|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 12
Дуэль с Ганотом, забота о друге, и, подозреваю, отказ от вступления в чёрную сотню, несколько сломили стену отчуждения между мной и десятком. Любви как бы не было, большого уважения тоже, но игнорировать перестали. Хотя... возможно это и не из-за моих достижений, а из-за того, что я, после того как младший Лакин довольно вяло отреагировал на приказ, вместо наказания, вывел на тренировочный мечный бой и слегка пообхаживал бока деревянным клинком. Понятно, что бой был не честным, во-первых, я пользовался магией, а во-вторых, я с удивлением узнал, что воины мечом владеют на уровне палки. Но цель оправдывает средства — всю спесь, как рукой сняло. Причём почти со всех. Люди всё-таки такие создания, по-хорошему, ну никак не понимают.
Через пять месяцев пришло письмо от отца. С учётом местной специфики доставки это очень-очень быстро. Ведь ещё и надо узнать, куда отправлять. Это говорило только об одном — за моей судьбой наблюдают. Мелочь, а приятно. Текст письма был довольно деловым, скорее даже сухим. Кратко перечислялись последние новости, а именно то, что Корндар, наконец, открыл своё производство бумаги, а Симара забеременела. В конце письма указывалось, что вместе с письмом мне высылается пять империалов. Деньги, разумеется, мне уже передали, и это было совсем даже не лишним, так как жалованье, оказывается, выдают либо раз в полгода, и то не всё, а треть, либо если едешь в отпуск. То есть как отпуск — как раз вот то временное исключение из войск, про которое нам рассказывали наши стражники, когда мы с Ротимуром ехали на обучение. Хорошо вот Заруку — его тысяча стояла рядом с Якалом и он за небольшую плату дракону, числился на службе, по факту пребывая дома. В общем, так уж совпало, что прибыли мы в свою тысячу как раз после выдачи жалования, то есть до следующего, сейчас оставалось ещё две луны, с учётом четырнадцати лун в местном году, а я уже был на мели — есть то, что варят в общем котле, было, мягко говоря, не вкусно. А вот в офицерском, то есть сотницком.... Но там, десятникам, только за деньги. Причём официально. Да и питание Ильнаса приходилось оплачивать. Да и... чего греха таить, вино тоже денег стоит.
— Лигранд у себя? — раздалось у шатра.
Мой титул незаметно перерос в прозвище — как-никак я единственный лигранд в тысяче, а Элидаров было ещё два. Судя по писклявому тембру, интересовался мной младший воин сотника.
— Ага, — ответил голос Ильнаса.
— К сотнику, скажи, вызывают.
— Ты посыльный, ты и говори, — Ильнас буквально за пять лун службы заматерел и научился огрызаться. Во многом этому поспособствовал статус любимца тысячи, приобретённый им буквально за первых пару рук пребывания здесь. В принципе Ильнаса можно было даже не кормить — другие накормят. Вчера вообще с пирожком пришёл. Где можно достать пирожки в поле, так и осталось загадкой.
— Тебе что, сложно?
— Он интересоваться начнёт: зачем, когда, а мне некогда это всё выпытывать у тебя. Ещё лошадей купать надо. Иди сам докладывай.
— Ну, тогда доложи что посыльный.
Я отложил письмо и вышел из шатра.
— Вот, посыльный, — Ильнас даже не встал с бревна, на котором украшал узду. На мой взгляд, правда, не украшал, а портил — он насмотрелся на бахрому по краям сбруи в верховом десятке и захотел такую же. Но, детские руки есть детские руки. Так же как у верховых, у него не получалось и в итоге добротная сбруя без лишних выкрутасов потихоньку стала напоминать лохмотья нищего.
— Лигранд, вас к сотнику, — доложился посыльный.
— Зачем?
— Я не ведаю, — глаза посыльного забегали.
— Нинут, я ведь не первый день тебя знаю....
— Да-а, там-м, сотня Латана луну назад с границы вернулась..., — замямлил парень. — Только вы не говорите, что я рассказал.
— Конечно. Слово лигранда.
