Глава17

Глава 17.

Мальчишка, слава Мерлину, уходит, а он трет лицо руками, в попытке отогнать усталость. Дело не только в том, что вечером его вызывал Темный Лорд и Северус едва успел вернуться к занятиям и за день отдохнуть, естественно не удалось. С утра уроки у седьмого курса, потом у младших курсов. В подобные дни он искренне ненавидел детей. Он устал от ситуации в целом: Лорд и Дамблдор, казалось, задались целью занять всё его свободное время, и избежать очередных заданий от обоих господ позволяла лишь отговорка уроками (ни тот, ни другой не в силах были отменить его преподавание), либо уже полученным заданием от противной стороны. А тут еще фактически открытая война. Учитывая еще непростой прошлый год: возродившийся Лорд был явно слегка не в себе и Непростительные с его палочки слетали только так. Сейчас, хвала Моргане, всё нормализовалось и, откликаясь на вызов метки, можно было не прихватывать с собой обезболивающее. Зато Дамблдор стал давать не самые легкие задания. Фактически он просто устал от роли разведчика на обеих сторонах. У всех, что у преступников, что у шпионов, что у авроров есть свой предел, после которого риск в своей деятельности резко повышается. Человека что называется "несет", и он рискует там, где не надо было, медлит там, где должно действовать мгновенно, идет на поводу у своих чувств — снижается самоконтроль, появляются ошибки в расчетах. Наверно, во многих профессиях также, просто в статусе шпиона, любой просчет — это смертельный риск. Северус к этому своеобразному пределу прочности подошел вплотную. А тут еще некстати появившиеся сомнения в правильности выбора стороны. Он никогда не переходил на одну из сторон полностью — служение двум господам увеличивало риск, но и шанс выжить в случае чьей-либо окончательной победы увеличивало. Не в дальновидности, конечно, дело. Дальновидность — она вон, у Малфоя, да и то, весьма сомнительная. Но у него проблемы только с одним хозяином, а Северусу надо как-то от обоих избавиться. Просто запутавшись в сетях Темного Лорда, он сдуру пришел за помощью к Дамблдору, далеко не сразу поняв, что угодил из огня да в полымя. В итоге Лили мертва, Темный Лорд — полумертв, немногочисленные друзья и союзники либо в Азкабане, либо вынуждены откупаться от Министерства и вести себя крайне тихо, а он оказался еще и должником Дамблдора. Слава Мерлину, ума хватило никаких клятв не давать. Так и так оказался между двух жерновов — Темному Лорду не объяснишь, что предал, не подумав. Результата-то это не меняет. Умирать не хотелось. Пришлось стать шпионом Дамблдора. Хотя, честно, после смерти Эванс ему было уже всё равно. В последние годы он всё больше склонялся к стороне Дамблдора — тот, по крайней мере, не швырялся Круцио. Кроме того, по трезвым расчетам на стороне старика было безопаснее — Лорд тогда зациклился на Поттере, а Дамблдор и политикой заниматься не забывал — союзников новых находил, укреплял и без того неслабые позиции. Поттер... Сын Лили всегда однозначно был на стороне Дамблдора. Это тоже было пусть и мелочным, но аргументом — сын бывшей подруги, к которому не было добрых чувств, но и не было никакого желания видеть его мертвым. В этом же году Лорд явно пришел в себя, казалось, напрочь забыл про Поттера, совсем перестав считать его угрозой, и занялся вопросами тактики и стратегии. Налет на Министерство, с виду выглядевший как очередная акция устрашения, на самом деле преследовал совсем другие цели — во-первых, министерский архив, до которого Лорд жаждал добраться еще во время первой войны, и в котором теперь разбирался сам Лорд, а также иногда Люциус, Нарцисса и он сам. Он и Малфои естественно были под заклятием неразглашения, так что добытые сведения, как ни обидно, но использовать бы не удалось. Во-вторых, удалось под шумок убрать пару мешавших людей в Министерстве, и хотя в итоге Пожирателям пришлось отступить, но цель была достигнута. В общем Лорд вроде вновь превратился в того разумного пусть и жестокого лидера, каким был до его развоплощения, попутно вернув себе человеческую внешность. Но только ему стоило обрадоваться, что фамилия Поттера теперь не звучала в каждом втором задании Лорда, как Поттером обеспокоился Дамблдор. Порой Снейпу казалось, что он никогда не отвяжется от этого чертового мальчишки. Если им не интересовался Темный Лорд — им начинал интересоваться Дамблдор. Тот с самого начала года велел наблюдать за мальчишкой в оба. Альбусу явно не нравилось то, как резко поменялся Поттер. Да, смерть Блэка, как и ожидалось подвинула его мысли к мести, но при этом очень сильно поменяла поттеровский взгляд на вещи. Да чего только стоило его отдаление от Уизли и Грейнджер и сближение с шестым курсом его факультета! Поттер вообще его удивлял с самого начала сентября — в начале он выглядел совершенно измученным и вымотанным, так что в итоге Северус выдал ему зелья — не было сил смотреть на измученную поттеровскую физиономию с синяками под глазами, учитывая что Дамблдор похоже ничего не собирался предпринимать ради своего Золотого мальчика. Потом Поттер к вящему удивлению окружающих поцапался со своей верной свитой, к недоумению Северуса предупредил его слизеринцев о готовящемся нападении — за что он Поттеру, пожалуй, был благодарен, известил его самого о ловушке в Визжащей Хижине, которая несомненно серьезного вреда не причинила бы, но пару крайне неприятных мгновений Северусу добавила бы. А еще извинился за своего папашу и крестного (Джеймс Поттер наверняка перевернулся в гробу, как и Блэк). Быстро превратился в одиночку, в отсутствии Уизли кажется растеряв всю гриффиндорскую горячность и задиристость. Дамблдор навострил Тонкс присматривать за гриффиндорцем, но аврорша вместо этого предупредила мальчишку. Пожалуй, к метаморфине Снейп испытывал легкий налет уважения — она не шла у Дамблдора и кого-либо еще на поводу и плевала на мнение общественности относительно его подопечных. Девушка погибла как-то подозрительно, в этом он был согласен с Кингсли и Поттером. С Шеклболтом кстати это надо бы обсудить, но позже, хватит с него сегодня словесных поединков. Потом он обнаружил Поттера в компании шестого курса Слизерина. В первый раз он не придал этому значения, лишь намекнув Поттеру на неудачный выбор собутыльников. Но гриффиндорец сблизился с некоторыми слизеринцами, не до дружбы конечно, скорее это походило на нейтралитет с долей приятельствования. И всё равно это было из ряда вон — Поттер раньше с Драко в одном кабинете находиться спокойно не мог. А потом мальчишка попросил учить его окклюменции. И уж шпиону было прекрасно известно, что Лорду сейчас на Поттера плевать, а значит, защищаться собрался он от других атак. Похоже гриффиндорский мальчик в самом деле перестал кому-то верить. Как он тогда сказал? Я больше никому не собираюсь верить? Что-то вроде того. И тогда же Поттер говорил о марионетках. Он понимал, что пугало Альбуса — вовсе не то, что Поттер разошелся с Грейнджер и Уизли, и даже не его лояльность к слизеринцам. Поттер начал мыслить по-другому, иначе оценивать ситуацию, начал анализировать, склоняться к компромиссу. То ли смерть Блэка повлияла, то ли что еще. В любом случае, это было уже истинной опасностью для всех планов Дамблдора на мальчишку. У Поттера был сильный магический потенциал, увы, при полном отсутствии знаний и желания думать. Поттер перестал доверять Дамблдору — это Снейп с уверенностью мог сказать еще в октябре. Наверное, тогда же стал разрушаться образ его отца в глазах Северуса. С началом занятий окклюменцией он всё чаще видел не только по-прежнему раздражающего гриффиндорца, но еще и нервного, запутавшегося напрочь, подростка. Что-то вроде его самого лет в двадцать, когда и то, что твориться вокруг совсем не нравиться, но и как от этого сбежать не знаешь. А сегодня Поттер... вспомнить только, как он мгновенно успокоился, стоило пообещать, что к Дамблдору информация не попадет, его реакция на упоминания Лорда, всё только подтверждало предположения Северуса, что Поттер больше всего опасался Дамблдора. Ну а попытка стереть воспоминания — вообще за гранью разумного. Видно сильно опасается, раз готов и на такие действия. А он-то всего лишь хотел понять, что движет Поттером. Хорошо среагировать успел. А его слова об отсутствии принципиальных отличий между двумя сторонами и их лидерами — нет, Северус и сам приходил часто к таким же мыслям, но Поттер говорил это устало-цинично, как давно понятое и принятое — вообще не в какие ворота не лезет. Это ведь Поттер, Мальчик — Который — Выжил, истинный гриффиндорец, символ Светлой стороны... Он допускал, что Поттер мог перестать доверять Дамблдору, но вот такого он от него не ожидал. По сути это означало, что, не смотря на пророчество, Поттер не поддерживает Светлую сторону. Уж если Поттер, пять лет веривший Дамблдору безоговорочно, так откровенно против него, значит и в самом деле прогнило что-то в Датском королевстве. Смешно, но Поттеру хватило для этого информации о методах Ордена в первой войне. А что ему, шпиону обоих сторон, вечно сомневающемся в выборе приоритетов, в таком случае делать? И что докладывать Лорду? Мысли оборвала вспыхнувшая неприятной болью метка. Прелестно, опять надо куда-то срываться, что-то докладывать Лорду, потом докладывать всё Дамблдору... И контролировать каждый жест, каждое слово, каждую интонацию в голосе, потому что оба мага отличаются известной проницательностью.

