Зачем тебе моя боль. Только Для Си!!! Общий файл

— Алька дура, хвост надула!

Мальчишки дразнили меня с самого первого дня в школе, за что им от меня частенько перепадало. Будучи такой же первоклашкой, как и они, за оттасканные косички или обидные кричалки мстила жестоко, отвешивая оплеухи направо и налево. Одна проблема — обидчиков нужно было догнать.

— Сам ты дурак, — ворчала я, останавливаясь, чтобы перевести дыхание, — Ах ты ж! — и снова срывалась за очередным задирой.

Заводилой всегда был Лекс. Если бы не наша "кровная вражда", я бы наверно еще тогда поразилась его потрясающей, а главное неуемной фантазией. Такого количества кличек, как у меня, не было ни у одной дворовой собаки. Но при всем при этом ребятам из других классов запрещалось меня даже касаться, дразнить и задирать имела право только элита, верная и преданная своему лидеру.

Его боялись все в нашем классе и половина школы, включая старшеклассников. Тех, кто был не согласен с мнением нашего "авторитета" просто переубеждали после занятий с применением грубой силы.

Двенадцать лет назад

— Вот и закончили вы начальную школу. Впереди у вас много интересных предметов для изучения, новые учителя и наставники, первая любовь...

Да нет же, он сидит прямо передо мной и ничего не знает о том, что нравится мне. Моя подруга Айриш зовет меня танцевать, мы как заведенные скачем целый час не останавливаясь, пока не объявляют последний танец, и звучит нечто медленное, романтическое и до слез сентиментальное, что я еще много лет после прощального вечера по случаю окончания начальной школы буду вспоминать об этом. Как во сне вижу, что Ханнер приближается ко мне в компании Лекса (как всегда ожидаю подлость с его стороны), протягивает руку и спрашивает:

— Аля, давай потанцуем?

Мое сердце испуганной птичкой бьется в груди, и кажется, проваливается куда-то вниз. Лекс смотрит на меня очень странно, но приглашает Айриш, а я забываю обо всем на свете, ведь я счастлива, я в объятиях своего маленького принца (который уже тогда был на голову выше меня). И этот невероятный взгляд моего неприятеля, полный грусти, боли и чего-то малопонятного мне тогда, что до сих пор преследует меня в воспоминаниях...

Впереди меня ожидали средняя школа, новые учителя и целая куча неожиданных потрясений...

В первый день осени понимаю, что оставшиеся года в школе пройдут для меня под девизом: 'Я живу по закону подлости'. Нас поделили на две подгруппы, и в моей оказались все, с кем я никогда не ладила — выскочка Элла, Лекс и его шакалистый дружок-подпевала Нико. А моя мечта — мой обожаемый Ханнер — оказался в другой подгруппе. Как и все самые спокойные ребята-хорошисты нашего бывшего большого класса. Да и еще эта ненавистная подгруппа 'А'! Вся моя семья училась в 'Б, а я чувствовала себя самой большой неудачницей. В школьной иерархии подгруппа "А" занимала самое высокое место, предполагая соответствующую ответственность. Я осталась без всякой поддержки, окруженная одними недругами и завистниками.

В мою подгруппу пришел учиться Серхио Сантелли, переводом из другой школы. Он не мог остаться для меня незамеченным, потому что маленькой Але требовалось срочно создать себе группу поддержки, в которой она, то бишь я, должна была стать лидером. Серхио я стала считать другом, но в тайне надеялась, что с годами эта дружба перерастет во что-то большее. Хантер стал забываться, и вскоре его имя было стерто из моей памяти, потому что его место занял другой. Я обзавелась новыми знакомствами, стала хорошо учиться и даже записалась на секцию по борьбе. План по "захвату" класса практически осуществился, но в игру снова вступил Лекс. Никому не под силу сбросить с трона короля, фактически рожденного, чтобы править.

Десять лет назад

— Отдайте! Это моя сумка!

Меня травят. Эллочка — любимица всех учителей, Лекс — обаятельный подонок с клыками, и большая часть класса, и эти люди готовы пойти на все, лишь бы угодить ему, своему вождю. Меня возненавидели за нежелание подчиняться сложившейся системе, мои вещи исправно портили, даже подбивали на драку, но я так испугалась, что расплакалась и с позором была освистана обидчиками. Серхио не участвовал в травле, но и совершенно не помогал мне. После я поняла — он боялся Лекса не меньше остальных, только тщательно скрывал это. Все мои союзники предали меня, оставив совершенно одну на растерзание прихвостням чудовища, а само чудовище мило улыбалось и терло свои лапки, предвкушая скорую поживу.

Во время школьной вечеринки, которую мы с девчонками готовили полгода (классная отменила ее из-за инцидента со мной, а мне пришлось долго и упорно умолять ее изменить свое решение), ребята достали спиртное. Когда в классе остались только лишь девочки, все заподозрили неладное. Классная быстро разобралась, что к чему, нарушители были найдены. Случайно или нет, но пьянее всех оказался Серхио, чем и выдал остальных. Разразился страшный скандал на всю школу, шокированы были все, от учеников до родителей, руководство потребовало расследования и принятия серьезных мер. Серхио исключили, а я осталась одна с нереализованной мечтой однажды быть с ним рядом. Был ли в этом виноват Лекс — я не знаю, но то, что он терпеть не мог Серхио — это факт. Сорванный праздник и полный запрет на проведение каких-либо вечеринок стали кульминацией моей ненависти к нему.

Нечто умерло во мне после этой истории, но одно я поняла отчетливо — этого подлого, жестокого и бессердечного ублюдка не остановит ничего на пути достижения поставленной им цели.

Девять лет назад

Учителя бесятся, когда он сидит вот так — вполоборота, но никто не может ему запретить не оборачиваться ко мне. За разговоры на уроке обычно влетает мне, как самой здравомыслящей из нашей невозможной парочки, поэтому нам приходится перейти на записки. Дома я сжигаю их пачками, листочки вырываются из тетрадей по непрофильным предметам, мы переводим все возможные и невозможные бумажные ресурсы на решение одной серьезной проблемы.

Картер влюбился.

Он постоянно пытается выяснить у меня, чем лучше всего заслужить внимание его избранницы, а я только отмахиваюсь — мне бы кто подсказал. Словно ностальгия ко мне вернулась прежняя симпатия к Хантеру, парню из теперь уже параллельного класса. Я стала слушать панк и одеваться соответственно — и все для того, чтобы войти в круг его интересов. Много ли нужно — цепь подлиннее, куча браслетов с черепами, бандана, пофигистическое отношение к учебе и желание научиться играть на гитаре. При всем при этом дружить у нас получается, а вот на что-то большее рассчитывать я пока не могу — ему нравится Эллочка, моя вечная соперница как по школе, так теперь уже и по любви.

Замкнутый круг, честное слово, так что Лекс с его неожиданной любовью совершенно не вовремя (я так вообще думала, что он всю жизнь любит только себя самого). И да, мы с ним стали закадычными друзьями, потому что без меня он скатился бы до двоек, а я без него... Скажем, мне просто было бы скучно жить, потому что влюбленный Картер — это нечто.

— Хочешь, я поговорю с ним?

Я не сразу понимаю смысл вопроса, потому что все мои мысли поглощены высоким брюнетом напротив. Лекс знает, как я повернута на нем, а я знаю, что до добра это не доведет.

— И что ты ему скажешь? — грустно отзываюсь я. Хотя, с другой стороны, он ведь мой друг, не так ли? Он реально может поговорить и ему это не составит труда. Так почему бы и нет?

— Я найду, что сказать, не переживай.

И так всегда — не переживай. А я места себе не нахожу, наблюдая, как Ханнер смотрит на Эллочку. Ведь она знает, знает, как я хочу, чтобы мы были вместе, и специально подыгрывает, мол, я же нравлюсь тебе, подойди, поговори со мной, пусть Алька локти кусает. А Алька если бы могла — уже бы до костей все сгрызла.

После уроков в нетерпении дожидаюсь Лекса. Он приходит хмурый.

— Что? — холодея он плохого предчувствия, спрашиваю я.

— Ты уверена, что хочешь это слышать?

И голос такой...убитый. Я медленно киваю.

— Он сказал, что ты не в его вкусе.

— И все?

— Он никогда не будет с тобой встречаться.

Сердце проваливается куда-то под пол. Мы стоим в фойе школы, время позднее, все разошлись по домам, Картер берет меня за руку и говорит:

— Аль, ну сколько их еще в твоей жизни будет. Перестань.

А слезы застилают глаза.

После этого разговора в отношениях с Ханнером не изменилось ровным счетом ничего. Он продолжает приходить к нам в класс, но с одной единственной целью — посмотреть на свою ненаглядную Эллочку. А мое сердце обливается кровавыми слезами, когда я вижу, как он реагирует на ее фальшивую улыбку.

Посреди урока по краеведению прилетает свернутый листок с кривым почерком Картера. В записке всего два слова и сердечко, пронзенное стрелой.

'Давай встречаться?'

Как он может? Буквально два дня назад плакался мне о том, что ему не отвечает взаимностью его пассия, сам утешал меня после разговора с Ханнером, а сейчас пишет такие записки. Кроме как издевательством я никак не могу это назвать. Отвечаю, что мне надо подумать, но в голове уже созрел окончательный ответ — и думать нечего.

На перерыве Лекс от меня не отстает (не понимает он, что ли, что шутка перешла все границы?) и переспрашивает. Загораживает мне проход между столом и стулом и садится передо мной на корточки. Выглядит так, словно стоит на коленях. И этот странный вопрос:

— Почему?

Я объясняю, как могу, что ничего не получится, пока он любит одну, а я другого. Он лишь качает головой и ничего не говорит в ответ.

Больше мы эту тему не поднимали. Для удобства общения Лекс пересел ко мне, но это значительно ухудшило мою успеваемость, которая уже итак оставляла желать лучшего. Он стал оттачивать мастерство распускать руки на мне, хватая то за ноги, то за руки, то щекоча мои ребра, то удерживая мою руку в своих руках. Я злилась, психовала, но пересесть от него не могла. Он непременно следовал за мной.

Восемь лет назад

Сидит и ничего не делает. До конца занятий осталось меньше половины времени, а он надеется только на меня. В тетради подписан только номер варианта.

— Решай хоть что-нибудь, — раздраженно шепчу я. Лекс склоняется над тетрадкой, но на бумаге не появляется даже запятой.

— Поможешь? — голос хриплый, хоть и жует жвачку, но я знаю, что на перемене он курил. И на следующей тоже пойдет. И вообще — последнее время он полностью перестал думать об учебе, а мне приходится тянуть нас двоих.

— Что успею, то помогу, — он совершенно не думает о том, как мне тяжело решать два варианта.

Звенит звонок, все встают со своих мест и сдают работы. Я лихорадочно дописываю последнее задание, чтобы вытянуть оценку хоть до "четверки", учитель качает головой и забирает тетрадь. Выхожу в коридор.

— На дискотеку пойдешь? — голос Картера.

— Пойду, — кажется, Лаэтис с параллельного.

— Тогда встретимся?

Звенит звонок, и скорее всего она кивает ему в ответ. Я сжимаю кулаки — пока перетягиваю его из класса в класс, он занимается своей личной жизнью. Зачем, если есть верная подруга, которая за него все сделает?!

— Аль, поможешь с зачетом? — как ни в чем не бывало выходит из-за угла и улыбается во весь рот.

— А ты Лаэтис попроси, может и поможет, — у меня совершенно не получается прятать злость на него.

Лекс спокойно приобнимает меня за плечи и улыбается еще шире.

— Подруга, да ты что, как я могу предать своих? Не обращай внимания, просто парой слов перекинулся.

Действительно, что это я? Как будто ревную. Картера? Да не приведи Господь.

Следует заметить, что с этого все и началось. Возвращаясь с секции, я несколько раз видела их прогуливающимися по школьному двору. Пару раз входила в аудиторию и заставала их наедине. С одной стороны — они просто держались на расстоянии, но с другой стороны во мне просто взыграло ретивое — да как он смеет! Все бы ничего, но его личная жизнь отразилась на наших с ним дружеских отношениях — я попросту превратилась в его придаток, стала ему чем-то обязана, а в ответ — тишина, он слишком занят собой и своим новым увлечением. В один прекрасный момент мне это надоело...

Первым делом я от него пересела. Постепенно перестала помогать, а в конце концов и разговаривать. Стала дружить с ребятами из другого класса, даже появилась симпатия к спортсмену Матео Калонни, из старшей школы. Матео ответил мне взаимностью, мы решили вместе посещать секцию и, в общем-то неплохо проводили время... Пока об этом не узнал Картер. Он просто с ним поговорил. Так же, как и с Ханнером в свое время. Что Лекс сказал Матео — для меня так и осталось загадкой, но после этого разговора Каллони перестал со мной даже здороваться, а все его общение со мной перетекло в издевательские шутки.

Переживала ли я? До меня, наконец, дошло, что Картер в моей жизни — это наказание, наваждение, страдание и боль. Я смотрела на Лаэтис и думала — неужели она настолько привлекательна для него? Ведь я столько для него сделала! Мы всегда были вместе, из года в год: дружили, воевали, но непременно были рядом, и мне хотелось, чтобы все это продолжалось и дальше.

С ужасом я поняла главное — Картер стал для меня кем-то большим, чем мне хотелось бы. Ревность душила меня, чугунной наковальней давило одиночество, но ничего поделать я не могла. Осознание того, что он использует меня, пришло слишком поздно, и теперь я просто не знала, что с этим делать.

Развязкой стал наш выпускной. Я отказалась от финального вальса — классная настаивала, что так прощальный вечер будет красочнее, а я понимала, что партию мне сможет составить только Картер, и я попросту не переживу этого. Вальс отменили, заменив его концертом с ноткой грусти и лирической песней. Ночью было застолье, вечеринка с танцами, конкурсы и поздравления. Картер танцевал только с Лаэтис, сидел только рядом с ней, обнимал только ее. Зачем я следила за ними — я не могла объяснить сама. Праздник превратился в казнь отдельно взятой души.

В пять утра мы встречали рассвет на Площади Света. А в районе семи часов я нажралась в хлам. Именно нажралась, а не выпила, перебрала... Я хоронила свою прошлую жизнь, щедро поливая ее могилу дешевым вином. Домой пришла спотыкаясь и выдергивая на ходу шпильки из прически вместе с клоками волос. В душе было муторно, а в голове билась одна единственная мысль — завтра меня ждет новая жизнь, и в ней не будет места никаким Картерам, слезам и спиртному. С этим я и завалилась спать.

Завтра меня встретило неласковыми объятиями фаянсового друга.

Когда пришло время подавать документы в высшее учебное заведение, я еще не представляла, чем я хочу заниматься по жизни. Сердечные раны зарубцевались, но складывалось впечатление, что во мне умерла та часть души, которая отвечает за чувства. Я плюнула на все свои мечты, замкнулась в себе и перестала обращать внимание на людей вокруг. В таком состоянии меня и нашел самый властный, авторитетный и серьезный человек, которого я знаю — Энайя Дархау, мой дед.

Для начала он поговорил со мной — так, как может только он. Энайя позвал меня к себе в кабинет, усадил в свое кресло и склонился напротив, упираясь руками в стол. Обстановка кабинета не располагала к спокойной беседе, меня напрягало в ней все, даже присутствие расслабляющих сувениров и отвлекающих картин. Но на то он и Энайя Дархау, чтобы привлекать к себе внимание.

— Как ты думаешь, зачем я позвал тебя сюда? — вкрадчиво произнес он.

Я не задавалась этим вопросом. Скажем так — я унизительно мало знала о своем близком родственнике, он никогда не общался со мной более пяти минут, только поздравлял в праздники и звонил, если ему была нужна интересующая его информация. На этом наши контакты с ним ограничивались. Из детских воспоминаний о нем у меня остался только леденящий душу страх. Откуда он взялся — я не могла вспомнить, но знала — если я пойду против его намерений — мне не сдобровать. Такова у него была репутация.

— Я не знаю, дедушка, — тихо произнесла я.

Тяжелый взгляд и слова, четко вбиваемые в мозг:

— Правило первое — ты никогда не должна называть меня дедушкой. Для тебя я Мастер. Ты поняла меня?

— Да, мастер, — соглашаюсь я, боясь возразить.

Энайя удовлетворенно кивает и продолжает:

— Я позвал тебя для того, чтобы довести до твоего сведения следующую информацию — с сегодняшнего дня я беру тебя под свой контроль. Учеба, перемещения, контакты — я буду знать обо всем. Делаю я это не просто так, — он отрывается от стола и начинает медленно прохаживаться по кабинету, а я неотрывно слежу за ним взглядом, цепенея, словно мышь перед удавом. — Так уж вышло, что мой единственный сын оказался слишком слаб духом, чтобы продолжить мое дело. Других детей у меня нет, внуков тоже. Ты, Альена, моя единственная наследница.

Чего и бойся. Не тот человек Энайя Дархау, чтобы просто так оставить после себя наследство.

— Пока я при делах, я займусь твоим воспитанием заново. Чтобы я был уверен в том, что мои начинания в надежных руках. Взамен я требую (заметь, не прошу), чтобы ты целиком и полностью мне подчинялась. Я хочу, чтобы ты понимала, что все, чего я от тебя хочу — для твоего же блага. Надеюсь, наступит тот день, когда ты сможешь искренне поблагодарить меня.

— У меня есть выбор? — только и спросила я.

Он остановился, приблизился ко мне и снова посмотрел на меня. В серо-зеленых глазах, точно таких же, как у меня, отразился мой испуганный взгляд.

— У всех есть выбор, в том числе и у тебя. Ты можешь пойти учиться в техникум, стать уборщицей и выйти замуж за дворника, и думать каждый день о том, не сдохнешь ли ты завтра с голоду. Поверь мне, у меня хватил сил и связей, чтобы тебе это устроить. Или же ты примешь мое решение и станешь успешной женщиной, и будешь иметь все, о чем сейчас ты можешь только мечтать, и ничего не бояться. От тебя требуется отречься от всего, что у тебя было, ради меня. Обещаю, ты никогда не пожалеешь об этом. Так что ты выбираешь, Альена?

А что бы вы выбрали на моем месте, по сути, не имея ничего в этой жизни? Умом я понимала, что подписываю приговор своей свободе, но где-то далеко забрезжила надежда, что я добьюсь того, чего хочет от меня дед, и выйду из-под его настойчивой опеки. Главное — сделать то, что от меня зависит.

— Я приму твое решение, Мастер.

Первым делом Энайя заставил меня поменять номер телефона и удалиться из всех социальных сетей. Он объяснил это тем, что необходимо избавляться от старых ненужных связей и обзаводиться новыми. Дед ограничил даже общение с родителями, забрав меня к себе. Сказать, что мне было страшно — это ничего не сказать. Я осталась одна перед лицом выпавших мне испытаний.

Мне хотелось поделиться своими опасениями с дедом, я даже начала разговор, он внимательно выслушал меня, не перебивая, затем подошел и сжал мою руку до хруста костей.

— Мастер, мне больно, — я попыталась вырваться, но Энайя сжал еще сильнее, так, что у меня слезы брызнули из глаз. И снова этот пронизывающий взгляд.

— Раз уж ты подписалась на сотрудничество, запомни правило второе: чем больше ты жалуешься, тем хуже тебе.

В целом если сказать — у моего деда талант объяснять все с первого раза. Столкнувшись с его подходом к воспитанию, я стала все больше удивляться — как против него пошел отец? Меня по малолетству никто никогда не посвящал в подробности, но даже я знаю, что это был страшный скандал с громкими заявлениями, вследствие чего отец остался без гроша наследства. От более радикальных мер его тогда спасла беременная мной мама. Именно поэтому, я считаю, отец ничего не сказал деду, когда тот забрал меня. Энайя Дархау два раза не объясняет.

Вопрос с моим поступлением, как мне теперь кажется, был решен заранее, а тогда для меня была создана видимость выбора. В последний день подачи документов дед привез меня огромному величественному зданию Универсалитета и повел в конференц-зал на презентацию факультетов. Каждый из деканов расхваливал свой факультет, причем вдохновеннее всего — декан факультета криминалистики. Он так распинался, при всем моем скепсисе о полезности навыков читать следы, даже я почти поверила, что мне именно это и нужно больше всего. В целом, интересно рассказывали многие, но когда нужно сделать выбор, не имея какой-то конкретной цели — это слишком сложно...

...думала я, пока место за трибуной не занял следующий оратор. На вид мужчине можно было дать как тридцать пять, так и пятьдесят. На властном лице сияли молодые абсолютно черные глаза, но роскошную черную шевелюру слегка портили тронутые сединой виски. Абсолютно нетипичная внешность для преподавателя (а как выяснилось позже — он таковым и не являлся) и явно не штатская выправка. Весь его вид говорил о том, что он лучше всех знает, за кем именно сюда пришел.

— Меня зовут Лиан Ксаури, — глубоким голосом начал он. У меня этот голос вызвал массу эмоций и ясно ощутимую внутреннюю дрожь. Я украдкой обвела взглядом зал и заметила, что не одна я такая — все сидели и внимали говорившему. — Я представляю факультет Универсалов. Выбирая для себя и своих детей место среди нас, вы не просто идете и отправляете учиться точным наукам и непрофильным предметам. Те, кто учится у нас, попадают в лучшую команду всего Универсалитета. Вам будет гораздо сложнее, чем любому другому студенту, но ни один из выпускников нашей специальности никогда не пожалел о своем выборе. Все трудности и тяготы учения ничтожны по сравнению с возможностями, которые откроются перед вами после получения диплома.

Ксаури говорил недолго, но я с жадностью хватала каждое слово. Я все для себя решила еще до того, как он обвел напоследок взглядом аудиторию, остановился, как мне показалось, на мне, и проникновенно произнес:

— У нас вы научитесь тому, чему вас не научит никто.

Когда презентация закончилась, я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в толпе абитуриентов. Дед ничего не сказал, просто удовлетворенно кивнул, когда я указала на проспекте для поступающих, где именно я хочу учиться. Он оставил меня разбираться с документами и вступительными экзаменами самостоятельно, а сам уехал по своим делам. Как по-моему — Энайя Дархау слишком много времени уделял своей скромной внучке, даже несмотря на возложенную на нее миссию.

С поступлением не возникло никаких проблем, хотя конкурс — двадцать пять человек на место. На собеседовании я узнала, что Лиан Ксаури — руководитель практики у нынешних студентов и будущий работодатель для большинства выпускников-краснодипломников. Я задумалась над этим и задала вопрос комиссии, неужели настолько высок процент отличников? На что мне многозначительно улыбнулись и ответили:

— Других здесь долго не держат.

Тогда я не предала этому особого значения. Но когда спустя два месяца после зачисления мы снова встретились с Ксаури на первой для нас практике, я поняла — никто не шутил. Половину потока отчислили без права восстановления как будто ее никогда и не было.

Так потекли мои студенческие будни...

Я не могу сказать тебе,

Дай бог, что я пройду насквозь

Спустя 6 лет

За многое приходится платить,

Я до сих пор ему за то плачу.

Я никогда не слышала, чтобы Ксаури так орал. Он даже не стал слушать мои оправдания — только кричал и швырял в стену все, что попадалось ему под руку. В кабинете мы находились вдвоем, начальник нервно ходил взад-вперед, разнося все на своем пути, а я стояла в дверях, опустив голову.

— Я же тебе ясно сказал — зашла, отдала флэшку и исчезла. Как тебя вообще угораздило пересечься сразу с двумя клановниками?!

Если бы я знала, что встречусь хоть с одним из них — вообще никуда не пошла бы.

— Мастер, я...

— Заткнись! — рявкнул он, резко поворачиваясь ко мне. Я даже слегка отпрянула. — Откуда такая безалаберность? Откуда безответственность?

— Да причем здесь я?! — у меня сдали нервы. Ксаури застыл, совершенно не ожидая от меня такой реации. — Клановник знал, что я там окажусь, знал, во что я буду одета. Откуда он мог это знать?

Начальник подошел ко мне вплотную, блестя бешеными глазами, и прорычал прямо в лицо:

— Ты вообще понимаешь, во что ты вляпалась? Ты — последняя, со кем видели нашего человека, после его нашли мертвым. Информация пропала. Ты напала на человека из клана Сартари. Я все твои грехи перечислил, или что-то упустил?

Хотелось побиться головой об стену. Вся эта ситуация выглядела как одна сполошная подстава, а я так расслабилась, что потеряла бдительность.

Ксаури внимательно изучал мою реакцию, медленно остывая. Указал мне на кресло и сел сам.

За многое приходится платить,

— Присаживайся. Нам предстоит долгий разговор. Кто отвозил тебя на задание?

— Кириен.

— Как ты вышла на их человека? Где встретила?

— В паре кварталов от ресторана. Выследила, подслушала разговор, поняла, что у него есть приглашение и вколола транквилизатор.

— Он мог запомнить тебя?

— Было темно, я подошла сзади, голос изменила. Если и запомнил, то только платье.

— С кем разговаривала в ресторане?

— Лекс Картер.

Дальше передала разговор с клановником, стараясь не упускать деталей. Ксаури уже едва не дымился.

— Объясни мне, зачем преемнику Сартари, будущему главе, прикрывать тебя — совершенно чужого для него человека?

Если бы так и было. Только не знает мой шеф, насколько раньше мы были близки.

— Мы знакомы с Картером.

Кажется, мне снова удалось его удивить. Ксаури взлохматил пятернёй густые волосы и тихо произнес:

— Иди домой. О произошедшем поставлю в известность твоего деда.

Я встала, но остановилась в замешательстве. Честное слово, я уже не знала, что страшнее — расправа клана или гнев деда. Если клан меня просто уничтожит, Энайя Дархау для начала заставит помучиться.

— Мастер, может не надо? — вопрос звучит жалобно, но мне ничего другого не остается.

Ксаури поднял на меня уставший взгляд. Я не замечала раньше, как он постарел. Нет, мой начальник по-прежнему красивый и статный мужчина, полный сил и энергии, но в волосах заметно добавилось седины, а под глазами залегли черные тени от бессонных ночей.

— Аля, я не меняю своих решений. Оставь меня, мне нужно подумать.

Мне ничего не оставалось, как понуро выйти за дверь.

Агенты, все как один, разбежались, чтобы не попасться на глаза разъяренному начальнику. Меня на базе тоже ничего не держало, поэтому я отправилась домой. Выйдя на улицу, первым делом пошарила в карманах в поисках мелочи, но деньги, как назло, остались в другой одежде. Возвращаться страх как не хотелось, поэтому я подняла повыше воротник форменной куртки и побрела в сторону дома пешком.

В отдалении помигал фарами припаркованный "седан" Кира. Я хотела проигнорировать его и пройти мимо, но хозяин машины преградил мне дорогу.

— Садись.

Молча смотрю ему в глаза.

— Что ты так смотришь? Я чувствую себя последним подонком.

— Кто тебе виноват, что у тебя занижена самооценка? — без эмоций отвечаю я.

— Не дури, я как лучше хочу.

Взыграло ретивое — одна я, похоже, не знаю, что для меня хорошо.

— Лучше для кого, Кир?

Напарник понял, что сейчас он нарвется на грубость, и сменил тактику.

— Ты замерзла, садись в машину.

Здравый смысл победил уязвленное самолюбие — я с наслаждением утонула в мягком сидении с подогревом.

— Эн, я хочу попросить у тебя прощения. Я не должен был говорить с тобой в таком тоне, — покаянно произнес Кириен.

— Ты просто перегнул палку, меня это задело.

Напарник снисходительно улыбнулся.

— Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело. Я хочу тебя уберечь.

— Дорогой мой друг, — я снова начала заводиться, — поверь мне, я лучше тебя знаю, кто такой Лекс Картер.

Кириен напрягся.

— Откуда ты можешь это знать? Ты пересекалась с ним?

Я грустно улыбнулась воспоминаниям. Пересекалась — это слишком мягко сказано. Кто знает, чем бы закончилось все много лет назад, если бы я оказалась чуть-чуть дальновиднее.

— Я училась с ним, знаю его как облупленного. Даже любила его...что ли...

Кириен, который все это время сосредоточенно смотрел только на дорогу, резко затормозил. Я чуть не впечаталась лбом в панель.

— Ты чего?

Он побледнел так, что я даже подумала, не стало ли ему плохо.

— Любила? Ты любила Картера? — а сам весь трясется, словно припадочный.

— Ну да, детская влюбленность была. Это все в школе было.

Напарник снова набрал скорость, остаток пути мы проехали молча. Возле моего дома он затормозил, я попрощалась, но Кириен даже не отреагировал, просто сорвался с места и уехал в сторону центра. Его поведение так и осталось для меня загадкой.

Через час после моего приезда в квартире раздался звонок. В глазок я увидела деда, и меня пробрала дрожь. Если он сам лично ко мне приехал, значит дело — дрянь. Я повернула ключ, но едва открыла дверь, получила болезненный удар в солнечное сплетение. На ногах я не устояла, упала на пол и сгруппировалась в ожидании новых ударов. Их не последовало.

— Ты — неблагодарная, сумасбродная дрянь. Какого лешего ты вообще туда поперлась?

— Ксаури направил. Сказал, что не может никому, кроме меня, доверить это дело, — задыхаясь, стала оправдываться я.

— Он рассказал мне, — уже более спокойно произнес дед, присаживаясь на пуфик напротив. — Тем не менее, ты облажалась. А исправлять придется мне.

Ладно хоть не мне, все-таки дед впряжется за меня.

— Мастер, я думаю, меня подставили. Причем, не без участия Универсалов.

— Думать надо было раньше, девочка моя, — блеснул глазами Энайя. — В любом случае, теперь нужно что-то предпринимать. Я сегодня же поговорю с этим мальчишкой Картером.

Уходя, дед обернулся, окинул взглядом жалкое зрелище, которое из себя представляла я, и сказал:

— Ты в плохой форме, приведи себя в порядок. И еще — пока никакой работы, посиди дома. Чёрт их знает, этих клановников, что у них на уме.

Восстановив дыхание и окончательно придя в себя, я занялась домашними делами. За этим и прошел мой день. К вечеру сил хватило только на то, чтобы помыться, нацепить халат и прямо в нем завалиться спать.

