Крестоносец (ver.2017)

КРЕСТОНОСЕЦ (ver. 2017)

1

Запустили следующую пятерку. Четыре девушки и Сергей. По извилистому узкому коридору провели в комнатушку, выдали по листку бумаги. Заполните анкету, сказала худая русоволосая женщина с глазами усталого олененка. Все очень просто. Она не вызовет у вас затруднений. Сергей взял листок, огляделся. Слева у стены — стол, справа — пианино. Два высоких окна, подоконники такого размера, что можно легко забраться с ногами. На деревянный пол ложится яркий силуэт. На улице, черт возьми, июнь. Голубизна неба, солнце, зелень. Сердце колотится...

Дернул же меня черт, — подумал Сергей, поискал взглядом свободный стул. — Хотя девушки тут и вправду симпатичные...

За столом мест не осталось. Пятерка (четверо девушек и парень), пришедшая раньше и анкеты уже заполнившая, обсуждала, кто сегодня "там" и какие у него вкусы. Судя по отрывочным репликам, "там" сегодня был некий Кривошеин. Он такой красивый, вздохнула маленькая брюнеточка. Две блондинки модельного вида переглянулись с одинаковыми усмешками. Сергей узнал взгляд. Мужчины — простодушные идиоты. Их можно и нужно использовать...

Распространенное заблуждение недалеких женщин.

Что интересно, блондинки в комнате преобладали. Из восьми девушек — пятеро. Видимо, таков закон природы, подумал Сергей. Каждая блондинка обязана попробовать... Сергей пригляделся внимательнее. А крашеная блондинка — тем более...

А еще за столом сидела рыжая.

Сергей неторопливой походкой (спина прямая, шаг от бедра, Клинт Иствуд будет мной гордиться) пересек комнату, взял стул и переставил к пианино. Положил листок на крышку, вынул из внутреннего кармана пиджака ручку под серебро... Так, посмотрим...

Первый пункт анкеты. Фамилия, имя, отчество. Ну, это просто. Толоконников Сергей Сергеевич.

Пункт второй. Возраст. Сергей усмехнулся. Может, указать настоящую дату рождения? Было бы забавно. Ладно, пишем: 32 года. Мужчина в самом расцвете сил.

Краем глаза Сергей заметил, что рыжая смотрит в его сторону.

Пункт следующий...

Сергей повернул голову, поймал взгляд и улыбнулся. Глаза у рыжей были желто-зеленые, лисьи...

— Добрый день, — сказал Сергей негромко. Чтобы тебя слышали даже в дальнем углу, не обязательно кричать. — Вы не могли бы мне помочь?..

Рыжая растерянно улыбнулась.

...Женщина-олененок оказалась права. Анкета не вызвала особых затруднений.

* * *

— Вы пришли на прослушивание в лучшую театральную школу России, — заговорил "тот самый" Кривошеин. Красивый мужчина лет пятидесяти, в старомодном пиджаке с кожаными вставками на локтях. В руке — длинный мундштук с сигаретой, на столе в пепельнице — гора окурков. Сидел Кривошеин в облаке дыма, спиной к окну, поэтому казалось, что воздух вокруг него светится.

— Да-да, вы не ослышались. Лучшую театральную школу России! — сказано было с чувством уверенной гордости. — ГИТИС готовит актеров и режиссеров для лучших театров страны. Так что соберитесь, покажите себя... Не надо нас бояться, — при этих словах две пожилые дамы, тоже входящие в комиссию, закивали. — Мы здесь для того, чтобы помочь вам...

А я здесь, подумал Сергей, чтобы знакомиться. Рыженькую зовут Лена. Восемнадцать лет. Пришла с подружкой поступать на актерский. Правильно, одобрил Сергей, я вот тоже... — Тебе правда тридцать два? — Да, сказал Сергей, я решил: лучше один раз пролететь, чем потом всю жизнь жалеть, что не попробовал. Хотя в таком возрасте шансов очень мало... Несмотря на все мое обаяние...

-...Начнет у нас... Сенина Екатерина. Екатерина Викторовна, прошу вас. Встаньте пожалуйста, чуть глубже. Да, хорошо. Можете взять стул, если хотите... Свободно располагайте всем, что есть в этой комнате. Ручка, стулья, пепельница, даже мы — в полной вашем распоряжении. Сколько вам лет? Семнадцать? Очень хорошо. Что вы нам прочитаете?..

Дальнейшее развитие событий Сергей представлял четко. Прослушивание для него — чистая формальность. Кто-то из этих ребят, сидящих и ждущих своей очереди, пройдет на второй тур. Потом, если очень повезет, на третий. А если очень-очень повезет... Желающих — сотни, а примут человек двадцать. Удачи, ребята. Сейчас их бьет дрожь. Стресс. Адреналин. Эндорфин. Сильные эмоции. Крышу рвет со страшной силой. Читая наставления "пик-аперов", этих современных дон-жуанов, Сергей только посмеивался. Знакомьтесь на вечеринке, как знакомиться в транспорте, что нужно сделать, чтобы на тебя обратили внимание... Ни в одном наставлении Сергей не встретил казалось бы самого очевидного...

Лучшее место для знакомства — прослушивание в театральный вуз.

Во-первых: здесь собираются самые красивые, талантливые и необычные.

Во-вторых: считается, что раз ты пришел на актерский — ты априори один из самых красивых, талантливых и необычных.

