Саша и Настя

Саша и Настя

Михнево, 26 мая 1999 года, среда, 10 часов 27 минут

В школе закончился последний звонок. Линейка стала расползаться, превращаясь в броуновское движение празднично одетых учеников, родителей, учителей. Кто-то направляется внутрь школы, устроив толкотню у входа, кто-то устраивает беготню по двору, стайка одиннадцатиклассников направилась к выходу со школьного двора.

— Саш, а чего твои не пришли? — курносая, светловолосая пышка обратилась к своей подруге, черноволосой девушке с правильными чертами лица, примерно на полголовы выше и существенно стройнее спрашивавшей.

Та открыла рот, чтобы ей ответить, но в этот момент пышка отскочила в сторону, громко взвизгнув от болезненного щипка за зад, и между ними нарисовался их одноклассник в классическом прикиде 'браток девяностых' — малиновый пиджак, 'златая цепь на дубе том', 'гайки' на распальцовке и стрижка под машинку. Протянув руку, он попытался лапнуть за бюст черноволосую, но тут же с невнятным матюком отдернул ее, украшенную парой довольно глубоких царапин.

— Ты чего, придурочная, я тя хотел на дачу на вечер пригласить. Оттянулись бы клево.

— Иди ты со своей дачей, нафиг она мне не впала, — буркнула черноволосая.

— Ох ты блин, целочка! Да кому вы, дуры, на хер нужны со своими медалями? Токо сутенерам!

Ухмыльнувшись, он развернулся к стоящему у тротуара 'шестисотому мерину', оттолкнув по дороге пожилую женщину с мулаточкой из третьего класса, завалился на заднее сиденье и, опустив стекло, глумливо выкрикнул: 'Пока, отличницы, до встречи на Кутузовском!'

Черноволосая показала 'мерину' 'фак' и, плюнув, буркнула: 'Гони, мажор, пуля один хрен быстрее' — и повернулась к пышке.

— Кать, маму выдернули на дежурство, а отец в рейсе, будет завтра, — и без перехода добавила: — Вот козел, все-таки испортил настроение.

Михнево, 26 мая 1999 года, среда, 11 часов 39 минут

Черноволосая вышла из автобуса, подошла к пешеходному переходу со светофором. Кнопку нажал кто-то с противоположной стороны улицы, и, дождавшись зеленого, она пошла по переходу. Подойдя к осевой, девушка невольно повернула голову направо, где раздраженно газовал водитель старой 'бэхи', сделала шаг из-за стоявшего перед переходом 'бычка'... и страшным ударом капота выскочившей из-за него 'девятки', водитель которой решил проскочить по встречной, её подбросило в воздух...

Михнево, 27 мая 1999 года, четверг, 10 часов 12 минут

— Марина Алексеевна, ну что мне вам говорить, — пожилой врач раздраженным движением сломал в пепельнице только что раскуренную сигарету.

— Вы сами опытная медсестра и все должны понимать. Одиннадцать переломов, коленный сустав вдребезги, мышцы размозжены и порваны. Ногу придется резать. Нет, ну я конечно, могу помучить ее дней десять, но вероятность спасти ногу стремится к нулю, а вот почки антибиотиками и продуктами распада мы ей посадим со стопроцентной вероятностью.

— Я все понимаю, Олег Филиппович, — женщина, всхлипнув, вытерла глаза.

— Но как я скажу ей, что она стала инвалидом... — женщина опять вытерла глаза.

— А где будете резать?

— Нижняя часть средней трети. Протез она сможет носить нормально. Идите к ней, и постарайтесь объяснить ей все. Вам она поверит.

Женщина полувздохнула-полувсхлипнула, встала со стула и пошла к выходу из ординаторской.

Войдя в палату к дочери, она приставила стул к кровати и, присев на него, взяла дочь за руку, измазанную зеленкой.

— Доченька... — голос женщины пресекся, — Сашенька...

— Мама, говори... — голос девочки был тих, но явственно звенел от напряжения. Напряжение видно было и на ее лице, тоже измазанном зеленкой и покрытом ссадинами.

— Сашенька... Тебе придется ампутировать ногу. Выше колена.

Саша шумно выдохнула и явно расслабилась.

— И все?

— Что — все?

— И больше ничего?

— Да. У тебя вдребезги разбита левая нога, сломаны два ребра, куча ссадин и ушибов, но ни черепно-мозговой, ни даже сотрясения мозга нет.

Девушка еще раз шумно выдохнула, поморщившись от боли в ребрах, и неожиданно слабо улыбнулась.

— Мам, когда ты вошла в палату, у тебя было такое лицо, что я решила, что не доживу до вечера.

— Доченька, прости...

— Ладно, мам, проехали. Буду жить с запчастями. Но ключевое здесь слово — 'жить'. А когда операция?

— Примерно через час.

Саша приподняла голову и посмотрела на толстый валик, обмотанный бинтами в кровавых пятнах, в который превратилась ее левая нога.

— Мам, ты принеси мне к вечеру учебники и конспекты, все, что на моем столе. И сходи завтра в школу, узнай, как мне можно будет сдать экзамены. Я не буду терять год.

Москва, 11 августа 2004 года, вторник, 11 часов 26 минут. Саша

— Ну как, нормально?

Я нарезала еще два круга по кабинету, пару раз наклонилась.

— Нормально, Матвей Петрович, нигде не давит, привыкну быстро, — я подошла к большому зеркалу на стене кабинета и еще раз с удовольствием убедилась, что косметика на протезе является точным зеркальным отражением формы правой ноги.

— И за косметику вам спасибо. Подогнали идеально. — Я села на кушетку, открыла клапан на гильзе, сняла протез с культи и потянулась за лежащей рядом 'козьей ногой'. *

— Сашенька, хотел тебя спросить, зачем ты второй раз заказываешь еще и 'козью ногу'? Ведь обычно девушки делают все, чтобы протез был незаметен.

— Потому что она легче, я на ней по дому прыгаю, когда нужны свободные руки, а такой тягать надоело, и вообще на ней я устаю меньше... — я закончила натягивать на культю чулок, просунула его конец в клапан гильзы 'пег-лега', поднявшись с кушетки, вставила культю в гильзу и стала привычным за последние годы движением вытягивать чулок через отверстие, расправляя кожу культи по стенкам гильзы. Вытянув чулок, я закрыла пробкой клапан и сделала несколько шагов. — А насчет незаметности... У нас на потоке есть одна 'мондам' со специфическими взглядами и любимой пластинкой — 'инвалиды — финансовая гиря на шее общества'.

— Вот уродина, — фыркнул Матвей Петрович, — ей бы самой что-нибудь отрезать.

— Ага. Лучше голову — за полной бесполезностью, — согласилась я.

— Ну так вот. Помните, весной у меня на старом гавкнулось колено? — Матвей Петрович кивнул головой.

— А как раз на факультете намечался вечер, и пойти хотелось. Я попросила отца, он отнес 'пег-лег' в сервис, там ее вмиг заделали металликом цвета 'мокрый асфальт'. Я надела юбку калибра 'на ладошку ниже киски', дэ-э-э-кольтэ, колеса в уши, нахлобучила ножку и пошла на вечер. Не скажу, что все парни были мои, но количества ухажеров вполне себе хватило для лечения любых комплексов. А в порядке бесплатного приложения на меня сделал стойку еще и кавалер этой крыски. Они благополучно погавкались, и она свалила в расстроенных чуйствах.

— Ага, а ты получила чувство глубокого морального удовлетворения?

— Ага, и не только...

Матвей Петрович удивленно посмотрел на меня, и я почувствовала, что краснею при воспоминаниях о 'галантном продолжении банкета', которое устроил мне тогда Сережка Смирницкий, и о том, где и когда мы проснулись на следующий день...

Выражение лица Петровича сменилось на понимающее, и он, хмыкнув, спросил:

— Ножка-то как?

— Нормально, — стараясь скрыть смущение, я крутнулась вокруг своей оси на тросточке 'пег-лега' и подошла к зеркалу.

— Мд-я-я-я. Цвета побежалости так и играют. Следите, Сашенька, за собственным базаром, дабы не краснеть перед пожилыми людьми.

Я села на кушетку, сняла 'пег-лег' и стала натягивать штанину своих белых 'бананов' на новый протез.

— Ладно, Матвей Петрович, спасибо вам большое за работу, пойду я.

— Давай, только в ведомости расписаться не забудь.

Надев 'обновку' и штаны, я уложила старую ногу и 'пег-лег' в прихваченную для этого 'мечту оккупанта', попрощалась с Петровичем и, выйдя из кабинета, направилась к выходу из 'протезки'.

Выйдя в вестибюль и направившись было к выходу, я краем глаза засекла в киоске с различными ортопедическими прибамбасами вещь, на которую у меня сразу образовалась стойка. В киоске стояли черные лакированные 'канадки'**. Посмотрев на цену, я некоторое время провела в борьбе со своим внутренним земноводным, но пообещав ему избиение своими старыми и обшарпанными костылями, я загнала жабу в болото и побаловала себя обновкой.

Выйдя на стоянку, я положила сумку с протезами и костыли на заднее сиденье старенького 'запора', подаренного родителями на восемнадцатилетие, села за руль и поехала домой.

* — Козья нога, пег-лег — жаргонное название протеза с тростевым наконечником вместо стопы. Может быть как с коленным шарниром, так и чаще без него.

** — 'Канадки' — жаргонное название подлокотных костылей.

Михнево, 11 августа 2004 года, вторник, 12 часов 50 минут. Саша

— Да, мам, я в пробке...

— Где? Да на подъезде, возле рынка...

— Да блин, стоим плотно, уже десять минут не движемся...

— Да, пап...

— За рынком направо и через промзону...

— Да. Поняла. Попытаюсь сейчас свернуть...

Я, отчаянно сигналя, пропихнулась в правый ряд и свернула в еле заметный проезд. Километра через полтора я поняла, что заехала чуть-чуть не туда, куда говорил отец. Вокруг угрюмые заборы и стены ангаров. Я свернула налево и через пару сотен метров обнаружила, что попала в тупик. Развернувшись, я выехала обратно и, проехав немного дальше, свернула в следующий проезд, а метров через триста я заметила впереди приличную выбоину и стала притормаживать. В этот момент сзади, как черт из коробочки, выскочила и обогнала меня кофейная 'девятка'. На мгновенье мне показалось, что справа от водилы сидит Вовка-мажор, хотя непонятно, как он снизошел до изделий отечественного автопрома, но в следующий момент 'девятка' резко затормозила, я тоже изо всех сил нажала на тормоз и не успела выжать сцепление. Мотор заглох, я, матюкнувшись, опустила рычаг сцепления и тут заметила краем глаза летящий справа зеркальный пузырь. На мгновение меня пронзило холодом, в глазах потемнело, но через секунду в глаза ударил яркий свет и справа раздался громкий удар, от которого вздрогнула машина...

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 07 часов 19 минут. Саша

Багровое солнце стояло над самым горизонтом, вокруг расстилался пейзаж, напоминавший фильмы Би-Би-Си об африканской саванне. Машина стояла на асфальтовом пятаке, покрытом крупными трещинами и выпучившемся как линза, справа на траве лежал растрескавшийся круг из оштукатуренного кирпича, явно только что бывший стеной ангара, мимо которого я проезжала.

Спереди... Спереди стояла 'девятка', в которую я чуть не вписалась. С первого взгляда я не поняла, что в ее виде царапнуло мне глаз, но через секунду сообразила, что багажник 'девятки' приподнят, как будто она стоит носом в яме. Дернув ручник, я вылезла из машины и сделала несколько шагов к водительской двери 'девятки'.

То, что предстало моим глазам, привело меня в состояние полного о... фонарения!

Передняя часть машины 'в наличии отсутствовала'!!! 'Линия отреза' совпадала с границей асфальтового пятака и проходила между стойками задних дверей и задним сиденьем.

Вывел меня из состояния ступора резкий запах бензина. Первой мыслью было — 'осторожнее с огнем', второй — 'дура, ты хрен его знает где, бензина в баке чуть больше половины, а каждый лишний литр может избавить тебя от марш-броска на новеньком протезе'!

Я мухой метнулась к 'запорожцу', выдернула из багажника 'бардачок', а из 'бардачка' пассатижи, подскочила к 'девятке' и, вовремя сообразив, что края среза по остроте могут соперничать с лучшими японскими катанами, осторожненько отогнула и пережала конец топливопровода. Уже спокойно вернулась к 'запору', перелила в бак бензин из резервной канистры-десятки и, вооружившись шлангом, стала сливать бензин из бака 'девятки'. Хватило залить бак под пробку и наполнить канистру. В баке еще что-то оставалось, но сливать было уже некуда, да и шланг уже не захватывал. Я отнесла канистру к машине, положила в багажник и... Меня пригвоздил к месту раздавшийся за спиной утробный рев. Медленно обернувшись, я увидела — мать моя женщина! — стадо в несколько десятков огромных животных, медленно шествовавших примерно в двухстах метрах от меня. Похожие на подросших и покрытых шерстью носорогов, с кучей рогов и бивней на голове, весом и размером они явно не уступали слонам. На меня дохнуло запахом, напомнившем об имевшем когда-то место визите в свинарник. Только запах был намного сильнее.

Я стояла, не шевелясь, наверно минут пятнадцать, пока стадо не скрылось за склоном невысокого холма. А в голове билась мысль: 'Этого не может быть! Таких зверей на Земле нет, и никогда не было!'

Только теперь до меня окончательно дошло, что я не 'где-то там далеко на Земле', а в другом мире!

Я стояла, прислонившись к горячему боку 'запорожца', и меня капитально колбасило от осознания того, ЧТО же со мной случилось. Первой меня посетила мысль, что я здесь одна в диком и враждебном мире, что меня ждет короткая и тяжелая жизнь и финал в желудке какого-нибудь из местных организмов, ибо, судя по травоядным, хищники здесь должны водиться весьма неслабые. Второй возникла более оптимистичная мысль, что я попала сюда с подмосковной улицы безо всяких знамений и предзнаменований, что рядом лежит кусок кирпичной стены, за которой — зуб даю! — и находилась нештатно сработавшая установка! А раз есть установка, значит, есть и люди, которые все это и затеяли и которые наверняка уже протоптали дорожку сюда.

Утешив себя этими рассуждениями и задвигая подальше мысли о том, что люди могут быть и где-нибудь на другом континенте, а если и поблизости, то могут оказаться мне совсем не рады, я решила до конца выпотрошить 'девятку', а потом отправиться... куда-нибудь.

Решив не лезть внутрь 'девятки' через срез, я открыла замок правой двери, осторожно отбросила ее в сторону и заглянула внутрь. На заднем сиденье лежали уже замеченные мною ранее довольно большая и пошарпанная черная сумка, зацепленная плечевым ремнем за подголовник, пластиковая упаковка из шести двухлитровых бутылок пива 'Арсенальное' и незамеченная до этого барсетка. Решив начать с барсетки, я обнаружила в ней конверт с запечатанной банковской упаковкой пятитысячных купюр, лопатник с пятьюстами долларами и семью тысячами рублей и паспорт, открыв который, я поняла, что не ошиблась насчет пассажира 'девятки'. С фотографии на меня смотрела физиономия Вовки-мажора с, уже заметными даже на паспортном фото следами разгульной жизни. Правда, фамилия в паспорте была Ковалев, а Вовка-мажор, сколько я его знала, был Арефьевым. Убедившись, что не ошиблась в оценке будущей судьбы одноклассника, я затолкала все обратно в барсетку и переключилась на сумку.

Еще вытаскивая ее из машины, я услышала характерный 'бряк', наведший на вполне конкретные мысли об ее содержимом. Открыв сумку, я извлекла на божий свет две круглых булки хлеба, три палки дорогущей сырокопченой колбасы, кусок сыра где-то на полкило, полдюжины поддонов с нарезанной ветчиной, столько же консервных банок с крабами и лососем, две банки с корнишонами, поддон с зеленым луком и четыре (блин!) литровых бутылки водки — две 'Русский Стандарт' и две с 'Жириком'. Усмехаясь про себя характеру комплекта для скромных посиделок двух 'конкретных пацанов', я выудила со дна сумки обмотанный скотчем пакет треугольной формы. Его вес и форма сразу навели меня на вполне определенные подозрения. И когда я, вскрыв его взятым из 'бардачка' ножом, взяла в руки его содержимое, то первой мыслью было: 'А ты, Вова, сука, еще и мокрушник!' У меня в руках была брезентовая кобура с ПП-93*. Петля, которой кобура крепится к поясу, была разрезана, а пятна по краям разреза были очень похожи на кровь...

Быстро покидав всю еду обратно в сумку, я проверила 'машинку', пистолет-пулемет был новеньким и чистым, оба магазина — полными. Итак, я стала обладателем хотя и слабенького, но ствола, и пятидесяти патронов в двадцати— и тридцатизарядном магазинах. Уже деньги.

Решив закончить осмотр 'девятки', я открыла к моему счастью незапертый багажник. Там лежали здоровенная клетчатая 'мечта оккупанта' и двадцатилитровая канистра. Я первым делом выдернула из багажника канистру, с удовольствием убедившись по весу, что она полная, и... в этот момент сумка зашевелилась, и из нее раздалось сдавленное мычание.

Расстегнув сумку, я увидела девичьи кисти бронзового цвета, связанные скотчем. Тем же скотчем к ним были притянуты ступни ног. Схватив из 'бардачка' нож, я перепилила витки скотча и постаралась перевернуть незнакомку на спину. Она, зацепившись левой рукой за край багажника и свесив голову, попыталась снять полосу скотча, закрывавшую ее рот. Поняв по судорожным движениям гортани, что ее тошнит, я схватила ее правой рукой за волосы и, рявкнув 'Терпи!', левой подцепила край скотча и резким рывком сорвала его. Девчонка громко взвизгнула, и ее тут же начало рвать так, что я едва успела отскочить, свалив канистру. Закончив травить, она подняла голову, и я сразу же, несмотря на грязные разводы от слез и обильные следы носового кровотечения, узнала здорово подросшую симпатюлю-мулаточку, учившуюся у нас в младших классах, когда я заканчивала школу.

— Ты кто? Где я? Попить можно? — вопросы вылетели из нее пулеметной очередью.

— Так. Отвечаю по порядку, с конца. Попить есть, — я подошла к 'запору' и вынула из кармана на спинке пассажирского кресла початую бутылку уже изрядно теплой минералки. Мулаточка прополоскала рот, жадно напилась, но когда она попыталась налить воды в ладошку, чтобы умыться, я остановила ее руку.

— Стоп! Это вся вода, которая у нас сейчас в наличии, есть еще правда двенадцать литров пива и четыре литра водки. Ты что предпочитаешь? — она захлопала глазами, а я забрала у нее из рук бутылку и отнесла ее в машину, прихватив взамен пачку своих гигиенических салфеток.

— На, оботрись. Отвечаю на второй вопрос. Мы даже черт не знает где. Зато здесь гуляют та-а-а-кие зверюшки, что би-би-сишники обоссались бы от восторга, получись у них это заснять. Ну, а если серьезно, то зуб даю, что мы в другом мире.

У девчонки глаза стали, как царские пять копеек.

— Дальше. Меня зовут Саша. Я знаю, что ты училась в моей школе, но все-таки представься.

— Настя.

— Ну будем знакомы. Скотч-то снимай.

Настя, морщась, начала отрывать скотч.

— Дергай резко.

— Больно...

— Конечно, больно, но лучше быстро, а то будет, как в том анекдоте про американских адвокатов.

— Каком?

'— Ты не слышал, Джордж отмазал своего клиента от электрического стула?

— Нет, но он добился значительного снижения напряжения'.

Настя, хихикая и взвизгивая, посрывала скотч с запястий и ног, села на асфальт и расплакалась. Я не мешала ей выплакаться, понимая, что это совершенно необходимо. Постепенно рыдания перешли во всхлипывания, Настя вытерла глаза и встала. В этот момент как раз со стороны, где прошло стадо, потянуло ветерком, принесшим густой запах оставленных зверюгами 'мин'. Настя побледнела и метнулась за 'девятку'. Ее снова стошнило. Я с удивлением посмотрела на нее, и тут у меня перещелкнуло в мозгах: девчонка очень резко реагирует на запах, плюс, когда я помогала ей вылезти из багажника, то проехалась рукой по ее бюсту — грудь была твердой, как незрелое яблоко. В тот момент я просто не обратила это внимания, но теперь... Я взяла ее за руку, повернула к себе и, глядя в глаза, спросила:

— Девочка, а ты, случАем не беременна?

Настя, уткнувшись мне лицом в грудь, разревелась так, что мне стало страшно. В течение последующих примерно пятнадцати минут из несвязных всхлипываний, возгласов и слов нарисовалась довольно грустная история.

Настя появилась на свет в результате неосторожности и сексуальной безграмотности своей матери и озабоченности своего отца, студента 'Лумумбария'** из Конго. Появившись на свет в начале девяностого, она оказалась не нужной ни своему отцу, ни матери-студентке, ни дедушке с бабушкой, которые были 'рашен наци' по своим взглядам, и появление на свет внучки-мулатки восприняли как личное оскорбление. В возрасте шести месяцев Настя оказалась на попечении бездетной двоюродной сестры своей бабушки. Ее мать в девяносто втором выскочила замуж за полубизнесмена-полубандита, родила ему двух сыновей, и свое общение со старшей дочерью свела к визитам с подарками на день рождения и перед Новым годом, а также небольшому ежемесячному пособию, выдававшемуся 'бабе Але'. Так продолжалось до февраля 2004 года, когда умерла бабушка Аля, и Настя оказалась в новой семье своей матери. Ничего хорошего это ей не принесло. Уже через две недели отчим, воспользовавшись поездкой матери на курорт, заявился к ней в спальню, запугал, подавил 'слабое и неорганизованное' сопротивление и лишил ее девственности. Такие визиты он продолжал и в дальнейшем. Судя по всему, дело было даже не в нехватке женской ласки, в конце концов, более чем небедный человек вполне мог воспользоваться услугами опытных профессионалок, скорее всего дело было в принципе доминантного самца — 'все самки в прайде принадлежат мне'.

Настя оказалась такой же наивной и безграмотной в специфически женских вопросах, как в свое время и ее мать, и то, что она 'залетела', поняла далеко не сразу, а лишь тогда, когда ее начало капитально тошнить по утрам. Это заметил и отчим, у которого как раз в это время возникли напряги с супругой, на которую была зарегистрирована значительная часть бизнеса, и он видимо решил 'решить вопрос' радикально. Судя по обрывкам разговоров Вовы-мажора и его напарника, им была поставлена задача 'вывезти в лес и закопать', попутно они собирались перед 'этим' 'побаловаться с девкой'.

Дождавшись, когда Настя немного успокоится, я выудила из багажника 'девятки' лежавшую там полупустую пятилитровую пластиковую бутыль с омывателем, вылила ее содержимое и, разжав топливопровод, сцедила еще примерно три с половиной литра бензина. После этого с помощью Насти сложила пиво и сумку с едой за передними сиденьями, сумку с протезами и костыли на заднее сиденье, 'машинку', откинув приклад, положила между сиденьями и села за руль. Настя мгновенно устроилась рядом.

Я, мысленно перекрестившись, завела двигатель, задним ходом, потихонечку сползла с 'пятака' и, воткнув первую, проехала первые метры по земле нового мира.

* — ПП-93 — пистолет-пулемет, состоящий на вооружении МВД России.

** — 'Лумумбарий' — жаргонное название Университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 08 часов 33 минуты. Саша

'Запорожец', фырча мотором, стал разворачиваться и... машина качнулась, получив сильный удар в правый (тенденция, однако!) борт. Повернувшись, мы увидели огроменную, сантиметров двадцать пять — тридцать голову змеи. Она зацепилась зубами в палец длиной за нижний край заднего бокового окна. Взвизгнув, я нажала на газ, и даже внутри машины мы услышали 'чвяк', с которым они вырвались из челюсти змеюки.

Метров пятьдесят 'запор' проехал безо всякого моего участия. Очнувшись, я затормозила и посмотрела на Настю. Та была пепельно-серого цвета и с квадратными глазами. Прикинув про себя, как выгляжу сама, я откашлялась и сказала:

— Вот... бля... зоология... Ты как? Не описалась от такого серпентария?

Настя сунула руку под юбку.

— Вроде нет.

— Ну и прекрасно. Поехали.

— А зубы ты выдернешь?

Я посмотрела на торчащие между стеклом и рамкой зубы, на пятна яда на стекле. Вылезать не хотелось категорически. Я махнула рукой.

— На скорость и безопасность не влияет... Выну потом, — и, включив скорость, я тронула машину.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 10 часов 47 минут. Саша

Уже примерно два часа колеса моего 'пылесосика' наматывали километры нового мира. За это время мы проехали сорок четыре километра по спидометру и где-то тридцать пять по прямой. Вовсю насмотрелись на круговорот биомассы в природе во всех его проявлениях. И на то, как пасутся, одновременно удобряя землю, многорогие махины и звери, похожие на земных антилоп, как уже их потребляют в пищу разнообразные хищники, как падальщики доедали остатки трапез хищников и, помершие своей смертью, организмы.

Настя всю дорогу вертела головой и, повизгивая, комментировала все, что попадалась ей на глаза. Проезжая мимо небольшой рощицы из деревьев и колючих кустов, я была оглушена ее визгом. Метрах в тридцати от нас нарисовались два чудовищных хищника! Полосатые, отдаленно похожие на гиен, с челюстями примерно как у крокодила, они были размером с зубров, которых мне довелось видеть в Приокско-Террасном*.

Парочка решительно направилась к нам. Я воткнула третью и придавила газ, разгоняясь до пятидесяти и молясь про себя, чтобы на пути не попалось какой-нибудь ямы. Проскочив около полукилометра и убедившись, что зверюги утратили к нам интерес, я сбросила скорость до прежней.

— Фу-у-ух... Оторвались...

Настя оглянулась назад, посмотрела между сидений и спросила:

— Саша, но ведь у нас есть автомат?

Я грустно усмехнулась:

— Для этого организма наша 'шарманка' — кстати, она называется 'пистолет-пулемет' — лишь чуть опаснее, чем для тебя 'воздушка'. Не убьет, только сделает больно и разозлит. Это же полицейское и вспомогательное оружие. Для человека опасно, а для организма в тонну весом...

— Саш. А откуда ты в оружии разбираешься?

Я искоса посмотрела на нее.

— А ты знаешь, кто я?

— Нет.

— Я перешла на шестой курс 'бауманки'**, и нам читали спецкурс 'специальные тепловые машины'.

Почти рефлекторно я не стала называть свою специальность полностью, помня, как агрессивно среагировала на нее моя (тьфу!) двоюродная тетушка. Тогда после часа выноса мозга на тему 'это совершенно неприемлемо для девушки!', 'это негуманно!!!', 'ты не могла выбрать, что-нибудь получше?!' я не выдержала и отправила родственницу по пешеходному сексуально-анатомическому маршруту. А в дальнейшем просто сообщала любопытствующим, что 'учусь на инженера', частенько зарабатывая снисходительно-сочувственные взгляды типа 'на юриста или менагера не потянула'.

— А что такое 'специальные тепловые машины'?

В ответ я ткнула пальцем в лежащую между сиденьями 'шарманку'.

— Автомат?

— Ага, и автомат тоже. Любое огнестрельное оружие преобразует тепловую энергию сгорания пороха в кинетическую энергию летящего снаряда.

— А-а-а...

— Бэ-э-э... Со мной поведешься — и не того наберешься!

— Саш, а почему ты называешь его пистолетом-пулеметом?

— А потому что это и есть пистолет-пулемет. Ручное автоматическое оружие, стреляющее пистолетными патронами.

— А автомат — автоматными?

— Автомат — промежуточными.

— Между чем?

— Настя, тебя что, пробило на вторую 'почемучку'?

— А почему на вторую? — посмотрев друг на друга, мы заржали:

— Потому что первая бывает лет в пять-семь, а промежуточный он между пистолетным и винтовочно-пулеметным.

— А-а-а-а...

— Бе-е-е...

* — Приокско-Террасный государственный природный биосферный заповедник, расположен на левом берегу Оки.

** — МГТУ им. Баумана.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 11 часов 02 минуты. Настя

— А-а-а-а...

— Бе-е-е...

Я замолчала, вспоминая все, что произошло со мной за последние несколько месяцев. Смерть бабушки Али. Похороны. Переезд в семью матери. Осознание того, что я для нее чужая и составляю помеху по жизни. Тот кошмарный день, когда подвыпивший отчим ввалился ко мне и, срывая одежду, повалил меня на кровать... Страх признаться в случившемся матери и понимание, что виноватой все равно буду я. Продолжающиеся визиты отчима. Тошнота по утрам. Две полоски на тесте. 'Девочка, у тебя срок 13-15 недель, аборт делать поздно, и в любом случае ты должна прийти со своей матерью'. Чувство безысходности. Острый, понимающий взгляд отчима. Его звонок из Питера: 'Так, срочно подорвись, возьми у меня на столе зеленую папку и отвези... записывай адрес... я сказал — срочно...' Безжалостные руки, связывающие меня скотчем и швыряющие в сумку. Разговор 'отморозков', из которого стало понятно, что это затея отчима, что этой папкой меня просто заманили в ловушку, и что жить мне осталось от силы пару часов. Страх и удушье в багажнике машины. Странный серебристый просверк в глазах. Запах бензина и непонятная возня вокруг машины. Звук открывающегося багажника. Руки с ножом, разрезающие скотч, которым я связана. Смутно знакомое лицо черноволосой девушки в белых изрядно испачканных брюках и светло-голубой футболке. Отходняк с истерикой. Невозможные животные по дороге...

— Саш, а можно тебя спросить?

Саша бросила на меня веселый взгляд и хихикнула:

— Спрашивай.

— А для кого ты везла костыли?

Саша грустно усмехнулась:

— Для меня.

В ответ на мой непонимающий взгляд она провела ребром ладони примерно в пятнадцати сантиметрах выше левого колена и сказала:

— Ниже — запчасти.

Я, попросив разрешения взглядом, протянула руку и ощутила вместо живой плоти твердость пластика.

— Ой, как же ты так!

Саша хмыкнула:

— Да вот так. Меня сбила машина. Пять лет назад. А сегодня я как раз возвращалась домой из 'протезки' с 'обновками'.

Я неловко замолчала и стала всматриваться в склон холма, на котором мне что-то царапнуло взгляд.

— Саш, смотри... Да не там, правее.

Саша повернула машину в направлении холма, склон которого был заметно темнее окружающей травы, а немного ниже вершины лежал какой-то прямоугольный предмет. Когда мы подъехали поближе, то стало ясно, что это опрокинувшийся на бок открытый автомобиль.

— Саша, ты видишь, здесь есть люди!!! Мы спасены!!! — радостно заорала я.

— Вижу, вижу... — неожиданно ехидно сказала Саша и добавила:

— А также вижу, что они, здесь, стреляют друг в друга.

Только тут я заметила, что машина здорово обгорела, а на дуге закреплен пулемет со свисающим куском ленты с патронами.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 11 часов 09 минут. Саша

— Саш, смотри... Да не там, правее.

Посмотрев направо (система, однако!) я увидела внутри более темного, чем окружающая трава, пятна, немного ниже вершины холма, предмет с явно чуждыми природе прямоугольными очертаниями. Подъехав поближе, я рассмотрела лежащий на боку сильно горелый джип с закрепленным на шкворне дуги пулеметом МG-3* со свисавшим из приемника куском ленты.

— Саша, ты видишь, здесь есть люди!!! Мы спасены!!! — завопила Настя.

— Вижу, вижу... А также вижу, что они здесь стреляют друг в друга...

