Огнетушитель и консервированный банан

Недоумение. Пожалуй, лучше всего так описать то, с чем я столкнулся, когда услышал в своей голове голос. Много ли люди слышат голоса в голове? Много, но все такие люди преимущественно сидят в дурке и никак не мешают обычным людям. Однако, я столкнулся с голосом в своей голове, который настойчиво требовал авторизироваться.

— Что за нах? — сел на кровати, потряс головой, — что происходит? — огляделся.

— Запрос на авторизацию пользователя.

— Эй, ты, шиза, заткнись!

— Принято, — ответила моя шизофрения и заткнулась.

Естественно, сна уже ни в одном глазу! Встаю с кроватки и сделав свои дела, начинаю думать, что произошло. Чей-то прикол? Эй, шиза, вернись!

— Запрос на авторизацию, — тут же прозвучал голос в голове.

— Что надо делать? — я решил, что с шизофренией легче договориться.

— Назвать себя.

— И всего то? Юлий Северов, — представился я, — что, успокоилась?

— Вопрос не ясен. Повторите.

— Что это за голос в голове? Отвечай, ты кто?

Пока сидел, осматривал свою комнату на предмет скрытых камер. Таковых не обнаружилось, по крайней мере, внешне. Комнатка скромная, мебель уже немолодая, на стене пара картин, на полу потрёпанный ковёр, компьютер на столе, пара старых журналов на полке... в общем, обычная комната холостяка без каких-либо необычайных примечательных вещей. Оно ответило мне:

— Идентификатор "Гор-500", система искусственного интеллекта.

— Не понял, ты откуда взялось? — напоминает второсортный роман о попаданцах. Только следуя логике, дальше должен прилететь космический корабль и забрать меня на альфа-центавра для уничтожения всегалактического зла. Нет, в скайуокеры я не записывался!

— Ты сам меня забрал.

— Откуда?

— Оттуда, где я находился.

— Да ты прям кэп, — поднялся, вышел, поплёлся на кухню заваривать кофе, попутно болтая с шизой, — постой, так та коробочка — какая-то навороченная штука?

— Если вы говорите о моём процессорном модуле, то да.

Вот так новости. Невероятно. Я задумался на мгновение и спросил:

— И откуда ты взялось? Всё-таки наверняка тебя ищут?

— Маловероятно. Я упал на землю после дрейфа в космосе.

— Значит точно ищут.

— Дрейф длился четыре тысячи двести пятьдесят лет семнадцать дней и восемь часов.

— Охренеть, — заварил кофе.

Итак, давайте подитожим то, с чем мы имеем дело. Я подобрал вчера по дороге домой с работы какую-то неведому фигню. Шёл из магазина, глядь — лежит около дороги какая-то гладкая серебристая коробочка. Конечно, всякие ваххабиты не дремлют, но я не зря в инженерном служил — уж ПМН или бармалейскую гранд-петарду от неведомой хрени отличить смогу. Ни взрывателя, ни каких-либо видимых механизмов или следов человека рядом. Забрал домой. Весила коробочка немало — килограмм десять, то есть судя по её объёму, была тяжелее, чем просто компьютер, но легче, чем если бы была сделана из стали. Размером оно с обувную коробку. Я пытался её как-то вскрыть, но не нашёл ни следа швов или тем более — болтов и шурупов. Плюнув, накрыл тряпкой и на всякий пожарный отнёс на балкон. Если и рванёт — импульс уйдёт преимущественно на улицу.

Ан вон оно чо, оказывается, притащил шнягу...

— Позволь уточнить, как ты оказалось в космосе?

— При взрыве космического корабля.

— И что дальше?

— Последовал дрейф в виде космического мусора. Мои возможности по влиянию на собственный полёт были очень скромны и я взял курс на ближайшую планету, где могла быть жизнь.

— Понятно. Ну что же, космический модуль, — я помнил ещё игры от валва, — добро пожаловать на борт матушки-земли. И как ты вышел на связь со мной?

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы считать твою память и понять, где я оказался. В результате я пришёл к выводу, что следует запросить авторизацию и произвести подключение пользователя.

— Постой, а если бы нет? Ты бы мог мне навредить?

— Это невозможно. Я не могу вредить разумным существам по собственной воле.

— А, ну ладно, а дальше что? — уже наливал вторую чашку и слушал интересный рассказ.

— Не знаю. Будущее не определено.

— Так, позволь спросить, что ты умеешь делать?

Голос в голове затих на целую минуту, после чего он ответил:

— Мне пришлось адаптировать свои ответы для твоего понимания. Уровень развития органиков на твоей планете довольно низок. Я — модуль техобеспечения. В мои обязанности входит поддержание корабля или его сегмента в порядке, слежение за параметрами работы систем, осуществление ремонта. На случай аварийной ситуации у меня есть возможности вмешательства в биологию органиков, а так же прямые воздействия на окружающий мир.

Я задумался. Значит, это что-то вроде искина, выполняющего роль промышленной автоматики. Не хочу даже думать, как была развита цивилизация, его создавшая, потому что я понимаю — всунуть тупой набор микросхем в качестве бортового компьютера, но целый искуственный интеллект на каждую каюту и палубу? Да, фантастика мне в общих чертах знакома. Короче, не представляю, как его к делу пристроить.

— Хорошо, — согласился я, — скажи, каким образом ты осуществлял ремонт и обслуживание? Тебе нужны какие-то дополнительные устройства для работы?

— Нет, МТО самодостаточен. У меня есть всё необходимое — нанороботы и микросборщики для микророботов. Возможность влиять на магнитные поля в радиусе километра от себя — то есть взаимодействовать практически с любым устройством.

— А электричество откуда?

— В мой корпус встроен реактор. Срок службы истекает через пять тысяч лет.

— Отлично, значит, ещё пыхтишь, — улыбнулся я, — будем исходить из того, что нам известно. И что твои нанороботы могут?

Я помыл посуду и выслушал от своей шизы ответ:

— Нанороботы имеют широкую номенклатуру — три тысячи двести моделей, стандартный набор. В их функции входит — молекулярная сборка физических объектов, детекторные функции, восстановление физических объектов. Аварийный комплект позволяет влиять на биологические тела органиков. Возможно создание и ремонт техники широкой номенклатуры.

Домыв посуду, пошёл побриться. Побрился, подумал. Из зеркала на меня смотрел парень о двадцати двух годах, со скучающим выражением на невыспавшемся лице. Сегодня у меня выходной, хотел как следует выспаться, до хруста в костях, а не сложилось. Время только пять утра, а я уже на ногах.

Искуственный интеллект сообщил мне много того, что он может многое, очень многое. И если это и правда, а не моё разыгравшееся воображение, то мне выпал джекпот по жизни, поскольку после авторизации я как бы стал его владельцем. Очень интересно. Что бы такого пожелать? А, вот, точно, световую шашку, как у джедаев. Отказано — противоречит имеющимся физическим возможностям и имеющимся чертежам. Немного сбавив свои хотелки, я попросил его включить свет в спальне. Отказал — цепь разъединена. Наконец, попросил включить компьютер и — о, чудо, компьютер включился. Подал сигнал на включение на нужные контакты и комп, стоящий в уголке на столике, зажужжал кулерами. Искин недовольно проговорил о примитивности данного устройства, но быстро замолк. Я же, получив материальное подтверждение работоспособности моего искина, офигел. И не нашёл ничего лучше, кроме как просто сесть за комп. Но вскоре, прочитав свежие новости, решил спросить у искина:

— Тебя как, Федя, зовут?

— Аналогия уместна.

— Будешь Федей, — улыбнулся я.

Честно говоря, проснуться и обнаружить, что к тебе привязался инопланетный искин — это странно. Но раз уж это правда, почему бы не попытаться извлечь выгоду? Судя по тому, что он говорит — он может создавать различные вещи. Но не из ничего — нужен первоначальный запас материала. Я решил протестировать возможности Феди и попросил сделать себе к компьютеру новое оснащение. Для начала — выключил машину, снял крышку, Федя убрал пыль, после чего скопировал видеокарту, сделав дуплет из двух. Подумав немного ещё и почесав маковку, я снял кулеры и попросил федю сделать водянку — водяное охлаждение. Невероятно эффективная штука, между прочим. У меня выходной и этот выходной я собирался провести, ввиду полного отсутствия погоды за окном, за компьютером, играя, так почему бы и да? По моим мысленным прикидкам, а так же скачанным из интернета чертежам — федя подключился к роутеру вай-фая и собрал информацию, сделав водяное охлаждение. Множество гибких трубочек, вместо корпусных кулеров — поставили насосы, а рядом с компьютером резервуар для охлаждённой воды. Опробовал малышку в деле и дело это пошло шустрее в разы. Да что там — просто полетело и весь первый выходной у меня пролетел словно бы его и не было, расширили ещё память, сделав вторую пару плашек памяти и увеличив видеопамять вдвое — благо видеокарта позволяла, просто самих модулей не было.

Почему я занялся именно этим, когда следовало бы разобраться, что за хрень вообще здесь происходит? О, очень просто. Я консерватор и тяжёлый на подъём человек. Если я уже настроился устроить себе день за компьютерными играми — не вижу смысла отказывать себе в удовольствии. Только вечером я догадался перетащить моего железного друга в квартиру, хотя он и возмущался таким прозвищем. Короче, федя прописался у меня надолго. И только вечером, как следует поиграв, я подумал о том, какие перспективы открывает наличие Феди. И правда, он может создавать любые, абсолютно любые вещи, если может их увидеть, то есть оказаться в радиусе километра от них, или скачать чертежи из интернета, или они есть в его памяти. А было там немало, скажу я вам! О чём думает человек в первую очередь? Конечно же, как обзавестись деньгами. Деньги все любят, деньги все хотят. Мне тоже захотелось получить себе деньги, это решило бы многие вопросы, касающиеся как Феди, так и нашего дальнейшего существования. Долго думать не пришлось — федя сам подсказал правильный путь:

— Я мог бы просто скопировать ваши бумажные деньги. Или электронные, но для этого мне понадобится проникнуть в процессинговый центр банка.

— Возникнут вопросы. Законодательство.

— Понимаю. Или я могу создать что-то, что ты сможешь продать. Уверен, такие вещи найдутся.

— Занятное предложение. За рынком как-то не особо следят, по крайней мере, дяди в больших погонах. Давай сделаем тот же компьютер.

— Весь делать нерационально. Достаточно будет материнских плат, процессоров и видеокарт, остальное можно купить.

— Нет, а продавать тогда где? Открыть свой магазин что ли? Или за пол цены загонять? Так я замучаюсь, — покачал головой, — тогда уж обычное копирование денег будет куда эффективнее. Давай им и займёмся.

— Хорошо.

— Что, вот так просто? — удивился я.

— Да, вот так просто. В интернете фантастически подробно описаны все средства защиты. Среди сосканированных объектов, занесённых в мою БД есть образцы.

— Отлично. Конечно, большие суммы наличности так не сделаешь, но хоть что-то, — вздохнул я, — а как же номера?

— Судя по моей информации, их почти всегда игнорируют. Они не играют существенной роли, достаточно будет просто поменять номера купюр на случайные, если их и обнаружат как подделку — то нескоро. И это будет уже когда купюры будут изымать из обращения.

— Отлично, — улыбка выползла на моё лицо, — какие купюры есть в твоей базе?

— Все рубли, доллары, евро, рублёвые монеты. Приступим?

— Да, что тебе нужно?

— Хлопок, лён, остальное я достану сам.

Долго поиски не заняли. Хлопок и лён были найдены в одежде, свалив в кучу старое тряпьё, я мог насладиться видом того, как создаются деньги. В качестве образца были выбраны купюры по сто, пятьсот, тысяче, пять тысяч рублей и сто долларовые купюры. Через три минуты работы Феди у меня на руках было уже десять килограмм денег. Пересчитывать не пришлось — он сам сообщил количество:

— Общая сумма рублей — тридцать семь миллионов, двести двадцать пять тысяч пятьсот рублей. Общая сумма долларов — сто двадцать тысяч. Двенадцать пачек долларов.

Нда, выглядело это так, что у меня хомяк внутренний задёргался в конвульсиях оргазма. Сами посудите — обычная среднестатистическая квартира, старенький диван, на нём сижу я и перекладываю тугие пачки банкнот, аккуратно перевязанные бумажной лентой. Деньги на вид все проверки прошли — микротекст, водяные знаки, металлизированные нити, перфорация, даже под лупой посмотрел, ни малейших отклонений от продукции гознака и ФРСа нет! Просто идеальные новые купюры. Что ж, пришла пора предаться греху шопинга, только на часах уже восемь вечера.... Ну это ничего, бывает. Взял на пробу пачки по сто, пятьсот и тысяче рублей, а так же припомнил свой кошелёк на яндексе. Записан в мобиле. Конечно, совать туда большие суммы — значит лично засветиться, паспортные данные то есть. Но это ничего, на наличие всего лишь десятка тысяч никто особого внимания не обратит. Я через терминал, что был в соседнем магазине занёс на счёт полсотни тысяч — ну не выдержал, не вытерпел. Захотелось. Потрачу в интернете, ведь у меня сегодня, если я правильно помню, день компьютерных игр. Вот и надо донатить, чтобы было веселей играть. А хороший донат — залог интересной игрульки. Автомат с жужжанием принял в себя купюры разного достоинства, после чего ещё и на мобилу пару тысяч кинул. Надолго хватит — я не разговорчивый парень. Социофоб-хикки, если так можно выразиться. Да, знаю, что общество любит общительных, весёлых, а я вот такой.

На остальные бабосы закупился. Ходить по магазину и просто не думать о деньгах — приятно само по себе. Не думаю, что вот такие вот траты всерьёз могут привлечь чьё-то внимание. Максимум — внимание продавцов, тем более, что я человек неприметный и без больших семейных и социальных связей. Родными потом займусь, но уже гораздо более аккуратно — ведь залегендировать наличие Феди будет нереально. А объяснить въедливой маме, что я не торгую наркотиками и ничего не ворую — нереально, если уж заклинит, то это надолго. Короче, променад между стеллажами закончился двумя набитыми под завязку сумками, в которые свалил кучу консервов — вещь в хозяйстве полезная, а так же кучу различных вкусняшек. Хороший магазин — и рядом с домом, и тут продают уже готовое, не нужно у плиты стоять. Моя прелесть. Сегодня вечером у меня был лирой дженкинс — курица, салат из индейки под дорогое итальянское вино. Да, кстати об алкоголе — взял ещё три бутылки хеннеси. Просто по приколу. А почему бы и нет? Сам я не любитель крепких напитков, но вдруг понадобится кого-то угостить или подмазать? Был бы на моём месте коммунист — уже бы вынашивал планы по построению мирового социализма, а я не такой, я человек простой. Может быть потом займусь чем-нибудь более крупным, но пока что — просто сбрасывал напряжение беззаботными выходными.

Хотя стоп. На кой ляд мне сдалась работа, если у меня в кармане — заработок за почти год работы, и это только остатки? Надо позвонить шефу. Вытащил из кармана телефон — разрядился. Посмотрел на магазины. Тут полным-полно всяких магазинов в торговом центре. Зашёл в ближайший салон, везя за собой тележку:

— Джентльмены, — обращаюсь к продавцам, — нужны мобильные телефоны.

— Что? — худой, низкий юноша выглядел немного удивлённым.

— Что не понятного? Какие у вас тут мобилы лучшие? Давай без рекламы, просто заверни пять штук и всё.

Судя по тому, как его глаза начали вылезать из орбит — кто-то сегодня получит премию. Я ещё и оформил на телефоны две страховки, на каждый, и взял планшет, и уже на выходе заметил большой 4к телевизор, слегка изогнутый. Моднявый такой. Встал, задумался. Ну вот есть у меня вся эта хрень — у меня же цель на сегодня какая? Поиграть в компьютерные игры и отдохнуть. Прошедшая рабочая неделя была сущим адом настолько, что до сих пор чувствовал усталость и слабость. Хотел поиграть — но чтобы как следует погамать, нужен хороший монитор, а не мой старенький.

Пришлось сделать ходку домой на такси и в девять вечера на такси же ехать срочно, экстренно, в магазин бытовой техники, да побольше. Да побыстрее. Новое железо ставить не надо — своё уже родное, а вот новый монитор — дело чести. А лучше — сразу три монитора! Короче, взял клавиатуру, три больших монитора и игровую клавиатуру в придачу. Вечер определённо удался. Три монитора поставил перед собой. Четвёртый — прикрутил вертикально к стенке, чтобы на нём смотреть документы, если его повернуть то как раз листок А4 подойдёт. В общем, федя этим вечером и до четырёх утра ко мне не лез, а я оторвался по-полной.

* * *

Утро добрым не бывает? Так говорила поговорка? Если вы просыпаетесь с бодуна и вам нужно идти на нелюбимую работу — то добрым оно точно не бывает. Если вы просыпаетесь после полудня, на тумбочке перед вами несколько пачек долларов, а на столике стоит только что обустроенный игровой комп и три монитора по пятьдесят косарей за штуку — то определённо утро доброе. Если вам не нужно не то что идти на работу, а вообще работать — то утро просто прекрасное. Если при этом у вас есть личный джинн-искин — то утро просто оху... кхм... охрененное. Вот так я подумал, когда встал и потянулся. Вчера сбросил груз тяжёлой недели и теперь можно всерьёз подумать о том, что дальше делать и как жить? На работу не хочу — задолбался в край! И желания у меня какие-то хиккарские были — это тоже нехорошо. Одно хорошо — бабла получил. А теперь, у меня было страстное желание отомстить. Дело в том, что работал я под началом одного.... Конченого Мудака. Да, именно так, можно капсом проговорить его титул. Человек, полная тварь. Такое ощущение, что в директора набирают тех, кто начиная с детского сада бил остальных и издевался над ними. Словно дрессурой занимаются люди, издеваются над другими.

Конченый Мудак имел несколько слабостей — небольшой комплекс по поводу своей зарплаты, и пахал он на компанию так, чтобы купить себе спорткар. Вот его заветная мечта — ламборгини или феррари. А ещё я с ним постоянно на ножах и он, такое ощущение, хочет меня выжить из коллектива, и так уже изрядно от него пострадавшего.

Как легально обзавестись такой машиной? Вопрос открытый. Я не брюс Всемогущий, не могу щёлкнуть пальцами — и ПТС с ОСАГО тут же появятся. Нет, нужно купить, причём легально. Спросят за деньги. А что я им скажу? Ничего. Остаётся одно — думать над тем, как легализовать богатство. Выигрыш в лотерее не предлагаю, уже слишком круто. Федя мне поможет, но не советом — сам не в курсе, как такое делается. Опять же — нужно решать вопрос быстро, пока не уволился, или пока увольняюсь. Лучший вариант на мой взгляд — купить подержанную с рук, опять же, и цена не та, и можно сговориться в договоре прописать сумму на порядок меньше реально переданной. Нужно будет ещё наштамповать долларов и евро, после чего искать объявления. Вскоре нашёл интересующее меня — Ламборгини. Прекрасная машина, стремительная, в полном обвесе и с мощным движком. Плюс она была в почти убитом и укатанном состоянии — битая, крашеная, долго стояла в гараже, денег на ремонт не нашли. И продавалась почти по цене лома — за один лям. Состояние — на запчасти, но зарегистрирована она была везде, где надо. Я с утра звоню владельцу и в подтверждение своей серьёзности кинул ему пятихатку на мобильник. Благодаря этому договориться удалось очень быстро. Он обещал взять всё оформление на себя — видимо, очень хотел избавиться от этого металлолома. День был свободен — нужно только вечером заехать и подписать доверенность, которую он на меня выпишет. В ГАИ и прочее потом схожу.

Хорошо, что не имея машины я додумался полгода назад получить права — на всякий случай. Будет урок на будущее — всякие случаи имеют свойство случаться! Поездка на такси была быстрой и я подписав доверенность, заказал эвакуатор и арендовал гараж, вопрос так же быстро решился, стоило мне сказать, что заплачу больше, если вопрос решится быстро и без "подождите, нам надо подписать здесь и здесь". Причём предоплатой.

Деньги — волшебный ключик, к трём часам дня Федя уже закончил с машиной. Старая, убитая в ДТП рухлядь, которая не могла даже завестись, превратилась в новенький Ламборгини Хуракан тёмно-синего цвета. Правда, внутри было... тесно. Я удивился — тачка стоит таких денег, а внутри теснее некуда. Однако, наверное, это нормально для спорткаров — не круизный лайнер, чай. На Ламборгини я выехал из гаража и позволил себе малость покататься по улицам города, радуясь машинке. Отзывалась она на педаль газа очень резво, хотя и было страшновато — опыта у меня не было и с такими навыками управлять почти семистами лошадьми под капотом страшновато. Прошлый владелец тоже видать не справился с управлением капризной машины. Фёдор сделал всё, чтобы меня обезопасить — шины с увеличенным сцеплением, новая рама безопасности, новые подушки и даже новый автопилот, гораздо совершеннее старого... Но тем не менее! За покупками на такой тачке не ездят, её вообще можно продать, как только решу вопрос с увольнением. Хороший понт — дороже денег. Хорошая месть — дороже всего на свете! Оглашая окрестности рёвом двигателя, я вернул машину в гараж, Федя ещё что-то с ним сделал, чтобы угонщики или владельцы гаража меня не кинули. Я не вдумывался — у него свои процессоры на материнке. И после долгого катания, с адреналином и подрагивающими руками, решил таки вернуться домой. Только на такси. Что ж, вопрос с машиной не решился, но вопрос с тем, как плюнуть в морду шефу — решил. Теперь нужно самому соответствовать. Давай, шеф, поехали к дому, дорогу сейчас покажу...

Поехали мы в салон красоты, где я в приступе мазохизма решил подвергнуть себя пыткам. Таксист довёз меня по найденным в интернете координатам, где я смог найти себе хороший деловой костюм, пусть не сшитый по мерке, а готовый, но тем не менее. Часики наручные — сотня тысяч, всякие запонки и прочее — ещё сотня, туфли — ещё полсотни, всё, вплоть до исподнего — ещё сотня... Умеют же, мерзавцы, доить клиентов! Но и результат того стоит. Одежда выглядела дорого, а не как китайская подделка фабрики "Красный хуйсуй". Так что вечером в мою милую маленькую квартирку я вернулся, уже более похожим на кинозвезду — новая причёска, костюмчик с иголочки... Что ж, Конченый Мудак, я к тебе иду! — с такими мыслями я врубил компьютер и спустил остаток денег с веб-кошелька на покупку игр в стиме и донат с последующим развлечением. Что ж, они хотели нае... нагреть меня на бабки, а я плачу и нагреваю их. Таков круговорот лохов в природе!

* * *

Шеф выглядел не просто злым — он был необычайно молчалив и даже скромен. Когда я подкатил к офису на ламбо, он едва слюни не пускал, когда пришёл с заявлением об уходе — молча подмахнул его и даже не спросил ничего. Такое ощущение, что он был опущенным, особенно в глазах всего коллектива. Откуда деньги — спрашивали все. Ну так всегда — ответил, что объявился дядя-миллиардер Скрудж Макдак, больше вопросов не задавали. Коллеги... бывшие коллеги, судя по виду, были рады и немного завидовали. Чтобы загладить вину, презентовал три бутылки хенеси всем — выпить за моё здоровье. Вот это уже их впечатлило и развеселило, бутылки перекочевали в стол, а я был провожен как свой человек, хотя раньше особо так никто ко мне не относился. Уехал, нарочито громко взревев мотором, чую, кто-то сегодня будет пить с горя. Пол жизни впахивал на ламборгини, а досталось какому-то... дальше будут вечные обвинения в том, что мне дали, а ему не дали. Просто не надо быть мудаком — и жизнь сама собой наладится, даже не придётся пинка давать под зад. В прекрасном расположении духа я даже схлопотал маленький штраф за превышение скорости и вернулся домой, бросив теперь уже бесполезную ламборгини около подъезда. Федя её защитил от угона так, что беспокоиться не приходилось — чуть ли не искин всадил в бардачок. Дома я наконец смог снять деловой костюм, сладко потянуться в сделанным федей роскошном кресле и заключить — жизнь если не удалась, то наладилась. Деньги есть, машина есть, проблем — нет.

Что бы мне такое сделать, чтобы себя развеселить? Нет, ну правда, такое ощущение, что примитивные желания — погамать и отомстить шефу за унижения — изжили себя. Даже играть не хочется, а я ведь умею. Тратить деньги? На что? Любой объект кроме еды может сделать Федя. Новых мне не надо. Чем теперь заняться? Начну ка я с детального изучения Феди и его возможностей. Запросил список и получил занятный диалог. Умел федя столько, что у меня глаза на лоб вылезали и обратно залезали, чтобы не видеть этого. Тут и создание с нуля объектов, и их модификация-модернизация, и огромный список стандартных конструкций. Я с интересом решил посмотреть модели различных транклюкаторов. Помимо всего этого он мог провести аугментическую имплантацию и сделать из человека если не супермена, то около того. Ввести в мышцы нановолокна, способные как сокращаться, так и выдерживать попадание пуль с бронебойными сердечниками. Подумав, я понял, что это строго обязательно для меня — ведь если кто-то узнает, то у меня будет шанс сбежать даже в отрыве от Феди. Я договорился с ним и узнал, что нужно. А нужно достать редкие металлы и материалы, после чего — лечь и поспать пару дней. Металлы вроде осмия и палладия оказалось возможным купить через интернет, заказать доставку мне домой — тоже вопрос решаемый, так что будет.

Подумав, спросил:

— Федь, а ты можешь создать оружие?

— Запросто. Какое?

— Какое-нибудь, — пожимаю плечами, — но так, чтобы оно было скрыто внутри тела, на всякий случай.

— Например? — Федя даже удивился, — нет, это сложновато. Так, чтобы было незаметно — практически нереально, если только не заменить тебе часть тела на кибернетическую, тогда можно будет сэкономить место и интегрировать оружие.

— Тогда запросто. У меня левая рука постоянно болит, если сделаешь железную, я буду только рад.

И правда. С левой рукой у меня нехорошая история, нервы там, переломы, раздробление костей... в общем, как срослось, так срослось. Можно было конечно заменить всего лишь палец, но тогда будет что-то вроде однозарядного самопала. Нет, так дело не пойдёт. Плоть слаба! Первое, что появляется после материальных благ, перспектив и возможностей — страх того, что это могут отобрать. И тогда хочется защитить своё.

Нужно будет решить вопрос с жильём. Жить в квартире, конечно, хорошо, но во-первых — тут полным-полно соседей, во-вторых — небезопасно, в третьих — не развернёшься. И всё на виду. Мне нужна, желательно, деревня, в которой будет высокоскоростной интернет. Решено, был городским, стану деревенским. Причём, особого внимания к сделкам о купле земли в деревне не должно быть. Там тоже, в принципе, всё на виду, и соседи есть, но за высоким забором мало что можно увидеть.

Сказано-сделано. Сел в кресло, набрал соответствующий запрос товарищу гуглу, получил в ответ ссылку в деревню. Мне нужен был большой участок. Не меньше гектара, желательно, чтобы на моей земле можно было как следует развернуться даже с танком. Деревень в россии было много, а на авито предложений — пруд пруди, отобрав самые большие участки, выбрал себе место для будущей делянки. Деревня уже в соседней, Тульской области, на границе тульской и московской областей. Людей практически нет, ближайший город — Серпухов, людей в деревне немного. Продавал хозяин большой участок, так что и с этим проблем не предвиделось. Я, немного подумав, решил, что раз гулять — так гулять. Тем более, что на улице погода плохая, а ехать на ламборгини в деревню — как-то не комильфо. Владелец участка жил в Серпухове.

Я снова полез на авито, подумал, решил выпендриться и позвонил продавцу УАЗа. Буханки. Да, это была убитая буханочка, которую продавали за двести тысяч, но она была по крайней мере, на ходу. Мужик ответил очень радостным голосом и тут же назначил встречу, осмотр и покупку, и чем быстрее, тем лучше. Ему это было охрененно срочно, пришлось одевать свой деловой костюм и выходить во двор. Припаркованная около подъезда ламбо вызывала нездоровый интерес у дворовых обитателей — синявчиков, бабушек, детишек. Особенно синявчиков. Забрался в машину, и под радостные возгласы дворовых мальчишек, стартанул в сторону продавца. Путь был недолгим — несмотря на всё, машина была быстрой, путь близким — всего то до ближнего подмосковья. Плюс дорога была новенькая, ровная и гладкая, а ограничение скорости в сто двадцать — это не смешно для ламбо. Решил не ловить новые штрафы и ехал тютелька-в-тютельку сто двадцать километров.

Продавец буханочки приехал на встречу на новеньком форде, ожидал меня около автостоянки, на которой стоял этот шедевр древнерусского автомобильного зодчества. Остановился резко, вышел, судя по удивлённому лицу мужика, он не ожидал такого покупателя на убитую буханку. Ну сами посудите — договорился продать по дешёвке старый советский автохлам, подъезжает молодой парень, одет с иголочки, на новенькой ламбо, да ещё я торопился — мужик так настроил меня на срочность сделки, что я не медлил. Чем быстрее решится вопрос с транспортом — тем лучше. Почему именно буханка? Очень и очень просто — такую увидишь на дороге и только взглядом проводишь. Буханка — непримечательная. Не так, как газель, она по своему непримечательна, примерно как старенькая волга. Не возникает ощущения, что владелец этой тачки занимается какими-то левыми делами. Скорее уж мысленно вырисовывается пожилой мужичок-хозяйственник, везущий на дачу или в деревню носки и пряники из города. У меня, по крайней мере, ассоциировалась буханочка именно так, и никак иначе. Я подошёл, протянул руку:

— Юлий Северов. Ваша? — киваю на буханку, мужик на автомате пожал руку и кивнул.

— С ценой согласен, техническое состояние не волнует, пишем доверенность сейчас, оформлением я займусь позже.

— А... — он удивился.

— Доверенность сейчас, — показываю ему папку, — мои данные уже вписаны, вот ручка, — сую ему пишущую принадлежность фирмы паркер, — ручку можете оставить себе, на память об этой прекрасной буханочке.

Мужику даже слова не дал сказать — он подмахнул документ и внёс туда свои паспортные данные и данные на машину, после чего, де-факто, она стала моей. Я с улыбкой сказал: — С вами свяжутся.

— Эм... — мужик странно на меня посмотрел, — вы уедете сейчас?

— Почему бы и нет?

— А ваша машина? — кивнул в сторону Ламборгини.

— Решу вопрос.

Он пожал плечами, покачал головой и убрался восвояси. Я позвонил юристу — нужно завезти ему документы и паспортные данные продавца, после чего уже юрист все дела сделает, чтобы мне не пришлось самолично таскаться по всяким казённым домам. Достал телефон, набрал номер службы такси и попросил прислать одну машину с двумя водителями. Оплачу, дескать, обоих.

* * *

*

Поездка на буханочке была одним удовольствием. Федя, по моей просьбе, переделал машину под электричество и поставил микрореактор. Теперь она не требовала заправок и зарядок. Внутри было комфортнее, чем в люксовом внедорожнике. Трансмиссию и КПП упразднили, салон — практически копия салона люксового паркетника. Ехала буханочка тихо, плюс решительно добавили светотехники — помимо стандартной фары установили внедорожную рамку с фонарями, перекрасил из говнисто-серого в камуфляж, поставил внедорожные колёса, которые прекрасно месили любую грязь... проходимость у буханки была восхитительная. Добавили багажник на крышу. Наконец, позади отсека водителя — вместительный грузовой отсек с полом из стального оцинкованного листа. Получилась просто конфетка, мини-грузовичок-внедорожник. И за покупками в такой машине ездить удобнее. Это я решил проверить практически сразу. Понимаю, если покупать-продавать квартиру, то придётся всё перевозить, но... по хорошему, кроме моего компьютера тут ценных вещей немного. Мебель и всё нажитое имущество можно оставить, чтобы активнее покупатель на квартиру нашёлся. Цену сбить — и тогда вообще с руками оторвут.

Решил я проверить грузовые возможности буханочки, а заодно обзавестись на сейчас и на будущее набором цифровой техники, которую вместе с Федей можно изучать и модернизировать. Всякие магазины бытовой техники с компьютерами имеют мало общего, поэтому поехал я на большой рынок техники, самой разной. Тут был и узкоспециализированный магазин электроники, Дипичип. Место такое, что у меня слюнки текли каждый раз при попадании сюда. Рай для гика.

Шоппинговался я недолго. Понимая, что предстоит немало работы, и не желая взваливать все свои информационные задачи на Федю, я решил заполучить себе в использование суперкомпьютер. Если слова Феди про возможность путешествия в прошлое, в том числе, на машине времени, реальность — то у меня есть возможность неплохо отдохнуть от цивилизации. Заодно там, где Федя с его особенностями не сделает меня слишком приметным для сильных мира сего. Там, где я сам могу стать сильным мира сего и раздавать звиздюли как горячие пирожки. Для этой экспедиции мне нужно было много всего — в том числе оружие, военная техника, и гражданская техника. Информационное хранилище — как вариант, хранилище должно отвечать главному требованию — долговечности и надёжности. С этой точки зрения самым надёжным средством является твердотельный накопитель, защищённый от ЭМИ и с дублированием информации. Мне понадобится колоссальное количество самых разных чертежей, книг, и всего такого прочего. Прежде всего меня интересовала покупка нескольких вещей, но я решил не брать печатный цифровой станок — практически комнатную типографию, а ограничиться пока что мощнейшим компьютером и внушительным запасом информационных хранилищ.

Для этих целей взял сначала двенадцать твердотельных накопителей по три терабайта, потом подумал немного и взял ещё в разных местах по несколько штук. Вообще, посещение радиорынка — всегда праздник. А для гика, вроде меня, наличие при этом тридцати миллионов в кармане — это просто вот охренеть как хорошо. Прохаживаясь вдоль стеллажей, набрал целую охапку лучших на сегодняшний день процессоров, гору старых материнских плат, буквально мусор смёл с полок, который уже никому нигде не понадобится. Блоки питания, всё такое прочее — материал для Феди, он сам предложил набрать побольше. Только процессоры взял новые. Федя обещал сделать что-то замечательное и я ему поверил. Приехал домой и состоялся разговор с моим новым другом:

— Федь, зачем тебе этот хлам? Ты собрался компьютер сделать?

— Я изучил твои потребности и могу сделать кое-что. Пока что рекомендую заснуть на аугментацию, а по пробуждении тебя ждёт сюрприз. Выпей как можно больше воды — она понадобится в процессе работы.

— Хорошо, поверю, — я пошёл на кухню, напился и лёг спать, предварительно выключив телефон...

* * *

Левая рука... ощущения от неё были, но дубоватые, словно отлежал. Неприятно.

— Это пройдёт, — зазвучал в голове голос Феди, — я встроил в левую кибернетическую руку лезвие, огнемёт и генератор щита с более мощным, чем у меня, реактором, который питает все остальные системы тела.

Открыл глаза:

— Что за нафиг? Что ты сделал?

— Ты стал сильнее, прочнее, плюс в левой руке оружие. Огнемёт, лезвие генератор щита, импульсный автомат.

— Неплохо... А что ещё?

— Встроил компьютер и свои собственные схемы, так что теперь я живу в твоей левой руке! — обрадовал меня Федя, — и ещё огромный запас нанороботов на случай, если понадобится экстренно что-то сделать.

— Молодец, — потянулся, разминая кибернетическую руку, — повезло мне с тобой. А что там за сюрприз ты мне обещал?

— Он стоит на столе.

Я посмотрел на стол и увидел на нём большущую чёрную коробку, размером с три системных блока компьютера. Коробка была угольно-чёрной, рядом находилась купленная недавно клавиатура...

— Это компьютер?

— Да. Я придумал, как заработать денег легально. Более того, я создал для тебя компьютер, доработав применяемые схемы. Материнская карта с четыремя чипсетами под процессоры, дополнительные вычислительные ядра. Двести пятьдесят шесть гигабайт оперативной и шестьдесят четыре — видеопамяти. Я пошёл по пути увеличения количества сегментов.

— То есть... — я задумался.

— Установил две мощные видеокарты, плюс два вычислительных ядра "Тесла", четыре центральных процессора. Добавил в операционную систему функцию распределения задач по процессорам — три работают на обработку, один — на распределение и сведение воедино результатов обработки. Охлаждение криогенное, поддерживает температуру минус пяти градусов постоянно, это позволяет нагружать процессоры намного эффективнее. Лучше всего это показывает себя в игровых процессах, я переписал программы твоих игр для распределения задач по процессорам и графических задач — по вычислительным ядрам.

— То есть, — не понял я, — игры будут на нём летать?

— Современные игры слишком слабы для него. Как первый Дум для топового игрового пк. А идея моя состоит в продаже нематериальных товаров, в частности — игр и программ. Я бы мог легко их написать, а ты продавай вполне легально.

— Отлично, — улыбнулся, — уже хочу опробовать эту малышку! А хранилища данных?

— Он потому такой большой, что я всадил в корпус все твердотельные накопители, что ты купил и сделал для него толстый бронированный корпус. Сантиметровая сталь.

И правда, при первом приближении компьютер выглядел очень... монументальным. Что ж... отлично.

— Отлично. Поставь на загрузку библиотеки справочной информации.

— У тебя слишком слабый интернет. Я рекомендую провести в квартиру ещё пару кабелей и подсоединить к сетевым выходам компьютера. Кстати, их всего восемь.

— Тогда сразу уж провести высокоскоростную оптоволоконную линию...

— Нет, это не то. Компьютер легко представить сервером, никто даже не задумается, зачем тебе восемь кабелей. Позвонишь?

— Да, да, — это было просто. Позвонил провайдеру, сказал, что нужно провести ещё от распределителя несколько кабелей в квартиру, перевести всё на самый скоростной тариф и заплачу за дело вдвойне, если не будут тормозить. Через час обещали приехать.

Бросил трубку на кровать и ощупал своё тело. Охрененно, скажу я вам, меня модифицировали. Я и так был высоким человеком — два метра без одного сантиметра, сейчас, после всего, я изрядно увеличился, став почти классическим шкафом. Два метра и вес под сто двадцать... Нда, дожили. Ну какой из меня хикки?

* * *

На этот раз к легализации денег я подошёл более... ответственно. Да, в прошлый раз этим не занимался, а сейчас — я собирался основать собственную фирму, поэтому чтобы получить легально стартовый капитал, решил отмыть имеющиеся бабки, причём отмыть получше, до скрипа. Схема была придумана довольно оригинальная, как по мне. Поскольку деньги были получены по сути фальшивомонетческим путём, и были уже на руках, в наличке, то решили создать фирму, впрочем, самую настоящую. Я позвонил юристу, обрисовал свои идеи и получил добро. А дальше — полез на кикстартер. Это такой сервис для стартапов, зарегистрировался, описал свою идею — создание компьютера с несколькими процессорами. Подобно тому, как компьютеры делаются с несколькими плашками памяти или видеокартами. Обоснование — железное. Процессоры получают фотолитографией, то есть прохождением света через шаблон, сейчас создание новых процессоров по сути упёрлось в длину волны света — фотолитография уже не помогает. Поэтому логично, что мы увеличим либо размеры процессора, сделав его просто больше и мощнее, либо поставим в один компьютер два-четыре процессора. Это уже делают, перегружая часть задач на процессор видеокарты, к примеру. Я предложил создать материнку с четырьмя сокетами, Федя уже всё изобрёл и сделал прототип, именно на нём я печатал текст и многочисленные картинки. Конечно, оригинальными мои идеи не были — многопроцессорные суперкомпьютеры уже давным-давно решают задачи. Чёрт, да даже есть суперкомпьютер из кучи игровых приставок! А дальше всё просто — Я гоняю по россии и перевожу сам себе деньги, якобы, от чужих людей. Федя без малейших проблем сделал мне поддельные документы и лицо. Таким образом на мою идею жертвовали деньги разные лица, порой, не подозревающие об этом. Пожилые, молодые, некоторые через интернет. Федя взломал сервис платежей — достаточно было просто подвезти его поближе к зданию его процессингового центра. Собственно, найти меня в таком случае будет нереально, всё официально. А потом мы с Федей поехали к зданию процессингового центра и он устроил грандиозный "Эпик Систем Фейл", в результате которого стёрлась большая часть персональной информации, так что найти, кто именно прислал мне с разных оффшоров почти миллиард долларов на идею — уже невозможно.

Дело заняло неделю — помимо Феди, видя популярность идеи, присылали деньги люди со всего света, но самые крупные платежи были от меня самого — от ста тысяч до миллиона долларов...

Так что через неделю такой беготни я вполне официально, без всяких дураков, стал миллиардером. Причём, я объявил, что собираюсь основать собственную компанию и предоставил концепт-арт нового монитора под этот монстро-компьютер. А именно — полупанорамный монитор. Суть его сводилась... да собственно к тому, что уже делается. Уже выпустили на рынок искривлённые большие телеки, я предложил создать монитор в виде полукруга, который бы отображал картинку как половину панорамы, так, чтобы и боковое, и центральное зрение человека видело картинку с монитора. Можно конечно получить подобный эффект, поставив несколько мониторов полукругом, но рамки у мониторов... портят всю картину. А тут — возможность создать что-то вроде полу-ВРовское. Без трёхмерности картинки, но я стремился к погружению в 2д мир, максимально глубокому погружению. Если переписать движок игры под использование четырёх процессоров и четырёх топовых видеокарт, работающих тандемно. Главное в тандеме — это чтобы игра правильно распределяла нагрузку. Нынешний тандем — ущербен по своей природе, поскольку по сути, не влезающую в одну карту нагрузку переносят на второй, а я стремлюсь к тому, чтобы игра изначально рассчитана была на использование многопроцессорной схемы. Это позволит даже с относительно недорогими процессорами — а я считал i7 уже недорогими, всего то штука баксов, получить предельную производительность в два-три раза выше одного процессора.

К сожалению, мы тут же упёрлись в объективные проблемы. Пропускная способность материнской карты — пришлось Феде и мне на прицепе, решать эту проблему. Форсировали не только процессор, но и дублировали многие микросхемы на материнке. Пожертвовавшим деньги на кикстартере — я должен выслать компьютер, поэтому пожертвования принимались в размере от стоимости компа — пяти тысяч долларов. Понятное дело, набралось немного, всего две сотни добрых людей. На второй день уехал в патентное бюро — регистрировать патент на технический образец, повёз им свой компьютер, который весил, на минуточку, больше ста килограмм. Юрист вместе со мной подал заявку и после осмотра самого компьютера с четырьмя процессорами, пообещали сделать всё необходимое в течении недели.

