Гарри Поттер и последний хоркрукс (Главы 11-20)

Глава11. Крылатые и огнеглазые.

Гермиона Грейнджер, одна из лучших учениц школы волшебства и чародейства "Хогвартс", чистила котёл. Для этого она воспользовалась заклинанием Excuro. Попутно её уши ловили шёпот сидящих позади Рона и Гарри. Оно и понятно, на уроке зельеделия болтать не разрешалось, но ведь они не могли без этого жить.

— Недавно я совершенно случайно узнал, что не мы одни распиваем чаи у Хагрида.

— Рон, ты о чём?!

— Крис Дэйви, — последовал ответ.

— Этот малявка? Что у него общего с Хагридом?

— Ты познакомился с ним в таком же возрасте, забыл? Мало того, вы подружились.

— Ладно, ты прав. Не стоит придавать этому значения, есть кое-что поважнее... Слушай, Рон... как-то я проснулся и увидел, что в окне мелькнули силуэты двух существ. Одно было похоже на сову, другое — на летучую мышь.

— Неужели террастры разгуливают здесь? Быть такого не может!

— Да нет же, я видел её в День самоуправления. Террастры размером с хорошую корову, не считая крыльев, а эта мелочь — вряд ли больше собаки.

— Может, детёныш? С Хагрида станется.

Гермиона резко развернулась:

— О чём вы говорите?! У них не бывает детёнышей!

— Ты подслушивала! — Рон сказал это так, словно был жестоко разочарован.

— Ни в коем случае. Ваша болтовня слышна во всех углах класса.

— Странно, что учитель не заметил.

— Вам не понять такого деликатного волшебника, как профессор Доусон.

— Из-за "Дармстранга" он и деликатный теперь, да?

Она терпеливо вздохнула, после чего посмотрела на Гарри:

— Дайана Фрей рассказывала тебе о... этой твари?

— Да, лишний раз её упоминать не стоит. Мне жутко от одного её названия... а ты откуда знаешь?

— Гарри, даже об этом можно прочитать. Ты зря поругался с Грюмом, он сказал мне, откуда у него "Практическая магия".

— Откуда же?

— Досталась от одного из пленных Пожирателей. Помимо этой книги были и две другие. Одна сейчас украшает библиотеку мракоборцев, вторая — о тёмных существах — лежит у Грозного Глаза. Я прочитала там про террастру. Конечно, это не назвать полной информацией, но там чётко указано на интересный факт: эти твари не рождаются и не умирают, не производят потомства.

— Может, вы потом поболтаете? — любезно осведомился Доусон, который, как оказалось, внимательно слушал их беседу. Гермиона испуганно отвернулась. — Мисс Грэйнджер может разговаривать, она уже давно сделала задание. А вы готовы мне его показать?

Оба уткнулись в свои котлы.

— Ну вот, — проворчал Рон, когда на его правильной розоватой жидкости выросли здоровые зелёные пузыри, — трудишься, пашешь на благо Ордена, строишь умозаключения, ночей не спишь...

Гарри тихо засмеялся, стараясь спрятаться за паром, густо валившим из обоих котлов.

В итоге они передержали зелья на огне и не смогли получить за образовавшуюся слизь больше "Удовлетворительно". Зато Невилл ликовал: у него получилось зелье такой же консистенции, что означало значительный сдвиг вперёд.

— Я не забуду это снотворное, — восхищённо говорил он друзьям, когда все собирали вещи. — Доусон как раз отмечал, что его трудно готовить.

— Молодец, Невилл, — похвалила Гермиона. — Я говорила, что у тебя всё получится.

Тот хотел что-то ответить, но его слова заглушил голос Доусона:

— Мистер Поттер, Вам придётся задержаться по вопросу о Вашем наказании.

Когда класс опустел, Гарри подошёл к учителю.

— Я слышал ваш разговор.

— Мистер Доусон, я... мы...

— И очень прошу тебя сделать всё возможное, чтобы разговоры о террастре были прекращены в корне.

— Объясните, почему! Профессор Грюм тоже запрещает нам говорить о ней.

— И правильно делает. Это существо, основа которого складывается из людских мыслей. Проще говоря, чем больше ты думаешь о нём, тем ближе к нему становишься, тем теснее связываешься с ним, и оно может почувствовать тебя.

— Я не совсем понимаю. Это живые существа?

— Лишь отчасти. Даже в Болгарии, с её огромной базой знаний о тёмных силах нам не рассказывали о террастре без благоговейного страха. Террастры — ментальные паразиты. Они способны заставить жертву умереть от нечеловеческого ужаса... Всё, хватит об этом.

— Меня они очень тревожат, — поделился переживаниями Гарри и рассказал увиденное им ночью.

— Так вот из-за чего ты переживаешь, бедняга! — улыбнулся Доусон. — То-то я смотрю, ты какой-то хмурый с самого утра. Нет, террастры к нам не заглянут, в этом виноваты защитные чары "Хогвартса" и... ещё кое-какие существа. Хагрид хотел вам о них рассказать, и я не смею нарушить его тайну.

— Да, он приглашал нас. У нас как раз не будет прорицания.

— Не радуйся, его перенесли вам на пятницу.

— О, нет!

— Сейчас вам вообще не стоит пропускать занятия. Сходи к Хагриду на урок, и я обещаю, что ты получишь множество хороших эмоций.

— А кто там будет? Тестралы? Я уже их видел. Единороги? Эвисы? Пауки? Мантикора, в конце концов?

— Нет, МакГонагалл запретила показывать ученикам Ами. Я не знаю, что Хагрид будет с ней делать, на неё же не напасёшься драконьей печени!

Учитель поглядел на наручные часы:

— Скоро урок. Сейчас я отпущу тебя, только позволь мне выполнить долг заботливого дядюшки: как твоя учёба? Со всем справляешься, всё понятно?

— Сейчас — да, но, боюсь, к концу года мой ответ изменится.

— Гарри, когда я услышал, что ты хочешь стать мракоборцем, то сразу решил, что помогу тебе в этом благородном стремлении. Я на себе испытал, каково это, когда тебя осуждают за избранный путь, и ты должен делать всё сам. От этого всё моё своеволие... Ладно, иди, а то опоздаешь. Заходи в гости.

У дверей в класс медленно описывал окружности Кроваый Барон.

— Вы закончили? — вежливо спросил он после приветствия и горько посмотрел в спину уже удаляющегося ученика.

"Бедный мальчик, — привидение поняло по-своему. — Этот негодный Пивз совсем замучил его. Ну, он у меня получит!"

Если бы бедный полтергейст знал, то успел бы спасись от гнева его светлости где-нибудь в туалете, но проказник в это самое время, себе на погибель, дразнил Гарри Потера.

— Слушай, Горшок! — в экстазе визжал он, танцуя в воздушном пространстве коридора. — Я тут советовался со своим знакомым, но мы оба не могли понять, какая же ты посуда. На цветочный не похож... Ха, разве что на ночной! А может в тебе хранят отходы? Тогда тебе место в туалете, только Плакса Миртл не возьмёт тебя к себе. Так что проще будет нарисовать тебе глаза и насадить на пугало! Горшок ходит в школу, Горшок...

— Пивз!!!

— ...Ва-ваше... сиятельство...

Гарри припустил бегом. Он не хотел видеть очередную разборку, благо от визга удиравшего в другую сторону полтергейста закладывало уши и мелко дрожали камни стен.

В гостиной мальчишки-третьекурсники устроили крысиные бега. Оборудовали три дорожки и теперь кидали жребий, пытаясь определить своих соперников. Болельщиками стали почти все гриффиндорцы. В соревновании участвовали девять зверьков — все крысы "Гриффиндора". Видно было, что хозяева крыс постарались найти себе поддержку до соревнований: каждый из болельщиков повязал себе шарф одного из девяти цветов, а некоторые даже держали плакаты.

Гарри хотел пройти в спальню, но не смог по той простой причине, что у её лестниц как раз располагался финиш. Волей-неволей пришлось смотреть.

— А где Гермиона? — спросил он у Джинни, приткнувшись к толпе.

— Она успела уйти наверх до начала. Я уже поставила два натта на Сероуха Тома Локвуда. Если повезёт, получу вчетверо.

К ним пробрался Рон.

— Это конечно не квиддич, но... Жаль, что у меня уже нет Коросты.

— Ты тоже был в их тотализаторе? — догадался Гарри. — И кто заведует всем этим?

— Симус Финниган. У меня такое ощущение, что они с Дином решили заменить Джорджа и Фреда.

— И весьма успешно, — проворчала Джинни. — Только заступили на новую должность, как поставили на уши всю школу. Хорошо хоть не додумались до чего-нибудь более серьёзного!

— Ничего, скоро станут настоящими профессионалами, — мрачно изрёк Гарри, раздвинул учеников и вышел в коридор. Крысы его совершенно не волновали.

Кто-то тихонько окликнул его:

— Мистер Поттер!

Гарри завертел головой по сторонам и наткнулся на внимательный взгляд Полной Дамы.

— Мистер Поттер. Вас очень хотели видеть. Он просил передать, что встретится с Вами у Выручай-комнаты.

— Простите, он — это кто?

— Ох, Вы не знаете?.. Ваш знакомый домовик.

— Это Добби! Спасибо.

— Молодой человек! — прокричала Дама вдогонку. — Нельзя же так скакать! Это порядочная школа. Соблаговолите пройти все ступеньки!..

"Он бы не стал предавать через портрет, если бы это было сверхсрочно. С другой стороны, медлить тоже нельзя: если Добби решился поговорить с Полной Дамой, значит, дело не терпит отлагательств".

Домовик уже сидел на месте и нервно дёргал себя за ухо.

— Добрый день, сэр.

— Добби, скажи мне сразу: что-нибудь случилось?

— О да! Бедная Винки, она...

— Что с ней?

— Она исчезла, сэр! — почти проскулил домовик. — А ведь ещё Альбус Дамблдор просил Добби — представляете, просил, как друга! — заботиться о Винки! И я не исполнил его просьбу. Добби — самое неблагодарное существо на свете!

— Ох! — только и смог сказать Гарри. Он помолчал и задал вполне логичный вопрос: — Директриса в курсе?

— Я ни слова не говорил госпоже МакГонагалл! Ой, что будет, когда она узнает! — застонал Добби, прикрыл глаза ладонями и начал раскачиваться из стороны в сторону, тряся ушами, торчащими из-под зелёной вязаной шапки.

— Подожди паниковать, — строго остановил Гарри. — У меня уже кружится голова. Давай всё по порядку: Винки исчезла сегодня?

— Да, сэр, — тихонько всхлипывая, отвечал домовик. Видно, внешнее спокойствие собеседника помогло и ему справиться с собой.

— Что она делала в последний раз, когда ты её видел?

— Добби... точно не помнит... Кажется, она, как обычно, пила сливочное пиво... Сэр, Вы не подумайте, мы стараемся спрятать его от Винки, но она всегда его находит!.. Так вот, она напилась, завалилась спать и так ужасно храпела... Дальше... не помню, мы готовили обед и на время отвлеклись, а когда спохватились... Раньше она никогда не выходила из замка!

— Она ведь могла уйти навсегда, — задумчиво заметил Гарри. — Я понимаю, этот замок был для неё чем-то вроде... тюрьмы. Дамблдор, кажется, не удерживал её, то есть она могла просто сбежать и не стала бы наказывать себя. Раз Винки решила уйти именно сейчас, значит, у неё появилась какая-то цель.

— Она не привыкла к улице! — почти завопил бедный Добби, отчаянно растирая слёзы на глазах. — Сэр Альбус Дамблдор говорил, что за Винки нужен уход, а в Лесу её поймает кто угодно! Она уже не понимает, что делает! Там же холодно, а на ней даже нет носков! А может... от пива у Винки помутился разум, но она совсем не хотела уходить...

Домовик сорвал с головы шапку и тихонько завыл в неё.

— Добби! Не распускайся! Мы скажем об этом директрисе, и она всё уладит.

— Спасибо, Гарри Поттер, сэр, — неуверенно промямлил домовик, но его глаза уже были готовы засиять.

— Сейчас ты отправишься к МакГонагалл и расскажешь всё по порядку. И перестань так трястись за Винки! Она ушла на улицу, но у неё есть магия. Раз она в состоянии идти, то сможет и защититься.

— Добби так благодарен Вам, сэр... — прошептал домовик, смахивая последнюю слезу. Внезапно он навострил уши, повёл носом и глазами и, помахав рукой Гарри, исчез.

Тот не сразу понял, в чём дело, но скоро стали слышны чьи-то быстрые шаги.

— Мистер Поттер?

Опять Уокер! И чего ему не сидится с остальными?

— Мне сказали предупредить Вас насчёт завтра. Вы в курсе, что прорицание переносится на пятницу?

— Да, спасибо.

— Позвольте узнать, — взгляд аврора стал цепким и пронзительным, — для какой цели Вы стоите у этого гобелена?

— Я... — начал Гарри, потом махнул на всё рукой и скороговоркой ляпнул: — Здесь находится потайная комната, и я боюсь, что Пожиратели когда-нибудь полезут отсюда, и стою на часах.

Выдав эту чушь, ученик дерзко посмотрел на мракоборца.

— По-моему, это необоснованные страхи, — усмехнувшись, сказал Уокер. — Пока наши отряды в "Хогвартсе", приспешники Неназываемого не посмеют сунуться сюда.

Гарри показалось, что в глазах мракоборца затаился хорошо спрятанный гнев, поэтому он не стал возражать. Да, отговорка была глупая, но Уокер тоже должен был понять, что кое-кого очень раздражает постоянная слежка "а-ля Министерство". И потом, кто-кто, а Пожиратели Смерти точно не оставят школу в покое. Да, не все из них на свободе, но, если им удастся вырваться, слуги Волдеморта будут мстить. Они такие странные! Один из них, вместо того, чтобы встретить Рождество с семьёй, спит на нарах и ест всякую дрянь, которая явно не похожа на нормальную пищу. Другой — сидит где-то со своим Лордом, ежеминутно трясётся от страха и пытается узнать, с какой ноги сегодня встал господин Волдеморт. И таких ведь много, кто-то глуп, кто-то слеп, а кто-то просто предатель, не желающий умирать или жаждущий славы, власти, долголетия. У них будет один конец: когда-нибудь они станут просто неугодны Тёмному Лорду... Но Малфой... Его же хотят отравить! Он и так пожизненно осуждён, а Волдеморт решил казнить впавшего в немилосердие слугу через отравление!

— Мистер Уокер! Могу ли я видеть профессора МакГонагалл?

— Я думаю, сегодня не сможете. По ряду причин Ваш визит не принесёт ей радости, напротив, только усилит головную боль.

— Она заболела?

— Да, можно сказать и так.

— Но это срочно!

— Потерпите до завтра?

— Придётся... А сейчас позвольте мне вернуться в свою башню: очень хочется спать.

На следующий день на первом уроке МакГонагалл была, как всегда, спокойна и собрана. Только едва заметные тени под глазами указывали на проведённую ею бессонную ночь. К счастью для неё, трансфигурация не была поводом для беспокойства: ученики успешно овладевали Хамелеоновыми чарами, и даже Невилл смог сделать Гермиону вполовину более прозрачной, чем та была.

— Чего-то не хватает, — поделился Рон с Гарри. — Не могу понять, чего именно. Знаешь, о чём я?

— Что ты имеешь в виду?

— Я недавно заметил, как подозрительно тихо в подземельях. Словно с Малфоем ушли все развлечения слизеринцев.

— Ты прав. Иногда я вспоминаю этих троих, — притворно-тоскливым голосом затянул Гарри. — Как же мне их не хватает! Ну на ком ещё отрабатывать столь серьёзные заклятия?

— А программа всё сложнее и сложнее, — плачуще поддержал друг, с трудом сдерживая смех. — И кто же теперь подставит своё плечо под палочку в трудную минуту?!.

— Вы не можете потише? — небрежно бросила Гермиона, обернувшись. — Я пытаюсь вникнуть в групповое наложение Хамелеоновых чар!

МакГонагалл же ничего не сказала, только обратила к ученикам уставшее лицо. Взгляда было достаточно, чтобы угомонить обоих.

— Я должен с ней поговорить, — упрямо сказал Гарри, уставившись на край доски.

— Мой тебе совет, — степенно изрёк Рон, — в этом деле никогда не находи посредника. Действуй сам. Этот Уокер, по-моему, неправильно понял директрису. Ведь у тебя серьёзный вопрос.

— Он кое в чём прав, — печально возразил Гарри, посадив кляксу на стол. — Мы думаем только о том, что важно для нас. А ведь какая, впрочем, разница, отравится Люциус Малфой или сгниёт в Азкабане?

— Ну уж нет! Обещай мне, что ты сегодня же поговоришь с МакГонагалл.

Гермиона не пошла на урок Хагрида, Невилл тоже, и оба объясняли это тем, что должны учить уроки! Гарри был возмущён: они и так нечасто ходят на урок по уходу за магическими существами. Так получилось, что собрались идти трое: он сам, Рон и Дин Томас. Симус сослался на проблемы с крысиным тотализатором и припустил в сторону гриффиндорской гостиной. Когда Гарри оказался там же, где и Финниган, тот вовсю спорил с кучкой мальчишек помладше, и можно было по жестам разобраться, что речь шла о крысах. Оставив сумки в школе, добровольцы отправились на улицу.

У домика Хагрида уже толклись пятикурсники, рейвенкловцы и слизеринцы, а это означало непрерывно возникающие остроты и не слишком гуманные шутки. Рон уже почти убедил Гарри и Дина принять сторону первых, как дверь, на которую все поглядывали с плохо скрываемым нетерпением, наконец-то отворилась.

— Здравствуйте все, кто сегодня пришёл сюда! — Хагрид говорил, почти не напрягая голоса, и всё равно звучность и мягкость его слов перекрыла слабые и беспорядочные дребезжания дразнилок.

Дин отвесил подзатыльник одному из слизеринцев, невозмутимо и невинно выдержал его взгляд. Тот, кому досталось испытать на себе нелёгкую руку Томаса, внимательно огляделся, обмозговывая случившееся, но ничего не понял и двинул по шее сзади стоявшему рэйвенкловцу, за что получил от Рона и сразу же расхотел мстить.

— Тише! Сегодня у нас очень интересный и необычный урок. Те, кто пришёл сюда, не пожалеют об этом.

— Как расписывает! — шепнул Рон. — Интересно, всё же, будут ли это существа вроде милых соплохвостиков?

— Сейчас, — продолжал тем временем учитель, — мы пойдём в лес. Возьмём для них яблоки, — он указал на огромное ведро, прикрытое чистой белой тканью. — Все за мной.

Солнце на минуту выглянуло из-за облаков, и ветви деревьев разрезали его лучи на тонкие золотистые полоски. Погода была на удивление безветренной, а в воздухе больше не появлялся пар от дыхания.

— Осторожнее, — временами предупреждал Хагрид, — тут коряга. А всё недавняя буря виновата: столько деревьев попортила!

Через его "коряги" ученикам было не пролезть, и приходилось искать обходную тропинку. Сам Хагрид шёл слегка вразвалку, нагруженный невероятно большим ведром и серым мешком, в котором при каждом шаге звякало что-то металлическое.

Высмотрев удобную полянку, учитель объявил остановку и сгрузил свою ношу прямо на землю. Потом слегка ослабил шарф на шее и вытянул из-за пазухи маленький блестящий предмет, оказавшийся длинным свистком на тонкой верёвке.

— Сейчас мы позовём их, иначе они не придут.

Едва слышный нежный звук пронёсся над поляной, и ученики тут же завертели головами.

Существа не заставили себя долго ждать. Это были эвисы. Белоснежные, золотисто-оранжевые или серебристо-серые, с широкими сильными крыльями, они казались видениями из далёкой доброй сказки. Они были очень любопытны: начали осматривать людей с нескрываемым интересом, а люди удивлялись красоте волшебных животных. Все глаза эвисов были похожи на частички огня: в них мерцали языки пламени, из-за которого зрачков почти не было видно.

Один из белых уверенно подошёл к ведру, снял зубами тряпку и положил учителю на плечо. Потом задел крылом за ведро, внимательно глядя на Хагрида.

— Салли, обожди! — ласково остановил тот. — Ты здесь не один, и тебе достанется.

Это было очень странно. Обычно любовью Хагрида были драконы, таким голосом он разговаривал с соплохвостами, мантикорами и прочими существами сомнительной привлекательности. К единорогам, например, учитель относился подчёркнуто спокойно. Может, у него просто хорошее настроение? Такие мысли запросились Гарри в голову при виде этой сцены. С другой стороны, очарование эвисов нельзя было не признать, и из пятикурсников многие были в восторге.

— Ребята, знакомьтесь, это эвисы, новые обитатели Запретного Леса! — провозгласил Хагрид, похлопывая белого по шее. — Это Саллюстий, их предводитель... Салли, что ты делаешь?

Эвис легко подхватил зубами ведро и поднёс одному из рыжих собратьев, скромно стоящему в сторонке.

— Салли, ты чего это? А другие?

Но другие почтительно молчали, слегка шевеля крыльями.

— Это его подружка! — вдруг вякнул один из слизеринцев.

— Нет, — уверенно возразил Хагрид. — Я бы знал. Саллюстий, ты что-то скрываешь от меня?

Эвис недовольно фыркнул и вернулся к лицезрению рыжей кобылы, поедающей яблоки.

— А-а, точно! — заулыбался вдруг учитель. — Жерёбая она, а у эвисов даже вожаки уважают таких. Поздравляю вас! Жеребята эвисов — большая редкость, а у нас один уже будет!

— Хагрид очарован лошадьми? — недоумённо спросил Рон: кажется, на него животные не произвели особого впечатления. Гарри пожал плечами.

К чести рыжей эвисы, съела она совсем немного, и толко после этого к ведру подошли остальные. Саллюстию ничего не досталось.

— Я знал, благородная душа... — нежно басил Хагрид, доставая из кармана хлеб и объёмистую морковь. — Угощайся. Да, ребята: с рук их лучше не кормить, а то каждый эвис выберет себе по ученику и будет потом за ним ходить. Во всём виновата одна легенда...

— Ну пожалуйста! Позвольте покормить их! — заговорила половина пятикурсников, а эвисы, казалось, стали прислушиваться к беседе людей.

— Я даже не знаю... Наверное, без этого никак. Нам с ними предстоит ещё одно дело... Ладно, подходите ко мне. Я чувствовал, что так и будет!

Учитель раздал желающим хлеб.

— Будьте ласковы и проявляйте к ним уважение. Больше ничего и не надо.

Уже спустя пару минут животные были "разобраны", хотя трудно было сказать, кто кого всё-таки разобрал. Дину Томасу "досталась" уже знакомая всем рыжая кобыла, и он очень этим гордился. Выбор происходил весьма необычно: ученик подходил к эвису, тот смотрел ему в глаза, после чего мог уйти или остаться. "Свои" эвисы находились и сами собой, и случалось такое, что человек искал, кого покормить, а на его плечо уже ложилась бархатистая морда. Гарри было просто приятно наблюдать за этим, и вскоре обнаружилось, что ему некого кормить. Хлеб уже нагрелся в ладонях семикурсника, но ни один эвис не подошёл к нему. Среди животных наблюдалась схожая картина: несколько эвисов убежало в лес, сопровождаемые задумчивым взглядом Хагрида. Учитель уже заметил, что Гарри расстроен отсутствием своего животного, и поманил его к себе:

— Не вешай нос. Знаешь, существует такая легенда, в которой сказано, что у каждого человека на земле есть свой эвис. Старинное болгарское предание гласит, что встретить своего эвиса порой труднее, чем найти настоящую любовь, но нашедший такового будет невероятно счастлив и осчастливит своего нового друга. Не знаю, правда это или нет, но они, эвисы, свято верят в свою легенду. Сегодня немногие обрели друг друга, уж поверь мне, просто некоторые из них лгут себе и играют в счастье... Ну а ты не грусти. Вон, покорми-ка лучше Салли... Саллюстий, иди сюда!

Гарри поглядел на обоих, и в его голове появилась некая мысль, которая объясняла всё.

— Хагрид, а Салли — твой эвис? — не удержался он от вопроса.

— Ну вроде того... А я — его человек... Вот уж не ожидал раньше...

— Но ведь ты не говорил, что любишь лошадей.

— И сейчас не говорю. Сравнивать эвиса и лошадь — всё равно, что поставить на одну доску луну и солнце.

— Эвисы намного лучше, да?

— Скажем так, каждая тварь играет свою роль на этой земле. Но всё-таки Салли... Особый случай, да.

— Значит, легенда говорит правду?

— В каждой легенде есть доля истины.

Белый эвис обнюхивал Гарри, обдавая его щёки тёплыми и мягкими ударами воздуха.

— Салли, стой смирно! — строго сказал Хагрид. — Сейчас Гарри будет тебя стричь.

Эвис напрягся.

— Я не ослышался?

— Нет-нет. Шерсть и грива таких, как Салли, используется в приготовлении снадобий, и профессор Доусон будет очень рад получить её. Тем более, что волосы из гривы и хвоста эвисов потребуются для вашего будущего урока.

Гарри посмотрел на длинную роскошную гриву Саллюстия:

— Я должен это состричь? А если она не вырастет? Я изуродую такую красоту!

— Всё нормально, она растёт очень быстро... Ребята, сейчас мы будем стричь эвисов!

Вскоре воздух наполнился звонким щёлканьем ножниц, а маленькие мешочки, которые взял с собой Хагрид — мягкими блестящими волосками.

Салли, в отличие от многих других его собратьев, был недоволен процессом стрижки, и, похоже, только присутствие Хагрида успокаивало его. Пока Гарри орудовал ножницами, учитель рассказывал ему о лошадях-птицах:

— Они ненавидят безволие, ложь, предательство. Не хуже тестралов ориентируются в пространстве. Есть у них один недостаток, который очень мешает их общению с людьми: они вечно чем-то заняты, не любят праздность. И, кроме того, эти ребята всерьёз верят в свою легенду. К нам они согласились переместиться только потому, что мы сказали, сколько в "Хогвартсе" замечательных детей. А их чисто биологический недостаток — водобоязнь. Помнишь Дедала и Икара? У эвисов сравнительно небольшие крылья и много перьев на них. Представь, что будет при намокании: бедняги просто не смогут взлететь, а ведь воздух — их стихия, там они спасаются от опасности. Да, они могут и искупаться, но это несколько другое... Самый обычный цвет эвиса — белый или нежно-серый с серебринками. Рыженькие встречаются реже, и у этих глаза потемнее. И совсем редко встречаются серебристо-вороные. Их глаза ярко-голубого цвета, и, разумеется, такого цвета огонь в их глазах. Вороные считаются вроде как белыми воронами и обычно не живут долго. Пятнистые — тоже редкие гости, даже у себя на родине, в Болгарии, и их пятна считаются недостатком вида. Почему, я и сам не знаю.

Оставшиеся несколько прядей Гарри достриг в полной тишине, а когда он убирал их в мешочек, Хагрид осторожно сказал:

— Вы бы пришли ко мне вечерком, а?

— Я не знаю, как это лучше сделать. Всё равно мантия-невидимка не вместила бы всех нас.

— Ну, это не беда. Мистер Доусон рассказывал мне, что вы проходите Хамелеоновы чары.

— Ах да! Но мы... не все мы пробовали их друг на друге.

— Понимаю. Но я думаю, если что, Гермиона вам поможет.

— Ладно решено, мы придём вчетвером, с Джинни.

— Я жду вас после ужина, потом мне надо сходить на собрание учителей... Всё, пойдём! Скоро прозвенит звонок. Гладьте своих эвисов и отпускайте их. Жаль, — тихо поделился он с Гарри, — что они не знают, какой обузой иногда может быть такой "домашний питомец", а ведь они привязываются навсегда. А живут эвисы очень долго. И тоскуют по умершим друзьям, поэтому сами почти никогда не умирают своей смертью...

Он внимательно посмотрел на Салли и привлёк его к себе за чёлку.

— Сейчас ты отправишься... сам знаешь куда. Задание Ордена. Оттуда ты принесёшь пакет. Это очень важное дело. Ты в состоянии лететь прямо сейчас?

Эвис кивнул.

— Тогда вперёд! Доставишь — сразу иди ко мне, — Хагрид хлопнул Саллюстия по спине за крыльями, тот разбежался и сильно оттолкнулся от земли, взлетев, точно отпущенная пружина. В траве, на месте, где только что были его ноги, заблестели маленькие точечки. Виртуозно лавируя между деревьями, эвис вырвался, наконец, в открытое пространство и стал быстро уменьшаться в размерах.

Только Гарри слышал, что Хагрид говорил эвису. Остальные уже завязывали мешочки с шерстью волшебных животных, готовые идти на перемену.

Учитель пристально посмотрел на Гарри:

— Сходи и подними то, что оставил Салли. Видишь, блестит на земле?

Тот выполнил поручение, и в руке у него заискрились маленькие прозрачные округлые камешки.

— Бриллиант, — довольно объяснил Хагрид. — Такие штуки у них бывают редко, разве что они спешат куда-то, вот иногда и приходится их специально торопить. Но об этом не должны знать младшие. Слышите, Рон, Дин? Я уж вам всем рассказал по секрету. Эти камешки всегда не больше вишни размером, но представляют очень большую ценность. Профессор Доусон будет вне себя от радости.

Дин всю доргу не мог расстаться с рыжей лошадью-птицей, но зато Рон признался Гарри, что не нашёл никакого эвиса.

— Как же так? Я видел, как ты кормишь его!

— Он оказался любителем лёгкой наживы, — мрачно сказал Рон, — с удовольствием ел хлеб, но не пожелал стричься.

Эвисы проводили людей до того места, где кончался Запретный Лес.

— Дальше им не велено, — пояснил Хагрид. — Мало ли кто тут шатается, а они хорошо прячутся между деревьев.

Домашним заданием для пятикурсников было сочинение про эвисов и, прежде всего, о разборе черт их характера.

— Так велела профессор МакГонагалл, — сказал старшим учитель. — Она говорила, что надо знать, чем они живут, тогда с ними можно будет по-доброму... Кстати, урок был интересным?

— Хагрид, урок замечательный! — искренне сказал Гарри. — Детям было полезно размяться на свежем воздухе, поглядеть на красивых животных, а, кроме того, ты ведь говорил им, что эвисы очень полезны. Мне очень понравилось, а тебе, Рон?

— Да, да, — рассеянно согласился тот. — Очень интересно. Лошади красивые.

— Это было бесподобно! — со своей стороны подал голос Дин.

— Вишь, сколько радости в глазах, — ухмыльнулся Хагрид. — А всё из-за встречи этой. Я тоже сначала будто пьяный был. Умеют они, бестии, понравиться... Не люблю я лошадей, Гарри, но эвис этот в сердце мне врезался. Ложь не терпит по-страшному, благородный, очень многое понимает. Ревностно служит Ордену, не хуже Грозного Глаза Грюма... Ну вот, мы и пришли. Давайте я уж пойду, меня ждёт Клык. Совсем он заболел, бедняга, да прошлогодний стресс сказывается. Всё дома сидит, скучает. А вас четверых, Гарри я жду сегодня на чай. Как раз и пирог испеку.

В гостиной "Гриффиндора" было пустынно. В одном из кресел Гермиона читала книгу, усердно перебарывая сон, в другом развалился сытый, а потому добрый, Живоглот. На подлокотнике кресла с котом сидела Хедвига. Гарри, Рон и Дин ввалились в этол сонное царство с громкими весёлыми возгласами, принеся с собой свежесть уличного холода.

Гермиона быстро подняла глаза:

— Что вы проходили? Я пропустила что-нибудь важное?

— Эвисы, — одновременно заявили все трое.

— Что?! — она мгновенно вскочила с кресла. — Я пропустила эвисов?

— Не переживай, — попытался утешить Рон. — Это были всего лишь крылатые лошади.

— Всего лишь?! О, Рон, тебя спасает твоё невежество, на моём месте ты просто сошёл бы с ума!.. Скажи мне, Гарри, ты часто бывал в Запретном Лесу. Видел ли ты в этом году хотя бы одного единорога?

— Нет. Правда, куда они подевались?

— Вот именно, подевались. Магия эвисов подавляет их, они — взаимоисключающие виды. Когда ещё нам представится случай изучить эвисов?.. Сейчас... я схожу в библиотеку и найду доказательство того, что эвисы не заслуживают пренебрежительного отношения!

— Не забудь о Хагриде, — напомнил Рон.

— Зайдёте за мной, ладно? Я буду в библиотеке.

— Ох эта Герми! — тихо заключил Рон, когда девушка ушла. — Скоро переберёт все книжки мира. Мы ведь и так можем рассказать о... Гарри?

Воспользовавшись уходом Дина и разговором друзей, Гарри подошёл к Хедвиге. В ответ на ласку сова легонько ущипнула хозяина за палец и двинула ногой с письмом.

Судя по отправителю — а им оказалась Дайана Фрей — выходило, что совиной почтой воспользовались для доставки письма с факультета на факультет, что было очень непривычно для адресата.

"Здравствуй, Гарри, — было написано круглым мелким почерком, — ты один можешь мне помочь. Своим я наплела всякую чушь, так что всё, как просил профессор Грюм, но я больше не могу об этом молчать. Мне обязательно нужно встретиться с тобой и поговорить. Подумай, когда ты сможешь. Я не тороплю тебя, понимаю, что последний курс — это серьёзно. Ответ пошли с твоей замечательной совой. Она оказалась такой дружелюбной! Всё, не смею задеживать. Удачи во всём! Дайана Фрей".

— "Замечательной совой", — процитировал Гарри. — Хедвига, что ты на это скажешь? Значит, она кормила тебя печеньем, да?

Сова издала нежный звук, похожий на урчание и прижалась к хозяину.

— Ладно, можешь отдыхать, — отпустил он её, поперебирав перья на белоснежной спине. — Я и сам не знаю ещё, как ответить Дайане.

— Встреться с ней да поговори, — посоветовал Рон, — незачем вам играть в молчанку.

— Но раз она не хочет... — начал Гарри и осёкся, поглядев на часы. Рон понял его мысль.

— Через час у нас ужин, а мы ещё не сходили к Хагриду! Я бегу за Гермионой.

Прошло полчаса, а Рон не вернулся. Уже и Джинни спустилась в гостиную, а этих двоих всё не было.

— Ну где же они? — ворчал Гарри, наматывая круги вдоль кресел и сжимая пальцами палочку. — Что можно так долго делать в библиотеке?

Наконец, они появились, запыхавшиеся и, кажется, оба не в духе.

— Опять началось, — шепнула Джинни. Хорошо, что Рон с Гермионой этого не слышали.

Герми, словно мясник топором, яростно заорудовала палочкой, и четверо невидимок, стараясь не шуметь, покинули замок.

Хагрид ждал их. По всей комнате носился аромат свежезаваренного чая, и всё это, включая ласковое пламя камина, предвещало спокойный, тихий вечер. Хозяин дома вспомнил мадам Максим.

— Ах, Олимпия... — говорил он, гладя большим пальцем кружку. — Жаль, что она далеко. Она так любит уют... А сейчас мы оба заняты, и не можем увидеться. Она приглашала меня на Рождество в "Шармбатон"... Олимпия хорошо относилась к Граупу, даже тогда, когда он был ещё большим шалуном. А сейчас он такой воспитанный мальчик, что она не поверит собственным глазам...

Хагрид задумался о чём-то, глядя увлажнёнными глазами на огонь. Гермиона прервала молчание:

— Хагрид, расскажи нам об эвисах! Я так жалею, что не ходила на урок!

Гарри услышал всё то, что говорилось на сегодняшнем занятии, к этому добавилась трогательная легенда о поиске эвисом человека.

— Вы помните кентавров? — завершил Хагрид. — Насколько они не доверяют нам, настолько эвисы ищут. На самом же деле такая искренняя дружба между конкретными существами бывает редко. Вот Дину Томасу точно повезло.

— И тебе ведь тоже, — вмешался Рон.

— Да, повезло... — как эхо, откликнулся учитель.

Внезапно над землёй пронёсся грохот и треск. Клык, гревшийся у камина, завыл.

Хагрид быстро встал, с шумом отдвинул стул. Вгляделся в окно, но ничего не увидел, тогда он снял со стены арбалет, накинув на себя полушубок, и направился к двери, на ходу бросив:

— Это в Лесу. Ждите меня здесь.

— Хагрид...

— Эй, вы, четверо!..

— Но Хагрид...

— Ладно! — почти прорычал учитель. — Идти за мной и никуда не лезть!

Клык тоже хотел состовить компанию, ведь он был весьма любопытен, но хозяин не позволил.

Уже стемнело. Встревоженные люди оставляли за собой ярды деревьев и кустарников, ежеминутно путаясь в поваленных стволах деревьев и сухой траве.

Шум не прекращался. Слышались странные пронзительные звуки и треск, как будто кто-то ломал деревья. Земля еле заметно дрожала.

— Вскоре между деревьями мелькнуло что-то ослепительно белое, светящееся в темноте.

— Саллюстий! — выдохнул Хагрид, буквально влетая на маленькую полянку.

Ученики, следовавшие за ним, ещё не успели ни в чём разобраться, как он рванул обратно, чуть не натолкнувшись на шедшего первым Рона.

— Что случилось?

— Там... они дерутся... — непонятно объяснил учитель, жадно вдыхая воздух. Несмотря на взволнованный голос вид у его обладателя не был встревоженным: — Не ходите туда.

— Кто они? — переспросила, приглядевшись, Гермиона.

— Салли и Кронос.

— Но я вижу только эвиса. Он красивый. Только почему он так странно прыгает?

В этот момент блестевшимй через деревья силуэт лошади-птицы сшиб крупом молодой тополь.

— Это тестрал! — понял Гарри, заметив, как чёрное крыло страшным ударом свалило Саллюстия.

— Да, Кронос — вожак тестралов... Гарри, ты куда? Нельзя вмешиваться! Это дело их чести!

— Но Хагрид... — Рон всмотрелся в происходящее. — Их там много! И они смотрят на поединок. Может, и нам подойти?

— Ладно, что с вами делать... Только не выходите на поляну!

Зрелище слегка напоминало поединок гладиаторов.

Две лошади, белая и чёрная, били друг друга копытами и крыльями, рвали зубами. Издалека их драка была похожа на причудливый, грациозный танец: во время поединка они подлетали на фут над землёй, потом снова опускались. Вблизи же всё это походило на бойню: бока "дуэлянтов" были расцвечены алым, что особенно чётко выделялось на белом эвисе.

— Они же убьют друг друга! — не выдержала Джинни.

— Давайте остановим их! — поддержал Гарри, доставая палочку.

Ещё одно дерево было сломано горячим Саллюстием, и в этот же момент эвис упал от сильного толчка в грудь, произведённого крепким, напористым тестралом.

Хагрид бросился на Кроноса, он был так разъярён, что стаи тестралов и эвисов попятились

И в этот момент взгляды Кроноса и Гарри встретились. Человеку почудилось, что в глазах чёрного коня блеснуло красное пламя.

Расправив крылья и отбросив Хагрида, словно пушинку, забыв о завалившемся на бок противнике, тестрал рванул с места в галоп. Казалось, ещё миг — и он просто собьёт Гарри, и тогда... Тот похолодел, и даже палочка в руках уже не казалась ему оружием.

Внезапно Кронос резко бросился в сторону и, загнув шею, со всего размаху упал на истоптанную копытами мокрую землю.

Над повергнутым противником возвышался Саллюстий, и слабый свет, исходивший от него, превратился в яркое сияние. Стали заметны серебристые волоски в его гриве.

Хагрид уже встал на ноги и теперь выглядывал из-за ближайшего дерева:

— Гарри, быстрей ко мне!

Названный по имени поспешил спрятаться за деревьями.

Тем временем Кронос попытался встать на ноги, но был вновь брошен на землю. При этом Саллюстий даже не пошевелился, чёрного коня отшвырнула какая-то сила, подобная движению воздуха при урагане.

Остальные тестралы зарычали, плотнее смыкая круг. Они стояли между деревьями, поэтому люди не могли видеть, что произошло дальше. Крик эвиса, похожий на отчаянное высокое ржание, пронзил воздух, свет на мгновение стал нестерпимым и... пропал совсем. Наступила такая тишина, что стало слышно, как лёгкий ветер пробегает по верхушкам самых высоких деревьев.

— Всё кончено, — прошептал Хагрид. Он держался за дубок, у которого стоял и, казалось, готов был заплакать.

Круг тестралов распался, и стал виден лежащий на боку мёртвый Кронос с дико выпученными глазами. Рядом с тестралом опустился на землю Салли, зализывающий сильно пораненную ногу. Хагрид просветлел лицом и бросился к эвису.

— Саллюстий, ты можешь подняться? — спросил он, осторожно оглаживая животное.

Эвис тяжело вздохнул и рывком встал на ноги. Потом резко повернул голову к тестралам и заржал. Половина чёрных коней, разбредавшихся восвояси, припустила бегом.

— Мы полечим тебя, — сказал Хагрид, осматривая раны на боках эвиса. — Пойдём с нами.

Лошади-птицы из племени Саллюстия ещё немного постояли, провожая людей взглядами, и тоже покинули место сражения.

— А что будет с Кроносом? — спросил Гарри. — Он останется гнить, или тестралы сожрут его?

— Они своих не едят, — откликнулся Хагрид. — Это одна из загадок волшебного мира. Эвисы уходят умирать далеко в пустынные и безлюдные места, а тестралы непостижимым образом исчезают. Поэтому оставим Кроноса. Завтра утром его уже не будет.

— О нет, мы пропустили ужин! — проворчал Рон.

— И нас наверняка потеряют, — недовольно добавила Джинни.

— Насчёт ужина не волнуйтесь. Я как раз сделаю жаркое, — успокоил учитель, поглаживая морду Саллюстия, покоившуюся у него на руке. Ученики переглянулись.

— А что мы скажем МакГонагалл? — расстроился Гарри. — Она скоро вообще перестанет мне доверять.

— Скажем, что Гермиона хотела узнать про эвисов, — хитро улыбнулся Хагрид, — вы вызвались проводить её, а я не смог вам отказать. Согласитесь, вы сходили не зря.

— Хагрид, — осторожно начала Гермиона, — можно я поглажу эвиса?

— Ну конечно, какой разговор! Только сейчас он ранен, а я могу доверить тебе промывку его ран, идёт?

— Спасибо, — сказала она, очарованно оглядывая Салли. — Он такой... Светлый.

— Да, естественно! — услышал Гарри со стороны Рона. — Всё у них там, в Болгарии, светлое!

— Рон, перестань, — мягко проговорил он на это, — Салли и правда такой. И дело тут не в Болгарии...

— Стой спокойно, баловник! — строго проговорил Хагрид, когда эвис сунул морду в ведро с тёплой водой. Учитель оторвал порядочный кусок от старой тряпки, окунул в ведёрко и провёл по одной из ран. Саллюстий вздрогнул, но остался стоять.

Эвис в маленьком домике не поместился, поэтому пришлось лечить его на улице. Гермиона смывала кровь с другой стороны, Гарри держал объёмистую флягу с целебной мазью, Джинни брала оттуда густое снадобье, осторожно втирая в кожу раненого, а Рон маялся от безделья.

Немного поодаль, на привязи — как предписывалось инструкцией — гулял Клювокрыл, поглядывая на эвиса с заметной ревностью.

Саллюстий, ранее подозрительно относившийся к Гарри, вдруг отчего-то стал класть свою голову ему на плечо.

— Как же мне это не нравится, — приговаривал учитель по уходу за магическими существами.

— Что тебе не нравится, Хагрид?

— Гермиона, подумай сама. Салли, добрейший эвис, убил Кроноса, хотя никогда не был агрессивным.

— Тестрал набросился на меня! — вмешался Гарри.

— Да, набросился. Но раз он был убит, значит, заслуживал смерти. Как бы эвисы не имели в виду того, что кое-кто из тестралов повернулся ко злу.

Саллюстий на плече Гарри вздохнул, и тот подумал, что, может быть, именно в этом и было дело.

Глава12. Ночная встреча.

Гарри мучился от бессонницы. После того, как он побывал в гостях у Хагрида, весь сон куда-то пропал. Не помогало даже сидение на кресле и разглядывание языков пламени излучающего тепло камина. Огонь был сейчас единственным освещением в гостиной. Помимо одиноко терзавшегося Поттера в другом, более тёмном углу, сидела какая-то влюблённая парочка. Звуки поцелуев смущали Гарри, и он разрывался между спальней и коридором. Первое — это уже изрядно приевшийся Ментальный Щит и скука, подсчёт звёзд в окошке, второе — коварный Филч, заметно оправившийся после незабываемой ночи, и холодная пустота каменных стен с танцующими на них тенями и огнями факелов.

"Ну и пусть лижутся, — с досадой думал Гарри. — Я не виноват, что захотел посидеть именно здесь. Если что-то не нравится, пусть сами идут Филчу в лапы".

На часах уже была полночь, когда влюблённые соизволили отправиться восвояси. Всё это время Гарри мужественно провёл в кресле, постоянно ощущая на себе их взгляды, теперь же он смог перевести дух.

— Горшочек, ку-ку!

Гарри вздрогнул и завертел головой по сторонам.

— Тут я, тут. Не напрягай зря свои нарисованные глазки.

— Пивз, что тебе надо?

— Сейчас я встретил неких людей, — весело сообщил полтергейст. — Они хотят с тобой повидаться.

— Кто они?

— Тебе виднее, Потти, — противно хихикнул Пивз.

— С какой стати ты согласился это передать? — настороженно поинтересовался Гарри.

— Да так... — замялось привидение. — Я пролетал мимо, они и попросили. Ты зря не идёшь их встречать, нехорошая посудина. Один из них, кажется, учитель. Они ждут у чёрного хода в замок, на улице, мёрзнут...

— Учитель? Доусон?

— А я почём знаю! За несколько сотен лет всех не упомнишь. Ну, бывай, Горшочек. У меня ещё свидание с мистером Филчем. Хи-хи, мне его уже жалко!

— Ушёл, — разочарованно констатировал Гарри.

Спать по-прежнему не хотелось, и он решил рискнуть. Оделся потеплее, захватил палочку и осторожно ступил в коридор.

— М-м-м... молодой человек, — сквозь сон пробормотала Полная Дама, — скоро звонок, потрудитесь не опаздывать...

Гарри спустился под звуки храпа, раздававшегося со всех сторон.

"Зачем спать нарисованным людям? У них что, других дел нет?" — подумал любитель ночных прогулок.

Крохотный световой шарик, словно мыльный пузырь на трубке, дрожал возле палочки, начиная колебаться от каждого шага.

В коридоре, ведущем к чёрному ходу, было темно, хоть глаз выколи. Становилось жутковато. Не то чтобы Гарри боялся темноты, просто попробуйте прогуляться ночью по безлюдному "Хогвартсу"! А уже тем более, когда в мутном полумраке вдруг раздаётся звук шагов и громкий шорох. Палочка погасла, и всё охватила безраздельная тьма. Кто-то отобрал у Гарри единственное оружие и заломил руки его обладателю. Несколько мгновений — и всё было кончено. Гарри оказался упакованным в мешок, точно будущий утопленник. Дальше — больше: кто-то поднял его на руки и понёс, словно какую-нибудь картошку!

Было тяжело дышать, и свет почти не проникал из-за грубой мешковины, закрывающей лицо. Во рту торчал противный кляп, а о судьбе своей палочки Гарри не знал. По холоду и отдельным ниточкам лунного света, можно было предположить, что они вышли на улицу. Возможности пошевелиться тоже не было: мешали Парализующие чары, в их присутствии не приходилось сомневаться. Они сковывали лучше всяких верёвок.

Похоже, в темноте похитители чувствовали себя уверенно. Один из них что-то раздражённо говорил другому, но кому принадлежали голоса, разобрать не получилось. Вскоре вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь шуршанием мешка да шорохом шагов в пожухлой траве.

Они не будут убивать, подумал Гарри. Если бы они хотели именно этого, то не стали бы нести свою ношу так бережно.

Через небольшой промежуток времени руки похитителей опустили пленника на землю, и вскоре он почувствовал, что его тело летит вслед за неизвестными, то и дело задевая плечами за выступы и неровности стен и какие-то корни. Гарри почему-то подумал о входе в Воющую Хижину. Неужто похитители отключили Дракучую Иву?

Остановка подсказала, что они пришли в нужное место. Сквозь ткань мешка внезапно появились два блика света, как если бы кто-то зажёг свечи или засветил палочки. Пол поскрипывал под ногами неизвестных людей, и у пленника не осталось сомнения, что они находятся в Воющей Хижине.

Гарри усадили за стул со спинкой, сняли верёвки с рук и привязали к подлокотникам. С ногами проделали нечто похожее, и после этого мешок с головы наконец-то сняли.

Прямо перед пленником, освещённый мягким трепещущим светом свечи, стоял Драко Малфой. Его взгляд выражал страх и крайнюю усталость, под глазами залегли тени, без того не смуглое лицо еще больше побледнело, светлые, некогда прилизанные волосы торчали кое-где отдельными прядями. Мантия бывшего слизеринца изрядно промокла, местами являя взгляду земляные пятна.

Гарри дёрнулся. Враг был так близко...

Малфой, очевидно, тоже это почувствовал, потому что поспешно отступил на шаг.

— Добрый вечер, Гарри Поттер, — надменным, как обычно, голосом, сказал он.

Пленник промычал какое-то ругательство.

— Я тоже очень рад тебя видеть, — ядовито продолжил Малфой, непроизвольным движением руки приглаживая волосы. — Ты, наверное, думаешь, что мы похитили тебя, чтобы передать Тёмному Лорду? Ответ неверный. Мы собрались здесь, чтобы расставить всё по своим местам.

Из темноты послышался еле слышный вздох.

Малфой повернулся в его сторону:

— Продолжайте, сэр.

Пол заскрипел под напором чьих-то шагов, и в слабый свет вышел бледный измождённый волшебник в чёрной изодранной мантии.

Гарри брыкнулся, словно непослушная метла, и чуть не уронил старую мебелину, на которой сидел. Кажется, чары выветрились...

— Здравствуйте, мистер Поттер, — с ухмылочкой, правда болезненно-жалкой, произнёс Северус Снейп. Кажется, его лихорадило: на почти белом лбу выступили капельки пота, и, несмотря на это, бывший учитель ещё сильнее кутался в мантию. Чёрные глаза поймали взгляд пленника, полный ненависти.

Гарри отчётливо представил, как вонзает кинжал Филча в грудную клетку убийцы...

— Спокойно, Потер, — лениво попросил Снейп, поигрывая палочкой пленника. — Тебе придётся выслушать нас. Очень надеюсь, что такой не в меру болтливый подросток, как ты... я думаю, ты не будешь разглашать мои слова всем и каждому... Драко, присаживайся.

Малфой послушно бухнулся в ветхое кресло, издавшее при этом жалобный стон.

На улице зачастил дождь. Он начался незаметно и быстро набирал обороты; ветхая крыша Хижины почти не спасала от него, и капли дробно забились о невидимые в темноте доски пола.

— Итак, Поттер... Я попробую говорить с Вами, как заинтересованное лицо, — после этих слов будто какая-то пелена спала с ушей Гарри: голос Снейпа потерял язвительные ноты, оставив только сильную усталость: — Послушай меня... У нас мало времени. Тебе уже известна сила того, против кого ты решил выступить...

Как он может рассуждать! Он ещё и издевается, а ведь мог бы просто прикончить! Зачем Гарри выслушивать рассуждения Снейпа? Пленник промычал очередную любезность, и если бы взгляд мог убивать, от бывшего учителя остались бы лишь дымящиеся уголья.

— Да, Поттер, — на какой-то миг Снейп всё же не удержался от ехидства, — теперь ты не можешь перебивать меня, это тебе не урок окклюменции... Но я не буду об этом... Тебе, я полагаю, интересно узнать, какой смерти достоин я как убийца Альбуса Дамблдора? Отвечу: меня вообще не стоит казнить. Всё просто: я его не убивал.

Гарри дёрнулся ещё раз.

— Знаю, это было так похоже на правду... Доказательства?.. Помнишь Игоря Каркарова?.. Ах да, ты же был участником Турнира Трёх Волшебников... Ходили слухи, что его нашли мёртвым, в какой-то старой лачуге. Прежде чем обманывать стольких людей, надо хотя бы научиться это делать. Тёмный Лорд не имеет нехорошей привычки оставлять трупы убитых им Пожирателей, пусть и предавших его, где попало, — на этих словах дрожь Снейпа стала заметнее.

Малфой вскочил с места:

— Садитесь, сэр!

— Спасибо, Драко, не стоит... Итак, Каркаров всё же был убит. Но где тогда находится тело Игоря? На этот вопрос есть исчерпывающий ответ... в пределах школы. Директор "Дармстранга" покоится в качестве директора "Хогвартса". Каркарова убил я, и на год позже, чем это смаковали газеты.

Малфой в упор глядел на Гарри, явно делая узнать, что отразится на лице пленника.

А тот опустил глаза. Он был не в состоянии переваривать информацию, и пока мог только слушать.

— Почти весь год делами "Хогвартса" вершил самозванец... То есть, что я говорю, — пешка, выбранная таковою против воли. Заклятие Империус... Серьёзно, Поттер, неужели ты думаешь, что Дамблдор, особенно после постоянных размолвок со мной, мог дать мне место преподавателя по защите от тёмных сил? — Снейп нервно теребил в руках палочку, впившись в неё глазами.

Спустя миг он встретился взглядом с пленником.

— Дамблдор не так прост, Гарри Поттер, — бывший учитель откинул со лба волосы, находившиеся в ещё более ужасном состоянии, если такое вообще можно представить, потом перешёл на шёпот, словно боялся, что его подслушают: — Всё сложилось весьма удачно. Спектакль "Смерть директора" со мной и Игорем в главных ролях прошёл на "ура".

"Что же тогда случилось с Дамблдором? Может ли быть, что он... жив?! Да это больше похоже на бред сумасшедшего... — мысли пленника наскакивали одна на другую. — Да уберите же этот кляп!"

И он задёргался сильнее.

— Так, — усмехнулся Снейп. — Кажется, тебя переполняет информация, и ты готов задавать вопросы. Извините нас за маггловкий кляп, мистер Поттер, но привычного Silentio для Вас маловато. Ваши сильные эмоции очень мешают окружающим... Только предупреждаю: не вздумай орать, словно тебя режут. Мы не намерены убивать тебя. Ирония судьбы, правда, Драко? Если бы мы служили Тёмному Лорду, Поттер стал бы лёгкой добычей в эту ночь.

— Разве Вы не Пожиратель Смерти? — язвительно уточнил Гарри, когда кляп, наконец-то, убрали.

— И что тебе до того, Поттер? Скажу лишь, что мы с тобой в одном и том же чёрном списке Тёмного Лорда.

— Волдеморта! Почему Вы не произносите его имени? Том Риддл такой же человек, как и Вы, — тихо и яростно сказал пленник. — Спасибо за интересные сведения, но где хоть одно доказательство? Кроме того, что нам надо... разбить гроб Дамблдора?.. Оборотное зелье, да? Но я был на погребении директора. И кто же вливал зелье в... мёртвое тело?

— Придержи коней, Поттер, — Снейп оглядел комнату в поисках стульев, но не нашёл ни одного и уселся на журнальный столик в конце комнаты: — Я знаю, ты давно хочешь убить меня. Я не говорю, что не совершал никаких ошибок, но ты непременно хочешь наказать меня сам. О, с каким наслаждением ты бы разорвал меня на куски, не так ли? И ты уверен, что в данный момент твоя бессильная ярость доставляет мне удовольствие. Нет, Поттер, нет... Я устал... Мне опостылели кровь и вечная ненависть... — последнюю фразу Снейп договорил словно в забытье, перебирая пальцами прядь сальных волос и глядя сквозь Гарри.

— Сэр, с Вами всё в порядке? — с тревогой спросил Малфой, и пленник удивился, с какой заботой это было сказано. На памяти Гарри, Драко всегда вёл себя так, словно Снейп — надоедливая нянька. А теперь, значит, в голоске гадёныша прорезалась такая человечность?

— Я сказал тебе всё, что ты должен был знать, — произнёс бывший учитель, справившись с собой. — Мне тоже неизвестно, кто стоит за всем этим. И что же случилось с Дамблдором. Возможно, его убили в другом месте и в другое время, но кое-кому было выгодно, чтобы он "умер" именно при таких обстоятельствах... Я, как и Драко, жестоко заплатил за свою роль. Меня ненавидели многие из тех, с кем ты общаешься, и кто-то выдворил меня из "Хогвартса". Вот и всё. Возможно, ты сейчас не будешь нам верить, Поттер, — он на мгновение прикрыл глаза, словно почувствовал головокружение, — можешь послать по моему следу министерских ищеек... Но ведь ты отличаешься благородством, насколько я знаю...

— Кто докажет мне, что Вы не лжёте? — резко спросил Гарри. — О да, Вы мастер обмана и хороший актёр! Почему я должен верить вам? И что, наконец, вам обоим нужно от меня?

В слова Снейпа очень хотелось поверить, но всё, что случилось, пока не позволяло пересилить ненависть к этому чёрному человеку.

— Не веришь? — хрипло усмехнулся Снейп, вставая со столика. — А если мы отпустим тебя живым?

Ответом был дерзкий, презрительный взгляд.

— Ну хорошо... Ты единственный, кто сможет уничтожить Тёмного... Волд... Тома Риддла, — быстро поговорил бывший декан "Слизерина", поблёскивая глазами. — Так сделай это! Нам с Драко уже нечего терять, поэтому будем помогать тебе, чем сможем. С его окончательной смертью страх навсегда покинет нас... Ты доволен?

Гарри сделал неловкое движение и изящно упал вместе со стулом...

Его подняли под аккомпанемент хихиканья Малфоя.

— Ну-ну, Поттер, — Снейп изогнул губы в ехидной улыбочке, просто упиваясь произведённым эффектом, — ты ещё многого не знаешь. Например, ваш новый учитель по зельям... Фаби Доусон, не правда ли? Какая нелёгкая принесла его из Болгарии?

— Какое Вам до него дело? — огрызнулся Гарри.

— У меня к нему особое отношение, — ответил Снейп, не обращая внимания на тон вопроса. — В последнее время мы несколько раз вставали на дороге друг у друга. Как странно... Он вообще странный тип. Даёт мисс Грейнджер частные уроки или что-то вроде того. В моих подземельях. И не подозревает, что именно там мне удобнее всего следить за ним. А ещё он знал Сириуса Блэка, и, кажется, не очень любил, да?

— Не смейте говорить о Сириусе! Это Вы спровоцировали его смерть!

— Поттер! Не треплись о том, чего не знаешь! — вспылил было Снейп, но взял себя в руки. Лицо его стало задумчиво, потом он неожиданно сказал: — Что касается Дамблдора... Вам известно, что феникс вернулся в "Хогвартс", но умеете ли вы делать выводы из имеющихся фактов? Зная Фоукса, я бы предположил, что господин бывший директор не только не умер от моей палочки, но вообще не...