Остановив машину примерно в десяти метрах сзади от джипа, я взвела затвор 'машинки' и, сказав Насте: 'Пошли', вылезла из машины.

Джип лежал на правом боку, и мы стали обходить его со стороны днища, не забывая посматривать по сторонам. На нем висели клочья разорванного взрывом бака, на дисках висели кольца проволоки от сгоревших шин, пахло горелой резиной, пластиком, краской, но запах был слабый, машина лежала тут явно не первый день, а может и не первую неделю. В днище виднелось несколько отверстий от крупнокалиберных пуль, кто-то щедро одарил на прощанье уже опрокинувшуюся машину. Обойдя переднюю часть машины, я увидела лебедку на бампере и надпись 'Lаnd Rоvеr' на приоткрытом и покореженном капоте. Заглянув в щель, я убедилась, что прилетело джипу неслабо, на блоке были следы, как минимум, двух попаданий из крупнокалиберного. Подойдя к дуге, на которой был закреплен пулемет, я, повозившись, отцепила его от явно самодельного шкворня и понесла его к 'Запорожцу', сказав по ходу Насте, чтобы смотрела по сторонам. Положив его на багажник и, предварительно осмотревшись на предмет чего-нибудь большого и голодного поблизости, я, открыв крышку, вынула ленту, спустила затвор и, подняв лоток, осмотрела механизм. Убедившись, что срочной чистки не требуется, взвела затвор, открыла дверцу, вынула и осмотрела ствол. Обнаружив, что он 'примерно чистый', я вернула ствол на место, вставила ленту, закрыла крышку, поставила пулемет на предохранитель и обнаружила стоящую рядом Настю.

— Саш, я автомат нашла, — радостно сообщила она и протянула мне укороченную десантную G3**.

— Я ж тебе сказала смотреть по сторонам!

— А я смотрела...

— Смотрела она... Сожрут — не жалуйся.

Настя потупила глаза, но потом, встрепенувшись, начала старательно глазеть по сторонам. Хмыкнув, я осмотрела винтовку, убедившись, что она постреляна, но за ней неплохо ухаживали. Зарядив ее и выдвинув приклад, я повернулась к Насте.

— А магазины ты видела?

Настя хлопнула глазами, и я показала ей на винтовке, что имела в виду.

— Не-а, не видела, но счас поищу, — она рванула было в 'пампасы', но я притормозила ее и, проведя трехминутный ликбез по пользованию ПП-93, вручила его ей с напутствием:

— Не направляй на меня и стреляй только одиночными, иначе магазин улетит — и 'мама' сказать не успеешь, а их всего два. И смотри под ноги. Змеи тут есть, — Настя зябко передернула плечами, — а 'Склифа' нету. Спасать, если укусит — некому. И ноги у тебя голые.

Сказав это, я задумалась, а ведь это действительно проблема. У меня хоть штаны и летние туфли на низком каблуке, а у Насти — мини-юбка, футболка и пляжные босоножки.

Подойдя к машине, я продолжила поиск полезностей. Так, что мы имеем. Три коробки с лентами. Раздуты и разворочены, видимо попали в очаг огня. Я вытряхнула содержимое всех трех коробок и убедилась, что целых патронов нет, все или взорвались сами, или деформированы взрывами других. Ленты тоже испорчены. Два запасных ствола к пулемету в полусгоревшем чехле. Учитывая, что в ленте тридцать два патрона, польза от них сомнительна, но берем. Так, а это? Изрядно обгоревший небольшой рюкзак. Что там? Фу-у-у. Комок несвежих мужских трусов и носков в подплавленном пакете. В сторону, и подальше. Две больших банки с мясными консервами. Это дело. Берем. Восемь пачек с галетами или печеньем, украшенные китайскими иероглифами (и здесь без сынов Поднебесной никуда). Берем. Кружка, ложка, глубокая миска. Берем. Несессер с мужскими мыльно-рыльными и несвежее полотенце. М-м-мдя. С одной стороны срабатывает женская брезгливость. С другой... С другой, у нас ничего такого ведь нет и не предвидится. Нет, конечно, у меня в багажнике лежит обмылок хозяйственного мыла, но это так, помыть руки после замены колеса. Даже умыться им, не говоря о более интимной гигиене, я бы не рискнула. Решено. Берем, а там посмотрим.

Тут сзади раздался голос Насти:

— Саш, посмотри, что я нашла!

Я подошла, и Настя показала рукой на сваленную на капот 'запора' добычу.

Там были: три магазина для винтовки, один целый и два явно погрызенных кем-то очень немаленьким (на ум сразу пришла зуброразмерно-гиеноподобная зверюга, которую мы видели около получаса назад), Кольт 'девятнадцать одиннадцать'

* * *

с полным магазином в погрызенной текстильной кобуре и два запасных магазина в почах.

— И вот, посмотри. — Настя достала из кармана юбки пачку, как мне сначала показалось, разноцветных игральных карт, но приглядевшись, я поняла, что это что-то иное. С одной стороны пластиковых прямоугольников играли голограммы с цифрами от пятерки до ста, с другой эти же цифры были в центре.

— Знаешь, а ведь похоже — это местные деньги.

— Думаешь?

— Думаю! Ты все их собрала?

— Нет, но остальные сильно пожеваны.

— Давай, мухой собери, я досмотрю машину, и перекусим.

Кивнув, Настя схватила 'шарманку' и умчалась, а я снова подошла к джипу. Из ценного там еще нашелся отличный и почти не поврежденный огнем набор головок и рожковых ключей в пластиковом чемодане, гидравлический домкрат и новенький набор для ремонта бескамерных шин. Подошедшая Настя обнаружила лежащий на правом борту кабины и частично залитый потеками пластика от торпеды девятимиллиметровый полицейский револьвер с коротким стволом. Я вынула из помятых магазинов патроны, став в итоге обладательницей еще двадцати двух целых патронов, и тут же добила их в ленту, замкнув ее в кольцо. Потом отколупала налипший на револьвер пластик. Пока я возилась, Настя принесла еще десятка полтора 'денежек' и чуть другого размера прокушенную посередине карточку с надписью 'Хуан Хименес' и фотографией мужика средних лет типично латиноамериканской наружности, шестнадцатизначным номером, как на кредитке, и штрих-кодом. В углу карточки переливалась голограмма масонской пирамиды с глазом. Перевернув карточку, я увидела такую же пирамиду, но чуть побольше и по центру.

Закончив мародерствовать, мы уселись в машину перекусить. Решив в первую очередь оприходовать самое скоропортящееся, взяли по два поддона с ветчиной и половину сыра. Оставшиеся в бутылке грамм триста минералки я оставила Насте, а себе открыла пиво. Попробовав его, я поморщилась.

— Что, такое противное?

— Теплое... бе-е-е... А что поделаешь. Без питья на такой жаре и загнуться можно.

Быстро поев, я взяла свои поддоны, достала пассатижи и, выдернув из окна змеиные зубы, сложила их между поддонами.

— На память, — ответила на молчаливый вопрос Насти, скрепляя поддоны скотчем, всегда лежавшем у меня в машине.

Разложив 'трофеи' в салоне (пулемет я решила разрядить), мы уселись и тронулись вниз по склону холма. Метров через сто Настя вскрикнула: — Тормози!

— Чего там?

— Вот... вот там... что-то блеснуло — ярко, как стекло.

Я подъехала к указанному месту. Настя вылезла из машины и, уже внимательно глядя себе под ноги, подошла к небольшому кустику и подняла с земли бинокль. При ближайшем рассмотрении бинокль оказался китайским и целым наполовину — правая секция была расколочена пулей. Я потратила еще несколько минут на возню с отверткой, и мы стали обладательницами восьмикратного монокля.

* — МG3 — единый пулемет бундесвера под патрон 7,62х51 НАТО. Послевоенная версия 'пилы Гитлера' МG42. Широко распространен по всему миру, в Пакистане и Турции выпускается до сих пор.

** — G3 — автоматическая винтовка под патрон 7,62х51 НАТО, выпускавшаяся фирмой Хеклер-Кох, лицензионная копия испанской СЕТМЕ. С середины 60-х состоит на вооружении бундесвера. Очень широко распространена по всему миру, выпускается в ряде стран. Десантная версия G3КА4 имеет укороченный ствол и выдвижной приклад.

* * *

— Кольт 'девятнадцать одиннадцать' — Кольт М1911 'правительственная модель' — знаменитый пистолет конструкции Джона Браунинга, стоявший на вооружении американской армии с 1911 года и до конца века, спецподразделениями и морской пехотой используется до сих пор. Калибр .45 АКП (11,43 мм). Выпускается до сих пор в нескольких странах.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 13 часов 15 минут. Саша

Мы продолжали ехать, как я считала, на юг, и проехали еще около тридцати километров. Жара доставала все сильнее. Вода кончилась, и мы понемногу прикладывались к баклаге с пивом. Попробовав его в первый раз, Насте пришлось приложить героические усилия, чтобы оно осталось внутри нее, но потом она вроде притерпелась. По пути мы уже два раза заезжали на вершины холмов, останавливались и осматривались через монокль. Во второй раз мне показалось, что в небольшой рощице в низине есть родник или ручей, но увидев рядом с ней стадо из примерно тридцати организмов, похожих издали на кабанов, а в кустарнике — спину 'гиенозубра', решила не рисковать.

Сейчас мы в третий раз поднимались на холм, а меня начинали донимать мысли о небесконечном запасе топлива, судя по датчику, мы, проехав около 80 километров, спалили не менее трети бака. Выбравшись на вершину, я выбрала для остановки место, на котором почти не было травы.

По очереди прогулявшись 'за задний бампер', мы стали рассматривать окружающий нас пейзаж, и опять самой глазастой оказалась Настя. Монокль был у меня, а облако пыли первой заметила она.

— Саш, смотри... вон там... между холмами... левее...

Облокотившись на крышу машины, я направила монокль, куда показывала Настя. Сердце екнуло. По дороге двигалась колонна грузовиков, причем в голове и в хвосте шла боевая техника, похоже, по паре 'Выстрелов'* спереди и сзади. А возглавлял колонну восьмиколесный БТР, какой именно — я разобрать не смогла. Мгновенно запрыгнув в машину, я завела двигатель и хотела рвануть... но, сделав над собой гигантское усилие, поехала на второй, держа 20-25 километров в час.

— Саша, давай быстрее! Они же уедут! — Настя аж подпрыгивала на своем сиденье.

— А ты понимаешь, что до дороги километров десять, и если мы влетим в какую-нибудь яму, то пешком, при здешних организмах, можем и не дойти, а если и дойдем, то колонну точно не догоним.

Настя кивнула головой, соглашаясь, но продолжала ерзать и подпрыгивать.

Через полчаса мы выехали на... Скорее всего, этому подходило слово 'тракт'. Полоса земли шириной около ста метров, исчерченная двойными полосами автомобильных колей. Выбрав наиболее, на мой взгляд, подходящую, я выехала на нее и тут уже притопила газ, разогнавшись километров до шестидесяти.

Примерно через пятнадцать минут Настя не выдержала.

— Саш, а мы правильно едем, они никуда не свернули? — Я рассмеялась.

— Едем мы правильно. Если бы колонна свернула, то след бы остался не хуже этой колеи.

— А почему...

— Мы их не догнали.

— Да?

— А ты посчитай. Мы выехали на дорогу через полчаса после них. Если их скорость сорок, то они в двадцати километрах впереди нас. Наша скорость шестьдесят. Это двадцать километров разницы. Значит, догоним через час.

— А если у них пятьдесят?

— Тогда двадцать пять впереди и десять разницы. Считай.

— Получается... Два с половиной часа?! — На лице у Насти нарисовалось неподдельное удивление.

— Не ты первая.

— Что — первая?

— Покупаешься на задачке в 'догонялки'. Но ты не переживай. За пару часов мужиков обязательно подопрет.

— Подопрет?

— Ага. Помыть колеса!

Сообразив, Настя захихикала.

В итоге истина оказалась где-то посередине. Мы догнали их примерно через полтора часа. Колонна стояла, и народ, судя по всему, действительно 'удобрял кустики'. Проехав мимо стоявшего в отдалении от колонны и чуть в стороне от трассы БТРа, я с удивлением увидела, что ошиблась, это был не 'Выстрел', а старенький БТР-40**, но вооруженный 'Утесом'. На весьма удачно закамуфлированном в цвета саванны борту были буквы 'РА — RА'.

Подъехав к стоявшим в хвосте колонны из грузовиков и разнообразных джипов двум 'сороковникам', я остановилась, и мы с Настей вылезли из машины.

Изумление, написанное на лицах стоявших возле БТРов военных, когда они смотрели на мой 'Запорожец', плавно перешло в стадию 'полного охренения', когда они увидели нас.

Я тоже рассматривала их с удивлением. Все явно не срочники, одеты в пропыленный незнакомый камуфляж с 'брониками', все вооружены АК-103 с подствольниками, а я точно знала, что их на вооружении Российской Армии нет, у всех 'уоки-токи'.

В этот момент, из-за их спин вышел еще один военный...

— ЮРКА!!!

* — 'Выстрел', БПМ-97, КАМАЗ-43269 — двухосный бронетранспортер, сделанный на агрегатах автомобиля КАМАЗ.

** — БТР-40 — первый советский серийный бронетранспортер. Сделан на агрегатах ГАЗ-63 'по мотивам' американского разведывательного бронеавтомобиля М3 'Скаут'.

Где-то восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 15 часов 26 минут. Настя

— ЮРКА!!!

Вопль Саши ударил по ушам, и она мгновенно повисла на шее у ошалевшего от такого сюрприза парня, покрывая его поцелуями. У меня внутри стал распускаться холодный твердый комок, который сидел там все это время. Я поняла, что мы спасены! Спасены!!!

Окружавшие нас военные уже отошли от шока, посетившего их при виде нас, и при взгляде на парня на их лицах стали появляться ухмылочки, явно обещавшие тому массу подначек, и сразу было видно — почему. Еще когда мы поели, Саша обильно накрасила губы себе и мне, сказав: 'Это чтобы на жаре не трескались', и сейчас вся ее помада оказалась на лице у парня. Оторвав, наконец, Сашу от себя, он посмотрел на нее все еще ошалелым взглядом и спросил:

— Саша, ты что?! Совсем с головой не дружишь?! Ехать в одиночку по Северной Дороге, да еще на такой машине! Вас что — в Порто-Франко в конвой не взяли?!

Саша захлопала глазами:

— Юра! Какой 'портфранков'? Объясни, где мы?! И чем тебе мой 'пылесосик' не нравится?!

Парень несколько секунд посмотрел на Сашу и произнес: — Не втыкаю...

Северная Дорога, восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 15 часов 29 минут. Саша

— Не втыкаю...

Юра смотрел на меня совершенно непонимающим взглядом, и я решила сначала объяснить, что случилось с нами:

— Юра, еще несколько часов назад я была в Михнево, ехала домой, объезжая пробку, заехала в промзону. Там меня накрыло каким-то серебряным пузырем, и я очутилась здесь.

Юра мгновенно посерьезнел и, отойдя в сторону, произнес несколько слов в радиостанцию.

Тут я заметила ухмылочки бойцов и, взглянув на Юру, сообразила, чем они вызваны. Подойдя к нему, я достала платок и стала удалять следы своей эмоциональной несдержанности. Ухмылочки плавно переросли в нарастающее хихиканье, а кто-то заявил: 'Я тоже хочу, чтобы меня так'. Побагровевший Юрка показал из-за моей спины кулак, а я, закончив с Юркиным фэйсом, повернулась к веселящимся и кислотным голосом старой девы проинформировала:

— До сведения хотящих доводится, что для удовлетворения их хотений, хотелка хотящего должна строго соответствовать ГОСТу.

После мгновенья тишины народ взревел, как раненые лоси. Взгляды веселящихся скрестились на том, кому в ближайшие дни явно придется усердно доказывать 'соответствие ГОСТу'. Дальнейшую пикировку обломал рокот подъехавшего БТРа. К моему удивлению, вместо стандартной башни на 'восьмидесятке' стояла 'Буйность'*. С брони спрыгнул коренастый капитан и, подойдя к нам, представился:

— Капитан Лисицын Игорь Семенович.

Не удержавшись, я схохмила:

— 'Вьетнамский летчик'?

Бойцы взревели снова и под разъяренным взглядом капитана мгновенно сдриснули за 'броню', откуда, впрочем, продолжало доноситься приглушенное хихиканье. Встретившись с моим извиняющимся взглядом, капитан мгновенно остыл, сокрушенно махнув рукой.

— А-а-а... Зае... В общем, задрали этой песенкой! ** Ну, рассказывайте, что тут у вас случилось?

Поняв, что приколы закончились, и начался серьезный разговор, я представилась:

— Кравцова Александра Владимировна, двадцать три года, студентка шестого курса 'бауманки', — и, стараясь говорить кратко и связно, изложила последние десять часов своей жизни.

Лисицын, выслушав меня, пожевал губами:

— Получается, Ворота и такие номера откалывают.

— Какие 'воротА'? Пожалуйста, объясните нам внятно, куда нас черт занес?!

— Ну ладно, девочки. Слушайте.

И на нас свалилась оглушительная информация об открытии двадцать лет назад американскими учеными дороги то ли на другую планету, то ли в другое измерение, то ли в другое время. О том, как Орден, замутивший все это, очень быстро и страшно из организации ученых-первооткрывателей превратился в структуру, нацеленную на выжимание прибыли изо всего, что попадает на глаза. О появлении здесь государств. О новоземельской России и Ичкерийском имамате у нее под боком. О войне с бандами. И внезапно, как кувалдой по голове: 'Путь на Новую Землю — это путь в один конец. Обратно только довольно непростая связь'.

— И... что... обратно... никак...

— Да, девочка. Свою жизнь ты проживешь здесь.

Я привалилась спиной к броне 'сороковки'.

СВОЮ. ЖИЗНЬ. ТЫ. ПРОЖИВЕШЬ. ЗДЕСЬ.

Эти слова безжалостной кувалдой били меня по голове. Папа. Мама. Валерка. Лешка. Сережка Смирницкий, которому были пофиг нехватки моей анатомии, и с которым после памятного вечера и 'продолжения банкета' у меня все стало складываться всерьез. Всех их я больше НИКОГДА НЕ УВИЖУ!!! Меня начало жестко колбасить. Сколько длилась истерика, я так и не поняла, но пришла в себя в объятьях Юры, и рядом стоял только грустно смотревший на меня Лисицын.

— Ну, успокоилась?

Я судорожно кивнула головой.

— На, попей. — Лисицын сунул мне в руки флягу. Подсознательно я настроилась на теплую и противную воду, но там было что-то вроде морса, кисленького и со слабенькой горчинкой, даже теплый, он пился легко, освежая рот и утоляя жажду.

— Спасибо!

— Всегда пожалуйста! — Лисицын улыбнулся и добавил: — Я воевал в Первую Чеченскую, после хасавьюртского позора уволился из армии и в девяносто седьмом попал сюда. И знаешь, за все время, что я прожил здесь, пусть жизнь здесь непростая и почти все время опасная, я не встретил ни одного человека, который жалел бы, что оказался здесь. А если люди, которым ты дорога, захотят, они тоже могут перейти сюда. Думаю, ты найдешь свое место здесь. И, кстати, ты кто по специальности?

— 'Бауманка', шестой курс, факультет специального машиностроения, должна была получить диплом инженера-конструктора стрелково-пушечного вооружения.

Несколько секунд я имела удовольствие наблюдать две ошарашенные физиономии. Потом Лисицын подобрался и сказал:

— Саша, ты никому не говорила о своей специальности?

— Нет, Насте я сказала, что училась в 'бауманке', без уточнения на кого.

— Это хорошо, и воздержись от информирования о своей специальности 'орденских'.

— Хорошо...

В этот момент рядом с 'сороковником' остановился джип с эмблемами в виде пирамиды с глазом на передних дверях. Из него вышли мужчина и женщина в песчаной форме с 'глазастыми' шевронами на рукавах и с 'береттами' в открытых кобурах. Подойдя, они стали с удивлением разглядывать меня и высунувшуюся из-за БТРа Настю. Бросив короткий взгляд на Лисицына, мужчина сказал на ломаном русском:

— Лейтенант Мерсье, Патрульные Силы Ордена. Девушки, вы откуда? И предъявите, пожалуйста, свои Ай-Ди.

Я посмотрела на Лисицына, в его взгляде промелькнуло раздражение, но, видимо, лейтенант был в своем праве, и капитан кратко объяснил Мерсье, кто мы и откуда. Лейтенант был явно ошарашен, и тут же заявил, что наши слова необходимо немедленно проверить на месте.

Лисицын был видимо готов к такому повороту и, шепнув что-то Юрке, повернулся к лейтенанту.

— Так, лейтенант, я отправлю на место... события... БТР. Поедет 'ноль шестой', старший — Долин, Габидулин на 'Утес' и лейтенант Ладейникова, как медобеспечение, естественно, девушки и вы.

— Лучше посадить девушек в 'ровер'.

— Нет, 'лендровер' в случае столкновения будет слабым звеном, поэтому он пойдет в колонне. Я надеюсь, что видеозаписи и ваших слов будет достаточно.

Мерсье, видимо, рассчитывал подробно расспросить нас в машине, но ему явно обломилось.

Лисицын повернулся ко мне:

— Саша, сколько до места?

Я подошла к 'запорожцу' и глянула на спидометр.

— Примерно 140 километров.

Лисицын присвистнул.

— Так почти половину этого мы за вами гнали!

* — 'Буйность' — боевой модуль, вооруженный 30-мм пушкой 2А72, пулеметом ПКТ и автоматическим гранатометом АГ-30. Без особых доработок ставится на штатный погон башни БТР-60, — 70, — 80, БРДМ-2, монтируется с подбашенным листом на МТ-ЛБ и БПМ-97. БТР-80 с 'Буйностью' назывался БТР-80А.

** — 'Кто же тот пилот, что меня сбил?' —

Одного вьетнамца я спросил.

Отвечал мне тот раскосый, что командовал допросом:

'Сбил тебя наш летчик Ли Си Цын'

(с) ('Чиж и Ко', песня Фантом)

Северная Дорога, восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 19 часов 42 минуты. Саша

Путь обратно к остаткам 'девятки' занял около трех часов — во многом благодаря исключительному искусству водителя. Я опасалась, что будет трудно найти место, где мы выехали на дорогу, но выручило дерево с характерно раздвоенным стволом, которое запомнили и я, и Настя. След на траве остался довольно отчетливый, и мы рванули по нему почти вдвое быстрее, чем тогда, когда его оставляли. Минут через тридцать пять — сорок мы оказались около сожженного 'лендровера'. Мерсье обошел его кругом, снимая на видеокамеру, поехавшая с нами молодая женщина с погонами лейтенанта, представившаяся Ириной, сделала то же самое. Лейтенант потыкал носком берца кучки звеньев и порванных гильз и сказал:

— Ну что ж, здесь все соответствует вашему рассказу.

От 'лендровера' мы гнали еще больше часа. В одном месте след от машины был затоптан прошедшим по нему под острым углом стадом рогачей, но, заложив круг около километра радиусом, мы снова выехали на него. Остатки 'девятки' мы заметили с вершины холма километрах в пяти от нее и выскочили к ней уже напрямую.

Скомандовав остановить БТР метрах в пятнадцати от остатков машины, Юра стал внимательно осматривать траву вокруг асфальтового 'пятака'. Заметив что-то, он вскинул автомат и дал короткую очередь. Метрах в десяти от БТРа забилась, сворачиваясь в клубок, огромная змея. Юра дал по ней еще две коротких и сказал:

— Теперь выходим.

Осторожно подойдя к змее, он сделал еще один контрольный в голову, потом приоткрыл надульником автомата пасть змеи. В верхней челюсти виднелись две свежие ранки, а на теле примерно в метре от хвоста — вдавленный след от колеса.

Мерсье, включив камеру и внимательно глядя себе под ноги, стал обходить по кругу оба 'пятака' и остатки машины, снимая все подряд: и обрывки скотча, и внутренности машины, и окурок, засунутый кем-то в щель стены. Потрогав срез кузова, он капитально порезал палец, и Ирине пришлось его перевязывать. Засняв все, что только можно, он подошел ко мне и сказал:

— Мисс Александра, вы не могли бы подробно рассказать все, что здесь произошло?

Почесав в затылке, я изложила Мерсье все, что касалось нашего попадания сюда. Избавленный от эмоций рассказ занял буквально пару минут, и гораздо больше времени ушло на то, чтобы втолковать ему, что я не могу точно указать — с какой улицы меня выдернуло, ибо была там первый раз в жизни.

Подойдя к Насте, сидевшей на месте командира БТР, Мерсье спросил ее:

— Мисс Анастасия, а вам разве все это не интересно?

Мрачно посмотрев на него, Настя буркнула:

— А чего я там забыла, меня вообще-то на ней убивать везли.

Мерсье захлопал глазами, сообразив, что попал в неловкую ситуацию, но все-таки попросил Настю рассказать 'свою версию события'. Ее рассказ оказался шедевром лаконичности: 'Везли связанную в сумке, что-то блымнуло в глазах, машина наклонилась вперед, запахло бензином. Кто-то повозился вокруг машины, потом открыл багажник и освободил меня'.

Пока Мерсье пытал меня и Настю, Юра с водилой затащили в БТР фрагменты задних дверей 'девятки' и сняли с нее колеса и запаску. На удивленный вопрос Мерсье водила ответил — мол, в хозяйстве пригодится.

Северная Дорога, восточнее Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 20 часов 15 минут. Саша

У 'пятака' мы провели чуть больше получаса, все, что можно было заснять — было заснято, 'вещдоки', включая куски асфальта, стены и номер 'девятки', загружены, и Юра скомандовал:

— По коням! Нам еще до Аламо гнать!

Сначала я удивилась, что водитель не поехал по старым следам, а рванул практически под прямым углом. Заметивший мое удивление Юра сказал:

— Не парься, Вовка у нас живой компас, я его два года знаю — еще ни разу не плутал.

Примерно через сорок минут мы, к моему удивлению, выехали на дорогу. На мой вопрос: — 'Далеко ли до того места, где мы догнали колонну?' мне со смехом сообщили, что мы выехали примерно в пятнадцати километрах дальше на запад. Я в душе позавидовала штурманскому искусству водителя.

Выскочив на дорогу, мы погнали на запад. БТР нещадно трясло и мотало, сумев бросить взгляд на спидометр, я убедилась, что водила — не только отличный штурман, но и 'шумахер' еще тот: стрелка спидометра держалась на восьмидесяти и правее. Я с тревогой посмотрела на Настю, но та, несмотря на измотанный вид, держалась нормально.

Гонка продолжалась уже больше двух часов, и я чувствовала себя совершенно измотанной. Наконец Юра поговорил с кем-то по рации, через несколько минут в переднем окне БТРа промелькнул освещенный лучами заходящего солнца большой пикап с пулеметом, и еще через четверть часа мы проехали мимо указателя 'АLАМО' и оказались на улицах городка.

Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 22 часа 45 минут. Настя

Мы вылезли из броневика на пыльную улицу. Непрерывная гонка последних часов не прошла для меня даром, меня шатало, и кружилась голова. Уцепившись за фару броневика, я стала рассматривать, куда же меня занесло. Мы стояли на широкой пыльной улице без асфальта возле двухэтажного здания с надписью 'Ноtеl'. Одно — и двухэтажные в основном деревянные дома с газонами, несколько джипов, стоящих перед ними.

Рядом с гостиницей стоял Сашин 'Запорожец' и джип с 'глазастыми' пирамидами на дверях, а рядом с джипом стояли Лисицын и девушка в форме Ордена.

Саша, Юра и Мерсье подошли к ним и о чем-то переговорили, от усталости и шума в ушах я ничего не расслышала. Потом Мерсье с девушкой сели в джип и куда-то укатили. Саша, посмотрев на меня, подошла и озабоченно спросила:

— Ты как?

Я махнула рукой:

— Пока живая, умоталась только.

Лисицын подозвал нас жестом и сказал:

— Так, девочки. Вам тут оставили номер на двоих, стоит он двадцать пять экю в сутки, мы уезжаем послезавтра. Тут через дорогу магазин 'для дам', купите там, что вам надо, его хозяйка специально ждет вас, я ее попросил. Деньги у вас вроде есть?

— Да, — ответила я. — Тысяча четыреста тридцать пять. Только половина — пожеванные. — Лисицын махнул рукой:

— Завтра в банке обменяете.

— А это много здесь, полторы штуки? — спросила Саша.

— Прилично. Вам хватит на пару месяцев, если не жить в номере для новобрачных. — Лисицын и Юра дружно заухмылялись:

— Просто других уже не было, сегодня в Аламо, кроме нашего, еще два больших конвоя, и все гостиницы забиты. Ладно, дуйте, миссис Портман ждет.

Саша сначала дернулась идти, но остановилась и, достав из машины сумку с едой, сказала:

— Тут у нас, это... водка и пиво... и закусь. Возьмите. А мы себе купим, раз денег хватает.

Лисицын проинспектировал сумку.

— Так, девочки, за угощение спасибо, но часть закуси возьмите себе поужинать, или вы в салун пойдете?

Саша отрицательно мотнула головой:

— Не-е-е... — и голосом питона Каа сказала: — 'Спа-а-а-ть'.

Аламо. 12 число 10 месяца 21 года, 23 часа 23 минуты. Саша

Выйдя из магазина с большим бумажным пакетом обнов каждая, мы забрали из 'запора' отложенный на ужин харч, покидали в сумку с протезами стволы, кроме пулемета, который решили оставить в машине, и, прихватив костыли, направились в гостиницу.

При первом же взгляде на хозяйку в безразмерной майке с номером сразу пришло на ум сакраментальное — 'проще перепрыгнуть, чем обойти'. Расплатившись и получив из рук хозяйки ключи, мы поднялись в номер.

Комната со стенами нежно-розового цвета была навскидку не меньше тридцати квадратов и оборудована двуспальной кроватью типа 'сексодром огроменный', большим зеркалом, столиком с двумя легкими креслами, холодильником, небольшим буфетом и тремя дверьми, одна из них вела на балкон, вторая — в большой встроенный шкаф, третья — в ванную комнату, заглянув в которую, я обнаружила, что и ванна тоже нестандартного размера и явно рассчитана на двоих.

Отправив мыться первой Настю, я разделась и с наслаждением сдернула протез. Посмотрев на мобилу, я прикинула в уме, сколько прошло времени с московского утра, и убедилась, что поставила личный рекорд пребывания в протезе — почти сутки, считая и часы, проведенные в Москве, и это явно сказалось на состоянии культи — она покраснела и изрядно побаливала. Тут я вспомнила, что здешние сутки составляют тридцать часов 'с хвостиком'. Честно говоря, это меня мало обрадовало, по опыту я нормально выдерживала в протезе десять-двенадцать часов в сутки, не более, и как разложить это время на тридцатичасовые сутки Нового Мира мне еще предстояло придумать, ясно лишь, что костылям и креслу мне придется уделять существенно больше внимания, чем раньше.

Тут в дверь номера постучали. Я в два прыжка подскочила к лежащему на кровати пакету с обновами, накинула на себя халат и, схватив 'канадки', крикнула: — 'Войдите'. Дверь открылась, и в номер вошла необъятная хозяйка отеля с подносом в руках. Ее глаза удивленно расширились, когда она увидела меня, стоящую на костылях, и протез, прислоненный к кровати, но тут же удивление сменилось доброжелательной улыбкой. Она подошла к столику, поставила на него поднос, на котором стояло блюдо с бутербродами и запотевший графин с каким-то напитком, и добавила к ним два высоких стакана из буфета. Пожелав приятного аппетита, хозяйка выплыла из номера, а я в который раз дала себе слово заняться 'американским разговорным', ибо мое умение довольно бегло читать технические тексты не очень-то помогало в разговоре.

