|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
ЭПИЗОД 2. БУДУЩИЙ МУШКЕТЕР.
6.ТОТ, КТО ПОМНИТ.
/ Мемуары шевалье Ролана де Линьета, бывшего пажа короля Людовика XIV, в данный момент внештатного барабанщика при Штабе его светлости герцога де Бофора, Великого Адмирала Франции, начатые на флагманском корабле ''Корона'' 2 мая 1662 г. на пути из Тулона в Джиджелли./
Я, Ролан де Линьет, самый молодой участник славного Девятого Крестового Похода доблестной французской армии под командованием великого героя фрондерских баталий, его светлости герцога де Бофора, начинаю эти записки, которые послужат материалом для будущих историков, которые напишут свои сочинения, художников, которые посвятят нам свои батальные полотна, скульпторов, которые воздвигнут прекрасные конные памятники в нашу честь, архитекторов, которые соорудят триумфальные арки, трубадуров, которые сложат о нас новые сирвенты и баллады, для прекрасных дам, которые будут рукоплескать нам и бросать цветы под копыта наших скакунов!
Я начинаю свои мемуары в день своего рождения — сегодня, 2 мая, мне исполнилось 14 лет, но об этом не знает ни одна душа, даже мой друг, паж де Вандом, потому что я выдал себя за шестнадцатилетнего. А братец Жюль, слава Богу, помалкивает!
Я родился 2 мая 1648 года в замке Линьет в провинции Бретань. Мой отец, граф де Линьет, мирно жил в своем поместье и занимался охотой, хозяйством и воспитанием детей, которых у него кроме меня было еще двое, мои старшие брат и сестра, виконт Жюль де Линьет и мадемуазель Жюльетта де Линьет.
Сестру в детские годы я помню плохо, так как мне исполнился всего год от роду, когда отец отвез десятилетнюю Жюльетту в монастырь Святой Агнессы. Батюшка сделал это скрепя сердце, но Жюль и Жюльетта, по рассказам матушки и слуг, были невероятные озорники. Они были двойняшки и
пользовались сходством, чтобы дурачить кого угодно — родителей, слуг, соседей, воспитателей и даже священника на исповеди. Жюльетта носила волосы, падавшие на плечи, как наш маленький король Людовик XIV, такую же прическу ''под короля'' носил и мой брат, и отличить виконта от мадемуазель было невозможно — сходство было абсолютное.
Такие дурачества сначала забавляли родителей, но, когда сестра, упросив брата, сбегала с урока танцев и заявлялась на урок фехтования, одетая как молодой дворянин, а брат, желая избавить мадемуазель от назойливого поклонника, втискивался в жюльеттино платье, терпению родителей настал конец, и мадемуазель отвезли к монахиням.
Между тем началась Фронда, и до нас стали доходить известия о событиях, которые я здесь описывать не буду, поскольку они и так всем известны, а коснусь только тех, что непосредственно имеют отношение к истории нашей семьи.
Мои родители и старший брат во Фронде не участвовали, но сочувствовали фрондерам. Поэтому, когда граф Генрих Д'Орвиль возглавил оборону восставшего Города, мои родители оказали повстанцам содействие и не раз принимали в нашем замке всадников Фронды, оказывая им услуги разного рода.
Когда восстание в Городе было жестоко подавлено, мы укрывали беглецов и раненых. Виконт де Линьет указал дорогу до монастыря Святой Агнессы, где восставшие нашли убежище. События тех лет я помню более отчетливо, в 1653 году мне уже минуло пять лет. В наших краях полыхала гражданская война, и родители, полные тревоги за дочь, забрали Жюльетту из монастыря. В то время ей исполнилось 14 лет. Точнее, они послали за Жюльеттой Жюля — он ее и привез в нашей старенькой карете. Лучше бы, видит Бог, Жюльетта переждала это время в монастыре!
Пока в Городе шло сражение роялистской армии с фрондерами, монастырь окружили королевские гвардейцы. Монахини приготовились к самому ужасному, они готовы были стрелять, если гвардейцы вломятся в их обитель. Но их небольшой отряд не причинил никакого вреда обитательницам монастыря. Командир отряда предъявил аббатиссе приказ господина де Тюррена, предписывающий им охранять монастырь во избежание беспорядков. Видя, что гвардейцы короля ведут себя по-дворянски и сами просят женщин сохранять спокойствие, монахини вернулись к своим обычным делам.
Тюррен только-только подходил к Городу, когда там учинил разбой и насилие артиллерийский полковник граф де Фуа. Его батарея стреляла по мирным жителям, славный храм Города — Собор Святой Агнессы — сильно пострадал, в результате бомбардировки были повреждены стекла старинных витражей XII века, в древних стенах зияла не одна пробоина.
Явившись в Город, господин де Тюррен выдворил оттуда графа де Фуа и восстановил порядок. Де Фуа, отступая из Города, проезжал мимо монастыря Святой Агнессы и решил обыскать монастырь, подозревая, что там прячут раненых фрондеров.
Гвардейцы короля, охранявшие монастырь, заявили, что не пропустят полковника де Фуа на территорию святой обители. Командовавший гвардейцами офицер Тюррена, 19-летний виконт де Бражелон велел своим всадникам построиться возле монастыря и заявил артиллерийскому полковнику, что он и его товарищи пойдут со своими шпагами на пушки, но не позволят полковнику де Фуа нарушить древнее право убежища.
Де Фуа готов был разнести в пух и прах и горсточку гвардейцев, и стены монастыря, но приказ Тюррена, хладнокровие королевских кавалеристов и угрозы настоятельницы отлучить де Фуа от церкви возымели свое действие. Де Фуа ушел от монастыря и увел своих солдат. Вскоре после его ухода к гвардейцам прилетел курьер от Тюррена, господин Шарль де Сен-Реми. Он привез своим товарищам приказ оставить монастырь и возвращаться в Город. А над Городом клубился черный дым пожаров...
В этот роковой день полковник де Фуа явился со своей солдатней в наш замок.
Кто сообщил де Фуа о нашей помощи Фронде, мы так и не узнали. Шантажом и угрозами де Фуа стал заставлять родителей подписать брачный контракт с моей сестрой. Жюльетта де Линьет становилась графиней де Фуа и получала в приданое замок и имение, а мы — батюшка, мать, брат и я — оставались без гроша за душой.
Сначала Жюльетта ни за что не соглашалась выйти за де Фуа, но, когда виконт де Линьет, пытаясь спасти сестру от грозящего ей брака с карателем, направил на полковника охотничье ружье, де Фуа сказал, что сейчас велит арестовать всех нас и отправить в Нант, а Нант, увы, знаменит не только Нантским эдиктом Генриха IV, но и кровавыми трагедиями — казнями повстанцев.
И бедняжка Жюльетта обвенчалась с полковником, а мы, оставив уже не принадлежащий нам замок, перебрались в Нант. Жюльетта с мужем вскоре уехала в Париж, кардинал Мазарини, отметив заслуги полковника де Фуа, сделал его генералом, разумеется, за большие деньги.
Наше тяжелое положение вызывало сочувствие у оппозиции. Благодаря знатным покровителям нам удавалось кое-как сводить концы с концами. По рекомендации сеньоры нашего Города, герцогини де Шеврез, я, Ролан де Линьет, в начале 1660 года стал пажом Его Величества короля Людовика XIV.
Когда-нибудь я напишу свои мемуары о том, как король женился на испанской инфанте, как Двор путешествовал в Испанию, как Людовик ездил в монастырь Шайо, взяв Д'Артаньяна, нескольких придворных и меня, чтобы забрать оттуда Луизу де Лавальер, но сейчас не до этого!
