Проводник в Счастье

— Вот видишь Таня! — Просиял юноша. — Я же говорил, что нас не бросят и обязательно придут на помощь. Вы спасатель?

— Конечно, — согласился Илья. — Может, хватит уже мне висеть, как тушке перед разделкой? Опустите вниз и расскажите, что здесь все-таки происходит?

— Ладно, — кивнула Таня. — Поговорим. Только развяжем мы тебя лишь после того, как тебя узнает спекомт спасателя из твоего кармана. Если прибор не включится, значит, ты лжешь. Спекомты в чужих руках не работают, это все знают. Юля и Боря, опустите его! — Крикнула она вверх. — И принесите спекомт из его вещей.

Через минуту довольный Илья продемонстрировал всем четырем похитителям включившийся от нажатия кнопки прибор.

— Еще вопросы есть?

— Прошу прощения, — склонила голову девушка. — Мы вас сейчас же развяжем. А потом командуйте, что нам надо делать.

Место, в котором Илью хотели допрашивать, оказалось банальным спортзалом в "доме физического совершенства", где его похитители устроили свою базу. Ночевали тут же, на спортивных матах, выставив часовых. Сюда же приволокли пленного "нокса". Бывший инженер сам подставился — оказалось, что вооруженные ноксы хоть и не особенно скрываются, но всегда ходят группами. А он гулял в одиночку и, заметив его еще на озере, командовавшая отрядом Таня решилась на захват языка. Потому что ответа на вопрос "что происходит" не было не только у Ильи, но и у молодых воспитанников города Счастье.

Счастье был типовым "воспитательно-учебным" городом Земли, в котором до катастрофы жило и училось около пятидесяти тысяч человек, и считался одним из крупнейших. Мегаполисов на нынешней Земле вообще не было, люди предпочитали жить в небольших городках и поселках, объединенных в общую сеть порталами. Находился город где-то в районе бывшей Московской области. Или Тульской, а может быть Тверской. В общем, древний город-музей Москва был не столь далеко, а точнее Илье никто сказать не мог.

Месяц назад вирсфера отрубилась повсеместно, а без нее местная молодежь была еще беспомощнее, чем современные Илье московские подростки без интернета. Вирсфера сопровождала их повсюду и была чем-то вроде дополненной реальности. Ее транслировали для своего хозяина индивидуальные комты, в виде приборов, похожих на современные Илье кирпичики мобильников, браслетов, колец, сережек, брелоков — на вкус хозяина или хозяйки, любого размера и вида. Прикоснулся, активировал и увидел интерфейс виртуальной всемирной сети, накладывающийся при желании прямо на картинку реального мира перед глазами. Считалось, что аппаратура земной вирсферы крайне надежна, многократно дублирована и всячески защищена, поэтому выключиться не может. После Катастрофы, оказалось, что это не так. А без вирсферы сразу схлопнулось все: навигация, связь, координация, управление, доступ к информации.

Вторым ударом по землянам стало выключение порталов. Илья с удивлением узнал, что не только межпланетные переходы, но и вся серьезная логистика на Земле была завязана на эту технологию. В самом деле: порталы это быстро, удобно, экологично. Насчет "дешево" непонятно, ибо денег на планете не было. Конечно, люди пользовались не только телепортацией. Имелась всякая антигравитационная летающая техника, что-то ездило и плавало, но порталы между городами и поселками были основой всего. Кстати, порталы тоже считались очень надежными. Считались до Катастрофы...

Но самой крупной проблемой землян оказались ноксы. Откуда они взялись, молодежь из отряда Тани не имела никакого понятия.

— Они появились на третий день Катастрофы, — объясняла девушка. — К тому времени межпланетные порталы еще работали на отправление. Младшие отряды опекуны с Земли успели отправить.

— Митро, ставя задачу, не говорил мне об эвакуировавшихся, — нахмурился Илья. — Более того, он подчеркивал, что не знает, что тут происходит. Куда же они телепортировались?

