Электроника, Эвм, Железо

Первоначальная версия преобразована в тему для обсуждения электроники

http://en.wikipedia.org/wiki/Transistor_count

http://en.wikipedia.org/wiki/Instructions_per_second

Инструкции на такт и технологическая сложность процессоров. ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Таймлайн по прогрессу электроники 1954-1960 АИ

С начала 1954 по начало 1957-го — точечные и плоскостные транзисторы, в 55-м и 56-м году в лабораториях согласно полученным документам ведутся эксперименты по легированию присадками шлифованных монокристаллических пластин кремния на булях, выращенных методом зонной плавки (лабораторное оборудование, частично закупленное за рубежом). Начало проектирования линейки оборудования для внедрения планарной технологии, оборудования для эпитаксиального наращивания слоев и т.д. Часть оборудования, что уже есть и применяется за рубежом закупается, модернизируется, налаживается выпуск улучшенных аналогов. Проводятся мероприятия по налаживанию синтеза сверхчистых реагентов для микроэлектронной промышленности. Закупается оборудование для хим.прома, часть установок проектируются, производятся первые экспериментальные установки. Начинается проектирование и строительство предприятий хим.прома, часть, уже готовых, но не построенных проектов корректируется под новые задачи. На старых предприятия хим.прома начинается модернизация и проводятся мероприятия по расширению линейки продукции и увеличению производственных мощностей.

Первые эксперименты (1956-й в лабораторных условиях) 1957-го года по интеграции элементов на одной пластине на частично готовом экспериментальном оборудовании (часть оборудования заменяют лабораторные установки), создание первых регулярных структур по планарной технологии, отработка методов эпитаксиального наращивания. Первые схемы И/ИЛИ/НЕ/И-НЕ/ИЛИ-НЕ, триггеры,сдвиговые регистры. Реализация ДТЛ ИС. Гибридные схемы.

— — — —

Конец 1955 г — освоено автоматизированное производство твистор-памяти.

Начало производства ЭВМ "Урал-1', уже на дискретных полупроводниках вместо ламп, диодно-транзисторная логика, твистор-память вместо магнитного барабана, увеличено быстродействие.

А.И.Китов начинает работу над созданием общегосударственной информационной сети поверх существующих военных каналов связи в рамках выполнения решения о строительстве ОГАС.

В течение 1956 г БЭСМ модернизируется до БЭСМ-2, с использованием первых образцов интегральных схем малой интеграции, 128, позже 256 элементов, в составе микросборок. За счёт использования твистор-памяти ОЗУ БЭСМ-2 доведено до 256 кБ, собрана вторая БЭСМ-2 для дешифровки кодов в КГБ, начат серийный выпуск ЭВМ М-20 для военных, на изменённой архитектуре БЭСМ-2.

5 июля 1956 г. ЗРК С-25 над Москвой сбивает U-2 в ходе 2-го полёта над СССР. Эйзенхауэр приостанавливает полёты.

5 ноября 1956 г. Одновременный Суэцкий кризис, установление стены в Берлине и запуск 1 спутника на модифицированной Р-5 с добавленной 2й ступенью и разгонным блоком привели к биржевой панике в США. Эйзенхауэр в больнице с сердечным приступом. В госпитале им. Уолтера Рида в ходе лечения отравлен госсекретарь Дж. Ф. Даллес, смерть выглядит похожей на инфаркт.

Скуплены несколько пакетов акций, (не контрольных, но весомых) в т.ч. — IBM.

— — — —

1957-1958-й — первые экспериментальные установки для микроэлектронной промышленности, начало опытной эксплуатации. Получение методом зонной плавки монокристаллических булей диаметром 100 мм. (сразу пропускаются промежуточные этапы). Опытно-промышленной производство (разработка и тестирование) твердотельных НЧ/ВЧ и СВЧ приборов — усилителей, преобразователей и смесителей, умножителей и делителей, мощных транзисторов, малошумящих транзисторов, переключающих диодов, выпрямительных диодов, варикапов, стабилитронов и т.д., тиристоров, симисторов, и т.д. Т.е. всей линейки транзисторной техники низкой и сверхнизкой интеграции.

— — — —

Январь 1957 г. совещание по ПВО, принято решение о создании АСУ ПВО/ПРО страны и унификация системы ПРО "А" и ЗРК "Даль" по управляющей ЭВМ.

Решение о развитии радиорелейной и аналоговой мобильной связи на основе работ Л.И. Куприяновича и В.И. Немцова.

Начало 1957. Внутри IBM образована нелегальная резидентура КГБ :-) Добыта конструкторско-технологическая информация по НЖМД IBM-305, налажена их единичная сборка в СССР, поначалу из заказываемых у зарубежных субподрядчиков комплектующих. Ведутся исследования по повышению плотности записи на НЖМД и уменьшения их габаритов, а также по объединению нескольких НЖМД в кластер по принципу LVM для переноса первой очереди ОГАС на выпускаемое в тот момент железо.

С.А. Лебедев работает над модернизацией БЭСМ-2 до многопроцессорной ЭВМ с общим полем памяти.

Появление первых модемов на 300 и 600 бод. 9 апреля 1957 г. в Киеве Глушков представил новую ЭВМ "Киев" и начал работы по написанию для неё СУБД в маш. кодах (реально разрабатывалась СУБД "Автодиректор", в 1965 г., но для той же ЭВМ "Киев")

Начало 1957. Ольсен и Андерсон получают 70 000 долларов от контролируемой СССР транспортной компании "All-American Trucking Co" и основывают DEC. 70% акций принадлежит СССР :-)

Старос и Берг руководят Зеленоградским НПК (строится с 1954 г.) и начинают работы над ферритовыми кубами памяти, минифабриками и малогабаритными ЭВМ для народного хозяйства и БЦВМ для космического корабля.

Апрель 1957. Первый опыт модемной связи между Москвой и Киевом. ЭВМ БЭСМ-2 и "Киев".

Июнь 1957. Представлен первый образец мобильного телефона ЛК-1 Л.И.Куприяновича.

В ходе испытаний ЗРК С-75 отрабатываются элементы будущей АСУ ПВО страны. 9 августа 1957 ещё проходящий испытания С-75 сбивает 2-й U-2 над Байконуром.

В сентябре 1957 года Мур и ещё семь талантливых инженеров (Вероломная восьмёрка) уходят из "Shockley Semiconductor Laboratory" из-за разногласий с Шокли. Контролируемый СССР Фонд "Chtistian Business Initiative" вкладывает деньги в компанию Мура и предлагает назвать её "Intel" :-)

— — — —

1958-й год — первые экспериментальные МОП ИС. Отработка технологии n-МОП. Увеличение интеграции элементов. Технология 10 микрон. Параллельно: создание ЭСЛ,начало работ по И2Л.

— — — —

Появление ИС памяти на 1000 элементов. Работы по созданию станков с ЧПУ. Использование шаговых двигателей и появление контроллеров. На Брюссельской выставке 1958 г. советский фрезерный станок с ЧПУ и шаговыми двигателями взял Гран-При (реальная история.)

Появление улучшенной твистор-памяти (plated-wire) и тонкоплёночной памяти.

Лето 1958 г. Рамеев начинает разработку 'Урал-2' с расширенной системой команд для экономических расчётов, по образцу "Урал-4', в расчёте на применение "Уралов" в плановых отделах предприятий для работы в составе ОГАС.

Сентябрь 1958 г. В НИИ-35 разработан микросборочный аналог процессора 4004 и наборы микросхем ПЗУ и ОЗУ для него. Заработала первая минифабрика Берга, Рамеев на базе 4004 делает настольный калькулятор, Старос на том же 4004 срочно делает управляющую БЦВМ для Королёва.

Декабрь 1958. Рамеев представляет НС опытный образец калькулятора "Пенза".

— — — —

1959-й год: Первые серийные (опытно-промышленное производство) ИС интеграцией до 1000 элементов на 1 кристалл, технологии КМОП, n-МОП, p-МОП. Параллельно доведение ЭСЛ до опытно-промышленных образцов (для военных, упрощённая 100-я серия http://www.155la3.ru/k100.htm ), создание быстродействующих гибридных схем с использованием ЭСЛИС — упрощённая 200-я серия (http://www.155la3.ru/k200.htm ).

Первые И2Л схемы с высокой интеграцией. До 1200-1600 элементов на кристалл, экспериментальные.

Внедрение в опытное производство изопланарной, эпипланарной, технологии вертикального анизотропного травления и других методов, а так же комбинаций этих методов для отработки технологии изоляции элементов ИС. Снижение тока утечки на ИС, повышение быстродействия, повышение коэффициента выхода годных (КВГ).

Экспериментальные работы по выращиванию структур на сапфире, брокерите, для космической электроники и применения в сфере "атомной" электроники.

— — — —

1960-й год — начало работ по проблематике 6 мкм, перевод 10 мкм процесса в промышленную эксплуатацию. Модернизация оборудования под монокристаллические подложки выполненные из булей изготовленных по методу Чохральского, начало работ по электронно-лучевой литографии, микропечатной литографии.

Первые экспериментальные и очень дорогие И3Л (интегральная инжекционная изопланарная логика) ИС памяти высокой интеграции с высоким быстродействием и низким энергопотреблением.

Первые ИС n-МОП c коротким каналом (ККМОП) и изопланарной технологией изоляции элементов для SRAM и DRAM памяти, максимальной ёмкостью 2048 и 4096 бит соответственно — HMOSII, КВГ (для идеальных кристаллов) — ~7,6%, общий КВГ (2048+1792+1536+1280+1024+768+512+256 бит) составил — 87,4%.

Начало производства микросборок памяти (до 16 кристаллов в одной сборке) и максимальной ёмкостью 4 и 8 килобайт соответственно. =====================================================================================

Фанфик от ув. readerN3022

Последнее обновление

Minister Dream.

Первая часть. Начало.

В рабочий посёлок Иркутского Алюминиевого Завода, будущий Шелехов, мы прибыли в начале холодного марта 1957 года. Нас, только что выпустившихся студентов было всего тридцать шесть человек, но тогда мы ещё не подозревали, что именно нашей группе молодых химиков-технологов предстоит создать всё производство полупроводникового и солнечного кремния в СССР. Но в данном месте повествования обязательно следует процитировать Исаака, нашего дорогого, Ньютона: "Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов". Так и мы, молодые, задорные, вечно голодные дети послевоенной страны смотрели вперёд с плеч гигантов. И будущее, в которое мы смотрели, казалось столь близким, что можно было коснуться рукой. А пока нас встречал строящийся, несмотря на продолжающуюся зиму, рабочий посёлок заполненный суетящимися строителями, большинство из которых были китайцами.

После создания ВЭС, вся Сибирь и дальний восток СССР были "оккупированы" китайскими вахтовиками-строителями. Низкая квалификация китайских рабочих никого не смущала. Трудились они усердно и добросовестно не жалуясь ни на погоду, ни на тяжёлые, сибирские, условия. Хорошая кормёжка и тёплая спецодежда делали своё дело. Это позволяло очень серьёзно ускорять работы нулевого цикла на всех строящихся объектах, будь то предприятия цветной металлургии, наш нарождающийся "Иркутский Кристалл" (открытое название Завода №840, номерное предприятие в составе ИркАЗа) и Усолье-Сибирский Завод №97, или тогда ещё, в начале шестидесятых, жутко секретный космодром "Свободный" недалеко от Углегорска. Тогда я и увлёкся китайским языком, так как, несмотря на то, что многие китайские рабочие знали русский, часто языковой вопрос становился серьёзной проблемой. Уже позже, в конце шестидесятых, практика общения на китайском мне очень помогла, когда мы строили в Китае совместные предприятия химической промышленности. Но тогда в 57-м всё это было ещё впереди, а пока предстояла сложная кропотливая работа.

Пуск "ИркАза" намечался на 1958 год (АИ в реальной истории — 10 февраля 1962 года). В том же году и нам требовалось запустить цепочку производства кремниевого цикла. В Усолье-Сибирском на базе Завода №97 требовалось наладить выпуск жидкого хлора и организовать его доставку к нам на "Иркутский Кристалл" где разворачивалась выделка рафинированного кремния для металлургической промышленности. В первую очередь для "ИркАЗа", производство силумина, на базе трёхфазных рудотермических печей и сырья с Черемшанского кварцитового рудника. Часть рафинированного кремния уходило на завод, это была открытая деятельность "Иркутского Кристалла", все же остальное проходило под документами Завода №840 который, как много позже стало известно, был в управлении КГБ при СовМине СССР.

Закрытая же цепочка производства разрабатывалась на основании последних научных достижений советских учёных. Мы же эти лабораторные исследования, воплощали в производственный процесс. Тестировали и налаживали оборудование, писали отчёты, вели опытные плавки, писали отчёты, доводили технологический цикл до приемлемых параметров, и снова писали отчёты. Вся новая информация по технологическим процессам приходила под грифом из ИАЦ и ВИНИТИ Академии Наук СССР. По первому запросу нашей группе предоставлялась любая возможная информация, включая сложные математические расчёты по моделированию тепловых слоев и конвекции расплавленного кремния, расчёта поперечных и осевых магнитных полей для уменьшения теплового градиента, что позволило практически полностью исключить появления примесных полос в монокристаллах, а следовательно очень серьёзно повысить качество конечного материала и добиться просто невероятных показателей (0,3 д/см2 (дефекта на квадратный сантиметр)), что и сейчас в восьмидесятые остаётся непревзойдённым показателем, отсюда и такой высокий спрос от зарубежных производителей интегральных схем на наши монокристаллические подложки диаметром 100 мм., так как запрет на продажу полупроводниковых пластин размерами превышающие 100 мм действует согласно постановления СовМина СССР №256 от 13 сентября 1978 года в ответ на американский закон 77 года запрещающий американским компаниям приобретать интегральные схемы советского производства "Закон о защите микроэлектроники США".

Но тогда нам предстоял долгий путь длиной в три года для налаживания и отработки производства монокристаллических кремниевых подложек полупроводникового качества диаметром около 176 мм. Именно такой диаметр буля — 176 мм, нам удалось получить в 1960-м году по методу Чохральского с заявленными характеристиками качества 0,3 д/см2.

Основной цикл производства кремния для микроэлектроники и солнечной электроэнергетики проходил на установках НИ и ПИРП "Гиредмет": установка очистки кремния "УОК Редмет-56-А-3У" (http://www.freepatent.ru/patents/2415080), установка ректификации трихлорсилана и тетрахлорида кремния (Государственный Союзный завод нефтяного машиностроения имени Петрова "УРТ-12М" — http://www.findpatent.ru/patent/228/2280010.html), вакуумная установка водородного восстановления трихлорсилана в поликристаллический кремний "УВВ Редмет-56-БМ", и установка выращивания монокристаллического кремния методом Чохральского — "Редмет-57" (технические характеристики: загрузка тигля до 60 кг; максимальный диаметр тигля 457 мм; диаметр выращиваемого кристалла до 200 мм; длина выращиваемого кристалла до 1500 мм; установленная мощность— 160 кВт). Неоценимую помощь в наладке и доводке технологических процессов нам оказали сотрудники "Гиредмета", в первую очередь — Бочкарёв Эллин Петрович.

Благодаря внедрению передовых методов очистки ректифицированного металлургического кремния на установке "УОК Редмет-56-А-3У" нами уже в конце 1958 года был получен кремний с показателями 99,9995% чистоты. Это означало, что для советской космонавтики, спутников, открылись новые возможности по энергоснабжению относительно дешёвой энергией. Но потребовалось ещё несколько лет для разработки фотовольтаических панелей для космоса из дешёвого кремния "Иркутского Кристалла", и ещё два года для решения проблемы солнечной деградации методом внесения нанокристаллов монокремния в аморфный кремний солнечной чистоты.

Изначально высокое качество материала, оказало свою роль и на дальнейших стадиях производства. Так полученный трихлорсилан оказался невероятно высокой чистоты, что позволило сократить на порядок затраты энергии на следующем этапе производства. В свою очередь и материал в установках восстановления получался идеальной чистоты 99.999999% при низкой себестоимости производства.

Уже в 1960 году была отгружена первая партия серийных монокристаллических подложек для нарождавшейся полупроводниковой промышленности СССР диаметром пластин 162 мм, размер которых был ограничен на тот момент возможностями оптической системы фотоповторителя.

Вторая часть. Первые шаги.

Узнав о распределении, подскочил с места и принялся отплясывать джигу. НПО "Научный Центр" — это вам не Завод им. Ф. Энгельса в Ленинграде, куда меня "сватал" Сергей Григорьевич Калашников, застукав после очередной студенческой попойки в ознаменование сто тридцать шестой годовщины Дня Сражения Пичинча. Это совсем другой коленкор.

И столь же велико было моё разочарование, когда я понял куда попал. Бюрократическое логово, чем на самом деле и являлось НПО "НЦ" — было совсем не тем местом, куда стремятся горящие умы. Летом 1959 года на повестке дня стоял один и главный вопрос — создание комитета по стандартизации в сфере радио и микроэлектроники ВЭС. Некий аналог JEDEC, где основными игроками будут выступать и государства ВЭС в лице организаций отвечающих за стандартизацию, а так же государственные и коммерческие организации осуществляющие деятельность на территории ВЭС. Самой главной проблемой, которую требовалось решить — создание единых стандартов электрических сетей на всей территории ВЭС. Единое напряжение сети питания, частот, штепсельных разъёмов.

Советский Союз планировал выход на международный рынок электроприборов и сокращение номенклатуры разъёмов и блоков питания электроприборов — становилось главной задачей. Второй задачей стояла разработка и внедрение в производство компонентов для стран, куда планировалось поставлять советскую радиоэлектронику, но не вошедших в ВЭС. Так, огромное внимание уделялось французскому направлению. Я тогда ещё многого не видел, да и многое было нельзя видеть, поэтому и воспоминания от "НЦ" того периода остались не самые радужные.

Как вы понимаете, долго я не вытерпел и сбежал от бумажной работы в КБ №2 Берга. И попал в абсолютно иной мир. Основное направление КБ-2 — эпитаксиальное наращивание диэлектрических и механических плёнок на кремниевую подложку, вопросы лигатур, фоторезистов, оборудование на ртутных газоразрядных лампах с длинами волн 436, 405 и 365 нанометров. Создание технологических комплексов производства микроэлектроники на основе планарной и гибридных технологий. Но я попал не в основной коллектив, а в совершенно новый отдел при КБ. Отдел Микроэлектромеханических систем,отдел №5 или просто — О5.

Тогда о МЭМС приборах вышла большая статья под грифом "СЕКРЕТНО" только для некоторых НИИ и КБ, а ознакомление с ней осуществлялось только в специальной комнате с обязательным присутствием сотрудника КГБ. Копий было всего пять, а желающих ознакомиться с материалами — двадцать четыре сотрудника основная часть которых были из нашего отдела, а остальные — смежники. Таким образом, первые два месяца моей работы на новом месте проходили в нашем маленьком дискуссионном клубе с жутко таинственным названием — клуб "ОПЯТЬ".

"Ну вот мы и ОПЯТЬ собрались здесь", — так начинал наши посиделки начальник отдела. После чего лица сотрудников освещались улыбками.

Одним из первых реализованных МЭМС приборов в 1963 году был гироскоп на эффекте Кориолиса. Создан он был по гибридной технологии на оборудовании с топологией 6 микрометров и размером микромеханических компонентов до сотни микрон, и размещался на кристаллах размером 6 на 6 миллиметров. Всего в комплекте гироскопа было три корпусированных МЭМС прибора, одно обрабатывающее устройство, МЭМС-контроллер — интегральная микросхема с топологией 3 мкм, короткий канал N-МОП, на которую МЭМС приборы подавали сигналы и переводящая эти сигналы в навигационные данные, ПЛИС, микросхема ППЗУ объёмом 512 байт и элементы обвязки с первыми в мире твердотельными конденсаторами (но о них чуть позже).