— А у них трое в селе набедокурили. Девку, вроде как, спортили. Приехал балзон, с чьей деревни девка, требует оплаты за то. Ну и теперь, тех троих наказывать будут.
— А я тут причём? — Пока разобраться в путаном рассказе посыльного я действительно не мог.
— Так..., у нас всего двое — десятник Суин, его сотня в Северные земли ушла и десятник наказ..., вашего десятка это делал.
За глаза наш десяток называли наказанным, а меня, то есть мою должность, десятником наказанных, но мы, и я в том числе, были не в восторге, так как смысловое значение это слово несло ближе к "уголовникам". Наказанными называли рабов, попавших в рабство за нарушение закона. Но в этот раз я не стал заострять внимание на оговорке посыльного.
— Что делали то?
— Палками били.
— О, как! Ну, знаешь ли....
— Да я то тут причём. Рут вас вызывает.
— Ладно, иди. Сейчас буду.
— Шрам! — Как только посыльный скрылся за углом, крикнул я в сторону шатра десятка.
Сам десяток был сейчас на заготовке дров, мы вообще часто туда попадали, а вот Шрам, точно знаю, отлынивал, как собственно и я сам. И также точно знаю, что слышал разговор с посыльным.
— Чего?
— Покажись из берлоги. Сколько можно спать.
— Ну? — Покопошившись, он, наконец, вылез из шатра и неспешно подошёл ко мне.
— Гну.
— Что надо, десятник? — Поправился он.
Я вздохнул. Спор этот практически с первого дня. Нормально разговаривать парни принципиально не хотели. На все мои замечания реагировали фразой: Так мы деревенские, грамоте и разговорам не обучены. Тут даже показательные "тренировки" не помогали.
— Бегунок правду говорил?
Неофициально посыльных и младших воинов называли "бегунками", так что Шрам понял о ком речь.
— Да. Было такое. Прежний десятник палками ведал.
— А кстати, куда он делся?
— Упал в лесу неудачно и шею сломал.
— Вы что ли его? — Усмехнулся я такой формулировке.
— Да чего ты нас за зверей держишь? Не мы. Хватало у него "друзей".
— Понятно. Расскажи, что за работу мне пытаются подкинуть.
— Да ничего хитрого. Поднимаешь палку и опускаешь.
— Не ёрничай!
— Платят неплохо. Десять палок — башок. Только вот кто-то поймёт, а кто-то..., за глаза палачом да палочником звать будут. Рубить головы не заставят, это дело сотников. А вот палками, столбом позорным, кандалами, будешь ты ведать.
— И что, это числилось за вашим десятником?
— Да. Ты ж уже спрашивал.
— Как отлинять?
— Никак. Сначала спросят добровольно. Откажешься — прикажут.
— Понятно. Сходи десяток проверь.
— Да куда они денутся?
— Никуда. А вот дров не нарубят. Вместе с тобой тогда будем комаров кормить.
— Хорошо, сейчас схожу, — Воин развернулся и пошагал к шатру.
— Шрам!
— Что?
— А головы, значит, сотники рубят?
— Да. Считают почему-то, что это за честь, умереть от руки хорошего воина. Хотя по мне, так засунули бы такую честь....
— Ладно, иди... не в шатёр.
— Да я за поясом.
Пока шёл к Руту столкнулся с Илуном — сотником чёрной сотни.
— О, привет. Заходи вечером. В покер сыграем, — пожав мне руку, предложил он.
Я успел попрогресорствовать и здесь. И если подкидной разошёлся махом, то покер освоили всего несколько человек. Илун был в их числе, причём самый активный культиватор этой игры. Чему его сотня была не особо рада, так как не разделяла увлечения сотника, но и отказать ему никто из них не мог. Кроме игры у Илуна был ещё один интерес ко мне. Он неназойливо, но постоянно агитировал меня к переходу в его сотню.
— Что опять деньги кончились?
Я как-то проигрался ему в пух и прах. Потом вечеров за пять вернул своё, но ту игру мы с ним до сих пор вспоминали.
— Можем на оплеухи, — засмеялся Илун.
— Да щас. С Зелёным? Он голову отобьет.
— Ладно, забегай вечером.
— Вызывал, сотник?
