Галопом по Европам. 2-й день

2-й день (30 апреля 2015)

Брест-Варшава-Познань-Щецин

Утро пришло со стуком в дверь купе и голосом проводницы: "Просыпаемся! Скоро Брест! Прибываем!"

Для Ромки совмещать несовместимое было делом привычным, спал он крепко, но чутко. Так что проснулся от этого стука моментально. Подхватил с полочки заранее приготовленный пакет с "мыльно-рыльными" принадлежностями, полотенце, и винтом соскользнул с верхней полки. Дальше еще проще: шлепки на ноги, полотенце через плечо, пакет в руки и вперед в туалет. Их в вагоне всего два, а пассажиров много. Кто не успел, тот опоздал.

Ромка успел, на ходу обогнав проводницу. Даже ждать никого не пришлось у двери.

Остальные Мельниковы просыпались труднее, но выбора не было. Хочешь не хочешь, а нужно просыпаться, умываться и собираться. Особенно трудно, конечно, пришлось Кате, которая никак не могла выйти из режима: "Подняться — поднялась, а проснуться забыла".

Если быть уж совсем честным, то и сам Ромка, несмотря на то, что хорошенько умылся, испытывал огромное желание завалиться и снова уснуть. Чтобы бороться с этим неправильным желанием, следовало занять себя чем-то интересным.

За свои 10 лет Ромка не так уж и много ездил в поездах, но сейчас все было, как обычно перед прибытием, с поправкой на ранее пробуждение. Обычная суета в купе: собраться и еще успеть позавтракать. Мальчишке еще хотелось немного постоять у окна и посмотреть, какая она, Белоруссия. Но не выходило: родители постоянно его теребили по тому или иному поводу. И еще заставили выпить стакан чая и съесть хотя бы одну вафлю. Не хотелось ни того, ни другого, но мальчишка героически преодолел внутреннее сопротивление, чтобы не увеличивать хаоса, которого и так хватало.

Брест случился совершенно неожиданно. Поезд уже давно неспешно полз, за окнами мелькали фонари и еще что-то там... Что именно, это надо было приглядываться, а в такой суматохе не приглядишься. И вдруг состав дрогнул, лязгнул и встал. А по вагону пронеслось: "Приехали!".

— Как, когда? — Ромка закинул за спину в рюкзак и ринулся в коридор.

Пока подъезжали, он успел несколько раз договориться с родителями, что в Бресте он сразу выйдет на платформу, чтобы под ногами не путаться. И будет стоять у выхода из вагона, никуда не отходя, чтобы помочь, если нужно будет.

Пока выходили другие пассажиры, Ромка рассматривал вокзал. Он мальчишке очень понравился: большой, красивый и старинный. Вот почему в Нижнем Московский вокзал не построили похожим? Вчера он так переживал, глядя на Белорусский вокзал в Москве, а сегодня уже созерцая вокзал в Бресте.

От переживаний его отвлек выход на перрон добравшихся до тамбура папы, мамы и сестренки. Первой из вагона на платформу спустилась мама. Помогла сойти по железным ступенькам Кате. Последним выходил папа с большим чемоданом. Ромка был готов помочь, но папа этого не попросил. А мальчишка был достаточно взрослым и хорошо знал, что непрошеная помощь может только помешать.

Андрей Аркадьевич никуда не спешил. Опытный экскурсовод уже столько раз выезжал с группой из Бреста, что все действия дошли до автоматизма. Подъем, чашка утреннего кофе, сборы. Перекличка на месте сбора у вагона, затем все идут к автобусу, посадка и еще одна контрольная перекличка. Вся группа ехала в этом поезде, пусть и в разных вагонах. Это давало хороший шанс быть на таможне первыми. А учитывая, что основной поток через границу хлынет через пару дней, можно было рассчитывать попасть в Польшу очень быстро. И это было бы очень кстати, запас времени в таких путешествиях очень желателен.

Выйдя из вагона, он отошел чуть в сторону, чтобы не мешать перемещению других пассажиров, и сразу приступил к перекличке. Группа радовала расторопностью и дисциплинированностью, люди подтянулись к своему экскурсоводу почти моментально.

Чтобы не создавать излишней толчеи, глава семьи Мельниковых подошел на перекличку в одиночку.

— Мельниковы! — прочитал по списку Андрей Аркадьевич.

— Здесь.

— Все четверо? — уточнил экскурсовод, хотя нисколько в этом не сомневался.

— Да, все, — подтвердил Николай Сергеевич.

— Хорошо, — сказал Андрей Аркадьевич, делая пометки, и вызвал следующего.

Пока папа представлял семью на перекличке, Ромка нашел себе занятие.

— Я на минуточку, — пообещал он маме и метнулся к заинтересовавшей его мемориальной доске на стене вокзала.

https://img-fotki.yandex.ru/get/9110/96588419.1f/0_a0445_b4ceb605_L.jpg

Ух ты. Про Брестскую крепость Ромка хорошо знал. И кино смотрел, и в книжках читал. А вот что в Бресте еще обороняли и этот вокзал, он никогда не слышал. Получается, фашисты несколько дней не могли использовать станцию. Это же тоже подвиг, да еще какой.

Притихший мальчишка вернулся назад.

Тем временем перекличка закончилась, и её итогами руководитель был очень доволен. Группа продолжала демонстрировать мобильность и дисциплину. В несколько минут подошли и отметились все, никто не растерялся и не потерялся. Прямо фантастика какая-то.

— Друзья мои! Мы все вместе и это очень хорошо. Сейчас наша задача занять места в автобусе. Прошу, идемте за мной, не отставать и не теряться.

С этими словами Андрей Аркадьевич двинулся по платформе вдоль вокзала и поезда в сторону локомотива.

— Идем за Андреем Аркадьевичем на посадку, — поставил цель семье Николай Сергеевич и, как и подобает главе семьи, возглавил движение.

Катюшка шла, позёвывая и лупая глазами по сторонам. На улице было свежо. Длинное здание, мимо которого проходила группа, выглядело не так приветливо, как при дневном свете, но большие часы поблескивали светлым циферблатом, чем привлекли Катю. Не успела подсчитать, сколько времени, потому что все дружно завернули за угол и невдалеке уже показались ряды автобусов.

— Пап, а у нас у всех есть места? — немного заволновалась Катюша.

— Да, конечно, места уже заранее распределены, — ответил папа. Катюшке совершенно необязательно знать, что вполне возможны всякие накладки, ей еще предстоит это выяснить когда-нибудь самой. Но на этот раз, надеялся папа, все будет организовано правильно.

Девочка удовлетворенно кивнула. Она, конечно, не опасалась, что ей придется сидеть на ступеньках или в проходе, но вот на коленях у мамы или папы ей тоже совершать длительные переезды не хотелось. Вон у брата точно свое место будет.

А вот Ромка, наоборот, двигался проворно и активно, но, разумеется, вперед экскурсовода не убегал.

Живости ему придавал, во-первых, интерес. Другая страна, новый город, железнодорожный вокзал.

А, во-вторых, ночная прохлада холодными лапками подергивала мальчишку за голые ноги, не давая расслабляться. Не спи, замерзнешь!

Но Ромка и не думал спать, вертел головой во все стороны. Здание вокзала справа кончилось, группа вышла на привокзальную площадь. Слева вдоль платформы, на которой стоял их поезд, потянулись приземистые технические строения. Наверное, тоже старые, но хорошенько отремонтированные, добротные и нарядные. Да еще и с красивыми светильниками на стенах, чтобы ночью пассажирам было удобно идти по платформе. Справа, позади здания вокзала, тянулись параллельные пути и платформы. А прямо впереди лежала площадь, на которой стоял с десяток больших автобусов. Позади площади над железнодорожными путями возвышалась поперечная эстакада, под которую уходил выезд с площади.

А автобусов оказалось много...

— Ого, сколько туристов, — удивленно воскликнул папа. — Я думал, только наша группа, а тут еще полным-полно народу.

— Друзья мои! Не останавливаемся и не отвлекаемся! — призвал экскурсовод. — Наш вот этот синий автобус. Сейчас, пожалуйста, грузим чемоданы в багажное отделение и садимся в автобус. На посадке я буду говорить вам ваши места. И не забываем брать документы с собой, впереди у нас граница и пограничный контроль.

Инструкции были просты и понятны, чего тут сложного? Папа пощупал оттопыренный внутренний карман, где держал документы и деньги — туда вряд ли влезет воришка.

Дождавшись своей очереди, папа поставил чемодан в багажное отделение.

Между тем после папиного ответа в Катиной голове возникла ещё пара вопросов. Распределены — это значит закреплены за каждым? И если закреплено за ней место не у окошка, то можно ли пересаживаться? Однако задать свои вопросы девочка не успела: ее внимание переключилось на ожидающий своих пассажиров транспорт.

Вот это автобус... ух ты! Катюшка восхищенно посмотрела на экскурсионный автобус с усами, как у большого муравья. Он был большой, синий, чистый, с раскрытыми боками, куда Катя не успела сунуть нос, потому что мама дернула её к себе, пока папа убирал в нишу чемодан.

Сумки и чемоданы будут ехать прямо под пассажирами.

Катя подумала, что вот была принцесса на горошине, а она будет принцесса на чемоданах.

Андрей Аркадьевич занял позицию около передней двери автобуса, отмечая входящих в планшете и сообщая им номера мест. Неожиданностей не произошло, на пути от поезда до автобуса никто не потерялся. Вроде тут и потеряться-то невозможно, но всякое бывало... В том числе и с его туристами.

Места Мельниковых оказались на правой стороне почти в конце передней части салона, возле вторых дверей.

— Пап я у окна сяду, да? — спросил Ромка, забираясь в проход к первой паре кресел.

Они в маршрутках тоже обычно так садились: впереди папа с Ромкой, а за ними мама с Катькой.

Папа только хмыкнул в ответ — ну конечно у окна. Разве может быть иначе? Там, за окном, будет столько интересного... Николай Сергеевич проследил, как разместятся Катюша с мамой, потом сел сам.

Катя тоже любила в автобусах, троллейбусах и трамваях сидеть у окошка, но не полезла вперед мамы, а сперва уточнила тем самым тоном, каким обычно говорят "Ну, если вы ничего больше не хотите, тогда..."

— Мам, если ты сама не хочешь сесть у окошка, то я сяду, ладно?!

И только получив в ответ одобрительный кивок с понимающей улыбкой, пробралась на сиденье за Ромкой, тут же сняла рюкзачок, пристроила его рядышком с собой и просунула руку между спинками, аккуратно постучав ладошкой по братскому плечу.

— А я тут..

Мальчишка обернулся и весело улыбнулся:

— И я тут.

— Ну, путешествие начинается, — довольно потер руки удобно устроившийся в кресле папа.

— Пап, а нам долго ехать? — спросила девочка, снова зевнув.

— Весь день будем ехать, — сказал папа. — И так ещё две недели.

Он, конечно, немного преувеличил — будут ночевки в отелях и пешие экскурсии по городам, но папе захотелось взглянуть на реакцию Катюшки. Николаю Сергеевичу было приятно наблюдать непосредственность дочери.

— Ой, как долго!

Катька округлила глаза, вскочила и, театрально плюхнувшись обратно в кресло, сползла вниз так, что стала похожа на букву "зю", натурально изображающей труп, даже с высунутым на сторону языком. Иногда на девочку находили такие приступы актерского мастерства, но маме, сидевшей рядом, это явно не понравилось. И опасаясь быть пристегнутой к сиденью на все время поездки, Катюшка села, как положено, и уставилась в окошко, за которым пока что не было ничего интересного, только из темноты проступал борт соседнего автобуса.

А вот папа повернулся вполоборота и с удовольствием понаблюдал за пантомимой — ну еще бы, дочка явно готовится в театральный, хоть и сама об этом еще, наверное, даже не задумывалась.

Последний турист поднялся в автобус. Андрей Аркадьевич вошел следом. Взял микрофон.

— Дорогие друзья, еще одна перекличка. Понимаю, что всем это немного поднадоело, но если мы кого-то здесь забудем, то потом потеряем намного больше нервов. Так что, пожалуйста, проявите терпение и понимание.

Туристы проявили и то, и другое.

Но Катя, после того как "главный дядя" убедился в ее присутствии, вспомнила, что перед посадкой в автобус он говорил о пограничниках. Это заставило девчонку повернуться к маме и спросить:

— А у них собака будет? У пограничников должны быть собаки.

Обязательно должны быть и похожие на Мухтара из кино — овчарки.

— Обязательно, будет, Катюша, — кивнула мама, — но гладить её будет нельзя. Она будет на работе, и ей это не понравится, — сразу пояснила Светлана дочке, предвосхищая возможный следующий вопрос.

— И обращаться к ней надо будет обязательно по-польски: пани... Собачинская, — тут же встрял шкодливый Ромка. Только с именем у него вышла небольшая заминка. Пани Овчарковская звучало как-то уж совсем не по-русски. Катя могла бы и не понять. Хорошо, что в голову сразу пришел другой вариант.

Катю шутка брата повергла в размышления. Пани Собачинская звучало не так красиво, как Мухтар, но если так положено...

Между тем Андрей Аркадьевич завершил перекличку. Забытых не оказалось, вся группа находилась в салоне.

— Прекрасно. Тогда наше путешествие начинается.

Андрей Аркадьевич кивнул Алесю, уже успевшему занять место за рулем и закрыть двери. Автобус медленно тронулся с места, чтобы по петле подняться на эстакаду.

— Прежде всего я еще раз представлюсь, меня зовут Андрей Аркадьевич Литвинов, я гид и руководитель этой туристической группы. Позвольте так же представить вам нашего водителя. Его зовут Алесь, можно обращаться и Александр. Нашу поездку обслуживает совместная белорусско-польская команда водителей. И второй ее участник, Анджей, присоединится к нам уже после границы, в Поджарах.

Грамотная подготовка — ключ к успеху. Пока все шло по плану и, как результат, с привокзальной площади их автобус отъехал первым.

— Наши планы на самое ближайшее время следующие. Сейчас мы проезжаем через Брест и я буду кратко называть те достопримечательности города, которые встретятся на нашем пути. После переезда через Мухавец я кратко расскажу о том, как мы с вами будем проходить границу и что сделать, чтобы этот переход у нас получился как можно более быстрым и простым. После прохождения границы мы потратим еще некоторое время на организационные вопросы. Потом у нас будет техническая остановка в Поджарах. А уже после нее, можно сказать, начнется полноценное туристическое путешествие.

Автобус между тем по широкой петле взобрался на эстакаду и, развернувшись, поехал над путями.

— Итак, наше путешествие началось с привокзальной площади Бреста. Кто едет слева, пожалуйста, посмотрите еще раз на здание вокзала. Обратите внимание, что пути находятся от него на обеих сторонах. Это имеет очень важное значение, и когда я буду подробно рассказывать вам о вокзале, то обязательно расскажу, почему использована такая планировка.

Ромка ехал справа, вокзала ему видно не было, но красивое здание мальчишке запомнилось.

http://cs7004.vk.me/c540101/v540101896/200b8/9i4J5JHVvK4.jpg

Конечно, было бы интересно узнать о нем побольше. А ещё было очень любопытно, какой такой "Мухавец" они будут переезжать.

— Гоголя перекрыта, я пойду дальше по Ленина, а потом по Машерова, — негромко предупредил Алесь, дождавшись паузы в рассказе Андрея Аркадьевича.

— Понятно, хорошо, — кивнул экскурсовод, хотя ничего хорошего в этом не было. Для любого гида отклонение от маршрута всегда проблема: экскурсии, как и экспромты, удаются, если они хорошо подготовлены. Хотя, конечно, проблема проблеме рознь. Брест Андрею Аркадьевичу был знаком очень хорошо, были все основания рассчитывать, что туристы даже не заметят, что что-то пошло не так. Лишь бы на переезде не застрять.

И Алесь молодец, правильно выбрал место, где предупредить: заранее и как раз в тот момент, когда в непосредственной близости от автобуса не было ничего примечательного. Вот что значит сыгранная команда, Литвинов не первый год работал вместе с этими водителями. Только этот краткий момент уже закончился, надо продолжать рассказ.

— Друзья мои, сейчас справа от вас будет парк имени 1 мая, и перед входом памятник погибшим в Великой Отечественной войне, а слева можно будет увидеть памятник поэту Адаму Мицкевичу.

Ромке, конечно, хотелось увидеть все: и парк, и памятник. Но он был уже большой мальчик, и понимал, что все сразу не получится. Сейчас нужно хорошенько рассмотреть то, что справа по ходу.

http://family.by/uploads/posts/1405517441_0_7ae32_f9c8ec9e_xl.jpg

— Может показаться, что мы въехали в центр города, но это впечатление ошибочно, — продолжал Андрей Аркадьевич. — Центр Бреста находится левее, а по этой улице каких-то сто лет назад по этой улице проходила его граница. Справа стояли маленькие деревянные домики, а слева лежал пустырь, отделявший город от крепости. Так что вся эта симпатичная застройка, которую мы видим, возникла уже в ХХ веке. И начало ей положило здание банка Польского. Оно было построено по проекту архитектора Станислава Филасевича в 1926 году. Сегодня в этом здании размещается управление Национального Банка Республики Беларусь по Брестской области.

http://photo.virtualbrest.by/uploads/2015/07/30/7.jpg

Даже в сером утреннем рассвете невысокие дома казались Ромке веселыми и нарядными. И красивыми. Брест производил на мальчишку очень приятное впечатление. Но что-то в рассказе Андрея Аркадьевича было явно не так.

— Хорошо, что в войну здесь не всё разрушили, — сказал папа, предположивший, что если застройка началась 26-м, то к 41-му она была уже завершена. Ему такие домики тоже нравились: умели раньше строить, просто взгляд радовался. Не то, что современная архитектура — коробки с окнами...

— Еще бы в Брестской крепости побывать, но это уже в другой раз как-нибудь, — несколько необдуманно добавил Николай Сергеевич.

Эта реплика вывела Ромку из сомнений: конечно же, Брестская крепость! Андрей Аркадьевич рассказывал о городе, но лишь мельком упомянул о героической крепости. Разве это правильно? Ведь именно крепость — самое важное и интересное из того, что есть в Бресте. С неё нужно было и начинать!

— Пап, а мы ее из окна увидим? Хоть кусочек? — немедленно спросил мальчишка.

— Даже не представляю, — покачал головой папа. — Я тоже первый раз еду этой дорогой. Ну, крепость большая, и Андрей Аркадьевич обязательно нам скажет, если будем проезжать.

Пока что за окном проплывало очередное, явно административное здание. Монументальное, но никак не крепость.

http://lh6.ggpht.com/-IZ7OCYBTYLk/VP12CeqXhOI/AAAAAAAAKrU/W5vs-R3NwWE/s0/B_keT4hW8AAgb_S.jpg

— Справа сейчас вы увидите памятник Ленину, а слева Крестовоздвиженский костел, — предупредил Андрей Аркадьевич.

— Ну, памятниками Ленину нас не удивить, — улыбнулся папа. — А вот костел посмотреть интересно.

Памятник Ленину и вправду был совсем обычным. И не такой красивый и большой, как в Нижнем. А костел промелькнул за дальним окном какой-то серой массой, Ромка попробовал на него полюбоваться, но вообще ничего толком не разглядел. Осталась только надежда, что назад они поедут той же дорогой, вот тогда он все и увидит. И костел, и памятник польскому поэту, фамилия которого уже успела выскочить из головы.

Для девочки слово "костёл" прозвучало, как "котёл". Катя недавно смотрела мультфильм про Чёрный котел, и так как папа сказал, что это интересно, попыталась рассмотреть что-то похожее на большую посудину за окном. Не увидела, мысленно махнула на все рукой и забралась с ногами на сиденье, намереваясь улечься головой маме на коленки. Подошвы сандалет швыркнули по стенке автобуса.

Светлана села удобнее, положила одну руку дочке под голову, а другой укрыла её, слегка приобняв. Потом спохватилась, протянула руку чуть дальше и сняла с дочки туфельки.

— Положи на пол, Катенька, — сказала мама, поднося к дочкиной руке обувку.

Девочка в ответ пробурчала что-то невнятное, потом свесилась в проход, пристроив обувку под сиденьем, правда пришлось скинуть их невысоко от пола, но сильно они не разлетелись, встали почти рядышком в позу неудавшейся балерины или косолапого мишки.

Потом Катя устроилась поудобнее на маминых коленях и с закрытыми глазами пробормотала:

— Мамочка, я немножко посплю? Ты только меня разбуди, когда пограничники с собаками будут, — зевнула широко со сладким причмоком и добавила вопросительно-просительно, — Ладно?

Светлана снова накрыла дочку рукой, не став даже поправлять её туфельки на полу:

— Разбужу, Катенька. Спи.

А сама стала слушать экскурсовода.

— Сейчас мы проезжаем перекресток с бульваром Гоголя, и слева по ходу автобуса стоит памятник Гоголю...

Папа с сыном, тоже слегка отвлеклись от рассказа экскурсовода. Сам того не желая, Николай Сергеевич устроил это, когда автобус проезжал мимо костёла.

— Как же у нас много общего, — негромко произнес он с печальным вздохом. — Еще в Польшу не въехали, а уже костел увидели. Не понимаю, почему мы столько лет воевали с поляками? Сплошные войны... С соседями ссориться нельзя, это просто глупо.

Собственно, это было размышлением вслух, не предполагавшим дальнейшего развития, но когда рядом сидит любопытный десятилетний пацаненок.

— С поляками? — Ромка старательно попытался вспомнить. — Ой, так это же давно было, в 1612 году, да?

Фильм "1612" мальчишке запомнился главным образом благодаря призрачному испанскому фехтовальщику, который учил главного героя. Совсем как старый Зорро молодого.

— Верно, в 1612-м, — папа старательно улыбнулся и потрепал сынишке вихры. — Не зря у тебя пятерка по истории.

Николай Сергеевич сейчас очень хотел переключить внимание сына от очень непростых российско-польских отношений. Не в 1612 году всё началось, и ничего в 1612 году не закончилось. Наверняка Ромка об этом услышит прямо сегодня, но пусть не сейчас и от экскурсовода. Все-таки Андрей Аркадьевич наверняка лучше готов к разговору на эту деликатную тему.

План папы сработал на все сто. Вполне счастливый Ромка довольно улыбнулся, засопел и повернулся к окну, нет ли там чего интересненького.

За окном пролетел поперечный бульвар, с дорожкой уходящих в даль фонарей, а потом длинное здание, на котором огромными буквами было написано ТЭАТР.

— Пап, "тэатр". Смешно, правда?

— Ну да, — улыбнулся папа. — В белорусском языке много смешных слов. "Бульба" например, слышал ведь?

— Конечно, слышал. Это картошка! — уверенно ответил Ромка.

К сожалению, папа не понял. Бульба она и есть бульба. Звучит смешно, но это чужое слово. А здесь свое слово "исправлено", это намного смешнее. Катька любит в такие игры играть. Мама говорит, что Ромка тоже слова коверкал, когда был маленький, но мальчика сомневался, что это правда. Во всяком случае, сам он за собой точно ничего такого не помнил.

— А сейчас справа от нас одно из самых интересных зданий на этой улице: бывшая гарнизонная казарма, построенная в середине девятнадцатого века, — продолжал Андрей Аркадьевич.

http://img-fotki.yandex.ru/get/6206/47540776.42/0_73782_ddf1010c_-2-XL.jpg

— Не надо путать ее с казармами Брестской крепости, они находились внутри цитадели. А дальше за казармой справа сквер Иконникова.

Казарма мальчишке понравилась. Сквер был темным и непонятным. Но Андрей Аркадьевич обещал рассказать потом про Брест, может и про сквер он тоже расскажет.

А вот папа казарму заценил:

— Вот ведь, строили раньше, на века! А сейчас хорошо, если десяток лет простоит. Не думают о будущем.

Папа, по обыкновению, сильно преувеличил: все-таки, современные дома стоят побольше, чем десять лет. Но в главном он, конечно, был прав: раньше строили лучше. Интереснее, красивее. Даже спорить не о чем.

Поэтому Ромка спорить и не стал, стал смотреть в окно, что там ещё будет интересненького. И был за это вознагражден: увидел указатель, который сообщал, что налево будут Луцк и Минск, а направо крепость.

КРЕПОСТЬ!!!!

Брестская крепость!

"Хоть бы мы свернули направо", — подумал мальчишка.

— Друзья мои, мы сворачиваем на проспект Машерова., — прокомментировал Андрей Аркадьевич. — Сейчас справа можно увидеть памятный камень, на котором выбито 1019 и герб.

http://i.redigo.ru/c600x338/5457c76408408.jpg

— 1019 год — дата самого раннего упоминания Бреста в дошедших до нас летописях. Поэтому она считается официальной датой основания города. Как видим, до тысячелетия города осталось всего ничего. А слева от нас сейчас сквер Пограничников. Позади него протекает река Мухавец, приток Западного Буга. Древний Брест был заложен как раз на слиянии этих двух рек. Понятно, что несколько ранее своего первого упоминания. Но вот насколько ранее, сказать невозможно. Однако, думаю, что мы имеем полное право сказать, что побывали в городе с тысячелетней историей.

Про камень Андрей Аркадьевич очень вовремя сказал. Ромка сам бы скорее всего надписи на нем не углядел, потому что тот был как раз развернут надписью к проспекту, а автобус подъезжал с противоположной стороны, где ничего не выбито. Чтобы увидеть Дату и герб, нужно было развернуться.

— Почти тысяча лет, — восхитился папа, тоже пытаясь разглядеть тот камень, о котором сказал Андрей Аркадьевич. Это было сложно. Ну, хоть сыну удалось получше, ведь он моложе, подвижнее и сидел у окна. — Какие же тут старинные места, оказывается. Брест даже древнее нашего Нижнего. Лет на 200, если мне память не изменяет.

У профессионального археолога Николая Сергеевича Мельникова отношения с историей были своеобразные. Какие-то вопросы он знал высочайшем уровне, а в других мог "поплыть", словно нерадивый школьник.

— Двести лет и два года, — откликнулся Ромка.

Официальную дату основания города, 1221 год, он помнил наизусть, а подсчитать было совсем просто.

А затем настала уже его очередь обращать внимание на интересное.

— Ой, пап, смотри, что написано на указателе. КРЭПАСЦЬ. Диана Францевна сразу бы двойку влепила!

После короткой паузы мальчишка добавил:

— А могла бы и кол...

Это была правда: учительница русского языка в Ромкином классе была доброй, но строгой. И одарить нерадивого ученика колом действительно могла. В тетрадке, разумеется.

— Вряд ли, — хмыкнул папа. — Думаю, она различит, где русский, а где белорусский. Но это так, к слову. Главное-то ты прослушал. Андрей Аркадиевич про проспект Машерова говорил. Просто замечательно, что имя такого человека не забывают.

— Пап, а кто такой был Машеров? — спросил мальчишка.

Ему эта фамилия ничего не говорила, но если папа про него так отзывается, значит, это был хороший и известный человек.

— Ну, скажем так, он двадцать пять лет управлял Белоруссией, — сказал папа. — И совсем неплохо управлял, республика процветала. Может, и больше бы проработал, да на машине разбился... В те годы его должность называлась Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии. В школе рассказывали, что раньше всем управляла Коммунистическая партия?

С новейшей историей Николай Сергеевич был особенно не в ладах: слишком тесно она пересекалась с политикой, в которую он лезть не хотел. Потому что если влезешь, то станет уже не до археологии, а археологию Мельников-старший любил самозабвенно. Потому и стал археологом.

Ромка вздохнул. Был у папы недостаток: он почему-то считал, что все, что он знает, Ромке уже рассказывали в школе. Ну или почти все.

А потом чуть поластился к папе и сказал: — Мне нравится, когда рассказываешь ты. Или мама. Так понятнее.

Конечно, эта небольшая лесть папе понравилась.

— Ладно, расскажу как-нибудь про компартию, когда Андрей Аркадьевич перерыв сделает в своих объяснениях, — сказал папа и, дотянувшись, потрепал Ромку по вихрастой макушке.

Кстати да. Они совершенно отвлеклись от экскурсии, а ведь гид продолжал свой рассказ о Бресте.

— ...И вот еще кто едет справа обратите внимание на стенды с портретами вдоль проезжей части. Это мемориальная аллея, о которой я тоже позже обязательно расскажу подробнее.

Ромка послушно уставился на проплывающие мимо автобуса в мутной предрассветной мгле стенды, на которых проступали трудноразличимые лица и надписи, но без особого интереса. В другое время он бы заинтересовался намного сильнее, но сейчас хотелось только одного: посмотреть на крепость. Хоть одним глазком.

На маршруте у опытного экскурсовода всегда есть контрольные точки, которые сигналят, что пора приступить к тому или иному рассказу. Здесь таким семафорчиком был переезд через железнодорожную ветку, проложенную к Брестской ТЭЦ. Как только автобус к ней подъехал, Андрей Аркадьевич произнес.

— А сейчас те, кто смотрят на правую сторону, могут увидеть Белгородский музей железнодорожной техники. Очень интересный музей. При возможности очень советую его посетить.

Ромка, конечно, посмотрел, хотя ничего нового увидеть не ожидал. Ведь в Нижнем Новгороде есть свой железнодорожный музей, возле Сортировки. "Паровозы России" называется. Да и в Вязьме они вчера с Катькой по паровозу лазили. Так что паровозами мальчишка был сыт.

Но за низеньким заборчиком стояли не только паровозы, но и электровозы. А еще, кажется и тепловозы, и вагоны.

— Ух ты! Пап, а тут музей больше чем у нас, — восторженно поделился наблюдением мальчишка.

— Да, внушительно, — согласился Николай Сергеевич. — Но, думаю, у них тут модели повторяются. В Советском Союзе технику делали по стандартам, на всю страну одинаковым. Так что и у нас в Нижнем многое есть, но у нас в основном старинные паровозы, это интересней, чем современные.

Ромка хихикнул. Вот это папа сказал. Получается, что есть "современные паровозы". Мальчишка хотел уже разъяснить папе эту нелепицу, но не успел.

— А вот сейчас, друзья мои, автобус повернет, и справа от нас будет Кобринское укрепление Брестской крепости, — сообщил Андрей Аркадьевич и разъяснил: — Дорога, по которой мы едем, как раз вела к её Восточным воротам. Но до наших дней они не сохранились, и сейчас на их месте мемориальный вход в крепость-музей.

Ромка прямо вжался в стекло. Автобус повернул, и...

Нет, конечно, стены и башни как у Нижегородского кремля он увидеть не рассчитал. Но тут было что-то уж совсем странное. В рассветной мгле мальчик увидел невысокий вал, вроде железнодорожной насыпи. Часть вала словно укрепили бетоном. И в этом бетоне была прорублена пятиконечная звезда: мемориальный вход.

http://ic.pics.livejournal.com/varandej/14512286/611978/611978_original.jpg

— Вот сейчас мы проезжаем по мосту над рекой Мухавец, и справа от нас будет уже Волынское укрепление. Иногда его ещё называют Госпитальным островом. Почему Госпитальный? Потому что в Волынском укреплении находился крепостной госпиталь. Почему остров? Потому что перед крепостным валом проходил ров, наполненный водой из Муховца и Буга. Сейчас ров засыпан, так что никакого острова нет. И вал частично срыт. Так что можно сказать, что белорусская таможня расположена у самых стен Брестской крепости, но никто этих стен не увидит.

Мухавец оказался довольно узкой речушкой, ни в какое сравнение с Окой, тем более с Волгой. А Волынское укрепление на той стороне выглядело вообще никак. Не было его. Был лес в стороне от дороги. Если не сказать, что там крепость, так и не догадаешься, пока не подойдешь.

Ромка сначала огорчился, но тут же понял, что это совсем не плохо. Это же классная маскировка. Идут враги и не знают, что впереди крепость. Вот только жаль, что ров засыпан, а вал частично срыт.

— Пап, а ты знал, что Брестская крепость на наш кремль настолько не похожая? — поинтересовался мальчишка.

— Ну, я их как-то не сравнивал, — пожал плечами папа. — Но не удивительно — они ведь строились в разное время. Наш кремль куда старее, а Брестской крепости всего лет двести, если я правильно помню. Или Андрей Аркадьевич это говорил? А вообще, главное — чтобы от врагов защищала. Но кто же знал, что на нас такая силища двинет...

Однажды папа сказал про своих студентов: "На экзамене они рассказывают либо о том, что я спрашиваю, либо о том, что они знают". С тех пор Ромка стал замечать, что и сам папа иногда поступает так же. Вот и сейчас он явно ответил не на Ромкин вопрос. А может как раз и ответил, но Ромка его не понял.

Допытываться мальчишка не стал, потому что Андрей Аркадьевич, как и обещал, перешел к "важным взрослым вопросам". А поскольку папа взрослый, то лучше было его не отвлекать, чтобы он случайно не пропустил что-то очень важное.

Так что Ромка принялся усердно смотреть в окно, в надежде увидеть что-то интересное. Может, мелькнет среди леса кусочек крепости. Но не мелькал.

Автобус сначала отъезжал от крепости, но потом повернул и снова к ней приблизился. Вроде ничего и не происходило, как вдруг Андрей Аркадьевич объявил:

— Друзья мои, вот мы уже и подъехали к таможне. Пожалуйста, сразу заранее готовим паспорта, чтобы отдать их на проверку пограничникам. Открываем их на страничке с визой.

Место гида в автобусе находилось рядом с шоферским, так что была видна дорога впереди, и Андрей Аркадьевич поспешил обрадовать туристов:

— Благодаря опыту и расторопности нашего уважаемого водителя Алеся мы подъехали на таможню первыми. Нам не придется стоять в очереди, автобус подходит сразу к досмотру.

Больше он ничего не сказал, чтобы оценить, сколько в группе людей, знающих традиции подобных поездок. Судя по тому, что позади послышались аплодисменты, таких было немало.

Света снова не присоединилась к аплодисментам, взглянув на дочку и давая ей поспать ещё пару-тройку лишних мгновений, прежде чем всё же разбудить.

— Катенькааа... — негромко позвала мама девочку, убирая руки с неё и из-под её головы.

Катюшка заснула по-настоящему, поэтому просыпаться не хотела, не стремилась, сопротивлялась.

Однако и до неё дошел нестройный гул голосов пассажиров, приготавливающих паспорта. Это значит, уже приехали на границу. И тут будут пограничные собаки... ну, хотя бы одна!

Катя встрепенулась, потерла глаза, зевнула.

— Мам, уже пора? А собаку привели? — с этим вопросом девочка снова улеглась маме поперек колен, с целью посмотреть, кто идет по проходу между сиденьями.

— Нет ещё, дочка. Но сейчас будут проверять паспорта и нужно твоё не спящее личико.

Света не обращая внимания на поведение Кати стала протирать ей глазки припасённой влажной салфеткой.

Собаки пока не было, а мама настаивала на умывании. Катя не стала ей препятствовать, только широко зевнула, показывая, что старается проснуться полностью.

— Коля, паспорта у нас где?

— У меня, — пробормотал папа и, пошарив по карманам, вытащил небольшую стопку документов. Разделил их пополам и протянул маме: — Держи свои и Катюши.

Автобус заехал под навес, словно к платформе автовокзала, и остановился. По салону пробежал легкий шумок: пассажиры готовились к пограничному контролю. Мама с папой тоже готовились. Ромка подавил в себе желание попросить у папы свой паспорт, чтобы посмотреть на фотографию. Он там сам на себя не похож: причесанный и в костюмчике. И лицо такое серьезное. Мальчишка очень старался, когда его фотографировали. А потом то и дело подначивал папу и маму, что они будут делать, если им скажут, что это фотография какого-то другого мальчика.

Но сейчас вот так шутить не хотелось. Не к месту была бы такая шутка и не ко времени.

Зато, раз Андрей Аркадьевич молчал, то было самое время сказать папе то, что хотелось уже давно:

— Пап, помнишь ты сказал, что даже не успели въехать в Польшу, а уже костёл видели. Между прочим, чтобы костел увидеть, даже из Нижнего выезжать не надо. Разве ты не знаешь, он на Студеной улице, на Звездинке?

— Что-то ты путаешь, — наморщив лоб, вспоминая, сказал папа. — Я много раз ходил там, ничего похожего не видел. А уж такие приметные здания сразу в глаза бросаются.

— Ничего я не путаю, нам это на краеведении говорили, — уверенно заявил Ромка. И тут же сориентировался и предложил: — Пап, а давай когда вернемся, сходим и проверим?

Расчет был просто как рублевая монета. Студеная улица рядом с Покровской, значит, после проверки можно затащить папу на Покровку. А уж на главной улице города всегда найдется что-то интересное.

— Может быть я и ошибаюсь, но конечно проверим. — уже не так уверенно ответил папа. Он как-то не слишком обращал внимание дома на костёлы. — Ты, Рома, главное, не забудь, когда вернемся. Чувствую, что у нас будет слишком много впечатлений от поездки.

— Я не забуду, — пообещал Ромка.

Впечатления впечатлениями, но жизнь на поездке в Европу не заканчивается, надо еще много интересного успеть.

— Рома, а вам на краеведении рассказывали, как выглядит костёл на Студеной? — ровным голосом поинтересовалась Светлана Максимовна.

— Нет, а что? — мальчишка крутанулся назад, безошибочно почувствовав подвох. Такие вопросы просто так мама никогда не задавала.

— Тогда когда пойдете проверять, имейте ввиду, что костёл там действительно есть, но он очень необычный. Можно сказать спрятанный.

— Света, что за шутки, — удивился Николай Сергеевич. — Что значит "спрятанный"? Куда спрятанный?

— В конюшню, — так же спокойно ответила Светлана Максимовна. — В здание бывшей конюшне в усадьбе Щёлокова. Если не знать, что там находится костёл, то со Студеной его очень просто можно не заметить.

— Вау! — восхитился Ромка. — А нам ничего этого на краеведении не говорили. А давайте как-нибудь сходим все вместе? И ты нам этот дом покажешь?

— Ну, если Катя не возражает... — улыбнулась женщина.

— Я согласна, — бойко ответила девочка.

Против того, чтобы как-нибудь пойти куда-нибудь Катя никогда не возражала. А вот когда дело доходило до дела, тут уже были возможны разные варианты.

Как раз в этот момент в переднюю дверь вошел белорусский пограничник и медленно двинулся по проходу. Паспорта у пассажиров он забирал по одному, тщательно вглядываясь сначала в фотографию на визе, а потом в человека, чтобы убедиться, что перед ним сидит именно законный владелец паспорта.

Разговор сразу смолк. Все Мельниковы прониклись серьезностью момента, даже маленькая Катя. Девочка знала, что и ей сделали паспорт, красивый, с её фотографией, для которой мама нарядила дочку и вплела голубые бантики в косички.

Катюшка перед поездкой несколько раз просила показать ей её фотографию в паспорте, поэтому сейчас сдержалась, не стала ни просить, ни заглядывать в документы, а села ровно и с улыбкой посмотрела на пограничника, чтоб он ни на секундочку не засомневался, что вот та красивая девочка на фото и есть она сама.

Пограничник не спешил. До Мельниковых он добрался уже с солидной пачкой паспортов в руках. Взял у папы сначала один паспорт, посмотрел строго, потом взял второй. Шагнул к следующему ряду, где сидели мама и Катька. Все повторилось. Потом дальше. И дальше. И дальше...

Наконец, пограничник собрал паспорта и ушел. Водитель выключил мотор. Потянулись томительные минуты ожидания.

Ромка грустно смотрел в окно. Лес подступал к самому контрольно-пропускному пункту, и действительно ничто не указывало, что в нем находится крепость. Но когда совсем расцвело, мальчишка заметил словно верхушку какого-то столба над вершинами деревьев. И, похоже, стоял этот столб где-то неподалеку.

— Папа, смотри, что там над лесом. Ты не знаешь, это в крепости или нет? — спросил мальчишка.

Из стоявшего автобуса разглядеть столб можно было без помех. Но он был так далеко, что приходилось только строить догадки:

— Даже не представляю, — вздохнул папа. — Или вышка, или какой-то памятник. Да, на памятник похоже больше. Можно у Андрея Аркадьевича спросить, но не сейчас, когда пройдем таможню.

— Обязательно спросим, — с энтузиазмом согласился Ромка, очень надеясь, что они об этом не забудут. Непохоже было, что границу они пройдут быстро, хотя и приехали первыми.

В окно мальчишка видел, что вокруг автобуса ходили люди в форме. Водитель вышел на улицу, открыл им доступ к чемоданам. Они посмотрели и ушли. Ничего не доставали, ничего не открывали. И собаки у них не было.

А потом вдруг совершенно неожиданно для Ромки, водитель включил мотор, а Андрей Аркадьевич пошел вдоль салона, раздавая паспорта.

— Ну вот, друзья мои, — приговаривал, улыбаясь, экскурсовод. — Мы с вами благополучно прошли пограничный и таможенный контроль в Белоруссии и сейчас переедем через границу, чтобы пройти такой же контроль на польской стороне.

— Ну вот, мы почти за границей, — сказал папа, разглядывая свой паспорт, только что полученный от Андрея Аркадьевича. И, конечно же, протянул второй паспорт сыну: — Вот отметка, видишь?

На страничке стоял небольшой штампик с названием КПП "Брэст" и датой.

У Ромки вообще-то был четкий план на ближайшие минуты: рассмотреть как можно лучше и внимательнее все интересное при переходе границы. Ведь это происходило в первый раз в его жизни. А вот разглядывания паспорта в плане как раз не было. Но папа своими словами мальчишку заинтересовал, и любопытный пацаненок уже не мог удержаться от того, чтобы сунуть носик в паспорта.

Рядом дальше происходило примерно то же самое. Взяв свой и дочкин паспорта, Света посмотрела проставленные там печати и обратилась к Кате:

— Хочешь штампики посмотреть? Только аккуратно.

— Хочу, — быстро отреагировала Катька, возвращаясь из показательного состояния в посмотрительный и всюду нос совательный. Она вообще всегда на вопрос хочешь ли, отвечала хочу, стараясь опередить брата. Хорошо, что мама с папой не предлагали ничего неприятного, типа молока с пенками.

Но штампики ожиданий не оправдали. Оценив их быстрым взглядом, девочка потеряла к ним интерес и вернула оба паспорта маме.

А вот мальчишку кое-что заинтересовало и он поднял на родителя вопрошающий взгляд:

— Пап, а почему нам такой штампик не поставили, когда мы из России в Белоруссию въезжали? Ведь это тоже граница.

— У нас с Белоруссией мир, дружба и безвизовая граница, — сказал папа, пряча паспорта в карман. — Можно ездить туда-сюда, сколько хочешь. Конечно, таможня есть, но отметки не ставят.

— Не безвизовый режим, а единое таможенное пространство, Коля, — педантично поправила мужа Светлана Максимовна.

Ромка беспомощно хлопнул глазами.

Если папа был постоянно уверен, что парнишка все что только можно уже прошел в школе, то мама столь же твердо верила в то, что двух ее слов достаточно, чтобы ответить на любой вопрос.

— Папа, мама, — попросил мальчик с легкой обидой в голосе. — Я не понимаю. Вы можете объяснить?

— Ну вот, друзья мои, сейчас мы перезжаем по мосту реку, которая называется Западный Буг, и на том берегу мы уже будем в Польше, — громко объявил в микрофон Андрей Аркадьевич.

Ромка моментально забыл про все на свете и буквально впечатался мордашкой в окно. Но граница мальчишку разочаровала.

Западный Буг оказался не рекой, а так... речкой. Можно даже сказать, речушкой. Вдвое или даже трое уже не то, что Оки, а Гребнёвского канала. И это граница?

— Ну вот, друзья мои, мы с вами уже в Польше! — громко объявил Андрей Аркадьевич, едва автобус достиг противоположного берега.

И салон уверенно откликнулся аплодисментами.

— Но нам предстоит еще одна такая же проверка, уже на польской стороне.

Ромка тоже хлопал в ладоши. И в душе было такое волнительно-торжественное чувство. Ведь в первый же раз... Вот она, та самая заграница...

И ничего вот прям уж такого необычного.

Такая же трава, такие же кусты, такие же деревья.

И терминал, к которому поъезжал автобус, с виду ничем не отличался от белорусского.

Катька оценила произошедшее по своей, очень детской, логике.

— Я думала, что граница — это такая черточка на дороге, а она вон какая... широкая, — Катя развела руки, показывая маме ширину границы, — Мы уже столько времени не тут, но еще и не там.

Девочка умолчала о том, что главное, это все же собака, которая будет почти там.

