Глава 3-14

Глава 14

Добравшись до близняшек, я облегчённо выдохнул: построенная мною "на коленке" защита работала как надо, что не помешало мне весь следующий день вносить в неё улучшения. В итоге удалось сократить время обязательного пребывания Екатерины и Марии под действием артефакта до полутора часов. Но вот причину, то есть сами закладки, я так и не выявил.

Отправив девочек на сушу, я начал готовиться к путешествию в страну Лемурию, точнее, бывшую страну. По словам Тритона, ужас глубин мог совершить очередную попытку закрепиться в этом мире в любой момент, поэтому надо было заранее подготовить "поле боя".

Отбыли мы тридцатого октября. Само путешествие должно было занять четыре дня. Мало того, на платформе не работало серебряное блюдечко, так что я оставался на эти дни без прямой связи с сушей. Конечно же, что-нибудь сверх важное и сверх срочное мог мне передать и Тритон, но вот использовать его как громкоговоритель всё время... как-то не комильфо. Так что перед самым отбытием я связался со всеми своими постоянными абонентами. И тут Аликс меня огорошила:

— Сюзерен, а как же Ваш праздник?

— Ты о чём?

— Ваш день рождения. Я-то думала, что Вы попросту хотите совместить приём по случаю своего вступления в права взрослого с празднованием своего четырнадцатилетия...

— Стоп. Можешь дальше не продолжать. Понял. Кто может взять на себя все хлопоты, связанные с этим праздником?

— Ну... большую часть хлопот можно поручить Вашему секретарю, но есть вещи, которые надо делать самолично...

— Подожди, — перебил я её. — У вас в школе есть учителя этикета?

— Есть.

— Тогда сделаем так. Я уточню сам, но ты проверь, точно ли есть вещи, которые я обязан делать исключительно лично сам, или же можно обойтись личным поручением доверенному лицу.

— Хорошо, сюзерен. Я поняла.

Пришлось даже несколько задержаться во дворце, пока данный вопрос не был полностью урегулирован. Впрочем, всё оказалось не настолько страшно. Поскольку я официально находился в оппозиции к правящему дому Белопайса, праздник проходил по, так сказать, "сокращённой" программе, соответственно, все приглашения от моего имени могли подписать Мария и Астра. Ну, а не послав даже формального приглашения Фредерику II, я дал ему официальный повод распорядиться о моём аресте. Учитывая мои собственные способности и последний презент Горынычей, удержать меня под арестом будет весьма... нетривиальной задачей. Да и многие нейтральные в настоящий момент люди воспримут мой арест с явным неодобрением. Но и не отреагировать на мой демарш король не может.

Оставив одному из своих противников эту "мину", я со спокойной совестью ступил на палубу платформы. В пути ничего особо интересного не произошло, не считать же событием мои постоянные проигрыши принцессе Бузуне в шахматы? С Тритоном также никто из моих доверенных лиц не связывался, впрочем, прибыв на место, я первым делом убедился, что всё действительно в пределах нормы.

С платформы открывался вид на морское дно, слабо, из-за значительной, более чем километровой глубины, освещённой солнцем. Возможно, здесь действительно когда-то был крупный город, но прошедшие тысячелетия полностью скрыли с глаз все и всяческие свидетельства вмешательства разумных в здешние пейзажи. Почему "разумных", а не "людей"? Ну, как сказать, точных сведений о лемурийцах Тритон мне не смог представить, но то, что у них был хвост — сообщил. А подобный "аксессуар" как-то слабо в моём восприятии ассоциируется с людьми.

Но это всё лирика, не имеющая к настоящему никакого отношения. На сегодняшний день прошлое (и одновременно будущее) поле боя выглядело как неширокая долина меж пологих холмов. В центре долины находился провал диаметром около ста метров с отвесными стенами. На краю провала прилепилась одинокая гигантская раковина-жемчужница.

