↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 7.
Хижина, в которой я обосновался, была покосившейся, ветхой и зияла огромными щелями между черными бревнами, из которых состояли ее стены. Но крыша протекала не так уж сильно, очаг, сложенный в углу, исправно работал, а рядом нашелся уютный, хоть и тоже обветшалый, сарайчик, в котором можно было разместить лошадь.
Перед тем, как выбрать это жилище, я проехал по изрытой долине туда и обратно, осмотрел с десяток мест, но лучше так и не нашел. Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как отсюда ушли люди, но явно не один год — строения перекосились, крыши обрушились, шахты и ямы давно оползли, осыпались, а затем обросли травой и застыли в таком состоянии навечно.
Долина производила одновременно мирное и пугающее впечатление. Мирное — потому что вокруг царила обычная лесная жизнь, кричали птицы и стрекотали насекомые. Пугающее — потому что старые покосившиеся стены, казалось, хранили сплошные мрачные тайны и загадки, подсмотренные за годы одиночества.
На бревнах одного из домов я заметил давние отметины от могучих медвежьих когтей и после этого оглядывался по сторонам гораздо чаще. Хозяин леса оставил их явно не меньше, чем год назад и, возможно, с тех пор здесь больше ни разу не появлялся, но тревожиться после этой находки я стал заметно больше. В случае чего, медведя-то я убью. Но это если увижу его загодя. А вот если темной ночью мне по голове неожиданно прилетит удар огромной лапы — то все, никакая магия не поможет.
В долине я жил уже третий день и каждый вечер обязательно прятался за стенами хижины. Как-нибудь обойдусь без ночных прогулок. Не хватало только пройти Пустошь вдоль и поперек, а потом пасть жертвой обычного зверя.
Почему-то эти царапины на дереве очень сильно запали мне в душу.
Небольшая проблема возникла в самый первый день — с разведением огня. Его я разжигал все так же, по старинке, кровью... Но из оружия у меня остались только меч и нож, которыми я себе пальцы резать не хотел категорически, помня об их замечательных свойствах. В очередной раз пришлось проклясть собственную недальновидность — что стоило взять что-нибудь острое на месте побоища, учиненного демоном в лесу?
В итоге пришлось использовать нож для того, чтобы заострить край серебряной монеты — а потом уже колоть пальцы ей. Как-то глуповато получилось, но что делать. Наверное, клеймо ученика мага так и останется со мной на всю жизнь — слишком много несуразного я делаю и слишком плохо прогнозирую ситуацию. Ольд вот был совершенно другим — одна только его система защиты, воплощенная в башне, чего стоит.
Что же касается всего остального, то жизнь в долине напоминала приятную сказку. Никто меня больше не выслеживал, демоны не появлялись, а раны потихоньку заживали. Провизии был припасен целый рюкзак, неподалеку от дома журчал ручеек... В принципе, я, наверное, был бы не против прожить здесь не один месяц. Милое место.
Хоть и внушающее иногда тревогу.
На четвертое утро в хижине я почувствовал, что раны окончательно исцелились. Больше ничего не болело, не тревожило, организм докладывал о полной готовности к подвигам. Вот только подвигов мне больше совсем не хотелось. Слишком хорошо запомнилась стрела, втыкающаяся в плечо.
Нужно было все же как-то научиться защищать себя магией. И, боюсь, это место — последняя возможность для тренировок. Дальше придется снова гулять по населенным местам, возможно, опять от кого-то убегать, с кем-то драться... В этом плане континент оказался совсем таким же, как и Пустошь.
Я принялся придумывать какое-нибудь устройство, которое бы кидало в мою сторону камешки. Увы, все мои попытки сделать что-то путное провалились. Единственное, чего я достиг — это измазался в земле, посадил в руку огромную занозу, которую пришлось выковыривать все той же монетой, да еще взмок, как мышь, переплывшая горную реку.
Только под вечер, ругая себя последними словами, я догадался подвесить на ветке одного из деревьев, расположившихся возле моего жилища, маленькое поленце, найденное в доме. И проблема оказалась решена — достаточно было как следует оттолкнуть от себя деревяшку, чтобы она тут же полетела обратно тебе в физиономию — тренируйся, сколько хочешь.
Пару раз на пробу качнув немудреную конструкцию, я в последний раз ругнулся и пошел в дом. Настроение тренироваться у меня куда-то пропало.
