|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава девятая. Дочка кондитера
Последующие два дня я отдыхал. Отъедался, пил отличное местное вино, отсыпался и старался думать только о хорошем. Новых сообщений не приходило — мои невидимые кураторы, видимо, поняли, что я живой человек, и мне нужно расслабиться. А еще я размышлял над тем, что со мной случилось и как быть дальше. И чем больше я думал, тем отчетливее понимал, как мало я знаю.
Прочитав записки покойного профессора Кузнецова, я, сам того не желая, запустил совершенно невероятную цепь событий, превратился из среднестатистического российского гражданина и студента не самого престижного вуза в младшего сына барона Сторма из Орандура. И еще в Преследователя — Чейзера, как я сам себя назвал на английский манер. Меня нашли загадочные маги из какой-то параллельной реальности, перенесли сюда, в свой мир, чертовски смахивающий на зрелое европейское средневековье, смоделировав для меня квенту, и вот я, Александр Андреевич Мезенцев, вооруженный двумя мечами и в куртке из драконьей кожи, стал частью этой реальности, более того — призван ее спасти от каких-то грядущих катаклизмов. Банальщина, жуткая и заезженная в десятках книжек авторами романов про попаданцев. Наверное, я бы посмеялся над всем этим, но мне почему-то не смешно. Совсем не смешно, особенно если вспомнить, как я чуть не погиб в Адовой Пасти, как меня едва не разорвала обернувшаяся мартихорой ведьма, какой ужас я испытал при приближении Черного в Лектуре, или глядя на страшные лица зачумленных в Монсальвате, на то, как солдат сбросил трупик младенца в костер, наколов его на алебарду. Одно дело читать про все эти вещи в романах фентези, и совсем другое — находиться в мире, где все это происходит на самом деле, прямо на твоих глазах.
Кстати сказать, в мой первый день в Десятигорье я не испытывал ни паники, ни страха, ни чувства потерянности — только какой-то сумасшедший кураж, ощущение отличного и вобщем-то безобидного приключения, некоей игры, участником которой я стал. Вроде как в пейнтбол играешь, мнишь себя крутым мужиком с навороченной пушкой и наперед знаешь, что все кончится хорошо, пули не убивают, и в конце пострелушек тебя ждет дружеское общение с друзьями за шашлыком и пивом. Но потом это ощущение прошло. Чувство игры исчезло. Все это взаправду, все по-настоящему. И смерть в этом мире тоже настоящая. Перезагрузок и воскрешений не будет. Мне нужно быть готовым ко всему, к любому развитию событий, а я совершенно к ним не готов. Я практически ничего не знаю и не умею — те таланты и навыки, что я получил при определении класса пока не особо помогают мне в моих приключениях. Ну, почти не помогают: простолюдины относятся ко мне с почтением, как и подобает относиться к дворянину, и первый встречный готов помочь, как это было с Эплбери и Джи Кеем. Сам же я — и это надо признать, — ничего из себя не представляю. Ну какой из меня, к примеру, фехтовальщик? Любой наемник выпотрошит меня в пару секунд, и даже моя расчудесная куртка из драконьей кожи ему не помешает. Начинающая ведьма изжарит меня как котлету, уж не говоря о какой-нибудь мастерице чернокнижия. Так что учиться надо, брат. Усердно и постоянно. Зубами грызть десятигорскую премудрость, а не рассчитывать на подсказки, которые получаешь через смартфон.
И еще, я в этом мире уже больше трех недель, но к главной своей цели не приблизился ни на шаг. Нет ни единой подсказки, где искать таинственного Джозефа Джаримафи. Зато вокруг меня появились люди, которые используют меня в своих целях — тот же Неллер или Эдерли. Используют искусно, хитро, все время намекая на то, что работая на них, я приближаюсь к своей цели. Или так и должно быть? В принципе, если взять ту, земную жизнь — а разве там было по-другому? Обо мне вспоминали только тогда, когда я был нужен. Это нормально, это жизнь. Кто может похвалиться тем, что у него много настоящих, бескорыстных друзей? То-то. Я таких людей не знаю. Всем друг от друга что-то нужно.
Второй момент: немного обжившись в новой реальности, привыкнув к ней, я начал думать о том, что осталось там, в моем мире. И мысли эти были самые невеселые. Мурлыка, Ленка, отец — они ведь считают, что я...
Нет, лучше не думать, а то совсем хреново на душе станет. Даст Бог, я вернусь и все им объясню. И они меня простят. Надеюсь, что простят. Вот моя главная цель — вернуться домой и заслужить прощение моих любимых. Такова моя программа.
Раньше я не особо задумывался над тем, зачем живу. Да и стоило ли об этом думать? Мои цели и желания были понятны и просты. Добиться любви Элины, получить образование, устроиться на хорошую работу и заработать кучу денег, стать отцом семейства, купить квартиру, машину, съездить за границу — как-то так. Вполне традиционно, хоть и приземленно. Я не хватал звезд с неба и всегда верил, что своего уж наверняка не упущу. То же самое могут о себе сказать девяносто девять и девять десятых моих сверстников. На хрена вообще задумываться о смысле бытия? Да и вообще, толку в этих раздумьях? Может, проще плыть по жизни, как бревно по течению реки, не зная своего предопределения, не ведая, к какому берегу тебя прибьет, и прибьет ли вообще? Довольствоваться тем, что реально достижимо и мечтать о несбыточном? Может быть, поэтому люди так любят ходить к гадалкам и разным экстрасенсам, потому что не знают, зачем живут?
Но это все философия и лирика. Здесь моя цель определена — я ищу Джозефа Джаримафи. Я в этом поиске главное действующее лицо, Преследователь, как меня назвал Гаттскон-Ильин. Хрен знает, как его найти, этого бессмертного товарища из легенд, но по ходу дела разберемся. А еще есть нацистский след, связанный с моим прадедушкой Андреем Кузнецовым. Я уже дважды с ним сталкивался — Черный Призрак в Лектуре и коробка с неизвестным токсином у Цельса. И все это в свою очередь опять связано с Джаримафи. Несомненно есть что-то, что соотносит легенду о Джаримафи с нацистским вторжением семьдесят лет назад, но что именно? Эх, знать бы... А еще ведьмы, друиды, Трибунал, мой названный братец Пьерен Сторм, который спит и видит, как бы меня найти и прикончить, и куча разного левого народа.
Веселуха, блин. И вообще, у меня в этой сумасшедшей чехарде есть только одна главная цель — выжить. Выжить и вернуться домой, в мой мир, к отцу и сестре, которая опять будет пилить меня за немытую после обеда посуду, рабросанные по комнате носки и оставленную на раковине бритву. К Элине, которая понятия не имеет, куда я исчез, и...
Да ладно, хватит уже сопли распускать. Все будет хорошо. Найду я этого засранца Джаримафи. И пусть только чертовы маги не сдержут своего обещания, я им устрою костер из волшебных палочек...
В дверь осторожно постучали, прервав мои мысли. Я подумал, что это хорошенькая прислужница принесла мне завтрак, но ошибся. Пришел сам хозяин.