Вся система монтировалась на одной ситалловой подложке и имела габаритные размеры 40х62х12 мм и вес — 46 грамм. Название получившегося прибора было просто и незамысловато — Гироскоп МикроЭлектроМеханический, Отдела №5, КБ №2, 5-я редакция или сокращённо: "ГМЭМ О5-25". Данное решение многие десятилетия, периодически модернизируясь, использовалось в высокоточном ракетном оружии, авиакосмических системах навигации и многих других сферах применения как в промышленности так и в устройствах гражданского назначения.

Параллельно с разработкой и внедрением в производство гироскопа, нашим отделом на основании теоретических данных из статьи к середине 1963 года была разработана и внедрена в производство ЛГФ-технология (литография, гальваника, формовка http://www.youtube.com/watch?v=CbN7h3o51Zo и http://www.microsystems.ru/files/publ/25.htm) для производства микроминиатюрных механических деталей высокой точности. Внедрение данной технологии в производство позволило ускорить миниатюризацию всевозможных устройств: устройств чтения с дискет, накопителей на жёстких магнитных дисках, накопителях на магнитных лентах и т.д. Так первые НЖМД диаметром диска 150 мм и ёмкостью до 16 мегабайт стали возможны за счёт внедрения в производство считывающих головок по методу ЛГФ, разработанному в нашем отделе (речь идёт о тонкоплёночных (TF) головках но более огрублённых по сравнению с технологиями 80-х РеИ).

Самым же главным, не побоюсь этого слова, достижением нашего отдела в шестидесятые было создание пьезоструйной печатающей головки. Основным компонентом которой был МЭМС элемент на пьезоэлектрическом эффекте. При подаче напряжения на элемент, он расширялся, тем самым выталкивая пасту через специальное отверстие — дюзу сверхмалого диаметра. (http://www.3dnews.ru/600716) Проблема нанесения толстоплёночных слоев в советских ГИС просто требовала появления данной технологии (которая не появилась из-за того, что в РеИ разработки по МЭМС появились только в 70-х и то, большинство теоретические и на первых порах в маленьких лабораториях, крупные игроки не сразу осознали всю важность МЭМС технологий, которые в общем-то реализуются даже проще, в большинстве случаев, чем передовые технологии фотолитографии).

Получив всего три дюзы диаметром 24 микрометра в линейной сборке мы смогли автоматизировать нанесение резистивных, диэлектрических и токопроводящих паст. Это позволило отказаться от трафаретов, в десятки и сотни раз уменьшить расход паст при заметном росте характеристик слоев. Позволило уменьшить конечные размер ГИС, увеличив плотность монтажа элементов на её подложке. Автоматизация производства ГИС за счёт применения пьезоструйных головок резко сказалась на их конечной цене которая и так была вне конкуренции по сравнению со стоимостью зарубежных ГИС производящихся IBM по тонкоплёночной технологии, будучи в среднем на порядок ниже по себестоимости, и одновременно выше качеством. В КБ-2 в конце 1963-го года была создана первая автоматизированная линия на базе нашей технологии нанесения паст.

Пьезоструйная головка не только могла наносить слои и дорожки, но и спаивать элементы ГИС, наносить каплю пасты на контакт, которая после термический обработки становилась припоем. При чём качество такой внутренней пайки было намного выше ручного метода. Вся технология, в свою очередь, требовала сложных систем управления. Но к 1963-му году советская микроэлектронная промышленность уже была способна предоставить такие системы, в первую очередь промконтроллеры ЛТС 12/18.

Уже в начале 60-х СССР производил активные поставки компонентов микроэлектроники за рубеж. Основными рынками сбыта в тот период оставались страны ВЭС, Восточная Европа, Франция, где разворачивалось сотрудничество с французскими компаниями работающими в сфере электроники, такими как "Compagnie des Machines Bull". Контракт с которой заключил "IntEleM" (International Electronic Machines — коммерческое подразделение ИТМиВТ Лебедева для работы за рубежом) в 1961-м году на производство системы с разделением времени на базе "IntEleM SAM-6.9" (коммерческое, экспортное наименование младшей модели 48/24-х битного мейнфрейма на базе 48-ми битной старшей модели "БЭСМ-6.0". В РеИ французы внедряли GE систему — https://en.wikipedia.org/wiki/GE-400_series). А в качестве процессора телеобработки данных (ПТД) использовалась разработка нашего КБ-2 — "S&B TDD UM-6" (коммерческое, экспортное наименование, переводится как Sarant&Barr Teleprocessing Data Device UM-6 (UM — 6 — говорит, что устройство разработки КБ-2, такой исторический бренд, а число 6 указывает на принадлежность к мейнфрейму IntEleM SAM-6). В РеИ опять же использовался FEP — https://en.wikipedia.org/wiki/DATANET-30), поэтому я и был в курсе данного контракта, хоть и непосредственно наш "О5" в данном контракте не участвовал. И только тогда, в конце 63-го понял какую важную и невероятно нужную работу проделали бюрократы из НПО "Научный Центр" в не таком уж далёком 1959 году.

И на этой работе следует остановиться подробнее. Советские корпуса микросхем ('Посол', 'Вага 1Б', 'Трапеция', 'Тропа' и т.п.) были полностью оригинальны, тогда как в зарубежной технике ГИСы, микросборки и транзисторы были стандартизированы документами ISO, IEC, ANSI, EIA, NEMA, а с 1958 года и JEDEC. Поэтому была проведена огромная работа по внедрению в производство международных решений в сфере корпусировки ИС, так что использованные в "IntEleM SAM-6.9" и "S&B TDD UM-6" логические элементы были упакованы уже в соответствии с действующими спецификациями JEDEC.

В тот же момент СССР усилил своё присутствие в Международной Электротехнической Комиссии войдя в "тайный сговор" с членами ВЭС и продавливая в МЭК собственные стандарты по спецификациям "Комитета Операторов Стандартов в Микроэлектронных Отраслях Содружества" ВЭС, аббревиатура — "КОСМОС" ВЭС, одновременно вытесняя с рынка решения по стандартам EIA и JEDEC. Уже к середине 80-х основной пул стандартов применяемых в микроэлектронике проходил по спецификациям "МЭК" и "КОСМОС". "JEDEC" прекратила свою деятельность в 1987 году.

Третья часть. Миллионы из головы 1.

20 июня 1958 года в университете штата Огайо, на пятой Конференции Транзисторных Схем, практически в самом её конце, на хорошем английском выступал лысоватый сорокашестилетний, мало кому известный, но от этого не менее интересный, мужчина. Николай Наумович Шефталь, читал доклад: "Способ получения монокристаллов кремния и германия путём доращивания из газовой фазы монокристаллической плёнки с заданным переменным содержанием примесей".

Сказать, что выступление прошло на ура — ничего не сказать. Более сотни посетителей разместившихся в зале и все участники конференции слушали затаив дыхание и пристально вглядывались в большие плакаты на мольберте-домике, которые докладчик, не заявленный в программе конференции, переворачивал по ходу действия.

В окончании доклада, помощник выступающего притащил большую коробку к кафедре и действие продолжилось.

— Господа, — продолжил на английском Николай Наумович, — представляю вам, — доктор геолого-минералогических наук указал на коробку, — первый в мире транзистор созданный по планарно-эпитаксиальной технологии (характеристики транзистора были сходны с характеристиками 2N914, но он не был его копией), — и достал небольшую контурную ячейковую упаковку с блистером в форме корпуса КТ-13. В которой находился представляемый полупроводниковый прибор в оболочке из спекаемого теплопроводящего электроизоляционного компаунда с высокой степенью адгезии в керамическом корпусе. Стенка блистера представляла из себя ламинированную, красочную, картонную подложку четыре на пять сантиметров с отпечатанной информацией на обратной стороне.

Нет, Шефталь не чувствовал себя торгашом в этот момент, он был горд и сиял как тысячеваттная короткодуговая разрядная лампа (речь идёт о недавно увиденной Николаем Наумовичем лампе ДРШ-1000 из комплекта ЗИП фотолитографической установки на которой и были созданные представляемые транзисторы) в ультрафиолетовом диапазоне. Да и торговать предстояло не ему. Он был в данном случае бренд-послом, хотя ни разу и не слышал это выражение, да и не нужно это было выдающемуся советскому кристаллографу.

Описав характеристики устройства, и раздав всем желающим (а желающими были все, в особенности представитель RCA, который буквально "вырывал" блистеры из рук обычных посетителей конференции взамен отсчитывая зелёные банкноты, согласно цены указанной на упаковке — девятнадцать долларов и девяносто центов) сотню "рекламных" блистеров, Шефталь направился к Ричарду Бэйкеру.

— Спасибо, Ричард, что позволили прочитать доклад.

— Что-вы, не стоит благодарностей, это я невероятно польщён, ваш доклад невероятно важен для отрасли. Когда вы подошли ко мне и попросили ознакомиться с материалами, я признаюсь честно, был настроен очень скептически. Людей, работающих здесь по данному направлению можно пересчитать по пальцам, и все они очень известны в Америке, в узких кругах. Каково же было моё удивление, когда я начал читать. Выдающаяся работа, моё польщение.

Они ещё долго говорили после завершения конференции. Говорили о многом. О кристаллографии, о новых возможностях, о будущем микроэлектроники. И договорились, до приглашения Николая Наумовича на следующую конференцию в качестве председателя программы. Что тут же было согласовано с президентом Института Радио Инженеров Уильямом Реддингтоном Хьюлеттом. А Льюис Виннер просто вытребовал у Шефталя материалы для публикации в только что созданном "Digest of Technical Papers", куда доклад вошёл специальным допечатанным приложением.

Но начиналась эта история в тысячах километров от США в доме №4 на Старой площади, когда Н.С. Хрущев на очередном совещании по работе МЭП задал простой, даже незамысловатый вопрос: "А как наши учёные представлены на международных конференциях по микроэлектронике, что же, это получается мы вкладываем миллиарды в радиоэлектронику, а продать ничего за рубеж не можем. А не можем, потому, товарищи, что никто о наших успехах и не узнает никогда, если не показывать товар лицом тем, кому этот товар нужен. Давайте-ка, посмотрите, что там можно сделать в этом направлении". После чего долго обсуждали все стороны данного шага, и в конечном итоге договорились о стратегии "псевдооткрытости". Стратегия была проста, разработки и продукция прошлого поколения и более старых поколений, за год-два до появления зарубежных аналогичных решений — должна выбрасываться на внешний рынок, захватывая его часть, что автоматически снизит конечные прибыли зарубежных конкурентов, и положительно скажется на советской отрасли, обеспечивая валютные поступления. Там же, где прорыв в технологиях просто не досягаемый, без десятилетий научных исследований, допускается использовать передовые технологии вовлекая зарубежных производителей в длинные цепочки производства, полностью не давая конечной технологии, но перехватывая через слияния, обмены активами за счёт лицензионных прав, либо поставок оборудования или компонентной базы, контроля над зарубежными контрагентами. Обязательно скрытого, через запутанные структуры владения.

И маховик закрутился. Главной работой "администраторов" Серова, сотрудников "Опытно-показательного завода полупроводниковых приборов специального назначения" (г. Зеленоград, АИ, в реальной истории построен позже и во Фрязино), а так же сотрудника НИИ-35 — Феликса Анатольевича Щиголя, было создать такой ВЧ транзистор, что бы был полностью работоспособен соответствуя всем заявленным параметрам, как уже выпускающийся серийный прибор. Но при этом был бы крайне сложным для вскрытия, исследования и копирования. Поэтому специальная партия "рекламных" транзисторов изобиловала паразитными дорожками металлизации. Транзистор представлял из себя сложный лабиринт залитый "СТЭКом" — спекаемым теплопроводящим электроизоляционным компаундом с высокой степенью адгезии, дополнительно упакованный в керамический корпус. Компаунд "СТЭК" был специально разработан для показательной партии в количестве 450 грамм. Уже позже, производство данного компаунда развернули в г. Долгопрудный на базе опытного производства НИОПИК, под торговой маркой СТЭК-16.

Иностранные специалисты, получившие рекламные образцы транзисторов на конференции 1958 года в университете штата Огайо так и не смогли их точно скопировать. Корпус рекламных транзисторов оказался не вскрываемым за счёт адгезии СТЭКа с шершавой внутренней поверхностью керамической упаковки. После раскалывания керамики, СТЭК крайне плохо растворялся в изопреновом спирте или бензине и был стоек к воздействию щелочами и большинством кислот, плавиковая же кислота растворяла не только СТЭК, но и металлизацию, и сам кристалл. Когда же с грехом пополам материал сошлифовали механически — то несмотря на всю изначальную простоту реализации планарной схемы транзистора, невозможно было сходу выяснить как это всё работает сообща. Но при этом не увидели ничего принципиально невозможного. То что транзистор был выполнен по искусственно огрублённой технологии — осталось после повреждений незамеченным.

На каждом блистере под техническими характеристиками печаталась контактная информация: телефон маленькой греческой компании из четырёх сотрудников (греков, граждан США в нескольких поколениях). И уже через неделю после конференции в офисе компании раздался первый звонок.

Не смотря на ожидания, звонили не из RCA, а из компании, которая прославилась в индустрии тем, что открыла более семисот своих патентов на Рождество 1947 года. Звонили из "Philco". Договаривались о деловой встрече. Все лица дальнейшего повествования действовали кулуарно, переговоры велись без афиширования, деньги вообще не любят шума, поэтому и имена переговорщиков в истории не сохранились. А догадки... ну мы же не будем опускаться до глупых сплетен?

Ситуация же разворачивалась таким порядком. После окончания Второй Мировой Войны, на которой компания изрядно нажилась, чего тут строить из себя девственницу, заказы для военных сократились, а "Филко" вернулась в гражданский бизнес. И вроде всё шло неплохо, да что там "вроде", всё шло очень хорошо. Послевоенный потребительский бум в США создал самый огромный потребительский рынок товаров, на котором такой гигант быстро развернулся и снял в компании с RCA и немногими другими сливки сразу с нескольких направлений: телевизоры, домашние и автомобильные радиоприёмники и кондиционеры воздуха.

Компания быстро, даже очень быстро, росла и вскоре стала самой настоящей и чуть ли не первой послевоенной транснациональной корпорацией. А сфера её деятельности так расширилась, что начали возникать проблемы с управлением. Ко всему этому, расширение съедало изряднейшую долю прибыли. Компания тратила деньги на экстенсивный рост, но не забывая и про отделы дизайна и про отделы передовых разработок, которые впрочем, не приносили никаких прорывных решений и с середины пятидесятых только проедали и так всё сокращающиеся прибыли. Ставка на радиоприборы в период начала транзисторной эры очень больно ударили по "Филко". Так, 1958 финансовый год компания по всем расчётам должна была закончить с прибылью не превышающей миллиона долларов (в РеИ прибыль была выше — чуть больше трёх миллионов, но там компания не так сильно пострадала от запуска спутника и иных "русских ажиотажей"), тогда как в лучшие свои годы прибыль составляла треть миллиарда долларов, или, если быть совсем точными — более трёхсот тридцати миллионов в 1950-м году. Крах компании был неизбежен и переговорщик из "Philco" это прекрасно понимал.

Тут ещё надо бы напомнить о зверином оскале капитализма, думаю что читатель и без меня о нем в курсе, но все же стоит уточнить. В пятидесятые годы двадцатого века, конкуренция на рынке электронных потребительских товаров была колоссальная. Каждый хотел откусить кусочек чуть побольше и это вызвало шквальных рост технологий. Уже во второй половине пятидесятых приборы на ламповых компонентах отживали свои последние дни. Но как уже упоминалось, "Филко" была в полной мере компанией взрощенной на ламповых технологиях, поэтому переход на транзисторные шёл со скрипом.

Сложность используемых в то время в производстве технологий, их трудоёмкость и низкое качество конечных транзисторов (один факт производство точечных транзисторов велось вручную под микроскопом, так в 53-м году средняя мощность производства завода "Intermetall — Gesellschaft für Metallurgie" была 1360 транзисторов в день из которых выход годных составлял всего ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ штук, крупнейший же на тот момент производитель на рынке "Raytheon" производил в 1953-м году 1000 транзисторов в месяц, годных)) приводили к огромным затратам, покрыть которые можно было только на военных заказах. При этом на рынке ощущался транзисторный дефицит. Поэтому купить продукт у стороннего производителя было либо невозможно, либо за большие деньги. Так транзисторы разных характеристик в розничной сети стоили от четырёх до тридцати, а иногда и пятидесяти долларов (точечный транзистор GSN1 стоил в продаже от четырёх с половиной долларов в конце пятидесятых при себестоимости на уровне трёх долларов, а 2N343 — тридцать долларов в 1960-м году при себестоимости не более восемнадцати, при цене тройской унции золота 35 долларов США).

Поэтому покупка транзисторов сторонних компаний ранее не рассматривалась вовсе, никто не мог предложить больших объёмов по хорошей цене, при сохранении старых контрактов на поставку комплектующих от "RCA", которая, кстати, неплохо "наживалась" на поставках "Philco" комплектующих. Собственное производство "Филко" было хоть и передовым на тот момент, но крайне убыточным, при этом денег на R&D, НИОКР, не было вовсе на 1959-й финансовый год. А потребность в высокочастотных транзисторах была огромной для компании. Замкнутый круг и просто безвыходное положение. Но тут как снег на голову свалился этот русский профессор и раздал всем присутствующим устройства с прекрасными характеристиками. И кто-то умный в компании схватился за эту возможность. Оставалось выторговать хорошую цену.

Ход переговоров между маленькой греческой фирмой и огромной транснациональной корпорацией стоящей на пороге банкротства оставим за кадром. Но вот последствия можем описать не согрешив исторической правдой. Уже в конце 1958 года первая партия диодов и триодов советского производства но с маркировкой "Philco" на корпусах прибыла на кораблях Аристотеля Онассиса в США. Позже, для сокращения издержек, многие сборочные производства американской ТНК были перенесены в Юго-Восточную Азию (в РеИ после продажи обанкротившейся "Филко" компании "Форд", в середине 60-х "Форд Филко" была одной из первых, если не первой, компанией полностью перенёсшей своё производство в ЮВА) а в континентальном Китае у ТНК ещё с послевоенных лет было целых две фабрики по сборке из привозных комплектующих радио марки "Philco Tropic", что, впрочем, не афишировалось в американских СМИ. Все новые сборочные предприятия строились по принципу совместных предприятий в которых доли распределялись чаще всего на три неравных части: по 40% у "Филко" и "SSSR" (Solid State physics and Semiconductors Research) и 20% в собственности частного лица или государства в котором разворачивалось СП, в китайских же СП доли были равными. В свою очередь, через цепочку фондов "SSSR" вошёл в акционерный капитал "Philco", наряду с 'All-American Trucking Co' и некоторыми другими компаниями. Таким образом уже к концу 60-х СССР контролировал ТНК через акционерный капитал, напрямую не влезая в управление компанией, но лишь разруливая изредка возникающие острые ситуации.

Но из экскурса в будущее вернёмся опять в 1958 год.