— Северус... — проговорил Лорд задумчиво, когда он почтительно склонился. — Ты сегодня быстро.

— Старика нет в школе, милорд, уйти было легче. — поспешно ответил он. Северус не врал, но чувствовал странную нервозность — в последнее время Лорд вызывал только, чтоб отдать четкие, краткие задание и выслушать столь же краткий отчет. Сегодняшняя фраза напоминала того Лорда, каким он был до прошлой весны — опасного и неуравновешенного.

— И где же он? — столь же задумчиво спросил он.

— В Министерстве, он там что-то улаживает после нападения, милорд. — на этих его словах Лорд ухмыльнулся — паника после нападения на Министерство была знатная и теперь приходилось прилагать много усилий, чтобы восстановить в глазах общества официальную власть. — Что сейчас происходит в Хогвартсе?

Северус искренне надеялся, что Темный Лорд не задаст этого вопроса — он так и не знал, сообщать ли ему о странном поведении Поттера, о том, что в школе вообще творится нечто странное. Давно пора было запомнить, что все надежды в его жизни имеют обыкновение не сбываться ни в коем случае.

— Малолетние оболтусы портят нервы учителям, а Дамблдор смотрит на всё это с ангельской улыбочкой. — не сдержавшись выразил своё раздражение Снейп. Лорд любил, когда в речи его слуг иногда проскакивала такая бытовая откровенность и непринужденность: то ли он так чувствовал доверие своих сторонников, то ли просто ему иногда тоже хотелось услышать что-то кроме сухих отчетов или раболепного лебезения.

— Я уверен Северус, что твои нервы детей легко выдержат. — усмехнулся Лорд. В интонациях прозвучала насмешка и возможно привидевшийся Снейпу намек. Не к добру. — Что интересного? — перешел на серьезную волну Вольдеморт.

