|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
пролог
Мрачное свинцовое небо низко нависало над серыми стенами крепости. Яркий на его фоне вымпел бился под порывами ветра, то скручиваясь в тугой комок, то разворачиваясь и гордо демонстрируя герб. Вздыбленные единороги по обе стороны от вертикального изображения меча говорили о древности рода, владеющего этой крепостью. Сквозь метель смутно виднелись укутанные в меховые плащи стражники на стенах, время от времени мелькающие в прорезях кирпичной кладки. Несмотря на непогоду и забивающий глаза снег, они внимательно следили за подступами к крепости. И не других айни они опасались: пограничные крепости стояли на страже королевства, защищая его от нашествия свирепых хищников. Огромные, в рост айни, окрасы — шестилапые звери с острейшими клыками, которые даже не помещались в их пасти — обладали острым зрением, великолепным нюхом и отличным аппетитом. И им было все равно, кто попадет на зуб: айни или животное. Непонятно было, почему они приходили на земли королевства, ведь в лесах было безопасно и сытно. Но каждую зиму появлялись под стенами пограничных крепостей шестилапые хищники, нападали, убивали айни, а бывало, уносили с собой. Их останки потом находили по весне, когда сходил снег, и обнажалась вся правда о прошедшей зиме.
А летом у айни были другие враги: мелкие рыжеватые грызуны — чирхи — впадающие в спячку на всю долгую зиму. Они выходили из нор с уже подросшими детенышами, оголодавшие и готовые сожрать все, что попадается на их пути. Один зверек не представлял опасности — слишком мелкий, слабый, пусть и с острыми зубами. Но они брали численностью: стаи нападавших чирхов могли достигать несколько сотен.
Айни убивали прожорливых вредителей без жалости: бывали случаи, когда после удачного нашествия вымирали от голода целые поселения. А все потому, что лето в Норгре было коротким и холодным, его едва хватало на то, чтобы собрать урожай ягод, грибов, орехов и заготовить лишайников.
Суровый мир — Норгр, холодный и безжалостный. Трудно в нем выжить и айни, и животным, и растениям. Жизнь каждого в этом мире — это сражение: за тепло, за пищу, и за возможность продолжить род.
В каждом поселении, в каждой крепости, царствовали дарители жизни — омеги. Именно они выбирали себе пару — супруга, альфу, защитника, того, кто станет на страже, кто станет беречь своих детей. Один раз в год приходит Время Выбора, осенью, когда в самое богатое и благодатное время наступает брачный сезон. В эти дни проходят самые яростные бои между альфами, когда решается, кого выберут омеги для создания семьи. Короткий период, длящийся всего девять дней, определяет статус каждого носителя жизни в мире Норгр, выявляя вождей — альф и подчиненных — бет.
глава 1.
— Хиасс! Постой!
Альфа с полным гербом на куртке, говорившем о его статусе лорда крепости, только отмахнулся. Будь это кто-то другой, не миновал бы внеочередного патрулирования, но Расту многое позволялось. Единственный, кто допущен в постель Хиасса, кто носит звание асси -Прикрывающий спину, друг, который всегда рядом, Раст мог позволить остановить явно сердитого старшего альфу.
— Отказали?
Раст все понял и сам, оставалось только хоть немного сгладить горечь разочарования.
— Пойдем, я приготовил для тебя коло.
Хиасс еще постоял, набычившись. Потом махнул рукой и пошел за своим асси. Коридоры крепости были пусты, все айни попрятались, не желая попасть под горячую руку лорда. И только Раст рискнул выйти ему навстречу и постараться утешить после очередного унизительного отказа. Уже четырежды Хиасс посылал брачное предложение омегам разных родов, и каждый раз без успеха. Слишком далеко на севере стояла крепость Двух Единорогов, слишком суровые здесь были зимы, слишком много опасностей.
Омеги — продолжатели рода предпочитали более мягкий климат центральных районов, где морозы в самое холодное время не опускались ниже двадцати пяти градусов. А здесь, на Севере иногда было так холодно, что слезы примерзали к щекам. Понятно, что в такую погоду ни на улице погулять, ни сяжками не покрасоваться, ни гостей на зимние праздники не пригласить.
Коридор привел айни в личные покои, в таком состоянии вести альфу куда-нибудь еще Раст не рискнул: все могло кончиться печально — ходили слухи, что в соседней крепости после такого же отказа, лорд выбросил за ворота половину бет. И это в самые лютые морозы. Раст лучше других знал, что это чистая правда — именно он тогда случайно наткнулся на замерзающего в снегу парня и принес домой.
Обмороженный бета не выжил, но то, что он успел рассказать, потрясло многих. И хоть Хиасс никогда такого бы не сделал, айни стали бояться своего альфу. А то, что ему раз за разом отказывают омеги, не добавляло доверия лорду, ставшему старшим альфой всего пять зим назад.
В комнате, где Хиасс проводил самые спокойные часы, было уютно. Чуть колыхались гобелены на стенах, спасающие от холода каменных стен, мягко сияли круглые светильники. На низком столике уже стояли тарелки с мясом и печеными овощами. А в глубине на постели призывно белели тканые простыни. В круглом очаге, сделанном в виде каменной чаши, пылал жаркий огонь, серый дым от него уходил в круглую воронку наверху. Рядом на металлическом треножнике грелся узкий кувшин с горячим коло — легким алкогольным напитком с пряностями.
Хиасс отшвырнул в сторону меховую алу и опустился на низкое ложе, ожидая, пока асси подаст ему чашу с горячим коло.
— Что теперь? — осторожно спросил Раст, опускаясь у ног альфы.
— Попытаю счастья во Время Выбора, — Хиасс рассеяно перебирал опушку сяжек на голове друга.
Раст шевельнул ими, разворачивая, чтобы альфе было удобней. Сяжки — тонкие длинные усики — росли на голове чуть выше линии лба и служили дополнительным органом обоняния. Именно они определяли кто перед тобой — полноценный альфа или полустерильный бета, сообщали о вступлении в стадию полноценности или о готовности омеги к спариванию. Нежные, опушенные перышками, они составляли важную часть настоящей красоты айни. А касание их руками допускалось только при близких отношениях — например таких, как у Хиасса с Растом.
— Когда мы отправимся? — поинтересовался Раст, жмурясь от поглаживаний.
— Ты не пойдешь, останешься за меня в крепости. Я уйду сразу после Дней Обновления.
Раст резко сел, уходя от ласкающей руки. Вспоминать о своем проигрыше, когда получил метку и статус беты он не любил. Тогда, на арене, его противник победил случайно и теперь красуется статусом полноценного альфы. А ему впрыснули лишь порцию секрета в кровь, останавливающего созревание зародышей. С тех пор, в его яйцах хранятся остановленные в развитии дети, а яйцеклад используется лишь для сексуальной разрядки. Расту еще повезло, что победитель не захотел забирать нового бету с собой. А бывало и такое, что день проигрыша заканчивался в постели победителя. А это означало уже повторную метку в течение дня и почти полностью уничтожало все его надежды стать когда-нибудь полноценным альфой. Раста выставили на аукцион, а там его выбрал Хиасс, сначала рядовым бетой, а потом сделал своим асси.
— Не бойся, ты в этот раз метку не получишь, — Хиасс вернул на место друга. — Не знаю, чем закончится моя поездка, но в любом случае после нее я хочу вернуть тебе ранг альфы.
— Почему?
Раст не верил своему счастью, эта метка была бы уже десятой, а все знают, что после этого уже никто не становился полноценным альфой. Десять зим подавления зародышей приводят их к консервации.
— Если мне не удастся получить омегу, в следующий раз счастья попытаешь уже ты, как мой помощник.
— Понятно...
Говорить о том, что ни один омега не потерпит кого-то еще в постели своего младшего супруга, они не стали.
— Когда у нас появится хоть один омега, можно будет обратиться к его роду и пригласить еще. И первый, кто придет станет твоим.