— Да. Садись, — Рут указал мне на чурбан около стола. — Говорят, письмо от отца получил?
— Да, получил.
— Если дракон не даст отправлять ответ, вам десятникам не положено, подойдёшь, я от себя отправлю.
— Не думаю, что он воспротивится.
— По разному бывает. Слушай, Элидар.... Мой младший рассказал, за чем зову?
— Нет.
— Нет или нет?
— Нет, — я неопределённо покачал головой.
— Шельмец. Выпорю когда-нибудь.
И я, и он, знали, что это пустая угроза. Младший воин сотника приходился ему какой-то дальней роднёй, так что ничего Рут не сделает.
— Что скажешь?
— Я не буду.
— Почему? — удивился Рут.
— Да не хорошо как-то своих же, палками.
— Это ты зря. Дел конечно пакостное, но денежное. Желающие найдутся.
— Зачем тогда тебе я?
— Это приказ дракона тебя назначить. Взъелся он на тебя. Толи за твою дружбу с Илуном, толи никак не может забыть тебе проигранный империал.
Илун и дракон были врагами номер один в тысяче. Самое интересное, что Сиим, ничего не мог сделать сотнику чёрной сотни, так как на эту должность назначал не он, а чуть ли не сам император. И должность эта была второй после дракона. То есть во время отсутствия тысячника его обязанности выполнял Илун.
— Какой империал? Он же выиграл?
— У тебя выиграл, а на твоём бое проиграл.
— Всё равно не буду палками бить. Что он сделает? Ещё на пару лун на обеспечении оставит?
— Ну... вместе с ними на скамью можешь лечь.
— Слушай, Рут, я понимаю тебя. Понимаю, что тебе приказали приказать мне, но ты то меня тоже пойми. Я лигранд всё-таки. Это ж, какая слава пойдёт? Как я потом отцу в глаза смотреть буду?
— Ну, раз понимаешь, пошли вместе к дракону, — вздохнул сотник.
— Может без меня?..
— Пошли, давай. Без него, видите ли. Я под горячую лапу дракона не имею никакого желания попадать. Ты от приказа отказываешься, ты и докладывай.
— Попадём не в настроение, может и к позорному столбу привязать, и в пешие воины перевести, — попытался по дороге переубедить меня сотник. — К тому же, дракон тебе это будет постоянно припоминать.
Я лишь кивнул в знак того, что осознаю, на что иду. Рут просто жути нагонял, в надежде что передумаю. Хотя... неисполнение приказа дракона...
В шатре тысячника кроме самого хозяина был сотник провинившихся — Латан.
— Что значит, не будешь?! — громыхал своим голосом на всю округу дракон. — Ты не лара на балу и я тебе не цветок фиалки предлагаю, я тебе приказ дал!
Так как явного вопроса не прозвучало, я предпочел, опустив взгляд отмолчаться. Дракона драконить себе дороже.
— А в битве ты врага рубить откажешься?!
— Не откажусь. То врага, а то своих, — я чувствовал себя словно нашкодивший ребёнок.
— Каких своих?! Они стражу оставили!
— Я думал, изнасиловали....
— И это тоже. Откажешься — тридцать палок!
— Хорошо, — не раздумывая ответил я.
— Знаешь, — дракон опёрся о стол, который разделял нас, двумя руками, — твой отец ведь локотский грандзон, а не имперский. И если что случится, то он ничего не сможет сделать.
— Это угроза?
— Нет, — тысячник сощурил глаза. — А ты, — переключился он на моего сотника, — за то, что сам не смог разобраться со своим десятником, найдёшь нового палочника и ..., — дракон на мгновение задумался, — пойдёшь в северное сопровождение. И ты тоже, — ткнул рукой в сторону Латана тысячник.
— Я то за что? — Возмутился тот.
— За то, что сразу не доложил! И с балзоном рассчитайся.
— Он же империал просит?!
— Вот с тех троих и вычтешь. Их, кстати, в десяток к вот этому! — В этот раз указующий перст упёрся в мою сторону.
— Зря ты так, — когда вышли, прокомментировал моё зубоскальство Рут, когда дракон, натешившись опущенными в пол взглядами, выгнал нас из своего шатра. — Сиим злопамятный.
