В бой идут-2

Представляете?! Два года мальчишка зажимал каждый цент, а экспертиза в итоге так и не понадобилась. Когда они с мамой явились к биологическому родителю за биологическим материалом для экспертизы, выяснилось что папаша и сынуля — одно лицо. В самом прямом смысле, близнецы-братья плюс-минус разница в возрасте, как Ленин и партия . А когда папенька с сыночкам пообщался и выяснил все особенности сыночкиного мировоззрения, которое у наследника давным-давно сформировалось — так просто пришел в восторг! Расчувствовался и, несмотря на всю свою скупердяистость, дал сыночку свою фамилию и назначил неплохой пансион. Плюс, отдельным пунктом, оплату обучения в нашем колледже.

Я так понял — годы бегут, Либерман-старший не молодеет, бизнес-империю все равно кому-то оставлять рано или поздно придется, а кроме Тарасика, других кандидатов-то и нет. Остальные дети — оторви да брось, если им отдавать, лучше сразу все заводы и пароходы напрямую в казино отнести, да на фишки обменять. Так что Тарасик с мамой теперь у отца в поместье в отдельном доме живут, пацан у нас учится, плюс отец его потихоньку к делам подтягивает.

— Ну прям рождественская сказка про сироту получилась, — расчувствовалась Семеновна.

— Это не сказка, это жизнь, к сожалению. Плюха — один из самых проблемных моих учеников, — покачал головой Константин Сергеевич. — Нет, отношения с отцом он, конечно, поддерживает, делами бизнеса искренне интересуется, пансион получает, 'спасибо' отцу говорит, другие теплые слова у него тоже не задерживаются. Только фуфло это все. Все эти годы нищеты он отцу не простил, и не простит никогда. И когда придет время — как тот богомол, откусит папашке голову без малейших эмоций. Он очень умный парень, очень хорошо учится, вряд ли кто из этого выпуска взял от обучения в колледже больше, чем он. Вот только...

Его не любят. И правильно делают, потому что и он не любит никого. И не любил никогда. Он предельно рационален, я думаю, что процентов семьдесят со своего пансиона он откладывает на стартовый капитал. Знаете, люди, когда-то пережившие сильный голод, до смерти не могут наесться и прячут сухари под подушку. Вот у него та же история с деньгами. Я более чем уверен, что он и с отца деньги на тренера получил, и с Ольги за вступление в их команду взял.

— Но погодите, вы же сами говорите, что победа в Турнире — это огромный неформальный капитал, который все жаждут получить. А теперь вдруг самому жадному студенту этот капитал и даром не нужен, он его разменял на не такие уж и большие, думаю, деньги. Что-то не сходится у вас! — вдруг встряла Светлана.

— Никакого противоречия! — мгновенно откликнулся классный руководитель. — Тот капитал, который дает победа в Турнире, нашему Плюшкину и даром не нужен, это не интересующие его активы. Высокое место в Турнире дает престиж, популярность у сверстников и старших, возможность неформальных отношений с сильными мира сего, а Тарасику на это, по большому счету, наплевать. Он все очень адекватно оценивает, и прекрасно понимает, что душой компании ему не быть никогда. С его характером у него никогда не будет друзей, его никто никогда не будет любить, в лучшем случае — будут терпеть. Поэтому на всяких вечерах встречи выпускников ему делать нечего, и первый, кто это понимает — он сам. Вот он и 'взял деньгами '. Небольшими? Ну, во-первых, не такими и небольшими, а во-вторых, даже небольшие деньги лучше чем ничего. Именно так Тарасик и мыслит — предельно рационально. Иногда мне кажется, что он и родился таким вот старичком и никогда не был ребенком.

Педагог замолчал. Молчали и мы.

— А вы хороший учитель, — вдруг сказала Нина Семеновна. — Из настоящих. Из тех, кто и в интернате зачуханном за копейки — по высшей мерке в работу вкладываться будет.

