|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 16.
Утро четверга начинается подозрительно хорошо: мне удалось выспаться, меня не мучили кошмары и за окном сияет весеннее солнце, даром, что октябрь заканчивается. Оттенки и полутона в чьем-то поведении. Раздосадованный, помрачневший Кингсли, который, кажется, тоже подрастерял своих идеалов, фанатик Хмури, безапелляционный и прямолинейный... Гермиона, Дамблдор... Этим утром всё это кажется лишь страшным сном. Хочется забыть обо всем плохом, вновь быть в кругу любимых друзей и знать, что тебе желают добра. Забывать нельзя ни на секунду. Потому что иначе будет слишком просто поверить в очередную ложь. За завтраком как обычно прилетают совы.
— Гарри! — окликает меня взволнованным голосом Гермиона, уткнувшаяся в "Ежедневный пророк". Поднимаю на нее довольно красноречивый взгляд. Отстань от меня, не порти мне утро. Я впервые за последний месяц почувствовал себя обычным человеком, шестнадцатилетним подростком... Что тебе надо от меня? — Прочитай. — она протягивает мне через стол "Пророк". Есть соблазн не брать газету, но это глупо. Мы уже не на первом курсе, чтобы глупо дуться друг на друга, если случилось что-то серьезное. — На третьей странице.
Открываю. Маленькая статейка внизу, без свойственных "Пророку" кричаще-провокационных заголовков. Так, большая заметка. Таким-то приказом Министерства, с одобрения кого-то там... В связи с чем-то там... Ввиду общественной опасности... Для защиты общества... Они попроще писать никогда не пробовали? Почему все документы пишут с таким отвратительным словоблудием? Пробегаю глазами все словесные красивости... Ужесточить законы против оборотней... И в голове сразу вспыхивает паническая мысль: "Ремус!" Текст статьи расплывается перед глазами, а в ушах шумит. Несколько раз глубоко вдыхаю, моргаю глазами. Зрение возвращается. Лишить права... Занимать руководящие должности во всех отраслях... Ну, это и так было, разве что теперь это на бумаге. Работать в образовательных, здравоохранительных учреждениях, Министерстве, Аврорате... Это хуже... Так... Ограничить в правах... Обязательная отчетность по перемещению внутри страны и выезды за её пределы... Обязательное состояние на учете в соответствующем отделе Министерства и Аврорате... Аврорат? Они здесь причем? Раньше делами оборотней занималось исключительно Министерство. Ежемесячные проверки, контроль со стороны работников Министерства и Аврората... При чем здесь авроры?! Что они устроят оборотням? Те, чьи близкие оказались знакомы с Грейбеком и им подобными? Те, кто привыкли сначала атаковать, а потом разбираться в причинах? При любых признаках нарушениях законов или общественного порядка разрешено задерживать... при попытках сопротивления аресту атаковать нарушителя-оборотня на поражение... На поражение? Задерживать при любых признаках нарушения законов? А кто определяет признаки нарушения? И что входит в попытку сопротивления аресту? Подписано вчерашним числом... Министром... Одобрено кем-то там... Это уже не важно. Еще раз пробегаю взглядом смысловую часть статьи. Аккуратно закрываю журнал. В голове всё также панически стучит одно слово: "Ремус! Ремус! Ремус..." Этим законом началась официальная охота на оборотней. Кривлю губы, не подпуская к себе накатывающие слезы. Сколько убитых оборотней будет сегодня? Оборотней? Людей, то есть магов, наверное... И сколько из них будут реально виновны? Ремус... За что они так? Зачем? Почему? Не хочу его терять... Вообще никого не хочу терять. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо... Беспомощность накатывает быстро и неотвратимо, ложиться тяжким грузом на плечи. Я ничего не могу сделать. С трудом поднимаю голову, отдаю Гермионе журнал.
— Плохо. — говорит она. Я киваю. И больше нечем нарушить молчание. — Я надеюсь, с Ремусом всё будет хорошо. — говорит она тихо. Киваю. Надейся. Она замолкает окончательно. Мы не друзья и даже не приятели. Нам просто обоим дорог один и тот же человек. Сижу минут десять за столом, ожидая пока пройдет звон в ушах, а потом плетусь на урок. Полного одиночества я сейчас не вынесу, натворю что-нибудь.
Плюхаюсь за предпоследнюю парту в кабинете Трансфигурации и опускаю голову на руки. Ремус... Охота на оборотней... Это ведь всё из-за нападения на Министерство? Так ведь? Они нашли кому отомстить за свою беспомощность и тупость. А я знаю, что в ту ночь в Министерстве не было ни одного оборотня. Там были исключительно маги. Они нашли виновных. Также как мои однокурсники нашли виновными всех слизеринцев и решили напасть на них из-за спины. Взрослые люди и подростки. И различия только в масштабах последствий. Своим однокурсникам я сумел помешать. Кто сумеет помешать Министерству? И, Господи, пожалуйста, я не хочу, чтобы повторился тот кошмар, что был во время первого возвышения Вольдеморта. Не надо снова террор и полный произвол авроров. Я не хочу войну. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Не надо! Всё слишком похоже на ту ситуацию, что была до моего рождения. И это еще цветочки.