— Не знаю, — мрачно сказала Таня. — Всем было не до того. Порталы с другими планетами закрывались один за другим, вирсферы не было, надо было скорее отправлять нас через те, что еще работают. Вот и отправляли. Опекуны считали, что заблокирована лишь обратная связь с планет Союза. Тут такое творилось...

— Ладно, проехали, — вздохнул Илья. — Так что ноксы?

— Появились в окрестностях города. Не знаю, сколько их тогда было. Наш учебный отряд жил в то время в лесном городке. Один домик на двоих мальчиков или девочек, тридцать человек в отряде, вожатый во главе. Нас в тот день вожатые рано утром собрали и отправили в центр города, видимо старшие уже что-то знали или подозревали. Потом говорили, что городские опекуны пошли к ноксам целой делегацией. И не вернулись, их всех убили. Говорят, что кто-то видел их тела, сваленные в кучу в нескольких домиках. Я этого точно не знаю, но такое могло быть. Потом сама видела, как это происходит. Люди подходят к ноксам просто так, поговорить. А они в ответ стреляют в них из своего оружия. Вот из таких "автоматов", — кивнула на находку Ильи Таня. — Или других моделей, у ноксов разных штук для убийства много.

— У них даже огнестрельные пушки есть на передвижных колесных платформах, — встрял в разговор Пашка. — Но платформы архаичные, без антигравитационного привода. От них пахнет гарью и дымом, поэтому мы решили, что они передвигаются, используя энергию сгорания.

— А как же военные, полиция? Силовики, которые должны вас защищать? Неужели вы ухитрились оставить всю планету беззащитной? — Недоуменно спросил Илья. Как-то не складывался у него в голове Танин рассказ.

— Илья, ты вообще откуда? — В свою очередь удивилась девушка. — Какие военные? Все знают, что после Вируса люди не воюют с людьми.

— Какого вируса?

Теперь на Илью удивленными глазами смотрели все полтора десятка слушателей из собравшегося отряда.

— Ты не знаешь о Вирусе?

— Я особенный спасатель, — только и смог пробурчать парень. — Уж какого для вас нашли такой и появился. Не знаю я о Вирусе. Можно вкратце рассказать, буквально в двух предложениях?

— В двух предложениях о Вирусе? Это что, какая-то проверка? — Отреагировал на его слова Пашка. — В двух не получится, но если очень вкратце... Генно-инженерный вирус АЛ7ОБ4, или вирус хорошего человека, тайно разработанный Айсоном и О'Брайли в северной Америке и вызвавший глобальную эпидемию патологического альтруизма. Меняет поведенческую модель зараженного человека, мотивируя его оказывать бескорыстную помощь другим нуждающимся людям. Оказанная нуждающемуся человеку помощь повышает больному самооценку, вызывает радость и интерес к жизни. Если же больной помощи другим людям не оказывает, то постепенно впадает в затяжную депрессию, теряет сон и аппетит, испытывает моральные и физические страдания, вплоть до комы и смерти. Болезнь у зараженного потихоньку прогрессирует, принимая все более острые формы. В настоящий момент Вируса не существует, он был полностью уничтожен в результате общемировых усилий по борьбе с ним, но оказал огромное влияние на развитие человечества. Это если вкратце.

— А зачем его уничтожили? Судя по рассказу неплохая штука.