— Он жив?! — завопил Гарри. — Но это невозможно! — пленник порывался встать. Верёвки сдавили руки, и он плюхнулся на место, буквально ковырнув взглядом лицо бывшего учителя.

— Поттер, когда ты научишься слушать? — с лёгким нетерпением поинтересовался Снейп. — Я всего лишь предполагаю... Его могли убить и в другом месте, судя по тому, как все смакуют его смерть... Одно я могу сказать тебе точно: когда он пришёл, вернее, приковылял с расправы над кольцом небезызвестного нам волшебника, он уже не был собой. Поверь мне, я не первый десяток лет знаю Дамблдора, по крайней мере, уж точно больше, чем ты.

— Вы хотели поговорить со мной, так? — проворчал Гарри, ёрзая на стуле. — Зачем же было нападать из-за угла и похищать?

— Неужели ты и сам не догадался? — холодно проговорил Снейп. — В связанном состоянии ты наиболее безопасен для окружающего мира... Я, пожалуй, развяжу тебя, если обещаешь хорошо себя вести.

— Обещаю, — буркнул Гарри.

Пленника освободили, и тут же на него направились палочки похитителей.

— Теперь ты точно услышал всё. Уходи. Я отключу для тебя Дракучую Иву. Но не вздумай напасть на нас. Ты понял, Поттер? — с нажимом произнёс бывший учитель и достал палочку Гарри из кармана. — Я отдам её тебе на выходе.

Снаружи всё предвещало начинающееся утро. Сонный ветер переплетался с ветвями деревьев, лениво гоняя клоки тумана.

"А они там спят", — не то с грустью, не то с завистью подумал Гарри, скользнув взглядом по стенам замка.

— У вас есть какой-то план? — неожиданно спросил он, всё ещё привыкая к мысли, что Гермиона была права, когда защищала Снейпа.

— Разумеется, — отозвался тот, беспокойно оглядывая "Хогвартс", прикрытый ночным туманом. — А ты поможешь внести дополнения и исправить неточности.

— Да Вы хоть представляете, что надо сделать для уничтожения Волдеморта?!

— Перестань орать! — прикрикнул Снейп. — Или ты не знаешь, что в Лесу водятся слишком ушастые твари?.. Как будто не я провёл в столько лет в обществе Лорда... и не знаю, зачем Дамблдору обязательно надо было отыскать и обезвредить это кольцо. Не полный же я идиот, в конце концов!

Гарри выдержал паузу с деланной почтительностью.

— Однако для этого надо будет встретиться ещё раз, — остыл Снейп. — В ближайшие дни ты получишь письмо... скажем, от Алхимика. Там будет всё сказано. Повторяю, никто не должен об этом знать... Я прошу тебя, Поттер, — почти мягко сказал он. — Мне недолго осталось жить, но Драко... другое дело. Я обещал его матери... Ты ведь слышал, что такое Нерушимая Клятва? Как бы то ни было, наша преждевременная смерть ничего не прибавит к делу уничтожения Тёмного Лорда.

— Хорошо, я всё понял, — заверил Гарри, сжав палочку, скользнувшую ему в ладонь.

Он зашагал по направлению к школе, собирая разбегающиеся мысли. Один раз он обернулся и заметил, как напрягся Снейп, провожавший Гарри взглядом. Малфой стоял рядом со своим бывшим деканом, и по нему было хорошо заметно, что эти двое давно не жили в нормальных условиях.

Уже оставляя позади пустынные коридоры замка, Гарри чуть не нарвался на Филча. Всё началось с привычного столкновения с его драной кошкой. Животина, получившая в бок ботинком будто бы запнувшегося ученика, взвыла дурным голосом, и, полная решимости поквитаться, скользнула в соседний проход. Спустя несколько секунд раздалось торопливое шарканье её приближавшегося хозяина.

Это было само по себе странно: в такое время спал даже он. Гарри мысленно ругнулся и шарахнулся в ближайшее укрытие, туалет девочек, на мгновение забыв даже о Плачущей Миртл. Ворвавшись в место назначения, он закрыл за собой дверь и затаил дыхание, машинально разглядывая одну из раковин. Шаги Филча стали громче, что не предвещало ничего хорошего. Гарри метнулся в кабинку и встал ногами на унитаз, прикрыв за собой дверцу. ("Ну, за это унижение ты заплатишь!") Сердце бешено колотилось о грудную клетку.

Дверь в туалет со скрипом открылась, медленно ведомая рукой школьного завхоза. Гарри даже показалось, что в наступившей тишине он услышал тяжёлое дыхание Филча. Местный блюститель порядка ещё с полминуты оглядывал помещение, потом, нисколько не переживая из-за поднятого шума, с досадой шарахнул дверью.

Когда его шаги затихли, Гарри соскочил с унитаза и перевёл дух. Как ему не хотелось идти в гриффиндорскую башню этим же путём!

Рука его взялась за дверную ручку, а сам он тем временем думал, что не сможет рассказать друзьям о том, что произошло ночью. Сердце не покидало ощущение невероятности случившегося: ничего подобного просто не могло быть! Но всё-таки это произошло, и глупо отрицать свершившийся факт. В голове теперь вертелась лишь одна окончательно оформившаяся мысль: зачем? Зачем разыгрывалась целая комедия? Неужели только из-за того, чтобы добренький Поттер поверил? Ну уж нет, со Снейпом надо держать ухо востро! Больше он никого не обманет! Пусть только попробует блефовать: за Гарри стоит Орден Феникса!.. Нет, в словах Снейпа явно чего-то недосказано, и в этом ещё предстоит разобраться. Гарри вздохнул и прикрыл за собой дверь.

И только тогда, когда он дошёл до портрета Полной Дамы, то, наконец, понял, почему тишина удивила его. В туалете девочек не было Плачущей Миртл.

Сначала Гарри подумал, что она, сидит где-нибудь в водопроводной трубе и привычно рыдает над своей жизнью, но вдруг вспомнил, что не видел её уже давно. В былые времена, когда ученики случайно забредали в её владения, то были готовы к воплям возмущённого привидения и стремились смыться от него побыстрее... Ну и пусть, без Миртл спокойнее...

В спальне было невероятно тихо, казалось, сам воздух напоён сном.

"Какое счастье, когда ты никому не попадаешься", — блаженно подумал Гарри, натянув на себя одеяло...

В последнее время он постоянно не высыпался, думал, что обойдётся, однако ошибся. Срыв произошёл в этот же день, на уроке магической истории. Монотонное жужжание о войнах с великанами было сильнее всякого сонного зелья. Рон разбудил Гарри на перемене:

— Твоё счастье, что Биннз не видел. Сегодня он, как обычно, увлёкся до такой степени, что не замечал ничего дальше своего стола. На второй половине урока многие просто ушли.

— И он не остановил их?

— Нет, — равнодушно ответил Рон. — мы ещё, оказывается, очень добросовестные. Как я понял из слов старших братьев, прежние ученики позволяли себе гораздо больше, особенно после теста на трансгрессию. С другой стороны, кое в чём они были послушнее нас. В домашних заданиях, например... Но видел бы ты, как разозлилась Герми! Я еле удержал её от опрометчивого желания отнять у нас с десяток баллов. Кстати, о домашнем задании... Ты написал для Флитвика сочинение?

— Конечно, нет! — спохватился Гарри.

— Тогда пойдём в библиотеку. Герми говорит, что у Миранды об этом ничего не написано. Кстати, братья ругают и нынешние школьные учебники. Говорят, там одна бурда, почти непригодная для волшебной жизни. Как выразился Чарльз, новая редакция испортила образование.

Когда они уселись за свободный столик в читальном зале, Рон подвинулся к Гарри ближе и тихо начал:

— Я давно хотел поговорить с тобой...

"О нет, неужели он видел, как я вернулся?" — похолодел собеседник.

— Это... касается Лаванды.

Вышеупомянутая сидела здесь же, через два стола от мальчишек, и время от времени бросала на них взоры, которые считала томными.

— Выпускной Бал? — догадался Гарри, открывая библиотечную книгу на содержании.

— Разумеется! И что же мне сказать ей? Я с ней идти не хочу.

— А с кем хочешь?

— Ни с кем...

— Не обманывай, иначе я не смогу тебе помочь.

— Ладно... С Герми, — почти прошептал Рон.

— Правильно! И нечего стесняться, она нормальная девчонка. Просто скажи Лаванде, что ты уже получил приглашение.

— От неё? — с благоговейным ужасом переспросил друг. — Но ведь это нереально!

— Перестань! Ты же знаешь, что она будет только рада.

— Если бы...

— Поговори с ней, и увидишь. Скажи ей правду.

— Ладно... Я... как-нибудь поговорю.

Гарри знал, что так и будет. Он и сам хотел поговорить с Гермионой, только не о Бале, а посоветовать Рону объясниться с ней значило надолго отбить у него охоту это делать. И хорошо, потому что темой Гарри был учитель зельеделия. Если Снейп прав, значит, Гермиона имеет какие-то дела с Доусоном и молчит, а это очень подозрительно.

Пришлось дождаться когда Рон покинет библиотеку, а Герми появится в читальном зале. Она издалека увидела друга и присела рядом.

— Ты не забыл про сочинение для профессора Флитвика? — строго спросила она. — А то временами мне за вас бывает так стыдно, особенно перед ним. Я никак не могу привить вам любовь к учёбе.

— Герми, — мягко начал Гарри. — Ты же знаешь, любовь — такая штука: либо есть, либо нет. И ты зря сокрушаешься, что ничего не сделала для нас, твои конспекты и советы так помогли!

— Списывание — не выход... Конечно, хорошо, что ты хотя бы ценишь эту мою помощь, а некоторые...

— Ты про Рона? Не сомневайся в нём, просто он очень переживает, что временами ты не воспринимаешь его всерьёз.

— И так всегда! Чего стоит взять и попытаться!..

— Герми, вообще-то я хотел поговорить с тобой не об этом. Я случайно узнал, что ты вроде как ходишь к Доусону на частные уроки. Правда ли это?

Гермиона раскрыла толстенную книгу редких заклинаний и посмотрела на собеседника:

— Гарри, — тихо и проникновенно заговорила она, — я расскажу тебе всю правду.

Его сердце неприятно стукнулось о грудную клетку.

— Ты всегда был откровенен со мной... Ну, почти всегда, в любом случае, когда дело было важным... Не представляю, каким образом ты узнал и не буду спрашивать. Мистер Доусон не мог рассказать, потому что дал слово мракоборца. Я изучаю Жестовые чары...

— Жестовые?!

— Тише! Никто не должен знать...

Гарри охотно поведал историю с Филчем и серым поподробнее.

— Значит, у тебя талант! — восхитилась Гермиона. — Тогда почему ты не занимаешься?

— А он не говорил тебе, что Жестовые чары не совсем законны?

— Нет, я не знала... Но ведь они, без сомнения, полезны. Теперь я понимаю, какая же я была глупая, что не хотела сообщить эту новость вам.

— Герми...

— Я слушаю... — задумчиво проговорила она, уходя в очередную книгу.

— Нет, так... Хорошо, когда у тебя есть друзья, которые могут тебя понять.

— Да, ты прав... Это здорово, что судьба свела нас вместе.

Он обозвал себя болваном за то, что опять не смог рассказать ей о Снейпе. И это — не первая попытка!

Задание Флитвика было домучено, и Гарри, чувствуя внезапный упадок сил, поплёлся к себе. Ну почему они должны изучать какие-то уборочные чары для аккуратного складывания одежды вместо того, чтобы усвоить парочку вещичек из защитного арсенала самого профессора заклинаний? В читальном зале осталось несколько особо усердных школьников, но, как ни странно, Гермиона не относилась к их числу. Она захватила с собой одну книгу с домовиком на обложке ("Ну вот, опять начинается!") и последовала за другом.

Вновь пришедшие застали Рона в гостиной. Он занимался тем, что уныло разглядывал огонь в камине.

Гермиона уселась в соседнее кресло и призывно поглядела на Гарри, но тот помотал головой. Он ещё должен сходить к Доусону, а этих нерешительных давно надо оставить наедине.

В коридорах было на редкость людно: ученики, преподаватели, авроры сновали во всех направлениях, образуя цветную массу шевелящихся пятен.

— Мистер Поттер! Я удачно нашёл Вас. Нам надо поговорить.

Перед Гарри стоял Уокер, и взгляд его, казалось, проникал до глубины души.

— Нас не должны слышать... Поэтому давайте поищем более спокойное место.

В одном из переходов, ведущих в подземелье, не было ни души. Мракоборец остановился и повернулся к ученику. Теперь на его лице не было того необычайного почтения, которое пускалось в ход при всех. В глазах Уокера был гнев, лицо потемнело.

— Ответьте мне, пожалуйста, мистер Поттер, где Вы были этой ночью, — голос аврора напоминал смесь яда и сахара.

Сердце Гарри ударило по лёгким, потом упало на дно живота.

— Я... спал.

— Спали? А Вы не знаете, что тридцать мракоборцев сбились с ног, разыскивая Вас? Не навело ли отсутствие людей на постах на некую мысль? Профессор МакГонагалл очень недовольна Вашими своевольными ночными прогулками. С кем Вы встречались этой ночью?

— С Волдемортом, — брякнул Гарри, с удовольствием отметив смущение на худом лице Уокера. Кажется, тот не привык к ежедневному употреблению имени Тёмного Лорда, как своего собственного. Кроме того, стоило напомнить надоедливому волшебнику, что его полномочия не безграничны.

— Вы не ответили на вопрос, — лицо Уокера побелело от гнева. — И с такими вещами шутить неразумно, мистер Поттер. Ну хорошо, Вы не хотите отвечать мне. В таком случае будете говорить с директрисой, и не думайте, что она не рассержена. Завтра в шесть собрание Ордена. Потрудитесь прийти за полчаса до начала. Всего хорошего, — и аврор удалился.

Когда звук его шагов стих, Гарри повернул к себе. Лучше пока не ходить к Доусону: дядя, как основной подозреваемый по нарушению дисциплины, наверняка сейчас занят очередным объяснением. Ну ладно, МакГонагалл сердится заслуженно. А этот Уокер здесь без году неделя и распоряжается, словно в собственном доме! Возомнил себя важной шишкой, а сам едва ли сильнее любимого всеми Грозного Глаза, хотя тот и является простым преподавателем. И потом, директриса хотя бы выслушает спокойно... Итак, остался единственный выход: рассказать ей всю правду о Снейпе.

Гарри навсегда запомнил этот разговор с МакГонагалл. Она сидела в кресле, слегка сгорбившись и облокотившись на стол. Лицо директрисы выражало боль и крайнюю усталость.

— Поттер, — тихо начала она, — мистер Уокер говорил, что Вы опять уходили ночью из школы. Прошу Вас объясниться.

После напряжённого минутного раздумья Гарри рассказал о серых магах и о том, что ждёт вестей от пауков.

— Я понимаю тебя, — проговорила они мягко, — но ты не должен забывать о том, что именно тебе сейчас опасно пребывать вне "Хогвартса". Я так понимаю, пауки считают союзником и Хагрида, он до сих пор поддерживает с ними связь. Так что не волнуйся попусту, дело того не стоит. А теперь о главном: снилось что-нибудь относящееся к Волдеморту?

— В последнее время — нет.

— Что ж, это радует. Я много думала о том, какова природа этого явления и сделала несколько предположений. Согласно одному из них, после улучшения тебе может стать ещё хуже. Я бы очень не хотела этого, но предупредить тебя о возможных последствиях — мой долг. И в таком случае пришлось бы применять нечто более сильное... Профессор Грюм говорил мне, что у тебя есть волшебные карамельки — Льдинки. Ты всё ещё располагаешь несколькими конфетками?

— Да, это был подарок миссис Фигг. Их целый пакетик.

— Отлично. Льдинка, добавленная к Ментальному Щиту, даст новое, куда более сильное зелье, но вместе с тем невероятно капризное. Не советую тебе делать самому, и всё же ты должен быть в курсе этого.

МакГонагалл не ругала Гарри за отсутствие в школе нынешней ночью. В её глазах была бесконечная усталость, это подействовало сильнее всего: его стала сверлить собственная совесть.

Дремавший на жёрдочке Фоукс открыл глаза и захлопал крыльями. Люди, находившиеся в директорской, уже знали, что это означает: орденцы поднимаются на очередное собрание.

"А всё-таки МакГонагалл молодец, — с раскаянием и восхищением подумал Гарри. — Видно, что ей трудно справляться со всеми делами, но она не желает их бросать. Я же только добавляю беспокойства".

Он не смог рассказать правду о прошедшей ночи, но пообещал себе, что когда-нибудь всё равно это сделает.

Орденцы вошли в кабинет весёлые, шумные, даже глаза МакГонагалл при виде их просветлели. Среди прочих оказался Рон, каким-то чудом пронюхавший про предстоящее.

Сначала выступил мистер Уизли. Гарри убеждал себя, что сведения, представленные докладчиком, очень полезны, но всё равно было невообразимо скучно. Кажется, молодые орденцы, такие, как Ним и близнецы, разделяли это мнение. Складывалось такое впечатление, что мистер Уизли занимается вечной исследовательской деятельностью по отношению ко всему, что касалось Пожирателей. Спору нет, обстоятельнее его никто ещё к этой проблеме не подходил. Грюм немного развеял сонный дух, воцарившийся в собрании после выступления первого докладчика. Оказалось, что учитель по защите от тёмных сил проводит в подземельях "Хогвартса" целые дни. Грозный Глаз был бодр и весел, как никогда, и приправлял свои слова шуточками. После официального доклада был подробный рассказ о том, как старый мракоборец гонялся за бешеным зачарованным мячом, забытым кем-то в обшарпанном чулане среди прочей рухляди. Манящие чары мяч игнорировал, попросту уворачиваясь от их лучей. После получаса таких вот "гонок" юркую игрушку пришлось уничтожить.

— Вы не поверите, — расписывал Грюм, — какой стоял грохот! И это при том, что была глубокая ночь. Пришлось соврать Филчу, что в подземелье случился обвал, а то бедняга так перепугался, что примчался ко мне прямо в ночной рубашке и уронил на бегу фонарь.

После Грозного Глаза собрание порадовал Кингсли Кандальер, кратко и содержательно обрисовав общую ситуацию в Министерстве. А она, эта ситуация, стоила внимания. Получалось, что по негласному приказу Министра Магии сотрудники Министерства, и особенно авроры, были обязаны шпионить друг за другом, чтобы обезопасить коллег от проникновения приспешников Неназываемого в правительственные сферы. При этом возобновились сокращения, и на этот раз особенно досталось мракоборцам. К счастью, Кандальер остался на своём месте, что означало более напряжённую работу и проблемы с регулярными явками на орденские собрания.

На последних словах докладчика Гарри обратил внимание на близнецов Уизли. Между Ним и Фредом сидел измождённый после недавнего полнолуния Люпин, и рыжие авантюристы что-то яростно втолковывали ему. Делалось всё очень тихо, но заставляло насторожиться: о чём они говорят с Ремусом? Очередное безумное мероприятие? Тёмный переулок или нечто похуже, хотя иногда казалось, что хуже быть не могло... А Джинни так загадочно молчит об этом. Осуждает ли она братьев или заодно с ними?

Внезапно вспомнился Малфой. Вот уж кто, наверное, любил ходить в Тёмный переулок на Хэллоуинскую ночь! Только на этот раз праздник для него пройдёт отвратительно... Если не отравят. Гарри заёрзал на стуле... Если ещё не отравили... Он с трудом дождался конца собрания.

У двери образовалась небольшая пробка, только близнецы не спешили выходить.

— Приветик, Гарри! Как жизнь? Никто не достаёт? — обратился к нему Джордж и внезапно понизил тон: — Надо кое-что обсудить. Это... невыносимо важно!

— Мне надо десять минут, — так же тихо отозвался Гарри. — Есть разговор с главой Ордена.

— Тогда не смеем мешать. Мы ждём тебя у каменной горгульи. Рон будет с нами.

МакГонагалл внимательно посмотрела на оставшегося человека.

— Поттер, тебе что-нибудь нужно?

— Я должен поговорить с Вами, профессор. Я хотел сделать это и раньше, но мистер Уокер не велел беспокоить Вас.

— Ах, Уокер... — пренебрежительно проговорила директриса. — Я думаю, ты помнишь слова Кингсли. Так вот, именно Уокер похож на волшебника шпионской породы. Он ничего не говорит Министру об Ордене, но... Многого ему рассказывать не стоит. Я распоряжусь, чтобы он не чинил тебе препятствий... Что у тебя? Присаживайся и выкладывай. Будешь чай или кофе?

— Нет, спасибо. Это недолгий разговор. Простите, что раньше скрыл это от Вас. У меня... в День самоуправления было видение. Волдеморт говорил с Хвостом. Он обсуждал Люциуса Малфоя... не в очень выгодном для последнего свете. И планировал отравить его пищу. Стоит ли этому верить?

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, — размеренно начала она, — Но предупредить злодейство, если то в наших силах, необходимо. По счастью, в Азкабане работает несколько наших людей, и надо будет передать им эти сведения, разумеется, не упоминая об их источнике. Я думаю, контроль за всем, что касается Малфоя, будет ужесточён... Но я всё же прошу тебя принимать Щит, Поттер: ты можешь не заметить, как потеряешь нечто более ценное, чем информация о Волдеморте. Это здоровье и жизнь.

Гарри спускался со спокойным сердцем. Почему-то он не сомневался в том, что сон окажется правдой. Теперь Риддл не сможет убить человека, пусть не самого хорошего на свете, но всё же... Кто знает, какой он теперь, ведь его сынок изменился. Или нет?

Мысли заскакали, как бешеные, поэтому Гарри был рад увидеть близнецов, по словам которых "всё было просто". Они чуть не выли от восторга. Рядом с братьями стоял Рон со странным выражением на лице.

— Пойдём отсюда! — посоветовал Фред, встретившись взглядом со стоящим на посту Уокером.

— Ребята, как я по всем вам соскучился! — воскликнул Гарри, презрительно отводя взгляд от любопытных глаз аврора. Когда они отошли, осторожно спросил: — Что вы затеяли?

— О-о-о! Это бомба! — в один голос запели близнецы. — Гарри, тебе предоставляется вакантное место в грандиознейшем шоу века! "Ребята из Ордена против плохих парней"!

— Рон, ты, похоже, здесь один не стоишь на ушах, объясни мне...

— Что происходит? Охотно. Эти двое планируют поход Сам-Знаешь-Куда. О чём говорилось в их письме. Я уже принят. И ты не имеешь права отказаться.

— Я ошибся. Здесь трое сумасшедших, — проворчал Гарри, оглядывая счастливые лица братцев.

— Не заставляй нас разочаровываться в тебе, — шутливо проговорил Фред. — Даже Ремус — и тот согласился. А о Мундугни нечего и говорить. Он давно хотел развеяться, бедняга. Не отказывайся. Хэллоуин на следующей неделе.

— И вы решили идти именно в это время?!

— О да, когда же ещё?

Гарри вздохнул. Подумал о Снейпе и Малфое, о том ,что будет реальная возможность всё обсудить.

— Ну у меня же очки!.. И шрам. Они выдадут меня!

— Обижаешь! Мы всё продумали!

— А можно я возьму с собой...

— Всех, кроме Герми.

— Почему, Фред?

— Если она узнает о наших планах, то им — конец. Прошу тебя иметь это в виду.

— Я хотел сказать не о ней, а о профессоре Доусоне.

— Дядюшка? Бери! Мы слышали о ваших приключениях — это было круто!

— Откуда вы знаете, что он...

— Не бойся, Рон в этом не виноват. Однажды нам попалась таблица родственных связей древних волшебных родов. Тебя там, конечно, не было, зато были Доусон и твой отец.

— Ладно. Вы уверены, что нас не разоблачат?

— Да ты что! Мы покажем тебе абсолютно беспроигрышный план. Итак, через два дня мы найдём тебя и всё объясним. А теперь мы должны идти: дела! Кстати, надумайте как-нибудь нагрянуть в наш магазин.

— Рон, — задумчиво проговорил Гарри, когда близнецы ушли, — ты же был против.

— Был, но они очень разумно всё обосновали. И потом, не всё же одному тебе отправляться во вражеское логово...

В гостиной их ждал новый сюрприз: на спинке кресла, где сидела Джинни, нетерпеливо переминалась большая коричневая сова. Увидев Гарри, она протянула ему лапку с маленьким конвертом. Адресат вытащил крохотное письмецо и, пробежав глазами по строчкам, выскочил в коридор. Только там он смог спокойно дочитать его.

"Поттер, у нас очень мало времени. Последствия Н. К. становятся всё тяжелее, а я не хочу умереть раньше того, как расскажу тебе свой план. Подумай, где мы могли бы встретиться. Если можешь, захвати обезболивающее зелье. Ответ пошли с этой совой. Алхимик".

Гарри аккуратно опустил письмо в карман мантии и вернулся к друзьям. Его мысли быстро сменяли друг друга. "Где он нашёл сову?.. Надо попросить зелье у Доусона... Что сказать остальным?"

— Это от Дайаны Фрей, — тихо объяснил он.

— Мы обсудили авантюру Уизли, — сообщил Рон, мгновенно потеряв интерес к письму. — Джинни хочет с нами.

— Я не думаю, что наш поход будет лёгким, но не отпустить её не могу: всё равно ведь пойдёт с нами.

Джинни укоризненно поглядела на Гарри.

— Ладно, вы правы. Просто я за кое-кого ещё тревожусь.

— Почему ты не хочешь показать письмо? — спросила Джинни.

Гарри изобразил чувство неловкости на своём лице.

— Мне неудобно, что люди узнают о моей дружбе с маленькой девочкой, к тому же, из "Слизерина".

Но Джинни тут же встала на защиту Дайаны, а он ждал именно этого. Пообещав больше никогда не стесняться, Гарри уселся за написание ответа.

"Я собираюсь в Тёмный переулок, в ночь Хэллоуина. Назначьте место встречи. Ближе к этому дню я жду от вас письмо. Зелье сможет сделать Доусон, но объяснить, зачем оно мне, будет очень трудно. И всё же я попробую. Тот-Кого-Вы-Похищали".

Гарри проследил за полётом совы. Друзьям он наплёл, что совиная почта для переписки с Дайаной Фрей — самое подходящее средство для того, чтобы держать всё в тайне. С досадой оглядел завтрашнее расписание уроков, он швырнул сумку под кровать, поспешно опрокинул зелье в ложку и выпил те капли, что успели туда попасть. Однако они не спасли его сон. Всю ночь Гарри сопровождал дикий хохот, он был очень слабым, словно далёкое эхо, и почти не заставлял задыхаться. Кажется, Волдеморт был безумно счастлив.

Глава13. Письмо Алхимика.

— Гарри, не вертись! — в который раз повторял Фред, осторожно, словно ребёнка, державший в руках большую бутыль. Время от времени он брал из неё немного коричневой мази и втирал в лоб "клиента", в то место, где был шрам. Соответственно, процесс исчезновения шрама не мог быть оставлен без внимания. Гарри не стоял на месте больше пяти секунд и с удовольствием начинал рассматривать своё лицо в разных ракурсах, за что получал новое замечание.

— Круто! — наконец, заключил он. — Как вы это делаете?

— Очень просто. Действие основано на Хамелеоновых чарах, только они связаны не со временем, а со слоями мази. Они и заставляют синяки и царапины исчезать. Мазь абсолютно безопасна для здоровья. Так, хорошо смотришься, Гарри. А теперь займёмся глазами.

— Глазами? — удивилась Джинни. — Зачем же?

Авантюристы сидели в Выручай-комнате. Шкафчики с париками, встретившие их при входе, мало подходили для задуманного, однако создавали прямо-таки театральную атмосферу. Самым полезным оказалось огромное, в человеческий рост, зеркало в деревянной резной раме.

— Как зачем? — даже подпрыгнул Фред. — Его вмиг узнают по зелёным глазам. Одну минуту, — и он полез в свою большую походную сумку. Потом выпрямился с торжественным видом. В руках у него была круглая чёрная коробочка. Фред бережно открыл её, а Джордж в это время извлёк из сумки пакет с пинцетом.

— Что это за штука? — спросил заинтересованный Рон.

Джордж усмехнулся:

— Да, братишка... Волшебники многого не знают. Скажу по секрету, что магглы помогают нам грести лопатой галеоны.

— Да, — подхватил Фред, бережно открывая коробочку, — у магглов есть пара занятных вещиц, которые отлично работают и без магии. А волшебники, когда их видят, ломают над этим чудом головы... Гарри, ты не можешь брать с собой в Тёмный переулок очки.

— Но тогда как же я буду видеть?

— Очень просто. Скажи, ты знаешь, что такое линзы?

Гарри задумался. Очень давно, ещё в начальных классах, когда он учился вместе с Дадли, один из одноклассников рассказывал о маленьких тонких пластинках, способных улучшать зрение без очков. Сам этот мальчик давно носил линзы, но глаза часто воспалялись, и ему пришлось снова перейти на очки. И сейчас Гарри рассказал об этом.

— Наверное, бедняге плохо их подобрали, — объяснили близнецы. — Но ты не переживай. Тебе подойдут, мы специально выбирали. Эти корректируют зрение и дополнительно окрашивают глаза. Таким образом, две проблемы решаются одним махом. Насколько мы поняли, их используют магглы-актёры для сценического перевоплощения. Может быть, начать с... карих? Хочешь себе карие глаза?

— Давайте не будем... — сказал Гарри, вспомнив отца. — Я должен стать неузнаваемым. А можно... синие?

— Как скажете, сэр. Для Вас — любой каприз, — весело отозвался Джордж и подцепил одну из линз, плававших в коробочке в прозрачном растворе.

— И это нужно накладывать прямо на глаза? — ужаснулась Джинни.

— Это не так больно, — пояснил Фред. Главное — не глазеть при этой процедуре по сторонам. Гарри, мы научим тебя пользоваться линзами. Сейчас ты немного походишь в них, чтобы привыкнуть, а потом оденешь завтра вечером, перед нашим походом. Встречаемся в Запретном Лесу, недалеко от домика Хагрида. Знаете, там есть такая симпатичная полянка... Оп! — последними словами он прокомментировал работу Джорджа, отправившего линзу на ее новое место. — Одна есть. Ну как, не болит?

— Немного неприятно, — признался Гарри, — но пока это можно стерпеть.

— Ты прав, терпеть придётся нам всем, — согласился Фред. — Я, например, собираюсь покрасить волосы в чёрный цвет. Не пугайтесь, когда увидите чучело с обгоревшими волосами. Это буду я.

— А я покрашусь в белый, — мечтательно проговорил Джордж, ловко прилаживая вторую линзу.

— Вы что, сошли с ума?! — испуганно воскликнул Рон. — Вы же распугаете всех покупателей одним своим видом!

— Не боись, братишка, эта краска легко исчезает. Просто надо обработать одной штуковиной... Джордж, Гарри готов? Хорошо. Теперь — самое главное. Волосы. Я не зря говорю об этом: нам всем надо изменить их цвет.

— Я не буду менять цвет волос, — воспротивился Гарри. — Вы хоть представляете, что будет с Люпином или Доусоном, когда они нас увидят?

— Не переживай, обморок им давно обеспечен. Не хочешь краситься — пожалуйста. Но тогда придётся изменить длину. Есть такое средство — "Ультрарост". Отличная штука по цене полгалеона за флакончик. Бесценна для лысеющих людей, а в нашем деле — просто клад. Стоит нанести на волосы совсем немного средства... — мурлыкал Фред, попутно проделывая подобную операцию с Гарри. Тот не успел даже раскрыть рта. В следующее мгновение произошло то, чего он больше всего боялся. Волосы сделались словно живые и, неторопливо шевелясь, стали вытягиваться в длину. В одну минуту Гарри стал таким гривастым, что мог посоперничать с самим Хагридом.

— Упс... — честно признали близнецы, и бросились искать мазь для остановки роста — средств от волосатости у них не было, — благо волосы не думали останавливаться на достигнутой длине. Таковое обнаружилось в глубине сумки, но когда его извлекли на свет, всё было кончено. Волосы доросли до пояса и замерли.

— Гарри... — простонала Джинни.

Сзади раздался странный звук: это Рон, сгибаясь пополам, пытался удержать рвущийся наружу безудержный хохот.

— Вы!.. — страдальчески простонал бедный Гарри, в ужасе отвернувшись от зеркала. А зря. Рон, узрев получившееся чудо в лицо, разразился самым заразительным смехом на свете.

— Сейчас... сейчас всё исправим, — близнецы торопливо рылись в своей сумке и, наконец, нашли большие парикмахерские ножницы.

— Так вы это предвидели! — сказала Джинни таким тоном, что повинные в случившемся Уизли обошли её за ярд.

Стригли они оба с разных концов. Так получилось, что Фред достриг до плеч, а Джордж почти приблизился к нормальной длине.

— Нет, не так. Давайте я, — решительно заявила Джинни, и причёска Гарри, наконец, обрела первоначальный вид, с той, однако, разницей, что с левой стороны одна особо длинная прядь по-прежнему закрывала ухо.

— Я так и буду ходить? — тихо спросил Гари, отважившись взглянуть в зеркало.

— По-моему, здорово. Сейчас это модно, — робко объяснила Джинни, на всякий случай отходя подальше.

— Состриги эту прядь, — попросил Гарри.

— А как же маскировка?

— Фред, Джодж! — попытался воззвать пострадавший, но наткнулся на блаженные лица.

— Шедевр, — торжественным хором произнесли близнецы.

— Как же я покажусь знакомым? — жалобно поинтересовался Гарри.

— Да, насчёт знакомых. Старайся много кому не показываться. Умеешь трансгрессировать?

— Лучше не буду пытаться.

— И правильно. Нарушать правила надо уметь. А то попадёшь по ошибке в логово Филча — и привет!

— Образ Гарри считаю завершённым! — провозгласил Фред. — На очереди наш маленький братишка.

Рон "получил" тёмные волосы, включая и брови с ресницами, чем изрядно повеселил окружающих, и на этом его оставили в покое.

Джинни категорически отказалась изменять внешний вид, только позволила добавить больше медного оттенка к своим волосам.

Перед уходом близнецы напутствовали всех:

— Главное — поменьше показывайтесь на людях или старайтесь хотя бы избегать частых встреч. Говорите, что болит голова или что-нибудь ещё... в общем, не нам вас учить. Гарри, помнишь, как обращаться с линзами? Сними их на ночь и опусти в коробочку, которую мы тебе дали, прямо в жидкость. Если не сможешь одеть их сам, приходи завтра вечером, как мы условились, там и разберёмся с ними. Особенно избегайте авроров, постарайтесь вообще не нарушать школьные правила. Тренируйте заклятия. А сейчас мы кое-что проверим, — они переглянулись и исчезли. — Всё чисто, можете идти, — сообщили близнецы, вернувшись через минуту.

— Ребята, я ещё не предупредил Доусона, — спохватился Гарри.

— Не беда, я доставлю тебя к нему, — успокоил Фред. — Прямо сейчас. Джордж, отправляйся пока в Косой переулок и начинай работу. Я скоро присоединюсь к тебе.

"Какая же классная штука — трансгрессия", — подумал Гарри, через секунду оказавшись у лестницы, ведущей в подземелье.

— Удачи! — пожелал Фред. — А мне пора разбираться с работой. Надо составлять отчёты, и Джордж один не справится, да и некрасиво оставлять всё на него. Эх, жаль, что я не могу трансгресировать в магазин сейчас! Не хотелось бы попадаться аврорам на глаза.

— Но ведь ты перенёс меня, значит, сможешь это сделать.

— Это другое. Внутри школы — можно. Завтра в шесть, на поляне, не забудь!

Когда Фред скрылся из вида, Гарри сделал серьезное лицо и спустился вниз. В подземельях ему пришлось перейти на бег, чтобы преодолеть раздражающее ощущение легкого, но неприятного холода. Перед знакомой дверью он на минуту задержался, собираясь с мыслями, и только потом постучал.

— Входите, на заперто, — послышался голос Доусона.

Гарри, недолго думая, взялся за дверную ручку.

Учетиль разливал по колбам какое-то дымящееся зелье. Разглядев посетителя, он переполнил одну из колб, и капля густой жидкости зеленоватого цвета попала на стол. Сбив краем мантии пламя, Доусон осторожно поинтересовался:

— Кто тебя так разукрасил?

— Маскировка, — просто ответил племянник, закрывая за собой дверь и подходя ближе. — Вообще-то у меня к Вам очень серьёзный разговор.

— Одну минуту... — учитель поставил колбы на подставку и отнёс их в шкаф, плотно закупорив пробками. — А теперь я слушаю. Присядешь?

Гарри плюхнулся на предложенный стул и проникновенно начал:

— Помните то самое приключение, на которое Вы меня позвали?

— Как не помнить!

— Так вот, — Гарри оглядел комнату, будто бы пытаясь найти поддержку у шкафа или стола, и продолжил: — Кажется, назревает очередное мероприятие.

— Так. Я весь внимание.

— Послезавтра будет Хэллоуин, а завтра вечером мы намерены проветсти время в Тёмном переулке.

— Гарри, ты сошёл с ума!

— И это говорите Вы?!

— Ну и что здесь такого? Я беспокоюсь за твою жизнь. Дай, я угадаю: с тобой идёт Рон?

— Да, и не только.

— А кто ещё?

— Мундугнус Флетчер, Ремус Люпин, Фред, Джордж и Джинни Уизли...

— И Фабиус Доусон.

— Так Вы всё-таки пойдёте?

— Во-первых, — начал объяснять учитель, стараясь быть серьёзным, — вам потребуется охрана. Во-вторых, я доверяю выбору Рема и Мундугни благодаря поручительствам Джеймса и мистера Дамблдора. И в-третьих, неужели вы все думаете, что я пропущу такое веселье?! Когда собираетесь?

— Завтра после ужина. Я знаю, где мы встречаемся.

— Ладно. Я постараюсь прикрыть вас, чтобы директриса вдруг не собралась вас искать... Да, Гарри, я хотел спросить: все ли вы ходите с такой экзотической внешностью?

— У Рона коричневые волосы, у Джинни они краснее, чем обычно. Получается, что мне досталось больше всего.

— Кто вас так разукрасил? Неужели Джордж с Фредом?

— А кто же ещё? Кажется, им при этом было очень весело, а мной они просто любовались. Только не могу понять, почему бы им не работалось завтра. У нас в четверг уроки, и они знали об этом!

— Ты сам ответил на свой вопрос. Они просто повеселились. Не удивлюсь, если завтра они придут и наивно спросят тебя, как ты вживаешься в новый образ.

— Я выскажу им всё, что я о них думаю! — мгновенно отреагировал рассерженный Гарри.

— Подожди их осуждать. Я кое-что придумал. Завтра утром я зайду к тебе и скажу, получилось это у меня или нет.

По дороге в гостиную Гарри думал о Герми. Она непременно заинтересуется странным поведением и внешностью друзей, а чтобы этого не произошло, её надо "нейтрализовать". Что же заставит её забыть обо всём на свете?.. Точно, борьба за права домовых эльфов! В последнее время, кажется, она была очень занята, повторяла пройденный на шестом курсе материал, чтобы закрепить изученное. Гермиона даже привезла с собой некоторые прошлогодние учебники! Конечно, в таких условиях ей было не до освободительного движения, однако это не значило, что навязчивая идея по "спасению" домовиков была окончательно забыта. Можно рассказать Герми о том, что Винки пропала. Во-первых, неутомимая кладовая знаний будет думать, что её держат в курсе всех событий и ослабит бдительность, а во-вторых... Что ж, возможно, Гермиона и правда найдёт беглянку.

Гарри быстро прошёл к себе в спальню и наконец-то снял линзы. Смотреть через них было большим неудобством: через пару часов глаза начинали сильно слезиться. В очках он снова стал похож на себя, но дурацкая прядь, прикрывавшая ухо, ежеминутно напоминала о коварных близнецах. Гарри очень надеялся, что при работе над своей внешностью они перепутают краску для волос с "Ультраростом", а ещё лучше — со средством для облысения.

Лаванда и Парвати, уставившись в одно из окон гостиной, что-то бурно обсуждали. Когда Гарри спустился из спальни, они обе захихикали, с удовольствием осматривая его.

— Эй, Гарри! У тебя новая причёска? — подковырнула его Лаванда, впрочем, без раздражающей издёвки в голосе, которая была свойственна слизеринцам.

— Да, решил выделиться из общей массы чёрных мантий, — с улыбкой принял он шутку. — Не знаете, где может быть Гермиона?

— В спальне, а где же ещё! Проходит теорию заклинаний, так что мы ушли подальше от греха. Лучше бы она делала это молча, а то говорит, что вслух быстрее запоминается.

— Вы можете её позвать?

— Гарри!

— Это очень важно. Пожалуйста!

— Ладно, — решительно проговорила Лаванда, — я позову Гермиону. Но взамен передай от меня Рону, чтобы поторопился с принятием решения.

— О чём это ты? — с притворной наивностью поинтересовался Гарри.

— Это секрет. Просто передай ему, и всё, — и она отправилась в спальню девочек.

Парвати осталась стоять у окна лицом к однокурснику, но ещё раз с волнением оглянулась на окно. Гарри пригляделся к пейзажу, располагавшемуся снаружи: лес и груда крупных валунов, разбросанных на дальней поляне.

— Что вы с Лавандой там увидели?

В какой-то момент казалось, что Парвати скажет "не твоё дело", но она вдруг передумала и тихо объяснила:

— Мы видели, как вон над тем большим деревом пролетела крылатая лошадь.

— Это эвис. Хагрид нам о них рассказывал.

— Как интересно! А мы спорили, померещилось нам это или нет. И он реально может поднять в воздух человека?

— Не знаю, не летал на них. Наверное, да.

— Как здорово! А куда они летают?

— Не имею понятия, но точно знаю, что это касается Ордена Феникса.

— Гарри, ты звал меня?.. И что у тебя с причёской?

Гермиона торопливо спускалась к говорившим, на ходу завязывая в хвост копну волос.

— Да, я должен серьёзно поговорить. Мой внешний вид подождёт. Пойдём.

Они вышли из гостиной и медленно зашагали вперёд по коридору.

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Винки. Она ушла из "Хогвартса".

— Да что ты! Откуда ты об этом узнал?

— Мне сказал Добби. Он был очень растерян.

— А она не могла уйти к кому-то?

— А кто есть у Винки? Оба Крауча мертвы...

— Гарри, подумай. Вспомни Шкверчка.

— Я думал, что ты лучше относишься к домовикам!

— Нет, я не хотела их сравнить. Я имела в виду, что мысли о домовике Блэков оказались неверны. Я не стала рассказывать вам, потому что не хотела беспокоить, но сейчас начинаю подозревать, что напрасно утаила всё это. Шкверчок, когда я носила ему еду, бормотал что-то о семье, в которую должен вернуться. У меня появилось такое ощущение, что ты потеряешь власть над ним. Из его ворчания я поняла, что эта семья ещё не знает о его существовании. Судя по всему семейка, о которой грезит домовик, одной закваски с мамашей Сириуса. Теперь Шкверчок по-прежнему находится в "Норе", но продолжает оставаться не менее опасным существом. У домовиков непредсказуемая магия, поэтому никто не может сказать, что он придумает завтра. Старый домовик ещё не знает, куда идти, но пытается выяснить это с помощью волшебства. Я уверена, нечто подобное творится и с Винки. Она вдруг обрела смысл своей жизни, иначе осталась бы влачить жалкое существование до конца... Гарри, я всем этим непременно займусь! На следующей неделе у меня будет меньше дел, а пока я подумаю, как с этим разобраться. Держи меня в курсе относительно случившегося. А теперь извини, мне надо в библиотеку: мадам Шипц меня убьёт, если я не принесу ей старую книгу заклинаний.

"Ушла, — горько подумал Гарри, глядя вслед Гермионе, — а я и не успел спросить, как у неё дела". Он поплёлся обратно в спальню, отбрасывая со лба надоедливую прядь и в который раз обещая, что придушит Фреда и Джорджа.

В гостиной Рон и Симус играли в волшебные шахматы, и в данный момент игроки и фигуры как раз затеяли многоголосую полемику по поводу одного из сомнительных ходов. Лаванды и Парвати не было: наверное, девчонки просто захотели тишины, и их можно понять, если вспомнить, как все достают их сегодня... Надо будет озадачить Рона, иначе его нерешительность только сделает ему хуже.

Стараясь не слушать редкие звуки за спиной, Гарри, как некогда девушки, уставился в окно, изучая отдыхающими от неудобных линз глазами голые стволы деревьев, чуть подрагивавшие в наступающих сумерках от слабого ветра. Близилось время ужина.

Гарри оторвался от окна и бросил взгляд на играющих в шахматы: им было ещё очень далеко до окончания партии. Какая-то мысль не давала ему покоя, оказалось, это было нежелание показываться в Большом Зале. Куча народу, десятки вопросов. Как объяснить, что случилось с волосами? Ведь ходил же он без этой пряди все шесть лет!

Рон бросил на Гарри ликующий взгляд, что-то сказал Симусу и шахматам и подошёл к другу.

— Чего ты такой кислый?

— Хочу есть и не хочу идти на ужин. Они же все с ума посходят!

— Нет проблем, я принесу тебе поесть.

— Они увидят и твои волосы.

— А вот и нет. Я разглядел у братцев одну коробочку в сумке и свистнул её. Длительность её действия зависит от количества мази на волосах. Она возвращает волосам нормальный цвет.

— А длину?

— Я сочувствую тебе, Гарри... Нет, увы. Я покажу, как она действует. Я меняю цвет волос быстрее, чем метаморфомаг! Только вот голова немного чешется...

— Смотри, не переусердствуй. Лично я почему-то не ручаюсь, что их "снадобья" абсолютно безвредны.

— Ты прав... Смотри, идут наши! Смываемся!

Рон и Гарри не стали дожидаться, когда за дружным топотом по коридору последует открывание двери, и отправились в спальню. Симус Финниган, недовольный прерванной партией, отправился вслед за ними. В конечном пункте назначения Рон продемонстрировал забавное зрелище: втирая небольшое количество мази в прядь волос, он добивался тёмно-каштанового цвета, ещё одна порция снадобья — и его голова вновь словно бы горела в огне.

В спальню зашли Дин и Невилл и тоже с удовольствием пронаблюдали за Роном. Именно они, включая Симуса, были посвящены в предстоящее и собирались создавать иллюзию того, что Гарри и Рон не отлучались из "Хогвартса" в хэллоуинскую ночь. Джинни было с этим сложнее, но проблема вскоре тоже разрешилась. В конце концов, мало ли кто ходит по ночам в гости к брату! Невилл очень хотел пойти вместе с друзьями, но честно признал, что здесь от него будет больше толку. И всё-таки он был так печален, что Гарри попытался его утешить, пообещав научить парочке заклинаний из своих книг. А чары того стоили: даже профессор Флитвик похвалил "мистера Поттера" за своевременное применение на уроке альтернативного заклинания.

Рон и Симус продолжали шахматный турнир, ничего не замечая вокруг. Дина они негласно определили в судьи, но толку от этого было мало, потому что каждый игрок слушал только себя, и в итоге получалось ещё больше шума. Дин решил было возразить, что надо делать уроки, но его слова потонули в звуках возмущения, издаваемых сразу четырьмя глотками. Так и не доиграв партию, мальчишки отправились на ужин.

Гарри остался один в полутёмной комнате. Он прикрикнул на галдящие шахматы и присел на кровать.

На улице постепенно сгущались сумерки, и флакончик с Ментальным Щитом всё сильнее серебрился.

Внезапно что-то большое стукнулось в окно. Широкие крылья, когтистые лапы... Большая сова!

Гарри распахнул окно, и птица влетела в спальню вместе с холодным сквозняком. Пришлось быстро вернуть окну первоначальное состояние, и уже после этого — отвязать письмо от совиной лапы. По ней же чувтсвовалось, что сова дрожала.

"Бедная птица, — подумал Гарри, разворачивая послание. — Наверное, она долго летела в таком холоде".

Строки письма были неровные, между ними темнели кляксы, и бумага казалась процарапанной пером сразу в нескольких местах.

"Ты меня пугаешь, Поттер. Если не шутишь, жду в час ночи в Тёмном переулке, в трактире "Глаз василиска". Спроси о нём любого, кого встретишь там. Ты узнаешь меня по красному зелью в руках. Алхимик".

Гарри усмехнулся тому, что в первый раз так ошеломил Снейпа, и набросал короткий ответ: "Я не шучу. Встретимся в этом месте в указанное время. Тот-кто-был-так-глупо-пойман".

Сова уже рвалась на улицу: хлопала крыльями, повернувшись к окну. По-видимому, письмо и правда было очень срочным. Вскоре она была отпущена с ответом, прикреплённым к её левой ноге.

Оставалась одна маленькая деталь — выпросить зелье у Доусона. Снейп, судя по всему, чувствует себя совсем неважно, и волей-неволей надо ему помочь.

Гарри прилёг на кровать и прикрыл глаза. Немного хотелось есть, но теплота и уют спальни сделали своё дело...

...Тёмный Лорд стоял у камина с резным обрамлением, глядя на нервно подрагивавшее красное пламя. Петтигрю, полусогнувшись в угодливой позе, осторожно ворошил угли, стараясь как можно меньше смотреть на огонь.

— Ну что, Хвост, ты убедился в моём могуществе? — голос Волдеморта слегка прерывался: казалось, Лорд был на вершине блаженства.

— Да, милорд, — быстро пробормотал Петтигрю и поспешно отошёл от огня.

— Великая сила станет доступна мне... И я уже знаю, что может быть лучше, чем бессмертие и слава.

Хвоста пронимала дрожь, и он всё тормошил в руках палку, которой трогал угли. Он явно не хотел показывать Волдеморту свой страх.

— Это власть. Власть над теми, кем ещё никто не обладал, — сладко промурлыкал Тёмный Лорд, щуря глаза на огонь, словно речь шла о любви.

— Но милорд... Вы и так всемогущи.

— Хвост, очевидно, природа и впрямь обделила тебя разумом. Кем я обладаю? Многие испытывают передо мной страх, но это грубое животное чувство, я же хочу, чтобы меня любили. Разве это плохо? Но не простые людишки и, уж тем более, не магглы. О, я многое бы отдал за то, чтобы мне служили те, кто меня ненавидит! Но... — он помолчал, потом внезапно крикнул: — Они считают себя лучше других! Как же, они благодетели человечества! Я всего лишь собью с них спесь!

Огонь в камине полыхнул сильнее. Хвост отпрянул к самой стене, а Волдеморт рассмеялся...

...Гарри проснулся от этого жестокого ледяного смеха, чувствуя сильную боль в грудной клетке. Вместе с тем катастрофически не хватало воздуха. Никогда ещё не было так больно и мерзко, даже прежняя боль в шраме проявлялась не так ужасно... Гарри с шумом втягивал в себя воздух, потом вновь выбрасывал его из лёгких, думая об одном: лишь бы не умереть.

Через пять минут отпустило. Он лежал на кровати, безумно благодарный сам не зная кому, чувствуя на глазах едва выступившие слёзы. Ночное звёздное небо, расстилавшееся за окном, показалось Гарри самым прекрасным зрелищем на земле. Что-то мелькнуло справа, когда он поворачивал голову. Так и есть, ужин, оставленный заботливыми друзьями. Все они уже давно и крепко спали, и лишь Гарри сидел у маленького столика и с удовольствием ел холодную курицу и картошку. Когда с ужином было покончено, в ход пошёл Ментальный Щит. На всякий случай Гарри проглотил две ложки, отчего безмятежно проспал до самого утра.

Разбудил его Доусон. Учитель держал в руках свёрток, внутри которого, судя по всему, было что-то из одежды. Дядя и племянник приветствовали друг друга.

— Гарри, мы опаздываем, — напомнил Рон, мотнув головой в сторону часов. Свиток, поспешно засунутый им в сумку, выкатился оттуда, и его хозяин терпеливо заталкивал своё добро обратно, поминутно сверяясь со временем.

Гарри мигом вскочил:

— А что, Невилл уже ушёл?

— Да, и Дин с Симусом. Мы никак не могли тебя добудиться. Для Невилла, конечно, очень странно, что он ничего не забыл и вышел даже раньше нас.

— Ну почему, он же не так часто опаздывает.

— Гарри, ты не болтай, а одевайся.

Тот, как в тумане, отыскал свою мантию и стал её натягивать. Доусон стоял возле племянника и, слегка прищурившись, оглядывал его.

— Куда это ты собрался? — вдруг спросил учитель.

— На уроки, куда же ещё? — обречённо отозвался Гарри.

— А кто сказал, что ты на них пойдёшь?

— Я Вас не совсем понял...

— Иди один, — повернулся Доусон к Рону. — Я отпросил Гарри.

— То есть я сегодня не учусь?

— Да, ты вроде как болеешь.

— Надеюсь, Вы не имели в виду его отвратительные сны? — бросил Рон, открывая дверь. Кажется, он чувствовал лёгкую досаду. А может, уже жалел, что стащил у братьев мазь.

— Конечно, нет, — размеренно ответил Доусон закрывшейся двери, потом обратился к Гарри: — А ты должен отработать такое удивительное везенье. Не думай, что будешь прохлаждаться. Мы ведь собираемся приготовиться к тому, что нам сегодня предстоит? Начнём. Вот это, — и он развернул свёрток, — твоя одежда.

Гарри поморщился при виде короткой коричневой мантии.

— Да, я знаю. Не слишком эстетично, но в ней удобно бегать и сражаться. Кроме того, именно такие мантии сейчас в ходу у проныр и воришек, постоянных обитателей Тёмного переулка. Нам нужно выглядеть именно такими, какими им хочется нас видеть, и тогда их взгляды не будут зацепляться за нашу "неординарность". И не переживай по поводу своего внешнего вида. Уверяю тебя, там ты будешь самым симпатичным существом.

— Существом?

— Ты ведь не думал, что в Тёмном переулке и в такое время соберутся одни люди? Оборотни, вампиры, гоблины, тролли, горгульи — и это ещё малая часть тех, кто будет там помимо волшебников. Они будут чувствовать себя как дома, не то, что в Хогсмиде.

— Откуда Вы всё про всех знаете?

— Ты мне льстишь. На самом деле не всё и далеко не про всех. Не знаю, чем занимаются авроры, но боемаги утверждают свою должность буквально каждую минуту. Я не стал бы туда соваться, если бы не знал местных обычаев. Хэллоуинская ночь в Тёмном переулке — не лёгкая прогулка по набережной!

— У Вас нет первого урока? — задумчиво спросил Гарри.

— Да, по пятницам мне везёт, хотя я не сказал бы, что провожу это время в кровати. Постоянно находится какая-нибудь мелкая работа... А почему ты спрашиваешь?

— Гермиона... — отозвался Гарри одним словом.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы учите её своим секретным Жестовым чарам, — проворчал Гарри. — А между тем Вы говорили, что о них никто не должен знать! Вы учите её по пятницам, да? Поэтому она опаздывает на заклинания!

— В своё время она проявила к ним больше интереса, — немного обиженно разъяснил Доусон.

— Чем я, да? Но я же не сказал, что мне это не надо! Вы всё решили за меня.

— Наверное, ты прав. Я часто решаю чужие вопросы, даже когда меня не просят. Извини, Гарри.

— Я не прошу Вас извиняться. Просто в следующий раз, если хотите что-то узнать обо мне, в первую очередь старайтесь спрашивать меня самого. А насчёт Герми... самое главное, что она не должна знать о нашем походе в Тёмный переулок.

— Разумеется. Не стоит зря волновать её... А теперь давай приступим к отработке известных тебе чар. Предлагаю начать с Экспеллиармуса. Вставай, бери палочку и попробуй меня обезоружить. Как я уже говорил, для волшебника, умеющего правильно сотворить заклинание, следующим шагом будет отработка хорошей реакции, то есть умение быстро применять изученное.

— Мистер Доусон.

— Да? А, точно, я хотел сказать, что ты можешь обучаться Жестовым чарам, когда сочтёшь нужным.

— Может, прямо сейчас?

— Нет, сегодня мы не будем тратить время на новые понятия, чтобы ты лишний раз не забивал себе голову.

Поначалу Гарри поднял палочку с большой неохотой, но потом азарт захватил его, так же, как и учителя, и они остановились только тогда, когда маленький столик, на котором всё ещё стояла посуда, упал под напором мощного луча. Так что последние минуты шутливой дуэли они потратили на восстановление кружки и тарелки, после чего Доусон ушёл, а за ним уехал и несчастный столик, а отдельно, в полуметре от учителя, переворачивалась влекомая Accio посуда.

Гарри остался совсем один. Он выпустил из коробки снитчи и стал следить за их игрой, отрабатывая Манящие чары. Кроме того, это почему-то успокаивало. Когда притянулись одновременно оба мячика, хозяин отправил их обратно в коробку.

После уроков к мнимому больному зашла Джинни. Он был очень рад, что смог дождаться её: день тянулся ужасно медленно. Они поговорили о школе, но Гарри всё равно был очень рад её приходу.

Весь оставшийся вечер он пребывал в гнетущем волнении. Одно настроение сменялось другим: после безумной дерзкой решимости вдруг возникали безразличие и подавленность, и начинало казаться, что идея похода в Тёмный переулок отдаёт провалом. Как же он был рад, когда, наконец, все вернулись с ужина!

В гостиной, по словам друзей, все обсуждали предстоящий Хэллоуин и предполагали, что же может придумать МакГонагалл в честь праздника. Гарри очень надеялся, что директриса не будет отвлекаться на всякие пустяки, вроде желания проведать больного ученика, и потратит время что-нибудь такое, чего "Хогвартс" не видел уже много лет. Судя по бурным обсуждениям и следам грандиозных приготовлений, так оно и было. Например, в замке стало встречаться гораздо больше сов с редким окрасом, по ночам деревья Запретного Леса подозрительно сияли, а все факелы подземелья заменили на изящные подсвечники. Разумеется, к МакГонагалл и Грюму было не пробиться, так же, как и ко Флитвику. Все эти новости Джинни узнала от Гермионы, которая правильно решила не беспокоить "больного" однокурсника.

"Не думайте обо мне", — твердил Гарри, словно бы обращаясь ко всем людям, оставшимся в замке. Они с Доусоном, Роном и Джинни углублялись в лес, отодвигая зелёные колючие ветки хвойных, гнущихся под напором ветра, смешанного с мелким дождём. Погода была на редкость замечательная, тёплая, но впридачу ко всему ещё и сырая, так что Лес подарил им незабываемые ощущения от чавкающей обуви.

Гарри поглаживал пакетик со Льдинками в своём кармане. Он решил не просить зелье у Доусона, чтобы не вызвать ненужных расспросов. Кроме того, на одном из уроков профессор Грюм обмолвился о том, что волшебные карамельки в редких случаях могут уменьшать и физическую боль.

Для похода в Тёмный переулок компания оделась очень забавно. Доусон щеголял в чёрной, сильно поношенной мантии, слегка похожий на Снейпа, особенно сзади. Впечатление портили идеальная осанка и серый цвет волос. Остальные были в коротких коричневых мантиях, но все поголовно отказались от остроконечных шляп, и теперь жалели об этом, наблюдая за набирающим силу дождиком.