— Мистер Поттер, я прошу вас не спать на моих уроках! — строго выговаривает МакГонагалл.
— Простите, профессор. — отвечаю я. Гляжу на нее и она неожиданно сочувственно мне кивает:
— С вами всё в порядке?
— Да, мэм, извините. — она отводит взгляд и начинает что-то объяснять. Я слышу только интонации, смысл самих слов проходит мимо ушей.
К концу урока я прихожу в себя до такой степени, что могу воспринимать чьи-то слова. Я уже не ждал, что мои однокурсники негативно отреагируют на новый закон. Они шепотом, бдительно оглядываясь, обсуждают утренний номер "Пророка". Прервать эти обсуждения не в силах даже МакГонагалл, на уроках которой обычно стоит образцовая тишина. Я, Рон, Гермиона. Странно, мы уже не друзья, Золотого Трио нет в помине, а реагируем мы одинаково. У нас всех троих мрачные лица. Я и Гермиона представляем, во что выльется закон, каждый в свою меру конечно. Рон... Возможно тоже понимает, не дурак же. Возможно, просто беспокоится за Люпина. Остальные... Слизеринцам плевать на всё это, их это не волнует. Самые дальновидные понимают, что это приведет на сторону Вольдеморта много оборотней. Четкое одобрение или удовлетворение на лицах Финнигана и Томаса. Рон с досадой смотрит на Симуса. В последнее время они сдружились, а тут их мнения противоположны. По лицу Парвати не понять, что она думает. Никакой явной реакции. Лаванда, судя по обрывкам долетающего до меня разговора, одобряет. Невилл сидит задумчивый, полностью погруженный в себя. Он не согласен с новым законом. Не потому что слишком хорошо понимает к чему это приведет, просто потому что не считает правильным чье-либо притеснение. Странный человек. Так, надо вспомнить, что было за завтраком, какие у кого были лица. Так... Рэйвенкловцы явно слишком многое поняли из этой статьи. Что-то такое я слышал от кого-то из них. В глазах Падмы, Терри Бута недоумение. Остальных не могу вспомнить, не помню лиц, я видел всё как в тумане. Луна, Луна, её взгляд, устремленный на меня, абсолютно непонятный, нечитаемый взгляд. Хаффлпафф... Сьюзен Боунс. Осуждение и понимание. Гриффиндор. Джинни Уизли, на её лице... Никак не могу понять, какое было выражение лица, у меня в глазах всё плыло, но её рыжие волосы я помню. Джинни... Девушка, которая на пятом курсе начала мне нравится... И которая совершенно не нравится мне и до ужаса раздражает в этом году... Я вспоминаю ее глаза: в них не было осуждение, одно четкое, невозможно злорадное одобрение. И вспоминая выражение её глаз, я чувствую накатывающую ярость, направленную на всех сразу, без разбору. Именно поэтому я всё-таки иду на следующий урок, зная, что если останусь один, то точно натворю что-нибудь, о чем потом буду жалеть.
Гербология в этот раз кажется мне даже успокаивающей: по крайней мере не надо особенно думать и ждать каверзных вопросов от преподавателя. Хотя всё это выглядит так смешно по сравнению с законами министерства. Мне страшно за Ремуса, но помочь я ему не могу. Что я могу сделать? Беспомощность — одно из самых неприятных чувств. Также я не смог ничего сделать, когда Сириус падал за Арку, медленно-медленно, как в плохом сне. И Дамблдор здесь тоже вряд ли что-нибудь сможет сделать, Министерство, в конце концов, не особо идет у него на поводу. Хмыкаю, поняв, что несмотря ни на что, эта мысль доставляет мне удовлетворение. Есть маги, которые не хотят подчиняться Дамблдору, есть. Жаль, что они при этом такие идиоты и сволочи, что мне их даже не жалко. И союзники из них никакие. Стоп, а я что — ищу союзников? Видимо да, потому что в последнее время я оцениваю людей исключительно с точки зрения, могут они помочь мне против Дамблдора или нет. Потому что Вольдеморт — это другая проблема, его здесь нет и он не планировал мою жизнь. А вот Дамблдор... Фактически, мне удалось выйти из-под его контроля — по-крайней мере я воспринимаю события совсем не так, как он хотел. Но это только малая часть свободы — понимание собственной несвободы. И мне надо добиться еще и настоящей свободы — свободы выбора. М-да, всего-то надо переиграть мудрого, старого опытного мага в его игре и на его территории. По-моему это ничуть не легче чем убить Вольдеморта. Может даже и тяжелее. И первый шаг на этом пути — выучить окклюменцию, потому что в открытую здесь играть нельзя. Мысленно вздыхаю, вспомнив, что у меня сегодня как раз занятие по окклюменции. Господи, только сегодня мне этого и не хватало!
