|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 2. Встреча вторая. Роялист. Поль де Манчини.
1652 год. Сент-Антуанское предместье.
Эта странная встреча Рауля удивила и опечалила. Грустная история Танкреда де Рогана вызвала у него в свое время горячее сочувствие к Рогану и заставила усомниться в том, что Великий Конде всегда прав.
Какое-то время Рауль слепо верил в своего Конде, обожал его, поклонялся как мусульманин — Магомету. Но узнал, что принц, его герой, повел себя в этой истории с его ровесником и родственником не лучшим образом: настроил парламент против юноши, взяв сторону врагов Танкреда, когда-то, в раннем детстве похитивших малыша. Они, эти враги, могли содействовать любовной интриге Конде с некоей м-ль де Вежан, о чем доверительно сообщил принц Раулю, объясняя на свой лад историю молодого Рогана. От герцогини де Шеврез Рауль слышал совсем другую версию и на исповедь Конде ответил молчанием. "Ты еще ребенок, — снисходительно сказал принц, — Повзрослеешь — поймешь".
Рауль был слишком умен, чтобы спорить с Конде и доказывать свое мнение. Он отмолчался, и Конде еще более заценил своего приближенного. Но, усомнившись в непогрешимости принца, Рауль стал подмечать за ним и то, что раньше не замечал или старался не
обращать внимания, что в конечном итоге привело к разрыву между Принцем и его Ангелочками. И даже к открытому сражению, когда Ангелочки оказались в королевской армии, а красавица м-ль де Монпансье палила по этой армии из пушек Бастилии, прикрывая своего союзника — принца Конде и любовника — Сержа де Фуа... Но прошло, кажется, около трех лет после гибели младшего Рогана и был тогда, кажется, уже пятьдесят второй год......
И опять Рауль услышал звук, похожий то ли на далекий пушечный залп, то ли на удар грома. Так стреляли тогда пушки Бастилии. Но во времена Рауля магнитафонов не существовало, и он мог довериться только своим впечатлениям от сражения в
Сент-Антуанском предместье. Воображение перенесло его в
Сент-Антуанское предместье. Но и Париж был пуст. Куда же пропали все его жители? Ни на дороге в Венсенн, ни в предместье, ни души.
Если не считать встречи с бедным Танкредом де Роганом, чья жизнь так рано оборвалась...
И тогда, под Сент-Антуаном, тоже погибло так много наших....
"Нашими" Ангелочки в 1652 году называли роялистов, друзья остались верны королю Людовику XIV, как ни убеждал их Конде следовать за ним.
Но где сейчас — наши? Не может быть, чтобы никого не было. Да, на войне убивают. И в бою под Сент-Антуаном убили племянника кардинала Мазарини, Паоло — или Поля — как стали назвать его во Франции. Паоло де Манчини.*
...................................................................................................
*О Паоло де Манчини писал А. Дюма в произведении "Век Луи XIV".
Слова маршала Вильруа далее — оттуда.
...................................................................................................
-Что за чудеса! — воскликнул Рауль, — Только подумал о вас, Поль, и вот вы тут как тут, собственной персоной!
-Виконт де Бражелон, — сказал Поль де Манчини, — Здравствуйте! Какой счастливой случайности я обязан встрече с вами?
-Шальным пулям арабов, скорее всего, — ответил Рауль, — Объясните мне, Поль, как это получается, что я запанибрата беседую с людьми уже.... Простите за откровенность — погибшими? Только что я говорил с Танкредом де Роганом, а вот теперь — вы... Танкред был немного постарше меня, а вы вроде на год-другой младше...
Вы не меняетесь, вы остаетесь шестнадцатилетним, но я-то с вами, такой как сейчас, как это происходит?
Я, что ли, тоже умер и нахожусь в Царстве Небесном? Но в таком случае, почему здесь так пусто? Я представлял это совсем иначе.
-Нет, Рауль, вы еще не умерли, а, быть может, и вовсе не умрете — сейчас, я хочу сказать; когда-нибудь все умирают, конечно.
Но вы сейчас ВСПОМНИЛИ меня, и я вас благодарю за это. Меня ведь редко вспоминают. Вы пришли из Будущего, вы знаете, наверно, как устроилась жизнь у моих сестер и кузин?
-Да, — сказал Рауль, — все племянницы кардинала благополучно вышли замуж.
-И МАРИЯ?! — спросил Поль.
-И... Мария...
-За кого же вышла замуж Мари? — спросил Поль де Манчини.
-Мадемуазель де Манчини вышла замуж за неаполитанского коннетабля Лоренцо Колона.