Мнение дочери не предполагало дискуссии, поэтому мама обняла Катю за плечи, слегка потормошив и улыбнувшись ей, а потом переключилась на более взрослый вопрос сына:

— На границе с Белоруссией вообще нет проверки. Это так же, как поехать из Нижнего в Москву.

Свой вариант ответа предложил и папа.

— Не переживай, — сказал он, наклоняясь к сыну. — Я и сам ничего не понимаю в таких тонкостях. Доедем до интернета, почитаешь в своем планшете, и мне заодно расскажешь.

И, чтобы переключить внимание ребенка, добавил:

— Представляешь, сколько сил надо было потратить, чтоб добраться до Бреста в войну? — спросил папа. — А мы вот преспокойно на поезде...

Ход был беспроигрышный, но сейчас он не сработал: думать про войну Ромке сейчас совсем не хотелось.

— Жалко, что с Польшей не так, — вздохнул мальчишка и пояснил: — Не так вот чтобы как из Нижнего в Москву. Или в Брест.

— Друзья мои, вы теперь уже опытные путешественники, знаете как переходить границу, так что приготовьте пожалуйста паспорта как положено, сейчас их соберет польский пограничник, — попросил Андрей Аркадьевич.

На польской стороне, как и на белорусской, очереди не было. И едва автобус подъехал к терминалу, как офицер польской погранохраны вошел в салон.

Николай Сергеевич подумал, что вряд ли обычным пассажирам можно к этому привыкнуть — границу пересекаешь не часто. Вот для таможенника это действительно была обычная ежедневная процедура, а для туристов — волнующий момент.

С этими мыслями папа отдал офицеру оба паспорта. Следом за мужем, паспорта, свой и дочки, отдала пограничнику Света.

А Ромку очень заинтересовали орлы в петлицах офицера. Сначала он даже удивился, почему у польского пограничника российские орлы. А потом понял, что орлы не российские, одноглавые.

Но тоже в коронах.

https://zapadrus.su/images/stories/2_imeges/4/polskij.jpg

Катька расстроилась: снова пограничник пришел без собаки. Девчонка надулась, как мышь на крупу, она хотела подтянуть к подбородку коленки и принять полагающуюся для такого настроения позу, но с ногами на сиденье в такой момент забираться было как-то невежливо. Да и с паспортом могло показаться несоответствие. Там девочка улыбается, а тут щеки надула и смотрит хмуро. Пришлось отложить показательное выступление на чуть попозже.

Пограничник прошел до конца салона, собрал все паспорта и ушел. Потянулись томительные минуты ожидания. Ромка лениво смотрел в окно, за которым уже давно рассвело. Ничего интересного за окном не было. За оградой таможни виднелись какие-то редкие деревья и сараи.

Вдруг внимание мальчишки привлекли какие-то звуки снизу. Приподнявшись, Ромка глянул вниз.

Ух ты... Багажное отделение было открыто, возле него стоял польский солдат... с овчаркой на поводке.

Парнишка ужом извернулся к задним креслам.

— Катька! Пани Собачинская пришла.

— Где?! — вскочила Катюшка с места и, плюхнувшись обратно на сиденье, завертелась ужом.

Брат смотрел в окошко, поэтому и нос сестренки вскоре прилип к оконному стеклу.

Очевидно, любопытство — чувство заразное. Подхватив этот "вирус" от детей, папа тоже едва не кинулся к окну смотреть на собаку. Но окно было далеко, не лезть же через сына. И папа сделал вид, что овчарок этих он уже видел-перевидел, ничего особенного.

— Овчарка! А что она делает? Она чемоданы и сумки проверяет? Да? — все вопросы хоть и заданы были достаточно громко, предназначались только впереди сидящему брату.

Катька подумала о своем рюкзачке — там овчарка вряд ли нашла бы что-нибудь для себя интересное, ни колбасы, ни мяса у девочки не было.

Скорее всего и в сумках пассажиров тоже ничего вкусного не было, потому как собака вела себя очень спокойно, держась с каким-то необыкновенным собачьим достоинством.

— Да, ты правильно догадалась, — похвалил дочку пап. — У собак очень хороший нюх.

Уточнять, что именно ищет пёс, он не стал, это не для детских ушей

Собака немного постояла у автобуса, а потом солдат ее увел. Снова стало скучно. Ромке казалось, что поляки проверяют документы дольше, чем белорусы. И даже стало немного страшновато: а вдруг найдут у кого-то что-то неправильное или незаконное, и что тогда? Не пустят в Польшу, и придется возвращаться домой, ничего не увидев.

Но к счастью, ничего такого не произошло. Ромка услышал, как с шипением закрывается передняя дверь.

— Ну вот, друзья мои, поздравляю, мы прошли пограничный контроль, и наше путешествие продолжается! — объявил Андрей Аркадьевич. — Сейчас я раздам ваши паспорта, и мы тронемся в путь. Убедительно прошу не засыпать. Во-первых, потому что я сейчас расскажу важные организационные вопросы. Во-вторых, приблизительно через четверть часа у нас будет техническая остановка в Поджарах.

И он пошел по проходу, раздавая туристам их документы.

Собаку увели. Потом вернули паспорта.

Катя проводила взглядом красные книжечки до папиных ладоней и переключилась на свой рюкзачок. Если не спать, то надо же что-то до этой самой Поджары делать. За окном проплывал совершенно не интересный пейзаж. А в дорожной сумочке лежали всякие нужные вещицы.

А вот Ромку переполняло волнение: какая-такая будет эта настоящая заграница. Пока ехали по Бресту, ощущения заграницы не было. Необычности были, а заграницы не было. Наверное потому, что Брест с его крепостью для мальчишки был необсуждаемо НАШИМ городом. А теперь они за границей без всяких скидок.

Вот Андрей Аркадьевич раздал паспорта, вернулся на свое место, автобус выехал с контрольно-пропускного пункта, и...

Оказался в какой-то сельской местности, на первый взгляд от России не отличимой. Даже вывеска на единственном в поле зрения домике: HOTEL, в Ромкиных краях попадалась сплошь да рядом. А сам домик вполне мог стоять на трассе Москва-Нижний Новгород.

Дома такие же, деревья такие же, трава такая же...

И это заграница?

Андрей Аркадьевич между тем завел сложный и скучный разговор о правилах поведения. Когда ехали по Бресту, он так интересно рассказывал о том, что они видят, а сейчас даже не пытался ничего объяснять. Мальчишке пришлось полагаться только на свои глаза. Хотя вскоре оказалось, что и через уши приходит кое-что интересное.

Забавно было узнать, что по-польски магазин это "склеп". Хорошо хоть не "могила" А обменный пункт "кантор". Так звали главного злодея в повести Владислава Крапивина "Заставе на Якорном Поле". Точнее не злодея... Хотя все равно злодея, ведь нее давал мальчику Ёжики найти маму.

Но это было не более чем приятной случайностью. А так разговор шел про взрослые вопросы. И Ромке все сильнее хотелось, чтобы все снова стало как в Бресте. Вот в дали за полем востроглазый мальчишка подметил деревеньку и башню. Интересно, что это за башня? Может, Андрей Аркадьевич знает? Сейчас, конечно, ему не до этого, но потом надо будет попробовать его спросить...

А Андрей Аркадьевич действительно был занят очень важным делом. От Тересполя до Поджар немногим больше 20 километров. Если без задержек, то автобус проходит это расстояние меньше чем за 20 минут. Так что гиду нужно было успеть подготовить группу к технической остановке так, чтобы потом на трассе не возникало сожаления, что им чего-то не объяснили. И просьб сделать до Варшавы еще одну техническую остановку тоже не возникало бы. Это в планы экскурсовода не входило.

Катя копалась в своем рюкзачке, перебирая пальчиками блокнотики, упаковочки, карандаши с фломастерами и прочие мелочи, и тоже услышала, как Аркадьевич рассказал про магазины и место, где меняют деньги.

Катю больше заинтересовало первое, и она спросила маму:

— Мам, мы тоже в склеп пойдем? А там какие деньги нужны? Настоящие или... нерусские?

Услышав за спиной эту фразу, папа даже рот зажал рукой, чтобы невзначай не рассмеяться. Да, иногда Катюша такое скажет, хоть стой, хоть падай.

Мама, как обычно, слушала наставления внимательнее всех, стараясь запомнить максимально о местных особенностях, что бы ненароком чего-нибудь не сделать не так и не вызвать этим проблем. Слушала, пока Катя не решила открыть рот...

Свете стоило большого труда, чтобы не рассмеяться от слов дочки.

— Конечно, Катюша, пойдём и посмотрим, что там есть. Но русские деньги здесь уже не принимают. Придётся посетить обменный пункт.

А Катя искренне не понимала. Сам факт, что настоящие деньги где-то не принимают, с трудом укладывался в голове Кати, но она уже частично привыкла к этой мысли, потому что Ромка даже показывал ей в интернете, какие бывают ещё деньги.

Поля сменялись перелесками, перелески полями. Промелькнуло невдалеке и небольшое озерцо. Башня вдали то пропадала, то снова появлялась, будто автобус объезжал ее по кругу. Так оно и было на самом деле, только Ромка этого не подметил из-за большого радиуса этого круга. Зато мальчик сумел разглядеть, что эта башня возвышается над небольшим строением. Ромка решил, что это церковная колокольня.

Наконец, за окном проплыл информационный щит, сообщавший, что впереди круговая развязка, и прямо по курсу — Warszawa, то есть Варшава. Это было интересно. Ромка решил наблюдать за указателями. Варшава в нем шла второй строкой, до нее оставалось 192 километра. Первым шел какой-то город с двойным названием, до него было всего ничего: тридцать девять кило. А два других города были совсем далеко: 485 и 676 километров соответственно.

Андрей Аркадьевич принялся рассказывать о том, что можно покушать в Поджарах. Ромка слушал в пол уха, сейчас его куда больше занимало происходящее за окном. Мальчишка всем нутром чувствовал, что поля и перелески и домики вдали просто обязаны смениться чем-нибудь интересненьким.

Поля и перелески и домики вдали сменились выездом на мост над железной дорогой. Судя по обилию стрелок перед местом, там справа находилась станция. Ее не было видно, заслоняли дома. А позади домов шприцем возвышалась башня. которую Ромка подметил сразу после границы.

Нет они серьезно что-ли круг нарезают? Зачем???

А Николай Сергеевич сделал из рассказа руководителя группы практические выводы:

— Кстати, дети, а вас не пора ли кормить? Правда, и на кафе у нас денег пока нет... Так что, обменник прежде всего. Потом кафе, а потом магазин. Верно, милая?

Последний вопрос, естественно, был адресован уже не детям, а жене.

— Да, так правильнее всего, — согласилась Светлана Максимовна.

— Я пока не хочу пока есть, — честно ответил Ромка. Было еще слишком рано, аппетит в мальчишке еще не проснулся. — А если что, то у нас же еще бутерброды остались.

Выразив таким образом свое мнение, парнишка снова перенес внимание за окно. Благо там быстро нарисовался очередной информационный стенд, сообщавший о том, что дорога налево ведет на Варшаву, а направо в другой город. Ромка даже прочитал его название: Terespol, то есть Тереспол. Или, наверное, Тересполь. Не говорим же мы Севастопол или Симферопол.

Папа так смешно это сказал, как будто Катю и Рому надо кормить с ложечки — за маму, за папу. Девочка такое в кино видела, а чтоб их так, уже не помнила, они давно уже все сами делают, кажется, что прямо вот с рождения почти.

— Я как Ромка, — быстренько села на хвост брату Катюшка, которая тоже очень любила бутерброды, особенно в дороге и за компанию.

Папа не слишком удивился такому ответу — иногда аппетит у детей просыпался только за столом, и попробуй их еще туда доставить.

— Ну, было бы предложено, — успокоился он, выполнив родительский долг на ближайшие несколько минут. — Только потом не ныть.

— Мы никогда не ноем, — хором произнесли ритуальную фразу оба ребенка.

Вопрос был закрыт.

Обрадованный тем, что насильно завтракать не заставляют, Ромка снова уперся взглядом в окно. Редкие одноэтажные домишки подступили к самой дороге. Снова промелькнул указатель о том, что Варшава вперед и налево, а Тересполь направо, а вслед за ним и поворот. И хотя уходящая на Тересполь дорога была шириной в одну полосу в каждую сторону, на перекрестке были оформлены аж два "островка безопасности". Ромка даже представить себе не мог, что такое случается.

http://s4.postimg.org/ew6dp5kj1/screenshot_57.jpg

Видимо, у отца и сына мысли часто совпадают, и папа озвучил то, о чем Ромка только подумал:

— Да, интересно как... Что-то я не встречал такие островки безопасности у нас в Нижнем. В лучшем случае, краской разметку сделают. А тут плиткой выложили, молодцы.

— Да, так красивее, — согласился Ромка. — И вообще тут все какое-то...

Мальчишка задумчиво умолк, подбирая слова.

— Словно немного игрушечное.

Объяснения Андрея Аркадьевича и дорога между тем шли своим чередом. После развилки пейзаж ничуть не сменился, разве что вскоре они переехали по мосту то ли над ручьем, то ли над лренажной канавкой. Но мост, как и островки безопасности, был сработан со стратегическим запасом, словно под ним протекала приличных размеров речонка.

— Игрушечное? — переспросил папа и задумчиво потер бороду. — Хм, пожалуй. Что-то в этом есть. Я бы сказал, что поляки очень аккуратные. Всё у них такое... и дома, и дороги. В лесу я у них не был, но подозреваю, что и там все ухожено и вычищено.

Катюшка ко всем разговорам не прислушивалась, но кое-какие фразы и слова сами выцеплялись её избирательным восприятием.

Вот и сейчас она представила себе ухоженный лес совсем не в том смысле, который имел в виду папа. Лес был вытоптан, трава примята и кругом следы тех, кто его "уходил". Но хоть не намусорил. У Кати не было причин не верить папе — вычищено, значит, чисто.

А Светлана Максимовна только вздохнула. Коля до сих пор оставался большим мальчишкой, способным во время объяснения важнейших правил путешествия отвлечься на посторонний разговор с детьми. Вот так и получается, что путешествует она с тремя ребятами: двумя маленькими и одним взрослым. Впрочем, ее это не угнетало, своего мужа она любила таким, какой он есть, его достоинства перевешивали недостатки, а её достоинства позволяли эти недостатки нейтрализовывать. Одного человека, внимательно прослушевшего правила поведения на семью вполне достаточно. Так что пусть Николай уделит внимания детям.

Ромке папино сравнение показалось довольно интересным, но слишком взрослым. Просто аккуратно и вычищено это же слишком скучно, а вот игрушечный мир, это увлекательно. Пока мальчишка думал, как это лучше объяснить, автобус проехал мимо еще одного щита. Расстояние до Варшавы уменьшилось на два километра. Но не это было самое интересное. Ромка успел прочитать верхнюю надпись: Bia?a Podlaska 37.

С победным видом он повернулся к родителям и сестре.

— Скоро город будет. Через тридцать семь километров. Биала Подласка называется. Интересно, а остановка у нас будет до него или после? А может прямо в городе?

Игрушечные домики игрушечными домиками, но на настоящий город Ромка бы сейчас с удовольствием посмотрел.

— Биала — это, наверное, Белая, — задумчиво предположил Николай Сергеевич. — А что такое "Подласка", это непонятно. Похоже на "подлесок". А может, оно и совсем иначе звучит. Ты же у нас по-чешски читаешь, а мы всё-таки едем по Польше.

— Не, пап. Я не по-чешски читаю. Я транс-ли-те-рирую с латинского алфавита, — важно ответил мальчик.

Сложное слово он выучил на уроках английского. А то, что читать по-английски или по-чешски в Польше смысла не имеет, он понимал с самого начала. Транслитерировать, впрочем тоже. Папа прав, скорее всего город называется как-то иначе.

Но за всеми этими разговорами Ромка не забывал главного: смотреть в окно и отмечать все интересное. Очередным интересным оказался мост и речка под ним. Немного пошире, чем в первый раз, но все равно — Переплюйка.

Андрею Аркадьевичу быть экскурсоводом нравилось намного больше, чем быть руководителем группы. Но выбора не было, сейчас ему приходилось быть единому в двух лицах,. И сейчас было очень важно, чтобы туристы выслушали все инструкции, а главное, прочувствовали их и запомнили. Тут здорово помогал опыт и приобретенные с ним знания психологии.

— Друзья мои, я понимаю, что то, о чем я сейчас говорю, не особенно интересно. Мне бы тоже хотелось рассказывать вам о том, что мы сейчас проезжаем, благо есть о чем рассказать. Слева вы сейчас можете увидеть бывший пороховой погреб внешнего кольца обороны Брестской крепости. Сейчас в этом помещении очень стильное кафе. Но прошу вас, давайте все же сосредоточимся на организационных вопросах, чтобы потом больше к ним уже не возвращаться и наслаждаться тем, зачем вы и отправились в эту поездку: путешествием по Европе.

Ромка сразу оживился, но тут же разочарованно вздохнул. Слева, это ведь не их сторона. Ничего он не увидит, а если увидит, то толком не рассмотрит. Поэтому лучше даже не пытаться. Все равно как покажут полную вазочку мороженного, а съесть дадут только одну ложечку. Только себя дразнить, а потом расстраиваться. Нет уж, лучше не пробовать, а самому разглядеть что-то интересное на своей стороне.

Интересным пришлось назначить очередной дорожный щит, который сообщал, что прямо будет Варшава, налево населенный пункт с каким-то сложным названием, а направо... Ромка не сразу сообразил. BerezСwka. Да это же...

— Пап, а направо Березовка. Честное слово, Березовка. Вот так заграница.

— Ну, березы везде растут, — отозвался папа. — И у нас, и в Польше. Вот и названия почти одинаковые. Ром, ты уж потерпи, не отвлекай меня сейчас, дай дослушать Андрея Аркадьевича. А когда он закончит "родительское собрание", мы поговорим.

— Хорошо, — Ромка даже улыбнулся, папина шутка о "родительском собрании" подсластила его горечь. Потому что хоть умом мальчишка и понимал, что родителей сейчас лучше не отвлекать, но душа требовала общения.

И тут на помощь пришла младшая сестренка.

— А это что?! — громко спросила, девчонка и нетерпеливо постучала в сиденье брату, потому что проедут же сейчас мимо, а она так и не узнает, а он так и не увидит...

— Ромка! Тарелка!

http://czarnota.org/_gallery/albums/2013a/2013_04_01_-_003_-_Kobylany_-__Urzad_Gminy_Terespol.jpg

— Ух ты, и правда!

— И написано на ней не по-нашему...

— Гмина Тереспол, Кать, — снова транслитерировал "переводчик с польского". — Тереспол это пограничная деревня около Бреста, мы ее проехали. А гмина я не знаю что такое. Может, Андрей Аркадьевич потом расскажет...

Светлана Максимовна довольно улыбнулась. Хорошо, что дети умеют занимать себя сами, давая тем самым возможность взрослым заниматься взрослыми делами.

Катька была сражена такой подробной информацией и на время притихла. Ромка тоже на время успокоился, уткнувшись в окно.

Не стал дергать родителя, когда автобус въехал в какую-то деревню. Ведь папа слушает Андрея Аркадьевича, который рассказывает важные взрослые вопросы. А если бы он не рассказывал, то Ромка обязательно поделился с папой первыми впечатлениями. Польская деревня была довольно похожа на русскую. Некоторые домики, так вообще словно из-под Нижнего сюда переехали. А вот стояли они пошире, посвободнее, участки земли тут были у жителей побольше. И за заборами все было так красиво ухожено... Словно не дом, а дача. Но на дачный поселок это было не очень похоже, больше на деревню.

А еще польские домики были какие-то нарочито угловатые, сложной формы. Вот стоит одноэтажный, а в середине не какая-нибудь мансарда, а словно врезан кусок второго этажа. Или в двухэтажный дом кусок третьего. Или крыша без врезки, но зато не симметричная. Конек не по центру дома, а смещен к стене.

Или еще что-то придумано.

http://s4.postimg.org/h79expacd/screenshot_63.jpg

Даже когда проехали указатель, что до Биалы-Подласки осталось 30 километров, Ромка промолчал. И только увидев впереди забавный дорожный знак, он не выдержал и потревожил, но не родителей, а сестренку:

— Катька, смотри впереди дорожный знак какой прикольный.

http://shop.its-spc.ru/image/cache/data/5.24.2-500x500.png

— А что он означает? — заинтересовалась девочка.

— Наверное, что деревня закончилась. Когда они въезжали в деревню, после указателя с названием стоял такой же знак, только не перечеркнутый. Я помню.

Деревня действительно закончилась, за окном пошли луга и перелески.

Катю ответ брата удовлетворил, новых вопросов от неё не последовало. А вот сам Ромка в своей правоте точно уверен не был. Но Польша, наверное, решила вознаградить мальчишку за интерес и внимательность.

Сначала за окном промелькнула зеленая табличка, на которой белыми буквами было написано название населенного пункта, а через несколько метров после нее уже знакомый знак с силуэтами домов. Только не перечеркнутый. Тут уж все сомнения у Ромки отпали, непривычный знак получил свое твёрдое толкование.

Окрыленный успехом, мальчишка продолжал наблюдение. И подметил еще одну интересную особенность: во дворах у заборов часто попадались кресты. В первый раз Ромка даже с испугом подумал, что это могила. Но нет, земляной могилы там не было. И кресты были не могильные, а украшенные разноцветными ленточками. А потом вдруг он увидел на обочине огромный крест.

http://s4.postimg.org/49m51ugt9/screenshot_65.jpg

Тут уж без вопроса родителям было не обойтись.

— Папа, ты только посмотри, что это! У-пс... Проехали...

Проехали-то проехали, но краем глаза Николай Сергеевич успел ухватить необычное сооружение.

— Хм, да, непонятно, — сказал он. — Памятник какой-то, наверно. Польша вообще очень религиозная страна, как я заметил.

"Религиозные" это означают верующие. У Ромки в классе таких двое: Вадик и Аня. Ну да, тихони, их на шкоду не разведешь. А в остальном вполне нормальные ребята, на Вадика можно положиться. Но вот чтобы поставить крест во дворе деревенского дома... Как-то в Ромкином мозгу это не сопоставлялось.

Неужели тут так принято? Оказалось, да. Подтверждение этому Ромка увидел очень быстро и успел обратить внимание папы.

— Папа, смотри! Вообще...

В очередном дворе двухэтажного дома стояло распятие высотой почти с этот самый дом.

http://s4.postimg.org/nu0o4mhel/screenshot_66.jpg

— Может, это церковь? — неуверенно предположил папа. — Но если обычный жилой дом, то это чересчур... Слишком уж напоказ. Нам это не понять.

Ну уж если папа сказал, что этого не понять, то Ромка не стал и пытаться. Может, потом Андрей Аркадьевич объяснит. Ведь он столько всего интересного знает, не будет же он всю дорогу рассказывать разные скучности. Ему и самому так не нравится, он же недавно сказал об этом.

Повеселев, Ромка снова уперся в стекло.

Деревня еще немного потянулась вдоль шоссе и закончилась. Но почти сразу, после совсем коротенького перелеска началась следующая деревня. Самое забавное, указатель с названием стоял не в начале, а немного в глубине поселения. И название было из двух слов, первое из которых WСlka, а второе Ромка опять не успел прочитать. Никак он пока не мог привыкнуть к латинице в названии населенных пунктов.

— Волка. Катька, деревня называется Волка. В деревне Волки церковь с ели.

Катя тоже смотрела в окно на пробегающие мимо пейзажи: домики, заборчики, кусты. При этом ничего ей не мешало прислушиваться к тому, что творится и говорится на передних сиденьях. Именно поэтому девочка уловила Ромкину фразу и, подавшись вперед и захватив края сиденья брата, девочка рассмеялась:

— Как они её съедят-то? Она же каменная! Зубы себе поломают.

Ромка уже успел переключить внимание очередной здоровенный крест. Вокруг была даже ограда, но тянувшиеся от нее к перекладине креста разноцветные нарядные ленточки скрадывали кладбищенские впечатления. Но не стал на это реагировать. Ну Польша она такая, Польша. Папа сказал, что нам не понять, чего уж больше.

Вместо этого мальчишка скорчил сестренке лукавую рожицу и предложил:

— А подумать? Как такое может быть?

— Церковь должна быть пряничной, как домик из сказки, — весело выдала свою версию Катя, любившая слушать и читать сказки и маленькие рассказы как раз для её возраста, — тогда не поломают зубы.

Идея сестренки позабавила Ромку, он совсем отвлекся от происходящего за окном и переключился на разговор.

— Не-а. Такую церковь в деревне мальчишки и девчонки съедят раньше. Волкам только крошки останутся.

Братик был как всегда прав, поэтому Катя снова звонко рассмеялась.

— Точно, я бы тоже откусила кусочек. А как же тогда, — девчонка нетерпеливо заерзала, придвигаясь впритык к сиденью брата и прижимаясь щекой к её немного шершавой обивке, — как же съесть и не съесть?! Или это волки необычные были?

Ромка улыбнулся.

— Лови подсказку. В деревне Волки церковь с ёлки. Догадалась?

— Сняли! — весело продолжила Катя, — и съели. Потому что она была маленькая и пряничная.

Девчонка рассмеялась. Картинка вырисовывалась яркая и сказочная. Почти новогодняя. Ведь ёлка — это же новогоднее дерево.

— Да не сняли!

Терпение не являлось сильной стороной Ромки. Потеряв надежду, что сестренка догадается сама, мальчишка пустился в объяснения.

— Деревня называется Волки. А вокруг растут елки. Ели. А у церкви колокольня высокая. Прямо до макушек елей. Поэтому церковь с ели. Высотой с ели. Понимаешь?

"Ну, не сняли и не сняли", — готова была согласиться Катя, но тут брат все объяснил. Аааа! Вот она, оказывается, где собака порылась.

— Ааааа, — протянула с пониманием девочка, меняя в голове картинки с новогодних на пейзажные.

— Только с ёлки — это ещё маленькая церковь, — добавила она со знанием дела, — вот если бы с сосны или с тОполи, тогда дааа!! Правда, пап? — дернула егоза папу за рукав, привлекая его внимание.

Нижний Новгород и пригород славились своими соснами, а около соседней школы росли высоченные тополя, именно поэтому самыми большими деревьями Катя считала именно их.

Загадка была интересная, и, чтобы запомнить её, нужно было срочно поделиться с кем-нибудь информацией. Папа был ближе.

— Пап, а ты знал, как в деревне церковь съели?

Папа, хоть и был очень занят серьезным делом, но не мог не ответить любознательной дочке.

— Да, эту загадку я слышал. Но представлял ответ немного по другому. Что церковь там деревянная, из ели, а не высотой с ёлки. Ромин вариант интереснее, церковь получается высокая и красивая.

Вопрос с церковью из деревни Волки был улажен, и Ромка снова уткнулся в окно. За ним по-прежнему проплывали польские деревенские домики. Толи еще не закончилась Волка, то ли, пока они с Катькой болтали, началась новая деревня.

"— Интересно, а еще что-то необычное будет?" — подумал мальчишка. И словно в ответ на свои мысли увидел за забором украшенный цветами стеклянный ящик на тумбе. Внутри ящика стояла большая кукла.

— Катька, смотри, тут куклами торгуют!

Во многих деревнях Нижегородской области у дороги тоже торговали всяким разным: кто солеными грибами, кто керамикой, кто деревянными поделками. В одной деревни на шоссе в Москву чуть ли не в каждом доме шили и раскрашивали флаги. Едешь по шоссе, а оно все во флагах. Прикольно.

Но дома все выглядело как-то проще и буднишнее. А здесь красиво и празднично.

Между тем Катька тоже уходила в себя. Ведь деревянная церковь — это было совсем не так интересно, как пряничная, поэтому интерес к этой самой церкви в деревне Волка у девочки затух.

Она села поудобнее, почти полулёжа, положила одну руку на подлокотник и задрала голову вверх, рассматривая странные бочонки, над сиденьями, горлышки, открытые донышки которых были повернуты в разные стороны. Дотянуться до них у Кати не получилось, она украдкой уже попробовала, поэтому оставалось только догадываться, зачем они нужны.

От этого важного дела её и отвлек возглас брата.

— Где? — Катя резко выпрямилась и посмотрела в окно. Но никаких торговцев не увидела, да и кукол тоже, — ну, где, Ром?! — постучала она в сиденье перед собой, — где торгуют?!

— Все, Кать, проехали уже, — вздохнул Ромка. — Но ты не расстраивайся, все равно автобус бы тут не остановился.

Проехали... ну, и ладно, за окном проплывали домики, заборчики, калиточки. Такое вроде знакомое, а вроде и другое совсем.

Мальчишка тоже стал смотреть в окно. Хотелось бы понять, где они находятся и сколько еще километров осталось до Биалы-Подлаской. Но указателя пока не попадалось, наверное потому, что ехали они по деревне. Зато он снова увидел впереди похожий ящик во дворе дома.

— Катька, смотри скорее, вот еще раз...

Девочка тут же ткнулась носом в стекло.

— Вон там? Да? Там кукла?! В домике? — уточнила Катька, пялясь во все глаза на фигурку в "коробке".

Да-да, именно такая мысль мелькнула у неё в голове, что это куклы в подарочных коробках, но не на продажу, а как в музее. И у каждой своя отдельная витрина — домик.

— Ой...

Это, похоже, совсем не куклами торгуют...

http://s3.postimg.org/xb2r1hyir/screenshot_15.png

Над крышей ящика-будочки был укреплен крест, и вообще создавалось впечатление, что это что-то религиозное. Особенно если вспомнить большие кресты, которые стояли вдоль дороги раньше.

— В домике, — подтвердил Ромка.— Только это, кажется, не кукла. Это потому что они такие верующие.

Наверное, Катька ничего не поняла. Но как объяснить то, чего сам не понимаешь?

А тут еще перед глазами мелькнул указатель. Не успевший сосредоточиться мальчишка смог только понять, что Варшава прямо и будет поворот направо.

— Куклы? — удивленно спросила Катя, не поняв фразу брата, — которые не куклы...

Катя присмотрелась к очередной коробке в палисаднике, как называла их соседка маленькие дворики, заботливо ухоженные, с мощеными тропками, со скамеечками, и усаженные цветами. Совсем как в сказке про цветик-семицветик.

— У них в домиках вазочки с цветами, странные куклы.

Ромка ответил не сразу: он углядел впереди второй указатель и постарался его тщательно рассмотреть.

Получалось интересно: прямо Варшава, а направо терминал со сложным польским названием и населенный пункт Kukuryki. Интересно, как в польском языке читается Y? Если как в чешском, то получится Кукурики.

Мальчишка хихикнул и вывернулся к сестренке:

— Кать, сейчас поворот направо будет, там деревня Кукурики. Наверное так польские петухи по утрам кричат. Кукурики!

Разумеется, Ромка не закричал на весь автобус, а сказал нормальным голосом. А вот таинственные куклы у дороги из головы у него уже вылетели.

И у Кати тоже, потому что кукурики было интереснее и веселее.

— Ку-ку-ри-кИ, — прокукарекала девочка, поморщилась и выдала свою версию, — а может там кукурки пекут, печеньки такие?! Поэтому и КукУрики. А может просто кукушки так куковали, а рики само прицепилось, для удобства. КУкУ_рИки!

Катя легко, будто играючи, меняла в слове ударения, увеличивала их количество, не задумываясь пока и о самих ударениях, и о роли их в словах.

Ну все, сестренка начала "играть в словечки" (так про себя называл ее забаву Ромка). Тут с ней тягаться было бесполезно: правила игры были известны одной только ей, поэтому она всегда и выигрывала. К счастью, Катька с удовольствием играла в эту игру сама с собой, поэтому мальчишка мог без угрызений совести уткнуться в окно.

Проехали поворот на Кукурики. Перелесок. Дома. Мостик над заросшей канавкой. Снова дома. Луг, разбавленный зеленеющими деревцами. Опять дома. Автобусная остановка на краю деревни и еще одна будка с куклой внутри. Теперь уже никаких сомнений, что это было выражением веры: будка стояла не во дворе, а на ничейной территории под деревом у дороги. Над крышей у нее был крест. И, наверное, правильно говорить не "кукла", а "статуэтка". Маленькая статуя.

А еще один крест, большой и высокий, стоял позади будки.

После остановки знак с перечеркнутым силуэтом населенного пункта показал, что деревня, наконец, закончилась. Шоссе быстро ушло в густой лес. Ромка вспомнил слова папы насчет "ухоженности", но на взгляд мальчишки лес ничем не отличался от лесов Нижегородчины. Тянулся он довольно долго, за ним оказалась маленькая деревня буквально в пол десятка домов. Потом большое поле, а за ним большая деревня. А когда и она кончилась, Ромка разглядел указатель Bia?a Podl. 17. То есть до Биалы Подлаской оставалось всего семнадцать километров. Когда же, наконец, будут эти Поджары? Неужели после?

Андрей Аркадьевич сделал короткую паузу в объяснениях, чтобы передохнуть. Светлана Максимовна использовала ее, чтобы посмотреть, как там дочка. Она повернула голову, что Катя мирно и увлеченно смотрит в окно, за которым пронёсся указатель с расстоянием до, судя по большой характерной букве "М", ресторана Макдональдс.

"Надеюсь, нас везут не туда", — подумала мама, — "Ехать в Польшу, чтобы отведать американский фастфуд, это уже слишком. Он же везде одинаковый. Что у нас в Нижнем, что в Поджарах, что в Нью-Йорке одно и то же".

Но вообще начало поездки маму скорее радовало.

Раньше Светлана Максимовна никогда не вывозила одновременно обоих детей на длинные автобусные экскурсии. И теперь пришло время первых выводов. Они внушали осторожный оптимизм.

Во-первых, Катя и Рома не мешали окружающим.

Во-вторых, время от времени они даже вели себя тихо, позволяя родителям слушать экскурсовода.

Конечно, это не идеал, над его достижением нужно еще много работать, но...

Так жить можно!

А вот Ромка рекламу Мака достойной внимания не посчитал. Подумаешь, Мак. А то он Маков не видел. Зато чуть дальше...

— Катька! Смотри на верх столба! Быстрее!

Там было на что посмотреть. Мало того, что на вершине столба находилось настоящее гнездо аиста, так еще сам хозяин или сама хозяйка из этого гнезда выглядывал или выглядывала, неспешно поводя клювастой головой.

Сын увидел что-то интересное, и папа не удержался от желания глянуть в окно. Да, Рома оказался прав, на столбе невдалеке от дороги высилось самое настоящее гнездо аиста, нагромождение из веток, травы и соломы.

http://s3.postimg.org/mcirb7c3n/screenshot_22.png

— Аист на крыше — счастье в дом, — вспомнил народную поговорку Николай Сергеевич. — Да и детей приносит.

Вряд ли сын еще верил в эту детскую сказочку, просто к слову пришлось.

Светлана Максимовна, хоть уже снова внимательно слушавшая экскурсовода, все-таки не смогла не вспомнить песню Софии Ротару "Аист на крыше". И даже тихонечко напела куплет.

— Аистят? — машинально спросила-утвердила Катюшка, блеснув знаниями о животных и их детенышах.

Мама рядом что-то напевала тоже про аистов и крышу. Катя думала, почему гнездо не на крыше и можно ли стоять и ждать счастья, как в песне, под столбом. А гнездо с приносящей счастье птицей, которое совсем не на крыше, осталось позади.

Ромка повернулся к семье с обиженным видом.

— Вы что, нарочно? Он же не на крыше, а на столбе!

Крыша была рядом — в нескольких метрах от столба стоял дом, но там на крыше никакого аиста не было, мальчишка это точно видел.

Папа весело объяснил:

— Ром, это ведь всё поговорки, народ придумывал. Аисты на крышах любили гнезда вить, это потом уже столбов понаставили, когда электричество появилось.

— Рома, не знаем мы с папой ни поговорок, ни песен про аиста на столбе, — добавила мама. Больше она ничего говорить не стала. Андрей Аркадьевич рассказывал о ситуациях, когда может потребоваться медицинская помощь. Мама, конечно, надеялась, что до этого дойдёт. Тем более до такой степени, что не хватит её собственных знаний. Но если помощь все же потребуется, то лучше заранее знать, что именно нужно делать.

Объяснения родителей были не слишком убедительны, но спорить Ромка не стал. Не до того было. Пацаненок как губка впитывал в себя впечатления от заграницы и пока что был еще очень далек от насыщения. Поэтому разговор затих, а автобус миновал еще одну маленькую деревеньку с уже привычно вычурными домами.

Остановка была уже рядом. Андрей Аркадьевич заканчивал рассказ. Все-таки многократно отработанные объяснения удаются особенно хорошо.

— И последний вопрос, друзья мои. Его мне часто украдкой задают люди, которые в первый раз выезжают за границу. Звучит он примерно так: "А как здесь относятся к русским?" Ответ мой будет таким. Наш мир не идеален, и в каждой стране и каждой нации встречаются те, кто готовы излить свою злобу на человека за то, что он родился "не той" по их мнению национальности, или имеет гражданство "не той" страны. Естественно, они есть и в Европе. Как к ним здесь относятся? Да как и в России — как к ненормальным, позорящим страну. Гарантировать того, что вы не столкнетесь с ними, я не могу, но вероятность этого ничтожно мала. Как правило, подобных инцидентов не происходит. Ну а что касается нормальных людей, то отношение возможно в очень широком диапазоне, но выяснять отношения они первыми не станут. Для них вы прежде всего гости. Гостей в Европе любят и стараются стать для них радушными хозяевами. Друзья мои, в свою очередь, будем культурными и воспитанными гостями, приехавшими для того, чтобы познакомиться с культурной и историей других стран, а не выяснять какие-то политические вопросы.

Автобус притормозил и развернулся влево. Перед глазами Ромки мелькнула лента шоссе убегающая вперед к Варшаве. Но мальчишке было уже не до него, он нетерпеливо ерзал на мягком сидении, ожидая момента, когда они выйдут из автобуса. Впервые! За границей!

Брест не считается.

А Литвинов подвел итог:

— И сейчас в справедливости моих слов о европейском гостеприимстве вы убедитесь на собственном опыте, потому что наш автобус прибыл в Поджары, где у нас по плану первая остановка. Сейчас восемь двадцать пять, техническая остановка длится полчаса. Прошу без десяти девять всех быть в автобусе. И, пожалуйста, запомните своих соседей, чтобы сразу было понятно, все вернулись, или еще не все.

Большой поклонник сериала "Семнадцать мгновений весны", Андрей Аркадьевич, самую главную фразу оставил на последний момент, когда автобус уже остановился. Потому что, как учил телезрителей Штирлиц, запоминается последнее.

— Большой туалет направо за угол и снова направо. Бесплатно.

Туристы неспешно покидали автобус, оглядываясь и прикидывая, куда направиться. Как всегда у Мельниковых в незнакомой обстановке руководство на себя взяла мама.

— Коля, Рома, Катя, — Светлана Максимовна обвела взглядом своих "подопечных", — Идём в магазин и смотрим, кому что срочно нужно?

— Срочно нужно погулять, — улыбнулась Катюшка, не очень понимая, что мама имеет в виду под срочно нужным.

Ей вот ещё немного срочно было нужно — "мальчики налево, а девочки направо". Но это она собиралась потом маме шепнуть на ушко.

Ромка хоть и не прислушивался к "организационному" рассказа Андрея Аркадьевича, но уже понял, для чего нужны "технические" остановки, Поэтому не удивился, что сначала все туристы клином потянулись именно к туалету. Действительно большому: там и три таких автобуса можно было без очереди обслужить.

— Может, сначала как все? — осторожно предложил мальчик.

Зато после выхода можно будет уже заняться осмотром интересностей, которых здесь хватало.

— Давайте как все, — согласилась Светлана Максимовна. В конце концов, был самый прямой смысл поддержать этот "раш по центру", хотя обычно такая такика к успеху не приводит.

А когда обязательная программа технической остановки была выполнена, Мельниковы стали осматриваться более внимательно.

Ромка для себя определил Поджары как бензоколонку, только необычную: рядом с ней была заасфальтирована большая стоянка для автобусов и автофур, обрамленная с трех сторон всякими полезными для путешественников заведениями. Такими как Sklep и Kantor. Удивительно, но на одной из вывесок Ромка углядел надпись на родном языке.

http://s3.postimg.org/yohiubrib/MG_5661_2.jpg

А Катюшку словно магнитом потянул к себе красивый домик с прудом, фонтаном и деревянным мостиком. Совсем недалеко была бензоколонка, расположилась стоянка для автобусов, и вдруг такой зеленый оазис. Про оазисы ей рассказывал старший брат, когда они вдвоем рассматривали большую карту мира для детей дошкольного возраста.

Не теряя времени, Катя мякнула:

— Мам, я хочу туда... можно? — и не дожидаясь ответа, а уж тем более того, чтоб её ухватили за руку, живенько свернула к мостику и взбежала по нему до середины.

Она повернулась к родным и махнула рукой брату:

— Ромка, иди сюда, тут так интересно.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/89086672.jpg

Ромка без лишних размышлений тут же радостно рванул к Катюшке на мостик.

Николай Сергеевич почувствовал себя на распутьи: детей одних не оставить, маму одну в магазин не отпустить.

— Давай, постоим с ними немного, — предложил он супруге. — Потом все вместе в магазины.

Светлана Максимовна согласно кивнула.

В автобусе никто в магазин не рвался, принципиальной необходимости в покупках она пока не видела. Почему бы и не полюбоваться оформлением? Тем более что оно было по-настоящему красивым. Вроде ничего особенного, но хорошее настроение создавало безотказно. И сколько радости у детей...

Катюшка ждала брата, при этом перегнулась через перила и вгляделась в воду. Что-то блеснуло на дне, потом ещё. Если бы брызги фонтана не рябили поверхность пруда, то можно было бы рассмотреть, что там блестит, может, рыбки маленькие, может камешки такие.

Катя подняла голову и заметила, как у пруда остановилась пожилая пассажирка из их же автобуса. Тетушка была очень колоритная, закутанная в странное вязаное одеяние без сшитых боков, а на груди у неё в три ряда висели крупные бусы. Она достала из вышитого кошелька монетку и бросила в воду.

Так вот что там блестит!

Катя сунула руки в карманы, но не нащупала там ни одной монетки.

— Ромка, у тебя есть денежки? — поспешила она спросить у уже стоящего рядом брата. Вопрос еще не прозвучал до конца, а в голове у Кати появилась догадка, что спрятать ему деньги некуда: футбольная форма карманов не имеет. Даже если это форма "Барселоны".

Девчонка пританцовывала на месте от нетерпения, ей очень хотелось кинуть в пруд монету, только где же её взять?

Ромка сходу чуть не выдал сестренке возмущенный ответ, но быстро осознал, что Катька не издевается, а просто очень глубоко ушла в идею. А идея была хороша. Обычно люди кидают монетку в фонтан чтобы вернуться. Почему бы им и не вернуться в Поджары еще раз, с новой поездкой? Тем более что в прудике был маленький фонтанчик, значит, все условия сходятся.

Мальчишка обернулся к родителям. Вопроса он пока не задал, но выражение лица у него было очень выразительное. Выражались просьба и надежда.

— Где-то у меня завалялись монетки, — не слишком уверенно сказал папа и принялся шарить по карманам. В отличие от сына, их у него было полным-полно — и в брюках, и в пиджаке, и в рубашке. Послышался звон, и вскоре папа протянул на ладони блестящие кругляши. — Вот, держите.

Света то же стала искать в сумочке мелочь, но в этот раз Николай её опередил. Катюшка сбежала по мостику к родителям, чтобы взять монетки и для себя, и для брата.

— А кстати, Катюша, ты знаешь, зачем монетки в воду бросать? — решил поиграть в массовика-затейника папа. — А ты, Рома, знаешь?

— Чтобы они там блестели, — не замешкавшись и не задумавшись ни на секунду, выпалила девочка, взяв с папиной ладони две золотистые блестящие десятикопеечные монеты, взглянула на папу и цапнула ещё одну серебяную. Она, наверное, по-другому будет смотреться — се-ре-брить-ся, как ночью звездочка на небе.

— На счастье! — уверенно ответил Ромка.

А Катя уже снова взбежала по бревенчатому настилу. Посмотрела на монетки, наморщила переносицу, но все же протянула брату не одну денежку, а раскрытую ладошку со всеми тремя, немного сожалея, что взяла только одну светленькую.

— Выбирай, — Катя улыбнулась Ромке, — какие тебе нравятся.