Первым делом я осмотрел раковину. И увиденное мне очень не понравилось. Внутри тела моллюска находилось вместилище энергии, посылающее несколько сотен эонов стихийной магии в секунду, уходящих куда-то вглубь провала. Генерировалась эта энергия всей поверхностью тела стража. И вот тут начинались проблемы. Там, где над мантией отсутствовала раковина, шел активный процесс отмирания. Естественно, отмирающие клетки не генерировали энергию, заставляя все остальные работать с большей нагрузкой. Сколько ещё продержится страж в таком режиме — неизвестно. По ментальным ощущениям страж испускал что-то вроде волн усталости и недовольства.

Пока я предавался этим невесёлым размышлениям, ко мне подплыл Тритон:

— Ну что, никаких мыслей о том, как вылечить стража, не появилось?

— Пока нет, но сейчас о другом — я показал вниз провала — насколько глубоко уходит провал?

— Не знаю.

— И что, за столько лет вы даже не пробовали узнать?

— Отчего же, пробовали. Видишь там, внизу, красную отметку?

Мне пришлось напрячь зрение, чтобы действительно рассмотреть что-то красное в черноте провала:

— Вижу.

— Как только мы начинаем спускаться в провал, становится трудно дышать и голову сдавливает невидимый обруч. С каждым метром эти ощущения усиливаются. Ни одна русалка, заплывшая глубже этой отметки, не вернулась живой, даже если её удавалось вытянуть наверх.

Мы помолчали, глядя в провал, затем я обернулся к Тритону.

— Спасибо за информацию. Надеюсь, что она мне поможет.

Весь день после этого я проводил исследования воды. Никаких отличий воды из провала и воды, взятой за несколько километров от него, на первый взгляд, не было. Но вот уже почти отчаявшись, я пропустил через воду, взятую в провале, энергию хаоса.

Вода буквально вскипела. Русалка, ассистирующая мне во время этого опыта, даже получила незначительный ожог.

После этого началась рутина. Опытным путём было установлено, что реакция воды на хаос сильно ослабевает сразу над провалом, но полностью исчезает метрах в пятистах от него. Сколько я не ломал голову, понять, что вызывает такую реакцию я так и не смог. Впрочем, это обстоятельство не могло мне помешать воспользоваться сделанным открытием. И уже к обеду следующего дня для нового эксперимента всё было готово.

Восемь русалок, держа в руках переделанные мною артефакты щита, отплыли на несколько километров от провала. Там они, повинуясь моим командам, заняли определённое положение относительно друг друга и активировали щиты, заключив определённый объём воду внутрь получившейся ловушки. Затем, медленно и печально, чтобы не нарушить своё взаиморасположение, они поплыли обратно. В итоге, седьмая попытка донести воду до стража оказалась успешной. Все участники "экспедиции" оказались вымотаны до предела, но, по-моему, какие-то положительные сдвиги в ощущениях, исходящих от стража, чистая вода принесла. Что ж, проверить, так ли это, можно было только повторив попытку.

Во время второго рейса ко мне подплыла принцесса Бузуна:

— Серж, а что делает этот Ваш артефакт?

— Позволяет переместить чистую воду к стражу.

— То есть, никаких дополнительных свойств эта вода не приобретает?

— Нет, мне бы хотя бы проверить это предположение.

Принцесса неопределённо хмыкнула и удалилась. Причину её реакции я понял очень скоро, когда две русалки по её команде простыми пассами рук "с лёгкостью необыкновенной" переместили в пять раз больший объём воды за неизмеримо меньшее время.

Честно признаюсь — очень неприятно чувствовать себя идиотом.

Впрочем, последствия этого простого действа не замедлили проявиться. Уже на третий день нахождения стража в чистой воде площадь омертвения её мантии прекратила увеличиваться, а на пятый — процесс пошёл вспять. Тритон был вне себя от радости, хотя я не обольщался — сил стража на восстановление раковины могло и не хватить.