Чуть позднее, мрачно грызя засохший кусок хлеба, я сидел около лениво потрескивающего очага и разбирался в хитросплетениях слегка подзабытого саккского языка. Про Невесту мне теперь хотелось знать как можно больше — пока что все сведения ограничивались личным опытом, скудной информацией из трактата о демонах, да страшилками, известными еще с детства.
"Однажды в жарких южных степях родилась на свет прекрасная девочка. И назвали ее Исса-Ха, в честь прекраснейшего из цветов Сакка.
Годы шли, Исса-Ха становилась все красивее — и на нее начинали засматриваться мужчины. Доблестные воины, сразившие немало поганых эльфов в тяжелых боях. Искусные охотники, добывающие зверей для самой столицы, мудрые ученые и управители — все они спешили посетить дальнюю деревню, в которой родился несравненный цветок.
Родители девушки радовались счастью и выбирали дочери достойного жениха, желая, чтобы жизнь ее оказалась устроена как можно лучше.
Но сердце нельзя заставить полюбить. И прекрасная Исса-Ха отдала его простому молодому крестьянину из своей деревни..."
Я неожиданно увлекся историей. Все-таки, в Сакке хорошие сказители — не удивлюсь, если детишки слушают такие вещи, разинув рот.
Рассказ продолжался. Крестьянин оказался упертым дураком, не желающим иметь никаких дел с красавицей...
— Интересно, почему? — пробормотал я себе под нос, перелистывая страницу. — Я бы вот... гм, да...
Родители Исса-Ха, тем временем, знать не зная про ее переживания, выбрали жениха и назначили свадьбу. И начали готовиться к ней, совершенно не обращая внимания на то, что дочь все больше чахнет с каждым днем.
А потом появилась злая эльфийская колдунья. Ну, конечно же, как в саккской сказке — да без эльфов.
"Исса-Ха, несмотря на страх, окутывающий ее тяжелым покрывалом, приняла из рук колдуньи зелье и, уколов палец, смочила своей кровью пластину с таинственными символами, отдав демонам свою душу.
— Теперь выпей зелье и иди к своему избраннику, — пошевелила длинными волосатыми ушами колдунья. — Сегодня никто не сможет устоять перед тобой!"
Ну, эта дуреха и пошла. Надев на себя дорогущее свадебное платье, которое ей приволок из столицы жених. Для большего эффекта, надо думать.
Вот только в деревне оказалось слишком много глаз и ушей — и будущий муж, а по совместительству видный военачальник, тотчас же оказался в курсе неожиданного поворота событий. И парочку, уже собравшуюся было приступить к интересному и захватывающему действу, грубо прервали.
"— Пустите меня! — билась в руках воинов Исса-Ха, обливаясь слезами. — Он, только он — мой истинный жених!
Но могучие мужи не обращали на ее крики внимания, унося из дома, где оставался любимый. И вот она предстала перед своим женихом и родителями. И перед жителями деревни, собравшимися посмотреть на происходящее.
Ее упрекали мать и отец, над ней смеялись соседи, на нее угрожающе смотрел будущий муж — но все это не волновало Исса-Ха, потому что чувствовала она, что больше никогда не увидит своего избранника.
И в этот миг вперед вышел одетый в черные одежды человек. Одним видом своим заставив замолчать собравшихся, он подошел к облаченной в белые одежды невесте и пристально посмотрел ей в лицо. Затем взял ее за руку и рассмотрел ранку на пальце.
— Она продала свою душу за проклятый эльфийский эликсир! — провозгласил черный человек.
И судьба Исса-Ха была решена..."
Сказочка оказалась той еще... Не уверен, что детям стоит рассказывать про то, как потерявшую от любви разум девчонку радостно сжигали на костре ее же соседи и родственники. И как потом, возродившись темной ночью, она принялась мстить всем подряд, наполняя ужасом людские сердца по всему Сакку.
В общем, веселая и поучительная история — но не про несчастную любовь и коварных эльфов, а про то, как своими силами создать нового демона, да еще и не самого доброго. Тот, кто придумал это — без сомнения талант. Но прибить гада следовало бы еще в детстве...
Я повертел головой, опасаясь появления Невесты, но вокруг все было тихо и спокойно. Догорали деревяшки в очаге, за стенами дома легонько шелестел начавшийся дождь — и ничего больше. Так что, повозившись немного на постели из натасканных в дом мягких веток, я прикрыл глаза и принялся размышлять о других вещах. Мне вот до сих пор было интересно — как стража Посольского умудрилась предупредить жителей той деревни обо мне? Какой-то артефакт? Или другая неизвестная в Пустоши связь?
