|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 14: Удиви меня
Нимус
Дартахан, Третий Ярус
Предгорья Шота
Портал открылся с натугой. Тяжело, словно мне приходилось продавливать прочный щит, каким обычно Владыки закрывают свои Домены. Здесь щита не было, как не было того, кто мог бы взять на себя защиту мира, зато было его, мира, активное сопротивление. Как всегда, Дартахан искренне не рад меня видеть и делает всё возможное, чтобы отчетливо продемонстрировать свое предельно негативное отношение. Притом так, чтобы я в подробностях прочувствовала его неприязнь.
Послав миру ответную волну радости от возможности вновь на нем побывать, получила вспышку злобного раздражения. Да-да, я тоже тебя люблю. Словами не передать, как сильно. Но я все равно добьюсь твоего признания! Рано или поздно.
Дартахан на эти мысли отчетливо взрыкнул, сопроводив эмоциональную волну циничной глумливостью, которую очень точно передает фраза "Удиви меня". Следом, практически без отрыва от первого образа пришел закономерный вопрос: "Чего приперся?". С отчетливым предложением мне свалить туда, откуда пришел.
Было желание поглумиться в ответ, но чуйка четко сказала: нельзя. Не сегодня. Слишком важный это визит. "Слезу Жизни" без разрешения Дартахана я не унесу: артефакт — его порождение, и если я не договорюсь с капризным и откровенно сволочным миром, нужная мне вещь распадется в руках. Хорошо если руки не сожжет, с этой погани станется.
Разговор с одушевленным и разумным миром не передать словами. Нет в этой беседе отчетливых определений. Эмоции, образы, намерения. Не слова. Чувства. Желания. То, что не способно солгать и исказить правду. Прямой контакт разума, при котором требуется быть очень внимательным, чтобы не ляпнуть лишнего. И не дать заглянуть глубже. Туда, где вечно таится давний страх, принесенный из куда более древнего мира моим истойя. Страх, имеющий облик и даже звук, от которого до сих пор обдает колкими иголочками мороза.
Настойчивый вопрос Дартахана вновь ударил тараном, вынуждая поспешить с ответом.
— "Я хочу получить это." — ответила, сопровождая мысль образом "Слезы Жизни".
Отказ долбанул в голову так, что у меня на мгновение яркое, по-летнему синее небо потемнело до сумерек в глазах. Знала же, что не даст без проставы, но зачем же вламывать так сильно! Я же согласна заплатить!
— "Не для себя!" — тут же добавила, проморгавшись. И вновь приложила к ментальному посылу образ. Девчонки, для которой я хочу получить бесценный артефакт. Полный образ. С четким отпечатком ауры и света ее души.
Ответ пришел моментально.
Я ожидала всякого. Очередного отказа с приказом выметаться, удара по ауре, глума или еще чего-то, но пришедший ответ изумил меня. Согласие. Без тени сомнений и колебаний. Четкий и однозначный, который я при всем желании не могла бы понять неправильно.
Невероятно! Эта древняя скотина согласился! Сходу! Даже давление убрал, разрешая быть на своей территории с комфортом. Но не просто так. Цена, которую мне придется заплатить, была озвучена: я должна выполнить условия матриарха ифий в полном объеме. Без подвоха и попыток как-то избежать соблюдение договоренности, сыграв на незнании правил общения с такими как я или на ошибках формулировки.
— "Я согласна."
Мое Слово, моя Воля, мое решение. Договор заключен. Я выполняю ВСЕ требования матриарха, а Дартахан отдает мне "Слезу Жизни" с полной ее функциональностью. И позволяет пользоваться артефактом той, кому я ее хочу отдать.
Даже не знаю, радоваться или ждать подставы. Мелочной. Чисто так, чтобы не расслаблялась. Так сказать, для общей бодрости.
От мира пришел аналог циничного смешка и ощущение присутствия могущественной сущности исчезло. Дартахан оставил меня в покое, разрешив ходить по нему. Полагаю, в пределах четко заданной области, у предгорий Шота, где находится единственное поселение ифий.
Запрокинув голову, я всматривалась в яркое летнее синее-синее небо, куда более насыщенно-синее, чем в обычных, привычных мне мирах. Глядя в эту синеву можно наивно предполагать, что над головой — космические просторы, ведь ночь радует глаз искристой россыпью огоньков, столь похожих на звезды, а день — солнечным светом. Можно... В эту иллюзию легко верить, если не знать, что над головой, там, над условной чертой стратосферы, нависает колоссальная каменная плита основания Второго Яруса, нарушая законы небесной механики, планетарного строения и первичной физики проявленной реальности. Вроде бы базисные, неизменные законы, во что с наивной непоколебимостью в суждениях верят смертные, как верят в истинность своих знаний о Мультиверсуме, забывая, что нет ничего невозможного. Есть лишь сложности в исполнении и ограниченность личного могущества. Отсутствие знаний в голове — не проблема. Иногда незнание позволяет создавать шедевры, нарушающие все эти вроде как незыблемые законы. Артэфа — яркий пример подобной безграмотности и невежества, позволивших создать чудо. Немного... психоделическое, но тем не менее. Чудо...
На Харта даже ругаться бесполезно: будет стоять и с искренним непониманием хлопать глазами. Как был сферическим наивняком, так и остался! Обитатели его мира — это да, те еще изворотливые сволочи, но своего создателя искренне любят и берегут, отлично понимая, насколько этот мальчишка наивен, беспомощен и уязвим. Но талантлив. А Харт искренне верит, что у него — добрые и мирные обитатели.