За всеми этими хлопотами со стражем я не забывал осматривать будущее поле боя с ужасом глубин для определения мест закладки моих торпед и установки управляющих артефактов к ним. Изначально у меня была мысль просто завалить этот провал в другое измерение, однако, даже поверхностное сканирование провала в магическом зрении показало, что передо мной проход в пространственный "карман", причём проход нестабильный. Это открытие заставило меня изменить места установки торпед. Изначально я хотел поставить их прямо на краю провала, чтобы атаковать ужас глубин прямо в узостях, но сильные взрывы на границе прохода в "карман" могут заставить его пойти вразнос. Находиться в этот момент даже на одной планете с таким карманом неизвестных размеров... небезопасно. Очевидно, именно из-за этих возможных последствий гипербореи хотели организовать экспедицию в этот "карман". Уж оттуда-то его можно ликвидировать абсолютно безболезненно для Земли.

Исходя из новых вводных, торпеды мы устанавливали вертикально, проделывая шахты прямо в дне моря. Поскольку никто не знал, может ли ужас глубин подавлять действие артефактов управления, торпеды расположили группами. Около каждой группы торпед выкапывалось убежище для русалки, которая должна была активировать их вручную. Разумеется, в эти убежища шли исключительно добровольцы, понимающие, что шансов выжить у них немного, несмотря на все предпринятые меры.

Работы ещё продолжались, правда, моё присутствие уже не было абсолютно необходимым, когда двадцать третьего ноября, за день до моего предполагаемого отъезда, пришло неожиданное известие. Презрев все традиции, говорящие о том, что зимой порядочные люди не воюют, войска Оногурии пересекли границу Тхиудаланда. В тот же день к Оногугии примкнула Латиния, а к Тхиудаланду — Кельтия, Галлия и Спиния. Было и ещё одно сообщение, касающееся меня уже непосредственно. В день начала войны король Белопайса Фредерик II прислал в Ипр на моё имя официальный вызов на королевский суд.

Разумеется, полученные известия тут же с треском поломали все мои планы. Во-первых, вместо комфортного путешествия к ближайшему порталу в Тондо, мне пришлось добираться до него буквально схваченным за шкирку Тритоном. Правда и продлилось данное путешествие вместо более, чем суток, менее двух часов. Во-вторых, местом назначения я выбрал оставшийся верным королю Льеж. Пришел черёд ещё одной задумки.

* * *

Первая часть статьи "Большая политика перед Большой Войной", опубликованная в журнале "Вопросы науки" номер семь тысяч триста двадцать пять, Мюнхен, Бавария:

Когда-нибудь, может быть, какому-то историку удастся собрать воедино всю картину событий, происходящих в преддверии Большой Европейской Войны. Тогда и только тогда широкая общественность узнает, какие тайные пружины двигали события, делающие эту войну неизбежной, какие силы были задействованы, какие планы строились. Повторюсь, это будет когда-то. Сейчас же мы можем лишь скрупулезно зафиксировать всю явную, открытую всем картину, которая больше скрывает, чем открывает, но без детального знания которой, любые попытки вскрыть тайны предвоенного периода обречены на неудачу. Для этого нам просто необходимо разобраться в внутренних устремлениях народов и правителей стран-участниц войны и их соседей. Точкой отсчёта я выбрал начало шесть тысяч двадцать второго года. Данная дата выбрана не случайно. Хотя официально считается, что война началась лишь два года спустя, однако многие авторы, в том числе и скромный автор этих строк уверены, что первыми залпами грядущей войны была некая "помощь", оказанная королём Яковом I после "случайной гибели" короля Иверии и всех его прямых наследников.

Исландия. Эта удалённая и малонаселённая страна на первый взгляд не представляет никакого интереса в описываемых вопросах. Она всю войну придерживалась твёрдого нейтралитета, не участвуя ни в морских, ни, тем более, наземных баталиях. Нападения же на саму Исландию, которые в разное время планировали осуществить обе стороны конфликта, были пресечены Горынычами в зародыше. Однако, как будет описано в следующих частях этой статьи, некоторое влияние на события Исландия всё-таки оказала.