Перебрав несколько вариантов, решил, что самый правдоподобный — это общение через жрецов. Что-то же они должны уметь делать помимо статуэток? Не придумав ничего лучше, я решил оставить окончательное выяснение этого вопроса на будущее, устроился поудобнее в своей импровизированной кровати и провалился в сон.
Утро встретило меня свежестью и запахами дождя. Хотя с небес больше и не капало, сырости вокруг хватало.
— Бррр, — я, стоя на пороге дома, поежился и с тоской посмотрел по сторонам. Внутри было так тепло, сухо и приятно...
Издав горестный вздох, я заставил-таки себя выбраться во двор и подойти к висящей на веревке деревяшке. Тренироваться нужно, от этого может зависеть моя жизнь. Но как же лень...
...сырое полено в очередной раз полетело в сторону, слегка задержалось и направилось обратно ко мне. Я бодро вскинул руку — и ничего, как обычно, не произошло. А увернуться удалось лишь каким-то чудом.
Самое обидное, что взять магией на расстоянии то же самое полено, когда оно спокойно висело на своей веревке, у меня получалось без проблем. А вот в движении — нет. Я занимался бессмысленным с точки зрения случайного путника делом уже несколько часов, ободрал левую руку, один раз чувствительно получил по носу — но новое умение никак не желало мне даваться. В конце концов, притомившись, я вытащил из дома припасы и, устроившись на ветхой лавочке, принялся обедать.
Откуда-то тотчас же прилетел огромный, с палец длиной, слепень, уселся на штанину и принялся ее изучать, надеясь поживиться моей кровью. Ну-ну, успехов...
— Ай!!!! — я с размаху врезал по ноге, но поганая тварь успела удрать.
Сволочь, умудрился аж сквозь штаны цапнуть...
Потирая зудящее место укуса, я мрачно жевал копченую колбасу. Хорошее настроение куда-то улетучилось после нападения насекомого, вдобавок в долине, все больше прогреваемой солнцем, начало немилосердно парить.
Пытаясь спастись от духоты, забрался было в дом, но там оказалось еще хуже. Настроение испортилось окончательно.
В конце концов, я отправился к ручью и залез в него — но тут же вышел обратно, так как вода оказалась слишком холодной.
— Да что ж за напасть-то такая, — злобно пробормотал я, возвращаясь к дому.
Впрочем, купание все равно меня освежило и улучшило настроение. Настолько, что я даже вспомнил о запертой в сарае лошади.
Животное встретило меня радостным фырканьем и без возражений прошлось до ручья, где я его и оставил, предварительно стреножив. Пусть пасется.
Все же, в жизни отшельника есть и свои минусы. Я побродил по округе, понаблюдал за лошадью, попробовал было почитать книги, украденные в библиотеке, но все это надоедало слишком быстро. Мне было скучно — и поневоле вспоминались месяцы, проведенные на Мертвом плато. Надеюсь, здесь я проторчу не так много времени — первоначальная готовность долго и счастливо жить в этом месте уже испарилась, исчезла как дым от давно потухшего костра.
В конце концов, я вернулся к тренировкам, раз за разом отпихивая от себя полено и пытаясь остановить его обратный полет. Увы, прогресса к вечеру, после целого дня занятий, не было заметно никакого — если, конечно, не считать таковым еще одну шишку, появившуюся на лбу.
На третий день такого веселья я окончательно разозлился на весь мир и отправился бродить по долине. Нужно было срочно развеяться, а заодно и поискать чего-нибудь съестного — припасы потихоньку уменьшались и недалек был тот день, когда они исчезнут окончательно,
Прыгая по кочкам и рассматривая остатки выработок, я постепенно пришел в более-менее сносное расположение духа. А обнаружившиеся не так далеко от моей хижины заросли черной малины вообще наполнили мою душу блаженством. Давненько я вот так, просто, не ел обычных лесных ягод... Собственно, с того самого дня, когда отец за баснословные деньги купил мне корзинку малины обычной, красной, каким-то чудесным образом привезенной из Приграничья в Хрустальный.
Спустя час, вдоволь отъевшись, я отправился назад — продолжать тренировки. В этот раз мне уже не хотелось убить всех вокруг, наоборот, я рассматривал окружающий мир с благожелательным любопытством. И только где-то в глубине души почему-то поселилась странная незаметная тоска.