Вздохнув, покачала головой. Пусть лучше Харт остается так же по-доброму наивен, чем с ним случится то же, что произошло с Арэ. А для этого нам надо выиграть этот ан"агарумм так, чтобы его Игра не коснулась. И чтобы Хартахен поменьше видел ненужного, раз его так впечатлила резня, устроенная аззаром под вдохновение от устанавливающихся тандемных привязок.
Лирическое настроение испарилось. Сегодня у меня вполне конкретная цель для посещения крепости ифий. Не их Ритуал, хотя я стараюсь не пропускать столь знаменательный и важный для них праздник. Мне нужна "Слеза Жизни". То, что поможет истойя гарантированно пробудить спящий дар целителя и почти истаявшую склонность к Престолу Жизни, не обрывая крепкие привязки к Вечной Леди. Еще одна странность, открывающая очень интересные возможности, если обе склонности будут развиваться.
Мне нужен этот артефакт!
По спине дернуло колким холодком предчувствия.
Никогда раньше меня не ставили в такие рамки. Никто никогда не мог загнать меня под Договор с неопределенными условиями. Я всегда четко знал, на что соглашался, но сейчас... сейчас я согласилась на условия Дартахана вслепую. Без конкретики. Да, риска для меня никакого: Матриарх не причинит вреда и не потребует чрезмерного. Но! Я не могу точно предугадать, что именно она попросит и что сочтет допустимым. Красотой матриарх пошла в мать — в деву местного эльфийского народа, но мозги ей достались от отца-нолаи. Как и их странная логика. Изворотливая, бездушно-жестокая и расчетливая, за которую нолаи искренне ненавидят все соседи и активно пытаются вырезать еще с прошлой Вечности.
Безуспешно.
Дартахан благоволит им и делает всё возможное, чтобы этот вид раз за разом возрождать, хотя я знаю: нолаи вымирали трижды только на моей памяти. Полный геноцид, до последней особи. Даже Последних из Рода убивали. Но через какое-то время происходило невозможное, и этот вид вновь возрождался по воле мира. Чего только не было: временные сдвиги, объемные порталы с провалами по временной оси, воссоздание в лабораторных условиях каким-то идиотом, случайность, позволяющая очистить почти угасший геном и породить чистокровную особь вопреки всем законам генетики. Безграничная изуверская фантазия Дартахана меня изумляла, еще больше усиливая желание получить его благоволение. Вопреки его неприязни и откровенному нежеланию идти мне навстречу.
Я хмыкнула, сорвала пышный цветонос с меленькими алыми цветочками и пошла к виднеющемуся у поворота дороги портальному диску. Нашел, какой народ возрождать! Тот, который когда-то давно угробил всё в своей войне. Знаю, читал местные хроники. Особенно, про войну двух Владык, итогом которой стал перезапуск Мультиверсума.
По спине вновь дернуло холодком. Где-то есть второй ключ от Кузни. Рог Судьбы. Так его называют в этом мире. Три его звука отделили прошлую Вечность от нынешней... В него протрубили трижды. Воин из народа нолаи. Читал описания последней битвы, когда потемнели небеса и спустилась Она — Кузня Мироздания. Видел рисунки ее избранника. Выжившие в той битве умудрились сохранить его образ, всплывший сейчас в памяти во всех подробностях. Высокий, широкоплечий воин в привычной для его народа сегментной зачарованной броне. Усталое, даже изможденное скуластое лицо, лишенное мягкости черт. Цвет глаз — непонятен, волосы черные и прямые на макушке, терракотовые к завивающимся спиралью кончикам. Двуцветные, как и у всех нолаи.
Интересно, он еще жив или его давно убили?
Размеренный шаг настраивал на размышления о всяком разном. Делать все равно нечего. Топай себе и топай, наслаждайся видами негостеприимного мира, но почему-то каждый раз, стоит мне попасть на Дартахан, мысли так или иначе возвращаются к его прошлому. К той войне, погубившей две величайшие империи и отбросившей разумных чуть ли не в первобытный строй. Понятное дело, зацепило не всех: мир слишком большой. Но обитатели окрестных трех Ярусов скатились до самого низа, утратив всё, что знали и чем владели. Особенно сильно откат ударил по нолаи и местной разновидности эльфийского народа — салеани. Если первые фактически вымерли, то вторые... Я непроизвольно скривилась. Кучка деградировавших долгоживущих моральных уродов, кичащихся былым величием. Сколько их тут осталось? Тысяч сто по всему миру? Меньше? Неважно. Хуже, что у них остались артефакты прошлого, которые вполне пригодны к использованию, несмотря на прошедшие миллиарды лет.
Чуть впереди, у каменной платформы портального круга замерцал воздух, прерывая ленивые размышления. Я остановилась, не доходя до края зачищенной зоны безопасности. Эта плита — часть портальной системы крепости ифий, построенная для них архарами. Странный однополый народ, активно сотрудничающий с девочками к их обоюдной пользе. Но в отличие от ведьмочек, народ крайне опасный и очень сильный. За что ифий еще больше не любят соседи.
Свечение прервалось вспышкой объемного портала, являя мне... двух симпатичных девушек и рослого черноволосого парня в серо-коричневой броне. Все трое мне хорошо знакомы. Я им тоже хорошо знаком.
Санра приветственно махнул рукой и выдал с непередаваемым ехидством:
— Опять не дает портануться?
Я хмыкнула и развела руками. Сегодня не проверяла, стоит блок на телепортацию или нет, но Дартахан периодически так надо мной шутит, заставляя гулять по нему пешком на общих основаниях.
— Мы тебя не сразу заметили. — в низком голосе архара отчетливо промелькнула вина. — Так бы раньше прыгнули.
Интересно, чего в его вине больше: неловкости, что меня заставили ждать или досады на то, что присутствие потенциально опасного разумного заметили с запозданием и тем самым поставили под угрозу подопечных?