Как известно, Исландия является конституционной монархией, в которой власть короля Эрика XIII значительно ограничена парламентом. В парламенте представлены две партии: "сюртуки" и "плащи". Как это ни странно звучит по отношению к такой абсолютно мирной стране, как Исландия, главное противоречие между ними состоит в их отношении к вооружённым силам. Если "сюртуки" сосредоточены на защите острова, то "плащи" — приверженцы наступательной стратегии, считающие, что если враг высадится в Исландии, то война уже проиграна. Именно под влиянием "плащей" в Исландии принят закон, согласно которому все граждане, обладающие даром, а также все, желающие принимать участие в выборах, обязаны отслужить наёмниками на военных кораблях других государств не менее четырёх лет. Так что мужей и дев Исландии можно встретить и на кораблях Маджапахита, воюющих с пиратами, и на инкских кораблях, совершающих очередной набег на Сапотеков и даже на кораблях зулусов, обороняющих Мадагаскар и от бритстанцев и от персов.

Выборы в Исландии проходят один раз в восемь лет. Последние выборы состоялись в шесть тысяч шестнадцатом году и на них убедительную победу одержали "сюртуки". Пожалуй, это явилось главной причиной нейтралитета Исландии в войне, хотя под давлением короля и партии "плащей" был принят закон о вольном найме всех желающих сражаться.

Королевский род давно, почти тысячу лет назад потерял права первородного рода, но оставался единственным в Исландии высокородным родом. О короле следует сказать особо. Из-за ранней смерти своего дядюшки он, добровольно подписавший наём с Египтом, не отслужил положенные четыре года. Не имеющий права по закону вступать ни в одну из партий, он явно симпатизировал "плащам". Мало того, король очень хотел снять многие ограничения, наложенные на него парламентом, однако реальной возможности сделать это у него не было.

Элувайтия. Ещё одна страна-нейтрал, хоть и оказавшая общепризнанное влияние на ход войны. Общественный строй Элувайтии своеобразен. Его можно охарактеризовать как "выборная монархия". Элувайтия состоит из пятнадцати княжеств, князья четырнадцати из которых собираются каждый раз после смерти князя Берна и выбирают одного из князей или их наследников новым князем Берна. При избрании князем Берна одного из князей, он слагает с себя княжескую корону своего княжества. При сношениях с иностранными государствами он выступает как практически полноправный король Элувайтии. Единственное право, которого он лишён — право объявлять войну, а вот заканчивать войны, искать союзников, запрещать и разрешать торговые сношения и прочее — ему нисколько не возбраняется. Во время войны князь Берна становится абсолютным монархом Элувайтии. Во внутренней же политике князь Берна имеет лишь одно особое право — право определять максимальное количество наёмников, которых конкретное княжество могло отправить наниматься за границу. Учитывая то, что наёмники из Элувайтии считаются одними из лучших войск в Европе, а доход от их найма составляет приличную часть казны любого из князей, эта привилегия является достаточным сдерживающим фактором при конфликтах князя Берна с другими князьями. Дети князя Берна являются обычными потомственными дворянами.

Нынешний князь Берна и король Элувайтии Зилигд VI правит уже почти семьдесят лет. С учётом того, что наёмников из Элувайтии стремятся заполучить в качестве дворцовой стражи чуть ли не все правители, он имеет обширнейшие связи среди правящих семей всего мира.

Ну и последним нейтралом в Европе оказался Белопайс. Страна, недавно пережившая нападение Бритстана, отказалась участвовать в большой войне и это решение многие теперь ставят в виду королю Фредерику II. Сложно сказать о справедливости этих упрёков, но одно точно — вступление Белопайса в войну на любой стороне изменило бы её ход. Впрочем, цель данной работы иная. Итак, на рассматриваемый момент Белопайс, в целом, оправился от последствий вторжения Бритстана. Как известно, парламент Белопайса обладает очень ограниченными возможностями влиять на внешнюю политику государства. Да и во внутренней политике его влияние зиждется, скорее, на доброй воле монарха, который очень редко пользуется своим правом отклонять любой закон, принятый парламентом и издавать собственные законы лишь за своей подписью.

