Мурр-Мяус

Мурр-Мяус

Пролог.

Сознание возвращалось, но не постепенно, а какими-то судорожными рывками. Очень похожими на те, что раз за разом сотрясали моё несчастное тело. Несмотря на невероятную слабость, я попытался разлепить веки. Но удалось мне это лишь с третьего или четвёртого раза. Всё равно всё было, как в тумане, а перед глазами плавали разноцветные круги. Надо ли говорить, что я был чуть жив, валяясь буквально без задних ног, хотя все конечности были на месте.

А, кстати, где я вообще?

Приоткрыл один глаз, потом второй... окружающее пространство больше всего напоминало пещеру... Только какую-то странную, залитую холодным неестественным светом. Стены, потолок, пол тоже были какими-то странными... Но толком оглядеть их мне не дали.

— И-и-и-и! — завизжал на высокой ноте лохматый монстр, выскакивая из-за угла и хватая меня в охапку. Так же весело подвывая, он заскакал, завертелся и закружился, скача из одной пещеры в другую, а потом обратно без всякого видимого смысла.

Нет, это ж надо, попасть в лапы сумасшедшего чудовища, так ещё я ни рукой, ни ногой двигать не могу, как сорванный лист или сломанная травинка. Вроде всё на месте, а силы в конечностях никакой.

Тут в поле зрения появился второй монстр, почти в два раза здоровее прежнего. И как заорёт дурным голосом:

— Уа-ва-ва-у-а-а! — вырвал меня за шкирку у предыдущего и потащил по каким-то закоулкам и коридорам, а потом бросил в прозрачную ледяную пещеру.

А затем произошло невероятное: сверху и с боков повалил пар, но лёд и не думал таять.

Только мне тогда было не до разглядывания чудес.

Караул! Варят! В крутую!

— А-а-а-а! — заорал я почище монстра и ринулся на свет.

— Бум! Бум! — бился я о прозрачную стенку, но проклятый лёд и не думал ломаться.

Обессиленный, я рухнул на пол, закрыв локтями нос и глаза. То, что они останутся неповреждёнными после моей смерти, радовало слабо.

Во второй раз моё пробуждение было куда приятнее. Тепло, хорошо, уютно... Вот только я с трудом смог выпутаться из этой непонятной тонкой шкуры. Наконец выбрался и потянулся. Жив, здоров, чего ещё желать?

И тут в коридор, в котором я спал, как влетит мелкий монстр, да как завизжит:

— Мантик! Мантик!

Кто Мантик?! Где Мантик?! Я оторопело заозирался по сторонам. В проходе только мы вдвоём. Это я — Мантик?!

Тут чудовище прыг ко мне. Хвать! А меня уж там нет. И понеслось... А-а-а! Лучше б я умер вчера-а!

Я в пещеру, монстр за мной. Я под большой навес, он следом. Шмыгнул под какое-то строение, чуть сам под ним не застрял. Едва не был схвачен, успев в последний момент прыгнуть на шкуру. Пусть попробует угнаться, я должен лазить быстрее.

— Бум! — шкура так некстати оборвалась, но я успел прыгнуть вверх, зацепившись в последний момент за край выступа.

Рывок и я на нём, но тут, не рассчитав, натолкнулся на стоявшую вертикально причудливую ледяную сосульку, даже целый сталагмит. Я и мяукнуть не успел, как эта льдышка полетела вниз.

— Бымс! — упав на пол, она разлетелась вдребезги.

Блин! А я думал, что в этой пещере весь лёд небьющийся!

— А-а-а! — тоненько завопило первое чудовище, которой упавший кусок льда едва не проломил голову.

— Ва-уа-ва-а! — вторил ей влетевший в пещеру старший монстр, замахнувшись на меня чем-то вроде метёлки.

Я скорее бросился прочь, спрыгнув на что-то мягкое, потом на пол. Чудища за мной. И вновь всё повторилось — я убегаю, меня догоняют.

Только на третьем круге мне удалось выскочить в коридор. К моему великому счастью, вход отворился и в него как раз входил третий обитатель пещеры. Выбора не было, я ринулся вперёд, успев проскочить между стеной и ногой.

Фу-у-ух! Наконец-то я вырвался на волю! И тут...

— Ав-ав-ав! — на меня налетела ещё одна тварь, совсем мелкая, чуть побольше меня.

Мать твою! Уж этой-то я спуску не дам, отыграюсь за всё! И, выпустив когти, я прыгнул вперёд всеми четырьмя лапами.

Мелкое чудище неистовствовало:

— Ав-ав-ав! Ав-ав-ав! — кидалось то с одной стороны, то с другой, пытаясь меня достать.

Фигушки! На покатой крыше его маленькой пещеры я мог держать круговую оборону. Так оно сперва и было. Получив несколько весьма болезненных царапин, лохматая зверюга всё никак не желала успокоиться. Всё скакала и подпрыгивала, но укусить никак не могла.

Достаточно было чуть сместиться по крыше, как я тут же попадал в мёртвую зону. А вот мне достать его морду было парой пустяков. Только от новых ранений монстр впадал в ещё большее бешенство, хрипя и брызгая слюной. А уж с каким надрывом он тявкал...

В общем, я перестал наносить раны бедной зверушке, только имитируя атаки то хвостовым когтем, то лапой в нос или в глаз. Несколько раз тварь получила болезненные уколы в сопатку. Отскакивала, скуля и повизгивая, но потом вновь возобновляла атаки.

Сперва было интересно, но потом эта бестолочь окончательно утомила меня своей простотой. Глупое животное, что с него взять! Так что я вяло отмахивался то лапой, то хвостом, дожидаясь, пока зверюга наконец угомониться. Напрасно, иголка что ли у неё в заднице?

Наконец тварь заткнулась и спряталась в пещере, но не потому, что устала. Просто с неба заморосил промозглый дождь. А чего удивляться? Лето кончилось, скоро середина осени, а там и зимние холода пожалуют.

Я невольно поёжился. Перекусить бы не мешало. А что там, в миске у этого недотёпы? Я аккуратненько подцепил её кончиком хвоста и тихонечко поволок в сторону из поля зрения хозяина. Р-раз! Кувырок головой вниз и у меня в лапах полная охапка странных хрустиков.

И это едят?! Проклятье! Несколько раскрошилось, пока я их пытался сгрести. Кто ж знал, что они такие хрупкие?! О-о, а они оказывается разные. И по цвету, и на вкус. Вот эти, по-моему, какая-то рыба, а это — точно мясо, правда, незнакомое.

Интересно, из каких монстров сделан этот сухпай? Хоть бы взглянуть одним глазком. Впрочем, еда, она еда и есть. А раз она есть, то её нужно съесть. Старинная солдатская мудрость.

Э-э, подожди, лохматый, раз ты жрёшь сухой паёк, значит, ты на службе? Выходит, что тебя монстры приспособили охранять периметр, пока сами сидят в большой пещере в тепле. Бедняга. Я свесил голову и посмотрел в низ.

— Ав-ав-ав! Ав-ав-ав! — ответили мне неистовым лаем.

У-у-у, животное.

Кстати, о службе... Догрызая последние хрустики, я задумался, как же быть дальше.

Часть первая.

Слепыш, проваливший задание.

Глава 1.

— Что слепыш, хочешь стать зрячим? — Ррыв Острый Глаз прищурился, разглядывая меня.

Я же ещё выше задрал подбородок, сидя на задних лапах ровным столбиком, взглядом не просто "поедая", а буквально "пожирая" начальство.

— А может, тебе лучше пойти в вязальщики или ковыряльщики.

— А отчего б тебе, старому подслеповатому х... хрену, не отправиться к Мёртвому ущелью, да и не прыгнуть туда со скалы... Что б самому не мучиться и другим нервы не мотать. Пень одноглазый! — захотелось рявкнуть мне, но я промолчал. Иначе мне навеки пришлось бы распрощаться со своей мечтой.

И всё потому, что я не хотел быть плетельщиком, как отец. Чтобы там не говорил этот глаз, у которого голова — это кость, наше искусство весьма почётно. Не каждый мявс сможет аккуратно свить гнездо из живых веток, чтобы в нём было удобно сидеть. Мало того, у наблюдателя должна быть возможность скрытно сбежать, а его самого не должно быть видно. К тому же, у сидящего в засаде должен быть хороший обзор, а само убежище не должно бросаться в глаза.

В общем, превеликое множество всяких "если", да ещё командиры разведчиков указывают для работы такие места, где не только ничего толком не совьёшь, так ещё и сам наблюдатель будет, как на ладони, видимый со всех сторон. Только попробуй растолкуй это туповатым солдафонам — глазам, когтям и клыкам.

Если кто не знает, то глаза — это разведка, когти — простые бойцы, а клыки — элита, из которой набирается охрана старейшин и Старшей Матери, почётные караулы на торжествах и всё такое прочее.

