Звезда над песками. Другой африканский фронт

Звезда над песками

I

В юные годы, ещё будучи старшеклассником, лейтенант Томас Хродгарсон немного интересовался высоким искусством — ровно с того момента, как обнаружил, что познания в поэзии и живописи привлекают девушек. По крайней мере, таких девушек, какие ему в те времена были по вкусу. Занимаясь же изучением картинных галерей и библиотек родного города, он подметил один интересный момент — художников и поэтов часто вдохновляла природа. На полотнах и в рифмованных строках то и дело мелькали прекрасные или дремучие леса, спокойные или бурные реки, горделиво вздымающиеся либо грозно нависающие горные цепи... Лишь в отношении пустынь творцы были поразительно однообразны — они описывали либо закат над песками, либо восход среди дюн.

Уже взрослым попав в самую настоящую африканскую пустыню и прослужив там несколько лет, Хродгарсон понял, в чём дело. Просто кроме восхода и заката в пустыне не было ничего интересного. Заброшенные города, оазисы, и тому подобное — это всё-таки не сама пустыня, а возвышенно описывать бесконечные однообразные барханы никакого таланта не хватит. Только солнце у горизонта на считанные минуты придавало застывшему песчаному морю некоторое очарование, крася его недвижимые волны в золото и багрянец.

Вот и сейчас, ранним апрельским утром, оно било в спину лежащему на песке лейтенанту, золотя макушки дюн и бросая от них длинные тени — столь замысловатые, что колонна вражеской техники, идущая полным ходом, среди них практически терялась.

— Ни одного танка. — Пробормотал Томас, плотнее прижимая к глазам окуляры бинокля. Из-за натянутого по самый нос шарфа слова офицера прозвучали глухо и неразборчиво, но его товарищ, залёгший чуть правее, согласно кивнул. — Однако головной броневик — пушечный. В башенке — орудие миллиметров на сорок, знаю я такие переделки. И второй — такой же. В борт или в башню нас прошьют запросто, только лобовой лист удержит... Остальные три — обычные бронетранспортёры, с пулемётами. А вот маленькие четвероногие машинки на левом и правом флангах — "Васаки", с автоматическими двадцатимиллиметровками. Могут доставить неприятностей, особенно твоим парням. — Том опустил бинокль, покосился направо. — Но комбинация не худшая, а, Марсад?

— Видывали и похуже, сэр. — Ухмыльнулся спутник — лейтенант-хемриец Марсад аль-Хаммами. Они с Хродгарсоном носили равные звания, но хемриец был туземцем, как и почти все пехотинцы его взвода, и значит, автоматически считался на полранга ниже. Томас старался не придавать этому значения, держась с Марсадом как с товарищем, а не как с подчинённым, однако тот всё равно упорно называл его "сэр".

— Судя по их скорости, начнём минут через шесть-семь. — Том проверил часы, сверил их с часами хемрийца. — Давай на позицию. Сигнал — мой выстрел. Ваша приоритетная цель — "Васаки", пехоту оставляем на потом.

Аль-Хаммами молча кивнул, спрятал оптический прицел от винтовки, заменявший ему бинокль, в кармашек, и тихонько сполз с гребня высокой дюны, на которой офицеры устроили себе наблюдательный пункт. Хродгарсон же ещё раз обвёл будущее поле боя взглядом — длинная "горная цепь" из смыкающихся дюн по левую руку, волнистая равнина по правую. Один из барханов метрах в семистах с той стороны венчали почерневшие от огня обломки тяжёлого сельджуского бомбардировщика — видимо, возвращался подбитым из налёта, да не дотянул. Рухнул на нейтральной земле, уйдя носом в песок, раскинув широкие крылья. Бомб в нём уже не было, водород из баллонов успели спустить, но топливо всё же загорелось, добив огромного летуна...

— За отсутствием в пустыне ориентиров, создаём их искусственно. — Хмыкнул лейтенант, убирая с лица шарф и опуская на глаза пластиковые защитные очки. Перекатившись на спину, съехал полметра вниз по пологому склону, встал и, спотыкаясь, придерживая фуражку, поспешил к своему танку, ожидающему у подножия дюны. На бегу замахал руками:

— Торрисон, Эйд, Вигги! По местам! Джонсон, заводи!

Из распахнутого люка механика-водителя показалась рука с оттопыренным большим пальцем — капрал Марк Джонсон из-за рычагов и не вставал. Остальные члены экипажа, дремавшие в тени машины, тоже дважды просить себя не заставили — повскакивали, в два приёма стянули с танка маскировочную сеть, душераздирающе при этом зевая, полезли внутрь. Ещё прежде, чем командир успел спуститься, танк зарычал дизелем и шевельнулся, оживая.

Это был крейсерский "Паладин" третьей модели — изящная, стремительная даже на вид машина с восемью тонкими паучьими лапами. Из-за них "Паладины", как и все крейсерские танки, на ходу могли стрелять только вперёд — задранные выше башни суставы мешали её поворачивать, пушка задевала за опоры. Для стрельбы по сторонам приходилось распрямлять ноги, приподнимая корпус — а для этого требовалось остановиться. Зато уж в скорости и проходимости "Паладины" равных не знали по обе стороны фронта — там, где неуклюжие пехотные "Марты" и толстошкурые сельджукские "Волки" с их слоновьими ногами-тумбами беспомощно проваливались в песок, крейсерские танки легко вскарабкивались на самые сыпучие барханы и без труда перешагивали каменистые насыпи. Машина лейтенанта Хродгарсона носила номер "103", и кроме неё в подчинённый молодому офицеру взвод входили ещё два "Паладина" — "сто первый" и "сто четвёртый". Танки образовывали ядро мобильной контррейдерской группы, остальную её часть формировали полусотня туземной пехоты на трёх броневиках, пара трофейных зениток, установленных на грузовики, и миномётная батарея. В обязанности таких групп входило мешать рейдерам противника атаковать конвои и склады, а также перехватывать их на обратном пути после успешных набегов. Увы, второе выходило чаще — как и в сегодняшнем случае...

— Идут не совсем так, как мы рассчитывали. — Сообщил экипажу Томас, усаживаясь на командирское место. — Видимо, меняли направление после последнего доклада воздушной разведки. Всё ещё сбивают след, кхех... В общем, совсем близко подпустить не выйдет, иначе затопчут пехоту, стрелять начинаем где-то через минуту. Эйд, понял? Передай по взводу и на батарею. Пехота сама всё поймёт, они врага хорошо видят.

— Надеюсь, эфир они не слушают... — Проворчал под нос радист "сто третьего", Карл Эйд, надевая наушники.

— Им сейчас не до того. — Сержант Эдвард Торрисон, стрелок, с улыбкой похлопал по казённику танковой пушки. — Больше озабочены тем, чтобы пятки у них сверкали поярче...

— Ослепляя возможную погоню. — Поддержал его Томас. — Если б они следили за эфиром, то раньше услышали бы наши переговоры с авиацией. Так что работай спокойно. Джонсон, двинулись. Остановишь у гребня, на высоте подъёма. Будь готов резко встать. Вигги, давай бронебойный...

Пока заряжающий, Аскель Вигги, с лязгом доставал из укладки снаряд и загонял в орудие, а командир устраивался поудобней, стараясь вытряхнуть из складок и швов одежды набившиеся песчинки, танк двинулся вперёд. Осторожно ставя каждую лапу, он будто подкрался к вершине дюны и замер — большим стальным каракуртом, поджидающим жертву. Капрал Джонсон, однако ж, продолжил щёлкать переключателями — приподнять танк на наклонной поверхности было не самым простым трюком.

— Ну... — Лейтенант глянул на часы. — Наблюдатель миномётчиков молчит?

— Молчит, сэр. — Отозвался Карл, прижимая наушник ладонью.

— Значит, ничего не изменилось. Приготовились... Подъём!

"Паладин" взревел мотором, чихнул выхлопом из труб и распрямил ноги — ровно настолько, чтобы башня вознеслась над поросшим колючими кустами гребнем. Вражеская колонна оказалась как на ладони — и двигалась она прежним курсом. Лучше не придумаешь.

— Огонь! — Рявкнул Хродгарсон, ныряя в люк и вжимая голову в плечи.

— БДАМ! — Ответило ему орудие "Паладина", выплёвывая обрамлённый дымной каймой факел пламени и вздымая облака пыли с земли. Танк качнулся назад-вперёд, компенсируя отдачу, а Том спешно высунулся из башни — чтобы сквозь редеющую пыль увидеть, как огненная точка снаряда выбивает фонтан песка за кормой первой сельджукской машины.

— Прицел ниже! — Крикнул он и тут же закашлялся, вдохнув смесь пыли и пороховой гари.

— Сам знаю, но пушка не опускается. — Прорычал стрелок, дёргая ручку вертикальной наводки. — Марк, ещё приподними и наклони корпус! Градуса на полтора-два, не больше!

— После второго выстрела — сразу стрейф влево, на три шага! — Добавил Томас, поднося к глазам бинокль. Залп с командирской позиции служил в первую очередь сигналом остальным...

"Сто первый" и "сто четвёртый", танки сержантов МакРири и Брансона, появились слева, из-за сплошной линии пологих дюн. По плану им полагалось ударить колонне во фланг, однако противник не успел забраться в ловушку достаточно глубоко. Так что "Паладины" выполняли запасной план — дав по выстрелу, отступили за гребень, чтобы вновь вынырнуть в другой точке. Затрещали винтовки и пара пулемётов, захлопали ружья бронебойщиков — в схватку включились пехотинцы, рассеянные по склонам барханов справа. Ещё два десятка бойцов, залёгших неподалёку от танка Хродгарсона, пока выжидали.

— Не останавливаются, шельмы. — Заметил лейтенант, переводя взгляд на рейдеров. Те не растерялись под огнём — наоборот, увеличили скорость, явно идя на прорыв. Снаряды "Паладинов" прошли мимо, винтовочные пули лишь высекали искры из брони, так что шансы у них были неплохие — но тут свою партию начали миномёты. Свист мин раздался в тот же момент, когда Торрисон второй раз вдавил спуск. Не успевшего спрятаться или зажать уши Томаса слегка контузило, и всё же он разглядел, как бронебойный "светлячок" снаряда прошивает навылет рубку головного броневика, и как остальная колонна тонет в дыму и пламени, когда её накрывает миномётный залп.

— Стрейф, стрейф! — На всякий случай напомнил лейтенант — разумеется, без особой нужды. Капрал и так рванул машину вбок сразу после выстрела. Один приставной шаг, другой, третий... Остановка... Из дымной завесы выныривает второй пушечный броневик сельджуков, замирает, подогнув три пары коротких, широко расставленных лап, задирает тонкий ствол пушки, стреляет... Сорокамиллиметровая болванка, судя по звуку, проходит много выше того места, где командирский "Паладин" был десяток секунд назад. Броневику отвечают сразу два орудия калибром крупнее — МакРири и Брансон переваливают гребень на сотню метров ближе к колонне, паля с ходу. Броневик срывается с места, как напуганный жук, попросту уворачивается от их выстрелов, разминувшись со снарядами на считанные сантиметры, бросается вперёд. Вслед за ним устремляются оба "Васака" и один бронетранспортёр — два других горят рядом с подбитым головным броневиком, вокруг них сломанными куклами разбросаны тела пехотинцев... "Васаки" на бегу разворачивают башни в разные стороны и начинают поливать разрывными очередями и залёгшую пехоту, и настигающие танки — скорее от отчаяния, чем надеясь повредить.

— Эйд, передавай батарее — пусть придержат залп, пока их не прижмём. — Распорядился Томас, приподнимая фуражку и проводя ладонью по взмокшему лбу. — Всем танкам — огонь по ведущей машине, как её выбьем — на сближение.

— Есть!

"Васак", прикрывающий поредевшую колонну с севера, тем временем споткнулся. Одна из его передних ног подломилась в суставе, и бронеавтомобиль неуклюже завалился набок, замолотил воздух вздёрнутыми к небу лапами — то ли ходовая не выдержала адского марша и песка в суставах, то ли пехотинцу с противотанковым ружьём удался счастливый выстрел. Пару секунд спустя настала очередь пушечной машины — лейтенант даже не понял толком, чей снаряд её поразил, все три "Паладина" отработали почти разом. От двух или трёх попаданий и внутреннего взрыва броневик подбросило в воздух и перевернуло, он тяжело шлёпнулся на правый борт, дыша пламенем и искрами из бойниц. Шедший следом впритирку БТР врезался в него, не успев затормозить, опасно накренился. Из распахнувшихся люков горохом посыпалась пехота, а последний оставшийся "Васак" сбросил скорость и начал нарезать круги, прикрывая высадку частыми очередями из двадцатимиллиметровки.

— Уф-ф... — Хотя бой ещё не завершился, Томас позволил себе выдохнуть. Убрав с лица запылившиеся очки, наклонился вниз. — Эйд, радируй миномётчикам — пусть работают. Два залпа, дальше мы зачистим. Самое интересное, увы, закончилось...

II

Оазис Аммона считался одним из крупнейших к западу от дельты Нила, и всё же Девятой армии Его Величества Кнуда VII, короля обеих Нормандий, Шотландии и Ирландии, в нём было тесновато. Даже при том, что под сенью его финиковых пальм пытались уместиться лишь тыловые структуры, несколько штабов да маленький аэродром. Старых глиняных домов, оставленных местными жителями, не хватало, на островке зелени теснились многочисленные палатки, сборные домики, лёгкие ангары и навесы из маскировочной сети. По трём утоптанным автомобильным дорогам в Аммону и из неё днём и ночью шли грузовые конвои, отчего на узких улочках оазиса не прекращалось суетливое движение, делающее его похожим на муравейник. Где-то принимали груз, где-то отправляли, где-то проводили техосмотр, где-то переформировывали колонну, и над всем этим высоко в небе барражировали звеньями патрульные истребители — старенькие, но надёжные "Ураганы" и более современные "Огнеплюи". Это была отнюдь не лишняя мера предосторожности, учитывая любовь сельджуков к неожиданным налётам малыми силами. Весь путь от поля боя до лагеря, занявший добрых семь часов, лейтенант Хродгарсон с опаской поглядывал вверх, и зачехлить стволы зенитных пушек приказал лишь после того, как над его головой зашумели пальмовые листья.

Дальнейшие действия были давно привычны — сдать раненых в госпиталь, поставить технику на осмотр, накормить людей, послать одного из сержантов принимать припасы, отчитаться командованию. С последним пунктом Томас тянул, как мог — не то, чтобы он боялся отчёта, просто стоило явиться в штаб после выполненного задания, как на тебя навешивали следующее. Разобравшись с первоочередными делами, он вместе с механиком-водителем немного повозился в двигателе "Паладина", осмотрел суставы его передних лап, хоть и не обязан был это делать лично, и лишь затем направился к пехотным казармам. Марсада искать не пришлось — тот сам ждал его у входа. Обменявшись кивками, лейтенанты двинулись дальше уже вместе.

— Кроме двух убитых, ещё трое раненых в строй не вернутся. Если врачам верить. — Говорил хемриец, шагая рядом с Томасом. Хродгарсон подметил у пехотного командира тёмные круги под глазами — наверное, такие же, как у него самого. Бешеный ночной рывок наперехват ускользающим рейдерам тяжело дался что солдатам, что офицерам. — Человек десять с царапинами от осколков. Пустяки. Рияда по голове пулей щёлкнуло, когда он каску снял, но только шкуру ободрало, Вседержатель миловал. Вседержатель всегда дураков милует.

— Но могло обойтись и без этого. — Вздохнул лейтенант-нормандец. — Если б всё удалось как надо, мы бы их первым же залпом в упор без брони оставили... А пять человек убыли — это снова просить пополнение.

— Зато техника вся цела. — Философски заметил Марсад. — Людей выпросить проще будет.

— Проще. — Не стал спорить Том. — Только вот...

Продолжить ему помешал резкий порыв пыльного ветра, ударивший без всякого предупреждения. Нормандец закашлялся и прикрыл глаза ладонью, оглянулся. Конечно же, это была не внезапная песчаная буря — просто они шли мимо лётного поля, и на одной из круглых бетонированных площадок собрался взлетать очередной "Ураган". Истребитель взмахнул изогнутыми, смахивающими на сабельные клинки, крыльями раз, другой, третий... на четвёртый оторвался, наконец, от земли, и прянул ввысь, задирая щетинящийся пулемётными стволами круглый нос. Остекление кабины ярко сверкнуло, поймав на миг солнечный луч.

— Ладно... — Сквозь кашель выдавил Том, натягивая шарф по самые глаза. — Идём быстрей...

В штабе Третьего Нормандского полка офицеров принял майор Патрик О'Доннел, коренастый пожилой ирландец. Он не приходился прямым командиром ни Хродгарсону, ни аль-Хаммами, однако в мобильных группах действовала своя субординация. Так как их собирали из разных родов войск, проще было завести для координации отдельный центр, которому батальонные и полковые командиры "одалживали" небольшие подразделения. О'Доннел руководил одним из таких "фантомных штабов". Доклад лейтенантов он выслушал внимательно, почти не задавая вопросов, по завершении сразу же отослал хемрийца, а вот Томаса попросил задержаться.

— Я знаю, что после недельного патруля в пустыне вашей группе положен трёхдневный отдых. — Начал майор с места в карьер, как только они остались наедине. — Но вынужден просить вас выступить уже завтра. Правда, не в патруль.

"Так и знал. Вот ведь..." — подумал Том, однако вслух, разумеется, сказал:

— Будет сделано, сэр. Подготовлю отряд до рассвета. Можно узнать детали? Вы сказали — не в патруль?

— Именно. — Ирландец побарабанил пальцами по столу — не складному, как у большинства в лагере, а настоящему, пусть и сколоченному довольно коряво. — Поработаешь в эскорте.

— Прошу прощения, сэр? — Приподнял брови Хродгарсон. — Нужно сопроводить что-то?