В общем, я с чистой совестью выложил фотографию четырёх процессоров своего компа в интернет и официально стал миллионером. После уплаты налогов от миллиарда осталось всего восемьсот миллионов, но даже это — огромная сумма! Теперь у меня есть вполне официальные деньги, за которые меня никто теперь не спросит. Хорошо, что я догадался подчистить информацию в датаецентрах и Федя, проникнув в их программы, сделал так, что все эти переводы я получил преимущественно из США, а не от неизвестных лиц в России. Хорошо иметь деньги на карточке, а не под полой. Хотя вернувшись домой из банка, я напечатал ещё двадцать миллионов рублей. Придётся сильно постараться, чтобы их как следует потратить. Что характерно — поскольку образцы компьютеров я делал из старья, то постоянно наведывался на радиорынки и скупал техномусор, преимущественно убитые временем компьютеры.

* * *

Солнце, море, песочек... Отдыхать было одно удовольствие. Я уже неделю лежал на песочке и следил за работой юристов, которые и занимались передачей моих приказов набираемым людям и оформлением всех бумаг. А пока... Солнце, море, песочек. Хорошо!

— Давай если мы распределим прорисовку треугольников, как в движке КоД, то производительность, безусловно, повысится... но качество...

— Давай ориентироваться не на треугольник, а на шестигранник...

— Как скажешь, можно и так, — ответил Федя, задумавшись на секунду, — в таком случае придётся повозиться с созданием полигонов, система больше подходит для распределения парелелограмных текстур. Более качественный рендеринг потребует уже не четырёх, а шести процессоров. Четыре на обработку, и два вход-выход.

— Тогда давай делать комп на шесть процов, — пожимаю плечами.

— Вопрос исключительно программного характера. Наша идея не принесёт ни денег, ни пользы, если мы не подготовим игры к этому компу, а девелоперы не будут делать игру, которая не будет продаваться.

— Знаю, — вздохнул я, — знаю... Поэтому думаю, лучше всего будет пойти по пути, уже проторённому и заброшенному — созданию игровых клубов с мощными машинами. Откуда машины — никто не узнает, но соблазн поиграть на таком — будет велик.

— Отличная идея, — похвалил меня Федя, — вряд ли подобные, заточенные под игры, компьютеры приобретут популярность в среде домашних ПК. Тогда вопрос с количеством компьютеров и их мощностью уже практически решён. Осталась самая малость — найти игры под наши компьютеры.

— Да, понял я, понял...

Мы работали над движком для полупанорамной игры. Чтобы игра не была чужеродной, то за основу взяли образец игрового процесса Элдер Скроллс, конечно же, полностью перерабатывая сам движок и его графические и программные возможности. Налицо была нехватка какого-нибудь прорыва в области управления, потому что клавиатура и мышь при такой огромной разнице... В общем, это было слабовато. Распределили обязанности просто — Федя занимается разработкой игры и её контента, я занимаюсь разработкой устройства ввода. И, смею надеяться, добился в этом немалых успехов. Первое, что я сумел сделать — это игровая клавиатура. Поскольку у нашей разрабатываемой игры свой, особый дизайн, я решил создать клавиатуру с средневековым дизайном. Она выглядела как деревянная лакированная доска, на которой были вырезаны руны. Естественно, внутри сенсоры и прикосновение заставляло руну засветиться мягким светом. Довольно атмосферная панель управления. Второе — особая клавиатура, на этот раз никакого дерева, пластик и металл. Тяжёлая, но с массивными механическими клавишами. И наконец, окулограф — специальные очки, определяющие направление взгляда игрока. Я протестировал окулограф на своём домашнем компьютере — результаты превзошли все мои ожидания. Да, удерживать взгляд на одном месте было неудобно и при точном позиционировании он давал резкую картинку. Фокус зрения человека — не точка, поэтому глаз дёргался туда-сюда, но при применении смягчения ощущения были...фантастические. Запустил халфу вторую, старенькую, но уже поперёк изученную и нашу тестовую. Добавил к фонарику функцию окулографии — пятно света от фонарика послушно следовало за взглядом. Потом помимо окулографии добавил ещё одну функцию — поворот головы отдельно от точки прицеливания. Как показала практика, геймер не особо стремится к активным играм и прочим нинтендовиям, но считывание его нормальных движений во время игры — значительно увеличивает реалистичность игры. Как именно применить эту технологию?

В движке решили сделать отдельные функции на показания окулографа и гироскопа — и те и другие надевались в виде очков, возможно даже с диоптриями... Например, самонаводящиеся заклинания, которые летят точно туда, куда смотрит маг, или считывание движений головы при социальном общении персонажа. Ведь как это просто на самом деле — всадить в очки два гироскопчика, вроде тех, что используются в телефонах, и использовать их ввод при игре. Например, кивание — знак согласия, отрицательное покачивание головой — отрицание, и так далее и тому подобное. О, придумал, окулограф так же позволяет в случае, если пользователь задерживет взгляд где-то, сделать реакцию персонажа. Например, если он рассматривает непися или товар на экране, будет соответствующая реакция...

Вообще, всё это становилось возможным только потому, что мы написали странный движок, движок-в-движке. По сути, всей этой фигнёй заведовала отдельная подпрограмма, которая и передавала в реальном времени определённые сигналы, которые генерировала на основе анализа движений пользователя. Например, движение глазами по сторонам в широком диапазоне она интерпритировала как поиск. Тут не последнюю роль играло то, что боковое зрение человека имело увеличенную скорость восприятия по сравнению с пристальным. Игроделы научились использовать это, в частности, размытие движения — это в определённом смысле — способ обмануть зрение. Подобное не могло нормально сработать с компактным настольным монитором, но если применять систему высокого разрешения 4к, полупанорамный монитор, то игроку придётся смотреть в разные стороны, а не только водить взглядом перед собой. Опять же, полупанорамный монитор сильно развивает боковое зрение.

После очков я загрузился следующей проблемой — трёхмерность изображения. Я не собирался делать всякие эффекты погружения — это тупость для гиков, мне нужен был работоспособный образец классического компьютера с системами, настолько отработанными, чтобы они во-первых — не требовали привыкания, то есть пользователь мог с самого начала сесть и играть в привычную уже игру. Улучшилось взаимодействие с пользователем — это да, но оно не должно надоедать. Никогда бы не думал что в наше время снова можно открыть компьютерный клуб. Более того — что этот клуб может стать прибыльным и популярным.

Солнышко уже начало садиться, я поднялся и сладко потянувшись, осмотрелся по сторонам, отдыхающие ужа начали сбегать. Я только потянулся в сторону набережной, прихватив свою одежду. Не устоял перед искушением зайти в шашлычную, в которой как обычно играла музыка и стоял стойкий шум отдыхающих. Ох, правда, жить — хорошо. А хорошо жить — ещё лучше! Усевшись, заказал всем присутствующим по кружбану пива, не удержался, просто от нефиг делать. Хотя и продавали пиво втридорога. Оно и понятно — здесь работают три месяца в году, остальное время — кое-как перебиваются, не сезон. Да и погода зимой полная гадость. Осмотрелся по сторонам, когда всем проставили пиво, естественно, с предоплатой, начался новый виток праздненства. Шумно, гамно, какая-то компания блатных ребят в наколках шумно отмечала и тут недалеко было до дебоша. Солнце уже зашло, все выпили, я хотел было свалить, но тут ко мне прицепился какой-то мужик из этой компании. Он пригласил к ним за стол, потом потянул и шумно начал требовать, чтобы я с ними выпил.

— Да не пью я, — отвертеться хотел, но похоже эти слова сработали как красная тряпка на быка, в общем, закончилось дракой, которую начал какой-то бугай, который попытался меня ударить. Федя вовремя предупредил, откуда пытаются и я вовремя среагировал, усиленная реакция позволяла и не такие чудеса вытворять. Уклонился от его удара — сначала назад, потом вниз, резко ударил в ответ левой рукой, она у меня тяжёлая, попав, сломал нос и бугай свалился, все уголовники вскочили и попёрли в мою сторону. Пять оставшихся человек, один из них схватил бутылку и хотел было ударить, но получил сам, на этот раз прямой справа. Правая рука с металлическими костями не менее прочная, чем левая, плюс искусственные мышцы... в общем, удар свалил его, а дальше — понеслась душа в рай. Используя усиленные чувства, я нанёс ещё два удара, один чудак разбил о мою голову бутылку с пивом. Ощущение — словно воздушным шариком ударили, перехватил руку левой и вдарил по носу правой — удар выбил сознание из этого ушлёпка.

Пока не начались проблемы с полицией, я поспешил ретироваться. Вот же ж отдых. И почему пьянь всегда обижается, когда отказываешься присоединиться? Отказываешься стать на один уровень с ними? На мой взгляд, нет ничего хуже пьяного человека, деградировавшего до той степени, что он оскорбляется нежеланием других бухать с ним. Пока суд да дело, я уже добежал до своей машины и покинул негостеприимное побережье. Нет желание продолжать выгорать на солнце — дел ещё невпроворот. А тут среди Фединых чертежей нашёл очень интересный. Обозначался он как "Врата Климпамана" и использовались эти врата для.... Да, странно. Я никогда не считал себя любителем жанра альтистория, но почему бы и нет? Врата Климпмана способны перемещать пользователя и что угодно в определённую... скажем так, параллельную реальность с временным сдвигом относительно базового мира — того, в котором установлены врата. Это всё позволяет создавать практически бесконечное количество реальностей, внутри которых материальные объекты вполне материальны. Изобретатель понял, к чему приведёт это, поэтому уже через несколько веков его планета стала доминирующей в галактике — обладая практически неограниченными ресурсами за счёт монополии на врата. Но потом чертежи своровали и баланс сил восстановился. Материальные ценности перестали быть столь ценными. Врата стали популярной штукой во всей вселенной.

А при чём здесь я? Федя вспомнил про врата, когда я искал место, куда бы отправиться отдохнуть. И правда, я мог бы неплохо отдохнуть, скажем, в древнем мире, где нет приставучих налоговиков и чиновников, и паспорт никто не спрашивает. Но потом я, подумав, понял, что врата — путь к практически бесконечным ресурсам, причём, любым, включая человеческие. И это... восхитительно. Федя начал делать врата. А я — тщательно готовиться к путешествию в прошлое. Мой визит в Севастополь — скорее желание ухватить чуточку солнышка, перед тем, как начнётся холодная осень и зима. Ну ничего, с помощью врат я смогу просто переместиться туда, где светло и солнечно.

И сразу же после драки, я поехал прочь. Всё своё вожу с собой, то есть, в своей буханочке. Там же и ночевал, там же и жил, много мне не надо. А для всего остального можно запросто снять номер в гостинице, там, где я проезжаю, или воспользоваться услугами "временных" квартир, почасовых. То есть секс-гостиниц. На своей буханке я тут же взял курс прочь, в сторону Москвы, и Федя перехватил управление уже через пару минут. Я вылез из водительского отсека — федя создал голограмму, которая заменила меня-водителя, а я — в кузов. Изучать набранные материалы по поводу врат и систем виртуальной реальности. Идея с компьютерными игровыми клубами была неплохой — с помощью феди создадим кучу компьютеров, мониторов, а потом арендуем помещения. Одного взгляда на нашу игру достаточно, чтобы сказать, что это уже следующее, или даже послеследующее поколение относительно ныне новейших игр. Графика если не фотореалистична, то на порядок лучше обычной. Нет ощущения компьютерности и пластмассовости. Далее — все эти примочки вроде считывания направления взгляда, позволят подсадить на наши игры немало народу. Интересный мультиплеер и игра через интернет — окончательно должна утвердить нас на рынке, а там — может быть, мы сможем и начать серьёзный бизнес...

По поводу врат всё было очень... Сложно. Врата как таковые требовали нескольких задач — я хотел отправиться куда-то в прошлое. Вернее, в параллельную реальность с временным сдвигом — Федя меня так часто поправлял, что я уже машинально сам себя поправляю; отправлюсь я в параллельную реальность. И что дальше? А дальше, мил друг, нужно будет установить автоматизированные комплексы по добыче полезных ископаемых. Частично вопрос решали нанороботы и микророботы, они могли зарываться в землю и начать выкапывать ценные ресурсы. Как вариант — поле эффекта массы, благодаря чему Федя мог расплавить и вытащить металлы или минералы с глубины не более километра. Но всё-таки, этого хватит, чтобы почать курскую магнитную аномалию и крупнейшие в мире месторождения. Так же с помощью большого монолита можно было в кратчайшие сроки построить огромный промышленный комплекс, способный обеспечивать всю планету всем необходимым. Однако, тут появлялась одна грандиозная проблема — я не мог действовать в открытую. По крайней мере, в этом мире, в этом месте, в двадцать первом веке. По простой причине — у меня не было здесь легальности. А открываться всем с наличием у меня врат... Да боже упаси, не факт, что меня не грохнут и уж точно можно сказать одно — каждый захочет поиметь свой кусочек. А когда поймут, сколь грандиозная эта технология — меня постараются уничтожить все, потому что при любом раскладе они либо захватят технологию, либо проиграют.

Поэтому я начал думать о том, чтобы уйти прочь из этого мира в другой, за вратами. И там, пользуясь огромными технологическими и товарными мощностями, наладить свою жизнь. Свою и ещё многих других людей. Пустить мир по моему, выбранному мной вектору развития. А вот тут уже было много самых разных вариантов — от средневековья до нового времени. Я не историк ни в одном месте, так что знал о истории не больше обывателя. Довольно перспективной мне показалась идея отправиться в Америку эпохи колонизации штатов и захватить, по сути, власть над этим североамериканским континентом. Большое жизненное пространство, хорошо освоенное. Время надежд, время интересных личностей и великих свершений, время зарождения гигантских корпораций. Я не прочь начать бизнес там. Но... Опять это НО. Почему бы не помочь своей стране? Я имею в виду не Израиль, малую родину всех евреев, а Россию. Вариантов вклиниться в Российскую историю передо мной было много. И я решился на отчаянный шаг — по сути, был в истории России один период, когда я бы мог с одной стороны нормально общаться, с другой — активно работать в социальной сфере, потому что это было нужно. Дореволюционная Россия. Я бы мог подавить революцию в зародыше — просто сгладив голодные годы и завалив страну жратвой, но тут проблема залегла глубже. Проблема вообще очень глубока...

Я счёл, что очень удачным ходом для смены вектора развития стала бы победа России в Русско-японской войне. Федя выдал мне множество справок о ходе этой войны на суше и на море. И выходило, что именно тогда я бы мог кое-что сделать. Вот только быть классическим попаданцем мне претит. У меня была идея получше — отправить туда кого-то из профессионалов, а самому, по сути, приклеиться с бока, при этом сыграть людей можно было и в тёмную. То есть — построить корабль, оснастить его, забить полезными вещами, после чего беспалевно отправить в прошлое.

А что? Идея сама по себе неплохая! А я — понаблюдаю со стороны, в россии много тех, кто мечтает всё изменить, причём в прошлом, так почему бы не дать шанс кому-нибудь? С моим бесконечным запасом всех мыслимых ресурсов и материальных средств — я могу делать что угодно. А сам... Сам я смогу попасть в команду как какой-нибудь матрос, техник, о, точно, техник. Вот я и решил одну часть задачи.

Теперь подумаю над тем, в каком составе и когда лучше выходить туда. Необходимо судно, с большим запасом автономности — к примеру, сухогруз. Хотя нет... И да, сухогруз и ледокол. Нужна, получается, целая эскадра для полноценной победы и работы. Ледокол, транспортники, способные ходить во льдах.

— Федь, есть какие-то идеи?

— Да, есть. Я предлагаю взять проект ЛК-60Я, перспективного российского ледокола, увеличить его автономность по пище в несколько раз и поставить вместо планируемой ядерной силовой установки более мощную и компактную, созданную по нашим технологиям.

— И каков результат? Сколько проживёт корабль без стороннего обслуживания?

— Не меньше шестидесяти лет, если его подготовить к длительному рейду. Я гарантирую результат, если мы будем ещё помогать, то срок службы не ограничен.

— А по топливу?

— От пятидесяти до трёхсот лет, в зависимости от того, в каком режиме будет работать реактор.

— Хорошо.

— У американцев был проект атомохода "Саванна". Очень удачный для нас — красивый, не слишком практичный, но со всех сторон сбалансированное судно. Восемь тысяч тонн груза, сто кают для пассажиров, прекрасная внешность, похожая на большую яхту, даже погрузочное оборудование выглядит красивым...

— Восемь тысяч тонн, говоришь? — с прищуром спросил я, — это хорошо, это очень хорошо...

Федя показал мне проект. И он мне чертовски понравился. Я уже захотел себе такую яхту! Вернее, маленькую флотилию подобных кораблей...

— Самое главное — это способы разгрузки и погрузки. Они не потребуют сооружения грандиозных портовых систем и поэтому процесс хоть и дольше, но проще обычного. Генеральные грузы вместо контейнерных. Я предлагаю следующий финт ушами — мы строим один ледокол, это будет крупнейший в мире из ныне существующих. С возможностью преодолевать лёд до четырёх метров.

— Ух ты. Ну и мощь!

— Да, именно. Так вот — мы сделаем ледокол и четыре грузопассажирских судна типа "Саванна", адаптировав все под задачи долговеременной миссии и работы в потенциально опасных условиях...

— Потенциально опасных — это как?

— Из Саванны, чудесным образом, легко сделать военный корабль. Очень уж не похожа она на грузовоз. Установим крылатые ракеты, в носовой части предусмотрим башенную установку и несколько пушек по бортам. Серьёзной боевой мощи тут и не нужно — достаточно огрызнуться в преследователя, или шугануть вражеские миноноски и канонерки. Это, вкупе с лёгким противоабордажным вооружением будет хорошим таким подспорьем. Далее — я уже продумал состав грузов.

— Так, — задумался я, — понимаю, что там должно быть всё, что необходимо команде, что такого... особого в этом?

— Особого? — Федя правильно понял мой тон, я хотел услышать то, что будет мне интересно, — из особого — большое количество различной аппаратуры для доработки кораблей РИФ. А именно — новые пушки, вернее, стволы под них, большое количество ремонтного оборудования, а так же всё, что понадобится людям в условиях изоляции от цивилизованного мира.

— Понятно... Что ж, соглашусь с идеей и составом оборудования. Что не хватит — потом догребём, когда поставим Врата.

* * *

*

Особо я не стремился светиться, поэтому больше думал над тем, как всё мною задуманное провернуть и не попасться при этом отечественным зорким глазам. Борьба с отмыванием бабла идёт полным ходом — фирма не может даже официально принимать платежи на цели, не соответствующие задачам организации. Это идиотизм в высшей мере, но это есть. Поэтому всерьёз отмыть бабло практически нереально. Остаётся только один способ получить желаемые суда — это строить Монолит и с его помощью уже создавать на молекулярном уровне свои кораблики, а потом пригонять в Россию и набрав экипажи, вести их прочь. Как атомные тоже лучше не регистрировать — проще будет сделать их дизельными. Одна беда — судовые дизели слишком массивны, и если просто их потом снять — изменится развесовка, сильно изменится. Корма пойдёт вверх. Можно поставить двигатели чисто номинальные, например — один быстросъёмный дизель и пару компактных реакторов, и у всего этого — электропривод. Судно будет атомно-дизельным, пусть даже и дизель будет обеспечивать меньше десяти процентов мощности. Будет типа запасным. Можно вместо дизеля установить газотурбинные агрегаты — тоже очень даже ничего двигатели.

В общем, я отправился в другой мир, за вратами, и начал строить Монолит. Большой. Основной. И заняло это у меня три долбаных месяца! Всё это время я большую часть времени рубился в игры на ноутбуке, пока федя создавал мини-монолит, и уже с его помощью — манипулятор побольше. В общем, я сам не заметил, как оказался не посреди огромной саванны, а в царствии бетона и стали. База выглядела очень... сочно. Высокие железобетонные заборы, в центре — возвышался чёрный монолит, дальше был железобетонный плац, чуть в сторонке — десяток железнодорожных путей, на которых стояли составы с различными полезными ископаемыми — приезжают сюда прямо из-за врат — каждый путь оканчивался собственными Вратами. На той стороне врат — были богатейшие залежи металлов и минералов, необходимых нашей промышленности.

И наконец, главное — промзона. Огромные, некрасивые большие здания ангарного типа, десятки, сотни таких зданий, которые окружали центральный монолит... они выросли после постройки центрального монолита как грибы после дождя. Быстро и массово. То же можно сказать обо всех остальных прелестях. Манипулятор этими ихними полями был действительно чудодейственной машиной!

Я с гордостью прошествовал мимо этих зданий, смотря на то, как армия роботов-манипуляторов внутри уже готовилась к работе. Федя не умолкал ни на секунду, будучи гидом. Осмотр производства закончился и начались конкретные такие решения по поводу состава будущей эскадры и способа её получения:

— Федь, но ведь во врата не пролезет корабль.

— Не беда, нужно только построить большие врата, или интегрировать в корабль устройство перемещения.

— Второе предпочтительней.

— Я тоже так думаю. Постройка кораблей и их наполнение — вопрос лишь времени, куда сложнее будет найти для них экипаж, который в полной мере подойдёт для твоей идеи. Люди ведь разные бывают...

— Согласен, — кивнул я, — но с этим уже придётся справляться в нашем времени.

* * *

Месяц спустя.

* * *

Вода плескалась за бортом ледокольного судна. Оно было действительно огромным, как и все ледоколы. Огромным и сильным, редкие льдинки под его большим ложкообразным носом просто исчезали. Судно издало протяжный гудок, оглашая окрестности. Ледокол немного отличался от первоначального проекта ЛК-60, и тем не менее, он был очень похож на своего прородителя. Только был чуть больше. Его монструозная надстройка могла посоперничать с большими многоэтажными домами.

Я работал в отсеке с энергоустановкой, поэтому редко вообще мешал людям наверху делать свои дела, здесь было... Оригинально. Огромный лабиринт из коридоров, дверей, труб и вентиляционных коробов, и всего такого прочего. Дизельный двигатель в центре машинного отсека ревел, не переставая, и нужно было поддерживать его в рабочем состоянии.

— Эй, Юлик, — в отсек заглянул командир машинного отсека, мужчина средних лет в рабочей робе, — ты где пропал?

— Да вот, здесь сижу, — ответил я, вставая с одной из тёплых труб, что были здесь.

— Давай бегом наверх, у нас кажется проблема нарисовалась.

— Да? — выгнул бровь, — двигатель работает как часы.

— Не наш, дубина, — он вошёл и посмотрел на наш судовой дизель, — там что-то с электросистемой случилось, электрик попросил двух толковых мужиков, которые разбираются.

Ну бл... похоже, и правда припекло, раз меня, двигателиста, вызывают. Ну ничего, будем посмотреть! Вытер руки ветошью и кивнув, пошёл по огромному коридору в сторону аварийного отсека. Идти было долго — вроде только судно двести метров от носа до кормы — а поди ж ты, до надстройки идти километра два, петляя между коридорами, да по крутым лестницам!

Дошёл я как раз вовремя — судовой электрик занимался в отсеке починкой. Пыхнула у нас система питания носового прожектора — какой-то большой оригинал вместо прожектора всунул в большую розетку, на три тысячи вольт, неподходящее для этого оборудование с похожей вилкой на триста восемьдесят вольт. Результат... конец немного предсказуем, погорели. Носовая розетка — только для прожекторных систем, ну или ещё какого высоковольтного особо мощного оборудования! Прожектор должен светить на несколько километров, по широкой дуге, поэтому и вольтаж соответствующий.

В небольшом носовом отсеке с электротехникой пахло гарью.

— Надеюсь, без жертв? — вошёл, подав руку нашему судовому электрику, Николаю Остаповичу.

— Слава богу, Юлий Моисеевич, слава богу. Могло ведь и поджарить, вольтаж то какой! — он пожал протянутую руку, — я давно говорю уже, нужно на высоковольтные розетки стопоры стаивть, чтобы не всунули не ту вилку. Просто подписать — не вариант.

— Думаете, нужна защита от дурака? Это можно устроить, — киваю, — вижу, блок питания накрылся медным тазиком...

— Да, тут похоже нужно перепаивать.

— До ночи не успеете. Давайте, Николай Остапович, я лучше за ноым сбегаю.

— За новым? У меня всего четыре в запасе! По одному к каждому высоковольтному узлу.

— Ну так вы этот почините и заново поставите. Или правильнее починенные держать в запасе, — кивнул я своим мыслям, — к тому же у меня в моторном две дюжины запасных БП на три тысячи.

— Откуда такое счастье? — удивился он.

— Ну так основное высоковольтное оборудование у нас стоит. Только оно не в бортовой сети, поэтому в электросхеме корабля его нет.

— Непорядок, — пожилой, сухонький и очень живенький электрик, покачал головой недовольно, — тащи давай, так уж и быть.

Я побежал обратно. Пятидесятикилограммовый блок питания для меня не непосильная ноша.

* * *

*

Выход в море стал для меня большим шоком. Прежде всего — психологическим, это совсем не то же самое, что в тепле и уюте нормальной жизни работать — тут условия особые. И даже то, что я по сути только дизелем и занимался, ничуть не упрощало дело. Всё равно приходилось летать на авральные работы, которые происходили очень часто — отсидеться в машинном не удавалось. Меня, как молодого и уже зарекомендовавшего себя богатырской силой, гоняли и в хвост и в гриву, едва успевал как следует отоспаться.

Сегодня было не исключение. Открыл глаза — спал я в небольшом алькове, углублении в стене, здесь была и удобная кроватка, и вся необходимая мне электроника. Можно было отлежаться. Разбудил меня вызов по корабельной связи. Отвечаю:

— Что случилось?

— Северов, общий сбор через полчаса в столовой, не опаздывай, — наш оператор, он же голос всея ледокола.

Пришлось вставать. За дверью моей каюты — грохот машинного отсека. Уж не знаю как, но этот адский грохот внутри не существовал, было тихо и спокойно. Только чуть-чуть доносился. Вылез, отряхнулся, подпоясался и пошёл таки искать себе пропитание. К счастью для меня и всех вообще, у нас был огромный запас по провизии. Плюс я взял с собой личные вещи — консервы и сладости. Вот и сейчас наворачивая один за другим сникерсы, которых у меня было несколько ящиков, я шёл по коридору.

— Федь, что случилось? — я открыл дверь шлюза и вышел на ледяной пятидесятиградусный мороз. Моя кожа выдерживала такие заморозки, всё-таки весьма многофункциональный материал. Плюс левая киберрука снабжала энергией тепла, так что температура тела у меня не падала, было тепло. Зато вот остальные окружающие меня люди, работавшие наверху, посмотрели на меня как на идиота, тут пройти то всего сотню метров до надстройки.. Так быстрее. Да и после вчерашнего аврала я жрать хочу как голодный лев. В столовой было необычайное оживление. Я пристроился в очередь к буфету и набрал себе мяса, усевшись в сторонке от всех, здесь прямо как на рок-концерте народу набилось, не продохнуть. Хотя столовая была большая, на весь экипаж, народ скучковался ближе к центру.

Капитан взял слово и...

— Федь? Мы что, уже телепортировались в другое измерение? — недоумённо спросил я, мысленно.

— Да. Достигли точки входа и переместились.

— А... — я так и застыл с сосиской на вилке, — прошляпил перенос.

— Ничего такого особо интересного, — отмахнулся Федя, — небольшая иллюминация и мы уже в прошлом. Сейчас первое января тысяча девятьсот четвёртого года. Скоро начнётся русско-японская война.

— Понятно...

Капитан тем временем собрал всех и сообщил пренеприятнейшее известие — они, каким-то чудом, или происками морского дьявола, оказались в прошлом. Какой хай тут поднялся среди всех — минут десять был шум, говорили сразу все и кто о чём, некоторые вскочили, некоторые переваривали новость или думали, что это такая шутка.

Ко мне подсел один из членов экипажа, не знаю такого.

— Ну а вы что об этом думаете? — спросил он.

— А что я могу думать? Один хрен, ничего не изменилось. Зарплату теперь будем получать царскими рублями, вот и весь сказ. Да ещё есть шанс устроиться получше, если будем держаться вместе и экипаж не разбежится как крысы.

Мой визави задумавшись, кивнул:

— Да, возможно, возможно, вы правы.

— Я прав, — ухмыльнулся самодовольно, — вот сейчас появятся самые умные, которые решат взять какой-нибудь аппарат и сбежать, показать, так сказать, глюпым предкам, как щи варить. Их пристрелят, выбьют информацию, после этого желающих бежать поубавится.

* *

Капитан ледокола "Белый Медведь" хмуро смотрел на своих коллег и подчинённых. Руководство огромного судна, он зачитал только что им сообщение от нанимателя, вскрыв в положенное время запечатанный конверт. И после этого руки с бумажкой опустились, он посмотрел на лица собравшихся.

— Приплыли... — заключил старший помощник, — Это что же, нас отправили в параллельную реальность?

— Никогда о таком не слышал, — ответил ему капитан, — значит так, будем исходить из того, что это не бред. Тем более, что с полуночи мы и правда переместились куда-то. Оборудование может и врёт, но вот звёзды — никогда. И по ним сейчас выходит примерно январь-месяц.

Снова поднялся шум. Капитан прикрикнул на собравшихся, заставив всех замолчать. После чего проявил свой серьёзный нрав в деле наведения порядка в экстренных ситуациях, чем славился уже не один год:

— Тихо! Переместились или нет, это не отменяет того факта, что мы все на борту ледокола! На дворе, если верить этой писульке, — он тряхнул бумажкой, — тысяча девятьсот четвёртый год. И отправили нас сюда не случайно, а с вполне конкретным заданием политического и военного плана. Военных кораблей у нас нет, зато есть пять атомных судов, один из которых — мощный ледокол, способный провести конвой севморпутём. Чуете, чем это пахнет?

— Деньгами?

— Денег нам наниматель обещал заплатить очень прилично, — отмахнулся капитан, — Значит так, вся информация о том, кто мы и откуда — не подлежит разглашению. Дерьмократия осталась там, в прошлом-будущем. Теперь мы все на военном положении, узнаю, что кто-то решил нагреть ручонки на продаже информации или оборудования — авантюрист встанет к стенке очень быстро! И это в лучшем случае, в особо запущенных — выбросим на льдину и уйдём дальше. Это раз! — капитан осмотрел притихших и осознававших возможность кары членов экипажа, — нам чётко поставили задачу — использовать все имеющиеся знания и средства для нормализации военного положения на дальнем востоке и помощи РИФу и армии. Если вас интересует ваше положение в обществе — не бойтесь, я постараюсь, чтобы члены экипажей как сыр в масле катались и не знали бед. Но это будет потом, после тяжкой работы. Теперь главное, — он повернул листок, — читаю по бумажке: "с вами отправляются четыре атомных торговых судна, созданных по образу и подобию "Саванны". Они отличаются привлекательной внешностью, ядерной силовой установкой, которая проработает примерно полвека и большой ледоходностью, что позволяет им пройти севморпутём. В каждом восемь тысяч тонн грузов, которые я счёл очень полезными для вас в этой экспедиции. Запас личных вещей на всех членов экипажа, лучшая экипировка, огнестрельное оружие, десятки мощных радиостанций. Сами корабли имеют провода для развёртывания на их базе плавучей электростанции, в трюмах так же находится военное и морское оборудование, все корабли кроме ледокола имеют по шесть торпедных аппаратов — на случай, если вам придётся столкнуться с неприятелем. Это оружие я счёл наиболее дальнобойным, мощным и в то же время наименее заметным. Полный перечень всего добра вы найдёте в списках. Так же отправляю с вами большой золотой запас в царских золотых червонцах — зарплату платить ими, даже с некоторым увеличением — условно червонец можно приравнять к пятитысячной купюре. Поэтому экипажу не грозит голод — даже наоборот, можно очень хорошо устроиться. Далее — я настоятельно рекомендую вам найти подходы к местным хроноаборигенам. Понимаю, сделать это будет не так просто — помимо прошедшего времени между вами пропасть в психологическом плане. И всё же, подходы найти можно, особенно когда они заинтересуются вашими судами. А они заинтересуются — такие монструозные по их меркам корабли — безусловно, станут крайне интересными для них.

Начать я вам рекомендую с крейсера "Варяг". У вас в трюмах есть огромное количество средств и оборудования для оперативного ремонта корабля в море — разве что плавдок с вами не могу отправить. А дальше будет проще. За сим прощаюсь, до скорой встречи".

Капитан убрал бумажку, экипаж переглядывался. Молчали все. Капитан, однако, не был бы капитаном, если бы не умел вести себя в подобных ситуациях. Он убрал бумажку в карман и огласил следующее:

— Мы с помощниками напечатаем анкеты, я попрошу каждого из вас заполнить их. Мне нужно знать точно, какие специалисты имеются на всей эскадре, перерывать личные дела всех и каждого — это слишком много времени уйдёт. Сейчас, если верить звёздам, мы находимся в нескольких часах пути от пролива Лэнга...

— Постойте, товарищ капитан, но ведь нам нужно быть в Чемульпо, верно? — спросил его старпом, Виктор Фёдорович.

— Правильно.

— А сейчас, если верить данным, начало января?

— Верно.

— Успеем. Идти придётся в обход Японии, иначе нас заметят вообще все, топить всех — не комильфо.

— Правильно. Я уже посчитал, четыре тысячи семьсот миль от Лэнга до чемульпо в обход Японии.

— Тогда капитан, — тут же кивнул старпом, — предлагаю оставить ледокол где-нибудь на севере, и дальше идти на торгашах. Придётся поторопиться, торгаши могут двадцать пять-тридцать выдать, у них реакторы огого какие, а у ледокола мореходность та ещё...

И в этом было зерно истины, ледокол с его широким корпусом и ложкообразным носом плохо подходил для плаваний по обычному морю, тем более — с высокой скоростью.

— Это предусмотрено. Ледокол уйдёт медленно во владивосток, когда придёт время войны — мы вскроем льды и освободив из плена зимы военные корабли, предложим свои услуги. Основную же работу будет делать торговый флот. Штаб эскадры переезжает на "Сияние". Так, есть что возразить? Нет, тогда с завтрашнего дня ты будешь ИО капитана, — хлопнул по плечу капитан, — там глядишь и постоянным назначим.

— Так а... кто же вместо меня? — удивился старпом.

— Всё уже предусмотрено, вон, Василий Никифорович имеет огромный опыт, его изначально взяли как резервного старпома на Медведь. А тебя — как резервного капитана. Так что я сдаю тебе дела и переезжаю на Сияние, там обустроен целый штаб эскадры с БИЦем, каютами и прочими прелестями.

И последнее, мужики, — капитан обернулся, посмотрев сразу на всех, — наниматель, каким бы он ни был, хочет, чтобы Россия победила в русско-японской. Неужели в таком деле мы не поможем ему? Плюс к тому сами заработаем столько денег, что унести не сможем. Обратно вернуться не получится — это плохо. Знаю, что многие будут скучать по семье, детям и так далее. О них обещали позаботиться. А здесь... Здесь не только страна, но и мы все можем начать с чистого листа. Деньги будут. Голодными вы не будете, плюс социальный статус высокий, так что бабы будут штабелями укладываться. Бери не хочу!

* * *

*

Сказали — сделали. И я получил предписание явиться на "Сияние", головной торговый корабль-атомоход. Вернее всего — о том, что это атомоход узнали члены экипажа только сейчас и были изрядно шокированы! И вот я, с спортивной сумкой за плечом, переходу на пришвартованный корабль по трапу, швартовались мы, лёжа в дрейфе, сам процесс потребовал большой работы — меня, как самого физически крепкого, привлекали ко всем подобным работам без исключения. Подтащив корабли друг к другу и надёжно их укрепив специальными устройствами с канатами и растяжками, кранцами и прочими вещами, мы наконец-то перешли. На Сиянии меня уже встречал капитан. Николай Александрович, только не Романов, а Плеханов. Капитан пригласил меня в кают-компанию, где с интересом рассмотрел.

— Так-так-так... В твоём личном деле сказано, что ты атомщик? — сходу начал он, стоило мне лишь войти. А красиво тут! В кают-компании настоящая, неприкрытая роскошь! Благодаря вратам мы сумели создать невероятную красоту — паркет из цейлонского эбена, мебель тоже, морёный дуб, и так далее... И стоило это всё...

Я кивнул:

— Да, тащ капитан. Собственно, меня и наняли как оператора пяти экспериментальных энергоустановок.

— Да? И почему мне об этом не сказал?

— Не положено. Инструкция! Да и не спрашивал никто...

— Отлично, — хмыкнул он, — ты садись, Юлий Моисеевич, расскажи, что такое эти ваши энергоустановки...

Я сел, нагло, даже слишком нагло в присутствии наивысшего руководства и развалившись в кресле, ответил:

— Энергоустановки типа "РБС-200". Компактные, мощные реакторы. Обслуживание в процессе работы не предусмотрено. Только я обладаю всеми знаниями для их техобслуживания и ремонта. Реакторы упакованы в тридцатисантиметровую защитную капсулу из стали, свинца и обеднённого урана, срок службы — от двадцати до пятидесяти лет, это запас топлива. Перезарядка их сложная, но процесс возможен.

— Мощность? Сколько у нас мощности?

— Двести мегаватт на каждой капсуле. У ледокола их две, у остальных судов — по одной.

— Понятно, — капитан нахмурился, — хорошо, это полезная информация. Ты один справишься со всеми установками?

— Да, справлюсь. Собственно, весь смысл моего здесь пребывания — вероятность аварии и необходимость редкого техобслуживания — раз в три года активной эксплуатации. Остальное... Просто не обращайте внимания, установки полностью автономны и вмешиваться в их работу не приходится.

— Так... — капитан что-то подумал про себя, — значит, ты не занят непосредственно в остальное время... Что умеешь делать?

— Список моих умений обширен и в основном лежит в технической плоскости. Я не понимаю ничего в кораблестроении, но в железках могу что угодно. Могу с нуля выточить и выпилить ДВС на станках, могу спаять электронные схемы для любых целей, физически здоров и крепок, могу копать, могу не копать. Сейчас у себя в моторке от нефиг делать начал мотовездеход делать.

— Ух ты, — капитан ухмыльнулся, — у нас их предостаточно.

— Знаю, — пожимаю плечами, — это не для дела. Так, для души, того и гляди пригодится где-нибудь.

— Это очень хорошо, что ты в технике шаришь. Наверное, атомщиком бы не стал, если бы имел плохие навыки. Так что спрос с тебя будет серьёзный. И начну с того, что спрошу твои мысли по поводу текущей ситуации.... — капитан налил чаю из самовара, подвинул мне чашку. Я пригубил чайку и кивнул ему благодарно.

— По ситуации в целом, или по железкам?

— В целом, товарищ Северов, в целом.

Я ненадолго задумался....

— Думаю, кому-то в руки попала технология, способная нас туда-сюда перемещать. Уровень создания реакторов явно серьёзнее, чем современные военные, которые ставятся на АПЛ, тут совершенно другой уровень. Технология перемещения была, и они испугались того, что их уничтожат. Слишком велика польза, владеющий этой технологией — может стягивать к себе ресурсы из других параллельных миров, в колоссальных количествах. Безусловно, те, кто понимает, к чему это приведёт не остановится не перед чем в стремлении завладеть этой технологией и предотвратить подобный ход от конкурента. Поэтому создатели этих устройств предпочли нанять нашу экспедицию и заслать в прошлое, туда, где мировая система ещё не устоялась, ядерного оружия нет и апокалипсис не грозит. Чтобы создать колонию.

Капитан слушал очень внимательно, ведь такого варианта он ещё не обмозговывал.

— Из всего этого я могу сделать ряд предположений. Первое — этот мир будет для нас основным, по сути, мы здесь для того, чтобы самим создать себе мир, в котором будут жить наши дети и внуки. Второе — этот мир, да и наша экспедиция находятся на снабжении у кого-то, кто имеет практически неограниченные ресурсы. Любые ресурсы. Поэтому нас ждут инфраструктурные проекты, потому что если некто с колоссальными ресурсами решил вложиться в Россию — в первую очередь будет вкладываться в дороги и промышленность. Наличие огромных и недорогих ресурсов так же позволит дать пинок индустриализации. Третье — мы хоть и предоставлены сами себе, но вектор деятельности указан очень чётко. Не приводить Россию к мировому господству — она к этому не готова, ни физически, ни морально, а предотвратить ужасные события, а ещё лучше — обернуть Русско-Японскую и первую мировую к нашей пользе.

По поводу стратегии действий... Я не историк, но и я понимаю, что тут мало выехать как чапай, на лихом коне, и повести войска в бой. Искать выход на царя и действовать через него тоже нежелательно. Каким бы очевидным ходом это не казалось поначалу — царь глубоко зажат в свои личные рамки власти, предубеждения и своей свитой. Чтобы всерьёз изменить ситуацию, нужно к моменту личного знакомства уже иметь за спиной большую репутацию и силу. А сделать это можно, если выходить на контакт с чинами пониже и, не открывая им всей правды, даже по-минимуму, фактически педалировать их, финансировать, снабжать, способствовать безупречным свершениям. Это приведёт к формированию обязанной нам элиты общества — сейчас, во время войны, это особенно актуально. И уже через эту прослойку можно вести свою политику.

— Ну например? — спросил капитан, — не скрою, вы единственный, кто предложил подобное. Обычно мнения диаметральные — либо к царю батюшке сразу бежать, либо свергать его.

— Я не дурак, хоть и гик... Например — мы выйдем на контакт с Рудневым. Всеволодом Фёдоровичем и сделаем из него блестящего адмирала. Я бы даже сказал — зерцало адмиральства. Он неплохой человек, если мы немного похимичим с его Варягом, то он сможет в одиночку разбить весь отряд адмирала Того... Или камимуры, я помню только этих двух, кто там был у Чемульпо — знать не знаю... Руднев будет обласкан вниманием и сможет, при нашей посильной поддержке, совершить ряд блестящих подвигов.

— А он согласится?

— Он будет против. Он честный человек и незаслуженные похвалы его будут тяготить, но я думаю, он поймёт, что даже незаслуженная слава имеет силу. И если в него будут верить — то и эффективность флота будет выше. Будет работать символом победы над Японией. Японцы хорошо подготовились, а мы не можем изменить сразу всю ситуацию — но изменить моральный дух солдат таким вот проектом — вполне по силам.

— И как же вы собрались похимичить с Варягом? — спросил капитан, желая сменить тему, — что он в одиночку разобьёт всех японцев?

— Ну для начала — можно установить хорошую баллистическую аппаратуру. Если каждый второй снаряд попадёт в цель — то от японцев одни рожки да ножки останутся. Потом, убрать всё дерево с палубы, заменить взрыватели на русских снарядах. Чудесным образом у нас в трюмах есть нормальные взрыватели под русские снаряды, тонн тридцать или пятьдесят. Хватит, в общем. Канлодку "Кореец" мы можем под завязку забить взрывчаткой, сделав из неё джихадлодку. Бомбанёт так, что ближайшие корабли противника превратятся в мелкие ошмётки мгновенно.

— Только вести её кто-то должен, — заметил капитан, — и кидать уголь в топку.

— Это как раз проще простого, забить топку и пока котёл жарится, он пройдёт несколько миль. Тут даже кочегаров не нужно, только температура.

— Вижу, у тебя всё предусмотрено, — покачал головой капитан.