Разбудил меня глухой шум, как будто кто-то крадется. Не зря же я, в конце концов, как только переехала в эту квартиру, вскрыла половицу на входе, чтобы она скрипела. Первое время сосед снизу бегал жаловаться на неприятные звуки, когда я случайно наступала не туда, но потом смирился и как-то даже посмеялся, что это хорошая противоугонная система. Теперь я перестала становиться на нее, но мой ночной гость этого не знал и обнаружил себя. Я осторожно вытащила из-под кровати шокер и приготовилась.

Воспользоваться им мне не удалось, пришелец прижал меня собой к кровати и перехватил руку. Зажегся свет ночника.

— Знал бы, что ты спишь в таком виде, уже давно заглянул бы на огонек, — протянул он, бессовестно заглядывая в разошедшиеся полы халата. Вряд ли он там увидел что-то новое, но меня смутил сам факт этого действия.

— Какого черта тебе надо в моей квартире, Картер? — прошипела я, пытаясь вырваться из захвата. Клановник удерживал меня без особых усилий.

Он усмехнулся.

— А что может быть нужно мужчине в самом расцвете сил от молодой красивой, а главное обнаженной девушки ночью в ее постели? — промурлыкал клановник, слегка ослабляя хватку, а у меня, признаться, екнуло сердце. Еще со школы помню, как ему идут белые футболки. Сейчас одна такая плотно облегала рельефный торс, я не смогла подавить желание, вырвалась из захвата и провела рукой по его животу. Мышцы мгновенно напряглись, серые глаза потемнели, словно небо перед грозой.

— Хочешь, чтобы все было по-настоящему? — хриплым голосом проговорил он, наклоняясь.

— Что это — все? -недоумеваю я.

Картер неожиданно меня отпускает и садится рядом на кровать.

— Мне стало известно, что в истории, в которую ты вляпалась по дурости, двойное дно, — начал он, а я уже приготовилась вступить в словесную перепалку. — Человека, с которым ты встречалась, убил явно клановник.

— И что, его даже совесть не мучает? — язвительно поинтересовалась я, складывая руки на груди.

Он вскинулся.

— Если ты так тонко намекаешь, что это был я, то зря ты так думаешь. Я пошел следом за тобой.

Вот уж интересно. Оказывается, я вела за собой хвост.

— Зачем тебе это было нужно?

Картер наградил меня долгим тяжелым взглядом и ответил:

— Следил, чтобы одна универсалка ушла на своих ногах, вместо того, чтобы проследить, кто убил другого.

С минуту мы молчали. Первым заговорил клановник.

— План придумал твой дед. Но если хочешь знать — я его поддержал. Пока Ксаури не выяснит, кто тебя подставил, от работы тебя отстранили, — из нагрудного кармана он извлек бумагу с официальным извещением.

— Не хочешь выдавать осведомителя? — с горечью проговорила я, сминая лист.

— Он аноним. И тщательно уничтожает за собой следы. Но что касается достоверности информации — идя на бал, я знал о тебе все, включая цвет надетого на тебя нижнего белья.

Кто? Насколько ему выгодно сотрудничать с кланом, что он предает своих?

— Предатели есть как в ваших рядах, так и в наших. Интриги плетутся уже давно, но активизировались наши недруги только сейчас, когда до моего восхождения на пост главы осталось совсем ничего.

Я решила задать вопрос, мучивший меня все это время.

— Почему Сартари решил сделать главой тебя в обход своего сына? Это ведь неправильно.

— Джед Сартари психически нездоров, он находится на принудительном лечении. О мотивах Бранта Сартари я не могу с тобой говорить, это дела клана.

Как же, мы не можем обойтись без своего "фи". Не очень-то и хотелось вмешиваться в ваши дела, господин будущий глава.

— Когда я шел сюда, — продолжил Картер, — за мной шел топтун. Мои люди могли бы его прижать, но я не вижу в этом смысла — нам нужно узнать, чего его наемщики добиваются слежкой. Так что я бы настоятельно советовал тебе ограничить свои перемещения по городу в одиночестве. Пока они только наблюдают, но нет гарантии, что эти люди не перейдут к активным действиям. Клановники это или нет — есть только один способ это проверить.

— И что же это за способ? — поинтересовалась я. — Заодно и про план расскажи.

И снова этот взгляд.

— Принимая пост главы, я получаю статус неприкосновенности перед принявшими присягу на верность клану. Соответственно, все члены моей семьи автоматически попадают под этот статус.

Он замолчал, позволяя мне додумать самой. Удочерят меня его родители, что ли? Есть, конечно, и другой способ попасть в его семью...

Я испуганно отпрянула.

— Нет! Нет-нет-нет!

— Да, — непреклонно возразил клановник.

— Как деду вообще это в голову могло прийти? — недоумевала я, нервно расхаживая по комнате. — Почему ты не отказался?

Картер встал, остановил жестом мои метания и добил меня:

— А почему, собственно, я должен отказываться? Энайя Дархау — очень влиятельный человек, с большими деньгами и связями. Ты его наследница. Что я теряю? Временную свободу? В нашей жизни свобода — понятие относительное, тебе ли этого не знать.

Я, конечно, ожидала от деда какой-нибудь подлости, но не сейчас и не ТАКОЙ.

— Картер, у тебя есть свои деньги и свои связи, старый интриган Энайя что-то задумал, а ты собираешься этому потворствовать?

Клановник приподнял меня и как следует встряхнул, глядя на меня с неприкрытой злостью.

— Неужели ты думаешь, что дело в деньгах? — прорычал он мне в лицо.

— Ты же ненавидишь меня ровно так же, как и я тебя, — впуская ногти ему в плечи, ответила я. — Для чего тебе это все?

Картер успокоился, опустил меня на пол, но из кольца рук не отпустил. Склонился надо мной и горячо зашептал на ухо, мне даже пришлось взять себя в руки, чтобы понять, что он пытается до меня донести:

— Я ни разу не смог тебя возненавидеть, даже когда мне этого сильно хотелось. Не хочешь понять истинную причину, по которой я рискую всем ради тебя, понимай по-своему.

Я забилась в его объятиях, словно птица.

— Убери от меня свои руки и засунь себе поглубже свой план!Убирайся вон и не подходи ко мне ближе, чем на километр!

Горячая ладонь прошлась по моей спине — и он меня отпустил. Но напоследок припечатал словами:

— У тебя нет выбора. Считай, что ты отдаешь мне долг. И помни, что твоя жизнь сейчас целиком и полностью в моих руках, — я не ответила и даже отвернулась, чтобы не ловить его странный взгляд. Но совершенно с другой интонацией от добавил: — Прими это и смирись. Возможно, однажды ты все-таки прикроешь мою спину, а не всадишь в нее нож.

Картер покинул мою квартиру быстрее, чем пришел. Я бросилась к телефону и трясущимися руками набрала номер напарника.

— Кир, я очень крупно влипла...

Он приехал ровно через пятнадцать минут. Ворвался в квартиру, осмотрел меня с ног до головы и прижал к груди.

— Слава богу, жива.

Я вцепилась ему в рубашку. Квартира моментально пропиталась резким запахом дорогого парфюма. Почему-то я даже расстроилась, что он перебил тонкий аромат другого человека, но испугалась этих мыслей и старательно вытолкала их из головы.

— Что он от тебя хотел?

Я вкратце изложила наш разговор с клановником, опуская подробности. Он слушал внимательно, но спокойно, ровно до тех пор, пока я не сказала про свадьбу. Напарник отчетливо скрипнул зубами.

— Мало того, что этот ублюдок незаконно собирается стать главой клана, так он еще и... — Кир не договорил, сжал кулаки и сменил тему: — Он не сможет тебя заставить.

Мы прошли на кухню, Кир усадил меня на стул и сел напротив. В глазах темных плескалось бешенство.

— Зато дед сможет, — убито прошептала я.

— Ты не станешь женой Картера, — безапелляционно произнес Кириен.

— Меня никто не спрашивает, хочу я этого или нет. Это в интересах семьи.

— Это в интересах Энайи Дархау! Ты думаешь, я не смогу тебя защитить от него?

Энайя Дархау — последний человек, которого мне нужно бояться. Есть другие личности, имеющие притязания на мою жизнь и свободу.

— Кир, он так просто проник в мою квартиру...

Напарник сжал мою руку и сказал, глядя в глаза:

— С сегодняшнего дня за тобой будет присматривать мой человек. И не нужно никаких возражений. Сегодня один клановник пришел поговорить среди ночи, завтра другой перережет горло во сне.

Я не возражала, но напрягал тот факт, что за мной уже ведется слежка, и неизвестно кому она принадлежит.

— Спасибо, Кир, — я осторожно забрала у него руку, слишком уж долго напарник гладит пальцами мою ладонь.

— Эн, ничего не бойся, — он склонился надо мной и коснулся губами макушки. — Запомни, я никогда тебя ему не отдам.

В самом деле, Альена, возьми себя в руки. Подумаешь, приходил. Теперь стоит быть чуточку внимательнее и осторожнее. Поведение Кира тоже слегка озадачило — напарник никогда не допускал проявления каких-либо чувств, мне остается догадываться, значит ли это что-то большее, чем простая дружеская поддержка.

Свалившиеся на меня за сутки события выбили из колеи, поэтому остаток ночи я спала как убитая. Больше ко мне никто не приходил.

Больно, когда кто-то нас не любит,

Твои глаза меня когда-нибудь погубят.

Утро, как обычно, началась с пробежки. Я здраво рассудила, что раз уж меня охраняют, то пускай делают это качественно, ибо своих привычек я отменять не хочу. Я надела черный спортивный костюм и направилась в парк. Моя норма — два километра.

В парке было малолюдно. Пробежав половину, я остановилась, чтобы перевести дыхание, а заодно и осмотреться. Мимо меня пробежала еще одна девушка, в отдалении утренней гимнастикой занимался пенсионер. То ли мой топтун превратился в бегуна, то ли загадочные шпионы бросили свою затею — ни одной подозрительной личности мною обнаружено не было.

Домой я вернулась взмыленная и приятно уставшая. Стянула костюм, закинула его в корзину для стирки, и только собралась принять душ, как прозвучал сигнал сообщения. Номер оказался мне не знаком.

"Представляю себе, как по твоему обнаженному телу стекают струи воды, и не могу спокойно работать".

От такой наглости я едва не выронила телефон из рук. Пока в голове метались мысли, никак не желая сформировываться в ответ, пришло другое сообщение:

"Сообщения не читают, я проверил. За тобой ходят два топтуна, ты пользуешься популярностью. В пятницу подаем заявление, не забудь".

Три, если уж быть точным, Картер, и один из них — ты. Расспросить бы его, кто именно за мной ходит, но этот гад всё равно не расскажет. Я бросила телефон на место и отправилась в ванную.

Впереди меня ждал длинный день, я какое-то время мыкалась по дому, не зная, чем себя занять. Включила телевизор, как оказалось, на самом интересном.

— Единственная внучка известного в городе бизнесмена Альена Дархау и ее избранник Лекс Картер объявили о помолвке. Дату свадьбы пока не озвучивают, но нам стало известно, что молодые торопятся. Значит ли это, что в семье Дархау скоро будет прибавление, или же это внезапно вспыхнувшие чувства? Так или иначе, мы будем держать вас в курсе событий. Афина Катау специально для программы "Известные люди".

С экрана на меня смотрела фотография, сделанная не иначе как прошлой ночью: я в халате, Картер обнимает меня. Снимок нечеткий, но вполне понятно, кто на нем изображен. Я швырнула пульт так, что по полу покатились батарейки. Подошла к окну и осторожно присмотрелась к окнам напротив, стараясь себя не обнаружить. Ничего не увидела. Ясное дело, он не дурак, следит, но так чтобы не слишком заметно. Развесила шторы, облокотилась на подоконник и опустила голову вниз, словно смотрю, что делается на улице. Краем глаза замечаю вспышку фотоаппарата. Нет, все-таки дурак, дал себя обнаружить. Для виду и еще немного помаячила в окне, завесила тюль и исчезла в глубине квартиры. Не исключено, что первый топтун — это и есть мой злосчастный папарацци. Я созрела на сообщение Картеру.

"Есть разговор. Сегодня в 8 на треке на городом".

Трек — это наше с Киром еженедельное увлечение. Гонять самостоятельно он мне не дает, но на тотализатор ставит исправно, даже иногда сам участвует в гонках. Вечером он заедет за мной, заодно я смогу поговорить с Картером на нейтральной территории.

"Я приеду", — пришел ответ.

Я решила разобраться, кто снабдил информацией телевидение. Позвонила самой Катау.

— Добрый день, Афина. Тебя беспокоит Дархау.

Журналистка обрадовалась мне, как святому пророку.

— Да-да, догорая моя, давно тебя не было слышно, — защебетала она в трубку, видимо надеясь получить от меня какую-то информацию.

— Интервью не будет, — сразу предупредила я старую знакомую, та притворно вздохнула мне в трубку.

— Ладно, я поняла уже. Наверно, хочешь знать, откуда информация?

— Прозорливости тебе не занимать, — поддела я.

Пальцы журналистки пробежались по клавиатуре.

— Инфа поступила сегодня утром из пресс-центра Энайи Дархау. И запомни, дорогая, это только по нашей с тобой дружбе. Информация строго конфиденциальная.

— Спасибо, Афи, я ценю твою помощь.

Журналистка рассмеялась.

— Неужели ты думаешь, что я так просто тебя отпущу? Скажи хоть, какое настроение перед свадьбой? Остальное я, так и быть, додумаю сама.

— Страшно волнуюсь, — соврала я.

— Я бы тоже волновалась, — мечтательно протянула Афина. — Боялась бы изнасиловать его раньше времени. Видела я фото твоего красавца. Ух, вот это тело!

Кроме тела там и брать-то нечего, подумалось мне, но я еще раз поблагодарила ее и попрощалась.

С Афиной мы знакомы с Универсалитета, она училась на пару лет старше меня на факультете журналистики, а сейчас благополучно делает карьеру на телевидении. У нас хорошие взаимоотношения, но Афи периодически пытается взять у меня интервью или рассказать всему миру мою биографию. Я всячески противлюсь этому, но предстоящая свадьба скорее всего поспособствует ее продвижению по карьерной лестнице, потому что только ей я доверю освящать события.

Я собралась доехать до деда. Слишком рьяно он взялся за это поганое дельце. Оделась и пошла на остановку, в надежде поймать там такси. По дороге увидела киоск с печатной продукцией и встала в ступор — все желтушные газеты города пестрели одним и тем же заголовком. Тем самым, про готовящееся пополнение. Я разозлилась, купила стопку и остановила машину.

Офис деда, как любого крупного бизнесмена, располагается в центре города, в высотке Остин-сити. Пока ехала в лифте, сорок раз подумала о том, как жаль, что я не родилась сиротой. На ресепшене меня встретила Яра, секретарша, привычно записав меня на прием. Несмотря на принадлежность к роду Дархау, исключения в виде свободного посещения высокого родственника для меня не делалось. Прождав минут двадцать, я разъярилась еще больше, так что когда Яра позвала меня, в кабинет я влетела словно фурия.

Энайя Дархау даже взгляда не поднял, задумчиво перебирая бумаги на столе.

— Я так понимаю, новости ты уже смотрела? — спокойно произнес он, а мне хотелось кинуть ему с лицо стопку газет. Бросила на стол.

— Как это понимать? — дед бросил мимолетный взгляд и с улыбкой откинулся в кресле.

— Молодцы, собаки журналюшные, хлеб свой отрабатывают исправно.

— Моим мнением можно было поинтересоваться? Меня это касается в первую очередь.

Дед спокойно встал, подошел ко мне, и я даже опомниться не успела, как он схватил меня за горло и приподнял над полом, благо росту ему было не занимать. Я вцепилась ему в руку, пытаясь хоть немного запустить кислорода в легкие.

— Мне кажется, ты еще не поняла, девочка моя, что я не буду вытирать тебе сопельки. Ты взрослая женщина, и должна понимать, что грамотный пиар только играет на руку твоей популярности. Это деньги, настоящие и живые, которые кормят, одевают и позволяют тебе отдыхать со вкусом. Люди готовы удавиться, лишь бы узнать, что ты сегодня ела на завтрак.

Я захрипела, отчаянно понимая, что еще немного, и я потеряю сознание, дед не слишком аккуратно меня отпустил. Я стала хватать ртом воздух, с ненавистью глядя на продавца родни, но его это нисколько не задело.

— Если твоих куриных мозгов не хватает, чтобы чисто обставить дело со свадьбой, я буду вести диалог с Картером, благо он куда более сметливее тебя. Хороший мальчишка, мне он нравится.

Дед вернулся к своим делам, словно меня в кабинете и не было. Я стала уходить, но в дверях меня настиг его голос:

— Расходы на свадьбу я возьму на себя. От тебя требуется только счастливо улыбаться, чтобы все поверили.

Я ушла молча. Не о том ты думаешь, дедушка, не о том...

Кириен приехал во время, на его лице блуждало нескрываемое беспокойство.

— В чем дело? — спросила я, привычно усаживаясь рядом.

— Все нормально, — ответил друг, но руки у него заметно дрожали. Я больше не стала спрашивать, раньше за ним не было замечено такой скрытности.

Трек нас встретил знакомым шумом и ревом моторов. Мне доставляет удовольствие зрелище, когда люди соревнуются, гоняя по специально сооруженной трассе.

— Постой здесь, мне нужно решить кое-какие дела, — предупредил напарник и отъехал на машине. Раз он без мотоцикла, значит, гонять не будет, и я могу сразу пойти на смотровую площадку.

Трасса проходит немного в низине, позволяя рассмотреть ход гонки даже с небольшой высоты. Я оперлась на ограду, собираясь начать восхождение, но меня остановил голос за спиной.

— И давно ты увлекаешься гонками?

Я медленно обернулась. Одет в черный с красными полосами по бокам костюм гонщика. В руках — шлем в тон. То ли маскарад, то ли будет участвовать в сегодняшнем заезде.

— Давно. Я каждую неделю здесь.

Он призадумался, посмотрел на мою одежду и спросил:

— И где твой байк?

Одета я в такой же эластик, как и Картер, только мой белого цвета с синими полосками, поэтому он и подумал, что я тоже гоняю.

— Я просто зритель. Гонки — это не мое.

Он кивнул.

— О чем ты хотела со мной поговорить?

Я осмотрелась — в принципе, подслушивать в таком многолюдном месте может кто угодно. Я притянула Картера к себе, словно обнимаю его, а сама целиком и полностью увлеклась пересказом событий. Спина моего оппонента напряглась.

— Ты можешь показать, из какого окна ведется съемка?

— Могу, я хорошо запомнила.

— Значит я приду, покажешь.

— Мне кажется, это и есть тот топтун, о котором ты говорил.

Картер нахмурился и отрицательно покачал головой.

— За тобой ходит не журналист.

Да что ж это происходит? Сколько народу заинтересовалось моей скромной персоной?!

— Тогда кто это?

— Это клановник, — с какой-то злостью произнес он, вызывая у меня волнение.

— Ты уверен?

Картер скрипнул зубами.

— Лучше бы я ошибался. Говорил я тебе — уноси ноги. Ты же до хрена самостоятельная!

— А как бы ты сам поступил на моем месте? — тихо зверея, спросила я. — И вообще — что за фрукт такой — ваш клан? Вас боятся, вас уважают, с вами считаются. Кто вы такие?

Вопрос был риторический, потому что я была уверена, что Картер мне не ответит. Он почему-то решил по-своему.

— Представь себе корпорацию, деятельность которой основана на получении крупной прибыли. Во главе стоит генеральный директор вместе с советом директоров, старшие и младшие менеджеры, кассиры, бухгалтера, водители, уборщики — не будем особенно вдаваться в подробности, штат огромен. Каждый занимается своим делом. Так вот: клан — это и есть корпорация, только ее деятельность затрагивает несколько сфер бизнеса. У клана свой устав, законы, нормы права и морали. Это семья с четко сформированной иерархией. В клан принимают только проверенных людей, во всяком случае так было, пока не появилась ты.

— Давай, вини теперь во всем меня, — хищно улыбнулась я, прикидывая, успею ли вцепиться ему в лицо и расцарапать, прежде чем он меня скрутит. — Развели бардак, устроили гадюшник, а виновата я.

Надо было видеть его лицо. Мне показалось, что он меня задушит.

— Клан — это система, — прорычал Картер, — четкая, действенная. Если перед кланом ставят задачу — она выполняется.

— И не всегда законными путями, да? — в меня как будто бес вселился. Мне хотелось вывести его из себя, возможно, он и оставит эту безумную затею со свадьбой. — Как тебе — нравится делать грязную работу во имя поста главы?

— Кто бы говорил о чистоте своей работы, но только не ты, — и как ему удается рычать в разных тональностях, я просто поражаюсь! — У нас для этого существуют "уборщики", которые свою деятельность выбирают сами, по душе она им, видишь ли. А ты делаешь унизительные для своего профиля вещи, а все ради чего?...

— Что это я делаю унизительного? — неподдельно удивилась я. — Я делаю то, за что мне платят, но это никак не идет вразрез с моим воспитанием и моей идеологией.

— То есть воровство — это тебя так воспитали? — он расхохотался мне в лицо. — Действительно, а чего еще ждать от внучки великого комбинатора и автора многих преступных схем?

Неприятно кольнуло в груди. Что я знаю о методах Энайи Дархау? Правильно — ничего. Даже Картеру известно больше, чем мне, но не признаваться ж ему в этом. Я поставила галочку на будущее — навести аккуратно справки о деятельности подведомственных деду учреждений.

— Так какой же тогда тебе интерес — жениться на, как ты считаешь, преступнице? Родственную душу нашел?

Градус нашего общения зашкаливал. Еще немного — и мы просто вцепимся друг другу в горло. Краем глаза я отметила, что гонка скоро начнется, мотоциклы ревели в десятке метров от нас, пока мы орали друг на друга.

— Это бизнес, дорогая моя. У каждого свои методы его ведения. Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Да пошел ты, — выдохнула я на прощанье, пнула его ногой в живот и перемахнула через ограждение. Сработал эффект неожиданности, именно поэтому мне удалось без помех добежать до места старта гонщиков, и в последний момент запрыгнуть за спину одному из мотоциклистов. В эту же минуту раздался звук стартового выстрела, гонщик рванул с места, именно поэтому он не скинул меня с мотоцикла. Сегодня на кону стоят большие деньги, он конечно же не захочет ими рисковать.

Внутренне я ликовала. Я оставила последнее слово за собой и эффектно смылась. Несмотря на внутренний страх, я встала на подножки мотоцикла и прокричала победное: "йехууууу!" Мой мотоциклист вздрогнул, но газ не сбросил, уверенно неся нас вперед. Мы обогнали фаворита и вырвались вперед, даже с двойным грузом на мотоцикле. Победа уже была близка, но нас стал нагонять черный байк, с таким же черным аки дьявол гонщиком за рулем. Когда я поняла, кто это нас догоняет, мне стало страшно.

Он сократил расстояние за считанные секунды. Мы честно пытались оторваться, но мотоцикл выжал из себя все, что мог, а наш преследователь неумолимо приближался. Я уже грешным делом стала прикидывать, чем бы в него кинуться, но мой гонщик стянул с себя шлем и протянул мне, не отвлекаясь от дороги.

— Ближе подъедет — кидай!

Меня разобрал охотничий азарт. Когда мотоциклы поравнялись, Картер рукой, затянутой в черную перчатку, указал на обочину, мол, останавливайся. Мой гонщик, не поворачивая головы, показал ему средний палец.

Финиш уже маячил на горизонте — яркая красная лента меж двух полосатых столбов. Я прицелилась поточнее и что есть силы швырнула шлем. Он ударил Картеру в бок, не причинив видимого вреда, он даже не отклонился от траектории движения. Если мы на финише остановимся, клановник с меня попросту снимет скальп. Осознав это, я крикнула своему гонщику:

— На финише не останавливайся!

Он кивнул и продолжил движение.

Когда до финиша оставалось всего с десяток метров, Картер, видимо, тоже понял, что рыбка сейчас ускользнет. Он обошел нас на два корпуса... И пошел наперерез.

Чтобы уйти от столкновения, мой гонщик резко повернул руль вправо, отчего нас занесло и мотоцикл пошел юзом. Выровняться не удалось, столкновение с поверхностью земли было коротким, меня по инерции выбросило вперед и я покатилась дальше. Мотоциклист остался лежать под своим байком.

То ли от шока я не успела почувствовать полученных повреждений, то ли опомнилось чувство самосохранения, но я не осталась лежать, а подхватилась и помчалась прочь, стараясь не обращать внимание на странные взгляды людей вокруг. Картера окружила толпа с поздравлениями, но он всех растолкал и устремился за мной. Догнать подбитую меня ему не составило особого труда, он ухватил меня за шиворот и резко развернул к себе так, что я всем прикладом влетела ему в грудь. Раньше я думала, что есть предел его бешенства, оказывается — нет.

— Если ты еще раз что-нибудь подобное отмочишь, я прикопаю тебя в ближайшей канаве и буду счастлив!

Я не успела вякнуть — подъехал черный джип, меня захотели в него запихнуть. Я всеми конечностями уперлась в идеально гладкую поверхность автомобиля. Амбалы, клановничьи шавки, не смогли спеленать меня без ущерба мне, поэтому умоляюще посмотрели на Картера. Глядя на творящееся безобразие, он покачал головой, достал из машины пистолет для инъекций и вколол мне какой-то препарат. Как заносили мое тело в машину — уже не помню.

Очнулась я в совершенно незнакомом мне месте. Темная комната, лежу, судя по ощущениям, на кушетке, передо мной смутные очертания какой-то мебели. Стоило полностью прийти в себя, как я осознала все прелести действия транквилизатора на мой организм. Ныли даже те мышцы, о которых я никогда не подозревала, плюс болела голова. Я закрепилась в сидячем положении, но голова не желала держаться прямо, я уронила ее на руки. Во рту было сухо, словно в пустыне. Если бы я не знала, что со мной произошло, подумала бы, что я проснулась с большого бодуна.

— Доброе утро.

Я вздрогнула, когда зажегся тусклый свет, и сфокусировала взгляд на говорившем. Сидит в кресле напротив, гад, зубы сушит. Сделал гадость — на сердце радость?

— Сдохни, — прохрипел совершенно чужой голос, от которого в голове зазвенели колокола. Я застонала и вернулась в лежачее положение.

Он хмыкнул, но ничуть не выдал своего раздражения.

— Надеюсь, ты поняла, что играть с тобой в догонялки я не намерен?

— Ненавижу тебя, Картер. Тебя, весь твой клан и всех, кто с вами связан.

— Тогда ты ненавидишь и себя, — самодовольно произнес он.

— С чего вдруг?

— Ты — будущая жена главы, Аля. Я устал тебе это напоминать.

Я закрыла лицо руками и простонала:

— Ты так и не оставил эту безумную затею?

Картер чем-то зашелестел, и это шлепнулось рядом со мной. Я открыла глаза — газета. На первой странице цветное фото с распростертым телом, толпа людей, мотоциклы... И огромными буквами подписано:

'Алое на белом. Кому помешала юная байкерша? Подробности на стр. 6'

— И что это?

— Вчера на треке застрелили девочку, внешне похожую на тебя. Стреляли издалека, поэтому вполне могли ошибиться. Увидели белый костюм, рыженькую головку — бах! — и нет девочки. Что-то мне подсказывает, что не она должна была умереть.

Я еще раз посмотрела на фото. В принципе, если подключить фантазию... Я внутренне похолодела. Если бы Картер вчера со мной не церемонился, лежать бы мне сейчас в морге, на холодном столе. Я подняла глаза на клановника. Он уже не улыбался.

— Теперь ты осознала весь объем задницы, в которой ты оказалась? — спокойно произнес он.

Я не ответила. Он продолжил.

— Аля, чем раньше ты официально вступишь в мою семью, а соответственно — и в клан, тем быстрее и лучше мы сможем тебя защитить. На тебя ведется самая настоящая охота.

— Какой тебе плюс от этого? — устало произнесла я, понимая, что это все, самый настоящий попадос.

Картер наклонился вперед, снова обжигая на меня своим невозможным взглядом.

— Считай, что это жест доброй воли.

Лжет, гад, не хочет называть истинной причины.

— Как долго мы будем играть роль счастливой семьи?

Он опустил глаза. На самом деле он и сам не знает.

— Года два, пока все не уляжется.

— Хорошо, — выдохнула я, уже ощущая тяжесть принятого мной решения. — Я выйду за тебя, но только потому что у меня нет выбора.

Показалось мне или нет, но во взгляде, обращенном на меня, я увидела горечь.

— Приходи в себя и собирайся, мои люди отвезут тебя домой.

Он встал и направился к выходу, но у самой двери остановился.

— Аля, пожалуйста прошу, не ввязывайся ни во что. Нам бы разобраться с тем, что есть сейчас.

Я осталась одна наедине со своими мыслями. Мысли были безрадостные.

Набираешь обороты,

в ад пошла бы за тобой.

В день подачи заявления даже погода не смогла мне не подгадить. Картер предлагал заехать за мной, но я даже такси не вызвала, решила, что испытание в виде мокрого снега и порывистого ветра ничтожно по сравнению с тем, что ждало меня впереди.

Я медленно брела по пустынным улицам Остина и думала. Дед выбил из моей головы все мысли о парнях еще на стадии моей учебы. Один раз меня неудачно проводил до дома одногруппник. Энайя меня и слушать не стал, просто заставил пробежать пять километров перед его машиной. Даже ребята из моей команды у Ксаури предупреждены строго-настрого, что ко мне опасно проявлять какие-либо знаки внимания. Про совместные увлечения с Киром дед знает и всячески поощряет их, считая, что с такими предприимчивыми людьми, как мой напарник, можно и нужно сотрудничать. Я скривилась от этой мысли — все, что касается Энайи Дархау, непременно связано с деньгами. Вопрос только — с какими? Об этом я пообещала себе подумать в другой раз.