— Шеклболт, аврор из Министерства, приезжал, пытался что-то узнать о гибели Тонкс. Судя по всему ничего толком и не выяснил.

— Альбус?

— По поводу смерти аврорши молчит — я не смог точно понять верит он в ее случайную гибель или просто притворяется. В любом случае он ничего предпринимать не собирается по этому поводу. Через пару недель в школе должен появиться Грюм, хотя зачем старик его вызвал, я не знаю. Не похоже, чтобы меня подозревали, но Грюм... может попытаться следить за мной.

— Это всё? — Снейп на секунду задумался: не сказать — оставить себе место для маневров, Поттером можно и попробовать манипулировать, сказать — не факт, что Лорда всё это интересует. С другой стороны, если ему всё же интересно, а донесет кто-то другой и будет ясно, что он знал, но не сказал — может не поздоровиться. В том, что в Хогвартсе достаточно соглядатаев Темного Лорда Снейп не сомневался.

— Поттер ведет себя странно, милорд. Похоже мальчишка совсем перестал верить Дамблдору.

— Вот как... — заинтересованно проговорил Лорд. — Почему?

— Мне точно не известно. Поттер со мной не откровенничает. Но Дамблдор считает, что Поттер от него отдаляется.

— А ты сам как считаешь, Северус? — нотки угрозы в голосе.

— Я думаю, что мальчишка не на стороне старика. Я был свидетелем одного интересного случая... Поттер рассматривал в библиотеке старые подшивки газет, еще за первую войну. Похоже, что-то его там так взбесило, что он едва контролировал свою магию. И он сорвался, когда Дамблдор приставил за ним следить эту неумеху-авроршу. Он тогда в сердцах орал, что все мы марионетки, что я, что он сам.

— Вот как. — довольно проговорил улыбнулся Темный лорд. — Что-то еще?

Северус незаметно сглотнул — подобное настроение Темного лорда его несколько настораживало. Да что там, откровенно пугало. Если это всё какой-то хитрый план Вольдеморта, то упустить хоть одну мелочь в рассказе — значит навести на себя подозрения. А если он доволен по другому поводу? Выдать лишнюю информацию не менее опасно.

— Да. Шеклболт разговаривал с Поттером по поводу убийства аврорши. Почему-то он считал, что Поттер знает что-то об этом убийстве. Я случайно услышал их разговор. Поттер ничего ему не сообщил. Но и Шеклболт, и Поттер считают, что с ее смертью не всё чисто. По-моему, у обоих есть подозрения, что здесь замешан Орден Феникса.

— Хорошо. Возвращайся, Северус. Наблюдай за Дамблдором и всем, что там твориться. Когда понадобиться, я тебя вызову.

Когда Снейп ушел Темный Лорд вызвал Люциуса.

— Люциус, кто наследует имущество Блэков, после гибели Сириуса Блэка? — Люциус, который давно привык особо не удивляться, ответил:

— Скорее всего, Поттер, мой Лорд. Блэк оставил завещание, а Нарцисса или Белла в лучшем случае могут претендовать лишь на малую часть — по традициям Блэков наследовал именно ребенок мужского пола.

— А Поттер, я так понимаю, о завещании не знает?

— Скорее всего — нет, иначе бы уже принял наследство.

— Очень хорошо. Узнай точно, кто наследует. Только осторожно — пока никто не должен знать об интересе к наследству Блэков.

Естественно, по возвращению Снейпа вызвал к себе Дамблдор. Естественно, его интересовало, что собирается предпринимать Темный Лорд. Естественно, никакой стоящей информацией Северус порадовать старика не смог. А о Поттере и интересе Лорда он не стал рассказывать — во-первых, лишний козырь в рукаве никогда не помешает, во-вторых, он обещал Поттеру.

После сегодняшних событий ноги буквально сами несут в Выручай-комнату. И то верно, еще и однокурсников я сейчас просто не вынесу. И так сегодня слишком много всего... Поединок — ну и что, что не дуэль, дуэль, возможно, была бы и легче, чем перебрасывание продуманными фразами — со Снейпом, вымотавший до крайности. А мы с ним похожи — осознаю я мгновенно — сейчас, именно сейчас мы очень похожи: мы одинаково подбираем каждое слово, за долю секунды стараясь сообразить, какую информацию можно говорить собеседнику, а какую нет. Только у него за спиной двадцать лет шпионажа, а у меня только пара месяцев упражнений в лицемерии и уговоры Шляпы пойти на Слизерин. И мы оба застыли на границе между двумя сторонами. Неужели он тоже просто пытается выжить? Или всё-таки у него совсем другие мотивы, а общность мне только кажется? А еще у Снейпа усталый взгляд — такой я часто вижу в зеркале. Двое лжецов, уставших от интриг и лжи. Интересно, ему тоже иногда хочется поверить, что он просто преподаватель и у него есть совсем-совсем обыденные проблемы, вроде денег или отношений? И никакой войны. Мне вот часто хочется быть обычным студентом. Похожи. А похожие люди идут параллельным курсом, никогда не пересекаясь. Это противоположности притягиваются, вон хоть Рона и Гермиону взять.

Огонь в камине бросает странные отблески вокруг. Чуть неправильные. Слишком яркие, потому что рядом нет другого источника света. Ночь сегодня темная. И всё равно — всё неправильно. Не-пра-ви-ль-но. Я в этом убежден, пока не понимаю, что смотрю на пламя глазами Вольдеморта. Твою мать!

— Подозреваю, моя матушка здесь ни при чем. — усмехается он.

Че-е-ерт! Почему окклюменция никогда не срабатывает, когда она так нужна?!

— Потому что сейчас ты здесь по моей воле. — отвечает Вольдеморт. — Нам есть что обсудить, Поттер.

— И что же? — спрашиваю я. Я проснусь, я сейчас обязательно проснусь в родной гриффиндорской спальне!