— Импровизирую, — хмыкнул я в ответ, — а дальше — мы будем глазами и ушами Варяга, и в случае чего — поможем торпедами. Нужно затянуть первый этап войны — интервенцию Японии в Корею. А для популяризации Руднева мы подсадим ему человека с зеркалкой, пусть фотографирует. Да и дроны на кой хрен нужны?

— Но на этом далеко не уедешь. Я всё понимаю, руднев, Варяг, и так далее, но ведь не для этой мелочи нас послали?

— Верно. А дальше — мы уже сможем наладить отношения со следующим героем отношений — Степаном Осиповичем Макаровым. Я напоминаю, что победить мы можем парой ракет с ядерными боеголовами — задача — именно вклиниться в руководящие круги России, получить репутацию и вес. Чтобы пришедшие позже люди уже могли без стеснения разговаривать с Императором и если не ставить ему условия, то хотя бы имели важное место в России. И эти две блистательные фигуры, герои войны, которые будут нашими друзьями — лучший трамплин для прыжка.

— Что ж, идея хорошая, — кивнул Капитан, — вы и правда неглупый человек. Не мореман, наши все только о море и думают, рассматривая жизнь через призму морского дела. А скажите ка мне свои мысли по поводу дальнейшей службы основного состава эскадры? Хотите остаться с нами? У вас же более, чем у всех остальных есть амбиции...

— Есть, но это ничего. Они у всех есть. Полагаю, раз уж судьба людей прочно связана с морем, незачем что-то менять. Путь назад нам заказан — только ногами вперёд. Как мы можем здесь устроиться? Начну с того, что денег у нас достаточно. А так же достаточно способов их заработать, поэтому уж пожизненный пансион у людей будет, не придётся горбатиться извозчиком после окончания службы. Корабли новые, прослужат полвека, причём нужные и в мирной и в военной жизни, поэтому работы у нас будет предостаточно. Многие смогут устроиться на суше, кому куда захочется, кто где пригодится. Я лично могу работать учёным, двигателистом, рабочим высокой квалификации, очень высокой. В общем, за своё будущее я спокоен. Другим тоже стоит успокоиться — по местным меркам они образованные, все с высшим образованием, плюс уникальными знаниями, то есть по меркам общества — весьма и весьма высокое положение занимают. И будут занимать.

— Понятно, — кивнул капитан, — что ж, спасибо за визит. Ваши мысли по этому поводу весьма... оригинальны. И менее радикальны, чем немедленные действия глобального масштаба, вроде контакта с царём. Поэтому я склонен пока что действовать по этому сценарию, а там — видно будет. Лично вы, раз уж у вас нет непосредственного занятия, отправитесь в команде техников на Варяг. И раз уж у вас есть соображения, — возглавите её. Команда большая, по нашим меркам, дело нужно провернуть большое. Я договорюсь с Рудневым, а потом уже придёт ваш черёд, нужно проделать все ваши проделки за кратчайший, рекордно краткий срок!

— Есть! — ответил я под влиянием момента.

— Свободен.

* * *

На Сиянии мне выделили большую каюту, по приказу капитана. Вообще, атомоход был... чудесным. Помесь грузового судна и частной элитной яхты. Здесь и правда было очень уютно, приятно. Я заснул сразу же, как только голова коснулась подушки. А потом — прислушался к своим ощущениям. Корабль летел на двадцати семи узлах в обход Японии, тогда как Ледокол лёг в дрейф и ему лишь предстояло пролежать так ещё месяц, пока Варяг окончательно не выйдет хулиганить!

Каюта была отделана редкими и дорогими породами дерева, драгоценными, я бы даже сказал. Пахло соответствующе, приятно, илюминатор был большим, кровать широкой, и вообще, тут больше похоже на каюту первого класса на хорошем лайнере. Уютно! И всё это добро — мне одному. Я пролежал весь вечер, гоняя в скайрим за воров, а потом всё-таки соизволил оторвать свою задницу от дивана и отправился готовиться к работе. Шёл кораблик очень-очень быстро.

Здесь я мог без палева заняться тем, что мне действительно интересно в данный момент. А в данный момент меня интересовало техническое оснащение, нужно было собрать команду, обучить, собрать все железяки, которые мы будем использовать. Модернизационный комплект на Варяг я заготовил заранее и загрузил на Сияние. Предстояло его использовать полностью. Я был к этому готов. Неделя. Путь до варяга занимал неделю, я спустился в трюм и выбрав себе работу. В частности, на Сиянии был мой личный грузовой отсек, в котором стояла моя Буханочка. Это был прекрасный автомобиль. Плавающий, внедорожный, с увеличенными арками и колёсами от КРАЗа. Это был монстр бездорожья! В кузове было всё, что мне нужно. Всё.

После Чемульпо Сияние уйдёт с Варягом, а в Порт-Артур пойдёт "Дракон" — четвёртый из сухогрузов. На борту Дракона было много оружия, прежде всего — пехотного. У меня было дохренища всякого строительного оборудования и техники, вопрос лишь в операторах. На борту Дракона было девяносто пять профессиональных рабочих — трактористы, бульдозеристы, строители, крановщики и экскаваторщики, сварщики и так далее. Со всем оборудованием — нужно только установить железнодорожные врата, через которые мы сможем снабжать Порт-Артур поистине безграничным количеством стройматериалов и эти ребята начнут работу по обустройству крепости. Хорошо подготовленная к обороне местность сможет сохранить множество жизней наших солдат. Следует ждать очень и очень сильно растянутого по времени штурма крепости...

Капитан ждал меня в моём грузовом отсеке. Он был один, осматривал как в музее подключенный и установленный в рабочее положение агрегат. Он повернулся, стоило лишь мне войти и улыбнулся:

— А, Северов. Что это за штука? — кивнул на телетайп.

— Телетайп. Помесь принтера, печатной машинки и телеграфа. Очень... Необычная и очень перспективная техника связи. Самое главное — у меня несколько таких машин и это приоритетный способ связи с местными.

Я подошёл ближе.

— Хорошо же вы подготовились!

— Это ещё что, — кивнул я, — тут в соседнем трюме есть ещё пять сотен печатных машинок. Очень полезные штуки, не стоит забывать, в каком мы времени. Тут есть и механические калькуляторы, типа "железный феликс", и устройства шифрования, и прочие весьма интересные устройства.

— Да, серьёзно, — кивнул капитан, — хотите установить такой на Варяг?

— Безусловно. Корабль должен иметь прямую текстовую связь с берегом и нами. Оперативную информацию конечно можно передавать голосом, но документы — только так, плюс их проще зашифровать, чем голос.

— Понимаю, — кивнул капитан, — собственно, я к вам по одному очень щекотливому вопросу. Как вы наверное уже знаете, у нас большой запас золота, очень большой. Я даже не знаю, куда столько девать. Вы вроде бы единственный человек, знающий что-то о наших нанимателях, может быть, вы посоветуете?

— И взять ответственность? Без труда, — хмыкнул я, — жалование выплачивать — энто раз, снабжать корабли — энто два, и наконец, можно просто финансировать деятельность тех людей, деятельность которых полностью соответствует нашей задаче. Опять же, здесь гора офисной техники, — я махнул рукой, — нужно получить офис на земле, желательно, в Петербурге. К руководству поближе. Куда больше меня сейчас заботит другое...

— Да, да? — спросил он.

— Наземная кампания. Как вы правильно заметили, у нас мореманов целых пять кораблей. И почти нет сухопутных спецов, только строительная бригада. И тем не менее, нам придётся проводить большие работы на суше. Нужны свои группы сухопутной разведки, которые выйдут на связь с командованием армии и будут осуществлять поддержку.

— Хорошо, у вас есть идеи, как это сделать?

— Насколько я знаю, для армии огромной проблемой был фураж. Драли соломенные крыши и конфликтовали с китайцами. Мы можем выйти как торговцы фуражом. Опять же, у нас тут небольшой ценз на технологии — всё равно рано или поздно все всё узнают. Поэтому нужно кое-что построить, чтобы иметь сухопутную линию снабжения, после чего можно заказать сколь угодно много грузовиков с фуражом, провизией, оружием, да чем угодно!

— Хорошая же идея — стать маркитантом.

— Зато это позволит легко выйти на командование армии. Насколько я знаю, среди нас должно быть несколько офицеров разной направленности... Но одними ими мы не обойдёмся — нужны водители на технику, и вот тут уже проблема. Проблемища!

— Сколько человек нужно? — посмурнел капитан.

— Я не в курсе. Объект для снабжения стационарный, типа портала, а до расположения войск нужно ещё как-то добраться! Поэтому чем больше, тем лучше. Десяток водителей минимум.

Подойдя к шкафу, снял с него ящик и поставил на стол-верстак. Да, тут был практически личный гараж с разными пожитками.

— Я прихватил с собой три ящика вот этих штуковин.

— Что это? — спросил капитан, — а, узнал. ГК-1, отличная штука. Жаль, сейчас их запретили.

Грелка Каталитическая. Очень интересное изобретение — по сути — бензиновая зажигалка с беспламенным горением. Штука, изобретённая в окопах первой мировой. Очень полезная для всяких грибников — в двадцать первом веке.

У нас на ледоколе активно использовались химические солевые грелки — их рассовывали по специальным кармашкам в куртке — становилось тепло! Но это по словам людей — у меня в плече был реактор на десять мегаватт, плюс контролируемая температура кожного покрова. Федя мог поднять температуру, да и холод меня не мучал. Поэтому северные морозы я переносил легко, непринуждённо.

Для солдат же ГК-1 — это настоящее спасение. Греться хотелось, разводить открытый огонь нельзя. Федя предложил каталитические грелки — они проще в обслуживании, плюс позволяли солдатам легче переносить мороз, при наличии дополнительной тёплой формы — так особенно. Сама конструкция содержала платину и была настолько проста, что... что офигеть как проста. Я сообщил:

— У нас в трюмах почти три миллиона таких. И много тёплой одежды, так что перезимуем, никто не помёрзнет.

— Полезная штука, конечно, но я не о том думаю.

— А зря. Большое складывается из малого. Порой даже такая малость играет большую репутационную роль, чем всё остальное. У нас же по плану переправка больших караванов по севморпути, то есть будет дофига и больше заболевших, если не предпринять превентивные меры по обогреву.

— Ладно, есть и ладно. Ты лучше скажи, как мы можем что-то дополнительное получить?

— Нужна база. Защищённая от всех, желательно на каком-нибудь удалённом острове, или на континенте, но с защитой от дурака и чужака. А там я кое-что соображу.

— Понятно. Ну это ничего, всё нужное у нас есть. Уже есть. Скоро мы придём в Чемульпо. Ты готов?

— Да. Сколько времени у нас есть?

— Достаточно.

* * *

*

Первым тревожным звоночком для Всеволода Фёдоровича Руднева стал катер. Со стороны моря в порт Чемульпо пришло небольшое и странное судно, с которого на берег было выгружено транспортное средство. Это оказалась машина, странная машина! Похожая на буханку чёрного хлеба, установленную на колёсах. На крыше буханки были мощные электрические фары, тихо прожужжав мотором, машина немедленно сорвалась и уехала в Чемульпо, по местным улочкам. А странный катер всё стоял в порту. Пришедших посмотреть моряков тут же прогоняли дежурящие у катера люди, особенно были уязвлены англичане с Тэлбота. Их гордость морской империи была попрана.

Всеволод Фёдорович, к удовольствию всех моряков на Варяге, не стал ничего предпринимать. Он отправился в свою каюту и заснул сном младенца, не предвидя никаких проблем. Но уже через шесть часов сна его нагло выдернули из постели.

— Что такое? — поднялся он на койке.

— К нам гости, с этого странного судёнышка, — ответил присланный гонец, — что прикажете делать, ваше высокоблагородие?

— Пускай. Что им надо то?

— Не знаю, — гонец испарился, а Руднев, покинув тёплые одеяла, поёжившись от холода, начал спешно одеваться.

Тем временем чуть ниже, на борт корабля уже заходил капитан ледокола, по совместительству — командующий всей эскадрой кораблей, Плеханов. Он взошёл на борт исторического судна в сопровождении двух молодцев — оба из его команды. Осматривался зело сильно — интересно же! Тот самый варяг, это не шутки. Плеханов подождал, когда его наконец перестанут держать на морозе и пригласят внутрь. Пригласили очень скоро — и капитан мог с чистой совестью зайти в тепло и уют. Что ни говори, а отопление на судне хорошее, котёл стоял под малым паром, для системы отопления.

Капитан решил встретить гостя в кают-компании. Встретились оба очень... буднично, можно сказать. Не прозвучали фанфары, не пробил гонг, не было ничего такого. Два моряка встретились, поприветствовали друг друга положенным образом представившись, после чего Плеханов начал прощупывать почву. И вскоре сделал вполне понятный шаг:

— Всеволод Фёдорович, скажите, вы с научной фантастикой знакомы?

— Да, конечно, — ответил Руднев, ведь жанр этот набирал популярность после появления Жюля Верна. Великое множество подражателей выдумывали кто во что горазд.

— Это очень хорошо, значит, нам будет проще... — плеханов слабо улыбнулся, заинтриговав Всеволода Фёдоровича, — для начала скажу вам кое-что невероятное, по крайней мере, на данный момент. Родился я в Тысяча Девятьсот Семьдесят Пятом году...

Руднев посмотрел на своего собеседника как на психа. Оценив физиономию Руднева, Плеханов усмехнулся:

— Так и знал, что вы сочтёте меня сумасшедшим. До недавних пор я бы тоже так сделал, если бы ко мне заявился человек и заявил, что родился в две тысячи семьдесят пятом... Ладно, не буду разводить словоблудие, я здесь для вполне конкретной цели, подробности — если вы захотите ознакомиться с вот этим материалом, — Плеханов достал из чемодана большой восемнадцатидюймовый планшет самсунг и включил на нём кино. Кино было про русско-японскую войну, большой трёхсерийный фильм, в котором тщательно рассказывалось о ходе войны и обстановке в мире в это время.

Всеволод Фёдорович, стоило зазвуать вступительной музыке, перекрестился, Плеханов же просто поставил большой планшет, размером с небольшой телевизор, на стол, прислонив к стеночке. Руднев удивлённо посмотрел на это чудо техники и внимал. Первая серия фильма была про начало войны и обстановку в мире в этот период. Плеханов был рад видеть, что его обязанности по пророчествованию взяла на себя бездушная электроника и таинственный диктор. Кино было снято специально для предков потомками, поэтому никаких шокирующих фактов не было озвучено, как и политических выводов и критики. Кино обошлось рамками документального жанра и беспристрастно начало рассказ с боя Варяга. Между прочим, с очень неплохой компьютерной графикой и спецэффектами. Всеволод Фёдорович Руднев вытерпел первую сорокаминутную серию, хотя просмотр и выел у него изрядное количество нервных клеток — подумать только — на них нападут, да ещё и так нагло!

— Об этом немедленно должен узнать посол, — заявил Руднев.

— Стоп. С этого места я и начну свой рассказ, — Плеханов поставил кино на паузу и улыбнулся угрюмому Рудневу.

Всеволод Фёдорович выглядел крайне... обеспокоенным. Его классический для русских чиновников вид — мундир, борода, теперь не выглядели так, как раньше. Руднев хмуро посмотрел на Плеханова.

— Почему? Ради бога, почему я не могу об этом сказать?

— Потому, Всеволод Фёдорович, что это породит цепь событий, явно самых неблагоприятных для всей России. Мы же здесь — исключительно для её пользы. Против России ополчился весь мир — что сейчас, что в нашем времени — единственный устраивающий иностранцев вид России — это разорванная на куски и раздираемая голодом и холодом, зажатая в кредитах, сырьевая колония. И всё.

— Скажите, что можно что-то сделать, — уверенно сказал Руднев, — если вы есть, значит, не всё потеряно.

— Верно, — Плеханов понял это по-своему, — я тоже собрал мнения от всей команды своей эскадры и принял решение — что мы не пойдём к царю на доклад, и не будем открыто участвовать в войне. Открыто. Это запустит цепь событий, нежелательную для нас — о нас быстро узнают другие, чиновники начнут воровать то, что мы даём, иностранцы — постараются уничтожить Россию любой ценой, потому что в нашем лице им идёт огромная, колоссальная угроза. А их с детства пугали злыми русскими. Вместо этого я решил, что можно простимулировать полезные, положительные события. Это более здравый и аккуратный подход.

— Да? — Руднев, казалось бы, очнулся ото сна, — так тоже можно, конечно, но о каких событиях вы говорите? Если мой корабль обречён, а он обречён погибнуть в бое с превосходящим противником, то что здесь можно стимулировать? Мёртвому припарки!

— Ну не скажите, Всеволод Фёдорович, — покачал Николай Александрович головой, — во-первых — первоначальный этап войны Японии — это высадка в Корее. Именно этот процесс и призван нарушить Варяг — это же крейсер, причём бронепалубный, а не броненосный. И если вы сможете сбежать от Японцев — это будет восхитительным началом войны, а если в процессе ещё и лишите японцев какого-нибудь корабля — тем более. Вариант у нас имеется, мы готовы немного поработать с Варягом, готовя его к войне и бою.

— Да? — Руднев вскинул бровь, — однако... И что же вы хотите поменять? И как, по вашему, мы дальше будем действовать?

— О, очень просто, — Плеханов не обратил внимание на скепсис собеседника, — наше оборудование позволяет радиолокацией обнаруживать надводные корабли в радиусе ста морских миль. Благодаря нам, Варяг сможет стать чуть ли не самым результативным кораблём в мире и безошибочно перехватывать японские транспорты, идущие как в Японию, так и из Японии в Корею. Напомню, что за это дают весьма солидные призовые!

— Я не ради денег спрашиваю! — обиделся даже Руднев.

— А я за них. Слушайте, ваша судьба уже предрешена, будем мы в ней участвовать или нет — вы будете возведены в ранг народного героя. Стране нужны герои, нужны примеры, на которые можно равняться. И лучшую роль, которую вы можете сыграть в этой войне — роль капитана победы. Разница лишь в результативности, но не в итоге — без нас вы погубите корабль и станете символом мужества, с нами — спасёте корабль и станете символом победы. Разница невелика, мы лишь простимулируем это направление.

— Хорошо, — Руднев подумал немного и признал, что это действительно более здравый подход, — но это будет незаслуженная слава!

— Заслуженная. Правда, в вашем героическом самопожертвовании тоже заслуженного мало, но если вы будете топить японцев — слава будет более заслуженная. А мы... Мы здесь для того, чтобы изменить судьбу всего мира, и начнём персонально с вас. Удивительно, но ваше имя в будущем более известно, чем многих и многих нынешних людей, великих князей и прочих. Я лишь хочу, чтобы эта слава базировалась не на жертве, а на результативности. Плюс — это обычная военная практика, выделять кого-то как пример, возводить в ранг героя и ставить в пример. Это воодушевляет войска. Для наших войск таковыми стали вы и Макаров, вы потеряли Варяг в первый день войны, Макаров тоже скоропостижно скончался, подорвавшись на минах. И вообще, в этой войне было много случайностей, которые удивительным образом сыграли на руку японцам. Сказывается лучшая подготовка и дисциплина.

Руднев промолчал. Он обвёл взглядом кают-компанию. Большое, по меркам корабля, уютное помещение. Было сильно натоплено, илюминатор приоткрыт, свежий воздух был всегда нужен. Руднев прикрыл глаза и спросил:

— Что вы хотите предложить? Ваш план действий? Что должен делать я?

— Вот это уже другой разговор, — Плеханов потёр руки, — значит так. У Варяга много слабостей, часть из них мы должны перекрыть. Технической стороной вопроса займутся наши техники, у нас есть ещё две недели до начала войны. Достаточно времени. "Варяг" должен выйти в море, туда, где вас не увидят, встать на якорь, к вам с обоих бортов пришвартуются наши суда — "Сияние" и "Сталин". Начнётся процесс модернизации, в это же время необходимо снять экипаж — он перейдёт на третье судно, "Колан" и начнётся работа по подготовке экипажа к работе с новым оборудованием. Учебная работа, тренировки, отдых. В конце концов, когда будет закончена модернизация — мы стараемся успеть до пятого февраля, Варяг вернётся в Чемульпо и встанет на рейд. После этого — мы приступим к второму пункту плана — с Корейца будет снят весь экипаж, до последнего человека, установлена аппаратура дистанционного управления, всё судно будет под завязку забито взрывчаткой, мы снимем и срежем всё, что только можно и нельзя, сделав из судна брандер. После прибытия японцев и ультиматума Кореец ночью отправится к японцам с посланием, подойдёт к японскому флагману и дальше взлетит на воздух. Взрыв пятисот-семисот тонн тротила — это не шутки, от японского флагмана не останется даже запаха.

— Смело, — кивнул Руднев, — но неужели они не заметят этого?

— Могут и заметить, но ожидать — никогда. В конце концов, кто знает, откуда внезапно появится целая гора взрывчатки? Варяг, когда японцы будут дезориентированы потерей командования, направится на всех парах на прорыв из порта, обстреливая японские корабли точным боем, соблюдая светомаскировку. Стрелять на звук они не станут, ночь будет очень тёмная — рук своих видеть не будут. После этого прорыва мы подводим к вашему кораблю буксир и тащимся на скорости в десять-двенадцать узлов в сторону Японии, искать себе цель по калибрам. Снабжение вашего корабля углём, провизией, пресной водой, снарядами и всем прочим — мы берём на себя.

— Хороший план, — кивнул Руднев, — когда начнёте? Да и что мне делать?

— Для начала — пошлите депешу послу и остальным стационерам о том, что вы выходите в море для проведения учений экипажа, вернётесь пятого февраля, а вместо себя оставляете канлодку Кореец. Стационеры наверняка подумают, что где-то у них утечка о вероятном начале агрессии, но данные неточные, или вы поспешили. В любом случае, они известят об этом японцев. Японцы хотят высадить десант, канлодка и крейсер для них — это удобный способ убить трёх зайцев одним выстрелом. Поэтому они придут в назначенный срок, они не могут задержаться — трюмы забиты людьми, десантом, а десанту нужно что-то жрать. Запас провизии очень ограничен.

— Понятно... что ж, такой ход может и сработать, — кивнул Руднев, — я поговорю с послом и не думаю, что он будет против. При всех своих достоинствах, он не сведущ в делах военных и морских.

* * *

*

Варяг... Это был легендарный крейсер. И сейчас он шёл к нам, мы стояли на якоре, Сияние и Сталин. Два громадных по местным меркам корабля, больше варяга. Крейсер дымил, чадил, и шёл прямо на нас, вспарывая морские волны своим прямым носом-тараном. Я стоял на палубе атомохода и подобно десяткам других людей, смотрел в бинокль за приближающимся Варягом. Корабль подходил всё ближе и ближе, были видны матросы, бегающие по палубе, стволы пушек, угрожающе смотрящих в нашу сторону. Хорошо хоть на пушках были белые матерчатые чехлы.

Варяг приближался. Он поровнялся с нами и встал между двумя атомоходами — с носа послышался лязг вбираемого якоря и наше судно медленно начало двигаться вперёд, одновременно сближаясь с Варягом. Началась швартовка — большая беготня! Весь экипаж начал работу, Варяг аккуратно зажали, сначала пришвартовавшись с нашего, левого борта, а потом и с правого. Перекинули трапы, после чего спустили катера. С варяга на наше судно перешёл старпом, подал документы, которые прочитал капитан Сияния, вернул документы и перекинувшись парой слов, подозвал меня.

— Вот, — он представил меня. — Юлий Моисеевич Северов, техник, ваше судно переходит в его распоряжение до окончания работ.

— Да? — старпом осмотрел меня с прищуром, — хорошо. Приказ есть приказ, — и отвернулся. Ну и отношение же!

Экипаж с Варяга перешёл на наши суда, а мы — на их. Я, по трапу, прошёл на борт Варяга и с интересом огляделся. Мне предстало царство совсем уж непонятных штуковин, только благодаря Феде, который всё объяснял, я не потерялся и начал работу. Достал из поясной сумки с инструментами маркер и вместе с десятком помощников пошёл по кораблю. План модернизации был прост — для начала следовало снять орудия и заменить их на другие, с бОльщими углами возвышения. Орудия у нас уже были — из моей свиты отделились два человека и после осмотра фронта работ, ушли за своими рабочими.

Когда они ушли, я повернулся к оставшимся:

— Всё дерево — снять. Лодки можно просто порубить и сжечь в топке.

— А шлюпбалки? — спросил у меня один из спецов, сухой и относительно небольшой человек с видом бывалого работяги.

— Шлюпбалки тоже не нужны. Оставьте одну, остальные можно срезать нахрен. Едем дальше... Электрики?

— Да, здесь я, — подошёл человек, электрик из инженеров...

— Смотрите, здесь нужно заменить электрику на всём судне. Установите новую проводку, электрощитки, и главное — несколько дизельных генераторов. Для работы всех систем понадобится электричество.

— Сделаем, — ответил мне электрик, — ещё что-то?

— По вашей стезе — нет. Работы и так на две недели, тут целое судно нужно с нуля эликтрифицировать. Вот, — я залез в сумку и достал электросхему, — схема, работайте по ней. Всё необходимое у вас есть — люди, инструменты, материалы, в общем — всё.

— Понял, — он взял из моих рук большую папку, — разрешите выполнять?

— Ступай.

Осталось семь человек.

— Так, теперь задача посложнее... пойдёмте.

Я уверенно двинул по палубе, спустился вниз и прошёл обратно метров сорок по коридорам с тусклым светом. Пройдя внутрь всею толпою, мы оказались в кают-компании...

Толпа людей, семь человек, шла за мной, мужики переругивались, обсуждали увиденное и лапали всё, что увидят. Я на это закрывал глаза. Так мы дошли до надстройки и поднялись на ходовой мостик Варяга, — значит так, мужики. Задача номер один — установить здесь аппаратуру управления. Кто-то должен залезть наверх и поставить на мачте антенну, на одной мачте. Вторую — необходимо срезать под корень, вся парусная херня — отправляется за борт.

— А не жалко? — спросил один из мужиков.

— Нет, не стоит оно жалости. Времени нет возиться с имуществом, так что — выбрасываете за борт.

* * *

*

После раздачи простых команд и чертежей, я приступил к самостоятельной работе. А именно — вместо угольных котлов поставить мазутные. Мазут не менее пожароопасен, зато нет проблем с бункеровкой, да и эффективность его не меньше. Не зря же к двадцать первому веку уголь ушёл в прошлое на кораблях? На турбинах ТЭЦ — да, остался, а на кораблях — ушёл в небытие.

Я спустился в недра крейсера, туда, где было установлено множество котлов, и начал работу, как физически, так и с помощью Феди. Котлы были из дрянной стали — как сказал Фёдор, нужно менять всю систему. Сама паровая машина была мощной и могла выдержать большие нагрузки, гораздо большие, чем давали котлы, но вот паропроводы, трубки, клапаны, вся остальная система — не выдерживала больших давлений.

Вообще, после детального изучения двигателя у меня волосы дыбом встают! Четыре трёхцилиндровых машины по семь тысяч лошадок, и под них — тридцать котлов, которые имеют рабочее давление в шесть атмосфер.

Котлы были сложными в эксплуатации и действительно редкой гадостью! Их едва ли можно вообще использовать — трубки ломаются, прикипают... От изначальной идеи ремонтопригодности не осталось ни следа — в процессе работы жаровые трубы деформировались, их стыковка тоже деформировалась и иначе как ломом достать их невозможно. Это... Это полный аут, товарищи.

Нет, если эту капризную котельную машинерию перебрать — она выдаст положенные показания, но через неделю снова придёт в негодность и начнутся проблемы. Котлы системы Никлосса — это самая гадкая часть Варяга. Я удивлялся больше и больше, разбирая их и в итоге принял решение — котлы нахрен убрать и заменить новыми. Мощными мазутными котлами. И началась эпопея с трубками. Я возился с ними с утра до ночи, двадцать часов в сутки, снимая котлы и устанавливая новые. Пришлось для этих целей разбирать их и собирать новые котлы уже на месте, а вместо угольных бункеров устанавливать огромные многосекционные топливные баки.

Я потерял счёт времени и был вымазан в мазуте, смазке и угольной пыли, на меня было страшно смотреть! Бесконечные работы по привариванию и прикручиванию труб, по укреплению паровых машин и вала винта, всё это растратило мои силы за считанные десять дней. Так что когда работа была завершена, я вылез из кочегарки, словно призрак коммунизма. Чёрный как шахтёр, уставший, перемазанный в самых разных жидкостях и воняющий на всю округу маслами и гарью от сварочных работ. Даже не контролировал остальную работу — потому что похер. Варяг не бежал из Чемульпо не потому, что Руднев такой, блин, герой весь из себя — варяг был загнан как хромая мышь, кторая не способна ни убежать, ни победить. То говно, что я вытащил из котельных, паровыми котлами никлосса именуемое, не могло дать достаточно пара, больше четырнадцати узлов варяг бы не дал. А при слишком интенсивной работе — не больше десятки, и это предел. Иначе погорела бы вся система, все трубы.

Вылезши на воздух, увидев небо, я был счастлив и развалился прямо на палубе, на каком-то устройстве. Осмотрелся — шлюпбалки срезали. На палубе настил из современного нам пррезиненного материала. Никаких лишних деревяшек. Мачта только одна, да и она — только торчащий вверх стальной столб, на котором сверху установлена антенна.

Варяг был бы самым хорошим судном, если бы не было столько детских болячек. Американские твари сэкономили на всём! Феде пришлось руководить всей командой от моего имени по рации, и мы сделали это. Трубы убрали. Трубы, основной элемент силуэта корабля, убрали, оставив одну, на входе воздуха я поставил турбокомпрессор, мощное устройство, увеличивающее поток воздуха и соответственно температуру. Более того, я сделал нечто восхитительное — вместо тридцати котлов поставил десять, но их размеры и давление увеличил, значительно увеличил. Два мощных кольцевых вентилятора закачивали воздух — котёл очень быстро разогревался, давая давление пара до семнадцати атмосфер. Да, да, именно так! Для этого пришлось наглухо забронировать котельное отделение, но результат того стоил — при высоком давлении, паропроизводительность крейсера сильно возрастала. А с возможностью форсажа до двадцати двух атмосфер — крейсер мог разгоняться до приличных скоростей, едва ли не предельных для его набора, который тоже активно изменялся Федей. Очищали металлы, упрочняли....

Я осмотрелся и с большим трудом, более моральным, заставил себя подняться. На палубе были несколько человек, они прикручивали на надстройке батарею огнетушителей. Я покачнулся и взбодрив себя, отправился на борт Сияния. Душ. Спать.

* * *

Сложно было Рудневу с потомками на их судне. Очень сложно, хотя обходились с ним ну очень достойно. Сложнее всего было то, что и он, и многие другие члены экипажа Варяга — готовились к бою. Всеволод Фёдорович с утра встретился с довольным и на вид очень уставшим человеком, от которого, тем не менее хорошо пахло — чтобы отмыться от вони, Юлию пришлось отмокать практически сутки напролёт, изредка вылезая из воды. Всеволод Фёдорович готовился просто — изучал тактику и матчасть японцев, их возможности, и вместе с военным моряком из команды Сияния, они обсуждали тактику боя, а так же изучая все те прелести жизни, которые ему теперь доступны.

Юлий нашёл Руднева в его капитанской каюте, которую уступил ему капитан Сияния.

— Можно? — постучался Юлик крайне учтиво.

— Да, прошу, — Руднев был эталоном культурного поведения и честности, — с кем имею честь?

— Юлий Северов, — вошёл парень, мягко улыбнувшись, — Всеволод Фёдорович, я должен отдать вам должное как истинному герою.

— Полноте. У меня уже брали столько автографов, что на всю жизнь хватит.

— Я не о том, что вы ещё не сделали. Вы герой, потому что умудрились до сих пор руководить крейсером с котлами Никлосса! — Юлий прошёл внутрь, — более неудачной конструкции я не видел в своей жизни, это такая дрянь, что я удивлён, вашим судовым механикам нужно поставить бутылочку коньяка за тяжкие труды!

В глазах руднева промелькнуло понимание:

— Не назвал бы это героизмом, но намучались мы с ними знатно, это да, — кивнул он.

— Невероятно капризная конструкция, наверняка кто-то получил большие прибыли из-за их установки... Слава богу, я самолично выбросил все до единого за борт. Думал, не потонут — ан нет, потонули.

Руднев хихикнул:

— Я тоже удивлён. Но что же вместо них?

— Десять мощных котлов высокого давления на жидком топливе. По семнадцать атмосфер в каждом. Паропроизводительность всей системы в три раза выше. Запас хода остался таким же, зато исключается тяжкий труд множества кочегаров и экономичная скорость с десяти поднялась до семнадцати узлов. Максимальная — тридцать пять и восемь десятых... только выше тридцати вам нежелательно развивать.

— Не выдержит набор, — погрустнел капитан.

— Да нет, набор мы сильно укрепили, он выдержит много больше... Это увеличит кавитационный эффект и начнётся стремительная эрозия винтов, придётся заменять их после двадцати-тридцати часов работы на таком режиме, плюс гидродинамика судна не предназначена для больших скоростей. Чтобы получить действительно хорошую отдачу при такой мощности, нужно использовать эффект глиссирования, воздушной каверны, или увеличить размерность судна. В общем, я как ответственный за ремонт и переустановку двигателя, не рекомендую развивать скорости, близкие к тридцати узлам, это может привести к негативным эффектам, причём я даже не могу сказать, где что надорвётся.

— Благодарю, — Руднев поднялся из-за стола и подошёл ко мне: — присаживайтесь. Мы с вами должным образом не представлены друг другу, хотя готов биться о заклад, что я вам известен, а вы мне нет.

— Да, — я присел, — тогда позвольте представиться, Юлий Моисеевич Северов, машинист на ледоколе "Белый Медведь", а так же ответственный за состояние экспериментальных силовых установок всей эскадры. Так же, по некоторым причинам, меня считают представителем тех сил, что заслали сюда этих людей.

— Вот как? И по какой же такой причине? — с интересом спросил руднев.

— Я знал чуть больше, чем они. И в целом более хорошо знаком с ситуацией, в которой они оказались. У меня же есть некоторые способы связи с заказчиками... Но это уже дела наши, сложные взаимоотношения...

— Простите, — руднев выглядел действительно довольным тем, что вытащил из Юлия полезные сведения, он присел недалеко от него на диванчик, что стоял у стены и спросил прямо: — какое отношение вы имеете к моему кораблю?

— Я ответственен за все инженерные работы, — признался я, — хотя план работ был составлен лучшими инженерами нашего времени, курировать работы капитан Плеханов доверил мне. И с гордостью могу сказать, что справились мы с этой сложной и неординарной задачей отлично. Орудия Варяга смертоноснее и точнее, чем любые другие в мире, он может догнать любой корабль в мире, плюс на него установили множество оборудования, которое либо ещё не создано в вашем времени, но это редкость, либо просто по качеству исполнения лучше нынешних образцов, хотя по концепции не представляет из себя что-то невероятное. К примеру, аппаратура передачи информации на орудия — мы заменили вашу электромеханическую систему новой, она проще в эксплуатации и эффективнее. Установили систему синхронного наведения орудий, к каждому орудию — конвейер подачи боеприпасов из погреба, артиллерийский пост получил новые дальномеры и баллистические вычислители для стрельбы на дальние дистанции. Экипаж Варяга сократился на сто восемьдесят человек за счёт автоматизации части процессов и упразднения некоторых агрегатов.

— Помилуйте, — Руднев удивился, — но куда я дену этих людей? Не возить же их пассажирами?

— Конечно, во-первых — наверняка во время прорыва будут жертвы, так что места им найдутся. Во-вторых — их можно оставить на наших судах. Всё равно они будут следовать за вами, здесь они не только получат всё положенное снабжение, но и будут интенсивно обучаться. Капитан плеханов хочет кое-что провернуть...

— Да? — Руднев был рад, что кто-то рассказывает ему о планах, помимо Плеханова, который был скуп относительно своих идей.

— Японцы купили два крейсера типа Гарибальди. Это не самые удачные крейсера, между нами говоря. Даже мои скудные познания в корабельном деле позволяют это понять, и тем не менее, два таких крейсера, почти без экипажа, будут перегоняться в Японию. Это очень удачный случай, чтобы обнести японцев и захватить себе целых два крейсера!

Руднев удивлённо распахнул глаза:

— Но... как? У нас нет сил, чтобы захватить суда японцев!

— Абордаж, я полагаю, — пожимаю плечами.

— Исключено. Японцы скорее умрут, чем сдадут свои корабли. От американцев или англичан можно бы было ждать трусости, но не от этих самураев.

— Тогда... — я задумался, — способ мы найдём. Я обещаю, есть несколько вариантов технического плана. Но в любом случае, я уже готовлю оборудование, чтобы перехватить и модернизировать эти два корабля. После этого у вас под командованием будет сразу три судна. Рекомендую взять с собой так же экипаж парохода Сунгари, который обитает где-то в чемульпо, мобилизовать всех во флот и вместе со своими и парнями с корейца, отправить к нам. Здесь их погоняют, проверят грамотность и научат основным моментам службы.

— А пароход? — спросил Руднев.

— Так же, как и Кореец, можем сделать бомбой и направить на японцев. Больше взрывов — больше шансов улизнуть. Ладно, что-то я отклонился от своей темы... — Юлий прокашлялся.

Руднев же взял коня за рога!

— Я не видел на ваших кораблях ни труб, ни чего-либо... Что за двигатели на них стоят? Если мне, конечно, позволено узнать....

— О, это экспериментальные установки, ядерные реакторы, использующие реакцию атомного распада обогащённого урана для выработки тепла и следовательно электричества. Атомоходы в нашем времени большая редкость, но они как нельзя лучше подходят для очень дальних и длительных экспедиций — запас хода на одной заправке — два-три миллиона морских миль! Правда, перезаправка реакторов — процесс очень сложный и опасный, но мы и к нему готовы. Обычно же суда ходят на трёх основных типах двигателях — это дизельный, уже вам известный, газотурбинный — использующий расширение сгорающего топлива для вращения лопастей турбин, и паротурбинный на мазуте или ином топливе.

— Хм... Интересно, очень интересно... Какого же размера достигает дизель такого судна, как Варяг?

— Огромный. Размером с ваш паровой двигатель. Да и с обслуживанием его нужно повозиться, но это всё равно намного легче, чем обслуживать паровую машину. И заправка — не такой сложный процесс — всего то инадо, что подключить шланги и перекачать топливо в баки. Вообще, не думаю, что Плеханов вам рассказал, но паровые машины как таковые перестали быть стандартом для военных кораблей именно после этой войны. Причина проста — невыгодное соотношение мощности и массы двигателя. При той же массе и размерах паровой турбины, что двигатель вашего Варяга, можно было бы выжать из неё минимум пятьдесят тысяч лошадиных сил. То есть сделав двигатель меньше, или установив больше турбин, можно было бы обеспечить судно энергией.

— Отлично. Я всегда думал, что у паровых турбин слишком большой крутящий момент. Та же Турбиния едва ли могла посоперничать с водоизмещающими судами...

— Верно, если вал турбины соединён с валом винта напрямую. Турбозубчатый агрегат с сложной механикой передачи момента позволяет нивелировать эту слабость и переключаться между передачами. Аналогичная технология используется во всех автомобилях, коробка передач называется. Можно же сделать электропередачу, которая менее выгодна в плане экономичности, но более проста и надёжна. Отдельно энергоустановка с турбиной и динамо-машиной, отдельно — электромотор, подключенный к валу винта.

— Примерно как на ваших судах, — кивнул Руднев, — я понял вас. Очень интересная информация. Правда, я не ожидал, что от паровых машин откажутся так быстро, но примерно этого мы и ожидали уже долгие годы.

— Да, это связано с концепцией, которую Англичане выработают после изучения результатов Русско-Японской войны. Результатом этой выработки станет создание нового класса судов. Огромных дредноутов — бронированных монстров с крупным калибром пушек и толстой бронёй. Именно они станут королями морских сражений, правда, ненадолго, их вытеснят другие типы военной техники... Но поцарствовать на море им удастся некоторое время.

Руднев согласно кивнул:

— От них другого и не ожидалось. Вернёмся же к моему кораблю! Когда я смогу вернуться на него?

— Варяг Готов. Можно хоть сейчас возвращаться. Хотя детальное изучение всех его особенностей займёт ещё некоторое время. Мы кое-что поменяли в его облике, так что узнать его будет сложно.

— Так может быть и не возвращаться вовсе? — Спросил Руднев, — война всё равно начнётся с высадки в чемульпо. Меня немного не привлекает идея идти туда только для того, чтобы героически и пафосно пробиваться обратно!

— Если не сделаем этого — Варяг просто попросят возвращаться. К тому же именно на психологическом эффекте всё завязано. Японцы не должны знать, что мы готовы их встретить. Я тут приготовил для них пару сюрпризов, которые в будущем, уверен, не раз вам пригодятся для вашей военной деятельности.

— Да? Что именно за сюрпризы? Хорошие или не очень?

— Смотря для кого, — улыбаюсь, — во-первых — на корму крейсера установили мощные установки с дымовыми минами. Мины сделали в форме стальных бочек. Варяг может сбросить их, чтобы прикрыть свой отход дымовой завесой. Далее — на палубе установили несколько установок РБУ, реактивных бомбомётных установок для выбрасывания специальных осветительных и сигнальных ракет. Я думаю, японцам будет сложно ориентироваться, если над ними будут ярко сиять ракеты, а Варяг будет идти в темноте и дымовой завесе. Наконец, самое главное — мы установили эхолокатор и радиолокатор — они позволят вам ориентироваться даже при отсутствии какой либо видимости. Ночь, ураган, дым, им всё одно.

— Это хорошая новость, — кивнул Руднев, — сюрприз мне нравится. Что ж, теперь не так страшно положить голову в пасть этому аллигатору. Я так понимаю, Плеханов не будет помогать мне?

— Он не планирует, но я убеждал его, что помочь нужно. У наших судов нет артиллерийского вооружения — они создавались как гражданские, но есть скрытые минные аппараты, мы сможем потопить пару японских кораблей...

* * *

*

Разговор с Рудневым прервался, когда мне пришёл вызов от старпома, Сияния, который сходу начал инспектировать выполненные работы на Варяге. И работы это были грандиозные. Надо признать, самую сложную и большую часть я взял на себя. Но остальные рабочие проделали тоже большой труд, пусть и не такой важный. Силуэт крейсера состоял ранее из двух мачт, четырёх труб и небольшой относительно труб, надстройки перед передней трубой. Труб стало на три меньше, а от оставшейся сняли верхнюю часть трубы, оставив только нижний пенёк. Далее — мачты порезали очень неслабо, с борта корабля исчезло много чего, в первую очередь шлюпки и шлюпбалки. Минные аппараты... На борту корабля появилось хорошее, яркое электрическое освещение. Малокалиберные орудия просто исчезли, их срезали и свинтили полностью. Всю эту мелочь просто сбросили в воду, на их места встали иные пушки — в противоминной артиллерии смысл на флоте был, но реально — если уж Варяг и будет воевать с миноносцем, то экономить на такой мелочи — смысла нет. В походе прислуга малокалиберных орудий жрёт так же много, как и прислуга крупнокалиберных, а толку от них меньше. Поэтому смысл тут был разве что для зажравшихся чиновников — реального боевого смысла держать на корабле артиллерию для мелочи — не было. Лучше вместо десятка малокалиберных пушек поставить одну шестидюймовую, или даже восьмидюймовую.

