч. У него очень тяжёлое лезвие и если его фиксировать внизу...

— То не сможешь быстро достать, — моментально схватил суть зодчий. — Очень интересное и мудрое решения. А как так получилось, что у тебя украли сумку?

— Ха-ха-ха, о боги! Архитектор, ну вы и любопытны, — улыбнулся воин. — Всё очень просто — надоело сушеное мясо, и я решил поохотиться, а сумку припрятал в кустах.

Ночь прошла спокойно.

К обеду следующего дня путники стояли на лесной вырубке и, издалека, рассматривали большой город, над которым вился дым пожарищ.

— Плохо, очень плохо, — буркнул воин, развернулся и поспешил скрыться между деревьями.

— Что случилось? Пожар? — прозвучал озабоченный голос архитектора.

— Хуже. Война. — Коротко ответил Грей. — Теперь все станции телепортации или перекроют, или усилят охрану... придётся идти своим ходом.

— Грей, как я понимаю, вы решили составить мне компанию. Мне бы хотелось понять: почему вы изменили своё мнение и не бросили меня умирать?

— Да так, взбрело в голову. Я долго был один — захотелось побыть в чьём-нибудь обществе.

Будовнич молча кивнул, каким-то своим мыслям, и сосредоточился на дороге.

— Неужели больше вопросов не будет? — приподнял бровь воин.

— А их нужно задавать?

— Пожалуй. Сам не знаю почему.

— Могу подсказать?

— Не надо. Я люблю загадки. Какие у вас планы на будущее?

— Хочу добраться к друзьям в Серый Мисаль, — и, страшась услышать ответ, старик робко спросил: — Проводишь меня?

— Почему бы и нет, — подмигнул архитектору воин. — Всегда мечтал посмотреть на самую величественную крепость в мире. Хотя и сомневаюсь в способности монахов выжить.

— Они уцелеют, обязательно уцелеют.

— Возможно. Но хотел бы посоветовать вам, не питать ложных надежд. Не вижу в этом никакого смысла, впрочем, жизнь — одна сплошная бессмыслица.

— Странно слышать такие слова от шестнадцатилетнего парня... Но хоть когда-то она имела для тебя смысл?

— Да. Давным-давно, пака я не стал ястребом.

— Прости. Кем ты стал? Я не понимаю.

— Вот и хорошо, — воин перепрыгнул через поваленное дерево.

— Объясни, — попросил Будовнич.

— Когда-то я верил людям, радовался солнцу и любил жизнь. Но моё детство быстро закончилось. И когда, в страшных муках, оно умирает, ты начинаешь задаваться вопросом: Почему? Почему ненависть настолько сильнее любви? Почему зло всегда вознаграждается? Почему сила — значит больше чем доброта? А потом приходит понимание, что ответов на эти вопросы нет — тебе же, если хочешь сохранить рассудок, надо изменить свои взгляды. Когда-то я был ягнёнком и беззаботно играл на зелёном лугу. Потом пришли волки. Теперь я стал ястребом и летаю в иной сфере.

— И убиваешь ягнят, — прошептал ошарашенный архитектор, осознав кто рядом с ним идёт.

— Не бойтесь, — хмыкнул Грей, поворачиваясь к Будовничу. — За ягнят мне не платят. Кроме того, я пообещал, что отведу вас в Серый Мисаль, а моё слово — крепкое.

Глава 1.

Озаряемые огнём пожаров, на сцене появляются герои.

'Постоялый двор, сынок, — это место историй. — Любил говаривать Бирюк, когда пребывал в хорошем расположении духа. — Иногда эти истории происходят с тобой, но чаще их героями становятся наши постояльцы и гости'. Вспомнив слова хозяина заведения, Потеря окунул тряпку в ведро с водой и принялся энергичнее тереть пол. Да, его звали просто: Потеря — парень без роду, без племени, неопределённого возраста (то ли девяти, то ли двенадцати лет) и без особых примет. Впрочем, как все пожившие на улице, мальчик ничего не скрывал, и за работу трактирного поломоя крепко держался обеими руками. Вот и сейчас он не стал вслух возмущаться поведением новых постояльцев, а лишь мысленно продолжил фразу хозяина: 'Только заранее неизвестно какой конец будет у этой истории'.

Окажись вы в Липице, что в королевстве Сурра, найти постоялый двор 'На пне' не составит труда. Для этого от станции телепортации надо не спешить к городским вратам, а повернуть вправо и выйти на окружную дорогу, которую местные по старинке называют 'Трактом'. Через двести метров вы заметите основательный деревянный частокол, огораживающий большой участок земли — это и будет постоялый двор 'На пне'. Когда-то тут стояло другое заведение: 'У дуба' и упомянутый древесный великан широко раскинул свои ветки, обеспечивая тенью проходивших по тракту путников. Однажды, во время грозы, молния попала в дерево, то загорелось, а от него занялись все ближайшие здания. Долгое время никто не хотел селиться на пепелище пока не пришёл Бирюк и не отстроил новый постоялый двор.

Распахнув двери, посетитель попадал в огромный, вместительный зал, заставленный круглыми приземистыми столиками и массивными неуклюжими креслами, обитыми рыжеватой кожей (такие стулья удобны для бездельников и выпивох); столики из пористого дерева ежедневно оттирали шкуркой, не прибегая к мокрой тряпке, оттого они выглядели всегда свеженькими, новенькими, будто только что внесены сюда.

Все здесь блистало, как новенькое, в шесть часов утра. 'Впрочем, почему в шесть?' — Подумал Потеря, бросая взгляд на циферблат массивных напольных часов — стрелки уже подступали к семи! Парень постарался максимально ускориться, гости могли проснуться в любую минуту.

Новым казался и дубовый пол, отливавший шоколадной глазурью; как новые, искрились свежепротертые оконные стекла и зеркала, в которых цветастыми сполохами отражались огни восходящего солнца. Новыми в это утро представлялись и, спешащие в город, прохожие — они сталкивались друг с другом, обгоняли друг друга, на ходу приподнимая шляпы, рассыпаясь в любезностях, обмениваясь взглядами, поклонами, рукопожатиями. Новыми казались и стены таверны, оштукатуренные и выбеленные мелом; и деревянный потолок, с которого свисали магические светильники — хрустальные шары, в которых по ночам появлялись дивные бабочки с флюоресцирующими крыльями. По-новому красовались официантки в темно-красных юбках и белых сорочках, расшитых традиционным орнаментом. Новыми были и постояльцы — больше сотни монахов и монахинь немного диковатого вида, принадлежащих к какому-то странному культу.

Даже сквозь толстые стены трактира, Потеря услышал колокольный звон — в Липице жрецы приступали к утренней молитве, приветствуя восход солнца. Начинался новый день.

* * *

БОМ!

У меня в голове взорвалась ядерная бомба.

Диги-диги-диги-дон!

Ему вторила артиллерийская канонада.

С трудом, я разлепил глаза и уставился в открытое окно, сквозь которое доносился колокольный перезвон. Раньше считалось, будто благовест отгоняет нечистую силу и если предположить, что пьянство — зло, то я полностью согласен с этим утверждением. В моей голове колокола не просто изгоняли, а вели активные боевые действия с последствиями пьянки, применяя авиацию, танки и реактивные установки залпового огня.

БОМ! — я поморщился, от очередного взрыва.

Диги-диги-диги-дон! — и скрипнул зубами, не в силах прекратить мучения.

Ещё не пришедший в себя, мозг как-то апатично отметил, что спал я на полу, а моя лучшая половинка, Ярослава, мирно посапывала на кровати. То ли ваш покорный слуга чем-то обидел девушку и меня прогнали с ложа. То ли я не дополз до кровати и, выбившись из сил, отрубился на полдороге... кто знает. Вариантов уйма и любой из них может оказаться правдой.

Мой взгляд споткнулся о кувшин, стоящий на полу возле кровати. Боясь ошибиться в своих предположениях, я его схватил и сделал большой глоток: 'Да! Рассол!' Настроение стремительно пошло вверх. Теперь я уже не сомневался, что ничем Яри не обидел, ну не стала бы девушка так обо мне переживать, побеспокоившись об утреннем похмелье, если бы держала зло.

Повеселевший, я первым делом накинул на себя исцеляющее заклинание и посмотрел вверх, проверяя на месте ли потолок. Вчера, когда пьянка уже подходила к концу, Женя Зелёная, в компании двух таких же нетрезвых магов, решила посмотреть на звезды. Покидать гостеприимный трактир колдуны даже не подумали, решив устранить мешающую обзору архитектурную деталь. Одно из последних моих воспоминаний — как я с Олегом пытаюсь отговорить это трио не отправлять крышу в полет. Мы им наливали (и о себе не забывали), спаивали... пока не отключились.

Да уж, посидели — знатно. Ну и повод у нас был уважительный, точнее говоря, целых два:

Во-первых, наш отряд наконец-то выбрался из диких Ничейных Земель. Знаете ли, постоянно находиться в ожидании опасности, когда нападение может произойти в любой момент, — это выматывает. Поэтому, оказавшись в мирной локации, народ расслабился, активно пользуясь достижениями цивилизации (горячей едой и забористым алкоголем).

Во-вторых, вчера была ровно неделя, как возродились боги, а мы оказались заперты в игре. Да, всего семь дней назад, любой из нас мог спокойно зайти в 'Меню персонажа', нажать кнопку 'Выход' и покинуть виртуальный мир. Многие так до конца и не осознали изменившуюся реальность — в первые дни, количество самоубийств среди игроков зашкаливало. Люди отказывались верить в происходящее, предпочитая свести счёты с жизнью и надеясь, что таким образом они окажутся в привычном мире, на родной Земле... Кто его знает, куда они попадали после смерти — местный аналог рая или ада, а может, действительно, оказывались на Земле, однако никто из моих друзей не рискнул последовать их примеру.

Самое обидное, что практически все игроки (или в данных обстоятельствах уместнее говорить 'потерпевшие'?) винили нас в произошедшей катастрофе. Точнее не совсем нас, а тех, кто принимал участие в возрождении богов. К счастью, никто не знал, что именно наш орден выполнил то злосчастное задание, а мы не спешили посвящать широкую общественность в свои достижения.

Правда существовала и другая, альтернативная версия произошедшего. По ней виноваты были не мы и даже не возродившиеся боги, а (барабанная дробь) администрация проекта! Да, да, я не оговорился — именно разработчики умудрились напортачить, заперев миллионы людей в виртуальной реальности. Но, давайте по порядку...

Сразу после катастрофы, когда мы выживали в Ничейных Землях, я периодически выкрикивал в воздух: 'Ка, тридцать два, Росток' — этот код дал мне один из админов, для экстренной связи с ним. Никто на мой зов не откликался, но я не отчаивался, тем более что усилий от меня особых не требовалось — вслух произнести три слова. И вот случилось чудо, когда я в очередной раз пробубнил: 'Ка, тридцать два, Росток', рядом появились два человека (парень и девушка). Их белая одежда очень напоминала форму демов (демиурги — представители администрации в игре), однако на этом общие черты заканчивались — у гостей был обычный рост, а туманное марево не скрывало их лица.

— Вы кто? — брякнул я, приготовившись достать посох.

— Админы, — сказал парень обычным голосом. В том смысле, что раньше речь демов гремела почище иерихонских труб, заглушая все другие звуки вокруг. — Ты звал меня, и я пришёл. Давай знакомиться, — юноша протянул руку, — Костик, можно, Костян.

— Жесть, — произнёс я, автоматически пожимая его ладонь. — Ты демиург?

— Да, а это — Лиза. — Парень указал на девушку.

— Очень приятно, Сергей. — Вокруг нас начали собираться офицеры и рядовые члены ордена. — Знакомьтесь. Олег, Игорь, Света, Настя...

Я начал представлять членов нашей организации, но быстро сообразил, что это может затянуться на несколько часов и прервался:

— Короче, потом обзнакомитесь. Костя, объясни: Почему... Что... Пля! Какого кера в игре происходит?!

— Сережа, это — конфиденциальная информация.

— Я тебе сейчас кадык вырву, — спокойно прошипел Громыхайло.

В обычной обстановке, наш гном — непоседливый, шебутной, но абсолютно не злой персонаж. Однако, услышав его голос, у меня мороз по коже пробежал, и я как-то резко вспомнил, что он двадцать лет проработал опером в полиции, а о тёмных гранях его души мы ничего не знаем.

Должно быть, Костя также проникся моментом и поверил коротышке — этот вырвет, причём не только глотку. Парень начал рассказывать...

Практически со старта игры, была собрана команда учёных, которые пытались перебросить ресурсы из виртуальности в реальность. Казалось бы — бредовая идея, но они упорно работали и у них даже начало что-то получаться! Успехи были мизерные, однако они были и это не позволяло забросить проект. Впрочем, время шло и постепенно всем заинтригованным лицам начинало казаться, будто исследования зашли в тупик. Вот тогда появился один умник, кто он Костя не знал, который обратил внимание на то, как психологическое возбуждение игроков влияет на перенос ресурсов между мирами. О том, что человеческий мозг генерирует электромагнитные волны, знали давно, но использовать их для создания портала между мирами никто не додумался. Работа закипела с новой силой.

Когда экспериментальная установка, должная соединить виртуальность и реальность, была собрана, перед учёными встал вопрос: Как заставить миллионы игроков одновременно испытать сильные эмоции? И тут руководство компании обратило внимание на нашу группу — мы вплотную подошли к выполнению последнего задания в цепочке глобального квеста. Именно с разработчиками были связанны все те трудности и недоразумения, которые возникли у нас на последней стадии испытания. Они решили максимально усложнить квест, чтобы привлечь как можно больше зрителей к трансляции, заставляя их нервничать, сопереживать.

— Я не знаю, смогли они создать портал или нет, — развёл руками Костя, настороженно косясь на гнома. — Неожиданно, вирт как будто сошёл с ума. Взбесившиеся боги напали на демиургов...

— Что!!! — одновременно выкрикнули несколько человек.

— Да, — грустно усмехнулся парень. — Новые боги атаковали мою группу. Не знаю, как обстоят дела у других команд наблюдателей (практически сразу, связь накрылась), но, судя по всему, они так же подверглись нападению. Когда мне казалось, что бой проигран, я услышал твой вызов, Сергей, смог поставить по нему координаты и мы с Лизой сбежали к вам... единственные выжившие.

— Получается, — хмуро сказал Громыхайло, — вы представляете для нас потенциальную угрозу. Когда вас вычислят боги, они не станут разбираться: кто прав, а кто виноват — ударят по всем. И если ты с подругой, возможно, уцелеете, то мы однозначно не переживём встречу с небожителями.

— Не 'Когда', а 'Если' нас вычислят боги. — Поспешил оправдаться демиург. Константин явно переживал, что мы откажем ему в помощи — парень теребил одежду и косился на свою знакомую. Девушка продолжала молчать, однако в её позе сквозила настороженность, а взгляд выражал отчаяние. — Они могут нас заметить, только если мы столкнёмся лоб в лоб. Кроме того, мы с Лизой можем быть полезны для вас. Да, игра изменилась, но именно мы создавали этот мир и знаем многое, о чем обычные пользователи даже не догадываются.

Они остались с нами. И дело не в, безусловно полезной, информации, которую могли предоставить нам демы, просто я никогда бы не отправил хороших людей на смерть. Тут ключевое слово 'хороших' — на отморозков, подлецов и негодяев мне плевать.

Костик был прав — игровой функционал частично продолжал работать. Мы, как и прежде, могли обмениваться приватными сообщениями, работали чаты команда (рейда) и организаций. Кроме того, любой пользователь (бывший?) имел доступ в 'Меню персонажа', откуда он мог попасть на 'внутриигровые' ресурсы: Личный кабинет, Вики, Форум. К сожалению, написать новый пост или внести правки в старые никто из нас не мог.

Общаясь с друзьями, которые находились в орденской резиденции, мы черпали информацию о происходящих в мире событиях. А информация была паршивая... После возрождения богов, у игроков обнулилась репутация со всеми фракциями. Сам по себе этот факт не означал ничего плохого, если бы не предвзятое отношение местных жителей. Мы не просто успели зарекомендовать себя не с лучшей стороны, а умудрились поучаствовать в самых мерзких и трагических историях. Как результат, неписи...

Стоп. Надо бы разобраться в терминологии. Какие НПС? Какие игроки, если мир из виртуального стал реальным? Но как-то же нас различать надо? В самом деле, не упоминать же постоянно: 'бывшие игроки', 'в прошлом — неписи' и т.д. Похоже, терминологию придётся сохранить, иначе возникнет путаница. Ладно, продолжим.

Так вот, НПС нас не то чтобы ненавидели (хотя были и такие) и даже не презирали... как бы поточнее сказать... Они нас ТЕРПЕЛИ. Да, именно так. К нам относились как к неизбежному злу, которое, рано или поздно, перестанет быть нужным для богов и потеряет большую часть своей силы. И вот, этот час настал — с нулевой репутацией, без поддержки сильных кланов большинство игроков оказались сам на сам с враждебно настроенными местными жителями. Их грабили, насиловали, убивали, продавали в рабство, пытали, использовали, как и где угодно... Для большинства игроков, настали чёрные, наполненные страхом и болью дни.

Организации (кланы, гильдии и т.д.) частично сохранили своё влияние — их репутация была завязана не на личностные взаимоотношения, а на договора, которые даже после всех изменений, произошедших с виртом, неписи продолжали соблюдать. Однако они не могли спасти всех желающих и десятки миллионов человек (если верить Косте, на момент катастрофы, в игре было, минимум, полмиллиарда людей) очутились наедине с разъярённой толпой. О количестве жертв никто не знал... тысячи... сотни тысяч... возможно, но почему-то я думаю, что больше, гораздо больше...

Всё это пронеслось у меня в голове пока я на цыпочках, стараясь не разбудить Ярославу, выбирался из нашего номера.