— До меня дошли слухи, что ты не так уж поддерживаешь старика. Что тогда ты хочешь получить от той войны, которая скоро начнется?

— Ничего! Я вообще не хочу войны!

— Вот как? — удивляется он. — Почему же? Война — это деньги и власть.

— А также трупы и огромная вероятность сдохнуть, не дотянув до ее конца. Я бы лучше обошелся без этого!

— Если б мог, да? — явно улыбается он. Меня передергивает. — А, полагаю дело в пророчестве, не так ли? Ты ведь знаешь его окончание, Поттер?

— Знаю. — говорю я деревянным голосом. Главное не думать, не думать о том, что я знаю. Это воспоминание прочно похоронено среди вороха других воспоминаний. Если мне удалось обмануть Дамблдора, то и Вольдеморта удастся.

— Я тоже.

— Что тоже?

— Тоже знаю пророчество.

Нет, это всё обман, это всё обман, фальшь, ложь, чтобы дезориентировать меня. Ложь! Пророчество упало на пол в Отделе Тайн и я надеялся, что оно разбилось. Из-за этого шарика погиб Сириус. Я надеялся, что оно разбилось, и Вольдеморт так и не узнал окончание пророчества. А мне всё рассказал Дамблдор. Хоть в чем-то Вольдеморт проиграл.

— Оно не разбилось? — с трудом спрашиваю я.

— Нет. И надо сказать, если бы я прослушал его шестнадцать лет назад, когда оно появилось в Отделе Тайн — события приняли бы совсем другой оборот.

— Что бы изменилось? — с горечью говорю я. — Всё, так или иначе, закончилось бы убийством моих родителей в Годриковой Лощине.

— Думаю, нет.

— Да разве?! По-моему там дается вполне единый вариант событий и единственное его толкование.

— Какой вариант развития событий? — в голосе Вольдеморта проскальзывает недоумение. И я быстро понимаю, что же сейчас делаю.

— Значит окончание пророчества все же неизвестно? — мысленно смеюсь я. Надо только быстро придумать, как разорвать ментальную связь. От меня он окончание пророчества не получит. Оно и мой, и его приговор. Приговор на двоих.

— Окончание мне известно. Но там нет варианта развития событий. — он молчит почти минуту, после чего вкрадчиво спрашивает:

— Откуда ты знаешь полный текст пророчества, Поттер?

Я медлю с ответом, но так и не нахожу чего-либо опасного в этой информации.

— От Дамблдора.

— Теперь я уверен, что мы слышали разные окончания пророчества. Только я его прослушал через день после стычки в Отделе Тайн, когда охрана оттуда была снята.

— Не верю. — сухо говорю я. Дамблдор, конечно, мог мне соврать, но... это было бы уже слишком. Не может такого быть. К тому же Том Реддл, он же Вольдеморт, всегда был хитроумен и умел манипулировать людьми. — И сверять наши версии не собираюсь.

— И не предлагаю. — смеется он. — Но ты можешь сам прослушать пророчество. Отдел Тайн по-прежнему стоит на месте и там по-прежнему есть секция предсказаний и пророчеств.

— Можно подумать, туда так просто попасть.

— Можно легко попасть в соседние отделы, а уже оттуда в Отдел Тайн, в зал Пророчеств.

После такого разговора я даже не удивляюсь, когда мне приходит извещение из Министерства — Отдел завещаний. Оказывается, Сириус всё оставил мне, и я теперь наследник Блэков. Директор довольным не кажется, будучи вынужденным отпустить меня в Министерство для подписания бумаг — вступление в наследование. А единственное, что знаю я — Отдел завещаний расположен через коридор от Отдела Тайн. Как Вольдеморту удалось всё это провернуть? И главное, почему я иду туда, даже зная, кем подстроено неожиданное вступление в наследование? Пожалуй, именно сейчас чувство самосохранения отказывает мне перед стремлением к истине. Да, идти в Отдел Тайн опасно, учитывая, что меня наверняка встретит кто-то из Пожирателей, но... Лучше знать и не сомневаться, чем сомневаться и не знать. Риск? Да, еще какой. Но даже если я захочу это предотвратить, то что и кому мне сказать? Сказать директору: вы знаете, я тут с Вольдемортом пообщался, так вот это он заманивает меня в Отдел Тайн, потому что уверяет, что пророчество оканчивается совсем не так, как вы сказали? Бред... Остальные либо ничего не смогут сделать, либо сообщат Дамблдору и мы вернемся к тому же бреду.

— Добрый день, мистер Поттер. — обращается ко мне Люциус Малфой.

— Добрый, сэр. — насторожено киваю я. Дамблдор прямо лучится одобрением.

— Гарри, мальчик мой, не волнуйся, мистер Малфой, как член попечительского Совета был вынужден дать клятву о непричинении тебе вреда — прямого или косвенного.

— Спасибо, сэр. — вытягиваю я из себя улыбку, без особых трудов воскрешая воспоминания о прошлом походе в Министерство. Отряд Дамблдора, Пожиратели, среди которых и Малфой, Беллатриса, смерть Сириуса...

Выйдя из камина в Министерстве и дождавшись пока я отряхнусь, Малфой спрашивает:

— Вы знаете, зачем мы здесь?

— Знаю. — клятва, опрометчиво данная Малфоем Дамблдору, мне только на руку. Хотя бы сегодня я в относительной безопасности.

— Тогда идемте. Сначала в Отдел завещаний, потом под дезиллюминационными чарами — в Отдел Тайн.