Очень скоро между деревьями замаячили фигуры близнецов. Оба одели плащи из драконьей кожи и смотрелись потрясающе, а волосы, чёрные у Фреда и белые у Джорджа, придавали братцам неестественный, а потому очень удачный вид. Вместе сними был Люпин. Глаза Ремуса встретились с глазами Доусона:

— Фаби? Ты тоже идешь с нами?

— А что делать? Ни один боемаг на моём месте не пропустил бы такое событие.

— Но как же твоя работа?

— Не волнуйся, Рем. Директриса знает, что я любитель гулять по ночам. Где Мундугни?

— Ждёт нас на месте, в их главном пабе, "Удачном проклятии".

Гарри удивлённо переводил взгляд с одного на другого. Наконец, он спросил:

— Так вы в хороших отношениях?

— Разумеется, — отозвался Доусон. — Друзья Джеймса — мои друзья.

— Но ведь Нимфадора мне говорила...

— Ним тоже об этом не знает, — объяснил Люпин. — Об этом никто не должен знать, особенно Грозный Глаз.

— Но почему же он против профессора Доусона? — возмутился Рон.

Волшебники переглянулись.

— О, это отдельная тема, — нехотя протянул учитель зельеделия. — Если честно, я и сам до конца не понимаю. Просто стараюсь держаться от него подальше, — и он подошёл к Люпину, заведя с ним негромкий разговор.

Остальные пошли чуть сзади.

— Вот это номер, — продолжал изумляться Гарри. — Чего им скрывать? Разве плохо то, что они дружат?

— Этот Грозный Глаз какой-то странный, — поддержал Рон, — и чего Доусон ему сделал?

Джинни молчала, но по её сосредоточенному взгляду можно было понять, что она морально готовилась к предстоящим испытаниям. Близнецы, солидарные с сестрой, почти всю дорогу словно бы язык проглотили, а по выходе из леса вдруг начали дурачиться. Напряжение росло.

Глава14. Настоящий Хэллоуин.

Они оказались на обочине дороги. Стемнело, и дождь неожиданно кончился. По трассе носились машины, отчего та напряжённо гудела, и прорезали тьму фарами. Стоял плотный туман, значит, волшебники не были видны магглам в автомобилях, а потому могли спокойно поговорить.

— Отсюда мы трансгрессируем, — объявил Доусон и пробежал глазами по ученикам. — Я возьму Гарри, Ремус пусть берёт Джинни, а Фред с Джорджем могут договориться о том, кому "достанется" Рон.

— Меняю Рона на Гарри, — поспешно заявил Фред, но умолк от обиженного взгляда младшего брата. — Ладно, Рона возьмёт Джордж.

— А всё-таки, — осторожно начал Люпин, — я не понимаю, почему вы взяли с собой Джинни.

— Мы ведь уже говорили об этом! — завозмущалась молодёжь.

— Ладно, вы правы, — смирился он.

— Я не доставлю вам хлопот, — серьёзно пообещала Джинни, взяв его за руку. — И помните, я была с Гарри в Министерстве Магии.

— Я помню, — подтвердил Люпин. — Просто мой долг — заботиться о вас... Итак, все готовы? Трансгрессируем в Косой переулок, оттуда своим ходом. На счёт "три": раз, два...

Слово "три" Гарри уже не услышал. Его окружила густая темнота, которая резко сменилась огоньками знакомых витрин. Рядом с ним и Доусоном вскоре появились остальные, и тут же стали оглядываться. Судя по всему, в переулке происходило какое-то непрерывное движение.

Ночь была беззвёздной, но всё равно среди домов и магазинов хорошо просматривались странные личности в тёмных экзотических одеждах: от потёртых или художественно изодранных мантий до кусков чёрного тряпья, старательно и густо обмотанных вокруг голого тела.

Гарри вмиг стало не по себе, но Доусон уже быстро зашагал в сторону Тёмного переулка, слившись с толпой весьма подозрительных личностей, хотя теперь уже было непонятно, кто и кого должен считать странным. Остальные спешили за учителем зельеделия, стараясь держать его мантию на виду и ни в коем случае не теряться, хотя это и было непросто. Казалось, все привычные обитатели Косого переулка подевались куда-то. Два или три добропорядочных с виду волшебника всё же появлялись на улице, но тут же пугливо прятались в своих домах. Переулок наполняло неясное бормотание, по большей части из разряда тех, что нельзя отнести ни к одному языку маггловского мира.

— Мы почти на месте, — коротко сказал Доусон. — Держитесь ближе ко мне. В эту ночь мы не имеем права терять друг друга.

Они свернули в Тёмный переулок. Здесь уже бурлила жизнь, и всё это напоминало Косой переулок накануне Рождества. С трудом протискиваясь сквозь разномастную толпу и оставляя позади с десяток покосившихся домов с остроконечными крышами, волшебники, наконец, достигли своей цели.

"Удачное проклятие" с виду было обычным респектабельным пабом, и только деревянная вывеска показывала, что за место находилось здесь на самом деле. На ней был изображён лежащий на боку пузырёк с вытекающим из него зельем ядовито-зелёного цвета, светящимся в темноте.

Доусон уверенно толкнул высокие резные двери и ступил в зеленоватый полумрак паба. Внутри это местечко было раза в два больше, но половина изящных чёрных столов пустовала.

— Основная масса прибудет к полуночи, — пояснил боемаг.

Столы были сделаны в одном стиле, но очень разного размера и формы. Они просто её меняли! В дальнем уголке за маленьким столиком сидело два гоблина, а за другим, трёхметровым веселилось почти три десятка молодых колдунов странной наружности. Бармен у далёкой стойки проявил явный интерес к вошедшим: неподвижно замер у своего места, разглядывая их. Гарри старался делать вид, что ничего не происходит, но не мог не смотреть в сторону бармена.

У одного из боковых столов волшебники заметили машущего рукой Мундугнуса.

— Привет. А я вас заждался и решил, что опоздаете, — сказал он. — Садитесь, места хватит всем.

Откуда-то прибежало ещё несколько стульев, а стол увеличился в длину.

— Я всё боялся, что меня выгонят, — посетовал Флетчер, когда все расселись, — официанты уже подходили раз пять. Наверное, я просто разволновался и пришёл раньше назначенного срока.

— Почему ты не сверялся по часам? — спросил Люпин.

Мундугнус огляделся по сторонам, словно боялся, что его подслушают, и печальным шёпотом сообщил:

— Я продал их с неделю назад. Поймите меня правильно: разве я мог отказаться от такой выгодной сделки? Они были лишь наполовину серебряные, а мне предложили за них целых три драконьих яйца! Причём редкого вида. Вы слыхали о "китайском золотом шаре"?

— Да, конечно, — тут же вспомнил Гарри. — Он был на Турнире Трёх Волшебников.

— Он безумно дорогой, — страшным шёпотом закончил Мундугнус. — И, разумеется, сделка была не совсем легальной...

— Поговорим об этом потом, — недовольно прервал его Люпин. — Неужели ты забыл, зачем мы здесь?

— Нет, не забыл, — поспешно замотал головой Флетчер. — Всё, я абсолютно нем.

— Мундугни, они здесь кого-то выгоняют? — поинтересовался Фред. — Смотри, вон у того серого существа вид такой, словно оно вылезло из помойки. Почему его не выперли в первую очередь?

— Деньги, — коротко ответил Флетчер. — Если бы я что-нибудь заказал, они и пальцем бы ко мне не притронулись... А это не существо, это Гвир, старая однокрылая горгулья. Горький пьяница и мошенник, но всегда имеет деньжата. А своего сына, Риссана, заставляет самого добывать себе пищу. Риссан славный малый, мы с ним в хороших отношениях. Он сразу чует, где можно провернуть выгодное дельце...

— Мундугни!

— Я только отвечаю на вопрос!

— Мы должны что-то купить, — заметил Доусон. — Иначе долго здесь не продержимся.

Словно бы подслушав его слова, к столику медленно, точно на деревянных ногах, подошёл официант. Этот вроде бы был человеком, но под глазами у него залегли синие тени, и от этого он смахивал на покойника. Он ничего не произнёс, просто стоял и молчал.

— Что же вы, заказывайте! — подмигнул Доусону Флетчер.

Тот спохватился и открыл было рот, как в воздухе перед ним возникло меню. Боемаг пробежался глазами по строчкам, о чём-то раздумывая.

— Пожалуйста, бутылку "Бладвейна", — наконец, произнёс он.

— Подождите одну минуту, — проскрипел официант и отошёл от столика. Меню же снова исчезло.

— "Бладвейн"? — переспросил Рон. — Это и вправду то, о чём я думаю?

— Очень популярен среди увлекающихся тёмным волшебством, — пожал плечами Доусон. — Вино пополам с кровью. Благодаря особой добавке, кровь в нём долго не сворачивается. Стоит эта штука дорого, но заказавший его приобретает уважение тёмной своры.

Пока он рассказывал об отвратительном напитке, Гарри тихо обратился к Мундугнусу:

— Почему, когда мы вошли, бармен так пялился на нас? Мы что, плохо замаскировались?

— Он не разглядывал нас, а нюхал наш запах.

— Что делал? — поперхнулся Гарри.

— Разбирал наш запах, он новый для него. Этот бармен — оборотень, и все здесь знают это. Он хотел выяснить, что вы за люди. И заметь, официанты, как правило, подходят или к самым бедным, или к самым богатым. Первые, не имея денег, отправляются на улицу, вторым будет оказано особое внимание. У бармена с официантом будто бы имеется некая телепатическая связь. Очень похоже на то.

Бледный сотрудник "Проклятия" не заставил себя долго ждать. Уже через полминуты он буквально впорхнул в зал, правда, сильно прихрамывая, а за ним плыла пузатая бутыль с ярко-красной жидкостью внутри.

Доусон небрежно расплатился пятью галеонами и, когда официант оставил их в покое, негромко сказал:

— Жаль денег, но иначе было нельзя. Это верный способ понравиться им, какими бы подозрительными мы им ни казались. А сейчас давайте-ка уйдём отсюда, у меня нет желания это пить.

Он осторожно поднял бутыль и направился к выходу. Остальные последовали за Доусоном.

Уже у самой двери они обнаружили, что потеряли Флетчера, и лицо Люпина стало похоже на грозовую тучу. А тут ещё ему добавил "радости" бармен. Вблизи он походил на тощего гоблина-переростка с человеческими глазами, белки которых порозовели от множества сосудов. Этот умник, обладающий к тому же далеко не приятной внешностью, решил сказать пару слов понравившимся клиентам.

— Ну что, рады, что полнолуние не пришлось на Великую ночь? — при этом бармен подозрительно пристально оглядывал Люпина, так что всем показалось, что это было сказано в адрес Ремуса: — А так мы тоже можем повеселиться среди людей!

Когда они уже вышли, Люпин грустно и растерянно заметил:

— А ведь он не мог знать, что я... такой же, как он... Как он пронюхал?..

— Этот пронюхает всё, что угодно! — решительно заявил Фред. — Не обращайте на него внимания.

Обстановка на улице всё накалялась. Среди тех. кто бродил снаружи, становилось всё меньше трезвых, и Гарри отметил про себя, что пьяные волшебник и тролль — практически одно и то же. Помимо распивавших крепкие жидкости были замечены горгульи, курящие травку, и целая группа колдуний, заставляющих каждого встречного плясать с ними дикую смесь всех известных миру танцев.

Откуда-то из-за угла, неожиданно для всех, вынырнул Мундугнус Флетчер с большим мешком в руках. Это очень не понравилось Люпину, но объект его справедливого гнева уже вновь улетучился, вызвав переполох в компании через дорогу, на взгляд, состоявшей из завзятых карточных шулеров.

Доусон же, напротив, проследил за Флетчером с радостью в глазах, которой не замети никто, кроме Гарри, потому что внезапно задул холодный ветер, и боемаг резко отвернулся от его порывов. Странно, но Доусон был в Тёмном переулке своим человеком. Он охотно отвечал на поздравления и грубые шутки, при этом было абсолютно непонятно, что он о них думает. А у Джинни дело обстояло совсем не так. Судя по её лицу, она относилась к происходящему с плохо скрываемым отвращением, кроме того, похоже, беспокоилась за Доусона: как бы его не запомнили здесь, потому что лишняя известность мракоборцу ни к чему. Чтобы не думать обо всём этом, Гарри перешёл поближе к Джинни.

— Ну, как ты? Не устала?

— Нет, всё в порядке. Как здесь неуютно!

— Да уж, это не "Хогвартс". Честно говоря, я немного хочу спать...

— Спать?! Гарри, я тебя не узнаю. Неужели ты предпочтёшь приключениям тёплую постель?

— Нет, я не имел в виду это. Просто я часто бывал в подобных ситуациях, поэтому волнение иногда уходит. С тобой будет то же самое.

— Ты прав. Человек так устроен, что привыкает ко всему.

— Главное — не привыкнуть ко злу, как случилось с Вол... Сами-Знаете-Кем, — влез Рон. — Похоже, его восхваляют именно за это...

— Мундугнус Флетчер! — раздался резкий сердитый голос Люпина.

Тот вздрогнул. Оказалось, что он пытался незаметно появиться рядом с близнецами.

— Где. Тебя. Носит? — с расстановкой, словно на допросе, поинтересовался Ремус.

— Простите великодушно, — обречённо вздохнул Мундугнус. — Я тут узнал одну новость. Правда, мне для этого пришлось помочь сбыть мешок мухоморовых спор... В "Удачном проклятии" ждут к полуночи гостей — посланников Сами-Знаете-Кого. Я заслужил прощение?

— На этот раз — да, — смилостивился Люпин. — У кого какие предложения?

— Нам отсюда одна дорога, — тихо сказал Доусон, подойдя ближе к друзьям. — За ними. За прислужниками Риддла. Мы здесь для того, чтобы хоть частично раскрыть его тёмные замыслы. Так что готовьтесь к трудной ночи.

— Это нереально. Мы не готовы преследовать их! — воскликнул Ремус. — Пойми, Фаби, Пожиратели, если только они сталкивались с нами раньше, смогут нас узнать. И тогда, в любом случае, победа окажется на их стороне. Ты хоть представляешь, что будет, когда весь Тёмный переулок бросится травить горстку волшебников?! Мало того, среди нас есть ученики!

Доусон резко засунул руки в карманы мантии. Кажется, он был раздосадован, но в то же время понимал, что дальше настаивать бессмысленно.

Люпин казался смущённым, в любом случае, он поспешил прервать затянувшееся молчание:

— Ребята, а что предлагаете вы?

Джинни мотнула головой, предоставляя право слова братьям и другу.

— А что, мистер Доусон говорит дело, — сказал Рон. — Мы проследим за ними до их логова, вызовем авроров и накроем этот гадюшник.

— Да, а Водеморт тут же нападёт на нас с сотней других слуг, — продолжил Фред. — Нет, братишка, так дело не пойдёт! Я бы предложил просто посмотреть, зачем притащатся Пожиратели. Гарри, что ты думаешь по этому поводу?

— Я согласен с тобой. Нам надо дождаться полуночи и поглядеть на этих Пожирателей Смерти, или того, кто прибудет сюда от Волдеморта. Уверен, они будут что-то говорить, а поскольку они чувствуют себя здесь, как дома, эти убийцы не будут стесняться.

— По-моему, вы с Фредом говорите дело, — поддержал Джордж. — Уверен, приспешники Тёмного Лорда скажут такое, что нам на пару дней раздумий хватит!

— Но я не... — начал Доусон, но замолчал от громкого звука, который был ничем иным, как пением пьяного тролля. Земля явственно дрогнула, а все, кто был в Тёмном переулке, поспешили скрыться в ближайших домах или вжаться в их стены. Ветерок донёс омерзительный запах давно не мытого тела. Вскоре показались и виновники переполоха: три здоровенных, пьяных вусмерть тролля. Они несли по две толстые узловатые ветки, а глаза громадин блуждали по толпе, выбирая себе жертву для забавы.

Когда здоровяки поравнялись с Гарри, тот услышал, как Доусон сзади закашлялся. Вскоре причина этого стала очевидной: боемаг задыхался в крепко стиснутых ручищах одного из троллей.

— Отпустите его, живо! — крикнул вдруг Люпин и попытался броситься на выручку Доусону, на бегу вынимая палочку из кармана, но был остановлен друзьями.

Казалось, ситуация безнадёжна. Доусон не смог бы даже пикнуть, ещё немного — и тролль просто сдавил бы ему грудную клетку. Положение спас тот, от кого меньше всего ждали помощи.

Мундугнус Флетчер выбежал на середину улицы и раскинул руки в стороны. Тролли остановились, и один из них, довольно загудев, протянул ручищу за новой игрушкой. Его сородич, державший Доусона, никак не смог бы стерпеть подобной несправедливости. Вино окончательно ударило здоровякам в головы. Пленник был выпущен, и завязалась драка. Дрожала земля, явственно дребезжали окна, свидетели же происшествия старались оказаться как можно дальше от этого места. Доусон тоже не желал быть раздавленным троллями, а потому поспешно перебежал к своим. Ещё издалека было видно, что он растерянно похлопывает себя по карманам.

— Кажется, выронил палочку, — сообщил он, приблизившись.

Люпин очень необычно отреагировал на эти слова: бросился куда-то вбок и схватил за шиворот веснушчатого мальчишку с кривым, очевидно сломанным в драке, носом. Тот не вырввался, но начал жалобно всхлипывать, устремив глаза в землю.

— А ну-ка, живо отдавай! — приказал Люпин.

— У меня ничего нет...

— Не смей лгать! — Ремус вытянул палочку Доусона из-за пазухи мальчика.

— Простите, дяденька, я больше не буду, — воришка с сожалением проводил палочку глазами.

Оказавшись на свободе, мальчишка убежал, только полы мантии засверкали.

К друзьям подбежал запыхавшийся Флетчер.

— Мундугни, ты — герой! — с чувством выдохнул Люпин.

— Да, этот тролль чуть не помял мне все рёбра, — пожаловался Доусон, глубже запрятав руки в рукава. Палочка при этом перекочевала в один из его карманов.

— Я думаю, нам пора в "Удачное проклятие", — напомнил Люпин, оглядев наручные часы. — Через полчаса прибудут его посланники, и в паб будет не пробиться. Кроме того, чем ближе к полуночи, тем опаснее здесь для нас, поэтому нам лучше не шататься по переулку.

Сразу после его слов, очень неожиданно, перед самыми ногами Люпина взорвалась хлопушка, и не с обычным хлопком, а с жутким воем. Бедный Ремус и его ближайшие соседи, как по команде, подпрыгнули, а за углом кто-то противно, тоненько захихикал. Люпин издал сдержанный рык и послал неизвестному пакостнику луч Таранталлегры, ориентируясь на голос. Спустя пару мгновений навстречу пострадавшим выскочил непрерывно танцующий гном в сильно потёртом камзоле и с нечёсаной бородищей. Он лихо отплясывал несуразный танец, яростно вращая глазами. Среди пострадавших от хлопушки были не только друзья Люпина, поэтому улица наполнилась весёлым гоготом.

— Уходим, — прошептал Ремус под шумок.

Гарри недоумевал. Он читал сказки о гномах и представлял их всех милыми смешными старичками. Увиденный же сегодня экземпляр не соответствовал этому идеальному образу, он был больше похож на нищего алкоголика..

На вопрос Гарри ответил Мундугнус:

— Они, конечно, и милые бывают, да только вот не их изгнанники.

— Их тоже изгоняют из их племён?

— Разумеется. Казней гномы не любят, а живут очень дружно, поэтому самым страшным наказанием считается изгнание. Подвергшиеся ему гномы, как правило, теряют все жизненные принципы добропорядочных собратьев и по поведению приближаются к горгульям. Так что, увидев неопрятного гнома, беги от него прочь.

— Но они ниже меня на три головы! — недоумевал Гарри. — Чего мне их бояться?

— Они непредсказуемы, — пояснил Мундугнус. — Сегодня — хлопушка, завтра — граната. Ну, знаешь, такие маггловские штучки. Скажу по секрету, они здесь идут на "ура".

— Флетчер! — подключился к обсуждению бдительный Люпин.

— Всё, я молчу. И вообще, это секретная информация. Я мог бы и не говорить!

Миновав ещё три дома, волшебники оказались перед вывеской "Удачного проклятия". Мимо прошли два нетрезвых вампира, и многим вокруг стало противно от их песни про свежую кровь.

— Нализались! — хмыкнул Флетчер им вслед. — "Бладвейн", хоть и с кровью, а всё равно содержит спирт. А перед спиртом все равны, — и он бросил на них понимающий взгляд, придав лицу выражение бывалого парня.

В "Проклятии" было тесно и шумно. Бармен тут же узнал полюбившихся ему клиентов и помахал рукой Люпину, отчего того передёрнуло. По понятным причинам друзья нашли себе место подальше от красноглазого оборотня.

Всё сборище нетерпеливо шумело. Стоило кому-то хоть на минуту отвлечься, как случалась кража. Мундугнус снова куда-то пропал, но Люпин уже махнул на него рукой: свой здесь не затеряется.

Гарри попытался отвлечься от созерцания диковинных соседей, толкавшихся со всех сторон, и немного поразмышлять над словами Флетчера о гномах и о том, почему они редко показываются людям, но от одной из горгулий слева шёл такой запах, что не получалось сосредоточиться ни на чём, кроме непосредственного раздражителя. К счастью для Гарри, долго терпеть не пришлось. Эта самая горгулья украла у рядом стоящего гоблина пару наттов, и её выпроводили на улицу со всеми почестями, придав ускорение пинком.

Было без десяти двенадцать, когда двери паба резко распахнулись, и в полумрак вступило несколько людей в чёрных мантиях с капюшонами и в знакомых до боли масках. Остальные посетители "Проклятия" почтительно пропустили их на сцену, расступившись по обе стороны. Скелетов, буквально мгновение назад игравших отвратительную музыку на скрипках со струнами из чьих-то жил, словно ветром сдуло.

Пожиратели торжественно прошествовали на приготовленное для них возвышение. Достигнув его, они выпустили вперёд одного, судя по всему — женщину. Она же приложила палочку к шее и заговорила на весь паб хриплым отрывистым голосом:

— Доброй ночи всем собравшимся здесь! Я вижу, что вы ждали нас. Мы посланы самим Тёмным Лордом, чьё могущество не оставляет сомнений. Этот год особенный: Лорд доверил нам огласить его обращение к вам, — и она достала из кармана маленький свиток с чёрной лентой посередине.

Толпа восторженно загудела. Гарри гневно посмотрел на колдунью, в порыве восторга случайно, но крепко наступившую ему на ногу.

— Я зачитаю, — продолжила женщина. — Внимайте каждому слову! Итак...

Воцарилась благоговейная тишина, Гарри даже показалось, что он слышит шелест разворачиваемого пергамента.

"Я, Тёмный Лорд, взываю ко всем, кто хочет слушать меня. Уже давно мы все знаем об угрозе, которую представляют наводнившие наш мир нечистокровные волшебники. Своими сердцами они привязаны и к нашему миру, и к миру магглов, и никто не знает, при каких обстоятельствах полукровки и магглорожденые проболтаются неволшебникам о нас. Вспомните, мы веками берегли наши традиции и культуру от вторжения посторонних, а теперь магический мир может в одночасье стать забавой для магглов. Мои опасения небезосновательны: в чистокровных семьях детей воспитывают в уважении к законам волшебников, чего нельзя сказать об остальных. Пренебрежение древними традициями, увлечение примитивной культурой магглов — вот результат. Я знаю, среди празднующих Великую Ночь Хэллоуина есть не только люди, но и другие волшебные расы. Теперь я обращаюсь к ним. Представьте себе, что будет, когда магглокровные займут все посты в правительствах в результате увеличения их числа. Кто тогда будет гарантировать остальным расам независимость и уважение? Процесс уменьшения числа чистокровных уже идёт, но он ещё может быть остановлен. Я знаю, что нужно для этого делать, поэтому магглокровные боятся меня и пытаются уничтожить. И с помощью кого?! Они объявили полукровного мальчишку Гарри Поттера моим главным противником! Поттеру помогает целая группа помешанных на его "избранности" и элементарное везение. Но это пока! Уничтожение маленького безумца и его дружков — дело времени. Подумайте над моими словами, ещё не поздно всё исправить. Я, как и вы, устал от этой борьбы и хочу достойно закончить её. А сегодня желаю вам хорошо отпраздновать Великую ночь! Пусть ничто не мешает вашему веселью! Лорд, чьё имя известно каждому из вас".

Гарри вздохнул с облегчением.

После прочтения женщина-Пожиратель сделала небольшую паузу.

— Теперь, — вновь заговорила она, — вы знаете истинное положение вещей. Завтра у каждого из вас будет над чем поразмыслить, но только не сегодня! Эта ночь для того, чтобы веселиться!.. Эй, бармен! Принесите всем вина! Пусть оно льётся рекой! Мы покупаем всё спиртное в этом заведении! — и она повернулась к спутникам. Трое из них достали матерчатые мешочки и, подойдя к стойке, со звоном высыпали на её деревянную поверхность целые пригоршни золотых галеонов.

Глаза бармена стали ещё краснее, будто к ним для лучшего обзора притекла вся кровь.

Посетители "Проклятия" жадно расхватывали появлявшиеся бутылки. Воздух наполнился хлопающими пробками и оскорблениями подравшихся из-за особо дорогих вин.

Пожиратели не приняли участия в общем веселье, но остались на сцене и взирали на толпы пьющих с неохотой, но пристально.

— Хватайте бутылку! — быстро сказал Доусон. — Они уставились на нас.

Первым к стойке ринулся Мундугни. Он ухватил сразу четыре бутылки и рысцой вернулся к друзьям.

— Почему они сами стоят? — удивлённо вопросил Доусон.

— Сейчас я всё исправлю! — воскликнул Фред и, отпихнув сдерживавших его Люпина и Доусона, сделал несколько шагов в сторону Пожирателей. Их лица, по-прежнему скрытые капюшонами, медленно повернулись к нему, а Джордж сунул руку в карман, туда, где была палочка. Так, на всякий случай.

"Он сошёл с ума", — недовольно подумал Гарри. Сердце ухнуло куда-то вниз, а напряжение, казалось, увеличилось до предела.

— Эй, а почему вы не пьёте за здоровье Лорда? — громко поинтересовался Фред, восхитительно изображая пьяного. — Вы не с нами, ребята? Почему вы... такие... хмурые такие, а?

Даже не зная, кто скрывается под масками, Гарри был уверен, что слуги Волдеморта крайне смущены.

— Ну... — неуверенно произнесла женщина. — Accio, бутылка... Выпьем за нашего господина!

Благодаря Мундугни друзья вскоре смогли затеряться в толпе, а сам Флетчер, поговорив со своими местными приятелями, заметил:

— Фред всё сделал правильно. Всех заядлых пьяниц — а их тут больше половины — заинтересовало странное поведение гостей. Как, угостить вином и не выпить вместе со всеми?! Это противоречит этикету Тёмного переулка... Да, Фред всё-таки молодец. И как тебе удалось сыграть свою роль так ловко?

— А, ерунда, — отозвался тот. — Я был почти как пьяный, потому что мой рассудок помутился от злости.

Джордж хмыкнул, и оба рассмеялись.

— Что-то не похоже, — поделилась с Роном Джинни. — Он был очень бледен, когда говорил с Пожирателями.

Пока они не обращали на Гарри внимания, он тронул за руку Мундугни и, приложив палец к губам, указал на улицу. Когда Флетчер кивнул, они оба вышли, петляя между пьющими, причём Мундугнус подмигнул встревоженному Люпину.

— Что случилось, Гарри?

— Мундугни, тише! Моё имя здесь услышать не должны! Слушай, где-то неподалёку был трактир "Глаз василиска". Не покажешь ли мне его? Через час там у меня назначена встреча.

— Но на улицах опасно, ты же сам знаешь. Ты не можешь идти один!

— Это важная встреча, от неё зависит... дело Ордена. Я пойду один. Просто покажи, где трактир, я надеюсь, он не далеко?

— Да нет, через несколько домов отсюда.

— И — прошу тебя — никому не говори об этом, особенно Люпину. Они переживают за меня, как за младенца.

— Да уж, особенно Рем. Дело Ордена, говоришь?.. Ладно, идём. Но учти, своё отсутствие будешь объяснять сам, а я просто сделаю наивные глаза и скажу, что ничего не знаю.

Очень скоро они дошли до самого трактира, старого, обшарпанного двухэтажного здания с мордой василиска на вывеске.

— Ты останешься здесь? — любезно спросил Мундугни.

— Нет, у меня ещё сорок минут, — посмотрел на часы Гарри. — Пойдём в "Проклятие"...

— Какой славный мальчик, — прочирикала тощая дамочка в розовом потертом пальто, цепко схватив Гарри за плечо. Когда она говорила, в её рту обнажались два кривых клыка. — Такой молоденький, нежненький...

— Он сдаёт свою кровь! — незамедлительно отреагировал Мундугнус. — Пять галеонов за четверть галлона.

— До-о-рого! — сделала гримасу навязчивая вампирша. — А нельзя ли снизить цену... скажем, до двух золотых?

— Нет, увы.

— Какие вы противные! — дамочка упорхнула, потеряв всякий интерес.

Гарри передёрнуло. Они договаривались о его крови так, словно решали вопрос о покупке овощей в магазине!

Мундугни виновато пожал плечами: мол, что поделаешь, приходится подстраиваться, с ними по-другому нельзя!

Труднее всего было незаметно уйти к часу ночи. После полуночи обстановка продолжала накаляться: горгульи плясали на столах вместе с колдунами, гоблины и странные существа, похожие на полутроллей, играли в карты на опасные для окружающих желания. Гоблинов Тёмного переулка было немного, и они не походили на своих гринготтских сородичей, чистых и аккуратных. Пьяные рожи, вороватые ручонки, бегающие глаза и убийственный запах перегара... Это было отвратительно.

Поэтому с каждой минутой Доусон всё пристальнее следил за учениками, а Люпин и вовсе стал похож на поводок и твердил, что им уже пора домой. С другой стороны, за веселящейся толпой наблюдали Пожиратели, и кто хоть раз ловил на себе тяжёлые взгляды сквозь щели их масок, долго не мог этого забыть.

И всё же в эту ночь удача была на стороне Гарри. Улучив минутку, наблюдали маньше всего, он выскользнул на улицу, по пути бросив Флетчеру:

— Мундугни, придумай, что угодно...

Тот пожал плечами в притворном бессилии, но в его глазах уже горел весёлый огонёк. Надо сказать, Флэтчер не выпил за всю ночь ни капли спиртного, а потому пребывал в самом бодром настроении.

"Без двух минут час", — пробормотал Гарри, скользнув взглядом по часам. Он пробежал несколько домов, по пути постоянно пригибаясь: воздух был наполнен многочисленными лихачами на мётлах, рассекавшими воздух на бреющем полёте. Кто-то тормошил Гарри, что-то говорил ему, требовал, предлагал купить бесчисленное множество вещей, но тот от всего отмахивался.

У самого трактира к Гарри пристал торговец драконьими кишками:

— Берите, молодой человек! Вы ещё не видели таких свежих внутренностей. Два сикля за ярд — смешная цена! Я снизил цену специально для Вас, — и при этом он ухватил потенциального покупателя своими крепкими ручонками в отвратительно пахнущих перчатках.

Гарри, таща на буксире навязчивого продавца, вломился в "Глаз василиска", и оглядел столики, с ужасом думая о том, что будет, если Снейп не придёт.

Но он уже появился здесь. Сидел за одним из столиков, у стены, и его лицо было скрыто капюшоном. Снейп держал в руках ярко-красное зелье в прозрачном флакончике.

Гарри честно "дотащил" торговца до стола, за которым сидел Снейп.

— Что Вам нужно, уважаемый? — сухо осведомился тот, не показывая своего лица.

— Да вот, — сразу сробел малорослый торговец, — продаю кишочки свежие, драконьи... Там на улице, в коробе... Из них можно готовить разные снадобья...

— Как продавец Вы должны бы знать, что из драконьих кишков снадобья не готовятся, — отрезал Снейп. — Идите на улицу, а то Ваш драгоценный товар украдут.

Второй раз коротышку упрашивать не пришлось. Понимая, что его поймали на вранье и движимый беспокойством за свой короб и свою шею, он убежал так быстро, словно трансгрессировал.

— Присаживайся, — холодно проговорил Снейп бывшему ученику, кивнув на стул рядом с собой. — Ты даже здесь не мог появиться без помпы... И, как обычно, снова забыл мои уроки. А я говорил, что кишечник дракона не пригоден в зельеделии.

— Он сам ко мне прилип!

— Ладно, забыли... Ты принёс зелье?

— Нет, но у меня есть кое-что другое.

Рука Снейпа поспешно накрыла выложенный на стол пакетик с волшебными карамельками.

— Как это ни странно звучит, но ты спас меня. Я думал, что ты мне не поверишь. Ингредиенты с чарой Покоя помогут приготовить примитивное зелье... Что делать, раз условия тоже столь примитивны А сейчас... У нас обоих мало времени, поэтому начну с самого интересного, — и он тревожно оглядел немногочисленных посетителей, занимавшихся своими делами. — Я придумал план, как уничтожить его змею.

Гарри тоже огляделся по сторонам и весь превратился во внимание.

— Ты видишь это зелье? — Снейп притронулся пальцами к флакону, содержащему ярко-красную густую жидкость. — Оно создаётся, чтобы на время увеличить магическую силу того, кто его выпил. Хозяин змеи мечтал найти или изобрести нечто такое, что даёт усиление волшебства на долгое время, а не на какие-нибудь два часа. Но у него ничего не получалось. И тогда он отдал приказ ей. Змея шныряет по разным местам и ищет вещи, хоть сколько-нибудь напоминающие по свойствам зелье, стоящее перед тобой. Которое вполне может стать приманкой. Он... — и Снейп ещё раз огляделся по сторонам, — заключил в змею часть своей души — ведь ты знаешь об этом? — а потому, если с ней что-нибудь случится, обязательно будет в курсе. Таким образом, мы всё должны делать быстро и аккуратно. Мне посчастливилось прочитать о способе уничтожения животных, используемых таким же образом, каким он использовал её. Не достаёт лишь заклинания. Попробуй найти в школьной библиотеке, в Тайном секторе, однако будь готов к тому, что мадам Шипц это очень не понравится. И к тому, что нужную книгу давно могли сдать в Архив Центральной Магической библиотеки Лондона... Помни, что без заклинания нам ничего не сделать.

— Сэр, надо ли мне рассказывать что-то Ордену?

— Не вздумай этого делать! — резко и поспешно сказал Снейп, убирая зелье. — Начнутся расспросы, а орденцы, если ты не забыл, всё ещё думают, что директора убил я.

— Так что же всё-таки с ним случилось?

— Я же говорил тебе, что не знаю. Но если бы он был жив, неужели он стал бы держать тебя в неведении? Нет, он не такой, он слишком любил тебя.

— А разве это плохо? — с вызовом спросил Гарри.

Снейп помолчал. Казалось, он хотел съязвить, но этого не случилось:

— И да, и нет. При условии, что вы связаны одной нитью, они, захватив одного, притянут и другого.

— А где Драко, сэр?

— Мне пришлось оставить его, — Снейп закашлялся. — Ещё неизвестно, кто из нас теперь слабее. Эти странные личности в Лесу...

— Серые маги! — воскликнул Гарри.

— Тише, не ори! Здесь тебе не школа. Я не знаю, кто эти люди, но они явно настроены против нас. Пока с их соседством можно мириться, потому что есть более насущные проблемы. Достань эту книгу, тогда будем действовать дальше. И поверь мне, я не стал бы просить у тебя помощи, если бы не оказался в безвыходном положении. Иди, я уверен, что твои друзья тебя уже заждались — ведь ты не пошёл сюда один, правда?..

Гарри бросил взгляд на Снейпа и неожиданно выдал:

— Сэр, я должен сказать Вам об одной вещи. Помните сны, что мучили меня на пятом курсе? Они вернулись.

— Что?! Ты хочешь сказать, что... Фабиус?

Гарри быстро оглянулся: в "Глаз василиска" ворвался Доусон.

— Я напишу письмо! — быстро проговорил Снейп и скрылся в противоположном направлении, как если бы там был чёрный ход.

— Что ты здесь делаешь? — накинулся Доусон на племянника. — Мундугни сказал, что водил тебя на экскурсию, и ты оставил свою палочку здесь. Я всё понимаю, но почему он отпустил тебя одного?.. И с кем это ты говорил?

— А, этот? — мучительно зашевелили мозгами Гарри. — Он предлагал мне какое-то зелье.

— Как оно выглядело, не помнишь?

Гарри честно описал странную жидкость, увиденную им во флакончике Снейпа.

— Зелье Магической Силы, — определил Доусон. — По нашим законам его применять не разрешается, но оно часто перевозится контрабандой. Смотри, обнаружив у кого-либо такое зелье, Министерство налагает на бедолагу-владельца немалый штраф.

— Да я и вовсе не собирался его покупать! Просто здесь торговцы всякий стыд потеряли!

— Совершенно с тобой согласен, они чересчур навязчивые личности. А теперь пойдём отсюда.

По дороге Доусон рассказал племяннику, что было в "Проклятии" дальше.

— Пожиратели ещё немного посидели, попрощались со всеми и трансгрессировали. В прощании они опять просили подумать над словами Риддла. Я думаю, нам здесь больше делать нечего, и мы должны вернуться в школу... Кстати, тебе не кажется, что здесь сильно похолодало?

— Нет... нет, наверное, — нехотя откликнулся Гарри. Он был погружён в свои мысли. Он не знал, что делать с тем "подарком", что подкинула ему судьба. Да, он долго ненавидел Снейпа, не мог оправиться от потери Дамблдора, и вот теперь жизнь этого "Алхимика" на совести Гарри, да и жизнь Малфоя — тоже. Оба скитальца отлично осознают, что живут между двух огней, но что же вынудило их так жить? Неужели Волдеморт превзошёл себя по жестокости и прогнал своего Пожирателя? Однако если бы Лорд гневался, он не оставил бы Снейпа в живых. Увиденный ранее сон не давал Гарри покоя: он всё объяснял, но был ли он достоверен?

— Смотри, не простынь снова, — напомнил о себе Доусон. — Директриса и так сердится на меня за то, что я тебя не берегу.

— Мне не холодно.

По пути Гарри рассматривал узкие улочки, отходящие от самого Тёмного переулка: видно было, как там бурлит серо-чёрная масса. Что ж, пусть веселятся, сегодня их день, сейчас их время. Надолго ли, кто знает...

Линзы неприятно сказывались на зрении. Раньше ещё как-то можно было видеть, теперь же всё расплывалось от наворачивавшихся слёз, и кроме того, глаза начинали болеть.

Гарри в очередной раз протёр их, и тут его уши уловили чью-то громкую брань. Ругались с весёлым удовлетворением, что само по себе было очень нехорошим знаком.

В одном из проулков почти никого не было. Ясная ночь позволяла разглядеть стоящих далеко впереди двух мужчин в чёрных мантиях, склонившихся над чем-то. Из их палочек поминутно вылетали лучи разного цвета.

Доусон схватил племянника за руку:

— Кажется, они над кем-то издеваются!

— Мы должны разобраться, — холодно сказал Гарри, пытаясь получше разглядеть происходящее.

Доусон оглядел группу неподалеку стоящих колдунов.

— Ладно, только быстро. И ни в коем случае не показывайся тем двоим на глаза!

Они завернули в соседний проулок и бросились бежать. Банда горгулий попыталась напасть на них, но Доусон обездвижил двоих, и преследователи отстали.

Гарри тёр воспалённые глаза и глядел налево, с нетерпением ожидая тех, кого увидел из Тёмного переулка.

Доусон придержал его бег:

— Слышишь? Они сразу вон за этим домом. Сначала слушай: мы должны разобраться в ситуации.

По голосам стало понятно, что волшебники отнюдь не трезвы.

— Иди сюда, маленький уродец, я оторву тебе уши! — послышался грубый смешок.

— Нет уж, Джеймс, давай-ка его сюда. Я испытаю на нём оружие, придуманное специально для магглов.

— Нет, господа, прошу вас... — пролепетал слабый голосок, и стало ясно, что жертва колдунов — домовой эльф.

— Закрой свой грязный рот, малявка. Джеймс, кто из нас будет первым?

— Позволь мне.

— Нет, давай я.

— Или я?

— Кого ты предпочитаешь, крысёныш?

Гарри осторожно выглянул из-за угла. Волшебники в чёрных плащах и масках Пожирателей кидали в эльфа заклятия, он защищался, и получалось, что беднягу просто швыряет от одного человека к другому.

— Ладно, он выбрал меня, — пробасил тот, что пониже и потолще. — Crucio!

Домовик упал ничком на землю и судорожно задёргался от невыносимой боли.

Гарри рванулся было вперёд, но Доусон резко схватил его за плечо.

— Не вздумай!

Лицо его было страшно, и племянник не посмел ослушаться.

— Я проучу их, — тихо прорычал боемаг. Палочка, которую он запихнул в карман, подсветила материю мантии изнутри.

Доусон напряжённо прошептал какое-то заклинание и резко поднял обе руки. Толстый Пожиратель, мучивший эльфа, стремительно взлетел на два ярда вверх. От удивления он даже выпустил палочку. Домовик вскочил на ноги и попытался удрать, но был остановлен тем, кого назвали Джеймсом. Худощавый дико озирался по сторонам, мгновенно протрезвев. Рядом лежал домовик, обездвиженный Парализующей чарой, а толстяк болтал ногами и орал на весь проулок.

Доусон слегка уменьшил расстояние между Пожирателем и землёй и опустил руки вниз. Толстяк грохнулся, словно мешок с зерном, и судорожно вцепился в подобранную палочку.

— Это ты, Джеймс?

— Нет, ну что ты, Барни! Обижаешь. Это кто-то чужой. Пойдём проверим.

— Я слышал, что здесь водятся жуткие чудища, — задрожав, пролепетал толстый Пожиратель. — П-пошли-ка отсюда, и побыстрее.

— Чудовища, говоришь? — усмехнулся Джеймс, и тут же повис, как ранее Барни.

После этого сомневающихся не осталось, и Пожиратели после нескольких попыток громко трансгрессировали.

Гарри подбежал к домовику. Тот постепенно начинал двигаться. Когда эта способность полностью к нему вернулась, эльф упал перед спасителями на колени. От переполнявших его чувств несчастный не мог произнести ни слова, и только крупные прозрачные слёзы стекали по его щекам.

— Не стоит, — почти прошептал подошедший Доусон. — Мы обязаны были это сделать.

— Меня зовут Матиас, — наконец, сказал домовик. — Я освобождённый. Если я понадоблюсь вам, только позовите, и я немедленно появлюсь. Я сделаю всё, что в моих скромных силах, и если надо, отдам за вас жизнь.

— Кто освободил тебя? — спросил Гарри, догадываясь, какой получит ответ.

— Один из тех, что издевались надо мной, Джеймс Тёрнер. Раньше он был моим хозяином, а потом зачем-то дал мне свободу и сделал наёмным слугой. Это было так унизительно, но я служил ему, потому что знал его доброго отца и любил их обоих. Когда старый Тёрнер умер, его сын стал нагружать меня бессмысленной работой, ведь он не выносил домовых эльфов и, наверное, хотел избавиться от меня. Сегодня я думал, что умру, но судьба благоволит ко мне! От всего сердца благодарю вас! Я не знаю, что вы здесь делаете, и это не моё дело, но уверен, что вы не служите Тёмному Лорду. И поэтому я очень прошу вас: уходите! Сегодня ночью появится ледяной страх.

Сказав это, Матиас исчез.

Гарри и Доусон переглянулись.

— Ледяной страх? — недоумённо вопросил боемаг, на всякий случай доставая палочку.

Гарри вспомнил, как дядя говорил о холоде...

— Дементоры!

И тотчас же, словно по его команде, воздух потяжелел. Холод резко наполнил окружающее пространство, будто бы в тёмную комнату влетел ледяной сквозняк. Земля под ногами застыла и стала похожей на стекло: твёрдая, гладкая. В душу мгновенно пробралось предчувствие чего-то ужасного.

— Давай руку, Гарри. Мы уходим к "Проклятию".

Доусон попытался трансгрессировать, но не сделал этого и обернулся к племяннику в великой досаде.

— Я не могу. Мои силы не восстановились после Жестовых чар. Тогда просто бежим!

Они не одни пытались спастись от странного холода. Все остальные, ещё недавно устраивавшие на улицах и в домах целые оргии, бросились врассыпную, и от криков и визга, доносившихся со всех сторон, закладывало уши.

Толпа оттеснила Доусона и Гарри от паба, но они, работая локтями, медленно пробивались в нужном направлении.

Становилось всё холоднее, и теперь это трудно было не заметить. Спустя ещё какое-то время стало понятно, что ледяной воздух исходит от "Проклятия". Оттуда уже валили толпы обезумевших участников веселья.

Дядя и племянник в одинаковой мере тревожились за друзей, оставленных в пабе, и ускоряли бег, поминутно рискуя с кем-нибудь столкнуться.

К ним подбежала взъерошенная Джинни, тянущая за руку Фреда:

— Слава Богу, вы здесь! Люпин ждёт нас в том проулке, — она махнула рукой на противоположную сторону. — И... И там, кажется, дементоры!

Фред не улыбался. Лицо его было бледным, что оказалось особенно заметным на фоне чёрных волос.

— Бежим отсюда, да побыстрее, — сказал он, но, обернувшись, отступил от "Проклятия" ещё на несколько шагов: — Мы попались...

Над крышей паба парили две фигуры в висящих лохмотьями мантиях. Их лица скрывали капюшоны, но это было только к лучшему.

— Надо прогнать их! — сказал Гарри, выхватывая палочку. Он не был испуган, скорее — возмущён, что дементоры устроили такой переполох.

— Нет, ты не можешь этого делать. Твоего Патронуса могут опознать, — возразил Доусон. — Уходим отсюда.

Они бросились бежать, так быстро, как позволяли ноги.

Люпин с Мундугни, Роном и Джорджем уже ждали их. Ремус сразу же напустился на Гарри:

— Я знаю, что ты забыл свою палочку, но мог хотя бы Мундугнуса с собой позвать! Здесь же опасно, а я...

— Рем, не надо, — остановил его Доусон. — Здесь по-прежнему опасно. К нам летят два дементора.

— Всего два! — обрадовался Рон и направил палочку на приближавшиеся фигуры.

— Никаких Патронусов, — вторично предупредил Доусон. — Мы должны бежать.

— А трансгрессия? — удивился Мундугни.

— Нет, здесь я согласен с Фаби, — сказал Люпин. — Здесь слишком много наших недругов, и они могут вычислить нас по нашему волшебству, такой же способностью обладает и побеждённый дементор, а ведь мы не хотим, чтобы Тёмному Лорду стало известно о разведчиках.

Проулок, который они выбрали, оказался на удивление прямым и длинным. Возможно, в этом было "виновато" какое-нибудь волшебство. После почти километрового бега Рон взмолился:

— Я больше не могу! У меня болит нога! Давайте придумаем что-нибудь другое. Или хотя бы остановимся.

Они так и сделали. Дементоры медленно приближались к волшебникам, и Гарри казалось, что на них надвигается тьма. Свет от маленьких и редких кривых фонариков заметно побледнел, воздух стал тяжёлым, удушливым...

— Нам нельзя останавливаться! — крикнул Люпин.

— Он... прав, — напряжённо проговорил Доусон. — В таком случае нам надо разделиться. Рон и Гарри пойдут со мной и Мундугнусом. Рем — с близнецами и Джинни. Вы — по основному, вперед. Мы... ну, хоть направо.

И вновь сумасшедший бег. Дементоры попросту разделились.

— Я... видел, что всего их... было не двое... — на бегу выдохнул Рон.

— Сколько же?

— Не менее шести... Мистер... Доусон... мы...так и будем... бегать от них?

— Пока мы удираем, у нас есть время подумать, как отогнать их от себя, не используя Патронус.

— Как же это сделать?! — воскликнул Гарри. — Получается, мы в тупике?

— В этом ты прав, — мрачно согласился Флетчер. — Как в воду глядел. Стена.

— Куда нам идти?! — ужаснулся Рон и вдруг стремительно наставил свою палочку на приближающегося дементора. — Вы как хотите, а я ещё мало пожил на этом свете... Expecto...

— Нет, подожди! — остановил Доусон. В его глазах читалось отчаянье и внезапная решимость: — Я попробую нечто другое.

Боемаг вышел навстречу дементору. Тот немного отступил, словно оказывая почтение достойному противнику, но потом, уверенный в своей силе, начал медленно надвигаться на человека.

Гарри стоял так, что частично мог видеть лицо дяди, а потому ужаснулся: глаза Доусона были закрыты. Никто не знал, что чувствовал боемаг, что он собирался делать. Все звуки словно бы провалились в небытие; стояла страшная звенящая тишина.

— Скорей бы он что-нибудь придумал, — нарушил её Мундугнус, чем немного разрядил обстановку, — а то у меня мурашки по коже...

— Если он сейчас ничего не сделает... — тихо, но решительно начал Рон.

Но в следующий миг всем пришлось вздрогнуть. Казалось, тьма сгустилась до предела, и когда не было сил терпеть, Доусон разорвал это наваждение резким криком. Заклинание было неизвестной Гарри латинской фразой. Оно отдалось эхом по тёмным, голым стенам, и в это же мгновение с палочки Доусона сорвался луч... Нет, это, скорее всего, не было лучом. Тонкая струя вещества, похожего на серую густую пыль упруго, сильно ударила в дементора. Раздался звук, похожий на скрежет и далёкий крик боли одновременно, и дементора разорвало на куски тряпья; в воздухе расползлось маленькое тёмное облачко, точно от взрыва. Ветхие лоскуты серой мантии разбросало во все стороны.

Доусон медленно повернулся к друзьям. В его глазах застыл смертельный страх, лоб блестел от пота. Боемаг едва держался на ногах и тяжело навалился на подбежавших первыми Гарри и Мундугнуса.

— Это... случилось... — прошептал Доусон. — Мы должны найти Ремуса и остальных, им придётся тяжелее.

— Что случилось? Что Вы сделали с дементором? — почти испуганно спросил Рон.

— Он уничтожил его, — ответил за дядю Гарри.

— Нет, не совсем так... Освободил. И это стоило мне очень большого труда. Какой я теперь защитник...

— От чего их освобождать? Разве они не свободны?

— Потом я расскажу тебе, Гарри, ладно? Сейчас не время для разговоров. Рем не умеет делать то, что сделал сегодня я, поэтому нам надо найти их как можно скорее...

Они передвигались в час по чайной ложке, практически перетаскивая на себе Доусона и слушая печальные монологи уставшего Рона. Гарри жалел о том, что отдал Снейпу все Льдинки, которые взял с собой, потому что на дядю было жалко смотреть.

По громким звукам человеческой речи и всё усиливавшемуся холоду одна группа волшебников без труда нашла другую.

Как раз в этот момент Патронус Люпина прогонял дементора. Гарри пытался приглядеться к серебристой фигурке, но так и не понял, что это. Отчасти в этом были виноваты линзы, отчасти — расстояние. Дементор не смог долго сопротивляться и убрался так быстро, словно на нём горели лохмотья.

— Зря вы это сделали, — с ходу начал Доусон, пытаясь переложить вес своего тела с Гарри на Мундугнуса.

— Я не видел другого выхода, — объяснил слегка запыхавшийся Люпин, но тут же встревожено оглядел Доусона: — Я вижу, вам пришлось хуже. Что у вас стряслось, Фаби?

— Нашего дементора больше нет на свете. Я всё расскажу в своё время, потому что сейчас нам надо уходить отсюда. Мы довольно намотались за эту ночь.

Перспектива отправления домой взбодрила всех без исключения, и близнецы вновь обрели свою жизнерадостность и принялись шутить.

— Хорошо, что все мы живы, у всех на месте палочки и кости... — осторожненько начал Фред.

— Нет уж, — строго остановил его Люпин. — Перенесите к "Хогвартсу" Джинни, и только тогда будете свободны... Фаби, ты в состоянии трансгрессировать?

— Я... не знаю. Буду очень стараться, — слабо улыбнулся Доусон.

Спустя минут пятнадцать все, кроме Доусона, были в условном месте в Запретном Лесу. В конце концов, усталого боемага перенёс Люпин. Мундугнус переместился из Тёмного переулка прямо в Хогсмид, где, по его словам, должен был совершить выгодную сделку.

Все остальные распрощались в Лесу. Доусон, Джинни, Рон и Гарри направились в "Хогвартс" с такой скоростью, на какую были предельно способны.

Гарри держал за руки Доусона и Джинни, с другой стороны от усталого учителя шёл Рон.

В замке не светилось ни одно окно, и только трава вокруг как-то загадочно серебрилась.

Доусон улыбнулся.

— МакГонагалл готовится к празднику...

У него нашлись ключи от чёрного хода. Когда все оказались в замке, учитель сказал спутникам:

— А теперь быстро идите в свою башню. Вас никто не должен видеть. В случае, если вас всё же поймают, можете, например, сказать, что ходили к Хагриду. Хотя бы отделаетесь выговором и небольшим наказанием... Всем удачи... и простите, если чем-то обидел вас, — и Доусон скрылся в темноте переходов.

— С чего это он? — недоумённо спросил Рон.

— А я его понимаю. Скажи спасибо, если мы все не станем психами после этой ночи, — возразила ему сестра.

После случая с дементором Гарри как-то странно трясло, и он был согласен с Джинни. Всё увиденное и услышанное в Тёмном переулке стало объяснением того, почему большинство волшебников просто избегают эти места. Да, там реально выжить, но вся грязь переулка так врезается в память, что убрать её можно, лишь причиняя боль.

Даже кровать, которая в последние несколько дней стала для Гарри символом безмятежности, не принесла долгожданного покоя...

Глава15. Откровения старой Шляпы.

Гарри мучила бессонница, длинная тяжелая ночь никак не желала заканчиваться. Он потянулся было за Ментальным Щитом, но вовремя вспомнил, что зелье — не снотворное.

Кажется, остальные не имели никаких проблем относительно сна, вот только Рон спал очень беспокойно: постоянно ворочался и стонал; одеяло почти сползло с него, обнажив полосатую пижамную рубаху с фигурной заплатой под цветочек. В свое время этот лоскуток ткани вызывал бурные эмоции, но его хозяин всё же привык к нему. В конце концов, ко всему можно привыкнуть...

Гарри соскочил с кровати, и, накинув мантию поверх пижамы, спустился в гостиную. Огонь в камине уже догорал, от него струилось тепло, маленькие язычки пламени не слепили глаза. В одном из кресел сидела, завернувшись в одеяло, маленькая фигурка, и тишина нарушалась еле слышными звуками всхлипываний.

— Джинни! — Гарри бросился к креслу. — Джинни, перестань сейчас же! Ведь ничего не случилось...

— Я... я знаю... но... ничего... не могу с собой поделать... — сквозь тихие рыдания прошептала она. — Всё это так противно... помнишь бармена? После его слов у Люпина было такое несчастное лицо...

Её слезы оставались на руках Гарри, но он упрямо вытирал их.

— Ты не должна плакать, иначе... Я заплачу вместе с тобой!

Он обнял Джинни, и слезы её потекли с новой силой. Ему стоило больших трудов сдержаться.

"Не раскисай", — твердил он себе, но ничего не вышло: две или три слезинки скатились против его воли.

Они просидели пару часов. Боль постепенно отступала. Джинни успокоилась и стала засыпать, тогда он проводил её до спальни, а сам пошел к себе. После того, как они поделились своей болью друг с другом, стало намного легче. Гарри, чувствуя абсолютное безразличие ко всему, залез в кровать и быстро уснул.

Утро началось с того, что в спальню без стука ворвался Уокер. Он торопливо окинул кровати подозрительным взглядом, потом быстро приблизился к постели Гарри. А тот уже почувствовал присутствие постороннего и открыл глаза. В первое мгновение во взгляде аврора отражалось раздражение и величайшее разочарование, когда же Уокер заметил, что на него смотрят, то придал себе вид человека, исполняющего свой долг.

— Поздравляю с праздником и прошу прощения, мистер Поттер, что вошел без разрешения... хотел оставить записку насчёт Ордена, но раз Вы проснулись, скажу Вам лично: профессор МакГонагалл просит явиться на собрание сегодня, в пять часов. Не забудьте прийти. А теперь извините меня ещё раз, больше не буду вас беспокоить.

И аврор также стремительно покинул спальню.

— Старый лжец! — негодующе донеслось с соседней кровати.

— Рон, ты не спишь?

— Нет, конечно. Он ворвался, как стало слонов, — недовольно проворчал Рон, снова падая на подушку. — Из-за Ордена от пришёл, как же! Держу пари, он хотел проверить, все ли мы на месте!

— Так и есть, — согласился Гарри. — Похоже, он возомнил себя моим личным охранником. Уокер не нравится и МакГонагалл.

— Ещё бы, если Министерство послало его следить за "Хоргвартсом"...

— Откуда ты...

— Догадываюсь! Кто же ещё мог такое придумать?

— Ребята, можете говорить потише? — сонно взмолился Невилл.

— Извини, мы, правда, расшумелись, — согласился Рон и прошептал: — Гарри, ты как хочешь, а я буду спать.

— Ладно, мне ничего другого и не остается. Но потом, когда мы все проснемся, надо будет расспросить наших засонь, хорошо ли они запудрили мозги остальным, особенно Гермионе.

— Да, особенно ей. Судя по тишине в гостиной, ребята блестяще справились со своей ролью

Гарри уснул снова и так крепко, что сны и не думали лезть в голову. Он нехотя открыл глаза около двух часов дня. Рон продолжал дрыхнуть, только на этот раз не храпел, а остальных в спальне не было.

Дверь потихоньку отворилась, и вошла Гермиона. Гари хотел было притвориться спящим, но понял, что ничего не выйдет.

— Добрый день, — тихо сказала Герми. — Как спалось? — и печальным проникновенным голосом добавила: — Я все знаю.

Сердце Гарри чуть не выпрыгнуло через рот:

— О ч-чём?

— О... Жестовых чарах, — быстро сказала она. — Помнишь, мистер Доусон учит им меня. Он сказал, что ты не хочешь учиться, и я решила, что обязательно с тобой поговорю. Почему же ты упускаешь свой шанс?

— На нет же, я хочу... — возразил он. — Просто... просто боюсь, что у меня не хватит времени.

— Не переживай, всего тебе хватит. Тем более, что это не так уж сложно и очень интересно. Ты потом сам будешь жалеть, что так долго раздумывал.

Гарри смог только порадоваться хорошей работе однокурсников. Значит, она не знает о ночном приключении, иначе была бы прочитана целая лекция, и Гермиона оказалась бы права, потому что она волнуется за друзей.

— Знаешь что, Герми? — благодарно сказал Гарри. — Мне повезло, что у меня есть такие друзья, как вы с Роном.