Девушка мирно спала, плотно укрывшись льняной простыней. Ни колокольный перезвон, ни лёгкий утренний ветерок, проникающий сквозь открытое окно, не смогли потревожить её крепкий и спокойный сон. Она лежала, слегка подогнув ноги, милая и грациозная, как молодая кошечка, а её лицо дышало какой-то детской, искренней и нежной доверчивостью. Чёрные, пушистые волосы, от сонных движений, слегка растрепались, закрывая змейками прядей висок с голубоватой жилкой на нем и маленькое раскрасневшееся ушко. Грудь вздымалась ровно и глубоко, а руки лежали под щекой, на высокой, одетой в белую кружевную наволочку, подушке.

Спускаясь в обеденный зал по скрипучей лестнице, я сразу же обратил внимание на молоденьких и фигуристых (о таких говорят: кровь с молоком) официанток. Ввиду утреннего часа, посетители отсутствовали и девушки сгурбились у барной стойки, о чем-то активно сплетничая. Невдалеке стоял серьёзный, круглощёкий, с тяжёлыми обвислыми усами трактирщик и делал вид, будто его абсолютно не интересует женский треп. Он с ленцой протирал пивные кружки, однако оттопыренное ухо, направленное в сторону официанток, выдавали его с поличным. Они вели себя настолько обыденно, естественно, что мне, невольно, вспомнилась вчерашняя переписка с Профом.

'Этот мир — реален, Сергей'. — Вместо приветствия, начал мужчина.

Фёдор Георгиевич (Проф) — уникального склада ума человек. В свои пятьдесят лет он оставался безумно любопытным, жадным до новых знаний человеком и, чего греха таить, нам с ним крепко повезло. В реальности, мужчина был профессором физики в столичном университете, а в виртуальности — выбрал для себя нелёгкую стезю мага. Во время выполнение глобального квеста, сражаясь с монстрами в Первом Храме, он, как и многие соорденцы, погиб и возродился по месту прописки — в монастыре. Тогда ещё виртуальный мир жил по игровым законам... но не будем о грустном.

'И вам здравствуйте, Фёдор Георгиевич. Вывод, конечно, ожидаем, но почему вы его сделали?'

'Вчера вернулись с патрулирования границы Харальд и Лао Мин. Я с ними пообщался и оказалось, что они разумны!'

'Даже не знаю, как реагировать... А раньше у них зачатков интеллекта не наблюдалось?'

'Я провёл тест Тьюринга'. — Многозначительно ответил Фёдор Георгиевич, как будто мне это о чём-то говорило.

'И?'

'Это эмпирический тест, — начал объяснять Проф, а я подумал, что теперь он начнёт сомневаться в наличии разума у меня. — Раньше все НПС управлялись хорошими, качественными программами у них не было интеллекта ни искусственного, ни какого-либо другого. А сейчас же у наших друзей есть разум, они мыслят!!!'

Вот такая новость. Не скажу что неожиданная, многие из нас подозревали нечто подобное, а Фёдор Георгиевич лишь подтвердил предположения.

— Святой отец, благословите, — раздался хриплый голос из тёмного угла обеденного зала.

Я отвлёкся от разглядывания официанток и всмотрелся в полумрак таверны. Там за деревянным столом сидел одинокий гном и с надеждой смотрел на меня.

— Они исцеляют сокрушённых сердцем и врачуют скорби их. — Произнёс я короткую формулу, касаясь рукой головы коротышки.

Баф был слабенький, однако Громыхайлу заметно полегчало.

— Хорошо, — выдохнул гном, посмотрел на ополовиненную кружку пива и отставил её в сторону. — Чем займёмся?

Я не успел ответить, дверь в таверну с шумом распахнулась, и в заведение ввалились Игорь и Паша, наши соорденцы. Обведя постой зал мутным взглядом, ребята заметили меня и гнома и весело потопали в нашу сторону.

— Отче! — на секунду Игорь задумался и, вдруг, грохнулся на колени. — Не дай погибнуть! Спаси... как их там?

— Рабов твоих, — присоединился к нему Павел, приземляясь рядом с другом.

— Каких 'рабов'! Слуг!

— Сам ты 'слуг'!

— Тихо, — успокоил я страдальцев, уже догадавшись: что от меня требуется. Быстренько благословив ребят, я посмотрел на гнома и сказал: — Валим. А то скоро наши проснуться и как начнут меня доставать...

Дружной компанией мы покинули постоялый двор и направились в город.

Липица — небольшой городок, с населением около пяти тысяч. Аборигены особо гордились огромными, вытеснившими практически все другие деревья, липовыми рощами и древней станцией телепортации, которая оказалась в этом медвежьем углу по неизвестной современникам причине. Трудолюбивые пчелы, весело жужжа, собирали нектар, делая липовый мёд, чем обеспечивали доход для большинства местных жителей.

Мы прошли мимо кузницы, окружённой почерневшим частоколом, из-за которого поднимался дымок и доносился мерный звон. Несмотря на утренний час, мастера работали и, судя по двум телегам, замершим у чёрных ворот, клиентов у них достаточно.

Когда мы повернули за кузницу, впереди открылся холм, на котором расположился городок: деревянные домики с тёмными крышами, на макушке холма — дома покрупней, а вокруг посёлка — высоченный забор. Сквозь открытые настежь ворота кто-то постоянно входил, въезжал или наоборот покидал гостеприимную Липицу. Никакой организации в движении гужевого транспорта и пешеходов не наблюдалось — каждый перемещался так, как считал нужным.

— Вы к нам по какому делу? — Важно поинтересовался стражник, опираясь на короткое копье.

Четверо его сослуживцев, казалось, никак не отреагировали на наше появление, занимаясь своими делами: один точил топор, трое других о чем-то ожесточённо спорили. Провинция... никакого порядка.

— Мы монахи, идём по святым местам...

— А-а-а, стало быть, торговать не будете? — страж не стал слушать мою заготовленную речь, разом утратив весь интерес.

— Не будем.

— Тогда с вас по медяку.

Я рассчитался с воином, сделал шаг вперёд и замер, словно налетев на невидимую стену.

— Это кто? Герои?! — мой палец указывал на две массивные железные клетки, подвешенные на столбах сразу за городскими вратами.

Клетки были забиты людьми. Старики, дети, мужчины и женщины лежали друг на дружке; их конечности торчали сквозь прутья; судя по всему, многие были мертвы, а живые мало чем отличались от покойников.

— Да. А вам их жалко? — Стражники оказались не так просты, как показалось на первый взгляд. В один миг, рядом с копьеносцем оказался топорщик, а три натянутых лука смотрели на нас жалами калёных стрел.

— Нет, конечно! — Вмешался в разговор Громыхайло. Должен сказать, что тёзка это сделал вовремя — я не заметил, как у меня в руке оказался посох, готовый опуститься на голову воина. — Брат Сергий (это он так обо мне?), удивился, почему они в клетках, ведь героев продают в рабство.

— Верно, уважаемый глэнд, — воин коротко поклонился гному. — Однако эти ни на что не способны, слишком слабы.

Конфликт был исчерпан, и мы вошли в город. Я старался не смотреть по сторонам, чтобы не встретиться взглядом с узниками клеток. Настроение испортилось моментально. Одно дело слышать рассказы друзей о том, как поступают неписи с игроками и совсем другое — увидеть этот беспредел воочию.

— На рынок? — прервал затянувшуюся паузу Игорь.

— Идемте, — и наша задумчивая четвёрка поковыляла в местный бизнес-центр.

Грунтовая дорога шла узкая, между заборов, с деревянными тротуарами по сторонам. Улочка виляла, как гипюр, но упорно карабкалась вверх, пока не добралась до местного торга. Тут было шумно, толкался разномастный народец, бойко покупали и продавали всякую всячину: еду, живность, вещи.

— Добрый молодец, скушай калачик!

Тётка, поперёк себя шире, в цветастой косынке и с деревянным лотком, заставленным всевозможной сдобой, протягивала мне витую булку.

Я сглотнул, в трактире так и не перекусил, а время-то уже к обеду.

— Сколько?

— Медяк. Ах, какой калачик, молодец! С пылу с жару, ещё тёпленький.

Рассчитавшись с торговкой, я только нацелился отгрызть кусок (да побольше!), как меня отвлекло оповещение о вызове.

'Серёга, у нас проблемы!' — Обрадовал меня Олег.

'Ну что там ещё?' — Общаясь с другом, я смотрел на булку, мысленно пуская слюни.

'Местные, девчонок наших приняли!'

'Как приняли? Куда? Кого?' — Сдоба была забыта окончательно.

'Я всего не видел, задержался в таверне. Яри, Настя, Женя и Ксюха решили сходить в город. Блин! Я реально всего на пять минут задержался, а когда подходил к городским воротам, их уже стражники паковали. Хотел вмешаться...'

'И правильно, что не стал корчить из себя героя. — Прервал я друга. — Олег, скажи нашим, чтобы никто никуда ни ногой. Сидите на постоялом дворе, ждите'.

'А ты?'

'Как будто у меня куча вариантов. Пойду к местному князю, вытаскивать наших барышень из неприятностей'.

'Ок. Ты только смотри, сам не влипни'.

Я быстро пересказал суть произошедшего друзьям, и мы отправились в гости к местному владыке. Благодаря 'Чужой Личине', догадаться, что мы герои было невозможно (этот божественный навык получили все соорденцы, после выполнения глобалки), однако любая маскировка может быть раскрыта из-за неосторожного поведения. Скорее всего, девушки увидели клетки с игроками, не сдержались и... а вот тут надо бы уточнить у первоисточника проблем.

Ярослава на мой вызов не отвечала, тогда я попробовал связаться с Настей, Женей, Оксаной — тот же результат. Происходящее можно было объяснить тремя причинами: неписи каким-то образом экранируют связь, девушки находятся в бессознательном состоянии или... Никаких 'или'!!! Они живы!

Минут через пять мы поднялись к архитектурному ансамблю, который украшал вершину холма.

Над нами возвышался могучий забор, из толстых, тесно подогнанных, заострённых сверху кольев. Кое-где над частоколом возвышались деревянные же башенки, а в одном месте ограда вытягивалась кишкой и сходилась к воротам. Над входом тоже были башенки, а сами врата выглядели весьма внушительно: высокие, окованные железом.

Створки были приоткрыты, поэтому мы спокойно вошли.

По ту сторону ворот оказался довольно узкий коридор, мощённый булыжником. Камни мостовой были уложены очень тщательно, а вдоль забора изнутри тянулись лесенки, балки и настилы. Мы миновали этот узкий проход и вышли в просторный, тоже мощённый, внутренний двор крепости с колодцем и несколькими строениями.

Жемчужиной этого деревянного зодчества, вне всяких сомнений, можно смело назвать особнячок в три этажа с башенками и красной крышей. За хоромами вздымалась самая высокая башня, с крохотными окошками-бойницами.

По двору, что-то вынюхивая, ходило несколько собак, а в тени зданий сидели дружинники, которые занимались повседневными делами: чинили одежду, точили оружие, играли в кости. На нас они глянули, но вскользь — без малейшего интереса. Собаки же даже не зарычали на незнакомцев.

Пока мы топтались у входа, решая к кому обратиться, внутри терема что-то загрохотало, резные красные двери распахнулись, и на крыльцо вывалило сразу человек десять. Местный князь сразу бросался в глаза — сорокалетний, коренастый, в дорогом пластинчатом доспехе и с прямым одноручным мечом на поясе.

— Други! — Гаркнул владыка. — Пришла пора послужить царю!

— Любо! Любо! — Загомонили дружинники.

— Собирайтесь, — прищурившись, князь посмотрел на солнце. — Дай боги, до заката должны быть под Новоградом.

Воины резко ожили, спеша по своим делам.

— Князь! — крикнул я, привлекая внимание аристократа.

— Ты кто таков? — насупившись, он осмотрел нас. Воины за его спиной насторожились, опустив руки на оголовья мечей.

— Монахи мы, странствуем по миру. А в твоём городе неприятность приключилась — стража, сестёр наших задержала.

— Было такое. Аккурат в обед, — сказал вислоусый воин из княжеской свиты. — Они демов хотели освободить, так Кушак со своими их и повязали.

'Кого? Демов?! С какого это бодуна, местные называют игроков на нашем же сленге? Да ещё путают с демиургами?' Лишние мысли я отбросил в сторону, сконцентрировавшись на главном — девчонки начали конфликт, но не они первыми примени силу!

— Так может и они из этих... — в задумчивости, князь покрутил рукой, словно брезгуя произнести: 'герой' или 'дем'.

— Княже, да какие из нас демы? — Начал импровизировать я. — По вере нашей, мы должны помогать всем обездоленным и нуждающимся.

— Что, прям всем? — Удивился вислоусый.

— Да. И людям, и нелюдям, и зверю всякому.

— А чего ж тогда ваши монахини с воями бой учинили? — Никак не унимался княжий ближник.

— Так защищаясь, — уверенно ответил я. — Не они первыми напали.

Владыка глянул на вислоусого, тот утвердительно кивнул.

— Хорошо, — сказал князь. — Некогда мне сейчас с вами разбираться — царь войско собирает. Как вернусь, решим вашу тяжбу, а пока... Звигул!

На крик князя подбежал седовласый старик, в добротном кафтане, с кинжалом на поясе.

— Звигул, переведи монахинь из ямы в подпол. И следи за ними хорошенько! Чтоб нужды никакой не знали, и никто не обижал. — Отдав распоряжение, владыка развернулся и вошёл в дом.

— Тезка, что будем делать, — шепнул гном.

— Уходим, — я махнул рукой в сторону ворот.

В принципе, решение князя было оправдано, мало ли какие личности могут шастать в округе, прикрываясь монашеским саном. Однако оставить своих друзей и девушку в тюрьме, я не мог.

— Ребята, дуйте на рынок, прошвырнитесь по местным лавкам и скупите все зелья (выносливости, лечения, маны, духа). А мне надо срочно вернуться в трактир, переговорить с остальными соорденцами.

— Хочешь попробовать девчонок силой вернуть? — Спросил Игорь.

— Не 'попробовать', а 'вернуть', — усмехнулся я. — Слышал же: князь, с дружиной, на войнушку собирается. В городе останутся некомбатанты: калеки да старики. Да! Ещё купите селитру, серу и древесный уголь.

— Нах они тебе надо? — Вопросительно, посмотрел на меня гном.

— Порох сделаю. Я сожгу этот городок, к чёртовой матери.

* * *

В утренних сумерках, Потеря прятался в кустах, растущих около забора кузницы, и смотрел на город. Город — горел.

Он проснулся как обычно, ещё затемно. Взял ведро и собирался выйти во двор к колодцу, чтобы набрать воды, когда услышал в трактирном зале человеческие голоса. Парень решил посмотреть: кому это там не спится, но был остановлен твёрдой рукой.

— Не ходи, — сурово произнёс из темноты Бирюк и потянул его за плечо на кухню.

Из прислуги, на постоялом дворе ночевали только хозяин, Потеря, конюх Гаврило, с женой Любавой, да старый ветеран Добрыня. Все они сидели за кухонным столом, пока Люба суетилась у плиты, что-то готовя.

— Дядька Бирюк, а кто там? — Задал Потеря, мучивший его, вопрос.

— Постояльцы, — спокойно ответил мужчина.

— Так, а может они там что-то злое замышляют?

— Конечно, замышляют, — мозолистой рукой, Бирюк взлохматил волосы на голове парнишки.

— Надо же предупредить! — пискнул мальчик.

— Нет, — отрезал хозяин таверны. — Это не наши проблемы. И запомни: меньше знаешь — дольше поживёшь. Ты вон... ешь лучше.

Любава деревянным ухватом выставила на стол большой горшок, сняла крышку, под которой оказалась горка рассыпчатой каши с подрумяненными шкварками сверху. Мужчины достали ложки и приступили к трапезе. Так рано Потеря никогда не ел, но старался не отставать от взрослых, наворачивая за обе щеки.

Бубнеж в главном зале трактира стих. Бирюк замер, прислушиваясь, и вышел проверить.

Воспользовавшись случаем, Потеря тихо выскользнул через заднюю дверь и помчался к городу. Он добежал до кузницы, когда увидел отблески пожара в Липице. Парень остановился и решил обождать тут в кустах.

Практически сразу, над городом взметнулся звон набата, созывая жителей на тушение пожара. Однако через несколько минут огонь вспыхнул одновременно в разных концах. Теперь любому было понятно, что если не случится чуда — Липица обречена. Небесные хляби не разверзлись, ни боги, ни могучие колдуны не вмешались в происходящее и вскоре набат умолк, а из города повалила толпа беженцев. Потеря сидел в кустах и смотрел.

Они вышли последними — больше сотни монахов с чалмами на головах, озаряемые кострами горящего города. Ощетинившийся оружием отряд настороженно, но быстро продвигался к станции телепортации. Как парень не всматривался, однако мешков с награбленными несметными сокровищами он не заметил, зато увидел какой у них странный обоз.

Сотни, если не тысячи, измождённых калек плелись за монахами. Периодически кто-то из этих доходяг падал, к нему тут же подбегал один из монахов, вливал в рот какое-то зелье и тот продолжал движение.

— А-а-а!!! — с громким криком, из ворот кузницы выскочил Роксан с двумя своими подмастерьями.

Медведеподобный кузнец размахивал огромной секирой, а его помощники были вооружены одноручными мечами.

Потеря засмотрелся на мастера: вот он — настоящий герой! Храбрый, отважный, который презирает врага и...

К кузнецу шагнул старший среди монахов. Его глефа коротко блеснула и рядом с Потерей упала голова твердолобого мастера. Парень следил за ней. Как она подпрыгнула, после соприкосновения с землёй, упала и покатилась в канаву... в кусты за которыми сидел перепуганный, дрожащий поломой.

Тем временем, гном одним ударом подрубил ноги ученику кузнеца. Тот упал, а коротышка возвратным движением вонзил топор ему в спину, перерубая позвоночник.

Второй подмастерье выронил меч и, бледный, отступил к воротам кузницы. Его никто не тронул.

В зловещих красных сполохах, жуткая процессия спешила к станции телепортации.

Глава 2.

В которой маленькая интрига приводит к большим последствиям.

Шагнув вперёд, проходя сквозь арку портала, я с наслаждением сделал большой вдох: 'Дома! Наконец-то мы дома'.