Король Белопайса Фредерик II вообще известен своими экстравагантными решениями, некоторые из которых ставили и до сих пор ставят в тупик исследователей. Чего стоит только одно его решение полностью распустить военный флот и осуществлять береговое патрулирование с помощью наёмников! На случай войны предусматривалась мобилизация всех кораблей, водоизмещением более двухсот тонн. И это в стране, вытянутой вдоль побережья, в которой морским промыслом живёт почти треть жителей!

В парламенте Белопайса представлены четыре партии. Что удивительно, партия, ориентирующаяся на Бритстан, к рассматриваемому моменту не только не потеряла, а даже несколько упрочила свои позиции. Впрочем, ходили упорные слухи, что этому в немалой степени способствовала поддержка короля.

Особенностью Белопайса можно назвать практически открытое противостояние между высшей аристократией и неодарёнными богачами. Король склонялся в пользу последних, а вот основная масса одарённых явно колебалась.

Теперь перейдём непосредственно к воюющим сторонам. Первыми рассмотрим бритстанцев и их союзников.

Бритстан. Страна, находящаяся на пике своей славы и могущества. "Империя, над которой никогда не заходит солнце", "Мировая фабрика", "Величайшая морская держава"... Можно вспомнить и привести ещё немало эпитетов, описывающих эту великую державу.

Подстать её внешнему значению было и внутреннее положение в стране. Бритстан стал единым механизмом, все части которого работали согласованно. Главная заслуга в этом безусловно принадлежит королю Якову I. Ему удалось казалось невозможное — примирить магическую аристократию с потерей части власти и влияния в пользу нового класса — класса банкиров и буржуа.

Однако, эта жертва требовала хоть сколько-нибудь адекватной компенсации. И в качестве такой компенсации король предложил аристократии заморскую экспансию. Тем более, что в распоряжении Бритстана были многочисленные заморские владения, включающие в себя целый южный материк. Однако, после первых же громких побед выяснилось, что сил, выделяемых даже бесспорным мировым лидером на экспансию, совершенно недостаточно. А выделить большие силы означало опасность ослабления защиты самой метрополии. Поэтому Бритстану была нужна война в Европе. И чем продолжительней и кровопролитней, тем лучше. Такая война давала Бритстану возможность населять свои колонии беженцами из других государств, увеличивало число наёмников, которые могли сражаться за Бритстан там, за морями и давала Бритстану официальную возможность топить корабли с товарами, конкурирующими на заморских рынках с бритстанскими. Поэтому король Яков I не жалеем ни сил, ни средств на сколачивание своей коалиции. И во многих странах его усилия увенчались успехом.

Оногурия. Страна, считающая именно себя настоящей наследницей Империи Карла Великого. В принципе, для войны с Тхиудаландом за преобладание на северо-востоке бывшей империи ей всегда не хватало лишь трёх вещей: денег, денег и денег. Во многом проблемы объяснялись уникальной структурой армии Оногурии. Каждая из провинций, входящих в её состав, имела собственную армию, которую предоставляла центральному правительству по решению даже не правителя этой земли и не парламента, тем более, что во многих провинциях такого органа не было вообще, а по решению совета командующих. Разумеется, такой порядок действовал лишь в наступательных войнах.

Нельзя не признать, что полученные от короля Якова I деньги королева Оногурии Елизавета Амалия использовала очень мудро. Она не стала покупать лояльность генералов, а создала сильную наёмную армию, которая быстро разгромила всю генеральскую вольницу. Совершив, по сути, переворот, королева направила кипящий котёл возмущений на внешнего врага.