Условия русских, а в том что это были условия русских, а не греков, ни у кого не вызывало ни малейшего сомнения, оказались чертовски приятны и выгодны. Так, компания "Филко" получала целую серию диодов и транзисторов по крайне выгодным ценам. На всю номенклатуру прайса цены начинались ниже себестоимости производства на заводах ТНК. А объёмы предлагали просто любые, при этом денег в общем-то не требовали, а вот поставки в счёт патентов и передачи технологической линии по производству кондиционеров, автоматических стиральных машин "Bendix Duomatic" (https://youtu.be/diRkZCQCZbM смотреть (или перемотать) практически до конца!), автомобильных транзисторных радиоприёмников (передача патентов, схем и технологического оборудования причём для новых, построенных на советской элементной базе, а не устаревших моделей) — невероятно порадовали переговорщиков. Такое начало сотрудничества позволяло серьёзно улучшить финансовые показатели "Филко". Если бы они только знали, что прайсы составлялись с изначально заложенной маржой в 180% и грекам разрешалось резать цены прайса до наценки в 100% — акционеров "Philco" хватил бы удар. У них же осталось чёткое ощущение, что русские если и не работали в минус пытаясь тихо войти на недружественный рынок пусть и с демпинговым предложением, то уж точно работали в ноль.

Четвёртая часть. Модернизация и миниатюризация.

В середине 1957-го года началась серьёзная модернизация "Загорского оптико-механического завода". Инициирована она была ФГОИ (г. Казань, Филиал Государственного Оптического Института, образован в конце 1955 года, АИ, в реальной истории ФГОИ был основан в 1957 году) на базе практических разработок основанных на переданных научных материалах ВНИИЛ (Всесоюзный научно-исследовательский институт особо чистых веществ и люминофоров, создан в конце 1954 года на базе "ИРЕА", г. Зеленоград (АИ), на момент повествования промплощадки и филиалы НИИ строятся в Ставрополе — Завод "Люминофор", Загорске — "Оптополимер" и другие), ВИНИТИ и ИАЦ.

Основными темами ФГОИ 55-57 годов — было создание технологий производства: дихроичных поляризаторов на тонких плёнках дихроичных органических веществ, иодно-поливиниловых поляризационных плёнок, дифракционных решёток, трансфлекторов. Так же разрабатывались: методы выращивания кристаллов сернистого свинца, технологии переработки хоулитсодержащих руд из отвалов свинцово-цинковых рудников Алын-Топканского рудного поля и получение сверхчистого кристаллического сульфида кадмия.

Основной областью применения разработок предполагались приборы ИК-диапазона: фотонные и тепловые детекторы (для космической системы обнаружения стартов МБР, для приборов ночного видения, головок самонаведения, систем сигнализации на базе датчиков движения, пультов дистанционного управления и т.д.), в том числе предполагалось внедрение полученных технологий и в "мирные" отрасли народного хозяйства.

Так, на модернизированном "ЗОМЗе" в конце 1958-го года наладили выпуск поляризационных плёнок. Технология в полной мере — двойного назначения.

В тот же период на базе опытного производства НИОПиК было развёрнуто производство эвтектических жидкокристаллических смесей (холестерические "гость-хозяин" смеси (реальные аналоги смесей: ЖК-614/616; ЖК-910/911; У-6) и "гостей", органических пигментов).

На базе харьковского филиала Института химически-чистых реактивов построен цех монокристаллов лейкосапфира (позже преобразованный в "Опытный Завод Института Монокристаллов"), налажено производство высокопрочных нитяных пил и дисков для обработки кристаллических материалов: монокристаллов, подложек монокристаллического кремния, полудрагоценных искусственных и драгоценных камней.

В городе Волжский Волгоградской области запущен в строй завод "Метеор" (в РеИ — Почтовый Ящик №1, год запуска 1959-й), в стенах которого развернулось серийное производство кварцевых резонаторов, фильтров и генераторов различного типа.

По отдельности данные события остались бы всего лишь мелкими вехами в истории микроэлектронной промышленности, но за видимой случайностью скрывалась череда мероприятий с серьёзным планированием. МЭП СССР и НПО "Научный Центр" создавали предпосылки для кардинальных изменений в весовых характеристиках радиоэлектронных приборов. Космос, авиация, требовали лёгкости оборудования и дорога к снижению веса была подготовлена. Осталось реализовать намеченное, соединив частицы разрозненной головоломки в цельную картину. Ну, а если есть возможность ещё и хорошо заработать на этом, то уж — сам Маркс велел.

В 1957-м году в НИИ №35 в опытно промышленную эксплуатацию была запущена первая линия производства интегральных микросхем на оборудовании КБ-2 Берга. В 1958-м году количество элементов на одной ИС было доведено до тысячи. Проблемы увеличения интеграции не заставили себя долго ждать, но в середине 1958-го года в Зеленоград прибыла первая партия новых люминесцентных ламп жёлтого света, не содержащего в своём спектре ультрафиолета, а так же контейнеров из специально пигментированного оргстекла с заданными характеристиками отсечения УФ излучения, производства только вступившего в строй завода "Оптополимер".

Только замена освещения в цехах во время перегрузки и транспортирования и применения СПК (специальный перегрузочный контейнер) увеличили выход годных кристаллов на шесть процентов с восьми до четырнадцати. Так же СПК предназначались для хранения фотолитографических масок. С внедрением СПК количество масок разбитых по неаккуратности сократилось практически до нуля.

Основной проблемой отрасли теперь оставалась только наладка массового производства сверхчистых реагентов для фотолитографии, поэтому НИОПиК, ВНИИЛ и ИРЕА крутились как ужи на сковороде и клятвенно обещали развернуть полную цепочку производств не позднее, чем к 1960-му году. А пока приходилось работать на том что есть.

Но теперь, появившиеся новые мощности, а 6% — это серьёзный показатель, практически удвоение, позволили расширить линейку выпускаемых кристаллов и первой, не военной и не предназначенной для ЭВМ интегральной схемой, стала схема для наручных кварцевых часов с жидкокристаллическим трансфлекторным индикатором и мягкой электролюминесцентной подсветкой.

Внедрение в производство часов решили организовать на только-что достроенном по самым современным нормам, для чего завод практически пришлось частично переделывать на этапе строительства, Брянском заводе полупроводниковых приборов.

Таким образом, все самые передовые технологии электроники и оптики сошлись одновременно в одном месте, завершив тем самым свой долгий путь длиной в четыре года. Теперь заводу предстояло внедрение полностью автоматизированной линии по производству ЖКИ, сначала для часов, а позже и для всего остального. И в мае 1959 года на БЗПП запустили опытное производство.

Установка представляла собой конвейер автоматов, с линией в среде инертных газов, на которых с высокой точность соединялись полимерные слои. Некий многослойный бутерброд: слой защитной полимерной плёнки; передний вертикальный поляризатор; первая тонкая стеклянная пластина с вытравленным рисунком сегментов, напылёнными электродами и ориентационными полосами для создания твист-эффекта; контактно-изолирующая прокладка с напылёнными контактами, внешняя часть которой — полиимидный шлейф; смесь холестерических кристаллов с пигментом "мягкий О" или "лазурный Г3"; тонкая стеклянная пластина с вытравленным рисунком сегментов, напылёнными электродами и ориентационными полосами перпендикулярными первой пластине для создания твист-эффекта; второй, горизонтальный, поляризатор; трансфлектор; электролюминесцентная лента оранжевой или неоновой подсветки.

В установку загружались подготовленные материалы: бобины лент и картриджи с подготовленными стеклянными пластинами длиной тридцать сантиметров каждая, по сотне пластин в картридже. Оператор настраивал совмещение лент по маркерам и нажимал кнопку "Пуск". После чего конвейер сам начинал работать, протягивая материалы через несколько камер. В предпоследней происходила автоматическая распиловка "сэндвича" на отдельные индикаторы при помощи нитяных пил. В последней камере торцы готовых индикаторов запаивались жидким стеклом и направлялись в контейнер выдачи.

Весь процесс был достаточно быстрым, загруженные материалы на две тысячи индикаторов обрабатывались станком менее чем за тридцать шесть минут. Ещё двадцать четыре минуты по технолого-нормировочной карте отдавалось на загрузку автомата материалами. Таким образом, в течение часа автомат производил две тысячи ЖКИ для наручных часов.

После останова оборудования контейнер при помощи специальной тележки отправлялся в цех ОТК. Где десять мастеров отдела в течение следующего часа проверяли индикаторы на работоспособность, устанавливая в держатель тестового прибора и подсоединяя полиимидные тринадцатиконтактные шлейфа с обеих сторон индикатора в разъём тестера на базе концепта "4004", так же подсоединяли и контакты электролюминесцентной ленты.

Исправные индикаторы без дефектов отправлялись дальше по транспортной ленте.

В следующем цехе индикаторы закрепляли и припаивали контакты шлейфа к готовым керамическим платам поставляемым с Зеленоградского "Пульсара", после чего вновь тестировали на работоспособность, но уже в сборе, подсоединяя к источнику питания 3В, включали подсветку. Работоспособный прибор заливался компаундом, и отправлялся дальше по конвейеру, где упаковывался для отправки в виде микросхем с индикатором, либо устанавливался в корпуса часов. Корпуса у всех часов предполагалось делать одинаковыми по дизайну, а вот материалов было четыре — латунь, сталь, позолоченная сталь и платинированная сталь.

На БЗПП собирали часы в латунном и стальном корпусах под маркой "Спутник". Из двенадцати с половиной тысяч полностью исправных индикаторов (из 16000 выпускаемых за один рабочий день, остальное уходило в брак чаще всего из-за внутренних дефектов приводящих к непрезентабельному виду: микропузырьки, разводы, пылинки, сколы, трещины) собирали по две тысячи часов обоих видов в сутки. Остальные, примерно восемь с половиной тысяч, тщательно упаковывали и отправляли в "неизвестном" направлении.

Вследствие пока ещё недостаточных мощностей по выпуску ИС для наручных часов в пределах не более двадцати тысяч в сутки смысла расширять производство на БЗПП пока не было, как и не было смысла выпускать часы на рынок. МЭП выбрал стратегию создания запасов, а выбросить новинку на рынок планировалось под католическое рождество 1959 года.

Часы "Спутник" Технические характеристики:

Индикатор: четырёхразрядный, сегментный с высотой знака 6 мм, на твист-эффекте, трансфлективный с электролюминесцентной подсветкой.

Ток потребления, не более: 1,2 мкА;

Напряжение управления эффективное — 3 В;

Рабочая частота управляющего напряжения — 64 Гц;

Размеры: 9х14,5х1,4 мм. (0,9 мм без подсветки).

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Микросхема: КМОП, 836 интегральных элементов.

Назначение: кварцевый генератор 32,768 кГц, делитель частоты на 512, делитель частоты на 64, счётчик секунд, счётчик минут и дешифратор, счётчик часов и дешифратор, блок управления подсветкой (счётчик на 3 секунды).

Напряжение питания: 3В.

Метод монтажа: кристалл на плате (КНП).

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Электролюминесцентная подсветка:

Напряжение питания: 3В;

Ток потребления, не более: 2000 мкА;

Время работы при нажатии: не более 3 сек.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Источник питания: кнопочный литиевый элемент питания 3В, ёмкость — 200 мА*ч. (всеми любимая CR2032 в новой реинкарнации).

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Исполнение часов:

Корпус:

1. Позолоченная сталь: []

2. Платинированная сталь: []

Стекло: сапфировое. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Пятая часть. Миллионы из головы 2 или 'Маски Шоу'

— Всем лежать, руки за голову! Работает СОКОЛ!

Меньше всего ожидал услышать данные, уже крылатые, после серии передач о новом подразделении КГБ слова в своём НИИ Алексей Андреевич Маслов.

Специальный Отряд при Конституционном Отделе КГБ им. Ленина, или сокращённо СОКОЛ был молодым подразделением, основной задачей которого было наведение конституционного порядка в сложных условиях служебной подчинённости. Он не подчинялся никому за исключением председателя КГБ напрямую, был фактически его 'личной гвардией' и работал против организованной преступности во власти. Поэтому и появление этих громил в чёрной форме (http://img11.nnm.ru/d/4/6/9/6/8764b864964551bcc9aaf05fc1f.jpg) в НИИ вызывало у Алексея Андреевича недоумение, уж он-то, и его отдел, точно в преступные связи не вступал, и Родину не предавал. Пока Маслов размышлял, ленинцы быстро и аккуратно скрутили лиц по списку, вежливо интересуясь фамилиями сотрудников, вывели из здания и усадили в эти новые чёрные ГАЗ-62М с эмблемой подразделения — парящим соколом.

— А куда вы нас везёте? — услышал Алексей Андреевич голос одного из МНС, работающего над проблемами сверхвысокой интеграции элементов, и как ни странно услышал задорный ответ от одного из 'громил'.

— Куда-куда, на Лубянку вас вызывают, Иван Александрович больно злой сегодня, да куда там злой, рвёт и мечет, с вашего секретчика погоны сорвал, с Шокиным лается по телефону. Вот приказали скрутить, аккуратно, и ни клятыми ни мятыми доставить, вежливо и нежно. На вопросы отвечать. Сильно не стращать. Этим начальство само займётся, — закончил ленинец, показывая пальцем в потолок и улыбаясь во все двадцать восемь зубов.

Не смотря на то, что ответ командира группы подразделения "СОКОЛ" немного разрядил обстановку, всё только начиналось...

— Вы, мать вашу, в своём (дальнейшая многоярусная, прекрасно структурированная, экспрессивная лексическая конструкция, дающая фору любому большому боцманскому загибу, была нещадно цензурирована и в истории не осталась) уме? Это что же это было, выпусти вы на ваш этот чёртов рынок эти чёртовы часы? Совсем ополоумели? Восемьсот тридцать шесть элементов на одной схеме! И я узнаю об этом чуть ли не в самый последний момент!!! Вам на что разрешение, (отцензурировано, увы) давали? — продолжал выступление Серов, прохаживаясь перед строем вытянутых в струнку сотрудников зеленоградского НИИ.

— Спрятались, думали за спиной товарища Шокина и нашего замечательного, не побоюсь этого слова, секретаря, нашей замечательной коммунистической партии, а значит можно сливать за бугор народные секреты? Вы вообще подумали что будет, когда там ваши часы по винтикам разберут?

Спасло от дальнейшего разноса сотрудников НИИ только то, что в этот момент в кабинет председателя КГБ влетел в сопровождении двух ленинцев сам министр Шокин. Но разнос разносом, а работа по исправлению ситуации теперь предстояла и не шуточная. Входе последующего совещания на высоких тонах, впрочем к его середине, и министр и председатель остыли, были приняты несколько решений.

Во-первых, выпуск часов на БИС приостановить, а саму схему разбить на несколько десятков отдельных ИС и за рубеж продавать часы, только собранные на микросборке.(http://pabook.libraries.psu.edu/palitmap/DigitalModule.jpg).

Во-вторых, уже выпущенные часы на БИС продавать только на территории СССР. В-третьих, сотрудникам американского посольства обязательно вручить подарочные часы на микросборке, а то купят ещё, да разберут, да отчётов понапишут.

И работа началась. Уже через полтора бессонных месяца была создана и оттестирована микросборка на ИС малой интеграции, всего она состояла из пяти модулей и тридцати шести микросхем. Собирался и тестировался каждый модуль отдельно, а после и всё в сборе. Самым сложным для разработчиков новой платы было оставить ту же разводку под подсоединение ЖКИ и кнопок, и с этой задачей коллектив справился. Внезапно, оказалось, что снижение интеграции элементов очень благоприятно сказалось на выходе годных ИС. Пусть и номенклатура масок сильно увеличилась и сложность схемотехнического решения возросла и трудозатраты на сборку модулей выросли, но в среднем за счёт более высокого процента (выше 60%) выхода годных ИС себестоимость единицы конечного продукта возросла всего на два рубля.

Уже в июне 1959-го года на БЗПП пошли новые платы для часов. Данные мероприятия не сильно сказались на работе БЗПП, весь период переработки проекта, там дорабатывали накопившиеся излишки и собирали часы из ранее отправленных на сторону готовых комплектов. С июня же, БЗПП начал работать только на сторону.

* * *

1959-й финансовый год (с первого октября 1958 года) для "Филко" начинался ужасно. Не смотря на все мероприятия по сокращению издержек и подписанные контракты с 'русскими'. В печать попала информация о бедственном состоянии компании, и акции поползли вниз. Обрушения пока не было, доверие к известнейшей компании всё ещё сохранялось, но первый звоночек прозвенел. Русский проект мог выправить ситуацию, но в среднесрочной перспективе. На короткой же требовались серьёзные инвестиции и помощь пришла опять же от "русских" на очередных переговорах, когда представитель ТНК выторговывал всего два цента скидки на единицу поставляемой продукции.

В конце 1958 года в Швейцарии была зарегистрирована новая фирма: 'Solid State physics and Semiconductors Research', выкупившая небольшую часть пакета "Philco" за три миллиона долларов через несколько американских фондов. На какое-то время ситуация с финансами в компании была исправлена.

В начале 59-го состоялись первые отгрузки оборудования технологических линий по производству бытовых кондиционеров для "SSSR" в счёт советских поставок. Выданы лицензии на патенты без ограничений по применению и срокам в отношении 'Лицензинторга', образованного в СССР в 1958-м году (АИ, в реальной истории создано в 1962 году). Работа продолжалась.

К середине 59-го года СССР взял всё, что мог от сотрудничества с Филко, получив оборудования и технологий на сумму превышающую тридцать миллионов долларов, серьёзно сократив издержки, покупай он все это за наличные и через правительственные договоры. Выиграли и в Филко, только на перепродаже 'советских' транзисторов под своим брендом заработав около четырёх миллионов долларов. Но теперь, когда предстояло платить коммунистам наличными, эйфория в среде акционеров и управления в компании поутихла, и начались новые сражения.

Теперь на греческих переговорщиков, представлявших "SSSR" просто давили, обещая выдавить из акционерного капитала, если прайс ещё раз не порежут. На каждых переговорах "советской стороне" прямо угрожали, принося на собрание закон Браунелла-Батлера и размахивая им как мечом. Греки же неизменно отстаивали ранее подписанные контракты, но на конфронтацию не шли, при этом просили немного подождать, так как в скором времени со стороны "SSSR" будет сделано невероятно щедрое предложение к Филко, от которого они не смогут отказаться.

В начале августа 1959-го года, данное предложение вместе с несколькими деревянными шкатулками было положено на переговорный стол. На данный раунд греки предложили пригласить и представителей инженерных отделов, разработчиков. Возражений против не последовало, наоборот переговорщики "Филко" решили использовать инженеров для усиления своей позиции. Ведь именно их работой до сих пор рассчитывались за поставки.

Когда же всем присутствующим в митинг-руме, включая инженеров предложили перед началом переговоров открыть коробку, они были одним словом шокированы, в коробке находилось НЕВЕРОЯТНОЕ. И при этом это невероятное работало и стоило миллионы. Всего две пары часов — латунный, стальной, позолоченный и платинированный корпуса, два типа подсветки: оранжевая и неоновая, с надписью 'Philco Impulse' полностью изменили повестку переговоров и позиции сторон. А уже через два месяца, в октябре, все документы были подписаны и в истории компании началась новая страница.

Согласно подписанных договоров, транснациональная корпорация "Филко" брала на себя обязательства о коммерциализации продукта на международном рынке, исключая страны ВЭС. Всего в 1960-м финансовом году предполагалось продать не менее полутора миллионов наручных часов со стоимостью от трёхсот пятидесяти в самом простом латунном корпусе, до двух тысяч долларов в платинированном, а так же в специальных, дизайнерских корпусах с инкрустацией бриллиантами за пять и более тысяч долларов.