Немного в стороне от станции телепортации собралась большая делегация встречающих. Мы заранее предупредили соорденцев о своём скором возвращении и о том, что прибудем не одни, а с гостями (почти двумя тысячами игроков-голодранцев). Друзья успели подготовиться, за их спинами я рассмотрел десятки телег, загруженных всевозможной снедью и вещами.

— Сергей! — Крикнул Потап Рубило, обращая на себя внимание.

В отличие от рядовых членов ордена, предпочитающим одежду из светлых однотонных тканей, Потап носил багровый халат, щедро украшенный золотой вышивкой. Образ преуспевающего купца дополняли массивные перстни с огромными драгоценными камнями и, под цвет халата, чалма, на которой болталось десяток золотых цепочек. Впрочем, вся эта кичливость являлась не признаком отсутствия вкуса у мужчины, а обязательным атрибутом занимаемой им должности — Потап был мэром Риницы, столицы епископства.

После того, как мы обменялись приветствиями, Рубило посмотрел мне в глаза и сказал:

— Надо поговорить, — он махнул головой в сторону кареты, поджидавшей невдалеке.

Я бросил взгляд назад. Из порталов, бесконечной вереницей, выходили наши гости — оборванные, грязные, измождённые люди. Без лишней суеты соорденцы их встречали, направляли к телегам, где бедолаг ждала еда, простая, но добротная одежда и медицинский осмотр. Хилеры ходили в толпе обездоленных, что-то у них спрашивали, если требовалось, накладывали лечащие заклинания.

— Поехали, — выдохнул я, готовясь к неприятному разговору.

Когда дверь закрылась, а мы устроились внутри экипажа, кучер щёлкнул кнутом и лошади плавно потянули карету вперёд.

— У нас проблемы, — без лишних предисловий начал Рубило.

— Если ты скажешь, что не стоило сюда тащить этих бедолаг, я тебе дам в бубен. Потап, ты мне друг, но поверь: мы не могли поступить иначе. Я окерел, когда увидел в каких условиях их содержали и как обращались!

— Нет, конечно, — замахал руками мэр. — Всё вы правильно сделали! Серёга, я поражаюсь, как ты мог так обо мне подумать?!

— Извини... нервы. — Я устало откинулся назад.

Этой ночью, когда мы вскрыли первую яму, где содержали пленных игроков, ко мне пришло ясное понимание, свалившейся на нас беды. Я напрягал все силы, чтобы не сорваться и не впасть в отчаяние. Сотни забитых, униженных людей бросали на нас полные страха взгляды, отказываясь верить, будто кто-то собирается их спасти. Именно тогда я отчётливо увидел в насколько жестоком, враждебном мире мы оказались.

'Малодушие не изменит прошлого и уж наверняка не избавит от грядущих бедствий' — я глубоко вздохнул, беря себя в руки. Отодвинул занавеску и посмотрел на дорогу, карета ехала по грунтовой дороге к монастырю. Растущие вдоль обочины, могучие деревья сплелись ветвями, из-за чего казалось, что экипаж движется в сумрачном тоннеле.

— Так, о чем ты хотел поговорить?

— У Риницы больше нет армии, — грустно сказал Потап.

Я внимательно присмотрелся к мэру. Последняя неделя не прошла для него бесследно: вокруг умных глаз появились мешковатые тени, его черты лица как будто заострились, став более хищными, голодными и только волевой подбородок упрямо лез вперёд.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить слова Потапа и задать вопрос:

— Как же это произошло?

— Вчера должно было состояться генеральное сражение между армиями Инурака и Сурры... — я хмыкнул, и друг вопросительно посмотрел на меня.

— Ничего. Просто теперь мне понятно, куда увёл дружину князь Липицы. Так что же там произошло?

— Ближе к обеду, в магистрат пришёл приказ: отправить полки в Стогское княжество и занять позиции для отражения возможной атаки противника. Наш воевода, ты его знал, Марек Войцек собрал дружину и выдвинулся в указанное место, однако там уже были суррские отряды. Он послал гонцов с донесениями к Королевскому Стратегу: его лагерь находился восточнее в трёх километрах от позиций наших полков. Стратега в тот момент не было в лагере; на время своего отсутствия он поручил командовать войсками полководцу-наместнику Филиппу Шиманьскому, и тот отдал приказ, чтобы отряд Риницы атаковал позицию противника. Войцек...

Я перебила его:

— Этот полководец-наместник... он не родственник, случайно, барона Ксаверия Шиманьского?

— Да, верно. Филипп — племянник барона Ксаверия, единственный сын его покойного брата. — Подтвердив, таким образом, мою догадку, Потап вернулся к прерванному повествованию: — Противник многократно превосходили наши полки числом. Войцек понимал это, но обязан был исполнить приказ, не задавая вопросов. Полководец-наместник обещал подкрепление, чтобы усилить наш левый фланг, но его отряды так и не появились. Вместо того чтобы действовать с нами заодно, воины Шиманьского стояли на своих позициях, как будто готовились к контратаке. Так приказал Филипп.

Помолчав несколько секунд, Рубило продолжил:

— И вот, когда наших уже теснили суррские дружины, начавшие контратаку, из долины подошло подкрепление — несколько полков, под знамёнами Кримичей и Залеских. Они и понятия не имели ни о каком подлом умысле и храбро бились, чтобы вызволить наших из-под копыт суррской конницы. И тогда в наступление пошли отряды Шиманьского, как будто для того, чтобы сорвать контратаку. Они подоспели именно тогда, когда противник уже отходил. Для любого, кто не присутствовал там с самого начала, все выглядело просто как неудачная стычка с неприятелем.

— Вот так подстава, — задумчиво протянул я.

— Да! Наши полки были посланы на бессмысленный штурм вражеских укреплений. Это было убийство.

Прищурившись, я посмотрел на друга и заговорил тихо, еле сдерживая яростью:

— Итак, господин из рода Шиманьских улучил момент и послал нашу армию на смерть, а как же на это отреагировал Королевский Стратег?

— Должно быть, Филиппу, приказал Ксаверий (Шиманьский ни перед чем не остановится) пойти вопреки замыслам Стратега. Если бы наша армия отступила с тех позиций и сдала их противнику, барона ждала позорная смерть. Но королю, чтобы удержаться на троне, нужна поддержка сильных родов, таких как Шиманьские, и, хотя он сердит на племянника Ксаверия, но держит своё возмущение при себе. Со стороны может показаться, будто ничего не потеряно. Никто не победил, но никто и не проиграл. Однако с точки зрения Игры Совета — это триумф Шиманьских и поражение Серого Мисаля.

— Понятно. Обе армии все ещё находятся на позициях в ожидании генерального сражения?

— В том то и дело, что никакого сражения не будет, — горько сказал Рубило, — все разошлись по домам. Единственные, кто понёс большие потери в этой стычке — наше епископство.

— Как разошлись! — воскликнул я. — Ни за что не поверю, будто какой-то барон, будь он из самого влиятельного рода, смог заставить двух королей собрать армии и помогать ему в устранении неугодных отрядов.

— Так Шиманьский тут и не причем. За несколько часов до начала сражения прошёл слух, что готовится вторжение монстров из Ничейных Земель. Вот Стратег и укатил проверять эту информацию, которая подтвердилась. Монархи подумали и решили развести войска. Чем бы ни закончилось сражение, обе стороны понесли огромные потери и не смогли противостоять орде монстров.

— Бл*дь! — в сердцах я стукнул кулаком о стенку карету, чуть не проломив ее. — Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! Скажи мне, что я ошибаюсь, Потап!

— Нет, — друг понял причину моего расстройства, без лишних объяснений. — У нас нет армии и нанять новые полки мы не можем — епископство обречено. Монстры тут всё уничтожат.

На меня навалилась апатия. Опустошённый вконец, я откинулся на спинку дивана, пытаясь не поддаться отчаянью, и все как следует обдумать. Мне придётся подняться над собственными эмоциями. Тысячи разумных (и неважно кто они: нипы или игроки) зависят от меня, я не имею право на слабость... только не сейчас.

Долгое время барон Ксаверий Шиманьский пытался прибрать к рукам земли Риницы. Рано или поздно у него это обязательно получилось бы, но дорогу аристократу перешли мы. Потап сначала пролез в магистрат города, а когда я получил титул первосвященника, сумел оформить вассальный договор, по которому город, с окрестными землями, переходил под управление ордена Серый Мисаль. Так появилось епископство Риница, и барон не мог притязать на него... до этого момента.

У Шиманьских на службе состояло много вассалов, из которых первым был господарь Лотавы, по силе примерно равный нашему епископству. И поскольку звезда Ксаверия Шиманьского поднялась на небосклоне выше, в союз с этим вельможным убийцей поспешат вступить многие.

Карета остановилась, но я ещё долго сидел, прикрыв глаза. Стоило мне подумать: в насколько затруднительном положении оказалось епископство, как во рту моментально появлялся кислый привкус. Я должен спасти людей. А после, если мы переживём нашествие монстров, нам придётся рассчитывать только на собственные силы; мне придётся вынашивать планы и готовить заговоры; придётся вступить в Игру Совета... и найти способ покончить с главой одного из наиболее влиятельных родов королевства Инурак.

Я открыл глаза и посмотрел на Потапа.

— Приехали, — объяснил друг причину остановки.

— Вот и прекрасно, — кивнул я, открывая дверь кареты и выходя на монастырский плац.

'Дом, милый дом' — пронеслось у меня в голове. Серый Мисаль — это не только название ордена, но и замка. Спроектированный одним из самых талантливых архитекторов Прайма, Вацлавом Будовничем, и возведённый умелыми гномами, наш монастырь являл собой мощнейшую крепость, доказав это во время прошлой осады.

— Мисальдер, — раздался рядом вежливый голос. — Приветствую вас, мисальдер.

— Здравствуйте, наставник Лао Мин, — подспудно я ожидал что отношение, внутри ордена, между игроками и НПС испортятся. Однако, увидев старика-островитянина, понял: насколько ошибался. Лао Мин был явно рад меня видеть, по привычке пряча эмоции за маской вежливости, но довольные глаза выдавали наставника с головой.

— Добро пожаловать домой, мисальдер, — добавил он, как того требовал этикет.

Я вежливо кивнул и поинтересовался:

— А где Харальд?

Северянин, с труднопроизносимым именем: Харальдюр дер Вильх... (чего-то там), был мне не просто другом, а ещё и братом! Да, вот как-то так получилось, что я стал кровным родичем варвара. Нас с ним многое связывало, как хорошее, так и не очень, увы, за совершенное преступление, мне пришлось приговорить Харальда к смерти. С тех пор, в ожидании казни, побратим носит чёрную повязку, а я не спешу определяться с датой и способом её проведения. Глядишь, пройдёт лет сорок-пятьдесят и надобность в этом отпадёт.

— На тренировочной площадке. — Ответил Лао Мин и поинтересовался: — Позвать?

— Нет. Я хочу наведаться в Зал Павших, но через час жду вас в своём кабинете на совещании.

— Правильно. Долг настоятеля — чтить ушедших.

Я попрощался с островитянином, Потап умчал куда-то по своим делам, предварительно пообещав 'быть, как штык'. Ну а мне требовалось побыть одному. Для меня тишина — это необходимость, которую надо утолять. Только находясь в ней, я начинаю ясно соображать, обдумывать совершенные ошибки и проверять себя на трусость. Она как берег, к которому все мы иногда причаливаем, чтобы понять себя и скинуть тяжкий, накопившийся за время плаванья груз. Перед тем, как снова отправиться в океан житейской суматохи.

Зал Павших, в этом плане, был идеальным местом. Он располагался глубоко в подземелье замка, в комнате с его Краеугольным Камнем. Доступ сюда имели только офицеры ордена, а царящая вокруг темнота настраивала на созерцательный лад.

Тут не было постоянных светильников, а захватить лампу или факел я забыл, поэтому активировал заклинание 'светляка'. Первое, что бросилось мне в глаза, стоящий в центре комнаты, чёрный гроб... шучу. Естественно, это был Краеугольный Камень Замка, однако в первые мгновения он мне напомнил именно домовину, своими строгими прямыми линиями и цветом. Стены помещения были исписаны именами павших воинов, защитников монастыря. По легенде, именно в этом зале можно обратиться к духам воинов и получить у них подсказку или ответ на интересующий вас вопрос.

Вопросов была тьма, но я их не озвучил. И не потому что страдал излишней скромностью, а ввиду незнания процедуры обращения к духам. Надо, просто, задать вопрос вслух? А, может, принести жертвоприношения? Или провести какой-то обряд?

Немного постояв, я подошёл к стене и вырезал на ней имя эльфийки. Не сказу, будто Женя была моим другом, однако она входила в наш орден и, на сегодняшний момент, это единственный человек (игрок), которого мы потеряли. 'Единственный, но не последний' — я упорно гнал от себя эту мысль, боясь, что даже подумав, привлеку неприятности на головы друзей.

Как сказал Лао Мин: 'Долг настоятеля — чтить ушедших'. Буду считать, что свой долг, перед павшими товарищами, я выполнил, внеся имя эльфийки в список погибших. Теперь пора заняться и своими делами.

Имя: Сергей (уровень 100)

Характеристики (свободных 0)

Раса: человек

Дух: 818%+25.44 талант 2

Пол: мужской

Предвидение: 695%+23.71 талант 2

Мировоззрение: светлое

Сила: 670%+17.05

Класс: монах

Ловкость: 603%+15.32

Подкласс: чатра

Здоровье: 602%+8.05

Скорость: 600%+6.11

Выносливость: 592%+12.11

Интеллект: 533%+5.8

Концентрация: 522%+4.01

Харизма: 487%

Навыки и Умения

Профессии

Момент Истины: божественный

Косторез: грандмастер

Чужая Личина: божественный

Ювелир: 3ур; огранщик; чеканщик: 21100

Пространственный Карман: божественный

Каллиграф: 3ур; готика: 12100

Умножение духа: 10ур. 100 (корон.)

Охотник: 3ур; лесник: 03100

Владение посохом: 931% талант 1

Травник: 2ур. 33100

Восстановление Плоти: 9ур. 01100 талант 1

Горное дело: 2ур. 11100

Змея огибает справа: 7ур. 87100

Кулинар: 2ур.02100

Рывок волка: 7ур. 86100

Рыболов: 1ур. 78100

Змея огибает слева: 7ур. 85100

Алхимик: 1ур. 71100

Бодающийся бык: 7ур. 81100

Портной: 1ур. 55100

Прыжок кабана: 7ур. 77100

Владение духом: 703%

Владение древковым оружием: 695%

Владение дробящим оружием: 684%

Таланты: не распределено 2.

Да, я достиг сотого уровня. За выполнение глобалки мне отсыпали очень много опыта, а когда спасали друзей из плена в Липице, произошёл апп.

Мне предстояло решить: куда вложить очки 'таланта'. Как всегда, хотелось всего и много, но я решил следовать ранее разработанному плану, кроме того, безумно было интересно во что трансформируются 'Дух' и 'Предвиденье'.

Немного нервничая, я перекинул один талант в 'Дух' и... ничего. Название характеристики и её показатели остались прежними. Мои попытки добавить к 'Духу' четвёртый талант не увенчались успехом, а значит — игровая механика продолжала действовать.

'Ну, нет так нет' — гораздо спокойнее подумал я, вкладывая оставшийся талант в 'Предвиденье'. В конце концов, это — характеристики, а не навыки. Возможно механика их апгрейда работает несколько иначе. Очень надеюсь, что после катастрофы она, в принципе, сохранилась — будет обидно остаться без бонусов, даваемых талантом.

Незаметно пролетел час. Мне пришлось оторваться от изучения 'Меню персонажа' и поспешить на совещание.

— Это какая-то жо... жесть. — Ёмко охарактеризовала положение, в котором мы очутились Настя.

После слов девушки, в кабинете повисло тягостное молчание. Отсутствие дружины, само по себе, могло нагнать тоску, а скорое нашествие монстров — ставило жирный крест на всех наших надеждах о мирной и спокойной жизни.

— Есть предложения? — Я разорвал угнетающую тишину, в попытке настроить друзей на деловой лад.

— Да что тут думать, — махнул рукой Олег. — У нас есть два варианта: плюнуть на местных жителей и отсидеться за стенами монастыря (сил, чтобы удержать замок, у нас достаточно). Или просить помощи у соседей...

— Не вариант, — жёстко сказал Потап. — Нам дадут войска только на условии абсолютного подчинения. Это будет даже не договор вассалитета, а полная капитуляция!

— А если попробовать сыграть на противостоянии великих родов? — Предложил Громыхайло, обращаясь к мэру Риницы. — Зашлём послов к разным аристократам и пусть они скажут, например, что Шиманьские согласны предоставить нам военную поддержку при таких-то условиях, но! Если они предложат более выгодный для нас вариант, мы пойдём под их руку.

— Не успеем, — поспешил расстроить гнома Рубило. — Армия нам может потребоваться в любой момент, а переговоры — это долгий процесс. Тем более в сложившихся обстоятельствах.

— А что не так? — Поинтересовалась Ярослава.

— Во-первых, у нас нет, не то чтобы достойной, даже нормальной армии. Сильный не договаривается со слабым, а ставит условия, так уж устроен наш мир — в нем нет места для глупого пацифизма. Во-вторых, по влиянию в Совете, Ксаверий Шиманьский уступает только Королевскому Стратегу. Случись так, что судьба уберёт Земовита Четвёртого с его бело-золотого трона, это место наверняка займёт кто-нибудь из Шиманьских. Поэтому большинство дворян попросту не решаться оказать нам поддержку, и мы возвращаемся к 'во-первых'. Надо искать защиты у действительно сильных родов, а они с Шиманьскими будут тягаться, только когда епископство полностью перейдёт под их контроль.

— Ребята, а в чем проблема-то? — Удивился Игорь. — Контроль над епископством мы в любом случае потеряем. Только в первом варианте — монстры уничтожат беззащитных мирных жителей, а во втором — Сергей добровольно передаст власть, и все останутся живы. Как по мне, выбор очевиден.

— Есть и третий вариант, — неожиданно подал голос Лао Мин.