— И не только, — возразила Гермиона, но в глазах её уже притаилась улыбка.

— Да, я знаю, но к вам у меня всё-таки особое отношение.

— А как же Джинни?

— Это... другое, — нехотя признался Гарри. — Ты же знаешь она не только друг...

— Да, конечно. Кстати, она до сих пор спит: кажется, не могла заснуть ночью.

— Это бывает.

— А Рон? Он что, тоже?..

— Мы говорили с ним вчера. А Волдеморте. И заболтались до трёх. Не так уж и много, а он до сих пор не желает вставать.

— Вот что бывает, когда много думаешь о чёрных колдунах и совсем нисколько — об уроках!

— Герми! Вы опять поссорились?

— Нет, я просто хотела бы, чтобы он задумался над своей успеваемостью. Ведь он собирался в мракоборцы.

— И собирается сейчас, — подал голос Рон. — Не вижу ничего такого, например, в "морском бое" на магической истории.

— Смотри, удержись на своей работе и не пойди на дно! — отрезала Гермиона. — Увидимся позже.

— Чего это с ней? — недоумевал, одеваясь, Рон.

Гарри пожал плечами и повернулся к нему:

— Может, ей нужно немного внимания?

— В каком смысле?

— Ну... Герми, наверное, хочет побыть с тобой.

— Побыть со мной? Она? Ты спятил! Да она меня за километр обходит!

— Так вы всё-таки поссорились! О нет, только этого еще не хватало, — простонал Гарри, набрасывая на плечи мантию. — И больше не проси вас помирить!

— Очень нужно мне мириться с ней! Не то, что мы разругались, просто она опять получила письмо от Викки!

Гарри, уже подошедший к двери, резко развернулся:

— Крам ей написал? И вы не слова не сказали мне!

— Я не думал что это так важно, — отвел глаза Рон.

— Это ОЧЕНЬ важно. Разве ты забыл, что Виктор помогает мракоборцам в Болгарии, а Фабиус говорил мне, что там не меньше пары сотен пожирателей!

— Сколько? — переспросил Рон и озадаченно добавил: — Тогда я понимаю, зачем тебе надо это знать. Гермиона в курсе?

— Боюсь, что нет.

— Тогда я прямо сейчас всё ей объясню.

Гарри окликнул друга у выхода:

— Рон!

— Что?

— Во-первых...

— Знаю-знаю: надо быть искренним.

— Да, во-вторых, сегодня собрание Ордена...

— В пять часов. Я слышал. Я дойду до Герми и вернусь через двадцать минут.

— Тогда до Ордена, — проворчал Гарри закрывшейся двери. Он-то знал, сколько времени потребуется им на объяснения. И на всё остальное.

Спать не хотелось, а заняться было нечем. Оставалось одно: идти и помириться с Грюмом. Не было смысла откладывать дальше: все отговорки и "очень важные дела" иссякли. До этого дня Грюм пару раз появлялся перед учениками в коридорах и почти не смотрел на Гарри, чего раньше с ним не бывало. Наверное, и вправду обиделся.

День был хороший, но не солнечный, и все равно улицы и переходы замка были полны людей, главным образом, учащихся "Хоргвартса". В этой неразберихе найти учителя представлялось сложным, но Гарри повезло: он буквально наткнулся на Грюма.

— Профессор, мне надо с Вами поговорить.

— Не сейчас, Поттер...

— Это очень быстро. Уделите мне минутку.

— Так и быть. В чем дело?

— Я уже давно хотел попросить у вас прощения за то, что случилось тогда...

— Я все понимаю. Родственника защищал.

— Но откуда...

— Поттер, ты плохо меня знаешь. Я был в курсе вашего родства, когда ты ещё не родился.

— В таком случае... Всё равно, извините меня за неоправданную горячность.

— Все уже забыто. И не будем об этом, ладно? — казалось, голос Грюма всё же смягчился.

Гарри с чувством выполненного долга влился в людской поток и направился в родную спальню, стараясь не обращать внимания на сыпавшиеся с потолка серебряные пылинки — прелюдию праздника. Все обсуждали будущий праздничный ужин; ходили слухи, что сегодня его перенесли на один час позже. Лишь одному человеку было всё равно, и этот человек направлялся к гриффиндорским помещениям, чтобы как следует отдохнуть перед Орденом. Почему-то мучительно хотелось рассказать кому-нибудь ещё о происшествиях в Тёмном переулке, но это бы значило открыть ту страшную тайну, которая не должна быть известна никому, кроме уже посвященных в неё.

В их спальне не было никого, и только пойманный Тревор обречённо квакал в большой банке. Гарри с трудом дождался четырёх и отправился в кабинет директора. Он думал, что авроры не пропустят его раньше назначенного времени, но сегодня они сделали исключение: похоже, тема собрания была очень серьезна.

В кабинете директора стояла тишина. Казалось, сам воздух в этих стенах светел и чист, как-то по-особому прозрачен. Здесь было все как во времена Дамболдора: множество странных приборов по стенам и столикам, спящие директора на портретах и на жёрдочке, рядом с креслом, — феникс.

Гарри подошел к Фоуксу, а тот повернул голову набок, чтобы получше разглядеть посетителя. Потом его перья ослепительно засияли, и он исчез. Как раз в этот момент раздался неприятный скрип, а затем легкий, упругий стук. Гарри вскинул голову: дверь большого шкафа открылась, а Шляпа сидящая наверху, внимательно смотрела на ученика, шевеля губами.

— Добрый день, юный посетитель, — проговорила она. — Почему вы сегодня так рано? Мучают какие-нибудь вопросы?

— Нет... То есть да. То есть... добрый день. Извините, как невежливо с моей стороны!

— Ничего страшного, вежливость проявляется не только в этом. Удивлены, что я заговорила с вами? Я и сама не знаю, что заставило сделать меня этот выбор... По вашим глазам я вижу, что вы нуждаетесь в уточнениях. Спрашивайте.

Гарри пришла в голову одна мысль, но он решил действовать издалека:

— У меня к вам есть одна, очень большая, просьба: спойте свою песню за этот год ещё раз.

После долгого молчания Шляпа медленно проговорила:

— Первый случай за двести лет... Меня почти никто не просил повторять то, что я слагала с таким трудом в течение целого года... А ведь бывали песни и поважнее. Слушай же, юный Поттер. Я освежу то, что появилось в твоей памяти в начале сентября.

"Да уж, и благополучно выскользнуло", — проворчал про себя Гарри, но песню дослушал до конца.

"Случилось это много лет назад,

Когда здесь было тихо и пустынно.

Волшебники, куда глаза глядят,

Брели, уставши от дороги длинной.

И вот, они, сражённые красой

Всех здешних мест, решив остановиться,

Нашли себе и отдых, и покой,

И надо ж было этому случиться:

У них вдруг появилась мысль одна:

Решили детям передать уменья.

Тогда была и школа создана

Для познаванья мира и ученья.

Наш гордый Слизерин друзьям сказал:

"Того я обучу, кто чист по крови!"

А славный Гриффиндор отважных взял,

Того, кого он к подвигам готовил.

И Рэйвенкло, чья доля — острый ум,

Учила сильных мыслию глубокой,

А Хаффлпаф, устав от долгих дум,

Взяла упорных и с душой широкой.

Но время шло. Поссорились они,

И трое одного все вразумляли,

Тогда он, тёмной завистью гоним,

Создал свой план, они того не знали.

Хоть план его разрушен, но не весь,

Опасность от него ещё осталась.

Четыре артефакта где-то есть

(Он мог собрать, чтоб зло распространялось).

Был самый первый — Годрика клинок,

Чудесный символ мужества и силы,

Второй — Ровенны славнейшей венок

(Он ближе, чем вы все вообразили).

А кубок доброй Хельги третьим был,

Любительницы пира и веселья.

И Салазар об этом не забыл,

Создал он медальон, врата и зелье.

Какие-то из них спаслись от зла,

От Слизерина замыслов жестоких,

Не все судьба подобная ждала.

Найдете их, проникнувши в истоки.

В несчастье меньше верьте, чем в успех,

И тех, кто все замыслил, было двое.

Попробуйте успеть быстрее всех,

Тогда достигнете желанного покоя!..

А наша школа древняя хранит

Создателей подсказки и советы,

Опасность, мудрость и привычный быт,

Весь ужас тьмы и все сиянье света!"

Шляпа закончила и пристально посмотрела на Гарри.

— Мне очень понравилось! — спохватился тот. — Хорошая рифма, приятная мелодия, но... мне почему-то кажется, что все это неспроста. Впервые слышу от Вас песню-загадку!

— Притом удачно сложенную, — подтвердила польщенная исполнительница. — А теперь догадайся, к чему она относится.

— Я не знаю. Похоже на борьбу против Волдеморта.

— Неплохо. Лучше, чем ничего... Ну, соображай, это же так просто!

— Там есть что-нибудь про хоркруксы?

— Не без этого, разумеется. Ещё какие-нибудь вопросы?

— Что значит "тех, кто все замыслил, было двое"? У Волдеморта есть союзник?

— Как поется в песне, так есть и в жизни, — уклончиво ответила Шляпа.

— Но кто бы это мог быть? Кто-нибудь из Пожирателей? Нет, вряд ли это Петтигрю... Старый трус не мог быть полноправным сообщником Лорда.

— Правильно, Гарри, — раздался откуда-то сверху звучный и ласковый голос.

— Профессор Дамблдор! Добрый день.

С портрета на посетителя смотрел предыдущий директор школы волшебства, трагически погибший в одну из страшных для "Хогвартса" ночей менее года назад.

— Здравствуй, Гарри. Как давно мы с тобой не разговаривали по душам. Честно говоря, сначала я даже подумал, что ты избегаешь меня.

— Так это, кажется, и было, — неохотно признался тот, подходя к картине. — Понимаете, ваша смерть...

— Да, конечно, — мягко проговорил Дамблдор, — я понимаю. В твоем взгляде столько грусти. Что-нибудь случилось?

Гарри заметил, как глаза Финеаса Найджеллуса стрельнули в сторону говоривших: хитрый слизеринец, похоже, заинтересовался беседой.

— Нет, все в порядке. Только вот в последнее время в "Хогвартсе" развелось много змей, и они очень часто заползают туда, куда их не просят.

— Ну и пожалуйста! — обиженно сказал Финеас. — Я уйду отсюда в дом Сириуса Блэка и не буду омрачать ваше собрание своей змеиной персоной.

— Финеас, — в голосе Дамлдора появились жёсткие нотки, — тебя никто не хотел обидеть, но согласись, ты часто встреваешь не в свое дело, когда же требуется твоя помощь, то не торопишься ее оказать. А ведь ты связан присягой директора "Хогвартса"... Ушёл. Да, трудный у него характер. Хочешь ему помочь, а он возмущается, что его не ценят, и ты дочитываешь нотацию пустой раме. Вот что значит прогуливать уроки и рано потерять родителей.

Дамблдор кинул последний печальный взгляд на место, где только что был коллега, и повернулся к ученику.

— Мистер Поттер, Вы забыли про меня! — воспользовавшись паузой, напомнила Шляпа.

— Прошу прощения. Вернемся к вашей прекрасной песне.

— Ну что Вы! — возмутилась Шляпа, сразу перестав обижаться. — Она не какая уж и прекрасная. В ней масса ошибок, а первоначальный вариант, звучавший на распределении, был куда более неуклюжим.

— У меня есть ещё один вопрос, — как можно вежливее начал Гарри, но его перебили.

Дверь резко распахнулась и на пороге оказался Грозный Глаз.

— Мне нравится твоя пунктуальность, Поттер, — усмехнулся он. — С кем это ты так громко разговаривал?

— Со мной, Аластор, — открыл глаза притворившийся было спящим Дамблдор.

— Альбус. Добрый день. Допустим, вы говорили, но я точно разобрал, что здесь болтали трое. Кто-то третий пел. Так противно, визгливо...

— Ничего вы не понимаете! — взвилась Шляпа. — Вот мистер Поттер — тонко чувствующий человек, и он очень хорошо отозвался о моей песне.

— Ах, песня, — пробормотал Грюм, рыская глазами по всему убранству кабинета. — То-то я смотрю, это дребезжание показалось мне знакомым...

Шляпа от возмущения не придумала ничего лучше, как подпрыгнуть на своем месте, и тут же свалилась со шкафа.

— Какое бессердечие! — возмущалась она, когда Гарри её поднимал. — Подумать только, я придумываю песни не одну сотню лет! Согласна, мелодия немного старомодна, да и голос не то что бы хорош: ведь я уже давно не молода. Мистер Поттер, скажите этому критикану...

— В Вашей песне хорошие слова, — после паузы выдавил из себя Гарри. — В них есть нечто... особенное.

— Ну еще бы! Это то же самое, если я сочиню загадку, усядусь на забор и буду ее горланить. Как будто нельзя просто сказать, — недоумевал Грюм.

— Не стоит, Аластор, — мягко укорил Дамблдор. — В данном случае Шляпа права: песня представляет определенную ценность.

— Я, конечно, могу всё понять, — вновь возразил Грозный Глаз. — Только причем тут какой-то венок Ровенны? Насколько я помню, у Рэйвенкло не было ничего особенного, кроме этого завтрака мольфеек. Все остальное она держала в голове или книгах.

— Не надо называть меня завтраком! — рассердилась Шляпа. — Тем более что я...

— Правда, а почему венок? — удивился Гарри.

— Ну... это для рифмы и благозвучия.

— И для того, чтобы запудрить всем мозги, — докончил Грюм. — Знаю я вашего брата и не люблю.

Шляпа смерила долгим взглядом расстояние до аврора и немного отодвинулась.

— На твой вопрос Гарри отвечу я. Шляпа говорит загадками только потому, что так хотела Рэйвенкло. Она посчитала, что правда полезна не всем и не всегда, — пояснил Дамблдор. — поэтому со Шляпой надо говорить осторожно. Никогда наперед не знаешь, буквальный или переносный смысл вкладывает она в свои слова. Я убедился в этом ценой собственных ошибок.

— Альбус, неужели ты все еще сердишься на меня из-за глупой шутки пятидесятилетней давности?

— О нет, моя дорогая, однако у меня достаточно оснований для того, чтобы не принимать ваши слова на веру.

— Что ж, ты имеешь на это право. А теперь, если позволите, я вздремну... мои старые поля и так болят, а тут еще и падение с двух ярдов...

— А как же песня?

— Я и так сказала вам многое. Остальное — ваша забота.

— Так вы знаете ответы? И молчите?! — возмутился Гарри.

— И да, и нет. Вам не сложно догадаться самому... а теперь я буду спать... — Шляпа сладко зевнула и прикрыла глаза.

— Я еще доберусь до тебя! — прорычал для порядка Грозный Глаз и с удовольствием заметил, как она вздрогнула.

В это время минутная стрелка часов, наконец, доползла до двенадцати. Гарри, который все еще раздумывал над словами Шляпы, стал вместе с учителем приветствовать приходивших. В короткие сроки прибыли мистер и миссис Уизли с двумя старшими сыновьями, Кингсли и Нимфадора и несколько незнакомых волшебников. Даже Мундугнус сегодня не опоздал и был абсолютно трезвым. Он надушился какими-то противными духами — видимо, МакГонагалл настояла на своем, — и был невыносимо разговорчив. При этом под его обсуждения попадало всё подряд: от заклятий до погоды. Гарри отметил, что Билл Уизли бледен, и почему-то решил, что это связано с Хэллоуинской ночью. Чарли же, напротив пребывал в превосходном расположении духа, — еще бы, у него продолжался отпуск! — и, кажется, был единственным орденцем, который терпел болтливого Флетчера.

Одним из последних в кабинет ввалился Рон с безумным выражением радости в глазах. Он что-то тихонько напевал себе под нос и был безупречно дружелюбен со всеми. Он же и отыскал глазами друга.

— Гарри! — зашептал он, схватив того за руку. — Ты не представляешь, что произошло! Я самый счастливый человек на свете! Никогда еще мне так не хотелось танцевать!

— Ты пригласил ее, и она согласилась?

— Да!!! — почти заорал Рон, так что окружающие с сочувствием посмотрели на него. — Вот здорово, правда?

— Ты молодчина, друг! — улыбнулся Гарри. — Она была очень рада?

— Ты не представляешь, как! Она... — тут он счел нужным еще понизить тон и прошептал. — Она была так рада что не нашла слов и просто упала в мои объятья. Это она, понимаешь? Маленькая мисс Всезнайка, гордая, неприступная... Она...Боже, я счастливый дурак!

— Рон, успокойся. Не забывай, тебе предстоит много работать над собой. Ведь на Балу надо очень хорошо танцевать.

— Я научусь! Я...

— Прошу внимания! — громогласно воскликнул Грюм, а когда все успокоились, объявил: — Профессор МакГонагалл задерживается. Она предвидела это и заранее попросила меня, чтобы я начал без неё. Итак, вы знаете, где она теперь? Минерва отправилась в подземелье к нашему новому профессору зельеделия, Доусону, чтобы он раскрыл ей рецепт черного зелья, подобранного Артуром. Доусон проделал большую работу; сегодня должен быть готов результат. А сейчас мы немного подождем Минерву...

Как по команде быстро и широко открыв дверь, в свой кабинет вошла глава Ордена. Быстрым шагом прошла мимо волшебников, коротко отвечая на приветствия, и поспешно опустилась в кресло.

— Я очень извиняюсь за опоздание, — начала МакГонагалл, — но, к моему великому сожалению, мистер Доусон немного не успел к нашему собранию с рецептом.

Грозный Глаз непроизвольно двинулся на стуле вперёд.

— Я понимаю ваше нетерпение, но скажу в оправдание учителя зельеделия: у него было очень много дел: согласитесь, школа платит ему не за то, чтобы он прохлаждался. Однако мистер Доусон заверил меня, что всё будет готово примерно через полчаса. А пока мы можем начать: я думаю, у нас есть что сказать друг другу.

— Прежде всего они должны сказать нам, где Джордж с Фредом, — проворчал Рон по левую руку Гарри. Чарли, сидевший с другой стороны от Рона, уяснил суть возмущенной реплики и, дернул брата за рукав, шепотом пустился в объяснения. Как потом было передано Гарри, близнецы не явились на собрание в первый раз за все время их пребывания в Ордене. Они отказались, объяснив это проблемами, нежданно-негаданно появившимися в магазине. При передаче этой новости Рон многозначительно повел глазами в сторону Мундугни.

А Гарри уже допрашивал Ним.

— Что случилось с Люпином? Почему его сегодня нет? Я уверен, что его приглашали.

Соседка ответила, но не сразу и неохотно:

— Рему очень плохо после недавно перенесённого полнолуния. Вчера его не было дома: говорил, что ходил заливать тоску в трактире Косого переулка, но я-то знаю, что это не так. Наверное, сидел где-нибудь, глядел на луну и страдал. Он часто забывает о том, что я тоже могу его выслушать и помочь в трудную минуту.

Лицо Ним было печально, и Гарри решил не продолжать разговор.

Тем временем МакГонагалл говорила о том, что в тюрьме Аскабан ужесточили охрану Пожирателя Смерти Люциуса Малфоя.

— До меня доходили слухи, — продолжила директриса, в упор глядя на Поттера, — что некие злоумышленники желают его отравить. Я считаю, что такого ценного свидетеля, как Малфой, нам не следует терять, тем более, что ужесточить его охрану в наших силах. Как вы знаете, сейчас в Азкабане вместо дементоров работают мракоборцы, а это означает, что они смогут проверять пищу заключенных на предмет нахождения в ней ядов. В тоже время я — а я уверена, что эти мои действия будут одобрены вами — попросила следить с особой тщательностью за каждым из Пожирателей, заключенных в Азкабане. Я надеюсь, что эта мера лишит злодеев всех надежд.

— Один вопрос, — поднял руку Кандальер. — Кому теперь выгодна смерть пожирателей-узников? Разве что какому-нибудь фанатику, я полагаю.

— Вы полагаете правильно. Волдеморту.

— Но... почему? Ведь это его слуги, — взял инициативу Артур Уизли. — И откуда это известно?

МакГонагал несколько помедлила, чтобы, как показалось Гарри, как можно тактичнее избежать темы снов.

— Один из разведчиков Ордена узнал о планах Волдеморта относительно Малфоя. Поверь мне, Артур, я бы не стала тревожится, если бы не полагала, что это серьезно. И потом, согласись, что легче переусердствовать по части бдительности, чем потом мучиться от бессилия, когда сделать уже ничего нельзя.

Внезапно на столе директрисы вспыхнул огонь, и сидящие рядом невольно отшатнулись. Спустя мгновение пламя исчезло, явив взорам волшебников феникса. В клюве Фолкс держал свернутую бумагу.

— Спасибо, — сказала МакГонагал помощнику и пробежалась глазами по записке: — Мы только что получили рецепт черного зелья.

Стул под Грюмом скрипнул.

— И Доусон все-таки смог его определить?

— Да, Аластор, — с легким неудовольствием проговорила глава Ордена. — Этот факт каким-то образом относится к его прошлому?

— Ладно, я молчу, — проворчал Грозный Глаз. — Но не отрицайте потом, что я исполнял свой долг.

МакГонагалл еще раз проглядела бумагу:

— Я думаю, нет смысла перечислять все ингредиенты — большинство из нас знает, как готовится Ментальный Щит, — однако несколько составляющих данного зелья все же представляют для нас интерес. Я начну с вороньих перьев, тех самых, которыми Макнейр наполнял мешок. Перья должны быть получены только от задушенной птицы.

— Он их душил? — в ужасе спросила Молли Уизли.

— Таковы законы черной магии, часто требуется кровь или смерть. Но это еще не всё. Интересна также свернутая кровь гоблина и... сердце ребенка.

Зал дружно охнул.

— Маленькие кусочки детского сердца, — скорбно повторила МакГонагал. — Доусон выяснил это с помощью элементарного анализа. Малютки, чьи сердца задействованы в этом отвратительном зелье, едва ли старше пяти лет.

— Наверняка это дети магглов! — прорычал Грюм. — Только дайте мне поймать этого палачишку...

— Аластор, тише. Да, это отвратительно, но мы собрались именно для того, чтобы покончить со злом. Кровь гоблина... Кто помнит, чем она знаменита?

— Ее трудно достать, — сразу отозвался мистер Уизли. — Потому что, убивая гоблина, волшебник обрекает себя на вечный страх, а трупы этих существ надёжно хоронятся соплеменниками.

— Она увеличивает магическую силу, — продолжил Грозный Глаз. Судя по всему, он едва сдерживался от немедленного похода за головой Пожирателя.

— Да, это так, — согласилась директриса. — И, кроме того, кровь гоблина обладает неплохой защитой от волшебства. Мало изученное вещество, больше применяется для черной магии.

— У нас оно запрещено.

— Да, Артур, и не без оснований. Не всякий может правильно с ней обращаться. Итак, мы выяснили главное: кто-то от кого-то защищается. Мистер Доусон предположил, что зелье предназначалось Волдеморту.

В дверь несколько раз негромко постучали. После разрешения войти ее открыл молодой прыщавый парень с испуганным лицом, в одежде аврора.

— Профессор МакГонагалл, — торопливо проговорил он, робея под десятком взглядов, — Вам срочное письмо.

Директриса осторожно вытянула из протянутой руки желтоватый пергаментный конверт с сургучной печатью красноватого оттенка. Молодой мракоборец отдёрнул руку, словно получив ожог.

— Благодарю Вас. Можете идти.

Её голос придал парню уверенности, и тот покинул директорскую уже не так поспешно, как в по ней прошёл.

— Бедняга Кевин, — ласково сказала МакГонагалл прикрытой двери. — Ему двадцать три года, а всё никак не может переборость робость и начинает заикаться даже при бывших учителях. Но... умён и расторопен, тут уж не к чему придраться, — пока директриса говорила, её пальцы делали своё дело. Вскоре свет увидело письмо, состоящее из чёрных ровных букв на белоснежной бумаге.

— Оно из Азкабана, — сообщила глава Ордена. — Да ещё и срочно. Что же это может быть?

Когда МакГонагалл отложила письмо, всем вдруг показалось, что она сильно побледнела. Её голос, нарушивший тишину, слегка задрожал:

— Вчера в волшебной тюрьме было отравлено трое мракоборцев-тюремщиков. Одни из них, Юлиус Годфри, скончался.

Воцарилось молчание, подозрительно похожее на почтение памяти погибшего. Директриса в упор посмотрела на Гарри и без тени улыбки продолжила:

— Похоже, что Волдеморт не сумел добраться до Малфоя и отомстил в свойственной ему манере. Как видите, мой осведомитель оказался прав. Тем более досадно, что Годфри хотел вступить в Орден Феникса и был очень полезным человеком.

— В таком случае, за Волдемортом ещё один должок, — мрачно проговорил Грозный Глаз.

— Я уточню подробности смерти этого аврора, — сказала МакГонагалл. — Правда, для этого придётся пообщаться с представителями Министерства.

— Я думаю, Вам пока не стоит этого делать, — неожиданно сказал Кандальер. Всё собрание он тихонько сидел на своём месте, но у Гарри появлялось ощущение, что чернокожий мракоборец давно ждёт своего часа.

— Что-то серьёзное?

— И да, и нет, профессор. Не так давно мистер Скримджеор снова вызвал меня на беседу. Тема была всё та же — Гарри Поттер.

— Он что, влюбился в тебя? — тихо пошутил Рон.

— Скримджеор всё ещё не оставляет надежды, — продолжал тем временем Кандальер, — что подружится с Избранным Мальчиком, — судя по тону аврора, подобные разговоры уже успели изрядно ему надоесть.

— Он не знает, что вы встречаетесь на собраниях Ордена. Как же, по его мнению, вы будете общаться? — недоумевала директриса.

— Как мракоборцу, мне не положено обсуждать задания Министра, но он говорит, что я должен войти к Гарри в доверие. Неважно, каким способом. И кроме того, мистер Уокер с его длинным носом и желанием выслужиться может донести мистеру Скримджеору...

— Я разберусь с Уокером! — наконец, взорвалась директриса. — Кто из нас всё-таки директор "Хогвартса"?

— Вы!!! — загремело по всему кабинету.

МакГонагалл улыбнулась:

— Спасибо вам за поддержку. А этому гордецу я просто уменьшу полномочия. У него нет законного права вмешиваться в наши дела.

— Будь осторожна, Минерва, — попросил Грюм. — Мы хорошо знаем, что такое Министр в гневе, особенно если он аврор с приличным стажем.

— Приму к сведению, — серьёзно пообещала глава Ордена. — Но поговорить с ним придётся всё равно... Рон Уизли, не вертись, так и со стула упасть недолго.

Рон, кажется, понял эти слова по-своему, потому что бросил взгляд на палочку директрисы и замер.

— Я вижу, что вы уже устали. На сегодня всё, можете идти. Только... будьте осторожны на кладбищах, если пойдёте к кому-то из родных. Для учеников и учителей: через полчаса будет праздничный ужин, и мы встретимся в Большом Зале. Удачи всем!

Орденцы начали расходиться.

— Поттер, — МакГонагалл притронулась к плечу Гарри, — твои сны начинают сбываться. Не скажу, что я рада этому, но, поверь, могло быть и хуже. Я посоветовалась со знающими людьми, и мне предложили такой вариант: используй Льдинки, тогда будешь в полном здравии и сможешь смотреть сны о Волдеморте. В этом есть доля риска, но небольшая, и если ты будешь строго выполнять то, что я скажу тебе, всё будет в порядке. Для того, чтобы сделать ваши контакты безболезненными, съедай на ночь одну Льдинку. Для обычного волшебника эта доза — яд, но не для того, в чьё сознание внедрился чужой разум. Ты слышал наше обсуждение чёрного зелья. Волдеморт что-то чувствует и пытается защититься, но, судя по всему, он ещё не понял всей опасности вашей связи. Иначе говоря, прежде чем он обо всём догадается, мы успеем узнать о многих его злодействах.

Пока директриса говорила это, Грозный Глаз подошёл к шкафу, на котором сидела Шляпа, и стал в упор разглядывать её. Объект его повышенного внимания притворялся, что крепко спит.

— Минерва, — задумчиво начал учитель.

— В чём дело? — обернулась МакГонагалл.

Грюм сделал ещё шаг по направлению к Шляпе и начал развивать свою мысль:

— Совсем недавно вот эта песенница призналась нам, что она — артефакт Рейвенкло. А то, что она не хоркрукс, и так видно. Она любит говорить загадками, а это нехорошо. Может быть, помочь ей чем-нибудь... от сонливости и вредности?

— Не трогайте меня! — подала возмущённый голос Шляпа, на всякий случай открывая глаза. — Не даёте поспать спокойно! Хорошо-хорошо, — поспешно заговорила она, отодвигаясь от прищурившегося Грюма, — я вам подскажу, но в последний раз! Наследник Слизерина был и его учеником! Довольны? Всё! Оставьте меня в покое!

Волшебники вздрогнули от чьего-то искреннего, счастливого смеха. Альбус Дамблдор так ещё не веселился!

— Опять мы чего-то недосказываем, — ласково сказал Грюм, чем вызвал у Шляпы предобморочное состояние.

— Нет, всё верно! — вдруг обрадовался Гарри. — "Тех, кто всё замыслил, было двое"... Слизерин и Волдеморт!

— Ты забыл, что они жили в разное время? — охладила директриса пыл ученика.

— Он мог учиться по записям, — предположил Грюм, оставив, наконец, в покое Шляпу.

Гарри ушёл из директроской в раздумьях. У горгульи его ждал Рон, всё ещё сохранивший выражение безумной радости в глазах.

— Чего ты так долго?

Пришлось рассказать ему всё.

— Представляешь, — завершил Гарри свой рассказ, — когда я уходил, то услышал, как Грюм и МакГонагалл говорили на повышенных тонах.

— Интересно, а Слизерин тоже пытался создать свой хоркрукс? — похоже, толкование песни не шло у Рона из головы.

— С чего это ты взял?

— Ну, не знаю... Раз они оба были пренеприятными типами...

— Поттер, Уизли, — ребят нагнала директриса.

— Да, профессор.

— Добби говорил вам, что Винки пропала?

— Конечно. Вы нашли её? Или знаете, что с ней случилось?

— Нет, Поттер, но могу предположить: она узнала нечто такое, что потрясло её до глубины души и помогло оставить беспросветное существование. По-моему, она просто нашла кого-нибудь из родственников мистера Крауча. И, скажу я вам, это к лучшему. Но Добби безутешен. По его мнению, Винки не стоило уходить, потому что ещё Альбус просил приглядывать за ней. А он просто так ни о чём не просит. Если получите какую-нибудь информацию о Винки, поставьте меня в известность. Договорились? Отлично, можете идти. Да не забудьте приготовиться к праздничному ужину. После него будет катание на лошадях и эвисах и... в общем, вы всё увидите!

"Как хорошо, что Рон уже знает о пропаже Винки, — думал Гарри, поглядывая на идущего рядом друга, — иначе последовали бы новые расспросы, а от них я порядком устал".

Рон же молчал до самой Полной Дамы. Его переполняла радость, и он, похоже, боялся, что, заговорив, развеет свои мечты, роящиеся в голове. Какой уж там разговор!

На ужине ученики не столько ели, сколько разглядывали украшения Большого Зала. На звёздном бархатном небе, которым стал потолок, среди тысяч звёзд парила серебристая тыква, изображающая Луну. Столы и скамьи Зала преобразились: дивная лёгкая резьба ласкала глаз и удостоилась сотен восхищённых взглядов. Садиться на такие скамьи казалось преступлением. Вдоль стен стояли колонны, по которым змеились неизвестные символы тёплого золотистого оттенка, в золотом цвете был отделан и учительский стол. Ученикам, входящим в Зал, начинало казаться, что они попали в сказочный дворец, сами стены которого излучали тепло.

"Как хорошо, что Хэллоуинская ночь позади, — подумал Гарри, слушая праздничную речь директрисы. — Нет грязи, грубости, бесправия... Именно в такие минуты кажется, что всё плохое никогда не повторится!"

Тем, кто побывал в Тёмном переулке прошлой ночью, было вдвойне приятно сидеть здесь, среди друзей и света.

Зал, как обычно, наполняли любопытные привидения, но они скользили по воздуху бесшумно, не мешая людям слушать слова МакГонагалл.

Гарри скользнул глазами по счастливой Гермионе, сидящей напротив и о чём-то болтавшей с Роном, и остановил взгляд на их соседке слева. Глаза Джинни были печальны: похоже, её душа всё ещё не могла вобрать в себя тёплый свет Большого Зала. Эту боль, боль Тёмного переулка и чёрной Хэллоуинской ночи ни один из оказавшихся там врагов Волдеморта не забудет уже никогда...

Глава 16. Побег из Азкабана.

Светловолосый волшебник, сидящий среди прочих заключенных, с непередаваемым отвращением на лице ел тушёные овощи. "Маггловая еда!" — думал он презрительно, но не мог отказаться от своей порции, потому что есть хотелось постоянно, а добавки не давали.

— Малфой, Паркер, пошевеливайтесь, — раздался над головами недовольный голос. — Все уже строятся на работы.

Люциус злобно взглянул на мракоборца, но подавился и закашлял, поспешно отвернувшись. Он ожидал, что тюремщики будут смеяться над ним, но все мракоборцы, сколько их было в столовой, молчали, и это казалось невыносимым.

В коридоре витал противный холодок. Заспанные заключенные в серых, похожих на мешковину мантиях нестройными рядами стояли вдоль стен, их оглядывали молчаливые авроры. Одежда тюремщиков была черной, что придавало им сходство с дементорами, правда те не носили на груди значков с эмблемой Азкабана.

— Мистер Малфой, Вы опоздали на построение, — к Люциусу подошел молодой мракоборец с палочкой из неизвестного белого дерева, конец которой светился красноватым светом.

— Так накажи меня! Что стоишь, Годфри, я ведь заслужил хорошей порции Круциатуса, ты так не думаешь?

Тюремщик снисходительно улыбнулся:

— А вы все ворчите, сэр. Ну, раз вы просите...

Люциус выжидающе напрягся: что ещё придумает этот сопляк?

— Дополнительный час работы в каменоломне.

Малфой мысленно застонал. Проклятый аврор знает, что кое кому из заключенных легче стерпеть Пыточное проклятие, чем махать киркой, как последний маггл. Тем более, что Годфри слишком уважает закон, да и потом, откуда в маленьком щенке взяться настоящей ненависти?

Вышедших на улицу сразу объяли туман и холод утра, усиленные тем, что море находилось в нескольких десятках метров от крепости. Спящие на ходу заключенные брели к Белым пещерам, невидимым из-за плотной пелены тумана. Тюрьму Азкабан надо было расширять, поэтому десятки волшебников-преступников добывали камень, обрабатывали его, придавая форму, и сооружали новые пристройки. При этом самым почетным считалась шлифовка камней, а самым позорным — их добыча, распределение же работников происходило по степени их вины.

Со времен дименторов, не так давно покинувших Азкабан, на острове не росло ни травинки, только жесткие и редкие пучки сухой травы торчали кое-где между земляными комьями. Почва на острове была бедной и уже давно не приносила плода.

Как раз в то время, когда заключенные проходили максимально близко к морю, раздалась пальба пушек, и сквозь голые ветви деревьев и понемногу отступающий туман показался черный, словно призрачный, корабль с эмблемой Азкабана на флаге, представлявший собой белую башенку на чёрном фоне.

Идущий впереди заключенных Юлиус Годфри дал команду остановиться.

Встреча корабля была для узников Азкабана единственным развлечением; никто, кроме мракоборцев, не знал точного времени прибытия судна. А они, эти прибытия, становились все более частыми и интересными. Помимо сторонников Тёмного Лорда сюда привозили и воришек, торговцев нелегальщиной, сознательных убийц, а также тех несчастных, которые были жертвами всевозможных Империусов, творимых Лордом и его сподвижниками.

Корабль причалил и стал неторопливо извергать людской поток. Группа новых осужденных, сопровождаемая несколькими аврорами, двинулась на встречу идущим на работы. Годфри и мракоборец, сопровождающий вновь прибывших, обменялись приветствиями и паролями, после чего "новеньких" пропустили вперёд.

Люциус прищурился, выглядывая в толпе новоприбывших знакомые лица, отчасти с волнением, отчасти — с надеждой.

Одним из первых мимо Малфоя прошел бледный худой паренек в зеленой мантии. Он шагал, плотно сомкнув губы, в потемневших глазах застыли усталость и отчаяние. Парнишке было лет двадцать на вид, его взгляд был устремлен в землю, в походке было столько же безразличия, сколько горя и потрясения. Внезапно Люциус понял, что где-то видел его. Но пока он вспоминал, где именно, полпа новых осужденных, не переодетых ещё в тюремные мантии, скрылась в утробе тюрьмы через главный вход.

Ступая по перекатывающимся камням, заключенные вошли внутрь пещеры, которая являлась главной достопримечательностью острова Азкабан, не считая сухого леса на западе до одноименной тюрмы-крепости на восточном побережье. Сама крепость стояла на невысоком холме, который постепенно превращался в плоский берег по мере продвижения к морю.

На Восточной и Западной башнях Азкабана постоянно горело по одному огромному синему огню, чтобы корабли не сбивались с курса, хотя кое-кто из "старожилов" пустил слух, что там, на верху, бьют два источника невероятной магической энергии. И заключенные с удовольствием пересказывали историю, уже ставшую легендой, о том, как один ловкий малый, по имени Джо Честер, взобрался на Западную башню и не вернулся оттуда. Удивительно, но желающих испытать свою судьбу больше не было, и все же очень много внимания уделялось этим круглым башням из выпуклого тёмно-серого камня.

Люциус в последний раз окинул взглядом один из башенных огней и шагнул во мрак пещеры. Несмотря на то, что приходилось работать до заката, несмотря на то, что в конце дня пот противно струился по телу, а мышцы болели от напряжения, это было не самым худшим на свете наказанием. После ухода дементоров Азкабан, по мнению многих, превратился в дом отдыха для преступников всех мастей. Люциус долго думал на тему побега, но гнев Тёмного Лорда держал за решеткой лучше всяких оков. Бежать не было смысла, потому что воля означала постоянный страх за свою жизнь. Риск быть пойманным вторично также был велик, а мракоборцам в последнее время передавались особые полномочия, прежде всего относительно рецидивистов, и праведный гнев авроров был усилен гибелью их родных и близких от рук Лорда и его Пожирателей.

Руки сами орудовали киркой, а мысли были далеко. Люциус вспоминал юношу, которого увидел сегодня. Память пришла внезапно словно озарение: парень в зеленой мантии был капитаном гриффиндорской квиддичной команды! Тогда Драко еще учился на втором курсе, и пришлось сделать "Слизерину" подарок в виде метел "Нимбус 2001", чтобы сына взяли в команду ищущим. Люциус хорошо запомнил тот матч. Драко еще никогда так не позорил отца! При всём этом к капитану "Грифиндора" должна быть хоть какое-то раздражение, но ведь нет его! Как же его звали... Вуд... Имя не вспомнилось, фамилия всплыла в памяти только потому, что после разгрома "Слизерина" Люциус сидел у себя в кабинете, не желая поверить в такой глупый промах сына, и с досадой называл Вуда кучей древесных прутьев. Что же случилось с дружком Поттера, если его упекли за решетку? Мысль не лезла из головы, и Люциус прогнал ее только тогда, когда пообещал себе, что подключит к этому делу Харриса.

Тот копался рядом, но, так как не был физически силён, то нагружал тележку щебёнкой и вывозил из пещеры.

Крезинус Харрис. Человек-крыса. Так прозвали его здесь. Слабый человечишка и вечный нытик, но незаменимый информатор в тюрьме Азкабан. И, по странному стечению обстоятельств, сокамерник Люциуса. Харрис всегда был в курсе всех дел, у него можно было достать ценные вещи, и даже такие, за которые не жалко обеда. Нитки, игла, нормальное белое мыло, зеркальце, и даже бритвенное лезвие — вот далеко не полный перечень этих незаменимых вещей. "Коллеги" — так отбывающие срок называют здесь друг друга — постоянно говорят Малфою, что ему повезло с соседом. Они правы не во всем. Иногда Люциус готов отдать завтрак, лишь бы не слышать этого болтуна. Некоторые сидят в одиночных камерах и сходят от этого с ума, а сокамерники Харриса, похоже, могут свихнуться от его постоянной болтовни. На этот раз не повезло Малфою. Говорят, что до него с Крысой сидел еще кто-то, но через две недели попросился все равно куда, лишь бы подальше от соседа.

По внешнему виду Харрис был типичным неудачником: маленького роста, костлявый и горбатый, с бегающими воспаленными глазками и длинным носом, будто бы специально появившимся на этот свет, чтобы лезть в чужие дела. Кроме этих достоинств, что делали Крысу незаменимым в Азкабане, было еще одно: его поразительное умение отлынивать от работы. Вот и сейчас он заныл, что наехал тележкой на ногу и так удачно изображал травму, что его усадили на камни и разрешили отдохнуть. Оттуда Харрис ласково взирал на вкалывающих "коллег" и был на верху блаженства. Со времен ухода дементоров Азкабан стал для него почти что родным домом. Глядя на жалкое лицо Крысы, нельзя даже представить, что он был пожизненно осужден за тройное зверское убийство магглов.

Люциус одарил соседа недвусмысленным взглядом и, поудобнее перехватив кирку, шагнул к нему.

— Мистер Годфри, мистер Годфри, — громко затараторил Харрис, — а мистер Малфой хочет меня ударить.

Манера Крысы называть каждого "мистером" раздражала всех без исключения его "коллег".

— Малфой, Харрис, в чём дело? — недовольно вопросил мракоборец, отрываясь от шелушения семечек.

— Я просто хотел спросить, — Люциус говорил таким тоном, словно смертельно оскорблял тюремщика, — скоро ли обед?

Годфри бросил взгляд на наручные часы:

— Через десять минут. Потрудитесь возобновить работу.

Первая половина дня прошла на удивление быстро. На обеде Харрис был нарасхват: без устали сообщал новости то одному то другому "коллеге". После ухода дементоров и увеличения числа заключённых интересная информация стала распространяться быстрее, потому что одиночные камеры были частично ликвидированы.

Люциус не зря уселся рядом с Крысой: он должен был "нацелить" соседа на очередной "запрос".

— Харрис, кто тот бледный юноша, который так поспешно ест?

Крыса глянул вдаль:

— Сейчас выясню.

По залу пронесся шёпот. С помощью безобидной детской игры "передай другому" здесь выяснялось практически всё.

— Оливер Вуд. Выпускник "Хогвартса", — спустя пять минут поделился Харрис. — На момент трагедии искал работу. Так и не успел найти: его забрали под суд за убийство полукровки. Говорят, его заставили... заклятием Империус. Ну, вы понимаете меня... — Крыса многозначительно умолк и впился зубами в свой хлеб. Надо отдать ему должное: работая осведомителем, Харрис был предельно краток, выдавая максимум информации.

— На какой срок его осудили?

— Я думаю, лет на десять, не больше, — предположил Крыса, а уж он был знатоком законов. — Убийство совершено не в здравом уме... А зачем вам этот паренёк? Он что, ставил вам палки в колеса?

— Всякое бывало, — отмахнулся Люциус. — Значит, теперь на Вуда ополчились и свои и чужие?

— Разумеется, сейчас он белая ворона. И ничего удивительного: таких изгоев хватает и в наше время.

Со стороны могло показаться, что это интеллигентная беседа двух мыслителей... В прочем, в тюрьме от нечего делать философом становился каждый третий.

После обеда всем казалось, что время как минимум в два раза замедлило свой ход, а у Люциуса вдруг стали появляться непривычные для него мысли. Чем упрямее попадался камень под киркою, тем более привлекательной виделась СВОБОДА. Да, там, за крепостными стенами, было отнюдь не безопасно, но это таило в себе прелесть новизны, очарование риска.

К концу дня Люциус просто не находил в себе места. Заключенных, наконец, развели по камерам. Лёжа на жесткой койке, он грезил о тех временах, когда свода была намного доступнее, и всё же эти мечты слегка затуманивались блаженным состоянием покоя. Как раз сейчас никуда не хотелось идти, и тело просто отказывалось двигаться и даже бормотание Крысы, скорее походило на колыбельную песню. Сон пришел так неожиданно, что Люциус не почувствовал границы между снами и реальностью. Поток слов Харриса стал похож на журчание ручейка, шуршание в соседних камерах и дробный шаг авроров — но дождь, стучащий по крышам...

Люциус проснулся, наверное, оттого, что вокруг внезапно стало тихо. Кругом была глубокая ночь, факелы в тюремном коридоре горели через два, поэтому полосы дрожащего и бледного света робко падали на каменный пол, переплетаясь с решеткой и тенями, отбрасываемыми фигурами мракоборцев. Малфой оглядел койку Харриса и поймал его внимательный взгляд.

— Слушай, Крыса, я должен кое-что сказать тебе, — прошептал Люциус.

И в этот момент вампир в одиночной камере напротив проснулся и стал жаловаться на жажду.

— Дайте пить! — исступленно молил он, из-за всех сил вцепившись в железные прутья камеры, и всем вокруг становилось не по себе.

К вампиру подошел один из тюремщиков, голос аврора дрожал от гнева:

— Замолчи, ты перебудишь всех своих соседей! Не ты ли пил сегодня кровь? Мы не успеваем резать для тебя скотину.

— Но вы же знаете, что крови животных хватает ненадолго! — яростно, но на два тона ниже, возразил заключенный.

— Молчи, кровь будет только утром, — ответил аврор, отходя от камеры.

Вампир ударил решетку лбом и бросился на свою койку, но и там не мог спокойно лежать.

— У Кассиуса опять "ломка", — прошептал Крыса, внимательно глядя на изгибающегося вампира. — Чем так мучить его, лучше бы отпустили.

— Чтобы он перекусал парочку их жирных магглов? — усмехнулся Люциус. — Они этого не допустят.

— Но они его даже погулять выводят в цепях.

— Крыса, ты идиот! Хочешь, чтобы он перекусал всех вокруг себя? Я — нет, благодарю покорно! Мне и человеком неплохо живется.

— Ладно, оставим эту тему. О чем вы хотели поговорить, мистер Малфой?

— Не знаю, стоит ли... Но раз уж начал, довершу свою мысль. Что ты думаешь о свободе, Харрис?

— Свобода... Я давно не пробовал её на вкус... Не знаю, что и сказать... А с чего вдруг вы... о, понимаю, увидели мальчишку. Так скажем, получили привет от свободной стороны, и захотелось вырваться на волю, да?

— Ты почти угадал. Самое главное, что он помог бы нам бежать.

— А зачем бежать? — вопросил Крыса, оглядываясь по сторонам. — Вам не нравится в Азкабане?

— Вот ты умный, Харрис, так пораскинь мозгами... Ладно, я объясню. Этот мальчик наверняка засажен сюда не по своей вине. Я уверен, что среди ярых любителей справедливости он считается чуть ли не героем. Но Министерство думает иначе. Убил — значит, убийца. Отправляйся в тюрьму. Поэтому, если я приведу Вуда к его дружкам целым и невредимым, они обеспечат мне защиту и убежище от настырных министерских шестерок. Среди тех, кто страдает от исчезновения Вуда, есть такие, которые, хоть и выступают за справедливость, а готовы нарушить ради него закон. То есть, помочь мне.

— А, — обрадовался Крыса, — они поступают по понятиям?

— Да, примерно так. Только представь себе, что такое "свобода"!

— Ходишь, куда хочешь и делаешь что хочешь, — машинально ответил Крыса.

— Если ты понимаешь под этим словом такую чушь, тогда понятно, почему ты к ней не стремишься, — горячо заговорил Люциус, все больше загораясь от своей новой идеи. Казалось, желание сбежать появилось с самого первого дня пребывания в Азкабане, только до сегодняшнего дня благополучно дремало где-то внутри. А теперь он выхлестывалось наружу, будто бы собиралось взять реванш.

— Отсюда не убежать, — предпринял еще одну попытку Харрис.

— Не помнишь Сириуса Блэка, легенду Азкабана? Он сбежал даже при дементорах. А Пожиратели Смерти? Они постоянно обводили стражей вокруг пальца... Не без помощи Тёмного Лорда, конечно...

— Вот вы Пожиратель, — сейчас же заговорил Крыса, — значит, видели Лорда. Какой он из себя, а? Говорят, у него королевская осанка.

— Мы сейчас о свободе говорим, — сдержанно напомнил Люциус. — Не отвлекайся от темы.

— Мне казалось, это закрытый вопрос. Сбегать трудно и бессмысленно.

— Ничего ты не понимаешь, — Малфой улегся на кровать под пристальным взглядом одного из авроров и, когда тот отошел, продолжил: — все в наших руках.

— Вы думаете, сэр? — от волнения Харрис едва не отдал соседу честь.

— Бояться нечего, — говорил Люциус, ворочаясь на жестких нарах, почти с безумным лицом, как будто уже вырвался на свободу, — нам нечего терять, мы будем гнить здесь вечно, включая то время, когда наши трупы похоронят в этих стенах.

Харрис слушал, не перебивая, и понемногу загорался жаждой свободы. Что и говорить, Люциус умел убеждать! Мало того его слова были подкреплены неподдельными эмоциями.

— Только вот как быть с Вудом? Он наверняка помнит меня, и поэтому не захочет иметь со мной дела.

— Мистер Малфой, предоставьте это мне! Я напишу ему письмо, в котором приведу такие аргументы, что отказаться будет просто преступно.

— Нет уж, Крыса, давай так: я напишу примерный вариант письма, а ты проглядишь его и подправишь.

— Так не пойдет, — возразил было Харрис, но под взглядом "коллеги" сразу умолк и лишь спросил. — А какова будет оплата?

— Но мы же вместе убегаем!

— Ну-у... — словно бы нехотя протянул Крыса. — Это за затраты на информацию, доставку и прочее... Ведь моя скромная работа достойна награды?

— Крыса, ты, кажется, совсем тронулся .

— А вот и нет, сэр просто я хотел бы...

— На, забирай, — Люциус со злобой сунул в протянутую руку Харриса один из драгоценных перстней на руке. Крыса прищурил глаза и впился в камень на кольце взглядом ювелира.

— Маловат, конечно, — неторопливо произнес скряга. — Но учитывая качество металла и камня, и свою личную заинтересованность в деле...

— Крыса!

— Короче говоря, — поспешно добавил Харрис, — я принимаю ваши условия. Я не подведу, сэр.

Люциус уснул поздно и проснулся свершено разбитым. Не то чтобы куда-то убегать — вставать совершенно не хотелось. К своему великому счастью он вспомнил, что сегодня воскресенье.

Однако ему всё равно не дали поспать: надо было идти на завтрак, и никакие отказы и заверения, что есть не хочется, не помогли бы. Проклиная всех авроров и порядки Азкабана, Люциус поплелся за остальными в столовую. В голове была только одна мысль: спать! Посидеть за столом, отдать завтрак Харрису, чему тот будет безумно рад, доползти до своей камеры — и спать!

Встретившись газами в Вудом, Малфой даже как-то сразу проснулся. Мгновенно вспомнилось все, что было вчера. Закон подлости входил в силу: в выходной день сон внезапно куда-то пропал и появилось сильное желание активных действий. Харрис же вовсю работал языком и челюстями и Люциус едва успевал спасти от него свой чай, в пятый раз зарекаясь, что никогда не отдаст свой завтрак, а тем более Крысе. А между тем неугомонный сосед использовал систему оповещения "коллег".

Вуд в который раз встретился с Люциусом взглядом и презрительно отвернулся.

"Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь мой план", — ехидно думал Малфой, поглядывая на мракоборцев.

Наконец, завтрак был закончен, и, спустя несколько минут, всех развели по камерам.

Вампир Кассиус жадно пил из кружки коровью кровь, и соседи с отвращением отводили глаза от его губ, перепачканных красной жидкостью.

— Говорят, — тихо начал Харрис, который, похоже, был одним из немногих, кто мог спокойно смотреть на вампира, — что Кассиус очень силен, но пообещал смирно себя вести за то, что каждую неделю получает порцию "Бладвейна". Не знаю, правда это или слухи, но в случае, если коллеги не рвут, выходит, что не все авроры так уж безгрешны. И с ними можно договориться. Как же я люблю таких людей!!!

— Крыса, заткнись на минутку, очень тебя прошу, — проворчал Люциус. Он лежал на нарах, закрывшись одеялом от соседа, и рассматривал фотографию Цисси. Просто чудом удалось спасти её от мракоборцев. На маленьком клочке бумаги она улыбалась, сжимая в руках цветы, которые подарил ей муж. Разглядывание фотокарточки было для Малфоя почти каждодневным ритуалом, и никто, даже болтливый Харрис, не имел права этому мешать. Некогда семья Люциуса жила счастливо в родовом замке под Ньюбэри, теперь же всех троих раскидало по Англии. Люциус сидел в Азкабане, Нарцисса осталась дома одна, а местонахождение их сына Драко вообще было неизвестным. Люциус слышал, что тот служит Тёмному Лорду, но, зная характер последнего, можно было ожидать чего угодно.

Понятно, что при таком положении дел Люциус хотел вернуть всё на свои места, но сделать это, не выходя из Азкабана, он не мог, поэтому побег становился еще более желанным.

А пока он мог только смотреть и мечтать о временах, когда хоть что-нибудь изменится... Малфой спрятал фотокарточку и повернулся к сокамернику. Тот сосредоточенно чистил ножницами ногти. Заметив, что на него смотрят, Харрис спрятал свое орудие под нары, в кожаную сумочку, которую уже давно выменял у одного из "коллег" на кусок мыла и железную расческу.

— Крыса, у тебя есть лист бумаги и перо?

Харрис неопределённо дернул плечами.

— Я к тебе обращаюсь! — возвысил голос Люциус.

— Что вы, мистер Малфой, какая бумага?

— Та, например, что ты выменял позавчера.

— Но у меня её так мало! Мне не хватит для своих нужд, не вы один пишете послания.

— Крыса.

— Но у меня такая работа. Я же тружусь на благо "коллег"!

— Крыса!

— Ладно-ладно, но я должен что-нибудь за нее получить. Как вы думаете, а?

— Кто сегодня съел мой завтрак? — спросил Люциус таким голосом, словно сам собирался съесть соседа.

— Всё, я уже достаю! — жалобно пискнул Крыса, поспешно и угодливо протягивая перо, чернильницу и бумажный лист.

Люциус брезгливо принял все эти веши и, отодвинув матрас, положил их на деревянную койку. Немного подумал и начал писать. Харрис тревожно глядел за решетку, высматривая авроров.

"Здравствуйте, мистер Вуд. Я знаю, что, получив это письмо, Вы решите, что я сумасшедший. Но не торопитесь с выводами, подумайте: у нас есть реальный шанс сбежать. Я смогу обеспечить побег, вы поможете найти мне временное убежище среди ваших друзей. Вы можете счесть это глупой шуткой, но для меня нет смысла разыгрывать Вас. Жду ответа и надеюсь на ваше благоразумие. Люциус Малфой".

— Кто же так пишет! — прямо-таки подпрыгивал рядом Крыса. — Нельзя же так прямо рубить всю правду! Вы подготовьте его, надавите на чувство одиночества, выразите сочувствие, и только потом аккуратненько затроньте дело! У вас нет таланта дипломата! Никакой тонкости!

— Крыса, заткнись, — огрызнулся Люциус. — в Азкабане я растерял все свои манеры. И потом, для кого я экономлю бумагу?

Харрис мгновенно закрыл рот.

— Вы правы, мистер Малфой, — проговорил он минуту спустя, без устали бегая глазами по строчкам, написанным на бумаге. — И все-таки стоило начать как-нибудь поделикатнее... Доставлять письмо придётся мне, не так ли?.. Не смотрите на меня таким взглядом, я помню ваш перстенёк!.. Ладно, я рискну, но остальные письма буду писать сам. Договорились?

— Только посмей не посоветоваться со мной, — выдвинул последнее условие Люциус.

После обеда он, наконец, заснул, а Крыса разбудил его к ужину.

Письма не было, а Вуд все также хмуро отвечал на нетерпеливые взгляды Малфоя.

Полночи Люциус терзался сомнениями, правильно ли он поступил, и стоило ли бежать вообще.

Наутро за завтраком пришло письмо, но ещё раньше него вновь появилось желание оставить опротивевший Азкабан.

Крепко сжимая в руке желтый квадратик и постоянно возвращаясь к нему мыслями, Люциус отправился на построение, а оттуда в каменоломню. Все время до окончания работы он мучался от любопытства, потом смог выкроить минутку и прочитать ответ.

"Я знаю, что Вы хотите, мистер Малфой, но не собираюсь помогать вам. Я отбуду свой срок и вернусь домой. Оставьте меня в покое и найдите себе другого союзника, тоже осужденного пожизненно. И как бы не были хороши ваши намерения на бумаге, вы можете обмануть меня. Больше не пишите мне. Оливер Вуд".

Люциус в бешенстве разорвал письмо в глазах у обмершего Харриса.

— Мистер Малфой ... Эта бумага могла еще пригодиться...

— Я понял, о чём ты говоришь. Не беспокойся, сейчас ты у меня так получишь, что не то, что вытираться — сесть не сможешь! Кто говорил, что всё разузнал? Кто заверял меня, что письмо будет принято?

— Не подходите ко мне! — взвизгнул Крыса, пятясь к стенке.

— Что там у вас? — раздался недовольный голос, и к камере лениво подошел аврор. К этому времени чернила с пером и остатки бумаги были запрятаны, а сокамерники с умным видом уселись друг против друга, каждый на своих нарах.

— Простите нас, сэр, — медоточиво улыбнулся Люциус. — Мы с мистером Харрисом спорим о пространстве и, кажется, перешли границы. Он утверждает, что вселенная не бесконечна, я же не согласен с ним. Не могли бы вы разрешить наш спор?

— Нет, я в этом не силён, — сухо ответил тюремщик, однако отошел, успокоенный и довольный собой: редкий человек просил его поработать на благо естествознания, намекая на недюжинные умственные способности.

— Ладно, Вы правы, мистер Малфой, — на два тона ниже сказал Крыса. — Я возьмусь за дело основательно.

И он тут же достал из своих закромов ещё бумаги и принялся вдохновенно строчить.

На следующем завтраке Вуд, послал Люциусу его разорванное письмо. Харрису стало страшно находиться с Малфоем в одной камере. Вечером угрюмый Люциус сразу завалился спать. Он даже не посмотрел на снимок Нарциссы. Надежда ускользала. И только Крыса продолжал упорно писать; кажется, он стал одержим этой идеей — обрести свободу. А с сокамерником стал вести такие разговоры, которых тот раньше не слышал от Харриса.

— Мистер Малфой, скажите мне, как хороший знакомый: если я заявлю о своей поддержке Тёмного Лорда, он возьмёт меня к себе?

— Не знаю, — прохладно отвечал Люциус, внутренне настораживаясь. — У него уже есть ручная крыса, зачем ему еще одна?

— Я буду верным слугой! — горячо уверял Харрис, теребя зубами один конец пера; другой в это время оставлял кляксы на пергаменте.