Союзники... Ну и кто у меня в союзниках? Хорошо, в потенциальных союзниках. Рона и Гермиону в расчет не берем — мы не друзья и союзниками не будем точно. Тем более в таком деле. Луна? Луна — друг, но не союзник. Можно сразу вычесть почти весь шестой курс Гриффиндора — друзей у меня там нет и союзников не предвидится. Видимо, с гриффиндорцев вообще выходят плохие союзники — слишком много веры, слишком мало расчета. Невилл? Может быть, но... Нет, он не такой как остальные и видит похоже больше других, но... он не собирается бороться. Близнецы? Возможно, но с ними надо еще связаться. И надо учесть преданность их семьи Дамблдору. Младших Уизли вычеркиваем — с ними всё понятно. Билл, Чарли, Перси. Чарли возится со своими драконами... Билл? С ним можно будет попробовать поговорить. Плохо то, что они все не в школе. А мне нужен союзник именно здесь. Перси? Напыщенный, горделивый, но... Он не человек Дамблдора и хоть я его и терпеть не могу, с ним тоже надо будет поговорить. Мало ли... Падма Патил? Кто-то еще с Рэйвенкло? Может быть, но я всех их слишком плохо знаю. Хаффлпафф? Их я тоже плохо знаю. Слизеринцы? Нет, это вообще бред, даже с поправкой на наши нормализовавшиеся отношения. У Ремуса сейчас проблем больше, чем у меня. Сириус принял бы мою сторону безоговорочно и помог бы (по крайней мере, мне хочется в это верить), но Сириус мертв, а никого более близкого у меня и нет. Я один. Это понимание накатывает жутким холодом, веет страшной бездной за моей спиной и делает зыбкой почву под ногами. За пять лет я привык, что рядом со мной всегда есть кто-то, кто встанет рядом или хотя бы прикроет спину. Наверное, поэтому меня окатывает ледяной волной, когда я понимаю, что я абсолютно один, а удара можно ждать с любой стороны. И главное — ото всех. Даже от тех, кому верил, и кто изучил меня лучше других. От них удара стоит ждать в первую очередь и мне не к кому пойти со своей правдой, со своим взглядом на события. У кого может хватить смелости предположить, что Альбус Дамблдор не прав, что то, что он делает, ведет не к миру? Беспомощность и ярость от понимания своей беспомощности. Мне ничего не изменить, мне не помочь Ремусу, мне никто не поможет. Беспомощность. Но делать из себя идиота, безмолвно подчиняющегося чужой воле, я не позволю. Чего бы мне это не стоило.
Отсидев третий урок и сходив на обед, несмотря на отсутствие аппетита, плетусь в библиотеку делать уроки. В гриффиндорскую гостиную возвращаться совсем не хочется в свете утренних событий. Не хочу видеть их лица, не хочу слышать их голоса. Стараюсь перебить учебой, лезущие в голову мысли, хотя до смерти хочется сделать хоть что-то со всей этой ситуацией. Сконцентрироваться хоть на чем-то удается с трудом, голова нехорошо гудит, и слишком много ярости и страха внутри.
Без пятнадцати шесть я ухожу из библиотеки и, укутавшись в мантию-невидимку, обреченно иду на окклюменцию.
— Поднимайтесь! — зло говорит Снейп. Четвертая атака. Нормально отразить я смог только первую. Остальные удалось задержать на несколько секунд, а потом перед глазами снова замелькали мои воспоминания. Поднимаюсь, со злостью смотрю на него, хоть и понимаю, что злиться — глупо, эти уроки он проводит по моей просьбе.
— Раз, два, Legillimens! — на этот раз мне даже на мгновение не удается закрыться — сразу попадаю в воспоминания. Сириус что-то говорит мне, Лестрейндж направляет на меня палочку, Ремус учит меня вызову Патронуса, путаница коридоров Хогвартса, я бегу от разговора с Тонкс... Заброшенный кабинет, разочарованное лицо Шеклболта...
Снейп ничего не говорит и я, молча, встаю с каменного пола.
— Что с вами сегодня, Поттер? В прошлый раз вы показывали гораздо более лучшие результаты.
Мне кажется или в его голосе проскальзывает реальное беспокойство?
— Ничего. Сэр. — процеживаю сквозь зубы. Слишком уж хочется верить в его беспокойство. Но — нельзя.
— Смените тон, Поттер. — зло отзывается он. Вот теперь всё в порядке, никакого беспокойства. Всё правильно, это мне просто примерещилась боль где-то внутри. — Готовы? — дожидается моего кивка. — Раз — два — Legillimens! — пытаюсь закрыться, призвать ту спасительную пустоту в мыслях. Бесполезно. Поток воспоминаний. Сегодняшнее утро и едва сдерживаемая мною паника. Ремус. Беспомощность. И боль в коленях от удара о пол.
— Вставайте! — резко и непримиримо. А хочется закрыть глаза и хоть на пять минут забыться. Что он сегодня такой... жесткий и чересчур требовательный? На прошлых уроках, не считая первого, вроде было легче. Или нет? Вздыхаю и поднимаюсь. Дает мне несколько мгновений на то, чтоб сосредоточится и снова:
— Раз — два — Legillimens!
Гермиона... Блэйз что-то говорит мне... Похороны... Луна улыбается... Пустая библиотека, подшивки старых газет... То знание, которое мне даже в первый раз удалось от него закрыть... Статьи об аврорах, Пожирателях, жутковатое понимание истинного смысла... И Белла Лестрейндж хохочет — заливисто, громко... Больно... Не смей, не трогай, не твое! Имена и события...