Мой брат, Жюль де Линьет поступил в гвардию короля, в полк графа Д'Аржантейля, который должен был принять участие в африканской экспедиции Бофора. Я, узнав об этом, чуть не лишился рассудка от зависти. Я мечтал поехать с Жюлем, но брат запретил мне даже думать об этом. Тогда я решил бежать на войну и тайком пробраться на корабль. И вот я на корабле!
7.СТАРШАЯ СЕСТРА.
/ Продолжение ''Мемуаров'' Ролана де Линьета /.
Но, чтобы рассказать о том, как я попал на "Корону", мне придется вернуться в прошлое — не такое далекое как Фронда, от силы дней десять. Я, Ролан де Линьет, приглашаю любезных читателей моих мемуаров перенестись с ''Короны'' в богатый особняк, принадлежащий графу де Фуа, о котором я
рассказал в предыдущей главе. Богач и пьяница, артиллерийский генерал Жозеф де Фуа жил в этом особняке с молодой графиней, моей сестрой Жюльеттой.
В тот день я прибежал навестить сестру, поднялся по лестнице в залу, где графиня де Фуа стояла перед парадным портретом своего супруга и, сжав кулаки, гневно смотрела на изображение мужа. Парадный портрет генерала де Фуа был написан в год поражения Фронды и свадьбы генерала. Тот год де Фуа, тогда еще полковник, считал счастливейшим в своей жизни, а мы, особенно бедняжка Жюльетта — самым несчастным.
Де Фуа был изображен во весь рост в парадной одежде, в модных тогда ренгравах — он и к алтарю вел свою молодую жену в этой дурацкой расшитой и украшенной бантами юбке, которая меня тогда очень смешила, во время венчания я то и дело фыркал и не понимал, почему не смеется невеста, ведь Жюльетта была такой хохотушкой! Но бедная сестра то и дело вытирала слезы.
Художник, хоть и старался приукрасить графа де Фуа, польстил ему, все же был вынужден передать определенное сходство с моделью, и ему не удалось избежать изображения, хоть и преуменьшенных, но приметных мешков под глазами, надменно оттопыренной нижней плоской губы, которая мне всегда почему-то напоминала дождевого червяка, одутловатых щек. Неприятное впечатление от портрета артиллерийского генерала не могли скрасить ни мастерски написанные драпировки, ни богатое оружие, ни ордена, пожалованные Мазарини за победы над фрондерами, ни пучки колосьев, брошенные к ногам генерала — символ поверженной Фронды.
Я исподтишка наблюдал за сестрой. Мне казалось, Жюльетта с трудом сдерживает искушение плюнуть на портрет.
-Негодяй! — прошептала Жюльетта, — Злодей! Мерзавец! Ничего у тебя не выйдет! Я сорву твои подлые планы, коварный старикашка! Я предупрежу Бофора!
Она погрозила портрету кулаком и заявила:
-Ах, мне лучше удалиться в мой будуар, этот монстр действует мне на нервы.
Но, прежде чем уйти к себе, графиня де Фуа ласково погладила рукой поверженные фрондерские колоски, преклонила колени и поцеловала нарисованные колосья.
''Фронда жива!''— прошептала Жюльетта и вышла.
Я, повинуясь внезапному порыву, сделал то же — поцеловал пучки колосьев, повторяя как пароль:
''Фронда жива!''
Жюльетта, шурша пышным платьем, направлялась к себе, я следовал за ней.
Я хотел было напугать Жюльетту и появиться неожиданно, но в последний момент изменил решение и засвистел нашу любимую песню, конечно же, гимн Фронды, конечно же, ''Фрондерский ветер''...
Фрондерский ветер веет над страной,
И он зовет всю Францию на бой!
Вперед, вперед, Свободы день настал,
Пускай уйдет проклятый кардинал!
Жюльетта приветливо улыбнулась, едва заслышав мелодию ''Ветра'', она приходила в хорошее расположение духа.
-Эй, сестренка! Салют! — крикнул я.
-Осторожнее, Ролан, помнешь мою юбку! — воскликнула графиня, когда я попытался расцеловать ее, — Осторожнее, и извини, дитя мое, я уже накрашена и не могу тебя поцеловать.
И Жюльетта ласково погладила меня по голове, ограничась воздушным поцелуем. Меня это нисколько не обидело: я уже привык. Жюльетта стала настоящей светской дамой. Я забрался в кресло с ногами и заявил:
-Вели подать завтрак, Жюльетта! Я чертовски голоден! Этот хрыч, твой муж, уже убрался?
Жюльетта лукаво прищурилась и спросила:
-А скажи, милейший Ролан, почему ты не у Его Величества? Как ты ухитрился сбежать?
Тут я выбрался из своего любимого кресла, сделал постное лицо и сказал загробным голосом:
"Граф и графиня де Линьет с глубоким прискорбием извещают о кончине престарелой графини де Линьет и умоляют Его Величество короля Франции Людовика XIV отпустить шевалье Ролана де Линьета, королевского пажа, проститься с бабушкой и отдать последний долг покойной.
К сему граф де Линьет, графиня де Линьет..."
И я жалобно шмыгнул носом, смахнув мнимую слезу.
-Но наша бабушка, графиня де Линьет, умерла, когда тебя на свете не было! — расхохоталась Жюльетта, — Выходит, ты "отпросился на похороны", плут?
-А какое дело королю до какой-то престарелой графини из провинции? Что он, проверять будет? Подумаешь, старушка померла! А за упокой души бедной старушки-графини Жанны-Анны-Изабеллы де Линьет я сегодня же поставлю свечку в Нотр-Дам. Три дня свободы от Людовика стоят свечки и
молитвы пажа, правда, сестренка?
Жюльетта покачала головой.
-Но письмо от имени родителей написать не так-то просто, чтобы никто ничего не заподозрил! — возразила она.
-Подумаешь, письмо! Мой дружок Поль де Шатильон запросто скопирует любой почерк. Я ему дал для образца последнее письмо нашей матушки, где она пишет как всегда: ''Не дерись на дуэли, ходи в церковь, не груби господину графу, будь умницей, слушайся старших..." — и так далее, одной морали на целых пять страниц. И вот Поль настрочил королю бумагу...
Жюльетта сердилась для порядка, по смеющимся глазам сестры я понял, что ее гнев показной. Но, видимо, Жюльетта считала своим долгом старшей сестры воспитывать младшего брата, и она отчеканила, изо всех сил стараясь казаться сердитой:
-Твой Поль — негодный мальчишка, и ты от него учишься всяким проказам, я непременно отдеру его за уши, как только увижу! Так и передай!
Я расхохотался: Жюльетта так и не научилась притворяться! Придворные фрейлины усвоили науку притворства куда лучше.
-Ничего не выйдет! Поль — дворянин, а дворян за уши драть нельзя!
-А я не посмотрю, что он дворянин, — продолжала кипятиться сестра.
-Согласен, пажи Его Величества любят пошутить, но ты ничего не сделаешь Полю, лучше, как добрая христианка, прости нас, грешных! Ты же не позволишь себе, милая сестрица, нанести оскорбление королевскому пажу!
-Почему это?
-Потому что честь — это честь даже у пажа!
-Передай своему Полю де Шатильону, что, хотя его ушам и чести ничего не грозит, на сладости пусть больше не рассчитывает!
-Ах, сестрица, как это жестоко! Но скоро завтрак-то будет? Ты еще не распорядилась? Ну, как можно быть такой вороной? Дай-ка я сам!
-Ролан, это слишком! — сказала Жюльетта. Но я вышел на балкон и крикнул слугам:
-Эй, вы, там, на кухне! Спите вы, что ли? Паж Его Величества умирает от голода! Завтрак пажу Короля-Солнца! И побыстрее!
-Потрясающий нахал! — всплеснула руками Жюльетта.