— Доброе утро, твоя милость, — поприветствовал он меня с подобострастием, которое мне одновременно и льстило и действовало на нервы. — Как спалось доброму господину?
— Хорошо спалось. Ты, никак, за платой пришел? Я ведь два дня назад заплатил за...
— Неделю вперед, сударь мой, я хорошо все помню. Нет, по другой причине беспокою, уж простите. Поговорить с вами хотят.
— Кто? — Я сразу подумал об Эдерли. — Не хочу я ни с кем говорить!
— Сделайте милость, сударь, выслушайте, не откажите. Это знакомец мой хороший и деловой партнер. Беда у него, а помочь некому.
— Я же сказал... — начал я и осекся, потому что следом за хозяином в мой номер вошел на цыпочках низенький полненький стриженный в скобку буржуа в темной шерстяной одежде и с узелком в руке. Начал кланяться от самого порога, будто не меня, а святую икону увидел.
— Вы это... побеседуйте, а я пойду, — выпалил хозяин и шейментом выскользнул за дверь, оставив меня наедине со своим "знакомцем", а тот замер в полупоклоне, не спуская с меня взгляд.
— Ну, чего нужно? — Ненавижу, когда меня разглядывают так пристально. — Зачем пришел?
— Майрон Гроу, — выдавил толстячок, склонившись еще ниже. — Это мое имя, сударь.
— Сандер Сторм, — я кивнул посетителю. — Возьмите стул и садитесь.
— О нет, сударь, я постою! — Толстяк шагнул к столу и поставил на него свой узелок. — Вот, это вам, сударь.
— Что здесь?
— Маленькое подношение... от чистого сердца. Я кондитер, у меня своя лавка на Гусиной улице. Мэтр Абель, хозяин этого заведения, заказывает у меня пироги, пирожные и вино.
— Ага, значит, это вы снабжаете "Белых голубков" отличным вином?
— Я, сударь.
Толстяк развязал узелок, и я увидел завернутый в чистую холстину очень апетитный на вид пирог и две бутылки с вином.
— Это вам, — сказал он и робко улыбнулся.
— Спасибо, конечно, но я не понимаю...
— Я хочу сказать, сударь, что я человек небогатый, но и бедняком меня не назовешь. — Кондитер бережно вынул пирог из холстины, достал маленький ножичек и начал нарезать пирог на аккуратные кусочки. — Вот попробуйте пирог с клубникой, я сам испек. Клубника свеженькая, прямо с грядки и в начинку! А это коричное вино моя гордость. Никто в Эттбро такого не делает, уж поверьте. О чем я говорил?
— Да вы не суетитесь, рассказывайте, с чем пришли.
— Да, о деньгах! Моя лавка приносит мне некоторый доход, и я могу заплатить за услугу, о котором хотел бы просить вашу милость.
— Что за услуга? И почему вы обратились ко мне, милейший?
— Мэтр Абель сказал, что вы знатный человек, но живете в гостинице — значит, вы или безземельный рыцарь, или младший сын в семье. У вас отличное оружие и доспех, но платите вы понедельно, и номер для проживания выбрали не самый богатый. Из этого я заключаю, что вы не купаетесь в деньгах и еще не хотите привлекать к себе внимания. Не прогневайтесь, но я бы сказал, на наемника или раубриттера вы больно похожи.
— Все верно, — я с интересом посмотрел на мэтра Майрона. — И еще я думаю, что вас кто-то подослал.
— О нет! — Кондитер замахал руками. — Поверьте, я пришел к вам по личной нужде, бо все глаза выплакал в горе моем и совсем отчаялся. Мэтр Абель все верно сказал, у меня несчастье. Моя дочь исчезла.
— Сочувствую. Хотите, чтобы я ее нашел?
— Я человек небогатый, но заплачу, сколько скажете... — Тут кондитер вдруг бухнулся на колени, протянул ко мне руки, слезы полились у него из глаз. — Умоляю, сударь, найдите мою Жанин!
— Да полно вам! — Я вскочил со стула, подхватил его и поставил на ноги. — Успокойтесь и расскажите, что случилось.
— Да-да, конечно, — он всхлипнул, вытер слезы ладонью. — Я все расскажу. Все без утайки.
— Это в ваших интересах. — Я взял одну из бутылок, сломал пробку, налил ему и себе. — Пейте.
— Ваше здоровье, сударь, — мэтр Майрон пригубил вино. Я тоже сделал глоток: вино и впрямь было отменным, никогда не пил ничего подобного. — Этой весной Жанин исполнилось девятнадцать. Она у меня единственный ребенок, все, чем я живу. Ее мать умерла два года назад, не дожила до свадьбы. Вот, у меня... — Кондитер расстегнул воротник своей куртки, снял с шеи медальон, открыл крышку и протянул мне. Внутри был миниатюрный портрет хорошенькой свеженькой черноглазой брюнетки в белом нарядном платье и с белым шарфиком на шее. — Жанин всегда была моей гордостью и самым большим моим сокровищем. Девушка она добрая, послушная, очень заботливая и... — тут несчастный папаша снова залился слезами и мне пришлось его успокаивать.
— Как давно это случилось? — спросил я, когда кондитер немного пришел в себя.
— Три недели тому, сударь. У меня есть дом в деревне Ланфрен, остался мне в наследство от моих покойных родителей. Я решил продать его моему родственнику Бруно, чтобы оплатить свадьбу дочери — она назначена на первый месяц осени. Когда все бумаги были готовы, я отправил Жанин в Ланфрен, чтобы она привела дом в порядок, а сам продолжал работать в лавке. Через несколько дней мальчик-посыльный принес письмо от Жанин: она писала, что домой не вернется и просит, чтобы я ее не искал.
— Это письмо у вас с собой?
— Да, сударь, — кондитер вытащил маленький свиток и подал мне. — Это Жанин писала, я узнал ее руку. Как получил письмо, сразу бросил все дела и поехал в Ланфрен. Приехал, значит, туда, а народ перепуганный в Ланфрене, все по домам прячутся, только собаки во дворах брешут. Стал я в окна стучаться, расспрашивать, что случилось, а со мной говорить никто не хочет, шлют, куда подальше. Только потом старуха-соседка сказала, что в деревне у них сразу несколько человек померло, вот народ и боится, что это мор. Дом мой запертый стоит, никаких следов Жанин. А после на улице я старого друга Гийома встретил, он с двумя мужиками вооруженными навроде как патруль затеял. От него и узнал, что впрямь в Ланфрене несколько человек померли, вроде как от чумы. Потому и сидят все по домам, что заразы боятся. Еще сказал Гийом, что моя Жанин с каким-то малым уехала пять дней назад — люди видели, как они по дороге в сторону Бэкуотера ехали. Велел мне Гийом назад в Эттбро ехать, пообещал, что коли Жанин объявится, даст знать. Только нет новостей с тех пор, уже две недели нет! — Мэтр Майрон снова заплакал. — Чую сердцем, с девочкой моей беда случилась и помочь не могу!