Для последних двух стай я был мелковат. Не то, чтобы мне не повезло с родителями — они были как раз средних размеров, а вот я уродился в какого-то дальнего родича. Больно мелкий. Зато шустрый и, я искренне надеюсь, что умный.

Наверное, я смог бы стать таким же хорошим плетельщиком, как и отец... Да нет, наверняка стал бы, да только не лежала душа у меня к этому делу. Нет, терпения, сноровки, усидчивости хватало. А так же глазомера, чувства перспективы... Чутья, наконец! Того, что помогает, сидя на месте будущего схрона, увидеть то, как он будет выглядеть со всех сторон. Такому сам не обучишься и ученикам не передашь, тут нужен талант.

И он у меня был! Всё было, только желания становиться вязальщиком... как обозвал нас этот подслеповатый урод... не было!

Кстати, а чего это он так ополчился на строителей. Небось, сам всегда пользовался нашими схронами... Самому-то сплести подобное — кишка тонка! А зимой, он что, ночует на улице, а не в тёплой норе? В общем, обычный трёп ни на что другое не годного вояки. Чуть поумнее своего пустоголового племянника. Того здорового балбеса максимум в простые когти взяли бы. Вон он, как скалится за дядиной спиной. Впрочем, может, внешность обманчива, и на них зря наговариваю? Так же, как они, со зла.

— Слушай внимательно, слепыш, тебе повезло, что Шшик погиб. Сможешь выполнить его задание, так и быть, возьму тебя в стаю.

— Что за з-задание? — даже заикаться начал от нервного напряжения.

Про смерть разведчика я слышал, оттого и решил попытать счастья. Вот и попытал на свою голову!

— Всё проще простого, — ухмыльнулся подслеповатый старик, — попасть в пещеру двуногого монстра и всё там разведать.

Итит твою за ногу! Нифига ж себе первый выход на дело! Меня аж затрясло... Нет, не от страха... А может, это он и был. Фиг его знает! В общем, мне резко поплохело.

— Сколько у меня времени?

— Да сколько хочешь! — Ррыв был щедр, — Только учти, мы стариков не принимаем! — оба расхохотались.

Вот только мне было не до смеха.

— А сухой паёк? — знаю, у разведчиков всегда с собой был запас вяленого мяса.

— Обойдёшься, ты пока не на службе!

— Снаряжение?

— От нас ничего не получишь.

— Даже верёвки?

Если самому искать подходящие стебли, отмачивать, обдирать, а потом вить...

— Хы, — вновь осклабился Острый Глаз, — ты сначала узнай, нужна ли она тебе.

Действительно, чего это я? Сперва нужно всё хорошенько обследовать. А снаряжение? Дело наживное, тем более, что Шшику оно не помогло.

— Когда выступать?

— Можешь, хоть сейчас, но на твоём месте я бы не спешил, — заметил Ррыв.

Сейчас он был серьёзен, как никогда. Что ж, и на том спасибо.

И вот уже четвёртый день я наблюдаю за необычными пещерами. Стоит только на них взглянуть, как даже самому тупому мявсу станет понятно, что с ними что-то не так... И, даже, не что-то, а всё не так. Уж больно они странные. Плохо верится, но кто-то из разведчиков брякнул, что выросли они за один день. Разве такое возможно?

Видно же, что стены из камня или чего-то очень сильно на него похожего, зато окна затянуты чем-то совсем невероятным. Ну не бывает в природе таких гладких и прозрачных материалов! И, судя по всему, ещё и твёрдых. В общем, всё это было необычно, непонятно и оттого внушало страх. В любых других обстоятельствах непременно дал бы дёру, и фиг с ним, с любопытством. Только в этот раз у меня не было выбора.

Первые двое суток, я неподвижно лежал, притаившись, внимательно изучая объект. Видно меня в траве не было абсолютно... Зря что ли я ходил к другу отца Фырфу Красильщику. Он что угодно может перекрасить в любой природный цвет. Вот и меня, чтобы не сверкал рыжей шерстью среди серо-зелёной растительности, щедро извазюкали в подходящей краске. Можно, конечно, было просто перемазаться в грязи, но это не то. Красящий состав был специально придуман для солдат и разведчиков. От него и тело не воняет и не чешется, больше того, собственный запах исчезает напрочь. И дождём краску не смыть. Чтобы её удалить, надо специально лезть в горы и отпаривать шкуру в горячем источнике. И то, сойдёт она не сразу.

В общем, первые двое суток я честно отдежурил, не смыкая глаз. А потом меня свалил сон, и я продрых чуть ли не до середины дня. Хорошо, что этого никто не видел, а то б Ррыв меня сразу же взгрел, и не видать мне "глазастой" стаи, как своих собственных ушей.

Кстати, это даже не было самым страшным. Дело в том, что жилище двуногих монстров располагалось не в лесу, а в поле. Гладкая лысая долина с разбросанной то тут, то там чахлой порослью редких кустарников и отдельно стоящими деревьями простиралась далеко за горизонт. Чуждый и опасный мир.

По сравнению с ним оставшийся за спиной лес был сказочно прекрасен. Могучие ветвистые деревья, раскидистые кусты, не выгоравшая на солнце густая трава... Этот мир был, напротив, близким и родным. Но самое главное, туда боялись соваться завывалы.

Буквально позавчера меня... стыдно признаться... всю ночь трясло от леденящего душу тоскливого воя. Так и не сомкнул глаз. Вот же гнусные твари, мерзкие зверюги, нашли себе занятие — выть на луну. Но что взять с этих ущербных созданий, у которых даже нет подходящих когтей, чтобы лазить по деревьям.

Хоть и ни разу не приходилось, но я бы не побоялся схватиться с любой из этих образин один на один. Ну и что, что они крупнее. У завывалы всего-то и оружия, что его острые зубы, а у нас, мявсов помимо них ещё и длинные когти, включая тот, что на кончике хвоста. Так что можно было б противостоять не только двум, но и трём враждебным особям. А что, в старые времена, стоило вражьей стае сунуться в наш лес, так старики гоняли тварей за милую душу. Каждое дерево и каждый куст были на нашей стороне, не говоря уже о заранее подготовленных ловушках. Завывалы еле ноги уносили. И так повторялось каждый раз, когда они возвращались. Вот только ничему эту вонючую отрыжку нашего мира жизнь так и не научила. Что с них взять, одно слово — животные.

Правда, подбадривая себя подобным образом, я отчаянно храбрился. Пусть мне повезёт, и я смогу противостоять трём зверюгам, но лучше даже от одной удрать на дерево. Вот только вдали от леса их-то как раз и не было. И ещё, самое последнее и самое хреновое, завывалы в одиночку, парами и, даже, по трое не ходят. Их в стае обычно не меньше пяти... И это только взрослых особей, не считая годовалого молодняка и едва народившейся мелкоты. Так что у застигнутого в поле одинокого мявса не может быть никаких шансов — враги бегают куда быстрее.

Проклятье! Я вжался в землю, усиленно прикидываясь мелкой букашкой или червячком. Ну что за наказание, стоит лишь помянуть мерзких созданий, они уже тут, как тут! Не везёт, так не везёт! В мою сторону, радостно лая, бежал один из детёнышей.

— Ав-ав-ав, — какое же непередаваемое счастье, что мамаша позвала своего пострелёнка обратно.

Фух, пронесло! Э-э, я это в иносказательном смысле слова, а не то, что вы подумали, хотя, что себя обманывать, я был очень близок и к этому.

Полежав неподвижно ещё какое-то время, пошевелился, разминая тело, а потом прислушался. Стая удалялась. Ещё немного, и я уже шнырял в траве, выискивая себе поживу.

Через некоторое время охотился уже открыто. Ведь голод не тётка, а я слишком долго бесцельно наблюдал за пещерой, вокруг которой ничего не происходило. Я поймал и съел одну пищалку и уже было схватил вторую, как раздался непонятный гул и всю траву разом пригнуло к земле. Нифига ж себе! Что это?! Я невольно выпустил добычу, распластавшись среди прижатых растений. Давление шло от парившей в воздухе каменной глыбы непонятной формы. Ещё миг и, рассекая воздух, огромная каменюка рванула вперёд.

Вот это да! В какой-то момент она сменила направление, а потом, чуть накренившись на бок, по широкой дуге унеслась вдаль.

Ну нихрена! И что это было?!

Нет, надо точно разведать.

Стоп! А куда подевался мой обед? Воспользовавшись моментом, пойманная добыча ухитрилась сбежать. Вот зар-раза!

Удобно устроившись на своём наблюдательном пункте, я совмещал приятное с полезным: наблюдение за входом на огороженную территорию, внутри которой находились пещеры монстров с обедом... или, вернее будет сказать, ужином.