— Угу. — Кивнул майор. — Разумеется, не колонну с патронами и сушёным мясом. Вчера нам пришло шифрованное сообщение из Лондона. Из Комитета начальников штабов. За подписью Ярла-маршала Вестерстрома. Со следующим морским конвоем из Новой Нормандии в порт Эль-Паратонум доставят особый груз. Некое ценное оборудование и группу гражданских специалистов. Их нужно сопроводить в Каттарскую впадину, до старого аэродрома почти в её центре, и охранять там во время их работы. — О'Доннел развёл руками, словно извиняясь. — Ярл-маршал просит уделить особое внимание их безопасности, тем более с учётом того, что Каттара — практически нейтральная территория, мы ей толком не владеем.

— Понимаю, сэр. — Том нахмурился. — Обычного конвоя здесь недостаточно.

— Именно. Нужно что-то посерьёзнее. Вот ты и будешь этим самым... — Майор изобразил двумя пальцами в воздухе неопределённый жест. — В общем, можешь от моего имени сегодня гонять обслугу в хвост и в гриву, пусть всю подготовку техчасть и интенданты сами проводят, дай бойцам весь день на отдых. Утром получишь карты маршрута, примешь ещё грузовик с отделением пехоты на усиление — и выдвигайся.

— Есть, сэр! — Лейтенант щёлкнул каблуками и собрался на выход, однако О'Доннел жестом остановил его. Выудив из дощатого ящика на полу жёлтый бумажный пакет без маркировки, поставил на стол. Похлопал по нему ладонью, сказал с усмешкой:

— Держи настоящего кофе от наших сельджукских друзей. Недавно трофейного подбросили, поделишься со своими... Чтоб завтра глаза не слипались. Смотри, не подведи Его Превосходительство. Пусть он и не знает про тебя, но представь, будто Ярл-маршал тебе это лично поручил — здорово стимулирует...

* * *

Томас не любил работать с временно приданными частями — его отряд был сформирован давно, и успел превратился в отлаженный боевой механизм, привыкший сражаться автономно, без особой поддержки. Однако пехотинцы, присоединившиеся к группе с утра, проблем не доставили — это оказались не простые стрелки, а разведчики-коммандос во главе с усатым сержантом лет сорока. Очевидно, к пожеланиям столичного штаба в командовании Девятой армии отнеслись действительно серьёзно. Сержант, представившийся Аланом МакБроди, сразу понравился Тому — несуетливый, сдержанный, явно знающий своё дело. Бойцы были ему под стать — дюжина спокойных крепких парней, вооружённых автоматами "шепардсон" и парой снайперских винтовок. Транспортом им служил почти новый шестилапый грузовик с крытым кузовом, и можно было не волноваться о том, что они замедлят группу на марше.

Собственно, само путешествие до порта прошло удивительно гладко — ни один вражеский самолёт не показался в небе, ни одна машина не сломалась. Проблемы начались уже в городе, когда Хродгарсон оставил своих людей и двинулся на поиски "клиентов". Эль-Паратонум был самым восточным, самым близким к фронту нормандским портом на побережье Ливийского моря, ключевым узлом снабжения — закономерно, что в нём царили хронический бардак и неразбериха. В портовой конторе лейтенанту даже не смогли сказать, прибыл ли нужный корабль.

— Если, по вашим словам, он должен был прибыть сегодня, то бумаги о прибытии могли ещё не прибы... ох, не прийти к нам. — Усталым голосом объяснил ему задёрганный служащий с лычками капрала. — Судно может уже разгружаться, а сюда об этом сообщат только к вечеру. Если вам известно название, то просто походите по пирсу, посмотрите на корабли. Только не удивляйтесь, если не найдёте свой — прошлым трём конвоям здорово досталось от сельджукской авиации и римского флота, нынешний вряд ли исключение.

— Хорошо... Ладно. — Томас провёл по лицу ладонью и тяжко вздохнул. Злиться на измученного капрала ему не хотелось, однако перспектива обыскивать причалы в поисках секретного груза особой важности немного огорчала. Самую малость. — Но пожалуйста, проверьте ещё раз. Это спецдоставка, может там какая-нибудь особая накладная, поступившая без очереди, или ещё что... Не знаю... Ответственный — офицер генерального штаба, майор Нийл, тоже должен был где-то расписаться...

— Простите, сэр. — Служащий развёл руками. — Мне нужно работать дальше. Ничем не могу помочь.

Хродгарсон досадливо поморщился и сделал попытку прожечь капрала взглядом — безуспешную. К счастью, от дальнейших мучений его спас мягкий женский голос, раздавшийся за спиной:

— Простите, мистер... Может быть, вам могу помочь я?

Лейтенант обернулся и вопросительно вскинул брови. К нему обращалась девушка лет двадцати пяти, которая стояла у окна конторы, прислонившись бедром к подоконнику. Томас приметил её, ещё когда вошёл — по женским меркам высокая, спортивно сложенная, с приятной фигурой, упругие очертания которой не могла скрыть мужская одежда. Лицо красивое, разве что скулы чуть широковаты, волнистые каштановые волосы спадают до плеч, светло карие, почти жёлтые глаза чуть прищурены. Девушка, кажется, не была военной, но костюм её смахивал на униформу — удобные брюки цвета хаки, заправленные в высокие, по самое колено, кожаные сапоги, такого же цвета мужская рубашка и короткая лётная куртка с отложным воротником, украшенным серебряными авиаторскими "крылышками". Том в любом случае собирался заговорить с ней, но за спором со служащим позабыл про всё на свете.

— Мисс... — Он приложил ладонь к груди и чуть поклонился. — Если это так, я буду счастлив.

— Только сперва представьтесь. — Незнакомка с лёгкой улыбкой воздела палец.

— Конечно. — Офицер отошёл от стойки служащего, чтобы не мешать другим посетителям, и снял фуражку. — Лейтенант королевских танковых войск Томас Хродгарсон, командир мобильной механизированной группы.

— Очень приятно. Ну а меня зовут Астрид Торбьёрн. — Девушка неожиданно улыбнулась шире и шутливо повторила поклон — сугубо мужской, между прочим. — Так зачем вам майор Нийл?

— Я должен сопровождать груз, который... хм, который сопровождает он. Ну, то есть, его сопровождать и... Кхм, ну, вы поняли. — Лейтенант нахмурился и кашлянул в кулак. Глупо как-то получилось — то ли он устал сильнее, чем думал, то ли слишком отвлекался на внешность собеседницы. — Моему отряду поручено его охранять.

— Так я и подумала. — Астрид, всё ещё улыбаясь, сделала приглашающий жест. — Я из его группы и могу вас проводить. Мы выгружаемся у причала... не помню номер, но дорогу найду.

— Спасибо огромное, мисс. — С чувством сказал Том, тоже расплываясь в улыбке. — Я ваш должник.

— Я запомню, лейтенант.

На выходе Хродгарсон пропустил девушку вперёд, но потом догнал и пошёл рядом, торопливо перебирая в уме варианты начала беседы. Не придумав ничего умного, поинтересовался:

— А что вы делали в конторе? Ждали кого-то, вроде меня?

— Да, как раз майор меня и попросил. — Кивнула Астрид. — При разгрузке оборудования от меня всё равно мало проку, да я и не против была пройтись. Всегда интересно осмотреться на новом месте, а ведь это Африка!

— Поверьте, увидеть Африку вам ещё только предстоит. — Качнул головой Том. — Кстати, вы не военная, но, кажется, имеете отношение к авиации, я верно понял?

— Угу. — Девушка снова кивнула и заложила руки за спину. — Я — пилот-испытатель компании "Торбьёрн и сыновья". У нас заводы в Кэрдиде, на западе Новой Нормандии.

— Торбьёрн... — Лейтенант хмыкнул, поскрёб подбородок. — И... не только сыновья, выходит? Или ваша фамилия — совпадение?

— Нет, вы правы, я младшая дочь в семье владельца. — Девушка покосилась на него со странным выражением — едва заметно сдвинув брови и приподняв уголок рта, как бы в намёке на усмешку. — Но не подумайте, работаю на жалованье. Благо, оно неплохое.

— Неудивительно — у вас опасная работа, мисс. — Вполне серьёзно ответил Хродгарсон. — Её должны хорошо оплачивать.

Им пришлось остановиться, чтобы пропустить катящийся к пирсам грузовик — колёсный, пригодный лишь для городских перевозок. Пока они ждали, Астрид вдруг наклонилась вперёд и с интересом заглянула в лицо спутнику.

— Э-э... Что? — Не выдержал через пару мгновений Томас.

— Либо вы отлично владеете собой, либо моя профессия вас совсем не удивляет. — Девушка выпрямилась, но взгляда от него не отвела.

— Второе. Благодарите за это моего радиста, Карла Эйда. — Лейтенант позволил себе короткий смешок. — Прошу прощения. Я знаком с его сестрой, Сигрюн — она служит в коммандос. В ударной группе, в звании капитана. При этом она на полголовы его выше и, хотя узковата в плечах и не выглядит сильной — руку при встрече жмёт так, что может пальцы сломать, наверное. После неё женщина-пилот не выглядит чем-то странным.

Астрид секунду смотрела него, будто ожидая какого-то подвоха, потом тоже хихикнула:

— Я... познакомилась бы с ней.

— Увы, не знаю, где Сигрюн сейчас — коммандос вечно на вылазках... Но при оказии — познакомлю. — Сказал Том, показывая жестом, что можно двигаться дальше.

— А вы, значит, командир танка? — Девушка, очевидно, решила, что настала её очередь задавать вопросы. Вышагивая рядом, она то и дело поглядывала на Томаса с лёгкой улыбкой. Тот отчего-то чувствовал себя неловко.

— В первую очередь, командир мобильной группы. — Уточнил лейтенант. — Затем, по нисходящей — командир танкового взвода, составляющего основу группы, и командир танка в этом взводе.

— Такого танка? — Лётчица обернулась и указала большим пальцем на одну из четырёх новеньких, блестящих маслом машин, мимо которых они только что прошли. Массивные, высокие, четвероногие, танки выстроились рядком на утоптанной площадке возле портового склада — явно недавно сгруженные с корабля. Краска на них даже не начала ещё выцветать, а с бортов свисали пластины новомодных бронеюбок, прикрывающих суставы ног от осколков.

— Нет, это пехотный. — Качнул головой Хродгарсон. — Такие танки ходят не быстрее пешехода, зато у них толстая броня. Они идут в атаку вместе с пехотинцами, прикрывая их от пулемётов. Мой "Паладин" — крейсерский. Он создан, чтобы обходить с фланга, бить в тыл и владеть инициативой в бою за счёт скорости. В теории. На самом деле с тонкой бронёй и мелкокалиберной пушкой даже при фланговом ударе много дел не натворишь.

— А... — Открыв было рот, Астрид вдруг осеклась. — Знаете, я, наверное, повременю с вопросами. Ещё примете меня за шпионку. Представлю вас майору, докажу вам, что работаю с ним — и вот тогда готовьте ваши уши. Я ужасно любопытна.

— Я заметил. — Лейтенанту подумалось, что шпионка из мисс Торбьёрн вышла бы превосходная. Они были знакомы едва ли четверть часа, однако он уже чувствовал себя комфортно в компании девушки. Разговаривать с ней о чём угодно было легко и приятно. — Будет время — с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. В конце концов, это вы — участница секретного проекта, а в моём ремесле не так много вещей, о которых нельзя говорить.

К набережной они вышли, миновав единственный в Эль-Паратонуме сухой док, где в данный момент стоял потрёпанный эсминец. Рваные дыры в надстройках и чёрные подпалины на бортах выглядели совсем свежими — наверное, он был из конвоя, доставившего в порт Астрид и особый груз. Корабль лежал на днище, три пары его ромбовидных гребных плавников были приподняты, а у двух длинных рулевых на корме уже возились рабочие. Левый нуждался в ремонте или замене — его покорёжило близким взрывом.

— "Отчаянный". — Прочёл лейтенант вслух название на носу эсминца. — Досталось, бедолаге...

— Нас три раза атаковали после прохода через Гибралтар. — Лётчица замедлила шаг и сунула руки в карманы, тоже разглядывая корабль. Из её голоса пропали задорные нотки, весёлые искры перестали плясать в жёлтых глазах. — Дважды — с воздуха, один раз с моря. Во второй налёт вспыхнул сухогруз, шедший впереди нас. Не знаю, что он вёз, но пламя было до неба. Мы вылавливали тонущих, проходя мимо, но ходу не сбавили. Я... помогала матросам, не смогла усидеть в каюте. Палубу обстрелял истребитель, и мне посекло шею и руку щепками, вот... — Она оттянула воротник рубашки, продемонстрировав Тому тонкий багровый порез, уходящий с плеча на спину. Снова усмехнулась, но совсем не весело. — Майор и глава инженерной группы мне потом знатную головомойку устроили, да и блузу зашивать пришлось. Ну и меня тоже немножко, если честно — в паре мест.

Хродгарсон споткнулся на ровной тропинке. Уставился на спутницу:

— Так вас недавно ранило? Что ж вы сразу не...

— У меня в детстве страшнее раны бывали, когда с забора или ветки яблони падала. — Отмахнулась девушка. — Зато я помогла поднять на борт трёх человек. Уверена, их бы и без меня спасли, но... если в такой момент можешь что-то полезное делать — так делай. А я сильная, между прочим! — Улыбнувшись уже по-настоящему, Астрид подняла руку и согнула в локте. Под рукавом куртки проступил едва заметный бугорок бицепса. — Оно того стоило.

— Думаю... да, стоило. — После недолгой паузы, согласился Томас. Дальше они шагали молча — пока за складами по левую руку не взревела жестяным басом сирена. Лейтенант вскинул голову, обшаривая взглядом небо:

— Д-дьявол... Воздушная тревога!

— Помяни чёрта? — Астрид тоже посмотрела вверх. Небеса было чистыми, лишь перистые облака расчерчивали их белыми полосками на огромной высоте.

— Ну уж себя-то не вините... — Томас перевёл взгляд на лётчицу. — Далеко ещё идти до ваших?

— Через четыре причала, если они не ушли... — Неуверенно произнесла та. — Не должны были.

— Тогда давайте сразу в бомбоубежище. — Том взял девушку за плечо. — Я вас провожу до ближайшего, их тут много.

Лётчица кивнула, и они припустили бегом — стараясь, правда, не выбиться из сил. Вёл теперь Хродгарсон, Астрид намеренно приотстала на полшага. Рискуя сбить дыхание, она ухитрилась задать ещё один вопрос:

— А... вам не нужно... к своему отряду?

— Там не дети. — Коротко ответил лейтенант. — И без меня знают... что делать. Молчите.

Паники не было — порт бомбили постоянно, его обитатели давно привыкли, и сейчас без лишней суеты стягивались к убежищам, оставляя текущие дела. Сирена продолжать выть, немного сбавив громкость, к ней присоединились зенитные орудия большого калибра — их раскатистые залпы доносились не только со стороны городских батарей, но и с моря. Приведшие конвой боевые корабли, разумеется, не остались в стороне. В какой-то момент над головой бегущих танкиста и лётчицы захлопали крыльях, их обдало ветром — с нескольких площадок, спрятанных среди зданий, навстречу врагу взлетали "Огнеплюи". Улицу накрыло пылью, не ожидавшая такого девушка закашлялась, запнулась о камень и едва не упала — но ловко крутанулась на одном каблуке, выпрямилась и продолжила бег. Томас не успел даже дёрнуться ей на помощь.

К их приходу у спуска в бункер выстроилась куцая очередь. Дежурный на входе покрикивал на людей, пропуская внутрь по двое. Томас, переведя дух, снова глянул на небо — и увидел силуэты сельджукских бомбардировщиков. Пять или шесть штук, они шли в высоком эшелоне, в защитном строю — огромные, мерно взмахивающие широкими, гибкими крыльями, похожие на бесхвостых морских скатов. Сейчас самолёты ещё были над морем, так что волноваться не стоило. Вокруг их формации то и дело расцветали целые россыпи чёрных султанчиков — это рвались зенитные снаряды.

— Мистер Нийл! Майор! — Пока Хродгарсон высматривал неприятеля среди облаков, его спутница заметила в очереди знакомое лицо и помахала рукой, привстав на цыпочки. Дёрнула Томаса за рукав. — Вот он, нашли!

Человек в мятом штабном мундире, помахавший им в ответ, действительно походил на полученное Томом в штабе описание — среднего роста, светловолосый, светлоглазый, с узким подбородком и крупным носом.

— Сэр. — Танкист отдал ему честь, подойдя. — Лейтенант Томас Хродгарсон, командир мобильной группы. Мне поручено возглавить эскорт специального груза.

— Рад встрече. — Мужчина козырнул в ответ. — Майор Эрик Нийл, сопровождающий груза.

— Можно ваши документы? — Вообще-то, первым задать такой вопрос должен был сам майор, однако разгорячённый пробежкой Томас поторопил события, слишком поздно вспомнив о субординации.

Нийл, однако, без лишних слов достал из нагрудного кармана офицерское удостоверение и протянул Тому:

— Остальное — позже, если позволите.

— Конечно. — Хотя приходилось постоянно двигаться вместе с очередью, лейтенант вполне серьёзно просмотрел документ, не нашёл ничего подозрительного и вернул синюю книжечку хозяину. Вытащил свою собственную. — Вот, тоже проверьте. Предписание из штаба покажу внутри, его распечатывать надо.

— Всё в порядке. — Заверил майор, перелистнув пару страниц удостоверения, а Астрид с улыбкой, несколько неуместной на фоне воя сирен и грохота взрывов, пояснила:

— Я просто предупредила лейтенанта, что могу быть шпионкой, вот он и перестраховывается. Кстати, вижу только троих из нашей группы, где остальные?

— Их повели в другое убежище. — Отозвался Нийл, уже спускаясь по бетонным ступенькам. — Группа большая, я решил, что лучше разделиться... По разным причинам.