Начало продаж предлагалось развернуть за две недели до католического рождества, до этого в течение месяца создавая информационные вбросы о новом товаре. Так же оговаривалось часть часов раздарить знаменитостям и подписать с ними контракты на рекламу. Основным рекламным агентством настоятельно рекомендовалось агентство Тэда Бэйтса. Но всего к рекламную кампанию осуществляло более двадцати шести агентств, не считая прямых контрактов на радио и телевидении, а также радиостанции под непосредственным контролем "Philco".

Так, предлагалось разместить продакт-плейсмент в 'Программе Джека Бенни', и других телевизионных шоу, в сериалах и ситкомах таких как: 'Деннис-Мучитель', 'Приключения Оззи и Харриет', 'Мистер Эд', и т.д. Общий бюджет кампании составлял просто невероятные для пятидесятых средства в размере десяти миллионов долларов (бюджет рекламной компании Хонды в 1960-м году в США составил 150.000 долларов, и это было немало, ведь компания в 1960-м году была абсолютно никому не известной на американском рынке). Когда переговорщики "Филко" услышали о сумме на рекламу и продвижение, шок был не меньшим, чем в тот момент, когда они увидели часы впервые.

Поставки комплектов (плата с индикатором и батарейки) осуществлялись по той же схеме, что и поставки транзисторов. Конечную сборку в собственные корпуса, но по представленному советскому дизайну ТНК производила на территории США. На задней крышке корпуса было гордо выгравировано 'Made in USA'. Согласно договора стоимость поставляемого комплекта составляла сто долларов США, а предоплата по поставкам составляла 100%.

В сентябре уже греки махали законом Браунелла-Батлера, категорически отказываясь от любых предложений по отсрочкам платежей и 'опасаясь' нечестной игры со стороны "Филко". Но найти сто пятьдесят миллионов долларов для компании находящейся все ещё на грани краха было просто невозможно.

И тут "Philco" повезло ещё раз, компания 'All-American Trucking Co', вышла на менеджмент компании с крайне завлекательным предложением. Формально, "ААТС" хотела оснастить парк своих грузовиков новыми транзисторными радиостанциями. Ну и как порядочные капиталисты, "Аll-Аmerican" была не прочь войти и в акционерный капитал ТНК. Общая сумма контракта еле-еле переваливала за миллион долларов, но тут сработало какое-то чудо. Представители обоих компаний зацепились слово за слово и "ААТС" фактически согласилась инвестировать в "Филко" большую часть требующейся суммы, под залог акций, не самых ликвидных, надо сказать, и на приемлемых условиях. Это была ПОБЕДА!!! Уже позже, "ААТC" стала сначала самым привилегированным клиентом, а позже вторым по значимости акционером компании, а вместе со 'Швейцарской' SSSR имела блокирующий пакет американской ТНК.

В конце сентября 1959 года на счета "SSSR" были переведены первые сто пятьдесят миллионов долларов. Операция 'Миллионы из головы' принесла долгожданные результаты. Хрущёв после доклада был доволен, как кот, объевшийся сметаны. И понеслись награды и крупные денежные премии по каналам МЭП. Общий объем премиальных совершил первый, но не последний рекорд, составив сорок миллионов рублей, а Старос и Берг, ещё недавно стоявшие перед Серовым в его кабинете в одном строю с Масловым, стали миллионерами на двоих, получив по пятьсот тысяч. Это была просто невероятная сумма для СССР 50-х. Правда, Хрущёв в шутливой форме, не преминул напомнить, что за плохую работу, деньги-то можно и взад вернуть. Все прониклись, особенно вторым смысловым слоем предложения.

Но вернёмся к подписанным договорам. Согласно им, конечная прибыль от реализации проекта, за вычетом оперативных расходов, расходов на рекламу и продвижение, налоговые отчисления, но не включающая в себя стоимость корпусов часов и затраты на сборку на предприятиях "Philco", делилась пополам. "Филко" регистрировала на себя совместно с "SSSR" более ста тридцати патентов, и прибыль от торговли лицензиями на эти патенты ограниченные только территорией США так же делилась поровну, при этом в договоре оговаривался запрет на продажу исключительных лицензий, без согласия советской стороны.

Так же часть прибыли ТНК, в размере трети от конечной прибыли, обязывалась вложить в совместные проекты сборочных производств за территорией США. Список стран, в которых советы хотели открывать сборочные производства, неприятно удивил другую сторону, так как это были в основном страны ВЭС или коммунистически настроенные страны. Но опыт работы в "не дружественных" США странах у компании был.

А условия открытия бизнеса на этих территориях, как и стоимость труда, наоборот очень сильно воодушевили управление компании, и решение было положительным. Причём как это ни покажется странным советская сторона эти мероприятия называла 'Мероприятия по оздоровлению финансового состояния компании, и сокращению издержек производства'. Вот так, ни много ни мало, коммунисты заботились о прибылях акционеров. Над этой шуткой в кулуарах компании потом долго посмеивались, но добро, ибо мероприятия РАБОТАЛИ!

Всего конечная прибыль по результатам 1960-го финансового года, как позже было подсчитано, составила грандиозные 180 долларов конечной прибыли на единицу продукции. Советская сторона получила свои девяносто долларов с каждого комплекта часов. Филко, из своих 90 долларов, тридцать вложила в совместные предприятия и достаточно серьёзно сократила своё производство на территории США. Оставив в основном разработку, дизайн, радиоэлектроники, подразделение ЭВМ, деревообрабатывающие предприятия, службу поддержки (часть которой, а именно службу телефонной поддержки, позже, уже в 70-х, перевела в Индию) и производство элементов питания. А все сборочные производства вывела с территории США, крупно сократив издержки на оплату труда и материалы, и снизив себестоимость конечной продукции.

При этом, людскими ресурсами не разбрасывались. Инженерам и технологам производства предложили переехать на новые места жительства и войти в управление и тех. контроль на совместных предприятиях. Компания полностью рассчиталась с долгами и была готова расти дальше. Новая страница первого в истории транснационального гиганта в сфере радиоэлектроники была написана. А часы "Philco Impulse", вошли в историю и стали культовым аксессуаром всех модников на протяжении четырёх последующих десятилетий.

Этому не помешало даже то, что вся эта история с первыми часами просочилась в прессу. Впрочем, шумиху очень быстро прикрыли сверху, репутационные издержки от такой правды показались власть имущим в США неприемлемыми. Но уже в 70-х многие знали, что часы были совсем не американскими, а специально упрощённым клоном советских часов 'Спутник'. Поначалу же именно 'Спутник' в американских изданиях 60-х обзывался советским клоном передовых американских технологий.

Ещё одно полезное направление совместной деятельности между "Филко" и СССР оказалось со стороны, о которой в СССР никто не подумал, наверное, вследствие незнания истории и сфер деятельности компании, или от недостатка, пока ещё, опыта в коммерческих начинаниях. Филко была одним из главных производителей батареек в США. Это был их хлеб с самого начала основания компании. И каким же был их шок, когда инженеры ознакомились с советской батарейкой из часов, с невероятными по всем статьям характеристиками. Это был не просто шок, это было сродни нахождения Святого Грааля всех батарейщиков. И в конечном итоге именно батарейка оказала влияние на все согласия и все решения управления Филко, о чем советская сторона переговорщиков даже не догадывалась. Каким же был ужас, когда в предоставленных для регистрации патентах не было ни одного на источник питания (в договоре изначально указывалось количество патентов: 136 штук, согласно приложения №17 к договору, но из-за технических накладок — не успели перевести на английский язык и не хотели передавать тексты по телетайпу, доставляли через советскую дипломатическую почту в США, и самого приложения и патентов изначально приложено к договору не было).

Просто, изначально именно источник питания, разработанный ещё в конце 1957 года в НИОПиК и запущенный в производство в городе Елец в нескольких форм-факторах для нужд космоса, в первую очередь, как аккумуляторные батареи для спутников, как демонстратор технологий в часах не рассматривался. Батарейки просто предполагалось поставлять на американский рынок, как и транзисторы, но и тут произошла накладка, как это часто у нас бывает со второстепенными вопросами, и данная тема в договоре была опущена. По той же причине полного игнорирования в договоре элемента питания, сторона Филко предполагала наличие патентов и на источник питания в конечном портфеле патентов.

Когда патенты вместе с приложением были получены, произошёл невероятный скандал. Представители "Филко" рвали и метали, требуя патент на непонятное органическое вещество, использующееся в батарейке. Когда же растерянный грек, представитель советской стороны, пересчитал количество предоставленных патентов и количество записанное в подписанном договоре и просто развёл руками, у начальника подразделения источников питания Филко произошёл самый настоящий инфаркт, впрочем, смерть в тот день обошла стороной кабинет переговоров.

А раунд через некоторое время продолжился. Только теперь ценность данного изобретения для советских переговорщиков была бесспорной, и они не упустили ни копейки прибыли. Более того, неизвестная органика для Филко ещё целых семь лет оставалась секретом, пока наконец 'тайную материю' — именно так она проходила во внутренних документах компании, не проанализировали и с огромными усилиями не синтезировали крайне не оптимальным методом. И только потрясая пробиркой, практически на одном блефе, вытребовали технологию получения дешёвого сырья, причём главными инициатором этого блефа выступали акционеры со стороны "ААТC", они же и предлагали условия передачи технологии и роялти для советской стороны.

До этого же момента 'тайная материя' поставлялась на территорию США в спец. ёмкостях и стоила для компании кругленькую сумму. А положение Филко на рынке источников питания год за годом укреплялось, но правление тщательно следило за объёмами рынка, что бы не попасть под антимонопольное законодательство.

В общей сложности на операции 'Миллионы из головы' всего за пять лет, с 1960-го финансового по 1965-й финансовый годы, бюджет советского союза получил чистой прибыли более четырёх миллиардов американских долларов. В эту сумму входили все прямые и все косвенные доходы, включая дивиденды "ААТC" и "SSSR" в "Филко", прибыли от СП и дивиденды от СП, поставки транзисторов, 'тайной материи', новых, модернизированных моделей часов, и другого микроэлектронного оборудования (за исключением калькуляторов, портативных игр на ЖКИ и т.д.), в основном технологического назначения, от поставок литографического оборудования (бу моделей, упрощённых нехитрыми методами под 76 мм подложки) подложек (из частично бракованных булей, в которых по краям присутствовало повышенное количество примесных полос. Эти части обрезали на станках, уменьшая радиус и отсекая тем самым бракованные участки) и реактивов на совместные предприятия.

Так же не стоило забывать и про огромные прибыли "ААТC", ставшей единственной, монопольной, логистической компанией "Филко", после переноса сборочных производств, именно "Аll-Аmerican" контролировала 100% всех логистических операций ТНК. Это было невероятно выгодное сотрудничество... для СССР.

Таким образом, операция давно переросла своё название, став классическим примером по мягкому внедрению в экономику противника в учебниках КГБ, когда всего кучка греков, используемая в какой-то степени втёмную, может принести огромные прибыли, а главное колоссальное влияние на мировой рынок.

* * *

На рынок ВЭС СССР вышел день-в-день с началом продаж часов в США и Западной Европе. Но тут рекламная стратегия строилась на других принципах. В двусторонних торговых договорах со странами ВЭС СССР обязывался всю полученную прибыль от реализации часов 'Спутник' направлять на развитие производства этих странах. 'Покупаешь Спутник — вкладываешь в будущее' — стало главным рекламным лозунгом кампании. Продавались часы в двух основных корпусах — латунном и стальном, но для особо важных персон и местных царьков предлагались и эксклюзивные версии. Так часы подаренные в конце 1960-го года Кваме Нкрума были выполнены из платины с бриллиантами и сапфирами, а их себестоимость составляла восемь тысяч долларов. В начале 21-го века цена этих раритетных часов оценивалась в двадцать пять миллионов рублей на ювелирных аукционах. И СССР скрупулёзно выполнял свои обещания. Уже в середине 60-го начались первые стройки совместных сборочных производств с "Филко", а так же продолжилось разворачивание сотрудничества по двусторонним СП, СССР и страна ВЭС.

Основная ставка в развитии экономик по двусторонней схеме приходилась на первом этапе в традиционные сферы стран ВЭС, способные при правильной модернизации существенно усилить их экономики. Так же огромное внимание уделялось добывающей промышленности, потребность в собственных энергетических ресурсах — уголь, нефть, газ — ставилась во главу угла. Ведь без собственной эффективной энергетики вся модернизация ставилась под большой вопрос. Логистическое плечо СССР со многими странами союза было слишком велико, поэтому часто, практически в подавляющем количестве случаев, поставка сырья для электрогенерации, как и сама электроэнергетика стран ВЭС была в руках западных компаний, которые нещадно наживались на этом рынке.

Планы создания "Единой Энергосистемы стран" ВЭС, ЕЭС ВЭС, требовали сломать устоявшуюся практику, но при этом не прибегая к национализации, а изначально выстраивая параллельную западным компаниям конкурирующую систему. А в конкуренции, как говорится, рождается эффективность. Так же средства шли в инфраструктурные проекты. Пока средств было немного и все они направлялись только на самое первостепенное.

Часы 'Спутник' поставлялись, как уже упоминалось, по двусторонним контрактам между государствами в адрес аффилированных этими государствами компаний или структур, рекламную же политику для продвижения продукта осуществляли в некоторых случаях специалисты торгпредства СССР, но модель сильно не разнилась, работали торгпредства по присланным методичкам. Одновременно ребятами Серова проверялось качество и эффективность их работы. Очень многие головы полетели с плеч долой, а общая эффективность торгпредств СССР в странах ВЭС с тех пор серьёзно улучшилась.

Всего на рынке ВЭС было реализовано в течение 1960-го года около полутора миллионов часов при том что в одном СССР в том же году эта цифра составила чуть более семисот тысяч. Продавались часы по единой цене для всех стран в размере двадцати пяти новых рублей (около 60 долларов) за латунный и тридцати пяти для стального. При себестоимости чуть более десяти рублей. Общая прибыль составила семьдесят шесть миллионов советских рублей. Не самая грандиозная цифра, но она сдвинула с места многие экономики.

Так вложение в чайный бизнес Индии в штате Керала (разработка новых огромных плантаций в гористой местности, создание сверхсовременного предприятия по переработке чая полного цикла, его упаковки на советских машинах пакетирования — лицензия была куплена у Teekanne и распространялась на рынки стран ВЭС — и с использованием советской фильтровальной бумаги, вместе с увеличением доли использования чая класса D) уже в 1964-м году дало свои первые экономические плоды. И дешёвый пакетированный чай из Кералы начал своё победоносное шествие по странам ВЭС. В конечном итоге за следующее десятилетие "Советско-Индийский Чайный Альянс", "SITA" (прозванный в СССР — "Зита") полностью вытеснил с рынка иностранных чайных плантаторов.

Но из ВЭС переместимся в сам СССР.

В Советском Союзе, под тем же самым брендом 'Спутник' продавались совсем иные часы. Часы с самой передовой начинкой в мире, и по невероятно низкой цене и они НЕ продавались. Механические часы 'Спутник' — первые электронные часы были задуманы на этапе выбора названия, некоей эволюцией механического 'Спутника', его прогрессом, но позже как всегда обо всем позабыли и пустили на самотёк — за 40-60 советских рублей уходили влёт. Первые в мире электронные часы лежали и пылились на полках. Следовало тщательно разобраться, что же такое происходит. А происходила, как всегда, полная безответственность и безалаберность. Никакой рекламы, лишь две строчки в 'Правде' на третьей полосе, вот и вся реклама. Сконцентрировавшись на завоевании американского и вообще международного рынка, полностью запустили рынок свой. Просто не хватило голов, надо добавить — светлых голов, что бы развернуть грамотную кампанию.

Как выяснилось в ходе расследования, даже цену на часы просто поставили согласно исследования рынка не европейских стран ВЭС, в которых уровень жизни был крайне низок и только цена в двадцать пять рублей уже была по карману достаточному слою населения. А в СССР часы за двадцать пять кроме как дешёвку рассматривать не могли (нет, продажи были, но в совсем не удовлетворительных объёмах), психология потребителя работала в декабре 1959-го по тем же незыблемым законам, что и в 21-м веке. Надо было срочно исправлять ситуацию.

И исправили. Для начала полностью сменили ценники. Теперь цена часов в латунном корпусе начиналась с шестидесяти рублей, а за нержавейку брали уже семьдесят пять, выбросили в продажу и часы в позолоченном корпусе, за двести новых рублей.

На телевидении прошла череда срочно снятых сюжетов, показали вручение самых передовых часов самым передовым ударникам производства, где их вручал лично самый передовой Первый секретарь ЦК КПСС, огромная статья в 'Огоньке' добавила им ещё известности, но, наверное, самой действенной рекламой оказалось предложение одного мелкого и оставшегося безвестным чиновника о наглядной рекламе. Крутя часы в руках на приёме у Павлова, недавно в очередной раз пропесоченного в верхах, он задал простой, но гениальный вопрос:

— А можно ли вот такую же подсветочку, как в этих часиках, да вырезать из фанеры макет, и чтобы вот она светила, а на циферблате ярко горело слово 'ЧАСЫ' и прям над входом вот и повесить?..

— Нечего дерево тратить, когда мы химию развиваем, — заявил Хрущёв, услышав предложение Павлова и одобрил идею.

Уже к новому году над всеми часовыми магазинами крупных городов горела неоновая надпись 'ЧАСЫ' на циферблате пластикового двумерного макета самых передовых часов в мире! Позже, оформление вывесок и витрин (и так уже достаточно привлекательных, после английского 'турне' Хрущёва) сделало ещё один шаг к своей привлекательности. Теперь электролюминесцентные ленты широко использовали в оформлении витрин. Так, витрины мясных лавок "горели" красными огнями, хлебо-булочных изделий — мягким оранжевым светом, овощи и фрукты обзавелись зелёной подсветкой, а рыба и морепродукты — бирюзовой.

И продажи пошли! Вообще 1960-й год в сознании советских граждан запомнился двумя моментами, это электронные часы 'Спутник' и стильные очки 'Полёт' с поляризационными фильтрами. Массовый выпуск поляризационных плёнок на "ЗОМЗ" позволил к летнему сезону 1960-го года открыть сотни мелких артелей по производству солнцезащитных очков по всей территории СССР, причём артелям фактически шёл неликвид с производства, полностью безопасный для зрения, но не удовлетворивший военных и промышленность по тем или иным параметрам. Хоть в этом вопросе МинТорг не оплошал — и то хлеб.

Шестая часть. И вновь продолжается бой...

Трудозатраты коллектива отдела топологии КБ-2 по переводу часов на микросборки не пропали даром. Но обо всём по порядку.

Так, в начале 1960-го года с завода "Иркутский Кристалл" в Зеленоград начали поступать первые опытные були монокристаллического кремния диаметром до 180 миллиметров. Пока ещё устоявшейся технологии выращивания не возникло, на "ИК" экспериментировали согласно полученным данным, внедряли новые методы объективного контроля процессов, автоматизировали процессы выращивания монокристаллов.

Здесь же, в советской "Кремниевой Долине", полученные були разрезались на экспериментальном распиловочном станке СРНС-4М (второй такой станок с учётом всех выявленных в ходе испытаний недостатков строился для "Иркутского Кристалла" и в конце 60-го планировался к отгрузке в Шелехов), и повторно более скрупулёзно исследовались.

Под новый заявленный размер в сто восемьдесят миллиметров, спешно создавалось и новое оборудование как в самом КБ-2, так и на предприятиях точного машиностроения СССР.