— Хватит! — кричу я и только потом понимаю, что кричу вслух. Хватит...
— Вставайте! Или вам нравиться сидеть на полу? — прорывается сквозь шум в ушах голос Снейпа. А Лестрейндж всё еще смеется где-то на краю моего сознания. Чтоб так смеяться, надо быть полусумасшедшей. — Поттер! — в ответ на возмущенный возглас открываю глаза. Он стоит передо мной и протягивает руку. Видимо слишком долго ждал моей реакции и решил, что мне плохо. Впрочем, я не уверен, что мне хорошо. Поэтому покорно хватаюсь за протянутую руку и с трудом встаю. В висках стучит пульс, и головная боль становится едва терпимой. Машинально отмечаю, что ладонь у него сухая и теплая.
— Сядьте. — подталкивает меня к стулу рядом со своим столом. Сажусь (ну, или падаю?) на стул. Привычным жестом тру виски, чувствуя изучающий взгляд. — Вы вообще не смогли отразить атаку. Почему?
М-м-м, может потому что я плохо спал, утро было на диво поганым и день не лучше и у меня дико болит башка?
— Не знаю. — что он успел увидеть про библиотеку? Точнее, что успел понять? И долгое молчание.
— Это из-за утреннего выпуска "Пророка"? — спрашивает он.
— Нет, что вы, это у меня настроение просто плохое с утра. — ерничаю я. Он на удивление спокойно спрашивает:
— Что вас так довело в старых газетах?
— Не ваше дело!
— Мое. — сухо отвечает. Прежде, чем успеваю подумать, с языка срывается:
— Что, Дамблдору не терпится доложить?
Почему-то в ответ он очень насмешливо ухмыляется и произносит, тягуче, с явной насмешкой:
— Раньше вы меня обвиняли в доносительстве другому лицу. — смотрю на его кривую усмешку и неожиданно сам начинаю хохотать, так что чуть не сгибаюсь, а из глаз брызгают совершенно непрошенные слезы. Он несколько мгновений наблюдает за мной, потом придвигает свой стул ко мне, садится напротив и слегка встряхивает за плечи:
— Успокойся! — хохотать я с большим трудом перестаю, зло вытираю рукавом выступившие слезы. Снейп молча, всматривается в мое лицо, а потом говорит:
— Поттер, всё с твоим оборотнем в порядке, Дамблдор наверняка предупредил его заранее.
— А если нет?! — кричу, подаваясь вперед.
— Тогда он прочитал обо всём в газете и наверняка успел смыться. Он не дурак, Поттер.
— Да пошли вы... Все врут... Дамблдор, вы, Вольдеморт, гриффиндорцы, Сириус... Может и Ремус врал мне... Тонкс не врала, только её за это убили...
— Я не вру. Сейчас, по крайней мере.
— Это вы так говорите... А я не хочу, чтоб еще кто-нибудь погибал, понимаете? Не — хо — чу! Из-за всех этих игр погибли Сириус и Тонкс! Я не хочу, чтоб кто-нибудь еще... — слова рвутся с губ, слишком долго невысказанные и остатками разума я понимаю, что делаю жуткую ошибку. — ...пострадал.
Я даже не понимаю, отчего сорвался на крик и необдуманные слова — я, конечно, волновался за Ремуса, но не настолько, чтобы... так реагировать. Да, меня всё достало настолько, что временами накатывает отчаяние, да, я остался один, да, я полностью запутался в том, что происходит вокруг и в своих собственных действиях... Но это ведь не повод, верно? Снейп терпеливо молчит, видимо ждет пока я успокоюсь. С другой стороны, лучше сорваться на истерику, чем пойти и сделать что-нибудь необдуманное или снова устроить магический выброс, как тогда, у библиотеки. Впрочем, необдуманный поступок я уже успел совершить — во-первых, показал Снейпу свою слабость, во-вторых — впрямую сказал, что более всего для меня нежелательно, чтобы какая-либо информация обо мне попала к Дамблдору. Дурак. Эти мысли заставляют всё-таки взять себя в руки, постараться вернуть остатки самоконтроля и поднять взгляд на него. Наверное, у меня сейчас очень занятное выражение лица — смесь злости и недоверия со смущением.
— Поттер, — ровным голосом начинает Снейп, — если вы не в состоянии защититься из-за собственных эмоциональных потрясений, то можно считать, что вы вообще не в состоянии защититься. Не стоит надеяться, что вы будете спокойны, если Темный Лорд решит применить к вам легиллименцию. Аналогично и в ситуации с Дамблдором.
— С чего вы взяли...
— Не стройте из себя большего идиота, чем есть на самом деле. И вы, и я прекрасно знаем от кого вы теперь пытаетесь защититься. — смотрю на него удивленно — он говорит это так, как будто давно всё знал и ничего не имеет против моих действий. Но ведь когда я напрямую сказал ему, что не верю Дамблдору, кажется, это было очень давно, а на самом деле совсем недавно, в конце сентября, он мне не то, чтобы не поверил — не отрицая моих подозрений, обозвал меня копией моего отца, обвинил в смерти Сириуса и посчитал меня инфантильным идиотом. Что успело измениться? Почему? Когда? И на чьей он, в конце концов, стороне?