— Ну-ну, может, не все так страшно, — попытался я успокоить бедного отца. — Может, не хотела она замуж, другого себе нашла.
— Хотела, — возразил кондитер. — С Витолем они уже год как обручены были, обожали друг друга. Витоль Беран хоть из небогатой семьи, но юноша видный, работящий, и сердце у него золотое. Мою Жанин любил безумно, тени не давал на нее упасть. Не могла она его разлюбить, не верю. Да еще с бродячим магом уехать, чтобы его проказа сожрала!
— С магом? Так Жанин маг увез?
— Маг, будь он... Мне Гийом имя его назвал — Езекия Борг.
— Елки-моталки, я ж слышал это имя! — пробормотал я, сразу вспомнив то, что рассказал мне в Альдре Джи Кей. — А это точно?
— Точно, сударь, Гийом так и сказал — Езекия Борг. Он в Ланфрен приезжал зельями разными торговать — от сглаза, от порчи, от лихорадок и хворей разных. С ним Жанин и уехала. — Мэтр Майрон запнулся, посмотрел на меня с надеждой. — А вы, показалось мне, вроде как знаете об этом Борге, сударь.
— Слышал о нем. — Я посмотрел кондитеру в глаза. — Сколько заплатишь, если я попробую разобраться с этой историей?
— Вы... ах, сударь, так вы...
— Ты не охай, отвечай на вопрос.
— Всего имения своего не пожалею, ежели найдете мою ласточку.
— Ни к чему мне твое имение. Двадцать денариев заплатишь?
— Двадцать пять дам, и тридцать! — с жаром выпалил старик, прижав ладони к сердцу. — Все, что у меня есть, отдам. Да вы... сударь, да благословят вас Вечные!
— Погоди благодарить, я еще ничего не сделал. Говоришь, в Бэкуотер они поехали?
— Да, это городок такой к северу от Эттбро.
— А чего сам в Бэкуотер не поехал?
— Поехал, сударь! Расспрашивал и на рынке, и в тавернах, но никто там мою Жанин и этого сукиного сына не видел. Потому и вернулся я в Эттбро помощи в своем горе искать. Да только кому есть дело до бедного старика!
— Ладно, не хнычь, папаша, помогу я тебе дочку найти.
— Одна она у меня, сердечко мое, птичка ненаглядная! Ежели случится что с ней, не переживу.
— Ты только не накручивай себя и верь в лучшее. И никому ни слова про меня, понял?
— И снова скажу, да благословят вас Вечные, сударь! Руки целовать буду...
— Обойдемся без целования рук. Как до Ланфрена доехать?
— От города на юг восемь миль по тракту. Деревня большая, не проедете мимо... Ох, еще раз милость Вечных на вас, добрый сэр!
— Ступай домой и жди. Я, если новости будут, через хозяина гостиницы тебя найду. И помни, про наше дело молчок.
— Все понял, сударь, все понял. Молюсь за вас и всех благ вам желаю! — Кондитер закивал, заулыбался и, кланяясь, исчез за дверью. Я посмотрел на пирог и бутылки на столе и вздохнул. Пожалел, подписался на совершенно ненужное мне дело. Мой смартфон тут же подтвердил мою догадку, приняв для меня следующее сообщение:
Добавлено задание "Исчезновение"
Найти дочь Майрона Гроу.
Что ж, вызвался помочь — действуй, герой. А с другой стороны, тридцать денариев на дороге не валяются, тем более что до конца месяца я должен отдать Ансельму двадцать монет...
"Ага, мечтай. Деньги ты получишь только, если девчонку найдешь, — хихикнул подлючий внутренний голос. — А где искать будешь, герой?"
Где надо, там и буду. И найду. Но дело не только в девушке. Главное — Борг. Помнится, Джи Кей говорил, что этот перец называет себя учеником Джаримафи и торгует каким-то зельем, от которого его жена умерла и стала упырем. А разве не то же самое я видел в Монсальвате? И чума в Ланфрене, если верить кондитеру Майрону, началась после того, как Борг там побывал. Это не совпадения, это система. Что-то есть во всем этом подозрительное. Следует обязательно отыскать Борга — и побеседовать с ним.
И еще, мне позарез нужна карта Десятигорья. Я совсем запутался в географических названиях.
* * *
В список своих дел на сегодня я включил три пункта. С первыми двумя я разобрался еще до обеда. Во-первых, купил пару неплохих кожаных перчаток. Во-вторых, побеседовал с бойкими быстроглазыми ребятами на рынке, которые за один кварт посоветовали мне найти на Улице Каменщиков заведение под вывеской "Элия Колтерс. Услуги" и поговорить с хозяином.
Дверь мне открыл светловолосый паренек примерно моих лет в щегольском кожаном дублете. Оценивающе глянул на мои куртку и мечи, выслушал, зачем я пришел и с легким поклоном предложил следовать за ним. Сам Колтерс сидел в захламленном, провонявшим смрадом горелого сала и сивушного перегара кабинете, в кресле у камина и ковырялся щепкой в зубах. Мое появление не заставило его встать.
— По делу или как? — осведомился он, знаком отослав паренька в дублете.
— По делу. Я слышал, вы обучаете фехтованию.
— Обучаю, — Колтерс одарил меня беглым взглядом. — Хм, необычно.
— Что необычно?
— Меня посетил джеппи в куртке из настоящей драконьей кожи и с мечами, которые стоят целого состояния. Ты что, королевское отродье?
— Вроде того. Так тут учат фехтовать, или нет?
— Учат. Но ты сделал большую ошибку, джеппи. Если бы ко мне пришел бравый, тертый жизнью боец в драной кожаной кирасе и с железным мечом за два кварта, я бы назначил одну цену за урок. Теперь назначу другую.
— У каждого из нас своя цена. Хорошо, что я не похож на дешевку.
— Крепко сказано, — Колтерс вытащил зубочистку изо рта, посмотрел на меня с интересом. — Ты еще и острослов, джеппи.
— Есть немного. Сколько хочешь за урок?
— Денарий.
— А не жирно ли будет?
— Хорошее стоит дорого. И еще учти, что в этом городишке больше никто не учит обращаться с мечом.
— А настолько ли ты хорош, чтобы тебе платить?
Колтерс не ожидал от меня такой наглости. Он на пару секунд замер с открытым ртом, а потом вдруг засмеялся.
— Пойдем со мной, — предложил он, прихватив со стола свечу.
Из кабинета мы прошли в подвал, в небольшой, но неплохо оборудованный фехтовальный зал с китанами, щитами на стенах и стойками для оружия и доспехов. Колтерс запалил масляные фонари от свечи, потом прошел к стойке, выбрал две рапиры, одну подал мне.
— Свои мечи сложи у стойки, — велел он. — И на дорожку!
Я встал в стойку, поднял оружие. Колтерс хмыкнул, отсалютовал мне рапирой и...
Острие его рапиры уперлось мне в грудь. Я даже не успел увидеть, как он провел атаку.
— Ты не просто королевское отродье, — заявил Колтерс. — Ты сонное отродье. Помесь жирного сурка и совы в полдень.
— Я... я не был готов.