Взгляды всех офицеров скрестились на пожилом наставнике. Мы ждали чуда. Ждали, надеялись и в страхе сжимали кулаки: А вдруг старик ничего толкового не предложит? А что если его идея окажется неосуществима?

— Вы позволите? — Лао Мин указал на мой стол.

— Конечно, — согласился я, не совсем понимая, что собирается делать наставник.

— В своей мудрости, — продолжил Лао Мин, подходя к столу. — Две недели назад, наш мисальдер отправил меня и брата Харальда с десятком послушников проверить южные границы епископства, дабы установить маршрут вторжения монстров.

Наставник расстелил на столе большой свиток, который оказался детальной картой наших земель. Он прижал её один угол чернильницей и вопросительно посмотрел на меня. Я быстро сообразил, что от меня требуется, достал из ящика три книги и протянул островитянину, которыми он надёжно зафиксировал карту.

— Итак, — заговорил Лао Мин. Возле стола столпились все присутствующие, вытягивая шеи в попытке рассмотреть карту. — Как вы знаете, в королевство монстры попадают из Ничейных Земель. Тут большая орда разделяется на более мелкие отряды, каждый из которых отправляется к своему городу. В земли Риницы монстры проникают из графства Мелкиц, в количестве, примерно, десяти тысяч тварей. Основная группа движется к столице епископства и начинает осаду, а несколько меньших групп пытаются разорить деревни и родовые владения дворян.

Наставник обвёл офицеров ордена пристальным взглядом, проверяя, внимательно ли его слушают.

— Мы очень внимательно исследовали южные рубежи епископства, и я могу с уверенностью сказать: монстры всегда идут по одному и тому же маршруту. — 'Как программисты прописали, — подумал я, — так мобы и двигаются. В этом нет ничего удивительно, но к чему ведёт Лао Мин?' — И, казалось бы, в землях Риницы нет такого места, кроме городских стен, где их можно встретить на выгодных для нас условиях.

— Но?! — Не утерпел Олег.

— Его действительно нет, — усмехнулся старик и, дождавшись, когда наши лица примут ошарашенное выражение, поднял вверх указательный палец. — Но! Такое место есть в графстве Мелкиц! К нам в епископство монстры идут по перевалу Шагну, а он в длину почти пять километров и от пятидесяти до ста метров в ширину. Там даже небольшой отряд сможет надолго задержать орду, а тысяча воинов — не пропустит монстров во владение.

— Где это? — Задал я наиболее животрепещущий вопрос и склонился над картой.

— Вот здесь, — указал наставник. — Граница между графством и епископством проходит как раз в месте, где заканчивается перевал.

— Угу... ясно. А граф не будет возмущаться, что по его землям ходят чужие воины?

— Только не в этом случае, — заверил меня Лао Мин.

— Рискованно, — вынес вердикт Олег, как один из наиболее опытных боевых офицеров ордена. — После возрождения богов, кто знает, как поведут себя мобы? Может они попрутся другой дорогой? Кроме того, смотрите, — палец друга прошёл по северо-восточной и северной границе епископства. — Тут мы граничим с баронством Турек и графством Кельце. А что, если монстры решат идти к ним через наши земли? В таком случае против нас будет не десять, а тридцать тысяч мобов... это как-то многовато.

— Если они нас обойдут, — спокойно сказал Громыхайло, — мы вернёмся к первому варианту — уничтожению всех местных жителей.

— А если против нас будет не один, а три отряда мобов, — подхватил Рубило. — Барон Турека и граф Кельце пришлют к нам свои полки.

— С чего вдруг? — Удивилась Настя. — Ты же говорил, будто аристократы просто так свои армии нам не дадут.

— Это — вопрос чести. Одно дело, когда ты просишь помощи и другое, когда её оказываешь. Мы будем защищать их владение — аристократы не смогут остаться в стороне или окажутся перед нами в неоплаченном долгу.

— Блин, ребята, а вам не кажется, что даже десять тысяч — это до фига? — Ярослава решила нас опустить с небес на землю. — О чем вы говорите? Какие тридцать тысяч?!!

— А что делать? — Развёл руками Потап. — Как альтернатива, мы станем изгоями без своей земли. И, рано или поздно, в лучшем случае, попадём в рабство.

— Давайте прикинем, какими силами располагаем, — сказал я. — У нас тысяча послушников из Фаланги Серого Мисаля. На сегодняшний момент, это — одно из лучших пехотных подразделение на континенте, а в ограниченном пространстве горного перевала у них появится дополнительное преимущество перед монстрами. Далее — двести пятьдесят монахов. Да, после возрождения богов, мы лишились бессмертия, но не стоит забывать о 'Моменте Истины'. Благодаря этому навыку, у нас есть огромное преимущество, перед остальными игроками — мы можем воскреснуть!

— У него откат — сутки. Сутки!

— А нам меньше и не надо, — уверенно заявил я. — Смотрите. Мы станем в первых шеренгах. Пока мобы через нас пробьются, их ряды смешаются, и послушники будут иметь дела не с организованным отрядом, а с тупой толпой.

— Ты кое о ком забыл, Серёга. — Хитро улыбнулся Олег. — В Липице мы спасли полторы тысячи игроков. Конечно не все из них воины или маги, но несколько сотен наберётся.

— А пойдут ли они? — С сомнением спросил я. — Всё-таки у них нет божественного скила и, если прист не успеет реснуть, смерть будет окончательной. Мне кажется, что многие испугаются...

— У них нет выбора, — уверенно заявил Игорь. — Или мы победим, или проиграем и тогда они вернутся в рабство.

— Еще одно, — гном отошёл от карты, присел в кресло у стены, достал трубку и прикурил. — Можно снять катапульты со стены замка и установить на перевале — это значительно усилит наш отряд

— Я смотрю, вы уже всё решили, — грустно сказала Ярослава.

Я подошёл к девушке и нежно обнял ее.

— Солнышко, всё будет хорошо. Если не хочешь, подожди нас в монастыре.

— Дурак, — Яри стукнула меня кулачком по плечу. — Я за тебя переживаю...

Глава 3.

Книжные дети принимают бой.

Наш лагерь, больше похожий на цыганский табор, а не на воинский стан, расположился в узкой долине. Сотни разномастных палаток, шалашей и навесов анархично заняли свои места на сочной зелёной траве. Долина, с двух сторон зажатая высокими холмами, одним краем упиралась в древний лес, а другим — в перевал Шагну.

— Верите, — сказал Олег, осматривая окрестности. — Мне, вдруг захотелось, чтобы монстры выбрали другой путь. Чтобы они обошли нас, не заметили, а там... будь что будет.

— Верю, — хмыкнул Громыхайло, — мне этого хочется со вчерашнего дня. А ещё лучше, собрать свои шмотки, взять жену в охапку и свалить куда-нибудь в горы: подальше от аристократов, с их интригами, монстров и местных жителей.

В ярко-голубом небе неподвижно замерло солнце. Тягучий воздух наполнен пряными ароматами трав и настоян на нектаре цветов; изредка с холмов в долину опускаются прохладные волны, несущие запахи сосновой смолы и прелой листвы. В буйной траве деловито копошатся жуки, над ними легкомысленно порхают бабочки и озабоченно жужжат стрекозы. Слышен писк птенцов, доносящийся со стороны крон деревьев, родители едва успевают прокормить прожорливых взрослеющих детёнышей. Благодать...

— Помечтали, расслабились, а теперь идемте на перевал. — Я хлопнул в ладоши, словно ставя жирную точку в минорном настроении, которое охватило всех офицеров ордена.

Вместе мы прошли через лагерь и по крутому каменистому склону поднялись к устью перевала. Он тянулся почти на пять километров, сужаясь в середине менее чем на пятьдесят шагов. Оттуда покатый спуск вёл к речушке, текущей по долине в степи, что лежали километрах в двадцати отсюда. Меж зубчатых скал перевала казалось, будто мы смотрим на бескрайнее зелёное море, ныряющее за горизонт. Свежий восточный ветерок холодил моё лицо.

— Хорошее место, чтобы держать оборону, — сказал я, оглядывая перевал. — В середине любое численное преимущество ничего не даст неприятелю.

— И придётся ему лезть в гору, — добавил Олег. — Мне думается, надо выставить дозоры на той стороне перевала, тогда они смогут заблаговременно предупредить нас о приближении орды.

Я кивнул, и друг тут же связался с кем-то из соорденцев — вскоре, мимо нас протопал отряд разведчиков.

— Эх, жаль, никто из освобождённых игроков к нам не присоединился. — Тяжело произнёс Игорь и добавил: — Пара сотен клинков нам бы очень пригодилась. Не понимаю, почему они отказались?

— Потому, что идиоты. — Буркнул гном, достав трубку и набивая в неё табак.

Со спасёнными из плена в Липице игроками вышла довольно странная штука. Поначалу она меня развеселила, а после — сильно разозлила. Дело было так...

Когда совещание закончилось, офицеры начали расходиться, а я попросил задержаться Рубило и Громыхайло, чтобы обсудить ситуацию в епископстве. Мне хотелось решить вопрос с мелкопоместными дворянами, которые ещё не принесли вассальную присягу и могли создать определённые трудности, перейдя на сторону какого-то аристократического рода. Гном возглавлял разведку ордена, а Потап достаточно неплохо знал местные реалии и был знаком со всеми влиятельными жителями Риницы. Мы тщательно перемывали косточки дворянам, ища к ним подход, когда дверь, без стука, распахнулась, пропуская в кабинет четверых людей.

— Мы к вам, настоятель, по важному делу. — С порога заявил наглый чернявый, похожий на итальянца, молодой человек.

— Мы к вам, профессор, и вот по какому делу, — широко улыбнувшись, сказал гном.

— Что? — удивлённо захлопал глазами лидер четвёрки.

— Не обращайте внимания, — махнул рукой я, — это цитата из классики. Вы видели в приёмной секретаря?

Откровенно говоря, никакого секретаря у меня не было и в помине. Просто я очень не люблю хамов, а эти товарищи, своим наглым поведением, производили именно такое впечатление и их требовалось поставить на место.

— Какая разница?! — Возмутился блондинистый здоровяк.

— Нет, — ответил сбитый с толку чернявый.

— Вот! — я назидательно поднял палец. — Значит, вам надо было дождаться его появления и доложить о цели своего визита.

— Мы пришли к вам, — закипая, вновь начал лидер.

— Прежде всего — кто это мы?

— Мы — представители выживших в Липице людей. Я — Альберто Велоче, он — Роберт Скилл, он...

— Надо же, — буркнул гном, но так чтобы его услышали все. — Не 'спасённых нами', а 'выживших', не 'игроков', а 'людей'!

Пока что, нас эта ситуация забавляла, и мы с друзьями развлекались, ставя наглых гостей в неудобное положение.

— Любезный, — я мило улыбнулся чернявому, — а кто вас уполномочил говорить от имени всех 'выживших'? Вы провели выборы? Сделали бюллетени и тайно проголосовали?

— Настоятель, вы шутите? — Похоже, до чернявого начало доходить, что над ним издеваются.

— Какое там шутите?! Я в полном отчаянии, летят в тартарары все демократические устои и избирательное право!

— Ладно, — прошипел обиженный гость. — Мы, представители выживших, пришли к вам, после собрания, на котором стоял вопрос...

— Кто на ком стоял?! — Гном еле-еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Тёзка раскраснелся, пыхтел, надувая щеки.

— Вопрос стоял, — с ненавистью сказал Альберто. — Мы отказываемся сражаться за НПС!

После этих слов, наше веселье как ветром сдуло.

— И что же вы намерены делать, — серьёзно спросил я. — Хотите отсидеться в сторонке, пока мы и неписи, за которых вы не хотите сражаться, будем умирать, в очередной раз, спасая вас?

— Мы уйдём, — гордо сказал черноволосый. — Уйдём в земли другого клана, где понимают разницу между настоящими людьми и подделками.

— Подделки — это неписи? — Нахмурив брови, поинтересовался Потап.

— Да, — уверенно ответил черныш. — Они — не люди! Выдайте нам в дорогу новую экипировку, запас еды, денег, зелий...

От подобной наглости, я на несколько секунд опешил, а потом взорвался:

— Что?!! — Взревел я, вскакивая с кресла. — Нелюди?! Экипировку?!!

— Потап! — Крикнул гном, повиснув на мне. — Уведи этих придурков, пока Серёга их не покрошил. Гоните полудурков накер из монастыря!

Вот так и закончилась история со спасёнными (выжившими) игроками. Когда я немного успокоился и постарался взглянуть на ситуацию с их точки зрения, то смог понять позицию Альберта и остальных. Они перенесли много неприятных, страшных моментов от местных жителей и провели чёткую границу между 'настоящими' людьми и неписями. Однако, если мы хотим выжить в новом мире, нам надо научиться сосуществовать, а проявление расизма ни к чему хорошему не приведёт.

Ушли практически все. С нами, в монастыре осталось около двадцати человек, в основном — супружеские пары, которые вместо призрачного райского места, где все 'настоящие' люди будут счастливы, предпочли надёжную защиту замковых стен. Увы, бойцов среди них не оказалось и подкрепления мы не получили.

— Да, черт с ними, — махнул рукой Олег. — Свалили, и свали. Меньше народу — больше кислороду. Идемте, лучше, перекусим.

Это предложение поддержали все офицеры, и мы дружной толпой поспешили в командирскую палатку, расположенную в центре лагеря.

На обед у нас было фазанье жаркое с тушёной спаржей. Не так давно, наш соорденец, что характерно — парень, Руслан Вернидуб, получил титул грандмастера-кулинара. Даже самые непритязательные блюда, которые он готовил, могли привести в экстаз любого гурмана.

— Хорошо-то как, — мечтательно сказала Ярослава, поглаживая раздувшийся животик.

Мы, молча, с ней согласились, говорить что-либо было лень. Лёгкий ветерок проникал в палатку сквозь откинутый полог, почти все монахи и послушники, спасаясь от лучей обеденного солнца, попрятались в тени, только часовые вынуждены были стойко сносить жару.

Неожиданно Олег встрепенулся и вскочил на ноги.

— Что случилось? — С ленцой спросил я.

— Доклад от разведчиков. Монстры идут, — торопливо сказал друг и выскочил из палатки.

Чертыхаясь, мы поспешили следом.

Лагерь огласили зычные команды сотников, выстраивающих свои подразделения. Послушники из Фаланги Серого Мисаля готовились вступить в бой, я же с остальными игроками поспешил сразу к перевалу. Именно нам предстоит первыми встретить врага, чтобы увеличить шансы на выживание неписей. Никогда прежде мне не приходилось так быстро бегать.

Мы успели занять позицию в самом узком месте перевала. Впереди стали танки в тяжёлых доспехах и с огромными щитами. За ними — милишники (мечники, копейщики, топорщики), затем — маги, а последними — хилы. Узкость прохода позволила нам выстроиться в семь шеренг.

С противоположного края перевала, я рассмотрел огромную орду, заполнившую все видимое пространство, она насчитывала явно более десяти тысяч монстров. Случилось худшее — через наши земли собирались пройти две армии мобов, направляющиеся в соседние владения.

— Игорь, — обратился я к офицеру, — отправляй гонца в Риницу. Путь свяжутся с бароном Турека и графом Кельце. Нужно сообщить аристократам, что мы удерживаем идущих в их земли монстров.

Возможность подобного развития событий мы рассматривали и снабдили одного из послушников свитком телепортации в столицу епископства.

'Потап, как думаешь, через сколько прибудет подкрепление?' — Я обратился к мэру Риницы по приватному каналу.

'Неделя, минимум, шесть дней'. — Уверенно ответил Потап.

'Млять!' — не сдержался я, а Рубило продолжил объяснять:

'Сутки — собрать полки, сутки — перебросить их в Риницу...'

'Почему так долго?'

'Они пойдут через станцию телепортации, а у неё пропускная способность не безгранична. И, предвидя твой следующий вопрос, никто не будет покупать свитки массового портала — аристократы никогда не пойдут на лишние траты'.

'Козлы', — только и смог сказать я.

'Угу, — согласился со мной друг, — Ну, а от Риницы до перевала дня четыре пешего марша. Получается, что подкрепление прибудет через шесть-семь дней'.

Внутри нашего строя произошло какое-то шевеление и в первый ряд вышел Харальд. Могучий варвар считал, что именно тут его место, я не стал отговаривать побратима и вместо этого сказал:

— Рад тебя видеть.

— Ты думал, я пущусь наутёк?

— Почему бы и нет? — усмехнувшись, вместо меня, ответил Олег. — Я сам охотно удрал бы.

Вага, стоящий в первой шеренге, вложил меч в ножны и вытер потную ладонь о синий плащ:

— Многовато их что-то.

— Мягко говоря, — кивнул Громыхайло. — Они растопчут нас и даже не заметят.

— Наверное, придётся сдаться? — прошептал кто-то сзади.

— Вряд ли это произойдёт, как я думаю, — ответил Олег, — хотя мысль, безусловно, хорошая.

— Ага, — хохотнул Вага. — А на переговоры предлагаю отправить Громыхайло. Гном кого угодно уговорит, даже если этот кто-то тупой моб.

Раздались весёлые смешки. Царящее вокруг напряжение отступило. На несколько минут игроки забыли, что теперь мы практически ничем не отличаемся от НПС и, если погибнем, можем умереть окончательно.

— Нет смысла стоять тут весь день и пялить на них глаза. — Спустя полчаса сказал я.

— Думаешь, они сегодня не станут атаковать? — спросил Олег.

— Нет. Не знаю, кто командует ордой, но он отлично понимает, насколько у нас выгодная позиция и без должной подготовки вперёд не полезет.

— Хочешь сказать, что мобы обзавелись мозгами?

— Без понятия. Однако какие-то командиры у них обязаны быть, ведь почему-то монстры собираются в армию. Мало того они ведут грамотную осаду городов. В общем, — я рубанул воздух рукой, — без разведки они в атаку не пойдут.