В их числе: модифицированная фотолитографическая установка КБ-2, предыдущая модификация которой уже использовалась в технологических процессах в составе минифабрики, и показала себя с хорошей стороны. В её составе: оптическая проекционная установка, кристаллические дифракционные решётки, установка повторного совмещения и т.д.

В перечень новейшего оборудования входили: печь для оксидирования; форвакуумная установка низкотемпературного осаждения из газовой фазы "ИЗОТРОН-60"; установка вакуумного магнетронного напыления "УМН-2М18"; центрифуги фоторезиста; установки жидкостного травления. А так же первая в мире установка сухого плазменного травления разработанная НИИ-350 совместно с НИИ ГРП "Плазма" — "УСПех-60А". И целый спектр другого технологического оборудования для контейнерных минифабрик Берга.

И тут грянул "гром". Оказалось, что совмещать 180 мм шаблоны на проекционной установке с приемлемой погрешностью в 0,3 мкм не удавалось, погрешность составляла около 0,6 микрометра, при этом искажения переносимого с маски изображения на краях пластины составили дополнительны 0,3-0,4 микрона. Таким образом, над переходом на технологический процесс в 6 микрометров повис Дамоклов меч.

Следовало принимать срочное решение, либо внедрять новую топологию на уже отработанных пластинах 100 мм, либо полностью перерабатывать проекционную систему. На проектирование которой ранее потратили три года. А сроки НИОКР абсолютно новой системы под 180 миллиметров могли затянуться на такой же, если не на больший срок. Что полностью перечёркивало намеченные планы пятилетнего развития полупроводниковой промышленности.

Посчитав все предстоящие затраты и выгоды, приняли в конечном итоге соломоново решение. На период отработки новой проекционной системы, сразу на 250 миллиметров, временно уменьшить диаметр "иркутских" пластин до приемлемых по совмещению и экспонированию — 162 миллиметров. Такой размер был выгоден и с точки зрения производства на "Иркутском Кристалле", и с точки зрения удешевления конечного кристалла на новом оборудовании.

Новый стандарт подложек был принят, планы в срочном порядке переработаны, а все дальнейшие экономические расчёты исходили из принятого стандарта. Решение было с одной стороны более выгодно, т.к. в изначальном плане для топологии 6 микрон предполагались подложки диаметром 100 мм на первом и 150 мм на втором этапе. А получили сразу до 180-ти, и обнадёживающая цифра в 180 мм серьёзно всех взбаламутила, что в период "головокружения от успехов" шести микронную топологию сразу, на первом этапе, решили делать на подложках 180 мм, а отсюда и оборудование начали проектировать и заказывать под этот диаметр.

Благо, быстро выяснился затык в фотоповторителе, накапливающаяся на каждом шаге от середины к краю пластины ошибка, что сделало невозможным пока использование пластин большего, чем 162 мм диаметра. Техническое задание на оборудование в срочном порядке было переработано. Но теперь возник вопрос с несоответствием технических возможностей и намеченных планов по оборудованию на топологию в три микрометра, которая планировалась на первом этапе на пластинах 150 мм, на втором — 200 мм в конце пятилетки. Ни оборудование, ни технология производства булей диаметром 200 мм по новым планам к концу планового периода не поспевали. Слишком грандиозные цели поставили себе "планировщики". Требовались новые, обходные, решения.

И поднятая в середине 1960-го года проблема дала толчок двум новым, крайне важным направлениям. Во-первых, начались научно-исследовательские работы по созданию оборудования для электронно-лучевой литографии, а во-вторых — работы по микропечатной литографии. Причём данные технологии так тесно переплелись к середине 60-х, идеально друг-друга дополняя, что стали фактически основой всей отрасли от топологии в три микрометра, на втором этапе, до топологии в 500 нанометров включительно, давая максимальный экономический эффект и ускоряя технологические процессы в фотолитографическом производстве.

Так, основой микропечатной литографии были бракованные монокристаллические були, вернее цилиндрические куски булей длиной 250 мм, на идеально отшлифованной цилиндрической поверхности которых в специальной установке методами электронно-лучевой литографии формировался рисунок-штамп, своего рода маска, но специально рассчитанная таким образом, что бы прокатываясь по поверхности подложки выдавливать на ней рисунок из полимерного фоторезиста с высокой точностью (смотрите: https://ru.wikipedia.org/?oldid=59895230). Уже позже прокатные штампы начали делать из карбида бора, что серьёзно увеличило срок жизни штампа с десятков тысяч операций прокатывания — штамповки, до нескольких лет непрерывного использования.

Данная технология не полностью заместила фотошаблоны, но дополняла их на некоторых стадиях производства. В тот же период и технологии фотошаблонов не стояли на месте. Во-первых, уже в начале 1961-го года в Зеленограде открылось НПО "Фотошаблон", ставшее головным предприятием по разработке технологий создания фотолитографических масок для полупроводниковых производств и внедрением данных технологий на базе собственного производства. Таким образом, в СССР появился первый единый центр по производству шаблонов, что привело к резкому росту качества конечной продукции. Стандарты качества на одном НПО намного проще поддерживать, чем на сотне разбросанных по всей стране предприятий, каждое из которых делает маски, как им вздумается, и чаще всего левой пяткой. Во-вторых, были быстро разработаны и внедрены новые методы производства, в частности фотошаблоны на плёнках из оксида железа с низкой отражающей способностью, что позволило резко улучшить качество получаемого микроизображения, а так же упростить совмещение через цветной фотошаблон. Что очень благотворно сказалось на качестве конечной продукции. Подняв на 35-40% коэффициент выхода годных интегральных схем. Так, если ранее КВГ условно составлял 7-9%, то после применения новых фотошаблонов возрос до 12-13%.

В-третьих, на базе НПО "Фотошаблон" наладили выпуск цифровых координатографов, под управлением ЭВМ серии "Урал". Координатограф, производства "Бенсон Лернер корп" изначально предназначавшийся для IBM мифическим образом потерялся ещё в 57-м году в момент доставки и "всплыл" уже в Зеленограде, где первоначальную конструкцию рассмотрели со всех сторон, и полностью модернизировали (компонентная база уже сильно отставала от советской) к середине 58-го года, начав производить не серийно, фактически на коленке. А уже в 1961-м году у советских разработчиков появился прекрасный СЕРИЙНЫЙ инструмент для создания рисунков фотошаблонов с очень высокой точностью.

При этом, теперь, если при проектировании допускалась ошибка, больше не требовалось перечерчивать всю схему заново, но лишь исправить кусочек кода на магнитной ленте или перфокартах. Что очень положительно сказалось на сроках проектирования само по себе, но так же позволило создать в кодах первую "библиотеку" схемотехнических решений. Таким образом, с этого момента любой разработчик мог воспользоваться уже готовыми библиотечными решениями под тот или иной технологический процесс, не изобретая велосипед заново, и лишь прорисовывая межблочные связи и изредка модернизируя библиотечные элементы, находя более выгодные схемотехнические решения, и расширяя библиотеку ревизиями библиотечных блоков.

Уже в конце 1960-го года КБ-2 полностью сосредоточилось на отработке новой топологии в 6 мкм, а все работы, вместе с частью коллектива, по освоенному процессу 10 мкм были переданы в новую организацию при НПО "Научный Центр", лабораторию — "Топология Сервис".

По поводу же топологий сложилась интересная ситуация. Если в несостоявшемся будущем на западе само понятие "топология Х микрометров/нанометров" являлось по большому счету коммерческим продуктом. И часто совсем не соответствовало действительности, а объявлялось из показателя наименьшего элемента на схеме, то в СССР — топология была так же "не настоящим", а планово-директивным понятием. Так, большинство, около 70%, элементов на новых схемах формировались с размерами 7,3 мкм, но при этом ещё около 25% были размером ~3,6 мкм, а 5% и того меньше — 1,8 мкм, в некритичных местах, и совсем небольшой в процентном отношении вес — 1-2% занимали "жирные" элементы, те же контактные площадки и шины. При этом разные схемы могли и производиться по-разному. Одни схемы основывались на биполярных транзисторах, другие на МОП структурах с алюминиевой металлизацией, третьи так же на МОП с алюминиевым затвором но на поликремниевых дорожках и т.д. и т.п. Различались методы изоляции, травления, эпитаксии и т.д. Но весь пул этих технологий скромно проходил под СЕКРЕТНЫМ нормативным документом МЭП с названием "Структура 6" (С6). И лишь в постоянно пополняемых приложениях к этому документу от разных дат, разных КБ и НПО всплывали совсем другие наименования, чаще всего буквенно-цифровые и человеку непосвящённому в таинства отрасли ничего не говорившие. Т.е. директивное название к реальности отношения не имело, технологии диктовали свои правила игры.

"Топология Сервис" — так же занималась проблемами уменьшения схемотехнических элементов но по другому документу: "Система (это не описка) 10". Разница технологий в первую очередь обуславливалась новыми, улучшенными, тщательнее очищенными, с более продвинутыми свойствами для 6 мкм процессов: лучшая адгезия, хорошее плёнкообразование, лучшая стойкость к действию кислородной плазмы, фоторезистивными материалами. Так, на С6 применялся резист на основе новейших соединений орто-нафтохинондиазид-новолачных смол, только что полученных на недавно пущенных в строй химических комбинатах. Тогда как С10 основывалась на старых составах НХД и наряду с позитивными фоторезистами в большей степени использовались негативные плёнки. Так в 60-м году около 55% элементов в ИС (максимальной интеграции) произведённых по топологии 10 мкм имели размер ~8,7 мкм, около 25% — 5,8 мкм, около 20% — 4,4 мкм, а элементов размером ~13 мкм оставалось на кристалле для сложных ИС совсем мизерная величина — менее 1%, в то время как первые микросхемы на данном процессе содержали до 90% таких элементов.

Таким образом, объем работ на момент отделения "ТС" от головного КБ — был проведён грандиозный, но был всё ещё не завершён (совершенству нет предела). Расти было куда. Но продолжать эти работы в основном коллективе уже было неэффективным, новая технология и материалы давали намного быстрый рост технологических возможностей и основные силы надо было направить на неё, тогда как старую технологию доводить "на периферии". Так замотивировали процесс разделения.

Надо бы тут сказать, что просто сплавили из КБ-2 не прижившихся, но, как мне кажется, читатель и сам понимает, как и для каких целей происходят такие отпочкования, а главное — внутреннюю кухню этого процесса. Балласт из самых непримиримых, слишком любопытных и альтернативно мыслящих был скинут и основной коллектив продолжил магистральную линию развития, разработанную где-то в стенах ИАЦ и кабинетах на Старой площади.

А лаборатория "ТС", вобрав в себя не только старичков из КБ-2, но и свежей крови из последнего выпуска физико-математических факультетов второго эшелона, так как физфак МГУ и другие первостатейные факультеты разбирались по разнарядке главными в отрасли игроками подчистую и получить из них молодых специалистов для второстепенного сервисного предприятия, основной целью которого было поддержание и развитие техпроцесса 10 мкм на производстве, не было никакой, отправилось в "вольное плавание".

Хотя говорить так, в какой-то мере погрешить против истины. Несмотря на деление на КБ, НПО, отделы, лаборатории и даже участки, из-за малочисленности специалистов в отрасли на тот период, в Зеленограде не существовало полностью закрытых коллективов, а многие специалисты работали одновременно над несколькими проектами в разных отделах и лабораториях. Т.е. была создана мощнейшая кооперация и прозрачная среда кадров, все работали в конечном итоге на НПО "Научный центр".

* * *

И дальнейшая история была бы никогда не написана, если бы не случай.

А начиналась эта история, в КБ-2, когда после разноса Серова было принято решение о переделке электронных часов и переводе технологии их производства на микросборки. Часть того коллектива, что занимался этой проблемой в КБ-2 позже перешла в "ТС". Но этого было бы мало, если бы не случайно затесавшиеся в подборке и попавшиеся на глаза разработчикам документы по одной крайне интересной архитектуре. Вероятнее всего разработанной пленными, расстрелянными немцами, и категорический запрет на её реализацию: "Нечего тратить ресурсы на тупиковую ветку, нам партией и правительством намечен магистральный путь развития микроэлектроники, и это — проект "Содружество". А вас, товарищ Н-ский, вообще это касаться не должно, вам партия доверила улучшать характеристики полупроводниковых элементов интегральных схем, а не миниЭВМ из всяких книжек отвёрткой свинчивать. Оставьте отвёртки другим и не рыпайтесь".

А рыпнуться очень хотелось, особенно учитывая, что реализация от начала и до конца умещалась в 4000 элементов на процессор (Intersil 6100 РеИ) согласно модели основанной на описании архитектуры. Причём часть транзисторов от него можно было безболезненно "отрезать" доведя цифру до трёх — трёх с половиной тысяч, немного изменив описываемую архитектуру, убрав избыточные команды для работы с периферией. И весь остальной чипсет за счёт минимизации периферийных устройств, можно было уместить ещё в 3-4 тысячи транзисторов, включая ПЗУ знакогенератора для монитора Брука, но без учёта статической памяти, а описание архитектуры было полным и исчерпывающим. Более того, вместе с ассемблером был реализован даже компилятор языка Фортран для нереализованной архитектуры и даже целая фортран-среда.

Но шлейф тайны за всеми документами тянулся такой, что при первой попытке выяснить авторство разработки, поинтересовавшегося красиво выкинули из коллектива "на повышение", начальником целого отдела прямо из МНСов.

В то же время из технической стороны вопроса особой тайны не делали. В целях самообразования сотрудников вся документация по этой разработке, проходящая под грифом "ДСП", без каких либо вопросов спокойно выдавалась в библиотеке НПО "НЦ", включая распечатку компилятора и среды в машинных кодах.

А теперь, когда и надзор "лучше знающих" что надо, а что не надо полностью спал, у маленького коллектива заговорщиков, уже давно в инициативном порядке, втихаря на самом деле, и не смотря на запрет начальства, кроивших рубилит руки были развязаны полностью. И работа ускорилась.

Если ещё учесть, что по основному направлению весь 1960-й год работы у некоторых контрагентов только разворачивались, у других были налажены уже давно и все мероприятия были отработаны, как часы, а новых материалов для проведения экспериментов выделяли с гулькин нос, то времени у клуба заговорщиков было предостаточно. А тут вновь подфартило, по новому штату все отделы и лаборатории работающие над проблемами полупроводников в срочном порядке оснащались новыми координатографами и ЭВМ "Урал-2" для расчётов и управления технологическими установками, включая и упомянутый прибор. А в комплекте к оборудованию шло обязательство по составлению цифровой базы данных на все уже готовые микросхемы и их базовые блоки отдельно, а так же новые блоки различного назначения для проекта "Содружество", перечень которых составлял несколько печатных страниц, а предварительное описание ещё более тысячи, а на новые блоки устраивалось соц. соревнование с хорошими премиальными.

Требовалось сделать их максимально возможно миниатюрными, максимально возможно быстрыми с минимальным тепловыделением и приемлемой ценой в производстве. Предлагался новый язык "программирования" таких схем: ПОИСК (язык Простейшего Описания Интегральных Схем для Координатографа, немного схож по назначению с HPGL). Все блоки имели пометку срочности от единицы до двадцати восьми. То есть, сначала требовалось уделить внимание первостепенным, и лишь потом опускаться к 28-м в очереди. Причём участвовало в конкурсе именно двадцать восемь подразделений минимально освоивших технологию С10. Так, только на "Зеленоградском опытно-показательном заводе полупроводниковых приборов специального назначения" участвовали все восемь отделов по разработке п/п приборов. И у каждого из участников приоритеты были расставлены по-разному.

Но вернёмся к закваске истории. В период переделки проекта электронных часов "Спутник" из ИАЦ и ВИНИТИ пришёл целый пакет информации по идеям и технологиям микросборок, и одна из них оказалась невероятно удачной, и максимально нужной для реализации проекта, несмотря на то, что изначально её областью применения считалась СВЧ аппаратура.

Даже не обладая "самыми передовыми литографическими методами", от которых заговорщиков аккуратно отстранили, реализовать намеченный проект стало возможно. Благо, многие блоки, из представленного списка, можно было использовать по "двойному назначению".

Во-первых, решили скинуться. И делать проект за свои. Что бы позже не отхватить, за нерациональное использование средств лаборатории. А свои, как это ни странно — были, хорошая зарплата, от 300 рублей новыми, премии по десять — двадцать пять тысяч за те же часы, позволили создать электронщикам небольшой "золотой запас", и сейчас было решено направить его в дело.

Во-вторых, разобравшись с финансированием, закупили на "Лыткаринском заводе оптического стекла" партию сверхтонких поликоровых подложек 30х24х0,2 мм., и на имеющемся оборудовании начали творить (http://www.rts-engineering.ru/Plat/plArticle/plArticle17.html).

Благо, лаборатория обладала всем спектром потребного оборудования, включая и установку вакуумного напыления, входящую в комплект стандартной поставки на заводы МЭП, которую из цеха при "ТС" никто не забирал.

За основу предлагаемого проекта решили взять наработки по интегрально-инжекционной логике, которая позволяла увеличить интеграцию элементов, без взрывного роста ошибок литографии, снизить общее напряжение питания до 1,0 В, а следовательно и максимально уменьшить тепловыделение каждого отдельного кристалла. Всего ЭВМ (процессор + чипсет) был разбит на шестнадцать отдельных кристаллов со средней интеграцией в 250 — 500 элементов, что позволило с каждой 100 мм подложки получать в среднем 26 комплектов ИС, которые монтировались на шести из восьми слоях, причём нижняя поликоровая подложка в этом пироге отвечала за соединение с материнской платой.

На ней изначально располагались шестьдесят четыре шариковых контакта, а верхняя была покрыта толстым медным слоем и через теплоотводящие слои соединена с каждым из перевёрнутых кристаллов. Собиралась данная солянка послойно, а медные межслойные контакты сваривались лазером, точечным нагревом под давлением. Интегральные схемы на подложки монтировались методом перевёрнутого кристалла на столбиковые выводы.

После объединения всех подложек получился слоёный пирог толщиной практически шесть миллиметров. Из которых три миллиметра приходились на верхний медный теплоотвод и шариковые контакты нижней подложки.

В начале 1961-го года, после двух лет тайных работ в КБ-2 и года внутренних секретных, детище лаборатории "ТС" было практически готово и полностью оттестировано. Тестировали каждый кристалл отдельно, каждую готовую подложку отдельно, сборки подложек на каждой стадии. Последнее было уже проще, т.к. монтаж начинался с нижней и к контактам был удобный доступ. Последнюю проверку проводили уже над многосхемой в сборе, подавая сигналы на входы и снимая с выходов, для чего приспособили лабораторную ЭВМ "Урал-2".

Оставалось только выклянчить у Брука новый монитор на знакопечатающей ЭЛТ, и заказать клавиатуру в НПО "Прибор". На первом этапе ввод программ предполагалось осуществлять набирая вручную на клавиатуре или вводя код с перфолент. После получения недостающих "запчастей" останется только собрать устройство в красивый пластиковый корпус и предоставить взору Никиты свет Сергеевича, иначе бюрократы из "НЦ" засунут проект под сукно и не видать никому ни больших наград, ни отдачи от работы.

Но тут опять вмешался случай. В марте 1961-го года в продажу поступила электронная игрушка "Давайте жить дружно", которая пользовалась невероятной популярностью как у детей, так и у взрослых. Там на ЖК экране кот Леопольд ловил в корзинку куриные яйца, которые мыши, желая разбить, кидали в четыре наклонных желоба, по которым яйца скатывались вниз. Если игрок не успевал, яйцо падало и разбивалось.