— Еще раз! — Колтерс поднял рапиру, приглашая меня встать в стойку.
За последующие полминуты я благополучно пропустил еще пять ударов разные части тела, так и не сумев парировать атаки Колтерса. Напоследок он еще и выбил рапиру у меня из руки.
— Ну что, достаточно хорош я для тебя, или нет? — спросил он.
— Вполне. Но денарий за урок все равно дорого. Скинь цену.
— Шиш тебе с маслом, барчук. Ты ни хрена не умеешь обращаться с оружием. Рука и глаз у тебя никакие, уклоняться от ударов ты не можешь, да и дыхалка у тебя говеная. Даже мой слуга Фейнс побьет тебя одной левой. Тебя учить и учить. Денарий, и это божеская цена.
— Я подумаю.
— Ага, подумай. — Колтерс зевнул. — Надумаешь, приходи. А пока проваливай.
Прием был "теплый", но я ожидал чего-то такого. Козлина, конечно, заломил цену, но выбор за мной. Так или иначе, инструктора по фехтованию я нашел. Нужно учиться владеть оружием — мне это сегодня показали очень убедительно.
Два дела я сделал, осталось третье. И с ним-то возникла определенная закавыка. В Эттбро не было книжных лавок, ни единой. Ехать в Донкастер или в Данмут ради карты не очень хотелось, еще меньше хотелось идти на поклон к Эдерли. Размышляя над тем, где бы мне обзавестись картой, я вышел на ратушную площадь Эттбро. Навстречу мне неспешной вальяжной походкой шел богато одетый мужчина в сопровождении двух юных клерков в одинаковых темных одеждах. Он поклонился мне, я ему. Вроде как купец. Или ратман. Или может, сам бургомистр. Нет, скорее всего купец — вошел в здание с вывеской "Купеческий клуб"
Стоп, погоди-ка. А ведь это идея. Карту наверняка можно найти у купцов.
В "Купеческий клуб" меня пропустили без вопросов. Первый этаж представлял собой уютный и роскошно обставленный обеденный зал, где за дубовыми полированными столами сидело с полдюжины гостей, попивая вино и пиво и беседуя. Здесь же был и господин с двумя клерками, с которым я обменялся поклонами минуту назад. Рядом с этими джентльменами сидели миловидные девушки, судя по их открытым платьям и яркому макияжу явно не принадлежащие к целомудренным мужним матронам города Эттбро. Мне навстречу вышла полная дама в платье из зеленой тафты, с набеленным и напудренным лицом и нарисованными жирными черными дугами бровями, которые делали эту почтенную особу похожей на фарфоровую кошку-копилку.
— Добро пожаловать, юный красавец! — преувеличенно-радостным тоном воскликнула она. — Мы тебе рады и окружим тебя любовью и негой.
— Я просто зашел, — промямлил я, сообразив, куда попал.
— У меня в клубе отличная выпивка и лучшие девушки в городе. — сообщила мне бордельмаман. — Все, чтобы возрадоваться жизни и приходить сюда постоянно.
— Да, конечно, — я попытался улыбнуться.
— Какой грозный! — Фигуристая зеленоглазая брюнетка в красном платье возникла рядом со мной так внезапно, что я невольно вздрогнул. — Привет, красавчик! Не желаешь развлечься?
— Да неплохо бы, — ответил я. — Выпьем?
— С радостью, мой сладкий. — Красотка тут же повисла на моей руке, и мы продефилировали через весь зал к столику в эркере.
Зеленоглазую девицу звали Миленой. Она с самого начала предложила подняться наверх, в один из гостевых номеров, и заняться близким общением друг с другом — я так понял, Купеческий клуб оказался дорогим респектабельным борделем. Чем я мог ответить на такое соблазнительное предложение? Только одно, хотя мне ой как трудно было преодолеть соблазн.
— Знаешь, детка, — сказал я с самым траурным видом, — я бы с удовольствием, но есть одна проблема. Неделю назад я дрался на дуэли и получил удар кинжалом в пах. Так что я временно не боец в постели. Уж извини. В другой раз обязательно посмотрю твое гнездышко наверху.
— Да? — Милена обиженно надула и без того полные губы. — А чего же ты приперся сюда?
— Есть дело. Поможешь мне, заплачу.
— Заплатишь? — Она фыркнула. — И сколько заплатишь?
— Назови свою цену.
— Два денария, — Милена показала мне "два" на пальцах. — И выпивка за твой счет.
— Договорились.
— Отлично, — Милена сразу повеселела. — Что надо сделать?
— Не знаешь, у кого из гостей этого почтенного дома может быть карта?
— Карта? Карта Вальзерата?
— Вальзерата, а еще лучше всего Десятигорья.
— Зачем она тебе?
— Просто нужна. Очень. Вопрос жизни и смерти.
— Даже не знаю... Хотя постой: у мэтра Лало Форнеля я видела в сумке бумаги, и там вроде как карта была.
— Лало Форнель? — Я понял, что зеленоглазая Милена не упускает возможность пошарить в вещах клиентов, когда те отдыхают после любовных утех.
— Он постоянно тут бывает, шибко охочий до потрахушек, — пояснила девица. — Богатый дядька, скуповатый, но всегда дает пару монеток сверх платы. Девчонки его любят, он забавный. Возбуждается, когда его бьют или обзывают.
— Ага, мазохист, — заметил я. — А сегодня будет?
— Еще рано. Он ближе к ночи приходит.
— Так достанешь?
— Тебе совсем ее спереть или на время? — внезапно спросила Милена.
Я растерялся.
— Ну, как тебе сказать...Мне без разницы. Как получится.
— Хорошо. Два денарий с тебя, не то ни хрена не получишь.
— Понял. Слушай, лапушка, а что значит словечко "джеппи"?
— Это из жаргона наемников. Знаешь, такие крутые ребята, которые даже в постели не расстаются с оружием. "Джеппи" значит салага, молокосос.
— Еще вина?
— Пожалуй.
Я заказал еще бутылку, и наш дальнейший разговор приобрел более светский и бестолковый характер. Милена рассказывала мне городские сплетни, я ограничивался комплиментами и тостами "за красоту" и "за любовь". Под занавес мы договорились, что Милена попробует раздобыть карту из сумки любвеобильного мэтра Форнеля до послезавтрашнего вечера.
— Золотой в задаток, — она протянула руку ладошкой вверх. — Нам, девушкам, нужно золото.
Я вручил прелестнице денарий задатка, попрощался и отправился в гостиницу. В холле меня ждал Эдерли.
— Все любят показывать характер. — заявил он, стуча зажатыми в правой руке перчатками о ладонь левой. — Все суетятся, набивают цену, лопаются от непомерного самомнения! Да-да, лопаются. А ведь дело от этого не сделается.
— Ты зачем сюда пришел? — сказал я нехорошим тоном.
— У меня был Цельс. Заявил, что вы хотели похитить у него друидские эликсиры и едва не убили его по указке друидского шпиона в Монсальвате. Это правда?