Мы отошли на двести метров назад, где перевал немного расширялся, и расселись на каменистой земле. Я отправил половину послушников в лагерь, чтобы они могли нормально отдохнуть. Посыльные принесли нам одеяла, хворост для костров и еду. Раздались звуки гитары и, поначалу робко, но постепенно набирая силу, полилась песня:

— Средь оплывших свечей

И вечерних молитв,

Средь военных трофеев

И мирных костров

Жили книжные дети,

Не знавшие битв,

Изнывая от мелких

Своих катастроф.

Детям вечно досаден

Их возраст и быт, -

И дрались мы до ссадин,

До смертных обид.

Но одежды латали

Нам матери в срок,

Мы же книги глотали,

Пьянея от строк.

Я лёг на тонкое одеяло, свернул плащ и положил его под голову. В сгущающихся сумерках продолжало звучать:

— Если, путь прорубая

Отцовским мечом,

Ты солёные слёзы

На ус намотал,

Если в жарком бою

Испытал, что почём, -

Значит, нужные книги

Ты в детстве читал!

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил

С подлещом, с палачом, -

Значит, в жизни ты был

Ни при чём, ни при чём!

(В. Высоцкий 'Баллада о борьбе')

Мы строились в ряды в холодной предрассветной дымке. Проверяли состояние оружия и насколько удобно будет им пользоваться в тесном строю. Испытывая беспокойство, люди то и дело поправляли застёжки панцирей или вдруг обнаруживали, что поножи затянуты слишком туго или слишком свободно. Все лишние вещи сняли, чтобы не сковывали движений, и переложили в пространственный карман, который скрадывал вес. Мобы могли предпринять что угодно, однако помешать им мы не могли — нам оставалось только ждать.

— По-твоему, они атакуют, как только взойдёт солнце? — спросила Ярослава.

— Нет, навряд ли. — Я покачал головой. — На месте их командира, я обождал бы ещё с час, чтобы нагнать на нас страху. Но с этими мобами, опять-таки, ничего нельзя предсказать заранее.

Семьдесят танков в передних двух шеренгах испытывали сходные чувства, но с разной силой. Гордость за то, что им предстоит первыми встретить врага, и страх, что они умрут тоже первыми. Одни вспоминали все незавершённые дела, другие — мысленно прикидывали, удержат ли послушники орду и не потребуется ли вступать в бой, сразу после возрождения. Много о чем думали они в эти минуты.

Харальд, единственный среди НПС, занял место в середине первой шеренги.

— Расступитесь немного, — сказал варвар. — Мне нужно место для размаха.

Шеренга раздалась, и Харальд расправил плечи, дав волю мускулам рук и спины. Я посмотрел на светлеющее небо и выругался. Мало того, что мы в меньшинстве, так ещё солнце будет светить нам в глаза.

На противоположном краю перевала суетились монстры. Казалось, будто чудовища нас не замечают, занимаясь какими-то своими делами. Только когда солнце взошло над горами, они дружно устремились в атаку.

Их животный полный ненависти вопль пронёсся над перевалом, отражаясь от гранитных стен.

Первая волна монстров состояла из мобов одного вида — жутковатых насекомых, чем-то похожих на богомолов. Я присмотрелся, стараясь разглядеть их описание.

Проклятый Ортоптер

агрессивен, социален;

Уровень: 74

Здоровье: 100%

Способности: Удар Богомола (урон х2), Скачок (мгновенное перемещение, по прямой, на 4 метра).

Я поспешил озвучить полученную информацию. Всего семьдесят четвёртый уровень — ерунда, но их было много... очень много.

Харальд плюнул и закатился густым хохотом, заражая им своих соседей.

— Боги, как мне этого недоставало! Ну, идите же, выкидыши Хаоса! Пошевеливайтесь!

Я, стоя в середине третей шеренги, невольно улыбнулся и превратил посох в глефу.

Монстры вышли на дистанцию двухсот метров. В пятой и шестой шеренгах все смотрели на Профа. Фёдор Георгиевич поднял руку. Стрелки натянули луки, а маги воздели посохи.

Мобы надвигались.

— Давай! — крикнул Проф, десятки стрел и смертоносных заклинаний врезались в чёрную массу. Фёдор Георгиевич взревел: — Ещё!

Передние ряды бегущих с воплем рухнули под ноги задним. Атака захлебнулась — твари спотыкались об упавших монстров, а стены перевала, сужаясь, как шейка песочных часов, не давали им развернуться.

Оба войска сошлись в рукопашной.

Харальд, отведя копьём нацеленную на него клешню, ударил по хитиновому панцирю, разрубив и его, и скрытое им тело. Монстр только булькнул, когда могучий удар варвара перерубил его пополам. Харальд поднял копье, отразил новый выпад и рубанул следующего противника по голове. Рядом Вага отбил клешню щитом и ловко вонзил свой меч в мохнатое брюхо твари. Монстр успел задеть ему бедро, но горец не почувствовал боли, как в него уже влилось исцеляющее заклинание, залечивая рану. Ответный удар — и его противник свалился в растущую гору трупов.

Мобам, стремящимся прорвать оборону, приходилось теперь карабкаться по телам своих собратьев. Камень перевала сделался скользким от крови, но наши танки держались стойко.

Огромный чёрный богомол (то ли — минибосс, то ли — элитник), перескочил через завал из мёртвых, угрожающе поднял клешни и бросился на Харальда. Копье варвара вонзилось в грудь гиганта, но устремлённое вперёд тело вырвало своею тяжестью оружие из рук моего побратима. Увидев перед собой голову другого монстра, Харальд нанёс по ней сокрушительный удар кулаком, от которого череп моба лопнул и во все стороны брызнула вязкая слизь. Враг обмяк. Харальд ухватил его за брюхо, поднял над головой и швырнул через гору трупов на лезущих вперёд монстров, а после вырвал копье из тела убитого.

— А ну, ребята, — взревел он, — давайте-ка отправим их восвояси!

Топча убитых, он принялся рубить налево и направо, пробивая брешь в рядах мобов. Я, не веря собственным глазам, выругался и устремился на подмогу побратиму.

Впечатлённые примером варвара, соорденцы хлынули вперёд, карабкаясь через мёртвых тварей, с обагрёнными мечами и мрачными лицами.

Монстры, бывшие в середине, тщетно пытались противостоять, уподобившемуся богу войны, Харальду — рядом с варваром вставали всё новые и новые монахи. Я клянусь (!), на миг мне показалось, будто в бездушных фасеточных глазах мобов промелькнул страх.

Ещё несколько минут — и они пустились назад через перевал. Я отвёл соорденцев обратно на позицию и посмотрел на Харальда: его халат и борода были залиты кровью. Побратим спокойно вынул из кармана платок, вытер потное лицо, снял чалму и почесал голову. Харальд наглядно всем продемонстрировал, на что способны Драконы.

Дракон Чатра — это элитный отряд из тридцати монахов. У него есть как свои достоинства, так и недостатки. К первым относится способность контролировать всё поле боя и возможность получить часть силы от своих товарищей. Именно благодаря этим особенностям, Харальд превратился во всесокрушающую машину для убийств. Главным же недостатком было то, что стоит Дракону применить свои навыки в бою, как начинается отсчёт до его смерти. Да, все члены отряды Дракон — смертники.

— Они возвращаются! — крикнул кто-то.

— Кто бы сомневался, — буркнул я и, перекрывая поднявшийся шум, уже громче добавил: — Первой шеренге отойти назад, второй выйти вперёд. Надо делиться опытом!

К сумеркам мы отбили четыре атаки, потеряв всего двадцать пять танков. Они благополучно возродились в лагере и сейчас ждали, когда откатится божественный навык, чтобы вернуться в строй.

Потери мобов никто не считал.

Мрачное зрелище являла собой наставшая ночь. Монахи сидели у костров, пляшущее пламя бросало тени на кучу тел, и казалось, будто мёртвые монстры в темноте шевелятся. Я отправил десяток человек собрать наиболее ценный лут, выпавший из мобов. А что? Война войной, но не стоит забывать и о дне завтрашнем.

Я переходил от костра к костру, шутя и поднимая людям настроение. Харальд, завернувшись в одеяло, спокойно храпел на камнях, одним своим видом внушая всем игрокам уверенность в победе.

Ярослава, Настя и Оксана сидели у костра рядом с пятью девушками. Я подошёл к ним и спросил:

— Ну, как дела?

Девушки устало улыбнулись, что они могли мне ответить?

— Сережа, посиди рядом с нами. — Заговорила Яри, подвигаясь, чтобы я мог присесть на одеяло возле нее. — Как это Харальд сумел выжить? Он ведь совсем не защищается.

— А ему это и не нужно. — Я снял чалму, наслаждаясь ночной прохладой. — Понимаете, местные монахи... странные, но даже на их фоне наши Драконы отличаются особой отмороженностью. Все они готовы к смерти, даже не так, они её ждут. Поэтому любой, кто нападает на Харальда, должен быть таким же отморозком — ему надо полностью избавиться от инстинкта самосохранения и согласиться умереть. А это не так-то просто сделать.

— И мобам? — Спросила Оксана.

— Особенно им. Разработчики создавали всех монстров, основываясь на поведении реальных животных, а у тех инстинкты развиты очень сильно. Если разумное существо может перебороть свой страх, то моб, при виде сильного противника, убежит.

— Но в бою случается всякое, — заметила Ярослава. — Можно не обратить внимания на какую-то мелочь и получить смертельный удар.

— Верно, — печально согласился я. — Но для этого у него есть Дракон. Харальд, сам по себе, отличный воин, а с поддержкой остальных членов отряда он становится намного опаснее. Они не только передают ему часть своей силы, но и делятся знаниями, советуют, как лучше поступить, откуда ожидать атаки, куда сместиться и т.д.

— Получается, что он непобедим, — улыбнулась Оксана.

— Ох, если бы, — вздохнул я, вспоминая и проклятье Дракона. — Если бы...

— Сережа, как, по-твоему, мы победим? — Решила немного сменить тему Настя.

— Конечно, победим, — быстро ответил я, удивляясь своей уверенности.

Глава 4.

Из праха вышли, в прах уйдём.

На рассвете богомолы снова пошли в атаку. Однако, в этот раз, они медленно ползли через перевал, мы спокойно заняли свои места в строю, приготовившись к битве. Но монстры не стали нападать... Богомолы привели нас в шок, когда начали пожирать тела своих соплеменников.

Жуткое зрелище: перевал заполнило мерзкое чавканье, звуки перемалываемых костей и рычания. Я приказал соорденцам отойти на двадцать метров, не желая это слышать. Воспользовавшись коротким перерывом, ко мне подошёл Олег и спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— О чем именно?

— Зачем они жрут трупы своих?

— А-а, ну, тут всё просто — они расчищают дорогу для всадников.

— Всадники, на перевале, да ещё против строя пехоты... ты шутишь?

— А ты погляди-ка вон туда, — я махнул головой в сторону противоположного выхода из ущелья.

Огромные, около четырёх метров в холке быки топтались у перевала. Их тугие, словно стальные канаты, мышцы перекатывались под грязно-болотной, покрытой коричневыми наростами шкурой. Управляли исполинами субтильного вида, необычайно хрупкие девицы, с мертвенно-бледной кожей, вооружённые большими бронзовыми секирами.

— Далеко, — с сожалением сказал друг, — не могу название мобов рассмотреть. А что ты ещё заметил?

— Это не я, а — Проф.

— И? — поторопил меня Олег.

— Всё просто, ты тоже это заметил, как и все мы, но не придал значения. Вот чем сейчас заняты богомолы?

— В смысле: чем? Жрут своих.

— Ага, но почему тела мобов не исчезли? Ведь раньше, после смерти монстра, игроку давалось не больше двух часов, чтобы собрать лут. Эти же провалялись тут всю ночь и исчезать не собираются... пока их не сожрут.

— Точно! — Воскликнул парень. — Получается, мобы, как и мы, перестали возрождаться?

— Не факт, — я покачал головой. — Возможно у них время респа увеличилось... эдак раз в десять, если не больше. Но перспективы перед нами открываются заманчивые. Кроме того, Фёдор Георгиевич утверждает, будто мир... как же он сказал? Стабилизируется!

— Поясни.

— Прежде всего, изменится погода. Виртуальная реальность была игрой, и многое создавалось для удобства пользователя. Теперь же появятся сырая осень и снежная зима, которые раньше отсутствовали (ну кто захочет играть под проливным дождём или замерзая в снегу?). Кроме того, исчезнут резкие переходы между локациями. Вот, например, как в Инураке: на юге — степь, а потом резко — холмы и леса. Зоны лесостепь нет и в помине, но она-то должна быть!

— Значит, придётся запасаться тёплыми вещами на зиму, — глубокомысленно заметил Олег.

— И не только. Местные никогда не заготавливали большое количество еды впрок — в этом, просто, не было необходимости. Но теперь нам придётся озаботиться погребами, забить их долгохранящимися продуктами.

Мы стояли, обсуждая планы на будущее, как будто не было никакого нашествия монстров, как будто аристократы не хотели захватить епископство, а нас превратить в рабов... как будто мы смирились и забыли о Земле.

Пиршество богомолов продолжалась около часа. Наездники на быках тем временем выстроились в ряд поперёк перевала. Когда богомолы завершили свою трапезу, я отправил вперёд тридцать послушников с собранными накануне, большими охапками хвороста. Они выложили их посередине перевала и полили горючим маслом.

— Ребята, — я обратился к нашим танкам. — Выходите вперёд, метров на двадцать от завала из хвороста. Когда быки атакуют, разделитесь на два отряда и отойдёте вправо и влево за камни, пропуская их мимо себя. Ваша задача — удержать подкрепление, которое пойдёт к ним на выручку, а бить наездников будем мы.

— На словах всё гладко получается, — хмыкнул Громыхайло, доставая щит. — Если не получится на деле, больше пробовать не станем.

Двести всадниц пришпорили своих скакунов, и быки ринулись вперёд. Гром копыт прокатился по перевалу.

Когда они были в нескольких шагах от первой шеренги, строй разделился. Танки бросились в укрытие за валунами, а неповоротливые быки влетели в завал из хвороста. Их огромные туши разметали хлипкую преграду, но в этот момент Проф отдал команду и в политый маслом хворост полетели фаерболы. Вспыхнуло пламя, повалил чёрный дым. Быки замычали в ужасе и стали поворачивать назад, несмотря на понукания наездниц.

Все смешалось. Второй ряд всадниц, не успел остановиться и врезался в первый. Быки падали, оглашая окрестности трубным рёвом, хрупкие девушки валились на острые камни.

Мы бросились в гущу хаоса, атаковав всадниц, чьё оружие было бесполезным в такой тесноте.

Наши танки вернулись на свои позиции, сомкнув щиты. По перевалу, завывая и поскуливая, рыча и тявкая, текла река всевозможных хищников: волков, тигров, лисиц и росомах. Кого тут только не было, но все монстры имели общие черты: ярко-ядовитый окрас, гораздо больший, в сравнении с оригиналом, размер и фосфорирующие зелёным светом глаза.

Пока мы добивали наездниц и быков, эта бурлящая масса обрушилась на две шеренги танков. Первые ряд был моментально поглощён под телами монстров. Сзади раздавались отчаянные матерные крики хилов, пытавшихся спасти жизни наших щитоносцев.

Расколов череп одному врагу и вспоров живот второму, Харальд кинул быстрый взгляд налево и направо.

Оборона держалась.

В этой схватке практически вся первая шеренга была моментально уничтожена, с трудом, монахи сумели выровнять ситуацию. В строю оставалось меньше сорока щитоносцев, однако спины им надёжно прикрыли милишники, периодически тяжелобронированные латники выходили вперёд, давая возможность танкам немного передохнуть.

Только десяток ополоумевших быков сумел вырваться из котла и, лишившись наездниц, монстры понеслись прочь, сминая хищников, оставляя длинные просеки в их рядах.

Тянулись кровавые часы боя. Мне показалось, что мы очень похожи на монстров — настолько же яростно бросались в атаку, не помышляя об отходе. Уже вечером, в густеющих сумерках этот бесконечный день закончился. Мобы отошли за перевал, а мы вернулись к своим одеялам и бледным кострам.

— Какая гадость, какая гадость эта ваша заливная рыба! — Взлохмаченный гном покатал на тарелке кусок холодного желе, бывший некогда наваристой похлёбкой.

— А ты, калоша старая, что здесь делаешь? — Обратился я к Громыхайло. — Тебя же убили сегодня, а ну бегом в лагерь и веди себя как положено покойнику.

— Это кто тут старый! — возмутился тёзка.

— Ага, то есть с 'калошей' ты согласен?

— Сам дурак, — лениво махнул рукой гном. — Не переживай, в строй я не полезу, пока скил не откатится. Просто скучно мне в лагере, а тут как-то живым себя ощущаешь, когда опасность всего в километре.

— Наркоман-адреналинщик, успеешь ещё повоевать.

— Ты знаешь, а мы ведь неплохо справляемся. Вторые сутки удерживаем орду и послушники ещё ни разу не вступили в бой.

— Сплюнь, — сказал я, гном последовал моему совету и заозирался в поисках деревяшки, чтобы постучать.

— Тревога!!! — разорвал ночную темноту истошный крик.

— Назад! — гаркнул я тёзке, собравшемуся занять своё привычное место в строю. Громыхайло промолчал и поплёлся в лагерь.

Мы спешили на свои позиции. На ходу, соорденцы доставали зелья Выносливости, я последовал их примеру и выпил терпкий настой. По телу пробежала бодрящая волна, усталость отступила, однако все прекрасно понимали, что так мы долго не продержимся. Человеку нужен отдых, а если мобы будут атаковать круглосуточно, мы начнём совершать ошибки и никакое зелье тут не поможет.

Тонкая вереница монахов так и не успела сформировать полноценный строй, когда из темноты на нас набросились скелеты. Воцарился хаос. Каждый сражался, как мог, я мчался вперёд — к нашим танкам, прокладывая себе путь широкими взмахами глефы. Рядом со мной бежали Олег и Ярослава, вооружённые белыми мечами.

— Проклятье! — вскрикнул я, видя как скелеты добивают последних щитоносцев. — Все назад! Отходим!!!