-А вот увидишь, слуги будут кормить меня как на убой, — сказал я сестре, — Слуги генерала меня обожают, прямо-таки души не чают.
Я знал, что слуги генерала де Фуа так же любят меня и Жюльетту, как терпеть не могут своего хозяина. Жюльетта улыбнулась, потом взглянула на часы, ахнула и заявила:
-Хорошо, Ролан, побудь здесь, а я скоро вернусь.
-А куда ты собралась?
-К герцогу де Бофору.
-Опять старый хрыч скандал устроит. А скажи, Жюльетта, я понимаю, если Бофор у тебя бывает или ты встречаешься с герцогом у ваших общих знакомых — старикашка ревнив, скандал — дело обычное, но все же...я уже не малыш, при Дворе всякого насмотрелся...правда ли, что говорят о тебе и Бофоре?
-Что Бофор мой любовник? — выпалила Жюльетта, — Правда!
-Молодец! Если уж наставлять рога графу де Фуа — а он вполне заслужил это украшение за все ''хорошее'', то с настоящим дворянином!
-Не вздумай только подрисовывать рога к портрету, — улыбнулась Жюльетта.
-Я уже не ребенок. Понимаю, что к чему. Бофор...Бофорище! Бофорчик! А может, ты подождешь, пока Бофор сам нанесет тебе визит? Генерал твой, он в ярости и убить может. А если герцог сам приедет, и генерал будет меньше бесноваться — не выгонит же он из дома внука Генриха Четвертого! Ты просто обязана принять его!
-Бофор может забыть обо мне в суматохе. Покидая Францию, наш взбалмошный и добрый герцог наверняка гульнет со своими дворянами. А гулянка людей Бофора это...
Это было ясно: бессонная ночь Парижа, пирушка до рассвета и так далее. Жюльетта набросила на плечи легкую накидку.
-Так ты сейчас к Бофору? Это правда так важно? Может, останешься? Я так соскучился по тебе, сестренка! Ну, останься!
-Я должна ехать, мой мальчик, — упрямо сказала Жюльетта, — Не задерживай меня, дело очень серьезное...
-Какие-нибудь козни против Бофора?
Жюльетта гордо усмехнулась:
-На то он и Бофор, чтобы ему строили козни! Герцога надо предупредить во что бы то ни стало!
-Какая опасность угрожает Бофору? Здесь, в Париже? Его хотят убить? Покушение?
Я терялся в догадках.
-О! — воскликнула сестра, — Сколько покушений было на герцога — со счета собьешься! Но у герцога такая охрана и такие друзья во всей Франции! Нет, Ролан, не здесь, не в Париже герцога ждет беда, а там, где-то в Африке, куда он уезжает, и я...хочу спасти их!
-Значит, не только герцогу угрожает беда, но и его людям?
-Беда, это я мягко сказала. Может быть, трагедия. И, может быть, всей армии Бофора.
-И Жюлю де Линьету тоже, — вырвалось у меня. Жюльетта вскрикнула и схватила меня за руку:
-О нет! Разве его полк уезжает с Бофором?
-Граф Д'Аржантейль, командир гвардейцев, старый друг Бофора. Стоило герцогу сообщить о своем путешествии, Д'Аржантейль заявил, что берет только добровольцев, дело будет опасное и предложил солдатам серьезно подумать, прежде чем принять какое-либо решение. Но все как с ума посходили — приключения, богатство, слава! Никто не отказался! А наш брат как все. Кроме того, Жюль стремится пробиться не за счет своего шурина-генерала, а собственной шпагой!
-Это он тебе говорил?
-Да, и ругал меня за то, что я принимаю подарки от твоего хрыча. Но старый хрыч за все заплатит де Линьетам! Вот я вырасту, и за каждую слезинку, пролитую тобой по его милости, он получит от меня добрый удар шпагой!
-Тогда он превратится в решето, — отшутилась Жюльетта, — А скажи, Ролан, скажи, дитя мое, что можно сделать с пушками, чтобы они не стреляли?
-С пушками? Порох намочить.
-А еще?
-А еще? Не знаю. Я же не пушкарь. Если бы ты спросила про шпаги или про пистолеты...Я даже из мушкета не стрелял, к своему стыду, только из охотничьего ружья...хотя я так просил Жюля, чтобы он дал стрельнуть хоть разок — помнишь, когда граф со своими солдатами захватил наш замок...
-Не напоминай мне об этом! — вскрикнула Жюльетта, — Хотя нет, мы должны все помнить!
-И я тот, кто помнит — сказал я как можно серьезнее и торжественнее.
Жюльетта обняла меня. Так мы стояли минуты две-три. Потом сестра очнулась и вернулась к своим пушкам.
-Но насчет пушек я не могу тебе объяснить! Тут нужен специалист. Вспомни своих друзей по Фронде!
-Де Невиль... Де Бражелон...Найти бы их.
-Я не уверен, что они разберутся в твоих пушках. Я не уверен, что разберется сам Бофор — он не артиллерист, а адмирал.
-А на кораблях тоже пушки!
-Ты, похоже, помешалась на пушках. А виконт и барон...
-Что они, пушек не видели?
-Видеть-то видели, но навряд ли сами стреляли из пушек. Кавалеристы, знаешь ли, особая публика, элита армии, не то, что работяги-артиллеристы. А твои фрондерские приятели все на лошадках, все с принцами, и пушки — это не по их части.
-Ты смеешься, что ли?
-Я? Я мечтаю быть мушкетером! Но увы! Возраст пока не позволяет. Но в чем дело, отчего ты так заинтересовалась пушками? Ищи тогда дочь Гастона!
-Прекрати ехидничать. Дело серьезное. Мой муж собирается подсунуть герцогу де Бофору поврежденные пушки. Причем это не такая банальная штука как мокрый порох. Неисправность может установить только хороший специалист, знающий толк в артиллерии. А может, спросим Д'Артаньяна?
И этот вариант не подошел. Д'Артаньян и Бофор не очень-то ладили, и, кроме того, Д'Артаньян и его мушкетеры, королевский эскорт, мало имели дело с богами войны. Конечно, мы считали Д'Артаньяна прекрасным
профессионалом, но я вспомнил, что капитан мушкетеров давно не появлялся при Дворе, выполняя какое-то секретное поручение.
-Кто же тогда нам поможет? — вздохнула Жюльетта. Я развел руками.
Тут Жюльетта набросилась на меня:
-Что ты расселся! Поедешь со мной!
-А завтрак?
-Я тебя накормлю по дороге, когда мы все уладим.
-Но кого мы будем искать? Бофора? Невиля? Бражелона? Кому мы можем довериться?
-Кто попадется!
8.ЧУДНЫЙ УЛОВ.
/ Продолжение мемуаров./
-Ты прав! — согласилась Жюльетта, — Быстренько переоденься.
-Во что?
-О, мой дорогой, я уже позаботилась. Ты вырос, мой Роланчик, и я надеюсь, новый костюм от Персерена тебе подойдет. Это мой подарок. Ведь тебе скоро — подумать только, как время летит! — уже четырнадцать!
-Ты заказала мне костюм у самого Жана Персерена, королевского портного? Вот молодчина! Но ты меня подождешь? Не уезжай без меня!
-Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!
Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.
Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.
-Жюль, — пробормотал я, — Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!
Гвардеец расхохотался.
-Роланчик, — отвечал гвардеец, — Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!
-Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!
-Я решила тряхнуть стариной, — улыбнулась юная графиня, — Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?
-Один к одному! А усы где взяла?
-Приклеила! — объяснила Жюльетта.
-А карету будем брать?
-С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.
Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.
-Неужели я так плохо играю свою роль? — прошептала Жюльетта.
Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя
несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.
По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо ''Три золотые лилии'' — во времена Людовика ХIII кабак назывался ''Сосновая шишка'', Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!
Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели — простые солдаты. Такая подлость — даже для жюльеттиного старикашки черезчур!
Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? — говорил молодой маркиз.
-Кто остальные? — прошипел де Фуа, — Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
— У Бражелона, — заметил маркиз, — Всегда была безупречная репутация.
Де Фуа еще больше разъярился:
-Вот именно — была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
-У вас, генерал? — удивился маркиз.
-Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
-А-а-а, вот вы о чем, — протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
-Я знаю эту историю, — сказал маркиз, — Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы...
-Что я?
-Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
-Успокойтесь, маркиз! — усмехнулся де Фуа, — Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
-Что вы мне сообщите?
-То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
-Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили — как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки...вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
-А имя этого повстанца было... Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя — барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь
белый свет!
Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
-Я ваш, господа.
Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.
-Что за глупость, какая-то там черная шляпа! — перебила меня Жюльетта, — Речь идет о жизни и смерти, а ты об этой дурацкой шляпе.
-Вовсе не дурацкая! Дурацкая шапка — колпак с бубенчиками, что надел Ришелье, когда по наущению герцогини де Шеврез плясал сарабанду перед Анной Австрийской! А у виконта дворянская шляпа, широкополая, с перьями. Моя, наверно, хуже!
-Оставь шляпы в покое! Будет время, я достану тебе шляпу в сто раз лучше, чем у виконта, нашел чему завидовать!
-Сомневаюсь.
-Не сомневайся. Скажи лучше, что ты знаешь о бароне де Невиле.
-У де Невиля новая лошадь. Он ее купил совсем недавно у де Гиша, а тому продал его приятель Шарль де Сен-Реми. Отличный конь! Английский жеребец. Кличка Дуглас. А любовница старая — твоя подруга маркиза
* * *
.
-Лучше бы было наоборот, — вздохнула Жюльетта, — это все, Ролан?
-Это все, Жюль...етта, / я шепнул ее имя тихонько./
-Шляпа, лошадь... одни глупости в голове у этого мальчишки?
Я тихонько засмеялся и пропел вполголоса:
''Во что-то надо верить, о чем-то надо петь,
И на ноги примерить, и на голову надеть?''
-Откуда это?
-Да так, старая песенка. Сочинил ее когда-то давно Шарль де Сен-Реми. Помню, там еще такие слова были:
''Интриг я не любитель, в политике профан,
Что делать дворянину, если он не Д'Артаньян?''
Жюльетта вздохнула:
-А время идет!
-Подожди...Еще не вечер!
И тут нам неожиданно повезло! Мы сидели себе в уголке, для вида заказав кисленькое винцо и довольно съедобный обед, ели-пили потихоньку, поджидая кого-нибудь из друзей нашего фрондерского детства. Мы сравнивали себя с рыбаками, закинувшими удочки в ожидании, пока клюнет какая-нибудь рыбешка. Хоть мелкая, да наша...
''Ловись, рыбка, большая и маленькая'', — пробормотал я, чокаясь с Жюльеттой. Но Жюльетта недаром воспитывалась у монахинь. Она напомнила мне о Чудном Улове Рыбы и процитировала Иисуса:
`'Я сделаю вас ловцами человеков''.
-Ого! Кажется, нам повезло! Бог нас услышал!
-Что такое? — спросила Жюльетта — она сидела спиной к двери и не видела вошедших.
-Не оборачивайся! Какие к нам плывут... крупные рыбы...
Я развел руками как хвастун-рыбак.
-Кто?
-Не оборачивайся! Я говорю,...крупные рыбы... Есть варинат: прилетели птицы высокого полета. Нам повезло больше, чем мы ожидали!
-Да кто, не томи!
-Знаешь, кого занесло в эту харчевню?
-?
-Сюда явились маршал де Граммон и граф де Ла Фер, и с ними целая компания каких-то лихих парней, судя по всему, ребята серьезные!
-Что они делают?
-Разговаривают.
-Но у них свои дела.
-Конечно. Пусть обсудят свои дела, а мы пока прикончим это винцо. А потом я, Ролан де Линьет... закину удочку. А наживкой будет...
-Что?
-Наша песня, Жюльетта, наша песня!
И я тихонько просвистел несколько тактов ''Фрондерского ветра''. Глаза Жюльетты вспыхнули.
-О да, Роланчик, ты умница, на такую наживку как "Фрондерский ветер'' и граф и маршал наверняка клюнут! — восторженно сказала графиня де Фуа и, продолжая разыгрывать гвардейца, разлила остатки вина.
-За удачу, Роланчик!
-За удачу, Жюльетта! Ой — прошу прощения — Жюль!
9.СИЛА СОЛОМУ НЕ СЛОМИТ!
/Продолжение мемуаров/
Нам не пришлось долго ждать: беседа графа, маршала и их приближенных оказалась недолгой. Я находился в очень удобном положении: меня было незаметно, тогда как я прекрасно видел происходящее и не спускал глаз с их компании. Маршал Граммон, по всей вероятности, знакомил графа де Ла Фера с этими молодцами.
Поднялся рыжеволосый великан с пышными усами и бородой. Граф протянул ему руку, которую парнище почтительно пожал. Они еще о чем-то говорили минут пять, сблизив головы. После этого граф вручил великану
какой-то мешок. Парень запустил руку в мешок и показал содержимое своим
товарищам. Те пришли в восторг и хотели было закричать не то ''Ура!'', не то ''Да здравствует граф!'' — но граф сделал предостерегающий жест, парни притихли и начали прощаться.
Все свои наблюдения я тихонько перессказывал сестре, и мы пришли к единому мнению: это неспроста, затевается какое-то опасное предприятие, участниками которого будут рыжий великан и его отряд, а вдохновителями — граф де Ла Фер и де Граммон.
-Ну что же ты? — нетерпеливо спросила Жюльетта, — Иди же, Ролан! Иди, пока они не ушли!
А мне вдруг стало очень страшно. Нет, не мести де Фуа я испугался! Я боялся так запросто подойти к таким знаменитостям, я, маленький паж... А если они мне не поверят? Посмеются да прогонят, и я буду вынужден с позором удалиться.
-Мы же решили... Песня будет как пароль.
-А почему они должны поверить моей песне?
-Нашей песне, — поправила сестра, — Их тоже, Ролан. Это же наши!
-А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
-Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
-Но я правда боюсь!
-Что ж, — сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, — Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
-А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? — Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
-Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
-Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
-Позвать их сюда?
-Да, да! Я жду!
Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: ''Фрондерский ветер веет над страной..." Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
-И ''Фрондерский ветер'' принес к нам такого малютку? — насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев — фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна — кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: ''Сила солому ломит!''
А я сказал: ''Сила солому не сломит!'' Граф и маршал опять переглянулись.
-Господа, — тихо сказал я, — Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
-Мы готовы вас выслушать... молодой человек, — сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
-Но просим покороче, юноша, — проворчал маршал, — В одном предложении два раза слово ''честь'', ужасно, не правда ли, Атос?
-Такому ребенку можно простить, — усмехнулся Атос.
-Говорите, в чем дело, и поживее — мы спешим.
-Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
-Может быть, вы сначала представитесь?
-Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
У господ вытянулись лица — конечно, они знали нашу грустную историю.
-Этого достаточно, — сказал граф де Ла Фер и поднялся, — Я следую за вами, шевалье де Линьет.
Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
-Нечто подобное следовало ожидать, — сказал граф де Ла Фер, — Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
Хотя он назвал Жюльетту "сударь'', в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
-Вы предупредите герцога?
-Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, — сказал Граммон, — Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
Атос кивнул.
-Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
-И правильно сделали...молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
Так я и сделал!
10.О ТОМ, КАК Я ПОССОРИЛСЯ С АДЪЮТАНТОМ БОФОРА,
ГОСПОДИНОМ ВИКОНТОМ ДЕ БРАЖЕЛОНОМ.