Мальчишка улыбнулся. Сестренка развила бурную деятельность, которую бы он и сам не прочь был бы развить. Но перехватывать инициативу у Катюшки он не стал. Ромка старался быть правильным старшим братом, а это означало давать возможность сестренке почувствовать себя организатором какого-либо действа.

Но взяв с ладошки сестренки медяшку, мальчишка все-таки не удержался от внесения своего предложения:

— А давайте кинем монетки все вчетвером, вместе?

Увидев, что дети обратили на него внимание, папа сначала объяснил:

— На счастье посуду бьют, а монетки кидают, чтобы потом на это место вернуться, когда-нибудь.

Улыбнулся и закончил: — Ну, и чтобы они там блестели, конечно.

А потом ещё добавил: — Вместе — это мысль хорошая. Ну, тогда давай, считай до трех. Хотя погоди. Света, а кстати, русские кидать или евро? Как думаешь?

Коля всегда был чуточку чудаковат. Светлане это в нем нравилось, но в то же время надо было постоянно быть внимательной, чтобы не дать любимому заплутать в трех соснах.

— Коля, европейских монет у нас пока нет. Ни евроцентов, ни польских грошей. А менять деньги только для того, чтобы бросить их в фонтанчик мы сейчас уж точно не станем.

И чтобы не дать маленькой заминке вырасти во что-то более серьезное, Светлана Максимовна тут же предложила.

— Давайте вместе на счет "три". Считай, Катя.

До десяти Катя умела считать более чем уверенно.

— Давайте, только все вместе прям. Раз, два, три-ии! — громко отсчитала сосчитала девочка и подбросила вверх свои денежки. Они блеснули своими боками, одна серебристыми, другая золотистыми, и, перевернувшись в воздухе, одна за другой нырнули в воду, оставив только круги на поверхности прудика, которые снова зарябило брызгами фонтана...

Брат, мама и папа тоже бросили свои монеты. Они нырнули в воду, переливаясь, словно рыбки.

— Всё, теперь мы сюда точно вернемся, — уверенно сказал Николай Сергеевич. — У нас четырехкратный обратный билет. Ну, а теперь идем по магазинам? Или ещё куда?

В последнем вопросе заключался небольшой подвох. Папа обратил внимание, что мостик, на котором стояли дети, другим краем упирался в веранду придорожного кафе. Ромка это тоже заметил. Только для себя определил заведение не как кафе, а как столовую: люди с подносами двигались вдоль раздачи, а повара передавали им выбранные блюда. Мальчишка даже узнал в очереди нескольких человек из их туристической группы, но у него самого аппетита от этого не прибавилось.

— По магазинам, — эхом повторила Катя, подбежав к папе и оборачиваясь на маму и Рому, — мы идём в склеп!

Катиного энтузиазма брат не разделял, но без лишних вопросов потопал вместе со всеми в магазин. Капризы сейчас были неуместны. День так хорошо начался... И несколько минут в польском склепе его не испортят.

А девчока сразу же перескочила на совсем другую тему:

— А мы обратно тоже через Пожары поедем?

— Катя, это место называется не Пожары, а Поджары, — поправила Света дочку, бросив свои монетки, — не от того, что что-то сгорело, а, наверное, от какого-то польского слова А как мы будем возвращаться я не знаю. Это надо у Андрея Аркадьевича спрашивать.

Светлана Максимовна подозревала, что экскурсоводу столь незначительная подробность неизвестна. Зато женщина была уверена в том, что через пару минут дочка об этом вопросе уже забудет, так что не опасалась поставить гида в неудобное положение.

На Ромкин взгляд склеп оказался совсем обычным магазином у бензозаправки. Ну, может, некоторые товары были другой марки. Да цены необычные: какие-то совсем маленькие. Мальчишке даже интересно стало: сколько рублей дают за один польский злотый. Хоть после Бреста он и почти не слушал Андрея Аркадьевича, а глазел по сторонам, но запомнил, что местные рубли называются злотые, а копейки грошами. Совсем как в старые времена в России.

Они бы еще резаны и гривны ввели...

Мельниковы послонялись среди стеллажей с товарами, но инициативу по приобретению чего-либо никто на себя не взял. Так ничего и не купив, они вышли наружу.

Там, щурясь от яркого утреннего солнышка, Катюшка неожиданно спросила:

— А дальше у нас что? Каспер?

Для остальных неожиданно, а для себя вполне логично. Если склеп, то должны быть и привидения, причем обязательно добрые и не обязательно с моторчиком, поэтому название обменника приобрело призрачный характер.

Но вопрос, ввиду его детской сложности, остался без ответа.

Воспользовавшись тем, что родители направления движения не обозначили, Ромка потянул папу вдоль основного здания автостанции. Была маленькая надежда, что там найдется что-то интересное, но она не оправдалась. После столовой располагался еще один магазин-склеп.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/100544367.jpg

Зато Ромка увидел, где стоит их автобус. У средней двери стоял Андрей Аркадьевич и что-то пил из пластикового стаканчика. Мальчишка вспомнил, что у него накопилась масса вопросов, но подойти прямо сейчас постеснялся: некультурно отрывать человека, когда он пьет или ест.

— Ага, ну давай и сюда заглянем, — отреагировал на появление второго магазина папа. Снаружи тот казался близнецом первого, следовало считаться с возможностью того, что товар внутри может быть разнообразнее.

Ромке совсем не хотелось в магазин. Впереди стоял дом с необычной волнистой крышей.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/98184316.jpg

Вот его посмотреть было куда интереснее. Но желание быть послушным пока еще было слишком сильным и перевесило. Ладно уж, пусть будет, как сказал папа. Но как только они из магазина выйдут...

Как часто бывает в таких случаях, реальность подкорректировала планы. Скучающий мальчишка рассеяно перемещался по магазину вслед за родителями, но вдруг его взгляд зацепился за очень интересное. Рядом с обычной "Кока-Колой" стояли бутылочки с незнакомой этикеткой.

— Мама, посмотри. Нулевая "Кока-Кола".

Светлана Максимовна обернулась. Подошла к стеллажу. Взяла в руки бутылку.

— Любопытно. Это низкокалорийная кола. Не видела раньше.

— И я никогда не видел и не пробовал. Интересно, какая она на вкус, — загорелся Ромка. — Мама, а купи мне такую...

И тут же поправился.

— Не сейчас, а вообще.

Если просить сейчас, то пока будут менять деньги, точно к домику с волнистой крышей не успеть. И так сколько времени в первом магазине потеряли...

Мама улыбнулась и слегка взъерошила мальчишке затылок.

— Обязательно. Думаю, что это может случиться уже сегодня.

Пацаненок просиял, и дальнейшее пребывание в магазине ему уже вовсе не казалось тягостным.

А когда они, наконец, вышли оттуда, снова ничего не купив, Ромка предложил: — А теперь посмотрим поближе этот домик с волнистой крышей?

— Да, пойдёмте туда!

С первого взгляда в указанную сторону девочка поняла, что ей очень хочется там побывать. И домики, и крыши, все это было такое новое, необычное. Но особенно понравились Катюшке подвешенные клумбы с цветами, похожие на дачные качели.

Папа взглянул на дом, потом на мобильник, где были часы, и вздохнул:

— Не получится. Времени осталось очень мало. Лучше нам вернуться в автобус, а то дальше пешком пойдем.

Ромка недовольно засопел, но не мог не заметить того, что люди из их группы тянулись к автобусу. Ну вот, невезуха... Вместо того, чтобы посмотреть на что-то интересное, они по магазинам ходили...

— Пап, мам, вы тогда хоть сфотографируйте, — обиженным голосом попросил мальчишка. — Я никогда такую крышу не видел.

— Действительно, Коль, сделай, пожалуйста, снимок. Необычное здание, на увеличенную хижину похожее.

"Мыльницами" были вооружены оба представителя старшего поколения, но Светлане Максимовне пришлось бы сейчас искать свою в сумочке, в то время как у мужа чехол с фотоаппаратом был предусмотрительно подвешен на брючном ремне.

— Крыша, крыша, — забормотал папа, доставая фотоаппарат. — Сейчас щелкнем.

Он навел объектив, подобрал ближний зум и нажал кнопку.

— Ну, вроде получилось, — сказал папа, рассматривая изображение снимка. — А теперь к средству передвижения!

— Пап, дай я посмотрю, — встала на цыпочки, уцепившись за папину руку, Катя, заглядывая в экран фотоаппарата, где послушно застыл кадр.

Ей было важно узнать, видны ли так понравившиеся ей клумбы, или папа только крышу щелкнул.

— Смотри, — сказал папа, наклоняясь и показывая экран фотоаппарата. — Подходит?

Катюшка восхищенно выдохнула. У папы всегда получались очень интересные снимки, вот и сейчас весь домик был словно игрушка, вместе с необычной крышей и понравившимися самой девочке висячими цветниками.

— Красиво.

— Или хочешь сама щелкнуть?

Ну и кто же откажется от такого предложения?! Не Катя — это точно. Она тут же протянула ладошки к аппарату.

— Хочу, — и, получив в руки дорогую папину вещь, нашла глазами брата, — Ром, а я сейчас буду фотографировать. Давай вместе. Ой, Ром, а ты где?

Брата рядом уже не было.

Потому что фото домика с волнистой крышей было лучше, чем ничего, но слишком мало, чтобы вернуть Ромке хорошее настроение. Некоторую надежды оставляли обещания Андрея Аркадьевича, и мальчишка решил внести ясность прямо сейчас, благо экскурсовод стоял возле автобуса.

Действительно, отпустив группу в самостоятельное "путешествие" по Поджарам, Андрей Аркадьевич остался у транспорта. Пообщался с подошедшим Анджеем, теперь водительская бригада была полностью укомплектована. Развел растворимого кофе: за время пути от границы до Поджар вода в баке успела вскипеть.

Что-то покупать или менять деньги здесь он не собирался. Поджары были излюбленной остановкой российских туристов, пересекающих границу автотранспортом в Бресте. Поэтому цены завышенные, а курс заниженный. Андрей Аркадьевич честно предупредил об этом свою группу, но по опыту точно знал: будут и менять, и покупать. А некоторые потом в Варшаве еще и переживать будут, зачем они так поступили.

Между тем время стоянки подходило к концу, экскурсовод стоял у передних дверей автобуса и смотрел, как один за другим поднимались на борт туристы.

Тут-то Мельников-младший его и "поймал".

— Андрей Аркадьевич, а когда мы проехали границу с нашей стороны, вдали была какая-то башня. Вы ее видели?

— А ты очень внимательный мальчик, — одобрительно заметил гид. — Это была церковная колокольня. Но она далеко, и на нее обычно никто не обращает внимания.

— Колокольня? А что это за церковь? И что за деревня там была? — сразу же продолжил расспрос Ромка.

— Тебе все это так интересно? — немного недоверчиво спросил экскурсовод.

— Конечно! — с жаром ответил мальчишка. — Ведь тут все неизвестное. Я никогда не был за границей, хочется узнать побольше.

— Ну что же, Рома, давай вот как договоримся. Сейчас когда автобус поедет, я буду рассказывать про те места, мимо которых мы проехали. И про колокольню, и про церковь, и про город, где она стоит.

— Город? — переспросил парнишка.

— Да, это была не деревня, а самый настоящий город, — подтвердил Андрей Аркадьевич. — Вот я все это расскажу, а если у тебя еще останутся вопросы, то ты у меня потом спросишь. На остановке, в Варшаве. Устраивает?

— Конечно! Спасибо!

Тем временем Катька пробовала себя в профессии фотохудожника. И для начала перед девочкой возникло неожиданное препятствие в виде маминого вопроса:

— Что ты будешь фотографировать, Катя?

А девочка сама ещё не решила, что будет фотографировать, потому что, стоило ей навести объектив на домик, её сразу повело в сторону по дуге, по окружности, в итоге она обнаружила ускакавшего брата — возле автобуса.

— Не знаю, — призналась Катя, — можно тоже домик.

Однако самой девочке эта идея не очень нравилась. И тут её осенило, она даже начала нетерпеливо притопывать на месте.

— А давайте я сниму наш автобус?!

— Хорошая идея, — согласился папа. Но фантазия у него тоже работала, поэтому вслед за согласием последовали предложения.

— А может ты нас с мамой и Ромкой на фоне автобуса сфотографируешь? А потом вы с братом местами поменяетесь? И будет у нас на память два снимка.

"Мыльница" куда проще планшета, и нажимать на кнопочку дочка умела вполне профессионально.

— Хочу, — быстро согласилась Катя, — только сначала сниму я автобус с усами. Он так на муравья похож.

Конечно же, Катюшка имела в виду внешний вид автобуса спереди, сверху у него спускались загнутые, наподобие усиков насекомых, зеркала.

— Пойдемте скорее к автобусу, мам, пап, — правильно мотивированный ребенок сам вел родителей в верном направлении. — Ромка нас сфотографирует. Жалко, что нельзя, чтоб прям всем вместе, вчетвером.

— Ну, идем, — улыбнулся папа. Взяв маму под локоть, он чинно и торжественно повел ее к автобусу. Света тоже улыбнулась и с достоинством прошествовала под руку с мужем к автобусу, всячески демонстрируя на лице важность момента, и свое удовольствие от происходящего.

Пока родители выбирали место для съемки, Катюшка успела щелкнуть автобус спереди и пристроиться за спиной у брата. Дернуть его было бы не вежливо, Ромка сейчас был взрослым, он разговаривал с руководителем группы. Поэтому девочка терпеливо ждала, когда брат закончит разговор. И только когда мальчик вежливо поблагодарил экскурсовода, позвала:

— Рома, идем, ты сейчас сфотографируешь меня вместе с папой и мамой. А потом я тебя.

Мальчишка еще раз поблагодарил Андрея Аркадьевича и принял из рук сестренки фотокамеру.

— Готовы? Внимание... Снято!

Ромка глянул на экран фотоаппарата. Вроде, все хорошо получилось.

— Кать, теперь твоя очередь.

— Снято, — весело воскликнула девочка, снова подбегая к брату.

К съемке она подошла очень серьезно, как только и способны занятые важным взрослым делом маленькие дети.

— Иди к автобусу! — махнула она рукой Ромке.

— Стойте пока, — это уже было обращение к родителям, хотя они и так стояли. Похоже, им нравилось вот так стоять, в обнимку.

А потом вскинула камеру. Как только в кадре закончилось шевеление, Катюшка тоже нажала на кнопку, после времени повторив фразу старшего брата:

— Внимание. Снято!

Будто специально дождавшись, пока все снимки будут сделаны, гид громко возвестил что автобус отправится через минуту.

— Пойдем-пойдем, — забирая фотоаппарат у дочки, сказал папа. — Без нас, конечно, не уедут, но лучше это не проверять.

Света молчаливо согласилась с мужем и взяла за руку освобождённую от фотоаппарата дочку, оказав той помощь при подъёме по ступенькам автобуса-муравья и проследив, чтобы Катя уселась на своём месте, села и сама.

Группа очередной раз порадовала дисциплиной, к назначенному времени все пассажиры заняли свои места в автобусе. Тем не менее Андрей Аркадьевич прошелся по салону, призывая всех удостовериться, что их соседи на месте, а про себя сосчитав туристов по головам. Убедившись, что никто не пропал, он дал Анджею сигнал к отправлению.

— Ну вот, друзья мои, следующая остановка у нас будет уже в Варшаве. Дорога до нее займет около двух часов, так что кто хочет доспать, могут попытаться попробовать это сделать. Кто хочет послушать экскурсию, пожалуйста, откройте панельку на спинке переднего кресла, достаньте наушники, и переведите переключатель на позицию "один".

До этого Ромка внимания на панельку не обращал. Что он, маленький, не видел пепельниц, что ли? А оказалась там вовсе не пепельница. Жгутик проводов с таблетками маленьких наушников и тумблер переключателей каналов с циферками 1 и 2. Ромка тут же запихал в уши таблетки, перевел тумблер на 1 и откинулся на спинку кресла, наблюдая, как автобус выезжает со стоянки на шоссе.

— Катюша, ты хочешь послушать экскурсию или поспишь пару часов, пока мы едем до Варшавы?

Сама Света уже доставала наушники и переключала тумблер на первый канал.

Вот если бы мама предложила сказку послушать, а дяденьку этого Катя уже наслушалась, поэтому практически не проявила интереса к технике, спрятанной в спинке Ромкиного сиденья. Нет, заглянуть туда девочка была совсем не прочь, но без продолжения.

— Я лучше посплю, — сделала свой выбор Катя, наклоняясь, чтобы снять обувку и забраться в свое мягкое кресло с ногами.

— Спокойного утра, — мама улыбнулась, поцеловала забравшуюся на сиденье с ногами дочку и, убедившись, что та удобно устроилась, сосредоточилась на экскурсии, всё равно поглядывая на соседнее кресло.

— Итак, друзья мои, — негромко начал в микрофон Андрей Аркадьевич. — Наше большое путешествие по странам Евросоюза начинается в Польше. В той ее части, которая называется Подляшье. Есть две версии происхождения этого названия. По одной оно возникло, когда на этих землях установилась власть Польши, и местное население оказалось в подчинении у поляков. "Под ляхами". Ведь поляков на Руси в средние века часто называли ляхами. По другой версии, название произошло от обилия лесов. Сейчас мы видим с вами за окнами автобуса в основном поля, но это уже результат усилий человека. А раньше здесь почти все было покрыто лесами. По-польски лес звучит как "ляс". Земля под лясом, Подлясье, Подляшье.

Да, действительно за окном лежали широкие поля разделенные небольшими лесополосами. Но Ромка живо представил себе бескрайние леса, окружающие дорогу. Интересно! Вот теперь, судя по всему, начиналось настоящее путешествие!

— Я не оговорился, сказав о "местном населении". Официально Польша одна из самых мононациональных стран Европейского Союза. Согласно последней переписи населения, поляками является 96,7% населения страны. И это реальная цифра. Но в то же время, те, кто больше знаком с Польшей, прекрасно знают, что в это число попадают люди с двойной национальной идентичностью. Здесь кашубы, которые официально считаются поляками. Здесь силезцы. Поляками считают так же себя многие польские белорусы, украинцы, лемки, чехи. Почему так происходит? Короткого ответа на такой сложный вопрос дать невозможно, но одна из важных причин заключается в том, что сегодняшняя польская культура органично включает в себя элементы культуры других национальностей страны. Вы наверняка обратили внимание на дизайн гостиницы в Поджарах. Так вот, такие хаты часто встречаются в польских Карпатах. Можно сказать, это визитная карточка Лемковщины.

Внимательно слушая экскурсовода, Ромка не забывал смотреть в окно автобуса. И увидел за ним неожиданное подтверждение словам Андрея Аркадьевича. Большой рекламный стенд был посвящен разнообразным мясным вкусностям: колбасе, ветчине и другим деликатесам. Среди польских слов на нем нашлось место и совсем не польскому слову "МЯСОКОМБИНАТ". И внизу стенда рядом с польским SKLEP стояло русское МАГАЗИН. Судя по указателю, в пятидесяти метрах справа от дороги. Там и правда стояло какое-то приземистое здание.

— Главным городом Подляшья является Белосток. Он лежит в стороне от нашего маршрута, и сейчас находится где-то справа и немного позади. А вот второй по величине город этого воеводства расположен прямо на нашей дороге. Называется он Бяла-Подляска. Раньше трасса вела непосредственно через город и туристические автобусы проезжали его насквозь. Но к чемпионату Европы по футболу 2012 года, который, как помнят многие из вас, особенно мужчины, принимала Польша, была построена объездная дорога, и мы поедем по ней. чтобы не стоять в пробках и поскорее попасть в Варшаву.

Значит, не Биала Подаска, а Бяла-Подляска. Не совсем правильно Ромка прочитал.

Мальчишка перевел взгляд за окно, где на опушке рощи виднелись домики уже другой придорожной гостиницы. Эти были в классическом польском стиле: угловатые и с ломаной крышей.

И, конечно, наблюдение за происходящим за окном не мешало ему слушать гида.

— Что интересно друзья мои, на примере Подляшья мы сразу сталкиваемся с примером того, как административные границы не совпадают с границами историческими. С того самого момента, когда мы пересекли границу Польши, мы едем по территории Люблинского воеводства. В нем и находится Бяла-Подляска. А вот Белосток расположен в Подляском воеводстве и является его административным центром. Кстати, в Российской Империи эти города тоже были разведены по разным губерниям. Белосток входил в Гродненскую и находился вообще за пределами Царства Польского, а Бяла-Подляска, которая тогда называлась Бела, была уже на территории Царства, в составе Седлецкой губернии. И это не уникальный случай, в дальнейшем мы еще не раз столкнемся с подобными ситуациями.

Ромке все было интересно. И то, что к гостинице пристроились несколько жилых домов. Неужели там приезжие живут? Или сотрудники? Или вообще посторонние люди?

И то, что оказывается Бяла-Подляска была российским городом. Сложно было себе это представить. Если сначала Ромке казалось, что заграница очень похожа на Россию, то теперь наоборот казалось, что нет почти ничего общего.

— Да, друзья мои, какие-то сто лет назад, это была территория Российской Империи, России. И мы сегодня будем очень часто об этом вспоминать, сталкиваясь со следами нашей родной культуры здесь, на польской земле. Я сейчас говорю не о политике, постараемся, чтобы наша экскурсия не имела никакого отношения к политике. Цель нашей экскурсионной поездки расширить культурно-исторический горизонт. Вот в этом плане мы с вами и будем подмечать влияние нашей культуры на культуры стран Европы. И, разумеется, обратное влияние Европы на нашу культуру, ведь это всегда обоюдный процесс.

Андрей Аркадьевич начал говорить что-то такое взрослое и сложное. Ромка его не очень понял. Но просить папу, чтобы объяснил, мальчишка не стал. Вместо этого уставился за окно, где как раз начался лес. Красивый лес, зеленый...

— Но сейчас давайте мы на минутку отвлечемся от истории ради географии. Сейчас мы будем переезжать реку Кшна. Это именно польское название, а местное население называло ее Кросна. Правда, слышится что-то знакомое? По смыслу это означает "река Креста". Разумеется, христианского Креста. Ну а на польском языке Крест это Кшыж. Многие говорят "крыж", но это не польское слово, а его адаптация в западно-русские говоры. Чтобы убедиться в этом, нужно вспомнить популярное польское имя Кшиштоф, то есть Христиан. Оно произносится именно как Кшиштоф, а не Крыштоф. Правда, вы можете спросить меня, а как же известная польская фамилия Кржижановский? Я отвечу на этот вопрос. Отвечу не сейчас, но сегодня: у нас с вами будет повод вспомнить эту фамилию.

Такие игры в слова были по Катиной части. Мальчишка изогнулся, чтобы глянуть на сестренку, та уже мирно спала в кресле. Да, они только отъехали, а Катька уже много потеряла. Но зато когда проснется... Путешествие по Польше станет для нее сплошной игрой слов.

Ромке, конечно, такие повороты тоже нравились, но не настолько. Сейчас ему больше хотелось посмотреть на эту речку. А то после границы, где была хоть и небольшая, но настоящая река, им попадались только какие-то канавки. Должны же быть в этой Польше приличные реки.

Но пока что за окном был только лес.

— И вот сейчас мы увидим Кшну, а те из вас, кто едет слева, смогут увидеть еще и ее приток, который называется Желава. Если внимательно приглядеться, то с моста можно заметить, как Желава впадает в Кшну.

Слева, значит, не их сторона. Ромка огорчился, но не расстроился. Конечно, неплохо бы посмотреть как Желава впадает в Кшну. Но раз уж не выходит, то не пристало унывать из-за этого тому, кто практически каждый день видит, как Ока впадает в Волгу.

И тут резко кончился лес, и они выехали не берег реки.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/109070656.jpg

М-да, Ромкиных ожиданий Кшна не оправдала. Но все-таки это была река, а не канавка. И, надо признать, выглядело все очень красиво.

— Так, вот, друзья мои, возвращаясь к прерванному рассказу. Когда мы говорим о Польше, о польской культуре, мы подразумеваем некоторое единое культурное пространство, условно говоря, от Белостока на востоке до Щецина на западе, от Гданька на севере до Закопане на юге. И оно действительно существует. Но под этим пластом единой польской культуры находится второй пласт, пласт очень интересных местных культурных традиций, местного своеобразия. Тогда возникает вопрос: в чем заключаются особенности Подляшья, по которому мы сейчас едем? Во-первых, это тесные культурные связи с восточными соседями. Здесь в ходу русский, литовский, белорусский, украинский языки, причем без какого-либо давления со стороны государства. Скорее наоборот, государство постоянно напоминает местным жителям о том, что они поляки. И местные жители, повторюсь, с этим ни в коем случае не спорят, не протестуют. Да, поляки. Но поляки, для которых культура и история восточных соседей не чужая и иностранная, а в определенной мере часть их собственной культуры.

Андрей Аркадьевич пустился в сложные взрослые рассуждения, и Ромка перенес большую часть внимания на происходящее за окном. Там было проще и понятнее.

Щит с названием деревни, и тут же началась сама деревня.

Предупреждающий знак: в желтом треугольнике силуэт коровы. Понятненько, кто тут через улицу шастает. А это что такое? На следующем знаке в треугольнике вместо коровы была нарисована маленькая девочка, отважно шествующая вперед с воздушным шариком в руке.

http://lh3.ggpht.com/_uEbyhUzlwnw/TB-TKsuZbHI/AAAAAAAAErc/vtSaduR-jmM/s800/IMG_3680.JPG

Мальчишка хихикнул. И снова подумал о том, сколько же интересного пропускает засоня-сестренка. Самому ему спать не хотелось нисколечко.

— Вторая культурная особенность Подляшья, это крепкая укоренность в нём Православия. Это очень большая и серьезная тема, я остановлюсь на ней поподробнее. Понятно, что регион, находящийся на стыке двух ветвей христианства не мог не дать каждой из них почвы для своего укрепления. И не мог не стать ареной их соперничества. Беда в том, что столетиями это соперничество в Подляшье проходило в жестоких, кровавых формах. Войны России и Польши были не только политическими, но и религиозными войнами. Восстания на этой земле были не только социальными и национальными, но и религиозными восстаниями. И это придавало конфликтам дополнительное ожесточение.

— Религиозный мир установился в Польше, пожалуй, только после Второй Мировой войны. Как вы знаете, после нее Польша вошла в лагерь социалистических стран, и все религии оказались с одной стороны, в определенной оппозиции к власти, а с другой лишенными вести возможности агрессивную политику против других религий. Это привело к тому, что напряжение между католиками и православными в стране заметно ослабло, а православные приходы появились по всей территории Польши, вплоть до ее западной границы. Но тем не менее базой, оплотом польского Православия являются именно восточные районы и, в частности, Подляшье.

В пол уха слушая рассказ Андрея Аркадьевича, Ромка продолжал высматривать в окно что-нибудь интересное. Интересное пока что ограничилось турником прямо посреди поля и указателем на то, что деревня закончилась.

— А вообще Польская Православная Церковь это очень интересная тема, о которой можно говорить очень долго и в которой есть совершенно невероятные моменты. Например, я не сразу поверил, когда узнал, что в ее состав входит Архиепархия Рио-де-Жанейро и Олинда. А это действительно так. Епархия находится в Бразилии, и большинство прихожан там именно бразильцы, без каких-либо польских корней. Но в каноническом плане она подчиняется Варшаве. Не правда ли, звучит совершенно невероятно?

Да уж... Где Польша, а где Бразилия. Совершенно непонятно и невероятно. И даже интересно, как так получилось. Ромка навострил ушки, за окном все равно пока не было ничего интересного. Луга налево, луга направо...

— Я не буду утомлять вас рассказом, как такое могло произойти, все-таки у нас не паломничество, а туристическая поездка. Мы с вами светские путешественники и хотим поглубже узнать польскую культуру, а не сориентироваться в жестких рамках религиозных догматов. И вот именно как туристам, я рекомендую вам смотреть на Польшу, отбросив широко известные стереотипы. Да, Католичество оказывает огромное влияние на культуру Польши, да, абсолютное большинство населения Польши это католики. Но все равно Польша это не только католики, но и представители других конфессий, без которых Польша не была бы той Польшей, которая есть на самом деле. Постарайтесь увидеть не только основной фон, но и оттенки. И если вы попробуете сделать это, то вы увидите, что Польша на самом деле очень яркая, очень пестрая, очень разноцветная страна. И, возвращаясь все-таки ближе к начатой теме, большой вклад в эту красочную палитру вносит именно Подляшье, по территории которого происходит сейчас наше путешествие.

Тем временем Ромка продолжал слушать и наблюдать. Взгляд зацепился за одинокое здание у дороги. Одноэтажное, но длинное, вроде барака. С большим двором, в котором стояло несколько легковых автомобилей. Тоже гостиница? На вывеске слова HOTEL не было.

А еще во дворе стояла опять таинственная будка то ли с куклой, то ли со статуей. Когда же Андрей Аркадьевич про это расскажет?

— И третья особенность, которую я назову, во многом связана с первой, но все-таки имеет самостоятельное значение. Это связь территории Подляшья с Российским культурным пространством. Вот тот факт, что эти территории были когда-то давно спорными между Киевской Русью и Королевством Польши, а спустя столетия входили в состав Российской Империи, привел к глубокому проникновению русской культуры в Подляшье. Мы говорим не о политике. Названия, архитектура, памятные места... Если выразиться образно, то мы здесь в гостях, но мы здесь не чужие. И я надеюсь, друзья мои, что знакомство с Подляшьем станет для вас открытием неизвестных ранее страниц своей истории.

И вот тут Ромка почувствовал, что к нему потихоньку начинает подбираться сонливость. А это потому, что стало скучновато. Андрей Аркадьевич рассказывает о чем-то взрослом и сложном, за окном поля вперемешку с лугами...

Положение спас большой рекламный щит у дороги. На нем были изображены два средневековых воина в доспехах на фоне приземистого домика. И написано: KARCZMA RYCERSKA. Неизвестно, как это читалось на польском, но просто обязано было означать "Рыцарская корчма".

Эх! Вот бы где им остановиться, а не в таких обычных Поджарах. Карпатская хата это, конечно, хорошо, но маловато...

— А сейчас мы попробуем рассмотреть то, что я рассказал на конкретном примере. Этим примером будет город Бяла-Подляска. Итак, первый аспект, как мы говорили, заключается в бытовом знакомстве с языками соседних стран. Проверить нам это не удастся, поскольку город мы объедем по окружной дороге. Но я вас уверяю, что в Бяле вам не придется долго искать человека, способного понять русский язык. Несколько западнее уже да. А в Бяле еще нет.

Понятно было, что в Бяле-Подляской они не остановятся. Но хотя бы была надежда, что можно будет посмотреть на город из окна. А если по окружной... Вообще ничего не увидишь. Дома вдалеке и все. Вон, Тересполь они тоже по окружной объезжали. И увидели только башню вдали. Андрей Аркадьевич обещал про нее рассказать, но пока не рассказал.

— Далее. В Бяле-Подляской есть две действующих православных храма. Может и больше, я достоверно знаю о двух. Причем церковь святых Кирилла и Мефодия совсем новая, она построена в 1985-89 годах. Это говорит нам и об укреплении Православия в городе, и о том, что сегодня власти Польши не пытаются Православие притеснять. А что касается роли города в истории России, то сейчас я дам только один штришок. Здесь в семье скромного государственного чиновника родилась Ксения Васильевна Чиж, будущая супруга генерала Антона Ивановича Деникина.

Ромка знал, кто такой генерал Деникин. Это был главный белый генерал, который сражался против красных в Гражданскую войну. Кажется, он потом за границу уехал. Когда белые проиграли.

А вот о его жене на уроках, конечно, ничего не рассказывали. Даже о том, что она вообще была...

Между тем автобус уже давно проехал мимо дорожного знака, предупреждавшего о том, что на дорогу могут выбегать олени. Мальчишка предположил, что раз так, то должен начаться лес, но лес не начинался. Автобус лишь проскакивал одну за другой тонкие лесозащитные полосы. Вот тебе и Полдяшье под лесами. Даже смешно как-то получалось. Неужели здесь лесов уже совсем не осалось, и олени вдоль рядов деревьев бегают?

— Заметьте, мы только коснулись краешка истории Бялы-Подляской, а сколько уже интересного нам открылось. Сейчас мы посмотрим ее историю подробнее и увидим еще много и еще более интересного. Но сначала я хотел бы подчеркнуть, что вот эти три особенности истории Подляшья можно проследить почти во всех его населенных пунктах. Понятное дело, я не говорю о каких-нибудь затерянных хуторах вида "два сарая, три коровы".

Андрей Аркадьевич выдержал короткую паузу, понимая, какую реакцию вызовут эти его слова у туристов. Но это было сделано специально, чтобы люди могли чуть расслабиться.

Ромка хихикнул. Шутка про "два сарая, три коровы" ему очень понравилась. Между тем они миновали еще пару лесополос, после чего проехали мимо довольно большого карьера. Это что же, получаются какие-то карьерные олени?

— И не о крохотных деревеньках на десяток дворов. Но в истории больших деревень и городов Подляшья эти особенности проследить можно. И мы это сделаем на примере сначала Бялы-Подляски, а потом и Тересполя.

— Только сперва сделаем короткую паузу и посмотрим на лес за окном. Как я уже говорил, одна из версий происхождения названия "Подляшье" — земля покрытая лесами. К сожалению, подлясские леса в большей своей части сегодня вырублены. И сейчас, когда люди спохватились, что нельзя так варварски относиться к природе, оставшиеся леса здесь берегут и охраняют.

Действительно, к Ромкиной радости, после карьера начался, наконец-то, лес. Густой и зеленый. Вот там оленям настоящее раздолье. Непонятно только, зачем так заранее предупреждать? Пока до леса доедешь, успеешь забыть.

Если бы мальчишка наблюдал дорогу в обе стороны, то такого вопроса бы у него не возникло: слева-то лес начался давным-давно.

Дождавшись приближения автобуса к указателю границы города, Андрей Аркадьевич объявил.

— Итак, друзья мои, мы въезжаем в Бялу Подлясску и приступаем к знакомству с ее историей. Первое упоминание о городе в хрониках относится к 1345 году. Его основателем считается знатный шляхтич Пётр Янович из рода Ильиничей по прозвищу "Бялый", то есть "Белый", трокский воевода и гетман Великого Княжества Литовского. К сожалению, предание не очень хорошо стыкуется с данными науки. Прежде всего, 1345 это еще не объединенная Речь Посполитая, а независимое Великое Княжество Литовское, в котором знатные феодалы именовались не шляхтичами, а боярами. Во-вторых основатель шляхетского рода Ильиничей Иван, или как его чаще называли Ивашко, Ильинич родился около 1440 года, то есть почти сто лет спустя после основания Бялы-Подляской. Конечно, Пётр Бялый мог быть его прямым предком, но хроники свидетельствуют о том, что род Ильиничей происходил из Северской земли, расположенной значительно юго-восточнее Подляшья. Серверщина это Чернигов, это Сумы, частично Гомельская область и так далее.

Пока Андрей Аркадьевич молчал, Ромка мужественно поборол ещё один приступ сонливости. Казалось, сон только и ждал таких пауз, чтобы напомнить о себе.

А потом еще автобус проехал мимо толстенного дуба, такого, что даже папа не обхватит. И к этому дубу со стороны дороги был прибит крест. И вот гадай, то ли тут кто-то разбился, то ли у поляков так положено... В любом случае мрачно.. Нет, жить в Польше Ромка бы точно не хотел...

Зато едва экскурсовод начал говорить, сонливость и хмурость с мальчишки моментально слетели. Получается, что Бялу основал наш человек. Классно!

— В-третьих, о государственном устройстве Великого Княжества Литовского сохранилось не так много письменных свидетельств. Мы не знаем, существовал ли в нем титул гетмана, но скорее все же нет, чем да. Система государственных должностей в Литве до объединения с Польшей была в своей основе русской, а не польской. Еще более сомнительно, что в середине четырнадцатого века существовал трокайский воевода, поскольку замком в то время управлял непосредственно Кейстут, знаменитый полководец и младший брат Великого Князя Литовского Ольгерда. Хотя, опять же, из-за малого количества дошедшей до нас информации, с полной уверенностью говорить, что такого воеводы не было, мы не можем. И в любом случае, это был тракайский воевода, потому что Сянейи Тракай середины XIV века — это именно литовское поселение.

Ромка внимательно слушал, хотя многое ему было совершенно непонятно. Гетманы были у казаков, а не у князей. Чем знаменит полководец Кейстут? И кто вообще такие "шляхтичи"?

— Самое интересное, что если мы посмотрим список уже трокских воевод, то обнаружим в нем некоего Петра Яновича по прозвищу "Белый". Однако он, во-первых, никогда не был гетманом, с должности воеводы он был возвышен не по военной, а по гражданской линии и стал великим литовским маршалком. Во-вторых, он не имел ни малейшего отношения к роду Ильиничей, а Бяла действительно была владением Ильиничей. Наконец, он жил во второй половине XV века, а значит, никак не мог основать город за сто лет до дня своего рождения.

Обилие имен, дат и титулов, названных экскурсоводом, буквально затопило мальчишкино сознание. "В школе все же проще, там таких подробностей не рассказывают", — подумал мальчишка.

Тут же прибежала и другая мысль: "Сам же всегда хотел, чтобы подробно и побольше".

Возразить было нечего: действительно сам хотел. Но не думал, что это будет ТАК. К обилию исторической информации надо было привыкнуть. Но Ромка был готов к борьбе с трудностями и с нетерпением ждал продолжения рассказа. А ещё объяснения слова "маршалок". Смешное слово. Маршал это самый главный генерал. Заслуженный и грозный. А "маршалок" звучит смешно и даже как-то обидно. Если бы Катька не спала, наверняка бы высказалась по этому поводу.

— А вот сейчас мы на минуту оторвемся от изучения истории Бялы Подляской, чтобы вспомнить о событиях более близкого к нам времени: о Второй Мировой войне. Наш автобус проедет мимо памятника французским военнопленным, которых фашисты расстреливали в этом лесу.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/25690682.jpg

— Он будет находиться у самой дороги, справа по ходу нашего автобуса.

И действительно, за окном вскоре промелькнул серый камень с двумя мемориальными табличками, перед которыми стояли четыре больших лампады.

http://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/25690708.jpg

Когда памятник остался позади, экскурсовод продолжил рассказ.

— Так вот, говоря об Ильиничах, обязательно нужно упомянуть, что Бела вовсе не была их наиболее ценным владением. За короткое время они приобрели большую знатность и богатство. Резиденцией главы рода стал Мирский замок. А где находится этот замок? Немного западнее столицы Белоруссии, города Минска. Таким образом, мы видим четкую связь Белы с Русской Землей. Разумеется, в ее западном, литвинском варианте.

Светлана Максимовна тихонько вздохнула. Мирский замок она знала и даже в нем однажды побывала. Лет десять назад они с Николаем от души прокатились по Белоруссии, заглянув и в Мир, и в соседний Несвиж. Правда, ни про каких Ильиничей сейчас она уже не помнила. Это было так давно, что казалось, будто это происходило не с ней, а с кем-то другим.

Лес закончился. Но сменили его не дома, а поля, позади которых, километрах, наверное, в двух от шоссе, виднелась все та же зеленеющая кромка леса. Нечего сказать, город.

О том, что места все-таки стали более людными, свидетельствовал только дорожный знак на границе леса и поля. На нем был изображен тот же самый олень, но снизу на отдельной табличке была надпись Koniec, которую Ромка, хоть и не знал польского, уверенно перевел для себя как "Конец".

Все, конец! Олени здесь не бегают!

— В 1659 году умирает последний из Ильиничей — бездетный Юрий Щастнович. Все свои владения он завещает своему родственнику по материнской линии, князю Николаю Радзивиллу по прозвищу "Сиротка". Как видим, Ильиничи вошли в круг высшей аристократии Великого княжества Литовского. Фамилию Радзивилл я сегодня буду произносить очень часто, потому что это один из наиболее известных, могущественных и славных родов объединенного польско-литовского государства. В отличие от происходивших из Северской земли славян Ильиничей, Радзивиллы — литовский род, идущий от приближенных литовских князей. В то же время представители этого рода охотно вступали в браки с иноплеменниками славянами, причем отдавали предпочтения выходцам с Руси, а не с Польши. Их вообще больше тянуло на юго-восток, чем на юго-запад. Недаром сегодня в популярной литературе появился такой расхожий штамп: "Несвиж — столица Радзивиллов". А где находится Несвиж? Все там же, немного западне Минска, меньше чем в 50 километрах к югу от Мирского замка. Так что брак отца Юрия Ильинича с Софьей Радзивилл не был каким-то уникальным событием,наоборот, он не вызвал у современников никакого удивления. Как и то, что ему покровительствовал брат его матери, могущественный Николай Радзивилл "Черный". Как и то, что, не имея наследников, Юрий завещал все свое состояние сыну своего благодетеля.

Ромка продолжал старательно слушать экскурсовода, хотя понимал далеко не все. Все равно интересно было. Все равно, что читать приключенческую книгу про заграничные страны и далекие времена. Всегда возникает куча вопросов, на которые в книге ответа нет, но если книга хорошая, то захватывает!

А автобус между тем миновал перекресток, за которым был укреплен щит с названием города и силуэтами трех строений: одна церковь и два здания. Совсем не обязательно было знать польский, чтобы понять: проезжающим советуют посмотреть достопримечательности Бялы Подляской. Интересно, будет ли их видно с дороги? И, если да, то с какой стороны? Хорошо бы с Ромкиной...

— Период под властью Радзивилов был, пожалуй, самым ярким в истории Бялы Подляской. Тогда ее называли не просто Бела, а уже Бяла Княжеска или Бяла Радзивиловска. В первой четверти семнадцатого века Александр Радзивилл построил в Бяле крепость и замок. В 1628 году была открыта Академия Бялска, которая через несколько лет, в 1633-м стала официальным филиалом Академии Краковской, одного из старейших и авторитетнейших европейских университетов. Бяла сильно пострадала во время шведского вторжения в Польшу в середине семнадцатого века, но Михаил Казимир и его супруга Катажина потратили серьезные деньги на ее восстановление. После этого князь Михаил даровал Бяле магдебургское право, что означало получение юридического статуса города. В те времена это было очень важно и давало жителям серьезные привилегии. Чуть позже я расскажу об этом поподробнее.

После перекрестка у шоссе появился дублер. Правда, движения по нему не было. А стена леса как-то незаметно сильно придвинулась к дороге, но при этом лес стал низким, высокие деревья оставались где-то далеко. Словно ближний лес посадили не так давно. А может, и правда посадили?

Ромка особо голову не ломал, он Андрея Аркадьевича слушал. Интересно.

Но при этом успевал подмечать интересное. Скажем, навстречу попался стенд с огромной надписью BAZAR, и немного мельче 3000 m торговый центр. Да, именно так. "Торговый центр". По-русски. Через 3 километра. Если держаться правее.

— К сожалению для горожан, в начале XIX века яркой и богатой жизни под крылом Радзивиллов пришел конец. Во время Наполеоновских войн князь Доминик Радзивилл служил Франции и даже одно время занимал должность адъютанта самого Наполеона. После победы над Францией имения князя были отобраны в казну, и Бяла превратилась в обычный уездный город Царства Польского, постепенно погружаясь в провинциальное захолустье. Дворец Радзивиллов ветшал, разрушался и к концу века превратился в развалины, восстанавливать которые никому было не интересно. И вот этот серый период тянулся до самой Первой мировой войны.

Вдоль дороги появились мощные высокие столбы с фонарями. Вот теперь видно, что автобус заехал в город. Ночью, конечно, было бы еще виднее.

А у дороги мальчишка подметил забавный стенд, явно с гербом города. Забавный был у Бялы Подляской герб. Ангел с мечом в правой руке стоял прямо на брюхе поверженного дракона. В левой руке при этом ангел держал весы.

http://i004.radikal.ru/1507/c2/597ecf3b45c8.gif

— Двадцатый век для Бялы Подляской выдался трудным. Во время обеих Мировых войн город оказывался в зоне боевых действий, опалила его и советско-польская война. Несколько враз менялась власть: Российская Империя, немецкая оккупация, Советская Власть, Польша, снова немецкая оккупация и снова Польша. Что оставалось неизменным, так это провинциальный статус Бялы. Сохранился он и сегодня. Но изменилось время, в наши дни туристы очень любят маленькие провинциальные городки, обладающие своими, пусть и не широко известными, достопримечательностями. И сегодня любой маршрут по Подляшью, по Люблинскому воеводству, по восточной Польше должен включать в себя Бялу Подляскую. Потому что проехать мимо это означает лишить себя возможности посмотреть на очень интересные объекты. Я назову только три из них, хотя на самом деле, конечно, интересного в Бяле намного больше. Потому что три достопримечательности, с одной стороны, создадут у вас представление о городе, а с другой рассказ о них не займет слишком много времени. Так что, во время экскурсии буду придерживаться я правила: по каждому встречному городу я буду рассказывать о трех его достопримечательностях. И о трех интересных людях оставивших свой яркий след в истории города.