Выудив палку колбасы, хлеб и корнишоны, я стала готовить еще бутерброды, ибо если для просто 'заморить червячка' перед сном принесенная хозяйкой порция была более чем достаточной, то для двух по-настоящему голодных девчонок ее было явно маловато.

Дверь ванной распахнулась, и оттуда появилась Настя в ярко желтом халатике.

— Ой, Саша, ванна просто прелесть, и шампуней целая куча, зря мы свой покупали, и фен прекрасный...

— Ой, так уж и зря! А вдруг завтра друг другу из кружки поливать будем где-нибудь в саванне?

— Так завтра мы еще здесь.

— А послезавтра? Ну ладно, дорежь бутерброды и кушай, не жди меня, я мыться.

— Саш, а тебе... это... не надо помочь... ну это... там... в ванну залезть?

Рассмеявшись, я взъерошила Насте ее мелкие кудряшки.

— За заботу спасибо, но за пять лет я научилась уже справляться с мелкими бытовыми проблемами.

Зайдя в ванную и воспользовавшись удобствами, я разделась и уселась на край быстро, несмотря на размеры, наполнявшейся водой ванны. 'Да-а-а, бассейн неслабый, размерчик где-то два на полтора, явно предназначена для шалостей новобрачных', — я представила себя и Сережку в нем и почувствовала влагу на щеках. Чего уж врать себе самой, я влюбилась в него еще на первом курсе, когда шкандыбала по коридорам 'бауманки' на костылях, а у него был красивый роман с однокурсницей с факультета ИБМ*. Потом я стала на протез, а Сережка на третьем курсе побил горшки со своей красоткой, но я все равно, как последняя дура, общалась с ним на уровне 'привет-пока', отчасти из-за своих 'протезных' комплексов, а отчасти из-за разницы в социальном уровне наших семей. Мать Сережки была профессором МГУ, а отец заметным человеком в 'центре Хруничева'**, и вообще его семья была потомственно связана с 'оборонкой', занимая в ней не последние места. Тот факультетский вечер, на который я заявилась на 'пег-леге', изменил все. И моя глубоко запрятанная боязнь, что это будет 'приключением на один вечер', слава Богу, не сбылась.

Заметив, что ванна набралась, я отодвинула в сторону сладкие и горькие воспоминания и, перекинув ногу через борт ванной, опустилась в горячую воду...

Господи! Как мало бывает нужно иногда человеку, чтобы почувствовать себя счастливым. Сейчас мне после всех переживаний прошедшего дня, жары, страха и гонки в открытом, насквозь пропыленном БТРе, ванна казалась райским местом, тем более что размеры позволяли лежать на воде, вытянувшись во весь рост и не касаясь стенок, даже губернатору Калифорнии, не то, что мне. Как следует размокнув, я принялась с наслаждением смывать с себя пот и грязь прошедшего дня, по ходу старательно массируя культю.

Когда я, чистая, розовая и умиротворенная, вышла из ванны, то первое, что я увидела, был виноватый взгляд Насти.

— Ну что ты так смотришь? Что-нибудь случилось?

Настя заменжевалась и, опустив глаза, проговорила виноватым голосом:

— Саш, ты извини, но я... это... все огурцы съела.

— Тю на тебя... пугаешь людей! — посмотрев на стол, я убедилась, что если бутербродов Настя оставила мне больше, чем половину, то корнишонов просто нет, и даже рассол из банки выпит. Сообразив, в чем причина Настиной тяги к солененькому, я не удержалась и захихикала.

— Ну, раз вам так необходимо солененькое, то я не против. Завтра купим еще чего-нибудь такого.

— Кому нам? — Настя непонимающе хлопнула глазами.

— Тебе и твоей ляльке, — выражение Настиного лица стало испуганным.

— Ой, Саша, что со мной дальше будет?! — ее глаза наполнились слезами.

— Ну, я, конечно, не акушер-гинеколог, но исходя из общесистемных соображений, совсем скоро у тебя начнет припухать пузо, потом пупок покажет миру дулю, а когда пузо станет размером с баскетбольный мяч, то 'как велит закон природы, в урочный час случатся роды'.

* * *

— Тебе хорошо говорить, а мне рожать прийдется-я-я, — Настя заревела. Понимая, что это обычный закидон беременной, я уселась за столик и стала истреблять бутерброды. Когда поток слез иссяк, и Настя перешла к обиженным всхлипываниям, я спокойно сказала:

— Ну, во-первых, мне очень жаль, что я не беременна, была бы живая память о любимом человеке, — выражение лица Насти мгновенно переменилось с обиженного на любопытствующее. Ей-богу, бабскую страсть к р-р-романтическим историям не изменит даже конец света!

— Во-вторых, ты сама-то понимаешь, что тебе с твоей беременностью тоже неслыханно повезло, и случись все месяцем позже, тебя бы благополучно прикопали бы где-нибудь в лесу. А так ты здесь, а они там.

— Саш, а как я буду одна с маленьким? Кому я буду нужна?

— Ну, во-первых, не одна, а со мной, а во-вторых, здесь, зуб даю, есть серьезный демографический перекос.

— Это как?

— Ну, мужиков больше, чем баб.

— А почему?

— Ну, у мужиков шило в жопе побольше, вот и лезут туда, куда кобель свой хер не совал. — Настя захихикала.

— Ладно, давай спать, — я сбросила халат, пересела на кровать и, достав из сумочки тюбик детского крема, стала втирать его в культю.

— Саш, а ты что, без рубашки спать будешь?

— Ага, у нас в семье все так спят. — Я включила ночник и попрыгала к выключателю верхнего света, погасив его, вернулась к кровати и нырнула под простыню.

— Саш?

— А...

— А кто тебе Юра? У вас был роман, да?

— Тю на тебя, жертва сериалов.

Я выключила ночник.

— Юрка служил вместе с Валеркой, моим старшим братом, срочную в Чечне. Там они не раз капитально выручали друг друга, ну и скорешились. После дембеля Юра гостил у нас. У меня как раз была первая сессия, и я осваивала свой первый протез. Самое время для романа. Так. Все. Спа-а-а-а-ть.

Несмотря на море самых сильных впечатлений, я отключилась почти мгновенно, но подсознание устроило мне классную развлекуху. Во сне над саванной кружились белые Ми-24* и пуляли ПТУРами *по рогачам. Я в прикиде с достопамятного вечера стояла возле своего 'Запорожца', выкрашенного в камуфляж здешней Российской Армии, и отстреливалась из стоящего сошками на багажнике ПТРСа* от медленно приближающихся гиен с немецкими 'балочными крестами' на боках. А Настя в красноармейской форме 41-го года с петлицами, в обмотках и каске, но вооруженная ПП-93, подносила мне пачки с патронами. Последней запомнившейся мыслью сна было: 'Как хорошо, что Фрейд и Кащенко остались в другом мире!'

* — Факультет ИБМ — инженерный бизнес и менеджмент.

* — Центр Хруничева — ФГУП 'Государственный космический научно-производственный центр им. М. В. Хруничева'.

* — Цитата из 'Снежного дитя', сборник 'Кармина Бурана'.

* — Ми-24 — ударный вертолет советской/российской армии.

* — ПТУР — противотанковая управляемая ракета.

* — ПТРС — противотанковое ружье Симонова образца 1941 года.

Аламо. 13 число 10 месяца 21 года, 06 часов 37 минут. Настя

Я проснулась внезапно, от чьего-то пения. Открыв глаза, убедилась, что нахожусь не в своей комнате в квартире матери, а непонятно где. Спиной ко мне перед зеркалом стояла, опираясь культей на ручки коротких костылей, одноногая черноволосая девушка в синем халатике. Она причесывалась, напевая нецензурные куплеты на мотив 'На сопках Маньчжурии', и это ее голос разбудил меня. Заметив мое движение в зеркале, она обернулась, и, увидев ее лицо, я вспомнила, кто она, что со мной случилось вчера и где я сейчас нахожусь.

— Привет, соня! — Саша весело посмотрела на меня. — Не забыла — завтрак включен в счет, давай мухой в душ, и пошли ням-ням! А то я тебя саму съем!

Я приподнялась, собираясь встать, но вдруг ощутила непонятное движение в животе и замерла. Саша мгновенно насторожилась:

— С тобой все в порядке?

— Саш, у меня как будто что-то в животе зашевелилось!

Выражение Сашиного лица тут же сменилось с тревожного на веселое. Уронив на пол костыли, она в три прыжка очутилась рядом со мной на кровати.

— Поздравляю, мамочка! Ваша лялечка впервые надавала вам пинков!

Только тут до меня дошло, что во мне шевелится ребенок! Ребенок! До сегодняшнего дня он был угрозой для меня. Только вчера меня должны были убить, чтобы скрыть сам факт его существования и то, как мне его сделали. А сейчас! Саша лежит рядом со мной, и в ее взгляде я вижу, что она рада моему ребенку и чуточку завидует мне.

Я откинулась на кровать и закрыла глаза. Ко мне пришло понимание, что моя жизнь бесповоротно изменилась. Что между мной и отчимом — бесконечность, и он не сможет мне здесь угрожать. Тут я вспомнила про маленький автомат, который Саша называла 'пистолет-пулеметом'.

— Саш, а ты дашь мне этот... пистоль-пулемет?

Саша рассмеялась.

— Что, решила заняться самообороной?

Я кивнула головой:

— Ага.

— Почему бы и нет. Как только разберемся с местными правилами по оружию. Кстати, я вчера видела, что даже у подростков в колонне было оружие, так что думаю — местные правила достаточно либеральны, — тут Саша сделала страшные глаза. — А пока у тебя нет ствола, я тебя буду кушать!

Я с визгом вылетела из кровати и метнулась в ванную.

Аламо. 13 число 10 месяца 21 года, 07 часов 09 минут. Саша

Постукивая наконечниками 'канадок', я вместе с Настей спускалась по лестнице в холл гостиницы. В правой части холла рядом с барной стойкой стояла дюжина столиков и большой стол, на котором стояла куча разнообразной снеди. За одним из столиков сидели Лисицын и Ирина. Увидев нас, он замахал рукой, приглашая нас к себе за стол.

— Привет, девчата! Тут шведский стол, берите, что нравится, и садитесь.

Настя, оценив ситуацию, цапнула поднос и повернулась ко мне:

— Показывай, что будешь.

Набрав целую кучу бутербродов, салаты и два больших стакана со свежевыжатым апельсиновым соком, мы уселись за стол.

Истребив большую часть съестного, я обратилась к Лисицыну с просьбой просветить нас насчет здешних порядков с оружием и дальнейших перспектив Насти.

— Ну, с оружием все просто, здесь это предмет первой необходимости. Разрешение нужно лишь на то, что двадцать миллиметров и толще, индивидуальную стрелковку покупай любую, лишь бы денег хватило.

— А со скольких лет?

— В полном объеме — покупать, владеть, носить, отвечать за использование — с шестнадцати староземных. До того — на усмотрение родителей и под их ответственность, это в населенных пунктах. Вне их без оружия выжить практически невозможно, так что там носят все, лишь бы силы поднять хватило.

— А как насчет Насти, она ведь несовершеннолетняя и одна?

— Тут местный обычай такой — кто спас сироту, тот и становится приемным родителем. Уклонение от этой обязанности считается большим косяком.

— Получается, я Насте — приемная мама?

— Ага! — Лисицын и Ирина заулыбались.

Я обвела всех взглядом и остановила его на Насте. Та затаила дыхание.

— Так это что получается?! Я благодаря тебе в двадцать три года стану бабушкой?! Ну вы, блин, даете!!!

После секунды тишины не только Лисицын и Ирина, но и сидевшие за соседними столами, скорчились от хохота. Через несколько секунд к ним присоединились и мы с Настей.

Отсмеявшись, Лисицын добавил:

— А Настя может носить ствол и раньше.

И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:

— Здесь очень мало людей, и каждый человек дорог, поэтому к будущим мамам отношение самое бережное. И даже если ей нет еще шестнадцати, все равно ношение оружия разрешают.

— А зачем?

— Опасные животные попадаются и в городской черте, в первую очередь змеи, — Настя зябко передернула плечами. — Бывает, залазят каменные вараны, особенно в дождливый сезон, в общем, женщины носят оружие даже в роддоме.

— А часто приходится досрочно разрешать ношение оружия девочкам?

Поняв смысл вопроса, Лисицын с улыбкой посмотрел на Настю, и та потупила глазки.

— Ну-у-у. Не без этого, практически в каждом выпускном классе одна-две юные мамочки имеются.

Ирина добавила:

— В школах при медкабинетах имеются ясельные комнаты, так что ты не переживай, условия для ухода за малышом нормальные.

Доев, они встали, и Лисицын негромко сказал:

— Поедите, поднимитесь к себе, надо пошушукаться о наших делах.

Аламо. 13 число 10 месяца 21 года, 07 часов 33 минуты. Саша

Мы с Настей сидели на кровати, а Лисицын с Ириной устроились в креслах.

— Так, девочки, — Лисицын внимательно посмотрел на нас, — я еще вчера доложил командованию и властям Протектората о вашей ситуации. Вами, а точнее — тобой, Саша, заинтересовались, — Настя дернулась, и Лисицын перевел на нее взгляд. — Ты не переживай, я же сказал, что по здешним правилам, ты приемная дочь Саши, и любые планы касательно ее включают и тебя. Тут еще дело вот в чем. Последнее время у протектората начинаются напряги с Орденом. Не нравится им, что российская территория силу набирает, вот и пакостничают. А вам нужно получить Ай-Ди...

— А что это такое? — перебила его Настя.

Лисицын достал из кармана такую же карточку, как и та, что мы нашли возле 'лендровера'.

— Это универсальный документ на все случаи жизни, и к тому же привязанный к счету в Банке Ордена. Без него здесь будет сложно. И выдается он при проходе через ворота на базе Ордена, для идущих с территории России — на базе 'Россия', и вам, скорее всего, придется побывать там, плюс вас наверняка захотят подробно расспросить и обследовать.

— А обследование обязательно?

— Думаю — да, к тому же вам должны сделать прививки. И еще, это совсем не обязательно, но в случае, если тебя станут вербовать в Орден, имей в виду, что это серпентарий еще тот, одно из граничных условий пригодности к работе в Ордене — запредельный карьеризм, что влечет за собой весьма специфический стиль отношений.

Я усмехнулась.

— Ну, мне это не грозит.

— Могут предложить, чтобы ты не поехала в протекторат. Легальных оснований не пустить тебя, куда ты хочешь, у них нет, все-таки основные декларируемые Орденом принципы — это 'каждый имеет второй шанс' и официальное невмешательство в дела людей и территорий. А поманить и придержать обещаниями могут.

— Кстати, Игорь Семенович, вы можете рассказать нам, как тут живут люди — и на российской территории, в частности?

Кивнув, Лисицын полез в полевую сумку и извлек оттуда изрядно потрепанную и захватанную масляными пальцами синюю книжку. Протянув ее мне, он слегка смущенно усмехнулся:

— Извини, что в таком виде. Она полгода провалялась у одного водилы в машине, к сожалению, лучшей не нашлось. Это путеводитель, который выдается переселенцам на базах. В нем есть необходимый минимум информации по основным вопросам. Что же касается российской территории, то хитрожопые робята из Ордена немножко перемудрили сами себя. Распределяя территории, они — ты увидишь на карте — в серединку воткнули здешнюю Америку, вокруг — европейские и латиноамериканские территории, южнее залива — арабы, азиаты, негры, а нас поместили в качестве прослойки, да еще с Ичкерийским Имаматом на южной границе. Да только, как и на Старой Земле, нефть оказалась у нас и у арабов. Плюс единственный мощный промышленный район — это протекторат Российской Армии.

— А почему Россия разделилась?

— Ну, в здешней Москве обосновалось до фига таких орлов, от которых и в старой Москве в 90-е дым столбом стоял, видимо, их сюда Орден сосватал, чтобы продолжить банкет, да только они и здесь занялись любимым делом — делят ресурсы. А у нас Демидов с Аверьяновым и промышленность сумели закрутить, и армию весьма серьезную сформировать и обеспечить. Нас на всей населенной территории Новой Земли уважают или боятся, смотря по какую сторону наших стволов находятся.

— А Москва что производит?

— Московский протекторат — сельскохозяйственный район, продукты, конопля...

— Что, дурь гонят?!

— Нет, дурь растет вокруг Нью-Рино, а у москвичей техническая, на канаты.

— А-а-а-а...

— В общем, девочки, будьте готовы к поездке на базу.

— А как? На машине?

— Нет, на машине сейчас нереально, застрянете в Порто-Франко до конца сезона дождей. Будем давить, что вам надо до дождей попасть в Демидовск, и если их так щемит, то пусть арендуют самолет, а семнадцатого числа из Порто-Франко уходит крайний большой конвой под охраной Российской Армии, пусть укладываются до него.

— А 'пылесосик'?

-?!.. А-а-а, твой 'запор'. Тут есть два варианта: или вы оставляете его здесь, у Джо Дженсена — Джо надежный парень, можете не переживать — и на обратном пути подбираете его здесь, или мы погрузим его на одну из наших машин, место в ней есть, а вы едете до Демидовска на автобусе.

— А тут и автобусы есть?

— Ну, здешний автобус — это вроде вахтовки на 'Урале' или 'Камазе', удобство так себе, но довезет с гарантией.

— А как в Демидовске с жильем?

— Хорошо. Если будешь работать на заводе, то он предоставит жилье с правом последующего выкупа. Дома недорогие, а каркасные — так вообще дешевые.

— Это как?

— Ну, доска на каркасе с наполнителем, керамзит или сейчас пошла минеральная вата.

— Как в американских боевиках — пуля от М-16 пробивает дом навылет.

Лисицын засмеялся:

— Ну, примерно, что так. Только на фермах и в маленьких поселках дома обшивают брусом. Тут есть такая порода — пятнадцатисантиметровый брус держит винтовочную пулю в упор.

Я присвистнула:

— Неслабо!

Тут в разговор вклинилась Настя:

— А Орден нам только документы даст?

— Скорее всего, вам выдадут по тысяче экю, как беженцам...

— Ни фигасе! Дернули с улицы и штуку в зубы! — не выдержала я.

— А слупить с них компенсацию не получится?

— Можно попытаться, — вступила в разговор Ирина. Она переглянулась с Лисицыным.

— И, наверное, мне придется поехать с вами. Дабы их коновалы не слишком там усердствовали. А в качестве компенсации вы что хотите?

Я посмотрела на Настю. Вид у той был растерянный.

— Ну, в первую очередь сообщить моим, где я, и что со мной все в порядке. Насть, ты хочешь сообщить кому-нибудь, что жива?

Настя отчаянно замотала головой в знаке отрицания.

— Логично. Потом для меня было бы неплохо переслать, если возможно, мою библиотеку, комп с ноутом и личные вещи. А для нас обоих раскрутить Орден на жилье в Демидовске, раз вы говорите, что оно недорогое, и машину для местных условий, а то все, увидев 'пылесосик', за голову хватаются, да и старенький он уже...

Закончив обсуждение вкусностей, которые мы хотели поиметь с Ордена, Лисицын ушел, оставив нас на попечение Ирины. А мы, переодевшись, отправились затариваться одеждой по местной моде.

С помощью Ирины мы подобрали себе по паре комплектов в стиле 'милитари', легкие берцы и панамы. Процесс шопинга был насильственно прерван появлением подъехавшей на 'глазастом' 'Лендровере' давешней спутницы Мерсье.

— Пшепрошам пани. Пани Александра, пани Анастасия, вас бажает бачить пан лейтенант.

Переглянувшись, мы залезли в машину и через пару минут оказались возле здания (к моему глубокому удивлению) банка, где, пройдя через зал, мы вошли в кабинет с табличкой 'Представитель патрульных сил Ордена'.

Лисицын не ошибся, встретивший нас Мерсье сообщил, что нас желают немедленно видеть на базе 'Россия' для, как он выразился, оформления нашего прибытия на Новую Землю и углубленного медицинского обследования, а для скорейшей доставки нас на базу уже арендован самолет.

Мы обрадовали его тем, что Ирина является нашим лечащим врачом и в этом качестве будет нас сопровождать, и что мы должны попасть в конвой, уходящий семнадцатого.

Аламо. 13 число 10 месяца 21 года, 10 часов 45 минут. Настя

Мы стояли возле маленького белого двухмоторного самолета. Багаж уже был уложен, Лисицын и орденские военные что-то обсуждали, стоя в сторонке. Вести самолет, как оказалось, должна была Хелена, та самая орденская военная, что утром привезла нас к Мерсье.

За прошедшие полтора часа мы заскочили в гостиницу и забрали свои вещи, а необъятная хозяйка вернула Саше деньги за непрожитые сутки. Потом мы поехали на стоянку грузовиков, где Сашин 'Запорожец' загрузили в полупустой прицеп одного из 'Камазов'. По ходу Саша хотела продать пулемет здешнему оружейнику, но Ирина посоветовала ей отвезти его в Демидовск, а там она поможет пристроить его к знакомым фермерам, и это будет точно не дешевле, чем здесь.

Закончив беседу, Хелена подошла к самолету и предложила садиться. Я полезла на крыло, но тут Саша поинтересовалась — сколько же нам лететь, и, услышав, что перелет вместе с промежуточной посадкой займет около двенадцати часов, тут же сдернула протез и попросила Хелену засунуть его в багажник, а ей дать костыли. Та сделала, о чем ее просили, и предложила нам с Ириной сесть сзади. Я думала, что Сашу будут усаживать, но она положила костыли на крыло, мгновенно и без посторонней помощи залезла на него, а потом и в кабину. Хелена закрыла дверь и, попросив Сашу переложить костыли назад, завела моторы.

Мне стало страшно. Так получилось, что я ни разу в своей жизни не летала на самолете, а тут еще такой маленький! Самолет шустро выкатился на полосу, стал разгоняться, и не успела я опомниться, как мы уже летели над Аламо. Сверху открывался изумительный вид, и я поймала себя на том, что любопытство и восхищение сменили страх. Самолет продолжил набирать высоту, слева были видны большие горы, справа расстилалась саванна. Внезапно гудение моторов стало тише. Я встревоженно посмотрела на Ирину, но та улыбнулась.

— Мы набрали высоту, и теперь полный газ не нужен.

Аэродром Леру. 13 число 10 месяца 21 года, 17 часов 02 минуты. Саша

Самолет коснулся полосы, нас при этом слегка встряхнуло, и покатился, постепенно замедляясь. Я вздохнула с облегчением. Последний час полета меня доставал главный недостаток маленьких самолетов — невозможность посетить туалет, плюс к тому моя личная проблема — человек с одной ногой устает сидя гораздо сильнее целого, из-за невозможности периодически перераспределять нагрузку между правым и левым полушариями, ввиду отсутствия нормального упора со стороны отсутствующей конечности. В итоге мои попа, поясница и спина выражали бурный протест против подобного издевательства.

К счастью, хозяева аэродрома были умными и заботливыми людьми. Заруливший на стоянку самолет остановился прямо против пятисекционного деревянного здания 'типа сортир', дальше вдоль края стоянки были видны еще два подобных сооружения. Едва дождавшись выключения движков, я схватила костыли, распахнув дверь, вывалилась на крыло, соскользнула на землю и поскакала в направлении вожделенного сооружения.

Покинув с умиротворением в душе спасительную кабинку, я дождалась остальных. Хелена сказала, что пойдет заниматься заправкой и оплатой вылета, а мы можем пойти в кафе или отдохнуть под навесами, и пошла в сторону башни. Мы пошли за ней. По дороге я не выдержала и пожаловалась Ирине на боль и усталость. Усмехнувшись, она повернула меня в сторону веранды и сказала:

— Ща исправим.

Уложив меня на скамью в дальнем углу веранды, она задрала мою футболку и устроила мне сеанс расслабляющего массажа, очень профессионально обработав мне спину с поясницей, а потом и нижние части, уже через штаны. Это заняло около пятнадцати минут, и когда я встала, с удовольствием ощутив свое тело, а не боль в нем, то увидела идущую от самолета и машущую нам рукой Хелену.

— Заправили. Пошли кушать, — мы с удовольствием пошли за ней. В столовой было, по первому впечатлению, весьма прохладно, хотя на самом деле кондишены держали примерно градусов двадцать пять. Едва мы уселись за столик, как нарисовалась официантка с подносом, на котором стояла тарелка с хлебом и десяток разнообразных салатов. Она поставила хлеб на стол, Ирина и Хелена выбрали тарелочки с салатами, я, чтобы не заморачиваться, взяла ближайшую, Настя тоже. Официантка скороговоркой по-английски продиктовала меню. Ирина, поняв наши затруднения, посоветовала:

— Берите отбивную с картошкой — не прогадаете.

Заручившись нашим согласием в виде кивков, она заказала три отбивных, Хелена заказала что-то рыбное.

Заказ принесли очень быстро. Взглянув на тарелку, я ощутила шок! Не сказать, что в столовой 'бауманки' кормили плохо, но здесь... Порции были большими! Нет, не так! Порции были ОГРОМНЫМИ! Отбивная в кляре закрывала почти всю поверхность совсем немаленькой тарелки, сверху лежала куча жареной картошки и солидный пучок зелени.

Подняв взгляд на Ирину, я увидела, что она и Хелена улыбаются.

— Знаешь, даже твое удивление при виде здешних порций сразу выдает новичка. Здесь везде так кормят, не чета Москве.

— Ничего себе, а толстяков я и не замечала.

— Саш, ты не забывай, что здесь сутки — тридцать часов и двенадцать минут.

— Забудешь тут...

— Чего?

— Да из-за протеза. Я его максимум двенадцать часов в день носить могу. Дома хватало, а здесь — не знаю.

Ирина принялась за свою отбивную, жестом предложив мне то же самое. Прожевав кусок, она продолжила:

— Ты зря, по-моему, переживаешь. Рабочий день на обычных производствах начинается в восемь и до двенадцати, потом до восемнадцати — сиеста, и в двадцать два — шабаш. Сиесты, я думаю, хватит, чтобы твоя нога отдохнула.

— Надеюсь.

Я предпочла сосредоточиться на отбивной, тем более что вкус был изумительным.

База Ордена 'Северная Америка'. 13 число 10 месяца 21 года, 22 часа 25 минут. Саша

Шасси самолета коснулось полосы. На стоянке, куда мы зарулили, я увидела четырехмоторный транспортник и еще десятка полтора легкомоторных самолетов и вертолетов.

Нас встретил 'Лендровер' с пирамидами. Я попросила всех подождать пару минут и, спрятавшись за самолетом, нацепила протез, потом водитель попросил нас сложить оружие в сумки (у Ирины уже была своя, а нам он продал нужную за десятку), опечатал их, и мы все, усевшись в машину, покатили на Базу.

Внешне База выглядела, как сочетание аккуратненького, ухоженного западного поселка с промзоной.

По дороге я услышала гудок локомотива, и в ответ на мой удивленный вопрос Хелена рассказала, что на Новой Земле уже есть действующая железная дорога от Баз Ордена до немецкого городка под названием Нойехафен на территории Европейского Союза, что Ворота могут пропускать объект размером и весом с железнодорожный вагон, и часть грузов прибывает на Новую Землю по железной дороге.

Рассказ Хелены прервался, когда машина остановилась около симпатичного бледно желтого двухэтажного здания с надписью 'Отель Каролина'.

В холле таки оставшийся анонимом водитель 'ленда' дал мне шесть комплектов талонов на питание с надписью, которую я перевела как 'программа Б', и сообщил, что проживание в течение трех дней для нас бесплатно, а если обследование затянется, то нам дадут еще. Напоследок он попросил нас, ввиду предстоящего обследования, не употреблять спиртное, и услышал от меня в ответ, что сама я не испытываю потребности надраться в зюзю, а мелкой, ввиду того, что 'молодо-зелено-беременно', — и не положено. После этого он пригласил с собой Хелену и они вышли из отеля.

Номер, ключ от которого нам вручила симпатичная латиноамериканочка на ресепшн, оказался на-а-а-амного скромнее номера в Аламо. Комната три на четыре, две деревянные кровати, шкаф, стол, два стула и вход в душевую с удобствами.

Настю, видимо, посетили те же мысли.

— Да-а, там было круче...

— Ничего, Настюха, вот выйдешь замуж — организуем тебе свадебное путешествие в Аламо с проживанием в этом номере.

Настя неожиданно шмыгнула носом.

— Скажешь тоже...

Я сгребла ее в охапку, прижала к себе и тихонько сказала на ухо:

— Тихо, доча, не бзди горохом, все будет путем.

Настя хмыкнула, чмокнула меня в щеку, и со словами: 'Хорошо, мамочка!' — вывернулась из объятий и шмыгнула в душевую.

Минут через двадцать мы в компании с Ириной отправились ужинать в ближайший ресторанчик. Я, честно говоря, даже не обратила внимания, как он называется. Мы с Ириной с удовольствием приговорили по порции каких-то морепродуктов, а Настя учудила опять. Распробовав салат, она остановила проходившую мимо с подносом официантку и 'прихватизировала' под ее изумленным взглядом еще четыре таких же салата и тут же умяла их, кидая на нас смущенные взгляды.

По дороге обратно Ирина предупредила нас, чтобы мы не позволяли без ее присутствия никаких подозрительных манипуляций над собой, и мы разбежались по номерам. Слава богу, эта ночь прошла для меня без экзотических сновидений.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 17 часов 08 минут. Саша

Фу-у-ух! Тудыт его коромысло через перпендикуляр и в центр мирового равновесия!!! Наконец! Это!! Закончилось!!! Двое суток сущего кошмара!

Сначала трехчасовой 'вынос мозга' об обстоятельствах переноса, хотя все, что могла сказать по существу я, укладывалось в две минуты, а Настя — в тридцать секунд. Но нет! 'Мистер Джонатан' и 'мистер Патрик' снова заводят 'на колу мочало' и '— надцатый' раз пытают про то же самое!

В конце концов орденский врач и Ирина, присутствовавшая при допросе, ибо мы отказались отвечать без нее, сумели прекратить это безобразие под лозунгом 'прекратите трепать нервы беременной'. Но я думаю, что 'мистеры' отстали от нас, потому что поняли, что получают от нас ноль байт полезной информации, а для отмазки на тему о 'проведенном расследовании' мы наговорили вполне достаточно. Единственно полезным, по крайней мере, для меня — результатом было обещание организовать мне телефонный звонок родителям и перекинуть то, что они мне перешлют, а также дать возможность приобрести со скидкой подходящую машину здесь, на Базе.

Дальше наступил 'сезон коновалов'. С нас сцедили по стакану крови и литру мочи, сняли энцефало-, кардио-, варикардио — и всякие прочие 'граммы'. Засунули всякие разные зонды во все естественные отверстия. Пожалуй, только присутствие Ирины удержало этих 'тружеников науки' от того, чтобы учинить нам полное паталогоанатомическое вскрытие!

Из всего этого полезным было лишь Настино УЗИ, в результате которого мы узнали, что у нее будет девочка.

Сегодня это закончилось скандалом, когда Насте захотели сделать пункцию околоплодной жидкости. Даже я знала, что эта процедура достаточно небезопасна и производится только по весьма серьезным основаниям, а не для удовлетворения научного любопытства.