Итак, Картер. Бесспорно, свадьба с такой крупной фигурой дает мне множество преимуществ в будущем. Завещанный мне дедом бизнес плюс возможности клана — это новый уровень и новые возможности. Я смогу сама распорядиться своим наследством и направить часть средств на развитие юношеского мотоспорта в моем городе. Есть у меня такая задумка, о которой я никогда и никому не рассказывала. Такие как Картер или Энайя не поймут, а я видела глаза ребят на треке, которые полжизни отдали бы хотя бы за то, чтобы постоять рядом с настоящим байком, не то чтобы прокатиться на нем. Кому-то не позволяет здоровье, кому-то не хватает средств, кому-то просто навыков вождения. А я хочу построить школу с собственным безопасным треком и обучающими курсами, чтобы у многих просто сбылась мечта.

Но что за наследство ждет меня? После слов Картера я задумалась о законности бизнеса, которым мне предстояло руководить. Да, я не ангел, жизнь так распорядилась, что мне приходится делать грязную работу, но это на самом деле такие мелочи, по сравнению с тем, что для меня может приготовить дед.

Остынь, Альена, еще ничего не доказано. Ксаури мне сейчас бы целую лекцию прочел о том, как безосновательны мои доводы. Кстати, интересно, как там решился вопрос с пропавшей флэшкой? По опыту знаю, что звонить первой начальнику не стоит, но все же — меня тоже никто не тревожит, значит, либо уже нашли, либо справляются без меня. Подозрительно это все, но я пообещала себе разобраться и с этим. Позже.

Как вести себя с Картером? Я понимаю, что это всего лишь маскарад, но родители не рожали меня бесчувственной куклой, я осталась собой даже несмотря на то, что из меня хотел сделать дед. Как жить с человеком, который фактически сломал мою жизнь? Как строить, хоть и липовую, но все же семью с тем, кто украл мою свободу? Я не знала. Но отступать было поздно.

Я остановилась перед зданием городской администрации, на первом этаже которого располагался ЗАГС. Черный джип уже подпирал ступеньки, при моем приближении из него показался Картер и остановился, поджидая меня. На лице не было ни единой эмоции.

— Я уже думал, ты не придешь.

Спокоен или притворяется — понять не смогла, но скорее поверила бы во второе. Мужчины обычно болезненнее расстаются со свободой, пусть даже и фиктивно.

— Обрадовался или расстроился, когда я пришла?

Он наградил меня стальным взглядом, по ощущениям — придавил бетонным блоком.

— Не паясничай. Приодеться понаряднее не могла?

Да, я поперлась на это богонеугодное мероприятие в форменке. Что не так? Между прочим — в парадно-выходной, темно-синей с серебристыми нашивками. Я ее и надевала-то всего пару раз, ездила на базу писать отчет.

— Скажи спасибо, что не в черном пришла, под стать своим мыслям, — буркнула я, на что в ответ услышала язвительное:

— Спасибо. Может, все-таки зайдем внутрь?

Мы вошли в фойе, где помимо нас оказалось еще три пары в очереди на предварительную запись. Я, ни слова не говоря, уселась у стены, вытянув ноги и скрестив на груди руки. Картеру ничего не оставалось, как сесть рядом, но перед этим он пнул мои ноги, заставляя меня их подобрать. Я подобрала, но наградила его испепеляющим взглядом и отвернулась. На стендах висели образцы заполнения бланков, одна пара, обнявшись, их изучала. Другая пара вполголоса обсуждала, кого нужно звать на свадьбу, а кого не стоит. Третья просто держалась за руки. Картер проследил за моим взглядом, вздохнул и одной рукой притянул меня поближе. Я попыталась отодвинуться, но он сильнее сжал мои ребра. Спасло его появление остиньоры регистратора.

— Картер, — коротко назвала она, на недоумевающие взгляды остальных лаконично ответила: — Вне очереди.

У меня отвисла челюсть. С такой формулировкой регистрируют только по беременности.

До кабинета меня доволок клановник. Из внутреннего кармана непослушными руками достала паспорт, заполнила заявление и рассеянно выслушала поздравления остиньоры.

— Тридцать первого октября в десять тридцать ждем вас на регистрацию. Не забудьте документы.

— Так скоро? — удивилась я. — А как же время на подумать, все взвесить?

Женщина сдержанно улыбнулась и красноречиво покосилась на мой совершенно плоский живот.

— А что тут думать? Чай, уже подумали.

Я начала свирепеть, но меня за руку удержал Картер.

— Дорогая, не нервничай, тебе это вредно.

Вредно мне с тобой общаться, чудовище. Кто-то из нас двоих точно эту свадьбу не переживет.

Из кабинета мы вышли чинно, я даже улыбнулась откровенно волнующимся претендентам на семью, но когда мы вышли на улицу, со всей силы ткнула Картера в спину.

— С какой формулировкой нам поставили регистрацию через месяц?

Он медленно повернулся.

— Беременность невесты.

От следующего удара он уклонился.

— Да как ты смеешь вообще! Неужели нельзя было как-то иначе?

Картер развел руками.

— К сожалению, нет. Договориться бесполезно.

Я засмеялась. Это нервное, это пройдет.

— А как же хваленые связи клана? Сюда твои руки не дотянулись еще?

— Я не каждый день женюсь, — спокойно произнес он. — Тебя подвезти куда-нибудь?

Героизма с меня в это день точно хватило, поэтому я согласилась. Джип понес нас к моему дому.

По дороге я все пыталась понять, нравится ли мне Картер как мужчина. Когда-то я увлекалась любовными романами, где главного героя всегда описывали едва ли не как идеального мужчину, сердцем которого не смогла завладеть ни одна из окружающих его красоток, кроме, конечно же, самой главной героини. Что там говорилось — волевой подбородок? Скорее квадратный. Хищный взгляд? Есть такое, но это слишком скудное определение для него. Густая копна волос? Картер всегда коротко стрижется, отчего смотрится значительно старше своих лет, но это нисколько его не портит. Узкие губы? Это точно не про него. Он, конечно, умеет их сжимать в тонкую линию, но это если его сильно вывести из себя. На самом деле их можно было бы назвать чувственными.

— Ты так странно смотришь на меня... — не отрываясь от дороги, произнес он, выдергивая меня из моих мыслей. Я отвернулась.

— Ты весь какой-то противоречивый, Картер, — еле слышно заметила я. Он усмехнулся.

— Это так решили тараканы в твоей голове?

Я не ответила. Было неприятно, что он поймал меня за разглядыванием его ненаглядной персоны. Благо, мы приехали.

— К вечеру я заеду за тобой. У нас ужин в резиденции Сартари.

— С чего это вдруг? — вопросила я.

— Глава хочет поздравить нас с помолвкой.

— Провалиться б вам..., — приложила я, но последнее слово оставил за собой Картер:

— Наденешь этот скафандр — собственноручно переодену в машине.

Я от души хлопнула дверью. На том и расстались.

Белый костюм, кстати, пришлось выкинуть, однако я порадовалась тому, что он спас меня от кровавых царапин. Ссадин, впрочем, на мне было предостаточно, по этому поводу пришлось попереживать — в чем явиться на заявленное мероприятие? Бесцельное перекапывание шкафа ни к чему не привело, возник извечный женский вопрос — что же мне надеть?

Сильно хотелось отомстить Картеру за помолвку и надеть что-нибудь эдакое, но на правой коленке провокационно расцвел фиолетовый синяк, поэтому все короткие платья пришлось отмести сразу. Одна надежда была на бордовое, но в нем полностью открывалась спина, а она была украшена цепью ссадин, которые я получила при падении. Утробно рыча, я раскидала по комнате все свои наряды и пришла к неутешительному выводу — своими силами я тут не обойдусь. Пришлось звонить нашей костюмерше.

— Мар, выручай, мне нужно одно из твоих чудесных нарядов, — заныла в трубку я.

— Никак светская львица в тебе проснулась? — хихикнула женщина.

Когда дело касается ее работы, наша костюмерша становится маленькой восторженной девочкой. Ей очень нравится шить наряды на стройных куколок, вроде меня, и она страшно злится, когда ей не удается запихнуть меня в очередной ее шедевр. Однако сейчас был совершенно иной случай.

— Она умерла во мне в зачатке. Сегодня важный вечер, а мне совершенно нечего надеть.

Молчание и легкий шелест в трубке были мне ответом. Я возликовала — Марра уже ищет мне наряд.

— Девочка моя, будет тебе платье на бал, — возвестила она, но тут же эмоционально добавила: — Но помни! Ровно в двенадцать часов карета превращается в тыкву, а прекрасный принц в пьяную свинью!

Марра рассмеялась, заставив улыбнуться и меня, и пообещала прислать посылку с курьером. Я облегченно выдохнула.

Волосы я оставила распущенными, присобрав их слегка с одной стороны. Пока укладывалась, вспомнила замечание Картера про рыженькую головку и передразнила зеркало. И ничего я не рыжая, у меня натуральный золотистый оттенок. Но когда приступ дурачества прошел, вспомнила про застреленную девчонку. Что если и правда стреляли в меня? И загадочный убийца знал, что я там буду, только не увидел, как меня увез Картер.

Меня осенило, что Кириен до сих пор ничего не знает. Наверняка напарник искал меня на треке, а когда не нашел — разволновался. Я посмотрела на дисплей телефона — ни одного звонка. Странно. Набрала сама — абонент недоступен. Пожала плечами. В последнее время Кириен вообще какой-то сам не свой стал, но с чем это связано — не понятно. Может, его выбила из колеи новость о том, что я стану женой клановника? В этом случае если кто-то и должен сходить с ума, то это точно не Кириен.

Через полчаса зазвонил телефон — прибыл курьер от костюмерши. Попросил спуститься вниз. Я на всякий случай взяла с собой карманный шокер, береженого, как говорится... Лифт оказался занят, я не стала ждать и сбежала вниз по ступенькам. Подчиненный Марры вручил мне чехол и коробку, я поблагодарила, попрощалась и, заходя в подъезд, с кем-то столкнулась. Повернулась, чтобы извиниться, а это оказался мой пропавший друг.

— Вот ты где! — обрадовалась я. — Я звонила тебе, а ты недоступен.

Напарник отпрянул от меня, как черт от ладана, но взял себя в руки и открестился срочными делами. Я с открытым ртом так и осталась смотреть ему в спину. Чем дальше, тем страшнее... Было бы у меня побольше времени, я бы обязательно с этим разобралась, но часики тикали, а для меня все еще оставалось тайной, в чем иду на ужин.

Нетерпеливо расстегнула чехол и обомлела. Ко мне в руки выпорхнуло темно-синее облако. Я не сильна в тканях, но это, скорее всего, органза. Я даже приложилась щекой, жмурясь от удовольствия. Я облачилась в это чудо и покрутилась перед зеркалом. Ощущения были такие, словно вокруг меня бушевал неукротимый океан, играя волнами легкой и воздушной ткани. Вдоволь насладившись этими ощущениями, я, наконец, заглянула в коробку. Там меня ждали перчатки, туфельки и маленькая сумочка в тон, отделанные бархатом. Все детали ансамбля прекрасно гармонировали между собой, но в этом даже сомневаться не стоило — Марра свое дело знает. На самом дне коробки лежала маленькая заколка, украшенная камнями и перьями, и записка, написанная размашистым почерком.

"Будь также непредсказуема и величественна, как водная стихия. P.S. И пусть твой красавчик подавится слюной)) твоя Фея"

Платье, присланное Маррой, скрыло все, о чем я так переживала, словно костюмерша все знала заранее. Заколка заняла свое место в прическе, над макияжем я долго не заморачивалась, подкрасила губы и слегка выделила серыми тенями глаза. Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Как спел один известный юморист: я звезда, как хорошо быть звездой.

Картер приехал без десяти шесть. Я спустилась вниз и остановилась возле подъезда, ища глазами его машину. Холодный ветер тут же подхватил мое легкое платье и ворвался вихрем в прическу. Джип подъехал вплотную, клановник оказался не за рулем, а с водителем, но дверь передо мной распахнул лично. Пока я пыталась грациозно усесться, он проникновенно шепнул:

— Прекрасно, моя остиньорита. Вас так и хочется пригласить прогуляться ночью по темным скверам.

Я опустила глаза туда, куда смотрел он, и, судя по ощущениям, покраснела. Сверху ему открывался неплохой вид на мою грудь. Я гневно уставилась на него, не желая скандалить при посторонних, так что дверь Картер закрыл за мной с торжествующей улыбкой. На свое прежнее место он не вернулся, обошел машину вокруг и сел на сиденье рядом со мной.

— Ба-а, — протянула я, развернувшись к нему, — никак сам будущий глава снизошел до нас. Что ж так-то?

Клановник осадил меня взглядом.

— Оставь свои черные шуточки. Если ты себя так будешь вести на мероприятии, я заклею тебе рот скотчем.

Я рассмеялась.

— Хотела бы я послушать, как ты это будешь объяснять Сартари.

Картер наклонился ко мне и отчеканил:

— Поверь мне, я найду, что сказать ему.

Мы немного посверлили друг друга взглядами, клановник примирительно поднял руки.

— Послушай, сегодня очень важное мероприятие для нас обоих. Нам необходимо доказать всем, а в первую очередь — главе, что мы прекрасная пара, приняли взвешенное и хорошо обдуманное решение о создании семьи и уже подумываем о наследниках.

Я чуть не расхохоталась повторно, но что-то во взгляде Картера меня остановило. Что за бред?

— И к чему разыгрывать всю эту мелодраму? Главе недостаточно просто знать, что мы подали заявление?

— Нет, — обрадовал клановник. — Иначе тебя не примут в клан, а я так и не выйду из статуса будущего главы. Когда Сартари узнал о нашей с тобой свадьбе, он очень обрадовался этому и сказал мне, что ждал от меня столь серьезного решения. Мол, раз ты смог пойти на это, то и сможешь управлять другой семьей.

— То есть кланом, — добавила я, и он кивнул. — Что ж, что я должна знать, говорить, делать?

Мне показалось, что Картер облегченно выдохнул.

— Не распространяйся особенно о том, чем занимаешься, хотя, в принципе, это для главы не секрет. От скользких вопросов увиливай, ты это умеешь. На провокации не отвечай. Это все, что я от тебя хочу.

Программа мне ясна, остался один животрепещущий вопрос.

— Как думаешь, используют ли ваши дезертиры свой шанс?

Картер покачал головой.

— Нет, они не станут этого делать, — и еле слышно добавил: — Не совсем же они сумасшедшие.

Я его уверенности не разделяла, и он это понял, потому что ободряюще сжал мою руку в перчатке.

— Не волнуйся, на этот вечер тебе точно обеспечен личный телохранитель.

Джип остановился, и молчаливый доселе водитель возвестил, что мы приехали. Я увидела в окно вывеску Остин-сити.

— Картер, — испуганно произнесла я, — только не говори мне, что...

Дверь распахнулась. Да, Энайя Дархау уже был здесь. И более того — ждал нас на входе. Когда клановник говорил об ужине в резиденции Сартари, он и словом не обмолвился, что кушать нам придется в самом дорогом ресторане города — в "Поднебесном".

... И кажется, что больше не тоскую,

Застынет твое имя на губах...

— Добрый вечер, мастер, — натянуто улыбнулась я, прекрасно понимая, что добрым этот вечер уже никак не может быть по определению.

— Ты опоздала, — нелюбезно отозвался родственник, сверля меня взглядом. Картер подставил согнутую в локте руку, позволяя мне опереться и некоторым образом почувствовать защиту.

— Что вы, остиньор Дархау, нам, как виновникам торжества, можно приехать хоть последними, — стал соловьем заливать он.

Дед сдержанно улыбнулся.

— Ладно уже, не усердствуй. Пора бы нам подняться.

Ресторан потому и называется "Поднебесный", что занимает весь последний этаж, а летом — еще и крышу. Мы прошествовали к лифту в сопровождении двух телохранителей деда.

— Ведите себя естественно. Альена, не стой так, как будто шпагу проглотила.

Хотелось бы мне знать, как еще должна стоять девушка в длинном пышном платье под руку с человеком, которого хотела бы никогда больше не встречать в своей жизни и идущая, как агнец, на заклание? Я себя чувствовала именно так. Картер накрыл мою руку своей второй ладонью и прошептал на ухо:

— Не намочи белье.

Я хотела вонзить ему каблук в... ну куда-нибудь, но тут створки лифта разъехались и мы оказались перед входом в самое шикарное заведение города. У меня подкосились ноги.

Картер помог снять мне меховую накидку (скорее, содрал ее с меня, потому что я вцепилась в нее как в спасательный круг) и проводил к гостям. Я попыталась их посчитать, но на втором десятке сбилась и оставила эту затею. Какая разница трепетной лани, сколько волков будет вкушать ее нежную плоть?

От толпы отделился смуглый брюнет в деловом костюме и направился к нам. По сжавшимся пальцам клановника я поняла, что нас лично идет встречать сам глава. Красивый мужчина, в самом расцвете лет, в нем чувствовалась внутренняя мощь и сила, но на меня он не произвел такого впечатления, как когда-то Ксаури, и это огорчило меня почему-то. Словно я ожидала увидеть другого человека на посту главы такой серьезной, по словам Картера, системы, как клан.

— Дорогая Альена! — обрадовался мне как родной Сартари. — Наконец-то я имею честь с вами познакомиться.

Сомнительная честь, про себя подумала я, но улыбнулась в ответ самой чистой и искренней улыбкой.

— Добрый вечер, остиньор Сартари. Рада знакомству.

Глава прикоснулся губами к моим пальчикам, неприкрытым перчаткой, и озорно блеснул глазами.

— Вижу, мой мальчик сделал правильный выбор, — он потрепал Картера по плечу, кажется, слегка смутив последнего. — Рад вас видеть в добром здравии, остиньор Дархау.

Я заметила неудовольствие на лице деда. Еще бы, в кои-то веки внимание в первую очередь уделили не ему, а какой-то соплюхе. Он был максимально вежлив, но я-то знаю, какие кровожадные масли сейчас кружат в его голове.

— Дорогие друзья! — обратился Сартари к гостям. — Позвольте мне представить вам невесту нашего с вами коллеги — Альену Дархау.

Меня поприветствовали, некоторые возжелали личного общения, но глава всех позвал за стол, утянув меня за собой. Картер сел по другую сторону.

Началась моя пытка. Пропустив и завтрак, и обед, я с вожделением осмотрела предлагаемые кушанья, но тут же попрощалась с идеей хотя бы перекусить — меня просто засыпали вопросами. У Картера нож с вилкой не прекращали работу ни на минуту, а мне казалось, что сейчас я упаду в голодный обморок. Глава шутил, рассказывал интересные истории из жизни и в целом создал впечатление очень веселого и доброго человека. Что никак не шло в сравнение с тем образом, который мог быть, по моему мнению, присущ человеку его положения.

Подали горячее, все было элегантно украшено и так и просилось внутрь меня...

— Альена, подумываете ли вы о детях?

Вопрос застал меня врасплох, я как раз отпивала из бокала, чтобы унять слюноотделение. Как мне удалось не подавиться — сама не знаю.

— Конечно, — деловито произнесла я. — Долг каждой женщины — принести мужу наследника, а лучше двух (Господи, что я несу?!)

Главе же мои рассуждения пришлись по душе.

— Вы правы, дети — это хорошо. У вас с Лексом будут прекрасные малыши.

Сартари тепло улыбнулся, а у меня кольнуло в груди. Я снова отпила из бокала, надеясь скрыть внезапно накатившие чувства. Подавила в себе желание оглянуться на Картера и посмотреть на его выражение лица

— А что же ваши дети, остиньор Сартари, не разделяют ваших интересов? — невинно поинтересовалась я. Картер подавился.

— Мой единственный сын болен, дитя мое, — печально улыбнулся глава, а я притворно ахнула.

— Простите мне мою бестактность! Клянусь, никоим образом не хотела вас обидеть.

Сартари отложил приборы.

— Я не в обиде на вас, ни в коем случае. На такое милое создание грех обижаться. Тем более Лекс мне словно второй сын, я души в нем не чаю.

Я ласково посмотрела на будущего мужа и коснулась губами его щеки. Да, Картер, актер из тебя совсем никакой, все приходится брать на себя. Я прильнула к нему поплотнее, чтобы его рука обвила меня вокруг талии.

— Он у меня самый лучший, — прошептала я так, чтобы сидящие рядом прониклись глубиной наших чувств. Женщины вздохнули, мужчины заулыбались, а мы с Картером "влюбленно" зависли, глядя в глаза друг другу. Отвлек нас голос главы.

— А не пора ли нам слегка размяться?

Заиграла музыка, и гости потянулись к танцевальной площадке.

— Первый танец, надеюсь, мой? — хриплым шепотом спросил Картер, вытаскивая меня из-за стола и привлекая к себе.

— Конечно, дорогой, — сладким голосом ответила я, отчего клановник поморщился.

— Ты все правильно сделала, но вопрос про его сына был лишним.

Ведет в танце уверенно, однако прижимается излишне.

— Я так не считаю.

Прогиб, горячее дыхание касается груди и снова на исходную. Картер улыбается. Кстати, одет он также, как и все присутствующие на мероприятии мужчины — в строгий черный костюм и белую рубашку с галстуком. И галстук, словно мы заранее договорились, синий. Что ни говори — ему очень идет этот строгий стиль. Хотя, этому подлецу все к лицу.

— Выкрутилась. Я очень рад отсутствию самодеятельности.

Я наградила его серьезным взглядом.

— Я умею слушать людей.

Он в долгу не остался.

— Когда тебе это тоже нужно.

Я пожала плечами.

— Все люди по своей сути эгоисты.

— Значит, все, что тобой движет — это эгоизм? — вкрадчиво поинтересовался он, сильнее сжимая меня.

— А что, по-твоему, должно? — поинтересовалась я.

В его глазах бушевал тропический шторм.

— Хочу, чтоб ты знала — я никогда не жалею о принятых решениях. И сделаю все возможное, чтобы для тебя это не стало наказанием.

Судя по всему, он имеет в виду нашу свадьбу. Ответить я не успела, потому что мелодия сменилась, и пришлось поменять партнера. Следующим со мной пожелал танцевать Сартари.

— Не переживайте, Альена, я думаю, Лекс не хотел вас обидеть.

— С чего вы решили, что он меня обидел? — неподдельно удивилась я.

— Простите мне мое любопытство, но я немножко следил за вами, пока вы танцевали, — глава улыбнулся, как бы извиняясь. — Мне показалось, что вы слегка поссорились. Я думаю, вы хорошо подходите друг другу, и некоторые разногласия — это неплохо, потому что вы оба — сильные личности.

Я ответила снисходительной улыбкой. Вы наблюдательны, остиньор Сартари, слишком наблюдательны...

— Уверяю вас, мы не ссорились. Скажу вам по секрету, — доверительно прошептала я, — мы решали, позвать вас на свадьбу или нет.

Сартари заразительно засмеялся, я его поддержала.

— Я восхищен вами, дитя мое. Я очень, очень рад, что Лекс выбрал именно вас.

Я нашла глазами Картера. Он стоял в компании нескольких молодых людей, но неотрывно смотрел на меня. Сартари проследил за моим взглядом и заметил:

— Он действительно влюблен в вас. Я очень давно его знаю, но никогда не видел его таким.

Я тоже давно его знаю и видела его всяким. Не любовь это, и даже не симпатия. Вот только знать бы — что именно...

Часа через два мы снова вернулись за стол. Подали десерт. Я с грустью посмотрела на белковые пирожные, воздушное суфле и шоколад, но ни к чему не притронулась. Организм настойчиво требовал чего посущественней. Бесцельное колупание в бисквите ни к чему не привело, я стала машинально отколупывать ложкой маленькие кусочки и скармливать их Картеру. Когда пирожное закончилось, я подумала, что наверно увлеклась, но подняв взгляд — убедилась в этом. Все гости застыли, глядя на нас, позабыв даже, где они находятся. Смущенно брякнула ложка о пустое блюдце, я спрятала руки под стол. Картер как ни в чем не бывало запил десерт вином. Гости, пойманные за подглядыванием, поспешили спрятать взгляд, и вскоре за столом поднялась такая суматоха, словно люди неделю голодали. Я столкнулась взглядом с Сартари, он одобрительно кивнул. Похоже, что все вокруг поверили в нашу безграничную любовь.

Уезжать мы собрались к полуночи. У меня уже слегка шумело в голове от вина, выпитого на голодный желудок, хорошо хоть Картер не отходил от меня, позволяя висеть на его руке. Мы тепло попрощались с гостями, которые лишь напоследок поздравили нас с помолвкой, несколько женщин попросили координаты моей костюмерши, мужчины рассыпались в комплиментах. Последним подошел Сартари. Он отвел нас в сторону и по-отечески обнял.

— По поводу свадьбы не волнуйтесь, мы все обсудили с остиньором Дархау, все заботы возьмем на себя. Составим контракт, который позволит вам, Альена, стать частью нашего клана.

— Вы принимаете меня? — осторожно спросила я. Картер слегка напрягся.

— Не вижу никаких причин препятствовать этому. Вы из достойной семьи, ваши навыки пригодятся нашему клану, а самое главное — вы любите друг друга, а это прекрасно! И даже если эти чувства не навсегда — то, что не может предусмотреть человек, всегда можно обозначить в пунктах брачного контракта.

Что-то мне подсказывает, что он будет составлен не в мою пользу. С другой стороны — чем суше я выйду из этой воды через два года, тем лучше для меня.

— Спасибо за приглашение, остиньор Сартари, — поблагодарила я. Глава снова приложился к моей руке.

— Рад был с вами познакомиться. Думаю, теперь мы сможем встретиться на вашей свадьбе. Если вы конечно не передумаете меня приглашать.

Мы рассмеялись, и на этом вечер закончился. Глава остался в ресторане, а мы спустились на лифте вниз. Водитель уже ждал нас (возможно, он вообще никуда и не уезжал). Я устроилась на заднем сидении, с наслаждением скинув туфли, и застонала от удовольствия. Слава богу, эта пытка закончилась.

— Иногда мне кажется, что женщины испытывают большее удовольствие не от мужской ласки, а от момента, когда снимают с себя туфли, — задумчиво произнес Картер, глядя на мои манипуляции.

— Что б ты понимал, мужчина, — блаженствуя, улыбнулась я.

— Куда уж мне, — развел руками клановник. — Поехали, Лео, отвезем нашу Золушку домой, пока она не начала снимать еще и платье.

Джип поехал.

— Не дождетесь, остиньоры, — одернула я, зевая. — Золушка ограничится туфлями.

— Очень жаль, — шепнул Картер, за что тут же получил локтем под ребра.

— Если ты не против, и даже если ты против — я немного подремлю, — я прислонилась головой к плечу клановника и прикрыла глаза. Возражать он не стал.

Проснулась я от странного ощущения полета. Меня резко выбросила из сна, и я машинально вцепилась в ближайшую опору.

— Тихо-тихо, — засмеялась опора, — а то уроню.

— Только попробуй, — проворчала я, унимая бешено колотящееся сердце.

— Я не для этого нес тебя два этажа, чтобы ронять.

— Мог бы разбудить меня, я бы поднялась сама, — мне было неловко в его руках, но клановник продолжал нести меня вверх по лестнице, ни капли не напрягаясь.

— Мог бы, но не стал, — отрезал он, отпуская меня возле двери квартиры. — Я зайду, покажешь мне, где засел твой папарацци.

Я открыла дверь и впустила гостя в свое жилище, запоздало вспоминая, что в комнате бардак. Картер не захотел сделать вид, что не заметил его. Он обозрел открывшийся ему при свете люстры вид и глубокомысленно изрек:

— Вижу, перед Золушкой стояла дилемма, в чем пойти на бал.

— Оставь свой сарказм при себе. Если бы не Марра, я бы точно пошла в форменке.

— Я предусмотрел это. В багажнике лежат платье и туфли. Ты прекрасно справилась с задачей сама, признаться, я не ожидал, что ты будешь столь шикарно одета.

Исторический момент — Картер отвешивает комплименты.

— Благодарю. С твоего позволения, я выключу на минуту свет, чтобы снять с себя это великолепие. Уж больно оно меня достало.

Я щелкнула выключателем и зашуршала платьем. Картер подошел к окну.

— Подглядывать можно? — не оборачиваясь, спросил он. Я в этот момент стояла возле шкафа в одном нижнем белье.

— Тогда тебе придется на мне жениться, — в тон ему ответила я, натягивая домашние шорты и майку.

Картер хмыкнул.

— Всё равно придется, так что... — он обернулся, но я уже оделась. Клановник разочарованно вздохнул. — Я всё равно ничего не увидел бы. Темно.

Я подошла и издевательски похлопала его по плечу.

— Так и было задумано.

— Давай уже, показывай, какое окно.

— Смотри, строго напротив. На четвертом этаже.

— То, что с балконом?

— Нет, рядом.

— Слева или справа?

— Слева.

— Я понял, — горячая рука коснулась моего бедра. Я вздрогнула. — Аля?

Ненавижу, когда меня так называют. Это имя из прошлого, из той жизни, которую мне хочется выбросить из головы навсегда. Всем своим знакомым я запретила называть меня иначе, чем Альена, только Кириен называет меня Эн. "Аля" давно для всех умерла. Для всех — кроме Картера.

— Что?

— Я хочу сказать тебе спасибо. Даже я на секунду поверил в искренность того, что происходило в ресторане.

Я горько усмехнулась. И кто говорил, что я плохая актриса? Только вот на душе как-то погано.

— Я всегда выполняю свои задания.

— Задания... — прорычал клановник, загоняя меня в угол. — Кто сделал из тебя универсального солдата? Кто вбил в твою голову, что все события в жизни — это задания, которые нужно выполнять? Тебя этому научили в твоем гребаном Универсалитете?

Я испугалась. Что на него нашло — я не смогла понять, очевидно, это как-то связано с моим ответом.

— В Универсалитете мне дали знания, как в любом учебном заведении. Тому, что я умею, не учат ни на одном факультете.

— Зато учат такие как Дархау и Ксаури, так ведь? — зло произнес он. — И с каких пор ты беспрекословно делаешь то, что они тебе говорят?