А в третьих: где, черт возьми, найти другое место, где тебя будут слушать с таким же искренним вниманием? И так долго?

-...Спасибо, Екатерина Викторовна. Кто у нас следующий? Толоконников. Сергей Сергеевич, прошу вас...

Сергей встал. А после прослушивания мы с рыжей прогуляемся по Арбату, еще где-нибудь, а там, глядишь...

— Что вы нам прочитаете?

— Я начну с басни. Иван Андреевич Крылов, "Ворона и лисица". Кх-м! — Сергей прочистил горло. Заговорил, подражая ироничной манере Леонида Филатова. — Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна, но только все не впрок...

Кривошеин выпустил дым. Взгляд совершенно невозмутимый.

— Спасибо, дальше. Стихотворение.

-...Но это только ты. И жизнь твоя похожа на черты лица, края которого тверды, в беде, в труде, и, кажется, чужды любой среде...

— Спасибо, дальше.

"Сейчас как врежу глаголом по сердцам!", подумал Сергей. "Хочется пройти во второй тур, а, Серега? Пусть из тщеславия, но хочется."

— Чак Паланьюк, — объявил он. — Отрывок из романа "Бойцовский клуб"... Мой начальник надел серый гластук, значит, сегодня, должно быть вторник. Мой начальник...

Резкая боль пронзила левую руку. Словно загнали в ребро ладони стальной шип и медленно проворачивают. Сергей невольно охнул и умолк на полуслове...

Кривошеин затянулся. Медленно. Потом выпустил дым. Еще медленнее...

В ладони снова запульсировала боль. Срочный вызов. Аврал! Сергей почувствовал, как взмокли подмышки. А черт, если авральная ситуация, то накрылась прогулка с рыжей... Поднес левую ладонь к уху.

— Алло! — сказал он. Боль сразу исчезла, оставив после себя легкое покалывание в кончиках пальцев. Сергей заметил, как глаза Кривошеина на мгновение расширились. Все-таки я тебя удивил...

— АЛЛО, СЕРЕГА! — Словно сунул голову в огромный медный колокол, а по нему ударили со всей дури — включился вживленный микрофон. — ЭТО Я!

Вадим, кто же еще. Начальник, друг и просто хороший человек. Только уж больно Вадим в момент волнения громогласный.

— НЕ ОРИ! — откликнулся Сергей.

Кривошеин аж подпрыгнул. Что, как вам мой темперамент?

— Не ори! У меня голова все-таки, а не пустое ведро.

— Да я не ору!!

— Тише!

— Ты где?

— Я занят.

— Что?

— Занят!

— Серега, ситуация триста шесть. Серега, это срочно!

— Какой-то придурок въехал на полной скорости в дерьмо, а я — разбирайся? Пошли Тайлера!

— Что-о?! Какого еще Тайлера... а-а! Серега, ты, что, не можешь говорить?

— Ответ, достойный обезьянки-астронавта!

— Вопрос, достойный задницы обезъянки-космонавта. Серега, выручай. Этого "туриста" надо зачистить, а то наследил выше крыши. Он в стене застрял, представляешь? В вакуумную камеру руку сунул. Дебил. Еще и тряпки свои притащил... А у меня никого, кроме тебя.

— Ладно. Где точка встречи?

— Строителей два, дробь четыре, квартира тридцать шесть. Код на поъезде три-семь-девять.

— Все понял. Проект Разгром скоро будет на месте. Инструменты брать?

— Спрашиваешь!

Связь замолчала.

— Простите, надо идти, — сказал Сергей. — Жаль, не дождусь подведения итогов...

— Сергей Сергеевич, одну минуту, — сказал Кривошеин. — Вы торопитесь, поэтому я буду краток. В вас что-то есть. Кое-какой темперамент, самоуверенность, своеобразное обаяние... Но репертуар у вас... не соответствует. Не надо этого криминального фольклера. Столько хороших авторов, а вы выбрали такое... Это же "Бешенный на зоне-3" какой-то. Возьмите Пушкина, Чехова, что-нибудь из современных драматургов. Беккет, Гудвин, Стоппард или, на худой конец, Гришковиц. Желаю успеха в следующих попытках! Попробуйте в Щукинское, МХАТ, Щепку... Дерзайте! Безумству храбрых поем мы песню...

* * *

Домой Сергей заскочил буквально на минуту. Положил в чемодан с "инструментами" целофановый пакет бутербродов, бросил коту в миску кусок мяса. Пятнисто-серый, кряжистый, похожий на пса-боксера, Киллер попытался штурмом взять холодильник, но приступ был отбит. Сергей выпихнул кота ногой, матерясь на чем свет стоит. Жри из миски! Опаздываю!!

На объекте сотрудник зачистки Толоконников появился на тридцать минут позже планируемого.

Квартира номер тридцать шесть. Туристический номер. Не слишком дорого, минимум удобств, пара полезных вещей как для проживания, так и для зачистки. Две комнаты, обычный телевизор, телефон, санузел. Стандарт. Будь это семнадцатый век — туристу пришлось бы ходить во двор или на специальный горшок. Колорит соблюдается свято. Но несколько вещей не соответствовали духу времени...

В стене — замаскированный разъем для поключения к Т-сети.

В косяке входной двери — нейтрализатор био и хим опасности.

В розетке в большой комнате — универсальный утилизатор.