— Давайте, я с людей начну, потому что одного человека я уже назвал: Ксения Васильевна Деникина. Вторым будет знаменитый ученый, изобретатель и философ Александр Леонидович Чижевский. Сегодня наиболее широко известна так называемая "люстра Чижевского", но специалисты знают, что это далеко не самый большой и ваэный его вклад в развитие науки и техники. В Бяле прошла часть его детства, здесь он некоторое время учился в городской гимназии. Потому что именно здесь жил и служил его отец, тогда ещё капитан, а впоследствии генерал-майор Леонид Васильевич Чижевский, создатель командирского угломера для стрельбы с закрытых позиций и прибора для разрушения проволочных заграждений Именно его я назову как третьего интересного человека, оставившего след в истории Бялы-Подлясской.

Ромка продолжал внимательно слушать и внимательно смотреть. Очередной дорожный щит сообщал, что Варшава прямо. А налево куда-то с очень длинным и сложным названием. На самом деле не так и важно, куда именно. Важно, что не в Варшаву, потому что в Варшаву прямо!

Все верно, автобус проехал перекрёсток. И сразу после него закончился невысокий подлесок вблизи дороги, зеленая линия отступила вдаль, туда, где стояли высокие старые деревья. А вперед теперь можно было увидеть домики. Но не высокие, городские, а сельские двухэтажки, к которым мальчишка успел даже и привыкнуть.

— Прежде всего надо сказать о замке Радзивилов. Несколько построек от него сохранились до середины ХХ века, когда ими смогли заняться уже всерьез. Сейчас они бережно отреставрированы. Это ворота, надвратная башня, еще одна башенка, три флигеля и часовня. Конечно, это очень немного, но определенное представление о том, каков был когда-то замок, составить можно. Плюс заново воссоздан замковый парк. Так что, туристам, которые приезжают в Бялу Подляску в первую очередь показывают этот замковый комплекс.

— Дальше, конечно, надо обязательно посмотреть костел Святой Анны, самый старый храм города. Его построили в 1572 году. Некоторые польские туристические ресурсы называют более раннюю дату — 1525 год, но, я считаю, совершенно необоснованно. Да, в 1525 году на этом месте действительно был построен храм, но он вскоре сгорел и на его руинах была построена совсем новая церковь. Что интересно, это была сначала протестантская церковь, но через 20 с небольшим лет после постройки она была перестроена под католическую и является такой до сих пор.

— И в-третьих, если останавливаться в Бяле-Подляской, то нужно обязательно посмотреть костел Рождества Богородицы. Этот храм не такой древний, его построили в середине восемнадцатого века. Но, во-первых, церковь очень красивая, с точки зрения архитектуры, она прекрасный образец стиля барокко. Во-вторых, уже с точки зрения истории, интересно, как менялась конфессиональная принадлежность храма. Изначально это была униатская церковь святой Варвары. Во второй половине девятнадцатого века храм перешел к Православной Церкви. К сожалению, нельзя сказать точную дату, одни источники сообщают о 1864, а другие о 1875 годе. В 1915 году, во время Первой Мировой войны, Бяла-Подляска была оккупирована немецкой армией, и здание снова было переосвящено под гарнизонную протестантскую церковь. И, наконец, в 1919 храм превратился в костел.

Да уж, незнакомая церковь сейчас Ромке отчетливо напоминала хамелеона. Власть меняется и церковь тоже. Но людям, наверное, неприятно было. Они привыкали к одному, а вдруг раз — и все по-другому.

Тут мысли мальчишки немного сбились. За окном уже довольно давно тянулась череда шумоотражающих щитов, и вдруг среди них вклинилась узкая прозрачная полоса, за которой мелькнул деревенский вид. Но интересным было не это. Нижняя часть полосы оказалась дверью, да к тому же еще и открытой. Это как? Открывай дверь и выходи на дорогу?

— И вот, друзья мои, судьба этого храма, которая очень хорошо отражает судьбы Бялы и Подляшья, резко контрастируют с судьбой земли Берестейской и ее городов. Сам Брест, конечно, сравнивать с Бялой некорректно, но и ведь и в маленьких городах Берестейской земли, и по всей ее территории веками проявлялось упорное желание быть в составе Руси. Не обязательно какой-то определенной, например, Московской или Киевской, но обязательно Руси. Но стоит переправиться через Буг, и уже другая земля и другие порядки: здесь принимают ту власть, за которой сегодня стоит сила. Естественно, возникает вопрос: почему же так происходит?

Ромка понимал, что это вопрос не для того, чтобы кто-то Андрею Аркадьевичу объяснил, а наоборот, чтобы привлечь внимание к своему объяснению. Таки вопросы называются ри-то-ри-ческими. Сложное слово. Ромке это в школе объясняли.

Поэтому он приготовился слушать объяснение. Правда, мальчишку отвлекал вопрос о том, зачем в в звукоизолирующей стене двери. Ведь следом за первой попалась и такая же вторая.

— Вы, конечно, понимаете, друзья мои, что на такие вопросы история не может дать однозначного ответа. Просто потому, что он выходит за рамки исторической науки. Тем не менее, многие историки, изучающие этот край, пытаются так или иначе дать ответ, привлекая для его аргументации смежные науки. Лично мне кажется, что здесь надо использовать понятие "Межмирье", введенное, насколько мне известно, в философскую науку в прошлом веке очень интересным литовским мыслителем Томасом Венцловой. И я бы сказал так: разница между характерами Подляшья и Берестейской земли это как раз и есть разница между Межмирьем и Пограничьем.

Светлана Максимовна легонько покачала головой. По профессии она была совсем не культуролог, но так уж получилась, знала о Томасе Венцлове и о том, что в России он известен и популярен в очень узком кругу. По всем признакам Андрей Аркадьевич к этому кругу не принадлежал, но Венцлову, получается, читал.

Необычный им достался гид. Необычный и интересный.

— На момент формирования Киевской Руси Берестейщину населяло славянское племя бужан. И неважно, были ли они прямыми потомками дулебов, которые жили здесь ранее, или же местные дулебы — те самые чешские дулебы, а значит покинули эти края и ушли на юго-запад. Очень интересный вопрос, современная история не дает на него однозначного ответа, специалисты ведут горячие споры. Но, повторяюсь, в нашем случае это неважно. Потому что к концу девятого века бужане твердо сидели на Берестейщине. И они сразу вошли в состав Киевской Руси. Дружина бужан ходила на Царьград вместе с Олегом Вещим. Так что здесь было решено твердо и однозначно: "Мы — Русь! Мы — рубеж Руси!" И вот эта психология Пограничья на восточном берегу Буга осталась в веках, в состав какой бы страны эта территория ни входила.

Интересно. Образование Киевской Руси Ромка в школе проходил, и там ни про каких бужан ребятам не рассказывали. Мальчишка хорошо запомнил, что упоминалось три славянских племени: поляне, кривичи и вятичи. И три неславянских: чудь, весь и меря. А по Андрею Аркадьевичу выходит, что племен было больше. Хорошо бы это уточнить.

Между тем, шоссе справа расширилось на полосу, и, судя по маркировке на этой полосе, впереди должен был быть перекресток. Маркировка не обманула. Надоевшая шумоотражающая стена, наконец-то, оборвалась, и за ней открылся вполне деревенский пейзаж.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/108038377.jpg

Город Бяла-Подляска упорно не желал признаваться в том, что он город, и продолжал выдавать себя за большую деревню.

— А кто же в то время жил к западу от Буга и бужан? Современные историки отвечают на этот вопрос по-разному и довольно уклончиво. Согласны они только в том, что эта территория в девятом веке была заселена очень слабо, поскольку была почти сплошь покрыта лесами, а значит на ней было неудобно вести сельское хозяйство. На мой взгляд наиболее убедительны аргументы в пользу того, что основное население Подляшья в те годы составляли ятвяги. Это балтское племя, которое не создало своей государственности. Ни отдельной, ни совместной с другими племенами. Даже родственные балтские племена жемайтов, аукшайтов, дзуков, создавшие древнее Литовского государство, видело в нем ятвягов не союзным, а покоренным племенем.

После перекрестка снова пошла шумоотражающая стена. Сначала секции были прозрачные, с намалеванными на них силуэтами хищных птиц. Это чтобы мелкие пташки на стену не налетали, догадался Ромка. Увидят хищника и полетят совсем в другую сторону.

Потом секции стали опят зеленые и бежевые вперемежку. Стена отступила чуть назад, а прямо на самой обочине началась вторая. Мальчишка снова догадался, для чего это сделано: в зазор между стенами можно было выйти на шоссе. Вместо дверей.

Эти размышления не мешали пацаненку слушать экскурсовода, тем более, что рассказ был очень интересным. Ведь про ятвягов в школьном учебнике тоже ничего не было. Жалко их было: никто с ними не дружил. И почему их бужане не позвали к себе в Киевскую Русь? Вместе же лучше...

— И вот как в таких условиях шло формирование мировоззрения местных жителей мы поговорим буквально через пару минут. Но перед этим сделаем маленькую паузу, потому что сейчас наш автобус проедет очень красивое место. В обе стороны вдоль дороги вы увидите каскад прудов и небольшую речку Клюкувку, приток Кшны или Кросны, которую мы с вами недавно переезжали. Только не думайте, что река называется так, потому что на ее болотистых берегах растет много клюквы. Клюква по-польски называется совсем иначе: "журавина". Ягода, которую любит есть журав, то есть журавль.

Журавина и журав Ромке понравились. Забавный польский язык. Интересно, как это будет звучать на чешском? Словарный запас у мальчишки был не очень большым и состоял он из обыденных слов. Ни журавлю, ни клюкве места там пока не нашлось. Но дело поправимое, можно его и расширить.

Шумоотражающая стена закончилась. Пруды выстроились почти правильным рядом, почти идеально прямоугольные и отчетливо напомнили мальчишке рыбные питомники. Только их Ромка видел под крышей, а тут они были под открытым небом.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/11898850.jpg

Проехали первый указатель — Варшава прямо, налево Centrum и какая-то ul. И тут же второй, на синем фоне надпись KlukСwka, то есть Клюковка. Сразу за указателем начался простенький мостик, а сама речка оказалась едва в метр шириной. Ну, может, саму капельку больше.

Андрей Аркадьевич выдержал маленькую паузу, пока автобус переезжал реку, а потом продолжил рассказ.

— Вернемся к нашим ятвягам. Еще раз хочу сказать, что достоверно по ранней истории Подляшья слишком мало, поэтому специалисты могут предлагать свои объяснения в довольно широком диапазоне. Ну а когда к вопросу подключаются идеологи, не связанные научным подходом... Иногда приходится читать такие фантазии, что просто страшно становится... Но мы с вами не будем отвлекаться на явную фантастику, посмотрим, как это могло быть на самом деле. После миграции в верховья Оки балтского племени галиндов или голядвы, как звали их наши славянские предки, ятвяги получили возможность для расширения своей территории на запад и юго-запад. Это переселение проходило в очень ограниченном масштабе. Во-первых, потому, что ятвяги были не очень многочисленным племенем. Во-вторых, как я уже сказал, ятвяги не имели своего государства, а значит любое переселение было чьей-то частной инициативой, а не частью целенаправленной политики. Границы территории, по которой постепенно растекались ятвяги, естественным образом возникали там, где начинались территории, которые считали своими другие племена. В результате чего сформировался эдакий подляшский мешок. С запада его ограничивали земли польского племени мазовшан. С юга находилась Червонная, то есть Красная Русь. С востока... правда, хочется сказать Белая Русь?

Андрей Аркадьевич слегка улыбнулся. Разумеется, все понимают, что вопрос риторический. И наверняка большинство ответит в душе на него положительно...

За мостом дорога довольно резко завернула направо. И вдоль шоссе потянулся дублер, начавшийся с тупика. Или заканчивающийся им на подходе к речке, это как посмотреть. Города не было видно от слова совсем: луг и полоса деревьев, разросшихся вдоль Клюкувки.

Но Ромку это не огорчало, потому что Андрей Аркадьевич рассказывал очень интересные истории, которых не было в учебнике. Например, про Червонную Русь. Хотелось бы узнать побольше, что это за Русь была такая.

Или кто такие были галинды...

А вот вопрос был слишком простой. Они едут на запад из Бреста. Значит, на востоке Брест. А Брест — это Белоруссия, то есть Белая Русь. Чего тут думать, конечно, так и надо сказать!

— Так вот, ни в коем случае нельзя. Само понятие Белая Русь — Альба Руся в то время существовало, но вот где эта Альба Руся находилась, сегодня точно неизвестно. Уверенно можно говорить, что это было где-то в районе северных земель Киевской Руси. Большинство историков полагают, что Белой Русью назывались окрестности Великого Новгорода. Мне кажется обоснованной гипотеза, что имелась ввиду Балтийская Русь, поселения варягов на южном берегу Балтики. В любом случае, никак не земли к востоку от реки Западный Буг, не Берестейщина.

Вот это поворот. Ромка твердо был уверен, что географические названия даются на все времена. А получается, что они переползают с одного места на другое, как маленькие котята.

Нет, это даже нечестно. Это ж какую память нужно иметь, чтобы запомнить когда где какое название было...

А справа промелькнул рекламный щит, приглашавший через четыре километра в "Макдональдс". Мальчишка его заметил, но внимания не обратил. Кому он нужен, этот "Макдональдс", когда тут такое рассказывают? Уж точно не Ромке Мельникову.

— Вот кто едет слева, сейчас видят поворот. Эта улица ведет к самому центру города и называется Бресткая, что очень понятно: если двигаться из города, то улица плавно переходит в дорогу на Брест. Ну а мы едем по окружной дороге. Так мы не увидим красот Бялы-Подляской, зато попадем в Варшаву быстрее, чем если бы ехали через город. И давайте снова вернемся к истории древнего Подляшья и зафиксируем, что на востоке от него, сразу за Бугом, лежала Берестейщина, которая никакого отношения к тогдашней Белой Руси не имела. Должно было пройти еще несколько столетий, прежде чем эти земли назовут Белоруссией. Более того, часть этого времени земли нынешней Белоруссии, включая и Берестейщину, часто назывались Черная Русь. Причем назывались так именно в противовес тогдашней Белой Руси, под которой понималась Московская Русь.

Ромка даже повернулся посмотреть на папу, но тот был удивлен не меньше сына. Для Николая Сергеевича это тоже был неожиданный поворот. Будучи археологом, он давно сосредоточил свои интересы в истории материальной культуры и изрядно подзабыл политическую историю, которую когда-то довольно подробно изучал. Сейчас ему вспомнилось, что в титуле царя Алексея Михайловича говорилось "Государь, Царь и Великий князь всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец". И никакой Черной Руси. Но ведь не выдумал же экскурсовод такое название. Оставалось только дождаться объяснения...

— Да, друзья мои, был период, когда Северо-Восточную, Владимирскую, Московскую Русь называли Белой. И в Европе, и в самой Московии, и за ее восточными и южными границами. Именно отсюда идет обозначение русского царя как "белого царя", что характерно для многих народов Средней Азии, Урала и Сибири. Белый царь потому, что он царь Белой Руси.

История разворачивалась все интереснее и необычнее. Да, пожалуй, так и запутаться можно. Какого цвета у нас сегодня Белая Русь?

А справа у дороги появился очередной рекламный щит, призывавший ехать прямо 4 километра. На русском языке! "Прямо к самым низким ценам!" Разбросанные по всему стенду ноутбуки и планшеты наглядно объясняли, на что именно через четыре километра цены самые низкие.

Автобус как раз прямо и ехал. Конечно, не за техникой. Но Ромке она была не нужна, одного планшета на двоих с Катькой ему вполне хватало. Тем более, что на семейном ноутбуке у него был свой профиль. Ну, с возрастными ограничениями. Но мальчишке они пока что никак не мешали: он с ними просто не сталкивался.

— А применительно именно к сегодняшней Белоруссии обозначение Белая Русь стало применяться только в начале XVI века. В Краковском университете его начал использовать Ян Стобницкий, затем к нему присоединились другие ученые, постепенно термин вышел в широкую аудиторию, и, как видим, прижился: сегодня другого обозначения для этой территории практически никто не предлагает. Но мы как-то незаметно забыли про Подляшье, давайте к нему вернемся. Вернемся для того, чтобы продолжить историю его заселения. Потому что ятвягами она не исчерпывается. Те самые бужане, мазовшане, жители Червонной Руси, которые останавливали расселение и расширение территории ятвягов, с другой стороны сами в порядке той же самой частной инициативы переселялись в Подляшье. В меньших количествах, но переселялись. И постепенно здесь сложилась интересная разноплеменная общность, каждый член которой считал эту землю своею, но не мог сказать соседу-иноплеменнику: "Это земля моих предков, а ты тут кто такой?" И, еще раз обращаю ваше внимание, в населении численно преобладали все же ятвяги.

Все это было очень интересно, Ромка слушал с огромным удовольствием, но все-таки жалко, что город остался с другой стороны. За окном был лес. Где-то примерно в километре от дороги стояла сплошная, беспросветная зеленая стена. А на пространство между ней и дорогой то выпрыгивали небольшие группы деревьев, никак не дотягивающие до звания рощицы, то расползались травянистые луговины.

— Несколько позже сработал еще один фактор: войны между Польшей и Киевской Русью, в ходе которых Подляшье неоднократно переходило из рук в руки. Причем самостоятельной ценности ни для Польши, ни для Руси оно не имело, войны шли за Червонную Русь, за "города червеньские". А здешние леса победитель объявлял своими заодно, чтобы обезопасить свой главный трофей от вторжения с севера.

Не отрываясь от рассказа, Андрей Аркадьевич кинул взгляд влево, на приближающийся рынок, возникший в 90-е на месте маленького аэродрома. Горожане остроумно украсили его вид списанными вертолетами и самолетами, один из которых даже водрузили на крышу бывшего ангара, ныне торгового павильона.

http://s017.radikal.ru/i412/1609/0e/2df2ce6b4b07.jpg

Золотое время рынка пришлось на 90-е, когда в приграничную Бялу текло огромное количество "челноков" с востока. Сейчас рынок заметно уменьшился в размерах, но продолжал пестреть вывесками на русском языке: "Мясо", "Консервы".

К счастью, подопечные Литвинова ехали в Европу не за этим.

— И вот все это привело к созданию очень интересной идентичности, которую Венцлова и назвал "Люди Межмирья". Большинство местных жителей говорили о себе так: "Мы — люди этой земли. А чья земля — это уже второй вопрос. Польская — мы Польша. Придет Русь — будем Русью. Литва — станем Литвою. Главное, что мы тутэйшие." И вот этот феномен "тутэйших", то есть живущих тут, здешних, местных, он держится в Подляшье веками. И сегодня большинство жителей этого края хранят в душе такие взгляды на жизнь, хотя, безусловно, являются патриотами своей страны, Республики Польша.

Ромка недовольно нахмурился. Не нравилась ему такая позиция. Приходи кто хочешь и завоевывай, разве это правильно? Но и осуждать этих людей ему тоже не хотелось. Ведь в самом деле, они пришли сюда и стали сообща землю обустраивать. Что же в этом плохого?

Как-то сложно все получалось. Надо будет потом хорошенько обдумать.

Тем более что Андрей Аркадьевич продолжал рассказывать, а значит если погрузиться в размышления, то пропустишь много интересного. А на обочине указатель стоял. Прямо — Варшава, а налево что-то непереводимое.

— Вот такая разница между Пограничьем и Межмирьем, друзья мои. И вот интересно, как смыкаются крайности. Понятно, что такое Подляшье не могло быть самостоятельным государственным образованием, самостоятельным княжеством. Оно и не было, но ведь и Берестейщина им тоже не была. При том, что Брест один из старейших городов Киевской Руси. Вы помните, мы проезжали памятный камень с датой 1019 год. Это год первого упоминания города в летописях, но, конечно, он появился несколько раньше, скорее всего в Х веке. На месте нынешнего Волынского укрепления Брестской крепости, которое мы объезжали после моста через Мухавец, чтобы попасть на границу стоял детинец, то есть первая Брестская крепость. А на острове в устье Мухавца, где сейчас Цитадель Брестской крепости, находился посад, торговая часть города.

Ромка возликовал: Андрей Аркадьевич не забыл о своем обещании и будет расказывать про то, что они видели раньше!

Правда, он начал с самого начала, с Бреста, но мальчишку это полностью устраивало. Парнишка поудобнее устроился в кресле, чтобы лучше слушать.

Кстати, перекресток, о котором предупреждал информационный щит, с Ромкиной стороны выглядел очень забавно: короткий поворот на дублирующую полосу и все. Если растяпа-водитель на таком перекрестке замечтается, то просто съедет на поле. А поскольку кювета у дублера не наблюдалось, то бедолага имел все шансы упереться бампером в здоровенную опору высоковольтной линии электропередач.

— Брест имел все необходимое, чтобы стать центром удельного княжества. Но не стал. На мой взгляд, опять же это связано с идеологией Пограничья. Брест и Берестейщина воспринимали себя как щит Руси, причем с конкретного направления — с запада, от польской экспансии. А щит должен быть единым, монолитным, именно поэтому Берестейщина крепко связала себя с Волынью. И да, подчинилась Владимирскому князю, потому что командир должен быть один. Вы понимаете, друзья мои, что я говорю про Владимир-Волынский, а не Владимир-на-Клязьме. В общем, Брест и Берестейщина, это, пожалуй, наиболее яркий пример следования за чувством долга в истории Древней Руси. Кстати, именно этим объясняется и в общем мирный переход Берестейщины под власть Великого Княжества Литовского. В ВКЛ ушла не Брестейщина, туда ушла разоренная, но неподвластная татаро-монголам западная часть Киевской Руси, и Брест не мог сделать иного выбора.

Командир должен быть один, это Андрей Аркадьевич сказал верно. И вообще, он хорошо рассказывал. Ромка и так Брест уважал, а теперь стал уважать его еще больше.

А дублер почти сразу после перекрестка ушел направо и затерялся в мелколесье, которое тут подступило к самому шоссе.

— Еще раз подчеркну, друзья мои, что я рассказал вам только версию ранней истории этих мест, возможны и другие толкования фактов. К сожалению, в наше время факты не только изучают и толкуют, на них еще и спекулируют. Исторических спекуляций вокруг Берестейщины и Подляшья очень много, но мы с вами не будем на них отвлекаться, коснемся их лишь постольку, поскольку этого нельзя обойти. Поэтому сейчас я скажу, что из существования единого Волынского княжества никак не следует, что Берестейщина это исконно украинская земля, населенная с древних времен предками украинцев. Бужане и волыняне в летописях упоминаются именно как два разных племени, а не как два названия одного и того же племени. Да, версия о том, что и бужане, и волыняне были потомками единого племени дулебов, имеет полное право на существование. Но тогда получается совершенно другой процесс: не формирование единого народа, а, напротив, распад единого племени на разные племенные образования. А последующее объединение в составе Волынского княжества происходило, как я только что сказал, не как объединение именно бужан и волынян, а как часть большого процесса формирования единой Киевской Руси из множества племен.

Ромка и раньше слышал, что про историю иногда рассказывают неправду. Правда, не очень понимал, какой в этом смысл: ведь правда-то известна. Врать плохо, но врать там, где тебя выведут на чистую воду еще и глупо.

Не понял он и сейчас.

А смотреть снова стало не на что: за окном опять потянулись шумоотражающие щиты.

— И на этом мы с вами отложим общую историю Берестейщины и Бреста и еще раз вспомним те интересные его места, которые успели увидеть. Начнем, конечно, с вокзала. Вы помните, как он выглядел: характерный сталинский ампир. Но ведь станция Брест-Центральный появилась намного раньше. Ее начали строить в 1883 году. Тогда же приступили и к строительству вокзала. Строительство было завершено 28 мая 1886 года. На открытие приехало множество гостей, включая самого Императора Александра III. Знаем ли мы, как тогда выглядел вокзал? Да, это известно. Пожалуйста, посмотрите на экраны.

Над проходом в автобусе висели два плоских экрана: в начале и в середине салона. Андрей Аркадьевич включил систему и вывел на экран картинку.

http://history.rw.by/uploads/userfiles/images/brest_vokzal_750%D0%A5560.jpg

— Вот, друзья мои, перед вами первый вокзал Бреста. Спроектирован и построен архитектором Лодбергом при участии инженеров Николаи и Горбунова. Общая площадь здания, как тогда считали, более 970 квадратных саженей. В переводе на современные меры это 4417 квадратных метров. Стоимость всех работ по постройке станции, включая необходимые сооружения, превысила 2 миллиона рублей золотом.

Ух ты, еще и на экран нужно смотреть? Проблемка: экран налево, окно направо, а косоглазие заработать в Ромкины планы никак не входило. Впрочем, сейчас проблема решалась просто: на щиты смотреть нечего, значит на экран.

Вокзал на картинке был красивый, но совершенно не похожий на тот, что они видели. Значит, старый снесли и новый построили.

Кстати, за окном вроде что-то изменилось.

Ромка крутанулся к окну. Ага, щиты кончились у перекрестка. А вот пейзаж все тот же: луговины, деревья и маленькие домики среди них.

— Результат такого серьезного строительства, конечно, должен был стоять долгие годы, но получилось иначе. Прошло не так много времени и в годы Первой Мировой войны русская армия не смогла удержать Брест, сдала город немцам. Перед тем, как оставить город, были взорваны важные объекты инфраструктуры. В том числе и вокзал. Немцы восстановили движение поездов через станцию, но им было не до строительства. Военные годы станция оставалась без вокзала, а война здесь затянулась: Первую Мировую сменила гражданская, потом советско-польская. В конечном итоге город вошел в состав Польши, и уже поляки построили новый вокзал, в традициях польской архитектуры.

Андрей Аркадьевич сменил кадр.

http://railwayz.info/photolines/images/27/122580985455.jpg

— И он простоял до Второй Мировой войны, во время которой был в свою очередь разрушен. Остались только его изображения.

Он снова сменил изображение:

http://www.etoretro.ru/data/media/50/1395678812d95.jpg

Второй вокзал понравился мальчишке даже больше, чем первый. Красивее. Если это традиционный польский стиль, то будет на что тут посмотреть. Правда, ничего такого они пока не видели, но так и путешествие только началось. Первый город на пути и тот стороной объезжают.

За окошко Ромка все-таки глянул, чтобы не терять картинку. Но там ничего особо интересного не прибавилось. Снова у шоссе появился дублер, а за ним за небольшой оградой ровными рядами зеленели молодые деревья. Наверное, яблони.

— И вот уже после Второй Мировой был построен тот вокзал, который мы с вами видели. В некоторых книгах пишут "восстановлен". Знаете, я по образованию историк, а не архитектор. И в меру моего понимания "восстановить" — это именно воссоздать в прежней форме. Но мы видим, что сегодняшний вокзал совсем не похож на прежний. Так что я считаю, он не восстановлен, а построен заново.

Ромка был полностью согласен. Конечно, сегодняшний вокзал совсем не похож на тот, что на экране. Значит, не восстановили, а заново построили.

Андрей Аркадьевич погасил экран, и мальчишка переместил внимание за окно. Там посадки деревьев уступили место аккуратному полю. Судя по его виду, засеять уже успели, но пока что ничего не взошло.

— Дальше, я напомню, мы видели три памятника: Адаму Мицкевичу, Ленину и Николаю Васильевичу Гоголю. Знаете, я иногда спрашиваю туристов в своих группах, как они думают, почему установлен тот или иной памятник. И вот когда у меня выпадают большие экскурсии по Бресту, то спрашиваю туристов из России о памятнике Мицкевичу. Потому что с Лениным все в принципе понятно: такие памятники часть нашей истории, в Белоруссии не воюют с историей. Все понятно с памятником Гоголю: Брест часть русского культурного пространства и памятник классику русской литературы в городе смотрится вполне естественно. А вот Мицкевич?

Экскурсовод улынулся.

— Мне чаще всего отвечают, что Брест находится на самой границе с Польшей, что в городе живет немало поляков и вот таким образом высказано уважение к соседям. Ответ логичный и совершенно неправильный. Да, Адам Мицкевич — великий польский поэт. Да, Брест стоит на границе с Польшей и польская община в городе действительно есть. Правда, не такая значительная, как можно было бы подумать. Официально поляки составляют около одного процента горожан. Но это не влияет на главное. Мотивация установки памятника совершенно другая. Дело в том, друзья мои, что в Белоруссии Адам Мицкевич воспринимается как белорусский поэт. Точнее как польский поэт белорусского происхождения.

Из трех перечисленных гидом памятников Ромка помнил только Ленина, значит. два других были с противоположной стороны. Поэта Мицкевича мальчишка не знал совсем, так что послушать про него было интересно. Правда, пока непонятно.

Но непонятного было много. Например, дублер за окном закончился. Снова тупиком. Непонятно. Это что, в Польше так принято, дороги тупиками обрывать? Уже какой раз за сегодня...

Единственное что, было понятно, так это информационный щит рядом с тупиком. Warszawa прямо. А то, что направо, то не Варшава.

А Centrum скорее всего значит центр. Только центр слева, а поворот показан направо. Получается, что и тут непонятно.

— Какие есть основания для такой оценки? Их ровно два. Во-первых, Адам Мицкевич родился на территории современной Белоруссии, под городом Новогрудок. Во-вторых, его родители принадлежали к так называемой "белорусской шляхте". С точки зрения истории такие основания весьма спорные. Что касается первого, то сразу вспоминается такой интересный факт: на территории Белоруссии на сегодняшний день родилось в три раза больше Президентов государства Израиль, чем Республики Беларусь. В самом деле, у Беларуси за всю ее историю есть пока что только один Президент: Александр Григорьевич Лукашенко. А вот Президентами Израиля были родившиеся на территории современный Белоруссии Хайм Вейцман, Залман Шазар и Шимон Перес. Вот такой исторический курьез. Но, разумеется, никому в голову не приходит называть Президентов Израиля "белорусскими политиками".

Папа улыбнулся. Ромка тихо хихикнул, хотя снова не всё понял.

А щит за окном, кстати, повторился. И совершенно ясно нарисовано: Варшава прямо, Центрум направо. Наверное, это никакой не центр города, а поселок. А название на щите выделено потому, что он ближайший.

Окончательно в этом предположении мальчишку уверил дорожный знак после щита: движение только прямо и направо. Никакого поворота налево не допускалось.

— Что касается второго аргумента, то среди историков идут серьезные споры о правомерности использования термина "белорусская шляхта". Прежде всего, среди белорусских историков, а затем уже и среди иностранных, которые изучают историю Белоруссии. Сторонники термина обращают внимание не то, что значительная часть дворянства Великого Княжества Литовского имело славянское происхождение и происходило она как раз с территории современной Белоруссии. И соответственно по мере объединения ВКЛ и Польши в единое государство, это дворянство переходило в состояние польской шляхты, но белорусского происхождения. С учетом, конечно, того, что, как мы недавно говорили, сам термин Белоруссия появился значительно позже.

Безусловно, логика в этом есть. Но противники термина обращают внимание на то, что уже после Кревской унии 1385 года в ВКЛ началось давление, направленное на насильственное окатоличивание населения. Причем в первую очередь это давление шло именно на дворянское сословие. И этим вбивался клин между населением на современной территории Белоруссии и его дворянством.

В самом деле. У нас часто любят приводить в пример русского барина конца семнадцатого века, который своих крестьян видел только издалека, с детства воспитывался французом гувернером. И домашний язык у него, кстати, был французский. Вот что его с крестьянином объединяло? Можно назвать две серьезных скрепы: служба русскому Императору и Православие. А теперь представьте такого барина, но в единой Франкороссии. При этом король — француз, главные вельможи — тоже французы. Спрашивается, если барин еще и католик, так что же все-таки объединяет его с мужиком?

Это уже было похоже на урок. Только сложнее. К доске бы Ромка, пожалуй, сейчас не попросился бы. Потому что даже и не знал, что ответить. Андрей Аркадьевич так описал мужика и барина, что мальчишка вообще не видел, что их объединить могло. Только что родились в одной стране, но разве это объединение? Ромкин одноклассник, Костик Красноперов, в Германии родился. Так получилось, что его родители тогда в Германии жили и работали. Что же он теперь, немец что-ли?

Зато стала понятна ситуация с дорожными указателями: шоссе, по которому ехал их автобус, уходило под мост. Поэтому всем, кто не в Варшаву, направо, то есть на мост.

Кстати, развязка была не клеверная, а какая-то более хитрая. Даже интересно, зачем?

— И еще для понимания отношения Мицкевича к белорусской культуре надо иметь ввиду следующий факт. Мицкевич родился под Новогрудком, на территории той самой Черной Руси. А Черную Русь можно назвать "Белорусским Подляшьем". В том плане, что начальные истории этих регионов очень похожи. Территория, позднее названная Черной Русью, изначально была как бы прокладкой между местами расселения славянских и балтских племен. Земли дреговичей лежали южнее, полочан — восточнее, бужан — юго-западнее, ятвягов — северо-западнее. То есть мы снова видим территорию, не принадлежащую какому-то конкретному племени, которую заселяют выходцы из разных племен в порядке личной инициативы. Отличие от Подляшья в том, что на этот раз нет границы с лекхитскими, то есть польскими племенами. Но это отличие не является принципиальным. Перед нами снова "люди земли": это наша земля, мы ее люди, а власть не так важна.

"— Ага," — подумал Ромка, — "и называются они смешно. Не "здешние", а... точно, "тутэйшие".

А мост, между прочим, тоже смешной. Точнее не мост, а развязка у моста. Свернуть на него можно было только пока не доехал. А за мостом уже поворота направо не было. Была асфальтовая дорога строго параллельно мосту, но она не выходила на шоссе, а прямо перед ним заканчивалась тупиком.

Просто какой-то парад тупиков. И как только эти поляки по таким дорогам на автомобилях ездят?"

— И, как мы тоже говорили, эти люди стремились быть такими, какими их хотела видеть власть. Но поскольку такое изменение было не показным, не конъюнктурным, а вызванное глубинными свойствами характера, то при смене власти оно происходило не моментально, а затягивалось на долгие годы. Адам Мицкевич родился в 1798 году на территории, которая до 1795 сотни лет входила сначала в состав Великого Княжества Литовского, а потом Речи Посполитой, то есть по сути — Польши. И вот кто хорошо знаком с творчеством Мицкевича, тот знает, что в этом творчестве он был прежде всего певцом Литвы. Но, разумеется, не Литвы в сегодняшнем значении этого слова, не государства литовцев. Он воспевал свою родную Черную Русь, как колыбель Великого Княжества Литовского, ведь Новогрудок когда-то был его столицей. Литву, пронизанную польской культурой. Литву, в которой шляхтичи говорят преимущественно по-польски. Литву, большинство населения которой католики. Словом, ту Литву, которую он запомнил с детства. И вот этой Литвы на территории Черной Руси сегодня нет. Это край русского языка, русской культуры и Православной веры. Да, там бережно хранят память о роли своего края в истории ВКЛ. Но не эта роль определяет культурный облик земли. Вот, собственно, что заставляет лично меня скептически смотреть на попытку представить Адама Мицкевича белорусским поэтом.

Звучало сложно, но главное Ромка, кажется, понял. Мицкевич не был белорусским поэтом. Но был местный. Поэтому ему памятники здесь и ставят.

А за окном после моста простирались луга. Только вдали виднелись сельские домики и за ними что-то вроде леса.

— И вот тут мы выходим на весьма интересную тему: религию в Белоруссии. Понятно, что большинство наших сограждан в Белоруссии не бывало. Практически в каждой группе встречаются люди, которые посещают Белоруссию впервые в жизни. И едут они с четким стереотипом: белорусы это православный народ. Но на самом деле все не так просто. Да, историческая религия на большей территории современной Белоруссии это Православие. Но именно для Черной Руси и Православие, и Католичество одинаково историчны: они пришли туда примерно в одно время и довольно долго обладали равным статусом.

— К сожалению, этот уникальный опыт был на долгие столетия потерян: сначала Католическая Церковь при государственной поддержке обрушила жесточайшие гонения на Православие, причем не только на Черной Руси, но и по всей Белоруссии. А потом уже Православная Церковь, опираясь на государственную власть, ущемляла католичество. В результате к 1917 году примерно 80% белорусов исповедовали Православие и примерно 20% Католичество. Подчеркиваю, именно белорусов, а не населения территории современной Белоруссии. То есть поляки-католики, число которых было весьма значительным, в этот подсчет не попадают. То есть мы можем говорить о том, что основная религия белорусского народа это Православие, но и Католичество белорусам совсем не чуждо.

Ромке тема религии в Белоруссии интересной не показалась. Какой смысл высчитывать то, сколько белорусов православные, а сколько католики? Но поскольку автобус большой, наверное, кому-то это интересно. Может даже очень интересно.

Мальчишке было интереснее происходящее за окном. Там к дороге придвинулись купы кустов, но их тут же отгородил противошумовой барьер. Нет, если так будет продолжаться дальше, то это уже неинтересно. Весь день, что ли смотреть на эти бело-зеленые стены?

— И опросы наших дней это подтверждают. Недавно я видел результаты современного исследования, по которому 80% верующих граждан Белоруссии являются православными, 12,5% католиками. Здесь речь идет о всех гражданах, а не только об этнических белорусах. Поэтому, например, в католиках учтено и польское меньшинство. Однако поскольку оно незначительно, можно грубо оценить, что каждый десятый верующий белорус является католиком. Это, конечно, показатель не чужой религии.

— Я заговорил об этом, поскольку следующий объект в Бресте, который я вам показывал, был костёл Воздвижения Святого Креста. Храм довольно новый, он был построен по проекту архитектора Фардона в 1856 году. То есть в то время, когда город находился в составе Российской Империи, официальной религией которой было Православие. Но строить католические храмы там, где были большие общины католиков, это не мешало. А Брест, или как он тогда назывался Брест-Литовск, хотя и не находился в Царстве Польском, но располагался на самой ее границе, которая проходила как раз по Бугу, там где сегодня мы переезжали белорусско-польскую границу. И католиков в городе жило довольно много, и поляков, и белорусов.

Андрей Аркадьевич продолжал рассказ о религии. Ромка из него понял только то, что в старой России для разных верующих строили разные храмы, по их вере. Так ведь и сейчас делают, и любому нормальному человеку ясно, что так и надо. Зачем об этом столько говорить?

Шумоотражающая стена предсказуемо разорвалась для того, чтобы в брешь прошел поворот направо. Мальчишка углядел предсказуемые ряды одноэтажных утопающих в зелени домиков по обеим сторонам перпендикулярной дороги, после чего взгляд снова уперся в зелено-белые щиты.

— Крестовоздвиженский костёл был сильно поврежден вовремя Великой Отечественной войны в боях за освобождение Бреста. Долгое время он простоял закрытым и полуразрушенным. Ремонт начался только в 1950 году, а завершился в 1957. Причем здание было восстановлено не как храм, а просто как гражданская постройка. В ней разместился Брестский краеведческий музей. И только в 1990 году оно было возвращено Католической Церкви. После реставрации храму вернули первоначальный вид, каким вы его и видели. И сегодня это действующий католический костёл.

Ромка вздохнул. Насчет "видели" Андрей Аркадьевич слегка преувеличил. Не видели: костёл был с другой стороны. Так что ни одного католического храма мальчишка пока еще не посмотрел. Ну, если не считать того, что на Студёной улице, о котором они в Бресте с папой спорили. Но тот не считается.

Понятно, что их он обязательно увидит, но... Хотелось бы поскорее.

А пока что Ромка увидел,ч то шумоотражающая стена закончилась, а за ней был поворот направо, который примерно через три метра превращался... Ага, в тупик. Просто асфальт кончался, и начиналась трава, а дальше кустарник.

Нет, разум мальчишки больше не мог выдержать такого надругательства над логикой автомобильного движения, и Ромка для себя обозначил Польшу как Страну Безумных Тупиков.

— Потом мы проезжали мимо здания старой казармы. О нём я, конечно, рассказывать не буду, но это повод еще раз обратиться к военной истории Бреста. Для большинства современных жителей России воинский Брест это оборона Брестской крепости. Безусловно это великий подвиг, но он не отменяет того факта, что Брест защищал Русскую Землю практически с самого ее начала, оказавшись на направлении вспомогательного удара польского государства с Киевской Русью. Стратегия этих войн была довольно трафаретной: основной удар наносился на Киев через Червонную Русь, а вспомогательный через Брест на Пинск и далее на Туров. Поэтому уже в Х веке тогдашний Брест, располагавшийся на острове в устье Мухавца, был обнесен высокой деревянной стеной с башнями. А поляки, во время одного из коротких периодов владения городом, укрепили его оборону каменной башней-донжоном. Рассчитывали, что это поможет им удержать русскую рать. Не помогло. А башня, кстати, при штурме города уцелела и дальше помогала уже русским оборонять город от поляков.

— И здесь уместно еще раз вернуться к вопросу о вхождении Берестейщины в состав Волынского княжества, посмотреть на него с точки зрения государственной стратегии, и увидеть, что это было напрашивающимся оборонным решением. Имея постоянный конфликт с Польшей за Червеньские города, который в любой момент мог превратиться в войну, Великий князь Киевский нуждался в надежном щите на западном рубеже. Щите, который примет на себя первый удар врага и даст время собрать основную рать. Для того, чтобы реализовать этот план, на западном рубеже было необходим командир, которому бы подчинялись все войска вдоль границы. Понимая это, Владимир Великий первым создал Волынское княжество вдоль всей западной границы, и сделал его центром Владимир Волынский, а не какой-то другой город именно потому, что из Владимира было наиболее удобно собирать войска в единый кулак. К сожалению, ранняя смерть не позволила князю Всеволоду оправдать надежды отца. А решение объединить Волынское и Туровское княжество в одних руках оказалось неудачным, потому что это были руки предателя, Святополка Окаянного. Но Ярослав Мудрый понял суть замысла своего отца, понял его правоту и возродил Волынское княжество практически в прежних его границах, включая и Берестейщину. Сначала оно было частью владений Изяслава Ярославовича, а потом самостоятельным княжеством его сына Ярополка Изяславовича.

А Ромка и с самого начала был уверен, что такой героический город, как Брест, имеет славную военную историю. Просто ничего о ней не знал. А теперь, благодаря Андрею Аркадьевичу, узнал. Правда, большинство имен были ему незнакомы, но вот Ярослава Мудрого мальчишка знал хорошо. А зацепившись за известного ему князя и за слово "отец", понял, что Владимиром Великим экскурсовод назвал Владимира Красное Солнышко. Правильно назвал, ведь именно этот князь по-настоящему создал Киевскую Русь.

А за окном посмотреть было особо не на что: прямо за обочиной поднялась полоса деревьев. Неширокая, было видно, что за ней опять луга. Но плотно-зеленая настолько, что невозможно было разглядеть позади нее хоть какие-то подробности.

— Дальше мы с вами приезжали мимо сквера Иконникова. Он назван так потому, что в 1944 году в этом сквере был похоронен генерал-майор Николай Федорович Иконников, заместитель начальника оперативного управления штаба 1-го Белорусского фронта. Один из незаметных героев войны, специалист по строительству укрепленных районов. За ним не числилось легендарных подвигов, но именно подготовленные им укрепления выматывали врага и останавливали наступления фашистов под Сталинградом и на Курской Дуге. И погиб он совсем не героически, а буднично-нелепо: автомобиль, в котором он ехал, попал в аварию. Но, друзья мои, вклад в Победу каждого солдата, офицера и генерала, сражавшегося в той великой войне, неоценим. Наш долг сохранить как можно полную память обо всех. И сквер Иконникова в Бресте — один из примеров выполнения этого долга.

Ромка и тут был полностью согласен с Андреем Аркадьевичем. Все, кто воевал, герои-победители. И всех надо помнить. Поэтому очень хорошо, что в Бресте есть сквер генерала Иконникова. Пусть даже он погиб не в бою, а разбился на автомобиле.