— Простите, сэр, но должен признаться, что я не был информирован о деталях вашей миссии и содержимом груза. — Когда подошёл его черёд, Том взял Астрид под локоть, чтобы их пропустили вместе. — Мне не положено всё это знать, или вы меня просветите?

— Просвещу. — Перешагнув порог, майор обернулся. — Когда придёт время. Надеюсь, достаточно скоро...

III

От идеи добраться до цели в два ночных перехода, переждав день в каком-нибудь укрытии, пришлось сразу отказаться. Особый груз не пострадал при бомбардировке порта, и образованная для его перевозки колонна получилась весьма солидной — три небольших грузовика с разномастными коробками, один здоровенный, с открытой платформой, два автобуса для персонала, две цистерны с топливом и даже маленький подъёмный кран на шасси грузовой машины. Платформу почти целиком занимало нечто большое, продолговатое, укрытое брезентом и зафиксированное стальными тросами. Весь этот неуклюжий транспорт управлялся гражданскими шофёрами из числа прибывших с грузом. Глупо было бы рассчитывать, что они смогут двигаться по ночной пустыне, угадывая препятствия — а торных дорог, ведущих в Каттару от моря, не существовало. Идти с включёнными фарами вообще не имело смысла — конвой с воздуха был бы виден за десятки километров. Так что марш начали засветло, и на отдых встали с закатом, выбрав ложбинку, с трёх сторон защищённую высокими дюнами. Как только колонна остановилась, лейтенант Хродгарсон вызвал к своему танку Марсада, майора Нийла и сержанта-коммандос.

— У нашей группы есть своя схема ночёвки, однако её придётся подкорректировать, с учётом ситуации. — Объяснил он, прислонившись спиной к тёплой, прогретой солнцем ноге "Паладина" и сложив руки на груди. — Обычно я просто размещаю технику и поручаю лейтенанту аль-Хаммами организовать караулы, но теперь техники несколько больше, и меры предосторожности требуются более серьёзные. Господин майор, сэр, если вы не против, ваши машины я размещу так — грузовики в центре лагеря, автобусы и кран на периметре, вместе с прочим транспортом, топливные цистерны чуть в стороне, под отдельной охраной. Палатки для персонала поставим у грузовиков.

— Согласен. — Коротко кивнул штабной офицер после секундной паузы. Томас украдкой выдохнул и продолжил:

— Сержант МакБроди, не считаю нужным включать ваших людей в общий распорядок караулов. Лучше выставьте несколько секретов на внешнем рубеже и объясните нашим часовым ваши условные звуковые сигналы. Места выберете сами, потом проведёте меня, покажете.

— Так точно, сэр. — Коммандос тоже ответил кивком, вместо того, чтоб козырнуть — однако вполне уважительно. Это не было пренебрежением, просто ветераны, служащие на фронте не первый год, давно отвыкли от уставных политесов — субординация при этом сохранялась.

— Ну а в остальном — всё просто. — Том повернулся к Марсаду. — Танки расставлю треугольником, в каждом экипаже по два дежурных в смену. Пешие караулы на тебе.

По правде сказать, охрана стоянки была целиком в ведении пехотного командира, на это время Хродгарсон без колебаний доверял ему распоряжаться всем отрядом. Однако сейчас следовало согласовать действия нескольких не успевших сработаться частей, да и майор из Лондона мог не прислушаться к словам туземного офицера низкого ранга. Томасу пришлось добрых три четверти часа метаться из одного конца лагеря в другой, прежде чем всё улеглось, и он смог перевести дух. Когда лейтенант возвращался из последнего обхода, где вместе с МакБроди осмотрел замаскированные посты коммандос, уже окончательно стемнело. Далеко на западе над дюнами дрожала тонкая алая полоска, окаймленная едва заметным золотым пояском — а в зените вовсю сияли крупные звёзды. Лагерь казался спящим — но лишь из-за того, что Том приказал соблюдать светомаскировку. Костров и ламп не зажигали, однако люди не спешили укладываться спать — большинство ужинало консервами и сухими пайками в своих палатках или на свежем воздухе. Возле грузовиков собралась изрядная группка гражданских, из-за полумрака сливающаяся в единую зыбкую массу. Оттуда доносились голоса — наверняка подопечным майора было, что обсудить.

Позёвывая, Томас зашагал к своему танку, где экипаж, похоже, уже обустроил всё для ночлега — однако был перехвачен на полпути. Когда он проходил мимо одной из палаток, то чуть было не врезался в какой-то тёмный силуэт, бесшумно выскользнувший ему наперерез — офицер лишь чистым чудом успел затормозить. И даже удержал рвущееся с языка ругательство — так как, приглядевшись, узнал в "силуэте" Астрид.

— Мисс Торбьёрн? — Озадаченно спросил он. — Что вы здесь делаете?

— Гуляю. — С обезоруживающей непосредственностью ответила девушка и пожала плечами. Ночную прохладу пустыни она, похоже, оценила по достоинству, так как застегнула куртку, набросила на шею лёгкий белый шарф и натянула плотные кожаные перчатки — Том видел такие у знакомых пилотов-истребителей. — Не волнуйтесь, только внутри лагеря. Я знаю, где его границы. Просто... не хочется сидеть со всеми, и обсуждать, как ужасно трясло в душном автобусе.

— Я вас понимаю. — Хмыкнул танкист, засовывая руки в карманы. — Но вы хотя бы поужинали?

— Пока ещё нет. — Девушка вдруг улыбнулась и наклонила голову к плечу. — А вы сам-то, кстати?

— Тоже не успел. — Признался Том. — Как раз собираюсь.

Добрых секунд пять они смотрели друг другу в глаза, и лейтенант опять не выдержал первым:

— Э-э... Что?

— Ну-у, раз уж вы не можете осилить нужный логический вывод сами... — Лётчица картинным жестом забросила за плечо конец шарфа, подалась вперёд, заложила левую руку за спину, а правую протянула Томасу, словно приглашая на танец. — Давайте поужинаем вместе. Только не примите это за романтическое предложение, я имею в виду — вместе с вашим экипажем. Если вы не против, хочу познакомиться с ними, особенно с радистом.

Экипажу танка палатка не нужна. Достаточно поставить боевую машину в удобном месте, приподнять, зафиксировать лапы и натянуть на них брезент — всё, небольшой шатёр со стальным каркасом готов. Так же поступили и подчинённые Хродгарсона. Когда он откинул брезент и заглянул под днище, то обнаружил троих своих бойцов, удобно расположившихся на песке вокруг чайника, греющегося на таблетке сухого спирта. Из открытого нижнего люка "Паладина" свисала слабая голубая лампочка, подключённая напрямую к аккумулятору. Свет она давала неяркий, рассеянный, но всё равно нарушала маскировку — и сержант Торрисон при виде командира махнул рукой:

— Заходите быстрее, сэр.

— Застегните воротнички, джентльмены, у нас в гостях дама. — С усмешкой ответил ему Томас, пропуская внутрь лётчицу и спешно задёргивая за ней полог. Рисковать действительно не стоило.

— Э-э... мэм! — Стрелок несколько опешил, и действительно принялся судорожно застёгивать воротник — хотя лейтенант сказал это в шутку. Заряжающий и радист последовали его примеру. Астрид же, глянув на них смеющимися глазами, как ни в чём ни бывало уселась на свободное место около чайника, сложила ноги по-турецки. Пока садился Томас, расстегнула куртку, стянула перчатки, сунула их за ремень и достала из-за пазухи упаковку сухого пайка:

— В гости со своим не ходят, но не хочу быть в тягость, потому — вот. Думала съесть где-нибудь под звёздным небом, любуясь луной, однако в вашей компании это будет куда приятней. Меня зовут Астрид Торбьёрн, но называть меня "мисс Торбьёрн" можно только лейтенанту, потому что он официальное лицо. — Девушка подмигнула. — Для всех остальных я — Астрид. Вы не против, господа?

Господа танкисты дружно подтвердили, что не против. Томас в ответ представил их, и добавил:

— Есть ещё механик-водитель, капрал Джонсон... Наверное, он в танке сейчас.

— Уже спит, по-моему. — Подтвердил Торрисон. — И ел там же. Он у нас такой...

— Любит машины. — Вздохнул Томас. — Подозреваю, больше, чем людей.

— Понимаю. — Кивнула лётчица, вскрывая бумажную упаковку пайка. Чайник тем временем вскипел, и Аскель, заряжающий, аккуратно снял его с огня. — Кто-то любит людей, кто-то животных, кто-то машины... Я понимаю всех их, но сама... Верьте или нет, за свою короткую жизнь встречала немало хороших людей, славных зверей и удивительных механизмов. Не люблю судить чохом.

— Интересный взгляд. — Своим лучшим светским тоном заметил Хродгарсон, принимая от Аскеля алюминиевую кружку с чаем. Отсутствие Джонсона в итоге даже пошло на пользу — его стакан заряжающий с улыбкой подал девушке. Та улыбнулась в ответ, тут же отпила глоток. Сказала:

— Всегда предпочитаю узнавать вещи и людей поближе. Это уберегает от многих ошибок. Но не будем ударяться в философию, что-то меня понесло... Давайте просто знакомиться. Судя по именам, вы все — из Новой Нормандии?

— Да. Я вот — из Дерби, это в Старом Денло. — Кивнул Том. — Джонсон с юго-запада, из ваших мест. Остальные, так уж сложилось, из Лондона. Зато, видимо, в качестве компенсации, всё наше начальство — сплошь шотландцы и ирландцы. А вы, Астрид, валлийка?

— По матери. — Девушка продолжала пить чай мелкими глотками, не трогая пока паёк. — Отец — наполовину нормандец, наполовину галл. У нас в семье принято заводить родню как можно дальше от дома, чтобы расширить связи. Особняк Торбьёрнов под Кэрдидом — это такая метрополия с колониями по всему свету.

— Особняк... — Протянул доселе молчавший Карл Эйд с мечтательным видом. — У вас, наверное, в детстве было много комнат, огромные окна, личные слуги, няньки?

Томас глянул на радиста страшными глазами, исподтишка показал кулак. Тот часто заморгал, сообразив, что ляпнул что-то не то. Однако Астрид, вопреки опасениям лейтенанта, не обиделась.

— Няньки? Берите выше — когда я пошла в старшую школу, отец мне подарил личного телохранителя. — Усмехнулась лётчица, отставляя опустевший стакан. Вигги тут же долил в него остатки кипятка и снова протянул девушке. — Маленькая такая блондинка, больше на куклу или принцессу из сказки походила, чем на охранника. С виду хрупкая, тоненькая, белокожая, с огромными зелёными глазами и волосами будто из чистого золота, хоть и короткими — я даже завидовала немного, как помню. Уже тогда была ниже меня ростом, а сейчас макушкой до моего плеча не достала бы. При этом, правда, вечно казалась хмурой, серьёзной, и одевалась в мужские костюмы — знаете, с жилеткой, галстуком. — Улыбка лётчицы сделалась мягче, голос тише. — Из всех, кого оставила дома, наверное, только по ней и скучаю. Поначалу терпеть её не могла, из-за того, что отец навязал, потом привыкла... И привязалась, пожалуй. Причём взаимно. Во всяком случае, когда я по ночам пару раз сбегала на свидания, она меня не выдавала отцу, а просто ходила следом и приглядывала издалека, берегла — я только потом об этом узнала. В трудную минуту всегда меня поддерживала — молча, или всего парой слов, но очень метких. — Астрид качнула головой, глядя в исходящий паром стаканчик. — А когда я сбежала в лётное училище, отец её уволил. Сказал — мне теперь охрана не нужна. На прощанье она мне оставила письмо, где написала, что была рада меня охранять, и что желает мне удачи. Подписалась прозвищем, которое я ей дала при знакомстве — хотела её тогда обидеть, а потом звала просто по привычке... Потому что она и не думала обижаться, а спокойно откликалась... Больше я её не видела. Вот так вот...

Под брезентовым пологом на добрую минуту повисло неловкое молчание — девушка принялась за сухую плитку пайка, а солдаты не решались что-либо сказать. Наконец, Томас кашлянул:

— Так вы, значит, сбежали от семьи?

— Не совсем. От моей семьи не так-то просто убежать. — Лётчица слабо, но искренне улыбнулась. — Родители были не против моего интереса к самолётам, это ведь семейный бизнес, в конце концов. Отец даже обещал на совершеннолетие подарить мне "Жаворонка" с личным пилотом. Потом, поняв, что я намерена летать сама — решил нанять инструктора. Но я не хотела просто летать в своё удовольствие — я хотела работать в воздухе, как настоящие пилоты. И в итоге пошла в обычное училище гражданской авиации, под Линдумом — это почти на шотландской границе. Вот это папе не понравилось... Сложно было, но мы договорились, в итоге. Это тоже семейная черта, предприниматели должны уметь договариваться — в том числе с домочадцами. — Она с хрустом переломила пополам остатки пайка и добавила. — Спасибо, что я младшая из девяти детей — это даёт некоторую свободу.

— И в итоге вы всё же работаете в семейном деле. — Заметил сержант Торрисон, ёрзая на песке — тот стремительно остывал с наступлением ночи, начиная холодить сквозь брюки.

— Да. — Кивнула Астрид, прожевав очередной кусочек — ела она также аккуратно, как пила чай. — Такой компромисс — я работаю с семьёй, но без малейших поблажек, как простой сотрудник. Живу в съёмной квартире, храню жалованье на отдельном счёте, хотя доступ к семейным тоже имею. Наследства меня никто не лишал. Может, подкоплю немного, и куплю машину. А потом найму себе телохранителя... Если найду именно того, которого хотела бы нанять. — Девушка подмигнула и зачем-то подняла последний кусок пайка на уровень глаз. Прищурившись, глянула поверх него на мужчин. — А теперь ваша очередь ловить мяч. Мистер Эйд, вы не будете против, если я попрошу вас рассказать о вашей замечательной сестре? Я немного наслышана о ней от господина лейтенанта...

Беседа затянулась на три четверти часа — Томас засёк это точно, поскольку иногда смотрел на хронометр. В разговоре с Астрид время летело незаметно, и за ним стоило следить, чтобы не засидеться до рассвета — сама девушка, такое впечатление, вообще не чувствовала усталости и готова была с радостью обсуждать что угодно, пока собеседник не упадёт от изнеможения. Поговорив о семье Карла, они перешли на других членов экипажа, потом вернулись к прошлому лётчицы, обсудили Лондон, в котором танкисты не были уже несколько лет — но в итоге разговор сам собой свёлся к войне, хотя эту тему Астрид долго и старательно обходила.

— Здесь не так уж и плохо, мисс. — Заверял её Вигги, немного осмелевший после прошлого конфуза. — Погода ужасная, зато больших сражений почти нет. Постоянные стычки, набеги, налёты — потери небольшие, движения много...

— Да, нашим оруским союзникам приходится тяжелее. — Хмуро согласился Хродгарсон — ему самому не очень хотелось об этом говорить в компании девушки. — Между Мазендеранским и Чёрным морями, как и на Балканах, настоящая война, не то, что здесь — кровь течёт рекой... Мы больше помогаем Новгороду, на самом деле. Кусаем сельджуков в мягкое брюхо, связываем их союзников, римлян, а заодно координируем действия балканских партизан — они почти все христиане, хоть и странного толка, так что с орусами, единоверцами сельджуков, сотрудничать не желают. На большее не хватает сил.

— Да, можете не объяснять. — Астрид, давно переставшая улыбаться, сдвинула брови. — Я ведь знаю, каково это — доплыть морем сюда из Лондона. А ещё я знаю, что если сельджуки и орусы воюют, быть может, и ради каких-то идей, то у нас здесь чисто практический интерес. Главным образом, экономического толка. Ради него солдаты и умирают... Простите, если обидела. — Она торопливо подняла ладонь.

— Нет, что вы. — Мотнул подбородком Томас. — Какие обиды? Экономический интерес родной страны — если подумать, ничуть не менее достойная цель, чем, скажем, честь короны. Она тоже стоит того, чтобы за неё сражаться.

— Может быть... — Протянула девушка, задумчиво глядя на давно погасший костерок из спиртовых таблеток. — Один франкский генерал сказал, что война — это продолжение политики другими средствами. А один восточный мудрец — что лучшую победу одерживают без единой битвы. Его слова мне нравятся больше.

Они немного помолчали, потом Эйд, не сдержавшись, зевнул во весь рот. Лётчица тут же привстала, упёрлась ладонями в колени:

— Ладно, джентльмены, думаю, уже поздно. Это мне завтра весь день спать в автобусе, а у вас — служба. Спасибо за беседу, очень было приятно с вами познакомиться.

— Нам тоже, мисс! — Недружным хором откликнулся экипаж "Паладина". Томас потянулся к пологу:

— Я вас провожу до палатки.

— Не стоит. — Девушка наградила его улыбкой, доставая из-за пояса перчатки. — Я ещё не хочу спать. Погуляю чуть-чуть, а потом сяду где-нибудь и буду смотреть на звёзды, пока глаза не начнут слипаться. Не волнуйтесь, часовых пугать не стану.

— Что ж, тогда... спокойной ночи, ми... Астрид. — Том откинул для неё брезент.

— Спокойной ночи. — Кивнула она в ответ, застегнула куртку и вышла, на ходу натягивая перчатку.

— Ладно, парни, а теперь всем, кроме дежурного — спать. — Лейтенант повернулся к танкистам. — Сны видеть только приличные, ясно вам? Помните, мне в башне отлично слышно, что вы там во сне бормочете.

— Ясно, сэр. — С усмешкой протянул Торрисон, укладывая снятую с кресла стрелка подушечку на ступню танка и расстилая рядом плащ. Опустившись на получившуюся лежанку и вытянув ноги, он вдруг сказал:

— Когда всё закончится — уеду в какую-нибудь нейтральную страну. В Гельвецию, например.

— А почему не в Свейриге? — Выгнул бровь Томас, уже собиравшийся лезть в танк. — Там хоть язык учить не надо, почти по-нормандски говорят.