Желающие посетить двадцать первый век — выполняйте пункты инструкции. Всего их около двух тысяч и постоянно добавляются новые. Аварийщики окрестили этот справочник "Как убить себя правильно, с использованием любых подручных средств и мучиться при этом подольше." Пункт триста шестой — "не суйте пальцы или иные предметы в универсальный утилизатор."

Турист стоял на четвереньках, уперевшись лбом в стену. Лицо багровое. Правая рука вытянута вперед и видна где-то до локтя. Словно человек с размаху проткнул кулаком стену и так застрял. Рядом лежит отвертка...

Сергей ради интереса заглянул в коридор. Нет, кулак из стены не торчит. Правильно, емкость утилизатора — это то, что Кот Бегемот называл четвертым измерением. Руку засосало в узкое горлышко, причем сам "кувшин" — не в этом времени, а на два с лишним века вперёд. Достаточно бредово выглядит.

Турист негромко постанывал. Пару часов наверняка проторчал вот так. Особой свободы движений такое положение не дает, значит, у него все тело жутко затекло...

Сергей вытащил из кармана капсулу обезболивающего и стимулятора, зажал двумя пальцами и воткнул бедняге в бедро. Капсула пшикнула и исчезла.

Пока он приходил в себя, Сергей подобрал и осмотрел отвертку. Так и есть. Контрабанда. Судя по всему, к началу двадцать первого века "инструмент" относится никак не может. Конец двадцать второго, как минимум... Хорошая вещь, кстати. Любой замок, любой болт или краник — вскроет с полоборота.

— А-ах! — турист очнулся.

— Легче?

Человек с трудом повернул голову. Прошло еще некоторое время, прежде, чем он смог сфокусировать взгляд на чистильщике.

— Кто вы? — спросил турист наконец.

— Служба спасения, — сказал Сергей. — Что можете сказать в свое оправдание?

— Чего?

— Зачем вы сунули руку в утилизатор?

— Я... не знал... Я хотел достать одну вещь... Я...

— Горлышко утилизатора очень узкое, а засасывание происходит автоматически.

— Я... знаю. Я взял петлю из... про... проволоки, но она была слишком короткой...

Сергей вздохнул. Количество идиотов на земле не уменьшается. Чем безопаснее времена, тем больше у дурака шансов выжить. Прогресс — худший враг естественного отбора.

— Как вам вообще удалось засунуть руку в эту трубу?

— Я... Я намазал кисть маслом.

— Каким еще маслом? — открыл рот Сергей. Вроде бы ко всему привык...

— "Масло мягкое деревенское". Это... которое по телевизору... купил. Я хотел попробовать местные... продукты...

— Ясно, — Сергей положил чемоданчик на пол, открыл. Задумчиво оглядел содержимое. Вот, пожалуй, то, что нужно...

— Угу, — сказал Сергей. — Где масло?

— На... на кухне. Пожалуйста. Помогите мне...

— Обязательно. Это наша работа.

2

Всю ночь снилась муть. Бред. Какие-то красные и черные люди-силуэты гонялись друг за другом, танцевали, боролись и исчезали в пламени. Мярганье стояло при этом кошачье. Сергей просыпался пару раз, открывал глаза. По комнате, с удивительной для его комплекции энергией и скоростью носился Киллер. Сергей покидал в него тапочки, один раз даже попал, но успокоить серого мордоворота не удалось. Мяргал кот на редкость мощно, с каким-то боевым надрывом и тоской... Как Квазимодо из французского "Нотр Дам"... Сергей закрыл голову подушкой и забылся в дреме...

Проснулся от звонка в дверь.

Кое-как разлепил глаза, перевернулся на живот. Все равно не выспался, на веки словно песка насыпали... Из прихожей чинно вышел Киллер, посмотрел на "кормильщика" оценивающе. Издал презрительный горловой рык и прошествовал дальше. Звонок разразился новой трелью. Звук резал уши.

— Встаю, — сказал Сергей устало. — Как вы меня все достали...

Дверь он открыл, даже не вглянув в глазок.

— Да?

— Мне нужен Сергей Толоконников, — сказала женщина. Высокая, темноволосая, лет двадцати семи-двадцати восьми. С правильными чертами лица, в персиковом пальто. Голос чуть низковатый, но очень чистый.

— Это я, — сказал Сергей. Подумал, что неплохо бы пригладить волосы и почистить зубы. — Что вам...

— Я войду?

Не дожидаясь ответа, она шагнула через порог. В следующую секунду раздалось шипение, боевой вопль, по прихожей пронесся серый вихрь... Женщина в мгновение ока оказалась на лестничной площалке, ухватилась за лодыжку рукой. На лице ее читалось потрясение.

— Это... это животное меня укусило!

— В следующий раз киньте в него тапком, — равнодушно посоветовал Сергей. — Если успеете. Чем обязан?

Гостья ему не понравилась. Впрочем, с похмелья и недосыпа ему мало кто нравился...

— Я хотела...

— Говорите быстрее, я закрываю дверь. Раз, два, три... Закрыл.

За секунду до щелчка в щель просунулась женская рука с сине-зеленым голографическим значком офицера "TiSinc".*

— Старший инспектор Горохова Ольга Викторовна, — приглушенно сказали за дверью. — Отдел Внутренних расследований. Теперь мне можно войти? Придержите, пожалуйста, ваше животное...