— Я представлю ему тебя, — проговорил Люциус, чтобы Крыса отстал, хотя правдивость этих слов была под большим сомнением. Тёмный Лорд редкого человека подпускал к себе живым после серьёзной ошибки.

Прошел месяц, наступала осень — самое удачное время для побега. Теперь друзья Вуда вернулись в школу, и можно будет задумываться о факте покидания Азкабана, как о чем-то реальном. Оставалась одна маленькая, но важная деталь: уломать упрямого Вуда. Весь месяц он рвал огромное количество посланий, но и Крыса был не так-то прост, поэтому письма настойчиво и бесперебойно поступали на стол адресата. Харрис вошел в азарт, и теперь взять верх над Вудом стало делом его чести. Крыса выменивал бумагу и чернила, где только мог, и проделывал огромную работу, соизмеримую с писательской. Люциус даже стал уважать сокамерника и с интересом ждал, кто же победит в этом необычном состязании. Все получилось очень прозаично: у Крысы кончилась бумага. И не просто кончилась, а иссякли все источники, из которых Харрис выменивал её.

Новый день также не принес радости. Люциус проснулся до подъема и лежал, слушая тихие стоны голодного вампира. Пожалуй, им обоим сегодня было скверно. Сквозь маленькое окошко хорошо проглядывался сильный ливень, бьющий по тощей и голой земле острова.

Но горе без радости не бывает. За завтраком, совершенно неожиданно, пришло письмо от Оливера Вуда.

Сгорая от нетерпения, Малфой отправился со всеми на работы. Дождь лил как из ведра, и злыми были все, даже Крыса беспрерывно жаловался на погоду, от чего хотелось вырвать ему язык. Люциус выкроил минутку, когда за ним не наблюдали, и вскрыл самодельный конверт. "Вы меня убедили. Я прочитал ваше письмо. У вас есть план? Было бы смешно предлагать мне это, если бы всё не было продумано. И последний вопрос: почему именно я? Вы могли бы взять кого угодно, и даже более подходящего, чем я, а ваша настойчивость заставляет меня спросить, чем именно заслужил я такую честь? О. Вуд".

— Почему вы отвлеклись, Малфой?

Люциус вздрогнул. Этот Годфри все время появляется, когда не просят!

— Я... кажется, ударил себя киркой по пальцу.

— Кость не сломана, кровь не идет? Тогда продолжайте работать. На перерыве врач осмотрит вашу руку.

Когда аврор снова отошел, Люциус ткнул в бок Харриса:

— Крыса, ты победил, ты уломал его!

— Да ну?! — даже подпрыгнул сосед. — Неужели он согласился бежать?

— Нет, пока еще нет. Но все-таки ему стало интересно. Продолжай в том же духе.

— На чем? У меня нет бумаги.

— Так выменяй! Ходят слухи, что завтра прибудет очередная партия заключенных.

— Откуда вы узнали, мистер Малфой?

— Разве ты забыл? Сегодня дежурит Стив Райли.

Былая служба в министерстве позволила Люциусу сохранить некоторые связи. Несмотря на то, что Райли был честным малым, он все же пытался скрасить своему хорошему знакомому пребывание в тюрьме и, случалось, сообщал полезные сведения или посылал Малфою что-нибудь вроде фруктов и спиртного.

Крыса лишь довольно осклабился в ответ. Правда, каким же он стал идиотом, если не помнит, что вторник — счастливейший день недели, день работы Райли! Харрису, как сокамернику Малфоя иногда перепадала парочка вкусных вещей, а за информацию Крыса готов был стать анимагом, что при его лени звучало, как невероятный подвиг.

В указанное время Крыса уже поджидал новичков и был рад узнать, что все добрались благополучно. Иногда Люциус терял ощущение реальности, и тогда ему начинало казаться, что Харрис не сидит в тюрьме, а живет. Недаром "старожилы" называли его не иначе как Тюремной Крысой. Ловкий информатор Аскабана мало того, что добыл в рекордные сроки бумагу, так еще и обеспечил ею Вуда, которому временами приходилось писать на обрывках ткани или даже досках.

Политика Крысы возымела успех. К октябрю Вуд согласился бежать, его подтолкнул к этому один случай. Именно осенью Люциус спас его от наказания, состоявшего от лишения еды на целый день. Мало кто из мракоборцев видел, что Вуд слабеет от тоски по свободе и постоянного отказа от пищи. Этим пользовались все, а тюремщики взыскивали с него за неспособность к работе. Малфой в этот же день передал ему фруктов через Крысу и сокамерника самого Оливера. Крыса поражался такой щедрости, а Люциус думал лишь об одном: как бы всё это не пропало зря.

Помимо положительных эмоций Харрис обеспечивал Вуду и отрицательные. Этот проныра со всей дотошностью выведывал биографию потенциального союзника и обращал внимания на его слабые места. Вуд больше всего любил родителей, и Крыса во множествах писем говорил, как они страдают, что их сын безвинно осужден на десяток лет.

Иногда подозрительный Люциус начинал чувствовать, что он не держит ситуацию под контролем, но Крыса принимался объяснять, что так и должно быть, потому что без надлежащих знаний можно легко всё испортить. Ближе к концу октября Люциус стал внимательнее приглядываться к Харрису и начал понимать, что чем скорее они убегут из Азкабана, тем лучше.

В одно из воскресений за неделю до Хэллоуина, Крыса шел с обеда взъерошенный и в приподнятом настроении, на недоуменный взгляд сокамерника пояснил:

— Мы запланировали побег на послезавтра. Ох, и долго же я его уговаривал! Видите ли, ему не нравится будний день...

— Крыса!

— А что я?

— Значит, ты самовольно назначил время, не посоветовавшись со мной?

— Но сэр...

— Дай мне бумагу и перо... слышишь, что я сказал?

— Но ведь я...

— Даже не смей возражать! — прикрикнул Люциус. — Я объясню Вуду все как есть. Мне надоело прятаться за чужой спиной!

На разъяснение ситуации ушло еще нисколько драгоценных дней. И вскоре оставалось только одно: всего-то навсего узнать, как вылезти из камеры и уплыть с острова.

Хэллоуин все отмечали бурно. И тогда же впервые стало известно об отравленных съестных припасах. Заключенным ничего не говорили о том, что произошло в Хэллоуин с мракоборцами, но слухи ходили разные. Кто-то даже говорил, что аврора Годфри отравили насмерть, чему пол-Азкабана несказанно обрадовалось. Помимо всего прочего Люциус узнал, что какой-то идиот отдал приказ усиленно охранять его камеру. Угроза разоблачения плана для Малфоя стал ребром. А тут еще Стив Райли решил проверить всё привезённое вино, и Люциус встретил Великую ночь не как положено.

Перед тем, как заснуть в ночь перед Хэллоуином, он рассматривал спящего Крысу. Тот тоненько, противно храпел, и его безобразный нос выставлялся из-под одеяла. Весь вид Харриса вызывал непреодолимое отвращение.

Как только Люциус закрыл глаза, храп прекратился. Харрис зашуршал одеялом и подошел к койке сокамерника:

— Мистер Малфой... Я больше не могу держать это в себе. Старый Джек рассказал мне кое-что об огнях Азкабана, но под страхом смерти я дал ему клятву, что буду молчать.

— Так не говори мне ничего, — небрежно бросил Люциус, сгорая от любопытства.

— Ну нет, я так не могу... Без этого нам не убежать. Слушайте! Старожилы считают, что эти костры, горящие наверху — ничто иное, как огромные порталы. На территории тюрьмы трансгрессия невозможна. Как и невозможна в любом месте Азкабана. Уверяю вас, это проверено не одним поколением "коллег"! А мракоборцы каким-то волшебным образом подменяют друг друга на работе... с завидной скоростью! Если корабль плывет до острова почти двое суток — потому что остров спрятан от магглов — значит, они не могут прибывать морем. Этим объясняется и история с Джо Честером.

— Хорошо, ты дал бесценные сведения, только до огней надо добраться. Лично я не могу вынести решетку с её креплений.

— Мы что-нибудь придумаем. Кажется, судьба благоволит к нам, а мы должны этим пользоваться, ведь это такой редкий случай!

— Ты прав, лично я не собираюсь сдаваться. Давай бумагу, я буду писать Вуду.

Люциус поступил хитро. В строках его письма непроверенные гипотезы выглядели фактами. Ответ не мог быть отрицательным.

Заручившись согласием Вуда, Люциус оставил за собой право назначить день операции. Проблема была в том, что день напрямую зависел от уточнения отдельных деталей плана.

В один из будних дней, спустя почти неделю с того дня, когда Вуд получил последнее письмо от Малфоя, Крыса попросился работать на шлифовке камней, проводившейся в помещении, сославшись на обмороженные руки. А вечером он завалился в камеру с пузатой склянкой.

Люциус в это же время сидел на нарах и придавался мрачному пессимизму.

— Мистер Малфой!

— Чего тебе?

— Я принес зелье Невидимости, — прошептал Крыса. — Ох, и дорого он мне далось! Я отдавал одному из новеньких несколько своих обедов и пару занятных вещиц. Он сказал, что зелья хватит на час.

— Но ты ведь не говорил ему, что нас будет трое?

— Нет, мистер Малфой.

— Ты уверен, что, будучи разделенным на мелкие части, зелье не ослабится?

— Я думал об этом. Наши порции и правда будут малы, поэтому время действия уменьшится.

— Ну допустим, — тихо размышлял вслух Люциус, — мы сможем перехитрить всех церберов в этой тюрьме и доберемся до огней. А если они не окажутся порталами?

— В руках у нас будут неплохие козыри, — охотно пояснил Крыса. — Например, по дороге к огням нас будет ожидать целая куча волшебных палочек, тех самых, что некогда отбирались у всех "коллег". Надо лишь грамотно их подобрать. Вот только с этим проблема.

— Не волнуйся, их я возьму на себя. Твоё дело — Вуд.

— Но ведь вы и так всё делаете сами! — возмутился Харрис.

— Послушай, Крыса, — Люциус встал со своей койки; Харрис был на голову ниже его. — Главный здесь я, и отпираться бессмысленно. Ты даже "Хогвартса" не закончил, и поэтому... Не стоит меня злить. Ты хочешь свободу — ты её получишь, но прежде умерь своеволие.

Крыса умолк, однако это ничего не изменило. Люциус понимал, что Харрис столько же полезен, сколько опасен, но, связанный с соседом общей тайной, уже не мог отказаться от его помощи...

В величайшем напряжении прошла ещё неделя. Она, как и прочие, была серой, словно камни стен в тюремной камере: каждый день казался похожим на другой, и не было в них ничего, кроме тяжёлой работы, скуки и ожидания.

В дождливый и туманный воскресный вечер всё замерло, и Азкабан со своей крепостью и вовсе казался издалека местом призрачным, нежилым. Большинство заключённых поддалось влиянию погоды и шуршанию дождя за стенами и, ворочаясь на жёстких койках, отдыхало от работ с камнем и просто безделья, которое мучило сильнее всяких трудов.

Люциус разглядывал карточку с Цисси. Она улыбалась ему, и сердце тревожно сжималось, на ум приходили несвоевременные, но мучительные вопросы, однажды оставшиеся без внимания. Любил ли он Нарциссу? Да, он женился на чистокровной волшебнице, женщине из древнего рода Блэков, чья приятная внешность, казалось, вселяла надежду, что брак будет невероятно удачен. Появился на свет замечательный сын, но что-то пошло не так... Что же? Что же... И всё-таки Люциус не мог отрицать, что скучал по дому, потому что привязался к Нарциссе и Драко, тому самому Драко, чья горькая судьба теперь была загадкой... Хотелось покоя и уюта, как никогда, и Малфой со всей силой своей усталой души ненавидел этот дождь, эти решётки и стены, мракоборцев и, наконец, тупого зануду Харриса, испортившего ему не один вечер.

В этот опасный для себя момент Крыса, сам того не ведая, полез на рожон.

— Мистер Малфой.

— Давай потом поговорим, — бросил в его сторону Люциус и вновь отвернулся к стене.

— Но мистер Малфой...

— Отвяжись!

— Но сэр...

— Чего тебе?! — прорычал тот, резко садясь на койке.

— Простите, что отвлекаю Вас, — деликатно начал Крыса. — Однако это дело чрезвычайной важности. Похоже, я знаю, как справиться решёткой.

— Да ну? — Люциус спрятал фотографию и подошёл к "коллеге".

— Да, нам опять повезло. Вампир мне помог.

— Кто? Кассиус? Зачем?

— По дороге из столовой он окликнул меня и вручил пузырёк с едкой жидкостью. Сказал, что она пожирает железо. Я попробовал на гвозде, что нашёл в шахте. Я растворил гвоздь!!!

— Хорошая новость, но он не мог помочь просто так.

— Кассиус просил взять его с собой.

— Крыса. Надеюсь, ты не согласился?

— Но тогда разве получил бы я эту неземную жидкость?

— Я убью тебя.

— Но сэр...

— Своими руками.

— Отпустите меня! — взвизгнул Харрис, отрывая от себя Малфоя.

— Прикрой свой рот. Итак, ты решил подвергнуть нас опасности и пригласил вампира... Постой, откуда он знает, что мы бежим?

— Пол-Азкабана об этом знает. Они даже делают ставки.

— Крыса!

— Не прикасайтесь ко мне! "Коллеги" ни за что не расскажут аврорам.

— Если. Наша. Операция. Сорвётся. Ты. Ответишь. За это. Своей. Крысиной. Башкой! — отчётливо процедил Люциус, наступая на трясущегося Харриса.

— Но ведь я и не думал брать с собой Кассиуса! Я...

— А теперь заткнись и слушай меня... — начал Малфой, но внезапно умолк и прислушался: в коридоре стало очень тихо. Только что из комнаты тюремщиков раздавались смех и звон стаканов, но сейчас стояла подозрительная тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием голодного вампира. Вскоре и тот затих, настороженно прислушиваясь.

— Кассиус, что там? — спросил Крыса, вдавливаясь в решётку так, что снаружи оказался его длинный нос.

— Я слышу... стоны, — недоумённо ответил вампир, прямо-таки впившись взглядом в своего соседа напротив. — С ними что-то стряслось... Мистер Харрис, нас есть великолепная возможность... — он не закончил, во взгляде появилась мольба.

— Ты хотел сказать — у нас, — негромко пробормотал недовольный Люциус, размышляя о чём-то.

— Я не уверен. Они могли просто нализаться, — нерешительно отозвался Крыса.

Его сокамерник соображал быстрее:

— Давай сюда своё ядовитое чудо-зелье.

— Зачем оно Вам?

— Идиот! Судьба даёт нам великолепный шанс, а мы им не воспользуемся?

— Я не думаю, что сейчас...

— Давай, живо!

Люциус принял флакончик из неизвестного материала с маленькой позеленевшей пробкой, плотно закрывавшей узкое отверстие. Осторожно открыл пробку — по камере разнёсся отвратительный запах — и пустил по одному из прутьев тоненькую струйку жидкости. Это подействовало на железо, как кипяток на снег: прут начал опадать с лёгким шипением, словно бы таял, пока, наконец, от него не остался жалкий кусок, торчащий в верхней части косяка.

Кассиус жадно следил за действиями соседей. Вскоре почти вся решётка была уничтожена.

— Помогите и мне! — быстро заговорил вампир. — Возьмите меня с собой.

— Ну уж нет! — заявил Крыса, и Люциус впервые ощутил гордость за недалёкого напарника. — На первой же стоянке ты выжмешь нас. Мы что, на самоубийц похожи?

— Я не прикоснусь к вам. Я же дал вам Едкое зелье. Вы не можете бросить меня — молил Кассиус. — Я дам Клятву Вампира, что не притронусь ни к кому из вас. Мне нужно повидаться с больной матерью до того, как она умрёт. Прошу вас...

— Клятвы создаются для того, чтобы их нарушать, — невозмутимо возразил Харрис. — Это природа: или есть, или нет, — и глупые слова тут ни при чём!

— Вы не знаете, что такое Клятва, — почти простонал вампир. — Это во много раз сильнее Зова Крови. Как только мы отсюда выберемся, я покину вас, вам нечего бояться меня!

— Ну сссдался вам этот кровавый убийцсса! От меня большшше пользы, — прошелестел голос справа, принадлежавший горгулье.

Харрис и Малфой огляделись: кажется, все, кто был в соседних камерах, сейчас прильнули к своим решёткам и просили подарить им свободу.

— Крыса, пей зелье Невидимости, — скомандовал Люциус, а как только тот, глотнув, растворился в воздухе, принял от него флакон. Окинув торжествующим взглядом всё сборище недоумков, надменно попрощался: — Счастливо оставаться. Будь у вас хоть капля мозгов, вы бы сбежали ещё раньше нас.

Когда беглецы, невидимые, припустили вдоль по коридору, вслед им неслись угрозы и проклятия, но из всех прочих почему-то выделялся голос Кассиуса:

— Жалкие твари! Вам не жить на этом свете! Я непременно найду вас и заставлю вспомнить о вашем ничтожестве!

Грозные слова не соответствовали его отчаянному молодому голосу, и всё равно беглецам было не по себе.

— Вот придурки! — хихикал Крыса, работая ногами слева от Малфоя. — Они всей тюрьмой помогали нам сбежать, рассчитывая на взаимную любовь. Эти идиоты забыли, что убегает самый хитрый.

— Крыса, не молоти языком, — посоветовал Люциус. — Лучше вспомни, куда они упрятали Вуда.

— Шестой коридор, восьмая камера, — отрапортовал Харрис. — Сидит с каким-то старым некромантом, у которого постоянно болит желудок.

Оказавшись у комнаты тюремщиков, они заглянули внутрь, сквозь щель приоткрытой двери. Несколько авроров сидело в самых причудливых позах, кто-то уронил голову на стол, а кто-то вообще сполз со скамьи. Двое из тюремщиков слабо шевелились и чуть слышно стонали, остальные же вообще не подавали признаков жизни.

Крыса хмыкнул: вино, налитое во всех стаканах, отдавало зелёным.

— Та самая отрава, — мгновенно определил он. — Говорят, она убивает не сразу, а через некоторое время меняет цвет.

— Нам некогда с этим разбираться, — напомнил Люциус, окинув равнодушным взглядом корчившихся людей. — Главное — церберам будет чем заняться. Сейчас мы находим Вуда, отправляемся за палочками, и конечный пункт — огни Азкабана.

— И ещё кое-что. Хранилище ближе к Восточной башне, к ней и отправимся...

— А ты не думал, что заклинание перемещения, если такое и есть, известно только аврорам?

— Вроде бы я слышал, что наверху что-то должно быть написано... Но если что, палочки-то всё равно будут у нас.

— Ты осёл, Крыса!

За разборками они не заметили, как оказались в нужном коридоре. Цифра шесть сильно пострадала от времени, и теперь вполне смахивала на восьмёрку, но это не смутило Харриса, который, судя по всему, чувствовал себя в Азкабане, как дома.

— Восьмая, восьмая... — бормотал Крыса, продвигаясь вперёд. — Вот она!

Люциус пихнул его в бок: Харрис стал видимым. Пришлось, скрепя сердце, снова приложиться к драгоценной склянке.

Оливер крепко спал, отвернувшись к стене от всей тюрьмы, к которой испытывал отвращение и горькую обиду.

— Эй, Вуд! — окликнул его Малфой, но парень не шелохнулся.

— Придётся испортить ещё одну казённую решётку, — Харрис произнёс это с притворным сожалением.

— А у тебя есть чем? Или ты, как всегда, перестарался?

— Ну разумеется! Обижаете, сэр! У меня осталось ещё немного Едкого зелья. А согласитесь, — приговаривал Крыса, любовно оглядывая флакон, — оригинальная идея — сломить сопротивление железа волшебным зельем!

— Если не считать, что разрушение решёток с помощью магии — любимый способ Пожирателей.

— Вот здорово! А я и не знал. То-то я смотрю, как ловко вы проделали всю операцию в нашей камере! Но на этот раз дайте мне...

— Ты только языком умеешь работать.

— А вот и неправда!

Едва Харрис взялся за крышку флакона, беглецы услышали звук шагов.

— Авроры! — тревожно прошептал Крыса.

— Стой и не шуми, они нас не заметят, — откликнулся Люциус и забрав себе склянку, сделал из неё порядочный глоток.

— Вы не бережёте его...

— Заткнись! Они уже близко.

Двое мракоборцев, появившись из-за угла, пристально оглядели проход и взмахом палочек зажгли часть потухших факелов. Так ничего подозрительного и не разглядев, тюремщики скрылись в общем коридоре.

— Может, не будем терять время на мальчишку и попросту унесём ноги? — спросил Крыса дрожащим голосом.

— Перестань болтать ерунду и действуй! Живо! — зашипел Малфой, пытаясь поймать невидимую руку Харриса, но смог только задеть его плечо. Вскоре на прутьях решётки появились желобки, оставляемые стекающими капельками едкой жидкости. Четыре прута осело в несколько секунд, и тут слева смачно выругались: похоже, у Крысы опустел флакон.

— Ладно, и так пролезет, — сделал вывод Люциус и не без труда протиснулся внутрь.

Вуд спал сном праведника. Волосы взъерошены, ветхое одеяло сбилось набок: наверное, бедняге снились кошмары.

Малфой потряс его за плечо, чувствуя, как весь шестой коридор постепенно просыпается.

— Вуд, вставай! Пора уходить отсюда.

Оливер вздрогнул и мигом вскочил с койки:

— Что... Кто вы?

— Люциус Малфой. Держи и делай глоток.

Вуд заметил повисшую в воздухе полупрозрачную склянку, словно бы находившуюся под не очень удачной Хамелеоновой чарой.

— Что происходит? — внезапно продребезжал волшебник с соседней койки, но ответом ему было лишь исчезновение его собственного сокамерника. Через пару мгновений в пустом пространстве раздался голос:

— Мистер Грэй, Вы тоже можете бежать!

— Вот ещё! — проворчал старик, поудобнее устраиваясь на нарах. — Стану я зря тратить силы: всё равно поймают. Да и лишнее наказание...

Конец фразы беглецы не слышали, они изо всех сил мчались прочь.

— Крыса, где же там Хранилище? — спросил Люциус, когда они пробрались в главный коридор. По пути встречалось несколько встревоженных авроров с палочками наизготовку, но в поднятом шуме трудно было различить шаги беглецов, а те продолжали свой путь, держась за руки, потому что иначе рисковали бы потерять друг друга.

Через пару коридоров они очутились перед закрытой дверью.

— Нужна палочка, — разочарованно объяснил Крыса, подёргав маленький стальной замок.

Как раз в этот миг рядом оказался один из мракоборцев. Он, очевидно, услышал шорох около двери и приостановился на пару мгновений. Этого хватило, чтобы Люциус оценил силу высокого, но худого аврора и, напав сзади, заломил ему руки. Начатое дело довершил увесистый мешок Харриса, в котором тот вынес своё особо ценное, но отнюдь не хрупкое добро. Малфой даже с какой-то жадностью выхватил палочку у бессознательного тюремщика.

— Aloomora! — и бег по бесконечным коридорам Азкабана был возобновлён.

Ещё множество раз беглецы встречались с обеспокоенными аврорами, но в таком количестве, что предпочитали не связываться.

— Вот она! — Крыса успел вовремя сориентироваться в сети переходов, иначе бы сообщники пробежали.

Высокая дубовая дверь, охваченная металлическим лентами, была надёжно закрыта, но и её запор среагировал на простенькое заклинание.

Беглецы поспешно протиснулись в дверной проём сразу всем своим составом, а Харрис ещё прибавил парку, сообщив, что слышит шаги мракоборцев где-то поблизости. Когда дверь, наконец-то, закрылась, они смогли осмотреться. Со всех сторон просторного помещения с высоким (вернее — далёким) потолком лился яркий свет, не слепящий глаза. Стеллажи с прозрачными дверцами возвышались на десяток ярдов: похоже, комнату магически увеличили. За дверцами виднелись тысячи разнокалиберных палочек.

Харрис торжествующе хмыкнул и рванулся к обретённому имуществу, издавая невероятный шум, но резкий голос Люциуса остановил его:

— Куда? Ты уверен, что на них нет защиты?

Беглецы понемногу становились видимыми, благодаря чему стало заметно, что Оливер читает большую бумагу, прибитую к стене.

— Вуд, что там?

— Палочки лежат в алфавитном порядке, по фамилиям владельцев. Кроме того, здесь сказано, что никто, кроме хозяина, не может достать отсюда палочку; для открытия дверцы нужно прикоснуться рукой к замку на нужном секторе. Так делается, если кого-то освобождают отсюда, иначе палочка лежит ещё три года после смерти владельца, затем особым способом изымается.

— Какие же они болваны! — заключил Крыса радостно. — Вырыть себе яму, сделать такую пакость самим себе...

— Вырубись, хоть на минуту! — взмолился Люциус, с нетерпением оглядывая стеллажи.

— А я что? Я ничего. Всё равно по алфавиту я не первый.

Они разбрелись по Хранилищу. Больше всего не повезло Вуду: его палочка оказалась под самым потолком, — но Харрис выручил и тут — приволок откуда-то здоровенную лестницу.

Когда с поисками было покончено, и беглецы получили желаемое — Крыса решил пошутить и положил мракоборскую палочку на место своей — все трое приблизились к выходу, стараясь не шуметь.

— Нам очень повезло, — довольный, заговорил Харрис. — А теперь пьём зелье... О нет, нам осталось по глотку! Мы не успеем добежать!

Люциус выругался, потом взял себя в руки:

— Тогда придётся действовать очень быстро. Как только последний из нас выпьет свою порцию, отправимся прямиком в Восточную башню. А если нам не повезёт... Всех авроров, которые попытаются нам помешать... ну, в лучшем случае, парализуем.

Последним принял зелье Оливер, и беглецы толкнули дверь. В коридоре, как назло, стояло четыре аврора, но все они вскоре попали под Парализующие чары.

Плотно прикрыв дверь, авантюристы снова продолжили свой бесконечный бег.

Когда они оказались в последнем, невероятно длинном коридоре, ведущем прямиком к башне, авроры нагнали их. Лучи мракоборских палочек густо пронизывали воздух, и вскоре Люциус почувствовал, что рука Вуда, которую он держал в своей, бессильно обмякла. Ещё сильнее вцепившись в пальцы Оливера, Малфой развил такую прыть, что потащил за собой и Харриса, судя по всему, решившего задержаться и устроить показательные бои.

Каждая зря пропущенная секунда больно отдавалась где-то внутри. Мракоборцы поняли, откуда идёт шум и стягивали к Восточной все имеющиеся силы. Похоже, разочарованные в жадных "коллегах" заключённые продали троих счастливчиков с потрохами.

Спустя пару минут напряжённой погони Люциус стал замечать размытые, бледные силуэты своих "коллег". Преимущество, так щедро предоставленное им самой судьбой, постепенно сходило на нет.

Пятеро мракоборцев встали перед дверью в Восточную башню, и тут же Люциус почувствовал на своей скуле скользящий удар кулака, протянувшийся до подбородка, а затем — толчок в плечо. Он тяжело упал на пол, едва не стукнувшись о камень лицом. Похоже, против зажатых в угол волшебство здесь не применяли.

— Сдавайтесь, — услышал он доносившийся откуда-то сверху резкий холодный голос. Но тут же говоривший издал стон, согнувшись пополам.

Люциус стремительно вскочил, отметив, что уже полупрозрачен. "Какая неосмотрительность! — глупо вертелось в голове. — Взять с собой такие ничтожные количества зелья Невидимости!"

Он парализовал одного из растерявшихся мракоборцев и в один прыжок достиг двери, ведущей наверх, в Восточную Башню.

Когда беглецы были изолированы от преследователей, настроение сразу же поднялось.

— Здорово я его треснул? — Крыса готов был подпрыгивать до потолка, представляя все подробности своего "подвига" во всё более выгодном свете.

— Так это ты ударил того аврора?

— Я хотел пнуть его в живот, и вышло... хм, почти что по колену. Но это ведь не такая беда, правда? Зато теперь точно буду знать, куда бить в следующий раз. Видали, как он скрючился?

Дверь дрогнула под напором десятков рук.

— Быстро наверх! — бросил Люциус спутникам.

Башня оказалась широким строением, имеющим длинную спиралевидную лестницу и множество маленьких высоких ступенек, шагать по которым было нелегко. Факелы на серых замшелых стенах, казавшихся намазанными маслом от ночной росы, еле заметно указывали направление перемещения беглецов.

Прошло ещё несколько мучительных минут, и когда усталые мышцы уже отказывались слушаться, трое полюбивших свободу магов, наконец, достигли конца лестницы.

— Там есть люк, — сообщил Харрис, бросив наверх пару взглядов.

— Aloomora! — моментально среагировал Люциус, кончив разочарованным. — Не получилось...

— Должно получиться, мистер Малфой. Ну-ка, сэр, и Вы, мистер Вуд, все вместе... ALOOMORA!.. Вот видите!

Люк был откинут, и у всех троих захватило дух: они оказались на круглой площадке шириной чуть менее пятнадцати ярдов, в центре которой горел огонь, сложенный из голубых языков необжигающего пламени. Он же и бросал на камень синие отсветы.

Вокруг площадки возвышалась ограда в три фута высотой, сработанная из камней во избежание падений с башни.

Когда глаза беглецов привыкли к необычному свету синего пламени, они стали изучать всю обстановку этого места.

Огонь горел в самом центре, на квадратном возвышении, к которому шли три ступеньки.

Пока Люциус накладывал на люк охранное заклинание — люк находился напротив ступенек, с другой стороны огня, — Оливер заинтересовался листом бумаги в рамке, прикрепленным к каменной ограде.

Люциус, стараясь не смотреть на Крысу, заворожено уставившегося на огонь, опустил глаза на сам остров, раскинувшийся далеко внизу. Ночью тот был еще пустыннее и казался материком, на котором вымерло всё живое.

— Мистер Малфой, — Крыса потянул его за рукав, — кажется мистер Вуд знает, как убраться отсюда.

Люциус оторвался от созерцания острова, словно очнулся от долгого серого сна о безлюдной пустыне.

Оливер, стоя у заинтересовавшей его бумаги, торопливо объяснял:

— Этот огонь — ни что иное, как огромный портал. Авроры перемещаются по одному. Для того, чтобы портал сработал, надо встать рядом с огнем и три раза сказать... сказать фразу, которая выделена жирными буквами, а затем шагнуть в пламя. Вы знаете куда мы переместимся?

Люциус подмигнул Крысе ("это по твоей части"), а сам погрузился в изучение инструкции.

— Видите ли, мистер Вуд... — замялся Харрис. — Мы не знаем, куда ведет этот портал, но, судя по всему, можно предположить, что прямиком в аврорскую контору.

Оливер хотел что-то сказать, но тут заговорил Люциус:

— "Огонь, дай мне крылья"? Похоже, у них плохо с чувством юмора.

— Это что-то поэтическое, — предложил свою версию Харрис, но под насмешливым взглядом бывшего сокамерника съёжился почти в два раза.

И тут же сквозь щели люка пробились лучи какого-то заклятия.

— Быстрее! — сказал Люциус. — Они недолго будут возиться с охранными чарами... Кто первый? А, я знаю. Оливер Вуд... Вуд, я тебя не понимаю. Хочешь жить? Тогда слушай, что тебе говорят! Прочитай фразу еще раз. Запомнил? Вперёд!

— Flamma, alae dana mihi, — неуверенно начал Оливер, но голос его всё набирал силу, и последний раз прозвучал почти криком. Вуд глубоко вздохнул и шагнул в пламя. Огонь на мгновение вспыхнул сильнее, поглотив человека.

Люк затрещал.

— Теперь я! — вякнул Харрис и бросился к порталу, но Люциус поймал его за шиворот и отпихнул:

— Нет, сначала я. И запомни, Крыса...

Крыса ничего запоминать не хотел. Он бросился на Малфоя и стал молотить его кулачонками по спине, вереща:

— Я первый занял место у огня... И вообще... Я... Я помогал Вам! Я не останусь здесь наедине с аврорами! Вы...

Люциус отшвырнул Харриса в сторону, словно куль с мукой. Тот гулко плюхнулся на свой зад и направил палочку на Малфоя.

— Только попробуйте! Я применю Пыточное проклятие!

— Expelliarmus! — и палочка Крысы отлетела от хозяина на пару ярдов. Тот пополз к ней, даже не найдя времени подняться, жалобно скуля, точно побитая собака.

— Мне некогда играть с тобой в игры! — прокричал Люциус, стоя на ступеньках перед пламенем. — Неужто ты думал, грязная полукровка, что я пропущу тебя вперёд? Ты никогда не увидишь Тёмного Лорда, его будет тошнить от одного твоего жалкого имени! Оставайся здесь, ты заслужил это своим ничтожеством!

Люциус отбросил палочку Харриса ещё на пару метров и повернулся к огню, внутренне испытывая необычайное волнение.

— Flamma, alae dana mihi!

— Вы не смеете!.. Нет... Вы ответите за это!.. — всхлипнул Крыса, торопливо продвигаясь к палочке, но ослабевшие от страха ноги уже не слушались его.

— Flamma, alae dana mihi! — громче провозгласил Люциус, чтобы заглушить стенания Харриса. Он боялся, что не успеет, что Крыса подберёт палочку, но огонь властно привлекал его внимание, словно бы запрещая думать обо всём низменном, что отвлекало бы от полёта... Как в тумане, Малфой слышал страшный треск люка и рыдание Крысы... Но сейчас это было не важно.

— Flamma, alae dana mihi!!! — Люциус торжествующе усмехнулся, шагнул в зовущий огонь. И тут же его поглотило синее пламя.

Глава17. Подарок на Рождество.

Утро седьмого ноября началось для Гарри очень неожиданно. В сладкий сон грубо ворвались совиный крик и хлопанье крыльев, приглушенные закрытым окном. Это наводило на мысль, что источник шума старался вовсю.

Остальные бессовестно дрыхли или, по крайней мере, делали вид, что они тут ни при чём. Спустя ещё полминуты такого необычного концерта Гарри с величайшей неохотой откинул одеяло и, подбежав к окну, распахнул его. Сова, которая уже в течении пятнадцати минут привлекала внимание адресата, влетела в спальню и приземлилась на его сумку. А тот подошёл к птице, поскорее прикрыв окно.

Когда Гарри прочитал прибывшее письмо, его первой, пусть и несправедливой мыслью было убить Снейпа, разбудившего своей совой полспальни. И это не преувеличение: кое-кто из однокурсников наблюдал за происходящим из-под полуприкрытых век.

"Почему ты не сообщил о снах раньше? — писал Снейп. — Неужели прошлые события ничему не научили тебя? Ты хочешь, чтобы он узнал о наших планах? Если твой любезный Орден не сможет тебе помочь, придётся мне, несмотря на то, что у меня есть дела и поважнее. Поддержание своей жизни, например. Да, и поторопись с книгой, ты же не хочешь, чтобы серые маги обо всём разнюхали. Кажется, они собираются выследить наше убежище. Покорми сову, потому что она с каждым разом слушается всё менее охотно, да и почтовое отделение уже косится на нашего посыльного. И последнее: подумай о новой встрече и напиши ответ. Алхимик".

— Что там у тебя? — спросил Рон, приподняв голову. — Это стоило дикого шума, производимого обнаглевшей птицей?

Сова, занятая сухим кормом, недружелюбно покосилась на Рона.

Гарри подавил порыв рассказать всё другу и просто кивнул.

— Опять Дайана Фрей? Не будь она такой малявкой, я бы сказал, что девчонка влюбилась в тебя.

— Переживает за последние события... Ну, за злодейства Волдеморта. Ведь он убил её бабушку, и никто не знает, как далеко его ненависть может проникнуть в родственные связи.

— Гарри, ей ничего не грозит. Герми сказала мне, что Фрей — чистокровная волшебница.

Гарри с печальным видом сложил письмо в карман.

— Мы с тобой знаем, что он преступает даже свои собственные законы...

— Давайте не будем про Сами-Знаете-Кого! — сердито предложил Симус, сразу перестав притворяться спящим. — Из-за этой бешеной совы утро не задалось, а сегодня ещё надо пережить магическую историю!

Ответом ему был дружный стон. Биннз задал двухфутовое сочинение о XIII перемирии с гоблинами, и даже мысль об этом казалась непосильным трудом. Гриффиндорцы сразу проснулись и уставились на завтракавшую сову, пытаясь хоть как-то сгладить неловкость от затянувшейся паузы. Говорить и шевелиться расхотелось сразу же.

Гарри, сидя на кровати, теребил перо и обдумывал ответ. Письмо было готово как раз к тому моменту, когда сова наелась.

"Орден уже позаботился, можете даже не начинать волноваться за меня. С библиотекой пока плохо: мадам Шипц и так не особо приветлива, потому что я не в срок вернул ей пару книжек; не хочу попадаться под горячую руку. Попробую подъехать с какой-нибудь другой стороны. Серыми магами занимается Орден, а в нём я не сомневаюсь. Не думаю, что сейчас есть смысл встречаться. Сову покормил. Тот, кому вы писали".

Птица была отправлена назад, и гриффиндорцы стали собираться на занятия. Первым уроком стояла встреча с МакГонагалл, так что опоздание сегодня не проходило. В последнее время любимым наказанием директрисы за несвоевременную явку было отнятие пяти баллов — немного, но ощутимо, особенно с такими однокурсниками, как Невилл.

К их счастью, на урок успели все, хотя бы потому, что на этот раз опоздала сама директриса. Всё проходило как обычно: МакГонагалл рассказала ученикам о новом заклинании, воздушном пузыре, удобном для дыхания под водой. Оказалось, что многие уже слышали о нём, а у некоторых — взять, к примеру, Гарри, — это заклинание вызывало определённые воспоминания.

Гарри задумался, вспоминая Турнир, и отвлёкся от мыслей только тогда, когда Рон пихнул его локтем:

— Послушай, тебе не кажется, что директриса сегодня немножко не в себе?

— Что ты имеешь в виду?

— Понаблюдай за ней. Думает не об уроке.

Действительно, всегда безупречно построенное занятие сегодня почему-то изобиловало паузами. Это было не похоже на МакГонагалл, и настолько ей не свойственно, что заинтересовались все. Внимание к директрисе в конце урока стало различимо даже ею, глубоко погрузившейся в свои раздумья, и она взяла себя в руки, окончив трансфигурацию обычным суховатым тоном, без тени задумчивости.

После звонка МакГонагалл задержала Гарри, передав ему записку на маленьком квадратике пергамента. Там острым каллиграфическим почерком было выведено лаконичное: "Собрание Ордена сегодня, в три часа. Тема чрезвычайно важная. С вами ожидаю мисс Грейнджер".

Гарри остановил друзей снаружи, у двери класса трансфигурации. Когда Гермиона прочитала записку, у неё засияли глаза:

— Ну наконец-то! А я уж было подумала, что Орден забыл обо мне.

— Как ты можешь так говорить! — горячо воскликнул Рон. — Я уверен, тебя бы точно взяли.

Гарри улыбнулся: как приятно слушать их, когда они не ругаются! По правде говоря, ему и самому хотелось узнать, к чему такая секретность, но приходилось делать вид, что ничего особенного не произошло, и предупреждать друзей, прекрасных в своём нетерпении.

Трое посвящённых сидели на оставшихся уроках и постоянно ёрзали, будто на раскалённых угольях. Хуже всего было то, что гриффиндорцам полагалось отсидеть прорицание с магической историей. На втором уроке Сибилла Трелони прочитала ученикам лекцию по классификации пророчеств. Именно прочитала, и даже не вспомнила о всегдашних благовониях и трагических нотах своего голоса. Через несколько слов все стали догадываться, что к тексту лекции приложил руку учитель-кентавр. Глядя на негодующую в душе, а оттого ещё более нелепую прорицательницу, гриффиндорцы веселились вовсю, и только Парвати с Лавандой смотрели на Трелони с ещё большим вниманием, как будто думали, что ей это этого станет легче. А она ежеминутно бросала в сторону Гарри взгляды, колючие, точно булавки. "Мистер Поттер", как с преувеличенной холодной учтивостью называла его Трелони, испытывал к ней отвращение и нетерпеливо поглядывал на часы. Урок никак не хотел заканчиваться, время текло размеренно и лениво, и за окном, дразня, появлялось и снова исчезало солнце.

После долгожданного звонка гриффиндорцы переместились в сторону следующей "пыточной камеры". У Гарри не было ни малейшего желания разговаривать с кем бы то ни было, и он шёл в стороне, сопровождаемый Роном и Гермионой.

— Что сегодня с вами? — Невилл разглядел лица друзей и предпочёл оставить их в покое.

— Всё вечером, — вдогонку пообещал Гарри.

На уроке Биннз вдруг заявил, что приготовил для учеников нечто интересное. Зная преподавателя магической истории, можно было предположить, что или он имел в виду нечто особо длинное и нудное, или...

— Просто сошёл с ума, — предложил свой вариант Рон, когда понял, в чём дело.

И, по-своему, он оказался прав. Биннз зачитал документ, перенесённый на пергамент по той простой причине, что первоисточник, по словам учителя, больше всего походил на половую тряпку. В этом творении приводился отрывок из закона троллей. Неизвестно, чего Биннз хотел этим добиться, но в ближайшие полчаса ученики не отвлекались ни на что, кроме смеха.

— Нет, ты можешь это представить! — стонал сквозь счастливые слёзы бесконечно довольный Рон. — "Рядовым троллям запрещается жениться на человеческих волшебницах"! Хотел бы я посмотреть на это...!

— Наверное, люди такие некрасивые, что им редко выпадает подобная честь, — смеялся в ответ Гарри.

Даже Гермиона, поначалу изобразившая только лёгкую улыбку, забыла обо всём и присоединилась ко всеобщему веселью.

— Дети, успокойтесь! Тише! — наконец, подал голос Биннз. Кажется, на призрачном лице старика мелькнуло подобие улыбки. — Сейчас вы сдадите свои сочинения о XIII перемирии, и можете быть свободны.

Класс отозвался одобрительным гулом и зашуршал свитками.

— Я понаписал такой ерунды! — поделился Рон с Гарри, со вздохом выкладывая своё сочинение на край стола.

Преподаватель притянул свитки к себе на стол Манящими чарами по одному. Потом обратил строгий взор на замерших в ожидании подростков:

— И если я услышу хоть одну жалобу на то, что вы мешали остальным...

— Профессор Биннз!..

— Идите-идите. Урок окончен.

Учеников словно сдуло с парт. Гермиона решила задать Биннзу какой-то вопрос, поэтому Гарри и Рон вышли вместе с ней последними. Они отправились на собрание Ордена в приподнятом настроении, чему способствовали и мягкие лучи солнца, внезапно коснувшиеся из-за ушедших туч стен и портретов "Хогвартса".

У самой каменной горгульи всё стало меняться. Мракоборцы, всё время напоминавшие здесь памятники самим себе, сегодня стояли на постах с видимой неохотой. Несколько человек прошло мимо торопливым шагом, таким, словно авроры вот-вот собирались сорваться на бег. Проходящие и дежурившие мракоборцы обменивались репликами, одна из которых оборвалась на полуслове при приближении учеников.

После доклада директрисе посетителей пропустили. Ремус Люпин, Ним, Грозный Глаз, близнецы Уизли и их родители — все известные лица уже сидели здесь, непрерывно переговариваясь друг с другом и с незнакомыми волшебниками. Гермиона с радостью приветствовала тех, кого знала, восхищенно оглядываясь по сторонам. На этот раз, похоже, опоздал Гарри с друзьями, и их ждали из последних сил.

— Все в сборе? — МакГонагалл обвела собрание быстрым, внимательным взглядом. — Отлично. Тогда начнём. — Она уселась в своё кресло и снова оглядела присутствующих. — Я позвала вас всех именно потому, что не так давно произошло одно событие, которое должно было взбудоражить все магическое сообщество Англии. Совершён очередной, дерзкий побег из Азкабана. Об этом кое-кто из вас уже знает, но мало кому пока известны имена. Сядьте поудобнее: новость, мягко говоря, покажется вам удивительной. Эти двое — Люциус Малфой и Оливер Вуд.

Грюм пробормотал что-то: то ли междометие, то ли ругательство. Остальные, наоборот, онемели: наступила такая тишина, что стало слышно, как Фоукс перебирает перья.

— Они сбежали... вместе? То есть, они — сообщники? — напряжённо спросил мистер Уизли, всё ещё не пришедший в себя.

— Да, и я уверена, что затея принадлежала Малфою. Оливер на такое не способен, — проговорила директриса. — И вот что интересно: они оба убежали в воскресенье вечером.

— Но как же так!.. — воскликнула миссис Уизли.

— Я объясню вам это несовпадение. Министерство не желало разглашать побег. Руфус слишком мало побыл Министром Магии, чтобы допустить слухи о собственной неспособности к управлению. Азкабан при бывшем авроре — и проходной двор! Быть того не может!.. И всё в том же духе. Он думал, что дело удастся замять, но журналисты каким-то образом, — вероятно, через самых разговорчивых чиновников — столь ценные для них сведения всё же получили. Поэтому я говорю "побег взволновал бы", и он взволнует всех английских волшебников, и привлечёт внимание иностранцев не далее, как завтра. Министерство оказалось в курсе того, что информация о побеге появится в газетах к четвергу. В этой ситуации нам ничего не остаётся, кроме как наблюдать и строить предположения. А сейчас я прошу совета у всех вас: что, по-вашему, может сделать Орден?

— Можно я скажу, Минерва? — шевельнул палочкой Грозный Глаз. — Вся эта история мне совершенно не нравится... Но вот что я думаю: Вуд будет искать родителей, а мы можем просто оказаться в нужном месте и в нужное время и спросить, какого Волдеморта он вообще надумал сбегать с Пожирателем Смерти.

— Отряд Артура Уизли будет проверять местность, в которой проживают родители Оливера. Да, не забывайте, что Вуд может не знать об их переезде. Разделитесь на две группы, только не привлекайте внимание остальных волшебников... Впрочем, не мне вас учить.

— Самое обидное, что мы почти ничего не можем сделать! — подхватил Люпин, сидящий между Ним и Флетчером. А тот уже ёрзал на своём месте, очевидно, желая высказать некую мысль.

— Мундугнус?

— Я хочу сказать о Малфое... Боюсь, этот человек не позволит юноше достигнуть желанной цели — вернуться домой. Самой простой вариант — Вуд пригодится Малфою в качестве заложника. Да мало ли что взбредёт в голову чёрному магу! Поэтому гораздо важнее понять, куда направится Пожиратель. Уж этот домой не побежит, а перво-наперво дунет к дружкам...

— И к Волдеморту, который не прощает предателей?

— Я этого не утверждал! — возразил Флетчер, поморщившись при имени Тёмного Лорда. — Во-первых, мы не можем быть уверены, что знаем принципы Сами-Знаете-Кого. И, во-вторых, что самое главное, под словом "друзья" я не имел в виду Пожирателей. Как будто у Малфоя нет других дружков, которые сочувствуют его господину! Таких же, как он, предателей. А гнев Лорда к подобным людям не имеет границ, — лицо Мундугнуса побелело от страха, и он весь как-то съёжился, — вот они вместе и собираются. Они сильны друг другом. И такая дружба, дружба от страха, существует, когда она выгодна.

— Спасибо, Мундугнус, — ласково поглядела на Флетчера директриса, и пугающая серая пелена боли в его глазах постепенно сменилась на обычное плутоватое выражение. — Будем всё же надеяться на лучшее. Письмо родителям Оливера станет вторым нашим шагом; сова донесёт его гораздо быстрее, чем выйдет новый номер "Прорицательской". Я уверена, что молодой человек невиновен. Все мы должны тепло встретить Вуда, когда он появится, потому что мы — его единственная поддержка. Волдеморт уже охотился за ним, Министерство хочет поймать его, и они по-своему правы... Давайте проявим понимание. А что касается Малфоя — я думаю, найдётся работа кое-кому из нашего анти-Пожирательского отряда во главе с Артуром.

— Вы всегда можете рассчитывать на нас, — с достоинством сказал мистер Уизли.

— Что касается Малфоя, то я готов даже на время приостановить поиски под "Хогвартсом", чтобы прижать этого пса, — с удовольствием проговорил Грюм. — Слишком многие заняты работой, до сих пор не давшей результатов.

— Здравая мысль, Аластор. Мы отдельно обсудим её.

В конце короткого собрания МакГонагалл подвела итог:

— Настали времена, в которые Азкабан совсем перестал быть гарантией нашей безопасности, а значит, Орден Феникса сможет, как и несколько лет назад, взять её на себя. Во имя нашего счастья и счастья наших детей. Профессор... Дамблдор...

— Может гордиться вами! — закончил портрет за её спиной, и у Гарри потеплело на сердце.

Орденцы разошлись с собрания с печалью в душах. Больно чувствовать своё бессилие, когда от твоего решения может зависеть чья-то жизнь.

Гарри спустился одним из последних; в памяти его остался усталый взгляд МакГонагалл. Сразу же захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, что всё это ненадолго, что когда-нибудь появится солнце, но не нашлось слов. А кроме того, жалость по отношению к ней казалась каким-то унижением. Ведь она всегда хотела быть сильной...

Вуд и Малфой... Вуд и Малфой... В голове крутились тяжёлые, безрадостные мысли, и картины, одна другой хуже, беспощадно возникали в сознании...

— Гарри. Здравствуй.

Орденцы, отхлынув от входа, ведущего на ступеньки с каменной горгульей, оставили около него трёх человек, из которых на живого больше всего походила голубоглазая девчушка. Двое авроров-охранников пока удачно притворялись изваяниями.

— Дайана, что ты здесь делаешь?.. То есть, привет.

— Только не сердись. Я узнала, что тебя вызвали к директору, и решила подождать здесь. И потом, они меня всё равно не пустили, — кивнула на мракоборцев слизеринка. — Мало того, сделали замечание, что одна по школе хожу!

— Им так приказано, — примирительно отозвался Гарри. — Ты хочешь поговорить?

Дайана кивнула.

— В таком случае, давай отойдём куда-нибудь. Чтобы никто не слышал.

Они встали у лестницы, ведущей в подземелья.

— Прошу прощения, что не отвечал на твоё письмо. На самом деле я не был так занят...

— Всё в порядке, — перебила собеседница. — Но боюсь, больше не смогу держать это в себе.

— Мистер Поттер, — Гарри повернулся на голос, окликнувший его, и сердце наполнил гнев. К ним неспешной походкой направлялся Уокер.

— Кажется я помешал вам, — небрежно отметил тот, хотя в глазах его угадывалось недовольство. — Я не отниму много времени. Я должен... — он немного помедлил, как будто пересиливал себя. — Извиниться за то, что вмешивался в Ваши дела. Кроме того, профессор МакГонагалл не считает нужным, чтобы я был вашим посредником. Поэтому больше не стану Вам досаждать. Всего хорошего.

Мантия Уокера мелькнула за поворотом — так стремительно он ушёл.

— Что он имел в виду? — спросила Дайана. — И кто он такой?

Гарри неопределённо дёрнул плечами: досада на появление Уокера смешалась в нём с недоумением.

— Так, один мракоборец. И мне всё это не нравится.

— Может быть, пойдём в более спокойное место?

— Ты, наверное, права, — задумчиво согласился собеседник и неожиданно даже для самого себя предложил: — А давай отправимся в нашу гостиную! Большинство гриффиндорцев как раз сейчас гуляет, и нам никто не сможет помешать.

— Мисс Фрей, мистер Поттер, — окликнул их чей-то бодрый голос. К ученикам быстрым, размашистым шагом подошёл декан "Слизерина". — Добрый день. Я как раз вас ищу. МакГонагалл сказала, что вы пошли в эту сторону.

Гарри оценил наблюдательность директрисы. Доусона видеть было приятнее, чем Уокера, и всё же разговор с преподавателем сейчас не входил в их планы.

— Профессор Доусон, мы...

— Знаю-знаю, у вас важный разговор. Но я не отниму много времени. Я, собственно, искал мисс Фрей.

— Я Вас слушаю, — девочка выступила вперёд с забавной серьёзностью.

— Профессор МакГонагалл попросила Вас зайти к ней в кабинет. Сразу после того, как поговорите с Гарри. Это очень важно и касается общемагической безопасности.

— Сэр, мне кажется, я догадываюсь... — вмешался было Гарри.

Доусон улыбнулся:

— А я догадываюсь, о чём будете говорить вы, также подозреваю, что обе беседы связаны одним предметом, а ещё я надеюсь, что никто не узнает об этом от вас, так же, как и от меня.

— Даю слово будущего аврора, — восхищаясь дядюшкой, произнёс Гарри.

— Желаю плодотворно пообщаться, — Доусон откланялся всё с той же улыбкой.

— Ты будешь мракоборцем? — переспросила Дайана и, получив утвердительный ответ, добавила: — Да, я рада за тебя, вот только... ведь тебе придётся бороться с ней.

— Профессор Грюм говорил, что она встречается редко, для кого-то — реже, чем раз в жизнь.

— После моего рассказа ты не будешь так думать. Идём.

У гриффиндорского камина действительно никого не было. Лишь какой-то мальчишка с младшего курса прошмыгнул наружу, на ходу застёгивая пальто, и вновь воцарилась тишина. Неспешно подрагивало пламя в камине, располагая к задушевной беседе.

Гарри и Дайана придвинули кресла ближе к огню и устроились на них. Слизеринка некоторое время молчала, будто бы погружаясь в прежние воспоминания. Когда она заговорила, её тихий проникновенный голос не оказался неожиданным.

— Мои родители, — несколько печально начала Дайана, — никогда не были унылыми волшебниками. Ты, наверное, знаешь, что многие чистокровные сейчас морщат носы, едва заметят поблизости хоть что-нибудь маггловское. Папа с мамой не были такими, у них находилось доброе слово для всех. Среди друзей нашей семьи всегда было много магглов — из тех, разумеется, что не питают ненависти к волшебству — и они помогали родителям понять, что существует целый удивительный мир людей, которых большинство вошебников видит лишь на картинках. Нетрудно догадаться, что среди знакомых мамы с папой нашлись завистники. Я не знаю, кем были те жестокосердные люди, что задумали разрушить мою семью, но подозреваю, что в злодеях текла исключительно волшебная кровь. Благодаря этому план мести был ещё реальнее: ты знаешь, что среди чистокровных есть целые фамилии потомственных чёрных магов. Мой папа... он работал в Министерстве, в отделе по магическим видам спорта. Он очень любил квиддич и хотел сделать его как можно более безопасным и увлекательным. Папа разработал несколько хороших законов, касающихся квиддича, в том числе ужесточил над каждым матчем целительский контроль. Однажды, как обычно трансгрессируя на работу, он почувствовал, что кто-то отклоняет заданное направление... Так говорили те, кто потом расследовал смерть папы. Не знаю, как это делают, что-то вроде определения магических следов... Но это очень сложно и прямо к делу не относится. Папа оказался за несколько километров от Лондона, в лесу, и там на него напала... террастра.

Наступило молчание. Гарри бросил на лицо Дайаны быстрый взгляд, думая, что она плачет, но в последний момент слизеринка сдержалась и очень быстро продолжила, боясь то ли сбиться с мысли, то ли расплакаться:

— Целители исследовали тело и установили, что папа погиб из-за сердечного приступа. Мама была на опознании и до сих пор не может забыть гримасу ужаса на его лице... Я не знаю, кто отважился использовать это существо для мести, но все догадки одна хуже другой.

Девочка помолчала ещё, потом заговорила сквозь слёзы:

— Когда я вернулась из "Хогвартса" домой, мама сказала мне, что папы больше нет. Это был мой первый год в школе! Два года назад мы с мамой поняли, что за нами кто-то охотится. Ты представляешь, что значит, когда возвращаешься из школы в первый же год, и тебя буквально сбивают с ног страшной новостью о смерти собственного отца! Сначала я даже не хотела продолжать обучения, но мама убедила меня. Ради неё, ради нашего будущего я пообещала ей хорошо учиться. И вот, в прошлом году... впрочем, ты помнишь, что произошло. На этот раз меня отговаривала мама, но в прошлом году я совершенно случайно узнала, что на моей стороне можешь быть ты... Гарри, хоть мне и страшно, но я вернулась в "Хогвартс", чтобы попросить твоей помощи.

— Дайана, я, возможно... я не тот герой, что спасёт весь мир одним взмахом палочки, — невесело разъяснил Гарри, потом спохватился, что может ещё больше расстроить собеседницу: — Но я и так делаю всё, что могу. И мои друзья тоже. А сейчас перестань плакать. Вспомни вот что: ты говорила, что Волдеморт убил твою бабушку. Знаешь ли хоть какие-то подробности?

— Это случилось давно, и это я слышала от деда, — проговорила слизеринка, вытирая слёзы. — На бабушку напал Пожиратель Смерти, когда она шла на остановку Ночного Рыцаря. Это было жестокое сражение, но бабушка убила приспешника Сам-Знаешь-Кого... Не сама, конечно. Он попал под машину, увернувшись от её заклятия, а она... она не могла прийти в себя, потому что нечасто была свидетельницей смерти, да ещё и такой бесславной и отвратительной. Бабушка заторопилась дальше, но тут появился... появился...он сам...

— Волдеморт?

— Да. Он повёл себя, как самый жестокий мерзавец. Сказал, что погибший Пожиратель был не нужен ему, и похвалил бабушку за хорошую работу. Потом он начал её пытать, а от Пыточного проклятия было не скрыться, потому что Сам-Знаешь-Кто перемещался с сумасшедшей скоростью. Из последних сил бабушка бросилась домой, к деду. Почему-то Тёмный Лорд дал ей убежать... Она умерла через несколько дней, но успела рассказать, что же с ней произошло.

Гарри, заметив, что Дайана снова загрустила, нарушил тишину:

— Бабушка была матерью твоего папы?

— Да... И я тоже вижу в этом некую связь.

— А террастра? Судя по твоим словам, ты много знаешь о ней.

— Разумеется. Есть такое правило: если террастра напала на волшебника, члены его семьи — как правило, пострадавший не остаётся в живых — вызываются в Министерство. Там им рассказывают об этой твари и простейших способах борьбы с ней. А так как эти сведения очень секретные, и большинство их не изучают даже авроры, с родственников пострадавших берётся торжественная клятва, что они ни под каким видом не раскроют их, только с разрешения Министра или в случае прямой угрозы волшебному миру. Однако за последние десять лет террастру никто не встречал, поэтому нашу с мамой клятву не стали скреплять дополнительными мерами. Вот почему директриса вызвала меня. Но прежде чем она меня расспросит, я хочу, чтобы о террастре знал ты. Рассказать прямо сейчас у меня не получится: даже в упрощении это звучит слишком сложно, а при упоминании этой твари до сих пор проходит холодок по спине. Возьми вот это и прочитай... Нет, не сейчас, дождись хотя бы моего ухода. И лучше всего, если как можно меньше людей будет об этом знать.

Гарри задумчиво рассматривал клочок пергамента, свёрнутый в трубочку и перевязанный синей ниткой, когда в коридоре раздались звуки шагов и голоса гриффиндорцев, сообщавших Полной Даме очередной пароль — "Розовый бутон". Пришлось поспешно запихнуть заветный клочок в потайной карман мантии.