— Спасибо, — сухо сказал Константин Сергеевич. А потом вдруг улыбнулся. — А у нас, думаете, не интернат? Интернат и есть. Не во всяком детском доме такие переломанные судьбы, как у нас. Большие деньги — это всегда большие проблемы, эта парочка по отдельности не ходит. А большие проблемы слишком часто оборачиваются большими бедами. Но в принципе, вы правы, мне эти дети дороги. Я их люблю. Потому, наверное, и рассказываю вам все так подробно. Вы производите впечатление приличных людей, и я надеюсь, после этого рассказа не ударите их ненароком по больному месту. Которых у них хватает.

Мне показалось, что он с трудом удержался от слов 'Урок окончен, можете быть свободны'.

— Ну все, наверное. Что знал — рассказал. Артефакты для наблюдения за прогрессом учеников и управления их присутствием на тренировках должны принести в ваши комнаты. Пойдемте, я вам их покажу.

— Одну минуту, — попросил Митрич. — А вы можете собрать их завтра на еще одну встречу с нами? Которая будет уже без посторонних? Мне бы не хотелось притаскивать их туда силком.

Педагог задумался.

— Один раз, наверное, смогу. Но я не буду этого делать постоянно. У вас будет только одна попытка. Или вы как-то убедите их тренироваться с вами, или вам придется, как вы сказали, 'таскать их силком'. Куда приводить?

— Дайте подумать... — Митрич поскреб бритый — в предельном смысле этого слова — затылок. — У вас же наверняка должно быть что-то типа спортивного городка для тренировок?

— Безусловно, есть, и далеко не один. В каждом — все возможные снаряды от макивары до тренировочного данжа. Вы, например, с какими мобами вы предпочитаете?

Митрич оскалился в своей многозубой улыбке:

— А давай классику — скелетов и прочую нежить!

— Договорились. Записываю вашу группу на тренировочную площадку на десять утра, остальное время уже занято. Данж брать будете?

— 'Мужчины, продлевать будете?' — вдруг процитировал я. Не иначе как хмель все еще не до конца выветрился.

Педагог уничижительно посмотрел на меня, реплику проигнорировал и повернулся к Митричу:

— Координаты тренировочной площадки я вам скину почтой.

— Отлично. Приведете их тогда в половину десятого?

— Приведу, что ж не привести, — покладисто согласился классный руководитель. Потом он явно начал колебаться — говорить или нет, но все-таки решился. — Только зря это все.

— Что зря? — удивился Митрич.

— Тренировки все эти ваши зря. У вас нет шансов с этой командой. Вообще никаких, даже самых мизерных. Причем я не предполагаю, я знаю это. Александр очень точно обозвал эту компанию: 'анти-дрим-тим'. А знаете, почему? Они в большинстве своем неплохие дети, некоторые даже хорошие, но вам досталась худшая команда в колледже. Потому что в этой команде собрались единственные пять студентов на потоке, у которых нет ни малейшей мотивации выигрывать турнир. Никто из них этого не хочет. Королевишны давно оставили мысли о победе, сейчас они хотят только выяснить отношения между собой, а на результаты им, по большому счету, плевать. А у остальных мыслей о победе никогда и не было: Патрик зла на весь мир, Пара будет сачковать и филонить, Плюха просто считает участие в Турнире глупой потерей времени. И с этой компанией вы собрались обыгрывать ребят, которые год готовились к этой схватке, и которые каждую ночь во сне видят свою победу? Серьезно?

— Серьезно. — Митрич и впрямь был сама серьезность. — Есть у меня одна идейка. Сами завтра увидите.

Уважаемые читатели, на вторую книгу "В бой идут" на портале 'Лит-эра' мною объявлена подписка, и дальнейшие обновления будут доступны только подписчикам и только там — https://lit-era.com/book/v-boi-idut-2-b35944.

Обновления будут не менее 20 тысяч знаков каждую неделю, но я постараюсь делать их чаще. Всегда ваш, Сергей Волчок.