— Я уже понял. Что за северное сопровождение?
Было интересно, чем это он так наказал сотников.
— Летом обоз с мытарями в Северные земли ходит. Считай пока туда, пока обратно, только к зиме вернёмся, — объяснил мне Рут. — Так что проверяй подковы и точи клинок.
— То есть вся сотня пойдёт? — Догадался я.
— Две.
— С мытарями же локотские ходят? — Я уже несколько разбирался в различии предназначений локотских и имперских войск.
Нашей задачей была охрана внешних границ и укрощение, вернее устрашение, строптивых локотов, ну и ряд иных задач, типа сопровождения обозов по континенту, так как воины одного локота не могли свободно путешествовать по землям другого, или охрана каменоломен. Локотские же сотни занимались внутренними границами, охраной локотских дворцов и сопровождением сборщиков налогов.
— И локотская сотня будет. Туда если одной сотней прийти, то местные только посмеются. Да и на обратном пути могут орки попытаться отбить обоз.
— Мир же.
— Мир, то мир, — включился в разговор Латан, — а вот обозы иногда оттуда пропадают.
— Три сотни отправить на всё лето. Там что, горы золотые? — Мне стало несколько тревожно — в Северные земли я, со своей магией, очень не хотел, поэтому пытался разузнать как можно больше.
— Там деревни налог платят шкурами, жиром, да различными травами и грибами. Половина из этого магам нужны. Да и стоят прилично. Потому собственно и имперские войска вместе с локотскими посылают. Орден боится, что часть этого локот себе заберёт.
— Налоги то всё равно локота.
— Оттуда нет. Вернее его наполовину, только эту половину в счёт его налогов империи забирают.
— Как всё запутано.
— Да ты не переживай, до следующего лета дракон или отойдёт, или кто-нибудь ещё в немилость впадёт. Ты лучше, — Рут хлопнул меня по плечу, — о завтрашнем дне подумай. Сегодня я всё равно найду нового палочника.
Спина зачесалась после слов сотника. Словно раны затягиваться начали.
— И поздравляю с пополнением в твоём десятке, — ухмыльнулся Латан, — те ещё воины.
— Что настолько плохие?
— Да нет. Как раз воины то ничего, но вот характер.... Мой десятник только рад будет. Ну, да ты справишься. Со своими же как-то совладал.
— Да у меня нормальные ребята.
— Да? Я до тебя троим предлагал их десятником стать, все отказались, — Рут отогнул полог своего шатра, к которому мы подошли и остановился. — Да и с прошлым десятником до сих пор непонятно как так вышло.
Я махнул рукой Латану и зашагал в сторону расположения своего десятка.
Ближайшее будущее, а точнее перспектива палок, захватила мысли. Думать собственно не о чём было — изменить то всё равно ничего нельзя — так и так на скамью, но имел я такую вредную привычку, мусолить в голове то, что ещё не произошло. Даже поговорить то не с кем. Ротимура, как назло, продали на стражу. То есть отправили его десяток в ближайший город, где они будут ждать — вдруг, кому-нибудь понадобится верховая стража или охрана обоза.
— Элидар, смотри, — Ильнас прямо светился, показывая мне своё "произведение искусства".
— А что с этой стороны узды бахрома не до конца?
— Кожи не хватило. Когда на Бойкую надену, не видно будет что неодинаково.
— Неплохо.
— Если кожи найдёшь, я тебе тоже так сделаю.
— Тебе то можно, а я всё-таки десятник. Дракон увидит неизвестно, что подумает.
— Ну и зря. У десятников верховых сбруя тоже расшита.
Я с облегчением вздохнул — обижать парня не хотелось, но и видеть такое на своём жеребце я тоже не желал.
— Сколько ещё в лагере будем сидеть? — Поинтересовался Ильнас.
— Почему сидеть? Через руки на Орочьи ворота.