.К тому времени, когда я дошел до своей хижины, тоска окрепла и превратилась в настоящее беспокойство. Мне начало казаться, что за мной кто-то наблюдает. Опять проделки демона?
— Исса-Ха, это ты? Покажись!
В ответ — тишина. Раздаются лишь обычные лесные звуки — стрекот и жужжание насекомых, шелест травы и листьев, колышущихся на ветру.
— Да чтоб тебя...
Поминутно озираясь, я принялся за возню с деревяшкой и тут же ее бросил — беспокойство возросло до такой степени, что я все равно предпочитал вслушиваться в лесные звуки и озираться по сторонам, а не ловить полено.
Сходив за лошадью, как обычно пасущейся возле ручья, я завел ее в сарай и крепко закрыл дверь. А затем полез на крышу дома. Сорвался, упал, больно отбив мягкое место и чуть не сломав руку, но полез снова и все-таки забрался на ветхие доски, покрытые жалкими остатками тростника. Притаился рядом с коньком и принялся настороженно рассматривать окружающую местность.
Все было тихо и мирно. И только запертая в сарае лошадь время от времени нервно фыркала, добавляя лишнюю нотку тревоги в мою душу.
В довершение картины с ясного, казалось бы, неба начала накрапывать мерзкая морось. Все то прекрасное настроение, которое сопровождало меня во время сбора малины, растворилось, словно дым. Было неуютно, мокро и страшно. Ситуация чем-то напоминала давнюю беготню от неизвестного ночного хищника по песчаной пустыне.
И мне все больше казалось, что кто-то действительно устроил на меня охоту.
Время шло. Морось, слава Эстерси, закончилась, но теперь меня целеустремленно поджаривало вошедшее во вкус летнее солнышко. А в окрестностях по-прежнему не было ничего подозрительного. Даже тревога как-то притупилась и отошла в сторону — теперь больше беспокойства мне доставляли лучи разыгравшегося светила.
Внизу в очередной раз недовольно фыркнула лошадь — ей-то в сарае еще хуже. Да и есть хочется, наверное.
В конце концов, просидев на крыше еще час, я сдался и слез обратно на землю. Заглянул в дом, взял немного еды, затем выпустил лошадь и отвел ее обратно к ручейку. Сам примостился на теплый валун по соседству и принялся обедать, зорко посматривая по сторонам.
Тревога бродила где-то вдалеке, позволяя немного расслабиться, но не отпуская совсем.
— Что думаешь? — обратился я к лошади. — Кто это шалит? Может, опять демон?
Та ничего не ответила, продолжая жадно щипать траву. Ну и пусть. Зато мне стало чуть легче, когда в этой безлюдной местности прозвучал человеческий голос.
Что же там бродит... Медведь, чьи следы от когтей я видел? Или меня выследил какой-нибудь отряд стражи, посланный ловить душегуба? Вполне вероятно, кстати. Лезть вперед сразу же — опасно. А вот подождать ночи, а потом напасть — самое то...
Еще нельзя было исключать проделки Невесты. Что у нее в голове творится — вообще непонятно. Может и устроить себе развлечение.
Мимо с басовитым гулом пролетел еще один жирный слепень, невольно прервав мои размышления. Неведомая опасность — далеко, а вот когда такая сволочь кусает — это очень больно и неприятно.
Я поднялся на ноги и принялся расхаживать вокруг лошади, потягиваясь и посматривая по сторонам.
Минуты сливались в часы. Солнце потихоньку клонилось к закату.
И тревога начала нарастать все сильнее. Вдобавок к этому неясному беспокойству теперь примешивалось еще и четкое осознание того, что ночью ко мне обязательно придут гости. Если, конечно, это все — не происки милой девушки в белом платье, чтоб ее оглоблей приголубило.
Вечером стало совсем тошно. Я запер лошадь в сарае, а сам, забравшись в дом, притаился в самом дальнем углу, положив на колени меч и приготовившись бодрствовать до утра...
Разбудило меня истошное ржание лошади. Животное бесновалось где-то за стеной, стуча копытами и, похоже, всеми силами стараясь меня разбудить. У него отлично получилось — я, неожиданно проснувшись и не понимая, что вокруг творится, подпрыгнул на ветхом стуле, уронил меч, ударился головой об остатки полки — и только потом обрел способность более-менее ясно мыслить.