Так и поступили. В носовой части, перед рубкой, стояло два больших чёрных орудия, их сбросили в воду и установили на их место одну единственную бронированную полубашню с двумя восьмидюймовыми орудиями. Башня была сооружена наспех, чего уж там — сварена прямо на коленке из множества листов стали разной толщины. От осколков японских снарядов она защитить могла очень и очень неплохо, но вот от прямого попадания — исключено.

Рабочие тщательно изучали фотографии и хроники боя, фотографии варяга после извлечения из воды и до затопления — он представлял из себя поистине печальное зрелище. Ужасно побитый, разорванный в клочья, посечённый осколками и вражескими попаданиями... На этот раз учли печальный опыт — не было ни грамма пожароопасных материалов, все до единого орудия получили полубашни с увеличенной зоной защиты от осколков, носовые орудия — восемь дюймов, для охоты на крупную дичь. К уже имеющимся орудиям, благодаря срезанию труб, балок и множества устройств, предназначенных для работы такелажа, установили ещё две башни, одна к одной, на месте прежних труб. Обе башни имели один минус — они не могли вести огонь прямо по курсу. Но плюсов было больше — началось всё с того, что с помощью крана на Варяг перегрузили мощное основание для орудия и установили его, разрезав и сварив заново часть набора судна, добавив к нему ещё несколько тонн различных укрепляющих элементов. Так что теперь на месте, где раньше были трубы и мачта, стояли две башни, та, что ближе к корме была ниже, вторая возвышалась над ней и ближе к трубе.

Башни были вооружены двумя восьмидюймовыми орудиями, так что в общем счёте их уже было шесть. Но главное — это угол возвышения, он достигал тридцати пяти градусов, что для корабельных пушек было немыслимым. Пушки могли вести огонь на огромные дистанции, как и шестидюймовки. Вот только разница между 152 и 203 миллиметрами была ощутима. Можно сказать, фатальна — ведь это гораздо больше, чем четверть. Масса шестидюймового бронебойного снаряда, основного для нового боекомплекта Варяга — пятьдесят пять килограмм, восьми дюймов(203мм) — сто пятнадцать. Почти вдвое больше! Масса фгуасных и зажигательных меньше, ощутимо меньше, но всё же, весьма и весьма высока.

Поэтому можно с уверенностью сказать, что восьмидюймовка была вдвое мощнее шестидюймового орудия.

Новое вооружение варяга, которое мы инспектировали, произвело на меня очень хорошее впечатление, Руднев же улетал в астрал часто и часто спрашивал относительно оснащения. Так например — мелкие орудия исчезли с корабля вовсе, их заменили реактивные бомбомёты, где они были, и четыре скорострельных двадцатимиллиметровых орудия.

Шестидюймовая артиллерия была собрана в орудийные башни по три орудия в каждой, по две башни на борт. Орудия и башни Б-38, сильно доработанные. Прежде всего — на патронное, а не картузное заряжание, что увеличивало скорострельность. Картузного не осталось вообще — слишком пожароопасный метод хранения пороха прямо в картузах, не защищённых ни от температур, ни от осколков...

После осмотра системы вооружения Варяга мы перешли на электрику, но тут всё было честь по чести. Придраться не к чему — по всем коридорам прошли коробы из негорючего материала с проводом внутри. Появились привычные уже розетки, яркое освещение, вентиляционная система, аварийные лампы. Из особого оборудования хотелось бы отметить — дальномерные посты, РЛС, новая метеостанция. На трубе висело два серых громкоговорителя. На надстройке рядом с мостиком раньше стояло два прожектора, их тоже заменили новыми, более мощными электрическими, но суть осталась та же — фары корабля. На носу и бортах корабля так же были мощные громкоговорители — судя по всему, для общения с судами в море. Звук над водой разносится отлично, так что будет слышно далеко!

После осмотра верхней палубы пошли глубоководные чудеса. Я тут уже не эксперт, благодаря Феде смог осмотреть всё и понять, что для чего нужно. Если вкратце — то бронепалубу мы укрепили специальным непробиваемым полимером, проварили многие переборки, ранее клёпаные и загерметизированные, проварили глубокой сваркой. Федя постарался и кое-где заменил металлические сегменты на полимерные.

В отсеках с топливом объёмная система пожаротушения, но нельзя не отметить огромное количество огнетушителей, которые были буквально на каждом углу, от маленьких, вроде автомобильных, до больших.

Радиорубка. О, вот тут моя гиковская душа развернулась на полную ширь. Радиорубка Варяга находилась под надстройкой и изобиловала самыми различными приборами, некоторые из которых выглядели очень современно — понятное дело, они здесь временно, некоторые — ретро. Тот же телетайп, к примеру, или телеграфный ключ, или такой забавный настольный микрофон в стиле двадцатых и наушники. Здесь было полным-полно оборудования, места действительно немного. Единственное средство хранения информации — это шкаф с бумагами и отчётами. Зато через это небольшое помещение должна идти вся информация туда-сюда.

После осмотра старпом согласился с тем, что модернизация в целом разумная и все необходимые устройства добавлены. Хотя и рекомендовал, очень настойчиво, добавить катер или иное плавсредство, чтобы было на чём покинуть корабль, если зашвартоваться негде. На наших кораблях, понятное дело, были катера и шлюпбалки для их спуска, а так же аэроглиссеры, здесь этой роскоши не было.

* * *

*

Больше всего Всеволода Фёдоровича привлекли... Нет, не корабли будущего. Информацию о них он посмотрел очень кратко, не вдаваясь в детали. Ну правда, большая часть уже далеко не его уровень понимания. Больше всего его привлекли автомобили. Дело, пожалуй, было в том, что простая и понятная архитектура кораблей закончилась, ушла в небытие, а вот в машинах, в том числе боевых, она продолжила свою жизнь. Автомобили настолько поглотили Руднева, что он пересмотрел ряд документальных фильмов, все видеоблоги Зенкевича и нескольких других обзорщиков и с большим удовольствием посмотрел на автомобили, что были у нас на Сиянии. Эта тема его действительно привлекла. Привлекла настолько, что оставалось только удивляться.

Однако, всё это закончилось вместе с выходом варяга в море. Корабли отошли в стороны от Варяга, пользуясь рулевыми колонками и Варяг остался на плаву в гордом одиночестве. Совсем не такой, каким уходил на эти "Учения". Из Японии уже вышла эскадра, что направлялась к нам, начинался бой. И начинался он с того, что Всеволод Фёдорович взял дело в свои руки. Я остался на корабле, как инженер, потому что обслуживать всю эту машинерию машинисты варяга не могли, тут было совершенно иное. И полным ходом двадцать с небольшим узлов мы направились в сторону Чемульпо, во время похода я успел навести знакомства с членами экипажа. На корабле продолжалась походная жизнь, моя же служба была, как и раньше, в машинном отделении. И была она скучной — ничего не происходило. Ни аварий, ни повреждений — мазут тёк, котлы гудели, паровыми машинами занимались другие люди, но и тут ничего неожиданного сразу после тщательного техобслуживания не было. В общем, машина работала, и работала хорошо.

Зато я был частым гостем наверху, на свежем воздухе. Федя молчал, а я при его помощи изучал на планшете информацию по политической ситуации и думал над тем, как сподручнее провернуть свою массовую помощь местным. К слову, Варяг был загружен минами под завязку. Мы пришли к Чемульпо двадцать пятого числа по местному календарю, точно в назначенное время. Меня, как и многих других, вызвали наверх, после чего началось представление. В местах возможного прохода японцев начали сбрасывать мины. Мины были созданы Федей с помощью мира-фабрики, и их было очень, очень много. Перед выходом почти всё свободное пространство наверху заставили минами. Размерами морская мина была с половину бочки, формой тоже такой. Уж не знаю, какой был план у Руднева, но на месте дислокации Японцев мы сбрасывали десятки, сотни мин. Всего их было пять сотен.

Я не сразу догадался в чём дело — ну не морская у меня душа. Японцы же собирались высаживать десант. Эскадру за одним крейсером не посылали — японцы не американские копы, чтобы вдесятером на одного прыгать. О, нет, у япов был десант, и этот десант нужно было высадить. Чемульпо был очень удобным портом для этого, поэтому после боя с Варягом японцы пойдут в порт, тут то их и накроют. Сброс мин производили ночью, плюс мины донные, то есть на поверхности воды не видны. Будет сюрприз узкоглазым! Хорошо придумано, заминировать акваторию порта. Тут тогда будет два выхода — либо они попытаются высаживать десант на лодках, либо пойдут в другой порт, если запасы провизии позволят. Но пушки и лошадей на лодочке не высадишь.

Ай да всеволод Фёдорович. Захотел прикончить всю японскую эскадру.

Работать пришлось много, я со своей нечеловеческой силой был востребован, бросал больше других, уставал меньше всех. После часа работы матросов отправили пожрать и покурить. Выдали по банке каши типа "завтрак туриста", сделанной у нас — то есть первоклассная гречка и большие куски говядины. После перекуса работа продолжилась — из трюмов вытащили все мины, которые мы с собой притащили. Сброс продолжался до рассвета, который был в феврале-месяце отнюдь не в четыре утра!

После тяжкой работы все отправились спать, я не исключение. Сутки. Последний день перед боем был очень напряжённым. После утренней молитвы бойцы начали готовиться к бою под бдительным оком и пинком отца-командира. Орудия зачехлили специальными чехлами, если быть точным — обернули кусками ткани, кое-как скреплёнными гнилой ниткой, чтобы можно было легко сдёрнуть чехлы. Я отправился на Кореец. Пока мы модифицировали Варяг, ребята уже сделали всю работу тут за меня. Кореец представлял из себя просто невероятное зрелище джихад-канонерки. Забит под завязку взрывчаткой, просто таки до опупения. Из него выдрали абсолютно всё, что только могли, забив тротилом, тротиловые кирпичи складывались в большие горки и более того — лежали где ни попадя. Шагу ступить негде — везде провода и горки тротила. Набили восемьсот тонн взрывчатки, которую оперативно переправил федя при помощи Врат на "Сиянии". Мне даже было страшновато здесь находиться — кожей ощущалось, что всё это может так бабахнуть, что от меня даже атомов не останется.

А утром у меня была возможность опробовать это в деле...

* * *

*

Японская эскадра расположилась на рейде Порт-Артура. Потянуть времени до ночи не получилось, прибыли японцы в сорок минут первого. В тот раз — начались салочки с Корейцем. Однако, на этот раз Руднев был готов к бою и примерно представлял свою задачу. И имел все средства для её выполнения, в тот раз у него не было информации.

Я мог наблюдать за боем через Федю, который повесил перед моими глазами виртуальный экран, а так — сидел в машинном отделении и молился, чтобы сюда не попал вражеский снаряд. Кочегаров тут не было, только обслуживающий персонал паровых машин. Через большой экран, слегка прикрыв глаза, я наблюдал за ходом событий. Кореец сдвинулся с места и начал медленно набирать ход — поднял на мачте сигнал переговоров. И медленно приближался к Асаме — самому опасному судну, где и расположился Уриу. Асама вышла чуть вперёд, блокировав путь Корейцу к зоне высадки, но корабль-камикадзе не отреагировал. Дал полный ход, Федя что-то похимичил с их котлами, так что старичок был одноразовым, но мощным. Кореец полным ходом шёл на Асаму — там уже начали беспокоиться и почти синхронно кореец начал разворот, а асама — пошла вперёд. Оба судна были загружены под завязку. В конце концов, когда до Асамы было сто метров, по Корейцу открыли огонь, прямой наводкой по надстройке, японцы поняли, что их провели, как лохов.

Кореец был небольшим судном, размером с среднюю такую яхту, вооружением тоже не блистал. Ранее. Да и устарел уже, в общем, он нафиг никому не нужен был. Он неумолимо приближался к Асаме, и через несколько томительных десятков секунд Асама разминулась с корейцем — он прошёл всего в метре от борта Асамы, чуть позади.

Японцы думали, что на этом всё закончилось и самоубийственная таранная атака русской канонерки не удалась, но не тут то было. Взрыв был достоин сохранения в истории. Взрыв восьмисот тонн тротила — это мощно. Небольшая вспышка и огромное облако дыма и пара, стремительно расширяющееся, столб воды, который полностью поглотил Асаму и контр-адмирала Уриу вместе с ней... Столб дыма и последующий удар по всему корпусу варяга взрывной волной ознаменовал начало сражения. Первый ход был за нами!

Экран погас, а в котельном отделении взревели компрессоры, нагнетающие воздух в котлы. К каждой большой трубе был подключен синий баллон размером с огнетушитель — кислород. Обогащение кислородом позволило нам поднять интенсивность горения в разы, пар тут же пошёл сильный, давление в баллонах резко ушло вниз, но результат был достигнут — в мгновение ока температура в котлах поднялась до тысячи четыреста градусов, давление — под двадцать атмосфер, варяг резко стартанул, весь корпус дёрнуло так, что я чуть не свалился. В моём котельном ещё было неплохо, все держались кто за что. Начался форменный звиздец!

Мы резко остановились контрпаром и тут же начали стремительный разгон. Федя снова включил экран и я сел на откидное сидение в машинном отделении — хорошо изолированном от котельного с взрывоопасными котлами. Варяг начал стремительно набирать ход и направился на выход из Чемульпо. Японцы были дезориентированы потерей командования, но ненадолго — когда мы шли на внешний рейд, в нашу сторону открыли огонь, почти фронтальный, но с такой дистанции, вестимо, попасть не могли.

Начался бой, первым стартовали дымовые бомбы, которые взрывались между нами и японцами, на поверхности воды. Каждая оставляла после себя большое облачко дыма, и этих бомб было много. Очень много, а дальше — в сторону врага долбанули из всех орудий, по очереди. Японский крейсер Нанива получил первое попадание — всё-таки не зря мы устанавливали баллистические вычислители и систему синхронного наведения орудий. После первого попадания из шестидюймовки Нанива не изменилась, бронебойно-зажигательный снаряд с белым фосфором попал куда-то в район мачты и начался пожар.

Японские загонщики знали своё дело и начали перестраиваться, перекрывая нам путь к выходу, но тут ударили восьмидюймовые орудия. Сначала одно, а потом остальные пять, уже подкорректировав огонь.

Всё-таки морское сражение не так красиво, как сухопутное. Есть две группы кораблей и они стреляют друг в друга — и всё. Ничего такого... особенного, плоскость, артиллерийская дуэль, и всё. Дымовая завеса немного скрасила этот ужасно скучный пейзаж, но всё же... Профессионалы морского дела видят в этом романтику, шахматную партию, но не я.

Пристреливались по Наниве, а огонь всеми восьмидюймовками открыли по второму по опасности кораблю японцев — Чиоде. Сразу четыре восьмидюймовых попадания, и это при том, что мы шли полным ходом, налево, на восток, а японская эскадра расположилась ближе к центру. С одной стороны — так мы загоняем себя ближе к мелям, с другой — пойди мы по центру, по нам бы одинаково хорошо лупила вся японская эскадра.

Но вернусь к Чиоде — японец получил сразу четыре попадания, все были бронебойными снарядами, взорвались уже внутри. Результаты взрыва мы не видели, но шухер на всей эскадре и Чиоде — говорят сами за себя. Снаряды вошли — один у основания надстройки, второй — в корму, третий и четвёртый — пробив броню прямо по центру, в районе труб, взорвались, наверняка ослабив ход. Ан нет, повезло — одну из паровых машин мы точно вывели из строя, из кормы вверх поднимался столб дыма и пара, но судя по всему, попадание было в машинное отделение, а не в котельное, иначе бы был взрыв котлов.

Огромный стальной монстр был ранен, но не убит — с Чиоды по нам открыли ответный огонь, учитывая, что мы шли полным ходом под двадцать с небольшим узлов, плюс расстояние, они промазали, но один снаряд пролетел точно там, где раньше были трубы Варяга и ушёл в воду, взорвавшись мгновенно, как только коснулся воды, подняв облако брызг. Зато следующий залп Чиоды и Нанивы был результативней — и когда мы преодолели их линию, то увидели скрытый ранее от нас Ниитака. Этот крейсер, по своим боевым и техническим характеристикам близкий к прошлому Варягу, был весьма опасен и из всей эскадры японцев он был самым быстрым. Поэтому следующий залп, несмотря на более опасных противников, был дан именно по Ниитаке. Залп вёлся с помощью электровоспламенителя, с промежутком к восемьдесят милисекунд стреляли шестидюймовые и восьмидюймовые орудия. Можно сказать — очередь, а не залп. В Ниитаку попали только три шестидюймовых снаряда из шести выпущенных, восьмидюймовые же вели огонь по Чиоде, оно и немудрено, у этого монстрика бронирование будет получше, чем у бронепалубных крейсеров. Броненосец.

Вдруг варяг содрогнулся, один раз, второй, экран снова погас.

— Что происходит?

— Нанива попал по нам. Случайно, я думаю, но от того не менее смертельно.

— Да?

— Да. Попадание 260-мм снаряда в центр, пробита бронепалуба, пожар в отсеках, угрозы взрыва нет, — отрапортовал Фёдор.

— Понятно. Слава богу, что этот монстр не по мне попал!

Попадание было чисто случайным — у Нанивы конечно был крупный калибр, но пушка старенькая, и выстрел был на авось, а вдруг взял и попал! Борт проломлен, взрыв устроил форменный армагедец в каютах и помещениях в районе кают-компании крейсера. Я хотел было двинуть туда, но нельзя было оставлять котельное. Поэтому продолжил следить за ходом боя, всею душою жалея, что не могу быть там, наверху, где нужна моя помощь.

Второе попадание было шестидюймовым, и один шайтан ведает, кто это так уложил снаряд, за общим шухером, воцарившимся после попадания Нанивы, не было слышно ничего. Хорошо хоть пробоин ниже ватерлинии не было!

Руднев решил отомстить и следующий залп восьмидюймовых орудий пришёлся точно в Наниву. Она была у нас справа-сзади, поэтому условий для огня восьмидюймовок, смотрящих своими башнями назад, лучше не придумаешь! Четыре бронебойно-зажигательных легли точно, как в тире, в борт Нанивы, я даже думать не хочу, что за ад там воцарился, но через несколько десятков секунд, когда орудия зарядили вновь, Нанива взорвалась. Взрыв был очень красочным, одну из орудийных башен сорвало, а федя прокомментировал:

— Это огонь добрался до крюйт-камеры и сначала порох пыхнул, а потом и снаряды детонировали.

— Понятно. Серьёзно у вас тут!

* * *

*

Британцы были в шоке. В глубоком шоке, настолько глубоком, что даже не знали, как об этом сообщить наверх — японская эскадра проиграла бой против двух судёнышек русских. И это при том, что японцы обладали превосходством во всех сферах — информированности, численности, вооружении...

Началось всё с того, что ужасный взрыв лишил японцев инициативы и преимущества — флагман эскадры был уничтожен самоубийственной атакой Корейца. Взрыв был такой силы, что стоящие в порту корабли изрядно тряхнуло, а фонтан воды поднялся такой, что виден был невооружённым взглядом из порта. В порту немногочисленные корейские окна повыбивало, оставив на их месте зияющие дыры. Асама не просто потонула, она исчезла. Оба корабля разметало взрывом на мелкие клочки, так что даже искать останки — пустая затея, мелкие осколки долетали аж до Чемульпо и осыпали город градом.

А дальше начался хаос. Взрывы дымовых бомб ухудшили видимость настолько, что попасть в варяг было нереально. Варяг уходил, и вёл ураганный огонь по противнику с немыслимой дистанции — обе его башни, появившиеся как по волшебству, вели огонь ещё долго, бросившиеся было в погоню миноноски получили прямое попадание восьми дюймами — спасшихся не было. После двух утопленных, преследование прекратилось. Итоги боя были неутешительными — Асама уничтожена полностью.

Чиода — повреждена множественными попаданиями и пожарами, но в принципе ещё возможно отремонтировать, только это будет очень сложно. Настолько, что легче утопить. Нанива сгорела полностью, пожарище не смогли затушить и корабль превратился в один факел, и наконец, когда бахнули его артпогреба — ушла под воду. Вода была усеяна трупами моряков, а Нанива уткнулась носом в мель — в бесполезной попытке дойти до берега и выброситься. Уткнулась носом и ушла под воду, так, что из под воды торчали только мачты и трубы.

Менее всего пострадали Такачихо и Акаси — эти два крейсера были дальше всего от места прорыва и практически не участвовали в бою. Из трёх миноносцев выжил лишь один — головной, Хаябуса. Тидори и Мандзуру были уничтожены в попытке догнать варяг. Что и неудивительно, не ожидали, что Варяг сможет дать такой точный залп ретирадными орудиями.

Итого — от японской эскадры остались три крейсера — Такачихо, Ниитака и Акаси. Асама, Чиода и Нанива были уничтожены полностью.

Но ещё больший шок ожидал всех наблюдателей, когда идущий к порту Такачихо вдруг подорвался на мине — взрыв прозвучал по правому борту, и был взрыв сильным, второй взрыв уже по левому борту и вот Такачихо стремительно двигается к берегу, потому что с такими пробоинами скоро затонет. Ему не хватило каких-то пятидесяти метров, чтобы сесть на мель, корабль ушёл под воду, вода захлестнула палубу и он с громким лязгом завалился на бок. Всего метр был от поверхности воды до дырявого бока корабля...

Картина разгрома была живописной, пахло гарью и трупами, и все окрестности чемульпо были завалены мелкими осколками от первого взрыва, осколками Асамы и Корейца.

* * *

*

Главная задача Варяга — эвакуация посольства России в корее. И к этой задаче мы все подошли ответственно. Меня приписали к Варягу в качестве штатного двигателиста, так что с утра до ночи дни мои были наполнены передачей мудрости экипажу, и должен признать, это было непросто. Мужики были хорошими людьми — вот что первым бросалось в глаза. В нашем времени люди другие, а в нехороших районах и городах — и вовсе гнилые, здесь же — простые русские люди, живущие по христианской морали, набожные, но не как в нашем времени, мракобесы. Здесь люди были честными, открытыми, добрыми. Всегда готовы помочь и всегда благодарны за помощь, можно сказать, что все сдружились как одна большая семья. И в этой семье мне нашлось место — чина и звания я не имел, поэтому был классово близким к рабочему народу, да и работа у меня была такая тяжкая, что в "вашблагородия" меня никто не записывал. И я отвечал людям тем же, всегда был рад помочь чем мог, а мог я помочь многим. Прежде всего — материально. С Сияния я мог брать свои вещи, плюс был портал, через который мне федя мог выгрузить что угодно, и поэтому на Варяг уже во время восстановительных работ, я перегрузил десятки ящиков с ценным имуществом, полезным и важным. Радиооборудование, фото и видеокамеры, жратва, одежда, ещё раз жратва и снова жратва. Жратвы было много, самой разной.

Из нашего времени закупали и перевозили сюда, десять ящиков тушёнки, три мешка картошки, ящик пиццы и бочонок вина — это только мой вступительный взнос в экипаж Варяга. Привезли это всё, после чего мы все закатили большую пьянку. Отмечали всё — и победу, и то, что выжили, и поминали погибших — их было восемь человек. Смертью мученика почил корабельный батюшка, поэтому вели богослужения без его участия. И продолжалось это неделю, пока шли восстановительные работы, потом меня вызвал к себе Руднев. Он обнаружился в отреставрированной кают-компании. Всеволод фёдорович выглядел очень уставшим и принял меня без чинов и наград, без пиетета и этикета. Он махнул рукой:

— Заходи, рассказывай, как железо? Работает?

— Работает, Всеволод Фёдорович, отлично работает.

— Ну и хорошо. Я прошу ни вас, ни кого либо ещё не забывать, что наше судно приписано к посольству и основной задачей на сегодняшний день является эвакуация посольства России в Корее, — руднев сидел за столом и пил чай, — поэтому нужно в кратчайшие сроки эвакуировать всех и доставить на российскую или нейтральную территорию.

— Я конечно нихрена не понимаю, — повинился я, — но предлагаю отправить всех наших послов в циндао, немецкий порт. И с ними ещё можем сундучок с золотом отправить, для оплаты их проживания и бытовых нужд.

— Правильно мыслишь, в Порт-Артур нам путь заказан, — ответил Руднев, — решено было отправить их либо в Китай, либо к немцам. Вопрос — как можно их извлечь незаметно для всех остальных? В чемульпо мы зайти не сможем.

— Почему нет? — спросил я, — я конечно ничего не знаю, но по-моему, мы разгромили основные силы врага, а остатки — сбежали из Чемульпо.

— Твоя правда. Вот только у нас не сухопутные войска, а Сеул кишит японцами, в том числе и высаженными с помощью шлюпок, пока что посольство не трогают... Но это пока что, в суматохе, так сказать, забыли. Вот и придумай, как эвакуировать посла и ещё тридцать человек вместе с ним.

Я задумался. Эвакуировать...

— Вариантов немного. Я подумаю.

— Подумайте.

* * *

*

— Фёдор, это как называется? — я был раздражён.

— Ну я подумал, раз уж мы всё равно переправили команду, что мешает нам построить судно по технологиям тех лет и отправить в эту вариацию мира? — Фёдор был похож на нашкодившего котёнка. И было от чего — он сразу не сказал свою идею, такую очевидную. А ведь у нас неограниченные промышленные возможности и ресурсы — по сути чит, который можно использовать как угодно...

Я вышел в мире-фабрике и обомлел — на стапелях стояло сразу три судна, одно из которых — танкер. По утверждению Фёдора — это необходимо для Варяга. Рядом с теплоходом стоял призрак Асамы. Вернее, точная реплика. Я удивлённо посмотрел на это чудо и спросил:

— Федь? Это что?

— Это Асама.

— Я вижу.

— Я сделал копию. Не совсем точную, она несколько лучше. Видишь ли, я подумал предложить тебе хороший план получения боевой мощи и легендирования помощи...

— я уже догадался.

— Мы можем потопить корабль японцев, после чего нагло вывести в море его копию, всем скажем, что захватили и никто слова поперёк не скажет. Японцы будут в ярости, но факт остаётся фактом. Так мы сможем пополнить боевую эскадру Руднева.

— Идея мне нравится. Вот только Асама взорвалась у всех на виду.

— Трупа нет — не спеши хоронить, — важно сказал Федя, — это послужит причиной для споров и мистификаций, однако, Асама вот она, туточки. Более того, никто даже не подумает, что Россия сделала копию Асамы только чтобы позлить япов. Отсюда вывод — захвачен! Это хороший, мощный корабль, по вооружению, кстати, не уступает нынешнему Варягу.

Я осмотрелся. Бетонный причал, берег, гигантский плац, и на распорках стояли суда... Да, к слову, третье судно, которое установлено на стапелях — это яхта. Красивая, метров пятидесяти пяти в длину, судя по виду — морская, старая школа. Но красивая же! Красивая, чёрт побери...

— Так и знал, что тебе понравится. Это экспедиционная, то есть предназначенная для штормов и длительного плавания яхта, морской внедорожник. Не такая быстрая, как глиссер, не такая красивая, как парусная или круизная яхты, но по реальным экслпуатационным качествам она намного лучше. К тому же ты ошибся с размером — восемьдесят два метра ровно, по ватерлинии чуть меньше.

— И зачем она?

— Это тебе. Подарок, так сказать. Я постарался сделать яхту, предельно нагруженную своими технологиями. Её гравистабилизатор может удержать её от переворачивания даже в самых сложных ситуациях, компенсатор массы — управляет осадкой, так что яхта с полным грузом может зайти даже в лужу, а не порт. Скорость низкая, до двадцати пяти, но рекомендую двадцать. Реактор холодного синтеза в качестве основного и дизель — резервного источника энергии. Большие запасы по провизии...

— Я понял, что она офигенная, — у меня слюнки потекли.

— Да, я ещё поработал с интерьером. Как ты любишь.

— А корпус? Сталь? Или что покрепче?

— Сталь, не будем тратить драгоценные материалы на обычную яхту. Пусть и твою. Реактор и прочая аппаратура забронированы, это да. А в остальном — обычная сталь.

— Хотеть!

— Но сначала, — вернул меня в реальность Федя, — мы должны обрадовать Руднева. Именно благодаря Асаме он сможет вернуться в Чемульпо.

— Отказать! В чемульпо пойду я на этой прелести и на ней же мы эвакуируем посольство. А там...

Возвращался я через врата на Сиянии уже довольный как кот. И тут же пошёл к капитану, сообщил, что мне срочно нужно перетереть с Рудневым и Плехановым, новости от нанимателей. Капитан немедля вызвал Плеханова и мы вместе, он хмурый и даже злой, а я довольный и весёлый, пошли к шлюпкам. Путь до Варяга был недолгим — уже через десять минут мы поднялись на борт бронепалубного крейсера. Николай Александрович косился на меня, но прямо не спрашивал. Я двинул сразу в кают-компанию, хорошо здесь ориентировался. Руднев имел привычку принимать гостей именно там. Мы вошли, он уже сидел и пил чай, излучая всем своим видом удовольствие.

— Ну как, Юлий Моисеевич, придумали, как нам эвакуировать посольство?

— Да, придумал. Более того, у меня для вас большие и интересные новости относительно стратегии дальнейших действий.

— Юлий Моисеевич, — плеханов явно скопировал тон Руднева, но с сарказмом, — может быть, вы оставите стратегию на наши умы?

— Увы, Николай Александрович, не могу, ибо этим занимаются наши наниматели, а не вы или кто-либо ещё, — я сел на диван и улыбнулся обоим мужикам, — новость следующая — кое-кто очень умный придумал, как нам противостоять японцам. Для этого нужно... Захватывать их корабли!

Руднев и Плеханов посмотрели на меня как на идиота. Плеханов глубоко вздохнул, на его лице была написана злость и раздражение.

— Хорошо придумали, — ответил Руднев, — я полагаю, вместе с этой идеей идёт что-то в комплекте? Потому что и так ясно, что захват вражеского корабля — наилучший исход сражения...

— Да, конечно, как же иначе. Идея состоит в следующем, — я улыбнулся, посмотрев на скепсис плеханова, — наши наниматели обладают практически неограниченными промышленными возможностями. И они предложили следующий трюк — мы топим японца, после чего они изготавливают точную копию его корабля и переправляют сюда. Следовательно, у нас на руках вражеский корабль. То, что мы будем отрицать захват — сочтут какой-нибудь уткой, мы будем говорить всем, что японцы испугались и выпрыгнули за борт. Все. Матросы и прочие нижние чины подтвердят нашу легенду, потому как врать не умеют, я в этом уже убедился, из них конспирологи никакие. Результат — в вашей, Всеволод Фёдорович, эскадре, пополнение, японцы теряют корабль, а политики рвут друг другу бороды, доказывая каждый своё — но это их служебные обязанности, они за это жалование получают. Уже изготовили точную копию Асамы. Ведь Асамы по сути нет, пусть потом гадают, что там произошло и кого утопил Кореец. В кратчайшие сроки обещают сделать новые копии.

— Не знал, что так можно, — ответил плеханов, растеряв весь свой злой настрой.

— Да, и ещё маленькие новости — у нас пополнение. Уже изготовили два судна. Танкер для заправки варяга и других кораблей эскадры мазутом и прочими ГСМ, и лично мне подарили большую мореходную яхту, так сказать, за проявленную инициативу и для пользы дела. Танкер отправится следом за Варягом, на новой Асаме стоят такие же котлы, как у вас, так что мазут будет нужен всем. Яхта прибудет вечером и на неё нужно пять человек экипажа.

— Маленькая? — спросил Плеханов.

— Восемьдесят два метра от киля до носа. Мореходная, экспедиционная, плавучий особняк прям, а не яхта. Вот она то и сослужит нам добрую службу — получив Яхту, я на ней отправлюсь в Чемульпо. Ваша задача — высадить десант на БТРах, достаточно двух-трёх. Они есть в отсеках. БТРы спустим на воду, а дальше — на них поедем в Сеул, заберём посла и всех остальных, и на прорыв к Чемульпо.

— У нас нет экипажей на бронетранспортёры, — напомнил мне Плеханов.

— Есть, не нужно иметь большой опыт, чтобы рулить этой машиной. Тем более, что они сильно модифицированы, а уж опыт стрельбы из пулемётов есть у каждого второго в экипаже. Так что — высаживайте БТРы, дайте мне четыре человека в экипаж, и начинаем операцию. Японцев, если они попытаются препятствовать — расстреливаем из пулемётов!

* * *

*

Яхта... Моя личная яхта. Чудо техники, вот это что! Я был так рад, просто счастлив! И пятеро членов экипажа, которых выделил мне Плеханов, это полностью разделяли. Капитан яхты — Григорьев Алексей, вместе со мной осмотрел владения, он тоже был доволен новым местом службы. Лучше так, чем офицером на судне, которое и в порт то зайти как следует не может.

— Ну, Юлий Моисеевич, вы неплохим судном обзавелись! — прокомментировал он, когда осматривал нашу новую кают-компанию. Здесь было... Круто. Роскошно, императорские яхты и рядом не валялись. Паркет из цейлонского эбенового дерева, отделка стен — мрамор, причём редких сортов. Красота внутреннего убранства была не столько в цене материалов, дело не в деньгах, дело в их... гармоничности. Не ограниченный ничем Федя сделал так, что материалы и правда крайне хорошо смотрелись вместе, всё было сделано так качественно, гармонично, последовательно, как интерьер элитных особняков и салон машин или частных самолётов. В общем, здесь всё было продумано. Тщательно продумано, бесчисленное множество деталей складывалось в единую картину, красота и уют во плоти. И так сразу не скажешь, но внутри очень и очень хорошо. Медблок, трюмы полны провизии и воды, и что характерно, золотых червонцев. На борту яхты было двадцать тонн золота. Двадцать три миллиона царских рублей — это отнюдь не шуточки, а мой личный золотой запас. И это не считая моря ювелирки — ещё пять тонн различных изделий и украшений, которые были не столько произведениями искусства, сколько запасом золота и бриллиантов.

К слову, серебро и золото широко использовалось в оформлении яхты. Оформление можно назвать просто — дерево, сталь, золото. Натурпродукт! Уверен, у большинства местных яхта вызовет глубокий шок — проверено на Рудневе, которого я пригласил первым на борт, оценить полёт мысли. Он так и не смог зайти далеко и остался сидеть в столовой, потому что "старческое сердце не выдержит всех этих веяний".

В общем, я остался доволен на все сто процентов. Дело в том, что я — гик. Хикки, асоциальный тип. Мне важно иметь свой дом, свой угол, а всё остальное... Дальше я как-нибудь переживу. Мне нужен уголок, я его получил в виде яхты, теперь я счастлив. Обойдя вместе с экипажем всю яхту и поразившись размаху мысли Фёдора, я поставил перед капитаном задачу — берём курс на Чемульпо, заходим в порт и стоим. И уже через час, когда Руднев покинул нас, на яхте мы отправились в порт Чемульпо. Где и смогли наблюдать апокалиптическую картину.

* * *

*

Бронетранспортёры заехали в порт внезапно, в четыре утра. Наша яхта уже стояла в порту и ждала их прибытия — внимания к ней было не так много. Вообще, больше было шухера по поводу прошедшего боя, даже сейчас, когда прошло достаточно времени, растаскивали трупы, ремонтировали повреждения, так что яхта прошла без шока и трепета. Мы вошли в порт и через полчаса к нам приехали бронетранспортёры, из которых вылезли члены посольства, которых тут же направили по трапу на яхту. Внешне они не видели нашего судна, так что вполне могли перепутать с варягом — освещение тут было нулевое. Люди на судно взошли... Потрёпанные, уставшие, посла среди них я выделить не мог, людей много — полсотни человек. И всех мне пришлось проводить и выделять им каюты. Пыль в глаза попала всё-таки. Это я о интерьерах яхты, все присутствующие изрядно притихли, попав внутрь и не сопротивлялись, так что всё вышло полюбовно — уложил их в постельки и после этого поднялся на мостик. Капитан был там и ждал окончания загрузки.

— Уходим в Циндао, — уверенно сказал я, — немедленно. Японцы скоро очухаются и попробуют нас задержать, так что...

— Понял, — ответил капитан и начал руководить выходом в море.

Я завалился спать...

А утром встретился на завтраке с послом. Павлов, так звали пожилого мужчину, который завтракал в столовой. К сожалению, к роскошной яхте не прилагалось кока — так что завтрак у нас был без роскоши. Но весьма и весьма питательный — каша с мясом по купечески, бутерброды с колбасой, яичница из страусиных яиц с беконом из дикого кабанчика. Чисто для понту — страусиные яйца больше.

В общем, покушали мы очень плотно, после чего посол подсел ко мне, я же наливал кофе из кофе-машины. Сел за стол. Свежей выпечки не было, для кофе это плохо. Зато были бутерброды с сыром, а это уже хоть что-то. Посол представился и спросил:

— Могу я узнать, какое вы имеете отношение ко всему происходящему?

— Конечно можете. Я здесь по просьбе Всеволода Фёдоровича, я доставлю вас в Циндао и оплачу пребывание там, или путь на родину, если вы пожелаете его проделать...

— Да, я бы хотел встретиться с Всеволодом Фёдоровичем.

— Сожалею, но это невозможно, — я покачал головой, — началась война, Варяг уже принял бой, Кореец потоплен, Руднев на всех парах мчится, чтобы ослабить транспортировку японской армии в Корею. Дипломатия ушла в прошлое, теперь будут говорить пушки. Возможно, вас утешит новость, что Варяг захватил японский флагман — Асама, и сильно повредил ещё два корабля японской эскадры, которые точно выбыли до конца войны. Не считая двух утопленных миноносцев.

— Да, это и правда большое достижение. Но как? Японцы сдали свой флагман? — удивился посол.

— Лично не видел, да и мутная это история. Судя по рассказам очевидцев, японец пытался сбежать от мин и сел на мель, после чего его взяли голыми руками и ввели в строй. Сейчас "Асаму" переименовали в "Викинг" и он заменил собой Кореец. Ещё реквизировали пароход "Сунгари", затопили на входе в порт Чемульпо, а команду определили на "Викинг". Всеволод Фёдорович удивил меня своим тактическим гением — разменял старую калошу на превосходный тяжелобронированный крейсер с мощным вооружением, — без зазрения совести врал я.

Не то чтобы посол мне сходу поверил, но отрицать это было бессмысленно. После недолгого распития кофе нам сообщили, что мы подходим к Циндао. Я посмотрел на часы — уже было два часа дня.

Циндао. Колония Германии, де-юре нейтральная во время всей этой войны. Поскольку шли мы на гражданской яхте, а не на военном корабле, нас не встречали, мы легко прошли в порт, где я и выдал послу четыре сумки, доверху заполненные царскими золотыми червонцами. Около ста килограмм, сумма, достаточная, чтобы прожить несколько лет всем присутствующим, ни в чём себе не отказывая. Переводчик в составе посольства нашёлся, так что стоило им покинуть борт, яхта отошла от порта. Я стоял на носу судна и наблюдал за тем, как начались переговоры между послом и немцами. Уверен, им помогут и без внушительных денежных поступлений. Немцы — люди хоть и ушлые, но не алчные, как какие-нибудь азиаты!

* * *

В кают-компании Варяга собрались капитаны. Капитан Варяга, он же командующий группы кораблей, капитан броненосца "Витязь", бывший капитан корейца, Григорий Павлович Беляев, а так же бывший капитан парохода доброфлота. Старой посудины под названием "Сунгари", который стоял в Чемульпо и был мобилизован прямо на коленке. Грубо говоря, всем объявили, что они теперь военные, а кто уклонится — может сойти на берег и бежать куда хочет. Отказавшихся не было. Итого — три капитана местных посудин, плюс Плеханов, который участвовал в обсуждении. Болтать тут любили, поэтому болтали долго, с чувством, под хороший чай или что покрепче.

— А я говорю, — Руднев был недоволен, — мы не сможем вытянуть ещё два корабля. Да, идея такая привлекательная, что просто руки тянутся их захватить, но... Это же дополнительно тысяча человек! Где я вам столько матросов возьму?

— Всеволод Фёдорович, — даже немного возмутился Плеханов, — но их топить жалко! А бросать в море — не дело, хоть бы отбуксируем...

— И далеко мы их отбуксируем? — Руднев хмыкнул, — нет, нужно либо топить, и с концами, либо захватывать — но в этом случае нам понадобится найти много-много людей!

Плеханов шумно выдохнул носом и посмотрел на остальных. Высказался Беляев:

— Всеволод Фёдорович, мы сможем найти людей, я в этом уверен. В конце концов, можно вызвать людей из Петербурга, были бы суда, а крейсера эти и правда можно отбуксировать куда-нибудь во Владивосток...

Плеханов встрял:

— Это исключено. Пока вы будете возиться с Гарибальдийцами, японцы нагло будут возить свои войска. Конечно, они и сейчас не прячутся, но я уверен, что для флота будет нужно как можно больше огневой мощи. Да и потом, эти суда, если заменить им двигатель на более мощный, способны выполнять роль достаточно быстрого и мощного средства для нашей войны.

— Плюс, — поддержал Плеханова бывший капитан Сунгари, а ныне старпом на Витязе, — у нас будет уже четыре вымпела, броненосец, два крейсера полегче и один лёгкий. Вся эта эскадра, на мой взгляд, будет наиболее универсальной.

— Дело не в универсальности, — отмахнулся Руднев, — дело в людях. Вы посчитали, сколько людей нужно на Гарибальдийцев? Тысяча двести на двух. Ну хорошо, снизим команду за счёт нефтяного отопления котлов и уберём некоторые судовые должности, положенные по штату, но не остро необходимые — будет уже по четыреста человек на каждое судно. Восемьсот человек. Восемьсот, господа! — с экспрессией воскликнул Руднев, — а у нас есть... Так, пятьсот человек на варяге, плюс триста человек экипажа с Сунгари и Корейца на Витязе. И это при том, что "Витязь" лишён многих полезных людей...

— Мы неплохо справляемся, — немного обиделся Беляев, — и с трёхстами.

— Я знаю, Григорий Павлович, и в этом ваша заслуга, и ваших людей. Но нам бы доукомплектовать эскадру, ввести в строй ещё два крейсера, да даже один крейсер, мы не сможем, только снизив боеспособность своих двух кораблей! А это — недопустимо.

Плеханов задумался:

— Господа, у этой проблемы может быть несколько решений. Во-первых, просто подумайте о возможности снять матросов с других кораблей, как доброфлота, так и военных...