— Это половина правды. Вторая половина в том, что это Цельс заразил город гиблой чумой, погубив сотни, если не тысячи людей. За это я и хотел перерезать ему горло. И спас его от моего клинка — заметь это! — как раз тот человек, которого он называет шпионом друидов.
— Цельс действовал в интересах Трибунала!
— Он действовал в твоих интересах, Эдерли. И не кричи так громко, нас могут услышать.
— Неллер верил вам, — запинаясь, произнес маг. Он упорно продолжал обращаться ко мне на "вы". — Он считал вас достойным человеком, заслуживающим доверия. А вы ведете себя неразумно. Вы...
— Я выполнил все задания. Все, шабаш. Я больше не хочу работать на вас. Ни под каким соусом. По крайней мере, в ближайшее время.
— Вы делаете ошибку, эрл Сандер. За вами уже началась охота. Вас разыскивают люди вашего брата. Поверьте, это очень опасные люди. И ведьмы о вас не забыли. Просто ищут удобного момента расправиться с вами. Кто вас защитит, как не Трибунал?
— Друиды. Друиды меня защитят.
— Вы собрались свести дружбу с отступниками и врагами веры?
— Интересный вы человек, Эдерли. Магов Синклита и Ковена ваш Трибунал не преследует, не борется с ними, а почему? Потому что силенок не хватит. Что маги, что ведьмы слишком сильны для вас. Не потянете. А вот свободных магов можно покошмарить, верно? Руку на них набить. Но есть одна вещь, которую вы страстно желаете получить — живую воду Пророка. Вот когда она будет у вас, вы сможете противостоять на равных и Санктуру, и Тойфельгартену. Для этого вам нужен я.
— Вздор, — Эдерли сделал презрительный жест, но глаза его стали злыми, и я понял, что своими выводами попал в самое яблочко. — Мы пытаемся соблюсти баланс сил в королевствах, только и всего.
— Соблюдайте баланс без меня. Я решил, что мое участие вам не нужно.
— Странный, однако, поворот. Вы прекрасно выполняли наши поручения и вдруг...
— И вдруг понял, что хочу сохранить свою свободу. Я ведь знаю, чем кончится работа на вас — мне предложат вступить в ваш орден, и я не смогу отказаться. Меня это не устраивает.
— Вам рано или поздно придется сделать выбор. Это неизбежно.
— Может быть. Но я не буду торопиться. Посмотрю другие предложения.
— Что ж, я старался быть убедительным, — Эдерли поднял руки к потолку. — Вы отказались от нашей помощи. Смотрите, как бы не пожалеть об этом.
— Это угроза?
— Это предупреждение. В Десятигорье много опасностей.
— Я не боюсь.
— Тогда позвольте откланяться. — Эдерли направился к двери.
— Один вопрос, — остановил я его. — Вам знакомо имя Езекия Борг?
— Нет, незнакомо, — тут же ответил Эдерли. — Никогда о нем не слышал. Если вы все-таки передумаете, эрл Сандер, заходите в мою башню — поговорим.
Лжец, подумал я, провожая его взглядом. Знает он этого Борга, готов поклясться, но помогать мне не хочет. Плевать, сам разберусь с этим делом.
Не маленький.
* * *
Вокруг меня была сырая, вздыхающая порывами холодного ветра ночь, и росли странные деревья — низкорослые, корявые, лишенные листьев, с черно-багровой корой, будто обоженные пламенем. Их стволы напоминали изломанные обугленные человеческие тела, протягивающие ко мне уродливые руки-ветви. Почва под ногами была болотистой, каждый мой шаг выживал из грязно-зеленого дерна темную воду. Страх попасть в трясину заставил меня остановиться.
Куда я, мать вашу, забрел?!
Темнота между деревьями материализовалась в безликую фигуру, с головы до ног закутанную в черный балахон.
— Преследователь! — услышал я вкрадчивый женский голос. — Тебе страшно?
— Страшно? — Я хмыкнул. — Это всего лишь сон. Ведь это сон, верно?
— Любой сон может оказаться реальностью, а то, что кажется действительностью — сном, — прошелестела фигура. Подошла к одному из деревьев, выпростала из-под своих бесформенных одежд руку. Тускло сверкнул кинжал. Я услышал скрип и тихий стон — это дерево стонало, предчувствуя боль. Кинжал впился в кору, на стволе выступила черная пенистая, похожая на венозную кровь влага, закапала в чашу, которую подставила безликая.
— Много, много лет они хотят истребить нас, а мы их, — сказала фигура. — Тысячу лет, или больше — кто скажет? Великая война, которой не видно конца. Глупцы не понимают, что нас невозможно победить.
— Вас?
— Много лет они сражаются с нами. Не могут победить, поэтому призывают Преследователя. Они верят в дар Пророка, глупцы!
— Ты ведьма из Ковена, так?
— Как посмотреть. Можно сказать, что я просто женщина. Вот, смотри, — призрак показал мне чашу, в которой пенился сок странного дерева. — Из этой живицы мы сделаем эликсир, который исцеляет и убивает одновременно. Понимаешь, что это значит?
— Не совсем.
— У меча два лезвия. Какое из них хорошее, а какое плохое? Какое убивает, а какое защищает?
— На этот вопрос не может быть ответа.
— Видишь, ты понимаешь это, а они нет, — ведьма засмеялась мелким скрипучим смехом. — Они считают себя Добром, а нас злом. И еще — они хотят жить вечно. Маги боятся смерти. Ее все боятся. Чем могущественнее маг, тем невыносимей для него мысль о конечности существования. Они думают, дар Пророка позволит им избежать конца. Но до сих дар Пророка не возвращал жизнь. Он несет только смерть. И они это знают. Они поняли это, когда пришел Черный Орден. В те дни маги Синклита испытали настоящий ужас, хе-хе!
— Может быть, это случается потому, что дар Пророка попадает не в те руки?
— Ты умен, Преследователь. Но это не спасет тебя от разочарования и боли.
— Твои речи туманны, госпожа.
— Госпожа! — Призрак вздохнул. — Мне нравится твоя вежливость, Преследователь. Я буду откровенна с тобой. Ты чужак, пришелец из другой вселенной. Ты думаешь, что ты спасаешь этот мир. На самом деле ты приблизишь его гибель, если нарушишь Равновесие Силы. Еще раз посмотри на эту живицу. Она яд и целебный напиток одновременно. Рискнешь ли ты позволить самому дорогому для тебя человеку выпить ее, не зная, как она подействует?
— Это все интересно,но нельзя ли без аллегорий?
— Можно, — Тень сверкнула глазами из тьмы под капюшоном. — Ты ведь тоже как эта живица — можешь принести благо, но можешь ввергнуть всех нас в погибель. Это так, поверь мне.
— Поэтому вы пытались меня убить?
— Вначале мы всего лишь хотели помешать тебе, но безуспешно. Маги Синклита смогли отправить тебя в Десятигорье. Как только ты пришел в наш мир, ты стал нашим врагом. Посланные к месту Прибытия Сестры нашли и устроили для тебя ловушку. Ты выжил — эликсиры и магия Синей звезды не убили тебя, что уже само по себе удивительно. Потом ты ушел от Сестры-Охотницы в Альдре. Но твое везение не бесконечно. Рано или поздно мы настигнем тебя.