=========

* TiSinc — Time Service Inc, в просторечии "ТайСинк"

* * *

— Все туристы имеют страховки на случай смерти? — сказала Ольга. Под персиковым пальто на ней оказалось легкомысленное ситцевое платье. Белое в синий цветочек. Что еще раз доказывает, подумал Сергей, как далек отдел внутренних расследований от реальной полевой работы. Или, может, все дело в секретности? Побоялись довериться штатным костюмерам "ТайСинка"?

— Что, простите? Я задумался.

"Ну и взгляд у нее."

— Я спрашиваю: правда ли, что все туристы имеют страховки на случай смерти?

— Да.

— В том числе и Кай Кислевский?

— Кто это?

— На аварийный случай с Кислевским вы выезжали два дня назад, — сказала Ольга. Подняла брови в насмешливом недоумении.

Сергей вздрогнул. Неужели?

— Что-то случилось?

— Почему вы так решили?

— Действительно, почему я так решил? Старший инспектор Горохова из отдела внутренних расследований, — издевательски растягивая слова, проговорил Сергей. — Надо думать, вы приехали полюбоваться на храм Василия Блаженного до его разрушения? Я угадал? Туристическая поездка за счет "Тайсинка"? Осмотр достопримечательностей и все такое? Если вы свободны, я покажу вам город...

— Не ерничайте. Хотя на собор Василия Блаженного я бы с удовольствием посмотрела...

— Так что с Кислевским? Он жив?

— Жив.

Сергей вздохнул с облегчением. Камень с души...

— Но он в шоке. На вас написана жалоба. Там утверждается, что вместо оказания помощи вы просто-напросто убили Кая Кислевского, зная о его страховке. Он требует моральной компенсации, а также наказания виновных. Когда он выйдет из реабилитационного центра, возможно, он подаст на "ТайСинк" в суд.

Сергей помолчал. Значит, так все оборачивается.

— Вернемся к разговору о страховке. Кроме туристов, кто получает страховку на случай смерти?

— Сотрудники "ТайСинк", — сказал Сергей.

— Все сотрудники "ТайСинк"? Кроме вас. Правильно?

— Я внештатный сотрудник, с ограничением в правах. Впрочем, если быть точным, я не единственный такой. Есть еще как минимум пятеро...

— Но это правда?

— Да.

— Почему у вас нет страховки, Сергей?

— Вы же читали мое личное дело? — он сложил руки на груди. Давай, подумал Сергей, выкладывай.

Ольга вздохнула.

— Как с вами трудно! Ну хорошо. За что вы приговорены к заключению в этом временном поясе?

Сергей улыбнулся, не разжимая губ. Вспомнился фильм "Побег из Шоушенка", спокойный голос Моргана Фримена...

— Думаю, за неправильный переход улицы.

— Что? Перестаньте шутить, Толоконников. Это официальный вопрос. Беседа записывается.

— Эта запись может служить доказательством в суде?

— По закону — да.

— Значит, если я сделаю вам сейчас предложение — мне придется жениться?

Ольга помедлила, испытующе глядя на Сергея. Потом вдруг неожиданно улыбнулась:

— Только в том случае, если я скажу "да".

* * *

Сергей встретился с Вадимом в кафе на тверской площади. Взяли пиво и фисташки. На столе горела керосиновая лампа в медной окантовке. В ее свете лица казались непривычными, искаженными, рваными... Словно и не Вадим, мировой мужик, словно и не Серега, лучший друг мирового мужика...

— Что интересного нашел? — спросил Сергей.

— Ох, чую я, что-то тут неладно. Оля Горохова — слишком крупная рыба для нашего водоема.

— А факты?

— Нет фактов. Это и настораживает, Серега. Много перерыли архивов, а нашли лишь ее работу с длинным и сложным названием... что-то там о психотипах, эмпатии и запечатлении... Но интересные идеи. Суть сего труда сводится к одному: сосланных НУЖНО прощать. Досрочное освобождение.

— И по какому принципу будет приниматься решение о досрочном освобождении?

— Способность любить.

— Ты серьезно?

— Вот и меня насторожило, — сказал Вадим. — Но суть такова. Люди, отправленные на пожизненное в иное время — испытывают страшнейший душевный дискомфорт. Культурный шок, слышал?

— И даже знаю по себе, — усмехнулся Сергей.

— Так вот. Условием возвращения в родное время будет то, что эти заключенные обзаведутся дорогими людьми в том времени, куда их сослали.

— Пресловутая "способность любить"?

— Именно.

— Тогда я не подхожу.

— А никто не подходит. В том-то и противоречие! Люди, которые обзаведутся семьей в другом времени, вряд ли захотят семью покинуть. А которые не обзаведутся — им просто не позволят вернуться. Вот такая фигня. А ты... ты бы хотел назад?

Сергей надолго замолчал.

— Пожалуй, — сказал он наконец. — Мне нравится это время, но... я задумываюсь... Иногда я хочу вернуться домой... Иногда.

Вадим почесал себя за ухом. Улыбнулся.

— Она тебе нравится? Только честно.

— Да.

Вадим внезапно нахмурился.

— Бойся ее, Серега, — сказал Вадим серьезно. — Она идеалистка. Причем в худшем варианте — паладин, белый рыцарь. Крестоносец. Смотри, как бы тебе под этот ее крестовый поход костьми не лечь...

Я даже боюсь представить, какими методами она будет проверять эту свою "способность любить"...

3

Представитель компании, присланный из будущего, больше всего напоминал благодушного Дона Корлеоне из местного "Крестного отца". Сергей даже помотал головой, чтобы избавиться от наваждения.