Игрушка так увлекла молодой коллектив, что в апреле приход на работу с "Давайте жить дружно" согласно официальному приказу по лаборатории расценивался за прогул, несмотря на то, что сам её начальник практически перестал есть в обед, который теперь тратил на "усмирение нашкодивших мышей".

Вскоре, среди коллектива заговорщиков родилась грандиозная идея — перенести игру на создаваемую миниЭВМ и тут же разбилась о проблему. Компьютер изначально предполагался с использованием монитора со знакопечатающей ЭЛТ. Отсюда конечный продукт казался после проработки идеи программного кода жутким и невзрачным. В головах коллектива родилась идея! Создать микросхему для вывода изображения на новые цветные телевизоры стандарта SECAM. И новая увлекательная задача с головой захватила коллектив.

В период работы над видеоконтроллером, во весь рост встала проблема адресации памяти. В изначальном проекте предполагалась пятнадцатибитная адресация, таким образом общий объем памяти составлял 32768 12-тибитных слов-байтов на основную память и столько же подгружаемой памяти (control panel memory).

Разговоры о нежелательности "неправильных" архитектур и последующих проблем с адресацией памяти, теперь стали понятны разработчикам. Поэтому, было принято решение увеличить адресацию ещё на 3 бита, благо для этого не требовалось сильных преобразований (в РеИ в процессоре Harris 6120 адресация 15-ти битная, 3 дополнительных бита хранятся в специальных регистрах — Memory Extension Control Registers, к которым относятся: IF, ISF, IB, DF, DSF), доведя до 18-тибитной. Это позволило адресовать 256 килобайт оперативной памяти. Что в свою очередь, позволило реализовать одноцветный видеорежим с 16 степенями яркости 720 на 576 точек, что заняло 172800 байт памяти в режиме хранения 720 горизонтальных строк, 10 блоков по 72 строки. При этом на экране постоянно отображалось 8 блоков, для организации плавной прокрутки. В режиме шестибитной цветности при разрешении 720х576 точек, использовался весь 256 килобайтный объём подгружаемой памяти (https://yadi.sk/i/eDzwbntmhweqr), где каждый бит кодировал две смежных точки — пикселя.

И работа, занявшая чуть более восьми месяцев к концу 1961-го года была завершена. Благо в библиотеке НПО "НЦ", нашлись подсказки, а одна так стала просто невероятным подарком. Технология "Придержи и измени" (https://ru.wikipedia.org/wiki/Hold_and_modify), позволяла при небольшом усложнении видеоконтроллера отображать на экране уже 4096 цветов вместо 64-х, а так же использовать "альфа-канал", что и было реализовано.

Видеоконтроллер в свою очередь так же был реализован на четырёхслойном поликоровом бутерброде, и состоял из шести отдельных схем. Осталось решить вопрос с памятью. Если раньше предполагалось использовать память на плакированном проводе (ППП или 3П память) в компактном "твердотельном" накопителе, то теперь взоры лаборантов устремились в сторону динамической памяти, ППП больше не устраивала ни по скорости обращения, ни по требующемуся объёму при сопоставимой компактности.

Промышленностью в тот период широко применялась динамическая страничная память на базе 3-х транзисторных ячеек с длиной строки 8 бит, что не удовлетворяло потребностям разработчиков. В тот же момент для проекта "Содружество" предлагалось разработать модули динамической памяти с высоким быстродействием на базе уже разработанных ИС памяти на основе нового технологического процесса. Её, организацию памяти, и взяли за образец, полностью переработав под текущий, самый передовой И2Л технологический процесс по технологии 10 мкм. Так же, предполагая мероприятия по мощному теплоотводу, было принято решение о увеличении размеров кристаллов, для размещения наибольшего возможного количества транзисторов. Всего же на каждом кристалле площадью двадцать восемь квадратных миллиметров удалось разместить два стандартных "содружеских" полупроводниковых кристаллов 512х12, получив кристалл 1024х12 на 4 банка 256х12.

КВГ кристаллов на 1к слов составил 6,3%, основной же объем в 37,8% составляли кристаллы с одним битым блоком и содержащий 768 слов, ещё 17,1% составлял выход кристаллов с 2-мя неисправными блоками, на 512 слов, остальные 21,6% имели три битых банка и имели ёмкость в 256 слов.

Итого с одной пластины средний КВГ составил 48,6%. Что было не самым лучшим показателем для памяти, но позволяло сократить издержки на монтаже. В КБ Берга по самым последним данным на новом процессе общий выход памяти уже перевалил за 70% но на 162 мм. пластинах. Но лишними процентами, опять же, решено было пожертвовать для упрощения монтажа. По прикидкам то на то и выходило.

Но даже в этом случае монтаж двух блоков памяти "ТС" по 256 килобайт адресной ёмкости, требовал минимум 512 кристаллов по 1024 слова, или 683 кристаллов по 768 слов, уже тысячу по 512, а дальше лучше не считать. И вот тут технология микросборок в поликоровой многослойке с медным слоем радиатора пришлась как нельзя кстати. А через восьмислойный бутерброд — разводка становилась простым и необременительным занятием. Корпус такой сборки имел размеры 30х24х6 миллиметров при плотности поликора 3,96 г/см3, но вес имел 40 грамм за счёт омеднения поверхности для теплоотвода.

Всего таких сборок было 16 (8 сборок основной и 8 бутербродов подгружаемой памяти), и адресовались они тремя битами. Общий вес материнской платы давно превысил килограмм не только из-за веса модулей, но и за счёт дополнительных креплений, фактически первых в мире сокетов для напаянных волновой пайкой крупногабаритных элементов. Но советские килограммовые материнские платы всё равно пока ещё оставались самыми маленькими в мире, и имели размеры гетинаксовой основы 300 на 300 миллиметров.

Со временем, чем выше рос КВГ производимых БИС, тем менее выгодными становились такие сборки, из-за высокой доли ручного труда и сложного монтажа. А вот военных данная технология очень сильно заинтересовала, особенно пришлась по нраву механическая, электромагнитная и радиационная стойкость подобной корпусировки. Так же доработанная технология нашла себе широчайшее применение в радиолокации и вообще области СВЧ приборов.

А в начале 1962-го года на выставке достижений народно хозяйства прототип миниЭВМ "ЛТС 12/18" произвёл фурор, а разработчики получили большую золотую медаль, и Ленинскую премию. Но уже за месяц до выставки в "Давайте жить дружно" на 12/18 сыграл Никита Сергеевич Хрущев и остался невероятно доволен, особенно качеством изображения на цветном проекционном телевизоре "Москва-58Ц" с размером экрана 1300х1060 мм. К нему через обычный кабель к коаксиальному радиочастотному разъёму подключили по виду обычный пластиковый ящик с трафаретной надписью "ЛТС 12/18" на верхней крышке. После чего просто настроили телевизор на канал ЭВМ. Что от прозорливого взгляда Никиты Сергеевича немного поднатаскавшегося в микроэлектронике не скрылось. На вопрос "И будет работать? Никаких там преобразователей не надо, ваш-то компьютер цифровой, а телевизор аналоговый", — разработчики объяснили, что внутри компьютера уже стоит специальная схема (видеоконтроллер), которая на выходе преобразует цифровой сигнал сразу в сигнал стандарта СЕКАМ. А вот подключить цифровой монитор, из-за упрощения конструкции пока нельзя. Всё по-минимуму, но функционально.

Когда же Никита Сергеевич услышал, что все работы были проведены за собственные деньги "лаборантов", к прототипу приложили все квитанции и чеки, договоры и даже оплаты по квитанциям в кассу "Лаборатории" за использование оборудования и реагентов, как сторонний заказ, тут же распорядился все затраченные средства разработчикам вернуть, а МЭПу пристально разобраться почему люди в их структуре делают такие замечательные вещи да за свои. Первая победа свершилась.

Но это ещё не конец истории данного прототипа, а только его начало.

* * *

Продолжение же состоялось на следующий день, когда "большая комиссия" во главе с Шокиным заявилась в "Топология Сервис" с визитом "вежливости", после, как всегда эмоционального, объяснения Никиты Сергеевича представителям этой комиссии роли малого коллектива талантливых молодых людей в огромной многомиллиардной отрасли советской промышленности и их месте, заодно. И заключительная часть объяснения большим боссам совсем не понравилась.

— Ну, давайте, показывайте уже своё чудо-юдо, — после протокольной речи, не самой, надо упомянуть, приветливой, если не сказать — переполненной сарказмом, начал всесильный министр, с недоверием уставившись на пластиковую коробку 35х35х15 см с одним тумблером на задней панели и тремя разъёмами: клавиатура, видеовыход и интерфейс подключения считывателя с перфоленты, не считая кабеля питания.

После щелчка тумблера, миниЭВМ мерно загудела, заработал единственный вытяжной вентилятор, экран осветился, после чего сразу запустилась "Давайте жить дружно". Сначала это вызвало на лицах комиссии удивление, но уже через секунду перешло в правильное выражение — недоумения.

— И… как это прикажете понимать? — задал, естественный вопрос Сергей Алексеевич Лебедев.

— Так мы, это, мы значит игру в память записали, перед показом Никите Сергеевичу, не набирать же её код на клавишах, в кабинете, и считыватель не попрёшь. Вот и выкрутились, как смогли.

— Это же сколько у вас тут ПЗУ, получается?

— Да, нет, ПЗУ не много, основной код игры на динамической памяти, мы схемку спаяли и на бутерброд ДОЗУ питание от аккумулятора повесили для регенерации. До 20 дней хватает. А инициация игры и передача управления — это в ПЗУ прописано. Вот поэтому при включении сразу игра и запускается. Так, а чего мы стоим и пялимся, — не сильно, даже можно сказать совсем, не опасаясь начальства объяснял начальник "ТС", пуганный и не такими фигурами, — сейчас выключу, раскручу и всё покажу в лучшем виде, товарищи…

Ознакомившись с конструкцией ЭВМ, документацией на архитектуру, и характеристиками Шокин немного призадумался. А ведь молодцы, сукины сыны, молодцы. Оригинально, несмотря, конечно, на избыточную видеосистему, это же надо было столько памяти отдать под видеоконтроллер. Но ставка на И2Л многое оправдала, так, частота микропроцессора составляла потрясающие 16,6 МГц и он обладал производительностью около двух миллионов инструкций в секунду, располагался на шине построенной по стандарту "СВАРОГ-60.1" — стандарт на системную шину проекта "Содружество" с максимальной пропускной способностью канала данных в 100 мегабит/секунду и канала адресов 150 мегабит/секунду, тогда как процессор мог обрабатывать в идеальных условиях до 40 мегабит данных в секунду, т.е. конечная конструкция получилась в общем-то неплохой, но было куда расти. Так же была возможность создания многопроцессорной системы на базе этого решения.

"А очень неплохая машинка для авиации получилась, убираем этот избыточный видеоконтроллер", — продолжал размышлять всесильный министр, — "хотя, а что у нас там по цифровым электролюминесцентным экранам 576 на 432 точки для Луны? Так, надо будет звонить в Брянск. Эх блин, вот же осёл!", — стукнул себе по лбу министр тем самым обратив на себя внимание шаманящих вокруг телевизора с подключённой миниЭВМ микроэлектронщиков. Один Глушков увлечённо набивал что-то на клавиатуре не обращая ни на кого внимания.

— Так товарищи, будем вашу машинку переделывать. Для персональной ЭВМ — машина получилась слишком слабой, для (ИТП) игровой телевизионной приставки, да-да, и об этом приходится задумываться, в самый раз, но нужнее она сейчас для совсем других целей, которые вслух лучше не озвучивать. И вот как мы поступим…

В течение следующего года, первоначальную машину переделали до неузнаваемости. Во-первых, хотя нет, для начала надо немного отступить от повествования. В середине 1956-го года, когда рамеевский "Урал-1М-1" встал на конвейер и магистральный путь вычислительной техники в общем виде был уже рождён в головах высоких начальников, на приём к Хрущеву напросилась большая делегация во главе с Сергеем Алексеевичем Лебедевым. Вместе с ним в качестве группы поддержки (всемером и батьку легче бить) присутствовали: Владимир Андреевич Мельников, Лев Николаевич Королёв, Всеволод Сергеевич Бурцев, Борис Арташесович Бабаян, Всеволод Вианорович Бардиж, Александр Николаевич Томилин, Андрей Андреевич Соколов, Олег Константинович Щербаков, Марк Валерианович Тяпкин, Игорь Константинович Хайлов, Александр Сергеевич Крылов, Евгений Александрович Кривошеев, все — сотрудники ИТМиВТ, всего двенадцать человек. А все вместе — "чёртова дюжина".

На повестке дня стояла сама уже вроде бы сформированная концепция построения советской микроэлектронной промышленности на годы вперёд. Работая над системой ОГАС, центральным сервером системы, получая огромные объёмы документов из будущего в голове Лебедева созревала идея. И вот, в один прекрасный момент она, наконец, сформировалась и была коротка и ёмка: "Опять же всё просрём, эх, БЛЯДЬ!".

Мда, не самая гармоничная мысль, но она позволила сконцентрироваться и начать наконец думать не о сиюминутных проблемах, но о самой концепции построения микроэлектроники СССР. И вывод напрашивался сам собой разумеющийся: до 7 апреля 1964 года СССР должен представить миру линейку универсальных ЭВМ с высочайшим быстродействием, продуманной архитектурой рассчитанной на следующие пятьдесят лет, с огромными возможностями поддержки устройств ввода/вывода, виртуализацией памяти и т.д. и т.д. А путь, по которому идёт советская промышленность в данный период нельзя назвать в полной мере соответствующим данным требованиям. Это лишь затыкание дырок. Проект ОГАС построенный на ЭВМ с архитектурой 32 бит — очень хорош, для своих целей, но не для завоевания мирового рынка. Не он будет задавать стандарты на следующие десятилетия. Не на него будут равняться. А следовательно?

Рынку требовалось иное. И Лебедев начал собирать вокруг себя единомышленников, заражая каждого грандиозностью намечающегося проекта.

Ежедневные вечерние споры во всё расширяющемся кругу, расчёты, планирование работ, распределение направлений, дробление сложных участков на множество мелких и простых и вот, однажды, посчитав собравшихся Сергей Алексеевич внезапно осознал, что это уже серьёзная большая команда. Вокруг него и его идеи собралось 84 человека! У большинства из них были семьи, дети, но они уже третий час после работы переводили мел черкая линии между квадратиками на доске (условными блоками), кто-то прямо тут же чертил алгоритм работы, другой тут же рядом набрасывал черновой вариант электрической схемы. Час настал. Всё сложилось. Дальше ждать было бессмысленно. Собрав все намётки по проекту в одну папку, Сергей Алексеевич набрал номер приёмной Самого и записался в ближайшее окно на приём. А в папке у Лебедева был черновой набросок архитектуры, часть из которого можно привести тут, опустив некоторые моменты:

Архитектура полупроводниковой ЭВМ проект "Содружество" БЭСМ-6

1. Порядок записи: от старшего к младшему.

2. Многостадийный конвейер, внеочередное исполнение инструкций, механизм переименования регистров.

3. Три блока (набора) команд:

а. 12 бит — микрокоманды;

б. от 13 до 48 бит — основной блок команд, набор основного блока команд — ортогональный.

в. от 49 до 60 (48+12) — расширенный блок команд (редкоиспользуемый), изначально на уровне компилятора есть возможность расширенный блок команд представить несколькими командами из основного блока, что немного снизит быстродействие. Таким образом, сохраняется возможность использования исходных кодов на машинах без расширенного блока команд.

4. Микрокод (60-ти битный).

5. Поддержка виртуальной памяти в основном режиме работы ЦБ. Так же есть специальный режим работы в реальном времени без виртуализации памяти.

6. Книжно-страничное распределение памяти с возможностью применения интерливинга (интерливингом управляет контроллер памяти, а главная его задача — уменьшить время обращения с памятью):

а. Память разделяется на 4096 томов (2^12). По умолчанию в БЭСМ-6.0 первого поколения на уровне микрокода есть только том "0", т.е. первые (от старшего к младшему) 12 бит адреса не записываются.

— — — — — — — — —

Таким образом, первые 12 бит отводятся на реализацию сокращённого (быстрого, или микро) набора команд, //некий совсем маленький "THUMB" но не через заднее место реализованный//.

Позже, при расширении адресации, микрокоманды используются из дублирующего блока, а расширенный блок команд не используется.

— — — — — — — — —

б. Тома делятся на книги, всего максимум 4096 книг.

в. Книги могут содержать до 4096 страниц.

г. Размер страницы: 49152 бит или 4096 байт (1 байт=12 бит).

Для организации памяти потребно:

г.1а. Реализовать полупроводниковую микросхему статической памяти 256x12 (3072 бита)(адресация — 8 бит: 256 строк по 12 бит),

г.1б. Реализовать ГИС статической памяти из 16-ти полупроводниковых микросхем 256х12 (адресация — 12 бит),

г.1в. Реализовать модуль кэш памяти 2-го уровня из 8 ГИС (модуль кэша процессора 32 Кбайт, всего модулей для БЭСМ-6.1 — 2 шт. Т.е. кэш — 64Кбайт).

г.2а. Реализовать полупроводниковую микросхему динамической памяти 512х12 (6144 бит) (адресация — 9 бит: 2 банка по 256 строк по 12 бит),

г.2б. Реализовать ГИС динамической памяти из 16-ти полупроводниковых микросхем 512х12,

г.2в. Реализовать модуль динамической памяти из 8 ГИС (планка оперативной памяти DRAM на 64 Кбайт (байт=12 бит)).

— — — — — — — — —

7. Адресация БЭСМ-6.1 таким образом составляет 36 бит: 12 бит — книги, 12 бит — страницы, 12 бит — смещение на странице.

8. Следовательно при помощи 36 бит реализуется адресация: 68'719'476'736 12-ти битных слов (байт) или 64 ГБ (1 байт = 12 бит).

9. Организация шин — система ПАНТЕОН (нечто подобное, упрощённая — https://cds.cern.ch/record/292482?ln=hr).

а. СВАРОГ-60.1/2/4/8/12/16 (стандарт на несколько разноскоростных Системных Внутренних Асинхронных Рекурсивно (читай многопроцессорно http://www.computer-museum.ru/histussr/rvm.htm) Организованных Главных (генеральных) шин) — асинхронная, адрес/данные — мультиплексирование. Некая помесь SCI и VME320 (только работающая на частотах 8,3 / 16,67 / 33 / 66 / 100 / 133 МГц) по организации и скоростям, но интерфейсные слоты PCI-подобные. Поддержка "Подключи и Работай" (PnP).

б. Универсальная шина МаКоШь-60 ( Масштабируемая Когерентная Шина —SCI https://ru.wikipedia.org/wiki/SCI). Фактически, совместимая с шиной СВАРОГ, но использующаяся в качестве быстрой сетевой в кластерных системах.

в. Внешние шины:

в1. ППНТ 12/24 (Последовательный Протокол Накопителей Точка-точка, фактически медленный (до 1 Гбит/сек) SAS ru.wikipedia.org/wiki/Serial_Attached_SCSI ).

в2. ПАУК 8/12 (Приёмопередатчик Асинхронный Универсальный с Контролем чётности — https://ru.wikipedia.org/wiki/UART в реализации АИ имел несколько вариантов работы наряду с 8-N-1/7-Е-2 подобными и 12-N-1/11-E-2).

10. Контроллер Прямого Доступа к Памяти (КПДП-61).

11. Математический сопроцессор:

а. Работа с числами половинной точности на базе 24 битного слова,

б. Работа с числами одинарной точности на базе 48 битного слова,

в. Работа с числами двойной точности на базе 96 битного слова.

12. Кодировка символов: 8-12 бит/16-24 бит.