Орочьи ворота, это наименование условной границы к Северным землям, проходившей по руслу реки Орушки. И с той и с другой стороны реки земли были имперские, но за Орочьими воротами необжитые, там вообще перешеек между орочьими степями и большой водой, океаном то бишь. Дабы не охранять всю границу с орками, по берегу реки установили сигнализацию из воротных амулетов. Если группа более трёх единиц живых существ проезжает мимо воротного амулета, что происходило очень редко, то сразу приходил сигнал на один из выдаваемых нам сигнальных амулетов, ну и мы из временного лагеря тут же должны были выдвигаться в ту сторону.
— А Шрам сказал, что или ты согласишься, или мы вечно будем дрова заготавливать. Ты чего, согласился? — Аккуратно, затихающим голосом, спросил Ильнас.
— Нет, — я потрепал его вихры. — Попроси Старшего, чтобы подстриг тебя, — я направился к шатру.
Пока шёл, спина чуть не задымилась от вопросительного взгляда Ильнаса. Надо проверить его — может он тоже магию видит, потому и взгляд ощущается.
— Тридцать палок, — повернулся я к мальчишке.
— Корень жеребца им....
— Ильнас!
Высказывания парня последнее время резко наклонились в сторону ненормативной лексики. Ещё бы! Ночевал то он в шатре десятка. Первые пять дней он спал в моём шатре, но потом у окружающих начало создаваться нехорошее мнение о нас. Мне было по боку — потреплются и перестанут, а вот Ильнаса задело, и он сам попросился о переносе его спального места.
Только убрал письмо отца оставленное на самом виду, как около шатра кто-то пробасил:
— Наказанные? А где десятник?
— В шатре, — покладисто ответил Ильнас.
Как-то на него не похоже. Мне даже интересно стало, кто это мог быть. Я сбирался выйти, как прямо передо мной отдернулся полог. Только вот свет оттуда не падал — весь проём занимала огромная фигура воина.
— Ты что ли десятник?
— Выйди!
Эта гора мяса хмыкнула и отошла назад, отпустив "дверь". Когда я вышел, то чуть не засмеялся. Передо мной стояли три фигуры: Трус, Балбес и Бывалый. Полного сходства не было, но определённый колорит, навевавший образ этих героев прослеживался. "Бывалый" правда, выглядел поспортивней Моргунова, а "Трус" помоложе Вицина. А вот Никулин.... Если не смотреть на лицо, то один в один. Теперь я понимал Ильнаса. Здоровый внушал уважение своими габаритами.
— Кто такие? — Для порядка спросил я, хотя уже понимал, что это моя новая головная боль.
— Мы к тебе в десяток, — голос богатыря, казалось, заставлял вибрировать воздух.
— Не к тебе, а к вам, мы с тобой настойку вместе не пили! И в мой шатёр больше без разрешения ни ногой! От Латана? — Я сделал как можно более негодующий взгляд.
— Да.
— Рассказывайте!
— Что тебе рассказать?
Я пристально смотрел на здоровяка, раздумывая. За последние месяца, имея возможность беспрепятственно тренироваться с применением магии, я значительно вырос в искусстве владения клинком. К тому же магические силы увеличивались с каждой луной, так что вполне даже с этой "горой" совладаю. Вот только как его лучше урезонить? Послать Ильнаса за деревянными мечами, или в кулачном бою нос расквасить? По-другому тут мало кто понимал.
— Что вам рассказывать? — Вдруг поправился Здоровый.
У меня прямо с плеч гора.
— За что ко мне?
— Со стражи ушли.
— Зачем ушли?
— Дела появились.
Всё-таки здоровому зубы слегка жали.
— Балзон вам расчёт за дела, так понимаю, привозил?
— Если всё знаете, зачем спрашивать?
— От вас хочу услышать?
— Не томи ты нас, десятник, — вступил в разговор "Бывалый". — Нас за последних два дня, уже, как только не спрашивали, разве что магов не приглашали. Не было там ничего. По согласию всё было. Только девка, как увидела отца, так и завопила, мол, насильничают. Другого мы всё равно не скажем. Коли так надо, отпускайте из войск и отдавайте страже. Там маги разберутся, кто из нас правду говорит.
— Понятно. По согласию сразу с тремя.... Как звать? — Не стал я развивать тему дальше.
— Отон, — пробасил здоровяк.