— Я разрушил ваши планы. Я спас предыдущего Преследователя, отыскав его записи. Так что передай привет той стерве, которая выкрала из моей квартиры записи Кузнецова — она ничего не добилась.
— Битва только начинается, — ведьма выплеснула живицу из чашки на землю; полыхнуло голубоватое пламя и резко запахло мертвечиной. Странно, что это за сон, если я могу чувствовать запахи? — Мы знаем твои слабости, Александр Мезенцев. Лучше тебя знаем. Помни об этом!
Колдовской лес, синие огни, черная зловещая фигура без лица — все исчезло. Я увидел перекрещенные балки потолка над моей кроватью в гостинице "Белые голубки". Вздохнул и выругался — нет, не надо мне таких снов!
Да и сон ли это был? Может быть, ведьмы Ковена каким-то образом могут проникать в мое сознание. Если так, это скверно. Нужна защита. Сейчас бы мне очень пригодилась помощь санктурских умников, но они даже не соизволят поинтересоваться, как у меня дела. Забросили меня в эту реальность и умыли руки, сволочи, только время от времени напоминают о себе через мой смарт.
Нет, без помощи магов в этом мире никуда. Что там мне говорила Эплбери? Зайти в лавку Окана в Донкастере и поинтересоваться поясом из змеиной кожи. Так и сделаю. Я найду защиту от всей этой магической хрени. Пусть ведьмы попробуют ее пробить. Замучаются пыль глотать.
И вот еще что — надо побыстрее отправиться в Донкастер, пока Эдерли не создал мне ненужных проблем. Как только Милена добудет карту, сразу в путь. Но сначала надо разобраться с делом кондитера, поэтому умываемся, одеваемся, завтракаем и чешем в Бэкуотер. Может, у меня есть шанс перехватить торговца отравой по горячим следам.
* * *
В Бэкуотер я приехал еще до полудня. Лучшим местом для начала поисков была деревенская корчма, так что я прямиком отправился туда. Корчмарь, тощий болезненый тип с бельмом на правом глазу, удивил меня своей хорошей памятью.
— Скажу вам, сударь мой, то же самое, что сказал папаше этой девчонки — видом ни видывал и слыхом ни слыхивал про них, — заявил он. — Здесь их точно не было.
— А чего ж ты так хорошо запомнил отца девушки?
— Так не каждый день тебе сулят пять золотых монет за сведения. — Тут корчмарь наклонился ко мне и зашептал: — Но, если ваша милость мне больше посулит, я, может быть, вспомню кое-что.
— Вспомнишь? А чего сразу отцу не сказал?
— Так забыл. А потом вспомнил.
— Моя милость может посулить только одно: если скажешь правду, я не насажу тебя на меч, как на вертел, — ответил я самым спокойным голосом. — Как тебе сделка?
— Неплохая. Не угодно ли вашей милости освежиться? Пива, вина?
— С утра не пью, — я посмотрел на лоснящуюся от жира посуду на стойке и заскорузлые тряпку, которой корчмарь протирал стойку, и понял, что есть и пить в этой корчме не стану даже под угрозой расстрела. — Ну, я слушаю!
— Слово вам даю, что не видел их. Но знаю, кто мог видеть.
— И кто же.
— Аптекарь наш, мэтр Клеман. — Корчмарь поставил на стойку большую оплетенную бутыль, вытащил пробку и плеснул какой-то темной жидкости в кружку. Запахло крепкой дешевой сивухой. Я подумал, что это он меня угощает, но ошибся — корчмарь сам хватанул своего пойла, вытер рот рукавом и продолжил: — Его лавку около Смитфилдского поля найдете. Может, он и знает что.
— Спасибо и на этом, — ответил я, бросил на стойку несколько медяков и вышел на воздух.
Лавка мэтра Клемана располагалась в старом деревяном доме, покосившемся и осевшем так, что окна оказались почти вровень с землей. Над входом висел масляный фонарь и вывеска с каким-то арканическими знаками. Я толкнул дверь, вошел и едва не задохнулся от тяжелого трупного запаха.
Когда мои глаза привыкли к темноте, а обоняние к вони, я смог разглядеть прелюбопытный интерьер и самого хозяина аптеки, сидевшего в кресле-каталке в глубине лавки и наблюдавшего за мной. Мэтр Клеман оказался крепким широкоплечим мужчиной с роскошной черной бородой — такого можно скорее представить торгующим оружием или винами, нежели микстурами и декоктами.
— Нуте-с? — рявкнул он, подкатившись ко мне ближе. — Чего угодно?
— Однако запах тут у вас, — промямлил я, пытаясь пересилить тошноту. — Как в мертвецкой.
— На этих полках, — Клеман обвел рукой уставленные банками, склянками и коробками стеллажи в промежутках между окошками, — дары смерти, спасающие жизнь.
— Ага, ага. Hic locus est ubi mors gaudet succurrere vitae, — заметил я.
— Что за чертов язык? — поморщился Клеман. — Не канский ли?
— Латинский. Там, откуда я родом, такие надписи иногда делаются над входом в анатомический театр. Переводится: "Место, где смерть ликует, помогая жизни".
— Ты что, медик? — Клеман с подозрением уставился на меня.
— Помилуй Вечные, нет.
— Наемник?
— Нет, вы опять ошиблись, мэтр. Я просто путешественник.
— Искатель приключений на пятую точку? — Клеман хохотнул. — Ясно. Значит, скидки не будет. Для собрата наемника я бы скинул десять процентов с цены снадобий.
— Вы что, были наемником?
— Да, юноша, был. Про "Золотые клинки" слышал?
— Не приходилось.
— Все забывается быстро, а ведь еще пять лет назад любой мальчишка в Висланде и Инковарне местал стать одним из нас! — Клеман хлопнул ладонями по поручням своего кресла. — Славная у нас была ватага. Лучшие солдаты в мире, клянусь всеми богами! Я прослужил под началом кондотьера Годфре де Сэмона три с половиной года, пока не получил арбалетный болт в спину. Проклятая железка перебила мне позвоночник, с тех пор я могу передвигаться только на этой чертовой каталке. Только вот лавка эта и спасает... Желаешь купить чего-нибудь?
— Возможно, — я подавил новый позыв тошноты после того, как разглядел в одной из стеклянных банок на полке плавающего в желтоватой жидкости младенца с пуповиной. — Но вообще-то я ищу одного человека. Девушку.
— Это не ко мне. Раньше я баб десятками укладывал, по три-четыре за одну ночь ублажал. Но теперь я не боец в постели, потому как ничего не чувствую ниже пояса. — Клеман вытащил из обшлага своей бархатной куртки булавку и несколько раз всадил ее себе в бедро. — Вот так. И исцеления не будет. Так что ищи свою подружку в другом месте. Или покупай что-нибудь, или выматывайся.
— Хорошо, — я показал аптекарю золотой денарий. — Только вряд ли у тебя найдется нужное мне снадобье. Мне нужен эликсир Борга.