а. Таблицы кодировки построены по принципу последовательного расширения пространства адресов.

б. Для кодировки символов применяются две основные таблицы — Уникод12 и Уникод24 (стандартизированы ГОСТ СССР, ВЭС, СЭВ и ИСО/МЭК в 1962 году). Первые 256 символов У12 могут приниматься/передаваться при помощи восьмибитной кодировки (отбрасываются первые 4 бита -0000-), управляющие символы полностью совпадают по кодировке с ASCII, так же через 8-ми битную кодировку поддерживается работа с таблицами ASCII.

в. В заголовке текстового документа вносится 24-х битный (2 байта) маркер (3 символа 8 бит: У; 0, 1 или 2; 2, 4, 6 или 8, т.е. У08; У12; У16, У24, при отсутствии маркера текст принимается за кодированный таблицей ASCII). Если в текст требуется добавить символы из другого набора, используется комбинация: управляющий символ SO + маркер 2 байта + текст в кодировке согласно маркеру + управляющий символ SI. После чего дальнейший текст кодируется согласно заголовка текстового файла.

г. У08 — упрощённая кодировка, используются только первые 256 символов У12, содержит: управляющие символы (33), коды десятичных цифр (в двоично-десятичном представлении, коды от 000000110000 до 000000111001) (10), знаки пунктуации(32), диакритические символы (20), математические символы (15), кириллица (66 символов по порядку: А.а.Б.б.В.в.Г.г.Д.д и т.д.), знак рубля (современный), знак копейки (примерно такой — https://yadi.sk/i/TunKKPSQiDw3N), знаки иностранных валют (доллар, фунт, франк, марка, лира, общий и т.д. — 8 шт.) — итого 186 кодов.

Остальные 70 символов — "объединённая латиница" (французская, испанская, немецкая и т.д.) включая лигатуры, 27 пар букв (включая испанскую пару N с тильдой), три пары лигатур: AE / ae, OE / oe, SS / ss, и две пары испанских диграфов Ch / ch, Ll / ll и три пары немецких умляутов — A: / а:, О: / о:, U: / u: (точки над символами).

Расположены так: A|a|A:|а:|AE|ae|B|b|C|c|Ch|ch|D|d| и т.д.

Буквы с диакритикой собираются из: буквы + управляющий символ BS + знак диакритики.

д. У12 — основная кодировка, первые 256 символов совпадают с набором У08, содержит 4096 символов. Кодирует: алфавиты языков СССР, старославянский, расширенные набор знаков пунктуации, расширенный набор математических символов, дополнительные типографские символы, дополнительный набор латиницы для европейских языков, дополнительный набор диакритических символов, алфавиты НЕ идеографических и НЕ иероглифических языков стран ВЭС, японскую хирагану, и т.д.

е. У16 — упрощённая кодировка использующая таблицу У24 (старшие 8 бит отбрасываются), первые 4096 символов совпадают с набором У12. Кодирует основной набор символов: 61440 — символы идеографических языков, значки, графические символы.

ё. У24 — основная широкая кодировка. Кодирует ВСЁ вообще.

13. …

14. …

15. …

16. …

17. Стандарт клавиатуры: предлагается изменить раскладку клавиатуры, т.к. стандартная "ЙЦУКЕН" клавиатура не отвечает требования скоростного набора. Предлагается раскладка схожая с раскладкой DICTOR, но с некоторыми изменениями.

18. …

19. …

и т.д.

* * *

Так же, понимая, что одной поддержкой Никиты Сергеевича не отбрешешься, Лебедев не стал "прыгать через головы", а наоборот, пригласил на совещание всех посвящённых в Тайну, заранее не раскрывая карты. И теперь в кабинете первого секретаря было не протолкнуться. Присутствовала: "чёртова дюжина", сам первый секретарь в лице Никиты Хрущёва, Серов, Шокин, Келдыш, Иоффе, Косыгин и Устинов.

Совещание, изначально рассчитанное на один час, продлевалось трижды, графики высоких руководителей были нещадно порушены, голосовые связки к концу совещания болели практически у всех, но решение по проекту "Содружество" было принято. Так на реализацию проекта в период с 1957 по 1963-й годы были выделены колоссальные по масштабам СССР ресурсы в размере 16 миллиардов старых советских рублей неравными частями. В течение шести с половиной лет более трёх тысяч учёных, математиков, программистов, технологов, инженеров и более 20 тысяч техников работали на проект "Содружество" параллельно с текущими проектами. Были разработаны сотни технологий, тысячи отдельных схем, сотни новых материалов и методов внедрены в производство. Так были разработаны технологии многослойных текстолитовых плат, внедрены методы поверхностного монтажа, стандартизированы сотни элементов поверхностного монтажа.

Разработаны и внедрены в производство высококачественные твердотельные конденсаторы. В Казахстане на "Ульбинском металлургическом заводе" расширили производство тантала. Увеличение потребности в танталовых рудах потребовало от СССР взять под полный советский контроль провинцию Южное Киву Республики Конго (РК). Вернее в 1961-м году Хрущев "выпросил" у Патриса Лумумбы, в счёт советской помощи оказанной ему, в тот период ещё никем не оценённые земли на востоке РК у вулканов Казухи и Биега, где уже в середине 1961-го года началась добыча колтана силами местного населения. Территория бывшей провинции уже через десять лет стала фактически независимой, на самом деле превратившись некий советский анклав в самом сердце Африки, не подчиняющейся властям РК, несмотря на просоветскую политику властей республики. Есть вещи, которые нельзя доверять никому, даже самым просоветским и самым прокоммунистическим коммунистам, и одна из этих вещей (если не главная) — танталовая руда. И СССР взял под жёсткий контроль три четверти всех мировых её запасов.

Но вернёмся из будущего в настоящее. Изначально, на этапе проработки концепции, была принята идея подключения к большой машине (БЭСМ-6) или кластеру таких машин не только локальных терминалов, но в первую очередь — толстых клиентов. Фактически маломощных, но полностью функциональных машин соединённых с большой машиной по сетям большой протяжённости. Это позволяло изначально разгрузить сервер, оставив ему в первую очередь функции обработки огромных массивов информации, а простые задачи могла решить и сама машина клиент. Это позволяло не только снять огромный объем однотипных непроизводительных задач с сервера, но и серьёзно разгрузить трафик коммуникационных сетей, пропускная способность которых была пока ещё достаточно низкой.

В начале 1962-го года проект "Содружество" уже был фактически завершён. Уже были собраны первые две тестовые машины, на которых проверялись теоретические выкладки, исправлялись допущенных ошибки и т.д. Ещё три разные (разный сегмент, разная стоимость) машины одновременно собирались, сразу с учётом улучшений по результатам тестовых испытаний первых. В общем, шла очень напряжённая работа. Вероятнее всего именно поэтому всю деятельность "ТС" по созданию своего ПК пропустили, абсолютно не заметив, пока "гром не грянул". Слишком кипучая была работа в тот период.

Такой факт, в концу 1961-го года в лабораториях "Фотошаблона" в течение суток могли сделать более трёхсот вариантов различных масок. И не только по проекту "Содружество", но и для военных и космических проектов, для народного хозяйства, для проекта построения ОГАС, который успешно разворачивался по всему Советскому Союзу. А ещё были заказы по зарубежным проектам для "Филко" и "Bull", для международных проектов со странами ВЭС и т.д. Причём 90% изготовленных фотошаблонов не доживали до следующего дня, сразу уничтожаясь, их записи тут же убирали из каталогов и тут же начинали переделывать, исправляя допущенные схемотехнические ошибки и реже производственный брак. Это был НЕ бардак, это был творческий беспорядок в отрасли. Она, будучи подпитываемой огромными ассигнованиями и кадрами набрала обороты, и останавливаться пока не намеревалась. Бюрократии не было как таковой (что, в общем-то, с какой-то стороны можно считать за недостаток) и поэтому все заказы "ТС" проскакивали в потоке других как раскалённый нож сквозь подсолнечное масло, не задерживаясь ни на секунду.

Так вот, за всей этой суетой и революционным напором до толстого терминала для БЭСМ-6 дело так и не дошло. Даже первых проработок (кроме черновиков группы 84-х) не было. Пока сами машины и периферия для них были намного важнее. В первую очередь НЖМД, НГМД, накопители на магнитных лентах, принтеры, плоттеры, и конечно локальные тонкие терминалы. А тут — такой подарок! Доработанная "ЛТС 12/18" на роль такого толстого клиента подходила как нельзя кстати. Она фактически изначально была построена по правилам новой идеологии, не только шина, но даже раскладка клавиатуры у неё соответствовала новому ГОСТу. Но не только об этом подумал Шокин. БЭСМ-6 отняла у отрасли слишком много кадров. Слишком много усилий. Да, позже, наработанный по проекту "Содружество" опыт перекроет все текущие издержки сторицей, но прямо сейчас катастрофически не успевали по вычислителю Лунохода-1, куда ЛТС 12/18 встанет просто идеально из прекраснейших характеристик по энергопотреблению (требующейся мощности). При этом, эти керамические корпуса — идеальны для космического применения. Высокая надёжность очень многого стоит. А потом нужен и вычислитель для лунного пилотируемого модуля, и опять же ЛТС 12/18 полностью отвечает всем требованиям для такого вычислителя. Требуется мощный контроллер для станков с ЧПУ. И опять — идеальный вариант, причём уже готовый, запускай в серию, программируй, благо памяти хватит на любую современную задачу. Т.е. эта невзрачная хреновина просто спасает, вытягивая все направления, по которым просели. И опять же, вот-вот начнётся эпоха игровых телевизионных приставок…

Шокин прекрасно был осведомлён о том, что такое игровой рынок и с чего он начинался, с этих минималистских, если не сказать скудных параметров графики. И когда он вспоминал полноэкранное многокрасочное, практически мультипликационное изображение "Давайте жить дружно" испытывал прямо таки гордость. По поводу "практически мультипликационного" — это было очень близко к истине, ибо один из сотрудников "ТС" ездил на "Союзмультфильм", где ему на специально разлинованных ватманах попиксельно нарисовали и задний фон игры и кота Леопольда и даже 17 различных изображений яйца по восемь на каждую сторону и ещё одно — разбитое. А всего было сделано более 60 различных изображений для игры, которые потом согласно палитре были перенесены в цифровой код. Кстати, альфа-канал был реализован в ЛТС 12/18. Конечно, разрешение большинства изображений было 24 на 24 пикселя, которые кодировались максимально возможно сжато, так что и код изображений и код программы со скрипом но влезли в не самую обширную память миниЭВМ.

Поэтому не использовать машину и в этом направлении — было крайне неразумным. Миллионы рублей и долларов не каждый раз встретишь на своём пути вываленные прямо на землю так, что бери и поднимай. А за последние годы, пройдя через все международные проекты, связанные с только одной "Филко", министр наточил свой взгляд на такой "мусор" под ногами.

* * *

Но отойдём немного в сторону. В 1960-м году, французской компанией "Compagnie des Machines Bull" ("СМВ") был выпущен мейнфрейм "Gamma 60" с 48/24-х битным словом (текст хранился по четыре 6-ти битных символа, вычисления — 12 цифр в двоично-десятичном представлении по 4 бита). Он разрабатывался с 1957 года, а главным конкурентом для компании была американская IBM (http://www.feb-patrimoine.com/english/gamma_60.htm). "Быки" не хотели, чтобы её крупные клиенты использовали появляющиеся в США компьютеры IBM 704, IBM 705 и начали разработку новой ЭВМ. Клиенты компании были не в состоянии описать свои потребности в вычислительных мощностях, но ждали чего-то нового от производителя.

Компьютер строился полностью за счёт средств "Bull" и не получал государственных субсидий. Вплоть до начала 1959-го, когда через советско-французские правительственные структуры на руководство "СМВ" не вышли представители "IntEleM" через швейцарскую "Solid State physics and Semiconductors Research" с крайне интересным предложением. По плану "Gamma 60" должен был совпадать по производительности с IBM 709, было так же отмечено, что некоторые автономные операции должны были выполняться периферией (процессорами телеобработки данных, неким подобием "толстых клиентов"), а не нагружать мейнфрейм. При этом у "Быков" был большой опыт в области электромеханических технологий, но они никогда не работали с транзисторами.

Изначально машина планировалась с 6-ти битным байтом и 15-ти битными регистрами, включая и регистры адреса, таким образом, ЭВМ могла адресовать до 32к слов (называемых "цепи"), и архитектура к концу 58-го года была фактически готова. Когда же главных разработчиков "Гаммы 60": Жерара Беагони, Пьера Шеню, Жан-Пьера Боссе и Жерара Кутэ пригласили в Зеленоград, в одну из лабораторий ИТМиВТ, занимающуюся машинами младшего класса в линейке "Содружества", их мир перевернулся с головы на ноги. Впрочем, переработка проекта "Гамма 60" была признана руководством "СМВ" нецелесообразной с экономической точки зрения, т.к. ЭВМ была уже в стадии запуска в производство и срыв сроков был неприемлем.

Но данное посещение способствовало началу советско-французского коммерческого сотрудничества (т.е. не межгосударственного, а именно между двумя компаниями: "СМВ" и "IntEleM"), для начала в области поставок полупроводниковых приборов, в первую очередь советских транзисторов, диодов и простеньких микросборок на ДТЛ, а так же широкого спектра другой "рассыпухи". Всё дело в том, что французская радиоэлектронная промышленность, представленная в то время тремя главными игроками: "CSF", "Thomson" и "Radiotechnique" просто игнорировала рынок элементной базы для ЭВМ, полностью сосредоточившись на военных заказах и автоматизации производства. Поэтому во Франции был огромный недостаток компонентной базы для создания мейнфреймов.

Официальный анонс "Gamma 60" состоялся в 1960 году, и в тот же момент начались консультации по совместному производству и продвижению "IntEleM SAM-6", позже получившему во Франции торговое название "Bull SAM-6" в составе машин под общим брендом "Серия 300". Новая архитектура с высочайшим быстродействием, построенная на самой передовой для Европы элементной базе полностью изменила судьбу 300-й серии, которая в несостоявшейся истории была провальной. Что заставило компанию "СМВ" отказаться от собственных разработок и "лечь" под "General Electric". "Серия 300" стала де-факто европейским стандартом на многие годы, а "SSSR" вошёл в долю, заполучив крупный (но не блокирующий в 26%) пакет в "Bull" и выход на европейский рынок микроэлектроники.

"Быки" полностью оправдывали своё название, будучи крайне агрессивной фирмой, но если в той истории это привело к плачевным последствиям из-за отсутствия во Франции мощной полупроводниковой промышленности, то в этой истории агрессивность и рисковость пошла только на пользу компании. Ну, если не считать того, что первым крупным покупателем на машины 300-й серии стала… "Philco Products, Ltd". Более того, канадское подразделение "Philco" в Торонто, было первым и старейшим предприятием за пределами США, где ещё с 30-х годов было создано производство радиоэлектроники, в первую очередь радиол, а в 1960-х производились аппараты, предназначенные для сортировки почты.

И теперь там, в Торонто, по лицензии "СМВ" было развёрнуто мелкосерийное производство 300-й серии первоначально на советской компонентной базе поставляемой "SSSR", с лицензионными отчислениями в пользу "Bull", которая стала тем быком, что сметал все ворота в европейских комитетах, через французское правительство крайне заинтересованное в поддержке французского бизнеса. И продавливал для СССР все необходимые стандарты вместе с другими европейскими лоббистами и лоббистами со стороны ВЭС.

Так вместе с кодовыми таблицами "Уникод 12" и "Уникод 24" и последовавшим созданием в Бельгии (с которой у СССР после событий в Республике Конго отношения были крайне напряжёнными) "Международного Комитета Уникод" был стандартизирован конструктив "Евромеханика" (изначально и полностью метрический), который стал основой построения мейнфреймов и вообще любого телекоммуникационного оборудования на долгие годы вперёд, а швейцарская "SSSR" многие годы получала отчисления от всех европейских производителей за лицензии по патентам на конструктив. Стандарт же "Уникод 12" и "Уникод 24" стали в конечном итоге единственными международными стандартами кодировок, а сокращённая таблица У08 на 256 символов — уже с 63-го года стала обязательной для всех новых европейских проектов.

Продвижению IBM на европейский рынок был нанесён существенный ущерб, чаяния менеджеров "Bull" были услышаны на "небесах" и осуществились в полной мере.

Чуть позже, в 1965-м году, "СМВ" развернуло совместно с "Philco" и "SSSR" широкую кооперацию по полупроводниковым технологиям в странах "третьего мира". Что потребовало обмена крупными пакетами акций. Так, "Филко" получили 28% акций "Bull" уступив им 8% своих акций. Таким образом, у СССР появился в руках полный тайный контроль и за "Philco" и за "СМВ".

* * *

День у Тёмки Парамонова не задался. Мда, просто сплошная череда неудач и несчастий. С самого утра, после пробежки вокруг квартала и контрастного душа, о котором Артемий вычитал в последнем номере журнала "Физкультура и Спорт", он приступил к важнейшей операции, а именно к познанию, так как в будущем хотел стать либо олимпийским чемпионом, либо, если не подфартит, то инженером-системотехником, как и его отец. Целых три года, с далёкого 1961-го, ждал он этот подарок. И теперь, заполучив, не мог не узнать, а что же там внутри. Взяв тонкую фигурную отвёртку, приступил к вскрытию электронной игрушки "Миг-21" (https://yadi.sk/i/ARaSGwgxhtmi9). Ну, а если разбирать — разбирать основательно и до конца, включая эту бликующую неудобную плёнку с "зонами радара", абсолютно ненужную и неуместную для суперигрока, коим себя считал Артемий, даже не зная слова "супер".

После исследования и сбора устройства выяснилась пренеприятнейшая ситуация, игрушка не включилась, вернее, при включении "бип" раздавался, но на экране была пустота. А тут ещё и отец, проснувшись собрался на работу и заметил убитого горем "системотехника" над мёртвой игрушкой с фигурной отвёрткой в руке.

— Тёма, что опять натворил? — задал не самый простой для ответа, в текущей ситуации, вопрос инженер Парамонов старший.

— Па, да я это, ничего, вот, не включается, думал разобрать, посмотреть, починить, — начал завираться под прощупывающим взглядом отца, молодой "ремонтник", — Это, па, может ты сам посмотришь, а то я боюсь чего-то, — продолжал Артемий.

— Ох, Тёмка, шестьдесят рублей отдал за игрушку, и недели не прошло, как сломал. Ну давай уже, горе ты моё, луковое, так, а плёнка поляризационная где? — взглянул на экран и сразу установил причину неработоспособности устройства, Владислав Сергеевич Парамонов.

Получив по пятой точке, как допинг перед школой, в расстроенных чувствах Артемий направился к школе. И может быть ничего бы и не произошло, будь это в другой день, но сегодня на едкие подколки Сидорова из 5-го "Б", Парамонов не ответить не мог. И, не раздумывая, засадил местному забияке в ухо, хоть и целил в нос. Началась свалка, которую вскоре разняла завуч, Вера Степановна Кривозуб. Это стало третьей неприятностью за весь день, но не последней. После утомительного разговора в учительской и жирной двойки по поведению в дневник, Артемий опоздал на контрольную по математике и поэтому простоял перед дверью кабинета пол урока.

Математичка — Евгения Петровна, была строгим учителем и опоздавшие, к уроку не допускались, и по контрольной Парамонова так же ожидала точка в журнале. А ещё теперь придётся в пятницу оставаться на продлёнку и там писать контрольную, но она будет специально составлена из других, более сложных заданий, это Артемий знал из предыдущего опыта. И это в конце учебного года. Эх. К тому же фингал уже налился ярким фиолетовым цветом и теперь всю перемену придётся объясняться с Евгенией Петровной, как был заработан "боевой трофей".