Когда Настя и Ирина категорически уперлись, а доктора пригласили 'мистера Патрика', и тот попытался наехать, я не удержалась и предложила ему эксперимент. Перед ним ставят пятьдесят мензурок, в одной из них яд, хватит ли у него духу выбрать и выпить одну из них, ибо как раз такая вероятность выкидыша при этой манипуляции. А то, что результаты обследования нулевые в смысле отклонений, вызванных переходом, так это понятно даже мне.

'Мистер Патрик' посмотрел на старшего из медгруппы и, видимо, прочитав у него на лице то же самое, хмуро произнес:

— Заканчивайте.

После этого нам, наконец, сделали набор необходимых для Новой Земли прививок и предупредили, что возможно ухудшение самочувствия.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 17 часов 15 минут. Настя

Слава богу! Это, наконец, закончилось!

Я посмотрела на Сашу. Та лежала на своей кровати, сброшенный протез со штанами и правый ботинок валялись на полу, а Саша с утомленным и умиротворенным видом смотрела в потолок и лениво массировала свою культю.

Как хорошо, что в моей новой жизни есть она. И не только потому, что попав сюда вместе со мной, она спасла мне жизнь, не дав задохнуться в багажнике машины, но и потому, что она такая, какая есть — веселая и надежная.

Сегодня они с Ириной не позволили сделать мне эту жуткую процедуру — воткнуть мне в живот шприц с огромной иглой, которая могла бы повредить моей дочери...

Я поймала себя на мысли о том, как всего за несколько дней изменилось мое отношение к ней. Там, в Михнево, я каждый день с ужасом ждала, что мать догадается о моей беременности, начнет трясти меня, выясняя, что почем, а потом начнется КОШМАР... А сегодня я была готова драться, кусаться и царапаться, защищая свою дочь!

И Саша сыграла в этой перемене не последнюю роль, хотя, наверное, и не подозревала об этом. Я отлично представляла, КАК отреагировала бы моя мать, узнав, что я беременна. Видела веселую и доброжелательную реакцию Саши, с легкой подначкой и толикой белой зависти, и с удивлением поняла, какое место она, сама того не подозревая, начинает занимать в моей жизни.

У меня всегда была и есть где-то там, в бесконечном пространстве, мать. Но никогда за всю мою жизнь не было мамы!

Интересно, а как там Сашин парень?.. Мои мысли прервал стук в дверь.

— Разрешите войти? — я узнала голос второго из тех, что допрашивали нас позавчера.

Саша подорвалась с кровати, рывком вытряхнула протез из штанов и стала натягивать их на правую ногу:

— Секундочку...

Саша, застегнув штаны, стала засовывать под ремень левую штанину:

— Насть, дай костыли и закинь ногу в шкаф...

— Войдите!..

'Мистер Джонатан' вошел в двери, бросил взгляд на меня и слегка взъерошенную Сашу и со словами 'Разрешите присесть' поставил стул посреди комнаты так, чтобы видеть нас обоих.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 17 часов 22 минуты. Саша

— Так, девушки, — 'мистер Джонатан' откашлялся. — Во-первых, я хочу принести извинения за своего коллегу. Патрик — хороший специалист, но с чувством такта у него, увы, большие проблемы. Да и... — тут он покрутил пальцами в воздухе.

Я усмехнулась:

— Начальство бьет копытом и грызет спинной мозг в ожидании результатов?

Орденец усмехнулся:

— Вот именно, но я пришел по другому поводу. Саша, твоим родителям уже сообщили, что с тобой приключилось, и они уже пакуют твою библиотеку. Завтра ее перекинут на Базу 'Россия', а сегодня вечером ты сможешь поговорить с ними по телефону...

Я подпрыгнула:

— Когда точно?

— Не волнуйся, тебя позовут. Кроме того, вам дали добро на покупку со скидкой подходящей для Новой Земли машины, но из нижнего ценового ряда. Пойдете на стоянку 'Д', сотрудник предупрежден, дорогу найдете по схеме. А сейчас вам нужно окончательно легализоваться, так что отправляйтесь в 'иммиграционную службу', там тоже в курсе, получайте Ай-Ди, меняйте деньги, и рекомендую вам заглянуть в наш оружейный магазин, из тех что на базах он самый большой и богатый.

'Мистер Джонатан' встал со стула и поставил его на место.

— Мы будем здесь еще завтра, часов до семнадцати. Так что если возникнут проблемы — обращайтесь. Всего хорошего.

Уже стоя в дверях, он обернулся и добавил:

— Кстати, имейте в виду: те два гангстера, которые везли Настю, сейчас на 'России'. Их затолкали в Ворота, как вы сами понимаете, во избежание...

Настя стала пепельного цвета...

— Настя, не переживайте, поверьте моему опыту, подобные уроды здесь долго не живут, народ здесь попроще и стреляет в подобное без лишней политкорректности. Так что если вы с ними пересечетесь, то при малейшем телодвижении в вашу сторону валите их без колебаний.

— Вот, блин, не было печали! — жалобно протянула Настя, глядя, как за орденцем закрывается дверь.

— Ну, а чего ты хотела, — я, спустив штаны, стала натягивать чулок на культю, Настя подскочила с кровати и подала мне из шкафа ногу и правый ботинок.

— Это вполне можно было предвидеть. Режим секретности — прежде всего, и простейший выход — запинать их сюда. Система ниппель.

— Но твоим родителям ведь рассказали...

— Насть! Те, кто крутит орденские дела на Земле, они ведь не пальцем деланные и в людях разбираться наверняка умеют. Мои — люди серьезные, слово свое уважают, да и мне навредить не захотят. А Мажор... За шесть лет, что я с ним училась, я убедилась, что его волнует лишь его хотение, а все остальные идут лесом. С него сталось бы затеять и какой-нибудь шантаж. Правда, тогда его могли и под асфальт закатать.

— Ты серьезно?

— Мечтать не вредно...

Упаковавшись, мы вышли в коридор, где нос к носу столкнулись с Ириной.

— О! Девочки, вы куда?

Мы на два голоса просветили Ирину насчет последних известий. Она усмехнулась.

— Так. Я думаю, что с айдишками, банком и оружейным вы справитесь сами. А вот машину...

Я махнула рукой, прерывая ее.

— Ира, не парься, отец и братьев, и меня приучал к автожелезу с самого сопливого возраста.

— Ну и ладушки, а то мне тут подкинули работенку по специальности — сгонять на Базу 'Россия' и принять груз лекарств и оборудования. Заодно и на этих орлов-говноклюев посмотрю при случае.

Настя встревоженно посмотрела на нее.

— Ты там поосторожнее...

Ирина улыбнулась и сказала:

— Не переживай, малыш. Я ведь врач и, если надо — бью со знанием анатомии. И вообще — легкую пехоту без соли не съешь.

— А что такое 'легкая пехота'?

— Ну, по староземным российским понятиям — это ВДВ.

Настя присвистнула.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 18 часов 48 минут. Саша

Мы вышли из банка и направились к схеме территории, чтобы узнать, как добраться к этой самой 'стоянке Д'. Шагающая рядом Настена продолжала вертеть в руках и разглядывать свою 'айдишку'.

Я вспомнила ее напряженный взгляд в иммиграционном отделе, когда она спросила — можно ли ей будет взять мою фамилию, и то, как она, услышав в ответ: 'А как же иначе, ты же типа моя дочка', со слезами кинулась мне на шею под удивленным взглядом сотрудницы.

Глядя на нее, я испытала сильнейшее желание увидеть ее отчима на Новой Земле, и на дальности прицельного выстрела. Вот уж кого вальнула бы недрогнувшей рукой!

Разобравшись со схемой, мы зашагали в сторону базовской промзоны, прикидывая — сколько мы можем позволить себе потратить на машину. Выходило — всего ничего. Деньги из барсетки Мажора плюс мои две тысячи двести рублей в сумме дали 5975 экю и аж сорок семь центов, плюс две штуки подъемных и тысяча двадцать семь экю из тех, что мы собрали возле горелого 'ленда'. В сумме мы имели 9002 экю и — ах, да — сорок семь центов. Вроде бы и немало, просто жить — на год хватит, но... Машина нужна все равно. Ресурс 'запора' заканчивается. Отец грозился купить мне к окончанию учебы 'что-нибудь посущественнее', но здесь, увы, придется выкручиваться самой.

Я решила, что сначала мы 'будем посмотреть', а потом уже примем решение

Разыскав, наконец, стоянку мы вошли в ворота и увидели приличных размеров площадку, на которой стояло, наверное, под сотню разнообразных джипов. Увиденная картина ввергла меня в глубокое уныние. Перед нашими глазами предстала выставка здоровенных 'шаланд' американского производства. Невооруженным глазом было видно, что все это великолепие нам не по карману, а если бы мы каким-то чудом смогли купить один из этих аппаратов, то разорились бы на бензине.

Пока я предавалась унынию, из-за здоровенного фордовского джипа вышла невысокая блондинка лет, наверное, около пятидесяти, с загорелым и покрытым мелкими морщинками лицом.

— Хай! Александра, Настасья?

Я кивнула головой.

— Я Джейн, меня предупреждали, вам нужна дешевая машина, а сколько у вас денег?

Я улыбнулась про себя такому невинному заходу.

— Покажите три самых дешевых.

Джейн улыбнулась и повела нас в левый дальний угол стоянки. Подойдя к стоящим около стены машинам, она ткнула пальцем в светло-коричневый 'Форд':

— 'Бронко', тринадцать лет, сто семьдесят тысяч пробег, десять тысяч экю.

Я отрицательно замахала головой:

— Не пойдет.

Джейн подошла к открытому явно тюнингованному 'Рэнглеру' с каркасом безопасности над кузовом, стоявшему через две машины:

— 'Рэнглер', пятнадцать лет, сто девяносто пробег, восемь тысяч пятьсот.

Я снова отрицательно мотнула головой. Джейн сделала брови домиком и повела нас дальше. Через шесть или семь машин я увидела средних размеров джип с тентом и мягкими шторками вместо дверей, внешне очень напоминавший 'виллис', который я видела как-то на слете ретроавтомобилей. Только он был длиннее, и дверных проемов у него было не два, а четыре. Джейн с выражением лица типа 'он сделал все, что мог' показала на него и сказала:

— 'Махиндра Коммандер', восемь лет, пробег, — тут она пожала плечами, — цена пять двести.

— Она чья?

— Индия.

Я удивленно хлопнула глазами. Если честно, я не имела ни малейшего понятия об индийском автопроме и что из себя представляют индийские машины.

— Какой двигатель?

— Дизель пятьдесят сил, скорость пятьдесят пять миль, — я перевела в километры — получилось девяносто километров. По современным понятиям — черепашья скорость, но для Новой Земли как раз рабочий диапазон.

— Вмещает десять человек или тысяча семьсот пятьдесят фунтов, — продолжила Джейн.

— Давай посмотрим, — прервала я ее и, подойдя к водительскому месту, стала отстегивать шторку.

В первый момент меня смутил правый руль, я помнила, с каким трудом в прошлом году, впихивала свою ногу под баранку Валеркиной 'целки'*, но, попытавшись сесть в машину, с удовольствием убедилась, что здесь проблем не намечается, а с удивлением увидев рычаг автоматической коробки, поняла, что для меня она самое то, и если машина в сколь-нибудь приличном состоянии — то ее надо брать.

Джейн показала мне на ключ, привязанный проволочкой к рулю.

— Будешь пробовать?

— Я кивнула и, отцепив ключ, завела двигатель. Настя мухой запрыгнула рядом со мной, а Джейн уселась сзади. Подождав минуту, я тронулась и подъехала к воротам. Джейн выпустила нас и опять заскочила сзади.

Минут пятнадцать мы раскатывали по Базе, прогревшийся дизель звучал нормально, других криминальных звуков тоже не отмечалось. Приемистость была, конечно, как у повозки, запряженной индийским буйволом (ха-ха!), но что поделаешь, за все приходится платить, и за дешевизну тоже.

Подъехав к стоянке, мы вышли из машины и направились вслед за Джейн в трейлер.

Войдя со света в полутемное помещение с тонированными окнами, я в первый момент не сориентировалась и с треском вписалась гильзой протеза в угол стола. Джейн понимающе посмотрела на меня:

— Протез?

Я кивнула.

— Давно?

— Пять лет, — я пожала плечами, — уже привыкла.

Джейн протянула руку.

— Давай Ай-Ди.

Прокатав его через машинку, она протянула мне чек. Взяв ручку, чтобы поставить подпись, я с изумлением увидела, что в чеке стоит сумма в четыре с половиной тысячи.

Встретив мой взгляд, Джейн грустно улыбнулась и сказала:

— У моей дочери нет ноги, я знаю, что это такое. Подписывай, и удачи вам здесь.

* — 'Целка' — жаргонное название, в мужской компании, спортивного автомобиля 'Тойота Целика'.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 19 часов 53 минуты. Саша

Я остановила машину на стоянке возле 'Каролины'. Настю тут же пробило на инициативу:

— Саш, давай сейчас помоем ее?!

Пока я раздумывала, поддержать ли Настю или по-честному обломить, указав на тот факт, что любая машина в саванне при движении в колонне останется чистой на протяжении примерно километра, к машине подошла девочка с ресепшн и сказала:

— Мисс Александра, вам должны звонить, и вас ждут в 'Стеклянном Доме', это...

— Такое голубое трехэтажное здание...

— Да.

— Спасибо! — я завела двигатель и тронула машину.

Машина катилась по дороге, а мне казалось, что она плывет в патоке. От волнения у меня шумело в ушах так, что я даже не слышала двигателя.

Подъехав к 'Стеклянному Дому', я увидела 'мистера Джонатана'. Он махнул мне рукой и, когда я остановилась, подошел к машине с левой стороны и сказал:

— Настя, погуляй, пожалуйста, пять минут, мне нужно поговорить с Александрой.

Настя посмотрела на меня и, увидев мой легкий кивок, фыркнула и вылезла из машины. 'Мистер Джонатан' уселся на ее место и, проводив Настю взглядом, сказал:

— Беременность меняет женщину. Когда моя жена носила старшего... — он оборвал фразу и повернулся ко мне. — Саша, у меня к тебе серьезный разговор насчет твоих родителей. Они стали обладателями очень серьезного секрета. Орден не может допустить, чтобы они оставались вне его контроля. Им придется или начать работать на нас там, или перебраться сюда.

Мы уже получили информацию о твоих родителях, поверь, такие люди без проблем найдут свое место здесь. Людей, умеющих делать дело, тут всегда не хватает и им будут рады везде. И поэтому для всех вас будет лучше, если ты убедишь их перейти сюда. Понятно, что не завтра. Переход в начале сезона дождей — вообще не лучший вариант. Пусть они спокойно продадут свою недвижимость, подготовят машины, купят то, что будет необходимо для начала новой жизни здесь, и перейдут в начале сухого сезона. Переход, учитывая твои обстоятельства, будет для них бесплатным. Для этого моих полномочий хватит.

Если же они откажутся от обоих вариантов, то их будет ждать, как это по-русски, — 'подстава' — и они все равно окажутся здесь, но понесут серьезные финансовые потери.

'Мистер Джонатан' поднял руку, останавливая готовую вырваться у меня тираду:

— Саша, вы с Настей мне симпатичны, но я далеко не самый большой босс. А решения 'за ленточкой' принимаются вообще совершенно другими людьми.

Позже, вспомнив и обдумав наш разговор, я пришла к выводу, что мистер Джонатан слегка слукавил, говоря об особой важности сохранения в тайне информации о Новой Земле. Главной защитой этой тайны были не режимные мероприятия, ибо, судя по размерам Базы и многочисленности персонала, с земной стороны в это дело было вовлечено немало народу.

Главной защитой тайны Новой Земли было то, что она НАСТОЛЬКО выпадала из привычной картины мира (плюс к тому же еще и являлась одним из любимых фантастических сюжетов), что практически любой человек, услышавший подобное, отнесся бы к этому, как к 'пурге'. И чем более серьезным и ответственным был слушатель, тем меньше была вероятность, что он поверит.

Михнево. 14 августа 2004 года, 21 час 43 минуты. Квартира Кравцовых. Валерий Кравцов

Мама сидела на диване и смотрела в пространство.

Я с болью смотрел на ее измученный вид, опухшие, красные от слез и бессонницы глаза, помятую и несвежую блузку.

Я протянул ей стакан:

— Мам, пожалуйста, выпей и приляг. Нельзя же столько... Если будет хоть что-то, мы тебя разбудим.

Мама взяла в руку стакан и посмотрела на него. И в этот момент раздался звук дверного звонка, она резко вскочила с дивана, поставила стакан на журнальный столик, расплескав его содержимое, и бросилась в прихожую открывать входную дверь.

За дверью оказалась неброско, но дорого и со вкусом одетая невысокая блондинка лет тридцати пяти.

— Здравствуйте. Меня зовут Валентина Олеговна, я адвокат. Разрешите войти?

— Да-да! Входите... — взволнованным и срывающимся голосом, отозвалась мама.

Валентина Олеговна прошла в прихожую и окинула нас взглядом.

— Я так понимаю, передо мной семья Кравцовых?

— Да. А...

— Во-первых, хочу вам сообщить, что ваша дочь жива, здорова и благополучна.

— Где...

— Что с ней?

— А почему...

Валентина Олеговна подняла руку, призывая к тишине.

— Я все вам объясню. Но разговор будет небыстрый... и, молодой человек, — обратилась она ко мне, — ваш взгляд выдает ваше желание прибегнуть к резким методам получения информации. Смею вас заверить, что, во-первых, внизу меня ждет человек в машине, а во-вторых — тогда вы НИЧЕГО не узнаете о Саше.

Мы все несколько секунд сверлили гостью взглядами, далекими от доброжелательности, потом отец кивнул головой в сторону комнаты и сказал:

— Проходите.

Валентина Олеговна, войдя в комнату, присела на стул и сказала:

— Прошу вас постараться меня не перебивать и выслушать до конца, а то был у меня один собеседник, так тот не стал дослушивать и рысью побежал звонить в 'психушку'!

— А кто вы будете, ну помимо того, что вы адвокат? — спросил я.

— Вопрос хороший. Я в некотором роде вербовщик. Но об этом потом, а сейчас о том, что произошло с твоей сестрой.

Итак. Все началось с того, что в начале семидесятых кучка американских 'яйцеголовых' проводила серию экспериментов на основании неопубликованных материалов Теслы...

— Какого Теслы? — не удержался Лешка и потупился под взглядом отца.

— Коли Теслы, — съязвила в ответ гостья. — И вот во время одного из экспериментов открылся проход в другой мир... — Валентина Олеговна вскинула руку, предупреждая возражения. — Люди, проводившие эксперимент, и те, кто их финансировали, решили не гоняться за 'нобелевками', а заняться освоением Новой Земли, и вот уже три десятилетия, как туда перебираются те, кому здесь по той или иной причине неуютно.

— Но какое все это отношение имеет к Сашеньке?! — нервно выпалила мама.

— Понимаете, рано или поздно потоки людей и главным образом грузов, отправляемых туда, начинают привлекать чье-нибудь неблагорасположенное внимание. Огласки мы избегаем, выставляя заинтересовавшихся людьми с психиатрическими проблемами, но местоположение переходов периодически приходится менять. И вот некоторое время назад новым местом перехода выбрали Михнево. Аппаратуру смонтировали и стали налаживать, и тут... — гостья несколько нервно развела руками, — при первичном пробое с нового места произошел сбой в аппаратуре. Если честно — мы осуществляем переход, но как и почему этот переход происходит — тайна великая есть. Вашу дочь вместе с машиной захватило и перебросило на Новую Землю. К счастью, ее встретили там люди из нашей структуры...

— Ну так верните ее обратно! — выкрикнула мама.

— Марина Алексеевна. Переход односторонний, туда — люди и грузы, оттуда — только информация.

Михнево. 14 августа 2004 года, 21 час 48 минут. Квартира Кравцовых. Кравцов Владимир Олегович

Мариночка залилась слезами, а во взгляде Валерки читалось такое 'не верю', что Станиславский тихо плакал у стенки.

Заметив этот взгляд, гостья достала из сумочки сложенный вчетверо листок и протянула ему.

— Вот, Валера, это факс ее письма, переданный оттуда.

Он лихорадочно развернул листок и стал читать. По мере того, как взгляд его опускался ниже, недоверие, написанное на лице, сменялось изумлением. Дочитав, он передал листок мне.

— Валерочка! Что там?! — всхлипнула Марина, не замечая текущих по щекам слез. — Что она пишет?!

— Мам, она пишет, что в порядке, что встретила там хороших людей и Юрку Долина, но вернуться не может по объективным обстоятельствам. Просит передать ее библиотеку с конспектами и комп с ноутом, и обязательно просит передать Тимку.

Услышав последние слова, Мариночка заплакала навзрыд, а во взгляде Лешки недоверие сменилось болью.

— Кто такой Тимка? — потихоньку спросила у Валеры Валентина Олеговна, пока я успокаивал Марину.

— Когда Саше было пять лет, ей подарили игрушечного медвежонка. С тех пор это — ее талисман.

Когда спустя несколько минут Марина успокоилась и сама прочитала факс с Сашиным письмом, адвокатша заговорила снова:

— Ну вот, собственно... — в этот момент запиликал мобильник, который все это время держал в руках Валера:

— Алло, извините, пожалуйста, я сейчас занят, перезвоню, как только освобожусь. — Валера нажал отбой и, повернувшись ко мне, сказал:

— Клиент. Просил посмотреть задний мост на 'Витаре', — и тут же, обращаясь к Валентине Олеговне: — Извините, я вас прервал.

Сосредоточившись на Валере, гостья не заметила взгляда Лешки, брошенного на меня. Он тоже понял — о чьей 'Витаре' идет речь.

— Ну вот, собственно, и все. Завтра, примерно в это же время, я подъеду еще, и вы сможете поговорить с ней по телефону. Но сразу должна предупредить, звонок будет единственный...

— А... — попытался вклиниться Лешка.

— Молодой человек, эта связь действительно ДОРОГАЯ. Даже сотрудники нашей структуры, живущие 'там' и имеющие родственников 'здесь', имеют право на бесплатный звонок лишь раз в месяц. Вам будет предоставлено тридцать минут, и поверьте — это много. Так что продумайте заранее, что будете говорить. Завтра я привезу мобильник со скремблером, и вы пообщаетесь.

Валентина Олеговна встала, положила на журнальный столик свою визитку и направилась к выходу. Мы потянулись за ней. У двери она остановилась и, обведя всех нас взглядом, добавила:

— Я вас очень прошу, не наделайте непоправимых глупостей прежде, чем поговорите с ней.

Проводив гостью, мы вернулись в комнату. Я сел рядом с Мариной на диван, Лешка на стул, на котором только что сидела адвокатша, Валерка остался стоять

— Володя, ты веришь всему тому, что она нам здесь наговорила? — измученным и нервным голосом обратилась ко мне Марина.

— Звучит... — я нервно подвигал губами, прерывая фразу. — Но знаешь, когда я вчера еще раз проезжал по... ну, куда я ее отправил, в соседнем проезде, я по нему тоже проехал, ну тот, что сворачивает направо. Так там очень резво залатали асфальт. Яма там была, но свежий пятак был в несколько раз больше, чем яма, и на стене рядом появился пятак из профлиста!

— Так поехали... — Лешка рывком подорвался со стула, но был остановлен жестом Валеры.

— Не гони! Я стопудово уверен, что там уже ничего нет, и нам скажут, что стену вынес неосторожный водитель фуры, а пятак асфальта, так это заделали промоину.

— Валера, ты ей веришь?!

— Да, мам, Тимка — это сигнал. Но у нас еще одна проблема. Что будем говорить Сережке?! Он звонил и через двадцать минут будет здесь...

Хургада, Египет, 11 августа 2004 года, вторник, 10 часов 55 минут*. Сергей Смирницкий

Мобильник пропиликал 'эсэмэску'. Саша.

'Серенький привет ножку сделали отлично еду домой целую'. Я отправил в ответ картинку с розой и отправился дальше по лавочкам с сувенирами. Хотя главный подарок Саше — тонкое обручальное кольцо с тремя маленькими бриллиантами — был куплен на второй день по прилету и теперь, лежа в чемодане, дожидался той минуты, когда я смогу задать ей Самый Главный Вопрос, мне хотелось побаловать ее еще чем-нибудь.

'Черная Птица Обломинго' посетила меня примерно через час, когда я встретился в одной из лавочек с Петром Петровичем, мелким бизнесменом, жившим с супругой через два номера от меня.

Вот Вера Анатольевна меня и 'обрадовала', ткнув своим толстым пальцем в пояс:

— Сережа, а где твой телефон? Ты же вроде с ним выходил из гостиницы?

Я схватился рукой за пояс...

— Бля-я-я-я... Ур-р-роды... Сп... ерли... — я с трудом удержал в гортани пучок матюков, осознавая, что мой новенький мобильник с фотоаппаратом и кучей разных 'примочек' 'ушел, не сказав до свиданья'... Обидно, однако.

— Сережа, тебе нужно обратиться в туристическую полицию...

— А-а-а... Петрович, какая на хер полиция? Я, блин, даже не соображу сейчас, где же его у меня тиснули! Лоханулся, что поделаешь, пойду сейчас куплю какой-нибудь подешевле... — еще не договорив, я сообразил, что лоханулся не только сейчас...

Когда мы с Сашей обменивались номерами, она скинула мне свой вызовом, а я... старательно сделал и поставил на вызов ее фотку, специально скачал на рингтон 'Марш артиллеристов', А ВОТ ЗАПОМНИТЬ НОМЕР, ДУБИНА СТОЕРОСОВАЯ — НЕ УДОСУЖИЛСЯ!!! Ну ладно, тут осталось два дня, и четырнадцатого я буду в Домодедово, а там...

* — Разница времени между Москвой и Каиром — минус один час.

Трасса М4 на выезде из Востряково. 14 августа 2004 года, 21 час 48 минут. Сергей Смирницкий

Меньше часа назад я вышел через 'кишку' из чартерного 'семьсот тридцать седьмого' и спустился в зал получения багажа Домодедовского аэропорта. Слава богу, мой чемодан выехал достаточно быстро и, схватив его, я рванул мимо настырных таксистов к своему 'огнетушителю'.

Мельком глянув на колеса и закинув чемодан в багажник, я поехал в сторону Востряково. Домой я не торопился, отец еще неделю точно будет сидеть в Тюра-Таме*, а мама позавчера улетела на симпозиум в Новосибирск, так что планы на вечер у меня наполеоновские...

Заскочив по дороге на оказавшуюся незанятой мойку и в салон сотовой связи, где купил себе телефон, правда — попроще стыренного, и, восстановив номер, я отзвонился родителям, доложив, что 'жив, здоров, не ранен, не убит', и поехал в сторону Михнево.

Колеса 'Витары' с мягким гулом приближали меня к Саше. Я и представить себе не мог, что так соскучусь по ней всего за двенадцать дней в этой долбаной Хургаде.

Первым побуждением было 'тапку в пол', но представший меньше чем через километр пейзаж из скомканной 'бэхи', выставки экстренных служб и прикрытого простыней организма, резко вдохновил на соблюдение скоростного режима.

Через несколько километров меня осенило, что, когда Саша давала мне телефон брата, она записала его на обороте чека ибо у меня сел аккумулятор, а я, забив его потом себе в телефон, сунул чек в пепельницу, где он и должен находиться!

Съехав на обочину, я вытряхнул пепельницу на правое сиденье, где среди оберток от конфет, жвачки и заправочных чеков я нашел искомое, а через минуту услышал голос Валеры: 'Алло, извините, пожалуйста, я сейчас занят, перезвоню, как только освобожусь'.

Меня насторожил его напряженный голос, и показалось, что рядом с ним находится кто-то, кому нежелательно знать, что это именно я звоню.

Въехав в Михнево, я купил в знакомом цветочном магазине букет роз и покатил к Сашиному дому.

Дверь в квартиру открыл Леша и, взяв у меня букет, кивком предложил пройти в комнату.

Когда я вошел, мое сердце захолонуло от предчувствия беды. Если Валера и Владимир Олегович выглядели мрачными и утомленными, со щетиной на лицах, то на Марину Алексеевну было страшно смотреть.

— Где Саша?! Что с ней?! — я уже понимал, что случилось что-то страшное...

Владимир Олегович указал мне рукой на диван, где сидела Сашина мама, и, когда я сел рядом, сказал:

— Слушай...

* — Тюра-Там — железнодорожная станция, возле которой расположен космодром, известный всем как Байконур. Люди же имеющие отношение к космосу, называют его обычно как раз Тюра-Там, ибо поселок Байконур расположен примерно в двухстах километрах от космодрома. Так в пятидесятые дурили шпиенов, понимаешь.

Трасса М4 на подъезде к Москве. 14 августа 2004 года, 23 часа 32 минуты. Сергей Смирницкий

'Витара' катилась в сторону Москвы, разрезая фарами наступившую ночь. Я вел машину 'на автомате', а из головы не шло все то, что я узнал за эти полтора часа. Снова и снова я проигрывал в памяти рассказ отца и сына Кравцовых, пытаясь найти объяснение случившемуся, отличное от безумного заявления об 'ином мире'. И не находил. Во всех прочих вариантах зияли такие дыры, что у меня голова шла кругом.

Из размышлений меня вывел довольно резкий толчок воздушной волны. Слева от меня, почти вплотную, на скорости прилично за двести пронеслись 'Импреза' и, по-моему, 'Мустанг', набитые компаниями безмозглых мажоров. Решив сосредоточиться на дороге, я, насколько возможно, отодвинул свои размышления, держа путь к своему дяде и моля бога, чтобы он был в Москве и дома.

Москва. 15 августа 2004 года, 00 часов 06 минут. Квартира Николая Павловича Смирницкого

Дядя, слава Богу, был дома. Когда он открыл дверь и впустил меня в прихожую, я сразу понял, что он один. На нем были только изрядно выцветшие бермуды, чего он никогда не позволил бы себе при гостях, особенно при даме.

Оглядев меня с ног до головы, он кивком головы пригласил меня на кухню, где присел на табурет и бросил:

— Рассказывай.

На несколько секунд я замешкался. Дядя Коля был старшим братом моего отца. Работал он в 'Рособоронэкспорте' на должности, которую сам он определял, как 'шерпа'. На таких, как он — профессионалах высшей пробы и трудоголиках — по-настоящему и держатся частные фирмы и государственные структуры. При этом он был чрезвычайно осведомленным человеком с богатейшими личными связями, но абсолютно непубличным.

Взглянув ему в глаза, я набрал в грудь воздуха и выложил все то, что произошло за последние два часа.

Дядя выслушал меня, не перебивая, после этого закурил, чего обычно старался при мне не делать с детства. Пошевелил пальцами:

— Дай эту бумажку, с координатами адвокатши.

Я вынул из барсетки и протянул ему косо оторванный кусок газеты, на который записал фамилию и телефон адвокатши. Он бросил на нее короткий взгляд, затем неожиданно скомкал, поджег и бросил в пепельницу.

— Значит так, Сереженька. Во-первых, ты забудешь про существование этой тетки, — он кивнул на пепельницу.

— Во-вторых... Что у тебя с Сашей, только по чесноку?

Я снова залез в барсетку и положил на стол коробочку из красного сафьяна. Дядя посмотрел в нее, хмыкнул:

— Даже так. Ну что ж. Саша — хорошая дочка хороших родителей, не чета той стервочке... — он сделал неопределенное движение головой, — и ею плотно заинтересовались в Ижевске. Жалко, что теперь — это разговоры в пользу бедных.

Тут наконец до меня дошло:

— Дядя! Так ты в курсах всего этого!!!

Дядя снова хмыкнул.

— Ты что — один из них?!

— Нет, в Ордене, — последнее слово он произнес с большой буквы, — я не состою.