Со стороны противника ничего не происходило, поэтому я сосредоточился на еде и так увлёкся, что это меня едва не сгубило.

Слабый шорох, я взглянул вниз и окаменел. Там стояли два солдата. Не наши! Риссы!

Проклятье!

Чтобы было понятно Риссы — это другое племя нашего народа. Такие же мявсы, как и мы. Наши товарищи по несчастью, так же, как и мы запертые в отрезанном от всего остального мира треугольнике, из которого нет выхода. С той стороны, где по небу бежит солнце, и дуют горячие ветры, к лесу подступает голая равнина. На заходе светила возвышаются горы со снежными пиками и про?клятой долиной между ними, в которой выходящие из-под земли ядовитые испарения уничтожили всё живое. Раньше ещё находились смельчаки, готовые её преодолеть, но никто из них не вернулся обратно.

И что хуже всего, от полноводной реки, над которой восходит солнце, нас теснят двуногие ушастые, чем-то похожие на тех монстров, за которыми я сейчас следил. Они тоже были с пучком шерсти на голове, а лица у всех лысые. Наверное, тела у тех и других — тоже. Жалкие уродцы.

Я невольно потрогал своё лицо и погладил шерсть на руках и груди. Нельзя сказать, что мы, мявсы такие заросшие, как лохмачи или лохматки. У тех и глаз-то не видать. Наша же шёрстка короткая, гладкая и тёплая. Летом не жарко, а зимой не холодно — идеальный вариант. Не то, что у этих лысых ушастых тварей, вынужденных то и дело кутаться в чужие шкуры. Видно, и у новых монстров всё точно так же, иначе, зачем им скрывать тело непонятными покровами. Как пить дать, они все лысые, и так же, как ушастые гады, изначально ущербные и неполноценные. Да ещё и стесняются своей наготы. Хи-хи.

Эх, как же было хорошо, пока с верховьев реки не появились двуногие. Старики не могли без светящейся в глазах радости вспоминать былые дни. И не только потому, что это была их молодость, которая уже никогда не вернётся. Мы, Мяусы были одним из сильнейших кланов по обе стороны от быстрой воды. Нас все уважали и немного побаивались. Эх, жаль, что мне не довелось пожить в то счастливое время!

Всё изменилось, когда на наши земли... не только нашего племени, но и шшинов, муурров, няясов... названий всех родов просто не упомнишь... хлынули ушастые ур-роды. Обидно, что мне не довелось участвовать в тех сражениях, уж я бы... А впрочем, что я себя нахваливаю... И старики говорили, и отец, были воины в те времена, не чета нынешним. Настоящие герои.

Вот только в схватках с необычными врагами одна отвага помогала мало. Противник оказался хитёр и коварен. Изощрённые орудия убийства из дерева, кости и камня, которым мы не могли противопоставить ничего, кроме своих зубов и когтей, включая тот, что на хвосте. Но страшнее всего были пфукалки...

Никто не знает, сколько хороших разведчиков и охотников погибло прежде, чем самые умные из нашего народа поняли, откуда прилетает смерть. Как неосторожно высунувшегося воина может сразить ядовитый шип кустарника, которых и в зоне видимости нет, и расти не может.

А когда захватили первые духовые трубки, которые были чуть ли не у каждого второго ушастого, и до них дошло, что это такое... Хорошо быть храбрым, когда знаешь, откуда ждать смерть. Совсем другое, во цвете лет почувствовать себя только что родившимся беспомощным слепышом. На тебя может напасть кто угодно, а у тебя даже нет возможности защититься.

Но и мы, мявсы не дураки. Пусть из чужого оружия ни одному из нас было не выстрелить... просто не хватало воздуха... это не означало, что мы не можем изготовить нечто подобное размером поменьше, а уж недостатка в ядовитых шипах в лесу не было.

Вот только для того, чтобы плюнуть далеко даже самую маленькую иголку, здоровье требовалось отменное. Поэтому шипов, или как они себя называли "повелителей ветра" всегда было мало. Мало быть здоровым балбесом, надо ещё уметь выбирать место для стрельбы, хорошо маскироваться и быть необычайно ловким. Попробуйте попрыгать по деревьям с большущей "дурой" на спине, даже если она и привязана. Это не говоря о том, что по раскрывшему себя шипу начинают немедленно пулять все вражеские стрелки.

Эх, была б у меня хорошая дыхалка, непременно стал бы великим охотником за ушастыми... Да-а-а. Мечты, мечты...

К тому времени, как наши освоили необычное оружие... До этого у нас и орудий для труда-то никаких не было, не то, что для смертоубийства...

Вот, например, нам, плетельщикам ничего такого не надо, потому что всё необходимое: когти и зубы... ну и мозги, конечно... Как же без них!.. мы носим с собой. Единственное, когда ветки слишком горькие или ядовитые... У отца бывало пару раз, когда я с ним работал вместе. Тогда мы спускались с дерева и находили подходящие камни: два потвёрже и один помягче. Потом мягкий кладёшь на твёрдый и бьёшь твёрдым же сверху. Тут главное, руки не отбить!

А теми осколками, что получились, уже можно и кору резать и древесину. А если повредятся, или уже не нужны, мы их просто бросаем. Лес большой, камней в нём много! Единственное, запоминаешь места, где уже есть набитые осколки, чтобы не тратить время на поиски.

А чтобы изготавливать всякие мудрёные штуки и таскать их за собой, как это делают ушастые... Нам даже в голову не приходило!

Сам смотрел и невольно дивился... когда отец мне их показывал... сколько же всякого барахла требуется этим уродам: и орудия труда, и хитрое, колющее и режущее оружие... не говоря уже о трубках... вонючие шкуры, в которые они укутывают свои лысые тела, ёмкости для хранения еды, да и много чего ещё. Ну что с них взять — дикари!

Но самое гнусное в этих противных уродцах — это то, как они охотились! Может, мы мявсы — и не идеал, и тоже пускаемся на всякие там хитрости... всё ж против нас жалкие пустоголовые животные, которые изначально ниже по интеллекту, но мы, по крайней мере, охотимся честно. Наши быстрота, ловкость, отвага и хитрость против тех же самых качеств, что есть у добычи.

А превосходство в длине когтей и зубов, как и в размерах? Ну-у, ведь поэтому мы охотимся на дичь, а не она на нас. Зато всё по-честному. Мы выходим на охотничью тропу с тем, что нам даровано создателями, без всякого оружия и подлых ловушек. Пусть победит сильнейший! Если добыча ничем тебе не уступает, у неё должен быть шанс, чтобы спастись. Что плохого, если из дичи тоже останутся лучшие из лучших.

Другое дело ушастые. Ну и подлые же твари! Отец мне показал:

— Смотри, Мурр, и запомни, от этого может зависеть твоя жизнь. Видишь, — показал он, водя поднятой с земли палкой, — Вот идёт верёвка, привязанная вон к той согнутой ветке. Стоит неосторожной живности шагнуть сюда, — он ткнул деревяшкой в кучку пожухлой листвы, — Бабах! — палка взлетела у меня перед носом.

Я не сразу заметил, что она попала в мгновенно затянувшуюся петлю. Только тогда, когда "пойманная добыча" беспомощно болталась в воздухе, раскачиваясь из стороны в сторону. Ну нихрена ж себе! Ё-ё-ё моё-ё!

— Вот, будешь невнимательным в Лесу, — назидательно произнёс отец, — и на месте деревяшки запросто можешь оказаться ты.

Да-а, дела-а... Одно радует, что мы, мявсы обычно передвигаемся по ветвям и на землю спускаемся редко, а то плохо бы нам пришлось.

Вот и на той войне, к которой, надо честно сказать, мы были совершенно не готовы, наши предки оказались в изначально проигрышном положении. Сколько их рассталось с жизнью, даже не поняв, откуда пришла смерть.

А всё гнусные ушастые! Ну что им не сиделось у себя за рекой, нет же, переправились через неё и полезли в наш Лес, будто им тут мёдом намазано.

Правда, нашествие случилось потом. Сперва чужаки просто переплывали быструю воду на огромных вязанках, собранных из росшей по обоим берегам высокой травы. Даже не знаю, как назвать эту огромную плетёнку. Целый плавучий остров, на котором стояло от одной, до нескольких хижин. На этих плавунах они и перебирались на нашу сторону.

На той территории, что мы, мявсы считали своей, одно за другим стали возникать чужие поселения. Построенные из травы хижины, шум и крики детворы, вонючий дым костров. Первым делом досталось рыбоедам: шшинам, мууррам, няясам. Они уже не могли охотиться у воды, как прежде, сами став добычей ушастых.