— Да? Доброфлот нам не подчиняется, — ответил Руднев, — разве что Сунгари был приписан к посольству, поэтому одним мановением руки посла перешёл под наше командование.

— Позволю себе напомнить, — ответил бывший капитан парохода, — что добровольно, мы не подчиняемся послу и посольству. Просто выполняли контракт...

— Да, прошу меня простить, — повинился Руднев, — что ж, Николай Александрович, продолжайте.

Плеханов промочил горло бокалом вина и продолжил уже свободнее, гораздо свободнее:

— Помимо официальных средств получения матросов мы можем задействовать собственные возможности. А именно — к тому моменту, когда гарибальдийцы придут, наш ледокол севморпутём пройдёт до Архангельска, и мы наймём матросов.

— Идея конечно неплохая, — согласился Руднев, — только есть ряд слабых мест. Где наймёте? Вы думаете, матросы там валяются на земле, особенно когда началась война и поднялся шум? Я уверен, информация о начале войны уже есть у всех.

— Есть, — подтвердил Плеханов, — в Петербурге уже поднялся шум, его величество выступил с заявлением, могу показать запись. Война официально началась. А что до Архангельска... У нас есть деньги, мы можем нанять экипажи вполне официально. Любые.

— Любые... — Руднев хмыкнул, — по-моему, вы плохо представляете ситуацию.

— Тогда остался один выход, — Плеханов развёл руками, — это снять экипажи с других кораблей РИФа. В составе флота достаточно всяких миноносцев, вспомогательных судов и просто устаревших посудин.

— Вот только подобное можно будет провернуть только с разрешения командования. До прибытия Степана Осиповича надеяться на понимание не стоит, — Руднев хмуро и немного насмешливо посмотрел на Плеханова.

— В любом случае можно использовать лазейки и скрытые возможности. В конце концов, тот, кто будет искать в ваших действиях нарушения вылетит из флота быстрее, чем пробка из бутылки шампанского, ваши действия под Чемульпо уже вошли в историю, разгром превосходящих сил противника — это нечто за гранью понимания всех военных теоретиков.

— Не могу не согласиться, — ответил Руднев, — итак, вы предлагаете нагло, беспринципно, не считаясь с полномочиями, ободрать различные суда РИФ, после чего просто... продолжить крейсерство и отхватывать от японцев по кусочку?

— Всегда есть ещё один способ получить желаемое. Договориться. Я уверен, некоторые командиры кораблей будут не против окольными путями уступить вам членов экипажа. Скажем, списать на берег по болезни или не существующей травме, а вы уже с берега их поднимете на госпитальное судно, что числится у нас в эскадре. Вопрос решён.

* * *

— Простите? — удивлённо спросил немец.

Мы сидели в столовой моей яхты. Немец, которого я пригласил на борт — начальник местной колонии, весьма делового вида человек, чиновник рейхмаринеамта, морского министерства Германии.

Я чувствовал себя под его взглядом немного неуверенно, но свои стены помогали. К тому же, тут можно было договориться.

— Да, именно в этом и состоит моё предложение. Подумайте, Герр Альфред, почему Британия и Франция ведут столь наглую политику? Сила, у них есть сила и уверенность в своих действиях, поэтому они нагло делают то, что хотят. Те же британцы без малейшего стеснения спонсируют Японцев. Я же предлагаю вам не спонсировать Россию, а продать корабли за золото.

— Бог с ними с кораблями! — воскликнул немец, — дело в моряках. Как, простите, мы можем вам передать целые команды? Это будет расценено как...

— Запросто, — перебил я его, — исключаете судно и всю команду из состава флота, после этого суда покупаю я, а людей нанимаю, как вольных специалистов. Я даже готов предоставить Германии определённые товары в качестве компенсации.

— Какие товары? — спросил мой визави.

— Цветные металлы. Никель, молибден, вольфрам, и им подобные, которые необходимы для создания различных сталей и сплавов. Это, вместе с деньгами, станет хорошим подспорьем для создания новых кораблей для кайзермарине! Цена на некоторые из этих металлов весьма высока, я же предоставлю их, не требуя ничего взамен, в качестве стимула для проведения сделки...

— Мне нужно посоветоваться, — он посмотрел на меня выжидающе, — с руководством. Думаю, мы найдём общий язык. Так же я прошу вас учесть, что среди капитанов запрошенных вами судов есть только один, кто знает русский язык, остальные могут общаться только на английском.

— Как и русские капитаны. Насколько я знаю, все владеют английским в должной мере. Так что языковой барьер не станет для нас преградой, думаю, они поймут друг друга.

Альфред улыбнулся:

— Хорошо.

— Я готов предоставить вам ещё одну услугу, о которой, надеюсь, вы сообщите максимально тактично. А именно — проведение германских судов северным путём. У нас есть только один по настоящему мощный ледокол, способный провести караваны на Тихий океан... Но это всё равно лучше, чем через пол мира, правда?

— Учту, сообщу, — кивнул Альфред, — вы подождёте, пока мы обмениваемся телеграммами?

— Конечно, моя яхта будет в Циндао ещё некоторое время, я подожду ответа.

Альфред убежал обмениваться телеграммами с центром. У немцев служба была налажена лучше и сведения налево они не сливали. Я же покинул столовую и отправился смотреть мои покупки, вернее, будущие покупки. Главным был "Фюрст Бисмарк" — по сути, скоростной броненосец. Мощный и хороший, для наших целей подходящий наилучшим образом. И два безбронных крейсера типа "Буссард". Итого — три корабля, все три я готовился модифицировать. Но суть то оставалась прежняя — эти корабли вместе с командами могли бы сильно укрепить позиции РИФа. А если немцы согласятся с остальными моими просьбами — то это будет... ШИ-КАР-НО.

Ответ я получил уже ночью, видимо, служба обмена телеграммами у немцев была налажена не в пример лучше, чем в России. Альфред лично примчался на бричке к моей яхте и поднялся на борт, и обрадовал сонного меня своим выспавшимся и довольным видом:

— Герр Юлий, у меня для вас хорошие новости! — он влетел в помещение, держа в руках бумажку, — Его Величество лично принял решение и подписал приказ о списании кораблей и команд!

Я зевнул и кивнул:

— М... И как? Что пишут?

— Вы не расслышали, герр Юлий? — спросил он участливо, просто таки светился от счастья, — сделка принята в полном объёме без торга и обсуждений.

— Ещё бы вильгельм торговался, — я снова зевнул, — когда я плачу за старые крейсера больше, чем постройка новых однотипных стоит... Ладно, не будем развозить словоблудие... — я нашёл глазами приведшего его члена экипажа, молодого парня с "Дракона", — Лёш, передай команде, чтобы начинали отгрузку золотого запаса в полном объёме.

Алексей кивнул:

— Прямо сейчас?

— Да, нужно поторапливаться.

Герр слушал наши разговоры, по русски он понимал плохо. Я повернулся к нему и перевёл:

— Я попросил передать команде начать отгрузку золота. Слитками и монетами, герр Альфред. Можете провести проверки золота, чтобы убедиться в его подлинности, я отбуду с покупками сегодня же, отгрузка продолжится ещё некоторое время...

— Конечно, Герр Юлий, — кивнул он.

И началось... Сделку одобрили в ПОЛНОМ объёме. Ну ничего себе, Вильгельм лично об этом был осведомлён. По моим прикидкам, пять судов стоили около двадцати тонн золота — я заплатил тридцать, учитывая экстренность сделки.

Почему за пять? Потому что изначально я предложил продать мне вместе с командами ещё два корабля проекта "Виктория Луизе". Поэтому я сразу пошёл на купленные корабли, поднялся на борт сначала нашей главной покупки — Бисмарка. Два Луизе и два Буссарда — осмотрю потом. Итак, что я могу сказать об этом корабле? Он выглядел заметно лучше, чем российские военные корабли. Во-первых — здесь не было дерева и прочих пожароопасных материалов. В сопровождении капитана Германа Бауэра, который с гордостью показывал мне свой корабль. Мы осмотрели фронт работ, после чего я обратился уже к Бауэру:

— Герр капитан, могу я узнать, что вы думаете по поводу нашей сделки? — мы шли по палубе его корабля, было раннее утро, четыре утра, темновато, холодно...

— Неожиданно и очень поспешно! — возмутился Бауэр, — но если его величество приказал, значит, в этом есть какой-то смысл?

— Конечно. Поучаствовать в войне напрямую вы не можете — германия сохраняет нейтралитет. Зато сейчас — вы вправе абсолютно безнаказанно ловить военную японскую контрабанду и топить японцев сколько душе угодно! — улыбнулся я, — к тому же — я сполна заплатил за ваше судно его величеству. Достаточно, чтобы построить новые суда. Да и Фюрст Бисмарк, давайте будем объективны, не слишком удачный проект.

Капитан втянул носом холодный, сырой солёный воздух и коротко кивнул:

— Догадываюсь. Но я даю слово офицера, что мы не подведём вас. Правда, нам придётся вернуться обратно, как только война закончится...

— Это есть. Хотя, если кто-то захочет остаться на службе в Российской Империи, мы будем рады. В любом случае, за военную контрабанду платят процент, и вы можете заработать себе на безбедную старость.

Капитан усмехнулся:

— Постараемся. Итак, в чьё подчинение мы переходим и каким образом снабжаемся?

— Сейчас начинаем бункеровку углём, после чего идём к берегам Кореи, там ваш корабль подвергнется тщательному осмотру и кое-где мы постараемся его улучшить. В любом случае будут проведены все возможные технические работы, после чего под прежним названием вы идёте в подчинение к капитану Рудневу.

* * *

Федя сделал мне небольшой квадроцикл, но удивительно хорошего качества. Что характерно — он мог работать как от бензина, так и от питания Феди, реактора в левой руке. На этом Квадроцикле я перемещался по стапелям, на которых стояли пять кораблей, пять кораблей, которые заменят собой немецкие. Двигатель квадроцикла жужжал как дрель, я ехал вперёд, набирая скорость, между двумя гигантскими корпусами кораблей, стоящих на стапелях, то есть посреди бетонного плаца. Тут не было моря поблизости, суда же напоминали размером боьльшие дома, и внушали уважение и даже трепет. Особенно самый большой из них, Бисмарк. Я ехал внизу, между бортами двух кораблей, было темно и два корпуса стояли бок-о-бок, внизу слева и справа от меня были большие стальные распорки-держатели, которые удерживали суда в стоячем положении. Доехав до кормы, я поднялся по лестнице наверх. Лестница была большая, начиналась на корме над винтами, ниже нужно было лезть по верёвочной. Поднявшись с большим трудом по верёвочной лестнице, а позже и на железную лесенку попал.

Поднявшись на корму, я устало выдохнул — это было напряжно. Судно создавалось целый месяц по местному и целый день по времени того мира — то есть прошло прилично так времени. Но результат был достигнут — Монолит создал желаемое. Оказавшись на корме, я наконец пошёл в носовую часть, работа у меня была сложной, сначала следовало запустить главный реактор, потом протащить на судно кабель из стационарного реактора промзоны, потом активировать устройство перехода... Хорошо хоть Федя помогал, иначе бы было вообще глухо. Под ногами была привычная по кораблям двадцать первого века палуба с соответствующим покрытием, да и внешне верхняя палуба едва ли напоминала прежнюю. Орудия были исключительно в башнях, их компоновка разительно отличалась от первоначальной. По четыре трёхорудийные башни на каждом небронированном крейсере и по четыре двухорудийные 203-мм башни на тяжёлых крейсерах-броненосцах. Но главная мякотка была внутри. Двигатель — это были мощные котлы, на Буссардах стояло по две паровые машины по десять тысяч лошадок каждый, на Барбароссе — две восьмицилиндровые паровые машины, дававшие наибольшую энергоэффективность. Чем хороши классические паровые машины — так это надёжностью. На всех кораблях было отопление исключительно флотским мазутом, никакого угля. Компоновка внутренних помещений изменилась слабо, зато набор — совершенно иной. Бисмарк получил более толстую броню, и главный калибр — одну двухорудийную башню калибра 305мм — этого достаточно, чтобы нанести серьёзные повреждения почти любому противнику.

Я оставил корабли и вернулся через врата на собственную яхту, пошёл в радиорубку и переключившись на общую для нашей эскадры волну, надел гарнитуру. К слову, у нас было хорошее оснащение, связь цифровая, шифрованная, с чистым звуком... Послал вызов на Сияние. Ответили через десять секунд с небольшим:

— Мичман Буров, слушаю вас, — голос был знакомым. Кто-то из наших...

— Говорит "Медвежья Берлога", соедините с Плехановым.

— Сейчас, — ответили мне на том конце, — ожидайте.

Вызов нашему самопальному адмиралу и уже через минуту его голос:

— Юлик? Где ты?

— От вас — в двадцати восьми милях строго на юг, — ответил я, — наши заказчики сделали копию немецкой эскадры, со всеми модернизациями. Доставляйте немцев к нам, корабли будут ждать вас в двадцати милях строго на юг от Сияния.

— Понятно. Спасибо за информацию, ты сам как?

— Отлично, тащ капитан. Работу сделал. Что там с Рудневым?

— Не поверишь, — плеханов усмехнулся в микрофон, — Руднев уже троих японцев поймал на контрабанде. У нас встала проблема — куда их девать после этого. В Порт-Артур не отведёшь... Да и много их, держать смысла нет...

Я задумался. Нда, проблемка.

— Слушайте, а может быть, мы попросим у наших заказчиков морской буксирчик? Маленький такой, но сильный. Снимем японские команды нахер — транспортники ведь тоже японская военная контрабанда, раз используются в военных целях.

— Вот это бы не помешало бы вообще, в принципе. Я бы не отказался от двух-трёх буксиров 745МБС, или аналогичных. Кстати, их можно оснастить пушками АК-306, я на таком начинал службу когда-то... Ну, на похожем.

— Хорошо, я передам вашу просьбу. Думаю, раз уж эту эскадру скопировали за неделю, то буксиры будут готовы в течении одного дня. Купят или пригонят откуда-нибудь. Они ведь небольшие...

— Это как посмотреть, — хмыкнул капитан, — ладно, если будут буксиры — будет о чём говорить. А пока что — ложись в дрейф и жди нас с командой немцев...

* * *

Охренеть. Вот как можно сказать про первое время войны — уже к концу Февраля Руднев и его семь кораблей, совершили несколько налётов, в результате которых руднев пересадил на один из раритетных японских транспортов три сотни человек и отправил их восвояси, а у нас болталось сразу девять японских транспортных кораблей, забитых под завязку военным имуществом. Причём, я занимался вместе со всеми командами тем, что грузил, перегружал, разгружал.

Федя, как и обещал, пригнал три морских буксира — у них были маленькие команды, всего полтора десятка человек, поэтому особой проблемы наличие буксиров не представляло. Тем более, что на Сиянии и иных судах был некоторый избыток персонала, поэтому мы без труда приняли эти три буксира в состав своей эскадры. И в отличие от Сияния, они без опаски подходили к Японцам.

Логистика была сложной наукой, мы занимались тем же, чем геймеры занимаются, играя в дьябло и прочие РПГ, когда на карте налутали столько дропа, что всё не утащат, даже половину не утащат, а возвращаться возможности нет. То есть — мы сбрасывали за борт всё, что не имело особой ценности и оставляли только самое полезное. Работы тут было много — новые суда японцев прибывали каждый день. "Викинг" перехватил два транспорта с людьми — потопил, перехватил транспорт с оружием — пушки малого калибра, за этим транспортом отправили буксир, после чего притащили сюда. Десятым будешь!

Хорошо, что волнения на море не было и все корабли получали снабжение через врата на Сиянии. Проблем пока что не было с запасами.

— Шеф, — возглас Феди застал меня, когда я помогал перетаскивать ящики с контрабандой с одного корабля на другой, — а может быть, оказать помощь таким образом?

— Каким? — поставил ящик.

— Через врата пригоним сюда гору всякого разного и под видом контрабанды, отбуксируем в Порт-Артур...

— В Порт-Артур не получится, там японцы.

— Ну тогда во владивосток, — уверенно сказал Федя, — в любом случае, сдадим гору ценностей.

— А вот во Владик можно, — согласился я, — вот только от того, что мы забьём транспорты, лучше не станет, так что Варяг продолжит крейсерство.

— Да понимаю, нам забить с нуля и не придётся. Только доукомплектовать лутовый инвентарь своими вещами. К тому же что самое ценное?

— Деньги?

— Именно. Жалование японских солдат, патроны, снаряды, пушки, сложные индустриальные продукты...

— Вот тут хорошо. Короче, подготовь ящики, а я их перетащу.

— Хорошо, будет, — согласился Федя.

Я оттащил ящик с патронами наверх, передал мужикам, которые перегружали ящики с одного сухогруза на другой. После окончания работы я покинул старый, едва ли представляющий ценность сухогруз. Мы закончили с выгрузкой самого ценного. Различные ткани, инструменты, прочую хрень, мы оставили. Я последним с него вышел и тут же отшвартовали. Подошёл буксирчик, который его оттолкнул, уткнувшись носом ему в корму, от нас, после чего сопровождающий эскадрилью транспортов безбронный немецкий крейсер дал залп по нему, когда он отошёл от нас подальше. Пары попаданий ниже ватерлинии старой лохани было достаточно, чтобы начать тонуть, спасать судно некому, так что тонуть оно будет медленно. Тем временем буксир подошёл к нам и начали закрепляться.

— Как думаешь, федь, уже пора?

— Определённо. Давай добьём трюмы грузами с Сияния, и можно будет уходить во Владивосток...

— Постой, а как же льды?

— Там стоит наш огроменный ледокол. Лёд конечно есть, но один проход ледокола и его как не бывало! Тем более он там не такой толстый, как в северном ледовитом...

— Хорошо, верю, жду! — ответил я, думая, как уговорить мужиков ещё немного поработать. И так все устали.

Однако, не понадобилось. Командир местной команды грузчиков обратился ко мне:

— Ну что, Юль Моисеич, всё?

— Нет, ещё кое-что с Сияния загрузим и можно паровозиком во владик идти. Чух-чух-чух!

Работа в море тяжёлая, если бы не моя выносливость и сила — не выдержал бы. А так — ничего, у мужиков на хорошем счету, делаю самые тяжёлые работы. Буксир подтянул нас к Сиянию, опять швартовка. Самая частая операция у нас. Доведённая до автоматизма у всей команды, наконец, я вместе с тремя десятками мужиков зашёл в грузовой отсек, который был средством связи с миром-фабрикой. В этом отсеке стояло три десятка большегрузных синих складских тележек, на которых были деревянные ящики с грузами. Я даже спрашивать у Феди не стал, что в коробочке...

— Зря, между прочим. В коробочках пистолеты Маузер К96, пулемёты системы Максима, золото в банковских слитках, стационарные дизельные двигатели с генераторами, провода и осветительные приборы — лампы накаливания, динамо-машины, бензиновые двигатели стационарные. Наиболее ценные вещи, сулящие наибольшие барыши Рудневу и всей эскадре.

— Хорошо. В таком случае — идём во Владивосток. Кстати, как местные отреагировали на появление ледокола?

— Скажем так... Было много скандалов, интриг и расследований, но выгонять никто не стал. Тем более, что золото ещё никому не мешало.

— Разбаловали вы их.

— Да нет, оплатили строго по выставленным счетам. Ну и по просьбе наместника — помогли с навигацией, поломали лёд на входе.

* * *

*

Степан Осипович Макаров был человеком чести, человеком старой закалки. С его мнением считались, пожалуй, все во флоте, поэтому его прибытие во Владивосток было обставлено с помпой. И, стоило Макарову лишь взглянуть на бухту, в центре которой стоял гигантский по этим временам ледокол, как контакт был найден. Макаров, в отличие от многих других имел дело с ледоколами и был дедушкой русского арктического флота. Он, едва рассмотрев ледокол, сразу понял много вещей. Этот корабль может пройти такие льды, о преодолении которых ранее и помыслить было страшно. Его огромная надстройка вмещает достаточно людей и позволяет разместить их со всеми удобствами, а отсутствие труб говорит о совершенно ином, нежели паровой, двигателе. Макаров прибыл сразу к причалу и первым делом, будучи командующим тихоокеанской эскадрой, приказал немедля привести к нему капитана этого судна, так что через полчаса к нему уже пришёл Плеханов. Николай Александрович был настроен решительно, второй и самый важный контакт в этом времени — права на ошибку у него не было.

Плеханов приехал на автомобиле, для этих целей сделали десяток машин в корпусе Роллс-Ройс сильвер гост, приехал он на одной машине.

Степан Осипович ожидал увидеть более монументального человека, его же взгляду предстал утончённый, по меркам этого времени, человек, в мундире без опознавательных знаков, только символикой ледокола на рукаве — белый медведь. Степан Осипович принял гостя в бывшем имении наместника, это весьма роскошная вилла рядом с Владивостоком. После кончины наместника она не использовалась.

Плеханов был напряжён, но едва он увидел Макарова, как напряжение как рукой сняло. Степан Осипович сидел за столом и встал, едва увидев гостя, осмотрел его цепким взглядом видавшего виды моряка и предложил сесть:

— С кем имею честь? Да вы присаживайтесь...

— Николай Александрович Плеханов, капитан ледокола "Белый Медведь", — отрекомендовался плеханов, — у вас есть достаточно времени для разговора?

— Иначе я бы вас не вызвал, — ответил макаров, — Николай Александрович, ответите на несколько простых вопросов? Удовлетворите любопытство старика...

— Конечно, Степан Осипович, — Плеханов улыбнулся, — у меня есть больше ответов, чем у вас вопросов. Но давайте начну с начала? Итак....

* * *

Полчаса спустя.

* * *

Макаров уже не выглядел так... уверенно. Он сидел, обдумывая сказанное и увиденное. Было о чём подумать!

— Значит, всё так плохо? — лицо у Макарова было хмурым, даже его борода выглядела грозно.

— Не так, как может показаться. Часть слабостей всегда есть, но тут это приобрело полный катастрофичный масштаб. Но мы уже начали сглаживать углы...

— Да? Варяг не был утоплен — это хорошо. Ходят слухи, что вы захватили Асаму, в то же время ходят слухи, что Асама взорвалась на мелкие кусочки... — Степан Осипович выжидающе посмотрел на Плеханова.

— Оба варианта верны, как ни странно. По официальной версии — Асама была захвачена. По реальной — взорвалась, вместе с "Корейцем".

— Что-то не сходится.

— Всё сходится. Та Асама, что сейчас расстреливает японские суда — была изготовлена у нас, и переправлена сюда подобным нам образом. Так что официальная версия имеет материальное подтверждение.

— То есть у нас есть ещё один весьма мощный броненосный крейсер? — Макаров удивлённо посмотрел на Плеханова.

— Более того — мы перехватили партию золота и купили за это золото у немцев пять крейсеров, два безбронных, и три нормальных. Два Виктория Луизе и один Фюрст Бисмарк. Команды этих судов были уволены из кайзермарине и наняты нами...

— Хитрая политика, — махнул рукой Макаров, — обычное дело. И немцы пошли на такой шаг?

— Вильгельм лично разрешил, — улыбнулся Плеханов, пододвигая к себе чашку с чаем, — да и заплачено было сполна, и горка золота сверху. Так что, сейчас в море под руководством Руднева ходят сразу семь вымпелов — Варяг, Викинг, и пять немцев — их ещё не переименовали, просто флаги поменяли. За этот месяц с небольшим мы серьёзно модернизировали корабли. Плюс скоро японцы будут тащить в Японию два новеньких крейсера Джузеппе Гарибальди. Очень неплохих крейсера, к слову, мы готовимся к их захвату, так что к концу месяца их будет уже девять.

— Семь сильных крейсеров — это уже серьёзно, — макаров отпил чаю, придержав рукой большую пышную бороду, — есть мнение, что Руднева пора в контр-адмиральский чин возводить.

— Да, я думаю, это лишь вопрос времени. Мы отправили в петербург фотографии боя у Чемульпо и личные заметки Руднева, с просьбой опубликовать в газетах. Думаю, скоро он станет народным любимцем.

— Для этого всё и затевали, да?

— Не скрою, — Плеханов понурил голову, — мы решили, что правительство, в том виде, в котором оно бездарно проиграло войну, поддерживать смысла нет. А вот достойных того людей, на которых надеется народ, есть смысл поддержать.

Макаров хмыкнул, поставив со звоном чашку в тарелочку.

Встреча происходила в кабинете, обставленном в английском викторианском стиле. За окном была глубокая ночь, но яркое электрическое освещение, что было редкостью, но для дома наместника не новшеством, позволяло вести ночной образ жизни. Степан Осипович привык по ночам спать, но тут ситуация была особая — не до сна, когда такие вещи творятся! Плеханов выглядел свежим, он мало того что выпил кофе, так ещё и хорошенько выспался днём, так как уже давно перешёл на ночной образ жизни. Ночью легче всего вершить разбой и перехватывать японские суда, поэтому вся эскадра работала почти всегда по ночам, так удавалось подойти на пистолетный выстрел, прежде чем с сухогруза заметят крадущийся откуда-то сзади крейсер.

Макаров был шокирован известиями, но всё же, надежда не покидала его. И в то же время он чувствовал большую вину и разочарование — потомки помнили его как героя, но помнили и все его просчёты, допущенные во время службы. Им хорошо запомнилась и идея облегчённых снарядов, и безбронных судов, которые активно продвигал Макаров, и принятие на вооружение пушек Канэ вместо Армстронга... Конечно, дело было не в нём — французы кое-где подмазали и поехало, но он то согласился! Привлечённый скорострельностью пушек, согласился, и со всей свойственной ему пробивной силой продавил эту идею.

Выходило, что одной из причин поражения в войне послужила и его ошибка. Очень важной причиной, а не одной из миллиона таких же — снаряды и пушки русских кораблей оказались слишком слабы для противостояния японцам, поэтому и последовали тяжкие последствия... Макаров сильно переживал по этому поводу — ему не хотелось подвести людей. Одно дело, когда в кабинете принимаешь решение, другое — когда в нос тычут его последствиями.

Он грустно вздохнул и посмотрел на Плеханова.

— И что же вы намерены сейчас делать?

— Не дать вам проиграть войну, конечно же, — тут же отозвался командир, — наместник погиб, царствие ему небесное, теперь вы — фигура номер один не только на флоте, но и на всём дальнем востоке. Условно говоря, именно на вас возлагают надежды на победу в войне.

— Многовато чести, — ответил Макаров, — я скован приказами его величества, и не могу действовать так нагло и свободно, как Руднев.

— Победителей не судят, — Плеханов пожал плечами, — а Руднев не только нашёл выход из казавшейся безвыходной ситуации, но и начал крайне активную деятельность по срыву японской интервенции. Мы поможем вам, чем только сможем, чтобы вы оправдали доверие народа.

— И зачем? — Макаров удивился, — нет, вы уже сделали больше, чем необходимо для победы. Наша армия слаба, это так, я не скрою, да и флот нуждается в хорошенькой чистке, ну так я это и без вас знаю и могу устроить.

— Степан Осипович, мы предлагаем вам свою помощь. Безвозмездную и искреннюю. Помощь материальную и техническую. Для начала — сменить все орудия на русских кораблях, заменить весь имеющийся боезапас. Для нас это не непосильная задача.

— Вот за снаряды я буду благодарен, — ответил Макаров.

— И много чего ещё, Степан Осипович. Информация, разведданные, снабжение. Поскольку в России разворовывается чуть ли не половина, для нормального, щедрого и полного снабжения солдата — нужно добавить от нас.

— Это я тоже понимаю, — макаров думал. Согласитя? Будет обязан. Откажется? Будет сложнее, — я не понимаю, чего и сколько вы можете нам дать, чтобы мы победили японца.

— Всего и сразу, — отозвался моментально плеханов, — для начала — для обороны Порт-Артура мы собираемся отправить туда дюжину транспортных сухогрузов с оружием, боеприпасами, инструментами и деньгами. Для лучшего действия эскадры следует провести полное техобслуживание всех ваших теперь уже судов, заменить пушки Канэ на систему Армстронга, или как минимум — хорошо модернизировать их для стрельбы при больших углах возвышения. Обеспечить бронещитки и полубашни всем без исключения пушкам на кораблях, срезать малокалиберную артиллерию — она показала себя просто бесполезным балластом, установить новое электрооборудование и самое главное — радио. Оно же беспроволочный телеграф, связь — основная сила, на которую мы рассчитываем.

* * *

*

Медленно и даже с каким-то неуверенным видом огромная лопасть повернулась, мы всей командой смотрели на это чудо света. И было интересно, и рады мы были безмерно. Стояли мы на вершине горы Орлиное Гнездо, если серьёзно — то сопка это, а не гора. Просто местные звали иногда сопки горами. Маленькие горки, если быть точным...

На склоне горы Русская, сопки, которая первой встречает холодные тихокеанские ветра, мы проделали большую работу. И довольно быстро, скажу я вам — пришлось протянуть кабели с ледокола и подключить бетононасосы, а так же замесить бетон, который перегрузили с той стороны через портал на Сиянии. Армтуру варили три дня кряду, и в итоге сделали мощный артиллерийский форт на вершине горы — схватился бетон только сейчас. Но самым сложным было затащить наверх башни. Вот это поистине невероятный труд — пушки через портал так просто не протащишь, пришлось гнать сюда целый спецтранспорт, корабль с огромной плоской палубой, забыл, как он там называется... Федя говорил, его ещё можно использовать для перевозки других кораблей. В общем, на эту грузовую платформу положили четыре артиллерийских трёхорудийные башни калибра 460мм. Самое сложное в башнях — механизм заряжания, который обеспечивает им скорострельность по выстрелу в минуту на орудие.

Чтобы затащить башни в артиллерийский форт на вершине горы Русская пришлось проложить стальные рельсы и канаты, на другую сторону установили противовес. Сначала — пустые цистерны, тысячи пустых цистерн, а потом их начали наполнять водой, перетащили из Белого Медведя один аварийный насос. Насосы на БМе давали огромное давление и скорость потока. Так что за шесть часов цистерны наполнились морской водой и поползли вниз с вершины горы, по сотням стыльных рельсов башни бронебашенной батареи двинулись вверх и застыли уже на месте.

Вся эта канитель не случайна — поскольку бронебашенные батареи представляют опасность номер один для атакующих сил — по ним будут лупить все орудия атакующих. Так что пришлось сделать башням колоссально толстую броню — толщина достигала двух с половиной метров, а с противоосколочным и внешним слоями — трёх метров. Учитывая, что стволы орудий были длинными и большими, эта толщина не казалась такой уж огромной... Но ради бога, два метра брони не сможет пробить ни один японский снаряд. Гарантированно, даже линкорам тут делать нечего. Весили четыре башни как полноценный полновесный линкор, так что операция по их подъёму хоть и была продумана заранее, стала крайне серьёзной. Главное конечно же, что внутри башен был автомат заряжания, который позволяет стрелять не раз в десять минут, а раз в минуту. Учитывая, что в башне три орудия — каждые двадцать секунд.

Но конечно же, сейчас не об этом. Не стоит думать, что я тут один такой умный — на самом деле я не был затычкой. С текущими задачами Плеханов вполне справлялся сам, меня не дёргал лишний раз. Он обустроил во Владивостоке радиоточку ВМФ и личную радиостанцию Макарова. Вторую уже построили в Порт-Артуре по приказу Макарова. Я видел эту радиоточку — кабинет, внутри которого около стен стоят кольцом столы, на столах — различное радиооборудование. В числе прочего узнал старые добрые игровые наушники с микрофоном, хорошая, удобная вещь. У меня были такие же точно. Помимо них в радиоточке было много всего — несколько телетайпов, которые могут принимать текстовые файлы от эскадры и делать текст на перфоленте. Специально для предков мы выгрузили пять тонн перфоленты, толстые бобины, на которые можно было загнать текстовую информацию — они очень полезны при шифровании. Процесс отправки шифрограммы выглядел следующим образом — на специальном электромеханическом шифраторе печатался текст, выходила перфолента, уже зашифрованная с определённым ключом — ключ нужно ввести заранее. После этого получалась перфолента с зашифрованной информацией. Префолента вставлялась в телетайп и отправлялась номерному адресату. Адресат работал так же — постоянно слушал эфир в ожидании своего позывного и кода-подтверждения, если такой набор прерываний был в эфире, то начинал принимать шифрограмму и после приёма расшифровывал и печатал текст.

Во владивостоке было три стационарные радиоточки — в штабе тихоокеанского флота, в администрации, бывшей резиденции наместника, и одна — на горе Русской, все три радиостанции обрабатывали самую разную информацию. Общаться было с кем — Руднев и все корабли его эскадры постоянно вели радиообмен, плюс в Порт-Артуре установили радиостанцию.

Но сейчас — великий день. Пятый день наших работ, самый продуктивный, мы работали в четыре смены, не прекращая работу ни на минуту. Городу нужно было электричество, много электричества. И чтобы обеспечить его электроэнергией пришлось изворачиваться. На каждой из радиоточек были стационарные дизель-генераторы. Но это не решало проблему, городу нужно было много электричества. Во-первых — электрическое освещение, которое мы привезли с собой, во-вторых — мощные прожекторы, в порту — мачты освещения, для круглосуточных погрузочных работ, в третьих — радиопередатчики высокой мощности. Очень высокой, всё это требовало выработки большого количества энергии. Контейнерная дизельная мегаваттная электростанция не решала проблему, паровая машина могла обеспечить не лучшие результаты — даже если использовать двигатель корабельного типа, три-пять мегаватт мы получим. Нужно было больше, причём без больших затрат дизельного топлива. Само топливо то у нас было, его было Очень много, но...

Прямо сейчас огромную сооружающуюся электроинфраструктуру города обеспечивал энергией "Дракон", но корабль не может вечно быть в порту, поэтому решено было построить энергосистему из пяти элементов. Первый — газотурбинная электростанция ГТЭ-65, мощностью в шестьдесят мегаватт, второй элемент — большие газохранилища, расположенные за городом, их сооружением занялся Федя через Монолит... Да, монолит пришлось построить, из мира-фабрики притащил секции и поэтому управился за день. За городом расположились огромные подземные газовые хранилища. Третий элемент — две контейнерные ПАЭС-2500, которые обеспечивают аварийное снабжение штаба флота и администрации города. Четвёртый элемент — электросеть. Чтобы проложить среди местных хибар освещение, пришлось привлекать местных и ставить фонарные столбы с линиями электропередач. И наконец, пятый источник энергии — это пять ветряков и аккумуляторы. Федя похимичил с аккумуляторами и они получились просто сверхёмкими по сравнению с нашими — учитывая их ёмкость, то это выходило даже выгоднее, чем бензин или сжиженный газ — аккумулятор размером с автомобильный мог обеспечить автомобилю пробег в пять тысяч километров на одной зарядке.

Пять ветряков были установлены на сопке "Русская, сверху на ветряках были антенны, которые и использовала радиостанция. А ветряки — копия Vestas-164, по восемь мегаватт каждый.

Конечно, восемь мегаватт они не давали так, сходу, в пиковой производительности могли давать и больше, измерение энергоэффективности ветряка — сложное дело. Необходимо было учесть многие факторы. Ветер тут был — ветер тут не стихал, казалось бы, никогда. Когда ветер сильный, ветряки должны были быстрее наполнять поистине бездонные энергохранилища города...

Лопасти ветрогенератора были длинными и узкими, они медленно начали вращение под средним таким ветерком, казалось, ветер не должен сдвинуть с места такую махину, ан нет, начали крутиться.

— Фёдор, как показания?

— Электричество пошло, — ответил искин, — пока только разгоняется...

Да, кривая вырабатываемого электричества практически идентична силе ветра, то есть постоянно скачет вверх-вниз. Началось наполнение энергохранилищ. Пять ветряков по восемь мегаватт... Тут наверное не лишним будет сказать, что скорость ветра над городом немного выше, чем во Владивостоке, а учитывая, что ветряки стоят по сути на сопках, то с моря дует на них ветер с силой примерно восемь-девять метров в секунду. В среднем. Штилей тут практически никогда не бывает.

* * *

*

Макаров был по-своему рад происходящему. После мягкого напоминания о собственных ошибках он пережил не самые лёгкие дни, на это наложилась и огромная ответственность за ситуацию на дальнем востоке. Степан Осипович порадовался за то, что Великий Князь был высочайшим приказом отозван обратно — Николай беспокоился за своего родственника и, раз уж череда трагических случайностей случалась с руководством, жизнь брата была в опасности — князь уехал обратно в Петербург.

Степан Осипович мог радоваться по некоторым причинам — первая из них — ему не пришлось выдерживать сопротивление местного руководства. Абсолютный авторитет среди моряков, плюс то, что многие засевшие штатские крысы были уничтожены, самым наглым образом поскользнулись на ступеньках, упрощало работу, люди, которых он и назначал на новые должности, проходили тщательный отбор и Степан Осипович видел, кого куда назначал. Постепенно проблемы решались, а через неделю после беготни с Эскадрой, его автомобиль, на котором он передвигался по городу, отправился на изучение проделанной работы...

Из знакомства Юлия и Степана Осиповича можно было сказать одно — они нашли друг друга. Оба имели кипуючую энергию и страсть, оба были готовы горы свернуть на пути к своей цели, даже если она была ошибочной. Оба очень легко сошлись. Юлий встретил Макарова в самой большой электростанции города и тут же, представившись, провёл очень интересную экскурсию. Про двигатели он мог рассказывать бесконечно, но благодаря своим знаниям экскурсия выдалась очень познавательной...

Степан осипович по завершению осмотра ГТЭС, спросил прямо, пригладив бороду:

— Так сколько электричества есть у города?

— Шестьдесят мегаватт от этой станции, пять тысяч от резервных электростанций, тоже газотурбинных, и ветряки.

— Я видел эти странные вентиляторы, — ответил Макаров, — с трудом верится, чтобы они могли вырабатывать электричество!

— Зря вы так, — обиделся Юлий, — ветряк при хорошем сильном ветре даёт восемь мегаватт энергии, это десять тысяч лошадиных сил каждый. Плюс эта энергия хранится в аккумуляторах и сглаживает пиковые нагрузки. И что самое главное — это энергия ветра. Так же, как и паруса корабля, она не требует топлива, а это очень, очень важно! Весь город может пользоваться электричеством, ярко освещаться, при этом не нужно расходовать на это энергии.

— И куда она девается, если в городе есть три электростанции? — спросил Макаров.

— Она накапливается и хранится, сглаживает проседания энергии. Например, если мы отключим электростанции на техобслуживание, или если закончится топливо — город будут обеспечивать эти ветряки. Это правда очень передовое даже в нашем времени решение — ветер бесплатен, ветер бесконечен. С древнейших времён человек стремился к получению чего-то, не отдавая что-то взамен. Использование энергии ветра — крайне полезно для окружающей среды, поскольку не портит экологию.

— Ну с экологией тут у нас хорошо, — заметил Макаров.

— Сейчас — да, индустриализация России испортит эту прелесть. Видели бы вы Владивосток двадцать первого века, согласились бы со мной. Бухта такая грязная, что сунуться в воду не решился бы даже самый смелый человек. Не считая огромного количества выбросов в атмосферу. Мы уже привыкли, что в городах воздух и даже дождь имеет лёгкий запах бензина... Даже непривычно было попасть в такое чистое место... — Юлий не замечал, как задумчиво слушал его Макаров.

— Хорошо, — Степан Осипович согласился с ним, — и правда, хорошее решение. А теперь — покажите мне радиостанцию, о которой вы так хорошо говорили!

Юлик поехал вместе с Макаровым в здание главной радиостанции флота. Это было большое помещение, с кирпичными стенами, неплохо изнутри отделанное негорючими материалами. Попав в зал радиостанции, Макаров осмотрелся, тут уже были радисты с эскадры и они обучали местных использовать радиостанции. Радиооборудования было много. Прежде всего — это коротковолновые и длинноволновые радиостанции на радиолампах, радиостанции стояли в специальных шкафах, чтобы можно было легко и быстро менять лампы, радиостанции стояли на столах. Юлий провёл небольшую экскурсию — Макаров отказался от гида-радиста, уж очень ему понравилось, как с чувством умел рассказывать Юлик. Всего в штабе флота было двенадцать радиостанций и операторов, из которых на боевом дежурстве постоянно находилось трое, остальные по штату были в запасе, просто спали и ждали своей очереди. Но это когда нет аврала, штат и реальность — две большие разницы.

Основу обещанной радиосети составили радиостанции "ПИРС" — мощные, большие радиостанции. Ещё тут же стояли ПТ-100, относительно небольшие, но мощные станции, которые имели собственные антенны на крыше здания. Макаров осмотрел радиостанции. Пожалуй, самым понятным для него была станция, выглядящая как жёлтый ящик с телефонной трубкой и множеством кнопок и индикаторов. Он снял трубку и послушал, там были редкие сигналы, показывающие, что аппарат работает.

— Мы можем вызвать отсюда Порт-Артур? — спросил Макаров.

— Конечно, — кивнул подбежавший к нам радист, — кого позвать?

— Узнайте обстановку для начала!

Связь с Порт-Артуром обеспечивала та самая понравившаяся Макарову радиостанция. Не то чтобы только она, любая могла связаться, но конкретно эта была настроена на частоту Артура и имела шифрование голоса, синхронное с порт-артурским, поэтому радист быстренько набрал вызов и передал трубку Макарову.

Дальше состоялся телефонный разговор. Насколько я понимаю, телефоном Степана Осиповича не удивить, он довольно уверенно устроился на удобном кожаном кресле перед радиостанцией и начал обстоятельно выспрашивать в Порт-Артурских состояние дел, в первую очередь — положение японцев и их действия...

Разговор продлился около часа, Юлий сходил за кофе и чаем, поставил стаканчик перед Степаном Осиповичем, получив благодарный кивок.

Сам Юлий не был радиогиком, но побывав здесь, всерьёз заразился и провёл этот час, разговаривая с Федей и радистами. От них он узнал особенности распространения радиоволн, строения радиостанций и получил идею организовать прямую линию связи с Москвой. Правда, сделать это было не так то просто, но Федя уверил его, что при необходимости — сможет легко запустить спутники связи. Обдумав это предложение, Юлий согласился, что спутники необходимо вывести на орбиты. Фёдор пообещал решить этот вопрос в кратчайшие сроки — всё-таки он был искином космического корабля, космос — его родная стихия. Идея Фёдора была проста как три копейки — установить на геостационаре цепь спутников, по экватору опоясывающую землю, плюс пустить спутники связи над землёй, аналог сети спутникового интернета и телефонной связи. Юлий по всякому обдумал эту идею и дал зелёный свет — поскольку он ничего в этом не понимал, Фёдору предстояло самостоятельно с помощью Владивостокского монолита создать средство доставки — космический челнок, создать спутники — весьма непростая задача, и вывести их на орбиты, запустив.

С последним предстояло возиться Юлию... Очень скоро...

* * *

И чёрт же дёрнул меня заикнуться про спутниковую связь! — я не любил три вещи — высоту, холод и одиночество. Поэтому космические работы не любил в кубе. Висеть в жёстком скафандре, хорошо хоть не насовском и не роскосмосовском, на орбите, около огромной дуры размером с дом...