— Да это же страшно, Илья, — замахал руками Пашка. — Ты откуда такой наивный? Про эпоху Вируса есть множество материалов, кроме того, про него учителя и опекуны с детства рассказывают. Экономика и сложившийся общественный строй в довирусной эпохе рухнули. Тогда эквивалентом труда, благ и услуг были деньги, а люди были мотивированы их зарабатывать, чтобы тратить на себя и родственников. А после вируса все пошло вразнос. Стали никому не нужны предметы роскоши. Красивая одежда, вкусная еда, большое количество денег, богатое жилье, собственность сверх необходимого, мало того что стали никому не нужны, так еще сразу потеряли статусность в глазах общества. Типичный счастливый человек, зараженный вирусом, это человек готовый есть один хлеб, и пить одну воду, ходить в простой практичной одежде, и работать для нуждающихся на износ. Ему для себя мало что нужно, в острых стадиях болезни даже на личную гигиену наплевать. Больному приятно отдавать, а не брать.

— Значит, его легко эксплуатировать, — возразил парень. — На таких зараженных бизнес хорошо делать, как на религиозных сектантах.

— Возможно, это и было целью создателей вируса. Да только все оказалось сложнее. Вирус не делает зараженного человека дураком и не промывает ему мозги. Он никак не влияет на критическое мышление и интеллект. Он лишь меняет мотивацию. От работы на богатого хозяина зараженный человек не испытывает никакого удовольствия, только чахнет. Сам становиться богатым больной уже не хочет. Более того, он богатея начинает презирать как существо с отличной от него системой ценностей. Тоже самое с работой на государство или некое объединение, простая подмена реального нуждающегося на некий общественный симулякр не работает. Человек должен быть полностью убежден, что его труд помогает другим хорошим людям, а не делает богатых богаче или является бессмысленным. В противном случае он работать не может и не хочет, вплоть до смерти. А теперь представь, что в течение пары месяцев вирусом заразилось более восьмидесяти процентов населения Земли. Причем без разделения на богатых и бедных, плебс и элиту. Элита заразилась даже быстрее, она обладала большей мобильностью и служила переносчиком болезни, а вирус был крайне вирулентен.

— Невесело получается..., — протянул Илья. В самом деле, если никому ничего не надо, кроме самого необходимого, то кому нужны, допустим, дорогие машины? Яхты, частные самолеты, элитное жилье и вообще вся роскошь? Какую помощь ближнему увидят в своей работе миллионы офисных рабочих, обслуживающих рекламу, продажи, финансовый сектор? Сельское хозяйство? А тоже просядет. Если людям для счастья достаточно хлеба, картошки и воды, то какой смысл в клубнике, вине, хороших сырах...Производственные цепочки нарушаются, сектор обслуживания почти обнуляется. Никому не нужны рестораны и парикмахерские, не нужно сорок сортов колбасы на полке, все вокруг коммунары с горящими глазами. Долой мещанский быт. Нет Его Величества Потребителя — священной коровы экономики. Есть миллиарды бедных, но счастливых людей, ищущих кому бы помочь.

— Денежная экономика обрушилась. Человечество сократилось за тридцать лет с восьми миллиардов до трех, — продолжил Паша. — Причем многие умирали не от голода и болезней, а от поствирусной депрессии или от проблем со здоровьем из-за переработок. Даже беднейшие люди хотели помогать, а не брать помощь. Произошла частичная деиндустриализация, откат к архаике, к общинам. Но люди как-то приспособились. А затем создали лекарство и вакцину и выздоровели. Но стали уже другими. Перестали воевать, построили вместо государств союзы взаимопомощи, которые впоследствии объединились в один Человеческий Союз. Все изменилось. Сейчас мы даже не можем себе представить психологию человека довирусной эпохи.

"Да уж. Коммунист Павка Корчагин, который на морозе голыми руками строит деревянную узкоколейку, чтобы согреть замерзающий город, это, наверное, хорошо. А миллиард Павок Корчагиных, ищущих кому бы помочь? Наверное, не очень...", — подумал Илья.

— В учебных программах вирсферы писали, что до Вируса люди были другими. Например, они старались добывать деньги, — задумчиво говорил Пашка. — Некоторые добывали их настолько много, что на еду, жилье, одежду и даже роскошь этих денег им гарантировано хватало до конца жизни. Но они не останавливались. Они продолжали добывать деньги еще и еще, прикладывая к этому все свои силы и даже рискуя собой. При этом с другими людьми они своими деньгами не делились. Зачем они это делали? Непонятно, подобное поведение абсурдно.