Время идет, а типажи не меняются.

"Ты просишь меня убить человека, но просишь без уважения". Сергей поморщился. Соберись, сейчас не до шуток.

— ...В чем принцип зачистки? — повторил Сергей. — Очень просто. Убрать инородные этому времени объекты, убрать отпечатки, следы, все, что может навести на след "туристов" или "ТайСинка". Часто это приходится делать вручную. Но в специально оборудованных квартирах — в так называемых "номерах", мы используем "вакуумный пылесос". Закрываются все двери, окна — они рассчитаны на герметичное закрытие — и включается утилизатор. Конечно, в это время находится внутри квартиры не рекомендуется...

— Кхм, — произнес женский голос. Сергей повернул голову. Она!

— Хотите что-то добавить, инспектор Горохова? — "Дон Корлеоне" был само благодушие.

— У нас есть запись камер слежения, — сказала Ольга. За ее спиной Вадим показал знаками: держись, мы с тобой! Прорвемся. Он встал. "Дон Корлеоне" кивнул — говорите.

— Каких камер слежения? — повысил Вадим голос. — Прошу прощения, я не понимаю...

— У внутреннего отдела есть свои камеры. Секретные, конечно. Отдел зачистки не имеет сведений о размещении этого оборудования...

Вадим презрительно фыркнул.

— Садитесь, — "Дон Корлеоне" уже не был так благодушен.

— Приступим, — сказала Ольга.

Сергей приготовился смотреть. Ну-ну. В комнате погас свет, зажегся голографический экран.

Черт, подумал Сергей. Вот и все.

На видеозаписи было четко видно, как сотрудник отдела зачистки, опознанный как Толоконников Сергей Сергеевич, выходит из комнаты, держа в руках открытый чемоданчик. Ставит его на стол. На том же столе пластиковая банка со сливочным маслом. Сотрудник достает из чемоданчика бутерброд, завернутый в пленку, разворачивает, проглатывает кусок колбасы, открывает банку, намазывает маслом оставшийся от бутерброда хлеб (долго и тщательно), а потом не торопясь съедает. Лицо при этом у него невероятно задумчивое. Вертикальная морщинка между бровей...

Неужели я выгляжу таким уродом, подумал Сергей. Таким хладнокровным убийцей?

Сотрудник вытирает рот рукавом. Достает из кармана нечто, похожее на пульт от телевизора. Нажимает несколько кнопок. Видеозапись четко сохранила все движения. Отчетливо видно, какие кнопки и в каком порядке нажаты...

— Я бы предположила, — с холодком сказала Ольга, — что универсальный утилизатор ВНТР-6би был выставлен на давление в двести пятьдесят раз выше номинального. Я бы также предположила — конечно, опираясь на заключение экспертов — что это больше похоже на вакуумный взрыв, чем на действие пылесоса...

Последняя фраза прозвучала откровенно издевательски.

* * *

"Дон Корлеоне" посмотрел на него, помедлил. Перелистнул страницу. Кажется, остальное уже было чистой формальностью.

— Вам часто приходилось пользоваться оружием? — спросил наконец.

Сергей поднял брови. Вопрос оказался странным.

— Оружием? — удивился он. — Очень редко. В основном я занимаюсь переговорами с милицией, властями, еще с кем-то. Я разъясняю, показываю, веду переговоры, дарю подарки. Мои обязанности больше напоминают работу няньки и дипломата по совместительству. Многие туристы беспомощны в этом временном поясе, как дети...

— Но вы умеете пользоваться оружием?

— Конечно. Я даже служил в здешней армии.

— Сколько вам лет было, когда вы сюда попали?

— Полных двадцать четыре.

— Восемь лет адаптации. За что вы сюда попали?

Сергей почувствовал комок в горле. Суховато-безразличным тоном, которым не говорил уже несколько лет:

— Статья 246, пункт Б. Непреднамеренное убийство. Осужден на пожизненное проживание в поясе конца двадцатого, начала двадцать первого веков.

— Вы чувствуете раскаяние?

Сергей сжал зубы. "Раскаяние?". Нет. Сожаление? Каждый день. Каждый чертов день.

Он снова увидел внутренним зрением падающий красный флаер. Как разваливались консоли, сминалась обшивка... Черный дым и вспышка. Грохот, удар по ушам. Пламя взметается до неба. И двое внутри — женщина, длинные черные волосы. И ребенок.

Мертвые. Сергей колотил по стеклу, пока его не оттащили.

Тот кретин на желтом флаере, что подрезал женщину. Он был виноват, но не до такой степени, чтобы убивать его. Впрочем, где она, мера возмездия? Мера справедливости? В любом случае, сказал адвокат Сергею, это должен был решать суд. Личное возмездие осталось далеко в прошлом.

Плевать.

Он, Сергей Толоконников, до сих пор чувствует сожаление, что добежал так поздно.

Знать бы заранее, он убил бы желтого еще до того, как тот сел за руль скоростного флаера. Возможно, тогда одна женщина и один ребенок были бы до сих пор живы. "Я до сих пор не знаю их имен", подумал Сергей. Впрочем, дело не в них...

Его, возможно, сослали бы во времена Великой Армады. Или к динозаврам. Потому что тогда это было бы хладнокровное убийство с отягчающими обстоятельствами. А в тот раз, когда он поднял флаер на высоту трехсот метров, открыл стекло и выкинул хнычущего желтого за борт... у него были смягчающие обстоятельства. Адвокат даже нашел следы борьбы. Мол, это была трагическая случайность. Действие в состоянии аффекта и ошибка.