'Сглазил, — пронеслось у меня в голове. — Расслабились!' Кучка скелетов, вооружённых ржавыми мечами, попыталась отрезать нашу тройку от основных сил. Глефа раскроила черепушку первому. Второй погиб от удара в шею, который нанёс ему Олег. Стычка завязалась ожесточённая, но преимущество было на нашей стороне. Прорываясь сквозь жидкий вражеский строй, я разрубил скелету бок и отмашкой рассёк плечо другому — Ярослава в два удара добила подранков.

Топот позади заставил меня обернуться навстречу новому врагу. За моей спиной пылали костры, и скелеты показались чёрными силуэтами.

Яри, добивала своего противника, увидела, что я остался один, и, не задумываясь, бросилась мне на помощь. Мы атаковали одновременно. Глефа взвилась и упал, рубя доспехи и кости. Рядом встали Ярослава, Олег и ещё двое соорденцев. Бой длился недолго. Только один скелет вырвался из битвы, прокатившись по земле и вскочив на ноги позади девушки.

Яри повернулась и напала на него, усмехнувшись, когда мечи их встретились. Враг не отличался мощным телосложением, хотя и искусен, но не мог соперничать с опытным игроком. Клинки сверкали в отблесках костров, нанося и парируя удары. Внезапно скелет оступился. Ярослава ринулась вперёд, а тот плавным движением откатился, вскочил на ноги и вонзил свой меч девушке в живот.

— Тварь! — выкрикнул я.

Глефа запела в воздухе, раздробив меч противника. Следующий удар пришёлся по позвоночнику скелета, ломая его пополам. Я бросил взгляд на становящееся призрачным тело Ярославы: 'Успела возродиться!' и поспешил к спасительному строю послушников.

Фаланга стояла незыблемой стеной. Когда все игроки оказались в безопасности, раздалась команда: 'Дай!' и сотни заклинаний, стрел обрушились на скелетов. 'Дай!', а потом две армии столкнулись в перевале. Полчаса на линии соприкосновения царило зыбкое равновесие, но постепенно послушники начали теснить монстров, пока не обратили их в бегство.

С измученными, угрюмыми лицами мы смотрели, как у входа на перевал строятся элитные воины орды.

Утреннее солнце отражалось в серебристо-черных доспехах и глухих шлемах воинов. Они тихо, без лишнего шума выстраивались в стройные ряды и эта деловитость, гораздо больше, чем жуткие крики мобов, внушала нам страх. В их задних рядах бухнули барабаны, синхронно воины достали мечи и сделали шаг вперёд.

— Фаланга выдержит, — словно прочитав мои мыли, попытался подбодрить меня Олег.

Я оглянулся назад. Во время ночной атаки, мы потеряли три четверти монахов, и теперь впереди стояло всего две шеренги игроков. В том, что нас сомнут никто не сомневался... но так не хотелось умирать.

Мне с трудом удалось уговорить Харальда покинуть наши ряды и встать в первой шеренге послушников. Его голубые глаза не выражали ничего, зубы стиснуты, рот превратился в тонкую линию. Он напряг плечи и глубоко вздохнул. 'Вот оно, испытание. Вот он, великий день' — читалось во взгляде побратима.

Проклятый Бессмертный

элитный;

Уровень: 90

Здоровье: 100%

Способности: Росчерк (урон х2), Отразить (блокирует любую атаку), Отсушить (парализует конечность), Смещение (мгновенное перемещение к союзнику), Проклятье (урон х1, радиус 4 метра).

Я ознакомился с данными ближайшего ко мне моба и нанёс колющий удар глефой, который он легко отразил щитом. 'Блин. С моим оружием, надо сражаться во второй шеренге и бить через головы впередистоящих или мне нужно больше места, для размаха'.

Вскоре, мои мысли, реализовались. В течение десяти минут, Бессмертные перебили всех игроков, и я остался один. Глефа непрестанно вращалась, плетя защитные узоры. Я выживал исключительно благодаря Предвиденью, которое вовремя сигнализировало о грозящей мне опасности и подсказывало, откуда последует очередная атака.

Где-то взревел Харальд. Подмога! У меня получилось! Я бросил короткий взгляд назад и боль пронзила меня под ребра навылет... Не получилось. Перед моими глазами появилось системное сообщение:

'Вы были убиты.

Активирован навык: Момент Истины. Желаете возродиться? 59 сек... 58... 57...

В точке привязки/По месту смерти'.

Судорожно, я нажал: 'В точке привязки', слишком уж мне показался быстрым отсчёт.

В долине было непривычно тихо. По пустому лагерю лениво прохаживалось несколько воинов, то и дело поглядывая в сторону перевала. Одев новый комплект экипировки, взамен утерянной, я поспешил к ущелью — там столпились все соорденцы, наблюдая за сражением.

Проклятые столкнулись с послушниками, и сталь зазвенела о сталь под неумолкающий бой барабанов. Харальд, как всегда, стоял в гуще боя, орудуя своим смертоносным копьём — он обрушил его на чью-то скрытую шлемом голову, уклонился от смертельного выпада, вспорол нападавшему живот. Вражеский клинок поранило ему лицо, меч задел плечо. Оттеснённый на шаг назад, Харальд упёрся каблуками в землю, рубя и коля окровавленным копьём серебристо-черные ряды перед собой.

Под напором Бессмертных, Фаланга медленно пятилась назад.

Мощный удар расколол надвое копье варвара, но это было необычное оружие. Взяв в каждую руку по обрубку, Харальд отдал мысленный приказ, и они трансформировались в белые костяные мечи. Гнев, который он испытывал, превратился в ярость. Глаза полыхнули огнём, члены отряда Дракон передавали ему силу, вливавшуюся в его усталые, ноющие мышцы.

Фалангу оттеснили уже шагов на двадцать. Ещё десять — и перевал станет шире. Там защитники не удержат его.

Харальд оскалился, точно мёртвая голова. Линия по обе стороны от него прогнулась, как лук — только он один стоял недвижимо. Проклятые, напиравшие на него, валились, как колосья. Сила переполняла его.

Он начал смеяться.

Это был страшный смех, от которого кровь в жилах врагов леденела. Его мечи вновь обрушились на противника, отбросив того назад. Харальд ринулся вперёд и рассёк грудь следующему, а после принялся рубить налево и направо. Проклятые шарахались от него в стороны, в строю Бессмертных открылась брешь. С яростным рёвом варвар врубался все глубже.

Это было похоже на самоубийство, но послушники образовали клин, в голове которого шёл Харальд.

Ничто не могло остановить могучего воина. Вражеские бойцы бросались на него со всех сторон, но мечи разили их, мелькая, словно ртуть. Один из Проклятых, увидел, что огромный варвар надвигается на него. Страх подкатил к горлу, словно желчь. Воин бросил меч и повернулся назад, толкнув солдата позади себя.

И вот, один за другим, элитные воины орды, Проклятые Бессмертные, хлынули обратно к своему лагерю.

Это было невероятно! Они теснили Фалангу, победа была уже так близка, как вдруг, один воин сумел перевернуть ход сражения.

На перевале послушники спешно проверяли доспехи, точили оружие.

— Мы их побили, — гордо сказал гном и посмотрел на Потапа. Тот нехотя передал коротышке золотой.

— На что спорили? — поинтересовался я.

— На то, что легенда повторится, — многозначительно ответил тёзка.

— Какая легенда?

— О трёхсот спартанцах... или про триста спартанцев? ... спартанцам... Блин! Ну ты понял.

— Угу, только ещё ничего не закончилось. — Поспешил я расстроить тёзку. — Они вернуться и очень скоро.

— Поменьше пессимизма в голосе, мисальдер. — Ответил неунывающий гном.

— Какой уж тут пессимизм — голые факты. Подкрепление к нам не придёт, а божественный скил у всех в откате. Скажем честно: более мрачный расклад я себе с трудом могу представить.

— Вот именно, — поддержал меня мэр Риницы и протянул ладонь к гному. Громыхайло неохотно вернул монету Потапу.

Я в восхищении посмотрел на друзей. Тут война, мы можем погибнуть, мать его, без возможности воскреснуть (!), а эти двое находят время для споров и шуток.

Барабаны забили снова, и Проклятые построились в ряды. Теперь они смотрели на послушников с яростью. Теперь уж никто не обратит их вспять — ни Фаланга Серого Мисаля, ни жалкие двести пятьдесят монахов.

Послушников в самом начале схватки стали теснить назад. Даже Харальд, вооружённый двумя мечами, должен был отступить на шаг, чтобы свободно махать клинками, потом ещё на шаг — и ещё. Он бился, не зная устали, как машина, окровавленный и кровавый. Не зная пощады, мечи разил в багрово-алых струях.

Снова и снова послушники сплачивались вокруг него, и снова и снова Проклятые в угрюмой решимости продвигались все дальше, шагая по трупам своих убитых.

Мы несли потери. Вот уже воины Дракона, которые были в центре Фаланги, вынуждены принять бой. Поток силы поддерживавшей Харальда уменьшился, побратиму пришлось рассчитывать только на себя.

Мне никогда не было так страшно. В скольких схватках я учувствовал? Десятках... сотнях... Но только сейчас я понял: каково это сражаться, зная, что можешь умереть. Страх. Противный, липкий страх окутал меня, сковывая ноги и руки, лишая возможности рационально мыслить. 'Бежать. Бежать!' — билось в моей голове.

Я оглянулся — ужас был написан на лицах соорденцов.

— Молиться, — хрипло каркнул я и, прочистив горло, повторил: — Молиться! Сейчас мы можем помочь послушникам только молитвой. Им нужны наши бафы!

Ещё никогда этот мир не слышал настолько искренней молитвы от игроков... бывших игроков.

Внезапно шеренги Фаланги прорвались — бой разбился, разлетелся на отдельные стычки. Малые островки послушников, ограждавших себя щитами, терялись в затопившем перевал серебристо-черном море.

Битва была проиграна.

У выхода из перевала мы сбили плотный строй, собираясь подороже продать свои жизни — отступать было поздно. Мне хотелось выть от осознания того, что это именно я привёл сюда друзей и послушников. По моей вине уже погибли сотни воинов, а скоро упокоятся и друзья. Как же я был самонадеян! Как я посмел рисковать жизнями близких мне людей!!!

Озверевшие Проклятые, остервенело, терзали остатки нашего войска. Они желали уничтожить всех до единого так долго досаждавших им воинов. Как не странно, но это играло нам на руку — в своей кровавой горячке, Проклятые загораживали проход для остальной орды. Сами того не ведая, они продолжали наше дело, закупорив узкое горло перевала.

Харальд, Лао Мин и меньше сотни послушников образовали стальное кольцо у груды камней. В ста метрах ниже я с соорденцами бился не на жизнь, а на смерть. Наши отряды старались пробиться друг к другу, но плотность врагов была слишком высока.

Лао Мин забрался на валун и начал метать кинжалы. Вскоре его заметили и в наставника полетели вражеские копья — от одного он уклонился, второе — отразил наручем, но третье — пробило его панцирь и вошло в лёгкие. Кровь хлынула из горла старика, он упал. Лао Мин свалился с камня, и серебристо-черная волна поглотила его.

Харальд увидел, как он упал, и обезумел.

Разорвав кольцо щитов, он бросился на вражеские ряды, кося их, словно серп пшеницу. Послушники за его спиной вновь замкнул кольцо, убив Проклятого воина, собиравшегося напасть на варвара сзади.

Окружённый врагами, Харальд пробивался к телу наставника. Копье задело его спину. Он обернулся и вышиб копейщику мозги. Меч рубанул его по чалме, процарапал щёку. Ещё чьё-то копье вонзилось в бок, и удар мечом плашмя обрушился на висок. Харальд вцепился в нанёсшего удар и свирепо треснул его головой. Враг обмяк в его руках, но другие уже сомкнулись вокруг непобедимого варвара плотным кольцом. Загораживаясь бесчувственным телом, как щитом, Харальд повалился наземь, и град мечей и копий обрушился на него. Побратим попытался встать, но вражеский сапог ударил его по виску, и он провалился во тьму.

В этот миг запел рог.

Харальд очнулся с криком. Он хотел сесть, но я мягко опустил ему руку на плечо и сказал:

— Лежи, братишка. Ты потерял много крови. Я наложил на тебя исцеляющее заклинание, но выпей-ка ты ещё и зелье.

— Сергей?

— Да. Мы победили, Харальд. Барон Турека раскошелился на массовый портал и перебросил свои войска к перевалу. Стоит признать — сделал он это как раз вовремя. Отдыхай.

— А наши... кто выжил?

— Среди монахов потерь нет. Из послушников... уцелели двести воинов.

— Лао Мин? Воины Дракона?

— Все погибли, — грустно сказал я.

— Все?!

— Да. Выжил только ты.

— Во имя всех пластов мирозданья, почему?! Почему я?!

— Возможно потому, что кто-то должен восставить отряд. Мне кажется, Дракон Чатра нам очень скоро понадобится. Всё потом, отдыхай.

Я отошёл от уснувшего друга. Рядом на одеялах лежали десятки раненных послушников, за ними присматривали наши хилы. Лекари утверждали, что здоровью воинов ничего не угрожает и я им верил — у мира магии свои законы, если не умер, значит, выживешь.

В долине воины барона сложили погребальные костры — к ним я и направился. По дороге ко мне присоединился Громыхайло и протянул открытую бутылку. Молча, я сделал большой глоток гномьей настойки, еле различая вкус этого термоядерного пойла.

— Победили, — сказал тёзка.

— Пиррова победа, — грустно ответил я.

Мы подошли к офицерам ордена и в тишине наблюдали за последними приготовлениями к похоронам. Незаметно, к нам подошёл барон Турека, со свитой, и сказал:

— Об этом дне сложат песни. — Барон производил хорошее впечатление: высокий, мускулистый (прирождённый воин), с открытым, честным лицом.

— Я думаю, что каждый из павших воинов заслуживает отдельной песни.

— Несомненно, — согласился со мной барон. — Вы сделали это. Никогда ещё не видал ничего подобного и не поверил бы, что такое бывает.

— Всё бывает, — философски заметил я и вежливо добавил: — Без вас, конец у этой песни был бы совсем другой.

К нам приблизились воины с зажжёнными факелами. Я кивнул головой, давая разрешение, и долину осветили десятки погребальных костров. Мой взор был обращён на пламя, а по щеке скатилась слеза... от дыма... просто, от дыма.

Я сделаю всё возможное, чтобы мои друзья выжили.

Увертюра.

  Один из рабов умирал в страшных мучениях. Остальные продолжали трудиться, стараясь, насколько это было возможно, не вслушиваться в его стоны и пронзительные крики. Жизнь в лагере ценилась дёшево, и всех невольников рано или поздно ждала одна и та же печальная участь. Несчастного, который теперь корчился в предсмертных судорогах, укусила болотная гадюка. В отличие от большинства змей, противоядия от укуса этой твари не существовало, если только не обратится за помощью к магам.

  Внезапно крики раба смолкли. Будовнич мельком взглянул на охранника, вытиравшего окровавленный меч. На плечо Вацлава легла рука Стояна:

  — Похоже, нашему надсмотрщику надоело слушать беднягу Томсона, — прошептал он.

  Будовнич затянул петлю верёвки на поясе.

  — По крайней мере, это сократило его мучения. — Он повернулся лицом к худому светловолосому барду и предупредил его: — Смотри в оба! Сдаётся мне, что эта яма окажется с газовым пузырём!

  Не говоря больше ни слова, он сделал три глубоких вдоха, вентилируя лёгкие, и нырнул в мутную жижу. В отличие от речного или морского, болотный жемчуг отличался уникальным красноватым оттенком, за что он высоко ценился ювелирами и модницами всех королевств. Вот только раковины росли не на мелководье, а в глубоких ямах на корнях рдеста. Чтобы добраться до жемчужниц надо нырнуть в омут, опуститься на несколько метров по стволу растения к его белым корням и выдернуть. Тянуть за зелёные листья рдесты бессмысленно — они очень мягкие и расползаются в кашицу, при малейшем нажатии.

  За четыре дня, проведённые в рабстве на болотах, Будовнич изучил все тонкости этого нелёгкого и опасного промысла. В мутной воде водилось огромное количество различных гадов: змеи, хищные рыбы, рептилии, насекомые, которые атаковали людей при первой возможности. Не меньшую опасность для добытчиков представляли и газовые пузыри, формирующиеся на дне ям.

  Погружаясь в гнилую воду, Будовнич вспоминал, как попался работорговцам. Несколько дней Грей вёл их лесами, не приближаясь к поселениям, но настал момент, когда пришла пора пополнить запасы продовольствия, да и последние новости узнать не мешало. Они зашли в небольшой пограничный городок между Инураком и Суррой. Грей оставил Вацлава в таверне, а сам отправился на рынок за покупками и слухами. На свою беду, из открытого окна номера, архитектор рассмотрел стройку и не смог усидеть на месте — профессиональное любопытство, словно магнит, тянуло его посмотреть, хоть одним глазком. Местные жители проводили реконструкцию одной из сторожевых башен крепостной стены. Будовнич не удержался, начал давать советы, чем привлёк к себе внимание прохожих, среди которых были и работорговцы.

  Вацлав продолжал опускаться, перебирая руками листья рдеста и внимательно всматриваясь в мутную воду. Под любой веткой могли затаиться опаснейшие существа, населявшие влажные болота. Уловив краем глаза какое-то движение в листве, Будовнич застыл, но через несколько мгновений продолжил погружение — из листьев выполз безобидный иголочник. Добравшись до белых корней рдесты, он начал обвязывать их прочной верёвкой, когда заметил на растении небольшие воздушные пузырьки, плотно облепившие прочное корневище.

  Вацлав, перебирая руками по верёвке, быстро вынырнул и крикнул Стояну:

  — В этой яме газовый пузырь! Доложи надсмотрщику!

  В ожидании прихода начальника лагеря Будовнич огляделся по сторонам. Повсюду порхали, прыгали по ветвям корявых деревьев и прятались в болотной траве жутковатого вида, но относительно безобидные птицы и насекомые. За эти четыре дня мужчина научился ценить то, что прежде воспринимал как должное — свободу. Стоило ему приметить какое-нибудь животное или птицу, вольно перемещающуюся по болоту, и из его груди вырывался горестный вздох, а тоска поселялась в душе, вытесняя все другие мысли и чувства.