— Потому что деньги не сводятся к еде, жилью и одежде. Еще это власть, статус и свобода. Плюс возможность жить так, как ты хочешь, а не так, как тебя заставляют, — не выдержал Илья.

— Ты так говоришь, как будто сам их добывал, — покосилась на путешественника Таня. — Ты действительно очень странный спасатель. Зачем нужны деньги, если свободу, уважение и статус можно получить от других став хорошим или очень хорошим человеком?

— Хватит философствовать, — решил соскочить с опасной темы Илья. Тема парню была интересна, тем более что он чувствовал — с "хорошими людьми" у местных связана какая-то фишка. Но Илья понимал, что он как "Штирлиц" не просто близок к провалу, а уже давно за его гранью. И только работающий спекомт, возраст и его ложный авторитет "спасателя" пока удерживают местную молодежь от неприятных выводов. Вот и не надо усугублять. Завтра он попробует выполнить свою задачу и пусть Митро с коллегами дальше разбираются с проблемами.

— Значит, появившиеся из ниоткуда ноксы перебили всех ваших преподавателей и наставников. И теперь делают в городе и окрестностях что хотят, а вы от них прячетесь? Я правильно понял?

— Да, — кивнул Пашка. — Главных опекунов города убили в первый же день, вместе со всей делегацией. — Некоторых, как нашего вожатого, — позже. Когда стало ясно, что с пришельцами бесполезно разговаривать по-хорошему, все кто имел право на оружие, активировали его и попытались напугать им ноксов.

— Но они не испугались...

— Нет. Они не испугались даже тогда, когда старший наставник Матвеев с помощником надели броню и открыли из плазматоров огонь на поражение. Ноксы не побежали, а продолжали стрелять, хотя опекуны перед смертью сожгли четыре платформы ноксов и несколько десятков человек.

— В смысле ноксов?

— Ноксы же люди, Илья.

— Как только они стали вас убивать, они перестали быть людьми и стали врагами. Люди — вы. Враги — нет.

— Нельзя расчеловечивать людей! Даже за самые плохие поступки! Это психологический прием плохого человека, — не выдержала девочка с двумя короткими смешными косичками, сидевшая рядом с Пашкой. — Вы же спасатель, как вы можете такое говорить!

— Помолчи Кея, — тут же среагировала Таня Дергачева. — Мы не на уроке этики. Ты видела тело Найки. Над ней сначала надругались, а потом убили. Люди так не могут. Пусть ноксы выглядят как люди, но у них не наша психология. Спасатель дело говорит.

— Ноксы по-прежнему всех убивают? Никакого контакта с ними нет? — Продолжал выяснять ситуацию Илья.

— Последние две недели они ведут себя по-другому, — подумав, ответила Таня. — Ходят днем по городу группами по пять — десять человек, иногда с передвижными платформами. Грузят в них из зданий технику и все что им приглянется. Иногда включают запись на плохом русском: диктор говорит, что надо подойти к ним с поднятыми руками и сдаться. Некоторые ребята и девушки подходили — их забирали с собой. Но если от них убегать — стреляют, наших мертвых иногда забирают, иногда — нет. Раненых добивают. Кошмар, — покачала головой девушка. — Лучше им не попадаться.

— Странно, что они не забрали своих убитых на острове, — задумчиво произнес парень. — Но в целом все ясно. Сопротивления от вас уже не ждут. А вы молодцы... Где достали пистолет из которого в меня стреляли?

— В медицинском музее. В отделе ветеринарии диких животных, — улыбнулся Паша. — Мы еще автономный полевой интеллект-переводчик в университете нашли. Думали с помощью пленного создать базу для изучения языка ноксов.