— Спасибо, — Рас благодарно потерся сяжками о руку альфы.
Хиасс отставил в сторону чашу и наклонился к его лицу. Последствия отказа нужно было куда-то выплеснуть, и пусть лучше это будет секс, чем наказание подвернувшихся под руку бет. Раст потянулся навстречу требовательным губам своего альфы и, коснувшись их кончиком языка, низко и тягуче простонал. В отличие от других бет, он не искал развлечений на стороне, даже если ему хотелось попробовать себя в активной позиции. Собственный характер не позволял изменять выбравшему его партнеру: по мнению асси, это было сродни предательству. Вот и маялся неудовлетворенными желаниями все время, пока Хиасс ездил с брачным предложением.
Прохладные простыни приняли два жарких тела, готовые остудить, если будет нужно, жажду обладания старшего альфы. Но Хиасс всегда бережно относился к своему асси, желая не только получить, но и доставить удовольствие, так что прекрасно мог сдерживать себя сам. Если этого не сделать, то неприспособленный для соития организм беты может пострадать от полноценного акта с альфой. В крепости Двух Единорогов таких случаев никогда не было, Хиасс жестко управлял своими подчиненными, не только поддерживая дисциплину, но отлично защищая границу с Лесом.
Но, несмотря, на всю добрую славу, пока ни один омега не согласился войти сюда старшим супругом и дать жизни новым детям. А на постели, ждущей будущего дарителя жизни, сейчас сплетались с криками наслаждения двое: альфа и его асси.
* * *
Серое осеннее утро принесло лед на лужах, тонкий слой снега, мороз и ожидание неприятной процедуры обновления метки. Раз в год альфы крепости впрыскивали в кровь бет секрет блокирующий их способности к размножению. Для многих это было унижением, ведь от звания полноценного альфы их отделял только проигрыш во Время Выбора. Ровными рядами выстроились молодые беты, отдельно стояли те, что получают свою последнюю метку — их в крепости было семеро. Многие заметили отсутствие во дворе асси лорда, и когда он пришел вместе с Хиассом, то стала понятной причина. За одну ночь кожа Раста потемнела, а значит, он становится полноценным альфой.
Увидев своего лорда встали на колени беты, ожидающие обновления метки. Понятно, что перекусать такое количество один айни не мог, а потому ему помогали все альфы крепости. И только тем, у кого было критичное время, в этот раз метку не обновляли — Хиасс был готов дать возможность каждому найти своего омегу и оставить потомство. Покусанных бет, впавших в привычное суточное оцепенение, унесли в их каморки, а остальные, кроме стражников стали собираться на сезонную охоту.
Сейчас было очень важное время — шестилапые только выходили из летней спячки и были вялыми. Их легко можно убить, а три-четыре зверя могли снабдить жиром и мясом четверть населения крепости. Зато чирхи напротив, собирались зимовать — накапливали подкожные запасы, а после ягодной диеты, которой они завершали подготовку, их мясо становилось нежным и вкусным.
Ближайшие десять дней будут очень насыщенными, то, что принесут с охоты айни — то и станут есть долгой зимой. В других крепостях, где живут омеги, в это время собирают ягоды и орехи, их потом смешивают со сладким сиропом и делают вкусное и полезное лакомство. Но Хиассу приходилось это покупать на ярмарках, отдавая ценные шкурки.
В этот раз охота была доброй: на волокушах, которые тащили низкорослые лохматые единороги, лежало целых семь шестилапых — богатая добыча. А уж чирхов набили вообще без счета. И самой большой удачей было, что набрали полные туеса ягод и целый мешок орехов. Если какой-нибудь омега снизойдет до крепости, будет занятие на долгие вечера.
* * *
Хиасс ласкал своего асси, перебирая перышки на сяжках. Эта ночь любви у них была последней, больше Раст не придет на ложе своего альфы и если лорду не повезет, его место займет другой бета, он и станет новым любовником. А пока они просто наслаждались близостью, которая больше никогда не повторится.
— Нужно заготовить больше дров, — рассеяно проговорил Хиасс, — слишком удачной была охота. Не к добру это.
— Я прослежу.
— И лишайников еще насушить.
— Конечно...
— Не сердись, асси... — Хиасс коснулся поцелуем друга, — я знаю, что ты все сделаешь. Только...
— Ты волнуешься. Не беспокойся, в этот раз тебе повезет.
— Надеюсь... я каждый день возношу молитвы Ледяному Великану, но пока без успеха.
— Все будет хорошо, мой лорд.
Хиасс только промолчал.
* * *
Нарядно украшенные единороги тронулись в путь на следующее утро. Всадники, надевшие лучшие свои алы, расшитые кусочками меха. Пара единорогов тянула возок, в котором, как все надеялись, в крепость привезут омегу. Внутренности возка были выстланы отборными мехами, а в подарок приготовлена самая роскошная шкура шестилапого, самца в полном расцвете лет. Об этом говорила длина меха и серебряные искорки на его концах — богатый подарок.
В последний раз, перед долгой дорогой Хиасс окинул взглядом свою крепость: нет ли где непорядка. Но все было хорошо, сушились длинные пряди лишайников, обрабатывалась добыча с последней охоты, беты были ухоженными и довольными. С легким сердцем оставлял в этот раз дом Хиасс — ведь за ним присмотрит его асси. Теперь важно было не обмануть надежд обитателей крепости.
Глава 2
Мэй, омега из рода Короткого Солнца, почтительно склонился перед тхари, старшим дарителем жизни. Уже немолодой, тот по непонятной причине, недолюбливал юного айни и старался уязвить при каждом удобном случае. Именно Мэю чаще всего поручали самые неприятные дела — почистить красноперку, мелкую рыбку с жесткой чешуей, отправляли вне всякой очереди ухаживать за тлями. Эти жирные тушки вяло ворочались на сухих циновках в теплых и влажных подземельях. Айни выращивали два вида тлей: одни выделяли сладкий сироп, а вторые густое желтоватое молоко. Особенно важны были тли второго вида, именно их молоком выкармливали детенышей айни.
Родовая сумка омеги не создавала зародышей, там только происходило их оплодотворение семенной жидкостью. Она производилась в небольших яичках, впрыскивалась в момент оргазма внутрь тела омеги и омывала зародышей. Излишки удалялись через подобие яйцеклада.
У альфы же яички выполняли роль сумки, где формировались зародыши. А яйцеклад доставлял их в тело омеги. У него была еще и дополнительная функция — доставить удовольствие супругу, иначе оплодотворения не произойдет.
— Мэй, ты уже в третий раз отправляешься на Выбор. Если и в этот раз не найдешь себе ритха, то уйдешь в род одного из твоих братьев, — старший омега окинул взглядом айни, ничуть не обманувшись его мнимой покорностью.
Дерзкий отпрыск одного из родовых омег, даже не имеющих постоянного ритха, уже успел отказать в постоянной метке двум альфам. Нет, конечно, он не отказывался дарить жизни: в роду уже подрастали два его сына, и двое маленьких омег ушли в дом их отца, но Мэй только своим видом раздражал тхари лорда крепости. Непонятно почему, может, из-за нежной красоты юного айни, а может, виной всему безупречное выполнение всех обязанностей.