Но Сергей знал правду. Он выкинул желтого за борт совершенно спокойно. С холодным рассудком.

"Героический тип личности", вынесли ему приговор. "Требуется существование в условиях регулярного стресса". Конечно, это была невероятно обтекаемая формулировка. Во времени, в которое сослали Сергея, это называлось "проблемы с эмпатией" и даже "почти социопат". Хотя здесь это не было проблемой. Этому времени требовались герои.

В нашем будущем мы не расходуем человеческий материал. В будущем мы удобряем им прошлые века.

"Дон Корлеоне" тяжело вздохнул.

— Отвечайте, подсудимый. Вы чувствуете раскаяние или нет?

Подсудимый? Кажется, кто-то заигрался в право карать и миловать. Сергей выпрямился:

— А это уже не ваше собачье дело.

* * *

Лето. Парк. Он сидел на лавочке и смотрел в небо, щурился. Солнце пригревало лицо. Кажется, этот день не сильно отличается от того, когда ему вынесли приговор? Правда, тогда было пасмурно и собирался ливень. Сезон дождей в Москве. Скажи кому здесь, в этом времени — засмеют. За двести лет климат все-таки сильно изменился. "Мне больше нравится здесь".

Цок. Цок. Сергей нехотя повернул голову.

Она помялась. Высокая, стройная, на каблучках. Красивая... зараза. "Я бы мог в тебя влюбиться". Он покачал головой, поморщился. "Я не умею. Именно поэтому я здесь".

— Могу я присесть? — спросила она.

— Мы живем в свободном времени.

Ольга даже не улыбнулась. Села рядом на скамейку, вытянула ноги. Сергей скосил глаза, отвернулся. Красные лаковые туфельки. "Приоритетный цвет — красный", вспомнил он строчку из своего психологического профиля. Вадим показывал. Все знают.

Хотя она, может, просто так надела эти туфли, для себя. Попав в прошлое впервые, многие туристы начинали увлекаться ретро-модой.

Помолчали.

— Как вы? — спросила Ольга. Он хмыкнул:

— Прекрасно.

— Могу я чем-то помочь?

Удивительно, подумал Сергей. Она ведь не притворяется. Это именно такая. Он повернулся. "И глаза красивые".

— Что вы так смотрите? — она встала.

Сергей мотнул головой, как боксер, получивший сокрушительный прямой в челюсть, посмотрел на Ольгу снизу вверх. Усмехнулся.

— А вы жестокий человек, инспектор Горохова.

— Да? — она удивилась.

— Знаете, что мне больше всего нравится во всей этой истории? — сказал Сергей. — Хватит смелости выслушать?!

Он намеренно начал заводить себя.

— Что же? — спросила она с вызовом.

— Вы обвинили меня в преднамеренном убийстве. Вы лишили меня работы. Вы, в конце концов, не любите моего кота! И при всем этом вы искренне желаете мне добра. Вам не кажется это пугающим?

* * *

Запах дыма. Сергей чувствует неладное, бежит к дому. Дым валит из окна. Моя квартира, не моя? Надеюсь, чужая. Блин. Там же Киллер!