— В Свейриге погода хуже, чем в Лондоне. А в Гельвеции, говорят, природа красивая и девушки славные. Даже в армии. — Стрелок усмехнулся, поудобней устраивая подушку. — У меня приятель, до войны ещё, был там проездом, со стороны Галлии. Пришлось на въезде заглянуть в приграничный форт, документы какие-то оформить, на груз. Так там, представляете, командир, весь гарнизон — девушки! Правда, и гарнизону-то того — человек пять... Зам коменданта, сержант, у них строгая была, нагнала на приятеля морозу, а вот сама комендант — милейший человек, чаем его поила... Так-то... — Сержант прикрыл глаза, его кривоватая усмешка превратилась в мечтательную улыбку. — А главное — гельветы уже двести лет ни с кем не воюют. Ну и девушки — тоже важно, конечно...

* * *

Последний рывок занял весь световой день, и цель своего путешествия они увидели уже на закате. Старый аэродром располагался посреди плоской глинистой равнины, которая уходила на юг, где-то вдалеке, у самого горизонта, ныряя в пески. С трёх других сторон её окружали покатые взгорки. Лётное поле удивило Томаса — вместо привычных рядов круглых взлётно-посадочных площадок, расчерченных рулёжным дорожками, оно представляло собой сплошную бетонную полосу длинной, самое малое, в километр и шириной метров в двадцать. Несколько обычных ВПП располагались вдоль этой полосы, на некотором расстоянии. За вычетом этого, воздушная гавань выглядела вполне стандартно — солидная диспетчерская вышка, сложенная из железобетонных блоков, три примыкающих друг к другу ангара, служебные и жилые домики, на строительство которых пошёл сырцовый кирпич. К моменту прибытия колонны авангард уже успел проверить все здания — и выяснить, что в них царит девственная пустота. Лишь в запертом на висячий замок ангаре обнаружились колёсный грузовик с пустым моторным отсеком и совершенно исправный с виду, хоть и малость проржавевший, четвероногий пикап. Кроме того, в одном из домиков остались следы чьего-то ночлега — старые, двух или трёхмесячной давности.

Поскольку солнце уже касалось горизонта, обустройством на новом месте занялись сходу, несмотря на усталость. Люди майора Нийла, измученные жарой и шаткой поступью автобусов, высыпали наружу горохом, чуть не передавив друг друга. Солдаты разгружались более дисциплинировано, но и по ним было видно, что поездка выдалась не самая лёгкая.

Работа сразу же нашлась для всех. Гражданские перетаскивали ящики в дома и ангары, распаковывали оборудование, налаживали переносной генератор, проверяли врытые в землю цистерны и водонапорную башню. Тем временем военные выставляли посты, размечали позиции танков и миномётной батареи, возводили палаточный лагерь для тех, кому не хватит места под крышей, и долбили в пропечённой солнцем глине огневые ячейки — пока только под пулемёты. Чтобы успеть до темноты, темп требовалось сохранять авральный, потому майор и лейтенанты сбивались с ног не хуже подчинённых, пытаясь уследить за всем разом. И их старания не пропали даром — когда бледная луна в небе окрасилась серебром, а вокруг неё загорелись первые звёзды, старый аэродром уже выглядел вполне обжитым. Закончив осмотр позиций с вершины бетонной вышки и приняв доклады от вернувшихся из ближней разведки коммандос, Том взял небольшой перекур, оставив за главного Марсада. С не раскуренной папиросой в зубах он прошёлся до лётного поля, где встретил Нийла. Штабной офицер, засунув руки в карманы, хмуро наблюдал, как грузовик с открытой платформой пытается пройти в центральный ангар кормой вперёд и ничего при этом не задеть. Время от времени он покрикивал на водителя и помогающих тому рабочих охрипшим голосом — куда злее, чем стоило бы.

— Сэр, мы на сегодня — почти всё, закругляемся уже. — Сообщил ему Хродгарсон, на ходу доставая мятую сигаретную пачку, в которой хранил резерв настрелянных в разное время папирос и сигарет — перед разговором майора определённо стоило задобрить небольшой жертвой.

— Отлично, и нам немного осталось. — Старший офицер действительно заметно смягчился, приняв папиросу. Щёлкнул бронзовой зажигалкой, сделал пару затяжек, глядя куда-то поверх ангарных крыш. Стряхнул пепел под ноги. — Неотложных дел меньше, чем у вас. Многое можно отложить до завтра.

— Сэр, а вы не видели мисс Торбьёрн? — После недолгих колебаний решился на ещё один вопрос Томас. — Я бы хотел поговорить с ней о жилье. Думаю, сумею найти для неё отдельную комнатку в одном из домов — но она должна посмотреть лично.

— О, об этом не беспокойтесь. — Неожиданно усмехнулся майор. Продолжая улыбаться, протянул танкисту зажигалку. — Астрид в ангаре, с техниками — следит за распаковкой груза. Вероятно, там же и заночует.

— Простите? — Приподнял брови Томас, поднося кончик папиросы к огоньку. — Почему?

— Сейчас мы снимем пломбы и начнём проверять груз — каждую детальку. Астрид такого не пропустит, ей всё нужно потрогать и рассмотреть лично. — Пояснил Нийл. — Сборку начнём завтра, с раннего утра. Она, опять же, будет присутствовать и за всем следить. Наверняка и на шаг не отойдёт, пока не закончим.

— Следить — как представитель компании? — Лейтенант выдохнул первое облачко дыма. — Мисс Торбьёрн ведь родственница владельца...

— Можно и так сказать. — Усмешка майора сделалась шире. — Но если честно — она просто очень привязалась к своей игрушке. Пока плыли морем — вечно ходила в трюм, торчала около ящиков. Будто ждала, что из них вылупится кто-то...

— А эта... игрушка... — Медленно проговорил Хродгарсон, не глядя на Нийла. — Астрид лётчица, испытатель, и штука под брезентом на грузовике похожа на фюзеляж без крыльев... Это же самолёт, сэр?

— Угу. — Как ни в чём ни бывало кивнул тот.

— А почему... здесь? — Томас сделал широкий жест, будто хотел обхватить руками всё лётное поле. — То есть, я вижу, что это необычный аэродром...

— Здесь до войны одна из крупных отечественных компаний испытывала новые модели планеров. — Пояснил майор, играя папиросой, зажатой меж двумя пальцами. — Ровная местность, удобная для посадки, необычные воздушные течения... Знаете же, что такое планер?

— Разумеется. — С нотками обиды ответил лейтенант. — Самолёт без двигателя, который скользит по потокам ветра. Такие иногда используют для заброски десантов крупными группами. Я видел и наши, и сельджукские — правда, только в виде обломков.

— Ну вот... — Грузовик с платформой, наконец, завели под крышу, и майор дал знак рабочим закрывать ворота. — Так как двигателя у планеров нет, то и крыльями они не машут — у них совсем иная аэродинамика. Плоскости жёстко соединены с корпусом и неподвижны, а для взлёта им необходим разгон. Вот зачем эта бетонная полоса, если вам интересно. Планер цепляли к самолёту или машине и разгоняли по ней до такой скорости, когда подъёмная сила отрывала его от земли. Обычно планерам вполне хватает ровной лужайки или автомобильной дороги, таких вот бетонных полос — всего с полдюжины в Старом Свете.

— Значит, новый планер? — Хмыкнул Томас, задумчиво разглядывая сомкнувшиеся створки. Пока двое рабочих тянули их на себя, скрип стоял такой, что заглушал даже шум работающего неподалёку генератора. — Но зачем тащить его аж сюда? И — у нас ведь нет ни самолёта, ни подходящей машины для разгона?

— Запаситесь терпением, лейтенант. — Нийл бросил окурок на потрескавшуюся землю, придавил носком сапога. — Скоро всё узнаете. Мы постараемся удовлетворить ваше любопытство уже завтра. Пока же — спокойной ночи.

* * *

Человек из команды майора отыскал Томаса после обеда — в тесной пристройке диспетчерской, отведённой под штаб. Там Хродгарсон, склонившись над самодельным столом из оружейных ящиков, размечал вместе с Марсадом на карте новую схему караулов и патрулей. Налаженная прошлым вечером, на скорую руку, требовала серьёзных корректировок.

— Мистер... Э-э, лейтенант Хродгарсон, сэр! — Молодой парень в синем комбинезоне лётного техника выглядел взволнованным, уставшим, и в то же время обрадованным. — Мист... майор Нийл зовёт вас на лётное поле. Мы завершили сборку.

— Спасибо, сейчас буду. — Кивнул ему Том. — Марсад, пойдёшь? Вроде тут всё решили.

— Чуть позже. — Хемриец положил свой карандаш возле компаса, которым был придавлен юго-восточный угол карты. — Разошлю назначения только. Это ненадолго.

Оставив аль-Хаммами в штабе, Томас последовал за техником — и ещё издали увидел, что ворота среднего ангара распахнуты. С самого утра из-за его тонких стен доносились гулкие постукивания, скрежет металла и визг инструментов, отчего лейтенанта так и подмывало заглянуть внутрь. Благо, никто ему этого прямо не запрещал, да и предлог выдумать было легко. Пожелать доброго утра Астрид, хотя бы — девушка выходила к завтраку, но лишь забрала свою порцию и тут же вернулась в ангар, Том не успел с ней пересечься. Однако после общей побудки командира эскорта накрыло лавиной безотлагательных дел, и выкроить даже четверть часа на утоление своего любопытства ему не удалось. Пришлось инспектировать укрепления, которые начали возводить пехотинцы вокруг аэродрома, объезжать окрестности с сержантом-коммандос, запоминая расположение "секретов", говорить со штабом армии по развёрнутой, наконец, стационарной рации... Посыльный от майора прибыл очень вовремя — явись он чуть раньше, и застал бы Томаса за докладом командованию.

— Вон он, сэр! Уже выкатывают на стартовую полосу! — Парень в комбинезоне, едва не подпрыгивая на ходу от волнения, указал пальцем. Хродгарсон, впрочем, и сам отлично разглядел... его. Это, похоже, в самом деле был планер — обводами напоминающий десантный "пегас", только очень маленький, с удивительно короткими, низко расположенными крыльями. Узкий стеклянный фонарь кабины указывал на то, что он одноместный, а обшивка блестела серебром. По всему выходило, что металлические у планера даже хвост и плоскости. И весил он немало — по рулёжной дорожке его с натугой толкали человек двенадцать. Особенно же странно выглядела средняя часть фюзеляжа — казалось, будто в основание каждого крыла впихнули гигантский металлический "черут", толстую сигару со срезанными концами, наполовину утопив её в корпусе. Эти непонятые утолщения, сужающиеся к хвосту, делали "воздушный парусник" с виду тяжёлым и неуклюжим — по крайней мере, для его размеров.

— Если честно, мне теперь больше интересно не как он полетит, а зачем... — Пробормотал под нос лейтенант, вытягивая шею и оглядываясь в поисках знакомых лиц. Нийла он заметил сразу, тот стоял возле рулёжной дорожки, сложив руки на груди. Астрид обнаружилась, когда они с сопровождающим пересекли взлётную полосу — лётчица шагала рядом с планером, по другую его сторону, скрытая от глаз Тома корпусом своей "игрушки". Хродгарсон окликнул её, помахал рукой, и девушка кивнула в ответ, но продолжила шагать, приложив обтянутую перчаткой ладонь к серебристому борту. Больше всего на свете желтоглазую лётчицу сейчас, без сомнений, интересовал предстоящий полёт, приветствия и разговоры могли потерпеть...

— Доброе утро, лейтенант. Как видите — выполняем обещание. — Весело сказал Тому штабной офицер, когда тот подошёл. — Вот, перед вами, то, что вы везли и охраняли. Собран и готов к испытаниям. Согласитесь, выглядит куда интересней, чем набор деталей в ящиках.

— И что же это, сэр? — Поинтересовался танкист, вставая плечом к плечу с майором. Место Нийл выбрал не случайно, отсюда очень удобно было наблюдать за всем лётным полем.

— В нашей документации он значится как Р-95А. — Майор усмехнулся. — В "Торбьёрн и сыновья" его назвали "Серебряной кометой". По-моему, запоминается легче.

— Это... боевой планер? — Предположил Хродгарсон практически наугад. — У него пропорции истребителя и на носу, по-моему, стволы пушек торчат, верно? Но какой смысл?...

— Верно, три автоматические пушки по тридцать миллиметров в носу, и крепления для четырёх лёгких бомб под крыльями. — Медленно кивнул Нийл. — Только это не планер. Это самолёт.

— Что? — Томас недоуменно уставился на майора. "Комету" тем временем выкатили на взлётную полосу, развернули носом в нужную сторону. Будто специально чтобы подтвердить слова Нийла, к ней подошёл грузовик с цистерной и двое рабочих потянули от него заправочный шланг. — Но... он же не машет крыльями, так? И взлетает с разгона, для того и полоса?

— Верно. — Повторил штабной офицер, ещё раз кивнув.

— И... как он может летать, если не машет крыльями? И где у него двигатель?

— Есть такая байка... — Вполголоса произнёс Нийл, не отводя взгляда от "Кометы". — Якобы, изобретатель первого парового двигателя, нормандец Фулсон, осмеянный лондонскими консерваторами, явился к императору Западной Франкии, нынешней Галлии, со своей идеей первого парохода — ещё не с плавниками, а с механизированными блоками вёсел. И император тоже высмеял его, породив историческую фразу: "Корабли без парусов — нонсенс".

— А Фулсон потом уехал в Колумбию и построил свой пароход там. — Продолжил Томас. Он, в отличие от майора, следил не столько за чудо-самолётом, сколько за Астрид. Девушка взобралась на крыло "Кометы" и склонилась к открытой кабине, беседуя о чём-то с сидящим внутри техником. Наверное, они вместе настраивали приборы. — Франкский же император потерпел сокрушительное поражение от нашего флота... Я тоже слышал, да. И понимаю. Но всё-таки... Значит, какой-то совершенно новый принцип?

— Сочетание двух старых, скорее. Технология планеров известна давно, как и технология, позволившая превратить их в самолёты, просто раньше никто не догадывался совместить одно с другим. — Майор искоса глянул на Хродгарсона. — Вы знаете, что такое реактивный эффект или реактивная тяга?

— Это когда ты развязываешь горловину воздушного шарика, и выходящий под давлением воздух заставляет его метаться по всей комнате, покуда не сдуется? — Предположил танкист.

— В общих чертах — да. — Нийл щёлкнул пальцами. — По тому же принципу поднимаются в воздух сигнальные ракеты и фейерверки.

— То есть... минуточку, вы хотите сказать, что ваш новый самолёт — это, по сути, ракета с крыльями? — Томас уставился на майора, изменившись в лице. — Вы соединили ракету и планер?

— Нет, не совсем так. — Качнул головой штабной офицер, будто не замечая его встревоженности. — Хотя первые эксперименты, насколько я знаю, действительно были в таком духе. Но они просто доказывали, что планер и реактивная тяга совместимы. Р-95 — уже не планер, это предсерийная модель, специально созданная для такого полёта, и на ней стоят не ракетные двигатели, а турбореактивные, две штуки. Видите продолговатые вздутия по бокам фюзеляжа, в корневой части крыла? Это они. От ракетных отличаются... В общем, долго объяснять, но они обеспечивают постоянную, регулируемую тягу. Заметили отверстия на их концах? Широкие, овальные, на стороне, обращённой к носу, и узкие, круглые — на противоположной? Первые — это воздухозаборники. Они втягивают, как легко догадаться, воздух, который внутри двигателя смешивается с топливом, сгорает и создаёт струю раскалённого газа, которая вырывается из узких отверстий, сопел, толкая самолёт вперёд. Регулируя впрыск топлива, можно влиять на силу тяги и скорость полёта, например. Я очень упрощаю, разумеется.

— И правильно делаете. — Всё ещё хмурый, Том снова развернулся к взлётной полосе. Заправочный шланг уже отсоединили и сматывали. Астрид поменялась местами с техником — перебралась в кабину и теперь слушала какие-то наставления инженера, облокотившись о её край. — Я понял, как эта штука летает, но... Опять-таки — зачем? Чем она лучше обычного самолёта-орнитоптера?

— Скорость. — Просто ответил майор. — Скорость и предельная высота. Реактивный самолёт уступает обычному в маневренности, зато может разгоняться до немыслимых скоростей и выбирать огромный "потолок". Сами увидите. Он настолько быстр, что ему сложно вести бой со стандартной авиацией — на испытаниях самолёт иногда проскакивал мимо мишеней-орнитоптеров, не успев открыть огонь. Зато и самого его взять на мушку — та ещё задача. Мы планируем использовать "Серебряные кометы" как штурмовики — они смогут прорываться сквозь любое ПВО без потерь, расстреливать любые цели и уходить, оставляя вражеские перехватчики в дураках. Правда, придётся озаботиться инфраструктурой, им ведь нужны особые аэродромы...

— Так испытания уже были?

— Конечно, это не первый полёт. В Нормандии, под Кэрдидом, компания Торбьёрнов выстроила испытательную полосу. — Томасу показалось, что в светлых глазах Нийла мелькнула лукавая искорка. — Мисс Торбьёрн, между прочим, налетала на "Комете" больше сотни часов. Можете за неё не переживать.

— Да я и... — Танкист оборвал себя, кашлянул в кулак. Приготовления на полосе, похоже, закончились. Заправщик отошёл подальше, техники прыснули от самолёта в стороны. Астрид, успевшая собрать волосы в хвост и натянуть лётный шлем, встала в кабине, вскинула над головой руку, глядя в сторону майора и лейтенанта. Том ответил девушке тем же, Нийл, секунду промедлив, последовал его примеру. Лётчица кивнула им и опустилась в кресло, задвинула стеклянный фонарь — это тоже было непривычно, на знакомых Хродгарсону истребителях кабина открывалась вбок.