/ Мемуары Ролана. /
Увы! В Тулоне меня ждал неприятный сюрприз: порт был закрыт! Часовые никого не пропускали, осматривали каждую повозку, и, честно говоря, я даже расплакался от досады! Забраться в такую даль, быть у самой цели — и внезапно потерпеть такое фиаско! А у меня не было ни лошади, ни еды, ни денег, даже если бы я решил вернуться. Но с какой миной я вернусь? Все откроется, надо мной будут потешаться все наши пажи, дразнить, издеваться, сочинять эпиграммы — я знал, на что способны эти ребята. Когда я представил ехидную физиономию Поля и как наяву услышал его голос: ''Героический рыцарь Ролан, победитель арабов, виват!'' — я застонал от отчаяния. ''Нет, Ролан, — сказал я себе, — Нет обратной дороги! Любой ценой надо пробраться в порт, а оттуда — на корабль!''
Но охрана не дремала! Я пожирал глазами повозки. Неужели мне не затаиться где-нибудь между мешками, тюками, хотя бы внизу, под колесами? И что за дотошные люди эти бофоровцы, настоящие черти! Наверно, Святой Петр так не сторожит вход в Рай, как эти стражники!
А народ все скапливался у ограждения, и я понадеялся на то, что возникнет суматоха, давка, сутолока, и я прошмыгну в порт. Но надеждам моим, видно, не суждено было сбыться, меня преследовал злой Рок! Как ни напирала толпа, стоило выйти сержанту и рявкнуть, люди шарахнулись назад, и давка возникла, но в обратную сторону. `'И какой идиот это придумал!'' — c досадой проворчал я, едва не угодив под копыта какой-то лошади.
Какие-то молодчики пробились вперед и стали совать свои пропуска. Сержант велел их пропустить.
Толпа заволновалась.
-Вам лучше отойти в сторону, барин, — посоветовал парень, сидевший на повозке с бочками вина, — Видите, какая давка, как бы вас не придавили ненароком. Эй, сержант! Пропусти, у меня есть бумага!
-Покажь! — потребовал сержант, — Чего везешь?
-Вино для его светлости! — отвечал возница, — Вот, извольте взглянуть! И бумаги в порядке.
-Ща проверим, что за вино, — буркнул сержант.
-Неужто вы будете проверять каждую бочку? — удивился парень.
-Да, будем! Таков приказ!
-Перебесились вы тут, что ли! Никогда такого не было!
-А теперь будет!
-Совсем долбанулись!
-Молчать!
-Да это...я даже не знаю, как это называется!
-Это называется произвол! — закричал я.
-Ну-ка потише, ты, мелкий! — рявкнул сержант, — Ишь, какой горластый! А ты, с бочками, проезжай сюда, если все в порядке, мы тебя пропустим.
-Но! — крикнул парень. Он подъехал на своей повозке к самому ограждению. Бофоровцы стали осматривать его повозку. Тут я проскользнул под колесами повозки и подошел к вознице.
-Слушай, милейший! — обратился я к нему, — Какую такую бумагу ты предъявил сержанту?
Парень усмехнулся.
-Да неужто вы не знаете, барин?
-Не знаю. Слышь, мужик, расскажи, будь любезен. Я ведь не местный, из Парижа. Путешествую для собственного удовольствия. Почему закрыли порт?
-Порт закрыли по приказу бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона. Его светлости герцогу хотели подсунуть поврежденные пушки. Чтобы, значит, герцога и всех наших там поубивало. Говорят, не обошлось без алжирских шпионов. Вот теперь и проверяют. А еще, говорят, поступило сообщение, что враги Бофора подложили взрывчатку на его флагманский корабль, вот тот, самый большой, ''Корона'' — вот мачты торчат, видите? Теперь и мышь в порт не прошмыгнет без проверки, ясно, барин? Да завтра с утра порт откроют, вы увидите все корабли. И ярмарка будет!
-Яснее не бывает. А покажи-ка мне, приятель, твой пропуск!
-Вот, глядите, мне не жалко, у меня совесть чистая — я везу вино. Когда еще такой случай представится подзаработать! Пусть смотрят, да только поскорее, чтобы мне еще разок успеть за винцом сгонять!
Я пробежал глазами документ и успокоился. Да я сам запросто состряпаю такую бумагу! Возможно, Поль сделал бы лучше, но Поль далеко. Еще не все потеряно, Ролан!
И, поблагодарив хозяина бочек, я выбрался из толпы, насколько мог, почистил персереновский костюм, в первой же лавке раздобыл бумагу и чернила и накарябал себе пропуск на имя шевалье Ролана де Линьета и расписался за бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона.
C этим пропуском я вернулся в порт. Там был все такой же сумасшедший дом! На этот раз грозный сержант разбирался с каким-то дворянином, но, уточнив по спискам его фамилию, велел пропустить.
Дворянин сказал сержанту с угрозой:
-Вы еще услышите о шевалье де Мормале! — и проехал в порт.
-Видали мы таких! — фыркнул сержант этак беспечно и мне:
-А тебе чего, мелкий? Опять ты тут ошиваешься?
-У меня есть пропуск! — закричал я , — Вот!
-Что ж ты раньше молчал?
-Я... я думал, что потерял его.
-А ну, покажь!
Я с важным видом достал свою бумагу. Сержант воззрился на мой документ, принялся вертеть и так и сяк, посмотрел на свет.
-Что-то не так, cержант? — спросил я.
-Где ты взял эту бумагу?
-Я с вами свиней не пас, сержант! Извольте не говорить мне ''ты''! Я дворянин!
-''Шевалье де Линьет''?
-Шевалье де Линьет!!! — заорал я.
-И ваш пропуск, шевалье, подписал...
-Виконт де Бражелон. Вы что, читать не умеете?
-Нет!
-Не умеете?
-Не так наш виконт расписывается!
-Как это не так? Какая это буква? ''Б-э-э-э''!
-Нет!
-Как это не ''Бэ''?
-''Бэ'', но виконт не так ее пишет. А ну, говори, дворянчик, где ты взял эту бумагу?
-Пропустите меня немедленно!
-Не имею права.
-Вот что, жирный боров, позови дежурного офицера, если не умеешь читать!
-Ты, мелкий, не оскорбляй королевского сержанта при исполнении служебных обязанностей!
-Позовите офицера, я требую! Месье!
Подошедший к нам офицер оказался Сержем де Фуа. Но племянник генерала не узнал меня, посмотрел свысока и спросил:
-Что у вас опять за разборка?
-Вот, сударь: фальшивый пропуск у этого малька. Говорит, сам виконт подписывал! А я же знаю, как его милость расписывается. Во всех бумагах такое навороченное ''Бэ'' с двойным колечком, а тут простое.
-Ты прав! — сказал Серж де Фуа, — Не его рука.
-Ведите меня к виконту! — потребовал я.
-Какой прыткий! — усмехнулся Серж, подумал немного и сказал:
-Что ж, пошли, разберемся.
-Господин офицер, должен ли я отдать вам мою шпагу? — спросил я Сержа, — Вы меня арестовали, надо полагать?
-Не надо полагать, — зевая сказал Серж, — Просто мне чертовски скучно, мне все надоело, все задолбало, а ты забавный малый. Идем, маленькое развлечение, развеселим господина виконта.
-За кого вы меня принимаете? Я не шут! У меня важное дело!
-Какие могут быть важные дела в твои-то годы... — опять зевнул Серж.
-Вы не выспались, сударь?
-Я же тебе говорю: тос-ка!
Виконта окружала толпа народа, со всех сторон к нему тянулись руки с прошениями, чеками и прочими документами.