— Тебе нравится наш декан?

Собеседница намёк поняла:

— Профессор Грюм? Чудесный человек! Только иногда бывает с нами резок, но ведь он старый мракоборец, его можно понять.

Слова "старый мракоборец" были произнесены с трогательной гордостью и восхищением.

В гостиницу ввалились весёлые, раскрасневшиеся гриффиндорцы, в числе которых находились Джинни и Гермиона. Дайана поздоровалась с ними и поспешила уйти, попросив Гарри проводить её.

— Сейчас учителя с МакГонагалл будут расспрашивать меня о террастре. Честно, я не понимаю, почему ты не должен, по их мнению, об этом знать, хоть и состоишь в Ордене Феникса.

— В орденцы я ещё не выбран, — возразил Гарри, — а только готовлюсь к этому.

— В любом случае, по какой-то причине они собираются только учительским составом.

— Значит, террастра вполне может угрожать школе. Помнишь, что творилось в "ХогвартсЭкспрессе"?

— Да, конечно, такое не забыть... Спасибо, дальше дойду сама. Я всё равно расскажу им меньше, чем написала в твоей записке.

Попрощавшись, Гарри отправился назад. Он знал, что кое-кто уже ждёт его.

И правда, друзья сидели в гостиной с многозначительным выражением на лицах.

— Дайана очень помогла нам. Есть серьёзный разговор, лучше пройти в спальню.

Там находились Симус и Дин и Невилл, но в планы Гарри пока не входило посвящать в опасное дело их, а значит, пришлось вернуться в гостиную. Провожали друзей три о-о-очень недовольных взгляда.

— Сделаем так. Читаем это по очереди и передаём друг другу. Начинает Гермиона... Рон, не возражай, она сделает это быстрее нас.

— Я хотел только попроситься вторым.

— Ладно, я подожду. Вы ведь не говорили с Дайаной.

Гермиона буквально проглотила текст записки. Кончив читать, она посмотрела на Гарри; в её глазах читался испуг.

— Откуда столько сведений? Да это не найдёшь даже в Закрытом Секторе!

— Не порти мне развлечение, — ворчливо попросил Рон. — Отзывы оставляем только после того, как прочитает Гарри.

И всё-таки глаза выдали своего хозяина. На лице Рона отчётливо читалось: "с такими знаниями мне впору выпускаться из аврорской школы". Кончив, он восхищённо выдохнул и осторожно передал записку Гарри, а тот принял её с некоторым волнением. Текст на пергаменте, очевидно, составлялся ещё несколько десятилетий назад и гласил: "Общие рекомендации для лиц, столкнувшихся с ужас-ментальной тварью. Прежде всего следует осознать, что данный паразит укрепляется в мыслях о нём и воспоминаниях, поэтому лучшим советом для обычного волшебника будет полное забвение. А также следует уменьшить или свести до минимума разговоры и обсуждения, касающиеся паразита. Далее: следует быть осторожным при трансгрессии, ужас-ментальная тварь умеет её искажать. Кроме специального аврорского заклятия на паразита губительно действуют прямые лучи солнца или любого другого белого света. И последнее: лучше всего как можно чаще держаться группами по несколько человек, но при этом обязательно подбодрять друг друга во опасение новых Зарождений". Далее стояла быстрая приписка тем же, только более неровным почерком: "Это всё, что я вспомнила. Почти ничего из этого я не поняла, а письмо было длиннющее. Какие-то ужас-ментальные паразиты, Зарождения разных степеней и прочие странные вещи. Может быть, найдёшь что-нибудь в библиотеке. Искренне желаю удачи. Дайана Фрей".

— Что скажете? — негромко поинтересовался Гарри у друзей и начал развивать тему: — По-моему, тут нет ни слова о сущности террастры.

Гермиона с сожалением посмотрела на него, а он перевёл взгляд на Рона, отметив, что Герми опять пришла к какому-то недоступному для них выводу.

— Мне непонятно прежде всего то, как Волдеморт завладел этими тварями, — задумчиво сказала Гермиона. — Мало кто может нам помочь подтвердить наши... хорошо, мои опасения. Но шанс есть...

Рон подхватил:

— И упускать его не следует, когда у нас есть такие умные учителя...

— Которые всё скрывают!

— Гарри!

— Гермиона, он прав. Лично я не хочу оказаться на месте отца Дайаны, если тебе это интересно! Мы должны хоть что-нибудь сделать...

— Я сделаю, — решительно встал Гарри. — Слишком долго Доусон и Грюм скрывали от нас правду. Мы собираемся в Орден Феникса, так? Тогда пусть они расскажут нам, что такое террастра. Иначе как же мы будем строить планы по уничтожению волдемортовых союзников? Доусон даже упомянул о том, что эвисы препятствуют проникновению твари в "Хогвартс", значит, он знает гораздо больше, чем мы можем предположить. А как же остальные волшебники? Им грозит ещё большая опасность.

— Смотри, как бы Доусон не рассердился на нас за то, что мы всё время лезем не в своё дело, — игнорируя недовольный взгляд Гарри, предостерегла Гермиона.

— И декана не убей, — с улыбкой напутствовал Рон.

— Там посмотрим, — проворчал Гарри и, захватив записку Дайаны, покинул гостиную.

В подземельях он чуть не налетел на спешащего Невилла. Тот мучительно покраснел и хотел пройти как можно быстрее, но был остановлен.

— Ты ходил к Доусону? Зачем?

— Я... — однокурсник смутился ещё больше. — мы с профессором занимались зельями. Он был так любезен, что согласился мне помочь... Но сейчас его нет на месте: сразу после урока куда-то ушёл.

— И куда же? Скоро вечер, а у меня к нему срочное дело.

— Я не знаю, правда. Он просто сказал, что ему пора.

Невилл продолжил свой путь, встревоженный, и это очень не понравилось Гарри.

Никто не отозвался на продолжительный стук в дверь комнаты Доусона.

— Да она не заперта! — удивился Гарри, стоило ему чуть посильнее ударить кулаком. Это наводило на мысль, что учитель куда-то очень сильно спешил, что, конечно, трудно было оставить без внимания.

Взору вошедшего представилась пустая комната, освещённая всё тем же волшебным светом. Вокруг — надо же! — стоял идеальный порядок. И тишина. Гарри даже на миг показалось, что остановилось время.

— В таком случае, мистер Доусон, я подожду Вас здесь, — сказал он, не желая признавать, что немного смущён неестественным "молчанием" окружающего пространства. Только поэтому он и говорил вслух.

Гарри хотел было присесть на мягкий доусоновский стул, как внезапно заметил маленькую вещичку, которая не могла не привлечь внимания. С высоко прибитой полки свисала тонкая чёрная нить, блестевшая так, словно была щедро обсыпана алмазной пылью.

Рука непроизвольно потянулась к этой нити, и вскоре пальцы почувствовали её тепло... В ладони оказался кулон в виде полуторадюймового паука такого же чёрного цвета. От него исходила странная теплота, заставлявшая кровь в пальцах двигаться быстрее. Несомненно какие-то силы прятались в "пауке", а его хозяин...

Внезапно Гарри вздрогнул и выронил кулон. На "спинке" животного, в самом центре, блестела едва заметная Чёрная Метка.

Почему-то стало трудно дышать — то ли от магии "паука", то ли от собственных, тяжёлых, как камень, предположений.

Уже вечер, подумалось Гарри. И почему-то он вспомнил: скоро полнолуние.

В центре комнаты возник столп серебристого цвета, и, когда он рассеялся, перед человеком появился крупный королевский орёл.

Гарри плюхнулся на стул со вздохом облегчения. Он даже не удивился, когда птица приняла вид его дядюшки, возмущённо уставившегося на позднего гостя. Минуты две не было сказано ни слова. Доусон молча перевёл взгляд с племянника на кулон, поднял "паука" и засунул в шкаф, поспешно прикрыв дверцу. Взгляд учителя смягчился, когда он снова посмотрел на Гарри.

— Объясните мне, что это значит, — глухо проговорил тот, не глядя на Доусона.

— Гарри... — осторожно начал учитель, боясь допустить в своём голосе упрёк.

— Что "Гарри"?! — взорвался племянник. — Всё время только и говорите, что "Гарри"! Я не слышу от Вас ни слова лжи, мистер Доусон, но и ни слова правды! Так же поступал со мной и Орден Феникса!

Слова попали в самую точку. Во взгляде учителя отобразилось негодование, и он быстро, взахлёб заговорил:

— Ты абсолютно неправ, Гарри... Я не желал тебе ничего, кроме добра, и не рассказываю всего только потому, что боюсь за тебя. Пойми, вещи, что ты хочешь знать, страшны даже для авроров! Тебе меньше всего следует думать о самоубийстве! Неужели ты не понимаешь, что многие из наших родственников и так мертвы... — он закончил на полушёпоте; голос его срывался, словно Гарри затронул невыносимую для Доусона тему.

— Одну Вашу тайну я уже узнал. Вы — анимаг. Мне стоило догадаться! Мой отец и его друзья... Может, все Ваши тайны на самом деле не так опасны?

Доусон покачал головой:

— Некоторые вещи требуют специальной подготовки, иначе рассказывать их бесполезно.

— Кстати, чем вы занимались с Невиллом. Жестовые чары?

— Что ты, конечно нет! У бедняги Лонгботтома проблемы с зельями. И не удивительно: столько лет дрожал от страха перед Снейпом. У Северуса очень мрачный взгляд на жизнь и непомерная гордыня — две главные его ошибки.

Доусон молча переложил из своего кармана в шкаф маленький свиток, перевязанный широкой тёмной лентой. В другое время Гарри заинтересовался бы этим действием, но сейчас он просто вновь опустил глаза на ковёр, думая о чём-то своём.

— Вы не сказали, почему на "пауке" изображена Чёрная Метка.

Учитель присел на кровать.

— Эта мерзость — кулон моей матери, — пренебрежительно проговорил он. — Она была одной из тех, кто приветствовал тёмное волшебство во имя собственной выгоды. Таких и называют серыми магами. Им всё равно, какая сила служит на данный момент, главное — как она служит. Разумеется, из подобных людей выходят хорошие предатели.

— Серые маги? Те, что шпионят около "Хогвартса", тоже ходят во всём сером. И я свидетель, как один из них говорил с Филчем о Волдеморте. Похоже, что серые маги — отряд каких-то предателей, мечтающих испортить школе жизнь. И они всерьёз решили, что Риддл сильнее нас?

— Серый отряд — не то, что серые маги. Не бери в голову. Авроры уже говорили с этими недоумками, — в голосе Доусона отчётливо сквозило презрение.

— Значит, Вы храните кулон матери, хотя утверждаете, что Вам до этого и дела нет, — сумрачно напомнил Гарри и добавил: — Я почувствовал его силу. Насколько он опасен?

— Он был подарен мне перед отъездом в "Дармстранг", с наказом вернуть после окончания школы. При директоре Волкове такие вещи не скрывались. Но когда я закончил образование, то уже точно знал, что Неминда Доусон и Чёрный Кулон Скорби никогда не встретятся. Но не только потому, что так быстро поумнел. О, тогда я был ещё очень наивен и бессовестен одновременно! Всё было куда прозаичнее: моя мать умерла.

— А отец?

— Всё ещё догорает в обычной софийской клинике, и магглы, работающие там врачами, считают, что он сошёл с ума. Да так оно и есть: туда его отправили в качестве наказания и потому, что он был опасен для магического сообщества. Старик свихнулся среди магглов, для него это было суровым наказанием. И мать, и отец были типичными серыми магами, а Тёмный Лорд таких не любит. У них не было приюта ни среди света, ни среди тьмы... Гарри, ты не можешь меня осуждать. Пусть лучше кулон полежит у меня, чем его подберёт Пожиратель Смерти.

Доусон посмотрел на задумавшегося Гарри и неожиданно сказал:

— Ну всё, хватит о грустном. Может быть, ты хочешь чаю?

Учитель взмахнул палочкой, и в воздухе завис поднос с печеньем и фарфоровой чашкой.

— Маленький подарок от МакГонагалл, — тепло улыбнулся Доусон. — Специально для учителя-аврора с плавающим графиком работы. Знаешь, как приятно дождливой ночью прийти сюда и просто погреть руки о горячую посуду! Какой чай тебе нравится?

Гарри не хотелось пить, но он не мог огорчить дядю.

— Обычный чёрный чай, пожалуйста.

Печенье оказалось невероятно вкусным. Гость уже брал четвёртое, когда, наконец, Доусон приступил к серьёзному разговору.

— Я знаю, ты неспроста пришёл ко мне. Что-то стряслось, да?

Гарри сделал мощный глоток и сразу же сказал:

— Террастра. Я говорил с Дайаной Фрей. Она рассказала много такого, с чем мы не можем разобраться. Её отец...

— Она рассказала и нам. И про бабушку тоже. От директрисы я узнал, что отец Дайаны сочувствовал Ордену и собирался в него вступить. Его мать была хорошей знакомой Дамблдора. Это рассказала миссис Фрей, её дочь вряд ли в курсе всего этого.

Гарри решительно поставил на поднос чашку.

— Расскажите о террастре. Всё, что знаете.

Доусон прочитал протянутую ему записку слизеринки.

— Здесь она ещё больше вас запутала, — сказал он. Встретился с глазами племянника и снова посмотрел на неровный от волнения почерк Дайаны. Потом медленно заговорил: — Я тоже не знаю о террастре всего, а многие будут против моей откровенности, но вы будущие авроры и орденцы и не то чтобы имеете право — обязаны знать, как победить ужас-ментального паразита. Сейчас я попробую дать наиболее полную систему представлений о террастре... но дай мне слово будущего аврора, что никто, кроме твоих друзей, не услышит этого.

Выходя от Доусона, Гарри дрожал, словно в лихорадке. Так вот почему дядя столько времени не хотел открывать правду! Теперь, казалось, само знание вызывает если не страх, то озноб, будто бы в нескольких словах таится неведомая ужасная сила.

Друзья, в том числе Невилл, выслушали информацию в полной тишине. А последний даже отложил свою любимую книгу и стал нервно теребить в руках палочку. Глаза Гарри почему-то остановились на пальцах Гермионы, ухватившей Рона за руку.

— Значит, террастра может быть где угодно? — зачем-то спросил тот, и в его голосе был такое же ощущение холода.

— Рон, тебе же ясно сказали: она материализуется в любой точке пространства. Может быть в нескольких местах в одно и то же время — неохотно повторила Герми и сказала: — Не понимаю, как Доусон смог решиться и всё рассказать, ведь этого не одобрит Орден и, в первую очередь, Грюм... Лучше бы мы и правда не знали. Теперь даже бояться страшно, а это замкнутый круг!

— Ну что же вы, не стоит сбрасывать со счетов эвисов, — мягко напомнил Невилл, нерешительно притягивая книгу к себе.

— Конечно. Эвисы нам очень помогают, — в раздумье заговорил Гарри. — Но вспомните: Саллюстий с таким трудом победил Кроноса, а Доусон говорит, что сила террастры не похожа на силу обычной твари.

— Разумеется, если эта тварь состоит почти из одной чёрной магии...

— Магии! Точно! Какой же я дурак! Заклинание Грюма!.. Герми, помнишь День самоуправления? Грозный Глаз пытался уничтожить боггарта, словно это была террастра. Он даже забыл, где находится. Ему — было страшно! Но он пытался применять магию, значит, знал, что это сработает.

— Поэтому мы должны узнать заклинание.

— Джинни, вывод, безусловно, хорош, но после того, как Гарри устроил Доусону такой плодотворный допрос...

— Я ничего не устраивал, Рон. Этого хотела Дайана, этого хотели бы пострадавшие от Волдеморта и его слуг. Всего лишь ясности. Заметь, Доусон рассказывал только о сущности террастры. Об этом я его и спрашивал. Всё честно. Не мог же он сказать "А теперь не желаешь ли послушать о заклинаниях аврорского уровня"?..

Друзьям пришлось замолчать, потому что с толстыми книгами в руках, усталые и злые, вернулись Дин и Симус. Им о террастре не говорили: и так об этом знают пятеро.

Девушки отправились в свою спальню, и Гарри проводил их с сожалением: в последнее время он не имел возможности поговорить с Джинни наедине, и она почему-то перестала искать этого одиночества. Может быть, она думала, что он занят. Последний курс, ТРИТОН, уроки и привычная угроза, висевшая над школой уже не первый год... Плотная завеса проблем позволяла лишь короткие слова, короткие взгляды. Джинни, похоже, не понимала, что ради неё Гарри мог найти гораздо больше времени, чтобы сказать нечто важное... но она опять ушла.

Симус с Дином только что пришли из гостиной: они делали домашнее задание по магической истории и теперь на все корки ругали Биннза. Как будто так уж важно, сколько великанских королей объединялось в очередной жестокой битве против волшебников! Неудивительно, что у бедных учеников было скверное настроение вместе с сильным желанием спрятаться от всех проблем в кровати.

...Lumus Рона дал достаточно света для ночного разговора. Гарри, Рон и Невилл вспоминали то, что узнали от Доусона, вопреки здравому смыслу, который требовал не возвращаться к опасной теме. В эту ночь они как никто были похожи на трёх усталых путников, пережидающих темноту в одной из пещер леса, полного опасности...

Быстро пролетели ноябрь и часть декабря. В течение всего этого времени в душах Гарри и его друзей пребывала смутная тревога за Оливера Вуда. Пресса со смаком обсуждала новость о побеге, строились предположения, что преступникам помогает сам Волдеморт, Артура Уизли осуждали в Министерстве за заступничество по отношению к Оливеру. На фотографиях, напечатанных в "Прорицательской", хмурился Вуд, с презрением смотрел Малфой и постоянно хныкал какой-то противный коротышка, которого, по словам журналистов, схватили на месте побега. МакГонагалл со своего места в Большом Зале с лёгким осуждением взирала на суету учеников по поводу новости, а Гарри, приходящий к ней за новыми порциями Щита, видел, как директриса топит "Прорицательскими газетами" камин в своём кабинете. Она же писала успокоительные письма родителям Оливера, ведь тем приходилось очень нелегко: горе и пристальное внимание журналистов — две несовместимые вещи.

Гарри, проводя тренировки по квиддичу, всегда вспоминал Вуда, и отчего-то делалось холодно и неуютно, как будто бы сам он находился в бегах с Пожирателем и сейчас пытался согреться у хилого костра... Оливеру бы очень понравились Золотой и Серебряный снитчи: с такими мячиками можно было тренироваться хоть каждый день! Команда делала значительные успехи, и всё же слово "квиддич" приобрело какой-то грустный оттенок.

Незадолго до Рождества Вилки Твикросс вновь появился в "Хогвартсе" перед теми, кому в этот год придётся сдавать трансгрессионный экзамен. А сдавать, сказал он, придётся всем семикурсникам. Новые реформы в образовании, так объяснил это Твикросс. Среди возмущённых подростков пронёсся ураган ропота. Только Гермиона почти не расстроилась.

— А вы что, не знали? — с раздражающей всех серьёзностью спрашивала окружающих "мисс Всезнайка". — Теперь испытания проходят в несколько этапов.

Те, кто сдал экзамен в прошлом году, на чём свет стоит ругали Министерство, а Гарри с Роном, встречаясь взглядами, еле заметно улыбались.

Твикросс с присущим ему терпением выслушал возмущённые крики .Кажется, министерский представитель с прошлого года ещё больше побледнел, под глазами проявились круги. Но он держался молодцом и с большим энтузиазмом говорил о важности предстоящего испытания. Твикросс назначил день, прибавив, что экзамен пройдёт до рождественских каникул, и на его время семикурсники учиться не будут. Это означало почти неделю дополнительного отдыха, что, конечно, было встречено с большой радостью.

— За час до назначенного времени я буду ждать вас у "Хогвартса", — прибавил инструктор. — И вот ещё что: вы должны быть одеты как магглы, потому что нам придётся пройти по Лондону. Учителя — особенно преподаватель маггловедения — помогут подобрать одежду.

Директриса отправилась провожать Твикросса, и ученики разошлись по своим гостиным, оживлённо обсуждая предстоящее. Рон сильно волновался, на Невилле вообще не было лица, но зато Гермиона пребывала в радостном нетерпении и просто не замечала душевного состояния друзей.

— Герми, можешь хоть минуту помолчать? — не очень вежливо напомнил о себе Рон, стараясь остановить поток гермиониных словоизлияний.

— Ты что, боишься трансгрессии? — немного обиженно спросила она.

— Нет, прыгаю от счастья! — съязвил Рон. — Позволю себе напомнить, что последний раз я трансгрессировал на экзамене, да и то не сдал! Лично я очень не хочу опять опозориться перед Твикроссом или оказаться Мерлин знает где только потому...

— Что не слушаешь, когда объясняют теорию, — докончила Гермиона. — Если ты не будешь валять дурака на инструктаже, то не испугаешься неизведанного!

— Тихо вы! И без ваших разборок тошно! — рассердился Невилл, и Гарри мысленно поддержал его.

— Значит, я, по-твоему, боюсь трансгрессировать? — продолжил Рон вполголоса, неодобрительно поглядывая на Гермиону. Но та уже остыла и уклончиво ответила: — Там увидим.

...Назначенный для выхода день не отличался особой привлекательностью: не то дождь, не то снег, да небо, затянутое мутной пеленой туч. Семикурсников переправляли в пригород Лондона партиями, для чего за ними приехал трёхэтажный коричневый автобус, отдалённо напоминавший Ночного Рыцаря. За рулём сидел угрюмый худой мракоборец в синей мантии.

Гарри попал во вторую группу, поэтому в числе оставшихся пытался хоть как-нибудь занять себя до подхода транспорта. Однокурсники подошли к предстоящему со всей серьёзностью и были неотличимы от самых обыкновенных магглов, за исключением пары-тройки чудаков. Он, в отличие от них, не разглядывал и не обсуждал наряды соседей, а глубоко задумался. Тревожные мысли были по-прежнему о Джинни: в последнее время она ходила очень грустная, на все вопросы отвечала, что с ней всё в порядке. Что могло случиться?

Внезапно в поле зрения появился некто очень высокий. Гарри поднял голову:

— Хагрид! Здравствуй.

— А, добрый день, — обрадовался только что вошедший лесничий, непроизвольным движением смахивая капли воды со своих волос. — Как настроение?

— Такое же, как и погода, — честно отозвался тот.

— Да не, я говорю о трансгрессии. Разумеется, в такую погоду многого не наделаешь, какой уж тут настрой! А вот волшебство в такие дни очень помогает, — тихо докончил Хагрид и, подмигнув, направился к ведущей наверх лестнице. На полпути он задержался и на обычной громкости пробасил: — Ты вот что... не забывай меня. Ещё увидимся.

Подошёл автобус. Как рассказала сопровождаюшая вторую группу Ним, которую слегка мотало от бешеной езды, все волшебные автобусы сперва работали на перевозке сотрудников Министерства.

— Один был выделен "Хогвартсу" как наиболее послушный в управлении, — она говорила быстро, чтобы преодолеть всё усиливавшуюся тошноту. — Между прочим, Ночной Рыцарь был списан с должности Министерской машины по причине слишком весёлого нрава и любви к риску... Ну, вы это испытали. У каждого из этих, — Ним выразительно глянула в сторону автобуса, — железных садистов свой характер и свои любимые развлечения. Например, вот этот — его зовут Жук — любит высоко подпрыгивать на каждой кочке. Вскоре сами убедитесь.

Езда на Жуке оказалась и вправду очень беспокойной, зато более быстрой, чем на Рыцаре: иногда он увлекался и прыгал на несколько метров вперёд.

На самой окраине Лондона порядком укачанные ученики высыпали из автобуса, за ними буквально вывалились сопровождающие мракоборцы, и "Жук" запрыгал в сторону городского центра.

Пока над головами разносилась перекличка, Гарри вдыхал холодный воздух с примесью бензина и, слегка прозябнув, оглядывал окрестности. Ученики и авроры стояли на обочине неподалёку от хилой рощицы, а где-то вдалеке виднелись одинаковые домики пригорода. Гарри вспомнил Дурсли, и загрустил: он всё ещё винил себя в приступе дяди Вернона, поэтому решил, что справится о его здоровье хотя бы в рождественском письме.

— Это не жук, — ворчал рядом Симус Финниган, всё ещё не пришедший в себя, — это кузнечик. А ещё лучше — лягушка. И что ему мешает хотя бы научиться летать?

— Так, все на месте, — возвысил голос незнакомый пожилой аврор. — Теперь мы организованно садимся в автобус и едем до тех пор, пока я не скажу выходить. Магглы могут принять вас за группу студентов на экскурсии, скорее всего, так они и сделают. Никому лишний раз не раскрывать рта, на вопросы старайтесь не отвечать. Все слышали? Отлично. Сейчас пару сотен метров до остановки — и ждём автобус.

Гарри с удовольствием оглядел говорившего: не каждый день можно увидеть почтенного немолодого волшебника в толстовке и джинсах. Ним в деловом костюме и со своими огненно-рыжими волосами в безупречной причёске вполне сходила за учительницу престижного колледжа. Она подошла к Гарри и Невиллу и подмигнула:

— Помню, как вели на тест меня. Я поругалась с одним из пассажиров-магглов и чуть было не достала палочку, но мистер Скригейм, наш провожатый, быстро навёл порядок. И ума не приложу, как он успокоил того старика! Видите ли, магглу не понравилось, что юная леди так странно одета! Подумаешь, мужская куртка... Гарри, это не смешно! Откуда я могла знать, как одеваются маггловские женщины? В "Хогвартсе" мне никто ничего не сказал!

Гарри переглянулся с Симусом.

— После того, как мы прибудем в Лондон, надо будет разделиться, — продолжала Ним. — Слишком много народа, отличающегося от магглов, всегда привлекает их внимание.

... Семикурсники заполнили почти пустой автобус. Всё прошло на удивление спокойно; пара магглов в этом волшебном островке почти не удивилась большой группе подростков, а те почти молча оглядывали печальные картины за окном.

То ли снег, то ли дождь прекратился, оставив серые тона в будто бы сжавшихся от грусти маленьких домах, безжизненном поле и бесконечно вьющейся ленте асфальта.

Гарри вцепился в дорогу взглядом, считая на ней мелкие камешки, чтобы убить время. Потом он просто устроился на сидении поудобнее и прикрыл глаза. Где-то сзади слышался негромкий разговор двух знакомых рэйвенкловцев да приглушённо звучала бессмысленная маггловская песня у водителя...

— Crucio!!!

— Милорд, я не хотел... Я... всегда пытаюсь помочь...я...

— Crucio!

Жалко согнувшийся маленький человечек в облезлой мантии, ползающий на четвереньках перед тёмной фигурой...

— Он уничтожил их, — били Хвоста холодные, тяжёлые слова. — А ты должен был о них позаботиться.

— Я старался... нет, милорд!

— Crucio... Finite. Тише, Нарцисса уже уснула. А то подумает ещё, что я убиваю тебя. Молчи.

— Да, милорд, — частое дыхание переросло во всхлипывания.

— Я буду ждать Люциуса, — неохотная пустая улыбка на лице Лорда. — Он всё равно придёт сюда. Вместе с мальчишкой. Разумеется, он забыл о верности мне, но о ней-то он не забудет?

Блестящие от слёз глаза Хвоста и животный страх в глубине зрачков...

— Гарри! — он увидел, что вместо Невилла, молчавшего в волнении почти всю дорогу, рядом сидит Ним.

— Да... со мной всё в порядке. Просто приснился кошмар. Видимо, на сны влияет погода, — пришлось изобразить вымученную, кислую улыбку.

— Что-то не похоже. У тебя на лбу испарина. Ты задремал, потом крикнул на весь автобус и подскочил так, словно сел на костёр.

— А что я кричал? — холодея, спросил Гарри. Он даже не заметил, что сквозь окна уже мелькают улицы Лондона.

— Я не разобрала, что именно, но очень громко.

Ему сразу стало легче, только сердце продолжало бешено колотиться. Что всё это значило? Во-первых, почему не подействовал Ментальный Щит, а, во-вторых... Нарцисса Малфой. Что имел в виду Волдеморт, когда говорил, что может разбудить её? Уж не в доме ли Малфоев находится Тёмный Лорд? А что если, используя мать Драко как приманку, Волдеморт дождётся, пока Малфой-старший притащит к себе Оливера? Гарри ощутил страшный озноб, хотя в автобусе было тепло. Как же связаться с Орденом? Впрочем, что они сейчас сделают, когда все союзники Ордена могут только наблюдать?..

Спустя несколько минут учащиеся оказались перед серым шестиэтажным зданием, где и должны были состояться испытания...

Комната для экзамена по трансгрессии больше походила на маленький спортзал, одна из стен которого была полностью закрыта зеркалами. Прибывших соединили в этом "зале". Перед учениками снова появился Твикросс, он же и дал дальнейшие инструкции:

— Очень хорошо, что все добрались благополучно. В этом же здании находится несколько комнат, куда мы вас и поселим согласно тому, как вы размещались в "Хогвартсе". Экзамен пройдёт в несколько этапов, первый начнётся завтра, в десять часов. Покажете свои умения по трансгрессии на небольшие расстояния. На этом зале будет стоять антитрансгрессионная защита, пока вы сдаёте первые четыре этапа. Всего их пять, и на последнем вы должны будете переместиться в собственную школу... Уверяю вас, это не сложно, конечно, при условии, что вы пройдёте все предыдущие этапы безошибочно. У вас будет время потренироваться. Вспомните принцип трёх "П". Вход в этот зал будет для вас открытым всё время, кроме экзаменационных часов. А сейчас — я думаю, вы проголодались, так что прошу в комнаты. Домовики принесут вам всё необходимое.

Инструктор немного помолчал с таким видом, словно его что-то мучило, потом его губы тронула слабая улыбка, и он добавил:

— У вас всё получится. Желаю удачи.

Вошедшие в зал домовые эльфы развели гостей по комнатам.

— Как хорошо! — поделился впечатлениями Рон, развалившись на собственной превосходной кровати и уплетая ужин, состоящий из запечённого картофеля, удивительно вкусной свинины и клубничного мороженого. — Я даже начинаю жалеть, что трансгрессионный экзамен сдаётся только раз в жизни.

— Зато Министерство об этом не жалеет, — пробормотал Невилл, даже не прикоснувшийся к своей порции.

Гарри взглянул на него и сочувственно отвернулся: бедняга был не в лучшем состоянии, даже сквозь выражение его лица проступала безнадёжность.

— Я бы не прочь потренироваться, — заметил Симус. — Я уже и не помню, что за три "П" такие.

Дин надолго задумался и неуверенно выдал:

— Предназначение и пред... пред... я забыл.

— Предназначение, предопределение и предрасположение.

Головы молодых людей, как по команде, повернулись к вошедшей Гермионе.

— Странно, но я и не ожидал, что войдёт кто-то другой, — сказал Рон.

— А я знала, что вы до сих пор прохлаждаетесь без дела, — парировала Герми. — Между прочим, тренировочный зал оккупировали слизеринцы. И "Рэйвенкло".

— Не могли же мы всё забыть, — возразил Гарри. — Этот Твикросс так долго вдалбливал в нас знания...

— Что некоторые боятся экзамена, — Гермиона покосилась в сторону Рона.

— Между прочим, я не боюсь! — громко заявил тот.

— Уже? — сощурилась она.

— Пойдём. Я тебе покажу, — Рон предложил это с каким-то агрессивным азартом.

— Буду рада посмотреть.

— Может, хватит спорить?! — вдруг крикнул Невилл.

— Всё, мы уходим, — холодно ответил Рон. — Гарри, ты будешь свидетелем. Она увидит...

— "Она" вообще-то ещё здесь!

— Бросьте вы это, — попросил Дин со странным чувством в голосе, но Гермиона с Роном уже вышли в коридор.

"Была бы здесь Джинни, она бы увидела, что вытворяет её брат", — подумал Гарри, последовав за спорщиками. От мыслей о ней хорошее настроение окончательно куда-то подевалось.

В зале царил деловой беспорядок, какой обыкновенно бывает в очереди в магазине или метро. Рон, не обращая внимания на негодующие голоса, раскидал толпу и встал в центре. Его уши нехорошо пылали, а вот взгляд, наверное, смог бы кого-нибудь обжечь. Гермиона с ехидной улыбочкой примостилась где-то с краю, чтобы не выделяться из толпы, но её глаза зорко наблюдали за происходящим.

Слизеринцы перестали возиться и замерли, учуяв приближающееся веселье. Гарри нащупал в кармане палочку и обхватил её пальцами.

Рон сосредоточенно глядел перед собой. Казалось, он никого и ничего не замечает: ни вошедшего в зал Твикросса, ни вбежавшей следом девочки из "Рейвенкло". Даже Ним, которая появилась следом, не отвлекла его от собственных мыслей.

Послышался громкий хлопок, такой, что все вздрогнули. Рон появился у зеркал, и гриффиндорцы приветствовали это событие нестройными, но бурными аплодисментами. Гермиона выбежала из зала.

Триумфатор подошёл к Гарри; он довольным не выглядел.

— Кажется, ей не понравилось, — тихо сказал он.

— Как фамилия молодого человека? — послышался голос Твикросса. — Уизли? Мистер Уизли, если сдадите экзамен с таким же успехом, я поставлю Вам высший балл.

Ним показала Рону большой палец.

— Как у тебя получилось? — спросил его Гарри.

— Пришлось дома тренироваться. Должен же я был показать Гермионе, что я не такой тупица, каким она считает меня! А она обиделась...

— Похоже, чувствует, что напрасно тебя дразнила. Наверное, тебе надо с ней поговорить.

— Только не это! Хотя бы после экзамена...

Уже перед отведённой им комнатой Гарри остановился и спросил Рона:

— Ты отлично трансгрессируешь, так может скажешь, в чём там дело? Есть ли какой-нибудь особый секрет?

— Представь себе, здесь нет ничего заумного. Этот Твикросс... его можно понять, взрослые всё любят переделывать в теории, чтобы значительнее звучало. Фред и Джордж учили меня по-другому. Главное — сконцентрироваться. И не отвлекаться на мелочи. А Чарльз даже говорил, что трансгрессия сродни творчеству. Просто почувствуй, что ты не скован условностями, и твоим возможностям почти нет предела — словом, почувствуй свободу.

Началась пора трансгрессионного экзамена...

На следующий день, Гарри, проснувшись, обнаружил спящим только Рона: все остальные давно уже тренировались. Когда друзья почти бегом направились в зал, чтобы разведать обстановку, прямо перед ними возник лопоухий хаффлпаффец, врезавшийся в Рона, но тут же припустил куда-то в сторону, пролепетав "Извините".

— Интересно, здесь что, и в коридорах встречаются трансгрессирующие мальчики? — недовольно спросил пострадавший и с чувством добавил: — Вот увидит инструктор...

Он ошибся. Неподалёку от зала стоял Твикросс и давал какие-то объяснения группе слизеринских девчонок. Одна из них материализовалась рядом с ним.

— Очень хорошо, мисс Паркинсон, — сказал он, отвлекаясь от беседы. — Только, кажется, я говорил Вам появиться вон у того окна.

— Извините, сэр, но там проходят... люди, — слизеринка ядовито посмотрела на Гарри с Роном.

— А, мистер Уизли, — обрадовался Твикросс. — Очень рад встрече. Не желаете сдавать первым?

— Нет, сэр, я ещё потренируюсь.

Взгляд Паркинсон переместился на подружек, и слизеринки захихикали.

Рон нахмурился, и около уха Гарри раздался хлопок. За ним последовали вскрики. Инструктор улыбнулся.

Рон стоял в самой середине кучки некогда веселящихся слизеринских девиц, а те от негодования и изумления не могли вымолвить ни слова. Гарри засмеялся, и некто сзади присоединился к нему.

— Браво, Рон! — звонко сказала Гермиона. Уши мстителя наконец-то запылали.

Она подошла поближе и стала печальной.

— Рон, прости меня за вчерашнее. Я такая бестолковая. Иногда забываю, какие у меня замечательные друзья.

— Мистер Уизли успешно сдал первый этап. Я прямо сейчас заполню ведомость, — вдруг сказал инструктор. — Для всех остальных экзамен начнётся через полчаса.

Рон выразил свою радость серией перемещений вокруг Твикросса.

— Может, даже второй... — пробормотал тот и чуть громче добавил. — Не перестарайтесь, у Вас разболится голова.

— У вас тоже всё получится, — уверенно сказал Рон, появившись рядом с Гермионой.

— Должно получиться, но я почему-то так волнуюсь! — отозвалась она. — А ты, Гарри?

— Ну раз уж ты волнуешься, мне остаётся только бояться.

— Да бросьте вы, это же здорово!

Хлоп!.. Рон оказался рядом с дверью, ведущей в зал, но почему-то перестал выглядеть счастливым.

— Кажется, голова заболела.

В зале они встретили Невилла, точнее, то, что могло им быть. Трансгрессируя, он позабыл у зеркал руку и ногу, поэтому приход инструктора вызвал выражение надежды на его бледном лице. Вокруг толпились не менее побелевшие гриффиндорцы, а кое-кто из слизеринцев смеялся в кулак.

"Вот кому на самом деле придётся туго", — невесело подумал Гарри, созерцая раздробленного однокурсника...

11:00. Гарри вылетел из зала как на крыльях. Рон и Герми уже ждали его на стульях, стоящих вдоль стен около двери, за которой шёл экзамен.

— Ну?

— Получилось!!!

— По-другому и быть не могло, — сказала Гермиона. — Всё оказалось гораздо легче, чем мы думали, правда, Гарри?

— Да, конечно. Как Невилл?

— Бедняга совсем растерялся, — поделился информацией Рон. — Я дожидался, пока Твикросс поставит мне оценку и слышал его разговор с аврорами. Невилл отказался сдавать первый этап сегодня. Он и ещё двое.

— Надо с ним поговорить, — решил Гарри.

— Бесполезно. Он упорствует в своей слабости, — возразила Герми. — Невилл должен понять, что трансгрессия — не тот случай, когда нужно чего-то бояться.

— Кажется, я знаю, что пугает его, — негромко вмешался Рон. — Террастра. Всякий раз, когда мы говорим о ней, он... Я надеюсь, эта тварь не сильно повлияла на его рассудок.

... Приближался последний этап. Твикросс сообщил, что ради такого случая приедут деканы, они и будут давать последующие инструкции.

Рано утром, когда все в комнате ещё спали, Гарри вдруг отчего-то проснулся и больше не смог заснуть. Такие пробуждения теперь не были редкостью, и он начинал уже опасаться, что и это как-то связано с Волдемортом. Да, он регулярно употреблял Ментальный Щит, но происходящее начинало наводить на мысль, что пора придумать более сильное средство, о котором говорила директриса.

Гарри тихо, чтобы не мешать остальным, оделся и выглянул в окно. Привычная и скучная картина не очень большой лондонской улицы. Но где-то внизу ходили магглы, равнодушно поглядывая на серое здание, из окна второго этажа которого на них смотрел молодой волшебник. Разумеется, никто из магглов об этом не знал, тем интереснее было наблюдать за их жизнью, прикрываясь тенью их неведения.

Сзади кто-то заворочался. Невилл. Почему же ему всё время не везёт? Столько сил он положил на то, чтобы быть хотя бы таким же, как остальные...

— Гарри. Мне надо с тобой поговорить.

"Интересно, о чём? О трансгрессии? Но ведь это не объяснишь, её надо почувствовать".

— Я слушаю.

— Скажи мне одну вещь. Почему внутри "Хогвартса" стала возможна трансгрессия?

— Фред и Джордж говорили, что так было всегда, просто мы этого не замечали.

— Неправда. Что-то случилось со школой. Почему-то все учителя убеждены, что внутри школы перемещаться нельзя. Так написано и в "Истории "Хогвартса". Значит, так было всегда.

Гарри задумался.

— Что-то здесь жарко, — заметил Невилл, одеваясь. — Давай выйдем в коридор.

В коридоре он пристально посмотрел на Гарри.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Не знаю, что и казать. Что-то случилось со школой.

— Сомневаюсь. "Хогвартс" — это средоточие могущественной магии. Но есть такая магия, которая ни к чему не привязана. На такую магию очень просто влиять. На трансгрессию, к примеру.

— Искажение... Террастра!

— Ты думаешь о том же. Значит, мы на верном пути.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Профессор Доусон. Он тревожится за школу. Говорит, террастра может создавать экраны искажения перемещений или что-то вроде того. А это значит, что школа не находится в безопасности.

"Ну, Фабиус!..."

— И Гарри, я не сдал последние три этапа. Честно говоря, сейчас, наверное, уже поздно: завтра отключат министерский экран.

— Значит, ты должен сдать их сегодня.

— Гарри, я...

— Тебе нечего терять. Хотя бы потренируешься.

— С этим я как-нибудь сам разберусь. Что же делать со школой?

— Мы только можем сообщить об этом Ордену. А лучше, если к тому времени мы сами будем орденцами. Ты ведь тоже хотел стать одним из них...

— Да, но я...

— Невилл!

— Хорошо, я попробую сдать третий и четвёртый этапы. Но пятый...

— Ты обязательно сдашь! Нас будут поддерживать деканы. Завтра мы попросим совета у кого-нибудь из них.

Сегодня Невилл больше не разговаривал с Гарри, поэтому было неизвестно, сдал ли он свои этапы. Тем более, что сам Гарри был занят подготовкой к последней, самой серьёзной части экзамена. Друзьям о предположениях Невилла не было сказано ни слова.

Утром приехали деканы. Доусон первым делом наведался к Гарри, чем изрядно всех удивил. На вопрос, как проходит экзамен, Гарри не удержался и вывалил на дядю все новости. С минуту Доусон "переваривал" сказанное, потом медленно заговорил:

— До возвращения в "Хогвартс" на эти темы не распространяйся. А о террастре я рассказал Невиллу именно в тот момент, когда убедился в своей правоте, да и то теперь жалею об этом: если тема террастры не обсуждается, этот паразит не сможет нам повредить. Я боюсь именно того, с какой настойчивостью вы добываете сведения о ней. Такое ощущение, что на ком-то из вас сказывается влияние её магии. Теперь понимаешь меня? И всё же террастра не так проста, как думает Невилл; на пятом этапе с вами ничего не случится. Слово боемага.

15:30. В зале собралась первая партия экзаменующихся. В числе их оказались Гарри и Гермиона.

— Какие вы счастливые! — говорил Рон, в нетерпении ходивший вокруг них, спокойных внешне, но мучавшихся от сильного волнения. — И надо было им определить меня в четвёртую! Я с ума сойду, пока буду дожидаться!

Гермиона внимательно посмотрела на него:

— Рон, всё будет просто отлично. Ты трансгрессируешь лучше нас.

— Но я, как и все вы, сильно волнуюсь.

— А ты радуйся, — неожиданно сказал Гарри. — Впервые переместишься на большое расстояние. Подумай, как хорошо, что ты родился волшебником.

— Это, конечно, круто, но волнение всё забивает...

Кажется, у толпившихся рядом однокурсников происходило то же самое, если судить по редким неуверенным голосам и непрестанному движению по всей площади коридора.

— Добрый день, — раздался голос инструктора, вышедшего из зала, и сердце Гарри дёрнулось в груди. — Первую группу экзаменующихся прошу пройти за мной.

— Удачи, — почти прошептал Рон. Можно было поклясться, что это больше относилось к Гермионе.

— Мы все справимся, — ответила она так, словно пыталась убедить себя, и зашла в зал следом за Гарри.

Сегодня Твикросс был одет более торжественно, чем в обычные дни, когда он мог затеряться в толпе учеников, многие из которых были выше его. Синяя мантия преобразила его, сделала более представительным и усилила сходство с аврорами. А они уже были тут: Нимфадора, пожилой мракоборец и ещё два незнакомца, один из которых оказался коротко остриженной женщиной. Следом за первой партией учащихся зашли деканы. Грюм нашёл в толпе Гарри и Гермиону, улыбнулся им. Отдельная улыбка досталась бледному Невиллу.

— Он сдал третий и четвертый этапы! — тихо сказала Герми, оглядываясь назад.

— Мы начинаем! — провозгласил Твикросс, и суета в зале мгновенно угасла. — Видите белую линию, начерченную на полу? Подойдите к ней.

Гарри поглядел на Невилла через ряд голов. Было похоже, что тот сжал зубы, но, во всяком случае, страха на его лице не было.

— А теперь вспомните всё, чему я учил вас. Просто вызовите у себя желание попасть в школу. Знаю, это может оказаться нелёгкой задачей, но помните: то, что вы сможете, подтверждают четыре предыдущих этапа. В "Хогвартсе" вас ждут. Госпожа МакГонагалл собственной персоной стоит у ступенек главного входа. Вам нужно именно туда. Итак, на счёт "три"... Раз. Два... Три!

Раздалось несколько хлопков. Больше половины семикурсников исчезло. Гарри остался стоять, с сильным волнением отмечая, что Гермионы в зале нет. Невилл покраснел от усердия, но ни сдвинулся ни на фут.

"Соберись!" — приказал себе Гарри. Он не смотрел ни на что, кроме белой полосы. Ему надо в "Хогвартс".

Ещё хлопки. Число оставшихся уменьшилось наполовину.

"Почему у меня не получается?!" Гарри бросил взгляд на Невилла и встретился с ним глазами.

— Поттер!

Рядом стоял Грозный Глаз.

— Что у тебя? Почему не перемещаешься? Что-то случилось? — прозвучал его тихий, и на удивление встревоженный, голос.

— Я просто не могу, — проворчал Гарри.

— В школе тебя ждёт Орден. Ты же не хочешь пропустить сюрприз, который он тебе приготовил?

Грюм отошёл и завёл беседу с инструктором, а настроение Гарри сразу переменилось. Что за сюрприз? Наверное, он предназначен и Рону с Герми, а последняя уже узнала его!..

Хлопок, самый громкий из всех предыдущих! Цвета и звуки растворились во тьме и тишине... Появилось знакомое ощущение давления и ещё тошнота, которой раньше не было...

Снова хлопок. Гарри пошатнулся, и чьи-то руки подхватили его. В глаза ударило яркое солнце, закружилась голова.

— Отлично! — послышался гермионин голос.

Он сфокусировал зрение на глазах Герми и краем глаза заметил зелёную мантию.

— Ты прошёл экзамен, Гарри, — мягко сказала МакГонагалл, но он не заметил, что она назвала его по имени. В голове крутилась тяжёлая мысль: почему он слышит хлопки собственной трансгрессии, почему при перемещении ему стало плохо?

Вокруг ходило несколько семикурсников, которые поджидали друзей.

— Подождём Рона?

— Что ты, Герми, он же в четвёртой партии!

— Ничего, это недолго, не в седьмой же! Всё равно нам ничего не скажут без Рона — слова профессора МакГонагалл.

Гарри огляделся: около школы стояло несколько авроров, среди них он заметил Кандальера. Тот подошёл поздравить со сдачей экзамена, попутно рассказав историю своих терзаний при попытке трансгрессировать на большие расстояния.

— Но тогда у нас не было пяти этапов, это придумали сейчас, чтобы получить уверенность, что все усвоили технику трансгрессии. По-моему, так Министрерство только добавило себе проблем. Тут ведь такое дело: или умеешь, или нет.

...Начали прибывать учащиеся из второй партии, когда МакГонагалл заглянула в список:

— А где Лонгботтом? Остался в Лондоне?

— Сейчас выясню, — Кандальер исчез. Через некоторое время он появился с беспокойством на лице: — Его там нет. Он переместился, вот только неизвестно, куда.

МакГонагалл оглянулась:

— Лингс, Браун и ты, Джина... Отправляетесь к Твикроссу с просьбой приостановить экзамен. Все деканы должны трансгрессировать сюда. Мы не можем возобновить пятый этап, если хотя бы один человек потерялся... Кандальер, будьте готовы в любую минуту переместиться в Министерство, если нам потребуется его помощь.

Директриса повернулась к семикурсникам:

— А вы отправляйтесь по комнатам. Нет смысла здесь ждать, поиски могут затянуться очень надолго.

По пути к гриффиндорской башне Гермиона только и делала, что говорила о Невилле:

— Где же он может быть? Гарри, что он делал до того, как ты трансгрессировал?

— Я тебе уже говорил. Стоял с несчастным видом и пытался сосредоточиться. И всё.

Полная Дама, увидев учащихся, сладко зевнула:

— Пароль?

— "Стеклянный графин"?

— А вот и нет, четыре дня назад его поменяли.

— Так нас же не было!

— Это не оправдание.

Не успел Гарри рассердиться, как сзади послышалось:

— Пароль — "тигровая лилия".

— Джинни!

Кажется, она стала ещё красивее. Сделала какую-то новую причёску, глаза сияют радостью. Наверное, это означает, что теперь у неё всё в порядке.

— С чем вас поздравить?

— Мы сдали! Только вот Рон задержится.

— Почему? Он что, не сдал экзамен?

— Вы будете заходить? — Полная Дама была уже само нетерпение.

В гостиной Гермиона кратко обрисовала случившееся.

— Бедный Невилл! С ним всё время что-нибудь случается, но на этот раз всё выглядит очень серьёзно.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал Гарри. — Кстати, Джинни, не было ли писем в наше отсутствие?

— Нет, ни одного. Только Дайана Фрей всё спрашивала, куда ты подевался и когда появишься в "Хогвартсе". Похоже, у неё опять срочное дело.

Огромный котище подбежал к Гермионе и забрался на колени. Она задумалась, поглаживая урчащее животное. Огонь в камине негромко потрескивал, пожирая поленья, но, несмотря на уют, только тревожные мысли просились в голову. Гарри прикоснулся к руке Джинни, потом медленно взял её в свою.

За дверью послышались громкие сердитые голоса.

— Дин и Симус ругаются с Полной Дамой, — определил Гарри и поспешил открыть дверь в ожидании новостей.

Сразу с порога они очень громко поделились хорошей новостью:

— Мы сдали!!!

— Молодцы, — мгновенно проснулась Гермиона. — Как там Невилл?

— Нашёлся, конечно, иначе бы нас не допустили до пятого этапа. Беднягу нашли в Министерстве Магии, в отделе по борьбе с неправомерным использованием волшебства. Он, когда понял, куда угодил, чуть с ума не сошёл от страха, спасибо сотрудникам — вывели и сообщили кому следует. МакГонагалл сейчас с ним разговаривает, а бумаги заполняет Грозный Глаз.

Понемногу стали прибывать гриффиндорцы. Спустя ещё один мучительный час в гостиной появился Рон и стал настаивать на посещении директорского кабинета.

— Грюм всё намекал на какой-то сюрприз. Мы его заслужили, так что пойдёмте брать то, что нам причитается!

Джинни попросилась сходить вместе с братом и друзьями. Четверо гриффиндорцев, всё прибавляя шаг, отправились расспрашивать МакГонагалл.

У её кабинета толпился народ, в большинстве своём — мракоборцы. Они отказались пропускать учеников, обосновав это тем, что директриса очень сильно занята.

— Ну вот, а Грюм говорил... — начал было Рон, но кто-то сзади сказал: — Подождите.

К друзьям спешила невероятно довольная Ним.

— Это Аластор всё распускает слухи о сюрпризах? — сказала она. — Нет бы рассказать... Ну ладно. МакГонагалл в виду занятости уполномочила меня... Нет, слишком заумно, надо сразу. Значит так, дорогие мои орденцы...

— Кто?!!

— Голосование было позавчера... Поздравляю с принятием в Орден Феникса!..

Глава18. Беспокойная свобода.

Оливер оказался в тёмном проходе, стены которого были облеплены многочисленными фотографиями и плакатами. Сквозь окна лился лунный свет, оставляя на полу свои бледные квадратики.

— Министерство Магии! — определил торжествующий голос сзади. Кажется, Малфой был очень доволен. Ещё с пару мгновений он исследовал взглядом окружающее пространство, потом заключил: — Мракоборская контора... вот, значит, куда нас забросило. Вуд, мешкать нельзя, сейчас борзые последуют за нами. Я знаю, как отсюда выбраться.

— А наш спутник, мистер Харрис?

— Крыса? — в полутьме отчётливо мелькнула презрительная улыбка на лице Пожирателя. — Он остался там. И о многом настучит псам с палочками. Но нам этот слизняк больше не нужен.

— И Вы оставили его аврорам!.. — возмутился Оливер.

— Слушай, Вуд, — рассвирепел Малфой, — я здесь за старшего. Хочешь спасти свою шкуру — следуй за мной! Если нет — поджидай компанию получше. Они будут рады с тобой встретиться.

Оливер, бросив презрительный взгляд на спутника, кинулся за ним к двери.

Малфой открыл заклинанием замок и выскочил в коридор. Как только за углом оказались оба, в Министерство стали перемещаться мракоборцы. Послышался шум, звуки шагов и команды:

— Брэгг, принимай преследование вместе с Тейлором. Филипс, установи антитрансгрессионный щит вокруг здания, а я беру на себя блокировку лифтов.

— Вот что, Вуд, — заговорил на бегу Малфой. — Защиту против трансгрессии в Министерстве поставить легко, я не раз видел, как это делается. Нам остаётся только лифт, надо будет опередить авроров. Быстрее, не жалей себя. Отдохнём за Лондоном.

Когда двери лифта закрылись за беглецами, Малфой, не теряя времени, отыскал маленькую красную кнопку, удачно скрытую в углу кабины.

— Экстренный спуск к атриуму, — объяснил он, по-прежнему тяжело дыша.

Оливер прислонился к одной из стен, сосредоточенно изучая тёмный пол с многочисленными царапинами. Он уже сильно жалел, что согласился на побег с Пожирателем Смерти. Правда об отношениях Малфоя с Тёмным Лордом могла тщательно скрываться. И тогда...

— Мистер Малфой, куда Вы направитесь после Министерства?

— Направлюсь? — переспросил тот, глядя мимо Оливера. — Разумеется, поближе к "Хогвартсу" и его директору. Остальные постараются уничтожить меня... Но сначала отплачу небольшой должок. Некий Пожиратель должен мне ровно одну жизнь, и я заберу у него то, что мне причитается.

— А может, Вы захотите повидаться с Сами-Знаете-Кем?

— Вуд, ты, кажется, в своём уме, так подумай: стал бы я лезть в логово к змее, зная, что она вонзит в меня зубы? — проворчал Малфой. — Ты думаешь, я приведу тебя к нему. Чушь. Я не питаю к тебе симпатий, но тоже хочу жить и разделаться со своим зыбким положением сбежавшего узника.

Лифт остановился, и лампа в кабине погасла. Оливер чуть не упал на пол от резкого рывка. В соседнем углу выругались.

— Может быть, попробуем открыть двери: вдруг мы оказались на одном из этажей. Я как-то был в маггловском доме, и...

— Сумасшедший, — проворчала темнота. — Это волшебный лифт, а не шестерёнки магглов. Ты хоть представляешь, что будет, когда мы раздвинем дверь?.. Хотя нет, нам это не грозит.

— А мы сложим руки и позволим аврорам нас поймать?

— Конечно нет! Мы...

Малфой замолчал на полуслове: лифт, дёрнувшись ещё раз, продолжил движение.

— Тупые авроры, — злорадно сказал Пожиратель. — И какой идиот научил их блокировке?

— Может быть, они подгоняют лифт поближе к себе, — вполне логично предположил его спутник. — Доставят нас, как пиццу.

Внезапно зажёгся свет.

— Будь готов прорываться, — на лице Малфоя отражалась безумная решимость, палочка в руке приняла боевое положение.

Двери лифта неожиданно открылись, явив взорам недавних узников пустынный атриум. Оливеру показалось, что чья-то маленькая фигурка мелькнула вдоль стены, но в полутьме могло привидеться всё, что угодно.

Статую в центре отреставрировали, однако внесли несколько изменений. Теперь и волшебники, и домовик с кентавром смотрели куда-то вперёд, с некоторой угрозой выставив своё оружие: палочки, кулаки и копьё.

— Скримджеор, — определил дух композиции Малфой и не без удовольствия снёс голову скульптуре чародея.

— Это варварство, — буркнул Оливер, но сообщник его не услышал: он наслаждался какими-то своими мыслями.

— Я знаю один ход, — наконец, сказал Малфой. — Запасной, на случай чрезвычайной ситуации. Сеть летучего пороха уже контролируется, в камине нас поймают вероятнее всего. Авроры отрезали нам магический выход, но эти надменные тупицы никогда не пойдут путями магглов, даже чтобы спасти самих себя. Иди за мной.

Оливер встретил его взгляд и отвернулся. Усталость добавила ненависти к спутнику.

— Шевелись, Вуд. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как отдых. Если будешь медлить, нам не поможет уже ничто.

Оливер послушался, затаив негодование. Когда-нибудь папаша Драко пожалеет о своих манерах!

...Бесчисленные коридоры, где темнота играет с лунными лучами или мягкое освещение придаёт вещам и стенам загадочный облик... Отчаянный бег, бег из последних сил, когда кажется, что вдыхаешь воздух громче, чем отталкиваешься от пола...

Пара дежурных волшебников пыталась остановить сбежавших, но палочка Малфоя раздавала Помехи направо и налево, и беглецы продолжали свою жестокую гонку. Оливеру стало казаться, что у него закружилась голова от всей этой суеты, похожей на игру, на кону которой стояла свобода, но тут Малфой остановился.

— Вот она! — у задыхающегося Пожирателя было поистине безумное лицо, и его спутник невольно поёжился.

Дверь была даже не заперта. Беглецы оказались в узком тоннеле, невероятно отсыревшем от бесконечной влаги, выделявшейся со всех сторон. Вдобавок ко всему в нём обитала беспросветная темнота, и только волшебные палочки смогли развеять её.

— Иди вперёд. Я прикрою.

— Почему я первый?

— Ты слышал, что я сказал? — рявкнул Пожиратель, подтолкнув Оливера палочкой.

— Не повышайте на меня голос! — возмутился тот. — Я Вам не домовой эльф!

— Я работал в Министерстве, так? — почти спокойно сказал Малфой. — Поэтому мне лучше знать, что ждёт нас впереди и преследует сзади.

Оливер ничего не ответил на эти слова, а спутник не смог бы прочитать его мысли.

...Тёмный узкий коридор, похожий на лаз, повёл их, извиваясь, словно змея. В глазах Оливера мелькали глубокие трещины камней, слагающих бесконечно длинные стены; невыносимый запах плесени заглушал усталость и беспокойство. Впереди мелькала мантия бегущего Малфоя, трепещущая, словно пламя, под ударами встречного воздуха. Оливер старался не смотреть на огненный шарик у своей волшебной палочки, потому что огонь напоминал о свете и тепле, о том, чего так не хватало. В ногах скопилась усталость: месяцы заключения в камерах Министерства и Азкабана давали себя знать.

Ход закончился старой обшарпанной дверью; похоже было, что она изо всех сил вжимается в стену, чтобы её не заметили. Малфой завозился у двери, позвякивая неизвестно откуда добытой связкой ключей.

— Где вы их взяли? — поинтересовался Оливер просто для того, чтобы нарушить молчание.