Тьфу-тьфу, остальные уроки прошли в нормальном режиме, если не считать пятиминуток нотаций, устраиваемых каждым преподавателем, в начале урока, заметившим фингал Тёмки. А вот следующая неприятность, и как бы не самая главная, случилась уже после уроков, когда Парамонов, как всегда потянулся за ранцем Светки Феоктистовой, что бы проводить "возлюбленную" до дома, но получил полный отлуп.

Светка не только не желала, что бы "хулиган с побитой мордой Парамонов" провожал её домой, но и вообще он заявила, что он — дурак, а в окончании даже язык показала и схватив ранец, гордо оставила Тёмку одного у раздевалки.

И теперь Артемий шёл домой с поникшей головой, так как день, категорически не задался. Да ещё и холодный майский дождь начал срываться, а зонтика наш герой так и не захватил. Надо было спасаться и Тёмка начал искать, куда бы забежать, переждать всё усиливающийся ливень. И очень быстро его взгляд наткнулся на новенькую яркую вывеску "Игровой Клуб Ракета", в сторону которой он и направился. Залетев через новенькие широкие двери в небольшой холл с раздевалкой.

— Мальчик, ты куда, мы ещё не открылись, только сегодня вывеску повесили.

— Так это, я от дождя прячусь, холодно, бр-р-р, — ответил наладчику, выглянувшему из соседнего помещения наш герой, — а чего это вы тут ещё не открыли, — природное любопытство не позволило не задать этот, самый главный, вопрос...

Так, слово за слово, не выгонять же парнишку в дождь, наладчик Пётр Иванович, как вскоре установил Тёмка, рассказал нашему герою, что же ещё пока не открыли. И даже запустил на новеньком ПК "Электроника БК-24" так полюбившуюся за предыдущую неделю нашему герою игру в стиле "МиГ-21" — "КосмоБой" (https://yadi.sk/i/JFk4xOhQiLqzR), усовершенствованную по сравнению с оригиналом на сегментном ЖК экране. И Артемий пропал!

Так началась история одного из выдающихся советских программистов, создателя всемирной игровой платформы "Эмоция" (синоним слова "энтузиазм", т.е. "Steam"). Но тогда, Тёмка об этом не знал, как не знал, что в конце 1961-го года сотрудничество по процессорам телеобработки данных начатое с французскими специалистами командированными в КБ-2, одним из которых был Франсуа Легер, дизайнер логики "Гамма 60", привело к ускорению работ по машине "S&B TDD UM-6".

Уже к началу 1962-го года концепция машины, удовлетворяющая требованиям французской стороны, была готова и началась её реализация. В тот же момент полученный опыт был применён в перепроектировании "толстого клиента" для БЭСМ-6 на базе ЛТС 12/18 по заданию МЭП и лично министра Шокина.

Так, новая миниЭВМ была 24-х битной, с 36-ти битной виртуальной адресацией, старшие 12 бит адреса хранились в специальных регистрах, число которых существенно увеличилось по сравнению с первоначальным прототипом, а длина некоторых составляла 48 бит. Архитектура была гибридной суперскалярной CISC/RISC с четырёхстадийным конвейером, фактически скопированной с младших моделей БЭСМ-6 с серьёзным упрощением. Был реализован защищённый режим (с использованием механизмов виртуализации памяти) работы процессора, но имелся и специальный режим реальных адресов. Из трёх тысяч первоначальных вентилей ядро потяжелело до шестнадцати тысяч, а общий транзисторный вес системы (процессор (CPU) + сопроцессор (FPU) + контроллер управления памятью (DMA), т.е. чипсет) перевалил за тридцать тысяч вентилей, без учёта кэш памяти, платы видеоконтроллера, платы контроллера НГМД, платы контроллера НЖМД и т.д. Интересной особенностью нового "толстого клиента-ПК" стала система хранения ОС и сопроводительных программ на 8-ми сантиметровом лазерном диске ёмкостью 6 мегабайт (1 байт = 12 бит). При этом скорость считывания на 1200 оборотах в минуту составляла до шести мегабит в секунду (~500 килобайт в секунду при чтении внешних секторов диска). Что было очень неплохим показателем, особенно если учитывать, что скорость работы памяти на ферритовых ячейках колебалась от 5000 слов в секунду до 40 тысяч слов в секунду.

Диск был не перезаписываемым, стоил тридцать долларов в западном мире, десять для стран ВЭС, а в СССР — 6 рублей, при себестоимости около 2-х рублей включая производство, запись и доставку почтой СССР. А обновления первоначально распространялись по почте, или бесплатно для подписчиков "Техника Молодежи" но один раз в год. Поэтому на второй год образовался некий ритуал встречи почтальона у ящика после объявления о выпуске нового "системного диска", т.к. в первый год, почтальоны очень серьёзно постарались, складывая журнал вместе с диском в пластиковом корпусе пополам и с усилием засовывая в ящик. Вместе с ОС на диск были записаны несколько приложений: текстовый процессор, простенький почтовый клиент, простейший клиент IRC-подобной сети (чятик) и т.д.

Общий объем информации на первых носителях составлял целых четыре мегабайта, мегабайт из которых составлял набор из 8-ми простеньких игрушек и ЛТСовского супернавороченного хита "Давайте жить дружно".

Но внедрять ПК в повседневную жизнь, выкладывая на прилавки, было преждевременно. Страна к 1964-му году окрепла, экономика была в превосходном состоянии, народ богател день ото дня, но к столь дорогой покупке, как бытовой компьютер был не готов. Решили повторить механизм из 90-х не свершившейся реальности — открыть по всей стране сеть игровых компьютерных клубов. Это позволило бы окупить затраты на производство крупной серии ПК. При продажной стоимости за одну машину около трёх тысяч рублей (без учёта стоимости телевизора и других накладных расходов, как электричество, аренда помещения артелью, управляющей клубом, и затрат на заработную плату, а так же 15% ставки налога в месяц) и средней загрузке в клубах по 16-20 часов в сутки при средней цене в тридцать копеек в час (снижать стоимость на начальном этапе было бессмысленно, т.к. даже при цене в 1 рубль залы, через какой-то промежуток времени, были бы заполнены на 100%), ПК окупался за 2 года, на третий начиная приносить чистой прибыли до 700 рублей в год при цене 1 часа уже по 15 копеек. Таким образом, игровой на клуб на тридцать ЭВМ "Электроника БК-24" купленных по лизинговой схеме со сроком договора 2 года, уже на третий год принесут артели из 4 человек (минимальное допустимое число работников для бесперебойной работы клуба) 21000 рублей чистой прибыли не включая минимальную месячную зарплату в размере 100 рублей. Или по 440 рублей дополнительного дохода в месяц на каждого артельщика после уплаты всех налогов.

И такие доходы людей совсем не противоречили новой политике властей СССР. Которая ныне была направлена на создание общества "среднего класса" с условно высоким уровнем дохода. Теперь бездумное субсидирование всего и вся, заменялось на возможность людей заплатить. Хочешь на отдых в Югославию — прекрасно, путёвка на 1-го человека — 1000 рублей. Всё включено. И билет на сверхсовременном и дорогом лайнере Аэрофлота с не дешёвым (не субсидированным) керосином за 150 рублей за место туда и обратно, и стоимость проживания в отелях, построенных по совместным туристическим программам (50 на 50) со странами ВЭС за 50 рублей в сутки с человека, и стоимость питания, и туристические программы и туры. Но мы отклонились от темы.

Все эти мероприятия по созданию сети игровых клубов позволят государству познакомить людей через НЕ государственные артели, т.е. как бы оставаясь в стороне, с вычислительной техникой, создать рынок сбыта продукции радиоэлектронной промышленности, создать спрос на ПК со стороны зажиточной (первоначально) прослойки населения. Тем самым всё это в совокупности позволит увеличить серию ПК, а следовательно снизить их стоимость для внедрения в школьное образование, не говоря уже о высших учебных заведениях. Плюс, через создание игровых клубов решалась ещё одна важная проблема — тунеядство. В этом СССР проблема тунеядства за счёт отмены сворачивания артелей и кооперативов, она стояла не так остро, но всё же имела место быть.

Вообще проблема тунеядства в СССР делилась на две части, одни просто были неспособны к созидательному труду генетически и трудиться их можно было заставить только из-под палки, другие же были другой закваски. Птицы свободного полёта, которые не могли работать на государство или на "дядю". И формат таких мелких, совместных, коллективов был для них наиболее приемлем. Конечно, идеальным вариантом был — единоличный бизнес/дело, и игровые артели в общем-то были чаще всего именно делом одного с несколькими наёмными работниками. С одной стороны это можно было бы назвать выращиванием мелкого капиталиста, но с другой, жёсткие правила распределения прибылей артели, когда разница в долях не могла превышать двукратного превышения максимальной доли над минимальной регулировали ситуацию.

Но обо всех этих устремлениях советского правительства и социальных философствованиях юный Артемий не знал, он просто увлечённо расстреливал космических пришельцев и думал только об одном — "ДЕНЬ УДАЛСЯ".

* * *

Но это не вся история о первом советском персональном компьютере. Была у неё и другая ветка повествования, вернее несколько. И если о применении "ЛТС 12/18" в промышленных установках, в качестве управляющей ЭВМ "Лунохода" и использования в проекте Лунной программы СССР каждый уважающий себя советский человек конца 20-го века знает и обязательно читал, то об одном аспекте может быть не в курсе. После судьбоносного принятия решения о перепроектировании "ЛТС 12/18" для различных применений министром Шокиным, был создан и ещё один проект опередивший своё время на десятилетия.

После начала производства ЖК индикаторов в Брянске и создания технологии производства электролюминесцентных лент, имевшаяся потребность в энергоэффективных, максимально надёжных, ярких экранах для промышленного, военного (авиационного), космического и медицинского применения, могла быть обеспечена. Для этого с середины 1959-го года началась сложная работа по созданию в СССР электролюминесцентных дисплеев.

Первые экранчики имели размер 96 на 72 точки, с размером стороны точки в 2 мм. и физическими размерами 20 на 15 сантиметров. Их начали применять для индикации состояния атомных реакторов, выкладывая большие составные панели в комнатах контроля. Уже через пол года, размер точки удалось безболезненно сократить до 1 мм2, а разрешение экрана при тех же геометрических размерах составило 192х144. Такие дисплеи уже были применимы в авиации, в качестве устройств вывода информации сложных датчиков на производстве под управлением комплексом ЭВМ Урал-1/2 или позже промконтроллера "ЛТС 12/18". Но техническое задание изначально рассчитывалось для космического применения в лунном модуле и требовалось получить разрешение 576х432 с шагом сетки 0,35 мм.

Единичные экземпляры с таким разрешением научились делать в лабораторных условиях уже к 1962-му году, но стоимость единичного дисплея доходила до 6000 рублей, что было категорически неприемлемо, т.к. после космоса, данные экраны планировалось применить и в военной технике, в первую очередь в авиации. Так же у лабораторных экранов была проблема разброса яркости точек. Так, при проектных требованиях 120 нит (кандел на метр квадратный), яркость отдельных групп пикселов не превышала сорока, что было катастрофически недостаточно. Но единственным решением для повышения качества дисплеев была их постановка на крупносерийный поток с жёсткой отбраковкой до 80% от произведённых дисплеев. Только в таком случае стоимость одной панели можно было уложить в 220-240 рублей по предварительным расчётам экономистов-технологов и то не сразу. Но крупносерийное поточное производство было невозможно без потребности в крупной серии, как бы банально это не звучало. А её просто неоткуда было взять, всего для военных можно было пристроить пару-тройку тысяч таких дисплеев в год, но при намечавшихся объёмах в несколько десятков тысяч производство было бессмысленно, не забивать же дисплеями склады много лет подряд.

Поэтому, рассматривая характеристики "ЛТС 12/18", тогда в лаборатории "Топология Сервис" в голове министра щелкнуло! Он нашёл решение дилеммы. В документах из будущего ему попадалась одна крайне интересная и самое главное — невероятно полезная разработка, а именно — портативный компьютер "GRiD Compass" (https://en.wikipedia.org/wiki/Grid_Compass), первый по-настоящему портативный компьютер и он имел электролюминесцентный дисплей. Сейчас же, после переработки первоначального проекта, новый ПК по своим характеристикам намного превосходил лэптоп из несостоявшегося будущего. И работа началась.

Так, ВП "Вымпел" (Вычислитель Портативный) имел 24-х битную шину данных и 30-ти битную шину адреса при 36-ти битной виртуальной адресации; мощный литий-полимерный аккумулятор 14,8 В и ёмкостью 2,85 Ач подзаряжающийся через конденсаторный преобразователь напряжения с умножением тока под управлением помещённого на один кристалл контроллера на базе концепта 4004; электролюминесцентный дисплей 20 на 15 сантиметров, с разрешением экрана 576х432 точки (примерно такой: https://yadi.sk/i/Goq2K9UKiLwL9); объем динамической оперативной памяти на новых микросборках с 3 микрометровой топологией — 4 мегабайта (8 модулей по 8 ГИС с 16-ю кристаллами на каждой ГИС по 4096 байт); оснащался приводом 6-ти сантиметровых минидисков (лазердиск в специальном противошоковом корпусе для портативных устройств) с объёмом памяти на нём в 4 мегабайт; и дисководом для гибких магнитных дисков диаметром 10 см.

Стоимость ВП "Вымпел" в производстве составила 9000 рублей. Розничная цена перевалила за 10000, при этом спрос на "Вымпелы" был просто необыкновенным. Первый (с серийным номером 0000001) "Вымпел" после ознакомления с "лэптопом" Хрущевым, который просто скакал от счастья вокруг тяжеленной четырёхкилограммовой "раскладушки", был подарен Ивану Антоновичу Ефремову на его день рождения 22 апреля 1965-го. Это стал одновременно и день рождения первого советского портативного вычислителя. На нём многие годы автор писал свои рассказы, которые можно было сохранить через встроенный модем, через "диал-ап" соединение на первое в мире частное, личное облако замечательного автора.

* * *

А потом Шокин проснулся. Фух, ну и приснится же такой бред! Вытаскивать из пропасти какую-то "Филко", единственную американскую корпорацию, открывшую миру более семисот своих патентом РАЗОМ, долбанные коммуняки/социалисты, а-ха-ха! Советские инженеры-энтузиасты (уже смешно) реализующие втихаря от начальства (ещё смешнее) архитектуру ставшую школьной партой для целого поколения американских микроэлектронщиков, ох, бред-бредовый! Ржака!

А потом ещё и советскому народу персональные компьютеры да лэптопы продавать, построенные на переработанной архитектуре, сплаве: PDP-8, Gamma 60 и БЭСМ-6. У!!! Аж в боку закололо.

Помогать и сотрудничать с лягушатниками по, наверное самой лучшей и передовой, архитектуре "Гамма 60" начала 60-х, жаль только что медленной из-за проблем с компонентной базой во Франции конца 50-х, когда все силы были брошены на промышленность и собственную бомбу, которую как раз таки в 60-м и испытали, наконец, став ядерной державой но просрав шанс стать передовой державой в микроэлектронике и потягаться таки с IBM.

12-ти битный байт, и кодовая таблица с кириллицей в первой сотне символов, ох, не смешите мои копыта, кириллице место в двухбайтовом пространстве засранного кем ни попадя юникода! Понавыдумывал же больной мозг, есть американский стандарт ASCII и ЖРАТЬ, ЖРАТЬ кому сказано! Нечего рыпаться против монополии!

Возомнили о себе. Артемии Парамоновы! Создатели международных игровых платформ а-ха-ха!!! Эх. Ух. Вот же приснится такое.

Всё, ладненько, надо вставать, собираться и пойти подписать уже эту вчерашнюю бумажку на Рамеевский "Урал-36М-28", вроде там производительность ещё поднимется на 0,008% за счёт следующего увеличения частоты этого большого 32-х битного калькулятора. Так, где там мой "Волкман", японский, миниатюрный, кассетный!

Всесильный министр советской электронной промышленности надел наушники, нажал на кнопку и лентопротяжный механизм истории продолжил крутить свою ленту. Шёл 1983 год, а на кассете играла одна из присланных и по какому-то стечению обстоятельств не утерянная после выхода из строя жёсткого диска ноутбука музыкальная композиция, поэтому сохранённая, как память всесильным министром.

Неизвестный подростковый голос японски пел с японской кассеты в японском проигрывателе:

…Sosogu semishigure

Oikaketeta kabutomushi…

Нет, эта история не заканчивается сэд эндингом, здесь настоящий хэппи энд. В мире АИ, за счёт изменения организации управления, исправления крупных просчётов той истории, интенсификации производства, ОГАС и т.д. СССР стал не просто супердержавой с ядерными бомбами, но "нищим" и недовольным населением. А передовой супердержавой с сильной экономикой, огромной международной поддержкой, широким средним классом, при отсутствующей бедности, великими космическими начинаниями.

А так же собственным интернетом "Электрон", построенным по самым передовым американским микроэлектронным технологиям, просто иного и быть не могло, так как тот, кто пишет правила, тот и управляет процессом. А правила были изначально написаны в лабораториях IBM и все просто с ними согласились.

В 1964-м году, несмотря на все советские победы и достижения в космосе и экономике, IBM выпустили на рынок S/360 и обладая огромной наработанной годами клиентской базой, в отсутствие каких-либо серьёзных европейских конкурентов и европейских стандартов, за которые те были бы готовы ТОГДА сражаться (что подразумевало защиту европейского бизнеса), ещё не находясь в роли младших партнёров, навязали Европе, а потом и остальному миру, постепенно и неумолимо, идеологию своих машин. И всё вернулось на круги своя.

СССР в конце 70-х, имея крупные пакеты акций в американских компаниях получил фактически бесплатно все лицензии на самые передовые американские разработки, и просто копировал американские решения, которые в конце 60-х ускорились после советских публикаций на основе документов "спасённых" от неминуемого выхода из строя ноутбуков. И теперь опережали реальную историю уже на десятилетия. Но Рамеевские машины выпускать не перестали. Они стали неким культом, проявлением собственной мысли.

И если в несостоявшейся истории СССР каким-то непонятным образом толкнуло в сторону разработки VLIW-подобных машин на архитектуре "Эльбрус", которая была фактически разжиревшим до неузнаваемости RISCом, то в этой истории разработчиков СССР шатнуло в другую сторону, к "архитектуре больших калькуляторов" (как это со смешками называли на западе) на базе архитектуры УРАЛ (тоже горы).

А в повседневной жизни все пользовались прекрасными высококачественными советскими копиями американских разработок (о чем многие советские граждане даже не догадывались, просто к концу 20-го века было бы глупым развивать 2 разных не пересекающихся архитектуры, кто-то был ОБЯЗАН уступить или в ходе конкурентной битвы, или просто приняв стандарты сильного), которые, как это ни покажется странным, иногда выпускались в СССР за несколько недель до мировых релизов (вот такой вот выверт судьбы), и только некоторые ценители, вроде советского министра МЭП, выбирали японское качество.

Именно поэтому попаданец из несостоявшегося будущего провалившийся в 2012-й год смог обнаружить сеть Wi-Fi на не самой оживлённой "сельской" дороге. Стандартизация и глобализация!

А где-то там, на далёком Марсе, под куполами цвели яблоневые сады.

…Toketa aisu kandi

Makimodoru kioku…

Продолжало играть в наушниках министра. КОНЕЦ