— С тех пор, — холодно произнесла я, — как осталась совсем одна, без чьей-либо поддержки в этой жизни. Эти люди дали мне то, что я сейчас имею.

— А что ты имеешь такого, что не смогут у тебя отнять, если ты вдруг не подчинишься? — вкрадчиво поинтересовался он, упираясь руками в стену по обеим сторонам от меня. Я почувствовала себя как в ловушке. Он чертовски прав, но кто бы знал, как мне не хотелось это признавать.

— Тебя это не касается, — слишком резко ответила я. Картер рассмеялся.

— Ошибаешься. Однажды ты узнаешь, кто и с какой целью тебя окружает, и тогда ты захочешь, чтобы меня это касалось, как ты говоришь.

— Зачем ты мне это говоришь? — растерянно прошептала я.

Тот, чье восприятие мира хоть раз ломали у него на глазах, поймет, что я почувствовала после его слов. Я столько лет шла к самостоятельной жизни, в полной уверенности, что все правильно, так и должно быть, но что, если на самом деле это обман? Я позволила другим внушить себе правильность происходящего.

— Я не давлю на тебя, — уже спокойно произнес клановник, приподнимая пальцами мой подбородок, пытаясь заглянуть мне в глаза. В темноте это было бесполезно. — Когда я вытащу тебя из этой клоаки, не считай меня врагом. Ты поймешь, что это было правильно.

— Почему ты решаешь за меня, что правильно в моей жизни, в что нет?

Он несколько мгновений молчал, будто подбирал слова, но ему это было тяжело.

— Встретив тебя, спустя шесть лет, я очень удивился тому, что сделали из маленькой незаметной девочки. Машину, солдата, кого угодно, только не независимую и успешную женщину.

Мне нечего было ему возразить. Я просто устала, меня настолько достало все происходящее вокруг, что мозг даже не отреагировал на его смелые заявления.

— Думаешь, я не замечаю, как ты дергаешься, когда я называю тебя "Аля"? А когда ты последний раз плакала, как и полагается маленьким девочкам?

— Маленькая девочка давно выросла, — отрезала я, но его мои оправдания не убедили.

— Он ведь поднимает на тебя руку, да? — Картер не спрашивал, он знал. — Это в его стиле — дрессировать.

— Замолчи, — оборвала я.

— Аля, чтобы узнать правду, мне не нужно слышать ее от тебя.

— Чего ты хочешь от меня? — устало спросила я.

— Доверия, — просто ответил он. — У нас вряд ли получится что-то большее, чем взаимовыгодное сотрудничество. Я вытащу тебя, ты поможешь мне. Но для этого ты должна хоть шаг сделать мне навстречу.

— Назови хоть одну причину, по которой я должна тебе верить?

— Всему свое время, — загадочно произнес он.

Я уже и забыла как это — ощущать себя беспомощной. Мне не хотелось, чтобы Картер видел меня в таком состоянии, но отодвинуться он мне не дал.

— Между нами стоят прошлые обиды, — неожиданно произнес он. — Могу ли я надеяться, что они забудутся?

— Нельзя просто так выбросить прошлое из головы.

— А ты попробуй. Давай просто начнем все с чистого листа? — предложил Картер.

— Что начнем, клановник? — язвительно спросила я, припоминаю его слова, — Взаимовыгодное сотрудничество?

— Ты так ничего и не поняла, — я услышала в его голосе грусть. — Что ж, я сделал все, что мог.

После этих слов он поцеловал меня. Это был самый настоящий поцелуй со вкусом горечи, наполненный чем-то большим, чем просто его слова. Он резко отстранился и, ни слова не говоря, ушел. Я осталась одна в темной квартире, опустошенная и разбитая, словно вместе с поцелуем клановник унес мою душу с собой. Я бессильно опустилась на пол. Кто-то сверху наказывает меня, и я снова и снова принимаю без слез эти истязания.

"А когда ты последний раз плакала, как и полагается маленьким девочкам?"

Будь ты проклят, Лекс Картер...

"— Девушка, а вы готовить умеете?

"Шоу шепелявых"

Я слегка упустила момент, когда с мероприятия свинтил дед. Будто нарочно забыла о его существовании с того момента, когда со мной поздоровался глава клана, и больше я его не видела. По словам Сартари, они успели переговорить по поводу контракта, после этого, скорее всего, Энайя и покинул стан врага. Но если я смогла на время забыть о нем, то ждать от него того же было бы наивно.

— К концу следующей недели ты должна будешь подъехать вместе с Картером к моему юристу на подписание контракта. Клановникам понравилась твоя кандидатура, мои поздравления.

— Девочка молодец, девочка заслужила конфетку? — не знаю, что на меня нашло, но звонок деда в пять утра совершенно не располагал к любезностям. А если учесть тот факт, что я легла под утро, то меня можно было назвать самой злой на свете.

— Ты бы болты закрутила, девочка, и лучше бы занялась делом, вместо того, чтобы грубить мастеру. Отправляйся по ресторанам, ищи зал на двести пятьдесят человек минимум.

Я вскочила с кровати, не веря своим ушам. Вот же старый пень, захотел меня приспособить к моей собственной казни.

— Ты же сказал, — осторожно начала я, — что сделаешь все сам?

Энайя мгновение промолчал, а потом со вкусом выдал:

— А я передумал. Вижу, в тебе много энтузиазма. Направь его в нужное русло. Подъем, Альена, тебя ждут великие дела.

Да, великие дела. Протри алтарь и наточи ритуальный нож.

— Хорошо, мастер, — проскрипела я, понимая, то выспаться уже не получится. Да воздастся мне за мучения мои...

Соваться как минимум до десяти утра в любой ресторан — занятие бессмысленное, поэтому я решила начать с интернета. Великий и могучий выдал мне семнадцать вариантов, но только три из них отвечали заявленным требованиям. Как назло, они находились в разных районах города, куда мне и предстояло отправиться по пробкам. Я наметила свой маршрут на день, переписала адреса и контакты и отправилась на пробежку. Следом был душ, завтрак, уборка, стирка, и к половине одиннадцатого я уже стояла на остановке.

До "Винограда" я ехала полтора часа. Я успела подремать, переброситься парой сообщений с коллегами, пересчитать всех баранов на дороге и послушать городские сплетни, пока не показалась на горизонте нужная мне остановка. Я с радостью выскочила на свежий воздух и тут же угодила в грязную лужу. Ботинки промокнуть не успели, но настроения у меня от этого не прибавилось. Размашистым шагом я направилась к ресторану, но меня остановило приклеенное к двери объявление, в котором значилось, что ресторан закрыт на неделю на санобработку. В сердцах я пнула дверь и отправилась на остановку, чтобы поймать такси или маршрутку до другого пункта назначения. Следующим в моем списке значился ресторан "Вектор".

Моему удивлению не было предела, когда вместо современного благоустроенного заведения передо мной оказалась обычная заводская столовая. Я несколько раз сверилась с адресом, убедилась, что не ошиблась, и шагнула внутрь, чтобы лицезреть обшарпанные зеленые стены и эмалевые столы с железными тарелками. Граненые стаканы стали последней каплей, я нервно рассмеялась под удивленные взгляды администратора и официантки (или разносчицы, я не сильна в терминологии подобных заведений) и покинула сие неуютное место. По дороге подумала о том, что неплохо было бы посмотреть на лица высокопоставленных гостей и жениха, когда они увидят внутреннее убранство "Вектора", а когда им принесут напитки, стоимость которых превышает аренду этого заведения, в граненых стаканах, наступит кульминация праздника. Я мечтательно улыбнулась. Да, было бы неплохо, но дед же как всегда разнюхает раньше, чем я внесу предоплату.

Кстати, про жениха. Было бы не лишним озадачить и его какой-нибудь предсвадебной деятельностью, не одной же мне отдуваться, но звонить первой совершенно не хотелось. Ночные события слегка выбили меня из колеи. Независимо от того факта, что раньше я была влюблена в Картера, мы никогда не целовались, и я, честно говоря, ни разу не помышляла об этом. Это была детская влюбленность, а в таком возрасте мало думаешь о серьезных отношениях. Тогда великой благодатью казалось потанцевать с ним в клубе или подержаться за руку. А сейчас мы выросли,приоритеты поменялись, но мне всё равно не хотелось бы думать о том, что наш единственный поцелуй был частью хорошо продуманной схемы. Я не могу себе объяснить, почему мне неприятно думать об этом, но факт остается фактом. Быть может это потому, что сильнее Картера я никого никогда не любила, а быть может я так и не похоронила тех чувств, но в этом страшно было сознаваться даже самой себе. И ведь умом я понимаю, что дальше нам будет только сложнее, а поделать с этим ничего не могу. Теперь у нас только один путь — вперед, а дальше будь что будет. Вот только объяснишь ли потом сердцу, что так было нужно нам обоим...

Зазвонил телефон — лёгок на помине, а я совершенно не настроена на общение с ним. Сбросила, но он тут же набрал заново. Пришлось ответить, не отстанет же.

— Кажется, я просил ограничить пространственные перемещения, — вместо приветствия начал он. — А мой человек докладывает, что за полдня ты успела побывать в разных концах города. Ничего объяснить не хочешь?

Выходит, что за мной ездит кто-то из его людей, а я торчу в пробках, вместо того, чтобы с комфортом ехать в салоне его авто. Надеюсь, я достаточно громко скрипнула зубами, чтобы он осознал объем моего негодования.

— Выполняю поручение деда, ищу ресторан, — процедила я в трубку, но дальнейшие слова меня убили напрочь.

— Он с утра звонил и сказал мне арендовать "Барс". Я уже все сделал, предоплата внесена, звоню, чтобы договориться о дне, когда мы сможем обсудить детали.

Я посмотрела на свои записи, так и есть — последним в моем списке значился "Барс". Уровень гадостей в мой адрес со стороны деда достиг критической отметки.

— Так какого ж черта я ношусь с утра по городу в поисках ресторана, если он уже распорядился? — я смяла бумажку и запустила ей в урну. Захотелось туда же отправить и телефон, и Картера, и деда вместе взятых.

— Затрудняюсь ответить на твой вопрос, но если ты поблизости, то предлагаю пообедать. Заодно можем попробовать обсудить что-нибудь.

Боком мне выходят походы с Картером туда, где кормят, о чем я поспешила ему сообщить.

— Я заметил, что ты вчера ничего не смогла поесть, — добил меня он. Следить следил, а помочь не судьба было. Стыдно сказать кому — была в самом злачном месте города, а ничего не попробовала, мешало пристальное внимание некоторых людей. — Так что я должен тебе обед.

— Почему ты решил, что я пойду с тобой? — решила понабивать себе цену я. Желудок, к слову сказать, не поддержал меня, активно выражая протест немелодичным урчанием.

Картер тяжело вздохнул.

— Аля, я просил делать шаги навстречу, а не бегать от меня. Слабо?

Зря он так, но ведь знает, куда бить.

— Хорошо, — согласилась я, убеждая себя, что просто хочу есть. — Только не будем сегодня ничего обсуждать, касающегося свадьбы, меня уже тошнит от одной мысли о ней. Давай встретимся в "Лео".

— Отчего же не в "Барсе"? — хохотнул клановник.

— Что-то не хочется, — буркнула я, — встретимся у входа.

До условленного места я дошла пешком. Картер уже ждал меня, весь из себя строго одетый и с неприступной миной на лице. Когда я вижу его таким, мне кажется, что он не мальчишка из прошлого, а совершенно незнакомый мужчина. Чем он занимался все эти годы, что удостоился звания главы, откуда у него шрам на шее и почему он решил мне помочь — я ведь ничего этого не знаю. Стоит ли мне надеяться, что однажды я найду ответы на все эти вопросы? Что за игру ты ведешь со мной, Картер?

— Ты так и не объяснила, почему не 'Барс'?

Надо же, улыбается, словно рад меня видеть. Останавливаюсь напротив, чтобы ответить:

— Это будет выглядеть как репетиция похорон моей свободы, — и делаю шаг в сторону кафе. Только шаг, потому что он придержал меня рукой.

— Не начинай заново эту песню.

Я пожала плечами. Либо Картер мазохист, либо с его стороны реально больше плюсов, чем с моей.

— Кажется, кто-то грозился меня накормить, — сменила я тему. Клановник сделал приглашающий жест в сторону двери.

В 'Лео' я несколько раз бывала. Милая уютная кафешка с вежливым обслуживанием, вкусной кухней и приятным интерьером. И без всяких граненых стаканов. Заказ я сделала не открывая меню — салат с креветками и жаркое из телятины. Картер тоже взял жаркое, но добавил себе картофельное пюре и мясное ассорти. Пока заказ исполняли, мы потягивали сок.

— Можем взять чего покрепче, — предложил клановник, кивая на пузатые бокалы. Я скривилась, вспоминая вчерашнее вино, и отказалась.

— Не люблю спиртное, — призналась я, а про себя добавила: 'Особенно в компании с тобой'.

— Печальный опыт?

Счастливым его уж точно не назовешь. Я навсегда запомнила свой выпускной и с тех пор меру знаю.

— Можно и так сказать.

Мы помолчали. Я не знала, о чем с ним поговорить, чтобы не затрагивать ненавистную мне тему, а он просто смотрел на меня.

— А помнишь... — хором произнесли мы, и понеслось...

Как много событий произошло в нашей прошлой жизни, а я уже и думать об этом забыла. В памяти всплывали моменты, что-то он подсказывал мне, что-то я ему, мы смеялись так, что даже напугали официантку, принесшую нам заказ. Я тут же набросилась на еду, не забывая вставлять свои комментарии с набитым ртом. Картер как будто случайно подбросил мне в салат несколько кусочков ветчины, и когда я это поняла, было уже поздно — последний кусок был отчаянно надкусан мной с двух сторон. Клановник притворно огорчился, что я объела его, мне пришлось предложить ему салат-латук взамен, на что он гордо ответил, что не козел, чтобы есть капусту. Дальше начался диспут на тему "все мужики — ко...", мы вспомнили, у кого какие клички в школе были, а на мой вопрос, почему все время задирали только меня, он удивленно ответил:

— Не знаю. Ты всегда так живо реагировала, наверно поэтому все тебя и цепляли.

Вспомнили, что когда-то на детских утренниках мы с ним танцевали. Я честно призналась, что тогда он танцевал лучше всех, остальные ребята выходили танцевать только тогда, когда он подавал им пример. Картер улыбнулся и сказал, что до сих пор помнит мое платье с прощального вечера в начальной школе. Красное с бантом на спине.

А я ведь и сама уже забыла о нем. Улыбнулась, подняла глаза и наткнулась на смеющиеся грустные глаза. Он протянул руку, словно хотел накрыть ей мою, но не успел.

— Картер! Сколько лет!

Я вздрогнула, так как совершенно не ожидала увидеть рядом с собой разодетую по последнему писку моды — кого, вы думаете? — Лаэтис. Впрочем, рядом со мной она пробыла несколько секунд, потому что тут же повисла у клановника на шее и расцеловала его везде, где смогла дотянуться. Картер растерянно заулыбался, словно его застали за чем-то неприличным и тут же увлекся беседой. Все бы ничего, но минут через пятнадцать про меня так и не вспомнили, поэтому пришлось кашлянуть, чтобы привлечь внимание.

Лаэтис обернулась на меня с таким взглядом, словно я на нее гавкнула. Ярко-красные губы сложились трубочкой в удивленном 'О-о-о!' и их обладательница задала самый тупой вопрос в своей жизни:

— Ты не один? Подружка твоя?

Десять лет проучились бок о бок, а она меня даже не узнала. И пускай я в форменке, а она в дизайнерском платье от Лари. И внешне она выглядит так, словно только что вышла из салона красоты, а по мне будто лошади гарцевали. Я обворожительно улыбнулась и со вкусом произнесла:

— Нет. Я — его невеста. И у нас скоро будет ребенок.

Глаза Лаэтис округлились и приобрели размеры горшочков, в которых нам подавали жаркое. Она несколько раз переводила взгляд с меня на Картера и обратно, вероятно, пытаясь сопоставить в своей голове уверенного в себе, красивого и стильно одетого мужчину и меня, но это никак не желало сопоставляться.

— Что ж, — ошарашенно произнесла девушка, — поздравляю вас. Я пойду, рада была увидеться.

Если она рассчитывала, что ее кто-то станет задерживать, то она сильно ошиблась. Я снисходительно улыбнулась ей и помахала ручкой на прощание. Цокот каблучков разнесся эхом по кафе.

Я медленно повернула голову, ожидая негодования со стороны Картера, но он словно забавлялся ситуацией. Я нахмурилась, понимая, как это выглядит со стороны.

— Сегодня вечер встреч с прошлым, — довольно произнес он, откидываясь на спинку диванчика.

— Спасибо за обед. Я, пожалуй, поеду на базу.

— Могу подбросить, — и чего он лыбится? Словно я сама не понимаю, что переиграла.

— Подбрось, — ответила я, вставая. На секунду задумалась, затем взяла со стола салфетку и запустила ей в лицо Картеру. — И вытрись, тебе не идет эта помада.

До "Цели" мы добрались быстро, все-таки машина Картера — это не общественный транспорт, можно объехать пробки иными путями. Он продолжал загадочно на меня посматривать и улыбаться, но я не реагировала. У входа мы попрощались — Картер поехал по своим делам, я вошла внутрь. Коллеги странно отреагировали на мое появление и очень сдержанно поздоровались. До кабинета Марры я дошла в полной тишине, костюмерши на месте не оказалось, я прошлась по пустой мастерской и решила таки навестить начальника.

— Здравствуйте, мастер, — я вошла в кабинет, предварительно постучав. Ксаури поднял взгляд от бумаг и отложил ручку.

— Я отстранил тебя от дел, — спокойно произнес он.

— Я зашла спросить, как дела, как идет расследование? Все молчат, я переживаю.

Ксаури смерил меня недобрым взглядом, медленно встал, подошел и прошипел мне прямо в лицо:

— Твои новые друзья интересуются?

От неожиданности я отпрянула и врезалась спиной в шкаф с документами.

— Я не понимаю, о чем вы.

Ксаури мои слова не убедили.

— Думаешь, если легла с клановником, так они сразу кинутся тебя защищать? Да на черта ты им сдалась. Из тебя вытянут все, что только можно, а потом бросят на растерзание мафии, и что от тебя останется? Ничего от тебя не останется, потому что ты предала своих и чужим ты не нужна.

— Остиньор Ксаури, вы несете чушь, — оборвала я его излияния. — Я не заслужила ни единого оскорбления, произнесенного вами, не говоря уже обо всем остальном.

Мне показалось, что сейчас он меня задушит, такой резкий выпад был в мою сторону. Но шеф сдержался, лишь тяжело задышал, сжимая руки в кулаки, а его глаза метали молнии.

— Пошла вон отсюда, — тихо произнес он. — Документы об увольнении подготовлю через месяц, как раз после свадьбы и заберешь. И на приглашение можешь не тратиться, я всё равно не приду.

Сложилось ощущение, что меня бросили с моста в холодную реку. Вся моя жизнь рухнула в один миг, но чем я это заслужила? Кто-то грамотно меня подставил да еще и качественно напел начальнику в уши в то время, пока я отсутствовала на работе, это очевидно.

— Почему вы так поступаете со мной? — обреченно спросила я. Ксаури вызверился.

— Ты еще спрашиваешь?! Слила всю секретную информацию нашим врагам, собираешься стать одной из них — и еще овечкой невинной прикидываешься? — он ударил шкаф позади меня. — Да ты знаешь, как дорого я заплачу за доверие к тебе? Ты же была моей правой рукой!

— А меня вы спросить не хотите — справедливы ли ваши обвинения?

Ксаури настолько убедил себя в том, что я виновата, что не желал слушать какие-либо оправдания.

— Где гарантия, что ты говоришь мне правду? — спросил он, чем окончательно убедил меня в своей неадекватности. Я рассмеялась.

— Я столько лет убила на то, чтобы заработать безупречную репутацию, чтобы сейчас услышать, что я предатель и дезертир? — теперь настала моя очередь злиться. Ксаури молча слушал, отступая назад. — Вы же сами направили меня на это задание, сами дали инструкции, а теперь вините в том, что я вас предала? Да это вы предали меня и мое доверие, я уважала вас больше, чем всю свою родню, а вы, послушав других людей, сделали меня пушечным мясом.

С размаху ткнула пальцем в грудь начальнику.

— Я ухожу. Но когда вам в спину воткнут нож, это будет не моя рука. Когда поймете, что не того человека наказали, будет слишком поздно, — я остановилась в дверном проеме, чтобы сказать напоследок: — Осмотритесь вокруг, возможно, это ваша вина, что в столь сплоченной, как вы всегда нас уверяли, команде, завелся дятел, который периодически стучит. Удачи вам, мастер.

Я ушла, хлопнув дверью, а Ксаури еще кричал мне в спину, что я должна радоваться, что он дает мне уйти спокойно, и даже преследовать не будет. Еще я узнала, что я — неблагодарная тварь и подстилка клановника, цена которой — ломаная копейка. Он кричал что-то еще, но я уверенно шла к выходу, понимая, что потеряла все, что имела, и назад путь навсегда отрезан.

И мне было и смешно, и больно...

Схожу с ума, и разомкнуть боюсь объятия,

А что, если под ним уже нет платья?...

Организм настойчиво требовал выплеска энергии. Сделать это можно было только одним известным для меня способом — пойти в спортзал. Последнее время я стала пропускать тренировки, но сегодня я твердо вознамерилась загонять себя до изнеможения.

Тренер с удивлением встретил меня у входа, но я не стала ничего объяснять. Комплекс разминочных упражнений выполнила резко и агрессивно, затем взяла ключи и закрылась в боксерском зале наедине с грушей, отчаянно колотя ее со всех сторон. Не знаю, сколько я пробыла там по времени, но когда вышла на улицу, уже стемнело. До дома пошла пешком, медленно, потому что накатили дикая усталость и апатия.

У меня отняли все — семью, любимое дело, друзей. Меня хотят убить, причем не понятно кто и за то, чего я не совершала. Да еще и Картер с его двойной игрой — поди его пойми. Что за хрень творится вокруг меня?!

Дома сил хватило только на душ. Так и уснула, завернувшись в полотенце.

Проснулась от ощущения, будто на меня кто-то смотрит. Резко подхватилась, зажгла ночник и поздравила себя с паранойей — в комнате кроме меня никого не было. Выдохнула, потерла лицо руками и завернулась в одеяло. Меня била крупная дрожь, но не от страха, а словно в комнате сквозняк. Я зашла на кухню и обнаружила, что там открыта форточка, но вспомнить, когда я ее открывала так и не смогла. Сама она открыться не могла — окна старые, надо приложить усилия, чтобы провести какие-то манипуляции по открытию или закрытию, а еще едва уловимо тянуло табаком. Можно было бы, конечно, предположить, что пахнет снаружи, но отчего-то у меня была четкая уверенность, что этой ночью я была в квартире не одна.

Сон как рукой сняло. Я переоделась в спортивный костюм и выскочила на улицу. За ночь выпал снег, припорошив все вокруг, но я четко знала, куда идти. Осторожно ступая, стараясь не оставлять лишних следов, я зашла ровно под свои окна и припала к земле. Кто ищет, тот всегда найдет — в небольшом сугробе фильтром вверх торчала недокуренная сигарета, предположительно выброшенная из моего окна. Я подняла голову вверх — свет горел только на четвертом этаже, то бишь у меня на кухне. Все ближайшие окна смотрели на меня абсолютной чернотой проемов. Что из этого следует? Правильно — если бы окурок выбросили ночью — его бы занесло снегом. Сейчас все нормальные люди еще спят. Разумно предположить, что мой ночной гость ушел не так давно, а перед этим избавился от улики таким вот ненадежным способом, вряд ли подозревая, что я стану искать. Я извлекла ее кончиками пальцев, чтобы посмотреть марку. "Хайманц", удовольствие не из дешевых. Одна пачка этих сигарет стоит за пять сотен и относится к элитному табаку, и все бы ничего, но никто из моих знакомых не курит сигареты этой марки. Можно было бы задаться целью и снять отпечатки пальцев, но в лабораторию базы меня могут не пустить больше, а обращаться к Картеру глупо, потому что это вполне мог быть и он. С другой стороны — что за извращение такое — прийти ночью, посмотреть на спящего человека и уйти? У меня не осталось цензурных мыслей по этому поводу, поэтому я бросила окурок и вознамерилась отправиться на пробежку, для чего обогнула клумбы, чтобы выйти на дорожку. И тут мой взгляд зацепился за темное пятно в общей белизне снега в предрассветный час. Подойдя поближе, обнаружила изрядно вытоптанное место и несколько окурков все того же "Хайманца" — он долго стоял под моими окнами, видимо, не решаясь зайти. Я выдохнула, выпуская изо рта клубы пара. Кто ты и что от меня хотел? Но ни следы, я примерила на свою ногу — примерно сорок пятого размера, ни окурки не смогли мне ответить на этот вопрос.

В восемь утра мне позвонила Марра. До нее дошли сведения, как со мной обошелся Ксаури, и женщина поспешила выразить мне свое отношение по этому факту. Я ни разу не слышала от нее таких выражений, но слушала с улыбкой, потому что поняла главное — костюмерша на моей стороне.

— И ты представляешь, заявился ко мне с утра, кричал тут и топал ногами, мол, поможешь Альене еще хоть раз — уволю. А я что ему — девочка маленькая, что ли? Указывать он мне вздумал!

— А ты что на это ответила?

Марра фыркнула.

— Я его маразматиком старым назвала. Он мне кричит — еще слово — и оштрафую! А я из кошелька стопку купюр достаю да как швырну ему в лицо! На, говорю, а то я еще не все тебе сказала.

Представляю себе лицо Ксаури после этого. Наверно, продолжает во всем винить меня, даже в том, что против него бунтуют его же работники. Вот только мне Марру жалко, из-за меня она может пострадать.

— Мар, а что если прав Ксаури, что выгнал меня, а ты меня защищаешь?

На что костюмерша мне ответила:

— Альена, девочка моя, запомни раз и навсегда — у старой перечницы еще есть голова на плечах и она там не для полноты ансамбля, а для того, чтобы думать. Я уж не знаю, что вы не поделили с Ксаури, да меня и не должно это касаться. Одно я знаю точно — только один человек в его окружении был твердо предан своему делу и исполнял все на раз-два: ночи не спал, спеша сдать отчет, выматывался, как собачий хвостик, носясь с его поручениями, и при этом никогда ничего у него не просил — ни лишнего выходного, ни прибавки. И имя этого человека — Альена Дархау. И ты думаешь, что после всего этого я поверю, что ты его предала? Чушь!

Она не стала дожидаться моей реакции на ее слова.

— Я хочу, чтоб ты знала — я уволилась сама, — я ахнула, но Марра меня успокоила, — не волнуйся, мне давно предлагали место в элитном ателье, где и жалование побольше будет, и отношение получше. Просто я не хочу оставаться в том месте, где не ценят таких людей, как ты.

— Спасибо, Марра, — растрогалась я. — Мне приятно слышать и знать, что я не осталась одна.

— Вот еще! — возмутилась костюмерша. — Я никогда не брошу свою девочку, тем более в таких трудностях. Имей в виду — ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Найти меня теперь можно на Семиверстной, я туда перебираюсь. Не теряйся!

Я еще раз сердечно поблагодарила женщину, и мы тепло попрощались. Вы проиграли, остиньор Ксаури, во всяком случае — в этой битве.

После завтрака я отправилась к деду — он прислал сообщение, что будет ждать меня в кафетерии Остин-сити. Мы на редкость спокойно поговорили, я не стала припоминать ему инцидент с рестораном, оставив это на его совести. Энайя выложил передо мной стопку бумаг и предложил ознакомиться со списком гостей.

— Дополни его по своему желанию и с учетом пожеланий Картера. Мне некогда с ним встретиться, у меня запланирована командировка, а время не ждет. Всем подпишешь приглашения. Дальнейшие организационные вопросы я возьму на себя, а ты займись дизайном и всем, что нужно жениху и невесте — костюмы, украшения, букеты — сама знаешь. Не пристало мне этим заниматься.

Еще бы, по части Энайи Дархау — интриги, сплетни, скандалы, расследования. Куда ему до высоких материй.

Дед увлекся завтраком, я же ни к чему не притронулась, просто сидела и наблюдала. Он потянулся за солонкой, а я обратила внимание, как дрожат его пальцы. Раньше я такого за ним не замечала.

— Что у вас произошло с Ксаури? — вопрос Энайи вывел меня из задумчивости.

— Он уволил меня, обвинив черт знает в чем.

Кажется, деда никак не зацепили мои слова, он кивнул и выдал:

— Это к лучшему. Карьера универсала теперь в прошлом, впереди у тебя кое-что получше и поинтереснее. А Лиан теперь пускай кусает локти, думая о том, какого специалиста он потерял.

Он усмехнулся, а у меня закрались подозрения, что дед приложил свои руки и к этому делу, иначе реагировал бы он совершенно по-другому. Ксаури тоже хорош, пошел у этого интригана на поводу.

— Не вижу в тебе огонька протеста. Никак смирилась?

Да, Энайя был бы не Энайя, если бы не напомнил о том, о чем итак невозможно не думать.

— Скажем так — увидела открывшиеся перспективы, — наклонившись вперед, проговорила я. Дед усмехнулся.

— Значит, в тебе еще не все потеряно. Даст бог, и дорастешь до моего уровня, все данные у тебя для этого есть, осталось только немного знаний и опыта.

Я выдавила из себя улыбку, про себя думая, что не дай бог, как раз-таки, мне стать такой, как мой дед.

— Езжай по своим делам. О работе не думай, пока я в состоянии все оплатить. А клановник твой потом пускай сам решает, что с тобой делать.

Ничего нового. Последнее время жесты доброй воли стали нормой для окружающих меня людей.

Выйдя из кафетерия, я набрала Картера. Звонок прошел, но трубку он не снял. Следом пришло сообщение, что он занят и перезвонит позже. Ну и хорошо, не слишком мне хотелось провести еще и сегодняшний день вместе. Здравый смысл попытался напомнить, что мы скоро еще и жилплощадь делить будем, но я отмела эту мысль. Не зачем травмировать психику раньше времени.