Лесополоса быстро кончилась, чтобы с дороги было видно магазин сельскохозяйственной техники: довольно длинный ангар, а перед ним на площадке разные трактора и прицепы к ним. Всякие там сеялки-веялки и разные прочие бороны.

— И дальше, если вы помните, мы видели памятный камень с датой перового упоминания Бреста в летописи — 1019 годом. Что характерно, большинство наших сограждан на вопрос: "Что вы знаете о Бресте?" уверенно отвечают: "Брестская крепость". Спрашиваешь: "А еще?" И в ответ напряженное молчание. То есть получается, что более 900 лет город ничем в русской истории не отмечался, а потом вдруг произошел подвиг защитников Брестской крепости. Конечно это не так. Мы с вами уже обсудили роль Бреста как крепости на защите северо-западных рубежей Киевской Руси. Но проблема в том, что во-первых, как мы тоже говорили, для поляков через Брест шло направление второстепенных ударов, поэтому боям за город в летописях уделено немного времени. Во-вторых, к сожалению, Волынское княжество довольно быстро по историческим меркам превратилось из западного щита Киевской Руси в обычный удел раздробленного государства. И все эти процессы с выделениями из него мелких удельных княжеств, а потом, напротив создание единого Галицко-Волынского княжества только подрывали обороноспособность страны. А значит и значение Бреста, как важного узла этой обороны.

Про феодальную раздробленность и удельные княжества Ромка знал, это в школе проходили. И о том, что это было плохо, тоже говорили. Правда, Брест в пример не приводился, о нем вообще не вспоминали. А ведь прав Андрей Аркадьевич, действительно нужно было бы больше знать о городе, который так прославился во время Великой Отечественной войне.

Между тем после магазина сельхозтехники справа от дороги потянулось широкое чистое поле. Лес виднелся где-то вдали, у самого горизонта. А автобус проехал очередной указатель, ставший уже привычным: Варшава прямо, какая-то там ul. налево. И сразу за ним дорожный знак: по одной полосе движение прямо и направо, по другой поворот налево.

— В то же время не следует воспринимать Брест как город исключительно военный, не знающий, что такое мирная жизнь. В этом смысле Брест очень похож на Севастополь: красивый и уютный город, но практически каждый уголок помнит боевое прошлое. Вот мы с вами проезжали мимо сквера Пограничников. Он назван так в память о советских пограничниках, которые первыми вступили в бой с фашистскими захватчиками рано утром 22 июня 1941. Но ведь сквер это только часть большого парка. Сегодня он называется парк Свободы, но парк существовал еще во времена Российской Империи. Тогда он назывался Казенный городской сад, а в народе его называли "Сад "Ахов и Охов". Именно там назначили друг другу свидания влюбленные брестские юноши и девушки. Естественно, и сегодняшняя молодежь проводит романтические вечера в этом живописном парке на берегу реки Мухавец.

В Севастополе Ромка не был, но очень хотел побывать. И в Бресте раньше тоже не бывал. Но после этих слов Андрея Аркадьевича мальчишка понял, что раньше именно так их и представлял: "красивый и уютный город, но практически каждый уголок помнит боевое прошлое". Мальчишка испытал приятное чувство, будто его похвалили за верно решенную трудную задачу.

А за окном... Ну да, очередной перекресток. Только что домов около него не было и поэтому шумоотражающие щиты не стояли.

— Мимо парка Свободы, вы помните, мы ехали по проспекту Машерова. Этот проспект появился на карте города в 1988 году после объединения и реконструкции двух улиц. Та, по которой мы проехали, называлась Тереспольская, поскольку именно по ней через Брест ехали в Тересполь и дальше в Польшу. Как видите, этот маршрут не изменился и в наше время.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжил.

— Те, кто едет справа видели мемориальное оформление проспекта — аллею Героев. Оно было создано в 1974 году. Вдоль проезжей части были установлены стелы с портретами, именами и краткими биографиями людей, в честь которых в Бресте названы улицы. Это были разные люди: революционеры, защитники Бреста, партизаны и подпольщики, воины-освободители... Объединило их то, что каждый из них внес свой вклад в историю Бреста, а город сохранил память о них.

Ромка вспомнил, как в рассветной полумгле автобус проезжал мимо этих стел с портретами и надписями. Так вот, оказывается, в чем тут дело...

А сейчас за окном ничего не менялось: дублер, дальше луг с небольшими лесовинами, а вдали настоящий лес. Эх, не той стороной они город объезжают...

— И теперь коротко о главной достопримечательности Бреста, Брестской крепости. Ее строительство началось в 1830 году, когда город находился очень далеко от границ Российской Империи. Казалось бы, зачем здесь крепость? Но Отечественная война 1812 года показала, что вероятный противник, наступая с запада, может продвинуться далеко вглубь страны. А после польского восстания 1830 года стало понятно, что Царство Польское не является надежным, и невозможно построить крепкую защиту только на его территории. Поэтому была признана необходимость постройки оборонительных сооружений уже на русской земле. И одним из таких узлов обороны стал город, который в то время назывался Брест-Литовск. В смысле Брест Литовский, поскольку город долгие годы принадлежал Великому Княжеству Литовскому.

— Поэтому в 1830 году под руководством генерал-инженера графа Оппермана начались земляные работы в самом историческом центре города — на острове у впадения реки Мухавец в Западный Буг. Первый камень в основание крепости был заложен 1 июня 1836 года. А уже в апреле 1842 основные строительные работы собственно в крепости были завершены.

Это было самое главное. Наконец-то Андрей Аркадьевич добрался до истории Брестской крепости. Ромка с огромным интересом и удовольствием впитывал в себя каждое слово. Получалось, что Брестскую крепость построили больше чем за сто лет до войны. И к 22 июня 1941 года она была настоящая "старая крепость".

Дублер, кстати, ушел направо, но не под прямым углом, а под тупым. И сразу после поворота его с левой стороны обрамила цепочка старых высоких тополей. Красиво.

А вдоль дороги пошел густой подлесок. Вроде и не высокий, но из окна автобуса увидеть что-то позади себя он не позволял.

— Как же выглядела тогда Брестская крепость? Пожалуйста, посмотрите на экраны.

Андрей Аркадьевич вывел на экран очередной кадр:

http://www.etoretro.ru/data/media/5293/1404703960bcf.jpg

— В центре, на острове, вы видите Цитадель крепости. И три укрепления, которые сначала называли Северным, Западным и Южным, а потом Кобринским, Тереспольским и Волынским. Укрепления так же фактически находились на островах, поскольку перед ними были прорыты рвы, которые заполнила вода из Мухавца и Буга.

Карта крепости Ромке очень понравилась. Мощное укрепление, не подступишься. Но сейчас, конечно уже не то. Ведь они проезжали возле самых валов, но никакого рва с водой не видели. Что поделать, крепости остались в прошлом, сейчас от них толку нет: никакая крепость не защитит от попадания ракеты. Но двести лет назад Брестская крепость, несомненно, была крепким орешком.

А когда от экрана парнишка развернулся к окну, то там подлесок уже кончился. За окном тянулся луг, а за ним, где-то в километре от дороги, зеленел лес.

— XIX век стал веком расцвета строительства крепостей второго поколения в Европе. Представления о том, какой должна быть крепость, развивались и совершенствовались. Соответственно, совершенствовались и сами крепости. Коснулось это и крепости в Бресте. Правда, первое усиление крепости было вызвано не развитием теории, а насущной практикой. В конце 60-х годов рядом с крепостью пролегла железная дорога Москва-Варшава. Её насыпь стала препятствием для ведения огня из крепости в северном направлении. Поэтому в 1869 году начались работы по созданию к северу от дороги форта "граф Берг". Его батареи должны были прикрывать подход к крепости с севера, а заодно и железнодорожную линию, которая, как вы понимаете, оказалась между фортом и цитаделью. Строительство было завершено в 1872 году. Подходы к цитадели с севера были надежно защищены.

Ну вот, а форта они не видели. И понятно почему: он на другой стороне железной дороги, на севере, а автобус объезжал крепость с юга. Нет, надо, надо обязательно уговорить родителей, чтобы съездить именно в Брест, хотя бы на день, и посмотреть подробно крепость и город. Тогда и на форт "Берг" время останется.

А подлесок, кстати, снова незаметно подкрался к самому шоссе. И в него даже ушла боковая дорога. Причем началась как асфальтовая, но буквально через несколько метров превратилась в обычную грунтовку. Ага, а еще рассказывали, что в Европе все дороги заасфальтированные. Выходит, что не все.

— Для дальнейшего усиления крепости в ноябре 1878 года было принято решение окружить ее кольцом из семи фортов на расстоянии примерно четыре километра от цитадели. Уже по ходу работ план изменили, добавив в кольцо еще два форта. А в 1904 в восточной части кольца построили десятый форт. Таким образом, к началу Первой Мировой войны внутреннее кольцо обороны крепости насчитывало десять фортов. До наших дней уцелели не все. К тому же, поскольку сегодня крепость находится на самой границе, то кольцо фортов рассечено на две части: одни из них находятся в Белоруссии, другие в Польше.

Словосочетание "кольцо фортов" звучало очень заманчиво. Но получалось, что его они тоже не увидели. Андрей Аркадьевич говорил про какое-то укрепление, связанное с крепостью, но это было уже когда они заехали вглубь Польши, гораздо дальше, чем 4 километра от цитадели. Видимо, "кольцом" усиление крепости не закончилось.

Ромка был готов слушать дальше, а за окно просто так слегка посматривал. Вроде все, что там было, он уже видел.

Оказывается все да не все. Лесок стал реже, это дело обычное. Дублер начался с тупика или закончился тупиком, это для Польши тоже дело обычное. Но метрах в десяти от этого тупика от дублера отворачивал проселок.

Нет, все-таки нормальному русскому мальчишке этого не понять. Ну зачем они тянули эти 10 метров асфальта в никуда, вместо того, чтобы заасфальтировать начало проселка? Или хотя бы просто остановиться на повороте?

— В 1909 было принято решение окружить крепость вторым, внешним кольцом фортов. Работы были начаты два года спустя, и к началу Первой Мировой войны укрепления не были готовы. Однако поскольку крепость находилась в тылу, к тому моменту, когда встал вопрос обороны Бреста-Литовска, как тогда назывался город, крепость была фактически в полной боевой готовности. Были завершены не только работы во всех фортах, но так же построены дополнительные укрепления: оборонительные казармы, опорные пункты, укрепленные промежуточные батареи, пороховые погреба. Одно из этих укреплений, пороховой погреб К-0 находится рядом с шоссе, по которому проезжал наш автобус. Помните, я говорил, что мы проезжаем мимо него и что сейчас в нем находится придорожное кафе?

Ну еще бы, про погреб Ромка отлично помнил. Это было единственно интересное, что Андрей Аркадьевич сказал между границей и Поджарами. Все остальное было как тыквенный суп: очень полезно, но на вкус... беееее....

А в остальном слова экскурсовода только увеличивали в Ромкиной душе сожаление. Такая крепость: цитадель, два кольца фортов, еще множество всяких укреплений, а они мимо проехали. Ну, чуть-чуть из окна посмотрели и все. Нет, все-таки сегодня неудачный день. И даже замки Варшавы и Познани вряд ли его исправят...

Мальчишка с тоской поглядел за окно... опять поля, опять небольшие группы деревьев и кустов и ничего интересного. И даже зеленый щит-указатель о том, что прямо Warszawa, а налево будет ul.Warszawska, парнишкиной тоски не разогнал. Ромка скользнул по нему равнодушным взглядом и все.

— Итак, благодаря ударным работам, к тому моменту когда немецкая армия подошла к Бресту, крепость была полностью готова к обороне. Но российское командование, оценив обстановку на этом участке фронта, приняло решение: Брест-Литовск сдать без боя. В противном случае крепость бы оказалась в полном окружении и без перспективы деблокады в разумные сроки. 1 августа 1915 года в ходе общего отступления Российской Императорской Армии гарнизон покинул крепость. Часть укреплений была взорвана. Вот с такой печальной страницы началась боевая история Брестской крепости.

Да уж, совсем негероическая история. Но Ромка был уже достаточно взрослым, чтобы посмотреть на ситуацию с другой стороны. Оставлять в крепости гарнизон на окружение, которому потом не смогут прийти на помощь, разве правильно? Конечно нет. Так что лучше уж сдать крепость, но спасти людей.

А за окном... А за окном снова из тупика начался асфальтовый дублер. Он вроде был совсем недавно, Ромка как-то даже и не заметил, как он закончился. То ли свернул направо в поле, то ли просто оборвался. И вот теперь снова начался с пустого места. Страна Безумных Тупиков постоянно напоминала о своей репутации.

— После Первой Мировой войны, как вы помните, Бест оказался на территории Польши и крепость стала важным элементом ее военной системы. Именно здесь был развернут резервный пункт главного командования на случай войны с Германией. Именно сюда бежал из Варшавы маршал Рыдз-Смиглый, и уже отсюда он бежал в Румынию. А вот назначенный комендантом города отставной генерал бригады Констаны Плисовский никуда убегать не стал. И когда 14 сентября 1939 года к Бресту подошел авангард корпуса Гудериана и попытался с ходу занять город, это у немцев не получилось. В первый день боев фашисты так и остались за чертой города. На следующий утро им удалось ворваться в Брест, гарнизон отступил в крепость и организовал ее оборону. Двое суток фашисты штурмовали крепость, но так и не смогли ее взять. В ночь на 17 сентября, понимая, что сопротивление бесполезно, генерал Плисовский решил воспользоваться тем, что со стороны Тереспольского укрепления немецких войск не было. Он приказал солдатам покинуть крепость и уходить на юг, к румынской границе.

Андрей Аркадьевич видел, что объездная дорога вокруг Бялы-Подляской уже кончилась, но не стал обращать внимание группы, что город остался позади: не хотелось прерывать рассказ.

— И вот, друзья мои, отдавая дань мужеству польских солдат, большинство из которых были резервистами, и мастерству их командира, три дня успешно удерживавшего оборону против превосходящих сил противника, я прошу не забывать, кем был генерал Плисовский до 1917 года. А до этого он был выпускником Одесского кадетского корпуса, Николаевского кавалерийского училища и штаб-ротмистр Ахтырского гусарского имени Дениса Давыдова полка Российской Императорской Армии Константином Карловичем Плисовским.

Дублер, изогнувшись влево, слился с шоссе. За окном мелькнул синий щит с какой-то там надписью про Бялу-Подляску.

Ромка на это не обращал внимания, всецело захваченный рассказом Андрея Аркадьевича.

Вот это да! Оказывается, поляки храбро обороняли крепость от фашистов. Ну, конечно, не как в 41-м, но все равно молодцы. А главный генерал у них оказался немного нашим. Вот это поворот. Ну почему про такое фильмов не снимают?

— Но и это было еще не все. В крепости осталось небольшое количество защитников-добровольцев под командованием капитана Вацлава Радзишевского. Весь день 17-го сентября они удерживали Кобринское укрепление. А ночью отряд со всем снаряжением и вооружением, включавшим даже одно орудие, покинул крепость и перебрался через железную дорогу в форт Берг, который сами поляки называли форт Сикорского.

Вау! Так это еще не все, поляки продолжали сражаться. Вот молодцы!

И маневр с переходом из крепости в форт мальчишка одобрил. Форт маленькому отряду держать легче, чем большую крепость. Все правильно они сделали. Даже пушку с собой утащить сумели! Настоящие герои!

Отвлечь от такого рассказа Ромка мог только информационный щит, и тут он как раз мелькнул за окном. Информация в нем оказалась весьма интересной.

До ближайшего города оставалось 24 километра, название у него было сложным и состояло из двух слов, второе из которых было сокращено до Pod. Мальчишка предположил, что тоже что-то Подляское.

Варшава шла третьей строкой, расстояние до нее составляло 153 километра.

Но самое интересное, на указателе была еще и четвертая строка. До названного на нем города надо было ехать целых 637 километров, и этим городом не были ни Познань, ни Берлин. Интересно...

— Немцы даже не сразу поняли, что произошло. А когда поняли, то первым делом предложили полякам капитулировать. Радзишевский ответил отказом. После этого начались артиллерийские обстрелы форта, но на штурм гитлеровцы так и не пошли. Гудериан знал, что Брест находится в советской зоне ответственности, что его придется передавать Красной Армии и не хотел ценой жизней своих солдат решать чужие проблемы. Сдадутся поляки — хорошо. Не сдадутся, пусть с ними разбираются новые хозяева Бреста. И вот 22 сентября в Брест входит 29-я танковая бригада РККА под командованием комбрига Семена Моисеевича Кривошеина. Немцы уходят. Форт остается. Переговоры ни к чему не приводят. Несколько дней советские войска штурмуют форт Берг, но взять его не удается. И заканчивается это тем, что в ночь с 26 на 27 сентября остатки гарнизона поодиночке покидают форт и расходятся из города в разные стороны. Таким образом, форт взят, но не побежден.

Вот тут у Ромки конкретно "крышу снесло".

Это что же вообще получается? Наши воевали заодно с фашистами? Гудериан просто так отдает Брест нашим войскам как своим союзникам? Тот самый Гудериан, которого зимой 41-го остановили под Москвой тульские ополченцы и танкисты Катукова? Как же такое могло быть? Неужели Андрей Аркадьевич все перепутал???! Ой-ой-ой.

Надо будет спросить у папы, как только представится такая возможность. Сейчас, наверное, нельзя, ведь папа внимательно слушает рассказ, не стоит его отрывать.

— И меньше двух лет оставалось до легендарной обороны Брестской крепости, о которой в нашей стране и сегодня знает практически каждый ребенок. В общих чертах. А в подробностях о ней можно рассказывать очень долго, историкам сегодня известно очень много интересных моментов и нюансов, но я не стану вам их пересказывать, потому что это может затянуться до самой Варшавы и я не успею ничего рассказать вам о тех местах, через которые мы проезжаем. Поэтому попрощаемся с Брестом и двинемся дальше. Но попрощаемся с ним мы не совсем, к его истории я ещё буду возвращаться при подходящем случае. А завершу рассказ о ней на обратной дороге, ведь именно Брест станет конечным пунктом нашего путешествия.

Да, непростой выбор. Про оборону Брестской крепости Ромка с удовольствием бы послушал. Но и про Польшу тоже интересно.

Но в любом случае, Андрей Аркадьевич принял решение, и уже нельзя было ничего изменить. Ну, не орать же на весь автобус: "Нет, про крепость расскажите!" Ромка не маленький и не капризный, чтобы так поступать.

— После того, как мы переехали через границу, наш маршрут проходил по польскому городу Тересполь. Да, друзья мои, хотя городские постройки были где-то далеко справа, но тем не менее шоссе проходит внутри административных границ Тересполя. Поэтому когда будете рассказывать об этой поездке своим родственникам, друзьям и знакомым, то смело говорите, что были в Тересполе. Это правда.

Ромка улыбнулся. Так и скажет. Классно! Оказывается, Бяла-Подляска не первый, а второй настоящий польский город на их пути.

Хотя, с другой стороны, в обоих они ничего не увидели. И вообще пока что-то в Польше ничего толком не посмотрели.

За окном проплывали все те же сельские пейзажи: поля и луга, лесополосы и леса где-то вдали. Единственное изменение, которое подметил Ромка, после Бялы пошли съезды с шоссе на грунтовки. Видимо, возле границы все дороги были заасфальтированы, ну а в глубинке уже как получится. И асфальта на все не хватило.

— И вот вспомните, друзья мои, как мы переезжали границу между Белоруссией и Польшей, проходящую по реке Западный Буг. Прямо скажем, неширокая речка. Конечно, надо иметь ввиду, что в конце ХХ века европейские реки заметно обмелели. Но все равно, Буг по европейским меркам был рекой довольно узкой. И обычно города, расширяясь, легко перебирались с одного берега подобных рек на другой. А вот Брест рос только на восток. Причем это невозможно объяснить только административными и политическими причинами. Я говорил, что на довольно продолжительное время Берестейщина попадала в подчинение к польскому королю, и время этого подчинения шло даже не на годы, на десятилетия. Было и обратное, когда много лет подряд и Берестейщина, и соседние подляшские земли входили в состав русского Галицко-Волынского княжества.

— А Брест все равно оставался только на правом берегу. И вот тут я не могу не вернуться снова к концепции Пограничья и Межмирья, в которой Буг был не только границей между разными племенами, не только границей между разными территориями, но и границей между двумя совершенно разными подходами к жизни. И люди, которые жили по обе стороны, границы это прекрасно понимали и уважали выбор соседей. Поэтому жители Бреста исходили из того, что за рекой не их земля, не нужно пытаться там укорениться, добра от этого не будет. Вот такое не совсем научное у меня есть объяснение.

Андрей Аркадьевич перевел дыхание и закончил:

— Самое интересное, что во второй половине XIII века жители Подляшья основали напротив Бреста небольшое поселение, которое называлось Блоткув. Разумеется, оно имело теснейшие хозяйственные связи с городом, но на протяжении почти пятисот лет оставалось абсолютно административно независимым от него. Ни Брест не пытался подчинить себе Блоткув, ни Блоткув не пытался влиться в Брест.

Интересненько получалось. Ромка, конечно, сразу попробовал сравнить с родным городом. В таком случае Волге доставалась роль Буга, а Блоткуву Бора. Только Волга для этой роли была слишком уж велика.

Немного лучше выходило, если за Буг принять Оку, а за Блоткув — Канавино. Кстати, а ведь в состав Нижнего Новгорода Канавино вошло только после революции. До этого был отдельный населенный пункт, несмотря на то, что именно там, в Заречье, находилась знаменитая Нижегородская ярмарка. Вот так все было запутано.

Правда и Ока шире Западного Буга раз в десять. Вот Почайна, наверное, была немного поуже. Но её-то Нижний Новгород перешагнул давным-давно, даже неизвестно когда.

Все эти оценки и сравнения не мешали мальчишке высматривать за окном что-нибудь необычное. И высмотрел. Сначала увидел небольшой стенд с надписью Kontrola radarowa, что скорее всего означало пункт замера скорости. А следом, на краю приближающейся деревни, другой стенд, уже совсем непонятный.

http://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/80429662.jpg

Ромка решил потом спросить про него у шоферов. А что? По-русски они оба понимали. Не жалко же им будет ответить. Лишь бы только не забыть.

— Ситуация изменилась только в 1697 году, когда владевший землей на левом берегу Буга состоятельный магнат и знатный пан, польный литовский гетман Юзеф Богуслав Слушка решил построить на месте маленького Блоткува настоящий город. И построил. И назвал его в честь своей любимой супруги Тересы Тересполем. Вот так и встали напротив друг друга два города, и снова ни старший не посягал присоединить младшего, ни младший не стремился влиться в старшего. Хотя с тех пор до 1939 года они все время входили в состав одного государства.

А что, действительно напоминало родные края. Ромке вспомнились уроки краеведения. Торговый Нижний Новгород и промышленное Сормово. А между ними река Ока. Зачем объединяться-то? Вот когда в Нижнем всерьез взялись за развитие промышленности... Так и у Бреста с Тересполем было что-то похожее, только по-своему.

А деревня за окном проплывала какая-то необычная. Больше похожая не на деревню, а на группу отелей. И перекресток тоже был необычный. Другая дорога пересекалась с шоссе, по которому они ехали, не перпендикулярно, а под скошенным углом. Перед перекрестком был указатель, что направо будет Le?na Podl. 15. Забавное название: Лесна Подляская.

А за перекрестком у дороги стоял большой белый крест. Это мальчишку уже не удивляло, он начал воспринимать придорожные кресты как должное. Это же Польша.

— Поскольку Тересполь город довольно молодой, достопримечательностей в нем не так много. Но они есть. И вот в нашей группе кое-кто их даже сумел увидеть. В Поджарах меня спросили про башню, которая была видна вдали над городом. Это колокольня костела Святой Троицы в Тересполе, главного католического храма города. Построен он по историческим меркам совсем недавно, в 1863 году. К шедеврам польской архитектуры, прямо скажем, не относится. Но на уровне города это действительно выдающееся здание. И к тому же одно из самых высоких. За счет этой самой башни-колокольни.

Значит, обыкновенная колокольня... Жаль, Ромка рассчитывал, что это будет что-то более необычное и завлекательное. Хотя откуда такому взяться, если город совсем молодой?

А сразу после креста на глаза мальчишке попался стенд с названием деревни. Оно состояло из двух слов. Прочесть у Ромки получилось только второе: Nowy, то есть Новый.

Получалось, что до косого перекрестка действительно стояли выскочившие за границу населенного пункта гостиницы. А теперь начались деревенские дома.

Кстати, Ромка оценил еще одно отличие от России: дворы здесь были значительно больше. В русских деревнях дома обычно стояли заметно теснее.

— Другим интересным объектом в Тересполе является православная церковь во имя апостола Иоанна Богослова. Во-первых, само здание церкви довольно необычное и интересное чисто в архитектурном плане. Я вам сейчас его покажу.

Андрей Аркадьевич вывел на экран изображение, приготовленное на всякий случай. Случай случился, запас пригодился.

http://www.ciekawepodlasie.pl/image/6405/Zespol_obrzedowo__spiewaczy_Zorza.jpg

— Во-вторых, история этого храма является очень хорошей иллюстрацией к церковной истории Подляшья. Мы немного коснулись этой темы, когда я рассказывал о костеле Рождества Богородицы в Бяле-Подляской. Напомню, он был построен как униатская церковь святой Варвары, затем был православным храмом, протестантским и в итоге стал католическим. Вот и храм Иоанна Богослова тоже несколько раз менял свою конфессиональную принадлежность. В 1745 году он был построен тоже как униатский храм. В 1875 приход перешел под юрисдикцию Русской Православной Церкви. В независимой Польше церковь некоторое время оставалась православной в неясном каноническом подчинении, а потом перешла к неокатоликам. И, наконец, в 1941 году храм переходит к Польской Православной Церкви, в собственности которой находится и на сегодняшний день.

Церковь действительно была необычная. Вроде бы, все ее отдельные элементы Ромка раньше встречал в разных русских церквях, но вот именно в такой комбинации что-то не вспоминалось. А еще мальчишка подумал о том, что Андрей Аркадьевич очень много говорит про церкви. Может быть, потому что в Польше живут такие религиозные люди? Пока автобус ехал через деревню, Ромка увидел два больших креста во дворах. Это не считая того белого, что стоял у перекрестка. А может, их было и еще больше, ведь парнишка отворачивался к экрану, посмотреть на изображение храма.

— А третья достопримечательность Тересполя, о которой я расскажу, для разнообразия будет светской. Она называется по-польски "помник будовы шосы Бжескей", а в переводе на русский язык — памятник постройки Брестского шоссе. Дело в том, что дорога связывающая Варшаву и Брест, а далее в направлении Минска, Смоленска и Москвы, по которой мы сейчас едем, существовала с давних времен. И поляки издавна называли свой участок этой дороги тракт Бжески, то есть Брестский тракт. Кто из вас помнит прозу Александра Сергеевича Пушкина, тот знает, что слово "тракт" в то время активно использовалось в русском языке в значении "важная дорога". В наше время в России оно из употребления вышло, а вот в польском языке осталось.

Ромка по молодости лет относился к словам взрослых с доверием. Особенно таких знающих взрослых, как Андрей Аркадьевич. Но у любого доверия есть свои границы. И вот тут мальчишка не выдержал и крутанулся к отцу, как к высшему авторитету. Тем более, что за окном ничего интересного не было: луг, перекресток, "Вольво-центр"...

— Пап, а разве Пушкин писал прозу? Он же поэт.

Нет, ну правда. Ведь каждому же известно, что Александр Сергеевич Пушкин — великий русский поэт. У него даже сказки, и те в стихах.

Папа постарался ответить поспокойнее — прозу Пушкина в школе будут проходить, наверное, в старших классах.

— Да, писал. Он ведь гений, пробовал себя в разных искусствах. Ты слышал, может быть: "Дубровский", "Капитанская дочка", "Пиковая дама". И про Пугачева тоже он повесть сочинил, не помню, как называется.

Сказав это сыну, папа подумал, что гид тоже вполне интересно рассказывает. Не Пушкин, конечно, но увлекательно.

Ромка слышал только про Дубровского. Но про другого. Не мог же Пушкин написать сценарий к сериалу, действие которого происходит в наши дни. Но главный герой там был именно Дубровский, его сам Николай Караченцев сыграл.

С места Андрея Аркадьевича дорога просматривалась в обе стороны, поэтому он видел, что автобус едет через Стыжынец. Но говорить об этом туристам он не стал. У деревни не было хоть сколько интересной истории, а ее единственная достопримечательность, построенная в 1889 году усадьба, с дороги не просматривалась. Можно было, конечно, привлечь внимание туристов к названию, нарушающему одно из известнейших правил русского языка: "ЖИ-ШИ пиши с буквой И". Но благодаря вопросу любознательного мальчишки экскурсовод поймал интересную нить рассказа и не хотел ее упускать.

— Так вот, в 1820-23 годах на Брестском тракте были проведены масштабные дорожные работы, в результате которых дорога была полностью вымощена и превратилась в "шоссе" или, по-польски, "шоса". В память об этом важном событии на концах тракта были поставлены мемориальные обелиски. Оба они сохранились до наших дней. Вы спросите меня, а почему мы въехали на тракт не самого начала и не увидели тереспольского обелиска? Ответ очевиден: во время прокладки шоссе цитадели Брестской крепости ещё не существовало. А с ее постройкой Брестский тракт уперся прямо в цитадель. Так что пришлось создавать объездную дорогу, которой мы и воспользовались. Но не огорчайтесь, друзья мои. Оба обелиска одинаковы, а мимо второго мы будем проезжать, когда доберемся до Варшавы. И те из вас, кто сидят с правой стороны автобуса, смогут увидеть этот памятник.

Деревня за окном кончилась. Пока Ромка выяснял, что писал Пушкин, позади остались и аккуратные польские домики с изогнутыми крышами, и красивые заборчики, и заботливо высаженные вдоль границ участков голубые ели, которые иногда еще называют "кремлевские", потому что их специально растят у стен московского Кремля, или зеленые туи...

Теперь прямо за обочиной шоссе стоял густой зеленый весенний лес.

— Дальше мы с вами проехали через деревню Малашевиче Малэ, — Андрей Аркадьевич постарался передать точное польское произношение: ударение на И в первом слове и Э вместо Е во втором. — Нам, конечно, сразу хочется назвать ее Малые Малашевичи, и в общем, как-то так она когда-то и называлась. Деревня на самом деле очень интересная, но не в историческом плане, не какими-то достопримечательностями и памятниками, а этнографически. До 1915 года это была татарская деревня. А татары в Великом Княжестве Литовском это очень интересная и практически неизвестная большинству наших соотечественников тема. Люди думают, что в Литве и Польше живут только отдельные приезжие представители этой нации, на самом же деле здесь после походов монголо-татар в Европу остались их компактные поселения, жители которых за долгие столетия вписались в местную культуру так, что без них ее представить уже невозможно. Самым известным таким поселением, на мой взгляд, является деревня, которая называется Сорок Татар, она находится на территории Литвы. Но вот жители Малашевиче Малэ в 1915 при приближении германских войск эвакуировались вглубь России. Опустевшую деревню постепенно заселили и сегодня это обычная польская деревня... но с необычной историей.

После истории с прозой Пущкина мальчишка окончательно убедился, что Андрею Аркадьевичу надо верить, он знает что говорит. Так что рассказ про татарскую деревню, каким бы невероятным он не казался, Ромка принял безоговорочно. Можно будет в школе порадовать Ильдара, Марата и Лейлу... Особенно Лейлу, она очень любит слушать, когда Ромка рассказывает что-то необычное.

— После этого мы проехали и Большие Малашевичи. Эта деревня упоминается в документах с середины XVI века, но каких-то важных исторических событий в ней не происходило, известных памятников культуры там нет и никто из великих не удостоил ее своим длительным пребыванием. Пожалуй, ее название на слуху лишь у военных историков, изучающих начало Второй Мировой войны. Дело в том, что в межвоенное время рядом с деревней был построен военный аэродром, служивший резервной базой польской бомбардировочной авиации. В сентябре 1939 года с него совершали боевые вылеты тяжелые польские бомбардировщики "Лось", а немецкая авиация совершила на аэродром и окрестности несколько массированных налетов.

Настоящий военный аэродром! Круто! А вот название бомбардировщика Ромке не понравилось. Ну как можно самолет назвать "Лосем"? Они бы его еще коровой назвали. Ехидная память тут же напомнила склиса из "Тайны третей планеты", а озорное воображение тут же поменяло склису тело с коровьего на лосиное, с большими ветвистыми рогами. Мальчишка сдавлено хихикнул.

А за окном то, что Ромка поначалу принял за лес, оказалось хоть и довольно широкой, но всего лишь лесполосой. За ней пошли густые молодые посадки в рост Ромки... Сидящего на кресле в автобусе. Так что за зеленой стеной ничего не было видно. Но вдруг эту стену разорвали ворота-калитка, и стало понятно, что это не зеленый массив, а хоть и густая, но только живая изгородь. За которой то ли питомник, то ли какой-то сельскохозяйственный полигон. Толком рассмотреть Ромка не успел, зеленая стена снова все скрыла.

— Вот это соседство деревень с одинаковым названием, только одна Большая, а другая Малая, нам очень знакомо, поскольку в России оно встречается очень часто. А вот что у нас сегодня распространено намного реже, так это слободки. Когда рядом с Более крупным населенным пунктом располагается маленький, административно подчиненный большому. Но именно с этим мы столкнулись дальше на нашем маршруте. К северу от шоссе находится деревня Большая Добрынь, а прямо на Брестском тракте расположена Вулка Добрыньска, то есть Добрыньская слободка. И мы с вами через нее проехали.

Как житель Благовещенской слободы, Ромка очень обрадовался, что в Польше тоже есть свои слободы. Правда, не совсем настоящие. Не слободы, а слободки. Но, может быть, и слободы у них тоже есть и дальше в пути попадутся.И тут мальчишку озарило. Уж не та ли это деревня, в названии которой было слово WСlka. Катька потом еще над загадкой билась. Только непонятно, почему вдруг Вулка, а не Волка, ведь написано было через динное О, Ромка это точно видел. Наверное это все-таки другая деревня. Или Андрей Аркадьевич что-то напутал. Идея о том, что одна и та же буква в чешском и польском алфавите дает настолько разные звуки пацаненку в голову не пришла.

— Как историк, я могу сказать, что у любой деревни, даже самой маленькой, есть своя история. Как экскурсовод, я понимаю, что степень интересности таких историй очень разная. Поэтому, если бы мы с вами не занимались на пути в Поджары организационными вопросами, то я все равно бы не стал ничего вам рассказывать про Добрыньскую слободку. Скорее она больше запомнится вам тем, что это была первая деревня на нашем пути, про которую нечего сказать.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и сделал паузу, во время которой Ромка подумал, что экскурсовод абсолютно прав. Как известно, настоящий неудачник это тот, кто на конкурсе неудачников занимает 2-е место. А тот кто первое, уже не такой уж и неудачник. Но вот насчет Вулки Добрыньской мальчишка бы с экскурсоводом поспорил. Неужели неинтересно узнать, связано ли ее название с русским богатырем Добрыней Никитичем? А вдруг?

— Я бы уделил больше внимания Большой Добрыни. Хоть она и находится в стороне от шоссе, но является центром округи. И с ней связаны не только названия ещё нескольких деревень, но и название природного заповедника. Да, к западу от Добрыньской слободки находится Добрыньский природный заповедник, и мы проезжали мимо него, он остался справа от шоссе. Заповедник основан в 1983 году. Он небольшой, площадью всего 86,5 гектар, по сути это один заповедный лес, который решено сохранить в нетронутом виде в память о подляшских лесах, которые, увы, по большей части уже начисто вырублены. Главным объектом охраны там являются дубовые деревья, так что можно считать, вы видели старую подляшскую дубраву.

Что касается заповедника, то лес Ромка вроде бы помнил. А вот на то, что это была именно дубрава, он внимания не обратил. Ну да ничего страшного. Если бы они остановились там погулять, мальчишка вполне мог прикарманить себе на память европейский желудь. А если смотреть из окна... Не последний же лес на их пути. Будут и еще леса, будут и еще дубы. Кстати, за всеми этими размышлениями РОмка даже не заметил, как живая изгородь сменилась привычным пейзажем: лугами, разделяемыми перпендикулярными шоссе тонкими лесополосами.

— И еще один штришок про Большую Добрынь, история этой деревни очень хорошо иллюстрирует характер населения Подляшья, о котором я рассказывал. Во времена Речи Посполитой в селе был большой и известный в округе униатский храм. После образования Царства Польского в составе России храм стал православным. А сегодня в селе есть только католический костёл, но при этом он деревянный. Это очень нехарактерно для Польши, строить деревянные католические церкви. Конечно, не запрещено, но не принято. Зато как раз для Православия характерна богатейшая традиция деревянного зодчества.

— А дальше на нашем пути попалась деревня Залешье. В переводе на русский язык Залесье. Чем она интересна? Больше всего своим названием. Это одно из самых широко распространенных названий польских деревень. Что интересно, сами поляки никак не могут сосчитать, сколько в Польше Залесий. Разные справочники дают разные числа, но несомненно одно: их очень много. И очень трудно проехать через всю Польшу и не встретить ни одного Залесья. Как видите, друзья мои, мы с вами сломались в самом начале нашего путешествия.

Залешье-Залесье... Ромка поймал себя на том, что чужим, иностранцем он себя здесь уже не чувствовал. Скорее, он чувствовал себя дальним родственником. Вот так приезжаешь в дальний край и понимаешь, что люди здесь живут иначе, порядки у них другие, но в то же время чувствуется общее, ведь люди-то пусть и далекие, но родные. Определенно Андрей Аркадьевич был прав: Подляшье в какой-то своей части было русской землей.

Между тем автобус проехал очередной перекресток и за окном потянулся лес. Вспомнив о заповеднике, Ромка более внимательно всмотрелся в деревья. Нет, это была явно не дубрава. То есть дубы присутствовали, но в небольшом количестве. Помимо них мальчишка разглядел и осины, и березы, и тополя, и пушистые сосны, и, кажется, даже ольху. А еще интересно, что по кромке леса тянулся невысокий сетчатый проволочный забор. Для чего бы это? Чтобы люди не останавливались и в лес не заходили?

— А следующий населенный пункт на нашем пути как раз иллюстрирует разницу между русскими и польскими административными традициями. Если слободы и слободки были в обеих землях, то вот понятие "колония" характерно именно для Польши. Что такое в данном контексте "колония"? Это когда часть жителей села переселяется немного в сторону, но административно остается в подчинении у прежнего села. В чем же разница со слободой? Слободу могли заселить и пришлые люди. Кроме того, слободы часто формировались по профессиональному признаку. А колонию в самом начале могли заселять все желающие, но только свои.

Все было хорошо и интересно, но лес опять оказался не лесом. Через зелень деревьев то и дело можно было увидеть синеющее небо, что означало только одно: ширина лесополосы не так уж и велика. Кроме того, внимательный Ромка подметил мостик через кювет, а за ним калитку в проволочном заборе. В общем, понятно, что деревья тут для того, чтобы что-то скрыть. Неужели военную базу НАТО? Хотя, наверное, все-таки нет. Неужели НАТО не умеет скрывать свои базы так, чтобы их на раз не раскалывал пусть и русский, но все-таки десятилетний мальчишка.

А тут и забор повернул на 90 градусов вглубь леса. И сразу за его поворотом пацаненок успел увидеть съезд с шоссе, асфальтовую площадку-автостоянку. Вот только насколько она велика, и кто там стоит, рассмотреть не удалось: между ней и шоссе тут же выросла непроницаемая для взгляда стена деревьев и кустов.

http://s3.postimg.org/y6qu5idxf/screenshot_649.jpg

И все-таки что-то эти поляки скрывают!

— Мы с вами проехали через колонию, которую создали на Брестском тракте жители деревни Хорбув. Чем интересна эта деревня? В ней тоже есть деревянный костел, но совсем с другой историей. Исторически в Хорбуве был православный приход, который под нажимом польских властей стал униатским. Хроники донесли последнее свидетельство о православии в Хорбуве в 1596 году, а в уже 1687 униаты приступили к строительству новой церкви вместо пришедшей в ветхость старой. То есть, между этими двумя датами приход принял Унию. Впоследствии униаты построили еще одну церковь взамен предыдущей, но и та к началу ХХ века пришла в аварийное состояние. К тому времени приход снова был уже православный, это произошло в 1875 году, когда большинство прихожан и духовенства униатской Холмской епархии решили воссоединиться с Русской Православной Церковью. И вот в 1905 году было начато строительство нового деревянного храма, которое было успешно завершено в 1908. Но вскоре началась Первая Мировая война, после которой церковь оказалась на территории независимой католической Польши. К тому же она была сильно повреждена, денег на ремонт у прихожан не было. Здание было выкуплено польскими католиками, отремонтировано, и с тех пор существует как костел во имя Преображения Господня.

После исчезновения забора лес стал гуще, синева сквозь деревья уже не просматривалась. А потом с шоссе вправо ушла дорога, сразу же превратившаяся в грунтовку, и Ромка успел рассмотреть, что она уходит вглубь самого настоящего леса.

Но опять же, смешанного, а не какой-то древней дубравы.

— И стоит рассказать ещё про два объекта на участке Тересполь — Бяла-Подляска. Во-первых, это пороховой погреб Брестской крепости. Я даже упоминал о нем, когда мы проезжали мимо. Знаете, друзья мои, в профессии экскурсовода, как и в любой другой профессии, попадаются неаккуратные люди. Они сообщают туристам непроверенную, а потому часто неверную информацию, а люди верят: ведь так сказал экскурсовод. И мне порой приходится слышать от туристов, которые едут не в первый раз, что у самого шоссе стоит форт. Им так объяснили.

Андрей Аркадьевич вздохнул.

— На самом деле ближайшие к Брестскому тракту литерные форты второго кольца обороны К и О от шоссе стоят довольно далеко, и их из автобуса не видно. Но возле самого шоссе был построен пороховой погреб "К-О", предназначенный для хранения дополнительных боеприпасов для этих фортов. Вот его-то те, кто едут слева и видели. Погреб построен в 1912-15 годах, сохранился неповрежденным и сегодня в его стенах действует придорожное кафе.

Да, про пороховой погреб Ромка помнил. И очень надеялся не забыть до последнего дня поездки. Ведь возвращаться они будут через Брест, по тому же самому шоссе. Тогда и будет возможность увидеть этот погреб. И потом гордо сказать одноклассникам, что он видел не только саму Брестскую крепость, но и укрепление второго кольца ее обороны. Это будет круто!

Между тем лес как-то быстро кончился, сменился луговиной. Вообще в этой Польше леса какие-то маленькие. Не то, что в России. Может, это только пока, а дальше пойдут большие. Хотя они вроде уже довольно далеко заехали, если большие леса есть, то пора бы им и начаться.

— А в Вулке Добрыньской те, кто ехал слева, могли обратить внимание на костёл возле самого шоссе. Необычное строение в современном стиле. Действительно сейчас в Польше есть мода на архитектурные эксперименты при постройке храмов. Вот и костёл во имя святого Станислава Костки в Вулке Добрыньской — результат такого эксперимента. Построен он совсем недавно, уже в этом столетии. Первая месса в нем состоялась в 2005 году. А до этого рядом стоял построенный в 1932 году. Как, наверное, догадались многие из вас, тоже деревянный, как это типично для Подляшья. Что интересно, друзья мои, после того, как новый храм принял прихожан, старый был разобран и перевезен в другое место, где в нем теперь идут службы. Далекие от церковной жизни люди могут очень удивиться такому переезду храма, но на самом деле такая практика существует, хотя встречается очень редко. Кстати, встречается она и в Православии. Например, в городе Муроме Владимирской области, в Свято-Троицком Новодевичьем монастыре, стоит деревянная церковь во имя Сергия Радонежского. Она была построена в 1715 году в селе Красное Владимиской губернии, а в Муром перевезена в 1975-м.

http://sobory.ru/pic/04950/04954_20160330_183945.jpg

— Ну вот, друзья мои, мы вспомнили то интересное, что нам удалось посмотреть между вокзалом и остановкой в Поджарах. Конечно, в истории Бреста осталось очень много моментов которые мы не обсудили, но, повторюсь, я оставлю это на обратную дорогу, ведь в конце нашего путешествия мы вернемся именно в Брест. Вот тогда о его истории мы еще раз подробно поговорим.