-Да этому базару конца-края не будет, — буркнул Серж и, растолкав толпу, пробился к виконту:
-Гони их в шею, Рауль!
-Оставь, — отмахнулся виконт, — Ждут же люди. Эй, ты, с мукой, давай твой чек, я подпишу.
-Все, этот мукомол последний! — заявил Серж, — А ну, убирайтесь! Перерыв! Его милости нужно отдохнуть! С каких это пор ты занимаешься мукой?
-Я, cударь, отвечаю за свой товар, у меня мука высшего качества! — утверждал мукомол.
-Я знаю, — кивнул виконт.
-Ну и дела! — захохотал Серж, — Ты что-то понимаешь в муке, друг мой?
-Я? Абсолютно ничего! Но Гримо — вот он понимает. Все, ''мученик'', иди, получай деньги.
-`'Мученик''. Ну и шутник вы, ваша милость! Премного благодарен!
-Не стоит. Тебе спасибо. Ну, кто там еще?
-Никого! — закричал Серж, — Никого не пущу! Убирайтесь отсюда, вам говорят!
-Да подожди ты! Мне не трудно, их не так много осталось.
-Ах, господин виконт! Вы сама любезность! Подпишите! От вашей подписи зависит все наше благосостояние! Вот спасибо-то! Дай вам Бог здоровья, сударь!
И виконт с любезной, бесстрастной и скучающей миной подписал еще несколько бумаг, и, когда просители убрались восвояси, обернулся к нам. Сразу скажу, знаменитой черной шляпы на нем уже не было. Шляпа была светлая, с ярко-алым пером. Cерж показал мой пропуск.
-Смотри, любезный друг, какого лазутчика задержали мои люди при попытке пробраться в порт.
-И ты меня беспокоишь из-за такого пустяка? — устало спросил виконт, — Занимался бы делом, Серж!
-Я все-таки оставлю тебе этого малого. Он так настаивал на личной встрече с тобой! А кстати, забавный мальчишка.
-Нашел время забавляться!
-Все! Следую твоему разумному совету, дорогой мой, и возвращаюсь на свой пост, а ты решай, что делать с этим юным шевалье.
Серж зевнул в третий раз.
-Тоска, Рауль!
-Тоска, Серж! — вздохнул виконт и обратился ко мне:
-Пройдемте в помещение, господин лазутчик.
х х х
-Ваше счастье, шевалье де Линьет, что я немного знаком с вашим братом. Вас, впрочем, я тоже встречал при Дворе, и неоднократно. Вы ведь паж короля, если мне память не изменяет?
-Вам память не изменяет, господин виконт, но я уже не паж короля.
-Сочувствую, — пробормотал виконт, — Но как вы сюда попали?
-Долго рассказывать, милостивый государь. Сюда-то я попал сравнительно легко, все затруднения начались из-за того, что вам было угодно приказать закрыть порт, а мне надо было попасть туда во что бы то ни стало!
-Зачем?
-Я скажу вам чуть позже. Меня все гнали, не пропускали, вот и пришлось пойти на хитрость, которую вы, надеюсь, мне простите! Видит Бог, я не стал бы дурачить людей, но грех не воспользоваться последним шансом.
-Грех не воспользоваться последним шансом... — задумчиво повторил виконт, — А! Кажется, я догадываюсь в чем дело! Вы проделали это путешествие, чтобы попрощаться с братом? Я очень сожалею, Ролан, что вас не пропускали. Мы были вынуждены принять меры предосторожности.
-О, я понимаю, господин виконт! Вы не сердитесь?
-Нисколько. Вашу проблему легко решить, дитя мое. Я велю позвать вашего брата, Жюля де Линьета, и вы сможете пробыть в его обществе, сколько вам будет угодно. Что с вами, де Линьет? Разве вы не этого добивались?
Тут я попался! Если Жюль меня увидит, не видать мне Африки, и придется возвращаться!
-Нет! Не надо! Не зовите Жюля, господин виконт! Умоляю вас! Братан не должен меня видеть!
-Почему? Я, право, не понимаю.
-Ах, сударь! Как же вы не понимаете? Я удрал от короля насовсем! Я хочу драться!
-С кем?
-С этими... с дикарями!
-Вы в своем уме, шевалье де Линьет?
-Да! Возьмите меня с собой, умоляю вас!
-Какой великий воин!
-Не смейтесь надо мной, пожалуйста, я могу быть, к примеру, барабанщиком!
-Отставной козы барабанщик, — проворчал виконт.
-Судар-р-рь! Если бы я не знал ваше героическое прошлое, если бы на вашем месте был какой-нибудь придворный хлыщ, я заставил бы ответить на это ужасное оскорбление так, как подобает дворянину!
Виконт расхохотался.
-Серж прав, ты действительно забавный мальчишка. Не сердитесь, шевалье, я не хотел вас обидеть. Я пошутил. Но ваши услуги нам не понадобятся, примите мои искренние извинения и...
-Простите, что перебиваю вас, но если для меня не найдется лишнего барабана, я увековечу ваш славный поход своим пером!
-Вы собираетесь сочинять сказки о войне? Вы еще забавнее, чем показались с первого взгляда.
-О нет! Почему сказки? Ваши будущие подвиги должны быть отражены на страницах...
-Романа? Хе! Еще лучше, мой юный Скюдери!
-Нет, мемуаров. Сейчас ведь все пишут мемуары. И я обязательно напишу мемуары, вот увидите! А для этого мне необходимо быть очевидцем и участником событий!
-Вы, право, сумасшедший, — покачал головой виконт, — Только писателя нам и не хватало!
Я все еще надеялся убедить этого упрямого господина и от литературы перешел к войне. Я пытался объяснить, что Двор мне смертельно надоел, и я не хочу терять шанс отличиться и покрыть свое имя славой, подобно моим предкам, участникам крестовых походов.
-Да-да, сударь, говорил я виконту, — Мои предки ходили в крестовые походы, неужели же я буду прозябать при Дворе, занимаясь гнусными интригами, в то время как цвет нашего рыцарства поднимает знамя крестоносцев и начинает борьбу с неверными! Да Жоффруа де Линьет, тот, что воевал при Людовике Святом, от ярости в гробу перевернется! Я, что ли, виноват, что родился слишком поздно? Не при Людовике Святом, а при Людовике Четырнадцатом! Но ошибку судьбы можно исправить, если меня возьмут на войну с мусульманами!
-Вот что я тебе скажу, юнец, охваченный военным психозом! Убирайся домой, учи латынь и лопай кашку, и чтобы я тебя здесь больше не видел! И нечего нюни распускать!
Я смахнул со щек слезы обиды.
-Вас не устраивает мой возраст? Да, я... молод, но что за беда! Ваш друг Д'Артаньян, теперь первая шпага Франции, был ненамного старше! А вы, сударь, вы-то сами? Вы были совсем мальчишкой, когда начали свою блистательную военную карьеру! Разве я не прав?
-Ваша лесть слишком груба, де Линьет. И разве мы начинали с такой войны?
По нескольким резким словам, сорвавшимся с уст бофоровского адъютанта, я понял, что он считает будущую войну с мусульманами очень опасной и кровавой, и именно из этих соображений отказывает мне.
-Детям Бретани ничего не страшно! — гордо сказал я,— О сударь, неужели вы откажете земляку?
-Я вам не земляк, де Линьет, — отрезал виконт, — Я всю жизнь прожил в долине Луары, возле Блуа, и в вашей Бретани был всего несколько раз по случаю.
-И тем не менее, сударь, ваше имя поминают сестры Святой Агнессы в заздравной молитве в годовщину известных вам событий.
-Скоро будут поминать в заупокойной, — проворчал виконт.