-А КОРОЛЬ?! — воскликнул Поль.
-Король?
-Вы не понимаете?
-Увы, понимаю. Но вы, ее брат, знаете больше, наверно. Хотя... ТОГДА Людовик и Мария Манчини были детьми, что вы тогда могли знать!
-Я буду с вами откровенным, виконт — здесь все тайное становится явным. Мари с детства нравился король Франции. Я относился к ее мечтам скептически и понимал, что бедная сестренка не будет королевой. Как бы она ни любила короля — а она его очень любила, обожала! — мятежные аристократы никогда не допустят, чтобы племянница Мазарини стала королевой Франции. Любовь будет разбита, но что им до того, что разбилась чья-то там любовь! Я помнил безумные дни Фронды, и понимал, что дядюшка-кардинал не сможет устроить ее счастье. Дядины миллионы — которые он мог бы дать за ней в приданое — бессильны перед амбициями Вандомов, Роганов, Конде... Вы согласны?
-Мне нечего возразить вам, кроме того, что один из Вандомов женился на вашей родственнице, и амбиции побоку.
-Расскажите сначала про Мари и короля... они... он любил ее?
-Наверно. Это было так давно!
-Как же давно, какой-то год прошел!
-О, за этот год столько воды утекло!
-Ясно, на земле все по-другому, время не такое. Вы не хотите говорить?
-То, что король и Мария Манчини влюблены друг в друга, сразу бросалось в глаза. Но она любила сильнее.
-Почему вы так думаете, Рауль?
-Сейчас уже и не помню. Множество разных деталей. Ведь "королевская любовь" была заметна всему молодому Двору.
Рауль смущенно замолчал, не желая говорить брату Марии Манчини, как Ангелочки Конде "мыли кости" одноглазой Като, первой женщине короля и заключали пари на бургундское с ужином, будет или не будет Мария Манчини королевой Франции.
-И что в итоге? Король бросил ее?
-Короля... заставили... — мягко сказал Рауль.
(Ого! Я уже защищаю Людовика Четырнадцатого! Сказали бы мне раньше, не поверил бы нипочем!)
-Кто может ЗАСТАВИТЬ короля Франции?!
-Государственные интересы.
-Любовь выше государственных интересов.
-Он должен был жениться на испанской инфанте.
-Есть только одна ситуация, когда мужчина ДОЛЖЕН жениться на женщине.
-У королей все иначе.
-И как воспринял молодой Двор первое предательство короля? Ведь это предательство, не так ли?
-Молодой Двор воспринял как должное.
-И никто не выразил свой протест королю? Никто не защитил бедняжку Марию?
-Только один человек.
-Вы, Рауль? На вас это похоже! Вы такой честный и смелый!
-Нет, не я, Поль... Вы слишком добры. Д'Артаньян. Король взял его в качестве сопровождающего на последнее свидание с ней. И Д'Артаньян выразил свой протест тем, что подал в отставку.
-Из-за Мари?
-Не только. Там еще английский король был замешан и ваш дядюшка-кардинал.
-А Мария знала о поступке Д'Артаньяна?
-Вот уж не знаю.
-Вас тогда это не интересовало?
-Честно говоря, не особенно. Но впоследствии оказалось, что у нас общая беда, один день крушения наших надежд — у Мари Манчини, племянницы кардинала и вашего покорного слуги, — и Рауль иронически поклонился.
-Как так, виконт, я, право не понимаю? Вы что, в Мари влюбились?
-Нет, Поль.
-Так объясните, пожалуйста!
-Извольте. Расставшись с Мари, король обратил свое августейшее внимание на местных девиц. И моя девушка влюбилась в него до безумия. Это произошло в тот проклятый майский день — разлука Мари и короля и встреча короля с э...
-Вашу девушку звали "Э-э-э"?
-Нет, черт возьми!
-Никогда не встречал девушек с именем "черт возьми"! Ну, не хотите говорить, не надо.
-Да нет, почему же, отчего не сказать... ТЕПЕРЬ-ТО! Луиза ее звали...
-"Звали"? Она что, умерла?
-Для меня — да.
-Ясно. Простите, Бражелон, я сказал лишнее. Мне, может быть, не стоило так откровенно говорить о чувствах моей бедной Мари, если вы и нынешняя фаворитка...
-Вы полагаете, я использую это знакомство с выгодой для себя? Хорошенького же вы обо мне мнения!
-Я никоим образом не хотел вас обидеть. Я просто ляпнул первое, что пришло в голову. Видимо, любовь была все же сильнее, чем желание сделать карьеру при Дворе. Это вы и имели в виду, говоря, что за год "столько воды утекло"?