За дверью что-то ворочалось. Что-то большое, массивное и пахнущее диким зверем.
Я, немного разобравшись в происходящем и поняв, что ко мне в гости действительно пожаловал медведь, чуть не рассмеялся от облегчения. Все же просто обычный хищник, а не люди или потусторонние сущности.
Подобрав меч, вытащил его из ножен, покрутил головой, разминая затекшую шею...
А затем медведю надоело ждать — и дверь, сорванная с креплений, рухнула внутрь. В светлом проеме, оставшемся от нее, вырисовалась огромная мохнатая фигура, стоящая на задних лапах. Хижину заполнило басовитое ворчание, перерастающее в могучий рев. И я пустил вперед свое огненное копье. А затем сразу же, на всякий случай, — еще одно.
Легонько полыхнули две вспышки пламени, тут же потухшие в густой шерсти. Рев оборвался, сменившись каким-то обиженным хрипом. Огромная фигура, сразу став какой-то небольшой и беспомощной, рухнула на порог, перегородив выход.
Пару минут продолжалась какая-то легкая возня, а затем все закончилось. Я осторожно подошел к туше убитого зверя, потыкал в нее мечом — никакого подвоха не наблюдалось, медведь был мертв. И, что самое замечательное, никакое чувство тревоги меня больше не преследовало.
Перебравшись через медведя, я вышел на улицу и осмотрелся. Тишина, спокойствие, луна, отлично просматривающаяся через разрывы легких облаков. Лошадь, нервно фыркающая в своем сарае.
Чувствуя небывалую бодрость во всем теле, я обошел хижину кругом, сказал несколько ласковых слов волнующемуся животному, затем вернулся ко входу и снова потыкал медведя — в этот раз носком сапога .
У нас в Пустоши такие звери чрезвычайно редки — можно годами ходить вдоль и поперек полуострова, но так ни одного и не встретить. Правда, страшные истории про них все равно рассказывают все подряд — и те, кто никогда из городов не выходил, и те, кто только рыбным промыслом в жизни и занимался... Даже охотники, болтающиеся по пескам возле Хрустального, иногда пускают байку-другую про встретившегося медведя. Ну-ну.
Впрочем, для меня было важным лишь то, что все рассказчики единодушно сходились во мнении — этих зверей можно есть. Значит, я на некоторое время могу забыть о добыче провианта и продолжать спокойно тренироваться.
Взгляд перепрыгнул на висящую неподалеку деревяшку. А почему бы и нет... Спать все равно не хочется, разделывать тушу медведя — тем более.
Подойдя к своему тренировочному снаряду, я на пробу толкнул его рукой. Качается, а лунного света вполне достаточно, чтобы видеть его полет. Ну, попробуем...
Первые несколько попыток ожидаемо не принесли результата. А затем в самый ответственный момент луна неожиданно и почти мгновенно исчезла за облаком — и я не успел увернуться, получив поленом по лицу. Из глаз посыпались искры, а из пострадавшего носа тут же закапала кровь. Пришлось усесться на землю и некоторое время рассматривать звезды, ожидая, когда закончится кровотечение.
Нос заметно опух.
Но тренироваться я не бросил — лишь подождал, пока боль немного пройдет. В этот раз травма почему-то не разозлила меня, а наоборот настроила на благодушно-философский лад.
Полено отправилось в полет, рассерженным коршуном ринулось обратно, целясь в мою пострадавшую физиономию — и я вдруг понял, что не хочу еще раз получить по носу. Совсем-совсем не хочу.
Деревяшка остановилась в паре локте от моей выставленной вперед руки.
Я от удивления раскрыл рот — и полено продолжило движение, мягко ткнувшись в ладонь.
— Да неужели, — пробормотал я, хватая его и снова отбрасывая в сторону.
В этот раз, несмотря на все мои старания, полено довольно чувствительно двинуло меня по руке, не замедлившись ни капли. Но это уже не имело никакого значения. Я в очередной раз одержал маленькую победу — и оставалось только довести дело до ума дальнейшими занятиями.
Утром, намаявшись и получив еще несколько ссадин, но умудрившись пару раз остановить-таки приближение деревяшки, я принялся за разделку медвежьей туши. Разумеется, именно в этот самый момент сильнее всего захотелось спать, но дело я не бросил — мне не так уж и много было надо.