Завещание Сириуса — в нем нет никаких теплых слов, всё бюрократически сухо. Наверное, Сириус и составлял то его наспех. А может так и положено писать завещания. Я теперь наследник Блэков — имущества и титула — Сириус был последним в роду, не считая сестер, которые вошли в род мужей. Но после подписания всех необходимых бумаг я надеваю мантию-невидимку, Малфой пользуется заклятьем иллюзии и мы проходим в Отдел Тайн. Точнее в Зал Предсказаний и Пророчеств — Отдел Тайн по-настоящему начинается чуть дальше по коридору. Об этом меня уже успел просветить Малфой.

Беру в руки шарик с пророчеством с полки. Из-за этой штуки погиб Сириус.

Трелони, чуть моложе, чем сейчас говорит уже хорошо знакомым мне замогильным голосом:

— "Грядет тот, кто сможет победить Темного лорда..." — вокруг интерьеры "Кабаньей Головы". — "Он родится на исходе седьмого месяца, родиться у тех, кто трижды бросал вызов Темного лорду..." Ну, дальше-то что? Пророчица молчит и как-то подозрительно бледнеет. — "И не будет знать..." — снова прерывается, хватается за сердце, судорожно пытаясь вдохнуть. Мерлина мать! Инфаркт что ли? Еле-еле слышный шепот, видно, что говорить сил у нее нет, но она всё еще тяжело, неведомо каким образом выговаривает слова: — "Темный лорд..." — Дамблдор зовет через камин колдомедиков, потому что Трелони, так и не договорив, уже заваливается на бок. И всё. Конец пленки. И всё? А где часть про силу? Где про то, что ни один не сможет жить, пока жив другой? Где?! Я молча ставлю пророчество на полку. И иду к выходу. Надеюсь, Малфой идет следом за мной.

Пока я в мантии-невидимке иду до лифта у меня есть минуты, чтобы собраться. Хочется кого-нибудь убить. Вся карусель прошлых лет, все смерти — Седрик, Сириус — всё ради пророчества, которое не было произнесено до конца?! Просто потому что у пророчицы стало плохо с сердцем. Ради чего? Зачем? Дамблдор ведь знал, что пророчества по сути нет. Ну да, должен появиться тот, кто сможет победить. И всё. Захочет ли и победит ли — большой вопрос. В теории любой из моих однокурсников и Министром Магии стать сможет — когда-нибудь. Только в теории. Надо успокоиться. Дельных мыслей всё равно нет — так, одни ошметки мыслей в голове. Я про всё думал, я думал, что уже мало чему удивлюсь, но я не думал, что в основе всей истории Мальчика-Который-Выжил может лежать фикция. То-то Вольдеморт, наверно, с ума сходил, когда об этом узнал. Больше десяти лет обитать без тела — и всё только из-за того, что никто не удосужился узнать окончание пророчества. Успокоиться. Остановить мысли. Не думать. Не сорваться. Не сейчас. Вхожу в пустой лифт. Двери закрываются. Малфой снимает чары, а я мантию-невидимку.

— Всё в порядке, Поттер? — спрашивает Малфой. Видимо выгляжу я слегка не в себе.

— Относительно. — относительно чего? — Что-то еще от меня требуется? — нормальный вопрос, даже если нас кто-нибудь подслушает.

— Возможно, вы захотите обсудить сложившуюся ситуацию с другой стороной.

— Только под такую же клятву.

— Приемлемо. — флегматично отвечает третий голос. Не Малфой. Мда, дурак ты, Поттер. Кто мешает Вольдеморту под такими же чарами, что и Малфой сюда заявиться? С другой стороны, в связи с тем, что я узнал — Вольдеморту я и вовсе не нужен. — Я, Лорд Вольдеморт, клянусь не причинять вреда Гарри Поттеру на всем продолжении сегодняшней встречи. — я даже чувствую отозвавшуюся на слова Вольдеморта магию.

— Наденьте мантию. — сухо говорит Малфой.

Лифт останавливается на одном из этажей и мы выходим. Через лабиринты коридоров, в которых Малфой ориентируется как в родном доме, доходим до довольно маленького кабинета. Малфой долго машет палочкой, накладывая видимо всевозможные чары и, наконец, говорит:

— Здесь нас никто не подслушает. Правда и времени у нас немного.

Снимаю мантию-невидимку и в упор смотрю на Вольдеморта. Тома Риддла если точнее — сейчас он выглядит как повзрослевший призрак из того дневника. Убийца моих родителей. Мы садимся в кресла. Вольдеморт рассматривает меня с некоторым интересом, будто неожиданную загадку. Несмотря на недостаток времени начинать разговор никто не торопится. Малфой держится отстраненно, будто он здесь вообще не при делах.

— Итак, Поттер, ты слышал пророчество. Точнее то, что было началом пророчества. Что там пыталась сказать Трелони мы уже не узнаем.

— Так пророчество всё-таки есть или нет?

— То, что она произнесла — есть. Более того, благодаря мне началось исполнение пророчества. Что она увидела в будущем и увидела ли вообще — я не знаю. А она не помнит, как и всякий пророк. — ну, эту информацию я постараюсь перепроверить. — Я предлагаю тебе играть на моей стороне.

— Зачем мне это?

— В нейтралитете тебе остаться не дадут. Правда, моё предложение просто покинуть Англию всё еще в силе.

Про нейтралитет он прав. Бежать? Куда и на что? В родительском сейфе вовсе не миллиардное состояние. У меня нет нужных связей и знаний. По сути, я вообще толком ничего не умею — не считать же программу шести курсов Хогвартса набором всех необходимых волшебнику навыков. И всю жизнь скрываться — да еще и непонятно как — у меня чересчур приметная внешность и я не знаю пределов магических возможностей поиска. Мир магглов? Так там шестнадцать лет — это несовершеннолетний. Скрыться там будет еще тяжелее. К тому же не сказать, чтоб я хорошо знал маггловский мир.

— Бежать? — фыркаю я. — И тащить за собой на хвосте всех, начиная от Дамблдора и восторженных почитателей и заканчивая аврорами Министерства?