Мэй покорно кивнул и распрямился, провожая взглядом тхари лорда. Новости были неприятными, обычно омеге давали на выбор пять зим, и он надеялся, что у него еще есть время найти достойного альфу. Все претенденты, которых приводил старший тхари ему не понравились — слишком напористыми были, больше заботились о себе и зачатии, чем о партнере. К тому же в центральных областях королевства медленно, но верно омеги теряли ведущую роль в жизни айни. Все чаще звучали слова, что они ни на что больше не годятся, кроме как рожать детей, да вести домашнее хозяйство. Альфы хотели сами выбирать себе партнеров, и не одного, желали иметь большое количество хранителей ложа, выбирая для этого самых красивых бет. Альфы хотели власти, сейчас принадлежащей омегам. Это было неправильно, не по заветам мудрых предков — ведь подобное уже было и все закончилось большой войной, когда погибла большая часть айни. Они до сих пор не восстановили довоенную численность, о чем тут вообще может быть разговор? Вот и ограничивался Мэй временными метками. Но теперь все, придется выбирать любого мало-мальски пригодного альфу. Потом-то Мэй добьется положенного статуса, но зачем тратить время на подтверждение статуса, если его можно занять чем-то полезным? А идти в род к братьям даже не на вторые, третьи, четвертые или пятые роли он не хотел. Во-первых, они сами ушли не старшими тхари, а во-вторых, он-то добивался стать первым.
В двери комнаты заглянул Уэст, старый бета, выполняющий примерно те же функции при омеге, как и асси при альфе. Только в постель его омега не допускал, не нравился он ему, как партнер.
— Мэй? — судя по огорченному виду хранителя, он все слышал.
— Не нужно утешать меня, Уэст. Если старший тхари захотел избавиться от меня, он это сделает. Собери все мои ценности, в этот раз я не вернусь обратно.
— Куда же ты пойдешь? Все центральные крепости уже имеют своих старших омег.
— Значит, я поеду в пограничье. Ты же знаешь, туда едут неохотно, так что есть все шансы получить все, что мне нужно.
— Я поеду с тобой, если ты не против.
— Хорошо, Уэст. Я буду рад, если рядом со мной в чужую крепость войдет друг.
И омега вернулся к своему занятию, прерванному сначала появлением старшего тхари, а потом Уэста. Мэй думывал, что будет делать, если не один из альф на Выборе не понравится ему как будущий супруг, и может ли он, не уронив своей чести, предложить брачный союз лорду какой-нибудь крепости. Этот шаг был рискованным, ведь в таком случае тот может потребовать соглашения на определенное количество детей и вряд ли это будет только двое. Так что он может попасть в кабалу к никчемному альфе на долгие годы, а потом, кому понадобится уставший от бесконечных родов омега? Понятно, что никто не посмеет оскорбить или обидеть дарителя жизни, но Мэй хотел полной власти. Невеселые мысли не мешали пальцам ловко сплетать длинные полосы лишайников в удобную циновку для тли. Омега сам себе поставил цель изготовить в этот день не меньше четырех и две уже лежали аккуратной стопкой. Он как раз закончит к обеду, а после него займется сначала уборкой в ячейках, затем чисткой тлей, и наконец, вечерней дойкой.
Кормить их будут беты — ни одному омеге не позволят ворочать тяжелые чаны с нарубленной смесью.
* * *
Всем свободным омегам выделялись личные покои, привычно круглые с центральным очагом и низкими удобными ложами по периметру. Каждый сам создавал уют, так нравилось самому. У Мэя все было застелены ткаными гобеленами и сшитыми из кусочков меха покрывалами, висели круглые обереги и картины, собранные из засушенных трав и редких цветов. Самые любимые из них, он осторожно упаковал, собираясь забрать с собой. потом разложил свои домашние наряды, придирчиво проверяя, все ли в порядке. Приготовил плащ из шкуры шестилапого, не очень ценный, потому и отданный непокорному омеге. Но сейчас, если он уйдет из дома на Север, пригодится и такой.
Шкатулку с драгоценностями оставил напоследок, это было только его вещи, то что оставил ему тха — отец омега, и подарки временных альф на рождение детей. Мэй долго перебирал дутые стеклянные и серебряные браслеты, подвески и кольца, узорчатые накладки на пояса, броши и застежки на алу. Немного, но все свое и все дорого ему. Он погладил парные широкие наручи, украшенные камнями и чеканкой, и стал отбирать украшения, которые передаст своим братьям-омегам. Несмотря на то, что тха умер, давая им жизнь, Мэй любил мальчиков. Не их же вина, что лорд требовал рождения этих детей, несмотря на возраст. Хорошо еще, что альфа-отец был из их рода, так что новорожденные омеги остались на попечении Мэя. А он уже сделал все, чтобы они не погибли без заботы своего тха.
Слуховая раковина загорелась синим, и прозвучал звук гонга, созывающий на ужин. Опаздывать было нельзя, и омега отложил шкатулку. Идти в общий зал не хотелось, наверняка уже все знают об ультиматуме поставленном ему старшим тахари, а значит, пересудов не избежать.
Так и есть, стоило только войти, как к непокорному омеге обратилось множество глаз: сочувствующих, насмешливых, ехидных.
— Готовишься уходить? — раздался голос позади.
Мэю не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Любимый сын старшего тхари, омега, который в этом году вошел в возраст рождения, и уже ожидающий прибытия своего первого альфы. Насколько Мэй знал, он станет и единственным для этого омеги. Пререкаться не хотелось и Мэй молча прошел на свое место. Под прицелом десятков глаз есть было не очень приятно, но айни спокойно принялся за еду.
"Ничего, я-то уйду. А вот вы останетесь во власти старшего тхари", — злорадно думал Мэй.
Жаль было только совсем юных омег, тех, кто еще ни разу не выходил на Выбор, его им не позволят сделать: старший тхари будет подбирать альф для них сам, ведь это немногая реальная власть, что у него вообще осталась. Судя по его выбору, он никогда не допустит достойных союзов, ведь это может привести к утрате собственной значимости, как раз то, что не волновало ни самого Мэя, ни его тха, пока тот был жив. Ведь поговаривали, что второй альфа безумно любивший омегу-отца Мэя готов был бросить вызов лорду крепости в борьбе за власть, а потеряв любимого, бросил все и ушел в пограничье, где погиб в первую же зиму.
Так что за свое счастье каждый должен бороться сам. Мэй закончил с ужином и уже направлялся из зала, когда его окликнул лорд крепости.
— Мэй! Подойди.
Пришлось вернуться, хотя ничего хорошего от этого разговора омега не ждал. Старший альфа и его тхари сидели за отдельным столом, на возвышении. Богато украшенные резьбой удобные кресла, подчеркивали их статус. А намного большее количество блюд вызывало у некоторых зависть. Мэй не понимал, зачем так явно выделятся среди остальных, для нормальной жизни в крепости важен каждый. Если у него все получится, то в своем доме он никогда не допустит такого.
— Мэй, тебе уже сказали, что ты отправляешься на Выбор. Я выделяю тебе единорога и повозку. Потрудись отправить их назад, когда поставишь метку своему альфе.
Это означало только одно — назад Мэя не примут. Ну что ж, это право старшего альфы.
— Я только попрошу позволения моего лорда забрать с собой моих сыновей и моих братьев омег из последней вязки моего тха.
Лорд поморщился, отдавать юных айни ему не хотелось, но желание избавиться от непокорного омеги пересилило:
— У тебя оно есть.
* * *
Как и ожидалось, возок, предоставленный Мэю, был очень скромным и далеко не новым. Омега промолчал, к чему спорить? Сюда он точно не вернется. Проследил, как аккуратно уложил его вещи Уэст, вот он был доволен, что уезжает. По просьбе Мэя он проверил несколько пограничных лордов и они уже наметили нескольких кандидатов. Оставалось только надеяться, что хоть один из них приедет на Выбор.
Стояла уже середина осени, время, когда еще не холодно, но тонкий слой снега уже позволяет передвигаться в возках с комфортом. Звонко кричали довольные быстрым бегом единороги, взметая из-под копыт снежную пыль. Рядом с возком скакал Уэст, а совсем юный альфа, еще даже не прошедший испытания, управлял возком Мэя. В этот раз на Выбор ехали несколько юнцов, часть из них подтвердят статус полноценного альфы, а часть вернется домой полустерильными бетами. Все как всегда, только Мэю назад дороги нет.