— Неужели? — Клеман состроил самую презрительную мину. — У хорошего аптекаря есть все. Гони три золотых, и я продам тебе это зелье.
— Вы не поняли, сударь, — я почувствовал, что сильно волнуюсь. — Мне нужен настоящий эликсир Борга.
— А я и продам тебе настоящий, разорви тебя демоны! Я сам получил его из рук Борга. Новая партия, да еще на воде Источника Молодости.
— Да неужели! Ох, вот это удача!
— Три золотых.
— Конечно, мэтр, — я достал из кошелька монеты. — А вы что, знакомы с господином Боргом?
— А вот это, парень, не твое дело, — глаза Клемана вдруг стали злыми. — Так ты будешь брать чертово зелье, или нет?
— Буду, разумеется, буду. Один мой приятель-алхимик...
— Что "твой приятель-алхимик"?
— Да так, ничего... — Я сделал выразительную паузу. — Так где же эликсир?
— Нет эликсира, — внезапно сказал мэтр Клеман. — Ничего я тебе не продам, парень. Не нравишься ты мне. Ступай-ка ты отсюда, пока я добрый.
— Мэтр, но как же...
— Вали отсюда! — Мэтр Клеман нацелил на меня заряженный арбалет, который прятал под укрывавшим парализованные ноги одеялом. — И побыстрее...
Я вышел из вонючей лавки вполне довольный результатом. Итак, Борг все же был в Бэкуотере и наверняка Жанин Гроу была с ним. У Борга и Клемана какие-то секретные дела — наверняка, темные и незаконные, если аптекарь вдруг отказался продавать мне зелье. Моя фраза про приятеля-алхимика оказалась очень удачной — Клеман наверняка подумал, что я либо охочусь за секретами Борга, либо за самим Боргом. Но прежде успел проговориться про Источник Молодости. Отлично, просто великолепно!
Десять минут спустя я узнал от местных жителей все об этом месте. Источник Молодости находится совсем недалеко от Бэкуотера и во всей округе почитается, как святой — его вода омолаживает и исцеляет, поэтому на источнике можно встретить паломников со всего Вальзерата и окрестных земель. Кроме того, за пару медяков мне подробно объяснили, как добраться до родника.
Я доехал до места за час. Окрестности Источника Молодости оказались очень живописными. С трех сторон — залитые солнцем цветочные луга, через которые я ехал к источнику, с четвертой густой сосновый лес, раскинувшийся вправо и влево до самого горизонта. Протоптанная паломниками грунтовая дорога привела меня в тенистую, заросшую сиренью, бузиной и маленькими елочками низину, где под корнями огромного древнего дуба находился исток родника. По сторонам от дуба были установлены грубо вырезанные из дерева статуи Вечных, покрытые незнакомыми мне письменами и символами, а перед самим дубом был устроен алтарь для подношений. С ветвей дуба над алтарем свисали разноцветные ленточки и полоски материи, привязанные паломниками. Прозрачная ледяная вода собиралась ниже алтаря в устроенной из больших каменных глыб запруде и дальше стекала между камнями ручьем в сторону леса, теряясь между соснами.
Красивое место. Прямо тебе средняя полоса России поздней весной. Воздух такой свежий, ядреный, полный запаха трав. И тишина тут такая, что просто в ушах хрусталем звенит. Построить бы здесь дом и жить в счастье и покое долго-долго, до самой смерти...
Я напился сам, напоил Грига и встал у родника, размышляя, что мне делать дальше. Ну приехал я, ну посмотрел на этот источник, и что? Было бы смешно думать, что Борг и его спутница, если они даже были тут, оставили что-то такое, что может направить меня по их следам. Да и нет никаких следов. Тупик. Можно возвращаться обратно в Бэкуотер и...
Опаньки, а что это такое?!
Я увидел на одной из ветвей женский белый газовый шарфик с кистями. Тот самый, что красовался на шее Жанин Гроу на портрете в медальоне, который показывал мне папаша-кондитер.
Я протянул руку, распустил узел и стащил шарф с дерева. Никаких сомнений, это был шарф Жанин Гроу. Вряд ли бы какая-нибудь другая паломница-босоножка оставила на дереве такую дорогую вещь. Совсем новый и чистый — значит, повязали его недавно. Я понюхал шарфик: от него пахло сыростью и пылью. Жаль, у меня нет собаки-ищейки, возможно, ей удалось бы взять след. Хотя...
— Не смей их снимать! — проскрипел за моей спиной возмущенный тенорок.
Я обернулся. Ко мне ковылял дряхлый, одетый в живописные лохмотья белобородый и беловолосый старец, чрезвычайно возмущенный и потрясающий узловатой клюкой, как мечом.
— Не смей! — повторил он. — Это не твое!
— Виноват, папаша, — ответил я. — Все понимаю и святотатничать не собирался. Но это шарфик моей невесты. Я ищу ее, понимаешь?
— Дай сюда! — Старик выхватил у меня шарфик. — Если твоя невеста была тут, в ее воле было пожертвовать великому дубу Альбероку и Источнику свою вещь. И не тебе отнимать у них дар сей девы!
— Никто ничего не отнимает, дедушка. Ты успокойся и перестань дрючком своим махать. И помоги мне, прошу тебя.
— Найти беглянку хочешь? — Старик все же опустил клюку. — А не поздно ли ты хватился?
— В смысле?
— В беде твоя любимая. В большой беде. Вряд ли ты ее спасешь.
— Слушай, дедуня, давай без загадок. Рассказывай, что знаешь.
— Дуб Алберок все видел и рассказал мне. — Дед таинственно сверкнул глазами. — И еще ткань эта поведала то, что скрыто от тебя. Позади у твоей невесты счастье, любовь и радость. Впереди вечная Тьма.
— Ты не каркай, отец, по делу говори.
— А я и говорю по делу. Или ты совсем идиот? Я видел их тут, подле Источника Молодости. Маг с ней был. Темный маг. С Тьмой в сердце. Ему нужна живая вода, но он не может получить ее, потому что заражает ее скверной и превращает в яд. А непорочная дева может набрать воды. Маг послал твою невесту к роднику, а сам стоял наверху, у границы святой земли.
— Мага зовут Езекия Борг?
— Его настоящее имя неважно. Он служит Тьме, и его имя проклято и забыто.
— Дедушка, дорогой ты мой, ты скажи, где мне Жанин искать? Как мне ее спасти?
— Ты опоздал. Ее не спасти уже. Если только...
— Что "если только"?
— Черный маг должен умереть до окончания лунного месяца. Убьешь его — спасешь свою невесту.
— И где мне их искать?
— Маг странствует, страшась остановиться, ибо возмездие идет за ним по пятам. Поэтому продолжай свой путь, и найдешь его.
— Эх, дедушка, загадками говоришь! А мне так нужна помощь.
— Помощь тебе и впрямь нужна. — Тут старик как-то странно посмотрел на меня. — Тень Ковена над тобой. Берегись силы ведьм!