Луговина кончилась довольно быстро. Кончилась перекрестком, на котором от шоссе под довольно острым углом отходила снова грунтовая дорога. А за дорогой снова начинался лес.

Но Ромка сейчас интересовало не это. Он знал про Муром. Это такой город на Оке, на самой границе Владимирской и Нижегородской областей. Там пекут особенные "муромские" калачи. Вот только...

— Пап, а как же в Муроме может быть Новодевичий монастырь, если он в Москве? Мы же с тобой его вместе видели, когда на автобусной экскурсии по Москве ездили.

Честно сказать, не так много осталось в памяти мальчишки после той поездки "Вся история Москвы за два часа". Но Новодевичий монастырь рядом со стадионом "Лужники" Ромка запомнил.

Николай Сергеевич был атеистом в исконном значении этого слова. То есть человеком, который просто не задумывался о вопросах веры и религии. Поэтому для ответа на вопрос сына пришлось использовать логику.

— Думаю, что в России не один Новодевичий монастырь. Вот Кремль и в Москве есть, и почти в каждом большом городе, где удалось сохранить. То же и с монастырями.

Ромка понятливо, хотя и немного недоверчиво кивнул.

А Андрей Аркадьевич продолжал рассказывать.

— А сейчас давайте знакомиться с тем, что актуально в настоящий момент. Мы с вами только проехали еще одну польскую деревню, которая называется Стыжинец. Но собственно деревни вы практически не видели. Это потому, что она занимает большую территорию, на которой расположено несколько небольших поселений. И от шоссе эти поселения прикрыты лесозащитными полосами.

— Если бы мы потратили две недели нашего путешествия на то, что останавливались бы в каждой деревне, в которой есть что-то интересное, то стило бы нам заезжать в Стыжынец? Да, имело бы смысл. Здесь сохранилась панская усадьба XIX века, окруженная красивым садом. Сегодня в ней размещается деревенская школа. Но, к сожалению, она находится на большом расстоянии от шоссе, так что ее мы с вами не увидели.

Папино объяснение показалось Ромке неполным. Если Новодевичьих монастырей может быть много, то что означает это слово? Ведь не каждый женский монастырь Новодевичий. Но было видно, что большего папа не знает, так что мальчишка успокоился пока что на этом.

— Но не будем огорчаться, друзья мои. Наш формат турпоездки обещает очень много интересного. Меньше чем через два часа мы с вами должны быть уже в столице Польши, в древней Варшаве. Во время экскурсии по городу мы увидим немало домов и даже дворцов, которые красивее, древнее и имеют более интересную историю, чем эта провинциальная панская усадьба.

Ромка не огорчался и не переживал. Конечно, он бы не отказался посмотреть на панскую усадьбу и на деревянные храмы придорожных деревень. И пообедать в кафе, которое в бывшем пороховом погребе. Но если нет, то ничего страшного. Потому что дома, дворцы, а главное крепость и замок Варшавы были намного интереснее. Так что вперед-вперед-вперед! Сколько там еще до этой Варшавы осталось? Давно, кстати, указателя с километрами не было...

За окном тянулся лес. Похоже, наконец-то настоящий, серьезный, не разрываемый никакими там полями и прогалинами. Внимательный глаз мальчишки зацепился за что-то вроде заросшей молодыми деревцами просеки, но может это была только видимость. А вот валежник здесь точно был, что еще раз доказывало: лес — настоящий!

— И вот сейчас, друзья мои, нам имеет смысл глянуть несколько шире, перейти от историй и достопримечательностей отдельных деревень к историко-культурной картине всего региона. Я напомню, что после пересечения границы мы с вами путешествуем по Подляшью. И сейчас мы почти что проехали его насквозь и приближаемся к его западной границе. И как раз с границей связано несколько интересных моментов, о которых мы и поговорим.

— Первый момент заключается в том, что административные границы чаще всего не совпадают с историческими. Все наше путешествие по Польше проходит в границах Люблинского воеводства. При том что Люблин это город в Малой Польше, который не имеет исторического отношения к Подляшью. И при том, что в Польше есть Подляское воеводство, входящие в него земли расположены к северу от Брестского тракта. Оно действительно включает в себя часть территории исторического Подляшья, в том числе и его главный город — Белосток. Но, как мы видим, не все Подляшье. И, как вы наверное уже догадались, Подляское воеводство включает города и территории, к историческому Подляшью никакого отношения не имеющие.

Это точно. Ромка еще в начале учебного года сравнил два атласа: по истории и по географии. В одном старые княжества, в другом нынешние области. Границы совершенно не совпадали.

А тут еще за окном мелькнуло забавное зрелище: небольшая полянка в лесу, а на той полянке... Нет, конечно. не избушка на курьих ножках. Что русская баба-Яга в этой Польше забыла, пускай Подляшье и "наша" Польша? Но эдакий лабаз, небольшой домик с двухскатной крышей до самой земли. Забавно.

Мальчишка отметил это в памяти, а сам слушал гида дальше.

— Второй момент связан с тем, что у исторических областей редко бывают четко очерченные границы. Обычно такое происходит за счет географических объектов. К примеру граница между Берестейщиной и Подляшьем определяется безошибочно: это река Западный Буг. Но такое случается редко. Поэтому как правило эти границы правильнее рассматривать не как линию, а как полосу шириной в несколько километров. Либо же волевым решением объявлять: вот здесь и сейчас мы эту границу пересекли, понимая всю приблизительность такого утверждения.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжил.

— А третий заключается в том, что эти границы не являются застывшими, данными раз и навсегда. Они менялись в разное время, и немало территорий могут относиться к двум, а то и к трем историческим областям, поскольку входили в них в разное время. С одной стороны, это создает некоторую путаницу, а с другой обогащает культурный потенциал этих территорий и делает их посещение особенно интересным.

А вот до этого Ромка не додумался, хотя это было просто и понятно. Так часто бывает: рассказывает учитель новый материал, и понимаешь, что это совсем просто, можно было бы и самому догадаться. Но вот как-то не вышло.

Ну ничего, теперь он будет это знать.

А лес, кстати, тянулся и тянулся, заканчиваться не собирался. "Проглотил" очередную дорогу, только мальчишка ее и видел.

— И вот как раз западная граница Подляшья, друзья мои, как раз очень хорошо подходит для демонстрации этих моментов. Во-первых, она размыта в пространстве, и придется назначать момент пересечения границы. Я приравниваю его к административной границе Подляшского воеводства, хотя, конечно, границу можно сдвинуть и в ту и в другую сторону. Но пусть будет административная граница. Только аплодировать при ее пересечении мы, конечно, не станем. Во-первых, некоторые наши спутники сейчас спят, было бы невежливо их будить. Во-вторых, если делать это на каждой административной границе, то это быстро надоест. Так что давайте побережем силы на завтра, когда мы с вами пересечем государственную границу между Польшей и ФРГ. А здесь просто отметим, что мы переехали из одного воеводства в другое.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжал:

— И второй интересный момент. Я уже упоминал, что к западу от Подляшья находились земли лехитского племени мазовшан. Административная граница, которую мы переедем, это граница между Люблинским и Мазовецким воеводствами. Казалось бы, не может быть сомнений, что дальше мы попадем в историческую Мазовию. Но на самом деле это не так. Мы окажемся на территории исторической Малой Польши. Смотрите, как смешно получается. Люблин это малопольский город, но пока мы ехали по Люблинскому воеводству, то не минуты не были в Малой Польше, все время в Подляшье. А выехав из Люблинского воеводства в Мазовецкое, мы вдруг окажемся именно в Малой Польше. Удивительно, но это так.

Это было немного сложнее, но в общем тоже понятно. Точнее, понятно было то, что хочет объяснить Андрей Аркадьевич. Непонятно, зачем поляки так устроили. Но Ромка не торопился судить. Может, основания у поляков были, и Андрей Аркадьевич сейчас про это расскажет.

А лес, кстати, продолжался. И в него ушла еще одна дорога. Тоже асфальтовая на съезде с шоссе, а дальше грунтовка. Только ездить по ней было нельзя: сразу за съездом ее перегораживал низкий шлагбаум в красно-белую полоску.

И ни одной живой души вокруг. А ведь интересно, зачем тут шлагбаум и кто его открывает и закрывает?

— Конечно, возникает вопрос: а как такое могло случиться? Ответ содержится в документе, написанном во второй половине 10-х годов XII века. Документ называется статут Болеслава Кривоустого. Можно попытаться запомнить, потому что к этому документу я буду еще не раз возвращаться, рассказывая о польской истории. Этим документом польский князь определил раздел страны между своими детьми после своей смерти. Болеслав разделил Польшу на пять частей, четыре из которых назначались сыновьям и наследовались их потомками, а пятая называлась "Сеньориальный удел" и отходила великому князю Польши, старшему в княжеском роду. Проводя границы, Болеслав думал совсем не об исторических регионах своего княжества. Поэтому в состав Сандомирссого удела попала значительная часть Малой Польши и немного Мазовии.

— Так уж получились, что границы Болеслава оказались действенными на долгие годы. И часть территории мазовшан все это время была плотно привязана к Малой Польше, что привело к интересному смешению культурных традиций. Доминирующей стала малопольская культура, но ее пронизывают мазовецкие мотивы. Мы обязательно поговорим об этом подробнее, когда въедем в эту область. А сейчас давайте вернемся достопримечательностям Подляшья, территорию которого мы пока что еще не покинули.

Неприятное было прозвище у князя: Кривоустый. То есть Криворотый, потому что рот в древности называли "уста". И дело он сделал нехорошее, поделив Польшу. Хорошо еще, что с этим кусочком Мазовии так удачно получилось. А все могло бы кончиться гораздо хуже, если бы мазовшане восстали и начали войну за то, чтобы остаться в Мазовии. Наверное, все дело в том, что князь, которому досталась эта территория, был человеком мудрым и своих мазовшан не притеснял.

А лес за окном все продолжался, Ромке это нравилось. Наконец-то настоящая чаща, есть где погулять грибнику. Правда, показалось, что он начинает редеть. Но может быть это только показалось... Точно можно было сказать только то, что его прорезала косая просека с деревянными столбами-опорами линии электропередач.

— И к одной из них мы как раз сейчас подъезжаем. А именно к памятнику "Летающей крепости". Название, конечно, звучит фантастически, но те, кто увлекаются историей Второй Мировой войны, сразу догадаются, о чем идет речь. "Летающими крепостями" называли американские тяжелые бомбардировщики Би-17. Памятник именно этому бомбардировщику сейчас и увидят те, кто едет справа.

— Но возникает вопрос: почему? Историю Второй Мировой войны в России в среднем знают лучше, чем в США, Франции или, например, в Польше. Это действительно так, проверено многократными опросами. Но вот это среднее знание в России представляет себе, что массированные англо-американские бомбардировки проходили на Западном театре военных действий. Союзники бомбили фашистов в оккупированных Франции, Бельгии, Голландии, в Северо-Западной Германии и, пожалуй, все. Практически все знают про бомбардировку Дрездена, но очень немногие, говоря о ней, задумываются над тем, что Дрезден это не Северная Германия и не Западная, а, наоборот, Юго-Восточная. Очень мало известно о бомбардировках союзниками Берлина.

Ромка слышал про такие самолеты. И про то, что американцы фашистов бомбили, тоже слышал. Правда немного. И наверное из-за этого было не очень понятно, почему Андрей Аркадьевич так упирал на географию. Может потому, что тогда самолеты летали не очень далеко и не могли дозаправляться в воздухе. Дозаправку, вроде, позже придумали.

А тут лес как раз кончился, впереди была лужайка, густо засаженная совсем молодыми березками. Не было никаких сомнений, что это дело рук человеческих. Вот только зачем?

— Между тем реально американская авиация бомбила практически всю подконтрольную фашистам территорию. И для облегчения ей этой работы существовала интересная практика. Бомбардировщики взлетали с аэродромов в Англии, бомбили над Германией, затем летели дальше вперед. Совершали посадку на советских аэродромах, летчики отдыхали, самолеты заправлялись горючим, подвешивались новые бомбы, и в обратный рейс. Вот и этот самолет вылетел 21 июня 1944 года, выполнил боевую задачу, и взял курс на Полтаву, где должен был подготовиться к обратному полету.

— К сожалению, над Подляшьем бомбардировщик был сбит немецкими истребителями. Экипаж выпрыгнул с парашютами. Все летчики благополучно приземлились, но ветром их разбросало на довольно приличное расстояние. В итоге трое были арестованы поисковыми отрядами фашистов, а остальных нашли и спрятали польские партизаны.

Ромка слушал захватывающую историю и отчаянно переживал за летчиков.

И вдруг увидел памятник: за березками, на дальнем конце лужайки. Сначала мальчишке показалось, что памятник представляет из себя хвост самолета. Но когда подъехали ближе, Ромка увидел, что это не просто хвост. Силуэт самолета был выложен на земле, а хвост над ней возвышался.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/65371667.jpg

А по дальнему краю лужайки, вдоль кромке высокого леса шла еще одна дорога, узкая и очень необычная. Не асфальтовая и не грунтовая, а выложенная плиткой. Кроме шуток, фигурной плиткой. Да уж, непонятные люди эти поляки. Неужели им больше делать нечего, как только плиткой дороги в лесах мостить. Или это только кусочек, рядом с памятником? Ну так все равно, зачем???

— Спасенных летчиков вскоре переправили через линию фронта в расположение частей Красной Армии. Пленных фашисты отправили в лагерь. К счастью, все трое дожили до Победы. Так что экипаж конкретно этого самолета пережил войну в полном составе. Но, конечно, погибло очень много американских пилотов. И вот когда в Польше было решено увековечить память об американских военных летчиках, за основу была взята судьба сбитого над Подляшьем самолета. Одного из многих. И 9 июля 2000 года был открыт памятник, мимо которого мы только что проехали.

Андрей Аркадьевич ненадолго примолк. Вторую Мировую войну он воспринимал больше как внук фронтовиков, чем как историк.

Ромка, конечно, не мог знать, почему замолчал Андрей Аркадьевич, но представить себе причину мог, и представил ее верно. А поскольку в семье Мельниковых День Победы был, пожалуй, главным праздником, то мальчишка испытал схожие чувства и пауза пришлась очень кстати.

После перекрестка с плиточной дорогой за окном снова пошел густой лес. Шоссе резко свернуло влево и заметно пошло вниз. Ромка понял, что в первый раз за дорогу почувствовал перепад высот. Раньше то ли Польша была такой ровной, что его не было, то ли мальчишка просто не обращал внимания, отвлеченный чем-то другим. Хотя не почувствовать серьезного подъема или спуска довольно сложно...

— Наше знакомство с Подляшьем сразу началось с города, с Тересполя, — напомнил Андрей Аркадьевич после небольшой паузы. — И, покидая Подляшье, мы тоже проедем мимо города, который называется Мендзыжец-Подляски. Можно предположить, что у него есть альтернативное русское название, и это действительно так. Наши предки называли этот город Межиречье, и во времена Российской Империи это было его официальным названием.

— Если честно, друзья мои, то я не знаю историю происхождения названия. В литературе как-то не попадалось, а по логике есть два варианта. С одной стороны можно сказать, что город расположен между реками Кшна и Пишчка. Правда не у самого устья Пишчки, но там низина, которую в старые времена наверняка каждую весну затапливало, поэтому поселение отступило подальше и повыше. Вот только "междуречье" к этому положению смотрится несколько притянуто. А есть и второй вариант: с севера на юг здесь на расстоянии меньше 10 километров между собой текут две реки: Пишчка и Злота Кшевуля. Мендзыжец находится между ними, то есть как бы в их междуречье. Так что, друзья мои, выбирайте вариант, который вам больше понравится.

В лес ушла еще одна боковая дорога. На этот раз не мощеная плиткой, а нормальная, грунтовая. Ромка предположил, что все дело в памятнике. Наверное, поляки специально замостили ту часть, которая рядом с символическим самолетом, а дальше тоже идет грунтовка. Или асфальт.

Спуск вниз между тем прекратился, а лес стал ощутимо мельчать. Он остался таким же густым, как и раньше, но деревья стали совсем невысокими, а значит молодыми. То есть, несмотря на беспорядочность расположения, это были уже посадки, а не естественный лес.

А еще мальчишка слегка обалдел от названий польских речушек. Это же язык сломать можно. Нет, хорошо, что Ирка чех, а не поляк. Чешский учить куда проще.

— История города начинается в далеком 1174 году. В этот год в хрониках впервые зафиксировано небольшое поселение недалеко от устья Пишчки. Интересно, что летопись упоминает о том, что в поселении стоит храм. Православная церковь во имя Николая-Чудотворца. И это, друзья мои, очень важный момент, который еще раз подтверждает нам особенности Подляшья, о которых я вам рассказывал. В самом деле, откуда могло сюда прийти Православие? Только из Русской Земли. Могло ли его принять собственно польское население Подляшья, то есть переселившиеся сюда мазовшане? Учитывая психологию людей того времени, это практически невероятно. Вне зависимости от формальной принадлежности этих земель те люди, которые ощущали свою связь с Польшей, изо всех сил держались "польской веры", то есть Католичества. В Православие могли перейти отдельные люди, семья. Но никак не целая деревенька. Значит, приходится признать, что даже на западе Подляшья, у самых польских земель, жили либо люди, ощущавшие свою связь с Русью, либо те, кто такой связи не ощущал, но при этом не имел ничего против "русской веры", то есть Православия.

Экскурсовод улыбнулся и подвел итог:

— Вот видите, Подляшье словно нарочно нам напоминает о своем особенном статусе Межмирья, чтобы мы его крепко запомнили.

Да, Ромка подметил привычку Андрея Аркадьевича возвращаться к уже сказанному. Так, кстати, действительно запоминалось намного лучше.

За окном мелкий подлесок быстро закончился и сменился покрытым зелеными ростками полем. Мелькнул указатель о том, что налево всего полкилометра до какого населенного пункта. Судя по всему, дорога к этому пункту соединялась с шоссе только с противоположной стороны. Потому что с Ромкиной ничего такого видно не было. Просто поле, да клинышек невысоких деревьев и буйно разросшихся кустов, прилепившийся к шоссе почти сразу после указателя.

— И вот это поселение постепенно разрасталось и в 30-е годы XV века стало городом, получив магдебургское право. Вот тут я сделаю пояснение. На Руси традиционно город воспринимался как оборонительный и ремесленно-торговый центр. Статус города возникал стихийно. Есть защита, есть мастера, есть торговля, значит город. Если только частокол, пахари, да один кузнец, то извините, но вы деревня. А вот в Великом Княжестве Литовском, в котором в те годы находилось Межиречье, город был в первую очередь социальным понятием. Взаимоотношения города и его господина регламентировались специальным сводом законов, так называемым "магдебургским правом". Нет прав, значит, городом поселение не считается. Хоть какие стены построй, хоть каких мастеров и купцов у себя посели. Другое дело, конечно, что для власти развитие городов было выгодно, и если поселение тянуло на город, то права ему предоставлялись. Вот так вытянуло и Межиречье, так оно и стало городом.

Интересно. Ромка всегда думал, что города раньше вырастали вокруг крепостей. Ну вот как Нижний Новгород вырос вокруг Кремля. И в Москве Кремль есть, и во Владимире. А вот так, чтобы для города принимались какие-то особые законы, Ромка никогда не слышал. Ну так ведь Андрей Аркадьевич и сказал, что на Руси такого не было. А здесь, в Польше, выходит что было. Хотя тогда это была не Польша, а Литва. Нет, все это понять целиком невозможно... Но все равно интересно.

Мелькнул указатель о повороте теперь уже вправо, а за ним и сам поворот: узкая асфальтированная дорога, убегавшая вперед под острым углом. За поворотом снова начинался лес. А еще за ним был "карман" очередной остановки. Вот это было по-нашему: идет по шоссе рейсовый автобус, и у каждого поворота останавливается: кому надо, вылезай.

— И вот тут просто напрашивается иллюстрация. Когда нынешняя Белоруссия входила в состав Великого Княжества Литовского, ее города получали магдебургское право? Да, получали. И первым таким статусным городом в Белоруссии стал город, в котором началось наше путешествие: Брест. Это произошло в 1390 году. Через год магдебурское право получило Гродно, а за ними постепенно их стали получать и другие города. То есть до 1390 года Брест в Литовском княжестве формально городом не считался. При том что до этого в составе Киевской Руси он был именно городом. Вот такой парадокс.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжил.

— И чтобы разница в подходах стала совсем понятной, древнейшие русские города Киев и Полоцк магдебургское право получили через столетие после Бреста: в 1494 и 1498 годах соответственно. Так что когда мы говорим о русских городах, то рассматривать их историю через призму магдебургского права в корне неверно. А вот для Мендзыжца это работает.

Ромка, несмотря на юный возраст, уже проникся традиционным для России взглядом на Европу: много у них хорошего, но меры не знают. И услышанное сейчас прекрасно этот взгляд подтверждало. Отдельный закон для городов это, наверное, неплохо. Но, при всем уважении к Бресту, признать его городом на сто лет раньше Киева? Столицы Киевской Руси, Матери Городов Русских? Глупость же несусветная!

А лес за окном выглядел как-то уж совсем по-домашнему. Ромка углядел в его глубине опору для линии электропередач, составленную из трех деревянных столбов. На такие он постоянно натыкался в сельской местности Нижегородской области.

Кстати, лесок оказался небольшой. Может даже не лесок, а перелесок. Раз — и его сменило зеленеющее поле. Правда, оно не разделяло перелесок и лес прямоугольником, а вклинилось между ними углом, и этот угол касался шоссе почти самым своим кончиком. Ну, чуть срезанным. Так что два — и снова за окном лес. Но как раз на кончике этой стрелки стоял указатель, из которого следовало, что до Варшавы осталось всего 143 километра. Уже меньше 150! А до ближайшего города, этого самого Межиречья Подляского, и вовсе каких-то 12.

— А дальше в истории Межиречья мы видим ту самую пластичность сознания, присущую "Межмирью", о которой я сегодня уже столько раз говорил. Великое Княжество Литовское было многоконфессиональным государством, но политика властей заключалась в возвышении Католичества и ослаблении остальных конфессий. Русские территории княжества этой политике сопротивлялись. А вот в Подляшье и, в частности, в Межиречьи, это воспринималось как должное. В 1477 году православная церковь святого Николая была разобрана из-за своей ветхости, и на ее месте построена новая, уже каменная церковь во имя того же святого. Но эта церковь стала уже католической. Горожане не протестовали.

— Давление на население города с целью его окатоличивания и ополячивания резко усилилось после 1569 года. Вообще, этот год очень важен не только в истории Подляшья, по которому мы сейчас едем, это очень важный год истории всей Польши, год Люблинской унии. Поэтому мы сейчас посмотрим на него широким взглядом, для того, чтобы уяснить взаимоотношения между Польшей и Литвой, или, как говорили в те далекие годы, между Короной и Княжеством.

Да, это было сложновато, хотя главное Ромка уловил. Русские хотели остаться собой, а жители Подляшья нет, и постепенно стали поляками.

Кстати лес за окном был забавный. Сначала беспросветно-густой, а потом вдруг как-то ослабел. Вроде бы и не стал реже, но было ощущение, что ширина его совсем небольшая, и за этой зеленой стеной скрывается открытая местность.

Мальчишка продолжал внимательно смотреть и слушать.

— До 1385 года Литва и Польша были просто соседними государствами. Но в том году поляки пригласили Великого Князя Литвы Ягело на польский престол. Но приглашение включало в себя большое количество условий, без выполнения которых Польша его королем бы не признала. Причем эти условия касались не только его поведения в Польше, но затрагивали политику в Литве. Ягайло принял эти условия и подписал их 14 августа 1385 года в Кревском замке, из-за чего в историю его обязательства вошли как Кревская уния.

— Обратите внимание: это не был договор между Польшей и Литвой, это были обязательства конкретного человека, князя Ягайло. Но даже вынужденный в 1392 году отказаться от титула Великого Князя Литовского, Ягайло или теперь уже Владислав Второй Ягелло, мог оказывать серьезное влияние на происходящее в Литве. В результате получилось, что политика Литвы после унии металась в очень широком диапазоне: от тесного союза с Польшей до прямой войны с ней. Но если рассмотреть общий вектор, то он неуклонно клонился в сторону сближения с Польшей. А Польша, в свою очередь, укрепляла это движение заключением новых договоров, которые связывали страны все прочнее и прочнее. В течение 115 лет после Кревской между Польшей и Литвой было заключено еще пять уний.

Андрей Аркадьевич помнил все эти унии и даты их заключения, но перечислять не стал. Его задачей было увлечь туристов историей, а не подавить объемом своих знаний.

В школе этого не проходили. От слова "совсем". Поэтому Ромка слушал очень внимательно, но понимал мало. Единственное, что он мог сказать, что это происходило между Куликовской битвой, которая была в 1380 году, и концом монголо-татарского ига, который наступил через сто лет после Куликовской битвы. Русь боролась с татарами, а в этих краях, оказывается, тоже кипели страсти...

Лес за окном снова стал гуще. А потом Ромка увидел забавную боковую дорогу, вливавшуюся в шоссе под очень острым углом. Выезжать по ней на трассу было удобно, а вот с трассы на такую сворачивать... Удовольствие ниже среднего.

— Тут надо отметить еще один важный момент. При заключении Кревской унии Литва и Польша были примерно равными по силе государствами. Территория у Великого Княжества Литовского была заметно больше, население, наверное, сравнимое, экономическое развитие посильнее все же у Польши. Но за сто с лишним лет ситуация кардинально изменилась. Польша стала заметно сильнее, а Литва ослабела. Ослабела настолько, что всем было понятно: дальше в своих границах эта страна долго не протянет. У литовского боярства было три выхода. Первый, это согласиться с потерей значительной части территории страны, но сохранить независимое ядро и всеми силами отстаивать его независимость. Второй — заключить союз с Московской Русью. И третий это окончательно объединиться с Польшей.

— Знатные литовские бояре выбирали, исходя в первую очередь из своих интересов. Потеря территорий означала для них потерю личного богатства, ведь там располагались их владения. Москва пугала их своими порядками, там интересы государства очень часто ставились превыше желаний знатных людей. Польша же, наоборот, манила шляхетскими вольностями. Поэтому выбор был сделан в пользу третьего варианта и в 1569 году, как я сказал, была подписана Люблинская уния, окончательно объединившая две страны в одну, которая официально называлась Королевство Польское и Великое княжество Литовское, но больше известна у нас в России под псевдонимом Речь Посполитая, от польского Жечьпосполита. Если это слово на русский язык не транслитерировать, а перевести, то окажется, что страна называлась Общее Дело. Довольно странное название для страны, правда? Но эта странность исчезает, если мы переведем название не на русский язык, а на латынь. Потому что "общее дело" по латыни звучит как "рес публика". А в одно слово, как писали название сами поляки, получается — Республика.

Решение литовских бояр Ромка, конечно, не одобрил. Объединяться надо было с Москвой, а не с поляками. И ничего плохого в том, чтобы ставить государственные интересы выше своих личных, нет. Государство, оно же для всех, а не для одного какого-нибудь боярина.

Зато с республикой забавно получилось. Ромка и не думал, что она так с латыни переводится. Обязательно надо запомнить.

А лес, кстати, кончился. Точнее, немного отступил от дороги, отделился от нее нешироким зеленеющим лугом. По краю луга и леса от шоссе ответвилась грунтовка.

— С таким подходом литовских бояр неудивительно, что при обсуждении унии с Польшей основные споры шли об их привилегиях и доходах, а не об интересах Великого Княжества Литовского. В частности, это привело к тому, что граница между Польшей и Литвой была скорректирована в пользу Короны. Во многих российских книгах пишут, что к Польше перешло Подляшье. На самом деле не совсем так. Литва передала Польше Подляское воеводство. Но исторические границы в Великом Княжестве тоже отличались от административных. Польша получила западную часть Подляшья, включая и пограничное Межиречье, очень быстро превратившееся в провинциальный польский Мендзыжец.

Автобус выехал из леса, это означало, что формально они уже въехали в Рагожничку. Но экскурсовод не спешил менять тему, до деревенской достопримечательности было еще не близко, он успевал побольше рассказать о городе.

— Эта тихая провинциальная жизнь продолжалась почти сто лет, но в середине XVII века город накрыла черная полоса. За 12 лет в него трижды входили вражеские армии, со всеми вытекающими последствиями. В 1648 город брали казаки Богдана Хмельницкого, в 1655 году — шведы, в в 1660 это были русские войска.

Ромка знал о боярах по сказкам, фильмам и книгам и относился к ним неодобрительно. Цари хорошие бывают, а бояре... Соберутся кучей и трясут бородами, а никакого толку от них нет. Вот и литовские бояре оказались ничем не лучше русских: уступили страну полякам. Можно даже сказать, что предали.

А насчет русского войска в 1660 году непонятно. Откуда оно тут? Разве мы тогда с Польшей воевали? Хотелось бы, чтобы Андрей Аркадьевич рассказал про это поподробнее.

Луг между тем за окном наступал на лес. Если раньше зеленая кромка тянулась параллельно шоссе метрах, наверное, в двухстах, то теперь отодвинулась за добрый километр.

— Схожая ситуация с городом произошла на рубеже XVIII и XIX веков. В течение 20 лет он трижды переходил из страны в страну. В 1795 году в результате Третьего Раздела Речи Посполитой Мендзыжец вошел в состав так называемой Австрийской Польши. В 1809 году был отвоеван у Австрии и присоединен к себе Великим Герцогством Варшавским. И, наконец, на Венском конгрессе 1815 года включен в состав Царства Польского, подчиненного, как мы помним, Российской Империи. Таким образом, для русских город снова стал Межиречьем, хотя для поляков по-прежнему остался Мендзыжецом.

— В XIX произошли два очень важных события, поспособствовавшие развитию этого провинциального города. Во-первых, строительство Брестского тракта, по которому мы сейчас едем. Если посмотреть на карту, то можно увидеть, что он специально делает небольшую петлю к югу, чтобы пройти через Мендзыжец. Благодаря этому в городе резко улучшились условия для торговли, он стал привлекательнее для строительства промышленных предприятий. А в 1867 году город был соединен с Варшавой железной дорогой, что опять-таки способствовало развитию торговли и промышленности. Осенью того же года дорога дошла до Тересполя, а в следующем году был построен мост через Западный Буг и уложены рельсы до Бреста, что автоматически включило эту ветку в общую сеть железных дорог Российской Империи.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и позволил себе разбавить серьезный рассказ небольшой шуткой.

— Промышленным или торговым гигантом это Межиречье, конечно, не сделало, но жизнь в провинциальном городе заметно оживилась.

Ромка с интересом слушал и даже уже научился представлять себе эту местность частью России. Ну, конечно, она была очень особенной частью, но все равно, что-то общее, знакомое в ней явно чувствовалось.

И пейзаж был вполне родной. Вон, в луга опять ушла поперечная грунтовая дорога. Совсем как дома...

— Ну а в ХХ веке через город прошли две Мировых войны. Сначала Германия оккупировала Царство Польское, зато после войны Мендзыжец оказался в независимой Польше. В 1939 город снова оказался под немецкой оккупацией. Гитлер включил Подляшье в состав так называемого Генерал-губернаторства, административного образования, формально не входящего в состав Третьего Рейха, но полностью ему подчиненного. После победы над фашизмом Мендзыжец снова стал простым провинциальным польским городом и остается им по сегодняшний день. Вот так, друзья мои, мы кратко познакомились с историей города, кроме самого интересного, на мой взгляд, ее события. О нем мы поговорим чуть позже. Дело в том, что мы подъезжаем к деревне, которая называется Рогожничка. И те, кто едет с правой стороны, смогут полюбоваться ее главной достопримечательностью: капличкой.

Андрей Аркадьевич не забыл, что ударение здесь нужно было ставить на И, хотя в слове "каплица" оно падает на первое А.

— И это повод немного поговорить о народной культуре и обычаях в Польше. Многие из вас, наверное, обратили внимание, что здесь принято больше чем в России подчеркивать религиозные традиции. Скажем, поклонные кресты у дороги ставят им в нашей стране, но довольно редко. А здесь они стоят у каждой деревни, и часто не по одному. А вот чего в России практически невозможно встретить, это чтобы у дороги ставили статуи Господа, Божьей Матери или святых. Здесь же мы уже много раз проезжали мимо таких статуй.

"Рогожничка", "капличка". Такой польский язык Ромке понравился. Раньше польские слова Андрей Аркадьевич произносил так, что было страшновато: как бы экскурсовод язык не сломал. А эти звучали напевно и ласково, словно на родном русском. Или на чешском. Все-таки поляки братья-славяне, что-то общее должно было быть, вот оно себя и проявило.

И еще получалось, что насчет статуй Ромка угадал. Это радовало.

Деревни же пока что видно не было. Точнее вдали, за полем, показались какие-то домики, но относились они к Рогожничке или нет, это еще большой вопрос. К тому же поле зачем-то пересекла идущая параллельно дороге лесополоса. Узкая, но все равно непрозрачная, ведь деревья уже вовсю покрыты листвой. Так что домики исчезли из виду, и нельзя было понять, приближаются они или нет. А может и вовсе закончились.

— И вот эти статуи иногда устанавливаются открыто, а иногда укрываются в специальных конструкциях, я бы даже сказал в строениях. Их-то и называют "каплички". Строения могут быть самые разные, совсем маленькие и довольно большие. кроме того, статую и капличку порой устанавливают на вершинах столбов. Как раз такую капличку мы и увидим сейчас в Рогожничке.

— Слово "капличка" часто переводят на русский язык как "часовенка". Так вот, друзья мои, я не филолог, я историк, но могу вам ответственно сказать, что это неверно. Откуда пошла эта ошибка? К ней привел такой ход рассуждений: капличка это маленькая каплица, а каплица это польский вариант слова капелла, а капеллами католики называют часовни, значит капличка это маленькая часовня, то есть часовенка. Так вот, опять же, я историк, а не богослов, но третий шаг в этом рассуждении ошибочный. Значения латинского слова "капелла" и русского "часовня" очень сильно не совпадают, хотя и пересекаются между собой. То есть бывают ситуации, когда русский православный человек скажет "часовня", а католик "капелла". Но бывает и иначе. Католик скажет "капелла", русский скажет, например, "придел". И наоборот, русский скажет "часовня", а поляк-католик не "капелла", не "каплица", а "часовня".

Экскурсовод подчеркнуто поставил ударение на последней гласной: сейчас он произносил не русское, а польское слово. Звуки одни и те же, а вот ударение надо ставить иначе.

Оказывается, под прикрытием лесополосы домики подобрались почти к самому шоссе. И как только она закончилась, их стало видно. И деревенская околица оказалась рядом. И указатель с названием деревни.

Все это Ромка отмечал автоматически, уделяя основное внимание рассказу Андрея Аркадьевича. Уж больно интересной оказывалась история с капличкам, мальчишка даже не ожидал, сколько тут всего скрывается. Вот вам и просто статуи в огороде...

— Да, друзья мои, в польском языке есть и такое слово, попавшее туда, разумеется, из русского. И его появление связано именно с особенностями православного обряда, с его отличиями от католического. Слово часовня образовано от слова часы. Имеются ввиду, конечно, не привычные нам часы, показывающие время, а одноименный вид богослужения, принятый в Православии. Его можно совершать в храмовых помещениях, где нет алтаря. И вот такие помещения на Руси стали называть часовнями: часы в них служить можно, а литургию нельзя. Никакого другого значения в русском языке для слова часовня нет. И конструкция, предназначенная для укрытия статуи, "часовенкой" быть никак не может.

— Вот такой маленький богословский экскурс показывает нам, насколько сложны на самом деле православные и католические обряды, насколько богаты русская и польская культурные традиции, и как легко при безответственном переводе в них запутаться. И чтобы не запутать вас, я постараюсь быть максимально точным. Часовню буду называть часовней, а капличку — капличкой.

Хоть никто этого и не видел, Андрей Аркадьевич слегка улыбнулся.

Может, это было предубеждением, но Рогожничка показалась Ромке почти русской деревней. Во-первых, он впервые увидел в Польше сначала покосившийся, а потом почти сломанный забор. Раньше видел только ровные и крепкие, а тут вот попался поврежденный. В русских деревнях ведь тоже так же: стоят хорошие ухоженные заборы, а потом вдруг раз, и развалюха.

А во-вторых, большинство домов здесь были с простыми двускатными крышами. "Ломанные" польские крыши попадались довольно редко.

— И вскоре после каплички будет мост, по которому мы проедем над рекой Злота Кшевуля или просто Кшевуля, — Андрей Аркадьевич все время контролировал себя, чтобы не только давать польские названия, но и правильно произносить их на языке оригинала. В данном случае с ударением на Я. — Приток Кшны. Честно говоря, не знаю, как эту реку называли в то время, когда Царство Польское было частью Российской Империи. В свободном переводе, пожалуй, Кривая или Золотая Кривуля. Как-то так.

Вот здесь гид сделал паузу немного побольше, чтобы дать слушателям оценить игру слов и улыбнуться. А может даже и тихонько посмеяться.

Ромка засмеялся. Речка Золотая Кривуля это было прикольно. И рот зажимать не стал, потому что не он один. Многие взрослые дяди и тети засмеялись.

Только из-за этого чуть не пропустил капличку. Можно сказать, мальчишке повезло: он повернулся к окну именно в тот момент, когда автобус проезжал мимо неё.

http://s011.radikal.ru/i316/1709/2e/f79cf84b346a.jpg

Капличка и вправду была очень красивой и необычной. Ромка ничего подобного в жизни не видел.

— Переезжая на другой берег Кшевули, мы прощаемся с Рогожничкой и въезжаем в деревню Рогожница. На некоторых картах придорожное поселение обозначено как Рогожница-Колония, на некоторых как часть Рогожницы, но в любом случае основная часть этой деревни находится к северу, то есть справа от шоссе. И вот именно с этой деревней связана еще одна страница истории города Мендзыжеца-Подляского. На мой взгляд, наиболее интересная для нас, граждан России. 29 августа 1831 года возле этой деревни состоялась битва между регулярной русской и повстанческой польской армиями. Это было одно из последних сражений польского восстания 1830 года.

— Мои уважаемые коллеги, польские историки, утверждают, что сражение окончилось победой поляков. И эта точка зрения в Польше не подвергается сомнению. А вот за границами Польши ситуация выглядит не такой однозначной. Чтобы оценить результаты этого боя, надо посмотреть на него в контексте общей обстановки на конец августа. Тогда первое, что мы отмечаем, это было сражение вспомогательных отрядов. В августе 1831 года основные силы русских войск штурмовали Варшаву с запада. А с востока им должен был помочь 6-й пехотный корпус под командованием генерала от инфантерии, барона Григория Владимировича Розена.

Андрей Аркадьевич начал рассказывать про войну, и мальчишка стал слушать с удвоенным вниманием. Тем более, что война была абсолютно неизвестная. В школе о ней не рассказывали вообще ничего. А оказывается, русские войска в 1831 году штурмовали Варшаву. Интересно, взяли или нет? И еще интереснее, зачем надо было ее брать?

Но Ромка не был бы Ромка, если бы внимательное слушание отвлекло его от внимательного созерцания происходящего за окном. Там ведь тоже было много интересного, подтверждающего слова Андрея Аркадьевича. Шоссе заметно повернуло вправо. Встретился знак конца населенного пункта. Потом мост через скромную Кривулю, не такую уж и Золотую.

http://s019.radikal.ru/i636/1709/48/f82dc20dcab6.jpg

И на другом берегу указатель о том, что они въезжают в новую деревню. А вот самой деревни не было, во всяком случае с правой стороны. Дорога шла через поле, только вдали виднелись какие-то дома.

— И вот когда корпус Розена подошел к Варшаве, навстречу ему выступил 2-й корпус армии повстанцев под командованием Джероламо Раморино. Итальянец, бывший офицер наполеоновской армии, авантюрист, он присоединился к восставшим и сделал в Польше великолепную карьеру: к лету 1831 года имел чин бригадного генерала. К концу августа ему удалось заставить Розена отступить до Бреста. Между корпусами произошло несколько столкновений, в результате которых поле боя оставалось за поляками. Одно из них как раз и произошло у Мендзыжеца-Подляского. В результате боя русские отступили на восток. Это единственный аргумент в пользу польской оценки этого сражения, как своей победы.

— А теперь рассмотрим аргументы против. Во-первых, Раморино имел численный перевес над Розеном: его корпус имел численность 20 тысяч человек, а корпус Розена только 15. С другой стороны, осаждавшая Варшаву русская армия имела заметное численное превосходство перед ее защитниками. То есть получается, что Розен отвлек на себя превосходящие силы поляков, причем те, которые были очень нужны полякам в осажденной Варшаве, но так туда и не попали.

Домики вдали оказались домиками вдали впереди, а не домиками вдали справа. По мере того, как автобус двигался вперед, Ромке стало понятно, что Андрей Аркадьевич имел ввиду явно не их, когда говорил, что справа осталась основная часть деревни. А потом мальчишка понял, что это деревенская улица, перпендикулярная шоссе. И действительно, автобус вскоре проехал мимо этой улицы. Причем ей предшествовал указатель, предупреждающий, что направо что-то на букву Z, налево — на букву ?, а прямо — Варшава через букву W.

Что касается рассказа Андрея Аркадьевича, то Ромка пока не понял, за что вообще воевали. Но раз уж воевали, то мальчишка, конечно, был полностью на стороне России. И то, что русские войска на самом деле не проиграли, его очень порадовало. Действительно, оттянуть на себя большие силы, это доблестно. Тут есть чем гордиться.

Но это было еще не все, ведь Андрей Аркадьевич продолжал рассказ.

— Во-вторых, корпус Розена постоянно находился рядом с корпусом Раморино, не позволяя ему предпринять неожиданный маневр. Все передвижения этого польского формирования становились известными русской армии. Наконец, отступив до Бреста и усилив свой корпус, Розен затем перешел в наступление, и уже Раморино вынужден был отступать под натиском превосходящих сил русских войск. Оторваться от Розена он сумел только ценой невыполнения боевой задачи. Вместо того, чтобы отходить на запад к Варшаве, он отступил на юг, где попал под атаки 4-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Фёдора Васильевича Ридегера. Эти атаки вынудили Раморино перейти границу Австрии. Его корпус был интернирован и его участие в войне прекратилось.

— Таким образом, сражение у Мендзыжеца-Подлясского можно рассматривать как эпизод продолжительной операции, в которой русская армия добилась всех своих целей, а польская не добилась ничего. Победой он от этого все же не станет, но и считать поражением его нет оснований. Говоря спортивным языком, это была ничья в пользу России.

Ромку такой исход полностью устроил. И Россия победила, и полякам не слишком обидно.

А вправо ушла еще одна улица, более широкая. Может, именно на нее надо сворачивать, чтобы доехать до деревни на букву Z. А перед поворотом был небольшой скверик. И в нем стоял памятник. Правда, боком к шоссе, лицом к дороге на деревню. И заметить его среди деревьев было не очень просто. Но востроглазый Ромка не только заметил, но даже, изогнув шею, немного рассмотрел.

http://s019.radikal.ru/i631/1709/bb/64de2814add1.jpg

— Переходя от битвы возле Рогожницы непосредственно к самой Рогожнице, можно сказать, что рядом с деревней сохранилось несколько красивых строений от бывшей панской усадьбы. Но от шоссе это далеко. А вот мы только что проехали стоящий рядом с шоссе памятник погибшим во Второй Мировой войне. Может быть, кто-то заметил его справа среди деревьев. Я не стал отвлекаться и предупреждать, потому что рассмотреть его трудно, к тому же он повернут к шоссе боком. Но достопримечательностью Рогожницы он является.

— А теперь от достопримечательностей деревни перейдем к достопримечательностям города. И я начну с небольшой хитрости, первым номером назову рыночную площадь. Хитрость в том, что на ней находится несколько интересных объектов. Но это действительно единый ансамбль, состоящий из многих элементов, зданий и памятников. Да, эти элементы, безусловно, имеют самостоятельную ценность. И не маленькую. Но все вместе они нечто большее, чем просто своя сумма. И вот если кому-то из вас доведется посетить Мендзыжец-Подляский, я настоятельно советую: побывайте на рыночной площади. Вы не пожалеете.

Катя сонно завозилась на коленках у Светланы Максимовны, потом причмокнула и снова притихла. Мама ласково погладила девочку по голове. Пусть спит. Ночь получилась скомканной, так что если дочка доберет до Варшавы хоть немного отдыха, это уже хорошо. А чем больше, тем лучше.