Честно говоря, никогда не понимал этих квакушников. Ладно, рыба или птица. Хотя, как мне кажется, водяные пичуги тоже пованивают тиной. Но это ещё ничего, а вот есть осклизлых бородавчатых квакух... Бр-р-р! Не знаю, как другие, а мне, чтобы согласиться попробовать подобную гадость, нужно очень сильно оголодать. Чтобы живот к спине прилип.

Но оставим в покое пищевые пристрастия рыбоедов. Пусть себе жрут, что хотят. Но ушастые оттеснили их от реки, лишив любимой пищи. В принципе, с такими соседями ещё можно было ужиться... ведь они охотятся днём, а мы, мявсы — ночью... но эти гады стали убивать наших сородичей, разорять жилища, истребляя их целыми семьями. Квакушники пытались огрызаться, но силы были не равны. Что наши когти и зубы против хитрого оружия и плевательных трубок.

Рыбоеды обратились за помощью к нашим старейшинам,.. мы ж, всё же один народ... но старики-мяусы в свару встревать не спешили. На соседей они смотрели свысока, а всё происходящее нас, в общем-то, не касалось. Пока... До того самого момента, как ушастые твари полезли в Лес. Наш Лес!

И опять бы ничего, если б они убивали крупную добычу, на которую мы не охотимся, но они истребляли и сжирали всё живое. Даже личинок жуков. Жуть! И главное, полностью изничтожили несколько семей из нашего клана, не пощадив никого. Прощать такое им никто не собирался!

Ушастых, хоть они и были весьма разумны, ничем не уступая нам, старики признали не равными себе и, даже, не добычей, а лесными паразитами, которых надо уничтожать без разбора всеми возможными способами. Это было провозглашением войны на истребление.

Между прочим, весьма самонадеянным. Как было воевать, если у нас раньше даже такого понятия, как "война" никогда не существовало, и, как я уже говорил, оружия мы никакого не использовали и даже ловушек ни на кого не устраивали. Мало провозгласить большую охоту, надо ещё суметь её организовать. Тем более, когда твой противник вооружён до зубов, а твои когти и зубы — плохие помощники. Сколько отчаянно храбрых сородичей погибло, прежде чем всем стало понятно, что одна отвага и смелость не дадут нам победы, у нас вспоминать никто не любит.

Как и всякие гнусности, вроде убийства чужих стариков, женщин и детей, многие из которых сгорели живьём вместе со своими убогими хижинами... То, что мы, мявсы не разводим костров, потому что они нам не нужны... на что нам тогда дарованы создателями такой превосходный мех — и летом не жарко и зимой не холодно... но это вовсе не значит, что мы не знаем что такое огонь. Отлично знаем и слегка побаиваемся, но животного ужаса перед ним не испытываем. Всё-таки это опасная стихия и требует к себе уважения.

А то, что обращение с нею требует отваги и хитрости... Так для того, чтобы напасть на вооружённого взрослого ушастого с одними когтями и зубами, её нужно не меньше, а то и больше. А тут всего лишь убить сторожа, присматривающего за огнём, и потом рассовать в нужных местах горящие палки и угли.

Погруженные в воду почти целиком рукотворные острова спалить было невозможно, а вот все возвышающиеся над ними постройки — легче лёгкого, не говоря уж о тех хижинах, что стояли на берегу. Мечущихся потом в ужасе ушастых можно было даже не добивать, любому из них было понятно, что по эту сторону быстрой воды им не жить. Оттого сами уродцы спешили унести ноги на другой берег.

А вот отрывать головы убитым и вывешивать их на ветвях, чтобы издалека было видно, кто в лесу хозяин, так же, как и пожирать трупы поверженных врагов на глазах у их сородичей, наверное, было ошибкой, потому что после этого началось нашествие... Нет, не так — НАШЕСТВИЕ.

Ушастые уродцы будто взбесились. Старики рассказывали, что такого количества рукотворных островков... что тогда переплыло на нашу сторону, а потом курсировало по быстрой воде туда-сюда, подвозя всё новых и новых воинов... они не видели никогда в жизни. Ни до, ни после. Враги буквально наводнили наш Лес.

Честно говоря, не представляю, как можно заполонить эти дебри, но уверен, рассказчики не лгут. Может, и привирают немного, так, для красного словца. Но факт остаётся фактом — ушастых на наш берег припёрлось превеликое множество.

Когда был моложе, как-то не обратил внимания, но сейчас понимаю, что наши предводители, такие мудрые и прозорливые, опростоволосились самым постыдным образом. Что ж они, такие все из себя важные, не предусмотрели, что злобные соседи могут вернуться, чтобы отомстить за родных и близких. Ведь любой из нас поступил бы точно так же!

В общем, к проклятому нашествию никто не готовился, а когда оно началось, все растерялись. И старейшины, и Старшая Мать, и простые воины, не говоря уж об остальных членах племени, которые и понятия не имели, как нужно организовывать оборону, чтобы дать врагу достойный отпор. Но самое обидное, что этого не сделали и те, кому это полагалось по должности.

Кончилось всё тем, что враги прорвались к селениям и устроили бойню. Скрыться из несчастных успели не все, иных вообще, даже не предупредили, что им грозит смертельная опасность. Одно слово — головотяпство! Это сейчас молодёжи талдычат, что враг был хитёр и коварен, напал внезапно, когда его никто не ждал. Сам раньше слушал подобное, развесив уши.

Так-то оно так, но где ж были мудрые вожди, которые и существуют для того, чтобы предусматривать подобные повороты судьбы. Если от них всем остальным никакого толку, то нафига они вообще нужны?! Сидеть на всяких торжественных собраниях и топорщить шерсть, упиваясь своим собственным величием?

В общем, руководство тогда оказалось, мягко говоря, не на высоте!

Не знаю, что с нами было, если б не разведчик Острый Глаз и плетельщик... брат моей прабабушки по материнской линии... Быстрые Пальцы.

К тому времени храбрых вояк, бездумно кидавшихся на врага, уже не осталось. А те, что уцелели, крепко задумались. Всем стало понятно, что так воевать никуда не годится, иначе от нашего племени ничего не останется. Поэтому новая тактика неожиданных обстрелов, устройства ловушек и коварных нападений из засад не встретила никаких возражений. Старики, конечно, побурчали о храбрости, доблести и трусости, но кто их теперь слушал.

Ну и что, что ушастые стали хозяевами внизу на земле. Деревья у нас высокие и их переплетающиеся кроны образуют несколько этажей, на каждом из которых кипит своя жизнь. Там лазают охотники, для многих из которых зазевавшийся мявс может запросто стать добычей, да и прочие обитатели леса, с виду вполне безобидные, могут за себя постоять. Поэтому большую часть букашек-таракашек и невинных цветков мы предпочитаем обходить десятой дорогой.

Сейчас же каждый из лесных жителей вольно или невольно оказывался на нашей стороне, потому что ушастые мешали всем: кого убивали, кого съедали, а кого лишали дичи. Даже самой безмозглой твари не могло понравиться такое соседство, а спрятаться или уйти было некуда — всюду чужаки!

Воспользовавшись тем, что наглым пришельцам пришлось воевать не только с нами, но и со всем Лесом, наши оторвались на них по полной. Самыми бесхитростными в арсенале опасных ловушек стали ядовитые шипы на дороге и попадавшая противнику в глаза едкая пыльца. Гораздо интереснее было, когда погнавшиеся за тобой враги налетают на клубок шипелок, а рассвирепевшие жужжалки яростно жалят своих мнимых обидчиков, измазанных мёдом из разорённого гнезда.

Воины, разведчики и прочие умельцы даже состязание устроили, кто доставит врагам самую остроумную и изощрённую пакость, но главное было не это. Важнее всего было не давать ушастым ни мгновения покоя, преследуя их днём и ночью, травя им еду и питьё. Чтобы те не могли ни есть, ни спать, шарахались от каждого куста, а под каждым листом им мерещился притаившийся в засаде мявс.

Так оно и было, причём утомлённые, невыспавшиеся враги не сразу поняли, что их количество стало стремительно убывать. Нас в кронах деревьев ушастые уродцы не всегда могли достать даже из своих стрелялок, а вот они всегда у нас были, как на ладони.

Но даже с помощью уцелевших рыбоедов и вступивших в дело риссов мы вряд ли одолели бы противника, если б не незваные гости...

Когда я услышал это впервые, то не сразу поверил своим собственным ушам:

— Завывалы и каменные рычалы сражались на нашей стороне? Да быть такого не может! Как можно было с животными договориться, у них же нет мозгов, только инстинкты?!

Тогда отец мне терпеливо растолковал:

— Это не был договор, просто интересы совпали.

А-а-а, ну тогда другое дело!

Как оказалось, горных и полевых хищников привлекла добыча. И не просто дичь, а Большая Кровь.