Над лётным полем разнёсся нарастающий свист — действительно похожий на звук выпущенной сигнальной ракеты, только в разы громче. Глядя во все глаза, Томас успел заметить, как перед соплами "Кометы" заколебался, пошёл волнами раскаленный воздух. В какой-то момент свист перешёл в басовитый рёв, из сопел вырвались прозрачные языки пламени, и самолёт тронулся с места. Покатился по бетону — всё быстрее, быстрее, быстрее... Наконец, легко оторвался от земли и начал стремительно набирать высоту, втягивая шасси в гнёзда на носу и крыльях. Провожая его взглядом, лейтенант не сразу понял, что стиснул кулаки, впившись ногтями в ладони чуть не до крови...

— Получилось. — С плохо скрываемым облегчением произнёс майор — даже он на эти секунды затаил дыхание. — Как я и говорил, лейтенант, "Комета" уже немало часов налетала, но прежде её не разбирали на части, не перевозили через море и не собирали обратно в полевых условиях.

— А... Зачем, вообще, везти её сюда? — Хродгарсон тоже выдохнул, наблюдая, как реактивный самолёт ложится на крыло и начинает выписывать круг над аэродромом. — Тут ведь опасно, и ужасные условия для любой техники.

— Именно поэтому. — Нийл досадливо поморщился. — В правительстве к идее самолёта с неподвижными крыльями отнеслись... Ну, примерно как в той байке про Фулсона и франкского императора. К счастью, среди высших военных чинов нашлось достаточно прозорливых людей, которые поддержали разработку. Но за неё постоянно приходится бороться. Если у нас всё получится, эта серия испытаний станет ключевым аргументом — машина, фактически, летала и обслуживалась в тех условиях, в которых будет воевать. А значит — полностью готова, пригодна к использованию, её можно пускать в производство и ставить на вооружение.

Мужчины немного помолчали, пока "Комета" завершала пробный круг и шла на посадку — разумеется, от первого полёта многого и не требовалось. Приземление тоже прошло гладко — самолёт коснулся полосы почти в самом её начале, проехал две трети длины, и замер. Фонарь кабины сдвинулся назад, стоило "Комете" остановиться, и Астрид выскочила из кокпита, будто выброшенная пружиной. Трапа она дожидаться не стала — ловко соскользнула по крылу на землю, сорвала с головы кожаный шлем, крепко обняла первого подбежавшего техника, не давая тому опомниться, чмокнула его в щёку и повернулась к стоящим в отдалении Тому и Нийлу. Потрясая над головой смятым шлемом, улыбаясь до ушей, восторженно прокричала:

— Tynnwch! Hedfanodd! Thomas, Eric, a wnaethoch chi weld hynny?!

Скудных познаний Хродгарсона в валлийском хватило, чтобы понять вопрос, и он, тоже невольно расплывшись в улыбке, крикнул в ответ:

— Да, и это здорово, чёрт возьми!

IV

К некоторому разочарованию Томаса, после завершения сборки "Кометы" возможностей пообщаться с Астрид у него не прибавилось. Расписание испытательных полётов оказалось очень плотным, когда самолёт не был в воздухе, он подвергался перманентному техосмотру — и, разумеется, лётчица не пускала это дело на самотёк. Она или наблюдала за работой техников, или вместе с ними рылась в нутре истребителя, сняв куртку и закатав рукава. Временами наведываясь в ангар, лейтенант заставал девушку то занятой до невозможности, то спящей в самых неожиданных местах и позах — свернувшись на квадратном ящике, вытянувшись на крыле "Кометы" и заложив руки за голову, сидя на полу и привалившись спиной к стенке... Наземный персонал при этом продолжал греметь инструментами, ничуть не боясь её разбудить. Впрочем, около девяти часов вечера неизменно являлся майор Нийл и чуть не силой уводил лётчицу в её комнату — нормально отсыпаться перед новым днём испытаний.

У самого Хродгарсона свободного времени оставалось больше, но и забот тоже хватало. Старый аэродром ожил, однако многое в нём стоило обустроить получше, починить, исправить. В тот же день, когда "Комета" впервые поднялась в небо, коммандос ухитрились каким-то образом ("С помощью песка, клейстера и резинового шланга", как пояснил сержант МакБроди) отремонтировать найденный ими ржавый пикап, и теперь ходили на нём в дальние патрули, временами прихватывая с собой одного из лейтенантов. Часто их сопровождал танк. Это имело смысл — сельджукские рейдеры могли появиться даже в таком безлюдном месте, как Каттара, а охранять приходилось не только воздушную гавань, но и потянувшиеся в неё конвои снабжения. Раз в два дня куцые колонны из трёх-четырёх грузовиков подвозили еду, воду, топливо и некоторые другие мелочи — их разгрузка каждый раз превращалась в небольшую катастрофу с паникой и неразберихой. И всё же к исходу недели рутина гарнизона более или менее наладилась.

Однажды ночью, возвращаясь после полуночного обхода постов, Томас с удивлением заметил на лётном поле стройную фигурку, идущую вдоль по бетонной полосе. Приблизившись и всмотревшись, он понял, что это Астрид — сунув руки в карманы застёгнутой под горло куртки, она неспешно шагала, что-то насвистывая. Лейтенант позвал её, осторожно спросил, всё ли в порядке.

— Да, конечно, всё хорошо. Просто не смогла уснуть. — С виноватой улыбкой ответила лётчица, подходя к нему. — Вы же видели, что сегодня вытворяла "Комета"?

— Что вы вытворяли. — Поправил её Томас, сделав ударение на слове "вы". — Это было впечатляюще, особенно выход из пикирования.

— На самом деле я должна была выйти на полсотни метров раньше. — Призналась девушка. — Не будь запаса высоты — кончилось бы плохо. Но поверьте — это именно "Комета". Ни на каком другом самолёте я бы не смогла выполнить и половину тех манёвров. И... это потрясающе. У меня всё ещё кровь бурлит после полётов, вот и не спится.

— А вы всегда так на новый самолёт реагируете? — Поинтересовался Хродгарсон, беря девушку под локоть и кивком приглашая продолжить прогулку — в сторону штаба. — Или ощущения от реактивного — исключительно необычные?

— Ну конечно! — У Астрид вспыхнули глаза, она закивала. — Понимаете... Когда управляешь обычным самолётом — кажется, будто ты сидишь на загривке у гигантской птицы, будто ты её наездник. Огромная, могучая птица из стали... она тебя слушается, ты её направляешь... А за штурвалом "Кометы" ты словно летишь сам. Понимаете? Тебя толкает в спину, ты скользишь по воздуху... Как какой-нибудь супергерой из тех колумбийских рисованных книжек... Совсем другое чувство. Совсем.

— Кажется, понимаю. — Кивнул Том. Вдохновенная речь, похоже, не на шутку взволновала девушку сама по себе, что едва ли способствовало крепкому сну. — М-м-м... А вы читали те книжки?

— Ну да. — Лётчица посмотрела на него, недоуменно вскинув брови. — А что?

— Просто они появились не так давно, вы к тому времени уже были взрослой... Ну, старше двадцати лет, верно?

— И?

— Ну, они же для... Кхе-кхм, ладно. — Танкист закашлялся в кулак. — Не важно.

Отметившись в штабе и передав дежурство сержанту Брансону, Том предложил лётчице проводить её до комнаты. Та, качнув головой, сказала, что хотела бы погулять ещё немного, и если лейтенант не против... Конечно же, лейтенант был не против. И они гуляли — больше часа, несмотря на холод ночной пустыни. Как и ожидал Томас, Астрид просто ходить и наслаждаться тишиной не могла — сперва она напевала на валлийском, потом предложила спутнику сыграть в "созвездия". Это оказалась изобретённая лично ею версия игры в "города", где назвав созвездие на нужную букву, его требовалось ещё и показать на небосклоне. Хродгарсона надолго не хватило. Но всё равно прогулка вышла приятная. Медленно шагая по взлётной полосе, они глядели на звёзды, тыкали в них пальцами, поправляли друг друга, негромко смеялись... В какой-то момент Том позволил себе легонько приобнять девушку за плечи. Она же в ответ, продолжая говорить, как ни в чём ни бывало, сжала его ладонь, лежащую на плече, своей и долго не отпускала. Ничего более — однако в свою комнатушку лейтенанта вернулся в приподнятом настроении, взбудораженный не меньше лётчицы. Хотя в глубокий крепкий сон провалился без малейших проблем, едва коснувшись щекой подушки...

Наутро в штаб явился майор Нийл, заявивший, что ему с группой рабочих и инженеров нужно выехать с аэродрома, на несколько километров углубившись в пустыню.

— Вчера мы весь день гоняли "Комету" с полным боезапасом, как помните. Пробовали самые сложные манёвры при самой большой загрузке. Сегодня следующий этап — стрельбы. — Пояснил он, усевшись за импровизированный стол и угостив всех присутствующих, включая даже радиста, сигаретами. — Мы разместим несколько групп мишеней в разных местах, часть замаскируем. Астрид должна будет найти их и атаковать, отработать штурмовку.

— Так вот зачем с прошлым конвоем вам привезли те портняжные манекены! — Сообразил полусонный Томас, постукивая незажжённой сигаретой по столу. Табачные крошки сыпались на расстеленную карту Каттары при каждом ударе. — Парни всё удивлялись...

— Да. — Кивнул майор. — Дороже, чем бумажные мишени, но и интересней, согласитесь. Добавим к ним полдюжины крашенных холщовых полотнищ разной величины и ещё чего-нибудь... Я бы хотел попросить у вас тот грузовик без мотора, если он вам не нужен. Из него выйдет отличная цель.

— Конечно, берите. — Согласился Хродгарсон, подавив зевок. — Подозреваю, что бойцы МакБроди могли бы и ему найти применение, однако хватит с них и пикапа...

На пару с майором они разметили на карте места под мишени и определили состав группы. Та покинула аэродром вскоре после завтрака — два грузовика с людьми и снаряжением, бронетранспортёр с дюжиной солдат, волокущий на буксире старый грузовик, и "Паладин" с бортовым номером "сто один". Танк включили по настоянию Томаса — он должен был не только охранять гражданских, но и служить дополнительным пунктом связи. Переносное радио у Нийла имелось, однако нужно оно было для постоянной связи с пилотом "Кометы", станция же танка оставалась настроенной на волну взвода.

Сам штурмовик выкатили из ангара только час спустя — наземной команде, понятное дело, требовалась фора. Улучшивший свободную минутку Томас пришёл посмотреть на запуск, когда всё уже было почти готово — заправочный шланг как раз отсоединяли, сидящая на ступеньке трапа Астрид шуршала бумажками в планшете, раскладывая их поудобней.

— Тяжело вам сегодня придётся? — Спросил её танкист, вставая рядом и опираясь ладонью о крыло.

— Полегче, чем вчера. Но всё равно будет интересно. — Лётчица захлопнула планшет, перекинула его ремешок через плечо, поднялась. Неожиданно склонилась к самому уху Томаса и тихонько произнесла: — Эрик об этом вслух не говорит, может, сглазить боится... Но сегодняшние испытания — финальные. Если я справлюсь — можно будет отсылать итоговый отчёт и закругляться. Машина в порядке, все тесты пройдены.

— Благодаря вам, не забывайте. — Также тихо отозвался лейтенант, сдерживая улыбку.

— Не только мне. — Девушка ещё больше понизила голос. Томас чувствовал на щеке её тёплое дыхание. — Знаете, мы немного приврём в докладе — насчёт сложности обслуживания в полевых условиях. "Комета" ужасно капризная, техникам надо памятник ставить за их труды...

— Обманываете Лондон? — Приподнял бровь Том. Наполовину в шутку, наполовину всерьёз поинтересовался. — А страдать потом от этого — ребятам вроде нас, на передовой?

— Самую чуточку. — Лётчица отодвинулась от него и подмигнула. — Большую часть проблем мы как раз и выявили тут, во время испытаний, в серийной модели их исправят. К чему пугать бюрократов? И всё равно от новой техники будут ждать сбоев и поломок, уж не сомневайтесь.

— Поверю на слово... — Хродгарсон пожал плечами, совершенно не имея сил думать о чём-то плохом в её присутствии. — В любом случае, не мне на них летать. Что ж, удачи вам на сегодня.

— Спасибо. — Девушка отвесила шутливый полупоклон, улыбаясь одними глазами. Как с некоторой завистью отметил Томас, по ней совершенно нельзя было сказать, что половину ночи она не спала. — И кстати — майор вёз из самой Нормандии небольшой ящичек, где в шторм или качку что-то звякало стеклом. Явно не чайный сервиз. Надеюсь, этим вечером он его вскроет.

— Надеюсь. — Усмехнулся Том, отступая на пару шагов. Обслуга закончила приготовления, и ему не хотелось, чтобы заболтавшаяся с ним лётчица выбилась из графика.

С наслаждением потянувшись, выгнув спину и размяв пальцы, Астрид провела нечто вроде предполётного ритуала — без всякой нужды поправила воротник рубашки, одёрнула куртку, сдвинула пряжку ремня, чтоб была точно на линии с пуговицами, оправила перчатки, отряхнула от чего-то невидимого брюки и подтянула высокие сапоги. Надев шлем, вскарабкалась по лесенке в кабину, пристегнулась там, пока техники отбегали подальше. Выглянув и убедившись, что на полосе никого нет, показала мужчинам большой палец и задвинула стеклянный фонарь. Реактивные двигатели "Кометы" взвыли, запускаясь...

* * *

Шанса подремать днём, в штабе, Томасу не выпало. Буквально минут через десять после его возвращения, когда лейтенант уже вовсю клевал носом над расстеленной картой, за окнами пристройки раздался... гудок автомобильного клаксона. Едва не свалившись от неожиданности со складного стула, Том встрепенулся и бросился к дверям, выглянул на улицу.

— Лейтенант, сэр! — Выпрыгнув из кузова затормозившего перед штабом пикапа, сержант МакБроди торопливо и небрежно козырнул. — Полчаса назад внешний пост на юго-востоке заметил в отдалении облако пыли. Довольно широким фронтом у горизонта — но явно не буря. Я прибыл туда, убедился, что это так, и облако увеличивается, после чего сразу вернулся.

— Правильно сделали. — Кивнул Хродгарсон, вмиг забыв про сонливость. — Никаких подробностей, только пыль?

— Да, сэр. Хочу направить группу на броневике с рацией для разведки.

— Одобряю. — Ещё раз кивнул Том. — Я пока предупрежу гражданских, подниму караулы и вызову штаб. На случай, если...

Договорить он не успел — с вершины диспетчерской вышки оглушительно, надрывным низким голосом, завыла сирена воздушной тревоги. Танкист и коммандос, не сговариваясь, вскинули головы.

— Твою душу... — Сквозь зубы выдавил МакБроди.

— Фш-ш-шух! Фш-ш-шух! — Всё с той же бетонной башни одна за другой взмыли две зелёные ракеты, указывая направление, в котором замечен противник — восток. Томас рефлекторно потянулся за биноклем, но вспомнил, что тот лежит на столе. Сержант, однако, верно поняв жест, вытащил свой, отдал командиру — тот сразу же прижал к глазам окуляры, зашарил взглядом по небу. И без труда отыскал всполошившую наблюдателей угрозу. Десяток тёмных силуэтов на фоне лазурного неба — в самом деле, точно с востока. Полдюжины держались клином, образовывая эдакий наконечник стрелы, нацеленный точно в сторону испытательного аэродрома, ещё несколько парили выше, россыпью. Учитывая скорость, лететь до цели им оставалось считанные минуты.

— Не наши. — Хродгарсон опустил бинокль и сунул его в руки сержанту. — Похоже, пикировщики и прикрытие. Не свободные охотники, те ходят парами, а тут целая эскадрилья. Идут точно на нас.

— Дьявол... — Коммандос спешно убрал бинокль в футляр, вопросительно глянул на лейтенанта.

— Бегите со своими к гражданским, убедитесь, что те укрылись. Остальные знают, что делать.

— Есть! — МакБроди коснулся двумя пальцами козырька шлема и рванул с места, не оглядываясь. Ещё один коммандос, выскочивший из кабины пикапа, последовал за ним, придерживая на плече автомат.

— Капрал, срочно давайте штаб армии, сообщите о налёте. Потом — в укрытие! — Прокричал Том внутрь пристройки, а сам бросился со всех ног прочь от диспетчерской, вдоль посадочной полосы, к "Паладину", спрятанному под маскировочной сетью на другом её конце. Майора Нийла требовалось предупредить немедленно, и танковая рация для этого подходила лучше всего.

Он успел пробежать две трети пути, когда в завывания сирены вплелся свист огромных крыльев, рассекающих воздух — бомбардировщики сельджуков, зафиксировав плоскости, по-ястребиному пикировали на аэродром. Им навстречу ударили трассеры пулемётных очередей и залаяли спаренные трофейные зенитки — мелкокалиберные автоматы, неспособные достать цель на высоте, они выжидали до последнего и открыли огонь в момент атаки, прямо сквозь маскировочные сети. Том не смотрел вверх, сосредоточившись на том, чтобы сохранить дыхание. Он бежал, слыша шум горячего ветра в ушах и треск разрывов над головой, пока позади него что-то не рвануло с особенной силой, глухо и раскатисто. Лейтенант прыгнул вперёд, преодолевая последние метры до замаскированного танка, шлёпнулся на сухую глину и перекатом ушёл под защиту стального брюха. Краем глаза он успел заметить столб жирного дыма, вздымающийся над ангарами, но отвлекаться не стал, сразу ухватился за край распахнутого нижнего люка, пролез внутрь. "Паладин" оказался пуст, как и ожидалось. По сигналу тревоги дежурные должны были перебраться в окопчик неподалёку. Томас, задыхаясь после финального рывка, уселся на кресло радиста, включил рацию, прижал к уху наушник — и сразу же услышал голос, повторяющий:

— База, база, это "сто первый", приём... База, база, это "сто первый"...

— "Сто первый", это база. — Откликнулся Хродгарсон. Голос в наушнике принадлежал радисту из экипажа МакРири. — Подверглись воздушному налёту, возможно присутствие наземных сил неприятеля. Примите меры. Повторяю — возможно присутствие наземных сил неприятеля.