Сверившись со списком деда и умножив мысленно на два, я пошла и закупила пригласительные, отстояв в очереди некоторое время. Когда я вышла из здания почты, перезвонил Картер.

— Моя малышка соскучилась? — ласковым голосом произнес он. Я хотела было осадить его, но неожиданно догадалась.

— Ты не один?

Картер засмеялся. На заднем фоне послышались голоса.

— Да, мы сегодня обязательно увидимся. Только уточни мне, сладкая моя, у тебя или у меня?

— Ты ведешь себя, как придурок, — проговорила я в трубку, чем вызвала очередную порцию дурацкого смеха. — Как сможешь — подъезжай ко мне, займемся списком гостей.

— Можем заняться чем-нибудь и поинтереснее, — проникновенно проговорил этот гад и уже куда более спокойно произнес: — Я освобожусь и сразу к тебе.

— Хреновый из тебя актер, — заметила я.

— И я тебя целую, моя малышка.

Я сбросила вызов и, не сдержавшись, усмехнулась. Дурак, как есть дурак.

Приехал Картер только к вечеру, но, к его спасению, не с пустыми руками. В пакетах лежали продукты и бутылки, явно не с безалкогольным содержимым. Вопреки моим ожиданиям, он не вломился в квартиру сам, а скромно позвонил в дверь и дождался, пока я открою.

— Можно? — спросил он, осматривая меня с ног до головы.

— С каких это пор тебе нужно мое разрешение на посещение? — я сложила руки на груди в защитном жесте. В майке и шортах стоять на сквозняке было не особенно уютно.

Картер удивленно вздернул брови.

— Подумаешь, зашел один раз. Я свою ошибку понял, осознал, и больше так не буду.

Паясничает, но говорит правду. Кто приходил ко мне ночью — так и осталось загадкой.

— Ладно, проходи. Вижу, не с пустыми руками, это хорошо.

Картер хмыкнул и шагнул внутрь.

— Чем же это, позволь узнать?

Мы прошли в комнату, которая была завалена недоподписанными приглашениями и бумажками с фамилиями гостей.

— О, чувствую, мы здесь надолго, — резюмировал Картер, обозревая творящееся вокруг безобразие.

Я развела руками, ну да, я полдня убила, но не смогла сделать эту работу сама. Проблема заключалась в том, что справиться одной с таким количеством людей просто невозможно, не говоря уже о том, что большая часть еще даже неизвестна мне.

Картер снял пиджак и расстегнул несколько пуговиц. Галстука на нем сегодня не было, но, тем не менее, демонстрация обнаженной груди и последующее закатывание рукавов рубашки произвели на меня впечатление. Я даже зависла на некоторое время. Клановник вопросительно посмотрел на меня, пришлось срочно заняться пакетами, чтобы скрыть неловкость.

— Предлагаю сначала поесть, а потом вернуться к тому, что я начала. О, колбаска!

Он смотрел на меня со странным выражением на лице, пока я упоенно жевала. Я снова пропустила обед, и если бы не Картер — то еще и ужин. Он, кстати, периодически улыбался, особенно когда я начала утробно урчать, доставая пирожные и фрукты. Меня вдруг осенило, что клановник, скорее всего, тоже голоден, я перестала жевать.

— Ты же тоже голодный, — не то сказала, не то спросила я, но Картер улыбнулся и покачал головой.

— Нет, я поел. Давай бумагу, я пока начну составлять свой список, а ты жуй.

Я помыла и порезала фрукты, разместив большое блюдо на столике между кроватью и диваном, которые мы с Картером оккупировали. Я писала свой список, он — свой, и периодически мы советовались.

— Как думаешь, — спросил он, забрасывая в рот виноградину, — шестерых моих братьев будет достаточно, или мне позвать всех?

Я подавилась яблоком. Клановник услужливо постучал по спине.

— А сколько их у тебя всего?

— Четырнадцать, и три сестры. Не смотри так, они не родные. Вторые и третьи по крови.

Страшно подумать, если собрать всех его дальних родственников и моих — сколько ж это будет человек? Тогда нам точно придется снимать 'Поднебесный' со всеми его этажами и площадками.

— Я думаю, что самых близких будет достаточно, — осторожно произнесла я, ожидая его реакции. Картер, не глядя, кивнул и продолжил писать, периодически поднося ручку к губам.

Часа два мы непрерывно строчили, то зачеркивая, то вписывая новые имена, пока клановник не выдержал и зашуршал пакетом. На свет явились вино и коробка конфет.

— Ты как хочешь, а я уже не могу на трезвую голову вспоминать всех, кого будет выгодно позвать на торжество.

— Наливай, — одобрила я, — что по мне, так лучше бы там вообще никого не было, но общественность вряд ли поверит, что мы зажали банкет.

После первой бутылки вина дело пошло еще медленнее, но зато веселее. Плюс мы утопили один из листов деда, который пришлось восстанавливать по памяти и останкам. Мы даже устроили шуточный поединок за последнее пирожное, я сгруппировалась, чтобы Картер не достал коробку, по он повалил меня на кровать и попытался лишить меня моего богатства при помощи щекотки. Я дико хохотала, извиваясь в его руках, пока не зарядила головой ему в челюсть. Клановник взвыл, я испугалась и потеряла бдительность, за что тут же лишилась трофея. Обвинив его в нечестной борьбе, я надулась, но Картер предложил разделить его по-братски, предоставив мне первой право его укусить. Я отказываться не стала и укусила любезно протянутый эклер, аккуратно слизав с губ крем. Другая часть скрылась во рту у Картера, но клановник неотрывно следил за тем, как я жую. В ход пошла вторая бутылка вина.

— Ты знаешь, что я, вообще-то, не люблю вино, — заявила я, понимая, что категорически пьянею.

— Я вижу, — заметил Картер, кивая на пустую бутылку.

— Не-ет, это ты во всем виноват. Зачем ты написал в список Сантелли?

Он пожал плечами.

— Я подумал, тебе будет приятно. Все-таки твой старый друг.

Я захихикала.

— Я не видела его с тех пор, как он вылетел из школы. Для чего мне его присутствие сейчас?

— А зачем ты написала остиньоре Лабари? Мало мне от нее в школе перепадало?

Преподаватель по краеведению попала в список исключительно назло клановнику — только она в свое время имела на него хоть какое-то влияние. Надо же мне было хоть как-то ему отомстить за Сантелли.

— Да я прямо сейчас ей позвоню, — пригрозила я, хватая свой телефон, — и приглашу ее.

— Даже не думай, — испугался Картер, бросаясь на меня, чтобы отнять телефон. Мы стали бороться, затрещала его рубашка и с нее посыпались пуговицы. Клановник покачал головой и заломил мне руки так, что они оказались над головой. Я уперлась коленями ему в грудь, вывернулась кувырком назад и сделала Картеру ручкой, убегая от него. Он перехватил мен еще до кухни, опрокинув на диван, я оказалась сверху, упираясь ладоням ему в обнаженную грудь. Его руки лежали на ....хм, ягодицах. Мы замерли, глядя друг на друга.

— У тебя ведь нет ее телефона, — догадался Картер.

— Нет, — отдышавшись, произнесла я.

Дальше мы словно сорвались с цепи. Рубашка полетела на пол, пока мы неистово целовались, там же оказалась и моя майка. Горячие ладони шарили по моему телу, лаская и сжимая до боли, а мне казалось, что я просто схожу с ума. Картер вдавливал меня в свое тело, и даже сквозь одежду я чувствовала его напряжение. Черт знает, чем бы это все закончилось, но у него зазвонил телефон, и мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша.

— Я, пожалуй, задержался, — произнес он, запуская руку в короткие волосы. Я кивнула, натягивая майку и собирая разбросанные листы. — Если что, завтра встретимся и доделаем.

Он натянул пиджак прямо на голое тело и стремительно покинул квартиру. Я осмотрела бардак в квартире и мысленно прикинула, сколько времени займет завтра наведение порядка.

Жаль только, что бардак в голове тряпкой не сотрешь.

...Он ничего не должен

Ненужный никому...

С утра меня несло на всех парах прочь из квартиры. Мне нужно было побыть наедине с собой и подумать. Ни одно место в городе к этому не располагало, но я точно знала, куда мне следует отправиться. На разных маршрутках я выехала за черту города, а дальше пошла пешком через лес. Через несколько километров показался конечный пункт моего путешествия.

Когда-то здесь работала фабрика по производству железобетонных блоков, но лет двадцать назад ее развалили. Все, что можно было украсть и вынести — уже украли и вынесли, поэтому остовы каменных зданий уже никто не охранял, и я попала на фабричный двор совершенно свободно. Моей целью было самое высокое здание с единственной уцелевшей лестницей. Я прошлась по первому этажу и начала нелегкое восхождение по ступенькам, заваленным кирпичами и каменной крошкой.

Я нашла это место, еще учась в школе, и частенько приходила сюда. Переходный возраст — штука сложная, и на старую фабрику я приносила свои тяжкие подростковые думы в надежде сбросить их вниз на бетонную площадку. Но страх или переизбыток здравого смысла не позволяли мне это сделать, однако отсюда я всегда уходила с легким сердцем и чистыми помыслами. Возможно, причиной тому особенная энергетика этого места, но я не возьмусь это утверждать.

И вот, я снова здесь, на крыше, стелю куртку и сажусь на самый край и опираюсь спиной о стену. Есть в этом ритуале нечто особенное и умиротворяющее. Именно отсюда открывается самый живописный вид на раскинувшиеся вокруг поля в обрамлении смешанного леса. И на фоне этой идеалистической картины — полный бедлам в голове.

То, что вчера чуть не произошло между мной и Картером, натолкнуло меня на мысль, что мы оба играем с огнем. Можно было бы малодушно все свалить на него, но кто в это поверит, если я отвечала взаимностью, да еще с каким энтузиазмом? Если так и дальше пойдет, то мы завершим начатое, но кому от этого будет лучше? Мимолетное наслаждение не стоит вечных мук и угрызений совести. Чем больше мы привыкнем друг к другу, тем болезненнее будет наше расставание, а оно обязано быть, ибо я даже не рассматриваю вариант остаться с Картером навсегда. Однажды мы это уже проходили.

Но как сделать так, чтобы мы меньше контактировали? Пока мы живем раздельно, это, в принципе, возможно, только после свадьбы вряд ли мы останемся на разных территориях, и игнорировать Картера, находясь с ним в одной квартире, будет очень сложно. Нужно испортить отношения, хоть внутренне я и против этого.

А память услужливо подбрасывает пищу для размышлений, воспроизводя моменты нашего безрассудства. Я даже машинально коснулась губ — хорошо целуется, стервь. Знать бы еще, что он сам думает по этому поводу...

И кажется, у меня будет возможность спросить его самого об этом — едва я спустилась, дорогу мне преградил черный джип. За рулем сидел злющий, как сто собак, Картер.

— Вот честно скажи мне, — начал он, захлопывая дверь машины, — ты специально издеваешься надо мной?

Я остановилась на безопасном расстоянии, мало ли, вдруг бешенство передается воздушно-капельным путем.

— И вам доброго утра, остиньор Картер, — спокойно поздоровалась я.

Шутить оный не изволил.

— Вместо того, чтобы сидеть сейчас на совещании, я ношусь за тобой по городу и за его пределами. Что ты здесь забыла?

Ничего себе заявочки, можно подумать, я его просила. Да, я рисковала, придя сюда, но за мной ведь ходит охрана, ведь так? Последнее я произнесла вслух.

Картер сжал челюсти так, что побелели скулы.

— После того, как кое-кто, не будем показывать пальцем, петлял по городу как заяц, даже слежка была бессильна.

— Но ты же меня как-то нашел? — уточнила я. И кстати, как?

У него зазвонил телефон, он быстро посмотрел на дисплей и скомандовал:

— Быстро в машину.

Я повиновалась исключительно от неожиданности. Картер развернул машину и сразу утопил педаль газа в пол. Мы неслись по грунтовой дороге, петляя и подпрыгивая, словно за нами кто-то гонится.

— Я должен уехать на несколько дней, — произнес он.

— Мне нужно подписать тебе заявление? — пошутила я, но он пригвоздил меня к месту таким взглядом, что я поняла неуместность своего юмора.

— Я не могу заниматься делами, зная, что ты где-то шастаешь.

Батюшки, какие мы заботливые. Знать бы только с чего вдруг.

— Я-то здесь причем? — прикинулась я шлангом. — Все, что касается свадьбы и не касается меня — организует дед. Тебе осталось только костюм купить свадебный, но это уж как-нибудь сам.

Картер бросил на меня мимолетный, но от этого не менее убийственный взгляд.

— Не притворяйся, что не понимаешь.

— Картер, я не маленькая девочка, — не выдержала я. — Не надо меня нянчить. До того, как в моей жизни появился ты, со мной вообще ничего не происходило.

— Потому что тогда ты еще не умела ходить, — прорычал он, выписывал на дороге такие кренделя, что меня уже стало укачивать. Никогда не видела, чтобы он так неаккуратно водил машину.

— Ты слишком много на себя берешь, — предупредила я, тоже набирая обороты.

— Если не думаешь о себе, подумай о том, что из-за тебя гибнут люди! Вспомни хоть ту девчонку на треке.' И еще неизвестно кого хотели убрать, когда произошло убийство на благотворительном вечере.

Очередная подрезанная иномарка и возмущенный гудок в спину. На спидометре перевалило за сто двадцать.

— А вот это не надо, я здесь совершенно не причем! Пускай угрызения совести мучают тех, кто их убил, а не меня, за то, что их, подчеркиваю — возможно, убили вместо меня.

— Ты идиотка! — совершенно разъярился клановник. — Тебе что, совершенно плевать на собственную жизнь? И как меня только угораздило с тобой связаться?!

Вот тут уже сорвало гайки у меня.

— Да ты машину ведешь так, что скорее сам меня угробишь, припадочный! — заорала я в ответ. — Останови сейчас же машину, я сойду, и видеть тебя больше не желаю!

— Хочешь выйти — выходи на ходу! — рявкнул он в ответ, не сбавляя скорости, но, тем не менее, еле заметно нажал кнопку блокировки дверей. Я чуть не рассмеялась — да, Картер, невысокого ты мнения о моих умственных способностях. Остаток дороги мы проехали молча, злобно сопя каждый в свое стекло — он в лобовое, я — в боковое. Остановился у самого подъезда, чуть не въехав внутрь. Я думала на прощанье от души пошлет меня ко всем нечистым, но он залез в карман и со словами:

— Отойдешь от дома дальше, чем на километр, пристегну к батарее наручниками, — впихнул мне в руки странную черную коробочку и разблокировал двери.

Я выскочила как ошпаренная и, не останавливаясь, поднялась на свой этаж даже без лифта. Как он смеет вообще так себя вести со мной? Я-то уже понадеялась, что все кончено, но Картер и не думал отступать. Может, отсыпал мне яду, мол, сожри и упокойся, пока это своими руками не сделал я сам? Дома зашвырнула коробку на полку для обуви, пометалась по квартире, успокаивая разошедшиеся нервы лозунгами: "Да чтоб у него яйца вылупились" и "Чирьев ему на задницу", а когда пришла в себя, победило женское любопытство — решила взглянуть, что же он все-таки мне такое дал. Коробочка успела найти где-то паутину (вроде только все убирала?) и повалялась в ней. Я небрежно вытерла ее о штаны и открыла.

На фоне черного бархата, в маленькой подушечке блестело золотое кольцо с россыпью маленьких зеленых камешков. А внутри переливались буквы гравировки.

"Навсегда моя"

На меня словно ведро воды холодной вылили. Я смотрела на несчастное кольцо, любуясь игрой света в идеальной огранке, и не знала, что предпринять. Первой реакцией было отбросить от себя коробочку, будто ядовитую змею. Второй — пожалеть и подумать. Третьей — господи-боже-мой!!!

Кольцо подарено на помолвку, это раз. Кольцо стоит бешеных денег — это два. Картер не отступит ни за что — это три. Такие подарки просто так не делают — это четыре. Итог: и зачем я его только взяла?!

Переложила коробочку из руки в руку. Ей-богу, что обезьяна и очки. Надевать его никакого желания нет, будто это меня к чему-то обяжет, подумала и решила вернуть. Даже номер набрала, но пока звонок не прошел, резко передумала и сбросила. Что я, в конце концов, за чудовище? Он ведь ходил, выбирал, тратил время и деньги, я приняла подарок, а если верну, это будет выглядеть, словно я посмотрела на кольцо, оно мне не понравилось и поэтому возвращаю назад. Взяв его, я приняла на себя обязательства и теперь должна буду его носить, хоть и не очень хочется. Мысли о крупной подставе со стороны Картера не шли из головы, так я и провела остаток дня за домашними делами, постоянно натыкаясь на предмет своих размышлений. Несколько раз переставляла коробку, но взгляд неизменно приковывался к блеску камней. Пришлось вынести его на кухню и продолжить истязать себя всухую. Я даже вещи в шкафу перебрала, чтобы отвлечься.

Голод привел меня к холодильнику и тут же бесследно пропал, потому что со стола на меня сияли зеленые глазки. Я со стоном опустилась на стул и погладила коробку, словно котенка. Зачем он мне его подарил? Можно подумать, мне и без него было мало головной боли. Кольцо на мои вопросы не отвечало и вообще оставалось глухо к моим страданиям.

Я достала и положила кольцо на ладонь. Зеленые глазки хитро прищурились. Я попала, Картер, и только сейчас поняла, насколько, осознала серьезность ситуации. И я знаю, что потом будет больно, добром это не кончится, но ведь он тоже должен понимать, во что и с какими последствиями ввязался. Я давно с ним знакома, он только притворяется бессердечным ублюдком, на самом деле все принимает близко к сердцу, только не показывает виду. Во всяком случае, так было раньше, и очень хотелось бы верить, что клановники не слишком изменили его восприятие. Однако, в свою очередь, Картер знает и меня, и он понимает, что я чувствую.

Возникает закономерный вопрос — зачем тебе эти страдания, Картер, зачем тебе моя боль?...

Отсутствие Картера помогло мне успокоиться, и я занялась ударным трудом. Во-первых, я заказала оформление зала в ресторане, во-вторых наняла флористов для букета невесты, в-третьих — выбрала меню и даже кое-что лично продегустировала. Разослала приглашения на свадьбу, после чего имела несколько долгих разговоров с ближайшими родственниками. Некоторые заранее поздравляли, кое-кто выражал недоумение, что я так рано выхожу замуж, но все неизменно настаивали на том, что без их помощи я нее обойдусь. Сначала я вежливо отнекивалась, потом наотрез отказывалась, а на третью по крови сестру, позвонившую последней, так и вовсе сорвалась и в жесткой форме попросила передать остальным, чтобы не звонили мне до самого дня бракосочетания. Сестра обиделась, и чтобы помириться с ней, мне пришлось пообещать ей роль подружки невесты. Арэна тут же забыла свои обиды и с энтузиазмом принялась мне рассказывать, где и какие платья она видела и что прическу она мне сделает. Я тут же пожалела о своем решении, но деваться было некуда — пообещала же, поэтому быстренько и безболезненно свернула разговор и отключилась. Больше родственники не звонили, видимо, цыганская почта работает без перебоев, но передо мной встала другая проблема — у Картера тоже ведь есть родственники, которые тоже возжелают общения с новым членом их семьи. Раньше я как-то не задумывалась над этим, а сейчас поняла, что к этому я точно не готова.

От мрачных мыслей меня спас Кириен, позвонивший во время примерки одного из платьев. В салон я отправилась с дедом, вернее — по его инициативе, потому что будь моя воля, с таким настроением я готова была идти под венец в форменке и пучком на голове.

Платье по счету было ...дцатое, меня стало пугать собственное выражение лица, когда я в очередной раз подходила к зеркалу, а Энайя неумолимо отправлял меня переодеваться. Ни одно из предложенных не удостоилось его похвалы и, по его мнению, совершенно мне не подходило. Последнее так же было отвергнуто, и в какой-то степени я даже понимала деда — он ведь хочет, чтобы это было особенное Платье с большой буквы, а я в который раз надевала просто огромный белый мешок. Мы даже экспериментировали с цветами, но мешки от этого платьями не стали. Я горестно вздыхала, дед скрипел зубами, но даже самые дорогие бутики не отвечали его запросам.

Кириен предложил прогуляться, и я согласилась, понимая, что экзекуции скоро завершаться и дед отпустит меня на все четыре стороны. Я переоделась в свое и вышла из примерочной, пока Энайя что-то искал в своем планшете. Щелчок пальцами, и серые глаза смотрят на меня с улыбкой, захотелось ущипнуть себя, чтобы поверить в это чудо.

— Мы заедем еще в одно место, — и, глядя на мой кислый вид, добавил: — Ненадолго.

Ехали мы недолго, остановились на Семиверстной, и Энайя позвал меня с собой. Очень удачно, подумала я, как раз передам приглашение Марре. Дед вошел в неприметное ателье, мне ничего не оставалось, как последовать за ним. За прилавком орудовала ножницами моя старая знакомая.

— Какие гости у нас, — обрадовалась она, увидев меня, а потом перевела взгляд на деда и как-то внутренне подобралась. — День добрый, остиньор Дархау. — могу я чем-нибудь вам помочь.

Энайя Дархау расцвел что пион, причем это была его искренняя улыбка — зрелище небывалого масштаба. Он склонил голову и коснулся губами руки костюмерши. Та слегка зарумянилась.

— Доброго дня, прекрасная Маргарита, — проворковал он, и я просто встала в ступор. Я никогда в жизни не слышала, чтобы мой дед с кем-то... заигрывал? — Да, вы можете нам помочь. Полагаю, вам знакома сия молодая остиньорита?

Марра (Маргарита?!) кивнула.

— Так вот, — продолжил Энайя, — я думаю, вам под силу организовать ей свадебное платье?

Я открыла рот. И как мне самой не пришло это в голову? Марра — единственный человек, который сможет удовлетворить все мои запросы, и уж тем более запросы моего деда касаемо свадебного платья. Жаль только, если она откажется.

— Для меня это будет большая честь, — скромно улыбнулась костюмерша, приведя меня в замешательство — ее я тоже никогда не видела робкой, словно девочка.

— Вот и прекрасно, — потер руки дед. — Все, что будет нужно, я оплачу и привезу, только дайте знать.

— Это будет мой подарок Альене на свадьбу, — не отводя от Энайи глаз, отозвалась Марра. И уже мне: — Ты ж ведь поэтому мнешь в руках приглашение?

Я растерянно протянула ей красочный бланк. Костюмерша приняла его.

— Нужны какие-то мерки? — уточнил дед, но Марра покачала головой. — Тогда, Альена, можешь быть свободна.

— А-а...

— А я пока останусь здесь, нам с Маргаритой необходимо перекинуться парой слов.

Меня попросту выставили за дверь. Я набрала Кириена, и вскоре он забрал меня. На сей раз напарник улыбался, даже шутил, что навело меня на мысль, что он уладил свои проблемы.

Поехали мы в парк, бросили машину на стоянке и отправились гулять пешком. Не то чтобы практически голый парк и выпавший снег располагали к прогулкам, но мне хотелось отвлечься, тем более когда рядом лучший друг.

— Почему ты все время оглядываешься? — спросил он, глядя на мои попытки обнаружить слежку.

— Да смотрю, ходит за мной охрана или нет, — задумчиво произнесла я. Не могу же Картер оставить меня одну? Или мог, понадеявшись на мое благоразумие?

— Охрана?

— Да, Картер боится оставлять меня одну в цивилизованном обществе, считает, что я для него опасна.

Кириен нахмурился при упоминании о клановнике.

— А где же он сам? — поинтересовался он.

— Черт его знает, — улыбнулась я. О Картере разговаривать не хотелось, я поспешила перевести тему. — Ты уже в курсе, что Ксаури выгнал меня?

Напарник кивнул.

— Я давно не был на базе, но слышал, что он пьет беспробудно. Даже из кабинета не выходит.

Я рассмеялась.

— Кир, ты как маленький — все в сплетни веришь. Я может и зла на него, но никогда в жизни не поверю, что Лиан Ксаури позволит довести себя до такого состояния. Не удивлюсь, если он сам пустил этот слух, чтобы меня угрызения совести замучили.

Кириен пожал плечами. Незаметно для себя мы остановились друг напротив друга, чтобы было удобнее вести разговор. Друг взял меня за руки.

— Может он понял, какого человека он потерял, и поэтому заливает горе? — предположил он.

Ксаури поймет, когда остынет, а сейчас его глаза застилает красная пелена и он не в состоянии здраво мыслить. Чье-то науськивание оказалось сильнее разума бравого вояки, и мне хотелось бы поближе познакомиться с этим человеком.

— Не думаю. Даже не так — я уверена, что это все выдумки.

Кириен замолчал, а после поднял на меня блестящи взгляд.

— А что если нет? Что если не один он понял, кого потерял, и уже не надеется вернуть?

Мне стало не по себе. Лет пять я работаю с Киром, у нас было всякое, но единственное, чего никогда не делал напарник — он никогда не проявлял ко мне никаких чувств, кроме дружеских.

— Кир, но ты же был и остался моим лучшим другом, — возразила я.

— Какой я лучший друг, если только и думаю о том, как сорвать твою свадьбу, — с горечью произнес он, прижимая меня к себе.

Я растерялась — объятия были слишком уж интимными для дружеских.

— Ты же мне как брат, волнуешься за меня, — осторожно, пытаясь высвободиться, сказала я.

— Брат, — усмехнулся он. — Почему-то, обнимая тебя, я в последнюю очередь думаю о тебе как о сестре.

Я судорожно сглотнула. Дело принимало нешуточный оборот.

— Кир, ты же женат, — попыталась я воззвать к благоразумию друга.

Сквозь одежду я чувствовала, как взволнованно бьется его сердце, следовательно — волноваться нужно было начинать и мне.

— Я уже столько времени хожу за тобой тенью, оберегая и спасая, а тебя прямо из-под носа уводит этот щенок! — зло произнес друг, или кто он там теперь мне. — Я бы женился на тебе, но не могу сейчас взять развод.

Еще чего не хватало! Я уперлась ладонями ему в грудь, но Кириен не отпустил меня.

— Даже думать не смей об этом! Я не позволю твоей семье развалиться из-за меня.

— А я не позволю тебе положить свою голову на алтарь предпочтений Энайи Дархау! — он приподнял мой подбородок, заставляя меня смотреть ему глаза. — И я придумаю, как этому помешать.

— Не смей, — только и сказала я, хотя мыслей в голове было много на эту тему.

Я просто не успела. Кириен сделал вещь, которая навсегда лишила меня единственного настоящего (думала я) друга. Друзья друзей так не целуют.

Прервал нас звонок моего мобильного. Я трясущимися руками нажала на принятие вызова, Кир отстранился.

— Алло.

— Быстро. Домой, — голос в трубке сказал всего два слова, но с такой интонацией, что мне этого хватило, чтобы отрезветь и прийти в себя. В кои-то веки, Картер, твои желания совпадают с моими.

— Что-то случилось? — Кириен уже взял себя в руки и пошел за мной следом, потому как я исполняла приказание своего жениха и собственного сердца.

— Да, я забыла, что обещала деду заскочить к нему. Он очень злится. Напарник понятливо кивнул.

— Могу подвезти?

Этого мне точно сейчас не нужно.

— Нет, здесь недалеко, — нужно срочно избавиться от него, — Дед ждет меня в другом ателье.

— Тогда я пойду к машине, — решил Кир, а я с облегчением вздохнула. — Увидимся.

Домой я летела пулей, и первое, что сделала, войдя в квартиру — набрала ванну и как следует помылась. Меня преследовало ощущение чего-то грязного. После поцелуя с Картером я такого не испытывала, что говорит о полнейшем отсутствии лирических чувств явно не в пользу Кириена. Как будто брат меня поцеловал — вроде и люблю его, но так противно! Все потому, что эта любовь совершенно другого сорта, словно родственная, жаль только напарник так не считает.

Снова наткнулась на кольцо — наверно, я сумасшедшая, но события этого дня который раз убедили в том, что Картер меня защитит во что бы то ни стало. Золотой ободок скользнул на безымянный палец, а безвольная ладонь сжалась в кулак. На душе как-то сразу стало спокойнее.

Да будет так, я решила.

Услышь... стук сердца на закате,

Чтоб жажду утолить тобой...

Его Превосходительство Картер соизволили явиться только за неделю до свадьбы, когда я уже немногим отличалась от огнедышащего дракона. В гробу я видала все эти торжества вместе с их организаторами вместе взятыми! Мало того, что меня замучила тамада, приглашая меня на репетицию всех дурацких конкурсов, стилисты, по-моему, вообще решили сделать из меня лысую невесту, сделав на моей голове пять пробных причесок. Я пообещала, что обязательно отомщу Картеру, если не в этой жизни, то обязательно в следующей.

— Неплохо, — я вздрогнула, услышав голос за спиной, и запустила в его источник рулоном скотча, которым приклеивала огромный свадебный плакат, висящий за спинами молодых. То есть нас.

Картер, конечно же, уклонился, сияя словно начищенный таз. Читай — как придурок.

— Явился. Скотч подай.

— Сама кинула, сама и сходи, — продолжил скалиться он, не собираясь двигаться с места.

Я зарычала и яростно сиганула со стула, намереваясь или найти несчастный рулон, или надрать задницу одному заносчивому клановнику. Плакат тут же сделал ручкой и сполз на пол. Я обшарила пол, залезая под все столы и стулья, но скотч, похоже, обиделся на меня за неподобающее к нему отношение, потому как бесследно исчез.

— Не это ли ты ищешь? — отвлек меня от поисков все тот же голос, и я с размаху врезалась головой об стол. Шипя и потирая набухающую шишку, я вылезла из-под стола и увидела, что Картер перекидывает из руки в руку клейкую ленту, а мои руки уже сами с собой сжимаются, представляя, как я бы с удовольствием намотала ее на чью-то шею.

— Плакат на полу, — гаденько улыбнулась я в ответ и с удовольствием полюбовалась на вытянувшееся лицо клановника.