— Тогда почему вы меня учите, профессор? — решаюсь озвучить я один из вопросов. Потому что раз он знает, от кого я учусь защищаться в этот раз и учит меня, то... Это значит, что он либо на стороне Вольдеморта и идет против директора, либо Дамблдор обо всем знает, либо Снейп зачем-то нарушает планы обоих своих хозяев, обучая меня окклюменции. И если верно последнее предположение, то какая ему в этом выгода?
— Можно подумать, если я отвечу на вопрос, вам полегчает. — говорит он скептически. — Или что-то измениться. Вот если я сейчас скажу, что выполняю задание Темного Лорда, что вы сделаете?
— А вы, правда, выполняете его приказ? — спрашиваю я с любопытством. Снейп смотрит на меня так, как будто у меня выросла вторая голова. Ну, а что мне было ужасаться, вопить и бежать к Дамблдору? Не выход. Если Вольдеморту и есть какая-то польза, что я учусь окклюменции, то мою часть выгоды от способности скрывать свои мысли это не отменяет. В таком случае наши интересы на краткий промежуток времени здесь пересекаются. Интересно, Снейп правду говорит или шутит?
— Как-то вы спокойно на такие предположения реагируете, Поттер. А где же гриффиндорская смелость и честность? В прошлом году вы бы уже напротив меня с палочкой наизготовку стояли. Не боитесь, что всё это может быть выгодным Темному Лорду? — насмехается он.
— А что, простите, есть разница кому из двоих это выгодно? — выдаю я в тон, практически на автомате, слишком долго эта мысль вертелась у меня в мыслях и на языке. И как только понимаю, что сказал, незаметно нащупываю волшебную палочку. Если он поймет смысл... надо быть готовым себя защитить. Он понимает смысл моих слов очень быстро — вижу по лицу, которое становиться серьезным.
— Поттер, что вы такого узнали?! — рявкает Снейп, практически мне в лицо.
— Что вы...
— Что вы узнали такого, что сравниваете Дамблдора с Лордом? — он почти шипит, зло, яростно. Черт, надо же было такое ляпнуть! Теперь уже не отвертишься, у него слишком много информации. А ответы он из меня постарается вытрясти. А мне нельзя, чтобы они ушли дальше него.
— Я расскажу... — говорю я тихо. Он меня отпускает.
— Я вас слушаю.
— Если вы дадите Непреложный Обет, что никому не расскажете то, что узнаете. — твердо озвучиваю условие. Дерево палочки под пальцами теплое, родное. "Согласись". — мысленно прошу я его. — "Пожалуйста. Мне..."
— Не слишком ли много хотите, Поттер?! — возмущенно спрашивает он. Он зол. — Я не собираюсь подвергать свою жизнь опасности, давая Непреложный Обет глупому мальчишке! — яростно отвечает он. Я вскакиваю со стула мгновенно, палочка уже в руках.
-Oblivi..! — не успеваю выкрикнуть заклинание, сгибаюсь от резкого удара под дых, рука с палочкой оказывается мгновенно заведена за спину, так что пальцы стремительно немеют. Изо всех сил стараюсь удержать палочку, но она практически выскальзывает из рук. Больно и от удара, и от завернутой за спину руки, а Снейп не спешит меня отпускать.
— Я тебя отпущу, Поттер, — говорит Снейп где-то над моим ухом. — Попробуешь снова напасть — обездвижу. Ты меня понял? — киваю, не особо доверяя голосу. Больно. Меня тут же отпускают. Возмущенно растираю занемевшую кисть с уже появившимися следами от пальцев и пытаюсь отдышаться. Моя палочка у Снейпа и сейчас я против него совершенно беспомощен. Дверь запечатана запирающими и заглушающими заклятиями, так что на это можно не надеяться. Снейп теперь стоит передо мной, практически вплотную. Судя по взгляду: мог бы — убил бы. Честно говоря, у меня наверно такой же взгляд. Хочется ударить в ответ.
— Пытаешься решить вопрос силой, Поттер? — насмешливо спрашивает, вертя в руках мою палочку.
— Вы тоже! — пытаюсь усмехнуться, потирая запястья. Последнее чего я ждал — удара. Магического щита, заклинания — ждал, даже если бы он и не супел достать палочку. Шанс был один на миллион.
— Иногда проще обойтись без магии. — усмехается он. — И намного быстрее.
— Может вернете мне палочку?
— Не сейчас. Чем ты думаешь, Поттер, пытаясь наложить практически незнакомое, но опасное заклинание?
— Это просто заклятье забвения, вы бы просто забыли этот разговор!
— О, вот как. И сколько раз ты его применял, Поттер?
— Ни разу. — отвечаю, чувствуя, что разговор идет как-то странно. Слишком спокойно. Или мой противник просто сдерживает себя?