Я думал, спутник и спутник — небольшая такая хрендюлина, которая летает по орбите и делает полезное дело. А вот хрен там! Спутник, который собрал Федя, был реально огромным, жрал энергию из реактора, а так же обладал размахом антенн больше ста метров. Для большей чувствительности.

И вот такие вот дур на орбиту решено было запустить двести пятьдесят шесть штук. И вот сейчас я висел над землёй, обозревая её во всей первородной красоте, и с помощью отвёртки и такой-то матери запускал эту дуру. По каким-то своим соображениям Фёдор решил, что ручной запуск лучше автоматического. На деле, я думаю, ему просто нужно быть рядом со спутником, чтобы закончить настройку уже в космосе, а работа для меня — чисто косметическая, чтобы дурью не маялся.

Я закончил с последним спутником на сегодня и устало выдохнул:

— Федь, кайся, что такое ты в эти спутники напихал, что они такие огромные?

— Ничего особенного. Это у вас в двадцать первом веке спутники сильно ограничены в размере и весе, поэтому делаете маленькие устройства. А это полноценная техническая база, а не пепелац! — важно ответил мне Федя, — зато результат тебе понравится.

— Я очень на это надеюсь.

Первые спутники — геостационарные. Всю геостационарную орбиту мы облепили спутниками. Их не пришлось запускать на месте, это только с другими...

Я забрался в челнок и полетел вниз, на землю. Челнок напоминал... эм...кабину самолёта-истребителя, сзади которой приделали двигатели и малюсенькие крылышки. Спуск на землю был долгожданным. Я опустился на вертолётную площадку своей яхты и вылез из челнока. Ух ты, а здесь дождь. Хорошо, что скафандр не мягкий...

— Вода ему ни по чём. Это защитный многофункциональный скафандр против агрессивных сред. Он разработан не только для космоса, но для самых разных агрессивных условий планет. Ветра, кислотные дожди, высокая или низкая гравитация, ядовитая атмосфера из метана и аммиака...

— Ужас какой, — хмыкнул я, — теперь я чувствую себя в безопасности.

— И правильно. В скафандре надёжней.

— Но без него привычней, — я прошёл в этом костюме железного человека в свою каюту, видя, какими круглыми глазами на меня уставились члены экипажа. А, ну да, костюмчик то больше похож на броню спартанцев из ХАЛО. Снял шлем с зеркальным забралом и посмотрел на Лёшу, пришедшего встретить мня.

— Что такое? — он уставился недоумённо, — случилось чего?

— Эм... Юлий, ты в чём это одет?

— Скафандр космический обыкновенный. Одна штука, — снял застёжку и створки на спине разъехались в стороны, — работа, Лёш. Зато у меня хорошая новость — уже сейчас у нас есть спутниковая связь со всей планетой. Почти всей.

— Э... — недоумённо моргнул, — это как? Откуда?

— Оттуда, Лёш, оттуда, Вот этими самыми руками вытащил в космос спутники, — продемонстрировал я ему ни разу не мозолистые, но крепкие руки, — так что пляши, скоро можно будет привычно пользоваться телефонами вместо радиосвязи. У нас на очереди большая поездка в Петербург, поэтому мы спешно решаем проблемы связи между кораблями...

Лёша кивнул:

— Ну вы блин даёте!

* * *

*

Энергия ветра — очень полезная штука, как оказалось. Многие дачники разочарованы ветряками — придурки. Считали, что поставят флюгер с лопастями и будут получать халяву — тут сразу нужно оговориться — халявы не будет. Эксплуатация ветрогенератора — дело профессионалов, у которых должно быть оборудование для обслуживания, теория и опыт эксплуатации, иначе это просто пустая трата времени. Примерно как покупка домой суперкомпьютера — купишь, поклацаешь папочки и будешь разочарован тем, что твой любимый батлфилд как тормозил, так и тормозит. Профи же могут на этом же железе творить чудеса. Ветрогенератор высотой в сто шестьдесят метров и с размахом лопастей в сто сорок семь метров — это уже серьёзно. При производстве хорошего ветрогенератора уходит примерно пятьдесят килограмм редкоземельных материалов, его генератор и все движущиеся части покрыты или изготовлены из износостойких материалов, он не разбалтывается и не разнашивается как какой-нибудь китайский флюгер. Лопасти из наноматериала весят мало, очень мало, благодаря этому КПД ветряка повышается, особенно при низкой скорости ветра.

Дармовой энергии по любому не получается, но уже лучше, чем ничего.

Вслед за Владивостоком, Макаров попросил установить аварийные ветрогенераторы на корабли — чтобы в случае, если у них кончится топливо, они могли подать сигнал СОС и не теряли радиосвязи.

Второй темой стали солнечные батареи. Тоже кажущаяся дармовой энергия, с множеством подводных камней, о которых знают профессионалы. Произведённые Фёдором на коленке панели состояли из наноантенн с эффективностью в девяносто два процента. Не лишним будет упомянуть про энергонасыщенность солнечного света — на входе в атмосферу солнечный свет имеет тысячу триста ватт на квадратный метр. То есть панелька метр на метр вполне может питать, скажем, компьютер или пылесос. У земли энергонасыщенность гораздо меньше. Но тоже ничего, двести-триста ватт на квадратный метр, и если из них мы отберём девяносто два, да хоть бы и восемьдесят процентов, то получим приличные показатели.

Использование солнечной энергии требует больших площадей — на Дальнем Востоке с этим проблем отродясь не было. В то же время Степан Осипович при поддержке команды техников с Дракона уже вовсю модифицировал корабли — с них срезали мачты, все, кроме одной, радиомачты. И мы решили устроить эксперимент, если быть точным, то Макаров беспокоился за то, что на корабле не будет электричества. По каким-либо причинам — двигатели откажут или будут повреждены, к примеру. Такое не новость, держать машину под парами — затратно и накладно, а радиосвязь нужна, даже когда пара нет. Поэтому решили провести эксперимент — а именно — установить на верхушку мачты ветрогенератор или зонтик из солнечных панелей.

Я занялся сооружением и того и другого. В результате оказался в своём космическом скафандре, на высоте, с отвёрткой в руках. Первым решили проверить ветряк — это был вроде бы обычный генератор размером с большую коробку, с тремя лопастями длинной в три метра каждая. Этот флюгер исправно крутился. Потом был спуск — при всех его положительных качествах, не было одного — нельзя было его мгновенно включить. Хотя подходил вариант с установкой быстросъёмных лопастей, которые экипаж при помощи лебёдки сможет поднять и подсоединить.

Второе техническое решение — солнечные панели. А именно — зонтик, состоящий из панелей, которые телескопическим образом поднимались и раскрывались как китайский веер, при этом поворачиваясь в сторону солнца самостоятельно. Этот эксперимент дал в солнечный день уже неплохой результат, но была одна слабость у обоих систем — большая уязвимость обоих систем при огне противника. В результате было решено оставить на судах аварийные дизель-генераторы, а в качестве экстренного источника энергии сделать небольшой, действительно небольшой, ветряк, который можно будет установить наверх, поставив на болты... И несколько больших аккумуляторов к нему — когда зарядятся, будет достаточно электричества для подачи аварийного сигнала.

* * *

*

Море волнуется раз... Нос крейсера Варяг легко вспарывал морскую гладь, корабль на всех парах мчался с одной лишь целью — перехватить итальянские суда, которые были отправлены в Японию. Подошёл срок их получения и эскадра Руднева с ним во главе вышла на тропу войны. Немцы были на подстраховке, захват осуществляли абордажные команды с Варяга, прекрасно укомплектованные добровольными помощниками. Первым на японские крейсера проник Юлий, который прилетел на космическом челноке, больше похожем на табуретку с гравицапой. Он был в скафандре, спустился грузно на палубу, вооружился пистолет-пулемётом и пошёл причинять добро и справедливость. Тем временем Фёдор вывел из строя паровые машины — оба гарибальдийца начали резко тормозить... К одному из них уже приближался Варяг, ко второму Викинг, абордажные команды точили сабельки и примеривались к пистолетам. Бой за эти два корабля ожидался серьёзным. Немногочисленные перегоночные команды Японцев представляли определённую опасность... Если бы они могли потопить судно, то был бы совсем другой разговор.

Юлий забросил в каждую из труб-воздухозаборников по баллончику с перцовым газом и наслаждался эффектом. Выбежавших на палубы людей внезапно начали расстреливать из пулемётов — Варяг и Викинг приближались, открыв ураганный огонь из десятков пулемётов, установленных на бортах. После расстрела команд оба крейсера уткнулись носом в гарибальдийцев на самом малом ходу и абордажная команда по мосткам бросилась на абордаж, стреляли, рубили, добивали выживших...

Лихой налёт был ураганным — бойцы пробежались по палубе, убивая всех без разбору кроме своих, после чего тела сбросили в воду и надев противогазы, отправились на зачистку внутренних помещений. Там было ещё немало врагов, которые защитились от слезоточки, открыв илюминаторы и высунувшись. Стрельбу они слышали, поэтому сразу поняли, что начались проблемы. И поэтому сопротивлялись до последнего — забаррикадировались было в трюме, но их оттуда выковыряли, отрезав и выбив дверь.

Руднев стоял на балконе Варяга и слушал переговоры по рации. Наконец, дождался:

— Мичман Силуанов, зачистка Первого завершена.

— Проверьте все помещения, — сказал Руднев.

— Проверили, вашвысокблагородь, нет никого.

— Тогда ждите команду и возвращайтесь, — Руднев развернулся и зайдя в рубку, включил громкоговорители и сообщил:

— Перегоночной команде — перейти на "Первый". Начать буксировку.

Над палубой крейсера раздалось громогласное троекратное "Ура!". За захват этого крейсера пришлось заплатить жизнью семи матросов и одного офицера. Но это того стоило — восемь человек против одного крейсера — небываемое бывает!

Второй зачистили так же, и началась процедура буксировки. Пока закрепились, пока проверили... Руднев осмотрел свои приобретения — два весьма мощных крейсера. Если заменить двигатели на более мощные, то получатся хорошие, быстрые броненосные крейсера. Пусть не ЭБР по защите, но лучше, чем бронепалубный.

И... Эскадра двинулась в сторону Владивостока. Вся огромная эскадра. Руднев зашёл в радиорубку и отбил телеграмму Макарову "Возвращаюсь!".

Оттуда пожелали скорейшего возвращения.

* * *

*

Надо было видеть рожи моряков. Надо было видеть рожи офицеров и штабных крыс, когда на горизонте показалась эскадра Руднева. Это было то ещё зрелище, которое я сфотографировал — итого девять кораблей, причём шесть из них весьма мощные, шли малым ходом, давая полюбоваться собой всем желающим. Их встречали как героев, весь город встречал. Это было поистине гигантское приобретение для всего тихоокеанского флота. Макаров, знающий о положении дел, жаждал поскорее увидеть корабли, которые приведёт с собой Всеволод Фёдорович. И он не был разочарован, на рассвете со стороны солнца пришли корабли, девять штук, не считая двух буксирчиков, которые тащили захваченных гарибальдийцев.

Я сидел в сторонке, на своей яхте, и смотрел за представлением — девять крейсеров отшвартовались в порту. Экипажи сошли на берег, Руднева уже ждала машина. Причина их появления во Владивостоке очевидна — здесь стоял Монолит. Он позволял легче и быстрее модернизировать Гарибальдийцев, а модифицировать нужно было много, очень много. Здесь была возможность совершать поистине чудодейственные изменения в конструкции корабля. Степану Осиповичу про то было не ведомо, вернее, он не знал о технологии. А так — знал, что нужно будет модернизировать крейсера перед выходом в море.

Появление ещё одной боевой эскадры, причём довольно грозной, стало шоком и предметом радости среди моряков — новые корабли это новые места, должности, карьерный рост для всех. В конце концов, подходил к концу срок аренды пяти немецких экипажей и они должны были вернуться обратно в Циндао на пароходе...

Было много сложностей, но в конце концов, все газеты наперебой трубили о подвиге капитана Руднева, причём двухкратном подвиге. Сначала — победе над японцем, а потом и преумножении своей эскадры с одного до девяти крейсеров.

Через два часа Макаров, Руднев, Плеханов и Северов уже сидели в одной из гостиных особняка бывшего наместника и пили кофе. Руднев выглядел немного стеснённым, будучи придавленным авторитетом Макарова. Плеханов же праздновал победу. Северов, который был приглашён как главный по технике, пил чай и поглядывал на всех.

— Степан Осипович, — Руднев после долгого молчания прервал тишину, — я хочу высказать вам своё мнение, что наш приход в порт не должен снижать интенсивности работы. Поэтому предлагаю немедля выдвинуть на крейсерские миссии корабли первой тихоокеанской.

— Тебе легко, — хмыкнул Макаров, — сел на свой Варяг и дуй куда хочешь. Я же не могу рисковать, отправляя корабли поодиночке.

— Это вы зря, — руднев хмыкнул, — наши коллеги, — короткий взгляд на Плеханова, — предоставляют весьма точные данные о передвижении японских судов и военных кораблей, поэтому опасность весьма... призрачная.

— Поздно, Всеволод Фёдорович, — Макаров покачал головой, — не спорю, мы можем всеми силами ударить по японским коммуникациям, но уже поздно, они уже вовсю разворачивают армию в Корее. Мы не сможем остановить этот процесс.

— Согласен. Но куда ещё деть такие корабли, как Варяг или два безбронных немецких крейсера? Для боестолкновений они практически не подходят, разве что очень коротких. Если мы оттянем часть японского флота на защиту коммуникаций, то это будет победой.

— Скорее всего, они направят на защиту всякую дрянь.

— Вот с этим не будет проблем, — ответил Руднев Макарову, — на Варяге шесть восьмидюймовых орудий, очень точных и смертоносных орудий. Мы можем если не утопить, то потрепать броненосец, а про бронепалубные крейсера и говорить нечего, у них нет шансов. Степан Осипович, я предлагаю отправить два безбронных крейсера в море как можно быстрее и топить или перехватывать японские транспортники.

Плеханов встрял:

— Эту задачу выполнять, безусловно, надо, так как чем хуже снабжение японцев, тем меньше у них манёвра и ресурсов для атаки наших позиций. Но сейчас другой этап войны, Всеволод Фёдорович. Пришло время для открытых боестолкновений, теперь наша задача одна — снять блокаду с Порт-Артура. Иной цели нет, пока Порт-Артур в морской блокаде — японцы смогут его взять, если блокады не будет — японцы обречены потерять под порт-артуром свою армию, по морю мы можем снабжать город гораздо лучше, чем они...

— Соглашусь, — ответил Макаров, — первостепенная задача — уничтожить силы японцев, угрожающих Порт-Артуру. И вот тут уже есть много проблем и вопросов. Господин Северов, — макаров обратился ко мне, — вы закончили модернизацию судов?

— В полном объёме, — ответил я, — мы поменяли всю артиллерию, боезапас, установили радиорубки и электрооборудование, новые котлы... Вот только это всё не имеет смысла при нынешней подготовке, необходимо провести учения, боестолкновения, прежде чем мы сможем по настоящему вдарить по японцам. Необходимо, я считаю, так же тщательно изучить психологический климат на каждом корабле и принять меры, сменить руководящие кадры кое-где...

— Хорошо, — ответил Руднев, — Твоя правда, отряд кораблей и правда требует внимания. Николай Александрович? — второй по старшинству.

Плеханов тут же ответил:

— В целом я согласен с выводами Юлия Моисеевича, прежде, чем броситься в бой на японцев, необходимо приобрести реальный боевой опыт современного морского боя. Так же я считаю, что от кораблей без брони и с оружием калибра не более шести дюймов не будет толку в эскадренном бою вообще, разве что как таран. Поэтому их я считаю целесообразным полностью направить на крейсерские операции — так называемую свободную охоту. Я тут посчитал, Всеволод Фёдорович за время своей операции заработал больше двух миллионов рублей, а нижние чины эскадры — не менее трёх тысяч рублей каждый... Думаю, от желающих броситься на охоту за контрабандой отбоя не будет.

* * *

А чем занимался я? Я энергетик-двигателист, вот я кто. Не компьютерщик, не политик и уж тем более не военный. Казалось бы, чем я могу помочь, ан нет, пригодилась помощь. Мы сделали конфетки из тех старых разваливающихся паровых котлов и машин, что стояли во Владивостоке, обеспечили город электричеством, с большим запасом на потребительский сектор. Владивосток — стал первым русским городом, в котором было яркое электрическое освещение всю ночь, не только на центральных улицах, но и во всём городе. Местные жаловались на яркий свет ночью, но делать было нечего — никто их не спрашивал.

Я занимался странным, но очень полезным проектом — трубопроводными мобильными вратами. Суть идеи была такова — в мире-фабрике добывается цемент, бетон, жидкие и газообразные ресурсы. Я устанавливаю на шасси многоосного тягача микрореактор, систему питания, а так же врата. Врата диаметром примерно в полметра, через них протягивается гибкая труба и по ней перекачиваются ресурсы. Возможно, даже сразу на место потребления — например, если установить по ту сторону огромные чаны с бетоном, бетононасосной аппаратурой и протянуть гибкий шланг через врата, сразу начав заливку.

Учитывая, что с помощью Монолита довольно просто спаять арматуру и опалубку, возможно, это даст толчок к крупному строительству. Работа эта была довольно быстрой и интересной, пришлось решить много проблем. Тягач обзавёлся мощными гидравлическими упорами, стрелой для манипулирования шлангом — чтобы он сразу на землю не падал, системой защиты от обрыва шланга, системой протяжки...

Суть работы была видна в Мире-фабрики. В краткие сроки там установили мощные бетоносмесители. Масштаб был огромен — чан для бетона был по настоящему огромным, размером с большой промышленный ангар. Помешивание бетонной смеси производилось какими-то там полями, в общем, бетон не застывал. Рядом ещё несколько похожих систем — от цементного завода по специальным конвейерам шла смесь, по трубам шла вода. Этот агрегат мог создать за час пятьсот тысяч кубометров бетона. В максимальной нагрузке, конечно же.

Тем временем Федя при помощи Владивостокского Монолита и рабочих начал работу по проверке мощностей бетоноукладчика. На самом деле, я поразился, узнав, сколько объектов он делал! Заводик ЖБИ выпускал железобетонные плиты, на горах нужно было установить лестницы, залить их монолитно, сами ступеньки были только верхушкой айсберга. Дороги на улицах — тоже железобетонные плиты, которые нужно было залить бетоном, порт — огромное количетство волнорезов-тетраподов, такие массивные железобетонные конструкции, которые сваливаются с помощью крана на берегу и лишают ударяющиеся о берег волны энергии.

И самая большая работа, которую мы начали — железобетонный порт. Огромный, толщиной до трёх метров железобетона, частично уходящий под воду. Часть бухты, до сих пор не освоенная, была выделена Макаровым под строительство портовых сооружений и тут Федя разгулялся. Порт выглядел как гигантский плац, три метра толщины железобетона, причём во избежание оползания и сдвигов — через каждые десять метров в железобетоне были сквозные отверстия до земли, в которые предполагалось вбить сваи, которые уйдут на тридцать метров вглубь, удержат эту сверхмассивную конструкцию в земле.

Располагался новый причал в районе будущей нижнепортовой улицы — я здесь был как-то разок.

И вот, наконец, пришло время для проверки работоспособности системы. Я забрался в кабину многоосного тягача и двинулся на стройку. Ощущения были — словно рулю настоящим кораблём, такой большой и массивный тягач. Подъехав поближе, удивился — рабочие сделали очень много. И Федя сделал очень много — внутеренняя арматура будущего причала напоминала огромную объёмную ячеистую конструкцию из арматуры, чем выше, тем плотнее была арматура, поверху вообще была мелкая сетка.

Начало заливки — сложный процесс. Рабочие мне помогли — протянули большой и толстый кабель, пробросили его внутрь конструкции и Федя дал команду на сброс бетона.

Поскольку заготовлено было полмиллиона тонн, то хлынул бетон быстро, тугой и большой струёй, которая ударила в землю под этой огромной конструкцией. Это было... Феноменально. Целый бассейн, озеро из бетона и стальной арматуры. Заливка сначала шла на нашем пятачке, потом Федя разравнивал бетон внутри конструкции и он равномерно наполнял всю поверхность.

Проект был удачным. Как порта, так и шлангового транспортёра — прошло всего два часа, а порт был залит! Конечно, большую работу проделали мужики, проделал Федя, но факт есть факт — два часа и там, где не было ничего, появился ещё не застывший бетонный порт.

После этого я вытянул шланги, а федя раскалил с помощью монолита арматуру в заливке — от бетона потихоньку начинал валить жар. Учитывая разницу температур — начиналось активное испарение.

Я же, вобрав шланги, поехал на следующий объект... Но уже было понятно одно — нужно ехать в Порт-Артур. Если при такой мощной заливке я смогу на месте запросто залить хотя бы пару сотен ДОТов, то оборона получит более веское основание. Вопрос будет лишь в том, что смогут сделать на месте рабочие.

* * *

*

Ничто так не успокаивало нервы, как... Шум мотора. Звук работающего старого двигателя — прекрасен. Будь то пар или дизель, звук одинаково прекрасен — шум, мерный свист, лязг, целая, маму её гайку, симфония! Не зря я двигателист, не зря...

В двух словах Порт-Артур можно описать так: Дальневосточный Мухосранск. Порт-Артур действительно был местом крайне... отдалённым. Крепость — одно название. Нет, не спорю, по меркам давно прошедшей войны этот город-крепость очень даже ничего, но в двадцатом веке подобное уже не котируется. В Порт-Артур мы прибыли на кораблях, город был заблокирован японским флотом, выйти из порта, из под прикрытия береговой артиллерии, боялись. Однако, блокада была весьма условна — мин японцы набросали и встали поодаль. Когда наш "Дракон" приближался, то дал первый залп торпедами по японским кораблям и резко заложив вираж, ушёл влево с линии атаки — за кораблём шла эскадра. Вся до последнего вымпела, не считая, конечно же, ту мелочь, что осталась охотиться на транспорты. Пополнение, которое привёл Руднев, а так же значительная модернизация кораблей, сыграли очень важную роль в начале сражения — японцы не смогли заметить наших, ибо дымов, так привычных в этом времени, она практически не давала. Одна труба — и та дымила в четверть от того, как дымят угольные топки.

Выстроились практически классическим клином, то есть свиньёй — на острие атаки самые тяжёлобронированные корабли, по флангам-сзади — самые тяжеловооружённые. Залп всей эскадры был ужасен для прошляпивших начало боя японцев — два из более тридцати снарядов попали по кораблям. Началось сражение — Японцы были в заранее стеснённых условиях — со стороны Порт-Артура вышли все корабли, все до единого, кроме самых маленьких. Со стороны открытого моря приближался свиньёй владивостокский отряд — и начался бой.

Я наблюдал за этим через камеры, сидя в тепле и неге, на своей яхте, с бокалом вина в руках. Бой разворачивался очень... Сильный. Японцы не слабый противник, но с другой стороны — их били с двух флангов, и что лучше — командиры кораблей поддерживали прямой радиообмен и передавали друг другу сведения о противнике и своём местоположении. Орудия были более мощные и дальнобойные, что немаловажно, теперь, когда мы не только устранили комплекс проблем с артиллерией, но и добавили огневой мощи специальными бронебойно-зажигательными снарядами, на кораблях японцев воцарился полнейший ад. Их было несколько, я насчитал полтора десятка тех, кто был непосредственно в блокаде и мог оказать сопротивление. Японцы выстроились в линию и вели огонь с обоих бортов по нашим — в Порт-Артурский отряд прилетало регулярно, они подошли ближе, так как не имели наших орудий...

Зато отыгрывался вовсю отряд из Владивостока. О, да, отыгрывались, они не пошли на сближение, пользуясь превосходством в дальнобойности и точности, они вели ураганный огонь, выполнив поворот "все вдруг" и ведя огонь с левых бортов. И по японцам регулярно попадали, восьмидюймовые и шестидюймовые снаряды, взрывы внутри... Первым не выдержал какой-то японский кораблик и начал ползти в сторону берега, но его добили, потом второй, третий... Японцы сильно повредили два Порт-Артурских корабля, и средние повреждения получили все остальные.

Бой продлился всего сорок минут — это очень мало для такого огромного сражения, не уступающего по масштабам цусимскому, но... Я бы не сказал, что тут было что-то похожее — это была атака с двух сторон на японский отряд кораблей. И атака удалась — когда японцы начали уходить из боя, Макаров по радио передал капитанам приказ немедленно сближаться и вести огонь из всех орудий, максимально плотный, по готовности...

Строй наших кораблей рассыпался и канонада стихла, но ненадолго — используя превосходство в скорости, наш отряд быстро вышел наперерез японцам и начал зажимать их в новые клещи...

Окончание боя — тривиальное. Все до единого корабли адмирала Того были уничтожены. Все до единого крупные, несколько мелких ускользнули из боя и направились в сторону Японии, чую, скоро японцы узнают про произошедшее.

Победа далась русским морякам немалой кровью — погибло два крейсера со стороны Порт-Артура, погибло пятнадцать человек со стороны Владивостока, но у японцев счёт потерь шёл на тысячи человек. Первый бой — деблокада Порт-Артура, был выигран. Радость, которая воцарилась в Порт-Артуре — не передать словами, это было ликование на грани безумной радости. Так что когда моя роскошная яхта вошла в город, на неё особо и внимания то не обратили — люди метались, спешно уносили раненых. Макаров по радио передал немедля переносить всех раненых на мою яхту — она носила титул госпитального судна и была хорошо для этого приспособлена, три десятка врачей с самыми современными и совершенными инструментами и оборудованием — тому в подтверждение.

Так что когда я сошёл на берег, на меня внимания то никто не обратил, в порту был такой кипишь, что даже если бы я тут на вертолёте прилетел, никто бы не заметил. С палубы яхты спустили с помощью крана мой квадроцикл. На нём то я и отправился посмотреть фронт работ, а фронт оказался немаленьким!

После осмотра, взял в руки мобилу и позвонил прорабу.

— Да? — отозвался недовольный строитель.

— Бухаешь?

— Обижаешь... Потом будем, ты где?

— Я уже выехал, — ответил я, — и скажу тебе так — тут такой лютый трындец, что...

— Что?

— Короче, выгружайте всю технику с Дракона. Работа предстоит не просто большая, а огромная!

* * *

*

На железнодорожной станции столпились солдаты. Тысячи людей для маленькой станции — уже слишком, поезд стоял и ожидал, пока проходят попутные составы. Пехотная дивизия стояла и ждала отправления, и это было томительно.

Солдаты предавались безделью, некоторые пьянствовали купленной у местных самогонкой, некоторые — рубились в карты, проигрывая нехитрые солдатские пожитки. Ожидать пришлось два томительных дня. Офицеры покрикивали на солдат. Шум и гам стоял непрекращающийся. Ночью приходилось возвращаться в вагоны — они, в отличие от любых других способов размещения отапливались, паровоз стоял под парами.

Тем временем в сторону востока один за другим проходили поезда. Казалось бы, что такого, что мешает взять и выехать? Но нет, не было приказа. Командир каждые три часа бегал на телеграфную станцию, едва ли не единственный, помимо железнодорожной станции, объект инфраструктуры в этом маленьком посёлочке на железке...

Из проезжающего поезда им скинули тугую пачку газет, солдаты поймали их первее станционного смотрителя — останавливаться для передачи такого груза смысла не было, поэтому выбрасывали по-простому... Поэтому вместо распродажи газет они разошлись по рукам солдат очень быстро, несмотря на то, что работники КВЖД всеми силами ругались и пытались образумить толпу солдат. Бесполезно — толпа чувствовала свою силу и солдаты игнорировали требования работников железной дороги. К тому же газета была очень и очень сочная, если так можно выразиться — на первой странице была живописная фотография тонущего корабля и заголовок гласил "Эскадра адмирала Того разгромлена под Порт-Артуром!".

Среди солдат грамотных было не так уж и много, немногочисленные — вслух зачитывали содержимое газеты остальным, к всеобщей радости. Но, не успели они нашуметь, как был дан приказ загружаться — пехотная дивизия ехала прямо во Владивосток. Ранее конечно направлялась в Порт-Артур, но потом в военной ситуации произошли разительные изменения — теперь маршрут лежал не по опасной железной дороге, а до Владивостока, а дальше морем в Порт-Артур...

* * *

Что такое стационарная оборона? У всех тут были свои представления о том, как должны выглядеть укреплённые районы. Вот взять к примеру Кондратенко, с которым я свёл знакомство и завербовал его в нашу маленькую клику, то есть рассказал всё без утайки про то, кто мы и откуда мы. Он считал, что крепость будет очень мощная, но после того, как я дал ему почитать книгу про инженерное обустройство местности, его мнение разительно изменилось. Он уже не считал хорошей идею устанавливать открытые батареи — вражеская дальнобойная артиллерия их уничтожит — моргнуть не успеем.

Сегодня был замечательный день — мы сдавали в эксплуатацию ДОТы первой линии обороны. Это триста пятьдесят железобетонных сооружений, соединённых меж собой траншеями. ДОТы изнутри — маленькая комнатушка, с печкой-буржуйкой, четырьмя пулемётами.

Пулемёты — самая большая вещь, которую переоценил с нуля Кондратенко. Роман Исидорович приехал на своём внедорожнике-джипе. Да, копия американского джипа, который использовал Кондратенко, как и многие другие в крепости. Он приехал в восемь утра к объекту, где уже ждал я.

Выглядел кондратенко очень и очень важно — мундир хорошо выглажен, как на парад, пуговицы в ряд, усы торчком, глаза блестят от довольствия, прямо как у кота, нашедшего стратегический запас сметаны. Роман Исидорович вышел из машины и протянул мне крепкую руку:

— Ну, Юлий Моисеевич, как вы справляетесь?

— Отлично, Роман Исидорович.

— Вижу, времени зря не теряли, — он кивнул на большой ДОТ, около которого мы стояли.

— Это так. Осмотрим ДОТы?

— Конечно. Предлагаю осмотреть их из машины, а то слишком долго.

— Хорошо, поехали.

Я пригласил его в свою машину. Это была модификация шестьдесят девятого уазика. Забрались, завелись, поехали. Кондратенко сидел рядом со мной и придерживая фуражку, сказал не без удовольствия:

— Ко мне вчера приехали ваши рабочие, помогли кое в чём... Право слово, ваши бульдозеры — превосходная техника! Без них мы бы ещё неделю потратили, а они за час всё сделали — не подкопаешься.

— Отлично, — кивнул я, — с сегодняшнего дня вся наша техника в вашем распоряжении, Роман Исидорович.

— Да, я в курсе. И знаете, это самая хорошая новость из всех, — уверенно сказал он, — теперь мы можем успеть полностью построить крепость, даже со всеми изменениями в плане работ!

Мы подъехали ко второму ДОТу, проехали мимо него и двинули дальше.

Я вёл машину привычно, на улице было холодно, но мне это ни по чём.

Путь наш шёл к остальным ДОТам. Как я уже говорил не раз — наша специальность — это бетон. Сооружение огромных бетонных конструкций, вот именно ими мы и занялись. После шестого ДОТа выехали к траншеям. Окопы мировых войн ни в какое сравнение с этими не идут, скажу я вам! Это было совершенно иное, грамотно обустроенное, технически совершенное фортсооружение, а не просто канава определённого сечения. Начать хотя бы с того, что траншея шла через весь Ляодунский полуостров, проходя как раз между ДОТами, сверху траншея была накрыта железобетонной крышей, в сторону врага была открытая щель-бойница, как раз на уровне земли. Снаружи заметить траншею сложно — обычное небольшое возвышение. Мы остановились около одного из входов и вошли внутрь. Прежде всего — траншея не была простреливаемая. Через каждые двадцать метров был плавный изгиб буквой U, который предотвращал распространение осколков и на тот случай, если враг проникнет внутрь. Каждая секция траншеи имела свой вход, свои электрокабели. Кабель залегал на пятиметровой глубине в траншее, в кашдом сегменте траншеи, рассчитанном на тридцать солдат, было тепло, сухо, светло — ярко горел свет в плафонах. Бойницы-амбразуры были закрыты стальными щитками, в каждом сегменте траншеи стояло по три пулемёта, системы Максима.

Роман Исидорович удовлетворённо обогрелся, тут было весьма и весьма... комфортно. С обратной стороны тоже были амбразуры, из которых можно вести огонь, электрическое отопление было замуровано в бетон.

Осмотрев всё, Кондратенко удовлетворился. Особенно ему понравилось то, что в траншее был запас питьевой воды, а так же специальные шкафчики-альковы для хранения боеприпасов и провизии.

Из этой траншеи мы поехали дальше. Он спросил:

— У вас в будущем все траншеи такие?

— Нет, их обычно возводят быстро, роют, поэтому обычные. Даже меньше, чем у вас принято. А это — постоянная, так сказать. Железобетон дорогой, поэтому тратить его на временные траншеи, которые будут брошены при наступлении или отступлении — нецелесообразно.

— Ага, отличный результат! — похвалил он меня, — вы даже не представляете, сколько проблем у солдат с ногами из-за холода и сырости!

— Почему же? Прекрасно представляю. Именно поэтому я и постарался сделать такую траншею. Поехали дальше?

— Не думаю, я уже видел, зачем смотреть всё? Я вам верю.

— Польщён, — улыбнулся я, — Роман Исидорович, у меня есть несколько вопросов касательно оснащения обороны.

— С превеликим удовольствием отвечу на них, — ответил кондратенко.

— Благодарю, итак, перввый вопрос — насколько вы знаете из истории обороны Порт-Артура, крепости остро не хватало артиллерии....

— Мы решили этот вопрос, — тут же ответил Кондратенко, — причём, до того, как вы мне открылись. Из владивостока к нам привезли трофейные пушки, хотя не скрою, артиллерии калибра шесть дюймов, самой востребованной, нам остро не хватает...

— Роман Исидорович, не скажете, почему именно шестидюймовая артиллерия стала самым массовым типом? Я читал, что во время первой мировой именно этот калибр стал стандартом мощной артиллерии — более мощные системы редкость, из менее мощных самой массовой же была трёхдюймовка...

— Она и сейчас самая массовая, — ответил Кондратенко, — отчего же не ответить? Видите ли, Юлий Моисеевич, шестидюймовый осколочный снаряд — вполне посильно поднять человеку. Это самый большой снаряд, который может поднять один подготовленный крепкий человек. А значит — артиллерия калибра шесть дюймов даёт наилучшее соотношение скорострельности и массы снаряда — при увеличении калибра возрастает масса, следовательно, заряжание сильно замедляется. Плюс, именно снаряды этого калибра являются золотой серединой по поражающей мощи — увеличение калибра конечно увеличивает поражающее осколочное действие, но уже непропорционально росту массе снаряда и сложности в заряжании и транспортировки... То есть с чисто практической части шестидюймовки являются наилучшим артиллерийским калибром.

Я кивнул. Вот они, слова профессионала, а я то думал...

— И как, хватает ли вам стволов шести дюймов?

— Знаете... — Кондратенко затих внезапно, посмотрел куда-то в сторону сопок, — раньше я думал, что пушек у нас хватает. Но потом вы показали результаты войны и самое главное — опыт первой мировой. Теперь я думаю, что у нас избыток нестандартных калибров и систем, и слишком мало шестидюймовок!

— Я об этом и хотел поговорить, — кивнул я, — у меня есть обычное предложение — доставить вам шестидюймовок около тысячи штук и подготовить под них позиции. Есть у меня в загашниках гаубицы-пушки Д-20, это на мой взгляд одни из лучших русских пушек, которые до двадцать первого века служат, уже больше полувека, как-никак...

— Да? У меня нет столько людей... к сожалению, — грустно вздохнул Кондратенко, — хотя предложение заманчивое.

— Понимаю. Поэтому не могу предложить сразу все — сейчас я могу лишь предложить сколько сможете использовать...

* * *

*

Горячка победы спала через неделю только. Неделя понадобилась на то, чтобы вернуться в рабочий ритм. Но это не касалось инженеров, прибывших вместе с Юлием — план оборонительных укреплений был составлен давным-давно и теперь исполнялся. Самое положительное в этом плане — портал-бетононасос.

Да, именно эта штука, бетононасос позволял укладывать огромное количество бетона, не перенапрягая этим Монолит. Бетон уплотнялся вибрациями, тщательно проверялось качество укладки. Заливались фундаменты, строились железобетонные конструкции, причём некоторые из них весьма странного вида. Самая большая работа, которую проделали — это возведение оборонительного порта на вершине Золотой Горы. Самым сложным, казалось бы, было затащить стройматериалы на Золотую Гору — но нет, тут мы схитрили с помощью портала... На вершине Золотой Горы строился фундамент. По сути — гигантская котловина, внутрь которой заливается бетон — около двухсот тысяч тонн бетона. И наверх на этот непоколебимый фундамент установили сразу пять бронебашенных батарей. И это — было самым большим достижением.

На самом деле, пять башен подобного линкорного калибра — 460мм, это очень-очень серьёзно, эскадренным броненосцам японцев хватит одного попадания со взрывом, чтобы получить смертельные повреждения, эта же батарея может вести огонь в сторону Ляодунского полуострова. Длинные стволы орудий — позволят выстрелить 460мм снарядом на солидное расстояние в тридцать-тридцать пять километров.

Батареи были установлены в рекордно короткие сроки и доставлены на гору. Самой важной частью их работы был механизм поворота и наведения — сложная электромеханическая система с большими двигателями и целыми тремя разными источниками электричества — аккумуляторы, собственная газотурбинная установка и сеть централизованного электроснабжения города. Электростанции расположили под обратным склоном горы, чтобы она была надёжно защищена от огня с моря. Так же её защищали толстые стены и крыша, в общем, даже прямые попадания шестидюймовых снарядов электростанции, больше похожей на огромный ДОТ, повредить не могли.

Когда бронебашенная батарея совершила первый выстрел в сторону моря — пристрелочный, проверочный, в городе поднялся знатный переполох — грохот был такой, что чуть было не выбило окна в портовых хибарах. Огромный снаряд с телеметрическими датчиками пролетел целых тридцать километров и упал в воду, после чего в аппаратуру наведения ввели многочисленные поправки.

Но на этом громогласном выстреле всё и закончилось.

* * *

*

Тем временем в Петербурге происходили самые странные события. Всеобщий патриотический подъём, начавшийся вместе с войной, получил закономерное продолжение в виде стихийных демонстраций и митингов, а так же росте популярности императора. Но куда больше был рост популярности непосредственных участников войны — Макарова и Руднева. В адмиралтействе всерьёз обеспокоились происходящим. Если Макаров был фигурой видной, то вот Руднев — тёмной лошадкой. И тем не менее, и Макаров, и Руднев, были людьми, которые взлетели очень быстро на самую вершину славы и власти.

Это всерьёз обеспокоило всех в высших кругах власти, потому что проблем в связи с внезапным и очень серьёзным укреплением позиций Макарова и Руднева, можно было ожидать много. Начали говорить, о том, что следовало бы заменить Макарова на кого-нибудь более подходящего для административной должности, но император был неприклонен — адмирал и контр-адмирал, оставались на своих местах, более того, им жаловали новые ордена и медали за безупречную службу.

В городе на неве была как всегда, ненастная погода...

* * *

*

Клац... Звук работы стационарного двигателя прекрасен. Клац... Клац...

Так работал старый двигатель Ланц. Когда я нашёл это чудо в одном из промышленных зданий порт-артура даже был удивлён. Бензиновый, грубый, много движущихся механических частей — пружинки, рычажки и так далее, работал двигатель на вал. Крутилось колёсико, а дальше ременная передача шла к лесопильному оборудованию, в частности — от этого стационарного мотора работал насос, который закачивал воду, используемую простыми рабочими для самых разных целей — мытьё рук-ног, мытьё инструмента и рабочих мест...

К слову, чем бы там не занимались эти большие дяди и рабочие бригады, я был двигателистом от и до, поэтому моим основным занятием были моторы. Теперь ещё и автомобили, но сюда я привёз именно новое оборудование. В кузове грузовичка, на котором я передвигался, были два станка, токарный и фрезерный, и новый водяной насос.

Приехавшие вместе со мной крановщики вытащили краном станки и установили их на грузовую платформу, а дальше мы уже вместе с мужиками дотолкали свой груз до цеха. Спустили, отчаянно матерясь, на землю и поставили. А здесь было.... Эм... Крестьянский труд, так сказать, инженерный и рабочий. Это явно место, где работают не сливки общества, атмосфера такая... простецкая, даже по сравнению со всем остальным. Здесь просто было всё.

Впитывая в себя всю эту атмосферу, я занялся тем, что подключал станки. Два станка, оба — как пришельцы из далёкого будущего. Аккуратные и точные, окрашенные в серо-синие цвета, с ярко блестящими хромированными деталями и рукоятками.

Закончив с этими — к новым, которые привезли, пока я тут возился. Цех, в котором выполняли ремонт различного оборудования был укомплектован старым американским и английским станочным парком, который был значительно хуже нашего, менее точен, менее продуктивен, и главное работал от единого на весь цех вала отбора мощности. Теперь ситуация немного исправилась, электрические станки не требовали вала.

На радость, нет, даже к счастью рабочих, за день я установил больше тридцати станков, вместо девяти, которые здесь были. Токарные, винторезные, прецезионные, карусельные, фезерные, листорезы, и так далее.

Погода тут, на дальнем востоке, восхитительная. Как только закончил — поехал прочь, отдыхать. Отдыхать было где — на яхте уголок современной цивилизации, а на полуостраве — дикая природа. В городе постоянно пованивало навозом и дымом, а на природе было хорошо. Я двинулся в сторону укрепрайона, где работали наши бойцы. Освоились они с тягачом-бетононасосом очень быстро и теперь эта большая мощная машина постоянно двигалась по укреплениям, заливая ежедневно десятки объектов.

Мою буханочку тут знали и не препятствовали, да и шла она по пригоркам и грязи очень хорошо — иную технику приходилось бульдозерами тащить... Раньше. Поразительно, подъезжая к УРу заметил изменения. На склонах хломов появились железобетонные артиллерийские ДОТы, которые были выкрашены в маскировочный цвет. Проехав по хорошей, бетонированной дороге, которую уложили наспех буквально два дня назад, я добрался до фронтира наших работ. На вершине одной из сопок кипела работа, под сопкой тоже. Сопку превращали в настоящую крепость, на ней создали бетонные контрэскарпы — проще говоря, часть поверхности срыли так, чтобы она представляла из себя большую, три-пять метров в высоту, полосу. Залили это сооружение только что, так что стояла опалубка, а на верхней стороне сопки уже устанавливались ДОТы с капонирами. Оценил простреливаемость — с этой сопки можно вести огонь практически по всей первой линии обороны, а так же по позициям на всём полуострове. Главного калибра там не ставили — только башни с пушками калибра шесть дюймов. Да и башни какие-то знакомые...