Я хотел ответить, но тут случилось непонятное. То ли старикашка странный что-то со мной сделал, то ли таково было действие магического места, но я будто выпал на время из реальности. Как сознание потерял, а когда очнулся — старика уже не было. Исчез, перечник старый, будто не было его.
— Эй! — позвал я, прекрасно понимая, что поздняк метаться, и дедушка уже не отзовется. — Отец, ты где?
Кроме крика сорок , журчания воды и шелеста листвы под ветром я ничего не услышал. Все будто приснилось. И шарф — он исчез. Таинственный старик забрал его с собой.
Оставаться у источника больше не имело смысла. Я вывел Грига наверх, сел в седло и пустил коня шагом в сторону Бэкуотера. Так я проехал, наверное, с полкилометра, и тут заметил впереди облако пыли. Его подняли три всадника, скакавшие в мою сторону.
Между нами оставалось метров пятьдесят, когда всадники из колонны перестроились в шеренгу, охватывая меня с флангов. Что-то мало они походили на паломников, скорее на бандитов — испитые грязные морды, нечесанные патлы и бороды, доспехи из звериных шкур и сыромятной кожи.
— Стой, господин хороший! — скомандовал мне главарь этой троицы, направляя на меня арбалет. — Не спеши, удели время сирым и убогим!
Его спутники дружно заржали. Я быстро перебросил мечи со спины под левую руку, готовясь к бою, но небо вдруг рванулось мне навстречу, я услышал жалобное ржание Грига — и опомнился уже на земле, рядом со своим умирающим конем, получившим в голову арбалетный болт.
— Твари! — выкрикнул я, пытаясь встать, и тут получил сильнейший удар в живот, опрокинувший меня на землю. Все тело просто взорвалось болью. Я с трудом разбирал, что говорит как в трубе звучащий насмешливый голос.
— Все правильно аптекарь сказал — барчук-то наш сюда поехал. С такими клинками и в куртке, за которую поместье купить можно! Хороша добыча, а, сынки?
— Какого дьявола... — я снова попытался встать, преодолевая боль, и тут обнаружил, что мои мечи уже у предводителя этой шайки. Страшное, темное отчаяние буквально парализовало все мое существо.
— Ты ошибку сделал, барчук, — заявил насмешливый бандит, поглаживая ножны Солера. — Не надо было в Бэкуотере лишние вопросы задавать. Теперь ты умрешь. А твое барахло станет нашим.
Он направлял арбалет прямо мне в голову. И не промахнулся бы ни при каких обстоятельствах, если бы прилетевшая неведомо откуда длинная стрела не попала ему прямо в затылок в тот самый момент, когда он нажал спусковой рычаг арбалета. Последнее, что я ощутил — удар в грудь, адскую боль и хруст.
Все-таки убил, подонок!
Мысль погасла, как задутая свеча, следом пришла тишина.
* * *
— ...они не могут этого знать, Саффрен, — говорил красивый грудной женский голос. — Но нельзя быть беспечными. Поэтому нужно предупредить наших братьев и сестер. Тебе придется отправиться в Орандур.
— Слушаюсь, Хранительница... Ой, он очнулся!
В колышущийся сумрак перед моими глазами вошло миловидное женское лицо, обрамленное капюшоном.
— Замечательно, — сказал красивый голос, и вторая женщина склонилась надо мной. — Эй, ты слышишь нас?
— Слы-шу, — выдавил я, пытаясь овладеть своим сознанием и телом.
— Лежи спокойно, тебе нельзя двигаться, — велел красивый голос. — Саффрен, принеси сомносок.
— Где..я?
— В безопасности. Все с тобой хорошо. Очень скоро ты будешь здоров.
— Кто вы... такие?
— Сейчас ты уснешь и проснешься здоровым. Ну-ка!
Меня осторожно приподняли, подложив ладонь под затылок. В груди кольнуло, заныло. Губ коснулся холодный край чашки, и душистое кисловатое питье освежило мой пересохший рот. Я хотел поблагодарить добрых женщин, но язык больше меня не слушался. Интересно, что они...
— Ах ты, очнулся, барин! — обрадованно сказал мужской голос.
Я открыл глаза. На меня смотрел мужчина лет пятидесяти. Честное открытое лицо, добрые глаза.
— Все, теперь все в полном порядке будет, — заявил он. — Прошла-то она, безгубая стороной...
— Ничего не... — Я посмотрел по сторонам и понял, что лежу на соломе в повозке, которая медленно, стуча колесами по камням, катится по лесной дороге, и солнце мелькает между стволами корабельных сосен, слепя меня. — Я же был...
— Трое суток бездыханным лежал, барин, — сообщил человек с добрыми глазами. — В беспамятстве своем бредил. Думали, помрешь. Ан нет, все обошлось. Как чувствуешь себя, а?
— Я здоров. Почти здоров. Голова только тяжелая и слабость. Я был сильно ранен?
— Ран на тебе не было, но, видать, что-то внутри у тебя повредилось. Поблагодари Вечных, сильную они тебе натуру дали.
— Я видел... вроде как двух женщин. Одну Саффрен звали.
— Женщин? — Добряк покачал головой. — Видать, попутал ты чего, барин. Не было никаких женщин. Один ты лежал на дороге к Источнику. Так и нашли тебя с сыном моим. Обмыли, примочки ледяные делали. Видать, с коня ты упал, барин, или как?
— Или как. А оружие мое... где?
— Туточки твои мечи, не изволь беспокоиться. И доспех, и кошелек, все мы забрали.
— Спасибо. — Я почувствовал просто таки невыразимую радость и облегчение. — Возьми в кошельке награду...
— Вот еще! — фыркнул мужчина. — За доброе дело и плату брать? Нет уж, барин, не по-людски так будет. Вечные велят нам ближнему помогать, за то и награда нам будет в царстве духовном вечная и несказанная.
— Куда мы едем? — спросил я, силясь осмотреться.
— В Сэйлок, барин. К вечеру на месте будем.
— Сэйлок?
— Деревня так наша называется. Это в Монхэме.
— Мне... в Эттбро надо.
— Как в силах будешь, так вернешься к себе домой, барин. Рано тебе в дорогу. Поправиться надо, набраться сил, отлежаться.
— Нет у меня времени отлеживаться. В Сэйлоке можно лошадь купить?
— А то. Монхэмские лошадки самые лучшие. Что землю пахать, что верхом скакать, на все годятся. Купишь, барин, и возьмут недорого.
— Хорошо, — Я откинулся на солому, закрыл глаза, попытался разобраться с мыслями, которые скакали в голове как пресловутые монхэмские лошадки. Я был уверен, что две женщины говорили со мной. И это они лечили меня. И кто-то неведомый прикончил из лука напавших на меня мерзавцев, по крайней мере, одного из них. Кто-то спас меня от неминуемой смерти, а я не знаю, кто, но точно не этот приветливый и добросердечный крестьянин, который вместе с сыном подобрал меня на дороге к Источнику Молодости. Еще одно странное событие, которую я никак не могу объяснить. И еще одна загадка. которую мне наверняка придется разгадывать.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