Возок подпрыгнул на кочке и омега вздрогнул, будто просыпаясь. Именно сейчас до него вдруг дошло, что после этой осени его жизнь изменится навсегда, и пора было перестать оплакивать прежнюю привычную. И начать борьбу за новую. Омега подтянул к себе свернутые в трубочку отбеленные листы сухого лишайника исписанные сведениями, которые были собраны заботливым Уэстом.
— Итак, кто тут у нас? — бормотал Мэй. — Ага... нет, этот не подойдет. Если он готов был отправить на смерть ненужных бет, только потому, что ему отказали, то вряд ли будет достойным отцом моим детям. Его откладываем. Следующий... угу. На первый взгляд вполне достойный альфа. Только почему-то уже четыре раза ему отказали. Ух, ты! Он ко мне тоже приезжал! И старший тхари ему отказал. А вот это уже интересно, если этот альфа не понравился старшему омеге, то он вполне может понравиться мне. Третий кандидат...
Мэй задумался, из всего списка ему понравились двое альф. Был еще один, но там возраст уже не позволил бы долго занимать при нем высокое положение. Связываться со стариком омега не хотел, воспитанный в старых традициях, тот будет бережно относиться к своему омеге, вот только недолго. Года два и на смену этому лорду придет другой, а Мэй снова останется ни с чем.
Оставалось только ждать, что предложит ему Выбор.
* * *
Первые три дня Времени Выбора — это непрерывные бои юных кандидатов. Один за другим кричит от восторга победитель, нагибая нового бету. Многие из них закончат сегодняшний день в одной постели, и бывает так, что альфа после соития ставит повторную метку проигравшему. Для беты это полное поражение — две метки подряд в течение одного дня навсегда блокируют способность к размножению.
Именно так Уэст, перспективный тогда молодой айни проиграл нынешнему лорду крепости. И тот взял его на ложе, лишив не только перспектив бету, но и обезопасив себя от опасного конкурента.
Мэю не нравилась такая политика. Он считал, что шанс на изменение статуса должен быть у каждого.
Пока шли бои между молодыми, омега присматривался к рядам, где наблюдали за ходом боев альфы. Раз за разом возвращаясь к скамьям с заинтересовавшими его гербами: на первый взгляд потенциальные женихи ему нравились. Оставалось только дождаться их боев, чтобы остановить свой выбор на одном. От того, как себя ведут во время сражения можно много узнать. Начиная от степени агрессивности альфы, до его умственных способностей. Недалекие бойцы полагаются только на свою силу, забывая, что можно пользоваться и мозгами.
Судя по гербам на Выбор прибыли целых три лорда из разных крепостей, есть возможность не сделать ошибку.
И Мэй смотрел внимательно, зная, что это его последний шанс.
Глава 3
Круглый амфитеатр был заполнен до отказа, звонкие высокие голоса омег перекликались с низкими альф и бет, обсуждая зрелище, которое разворачивалось на арене. Там, друг против друга стояли молодые юноши из разных родов, полные решимости добиться высокого статуса. Раз в год, поздней весной, рождались в селениях дети, по одному или сразу два. И только омег можно было узнать с первого взгляда, лишь они отличались ослепительно белым цветом кожи. При взгляде на тонкое хрупкое тело дарителя жизни вспоминался первый весенний лед — прозрачный, кружевной. Самцы были более массивными, с развитой грудной клеткой, налитыми мышцами и темно-серой кожей. И только после определения статуса можно было отличить альфу от беты с первого взгляда — по цвету кожи.
На длинной высокой скамье сидел, укутавшись в теплый плащ с меховой оторочкой совсем юный айни. Его изящную головку украшали еще слабо опушенные сяжки, сейчас гордо поднятые, его молочно-белая кожа чуть светилась в темноте яруса, а узкие темные глаза, поднятые к вискам, внимательно следили за сражением на арене.
— Принести тебе отвар? Ты устало выглядишь, Мэй.
— Спасибо, Уэст. Не нужно. Скоро уже все решится.
— И ты отправишься в путь, даже не отдохнув.
— Сам знаешь, время зачатия приближается, — пожал узкими плечами Мэй.
Статусные бои, когда молодые айни решают спор, кто будет альфой, а кто бетой, уже завершились, и теперь все ждали главного — выбора кандидатов на будущего супруга. Сейчас на арене проходил ритуал подчинения, когда победители, утвердившие статус альфы, метили своих подчиненных, впрыскивая в их кровь слабый секрет подчелюстных желез — именно он запускал процесс в теле беты, который останавливал развитие яйцеклеток в их организме и окрашивал их кожу в оливково — серый цвет. Альфы же оставались способными сформировать зародыши будущих детей, цвет свой не меняли, оставаясь темнокожими.
Зазвенели гонги, объявляя новый и самый главный этап праздника. Ушли с арены молодые: их время Выбора еще не пришло. А вместо молодых айни вышли мощные альфы — защитники. Сейчас они будут сражаться в самом главном бою: за право продолжить род. Оживились и омеги, подались вперед, разглядывая претендентов. Поднялись, развернулись сяжки, гордо демонстрируя готовность к выбору, только от их решения будет зависеть, кто станет отцом будущих детей.
— Тебе кто-нибудь глянулся? — склонился к Мэю его спутник.
— Пока лишь двое.
— Так мало?
Мэй пожал плечами, объяснять, что от носителя требуется не только длинный яйцеклад, крепкие яйца и сильное тело, но и ум, он не собирался. Тем более, что влиять на решение омеги во Время Выбора никто не имел права. Удовольствие в постели доставить могут многие, а вот хорошего альфу-отца нужно еще поискать, не хотелось связывать себя с тем, кто не сможет стать надежной опорой. Омега шевельнулся, устраиваясь удобнее: жесткая скамья, а он даже подушку не взял, кто же знал, что все так затянется?
На арене меж тем шел бой, не до смерти, только лишь показать силу, удаль и ум противников. Сейчас не нужно было утверждать свою властnbsp;
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
nbsp;
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
>&
ь — главное было привлечь омегу, ведь сами по себе зародыши, хранящиеся в теле альфы, еще не дети. Ведь чтобы из крохотного шарика появился ребенок, его нужно оплодотворить, а сделать это может только омега, только в своей родовой полости и только в момент оргазма. Потому и не было насилия в мире Норгр — не имело смысла.
Мэй склонил голову, выбирая между двумя альфами: оба были хороши — сильные, крепкие, ловкие. Оба не сражались, полагаясь лишь на свою силу, а использовали ум для достижения победы. И оба были из понравившихся кандидатов. Омега снова развернул сяжки, стараясь уловить запах тел претендентов, прислушался к ощущениям и оглянулся на Уэста, кивнул на понравившуюся пару:
— Пригласи их.
Спустя несколько ударов сердца перед омегой опускались на колено кандидаты в женихи.
* * *
Хиасс выдохнул, поклонился противнику, уважая его мастерство, и вернулся в строй других носителей. Сейчас, когда бой уже закончился, можно было расслабиться, выпуская из внутренней полости яички и яйцеклад, демонстрируя омегам свою готовность к спариванию. Особой надежды на то, что он понравится дарующим жизнь, Хиасс не питал. Он не был самым сильным, не имел крупного яйцеклада, способного доставить наслаждение омеге, да и небольшая крепость в Пограничье тоже не самое привлекательное место. Но попытаться он должен был — это уже пятый раз с тех пор, как ему позволено обратиться к омеге с брачным предложением. А всем известно, что если за это время альфу не пометили, то он не способен стать отцом. Больше его не допустят, и Хиасс молил Ледяного Великана о милости: сейчас решается судьба не только его, но и всей крепости. Отказ будет означать крушение всех надежд, и жизнь альфы из древнего, но обедневшего рода рухнет, если он снова вернется ни с чем. Он проиграет Расту звание лорда крепости и станет обычным альфой. Один за другим уходили носители жизни к омегам, сделавшим свой выбор. А Хиасс стоял, и надежда таяла с каждым вздохом.