-О нет, надеюсь, не скоро, что это вы, Боже упаси! И тем не менее жители Города помнят вас и ваших людей как своих спасителей, и, более того, в Городе говорят, что вы не кто иной как...
-Меня не интересует, что болтают кумушки вашего захолустья!
-Конечно! Вас больше интересует, что болтают придворные
шлюхи-фрейлины! Что ж...извините... Наши кумушки, конечно, ошибаются.
Наследник герцога де Рогана, наш таинственный сеньор не мог бы даже в шутку назвать свой Город захолустьем.
-Я, пожалуй, пойду. Еще раз извините, что побеспокоил вашу милость. Не поминайте лихом!
-И куда же ты пойдешь?
-Куда глаза глядят! Вы же сами велели убираться.
-Ты должен вернуться в Париж.
-К королю? Никогда!
-Это уж твои дела. Но здесь, с нами, тебе не место.
-Я понял, и я ухожу.
-А ну, сядь! Черт побери! Неужели мне отрывать людей от дела, когда и так каждый человек на вес золота, чтобы доставить домой этого сосунка!
-Я обойдусь без ваших провожатых! Да пустите же меня!
-Сядь, я сказал! Ты ел сегодня?
-Вам-то что?
-О! Я знаю, что делать с вами, шевалье де Линьет! Как это мне сразу не пришло в голову! Когда уйдут наши корабли, вы вернетесь в Париж с графом де Ла Фером.
-Пеший конному не товарищ. У меня нет лошади.
-У нас есть запасная. На время путешествия отец вам ее одолжит. Я даже рад, что вас сюда занесло, шевалье де Линьет — с таким собеседником как вы, будущий великий мемуарист и сочинитель исторических хроник, графу будет не так скучно в дороге.
-При всем моем огромном уважении к графу де Ла Феру, я не собираюсь играть роль шута! В Доме де Линьетов не было шутов!
-А то Жоффруа де Линьет от злости в гробу перевернется. Я вам роль шута не навязываю. Вы мне понравились, Ролан. Вы умны, отважны — трус не добрался бы до Тулона совсем один, без денег, без лошади, трус не мечтал бы о военных подвигах. И я прошу вас быть добрым спутником моему отцу. Договорились?
-Это значит — вернуться, а вернуться невозможно!
-Хорошо, упрямая башка, я тебя не выпущу отсюда.
-Попробуйте только!
Не знаю, до чего бы мы договорились, но вбежал барон де Невиль и крикнул:
-Тебя зовет граф де Ла Фер!
-А что на ''Короне''?
-Все в порядке. Ложная тревога. Взрывчатка не обнаружена!
-А крюйт-камера?
-Под охраной экипажа.
-Знал бы, кто распустил эти слухи, велел бы повесить, — пригрозил виконт, — И все с одной целью — посеять панику. Тогда отбой, Оливье. Порт можно открывать.
-Ясно, — кивнул де Невиль и удалился.
-Никуда не смей уходить, — сказал виконт, поднимаясь, — Я вас сейчас познакомлю.
-Я знаком с господином графом, — крикнул я виконту, — Даст Бог, свидимся в другой раз! — с этими словами я бросился к окну, вскочил на подоконник и был таков. Так неудачно закончилась моя беседа с господином виконтом.
11.О ТОМ, КАК Я ПОДРУЖИЛСЯ С ПАЖОМ БОФОРА,
ГОСПОДИНОМ ШЕВАЛЬЕ АНРИ ДЕ ВАНДОМОМ.
/ Мемуары Ролана./
Я перевел дух и собрался с мыслями. Теперь придется прятаться от всех! Я сидел за скалой и размышлял о своей печальной участи.
Между тем открыли порт, убрали ограждения, народ хлынул со всех сторон, откуда-то появились шатры, палатки, стали продавать всякую снедь, вино, цветы, простенькие сувениры.
Народ пил, плясал, глазел на фокусников — один малый дышал огнем подобно дракону, и на него с ужасом и восхищением пялились мои тулонские ровесники, иные факелами жонглировали, а ребятня помладше окружила кукольный театр, где показывали сказку в духе времени — храбрец-солдат
обращает в бегство целую шайку разбойников в чалмах и покоряет прекрасную принцессу.
Люди в военной форме были героями этой ярмарки. Народ на них бросался, едва завидев бело-синие куртки королевской гвардии, словно стая гончих на охоте Людовика XIV, их качали, угощали и цветочки им вручали.
Но я сидел в своем укрытии, проклиная свою участь. А хотелось побродить по ярмарке, поглазеть по сторонам, посмотреть пьесу, что играли уже не куклы, а живые актеры, послушать невероятно интересные песни — сто пудов, в Фонтенбло такое не услышишь, это не для нежных ушек жеманных фрейлин, они все бы в обморок попадали, начиная с тихони Лавальер!
А песни мне ужас как понравились! Матросы пели о море и дьяволе, о татуированных креолках, виселице и ударах ножа, коке, утонувшем в котле с супом, скелете, охранявшем сундук с пиратским кладом, влюбленной в капитана девице, переодевшейся юнгой.
И есть уже хотелось. А денег нет, и приходится скрываться.
Вдруг послышались шаги. Я ничком бросился на землю и затаился. У меня отчаянно забилось сердце, когда послышался знакомый звук — с таким звуком шпага вылетает из ножен. Я сжался в комочек. Кончено! Сейчас меня обнаружат — и прости-прощай Африка!
Звонкий и нежный голос, принадлежащий, по всей вероятности, человеку еще очень молодому, спросил:
-Кто здесь?
Конечно, я промолчал.
-Мусульманский шпион?
Раздался звук, напоминающий шелчок пистолета.
-Выходи или я стреляю! Сдавайся! Да здравствует Франция и Сен-Дени!
-Не стреляйте! Я свой!
-Значит, хуже, чем шпион язычников! Заговорщик! Может, новый теракт замышляешь? Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя на месте, Богом клянусь!
-Я не заговорщик, сударь! Идите сами сюда!
-Сено к лошади не ходит!
-Зато Магомет идет к горе!
-А... Магомет! Я так и подумал, что ты алжирский шпион!
-Да нет же, идите сюда, не бойтесь! Я свой, свой, клянусь честью! А прячусь я здесь, за скалой, потому что...
-Почему?
-Идите сюда, я расскажу.
-Если это ловушка, учти, Бофор повесит любого, кто коснется меня хотя бы пальцем!
-Это не ловушка, сударь, слово дворянина!
-Сейчас увидим, что ты за дворянин!
Обладатель звонкого голоса в два прыжка оказался возле меня. Это был стройный юноша небольшого роста, в голубом бархатном берете с белым пером и легкой накидке, одетый в красивую форму бофоровых пажей.
Этот юноша, лучше сказать, мальчик, очень миловидный и изящный, понравился мне с первого взгляда. Паж Бофора был примерно одного роста со мной, и по годам мы, скорее всего, были ровесники. У него по плечам струились золотые локоны, а у меня из-под шляпы свисали грязные космы, паж смотрел на меня широко открытыми глазами, а я, наверно, напоминал затравленного волчонка. Паж взглянул мне в лицо и с улыбкой засунул за пояс пистолет. Все так же продолжая доверчиво улыбаться, мальчик вложил в красивые ножны свою короткую шпагу и протянул мне руку.
-Теперь я вижу, что ты друг. Но скажи, от кого ты прячешься и кто ты такой?
-Легче ответить на второй ваш вопрос, господин паж! Я шевалье Ролан де Линьет!
-Де Линьет? Виконт де Линьет ваш брат? — спросил паж взволнованно.
-Да, сударь, так же как и графиня де Фуа, в прошлом мадемуазель де Линьет — моя сестра.
-Рад с вами познакомиться, господин де Линьет-младший. Я наслышан о вас.
-Вот как? От кого же?