Правда, когда ты чего-то не умеешь, это превращается в настоящую пытку. В итоге, намаявшись с мечом и с опаской переключившись на нож, я все же сумел отрезать задние лапы и снять с них шкуру, а также срезал с медведя на память все когти. Но измазался при этом, как самая настоящая свинья.
Думаю, в эту хижину я точно больше не вернусь — везде грязь, кровь, мухи... Аж тошно.
Сбегав до ручья и кое-как отмывшись, я вернулся, вывел на выпас лошадь, настороженно посматривающую в сторону дома и нервно нюхающую воздух, а затем принялся складывать неподалеку костер. Мясо нужно было как-то сохранить, хотя бы на несколько дней — и ничего лучше жарки с попытками одновременно немного его подкоптить мной не было придумано со времен Мертвого плато.
Соорудив длинный костер, я приволок лапы медведя, нарезал веток с ближайшего дерева и принялся насаживать куски мяса на получившиеся вертелы. Затем сходил за рюкзаком и разлегся неподалеку, посматривая на процесс.
Каким-то чудом мне удалось не заснуть в процессе готовки, но затем, сняв приготовленное мясо и завернув его в листья лопухов, очень удачно и в изобилии росших чуть выше по течению, я буквально провалился в сон.
И мне приснилась Невеста.
В этот раз не было никакого праздника, никакой свадьбы. Мы стояли с ней рядом на улочке и смотрели вдаль — туда, где слабо дымился большой костер.
— Они убили меня, мальчик... — неожиданно грустно произнес демон. — Люди, которых я знала с детства, любила и уважала, убили меня. И люди заплатят за это. Все до единого...
В голосе Невесты прорезались жуткие нотки.
— И ты поможешь мне в этом, мальчик...
Я проснулся, широко открыв глаза. Это что, случилось с ней на самом деле? История — настоящая? Или же демон в очередной раз просто играет моими мыслями?
Вот же не было печали на мою голову, привязалась... Где еще силы берет на то, чтобы сниться мне и показываться иногда наяву. Хотя, демон она известный, страшилки постоянно рассказывают — наверное, не такая уж великая проблема.
Странно, что Эйя тогда в такой печали находится. Хотя, наверное нет, не странно — он-то не особо страшный демон, ему не рассказы по вечерам у костра, а настоящие встречи нужны. Которых в последние десятилетия почти не стало...
Следующие несколько дней были всецело посвящены тренировкам. Я чувствовал азарт — и летящее полено останавливалось все чаще и чаще, натыкаясь на незримую стену. Пора было переходить на что-нибудь другое, более быстрое — в итоге моими жертвами стали упитанные слепни, летающие вокруг.
Остановить в полете шуструю муху было заметно сложнее — но я потихоньку справлялся с этой задачей, стараясь при этом, чтобы заклинание не хватало насекомое, а словно бы создавало перед ним преграду. Еще через пару дней мой организм, наконец, сдался, согласился использовать новую магию — и пошла сплошная череда удачных попыток. Слепни бились о возникающее перед ними препятствие, недоуменно жужжали и улетали восвояси.
А я теперь стал обладателем уже третьего работающего заклинания — это если считать руну, взрывающую камни и двери. И не считать лечение и умение поджигать собственную кровь.
Вот так, потихоньку, авось и стану настоящим грозным магом. Лет через двадцать. Не самая, кстати, плохая перспектива — сейчас обычно в учениках ходят лет до тридцати, а следующие десять пытаются как-то упрочить свою силу. Так что сорок лет для мага — это как раз начало настоящего расцвета.
Но все это — дела отдаленного будущего. А для меня сейчас, похоже, наступала пора снова отправляться в путь.
Сборы заняли не особо много времени — я успел подъесть чуть ли не все запасы, даже от жареной медвежатины осталось не так уж много. Книги, бурдюки с водой и свертки с провизией, одежда... Наибольшие сомнения вызывал жилет с кармашками — монет оставалось не так уж и много, а сам жилет при этом был почти непригоден к носке и вызывал откровенное неудобство. В конце концов, я отрезал от него кусок материи, соорудил сверток и пересыпал туда монеты, а сам жилет оставил на берегу ручья. Если где-то еще такой же найдется — куплю, может быть.
Дорога из долины, ведущая на восток, была. Когда-то. Теперь она представляла собой точно такую же заросшую кустарником и мелкими деревцами просеку, как и та, по которой я сюда приехал. В итоге, двигаться опять было не очень удобно, но любая дорога — все равно гораздо лучше, чем полное ее отсутствие.