— Матриарх уже ждет. — добавила Мила, чуть смущенно улыбнувшись. — Мы рады, что вы прибыли на Ритуал.
Мила как всегда вежлива и привычно робеет в разговоре со мной. Для нее я нечто среднее между родителем, воспитателем и непонятным божеством, благодаря которому она родилась, выросла и развила свой дар целителя. А ведь я всего лишь вел Ритуал, давший ей жизнь, помог ее матери при сложных родах и эпизодически присматривал за перспективной светлой девочкой, чей ослабленный организм не справлялся с мощным и нестабильным даром. Мелкая помощь, которую мне ничего не стоило оказать.
— Я всегда прихожу. — улыбнувшись, сказала я, поднимаясь на каменный диск портала. — Санра, переноси.
Ритуалы ифий я стараюсь не пропускать. Раз в местный год прийти на самый важный в жизни крохотного народа праздник — не сложно. Если по первой меня побаивались, то все последующие поколения, выросшие при моем участии, меня искренне любят и уважают, а мне приятно здесь находиться. Да, Ритуал сам по себе утомительный. Не по силовой и энергетической нагрузке, а, скорее, морально: уследить за всеми мелочами, неизбежными при любом массовом мероприятии, расчертить нужные схемы, обеспечить девочек необходимым запасом энергии, столь нужной для зачатия от представителей старших рас, приходящих на призыв, после — проверить каждую и убрать возможные проблемы со здоровьем как матери, так и будущего ребенка. Много мелочей, возни, нервотрепки. Иногда приходится участвовать как силовая поддержка, если возникают... сложности с призванными существами. Обычно на призывы ифий откликаются местные, но, порой, случаются осечки. Я слежу, чтобы эти "осечки" не доставляли девочкам проблем и решаю возникающие разногласия на тему принадлежности потомства, ведь не каждый призванный готов оставить своего ребенка матери и вычеркнуть из жизни. Мое присутствие вынуждает обе стороны искать компромисс.
Портальная плита активировалась, перенося нас на парную ей плиту в закрытой зоне крепости под прицел арбалетов. Оружие опустилось лишь после утвердительного кивка девочки-Видящей, для которой не существует иллюзий и аурных обманок.
Какой мир, такие и правила.
Короткие приветствия, стрелки исчезли за краем стены. Мила, приглашая меня следовать за ней, привычно смущаясь произнесла:
— Во время Ритуала всегда усиливается охрана.
Я знаю: в это время ифии наиболее уязвимы, а из-за огромного количества прокачиваемой через ритуальный зал энергии зачарованная защита может сбойнуть в неподходящий момент. По этой же причине бойцы архаров подтягиваются к предгорьям и присматривают за подопечными.
— Были нападения? — спросила я, неспешно идя подле сопровождающих.
Ответил мне Санра:
— Пока нет, но наши разведчики заметили мелкие ловчие отряды в степи. Последние лет десять прямых нападений нет, но подергивают постоянно.
Десять лет... Как раз столько прошло с момента последней перестройки крепости в то, что я вижу сейчас. Хотя с моего последнего визита крепость поменялась мало, но глаз цеплялся за множество вроде бы незначительных доработок, которые вскоре ощутимо изменят когда-то небольшой форпост, окончательно превращая поселение одной из самоотколовшихся ветвей дартаханских ведьм в полноценную твердыню. Второй ряд стен уже заложен и размечен, мешавшие строительству дома снесены и о них напоминают лишь проплешины в брусчатке и остатки фундамента. Надвратные башни снова подняты в высоту и укреплены с обеих сторон. Площадь перед воротами расширена за счет сноса и размечена для нанесения оборонных чертежей, часть из которых уже подготовлена к установке: зачарованные камни и накопители утоплены под брусчатку, но еще не перекрыты, давая артефакторам архаров доступ ко всей системе. Не успели до Ритуала, хотя видно — старались, но не гнали в ущерб качеству. Строят на века.
— Будете углубляться в горы?
— До схода ущелий дойдем, замкнем периметр, а там уже в пещеры. — охотно ответил архар. — Мы проверили всю сеть, там есть куда расширяться, хотя некоторые зоны нестабильны и могут рухнуть вглубь.
— Обвалите сами. — пожав плечами, сказала я. — Или укрепите, если обвал может стать цепным.
— Обвалим перед началом застройки. — Санра вздохнул. — Там пол слишком тонкий. Его проще обвались направленными пробоями и сделать ярусный колодец до самого дна всей каверны. Будет где фермы ставить. Световые камни привезем через года два.
Короткая радиальная улочка закончилась, выведя нас на центральную полукруглую площадь, на которой сходились центральные улицы города-крепости, а вверх вела лишь одна улица. Прямая, поднимающаяся пятью ярусами к центральной постройке, объединяющей в себе административный и культурный центр со входом в подземные этажи и жилищем Матриарха. Наверху крепость относительно невелика: от центрального укрепленного шестиэтажного замка донжонного типа с двумя крыльями вела лишь одна прямая улица, по обе стороны которой располагались мастеровые кварталы из тех, которые не стоит держать в подземельях. Дальше — полукруглая площадь и кольцо укрепленных жилых домов для гарнизона, выходящее вытянутой площадью к воротам. Основные жилые кварталы и вся инфраструктура крепости укрыта в просторную и протяженную сеть карстовых пещер, уходящую вглубь яруса на лиги. Там же, в пещерах, подводное озеро и река, дающие воду ифиям. Там же — подземные фермы, освещаемые солнечными камнями. Там же... да всё там. Даже если снесут крепость на поверхности, подземный город не пострадает.
— Вы закончили монтаж шлюзовых ворот?
Мила и Лилани синхронно покачали головой, Санра тяжко вздохнул.