Латиния. Королева Латинии Анна VI была поставлена перед нелёгким выбором. Её не обладающая серьёзными возможностями страна остро нуждалась в свободных землях, на которые можно было бы осуществлять экспансию. И единственным вариантом для неё была война с Египтом. Эта страна, раздираемая в настоящее время внутренними противоречиями, сохраняла свою независимость лишь по причине отсутствия договорённостей между крупнейшими игроками о том, кому будет позволено сорвать этот, в общем-то, даже несколько перезревший плод. Для Латинии же война с Египтом была привлекательна прежде всего гораздо более слабой логистической нагрузкой по обеспечению как непосредственно боевых действий, так и дальнейшей эксплуатации захваченных земель. Основным внутренним конфликтом Латинии можно назвать противостояние между севером и югом страны. И если условные северяне были больше сосредоточены на внутреннем развитии, то условные южане с большой завистью наблюдали за потоками денег, получаемых прочими державами от их колоний. Поэтому, происходящей из северян королеве, а, вернее, её первому министру Жозефу Трамбею, был выгоден любой исход будущей войны с Египтом, лишь бы он не сильно истощил казну.

Дженмарк. В описываемый период страна оказалась расколота. С одной стороны находились высшая знать и крупнейшие купцы, которые получали основной доход с колониальной торговли. А безопасность данной торговли обеспечивали, по большей мере, бритстанский флот и наёмные отряды, причём лечение и снабжение наёмников также частично обеспечивалось Бритстаном. С другой стороны условных баррикад находилась военная знать и моряки, роль и влияние которых падали из-за Бритстана.

Король Дженмарка Оттар III с раннего детства мечтал превзойти своего предка, Оттара II, в правление которого Дженмарк максимально расширил свою территорию. Именно поэтому армия и флот Дженмарка всегда могли рассчитывать на поддержку короля. Однако же король Дженмарка не зря носил прозвище "двуличный". Стремясь примирить обе враждующие группировки, он неминуемо обязан был обратить внимание военной знати на соседа.

Примечание: вторая и третья часть статьи были изъяты полицией, автор статьи, публиковавшийся под псевдонимом "Архивариус", исчез со съёмной квартиры в неизвестном направлении за считанные минуты до прихода полиции, большая часть тиража журнала изъята.

* * *

Елизавета фон Бруннер отложила ручку и устало откинулась на спинку кресла. Последние пару дней для начальника оперативной группы мюнхенского отделения жандармерии выдались очень напряжёнными. Впрочем, главное они сделали, раскрыв заговор против короны.

А началось всё с обычного в последний год задержания. Очередной мелкий торговец, всё имущество которого умещалось в тележке, влекомой старым, облезлым мулом, передвигался от деревни к деревне. Цены у него были довольно умеренными, товар — качественный, да и на бартер торговец шёл с крестьянами охотно. Только вот на каждой остановке, попыхивая трубочкой в кружке сельских хозяев, он заводил разговоры о несправедливости устройства жизни в Тхиудаланде. Его пространные рассуждения о какой-то "вольной жизни" дошли до ушей жандармов и торговца было решено задержать.

Впрочем, таких вот "странников" за последний год в Баварии развелось множество, так что опыт задержания у жандармерии уже был. Местную полицию уже давно к таким операциям не привлекали. Не раз и не два полицейские вместо задержания помогали подозреваемым скрыться.

Место операции заранее подобрали с таким расчётом, чтобы исключить случайных свидетелей. Впрочем, без накладок не обошлось. Уже выбегая на дорогу, Елизавета заметила, что их цель была не одна. Очевидно их цель встретил такого же торговца, только двигающегося в обратном направлении и остановился поболтать.

Данная неожиданность не помешала жандармам мгновенно скрутить обоих. "Торговец" не успел даже дёрнуться до того, как его спеленали. Хотя при личном обыске в его вещах были обнаружены целых две сигналки в виде керамических пластинок, которые для активации надо было сломать.