— Волшебники в Министерстве невероятно наивны, — усмехнулся Пожиратель. — Изо всех сил борются с преступностью и устраивают вокруг себя проходной двор.

Когда беглецы занимались дверью, Оливер ещё чувствовал досаду и волнение, но как только перед глазами предстало ночное звёздное небо, появилось ощущение, что его оправдали на суде. Воздух на воле показался самым чистым и живительным на свете, а проходивший мимо старый пьяный маггл — как минимум, дедушкой.

— Вуд, силы ещё остались? — с тревогой осведомился Малфой и тут же объяснил. — Мы должны трансгрессировать за город.

Минуты две они потратили на то, чтобы уточнить место назначения, а спустя полчаса Оливер уже дремал у крохотного костерка, навалившись на отсыревший ствол дерева. Сообщник сидел рядом и напряжённо думал о том, где раздобыть еду. Немного позже он убедился, что Вуд крепко спит, и, осторожно поднявшись, куда-то трансгрессировал.

Оливер проснулся от запаха копчёного мяса и горячего картофеля.

— Принёс из магазина, — зачем-то объяснил Малфой.

— Вы их своровали?!

— Такова жизнь. Или ты предпочёл бы умереть с голоду? — пробурчал Пожиратель и сказал с лёгким презрением: — У магглов самообслуживание. Но они не знают о том, что кое-кто из людей просто может не дойти до кассы и исчезнет. Да, это рискованно, но выбора нет.

Эта ночь оказалась одной из самых ужасных ночей. В холодном тёмном лесу костёр был единственным источником тепла и света, но настолько незначительным, что его можно было не считать. Оливер засыпал и вновь просыпался, не в силах найти такого положения, которое избавило бы от холода, а Малфой вообще не смог сомкнуть глаз, грея над слабым огнём озябшие руки. Кругом было невероятно тихо, и только вдалеке едва слышным гулом пела автомобильная дорога...

Ранним утром оба волшебника собрались в путь. Выспаться всё равно не получилось, даже несмотря на то, что идти дальше не было сил.

— Вуд, слушай меня, — начал Малфой, засыпая костёр хрупким, быстро таявшим снежком. — Мы не должны трансгрессировать прямо ко входу в "Хогвартс": там дежурят лучшие из мракоборцев, и в таком состоянии, как мы сейчас, нам с ними точно не справиться. Но мы можем переместиться в Запретный Лес и понаблюдать за министерскими церберами оттуда. У нас будет время решить, как их обмануть. Главное — как-нибудь вызвать директрису. Я знаю одно местечко в Лесу, которое для наших целей как раз подойдёт... поэтому я перенесу туда нас обоих.

— И Вы уверены, что это место будет Запретным Лесом?

Малфой ещё раз ударил ногой по тому, что недавно было костром, и обернулся:

— Что ты имеешь в виду?

— Я не читаю Ваших мыслей. Вдруг мы окажемся в логове Тёмного Лорда? Не лучше ли нам просто уточнить место назначения?

— Вуд, ты, кажется, не понял меня. Я же сказал, что не помню, в какой части Леса... Вуд! Куда?! Быстро вернись!!!

Оливер с невиданной ранее прытью запетлял среди стволов, направляясь в сторону дороги. Малфой выхватил палочку и бросился его догонять.

В предрассветном тумане заискрили чары Помех и парализации. Люциус боялся, что Вуд оторвётся от него ещё на несколько ярдов, и тогда удирающего просто не различить в беловатой мгле.

— Стой!

Оливер оказался гораздо ближе, чем предполагал Малфой, и тот едва увернулся от ответного заклятия.

— Убирайтесь, куда хотите! — закричал юноша, направляя палочку на спутника. — Я сам найду дорогу.

В ответ полетели заклинания и уверения в его сумасшествии.

...Лес понемногу густел. Если бы оба на миг остановились и огляделись бы по сторонам, то заметили бы, что деревья всё сильнее примыкают ветвями друг к другу, а в воздухе густеет неизвестно откуда взявшаяся мгла.

— Stupefy!

Оливер упал, ударившись о ствол ели.

— Что за... — пробормотал Малфой, бросая взгляд на деревья.

Он подошёл к неподвижному спутнику.

— Finite... Вуд, ты придурок!.. Куда? Хочешь заблудиться ещё сильнее? Не видишь, что творится кругом?

— Что это? — наконец, встревожился Оливер.

— Если я не ошибаюсь... — пробормотал Малфой, но потом коротко бросил. — Пошли.

Через пару минут хода он кисло улыбнулся:

— Я знаю это место. Где-то неподалёку располагается замок.

— Точно, я вижу его! А он не выглядит заброшенным. Посетим его? Может быть, там помогут найти дорогу и пустят обогреться.

— Ты так думаешь? — насмешливо спросил Малфой, получив в ответ ненавидящий взгляд. — В таком случае, мы зайдём внутрь. Только не забудь про Хамелеоновы чары.

Они продрались сквозь низкие колючие кусты, поёживаясь от холода. Все мысли Оливера были заняты горячей едой и камином, без которых была невозможна нормальная жизнь.

Огромный замок стоял прямо посреди елового леса, как ни странно, на дне котлована, над которым возвышалась только половина здания. Массивные двери, окованные проржавевшим железом, едва виднелись сквозь туман на глубине метров десяти.

— Что это за место? — наконец, встревожился Оливер. — Вы знаете, да?

— Догадываюсь, — ответил Малфой уклончиво и добавил: — Действуй палочкой. Нас не должны здесь увидеть

Как только маскировка была проделана, он сказал, что отправится прямиком к замку. Оливер спустился по узкой каменной лестнице следом за спутником, ориентируясь на еле слышный звук его шагов.

Малфой сказал Вуду встать у стены и, ухватившись за кольцо, постучался.

— Сейчас они выйдут, — услышал Оливер. — Не издавай ни звука и смотри, как я их проведу.

Правая, ближайшая створка двери, распахнулась, и наружу высунулся невысокий полный человек в чёрной мантии. Он испуганно огляделся по сторонам и хотел уже скрыться в замке, как что-то зашевелилось среди деревьев наверху. Дрожа то ли от страха, то ли от холода, волшебник в чёрном начал взбираться на ступеньки, оставив приоткрытой дверь.

— Вуд. Внутрь, за мной! — быстро сказал невидимый Малфой.

Оливер убедился, что щель между дверью и стеной увеличилась, пропустив человека, и зашёл следом.

Внутри оказалось темно, в воздухе витала противная сырость, а нос раздражал запах затхлости. Вдаль уходил коридор, картины по стенам прикрывались полумраком.

Низенький маг заскочил в замок почти следом за Оливером, дико вытаращив глаза и с гулом захлопнув дверь. Постоял у неё, проверяя, хорошо ли запер, и припустил вдоль по коридору, сопровождаемый весёлым звоном собственных ключей.

— За ним! — донеслось слева от Оливера, и к шелестящий звук шагов обитателя замка усилился. Бывшие узники Азкабана пробежали вдоль тёмно-серых стен, увешанных портретами колдунов и колдуний с кислыми бледными лицами. Обоняние перестала раздражать затхлость, которая сменилась запахом свежеспиленного дерева.

Невольный провожатый буквально влетел в двери, располагавшиеся в конце коридора, и беглецы услышали его дрожащий голос:

— Там... Там кто-то бродит!.. В лесу, около замка!

— Брось-ка, Ковард, — ответил кто-то насмешливо, голос был женский. — Они не посмеют подойти поближе в любом случае, а если полезут — пожалеют.

— Ковард, а тебе не приходило в голову самому убедиться в том, что тебе постоянно что-то мерещится? — ещё один, язвительный, голос принадлежал мужчине.

— Мне самому проверить?.. — по голосу стало понятно, как побелело лицо коротышки. — В мои обязанности дежурного это не входит.

— Фу, как ограниченно! Тёмный Лорд требует от нас творческого подхода к решению проблем, — насмешливо ответила женщина. — Бэйли, да и вы, друзья, как вы смотрите на то, чтобы отправить нашего трусишку в лес, поучить смелости?

— Здравая мысль. От малодушия надо лечиться, — с удовольствием поддержал уже знакомый мужской голос, но тут одновременно заговорили двое.

— Бэйли, — прошипел Малфой. — Эта тварь сама подвернулась мне! Вуд, я не уйду отсюда, пока он не будет мёртв.

— Тише! — сердито перебил Оливер.

Второй голос, судя по всему, принадлежал пожилому мужчине:

— Не занимайтесь глупостями! У нас не так много верных людей, чтобы отдавать их на съедение монстрам и их собственным страхам. Поговорим лучше о привлечении союзников. Вы, мистер Грин, в прошлый раз предлагали нам использовать домовиков. Позволю себе возразить: служить они нам не будут. У меня самого есть эльф, и я должен сказать, что с некоторых пор он ведёт себя странно: куда-то исчезает по целой неделе, стал очень задумчив и без причины весел. Да, я не терплю праздности в своих слугах, но даже самое суровое наказание не может вывести его из этой мечтательности. Я бы не стал использовать тех, чья верность под большим сомнением. Мы пока удерживаем гоблинов, но это тоже не бессменные борцы за правое дело. Живут своими скрытными интересами, нельзя рассчитывать на их постоянство. Как и на постоянство подверженных всем страстям великанов. Вечно подстраиваться под них у нас просто не хватит сил.

— Знаем, к чему Вы клоните, Геллий, — вмешалась женщина. — Опять эти лекции по самосовершенствованию, надоело слушать! Гораздо быстрее привлечь сильных ребят, не гнушающихся никакой работы.

— Мы продолжаем набирать новых союзников, но не заботимся об уже набранных, — сердился Геллий. — Впрочем... делайте, что хотите! Вас больше, так? Тогда продолжайте обсуждение, а мне нужно поговорить с Ковардом. Дэн, пойдём отсюда.

— Без вас веселее, — желчно процедил Бэйли, но женщина разрядила обстановку. — Вы о таких людях говорили, Геллий? Тогда я Вас поддерживаю: Тому следует немного проветриться.

Несколько Пожирателей смехом поддержали шутку, но тот, кого назвали Геллием, ни слова не сказал на неё.

Вскоре Оливер увидел двоих: низенького волшебника и его собрата, пожилого человека в чёрном плаще, с редкими седыми волосами. Выцветшие глаза Геллия были так же холодны, как и, возможно, в юности, когда синий цвет ещё не покинул их, а походка и манеры внушали наблюдателям уверенность в благородном происхождении.

— Хотел бы я знать, Дэн, в чём же ты провинился, чтобы заслужить такую нелюбовь? — неожиданно мягко спросил немолодой Пожиратель.

— Они обвиняют меня в трусости, сэр, — пробурчал Ковард, уставившись в пол. — А я не предавал Тёмного Лорда!

— Охотно верю... но ведь тебе бывает страшно? Иногда?

— Я слабый человек, мистер Винтер... — забормотал Ковард, но тут же спохватился и скороговоркой выдал: — но, если надо, я отдам за Лорда жизнь!

— Нет, Дэн, ты меня не обманешь, — негромко возразил Геллий. — Будь честен: тебе бывает страшно?

Оба Пожирателя свернули направо и остановились у лестницы, уходящей вниз. Оливер следовал за ними, и создавалось впечатление, что они боятся портретов на стенах. В боковом коридоре никаких картин не было, а где-то под потолком шла серия маленьких окон с витражами из синего, красного и жёлтого стекла, изображающими странные, переплетающиеся между собой орнаменты. Сквозь окна пробились робкие лучи утреннего солнца, немного оживив тёмные внутренности старого замка.

— Послушай, Дэн... Я и сам боюсь Тёмного Лорда. В последнее время его поступки невозможно предсказать. Судя по всему, он добивается какой-то своей цели; придёт время, когда мы станем лишь препятствием...

— Да, я не понимаю его, — быстрым шёпотом согласился Ковард. — Может, он хочет сделать из нас пушечное мясо? Там, в Зале, все с ума посходили — Тёмный Лорд, Тёмный Лорд! А они не думают, что мы просто марионетки в его очередной жестокой игре?

— Куда им! У них нет аристократического воспитания, они не рождались благородными, как мы с тобой. Недоучками управлять всего проще. И потом... их не было в ту жуткую летнюю ночь, когда...

— О, прошу Вас, мистер Винтер! — взмолился Ковард, чуть не зажмурившись. — Я до сих пор не могу вспоминать об этом. Ну зачем было собирать лучших Пожирателей...

— Я тебе отвечу: для того, чтобы увидеть, у кого дрогнет сердце, и обвинить в предательстве... ты прав, давай не будем об этом, потому что, уверен, никто из нас не может вспоминать всё это без содрогания. Надо вернуться к остальным, они стали слишком недоверчивыми, тем более, что Том Бэйли сейчас сменит тебя, и ты сможешь хорошенько отдохнуть. Идём, Дэн, и ничего не бойся. Если Тёмный Лорд захочет убрать нас с дороги, мы найдём, чем ответить ему.

— Меня это не утешает, — проворчал Ковард.

Пожиратели удалились в сторону зала, а кто-то невидимый схватил Оливера за руку.

— Вуд, мы, конечно, уйдём отсюда, не теряя времени, но только не сейчас, когда мне улыбнулась удача. Сначала я убью Бэйли. Судя по всему, здесь его не больно-то жалуют, значит, не будут долго грустить. Я удивляюсь, как он вообще с кем-то уживается... Кстати, обнови чары: ты начинаешь проявляться.

Оливер поспешно поднял палочку, потому что услышал чьи-то шаги. Перед ними, в главном коридоре прошёл, судя по всему, Бэйли: жилистый высокий волшебник с маленькими глазами и презрительным взглядом. Он вяло передвигал ноги, опустив голову и производя впечатление рассеянного и не отдохнувшего человека.

Внезапно из-за спины Оливера, разминувшись с ней на какую-то пару дюймов, вылетёл ярко-зелёный луч.

Дежурный Пожиратель вздрогнул и пробежал мимо коридорчика со ступенями, где стояли невидимые враги. Похоже, краем глаза он заметил освет заклятия Смерти.

За спиной Оливера сквозь зубы чертыхнулись, но его яростный шёпот помог Малфою прийти в себя:

— Вы совсем спятили! Ещё немного — и я отправился бы на тот свет вместо Пожирателя! Так трудно предупредить?

— Тише! — шикнул Малфой. — Все разборки потом. И отойди ты, наконец, от дверного проёма!

Вместо того, чтобы продолжать возмущаться, Вуд чуть не вскрикнул:

— Мистер Малфой! Вы...

Но тот уже не слышал его. Постепенно обретая свой настоящий цвет, Пожиратель выбежал в коридор с желанием держать свою жертву в зоне видимости. Оливер на всякий случай подкрепил собственные чары и последовал за спутником.

Бэйли уже заваливался на бок с расширенными от смертного страха глазами, а рядом, не в силах сдержать торжествующую ухмылку на лице, стоял Малфой, и десятки портретов бледных колдунов смотрели на него с явным неодобрением. Кое-кто уже пытался позвать обитателей замка.

— Accio, ключи!.. Здорово я придумал, а Вуд? Теперь эти трусливые служители своего Лорда...

— Понабегут сюда со всех сторон и с удовольствием потренируют Непростительные заклятия с такой удобной мишенью, — съязвил Оливер.

Малфой, казалось, побледнел, после чего быстро скрылся под волной своих чар.

Скрип двери замка, как ни странно, загремел эхом по всем стенам. Создавалось впечатление, что сама магия, которой пропитано здание, невероятно враждебна к непрошеным гостям.

Реакция Пожирателей последовала незамедлительно: сразу с десяток волшебников кинулось к открытой двери, ключами которой, висящими у замка, уже поигрывал ветер. Сам Геллий Винтер бежал впереди разгневанных союзников, но даже вместе с ним они не нашли в коридоре и окрестностях замка ни одного мага, кроме мёртвого Тома Байла.

... Холодный, неприятный своей сыростью воздух леса показался Оливеру настоящим блаженством. Ещё несколько минут назад, несмотря на то, что во всех играх вёл Малфой, у его спутника тоже пошаливали нервы. Оливер не знал смысла этих игр, а также до сих пор не мог простить неуклюжей Авады Кедавры. В голове укреплялась мысль, что Малфой неминуемо предаст, как только появится такая возможность. Но что мог сделать Вуд, человек с совсем иными представлениями о жизни, чем профессиональный убийца-Пожиратель? Даст ли судьба шанс обмануть Малфоя?

Всё это вертелось у Оливера в мыслях, пока оба быстрым шагом выбирались из леса, поближе к дороге. Занялся новый день, очень погожий, солнечный, а верхушки деревьев едва колыхались от лёгкого ветра. Снег начал подтаивать, превращаясь в месиво, к этой помехе добавлялся колючий кустарник, и Малфой без устали проклинал всех и вся, иногда прокладывая дорогу с помощью волшебной палочки.

Когда знакомый далёкий гул мягко нарушил тишину леса, Малфой остановился:

— Делаем привал. Неизвестно, что ждёт нас в Запретном Лесу и в самом "Хогвартсе". Садись, Вуд, и постарайся взять от отдыха всё.

Оливер уселся прямо на землю, подстелив только наломанные ветки ясеня. Малфой устроил рядом со спутником костёр и последовал примеру Вуда. Странно. Сначала он был способен лишь командовать.

— Скорее бы домой! — вырвалась тяжёлая мысль Пожирателя после нескольких минут тишины.

— Скоро Рождество... — проговорил Оливер в ответ, гладя пальцами ветку и представляя, что она еловая. Он не подумал о том, с какой грустью прозвучали его слова. Малфой задремал, навалившись на ствол дерева. Кажется, богатые на впечатления события последних дней окончательно утомили его...

— Желаю Вам удачи, — раздалось вдруг над его головой, и Пожиратель вздрогнул, услыхав неподалёку хлопок трансгрессии...

Оливер мчался изо всех сил, раздвигая руками кусты, а кое-где — и длинные ветви деревьев. Теперь Малфой не страшен ему, но как-то встретят авроры? Сердце в груди колотилось так, словно собиралось разбиться. Вот здесь примяты кусты. Множество следов на слабом снегу. Кто может здесь жить? Следы человека. Мракоборцы? Пожиратели Смерти?

Внезапно Оливер понял, что не сможет выбраться. Время и пространство в сознании неожиданно исчезли, и поэтому солнце, слякоть под ногами и бесконечные деревья стали внушать страх. Воздух вокруг потемнел и сгустился так, что со всех сторон сдавил Оливера...

Через мгновение мрак рассеялся, и потерявшийся увидел, что находится на опушке леса, совсем в другом месте, чем то, куда он трансгрессировал. На расстоянии пары метров, на той же опушке, спинами к человеку стояло трое кентавров. На всех почему-то были кирасы и шлемы. Из-под шлема кентавра в центре выбивались волнистые рыжие пряди.

Оливер отступил на шаг, но что-то произошло. Ничего не хрустнуло, ни один звук не выдал его, но в сознании появилась четкая мысль: он попался. Мгновение спустя три пронзительных взгляда скрестилось на непрошенном госте.

— Стоять.

Это, кажется, произнёс рыжий. Он и направил на человека копьё, которое странно, нехорошо серебрилось, и виной тому был точно не солнечный свет.

"Почему я раньше не трансгрессировал?" — в отчаянии подумал Оливер, стараясь сосредоточиться на "Хогвартсе". Догадки, как он здесь очутился, одна страшней другой, с сумасшедшей скоростью набросились на него.

— Кто ты, человек?

— Я... я был учеником школы волшебства. Мне надо увидеться с директором, потому что за мной охотится Пожиратель Смерти.

Двое кентавров переглянулись, но рыжий уже подошёл к Оливеру и сурово бросил:

— Дамблдор мёртв.

— А профессор МакГонагалл?

— Женщина? Она не сможет противостоять той магии, что сосредоточилась в Тёмном Лорде. Впрочем, это не наше дело. Мы давно говорили Хагриду, что не потерпим человека в нашем лесу... Убери палочку, глупец. Я не хочу убивать тебя. Но и отпускать не имею права. Один из нас не так давно был убит, звёзды говорят о десятках новых смертей, и виной тому — ваше племя!.. Ты побудешь у нас, пока мы не выясним, на чьей ты стороне. Никому сейчас нельзя доверять, и особенно людям.

Рыжий возглавил маленькую процессию. За ним шёл Оливер, испытывая волнение и в то же время — непреодолимое желание спать, а следом мягко ступали ещё два сопровождающих кентавра.

Прошёл час, а может, и больше. Когда Оливер почувствовал, что уже не в силах бороться со сном, его глазам предстало самое удивительное зрелище из всех, которые он раньше видел.

Прямо посреди леса располагалась длиннейшая дубовая аллея, которую составляли огромные чёрные деревья с зелёными кронами! Воздух постепенно потеплел, а снег под ногами сменился травой. Десятки дубов образовывали углубления меж собственных корней, и получалось, что деревья стояли на корнях, словно бы имели сотни переплетающихся ног. Из отверстий, образующихся у подножия деревьев, выглядывали кентавры. По аллее расхаживало несколько высоких фигур, и все взгляды тотчас обратились на приведённого человека, но никто из Детей Леса не сделал и шага, чтобы выдать своё любопытство.

К Оливеру и трём его сопровождающим подошёл чёрный кентавр с могучим торсом и гривой тёмных волос.

— Кто это, Грегори? Зачем ты привёл его сюда? Человеку здесь не место, и ты это отлично знаешь! Почему бы ему не убраться отсюда, пока мы не убили его?

— Отложи свою жестокость до поры до времени, — чуть резче, чем в разговоре с Оливером, отозвался рыжий. — Этот человек упомянул, что где-то поблизости разгуливает Пожиратель Смерти.

— Что ему известно о тёмных слугах? — огненный взгляд чёрных глаз насквозь прожёг Оливера. — Нам стоит допросить этого юношу.

— Помилуй, Бейн! — возмутился ещё один подошедший кентавр; этот был гнедой. — Кентавры не применяют пытки!

— К тем, кто виновен в смерти наших братьев?! — вскричал вороной, нервно взрыв землю копытами.

— Вот что я думаю, — рыжий был непреклонен. — Этот человеческий юноша — моя добыча. По праву нашего рода его судьба в моих руках.

— Судьбы подчиняются звёздам, а не таким, как ты, рыжий! — вскипел Бейн, однако отошёл, презрительно бросив. — Посмотрим, что ты будешь говорить на Совете!

— Я научу его вежливости! — прорычал Грегори, но гнедой остановил его: — Бейн — наш вождь, а я — Хранитель. Не делай глупостей, иначе мне придётся вместе со всеми проголосовать за твоё изгнание. Пока они считают, что мы подчиняемся им, хоть и начинают в этом сомневаться. Звёзды не указали путь. Многое пока скрыто от нас, поэтому лучшее, что ты можешь делать — просто выжидать.

— Не могу я ждать!..

— Не забывай об осторожности. Ты многое сделал, когда спас нашего гостя. Скоро к нам придёт ещё один человек. Их привели, Грегори, поэтому не забудь о хороших манерах.

И гнедой зашагал прочь, не глядя ни на кого.

— Что скажешь, Уильям? — негромко проговорил рыжий кентавр.

Один из сопровождающих, что шли за Оливером, совсем ещё юноша без тени бороды, проводил Хранителя взглядом:

— Магориан, кажется, ни на минуту не забывает о Белом Изгнаннике, Фиренце.

— Только не произноси это имя при Бейне, — резко обернулся Грегори. — И при его сторонниках. Да, мы должны помнить Изгнанника, но не всем следует об этом знать.

Кентавры отвели Оливера под своды одного из дубов, который, в отличие от остальных деревьев удивительной аллеи, мог похвастаться прочной округлой дверью, повторяющей контуры отверстия между корнями.

Внутри было очень уютно. Неизвестно откуда лился ровный мягкий свет; у стены, состоящей из переплетённых между собой чёрных корней, прямо на мягкой земле, лежало несколько шкур.

Уильям принёс откуда-то бутылочку, полную прозрачной, как слеза, жидкости.

— Она заменит тебе еду и питьё, потому что вы, люди, часто отвергаете пищу кентавров, — объяснил Грегори. Он стоял внутри дерева, слегка наклонив голову. — До поры до времени тебя не будут посещать беспокойные мысли. Время для тебя остановится...

Последние слова прозвучали в сознании Оливера, словно отрывок из сновидения. Пленник и гость кентавров наконец-то смог забыться спокойным и глубоким сном...

Неизвестно, сколько прошло времени, только Оливер проснулся от резкого толчка. Тот же мягкий свет стлался по тёмным корням дома-дерева, а прямо перед глазами маячило лицо Малфоя.

Оливер вскочил на ноги и выхватил палочку.

— Прекрати безумствовать, — устало попросил Пожиратель, присаживаясь на собственную лежанку. — Ты что, не понял, что кентавры опоили тебя? Я тоже сделал вид, что пью. Зелье Хрустального Забвения. Вуд, Рождество уже завтра. Ты не хочешь встретить его в "Хогвартсе"?

— Вас поймают и посадят снова, — с удовольствием сказал Оливер, потягиваясь и возвращаясь на мягкие шкуры. — Отправляйтесь, куда хотите, но с Вами я не пойду.

— Ты плохо знаешь кентавров. Они добры к нам не потому, что это заложено в их натуре! Они знали, что в лесу бродит Пожиратель Смерти. Хорошо, что они не видели Чёрную Метку на моей руке, иначе, уверен, они бы меня разорвали!

— Может быть, это к лучшему, — жёстко сказал Оливер.

— Ты так думаешь, потому что не видел их чёрного вожака в гневе! Рано или поздно он заставит своих подданных нас убить! И не думай, что заступничество группы мятежников спасёт тебя!

Оливер помолчал в нерешении.

— Хорошо. Только почему я должен Вам верить?

— Вуд, послушай. Я убил одного из Пожирателей там, в замке, и не открылся остальным. Я сто раз мог убить тебя, но не сделал этого. Мало того — я пошёл тебя искать, когда ты сбежал от меня, и нарвался на кентавров. Этих доказательств достаточно? Я хочу навсегда покончить с беспокойной жизнью, хочу защитить жену и сына от нападок Тёмного Лорда!

Малфой замолчал, а Оливер вдруг поднял на него глаза:

— Значит, Вы были вторым гостем, о котором говорил Грегори? Вас тоже перенесло сюда?

— Да, странным образом оказался у их поселения и хотел убежать, но они заметили меня. Я думаю, это их магия. Если мы переместимся поближе к "Хогвартсу", они не посмеют напасть на нас.

— В какую часть леса мы отправимся?

— Дай руку. Или боишься?

— Только того, что Вы промахнётесь против своей воли.

— Отлично, Вуд. И прихвати бутылку с зельем Забвения, она ещё нам пригодится.

Беглецы переместились на опушку, о которой говорил Малфой. Брезжил рассвет, и красноватые лучи сонного солнца лениво легли на стволы деревьев.

— Счастливого Рождества, — эхом отозвался Оливер в ответ на поздравление спутника.

Было ли оно таким счастливым? Все ли радовались новому дню? Оливер вспомнил отца и мать: наверное, будут заедать индейкой и праздничным пирогом горькие слёзы. Солнце светило для всех, кроме них троих, подумалось ему. А что скажут родители теперь, когда узнают, что сын сбежал из Азкабана? Он и не подумал о том, рады ли будут они его возвращению. Папа, конечно, тут же обнимет живого сына, а вот мать... Может быть, она и верила в его невиновность, пока он не сбежал из тюрьмы, но сейчас всё могло оказаться гораздо хуже...

Увлечённый своими мыслями, Оливер не сразу заметил, как стало меняться выражение лица спутника.

— Кто же там? — Малфой вглядывался в глубь леса, где из-за деревьев показались две фигуры в мантиях. — Бред какой-то! — На пару секунд он замолчал, а потом заорал что есть мочи: — Драко, Северус! Как вы здесь оказались?!

Оливер нащупал палочку в потайном кармане. Он-то знал, кто убил Альбуса Дамблдора. Об этом знали все.

Когда Снейп и Малфой-младший приблизились к Люциусу, тот вдруг закричал "Счастливого Рождества!" и крепко обнял подбежавшего сына. С минуту Оливер и Снейп прожигали друг друга взглядами, и последний снизошёл до приветствия:

— Доброе утро, Вуд. И... хм... Счастливого Рождества. Не думал, что Люциус так скоро удивит нас своим присутствием.

Внутри у Оливера всё кипело. "Только отвернись, только отвернись", — молил он Снейпа. На какой-то момент забылось всё, внимание сосредоточилось на ненавистной чёрной мантии, и теперь хотелось только одного — чтобы её обладатель упал и больше не смог встать. А совсем рядом так же бурно кипела радость.

— Отец. Как хорошо, что ты вернулся, — без конца повторял Драко, с трудом сдерживая слёзы. — Они могли убить тебя, и всё-таки ты здесь!

— Кто "они"?

— Серые маги, кентавры, пауки, Пожиратели Смерти. Но теперь это не важно. У тебя всё получилось! Ты сбежал из Азкабана!

— Да, Драко, я очень хотел увидеть тебя и убедиться, что с тобой всё в порядке. Но если бы не мистер Вуд, — неожиданно сказал Малфой, сжимая плечо сына, — мне бы не удалось так скоро увидеть тебя.

— Вуд? — Драко оглянулся на спутника отца, но Малфой вдруг спросил неожиданно тихим голосом: — Как ты?

— Тёмный Лорд... — голос Драко перешёл на шёпот, и оба отошли, при этом его отец выразительно поглядел на Снейпа.

— Приятно видеть их вместе, не правда ли, Вуд? — к своему изумлению, Оливер услышал в голосе убийцы тёплые, почти человеческие, нотки.

А перед глазами по-прежнему стоял заголовок крупной газетной статьи: "Убит лучший волшебник Англии!", и ненависть распространялась по телу пополам со страхом.

Внезапно за спиной Снейпа Оливер увидел стены "Хогватса", располагавшиеся всего в нескольких сотнях метров. Он бросил торопливый взгляд на отца и сына, по-прежнему шептавшихся неподалёку, потом на бывшего учителя, со странным выражением в глазах созерцавшего вновь обретённого дружка...

Какая-то сила привела в движение ноги Оливера, и он одним рывком оказался вне поля зрения Снейпа. Деревья замелькали с бешеной скоростью, позади раздались крики:

— Вуд уходит!

— Остановите его... Stupefy!

Оливер прибавил скорости; в ушах зашумел ветер. Снег противно чавкал под ногами, превращаясь в грязь; казалось, что всё это издаёт невероятный шум, но преследователи, судя по всему, шумели ещё громче.

Один из лучей всё же попал в беглеца, и тот почувствовал, как немеет тело и отказывается подчиняться ему. Снег резко ударил по лицу, приблизившись к нему с невероятной скоростью. Уже лёжа на смеси снега и земли, Оливер услышал странный шуршащий звук, который приближался, нарастал...

Что-то чёрное окружило беглеца, шипя и взрывая мокрую землю.

— Что?! Пауки? — послышался крик Люциуса Малфоя. — Какого... Убирайся, тварь! Отвяжись от меня!

Раздался грохот нешуточной битвы.

Что-то невыносимо противное, склизкое потекло Оливеру за воротник; захотелось сейчас же вскочить на ноги и отряхнуться. Через мгновение он уже принял вертикальное положение и оглянулся назад: три волшебника пытались противостоять чёрной лавине, состоящей из пауков, каждый из которых был размером со среднего человека. Несколько животных валялось кверху лапками: часть из них была просто парализована. Остальные упорно наседали на врага. Один из пауков стоял около Оливера, словно бы охраняя его, и нисколько не возражал против бегства человека.

— Уходим отсюда! — крикнул Малфой и удостоил бывшего сообщника отнюдь не признательным взглядом. — А с тобой, мальчишка, я ещё встречусь!

— Вы все, убирайтесь отсюда! — крикнул тот в ответ. — Мракоборцам будет интересно услышать о том, что в лесу бродят такие знаменитости!

В ответ полетели заклятия, но расстояние уже оказалось слишком большим...

Солнце окончательно проснулось, осветив всё вокруг и выявляя кровь и пятна грязи на лице и одежде Оливера. Это не смутило бы его сейчас, если бы он мог себя видеть, главное — добраться до школы живым. Из последних сил бросился он к "Хогвартсу", впитывавшему первый свет этого дня. Пробежка вокруг озера была для Оливера мучением, но он мог стерпеть и большее, лишь бы навсегда разделаться с постоянным опасением за свою жизнь и остановить невыносимый водоворот последних событий. Несколько раз он споткнулся и дважды упал, и это только добавило боли усталым ногам.

Вот и школа. Ступени, дверь замка... Оливер с усилием ударил в неё кулаком, потом ещё раз и ещё...

Спустя полминуты утреннего концерта из-за приоткрытой двери показалась голова заспанного мракоборца:

— Молодой человек, Вы спятили? Что вы здесь делаете? Шесть часов утра!

— Откройте... пустите меня... — задыхаясь, заговорил Оливер. — Там Пожиратели... убийца...

— Да что случилось, в конце концов?! — рассердился аврор, приглаживая взъерошенные волосы.

Перед глазами беглеца плыли разноцветные круги, но он сделал над собой ещё одно усилие и лаконично доложил:

— Снейп, Малфои. В Запретном Лесу... — после этого он потерял контроль над собой и мягко осел прямо на камень пола.

Глава19. Жестовые заклятия.

— ... в ноябре мы выиграли в квиддич у "Хаффлпаффа", а в финале нам снова достаётся "Слизерин".

— Отлично, Гарри. Вам выпала уникальная возможность показать этим неудачникам, как им ещё раз не повезёт, — Оливер уселся на кровати поудобнее и потребовал подробностей произошедшего матча.

Капитан команды "Гриффиндора" настолько вновь увлёкся событиями игры прошлого семестра, что не заметил, как в палату вошла директриса.

— Всем доброе утро. Гарри, пойдём со мной. А вы, если хотите, можете остаться, но я очень надеюсь на ваше благоразумие. Не утомляйте Вуда.

— Значит про подвиги Локвуда придётся рассказать мне? — с притворным разочарованием спросил Рон.

Джинни и Гермиона переглянулись.

— Да, разумеется, — Гарри нисколько не жалел об этом; он-то знал, зачем зовёт его МакГонагалл. — Оливер, до встречи.

Директорский кабинет... Храпящие волшебники на портретах, чашки с дымящимся чаем на столе и пронзительный взгляд директрисы...

Как ни странно, начала она издалека:

— Гарри, как там Оливер?

— Держится молодцом, но, по-моему, его что-то беспокоит.

— Я так и думала. Видишь ли, вчера вечером к нему приезжали родители, поэтому Поппи не пустила вас. Боюсь, что они не поняли своего сына. После их ухода Вуд сильно расстроился и никого не хотел видеть. И всё-таки... вчера он рассказал мне о том, что ему пришлось пережить.

Гарри затаил дыхание, но директриса молчала, словно бы повторяя про себя всё, что услышала вчера.

— Профессор МакГонагалл...

— Ты прав, но не будь ты членом Ордена... Малфой дейсвительно подговорил Вуда на побег. С ними бежал ещё один заключённый, Крезинус Харрис, но по непонятной Вуду причине Малфой оставил второго сообщника аврорам. Тебе известно, кто такие Пожиратели. Они используют окружающих, а потом устраняют их. И Оливер хорошо об этом знал. Несколько раз он пытался бежать от Малфоя, но тот всегда его настигал. Он убедил Оливера, что собирается попасть в "Хогвартс", под наше покровительство, и всерьёз полагал, что мы его примем!

МакГонагалл с интересом посмотрела в окно, за которым пролетел рыжий эвис, и продолжила:

— В Запретном Лесу оба столкнулись с кентаврами и на несколько дней остались у них. Оливеру было неприятно вспоминать об этом, и я не стала выяснять подробности. То, что Вуд и Малфой встретили в Лесу Снейпа и Драко, вы уже знаете. Окрестности школы были прочёсаны аврорами вдоль и поперёк, но Пожиратели не найдены. Разумеется. Преступники могли успеть трансгрессировать, а следы от перемещений даже аврорам вычислить не под силу. Пока никто не знает о том, что Вуд находится в "Хогвартсе". Нам повезло: мракоборец, встретивший беглеца, состоит в Ордене, иначе... Впрочем, мы рады, что эта история кончилась более-менее хорошо. А теперь поговорим о снах. Если даже слуги Волдеморта разгуливают вокруг школы, будто у себя дома, это означает, что сам Тёмный Лорд только ищет удобного случая, чтобы повредить тебе. Ментальный Щит уже не поможет, тут нужна более совершенная защита. Для защитного зелья высшего уровня требуется особый ингредиент. Эвисовые кристаллы. Сходи к Доусону и поговори с ним. Таким вещам учат разве что мракоборцев.

Когда Гарри схватился за дверную ручку, МакГонагалл окликнула его:

— Не забудь, что через три дня — собрание Ордена. На этот раз вы услышите кое-что особенно интересное.

Несколько заинтригованный, Гарри сошёл со ступенек каменной горгульи и направился было в башню, но не удержался и ещё раз завернул в больничное крыло.

Он шёл и думал, что хуже всего в этой истории приходится Оливеру, и, несмотря на это, испытывал к нему раздражение: теперь нужно приложить немалые усилия, чтобы узнать, куда подевался Снейп. Если бы только все знали правду!..

"Это всё равно бы никого не спасло", — печально докончил Гарри, обхватывая дверную ручку, и внезапно остановился. Из-за двери доносились крики, и громче всех почему-то звучал голос Оливера:

— Рон, Гермиона, перестаньте! Нельзя ругаться по таким пустякам!

Мимо Гарри пронеслась Гермиона, даже не взглянув на него. Кажется, она была расстроена и невероятно сердита.

— Рон, ну сколько можно! — зазвенел голос Джинни. — Она имеет право общаться с тем, с кем захочет!

— Да, тем более со своим любимым Викки!

Гарри зашёл в палату и потребовал:

— Расскажите, что произошло.

Рон насупился, а Джинни укоризненно посмотрела на него и с готовностью встала со стула:

— Пойдём отсюда, и я тебе расскажу... Извини нас, Оливер. И как только после их криков мадам Помфри не пришла!

Когда оба вышли из палаты, она заговорила:

— Гермиона получила письмо от Виктора Крама, в котором он признался её в любви. В разговоре она рассказала об этом Рону. Это было вчера. Он целый день дулся, но старался вида не показывать, а сегодня они опять повздорили, и мой братец разразился длиннющей тирадой на тему того, что Гермионе вообще не стоило общаться с Виктором.

— Так вот почему всё Рождество они ходили такие хмурые и портили другим праздник!

— Ну конечно! Я тоже сначала ничего не поняла, но Гермионе, похоже, надоело дуться в одиночку, и она решила нажаловаться на Рона мне. Как будто я могу его исправить!

— Виктор — очень хороший человек, — медленно сказал Гарри. — По словам Фабиуса, он помогает мракоборцам Болгарии и вполне может быть нашим союзником. Но всем нам надо научиться отделять свои чувства от нашего общего дела. Такие письма не должны быть поводом для ссор. Мне кажется, Герми давно должна была сказать Краму правду.

— Гарри, я сама ничего не понимаю. Только эти двое сидели, и несмотря на то, что молчали, как две обиженные рыбы, глаз не могли друг от друга оторвать, как вдруг... Разговор зашёл на Виктора, и оба как с цепи сорвались!

— Неужели какое-то письмо могло испортить их отношения?

Джинни скептически хмыкнула, потом спохватилась:

— Ты прав, в последнее время они друг к другу терпимее. Вот только... Ой, Гарри! Совсем забыла... Знаешь, что выдумала Гермиона, когда Рон отпустил очередную колкость в адрес Виктора? Сказала, что напишет утвердительный ответ!

— В таком случае, надо помешать ей!

— Ты прав, наверняка она уже всё написала и сейчас отправилась в совятню.

Замелькали стены, лестницы, лица портретов, привидений, учеников...

В самой совятне, переступая через помёт птиц и кости грызунов, устилающие большую часть пола, они увидели Гермиону; её плечи едва заметно дрожали. Она с пару секунд постояла, провожая птицу, вылетевшую в окошко, и повернулась к друзьям:

— Что вы здесь делаете?

— Ты... отправила письмо Виктору? — тихо спросила Джинни, словно узнала о каком-то преступлении и очень жалела преступника.

— Что ты ему написала? — Гарри задал второй вопрос сразу после первого.

Гермиона с мгновение оглядывала их лица.

— Да какая вам разница?! — горько сказала она и почти бегом покинула совятню.

Джинни растерянно поглядела ей вслед:

— Что же теперь делать?

— Пока лучше оставить всё, как есть. Ты же видишь, что она не в духе.

— Что сказать Виктору? Судя по всему, он давно её любит. Гермиона показывала мне пару его писем: как же надо любить человека, чтобы за пару лет исправить все ошибки в английском языке!

— Джинни, Гермиона любит Рона, я это точно знаю. Могу представить, какое впечатление произвела на него вся эта история!

— Боюсь, что он вообразит какую-нибудь глупость, — глубокомысленно произнесла Джинни. — Или я не знаю брата. Обещаю тебе, как только Гермиона придёт в норму, я поговорю с ней.

— Хорошо, тогда я беру на себя Рона, хоть это и будет трудно. Главное — чтобы он больше не наделал глупостей, например, не отменил приглашения на Выпускной Бал.

— По традиции "Хогвартса", он не может этого сделать.

— Очень надеюсь.

— Я иду в башню, Гарри. Ты со мной?

— Нет, — неожиданное волнение охватило его. Нельзя дать Джинни уйти, иначе очередной шанс поговорить будет так глупо упущен.

— Очень жаль. Тогда до встречи.

— Подожди, я хотел сказать — нам надо поговорить. В башне не дадут этого сделать.

— Я слушаю.

В её глазах — надежда. Гарри почувствовал себя самым жестоким обманщиком на свете.

— Джинни, почему ты всё время убегаешь от меня?

— Ты и сам всё прекрасно знаешь, мы говорили об этом ещё на похоронах Дамблдора. Ты сделал свой выбор. Или нет?

— Поверь, это не выбор, у меня его нет! Я не хочу, чтобы самые дорогие мне люди гибли из-за меня! Теперь я в Ордене Феникса, значит, шанс умереть ещё больше.

— А ты никогда не думал, что кое-кто из твоих друзей согласился бы умереть за право быть с тобой? — горько спросила Джинни и прохладным голосом добавила. — Ещё увидимся.

Когда сияние её волос исчезло за поворотом коридора, Гарри навалился на стену. Хедвига подлетела к хозяину и мягко ущипнула за ухо, но он остался стоять, глядя куда-то сквозь камень стены. Наверное, можно было до вечера никуда не двигаться, ни о чём не думать, перебирая ворох собственных печалей... Но время не стояло на месте: надо было пересилить себя и идти к Доусону.

...Зелье закипело, распространяя сладковатый запах по классу. Нынешний декан "Слизерина" и просто дядя Гарри сосредоточенно помешивал в котле каким-то черенком, выглядевшим, как деревянный. Окна пропускали дневной свет, но солнце не было ярким, скрытое за многочисленными тучами.

Гарри внимательно следил за действиями Доусона, внушая себе, что не должен закрывать глаз. Последняя ночь оказалась богатой на кошмары; приходилось просыпаться в холодном поту. Постоянно донимал один и тот же сон: человек в тёмной мантии, зрачки которого излучают красный свет, беседовал со светловолосой женщиной. Ни крика, ни одной грубости, но лицо женщины побледнело от страха, а неподвижные руки судорожно сцеплены друг с другом. И глаза... Глаза наполнены смертельным страхом, который дрожит на краях зрачков, наполняя собой и душу Гарри...

Племянник Доусона тряхнул головой в попытке забыть мысли о своих тайных снах. Всё было скверно. Сегодня Гарри отправил Снейпу письмо, не зная, сможет ли тот вообще ответить на него, но было совершенно очевидно, что Нарциссу Малфой надо спасти. Орден советовал выкинуть из головы сны, связанные с Волдемортом, но они были слишком реальные, чтобы сомневаться в них. Сейчас Снейпу точно приходится несладко, за ним охотятся все, кому не лень, а без него, между тем, поиски хоркруксов затягивались на неопределённое время...

Доусон отцепил от пояса матерчатый мешочек, высыпал на ладонь пару маленьких неогранённых камешков, сверкающих, словно бриллианты. Опущенные в зелье кристаллы, растворяясь, издали еле слышное шипение, которое отвлекло Гарри от мыслей.

— Вот и всё, — мягко сказал дядя, любуясь собственной работой: зелье стало похожим на ртуть, слабо поблёскивавшую в полумраке класса, а запах его приобрёл цветочный оттенок.

— Этого тебе хватит примерно на месяц. Можешь добавлять в сок или суп, вкус не изменится — продолжал Доусон, заливая жидкость во флакончик маленьким черпаком. — Но запомни вот что: зелье Защиты — вещь опасная. Оптимальная доза — пять капель, и никогда не пей больше одной чайной ложки за раз. Последствия смогут быть самыми разными, но, уверяю тебя, проблем потом не оберёшься.

Гарри осторожно взял флакон из рук учителя и поглядел сквозь зелье на свет — жидкость оказалась прозрачной.

— Такова его особенность, — ответил Доусон на недоумённый взгляд. — Изменение цвета, если такое происходит, наблюдается только на зельях, опасных для жизни. Надеюсь, МакГонагалл не узнает от тебя то, что ты услышал здесь, другой защиты нужного уровня у меня просто нет.

В тени зелье снова стало серебристым и вязким, как жидкий металл, и владелец флакончика уже повернулся к выходу, испытывая только одно желание: поскорее выспаться без страшных снов и нехватки воздуха.

— Гарри! Подожди.

— Ах да! Извините, сэр. Большое спасибо за помощь.

— Не стоит. Это был приказ МакГонагалл, — отмахнулся дядя, но глаза его потеплели. — Только я не об этом хотел сказать. Я слышал, что двадцать девятого числа — собрание Ордена. После него меня оставят в покое, заказов на зелья не будет, и поэтому, если у тебя есть время, почему бы не заняться Жестовыми чарами?

Гарри улыбнулся:

— Хорошая идея, профессор. Прошу того же для Рона и Гермионы.

— Тогда до встречи после орденского собрания, — ответил на улыбку Доусон.

...В спальне никого не было, кроме Рона Уизли. Тот лежал на своей кровати неподвижно, будто памятник, устремив бесцельный взгляд в одну точку пространства. Из приоткрытых окон тянулся холодный сквозняк; он трепал волосы Рона и постепенно подсушивал блестящие капельки у него на щеках. Гарри медленно прикрыл окна и уселся на кровать, на всякий случай подальше запрятав ещё не остывшее зелье. Не было сказано ни слова, но в воздухе отчётливо ощущалась боль.

— Она отправила письмо? — медленно спросил Рон.

— Да, — едва слышно ответил Гарри и бросил на друга быстрый взгляд. — Мы с Джинни пытались помешать ей, но не успели.

— Вам не стоило этого делать, — голос Рона был безжизненным, словно всё вокруг утратило свой смысл. — С ним ей будет гораздо лучше...

Гарри вдруг почувствовал невероятную злость:

— Да как ты можешь нести такую чушь! — закричал он в тайной надежде, что Рон зажжётся ответной злостью, лишь бы не было отчаянья и этой страшной пустоты. — Гермиона любит тебя, а ты любишь её, только вы постоянно что-то придумываете! Почему вы изводите друг друга? Вы двое — самые настоящие эгоисты! Вы не уважаете сотни смертей, отданных во имя любви и разжигаете друг в друге ненависть!

— Не надо, Гарри, — тем же безжизненным голосом попросил Рон; в его словах стало разве что немного больше боли. — Я не хочу жить придуманной мною сказкой. Гермиона не любит меня. Я обманывал себя несколько лет, но теперь понимаю, как жестоко ошибался. За что её ненавидеть? Она свой выбор сделала.

— Послушай, Рон, — терпеливо, с жалостью заговорил Гарри, пересаживаясь на кровать друга. — То, что произошло между вами — досадное недоразумение. Вы оба погорячились, и Герми уже жалеет о том, что сделала. Уверен, она сейчас тоже мучается. Мы вместе подумаем, как всё объяснить Виктору, хорошо?

— Может быть, она переживала, — без выражения согласился Рон. — Не исключено, что она была неравнодушна ко мне. Долго не могла разобраться в своих чувствах. Но теперь ей это удалось, Гермиона сделала свой выбор. Давно было пора... внести ясность...

Рон отвернулся от Гарри и до боли сжал пальцами подушку:

— Оставь меня... пожалуйста...

Пришлось с тяжёлым сердцем выйти из спальни. Рон был совсем плох, и при таких обстоятельствах убеждать его в чём-либо было даже опасно. Они с Гермионой и раньше ссорились, так что окружающие привыкли к их бесконечным мелким перепалкам, но в последние дни случилось нечто посерьёзнее, и вот уже надо принимать срочные меры по спасению дружбы. И любви. Кто-то словно нарочно пытался их поссорить. Казалось, всё зло ополчилось против них, чтобы не дать довершить давно начатое дело, дело его уничтожения. Мысли о враге заставили Гарри тяжело вздохнуть. Из-за Рона сегодня днём будет не выспаться, зато осталось время на тренировку красноречия. Очередной словесный поединок с мадам Шипц требовал подготовки, пока она не вышла на тропу войны и не перестала допускать нерадивого ученика к библиотеке. Сжимая в руках пару книжек профессора Доусона и разрешение, подписанное им, Гарри отправился на очередную пытку.

Книжное царство было пустынным: ни один человек не хотел заниматься во время праздников. Это усложняло задачу: на глазах у нескольких учеников библиотекарша предпочла бы быстрый и не привлекающий внимания разговор, тогда как при беседе один на один она чувствовала себя, как минимум, полноправной королевой вверенного ей мирка.

— Добрый день, Поттер, — сухо поздоровалась мадам Шипц, с интересом хищника вглядываясь в принесённые книги. — Что у Вас на этот раз? Опять дотянули до последнего?

— Нет, что Вы, мэм. Последнюю книгу я сдал на прошлой неделе. А эти... видите ли... Профессор Доусон купил их в Тёмном переулке и хотел бы поместить в Тайный сектор. Он попросил меня сходить к Вам и передать книги на хранение... разумеется, за то, что подарит их "Хогвартсу"... или лично Вам. Здесь превосходная библиотека, поэтому профессор подумал, что она как раз подойдёт. Что Вы на это скажете?

Мадам Шипц почти выхватила книги из рук Гарри и принялась внимательно их осматривать. Когда она заговорила, её голос звучал уже совсем по-другому:

— Передайте профессору Доусону, что я обязательно помогу ему. Эти книги — настоящая находка! В одной из них подробно описываются обычаи горгулий, такие вещи редко появляются в наших краях. Думаю, это перевод с болгарского.

"Спасибо, Фабиус, — с облегчением подумал Гарри. — Только в следующий раз не будь так любопытен. Еле от тебя отвертелся!" А вслух сказал как можно вежливее:

— Профессор Доусон только хочет иметь к ним неограниченный доступ, мэм, — он глядел прямо в глаза этой тщеславной женщине и внутренне содрогался. Собеседница вызывала отвращение своим крючковатым носом, придирчивым взглядом и резкими движениями. Она была похожа на сухое дерево во время бури, если только у деревьев могли быть брезгливые лица. Улыбка шла мадам Шипц не больше, чем выражение дежурной надменности.

— Разумеется. Передайте профессору мою искреннюю благодарность... Да, Поттер, что это там у Вас? Покажите-ка. Так, Тайный сектор... что-то в последнее время Вы часто вспоминаете о нём. И не думайте, что я просто так к Вам придираюсь! Моя обязанность — проверять, не попадёт ли к ученикам нечто опасное для их здоровья и жизни. Вы сдали все книги, так что милости прошу, но учтите, Поттер: взятую книгу я у Вас обязательно просмотрю.

Гарри не думал, что показывать Шипц книгу о хоркруксах — такая уж блестящая идея. "Мне бы хоть найти нужную и выписать пару строк", — с надеждой подумал он. Вряд ли, конечно, Снейп был прав, но следовало использовать хотя бы этот шанс, который пока оставался единственным.

Отправляясь в желанный сектор, Гарри вспомнил, что лицо библиотекарши показалось ему слишком бледным, а на её щеках выступали красные пятна. Он не так хорошо знал мадам Шипц, но был почти уверен, что причиной этого стали волнение и сильный испуг; может быть, поэтому она так быстро отделалась от нежданного посетителя?

Он ускорил шаг, желая побыстрее выпасть из поля зрения мадам, но, уже проходя между полок с книгами, чуть не столкнулся с ещё одним читателем, профессором МакГонагалл, поспешно вышедшей по направлению от Тайного сектора. В руках директриса сжимала большую запылённую книгу в кожаном переплёте. Её цепкий взгляд поймал глаза Гарри:

— Поттер? Что тебе здесь нужно?

Ему показалось, что она раздражена.

— Я всего лишь пришёл за книгой для учителя зельеделия. Профессор.

— Очень... хорошо.

Разговор захлебнулся в самом начале, и МакГонагалл предпочла удалиться.

Гарри успел заметить оборотную сторону книги, которую она почему-то прижимала к себе, невзирая на невероятную запылённость, и когда профессор показала свою спину, в его голове мелькнула поразительная догадка. Как во сне, слушал он голоса директрисы и Шипц, которые, казалось, ругались из-за чего-то.

— ... что здесь делает Поттер? Я же просила...

— Но профессор МакГонагалл! Что такого в том, что молодой человек решил не оставлять знаний даже в каникулы?

— Ничего! — рыкнула директриса и хлопнула дверью, покинув библиотеку.

Что её так взбесило, Гарри не знал. Вернее, не понимал, что она собирается делать. Он словно на ватных ногах подошёл к полкам Тайного сектора. Почему директриса не хотела увидеть его? Они же члены одного ордена, так, может быть, стоило поделиться своим открытием хоть с кем-то? Что же это всё значит, в конце концов! На книге не стояло названий, а сзади, прямо по коричневатой коже было нацарапано слово... Часть слова, очень знакомого Гарри. "H O R C..." Не надо было много ума, чтобы это слово продолжить. Тогда вся эта секретность объяснялась весьма просто, но оставалось непонятным стремление главы Ордена к уединению. Снейп оказался прав: по какой-то причине секретная информация содержится в обычной школьной библиотеке.

Сбитый с толку собственными размышлениями, Гарри взял с полки другую книгу, стоявшую справа от той, что взяла МакГонагалл, и поспешил покинуть библиотеку. Мадам Шипц была не в лучшем настроении, но, как ни странно, книгу у него проверять не стала. Добираясь до башни, он оглядел грубый чёрный переплёт. Проржавевшая железная надпись гласила: "Самые опасные зелья и их приготовление".

В гостиной Гермиона что-то писала.

— Ты завела дневник? — удивился Гарри.

— А что здесь такого? — немного нервно ответила она. — Как будто тысячи других людей поступают как-то иначе! И вообще — дай сосредоточиться!

— Извини.

"Все с ума посходили", — сделал вывод Гарри. Он добрался до спальни и бухнул книгу на кровать — Дин Томас с лёгким интересом повернул голову в его сторону: в воздух взлетели тучи пыли. Рон вгляделся в "добычу" друга:

— Что это у тебя?

— Так, про зелья какие-то, — неохотно сказал Гарри и в подтверждение быстро пролистал все страницы.

— Стой! — вдруг заорал Рон. — Там было что-то интересное!

— Здесь?! Разве что любовные зелья для таких упрямцев, как вы.

— Да ты не понял! Там есть упоминание о хор... о сам знаешь чём! Я картинку видел и надпись!

— Где?!

— Я не знаю, я же страницу не запомнил.

— Тут больше тысячи страниц! Мне их вечно перебирать? — возмутился Гарри после нескольких безуспешных попыток. — Здесь даже нет содержания!

— По крайней мере, знаний нахватаешься, пока перелистывать будешь, — пожал плечами Рон, чем вызвал новый взрыв возмущения. Потом он оценил фронт работ и присоединился к другу, помогая листать с конца.

День незаметно превращался в вечер. Мягкие сумерки окутывали леса и холмы вокруг "Хогвартса" и сам замок, стлались по свинцовой, едва колеблющейся воде озера.

Гарри, стараясь не попадаться на глаза преподавателям, облетал школу на своей метле. Ему хотелось собраться с мыслями, а холодный вечерний воздух и сонное спокойствие, царившее кругом, способствовали этому. Рон остался в спальне — досматривать принесённую из Тайного сектора книгу. Его упорству можно было только позавидовать.

В большинстве окон замка горел свет, и можно было видеть, как самые разные волшебники занимаются своими делами. Вон в Западной башне тощий рэйвенкловец тренирует на книге Манящие чары, в соседнем окне старшекурсница расчёсывает волосы, а в Большом зале за преподавательским столом сидит горстка учителей... Чтобы не попасться им на глаза, Гарри свернул в сторону и вскоре смог помахать Рону, а тот энергично махнул в ответ, словно приглашая услышать какую-то новость. Гарри облетел совятню, стараясь не столкнуться с парочкой показавшихся оттуда птиц, и приземлился в стороне от главного входа, у стены, окна которой были высоко над землёй.

— Профессор Доусон, а почему Вы не хотите полетать? Это же так здорово, Вы сами гово... Что случилось, сэр?

Декан "Слизерина", вот уже не первый вечер следивший за тем, чтобы Гарри не поймали во время воздушных прогулок, выглядел очень странно. Ещё минут двадцать назад он был весел и даже шутил, что, может быть, школа скоро увидит летающего преподавателя, а сейчас... Распечатанный конверт в руках и лицо, будто камень.

— Идём, Гарри. Внутри я расскажу... — Доусон направился к чёрному входу. Племянник последовал за ним, начиная ощущать, как в сердце усиливается нехорошее предчувствие. Оба молча прошли о коридорам подземелий и завернули в бывший снейпов кабинет. Гарри показалось, что большая рогатая жаба, которая плавала в стеклянной банке, стоящей на полке у двери, смотрит на него с осуждением.

Учитель прикрыл дверь и уселся за стол. Его пальцы без остановки теребили письмо, а глаза глядели вниз, сквозь лежащие здесь бумаги. Гарри прислонил метлу к стене и подошёл поближе к Доусону.

— Так что случилось? Профессор.

— Пока ты летал, я получил извещение... — глухо начал тот, перестав трогать письмо. — Его принёс мне филин одного болгарского знакомого. Гарри, обещай мне, что до завтрашнего дня никто, кроме твоих близких друзей, об этом не узнает.

— О чем?.. Хорошо, обещаю.

— Сегодня вечером, буквально два часа назад, в результате жестокой схватки боемагов с Пожирателями наш мир покинул Виктор.

— К-кто? Какой Виктор?

— Ты хорошо знаешь его, — взгляд Доусона, наконец, обратился к Гарри, и тот увидел в глазах дяди болезненную тоску.

— Крам? Крам не мог умереть! — крикнул он. — Вы ведь говорили, что Виктор работает под прикрытием!