Мне пришлось сделать еще одно мощное мыслительное усилие и вспомнить, что Валера поминал своего сослуживца по Чечне, который служит в Российской Армии там. Я хлопнул себя рукой по лбу:

— Дядь Коль! Через тебя идут поставки для тамошней России? — В том, что эта невозможная история — правда, я больше не сомневался.

Дядя утвердительно усмехнулся:

— Ну вот, не прошло и полгода...

Внезапно выражение его лица стало жестким:

— А теперь, малыш, шутки в сторону. Как ни крути — ты вляпался. Реально у тебя два варианта. Первый. Забыть о Сашином существовании — 'не был, не знаю, не замечен, не участвовал', — он резко вскинул руку, пресекая рвущееся из меня возмущение. — Второй вариант — отправиться туда. Работу на Орден рассматривать не советую. Во-первых, Орден представляет из себя 'союз невъебенных карьеристов', во-вторых, у него сейчас начинаются терки с тамошней Россией, в-третьих, поработав на Орден, ты рискуешь влезть в их секреты, а значит, даже попав туда, ты останешься в орбите Ордена, а это — смотри пункт 'во-вторых'.

Я посмотрел дяде в глаза:

— Если вопрос стоит таким образом, то — я выбираю Сашу.

Дядя грустно усмехнулся:

— Да я в тебе, малыш, и не сомневался. Просто это действительно 'система ниппель'. Туда дуй — оттуда... И если ты уйдешь, то я тебя уже не увижу.

Тут меня ударило — родители, сестра с племянником! Они тоже останутся здесь!

Несколько минут я сидел молча, переваривая все это.

— Ну что ж. Выбор все равно придется делать. Свою жизнь мне делать самому, а ее я вижу с Сашей.

Дядя встал и хлопнул меня по плечу:

— Ладно, утро вечера мудренее, сейчас сварганим яичницу и в люлю, а завтра займемся твоими проблемами.

— Дядя Коля, а когда и как я смогу перейти к Саше? — дядя пожевал губами.

— Теоретически ты мог бы сейчас попытаться пройти как беженец, но я не думаю, что это хорошая идея. Во-первых, ты пойдешь пешком и, по сути, без ничего... — дядя стал разбивать яйца на сковородку. — Тебе сколько?

— А... Давай пять, не жрал аж с Хургады, мать ее...

— Ну лады.

— Сереж, ты понимаешь, тебя, скорее всего, так просто не пустят. Орден — это великолепно отлаженная машина по срубке бабла со всего, с чего можно и нельзя. Один римский император обложил налогами сортиры, ну тот, что сказал — 'деньги не пахнут'. Так вот Орден на его месте срубил бы денежку и с запахов, и со звуков. Эта манда, что приходила к Сашиным родителям, действительно вербовщик. Они действительно иногда переправляют туда людей бесплатно, но это действительно беженцы, у нас это, как правило, русские из Средней Азии, иногда запускают туда отловленных на улицах проституток с целью устранения демографического дисбаланса. Но основной свой профит вербовщик получает с людей, у которых есть денежки, а заодно и проблемы по жизни, и нужно быстро свалить. Этих они раздевают со всем возможным искусством, выкупают недвижимость, хорошо, если за полцены... — дядя поставил передо мной тарелку с яичницей, достал из холодильника и стал нарезать колбасу. — Столько хватит? Впаривают подготовленный для Новой Земли транспорт втридорога, в общем, подставишь палец — схавают с ботинками. Ну ты ешь, ешь...

Я принялся за еду, а дядя достал из холодильника початую бутылку с коньяком, из шкафа две стопки и налил в них коньяк:

— Давай по пять капель за Сашино здоровье и для снятия стресса, — мы чокнулись и выпили.

— Ну-ка перескажи еще раз, что было в ее письме, и поподробнее.

Я оторвался от яичницы:

— А давай, я позвоню Валере и расспрошу его, — дождавшись утвердительного кивка, я набрал номер. Услышав ответ, извинился за поздний звонок и попросил передать максимально близко к тексту интересующий отрывок.

Выслушав то, что мне передал Валера, дядя удовлетворенно усмехнулся:

— Ну, раз она законтачила с нашими военными, да еще с другом брата, за нее можно не беспокоиться, армия наверняка положила на нее глаз. Ведь не каждый же день посреди дикого поля вываливается машина с без пяти минут конструктором-оружейником, и небесталанным, заметь.

— Дядя, а откуда ты все знаешь про Сашу?

— А ты думаешь, что после той рублевской стервочки я не поинтересуюсь — кто появился у любимого племянника? — дядя усмехнулся. — Не переживай, если тебе нужно дядино благословение — считай, что ты его имеешь.

— Дядя, а как лучше передать Саше деньги, ее родители живут 'от и до' и вряд ли у них есть серьезная заначка.

— Ну, у вас тоже. Но ты не переживай, денежек мы ей подкинем...

— Дядя! Я...

— Цыц! — дядя хлопнул ладонью по столу и продолжил утрированно-сердитым голосом, — цыц, мелочь пузатая! Будет еще старшим перечить! Так, доел — помыл посуду, на горшок и в люлю! Остальным завтра будем заниматься!

Москва. 15 августа 2004 года, 01 час 12 минут. Квартира Николая Павловича Смирницкого. Сергей Смирницкий

Я лежал на диване в гостиной дяди Колиной квартиры. Несмотря на усталость после сумасшедшего дня, сон не шел, и я вспоминал этапы нашего с Сашей знакомства.

Так сложилось, что на вступительных мы с Сашей не пересеклись, и первый раз я ее увидел в первый день занятий.

Мы стояли в коридоре и общались, так сказать, в формате 'первичного знакомства', и тут я увидел идущую по коридору на костылях довольно высокую черноволосую девушку без левой ноги. Первой мыслью было 'черт возьми, такая девчонка — и так не повезло'. И тут... Одна из девушек, с которыми мы знакомились, вдруг разразилась отвратительной тирадой, общий смысл которой был — 'нечего калекам делать в высшем образовании, и вообще — нечего мозолить глаза приличным людям'. Одноногая, слышавшая все это, прошла мимо нас с таким видом, что всем стало неловко, и группа быстренько рассосалась. А спустя несколько минут я узнал, что ее зовут Саша Кравцова, и что мы будем на одной кафедре, только в разных группах.

Училась Саша очень хорошо, держалась со всеми ровно и доброжелательно, хотя я видел, что она комплексовала из-за увечья. В конце октября она исчезла примерно на неделю и вновь появилась уже на протезе.

Хотя к этому времени у меня уже закрутился роман с Натальей с ИБМ, и все остальное было на периферии внимания. Нет, учебу я не забросил, все-таки настолько мозги у меня не размякли, но...

Сначала все было очень красиво. Красивая девушка из 'семьи с положением', а отец Натальи был немалой шишкой в Минэкономразвитии, и красивый (тут я себе не льщу) парень. Всяческие 'ля-ля тополя', и после летней сессии я перебрался жить в ее 'трешку', купленную ей отцом еще в начале первого курса.

Все шло как бы и ничего, но постепенно в наших отношениях начал проскальзывать негативчик. Не сразу (влюбленный воистину слеп!), но я стал догадываться, что ее родители относятся ко мне, как к игрушке дочери, мол, 'мы люди современные и понимаем, что девочке надо порезвиться перед серьезными отношениями'.

Окончательно все обломилось в самом начале третьего курса, когда Наталья притащила меня на вечеринку в дом родителей на Рублевке, а ее отец, уже изрядно подпив, начал учить меня, 'как устроена жизнь'. Всю его длинную и не всегда связную тираду, впрочем, проникнутую осознанием собственной значимости, можно было свести в пару посылов: 'Парень, всегда лучше живет не тот, кто пашет, а тот, кто делит' и 'чтобы остаться с Наташкой, тебе надо завязывать со своей ерундой и переводиться на менеджмент, ибо только так у тебя возникнут перспективы стать 'тем, кто делит', а у Наташки вкусы дорогие'.

На следующий день Наталья устроила мне сцену примерно на эту же тему. И вдобавок нарушила 'золотое правило' женщины, приведшей в свой дом мужчину — стала 'варить воду' на тему 'кто в доме хозяин?'

Я честно ответил, что — мыши, собрал вещи и уехал к родителям.

Следующие почти два с половиной года прошли, в общем, блекло. Я с головой зарылся в учебу, ибо второй курс закончил хотя и хорошо, но не так, как мог бы. Личная жизнь состояла из редких 'галантных приключений без взаимных обязательств' и какого-либо продолжения.

Все изменилось с того субботнего вечера в начале апреля. Саша и раньше бывала на вечерах, но обычно сидела где-нибудь в сторонке, иногда пела под гитару, а у нее был пусть и не сильный, но чистый и красивый голос, и она знала уйму бардовских песен. Но в тот раз...

Все началось в пятницу, после занятий, когда я увидел ее стоящей на крыльце и пытающееся руками разогнуть протез. Я подскочил и помог Саше допрыгать до машины, а потом подъехал с ней до общежития и принес из комнаты ее костыли и запасной протез, который Саша назвала 'козьей ножкой'. Вернув меня к моему 'огнетушителю', она укатила в 'протезку'.

На следующий день, на занятиях, я видел ее мельком, а на вечере...

В зале играла музыка, народ подтягивался, и уже начинал потихоньку тусить. Я, стоя спиной ко входу, рассказывал компании свеженький анекдот, когда Пашка вдруг издал 'вау', глядя округлившимися глазами, мне за спину.

Я обернулся под раздающиеся из разных мест зала удивленно-одобрительные возгласы и почувствовал, что мои глаза тоже 'имеют тенденцию к выпадению'!

По залу, слегка прихрамывая на 'козьей ножке', шла Саша! За прошедшие годы все привыкли, что она одевается аккуратно, но скромно и неброско, и обычно носит свободные брюки или юбки 'миди'. А сейчас...

На Саше была мини-юбка из темной ткани с блестками, 'ножка' была уже не того тошнотно-трупного цвета, который на медицинских прибамбасах почему-то зовется 'телесным', а была покрашена в автомобильный 'мокрый асфальт'. На правой ноге у нее была низкая босоножка в греческом стиле со стразами на ремешках. Сверху на Саше был ярко-красный топик без бюстгальтера с декольте, в котором поместились бы выпавшие глазки половины уставившихся на нее парней, черные волосы спадали волнами на спину, и завершал ансамбль яркий, но без вульгарности макияж.

Саша обвела взглядом зал, наши глаза встретились... И тут мой внутренний голос рявкнул: 'Вперед, осел! Если не желаешь стать бараном! Круторогим!' Я шагнул к ней, краем уха слыша, как за спиной кто-то хихикнул. Анекдот так и остался недорассказанным...

Я плохо помню, что говорил ей. Мы танцевали не только 'медляки', когда я прижимал ее к себе, а внутри начинал разгораться огонь, но, к моему удивлению, и быстрые, причем Саша ловко крутилась на тросточке протеза.

Ближе к концу вечера Сашу попросили спеть. Она поднялась на небольшой подиум в углу, на котором находилась наша самодеятельность, пошепталась с сидевшим за 'Ямахой' рыжим второкурсником и запела... Запела 'Бесаме мучо'!

Она пела, глядя на меня, а у меня... все кипело внутри! Едва дождавшись конца песни, я снял Сашу с подиума и повел к выходу из зала под аплодисменты и одобрительные возгласы факультетских.

Отойдя несколько шагов от входа в зал, я прижал Сашу к себе и стал горячо целовать, а она стала не менее яростно отвечать на мои поцелуи... Оторвавшись от меня, после того как нам обоим стало не хватать воздуха, Саша посмотрела мне в глаза и сказала: 'Аня уехала к родителям'. Сообразив через секунду, что она говорит о своей соседке по комнате, я обнял Сашу, и мы, продолжая целоваться на ходу, рванули к ней...

В понедельник мы пришли на занятия, держась за руки, с утомленным видом, опухшими от поцелуев губами и шалым блеском в глазах.

Москва. 15 августа 2004 года, 10 часов 15 минут. Квартира Николая Павловича Смирницкого. Сергей Смирницкий

Я, в конце концов, уснул и проснулся около девяти. Дяди уже не было, на столе лежала записка: 'Скоро буду, завтракай, дождись'.

Умывшись, я по-быстрому сварганил гречневую кашу и сел завтракать, походу удивляясь причудам дядиного холостяцкого быта. У него спокойно соседствовали дорогущий хамон в холодильнике и стопка 'бичпакетов' в кухонном шкафу. Хотя вообще в еде он был непривередлив, ссылаясь на закалку советским общепитом.

Сколько я его помнил, дядя всегда жил один, о том, что он когда-то был женат, родители никогда не говорили. Сам я об это узнал совсем недавно, после разрыва с Натальей. Тогда в разговоре со мной дядя провел параллели между Натальей и своей бывшей, причем цензурными в его короткой тираде были только знаки препинания.

Поев, я стал мыть посуду и в этот момент услышал звук открывающейся двери. Через минуту в кухню вошел дядя.

— Привет! Уже поел? Мне найдется?

Дядя положил на стол барсетку, быстро накидал себе в тарелку каши, щедро сдобрив ее майонезом, настругал себе хамона и сел кушать.

— Отлично! А то заспал слегонца после нашей беседы и с утра не успел ухватить. Значит, так! — дядя кивнул на свою барсетку:

— Там кое-что для Саши.

Я взял барсетку в руки, она оказалась неожиданно тяжелой, и внутри было что-то твердое. Открыв ее, я с изумлением обнаружил пять стограммовых, один двухсотпятидясятиграммовый и один пятидесятиграммовый банковские золотые слитки в пластиковых чехлах.

— Дядя...

— Цыц! — дядя хлопнул рукой по столу. — Деньги существуют для того, чтобы их тратить на важное. Все равно там, — дядя ткнул пальцем вниз, — мне это будет уже не нужно. Поедешь к Сашиным, отдашь. Пусть запакуют, ну хотя бы с ноутом, чтобы сразу нашла, а в телефонном разговоре пусть молчок. Там это самый надежный запас. И гораздо выгоднее, чем тащить пипифакс федрезерва. И про тебя чтоб этой манде-адвокатше — ни-ни. И пусть спокойно собираются. Когда будут продавать квартиру, пусть скажут — кому. Я пробью, на всякий случай. И вообще, скажи — на хороший совет, а на крайняк, и помощь они могут рассчитывать. Но только через тебя. Все, езжай, если что — звони.

Я быстро оделся, сложил золото и, выйдя из квартиры, поехал на лифте вниз.

Москва. 15 августа 2004 года, 11часов 55 минут. Квартира Смирницких. Сергей Смирницкий

Я не поехал сразу с утра в Михнево, а позвонил Владимиру Олеговичу, предупредил его о нежелательности моей 'засветки' перед адвокатшей и заодно попросил уточнить у нее точное время пересылки Сашиной библиотеки и поехал домой.

Там сначала включил свой новенький ноут, подаренный родителями после летней сессии и стал разбираться с папками. Папки 'Учеба', 'Библиотека' и 'Фотки' поставил копироваться на домашний сервер и быстро пробежался по остальным папкам, удаляя разную ерунду, включая файл с парой порнушек (ой, как мне стыдно!). Пока шло копирование, я быстренько принял ванну, переоделся в свежее и решительно занырнул в домашнюю аварийную заначку, изъяв двенадцать из пятнадцати хранившихся в ней 'бенджаминов франклинов'.

Когда копирование закончилось, я быстренько уложил ноут в кофр и поехал к Кравцовым.

Михнево. 15 августа 2004 года, 19 часов 52 минуты. Квартира Кравцовых. Сергей Смирницкий

Я сидел на кухне Сашиной квартиры, с аппетитом наворачивал блинчики с творогом, которые напекла ее мама, и проигрывал в голове прошедший день.

Когда я, появившись у них, выложил на стол семь желтых прямоугольников, то первой реакцией был легкий, а если честно — то не очень легкий шок. Ибо лежавшая на столе сумма, была, по их понятиям, весьма приличной.

Пришлось на корню пресечь их попытку заменжеваться заявлением: 'У без пяти минут зятя помощь принимать не зазорно'. Услышав от меня слово 'зять' в применении к себе, хотя до этого о своих решительных намерениях в отношении Саши я ничего не говорил, все семейство дружно уставилось на меня.

Я протянул Сашиной маме коробочку с кольцом. Открыв ее, Марина Алексеевна бросила на меня неверящий и радостный взгляд, а потом залились слезами. Слава богу, было видно, что на этот раз это слезы радости. У Владимира Олеговича, переводившего взгляд с меня на коробочку в руках жены и обратно, тоже подозрительно заблестели глаза, а в следующую секунду Валерка и Лешка сдернули меня со стула и принялись обнимать и мутузить.

После того, как я отдышался от такого проявления родственных чувств, а Марина Алексеевна вытерла слезы и расцеловала меня, назвав при этом 'сыночком', мы вернулись к обсуждению наших проблем.

Вырисовалось несколько пунктов. Валеру беспокоила сохранность отправляемого золота, Марину Алексеевну — какие теплые вещи передать Сашеньке, 'чтобы девочка не замерзла, а то бог знает какая ТАМ зима'. Владимир Олегович вспомнил о прицепе без документов, который его знакомый готов уступить 'за два пузыря', и если получится отправить груз на нем, то можно будет передать Саше и кое-что из бытовой техники — из той, что на даче, а фаркоп, если что, Саша поставит и сама. Валера напомнил отцу, что у Саши вообще-то древняя 'тридцатка', а она с прицепом может банально сдохнуть на полпути. Владимир Олегович сказал, что тогда можно попытаться отправить его 'Ауди 80', а ручное сцепление он сделает за пару часов, если только у Саши не будет проблем с регистрацией машины.

По ходу я решил, что тут нужна консультация дяди, и, выйдя на балкон, позвонил ему, а через пять минут сообщил Сашиной семье что:

— А) за сохранность груза можно не переживать, все доставят в целости;

— Б) моя 'без пяти минут теща' (мама, мне страшно!) беспокоится зря, Сашенька не замерзнет, и при диапазоне температур от плюс пяти до плюс сорока гораздо полезнее шубы будет 'кондишен', и если получится, то стоит отправить хотя бы один;

— В) транспорт ТАМ никак не регистрируется — 'чем владеешь, то твое', но с 'ауди' идея неудачная, ибо это машина для асфальта, и на крайняк я отправлю Саше свою 'Витару', тем более что та с 'автоматом', и Саша на ней уже ездила.

В общем, порешили, что сегодня пакуем библиотеку, а Владимир Олегович на всякий случай пригоняет и приводит в порядок прицеп, а по остальному определимся после разговора с Сашей, тем более что груз должен быть готов завтра не позже двух часов, и времени у нас достаточно. Владимир Олегович по этому случаю вспомнил 'срочку' и фразу своего старшины: 'У вас вся ночь впереди, за это время можно горы свернуть, не то, что траву на газоне покрасить'.

После этого мы с 'без пяти минут тестем' отправились каждый за своим, он за прицепом, а я проехался по торговым центрам и набил полный салон машины картонными коробками, выбирая те, что из-под спиртного.

Михнево. 15 августа 2004 года, 20 часов 15 минут. Квартира Кравцовых. Валерий Кравцов

После того как мама от пуза накормила 'зятька', мы с ним ушли в гостиную (а по совместительству — и комнату родителей), где, усевшись на диван, завели разговор о Сережиной семье, наверное, немного увлеклись, не уследили за временем, и звонок в дверь оказался неожиданностью.

Мама, забыв про Сергея, бросилась открывать, и я услышал в прихожей голос адвокатши и одновременно — разъяренное шипение Сергея:

— Блин, влип!

Я огляделся. Балкон завален... Только сюда... Я рывком открыл дверь платяного шкафа и, схватив его за плечо, направил внутрь. Сережа ужом ввинтился в шкаф и, закрывая дверь, я успел заметить неописуемое выражение его лица.

Валентина Олеговна, поздоровавшись со мной, вошла в комнату, а за ней вошла с испуганным лицом мама, видимо, только сейчас вспомнившая о Сергее. Я схватил стул и стал устраивать ее, одновременно отвлекая от матери и давая той время успокоиться. Следом в комнату вошли брат и отец, но их встревоженные лица гостья видимо списала на ожидание звонка.

Пока она звонила куда-то, спрашивая, все ли готово, отец послал мне вопросительный взгляд, а я показал из-за спины гостьи ключ от шкафа. На отца немедленно напал приступ кашля.

Тем временем Валентина Олеговна закончила разговор, набрала новый номер и, подключив через шнур к телефону небольшую серую коробочку, стала что-то набирать уже на ее клавиатуре. Потом что-то спросила по-английски, выслушала ответ и сказала:

— Готово. Говорите. Здесь спикер.

Из коробочки раздался Сашин голос:

— Мама, папа, братики, вы здесь?..

Мама кинулась к коробочке и закричала:

— Сашенька, доченька ты где? С тобой все в порядке?

— Ой! Мам, не кричи так, пожалуйста. У меня чуть перепонка не лопнула...

— Ой! Доча, прости...

— Да ладно. Вам уже говорили, куда я попала?

— Говорили. Это правда?!

— Еще какая! Саванна, как на Земле, миллионов этак десять назад. Валерка, ты там?

— Да, — отозвался я.

— Тебе привет от Юрки! Он здесь служит, женился, через пару месяцев станет папочкой, — Саша хихикнула.

Оба-на! Я такой прыти от Юрки не ожидал, когда служили, он божился: 'До тридцати — ни-ни'.

— Сашенька, а ты сейчас где?

— Мам, я сейчас на базе 'Северная Америка', если тебе это что-то скажет. Нас здесь обследовали, и знаешь, не хуже, чем в 'кремлевке'.

— Вас? — вступил в разговор папа.

— Па! Привет! Да, я не одна попала, со мной еще девочку перебросило...

— Ой, доченька, а ее родителей предупредили? Они ведь волнуются...

— Особенно отчим... — радостный голос сестры внезапно стал стальным и безжалостным, у меня аж мороз продрал по коже от неожиданности. — Вот его я бы ОЧЕНЬ хотела видеть. И желательно — в прицеле.

Мы изумленно переглянулись. ЧТО же нужно было совершить, чтобы Саша — наша добрая и веселая Саша! — была готова без колебаний прикончить человека! Впрочем, учитывая, что речь шла о девочке, догадаться было несложно...

— Мам, пап, ребята! — голос Саши стал напряженным. — Вас уже спрашивали о ваших планах?

— Это ты про то, чтобы нам перебраться к тебе? — спросил папа.

— Да.

— Спрашивали...

— Сашенька, мы обязательно переедем к тебе!

Мы все посмотрели на маму. Слово было сказано.

— Сашенька... — отец откашлялся, понимая, что мама не оставила ему пути назад, — Сашенька, а чем мы все там сможем заниматься?

— Пап, я буду работать по специальности, на мехзаводе в Демидовске, это промышленный город на русской территории, мама сможет найти себе работу везде, опытная медсестра — кадр ценный. Ну, а ты с парнями... Машин тут много, и ломаются они часто, потому что дороги все больше виртуальные.

— Понятно, доча. И... ты говоришь — дороги плохие, а как там твой 'запор'?

— Пап, 'пылесосик' едет на 'Камазе' в Демидовск.

— А как же ты?

— А нам тут Орден более подходящий агрегат подогнал, 'Махиндра Коммандер' называется.

— И что же это за зверь, я про такой и не слышал?

— Индийский... — брат изумленно присвистнул. — Лешка, не свисти, денег не будет! Индийский джип с тентом, кузов немножко похож на удлиненный 'уазик', ну где сзади четверо могут сесть, только без дверей с вырезами, как 'виллис'.

— Саш, а он прицеп легковой потащит?

— Да запросто, он же восемь человек везет без проблем.

— Сама фаркоп поставишь?

— Да запросто, можно и не сама, нам тут малеха подъемных подкинули, так что не переживайте за нас.

Саша рассказывала про мир, в который ее забросила судьба, и который, я это уже понимал, вскоре станет нашим, рассказывала про его размеры, климат и обитателей.

-... Лешка, самый опасный зверь — это хомо сапиенс без нравственных тормозов! Но от таких есть хорошее лекарство, тут у всех стволы.

Мама охнула:

— Боже мой, да как же там жить?

— Мама! А у нас сильно безопаснее! Долбаная гопота кого хочешь толпой запинать может! Вовку Катунина из пятого подъезда помнишь? А здесь такой номер фиг бы пошел, и вообще — гопники здесь долго не живут. Мам, законы здесь простые и в чем-то жестокие, но если ты соблюдаешь элементарные нормы человеческого общежития, то у тебя не будет никаких проблем. И когда потребуется, то тебе помогут, если надо, то и с оружием в руках.

Сестренка продолжала говорить, а я увидел, что адвокатша начинает поглядывать на часы. Заметив мой взгляд, она показала три пальца. Бли-и-ин! Вот так всегда, когда время нужно — оно летит...

— Так папа, мама, братики. Еще раз. После перехода едете в Порто-Франко и дожидаетесь там конвоя, обязательно Русской Армии, они самые надежные, только помните, Порто-Франко летом — это проходной двор, и есть кварталы, куда лучше не соваться, ну это прочитаете в памятках, их всем дают. Доедете до Демидовска, там есть служба адаптации переселенцев, я оставлю там свои координаты. Да. Имя и фамилию я не меняла. И еще, не забудьте закинуть все мои прибамбасы, ну кресло, 'козью ножку', костыли...

Валентина Олеговна показала нам один палец и начала его сгибать. Последняя минута, и мы почти полгода ничего не будем знать о Саше!

Все загалдели, перекрикивая друг друга и выкрикивая слова прощания. Саша успела в последний момент крикнуть:

— Я вас всех люблю! — и добавила: — Папа, возьми 'Шмеля' из гаража и привяжи свер... — Тут ее голос прервал противный сигнал, после которого раздалась короткая английская фраза, и Валентина Олеговна, протянув руку, выключила прибор.

Несколько минут мы сидели молча. Гостья отцепила коробочку от телефона и, смотав провод, засунула все в сумочку.

— Ну вот и все. Завтра позвоните где-то до двух, скажете — откуда точно забирать груз.

— Валентина Олеговна, — заговорил отец, — возможно ли отправить Саше груз бытовой техники на прицепе и отдельно сложить на паллету библиотеку? Саша ее, скорее всего, в машину сложит.

— Возможно, тогда завтра подъедет грузовичок с манипулятором, — гостья направилась в прихожую и, повернувшись к нам, сказала: — Теперь вы знаете все и, увидите ли вы свою дочь, теперь напрямую зависит от того, как вы будете держать язык за зубами.

Показав напоследок зубы, адвокатша вышла из квартиры, притворив за собою дверь.

Несколько секунд мы глядели друг на друга, переваривая прошедший разговор, вдруг мама схватилась за голову:

— А Сережа...

— Бли-и-ин! — я, стукнув себя по лбу, метнулся к шкафу и распахнул его.

Потный и взъерошенный Сергей, попытался вылезти, но скорее выпал из шкафа и свернулся на полу.

— Бли-и-ин! Клинтон...

— Сереженька, с тобой все в порядке?

— Частично, Марина Алексеевна, блин, всю ж... простите, 'мускулюс глютеус максимус' отсидел.

Мама захихикала, а за ней засмеялись все мы, смывая смехом все страшное нервное напряжение последних дней.

Сережка смеялся вместе с нами, лежа на полу и разминая пострадавший филей.

Глядя на него, я понял, что Саше очень повезло, она встретила своего мужчину и, как говорил мой взводный в Чечне — 'дай бог им кучу сломанных кроватей и много хороших детей'.

Москва. 15 августа 2004 года, 23 часа 38 минут. Квартира Николая Павловича Смирницкого. Сергей Смирницкий

— Так! Малыш, ты хочешь сказать, что весь разговор просидел в шкафу?!

— Н-н-ну да.

— Бли-и-ин!!! Дон Жуан, с грязной попой!!!

Дядя взревел, как бык, рухнул на диван и, суча ногами, принялся зверски избивать ни в чем не повинный предмет мебели. Глядя на него, заржал и я. Прерываемое периодической отдышкой, обоюдное ржание продолжалось минут пять.

Наконец дядя встал и, держась за бок и икая, отправился на кухню. Справившись там с икотой, он вернулся в гостиную, но поговорить в этот вечер нам так и не удалось. Стоило нам встретиться взглядами, как обоих тут же пробивало на идиотское 'хи-хи'.

В конце концов, дядя махнул на все рукой.

— Ладно, хи-хи... Спать, хи-хи... Все завтра, хи-хи-хи...

Стараясь не пересекаться взглядами, мы расползлись спать.

Михнево. 16 августа 2004 года, 17 часов 55 минут. Квартира Кравцовых. Сергей Смирницкий

Слава богу! Наконец отправили!

Утром я, наконец, рассказал дяде подробности разговора с Сашей. Дядя по-прежнему поблескивал глазками, но хотя бы не хихикал.

Дядя одобрил наше решение не посылать Саше старье с дачи, а купить все новое. После этого сходил в спальню и принес пять пятитысячных, уже привычно цыкнув на меня, и посоветовал купить несколько, лучше четыре, небольших кондиционеров, напомнив о жаре в сухой сезон.

Я напомнил ему, что к этому времени я и сам буду там, и могу привезти их с собой. Дядя хмыкнул, почесал затылок и, буркнув — 'учится думать мелочь пузатая', посоветовал купить большую морозилку.

В итоге нашего, с утра пораньше, налета на магазин бытовой техники мы наверняка стали там 'персонами дня'. Заявившись к самому открытию, мы с ходу взяли в оборот еще не расчухавшихся консультантов, и понеслось...

Здоровенный двухметровый холодильник, большой морозильник с верхней загрузкой. Газовую плиту, стиралку и микроволновку выбирала Сашина мама. Валерка, правда, забеспокоился, а есть ли там газ, но дядя утром говорил про газовую плиту, и я его успокоил, ну, а заодно мы купили и газовую колонку с закрытой горелкой.

Потом Марина Алексеевна отправилась делать налет на отдел кухонной утвари, а мы отправились за инструментом.

Владимир Олегович, правда, помня, что Саша вчера говорила про жару, сначала дернулся в сторону кондиционеров, но согласился со мной, что это подождет до нашего приезда, а заодно возникла мысль, что если останутся свободные деньги, то есть смысл набрать на них кондишенов. Ведь наверняка они там востребованы.

Из инструментального отдела будущего тестя пришлось извлекать буквально силой. Зато теперь мне стало понятно от кого у Саши такая... в общем, не характерная для девушки 'рукастость' к железу. В общем, с полцентнера инструментария, расходников и крепежа мы оттуда выволокли!

Выбравшись, наконец, из магазина, мы отправились в гараж, а за нами ехала 'Газель' доставки. Грузчики если и были озадачены пунктом назначения, то удивление свое держали при себе, тихо радуясь, что не пришлось все тащить на этаж, ибо в рекламе магазина была указана 'доставка до двери'.

Прицеп был низкобортный, но Владимир Олегович не только успел ночью привести его в порядок, но и соорудил короб из больших листов пятнадцатимиллиметровой фанеры, и мы начали грузить. Пришлось изрядно повозиться, чтобы не только все загрузить так, чтоб не ерзало, но и чтобы загрузка была равномерной. Справившись с этим, мы накрыли груз парниковой пленкой, извлеченной Сашиным папой из бездонных недр своего гаража, и прижали ее куском толстой рыболовной сети, а вторым куском сети обтянули ящики с книгами на паллете. А сверху к сетке привязали Сашино кресло и сверток с ее 'козьей ножкой', той самой — цвета 'мокрый асфальт', и костылями.