-Да, примерно.
-Еще раз простите мою невольную бестактность. Вы не очень рассердились?
-Нет-нет, — поспешил сказать Рауль, — Вы-то причем?
-И, когда я говорил об амбициях аристократов... Вы же тоже из них...
-Вы же не виноваты, что вы — племянник кардинала. Какой вы мне враг!
-И вы не виноваты, что вы — аристократ. Я вас тоже никогда не считал врагом. "Племянник кардинала"... Да, я не виноват! Разве я, мальчишка, мог отвечать за действия дя... Мазарини! Хотя бы за его дела с этим пивоваром из Англии...
-Кромвелем?
-Кромвелем, или как его называли, кровавым Нолом. Я-то всегда был за Карла Первого! Но за кардинала меня ненавидели многие, кого я хотел бы видеть в числе моих друзей. Ваши друзья Оливье де Невиль и Шарль де Сен-Реми, например...
-Шарль? Оливье? — улыбнулся Рауль, — Это они по недомыслию. Что до меня, повторяю, я никогда не испытывал к вам враждебных чувств.
-Спасибо, виконт. Я знаю. А вот король Людовик меня терпеть не мог! Он все время ко мне придирался. Помните, виконт, в сорок восьмом вы научили короля и герцога Анжуйского...
-Орлеанского, — поправил Рауль.
-Это теперь он Орлеанский, Филипп, брат короля. А тогда Гастон Орлеанский был жив.
-Ах да, правда, я и забыл. Я уже привык к тому, что он Орлеанский — младший брат ныне царствующего короля. Летит время!
-Да, — вздохнул Поль, — Летит время. Для вас брат короля Людовика будет герцогом Орлеанским, а для меня Филипп навсегда останется Анжуйским... Так вот, вы научили короля и принца Филиппа петь "Фрондерский ветер". Помните?
-Помню. Но тогда почти вся Франция пела "Фрондерский ветер". И я не извиняюсь перед вами за песню — из песни слова не выкинешь.
"Фрондерский ветер" был, можно сказать, гимном Фронды.
-Король и принц играли в заговорщиков и втихаря распевали "Фрондерский ветер". А я тогда находился среди "королевских детей" и попросил его величество спеть песенку. Я проговорил нечто вроде: "Сир, не окажете ли нам честь, не споете ли песенку, которой вас научил виконт де Бражелон?"
Луи и принц Филипп переглянулись. Видимо, они пообещали вам сохранить в тайне "источник информации" и не хотели вас подводить, решив, что я выдам вас кардиналу. Король прищурился и заявил:
-Вы забыли итикет, Паоло Мазарэн. Королю вопросов не задают!
Он так и сказал по-детски "итикет".
-Сир, меня зовут Поль Манчини, — поправил я.
-А для нас ты Мазарини! — сказал Филипп и скорчил рожу, — И мы с Луи не ябеды! И, как бы ты ни подлизывался к нам, мы не выдадим тебе наших сторонников! Сейчас мы играем в заговорщиков, а вот вырастем и займемся заговорами по-настоящему! И тогда нам понадобятся сторонники. И мы найдем сокровища кардинала Мазарини!
"Брат короля напрасно на меня рассчитывал... В его заговорах я, конечно, не мог участвовать,... Правда, тогда он имел в виду заговоры против кардинала..."
-Издевательства короля и принца, — продолжал Поль Манчини, — привели к тому, что я упросил дядю позволить мне участвовать в военных действиях. Но мне было так больно видеть ненависть Людовика! Я, хоть принц и обозвал меня "подлизой", никогда не "подлизывался" к королю. Я очень любил короля. Я готов был сто раз отдать жизнь за его величество.
-Вы и отдали жизнь за короля, — вздохнул Рауль.
-Но меня все забыли! И сестры, и король,... Если бы меня в вашем мире вспоминали чаще, я почувствовал бы!
Рауль опять вздохнул.
-Людовик... очень тяжело переживал вашу... гибель, Поль. Я сам видел, как, он плакал, обнимая вас, звал по имени, не обращая внимания на кровь, которой были испачканы его детские доспехи.
Поль улыбнулся. А Рауль вспомнил слова, которые цитировали не раз в высшем обществе о маленьком Паоло Манчини, когда двенадцатилетний племянник кардинала со своими сестрами проехал во Францию 11 сентября 1647 года.
"Что же касается мальчика, то ему еще расти и расти, и он, быть может, увидит богатство и роскошь только на картинах". Слова маршала Вильруа сбылись наполовину. Мальчик Поль де Манчини действительно не успел увидеть свое богатство и роскошь. А РАСТИ ему пришлось до шестнадцати лет.