— Следуйте за мной, претенденты.
Хиасс встрепенулся, не веря себе. Старый бета пригласил его и еще одного альфу. Неужели ему может улыбнуться удача? То, что в этот раз на него обратил внимание омега уже счастье, ведь даже если его не пометят сейчас, это дарит ему еще один год выбора. И Хиасс, стараясь сдерживать радость, последовал за бетой, судя по оранжевой краске на лбу — оберегателем дарителя жизни.
"Издалека, видимо..." — Хиасс с сочувствием смотрел на омегу, только краем сознания отмечая тонкие пальцы на изящных кистях рук, нежность перышек на сяжках, темные глаза.
Мэй опустил ресницы, прислушиваясь к внутренним ощущениям, поведение на арене этого альфы понравилось, а аромат, который уловили сяжки, только подтвердил первоначальный выбор. Собственно второй — совсем молодой носитель — был нужен лишь для уточнения варианта. И омега, уважительно склонив голову, поблагодарил его за оказанную честь, затем дождался, когда ненужный альфа уйдет, и повернулся ко второму.
— Мое имя Мэй, из рода Короткого Солнца, предлагаю тебе стать моим партнером и разделить радость от рождения детей.
Хиасс в знак согласия опустился на оба колена и подставил шею. С тихим шорохом упал меховой плащ, открывая тонкое тело омеги, провели по коже, чуть царапая коготками, длинные пальцы, скользнули холодные губы. И впился даритель жизни, вонзил острые клыки, впрыскивая в кровь альфы специальный секрет подчелюстных желез, меняющий его запах, ставящий метку.
Выдохнул Мэй, провел языком, слизывая алые капли и наслаждаясь вкусом уже своего альфы. И выпрямился, не отрывая взгляда от четырех парных точек на черной коже. Пройдет немного времени, и будут они ослепительно белыми, говоря всем, что этот носитель жизни уже повязан, пусть и всего на три дня. А там, кто знает? Может, омега подтвердит свою метку, и альфа привезет постоянного супруга в крепость. Но даже если этого и не случится, все равно есть возможность получения потомства: если родятся маленькие омеги, то после совершеннолетия они уйдут в род отца. Для маленькой крепости — это спасение: пока у них нет ни одного дарителя жизни.
Хиасс медленно поднялся, боль от метки распространялось по всему телу, и он не знал, как долго это будет продолжаться. Но показать, что тебе плохо, значит нанести урон чести своего омеги и альфа терпел.
Откуда-то потянуло холодом, видимо открыли главные ворота и Мэй поежился: плащ остался на скамье, а метка вытянула больше сил, чем он предполагал. Ему казалось, что сделать даже один шаг будет неимоверно трудно. Но на плечи уже опустился теплый мех, укрывая от холода, а под колени подхватили сильные руки. И альфа, еще не оправившийся сам, понес своего омегу в тепло покоев, специально приготовленных для таких случаев. Нельзя отправляться в путь сразу после ритуала связи: ближайшие три дня все омеги, поставившие метку, должны находиться со своим альфой. Всего три дня отпустила природа для зачатия, и провести их следовало в покое и уюте, в любви и заботе.
* * *
Небольшая комната с широкой кроватью выглядела не очень уютно. Единственным ее достоинством был очаг, где пылало целое поленище. Жара от него хватит на всю долгую ночь, а пара таких же бревен у входа обеспечит их теплом на все три брачных дня. Хиасс осторожно опустил омегу на кровать и замер у его ног, ожидая приказа.
— Ты был с кем-нибудь раньше? — прошелестел тихий усталый голос айни.
— Нет... — альфа помедлил и осторожно добавил, — тхари...
Омега не возразил на это, и Хиасс облегченно выдохнул. Именование "тхари" — означало старшего супруга — так традиционно называли дарителей жизни: ведь только от них зависело благополучие рода. Альфа счастливый, что ему дали уже полноценный шанс, склонился над партнером, провел длинным языком вдоль шеи, даря незамысловатую ласку.
Мэй только вздохнул, опасения, что альфа будет выдумывать изощренные постельные утехи, не оправдалось, скромный по натуре, он не хотел ни изысканных наслаждений, ни замысловатых поз. Если партнер понравится, то омега примет его постоянным, уедет в его род, и тогда у них появится время на разнообразие. Хотя о чем это он? Омега вспомнил, что ему некуда возвращаться, и все равно выбирал. Сейчас альфа проходит своеобразную проверку, стоит ли принимать его младшим супругом. Айни потянулся за ласкающей рукой, будто продлевая удовольствие. Тихий стон сорвался с его губ, сяжки развернулись, впитывая аромат возбуждения, затрепетали в ожидании чуда.
Сегодняшний день только готовит тело омеги к зачатию: уже к вечеру возбуждение вызовет прилив крови и наглухо перекроет выход из клоаки, открывая в свою очередь, вход в родовую сумку. И чем больше удовольствия доставит альфа партнеру, тем выше вероятность зачатия.
Хиасс чуть касался кончиком языка тела омеги, рисуя узоры, выражая восхищение его красотой. Его собственный яйцеклад уже напрягся, готовый войти в тело партнера, но рано... еще рано! Слишком нетерпеливые альфы могут навредить, если пойдут на поводу своей похоти. И лишь когда партнер позволит, можно будет продолжить. Этот день они посвятили знакомству друг с другом, выискивая нежные местечки на теле каждого, и альфа плавился от счастья, когда Мэй ласково проводил тонким пальцами по его коже.
Утро застало партнеров переплетенными в клубок на постели — момент, когда ищешь банального тепла, а почти погасший очаг уже не обогревает комнату. Хиасс поежился от холода: во сне он укрывал омегу своим телом, и сейчас замерз. Соскользнул с постели, подтягивая плащ и сразу, пока Мэй не успел остыть, укрыл его. Задержался на миг взглядом на тонкой складке, прячущий родовую полость, подумал, что, быть может, уже сегодня там будут созревать его дети. И встряхнулся, сейчас следует обогреть комнату, мечтать он будет потом.
Альфа шуровал кочергой в очаге, убирая остатки золы, затем сложил поленья, выбил огонь и вот уже пламя, еще робкое и нерешительное, прыгает по смолистому дереву. Увлекшись, Хиасс не видел, что за ним пристально наблюдают темные глаза омеги.
Мэй проснулся от тихих шорохов, выглянул из-под меховой полости и увидел партнера, стоявшего на коленях у очага. В том, что альфа позаботился разжечь огонь, удивительного ничего не было. Приятным сюрпризом оказался плащ, которым он укрыл омегу. Айни лежал, уже внимательно разглядывая партнера, отмечая и пропорции тела, и длину яйцеклада, и размер яичек. От этого многое зависело: слишком крупные зародыши могут нанести вред омеге и восстанавливаться после рождения детей он будет дольше.
Яйцеклад же должен быть крепким, средней длины и достаточного размера: ведь пробить тонкую пленку закрывающую вход в родовую сумку тонкий прутик не сможет. А она нарастает там каждый раз, после оплодотворения, для того, чтобы исключить попадание частиц отходов из клоаки в родовую сумку. Да и удовольствие от слишком короткого яйцеклада тоже сомнительно, а слабый оргазм омеги не дает гарантии, что оплодотворение произойдет вовремя. Мэй подумал, как мудро распорядилась природа, создавая организм омеги: смазка, образующаяся во время течки, не только помогает проникновению, но и очищает клоаку. А если что-то и попадет в родовую сумку, то потом семенная жидкость омеги нейтрализует.