Мое удивление на тему — 'откуда в Подмосковье взялись куски океанского трала', развеяли рассказом о соседе по даче, бывшем тралмастере из Мурманска, который еще в конце восьмидесятых привез в кооператив целый грузовик сети, и что ей очень удобно прижимать пленку на металлических теплицах.

Рассказ прервал звонок адвокатши, которая сказала, что машина за грузом уже вышла, и что водитель знает примерно, где гараж.

Примерно через десять минут подъехал эвакуатор с манипулятором. Двое парней сначала вытащили и погрузили паллету, а потом, без затей поставили на эвакуатор прицеп и укатили.

Пять минут назад позвонила адвокатша. 'Груз прошел'.

Теперь остается только ждать и готовиться, готовиться и ждать.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 20 часов 48 минут. Настя

Саша сидела в дверном проеме машины и смотрела в пространство покрасневшими глазами, сжимая в руках мокрый от слез платок.

Весь разговор со своими родителями она держалась просто здорово и расплакалась, только положив трубку.

— Саш, не плачь, все ведь хорошо, — я прижалась к Сашиному плечу, — через полгода приедут твои...

— Настюха, милая, ты разве не понимаешь, что из-за меня срывается с привычного места вся моя семья! Я понимаю, что для тебя перенос — спасение. А для меня? И самой придется все начинать с нуля, а ведь меня после диплома обещали взять в КаБе Калашникова... И семью...

— Но ты же своих уговаривала...

— Да! Уговаривала! Потому что иначе им могли действительно устроить подставу! Ума для этого много не надо. Врезался бы папа или Валерка в какого-нибудь 'Геленда', и пришлось бы им бы все за копейки орденским там продавать! Ты что, забыла, что Ира рассказывала?! Как орденские богатеньких буратин раздевают при переходе?!

— Но твои же не богатые?

— А тут принцип 'с паршивой овцы — хоть шерсти клок'.

— Саш, а как ты думаешь, переход дорогой?

— Не-а, если только при каждом переходе не сжигают алмаз в десять карат. Шутка юмора! А если серьезно, ты ж слышала, как я Иру про кабеля спрашивала? Кабель в два пальца — это почти что ничего, в смысле расхода энергии. Так что мутит Орден со своей благотворительностью. Рубят бабки они — мама не горюй! Вот посмотри. Они нам хотели продать машину за пять двести...

— Но продали же за четыре с половиной!

— Это личная инициатива Джейн, и если бы я не треснулась протезом об стол, то мы бы купили ее за пять двести. А на Земле — я не поверю, что этот пассажирский трактор, при его годах, стоил дороже пяти тысяч баксов. Баксов, а не экю! А с наценкой они бы его продали тысяч бы за семь, как минимум. Экю! Двадцать одна тысяча баксов за такой агрегат — да любой автодилер там, — Саша ткнула пальцем за спину, — удавится от зависти.

— Ира говорила, что в протекторате хорошая 'Нива' здесь стоит десять-тринадцать тысяч, — напомнила я.

— Вот именно! В Москве за эти деньги в долларах 'крузак' купить можно.

Что такое 'крузак', я знала — такая машина была у отчима.

— Так, доча. Спасибо, что расшевелила мамочку от депресняка. А теперь... — Саша прижалась щекой к моей груди.

— Ого! Ничего себе у тебя грудь расперло?

— Ага. И болит.

— А тебе Ира показывала, как массировать? А ты?

— Сегодня помассирую.

— Ага, и под моим контролем. А сейчас что у нас еще в плане осталось? Правильно, поедем покупать тебе приличный ствол.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 21 час 03 минуты. Саша

Мда-а-а-а. Чувствуется, что этот оружейный магазин — американский. Он, пожалуй, побольше продуктового гипермаркета, в который мы ездили дома.

Когда мы вошли внутрь, то первым, кого мы увидели, оказался мой до некоторой степени 'коллега'. По залу шустро катил на кресле здоровенный безногий негр в военной форме, лицо его один в один напоминало облик героя знаменитого фантастического фильма... Краем глаза я заметила, что Настя даже на мгновение сбилась с шага.

Заметив нас, он подъехал и поздоровался. Настя пискнула в ответ — 'здрасьте', а когда я, поздоровавшись в ответ, прочитала надпись на бейджике 'сержант Дональд Кинг', то мне пришлось приложить героические усилия, чтобы выдержать 'морду кирпичом' и не засмеяться.

— Чего желают молодые леди? — все еще не в силах справиться с душившим меня смехом, я показала взглядом на Настю.

— Что желает юная леди?

Настя стала переводить непонимающий взгляд с сержанта на меня и обратно, а тот озадаченно посмотрел на нас. Справившись наконец со смехом, я пояснила:

— Настя русская, и она не говорит по-английски.

— Русская, — удивленно вскинул брови сержант.

— Русская. И понимаете, мистер Конг... — я зажала рот рукой и почувствовала, что стремительно краснею!

Сержант хлопнул руками себя по культям, показал мне оттопыренный большой палец и громко и заразительно рассмеялся.

— Извините... — проблеяла я. Кинг весело махнул рукой:

— Во-первых — я не обиделся, во-вторых — зовите меня Дон, мисс...

— Саша.

— Саша и Настасья, прекрасно. В-третьих, мои подчиненные звали меня Кинг-Конгом, — тут сержант стукнул себя кулаком в грудь, издав впечатляющий звук, — разумеется, звали за глаза, но я знал. И знаете, мисс, это мне льстило, — Кинг снова гулко и весело засмеялся.

— Дональд, — я обняла Настену за плечи, — Насте нужно длинное оружие, соответствующее ее возможностям, и недорогое. У нее есть ПП-93, но вы же понимаете, что здесь он тянет лишь на второе оружие.

— Для Настасьи в качестве пистолета он слишком тяжелый.

— А у нее есть 'Агент' * тридцать восьмого калибра.

Дональд скорчил мину, показывающую, что он думает про этот револьвер, а потом спросил:

— А у вас?

— У меня 'Кольт девятнадцать одиннадцать', — тут сержант весьма одобрительно кивнул, — и короткая 'Гевер драй'.

— Ну, вместо нее вы можете подобрать у нас и что-нибудь получше.

Кинг сделал приглашающее движение рукой и покатил кресло вдоль витрин.

— Дон, я в этом не сомневаюсь, — еще бы, при таком-то выборе! В огромных витринах был предоставлен практически весь спектр американского оружия и большая часть европейского. — Но поймите, мы жестко ограничены финансово... — я шла рядом с креслом Дональда, чтобы видеть лицо собеседника, и заметила, что он поглядывает на мою левую ногу. Ну понятно, 'рыбак рыбака — видит издалека'. Когда он поднял понимающий взгляд, я лишь скорчила мимолетную мину типа 'шо таки да — то да' и подумала про себя, что с этим человеком я смогла бы крепко подружиться. И Сережка тоже.

Мы остановились возле витрины с гражданским оружием.

— Вот смотрите, 'кел-тек две тысячи'*, патроны 'пара' и сороковой, магазины от 'глока'* и, следовательно, леди...

— Стоп! Стоп! Дональд, по-моему, вы собираетесь продать Насте не только 'кел-тек', который я вижу, сколько стоит, но и 'глок', а сколько стоит он — я представляю. Увы, это категорически не соответствует нашим возможностям. Скажите, у вас есть карабин М1*?

— Есть, — Дональд усмехнулся и, упреждая мой следующий вопрос, сказал: — Цена — сто экю.

Я довольно усмехнулась:

— Ну вот! А как обстоят дела с боеприпасами для него на территории России?

— Если честно, то так себе. Это оружие там редкость. Периодически их берут водители, которые ездят за грузами на 'Россию'. Но берут понемногу, один-два ящика, не больше.

— А сколько в ящике?

— Восемьсот штук, по двадцать центов за патрон, сто шестьдесят экю за ящик. Но я могу предложить еще один вариант. Из-за ленточки протолкнули партию старых патронов, еще времен корейской войны. Они дают повышенный процент осечек, и их рискованно использовать в бою, а для учебных стрельб, учитывая, что они идут по пять центов за штуку, они вполне подходят.

— А порох не агрессивен, ствол не порвет?

— Нет, я стрелял сам и проверял порох. Все в порядке, осечки из-за капсюлей.

Я быстренько прикинула, что к чему, метко тюкнула внутреннее земноводное по темечку и стала делать заказ.

— Так, Дон. Мы берем карабин, пять магазинов... Они по пятнадцать?

— Да, по тридцать сейчас нет.

— Дальше. Пять тысяч тренировочных патронов и ящик боевых.

— Саша, берите лучше сразу два ящика тренировочных, это шесть тысяч девятьсот. Старая упаковка, шестьдесят девять пачек по пятьдесят патронов в ящике. Триста сорок пять экю.

Я махнула рукой, 'раз пошла такая пьянка — режь последний огурец'.

Вдруг Дональд спросил:

— А особых пожеланий никаких не будет?

Я вскинула брови.

— Например?

— В начале сезона был компьютерщик из России, так он искал карабин производства именно 'Ай-би-эм'.

— Ну, я бы тоже не отказалась!

Кинг громогласно позвал помощника, и когда тот выскочил из подсобки, сказал:

— Помнишь, искали 'Ай-би-эмовский' М1? — тот утвердительно кивнул головой. — Еще есть? — тот снова кивнул. — Неси, и два ящика патронов из партии пятьдесят второго года.

Пока помощник бегал за заказом, Дон снова обратился ко мне:

— Саша, а себе не хотите чего-нибудь выбрать?

Если честно, то я хотела. Ну не лежала у меня душа к полусвободному затвору* и канавкам Ревелли*. Пройдясь вдоль витрин, я решила взглянуть на здорово пошарпанную АR-10*. Мне, если честно, было просто интересно подержать ее в руках. М16* я разбирала до железки и стреляла из нее, а вот 'десятку' видела только на картинках.

Взяв из рук Дональдового помощника, уже успевшего притащить заказ, снятую с витрины винтовку, я разобрала ее, благо различия с М16 были минимальны, и удивилась. Винтовка, судя по клеймам, была голландского выпуска, вероятнее всего — из португальского заказа, который здорово повоевал в Африке, да и внешний вид ее был весьма не блестящим, а вот ствол и затворная группа говорили, что из винтовки очень мало стреляли. Подойдя к Дону, я спросила его, сколько она стоит.

— Триста пятьдесят экю с пятью магазинами.

Оба-на! Ну, в общем, понятно — почему, ведь многие смотрят на внешний вид, который у нее не айс.

— Дон, я привезу сейчас свою винтовку, и если мы договоримся, то я заберу АR-10.

— О'кей!

Я направилась к выходу, попутно заметив, что Настя под чутким руководством помощника занята расконсервацией карабина. Молодец девчонка! Прониклась, что без оружия здесь никак, а может, срабатывает память о пережитом ужасе бессилия или проснувшийся материнский инстинкт? В любом случае — это ей в плюс. Правда, учить ее еще, и учить, и начинать с вдалбливания Правил Купера*.

Притащив нашу сумку, я взгромоздила ее на прилавок, Дон срезал пломбы и осмотрел 'курцгевер'.

— Двести восемьдесят экю и двадцатка за магазины.

Я согласно кивнула головой. Полтинник доплаты меня вполне устраивал, и заказала еще двести натовских для 'арки', пятьдесят — сорок пятого, и пятьдесят для револьвера. Еще взяли две РПСки, для меня и Насти, помощник предложил двухместный поч на приклад карабина, и я тут же выпросила два магазина сверх комплекта, и теперь у Насти будет сто пять патронов в магазинах. Ну и Настя попросила себе отдельную сумку и получила ее. Заплатив за все про все восемьсот пятьдесят пять экю, мы тепло попрощались с Дональдом и, сопровождаемые помощником с тележкой, на которой лежали патроны в ящиках, подошли к машине, где под нашими честными девичьими взглядами он, поднатужившись, загрузил их в нашего 'индусика', а я с запозданием вспомнила, что читала про эту упаковку, и что такой ящик весит полцентнера.

Настя подошла к нему, сказала 'спасибо' и неожиданно поцеловала в щеку. Парень дернулся, приобрел свекольную окраску и, невнятно попрощавшись, рванул в магазин.

— Наська, ты чего?

Настя повернулась ко мне, хихикнула и сказала:

— Да ничего, просто пошалить захотелось...

Тут я шлепнула себя по лбу.

— Так, возвращаемся. Кобуры забыли.

Взяв сумки, мы отправились обратно.

Узнав причину нашего возвращения, Дональд заулыбался:

— Моя жена из магазина для дам тоже никогда не выходит с первого раза!

После этого он выложил перед нами несколько кобур и стал помогать выбрать подходящую.

Когда Настя, нацепив выбранную кобуру на пояс и засунув в нее револьвер, отошла к висящему на стене зеркалу и стала перед ним вертеться, Дон проводил ее одобрительным взглядом и негромко спросил меня:

— Саша, вы хорошо знаете английский?

— Неплохо, но в основном технический.

— Тогда мой совет — при англоязычных зовите девочку Настасья.

Я удивленно вскинула брови.

— По-английски вы зовете ее весьма неблагозвучно. Nаsty*... — тут Дон скорчил такую гримасу, что у меня в голове тут же всплыла строчка из словаря. Смутившись, я вытащила из распечатанной Дональдом сумки ПП-93.

— Дон, а к этому можно что-нибудь подобрать?

— Без проблем, от штурмовых пистолетов что-нибудь обязательно подойдет.

И действительно через минуту на столе лежала кобура от 'Генца'*. Подошла она вполне нормально, а что чуть длинновата — так это ерунда.

Еще раз попрощавшись с Доном и поблагодарив его за совет, мы вышли из магазина, унося с собой, кроме кобур, еще и наборы для чистки оружия, бутылочку масла, пакет с ветошью и по паре стрелковых очков и наушников, а также совет, где найти стрельбище.

* — Револьвер 'Агент', 'Эйджент' — револьвер фирмы 'Кольт' калибра 9 мм со стволом длиной два дюйма, используется сотрудниками полиции, линия, к которой принадлежит револьвер берет начало в 1908 году.

* — Кел-Тек 2000 — один из образцов, относящихся к семейству т. н. гражданского оружия. Средство защиты дома, 'оружие — компаньон' для путешествий, оружие для развлекательной стрельбы. Карабин под пистолетные патроны 9х19 пара и 40 СВ. Легкое и удобное оружие, а данный образец еще и складывается вдвое.

* — 'Глок' — семейство австрийских пистолетов, чрезвычайно популярное в мире, в последние годы. Первый, массовый пистолет с пластиковой рамкой. Патроны 9х19 пара, 40 СВ, .45 АКП.

* — М1 Саrbinе образца 1941 года. Создан Дэвидом Уильямсом по заказу армии США, для вооружения военнослужащих непосредственно не участвующих в бою, выпущен в количестве более шести миллионов экземпляров. Т. н. 'личное оружие самообороны'. Легкое, разворотистое и удобное оружие для стрельбы на расстояние до 250-300 метров. Вопреки своему первоначальному назначению, прочно прописался на полях сражений второй мировой, после войны широко использовался по всему миру, участвовал во многих локальных войнах, использовался, как полицейское и гражданское оружие. В небольших количествах выпускался и в последние годы.

* — Полусвободный затвор — один из принципов работы автоматики огнестрельного оружия. Затвор не имеет жесткого сцепления со ствольной коробкой или стволом, но за счет своей конструкции дополнительно замедляется при откате. У винтовки G3 для этого используются ролики, благодаря которым задняя часть затвора в начальной стадии отката, движется в 4 раза быстрее передней, что обеспечивает запирание ствола на время необходимое для производства выстрела.

* — Канавки Ревелли. Названы по имени своего изобретателя, итальянского конструктора. Прорезаются в передней части патронника и обеспечивают перепуск пороховых газов из канала ствола, в промежуток между стенками гильзы и патронника, что облегчает страгивание гильзы в системах со свободным и полусвободным затвором, использующих мощные патроны.

* — АR10 — американская винтовка конструкции Юджина Стонера, под патрон 7,62х51. Проиграла конкурс М14, выпускалась в небольших количествах в Нидерландах, воевала но нигде не стала основной. На основе АR10 была создана М16 — основное оружие армии США.

* — М16 — американская винтовка конструкции Юджина Стонера, под патрон 5,56х45. Первая поступившая на вооружение винтовка под малоимпульсный патрон. Конструкция аналогична АR10. Состоит на вооружении армии США и многих других армий. Наряду с автоматом Калашникова является основным образцом стрелкового оружия в современном мире. Имеет множество гражданских версий.

* — Nаsty — (англ.) противный, неприятный, грязный, скверный, гадкий, мерзкий, отвратительный, злобный, опасный, непристойный, неприличный, угрожающий, своенравный, ненастный.

* — 'Генц' — представитель немногочисленного класса т. н. 'штурмовых пистолетов' — здоровых и тяжелых дур с емкими магазинами, предназначенных для стрельбы с одной руки. Внятной тактической ниши штурмовые пистолеты не имеют, популярностью пользуются, пожалуй, только у американской гопоты.

База Ордена 'Северная Америка'. 15 число 10 месяца 21 года, 23 часа 40 минут. Саша

Мы пришли со стрельбища, успели слегка перекусить, и Настя сейчас плещется в душе. А я сижу на кровати и вспоминаю, как выглядели первые Настины стрельбы.

До этого учили стрелять меня, а тут в роли наставника впервые пришлось выступить мне. Сначала я долго и старательно полоскала ей уши мерами безопасности и даже рассказала несколько историй с трагическим или трагикомическим финалом, в общем, вдолдонила ей Правила Купера* — настолько, насколько это возможно за один раз. И предупредила, что буду их спрашивать в любое время дня и ночи!

Потом я начала учить ее разборке и сборке карабина. Пикантность ситуации была в том, что сама я разбирала М1 всего пару раз на практике в прошлом году, и мне пришлось крепко напрячь память, не говоря уже о том, что я из него НИ РАЗУ НЕ СТРЕЛЯЛА! Но все равно приходилось держать марку 'всезнающей мамочки'. Под это дело я отсчитала десять патронов из сотни взятых на первую ознакомительную стрельбу и отстреляла их сама на сотню метров. Бли-и-ин! У меня возникло огромное желание помчаться к Дону и купить еще один себе!

Легенький, как игрушка, разворотистый, с очень слабой отдачей, он оказался еще и пристрелян, и после того, как я первой пятеркой уловила, как он бьет, и вспомнила, что ближняя установка прицела — сто тридцать пять метров, вторую пятерку я положила 'в пределах головного мозга'. Настя смотрела на меня круглыми глазами.

Потом Настя набила себе шесть магазинов, стала на линию, зарядила карабин и... допустила классическую ошибку перворазника, побаивающегося выстрела — не прижала оружие к плечу, в результате карабин прилично ее лягнул. Получив от меня втык, следующий выстрел она сделала уже правильно.

К концу второго магазина страх перед выстрелом у нее ушел, и следующие четыре она уже вполне осознанно высадила по ростовой мишени. Последний попал в силуэт уже весь, что для первого раза можно считать отличным результатом.

Потом я взялась за 'арку', решив израсходовать на ознакомительную стрельбу найденные у 'Ленда' патроны. Первые выстрелы одиночными я сделала нормально, винтовка тоже была хорошо пристреляна, и я не ошиблась в оценке состояния ствола. Бой был кучным, винтовка лягалась, но не сильней 'эсвэдехи'*. Прикол вышел, когда я решила попробовать 'full аutо'*. Четырехпатронная очередь развернула меня и, сделай я пятый выстрел — боюсь, лежала бы на земле, все-таки протез иногда здорово подводит. Первой мыслью было — 'да ну его на фиг, срочно поменять на 'эм первый' и не париться', но победило соображение, что опасность представляют не только люди, против которых 'эм первого' вполне достаточно, но и местная живность, против которой может запросто не хватить и 'арки'. При мысли о гиене мне вообще страстно захотелось обзавестись противотанковым ружьем*! В общем, я решила не гнать лошадей, но забыть про режим стрельбы очередью.

Настена попросила дать ей попробовать 'арку', но первым же выстрелом ее развернуло, почти как меня очередью.

А вот стрельба Насти из револьвера еще раз подтвердила, что стрельба из короткоствола, особенно из револьвера, сложнее, чем из длинного оружия. На пятнадцати метрах по поясной мишени Наська попала аж семь раз из пяти барабанов...

Тут, прервав мои мысли, из душа вышла одетая в одни трусики Настя:

— Саш, давай крем — буду массироваться.

Я улыбнулась такому неологизму и протянула ей детский крем, заметив при этом, что груди у нее стоят торчком и не колышутся даже без бюстика, а кожа на них светлее, чем на теле.

— Саш... — Настя принялась намазывать свои выпуклости кремом, чуть заметно морщась при этом.

— Что, больно?

— Да есть немного... Саш, нам завтра надо будет крема купить, а то он и тебе, и мне теперь нужен, а нам еще ж ехать сколько...

— Молодца, что напомнила! Завтра обязательно купим. Ну, я в душ, — я взяла костыли и отправилась принимать водные процедуры.

Выйдя из душа, я обнаружила Настю по-прежнему в трусиках, стоящей с испуганно-любопытным видом перед зеркалом на двери.

Усевшись на свою кровать, я подперла ладонью подбородок и спросила:

— Ну и что там у нас такого интересного?

— Саш, по-моему, у меня начал расти живот! — таинственно-испуганным шепотом сообщила мне она.

Я подозвала ее жестом руки, повернула в профиль и присмотрелась. Действительно, чуть ниже пупка Настин живот приподнимался примерно на два сантиметра. Я нежно провела по нему рукой, ощущая появившуюся выпуклость, и сказала:

— Поздравляю, мамочка, вы начинаете разрастаться! — и пощекотала ее.

Настя со смехом отскочила и села на свою кровать.

— Кстати, у тебя сейчас начался второй триместр, и ты будешь разрастаться очень активно.

— Ой...

— Вот тебе и ой! Процесс пошел! А теперь баиньки...

* — Правила Купера — Джеф Купер — самый известный, и самый популярный в США инструктор, лектор, консультант в области стрельбы и огнестрельного оружия. Свои четыре правила безопасности он изложил в своей книге 'Искусство винтовки'. Вот они:

1. Оружие всегда заряжено. Незаряженное оружие бесполезно, и никому не следует думать, осматривая или ощупывая оружие, что оно не может выстрелить. Не дай Бог еще когда-нибудь услышать жалобный вопль: 'Я не знал, что оно было заряжено!' Конечно, оно было заряжено. Это то, ради чего оно есть.

2. Никогда не обращайте дуло оружия на то, что не хотите разрушить. Когда вы направляете оружие, вы можете и не желать разрушения на самом деле, но эмоционально вы должны быть настроены именно так. Тот факт, что оружие не заряжено, не освобождает вас от этого. См. правило 1.

3. До того, как прицелитесь, держите палец в стороне от спускового крючка. Оружие не стреляет само собой. Кто-то заставляет его стрелять. Опытный стрелок держит указательный палец вытянутым и за пределами скобы до тех пор, пока не прицелится. Нарушение правила 3 приводит к 80% неприятностей.

4. Будьте уверены в правильности выбора мишени. Никогда не стреляйте, пока точно не определите, во что стреляете. Никогда не стреляйте в темноте, на звук, по силуэту или во что-то еще, чего не видите ясно. Также убедитесь в том, что на пути вашей пули нет ничего постороннего ни перед мишенью, ни за ней.

* — 'Эсвэдеха' — СВД, снайперская винтовка Драгунова, снайперская самозарядная винтовка под патрон 7,62х54R, состоит на вооружении советской/российской армии с 1963 года, достаточно широко распространена по миру. По западной терминологии — 'винтовка марксмена'.

* — Full аutо — режим автоматической стрельбы.

* — Противотанковые ружья — класс оружия, существовавший с 1918 года и до конца второй мировой войны, когда ПТР утратили свое значение. Представляли из себя одно — или многозарядные винтовки калибра от 8 до 20 мм под специально созданные патроны с высокой начальной скоростью и бронебойной пулей. Встречались образцы, созданные на базе 20 мм авиационных пушек.

База Ордена 'Северная Америка'. 16 число 10 месяца 21 года, 03 часа 06 минут. Саша

Меня разбудили странные звуки. Сначала из-под полога сна мне показалось, что это какой-нибудь местный зверь, но окончательно проснувшись, я поняла, что жутковатые всхлипы и завывания доносятся с Настиной кровати...

Я включила ночник и в три прыжка очутилась возле кровати, на которой лежал вздрагивающий и подвывающий комок. Я протянула к ней руку.

— Нас...

Настя внезапно и сильно лягнулась, угодив мне по культе и в живот, так что я полетела на пол.

Только благодаря трем годам в школьной секции спортивной акробатики и специальным тренировкам 'на падение', которым меня научил один из врачей 'протезки', я обошлась без серьезных травм, хотя наверняка заполучила несколько синяков, включая весьма приличный от ее пятки на культе.

Вскочив, я допрыгала до выключателя и, включив верхний свет, вернулась к ее кровати.

— Наська, это я, твоя мамочка!

В Настиных глазах плескался такой жуткий, нерассуждающий ужас, что у меня все захолонуло внутри, и я поблагодарила бога, что нахожусь между ней и шкафом, в котором оружие... Я рявкнула:

— Ти-и-ихо! — и, снижая громкость, сказала: — Все в порядке! Ты со мной. Мы на Новой Земле. Нечего драться.

В Настиных глазах стало появляться понимание, она вскочила, прижавшись ко мне, повалила к себе на кровать и, уткнувшись мне лицом в грудь, разрыдалась. Слава богу, это был нормальный плач, а не звериный вой!

Я гладила ее по голове, бездумно бормотала что-то ей на ухо, и думала, что больше не хочу убивать ее отчима, а хочу сделать его бессмертным и превратить в наглядное пособие для ежедневного семинара 'Пытки и казни народов мира. От древнейших времен до наших дней'.

Мои справедливые и кровожадные мечты прервал решительный стук в дверь. Настя пискнула и стремительно завернулась в мокрую от пота простыню, а я накинула на себя халат и, взяв 'канадки', пошла к двери.

За дверью стоял мужчина в камуфляжных штанах, со следами от подушки на щеке.

— Мисс, у вас все в порядке? Я слышал крики и шум.

— Да, у нас все в порядке. Извините, что побеспокоили.

— Мисс, вы уверены? — с нажимом повторил он. Я поняла, что нужно отмазаться от него так, чтобы он не поднял шума, ибо последнее, что сейчас нужно Насте — это идиотские расспросы посторонних людей.

— Извините, мою приемную дочь догнали призраки, — тут я вовремя вспомнила местный мем, — из-за ленточки. Уже все в порядке. Мы справились.

— Понятно, но вам стоит показать вашу дочь психоаналитику и записать ее в группу поддержки. Спокойной ночи.

— Всего хорошего, спасибо за беспокойство.

Я закрыла за американцем дверь и прислонилась спиной к стене.

Черт бы его побрал, хотя... В общем-то, он прав. Насте срочно нужна психологическая помощь. Только в данный момент ее психоаналитик и группа поддержки в единственном числе — это я, собственной персоной. Прошу любить и жаловать!

Я принялась лихорадочно ворошить 'мозговые файлы', пытаясь выудить из памяти хоть что-нибудь полезное в данном случае. Постепенно из рассказанного Валеркой, обрывков прочитанных статей и услышанного в разных передачах сложилось некое подобие плана. Мысленно помолившись, я села рядом, крепко взяла ее руками за плечи и повернула лицо к себе.

— Настя, когда ты признала себя моей дочкой, я говорила тебе, что это не только 'ля-ля и муси-пуси', но иногда тебе придется делать и очень неприятные вещи, — говоря это, я давила ее голосом и взглядом, одновременно сжимая ей руками плечи до тех пор, пока она не пискнула от боли.

— Садись за стол!

Настя пересела на стул, а я выдвинула ящик ее прикроватной тумбочки и увидела, что не ошиблась. Там лежала пачка ксерокопий каких-то накладных из-за ленточки, слава Богу, сделанных на одной стороне листа.

— Пиши!

— Что, Саша? — пискнула Настя.

Я снова взяла ее за плечо:

— Пиши. Все. Что. Этот. Урод. Делал. С тобой. Пиши подробно без пропусков и умолчаний, называй вещи своими именами, и не жалей себя. Времени тебе — два часа, — я положила перед ней, купленные при оформлении 'Ай-Ди' часы.

Я пересела на свою кровать, достала из своей тумбочки гостиничную Библию* и стала делать вид, что я читаю ее.

Через несколько минут Настя жалобно сказала:

— Саша, я точно не помню, что в какой день он делал со мной...

Я сделала руками фигуру, напоминающую профиль снеговика:

— Пиши общим файлом, без ненужных повторов, но точно и подробно.

Настя засопела и стала писать.

Она писала, а я перелистывала страницы книги, даже не пытаясь вдуматься в текст. Единственное, что я извлекла из этого общения с Библией, так это то, что не соврал какой-то из прочитанных детективов — на форзацах гостиничных Библий мужики оставляют телефоны... ну скажем так — дам нетяжелого поведения. Десятка полтора таких телефонов было и в этой книге, причем некоторые сопровождались дополнительными характеристиками от одобрительной 'Лили — минет исключительный' до уничижительной 'Трейси — деревяшка'.

К моему удивлению, Настя уложилась в срок и за несколько минут до истечения двух часов со слезами в глазах протянула мне несколько измаранных листов.

Читая их я почувствовала, что у меня встают дыбом волосы и возникает стойкое желание, чтобы семинар для этого урода был круглосуточным и до скончания веков!

— Так, Настюша, одевайся — мы немножко прогуляемся к морю, только обувай берцы — мелочь забор и пушки не удержат.

— А заче... — встретившись со мной взглядом, Настя замолкла и стала одеваться.

Я нацепила 'пег-лег', надела штаны и берцу, сунула Наське ее писанину, и мы вышли в холл. Я купила одноразовую зажигалку у заспанной дежурной, дремавшей на стуле за стойкой, и мы вышли из гостиницы.

Найдя на берегу моря подходящее место, я сказала Насте:

— Теперь комкай их по одному и складывай в кучку.

Настя послушно сложила кучку из бумажных комков.

— А теперь — поджигай! — я сунула ей в руку зажигалку.

Настя присела и подожгла бумагу, а когда она выпрямилась, я крепко обняла ее сзади и сказала:

— Повторяй за мной: 'У меня родится любимая дочка, я выращу ее хорошим человеком, у меня будет любимый человек, и я буду дарить ему ласки своего тела, а ты гори огнем! Сдохни!'

Настя повторяла за мной то, что я говорила, а когда бумага догорела, и остался только искрящийся пепел, она шагнула вперед, вырываясь из моих объятий, и стала ожесточенно топтать его ногами. После того, как последние искры погасли, она повернулась ко мне и, прижавшись к груди, заплакала. Слава Богу, на этот раз было ясно, что это слезы облегчения.

Мы стояли так несколько минут. Наська наконец успокоилась и вытерла глаза, когда мы услышали чьи-то приближающиеся шаги. Оглянувшись, я увидела двух патрульных с древними, как бы еще не времен Вьетнама, М16.

— Здравствуйте, девушки, у вас все в порядке?

— Да, спасибо, — ответила я.

— У вас все в порядке, — обратился к Насте старший, судя по большему количеству нашивок.

— Настасья русская и она не говорит по-английски, — сообщила им я.

Парни изумленно переглянулись, было ясно видно, что симпатичненькая мулаточка никак не ассоциируется у них с понятием 'русская'.

— А почему вы не на 'России'?

— Парни, тут все вопросы к мистеру Джонатану, — патрульные мгновенно утратили к нам интерес, из чего проистекал вывод, что 'мистер Джонатан' — шишка немалая.