— Слишком массивные. — честно признался он. — Мы еще не закончили сборку поворотного механизма. Полгода ушло только на то, чтобы наплести тросы, которые выдержат вес створок.
Быстро они! Когда отдавал чертеж шлюзовых горизонтальных ворот, думал, лет на пять-шесть постройка этой махины их займет, несмотря на то, что сами ворота и весь механизм я им дал. Редкий случай, когда Дартахан позволил мне свободно пользоваться собственными силами. Но установить не позволил, из-за чего девочки остались без тросов, которые я планировал сделать нужной длины уже на месте.
— Из чего делали?
— Пряди из многослойной крученой стальной проволоки, сердечник делали из волокон савелы, переплетенных с мифрилом и полосками шкуры скальника. — ответила Лилани. — Пришлось делать много прядей для общей скрутки и скручивать раскаленными, а сердечник брать в кожух из шкуры лавовых ползунов, иначе савела горит.
Хороший выбор материалов.
— У кого заказывали проволоку?
— У земляников.
Значит, с подземным народом девочки наконец-то договорились.
— Заплатили провизией?
Лилани кивнула.
— Сладости и фрукты. Вы были правы: за это земляники согласились нам помогать. Особенно, за сладости.
Еще бы они не согласились! Мелкая подземная нечисть падка на сладости, но в пещерах лакомство не достанешь. Взаимовыгодное сотрудничество.
— Чем трос крутили?
— Магией. — пожав плечами, ответила ифия. — Пробовали поднимать створку — продержали три луны на весу. Трос выдержал, так что будем ставить.
Я удивленно приподняла бровь.
— Мы использовали объемный портал для переноса створки. — ответил Санра, видя мое удивление. — Так же и поставим на место, а потом нанесем чары, блокирующие открытие порталов вокруг шлюза.
Какие умницы!
— Молодцы. Порадовали.
На этот нехитрый комплимент девушки засияли искренней радостью и гордостью. Комплимент заслуженный: они сделали титаническую работу. Вероятно, установка таких массивный ворот — это перебор, но если вспомнить, как яро ненавидят ведьм в этом мире и какие артефакты здесь ходят по рукам, возможно, толстенная, неподъемная и иммунная к магии плита — не такой уж перегиб.
Центральная улица закончилась, упершись в массивные ворота замка-донжона, сейчас открытые на обе створки. Подготовка к Ритуалу шла полным ходом. В холле царила организованная суета, молодые послушницы бегали по поручениям, более старшие ифии завершали нанесение новых рунных цепочек и установку пустых накопителей. Лишь стражницы стояли на своих местах и наблюдали за происходящим. И немногочисленные архары держались в стороне, чтобы не мешать девушкам работать.
— Матриарх в своих покоях. — Мила остановилась возле ведущей на верхние этажи лестницы.
Дальше мои сопровождающие не пойдут. У них, как и у всех в крепости, есть своя работа. Меня провели, проявили вежливость, пообщались и удовлетворили мое и свое любопытство, и дальше мы разошлись: они по делам, а я — вверх по лестнице в покои матриарха ифий, располагающиеся на верхнем этаже.
Поднималась я неспешно, изучая вновь изменившийся за год интерьер. Быт налаживался, ифии окончательно вышли из полунищего существования, когда считалась каждая монетка и кусок пищи. Плетенные из высушенной травы циновки сменились тканными коврами, щитки из той же степной савелы заменены утепленной облицовкой из резных деревянных панелей и гардинами, созданными послушницами в свободное от общественной работы время. Балясины украсили лестницу три года назад, когда Алаин, послушавшись моего совета, пустила на простой пацана-салеани, вопреки своей истовой... неприязни к мужчинам. Сбежавший из родного Дома парень отлично вписался в этот крохотный социум: ифии избегают мужчин, делая исключение лишь во время Ритуала, а у парня из-за сволочных родственников и неудачного династического супружества, едва не закончившегося на алтаре под ритуальным ножом, развилась искренняя ненависть к женщинам, доходящая до фобии.
Я фыркнула, вспоминая, сколько времени потребовалось мне, чтобы убедить Алаин принять пацана в общину. И как поначалу Лерья боялся ее, видя в ней лишь зардру — дартаханскую ведьму основной, самой одиозной ветви.
— Что смешного пришло на твой ум, Владыка?
Мягкий мелодичный голос был исполнен иронии, но в эмоциях царила радость и отчетливое облегчение.
— Каждый раз при виде этих перил я вспоминаю их создателя. — ответила я, задирая голову.
Алаин стояла на верхней площадке.
— Как долго ты будешь мне это напоминать, Нимус? — с легким укором спросила она, чуть перевешиваясь через перила.
— Так долго, как потребуется. — честно ответила я, ускоряя подъем. — Рада тебя видеть в здравии.
По точеному лицу пробежала тень тревоги, но Алаин молчала, пока я не поднялась и не вошла в ее покои.
— Мое здравие не так хорошо, как может показаться. — наконец, произнесла она, с видимым трудом опускаясь в кресло.
Вот как...
— Покажи. — мягко попросила я, подходя и присаживаясь рядом на небольшой пуф.
Личина сползла с прелестного лица, открывая мне истинный облик матриарха ифий. Все то же прекрасное, утонченное лицо, обезображенное шрамами и искаженное проклятием зардр. На этот раз мутация затронула всю правую половину лица и глаз, превратившийся в мутное белесое бельмо.
— Отказал? — тихо спросила я, дотрагиваясь кончиками пальцев к воспаленной, вздутой буграми и жгутами шрамов коже.
Алаин кивнула. Губы подрагивали от сдерживаемого плача.