Он бежит по лестницам. Соседи толпятся на площадке, кричат, что вызвали пожарных. Сергей целеустремленно наматывает пролеты. Его этаж. Запах дыма — такой сильный, что болят глаза и першит в горле. Сизый туман. Коричневый дерматин. Сергей пытается открыть дверь — та не поддается. Ключ падает. Из щели у пола тянет черным дымом. Из квартиры рядом люди выскочили, соседка прикладывает мокрую тряпку к порогу. "Там кто-то есть?!", спрашивают у Сергея. Сергей молча бьет ногой в дверь. Не поддается. Мало того, что она железная — она еще и защищена, как "номера" для туристов. Блять. Блять. Блять. Квартира слева открыта. Сергей молча идет туда, проходит коридор, комнату, не сразу открывает дверь на балкон. Она старая, в облупившейся краске, перекошенная, залипшая. С треском выдирает дверь из проема, звенит стекло. Выходит на балкон. Смотрит вперед, не сразу понимает, что он здесь делает. Потом вспоминает. Кот. Киллер. Смотрит вправо. До балкона его квартиры — примерно метра полтора. Железная решетка, за ней фанера, выкрашенная зелено-голубой краской. Белые пластиковые окна. Сергей ставит ногу на край балкона, заглядывает вниз. Высоко. У него нет страховки. Он снова примеряется. Внутри разливается томительная пустота. Замирает. Замирает. Сергей раскачивается. Зами... Он резко выпрямляет ногу, выбрасывая себя вперед. Пустота пронзает его с затылка до пят. Мурашки. Пустота. Он летит. Ветер свистит в ушах. Удар. Блять! Он ударяется коленом в решетку, гулко вибрирует фанера. Сергей судорожно вцепляется в железо, обдирая пальцы. Осыпается ржвачина и старая краска. Долгое мгновение кажется, что все, сумел. Потом левая нога срывается... Томительное ощущение падения. Сергей открывает глаза, обнаруживает себя вцепившимся в решетку. Он подтягивается с отчаянной силой. Передвигает руки выше. Пальцы ободраны, колено горячее. Он залазит на балкон. Опять стоит, не понимая; забыв, зачем он здесь. В глазах все еще приближающаяся земля. Потом приходит в себя. Блять. За окнами глухо, отчаянно, едва слышно из-за пластикового стекла воет Киллер. В квартире ни черта не видать. Дым. Сергей понимает вдруг, что не знает, как открыть окно. Блять. Момент отчаяния. Он мечется по балкону туда-сюда. Потом вдруг наступает спокойствие. Мысли уходят, остается интуитивное ощущение, что нужно делать. Он поворачивается к балкону, с которого только что прыгал. Там белеют бессмысленные лица соседей, как коровьи морды. Молоток, говорит Сергей. Топор, кричит Сергей. Быстрее, что-нибудь, лом, надрывает он глотку. Морда кивает и исчезает. Появляется вновь с плоскогубцами. Блять, не то, орет Сергей. Время идет. Киллер внутри отчаянно воет. Сергей заглядывает и видит отсветы пламени. Но переживать некогда. Он отступает к краю балкона, упирается спиной в решетку. Методично бьет подошвой ботинка в окно. Оно скрипит, но не поддается. Блять. Продолжает бить. Блять, сука, нахуй, твою мать. Сергей бьет. "ей! Ей! Ей!" слышит вдруг. Сергей, еще не понимая, оборачивается на звук. Сосед показывает ему что-то, кричит. "Сергей! Сергей!" Он понимает, что в руках у соседа топор. Сергей делает шаг к краю балкона и протягивает руки. Кидай. Ловлю. Сосед замирает в нерешительности. "Пожарные приехали", говорит сосед, как будто это остановит происходящее, как "пауза" на магнитофоне. Кидай, говорит Сергей властно. Сосед еще немного колеблется и подчиняется. Топор летит неловко, он тяжелый, как судьба Корчагина. Сергей, едва не вывихнув плечо, ловит топор. Лезвие чудом не разбивает ему голову, тупо стукается и остается в руках Сергея, окрашенное красным. Сергей думает, что рассек лоб, но это где-то там, за полем чувствительности. Он перехватывает топор двумя руками, как дровосек и теперь уже никуда не торопится. Где-то за гранью кричит Киллер. Сергей размахивается и бьет. Пластик пружинит, вибрирует, Сергей останавливает топор и снова бьет. Пот заливает глаза. Он почему-то красного цвета. От следующего удара окно улетает внутрь, в Сергея ударяет струя жара и дыма. Он ничего не видит, словно вьехал лицом прямиком в ад. Киллер кричит. Глаза застилает горячая пелена. Сергей бросается внутрь вслепую, прыгает с подоконника вниз, как десантник. Он невероятно ловок. Наклоняется пониже, чтобы видеть хоть что-нибудь. Он об этом читал. Это входило в армейскую подготовку, он почти все забыл, сейчас же вспомнил. Он сильный и ловкий. Адреналин бурлит в крови. Киллера не видно. Кис, кис, кис, говорит Сергей. Где-ты, блять, сволочь проклятая, иди сюда. Он не замечает, что плачет. Иди сюда, сука. Легкие разрываются от гари. Он пытается выкашлять легкие. Сергей наклоняется и шарит рукой, забыв, что в ней топор. Отпускает топор. Где ты, сволочь. Где мягкое. Где ты. Кот у миски, приходит понимание. Где ему еще быть. Сергей бежит в кухню. Пожар горит в груди, лоб опаляет. Горячее срывается со лба, заливает глаза, щиплет. В кухне пылает. Отсветы пламени. Ревет огонь. Киллер не здесь, понимает Сергей. Он под столом, приходит охренительная мысль. Сергей разворачивается и бежит в комнату. Падает на колени, заглядывает под стол, сует руку. Нет, нету. Выхватывает из темноты что-то мягкое и теплое. Сергей силится разглядеть. Не Киллер. Это кошачья игрушка, мышка, обкусанная. Сергей матерится, сует руку снова под стол. Ищет. Ищет. Пальцы утыкаются в мягкое, вздрагивающее. Сергей стискивает пальцы, выдергивает из темноты что-то пружинистое, ловит двумя руками, обхватывает, несмотря на вонзившиеся когти. Пружинистое орет, сопротивляется изо всех сил. Оно в панике. Сергей встает на ноги, удерживая извивающееся чудовище в руках. Сергея качает. Идет в сторону окна. Кашель вырывает легкие с мясом и треском. Сергей видит спасительный проем. Наступает на что-то, матерится. Блять. Ставит ногу на подоконник. Подтягивает вторую. В проеме голубое небо и холодный воздух. Ветер сдувает с лица жар, сушит капли. Лицо Сергея стянуто коркой застывшей крови, он понимает, что все-таки рассек лоб. Делает шаг на балкон. Киллер перестает вырываться и мелко дрожит в руках. Сергей поворачивается, держа кота в охапку. Видит белесые лица на соседнем балконе, видит желтые каски и желтые робы с красной полосой. Ему что-то кричат, но звука нет. Беззвучно открываются рты. Пожарные, думает Сергей, приехали. Все, успел. Успел. Успел. Родные. Сергей улыбается.

И тут в квартире взрывается газ.

Бесшумная волна сносит Сергея вправо. Высота. Томительное нарастает в животе. Ветки деревьев качаются под ним. Выше многоэтажного дома, чуть слепя, светит послеполуденное солнце. Лучик попадает в глаза, Сергей жмурится. Ему тепло и спокойно. Чернота.

4

— Так и знала, что найду вас здесь.