— Принято, база. Мы... — Близкий взрыв заставил "Паладина" покачнуться, от ударивших в правый борт осколков внутри загудело так, что лейтенант ощутил себя мышью в чайнике, по которому лупят половником. Голос радиста "сто первого" утонул в статике, и последних его слов Том не разобрал. Времени слушать повтор не было — раз попали так близко, танк могли заметить, и следующая бомба может прилететь точно в него.

— Удачи вам. Конец связи. — Скороговоркой выпалил офицер в микрофон, бросил наушники на крышку рации и поспешил к люку. Выскользнул ногами вперёд, на четвереньках выбрался из-под маскировочной сети и дальше уже ползком двинулся в ту сторону, где, как он помнил, был отрыт окоп для экипажа. Аэродром вокруг него горел. Дым поднимался над тройкой ангаров, над жилыми домами, над пристройками диспетчерской (хотя сама башня стояла незыблемо, как крепостной бастион), даже над взгорками на севере, где, казалось бы, гореть было нечему. Одна из зениток умолкла, но оставшаяся продолжала короткими очередями выплёвывать в небо пригоршни трассирующих снарядов. Вторя ей, из своих земляных гнёзд звонко трещали пулемёты. Их совместная работа не давала сельджукским "стервятникам" бомбить спокойно, зависнув в воздухе. Вместо этого им приходилось раз за разом пикировать, прорываясь сквозь свинцовый дождь, закладывать круг на большой скорости и повторять заход. Как прикинул Том, заходов было не больше двух, и пикировщики использовали только бомбы. Значит, их хватит ещё минимум на один, а то и на два, плюс могут потом "обработать" из своих автоматических пушек...

Окопа он достиг благополучно. Перевалившись через бруствер, едва не придавил уже прячущихся там Торрисона и Джонсона, с облегчением выдохнул.

— Командир?! — Удивился стрелок, помогая ему сесть. — Что вы тут делаете?

— Служебная необходимость. — Пропыхтел Том. Подобрав чью-то валяющуюся на земляном полу каску, нахлобучил её поверх фуражки и полез обратно на бруствер. Бинокля при нём так и не было, однако тот и не требовался, чтобы оценить сейчас ситуацию. Пользуясь слабостью ПВО, "стервятники" выстроили над аэродромом классическую "карусель". Самолёты кружились на высоте, недосягаемой для пулемётов, и по очереди "ныряли" вниз, бросая бомбы. Не считая держащихся в вышине истребителей, их было пять — то ли Хродгарсон обсчитался, то ли зенитчикам повезло, и тот столб дыма над взгорками принадлежал машине какого-то неудачливого сельджука. Бомбы, похоже, у них подходили к концу — когда очередной пикировщик устремился вниз, выпрямив крылья, на его носу заплясали жёлтые вспышки пушечных выстрелов. Том увидел, как снаряды взрывают сухую глину вокруг второй зенитки, как её укутывает двуцветное облако пыли и дыма, как орудие захлёбывается и умолкает, будто подавившись... Следующий "стервятник" спикировал почти сразу же, огонь пулемётов его уже не страшил. От брюха самолёта отделились две едва различимые точки, выписали дугу... и ударили точно в основание диспетчерской вышки. Бетонное сооружение дрогнуло, одна из его стен начала медленно оседать, две другие — складываться внутрь, как стенки карточного домика.

— Уб-блюдки... Засранцы чёртовы. — Прохрипел лейтенант, бессильно наблюдая, как третий бомбардировщик готовится к заходу на цель, расправляет длинные, жёлтые на кончиках крылья, наклоняется... Почему-то слишком резко клюёт носом, чуть не кувыркаясь в воздухе через себя. Позади его кокпита что-то ярко сверкает, левое крыло вдруг надламывается у основания, и пике становится неуправляемым — вращаясь вокруг своей оси и теряя мелкие обломки, "стервятник" врезается в землю возле самой посадочной полосы. Топливо и боекомплект взрываются от удара — Том едва успевает скатиться обратно в окоп, когда тугая воздушная волна проносится над бруствером...

— Что это с ним? — Ошарашено спросил Торрисон, тоже видевший неудачную атаку пикировщика. Ответ пришёл сам — в виде знакомого нарастающего гула. Секунду спустя серебряный росчерк промелькнул в небе над лётным полем.

— "Комета"! — Воскликнул Том, хлопнув себя по колену. Радость в его голосе мешалась с испугом. Видеть горящего "стервятника" было здорово, но... Почему "Комета" здесь?! Зачем она вступила в бой, да ещё под конец налёта, когда уже ничего не изменишь? Зачем вообще рискует?

Пока, однако, всё шло хорошо. Ещё недавно сельджукские самолёты казались Хродгарсону хищными птицами, раз за разом бросающимися на жертву, но теперь они сами превратились в куропаток. Реактивный штурмовик упал на них почти вертикально сверху, пользуясь полуденным солнцем для прикрытия, прошил очередью пикировщик и взмыл обратно под невероятным углом. Серебристая обшивка ярко сияла в солнечных лучах, так что следить за ним с земли было легко.

Бомбардировщики сломали "карусель" и устремились друг к другу, спеша сбиться в кучу, ощетиниться пулемётами. Истребители прикрытия слаженно изменили строй, пытаясь встретить угрозу "лицом", поймать в прицелы стремительную серебряную точку. К несчастью для сельджукских пилотов, преимущество "Кометы" в скорости было подавляющим. Штурмовик играючи проскочил мимо них, набрал высоту и практически повторил манёвр — отвесно рухнул вниз, строча из пушек. Тридцатимиллиметровые снаряды, рассчитанные на поражение броневиков и наземных построек, превосходно сработали и по воздушным целям — у следующего пикировщика попросту отломился хвост вместе со всем оперением. Три оставшихся заняли, наконец, места в строю, отчаянно работая крыльями, и повисли треугольником в ожидании нападения. Перехватчики, наоборот, рассыпались в стороны.

— Хватит, Астрид. — Прошептал одними губами лейтенант, прекрасно понимая, что лётчица не может его слышать. В воздушных боях он разбирался слабо, однако даже танкисту было ясно, что враг опомнился и готов к бою. — Хватит, уходи.

Впрочем, даже умей Том передавать мысли на расстоянии, едва ли девушка его бы послушалась — насколько он знал её характер. "Комета" пошла на третий заход. И это было ошибкой. С каждой "петлёй", закрученной штурмовиком, её радиус сжимался, а траектория становилась всё более пологой. В третий раз реактивная машина не успела подняться для атаки с пикирования, а вместо этого заложила широкий вираж и вышла на бомбардировщики почти в лобовую, в одной с ними плоскости. И те встретили её бешеной пальбой из курсовых пушек. "Комета" заплясала в воздухе, уклоняясь от трассеров и теряя скорость, огрызнулась в ответ короткими очередями — и тут же попала под перекрёстный огонь истребителей, державшихся на флангах. Два перехватчика проскочили за её хвостом, неверно рассчитав упреждение, третий же лёг на крыло и буквально повернулся на месте, ведя носом за "Кометой". Длинная очередь, наверное, в весь боекомплект истребителя, настигла реактивный самолёт и перечеркнула его серебряный борт...

— Чёрт! — Ахнул Том, когда из левого двигателя "Кометы" вырвался длинный факел пламени и повалил дым. Штурмовик рыскнул вправо-влево, но продолжил полёт, яркой молнией промчавшись над клином "стервятников". Кормовые стрелки успели всадить ему в днище пару очередей, прежде чем самолёт разорвал дистанцию, уходя на северо-восток со снижением. Возможно, у него заклинили рули, так как маневрировать он не пытался — зато дым из двигателя валить вдруг перестал, словно чёрный длинный хвост, тянущийся за штурмовиком, обрезали ножом.

Вновь собравшиеся в звено перехватчики тоже прошли выше уцелевших "стервятников", явно собираясь нагнать и добить "Комету", однако в этот миг на земле ожила зенитная пушка. Так как бомбардировка прервалась, а про угрозу снизу сельджуки в пылу боя вовсе забыли, расчет орудия смог спокойно прицелиться, выставить дальность на снарядах. Огненный пунктир ударил в середину строя перехватчиков, вокруг них расцвели султанчики взрывов. Ведущий истребитель затрясся, забил крыльями вразнобой и камнем ухнул вниз, с виду невредимый — наверное, шрапнелью ранило пилота. Двое других прекратили погоню за реактивным "подранком", закружились в манёврах уклонения, одновременно набирая высоту. Пикировщики, не дожидаясь, пока орудие переключится на них, тоже взмыли ввысь и помчались на восток со всё возрастающей скоростью. Перехватчики присоединились к ним, привычно держась эшелоном выше. Зенитка била сельджукам вслед, пока самолёты не растаяли в небесной лазури...

Томаса это мало интересовало — он неотрывно следил за тем, как "Серебряная комета" снижается, удаляясь от аэродрома. Когда штурмовик скрылся за волнистым горизонтом, офицер сглотнул и сжал кулак. К счастью, столб дыма, свидетельствующий о том, что самолёт взорвался после падения, над глинистыми взгорками так и не взметнулся.

— Кажись, всё. — Негромко произнёс молчавший весь налёт капрал Джонсон. — Закончилось.

— Нет, Марк. — Качнул головой лейтенант, всё ещё глядя туда, где за жёлтыми холмами исчез самолёт Астрид. — Сейчас всё как раз и начнётся...

* * *

Раненых и погибших после столь разрушительного налёта оказалось на удивление мало — почти в полном составе полегли оба зенитных расчёта, один вместе с орудием, прочие же отделались преимущественно контузиями и мелкими ранами от осколков. Куда больше досталось строениям и технике. Помимо зенитной пушки отряд Хродгарсона потерял половину миномётов, два грузовика, бронетранспортёр и, что самое худшее, танк сержанта Брансона. Близким попаданием бомбы "Паладину" оторвало одну из ног левого борта и страшно покорёжило три оставшиеся. Экипаж, к счастью, не пострадал, укрывшись в окопе. На крупной ремонтной базе танк вполне можно бы было восстановить, однако Томас сильно сомневался, что им дадут спокойно разобраться с последствиями...

Поскольку от штаба, примыкавшего к диспетчерской, осталась лишь груда щебня, временный командный центр лейтенант устроил около своей машины, просто созвав туда сержантов. Пока аль-Хаммами организовывал перекличку и разбор завалов, его нормандский коллега-танкист давал наставления старшему коммандос и командиру одного из стрелковых отделений:

— Я своими глазами видел парашют — после того, как Астрид отшибла хвост второму "стервятнику". Не важно, пилот это или стрелок, он мне нужен живым. Места падений тоже стоит проверить, может, ещё кто выжил. Но быстро. Дело первой очерёдности — восстановить контакт с внешним постами и узнать, что там пылило на юго-востоке. — Том повернулся к МакБроди. — Ваши планы, сержант, произошедшее не отменяет — берите броневик и высылайте разведгруппу. Если там противник на дистанции видимости, пусть хотя бы эвакуируют наблюдателей.

— Есть, сэр. Устроим незамедлительно. — Бывалому коммандос, как обычно, не нужно было повторять дважды, он исчез с глаз моментально, только дослушав распоряжения. Отправив и второго сержанта — на поиски вражеского пилота — Томас разыскал среди дымящихся развалин Марсада.

— Парни Алана ушли в дозор, но нам нужна ещё одна выездная команда. — Сказал он хемрийцу, угрюмо делающему пометки в блокноте с именами солдат. Галочками пехотный лейтенант помечал раненых, косыми крестами — не откликнувшихся на перекличке. — Грузовик, медика, несколько рабочих и техников из гражданских, сопровождение... К ним — оборудование. Носилки, аптечки, щипцы по металлу... Даже не знаю, что ещё.

— Огнетушителей. — Без паузы ответил Марсад, ставя очередную галочку. — Мы мало истратили, тушить почти нечего... — Помолчав, он вдруг поднял взгляд от разлинованных страничек и добавил. — Надеюсь, она жива.

— И я надеюсь. — Сглотнув, надтреснутым голосом произнёс Хродгарсон. Тревога за желтоглазую лётчицу не давала ему сосредоточиться на самых срочных проблемах, и дело было не только в том, что лейтенант искренне к ней привязался. Просто... любознательная, жизнерадостная, остроумная, аккуратная и чистенькая, Астрид казалась ему человеком, который не может умереть. Пришельцем из того, счастливого яркого мира, что ждёт после войны. Мира, полного спокойных солнечных дней, спортивных орнитоптеров, шуршащих свежих газет, интересных занятий и красивых девушек. Том понимал, что это глупости, "дежурная" мечта, помогающая держаться в самые тяжёлые времена, но молодая лётчица словно делала её реальней, ближе, живее. Она была кусочком этой самой мечты, залетевшим случайно в пыльную реальность Африканского фронта. Наверное, это влекло танкиста к ней даже больше, чем славный характер и приятная внешность. И потому думать о том, что девушка, возможно, погибла, причём в бою с сельджуками, было не то что тяжело или страшно, а по-настоящему невыносимо. В груди болезненно ныло, как бывало прежде после потери очередного старого друга.

— Если она жива, то ей почти наверняка нужна помощь. — Лейтенант прочистил горло, тряхнул головой, беря себя в руки. — И нам стоит поспешить.

— А пока спешат к нам, как я посмотрю. — Хемриец кивком указал куда-то за спину Тому. Танкист обернулся, и без труда понял, что он имеет в виду — из-за глиняных бугров на западе выходила маленькая автоколонна, возглавляемая "Паладином". Машины мчали со всех ног, насколько это позволяли широкие неуклюжие ступни-пескоходы, едва ли не спотыкаясь. Со стороны казалось, что крейсерский танк вот-вот запутается в своих длинных, бешено мелькающих лапах.

— Ну, хоть они в порядке. — С искренним облегчением выдохнул Хродгарсон — о группе майора Нийла он тоже не забывал ни на секунду. Хотя особых поводов переживать за них не было, лейтенант почувствовал себя много спокойней, увидев все машины отряда вернувшимися на базу. — Организуй спасателей, а я, пока собирается команда, перекинусь парой слов с майором.

Томас хлопнул товарища по плечу и скорым шагом двинулся навстречу колонне. Та остановилась на краю лётного поля, выстроившись вдоль бетонной полосы. Спрыгнувший прямо с башни низко присевшего "Паладина" сержант МакРири вытянулся при виде командира, в две короткие фразы доложил — потерь нет, с врагом в контакт не вступали. Через пару секунд к танкистам присоединился и штабной офицер, выбравшийся из кабины грузовика.

— У нас все целы, а что здесь? — Спросил он, вопреки обыкновению не пытаясь скрывать волнение.

— Из вашего персонала двое с лёгкими осколочными, один из них ещё и контужен. В эскорте примерно дюжина убитых, два десятка раненых. — Ответил Том. Сглотнув, шумно втянул воздух сквозь зубы. Сказал на едином выдохе. — Ещё... похоже, мы потеряли самолёт.

— Я уже в курсе. — Майор покачал головой с видом скорее растерянным, нежели огорчённым. — Когда началась бомбёжка, я приказал Астрид подняться на предельную высоту и держаться в стороне до дальнейших указаний. Будь рядом другой подходящий аэродром — велел бы уходить туда, но...

— Но мисс Торбьёрн — не из тех, кто убегает, бросив товарищей, насколько я её успел узнать. — Вздохнул лейтенант. — Даже если есть, куда. Не факт, что она вас послушалась бы.

— Вы недооцениваете её чувство ответственности, она не столь легкомысленна, как кажется. И прекрасно понимает ценность "Кометы". — Нийл помолчал пару мгновений, потом тоже испустил тяжёлый, долгий вздох. — Хотя, наверное, плохо оценил её характер как раз я. Учитывая случившееся... Когда она атаковала бомбардировщики, я пытался её вызвать, но рация в самолёте была отключена.

Том сунул руки в карманы, оглянулся на диспетчерскую, напоминающую теперь гнилой коренной зуб. Заметил бегущего к ним от развалин и машущего рукой бойца в мундире коммандос, но, пока тот был ещё далеко, вновь повернулся к майору:

— Сэр, нет сейчас смысла обсуждать мотивы мисс Торбьёрн. Я распорядился снарядить поисковую экспедицию, однако не уверен, что она сведётся просто к поездке до места крушения. У нас сейчас, кажется, будет доклад разведки, тогда и уточним детали. Макрири, ты пока тоже будь здесь.

Ждать не пришлось — коммандос, даже не запыхавшийся от бега, остановился перед ними, подняв каблуками пыль, коротко козырнул:

— Сэр, разведгруппа достигла юго-восточного поста и вышла на связь. Подтверждают — в сторону аэродрома развёрнутым фронтом движется противник. Численность — более батальона, танки в развёрнутом строю и мотопехота за ними. Идут на большой скорости. Пост окажется на дистанции огня танков минут через десять. Через полчаса, если сохранят темп, будут здесь. Кроме того, южнее и севернее наблюдают пылевые облака — вероятно, от движения аналогичных групп сельджуков.

— Вот тебе и новости, меняющие планы... — Хродгарсон зло усмехнулся — всё как всегда. Стоит подумать, что ты готов к очередной подлости от судьбы, как та подкинет тебе неприятностей вдвойне от ожидавшихся. — Лейтенанта аль-Хамми известили?

— Да, сэр, к нему тоже послали. — Солдат кивнул, поправил ремень подвешенного за плечо "шепардсона".

— Отлично. Счёт на минуты, так что слушай и запоминай. Бежишь сейчас к лейтенанту, и передаёшь следующее...

V

Когда командирский "Паладин" и шестиногий бронетранспортёр покидали аэродром, им навстречу попались четверо хемрийских пехотинцев, которые гнали перед собой мужчину со связанными руками. Пленник был лыс, усат и облачён в мешковатый лётный комбинезон — очевидно, тот самый пилот "стервятника", за которым солдат и посылали. Стоящий в своём люке Хродгарсон перегнулся через край танковой башни и прокричал:

— Поймали?!