Одновременно с приездом Картера мне на ухо настойчиво подсела Арэна с предложением организации девичника. Сначала я лениво отмахивалась от нее, мол, зачем это все, мне итак хлопот хватает, на что сестра заявила, что берет все на себя. Я стала отказываться убедительнее, как мне показалось, что она осталась глуха, заявив, что у нее станет на одну родственницу меньше, если я 'замылю вечеринку'. В итоге мы сошлись на том, что девичник будет, я доверяю сие безобразие ей целиком и полностью, лишь бы она оставила меня в покое. Позже она позвонила мне и сообщила, что шабаш состоится в клубе с оригинальным названием 'В стельку' двадцать девятого октября, то есть за два дня до свадьбы.

— Не будешь же ты с опухшей бледной рожей за столом и на фотографиях, — прямолинейно аргументировала Арэна.

Сестра же настояла на том, чтобы я пригласила все женское составляющее 'Цели', бывших подруг, одноклассниц и всех, кого я смогу собрать в столь короткий срок, потому что 'мы не каждый день выдаем замуж нашу дорогую Алечку'. И уважаемые остиньоры и остиньориты не желали отказываться от неожиданного действа, ибо оказались голодны до зрелищ и жаждали праздника, вакханалии и разврата.

Этого вечера я боялась еще больше, чем собственной фиктивной свадьбы, а все потому, что утром курьер передал мне посылку, в которой оказалось маленькое черное платье, настолько маленькое, что сначала показалось мне детским. При ближайшем рассмотрении обнаружились выточки под грудь, коей у ребенка просто быть не может, а у меня была. К платью прилагались черные же чулки с кружевной резинкой и блестящая диадема. Кто так пошутил надо мной — оставалось лишь догадываться, облачившись, я не нашла ничего умнее, чем просто обалдеть. Возникла мысль, что если меня не изнасилуют до клуба, то в клубе точно прохода не дадут. Волосы я слегка подкрутила, поэтому и без того фривольный наряд смотрелся еще развратнее. Завершила страстный образ ярко-алая помада и сапоги на высоком каблуке, вытащенные мной на свет божий из недр шкафа. И вот настал час икс, когда мне следовало явиться в нужное место в указанное время.

Уже с порога я поняла многое. Первое, и самое главное — нельзя было развязывать Арэне руки. Стол был снят на двадцать семь персон, а во главе всего этого безобразия возвышался трон для виновницы торжества. Второе — я никогда в жизни не чувствовала себя участницей совершенно неповторимого сумасшествия, и — о да! — мне это безумно нравилось. Третье, но отнюдь не последнее — выпускной фигня по количеству выпитого мной за несколько первых часов. А вы попробуйте отказаться, когда толпа полуодетых (или полураздетых) женщин и девушек орет неприличные тосты и подливает в бокал. И еще — я, оказывается, очень люблю мужской стриптиз.

Откуда в нашем коллективе столько женского полу — я задавалась этим вопросом все чаще, причем количество приглашенных возрастало с каждой новой рюмкой. Две Синтии (лаборант Ксаури) танцевали на сцене и хохотали, обнимая приглашенного актера за непривычные для него части тела.

Кульминацией вечера 'прощания с девственностью' стал огромный торт, который выкатили на сцену передо мной, и он оказался не без сюрприза. Крышка сдвинулась в сторону, и из недр бутафорского кондитерского продукта показался идеал мужской красоты по версии нетрезвой головы одной отдельно взятой остиньориты. Он со звериной грацией выбрался наружу, прикрытый только одними лишь плавками и начал двигаться под музыку при качественных световых эффектах, постепенно приближаясь ко мне.

Мне показалось, что я забыла, как нужно дышать. Танцор гладил свое тело, играя рельефными мышцами и будоража мою фантазию на совсем не приличные темы. Как он выглядит — для меня, к сожалению, так и осталось загадкой, потому что таинственный стриптизер оказался в непроницаемой маске. Мне оставалось лишь читать язык его тела, и я чувствовала, как потеют мои ладони от странного ощущения, схожего и с возбуждением, и с безумством одновременно. Как он танцевал... как он двигался вокруг меня! Я судорожно сглатывала слюну, подавляя желание коснуться его кожи, которая так и манила к себе. Словно почувствовав мои метания, он подал руку, заставляя меня встать, и стал еле ощутимо касаться спины, живота, рук, тереться бедрами и прижимать к себе в страстном танце.

Танец закончился надрывным аккордом, за которым последовала минута тишины. Танцор смотрел только на меня, а я не сводила в него плотоядного взгляда. Со мной такое было впервые, и эти ощущения (а также несколько литров спиртного) кружили мне голову.

Зал взорвался такими криками и овациями, что у меня заложило уши. Женщины поняли, что от них ускользает лакомый кусочек, и рванули на сцену. В это же время ведущий уже объявлял следующий номер, из-за ширмы показались несколько полуголых парней, которые слегка отвлекли страждущих от их цели. Началось столпотворение, из которого меня вырвали крепкие руки моего личного эротического кошмара, подхватившего и куда-то очень быстро понесшего мою скромную персону. Никто не заметил исчезновения главного действующего лица, потому что на сцене уже кипели нешуточные страсти, и моим гостьям стало не до меня.

Мы оказались в каком-то совершенно темном закутке, и я уж было хотела возмутиться, куда это меня унесли с веселья в мою честь, но губы неожиданно накрыли поцелуем, да еще и каким. У меня тут же закружилась голова, но танцор тут же решил эту проблему, прижав меня к стене всем своим телом. Мои руки тут же заскользили по его груди, ощущая нехилые рельефы — спортсмен, не как зря. Мои действия возымели побуждающий эффект — парень глухо застонал, подхватил меня под ягодицы, заставляя меня обнять его ногами, и сильнее вдавил меня в стену. То, что этот гнусный совратитель чужих невест откровенно меня хочет, не поддавалось никаким сомнениям — сквозь тонкую ткань нижнего белья в меня упиралось все самое что ни на есть мужское, что только могло быть в этом парне. Я вцепилась ему в волосы, издав такой стон, которого и сама от себя не ожидала, и оторвала его на миг от своих губ. Кажется, целую вечность мы страстно дышали друг на друга — он с укором, я — с решимостью прекратить эту ужасно приятную пытку.

— Нужно остановиться, — услышала я совершенно чужой хриплый голос. Мое пьяное ухо сначала испугалось, что мы с танцором здесь не одни, но тут же пришло в себя — говорила-то я. — Я замуж выхожу, как никак.

Эти слова дались мне с трудом. Как бы я хотела увидеть его лицо без маски, но ведь он не позволит, остановит на полпути. А ведь спустя два года, когда я буду совершенно свободна от всех обязательств, мы могли бы встретиться вновь, и — кто знает — может, остались бы вместе. Передо мной стояла моя эротическая мечта, а я была совершенно не в силах воспользоваться моментом. Он сладкий и тягучий, словно ириска, а меня будто нарочно посадили на строгую диету.

— Тише, — прошептал он, прижимая мою голову к груди. Его сердце билось часто-часто, словно хотело вырваться ко мне. — Все будет хорошо, — и снова поцеловал меня. К моему стыду, мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но другая моя часть, наверно, более сильная и разумная, этому противилась.

— Скажи мне, — задыхаясь, произнесла я, когда он стал покрывать поцелуями мою шею, — скажи мне, как тебя зовут.

— Не важно, — шепотом ответил он, исследуя руками мое тело. — Тебе хорошо?

Хорошо ли мне? Да так хорошо я никогда еще не чувствовала себя в этой жизни!

— Да..

Он вернулся к губам.

— Тогда я хочу, чтобы однажды ты просто вспомнила об этом.

Как я могу об этом забыть? — кричало все мое существо, когда он стал целовать все настойчивее. Мне перестало не хватать воздуха, но я была не в силах оттолкнуть его от себя, поэтому вскоре уже просто обмякла в его руках и отключилась с мыслью о том, что он все-таки очень сильно меня хочет.

Утро началось возле унитаза. Едва я проснулась, желудок подал сигнал мозгу, и я рванула в сторону туалета, но ничего не произошло. Бесцельно пообнимавшись с трубой, я переползла в ванную и в ужасе отпрянула от зеркала. Вечер оргий налицо. На голове нечёсаная метла, под глазами синяки, и в целом весь мой вид прямо таки кричал — мой организм отравлен, добейте меня из жалости. Кое-как приведя себя в порядок, я вернулась в свою нору, где приготовилась долго и мучительно умирать. Однако зазвонивший телефон не позволил мне этого сделать, назойливой трелью врезавшись в мою больную голову. Я ответила. Мой собеседник замялся, а затем голосом Арэны попросил передать трубочку Альене.

— Как не прискорбно, сестра моя, но это я, — созналась я, морщась от приступов тошноты.

— А я подумала, что это твой вчерашний кавалер, — призналась сестра удивленным голосом. — Ты вчера так неожиданно куда-то исчезла, я решила, что ты уехала к этому красавчику. Как ты вообще? По голосу слышу, что не очень.

Не очень — это еще мягко сказано, подумалось мне, но мои мысли занял другой факт.

— Какой еще красавчик? — я нахмурилась, пытаясь припомнить события вчерашнего вечера.

— Как это какой? — воскликнула Арэна. — Который для тебя из торта вылезал.

И тут, как говорится, меня накрыло. Воспоминаниями. Мне вдруг стало жарко, стыдно и жутко одновременно — я ведь чуть не отдалась черт знает кому черт знает где! А самое главное — я совершенно не помню, как и когда попала домой. Я схватилась рукой за голову и глухо застонала.

— Ари, кто был вчерашний стриптизер?

Сестра усмехнулась.

— Вот ты шутница. Который из? Тот, которому ты деньги в стринги пихала, или тот, с которого ты последнюю, прости господи, шкуру сняла?

— Какую..шкуру? — судорожно сглотнула я.

— Известно чью, тигриную. Реквизит, кстати, просили вернуть.

В этот момент моя рука ласково поглаживала что-то мягкое и пушистое... опознав в этом импровизированные трусы стриптизера, я пронзительно вскрикнула.

— Ари, она у меня в постели!

Сестра смеялась, как умалишенная. Я бы тоже с радостью повеселилась, если бы надо мной не нависло столько поводов для печали.

— Я больше никогда не буду пить, — обреченно прошептала я, двумя пальцами приподнимая лохматое нижнее белье. Сестра мне возразила.

— Подумаешь, погуляла в свое удовольствие.

— Ари, если дед узнает — мне не сдобровать.

— Не волнуйся, — деловито произнесла она. — Я подозревала, что тебя будут мучить угрызения совести, поэтому еще вчера предупредила всех, что тебя срочно вызвал к себе вышеупомянутый родственник. Мне поверили, поэтому сплетен и проблем не будет, — и вкрадчиво добавила: — Со мной-то хоть поделишься, затащила ты его все-таки к себе?

Если бы я знала, Ари! — хотелось крикнуть мне, но я спокойно ответила:

— Нет, я уехала домой. Не умела я пить — нечего было и начинать.

Дальше у нас разговор перетек на тему паленого алкоголя, но меня все же мучил вопрос.

— Так кто это все-таки был — тот парень из торта?

Арэна мечтательно вздохнула.

— Чтоб я знала. Я думала, это ты его пригласила. А если не ты и не я — то кто?

Интересный вопрос, в принципе — любой из гостей. Но ведь никто не толкнул речь, мол, поздравляем, Альена, это тебе, или что-то в этом роде. Моя коллекция странностей пополнилась.

— Если вдруг узнаешь — дашь мне знать?

— А ты мне, — ответила сестра. — Уж больно хорош был, подлец. Я бы хотела заиметь его в личное пользование.

— Ты рискуешь его просто заиметь, — проворчала я под одобрительный смешок Ари.

— Тебе хорошо рассуждать, у тебя будущий муж — эталон мужской красоты.

Сомнительная замена моему эротическому приключению. Не спорю, Картер красивый, но, сука, его характер! Его чаще хочется придушить.

— Красота — не главное, — отстраненно заметила я.

— Но и не лишнее, — добавила Арэна. — Тебе что-нибудь привезти?

— Яду. И если можно — два стакана.

Это был последний день моей свободы. С каждой утекающей минутой во мне крепла уверенность, что эта свадьба будет самым ужасным событием в моей жизни. Я не видела своего платья, стилисты так и не определились, что они хотят видеть на моей голове, а мне было все равно, рядом со мной не плакала мать, умиляясь, как быстро выросла ее дочурка. Я осталась одна со своим личным горем — мои мысли были заняты загадочным танцором из клуба, а завтра мне предстояло стать женой глубоко презираемого мной человека.

Тридцать первого октября в моей квартире наступил Армагеддон. С раннего утра надо мной издевалось несколько рук повелителей ножниц и плоек. Кстати, одному такому я именно плойкой и хотела выколоть глаз, когда он обозвал мои волосы "лохматым одуванчиком" и предложил выкрасить меня в блондинку. От расправы его спас дед, вовремя заметив мой взбешенный взгляд.

Визажистка прибыла несколько позже, и она была великолепно молчалива. Девушка не стала раскрашивать меня под клоуна, а всего лишь подчеркнула косметикой мои достоинства и скрыла следы бурного девичника. Дед, кстати, нахмурился, увидев меня с утра, но, как ни странно, не сказал ни слова. Он вообще был подозрительно малословен и задумчив.

Платье Марра привезла лично. Она вплыла в мою обитель степенно, словно вокруг нее не было никакой суеты, и нарочито медленно расстегнула чехол. Все посторонние были выставлены за дверь, а костюмерша выдала мне кружевное белье, чулки и подвязки. Далее последовал черед пока еще незнакомого мне платья. Я боялась вздохнуть лишний раз, чтобы не разрушить того очарования, которое некстати навеял мой наряд. Именно поэтому корсет затянулся с первого раза.

Когда все приготовления были закончены, выгнанные снова приглашены, в комнате, в центре которой я стояла, воцарилась тишина. У меня вспотели ладони — не могла же Марра напортачить — и я медленно повернулась к зеркалу.

Выходя замуж по любви, я была бы самой счастливой невестой на свете. Мое платье было простым и в то же время невероятно прекрасным и оригинальным. Тяжелая юбка в пол, расшитый золотистым бисером корсет, и тонкое нежное кружево по контуру всех деталей. И не важно, что оно было не белое — кремовый цвет добавлял мне невинности и какой-то фарфоровой хрупкости. Линия груди подчеркнута идеально — у платья отсутствовали бретели, но это нисколько не доставляло мне дискомфорта — я уже говорила, что Марра свое дело знает. Закрытые туфли на высоком каблуке полностью гармонировали с нарядом. Последним штрихом в композиции стала полупрозрачная фата, пришпиленная сзади в подкрученные и лишь слегка присобранные волосы, оставленные свободно спускаться на обнаженные плечи.

— Прекрасно, — одобрил дед, посылая ласковый взгляд автору платья. Марра зарделась. — Нам уже нужно выезжать.

По дороге меня охватила необъяснимая тревога, несмотря на то, что Энайя не отпускал моей руки. Почему я никак не могу смириться с тем, что это всего лишь фарс, формальность, игра на публику? — Не думай, что я продаю тебя, Альена, — неожиданно тепло произнес дед. — Картер не обидит тебя, и возможно однажды ты даже скажешь мне спасибо.

Я промолчала, отворачиваясь к окну. Мне не хотелось, чтобы дед увидел навернувшиеся на глаза слезы, а ведь я дала себе зарок никогда при нем не плакать. Это все нервы, успокаивала себя я, уже сегодня все закончится, начнутся серые будни, где мне придется всего лишь играть роль влюбленной дуры. Всего лишь играть роль...

Мы подъехали к ЗАГСу. От количества встречающих мне стало неимоверно страшно, и не держи меня так крепко дед, непременно сбежала бы, задрав юбки.

Картер стоял на нижней ступени с букетом в руках. Аристократичную бледность (или тоже бурно хоронил свою свободу) подчеркивал темно-синий строгий костюм, рубашка соответствовала по цвету моему наряду, на шее уже висел идеально завязанный хомут-галстук для новоиспеченной супруги, а букет чайных роз обвивала золотистая ленточка. Рядом с ним, чуть поодаль, переминался с ноги на ногу свидетель, тоже клановник, встречаемый мной раньше на приеме. Рэй Орини, если не ошибаюсь. Арэна расположилась напротив и отчаянно строила глазки своему коллеге по событию.

Открыл дверь и подал мне руку Энайя, заменив таким образом отца, традиционно вручающего руку невесты будущему мужу. У деда всегда были свои традиции и законы, а все остальное он свободно и без зазрения совести нарушал. Я осторожно выбралась из машины под аплодисменты гостей и застыла возле деда. Он тем временем по-родственному обнял Картера, что-то сказал ему, я не расслышала из-за шума, и протянул мою руку клановнику. Картер преклонил предо мной колено, вручил букет, после чего сжал мои ледяные пальцы и потащил меня за собой, что-то бормоча про холод собачий и чью-то бестолковость. Вокруг нас сразу засуетились какие-то женщины, в одной из которых я узнала мать моего будущего мужа, свою без двух минут свекровь. Если бы я была кошкой, на мне сейчас бы встала дыбом шерсть от осознания того, что теперь у меня будет гораздо больше людей, по-родственному претендующих на мое время и внимание.

Мы шагнули в теплое помещение Дома бракосочетаний и застыли у огромных резных дверей. Сотрудница ЗАГСа тут же объяснила, как на церемонии нужно построиться молодым, родителям и гостям, проинструктировала нас по поводу колец и росписи и удалилась, оставив нас дожидаться начала казни. Картер легонько потряс меня за руку, привлекая внимание, а когда я обернулась, ободряюще улыбнулся и прошептал:

— Давай просто сделаем это и все.

Возможно, и он сейчас представляет на моем месте совершенно другую девушку, но раз уж так сложились обстоятельства, мы должны вместе побороть их и идти дальше. И если не рука об руку, то хотя бы плечом к плечу.

Заиграла музыка, я вздрогнула, увидев распахнувшиеся двери, но последовала за Картером в зал регистрации. Вокруг началась какая-то суматоха, клановника толкнули, он как-то странно согнулся и его совершенно взбешенный взгляд лихорадочно заметался вокруг, но столкнувшись с беспокойством в моих глазах, он улыбнулся и продолжил движение на указанное нам ранее место в центре. Как расположились гости, я уже не видела, нашим вниманием завладела другая сотрудница этого заведения, начав свою торжественную речь:

— Создание семьи — это ответственный и серьезный поступок, это решение двух любящих сердец, это союз единомышленников.

Нет, это решение одного меркантильного старика и не менее корыстного клановника.

— Это счастье, которое супруги готовы разделить друг с другом и одарить им родных и близких. Однажды судьба соединила вас, наполнив ваши сердца светом и радостью.

Соединила, как же... Наполнив мою голову болью и истребив пару тысяч ни в чем не повинных нервных клеток.

— У вас есть то, что ищут миллионы людей, а находят лишь избранные. Это — Любовь!

Это власть и деньги, дорогуша. И пара десятков выгодных контрактов.

— Именно она объединяет сердца и судьбы, мысли и стремления на пути к достижению великого искусства — жить ради счастья любимого человека.

Да-да, именно она...

— Наступает торжественный момент регистрации брака.

И словно гильотина опустилась мне на шею. Даже циник внутри меня заткнулся, лишь задрожали коленки, а голос женщины-регистратора стал проникновеннее.

— На пороге новой жизни я прошу ответить вас, является ли ваше желание стать супругами взаимным и искренним.

О господи, нет!

— Согласны ли вы, Лекс Картер, любить и оберегать Альену, заботиться о ней, быть ей верным и преданным супругом, разделять все заботы и радости?

— Да, — ударом топора прозвучал короткий ответ клановника.

— Согласны ли вы, Альена Дархау, быть доброй женой, верной спутницей Лексу, любить его и помогать во всех делах, разделять с ним ответственность за воспитание ваших будущих детей?

— Да.

Удивительно, даже голос не дрогнул.

— В этот радостный момент я приглашаю вас расписаться в Акте заключения брака.

Мы синхронно оттаяли и поползли к столику, чтобы расписаться в своем приговоре к замужеству-женитьбе. Сначала свою подпись поставил Картер, потом он забрал у меня букет и свою подпись поставила я. Далее эту процедуру повторили свидетели. Мы вернулись на свое почетное место, и церемония продолжилась.

— А теперь я прошу вас обменяться обручальными кольцами — древним символом любви и верности, простым и священным.

Я смотрела на приближающиеся золотые ободки, словно на хрустальном блюде вместо них лежали змеи. Кто и когда купил нам кольца? Я считала, что на мне останется помолвочное кольцо, но у Картера на этот счет было другое мнение. На безымянный палец правой руки скользнул золотой ободок, узнаваемый общественностью как самое настоящее обручальное кольцо. Клановник легонько коснулся его губами, оставив меня в недоумении — можно было бы обойтись и без показухи. Я повторила процесс куда более просто.

— Сегодня, тридцать первого октября, родилась новая семья. Лекс и Альена, отныне вы — муж и жена. Поздравьте друг друга первым супружеским поцелуем.

Я слегка сдала назад, и Картер смекнул, что сейчас будет что-то, отдаленно напоминающее скандал. Пока это не произошло, он притянул меня к себе и отрывистым поцелуем впился в губы. Гости тут же отмерли и на нас обрушился шквал их эмоций и поздравлений.

На выходе из ЗАГСа муж, как и положено по традиции, поднял меня на руки и вынес на улицу, где нас тут же осыпали лепестками роз и какой-то крупой. Мне захотелось бросить в ответ чего поувесистее, но Картер целенаправленно нес меня к машине — сияющему белоснежному лимузину, заказанному специально для нас. Возникла заминка с запихиванием меня внутрь, и когда я, наконец, уселась и хотела скинуть туфли, к нам присоединились родители Картера, свидетели и тамада. Своих родителей я так и не увидела.

Картер разместился на сидении рядом со мной, так же удивленно взирая на собравшуюся внутри машины толпу, которая уже разливала шампанское и выкрикивала поздравления. Наш дурдом на колесах тронулся, а я вжалась в кожаную обивку, возмущенно зыркая на непрошенных попутчиков. Впереди нас ехал джип с мигалками, обеспечивая нам свободный проезд, но какой стороне он принадлежал — я не знала. Да это было и не важно, потому что я жаждала как можно быстрее покинуть это тесное общество, а не стоять с ними в пробках на выезде из центра. За нами выстроился свадебный кортеж, и такой разношерстной змеей мы прибыли к арендованному кафе.

На пороге нас хлебом-солью встретила делегация из родителей, причем как там оказались вперед нас Картеры, ехавшие с нами, для меня так и осталось загадкой. Наконец-то я увидела своих предков — мать стоит зареванная, а отец выражает собой крайнюю степень равнодушия. Картеры же, напротив, улыбаются мне как родной.

— Дорогие дети, — дрожащим голосом начала остиньора Картер, протягивая поднос с караваем, — сегодня вы стали единым целым, но кто-то из вас все равно должен быть главным в семье.

Подхватила тамада:

— Кто откусит кусок больше, тот и дома командир.

Честно признаться, на каравай я смотрела с вожделением, потому что больше суток ничего не ела калорийнее чая и сухарей. Первый кусал клановник, отхватив весьма приличный кусок (еще бы, имея такую квадратную челюсть). А мне по покусанному кусать было легче, поэтому мой кусок оказался больше, мягче и вообще м-м-м...

— Молодец, Альеночка, быть тебе дома хозяйкой, — умиляясь, одобрила свекровь, отбирая у меня трофей буквально изо рта. Я тут же внесла свекровь в список нелюбимых родственников и печально проводила взглядом ускользающий от меня каравай.

— А теперь молодым чарочку за здоровье и крепость их семьи, — продолжила тамада.

Поднесли вино, и мой желудок запросился к горлу. Картер что-то шепнул матери, та обеспокоенно посмотрела сначала на мой живот, затем в лицо и поменяла бокалы. Клановник кивнул, мол, можешь брать, и я с удовольствием глотнула обычный лимонад.

— Муж молодой, не смотри, что худой, хватай свою жену, через порожек — ну!

Ну через порожек мне не очень-то хотелось, но меня особо и не спрашивали. Нас снова закидали какой-то гадостью, пара лепестков даже угодила в вырез платья. Опуская меня на пол, Картер двумя пальцами извлек их оттуда, и на мой вопросительный взгляд, спокойно ответил:

— Платье жалко.

Гости расселись за столы, предварительно вручая нам свои подарки. Мы же уселись за стол последними, и я с наслаждением избавилась от туфель, которые Арэна тут же заменила на тапочки. Картер как-то сгорбился за столом, наводя меня на мысли, что ему, наверно, тоже хотелось бы переобуться, а еще лучше — переодеться.

Вино полилось рекой. Фотограф (не иначе, дед постарался) не желал оставлять нас в покое, а тамада командовала подвыпившим парадом. Конкурсы становились все изощреннее, мои родственники перемешались с родней Картера и весело сходили с ума под руководством тамады. Я повеселилась от души. Картер же лишь иногда улыбался, я все чаще бросала на него тревожные взгляды. Не могу же я одна играть роль счастливой новобрачной, когда он сидит словно на поминках? Он поймал мой взгляд и на несколько секунд завис. А потом произнес привычную для нашего прошлого знакомства фразу:

— Что ты на меня так смотришь?

Как — так — он никогда не объяснял.

— Ты осознаешь, что мы теперь — семья? — задала я невпопад первый пришедший мне в голову вопрос.

Картер почти равнодушно пожал плечами. я вопросительно подняла брови.

— Я думаю сейчас вот о чем. Ты вот вся такая красивая сегодня, улыбаешься, а понимаешь ли ты, как ломаешь свою жизнь этой свадьбой.

Моя улыбка тут же погасла.

— Ты мог бы не напоминать мне об этом, — резко ответила я. — Два года, Картер, и я надеюсь больше никогда тебя не видеть.

Он отвернулся, но я успела заметить, как крепко он стиснул зубы. Ты все прекрасно знаешь сам, и незачем усложнять.

Я не смогла себе вернуть прежнее настроение. Улыбалась через силу лишь в объектив камеры, а на все остальное реагировала с редкостным пофигизмом, пока тамада не объявила танцы и нам пришлось в них участвовать.

Первый танец я танцевала с отцом, а дальше мне не дали присесть ни на минуту. Все родственника мужского пола со стороны Картера, коллеги, братья, друзья, даже глава клана поборолся за право танцевать с невестой.

— Альена, вы божественно красивы, — восхитился он. — Я счастлив держать вас за руку.

Глядя на его улыбку, я никак не могла понять, как этот человек смог организовать такую сложную и противоречивую систему, как клан. Для этого недостаточно быть просто лидером или хорошим бизнесменом, нужно быть акулой с железными зубами, коих в Сартари я просто не замечала.

— Благодарю, остиньор Сартари, ваши слова слишком лестны.

И все же, с ним не мешает вести себя осторожно. Что я о нем знаю? Правильно, ровным счетом ничего.

— Я повторюсь, но скажу еще раз, что безмерно рад выбору Лекса. Я вижу в вас большой потенциал.

Знать бы еще, зачем он лично вам и в чем именно мой потенциал, но таких вопросов задать пока еще действующему главе я не могла.

— Не задумывайтесь над этим слишком, Альена, — подметил Сартари, все также тепло улыбаясь. — Вам сегодня есть о чем подумать и без этого.

Он указал на Картера, а тамада тем временем объявила финальный танец. На полу быстренько соорудили сердце из свечей, внутрь которых загнали молодоженов. Жечь будут, подумалось мне, но заиграла медленная сентиментальная композиция, и Картер повел меня в танце.

— Посмотрите на молодых, — проникновенно произнесла тамада, — не могут оторвать друг от друга влюбленного взгляда. Еще бы, ведь они знают, что впереди у них самое большое таинство — первая брачная ночь.

Гости синхронно выдохнули, а я испуганно вздрогнула — это еще что за шутки?

Картер буквально силой вернул меня в танец. Меня охватила паника — одно дело прилюдно выдержать несколько поцелуев, но с них же станется подержать нам свечку!

Клановник невесомым поцелуем коснулся моих губ, чтобы прошептать:

— Не бойся.

Какой тут "не бойся"! Мы так не договаривались!

Гости веселой толпой проводили нас до машины и стали потихоньку разъезжаться. Когда мы устроились внутри автомобиля, к нам заглянула свекровь и напутствовала:

— Лекс, Альена, поезжайте к нам домой, сегодня мы на ночь, — она многозначительно подмигнула, — оставим вас одних. Комната для вас подготовлена. — И уже лично мне: — Доченька, не стесняйся, теперь наш дом — твой дом.

Я была прижата к груди и расцелована, а когда мы остались одни, попеняла Картеру.

— Я уже говорила, что гореть тебе за это в аду?

Он не ответил, устало откинув голову на спинку кресла. Я на всякий случай отодвинулась от него и стала смотреть в окно на пролетающие мимо огни ночного города.

— Если ты думаешь, что брачная ночь начнется прямо в машине, то спешу тебя заверить, я не состоянии сегодня на такой подвиг, — протянул Картер.

— Даже и не думай, — мрачно посоветовала я, на что клановник только усмехнулся.

Еще со школы помню, что дом Картеров находится в пригороде, на Железнодорожной улице. В гостях у них я никогда не была, но была бы не против не делать этого и сегодня.

Картер тяжело вылез из машины, обходя ее по кругу, открыл мне дверь. Я потянулась за его рукой, неудачно поставила ногу, и раздался хруст. Мы недоуменно переглянулись. Картер заглянул под платье и стянул с ноги мою обувь. Оказалось, не выдержал каблук. Я жалобно проводила ее взглядом, когда клановник швырнул ее через забор, и приготовилась скакать на одной ноге. Картер взирал на мои попытки убиться со скучающим видом, а когда ему это надоело, резко подхватил меня и понес в сторону дома. От неожиданности я крепко вцепилась ему в шею, чего доброго, еще сбросит с высоты своего роста.

Бросать меня он, конечно, не стал, а вполне даже осторожно перенес через порог и поставил на ковер в коридоре. Я окончательно разулась и застыла памятником самой себе, не представляя, что делать дальше.