Патрульные развернулись, собираясь уходить, но старший вновь повернулся к нам.

— Девушки, гуляйте, сколько вам захочется, только не вздумайте лезть в воду — съедят, и крикнуть не успеете!

— Спасибо за предупреждение, — об этом я как-то не подумала!

Патрульные ушли, а мы еще около получаса гуляли по берегу, наслаждаясь негромким шумом моря, но, в конце концов, Морфей взял свое, и мы отправились добирать в гостиницу.

* — Библия — непременный атрибут номеров в американских гостиницах.

База Ордена 'Северная Америка'. 16 число 10 месяца 21 года, 09 часов 03 минуты. Настя

'... я, просыпайся! Настасья, просыпайся! А то голодной останешься!' — я открыла глаза, сбрасывая с себя сладкие объятья сна.

Напротив меня на своей кровати сидела Саша. Держа в правой руке магазин от 'арки', она с маслянистым звуком вталкивала большим пальцем левой патроны под закраины магазина. Рядом с ней на кровати лежали четыре уже набитых магазина и клубок ремней РПС.

— Привет, засоня! — Саша потянулась за РПСкой, пола ее синенького халатика соскользнула с культи, я увидела здоровенный синяк на середине оставшейся части бедра... И вспомнила, что произошло ночью!

— Сашенька! Милая! Прости меня, пожалуйста!..

Саша с ехидцей посмотрела на меня.

— Да-а-а, брыкаешься ты неслабо! И если бы я не ходила в школе три года на акробатику, то вполне возможно, что ты нашла бы меня утречком на полу, тихо лежащей и приятно попахивающей, на такой-то жаре.

— Мамочки... — я схватилась за голову.

— Ти-и-ихо, козявка! Тебя посетил призрак прошлого, и мы от него избавились. А сейчас рысью в душ. Потом завтракаем, на стрельбище и едем на 'Россию' за моей библиотекой.

Я подхватилась и рванула в душ.

Плотно и вкусно позавтракав в небольшом ресторанчике, мы уселись в машину и поехали на стрельбище.

Набив магазины, я вставила один в карабин, передернула затвор и...

— Стоп! — раздался резкий голос Саши. — Повтори третье Правило Купера!

— Пока не направишь оружие на цель — не ложить палец на спуск.

— А ты?!

Я вынула палец из спусковой скобы и потупилась:

— Саш, я нечаянно...

— А знаешь, сколько вот таких говорили эти слова родным убитого по неосторожности?! Так. Сегодня вечером напомнишь мне, и я продиктую тебе Правила Купера в развернутом варианте, а ты перепишешь их пять раз.

— Поняла, — я не обиделась на нее, чего обижаться, если сама накосячила. Вчера Саше удалось вбить в меня понимание, что оружие — это серьезно!

Я положила указательный палец вдоль ложи над скобой, подняла карабин к плечу, и тут Саша негромко сказала мне на ухо:

— Нась, ты представь 'его' на месте мишени, только не забывай, что первое, что необходимо для точного выстрела — это умение держать себя в руках. Огонь!

Я поймала мишень в прицел и нажала на спуск...

Вынув из карабина последний опустошенный магазин, я сняла затвор с задержки, нажала на спуск и, подняв ствол вверх, повернулась к Саше.

— Ну что ж. Одиннадцать попаданий 'по месту' — цели кирдык сразу. Штук двадцать пять — тридцать можно считать тяжелыми ранениями, а остальное — легкие или мимо. Ты зря пытаешься стрелять в голову, половина промахов вокруг нее. Пока не научишься очень хорошо стрелять — бей в корпус.

Мы подошли к столу, я разобрала карабин и стала его чистить, Саша отошла в сторону и через несколько минут вернулась, выложив на стол еще две пачки патронов и пять штук россыпью, а увидев мой удивленный взгляд, сказала:

— А ты что, собралась ехать на 'Россию' пустой? — и, взглянув на часы, стала набивать мои магазины.

Мы остановились, подъехав к шлагбауму на выезде из Базы, военный с автоматом что-то сказал Саше, и та повернулась ко мне и пошевелила пальцами. Сообразив, я вынула из кармашка камуфляжной футболки свою карточку и отдала Саше. Та передала карточки военному, который провел по ним сканером и, что-то сказав, вернул, а потом срезал пломбы с наших оружейных сумок и поднял шлагбаум.

Саша вывела машину и остановила ее метрах в двадцати от шлагбаума.

— Так, снаряжаемся, — Саша, повернувшись назад, взяла свою сумку, сунула свой 'Кольт' в кобуру и зарядила 'арку'. Я сделала то же самое.

— Так, малышка. Ты смотришь вперед и налево, я вперед и направо, — Саша пристроила свою винтовку прикладом между сиденьями стволом назад. — Черт, про это не подумала. Надо будет сделать крепления для винтовок! А пока держи свое в руках, тут недолго.

Саша тронула машину, и она, постепенно разгоняясь, поехала по накатанной колее на юг.

Поездка была недолгой, чуть больше двадцати минут. Живности было много, хотя и не столько, сколько было там, где нас выбросило, и держались многие в некотором отдалении от дороги.

В конце пути нас ждал такой же шлагбаум, только вместо танка рядом стоял гусеничный броневик с пулеметом сверху.

Орденский военный подошел к нам и по-русски спросил:

— Кравцовы?

Саша кивнула.

— Давайте 'айдишки' и пакуйте стволы, если ненадолго, то можете не разряжать.

Саша отрицательно мотнула головой и, разрядив винтовку, сунула ее и пистолет в сумку. Я повторила все в точности.

В этот момент из-за домика военных вышла Ирина:

— Привет, девочки! Как добрались? И что это за агрегат вы себе купили?

— Ой! Привет! — я не удержалась и, повиснув у нее на шее, зашептала ей на ухо:

— Ой, Ир, а ты знаешь, у меня живот расти начал!

Ирина рассмеявшись, провела рукой мне по животу:

— Да, что-то такое наблюдается. Но ты не переживай, это процесс продолжительный, в конце он вот такой будет, — и она сделала рукой шарообразный жест перед моим животом.

— Такой большой? — испуганно спросила я.

— Бывают и больше, это сугубо индивидуально. Ты, главное, помни о том, что все человечество появилось на свет одним-единственным способом, и не тушуйся!

Ирина подтолкнула меня к машине и уселась сзади.

— Кстати, насчет этих... Я вчера имела счастье их наблюдать. Диагноз — не жильцы.

— Это как? — спросила я.

— А вот так! Они уже для себя решили, что раз им здесь продали стволы — то все, 'кум королю, сват министру'! А что оружие здесь у всех, до них пока не дошло и, даст бог, не дойдет. Пристрелят раньше. Они тут уже попытались задрать юбку переселенке. Да только практически вся территория под видеонаблюдением. Патрульные их мигом повинтили, вытерли об них берцы, и выпроводили на станцию, а там 'с вечерней телегою' 'ту-ту' на Порто-Франко.

Саша покрутила головой:

— Да-а, горбатого воистину могила исправит!

— Таких — только она! — Ира взглянула на часы:

— Поехали, груз должен вот-вот пройти.

Машина проехала под шлагбаумом и поехала внутрь Базы. База 'Россия' была намного меньше 'Америки', и уже через минуту мы подъехали к большому алюминиевому ангару в промзоне. Из ворот вышел высокий, под два метра, но худой, как палка, курносый блондин.

Меня удивило то, что, несмотря на молодость, а на вид ему было не больше двадцати пяти, у него была здоровущая полукруглая залысина до самой макушки.

— Кто? — по блондину было хорошо заметно, что он здорово замотан.

— Кравцовы, — ответила Саша.

— Кравцова Александра?

— Да.

Блондин начал рыться в своем наладоннике, а потом по нему же стал кому-то звонить, узнавая про Сашин груз.

— Ну вы и шустрики, — обратился он к Саше, — ваш груз, два места, только что протолкнули из-за ленточки. Сейчас его привезут, как только смогут прицепить к погрузчику. А, ну вот и они, — блондин показал рукой на выехавший из-за соседнего ангара погрузчик.

На рогах погрузчика стоял деревянный поддон, нагруженный картонными ящиками, обтянутыми грубой сеткой. Сверху к сетке было привязано инвалидное кресло с блестящими спицами и длинный пакет, из которого торчали наконечники костылей. За погрузчиком катился нагруженный прицеп для легковушки, накрытый полиэтиленовой пленкой и тоже обтянутый сеткой.

Блондин взмахом руки показал водителю погрузчика место чуть в стороне от ангара, где тот поставил поддон, а потом слез со своего места и отцепил прицеп.

Блондин забрал у него какие-то бумаги и протянул их Саше, та их быстро просмотрела и расписалась, после чего блондин утратил к нам всякий интерес.

А Саша вдруг резко шагнула к поддону, а когда она оглянулась, я увидела слезы в ее глазах.

— Саш, ты чего?

Саша дрожащей рукой ткнула в коробку, на которой было написано: 'Вскрыть первой'.

— Это почерк Сережи!

— Ну так открывай!

База Ордена 'Россия'. 16 число 10 месяца 21 года, 11 часов 33 минуты. Саша

— Ну так открывай!

Мне вдруг стало страшно! Вдруг там — 'прости дорогая, но...' Я только сейчас поняла, насколько мне дорог Сережа! И... нашла повод отложить 'момент истины'.

— Нась, нужно сначала фаркоп на машину поставить, а потом уже груз перекладывать.

Выяснив у блондина, где здесь автомастерская, мы отправились туда.

Шеф этого заведения сначала попытался отправить нас на сервис в Порто-Франко, мотивируя это тем, что какая-то 'мисс Майлз' будет этим очень недовольна, а то, что он предлагает нам трехсоткилометровую прогулку ради получасовой работы, которую я могу сделать здесь и сама, его ни разу не смущало. Попытка пойти коррупционным путем тоже не дала результата — видимо, этот деятель боялся начальства гораздо сильнее, чем любил левые заработки.

Я уже подумывала смотаться на 'Северную Америку', как вдруг в разговор встряла Настя:

— Саш, а может позвонить мистеру Джонатану?

— Какому мистеру Джонатану? — похоже, здешний 'глававтослесарь' испугался еще сильнее.

— Он приехал на 'Северную Америку' утрясти некоторые вопросы в связи с нашим прибытием. — Я деликатно обошла молчанием вопрос — 'какой', но этого явно хватило. 'Главслесарь' побледнел, отошел в сторону и стал кому-то звонить. Спустя пару минут он вернулся.

— Мисс Майлз разрешила вам сделать все, что вам нужно, но вы должны будете заплатить за израсходованные материалы.

Я мысленно присвистнула. Что же за шишка 'мистер Джонатан'? Потом мне в голову пришла мысль, что ему не обязательно занимать формально высокую должность. Гораздо важнее может оказаться 'доступ к телу'. Как во Франции времен Людовика IХ — больше всех при дворе боялись королевского брадобрея.

Все необходимое в мастерской было, так что установка фаркопа и гнезд под оружие заняла у меня меньше часа. Заплатив в итоге двадцать экю, мы уселись в машину и поехали грузить библиотеку.

Ну, вот и все. Ящики с книгами разложены. С кресла сняты колеса, и оно закреплено поверх книг вместе со свертком моих прибамбасов. Ящик, на котором маминой рукой написано 'в дорогу', разобран. Мама положила в него надувной полуторный матрац, служивший у нас для ночлега, если народу в квартире больше, чем спальных мест. Засунула она туда и пару теплых курток и свитеров, видимо, имея в виду и Настю. Кухонный комплект состоял из 'Шмеля', пары кастрюлек из нержавейки, сковородки и мисок, кружек, ложек. Все в расчете на двоих. Ну и мама не удержалась и сунула три небольших банки с айвовым вареньем (ням-ням!).

Оттягивать вскрытие ящика 'в первую очередь' больше нет возможности, и я разрезаю скотч.

Внутри два кофра для ноутов, один мой со старенькой 'Тошибой' внутри, а второй... второй Сережкин. С замирающим сердцем достаю и кладу на колени его айбиэмовский 'ТhinkРаd' и поднимаю экран. На клаве лежит листок бумаги. 'Саша, пароль на папку с письмами — та песня'. Нажимаю кнопку 'Пуск' и смотрю, как на экране разворачивается 'хрюндель'*, нахожу на рабочем столе папку 'Письма'. Жму. 'Введите пароль'. Забыв, что надо дышать, набираю bеsаmе muсhо, и запускается видеопроигрыватель.

На экране наша гостиная: на диване папа, мама, Валерка, а Лешка сидит на полу, а... а рядом с Валеркой садится Сережа. Тех мгновений, что он шел от стоящей на столе камеры до дивана, мне хватило, чтобы умереть и воскреснуть.

Все сразу начали бестолково говорить, а я разглядывала их, измученных теми днями, когда я числилась 'пропавшей без вести'. Слушала их голоса, обещавшие приехать и найти меня, просивших где возможно оставлять свои координаты и голос Сережи: 'Саша, обязательно дождись, я приеду! Ты только дождись'.

Запись закончилась, и я, наконец, вспомнила, что вообще-то человеку свойственно дышать, и стала вытирать совершенно мокрое лицо, когда меня обхватили руки цвета темной бронзы, и всхлипывающий Наськин голос сообщил:

— Вот видишь, все у тебя будет хорошо! — и без перехода: — А он у тебя красивый!

Пока мы с Настей занимались слезоразливом, Ира занялась истинно женским делом. Она отловила компашку бесхозных мужчин, прибывших на склад за каким-то грузом, и употребила их по прямому назначению. Я даже не заметила, когда они успели прицепить к 'индусику' прицеп.

Успокоившись, я выключила и закрыла ноут и только теперь заметила, что под ним в кофре лежит пластина гофкартона, на которой Сережиной рукой написано 'Саша, это тебе'. Отложив ноут, я вынула из кофра пакет из пластин картона, склеенных скотчем. Подрезав полоски, крепившие верхний лист, игравший роль крышки, и подняв его, я увидела файл с бумагами, а под ним... В грубо прорезанных гнездах лежали семь золотых слитков в пластиковых рубашках. Пять по сотне, один двести пятьдесят, и один пятьдесят грамм! В файле лежали сертификаты соответствия Сбербанка. Я тихо охренела!

Хорошо зная финансы своей семьи, я отлично понимала, что всех вытряхнутых заначек хватит от силы на один слиток. Значит, Сережка! Но я знала, что его родители тоже имели недавно крупные траты, когда купили машину его маме. Поняв, что ответы на свои вопросы я получу только через полгода, я показала слитки Ире. Увидев золото, она присвистнула:

— Да, неслабо тебя подогрели! По орденским расценкам это семь двести! Хочешь совет?

— Да.

— Не свети их и отвези в Демидовск. Русский Промышленный Банк примет их повыгоднее, да и деньги будут работать на Россию.

— Любишь ты Орден, как я посмотрю?

— А за что их любить? Нет, ученые, что пробили сюда дорогу, и Чамберс — перед ними тут все снимают шляпу! А нынешние 'финансовые парикмахеры'...

Пришлось снова повозиться, поднимая часть коробок с книгами, но мы сложили золото в початый ящик с учебными патронами, лежавший в самом низу, и зашвартовали все обратно.

— Ну что, девочки, — Ирина вытерла с лица трудовой пот, — поехали к Араму, перекусим.

— А кто он? — спросила Настя.

— О-о-о! Арам — личность оч-чень примечательная! Они с братом держат здесь гостиницу и ресторан 'Рогач'. Но настоящее призвание обоих — психологическая адаптация переселенцев, и делают они это абсолютно бесплатно, по зову души. Многие из прошедших через 'Россию' поминают их добрым словом.

— Тады поехали, — согласилась я. — 'Веди, Вергилий!'

* — 'Хрюндель' — прозвище операционной системы Windоws ХР.

База Ордена 'Россия'. 16 число 10 месяца 21 года, 14 часов 27 минут. Настя

Мы остановились на заставленной разными машинами круглой площади с фонтаном и зашли в двухэтажное здание, над входом в которое был приколочен огромный многорогий череп. Я вспомнила, как выглядят владельцы таких черепов в саванне, и внутренне поежилась.

Когда мои глаза привыкли со света, я увидела шустро перекатывающегося по залу толстячка, похожего на Фрунзика Мкртчана.

Подкатившись к нам с подносом, уставленным закусками, он начал расхваливать блюда, которые нам предлагал, а я увидела салат, похожий на тот, который мне понравился в первый день на 'Америке', и, цапнув его, сразу попробовала. Оказалось еще вкуснее.

— Извините, пожалуйста, — обратилась я к нему, — а можно еще такого салата?

— Еще порцию? Конечно! — отозвался толстячок.

— Я хотела еще четыре. Или пять.

Толстячок забавно вскинул густые брови и озадаченно посмотрел на меня, затем на давящихся смехом Сашу и Ирину.

— Арам-джан, — Ира наконец-то справилась со смехом и продолжила, — Арам-джан, у нашей Настеньки по очень важной и уже выпирающей причине несколько своеобразные вкусовые пристрастия.

Арам понимающе улыбнулся, исчез и буквально через секунду поставил передо мной приличных размеров миску с салатом и большой стакан с соком.

— Кушай, дорогая, тебе сейчас очень важно правильно питаться, и попробуй еще и долму, она у Арама вкусная, — Арам поставил передо мной еще и тарелку с долмой.

Покраснев, я посмотрела на тихо хихикающих Иру и Сашу, мельком показала им язык и набросилась на салат...

Уф-ф-ф! До чего же вкусно приготовлено! Оставить что-то на тарелке совершенно невозможно. Из тех, кого я знала, на равных потягаться с ним, в поварском искусстве могла только бабушка Аля. Саша и Ирина уже тоже доели, мы встали, поблагодарили пробегавшего мимо с заказом Арама и вышли на улицу.

На площади добавилось несколько машин и стало заметно больше людей. Со стороны промзоны подъехали два броневика. Сначала мне показалось, что такие же, как тот, на котором ездил Лисицын, но, присмотревшись, я поняла, что они немножко отличаются. У броневика Лисицына расстояние между средними колесами было больше, и он был пониже.

— О, шестидесятки с 'Буйностью'*, — сказала Саша. — Пошли, посмотрим?

Увидев, что я не выразила энтузиазма, она махнула рукой:

— Тогда жди возле 'индусика'.

Я пошла к машине, чувствуя, что основательно объелась. Арам действительно великий повар!

Подойдя к машине, я обнаружила сидящего за рулем рыжего короеда лет восьми. Он энергично крутил руль и старательно изображал работающий двигатель.

— Привет, ты что здесь делаешь?

— Привет, а ты не видишь — еду.

— А куда? — малыш был очень забавный.

— В новую Россию.

Тут из-за стоявшего рядом большого грузовика со странной двойной кабиной без капота и с будкой выскочила крупная женщина лет тридцати пяти — сорока и одним движением изъяла 'водителя'.

— Куда ты лезешь без спросу, горе мое луковое! Извините, пожалуйста! — обращаясь ко мне, сказала женщина и прижала руку к груди.

До меня дошел юмор ситуации, женщина не была уверена, понимаю ли я по-русски!

— Ничего страшного, он же в Россию ехать собрался.

— Ох, стоит только глаз отвести, как он уже влезет куда-нибудь! — женщина дернула малого за ухо, а потом ласковым движением взъерошила ему волосы.

— Тут надо осторожнее, зверюги здесь бывают та-а-акие... — я вспомнила нашу с Сашей поездку на 'пылесосике'. — Есть такие, что и машину разорвать могут.

— О господи...

— А какие? — вклинился в наш разговор короед.

— Большие гиены, вам же должны были дать памятки, такие синие книжки?

— Я счас принесу, — короед вывернулся из-под руки матери и бросился к грузовику.

— Вот дает! — я покрутила головой. — А что у вас за машина? Я такую первый раз вижу.

Женщина махнула рукой.

— Мой купил ее в девяносто третьем, когда нас выводили из Германии. Немцы восточную армию сокращали и много чего распродавали за гроши. Вот мой и купил себе. На охоту хотел на ней ездить.

— А как называется?

— ИФА*.

— А наша 'Махиндра Коммандер', она индийская.

Тут со стороны промзоны подъехал серебристый, вусмерть тонированный, 'крузак' с прицепом и припарковался на свободное место рядом с 'индусиком'. На прицепе у него стояли два мотоцикла, один невысокий черный с обилием хрома, второй серый, повыше и с зубастыми колесами.

Из 'крузака' вылез мужчина лет пятидесяти, чем-то неуловимо похожий на отчима, холеная женщина, чуть помоложе его, парень лет двадцати, явно сын старшего, и заносчивого вида девчонка, примерно моя ровесница.

Увидев меня, парень скорчил брезгливую гримасу и произнес:

— От бля, и здесь черножопые!

Я задохнулась от обиды!

Услышавший эти слова орденский военный с мегафоном в руках, шедший мимо нас к фонтану, остановился, смерил того взглядом и резко сказал:

— Ты бы, языкатенький, прежде чем что-то говорить, думал, а стоит ли это говорить. Это здесь, на Базе, Патруль гарантирует твою безопасность, а дальше... Там ты сам отвечаешь за свои слова и поступки. И в ответку на твое хамство может и очередь прилететь. Знаешь, сколько резких и безмозглых свинки в саванне подъели?..

Старший мужчина только сейчас, кажется, сообразил, что на мне надето снаряжение с магазинами в почах и кобура, а сообразив — резко нахмурился. Орденец отвернулся и прошел к фонтану.

Включив мегафон, он постучал по микрофону пальцем и, поднеся его ко рту, сказал:

— Раз, раз. Прошу всеобщего внимания. В нашу сторону от Базы 'Океания' начал движение сводный конвой. Мимо нас он пройдет примерно в шестнадцать часов. Все желающие покинуть сегодня Базу должны к этому времени быть готовы занять место в колонне. Это значит, что к этому времени все должны выстроиться за КПП, подготовить свое оружие, настроить радиостанции. У кого радиостанций нет, на время пути получат 'уоки-токи'*, а в дальнейшем я им рекомендую всерьез озаботиться связью. Сейчас по одному человеку от машины подходят ко мне и получают номера в колонне и радиостанции, кому они нужны.

— А самому ехать можно? — раздался чей-то голос.

— Можно. Ваша жизнь в вашем полном распоряжении, и желающих сыграть на нее в орлянку мы не держим. Но имейте в виду, дорожный разбой на дороге до Порто-Франко присутствует, а вы для них — самая жирная добыча.

— Но вы же обязаны обеспечить нашу безопасность?

— А я чем, по-вашему, занимаюсь?

Орденец стал выдавать какие-то карточки подходящим к нему людям.

— Бать, ты что, собрался сапога слушать? — раздался рядом голос парня из 'крузака'. — Они же пыль глотать до вечера будут! Рванем сами и в гостинке самые блатные места отхватим.

— И правда, Петя, я не хочу ночевать в каком-нибудь клоповнике, — сказала старшая женщина.

— Я точно в гадючнике ночевать не буду! — это нарисовалась мелкая.

Я не удержалась и подошла к ним.

— Здесь действительно на дорогах опасно. И конвои броневики водят...

— Отвянь, немытая! — вызверился молодой.

Я отвернулась и со слезами на глазах отошла за 'индусика'. За что он так! Я ведь действительно предупредить хотела!

За спиной заработал двигатель 'крузака' и раздался удаляющийся шелест шин.

* — Шестидесятка с 'Буйностью' — здесь имеется ввиду модернизированный БТР-60 с двумя дизелями по 110 л. с. под индексом БТР-60ПБМ-А1, вооруженный башней 'Буйность'.

* — ИФА — строго говоря ИФА — это аббревиатура Индустриального объединения автомобилестроителей ГДР, а сам автомобиль называется W50L. Пятитонный грузовик, выпускавшийся в ГДР в 1965-90 гг. Имел короткий 3200 мм и длинный 3700 мм варианты базы, колесные формулы 4х2 и 4х4 и массу различных комплектаций кузовами. В данном случае имеется в виду бывшая армейская радиостанция с двухрядной кабиной на длинном шасси. Двигатель дизельный мощностью 125 л. с. Всего было выпущено около 572 тыс. штук.

* — 'Уоки-токи', 'ходиболтайка' — общепринятое название малогабаритных УКВ радиостанций, помещающихся в одной руке.

База Ордена 'Россия'. 16 число 10 месяца 21 года, 15 часов 48 минут. Саша

'Внимание, приготовиться к началу движения', — одна из стоявших чуть в стороне 'шестидесяток' тронулась и покатила к перекрестку, явно собираясь встать в голову приближающейся с юга длинной пылевой кишки.

Последний час прошел под знаком 'пожара в борделе во время наводнения'. Даже просто выстроить три десятка машин, водители которых не имели понятия о правилах движения в колонне, было уже почти подвигом, к тому же парочка самых хитро... булочных, попыталась пристроиться в голову, видимо считая, что там будет меньше пыли. Наивные чукотские юноши, они что — не понимали, что мы встанем в хвост уже существующей колонны?!

Потом началась распаковка оружия. Наська, надрюченная мной и Джефом Купером, хваталась за голову, наблюдая за этой процедурой, и даже кажется хотела спрятаться под 'индусика'! Слава Богу, никого не убили и даже не ранили, хотя пара одиночных и пятипатронная очередь, которой один 'герой' пропорол крышу своего 'Паджеро', все-таки прозвучали.

— Наська, давай, застегиваемся! — мы быстренько застегнули мягкие шторки, заменявшие 'индусику' двери.

— Саш, все равно будет пыль лезть.

— Конечно, будет, но не столько же.

Серые от пыли джипы и грузовики проходили мимо нас, когда по рации раздалось: 'Внимание, начать движение'. Наш 'индусик' стоял третьим, и мы тронулись почти сразу, вливаясь в общую колонну. Хорошо, что с океана тянул хоть слабенький, но ветер, и пыль немного сносило в саванну.

Сначала движение было дерганым, к тому же после 'Америки' впереди колонны пристроилось еще около сорока машин. Я даже пару раз чуть не вписалась в идущий впереди 'Патруль'*, но к концу первого часа все хоть немного устаканилось, тем более что старший конвоя каждый час делал короткие, по пять-семь минут, остановки.

Минут через десять после третьей остановки колонна внезапно остановилась снова, БТР и пара 'хамвиков'* рванули вправо от дороги, там раздались несколько пулеметных очередей, и в воздух взвилось целое облако местных птиц.

Минут через пятнадцать возле 'индусика' остановился один из отъезжавших в сторону 'хамвиков', к нам подошел патрульный и обратился к Насте.

— Извините, пожалуйста, вы не могли бы помочь нам опознать погибших?

— Каких погибших? — вклинилась я. — Насте совсем не нужны лишние стрессы, она на пятом месяце!

— Примерно за час до прохода конвоя с Базы 'Россия' на 'Ланд Крузере 100' с прицепом выехали двое мужчин и две женщины. Мы нашли четыре тела, но на них нет 'Ай-Ди' и они сильно пострадали. С Базы передали, что из тех, кто в конвое, они успели пообщаться лишь с темнокожей девушкой из этой машины.

Настя состроила неприязненную мину:

— Нагрубили они, а не пообщались! Ладно, я посмотрю.

Настя и я вышли из машины и подошли к 'хамви', в кузове которого лежали четыре знакомых по боевикам и выпускам новостей черных пластиковых мешка.

Патрульный повернулся к Насте.

— Я покажу вам младшую из женщин, у нее лицо пострадало меньше всех, — с этими словами он расстегнул молнию на мешке.

Настю вывернуло мгновенно, меня примерно через три секунды, за которые я успела разглядеть лицо девочки, примерно ровесницы Насти, с выклеванными глазами и пулевым отверстием, явно от сорок пятого калибра, во лбу.

Держась рукой за борт машины и согнувшись, я мучительно вываливала на землю содержимое своего желудка, слыша, как за спиной 'мечут фарш' несколько наиболее любопытных, подошедших вместе с нами.

Когда спазмы закончились, я подняла глаза на Наську. Та стояла с пепельным лицом и с отвращением отплевывалась. Не удержавшись, я тут же сорвалась на патрульном:

— Мать вашу!!! — дальше я вывалила на него сакральную и профанную инвенктивную вокабулу* на великом и могучем. — Я ж вас предупреждала, что она беременна, и ей на хер не нужны такие стрессы! А вы ей под нос пожеванные трупы тычете! — патрульный мучительно покраснел, не решаясь что-либо сказать в ответ, потом метнулся к машине и подал Насте большую флягу.

Пока та приводила себя в порядок, он подал вторую флягу мне и вопросительно посмотрел на Настю.

— Они это, они, — плачущим голосом сказала Настя.

— Простите, вы уверены?

— Да, у нее кончики волос были подкрашены очень приметно.

Патрульный хмыкнул:

— Уже который раз убеждаюсь, что женщины очень наблюдательны, просто их наблюдательность перпендикулярна мужской.

— Я же их предупредить хотела, — всхлипнула Настя, — а они не стали слушать, обозвали 'черножопой' и уехали!

Услышав это, патрульный обвел тяжелым взглядом стоящих возле 'хамвика' людей и сказал:

— Этот мир не терпит дурных понтов и по... фигистического отношения к себе. К таким он безжалостен.

Только он замолчал, как из-за спин стоящих людей раздался женский голос с характерными интонациями 'жены-пилорамы':

— Вася, что ты здесь застрял? Говорю тебе, поехали вперед. Я уже эту пыль не выдержу. Эти на 'круйзере' уже наверно приехали...

Вася повернулся к ней и по-нехорошему ласковым голосом сказал:

— Хочешь посмотреть, куда они приехали? — он повернулся к патрульному.

Тот, с выражением полной мужской солидарности на лице, расстегнул пакет. 'Пилорама' рухнула, не издав ни единого звука. Муж сначала дернулся к ней, а потом, ехидно хмыкнув, направился к машине, сопровождаемый одобрительно-сочувственными смешками.

— Саш, а он чего? — спросила Наська.

— В смысле?

— Ну, оставил ее.

— А-а-а. Так он сейчас подъедет и погрузит ее. Ей хоть совой об пень, хоть пнем об сову, а ему не тащить. Да и замолкнет хоть на время.

— Ага. А потом примется протирать ему мозги — 'куда ты меня привез'? — Настя хихикнула. — У нас с бабой Алей была такая соседка, так ее муж однажды сказал: 'А она у меня как радио — включил и не слушаю'.

Посмеиваясь над Настиным соседом, мы уселись в машину, и колонна тронулась. Дальнейший путь прошел без приключений, и через пять часов после выезда мы остановились перед КПП Порто-Франко.

* — 'Патруль' — в данном случае джип 'Ниссан Патрол'.

* — 'Хамвик' — М998 НММWV (Нumvее). Американский военный автомобиль, в данном случае основной транспорт Патруля Ордена. Большинству известна его гражданская версия 'Хаммер 1'.

* — Сакральная и профанная инвенктивная вокабула — попросту говоря, Саша обматерила патрульного со всех сторон!

Порто-Франко. 16 число 10 месяца 21 года, 21 час 20 минут. Настя

После того, как колонна остановилась, началось опечатывание оружия. Хорошо хоть пломбы ставили не только те, кто стоял на блокпосту, но и военные, которые сопровождали конвой. При этом нам дали карту города и тоненькую брошюрку и, пока нас не пускали, Саша стала их листать.

— Что ищешь?

— Да вот думаю, где мы на ночлег станем.

— Ну и...

— Думаю, что нужно ехать сразу в те гостинки, что подальше, в ближних все уже будет расхапано. Вот, отель 'У Барбары', рванем туда, а как заселимся, надо постараться решить вопрос со связью. Ты же видишь — радиостанции практически у всех, а мы с этим протупили.