— Это твои проблемы. Я могу дать клятву что ни я, ни мои люди тебя преследовать не будут. Тебя и тех, кого ты возьмешь с собой. — угу, только брать-то и некого.

— А с чего ты решил, что мне нет места на стороне Света?

— С того, что ты пришел сюда. Даже тем фактом, что ты пришел за пророчеством ко мне ты уже сделал определенный выбор, пусть и не совсем сознательно. Будь ты предан Дамблдору — тебя бы здесь не было. Я думаю ты как минимум готов остаться в стороне от обоеих сторон. Только на это нужно очень много сил, которых у тебя нет. — Том Риддл говорит убедительно. Очень убедительно. Он прав во многом — выбор свой я уже сделал — за Дамблдора я сражаться не буду. Тем более после такой подлянки с пророчеством. Господи, неужели хоть от этого творения Трелони я свободен? Но с чего он взял, что нельзя... Обрываю мысль, даже не додумав. Вольдеморт — хороший окклюмент, мне о таком даже думать пока нельзя.

— Мы оба свободны от пророчества. — искренне улыбаюсь я. — Мне надо подумать на счет... смены стороны. Хорошо всё обдумать. Но я согласен пока на нейтралитет. Взамен на мою неприкосновенность и неприкосновенность тех, кого я назову при любом раскладе, что во время войны, что после нее.

— Х-м-м... — Риддл пристально рассматривает меня, будто увидел нечто странное. — Хорошо, пусть будет так. Только не больше десяти человек — я не намерен оставлять в неприкосновенности весь Орден Феникса.

— Хорошо. И всех десятерых я сразу не назову.

А дальше звучит длинная клятва, с многочисленными оговорками и нюансами. Я получаю свою жизнь, неприкосновенность и полное невмешательство в свою судьбу — что от Вольдеморта, что от его последователей. И десять жизней в придачу — любые, названные мною, лица обретут те же права, что и я. Вольдеморт же получает мое гарантированное невмешательство в войну — я могу сколько угодно учиться, что угодно говорить о борьбе — но я никогда не буду выступать против, иначе как в защиту своей жизни и жизни оговоренных лиц. Но что мешает мне... Обрываю очередную слишком опасную мысль. Не время. Малфой скрепляет клятву. И я называю первые имена нужных мне людей — Луна и Ксенофилиус Лавгуды. Вот так. Может то, что я сейчас сделал и называется трусостью и предательством по гриффиндорским меркам, но... А запихивать меня насильно на войну, при этом не подготовив к участию в этой войне — это не трусость и предательство?

— Время. — тихо напоминает Малфой.

— Если что — ты знаешь как со мной связаться, Поттер. — говорит Вольдеморт, перед тем как покинуть нас. Да уж, средство связи у нас есть безотказное.

— И чем мы занимались всё это время? — спрашиваю я уже у Малфоя.

— Подписывали документы — ведь вам, Поттер, с чего-то потребовалось прочитать их все детально.

— Видимо от того, что у меня никогда не было доверия к вам, мистер Малфой.

— Очевидно вы и Блэку недоверяете, раз перечитывали его завещание.

— Сириусу я доверяю! В отличии от Блэков — чего мне ждать от потомственных темных магов?!

Малфой в ответ фыркает. Приятно работать с человеком, которому не надо ничего объяснять. Мне будет, что из воспоминаний показать Дамблдору.

— А дальше мы с вами наткнемся на толпу у лифта и мне придется вести вас к одному из министерских чиновников и пользоваться его камином.

В Хогвартс мы возращаемся камином. В кабинете помимо директора также находятся Хмури и Снейп. Вот уж повезло, так повезло! Малфой идеально вежливо приветствует всех — мне есть чему у него поучится: его полувежливая внимательность не сходит с лица, он удержался, чтобы не поморщится, а ведь вряд ли у него нет своего счета к Хмури. Малфой — политик, ему не привыкать. Мне же остается списать своё кислое выражение лица на присутствие здесь Снейпа.

— Вы долго, Гарри, мистер Малфой. Мы уже начали волноваться.

— Мы бы справились намного быстрее, если бы мистеру Поттеру — с презрением тянет Малфой — не понадобилось перечитывать все бумаги и...

— Профессор Дамблдор! Но мало ли что Малфой мог...

— Мистер Малфой, Гарри. — поправляет меня с улыбкой Дамлдор.

— Мало ли что он мог... Да и Блэки! Черт знает что у них там с наследством! Это же темный род и Сириус от них отказался и...

— Все уже всё поняли, Поттер. А теперь сделайте милость, дайте взрослым людям поговорить. — прерывает меня Снейп.

— Северус! Я же просил тебя... — укоряющие нотки в голосе Дамблдора. Отчего-то мне всё это больше и больше напоминает фарс, тщательно срежиссированный, но всё равно с гротексными картонными фигурами и шаблонными фразами. А я как будто стою в стороне от этого — то ли перед сценой, то ли за кулисами и не я, а кто-то другой что-то еще говорит по поводу Малфоя и Блэков, и чиновников у лифта. Этот другой — странный вспыльчивый мальчишка, который не видит ничего дальше своего носа и его переполняет скорбь за крестного и возмущение Малфоем и неприязнь к Снейпу. А я — я не на сцене. Это всё фарс и мне кажется, что стоит лишь закричать : "Вы — всего лишь колода карт!" — и они все превратятся в карты, включая возмущенного мальчишку, и сложатся в колоду перед Алисой. Видимо моё странное равнодушие за эмоциональными словами всё же заметно, потому что из оцепенения меня выводит едва заметное прикосновение к моему разуму легиллименции. Гарри Поттера просят на сцену. Кто? Хмури? Дамблдор? Снейп? Прокручиваю в голове спор с Малфоем. Завещание Сириуса... Скорбь. Недоверие. Малфой. Ненавистная холодная усмешка Пожирателя Смерти. Коридор. Чуть дальше будет Зал пророчеств, тот самый, в котором погиб Сириус. А легиллименция всё давит и давит на мой разум.