— Поймали, сайед! — Откликнулся один из хемрийцев, радостно осклабившись. Его нормандский был далеко не таким чистым, как у Марсада, но слова он выговаривал очень старательно. — Ногу подвернул, не убежал. Даже стрелять не пришлось, жалко...

— Молодцы! — Танк продолжал мерно шагать, и Тому пришлось повернуться всем телом, чтобы не потерять солдат из виду. — Скажите аль-Хаммами — пусть времени с ним не теряет, грузит в машину. Но если чего сболтнёт интересного — передайте мне по рации. Ясно?

— Ясно, сайед!

Когда пехотинцы остались позади, Томас опустился на сиденье, оставив люк открытым, и смежил веки. Мысленно сказав себе: "Девяносто секунд на отдых", попытался выкинуть из головы все мысли.

Вести о приближении врага не вызвали паники даже среди гражданских — после суровой бомбёжки подобным сложно было напугать. Но вот состав спасательного отряда пришлось сильно пересмотреть. Лейтенант сразу же исключил из него людей Нийла, заменив рабочих на пару дополнительных стрелков и трёх полевых инженеров из сапёрного отделения. Сам майор предложил было возглавить экспедицию, однако Том решительно мотнул подбородком:

— Аэродром сворачивается, и эвакуируем мы в первую очередь вашу команду. Кто-то должен убедиться перед отбытием, что мы не оставили врагу какой-нибудь важный документ или ящик с секретными деталями. И ещё кто-то должен предоставить в Лондон результаты испытаний, иначе все труды пропадут зря. К тому же, спасатели гарантированно окажутся в тылу наступающего противника, им придётся выбираться самостоятельно, возможно, с раненым на руках. Это большой риск, а вы, сэр, слишком много знаете, чтобы попадать в плен. У меня же есть опыт самостоятельных действий.

— Звучит логично. — Неохотно признал штабной офицер. — Но тогда уж — почему вы не пошлёте кого-нибудь из своих сержантов, они ведь тоже опытны?

— Потому что риск очень большой. — Повторил танкист с расстановкой. — Потому я иду сам и беру минимум людей. Если б я был нужен для проведения эвакуации, то остался бы. Но вы и Марсад справитесь. Сэр.

— Эх... Чёрт. — Обычно сдержанный майор поморщился, как от зубной боли, отвёл взгляд. — Я понимаю, да. Можете действовать по своему усмотрению.

— Мы позаботимся о самолёте, и о мисс Торбьёрн. — Заверил его лейтенант. — Если она пережила посадку, то вы скоро встретитесь с ней в Аммоне.

Кроме экипажа танка, медика, стрелков и сапёров в группу, отправившуюся на поиски "Кометы", вошли также двое коммандос — их прислал лично МакБроди, заявив, что "пара ребят, умеющих лепить взрывчатку, вам там точно пригодится". К тому же, один из них вместо автомата нёс на ремне снайперскую винтовку — как крепко подозревал Томас, она могла пригодится не меньше. Реактивный штурмовик рухнул где-то между двумя наступающими группами сельджуков, но если пилоты, участвовавшие в налёте, рассказали о странном противнике своему командованию, то оно могло послать отдельный отряд, чтобы захватить ценные обломки. Благо, это нормандцам требовалось сперва отыскать "Комету", сельджуки же с воздуха должны были отлично видеть место падения. И нельзя было исключать, что к появлению спасателей противник уже будет там. Вставать на пути у целого батальона Хродгарсон не собирался, однако и сдаваться без боя не думал.

Как только истекли отведённые для передышки полторы минуты, он опустил на глаза пластиковые очки, надвинул поплотнее фуражку, скомандовал механику-водителю поднажать, и снова встал в люке, вытягивая шею, вертя головой. Самолёт — не иголка в стоге сена, и всё же среди местности, напоминающей рельефом стиральную доску, проглядеть его ничего не стоило. Даже примерно зная, где искать.

— Жалко, "Паладин" у нас не белый. — Произнёс вдруг снизу сержант Торрисон. Вернее, почти прокричал, чтобы перекрыть шум механизмов. Коленные суставы бегущего танка лязгали и скрипели так, что Том постоянно косился на них с опаской, ожидая в любой момент аварии. Потеря ходовой части превосходно легла бы на сегодняшнюю череду бедствий.

— Так мы и не в Арктике, если что. — Откликнулся командир, наклоняясь к люку, чтоб его было лучше слышно.

— Но как было бы здорово ощутить себя принцами на белом танке, спешащими на помощь прекрасной даме. — Держащийся за плечевой упор пушки, чтоб меньше шатало от крупной рыси, стрелок невесело усмехнулся. — Целым экипажем прекрасных принцев.

— Знаешь, когда война кончится, ты точно будешь служить на белом танке, где-нибудь за полярным кругом. Уж я позабочусь. — Пообещал Том и вернулся к наблюдению. Конечно, на сержанта он не обиделся — от неуклюжей шутки действительно стало капельку легче.

По прикидкам Хродгарсона, штурмовик должен был коснуться земли километрах в трёх-трёх с половиной от лётного поля. Отойдя на такое расстояние к северо-востоку, Томас планировал осмотреть местность с самого высокого холма, а потом начать прочёсывать окрестности, разделившись ненадолго с броневиком сопровождения. Вышло, однако ж, куда проще. Жизнь, вероятно, решила учесть все свалившиеся на гарнизон невзгоды и малость подсластить пилюлю. Когда "Паладин" вскарабкался на очередной взгорок, перед его экипажем раскинулась круглая долинка величиной с пару футбольных стадионов — совершенно плоская и просматривающаяся от края до края. И на другом её конце, уткнувшись носом в пригорок, лежала "Комета", блестящая серебром на солнце столь сильно, что заметить её можно бы было даже сквозь опущенные веки. Наверняка лётчица сама выбрала долину для аварийной посадки, и всё равно это была огромная удача. Капралу Джонсону не потребовалось отдельного приказа — он сразу же двинул машину к месту крушения на полном ходу, и затормозил буквально в нескольких метрах. Танк при этом заметно наклонился вперёд, передняя пара ног врезалась ступнями в глину, задняя на миг отовралась от земли, а командир чудом не вылетел из люка и потерял фуражку. Тут же о ней позабыв, он сорвал защитные очки, бросил их в люк, выбрался на лобовую броню, спрыгнул наземь и подбежал к самолёту.

С правого борта тот выглядел практически невредимым... только округлый нос вмялся внутрь от удара, как скорлупа куриного яйца, и стеклянный колпак кабины покрылся сетью трещин. Взобравшись на крыло, Том услышал слабый стук — кто-то колотил по фонарю изнутри. Почувствовав, как в груди лопнул пузырь с кипятком, лейтенант вцепился в край колпака, попытался сдвинуть его назад, но лишь ободрал кончики пальцев. Крышку кабины заело.

— Парни, сюда, живо! — Крикнул он, продолжая дёргать за алюминиевую оплётку. — Помогите мне!

Вместе с подоспевшими механиком-водителем и заряжающим они в шесть рук сумели кое-как расшатать фонарь и тот, хрустнув, внезапно легко сдвинулся с места. Не ожидавшие такого танкисты повалились с ног, однако Хродгарсон тут же вскочил, торопливо, сгорая от тревоги и волнения, заглянул в кабину.

— А... всё-таки вы. — Слабо улыбнулась ему Астрид, опуская револьвер, который сжимала в левой руке. Кажется, именно его рукоятью она стучала по стеклу. — Я... рада, честно. Очень.

— А я рад, что вы живы. — Не сумев улыбнуться в ответ, Томас сглотнул. — Что у вас с рукой? Сломана?

Вопрос был глупый — правая рука девушки лежала у неё на коленях, неестественно изогнутая ниже локтя. Рукав куртки не пропитался кровью, а значит, обошлось без открытой раны, но всё равно выглядело до тошноты жутко. Однако спрашивать: "Вы в порядке?" при таком раскладе было ещё глупее. Астрид даже не сидела, а полулежала в кресле, лицо её цветом напоминало мелованную бумагу, а лоб покрывала испарина. На подбородок из уголков рта стекли две тонкие струйки крови, уже подсохшие — Том лишь надеялся, что кровь от прокушенной щеки, а не из лёгких.

— Ах-ха. Сломана. Аж в двух местах. — Продолжая улыбаться, лётчица прикрыла глаза и откинулась на подголовник, позволила револьверу выпасть из ослабших пальцев. Её голос становился тише с каждым произнесённым словом. К тому же, она слегка шепелявила — очевидно, из-за прикушенного языка, так как зубы её, похоже, все были на месте. — Второй ниже плеча, я стараюсь не двигать, чтоб кость не сместилась...

— Дьявол, вы так об этом говорите... — Танкист сжал край кабины до побелевших костяшек. Девушка же вновь подняла веки и попыталась улыбнуться шире, поймав его взгляд:

— Не первый раз. Не волнуйтесь, я терплю. Не волнуйтесь, ладно?

— Ладно. — Лейтенант кивнул. — Можете сказать, что ещё?...

— Грудь болит. — Астрид сделала глубокий, судорожный вдох, прежде чем продолжить. — Тяжело дышать. Но ключицы целы. Может, рёбра... Спина цела. Ноги чувствую. Болят. Больше, чем рука. Так, что даже не знаю, какая... или обе. Кажется, прижало...

— Прижало? — Хродгарсон, мрачнея пуще прежнего, подался вперёд, вгляделся — но ниже колен ноги лётчицы скрывала массивная приборная панель.

— Да. В момент удара почувствовала, как ноги сдавило... и правую ступню, кажется, совсем... она и болит, наверное. — Улыбка на совершенно белом, мокром от пота лице лётчицы становилась всё более вымученной, резиновой.

— Ох, плохо... — Прошептал Том себе под нос. Наклонившись, заглянул девушке в глаза, бережно коснулся пальцами её здорового плеча, сказал громко и уверенно. — Мы вас вытащим, Астрид. Даже если придётся распилить эту железяку на полоски для серпантина. Сейчас подойдут инженеры, всё осмотрят и разберутся. А доктор даст вам морфий — боль отпустит.

— Н-нет. — Лётчица мотнула головой, а в голосе её неожиданно мелькнули испуганные нотки. — Без морфия. Я терплю.

— Всё будет в порядке. — Лейтенант легонько сжал пальцы на плече девушки. — Не бойтесь, от одной дозы не бывает привыкания, в газетах врут. Вы же мне верите?

— Верю. — Астрид подняла левую руку и сжала ладонь офицера. Она больше не улыбалась, и её, кажется, знобило, несмотря на жару полуденной пустыни. — Но не надо. Пожалуйста, Том, без...

Девушка осеклась на полуслове и уронила голову на грудь. Её здоровая рука соскользнула с ладони Томаса, безвольно упала вдоль тела.

— Астрид? Астрид?! Чёрт! — Похолодев, танкист быстро нащупал живчик на её шее. Мысленно вознёс хвалу Творцу, Элокиму, Конфуцию и всем богам древнехемрийского пантеона, когда ощутил под подушечками пальцев слабое, но частое биение — сердце лётчицы работало. Она всего лишь потеряла сознание. — Ладно... Держитесь, мы быстро.

Он слез с помятого серебряного крыла и жестом велел экипажу возвращаться в танк — их помощь больше не требовалась, из подошедшего бронетранспортёра уже выгружались остальные члены экспедиции.

— Стрелковая команда, на вон те две возвышенности, обеспечить наблюдение. — Подходя к ним, Томас ткнул большим пальцем себе за плечо. — Возьмите снайпера. Медик — осмотрите пилота, у неё несколько переломов. При необходимости — введите анестетики, но только в крайнем случае. Остальные... — Он обвёл взглядом трио сапёров и коммандос-автоматчика. — Торвальд, Джеймс — вам поручаю самое главное. Пилоту, похоже, зажало ноги. Вы должны её освободить как можно быстрее. И осторожно — она травмирована.

— Посмотрим, что можно сделать. — Спокойно кивнул старший из троих, капрал Торвальд Сигурдсон. В его устах это было равноценно обещанию справиться — сапёр никогда не спешил и не давал гарантий.

— Вы... — Лейтенант повернулся к коммандос и вспомнил, что никогда не знал его имени. — Сержант сказал, разбираетесь в минировании?

— Так точно, сэр. — Солдат похлопал по большому подсумку на ремне. — Опыт имеется, кое-что с собой прихватил.

— Поможете рядовому О'Кервуду. — Том указал на третьего сапёра. — Прямо сейчас начинайте минировать самолёт. С хвоста, чтобы не мешать спасателям. Особое внимание — двигателям. После взрыва от них ничего не должно остаться. И ещё... — Офицер глубоко вдохнул. — Медик будет постоянно следить за состоянием мисс Торбьёрн. Если она перестанет подавать признаки жизни, и сердце не удастся быстро запустить — вытаскивайте её любой ценой, даже если придётся... дополнительно травмировать. В худшем случае, если и это не удастся — прекращайте работы и присоединяйтесь к минёрам. Один заряд положим в кабину. — Он откашлялся, прочищая внезапно пересохшее горло. — Мы здесь, чтобы доставить её домой живой. Только живой, и только ради этого будем рисковать, ясно?

— Да, сэр! — Несколько вразнобой, но достаточно браво грянули бойцы. Оставив их распаковывать ящики с инструментами и взрывчаткой, Хродгарсон быстрым шагом вернулся к "Паладину", забрался в башню. Кряхтя, протиснулся поближе к радиостанции, попросил Карла вызвать "сто первого". Радист МакРири отозвался немедленно:

— "Сто третий", это "сто первый", вас слышу.

— Ваше состояние? — Лейтенант понимал, что их волну вполне могут слушать сельджуки, но времени на шифровку не оставалось, так что он старался просто говорить без лишних подробностей.

— Конвой сформирован и покинул объект, наблюдатели соединились с арьергардом. — Радист второго танка тоже сознавал уязвимость канала, и выбирал самые общие фразы. — Контакта с противником нет.

— Как объект?

— Всё ценное подорвано. Также выпустили топливо из цистерн и подожгли.

— Что база?

— Продолжаем вызывать, дальности сигнала не хватает.

— Пленный?

— Не могу знать, с ним пехота.

— У пехоты связь есть?

— Да, "двести седьмой".

Бортовой номер "двести семь" носил радиофицированный броневик, который аль-Хаммами обычно использовал как штабную машину. Значит, пленника он захватил с собой, нетрудно догадаться, зачем...

— Принято, "сто первый", спасибо. Переключаюсь. — Хродгарсон кивнул радисту, и тот сменил частоту. — "Двести седьмой", приём. "Двести седьмой", это "сто третий", приём!

После пятого повтора из наушников раздался хрипловатый голос Марсада:

— Слушаем вас, "сто третий". Что у вас?

— Всё успешно, но можем задержаться. Требуются некоторые работы. Можем выйти за радиус связи. Хотел спросить о пленном.

— Раскололся, даже отрезать ничего не пришлось. Сам он перс, за сельджукского императора страдать не очень готов оказался. — Несколько секунд на канале лишь потрескивала статика — хемриец размышлял, стоит ли пересказывать услышанное, рискуя выдать что-нибудь врагу. Наконец, решился. — Это не рейд, большая операция. Похоже, фланговый удар по опорным пунктам вокруг Аммоны, а при удаче — и по главной базе. Авиация зачищает форпосты перед проходом ударных групп, чтоб не замедляли продвижение. Аэродром они считали заброшенным, но потом воздушный разведчик издалека засёк там активность. Ближе подходить не стали, чтоб не раскрыться, однако в список целей внесли. В общем...

— В общем, нужно связаться со штабом. — Закончил за него Том. — И предупредить. Или с любым подразделением в радиусе связи, чтоб передали по цепочке. Продолжайте попытки, и не сбавляйте темпа. Мы уходим в молчание, на всякий случай. Удачи.

— Удачи, "сто третий". — Голос аль-Хаммами сменился шуршанием помех. Том снял наушники, отдал микрофон радисту, перелез обратно на сиденье командира, откинулся, насколько это было возможно в тесной башне, и вполголоса проговорил:

— Угодили, как куры в ощип.

— Надо делать зарубки. — Хмыкнул стрелок, постукивая пальцами по казённику орудия.

— Что? — Недопонял Томас, слишком углубившийся в невесёлые мысли.

— Каждый раз, когда мы попадаем в полную задницу, надо делать зарубки. — Пояснил Торрисон. — А то я со счёта сбился. На второй дюжине, кажется, в позапрошлом месяцев.

— В танке нет ничего деревянного. — Лейтенант усмехнулся в ответ. — Хотя можно царапать гвоздем на обшивке. Но чёрт возьми, если сельджуки не обратили внимания на "Комету" — они полные кретины. А будь они кретинами — война давно кончилась бы. Раз их тут не было, когда мы пришли, значит — скоро появятся. Хочешь поспорить на пять крон и банку тушёнки?

— Ха! — Стрелок шлёпнул по казённику ладонью. — Нажиться на мне решили, сэр? К тому же, нету у меня тушёнки, если только занять у интенданта...

Следующие минут десять Хродгарсон сидел на краю командирского люка, поглядывая то на караульных, занявших макушку самого высокого холма, то на работающих сапёров, то на циферблат часов. Ему хотелось быть рядом с "Кометой" — но офицер прекрасно понимал, что там он будет только мешать спасателям. Приходилось изнывать от нетерпения, ожидая результатов, а заодно и какой-нибудь новой подлости от фортуны. Подлость воспоследовала достаточно скоро — и вполне предсказуемая. Том ощутил даже некоторое облегчение, когда наблюдатели подали сигнал: "Видим противника!".

— Жаль, что не поспорили. — Сказал он вниз, экипажу. — Готовимся к бою, парни. Я сейчас вернусь.

Покинув заурчавший дизелем танк, лейтенант направился к носу разбившегося штурмовика, поймал там за рукав старшего из сапёров:

— Скоро закончите?