Стоявшие впереди машины начали двигаться. Саша завела мотор и поехала за ними.

Я обратила внимание на гусеничный броневик с пулеметом, стоявший рядом со шлагбаумом.

— Саш, а почему гусеничные броневики, сколько их вижу, всегда стоят?

— Ну, во-первых, не броневики, а бронетранспортеры...

— А...

— В чем разница?

Я кивнула.

— Ну, броневик — это просторечное название, правильно бронеавтомобиль, но это название уже устаревшее, сейчас правильно говорить 'кабээм' — колесная боевая машина. В 'кабээм' сидит экипаж, он управляет машиной и ведет бой, в бронетранспортере — кстати 'бэтээры' бывают и колесные, и гусеничные — кроме экипажа, сидит десант, и главная задача 'бэтээра' — доставить к полю боя десант и поддерживать его. А почему гусеничные стоят, а колесные ездят, — я кивнула, — так гусеница живет в разы меньше колеса, и топлива гусеничные машины жрут — мама не горюй! Так что здесь воюют на колесах.

— Саш, а все-таки, откуда ты столько знаешь про оружие, про танки, бэтээры эти?

Саша хихикнула:

— А ты до сих пор не сообразила? Ну ладно, с орденскими мы дела закончили, но ты все равно не болтай. А я в следующем году должна была получить диплом инженера-конструктора стрелкового оружия.

Я захлопала глазами. Саша — конструктор оружия! Вот это да! Бабушка Аля тоже была инженером и рассказывала мне про свою работу, но она работала на домостроительном комбинате...

— Так, вроде приехали.

Я увидела продолговатую площадку, засыпанную гравием. Вдоль длинных сторон размещались небольшие домики на два входа, перед которыми стояли разные машины. Дальнюю от нас короткую сторону перекрывало продолговатое здание, по большей части одноэтажное, но над серединой был надстроен второй этаж.

Саша свернула и поехала по площадке.

— Опа! Есть! — Саша ткнула рукой в домик, перед которым не было машин.

— А может, они просто куда-нибудь поехали? — засомневалась я.

— Ну, возможно, — согласилась Саша, останавливая машину перед большим зданием.

Зайдя внутрь, мы увидели стойку справа от входа, два коридора уходящих налево и направо, в дальней части холла по центру и слева стояли восемь столиков, а вдоль правой стены поднималась лестница на второй этаж.

За стойкой стояла очень красивая миниатюрная платиновая блондинка лет сорока,

Саша заговорила с ней по-английски, а я стала рассматривать холл. Стены были сделаны из дерева, украшенного резьбой и обожженного, и покрыты прозрачным лаком. На них висело несколько картин с местными пейзажами и на анималистические темы.

Тут звякнули висюльки из трубочек, которые вешают над входом в маленьких магазинчиках, и в холл вошли невысокий лысый мужчина лет сорока пяти, девушка немного старше меня и (оба-на!) рыжий короед со своей мамой.

Мужчина обратился к блондинке по-немецки, но та его не очень поняла, и Саше пришлось поработать переводчиком.

— Нась!

Я подошла к стойке.

— Тут такое дело. Свободны две секции, но в одной две кровати, а в другой — двуспальная. Я сначала хотела взять с двумя кроватями, но тут людям тоже надо устроиться...

— Ты хочешь, чтобы мы взяли двуспальный? Ради бога, мне без разницы, в Аламо же поместились.

— Ну, здесь будет чуточку поменьше, ты не забыла — какой именно номер нам достался в Аламо?

Я вспомнила и хихикнула. А Саша пояснила семейству короеда, в каком номере мы там жили, а потом сказала что-то по-английски блондинке. Та рассмеялась и ответила Саше, а она перевела нам:

— Мисс Барбара говорит, что у нее тоже есть специальный номер, он сразу направо от выхода, но сейчас он уже вторые сутки используется по прямому назначению.

Мисс Барбара положила на стойку ключи и что-то спросила у Саши.

— Нам предлагают приготовить что-нибудь на ужин. Правда, мы сейчас поедем заниматься радиостанцией... А у вас, кстати, есть связь? — спросила Саша главу семейства.

— Есть, мы ее поставили еще дома, — ответил он.

— И покушать у нас еще осталось, надо доесть, и вас приглашаем, — вступила в разговор его супруга. — Как вернетесь — накормим, а хозяйку поблагодарите.

Саша обменялась фразами с хозяйкой, и мы вышли на крыльцо. Справа стоял фургончик с русскими номерами на высоких зубастых колесах, украшенный лентами и шариками. Я еще удивилась, как мы не заметили его, когда заходили?!

Наш номер оказался еще меньше, чем на 'Америке'. Посередине стояла двуспальная кровать, по сторонам изголовья две тумбочки, справа на стене вешалка, слева — вход в крохотный туалет с душем.

— Да-а, — протянула Саша, — мотельчик типа 'поспал и уехал'. Ну да ладно, нам ведь так и надо — завтра уже уедем, — она положила на кровать сумки с оружием и сбросила с себя РПСку.

Я избавилась от своей и спросила:

— Ну что, в душ?

— Нет, давай сначала поедем, сделаем рацию, а уже потом все остальное. Здесь, кстати, и постираться можно, Барбара говорила — направо в конце коридора прачечная. Один экю стирка.

Мы вышли из комнаты. Семейство короеда заселялось в свою. Я заглянула к ним. Комната лишь чуть больше нашей, две одинарные кровати, а остальное — как у нас.

Я повернулась к Саше:

— Давай дадим им наш матрац на ночь, а то им на таких кроватях не выспаться.

Саша кивнула и, взяв из машины сумку с матрацем, зашла к ним и через пару минут вышла в сопровождении благодарностей.

После этого она села за руль и, попросив меня постоять в сторонке, минут пять маневрировала, пытаясь поставить прицеп к нашему домику под чутким руководством нашего соседа, которого, как я поняла из их разговоров, звали Олегом. Приткнув, наконец, его примерно туда, куда надо, она отцепила его и махнула мне рукой, приглашая садиться в машину.

Уже когда мы ехали по городу Саша, немножко смущенно сказала:

— Я хоть и вожу с одиннадцати лет, но с прицепом сегодня ездила впервые.

Мы заехали в местную промзону. Саша крутила головой, явно пытаясь сориентироваться.

— Ты что-то ищешь?

— Да, мне тут подсказали один адресок... Да вот он!

Я увидела сине-зеленый двухэтажный дом, сверху весь утыканный антеннами и с вывеской 'Аrmy Rаdiо Wоrld'. Мы резво выскочили из машины, я дернула дверь и... нас встретил 'товарищ Облом'. Из соседнего здания выглянул мужчина и что-то сказал Саше. Та стремительно развернулась к машине.

— Что он сказал?

— Что не мы одни такие умные! Хозяин только что пошел ставить станцию в какую-то автомастерскую. Но мне подсказали еще один адрес.

Метров через сто мы свернули налево, я увидела вывеску 'Rаdiо stоrе' и открытую дверь. Мгновенье — и мы там! Хозяин лавочки, сухопарый негр примерно двадцати пяти лет, уже явно собрался уходить, но Саша решительно атаковала его, они минуту дискутировали, потом я опять услышала 'Настасья' и 'раша', увидела удивленный взгляд хозяина и поняла, что речь снова идет обо мне. Хозяин посмотрел на меня, потом улыбнулся и начал что-то говорить Саше, показывая на полки. Так, понятненько, Саша его уболтала, и теперь понеслась торговля!

Поскольку я нич-чего в этом не понимала, то принялась рассматривать лавочку и не нашла в ней ничего интересного, обычный магазинчик совершенно непонятных для меня вещей. Я подошла к висящим на стене фотографиям... и меня продрал мороз по коже. На ближайшей хозяин, только не в синем рабочем костюме и бейсболке, а в камуфляже и с двустволкой* в руках, сидит с торжествующим видом на убитой гиене, рядом он же стоит, поставив ногу на голову страхолюдного вида ящерице, и еще несколько подобных.

Пока я разглядывала охотничьи фото, Саша и хозяин, которого зовут Антуан, пришли к согласию. Саша вручила мне блистер с двумя маленькими рациями и зарядками для них, а Антуан вынес к нашей машине коробку с рацией и теперь разматывал удлинитель. Потом он вынес инструменты и начал что-то сверлить в нашей машине. Саша ему помогала и о чем-то расспрашивала. Так они провозились около получаса, потом Антуан принес какой-то прибор, повозился с ним, а потом включил рацию и стал кого-то вызывать, ему ответили, и он что-то удовлетворенно сказал Саше, та кивнула, и они зашли в магазин. Через пару минут Саша вышла и махнула мне рукой, чтобы я садилась.

— Ну вот, Наська, минус еще восемьсот экюшек! Зато мы теперь со связью.

— А про что ты его расспрашивала?

— Про здешние дела. Он мне по Чамберса рассказывал.

Я вспомнила, что про него говорила Ира:

— А кто это такой?

— О-о-о, это герой-первопроходец Новой Земли! Он первый перешел сюда, попал в разгар сезона дождей и колотился здесь один полгода до следующей связи!

Мне стало дурно! Один! Здесь! Полгода! За те часы, что мы добирались от места переноса до дороги, я пару раз чуть не описалась от страха, а тут робинзонада на полгода!

— Ничего себе, как же он так?

— А вот так! Взял и выжил! Кстати, мы сейчас едем по бульвару его имени... и нам пора сворачивать.

Через минуту мы были уже у нашего домика, рядом с этой здоровенной 'Ифой'.

Мама рыжего Ванечки пригласила нас на ужин. Они поставили перед домиком раскладной стол и стулья, и на нем уже парила кастрюля с гречневой кашей с тушенкой. Ванина мама щедрою рукой наполнила нам всем тарелки, и мы наконец-то познакомились. Маму звали Татьяна Николаевна Горобец, папу — Олег Павлович, дочку — Оля.

Саша представила нас. При словах 'приемная дочка' у них у всех дружно отпали челюсти, и мы просветили их насчет здешнего обычая и того, как мы попали сюда, благо орденские не требовали от нас хранить тайну, понимая, что слишком много людей что-то знают или видели и им более важно, чтобы мы не отзывались о них плохо.

Олег Павлович рассказал, что служил в ГДР прапорщиком в танковой дивизии, а когда их вывели в Россию и сократили, то работал и строителем, и на лесоповале, и столяром, но ни жилья хорошего не нажил, ни денег не заработал и, когда к ним подошел вербовщик и сумел убедить, то они особенно не раздумывали и так оказались здесь.

Мы сидели до полуночи, разговаривали. Саша, Олег Павлович и Оля здорово пели под гитару.

Когда я нечаянно проговорилась, что 'вот-вот и мамочка', Татьяна Николаевна сначала уставилась на меня с открытым ртом, потом явно хотела что-то спросить, но вместо этого через пару минут подгребла меня себе под бок и, пользуясь тем, что короед опять куда-то 'ехал' на 'индусике', стала делиться со мной подробностями появления на свет и его, и подсевшей с другой стороны Оли.

Осторожно потрогав мою грудь, Татьяна Николаевна утешила меня рассказом, что когда была беременна Олей, то у нее грудь вымахала на четыре размера, и что когда они вернулись в Сибирь, то свой самый большой лифчик она реально превратила в две панамки для работы в огороде...

По ходу вечера Саша и Татьяна Николаевна дважды отлучались в прачечную, сначала запустить стирку, а через час развесить постиранное за большим зданием.

Под конец, когда мы уже собирались расходиться, Татьяна Николаевна крепко обняла меня и, блестя глазами, прошептала на ухо:

— Настюша, запомни! Деток носить и рожать тяжело, но это лучшее счастье, какое только можно себе представить! Если бы не эта долбаная перестройка, я, наверное, пятерых бы родила! — она отвернулась и стала вытирать глаза.

Я прижалась щекой к ее плечу и тихо шепнула:

— Спасибо! — и пошла к нам в комнату, думая по дороге, что уже в который раз этот мир привел навстречу мне хорошего человека.

* — То, что Настя очень общо назвала двустволкой — классический английский крупнокалиберный штуцер для африканских охот.

Порто-Франко. 17 число 10 месяца 21 года, 00 час 25 минут. Саша

Шум воды в душе прекратился, и через пару минут оттуда вышла, тускло поблескивая влажной кожей, Настя.

— Что? Решила тоже спать голышом?

— Ага, — Настя улеглась на свою половину кровати и стала рассматривать и поглаживать бугорок чуть пониже пупка.

— Любуешься.

— Ага, — Наська вдруг схватила мою руку и приложила ее к бугорку.

Я ощутила слабые толчки внутри нее... и почувствовала, что мое лицо помимо воли приобретает абсолютно блаженное выражение!

— Здорово! Да! — Настена перекатилась на бок и, уткнувшись мне лицом в плечо, быстро и взволнованно заговорила: — Саш, я все сделаю как надо! Я ее выношу и рожу, пусть будет тяжело и больно! Я ее выращу хорошей! Ты мне веришь?!

Я погладила ее по мелким темно-коричневым кудряшкам:

— Конечно, верю! А потом, когда твоя мамочка сама залетит, ты будешь учить меня, как вынашивать и рожать ребенка, — оценив юмор ситуации, Настя уткнулась мне в подмышку и захихикала.

— Конечно, буду! А ты крепко веришь в Сережу?

— Да! Конечно, верю!

Несколько минут мы лежали молча. Я про себя оценивала весьма своеобразный юмор ситуации, в которой очутилась. В двадцать три года стать приемной матерью, безо всяких скидок и послаблений, для четырнадцатилетней девочки, которая сама через пять месяцев родит ребенка. Да-а, это не тот опыт, к которому меня готовила предыдущая жизнь. Но ничего — 'мы на танке, мы прорвемся'!

Настя завозилась у меня под мышкой и напряженным голосом спросила:

— Саш, можно спросить?

— Спрашивай...

— Саш... вот вы с Сережей любите друг друга... а можешь мне рассказать... ну как это... между парнем и девушкой, когда они любят...

Я смотрела на нее и думала, что не получится этот вопрос 'на кривой козе объехать' или отослать ее к книжкам и фильмам, пусть и специфическим, слишком страшным был ее первый женский опыт. Так что придется отвечать! Я мысленно попросила прощения у Сережи за то, что впускаю в наше самое сокровенное кого-то третьего, но для будущей жизни этой девочки мои ответы важнее, чем сохранение наших тайн, а ведь говорить придется без недомолвок.

— Знаешь, малыш, если одним словом назвать то, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они любят друг друга, то это слово будет — волшебно!

Я подгребла Наську поближе и стала рассказывать. Настя то и дело беззвучно ахала и темнела, но я рассказывала ей все, иногда даже показывая прямо на ее теле. Когда я закончила свой не слишком долгий рассказ, было видно, что она впитала его как песок в пустыне — пролитую воду. Значит, я все сделала правильно.

— Вот так, малыш! Остальное, что тебе необходимо будет знать о работе женского организма, а то в этом ты тоже ни бум-бум, и как мужчине и женщине делать друг другу хорошо, ты узнаешь из книжек, я тебе их дам, как только мы распакуем библиотеку. Еще у меня там на диске есть польский фильм, он называется '102 интимные позы', и я дам его тебе посмотреть.

Наська густо потемнела.

— А может, ты как-нибудь посмотришь его со своим парнем.

Наська потемнела так, что почти не отличалась от чистокровной негритянки, и подергала носом:

— Скажешь тоже...

— Я скажу, а ты посмотришь...

Она хихикнула, а потом уже не напряженным, а просто стесняющимся голосом спросила

— Саш?

— Ну спрашивай.

— Это про вас с Сережей...

— Спрашивай.

— Скажи... ну как... ведь у тебя нет ноги... — Наська опять мучительно потемнела.

Я негромко засмеялась и слегка ущипнула ее за бок:

— Знаешь малыш, мне тут несказанно повезло. Сережа относится к нечастому, но и не слишком редкому типу людей, которые по-английски называются 'девоти'.

— А кто это?

— Это люди, которых больше привлекает партнер с увечьем.

— Ой, а я думала...

— А он меня любит. Просто эта его особенность для нас, как плюшка. Моя нога, — я пошевелила культей под простыней, — не вызывает у него отвращения, которое надо преодолевать, а слегка подзаводит, — я улыбнулась про себя, вспоминая, как здорово у нас получалось это 'слегка'.

— А если бы...

— У меня были две ноги? — я пожала плечами, — может да, а может — нет, тут пути господни неисповедимы. Но знаешь, если бы мне предложили сменять Сережину любовь на потерянную ногу, то я бы отказалась, — внутренне я призналась себе, что если бы у меня за Сережкину любовь потребовали бы последнюю ногу — отдала бы не задумываясь!

— Кстати, Нась, если ты думаешь, что у мужиков в отношении целых женщин не бывает здо-о-оровенных тараканов, то ты крепко ошибаешься. У нас на факультете, на третьем курсе, учился один... Сам вроде парень ничего, но если ты не платиновая блондинка метр шестьдесят пять с видом Барби, то для него ты столб с глазами.

Настя скорчила та-а-а-акую рожу...

— А в нашем доме живет один, так у него, хотя сам ростом 'метр в прыжке и кепке' и за шваброй прячется, женский идеал — бюст десятого номера и юбка восьмидесятого размера.

Настя затряслась от смеха.

— И самое главное, он этот свой идеал нашел, женился и двадцать лет живут душа в душу, трех дочек сконстролили, все в маму.

Настя, обхватив подушку, забилась в конвульсиях. Внезапно она подхватилась и забежала в душевую, выйдя через пару минут, она обвиняющим тоном произнесла:

— Саша! Ну так же нельзя! Я чуть кровать от смеха не описала!

— Ну, от смеха, не от страха же! А я вот что думаю. Начну я тебя с утра учить водить машину.

У Наськи отпала челюсть.

— Саш. Это же два месяца учиться надо!

— Два это с правилами и по городу, а тебе надо научиться меня на часок подменять в полях. Да и не сразу, а хотя бы во второй половине пути.

— Согласна! Это здорово!

— Конечно, и пожрать в дорогу надо закупиться. И вот еще, напомни мне завтра сделать фартуки из покрышек на передние крылья, чтобы грязь не летела.

— Саш, а когда мы это все успеем, ведь Ира говорила, что конвой уходит в полдень?

— Правильно — в пятнадцать часов.

Наська шлепнула себя ладонью по лбу.

Так, доча, харе разговаривать — пора спать. Завтра нас ждут две нелегкие недели.

Уже засыпая, я подумала, что где-то в городе обретаются Мажор с напарником, а оружие у нас опечатано.

Порто-Франко. 17 число 10 месяца 21 года, 09 часов 15 минут. Настя

Мы вышли из домика, сели в машину, и Саша повезла меня на большой пустырь на берегу моря. После того как мы приехали, Саша минут пятнадцать рассказывала мне, как устроена машина, как вращение от мотора передается колесам, а потом предложила мне сесть за руль.

Я уселась, повернула ключ, мотор завелся, я, как говорила Саша, нажала на тормоз и передвинула рычаг коробки на букву 'D', потом потихонечку нажала на газ... — 'Мамочки! Я еду!'

Сделав пару кругов по пустырю, я немножечко успокоилась и дальше уже не тряслась. Саша стала учить меня, как правильно трогаться, останавливаться и поворачивать. Я так крутилась по пустырю примерно полчаса, когда Саша сказала:

— А теперь поехали в гостинку, — я захлопала глазами.

— Что, сама?

— А что тут такого? У тебя неплохо получается, а движение здесь слабое.

Я повернула к выезду с пустыря и выехала на улицу. Сначала было страшно, но встречных машин действительно было мало, и я потихонечку доехала до гостиницы и остановилась возле нашего домика.

Вышедшая из будки на машине Татьяна Николаевна, увидев нас, замахала рукой:

— Так, девочки, быстро мыть руки и за стол! — мы переглянулись и отправились в душевую.

Татьяна Николаевна накормила нас приготовленной из прихваченных с собой запасов жареной картошкой с мясом и напоила чаем из сибирских трав, а узнав, что мы собираемся ехать за продуктами, стала отговаривать, утверждая, что они взяли с собой их столько, что не знают теперь, куда девать. И палатку нам одолжат, у них их две.

Видя, что люди обидятся, если мы откажемся, Саша кивком согласилась. Потом она о чем-то поговорила с Олег Палычем и, сказав, что сейчас вернется, куда-то уехала.

Приехала она минут через десять и привезла с собой две изношенные шины. Они с Олег Палычем их быстро разрезали электрической пилой и стали привинчивать сбоку к передним крыльям 'индусика'. В итоге передние крылья стали шире сантиметров на двадцать.

Потом мы с Сашей еще раз пересмотрели все, что нам нужно, а Олег Палыч дал нам две 'химзащиты'. Это оказались два прорезиненных плаща жуткого цвета, тяжелые и очень тяжело застегивающиеся на черные пластмассовые шпеньки, с ними были еще более жуткие бахилы с калошами шестьдесят пятого размера и черные резиновые перчатки. Но Саша очень благодарила Олег Палыча, а потом объяснила мне, что под сильным дождем эта штука очень удобна, и еще ее можно надеть, как комбинезон, а резиновые сапоги мы сейчас поедем и купим, что мы и сделали.

Когда мы приехали, то отдали ключи хозяйке и поехали вместе с семейством Горобец в сторону грузового терминала.

Порто-Франко. 17 число 10 месяца 21 года, 13 часов 45 минут. Саша

Когда мы въехали мимо поднятого шлагбаума на площадку 'Саrgо tеrminаl', то нас встретила знакомая атмосфера 'пожара в борделе'. По большой засыпанной гравием пыльной площадке носились люди в форме и без, ездили машины, по большей части это были разнообразные джипы и небольшие грузовики. Увидев одну из машин, я уронила челюсть: ГАЗ-21 родного нежно-голубого цвета с хромированным оленем на капоте! Но присмотревшись, я поняла, что кузов старой 'Волги' поставлен на ходовую от джипа!

Вдоль левой стены стояли в два ряда грузовики Русской Армии, в основном 'Уралы' и 'Камазы', но было и шесть 'Кразов' с прицепами, а за ними... мама! Десяток МАЗ-535 с тралами, три загружены, похоже, оборудованием, остальные, судя по ящикам, боеприпасами. Рядом с ними клубилась кучка военных, мне показалось, что там мелькнула Ирина, и я направила туда машину.

Вдруг Настя дернула меня за руку:

— Да вот же она!

Ира выскочила из промежутка между двумя 'Уралами' и заскочила в 'индусика'.

— Привет, красавицы! Как дела? Я вчера и не заметила, куда вы дунули.

— К Барбаре.

— Понятно, решили сразу искать место подальше.

— Ну, примерно так.

— А меня Саша машину водить научила, — похвасталась Наська.

— Неплохо, будешь ее подменять. А если серьезно, Саш, то тебе нужен полноценный напарник. Гнать будут подолгу, и одна за рулем ты не выдержишь.

— А я... — пискнула Настя.

— Ты сможешь подменить Сашу на час-полтора максимум, а нужно на пять-шесть.

— Так сурово?

— Ага. Орден нам в очередной раз подсуропил по-мелкому, — Ира ткнула рукой в МАЗы. — Их могли пропихнуть неделю назад, так нет, мурыжили до последнего. Знаете, когда они прошли? Сегодня в полдевятого! Гнали сюда на пределе. Из-за них, собственно, и конвой уходит сегодня, а не позавчера, как планировали.

— Ир, но ведь мы знали, что конвой будет сегодня, еще в Аламо?

— Ну знали, так рассчитывали на сегодняшнее утро, а вчера 'обрадовали'! Хорошо хоть вчера знали, что пойдем сегодня в полдень, а так тут бы вообще концертино было бы. Ладно, сейчас поищем тебе напарника за руль. Возьмешь человека в машину?

— Возьму, куда я денусь, — я пожала плечами, — раз одной будет тяжко ехать — значит, будем искать напарника.

Ира показала рукой в дальний правый угол площадки, где стояли несколько десятков человек с рюкзаками и тележками и пара гибридов из кузовов от американского 'sсhооl bus' и удлиненной ходовки от 'Урала'.

— Безлошадные, часть поедет на автобусах, часть подсадим в машины, ну, а кому не повезет — останутся зимовать в Порто-Франко.

Я подъехала к толпе, вылезла из машины и стала обходить ее спереди, как вдруг Наська, пискнув, рванула из машины свою сумку с карабином, а из толпы к ней с воплем:

— Су-у-ука, где мои деньги?! Гога, держи ее! — рванулся Мажор.

Следом за ним выскочил кривоносый и лопоухий кадр, с физиономией тоже не изуродованной интеллектом. Краем глаза я заметила, как берца Ирины с хирургической точностью впечаталась в печень Мажора, и повернулась ко второму. Тот замахнулся на меня, явно рассчитывая, что я отшатнусь, но я с силой ткнула его напряженными средними и указательными пальцами обоих рук в глаза, а затем, схватив руками за лопухи, отправила его физиономию навстречу колену протеза. Встреча состоялась на уровне пояса и сопровождалась тошнотворным хрустом сломанной переносицы и струей крови, брызнувшей тому на штаны. За спиной раздался резкий звук удара твердого по твердому. Оттолкнув от себя Гогу, я оглянулась. Мажор валялся на земле, а над ним стояла пепельного цвета Настя и сжимала за ствол свой карабин в сумке, которым она, судя по всему, и усугубила Мажора.

— Литовченко!!!

Я аж подпрыгнула от командирского рева Ирины.

— Я, тащ лейтенант! — перед Ириной мгновенно возник среднего роста светловолосый сержант со сканером в руках.

— Головка от... Я вчера лично вбивала этих двух уродов в красный список! Какого... они еще здесь!

— Виноват... Не дошел еще до них...

— Виноват, говоришь... Так. Этих — за ворота. И чтоб обратно не лезли.

— Есть! — сержант повернулся к подошедшим на шум бойцам. — Слышали?! Хватаем и выносим!

— А кто вы собственно такая, чтобы вот так выкидывать людей? — внезапно раздался знакомый голос 'Васиной пилорамы'.

Мы с Настей переглянулись, предчувствуя очередной цирк! Но... 'факир был пьян и фокус не удался'. Вася, явно предчувствуя, что намного опережающий мозги язык его благоверной организует им проблемы, саданул ее сзади по почкам, поволок за длинную 'Ниву' с прицепом и, засунув на заднее сиденье, начал вразумлять, периодически добавляя в печень для доходчивости.

— И все-таки, что тут произошло? — спросил мужчина в очках, лет пятидесяти.

— Эта парочка — мокрушники-неудачники, — решила закрыть ситуацию я, — им заказали девушку, они не справились с заказом и потеряли аванс. Думаю, что русская территория как-нибудь проживет и без них.

Ирина согласно кивнула головой и обратилась к стоящим перед ней людям:

— Есть люди, умеющие водить машину?

— Есть, — поднял руку первым мужчина лет тридцати двух. — У нас была 'шестерка', но сказали, что она не подходит, хотя здесь я смог бы на ней ездить.

— Уважаемый, — Ира покачала головой, — некоторым удается дотащить подобные шедевры автопрома до протектората, но не в самом конце сухого сезона. Нам почти наверняка придется грязь месить. Но я сейчас не об этом. Вы готовы добираться до протектората в качестве сменного водителя на этой машине, — она кивнула на 'индусика', — с девушками?

— Если вместе с женой — то да, — рядом с мужчиной встала женщина примерно его же лет.

— Ну что ж, — сказала я, — давайте знакомиться. Меня зовут Саша, а это моя приемная дочь Настя.

Дальше были уже привычные квадратные глаза, объяснение обычая и представление попутчиков. Мужчину звали Валентин, женщину — Нина, и они уже восемь лет были женаты.

Я прикусила язык сама и предупреждающе зыркнула на Наську, чтобы та не ляпнула что-либо насчет детей. Ведь ежу ясно, что если у пары после восьми лет брака нет детей, то либо у них проблемы, либо в семье была трагедия. Настя все поняла и чуть заметно кивнула мне.

Мы еще раз перепаковали кресло и пакет с прибамбасами, уложив рядом их рюкзаки.

Тем временем Ира принесла нам наш номер в колонне и помогла настроить радиостанцию, заодно просветив, что в колонне около ста машин под охраной из шести БТРов и четырех 'бардаков'.

Минут через десять в эфире раздалась команда: 'Приготовиться к движению. Начинать движение по команде объявленным десяткам', и к шлагбауму потянулись БТРы.

Еще примерно через столько же раздалась команда 'Первый десяток начать движение' и почти сразу же — 'По порядку номеров построиться за городской чертой'.

...Наконец раздалась команда 'Четвертый десяток, начать движение'. Я завела двигатель и тронулась. Проехав под шлагбаумом, мы покатили по улицам города в сторону КПП.

На КПП в поте лица трудилось больше десятка патрульных, считывая 'Ай-Ди' и срезая пломбы с оружейных сумок. Я подумала, что больше всего возни будет со следующим десятком, в котором автобусы.

Патрульные считали наши 'ай-дишки', скусили пломбы, один из них жестом придержал стоящую впереди 'Делику' и махнул нам рукой, чтобы мы проезжали.

Колонна стояла далеко впереди, оставляя место для машин, еще находившихся на стоянке в городе. Заняв свое место в колонне, мы остановились и начали снаряжаться.

Наська сноровисто (уже!) зарядила карабин и осмотрела магазины в прикладных почах.

— Что смотришь?

— Да не погнула ли чего-нибудь об ту бестолковку, — она хихикнула: — А здорово я его!

Я оглянулась назад и сразу же убедилась, что наши спутники бесконечно далеки от оружия. Нина держала свой ППС в руках, отодвинув его от себя, а Валентин неловко набивал магазин патронами, и было видно, что он делает это едва ли не первый раз в жизни. Его ППС лежал у него на коленях стволом в сторону жены. Я естественно не удержалась:

— Простите, Валентин, а почему ваше оружие направлено на Нину?

Валентин, смутившись, переложил его стволом наружу и сказал:

— Так оно же не заряжено.

Я не успела открыть рот, как Наська выпалила:

— Первое правило Купера — считай оружие всегда заряженным!

Валентин дернулся от неожиданности и стал переводить взгляд с Насти на меня и обратно.

— Валентин, Настя абсолютно права! Скажите, вы с Ниной много стреляли в своей жизни?

— Ни разу.

Я увидела, как у Наськи отвисает челюсть.

— А кто вас научил, как обращаться с оружием?

— Нам помогли почистить его прямо в магазине и объяснили, как из него стрелять.

Я внутренне схватилась за голову!

— Давайте так, вы сейчас сложите все в сумку, а на ближайшем привале я научу вас, как с ним правильно обращаться. Согласны?

Валентин с облегчением засунул недоснаряженный магазин в сумку и отправил за ним туда оба ППСа и незамеченные раньше два ТТ.

— Скажите, а разве вам не объясняли, что здесь вообще-то 'страна Автоматия' и без оружия никак?

— Говорили, — нехотя произнес Валентин, — но мы как-то... не очень это восприняли.

— Насть, пока познакомь наших спутников с правилами Купера.

Настя развернулась назад, встав коленями на сиденье, и начала беспощадно цитировать четыре нехитрых и важных правила, а я порадовалась про себя, что сумела их в нее вколотить.

Так прошло около получаса, и наконец, мы услышали команду: 'Приготовиться к движению'. Я запустила двигатель. Через пару минут раздалось долгожданное: 'Начать движение', но прошло еще около трех минут, прежде чем стали трогаться машины перед нами. Я нажала на тормоз и включила коробку. Уазик, стоявший перед нами, тронулся, я отпустила тормоз и мягко нажала на педаль газа.