— Оно берет верх. — прошептала она, поднимая на меня полный старого ужаса взгляд единственного оставшегося зрячим глаза. — Я чувствую, мой срок подходит. С каждым разом оно проявляется все быстрее и сильнее. Знаю, тебе тяжелее дается мое лечение. Вижу.
Спорить с очевидным я не стала. Отодвигать цепко держащееся за душу проклятие действительно становится все сложнее. Аркан затянут намертво, и снять ТАКОЕ мне не под силу, несмотря на все мое могущество Владыки. Исцелять души я не умею. В Доминионе есть Целители Душ. Четверо. Аж четверо! Самый редкий дар в нашем Мультиверсуме. Куда более редкий, чем дар Творца или демиурга.
— Когда оно возвращается, шрамы болят. Как тогда. Когда их резали ритуальным ножом.
Голос дрожал. Не от боли. От страха перед тем, во что она должна будет превратиться, если отложенный моим вмешательством давний ритуал дойдет до своего завершения. Именно за это зардр так искренне ненавидят и боятся. За то, что они делают с попавшими к ним женщинами и девушками. То, от чего сбежала молодая послушница, поняв в процессе инициации во что ее превращают ценой жизни ее же новорожденного сына.
— Знаю. — я легонько погладила по влажным от сукровицы черным волосам. — Полностью вылечить тебя возможно, если ты будешь в моем Доминионе. Там мне хватит сил. Там есть Целители Душ, которые способны снять это проклятие. Но не здесь.
Напоминать, что покинуть этот мир в живом теле ей не удастся не пришлось. Она прекрасно помнила наш давний разговор.
— Ты же знаешь, я не могу покинуть родной мир.
Укоризна и печаль.
— Можешь.
Алаин вздохнула.
— Возможно, когда-нибудь я вручу тебе свою душу. Но не сейчас. Пока я не подготовлю замену, я не могу позволить себе покинуть эту крепость.
Она может говорить что угодно, оправдывать свой отказ необходимостью, но мы оба знаем, что это лишь отговорки. Тридцать восемь лет я оттягиваю закономерный итог давнего ритуала. Тридцать восемь лет Алаин отказывается ненадолго покинуть Дартахан и пройти нормальное лечение. Из-за чувства вины.
— Когда-нибудь ты простишь себя.
Искаженная проклятием щека дернулась под моими пальцами.
— Этому не может быть прощения.
Голос упал до сипа, скатываясь в характерный зардрам каркающий хрип.
— Самобичевание не помогает искупить вину. Оно лишь ее усилит и усугубит.
Кожа под моей рукой разглаживалась, исчезали багровые шрамы и язвы, сочащиеся сукровицей и гноем. Печать проклятия отступала, а мой энергорезерв стремительно опустошался, что уже грозило гибелью мне. Рана только-только затянулась, скрытая иллюзией и щитом.
— На этот раз я не могу залечить полностью. — я сняла с пояса небольшой бокс с капсулами энергетического концентрата, без которого Нутарэ не позволил бы мне покинуть Домен. — Не за один раз.
Алаин приоткрыла глаза, осмотрела бокс в моих руках, мерцающие белые капсулы.
— У тебя истощение?
Сколько изумления в голосе! Можно подумать мы, Владыки Хаоса, не подвержены энергетическому истощению и не можем помереть из-за такой ерунды, как полное опустошение резервов. Сколько раз говорил, что мы мало чем отличаемся от смертных, которыми были в начале жизни. Без толку. Алаин, как и многие другие, за нашей мощью не видит наших слабостей.
— Да, у меня истощение. Представляешь? — я закинула в рот капсулу, раскусила оболочку.
Сжиженная энергия моего Домена потекла по пищеводу, резко, рывком заполняя резерв. Усвоится не все, но хотя бы смерть от истощения не будет грозить.
— Сложно представить, что могло довести тебя до такого.
Я фыркнула.
— Ничего сложного. Меч в живот. Адамантовый.
Матриарх посмотрела на меня с таким скепсисом и сомнением, словно я сказала что-то странное.
— Ты получил ранение в живот? — уточнила она.
— Вот не надо так на меня смотреть! — я поморщилась, вспоминая недавнюю стычку с соседом. — Всегда есть кто-то более сильный или умелый в военном мастерстве.
— Могу согласиться. — Алаин село ровнее, сложила руки на коленях. — Что тебе нужно, Нимус? Я искренне ценю твою помощь, но мне сложно поверить, что ты бы пришел с недолеченным ранением без веской причины. Тебя бы не выпустили за границы твоего владения.
Я покосилась на прелестную ведьмочку, поморщилась. Вот чего не отнять у Алаин, так это холодной логики нолаи.
— Мне нужна "Слеза Жизни".
Алаин приподняла брови, удивленно моргнула и уточнила:
— Ты уверена, что мир ее отдаст? Насколько я помню, Дартахан... недолюбливает тебя.
Какое мягкое определение.
— Он согласился отдать мне "Слезу". Если я выполню твои требования. — честно ответила я. — Без подвоха.
Матриарх откинулась в кресле, нахмурилась.
— Нимус. Я бесконечно благодарна тебе. За то, что ты тогда отозвался на мою мольбу. За то, что дал нам шанс на выживание. За то, что не пропускаешь наш самый важный праздник: Ритуал Жизни. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты для нас делаешь.
— Но?
— "Слеза Жизни" дарует Жизнь. — мягко ответила женщина. — Я не могу отдать ее тому, кто жизнь лишь отбирает. На тебе слишком много крови.
Мысленно поморщившись, я, глядя в глаза ифии, и повторила вопрос:
— Но?
Категоричного "Нет" не прозвучало. Значит, есть способ получить нужную мне вещь. Вопрос лишь в цене, которую с меня затребуют. Сейчас неважно, что я уже сделал для этого народа. Плата будет не им. Алаин слишком хорошо знает, что такое "Слеза Жизни" и к какому Престолу относится этот артефакт.