— Значит, с первой достопримечательностью мы разобрались... Извините, не сказал очень важную вещь: площадь недавно переименована, теперь она носит имя Иоанна-Павла Второго. Но если вы зададите вопрос о главном рынке, то горожане вас поймут. Ну и тогда, наверное буквально несколько слов об этом человеке.

— Иоанн-Павел Второй, в миру Кароль Войтыла, первый и единственный на сегодняшний день Римский Папа, который был по национальности поляком. Исторически Польша всегда считала себя связанной особой миссией: быть оплотом Католичества на востоке Европы. Плюс в современной Польше власть и общественные лидеры прикладывают огромные усилия для культивирования патриотизма и католицизма. Поэтому почитание Иоанна-Павла Второго здесь сильное и повсеместное. Сегодня мы с вами увидим и памятники ему, и названные в его честь улицы и площади, и памятные места, связанные с его служением. Вот, первая ласточка, можно сказать, пролетела.

Он улыбнулся.

Сразу после памятника шоссе свернуло вправо и пошло через поле. Деревня осталась позади и справа, словно выходила к дороге узким торцом. Заинтересовали мальчишку съезды в поле, похожие на те, которые он видел в лесу. Но там после метра асфальта продолжалась грунтовая дорога, а тут после них поле и все. Съезд в никуда. И явно не стоянка для автомобиля: нормальную легковушку на этом языке не уместить. Разве что "Оку", которую многие за автомобиль не считают.

Рассказ Андрея Аркадьевича Ромка слушал по-прежнему внимательно и испытал легкое чувство гордости, что без предупреждения заметил незаметный памятник. А насчет Римского Папы мальчишка знал, что это самый главный священник у католиков. Как Патриарх всея Руси у православных. Даже главнее. Потому что Патриарх главный только в России (кажется, в других странах есть свои Патриархи), а Римский Папа один.

И если один из Римских Пап был когда-то поляком, то, конечно, понятно, почему они в честь него называют площади и ставят ему памятники.

Додумать эту мысль до конца Ромка не успел, потому что проезжали мимо полноценного поворота направо. И явно не в Рогожницу, на указателе было написано название какой-то другой деревни, намного более короткое.

— Вторую достопримечательность города я уже упоминал. Это костёл святого Николая, построенный на месте православной церкви в 1477 году. На сегодня это самый из храмов города. Конечно, с момента своей постройки он не раз перестраивался. Причины были разные, чаще всего обветшание. А один раз костёл чуть не сгорел. Поэтому сегодня он сочетает в себе разные архитектурные стили, из которых больше всего заметны черты барокко и неоклассицизма.

— У меня есть фотографии этой церкви, но я не буду их сейчас показывать. Если в последний день нашего путешествия все сложится удачно, то мы проедем через Мендзыжец-Подляский и вы увидите этот костёл своими глазами. Ну а если возникнут сложности, тогда я покажу вам фото.

Когда Ромка услышал, что на обратном пути они могут проехать через город, глаза у него радостно засверкали. Когда речь шла о новых впечатлениях, мальчишка был практически ненасытен и можно было сказать, что никогда не отказывался посмотреть что-то новенькое и интересненькое, как бы перед этим не вымотался.

А за окном пока что продолжались поля с какими-то маленькими группами домов вдали и опушками леса еще дальше.

— Ну а третья достопримечательность первоначально находилась за городом, на противоположном берегу Кшны. В 1852 году итальянский архитектор Франческо Ланчи построил там дворец для графини Александры Потоцкой. В 1918 году дворец был сожжен, но в независимой Польше было решено его реставрировать. Реставрация заняла 6 лет, с 1922 по 1928 годы, но благодаря ей дворцу удалось вернуть первоначальный облик. Во времена Польской Народной республики в нем размещался детский дом, а после отказа от социализма учебные классы филиала Люблинского Католического Университета. Потом филиал закрыли, и как сейчас используется дворец, мне неизвестно. Но осматривать его снаружи туристам никто не запрещает, именно поэтому я ставлю его третьим номером.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжил.

— А теперь по сложившейся традиции, три интересных человека, связанных с городом. И, наверное, правильно будет начать с той самой графини Александры Потоцкой, для которой был построен дворец. Во-первых, я все равно уже ее назвал, а во-вторых, это удобный повод познакомить вас с таким интересным феноменом польской истории, как магнаты. Слово, конечно, знакомое, но в современном русском языке оно имеет другой смысл. Магнат мы сегодня говорим про богатого человека, занимающего исключительное положение в какой-то отрасли экономики. Стальной магнат, нефтяной магнат, медиа-магнат. В польском государстве магнатами называли самых знатных представителей дворянства. Или как здесь говорили шляхты, шляхетства. То есть можно было быть очень богатым человеком, но недостаточная знатность не позволяла считаться магнатом. А представитель знатнейшего рода, даже не обладая огромным состоянием, оставался магнатом. Правда, до определенного предела. Совсем обеднев, такой человек утрачивал влияние, и за магната его уже никто не принимал.

Загородный дворец это обычно бывает красиво. Когда Ромка с папой ездили в Питер, то видели дворец в Петергофе. До него они с папой добирались на "метеоре". Это было классно: сначала по Неве, а потом по Финскому заливу. И в парке было классно. Столько разных фонтанов... Но обратно возвращались все-таки на маршрутке: "метеоры" очень дорогие. Один раз прокатиться было можно, а два уже слишком.

Между тем редкая цепочка деревьев вдоль дороги стала заметно чаще, потом дополнилась кустарником, а затем вообще превратилась в заросли по берегам ручейка, протекавшего поперек шоссе. Его автобус по мосту переехал.

Судя по тому, что Андрей Аркадьевич не отвлекся, чтобы сообщить его название, ручей был какой-то уж совсем незначительный. Хотя на взгляд Ромки Золотая Кривуля была не особо шире. Что одна канавка, что другая...

— Так вот, род Потоцких без всяких сомнений относился к магнатским, это один из известнейших и богатейших польских аристократических родов. Судьба его представителей складывалась по-разному. В свое время генерал коронной артиллерии, граф Станислав Потоцкий, перешел на службу Российской Империи. Его сын, Станислав Станиславович, будучи офицером лейб-гвардии Преображенского полка, достойно сражался за Россию во время Отечественной войны 1812 года, потом участвовал в заграничном походе Русской Армии. Был награжден орденами и медалями, впоследствии дослужился до чина генерал-адъютанта. В тот момент, когда его военная карьера сменилась придворной, он очень выгодно женился на представительнице другого знатного польского рода в России, Екатерине Браницкой. Помимо высокого статуса отца невесты в польской дворянской иерархии, очень важным было и то, что ее мать была племянницей самого Григория Александровича Потёмкина-Таврического, что укрепляло связи жениха в русской элите.

Все-таки хорошо, что Ромка много читал: в рассказе Андрея Аркадьевича проскальзывали знакомые моменты, опираясь на которые можно было построить картинку. Преображенский полк был одним из двух самых престижных в гвардии. Их сам Петр Первый создал: Преображенский и Семеновский. Потемкин-Таврический это был главный министр Екатерины Второй, завистливый придворный, который все время Суворова пытался обидеть. Ну а про 1812 год не знать просто стыдно. В общем, граф Потоцкий получался средненький такой. Не плохой, но и не очень хороший.

А за окном на другом берегу ручья они проехали мимо хутора: сгрудившиеся прямо посреди луга четыре или пять домиков. И дорога к ним от шоссе. А потом снова луга, поля и лес где-то вдали.

— К сожалению, семейная жизнь продлилась недолго, супруга генерала через несколько лет умерла. Но успела родить единственного ребенка. Ту самую Александру Потоцкую. То есть мы видим, что графиня принадлежала к высшему свету Российской Империи. Добавлю, что она в восемнадцать лет получила звание фрейлины. Но жизнь придворной дамы не устраивала юную графиню, женщину одаренную и обладавшую сильным характером. И она начала творить свою биографию по своему выбору, начав это с женитьбы.

— В мужья себе она избрала своего дальнего родственника, Августа Потоцкого. Он был участником польского восстания 1830 года, после поражения которого бежал в Вену. Свое положение при дворе Александра использовала, чтобы выхлопотать ему амнистию, а потом убедить Императора разрешить ей этот брак. Николай Первый довольно долго отказывал, но в конце концов графиня сумела его убедить. И в 1840 году брак Августа и Александры Потоцких состоялся. Тот факт, что у графини и муж, и отец носили одну и ту же фамилию, привел к тому, что в Польше в соответствии с традицией называют з Потоцких Потоцка, то есть как бы Потоцкая из Потоцких. Здесь принято, говоря о замужних женщинах называть сначала фамилию отца, а затем фамилию мужа, в которую она как бы перешла.

Про графиню было не очень интересно. И за окном тоже ничего особенного. Проехали мимо еще одного придорожного креста, он стоял вскоре после поворота на хутор. Пожалуй, был самым маленьким из встречных и уж точно напомнил бы могильный, ели бы не разбегавшиеся от него во все стороны веселые белые ленточки.

Затем лес стал подбираться все ближе и ближе к шоссе и, наконец, приблизился к нему вплотную. Как оказалось, это произошло у русла еще одного безымянного ручейка.

— Семья у них получилась нетипичная для своего времени. Умная и волевая Александра фактически управляла своим заурядным супругом. К тому же, выражаясь современным языком, графиня была убежденная чайлд-фри, то есть испытывала неприязнь к детям. Поэтому наследников у них не было, а огромное состояние семьи графиня расходовала на поддержание польского общества и польской культуры. В том числе и за счет построек красивых дворцов в своих владениях.

— Здесь мне хочется обратить ваше внимание вот на какой интересный момент. Дело в том, что Мендзыжец-Подлясский в XIX веке был центром ординации, причем принадлежавшей княжескому роду Чарторыйских. А что такое ординация? Так назывались имения, которые запрещалось делить при передаче по наследству, закладывать и продавать. Обычно в историко-юридической литературе такие владения называют майоратами, это общепринятый термин, но вот в Польше использовался свой особенный. Так вот, графиня Потоцкая сумела у них эту ординацию выкупить. Казалось бы закон это запрещал, но она сумела найти лазейку и сделка состоялась. И получив новое владение, построила в нем роскошную резиденцию, о которой я вам только что рассказал.

На взгляд Ромки, Андрей Аркадьевич уделил графине уж слишком много внимания. Можно было бы рассказать о ней и покороче, и перейти к чему-нибудь более интересному.

Вид за окном тоже не баловал пока что продолжал тянуться лес. Немного разнообразия пейзажу придал очередной съезд с шоссе на уходящую в лес грунтовку.

— Вторым человеком, о котором я расскажу, будет Григор Пирумян, которого в Польше помнят как Гжегоша Пирамовича. Он родился в армянской купеческой семье во Львове, но целью своей жизни избрал не торговлю, а просвещение и педагогику. А путем к ее достижению он выбрал сан католического священника и членство в ордене иезуитов. Пирамович действительно много добился, был известным человеком своего времени и оставил о себе добрую память, которая тянется до наших времен. Но конец его жизни был довольно печален: австрийские чиновники, лишили его всех должностей и возможности преподавания, и выслали его в провинциальный Мендзыжец, где он через год и умер. Это случилось в 1801 году, как раз когда Мендзыжец входил в состав Австрийской Польши.

— А третьим я бы хотел вам представить владыку Иринея, с 1965 по 1977 годы бывшего предстоятелем Православной Церкви Америки, архиепископом Вашингтонским и Нью-Йоркским, митрополитом всея Америки и Канады. Его мирское имя Иван Дмитриевич Бекиш, и родился он 2 октября 1892 года именно в Межиречьи.

Ромка довольно поерзал в мягком кресле. Андрей Аркадьевич рассказывал про очень необычных людей. Действительно ведь интересно: родился мальчишка в маленьком городке, а потом раз, и стал митрополитом всея Америки и Канады. Классно!

А лес быстро закончился, снова уступив место полю. Правда, на другой стороне поля тянулся другой лес. Не так уж и далеко, наверное, в километре от шоссе.

— Ну вот, мы бегло познакомились с историей Мендзыжеца-Подлясского, а теперь давайте поговорим о том, где мы окажемся, когда покинем Подляшье. На первый взгляд тут все однозначно. Я говорил, что к западу от Подляшья проживало лехитское племя мазовшан. Я говорил, что границей Подляшья на нашем пути будет административная граница Люблинского и Мазовецкого воеводств. Так что ответ очевиден: мы попадем в Мазовию. Это действительно очевидный ответ. Очевидный... и неправильный.

Андрей Аркадьевич выдержал небольшую паузу, чтобы туристы оценили это неожиданное заявление, а потом приступил к объяснению.

— На самом деле мы с вами окажемся в Малой Польше. Если кто-то из вас в общих чертах изучал историю и культуру Польши, то сейчас он испытывает определенное удивление: ведь Малая Польша это юг страны, а мы едем по ее центру. Неужели границы Великой Польши заходят так далеко на север? А если он изучал историю более глубоко и знает, что Малая Польша это по сути своей польские земли Великой Моравии, то возникнет вопрос, неужели так далеко на севере проходили границы Великоморавской державы? В первом случае ответ "да". А вот во втором уже "нет".

Ход мыслей Андрея Аркадьевича Ромка понимал, но вот знаний, чтобы оценить красоту построений экскурсовода, мальчишке не хватало. Подляшье, Мазовия, Малая Польша. Обо всем этом Ромка узнал только сегодня и более-менее твердо усвоил пока что только про Подляшье. Но пацаненок не унывал: при таких подробных и занимательных объяснениях и остальное тоже усвоится.

А за окном, кстати, промелькнула забавная картинка. Поперечная грунтовка перед самым соединением с шоссе вдруг разделилась: одна дорога соединилась, а вторая повернула параллельно трассе. Продлилась так метров двести, а потом тоже соединилась с шоссе. Спрашивается: а для чего все это?

Ну а в остальном все было обычно и привычно.

https://static.panoramio.com.storage.googleapis.com/photos/large/80429808.jpg

— Я снова возвращаюсь к тому моменту, что границы исторической области это не какие-то жесткие рамки, заданные раз и навсегда. Их не отливают в бронзе и не вырубают из гранита. Они изменяются с течением времени под воздействием хода истории, исторических событий. Во времена Великоморавской державы границы Малой Польши были одни, а сегодня они совсем другие. Что же конкретно изменило эти границы? Отправной точкой стал документ, известный в Польше как Устава сукцезейна Болеслава Кривоустего. В отечественной исторической литературе его называют завещание Болеслава Кривоустого или статут Болеслава Кривоустого.

Андрей Аркадьевич перевел дыхание, откинулся на спинку сидения и продолжил.

— Прежде всего, кто такой этой самый Болеслав Кривоустый? Это польский князь, правивший страной с 1102 по 1138 года. Под его властью находилось единое польское государство, включавшее и территорию Малой Польши, и Мазовию. Немногим больше чем через 10 лет после своего прихода к власти, примерно в 1115 году, Болеслав задумывается о том, что произойдет после его смерти. Желая предотвратить междуусобные войны своих наследников и в то же время не обидеть никого из них, он решает разделить страну на несколько уделов и определить правила их дальнейшего наследования, а так же правила наследования самого титула правителя Польши. Границы этих уделов Болеслав провел не там, где проходили устоявшиеся границы регионов тогдашней Польши. В частности, Малую Польшу князь расчленил, частично включив в состав Сеньориальный удела, а на основе оставшейся ее части создав Сандомирский удел. И к этому уделу он прирезал кусок Мазовии, соответственно обкорнав Мазовецкий удел.

И удел не у дел...

А какое прозвище у князя: Кривоустый. То есть Криворотый. Вот уж прославился в веках. Не то, что наши Ярослав Мудрый или Олег Вещий. Да хоть даже и Юрий Долгорукий, все лучше.

А автобус миновал очередной перекресток. По поперечной грунтовке в сторону шоссе ехал немолодой поляк на таком же немолодом велосипеде. Ну, прямо как в российской глубинке.

— После смерти князя Болеслава в 1138 году Польша действительно разделилась по этим произвольным границам. И что интересно, это не вызвало каких-то потрясений. Народ отнесся к разделу спокойно, а владетельные князья, конечно, вскоре затеяли усобицы, но не за изменение проведенных Болеславом границ, а за расширение своих владений. Поэтому попавшая в Сандомирский удел часть Мазовии постепенно в него интегрировалась и стала уже частью Малой Польши. Центром этой области стал город Лукув. В хрониках он впервые упоминается в 1233 году как город-резиденция направленного из Сандомира каштеляна, то есть княжеского смотрителя. Ну а сама территория стала называться "Жемя луковска", то есть "Лукувская земля".

Ромка улыбнулся. Забавное название. Словно "луковая".

А за окном мелькнул указатель начала населенного пункта. Явно не Мендзыжеца-Подляского: название было совсем коротким, к тому же оно начиналось на букву W.

Сразу после этого автобус проехал мимо водоема, больше всего напоминавшего болотце, по берегам обросшее деревьями и кустами.

— Друзья мои, я на минутку отвлекусь от рассказа о Лукувской земле, потому что мы сейчас проезжаем через деревню Высоке, то есть Высокое. Раньше, когда я проводил экскурсии, я ничего о ней не говорил, потому что это деревня маленькая и ничего исторически интересного с ней не связано. Но вот пару лет назад я со своими польскими друзьями путешествовал по Подляшью, и мы заехали в Высоке. И оказалось, что на ее улицах стоят очень красивые каплички. Две из них ничем не уступают той, что мы только что видели в Рогозничке. И я думаю, что будет справедливо об этом упомянуть. Правда, с шоссе этих капличек не видно, а заезжать вглубь села мы, конечно, не станем. Но этот случай мы примем в качестве примера и доказательства того, что даже в самом неказистом селе может найтись что-то очень интересное.

Несмотря на указатель и слова Андрея Аркадьевича, никакой деревни Ромка не видел. После болотца вправо ушла очередная грунтовка, только заасфальтирован был на ней не первый метр, а первые метров двадцать. Потому что в конце этого участка асфальта был поворот налево и въезд на размеченную площадку для тренировок и сдачи экзаменов по вождению автомобиля. А потом снова началось то ли заросшее болото, то ли заболоченная роща. А еще проехали мимо знака, что скоро дорога сильно свернет вправо.

Видимо, деревня была где-то в стороне от шоссе.

— Возвращаясь к истории земли лукувской, мы обнаруживаем, что после перехода в состав Малой Польши она больше нигде не выступает как самостоятельный субъект истории. Только как часть Польши или Малой Польши. При том, что если смотреть на административные границы, то землю лукувскую кидало изрядно. Чтобы не утомлять вас обилием информации, я возьму только сто лет ее пребывания в составе Царство Польского. За это время она успела побывать в составе Подлясского воеводства, Подлясской губернии, Люблинской губернии и Седлецкой губернии. Ну а сегодня, она вообще разделена между двумя воеводствами: северная часть в Мазовецком, а южная в Люблинском. И тем не менее, она существует как единая культурная единица, входящая в состав исторической Малой Польши.

— И вот тут пришло время обратить внимание вот на какой момент. Мы с вами уже довольно долго едем через Польшу, но я не попытался дать вам какого-то общего представления об истории страны, к которому вы могли бы прикладывать новые подробности, выясняемые по ходу маршрута. Для вас мои рассказы являются как бы элементами мозаики, которую вы складываете буквально с нуля. Должен вам сказать, что это моя сознательная политика. Потому что создание даже базового представления об истории Польши, которое действительно способно послужить основой для новой информации, потребует довольно много времени. Для этого пришлось бы отказаться от всего, что я вам уже успел рассказать, и от того, что расскажу в ближайшее время. Поэтому с моей точки зрения это была бы неверная стратегия. Поэтому мы продолжил терпеливо складывать эту мозаику, и, уверяю вас, к Варшаве она у вас уже сложится.

Приключения местных чиполлин ( а как еще назвать коренных обитателей луковых земель ) в России вызвали у Ромки улыбку. Действительно, если за сто лет четыре раза меняется власть, это уже неудобно. Только привыкнешь к одним начальникам, как надо привыкать к другим. Все равно, если бы у самого Ромки каждый год школа менялась. Кошмарррр!!!!

При этом, слушая Андрея Аркадьевича, мальчишка не переставал следить за происходящим за окном. Болото плавно перешло в придорожную рощицу. Потом шоссе стало довольно круто заворачивать вправо, и один за другим попались два указателя. Один сообщал, что именно вправо идет главная дорога и именно по ней лежит путь в Варшаву. А прямо дорога второстепенная и ведет она в два каких-то других города. А второй стенд, расположенный ближе к концу виража, о главности дорог ничего не утверждал. Просто сообщал номера автострад и что прямо Варшава, а налево Люблин и еще что-то.

— И как раз сейчас у нас есть немного времени, чтобы слегка систематизировать эту мозаику. Коль скоро история Лукувской земли заставила нас вспомнить о Великой Моравии, то попробуем разобраться, какое влияние на польскую историю оказало это государство. Вот честно говоря, так и подмывает пошутить и ответить на такой вопрос одним словом: "неоднозначное". Это абсолютная правда, которая ничего не объясняет. Если говорить серьезно, то сразу отмечаем несомненный факт, это было первым государственным образованием на территории современной Польши. Но тут же надо добавить, что для самой Великой Моравии ее "польская" территория была окраиной, причем совсем не стратегической. Верховья Вислы, вошли в состав державы на пике ее могущества, во время правления Святополка Первого, в 70-е годы IX века. И, судя по всему, Святополк сделал это просто потому, что имел возможность расширить границы своей страны и воспользовался ею. Никаких стратегических намерений он не преследовал.

Загадочная Великая Моравия очень занимала Ромку. Он никогда и ничего не слышал о таком государстве. И по всему выходило, что это Чехия. Очень интересно. Надо будет вечером у Ирки обязательно спросить.

Но не смотря на погруженность в загадку таинственной Великой Моравии, после завершения виража мальчишка сумел заметить указатель, что через 45 километров будет еще какой-то город. Сколько осталось до Варшавы, на указателе написано не было.

— В самом деле. Присоединение верхнего течения Вислы не диктовалось национальными интересами. Как я уже сказал, Великая Моравия была чешским государством, а висляне — лехитами. Да, конечно, братья-славяне, но именно братские народы зачастую становятся самыми злыми врагами. Не было в этом и военных преимуществ: северная граница государства сместилась с горных перевалов на равнину. Сами понимаете, в случае войны горы защищать намного легче. Не было преимуществ торговых. С одной стороны, среднее и нижнее течение Вислы оставались не подконтрольными Великой Моравии, с другой, моравским купцам и до присоединения вислянских земель никто плавать по Висле не запрещал. Наконец, с культурной точки зрения, цивилизованным моравам у полудиких вислян учиться было практически нечему. И, опять же, если что-то хотелось перенять, то это можно было бы сделать и не присоединяя их к державе, вражды между Моравией и вислянами не было.

По-прежнему слушать Андрея Аркадьевича было интереснее, чем смотреть в окно. Там была таинственная Великая Моравия, древнее славянское государство, о котором ничего не написано в Ромкином учебнике. А тут только поле с островками зелени и большим лесом вдали. Регулярные съезды в шоссе прямо в распаханную пашню, которые не давали забыть мальчишке о том, что они едут по Стране Безумных Тупиков. И указатель с названием города, которое он не столько прочитал, сколько понял. Mi?dzyrzec Podlaski значит Мендзыжец-Подлясский.

И, что тоже было уже привычным, после указателя ландшафт не изменился. Все то же поле с островками зелени и лес вдали.

— С другой стороны, как довольно мирно висляне в состав Великой Моравии вошли, так же мирно вскоре и ушли. Правда, причина их ухода была все-таки военная. После смерти в 894-м году Святополка Первого усилился натиск венгров на южную границу страны. Наследники князя не сумели оказать должного сопротивления. Официально считается, что в 907-м году под Братиславой венгры разбили объединенную армию Великой Моравии и Баварии, в бою погибли великоморавские князья и на этом история страны закончилась. У историков есть сомнения, что сражение проходило именно под Братиславой, есть сомнения в том, что именно в нем погибли оба брата-князя. Но в главном официальная версия права: в начале Х века история Великой Моравии заканчивается.

— Возникает резонный вопрос: а почему здесь не началась история Польши? Прежде всего я опять скажу, что однозначных ответов на такие вопросы история не дает. Можно предположить, что висляне позаимствовали из Моравии в первую очередь познания в области ремесла, культуры, торговли, а не государственного строительства. Плюс, среди вождей вислян не нашлось человека, готового взяться за очень сложное дело объединения лекхитских племен. И, наконец, у Малой Польши было не так уж и много времени. Потому что примерно через двадцать пять лет, где-то около 935 года на севере родился человек, который поставил перед собой задачу объединить родственные племена в единую страну. Поставил и выполнил.

Как-то быстро все закончилось с Великой Моравией. Правда, у Ромки осталась уверенность, что разговор о ней еще пойдет: когда они доедут до Чехии и Словакии. Битва под Братиславой в этом мальчишку окончательно убедила: ведь Братислава это столица Словакии и находится она рядом с чешско-словацкой границей.

А пока Андрей Аркадьевич концентрируется на истории Польши, и это правильно. А то у Ромки целостной картины польской истории никак не получалось. Получалась та самая рассыпная мозаика. Может, сейчас что-то сложится, ведь экскурсовод начал с самого начала. И даже на очередную мини-речку, которую автобус переехал по мини-мостику, отвлекаться от истории Польши не стал. Если, конечно, это именно речка, а не дренажная канавка.

— Звали этого человека князь Мечислав, но в истории он остался под сокращенным именем Мешко. Получив в наследство от своего отца небольшое княжество в земле племени полян, он создал обширную державу, включившую в себя земли большинства лекхитских племен, а так же некоторые земли соседей, вместе с проживавшим там населением. Причем, что интересно, летописи не кричат о его особых военных успехах. Большинство территорий подчинились ему в результате дипломатических переговоров. Конечно, не в современном смысле дипломатических, но главное, что объединение носило в основном мирный характер.

Ромка недоуменно захлопал глазами. Откуда в Польше поляне? Поляне же жили на Днепре, как раз там, где Киев. Что за ерунда?

— Центром нового государства стала столица наследственного княжества Мешко, город Гнезно. А земли полян, превратившиеся в ядро новой страны, постепенно стали называть Великой Польшей. Кстати, при взгляде на карту сразу бросается в глаза, что по площади Великая Польша заметно уступает Малой. Что тут можно сказать? Мне вот хочется вспомнить русскую народную поговорку: "Мал золотник, да дорог".

С полянами яснее не стало, разве что стало понятно, что Андрей Аркадьевич не случайно оговорился, а совершенно уверен в своей правоте.

Тем временем автобус проскочил мимо небольшого островка невысоких, но густых деревьев. На гордое звание рощи островок категорически не тянул из-за малых размеров, но смотрелся красиво. А потом проехал мимо какого-то склада ГСМ. Толстые, похожие на сардельки цистерны и стояли вертикально, и лежали горизонтально на специальных подложках.

— Конечно, первая столица Польши является очень интересным туристическим объектом. И вот когда мы в агентстве планируем такие обзорные экскурсии по Восточной и Центральной Европе, то практически всегда встает вопрос: Гнезно или Познань. Эти города расположены недалеко друг от друга, но далеко от восточной границы Польши. Осмотреть оба в первый день поездки нереально, задерживаться на второй день в Великой Польше неоправданно. Получается, что надо чем-то жертвовать.

— В нашем случае мы решили пожертвовать Гнезно ради Познани. Потому что оба города имеют очень древнюю историю, но, уступив столичный статус Кракову, Гнезно превратилось в меленький провинциальный городок, в дальнейшей истории Польши заметный роли не сыгравший. И наоборот, став важным городом еще во времена Мешко Первого, Познань остается таким и до наших дней.

Ромка пока еще не успел угомониться и поэтому хотел посмотреть все. Вообще все. Но прекрасно понимал, что это невозможно. А значит, нужно смотреть то, что дают. Дали Познань, значит Познань. Дали бы Гнезно, стал бы смотреть Гнезно.

А за окном пока что "давали" поле, лес на горизонте, отдельные строения где-то вдали. А потом в поле ушла очередная грунтовка с очередным, довольно скромным в этот раз, крестом у развилки.

— Возвращаясь к правлению Мешко Первого, надо обязательно отметить, что его заслуга не только в том, что он собрал в единое государство земли большинства лекхитских племен. Но и в том, что это государство после его смерти не развалилось на отдельные части. Кончено, тут многое зависело от его старшего сына и наследника Болеслава, жесткими мерами удержавшего в своих руках единоличную власть. Но мы ведь знаем, что этого недостаточно для сохранения единства, если люди не хотят. Люди хотели. Ни одно племя не подняло мятежа после смерти Мешко, так что Болеславу достаточно было стать первым и единственным в своей семье.

— Как Мешко добился такой поддержки? Да в общем-то простыми методами. Прекратил междоусобные стычки, в которых гибли люди. Обеспечил надежную защиту от набегов соседей. Поощрял ремесла и торговлю. Строил и укреплял города. И крестил Польшу. Если в нашей истории Древнюю Русь как единое государство создал, пожалуй, Олег Вещий, а христианской ее сделал Владимир Великий, то в Польше Мешко Первый сумел сделать и то, и другое.

Ромке непривычно было, что Андрей Аркадьевич называет русских князей не так, как в школе. Вроде одно и то же: Вещий Олег и Олег Вещий, а на слух огромная разница. И Владимир Великий это совсем иначе воспринимается, чем Владимир Красно Солнышко. Но в целом понятно.

Так же как понятен был информационный щит, мимо которого проехал автобус: прямо Варшава, налево Мендзыжец-Подляский, а налево... Если поедешь налево, то тоже куда-нибудь попадешь.

— И, конечно, нельзя пройти мимо вопроса: а какие конкретно территории подчинил князь Мешко? Так вот, на протяжении всей жизни князя его владения постоянно расширялись и достигли максимума в год его смерти, 992-й от Рождества Христова. В этот момент под его властью, помимо Великой Польши и нескольких мелких областей, находились так же Мазовия и Сандомирская земля, то есть северная часть Малой Польши. Официальная польская история считает, что ему также подчинялись Силезия, Поморье и Червонная Русь, но за пределами Польши эти утверждения считаются сомнительными. Хотя в том, что Мешко искал возможности присоединения этих земель, сомнений нет. И младший современник Мешко, в 992 году ещё не старый, но уже опытный и сильный правитель, киевский князь Владимир Святославович, которого мы сегодня называем Владимир Великий, Владимир Креститель, Владимир Красно Солнышко, конечно, понимал, что червеньские города станут причиной очень жесткого противостояния между Гнезно и Киевом. Потому что небольшая, но богатая территория с большим количеством развитых городов, с ремесленниками и купцами, могла стать замечательным украшением как Древней Руси, так и Древней Польши. Тут было за что сражаться.

Информационный щит предполагал перекресток, и автобус вскоре его действительно проехал. Боковая дорога вела в какую-то небольшую деревеньку. Востроглазый мальчишка рассмотрел домики и что-то вроде длинного приземистого коровника. Но это было так, фоном. Самое интересное сейчас, конечно, содержалось в рассказе.

Наконец-то Андрей Аркадьевич назвал Владимира Красно Солнышко так, как называли его в школе, и Ромка окончательно убедился, что речь идет об одном и том же человеке. Вот только в школе ничего не рассказывали, что Киевская Русь при Владимире граничила с Польшей, которая уже стремилась оттяпать у него Червонную Русь. Да там вообще ничего про Червонную Русь не рассказывали, будто ее и не было. Надо будет побольше узнать про эту таинственную Русь, а потом сделать про неё доклад. Обязательно надо!

— А вот насчет Подляшья и польские, и иностранные историки абсолютно согласны: оно в состав государства Мешко Первого не входило. Тут, конечно, возникает вопрос: а почему? Из того, что мы знаем о характере жителей Подляшья, утвердить свою власть ему было бы гораздо проще, чем в Поморье или Силезии. Трудно поверить, что Мешко этого не знал. Но какие-то обстоятельства его удержали. Какие именно, мы не можем точно ответить, поскольку наши достоверные знания о правлении Мешко Первого очень ограничены. Но можно предположить, что после присоединения Мазовии, создав крупное сильное государство, князь стремился добиться успеха на стратегических направлениях, и пренебрег второстепенными. Мы только что обсудили выгоды Польши от присоединения Червоной Руси. Или взять Поморье. Его присоединение означало прямой выход к Балтийскому морю и большое расширение возможностей торговли. А Подляшье в тот момент это всего лишь большая территория, владение которой не дает никаких выгод. Вероятно ее завоевание было отложено на потом. Поэтому получается, что мы с вами сейчас приближаемся не только к границе между Люблинским и Мазовецким воеводствами, не только к границе между Подляшьем и Малой Польшей, но и к границе самой древней Польши, Польши времен ее основателя, князя Мешко Первого.

— А когда же Польша пришла в Подляшье? Это произошло при сыне Мешко, князе Болеславе Храбром. Когда противостояние с Киевской Русью вылилось в военные конфликты, и древний Брест примерил на себя роль щита Руси от направления вспомогательного польского удара.

Ромке такой подход показался вполне разумным. Действительно, воевать нужно за то, что важно, а не за то, что плохо лежит. Умный был князь Мешко, наверное, потому и разошелся миром с Владимиром Красно Солнышко, не стал с ним за Червоную Русь драться. А вот Болеслав хоть и Храбрый, но не умный, раз на Русь полез. Сейчас, наверное, Андрей Аркадьевич расскажет, как киевляне ему бока намяли.

Автобус между тем проехал над еще одной канавкой, неотличимой от усохшей польской речки, а потом мимо двух поворотов. Одна дорога уходила в поле под углом, вторая перпендикулярно. На обоих асфальт сразу сменялся грунтом.

— Но о Болеславе Храбром и его правлении мы поговорим при следующем удобном случае. А сейчас давайте вернемся к тем местам, через которые мы проезжаем, потому что пришла пора упомянуть несколько интересных моментов. Во-первых, сейчас мы переедем через одну из рек, на берегу которой изначально был построен Мендзыжец, Пишчку. В наши дни она выглядит просто как небольшая канавка, но в старые добрые времена она была намного солиднее. Я уже говорил, но сейчас приходится это повторить: в ХХ веке, особенно во второй его половине европейские реки очень сильно обмелели. Это связано с хозяйственной деятельностью человека: расплата за развитую промышленность. Знаете, прошлой осенью я возил группу в Италию, мы переезжали знаменитый Рубикон. Совсем небольшая речушка. А ведь когда-то он был настолько серьезной водной преградой, что вошел в историю.

Чем знаменит Рубикон, Ромка не знал. И на всякий случай усилил внимание. Предупреждение Андрея Аркадьевича пришлось очень кстати. Потому что речка оказалась такой же узкой и мелкой, как и те канавки, которые они переезжали без предупреждения. И мостик ей, наверное, выделили исключительно за ее прошлое, без проблем можно было бы ее в трубу упрятать. В России и не таких упрятывают. Если Рубикон такой же узкий, то его, наверное, в трубу не прячут только потому, что он — знаменитый Рубикон.

Единственное отличие, которое выдавало в Пишчке реку, а не дренажную канавку, заключалось в том, что она была извилистой, а не прямой. Метрах в десяти от шоссе резко загибала влево.

А больше никакой разницы.

— Второй интересный момент заключается в том, что объездная дорога вокруг города обычно идет по дуге. А вот здесь она прямая. И не просто прямая, а идущая с запада на восток. Ну, с точностью до неизбежных отклонений. Так получилось чисто случайно. Брестский тракт подходит к Мендзыжцу-Подляскому с северо-востока, а уходит от него на юго-запад. Поэтому обходная дорога просто срезает этот угол к северу от города.

Андрей Аркадьевич улыбнулся.

— Может быть, кто-то из вас сейчас испытывает легкое недовольство: все время объезжаем мимо, не видим польских городов. Друзья мои, проблема в том, что маленькие города, да и большие тоже, плохо приспособлены для сквозного проезда. На их узких улицах наш автобус неизбежно был бы вынужден сбросить скорость, да еще бы постоял на светофорах, а то и в пробках. Мне приходилось ездить по Брестскому тракту до того, как по случаю Чемпионата Европы по футболу его реконструировали и проложили объезды вокруг всех городов на пути. Поверьте, путешественники от этого выиграли больше, чем проиграли.

Действительно дорога была прямой. Во всяком случае, из автобуса не чувствовалось никакого закругления. Интересно. Ромка не знал примеров таких объездов. И насчет объезда по прямой Андрей Аркадьевич тоже прав. Парнишка с интересом посмотрелбы на маленькие польские городки, но только не из автомобильной пробки. Вот такого счастья не надо, спасибо за предложение.

Пока что можно было посмотреть на что-то типа универсального рынка: после моста через реку справа потянулись приземистые ангары, рядом с которыми виднелись контейнеры. штабеля поддонов и стояло много машин: и легковых, и грузовых.

Правда, не совсем понятно было, как они туда попали. Зато встретился информационный щит. Он утверждал, что прямо будут Варшава и еще два города, а налево Centrum и что-то еще. Кстати, два города Ромка не то, чтобы прочитал, но скорее угадал. Белосток и Люблин. Андрей Аркадьевич постоянно упоминал эти города.

— Продолжая тему развития инфраструктуры к Чемпионату Европы, скажу, что сейчас мы увидим сразу несколько примеров этого развития. Сначала это будет новый перекресток. Потом те, кто едут слева, увидят, как шоссе подходит неширокая дорога и упирается в ограждение. Раньше именно по ней на трассу выезжали автомобили из Мендзыжеца, сейчас они едут через тот самый современный перекресток. И после этого мы проедем по мосту над еще одной реконструированной трассой, соединяющей Люблин и Белосток.

То, что рассказывал Андрей Аркадьевич, Ромке было очень хорошо понятно: Нижний Новгород готовился к Чемпионату Мира по футболу, и в городе тоже многое строилось и еще больше ремонтировалось или обновлялось.

Но пока что не было ни нового перекрестка, ни моста над другой трассой. Были торговые ангары, и, кстати, въезд на них с шоссе. Но в душе мальчишки все равно разлилось приятное чувство удовлетворения от того, что он верно угадал надписи на щите: только что Андрей Аркадьевич подтвердил, что встречная трасса соединяет именно Люблин и Белосток.

— Так что поездки по Брестскому тракту стали удобнее, это факт. Но в то же время факт и то, что многие из этих улучшений были уже изначально морально устаревшими. Вот мы сейчас проедем тот самый новый перекресток, и вы увидите, что потоки движения на нем пересекаются. Раз уж взялись за реконструкцию, то можно было бы развести потоки. Но не хватило ресурсов. Вот так же и развязка с магистралью Белосток-Люблин организована с пересечением потоков. Кроме того, и эта магистраль, и Брестский тракт на значительной части своего протяжения остались однополосными.

Как большой любитель путешествий на автотранспорте, Ромка был полностью согласен с Андреем Аркадьевичем. Современная развязка это что-то такое очень крутое с движением на нескольких уровнях и так, чтобы потоки нигде не пересекались. А перекресток это просто перекресток. И мальчишке не хватило воображения представить, в каком состоянии находилась дорога, если поляки ставят себе в заслугу то, что на ней этот самый перекресток появился.

Тем временем ангары кончились, за ними последовала бензоколонка, еще один информационный щит с той же самой информацией, а потом и перекресток. Ну да, красивый, ухоженный, с вымощенными, как тут принято, плиткой островками безопасности. Но для бывалого автотуриста ничего особенного.

— Но, друзья мои, пожалуйста, не делайте из этих моих слов вывода, что по состоянию своих автомобильных дорог Польша осталась во вчерашнем дне. Здесь есть и настоящие автострады. Не побоюсь этого слова, автобаны. Самые современные трассы, по последнему слову инженерной мысли. Мы с вами их сегодня ещё увидим. И не только увидим, мы будем ехать по таким трассам и наслаждаться соответствующим комфортом и скоростью.

Обещание было обнадеживающим, хотя Ромке пока что и Брестский тракт нравился. Пусть устарелый, но автобус шел на хорошей скорости, пока что ни разу они не застряли.

А до Варшавы оставалось все меньше и меньше. Очередной щит сообщил, что всего 130 километров. И 40 до ближайшего города, название которого Ромка не рискнул переводить. У этих поляков все слышится не так как пишется. Хоть по-русски читай, хоть по-чешски.

— И вот сейчас мы с вами, друзья, можем позволить себе уделить несколько минут преемнику Мешко Первого, Болеслову Храброму. И начать тут нужно вот с чего: история раннего европейского Средневековья четко показывает, что для состоявшегося государства нужен не только человек, способный способный его основать, но и преемники, которые поддержат еще хрупкую государственность. Я только что рассказывал, как погибла Великая Моравия, во главе которой в нужной момент не оказалось достойного лидера. Давайте вспомним нашу родную страну, фундамент государственности которой заложили четыре по-настоящему великих человека: Олег Вещий, княгиня Ольга, князь Святополк и Владимир Великий. Есть все основания считать, что отсутствие любого из них стало бы смертельным ударом по Киевской Руси.

— Ну а что же с Польшей? На смену Мешко Первому пришел его старший сын Болеслав. Человек жесткий, властолюбивый и в то же время смелый воин и умелый политик. Взяв власть в свои руки, он укреплял ее всеми доступными способами, при этом укрепляя и страну. Глядя из наших дней, его методы, конечно, вызывают неодобрение. Так, он начал свое правление с того, что изгнал из Польши свою мачеху и ее детей, поскольку видел в них своих соперников. С другой стороны, по тем временем это было проявлением христианского гуманизма. Мог бы ведь и казнить, чтобы уж наверняка. А он только изгнал.

Ромка уже не в первый раз подивился умению Андрея Аркадьевича убеждать. Ведь действительно, мог запросто убить, а только выгнал. Получается, что не такой уж и плохой был этот Болеслав. Хотя все равно плохой, раз пошел воевать на Русь!

Тем временем дорога за щитом пошла довольно сильно забирать вправо. В конце виража стоял еще один щит. Уже без километража, просто с указанием: прямо Варшава, направо Люблин, а налево Белосток. Хотя Ромка был уверен, что все наоборот: Белосток справа от трассы, а Люблин слева.

— Укрепившись у власти, Болеслав принялся укреплять Польшу. В основном за счет присоединения к своим владениям новых земель. Не даром же он остался в народной памяти Храбрым, то есть воином. Его дружины совершали походы во все стороны света, и большинство из этих походов завершились успешно.

Ромка слушал и смотрел.

После поворота справа от шоссе пошло широкое распаханное поле, на дальнем конце которого виднелись какие-то постройки. Наметился небольшой подъем, а обочину украсил щит с перечеркнутым названием Мендзыжеца-Подляского. Это означало, что автобус покинул город, в который он на самом деле и не заезжал.

— Конечно, нам наиболее интересна восточная политика Болеслава, но раз уж мы заговорили об истории Польши, то рассмотрим все направления. И начнем с севера. Я говорил, что многие историки сомневаются в том, что Мешко Первый установил свою власть в Поморье. Как это утверждают в Польше на всем протяжении от устья Вислы до устья Одры. Тем не менее где-то в районе 1000 года побережье действительно находилось под польской властью. Больше того, именно Болеслав потихоньку завоевывал земли пруссов к востоку от Вислы и в итоге смог присоединить к Польше Помезанию и подчинить самих помезан, представителей одного из прусских племен.

Ромка прыснул в ладошку.

"Помезане". Это ж надо додуматься.

Но тут же взял себя в руки и даже заметил очередной информационный щит. Снова Белосток налево, а Люблин теперь прямо, вместе с Варшавой.

— Правда, вскоре поморяне восстали против поляков и сумели освободиться от их власти от Одры до примерно современного Слупска. Польша потеряла три четверти побережья. Так что северную политику Болеслава Храброго нельзя считать ни особо успешной, ни провальной. Наверное, самой точной оценкой будет сказать, что он постепенно наращивал польское влияние в Поморье.

— Далее, посмотрев на запад, мы видим, как при Болеславе существенно расширились польские владения к западу от Одры. И здесь я просто обязан перейти к очень подробному рассказу, потому что это очень важный момент, пропустив который, мы несможем дальше нарисовать корректную картину польской истории. Дело в том, что Мешко Первый, как я говорил, объединял собственно польские земли и близко родственные племена. Можно спорить, были ли поляками поморяне, но если даже и нет, то все равно это были славянские племена, культурно близкие к полякам. То же самое можно сказать и в отношении силезских племен. И в отношении коренного населения Любушской земли, об истории которой мы с вами будем подробно говорить завтра. А вот Болеслав Храбрый вышел за пределы даже условно польских земель. Уже походы на пруссов, о которых я только что рассказал, были таким выходом, поскольку пруссы были не славянским, а балтским народом. Дальним родственником ятвягов, тех самых, которые сыграли главную роль в первоначальном заселении Подляшья.