-Э... От моей кузины. Моя кузина, мадемуазель де Бофор, в детстве знавала вашу сестрицу, разумеется, до ее печального замужества. Итак, малыш Ролан?
-Может быть, вы представитесь, господин паж.
-Я Анри де Вандом, — сказал златокудрый паж, — А вы, де Линьет, соблаговолите объяснить, почему вы тут прячетесь от всех.
-Я хочу пробраться на корабль, а меня не пускают!
-Кто?
-Все кому не лень. Сначала — сержант Гастон, потом — Серж де Фуа и в конце концов — виконт де Бражелон.
-От сержанта до адъютанта! — улыбнулся паж, — Прием, именуемый градацией. По восходящей. Вам не хватает для полного счета самого...
-Бофора! — воскликнули мы в один голос и захохотали.
-Я вам помогу, Ролан, — пообещал паж и подал мне руку, которую я на этот раз пожал не так осторожно, как в первый, а сжал изо всех сил, так, что паж чуть не ойкнул, но тут же улыбнулся.
-Но все должно быть в тайне, господин де Вандом.
-Зовите меня Анри. Красивое имя, правда?
-Еще бы! Вы можете гордиться, у вас имя величайшего короля!
-О да! Вы тоже можете гордиться, Ролан, у вас имя величайшего рыцаря!
-Вы очень любезны, Анри!
-Вы тоже, Ролан!
-Вы мне очень понравились!
-Вы мне тоже!
-Так мы друзья?
-Конечно! Я очень счастлив иметь такого друга как вы, Анри! Ведь я совсем одинешенек. Можно, я вас поцелую?
Анри отступил назад.
-Нет, вот это лишнее, — сказал паж краснея, — Что мы, девчонки?
-Простите, это от одиночества.
-Я понимаю, но я терпеть не могу телячьи нежности и всякие сюсюканья! Будем друзьями без этих поцелуев. Теперь мы вместе, и я вам обязательно помогу! Скажите, вы, наверно, голодны?
-Как волк!
-Я стащу вам что-нибудь со стола у Бофора — герцог опять начал свои возлияния.
-Не уходите!
-Я скоро вернусь, не бойтесь, Ролан, друг мой! — воскликнул Анри и убежал, а я затаился в своем убежище. Минуты ожидания казались часами. Мне ужасно захотелось спать. Я считал, что Анри отсутствовал очень долго, и, когда мальчик наконец появился с большим пакетом, я воскликнул:
-Наконец-то! Как вы долго, Анри!
-Да что вы, Ролан, я очень быстро обернулся! Вот вам еда, стащил, что мог, не обессудьте! И приятного аппетита!
-Спасибо! Но неужели вы полагаете, что я способен съесть все это?
-Почему нет? Ешьте впрок, когда еще поесть доведется.
Меня не надо было уговаривать, и я с жадностью набросился на колбасу, хлеб, рыбу, фрукты и сладости, принесенные Вандомом.
-А теперь слушайте, какой план я придумал! — сказал Анри, — Сначала я подумал, что вас можно посадить в бочку от портвейна или в мешок с мукой. Но куда бы мы дели содержимое?
-Вино можно вылить в море, а муку можно высыпать где-нибудь в укромном месте вроде этого. Но мешок грязный, и я вылезу весь белый, а бочка мокрая, и я пропахну портвейном.
-Это беда небольшая, но вино и провиант уже погрузили. Сейчас грузят оружие и лошадей на транспортники. Преинтересное зрелище!
-И вы задержались посмотреть?
-Вы меня упрекаете, Ролан? Да, я взглянул, но всего одним глазком!
-Но вы так и не сказали, в чем ваша идея!
-Все очень просто: вы заберетесь в сундук Бофора!
-Я там задохнусь, в сундуке! Вы с ума сошли!
Анри подал мне шило.
-Вот! Проделаете дырочки, и ничего с вами не случится. Д'Артаньян таким образом переправил генерала Монка Карлу Второму.
-Сравнил! У Д'Артаньяна был ящик специальный, воздуху, небось, больше!
-Но вы же меньше Монка по комплекции, вам и воздуха меньше надо!
-А потом, в трюме, запертый в сундук, как я вылезу?
-Я постараюсь распорядиться, чтобы сундук с вами поместили в адмиральскую каюту, и, когда мы будем далеко в море, выпущу вас.
-Прекрасно! Друг мой, благодарю вас за ваше участие! Идемте же! А ключ?
-У меня есть, — сказал паж.
-Вы, видно, пользуетесь доверием герцога.
-Еще бы! Идемте, Ролан! Не бойтесь — уже темнеет, и на нас не обратят внимания. А какая красивая луна сегодня!
-О да! Я и не заметил было. Ах, если бы я был живописцем, непременно написал бы такую картину: луна, море, эта лунная дорожка и "Корона'' — прекрасный корабль, не правда ли, Вандом?
-Да! Но представьте, что будет, когда ''Корона" полетит под всеми парусами!
-Здорово! Скорее бы завтра!
-До завтра еще надо дожить! Хватит любоваться морским пейзажем, бежим!
Мы пустились бегом, и все-таки опоздали. Анри де Вандом печально сказал мне:
-Увы, Ролан, уже поздно. Вещи герцога уже на корабле. Все пропало!
-Придумайте что-нибудь! Вандом, Вандом, вы такой находчивый, я умоляю, спрячьте меня в вашем чемодане, бауле, сундуке...
-В моем? Невозможно!
-Почему невозможно?
Анри вздохнул, сжал мое плечо.
-Друг мой, Ролан! Я всей душой хочу вам помочь, но это невозможно, честное слово! Не обижайтесь, ради всего святого, не обижайтесь!
-Но почему, почему?
-Да разве у бедного пажа столько всякого барахла, как у адмирала?
-Тогда запрячьте меня куда угодно.
-Тс! Посидите тут, а я пойду на разведку.
-Мне надоело сидеть и ждать вас, Анри! Пойдемте вместе!
Анри огляделся по сторонам, хлопнул меня по плечу и прошептал:
-Нам повезло, Ролан! Видите того высокого сутулого старикана?
-Вижу. Смешной дед! Но нам-то что до этого?
-Я давным-давно знаю этого потешного старикашку и расскажу вам о нем совершенно потрясающие вещи... в лучшие времена. А сейчас поступим следующим образом: пока старикан беседует с этим рыжим детиной — видите, борода косичкой — полезайте в сундук, что стоит за его спиной. Я заглядывал — там одни тряпки, и ключ в замке торчит.
Я узнал рыжего бугая, это был верзила из кабачка. Только в кабачке длинная борода его еще не была заплетена в косичку.
-А чье это имущество?
-Только не падайте — красавчика Бражелона!
-Ой! Только не это! Он меня убьет, если обнаружит!
-Не бойся! Наше помещение будет рядом, если я услышу шум, сразу прибегу на помощь. Не выкинет же он тебя в открытое море?
-Он мне уши надерет. Или отшлепает.
-Я же сказал: прибегу на помощь! Обещаю! Ну что же, Ролан? Хотите потерять последний шанс?
-Вы правы, Анри! Спасибо за все!
-Увидимся на ''Короне''! C Богом!
Я торопливо пожал руку Анри и юркнул в сундук. Анри мигнул мне на прощанье и аккуратно опустил крышку. Я плюхнулся на что-то мягкое и теплое, свернулся в клубочек и вскоре спал крепким сном.
Я так вымотался за последние дни, что даже не почувствовал, как мой сундучок погрузили на корабль, и, когда ''Корона'' вышла из Тулонской гавани, продолжал крепко спать. И даже пальба из корабельных пушек, которую поднял герцог, прощаясь с берегами милой Франции, не нарушила сон бывшего королевского пажа, шевалье де Линьета.
29
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