— Да, гриффиндорскй идиотизм — это все-таки пожизненный диагноз. — выносит он вердикт. — В заклинаниях принято сначала тренироваться, а потом применять, идиот! А не наоборот! Вам на первом курсе объясняют к каким непредсказуемым последствиям может привести неверно произнесенное или наложенное неумелым магом заклинание! Но для Поттера же законы не писаны! Сила есть — ума не надо! Неумело наложенный Obliviate, Поттер, к вашему сведенью, может привести к полной потере памяти. Чтобы убирать память выборочно, надо уметь контролировать силу заклятья! — отступаю от него на шаг. Я не рассчитывал, что заклинание могло привести к таким последствиям.
— Я не знал...
— А хоть раз воспользоваться головой по назначению ты не пробовал?! Для разнообразия?! — опускаю взгляд, в самом деле чувствуя себя виноватым. Я не хотел причинять зла, всего лишь спасти себя. Черт, что ж делать-то? Палочку Снейп так и держит в руках, а без нее мне ничего не сделать. М-да, как оказывается просто загнать мага в тупик.
— Пробовал. Последствия только весьма печальны. — горько хмыкаю, вспоминая всё, что произошло в этом году. Главное — говорить. Либо пусть он говорит. Пусть утрачивает бдительность. Мне в любом случае надо что-то сделать. Всё произошедшее не должно дойти до Дамблдора. — А почему вы не можете дать Непреложный обет? — мне действительно интересно, да и время займем.
— Очень своевременный вопрос. — еще одна усмешка. — Вы хоть раз видели Непреложный обет в действии? — отрицательно качаю головой в ответ. — Так вот, Поттер, для полного варианта обета нужен свидетель. Думаю, вы в силах понять, что в нашем случае нежелательно посвящать еще кого-то в это дело, даже учитывая, что этого человека тоже можно обязать молчать. — его голос приобретает лекторские интонации. — малый вариант можно провести без лишних участников. Но мы находимся в Хогвартсе. Непреложный обет — это весьма сильное магическое действие, сопровождающееся большим выбросом магии. Никто из преподавателей может этого и не заметить, но вот директор Дамблдор заметит обязательно. Не думаю, что вы желаете давать объяснения по этому поводу.
— А щит? Как тогда... — у библиотеки, когда...
— Кто его поставит? Мы оба окажемся участниками ритуала. Нужен третий человек. — дальше можно не продолжать. У меня нет человека, которому я доверял бы настолько. У Снейпа видимо тоже. — Но в любом случае, нам надо поговорить, Поттер. — безапелляционно говорит он и жестом предлагает сесть. Садиться за стол, опирается локтями о столешницу и долго и внимательно рассматривает меня. Разговор предстоит нелегкий. Если я конечно ничего не придумаю. — Я не собираюсь ничего сообщать Дамблдору. — абсолютно буднично говорит Снейп. Резко выдыхаю сквозь зубы. Он не собирается? Тогда... Облегченно расслабляюсь, всё еще глядя на него с недоверием. Голос разума подсказывает, что верить Снейпу нельзя. Но я сейчас — в его власти. Ничего не могу сделать. И почему-то мне кажется, что он не врет. Или мне хочется в это верить. Я отдам вам вашу палочку, но только после того как мы поговорим.
— Пользуетесь ситуацией? — фыркаю я. Раньше заорал бы "нечестно, несправедливо". Хотя меня по-прежнему коробит то, что так, в самом деле, нечестно. Но кто тут играет честно?
— Пользуюсь. — признает он. — Мне нужна ваша информация. Так как вы мне добровольно ничего не хотите говорить, то предлагаю своеобразную сделку.
— Что за сделка? — обреченно спрашиваю я.
— Обмен информацией. Полагаю, вам есть, что у меня спросить. Вопросы должны быть равноценны по получаемой информации. С условием, что полученная информация не уходит к кому-то заинтересованному.
— То есть?
— То есть и я, и вы молчим о том, что узнали. Думаю, равноценный обмен информацией будет хорошей мотивацией для молчания.
— Как взаимный шантаж, да? — нахожу я сравнение.
— Что-то вроде того. Как равноценное оружие в руках. Я буду хранить вашу тайну, а вы мою. И мы оба будем знать, что в случае разглашения одной информации, вторая сторона тоже пострадает. Кстати, оцените, что я предлагаю вам именно сделку вместо того чтобы напоить Веритасерумом или применить легиллименцию.
— Вы не... это незаконно...
— И кому бы вы на это пожаловались? Пришлось бы объяснять причину, а это равноценно...
— Ладно, я понял. Оценил.
— Отрадно. Право первого вопроса предоставляю вам.
— На чьей вы стороне? — выпаливаю я.
— Поттер, вы уверены, что хотите отвечать на равноценный этому вопрос? Вы представляете, что я могу спросить в ответ? — усмехается, сволочь слизеринская. Что мне тогда у него спросить?
— Э — э — э... Тогда вы спрашивайте.
— Расскажите всё, что вы знаете о смерти Тонкс. — нет, он издевается? Сначала Кингсли, теперь он спрашивает. Кингсли спрашивал про мои подозрения, а Снейп точно знает, что я что-то знаю.
— Ладно. Толком я не знаю ничего. Тоже что и все остальные — поехала на выходные в Лондон, вроде бы ее убили случайным проклятием. Остальное — только мои личные подозрения.
— Продолжайте. Ваши подозрения ведь на чем-то основываются. — он очень внимательно смотрит на меня. Сволочь. Мне никогда не удавалось его обмануть, он знает, когда я вру.