Рассказ Андрея Аркадьевича становился все интереснее, но от выводов Ромка пока воздерживался. Хотелось сначала дослушать, а потом уже оценивать князя Болеслава.

Так что пока мальчишка больше смотрел за дорогой, тем более, что автобус въехал на мост, под которым пролегало долгожданное поперечное шоссе. Смотрелось оно солидно: по две полосы в обе стороны, широкий разделитель с газоном. Но через сотню метров разделитель заканчивался, а полосы попарно сжимались в одну единственную. Самое странное, съехать можно было только в одну сторону, к Варшаве. Но Ромка просек, что с противоположной стороны картинка зеркальная и съехать можно только на Брест. Кому из Люблина в Брест или из Белостока в Варшаву, добро пожаловать на переезд через полосу встречного движения.

— Важную роль при этом играет еще и тот факт, что по сравнению с поляками пруссы были более диким народом, так что расширение Польши на их земли можно было рассматривать, конечно, с натяжкой, как цивилизаторскую миссию. А вот к западу от Польши дело обстояло совсем иначе. Эти земли после Великого Переселения Народов первоначально заняли лужицкие племена, но к началу одиннадцатого века они уже достаточно давно входили в состав Германии и были заселены немецкими переселенцами, что повлекло за собой развитие ремесел, торговли и инфраструктуры. Конечно, эти земли были лакомым кусочком для князя Болеслава, но идти туда с войском означало начать войну со всей Германией, что для молодого польского государства было подобно смерти.

Как и предположил Ромка, "половинка клевера" работала во все стороны. Удобный съезд на поперечную трассу, удобный подъем с нее в сторону Варшавы и между ними перпендикулярная полоса. Для тех, кто, двигаясь со стороны Люблина, хотел продолжать движение дальше на Брест. Единственное что, он не заметил светофора. Видимо, движение здесь не настолько оживленное, без того, чтобы приходилось подолгу стоять на перекрестке.

Что же касается Болеслава, то он нравился Ромке все меньше и меньше. Ему лишь бы повоевать. Со всеми соседями. Мальчишка такое поведение искренне осуждал.

— Тем не менее, Болеслав получил шанс, который заключался в том, что в 1002 году, после смерти Императора Оттона Третьего не осталось прямых наследников и, по закону и обычаю германцев, нового Императора предстояло выбрать голосами наиболее знатных и влиятельных аристократов. Главный претендент, герцог Баварии Генрих, вступил в союз с Болеславом против своего соперника. В случае войны польское войско должно было выступить на стороне баварцев. В итоге Генрих победил и стал Императором, оставшись в истории под именем Генриха Второго Святого, а Болеслав под шумок присоединил к своим владениям восточные части Лужицкого и Майсенского маркграфств. Так сказать, вознаградил себя за помощь, хотя до войны дело не дошло.

Что-то Болеслав получался не столько Храбрый, сколько Долгорукий. Но пока что Ромка не торопился выносить польскому князю итоговую оценку. Надо все-таки дослушать рассказ до конца.

А после развязки автобус миновал очередной информационный щит. До непонятного места оставалось 614 километров, до Познани 423, до Варшавы 130 и 40 до ближайшего города на букву С.

— Надо сказать, что Император Генрих сначала отнесся к поведению польского князя с пониманием. В те времена само собой подразумевалось, что верного союзника следует вознаграждать, иначе имеет все основания перестать быть верным. Однако аппетиты Болеслава заметно превышали его заслуги, поэтому Генрих, тогда еще известный не как Святой, а только как Баварский, узаконил переход к Польше Восточных Лужиц, но потребовал вернуть захваченные земли Майсенского маркграфства. И вот тут Болеслав рещает сыграть по-крупному. Полагая, что власть Императора слаба, а поэтому Генрих не решится на большую войну, князь отказывается выполнить его волю и решает сохранить за собой все захваченные на западе земли и разжиться новыми.

— Сначала успех следовал за успехом. Империю терзали заговоры и восстания, Генрих просто не мог выдвинуть против Болеслава сколько-нибудь серьезное войско, а тот продолжал расширять свою зону влияния. Сначала он посадил на чешский престол своего тезку и родственника Болеслава Рыжего и таким образом взял под контроль Чехию. Завоевал Словакию, которая тогда называлась Верхней Венгрией. Наконец ближе к концу 1003 года захватил фактически все Майсенское маркграфство.

Не, ну точно долгорукий. И закрадывалось у Ромки ощущение, что по долгим своим рукам поляк все-таки получит. Особенно мальчишку возмущало то, что Болеслав залез в Чехию. Было обидно за друга Ирку.

После перекрестка шоссе с мальчишкиной стороны превратилось в аллею, обсаженную редкой шеренгой тополей. А за ними бескрайние поля. Неподалеку прямо посреди поля стояли какие-то хозяйственные постройки. Чуть позже оказалось, что от них в сторону шоссе шла вполне себе приличная грунтовка. Которая почему-то не соединилась с трассой, а пошла параллельно ей.

— Императору ничего не оставалось, кроме как двинуть на Майсен и Лужицу свою армию, тем более что за прошедшее время он сумел укрепить свою власть. Зимой 1004 года он лично командуем походом на Лужицу, в котором его войско усилили дружины славянские дружины князей-лютичей. Но сильные снегопады привели к тому, что пришлось возвращаться назад, не вступив в бой. Отступив, Генрих всячески демонстрировал, что предпримет новый поход. Ожидая этого, Болеслав стоял с армией в Лужицах. И вот в августе Император перешел в наступление, но... не на Лужицы, а на Богемию. Ему удалось обмануть врага, так что Болеслав узнал об этом походе, когда Император уже подходил к Праге.

Ну и правильно, достал этот Болеслав, пусть и Храбрый, всех вокруг, вот все против него и объединились. Так всегда бывает.

А параллельная грунтовка к шоссе все-таки присоединилась. Непонятно только, почему не сразу. Цепь тополей вдоль дороги была настолько редкой, что сделать это можно было в любом месте.

— Как только имперская армия вошла в Богемию по всей территории начались восстания против поляков и их ставленников. Те были вынуждены бежать, Прага была взята без боя. Больше того, новый чешский правитель Яромир выразил желание сражаться с Польшей на стороне Германии, и это его решение было горячо поддержано всем народом. Вот так два родственных народа стали на долгие годы заклятыми врагами. Особенно печально это смотрится с учетом того, что Болеслав Храбрый был наполовину чехом, ведь его мать была чешская княжна. Собственно, именно на этом основании он и полез в чешские междоусобицы, но показал в них себя не только талантливым но и бездарным дипломатом.

— А война продолжалась. В следующем году Император Генрих ввел войска на территорию Польши. Его снова поддержали дружины славянских князей лютичей и лужичан, а теперь еще и армия Яромира Богемского. Болеслав со своим войском встретил их на Одре, но понял, что силы слишком не равны и запросил мира. К сожалению, условиями этого мира мы не располагаем. По косвенным данным можно судить, что Болеслав отказался от своих интересов в Богемии, от претензий на территории Лужиц и Майсена, но сохранил за собой Моравию.

Ромка удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Вот теперь все по справедливости. Доставал Болеслав соседей, доставал, вот и получил в итоге как следует.

Тот факт, что возмездие осуществили немцы, мальчишку не напрягал. Немцы ведь тоже разные бывают. Император Генрих, получалось, был правильным немцем, раз воевал за справедливость. Не зря же его потом называли Святым.

Длинная аллея наконец-то закончилась, ее сменила придорожная роща. Перед ее началом с шоссе отвернула очередная грунтовка, как раз по краю. Сразу за поворотом стоял здоровенный дуб, а перед ним маленький крест и несколько больших стеклянных лампад. Это уже было похоже, что кто-то тут разбился.

Хорошо, что Катька спит. Ромка даже вытянулся, чтобы глянуть назад. Да, сестренка лежала головой на маминых коленях и сладко спала.

— Болеслав, однако, не успокоился, и уже в следующем году продолжил боевые действия. Изнурительная война тянулась до 1018 года. В итоге был заключен мирный договор, по которому Болеславу удалось закрепить за собой восточные части Лужицкой и Майсенской марок. Но ему так же пришлось признать себя на этих землях вассалом Императора. Правда, в польской историографии широко распространена точка зрения, что эти земли вошли непосредственно в состав Польши. Но опирается она только на некоторые неясности в формулировках средневековых хроник. Например, у Титмара Мерзебургского написано, что мир заключили "не как следует, но как тогда можно было". Делать из этого вывод, что Болеслав стал полновластным правителем на отвоеванных землях... несколько ненаучно. Поэтому за пределами Польши такая точка зрения попадается в основном в работах историков, тесно связанных с этой страной. А большинство считает иначе.

Не в первый раз уже Андрей Аркадьевич обратил внимание, что историю в Польше рассказывают по-другому. Ромка подумал, что это неправильно. И объяснения польских историков напоминали мальчишке анекдот про сову на глобусе. Тот самый, который при родителях лучше не рассказывать, а то они очень огорчаться.

А придорожная роща оказалась никакой не рощей, а маленьким перелеском. После которого был традиционный польский съезд в никуда и дорожный знак об окончании опасности выхода на дорогу диких животных. Да кто из такого перелеска выйти может? Уж точно не изображенный на знаке олень. Разве что потерявший ориентацию ёжик...

— И вот тут мы на минуточку вернемся назад на север и посмотрим: а когда Болеслав потерял контроль над значительной частью Поморья? И увидим, что именно во время этой длинной и изнурительной войны с Империей. А потом забежим чуть вперед, на юг, и увидим, что именно во время этой войны Польша потеряла и Словакию. Правда, польские историки скажут нам, что это ошибочное утверждение, что Словакию Польша потеряла позже. Может быть они и правы, тут дошедшая до наших дней документальная база очень скудна и датировка получается очень размытой. Но за этими частностями невозможно утаить главное: хороший полководец князь Болеслав оказался довольно слабым политиком. К счастью, не настолько слабым, чтобы погубить дело своего отца. К несчастью, недостаточно сильным, чтобы обеспечить постепенное и стабильное развитие Польши. Ну, вы понимаете, друзья мои, что сейчас я оцениваю его деятельность с позиции интересов Польского государства.

Андрей Аркадьевич улыбнулся.

Ромка продолжал внимательно слушать историю польского князя. Все шло правильно, но было интересно, когда же дело дойдет до Руси.

За перелеском открылось почти бескрайнее поле, продолжилось аллея, а вскоре обозначился еще один съезд вникуда. Видимо для тех, кто пропустил тот, что на опушке.

От такой мысли Ромка тихо хихикнул.

— И вот эта оценка хорошо подтверждается при взгляде на южные рубежи той Польши, которую оставил Мешко Первый. Именно на этом направлении Болеслав сделал главное дело своей жизни: присоединил Краков и окружающие земли. Таким образом, он завершил объединение польских земель в единое государство. И если бы он был более мудрым политиком, пусть и несколько худшим полководцем, то мог бы войти в историю как Болеслав-Объединитель. Но, как говорится, он был тем, кем он был. Поэтому он продвинулся на юг гораздо дальше польских земель, подчинив себе Богемию, Моравию и Верхнюю Венгрию. Поэтому же он потерял Богемию и, возможно, Верхнюю Венгрию. Но собственно польских земель ни на одном направлении он не потерял.

— Я думаю, даже те из вас, кто не знаком с этим периодом истории, уже подумали, что отношения Русью у Болеслова тоже как-то не сложились. И это действительно так. Хотя шанс был. Владимир Креститель прекрасно понимал, какие печальные последствия будет иметь вражда между Польшей и Русью, и попытался построить между молодыми государствами прочные дружеские отношения, женив своего сына Святополка на одной из дочерей Болеслава Храброго. В этой истории есть несколько тонких моментов и, пожалуй, имеет смысл их подробнее разобрать, чем мы и займемся, но только после того, как я скажу несколько слов про деревню, через которую мы с вами сейчас будем проезжать.

Наконец-то Андрей Аркадьевич добрался до Руси. Ромка даже в предвкушении потер ладошки, но оказалось что рано. Оказалось, что они приехали в какую-то деревню, за окном даже мелькнула табличка с ее названием. Мальчишка немного разочарованно вздохнул, но оптимистично понадеялся, что деревня будет по-своему интересной. Не зря же Андрей Аркадьевич на неё отвлекся.

— Деревня называется Жабце. Кто сходу перевел ее название как Жабинка, ошибся. Правильный перевод будет Лягушкино. Думаю, что большинство людей в нашем автобусе не являются профессиональными биологами, но знает, что лягушки и жабы это разные существа, хотя и очень похожие. Так вот, жабу в Польше называют "ропуха".

Экскурсовод старательно поставил ударение на последнюю гласную, отчего оно прозвучало особенно не по-русски.

— А вот лягушка будет как раз "жаба". Вот такие интересные особенности перевода.

Ромка хихикнул. Ему очень нравилось чувство юмора экскурсовода. А еще то, что этот юмор был искренним, звонким и новеньким, а не затертыми штампами массовика-затейника.

За окном промелькнул еще один съезд в пашню. Потом начался бетонный забор, за которым густо росли молодые елки. Из-за их макушек можно было разглядеть только черепичную крышу, так что было непонятно, какое там строение: жилое или не жилое. Напротив ворот в заборе можно было увидеть явно нежилой ангар. А потом забор кончился... и снова началось поле с какими-то постройками вдали.

— В исторических событиях деревня Жабце не замечена. А вот в культурном плане ей есть, что предъявить своим гостям. Те, кто едут справа сейчас увидят каплицу, построенную в 1858 году и освященную во имя католического святого Андрея Боболи. Православная Церковь его святым не почитает, а с точки зрения исторической науки это была крайне спорная фигура. Годы его активной деятельности пришлись на первую половину XVII века, когда на восточных землях тогдашней Польши, Речи Посполитой, шло острейшее межнациональное и межконфессиональное противостояние. Деятельность иезуита Боболи была не только религиозной, но и политической. Поэтому российские, польские, украинские, белорусские историки не могут судить о нём беспристрастно. Но я считаю, что к оценке каплицы, как объекта культурного наследия, эти разногласия отношения не имеют.

Все интересное досталось соседям слева, но сейчас Ромку это не огорчало. Для него интереснее было послушать про Болеслава и Русь, чем посмотреть на каплицу и костёл. Было понятно, что каплиц и костёлов он увидит в Польше еще немало, а вот про конфликт с Польшей в столь далекие времена мальчик не знал вообще ничего и хотел заполнить этот пробел.

Между тем, похоже, автобус доехал до настоящего начала деревни. Вдоль околицы от шоссе ответвлялась боковая дорога. Как и предполагал мальчишка, грунтовая. Ромка уже усвоил, что Европа хоть и богатая, но на асфальтирование второстепенных дорог и деревенских улиц здесь денег все равно не хватает.

— На этом у меня о Жабце все. Поэтому я хочу вернуться к правлению князя Болеслава и посмотреть на ситуацию взглядом из стольного Киева. К 1010 году она кардинально отличалась от той, что возникла при первом соприкосновении Руси и Польши во времена князя Мешко. Тогда Русью правил молодой, энергичный, но малоопытный князь Владимир. За прошедшие годы он сполна реализовал свой потенциал, оставшись в государственной истории Великим, в церковной — равноапостольным Крестителем, а в народной памяти — Красным Солнышком. И он, конечно, понимал, что проблема не в характере Болеслава, а в объективных противоречиях Руси и Польши. Поэтому решить ее можно только сделав страны крепкими союзниками. Способом добиться этого был династический брак. И Владимир предложил Болеславу выдать одну из своих дочерей за своего сына и наследника Святополка.

Ну вот, хоть каплицы и костёла Ромка не увидел, но получил достаточную компенсацию. Во-первых, Андрей Аркадьевич стал интересно рассказывать про Киевскую Русь. Во-вторых, за окном мальчишка увидел необычную капличку: "двухэтажную". В кирпичной башенке были два небольших окна одно над другим, в них среди цветов стояли маленькие статуэтки. Рядом с капличкой возвышался крест, заботливо убранный цветами и белыми лентами. После этого был указатель о том, что впереди перекресток и можно свернуть и направо, и налево, и в обоих случаях куда-то доедешь. Правда, следующий указатель предупреждал, что на право с весом больше 8 тонн соваться не следует. Про Варшаву ничего написано не было, но Ромка не сомневался, что автобус поедет прямо.

— Обратите внимание, Владимир предложил Болеславу в зятья не просто одного из своих сыновей, но наследника, который должен был после его смерти править Русью. Правда, некоторые историки оспаривают этот тезис. Основных возражений два. Первое обращает внимание на то, что сохранилось предание, по которому Святополк не был сыном Владимира. Согласно этому преданию, он был сыном его брата Ярополка, вдова которого стала женой Владимира уже будучи беременной от первого мужа. Как вы понимаете, строго доказать, так это или нет, сегодня нереально. Но само по себе это не отменяет того факта, что Владимир видел в Святополке своего наследника. А с точки зрения репутации эти слухи в глазах Болеслава играли скорее в пользу Святополка, поскольку в этом раскладе он получался чистокровным отпрыском княжеского рода и законнейшим наследником княжеского престола в Киеве.

Все это было очень интересно, вот только не особо сходилось с тем, что было в школьном учебнике. Там русским по белому было написано, что после Владимира Русью управлял его сын Ярослав Мудрый. Тот, в честь которого город Ярослась и чей памятник на тысячерублевке. И никаких Святополков.

Понятно, что Андрей Аркадьевич все это не придумывает, но тогда хорошо бы, чтобы он подробно рассказал, как все произошло, а не перекинулся обратно на Польшу.

Между тем деревня Жабце продолжала подкидывать интересности. За окном промелькнул очень русский сарай: из потемневших от времени и непогоды досок, с шиферной крышей. Ромка в деревне по таким полазил немало.

Потом был очередной столб с аистиным гнездом. Правда, без самого аиста.

И, наконец, перекресток, о котором предупреждал указатель. Автобус проехал прямо. Кто бы сомневался.

— Второе возражение заключается в том, что Святополк не был наследником престола, поскольку не был старшим. Да, не был, но тут есть один важный момент: княжеское наследование на Руси шло не по старшей линии, как в Европе, а по так называемой "лествице", то есть лестнице. Наследником становился старший в роду, при условии, что его отец был на княжеском престоле. По канонической версии бесспорно старший сын Владимира Вышеслав Новгородский скончался около 1010 года. Дети его в летописях не упоминаются, но в любом случае претендовать на Киев они не имели права. Скорее всего немногим старше Святополка был Изяслав Полоцкий, но он умер еще раньше в 1001 году. У него остались двое сыновей: легендарный Всеслав и его брат Брячислав, получившие в удел Полоцк, но не имевшие прав на Киев. Остальные сыновья Владимира были заведомо моложе Святополка. Его свадьба с польской княжной по канонической версии относится к 1013 году и таким образом он в этот момент бесспорный наследник титула великого князя Киевского.

— Правда есть основания и для того, чтобы датировать свадьбу не 1013, а 1008 годом, когда князь Вышеслав был еще жив. Основания довольно спорные, но они действительно есть. Вот только есть основания примерно такой же достоверности. чтобы датировать смерть Вышеслава не 1010, а 995 годом. И тогда закономерный вопрос: а не является учет одних оснований и игнорирование других подгонкой истории под нужный результат? А является. Поэтому версия о том, что польская княжна становилась женой именно наследника русского престола, выглядит более обоснованной.

Ой, мамочки, сколько было князей-претендентов... Как только Андрей Аркадьевич всех их помнит, и в них не путается? И самое странное, почему ни слова не сказано о Ярославе Мудром?

А деревня продолжалась. Хотя, пожалуй, она больше походила на дачный поселок. Причем стихийный, без какой-то серьезной планировки, и заселенный людьми разного достатка. У кого-то маленькие участки с простенькими домами, у кого-то участки крупные, с декоративными посадками и добротными хоромами. Но вот так, чтобы крутая вилла, этого не было. Во всяком случае, не было видно с дороги.

— Итак, шанс на мирное и дружественное соседство был. Но не сложилось. Жена Святополка и приехавший с ней католический епископ Рейнберн стали настраивать его на мятеж против отца. Святополк очень быстро принял эту идею. Но о заговоре становится известно Владимиру и он бросает его участников в заточение. Болеслав, естественно, оскорблен, он собирает войско, идет на Русь, договаривается даже о союзе с печенегами, но в итоге все сводится к тому, что поляки помаячили у границ, что-то пограбили и пожгли, но вглубь Руси идти не рискнули и на сражение с дружиной Владимира не решились. Сложно сказать, что именно послужило причиной, но напомню, что в это время продолжался конфликт на западной границе Польши. Это обстоятельство не могло не сыграть своей роли. Две серьезных войны на противоположных границах Польша бы не выдержала, и такой опытный полководец, как князь Болеслав это, конечно, понимал.

Ух ты! Да тут было целое приключение. Ромка весь обратился в слух, но все-таки успел заценить, что Жабце закончилось. Началось очередное польское поле.

— Но вскоре ситуация меняется. Мятеж против власти Владимира поднимает еще один сын: Ярослав Новгородский, тогда еще далеко не Мудрый. Владимир собирает войско для похода на Новгород, во время подготовки похода внезапно умирает. Смерть великого киевского князя при таких обстоятельствах приводит к огромной трагедии. По канонической версии нашей истории официальный наследник, князь Борис Ростовский не смог заставить себя принять великое княжение в обход старших братьев. Великим киевским князем становится вышедший из заточения Святополк, и начинается гражданская война. Как тогда говорили междоусобица. Святополк организует убийство князя Бориса, муромского князя Глеба и пытавшегося бежать с Руси Святослава Овручского. После чего собирает войско, заключает союз с печенегами и выступает на Новгород. В свою очередь Ярослав Новгородский заключает союз с варягами и идет на Киев. Войска встречаются на Днепре неподалеку от Любеча, долго стоят на разных берегах. Потом наконец новгородцы атакуют и побеждают. Святополк бежит к печенегам, а Ярослав садится княжить в Киеве. Конец войне? Нет, продолжение следует. Я расскажу вам его после того, как скажу несколько слов об очередной деревне на нашем пути.

Князей становилось все больше, а история все запутаннее. Хорошо хоть, что наконец появился Ярослав Мудрый, пусть даже пока и не мудрый.

А две деревни на шоссе стояли совсем рядом. Только-только кончилась одна, как началась другая. Указатель и мостик над очередной протокой-канавкой. Даже пешеходный тротуар никуда не пропал. Как в одной деревне начался, так до другой и дотянулся, через поле вдоль дороги.

— Деревня, или лучше сказать поселок, называется Тушец. Достойный кандидат на самый неинтересный населенный пункт по дороге между Брестом и Варшавой. Ни исторических событий, ни каких-то памятников культурного наследия. Но! Поселок несет на себе функции административного центра для нескольких окружающих деревень. Получается такая политика распределения нагрузки. В костёл все ходят в Жабце, а школу — в Тушец. Наверное это в чем-то правильно, каждая деревня получает свой импульс для развития.

Ромка был полностью солидарен с Андреем Аркадьевичем: за все хорошее, против всего плохого и каждой польской деревеньке что-нибудь интересное и полезное, так, чтобы все они жили и развивались.

— Так вот возвращаясь к Киеву. Уже в следующем, 1017, году он был осажден войском печенегов, с которыми пришел Святополк. И не просто осажден. Печенеги пошли на приступ, ворвались в город, но были в итоге разбиты. Дружине Ярослава достались богатые трофеи и даже личный стяг князя Святополка, но сам Святополк сумел бежать. Вы скажете, друзья мои: все это очень интересно, но это история Киевской Руси, при чем тут Польша? Дело в том, что в этот раз Святополк бежал уже не в степь, к печенегам, а в Польшу, к Болеславу. А тот, после заключения мира с Императором, мог позволить себе поход на восток. И вот в 1018 году Болеслав с войском идет на Киев.

— Ярослав со своим войском выступил ему навстречу. Две армии встали друг против друга где-то на берегах Западного Буга, той самой реки, по которой сегодня проходит граница Польши и Белоруссии и через которую мы с вами переезжали в начале нашего путешествия. Если верить русскому летописцу, то исход противостояния определил нелепый случай. Князь Болеслав к старости растолстел, и дружинники Ярослава насмехались над его видом. В какой-то момент Болеслав потерял терпение, закричал, что лучше погибнет, чем будет это слушать и поскакал к броду. Полки бросились за своим князем и эта лавина атаковала русское войско так яростно, обратила в паническое бегство. Дорога на Киев для поляков была открыта.

Ну ничего себе. Это что же получается, поляки Ярослава Мудрого разбили? Нет, конечно, мальчишка не считал князя непобедимым, но все-таки хорошо бы знать о подобных неудачах заранее. Чтобы потом не случалось таких вот неожиданных огорчений.

А автобус, кстати, тем временем проехал мимо польской школы, в которую, как сказал Андрей Аркадьевич, ходят ребята из соседних деревень. А не плохая, между прочим, школа. Современная, трехэтажная, красивая, со стенами из красного кирпича.

https://s9.postimg.org/t845uy4pb/screenshot_459.png

И спортплощадка рядом хорошая.

В такой школе Ромка не отказался бы поучиться.

— Болеслав занимает Киев и снова доказывает, что как политик он заметно слабее полководца, а уроки предыдущих поражений он не усвоил. Вместо того, чтобы отдать власть лояльному Святополку, он решает править сам, фактически присоединяя Русь к Польше. Естественно восстание было только вопросом времени. И еще был вопрос, кто его возглавит. Произошло оно в том же 1018 году, а возглавил его никто иной как Святополк. В итоге Болеслав бежал из Киева с княжеской казной, а Святополк стал княжить в Киеве,пока на следующий год не пришел Ярослав с войском и не выгнал его. После чего на Руси начинается эпоха правления Ярослава Мудрого, но... Червоная Русь по итогам этой войны осталась за Польшей. Ярослав вынужден был признать эту потерю, междоусобица далась Киевской Руси очень тяжело, страна была не готова к длительной войне с Польшей. И Ярослав принялся мудро ждать.

— Ну а что же Подляшье? А все то же самое. Конечно, Болеславу-завоевателю было интересно расширить за его счет свою державу. Но приходилось все время заниматься более проблемными регионами. В итоге он присоединил к Польше только восточную часть Подляшья. Хотя в 1018 году польские отряды устанавливали свою власть даже в Бресте. Но как пришли, так и ушли. Можно сказать, отступление поляков из Бреста стало первой победой мудрой тактики Ярослава. Первой, но далеко не последней.

Ну вот, все встало на свои места. Ярослав победил Святополка и стал киевским князем. И Крым, то есть Брест, наш.

Ромка довольно откинулся на мягкую спинку сидения, проводив глазами за окном очередной украшенный яркими лентами придорожный крест.

— Следующие успехи пришли к Ярославу уже после смерти Болеслава, которая произошла в 1025 году. Тогда в Польше повторилась старая история: ставший новым королем Мешко Второй изгнал своих братьев Безприма и Оттона. Вот только в этот раз братья бежали не на запад, в Германию, а на восток, на Русь. И Ярослав принял их с честью и поселил у себя, терпеливо ожидая, пока его гостеприимство обернется благодарностью. А время работало на Киев. Если Мешко Первый был по-настоящему великим правителем, Болеслав Храбрый талантливым полководцем. то Мешко Второй был очень посредственным правителем. Ирония судьбы: его дед жил и умер князем, его отец Болеслав перед самой смертью добился титула короля Польши, а сам Мешко получил его в самом начале своего правления, но оба предка были достойны короны куда больше, чем он. С другой стороны, не скажешь, что он допускал прямо фатальные ошибки. Просто выбирал не лучшие решения. Например, окончательно отказался от Словакии ради союза с Венгрией. Но не сумел получить никаких выгод от этого союза.

— С помощью венгров он надеялся вернуть себе утерянные отцом территории, прежде всего Богемию. В 1028 году предпринял поход, который быстро превратился в набег: Мешко понял, что Богемию ему не удержать: слишком хорошо там помнили его отца. Но неудачей в Богемии дело не ограничилось. В ответ на набег в следующем году в Польское королевство вторглось имперское войско. Польша оказалась снова втянута в войну с Империей. В довершение всего в 31-м году союзники-венгры заключили с Империей односторонний мир, так что Польша осталась с сильным врагом один на один.

Ромка окончательно успокоился. Все шло как надо. Ярослав Мудрый уже Мудрый и все у него под контролем. А поляки сами виноваты: дружить надо было с Русью, а не с венграми. Русь союзников не предает!

А за окном все тянулась деревня Тушец. По своему необычная: с очень редкой застройкой, но длинная, вытянутая вдоль дороги. И, кстати, своя капличка у шоссе здесь тоже была:

https://c.radikal.ru/c38/1803/56/20ec56f97f8d.jpg

Так что зря Андрей Аркадьевич посчитал эту деревню скучной. Тут было на что посмотреть.

— И вот в этот самый момент на востоке Польши объявляется старший сын Болеслава Храброго, князь Безприм. С группой поддержки в виде русского войска. И предъявляет свои претензии стать королем. На основании того, что является старшим сыном. Мешко понимает, что в войне на два фронта у него шансов нет и надо спасать то, что можно спасти, жертвуя остальным. Поэтому он отказывается от претензий на Верхнюю Лужицу, отдает Моравию и просит помощи у Императора против брата и русских. Но Император ему помощи не дает.

Н-да, не повезло второму Мешко. Серьезно он влип. Ромке даже интересно стало, как он выкрутился. Или не выкрутился?

А автобус все продолжал ехать по деревне, миновав уже второй большой придорожный крест.

— Не получив поддержки, король Мешко бежит из Польши. А куда бежит? Бежит он в Чехию и получает там убежище. Кому-то это может показаться странным, но для того времени это было логично и естественно. Точно также было вполне естественно, что в Киеве нашли убежище его братья. Кому больше нанес вреда их отец, Болеслав Храбрый, Руси или Чехии, это спорный вопрос. И, боюсь, русские и чешские ученые тут всегда будут стоять на разных точках зрения.

Андрей Аркадьевич улыбнулся и продолжил.

— Ну а в Польше стал править Безприм. Первым делом он вернул Ярославу Мудрому Червоную Русь. В благодарность за помощь и поддержку. А потом принялся укреплять свою власть. Очень жестокими средствами. Никто при дворе Безприма не чувствовал себя в безопасности. Видимо это привело к тому, что часть придворных решила: раз уж нас все равно могут в любой момент казнить, пусть уж не просто так, а за дело. Возник заговор, который завершился полным успехом. Процарствовав около года, Безприм был убит, а на престол вернулся из Чехии Мешко Второй.

Как-то незаметно история Польши все больше и больше сваливалась в междоусобную вражду. Ромка огорчился. Всегда интереснее слушать о доблести и подвигах, чем о том, как брат прогоняет брата, король казнит придворных, а те устраивают заговор и убивают злого короля. Но ведь не может Андрей Аркадьевич заменить реальную историю выдуманной. Поэтому он рассказывает правду, и приходится слушать, что было, хоть это и неприятно.

А деревня за окном наконец-то закончилась. И последний дом бы замечательным.

https://s9.postimg.org/9i7q59isf/screenshot_490.png

Очень он Ромке понравился.

— После возвращения он процарствовал всего около двух лет, в мае 1034 король Мешко Второй скончался. И в эти два года, он хоть и вернул власть над Польшей, но был вынужден признавать территориальные потери. В том числе и потерю Лужиц в пользу Германской Империи и потерю червеньских городов в пользу Киевской Руси. Ослабленная Польша не имела сил, чтобы подкрепить ими свои притязания на эти территории. Больше того, распад государства усиливался, и после смерти Мешко вопрос встал уже о самом существовании Польского государства.

Что-то совсем все грустно у поляков стало.

А насчет конца деревни Ромка ошибся: это был еще не конец. После небольшой прогалины автобус миновал еще группу домиков. И только после этого деревня закончилась. Теперь уже никакой ошибки не было: мальчишка разглядел дорожный знак. Тот самый, с перечеркнутым силуэтом населенного пункта.

А перед ним вдоль околицы в поле ушла проселочная дорога.

— Тут, конечно, сыграло свою роль и то, что потери были не только территориальные, но и репутационные. Незадолго до смерти Мешко отказался от королевского титула и стал именоваться князем Польши. Разумеется, он сделал это не по своей воле, а под давлением обстоятельств. Этими обстоятельствами были требования Императора Конрада Второго, за которыми стояли планы полностью подчинить Польшу Империи и, возможно, разделить ее на части. Исторические данные слишком скудны, чтобы можно было точно сказать, мог ли Мешко поступить иначе, но мы точно знаем о последствиях его решения. После смерти князя начался распад княжества. И если отделение Поморья можно, а на мой взгляд и нужно, рассматривать как восстановление независимости соседними народами, то обособление Мазовиии нельзя воспринимать иначе как разрушение самого ядра польского государства.

Еще несколько минут назад Ромка негодовал на поляков, захвативших Киев, а сейчас ему их было уже жалко. Ведь было бы несправедливо, если бы Польша совсем исчезла с карты Европы.

А поле за окном было довольно маленьким, с двух сторон стиснутым лесом, к которому автобус стремительно приближался. Мелькнул уже знакомый дорожный знак, предупреждающий, что на дорогу могут выскочить олени. Проехали поворот на уходящую в лес разбитую грунтовку. Основательно так разбитую, по-русски. От такой мысли мальчишка не сдержал улыбки.

— Глубину охватившего Польшу в те годы кризиса помогает понять тот факт, что центростремительный, сепаратистский мотив в охватившей страну смуте был не единственным и, возможно, не самым сильным. Бунтовали не только регионы против центральной власти. Бунтовали крестьяне против знати. То есть, можно было говорить о классовом характере восстания. В советское время его обычно трактовали как чисто классовое и это, конечно, было большой натяжкой. Но мотивация "побить знать, добиться лучших условий жизни для простого люда" в выступлениях недовольных не просто присутствовала. Она была очень сильным стимулом для этих выступлений.

Пожалуй, только сейчас Ромка начал осознавать, какая у Польши насыщенная история. Андрей Аркадьевич и до это рассказал немало интересного, но оно размазывалось по тысячи с лишним лет, и было непонятно, насколько тонким слоем. А теперь, когда экаскурсовод перешел к последовательному изложению истории страны, получалось, что "ни одного правителя без серьезных событий". Это впечатляло!

А за окном начался лес, но какой-то подозрительный. Ромку не покидало ощущение, что это на самом деле не лес, а неширокая полоска деревьев и кусов вдоль шоссе. А дальше за ней пустота.

— И третья линия противостояния, которая определяла картину охватившего Польшу конфликта, это попытка языческого реванша против принятого Мешко Первым христианства. За три поколения Польша, конечно, не могла стать и не стала той христианской страной, тем оплотом Католичества в Европе, которым она является сегодня. Традиционное славянское язычество было не просто живо, оно было еще довольно сильно и попыталось вернуть себе утраченные позиции.

Андрей Аркадьевич перевел дыхание и продолжил.

— Здесь тянет упростить картину и представить себе события как противостояние двух триад: шляхта за единство и христианство, а бедные крестьяне за отделение и веру предков. На самом деле, конечно, все было намного сложнее, все эти линии причудливо переплетались, потому что сторонники каждой из них искали свою выгоду. По событиям того времени можно было бы написать увлекательный остросюжетный роман, а может даже и несколько романов. Но сами поляки не очень любят вспоминать те года. справедливо считая их темным и смутным временем своей истории. Думаю, что мы с вами их понимаем, ведь и мы не слишком любим обсуждать аналогичные события в истории нашей страны. Взять хоть ту же войну между князьями после смерти Владимира Крестителя, о которой мы только что вспоминали. Прямо скажем, не самая популярная тема для наших исторических романистов.

А ведь действительно. Вроде бы и про князя Владимира, и про Ярослава Мудрого Ромка слышал немало, а вот про то, как Ярослав восстал на отца и как потом война была — совсем ничего.

Поэтому мальчишка старался слушать рассказ экскурсовода внимательно, чтобы не упустить ничего интересного.

— История королевства Польского вполне могла бы на этом месте закончиться, как когда-то трагически закончилась история Великой Моравии, о которой мы вспоминали совсем недавно. И современные экскурсоводы говорили бы: "Польша... Да, была когда-то такая страна...". А потом рассказывали бы тот кусочек польской истории, который я вам сейчас рассказал. И на этом все. Но история рассудила иначе. Польша пережила этот кризис. О том, как и благодаря кому это произошло, я расскажу немного позже.

Ну что же, позже так позже. Видимо, сейчас они будут проезжать мимо чего-то важного.

Ромка приготовился, но пока за окном был только как-бы лес, за придорожной линией которого внимательный взгляд мальчишки несколько раз уже подметил пустые пространства. Куда-то в них по ходу ушла минимум одна грунтовка.

— А сейчас приходит время нам попрощаться с Подляшьем, с самой русской исторической областью Польши. Думаю, она вам понравилась, и вы с удовольствием встретитесь еще раз, в самом конце нашего путешествия. А сейчас мы можем только мысленно поблагодарить Подляшье за всё то интересное, с чем оно нас познакомило.

Ну, знакомил-то с интересным, положим, сам Андрей Аркадьевич. Но все равно к Подляшью у мальчишки сформировались очень теплые чувства. И было даже немножко жаль его покидать. Но ничего, еще будет встреча на обратном пути... А сейчас, навстречу новым приключениям!

...Правда ничего особо приключенческого за окном не было. Привычный уже лес сменился столь же привычным полем.

— Подляшье прощается с нами еще одной деревней, которая называется Кшевица. Деревня довольно большая, в ней есть свой костёл. И те, кто едет справа, приглядевшись, могут впереди увидеть его башню. Но она расположена так, что вытянута перпендикулярно шоссе, так что мы увидим ее буквально на мгновение. А почему так получилось? Потому что она стоит на берегу речки, которая, как я уже упоминал, является границей Поляшья и Лукувской земли. И, естественно, вытянута вдоль русла реки, именно так в старые добрые времена поступали крестьяне. Как видите, все логично. Ну а для нас сегодня главный интерес интерес к этой деревне именно как ко в некотором роде "пограничному" населенному пункту.

Услышав про башню справа, Ромка, конечно, тут же попытался ее засечь. Сначала ничего не увидел: за полем был виден один только лес. Даже домов не видать, какой уж тут костёл. Но потом мальчишка сообразил, что смотреть надо не в сторону, а вперед. И тогда башня действительно была обнаружена. И как раз вовремя: автобус уже подъезжал к деревне, за окном мелькнул указатель с ее названием.

— И еще если говорить о чем-то историческом, связанным с Кшевицей, то 21 июня 1944 над деревней произошел воздушный бой, в котором был сбит американский истребитель дальнего действия "Мустанг" П-51. Пилот выпрыгнул с парашютом, но высота была слишком маленькой, парашют не раскрылся и летчик погиб. После войны была выяснена его личность, а останки торжественно перезахоронены в Мендзыжце-Подляском.

Ромка вздохнул: летчика было жалко.

А шоссе заметно повернуло вправо. Дома уже были совсем рядом. Мелькнул указатель о приближающемся перекрестке: Варшава прямо, направо и налево что-то еще.

Андрей Аркадьевич выдержал небольшую паузу. Все-таки постоянно рассказывать было непросто даже ему.

На окончании виража за окном пошли деревенские домики, сараи, съезд с шоссе прямо к одному из них и высокий крест, окруженный кованной оградой, украшенный цветами и с табличкой 1987. Ромка предположил, что это была дата установки. А до этого вместо здорового металлического креста стоял крест попроще. Может даже просто деревянный.

Светлана Максимовна использовала паузу для того, чтобы уделить больше внимания дочурке. Но Катя была еще в том возрасте, когда мелкие помехи спать не мешают. Поэтому девочка спала крепко и сладко.

Женщина успокоено вздохнула и приготовилась слушать дальше.

Автобус проскочил обещанный перекресток. В сторону костёла уходила довольно узкая, но приличная, хорошо заасфальтированная дорога. А сам костёл, кстати, с перекрестка виден не был. Даже несмотря на наличие высокой башни. То ли крыши перекрывали вид, то ли деревья.

— Ну вот, друзья мои, мы проехали Кшевицу и окончательно попрощались с Подляшьем. Сейчас мы пересечем административную границу Люблинского и Мазовецкого воеводств, которая здесь проходит по маленькой речушке Кшиможе, притоку Северной Кшны. Аплодировать при переезде границы мы не будем, побережем наши ладони для границ между государствами, хорошо?

Пусть туристы и не видели, но экскурсовод все равно улыбнулся.

Андрей Аркадьевич был прав. После перекрестка за окном мелькнула пара домов, пара сараев и всё — конец деревне. Дальше пошло поле, обрамленное даже не лесом, а маленькими группами деревьев. Появляясь то там, то тут, они образовывали для поля эдакую рваную границу.

А ещё Ромка рассмотрел указатель, что до ближайшего города 33 километра. И этот город точно не был Варшавой.

— Вот, сейчас проедем небольшой перелесок, и за ним будет узкая канавка с водой. Это и есть Кшиможа. И, как мы договорились, будем считать ее так же границей между историческим Подляшьем, и Лукувской землей, частью Малой Польши. Дальше нас на той стороне встретит деревня Грохувка, интересная только тем, что она самая близкая к границе с Подляшьем малопольская деревня на Брестском тракте. Больше о ней сказать нечего, поэтому я вам немного расскажу о том, какие на самом деле возникают сложности, когда от истории единой Польши и единого польского народа мы переходим к истории её исторических частей и их коренного населения.

Ромка прилип к окну, чтобы не пропустить границу.

И правильно сделал. Не прилип, скорее всего пропустил бы. Перелесок оказался маленькой лесополосой, а Кшиможа еле заметной в высокой траве канавкой. Если бы не информационный щит, то мальчишка бы подумал, что граница будет где-то дальше. Но хоть надпись была и непонятна, сочетание лесополосы, канавы и щита недвусмысленно говорило, что это и есть граница.

Ромка был очень разочарован...

— Мое знакомство с историей Польши состоялось еще до того, как я решил стать историком. Я учился наверное классе в пятом или в шестом, когда посмотрел польский фильм "Перстень княгини Анны". Фильм историко-фантастический очень интересный не только для детей, но и для взрослых. Два молодых польских студента-археолога и школьник, младший брат одного из этих студентов, попадают в прошлое, ко двору князя Януша Первого Мазовецкого или, как говорят поляки, Януша Старого. Правда, в те годы, когда он был далеко еще не стар. Что интересно, в этой эпохе студенты ориентируются не столько по учебникам истории, сколько по известнейшему роману Генрика Сенкевича "Крестоносцы". И та реальность, в которой они оказываются, пожалуй, больше соответствует роману, а не настоящей истории.

"Крестоносцы", загорелся мальчишка. Замечательное название, наверняка интересная книга. Ромка ее не читал, но был уверен, что прочитать стоит.

А вообще название было смутно знакомым. Кажется, есть такой фильм, и мальчишка его даже видел. Урывками.

За окном пока ничего интересного не было: поле очень неправильной формы, с хаотично разбросанными по нему островинами деревьев. Прямо в поле уходила грунтовка. И все.

— Я очень хорошо запомнил несколько эпизодов из фильма. Одним из них стал разговор князя с крестоносцами, в котором один из рыцарей произносит примерно такую фразу: "Нам многие народы дали обет верности, а вы, поляки, и особенно вы, мазуры, противитесь". И вот когда я стал профессионально заниматься историей и изучать историю Польши, то вспомнил этот эпизод и недоумевал. Князь Януш Старый не был мазуром и не властвовал над Мазурией. Ему принадлежало мазовецкое княжество, а сам он был прямым потомком Мешко Первого и Болеслава Храброго, то есть его родовой корень уходил в Великую Польшу. И я подумал, что просто неправильно запомнил фразу из фильма, крестоносец говорил не о Мазурии, а о Мазовии.

Ромка с интересом слушал и не забывал смотреть за окно. Там мелькнул указатель о том, что они въехали в приграничную деревню, но самой деревни пока видно не было.

Да не больно и хотелось. История про князя и крестоносцев увлекала мальчишку намного больше.