— Я отдам тебе "Слезу", если ты примешь участие в Ритуале Дара Жизни. — спокойно, но жестко произнесла Алаин, четко давая понять: торг неуместен. — Это будет... правильно.
Я был прав, говоря, что меня поимеют по-царски...
— Я и так принимаю участие в вашем ритуале.
Матриарх качнула головой.
— Не как ведущий. На этот раз ты станешь участницей.
Самый... неудачный вариант. Но самый вероятный. Что еще могла попросить у меня ифия, зная, что я не смогу отказаться и соглашусь при любых раскладах? Только это. Полноценное участие. То, что она хотела получить от меня больше всего. С самого начала нашего знакомства, когда она узнала о моей способности меняться.
Мое молчание было понято неверно. Как сомнения.
— Дети — величайший дар, какой может обрести женщина. — укоризненно произнесла Алаин, чуть подаваясь вперед.
Напоминать, что обычно я мужчина, не стала. Матриарх и так это знает. Вспомнила про ан"агарумм, висящий камнем на душе, про вялотекущую войну с соседним Доминионом, хозяин которого умудрился всадить мне меч в живот, про постоянные стычки с эмиссарами ТОЙ стороны. Именно сейчас дети — не то, чем мне стоит обзаводиться. Тем более, ЛИЧНО мне.
— Это несвоевременно. — сухо сказала я.
Более неудачного времени для подобных экспериментов сложно было выбрать. Плевать на соседей и мои с ними разборки! Проблема в ан"агарумм и только в нем! Мне нужна полная дееспособность!
— Дети редко бывают своевременными. — матриарх грустно улыбнулась. — Но после завершения войн и решения проблем ты будешь смотреть на свою дочь и... радоваться ей. Я знаю, своего ребенка ты будешь любить, неважно, от кого она будет и по какой причине появится на свет.
Да. Буду.
— Почему именно Ритуал? — вздохнув, спросила я, понимая, что вопрос уже решенный.
— Это пойдет тебе на пользу. — по изуродованным проклятием губам скользнула грустная улыбка. — Положись на волю случайности, на кои так щедр твой Сюзерен. И прими того, кого он пошлет на случайный призыв.
Возразить на ТАКОЕ я мог много чего. Но... Умеет же Алаин подбирать слова и формулировать самым неудобным образом.
Положиться на волю Сюзерена...
В душе плеснул азарт. За свою очень долгую жизнь я перепробовал всё, на что мне хватило богатой фантазии и отмороженности, я побывал всеми, кем только мог, но никогда не участвовал в Ритуале Дара Жизни ифий как одна из его участниц.
— Пусть будет так.
Чуть виноватая улыбка Алаин и плеснувшее облегчение меня повеселили и позабавили.
— Думала, я буду против?
Ведьмочка дернула плечом и честно ответила:
— Были опасения. Несмотря на годы нашего знакомства ты остаешься загадкой. Я не могу понять тебя.
— Можешь. Но боишься поверить в то, что показывает тебе логика и холодный разум.
Она чуть поежилась.
— Я помню твой истинный облик. Тогда ты напугал меня до ужаса. Я помню касания твоей ауры, не сокрытой за щитами. Я помню, что ты делал, пока вел меня сюда, в безопасность. Ты гордый, могущественный Владыка Изменчивого, для которого такие как я — однодневки, чья жизнь для тебя — мгновение. Но иногда ты позволяешь с собой делать то, что...
Алаин запнулась, мучительно пытаясь подобрать слова.
— То, что должно попирать мою гордость и самолюбие? — иронично спросила я, глядя ей глаза.
— Да...
Я рассмеялся, возвращая свой родной облик и сдвигая границы щитов, окутывая испуганно замершую женщину своей аурой. Алаин так забавно реагирует, когда видит меня настоящим. Ужас и восхищение. Опаска и доверие. Одни противоречия!
— Алаин. — я приподнял склоненную голову под подбородок, вынуждая женщину поднять на меня взгляд. — Моя гордость нисколько не пострадает от нашей сделки. Пойми, я живу сотни тысяч лет и за этот срок делал куда более... унизительные и постыдные для смертного вещи. Не потому, что меня вынуждали к этому обстоятельства. Нет. Интереса ради и от скуки.
Прелестные серые глаза широко распахнулись в изумлении. Для этой мудрой, много пережившей женщины мои слова до сих пор остаются откровением, в которое так сложно поверить, хотя я не раз и не два говорил ей правду.
— Смертные существа очень много внимания уделяют тому, что о них подумают или скажут другие. Отказываются от желаемого из страха осуждения теми, кто им, если быть искренним, безразличен. Но нет, смертные так боятся осуждения обществом и дурной славы. — я фыркнул. — Знала бы ты, сколько идиотов просрали свое счастье и скатились из-за этого страха перед такой ерундой, как общественное мнение.
Алаин переплела пальчики и крепко их стиснула. Она отлично понимает, что я имею в виду и о чем говорю. Этот страх — универсален и присущ всем известным мне смертным видам. За редким удивительным исключением, и эти "исключения" обычно нагибают всех вокруг себя и ставят в удобные для них позы.