— Лывый, — представился "Бывалый".
— Сук, — у третьего моего нового воина оказался довольно звонкий юношеский голосок.
— Это имя?
— Кратко, если полностью, то Свуироск.
— Садитесь на бревно, ждите Шрама. Он придёт, разберётся, места покажет.
— Да мы и сами....
— Садитесь на бревно и ждите, — чуть ли не по слогам произнёс я, перебивая здоровяка.
— Тебя то, вас то есть, как звать надо, — спросил Лывый.
— Зови Лигранд, всё равно все так зовут.
К вечеру подтянулся мой десяток (обед им доставляли на деляну), встретивший новичков не лучше чем меня когда-то. Но места Шрам им выделил. Заглянув в шатёр десятка, я понял, что с учётом Ильнаса, там теперь только по головам ходить.
— Шрам, Ильнас, перебирайтесь ко мне, — вышел я из шатра десятка к построившимся воинам. Перед ужином общий осмотр дракона будет, поэтому я решил, сначала сам осмотреть своих. Решение перевести к себе в шатёр ещё кого-нибудь витало давно, и навеяно было отнюдь не заботой об удобстве воинов. Приближалась зима, и пережить её предстояло в шатре. А прыгать ночью подкидывая дрова в очаг мне не хотелось. Взвесив все за и против, я решил потесниться, но вот удобного случая переселить кого-нибудь всё не представлялось.
— Я бы лучше у себя, Лигранд, — отказался Шрам.
Старый вояка всё сразу просчитал.
— Анри? — Спросил я ещё одного более-менее подходящего воина своего десятка.
Не то чтобы я был плохого мнения о моих парнях, но, к примеру, Расун, был наивным деревенским парнем, общаться с которым совершенно не о чём. Кроме ответов на его слегка идиотские вопросы: А, правда, что лиграндам нельзя спать с женщинами до женитьбы? А, правда, что сотников учат, как правильно кричать на воинов? А вы видели локота? А маги эликсиры делают на крови одарённых детей?
Старший храпел во сне, я точно знаю. Младший мне просто не нравился.
— Хорошо, десятник, — кивнул Анри.
— А у тебя, где броня? — Спросил Отона, стоявшего в рубахе.
— А мне ни одна не подходит — малы. А заказывать складской отказался. Говорит, с орка снимешь.
— А где ваши копья? — заметил я отсутствие в их руках основного войскового оружия.
— Так мы из "коротышей", — ответил Лывый. — забрали. Длинные ещё не получили.
Стоит наверно упомянуть состав войск империи. Основную массу походной сотни, то есть ровно половину, составляли воины с относительно короткими копьями — "коротыши". Относительно, потому что копья не были короткими, а как раз в моём понимании обычные копья. Эти ребята были основной ударной силой войск. Кроме них, существовали "оглобли", к которым относился мой и ещё один десяток. Это смертники в случае обороны от врага или наступлении. В общем, просто смертники. При обороне, мой десяток должен был упереть огромные и тяжеленные, не смотря на магическую пропитку копья тупым концом в землю, и прячась за большими щитами встречать конницу врага. При наступлении — мы также шли в первых рядах. В качестве дополнительного оружия у нас были мечи. Что и являлось причиной высокой смертности нашего десятка в реальной битве. Какой на фиг меч, учитывая комплекцию предполагаемого врага — орков? Если в самом начале боя мои бойцы были прикрыты копьями остальных воинов, выходящих несколько вперёд, то потом,.. когда начиналась свалка,.. а она начиналась, тяжёлые копья становились не самым удобным оружием и мои ребята должны были биться зубочистками, ну, то есть клинками.
Два десятка в сотне занимали арбалетчики. Эти ребята находились на вершине выживаемости в случае ближнего боя, так как и в обороне, и в наступлении, они находились в последней линии, за исключением момента пока враг далеко и можно беспрепятственно выходить вперёд для выстрела. Ну и ещё в сотню входил десяток обозников — поваров, складских, посыльных.... В нормальной тысяче соответственно таких сотен было восемь. Плюс верховая сотня — этакий отряд быстрого реагирования и чёрная сотня — очень опытные воины, используемые как удар для прорыва.