Множество раненых ушастых можно было почуять издалека. Вот прожорливые соседи и бросились их добивать. Сначала захватчики яростно огрызались, стойко давая отпор, но мы тоже не дремали, помогая наземным хищникам одолеть то одну, то другую шайку ушастых уродцев.

Силы врагов с каждым днём таяли, я голодные хищники всё прибывали, и в какой-то момент произошёл перелом. Сначала один, а потом другой и третий из главарей чужаков задались мыслью: "А что они вообще забыли в этих краях? Так можно и голову сложить, а у них жёны, дети".

И вот уже тонкими ручейками к быстрой воде потекли первые отряды то ли самых трусливых, то ли наиболее умных. Вслед за ними потянулись и остальные. Сперва не торопясь, помогая спастись пострадавшим товарищам, а затем всё быстрее и быстрее. Последние шайки ушастых бежали прочь, сломя голову, бросая больных и раненых, о которых уже никто не думал, лишь бы спастись самим!

Победа! Победа! ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА!

Долго потом в Лесу стоял вой и визг — это пришлые хищники хватали и рвали добычу и никак не могли нажраться. Перепало и нам, а кости погибших ушастых крупное и мелкое зверьё растащило во все стороны, и не было в Лесу ни одной тропинки, на которой они не валялись бы во множестве.

Да, мы победили, вот только какой ценой далась нам эта победа?! Не было ни одной семьи, которая не лишилась кого-то из родичей на той проклятой войне. Так что вкус Победы был горше, чем у самой горькой ветки. И отмечался он ежегодно не только, как праздник, но и как день памяти и скорби. Невосполнимых потерь. И ведь среди погибших были не абы кто, а самые сильные, отважные, смелые. И таких было превеликое множество. И это не считая оставшихся калек. Мало того, старики говорят, что после той войны наш народ сильно помельчал. Меньше стало крупных особей. Я тому — живой пример. Хотя, наш род никогда не славился особыми габаритами. Брали умом, ловкостью и хитростью.

Вообще-то, я думаю, всё могло быстро прийти в норму, если бы предки активно скрещивались с шшинами, мууррами... прочими рыбоедами... и риссами. Кто бы из них был бы против породниться с героями, ведь наших заслуг никто не отрицал.

Всё дело в том, что наши старейшины возгордились сверх меры, посчитав, что не гоже мешать кровь героев с "мутной водицей", текущей в жилах неудачников и трусов. И как-то так само собой вышло, что все заслуги представители нашего клана стали приписывать себе, словно другие мявсы общей борьбе не помогали, а скорее даже, мешали. По мне, так это всё — дурь несусветная. Пусть наш вклад в Победу и понесённые жертвы были гораздо больше, чем у остальных, но зачем же умалять чужие заслуги. Они ведь тоже страдали, теряя родных и близких. И, кто знает, может быть, без чужой помощи нас бы вообще не осталось.

Но нет, каждому представителю нашего клана, каждому мяусу с молодых когтей, с самого юного возраста начинают вдалбливать, что Великая Победа — это единственно наша и только наша заслуга, а все остальные мявсы причастны к ней лишь постольку поскольку. Что рождает к ним самое пренебрежительное отношение, чуть ли не как к трусам и предателям.

Ну и кому такое может понравиться? Только тем, кто себя не уважает. Не удивительно, что в союзе... я имею в виду союз кланов, в который вошли все, кроме нашего... мы для этого оказались слишком гордыми... началась своя контрпропаганда. Пусть наших заслуг никто не опровергал, их просто стали замалчивать.

Дошло до того, что стоило кому-то из моих сверстников, чтобы произвести впечатление на какую-нибудь симпатичную киску другого племени, бил себя кулаком в грудь, гордо возглашая: "Я из клана победителей!", в ответ получал лишь широко распахнутые глаза и удивлённый вопрос: "Какого это?!"

Мда-а, поневоле закрадутся сомнения — если подвиги нашего рода так быстро забылись, то так ли они были велики на самом деле, как рассказывают об этом отцы и деды. Может, они того... "слегка преувеличивают"?

Поделился как-то своими сомнениями с товарищами, так меня чуть на клочки не разорвали. А потом ещё и "заложили" учителям, что кончилось "задушевной" беседой с наставниками о незыблемости "устоев", "духовных скреп" и тому подобного. Оставалось только с серьёзным видом кивать: "Да, да, да, конечно, да!"

Нет, я, конечно, понимаю, что надо чтить память павших, устои, традиции, ведь без всего этого нет будущего. Но нельзя же жить одним прошлым, ставя его во главу угла, будто это единственное, что у нас осталось!

Между тем, другие кланы множились, плодились, развивались, заполняя собой новые территории. Пусть на наш ареал никто не посягал, но он как бы сжался сам собой. Просто некому было на нём охотится. Угодья у каждого мяуса были и так несоизмеримо велики... Правда, об этом я узнал много позже... Но и раньше меня не покидала мысль, что в наших взаимоотношениях с другими родами что-то не так. Как-то они складываются неправильно.

Может, старикам и нравилась изображать себя этакими героями, возлежавшими на самых верхушках деревьев, где выше лишь небесная высь, солнце и звёзды, пока все остальные мявсы копошатся где-то там внизу, решая свои мелкие жалкие сиюминутные проблемы. Мне же это видение мира казалось с точностью до наоборот. Это не соседи отдалились от нас, а мы от них, замкнувшись в своём маленьком мирке, спрятанной далеко под землёй холодной норе, где было грустно и одиноко.

Однако среди нас было больше таких, кто принимал слова старших всерьёз и никак не желал мириться с тем, что при встречах соседи не выказывают "должного уважения", так что зачастую в ход сразу шли зубы и когти. Такие стычки, особенно среди молодёжи, происходили всё чаще и чаще, и некоторые кончались весьма плачевно, вплоть до смертельного исхода.

Создавалось впечатление, что мы окружены кольцом врагов и все остальные мявсы против нас. Возможно, что жертв было куда больше, и найденные мёртвые тела были растерзаны зверями уже потом. То есть это были жертвы "необъявленной войны", а не несчастные случаи.

И самое обидное, что наши старейшины никак не стремились измененить положению дел, замирившись с соседями. Наоборот, всячески поощряли эти стычки. "Молодёжь должна уметь сражаться!" Да, но не с такими же мявсами, как мы! Что у нас, врагов больше нет?! Всё это не должно было довести до добра!

Вот и от встречи с двумя риссами, что, задав головы, пялились в мою сторону, ничего хорошего ждать было нечего.

Проклятье! Принесла ж их нелёгкая.

Оба были здоровыми, сильными. Настоящие воины. Серая шерсть, голубые глаза. У стоящего ближе... того, что покрупнее... окрас был светлее, а радужка глаз, наоборот, темнее. О-о, они, наверное, близкие родичи. Да, скорее всего.

Несмотря на то, что отсюда, сверху чужие разведчики не казались опасными, особых иллюзий я не испытывал. Вот если бы мы были один на один... Да ещё, если нежданно прыгнуть врагу на спину и тут же, пока тот не очухался, начать рвать его когтями и зубами... тогда мои шансы вырастали в разы. Несомненно. Даже против опытного бойца, которыми несомненно были стоявшие внизу солдаты... У старшего, более крупного, на лице виднелсь два застарелых шрама, а у его напарника было чуть надорвано левое ухо... Раны были старыми и давно заросшими, но были получены в серьёзной драке. Мне же пока биться насмерть не приходилось ни разу... Потасовки со сверстниками не в счёт, то было, скорее, баловство.

В общем, связываться с незваными "гостями" не стоило. Лучше переждать и уйти по-тихому. Неизвестно ещё, сколько их там внизу бродит, а то сбежится на шум целая толпа. За своего сородича меня на клочки порвут. Войны ведь между нами нет, так что во всём случившемся буду виноват только я.

Вот гадство! Я заскрипел зубами. Даже выругаться нельзя, а то услышат.

— Мырр, что-то увидел? — настороженно спросил младший.

— Мне кажется, наверху кто-то есть.

После этих слов я даже дышать перестал, ожидая, что будет дальше.

— Что-то я ничего не вижу, — усомнился "мелкий", обойдя старшего родича с другого бока и смешно вытянув шею, попытался что-то разглядеть в листве.

Ага, держи усы шире.

— Крона густая, но она же дырявая, как решето, даже небо видно! — вдоволь налюбовавшись переплетением ветвей, за которыми притаился я, с умным видом изрёк младший, вернувшись на прежнее место, и глядя уже оттуда.

Чтоб вам пусто было! Его напарник тоже сменил точку обзора и принялся вглядываться то так, то этак, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

Ну что им неймётся! Боясь пошевелиться, я чувствовал, как начинают затекать конечности, особенно хвост. Чуть опустил его, уперев когтем в ветку. Пусть теперь качается вместе с ней, чтобы снизу было не отличить.