— Поттер! Может вашей столь разрекламированной вежливости всё-таки хватит на то, чтобы сказать спасибо человеку, который потратил на вас несколько часов своего времени? — цедит сквозь зубы Снейп. А кто-то из них троих всё давит и давит на мой разум, пытаясь что-то узнать. А я не умею защищаться. Я умею создавать поверхностные мысли, в которых можно затеряться, но не более. Хмури смотрит подозрительно — сначала на Малфоя, потом на меня. Малфой. Ненависть. Скорбь. Лестрейндж и падающий за Арку Сириус. Завещание. Я знаю, что ищут не это, но... Завещание. Сухие строчки. Обида. Язвительный комментарий Малфоя. Лифт. Злость на Снейпа — почему бы ему хоть раз бы не помолчать? Что он вообще здесь делает?

— Что-то я не помню, чтобы с добровольных помощников брали клятву непричинения вреда! — смотрю в глаза Снейпу. Ему нет смысла применять легиллименцию здесь, он это и на наших уроках может сделать. И он специально меня отвлекает. А я смотрю ему в глаза. Пожалуйста, помоги мне! Не знаю как, но помоги!

— Вы неблагодарный, не имеющий понятия о приличиях, мальчишка! И пять баллов с Гриффиндора за неуважение к преподавателю!

— Северус!

— Чтобы благодарить и уважать, надо иметь для этого повод! А вы, Снейп, его никогда не давали! — зло говорю я. Ненависть. Как же я его ненавижу! Это он виноват в смерти Сириуса! Он и Пожиратель Малфой! И я. Сириус... Скорбь... Не знаю, как это можно описать — воспоминания о посещении Министерства выстраиваются в одну стройную картину. Вот мы идем с Малфоем... Завещание... Скорбь... Бумаги... Наш спор с Малфоем... Он явно куда-то спешит... Подозрения... И я, на зло, читаю бумаги всё медленнее... Снова коридор и воспоминания... Ненависть... Толпа у лифта... Злой Малфой, которому приходится вести меня чуть ли не через всё Министерство... А я незаметно нащупываю палочку, потому что это Малфой и ничего хорошего я от него не жду. А я всё смотрю Снейпу в глаза, позволяя ему выстраивать нужные воспоминания.

— Профессор Снейп, Гарри! — добавляет Дамблдор.

— Я вообще не знаю, за что вас можно уважать! — гнев и злость. Ненависть. Срываюсь на крик. — Вы — Пожиратель Смерти и отвратительный человек, и...

— Отработка, Поттер! Сегодня вечером! И двадцать баллов с Гриффиндора!

— Гарри! Извинись перед профессором Снейпом! Северус, я же просил тебя быть помягче!

— Профессор Дамблдор! — это мы в два голоса, одновременно, с искренним возмущением. Зло переглядываемся.

— Снейп...

— Поттер... — снова в два голоса. И ощущение чужого прикосновения к разуму, наконец, уходит.

— Гарри... Северус... Пожалуйста, помолчите оба. — вздыхает Дамблдор. — Я требую от вас уважения друг к другу.

— Да он...

— Да я...

— Тихо! — ух ты, оказывается и Дамблдора можно довести. — Я хотя бы требую приличного поведения и тишины.

Кто ж всё-таки применял легиллименцию? Хмури до сих пор косится на меня подозрительно. Хотя, я даже не знаю, владеет ли он ей. Или Дамблдор?

— Господа, мне, к сожалению, пора, так что позвольте откланяться. — сообщает Малфой, который с некоторым весельем наблюдал за происходящим.

— Погоди, Малфой. — тормозит его Хмури. — Поттер давал какую-нибудь клятву?

— Клятву? С чего бы? — задумчиво говорит Малфой. Черт, к чему бы это? Что почуял Хмури с его волшебным глазом? Или магические клятвы оставляют какие-то следы? Я о них ничего не знаю, кроме того, что когда-то рассказывала Гермиона, а потом Снейп. — А-а-а, — понимающе тянет он. — Вы вероятно имеете в виду клятву Рода. У Блэков автоматически приносится клятва неразглашения дел Рода, когда принимается завещание, для этого не нужно никаких дополнительных действий или согласия. Клятва верности Роду у Блэков не в ходу, иначе Сириус Блэк никогда бы не смог так в открытую пойти против матери. — в этот момент я обещаю себе, что обязательно скажу спасибо Малфою-старшему. Ну, когда-нибудь скажу. Никто из нас не рассчитывал, что Хмури будет в Хогвартсе так скоро и я попадусь под его магическое зрение. — Теперь я могу идти?

— Да, конечно. — Хмури всё равно чем-то недоволен, но дальше Малфоя он задерживать не может.

— Гарри, Северус, вы тоже свободны. — сообщает нам Дамблдор.

— А Поттер не свободен, у Поттера отработка. — мерзко ухмыляется Снейп. Вот же сволочь!

— Не сейчас, а через полчаса. Вы сказали вечером.

— Сэр, или будет еще одна отработка!

— Хорошо, сэр.

— И вообще, раньше сядешь, раньше выйдешь, Поттер. И время я вам не назначал...

— Уж кому как не тебе, Снейп, это знать. — Хмури кривится на высказывание Снейпа про "раньше выйдешь".

— Аластор, не здесь! — не дает им обоим развить мысль Дамблдор. — Гарри, иди. Северус, ты тоже.