Через день неспешного пути я выехал на более-менее нормальный сельский проселок и, добравшись до небольшой деревушки, с опаской зашел в местную таверну. К моей тихой радости, всем было на меня наплевать. Пришел путник, хочет помыться, пожрать и переночевать? Без проблем, главное — чтобы платил. На голову, предусмотрительно замотанную еще одним куском ткани от жилета, никто внимания тоже не обращал.
Уезжая на следующий день, я жалел только о том, что в деревеньке не было никого, кто мог бы как следует обстричь мою отросшую шевелюру — длинные волосы под повязкой быстро загрязнялись и голова начинала немилосердно чесаться, заставляя останавливаться у каждого встреченного водоема и немного ополаскиваться.
Потянулись однообразные дни пути. Я крался по проселочным дорогам Империи, избегая заглядывать в большие города, останавливался в захудалых тавернах и постоялых дворах, расположенных в мелких непритязательных селениях — и постепенно приближался к Срединному княжеству, время от времени оставляя позади себя листок-другой с печатью Эйя. Эта обязанность меня уже начала серьезно раздражать, но договор есть договор — и я время от времени все же подбрасывал бумажки в укромные места. Кто-нибудь все равно найдет.
Местность постепенно становилась все холмистее, дороги, которые я выбирал, вели все выше и выше. А уже совсем неподалеку виднелись настоящие горы.
Я был впечатлен. Стены Мертвого плато больше не казались мне чем-то, достойным упоминания. Эти горы — исполинские серые гиганты, пронзающие облака и уносящиеся в неведомую высь своими украшенными снежными шапками вершинами, — внушали трепет и благоговение. Сливаясь в огромный хребет, они возникали где-то на северо-западе от меня — на границе Империи и Тардии. Затем постепенно вырастали, заслоняя собой все северное направление, а еще дальше решительно сворачивали к югу — и уже там, в неведомой дали, снова сходили на нет, теряясь на территории Империи.
И где-то в центре этого исполинского каменного массива притаилось нужное мне княжество.
— Это тебе, друг, еще долго ехать придется, — весело сообщил мне хозяин очередной таверны. — С этой стороны к княжеству проходов нет, нужно дней пять вдоль гор ехать. Потом попросишь, чтобы тебе показали, как добраться до Предгорья — это самая большая деревня в тех краях. И вот от нее уже идет нормальная торговая дорога к этим горным засранцам.
— А почему — засранцам? — невольно улыбнулся я.
Хозяин скривился.
— Да они в самом прямом смысле слова засранцы. Им в своей долине гадить-то куда-то нужно. Вот и гадят так, чтобы дерьмо реками уносило. И одна из этих рек совсем неподалеку с гор стекает... нет, конечно, для хозяйства-то хорошо, земля радуется. Но вот душок, бывает, с той стороны тот еще прилетает... Ты, в общем, в наших краях лучше не купайся и из речек не пей. А то нарвешься еще.
Только сейчас я понял, откуда берет происхождение витающий в воздухе легкий утонченный аромат — и, не сдержавшись, засмеялся. Потом вспомнил, что совсем недавно в очередной раз ополаскивал голову — и от души выругался.
Хозяин не обратил на ругань внимания.
— Все смеются, — заметил он с некой печалью. — Всем смешно. Зато, когда один аристократик из того самого княжества изволил ополоснуться в одной местной тихой речушке... Вот тогда мы тоже повеселились. Поделом ему, засранцу.
Спустя еще четыре дня я прибыл в Предгорье, оказавшееся даже не деревней, а самым что ни на есть маленьким городком, хоть и без стен. Здесь наконец-то нашелся брадобрей, приведший мою небритую физиономию в порядок и заодно умело обстригший волосы. Я снова стал выглядеть потасканным нищим аристократом... Хм, неудачное сравнение. В общем, мой вид стал говорить о том, что я — более-менее обеспеченный путешественник, а не вышедший из лесов немытый отшельник.
Надеюсь, этого хватит, чтобы меня не выкинули из княжества сразу же, как только увидят.
На следующий день дорога под копытами моей лошади начала все больше и больше забираться в гору. Деревьев постепенно становилось все меньше, сам путь превратился в довольно узкую тропу, а воздух заметно посвежел. Я с сожалением вспоминал лавки в Предгорье, торговавшие теплой одеждой, но тратить несколько часов на то, чтобы вернуться в город, а потом снова лезть в гору, мне не хотелось.