— Проходи, не стесняйся. Тебе же сказали, это теперь и твой дом. Туалет, ванная, кухня, комнаты, — слова клановника чередовались с жестами. — Наша дальняя.

Он исчез за какой-то дверью, а я на цыпочках отправилась в ту комнату, которую Картер окрестил нашей, и щелкнула выключателем. Да, ее действительно подготовили. Белоснежное постельное белье, кругом лепестки роз и свечи, в данный момент, правда, не зажженные, на столе шампанское и фрукты. Не удивлюсь, если где-нибудь припрятан томик Камасутры, так, на всякий случай.

— Можешь взять что-нибудь в шкафу, я забыл тебя предупредить, чтобы ты прихватила свою одежду.

Да, и желательно это было сделать перед росписью, чтобы я стояла под руку с тобой, Картер, и с пакетом.

— Где я буду спать? — задала я животрепещущий вопрос.

Картер посмотрел на меня, как на идиотку.

— Тебе мало? — он выразительно поднял брови, указывая на огромное ложе.

— А ты?

Он развязал галстук и повесил его на ручку двери. Затем ответил.

— Меня здесь не будет, можешь не волноваться.

Он вышел, оставив меня в недоумении — как это не будет? А когда утром заявятся его родственнички, мне хлопать глазами и говорить, что я не знаю, куда делся мой муж?

Я вышла следом, но услышала стук входной двери и рев заведенного мотоцикла. Картер и правда оставил меня одну в чужом доме. С каким-то несвойственным мне остервенением я содрала с себя платье, нашла в шкафу его рубашку и натянула на себя, мгновенно в ней утонув. Уселась перед зеркалом, в котором отразилась злобная перекошенная харя. Я уже готова стать вдовой, хватит, поиграли в семью. От меня он, значит, добивается, чтобы я исполняла свою роль так, как он хочет, а сам тем временем не может соблюсти элементарные правила приличия.

Шипя и матерясь, я выдергивала из прически шпильки и невидимки — не спать же мне с этим металлоломом в голове, а затем отправилась умываться. Сначала, было, решила, что не смогу уснуть на новом месте, но едва голова коснулась подушки, по телу разлилась непривычная слабость и я мгновенно уснула.

Пробуждение у меня вышло странным. В мою опочивальню открылась дверь, меня осторожным прикосновением "разбудили" (хотя я проснулась от звука открываемой двери) и попросили встать. Когда я осмотрелась, моему удивлению не было предела — в комнату входили женщины, причем, насколько я понимаю по присутствующим моим — это была близкая родня с обеих сторон.

Я завернулась в одеяло и вместе с ним встала, дальнейшее просто повергло меня в шок, а моих гостий — в восторг.

На простыне темным пятном зияло нехитрое ночное обстоятельство. Волосы на моей голове встали дыбом.

— Настоящая жена — чистая невеста, — одобрительно покачала головой бабушка Картера, и все остальные с ней согласились.

— Умница, Альена, — шепнула мать Картера (так и хочется сказать — мать его) обняла меня и выпроводила всех за дверь со словами: — Все убедились, что союз скреплен, теперь моей девочке надо отдохнуть. Пойдемте пить чай.

Делегация, судя по удаляющемуся шуму, направилась на кухню, а я, оставшись одна, не сразу смогла прийти в себя. Ощутившей все радости интимной жизни я себя не чувствовала, женские дни по графику еще не скоро. Откуда кровь? Что этот подлец со мной сделал?

Я вознамерилась найти его и надрать ему задницу, содрала с кровати простынь и выглянула в коридор, где суетилась остиньора Картер. Нужно было как-то к ней обратиться.

— Э-э... — она подняла на меня взгляд и тепло улыбнулась. Я про себя отметила, что мамой назвать ее не смогу. — Вы не подскажите, где я могу найти мужа?

Она указала на соседнюю дверь.

— Он в кабинете, детка. Присоединяйтесь к нам за завтраком.

Я заверила ее, что не голодна, и ледоколом "Арктика" ворвалась в обитель зла. Зло уже переоделось в домашнее и мирно попивало кофе, щелкая по клавиатуре ноутбука. Скомканная простынь, описав изящную дугу, приземлилась ему на колени. Если бы взгляд умел убивать, у Картера в голове сейчас бы дымились две рваные дырки.

— Как это понимать? — шепотом заорала я, придерживая одеяло.

— Доброе утро, милая, — ровным тоном отозвался он, и продолжил в моем стиле: — Спасал твою честь и репутацию, что непонятного?

— Что ты сделал? — от злости я не знала, куда себя деть. Меня было слишком много.

Картер приблизился ко мне в считанные секунды и горячо зашептал на ухо, что и как он со мной сделал. Тишину прорезал звонкий удар — я отвесила ему пощечину. Лицо супруга приняло багровый оттенок, он резко усадил меня на стол, опрокинув свой кофе и содрал одеяло. Мы застыли друг напротив друга, гневно дыша и расчленяя взглядами.

— Это твоя благодарность за то, что ты не опозорилась перед всеми?

— Это еще как посмотреть! — возмутилась я. — К тебе не вваливалась толпа страждущих засвидетельствовать потерю тобой девственности.

— И слава богу. Я заранее знал, что так и будет, поэтому побеспокоился за тебя. Как видимо — зря.

Может он и прав, неизвестно, что хуже — присутствие пятна или его отсутствие. Раз уж женщины захотели вспомнить средневековье, их в этом начинании вряд ли бы что остановило.

— Откуда кровь? — уже более миролюбиво отозвалась я.

Картер молча поднял футболку, под которой оказалась бинтовая повязка в районе ребер. Краем глаза я успела отметить рельефность мужского живота, но это было в данный момент лишним.

— Бог мой, что это?

Он опустил футболку и ответил.

— Результат неудачного покушения.

— Нечего было шляться ночью где попало, — поддела я, припоминая ему вчерашнее.

Картер покачал головой.

— Ночью меня зашивали. А ножом ткнули в ЗАГСе.

Я вспомнила момент с возникшей суматохой. Скорее всего, именно тогда это и произошло.

— Почему ты молчал? Истекал кровью, но никому ничего не сказал, — возмутилась я.

И на руках меня таскал. Воистину ненормальный.

— А что бы изменилось? Ночью я сообщил кому нужно, только это ничего не изменит, я не видел нападавшего. А на церемонии на тебе итак лица не было, не хватало еще, чтобы ты кинулась его искать.

Я задумалась.

— И никаких мыслей на этот счет?

Картер покачал головой.

— Это мог быть кто угодно — в коридоре толкалось много народу, мог быть среди них и залетный. Уж больно только неуклюжий он, лично я бы себя прирезал куда качественнее.

Я бы тоже, про себя подумала я, но вслух произносить не стала.

— Это явно не клановник, — стал рассуждать Картер. — Любой, даже новичок, обставил бы это дело куда более грамотно. Тем более, там был глава, при нем никто бы не стал меня убирать. Допустим, это универсал. Чисто теоретически, — поправился он, заметив мой взбешенный взгляд.

— Чисто теоретически универсал нашел бы чем тебя убрать и без ножа, — возразила я. — Ты бы просто свалился неожиданно на пол, а врачи бы констатировали смерть от сердечного приступа.

Картер очень внимательно на меня посмотрел.

— Любопытная информация. Я так понимаю, это инъекция. И как часто тебе приходилось ей пользоваться?

— Я не обязана отвечать на подобные вопросы. Могу сказать только одно — ни одна экспертиза не докажет, что это было убийство, — я развела руками. — Просто, скажем, ты переволновался перед свадьбой, сердечко не выдержало и — оп — покойничек.

Его взгляд выражал целую гамму чувств и эмоций.

— И на ком я только женился, — потрясенно произнес он. — Мне уже стоит начинать тебя бояться?

— Перестань, — одернула я, прекрасно понимая, что он переигрывает. — Меня уже выставили из универсалов, да и им просто так препарат не выдают.

— Что это за препарат? — заинтересовался клановник.

— Неужели ты думаешь, что я тебе скажу? Ты итак уже знаешь больше, чем нужно.

— Заочно ты уже принята в клан, так что теперь ты должна отстаивать наши интересы, и защищать бывших коллег и хранить профессиональные тайны тебе уже нет нужды, — язвительно заметил Картер.

Я подобралась и зашипела.

— И, тем не менее, это не означает, что я предам интересы тех, кто совсем недавно был для меня семьей.

В глазах клановника я увидела одобрение. Он разделял мои взгляды, несмотря на свой, корыстный интерес.

— Хорошо, — кивнул он. — Ты убедила меня, что это не универсал, хотя я по-прежнему думаю, что, не достань он препарат, ему вполне по силам использовать нож.

Я отрицательно покачала головой.

— У нас таких дураков не держат.

— Делаем вывод — это не клановник и не универсал, значит, кто-то третий.

Мы ненадолго замолчали, думая каждый о своем. Нас отвлекла открывшаяся дверь и последовавший за ней сдавленный возглас: "Ой!" Ну да, мы вполне провокационно расположились — я на столе с голыми ногами в одной рубашке Картера, а ее хозяин нависает надо мной спиной к двери, держась руками за мои бедра. Уши и щеки загорелись огнем, я сбросила руки Картера и спрыгнула со стола, заворачиваясь в одеяло.

— Надо же, ты еще и смущаться умеешь, — едко усмехнулся Картер, — никогда б не подумал.

— И не думай, у тебя это плохо получается, — парировала я. — Что мы будем делать дальше?

Муж уже давно все решил сам, только меня забыл посвятить в свои планы.

— Я снял для нас двушку, не в центре конечно, но зато с ремонтом. Комната мне, комната тебе, чтобы поменьше пересекаться. Сейчас переоденешься, сестра передала тебя какую-то одежду, и мы поедем каждый к себе собирать вещи.

В этом наши желания совпадали, с той поправкой, что я бы хотела вообще оставаться на разных территориях.

— Отлично, каждый из нас имеет право на свою личную жизнь.

Картер весь подобрался и неожиданно зло произнес:

— Не дай бог ты кого-то приведешь. Если из-за тебя развалится вся конспирация...

Кто бы говорил о конспирации. Я откровенно развеселилась, и прежде чем уйти переодеваться, напрямую спросила: — А в конспирации ли дело?...

Квартира мне понравилась, независимо от того, что находилась она километра на два дальше от центра и моего прошлого обиталища. Сейчас расположение квартиры не играло такой важной роли, как раньше, потому что я еще даже не представляла, чем и как буду зарабатывать на жизнь. Если клан ничего за две недели, пока я буду обживаться на новом месте, не предложит, то пойду на биржу труда устраиваться хоть кем. К деду идти категорически не хотелось.

Так вот, квартира. Относительно новая десятиэтажка, обстановка чистенькая и уютная даже в подъезде, в квартире ремонт, но из мебели только основное — кровать, шкаф, стол, стул и кухонный уголок с минимумом бытовой техники — это то, что попало в мое пользование. В комнату Картера я не входила, во-первых, она была заперта, когда я, нагруженная сумками, приехала по скинутому сообщением адресу, во-вторых, у меня не было желания туда входить. Нельзя переходить границы чужой территории, раз уж я сама настояла на ее разделении.

Кухня оказалась светлой, просторной, мы сможем на ней сосуществовать, не задевая друг друга. Вот только мой набор посуды не соответствовал количеству собирающихся проживать на этой площади, пришлось составить список того, что нужно будет докупить. Нет, я не планировала баловать Картера кулинарными изысками, но и, как говорится, 'жрать в одну харю' тоже.

Сумки пришлось поднимать в несколько приемов, и пока вахтер сторожил на улице, я поднималась на лифте на седьмой этаж с таким количеством, которое могла унести. Последние две сумки, как раз с вышеупомянутой кухонной утварью, были самые тяжелые, поэтому я их оставила напоследок. Расплатившись со стариком за охрану и наотрез отказавшись от его помощи, я выдохнула и примерилась к сумкам, но у меня вырвали их из рук. Я хотела было возмутиться, но обернувшись, увидела злющего Картера.

— Нельзя было меня дождаться? — пророкотал он.

А я ждала. Час ждала, два. Телефон его не отвечал и он не перезванивал, а так как ключи уже были у меня, я и решила, что вполне могу перевезти свое барахло сама. В принципе, его голова не должна болеть о том, как я это сделаю. Мы друг другу никто, только на бумаге — супруги, соответственно, в моральном праве никому ничего не должны.

— Чай, не безрукая, сама справилась.

— Мне твоя самостоятельность потом боком выходит, — упрекнул Картер, намекая на бал. Лично я себя виноватой в чем-то в том случае не считаю, разве что, может, в невнимательности. Кто-то хотел меня подставить — он это сделал, а остальное было делом техники. Поэтому повернувшийся ко мне спиной и зашагавший к лифту клановник, если бы обернулся, лицезрел бы оттопыренный средний палец правой руки, рядом с которым вызывающе блестело обручальное кольцо.

Прежде всего, я налила в таз воды и тряпкой протерла все поверхности, коими мне придется в дальнейшем пользоваться. Ремонт ремонтом, а влажная уборка по расписанию. Когда все высохло, я разложила вещи, застелила постель, а затем принялась за кухню. Картер заперся у себя в комнате и оттуда не выходил. Часа через три, когда даже на улице стемнело, я устало опустилась на стул и осмотрела результат своих трудов. Кухня блестела, краны начищены, посуда расставлена, полотенце повешено, ванна и туалет идеально убраны (раздельный санузел меня, к слову, порадовал), осталось только выстирать и высушить саму себя.

После душа я сделала себе заметку, что завтра наведаюсь на базу за документами, а после забегу в ближайший супермаркет и набью холодильник едой. Пока расчесывалась и готовилась ко сну, услышала, как Картер возится в коридоре, а затем хлопнула входная дверь. Отправился по своим делам на ночь глядя? А может и по бабам, кто его знает. Тем лучше, я заперлась изнутри, на всякий случай, и легла, по старой детской привычке загадав про жениха на новом месте.

А приснился мне загадочный танцор из клуба.

Проснулась я будто после грандиозной пьянки — так у меня гудела голова. Виной тому были тяжелые сновидения, а также большое разочарование, когда я поняла, что все происходящее со мной и стриптизером — всего лишь сон. На пробежку я отправилась в подавленном, если не сказать иначе, настроении. А впереди меня ждала не слишком приятная встреча с начальником.

На проходной меня пропустили, но честно предупредили, что это, скорее всего, последний раз. Я не осуждала контролера, ему поступил приказ, который ему надлежало исполнить, независимо от его собственных желаний. Я кивнула и прямиком направилась к кабинету Ксаури. Секретарь, увидев меня в приемной, побледнела и даже попыталась выгнать меня, но я заставила ее набрать номер шефа и уточнить конкретное время приема. Не знаю, что он ей сказал, но у женщины заблестели глаза, и, убегая со своего рабочего места, она дрожащим от подступающих слез голосом сказала:

— Входи, он ждет.

Я зашла без стука, посчитала ненужным. Но уже через минуту пожалела вообще, что сюда пришла. То, что я увидела, никак не укладывалось в моей голове ни тогда, ни время спустя.

Ксаури был пьян. Не просто выпил, чего за ним никогда не было замечено, а находился в длительном запое, потому что в воздухе витал устойчивый сивушный запах, а всегда идеальная обстановка кабинета превратилась в адский бардак. Сам начальник сидел в кресле, но было видно, что он сел туда перед моим появлением, а до этого Ксаури спал на диване. На красивом некогда лице чернела уже даже не щетина, а вполне конкретная борода, а ясные черные глаза потускнели и как будто умерли. Дверь я закрыла по инерции, но пришлось ухватиться за косяк, чтобы не осесть на пол от увиденного.

Начальник сфокусировал на мне взгляд, усмехнулся и потянулся за полупустой бутылкой коньяка. Его руки заметно дрожали.

— Пришла, — хрипло произнес он.

Я застыла, не в силах вымолвить не слова.

— Я ждал, — продолжил сам с собой Ксаури, опрокидывая в себя бокал и закусывая его лимоном. — Пришла.

— Я за документами, — безлико проговорила я, и шеф снова посмотрел на меня. Затем встал и, шатаясь, подошел.

Смотреть на него было жутко. Два образа — привычный Ксаури, и тот, которого я видела сейчас — никак не сходились воедино. Он коснулся горячей рукой моей щеки, заставляя вздрогнуть.

— Боишься, — почему-то решил он. Отвернулся. — Неприятно тебе, что какая-то мразь касается твоей нежной кожи. Мне тоже неприятно.

Что именно ему неприятно, он не уточнил. Дошел до сейфа, достал папку с документами и протянул мне. Затем затянулся сигаретой, окончательно меня добив. Прежний Ксаури табак не выносил на дух.

Я не знаю, зачем я задержалась, нужно было уходить сразу. Но я осталась стоять, а шеф, видя, что я еще в кабинете, заговорил.

— Зачем мне это все теперь? — задал он вопрос не то мне, не то в пустоту. — Зачем, если здесь нет тебя?

— Вы сами выгнали меня, — напомнила я. Ксаури снова усмехнулся, с горечью.

— Выгнал, — повторил он. — Да будь моя воля, я бы запер тебя здесь навсегда. И от деда твоего полоумного, и от этого клановничьего ублюдка. А теперь что? Я один с той шайкой недоумков. Нет у меня больше ничего.

Трудно описать, в каком тоне произносились эти слова. Вроде и печаль, и грусть, и тоска...и ничего. Будто он уже устал кричать, и просто шепчет, чтобы не забыть, как звучит его голос.

— Чушь, — возразила я. — У вас была хорошая команда и до меня, и сейчас. В Универсалитете каждый год идет набор на специальность.

— Нет, — перебил Ксаури, надвигаясь на меня. — Никто. Никогда. Не сможет. Заменить мне тебя.

И он крепко стиснул меня в объятиях, всерьез пугая. Я не знала, что мне делать. Справиться с таким бугаем, как мой бывший теперь уже начальник, пусть даже и пьяным, мне не под силам, а кто знает, что у него сейчас в голове. Огромная рука нежно погладила меня по волосам, и он будто всхлипнул.

— Как я без тебя, Альена? Ты была полоской света в моей жизни.

— Вы что же, меня хороните? — попыталась вырваться я, но безуспешно. Он сам отстранил меня, стараясь не зацепить дымящейся сигаретой. Мой взгляд неожиданно зацепился за название.

Я оттолкнула его, не иначе адреналин ударил в голову. 'Хайманц' упал на пол, осыпав его хозяина пеплом и искрами, тот самый, окурок которого я нашла под окном.

— Так это были вы! Приходили в мою квартиру ночью и смотрели.

Он уперся руками в стену по обе стороны от меня, отрезая пути к отступлению.

— Да, это был я, — глухо произнес он. В глазах плясала боль. — И я не просто смотрел. — Ксаури поднял мой подбородок, полностью завладевая моим взглядом. — Я уже много лет смотрю и никак не могу понять, почему старый волк, повидавший на своем веку целое стадо разномастных овечек, никак не может выбросить из головы маленькую рыжую кошечку.

Мужчина намотал на палец прядь моих волос и отпустил, с какой-то нежной грустью глядя, как раскручивается локон. Я не шевелилась, стараясь лишний раз не провоцировать его.

— В тебе ведь нет ничего особенного, — продолжил он. — Но почему меня преследуют видения, где я целую и ласкаю твое тело?

И он наклонился в явном намерении сделать то, что озвучил. Я нырнула ему под руку и отскочила.

— Держите себя в руках, иначе сильно потом об этом пожалеете, — он бросился за мной, схватил за руки и попытался заломать. Я оказалась прижата к мужской груди, без возможности вырваться. Стало страшно.

— Я уже наказал себя, как мог, и расплачиваюсь за это, — подушечка пальца прошлась по моей губе.

— Пожалуйста, — взмолилась я, понимая, что он все-таки доведет начатое до конца. — Лиан, остановитесь.

Он остановился, усмехнулся — и отпустил.

— Никогда не думал, что все готов простить тебе за имя. Уходи, Альена, по-хорошему.

Дважды просить меня не пришлось. Я рванула на себя дверь, стараясь как можно скорее покинуть кабинет, но он не мог не оставить последнее слово за собой.

— Не держи на меня зла, девочка моя, — звякнула бутылка о бокал. — Наверно, я уже и забыл, как это — любить.

Я хлопнула дверью и быстрым шагом выскочила на улицу. Холодный ветер ударил по глазам, вызывая невольный вдох. Почему-то захотелось заплакать, но я сдержалась. Было у меня местечко, куда следовало отнести свои эмоции. Туда я и направилась.

Я хочу тебя... увидеть,

Но прошептала лишь: 'Прощаю'...

Не лги, мне не нужна твоя бравада,

И ложь... Не доверяешь ты мне, значит...

Вопреки моим ожиданиям, проснулась я одна. Картер, судя по звукам, доносящимся из кухни, опустошал холодильник. Я прислушалась к себе, приняла решение присоединиться к клановнику, сладко потянулась и выползла из-под одеяла. Открывшаяся дверь обрушила на меня такую смесь ароматов и запахов, что едва не подкосились ноги и жалостливо заурчал желудок.

Кажется, именно этим звуком я и выдала себя — Картер выглянул из кухни и поманил деревянной ложкой. На плите шипело тушеное мясо, а в кастрюльке дымилась каша. На этот раз — манная.

Я присела на стул и улыбнулась спине мужа. Не знаю, есть ли у его спины глаза, но он спросил:

— Чему это ты так улыбаешься?

Я облокотилась на стол и подперла рукой щеку.

— Да вот думаю, не так уж это плохо — быть замужем.

Картер бросил на меня через плечо ироничный взгляд.

— Интересно...— протянул он. — Стало быть, до этого ты была убеждена в обратном?

До этого я была уверена, что никогда не свяжу свою жизнь с другим человеком, чтобы не быть ему в чем-то обязанной. Но недолгий опыт семейной жизни показал, что не только я могу иметь обязательства перед кем-либо, но и при этом активно пользуюсь его привязанностью ко мне. А в том, что она имеет место быть, сомневаться не приходится. Картер не из тех людей, которые будут делать что-то просто так, без своего на то желания.

— Не могу этого отрицать. Как говорится, плюсы и минусы устройства выясняются только в ходе его непосредственной эксплуатации.

Картер даже что-то уронил на пол, разворачиваясь так резко, что заскрипел линолеум под его тапками.

— Это я-то устройство?! — обманчиво спокойным тоном осведомился он, подходя ближе.

Я вскочила со стула, надеясь безболезненно ретироваться, но была схвачена практически у самой двери и крепко прижата к крепкому мужскому телу. После сна Картер не стал одевать футболку, так что я в полной мере почувствовала жар его кожи, обжегший мою спину. Так мы и замерли: я — в ожидании действий от клановника, он — по каким-то своим причинам.

— Опять бежишь, — тихо выдохнул он в затылок, заключая меня в кольцо своих рук. Объятия были очень осторожными, без применения лишней силы, вероятно, мои слова дали повод Картеру исполнить то, о чем он давно думал.

— Снова поймал, — улыбнулась я, высвобождая прижатые к телу конечности, невольно разрывая плен его рук. Отпускать же меня всё равно никто не собирался. Горячие ладони сомкнулись на моем животе, уже слегка заметном под обтягивающей футболкой, и бережно его погладили. От этой неожиданной и очень трогательной ласки я едва не растаяла, с удовольствием, и, кажется, уже без ненужного стеснения прижалась затылком к груди Картера, ловя на себе темнеющий взгляд.

— Когда ты так смотришь, я готов сдаться в эксплуатацию на пожизненный срок, — неожиданно хриплым голосом произнес он.

— Как я смотрю? — едва слышно спросила я, следя за приближающимися губами.

— Как будто сейчас разденешь меня и изнасилуешь, — с лукавой улыбкой произносит муж, учащая интенсивность поглаживания. Кожа едва не дымится от его прикосновений, но разорвать контакт я не могу, потому что это не в моих силах.

— У тебя чересчур богатая фантазия, Картер, — не слишком убедительно оправдываюсь я, и тянусь ему навстречу.

— Кажется, что-то горит, — сексуальный тембр его голоса зашкаливает, наши губы практически соприкасаются...но словно разряд тока между нами пробегает осознание, что кухня в дыму. Картер первым бросается к плите, выключая огонь и отбрасывает в раковину горящую деревянную лопаточку, которая наполовину обуглилась и чадила, словно потушенный факел. Я залила ее водой и выбросила в ведро с мусором.

Романтический момент был слегка подмочен. Картер приоткрыл окно на микропроветривание.

— Даже кухонная утварь что-то имеет против нас, — досадливо произнес он, запуская руку в волосы.

— Перестань, — я обняла его по сложившейся традиции за спину и прижалась щекой. — Просто не заметили, новую купим. Ты еще не передумал ехать со мной?

— Это даже не обсуждается, — ответил Картер, разворачиваясь. — Беги, одевайся, пока мы еще что-нибудь не сожгли.

Он расстроился, и сильно. Проклятая деревяшка испортила ему настроение. Чтобы не усугублять ситуацию, я ушла одеваться. Пообедали мы молча и быстро. Через двадцать минут мы выехали в сторону ателье.

Маргарита встретила нас с крайне недовольным видом. Пока мы снимали верхнюю одежду, она успела накричать на помощницу, разбить стакан и порвать старую заготовку, а после опустилась на стул и простонала:

— Я клянусь, если эта девица еще раз придет и станет рассказывать мне, ЧТО и КАК я должна делать, я воткну в нее ножницы.

— Кира приходила? — любезно отозвалась я, отодвигая, на всякий случай, колюще-режущие предметы.

Марра всплеснула руками.

— Эта пигалица заставила меня перешить все пуговицы на "Марианне", а "Шалу" вообще убрала из коллекции.

Зная принципы Маргариты, любое замечание ее работе равносильно плевку в лицо. Вряд ли Морани лучше моей костюмерши разбирается в ее работе, но Кира клиентка, сотрудничество с которой сулит нам неплохую прибыль, поэтому ради этого можно потерпеть ее капризы.

— Я же обещала тебе, с этого момента я беру все разговоры с Морани на себя, — я ободряюще похлопала Марру по руке.

— О чем разговор, дамы? — Картер вмешался в беседу, чтобы снизить накал страстей.

Маргарита ответила ему мрачным взглядом.

— Твоя жена задумала заведомо провальное дело. Кира тебе только нервы потреплет, Альена, вот увидишь. Она вампирка, не иначе.

На лице клановника возникла кривая усмешка.

— У нашей Али тоже зубки о-го-го. Она справится.

Не могу объяснить почему, но после слов Картера у меня не осталось сомнений в успехе нашего дела. Кира ждет от нас презентацию — она ее получит.

— Картер, — я окинула мужа оценивающим взглядом, — ты умеешь работать в PowerPoint?

Над презентацией мы просидели до глубокой ночи. На пятидесятом слайде я сбилась со счета и перестала считать. Какая разница, если мы планировали всего около двадцати пяти. На большем количестве настоял Картер, аргументируя свою настойчивость тем, что в таком объеме информации у коллекции больше шансов на победу в конкурсе.

Львиную долю времени я потратила на описание самой коллекции. Это было не слишком сложно, потому что мне помогал в этом эксперт в области кроя и шитья, Марра. Когда же дело коснулось моделей, представляющих наряды, от помощи костюмерши я отказалась наотрез — цензура запретила бы выступать с подобным текстом. Облегчило мою задачу и вмешательство Морани — каждой модели она строго предписала, в каком платье она будет выступать. Презентация — это своего рода реклама для каждой из них — в каждой пятерке слайдов помимо описания нарядов имеется и "рабочая" биография девушек: возраст, дата начала модельной карьеры, где и для каких изданий снималась, на каких показах выступала, в рекламе чего принимала участие. Для конкурса, название которого я также узнала от Киры — "Идеальная пара", Морани отобрала самых именитых моделей города, поэтому от перечисления их заслуг зарябило в глазах. Меня успокаивало только одно — кому-то это еще читать.

"Идеальной парой" конкурс называется по следующий причине — от города выбирают модельный клуб (скорее всего, посредством внутреннего конкурса) и ателье. Почему выбор пал именно на нас — я понятия не имею, но нескольких девушек с фотографий, предоставленных Кирой для презентации, я видела в числе наших клиенток. Не исключаю, что модели сами решили, какое ателье будет шить для них в этом году, однако, есть ставка и на то, что мы знакомы с Морани, и она решила оказать мне неоценимую услугу. Конкурс — это исключительная возможность нас прорекламировать. Если наша коллекция выиграет на конкурсе, то мы далеко продвинемся вперед.

Картер активно мне помогал, сначала советами, а потом сменяя меня за набором текста. Трижды я делала ему кофе, потому что клановник начал откровенно зевать, перечисляя заслуги моделей. Итогом нашей совместной работы стал практически готовый шаблон, в который следовало вставить лишь фотографии нарядов.

На этом этапе у нас случилась заминка — десятая девушка осталась без наряда, "Шалу" забраковала Кира, а заменить оказалось нечем.

— Вот чем я ее заменю? — возмутилась Марра, потрясая ни в чем не повинным платьем. Видите ли, она не подходит под общий стиль коллекции! Да что она понимает вообще!

— Марра, не переживай, мы что-нибудь придумаем, — попыталась я успокоить костюмершу. — Может, заменим чем-нибудь из уже готовых платьев.

— Кстати, твое платье почти готово, можешь примерить. С учетом новых обстоятельств, — она выразительно посмотрела на мой живот, — не исключено, что придется распускать или делать дополнительные складки.

— Хочешь посмотреть? — уточнила я у Картера. Он потер глаза и кивнул.

— Хоть какое-то отвлечение, пойдем.

В этот раз Марра выбрала для меня белый цвет. Длинное платье в пол, опущенные на предплечья бретельки и золотистые волосы сделали из меня фарфоровую статуэтку с детским кукольным личиком. Я осторожно покрутилась вокруг собственной оси, чтобы не нарушить наскоро прихваченные швы. Каждый раз Марре удается удивить меня своей проницательностью и чувством стиля. К ее труду невозможно придраться, только Кире это удается каким-то непостижимым образом.