— Следуйте за мной, Поттер. — тихо сообщает Снейп, когда мы проходим мимо горгульи. Что мне ему врать про Министерство? И стоит ли? Он мне помог. Но и доверить ему такую информацию... Мерлин, что мне делать?

В кабинете зельеварения Снейп на секунду прижимает палец к губам и долго водит палочкой рядом с нами обоими, потом накладывает на помещение заглушающие заклинания.

— Во что вы на этот раз вляпались, Поттер? — спрашивает он устало.

— Ни во что. — отвечаю я. Он с недоверием усмехается. — Не знаю. — пожимаю плечами. Я выбил свою жизнь и еще десять жизней из-под власти Вольдеморта, я узнал, что пророчества нет в том виде, в котором его преподнес Дамблдор, я узнал, что вся моя судьба — жуткая и странная игра, ширма непонятно для чего, ведь Дамблдор должен понимать, что из того бреда Трелони вообще непонятен исход любой моей встречи с Вольдемортом. Ах да, еще я заключил сделку с Вольдемортом, не зная толком ее последствий, но надеясь, что смогу всё переиграть. Но об этой надежде стоит забыть, пока я не выучу окклюменцию, потому что иначе я обречен, как и все мои толком неясные планы. Ну, некогда мне было вдумчиво выбирать, пришлось идти наобум! Наобум... Выбор в неведеньи... Не о том ли вещала Трелони? Или нет? Ненавижу пророчества!

— Садитесь, Поттер, и рассказывайте. — отрицательно мотаю головой. — Либо я сейчас вместе с вами иду к Дамблдору и пусть он вас расспрашивает! Не можете доверять — незачем было просить о помощи. Я не могу вас вечно покрывать, даже не зная, что конкретно нужно скрыть. И скажите спасибо, что Люциус сумел сориентироваться в ситуации.

— А из-за чего Хмури что-то подозревал?

— Я так понимаю, что увидел какие-то следы недавно данной магической клятвы. Хотя честно — точно не знаю. У Хмури волшебный глаз и нормальные маги остаточной магии не видят. Но он всех своих способностей никогда не афишировал, так что сами понимаете. А теперь я хочу услышать, что произошло в Министерстве.

— Вы читали "Алису в стране чудес"? — спрашиваю я непонятно зачем. Я не знаю, как ему рассказать — может он и не предан Дамблдору, но я не уверен, что он не сочтет мой нейтралитет трусостью. А если он служит Вольдеморту, то... То он-то как раз вполне может понять то, о чем я запрещаю себе много думать — любую клятву можно обойти. Но с другой стороны, если Снейп не предан в полной мере ни одному из них, то так я могу сделать его моим союзником, а значит, играть будет легче. Как доказал сегодняшний спектакль перед Дамблдором мы вполне успешно можем играть на пару.

— Это имеет отношение к делу? — пожимаю плечами. — Пытаетесь завоевать лавры мисс Лавгуд? — практически серьезно спрашивает он. И мне хочется расхохотаться, как давно, когда я сидел также перед ним и смеялся. Давно? Или это было недавно? Некоторые дни проносятся быстро, а после некоторых мне кажется, что прошли годы. Неужели когда-то, всего два с лишним месяца назад Снейп выдал мне зелье Сна-Без-Сновидений? Мне хочется расхохотаться — и я знаю, что это подбирается ко мне очередная истерика. Не надо, я сегодня не хочу сходить с ума.

— Вы не расскажете никому? — спрашиваю я. Вопрос звучит по-детски. Не хочу ничего рассказывать. Не ему. Вообще не хочу ничего рассказывать. Но придется. Игры в вопросы закончились. Игры вообще закончились, осталась лишь потрепанная колода карт.

— Не расскажу. — фыркает он. А мне хочется рассказать хоть кому-нибудь про сцену, картонные фигуры актеров и колоду карт. Но вот проблема — в последнее время у меня есть лишь один внимательный слушатель, но ему хочется услышать совсем другое. И я начинаю рассказывать — не с самого начала конечно, но с того момента, когда я услышал про уцелевшее пророчество от Вольдеморта. Снейп слушает молча, хотя ему явно есть что сказать. Не знаю, как мне удается рассказывать всё сухо и кратко — рассказ, хоть и подробный получается коротким, а мне ведь казалось, я до ночи это не расскажу. Наверное, у меня что-то вроде шока или это просто переизбыток информации.

— Поттер, вы — идиот. — резюмирует Снейп. Возражать я даже не начинаю. Я у него при любом раскладе за умного не сойду. Да и понимаю я, что ни черта не умея, пытаться разыграть свою партию и обыграть всех — чересчур наивно. Но другого выхода я не вижу. — И вам надо срочно учится окклюменции. В следующий раз может так не повезти.

— Знаю, но с окклюменцией у меня не очень... — произношу я, чтоб заполнить тишину. Если Снейп сейчас не играет, то у меня есть хотя бы временный союзник.

— Это по крайней мере поправимо в отличие от вашего умения влезать в неприятности. В теории — поправимо. — это должно звучать насмешливо, но на деле звучит без интонаций, будто он читает незнакомые слова из книги. Для меня правда о пророчестве — огромный шок. Пусть это заодно и подарок — я не обязан никого убивать под страхом смерти. А что значит настоящее пророчество для него? — Профессор... — тихо спрашиваю я и замолкаю. Слишком много вопросов и предположений. Поэтому я молчу, пытаясь придумать нужные слова и он тоже молчит. Тишина сопровождает нас долго.

— Поттер, — говорит он медленно и задумчиво, — идите пока на ужин, а после приходите, будем заниматься окклюменцией. Только приходите так, чтобы вас никто не видел.

— Хорошо. — пожимаю я плечами. Мне всё еще хочется задать ему вопрос, точнее вопросы, но я молча ухожу. Пожалуй, нам обоим стоит собраться с мыслями.