При обыске телеги "торговца" был обнаружен обычный для подобных "странников" набор — деньги, фальшивые газеты, повествующие о сладкой жизни в Бритстане, несколько артефактов, слишком дорогих для мелкого торговца, не говоря уже о сигналках. А вот обыск второй телеги ничего не дал, как и личный обыск почтенного Жульбера, как представился второй торговец. Его бы и отпустили с миром, если бы глазастый де-Баум не обратил внимание на походку почтенного Жульбера, разув которого, жандармы обнаружили такую же, как и у первого "торговца" сигналку. Для её активации почтенному Жульберу достаточно было сильнее надавить на носок правого сапога. На предварительном допросе, устроенном прямо тут, почтенный Жульбер молчал, а после него попытался бежать. Такое поведение было не характерно для подобных нарушителей, которым максимум что грозило — штраф и полгода исправительных работ, даже не тюрьма. Так что тележку почтенного Жульбера было решено осмотреть с особой тщательностью.

Результаты осмотра поразили всех. В искусно скрытом потайном отделении было найдено три мушкетона — оружия, которое по праву носит название "убийца магов". Изготовленный с применением особых сплавов, снаряжаемый рунными пулями и обладающий множеством неразглашаемых секретов, мушкетон с одного выстрела пробивает подавляющее число магических защит. Мало того, раны от мушкетона лечатся значительно тяжелее, чем раны, нанесённые другим оружием. Неудивительно, что даже простое хранение мушкетона приравнивалось к коронному преступлению, вне зависимости от знатности рода. На всю жандармерию Тхиудаланда было всего девять мушкетонов.

Когда почтенный Жульбер понял, что его секрет раскрыт, он сразу же предложил сдать получателя столь необычного товара в обмен на помилование. Сообщённое им под кровавую клятву просто-таки не укладывалось в голове Елизаветы. Заказчиком мушкетонов, переправленных из Оногурии, был наследник герцога Баварского. Он ждал оружие в своём охотничьем домике, неподалёку от места задержания торговцев.

Первой мыслью Елизаветы было тут же связаться с Берлином. Однако её напарник фон Бек разубедил её, соблазнив перспективой самоличного раскрытия заговора. Отделение в Мюнхене поддержало фон Бека, приказав им расположиться в таверне, находящейся в деревне через которую проходит единственная дорога к интересующему их охотничьему домику и ждать подкреплений. Тогда Елизавета только вздохнула — неприязнь фон Бека к берлинскому руководству была общеизвестна. Коренной берлинец, фон Бек был сослан в Баварию после конфликта с кем-то из высокородных дворян. Елизавета не знала причин конфликта, но допускала, что некоторые основания для желчных высказываний в сторону Берлина фон Бек имел.

Так что, отправив задержанных и конфискованное оружие в Мюнхен, их группа из трёх жандармов и девяти драгун направилась к охотничьему домику герцогов Баварских.

Без малейших проблем устроившись в таверне на ночлег, жандармы и драгуны разошлись по комнатам. Помощь обещала прибыть в восемь утра. Всю ночь Елизавета работала над отчётом об операции. Она твёрдо решила, что несмотря ни на какие приказы из Мюнхена, она обязана отправить свой отчёт непосредственно канцлеру. И вот, наконец, поставлена последняя точка в отчёте.

Елизавета улыбнулась, представляя лицо барона Клейста в тот момент, когда тот будет читать её отчёт. Очевидно, увидев её почерк, он слегка улыбнётся, но тут же сделает серьёзное лицо и нахмурит брови. Читать он будет не отрываясь и не делая никаких пометок, о как только закончит чтение, тут же вызовет секретаря и начнёт отдавать выверенные приказы. Затем отпустит секретаря и, Елизавета была в этом просто уверена, погладит бумагу именно в том месте, где она прикоснулась к ней губами.

Елизавета не помнила, когда влюбилась в барона, но это чувство захватило её полностью и без остатка. Будучи третьим поколением немагической семьи с даром, она не могла ни на что рассчитывать даже в том абсолютно невозможном случае, если барон разведётся со своей горячо любимой женой. Но Елизавете было на это наплевать, она просто любила.