Киллер зашипел, дернулся. Сергей, не глядя, подгреб кота поближе к себе, поднял голову.

Инспектор Горохова стояла рядом. Красивая и ненавистная.

— Вы не пробовали умыться? — спросила она.

— Мне и так хорошо.

Он огляделся. Как я вообще здесь оказался? Да еще с Киллером? Утро, парк, птички поют. Они с котом сидят на бордюре в парке. Взрыв, вспомнил Сергей. Был взрыв. Потом... "Нет, не помню". Шоковое забывание, вот что это такое. Это нормально.

От Киллера пахло гарью. Так сильно, что слезились глаза. Сергей поднял свою ладонь — черная. Это сажа.

— Я чуть не погиб, — сказал Сергей удивленно. — Хорошее дело.

Адреналин еще остаточным осадком выгорал в крови, превращался там в угольный порошок депрессии. Сергей почувствовал, как наступает на него усталость, наваливается всей тяжестью. Получается, после взрыва они с котом шарахались всю ночь непонятно где. И вот уже утро, а они сидят в парке.

— С вами бы ничего не случилось, — сказала Ольга, словно прочитав его мысли.

Сергей поморгал.

— Что... — он нахмурился. — Почему?

И вдруг понял. Вот же сволочи.

— Ценным свидетелям положена страховка на случай смерти — как и туристам, — сказала Ольга. — Вам ничего не грозило. Но вы этого не знали. И бросились спасать кота, рискуя жизнью.

— А он, — Сергей мотнул головой на Киллера. Кот поднял огромные глаза, начал умываться. Потом опять закашлял, словно подавился шерстью. Кажется, он все-таки надышался дымом. — Ему тоже ничего не грозило?

Инспектор Горохова покачала головой.

— Увы, нет. Животным страховка не положена.

— То есть...

— Вы спасали кота. Могу я спросить, почему?

Сергей помедлил. Действительно, почему он бросился в огонь?

— Ну... это мой кот. Я должен был попытаться ему помочь...

Инспектор Горохова кивнула.

— И погибли при этом.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать сказанное.

— Что?!

— Взрыв убил вас, Сергей. И его тоже, — она кивнула на Киллера. Кот снова зашипел и выпустил когти.

— Но как...

— Я нарушила инструкцию, — сказала Ольга просто. — У этого когтистого кошмара тоже была страховка — под мою ответственность. Вы оба возродились из праха, если можно так сказать. Две птицы Феникс.

Сергей молчал, не в силах осмыслить новую информацию. Горохова спасла их обоих? Но откуда она знала о пожаре?!

— Пожар? Это была... проверка?

"Она будет проверять твою способность любить".

— Я не имею права разглашать эту информацию, — сказала Ольга. Значит, так и есть.

— Вот же вы су... — Сергей замолчал. Вадим предупреждал, что она ни перед чем не остановится. "А я не верил".

— Мне пора, — сказала инспектор Горохова. — Думаю, мы больше никогда не увидимся, Сергей. Кстати... Обвинение в убийстве туриста с вас снято. Может, вам будет интересно это узнать. Да, я хотела спросить: будь у вас возможность, вы бы хотели вернуться в будущее? Чисто теоретически?

Сергей помедлил.

— Нет, — сказал наконец.

— Я так и думала. Многие заключенные бояться возвращаться в свое время. Они привыкли жить в тюрьме. Прощайте, Сергей. Прощай, Кошмар.

Кот зашипел. Наверное, он не любил, когда путали его имя. Сергей долго смотрел, как она идет по аллее — стройная, длинноногая. Красивая. В платье в горошек и в красных туфельках. Паладин, белый рыцарь.

Крестоносец, способный ради великой цели уничтожить на своем пути все живое.

— А я бы мог в тебя влюбиться, — сказал Сергей негромко. Киллер ревниво цапнул его когтями. Сергей вздохнул: — Да тебя я люблю, только тебя, серый урод. Жрать хочешь?

* * *

В час ночи позвонил телефон. Сергей выругался, перевернулся на бок. На прикроватной тумбочке плыли красные цифры — электронные часы. Сергей протянул руку, взял трубку. Они с Киллером остановились в одном из служебных номеров корпорации, спасибо Вадиму. Кот мирно лежал на одеяле, глядя на хозяина мерцающими зелеными глазами.

— Алло! — сказал Сергей в трубку.

Это оказался Вадим. Голос друга срывался:

— Алло, Серега! Слышишь? Все плохо! Горохова...

— Да я уже разобрался, — сказал Сергей устало. — Не волнуйся, Вадим. Внутренний отдел ко мне больше претензий не имеет...

— Какой внутренний отдел?! — закричал Вадим. — Ты хоть понимаешь, что происходит?! Я навел справки. Она не из внутреннего отдела... она вообще не из "ТайСинк"! Она из государственной комиссии по досрочному освобождению! Эту хреновину все-таки создали! Твоя ненормальная Оленька добилась своего!

— Зачем мне досрочное освобождение? — не понял Сергей. — Я как-то не спешу...

— Идиот!

— Чего? — опешил Сергей. И сам себе напомнил того злосчастного туриста с рукой в утилизаторе... Вот засосало, так засосало...

Вадим засопел в трубку:

— Я не хочу тебя терять, Серега. Ты мой лучший работник. Ты мой лучший друг. Но... Это в ее власти. Сергей, ты хоть раз слышал про принудительное досрочное освобождение?