— Мырр, что ты всё пытаешься разглядеть? — опять заканючил "мелкий", — Там наверху даже спрятаться негде!

— Ошибаешься, немного места всё же есть. Вон там! — этот хмырь указал пальцем точно в мою сторону.

Вот гад! Соображает.

— И кто там может притаиться? Ребёнок?

— Малышу, пожалуй, не влезть,.. — задумчиво протянул второй.

— Тогда какого... Чего ты там высматриваешь?

— Видишь обглоданные кости, и вон, на ветке повис кусок шкуры ... где-то тут должна быть голова. Кто-то, достаточно ловкий, поймал шуршалку, забрался с ней наверх, а потом съел её там, прямо на ветвях.

О-о-о, я дурак! Какой же я дурак! Меня "раскололи" в один момент. И это в первое же задание! Полный... провал! Вот гадство!

— Слушай, а почему это непременно должен быть мявс? — неожиданно пришёл мне на помощь тот, что помоложе.

— А кто? Ав-ав? Так они по деревьям не лазают.

— А, может, это была птица? Ночная ушастка или какая-нибудь другая. Позавтракала, да улетела.

— Днём?

— Да кто их знает, этих ночных тварей. Может, здесь "гостил" какой-нибудь другой хищный летун?

— Хм-м, — пожал плечами Мырр, — может, ты и прав, Ишш. Хотя вон там, на стволе вроде бы следы когтей. И потом, среди Мяусов есть достаточно мелкие и шустрые, чтобы залезть на такую высоту.

— Эти дохляки-задаваки? Да я любого из них одной левой! — оскалился младший.

Я с трудом удержался, чтобы вновь не заскрипеть зубами. Тоже мне, гигант засушенный. Схватился бы ты с настоящим бойцом нашего клана, он бы тебе...

— Хы, — вновь хмыкнул старший, — никогда не стоит недооценивать возможного противника. Но ты прав, лучше пойдём отсюда. У нас и без того много дел.

И оба воина опять бесшумно растворились в высокой траве.

Трудно сказать, сколько я ещё пролежал, а потом просидел, прячась в ветвях, напряжённо ловя каждое движение, каждый звук... Всё было тихо.

И тогда я решился... Не увидели меня в этот раз, могут обнаружить в следующий, тут, на ветвях я, как на ладони. И спуститься нельзя, кто знает, кто сейчас там шастает?

Я спрыгнул вниз и бегом помчался к одинокому кусту, росшему у самой ограды, окружавшей загадочные пещеры. Мигом взлетел вверх. Не теряя скорости, оттолкнулся и прыгнул. Разбега должно было хватить, чтобы перепрыгнув забор, оказаться на дереве уже по другую сторону ограды.

Взлетев в воздух, я ничуть не сомневался в успехе. Вот она, заветная ветка — рукой подать!

И тут... Бабах!..

Молния! Запах палёной шерсти...

Очнулся я уже в странных пещерах...

И вот теперь я, озябший сижу под дождём, который с каждым мгновением становится всё холоднее и противнее. Даже тот гад внизу, что на меня тявкал, угомонился и не лает, забившись в свою нору. Лишь ворчит недовольно что-то себе под нос, да слегка повизгивает. У-у, животное!

И тут дверь в пещеру неожиданно распахнулась...

— Мантик! Мантик! — громко заголосило маленькое существо на весь двор.

— Мантик! — вторило ему большое.

И оба замахали руками, подзывая меня к себе.

Обратно в пещеру? Да лучше уж туда, в тепло, а то я тут, под дождём совсем заледенею.

Глава 2.

Буквально в три прыжка я оказался у ног этих вроде бы уже знакомых, но бесконечно непонятных существ, тут же шмыгнув между ними в проход. И только собрасля повернуть направо, как за спиной прозвучало властное:

— Стой!

Стою, хоть... Э-э-э, это я чего это... начал понимать язык двуногих?

— Туда! — указал рукой мужчина... его жена, а потом и дочь... наверное дочь... продублировали жест.

Тут не то что я, любое бы тупое животное догадалось бы.

Не то, чтобы мне сильно хотелось подчиняться, но выбора особого не было. Ну что ж, в парилку, так парилку!

Прошёл в комнату, глубоко вздохнул и закрыл глаза... на всякий случай прикрыв рукой нос. А то мало ли.

Как ни странно, во второй раз это действо не казалось таким уж опасным. Ну подули на тебя неизсвестно откуда взявшимся горячим воздухом. После дождя и сырости даже приятно... Э! Э-э! только под хвост и между ног так сильно не дуйте! А то... знаете ли...

Дверь наружу открылась.

— Выходи!

"Выходи"? А что они ещё могли сказать?

Как ни хотелось вылететь стремглав из этой парилки, вышел из неё гордо и с достоинством. Пусть не думают, что я их боюсь!

Нет, боюсь конечно... Кто знает, что эти двуногие могут отчебучить?.. Но пусть они об этом не знают!

— А-а-а! Манти-и-ик! — мелкое чудовище бросилось ко мне.

Ну а я, не будь дурак, вихрем взлетел на эту... необычную скалу... в этот раз, правда, ничего не разбив... Учусь понемногу.

И вообще, эти пещеры двуногих... их дом... похоже, они рукотворные... Как, вообще, такое может быть?

Если так, то об этих двуногих надо знать как можно больше. Возможно, они находятся на таком же высоком уровне, как создатели? Да нет, не может быть!

В любом случае, у них есть чему поучиться. Знания лишними не бывают. Тем более, о таком потенциально опасном противнике. Я скосил взгляд на скачующую внизу девчонку:

— Манти-ик! Манти-ик! Кыс-кыс-кыс!

Чудовище!

— Лина! — одёрнула её появившаяся мамаша, — Оставь в покое кошака! Не видишь, он совсем дикий, ещё укусит!

Что значит "дикий"? Это слово мне сразу не понравилось. Тем более по отношению ко мне.

— У тебя есть Муся, вот с ней и играй!

— Муся-я! — тут же завизжала мелкая, — Муся-я!

Животина от неожиданности сперва вытаращила глаза, а потом кинулась удирать со всех ног. Не одному же мне от чудовища бегать.

А вдогон ей неслось:

— Муся-я-я!

"Ну и дурацкое же имя, — подумал я, зевая, — впрочем, для животного сойдёт!"

И, устроившись поудобнее... прямо там, наверху... на этом непонятном скальном уступе... закрыл глаза.

А чего? Тепло, сверху на голову не льёт.

Если б ещё всякие мелкие особи не доставали, вообще бы была кр-расота-а!

Вот только поспать, как следует, мне не дали. Только прикорнул, как раздался какой-то противный писк, который буквально пронзал мозг.

Тут же в комнату влетела женщина:

— Дорогой, что случилось?!

— Опять датчик барахлит, открой ворота! — непонятно откуда прозвучал голос мужчины.

А следом произошло такое... я едва с уступа не свалился. Глухая стена напротив исчезла, а на её месте появилось несколько окон. Не видел бы собственными глазами — ни в жизнь не поверил!

Причём, сразу не сообразил, но окна были на редкость странными. Даже не знаю, как объяснить.

Вот наше жилище... дверь, окно... нет, лучше наблюдательный пункт: одно отверстие смотрит в одну сторону, другое в другую, третье в третью... в общем, вы поняли... давая круговой обзор. Всё просто и понятно.

Тут же... стена плоская, окна плоские... а смотрят, будто с разных сторон. Словно окна, а вместе с ними и твои глаза, вынесены наружу и расположены в разных местах.

Ну-у, в общем, так оно потом и оказалось, но тогда удивило меня до невозможности, особенно, когда женщина выскочила наружу.

Нет, сначала она постучала пальцем по какой-то выступающей круглой штуковине:

— Тим, не работает!

— Ну так выйди, открой вручную! Не таранить же мне их!

— Погоди, сейчас оденусь, на улице дождь!.. Исправил бы уже этот треклятый датчик! — проворчала женщина, бросаясь к двери.

Потом вернулась назад, нажав пластину... одну среди многих прочих... все с какими-то значками. Это должно было что-то значить, тем более, что все окна разом погасли, явив по-прежнему глухую стену. Что-то вообще невообразимое!

И такое меня любопытство взяло, что я спрыгнул со шкафа сначала на тумбочку, а потом на пол, и в два прыжка... сперва на стул, ну а затем уже и на стол, оказавшись рядом с клаве... клови... в общем с этой, как её... клавой. Та, где много пластин со значками.