Еще через два часа я крепко пожалел о том, что не вернулся.
Растительность вокруг тропы исчезла напрочь. Вокруг виднелись только тесно смыкающиеся скалы, между которыми порывистый ветер гнал нескончаемую снежную поземку. Где-то далеко позади просматривались зеленые поля и леса... Но я находился в самом настоящем сердце ледяных скал. По крайней мере, мне так казалось.
Поземка потихоньку усиливалась, превращаясь в настоящую вьюгу.
— Кого там демоны несут? — раздался недовольный голос впереди меня и прямо из снежной круговерти выступил воин в меховой одежде и со знаками различия Империи.
— Я... в-в-в... к-к-княж-жеств-во... — с трудом сообщил я.
— Ну ты и тупень, — искренне восхитился он, сумев разглядеть, во что я одет. — Иди за мной, а то сдохнешь тут.
Я не стал отказываться, послушно направив лошадь за воином. Тот в итоге вывел нас к аккуратному длинному сараю, тщательно утепленному и весьма надежному на вид.
— Конягу свою здесь оставляй. Если хочешь, за пяток серебряных ее Ивар и почистит, и накормит.
— С-согласен, — я непослушными руками выудил из рюкзака монеты и отдал их незаметному человечку, на которого указал воин.
— Пойдем, — он хлопнул меня по плечу. — Дадим тебе чего-нибудь горячего, а заодно и отметим в граничной книге.
Пройдя еще пару десятков шагов через снег, мы оказались возле солидного каменного строения.
— Пограничный пост, — пояснил мне спутник и толкнул дверь.
Блаженство... Именно его я ощутил, когда зашел внутрь. Тепло, уютно, вкусно пахнет хлебом и копченым мясом...
— Ты извини, у нас все же не трактир. Так что накормить тебя не получится — провизия подотчетная, — развел руками приведший меня воин. — Но отвар снежный мы тебе сделаем, отогреешься. Садись сюда вот.
— Спасибо, — поблагодарил я. — А можно я свою еду пожую?
— Без проблем, — великодушно махнул он рукой. — Кстати, меня зовут Ахарро Коготь.
— Я Кир, просто Кир, — пожал плечами я, наблюдая за тем, как Ахарро наливает в огромную кружку горячий отвар, приятно пахнущий лесными ягодами и какой-то снежной свежестью, что ли.
— Ладно, — передо мной бухнулась кружка, а сам воин достал огромную потрепанную книгу и уселся напротив. — Рассказывай, за каким демоном тебя понесло в эту холодрыгу.
— Выполняю поручение одного из... гм... засранцев.
Ахарро весело хрюкнул.
— Ну, это в книгу не запишешь... Значит, двигаешься в княжество по заданию кого-то из тамошних жителей... Аристократ, обычный?
— Кто, я?
— Нет, — хмыкнул воин, скептически рассматривая мою одежду. — Задание тебе поручил выполнить кто?
— Аристократ.
— Доказательства есть?
— Ну, он мне с собой перстень дал, — я порылся в рюкзаке и выудил оттуда украшение.
— Ну надо же, кто-то из Хранителей... Давно про них ничего не слышал, — удивился Ахарро. — В чем заключается твое задание?
— Не могу сказать, — виновато пожал я плечами, отхлебывая восхитительный напиток. — Сами понимаете...
Страж границы хмыкнул.
— Двигался в княжество по кофи... конфен... кофиденцальному торговому заданию семьи Хранителей, — с трудом сформулировал он цель моего визита. — Ладно, раз замешана аристократия, то пошлину можешь не платить. Вопросов к тебе больше нет, отогревайся, пей-ешь, да езжай себе дальше.
Ахарро захлопнул книгу и поднялся на ноги.
— А у вас какую-нибудь одежду купить нельзя? — жалобно спросил я, вспоминая вьюгу, кружащуюся за дверью.
— Нет, парень, уж извини — все подотчетное. Но ты не переживай, впереди шагах в ста княжеская крепость — там, если ты им колечко покажешь, тебе все, что хочешь, выдадут.
Я остался один на один с кружкой отвара. А чего тянуть тогда, спрашивается, раз княжество начинается уже в сотне шагов?
Допив напиток, я глубоко вздохнул, собираясь с духом, а затем, кивнув на прощанье возящемуся около массивного очага воину, вышел в холод.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|