— Издеваетесь? Бегом к складскому за копьями!
— Так не даёт без вас.
— Пошли!
Дракон, объехав строй вальяжно стоявших десятков, остановился напротив меня. Пристально посмотрел мне в глаза. Я, отводить взгляд не стал — вины за собой не ощущал. Тысячник отъехав, подозвал нашего сотника. О чём-то тихо поговорил с ним. Потом подозвал своего посыльного, что-то объяснил ему. Посыльный вышел перед тысячником, встал лицом к строю, и противным гнусавым голосом прокричал:
— Завтра, перед обедом, за то, что ушли со стражи, будут наказаны тридцатью ударами палок воины сотни Рута: Отон, Лывый и Сук!
По рядам прошёл шумок — те, кто знали, за что наказывают, делились с незнающими информацией.
— А также их десятник Элидар — сорок ударов палок! — Прогнусавил посыльный, пытаясь перекричать лёгкий гомон.
Дракон у нас ушлый. Приурочил моё наказание к провинности воинов, а не к реальному моему прегрешению. А вот десяток палок сверху, это наверно за взгляд. Да и корень ему жевать! Пофиг.
— Не согласился? — Шёпотом из-за спины спросил Шрам.
— Нет.
— Сорок ударов можно и не пережить.
— Выживу, тебе пять пропишу за длинный язык.
— Да я ничё.
После ужина, на распределении, выяснился ещё один неприятный сюрприз — завтра наша сотня бьётся на соревнованиях с сотней Вьюна. Тоже наверно часть воспитательного плана дракона — сотня на вспомогательных работах, обычно неприкосновенна.
Соревнования... Тренировок, кроме как у чёрной сотни, в войсках империи почти не было — не зачем вымучивать из простого мяса для рубки что-то дельное. Раз в луну соберут, посмотрят, как мы встаём в боевую изготовку, в крайнем случае, прогонят с копьями по полю на воображаемого врага. И всё. Но, для того чтобы воины умели действовать сообща, умели держать строй, не боялись врага, не теряли уж совсем физическую форму, а также для организации тотализатора у командного, да и не только, состава, существовали состязания. То есть стенка на стенку. Десяток на десяток или сотня на сотню. Без оружия, но со щитами. А бывало и без них. Бить можно кулаком или плоскостью щита. Лежачего не бить. Ребром щита не бить. А в остальном.... такая мясорубка я вам скажу. Мы с парнями числились вторыми, разумеется, с задней части. Первыми был десяток Дака — хозяйственного десятка складского тысячника. У него было, так же как и у нас, восемь человек, причём пятеро — дрищи, остальные, включая самого складского, неповоротливые увальни, сила удара которых была ужасающей, но меткость никакой. Мы их умудрились нечаянно смять разок. Как, опять же нечаянно.... У них в день состязаний трое заболели... вдруг.
Лучшему десятку по итогам турнирной таблицы обещали бесплатную встречу с "утешными". Так себе если честно вознаграждение, по крайней мере, для меня. Пока ещё сам не видел, но мужики рассказывали, что изредка в тысячу привозят сотню девиц лёгкого поведения, которые именовались "утешной сотней" и путешествовали от тысяче к тысяче. Что там за дамы, я даже представить боялся, так что, на победу своих не старался настраивать. Ну и они не рвались, так как у нас был неполный десяток, то шансов всё равно не было — количество человек в десятке не имело значение. То есть почти сразу после начала битвы, мой десяток сливал победу противнику. Самое интересное, что я не мог просто "лечь" — гордость не позволяла, и в итоге в конце был последним из десятка стоявшим на ногах. Ну, куда мне против пятерых — семерых, остававшихся противников — массой давили. Ладно, хоть без переломов обходилось.
— Как бить будем, Лигранд? — Прогрохотал сзади голос Отона.
На следующий день, мы, как и остальные десятки сотни, стояли кучкой на осмотре перед учебным сражением. Напротив, шагах в тридцати, стоял неполный десяток противника. Если раньше вдувать было естественно, то в этот раз.... Как минимум трое сильных бойцов — я, Младший и Отон, плюс численное превосходство. Сдавать бой было стыдно.