Семья фон Бруннеров и баронов Клейстов были соседями. В принципе, Елизавета и познакомилась с бароном через его старшую дочь. Хорошо она знала и Марту, жену барона. Именно к ней Елизавета пришла первым делом, когда всё же решилась завести ребёнка от любимого человека.

Вопреки страхам Елизаветы, Марта её поняла. Елизавета не знала, каких усилий Марте стоило уговорить барона, но, в конце концов, тот согласился. Сейчас её сыну, Генриху, было уже почти шесть лет. И пусть официально он считался ребёнком с сокрытым отцом, но Марта, да и сам барон обещали ей в любом случае позаботиться о ребёнке, так что Елизавета надеялась, что ему подберут хорошую пару, которая сможет приблизить семью Бруннеров к званию "благородных".

В жандармерию Елизавета пошла лишь по одной причине — барон в то время курировал именно жандармерию. Елизавета не сомневалась, что истинной причиной её назначения в Баварию было стремление барона отвязаться от неё. Она не роптала, и только лишь гостя у Клейстов не сводила с барона глаз. Этим летом, наконец, барон осознал её полезность (по выражению самой Елизаветы) и поручил ей присматривать за своими коллегами. Она с восторгом взялась исполнять поручение своего кумира, Её очень грела мысль, что у них с бароном есть общая, только их тайна.

Личные доклады маскировались Елизаветой под письма родне. Вот и теперь она зашифровала свои наблюдения о странном поведении фон Бека и комиссара жандармерии по Баварии и ещё до составления отчёта отправила письмо обычной почтой.

Елизавета посмотрела на часы. До прибытия обещанного подкрепления оставалось не более пяти часов. Следовало хоть немного поспать. Она встала из-за стола и обошла его, направляясь в душ. Неожиданно в дверь постучали. Елизавета нахмурилась. Стук в такое время мог означать только одно — какие-то неожиданности и, скорее всего, неприятные. Она снова с досадой подумала, что зря пошла на поводу у фон Бека. Взяв в руки палочку, Елизавета произнесла:

— Войдите!

Дверь распахнулась и на пороге показался фон Бек:

— Я не разбудил Вас, прелестная Елизавета? Хочу представить Вам мой отчёт о проведённой операции.

— Фон Бек, какая приятная неожиданность! За те полтора года, что мы работаем вместе, это первый своевременно сделанный Вами отчёт. Вы не заболели?

Елизавета сделала шаг навстречу фон Беку и протянула руку, намереваясь взять свёрнутую в трубочку бумагу. Мимолётно она удивилась, что фон Бек мало того, что написал отчёт, так ещё и представил его в виде официального свитка а не обычного листа. Это удивление стало последней эмоцией, которую Елизавета фон Бруннер успела испытать в своей жизни. В тот момент, когда её пальцы прикоснулись к свитку, фон Бек одними губами произнёс "sangufer". Из замаскированной в центре свитка палочки фон Бека ударило заклинание, мгновенно превратившее в ошмётки как сердце, так и в целом кровеносную систему Елизаветы. Преимуществом данного заклинания является то, что оно игнорируется многими защитами, а недостатком — требование чуть ли не физического контакта между кастующим и целью. В момент произнесения заклинания Елизавету пронзила нечеловеческая боль, которая, впрочем, продлилась всего несколько мгновений. На пол рухнуло уже мёртвое тело. Фон Бек, не удостоив свою бывшую руководительницу и взглядом, прошёл к столу. Ему хватило несколько минут на то, чтобы удостовериться в своевременности предпринятых мер по нейтрализации фон Бруннер и де-Баума. Однако глобально это ничего не меняло. Если Оногурия промедлит с выступлением хотя бы несколько дней, прибывшие из Берлина части полностью разгромят готовящийся заговор. Так что самому фон Беку пока следует оставаться здесь — отсюда всё-таки гораздо ближе до границы.