-Вы напомните обо мне королю и сестрам, когда увидите их?
-Поль! Но я их тоже, наверно, никогда уже больше не увижу. Ни короля, ни Витторию де Меркер, ни Олимпию де Суассон...
-Виттория — жена Меркера? Родственника Бофора? Его брата?
-Да.
-А Олимпия — жена Суассона?
-Да.
-Ну и ну! Кто мог бы подумать, что Бофор, наш враг, станет родственником Виттории!
-Время лечит, — сказал Рауль, — А я чуть было не женился на дочери Бофора.
-Вы? Женитесь, конечно, женитесь! Вам сама судьба предназначила ЕЕ в жены!
-Почему вы так думаете?
-О, я прекрасно знаю имена участников Венсенской истории. Кстати, в глубине души я восхищался отважными заговорщиками. Какие они молодцы! Так здорово у них это вышло!
-Мне трудно быть объективным. Я тогда догадывался о заговоре и очень боялся за отца.
-Но все обошлось, как видите.
-Да, — кивнул Рауль, — Тогда, к счастью, все обошлось.
-И теперь обойдется — с вами. Вот увидите! Пора прощаться, виконт!
-Поль, — взволнованно сказал Рауль, — Я скажу о вас королю, я напомню о вас вашим сестрам, если... вернусь в ТОТ мир. Людовик очень раскаивался, что когда-то дразнил и обижал вас. Это правда, я был тогда рядом, и я все видел. Но я сказал — если вернусь.
-Вы вернетесь. Возвращайтесь, пожалуйста! Я хочу сказать вам напоследок одну вещь.... Вы сказали, что чуть не женились на дочери Бофора?
-Это... не совсем так, я, наверно, преувеличил... Ни иногда мне начинало казаться, что она немного влюблена в меня...
-А вы? Неужели вы были равнодушны к такой девушке как дочь Бофора и все никак не могли забыть королевскую фаворитку?
-Я... тоже. Но все кончилось, не успев начаться.
-Я тоже был влюблен в дочь Бофора! — выпалил Поль Манчини.
-Вы, Поль? Разве вы ее знали?
-Я видел ее, когда герцог привез девочку в Париж. Он ехал на коне, посадив девочку перед собой. В венке из колосьев, в платье по последней фрондерской моде — знаете, эти широченные рукава...
-Да, знаю... Малышка была просто прелестна в этом платье... и как я тогда не видел этого, болван!
-Я сразу влюбился в маленькую Анжелику, как Ромео на балу у Капулетти. Но я понимал, что даже миллионы дяди-кардинала не помогут завоевать эту девочку. Я и сказал словами Шекспира: "ДОЧЬ...(Бофора)! ТАК В ДОЛГ ВРАГУ МОЯ ВСЯ ЖИЗНЬ ДАНА!"
-Черт возьми! Теперь я понял, кого вы мне все время напоминаете.
-Кого? — грустно спросил Поль.
-Ромео Монтекки.
-Это комплимент?
-Это вполне серьезно.
-Спасибо.
-Вы с нею говорили?
Поль Манчини покачал головой.
-Она была ребенком в те годы. Я не смел и подойти к ней. Дочь Бофора и племянник Мазарини — мне этот союз казался невозможным.
-Как видите, возможно. Судя по замужеству Олимпии. И у вас был шанс.
-Что теперь говорить об этом! ТО, ЧТО БЫЛО НЕВОЗМОЖНО В ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОМ, СТАЛО ВОЗМОЖНО В ШЕСТИДЕСЯТЫЕ. Но — относительно вас — вы сделаете ее счастливой, не так ли? Право, лучше девочки я не видел,... если не считать Мари. Но сестра, она совсем другая...
-Бофорочка так и не узнала о вашей любви?
-Никто не знал. Вы — первый, с кем я говорю об этом.
-А я могу рассказать о вас Анжелике?
-Можете. Но вы ЗАБУДЕТЕ все, что я вам сказал, когда ВЕРНЕТЕСЬ.
-Я никогда не жаловался на память — скорее наоборот.
-ВЫ ВСЕ РАВНО ЗАБУДЕТЕ, — упрямо повторил Поль, — Прощайте, виконт!
-Я вас уже никогда не увижу, РОМЕО де Манчини?
Поль покачал головой.
-Я не думаю, Рауль, что вы вновь окажетесь на этой ДОРОГЕ.
Он приподнял шляпу в прощальном приветствии.
-ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ И НАША ДАМА!
-...и наша Дама, — повторил Рауль.
8
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