Альфа Мэю понравился, все соразмерно, все как ему нравилось, да и утренняя забота была приятна. И это на фоне вчерашних бережных ласк, так что если сегодняшний день доставит удовольствие и зачатие пройдет успешно, он поставит постоянную метку Хиассу. Достоин — и как альфа, и тем более, как лорд крепости. И альфа не обманул ожиданий Мэя. Все было настолько хорошо, что кончил омега не один раз, буквально ощущая, как омываются зародыши в родовой сумке семенной жидкостью, перед тем, как выплеснуться наружу.
Мэй потянулся на постели, искоса поглядывая на партнера. Заканчивался третий день брачного периода, и он уже знал, что все прошло удачно: внутри родовой сумки зрели крохотные омеги. Оставалось только решить, достоин ли альфа постоянной метки, не ошибется омега? Мэй перебрал события прошедших дней, вспомнил бережное отношение, заботу и ласку. Вспомнил, как лежали они прижавшись друг к другу, а внутри тела распирал узел, расширяя яйцеклад, чтобы зародыши беспрепятственно попали в родовую сумку, и потянулся к его шее, вонзая клыки. Облизнулся и немного хриплым голосом проговорил:
— Я принимаю тебя, Хиасс, отец моих детей. Будь моим защитником, ритхе.
Счастливый до одури альфа только и мог, что прижаться к животу Мэя, туда, где зрели крохотные зародыши, и прошептал:
— Тхари Мэй, я клянусь защищать тебя и детей ценой собственной жизни!
Глава 4.
Заканчивался девятый день Времени Выбора, и айни готовились отправиться по домам. Уже уехала большая часть, оставались только те, кому далеко. Они отправятся в путь с утра. Хиасс обрадовал своих айни, что на этот раз удача на их стороне, и они привезут в крепость старшего тхари из хорошего рода. Мэй, сидел на возвышении, укутанный в подарок своего ритха, и чувствовал, как щеку ласкает роскошный мех плаща. Такого великолепного подарка не сделали в этот раз ни одному омеге. Он представлял, как войдет в свой бывший дом, укрытый таким плащом и как сузятся от зависти глаза старшего омеги. И встрепенулся — он не успел выяснить кое-что важное. А Хиасс, при полном одобрении остальных, назвал Мэя своим тхари — старшим. И, не вставая с колен, повернулся к омеге, ожидая ответного обращения. Мэй окинул их взглядом и проговорил:
— Я буду рад принять под свою опеку столь славных айни, я принимаю вашего лорда своим ритха, и хочу сообщить, что прежний лорд позволил забрать с собой моих сыновей-альф, и братьев-омег.
Заявление, что вместо одного омеги в род приедут целых трое вызвало бурю восторга. Это было так странно и приятно, что у Мэя сдавило в груди, и он поклялся себе, что не обманет надежд этих айни. Хиасс, под одобрительные выкрики нежно поцеловал своего тхари и надел на его руку брачный подарок — широкие богато украшенные браслеты. Омега только пожалел, что во время его первого выбора старший тхари отказал такому достойному альфе. И тут он увидел Уэста, сейчас только от Хиасса зависит, останется он с Мэем, или вернутся обратно. Что ему там никакой жизни не будет, омега не сомневался, а потому подозвал бету и представил его как своего оберегателя.
Хиасс только кивнул и просто спросил, как Уэст поедет — верхом на единороге или в возке? И не поможет ли он, не проверит, удобно будет путешествовать в таком возке тхари?
* * *
В ворота крепости Короткого Солнца они постучались уже поздним утром следующего дня. Стражники, узнав Мэя, впустили кавалькаду и проводили в главный зал. Хиасс, уже однажды бывший здесь, узнал старшего тхари. Именно он тогда произнес слова унизительного отказа, на долгое время лишившие надежд лорда небольшой крепости. А сейчас тот стоял напротив, с ненавистью глядя на них, и сквозь зубы цедил слова приветствия. Ответная речь Мэя была короткой и закончилась требованием привести его братьев и сыновей. Старший тхари зашипел, не желая выполнять это, но тут Мэй припомнил слова лорда, сказанные накануне Времени Выбора. Их слышали многие, и теперь приходилось выполнять сказанное небрежно указание.
Хиасс смотрел на омег этой крепости, и глухая зависть к центральным областям королевства грызла его душу. Айни было много! Даже дарителей жизни, только на первый взгляд, он насчитал почти два десятка, а ему отказали в одном! Но теперь он привезет в крепость целых троих омег, а быть может, внутри его тхари тоже зреют дарители жизни.
У его маленькой пограничной крепости появился реальный шанс чего-то добиться. По обычаю для переселенцев в другой род должны выделить небольшое имущество и возок, чтобы добраться без помех в новый дом. И увидев, что приказал выделить старший тхари, Мэю стало стыдно: облезлый возок с потертыми шкурами и старые единороги. Но Хиасс, довольный удачной поездкой только поцеловал его руку, даже не заметив, как перекосились недружелюбные лица местных айни, и сказал, что у него достаточно и сильных единорогов, и шкур, чтобы сделать путешествие удобным для юных альф и тем более, для омег.
И они отбыли домой провожаемые неискренними пожеланиями легкой дороги и куда как более искренними кислыми лицами остающихся айни.
* * *
Поскрипывал снег под полозьями, стучали копыта, качался возок — это путешествие Мэя было приятнее прошлого. Теперь у него был свой ритха — лорд крепости, а внутри зрели дети. Мэй еще не сказал супругу, что у них будут омеги, собираясь обрадовать его по приезду. Он уже успел выяснить, что в крепости Двух Единорогов живут много айни, но омег там не было уже давно, и сейчас, под мерное укачивающее движение думал, где бы им взять еще дарителей жизни. И обратился к супругу:
— Хиасс, много ли у вас с собой ценных шкур, пригодных для обмена?
— Две, — удивленно ответил ритха, — а зачем тебе это? Хотел продать или обменять на что-то?
Мэй, не отвечая, откинулся на сиденье, обдумывая пришедшую в голову мысль. И только когда все просчитал, предложил супругу свернуть ненадолго в сторону, в небольшую и небогатую крепость Двойных Башен, которые прославились тем, что у них слишком много омег в роду. Так много, что они готовы отправлять их в другие роды за небольшую плату. А за приличную так вообще оставить там навсегда.
Хиасс слышал об этом роде, но для него это была последняя надежда ввести в дом омегу. Да и не хотелось покупного ставить старшим тхари. А теперь это вполне можно сделать, ведь супруг у него уже есть, и Мэй точно не даст большой воли младшим омегам.
Тихо мела поземка, заметая следы круто повернувших к западу айни. А еще спустя недолгое время, по уже почти занесенной дороге снова неслась кавалькада всадников, сопровождающих уже три возка.
* * *
Крепость Двух Единорогов встретила долгожданных омег радостно. Почти все ее обитатели собрались в Главном зале готовые приветствовать старшего тхари, и тем больший восторг вызвало появление еще четверых омег. Да и прибытие юных айни, чего уже много лет не было в крепости, тоже обрадовало, особенно старых бет и альф: ведь теперь было кого обучать. А там, глядишь, и другие дети появятся.
И действительно, поднявшись на небольшой помост у стены, Мэй сообщил, что к исходу зимы количество омег еще увеличится. Ему уже нравилось здесь, и тем, как их встретили, и что нет излишней роскоши, и даже столы, сейчас сдвинутые в сторону одинаковые. Тут явно не кичились званиями, а когда Хиасс, робея, подвел к нему знакомиться своего асси, Мэй только мог порадоваться, что уезжая за омегой, лорд позаботился об удалении с ложа беты. Кстати, этот уже почти восстановившийся альфа вызывал уважение и приязнь. Мэй даже подумал, что неплохо бы Расу обратиться с брачным предложением к одному из его братьев, о чем и сказал тут же супругу. И снова удивился, с какой готовностью Хиасс откликнулся на это предложение.