  Раздавшийся голос Стояна вывел его из задумчивости:

  — Эй, Вацлав! Надсмотрщик сейчас будет здесь!

  Будовнич выругался. Если лагерному надзирателю придётся лезть в воду, тот не на шутку обозлится, и это может закончиться поркой для рабов или лишением их и без того скудной вечерней трапезы. Он наверняка уже взвешен заминкой в работах.

  Грубая брань и шлёпанье тяжёлых ног по воде возвестили о приходе надсмотрщика. Будучи рабом и не имея ни малейшей надежды когда-либо получить свободу, Минчжу, тем не менее, занимал довольно высокое положение надзирателя и управляющего плантацией. Ему подчинялись солдаты охраны и все вольные работники лагеря. Следом за Минчжу к яме, возле которой по колено в воде стоял Вацлав, подошёл высокий молодой воин. На его юном гладко выбритом лице застыло удивлённое и несколько высокомерное выражение. Он внимательно взглянул на Будовнича своими чёрными, как смоль глазами и слегка кивнул ему. Вацлав никогда прежде не видел доспехов, подобных тем, в которые был облачен юноша-солдат, но это нисколько не удивило его. За дни, проведённые в рабстве, он успел узнать, что каждый род, клан, каждая провинция или город имели свои воинские части, разнившиеся между собой цветом и отделкой оружия и доспехов.

  Надсмотрщик остановился у самого края тёмной ямы и посмотрел в омут, словно мог прозреть водную гладь. Вода доходила почти до края его короткой туники. Минчжу зарычал, как медведь-шатун, на которого он очень походил своим обликом и нравом:

  — Что это ещё за вранье?! Попробуй-ка повтори, будто и в этой яме пузырь!

  Будовнич низко поклонился, прижимая руки к животу, и ответил:

  — Он и правда тут есть! На корневище я заметил множество мелких воздушных шаров, а это — верный признак, что на глубине большой пузырь.

  — Ах ты, ленивая тварь! — Надсмотрщик погрозил Вацлаву огромным кулаком и проревел, брызгая слюной: — Я тебя заставлю работать! Вам бы только жрать да спать! Живо вытягивайте корневище с ракушками!

  Будовнич вздохнул. Спорить с Медведем, как прозвали Минчжу бывшие игроки, бесполезно. Он был явно не в духе и решил, как обычно, сорвать зло на рабах. Вацлав с бардом взялся за верёвку и потянул, выдёргивая рдесту. Несколько секунд растение сопротивлялось, цеплялось корнями за илистый грунт, но не выдержало и оторвалось от земли. Рабы быстро перебирали руками, вытягивая рдесту, когда на поверхности воды начали лопаться вонючие, ядовитые пузыри.

  — Берегитесь! Сейчас рванёт! — крикнул он собравшимся у омута — все бросились врассыпную. Реакция на подобные предостерегающие возгласы обычно бывала мгновенной.

  Будовнич отпустил верёвку и поспешил укрыться. Не сделай он этого и устремившийся вверх гейзер потянул бы мужчину вслед за растением. Однако далеко убежать Вацлав не успел. Сзади раздался оглушительный хлопок, взрывная вола подбросила архитектора, закрутила, впечатала в илистое дно.

  Водоросли оплели его конечности, не давай подняться на поверхность. Вацлав барахтался в мутной воде, но, словно муха в паутине, только сильнее запутывался. В ноздри его залилась вода. Он не мог ни шевельнуться, ни позвать на помощь.

  Внезапно чьи-то сильные руки приподняли верхнюю часть его туловища, и Будовнич, все ещё находившийся во власти панического страха, со стоном вдохнул горячий, влажный воздух.

  — Я нашёл его! — раздался незнакомый голос.

  Вацлав ощутил, как кто-то надавил ему на грудь и сильно ударил по спине — архитектор зашёлся в приступе кашля, выплёвывая болотную воду.

  Рядом прошлёпали чьи-то ноги, и раздался голос надсмотрщика:

  — Совсем плохо... Токура, отведи его в лагерь. Если до завтра не очухается, отправим на корм псам господина.

  Наконец-то Будовнич рассмотрел своего спасителя, им оказался давешний молодой воин. А вот слова Минчжу Вацлава обеспокоили. 'Я могу работать!' — хотел крикнуть архитектор, но из его горла вырывался невнятный хрип. Будовнич успел вдохнуть пары ядовитого газа, его тошнило, голова кружилась, ноги и руки плохо слушались.

  Токура поднял архитектора и, практически, потащил за пояс к баракам. Вацлав пытался идти самостоятельно, продемонстрировать, что с ним всё хорошо, и он может работать, однако яд неотвратимо распространялся по его телу. С каждым шагом, Будовничу становилось только хуже.

  Они куда-то шли. В полутёмном помещении остановились, Вацлав сконцентрировался на главном — не упасть. Его затуманенный мозг ловил обрывки фраз:

  ...куда прёшь...

  ...ошейник...

  ...сам доложи...

  ...лекаря нет...

  ...тащи...

  И молодой воин потянул Будовнича на улицу. Затхлый, влажный болотный дух ворвался в лёгкие Вацлава, когда они покинули здание. Этот тяжёлый воздух постоянно давил на мужчину, выматывая сильнее, чем добыча жемчуга. Прошло четыре дня, но Вацлав так и не привык к местному климату. Он вспомнил, как оказался в лагере:

  — У раба не может быть личных вещей! — вещал Минчжу, прохаживаюсь перед тридцатью новыми пленниками. — Выложите всё, что у вас есть.

  За время пути, игроки всецело осознали свой новый социальный статус — его им вбили плётками, кулаками и сапогами. Стражники их полностью обобрали, но у рабов оставалось личное имущество в инвентаре, а теперь и от него придётся отказаться. Они поочерёдно выходили вперёд и складывали свои вещи в кучу.

  — Это всё?! — тишина была ответом надсмотрщику, однако она вполне удовлетворила Минчжу. — Идите в свой барак!

  Рабы поплелись в указанную сторону. Дорога проходила возле какого-то уродливого тотема, в его тени стоял маг, с засаленными волосами, и десяток воинов. Неожиданно глаза идола полыхнули, а колдун указал на одного из рабов. К бедолаге подскочили два солдаты, скрутили ему руки и бросили на пыльную землю. Подошёл маг, поводил над рабом рукой и достал нож, который нашёл у него.

  — Этот человек ослушался. Он спрятал оружие. Он будет наказан.

  Охранники уставились на надзирателя, ожидая приказаний. Тот же, наслаждаясь моментом, медленно тянул:

  — Смерть от меча слишком почётна для непослушного раба. Он будет повешен.

  Раб побледнел:

  — Но это же совсем маленький ножик! Я просто забыл, что он у меня есть.

  В этот момент его сильно ударили по затылку, и он потерял сознание. Заворожённый страшным зрелищем, Вацлав смотрел, как два бойца волокут человека, о котором Будовнич знал лишь, что его зовут Дима, к амбару. Там из маленькой дверцы, ведущей на сеновал, свисала верёвка, с помощью которой поднимали наверх сено. Оглушённого раба, накинув ему шею петлю, быстро вздёрнули. Он даже не успел прийти в сознание. Тело его дважды дёрнулось, вытянулось и повисло неподвижно.

  Будовничу приходилось и раньше видеть мертвецов. Но эта казнь заставила его желудок сжаться, и он знал, что это не от жалости к Диме, а от страха за собственную шкуру. На жемчужных плантациях жизнь раба ценилась очень дёшево...

  — Вацлав, — архитектор проснулся от лёгкого прикосновения к плечу и тихого шёпота. — Выпейте.

  В бараке было темно. Уставшие за трудовой день рабы спали прямо на земляном полу на охапках соломы. Кто-то сунул в руки Будовнича флягу и неизвестный повторил:

  — Пейте.

  — Что? — немного заторможено, переспросил архитектор.

  — Это Зелье Исцеленья. Пейте же! — тихо настаивал голос в темноте.

  Архитектор сделал глоток, он почувствовал, как от желудка поднимается тёплая волна, изгоняющая недомогание и боль. Мутная пелена перед глазами Будовнича развеялась и в лунном свете он рассмотрел воина, который спас его на болотах, а потом отвёл в барак.

  — Благодарю, но почему вы мне помогаете? — окрепшим голосом поинтересовался Вацлав.

  Гость неразборчиво прошептал какое-то слово, после чего покрылся рябью, а когда она пропала, перед архитектором был Грей.

  — Вы!

  — Тише, — юноша приложил палец к губам. — Вставайте. Мы уходим.

  — Да, да, конечно, — Вацлав суетливо поднялся, но вдруг замер: — А как же остальные? Мы их бросим?

  — Хорошо, — спустя несколько секунд, сказал Грей. — Будите, они вас знают и не будут задавать лишние вопросы. За углом барака, лежит два стражника, пусть возьмут их оружие и освобождают других рабов.

  Через пять минут, пленники, стараясь издавать как можно меньше шума, покинули барак. Вацлав хотел пойти за ними, но был остановлен воином:

  — Подождите. Пусть поднимется переполох, тогда нам будет легче сбежать.

  — Мы им не поможем?

  — Нет.

  — Почему?! Меня-то вы спасаете!

  — Во-первых, я обещал, а во-вторых, вы им ничем не поможете.

  Будовнич дёрнул плечом, сбрасывая удерживающую его руку и повернулся к выходу из барака. В этот момент Грей ударил его в живот — архитектору показалось, будто кулак воина упёрся в его позвоночник. Он упал на землю выхаркивая жёлчь.

  — Извините, но это самый быстрый способ объяснить, — сказал воин, склоняясь над Вацлавом. Он разжал стиснутые зубы архитектора и влил немного зелья. — Вы им не поможете, потому что не боец, а ещё на всех рабах ошейники и как только проснётся старший надзиратель...

  А-а-а-а!!! — жуткий многоголосый ор разорвал ночную темноту.

  — Идемте! — Грей поднял Будовнича и потащил за собой.

  Озаряемый кострами, лагерь бурлил. Повсюду раздавались крики, звуки ударов, звенела сталь — Грей уверенно вёл Вацлава сквозь этот хаос.

  — Кто такие? — Задал вопрос старший пятёрки воинов, которые преградили им дорогу.

  — Вон тот — раб, а этого... никогда не видел. — Подсказал ему один из бойцов.

  Рука Грея шевельнулась. Зачернённый кинжал пролетел по воздуху и слегка задел горло командира.

  Из рассечённой артерии брызнула кровь. Все последующее отпечаталось в памяти Будовнича навсегда.

  Грей выхватил свои чёрные секиры, на короткой рукояти. Четверо работорговцев бросились на него, и оба скрамиша замелькали при свете костра. Боя не было, сталь не лязгала о сталь. Через несколько мгновений на земле остались лежать пять мёртвых тел — одно почти обезглавленное, другое разрубленное от плеча до пояса. Грей вытер лезвия топоров, и повесил себе за спину.

  Молодой убийца и пожилой архитектор наконец-то добрались до загона с лошадями. Молча, Грей отвязал двух скакунов, оседлал их, и пара беглецов скрылась в ночной темноте.

Глава 5.

Иногда надо умереть, чтобы начать шевелиться.

  Город праздновал победу. Казалось, что все до одного жители Риницы высыпали на улицы. Люди пили, плясали и собирались кучками, обмениваясь любезностями, сплетнями и распевая песни. На домах висели яркие знамёна, и в уличную грязь, под ноги героев (членов ордена Серый Мисаль), бросали цветы.

  Торговцы во всю глотку расхваливали свои товары: сочные яблоки, горячие пироги и холодное пиво. Дети весело бегали без присмотра, а обычно ворчливые старухи одели цветастые платки и беззубо улыбались, глядя на происходящее. Девушки нарядились в платья с донельзя низким вырезом — того и гляди груди вывалятся. Порой это и вправду случалось, к великому восторгу мужчин, похотливо следящих, как бедовые девицы заталкивают свои сокровища обратно за корсаж.

  Как по волшебству, в столицу епископства приехали циркачи, певцы и музыканты со всего королевства. В Риницу прибыли и жители ближайших деревень — крестьяне приезжали на телегах с семьями в полном составе, от мала до велика. Праздник будет продолжаться три дня, на радость трактирщикам, карманникам и гулящим девкам.

  Потап пытался затащить меня в магистрат, чтобы я произнёс какую-то пафосную речь перед городскими ратманами, однако не преуспел в этом. Что праздновать? Чему радоваться? У меня перед глазами висел список из почти восьмисот имён послушников, павших на перевале Шагну. Когда-то Риница могла выставить пять полков, плюс, Фаланга Серого Мисаля, плюс, двести пятьдесят монахов, а теперь... меньше полутысячи бойцов. Поэтому я, сославшись на неотложные дела, поехал в монастырь. Портить горожанам праздник мне не хотелось, но и радоваться вместе со всеми я не мог.

  Орденская резиденция казалась непривычно тихой и безлюдной. Только десяток охотников из соседней деревни прохаживались по крепостной стене замка, выполняя роль охранников цитадели. Больше в монастыре никого не было, даже спасённые из Липицы игроки, поспешили принять участи в празднике и укатили в Риницу.

  Эти тишина и безмолвие, царящие в монастыре, как нельзя красочно описывали все проблемы, нависшие над орденом. Словно дамоклов меч, который может в любую секунду обрушиться на шею виновного, главы аристократических родов Инурака хотели вцепиться в Серый Мисаль, уничтожить его. А я ничего не мог им противопоставить... у меня не было ни связей, ни должного образования, ни капитала.

  'Долг настоятеля — чтить павших' — так когда-то сказал Лао Мин. Пожилой наставник погиб на перевале, но в память о нем (и всех послушниках), первым делом, я отправился в подземелье, в Зал Павших. Тяжёлый бронзовый фонарь раскачивался в такт моим шагам, тени постоянно прыгали, из-за чего казалось, будто в коридорах бродят какие-то потусторонние сущности. Они то угрожающе нависали надо мной, то пугливо прятались по дальним углам подземелья.

  Зал Павших. Небольшая комнатка из массивных гранитных блоков с единственной дверью; в центре на мраморном пьедестале чёрный Краеугольный Камень; одна из стен исписана именами погибших членов ордена.

  Я поставил фонарь на Краеугольный Камень, ощутив неожиданное и неуместное желание рассмеяться. Со мной происходило что-то странное и тревожное. Оказавшись в этой комнате, я вдруг почувствовал себя жутко одиноким и насколько тщетны мои попытки противостоять внешним угрозам. Что бы мы не делали, но количество жертв только растёт.

  Я набрал полную грудь воздуха и подавил нелепый смешок. В голове беспорядочно вспыхивали разрозненные образы; где-то внутри возникла горячая волна, которая разлилась по груди, поднялась к шее и щекам, подступила к глазам, торопясь вырваться наружу. Я сморгнул слезы — надо завершить ритуал, внести имена послушников в список павших.

  Достав Нож Резчика, я приступил к работе. Постепенно все посторонние мысли испарились из моей головы. Вырезая аккуратные буквы, я думал только о том, чтобы никого не пропустить и не сделать ошибки в имени. Спустя час, работа была закончена.

  Я сделал несколько шагов назад, в центр Зала, и осмотрел плоды своего труда. В этот момент фонарь погас.

  Моментально активировалось Предвиденье, и я заметил, как вдоль стен крадутся две призрачные фигуры неизвестных. Убийцы не догадывались о наличии у меня этой способности и медленно приближались к своей жертве.

  'Как они проникли в Зал Павших? Сюда же могут войти только офицеры ордена... ладно, потом разберусь'. Я достал посох, превратил его в глефу и нанёс удар по первому противнику. В последний момент тот попытался уклониться и вместо живота клинок перерубил ему ногу.

  Убийцы обладали отличной реакцией и скоростью, кроме того, они прекрасно ориентировались в кромешной темноте. Я же в очередной раз убедился, что глефа — не лучшее оружие для тесных помещений. Промелькнула мысль: разделить копье на две части и трансформировать в мечи, но я её отбросил. Вместо этого, я спрятал глефу и достал кинжал — один противник корчился от боли на полу, второй — старался зайти мне за спину.

  Предвиденье не подвело и в этот раз. Отразив удар убийцы наручем, я контратаковал, однако он успел отскочить в сторону. Мои навыки обращения с кинжалом и мечом были практически одинаковы — то есть никакие. Мы начали кружить друг напротив друга.

  Первый убийца, о сосуществовании которого я уже успел забыть, вонзил свой короткий меч мне в левую ногу. Второй — бросился в атаку. Я успел со всей силы, как футболист, пробивающий пенальти, треснуть по голове подранка и, в последний момент, принять удар на скрещённые предплечья.

  Второй, словно волк рвущий жертву, отскочил и тут же атаковал опять. Снова блокирую.

  Только теперь я понял, насколько же мне повезло, когда в самом начале боя смог вывести из строя первого убийцу. Ассасины оказались высококлассными специалистами, намного превосходящими меня как по уровню, так и по умениям.

  Ну что же... пришла пора использовать свои уникальные навыки. Да, у них долгий откат и я их стараюсь применять в самых экстренных случаях, но умирать мне как-то не хочется — значит сейчас именно такой случай.

  Гром Земли на доли секунды дезориентирует убийцу. Я активирую Взгляд Хаоса и бросаюсь вперёд, выдавая единственную, доведённую до автоматизма серию из трёх ударов кинжалом.

  Первый — горло, смещаюсь влево, второй — печень, захожу противнику за спину, третий — подрезаю сухожилья ног, шаг назад. Секунду убийца неподвижно стоит... и падает на пол.

  Опасность!!! Ревёт Предвиденье.

  Но я не успеваю среагировать. Мою шею охватывает тонкая удавка. Рефлекторно, пытаюсь просунуть пальцы между струной и горлом, однако она уже глубоко впилась в кожу. Сильный удар под колени, и я лишаюсь опоры, висну массой своего тела на удавке, чем облегчаю работу убийце.

  'С*ка! Трое!!! Их было трое!' — яростно проносится в моем затуманенном мозге, а в следующий миг я увидел системное сообщение:

  'Вы были убиты.