Наверное, это звучит мудрёно... вот так вот, сразу... и слова эти я узнал гораздо позже, так до конца и не поняв значения многих из них. Но ведь надо как-то всё объяснить, а то... скала, уступ... Как оказалось, никакие это не скалы и не уступы, а мебель. Тоже не в полнее понятное слово людей. Люди — это те двуногие, к которым я попал. Не то что "наши" двуногие, те, что ушастые, а совсем другие... со звёзд. В общем, не от мира сего. Так что все "чудачества" им вполне простительны.

Люди прилетели в наш мир и теперь строят свои рукотворные пещеры, которые называют "домами", и ставят в них разные предметы, которые называют "мебель". Мебели много и вся она разная, как и её предназначение. Вот это — стул, на нём сидят, вот это — стол, за ним едят. Ещё есть шкаф, в нём хранят разные вещи, и тумбочка — маленький шкаф, в ней тоже что-то хранится.

Хранить — это понятно, прятать от пищалок, жужжалок и всякой вредоносной живности, которая может испортить вещь. Мы тоже так делаем. Прячем вяленое мясо, сушёные плоды и коренья в короба или коробки, чтобы не испортились, и никто до них не добрался... кроме нас. Но разве коробка — это мебель? Конечно же нет!

Как и полка... Хотя, когда я видел, как дед Мирр вбивает камнем в стену своего жилища два крепких щипа и кладёт на них кусок коры, чтобы потом на него положить острый камень для резки стеблей... зубы-то в его возрасте уже не те, да и ветки бывают горькие, если не ядовитые... впрочем, я об этом уже говорил... Вот только я понятия не имел, как и сам дед, что это он мастерит полку.

И что в доме у тётушки Лессы... которая лучше всех умеет лечить всякие, даже самые тяжёлые и редкие болезни... кругом одни плетёные полки, на которых вечно что-то сушилось... Кстати, полка — это мебель?! Надо бы узнать... А впрочем, какая мне разница?!

Вообще, сколько же у людей всякого барахла, без которого любому мявсу вполне можно обойтись. Взять хотя бы ту же одежду и обувь. Ведь люди настолько лысые, что даже в самую жаркую погоду им приходится укрывать своё тело, что уж говорить про то время, когда идёт снег или дождь... Хотя в такую погоду от плаща, вроде того, в котором выскочила из дома женщина, и я бы не отказался... Особенно в каком-нибудь дозоре.

Но вообще-то у нас есть собственная шкура, лапы и хвост, и этого вполне достаточно. И нам не надо забивать жилище всякими шкафами, в которых что-то хранится. Пробовал запомнить, чем отличается пальто от шарфа, но потом плюнул, потому что эти понятия не имеют для нас, мявсов, никакого смысла.

Да те же "стол" и "стул". Если я на камне разбиваю другим камнем орех — это что, "стол"?! Наверное — нет! Или на сырой земле подкладываю под задницу кусок коры или большой лист — это "стул"?! Три раза "Ха"!

А "кровать"... Ну соорудил я лежанку из нескольких веток, но так даже животные поступают. Превеликое множество, но у них, как и у леталок — птиц — это ложе больше подходит под понятие "гнездо". У пищалок — мышей — так вообще, нора из нескольких помещений... не говоря о входах-выходах... в одном они спят, в другом хранят запасы еды, в третьем выводят детёнышей... и этим чем-то похожи на людей с их домами.

Но хватит отвлекаться на всякую ерунду! Я запрыгнул на стол и нажал на ту же пластину, на которую до этого давила женщина. Она крупнее остальных и я её хорошо запомнил.

И тут произошло невероятное — стена снова "раскрылась" множеством окон. Я невольно дёрнулся назад, ступив за край стола, потерял равновесие и шлёпнулся на кресло. К счастью, оно было мягким, так что я отделался лёгким испугом. Да что там, даже испугаться не успел, настолько был ошарашен: "Это что, именно я сделал?!"

Кресло было на колёсиках и от моего падения немного отъехало назад. Я тут же встал на ноги и вытянулся во весь рост, чтобы было лучше видно. Да, окна не закрылись и, кажется, находились в том же порядке, что раньше.

Вот женщина вышла из дома и направилась к воротам, причём видеть её можно было с разных сторон. Потрясающе!

Я так увлёкся, что совсем потерял связь с реальностью, что едва не кончилось плачевно:

— А-а-а, вот ты где! — заорало чуть ли не над ухом мелкое чудовище, попытавшись меня схватить.

С трудом увернулся, отмахнувшись рукой и, видимо, задел.

— У-у, царапаться! Погоди, всё равно поймаю!

Бежать! Скорее бежать!

Я юркнул под стол, маленькая человечка за мной. Я к шкафу, и она туда же! Эх, надо было сразу запрыгивать наверх, куда она бы точно не добралась, но я не сообразил, бросившись под кресло. Мелкая дрянь за мной. Бабах! Кресло рухнуло на пол.

— Сто-о-ой! Не уйдё-ё-ёшь!

Вот же злобное отродье! Маленькое, но говнистое!

Хотя "маленькое" — это в сравнении с родителями — взрослыми особями своего вида. Относительно меня — настоящей великаншей, немногим наиболее дохлым из ушастых. А значит, могла убить или нанести серьёзные повреждения голыми руками... "задушить в объятиях"!

Ещё хрен знает, что у неё там на уме... Так что бежать! Бежать! Покуда есть силы.

— Лина! В чём дело! — появилась в проходе мамаша, когда мы, сшибая всё на своём пути... главным образом девчонка... рванули на очередной круг.

— Мама,.. — маленькое чудовище остановило свой бег, и я смог оторваться от преследования.

— Что за кавардак вы здесь устроили!

Воспользовавшись моментом, я мигом взлетел на шкаф и затаился.

— Это всё Мантик! — мелкая дрянь указала на меня.

— А табло тоже он включил?! Лина! Сколько раз тебе говорить, не лезь за домкомп! Это тебе не игрушки! У тебя свой есть, вот с ним и играйся!

— Но мама, я тут не при чём!

— "Это всё Мантик"?!

Девчонка согласно закивала.

— Лина! Хватит врать! К тому же так явно и нелепо! Хватит валить всё на бедных животных! То у тебя Муся съедает весь джем, то Мантик включает комп! Да ты только посмотри на него! — указала женщина на меня.

А я, не будь дурак, тут же задрал заднюю ногу, пытаясь почесать за ухом... как делают все их домашние звери... Конечно же мы так не поступаем, но я же в разведке, должен прикидываться до последнего... пока не разоблачат.

— Видишь! Врать нехорошо! — с этими словами хозяйка подняла упавшее кресло, проследовала к столу и выключила комп.

Окна погасли.

— Но мамочка-а, — маленькая дрянь готова была разрыдаться, — почему ты мне не веришь, я же говорю правду-у!

— Лина, прекрати! И не дай бог со второй банкой джема что-то случиться! Будешь наказана!

— Но мамуля!

— Всё, я сказала!.. Тим, что ты там тащишь! — переключив внимание на новую проблему, женщина выскочила из комнаты, — Сколько грязи!

— Ничего, роботы уберут! — послышался голос мужчины, — Ты только посмотри, что я нашёл! Отличный экземпляр!

Глава семейства что-то волок по полу. Мне показалось, и там мелькнул чешуйчатый хвост?

Но тогда я не придал этому значения. Меня волновало другое...

Злорадно ухмыльнувшись, я строил коварные планы.

Не знаю, что такое джем и с чем его едят, но я его точно попробую! Не сожру, так понадкусываю!

И уже точно знаю, кто во всём будет виноват!

Ну погоди, маленькая дрянь! Заречёшься за мной гоняться!

Проснулся я посреди ночи и, едва открыв глаза, тут же встретился взглядом с животным... этой, как её... Мусей! Та жалобно мявкнула, царапая когтями скользкую поверхность, с трудом перевалилась через край и тут же ринулась прямо через меня, едва не оттоптав хвост.

Честно скажу, не ожидал от неё такой прыти!

Раньше при мне она на шкаф ни разу не запрыгивала. Да и сейчас её саму было не узнать: вся дрожит, шерсть дыбом, хвост поджат... Боится? Да нет, похоже, она вообще... в панике!

С чего бы... И тут я услышал шорох... словно топот множества маленьких ножек... или тихий шелест подхваченной ветром опавшей листвы... А уж когда послышалось шипение... Звук, который я узнаю из превеликого множества, пусть и не слышал ни разу в жизни... Моя шерсть на загривке тут же вздыбилась, почище, чем у Муси. Была б такой же длинной, я б тоже превратился в лохматый шар, пусть не такой белый и пушистый, как это... глупое животное.

В общем, там внизу по полу полз давила... — удав, по-человечьи... — настоящий кошмар для каждого уважающего себя мявса. Судя по размерам, такой твари любого из нас заглотить — раз плюнуть!