— Знала бы ты, сколько глупцов утратили шанс на обретение истинного сокровища — предначертанной души. Лишь из-за вероятного чужого осуждения, после — пожираемые заживо осознанием допущенной ошибки и утраченного счастья. — я непроизвольно скривился, вспомнив последний виденный такой "пример". — И ладно если это короткоживущие виды, но те же ошибки допускают и существа, чей срок жизни сопоставим с моим, обрекая себя на бесконечность лет горя и ненависти к себе. Когда-то они были полны гордыни, самомнения, чувства собственной значимости и уверенности в будущем, но иногда один взгляд в чужие глаза поворачивает рассудок вокруг оси, делая всё остальное несущественным. Кто-то понимает сразу, кто-то — нет, и тогда их жизнь превращается в затяжной кошмар в сражение исступленной жажды обладать конкретным чудом Мироздания с осколками прошлого мировоззрения. Тогда допускаются ошибки. Часто — фатальные, и некогда могущественное существо скатывается до развоплощения, порой добровольно чертя ритуальные круги и передавая все, что у них осталось тому, кто стал их проклятием, хотя мог бы подарить счастливую вечность.
Иногда мне кажется, что отсутствие мозгов — бич нынешнего Мультиверсума. Или это мне так везет на идиотов и глупцов, с удивительным упорством допускающих одни и те же ошибки? Универсальные ошибки, повторяющиеся в мельчайших подробностях независимо от вида, расы, мировоззрения или личной силы. Изредка встречаемые исключения меня несказанно радуют. Как порадовал зеленоглазый мальчишка своей практичной, жестокой логикой и отсутствием ненужных метаний и колебаний с оглядкой на других.
Алаин молчала, стиснув пальцы в замок, и слушала мои слова, впервые по-настоящему УСЛЫШАВ.
— У меня нет и никогда не было этого страха. Рождение никому не нужным выблядком оказалось очень удобным для формирования личности. — усмешка искривила губы, а по ауре проскочили привычные отголоски старых чувств, так и не угасших за бесконечность жизни. — Меня волнует исключительно мнение и отношение моей семьи и близких. Даже мнение подчиненных меня интересует куда меньше, потому что они подчинены МНЕ и Я владею ими, но не наоборот. Я никогда не позволяю чужому мнению управлять мною. Я достаточно силен и опытен, чтобы мне хватило мастерства и личного могущества отстоять свою точку зрения.
Для меня это — очевидно, естественно и я не понимаю, как можно позволять вертеть собой. Как можно прогибаться под неприязнь, порицание, осуждение и прочее подобное.
— Я с напарниками создал мощный и независимый Доминион, способный выстоять в Штормах Вероятности и при прямом нападении ТОЙ стороны. Я взошел на трон своего народа, который меня презирал за неугодное рождение и ненавидел за то, что я с ними сделал. Я правил им долгие тысячи лет вопреки всем их попыткам меня уничтожить. Я создал такую репутацию, что даже сумев повергнуть меня они не рискнули меня убить, законно опасаясь моего возвращения после перерождения. Меня боялись, меня ненавидели, мною восхищались, но никто не смел меня осуждать.
— Но? — тихо-тихо спросила Алаин, правильно поняв сделанную паузу.
— Но все вышеназванное ведет к гордыне, а гордыня — путь к деградации и гибели в жерновах Кузни. — я вздохнул, аккуратно поправил упавшую ей на лоб прядь волос. — Алаин, я был всем, кем мог: правителем, солдатом, военачальником, наемником, слугой, рабом, наложником, крестьянином. Я жил во дворцах и на улицах, я строил могущественные империи, я их разрушал в войнах, я впахивал на полях, шахтах, гребных судах, я умирал под ритуальным ножом, возрождаясь в родном Домене. Кем я только ни был... Всегда — добровольно, даже если попадал в неодолимую череду случайностей.
— Но почему?
Искреннее непонимание, как и всегда.
— Жизненный опыт. Его можно получить только пережив лично. Я никогда не забываю, что такое — быть смертным существом, лишенным мощи Владыки. Подобные... приключения бодрят, не дают забыться в апатии и безразличии, возвращая вкус к жизни. Мне нравится жизнь, даже если это будет жизнь раба на гребном судне, наложника в гареме или каторжника на рудниках. Контрасты позволяют трезво смотреть на мир и учат ценить то, что у меня есть.
Алаин молчала, обдумывая мои слова. ТАК я говорю с ней впервые.
— Я не хочу потерять яркость впечатлений. Я видел, как другие перестают ценить то, что имеют, принимая как данность собственную власть, могущество, присутствие близких и скатываются до распада личности. Я хочу жить ярко и получать от Мультиверсума ВСЁ, на что у меня хватит наглости и... желания.
Эпитеты, которыми обычно Мион характеризует это мое свойство отключать инстинкт самосохранения, мозги, здравый смысл и дальше по монологу, я озвучивать не стал.
— Жизнь простым смертным учит решать вопросы, не полагаясь на свою мощь. — буднично добавил я. — Развивает мозги и изобретательность. Я умею выживать без магии, военного мастерства, кучи артефактов и оружия. Я знаю, как, попав в дикий мир голышом, построить из ничего могущественное государство, способное положить к моим ногам Вселенную. Даже если планета, на которую я попаду — необитаема. Я смогу построить всё необходимое, создать разумный вид без мощи Всеизменяющего на основе привычных всем законов природы, а потом, воспитав этих существ, вернуться домой во главе могущественного и перспективного вида. Вот ЭТО — греет мою гордость и самолюбие.
Свернув ауру за привычные щиты, вновь вернулся к облику молодой женщины. Алаин непроизвольно выдохнула, чуть повела плечами.
— Не надо считать, что поставленным условием ты как-то можешь ущемить мою гордость.
Алаин виновато опустила глаза.
— Не надо придумывать, что ты мне что-то особое должна за помощь. — я фыркнула. — Я вам помогаю, потому что хочу. Меня здесь любят, мне здесь рады. Мне это нравится.
Легка улыбка и искренняя благодарность порадовали меня лучше любых слов. Меня поняли правильно.