— Он в чём-то похож на тебя, — жёстко ответил Доусон, в сердцах разрывая письмо. — Ему постоянно нужны... были нужны неприятности. Такова жизнь мракоборца. Поскольку ты выбрал именно эту профессию, тебе следовало бы знать...

— Не говорите ерунды! — так же раздражённо перебил Гарри. — При чём тут качества авроров? Почему Вы просто не расскажете, что произошло?!

— Гарри... ладно. Со многими боемагами Виктор дружил ещё по школе. Недавно они согласились на его участие в операции захвата. Кто же знал, что слуги Риддла окажутся такими упрямыми? Боемагам пришлось уничтожить всех восьмерых преступников ценой двух жизней. Григория ты не знал, а вот Виктор...

— Почему они разрешили ему участвовать в сражении с Пожирателями? — тихо спросил Гарри.

— Он был достойным и ответственным человеком. Никто не знал, что для Виктора станет смертельным рядовое задание.

— Рядовое?!

— Перестань повышать голос! Я потерял двоих друзей и жалею их не меньше тебя.

— Прошу прощения, сэр. Я могу идти?

— Да, только помни своё обещание. И Гарри... завтра новость появится в газетах, но там не будет одного: Виктор, отправляясь на своё первое и последнее задание, навсегда сохранил в своём сердце признание в любви одной английской волшебницы из "Хогвартса". И если её чувства были серьёзны, я прошу тебя: помоги ей выдержать эту боль...

Рон, не отрываясь, смотрел в окно спальни и вздрогнул, когда Гарри положил свою ладонь ему на плечо.

— Виктор Крам больше не помешает вашей любви, друг мой.

— Почему это? Гермиона решила иначе...

— Не говори глупостей. Лучше послушай меня. Виктора Крама убили Пожиратели Смерти.

Рон встрепенулся:

— С чего ты взял?

— Это чистейшая правда. Доусон говорит, что завтра о смерти Крама напишут в газетах.

— Безумие какое-то! — воскликнул Рон. — Нас что, по одному перебьют?.. Гермиона знает об этом?

— Мне кажется, что сегодня говорить ей не стоит. Герми во всём будет винить себя.

— Да, она больше нас с тобой будет страдать. Только полюбила, как...

— Рон, она любит тебя!

— Нет!

— Ты мне надоел! Поступай как знаешь! Ты должен бороться за Гермиону! Если будешь думать о собственной грусти, до конца жизни так и просидишь! — разозлился Гарри и с удовольствием покинул спальню.

Когда он вышел в коридор, настроение вдруг стало таким отвратительным, что захотелось выть. Время уже перешло тот рубеж, за которым Филч начинал ночную охоту, но эта мысль не вызывала ничего, кроме раздражения. Можно было навестить Оливера, вселяющего в посетителей неистребимый оптимизм, но только мадам Помфри этого не допустит. О Мерлин, как же плохо!

— Гарри! — раздался сзади звонкий голос, и на плечи легли чьи-то ладони. Он повернулся и ощутил на своих губах короткий поцелуй.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил он. — Где-то здесь бродит Филч... — но неожиданно ответил на её взгляд и вывалил на Джинни последнюю новость.

— Крам? — чуть не задохнулась она. — Виктор? Ты уверен?

— Фабиус Доусон получил письмо из Болгарии.

— Но тогда... бедная Гермиона!

— Не стоит сообщать ей сегодня.

— Пожалуй, ты прав. Я и говорить-то с ней боюсь, она такая бледная!

— Да, а Рон твердит, что ему плохо от безответной любви. Я опять с ним поругался! Что за люди!

— Гарри, ты зря это сделал. Он ведь хотел тебе кое-что сообщить. Куда ты пропадал в сумерки?

— Я... да так...

— Гарри!

— Ну... на метле летал. Под присмотром профессора Доусона!

— Вы там поосторожнее... Пока вы гуляли, Рон нашёл ту самую страницу, которую ты искал в старой книге. Он увидел меня в гостиной, привёл к вам в спальню и показал. Там говорится о связи хоркруксов с зельями, но тебе лучше увидеть её самому.

— Я так и сделаю, только помирюсь с Роном. А теперь — не пора ли нам вернуться? Мне кажется, что я слышу мяуканье вон за этим углом.

— А я Филча не боюсь! — заявила Джинни. — Ведь со мной ты.

Гарри поймал её в объятия и подарил ответный поцелуй.

— Молодые люди! — возмутился старик на портрете, судя по всему, типичный зажиточный крестьянин. — А вы вообще помолвлены?

Друзья переглянулись и поспешили скрыться за портретом Полной Дамы...

Наступило обыкновенное, ничем не примечательное, пасмурное утро. Гарри проснулся раньше всех и в хорошем настроении, никак не подходившем к непогоде за окном. Он остался лежать, вспоминая события вчерашнего дня. Смерть Крама омрачила недавнее спокойствие, хоть и не уничтожила его. Вчера вечером с Роном поговорить не удалось, но книгу стоило проверить. Она нашлась среди вещей Гарри, а нужное место было заложено обрывком пергамента. Сердце заволновалось, а пальцы сами потянулись к пожелтевшим страницам.

В заглавии стояло: "Связь зелий с темницами душ, иначе — хоркруксами". Гарри углубился в чтение.

"Некоторые волшебники считают, что жидкости никоим образом не могут быть связаны с предметами, используемыми для заключения в них души заклинателя при сохранении его сознания. Это утверждение ложное и сбивает с толку начинающих. В доказательство приведём наш основной источник — "Записи Салазара Слизерина", — в котором чётко указывается на роль зелий в создании душевных темниц. В первую очередь, зелье для подобных работ следует подготовить, инактивировав его. При этом волшебная жидкость (большей частью с целебными свойствами), как правило, густеет, образуя мазеподобное вещество. Пример зелья и способ приготовления:..."

Дальше всё пошло на латинском языке, и Гарри, поражённый, с трудом вернулся в реальный мир. Он тут же вспомнил несколько минут, проведённых в доме Фостера, и интерес Доусона к коробочкам у Пожирателя в ванной. Для чего столько зелья? Может быть, Волдеморт уже обучает своих слуг создавать хоркруксы? Что же будет, если от смерти избавится не один десяток человек? Какой кровью придётся побеждать такую армию?! Вместе с этими пришла и другая мысль: откуда эта книга? Почему раньше в библиотеке её не было? Надо заставить директрису начать откровенную беседу. И потом — о каких это записях Слизерина идёт речь? В этом тоже что-то есть. Нечто необычайно важное для Ордена Феникса.

Книга была отложена, и тут её владелец заметил, что клочок пергамента оказался запиской. "Гарри, не обижайся на меня. Я кретин! Совсем забыл, что для нас главное — победа над Волдемортом, и мы не можем постоянно ссориться. Я пытался понять то, что написано в этом учебнике, но не во многом преуспел. Разбуди меня, когда проснёшься, будем думать вместе".

"Джинни", — подумал Гарри с нежностью. Другого объяснения быть не могло: вчера она как следует поговорила с братом.

Разбуженный Рон с трудом разлепил глаза и пробормотал:

— Может, пойдём к Доусону?

— Нет уж, никаких преподавателей до собрания. Действуем сами.

Для начала они отправились завтракать в Большой зал, но, как ни странно, не заметили ни шороха газет, ни встревоженного шёпота. Среди занятых обычными делами гриффиндорцев друзья нашли заплаканную Гермиону. Она поприветствовала их упавшим голосом и с болью сообщила, пододвигая "Прорицательскую" поближе к Рону и Гарри:

— Вы слышали? Виктор Крам погиб. Эти журналистишки втиснули статью о его смерти между рекламой, словно дешёвую новость!

На маленьком заголовке значилось: "Конец восходящей звезды". На фотографии был гроб с неподвижным Крамом и несколько убитых горем волшебников, в раздражении отмахивавшихся от читателей. "Скромные похороны", "надежда Болгарии", "невосполнимая потеря" — сухие, безжизненные строчки, ни одна из которых не была прочувствована тем, кто их создавал.

— Это всё, что они написали! — продолжала возмущаться Гермиона. Она ещё раз перечитала статью, и вылезла из-за стола, стараясь не встречаться глазами с Роном.

— Подожди, Герми, — остановил её Гарри. — Пойдём вместе. Есть очень важный разговор.

Они вышли и остановились у дверей, с наружной стороны.

— Я слушаю.

— Скажи мне честно: ты любишь Рона?

Она вздохнула:

— Сейчас это не поможет ни Рону, ни Виктору. Получается, что я обманула их обоих.

— Послушай, всё ещё можно исправить. Хорошо, что Крам ушёл из нашего мира с надеждой в сердце. Это самое главное. Но больше меня волнует настроение Рона. Ты просто обязана с ним поговорить, пока он окончательно не отчаялся. Он так переживал, ты бы видела!

— Это будет... очень трудно.

— И всё-таки скажи ему правду. Главное, что это возможно.

— Хорошо, я поговорю с ним, когда он закончит завтрак... Гарри, подожди. Забыла сказать тебе: Виктор собирался на днях приехать к нам в гости. Он хотел сделать вам сюрприз, но теперь всё равно...

— Гермиона!

— Ты не понял. В письме он сообщал о том, что знает кое-что о Пожирателях Смерти. Хотел встретиться и со мной, и с вами. Боюсь, как бы это не было причиной, по которой лишили жизни именно Виктора.

— Но он погиб, когда боемаги напали на Пожирателей!

— Может быть. Но не забывай, из какой школы выходят сотрудники Министерства Магии Болгарии. Это мог быть и заговор. В любом случае, Ордену будет интересно узнать об этой версии...

Новое орденское собрание, состоявшееся на следующий день, началось с выяснения отношений. Пивз опять довёл Филча до белого каления своими безобразными выходками. Завхоз гонялся за полтергейстом со шваброй, а потом, выбившись из сил и чуть не сбив с ног пару учеников, побежал прямиком к директрисе. Волшебники из Ордена Феникса уже собрались и только успели присесть, как стали свидетелями очередной жалобы. Пока Филч, трясясь от ярости и брызгая слюной, излагал суть дела и требовал выгнать полтергейста из школы, тот за спиной своего излюбленного неприятеля корчил рожи и нелепо махал руками, недвусмысленно намекая на жесты завхоза. Гарри, помирившиеся Рон с Гермионой и несколько молодых волшебников едва сдерживались от неуместного в таком случае хохота, но директриса была серьёзна и слегка хмурила брови.

— Я этого ожидала, Аргус. Могу посоветовать лишь одно: сходите к профессору Доусону и позовите его сюда. Он как раз будет нам нужен.

Пивз, услыхав фамилию декана "Слизерина", пронзительно взвыл и на всём ходу вошёл в одну из стен кабинета. Он-то хорошо знал, с кем дружит нынешний преподаватель зельеделия.

— Да, конечно, профессор, — с некоторым облегчением согласился Филч. — Но потом, я надеюсь, Вы поговорите с мистером Доусоном, и он укажет путь истины этому прозрачному негодяю!

— Без сомнения, Аргус.

Прошло несколько минут, прежде чем в директорском кабинете раздался знакомый голос:

— Добрый день. Вы звали меня? — дверь осторожно отворилась.

— Здравствуйте, Доусон, — ответила за всех глава Ордена. — Мы вызвали Вас не просто как союзника, но как друга. С этого дня Вы являетесь полноправным членом Ордена Феникса, потому что большинство из нас Вам доверяет.

— Доверие надо заслужить, — вдруг перебил Грозный Глаз, внимательно глядя на декана "Слизерина".

— Аластор, не надо, — мягко, но напряжённо перебила МакГонагалл. — Не обязательно доказывать верность ежеминутными схватками со сторонниками зла, хотя я не позволяю себе забыть уничтожение опасного убийцы Вергилия Фостера. Помощь, которую уже оказал нам наш новый друг, поистине бесценна. Прежде всего это относится к зельеделию. Мы многое узнали и от многого смогли защитить себя, — Гарри удостоился пристального взгляда. — Мои поздравления, Фабиус!

Учитель уже вовсю улыбался, а когда директриса договорила, сказал, обращаясь ко всем:

— Большое спасибо за доверие. Слово боемага, я не подведу вас. Но особая благодарность — моему племяннику.

Гарри стало неуютно от десятков оглядевших его глаз. Доусон уселся рядом с Люпином, и оба внимательно посмотрели друг на друга. Ремус улыбнулся первым.

— А теперь — о делах. Для начала поговорим о том, что случилось вчера — о смерти Виктора Крама, — понизив голос, начала директриса. — Он был убит при уничтожении волдемортовых слуг. Известно также, что его участие в сражении основывалось на доброй воле, Виктор не был мракоборцем. Мисс Грейнждер рассказала мне свои соображения, и я, надо сказать, не исключаю их достоверности. Виктор мог знать что-то такое, что подписало бы ему смертный приговор. Зная характер Крама, можно было только намекнуть ему на участие в боевой операции. Доусон, не знаете ли министерского боемага, в чьей верности добру можно было бы усомниться?

— Такие слова звучали бы оскорблением, профессор, — начал учитель, которого, по всей видимости, мучила какая-то мысль, — если бы брат бывшего директора Волкова не работал в болгарском Министерстве. Да, такой человек есть, и с его людьми Виктор нападал на Пожирателей, но сами они вряд ли знали о том, что их союзнику не суждено выжить в этом деле. Иван Волков — мастер плести интриги, кроме того, он исподтишка мстит за брата, навечно застрявшего в "Рагнароке".

— Очень ценные сведения. Прошу Вас, если это возможно, предоставить мне информацию по братьям Волковым. И — на этот раз прошу всех, — выясните всё, что знаете, о смерти Крама. Но, повторяю, ни в коем случае не привлекайте внимание министерских сотрудников. Ни Англии, ни Болгарии. Нам это ни к чему. Следующая тема касается не всех, а только Аластора, Поттера, Доусона, всех Уизли, Грейнджер и обоих Люпинов. Остальные — всего хорошего. Записки с указанием времени следующего собрания вам доставят совы.

Директриса осталась с изрядно поредевшей кучкой волшебников. Некоторое время она молчала, глядя исключительно на Гарри, но когда окончательно довела его до смущения, словно очнулась от тягостных мыслей и заговорила:

— Помнишь нашу неприятную встречу в библиотеке? Во взятой мною книге о хоркруксах ничего нет. Теперь хотелось бы услышать немного слов о том, что обнаружил ты.

— Откуда Вы знаете?..

— Очень просто: я отнесла не пригодившуюся книгу обратно. Рядом с ней стояла вторая книга; её я тоже брала из Центральной Магической Библиотеки Лондона. Она содержала сведения об опасных зельях.

— Да, я нашёл кое-что. Могу принести её сюда.

— Не стоит. Перескажи своими словами, если тебе не трудно.

— Там говорится о связи инактивированного зелья с хоркруксами; о том, что зелья тоже могут использоваться для этой цели.

— Превосходно! Значит...

— Извините, профессор. Это не всё. Ещё я вспомнил, что в доме Вергилия Фостера мы с профессором Доусоном увидели множество баночек с таким зельем, замаскированных под крем.

— Отлично, Гарри. Я тоже об этом подумал, — подхватил учитель.

— Неужели Фостер способен делать хоркруксы, как и Волдеморт?

— Нет, что ты. До Риддла ему было ещё очень далеко. А насчёт того, что ты увидел в книге... Вы что-то хотели сказать, профессор МакГонагалл?

— Да, как раз по этому руководству. Видишь ли, Поттер, такие вещи писались волшебниками, изучавшими феномен Волдеморта. Своего рода научная работа. Не спорю, кое-кто пытался испробовать на практике, но большинство, как и мы с вами, пыталось найти ключ к разгадке, чтобы знать, как избавиться от того, чьего имени уже давно боятся. Я пришла к выводу, что обе этих книги написаны не очень опытными магами. Почему? Есть несколько ошибок. Книги ссылаются на "Записа Салазара Слизерина", древнейший документ, подразумевающийся как основа теоретической части хоркруксов Волдеморта. Это неверно. Во многих древних источниках говорится, что Слизерин раздробил свою душу на столько частей, что почти потерял личность и стал рабом собственных вещей. Хоркруксы Тома Риддла, напротив, обладают ярко выраженными личностными качествами. Возможно, не все из вас знают, что многое в волшебстве строится на образах. А между тем совершенно очевидно, что принципы построения хоркруксов Слизерина и Волдеморта сильно различаются. Беда в том, что мы на верном пути и вряд ли продвинемся дальше. В лондонской Библиотеке хранятся не только весьма интересные книги, но и древние документы, имеющие разное отношение к истории основания "Хогвартса". Получить их на руки нельзя, а доступ могут иметь только люди, напрямую связанные с библиотекой: её сотрудники, главные историки, а в крайнем случае — первые лица государства. Нам остаётся надеяться на счастливый случай. Или безупречную дедукцию, — она грустно улыбнулась.

Лицо директрисы, когда она замолчала, было вдвое грустнее, чем в начале собрания. С таким же чувством её гости покинули директорский кабинет. Спустившись с каменной горгульи, Доусон хлопнул Гарри по плечу; он, в отличие от прочих, был в превосходном настроении:

— Не стоит так переживать. Многие волшебники искали разгадку тайны Риддла не один десяток лет, с чего бы она должна так легко нам открыться? Главное, что надежда всегда есть.

— Вы правы, сэр. Но для того, чтобы продвинуться в этом деле, надо изменяться в лучшую сторону. Может быть, начнём осваивать Жестовые чары?

— При условии, что твои друзья помирятся.

— А мы уже помирились! — сказал Рон и в доказательство своих слов поцеловал Гермиону. Все засмеялись, потому что в это же мгновение из окон выглянуло солнце.

Один Гарри лишь с трудом выдавил слабенькую улыбочку. Он не выспался, потому что боялся пить зелье Защиты. Пару дней назад, добавляя его в апельсиновый сок, он уронил одну каплю на пол, и потом прибивал огромное пламя. Он ничего не сказал Доусону, и хотя был уверен, что зелье не спалит внутренности, всё равно не мог себя заставить взять эту жидкость в рот. Теперь Гарри сходил с ума от усталости, но продолжал великолепно изображать всего лишь оставшуюся после собрания грусть.

Доусон и трое его учеников спустились в подземелья и заняли класс зельеделия: там уж точно помешать им никто не мог. Боемаг закрыл дверь на замок, чтобы в классе случайным образом не оказалось непрошеных гостей. Оглядел три внимательных лица и начал свой первый урок по Жестовым чарам:

— Вспомните времена, когда вы собирались на первый курс "Хогвартса". Приобрели в магазине волшебную палочку и очень скоро привыкли к тому, что она является основным орудием мага. Да, несомненно, палочка — один из предметов, которые лучше всего концентрируют магическую энергию, но вы не узнали всей правды. В дуэте волшебник-палочка главный — человек; он намного ценнее любого предмета, значит, в некоторых случаях может заменять ту или иную вещь собой. Если по какой-то причине палочки не оказалось рядом, вы должны использовать альтернативное волшебство, которое потребует от вас больше сил, но может спасти жизнь. А теперь — спрячьте палочки в карманы и подойдите сюда. Видите эти столы? Каждый берёт себе по одному и усилием воли пытается передвинуть вон к той стене. Какими чарами — выбирать вам. Руки повторяют жесты волшебной палочки при соответствующем заклятии. Мыслите творчески, этому не учат в школе, но в жизни такое мышление пригодится любому волшебнику. Поехали!

Гарри выбрал самый ближайший к нужной стене стол, потому что Рон и Гермиона его опередили.

— Не торопитесь! — комментировал Доусон. — Гермиона, Levioso — отличная идея. А теперь осторожно подгоняй его... движения руками более плавные, больше уверенности...

— Я тоже выбрал левитацию! — поделился со всеми Рон. Он боялся, что его сочтут неоригинальным только потому, что он догадался позже Гермионы.

Гарри же подошёл к стене и после некоторых усилий притянул стол Манящими чарами, как когда-то показывал ему дядя.

Друзья мучались дольше. Гермиона подняла стол в воздух, но никак не могла заставить его следовать к месту назначения. Рон отчаянно махал руками, но его подопытный оторвался от земли только двумя ножками.

— Неплохое начало, — Доусон с интересом следил за действиями учеников. — Жестовые чары требуют больших усилий при одинаковых затратах энергии, но они же — отличная тренировка для волшебства с палочкой.

Гарри не заметил, как навалился на стену. Окружающий мир вдруг поплыл перед глазами, и пришлось крепко зажмуриться, чтобы не упасть на пол от сильного головокружения.

— Что с тобой? Тебе плохо? — голос Доусона прозвучал, словно во сне.

Гарри открыл глаза и сразу же встретился с ним взглядом. В сердце, словно из невидимого водопада, резко хлынула ненависть. Во внезапно заболевшей голове смешались звуки и голоса, но окружающий мир во мгновение ока стал предельно чётким, и неизвестно откуда взявшаяся сила появилась в усталых мускулах.

Гарри резким движением вскинул палочку:

— Crucio!

Доусон даже не успел защититься. Он упал на колени, ухватившись руками за ближайший стол; лицо его исказила гримаса боли.

— Гарри, что ты делаешь?! — прозвенел голос Гермионы.

— Stupefy! — она упала, ударившись головой об угол стола, после чего учитель получил новую порцию боли.

— Ты, придурок! — заорал Рон, направляя свою палочку на обидчика.

— Frango, палочка! — орудие Рона раскололось на мелкие куски, и он, беспомощный, бросился к Гермионе, а от неё — к двери, судорожно пытаясь открыть замок.

Тем временем Доусон успел подняться; в его глазах, к своему невероятному удовольствию, Гарри увидел страх.

Боемаг не успел пройти и два фута, как снова упал, борясь с невыносимой пыткой. Чтобы лучше видеть всех троих, Гарри вскочил на ближайший стол, отшвырнув ногой подвернувшуюся колбу — она чуть было не порезала Доусону лицо. Тот успел крикнуть Рону и Гермионе:

— Обезоружьте его! И парализуйте, если сможете! — после чего увернулся от очередного Круциатуса и снял парализацию с Гермионы. За это он поплатился и снова попал под луч Пыточного проклятия.

— Гарри... — с усилием крикнул Доусон. — Да что с тобой! Борись же!

Его племянник на секунду опустил палочку и почувствовал, что задыхается от нехватки воздуха! Он дышал, как кузнечные мехи, думая о том, что умрёт прямо здесь и сейчас, желая только одного — чтобы смерть пришла быстрее.

— Бегите!.. спасите меня... — прохрипел Гарри, но рука его вновь подняла палочку: — Crucio!!!

Доусон больше не смог сдерживаться и закричал.

В этот момент очнувшаяся Гермиона овладела ситуацией:

— Stupefy!

Гарри с грохотом упал со стола и, судя по невероятной боли, сильно ушибся. Воздух резко вышел из его лёгких, в глазах потемнело, и сознание внезапно покинуло его...

Глава20. Пациент больницы святого Мунго.

Несколько раз Гарри пытался очнуться, но тут же проваливался в чёрную бездну, и, отключаясь, успевал лишь услышать далёкие, тревожные голоса.

Солнце помогло ему. Легко прикоснулось к глазам и воззвало к жизни. Гарри отвернулся от ослепляющего света и почувствовал, что лежит в кровати, укрытый белоснежным одеялом. Он вскочил с места и оглянулся — ответом было несколько заинтересованных взглядов.

Белые стены... белые койки. Больница святого Мунго. Когда Гарри навещал здесь своих знакомых, то даже и не думал, что вскоре сам окажется в роли пациента. Внутри заскреблись неприятные мысли: возможно, он попал сюда по своей вине. Не смог противостоять тому, кто приказывал издеваться над Фабиусом. Не боролся, не пытался что-либо изменить... И вот теперь все оставшиеся каникулы пролежит в этом безумно скучном месте в наказание за свою слабость.

Гарри почти со злостью оглядел соседей по койкам. Мужчина напротив в ответ на взгляд вскинул пустые, как у мёртвой рыбы, глаза и отчётливо хрюкнул. Мальчик лет шести-семи, чья кровать располагалась справа от взрослого пациента, продолжал неподвижно лежать, укутанный одеялом, и не подал никаких признаков жизни, кроме лёгкого поворота головы в сторону новенького.

Пустая койка справа от самого Гарри скрипнула, и осторожный голос донёсся с её стороны:

— Добрый день. Тебя зовут Гарри Поттер, я угадал? Я Гилас Хантер. Добро пожаловать в нашу компанию, хотя весёлой её точно не назвать. Очень рад, что у меня, по крайней мере, появился собеседник.

— Где Вы? Я не вижу Вас.

— Конечно не видишь. Я — жертва неправильно наложенной Хамелеоновой чары. В сентябре, на первом занятии в мракоборской школе, мы повторяли заклинания Волшебства Скрытия. Одна недалёкая девчонка из параллельной группы что-то напутала в словах, и я навсегда остался незаметным для окружающих. Сначала мне это очень нравилось, но потом появились различные проблемы, связанные с побочными эффектами, и кроме того, я понял, как грустно быть одиноким невидимкой.

— Ты, наверное, очень огорчил родителей, — ради поддержания разговора предположил Гарри, потому что невидимый собеседник со вздохом замолчал.

— Родителей? — бросил Гилас презрительно. — Их ничего не волнует, кроме драгоценных книжек! Они уже давно не поддерживают со мной связь. Не думаю, что кого-то тронуло моё плачевное положение. Сначала целители хотели приковать меня к кровати, чтобы не смог убежать, но я убедил их, что больше не хочу быть незаметным.

Только сейчас Гарри заметил на кровати слабый силуэт сидящего человека. Тогда он решил задать волновавший его вопрос:

— Каково это — учиться в школе мракоборцев?

— Боюсь, не о многом смогу тебе рассказать. Я только поступил на первый курс, когда попал в эту смехотворную ситуацию. Увы, я безнадёжно отстал, и это означает, что придётся поступать заново.

— Вот и отлично! Будем вместе учиться.

— Если только я вылечусь к тому времени. Целитель сказал, что заклинание, которому я подвергся, вцепилось в меня крепко и не хочет освобождаться.

Гилас надолго замолчал. Кажется, он высказал всё, что наболело на сердце, и ему снова расхотелось иметь компанию.

— Кто эти люди напротив? — снова вызвал его из задумчивости Гарри.

— А, случаи ещё более безнадёжные, чем мы с тобой. Мальчишка, кажется, игрался палочкой отца, а на мужчине испытали неполную трансфигурацию, причём таким образом, что он повредился рассудком. Он уже откликается на имя Пигги, — желчно усмехнулся Гилас, — нечего было потрошить рылом мою тумбочку, пока меня водили на процедуры.

Гарри вспомнил Дадли, но почему-то даже не улыбнулся: несчастный мужчина вызывал скорее жалость, чем смех.

— Погоди, привыкнешь, — непонятно ответил на его реакцию невидимка.

В палату вошла целительница: пожилая волшебница с отчётливыми морщинками вокруг глаз, придававшими её лицу выражение постоянной тревоги.

— Мистер Поттер. Хорошо, что очнулись. К Вам уже второй день пытается войти дядюшка.

Гарри чуть не подпрыгнул в кровати, на которой сидел. Как он будет глядеть в глаза Доусону?!

Старушка поняла реакцию пациента по-своему:

— Конечно-конечно. Сейчас я его впущу

Вошедшим оказался Артур Уизли. Он огляделся по сторонам, и только тогда направился прямиком к Гарри и присел на его кровать.

— Доброе утро. Извини, что обманул, иначе сейчас бы меня здесь не было. Есть срочный разговор... Ох, прости меня... Ты в порядке, Гарри?

— Да. Что случилось?

— Кажется, есть надежда, что дело Оливера Вуда пересмотрят. Мне нужна твоя помощь в сборе показаний. Джинни говорила, что он переписывался с тобой из дома, когда его уже арестовали.

— Теперь я понимаю, что это не мог быть Оливер. Так о снитчах не рассуждает никто из известных мне людей. Кто-то думал, что Вуд — специалист в квиддиче, кому-то было выгодно, чтобы я не знал об аресте.

— Это уже кое-что. У тебя есть эти письма? Просто отлично!

— Мистер Уизли, я одного не понимаю: Волдеморт испытывал заклятие Подвластья на многих волшебниках, и почти все получили помилование после раскаяния. Министерство должно было понять, что Вуд меньше всего подходит на роль преступника.

— Мне предстоит выяснить, почему оно не желало понять, и кто встал на пути у Вуда. Министерские представители на суде цеплялись за тот факт, что несколько лет назад, оказавшись под давлением, отец Оливера помог Пожирателям в какой-то мелочи. Я должен разобраться во всём и предоставить на повторном рассмотрении дела непреложные факты.

— Но Оливер сбе...

— Тихо! — крикнул мистер Уизли и негромко продолжил: — Я понял тебя. Это тоже можно списать на угрозы и Империо... Прости, я не должен говорить с порога о таких вещах.

— Как Рон и Гермиона? — Гарри заставил себя спросить, хоть и боялся ответа.

— Ну, Рону придётся покупать новую палочку, а вот с Гермионой немного хуже: внизу, в отделе травм, её голову исследуют на сотрясение. По-моему, это уже чересчур, и дело кончится одной большой шишкой, но Молли так настаивала...

— Что с мистером Доусоном?

— Он очень потрясён тем, что произошло. По словам МакГонагалл, безвылазно сидит в подземелье и перебирает какие-то книги.

— Я... сильно покалечил его?

— Гарри, с ним всё будет в порядке. Мы гораздо больше боимся за тебя. В твоём случае не работают сильнейшие зелья защиты. Ты видишь странные вещи, которые могут быть правдой. Сам-Знаешь-Кто как никогда близко подобрался к твоему сознанию, так, что пытался убить дорогих тебе людей твоими же руками. Никто из пострадавших не обвиняет тебя, все мы боимся за твою жизнь.

— Я думаю, наш разговор не для больничной палаты, — сказал Гарри, внимательно глядя на приблизившийся к ним силуэт Гиласа.

— Сейчас это уже не имеет значения. У нас осталось не так много времени, чтобы спасти дорогих нам людей, — возразил мистер Уизли; собеседник уже давно не видел такой печали в его глазах.

Гарри перевёл взгляд на окно: серая улица и дождь, который, казалось, шёл в его душе, не переставая, уже много лет. А солнце всегда было так близко, но оно ускользало... постоянно ускользало...

— Я должен увидеть Доусона, — внезапно выпалил Гарри.

— Боюсь, это невозможно, — покачал головой мистер Уизли. — Он боится, что Тёмный Лорд овладел тобой всерьёз, а значит, при Фабиусе ты будешь по-прежнему опасен даже безоружный.

Гарри выдержал пристальный взгляд.

— Очень надеюсь, что МакГонагалл не права относительно тебя: у неё самые безрадостные прогнозы. Завтра сам услышишь. Главное — не давай грустным мыслям овладеть тобой. По мере наших сил мы все будем тебя поддерживать. Удачи, Гарри.

У двери мистер Уизли обернулся:

— И ещё кое-что: завтра придут Фред с Джорджем.

Когда дверь закрылась, Гарри плюхнулся на кровать и со злостью уставился в белый потолок.

— Так-так, — медленно сказал уже знакомый голос. — Учишься в "Гриффиндоре"?

Гарри без выражения кивнул.

— А теперь ты расскажи мне, — продолжал голос уже настойчивее, — что случилось с тобой.

— Какая-то дрянь заколдовала меня так, что я напал на учителя.

— И почему вы говорили о Сам-Знаешь-Ком?

— Слишком много вопросов, Хантер, — отрубил Гарри, поворачиваясь к стене.

— Я не так любопытен, как ты можешь подумать, но ведь не каждый волшебник называет Тёмного Лорда Волдемортом.

— Ты делаешь то же самое...

— Невероятно глупо бояться нескольких букв, ты не находишь? Вот если бы он появился у нас в палате, тогда — другое дело... Я даже не знаю, настолько ли он силён, как рассказывают. У него просто куча слуг...

— Зато я знаю. Знаю, на что он способен, — проворчал Гарри. — Волдеморт не пожалел бы собственных детей, если бы они были у него. А теперь, сделай милость — не продолжай этот разговор.

— Да пожалуйста, — ершисто ответил Гилас и отправился в другой угол — кормить Пигги печеньем с рук. Со стороны это выглядело довольно забавно: небольшие кусочки песочного теста зависали в воздухе, в нескольких дюймах от кровати больного мужчины, а тот поглощал их с жадным визгом.

— Лучше бы говорить его научил! — фыркнул Гарри.

— Мне за это не платят, — едко напомнил Гилас. Кажется, он всерьёз обиделся, что ем не хотят доверять никаких секретов.

Гарри не удостоил невидимку ответом и вскоре, когда установилась тишина, совсем забыл о нём. Голова уже начинала гудеть от тревожных мыслей, и ничего поделать с ними было нельзя. Как пережить ночь, как потом объяснить всё Доусону, и , главное, что делать, если эти волшебные припадки снова повторятся? Неужели прав был Перси, когда писал, что "Потер будет бросаться на людей"?Оставался один выход...

— Гилас, послушай...

— Кое-кто, кажется, не хотел говорить со мной.

— Да пойми же ты, это очень важно! Я плохо себя чувствую и собираюсь вздремнуть, но... во время сна со мной происходит нечто странное... как будто кто-то пытается меня убить. Если мне станет плохо, просто разбуди меня.

— Ну хорошо, я это сделаю, как бы глупо не звучала твоя просьба, — с недоумением согласился Гилас. — Мне-то всё равно спать не хочется, да и заняться совсем нечем.

Гарри закрыл глаза, немного успокоенный, но сон, как назло, и не думал посещать его. Прошёл целый час, прежде чем удалось перебороть невыносимую бессонницу. Как-то внезапно исчезли все звуки, но Гарри не должен был этого чувствовать, иначе получалось, что он не спал во время сна.. В руках появилось лёгкое покалывание, будто от слабого электрического разряда, постепенно оно добралось до груди и превратилось в невыносимое жжение. Гарри даже не успел ничего понять, как кто-то сильно тряхнул его — и сна как не бывало.

— Эй, не мог полегче? У меня на плече синяк останется!

— Извини, но ты выглядел уж слишком неважно. Я испугался, что умрешь от удушья. Целители знают о том, что происходит с тобой?

— Они слышали лишь о том, что я напал на учителя. Наверное, решили, что Империус всё объясняет. Если они узнают ещё о чём-нибудь, то наверняка не отпустят меня в "Хогвартс" до начала второго семестра, а этого бы мне хотелось меньше всего.

— Как же ты влип! — Гарри показалось, что в словах Гиласа проскользнуло восхищение. — А что, Волдеморт часто пытается тебя убить?

— Тебя это точно не касается, — отрубил "Избранный". Как раз в этот момент в палату вошла целительница, и он отпросился в туалет.

Пожилая волшебница, миссис Кларк, сопровождала Гарри до самой двери, через коридоры, наполненные самыми разными волшебниками. Он стыдился перед посетителями своей больничной нежно-зелёной мантии и с нетерпением ждал момента, когда окажется в одиночестве, пусть и на несколько мгновений.

Закрыв за собой дверь и повернувшись, он обнаружил, что не один. Существо, стоящее у стены, оказалось до боли знакомым...

— Добби?! А что ты...

— Тише, Гарри Поттер, сэр, — поспешно пробормотал домовик и тут же поманил Гарри к себе. — Добби знает, что у мистера Поттера не так много времени, поэтому будет краток. Добби ждал, пока Гарри Поттер останется один, и ходил за ним невидимкой.

— Что ты должен мне рассказать?

— Сэр, Винки вернулась!

Только сейчас Гарри понял, почему домовик лучится счастьем и чуть ли не пританцовывает на месте.

— Она нашла новых хозяев, сэр. Но они отправили её в "Хогвартс", на прежнюю работу. Добби пригрозил, чтобы Винки не смела шпионить в пользу своих хозяев, но она сказала, сэр... сказала, что даже и не думала об этом. Хозяин просто приказал ей вернуться. Но с тех пор Винки так счастлива, что даже перестала пить! Профессор МакГонагалл пока не знает обо всём этом, но Добби расскажет ей, когда у неё перестанет болеть голова.

— Директрисе плохо?

— Она теперь постоянно мучает себя, сэр. Страшно переживает за Гарри Поттера. И Добби тоже переживает, сэр! Если бы Добби мог хоть чем-нибудь помочь...

— Но ты можешь, Добби! Передай профессору Доусону мои искренние извинения и скажи, что я непременно должен с ним встретиться. И вот что... Сообщи МакГонагалл о возвращении Винки.

— Добби всё сделает! Удачи Вам, сэр! — и домовик с лёгким хлопком исчез.

...Приближался вечер, и этот факт Гарри расценивал, как неминуемую опасность. Разумеется, пришлось взять с миссис Кларк обещание навещать его несколько раз в ночь, но в глубине души он понимал, что она не отнесётся к его словам со всей серьёзностью. Она утешила разволновавшегося пациента, только и всего.

...Гарри увидел во сне красное зарево, трепетавшее на каменных плитах, но, к счастью, это был лишь самый обычный сон...

Утром пришли гости: профессор МакГонагалл в очень странной компании. С близнецами Уизли. У Гарри сразу поднялось настроение: значит, директрисе стало лучше. И всё-таки, она ужасно нервничала: её тонкие пальцы нервно теребили снятую с головы остроконечную шляпу.

— Доброе утро, мистер Поттер, — тихо приветствовала она Гарри. Близнецы за спиной начальства вовсю подмигивали. — Как Вы себя чувствуете?

Гарри смутил официальный тон директрисы.

— Спасибо за заботу, профессор. Я считаю, что меня уже можно выписывать.

— Нет, это подождёт, — сухо возразила МакГонагалл и вдруг тихо сказала: — Но если ты в состоянии, мы должны серьёзно поговорить.

— Это не очень хорошая идея, — честно заметил Гарри. — Нас могут подслушать.

— Да, я знаю. Мы выйдем из палаты.

Со стороны подоконника кто-то разочарованно выругался.

— А, невидимый Хантер, — улыбнулась директриса, — Помню, помню. Прогуливал у меня трансфигурацию. Где Ваши манеры, молодой человек?

Судя по звукам, Гилас добрался до своей кровати и тяжело бухнулся в неё.

— Извините, профессор, — промямлил воздух.

— Ничего страшного. Гарри, как я уже сказала, нам придётся выйти. Мне разрешили забрать тебя в сад — там и поговорим.

— Какой еще сад? Меня не выпустят отсюда, — проворчал он.

— Конечно нет, дружище! Но у них есть превосходная оранжерея. Деревья, кусты, разные там травки — и всё это в одном зале, — охотно пояснил Фред. Он поднял с пола принесённый с собой пакет и извлёк оттуда чёрную хогвартскую мантию. — А это для того, чтобы ты не простыл: там прохладно, знаешь ли.

Гарри посмотрел на него с благодарностью. Как он рад был избавиться от своей мантии цвета морской болезни, хотя бы и на полчаса!

Сад располагался на третьем этаже, и дверь, за которой он скрывался, ничуть не отличалась от прочих дверей больницы святого Мунго. Разве лишь тем, что на таблице вместо обычной надписи было изображено дерево. Но если кто-нибудь открывал её, воображение этого человека поражала просторная комната с мраморным полом тёплого коричневого оттенка; огромные деревья вытянувшиеся во всю её высоту, безупречно подстриженный кустарник с крупными частыми цветами и трава, которая — очень похоже на то! — пробивалась в изобилии прямо из пола, не разрушая его. Всё это великолепие раскинулось на десяток метров в длину и ширину и довершалось силуэтами изящнейших скамеек, осторожно выглядывавших из-за цветов и зелени.

— Целители соорудили этот сад для того, чтобы больные могли отдыхать от приевшихся им белых стен и выздоравливать на природе, — пояснила МакГонагалл. — Заметили, как изменился воздух? Деревья дают о себе знать. Разумеется, сюда пускают не всех, этот вопрос тоже решают сотрудники больницы.

В саду было не больше десяти человек, большинство из которых сидело на скамейках, развернув газеты. На их лицах читалась невероятная скука. Другие же бродили среди деревьев, о чём-то размышляя, но таких было очень мало.

Гарри с удивлением оглядывался на кислые лица. Заключённые на прогулке в каменном мешке тюремного двора выглядели бы непринуждённее и веселее.

Многие были знакомы с МакГонагалл и приветствовали её.

— О, Брокер, — обрадовалась директриса волшебнику средних лет с жидкими бурыми волосами, ниспадавшими на плечи. — Доброе утро. Я вижу, тебе стало гораздо легче.

— Доброе утро, профессор, — в светло-карих глазах длинноволосого, где-то в глубине зрачков, запрятался страх, и трудно было сказать, что его вызывало. — Вот, послали сюда прогуляться. Проклятие уже почти отпустило меня, но по-прежнему за каждым кустом мерещатся Пожиратели Смерти. А кто это с Вами?

— Мои ученики, — кратко ответила директриса. — Благодаря Сам-Знаешь-Кому Гарри проводит каникулы в больнице. Но, к счастью, всё не так серьёзно, и в скором времени его выпишут, я уверена.

— Очень хорошо, я рад, — поспешно сказал Брокер. В новой компании он чувствовал себя неуютно. — Ну, я, пожалуй, пойду. До свидания.

Он поспешно скрылся за деревьями, бросая по сторонам настороженные взгляды.

МакГонагалл покачала головой и, повернувшись к Гарри, указала на свободную скамейку в уголке между приземистых кустов, похожих на подстриженных пуделей. Своей густотой сад больше напоминал лес, поэтому никто не мог помешать здесь приватной беседе.

— Прошу вас, садитесь, — сказала директриса. Сама она осталась стоять, продолжая теребить в руках дорожную шляпу, заметно волнуясь.

— Думаю, ты, Гарри, обратил внимание на странное поведение Брокера, — вдруг улыбнулась она. — Он сделал вид, что ты ему не интересен. Хочет, как он сам говорит, "выделяться из толпы в лучшую сторону". Именно по этой причине он отправился в больницу. В нём совсем нет осторожности, — директриса пристально посмотрела на Гарри и близнецов, — а я прошу вас не брать с него пример. В Ордене не так много волшебников. Мракоборцы, прежде всего, исполняют приказы Министерства, а мы должны слушаться доводов разума.

Мимо скамейки пролетела пестрая птичка и затерялась в зелени. Все трое проводили её глазами.

— Гарри, почему ты не сказал, что зелье не действует? — нарушила молчание МакГонагалл.

Он, чувствуя неловкость, уставился в пол, разглядывая яркую траву, будто бы приклеенную к полу. Что тут сказать?

— Орден занимается какими-то пустяками, — наконец, ответил он с лёгким раздражением. — Поэтому я не уверен, что ко мне хоть кто-то прислушивается. Мы должны положить конец жизни Волдеморта, а вы только травите Пожирателей, хотя большинство из них — безмозглые прихлебатели. Они ничего не сделают нам после его смерти! На что мы тратим силы? Неужели не все в Ордене знают о том, что Волдеморт пытается меня убить?

— Все, уж поверь мне. Но они не считают, что это серьёзно, потому что никогда не были в твоём положении, а перед глазами авроров, состоящих в Ордене Феникса, мелькают реальные убийцы — Пожиратели Смерти. Многие из нас скорее поверят в очевидное. Кто-то всерьёз убеждён, что мы без причины нянчимся с тобой...

— Без причины! Раз они такие умные, то почему сами не прикончат Волдеморта?

— Ты же знаешь, что они не могут этого сделать. Гарри, пусть думают, что хотят, а нам ... Боюсь, у нас и своих проблем хватает... Судя по всему, Волдеморт уже не хочет тебя убить, а собирается подчинить своей воле. Многое теперь изменилось. Ты хотел сразиться с ним — и жизнь это устроила. Это ваша битва, Гарри, битва для вас двоих, и она больше не зависит от вашего мастерства как волшебников. Ты не можешь уступить ему, иначе он победит, не убивая тебя.

— Профессор, ради Мерлина, не драматизируйте, — попросил Джордж, который прежде о чём-то самозабвенно шептался с Фредом. — Мы здесь как раз затем, чтобы помочь Гарри бороться. По-своему, конечно, но...

— Но я сама об этом расскажу, Уизли. Договорились?

— Окей, нет проблем... Только Вы и о нас расскажите.

— Разумеется. Гарри, у нас остаётся мало времени, потому что через полчаса начинается орденское собрание. А нам надо ещё дойти до школы...

— Хм... — выразил своё отношение Фред, на вопросительный взгляд застенчиво опустил глаза в пол и со смущением извинился. Джордж ткнул брата в бок и старательно состроил серьёзную мину.

— Поэтому, — чуть возвысила голос МакГонагалл, — я буду краткой. После неудачи с защитным зельем мне в голову пришла одна идея. Я договорилась с этими молодыми людьми, и мы своими силами попытались выйти из сложившейся ситуации. В результате долгих споров, — она пристально посмотрела на обоих Уизли, — мы решили, что сами создадим тебе предмет для защиты. Вот, взгляни.

Что-то звякнуло, покидая карман директорской мантии. Узкая серебристая цепь, сверкающая, словно струя воды под лучами солнца, легла Гарри в руку, и он почувствовал, как пальцы немеют от холода, исходящего от невероятно лёгких, почти невесомых звеньев.

— Эта цепочка будет нагреваться, когда кто-то попытается проникнуть в твоё сознание. Одевай. Смелее! С этого момента ты ни под каким предлогом не должен её снимать. Что чувствуешь?

— Она перестала быть холодной! — быстро сказал Гарри. — Это плохо?

— Ни плохо, ни хорошо. С тобой так и должно быть. Главное, чтобы не стало хуже.

— Профессор, — окликнул её Фред. — А не пора ли нам в "Хогвартс"?.. — он случайно обернулся: — Вот это да! Посмотрите-ка, кто сюда вошёл!

— Кто? — спросил Гарри, но в этот же момент он и сам всё увидел. — Мистер Олливандер...

Это и в самом деле был знаменитый мастер волшебных палочек. Он ничуть не изменился, только его лицо ещё больше побледнело, а под глазами залегли серые тени. Его руки постоянно были в движении, словно что-то искали, и даже издалека было видно, как трясутся тонкие бледные пальцы. Седина волос приобрела совсем прозрачный оттенок, а в глазах, словно монумент жестокости Пожирателей, застыл неизбывный страх. Сопровождающий пациента молодой высокий целитель постоянно наклонялся к уху старика и что-то ему шептал, наверное, успокаивая. На то, что осталось от прежнего мистера Олливандера с его мягким, лучистым взглядом, нельзя было смотреть без жалости.

— Говорят, он обезумел от пыток Волдеморта и никого не узнаёт, — заметил кто-то из близнецов.

— Мы должны идти, — тихо сказала директриса. Её голос приобрёл какой-то не свойственный ему оттенок.

Гарри и близнецы последовали за ней, но шла МакГонагалл так быстро, что вскоре они отстали на полшага.

Мистер Олливандер в это время направлялся к одной из скамеек, на которую указал ему целитель. Глаза старого волшебника с тревогой оглядывали каждый куст, как будто оттуда в любой момент могли выскочить Пожиратели Смерти.

В следующее мгновение взгляд мастера палочек встретился со взглядом Гарри. Старик, спотыкаясь и продираясь сквозь кусты, бросился парню наперерез, словно по пятам его преследовал с десяток тёмных слуг.

— Гарри Поттер! Как хорошо, что я тебя встретил!.. — Олливандер обеими руками ухватился за воротник хогвартской мантии и улыбнулся жалкой улыбкой измученного человека. — Какое счастье, что Тёмный Лорд не добрался до тебя! Умоляю, забери меня отсюда... — горячо забормотал он, срываясь на шёпот. — Я знаю, как вам помочь... Ты же помнишь всё о своей палочке... всё помнишь...

На помощь онемевшему Гарри пришла не менее удивлённая МакГонагалл:

— Всё в порядке, сэр. Вам ничего не угрожает. Мы обязательно поможем Вам.

Директриса подмигнула ученику: глупо спорить с несчастной жертвой чёрных магов. Вскоре подбежал целитель и осторожно положил ладони на плечи мистера Олливандера, пытаясь отвести от молодого человека в чёрной мантии.

— Пустите меня! — старик неуклюже вырвался и теперь стоял, поглаживая руку Гарри своей дрожащей рукой. — Они не воспринимают меня всерьёз, Гарри. Думают, что я сошёл с ума, — его лицо было так близко, что можно было ощущать сильный запах неизвестного лекарства, — но ты-то знаешь, что это не так, ведь правда? Ты можешь...

— Ну всё, мистер, пойдёмте, — ласково, но настойчиво прервал целитель, не прекращая своих попыток. — Вам нужно отдохнуть.

Однако старый волшебник изо всех сил вцепился в Гарри, и, привстав на цыпочки, прошептал ему на ухо:

— Зайди в мой магазин и выпусти их на свободу. Любой ценой... и тогда ты всё поймёшь... Бедный мальчик...

Старик отпустил чёрную мантию и беззвучно зарыдал.

— Хорошо, я сделаю, как Вы просите, — поспешно сказал Гарри. — Но кого я должен выпустить?

— Волшебные палочки, — почти прошептал Олливандер. Он сразу как-то поник, сгорбился, словно стал ещё старше, и позволил целителю увести себя. Полминуты — и два волшебника скрылись за завесой зелени, растревожив целую стайку маленьких пёстрых птиц.

— От чём он с тобой говорил? — поинтересовались близнецы.

— Да так. Вспоминал о своём магазине.

— Не повезло старичку: от таких пыток, которые выпали на его долю, любой сошёл бы с ума, и даже быстрее, чем он. Видишь, тебя вот узнал — и то слава Мерлину.

— Говорить с ним — гиблое дело, — согласился с Фредом Джордж. — Думаешь, мы не пытались? Но от него ничего не добиться, кроме нескончаемого бреда на тему "Пожиратели среди нас".

— Мы задерживаемся, — с лёгким неудовольствием напомнила директриса. — Ты, Гарри, как минимум, три дня ещё побудешь здесь, а потом, если не будет осложнений, тебя выпишут. Теперь мы точно сделали всё, что смогли. Оба Уизли вместе со мной отправляются на собрание Ордена — ничего особенного, будем говорить о Пожирателях. Сейчас они доставляют много проблем.

По дороге в свою палату Гарри думал о встрече с мистером Олливандером. Почему в словах старого мастера было такое сочувствие? Проще было признать, что он не в себе, но так ли это на самом деле? И его странные слова про освобождение палочек... Очередной бред выжившего из ума старика?

Гарри рассеянно распрощался с близнецами и МакГонагалл и побрёл к себе.

В палате не было того самого мальчика, который без посторонней помощи никогда не вставал с кровати и подолгу лежал, уставившись в стену невидящим взглядом. Наверное, увезли на очередную процедуру, а их было так много, что они успевали всем надоесть. Зато чувствовалось присутствие Гиласа: на подоконнике перо прыгало по бумаге, выделывая мелкие неровные строчки, а Пигги в своём углу сосредоточенно хрустел карамелью.

Гарри улёгся на кровать. Настроение вдруг куда-то пропало; не хотелось ни говорить, ни двигаться, и сосед-невидимка, надо отдать ему должное, сразу понял, что к чему, и с глупыми вопросами не лез.

В "Хогвартсе" волшебники сидели на собрании Ордена Феникса, и только он, Гарри валялся здесь, как будто у него было время отдыхать! На душе скребли кошки, а солнце, заглянувшее в окно, только злило его ещё сильнее. Он считал, что сам виноват в том, что с ним произошло, и не мог придумать ничего лучше, чем лежать и придаваться унынию. Которое постепенно переросло в сон, так что Гилас Хантер, прямо-таки горевший желанием пообщаться, с возмущением отошёл от "бессовестно дрыхнущего Поттера". Гилас страдал. Состояние молчания было для него не характерно. В конце концов он снова занялся Пигги, который успел уже изрядно растолстеть от постоянных "милостей" неудавшегося аврора...

Следующая неделя тянулась невероятно медленно. Чтобы хоть как-то заглушить скуку, Гарри почти всё время спал. Несколько раз приходили к нему друзья, но ничего необычного в "Хогвартсе" не случалось: семикурсники вкалывали, как рабы на плантациях, готовясь к ТРИТОН, а учителя стали опаснее дементоров. Доусон так и не пришёл, в ведь именно с ним Гарри хотел поговорить больше всего, чтобы избавиться от необоснованного, но неотступного чувства вины.

В те часы, когда Гарри не спал, он продолжал осваивать "Практическую магию" — подарок Гермионы — да изредка и с большой неохотой бросал взгляд на её свитки, принесённые для того, чтобы, даже находясь в больнице, он не отстал от остальных. Но учиться настроения не было. Складывалось ощущение, что оно ушло навсегда, оставив после себя убийственное безразличие.

МакГонагалл в это время обивала пороги больницы св. Мунго, доказывая, что Поттера пора выписывать. Её тоже всерьёз тревожили приближающиеся экзамены, а кроме того, не давала покоя предстоящая борьба за квиддичный кубок школы. Кроме того, директриса не видела смысла в бесконечных обследованиях, которым подвергали Гарри целители, чтобы определить состояние его здоровья и выяснить, чем ему помочь. Но тут уж ничего не поделаешь: порядок есть порядок.

В один из таких дней, когда Гарри вернулся с очередной процедуры и в весьма скверном настроении, оказалось, что Пигги куда-то исчез. Гилас, судя по всему, валялся на кровати и что-то бормотал себе под нос. Как только он увидел Поттера, то сразу высказал ему всё, что думает об этом заведении вообще и о целителях в частности.

— А что стряслось? — буркнул Гарри.

— А вот, погляди: они куда-то уволокли Пигги. Видите ли, он выздоравливает, и его надо перевести в другое место. Как будто мы психи какие-то! Ну подумаешь, кормил я малыша карамелью, но кто же знал, что это ему вредно. Меня ещё насторожило, что в последнее время он от неё стал отказываться. И хрюкать перестал. Скоро и ты уйдёшь, а я скончаюсь здесь от одиночества.

— Кто тебе сказал?! — чуть не подпрыгнул Гарри.

— А, целители. Они же разболтали, что тот мальчишка, который только и делал, что лежал на кровати — сын Пожиратели Смерти. Папаша издевался над ребёнком: применил комплексное проклятие.

— Что сделал?

— Темнота ты, Поттер. А ещё аврором хочешь... Не знаю, какие применял этот садист, но там точно не обошлось без Круциатуса. Удивляюсь, как ребёнок вообще после этого выжил!

В палату вошла миссис Кларк, и внезапно наступила тишина. В ней и раздался её голос:

— Мистер Поттер, к Вам посетитель. Представился как профессор Доусон, преподаватель "Хогвартса". Впустить его прямо сейчас?

— Да, пожалуйста, — чуть не закричал Гарри. Ну наконец-то! Если Фабиус где-то поблизости, это означает, что скоро в жизни будут существенные перемены. Наверное, он что-нибудь придумал. Например, как побыстрее вытащить отсюда племянника.

Спустя несколько минут Доусон был у племянника. Не сказать, что последние события не изменили боемага: на его небритом лице, помимо каштановой щетины, выделялись печальные глаза человека, не спавшего несколько дней.

— Здравствуй, Гарри, — сказал он, внимательно оглядывая палату. Гилас у окна заинтересованно замер, и его любимое перо повисло в воздухе. Как раз это Доусона и привлекло.

Гарри ответил на приветствие, и в палате повисла тишина. Поечму-то никому из них не хотелось первым нарушать её.

— Пойдём, выйдем в этот ваш сад, — наконец, предложил Доусон.

— Меня не отпустят.

— Почему же? Я обо всём договорился. Кому, как не Скримджеору, оценить мою настойчивость, с которой я якобы пытаюсь завоевать для Министерства Избранного Мальчика! Министр был так любезен, что лично отправил со мной документ, позволяющий тебе вернуться в "Хогвартс" — и вот я здесь. Пойдём, — повторил он.

— Иду, профессор... А когда меня выпишут?

— Сегодня же. Чтобы не привлекать внимание остальных, мне сказано сделать это вечером, так что пока у нас есть время.

... Сад встретил их лёгким ветерком и своей обычной ухоженностью с разнообразием зелёных оттенков. На этот раз по безупречным дорожкам никто не разгуливал: начались процедурные часы.

Гарри и Доусон далеко отходить не стали, усевшись на одну из одинаковых скамеечек.

Боемаг молчал, пальцем поглаживая свою волшебную палочку, поэтому Гарри счёл своим долгом начать первым:

— С Вами что-то происходит, сэр. Это из-за Пожирателей Смерти, да?

Доусон, не сдержавшись, улыбнулся, не отводя взгляда от располагавшегося неподалёку ствола старого дерева:

— Нет, другое. Но пусть это тебя не тревожит. Теперь, когда МакГонагалл дала тебе такую защиту, всему Ордену будет спокойнее спать. Я всегда знал, что она необычайно талантливая волшебница, — это было сказано с восхищением.

— Мистер Доусон... Простите меня. Тогда... я не смог сопротивляться тому, кто приказывал Вас пытать, — вдруг ляпнул Гарри.

— Не стоит. Ты не бул виноват в этом. Тебе... — начал дядя, но перебил сам себя. — Просто не думай об этом, и всё. Скоро ты выйдешь из этого унылого места, снова будешь учиться и жить, как все нормальные люди. Кроме того, не забывай: на носу квиддич. Пока тебя не было, я видел, как твои друзья слетались пару раз, но ведь мы со слизеринцами тренировались гораздо чаще. Твоя команда очень ждёт тебя. Даже МакГонагалл думает о квиддиче, а уж мистер Грюм... Жизнь наладится, Гарри, — оптимистично закончил боемаг.

— Тогда пойдём собирать вещи. Я уже засиделся здесь.

— Да я и сам не прочь нарушить указания, но они сказали, что выпустят тебя строго по бумажке, а там чётко прописано — "после обеда". Бюрократы! У нас ещё два часа, — Доусон даже бросил взгляд на левую руку.

Гарри отчего-то расхотелось говорить. Он внезапно понял, насколько теперь близка школьная жизнь: предстоит переделать множество дел, поэтому почему бы просто не посидеть, наслаждаясь последними беззаботными часами, в удивительном, так странно успокаивающем больничном саду? Доусон, почувствовав это, тоже замолчал, предаваясь собственным мыслям.

Внезапно среди шума деревьев оба услышали стук резко открываемой двери. Прошуршал гравий, выдавая чьи-то торопливые шаги, и перед Гарри и его дядей показался донельзя усталый, взъерошенный Грюм.

— Наконец-то нашёл вас! — проворчал он. — Доусон, что вы тут делаете?

— Так, общаемся. Гарри выписывают после обеда...

— Да ну? И что дальше? — оборвал Грозный Глаз.

— Я решил с ним посидеть.

— Ты решил, значит. А вы оба, случайно, не в курсе, что, пока некоторые прохлаждаются, остальные уже сбились с ног?! — закричал старый аврор; Гарри ещё ни разу не видел его таким расстроенным.

— Что случилось, профессор?

— Он ещё спрашивает, что случилось! — просто возмутился Грюм. — Да как же вы не понимаете — мисс Грейнджер пропала!

— 85 —

— 85 —