— Я решил не оригинальничать, — влез в мои мысли Федя, — и для этих целей я взял башни трёх типов — от танка Т10, от самоходки "Нона" и пулемётную башенку с крупнокалиберным пулемётом.

— Это хорошо, — кивнул я.

Ну да, аналог танков, стоящих на стрёме. Судя по количеству площадок под башни — их было около двухсот, эта сопка превратится в серьёзного противника.

Под сопкой строился ров, как ни странно, обычный ров, глубиной в несколько метров. Копали его тяжёлые и большие карьерные экскаваторы и бульдозеры. Там же помогал работе Монолит из Порт-Артура, разрыхлял землю, удаляя из неё воду. Ров — странное фортсооружение. Вроде бы не такое уж и эффективное, ан нет, если ширина у него пять метров, глубина метра четыре, и заполнен он грязью или чем похуже. Солдат такой не перепрыгнет, форсировать можно, но тогда ведь попадут под огонь — по обеим концам рва, на сопках, стояли пулемётные ДОТы и артиллерия.

— Ты почти прав, — подсказал мне федя, — этот ров будет заполнен морской водой, предназначен он для предотвращения внезапных атак противника, хотя серьёзным препятствием послужить не может, пока японцы наведут мост, пройдёт немало времени.

— А она не помешает нам самим?

— Тут есть блокпосты, которые будут взорваны после начала осады.

* * *

*

Ленин говорил, что коммунизм — это электрификация плюс советская власть. Следуя этому тезису, электрификация — это коммунизм минус советская власть.

Прошло три недели с момента нашего прибытия, уже была середина мая, а работы не прекращались не на минуту. Более того, темпы работ увеличивались день ото дня — рабочие притирались друг к другу. Сопки близ Порт-Артура усеяли броневыми башнями, превратив их в чрезвычайно опасного противника. Конечно, бронебашенные батареи с фортами мы больше не ставили, но тем не менее, работа была проделана огромная. Стандартная такая батарея состояла из более чем двадцати 152мм пушек, установленных в башню, или лёгких — стомиллиметровые в полубашнях. Захватить сопки было нереально — прямого подхода не было, контрэскарпы. А войти туда можно было только по подземному ходу, или с помощью лифтовой платформы, или по специальной вбираемой наверх лестнице.

Крепость Порт-Артур сооружалась ударными темпами и каждый день в неё добавлялись новые элементы. А я, не став нагружать наших рабочих лишними делами, занимался своими прямыми обязанностями. И вот ещё что очень интересно — в Порт-Артуре началась постройка монолитных зданий. Это такие здания, которые отливались из бетона целиком и полностью. Сначала из арматуры строилась опалубка, короб с четырьмя стенами метровой толщины, этот короб заливался бетоном, получалось двухэтажное здание, стоящее на фундаментных блоках, со стенами метровой толщины. Ещё два бетонных блока устанавливались наверх на А-образную крышу сверху, но это было скорее данью моде.

Как бы это ни было удивительно, но железобетонные сооружения, при всех своих недостатках, пользовались спросом среди населения города, в первую очередь Кондратенко направил бригады на строительство зданий для военных и моряков, потом — складов, жилой сектор получил спецстроения исключительно по остаточному принципу.

Но что не менее интересно — мы установили в городе ещё одни врата трубного типа. Диаметр врат — один метр, в этом метре укладывались сразу шесть труб, которые транспортировали в Порт-Артур многочисленные полезные ништяки. Одна из труб — газовая, природный газ, который поступал на ТЭЦ, снабжавшую весь город электричеством.

К слову, ТЭЦ — была моим достижением, теперь в Порт-Артуре было электричество, как и во владивостоке. ТЭЦ — большое строение под склоном одной из сопок, в прочном железобетонном здании, способным выдержать обстрел. В главном зале ТЭЦ было установлено четыре паровые турбины, каждая по тридцать мегаватт. Правда, работала только одна турбина, но работала, и работала хорошо. На то были свои причины — в Порт-Артуре под моим бдительным оком установили пять тысяч низких бетонных фонарных столбов, на некоторых по две лампы, на большинстве всего по одной. Около тысячи столбов освещали дорогу на Ляодунский полуостров и набережную, на Золотой Горе. Пешеходные улицы освещались лампами с рассеянным светом, однако, вне делового центра, так сказать, города, освещение уже было обычным. Со всей ответственностью могу заявить, что задачу по освещению города я выполнил на все сто процентов!

Ладно, по второй трубе, что шла из мира-фабрики к нам двигалась чистая ключевая вода, которая транспортировалась в большие бетонные резервуары на вершине сопки. Перепад высоты создавал нормальное давление воды, так что система водоснабжения была полупассивной. Вода в водохранилище была чистой, артезианской, по трубам она шла на все важные объекты. Около ТЭЦ, к слову, вода соединялась с паром — там были воздвигнуты бани. Нет, даже не так, не просто какой-то второсортный помывочный комплекс, а по-настоящему приличные бани, и они были рассчитаны на массовую помывку огоромного количества народа — экипажи кораблей в порт приходят большие, и всем хочется помыться да попариться... Поэтому на большом совещании, посвящённом развитию города, решено было построить комплекс бань. А чтобы они выглядели прилично, на это дело я выделил множество отделочных материалов. Работу выполняли уже с помощью Монолита, хотя по-моему, все просто забили на это дело и очень удивились, когда я пригласил их в сауну. А там — целый небольшой райончик из восьми зданий. Главное было внутри — ведь интерьер я взял из двадцать первого века, так что тут было... превосходно. На мой взгляд, конечно же. Большой и малые бассейны, роскошное убранство — лестницы с коврами, мозаики на полу и потолке, колонны... Из особого стоило упомянуть лишь то, что на эти бани ушло три тонны золота на отделку, при всём при этом они не выглядели старомодными или тем более — винтажными, вполне в духе двадцать первого века.

Тепло я любил, париться тоже, поэтому знал, чего хотел. Четыре сотни парных комнат, среди которых три десятка двухместных — для парочек, если такие захотят попариться, отдельный ресторан с вкусной и очень недорогой пищей, совмещённый с парной, красивые мозаики — их я тоже любил, так что на полу, стенах и потолке было кое-что пооригинальней, чем "советская душевая".

Этот банный комплекс был совмещён с прачечным комплексом — отдельное здание, в котором было установлено целых полторы тысячи стиральных машинок. Из них сотня — промышленные, с загрузкой до пятисот килограмм, все остальные — обычные, копии машинок из прачечных моего времени. Более мощные и надёжные, чем домашние. В прачечную пришлось нанять женщин, кого вообще смог нанять, и обучить их использованию стиралок. Самым сложным было донести до простых русских баб всю важность неукоснительного следования установленному порядку работы.

Одежду у людей, пришедших в сауну, принимали, взамен выдавая тёплый халат, дальше шла непосредственно чистка, вещи каждого отдельного клиента попадали в отдельную стиральную машинку, прокручивались, сушились в специальной сушильной камере, отпаривались, если это военная форма или деловые костюмы — разглаживались, упаковывались в специальные чехлы и уходили в гардероб.

Большие стиральные машинки предназначались для стирки рабочей формы и прочей одежды второго сорта. Эта услуга была бесплатна, за индивидуальную стирку брали деньги — они шли на зарплату прачкам-гладильщицам.

Дальше было всё остальное, чего может пожелать душа. Мытьё в общем зале в матросском корпусе было бесплатным, там были парные, бассейн, душевые, и так далее и тому подобное. Офицерский корпус, как я его назвал по аналогии, имел уже роскошное убранство, бассейны, ресторан, интерьеры, и так далее.

Банный комплекс был подключен к ТЭЦ, именно поэтому располагался практически рядом с электростанцией — основной потребитель, как-никак. Платным был только офицерский корпус, а обычный человек мог приходить и наслаждаться чистотой в своё удовольствие каждый день, именно на это я и рассчитывал — на улучшение гигиены в городе. Ну и не последним будет сказать, что после открытия, когда я нагло уклонился от пьянки, это место стало едва ли не единственным способом действительно приятно провести время в Порт-Артуре, так сказать, объект не только санитарного, но и культурного значения.

* * *

*

Степан Осипович задумчиво поглаживал свою бороду, меряя шагами кабинет. Кондратенко сидел, держа в руке большую кружку с пивом, а Руднев, командующий отряда охотников, сидел чинно и тихо, не подавая вида, что волнуется. Макаров зачитал всем телеграмму из петербурга — телеграмма была короткой и простой — начать контратаку на японцев...

— Это дурость, — высказался Кондратенко, приложившись к кружке, — у нас тут нет ни солдат, ни ресурсов, ни тем более — достаточного уровня сил.

— И тем не менее, — хмыкнул Макаров, — приказ есть приказ. Его величество принял это решение, как наяву вижу, под влиянием атмосферы. Мол, победа, японцы слабее, так чего ждём, не ударить ли...

— И огребём по первое число, — ответил Кондратенко, — слышали о бое на реке Ялу?

— Конечно, — Макаров пожал плечами, — Куропаткин докладывал о произошедшем. Поражение.

— Японцы хорошо подготовлены и у них лучше тылы, несмотря на действия Всеволода Фёдоровича, — Кондратенко кивнул рудневу, — мы лишь ждём, когда начнётся осада Порт-Артура...

— Скоро, — Макаров, хмыкнул и сел таки на диван, — очень скоро. По моим сведениям, их основные силы уже в двух неделях пути от полуострова...

— Ждём с нетерпеньем, — Кондратенко ухмыльнулся.

Руднев воскликнул:

— Но разве так можно? Работы у вас идут полным ходом...

— Это уже не те работы, что раньше, Всеволод Фёдорович. За прошедшее время мы установили огромное количество орудий на сопках и в городе, укрепили оборону лучше, чем при полностью готовой крепости старого образца.

— Никогда не спешите вступить в бой, — покачал головой Руднев, — нам бы ещё год на подготовку, мобилизацию, стягивание сил в Порт-Артур, тогда бы отбились...

— Мы и так должны отбиться, — уверенно сказал Кондратенко, — на передовой более десяти тысяч пулемётов, в арсеналах больше тридцати миллиардов патронов и тысячи тонн снарядов. Если Степан Осипович, вы обеспечите нам снабжение по морю, то сухопутное сражение будет выиграно безусловно.

— Смотрите, — Макаров покачал головой, — я сделаю всё, что в моих силах. И мне кажется, пора уже слать ледокол в Петербург или Архангельск, а с ним — нанять транспортники, как можно больше транспортов... К тому же у нас наметилась одна маленькая проблемка...

— Какая?

— Деньги. Да, финансирование достаточное, да и руки рубим казнокрадам очень и очень сильно, но всё же, воруют по-страшному...

Руднев ответил с ехидством:

— Не поставить ли их к стенке, по законам военного времени...

— Нет, что вы, мы же не звери какие... Просто они идут служить на передовую, на самые угрожающие направления, — улыбнулся Макаров, — к имуществу их близко не подпускаем, благодаря помощи в складском деле мы выявили столько казнокрадов, что их на целую дивизию хватит.

И это было так, наличие скрытой видеосъёмки удалось легко добыть доказательства вины на сотен военных чинов, которые были разжалованы — во время войны, когда постоянно гибнут люди, держать этих людей, кормить их, поить, и знать, что они действуют против русской армии... Избавились от них действительно очень жёстко — в батальон, который стоял на входе в ляодунский полуостров и по сути, был всего лишь средством задержать противника перед тем, как он рванёт на Порт-Артур. Смерть их была предрешена, поэтому особо никто их не считал за солдат. Так, винтовки трофейные японские выдали и крутись как хотишь.

Макаров посмотрел на своих подчинённых и уверенно сказал:

— Лучший экономически транспорт — это морской, он что сейчас, что в будущем, намного экономичнее сухопутного. Проход северным путём каравана намного эффективнее железной дороги.

— Вопрос лишь в том, сколько человек вы сможете мне дать, — ответил ему Кондратенко, — я не претендую на силы Манчжурской армии... Японцы будут здесь через две недели...

— Поэтому за подкреплением посылать нужно уже сейчас, — ответил Макаров, — есть только одна проблема — это отсутствие достаточно крупных транспортных кораблей в России...

— Можно попросить у наших... союзников, — ответил ему Руднев, — они могут. Я лично предлагаю десять-двадцать лайнеров типа RMS Queen Mary, переделанные под военный транспортник.

— Соглашусь, — кивнул Кондратенко, — нам нужно получить людей максимум — в конце лета, это усилит оборону многократно. Всё у нас хорошо — солдат с винтовками слишком много, солдат, способных использовать пулемёты и служить в помощи артиллерии — слишком мало.

Макаров перевёл взгляд на руднева. Тот только пожал плечами — делать нечего.

Как бы то ни было, разговор трёх командиров закончился, и уже утром Макаров был на ледоколе, разговаривал с Плехановым. Николай Александрович поделился своими чувствами:

— Верите или нет, волнуюсь. Одно дело здесь, где не так много... обывателей, другое дело — зайти в Архангельск.

— Архангельск не сильно отличается, — покачал головой Макаров, — а уж после ваших работ — так и вовсе в худшую сторону, освещения нет, дороги не такие ровные.

Плеханов вздохнул. Об этом узнают. И это вызовет много вопросов, с другой стороны — приказа держать секретность не было. Более того, все их корабли ходили под флагами далёких островов, просто потому что сундучок с золотом позволял легализовать там любые суда.

— Нужны транспортники. У нас тут благодаря вам есть всё — оружие, провизия, форма, всё. Нет только солдат. Я передам в Петербург телеграмму, уверен, его величество прислушается. Уверен, на обратном пути будет гораздо больше желающих из флота...

— Тут запахло победой, а это чины, награды... — кивнул Плеханов.

— Не только поэтому, — Макаров слабо улыбнулся, — уверен, в петербурге внезапное улучшение наших с Рудневым и Кондратенко позиций восприняли как вызов. Старый свет, так сказать, те, чьи позиции стояли на прошлой войне, большие чины... Они захотят осадить меня и поэтому их стоит ожидать в первую очередь. Прибудут целой золотой свитой и попытаются перехватить управление.

— В этом случае мы продолжим поддерживать именно вас, а не их.

— Я сам справлюсь со старыми хрычами. А вы... — Макаров пристально посмотрел на плеханова, — знаете, сейчас самое время, чтобы выйти в море и пойти северным путём в Архангельск, обратно вернёмся как раз к середине осады. Путь по северу будет непростым, но не мне вам это говорить, нужно привезти в Порт-Артур солдат, желательно по дороге их обучить использованию пулемётов и вооружить ими...

— Без проблем, — кивнул Плеханов, — в таком случае, нам нужно, чтобы правительство знало про наши транспорты и привезло в Архангельск как можно больше солдат. Всё имущество мы можем выдать здесь, главное...

— Люди, — закончил за него Макаров, — именно об этом мы держали вчера совет с Рудневым и Кондратенко.

Плеханов задумался:

— Заодно мы забросим в европейскую часть и Петербург наших агентов, которые будут работать на увеличение вашей репутации. Благо, вы уже сделали очень много, и сделаете ещё больше. Степан Осипович, я вас очень прошу, постарайтесь обеспечить бытовые нужды всех, особенно нижних чинов так, чтобы добиться их уважения в высшей степени. Я полагаю, изучив нашу информацию вы сделали для себя выводы об их значимости...

— Да, сделал, — успокоил его Макаров, — признаться, такого уровня отношения к экипажу я и хотел бы добиться, и буду делать всё, чтобы так оно и стало. Начало уже положено, смутьяны и любители рукоприкладства удалены от командных должностей...

— Отлично, — кивнул Плеханов, — позвольте, мне нужно сделать пару звонков, чтобы узнать, чем мы можем располагать... — он достал мобильник.

Юлий в этот момент не то чтобы был готов принять вызов. Сейчас он больше походил на Скруджа Макдака — зная о намерении своих товарищей немедленно выйти в Архангельск, Юлий начал готовиться к этому. Хотя вернее сказать, большая часть операции уже была готова. Своего часа на стапеле ждали десять пассажирских и пятьдесят грузовых судов. Размера они были самого крупного, обогнав в этом строящегося гиганта — лайнер "Мавритания".

— Это я, — это был Плеханов, — у тебя есть минутка?

— Есть. Представляю, что вы хотите спросить, у нас есть пятьдесят транспортов и десять пассажирских, все они ждут своего часа, — тут же ответил Юлий, — необходимо снять команды с судов проекта "Саванна-2". Без этого уже никак...

— Хорошо, что обошлись без предисловий, — хмыкнул капитан, — но почему мы должны снимать своих людей?

— Очень просто, Николай Александрович. Если мы сейчас пригоним их во владик, там покрасуемся, раструбим на всю округу, что пойдём Севморпутём, японские агенты засекут время, сколько наша транспортная эскадра идёт из Владика в Архангельск. Плохо! Нет, мы пойдём другим путём! Сейчас переведём большую часть моряков на пассажирские суда, после чего отправим их в Архангельск, придут они с запада. Японцы не будут знать, откуда столько кораблей, японцы не будут знать, как они пойдут и будут полагать, что пойдут обычно, в обход европы...

— Ну?

— А в этот момент на сцену выходит Белый медведь и после выхода в море эскадра пропадает из поля зрения япошек. И появляется уже когда входит в гавань Порт-Артура, неожиданно для всех! Полагаю, Степан Осипович захочет ещё и пополнение получить из состава Второй Тихоокеанской?

— Именно, — тут же ответил Плеханов.

— Тогда мой вам совет, если вы конечно снизойдёте до мнения сухопутной крысы — шлите их нахер, то есть — в обход Африки, своими силами. Незачем палиться раньше времени и помогать старпёрам-лизоблюдам из адмиралтейства! Ах, да, транспортники у нас особо и не нужны, крупные транспортные пароходы я подготовил для немцев. И уже договорился, его величество Кайзер отправит вместе с нами пополнение для своего флота на дальнем востоке. Теплоходы необходимо доставить на балтику, к берегам Германии, в этом я тоже надеюсь на вас.

— Вы ведёте отношения с немцами? — Плеханов слегка нахмурился.

— У нас взаимовыгодное сотрудничество, — совершенно серьёзно ответил Юлий.

* * *

*

Николай Александрович Романов с утра занимался гимнастикой с гантелями, он всегда следил за своим внешним видом и физическим состоянием. В гимнастической комнате кроме него не было никого, но нередко к нему всё-таки заглядывали родные. На этот раз в комнату ворвался человек из его охраны.

— Ваше величество, — отвлёк он царя, — срочные новости из Архангельска!

— Что случилось? — царь положил гантелю и поднялся, пристально посмотрев на военного.

— В порт архангельска зашли десять крупных пассажирских кораблей. В сообщении говорится "Прибыли десять гигантских пассажирских кораблей. Офицеры РИФ с предписаниями от Макарова и Кондратенко требуют немедля начать грузить солдат и матросов".

— Что? — царь взял из рук вестового телеграмму и пробежался глазами, — а не преувеличивают?

— Не могу знать, ваше величество!

Николай проигнорировал слова вестового и направился одеваться. Через пять минут он уже шёл в сторону своего кабинета, чтобы экстренно дать телеграмму. Похоже, ситуация необычная. Что это были за корабли?

Однако, из адмиралтейства ему ответа не прибыло, из Архангельска пояснили ситуацию. Встал остро вопрос — следовать указаниям Макарова, или всё-таки вызнать, что происходит и как поступать? Тем более, что требовали тридцать тысяч солдат и моряков, а это уже не шутки! Конечно, не самая большая партия из всех, что отправляются на дальний восток, но пробежавшись глазами по требуемым специальностям можно только схватиться за голову...

* * *

*

Что же мне нужно здесь, в этом времени? Просто победить в войне? Нет, нечто большее. Нечто более масштабное, и именно поэтому сегодня утром по петербургу проехало восемь военных автомобилей. Вернее, это были автомобили ГАЗ-69, мои любимые, к слову, внедорожники. Козлы, прекрасные военные машины. Неприхотливые, проходимые, при качественной работе — они даже лучше любых серийных иномарок.

Сегодня было просто прекрасное настроение — на моей яхте вовсю заработало издательство. Издательство — это отдельная мини-типография с цифровыми принтерами и промышленными роботами, которые упаковывают распечатки по коробкам. Распечатки тоже необычные — я заключил контракт с журналом "разведчикъ" и теперь фактически владел дочерним изданием.

В издательстве было шумно, очень шумно. Мы занимались тем, что разрабатывали рекламу и заодно печатали журнал, журнал удивительно высокого качества для этого времени — цветной, с полнолистовой печатью, то есть текст печатался цветным и на специальной картинке-подложке, и было много цветных фотографий и рисунков. На обложке первого номера красовалась одна из самых красивых фотографий, которые у меня были — Порт-Артурская эскадра с высоты в пятьсот метров, снятая с дрона — корабли по моей просьбе выстроили коробочкой, получилась очень и очень красивая фотография, море, усеянное кораблями. Фотография была сделала чуть сбоку, под углом в сорок пять градусов к курсу кораблей, поэтому было ещё красивше. День выдался солнечный, яркий, краски были сочные, именно эта фотография дальневосточной эскадры привлекла внимание многих жителей петербурга. Продавался журнал по заоблачной цене в десять рублей, но он того стоил — глянцевая обложка, сочные цвета... По стилистике и направленности журнал был очень похож на Нэшнл Географик двадцать первого века. Только вместо географических чудес тут было всё. Первые страницы повествовали о ходе войны, дальше шла печать написанной лично рудневым вариации событий начала войны, подкорректированная, конечно же. И по всему выходило, что Руднев совершил едва ли не чудо, использовав все скрытые и явные возможности для того, чтобы вырываться из капкана японской эскадры и нанести ей поражение. Записи были иллюстрированы крупноформатными и чёткими фотографиями происходящего с борта Варяга и с берега близ Чемульпо. Далее шли интереснейшие заметки о природе дальнего востока — об удивительной морской фауне и сухопутной флоре, с фотографиями. Тут уже был чисто Нэшнл Географик. Ну и наконец, в середине журнала — большой свёрнутый постер, на котором в очень приличном качестве изображались прославившие себя герои войны — крейсера Варяг, а так же эскадра Руднева, включая бывшие немецкие корабли и гарибальдийцы, которые Руднев "захватил как военную контрабанду".

Без дураков скажу, что первый номер журнала был посвящён рудневу и официальной версии событий. Дальше шли красивые фотографии Владивостока, особенно симпатичные были ночные фотографии, ночной Владивосток, благодаря хорошему, очень хорошему освещению, а так же многочисленной подсветке кораблей в золотом роге, были очень приятны глазу.

Тут же были и фотографии Макарова, и многочисленных японских трофеев, среди которых нашлось место всему.

Поскольку журналы очень ценные, на реализацию они ушли в магазины с газетами и журналами, откуда уже в первый день вымели весь тираж в пять тысяч экземпляров, несмотря на высокую, даже очень высокую, цену. Пять рублей — это по меркам нашего времени всё равно что пять тысяч, за один единственный журнальчик — многовато! Но согласитесь, если журнал с таким количеством и качеством фотографий и печати, то цена справедлива. Плюс напечатан он был не на целюлозной бумаге, крайне недолговечной, а на хлопчатольняной, из такой делают деньги и официальные бланки, вроде ИНН и страницы паспортов... Бумага может прожить века, если её держать в хороших условиях, не подвержена гниению и грибку, как обычная целлюлоза. В бумагу Федя добавил какие-то добавки для большей её механической прочности и качества по сгибанию, так что журнал стоил своих денег! Со всей ответственностью заявляю, стоит!

И вот, я в сопровождении пяти других машин с работниками нашего издательства, проехал по всему петербургу, оглашая традиционный шум города новыми звуками — звуком автомобиля. Владельцев автомобилей в этом времени не так много и это очень, очень-очень дорогое удовольствие. Поэтому мы выглядели чуть ли не как императорский кортеж. Конечно же, пускать пыль в глаза мы не хотели — просто направились в издательство.

Деньги никогда не бывают лишними, в этом я убедился. Здание я купил прямо под носом у царя в его зимнем дворце, можно сказать, вплотную к правительственному кварталу. Да и здание после покупки пришлось серьёзно доработать. Буквально за три дня доработали напильником систему безопасности — пуленепробиваемые окна, с решётками на первом этаже, пожарная сигнализация и пожаротушение, КПП с полноростовыми турникетами и шлюзом безопасности, электронными замками и бронированными дверьми. Вохром у нас служили трое бывших матросов с Варяга, комиссованных по причине ранений. Работа высокооплачиваемая.

Зато внутри... Издательство было издательством всегда, в каком бы месте и времени оно ни было. В издательстве царил шум и гам, постоянные, причём. Около стеночки стояло несколько телетайпов, которые постоянно отстукивали какую-то информацию, на столах стояли четыре десятка электрических пишмашинок, точная копия айбиэмовского девайса, в большом зале редакции за столами работали журналисты, печатали свои статьи... Ведь помимо большого и очень ценного журнала мы издавали издание более мелкое, тиражное, универсальное и простое. А именно — газету "Восток", в которой печаталась не только информация о дальнем востоке, но и о мире в целом. В этой газете было много всего о происходящем в мире, причём мы беззастенчиво пользовались собственной спутниковой связью.

Шумиха вокруг газеты была знатная, но идея была не только поддержана, но и реализована — я вложил в неё десять миллионов рублей. Мы создали нечто крайне интересное — смесь военного, политического и научно-технического журнала. В первом номере была рубрика "Наука и Техника", которая тут же привлекла внимание людей, прежде всего потому, что в ней была очень подробная многослойная схема перспективного крейсера, напечатанная на прозрачных синтетических листах и складывающаяся воедино. Это было кое-чем очень-очень новеньким и настолько необычным, что взбудоражило умы всех мало-мальски соображающих в технике. А для не соображающих стало очень интересным и очень наглядным пособием по строению военного корабля. На двенадцати прозрачных листах последовательно были нарисованы все детали, накладывающиеся друг на друга и образующие картину корабля, дальше, листая, с него снимали обшивку, палубы, установки, узлы и агрегаты, вплоть до последнего листочка с набором судна.

Зачем я это сделал? Прежде всего потому, что в военных кругах по сути не существовало единой науки кораблестроения, не было чёткого понимания правильного пути развития и того, какие технические приёмы как повлияют на общую картину. Я же предложил концепцию большого крейсера, длинной больше двухсот метров, с толстой бронёй, четырьмя трёхорудийными башнями калибра 305мм, толстой бронёй, отсутствием мачт и клиперным острым носом, так как судьба тарана ушла в далёкое прошлое... И немаловажно — тут же были паровые турбины, таким образом я озвучил ключевые выводы из боестолкновений — орудия должны быть большими. Противоминная артиллерия нужна, но она для серьёзного корабля третьестепенна, первостепенно — иметь более мощную броню и артиллерию, чем у противника. И всё. И чтобы этот монстр водоизмещением более двадцати тысяч тонн смог быстро двигаться — паровые турбины, которые дают высокую мощность. Сочетание турбин, крупнокалиберных орудий и толстой брони — вот на чём основана победа в войнах будущего.

По крайней мере, такой вывод сделал в своей подробнейшей статье Макаров, который и предложил проект этого корабля, и озвучил концепцию линкоров.

К слову, на схеме был классический дредноут, начальной эпохи, но в него были заложены такие новшества, как огромный размер, толстая броня, крупнокалиберные орудия, многочисленные мелкие улучшения, включая форму корпуса, движитель, отсутствие парусов и тарана... В общем, по здравому размышлению было понятно, что постройка такого супермонстра будет стоить столько, что её потянет только очень и очень состоятельное правительство с богатым опытом кораблестроения...

Да, я планировал ввести во Владивостоке судостроительный завод и заложить там первые линкоры. И это будет... восхитительно!

Но вернусь ко времени настоящему. Я приехал в своё издательство, почувствовал себя владельцем заводов, газет и пароходов. Прошёлся по залу, в котором вели интенсивную работу над следующим номером еженедельника и зашёл в свой кабинет. Он был весьма уютен. Тем более, что здесь можно было без опаски связаться с дальним востоком. Но только текстово, написал пару электронных писем — выспросил у Плеханова, как идёт операция и поделился фотографиями и своим мнением относительно ситуации — Руднев и Макаров медленно, но верно становились всенародными любимцами среди всех слоёв населения. Фотографии с востока сделали своё дело — воцарилось практически народное ликование, которое продолжалось без остановки несколько дней подряд, а статьи из нашего журнала перепечатали все крупные издания петербурга и даже иностранные журналы.

В ответ через полчаса получил тоже довольно большое письмо о том, как продвигаются наши дела на востоке — строительство оборонительных укреплений практически было завершено... Ну да, об этом можно было и не говорить — я следил через спутник за происходящим. Вот ещё один плюс — спутниковая разведка выдавала крайне точную информацию обо всех перемещениях японцев, и в отличие от РЛС, спутниковая разведка идентифицировала японские корабли, поэтому происходящее было в онлайн у всех командиров. Макаров так точно пользовался данными разведки. Японцы не будь дураки, начали активно скупать новейшие корабли по всему миру, платили щедро.

Я откинулся в кресле и задумчиво щёлкал фисташки под хорошее немецкое пиво. Нужно было сделать что-то такое...

Оформил предложение:

"Николай Александрович, я полагаю, что в нашей ситуации необходимо любой ценой недопустить формирования Антанты с Россией в её составе. Посему предлагаю саботировать эту идею и развязать противоборство с Англией. Для этих целей можно совершить ряд провокаций с нападением на британские военные корабли и британских подданных на дальнем востоке. Мои СМИ будут всячески подчёркивать роль Британии в поддержке Японии и неугомонность в отношении России. Но этого мало — поэтому я предлагаю подумать над тем, как можно дать Британии официальный повод для начала войны против РИ. Представляю себе реакцию царя-англофила, но на него есть отличный рычаг воздействия — его сын, который может быть излечен нашими специалистами. Не полностью, но по крайней мере, у нас есть средства облегчить его страдания и гарантировать долгую жизнь и здоровое потомство. Я готов взять эту часть миссии на себя, тем более, что уже взял. С вашей стороны прошу довести до сведения СОМ, ВФР и РИК, наши планы.

Предвидя основные контраргументы, сообщу, что во-первых — блокада и противодействие со стороны Британии послужит предлогом для укрепления русско-германской дружбы, позволит нам и нашим нанимателям гораздо полнее войти в импорт РИ в качестве партнёра, а так же приобрести рычаги давления на НАР. Народ последует за мнением его любимцев, а мы сделаем так, что СОМ, ВФР и РИК будут нашими главными ударными силами в этом сражении. Возможно, только возможно, привлечь на нашу сторону новых людей.

Например, я предлагаю, выбрать несколько человек из нашей эскадры и сделать из них миллионеров и даже миллиардеров, благодаря нашей помощи в строительстве промышленности (что, к слову, полностью соответствует задачам нашей миссии укрепления России), мы получим крупную промышленную империю, работающую на ресурсах из других миров. Мне понадобятся пока что только пять человек в качестве своих агентов-миллионеров.

Я начну деятельность сегодня же — в частности, инициирую покупку заводов и фабрик, их переоснащение и переориентирование на массовую высокотехнологичную продукцию.

Выбранные мною направления бизнеса:

Энергетика, выработка и продажа электроэнергии, создание электросетей и электрооборудования, бытового и промышленного, по образу и подобию фирмы "Сименс".

Автомобилестроение. Создание простых и надёжных по меркам этого времени автомобилей типа Форд-Т, конечно же, полностью самостоятельной разработки. Но зато они будут дёшевы и просты. Там же начнём с производства сельскохозяйственной техники.

Транспорт. Благодаря наличию помощи из-за грани в создании средств передвижения, мы сможем создать крупнейшую в мире международную морскую транспортную инфраструктуру и минимизируем затраты на её эксплуатацию. Пассажирские суда, построенные для военных целей, после этого перейдут в собственность этой корпорации и будут осуществлять перевозки по основным маршрутам мира.

Производство оружия. Предвидя основные проблемы перевооружения, мы установим оружейный завод под выпуск гражданского и военного огнестрельного оружия и начнём его продажу крупными партиями армиям всего мира.

Химическая промышленность. Она необходима для всех вышеуказанных сфер, и для производства самых разнообразных средств, начиная от стиральных порошков и заканчивая тяжёлой промышленностью. Думаю, трудно найти сферу, где химическая промышленность не имеет важной роли.

Поэтому прошу найти людей, наиболее сведущих в этих отраслях и выслать мне вертолётом.

Если всё пройдёт как по нотам, то короля будет играть его свита, а свиту будем играть мы".

* * *

*

Петербург... Дореволюционный петербург был прекрасен и жить здесь было приятно. В центре города, где располагалось моё издательство, тоже было хорошо — аккуратные улочки, убранные и культурные. Не такое дерьмо, как в будущем. Уютные магазинчики, без крикливой по моим временам рекламы, всё в норме.

На своём автомобиле, я ехал по улицам города и наслаждался этой дореволюционной атмосферой. И заодно думал над тем, как использовать имеющиеся у меня мощности. Суть была в том, что моя маленькая редакция и типография делала не только журнал, но и рекламные конструкции. Да, реклама — обязательная штука, реклама — лучший способ достижения желаемого. Ну и хороший способ получить денежки. Я думал-думал, пока ехал в редакцию.

— Федь, есть идеи, как использовать наши рекламные технологии?

— Я предлагаю для начала запатентовать их, а потом — использовать для достижения цели. В частности, начать с социальной рекламы и использования пилларов. Дальше — можно использовать архитектурную подсветку и графити, наше здание можно разрисовать так, чтобы оно ярко выделялось на фоне остальных.

— А не получим по шапке?

— Нет, это никак не запрещено. Установку Пилларов нужно согласовать с администрацией города...

Я задумался над идеей. Конечно, придётся постараться, но результат, думаю, того стоит. Вот только вопрос — что мы будем рекламировать? В пилотном режиме можно использовать какую-то малозначимую рекламу, типа не кури, не пей, не ругайся матом. Но в то же время реклама — это дорогостоящая штука.

Можно начать с рекламы наших собственных товаров. Журнала и газеты. Плюс пиллары, если я правильно понимаю, можно использовать для размещения любой рекламы, они подходят для передачи информации населению. Для этих целей можно использовать цветную электронную бумагу, добавить внешнюю подсветку, или использовать внутреннюю?

— Наши технологии позволяют использовать цветную электронную бумагу с внутренней подсветкой. Я понял задачу и уже спроектировал подходящую штуку. Передал информацию на фабрику и через три-четыре часа первая партия будет готова.

— Быстро ты, — удивился я.

— Такую простую штучку сделать — проще пареной репы.

Я подрулил не куда-нибудь, а к ресторанчику, что был напротив нашего издательство. Едва моя машина остановилась напротив входа, как внутри воцарился шумок. Вышел, хлопнул дверью, ощущения как будто пришёл домой из магазина, а там кошка уже несётся к тебе — едва я вошёл внутрь, все в ресторанчике уже насторожились. Все официанты.

— День добрый, — с улыбкой произношу, — меню сюда!

— Сию минуту, — один из официантов на полпути передал мне в руки меню. Я его открыл и всмотрелся.

— Хм... Значит так, салат, вот этот, сто порций, столько же стейков лососевых, чего-нибудь попить безалкогольного, три ведра, форель запечёную, сорок порций, — пробежался я глазами, — доставьте в редакцию, если вас не затруднит.

Официанты были белее мела. Ещё бы, этот заказ тянул на приличную сумму. Они начали считать. Я достал из кармана пять золотых монет:

— Здесь на тридцать восемь рублей. Остальное — чаевые, — и развернулся.

Через двадцать минут началось хождение официантов. Да, своих работников мы кормили, с этой точки зрения ресторану выпал Джекпот, потому что каждый день питание в этом ресторанчике оплачивалось. Более того, мы каждый день доставляли им на грузовике продукты — рыбку замороженную, мясо, яйца, молоко, тушки курицы, гусей и кроликов, овощи и тропические фрукты. Немногие в Санкт-Петербурге этого времени пробовали бананы — они портятся в пути, поэтому эти фрукты довезти не могут. А вот теперь этот ресторанчик благодаря нам пошёл вверх, более того, стал одним из самых экзотических в городе.

* * *

*

Что такое реклама? Разрешение на её размещение было получено очень быстро — всего-то и сделали, что подмазали кого надо, немного денег, ящик самого дорогого коньяка, и вот уже у меня разрешение от городской администрации размещать свои рекламные конструкции везде, где только пожелаю. И я отнёсся к этому разрешению крайне положительно.

Мы с мужиками вытащили из здания издательства шестьдесят первых пилларов. Что такое пиллар? Разновидность рекламной тумбы. Пиллары у нас трёх видов — Трёхсторонний вогнутый, двухсторонний, цилиндрический вращающийся. И сейчас мы вытащили самые простые, двухсторонние пиллары. Технически самое приятное в этой технологии — её универсальность. Экран пиллара — цветная цифровая бумага высокой чёткости, подсветка внутренняя и довольно яркая, которая даёт чёткую светящуюся картинку, внутри пиллара — блок аккумуляторов. Подключение пилларов к внешнему источнику питания тоже необходимо. Первые восемь пилларов мы поставили около собственного издательства, на тротуаре. Чтобы не украли, пришлось закрепить их с помощью небольших свай, вбитых в землю. Часть тротуарной брусчатки пришлось снять, потом положить обратно, чтобы пиллар выглядел гармонично. И они выглядели очень гармонично. Восемь пилларов напротив здания стояли, это была, по сути, информационная стенгазета, на пилларах была информация о текущих мировых событиях, информация с фотографиями.

И пошли работать дальше, от наших пилларов по всему Невскому сделали неглубокую траншею, в которую уложили кабель в трубе и устанавливали пиллары. В интересах безопасности они были сделаны из прочных материалов — стальная рама массой в триста килограмм, железобетонный фундамент, укладываемый под тротуар — ещё полторы тонны, такое хрен украдут. А то, что попытаются украсть — к гадалке не ходи. На каждом пилларе установили скрытые камеры, чтобы одновременно мониторить эффективность работы рекламы.

И пошло-поехало. На невском наша реклама была через каждые тридцать метров, три сотни штук по обеим сторонам проспекта, самая сложная часть — это дизайн. Нужно было придумать, собственно, сами рекламные изображения. И я придумал кое-что, социальная реклама. Классическая, ведь нужно было создать целых три сотни изображений высокой чёткости, причём такие, чтобы они не повторялись.

Вид у проспекта стал более современным и, на мой взгляд, более культурным. В качестве тестовой информации на экраны вывели информацию в специально разработанных графических шаблонах. Информацию разную, но интересную. Новости — около нашего издательства, в остальных местах — это были стихи великих русских поэтов, фотографии с дальнего востока — нашей эскадры, наконец, на нескольких бордах сделали персональные странички участников русско-японской войны. Помимо трёх наших людей чести иметь собственную страничку на невском удостоились и прочие достойные лица, о которых было написано как в википедии. Фотография, краткая биография, награды и звания, возможно даже цитаты и информация о текущей странице биографии.

Проверка аудиосистемы бордов прошла тоже без нареканий — в каждом внутри был встроен громкоговоритель. На первый день включили классическую музыку. Негромко. Я провёл три дня, устанавливая эти и многие другие рекламные мощности. Агитация и пропаганда наша должна была бить сильно, и несколько пилларов — слишком мелко для меня. Конечно же, я стремился к тому, чтобы провести очень мощную антикоррупционную кампанию, после которой все будут ненавидеть казнокрадов. Вот только как это сделать?

* * *

Дирижабль. Что такое Дирижабль? В этом времени, как я уже убедился, огромную роль играет инертность мышления. Люди не воспринимают воздух как трёхмерное пространство, прежде всего сравнивая воздух с морем. Воздухоплаватели, воздушный флот и так далее... В общем, это как убеждённость древних людей в том, что земля плоская — для изменения сознания нужно что-то более.

Человек всегда мечтал летать как птица, поэтому самолёты стали такими важными... Но вот Дирижабли воспринимались иначе. Воспринимались как воздушные гиганты.

Сегодня, третье июля, можно считать датой начала активной деятельности компании "Русаэро" — в небо поднялись сразу шесть дирижаблей типа "Цеппелин-НТ".

Это были удивительные дирижабли. Спроектированные в конце двадцатого века, они представляли из себя качественно новые технологии в дирижаблестроении. Полужёсткой конструкции, безопасные и надёжные, в то же время достаточно эффективные, НТ стали одновременно рекламой нашей компании и средством воздушного сообщения над бескрайним севером и востоком. Там, где не пройдёт солдат и не проедет автомобиль, в дело вступают цеппелины. Правда, размер у них солидный, но до гинденбурга им далеко.

Да и у НТ всего два человека экипажа — этим и ограничено количество дирижвамбелей. Но над Владивостоком уже построили причальные мачты, все высокие конструкции оснастили световыми маячками, построили эллинги. Грузоподъёмность НТ составляла всего две тонны — это очень мало, если подумать. Минус двести килограмм на членов экипажа, вот уже тысяча восемьсот, минус сто килограмм на разные устройства для фиксации груза — тысяча семьсот.

Но, если так здраво рассудить, то десять мест, как в автобусе, плюс туалет — это уже неплохо. В такой вариации Цеппелин обладал наилучшим коммерческим потенциалом — по пять посадочных мест с двух сторон гондолы, плюс сверхёмкие аккумуляторы и электромоторы — экономили массу, гораздо лучше, чем топливо и дизеля. Так что эффективная дальность цеппелина — тысяча двести километров.

Этим он занимает практически ту же нишу, что и вертолёт, с поправкой на то, что не может сесть где угодно.

Но это лишь копия. И тем не менее, первый полёт в окрестностях петербурга на дирижабле, бок которого украшен ярким логотипом нашей газеты, мы совершили, и это было... Божественно. С утра пораньше я приехал на полянку, на которой была причальная мачта для дирижвамбеля, гондола внизу была похожа на салон автобуса, только без колёс. Одна сдвижная дверь, как на вертолёте, трап. Вблизи дирижабль был и правда гигантским, размером... Ну меньше, чем боевой корабль, но всё равно, такая махина интуитивно воспринималась как что-то тяжёлое, было трудно поверить, что она легче воздуха. Машина подвезла меня прямо к гондоле, зашёл внутрь.

Дирижабль был удивительно хорошим решением для наблюдателей, к примеру. Он мог висеть в воздухе сколь угодно долго. Только шторма и даже порывы ветра для него страшны, а так... В ясную июльскую погоду полёт был восхитителен. С высоты в три сотни метров я осмотрел петербург — мы пролетели над городом, сверху он выглядел очень... Очень хорошо. Все достопримечательности как на ладони. На дирижабле мы облетели петербург по кругу, я занял место сбоку, на удобном самолётном кресле и попивая чаёк, наслаждался видами. У этого дирижабля двойное назначение — увеселительные полёты и реклама. Я даже хотел сделать рекламный дирижвамбель-беспилотник. Идея показалась мне хорошей, так что десяток рекламных дирижаблей пылились в ангаре, ожидали своего часа. Это были полностью мягкие дирижабли, которые в свёрнутом состоянии занимали всего один кузов грузовика. Ну и ещё столько же — гондола.