— Не буду загадывать. — Капрал Сигурдсон, отгибавший ломиком кусок носовой обшивки, выдохнул, передёрнул плечами. Повернулся к командиру, кладя монтировку на плечо. — Четверть часа, в лучшем случае. Руками ведь всё делаем. Хотя даже с горелкой — минут пять бы выиграли, не больше. Осторожничать ведь приходится.

Том бросил быстрый взгляд на кабину. Астрид всё ещё не пришла в себя, и, наверное, это было к лучшему. Сержант-медик снял с неё кожаный шлем и шарф, чтобы облегчить дыхание, усадил ровнее, и теперь стоял на кожухе воздухозаборника, придерживая раненую, пока второй сапёр рылся под снятой с креплений приборной панелью. Каштановые волосы девушки, не прикрытые больше шлемом, подчёркивали белизну её лица, а аккуратный, чуть вздёрнутый маленький нос, как показалось лейтенанту, заострился.

— Четверть часа мы вам постараемся выкроить. — Танкист машинально поднял руку, чтоб поправить фуражку, но вспомнил, что, подобрав её с земли, бросил на дно боевого отделения. Неудивительно, что ему так напекло затылок... — На большее не рассчитывайте. Как только вытащите её — сразу рвите заряды. Если нас подобьют до того, как вы закончите... Тоже рвите заряды и уходите. Это мой приказ. А теперь — к делу...

* * *

Проводить разведку по всем правилам было попросту некогда. Так как облюбованный дозорными холмик лишь ненамного превосходил по высоте соседние, самого противника они не разглядели — только полосу пыли, вздымающуюся к небу едва ли в километре от места крушения. Единственное, что обнадёживало — пыль поднимал сравнительно небольшой отряд, а не батальонная группа. Это соответствовало ожиданиям Хродгарсона, потому кое-какой план у него был припасён.

"Паладин" выдвинулся наперехват врага низинами, обходя бесчисленные взгорки — но только до поры. Когда пылевой след замаячил метрах в пятистах, танк стремительно вскарабкался на круглую макушку удобного холма и замер, приподняв корпус, а стоящий в люке Том вскинул к глазам бинокль. С высоты танковой башни противник был виден, как на ладони. Сельджуки шли, растянувшись в колонну, тоже петляя меж пологих глиняных бугров, и вёл их полный танковый взвод. Бегущие следом грузовики тонули в жёлто-рыжих облаках, однако сами танки лейтенант сосчитал и опознал — три штуки, средние четвероногие "Барсуки". Вернее, средними они считались в начале войны, теперь же занимали место скорее "утяжелённых лёгких". В любом случае, для "Паладина" с его символической бронёй — опасные противники.

— Пальни-ка для острастки. — Сказал Том, опустив бинокль и зажимая уши ладонями — Эдвард всегда оперативно выполнял такие просьбы. Орудие крейсерского танка грохнуло, качнув многотонную машину на амортизаторах, и прямо по курсу вражеской колонны взвился к небу фонтан песка и глины. Если даже сельджукские экипажи каким-то чудом не заметили до сих пор вскарабкавшийся на верхотуру "Паладин", теперь их внимание было должным образом привлечено. "Барсуки" отреагировали достойно — без промедления начали разворачиваться навстречу угрозе, задирая пушечные стволы. Грузовики, не снижая скорости, ушли за их "спины". Нормандский танк выстрелил ещё раз (лобовой бронелист на башне среднего "Барсука" брызнул белыми искрами, но двигаться тот не прекратил) и попятился, прячась за холм.

— По дуге влево, поменьше пыли. — Приказал Хродгарсон. Для любого другого механика-водителя пожелание насчёт пыли прозвучало бы как издевка, однако Марк Джонсон действительно заставил танк ступать плавнее обычного, не теряя при этом темп движения. "Паладин" преодолел ещё метров сто, сближаясь с врагом, и вновь выскочил на возвышенность, оказавшись, таким образом, на правом фланге противника. Сельджукский взвод был к такому готов — только орудие среднего "Барсука" смотрело вперёд, башни двух других были развёрнуты в разные стороны. Правофланговый танк выпалил сходу, стоило "Паладину" возникнуть в поле зрения. И, разумеется, промазал. "Паладин" же, пользуясь тем, что два других сельджука вынуждены разворачивать пушки, сделал несколько шагов вперёд, наклонил корпус, чтобы стрелку было удобнее целиться, спокойно навёл орудие... Бронебойный снаряд, пущенный сержантом Торрисоном с трёхсот метров, угодил точно в стык башни и корпуса "Барсука". Снова брызнули искры, но на сей раз танк противника замер — и остался стоять, с виду неповреждённый. Разве что башня малость съехала вбок, словно её просто небрежно положили на корпус.

— Вниз, вниз! И на сближение! — Прорычал Том, вцепившись обеими руками в края люка. Исполняя его команду, крейсерский танк опять нырнул в извилистый лабиринт, образованный глинистыми взгорками. Так как большая их часть не отличалась высотой, "Паладин" был вынужден пригибаться, широко расставлять лапы, и едва ли не скрести днищем по земле, чтоб избегать вражеских прицелов — трюк не столько сложный, сколько утомительный для человека за рычагами управления. Однако Хродгарсон и не думал затягивать схватку.

Его машина выскочила на ровное место метрах в ста от одного из сельджуков. "Барсук" стоял вполоборота к "Паладину", его орудие смотрело в другую сторону — почти везение. Немного дальше второй танк прикрывал остановившиеся грузовики, из которых горохом сыпалась пехота, числом никак не меньше двух взводов.

— Добрый день. — Выдохнул Торрисон, дёргая спуск — на такой дистанции ему не требовалось долго целиться. Болванка ударила в нижнюю часть "Барсука", легко прошибив тонкий щиток, закрывающий основание одной из передних ног. Старый танк как раз начал поворачиваться к врагу, и от его движения конечность с диким скрежетом вышла из "сустава", отломилась. "Барсук" неуклюже завалился вперёд-вбок, уткнулся краем лобового бронелиста в глину. "Паладин" сделал приставной шаг, уходя от возможного ответного огня, выстрелил ещё раз, загнав снаряд в моторный отсек противника. Подбитый "Барсук" наконец вспыхнул, зачадил жирным дымом.

— Идём на последнего, рывками! Огонь в движении, метим в ходовую! — Приказал Хродгарсон, спустившись в башню, чтобы экипаж его лучше слышал. Это-то лейтенанта и спасло — по меньшей мере, от доброй контузии. Стоило ему договорить, как что-то с силой ударило "Паладин" по корпусу, отчего внутренности танка загудели, а командир едва не сверзился со своего сиденья на голову заряжающему. Хрипло охнув, он ухватился за ручку под люком, высунулся наружу — и увидел, что от орудия его танка остался огрызок в полметра длинной, неровно обломленный на конце, а лобовую броню украшает свежий рубец, идущий через весь лист. Третий и последний "Барсук" оказался меток — не имей лобовая броня его оппонента сильного наклона, с "Паладином" было бы покончено. Однако нормандцам в который раз повезло — снаряд лишь скользнул по закалённой стали и срикошетил вверх... попутно разбив пушечный ствол, погнув пулемёт и изуродовав маску орудия. В других обстоятельствах это означало бы конец боя — но только не здесь и не сейчас.

— Марк, уходим вправо, за гряду! — Крикнул Том, почти не слыша себя — в ушах стоял звон, на барабанные перепонки будто кто-то давил пальцами. Подчинённым лейтенанта досталось не меньше, однако механик-водитель команду понял. Стальной паук рванулся в сторону, уклонившись от второго выстрела, едва ли не боком, по-крабьи, ушёл под защиту глиняного бугра. Цепочка таких особенно высоких и обрывистых холмиков тянулась как раз в ту сторону, где разгружались грузовики с пехотой, чем нормандский командир и собирался воспользоваться. Опустившись на кресло, он захлопнул люк, прильнул к наблюдательному прибору.

Потерявший врага из виду последний "Барсук" развернул башню влево и попятился, надеясь прикрыть тыл пехотой. Сельджукские пехотинцы, большую часть которых составляли те же хемрийцы, что входили в туземные войска Нормандии, без лишней суеты занимали круговую оборону, расставляя противотанковые ружья. Они ждали, что обезоруженный "Паладин" отступит, но на всякий случай готовились к обороне — и уже через минуту выяснилось, что не зря.

Когда крейсерский танк поднялся на узкую вершину глинистой гряды, "Барсука" прямо внизу не оказалось — он стоял метров на двадцать дальше. Хродгарсона это не смутило. "Паладин" пробежал эту дистанцию прямо по гребню, под градом винтовочных пуль, провожаемый медленно поворачивающимся орудием сельджукского танка. Не сбавляя ходу, круто развернулся и... ринулся вниз, в последний момент высоко вскинув переднюю пару ног — так, как могли это делать только крейсерские танки. "Барсук" выстрелил, не успев довернуть башню, пустил снаряд впритирку с корпусом "Паладина" — а мгновение спустя две тяжёлые стальные ступни обрушились на его левый борт. Крейсерский танк навалился на противника всей массой, упёрся тремя парами длинных лап в землю, толкнул... "Барсук", всё ещё пытающийся навести ствол на днище "Паладина", медленно начал опрокидываться вправо. Его подвёл высокий центр тяжести, характерный именно для средних машин. Обе конечности с левого борта оторвались от растрескавшейся сухой земли, танк потерял устойчивость и с грохотом, более оглушительным, чем выстрел его же пушки, рухнул.

— А теперь — сматываем удочки! — Воскликнул до последнего момента не веривший в успех Томас, взбираясь обратно в кресло — удар перетряхнул экипаж "Паладина" не хуже, чем внутренности сельджукской машины. Воевать дальше было нечем и незачем. Разогнать пехоту одним только курсовым пулемётом едва ли удалось бы, а обещанные сапёрам пятнадцать минут как раз истекли. Пользуясь замешательством сельджуков, крейсерский танк повернулся к ним кормой и заковылял прочь, дребезжа, как ящик с оловянными кружками. Выстрелы ему вслед ударили далеко не сразу.

Увы, далеко отойти "Паладин" не смог — метров через двести ступня его правой передней ноги отвалилась, и танк захромал, а ещё через дюжину шагов та же лапа переломилась в суставе.

— Отгуляли. — Вздохнул Том, сдвигая на лоб фуражку — он успел подобрать её с пола и надеть до начала сражения. — Джонсон, встаём в оборону. Экипажу — приготовиться покинуть машину.

"Паладин" не мог идти дальше, но его хватило на то, чтобы развернуться к вражеской пехоте левым бортом, не перевернувшись. Танк подогнул уцелевшие правые ноги, накреняясь, сомкнул все четыре левые, соединив закреплённые на них щитки в одну броневую пластину. Так экипаж мог выбраться наружу, не рискуя попасть под пули. Машина не горела, так что эвакуация проходила без лишней спешки. Командир вылез первым, принял поданные стрелком подсумки с гранатами, помог выбраться самому наводчику. Следом выбрался вооружившийся автоматом заряжающий. Радист и механик-водитель воспользовались своими люками, вытащив из танка ещё один автомат и винтовку. Курсовой пулемёт застрял в своём гнезде намертво — очевидно, удар снаряда по лобовой броне не прошёл даром и для него.

После безумной схватки и сразу двух лёгких контузий танкистов мутило, однако они понимали, что бой ещё не закончен, и переводить дух рано. Достав из кобуры револьвер — шестизарядный "Брэндон" — Томас подобрался к задней ноге своего танка и с большой осторожностью из-за неё высунулся. Досадливо прищёлкнул языком. Положение выглядело незавидным. Оправившиеся после потери броневой поддержки пехотинцы сельджуков не сидели на месте. Один взвод рассыпался вокруг грузовиков, второй же двумя редкими цепями наступал на обездвиженный "Паладин". Тот лёг на землю у подошвы довольно крутой глиняной горки, которая теперь защищала танкистам тыл — а вот с флангов они были открыты. К тому же, горка отрезала путь для отступления — пока на неё взберёшься, тебя десять раз возьмут на мушку. Сохранись башенное вооружение в целости, и можно бы было выровнять танк, прижать сельджуков к земле пулемётным огнём хоть на время. К сожалению, экипажу приходилось рассчитывать только на револьверы и автоматы.

— Торрисон, Эйд, возьмите "шепардсоны". — Когда пуля высекла сноп искр из бронещитка прямо около головы лейтенанта, тот решил, что с наблюдением пора заканчивать, и повернулся к товарищам. — Берёте левый и правый фланг соответственно. Когда подойдут на сто метров — начинайте бить короткими очередями. Может, залягут. Остальным — разобрать гранаты. Пригодятся под конец. Вигги, возьми четыре штуки, у тебя размах хороший. Раз уж сбежать не вышло, придержим их подольше, дадим парням у обломков больше времени.

Не сказать, чтобы Томас всю жизнь мечтал о подвиге, и надеялся пасть в неравном бою, сдерживая орды неприятеля. Однако после победы над тремя танками подряд, после безумной гонки по глиняной "стиральной доске", он был настолько возбуждён, и в его крови горело столько адреналина, что мыслей, помимо непосредственно связанных со сражением, на ум вообще не приходило. Думал лейтенант лишь о том, как бы получше организовать оборону, чтобы прожить дольше и огрызаться больнее. Следуя его импровизированному плану, танкисты разобрали оружие и заняли позиции. Сам Хродгарсон уселся на горячую землю, привалился спиной к борту "Паладина" меж второй и третьей лапами, на минуту прикрыл глаза, чтоб унять начавшийся мандраж. Делая глубокие вдохи раз за разом, вслушался. Рядом кто-то тихо насвистывал весёлый марш — кажется, Торрисон. Всё чаще хлопали винтовки сельджуков, пули били то в сухую землю, то в металл. Иногда слышались неразборчивые возгласы вражеских пехотинцев. Нарастало гудение автомобильного мотора, сопровождаемое стуком лап... Стоп, что?!

— Где грузовики сельджуков?! — Спросил лейтенант, вскакивая и озираясь.

— На месте. — Сержант-наводчик обернулся. — А что...

Он осёкся, тоже услышав мотор. Сказал удивлённо:

— Это сзади, не с их стороны.

— Мы могли упустить машину во время атаки. — Том взвёл курок револьвера. — Они могут заходить в тыл или просто возвращаться к своим, но если налетят на нас... Торрисон, продолжай следить за пехотой, остальным — прицел на гребень, ждём гостей со спины!

"Гости" явились эффектно — шестиногий бронетранспортёр, украшенный белыми эмблемами Королевства обеих Нормандий, перевалил гребень и замер, широко расставив толстые лапы. Пулемёт над его рубкой застрекотал, фонтанируя блестящими в солнечных лучах гильзами, осыпал наступающих сельджуков свинцом, вынудил весь взвод залечь. Боковая дверца распахнулась, и выскочивший из неё коммандос-автоматчик замахал рукой:

— Сэр, скорее! В кузов!

— Не слышали его?! В машину, бегом! — Рявкнул лейтенант, толком не понимая, что происходит. И броневик, и автоматчика он узнал, лишь плюхнувшись на пол десантного отсека — последним из своего экипажа. Это были тот самый коммандос, который помогал минировать "Комету", и тот самый броневик, который привёз спасателей к месту крушения.

— Рядовой, какого дьявола? — Сиплым голосом поинтересовался Том, продолжая лежать на спине, таращиться в брезентовый потолок и тяжело дышать. Бронетранспортёр тем временем попятился, развернулся, получив в борт несколько звонких пулевых попаданий, и припустил со всех ног. Стрельба начала отдаляться.

— Сэр, капрал Сигурдсон сказал, что скоро закончит, и я предложил провести небольшую разведку, чтоб узнать, как у вас дела и стоит ли ждать вашу машину назад. — Невозмутимо пояснил коммандос. — Господин капрал разрешил. Я взял двух стрелков, водителя, и выдвинулся. Ну а когда мы увидели, что вам нужна помощь — я настоял на её оказании. Сэр.

— Если б вы потеряли броневик, вся группа погибла бы, понимаете?

— Да, сэр. Поэтому мы действовали осторожно. Всё получилось.

— Ох... — Томас приложил ладонь ко лбу. — Скажите... вы шотландец или ирландец?

— Шотландец, сэр. — Кажется, автоматчик усмехнулся. — Моя фамилия — МакПрайз.

— Тогда ясно. А как там... пилот?

— Я спрашивал у доктора, сэр. Он говорит — если не считать руку и рёбра, раздроблена правая ступня и сломаны обе голени. Но переломы "чистые", кроме ступни всё срастётся без проблем.

— Пон-нятно... — Лейтенант обмяк и чуть было не вырубился. Отключиться ему помешал возглас на хемрийском, донёсшийся из кабины. Офицер разобрал одно слово — "самолёты". Слабость как рукой сняло. Он и сам не понял, как очутился рядом с водителем, опираясь о свободное кресло. Рядовой-хемриец, отчего-то улыбаясь, показывал пальцем вверх. Наклонившись всем корпусом и вывернув шею, танкист разглядел, на что он указывает — и понял, чему солдат радуется. По лазури безоблачного неба им навстречу мчались три тройки узкокрылых истребителей, держа идеальный строй клина. Силуэты их опознать не составляло труда — "Огнеплюи" Королевских ВВС. Они, почти не двигая крыльями, на глазах снижаясь, со свистом промчались над броневиком. А через полминуты сзади донеслись взрывы и длинные, раскатистые очереди автоматических пушек. Очевидно, можно было больше не бояться, что сельджукские пехотинцы организуют погоню...

— Или Господь прислал своих ангелов в самом удобном виде, или штаб направил помощь, когда мы сообщили о налёте... А Марсад с ними связался позже, и дал наши координаты. — Том устроился на сиденье возле водителя, обмяк, словно в нём кончился завод. — Мне, честно, всё равно. Главное — сегодня, похоже, у нас больше никто не умрёт. Правда, здорово, парни?...

Конец.