Хотя... не каждого... Взять хотя бы Мырра... моего почти что тёзку... Историю про него знает каждый... По крайней мере, каждый уважающий себя плетельщик! Может, среди воинов были, есть и будут более отважные герои, а вот из нас, мявсов мирного рода деятельности... навряд ли.

Короче, Мырр со стайкой таких же, как и он мальчишек отправился на промысел — по заданию старших нарезать веток для плетения. И всё бы ничего, если б по дороге им не попался давила. Не знаю, успел он проглотить кого из младших или нет, но вперёд прыгнул Мырр... как самый старший.

На что он надеялся, шагнув навстречу монстру с зажатым в руке острым камнем, не узнает уже никто. Но когда тварь его заглотила, парень смог своей каменюкой разрезать ей все внутренности. Жаль, что прочная шкура не поддалась, а может, у мальчишки просто не хватило сил. Да и вряд ли б у него что получилось! Та дрянь... жидкость... что у монстра в желудке, переваривает, по слухам, даже яичную скорлупу и мелкие кости. Так что у парня не было никаких шансов.

Пока ребятня добежала до поселения, пока вернулась вместе со взрослыми... участь героя была решена! Удава, конечно, добили и распотрошили, только Мырру это не помогло... Глаз нет, шкура... вместе с кожей... слезает клочьями, все внутренности выжжены... Бедняга промучился где-то день... другой... и испустил дух.

Не удивительно, что у меня шерсть дыбом встала... Такая страшная смерть... Врагу не пожелаешь!

Пока я следил со шкафа, напряжённо вглядываясь во тьму, проклятая тварь подползла к кровати с девчонкой...

Да! Забыл сказать! Мы ж были в её комнате! Из той, что с окнами... этими, как их... экранами... хозяйка меня прогнала. Да я не в обиде, мне и тут хорошо... Было!.. Пока не заявился этот... удав. Так его... перетак!

А тут ещё эта сволочь подняла голову и принялась ею раскачивать туда-сюда... И раздвоенный язык замотался... Он жил, казалось, своей собственной жизнью... А ещё шипение, от которого кровь стыла в жилах... И мозги... уже мои... мысли будто застыли, парализованные страхом.

Откуда эта тварь взялась в доме? Кто её пустил? Неужели сам хозяин приволок?! Ну он и муд@к!

И что же теперь делать? Как позвать на помощь? Да и нужно ли? Сами притащили, пусть теперь сами и разбираются... со своими "гостями"!

Нет, если б я мог — давно бы позвал на помощь... Но кто меня услышит?! Вон... эта Муся... до чего ж громко мяукает... просто орёт дурным голосом... у меня, того и гляди, уши заложит... и хоть бы хны!

А спрыгнуть и побежать за помощью... а вдруг все двери закрыты... Давила мигом бросится следом, а оказаться с ним один на один в узком проходе... Бр-р-р-р!

Да и чего он мелкой заразе сделает? Проглотит? Не смешите кончик хвоста... он и так смешной!

Подавится!

Но тут девчонка, будто повинуясь чьей-то злой воле, перевернулась на другой бок, а её левая рука, безвольно соскользнув с кровати, повисла, слегка закачавшись в воздухе. Прямо перед носом гнусной твари!

Ну и чудовище, не будь дураком... или дурой... уставилось на это... недоразумение... подползя поближе и слегка наклонив голову... а язык... так и заметался... так и затрепетал...

Наконец тварь приняла какое-то своё... только ей понятное решение... раззявила свою пасть и принялась... Твою ж мать!.. налазить... или натягиваться на руку... как это, что есть у людей... носок... чулок... А-а-а!.. перчатка!

А малолетняя бестолочь... Чтоб её!.. дрыхнет, как убитая... Пофигу морозы!.. Её ж тут заживо съедают!

И тут...

Не знаю, как так получилось... То ли сам оступился, то ли эта гадина лохматая... Тупое животное!.. меня столкнула... Но я мавкнуть не успел, как понял, что скользкая поверхность ушла из-под ног... а за неё, ведь, толком и не зацепишься...

Миг, и я уже лечу вниз головой...

— Хлоп! — со всего маху на кровать... И уже с неё...

— Шлёп! — всеми четырьмя ногами на пол.

Да ни куда-нибудь, а прямо на давилу, который уже раззявил пасть во всю ширь, чтобы схватить руку девочки.

Челюсти сомкнулись...

— А-а-а! — заорала девчонка.

Да так, что у меня уши заложило. А когда поняла, что ей руку "отгрызают", так вообще зашлась нечеловеческим воем.

То ли оттого, что удав замешкался, то ли со страху силы прибавилось, но мелкой заразе удалось вырвать свою конечность. Можно б было за неё порадоваться, только ползучая тварь не собиралась оставаться голодной.

Надо мне, дураку, бежать без оглядки, но я натурально растерялся. Неожиданное падение вверх тормашками, приземление... Возможно ещё головой стукнулся... Были б мозги — не обошлось без сотрясения. А так стоял, как вкопанный, только головой тряс, за что и поплатился.

Не успел моргнуть, как моё тело скрутило сразу несколько колец... то ли три, то ли четыре... Да какая разница! Свет в глазах померк, кости затрещали... и боль, невыносимая боль! А я... Я даже крикнуть не мог... так меня сдавило!

Последнее, что отчётливо помню — раззявленную во всю ширь пасть удава, показавшуюся мне просто огромной! Так бы и заглотил, гад, но, к счастью мне под руку попался моток ниток... этот... как его... клубок... который лежал на табуретке у кровати... Я его хвать... и сунул прямо в пасть проклятому монстру... вместе с иголками... длинными такими... Как же они называются... никак не могу запомнить!.. А-а-а спицы... спи-и-и-тцы... цы... Никак не выговорить, очень трудное слово!

Эти иглы и спасли мне жизнь. Одна воткнулась давиле прямо в глотку. Оттого он не смог ни проглотить клубок, ни выплюнуть... Потому и задёргался, вогнав спицу ещё дальше. А тут я сообразил: схватил вторую и всадил злодею прямо в глаз.

Ох, как он забился, как неистовствовал... Весь мир передо мной, и без того едва различимый, весь завертелся и закружился, то в одну сторону, то в другую... давила бился в агонии о мебель, кровать, пол... и я вместе с ним... и боль... просто невыносимая боль... Как же не хочется умирать... Наконец она отдалилась, а свет в очах окончательно померк.

Очнулся я... не знаю, через какое время... глаза резал яркий... ну очень яркий свет... прикрыл их рукой, гляжу вокруг и не пойму — я жив или уже помер. Ну-у, знаете, наверное, эти байки — свет в конце туннеля, душа, парящая над телом... и всё такое...

У меня... врать не буду... ничего такого реально не было. Зато сейчас всё так ярко, что в глазах плавают круги... смотреть невозможно... Кое-как проморгался... Мать честная!.. Куда ж это я попал?!

Вокруг, на сколько хватало глаз, стояли много численные емкости... никак не запомню... аквариумы, пробирки... с жидкостью, в которых плавали тела разных животных, населявших окрестные поля и леса... Тут были и пищалки разных размеров, и всякие пресмыкающиеся гады... ползающие и бегающие... Вдоль стен, на шкафах разнообразные леталы — птицы. Им повезло больше, из них сделали... эти... чутчела... И они выглядели, как живые.

А в углу на полу стоял завывала... совсем, как настоящий... Я сперва так и подумал, шмыгнув за ближайший куб... или он не куб... ну-у, в общем — ёмкость. Выглянул раз, другой... завывала не двигался... Ну не может же живое существо не двигаться вообще... не моргать, не принюхиваться...

В общем, я осмелел и подошёл поближе... Лучше бы я этого не делал! Нет, завывала действительно оказался чучелом, но когда я подошёл поближе, обогнув очередной куб... у меня колени подогнулись и я едва не сверзился со стола, по которому и бродил!

Там... в том дальнем углу... рядом с завывалой стоял ещё один аквариум... в котором плавал мявс, показавшийся мне гигантским!

Не-е, я знаю, что рыба в воде, как и квакухи, выглядит куда больше, чем есть на самом деле. И находится чуть в стороне... Старый охотник-рыболов Фых объяснял, почему всё не так, как кажется... но я так толком ничего и не понял.

Зато сейчас... проняло до печёнок! Потому что неизвестный собрат был буквально распотрошён — все внутренности наружу... И, как бы, вывернут наизнанку... Бр-р-р-р! Меня самого чуть не вывернуло!

И тут в коридоре послышались голоса, а затем ручка дёрнулась и дверь приоткрылась... Ещё толком не сообразив, что к чему, я в два прыжка оказался на прежнем месте и растянулся, как лежал до этого. Надеюсь, в том же положении, как до своего пробуждения ... А-а, неважно! Главное — затаиться.

Замер, как меня учили... Дыхание стало едва заметным... даже сердце стало реже биться!