А поздней ночью, когда изголодавшийся альфа снова и снова брал своего омегу, доставляя удовольствие, Мэй окончательно решил, что не зря он отказывал стольким кандидатам. Наверное, он просто ждал своего альфу, и теперь у него не только достойный супруг, но полная власть в этой крепости. А судя по тому, что Мэй успел увидеть — его слово будет законом для всех.
Омега лежал на боку, прижатый крепкими руками к телу супруга, и размышлял. Сейчас он добился того, чего хотел — полной власти. А нужно ли ему такое безоговорочное подчинение? Или следовало построить здесь другие отношения, когда каждый будет знать на отлично свое дело, а он останется лишь советником? Тускло мерцал светильник, сбивая с мысли и Мэй поставил себе первой задачей навести порядок в крепости, уже давно забывшей, что такое настоящий омежий присмотр.
* * *
Утро началось с забот. Очень быстро Мэй объяснил выкупным омегам, что никто не будет их заставлять силой, тем более, что время зачатия уже миновало. И донес до всех, включая и местных айни, что за внимание омеги нужно бороться, и что у каждого есть шанс получить постоянного супруга. Альфы, услышав такое, приосанились и стали бросать оценивающие взгляды на омег. Мэй подозревал, что после этого те будут буквально завалены подарками и купаться во внимании. Он только хотел намекнуть своим братьям, обратить внимание на Раста, тот показался вполне достойным кандидатом для одного из них.
После этого заявления Хиасс объявил о празднике в честь прибытия в крепость старшего тхари и других омег. Угощение, выставленное на столы, было простым, но обильным и Мэй взял на заметку пересмотреть приготовление пищи: так как это делалось здесь, тратило слишком много продуктов. А потом несколько айни взяли в руки бубны и кифары, и полилась музыка. Она, то струилась по залу весенним ручьем, то звенела капелью, то пела зимней метелью. Мэй слушал, смотрел, как танцуют грозные танцы защитники крепости, как кружатся между ними тонкие фигуры омег, и чувствовал себя дома.
А потом началась рутина. Мэй провел инспекцию всей крепости, удивляя местных тем, что залез во все щели, проверил все комнаты, прошерстил все запасы, по пути раздавая распоряжения, что кому делать. И вот уже Хиасс заметил, что по двору все меньше болтается без дела бет, а на столе появились вкусные блюда, причем из тех же самых продуктов. Через несколько дней, войдя в замок можно было наткнуться на сидящих тут и там айни, еще неловко, но старательно плетущих циновки. Несколько сильных альф ворочали тучные тела тлей, убирая скопившуюся грязь и сгнившие циновки. И все это под внимательным приглядом старшего тхари. А когда Хиасс попытался извиниться за то, что вместо отдыха, ожидающий детей омега, вынужден заниматься наведением порядка, получил строгую отповедь. Глядя ему прямо в глаза, Мэй отчеканил, что это не вина лорда, что до сих пор ни один омега не вошел в эту в высшей степени достойную крепость.
И вечером, ласкаясь к младшему супругу, омега сказал, что тот подарил ему самую сокровенную мечту — быть старшим тхари в крепости, где правит лучший в королевстве альфа. Хиасс только жмурился от удовольствия, слушая эти слова. И пусть омега преувеличивал, главное было то, что он есть, что вскоре тхари не только наведет порядок, но и подарит своему супругу много детей.
Глава 5.
Старший тхари крепости Двух Единорогов разгладил вышивку на парадной але супруга. Рядом, за длинным столом сидели другие омеги и занимались каждый своим делом. По обычаю в общей зале, в самом теплом и удобном месте делали небольшое возвышение. Это было своеобразным троном для хранителей жизни. Тут они проводили вечернее время, когда остальные обитатели отдыхали после долгого дня. По распоряжению Мэя для них была установлена у огня чаша с коло, и каждый мог подойти и зачерпнуть себе горячего напитка, чтобы расслабиться после забот. Тут же лежали круглые шарики из сушеных водорослей с добавлением пряных трав и орехов. Их можно было брать без счета и грызть просто так или заедать отвар трав, коло или разведенное сладким сиропом молоко. Альфы вечерами устраивали шуточные состязания, стараясь показать свою силу, ловкость и ум. Каждый из них надеялся, что именно на него упадет взгляд омеги, и вдруг это закончится постоянной меткой? И дарители жизни оценивали, время от времени советуясь со старшим тхари.
Мэй снова оглядел своих айни (а он сразу, как прибыл, стал считать их своими), и отметил, что Раста тоже еще нет. Не видно было и пары альф, которых он присмотрел в супруги остальным омегам. Видно они пока не вернулись с задания, выданного им Хиассом. Сейчас, когда стояли самые лютые морозы, ни один айни не уходил из крепости надолго. Но разнообразить пищу было необходимо, и рано утром небольшой отряд ушел к озеру. Оно было совсем рядом, однако большую часть времени уйдет на бурение огромной толщи льда. Говорили, что раньше бывали годы, когда такие озера промерзали насквозь. Но нынешняя зима была мягкой, и на то, чтобы сделать хорошую прорубь ушло всего полдня. А потом можно будет вытаскивать рыбу ковшом и, это уже трудно было назвать рыбалкой, скорее черпалкой.
В зал вошел Хиасс и первым делом нашел взглядом своего омегу. Не отрывая глаз от тонкой фигурки на помосте, он подошел к супругу, поклонился и почтительно коснулся кончиком языка его руки, лизнул, ощущая вкус его кожи.
— Ммммм, ты такой вкусный, тхари... — прошептал альфа, дурея от запаха старшего, поймал лукавый взгляд его темных глаз и зажмурился, снова переживая мгновения счастья.
Мэй гордо глянул на других омег, видят ли они, как должен относиться истинный альфа к своему супругу? И отметил — видят, поддерживают и одобряют. Ритха опустился у ног своего омеги и прижался к нему, пока тот ласково гладил его богато опушенные сяжки. Настоящий, сильный альфа — только такой и должен стоять во главе крепости. Хиасс жмурился от удовольствия под нежными пальчиками мужа и готов был так провести целую зиму. Или хотя бы этот вечер.
Послышался шум и в дверях зала появились рыбаки, уже переодетые в домашние алы, усталые и довольные. Они разместились у столов, где беты накрывали ужин, а Раст направился к старшему тхари и его ритхе. Одному доложить о количестве улова, а второму о том, как все прошло. Мэй внимательно выслушал, покивал головой и сдержанно поблагодарил альфу, уже раздумывая, сколько рыбы он отправит на засолку, сколько будут перерабатывать. И самое главное, какая она. А вдруг попалась синерыбица? Тогда и мяса будет заготовлено впрок и кожу с нее снять. Если правильно все сделать, то на летней ярмарке можно будет много выручить: за пару сшитых из нее летних сапожек для омег дают золото по весу. Да и мясо синерыбицы — нежное и без костей, тоже ценится. И Мэй спросил, попалась ли ценная добыча в этот раз. А когда услышал, что они принесли целых три больших рыбы, обрадовался — из одной они точно наделают сапожек всем омегам. Пусть видят, какая богатая у них крепость!
Хиасс ушел с Растом смотреть улов, а Мэй повернулся к другим омегам.
— Раст кому-нибудь нравится?
— Мне, — ответил его брат, Тий, и добавил, — Каю тоже нравится, но мне больше, и мы договорились, что Раст будет моим.
— А тебе Кай, кто приглянулся?
— Воооон тот, — омега показал глазами на мощного альфу, сидящего у огня.
Мэй осмотрел его с ног до головы и признал, что выбор и в самом деле, неплохой. И судя по тому, что занимает в крепости пост третьего помощника, еще и умный. Кивнул, позволяя начать связь.
— Скажи, старший, — застенчиво проговорил один из выкупных омег, только вступивший в пору совершеннолетия, — а нам тоже нужно выбирать себе супругов?
— Выбирайте, только вам я не позволю ставить им метку до первой течки. Она же у вас приходится на следующее Время Выбора?
— Да...