  Активирован навык: Момент Истины. Желаете возродиться? 59 сек... 58...

  В точке привязки/По месту смерти'.

  Только не в точке привязки — после сражения у перевала, я её так и не изменил, а добираться несколько дней своим ходом в монастырь у меня нет никакого желания. По месту смерти.

  Я материализовался за спиной убийцы, которые все ещё продолжал душить мой призрачный аватар. Сразу же достаю глефу и бью.

  Клинок из бивня Стор-Скепна легко пробил затылок и вышел сквозь лоб ассасина.

  'Единорожка' — как-то истерично хохотнул я и опустил тело врага.

  Выдернуть глефу из головы убийцы оказалось гораздо труднее. Кости черепа заклинили лезвие и мне пришлось упереться ногой в его тело, чтобы освободить оружие.

  Я подобрал свою экипировку, выпавшую после смерти, и быстро в неё облачился. Зажёг фонарь и в ужасе замер в центре комнаты.

  'А что если убийц было не трое? Может быть, в коридорах подземелья меня поджидают и, как только я открою дверь, нападут?' — Мне было страшно... очень страшно, ведь воскреснуть уже не смогу. Подняв с пола два коротких изогнутых меча, я заклинил ими дверь.

  'Блин! И в монастыре почти никого нет — заходи кто хочешь!!!' — Проклиная нашу безалаберность, я связался с друзьями, коротко обрисовал им ситуацию и попросил зайти за мной. Да — позор, да — стыдно, ну вот не герой я ни разу, ну не наблюдается у меня суицидальных наклонностей и лезть в опасное место мне как-то не хочется.

  — Серый, открой! — через сорок минут из коридора раздался голос Олега. — Это мы, — для верности, друг грохнул кулаком по двери.

  — Слышу! — в ответ крикнул я. — Орать то зачем? Можно же в приват написать.

  — Эх, забыл, — сокрушённо буркнул парень и повторил: — открывай!

  — В приват! — настаивал я.

  Поймите меня правильно, я не параноик, но кто знает: какими способностями обладают местные убийцы? Может они и голос могут подделывать?

  'Тёзка, это мы' — написал Громыхайло, пока Олег соображал: на кой ляд нужен приват, если он уже и крикнул, и по двери стукнул.

  Я выбил клинки из щелей и распахнул дверь, в небольшой комнате сразу же стало тесно, от ворвавшихся внутрь офицеров ордена.

  — Такс, посмотрим, — деловой гном подошёл к одному из убийц и сорвал с его головы маску. Под ней оказалось умиротворённое лицо тридцатилетнего мужчины, примечательным в нем были два чёрных пятна вокруг глаз, то ли сажа, то ли краска. — Надо же, Бабочки Сумерек.

  — Ну, хоть не ночные, Яри бы мне тогда голову открутила, — нервно пошутил я. Если присмотреться, эти чёрные пятна вокруг глаз убийцы действительно напоминали крылья бабочки.

  — Всё не так весело, как кажется, — рассудительно ответил тёзка — В это братство входят наёмные убийцы, не принадлежащие ни к одному клану. Фанатики, которые верят, что убить или быть убитым — значит удостоиться одобрения богини Амерасу, поскольку смерть — единственная молитва, которая достигает её слуха. Принимая поручение, они клянутся убить намеченную жертву или погибнуть при покушении. — Он помолчал, тем временем Харальд осенил себя жестом защиты: богиню Смерти боялись. Затем Громыхайло заметил с горькой иронией: — Однако многие знают, что Братство соглашается прибегнуть к своей необычной молитве только при условии щедрой оплаты заказанного убийства. Поэтому аристократы и другие важные господа часто вносят богатые пожертвования в храмы Амерасу.

  — Никогда о них не слышал, — честно признался я.

  — Это закрытые сообщества. Насколько мне известно, раньше только несколько игроков сумели стать их членами.

  — СообществА? — я постарался выделить последнюю букву слова, намекая на множественное число.

  — Да. Есть ещё Жало Гибискуса — братство убийц, аналогичное с Бабочками Сумерек.

  — Быстро же они сообразили, — задумчиво сказала Настя. — Хотели нанести двойной удар по ордену.

  — Двойной? — я с любопытством посмотрел на девушку.

  — Конечно, — ответила она. — После сражения на перевале Шагну, репутация Серого Мисаля заметно увеличилась. Не забывай, что ты наш лидер и твоё убийство — это позор для ордена.

  — Он хотел меня задушить, — тихо сказал я, всё ещё ощущая, как струна впивается мне в горло. — Точнее, задушил, но я возродился и смог его убить.

  — Тем более. Смерть владетеля не от клинка, а задушенного удавкой, словно он какой-нибудь раб или преступник — это унижение для всего его рода.

  — А второй удар?

  — Краеугольный Камень Замка. Я уверенна, что убийцы постарались бы его уничтожить или выкрасть. В первом случае — мы бы потеряли контроль над всеми оборонительными системами монастыря, а во втором — хозяином замка стал... кто-то другой.

  Вот тут пробрало всех. Офицеры ордена растерянно смотрели друг на друга, осознав, что мы прошли по лезвию бритвы, если бы покушение удалось — Серые Мисаль был уничтожен. Я первым опомнился:

  — Ладно. Раз уж я выдернул вас с праздника, предлагаю не терять зря времени и обсудить текущую ситуацию на совещании. Идемте наверх.

  — Вы поднимайтесь, — казал гном, — а я тут ещё осмотрюсь. — Он пнул ногой тело одного из убийц.

  В кои то веки, собрание офицеров ордена проходило не в моем кабинете, а в специально отведённом для совещаний месте — Малом Зале. Четырёхметровые стены комнаты снизу до середины были скрыты за полированными деревянными панелями, а выше — обработаны бежевой штукатуркой. По левую сторону тянулись стрельчатые витражные окна, озарявшие помещение разноцветными бликами, а по правую — висели картины, с батальными сценами. Всю противоположную от входа в Зал стену занимала огромная карта континента. Под хрустальной люстрой, оснащённой магическими светильниками, стоял большой круглый стол; за которым в удобных креслах, с высокими резными спинками, восседали офицеры ордена.

  — Этот пёс-Шиманьский совсем обнаглел! — гневно размахивал руками Олег. — Мы должны ответить! Жёстко и решительно.

  — Так, по-твоему, это дело рук барона Ксаверия? — я сделал глоток чая и аккуратно поставил чашку на стол.

  — Конечного его! — Уверенно заявил Олег.

  — Хм-м, а вот я не уверен. — Подал голос Потап Рубило. — Шиманьский слишком умён, для того чтобы устраивать столь постыдное покушение, да ещё так скверно исполненное. Если бы он надумал подослать сюда убийц, его требования были бы весьма простыми: смерть мисальдера любой ценой. Тут следовало бы ожидать скорее либо отравленной стрелы, пущенной из укрытия, либо быстрого удара мечом между рёбрами, после чего исполнителю оставалось бы только поскорее унести ноги и доложить, что поручение выполнено в точности, а ты, Серёга, наверняка мёртв.

  — Тогда кто? — спросил Олег, признавая разумность доводов мэра.

  — Возможно кто-то из вассалов Шиманьских, например, тот же господарь Логавы Богдан Дримко, просто, захотел выслужиться. Или граф Кельце Всеслав Лютомирович...

  — Подожди! Так мы же защищали его владение!

  — Вот именно, — многозначительно приподнял брови Потап. — Мы сражались, но свои полки граф отправил только когда стало известно о нашей победе. Ему от смерти мисальдера двойная выгода — обелить своё имя и попытаться захапать наши земли (соседи как-никак). — Рубило призадумался: — Сегодняшнее покушение выглядело так, будто Ксаверий Шиманьский самолично вручил убийце приказ с фамильной печатью в уголке и с подробными распоряжениями насчёт того, как именно следует с тобой разделаться — это слишком примитивно для барона. Определённо, тут вмешался кто-то третий...

  — Дело ясное, что дело тёмное, — подытожил я. — Получается, нам следует ждать неприятностей от всех подряд, а рассчитывать только на себя.

  — Да, — обрадовал меня Потап. — Ну, кроме барона Турека. После сражения у перевала Шагну, Назар Ярович очень хорошо к нам относится, к сожалению, помочь он ничем не сможет.

  Баронство Турек, как и многие другие владения в королевстве Инурак, находилось около Пограничных Гор. Аристократы из внутренних и приморских маноров предпочитали не связываться с пограничниками, считая их дикими, агрессивными людьми. Ну что же, во многом они были правы. В Горах водилось огромное количество всевозможных монстров, кроме того, там нашли приют изгои, сбивавшиеся в банды и беспокоящие мирных жителей королевства. Как бы там ни было, но пограничники имели очень сильные, проверенные в сотнях битв дружины и находились под негласным патронатом самого короля. Однако они абсолютно не учувствовали в интригах Совета, предпочитая решать споры мечом, а не словом.

  — Можно пересечь Пограничные Горы и уйти в Ничейные Земли, — робко сказала Ярослава. — Я пообщалась с некоторыми спасёнными из Липицы людьми, они поддерживают связь с ушедшими от нас. С их слов, игроки пытаются создать в Ничейных Землях своё королевство.

  — Можно, но как крайний случай, если тут совсем уж туго будет. — Я подумал, что мой ответ мог прозвучать слишком категорично и поспешил пояснить свою точку зрения: — Несколько дней назад мы сражались с мобами из Ничейных Земель. Представь, что такие бои будут проходить каждый день... Ну хорошо, пусть не каждый, но всё равно очень часто. Потери среди поселенцев будут очень большие, им повезёт, если выживет половина. Нет, — я махнул рукой, — это однозначно не наш вариант.

  — Вот же уроды! — Стукнул по столу кулаком Громыхайло. — Я о тех, кто нас кинул и свалил в Ничейные Земли строить светлое будущее. Нам катастрофически не хватает людей, причём всех (!) от крафтеров до воинов, разведчиков и дипломатов, а эти... Блин! Не хотим жить с ненастоящим людьми, — гном попытался спародировать Альберто.

  — С 'подделками', — поправил я тёзку. — Он сказал: подделки.

  — Один черт! Сдохнут там ни за что! — крикнул гном и уже гораздо тише добавил: — Ведь реально каждый второй умрёт.

  Я обдумывал всё сказанное офицерами; чай в моей чашке медленно остывал на столе. Как никогда прежде, я остро осознавал свои обязанности, понимая, что отмахиваться от столь неприятных вопросов далее невозможно. Решение от меня ускользало, но проявлять слабость на совещании нельзя. Друзья должны видеть перед собой сильного лидера, способного найти выход из любой ситуации! Надо же, как смерть на меня подействовала — сразу голова начала работать, осознав, что если не шевелиться, то этому телу может прийти полный и безоговорочный капут.

  — Хорошо, — я расправил плечи, гордо осматривая офицеров. — Оксана, что у нас с финансами?

  — Пятьдесят три тысячи золотых, — быстро ответила казначей. — Очень много экипировки на складах, ещё со времён осады осталось. Только сейчас спрос на неё упал, и продать по старой цене не получится.

  — И не надо. Оружие и доспехи в скором времени нам самим могут пригодиться. Потап, — я обратился к мэру, — какой налог мы соберём с Риницы?

  — Конкретную цифру я не готов назвать, но урожаи были очень неплохие. Кроме того, епископство, в отличие от большинства владений, абсолютно не пострадало от нашествия монстров, а значит — у нас есть преимущество перед другими регионами. Мы сможем продать сельскохозяйственную продукцию по более выгодным ценам.

  — Тут вот какое дело, — в задумчивости я потёр подбородок. — Фёдор Георгиевич утверждает, что мир начал меняться. Нас ждёт снежная зима и неплохо бы подготовиться к ней — организуй в Ринице строительство зернохранилищ. Оксана, это и к тебе относится, позаботься о том, чтобы подвалы замка были заполнены едой.

  — Это всё правильно и запасы продуктов надо делать, — Олег побарабанил пальцами по столешнице, — но без армии до зимы мы не доживём. Сейчас даже те, кто раньше боялся криво посмотреть в нашу сторону, начнут тявкать, пытаясь урвать кусок пирога.

  — А меня беспокоят деревни, — задумчиво нахмурился Потап. — Мы не можем организовать патрулирование границ епископства. Соседи или бандиты, а часто это будут одни и те же люди, начнут спокойно грабить крестьян, угонять их скот... Не зря же говорится: 'За каждой занавеской рука...'

  — 'И каждая рука сжимает нож', — закончила я пословицу. — Не вижу особой проблемы. У нас достаточно денег, надо послать за рекрутами-наемниками.

  Игорь затряс головой столь энергично, что пуговица на воротнике его рубашки расстегнулась:

  — По нынешнему времени, это нереально.

  — Почему? — Мне действительно было не понятно в чем тут может быть проблема. Всё же просто: товар — деньги.

  — Репа, — коротко ответил офицер. — У нас очень низкая репутация и мало кто согласится идти послушником в орден, как местные говорят, демов.

  — С полками Риницы немного другая ситуация, но она не лучше, а как бы даже хуже, — подлил масла в огонь Рубило.

  — А там что уже не так! — я начинал терять самообладание от подобных заявлений друзей. Пришлось незаметно сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

  — Согласно обычаям Инурака, в дружину какого-либо города может вступить только родственник солдата, уже состоящего на службе в этом гарнизоне. Предполагается, что старшие сыновья присягнут на верность тем же полководцам, каким служили их отцы; все младшие сыновья, начиная со второго, могут наниматься при желании и в другие отряды. — Пояснил Рубило своё замечание и добавил: — Слишком многие погибли, Сергей. Родни тоже осталось так мало, что об этом и говорить не стоит. Любой, кого бы ты сейчас ни отыскал, наверняка окажется юным и необученным. Ксаверий Шиманьский не станет дожидаться, пока эти мальчики достаточно возмужают.

  — Спокойствие, всё предусмотрено могучим интеллектом. — Я активировал инвентарь, и вытащила оттуда резной деревянный ларец. — Сразу после покушения, я отправил послушника в гильдию гонцов. Когда прибудет их посланник, мы дадим ему поручение: доставить этот ларец барону Ксаверию Шиманьскому и передать ему в собственные руки — с неповреждённой печатью и без каких-либо словесных пояснений.

  Я протянул закрытый ларец Потапу. Взгляды всех офицеров прикипели к шкатулке, Рубило отомкнула хитроумную защёлку, откинул крышку и заглянул внутрь. Брови у него поползли вверх. На дне лежали только два предмета: свёрнутый в кольцо тонкий шнур-удавка с тёмными пятнами моей крови и серебрённая девятиконечная звезда Чатра. Потап поставил ларец на стол, и все смогли рассмотреть его содержимое.

  — Ты открыто объявляешь войну роду Шиманьских! — воскликнул довольный Олег и обменялся улыбкой с Игорем.

  Судя по всему, офицеры, представляющие боевое крыло ордена, были более чем довольны подобным развитием событий. Зато остальные смотрели на меня неверяще, словно разочаровались в лучших своих надеждах.

  — Не совсем, — после этих слов, все уставились на меня с недоумением. — Я только признаю, что наши дома ведут войну. Согласитесь, глупо отрицать этот факт и делать вид, будто ничего не происходит. Знаете, я никогда не принимал участия в чём-то наподобие Игры Совета, но одно я знаю точно: каждый человек (неважно кто он и какую должность занимает) судит о другом по себе. Подумайте, к каким выводам придёт Ксаверий Шиманьский, когда получит это послание?

  — Соберет свои полки и атакует Риницу, — мрачно спрогнозировал Потап.

  — Кто Шиманьский? Ты же сам говорил, что он в большей степени интриган, чем воин. Барон как паук, сидит в центре паутины и дёргает за ниточки и, вдруг, он поспешит развязать войну?

  — Наш враг, барон Ксаверий, будет искать в этом послании более тонкий смысл. — Задумчиво сказала Настя. — Он решит, будто мы обзавелись каким-то сильным союзником и попробует узнать кто это.

  — Вот именно! — Обрадовался я, сообразительности подруги. — Шиманьский начнёт разбирать послание. Он сам придумает его значение, сам выстроит наши дальнейшие шаги, которые мы собираемся предпринять, и начнёт готовиться к тому, чтобы их парировать. Вот и пусть готовится. А мы, может быть, тем временем успеем что-нибудь придумать. Это наша единственная надежда.

  — Рискованный ход, но... предположим, — через несколько секунд заговорил Рубило. — Предположим, эта выдумка позволит тебе выиграть день или неделю, а то и больше, однако, в конце концов, барон Шиманьский приступит к действиям, чтобы стереть епископство с лица земли. Мне кажется, у нас один выход.

  — Какой?

  — Тебе, Серёга, надо жениться.

  — Я, как бы, не против, — мы переглянулись с Ярославой и девушка, покраснев, потупила взор. — Но чем это может нам помочь?

  — Ты должен найти союзников, а для этого у тебя есть лишь один способ. Тебе придётся заключить династический брак.

  — Ха-ха-ха, — в полной тишине мой смех прозвучал слишком искусственно. — Ну что за день такой? То меня убивают, то женят... Потап, не смешно.

  — А я и не шутил. У тебя нет выбора, ты...

  — Нет! — я хлопнул ладонью по столу и резко успокоившись, продолжил холодным тоном: — Мы все устали. Дорога, праздник, убийцы, а перед этим война... Нам всем надо передохнуть. Утро вечера мудренее.

На этом совещание закончилось. Вскоре прибыл гонец из Риницы, я передал ему ларец, с посланием для барона, и поспешил в спальню, где меня уже ждала Ярослава. Всё было хорошо, но слова Потапа ещё долго не давали мне уснуть.

Дорогие читатели!

Книга будет выложена в общий доступ, примерно через два месяца (сразу, как допишу). Те же, кто не хочет ждать, могут оформить подписку и читать проду, по мере написания.

https://lit-era.com/book/neprikayannoe-plemya-survivalist-b30255

Новые главы публикую с интервалом в четыре дня. Хочу ускориться, чтобы получалось по две главы в неделю, но как-то никак... все время что-то мешает или отвлекает.