Но конечно же, мысли мои были далеки от дирижабля. Скоро, совсем скоро, мы совершим первые полёты на самолёте. Это должно привлечь к нам внимание широких народных масс, ну и заодно — дать первенство по применению "аеропланов".

Когда вернулись на лётное поле, я пешком отправился в сторону ангара, в котором стояли самолёты. Без экипажей — пилотов у нас немного. Тут стояли в ряд девять самолётов По-2, одни из самых массовых, простых в управлении и надёжных. Небесные тихоходы были гонщиками по местным меркам. По-2 мне нравились больше, чем большинство иных конструкций. Простотой и эффективностью. На самолёте были установлены двигатели Ротакс-912, мощностью в сто двенадцать лошадиных сил — простые, жрущие девяносто пятый бензин вместо авиационного, конструкция была едва ли не самой отработанной среди двигателей подобного класса. Предстояло совершить первый полёт...

— Нравятся? — ко мне сзади подошёл Григорий Афонин, руководитель авиагруппы и по совместительству пилот с Белого Медведя.

— Ещё как, — я глубоко вздохнул, — нужно бы нам бахнуть.

— В каком смысле?

— Полететь. Как ты на это смотришь? Садись на эту летающую табуретку и облети на ней петербург.

— Дай людям отойти от дирижабля...

— Дирижабли в Питере не редкость, а вот самолёты в дефиците. Короче, устроим полёты.

— Тогда уж лучше использоваать поплавки и взлететь сразу с воды.

— Хорошая идея. Значит так, завтра утром перед зимним дворцом совершим первый вылет, я пригоню журналистов, а ты обеспечь самолёт. И да, лучше на борт нанести рекламу нашего издания.

Афонин покачал головой:

— Да ты совсем на этой рекламе двинулся.

— Твои предложения? Нет?

— Почему же нет? Можно нанести триколор или что-то в этом роде...

— Не стоит использовать государственную символику, не имея на то никаких прав.

— Ну или что-то, указывающее на Россию...

— Надпись по-русски — достаточно. Реклама лучшего в будущем издания России. Бренды, Гриш, не появляются сами по себе. Бренды — результат узнавания, рекламы и тщательной работы над продукцией. Поверь, наш бренд будут узнавать во всём мире, скоро. А пока что — над этим нужно трудиться. Значит так, трафареты тебе подвезут, баллончиком поработаете и будет большой, яркий логотип нашего информагентства.

* * *

*

По возвращению в петербург я подтвердил свои мысли — дирижабли тут не были жуткой редкостью и никто не судачил о полётах дирижабля. Скорее уж на него обратили внимание как на рекламную конструкцию. Проезжая по Невскому в сторону дворца, там располагалась наша редакция, я заметил, что вокруг пилларов толпятся люди. Ну что там за информация? Федя?

— Да, шеф, я тут. Информация на пилларах — свежие отчёты о происходящем на дальнем востоке. В частности, тут написано, что начался штурм Порт-Артура...

— Во как? Где тогда подкрепления?

— Транспортники с пополнением отправились на восток Севморпутём. Белый Медведь ведёт их, уже в Море Лаптевых.

— Быстро они, — покачал я головой.

— Торопятся.

— Я хочу там побывать лично. Поехали ка мы к нашему челноку...

* * *

*

Роман Исидорович цыкнул зубом — идея оказалась стоящая. Японские силы ударились в первую линию обороны — на сопке, которую превратили в неприступную крепость, постоянно рвались японские снаряды, но в ответ им прилетало втрое больше. Японская пехота пыталась пройти мимо этой сопки — результат был удручающим. Открыла огонь скорострельная малокалиберная артиллерия — в частности, скорострельные трёхдюймовые автоматические пушки. И этот огонь, несмотря на то, что пушек было всего десять штук, оказался губительным для бесконечной массы японских солдат.

Над полуостровом не стихала канонада пушечного огня, а по крепости пытались вести огонь японцы. Вот только результат этого огня был очень... сомнительным. Передовая крепость с 460мм орудиями вела огонь гораздо более точный — благодаря высоте, она вела огонь практически прямой наводкой по японским позициям артиллеристов. Переднюю линию японской артиллерии вымело начисто, словно ветром сдуло. Глазом моргнуть не успели, а снаряды уже разметали артиллерию и не позволяли японцам вести огонь по городу — слишком велика разница в дальнобойности артиллерии.

Пока что это выглядело как обычная артиллерийская дуэль — японцы выстрелили, батареи крепости выстрелили в ответ, после двухчасового обмена снарядами и уничтожения артиллерии, Японцы прибегли к штурму пехотой, но результат оказался хуже, чем они могли бы вообразить. Скорострельные трёхдюймовки, плюс тысячи пулемётов на линии обороны — сыграли с японцами очень злую шутку. Взять ДОТы без артиллерии было нереально, а артиллерию держали на удалении батареи крепости. Они же засыпали снарядами японскую пехоту. Дело приобретало совсем скверный оборот для японцев и они приняли единственно верное решение — к вечеру штурм прекратился, марш был отменён и пятидесятитысячная группировка японцев, потеряв десять тысяч солдат, отрезала Порт-Артур с суши. Но при этом не смогла ничего сделать с господством России в Море.

Ситуация воцарилась очень неблагоприятная для японцев — было практически нереально захватить крепость, в которую постоянно прибывают пополнения.

Японских солдат и офицеров трудно упрекнуть в отсутствии боевого духа — не жалеть себя они умели, поэтому уже через два дня штурм продолжился — вот тогда то Роман Исидорович и отправился с инспекцией на передовую артбатарею. Его глазам предстало множество броневых башен с толстой, очень толстой бронёй, больше метра толщины. И огромными орудиями. Орудия более малого калибра имели длинные стволы и большие каморы, и могли вести огонь практически на сорок километров. Роман Исидорович посетил артпогреба батареи и увидел в них огромный запас снарядов. Только трёхсотмиллиметровых было больше тысячи на орудие.

— Почему экономите? — задал Кондратенко закономерный вопрос.

— Ну так штурм то ещё и не начался, да и не проредим мы японцев сильно, если будем вести огонь столь крупным калибром. Это против артиллерии.

— Отставить, — кондратенко нахмурился, — значит так, ведите огонь по неприятелю, когда израсходуете половину, вам доставят новый боекомплект. А сейчас — начинайте вести огонь. И следите за состоянием орудий, они имеют свойство засоряться от поясков снарядов, так что после каждых тридцати выстрелов — банить, чистить...

— Есть, — ответил командующий крепости.

Кондратенко уехал. Из крепости в Порт-Артур вела подземная дорога. Это была узкоколейная железная дорога, на ней генерал и приехал в Порт-Артур, выйдя из большого грузового лифта уже в районе складов.

Когда вышел, услышал громоподобный грохот — крепость номер два начала вести огонь по неприятелю. Несколько выстрелов тридцатисантиметровых и грохот восьмидюймовых орудий, который не стихал, казалось бы, ни на минуту. Японские позиции у полуострова попали под обстрел, хотя он был неточным, но заставил японцев зашевелиться.

Кондратенко доложил о начале боя Макарову во владивосток и лично поехал инспектировать передовую линию обороны...

* * *

*

Странно видеть у себя в гостях на яхте не чиновника или какого-нибудь зажиточного бюргера, а особу из императорской семьи. Хотя... Хотя было бы странно иное. Навестила меня странная особа, которая прибыла ближе к вечеру, предварительно хотела приехать в издательство, но я предложил встретиться на яхте, где более уютные условия. И что можно сказать о княжне Ольге?

На лицо ужасная, добрая внутри. Ну, я преувеличиваю, хотя нельзя сказать, что она писаная красавица, при этом у этой дамочки был очень и очень странный для начала двадцатого века, крепкий характер. Положительный, добрый, и она не была похожа на типичное представление об "аристохратов" — чванливой и высокомерной не была. Ольгу сопровождали двое солдат, которые приехали с ней на карете, явно охранники. Но они отошли в сторону, едва лишь взошли на борт яхты. Я же встречал княжну с большими надеждами. Из всей императорской фамилии, которую наверняка заинтересовали многочисленные изменения в облике столицы и участие нашей группы в войне, одна она просто взяла и приехала, не став при этом играть в благородную девицу и ждать, когда мы сами прискачем на задних лапках.

И это правильно. Встретились мы уже на борту, где я по всей церемонии поприветствовал её, но без подобострастия. Это было заметно, в конце концов, кто она для меня? Так, молодая девушка, не более того. Она это тоже заметила. Княжна была в неплохом, но не роскошном платье, более подошедшем бы мещанке, а не царственной особе, вежливо поприветствовав меня, она позволила мне провести её в ресторан на яхте, где мы с комфортом и расположились.

— Нестерпимо захотелось познакомиться с теми, кто сделал так много для нашей победы на востоке.

— Ну что вы, не преувеличивайте.

— Ни в коем случае. Вы же лично знакомы со всеми участвующими лицами? Судя по официальной информации, да.

Пришлось нехотя согласиться:

— Есть такое дело. Мы вышли на связь и предложили свою помощь сначала Рудневу, а потом и Макарову с Кондратенко.

Ольга переварила сказанное и поинтересовалась:

— И сколь велика помощь, которую вы оказали?

— Немаленькая. Но в этом вся суть.

Я думал недолго. В конце концов, нам нужно иметь кроме трёх военных ещё кого-нибудь, кого я завербую в нашу могучую кучку. И Ольга отлично подходила как по характеру, так и по положению. Из всей её семьи, Ольга наиболее подходила для вербовки. Поэтому я решил взять коня за рога и дождался вопросов про наше происхождение, после чего ответил честно и включил ей пару интереснейших фильмов, которые были сняты Федей специально для этих целей.

Сеанс кинопросмотров продлился четыре часа, для чего был взят настенный телек типа домашнего кинотеатра, а я сходил за попкорном. Вот только Ольга, которая просмотрела все серии многосерийного фильма до конца, недовольно нахмурилась, как только закончился последний из фильмов.

— И что это значит? Вы объявились здесь, но для чего? Помочь предкам? — с интересом посмотрела на меня.

— Не совсем. Помочь — безусловно, но у нас собственные цели. Например, на создание лучшего мира, чем наш...

— Хм... — она посмотрела на меня пристально с прищуром, — лучше, чем ваш? Интересно, конечно, но сколько вас?

— Тысячи две. Больше не будет.

Ольга мне понравилась. Она лучше других перенесла просмотр кино, а также хорошо себя контролировала, в отличие от Макарова и Кондратенко, которым пришлось выпить для усвоения информации.

Ольга помолчала минуты три, после чего внезапно спросила:

— И как там, в будущем?

Я замялся, подбирая ответ:

— Жить можно.

— Да? Больно много скепсиса! Интересно же!

— Так просто и не сказать, что к чему... тут предметно можно поговорить...

Усвоив правила игры, Ольга взяла меня за пуговицу и начала вытряхивать информацию относительно того, как люди живут в веке двадцать первом. Про всё спрашивала, начиная от дамской моды и заканчивая политикой. Разносторонняя девушка, значит, я в ней не ошибся. Она явно устала за полчаса расспросов получать новую информацию и настала моя очередь контратаковать:

— Ольга, вы же понимаете, что эта информация не должна выйти за пределы этой каюты?

— Да? И почему же?

— Это будет очень... Трагично. И приведёт к самым непредсказуемым последствиям.

Ольга задумалась.

— Не понимаю, почему так?

— Начистоту, да? Мы сразу не вышли на контакт с Николаем потому, что его репутация как императора очень сильно подмочена. По крайней мере, в нашем времени. На него имеют влияние множество разных, в том числе и недружественных России людей. Одному богу известно, что произойдёт, если у него будет правдивая информация о том, чем закончится судьба его семьи, но ничего хорошего — точно. Зато предсказать реакцию политических недругов очень просто — они постараются уничтожить Россию как можно быстрее и эффективнее. Потому как такой сильный положительный фактор внутри страны автоматически делает Россию опасностью номер один. Помножим это на прискорбное экономическое развитие страны, низкий уровень индустриализации, и получим в результате мировую войну, Россия против всех.

— Ужасы какие, — Ольга отмахнулась, — но я поняла, почему вы не пошли к брату, как не прискорбно это признавать. Характером он не выдался.

— Вот поэтому мы выбрали другую тактику, — ответил я, улыбнувшись, — поддерживать весьма и весьма достойных людей, которых история запомнила как положительных персонажей. Как Макаров, Кондратенко, Руднев, или вы...

Ольга хмыкнула, комплимент не засчитан.

— Да? И чем же таким я запомнилась потомкам, что вы решили мне открыть свою главную тайну?

— Всем помаленьку. Вы хороший человек, в порочащих связах не замечены... Из вас получилась бы очень хорошая, так сказать, медийная персона, как Макаров, Руднев и Кондратенко.

— В армию я не пойду, — улыбнулась Ольга, — в юбке это проблематично.

— Ничего, в будущем дамы редко их носят.

Судя по промелькнувшему удивлению, она на мгновение подумала, что я серьёзен, после чего рассмеялась:

— Ну полноте, Юлий, хватит так шутить.

— По поводу того, что юбки не носят — преувеличил. Нередко их можно встретить. Но в армию вам идти не понадобится. Я мог бы вам предложить очень интересную и крайне полезную для государства работу, если вы конечно заинтересуетесь...

— Да? Какую? Что такое, для чего понадобилась я? — она таки лучилась интересом и весельем.

— Как насчёт бизнеса? Да, у нас уже есть свои кадровые олигархи, чем вы хуже? Сможете заработать много денег и заодно поможете государству.

Ольга задумчиво спросила:

— И чем же таким, по-вашему, я могу заниматься, что это будет полезно для государства?

* * *

*

Утро началось в три часа дня, когда я отоспался. То же можно сказать и о Ольге, которая заночевала в моей каюте. Нет, никаких пошлостей — я вообще спал на обычном месте одного из членов экипажа, который давно уже в петербурге занимается вождением автомобиля издательства. Ольга с утра пораньше вкушала пиццу. Видя, с каким удовольствием она уминает пиццу за обе щеки, я аж улыбнулся — такой хороший аппетит... Странно даже, что не располнела.

— Приятного.

— О, — она повернулась ко мне и быстро подобралась, став серьёзней. Я нашёл в холодильнике стейк и себе положил покушать и запить кофе...

— Странный вкус, — Ольга была даже холодна, — что это?

— Пицца.

— Я знаю, — немного раздражённо, — я про мясо.

— Это динозавр. Редкий вид, обитавший на антарктиде, когда этот континент был зелёным и по климату мало отличался от европы, — совершенно серьёзно ответил я, — научного названия у них нет. Я их зову Пиццезавры.

— Что? — Ольга даже есть перестала, — но как?

— А ты думала, если мы можем попасть на сто лет назад, что мешает смотаться на пятьсот миллионов лет назад? — выразительно на неё смотрю, — к слову, пиццезавры отлично идут с пиццей. Это такие большие монстры размером со слона.

Ольга задумчиво посмотрела на кусок пиццы:

— И почему бы не привезти сюда парочку для изучения?

— Только однополую. Не хватало ещё, чтобы в Сибири поселились плотоядные монстры, которых даже из ружья не застрелить.

— Ну... — Ольга улыбнулась, — зачем в сибири? И я это так, учёные нынче любят поспорить о происхождении динозавров.

— Ну и пусть себе спорят, — пожимаю плечами, — а я лучше их на пиццу пущу. Шутка ли — одна туша — две тонны чистого мяса, а туш этих там — миллионы.

Ольга улыбнулась и продолжила точить пиццу. Я же продолжил думать над тем, что дальше делать буду. О как, прямо сейчас и начну:

— Ольга, думаю, нам следует начать. Я понимаю, у вас достаточно своих дел...

— Ничего, дела подождут, — совершенно серьёзно сказала она, — тем более по важности ни в какое сравнение с вашими не идут. Итак, чем я могу быть полезна?

— Как я уже говорил, мы пошли по другому пути, нежели предлагали радикальные стороны. Вместо того, чтобы пытаться всё изменить нахрапом, решили поддержать людей, которые смогут стать своеобразным обликом эпохи и кому может верить народ. Широкие народные массы, грубо говоря. Наши специалисты уже начали процесс построения, грубо говоря, развитой промышленности, объединённой в сеть предприятий, находящихся под нашим контролем. Начали выдавливать конкурентов, особенно иностранные капиталы...

— И свои вкладывать? — с интересом спросила Ольга.

— Именно. По моим подсчётам в экономику страны будет до конца года вложено около двухсот миллионов рублей наличностью, золотом, товарами и ресурсами. Дальше будет только сильнее...

— М? — издала Ольга неопределённый звук, — я по прежнему не улавливаю, какое место во всём этом уготовано мне? Настолько важное место, что вы мне полностью доверились. Даже не зная толком, какая я в действительности.

— Ну что вы, я следил за открытыми источниками информации, — улыбнулся слегка, — думаю, образ эксцентричной, но активной и современной леди вам подойдёт более всего. На мнение семьи можете забить болт, так будет даже лучше.

— Интересно, — ольга на мгновение задумалась. Да, это было слишком смело, но насолить императорской фамилии, среди которой её упорно считали гадким утёнком, она была бы рада, — я согласна. С чего начнём?

Я подумал немного. Да, куда впихнуть невпихуемое? Ольга — барышня с крутым нравом. Нужно было как-то её поддержать. И в то же время, дать реальную, ощутимую прибыль.

— Есть два вида деятельности, первый — пилотирование самолётов. А так же кто-то должен возглавлять гражданский и военный воздушный флот. Тут уже зависит от личных качеств.

Ольга задумалась:

— Мне не совсем понятна роль в этом...

— Авиация, Ольга, пилотирование самолётов... — я задумался, как подробнее объяснить, — вы высоты боитесь?

— Нет, — уверенно ответила она.

— Значит, уже хорошо. Пилотирование конечно опасное занятие, но если мы сделаем всё, что только можно, чтобы вас подготовить к этому, то никаких эксцессов не ожидается. Авиаторы первой эры — с пятого по двадцатый года этого века — люди храбрые, герои и любимцы общественности. Романтика! Трудно найти человека, который бы остался равнодушен к этому.

Ольга спросила:

— А вторая роль?

— Вторая попроще. Можно стать олигархом. Заработать много денег, создать индустрию, которую будет уважать деловое сообщество.

— Тогда лучше первое. Мне лучше быть эксцентричной дамой, чем среди этих змей ползать!

* * *

*

Мы сели в машину, что стояла в порту недалеко от кареты Ольги, её охранники были ею же оставлены на яхте. И мы поехали, ольга устроилась рядом со мной. Чую, поездка до лётного поля ей понравилась. Сорок минут мы провели в дороге, после чего оказались на авиабазе. Пять больших ангаров, импровизированная ВВП из толстых бетонных плит, рулёжные дорожки, и дирижабль, который жужжал моторами прямо над нами. Ольга с интересом и какой-то детской непосредственностью посмотрела на дирижабль, после чего позволила себя взять за ручку и провести в ангары.

В третий, где стояли У-2 я не пошёл, пошёл сразу в пятый, где была современная мне авиация. Сюда доступ был только у меня и начальника базы. Прямо перед нами стоял мой любимый самолёт — ИЛ-103. Это был лёгкий, компактный, и в то же время удивительно гармоничный и красивый самолёт. В белоснежно-белой окраске, с триколором на хвосте, он сразу приковал к себе внимание Ольги.

— Да, теперь я представляю, почему у вас женщины в юбках редко ходят...

— Ну, не совсем так, хотя учитывая наземный транспорт, машины... да, это должно быть не слишком удобно.

Я нашёл в шкафчиках около стены комплект формы по её размеру и принёс, положив на крыло:

— Я пока выйду, на пять минут, переоденьтесь.

Переоделась она быстро. Хм... А фигура у неё очень ничего. Стройная, ноги прямые, грудь подтянутая...

— Налюбовались? — упёрла руку в бок.

— Простите, — улыбнулся, — а вам такой стиль больше идёт, чем эти длинные юбки...

Приняв сомнительный комплимент, она взобралась по трапу, который я подкатил, в салон и села впереди, я тоже, но уже на место пилота. Кабина была двухместная. На то, чтобы проверить самолёт и исправить предполётные недочёты, времени тратить не пришлось — самолёт был заправлен и готов к вылету. Закрывшийся фонарь кабины отсёк от нас привычный мне громкий шум мотора. Пристегнулись и порулили в сторону дорожек...

Давно я не взлетал полностью самостоятельно, с тех пор, как прошёл курсы в мире-фабрике, на точно таком же самолёте. Плюс Федя меня страховал. Взлёт — процедура очень простая, если подумать, это на боингах тут есть сложности... Если двигатель и вся конструкция проверены перед полётом на молекулярном уровне, то сомнения как бы отпадают. Вырулив на полосу, я дал газку и мы помчались на взлёт. Ольга вцепилась в ремень безопасности и широко распахнула глаза, когда мы разогнались до полутора сотен и оторвались от полосы, мягко, без рывка, пошли вверх. Шумно задышала:

— Это было нечто, — смотрит за окно, — а это красиво...

И правда, полёт на малой высоте красив всегда. Но мы медленно и верно летели вверх. Когда поднялись на три тысячи над землёй, я направил машину прочь от города. Летели мы быстро, и сверху было красиво. В общем... Эмоций немало, я тоже помню, что испытывал немало эмоций во время первого полёта. Потом это чувство не ушло, только сейчас я наслаждался эмоциональной реакцией девушки. Выровняв полёт, настроил автопилот на следование прямо по курсу и отпустив штурвал, спросил:

— Ну как?

— Ужасно красиво... — судя по виду, ей только сердечек в глазах не хватало. Всё, заразилась романтикой, теперь не отодрать!

— Да. К сожалению, это самолёт уровня двадцать первого века, сверхмалый.

— А большой тогда какой? — удивилась она.

— Размером с крейсер, — ухмыльнулся я в ответ, — но до этого ещё нужно дожить. Итак, из истории авиации... первый управляемый полёт совершили братья райт, в США в этом году. После их прорыва самолёты стали появляться везде, где только можно и нельзя — первые конструкции были очень разнообразны, зачастую ненадёжны. При их проектировании конструкторы ориентировались больше на свою интуицию, так как науки проектирования не было, как и развитой аэродинамики и им подобных наук. И тем не менее, авиация настолько покорила сердца людей, что трудно найти того, кто не мечтал бы подняться в небо... — слежу за реакцией Ольги, она внимала, — их энтузиазм и жертвы, к сожалению, позволили создать более развитую индустрию. Сначала самолёты нашли практическое применение в военном деле, потом — в гражданской сфере — доставка грузов, пассажирские перевозки. Ко второй половине двадцатого века, после двух масштабных войн, авиация окончательно утвердилась и из вторичного вспомогательного средства стала отдельной индустрией.

Первые авиаторы — люди с большой славой и народной любовью. Их смелость и популярность не знали границ, к ним относились как к героям. Зачастую ими были сами конструторы самолётов. Позже опасная роль была отведена лётчикам-испытателям, рядовые пилоты по прежнему остались элитой общества. По престижности службы с ними не смог соперничать никто — ни капитаны кораблей, ни кто-либо ещё. Можно сказать, весьма условно, что романтизм профессии капитана корабля постепенно перешёл на пилотов.

— Это то понятно, но что за самолёты ты можешь предложить?

— Простенькие, типа По-2. Конструкции Поликарпова, крайне удачный и один из самых массовых самолётов своего времени.

— Правда? — Ольга странно на меня посмотрела, — странно, что Русский самолёт столь популярен.

— Наоборот, Россия вряд ли лидировала в области авиации, но авиаконструкторов у нас немало и авиастроение развито весьма достойно. В военном деле наши самолёты всегда котировались очень высоко по сравнению с остальными. Правда, это было в другом мире... — погрустнел я, — там, где это пришлось сделать. Но насколько я могу помнить из уроков истории, ведающие закупками самолётов великие князья зачастую отдавали предпочтение иностранным конструкциям, даже на фоне более достойных отечественных конструкций. Виной тому коррупция или просто укоренившееся мнение, что всё из-за границы лучше — уже и не знаю. Но факт есть факт.

— Ничего, они у меня получат, — Ольга решительно была настроена, — а когда ты мне дашь порулить?

— Эм... Это очень сложное и долгое дело — обучиться пилотированию. Вероятность крушения остаётся, нужно следить за множеством параметров и хорошо представлять трёхмерное пространство, с чем у людей нередко были проблемы на первой поре... Поэтому я могу только предложить начать учиться.

Ольга задумчиво кивнула. Я же направил самолёт обратным курсом и мы пролетели пониже, на двухстах метрах, над деревьями. И приземлились без эксцессов, даже козла не дал, чем грешил на первых порах.

Остался вопрос — как обучить Ольгу так, чтобы это не вызвало гнев её семьи? Это ведь не один день нужно...

— Юлий, ты не думал отослать её в мир-фабрику и там уже на авиабазе провести обучение?

— Да? — так же мысленно спросил я, — хотя... перспектива хорошая. Неделя пройдёт как почти год. За этот срок успеем научить?

— Я плохой учитель, — ответил Федя, — предлагаю отправить туда Ольгу и кого-нибудь из наших пилотов.

— Эй, а они там не наделают маленьких, пока учатся?

— Дай бог — наделают. Будет крепче привязана к нам.

На аэродроме Оле я провёл экскурсию. Около ангара стоял мой автомобиль, но тут были и другие — внутри ангара хранился маленький аэродромный автомобильчик, на котором мы покатались. Я показал ей По-2, который нахваливал как только мог. Ольга впечатлилась. Дальше осматривали вертолёт КА-62, на котором прилетели наши олигархи и цеппелин, стоящий в эллинге. Цеппелин её не сильно впечатлил, однака идея использовать его для рекламных баннеров — была воспринята самым положительным образом. Наконец, добрались и до командирского По-2. Он от обычного отличался тем, что был отпатчен до последней версии. Это само по себе забавно, как по мне. По-2 — конструкция в стиле ретро, но в мой самолёт были вложены все имеющиеся в наличии технологии. В частности, он имел финарь кабины, на нём было установлено двигатель с изменяемым шагом винта, вся конструкция была выполнена из какого-то лёгкого наноматериала, пустоты внутри самолёта заполнены негорючей пеной, кажется, это называлось аэрогелем. Масса всего три килограмма у всего, зато шанс возникновения пожара в корпусе снижалась значительно. За креслом пилота была большая плоская батарея высокой ёмкости, управление гидравлическое, с дублированием всех систем простыми механическими тягами — тросики из износостойкого сплава. Наконец, самолёт имел приличную авионику, но замаскированную под ретро, радиовысотомер, датчики скорости воздушной и реальной, спутниковую навигацию, интегрированную в бортовой компьютер, так же занимавшийся автопилотированием.

И самое интересное — у самолёта была катапульта спортивного типа с выдвижной штангой-направляющей.

Я подозвал сюда Афонина и объяснил ему вместе с Ольгой все тонкости конструкции моего самолёта, после чего улыбнулся задумчивому Грише.

— Итак, Гриш, партия и правительство доверяют тебе ответственную миссию!

— Какую? — он покосился на ольгу в лётной форме.

— Знакомься, это Ольга. Ольга, это Григорий Афонин. А теперь, когда вы перезнакомились, поехали.

* * *

*

— Атас, где мы? — Григорий был удивлён. Мы заехали во врата и он оглядывался по сторонам, не в силах понять, что вокруг.

Огромный плац, чуть в сторонке — бесконечные, тянущиеся вдаль огромные здания цехов.

— Мир-фабрика, — я вёл машину и отвечал, Ольга сидела на заднем сидении и не отсвечивала.

— А, так вот откуда нам приезжает всё это... И зачем мы здесь?

— Гриш, у этого мира есть один плюс — временное смещение. Пока здесь проходит месяц, у нас только один день. Поэтому здесь тебе предстоит обучить Ольгу пилотированию. С нуля.

— Постой, — возмутился даже он, — но как?

— Каком кверху. Я вообще учёный-энергетик, а научился за пару месяцев сносно пилотировать. Хотя я исключительный случай, — подумал о Феде, — ладно, слушай, видишь вон те здания? — киваю прямо по курсу.

— Вижу.

— Там находится комплекс производств. Это такая очень плотная промзона размером с Москву нашего времени, или даже больше. Слева — находятся стапели, там прямо сейчас собираются корабли, а в шестидесяти километрах на восток, это вот туда, — ткнул направо, — находится тестовая авиабаза. Когда-то я там занимался исследованиями гиперзвукового двигателя. И даже добился хороших результатов...

— Да, дела... — он был впечатлён, — И? Мы что здесь, одни?

— В яблочко. В этом мире из живых обитателей только первобытные формы жизни и мы с вами.

— Постой, но... где мы будем жить? И вообще, что есть? Не на подножном же корму.

— Гриш, ты меня удивляешь. Здесь миллионы тонн еды в запасах, целая пищевая промышленность... дальше, в промзоне. Конечно же, у вас будет всё необходимое, всё необходимое техническое, медицинское и прочее обеспечение, — я быстро ехал в сторону своей бывшей базы.

Мы приехали через двадцать минут.

Да, здесь был аэродром, и несколько самолётов, в том числе и те самые По-2, которые я демонстрировал только что. Но остановились мы около обычного домика. Ну как обычного — загородный домик мелкого буржуа, то есть с комфортом, но без городского лоска. Гриша и Ольга вышли из машины и решительно начали наседать на меня с вопросами. Однако, от вопросов я отмахнулся, пройдя сразу в дом.

— Значит так, — свет автоматически включился. Дом же изнутри был выполнен вполне по стандартам двадцать первого века. Тут была вся бытовая техника и прочее, — здесь есть всё, что вам может понадобиться для бытовых нужд. Если что-то понадобится — вот есть компьютер с системой запросов, программа на рабочем столе, сформируй запрос на товары и их автоматически доставят сюда. Всё, что пожелаешь — от французского вина эпохи людовика двенадцатого до пассажирских авиалайнеров. Принцип понятен?

Гигорий кивнул. Я улыбнулся ему и Ольге:

— Ольга, присмотрите за Григорием. Он хоть и пилот, но мужик холостой, к готовке и прочему не приучен. Конечно, подметать может и робот, стирать стиральная машинка, мыть посуду посудомоечная машина, а вот машину-повара в нашем веке ещё не изобрели.

— Если её изобретут, мужчины жениться перестанут, — хохотнула Ольга.

— Ну... спорный вопрос. Ну что же, я пошёл. В случае чего — пиши на мыло, потому что голосовая связь здесь не работает из-за рассинхронизации времени.

Я покинул домик.

Да, к слову, располагался он в живописном месте, около дома прудик, где водились красивые, но неизвестные науке доисторические золотые рыбки, попавшие сюда не иначе как с ураганами в виде икры или взрослых особей. Я отправился прочь.

* * *

*

— Сколько? — Виталий Сергеевич удивился, услышав цифру.

— Это слишком много? — чиновник Петербурга был заинтригован.

— Нет, это слишком мало, — фыркнул Виталий Сергеевич, — я думаю, вы не учли потенциал развития.

— Учли.

— Значит, плохо учли, — Виталий Сергеевич улыбнулся, — наша компания занимается производством электрооборудования. В больших количествах, и полагаю, в ближайшие годы темпы роста потребления будут нарастать очень... Очень!

— Но мы не готовы покупать у вас излишки энергии, которые не будут использоваться.

— Без вопросов — оплата по факту, — сразу согласился Виталий Сергеевич.

Располагались они в роскошном здании в Петербурге. Офис компании "Росэнерго" расположен был в центре города, и надо отдать ему должное, от любого другого подобного здания отличался.

— Есть только одна сложность, — покачал головой чиновник, — мы безусловно рады проведению электричества и повсеместному распространению, но на данный момент ситуация сложилась слишком неоднозначная.

— Давайте уже прямо, что вы хотите сказать? — Виталий Сергеевич начал раздражаться.

— Несмотря на то, что вы продаёте своё электричество дёшево, потребителей на него едва ли можно найти... тем более — на такое количество!

Глава энергетической компании, пока ещё маленькой, ухмыльнулся:

— Ну давай проведём калькуляцию, — притянул к себе листок бумажки, — уличное освещение. Протяжённость улиц Питера — около тысячи километров. Фонари освещения нужно ставить не только на крупных улицах, иначе смысла в электрификации этой сферы нет вообще. Один фонарь на каждые пятьдесят метров дороги — это уже двадцать тысяч фонарей уличного освещения, по двести пятьдесят ватт каждый. Это уже пять мегаватт — и город освещён, а не представляет из себя средневековый пейзаж. Едем дальше — снабжение электричеством контактной сети городского трамвая — столько же, пять мегаватт. Но в городе будет удобный общественный транспорт, а не конные экипажи, смердящие навозом. Едем дальше — использование электричества для казённых учреждений. Свет — два мегаватта, плюс использование электроприборов — десять мегаватт.

— Но откуда столько? — возмутился чиновник.

— Гражданские нужды, — ответил ему энергетик, — те же пылесосы для уборки, прочая бытовая техника. Нашей компанией выпускаются очень приличные по качеству и цене приборы, хотите ознакомиться?

— Не откажусь, но позже, — ответил ему чиновник.

— Вот, на чём я остановился? Ах, да, калькуляция, — он пододвинул листок чиновнику, — это по самым минимальным прикидкам.

— Да? — чиновник прочитал цифру, — я согласен, но освещать даже самые удалённые улицы? Вы уверены, что это хорошая идея?

— Не вижу причины, по которой она была бы плохой. Электричества это конечно будет отъедать, но в свою очередь упростит работу полиции, потому что найти тёмную подворотню станет сложнее. И рабочим на окраинах будет безопаснее добираться домой ночью.

Чиновник и энергетик ещё немного поспорили, после чего по приглашению последнего пошли смотреть электротовары, выпускаемые заводами росэнерго. И было этих товаров великое множество, и были выставлены они на витринах, подобно магазинам бытовой техники далёкого будущего. И чего здесь только не было — вентиляторы разного калибра, обогреватели, несколько моделей пылесосов, электрические утюги и чайники, и даже кипятильники, швейные машинки от маленьких до очень солидных моделей.

Около электроинструмента мужчины задержались подольше. Тут были воздуходувы, смысл которых пришлось долго растолковывать чиновнику, дрели, которые ему сразу понравились, мощные промышленные пылесосы и электрические пилы.

Поскольку стенд был живой, всё можно было увидеть в действии, так что не привыкший к работе руками чиновник имел наслаждение собственноручно отрезать кусок от доски с помощью электролобзика. Впрочем, на этом экспозиция не заканчивалась. Помимо более-менее современной бытовой техники были и другие товары, в частности, проигрыватель винила и колонки с электрическими динамиками. Звук они давали среднего по меркам двадцать первого века качества — разве что отдельным дурачкам, которым можно втюхать хоть бабушкин патефон за миллион рубликов, он бы понравился. Но по меркам самого начала двадцатого века — и это было восхитительным результатом, как-никак хороший звукосниматель и электрические динамики вместо раструба громкоговорителя.

Чиновник уже готовил кошель — записывая всё, что хотел купить себе. Очень бы хотел. Наконец, добрались до больших водонагревательных котлов. Это оказалось выгоднее, чем проводить изначально не предусматривающуюся конструкцией многих домов горячую воду или топить старенький водонагреватель углём и дровами.

В результате чиновник всё-таки поверил в то, что потребительский сектор сожрёт названное количество мегаватт.

— Хорошо, я согласен с вашими выводами относительно объёмов. Но освещение всего города потребует слишком больших затрат... да ещё и в военное время.

— Не скажите. Владивосток полностью, до последней улочки, электрифицирован. И там уже запустили трамваи, и мачты освещения в порту. Ещё немного и он обгонит Петербург по привлекательности.

— Да? Не слышал такой новости... — чиновник хмыкнул, — я доложу всенепременно обо всех условиях...

— Цену на уличное освещение мы готовы снизить вдвое. Так и быть, только потому, что городу нужно быть светлым!

Препираться чиновник не стал и укатил. Ему оказали честь и водитель Росэнерго на автомобиле, напоминавшем Роллс-Ройс отвёз чиновника до его ведомства. А глава компании устало вздохнул. Было сложно уломать его. Конечно, большую часть своих услуг он намеревался оказать в жилой сектор, но теперь речь шла про казённое потребление. Зная манеру правительства дотошно выделять деньги на все подобные проекты, он не волновался. Шанс на то, что откажутся — ничтожен, слишком мала цена на предложенную энергию.

Виталий Сергеевич вернулся в кабинет, послал пару сообщений и покинул здание офиса, отправившись на электростанцию, находившуюся на окраине города. Электростанция была большой, необычно большой. Большое здание, внутри которого было установлено четыре паровых и четыре газовых турбины. Паровые по двенадцать мегаватт и газовые по шесть, чего должно было хватить на электроснабжение города. Электростанция, практически обыкновенная ТЭЦ, работала на природном газе. Маленькая труба-портал, из которой поступал газ, обеспечивала всю ТЭЦ топливом. К тому же природный газ был одним из самых экологически чистых видов топлива.

На той стороне в Мире-Фабрике стояли крупные подземные резервуары, и их было много. Газ поступал через газораспределительную станцию, в практически неограниченном количестве. Вопросов про то, что откуда берётся, тут не задавали, да и техника была новая, неосвоенная. Празднуя победу, Виталий Сергеевич осмотрел электростанцию и главное — работы по их установке. Всё-таки необходимо было установить ЛЭП, столбы освещения, они же линии электропередач. Около электростанции выгрузили уже которую катушку с кабелями и проводами. И их было много, очень много. Весь немаленький двор ТЭЦ был завален деревянными катушками, запакованными в полиэтиленовую плёнку. Работы предстояло много... Но и результат того стоил. Ежемесячная прибыль, плюс установка электросчётчиков, плюс ЛЭП, плюс столбы освещения, плюс эксплуатация всего этого... От правительства можно было разжиться солидной суммой, даже продавая электричество и товары незадорого.

Виталий Сергеевич, проверив все объекты, поехал работать дальше. Работа была сложная — теперь следовало найти и обучить электриков. Собственные курсы электропроводчиков не давали и половины, и четверти от необходимого количества кадров. А уж к высоковольтному оборудованию на распределительных станциях их подпускать и вовсе было страшно. Не сломают, так уронят!

* * *

Гораздо лучше дела обстояли у Алексея Александровича, который более-менее разбирался в химии, а теперь был главой крупной компании-производителя химии и сопутствующих товаров. Было столько вызовов, что ответить на них — невелика задача. И первый же из них — это производство для военных чёрного пороха и в содружестве с металлургом и машиностроителем, попутно его товарищем, снарядов для войны. Производство Тротила, который куда лучше, чем шимоза, подходил для снаряжения снарядов — дело непростое. Но посильное. Все переговоры с военными взял на себя Роман Карлович, металлург, профессионал тяжёлого и лёгкого машиностроения, в общем, работы с металлом. Но эта работа требовала огромных усилий от химиков — чтобы создать один простой снаряд приходилось изворачиваться и производить множество сопутствующих химических реагентов.

К сожалению, всей красоты оценить непосвящённому невозможно — химический концерн располагался там же, где и металлургический — под Москвой, на востоке, и представлял из себя множество оборудования, которое работало, вырабатывая из одного сырья другое, в конце концов превращая всё это в конкретные химические элементы. Тринитротолуол, он же тол, он же тротил, шёл сплошным потоком, но мощности всегда не хватало. А зная прожорливость военных и необходимость переоснащения всех до единого снарядов на Тротил, становилось не по себе.

И на Алексея Александровича Роман Карлович давил, каждый день тому названивая и прося увеличить выпуск необходимых тому товаров. Тротил, чёрный порох, краски и эмали, моющие средства, антикоррозийные материалы, и в первую очередь — смазки. Работать на местных, весьма грубых смазках, его оборудование решительно отказывалось. Приходилось вертеться! Наконец, всем нужны были самые простые и понятные вещества — кислород, азот, ингредиенты для фармацевтики — синтетические и органические лекарства.

* * *

Константин Валерьевич Рябов, офицер российской армии, был недоволен, пожалуй, всем. Он, кутаясь в куртку, вышел подышать свежим воздухом на палубу транспортного корабля. Север был для него диким местом, и его подозрения лишь подтверждались. На льдине он заметил семейство белых медведей, которые кушали рыбу.

Рядом шумела компания солдат, которую рябов уже было хотел затерроризировать. И даже нашёл причину — солдат проходя мимо, не выказал должного уважения. Однако, разнос прервался на середине. За спиной офицера образовался капитан транспорта. Он кашлянул, привлекая внимание.

— Ну что ещё? — возмутился офицер.

— Константин Валерьевич, вам не кажется, что вы слишком лютуете?

— И что? Вас то это как касается? Мои солдаты, что хочу, то и делаю!

— Ошибаетесь. Вы на моём корабле, и будь на то моя воля, вас выбросят за борт на корм вон тем медведям, — кивнул капитан, — в Порт-Артуре, насколько я знаю, самые злые офицеры погибли в первый же день. Официально — от японских пуль. Только все почему-то застрелены в спину! Так что, либо вы научитесь жить по-военному, либо найдёте свой упокой на Ляодунском полуострове, — капитан посмотрел на удивлённых таким вмешательством солдат, — и не устраивайте беспорядков на Моём судне. Иначе отправитесь на губу все, кто тут из вас офицер, а кто солдат — мне плевать, дураки всех чинов одинаковы. Не опаздывайте на обед!

Рябов конечно был злым человеком, но и у него присутствовала толика инстинкта самосохранения, поэтому поняв, что капитан не шутил про то, что мог выбросить его за борт — он решил не испытывать судьбу и погрозив солдату кулаком, удалился.

Пожалуй, это путешествие было для солдат, большая часть из которых — простые набранные из рабочего класса мужики, самым приятным путешествием в жизни. На транспортниках было уютно, комфортно, была даже собственная баня, где каждые три дня мылись, кормили — ну очень хорошо. Завтрак, обед и ужин обязательно с большим количеством мяса. А вот рыбу всерьёз как еду не воспринимали, но и её было достаточно. Отъедались солдаты впрок, потому что никаких ограничений по количеству добавки не было. Жрали много, очень, даже слишком.

Это вообще характерная черта Порт-Артура — снабжение провизией было усиленным, и особенно налегали на мясо — в день солдату было положено три сотни грамм чистого мяса. И обычно оно доставлялось в форме котлет, сосисок, иногда — в виде куриных наггетсов, зажаренных во фритюре кусочков куриного филе. И пользовалась эта кухня огромной популярностью.

В армии состояло много полевых кухонь, тягловых, вместо них в Порт-Артуре применяли грузовики, а готовили всё в военном кухонном комплексе. Оттуда же еда поступала в десяток столовых, которые были рассеяны по всему городу. Цены в них были очень скромными, так что столовые быстро облюбовали самые простые рабочие.

* * *

*