От смущения щеки омеги стали зеленоватыми, так бывает всегда, когда кровь приливает к коже. И Мэй успокаивающе провел по его слабо опушенным сяжкам: еще один признак незрелости.
— Никто не будет заставлять тебя принимать неинтересного тебе альфу, не бойся.
Старший тхари знал, что в некоторых центральных крепостях это стали практиковать — силой или уговорами заставлять делать выбор совсем молодых омег, пока они еще не поняли, как правильно нужно это сделать. Хорошо его тхи успел объяснить самому Мэю, что при самой первой вязке не стоит ставить постоянную метку, ведь нужно выбрать лучшего супруга. А его брат не стал слушать отца и живет теперь далеко на юге, там, где у младших омег еще меньше прав. Но в его крепости такого не будет, каждый даритель жизни выберет себе альфу по сердцу. Это ведь не просто: если супруг не будет желанным, как ложиться с ним вне времени зачатия, когда от одного запаха альфы сносит голову? И это нужно делать, ведь передав зародышей своему супругу, ритха сразу начинает формировать новых. Питательную жидкость в яичках, омывающую их, нужно обновлять, и лучше всего это делать во время соитий. Тогда старая выплескивается в тело омеги, в свою очередь добавляя его организму питательных веществ, а новая снова омывает будущих детей. И омежий организм только радуется этому, ведь то, что содержится в жидкостях альфы, важно и ему, поддерживая хорошее здоровье, а значит и развитие детей в родовой сумке. Об этом неторопливо рассказывал Мэй, пока тонкая игла сновала по парадной але супруга, пришивая крохотные перламутровые кусочки раковин в причудливом узоре.
— Ой, ты такой умный, старший, — пискнул юный айни, заслушавшийся Мэя.
— Я-то умный, — заметил тот, — а вот ты не работаешь. Если не научишься сейчас, как сможешь украсить алу супруга? По тому, как он одет будут судить о тебе.
— Ой, — и щеки омеги снова окрасились зеленью.
— Слушай, но не забывай о работе. Нам рыбу привезли, с завтрашнего дня будет не до отдыха.
— Много рыбы? — спросил Кай, любивший ее только есть, а не разделывать.
— Много, хватит на всю зиму и еще на продажу останется. А еще... — Мэй сделал таинственную паузу, — рыбаки принесли синерыбицу. Будут вам всем летние сапожки к празднику.
Восхищенный писк был ему ответом, и омеги, забыв об альфах стали обсуждать, чем они украсят свои обновки. Мэй слушал тонкие голоса своих младших и радовался, что у него именно такой дом, о котором он всегда мечтал.
Внизу раздались громкие веселые голоса, и Мэй глянул туда. Группа молодых бет, закончила игру и теперь поздравляла победителя. Омега присмотрелся к нему, быть может, стоит посоветовать супругу не обновлять у беты метку подчинения? Решил еще присмотреться, теперь, когда в крепости появился старший тхари, он готов был сделать все, чтобы здесь появилось самое малое еще пара омег.
— Ты все в делах, тхари, — у помоста снова появился Хиасс, и Мэй расправил сяжки, впитывая аромат его возбуждения.
— У старшего всегда много забот, но благодаря тебе их меньше, чем могло бы быть, — чуть церемонно ответил омега, любуясь своим супругом.
И Хиасс от этого откровенно восхищенного взгляда готов был растопить лед в Студеном Море и достать с его дна самую красивую раковину. А ночью на нежных шкурах после соединения они долго лежали, обнявшись, и Мэй чувствовал, как распирает его небольшой узел альфы, как выплескиваются его любовные соки, омывая омегу изнутри.
* * *
Зима прошла в делах и заботах, странная она выдалась, на редкость теплая, а потому и спокойная. Шестилапым хватало пищи в лесах, и часто айни слышали рев охотящихся зверей и тонкое, обреченное поскуливание их жертв. За весь холодный сезон ни разу не подошли грозные хищники к стенам, и впервые эта зима для обитателей крепости прошла без единой потери. Даже старые айни, которые считали, что пришла пора уходить в Снежные чертоги Ледяного Великана, почувствовали вкус к жизни и передумали умирать. А как любовались айни на дарителей жизни, когда те танцевали танец первого выбора. Гибкие белоснежные тела, гордо стоявшие сяжки, темные узкие глаза, все в них восхищало, и вызывало желание понравиться. Появление омег и ожидание новых детей вдохнуло новую жизнь в старую крепость.
А ранней весной, когда солнце стало дольше задерживаться на небе, а воздух запах чуть талым снегом, пришел долгожданный праздник — рождение первых за много сезонов детей. Хиасс в этот день собрался проверять дальние ловушки, поставленные на снежников — юрких мохнатых грызунов, ценимых за ценный жир. Альфа уже оседлал единорога и направился во главе небольшого отряда к воротам, когда к нему прибежал Кай и сообщил, что у старшего тхари стала раскрываться родовая полость.
Мигом скатившись с единорога Хиасс, только и успел, что назначить вместо себя Раста, и побежал к супругу. В их купальне на родильном камне лежал Мэй и терпеливо ожидал, пока полость раскроется полностью, и дети начнут выбираться наружу. Хиасс упал на колени у камня и с нежностью лизнул щеку супруга, благодаря за детей, потом стал наблюдать, как раздвигается складка вверху небольшого округлого живота, открывая темную внутреннюю часть полости. Омега чуть поднатужился, и из него побежала тонкая густая струйка питательной жидкости, в которой плавали дети. Еще немного и наружу показались две маленьких головки. Уже сейчас по белому цвету кожи можно было сказать, что эти слепые беспомощные существа — омеги. И Хиасс застонал от восторга, протягивая руки к ним и не смея коснуться. Полость, с хлюпаньем окончательно раскрылась, и новорожденные айни отправились в первое в своей жизни путешествие к темным соскам своего тха. Там сквозь кожу уже nbsp;выступили капли жирного молока.
Хиасс с умилением следил как дети, цепляясь крохотными коготками, упорно ползли наверх, к самой главной пище. Потом, когда они немного подрастут, в ход пойдет молоко тлей, разбавленное сладким сиропом. Никогда до этого не видевший новорожденных ритха рассматривал тонкую кожицу, слипшиеся сяжки, сморщенные личики со слепыми глазками, и удивлялся, какой жаждой жизни обладают айни, чтобы, несмотря на свою полную беспомощность при рождении, вырасти, в конце концов, сильными альфами, омегами, бетами.
А праздник по поводу появления маленьких омег продлился целых три дня. Все там было: и состязания между альфами и бетами, и танцы, и угощение, и даже фейерверк, который не запускался уже очень давно. Окружающие крепости были в курсе, что Хиасс приветствует рождение своих детей. А еще в тот день братья старшего тхари поставили временные метки выбранным альфам.
— Благодарю тебя, тхари за то, что ты принял меня своим ритха. Ты стал искрой в ночи для нашей крепости.
Хиасс лизнул в щеку супруга и смущено достал небольшую узкую коробочку, протянул ее супругу и добавил:
— Я хочу подарить тебе это ожерелье в знак моей любви, тхари.
Мэй раскрыл коробочку и ахнул: матово светились искусно вырезанные из клыков синерыбицы обереги, нанизанные на ожерелье вперемешку с золотыми пластинами. На каждой пластине эмалью были выполнены рисунки старинных цветов. Такие уже давно не росли на Норгре, но в памяти айни они сохранились, и теперь цвели на радость Мэю. Омега огладил тонкую резьбу оберегов и прошептал:
— Спасибо, ритха... Это поистине подарок от любящего.
— Пусть тебя не оставят в своей милости Ледяной Великан, Солнечный омега и Создатель, давший жизнь первым айни.
Мэй потерся щекой о плечо супруга. Ярко светило солнце, звенела капель, танцевали айни, в теплой комнате росли их дети. И все в жизни было хорошо.
Конец.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