— Идём ровно строем, не бежим, — начал давать я распоряжения. — Я, Отон и Младший посередине. Слева Анри, Дроит и Расун, остальные справа. Шагов за пять, мы втроём, делаем рывок и отсекаем четверых слева. Шрам, задача твоей пятёрки сдержать правое крыло хотя бы сотню ударов сердца. Вшестером глушим левую четвёрку, ну а дальше помогаем Шраму.
— Раньше проще было, — проворчал Шрам.
— Хе! — Проголосил Отон.
Я оглянулся на него. Он демонстративно разминал плечи, щит на его руке казался игрушечным.
— Ни одного удара! — Расун чуть не прыгал от радости на обратном пути.
Это была не битва, а избиение младенцев. Только Отон, используемый в качестве основного тарана пробивающего строй, уронил своего противника, трое, вместо планируемых четверых, из противостоящего десятка, оказались осаждаемыми в два раза превосходящими силами и были биты сразу. Остальных пятерых победить было делом техники. Мы больше мешались друг другу, о чём я сделал особую отметку в голове. Отон, замахиваясь, разбил локтем нос Старшему.
Радость Расуна была понятна — он каждый раз успевал получить по соплям, даже в битве с десятком складского, ему зарядили в ухо.
— Да как-то быстро, — возразил парню Отон. — Лигранд, ты действительно из-за нас на скамью ложишься?
— Нет, из-за себя.
— Ну и зря. Какая разница кто бить будет. Всё равно желающий найдётся. Деньги же платят. Я бы пошёл.
— В следующий раз тебя порекомендую.
— Тварью будут считать, — прокомментировал желание Отона Шрам.
— Ну, и что? Моей семье от этого будет хлеб горче? А я уж как-нибудь вытерплю чужие мысли.
— Прямо все знатные, за честь держаться, — злобно заступился за друга Лывый. — Лигранда понимаю, у них там свой мир, свои порядки, а остальные? После битвы мертвяков все шарят. Балзон какой взбунтуется, мужиков из деревень как скот режем, баб насильничаем, а тут палки дать.... Благородные, корень в зуб....
— Коли так мыслить, так и на своих шептать можно, — Шрам не отступал, — и кашу друга съесть, пока он на страже, а то и меч под ребро засунуть в бою, чтобы значит, башки его в карман сложить. Так и будем потом жить, словно крысы, озираясь за спину. Неправильно это. Вместе надо, а не друг друга не палками бить.
— Это другое. Смешно говоришь. У нас в деревне управляющий балзона, когда налог собирал, так же говорил. Тоже про то, что мы должны вместе содержать балзона и дружину его, ради защиты нашей. Красиво говорил, были, кто и несли последний башок. Потом в рабы его отдали — воровал, оказалось много. Да и кто ж тогда наказывать будет?
— Вот кто потерпел, тот пусть и наказывает. Дали бы той девке палку в руки и пусть вас хлещет. Коли не виноваты, так и словно гладить будет, а коли виновны, так и палку покрепче выберет и двумя руками держать будет.
— А со стражи если ушёл, кто бить будет?
— Со стражи..., — Шрам задумался.
— А со стражи уйдёшь, я бить буду, — помог я Шраму, мне нравились его рассуждения. — Ты мой десяток подвёл, я и бить должен. А лучше всем десятком, — вспомнил я наказание в царской армии. — Выстроиться двумя рядами и провести тебя сквозь строй, а каждый, в меру того, насколько сильной он считает твою вину, палкой по спине тебя.
— Больно? — Ильнас смазывал мне спину мазью алтырей.
— Терпимо. Как там?
— Ударов пять в кровь, остальные синяками.
Во время получения палок, меня, поскольку боли я почти не ощущал — умением пользоваться магией в пределах своего тела я овладел в полной мере, волновал философский вопрос: а кто бы бил меня, в соответствии с теорией Шрама?
Когда поднялся со скамьи, то пошатнулся. Шрам и Ильнас подскочили, чтобы поддержать, но я остановил их жестом. Кроме меня на ноги смог встать только Отон — новый палочник знал своё дело.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