— Она... Незадолго до её смерти мы говорили. Она намекнула, что боится... что не знает какая сторона её убьет, Пожиратели или... Орден.
— Воспроизведите по возможности точно её слова. — прикрываю на секунду глаза, вспоминая наш разговор. Я помню его слишком хорошо.
"...Почему ты думаешь, что можешь не дожить до завтра? Ты ведь не бываешь на заданиях, всё время в школе.
— Потому что, — говорит она уже без улыбки, в её волосах теперь появляются зеленые пряди, глаза не меняют цвета, но становятся невозможно серьезными, — потому что я не знаю, кто меня убьет. Не знаю, убьют ли меня сторонники Лорда или его противники.
— Почему? — теперь я вижу в её глазах тень страха.
— Я нарушаю приказы, Гарри. Более того, фактически, я против Ордена Феникса и его методов. Я не за Сам-Знаешь-Кого, но и не за Дамблдора, уже не за него. Не спрашивай о причинах, думаю, о многом ты сам догадываешься, а остальное касается только меня. Меня могут посчитать опасной, потому что я слишком много знаю и не согласна с моими бывшими соратниками и с Дамблдором.
— Почему... Почему ты думаешь, что тебя убьют?
— Я не говорю, что убьют. Я говорю, что могут убить, если кто-то решит, что я слишком мешаю в реализации задуманного. А почему такое может случиться? На войне, как на войне, Гарри. Здесь нельзя сохранить нейтралитет. И смерть одного человека на войне — это всего лишь мелочь. Это одна смерть среди многих тысяч.
— Так нельзя!
— Не нам это решать, Гарри. Я сама, по своей воле ввязалась в эту войну, как только мне исполнилось семнадцать. Я знала, что иду не в игрушки играться. И не надо больше об этом..."
— Мы говорили о войне. Я спросил её... почему она считает, что может не дожить до завтра... ведь она всё время в школе была, не участвовала в аврорских операциях... Она ответила: "Потому что я не знаю, кто меня убьет. Сторонники Лорда или его противники". Я спросил почему, а Тонкс сказала, что она нарушает приказы и фактически против Ордена и его методов. Что она не за В... не за Темного Лорда, но и не за Дамблдора. Она говорила, что её могут посчитать опасной, потому что она слишком много знает и не согласна с Дамблдором, что кто-то может решить, что она слишком мешает в реализации задуманного.
— Это легло в основу ваших подозрений? Почему вы ей поверили?
— У неё в глазах был страх. Она боялась, и не на шутку. А вскоре она умерла. И она действительно нарушала приказы Дамблдора. По крайней мере, я знаю о двух случаях. Она предупредила меня, что ей сказано присматривать, то есть следить за мной. Она отказалась настраивать меня против слизеринцев. И послала Дамблдора, когда тот сказал, что она должна относиться к вашему факультету более... жестко.
— Хорошо. Еще что-то?
— Нет. Она мне не рассказывала, о чем знала. Просто мне не нравиться такое сочетание обстоятельств. — что мне у него спросить? — Сэр, а расследование гибели Тонкс ведется?
— Ведется. Но не думаю, что к чему-нибудь приведет.
— Как на нее напали? И что вы думаете об этом? — это два вопроса, но я тоже рассказал ему достаточно.
— Двое не пойманных до сих пор грабителей. Напали на пожилую женщину, Тонкс естественно вмешалась. Её убили Авадой. Ту, на кого напали тоже. Ценностей никаких не взяли, может испугались, может не успели. Следов никаких, тихий переулок, никто ничего не видел. Расследование... Кингсли ищет. Остальные — делают вид, что ищут, насколько я понимаю. Я не знаю, кто и почему её убил. Это могла быть случайность. А могла быть и тщательно срежиссированная сцена.
— Это могли быть Пожиратели?
— Вам не кажется, что слишком много вопросов?
— Я рассказал, что знал.
— Я тоже. О чем вы говорили с Шеклболтом и когда?
— Сегодня. О том же, о чем и с вами. Гибель Тонкс. Он не верит, что её смерть была случайностью.
— Что вы ему сказали?
— Лишний вопрос. — зло улыбаюсь я. — Так это нападение могли организовать Пожиратели?
— Нет. Я узнавал, под предлогом шпионажа. Темный Лорд не отдавал такого приказа. И вряд ли его интересовала Тонкс. На самодеятельность кого-то из них тоже мало смахивает. Тогда бы были пытки, мучительные проклятия, а не Авада.
— А ограбить они не могли?
— Поттер, большинство Пожирателей — представители древних родов. Денег, которые их заинтересовали бы, не могло быть ни в карманах Тонкс, ни в карманах второй жертвы. — он выжидательно смотрит на меня.
— Я сказал Кингсли, что ничего не знаю. Он мне не поверил, но ничего так и не узнал. Почему вы мне помогаете? Учите и всё такое? — если он ответит прямо, то... то, может быть, я найду человека, которому смогу доверять. И, Мерлин, до чего же мне этого хочется. Дело не в Снейпе, просто мне нужен человек рядом, который не предаст меня. Ни Дамблдора или Вольдеморта, а меня.