— Лучше расскажи, что от меня требуется во время Ритуала. Обычно я его наблюдала с другой стороны.
Матриарх улыбнулась шире, выпрямилась в кресле. Моменты слабости прошли, Алаин восстановила пошатнувшееся самообладание. Прекрасно. Слушая мелодичный голос очаровательной женщины я разбирала суть предстоящего действа, вспоминая, как оно выглядит со стороны ведущего. И чем больше я думала, тем отчетливее крепла уверенность: после ЭТОГО Дартахан примет меня. Выбора не останется. Ритуал создает очень крепкие связи с миром, отзывающимся на него. А Дартахан отзовется. Куда он теперь денется.
Договор надо соблюдать.
Я улыбалась, ощущая крепнущую настороженность сволочного, капризного, но такого желанного мира. Думал, получится меня уязвить? Сыграть на гордыни Владыки? Не вышло, какая досада.
Улыбка стала шире.
Положиться на Волю Сюзерена... Пойти на поводу неконтролируемых случайностей... Какое заманчивое предложение.
* * *
— Ну, допустим...
Задумчивый девичий голос разнесся в тишине тактического зала, звеня от напряжения, скрытого азарта и предвкушения, равно смешанного с опаской и любопытством.
— А если так?
Огненный шарик расползся комковатой дымкой и распался, энергия ушла в фон и бесследно растворилась в мировых потоках.
— Фигня вышла. — досадливо проворчала девушка, озадаченно почесала щеку. — Ладно, попробуем еще раз!
Легкая улыбка приподняла уголки губ. Нутарэ прикрыл глаза, наливающиеся призрачным синим свечением, привычно сложил руки на груди, обхватив под локти, и замер статуей, неотрывно глядя на широко развернутый экран. Подопечная всерьез занялась изучением открывшегося дара. Наблюдение за ней позволяло отвлечься от... ненужных мыслей. Ее неудачи, порой скользящие на грани катастрофы, отдавались тяжестью тревоги, хоть ненадолго оттягивая надвигающийся рецидив, предательской легкостью разливающийся в душе.
— Нутарэ? — тихий голос Хартахена чуть дрогнул от тревоги.
Неестественно-яркие глаза чуть расширились, блеснув неоновым свечением, пальцы сжались сильнее, кратка пауза, мгновения привычной борьбы с самим собой.
— Что тебя волнует? — спросил древний Творец мягким, доброжелательным тоном, чуть повернувшись.
Ком тревог и страхов вылетел одним вопросом:
— Она же убьет себя!
— Не убьет. — синие глаза вновь перевели взгляд на экран, пряча опасные искры в его отблесках. — Есть что-то... завораживающее. Наблюдать, как смертное существо овладевает Даром Всетворящего, отзывается на его Шепот и Мощь. — мягкий голос приобрел вкрадчивость и едва слышимое мурлыканье, от которого по спине замершего Хартахена драло холодком. — Наблюдать, как всплывают в памяти знания, казалось бы давно затертые механизмом перерождения. Как воссоздается то, что утрачено...
В синих-синих глазах разливалось яркое неоновое свечение, голос наливался смертельной мягкостью и вкрадчивостью, но древнее существо сохраняло мнимое спокойствие и неподвижность статуи.
— Мне всегда было интересно, как много в непредсказуемых и невозможных случайностях слепого случая и как много воли тех, кому мы принадлежим безраздельно. Глядя на полотно вероятностей и наблюдая за переплетением вроде бы независимых линий начинает казаться... — голос угас в беззвучном шепоте.
Хартахен прикусил подрагивающую губу, опасаясь неосторожным, неловким движением спугнуть мгновения откровенности и привлечь внимание вроде бы такого знакомого... существа. Только сейчас он осознал, насколько далек от понимания ЕГО. Множество мимолетных оговорок и мельком услышанных слухов, гуляющих в среде равных ему молодых Владык, начинали медленно и мучительно-тяжело складываться в ужасающую картину, от которой бешено стучало сердце в груди и кончики пальцев сковывало хладом.
— Не стоит.
Нутарэ повернул голову.
— Не стоит что? — выдавил вопрос Харт.
— Не стоит надумывать ненужного. Захочешь, и я расскажу тебе увлекательную, но неприглядную историю о том, что случается с такими как мы при... неодолимых обстоятельствах.
В мягком голосе промелькнула грусть и застарелая горечь.
— Мы не просто так просим тебя быть... внимательнее и... осторожнее. — краткие запинки, мучительные паузы перед словами били в голову, вынуждая иначе воспринимать сказанное. — Невнимательность бывает... фатальной и ведет к...
Оглушительный хлопок и взрыв ударили по ушам, раскалывая хрупкое мгновение откровенности. Нутарэ рывком повернулся, впиваясь потяжелевшим взглядом в экран, дающий прекрасную панораму на исковерканный, перепаханный пляж и закручивающуюся водоворотом воду, стремительно заполняющую глубокий кратер.
— Вакуумный взрыв... — Нутарэ удивленно приподнял бровь. — Интересно...
Голос вновь утих в задумчивом молчании. Хартахен, не поворачиваясь, тихо-тихо покинул тактический зал. Лишь когда узорчатые створки сомкнулись, он позволил себе облегченно выдохнуть.
Нутарэ вздохнул, чуть качнул головой в досаде. Испугался... Ожидаемая реакция.
Сияющие глаза вновь перевели взгляд на экран.
— Порадуй меня, малышка.
Вероятности сплетались перед мысленным взором, создавая непротиворечивую, но столь невозможную картину будущего, сплетенного случайностями и чужими ошибками.
— Сделай это реальностью.
Маловероятное требование-просьба, тонкая нить в плотном полотне, тянущаяся к самому... интересному развитию событий.
— Удиви меня.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