— Это моё личное дело.
— Нет, это знаете ли и моё дело, раз вы помогаете мне! Мне нужно знать причину!
— А как же бескорыстие и альтруизм? Дареному коню в зубы не смотрят, а, Поттер?
— Идите... — вовремя сдерживаю готовое сорваться с языка ругательство. — Все, кого я знаю, приложили замечательные усилия, чтобы я научился не верить в бескорыстие. — пытаюсь усмехнуться в его стиле, чтобы правда не звучала так горько. В конце концов, кого эта горечь задевает, кроме меня? Никого. А значит, сохраняй лицо и улыбайся, Гарри Поттер. Язви, насмехайся, злись, только не показывай, что тебе больно. — Вы, кажется, что-то говорили про обмен информацией?
— Хорошо. Раз вам нужна причина... Я обещал вашей матери защищать вас, и тоже самое я обещал Дамблдору.
— Ясно. — киваю, стараясь не показывать своего разочарования. Не стоит искать доверия там, где его в помине быть не может. Один раз я ему уже пытался поверить. "Но он же ничего не сказал Дамблдору..." — напоминает внутренний голос. Не сказал, но... но это наверняка ему просто выгодно и не более того. Мне нужен надежный союзник, но на Снейпа тут можно не рассчитывать. Шпион обоих сторон, и я не знаю, кому он предан по-настоящему... А мне, мне просто надо выжить. Переиграть Дамблдора, выучиться, набраться сил, исполнить это чертово пророчество и сказать "прощай" чертовому магическому миру, который пытается меня использовать (если конечно удастся выжить). Я свою жизнь хочу. Свою личную, собственную, свободную. Первое препятствие — Дамблдор, ему моя свобода крайне не выгодна. Следующее препятствие — пророчество, оно неизбежно. Вольдеморт тут вообще побочная фигура, если не считать с какой маниакальностью он пытается меня убить. Хотя... это именно он в наш прошлый разговор предлагал мне исчезнуть из Англии, прихватив своих друзей. Друзей у меня нет, исчезать будет легче. Значит, главное препятствие — Дамблдор, самый сильный волшебник столетия. Но я пойду на что угодно, чтобы получить свою жизнь. Поиграли и хватит.
— Что вы нашли в библиотеке? — возвращается он к самому началу нашего разговора. Устало вздыхаю. — Я не в первый раз натыкаюсь на это ваше воспоминание, и вы всегда ревностно его оберегаете. К тому же я помню ваш магический выброс в тот вечер. Что там было?
— Прошлое. — выдыхаю я. Мне неожиданно становится безразлично. Если он не собирается доносить на меня, то какая разница? Он же и так всё это знает, он был участником этих событий. Да и, по сути, мы обменялись информацией только о смерти Тонкс. Если он так уж захочет узнать, что там было — легко проникнет в мои воспоминания, я сейчас вряд ли удержу щит. А ему, наверное, тоже не охота оправдываться за те события, когда он меня покрывал. И особенно за окклюменцию. А если он всё же на стороне Дамблдора, то он и так уже слишком много знает и не собирается дать опробовать на себе Obliviate. Накатывает странная апатия ко всему, наверное, я просто слишком устал волноваться. — Прошлое почти двадцатилетней давности. — поясняю я. Лицо зельевара на секунду дергается, он морщиться как от неприятных воспоминаний, а потом усмехается — пошла опять стандартная игра:
— И что же вы узнали из газет? Доблестные авроры и маньяки-Пожиратели? Герои и подонки?
— Знаете, я, кажется, давно уже научился читать между строк... — безразлично отвечаю я. — Не было там ни героев, ни врагов. Все они одинаковые. Разница только в лицах и словах. Вам не кажется, что пресса тогда была менее ангажированной, чем сейчас? Впрочем, не важно. Дамблдор и Вольдеморт... разницы нет, ведь так? — не знаю, зачем я это спрашиваю, словно пытаюсь подтвердить свои выводы. Но ведь мне плевать на его мнение, правда? Хотя если он со мной согласиться, значит, ему всё это тоже осточертело. За что он борется в этой войне? Его-то что здесь держит?
— Разница в методах... — осторожно и неуверенно произносит Снейп.
— Бросьте. Видел я эту разницу. И ту, что была двадцать лет назад и ту, что сейчас. Вольдеморт вряд ли угощает своих сторонников чаем с лимонными дольками, но чем-то он их тоже привлек на свою сторону. Разница только в масках, в ролях.
— Не именуйте его. — отзывается Снейп, без особого впрочем, недовольства. Надо же, а в первый раз не заметил. И молча протягивает мне мою палочку. — Идите, Поттер. Следующее занятие во вторник.
Что, и всё? Он больше ничего не скажет? И возражать моим словам не собирается? Стою в полном недоумении, не решаясь спросить, что всё это значит. Он ведь ясно дал понять, что разговор окончен. Но что значит это его молчание? Где реакция на моё высказывание о методах?
— Вам что-то неясно? — спрашивает он, всё также сидя, кажется, с трудом поднимая голову. Голос безразличный и усталый.
— Нет, сэр. Доброй ночи. — ответом мне служит тишина.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