— Тебе нравится? — уточнила Марра, кажется, впервые сомневаясь в моем ответе.

— Ты же знаешь, что да, — я растерянно улыбнулась отражению в зеркале, перехватив в нем взгляд Картера.

Клановник смотрел на меня со смесью восхищения и удивления.

— Почему вы не хотите, чтобы это платье участвовало в показе? — спросил он, не отводя от меня взгляд.

— Конкурс назначен на ту же дату, что и церемония, — развела руками я. — Либо Марре придется шить мне новое платье, либо мне участвовать в конкурсе вместо модели, — последние слова были сказаны со смешком.

Маргарита и Картер одарили меня такими взглядами...

— Даже не думайте, — предостерегающе вскинула руки я, напрочь забыв о хрупкости конструкции. Дернул же меня черт за язык.

— Почему нет? — изумился муж. — Кто, кроме самой хозяйки ателье, лучше всего его отрекламирует?

— Какая из меня модель?!

Картер так улыбнулся, что у меня возникли вопросы о его вменяемости.

— Аля, я видел фотографии девушек, заявленных на показ. У тебя явное преимущество перед ними хоть во внешности, хоть в фигуре.

У меня неэстетично отвисла челюсть.

— Они — профессиональные модели! У них и осанка, и походка поставлены так, что не подкопаешься.

— Кира и тебе походку поставит, — поддержала Марра. — Иначе я ей точно что-нибудь отстригу.

Я покачала головой.

— Вы рехнулись. Киру удар хватит, когда она узнает, кто будет участвовать в ее показе.

Картер и Марра переглянулись, обменявшись хитрыми взглядами.

— Мы не оставим ей выбора.

— Это дурацкая затея.

Позвонили Морани тут же. Разбуженная, и оттого не менее злая и вечно голодная модель согласилась на все наши условия, лишь бы мы только от нее отвязались. Марра и Картер триумфально улыбались, словно уже выиграли конкурс, мне же оставалось лишь досадливо придумывать способы избежать печальной участи. Решила воззвать к благоразумию Картера.

— А как же церемония? Я явно на нее опоздаю, если буду участвовать.

Клановник только отмахнулся.

— Твое присутствие на официальной части необязательно. А к неофициальной ты успеешь в любом случае.

— Вы выкручиваете мне руки, — проворчала я, снимая с помощью Марры будущий наряд.

Костюмерша светилась от счастья.

— Ты и сама этого хочешь, просто боишься себе в этом признаться, — мой мрачный взгляд она проигнорировала. — В ближайшее время я все доделаю, пригласим фотографа и вставим в презентацию уже готовые фотографии. Кира уписается от радости.

Конечно уписается. Только не от счастья, а от ожидавшегося провала.

— У тебя все получится, — Картер ободряюще обнял меня за плечи. — Ты же настойчивая девочка, любишь добиваться цели.

— Да я рожу с перепугу прямо на их подиуме, — огрызнулась я. Картер укоризненно посмотрел на меня.

— Ты затмишь там всех, не стоит в себе сомневаться.

— Я, в отличие от вас с Маррой, здраво оцениваю свои возможности.

— А как же преследующие нас люди? — тихо спросила я.

— Я приставлю к тебе надежную охрану, можешь в этом не сомневаться, — такое ощущение, что Картер специально пытается отвлечь меня этим конкурсом от чего-то важного.

— Альена, хватит уже ныть, — вмешалась Маргарита. Она вернула платье на манекен и погрозила мне пальцем. — Ты — лучше любой засушенной воблы, правильно тебе Лекс говорит. А если ты и дальше будешь искать причины для отказа — я перестану для тебя шить. 


Довод, приведенный Маррой, оказался решающим. Пришлось сдаться.

— Ты ничего мне рассказать не хочешь?

Ночные улицы пустынны, за окном мелькают лишь огни фонарей. Картер расслабленно ведет машину правой рукой, левой задумчиво подпирает щеку. Маргарита осталась ночевать в ателье, так что едем мы в одиночестве и сразу домой.

— Что именно ты хочешь услышать?

Пока мы работали над презентацией, он добрый десяток раз списывался по телефону с несколькими абонентами, отчего-то не решаясь им позвонить. Один раз я даже подсмотрела ответ:

"Машину нашли. Номера ребята пробивают."

— Например, по какой причине ты настаиваешь на моем участии в конкурсе?

Он равнодушно пожал плечами.

— Я не заставляю тебя делать ничего такого, чего ты сама не хочешь.

Врешь же и не краснеешь.

— Скажи мне честно, ты принимаешь меня за идиотку?

Наконец-то, первая эмоция за всю дорогу. Кажется, поднятая бровь — это удивление.

— Аля...

— Что "Аля"? Меня бесит, когда ты ко мне так обращаешься! И вообще, неужели ты думаешь, что я до сих пор не догадалась, на кого именно идет охота?

На скулах Картера заходили желваки. Мужская рука уверенно переключила передачу, джип набрал скорость.

— Что тебе удалось узнать? — не отстаю я.

— Я прошу тебя, не вмешивайся, — отрезал он.

— Я уже однозначно дала понять, что не собираюсь становиться вдовой, — прорычала я, ударяя рукой по панели. Картер проследил за этим жестом, хмуря темные брови.

— А я однозначно дал понять, что не собираюсь ввязывать тебя в разборки. Занимайся женскими делами — тряпками, детьми, чем там еще занимаются нормальные женщины.

— Так что ж ты на такой не женился? — почти искренне воскликнула я. — Скольких бы проблем избежал.

— Аля, — снова произнес Картер, словно напрочь игнорируя мои возмущения по поводу подобного обращения, — я женился на той, чья жизнь для меня важнее моей собственной. Так уж вышло, что рядом со мной опасно находиться, поэтому я всячески пытаюсь тебя обезопасить, а ты ровно с тем же рвением делаешь все наоборот.

— Думать надо было раньше, когда обманом заставил меня выйти за себя, — огрызнулась я, замечая, что мы уже никуда не едем, а стоим возле своего подъезда.

Картер оскалился.

— Я повторю свои слова — я не заставляю тебя делать ничего такого, чего ты не хочешь сама.

Я вздохнула. Тяжело так, протяжно, словно собираюсь завыть. Клановник даже вздрогнул.

— Я все равно от тебя ничего не добьюсь, Картер, просто хочу, чтобы ты знал. Если вдруг тебя убьют — я найду, как за тебя отомстить. И если после этого еще и убьют меня, где-нибудь там, на небесах, я найду тебя и от всей своей души (или во что мы там перерождаемся после смерти) надеру тебе задницу за то, что оставил меня одну.

После моей отповеди Картер сначала рассеянно хлопал глазами, затем усмехнулся и тихо произнес:

— Надеюсь, этого не произойдет. Пока что я не тороплюсь на тот свет. Идем домой, по-моему ты очень устала.

Я все равно выведу тебя на чистую воду, можешь не сомневаться, — думала я, глядя на широкую спину перед собой.

Утро, я могу поклясться на крови — я тебя ненавижу...

— Аля, детка, это Селестина! — радостный голос свекрови заставил меня невольно отпрянуть от двери с некоторой долей ужаса. Часы над дверью показывали восемь утра. В комнате заворочался Картер — трель дверного звонка заставит подняться и мертвого. Какого черта этой чересчур доброжелательной женщине нужно от нас в такую рань?

Я нацепила на лицо вежливую улыбку и повернула ключ в замке. Свекровь за дверью оказалась не одна, а в компании свекра и четырех объемистых пакетов. В голове мелькнула истерическая мысль — они переезжают к нам жить.

— Доброе утро, — растерянно отозвалась я, не сводя глаз с поклажи. И когда Картер собирался мне сказать об этом?

— Мам, пап? Чего это вы? — заспанный Картер в одетой наизнанку футболке (хорошо хоть в своей), очевидно, тоже удивился раннему визиту своих родителей и был явно не в курсе их неожиданного переезда к нам.

Полагаю, весь ужас ситуации отразился у меня на лице, поэтому свекровь поспешила объясниться:

— О, мы ненадолго, сынок. Можно, мы войдем?

— Конечно-конечно, — отмерзла я, освобождая проход некровным родственникам. Баулы последовали вместе с ними, укрепляя меня во мнении, что что-то здесь не так.

Признаться по-честному — сегодня я планировала выспаться. Марра с Кирой накануне изводили меня последней примеркой и ходьбой от бедра, которая уже сидела у меня в печенках. Дело даже не в том, что у меня не получалось, напротив, тело у меня тренированное, несмотря даже на округлившийся животик, я не потеряла былой гибкости и привлекательности (если верить Картеру). Во всем виновата Морани с ее патологической недоверчивостью и дотошностью. Маргарита же волновалась за внешний вид платья, которое изначально не должно было участвовать на конкурсе, поэтому не совсем отвечало требованиям модели. Его назвали "Дыхание зимы", убрали шлейф и добавили разрез от бедра, который кокетливо оголял мою конечность при всей пышности юбок. В результате сошлись на том, что все село идеально и Альена может быть свободна — это в первом-то часу ночи. Илон привез меня домой, но Картера еще не было, как и готовой еды, поэтому я принялась за готовку, искренне желая себе терпения и сил, чтобы не уснуть.

Клановника терзали последними приготовлениями перед церемонией. Все чаще он стал пропадать у Сартари и заявляться домой все позже и позже. Я дождалась его к трем часам, он мрачным взглядом отправил меня спать, а сам поужинал и присоединился ко мне все в той же надежде — выспаться перед самым важным днем в его жизни.

Так уж вышло, что этому желанию не суждено было сбыться — и виновники этому прочно засели у нас на кухне.

— Не побрезгуй, Алечка, здесь есть совершенно новые вещи. Где я могу их разложить, чтобы показать?

Она еще и показывать мне что-то собралась. Пресвятые угодники, за что мне это?

— Да хоть на столе, — протянула я. — А что показывать-то?

Ох, чуяло мое сердце — лучше бы я не спрашивала... из пакетов, принесенных родителями Картера, стали появляться детские вещи, судя по тканям и расцветке — лет им примерно столько же, сколько и Картеру, а сам их хозяин застыл возле холодильника столбом, не в силах вымолвить хоть слово. Кажется, он не ожидал от матери подобного шага, который можно было бы расценить и как помощь, и как предательство. Свекор, чувствуя всеобщее недоумение, буркнул: "Жду внизу в машине" — и ретировался.

— Вот в том пакете — одни колготки. Есть ношеные, есть совсем новые, с этикетками. Лекс рос очень быстро, а нам вся родня покупала, потому что один он у нас. Я вот для внуков берегла, ничего не раздавала, может, пригодятся, — размер пакета меня впечатлил, но свекровь на этом не остановилась. — А вот здесь ползунки, боди, маечки, трусики, там — комбинезончик зимний, пару раз надетый. В этом пакете — обувь. Пересмотришь тут, детки — они такие, измажется, как поросенок, только и успевай переодевать.

— Мам, неужели ты думаешь, что мы не в состоянии купить своему ребенку одежду? — голос Картера звенел от возмущения. Еще бы, такой компромат на будущего главу клана у нас на кухне.

— Ну что же ты, дорогой, — елейным голосом произнесла я, беря в руки миленькую желтую распашонку, представляя себе маленького Картера, который лежал на спине и тянул в рот пальцы ног, — смотри, какие замечательные вещи. Я прямо влюбилась в эту рубашечку.

Селестина звонко рассмеялась.

— Как раз в этой распашонке Лекс первый раз описался на папу. Смеху то было! Но ты не волнуйся, — пояснила свекровь для меня, — все выстирано.

Я улыбнулась и окинула мужа ироничным взглядом. К сожалению, Картеру было не до смеха. Из его ушей едва не валил пар.

— Мама, — обманчиво спокойно произнес он, — а тебе не пора случайно?

Селестина взглянула на часы и охнула.

— Действительно. Меня же на работе через пятнадцать минут ждут, — она подхватилась, окинув напоследок принесенное добро. — Аля, я понимаю, что это все прошлый век, но мне очень хотелось передать эти вещи детям Лекса. Твое право, принимать их или нет.

— Не беспокойтесь, остиньора Картер, — я ободряюще улыбнулась свекрови. — Спасибо за вашу заботу. Ваша помощь неоценима для нашей семьи.

— Мы же теперь одна семья, девочка моя, — Селестина стиснула меня в объятиях. — На рождение малыша мы обязательно подарим вам кроватку. Такую, какую ты захочешь. Все, я побежала.

Едва свекровь скрылась за дверью, которую за ней от души захлопнул Картер, я громко засмеялась, утирая выступающие слезы. Муж бросил на меня взгляд, способный заморозить кипяток, но я не смогла успокоиться.

— Клянусь, я не специально, — задыхаясь от смеха, проговорила я. — Уж больно мне приглянулась эта распашонка.

— Я скоро собственных родителей перестану пускать в свой дом.

Я шутливо погрозила Картеру кулаком.

— Даже не думай. Иначе где я буду брать поводы для насмешек.

Если бы до этого взгляд Картера меня заморозил, то сейчас ледяную фигуру можно было бы собирать по частям по полу.

Презентацию Кира целиком и полностью одобрила, даже исправлять ничего не стала. Вместо моей фотографии вставили фото той самой модели, платье для которой Морани забраковала, соответственно, и все ее данные. Внешне мы оказались приблизительно похожи, так что если не присматриваться, должно прокатить. Модель заменит меня также и на групповом фото, пока я буду собираться в ресторан на церемонию. Все-таки конкурс — это ее шанс на карьерный рост, и я не имею права лишить девушку такой возможности.

Думаю, стоит сказать пару слов о самой Морани. С Кирой мы знакомы также со школы, только модель младше меня на два года. Как вышло, что такая юная девочка стала хозяйкой Дома моделей? Все очень просто — деньги и связи ее обожаемого "папика". К слову "папик" — это не отец Киры, а ее великовозрастный муж-бизнесмен, который для своей "лялечки" готов хоть звезду с неба достать. Не знаю, что она в нем нашла, кроме, естественно, денег, но присутствовала я при из телефонном разговоре, у Киры едва не потекли розовые слюни. Ощутив, видимо, мой вопросительный и в то же время офигивающий взгляд, Морани смущенно пояснила, что и часа прожить без своего "котика" не может. Услышав это прозвище, пчелобокий той-терьер недовольно тявкнул в руках модели, и я с ним невольно согласилась. Не поймешь этих людей, то ли оба свихнулись, то ли виртуозно притворяются.

Так вот, едва власть над захудалым модельным агентством перешла в руки юной, но очень перспективной (на тот момент восемнадцатилетней) фотомодели Киры Морани, оно почти сразу приобрело статус Дома моделей и стало набирать девушек на кастинги. Главным мерилом скорости продвижения стали, безусловно, деньги ее мужа, но не обошлось и без рвения самой Киры. Что бы не говорила Марра про дотошность модели — Морани свое дело знает. Можно считать ее заслугой выход Остина на междугородний уровень всего за два года. До этого момента Дом моделей Киры Морани участвовал в конкурсе всего дважды, но ни разу не вышел даже из подгруппы. В этом же году Остин заявлен в полуфинал.

— И пусть все думают, что я с мужем из-за денег, — поделилась Кира. — Зато, не без вашей помощи, я надеюсь, в этом году моя команда всех порвет на конкурсе и мои девочки станут самыми востребованными моделями Центрального округа. Зависть — вот что их ослепляет, Альена. А пока они слепы, я сделаю свой ход конем.

Целеустремленности Кире не занимать. Она ведь на самом деле не производит впечатления серьезной противницы — тонкая и звонкая, как все топ— и фотомодели, невысокого роста (ниже ста семидесяти сантиметров, это точно, хотя в модели обычно не берут таких), натуральная блондинка с наивными широко распахнутыми глазами. На самом же деле ни о какой наивности и речи быть не может — Морани девица себе на уме. Растопчет своей крохотной ножкой тридцать пятого размера на двенадцатисантиметровом каблуке и спокойно пойдет дальше.

Напомню, что Кира ничего не имела против моего участия в конкурсе, но она едва не содрала с меня три шкуры, пока не убедилась, что я МОГУ и не подведу. В первую очередь, на конкурсе обращают внимание на платья, их покрой, стиль, новизну и еще на целую кучу критериев. Моделей же отдельно оценивают специально приглашенные фотографы, графические редакторы, представители от газет и журналов и другие заинтересованные люди. Кира (и ее муж, конечно же) расстарались, чтобы привезенный ими в Остин конкурс прошел на высшем уровне. Прическами моделей займутся самые известные в городе стилисты, а не менее посещаемые визажисты нарисуют им лица. Здесь мне удасться убить сразу двух зайцев — не придется записываться в салон, чтобы подготовиться к другому мероприятию, все сделают за меня.

Сборы назначили на пять утра. Я мысленно пожелала себе выносливости, потому что начавшийся в такую рань день закончится неизвестно во сколько.

— К скольки мы приглашены? — уточнила я у Картера, бессовестно притворяющегося спящим.

— К семи на торжественную часть. Часа полтора будет длиться церемония, подписание бумаг, прочая мишура, потом банкет. В принципе, ты можешь подъехать уже к нему. Главное — чтобы ты вообще там появилась.

Я прикинула в уме, насколько может задержать меря конкурс, если выступают команды от девяти городов, в каждой команде по десять девушек, каждой из которых отведено по пять минут на представление своего наряда. Если учесть все перерывы, торжественную часть, презентации и прочее, цифра получается безрадостная.

— Скорее всего, я сильно опоздаю, — кисло заметила я.

— Ничего страшного, — ответил голос из-под подушки, — я же сказал, главное — вообще там появиться.

— А Сартари не обидится?

Картер перевернулся на другой бок.

— Нет, не обидится.

Я горестно вздохнула. Картер подхватился.

— Я так понимаю, поспать мне сегодня вряд ли удастся. Что еще?

— Мне к врачу надо, — буркнула я.

Без пяти минут глава что-то проворчал себе под нос, вроде: "Можно было раньше сказать" и уже громче:

— Одевайся. Я в душ.

— Не обижайся на мать, она как лучше хотела.

Я чуть чаем не подавилась. После посещения больницы Картер возжелал тишины и спокойствия, но в моем понятии эти два критерия никак не вязались с футболом по телевизору. Вместо полагающегося к этому времяпровождению пива мы заварили травяной чай и потихоньку потягивали его каждый из своей чашки, развалившись на диване. Произнесенная фраза меня поразила.

— С чего это ты взял, что я должна на нее обижаться? — неподдельно изумилась я. — По-моему, это ты с утра метал молнии по поводу того, что тебя разбудили ни свет ни заря.

Картер пожал плечами.

— Я понимаю, тебе наверно дико, что она принесла вещи...

Я рассмеялась. Вот о чем он беспокоится.

— Спешу напомнить, что я не всегда жила на деньги деда, а родители мои самые обыкновенные рабочие, тоже особенно вниманием и деньгами Энайи не избалованные. Все в порядке, и перестань выдумывать проблемы на ровном месте.

Картер отставил чашку и притянул меня к себе. Футбол оказался забыт.

— Я хочу, чтобы у нас все было по-настоящему. Свекровь чтобы тебя не мучила и не задирала.

— По-настоящему она и должна меня задирать, — улыбнулась я мрачному мужу. — Тем более, твоя мать — крайне дружелюбная женщина, просто ее очень много, я к этому не привыкла. Моя мать никогда такой не была, поэтому для меня немного дико проявление ее внимания.

— Она бывает чересчур назойлива, — отозвался Картер, соглашаясь со мной.

— Это объясняется тем, что она пока не знает как себя со мной вести, потому что я новый человек в вашей семье. Со временем она выберет определенную линию поведения — и мы прекрасно поладим.

— Мне бы очень этого хотелось, — признался муж. — А еще тихой гавани...

Я заглянула в его глаза. Эх, Картер, когда же я увижу в них спокойствие и безмятежность?

— А будет ли она, та тихая гавань? — задала я риторический вопрос.

— Нам бы только завтра пережить, — горько усмехнулся клановник, — а дальше все будет хорошо?

Я перевернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Есть предпосылки?

Он ответил спокойно.

— Предпосылки есть всегда. Думаю, не так уж глуп наш неприятель, чтобы не использовать свой шанс последний раз. Однако я принял все меры предосторожности, чтобы обезопасить нас с тобой.

— Почему мне кажется, что ты предвкушаешь чужую досаду? — прищурилась я, пытаясь отыскать ответ на свой вопрос в глазах мужа, но не так прост Картер, каким хочет казаться.

— Аля, не слишком ли ты заинтересовалась тем, куда я просил тебя не совать свой нос? — обманчиво ласково поинтересовался Картер, сажая меня к себе на колени.

Я обняла его за шею, нисколько не препятствуя напору ласкающих мою шею губ.

— Нет, дорогой, тебе кажется...

— Я не хочу даже думать о том, где вы возьмете два метра шелка, чтобы спрятать этот кошмар! А, Альена, проходи, дорогуша, — голос Киры я услышала еще у входной двери, модель привычно строила своих подчиненных.

— Маргарита уже здесь? — уточнила я, удостоившись лишь невнятного кивка в сторону гардеробной. Значит, придется искать самой.

— Соня, я кому сказала снять эти туфли?! — снова взвилась Морани, распекая одну из заявленных на конкурс моделей. Если так дальше пойдет, Кире придется выходить на подиум самой.

— Кира, можно тебя на минуточку, — позвала я, подмигивая расстроившейся девушке. Та мигом все поняла и исчезла за ширмой. — Ты не подскажешь, где я могу найти визажиста для себя? Мне не хочется сидеть в долгой очереди, сама понимаешь.

Морани рассеянно кивнула, явно думая о своем, и проговорила:

— Уже вполне мог освободиться Эдди, зайди в пятую, там же и стилиста найдешь. Они должны сейчас Хилари доделывать. Давай сразу в платье, я не хочу затягивать. Сейчас тут столько народу будет — не протолкнешься.

Нисколько не сомневаюсь, — подумала я, продвигаясь в указанном Кирой направлении. Мне повезло, оба мастера заканчивали с белокурой Хил, и почти сразу смогли взяться и за меня. Эдди оказался мне незнаком, но этот парень свое дело знал — вмиг нарисовал мне яркие широко распахнутые глаза, пухлые губы и очень красиво очертил контур лица при помощи различных оттенков румян и тонов.

С прической мы решили сильно не мудрить. Элер (уж с ним-то я успела познакомиться ранее, еще после Универсалитета, его услугами мне приходилось пользоваться, когда дед устраивал званые вечера) предложил мне классические локоны — на этом и остановились. Он даже лаком заливать намертво не стал, опасаясь, что мне станет плохо от смеси летающих в гримерке ароматов. закрепив полечившийся результат шпильками с прозрачными камнями, стилист проказливо улыбнулся и посоветовал мне напроситься к Кире в профессиональные модели, намекая, что все полагающиеся для этого внешние данные у меня уже есть. Я жестоко высмеяла его намеки, заявив, что такого добра, как хлеб модели, мне даром не надо, да и вряд ли мой муж будет согласен воспитывать ребенка, пока я буду показывать открытые участки тела для модных глянцевых журналов. Элер покачал головой, Эдди же оживился при упоминании о моем муже, и я подумала, что с ориентацией-то у него, наверно, не все стандартно, факт этого понимания меня не порадовал — не хватало еще мужиков ревновать к Картеру. Скрыть свое негодование я смогла лишь сбежав из гримерки и уступив место следующей девушке.

Уже в завершенном образе я появилась за кулисами, чтобы подсмотреть за другими участницами и сравнить их с собой и соучастницами. Что ж, в целом — мы ничем им не уступаем. Однако, то, что мы на уровне, еще не говорит, что победа за нами. Я погладила живот, чувствуя, что малыш легонько пошевелился, и усмехнулась. Мы еще поборемся, этот конкурс обещает быть интересным.

... Легкая, воздушная, словно весеннее облако, невесомая, словно пёрышко, и почти прозрачная, как утренняя роса — остиньоры и остиньориты, Альена Дархау и ее "Дыхание зимы".

Я вышла на подиум самая последняя, когда почтенное жюри уже устало и хотело побыстрее свернуть мероприятие и оказаться на другом празднике жизни — на банкете. Мой проход ничем не отличался от всех остальных — вышла, продемонстрировала себя и платье во всей красе, прошла "дорожку", как сказала Кира, развернулась, несколько раз попозировала на камеру, вернулась в исходную, повторила сначала. В это время ведущий в красках расписывает мой наряд, единственное, что он опускает — хроники моей модельной карьеры (ввиду их полного отсутствия). Использовав отведенное для выхода время, я делаю красивый жест и удаляюсь, в спешке сбрасывая конкурсные туфли. Отправляться в них на церемонию нет никакого желания — двенадцатисантиметровый каблук грозит мне как минимум свернутой шеей. Я переобулась в более удобные белые лодочки, поданные мне Маррой, и быстро устремилась на выход.

— Альена, подожди! — хором окликнули меня Кира с Маргаритой.

Я остановилась, красноречиво постукивая пальцами по запястью.

— Я хотела тебя поблагодарить, — призналась модель, учтиво улыбаясь, — даже независимо от результата.

— Кира, давай все благодарности потом, — не слишком любезно отозвалась я, — я итак безбожно опаздываю.

Модель надула и без того пухлые губки, но в должной мере не смогла на меня обидеться.

— Я заеду к тебе в ателье, — подмигнула она. — Поговорим.

Я кивнула, желая поскорее покинуть дом моделей.

— Куда собралась? — долетел до меня грозный окрик Марры. — Твой муж взял с меня обещание, что я доставлю тебя в лучшем виде.

Я умоляюще сложила руки.

— Марра, милая, ничего не имею против. Только прошу — быстрее.

Костюмерша смерила меня высокомерным взглядом, мол, ты еще во мне сомневаешься?

— Только сумку заберу.

На улице было светло, словно днем — столько снега выпало, пока мы были на конкурсе. Крупные хлопья продолжали медленно опускаться на землю, грозя к утру полностью парализовать движение в городе. Маргарита завела свою малолитражку, помогла мне втиснуться в нее без вреда для платья и вывела машину на дорогу.

— Прости, дорогая, поедем медленно. Дорога ужасная, а ты итак прекрасно знаешь, насколько я редко езжу.

Это действительно так — Маргарита пользуется машиной только в особых случаях. Сегодня как раз такой. Однако дорогу завалило и дорожные службы не особенно спешат устранять эту проблему, так что мне пришлось смириться и спокойно дожидаться, пока маленькая машинка костюмерши доползет до ресторана, чтобы сдать меня в руки Картеру.

— Смотри, — я указала на отъезжающую машину, досадуя про себя, — уже и гости разъезжаться начали.

— Все не разъедутся, — авторитетно заявила Марра. — Идем, я провожу тебя наверх.

И снова "Поднебесный". И вроде бы дорогой ресторан, но совершенно неуютный и чужой. Складывается впечатление, что я пришла туда, куда меня не звали.

Взгляд сразу выцепил Картера, и меня обуяло подозрительное чувство, издалека похожее на гордость. Клановник, а теперь уже глава клана, перехватил мой взгляд и тепло улыбнулся. В груди защемило. Я вдруг поняла, что мы попали в один котел и сколько нам с ним вариться — одному богу известно. Только я в полной мере осознала, что готова даже посолить и поперчить себя, лишь бы быть рядом с ним.

От горьких мыслей меня отвлек гудок входящего сообщения.

"Я пока занят, подойду позже. Не скучай. Ты сегодня само совершенство".

Я с улыбкой кивнула в пустоту и отошла к столикам, надеясь себя хоть как-то развлечь. Присутствующие были заняты тем же — дегустировали кухню и вели светские беседы.

— Альена, вы все-таки пришли, — я обернулась на голос и едва не выдала свое неприятное удивление возгласом. Передо мной стоял человек, отдаленно напоминающий Сартари. Мужчина измученно улыбался потрескавшимися губами, его лицо приобрело неестественный землистый цвет, а сам он тяжело опирался на трость и явно желал присесть, только не мог этого сделать, не нарушив субординации.

— Рада вас видеть, — внезапно севшим голосом поздоровалась я.

— Теперь я могу спокойно умереть, — слишком просто сказал Сартари, пожимая холодной рукой мою руку. Меня пробрала нервная дрожь, таким страшным оказалось осознание, что стоящий передо мной человек говорит о своей скорой и неизбежной смерти... — Пожалуйста, не смотрите на меня так. Вам не стоит волноваться обо мне. Я прожил достаточно яркую жизнь, полную греха и соблазнов, что совершенно не жалею о преждевременной кончине. Я давно смирился с неизбежным и просто жду своего часа, словно расплаты за прошлое.

Я тяжело сглотнула, чувствуя неприятный комок в горле.

— Вы так легко об этом говорите...

Сартари поменял положение, пряча на лице гримасу боли.

— С высоты прожитых лет эмоции — это такая мелочь, — пространственно заметил он. — Я убедил себя, что все, что я оставляю за собой, в надежных руках, поэтому ухожу смиренно. Ничто в нашей жизни не вечно, Альена, и я в том числе. Отдыхайте, сегодня у вас праздник. Не буду его омрачать своим присутствием. Я итак уже задержался.

Не дождавшись ответа, бывший глава проковылял к двери и скрылся за ней.

В смятении и в полном раздрае чувств я накинулась на еду. Никогда не ловила себя на попытках заесть горе, но беременность, видимо, изменила мои предпочтения. Перехватив пару бутербродов с острым соусом, я сильно пожалела — в пределах моей досягаемости отсутствовала жидкость, коей можно было бы залить пожар в моем желудке. Я оглядела зал и увидела официанта, застывшего у входа на балкон. Звать его через весь зал я было бы неприлично, поэтому я уверенным шагом пересекла разделявшее нас расстояние и протянула руку к подносе с напитками.

Официант как-то странно на меня посмотрел, пришлось уточнить, что мне нужно безалкогольное. Он кивнул, и специально для меня сходил за прохладным соком. Забрав бокал, я направилась на тот самый балкон, надеясь немного охладиться и привести в порядок мысли. Сок в бокале надолго не задержался, уж слишком острым был соус. Задуматься о его странном привкусе я не успела — сначала мелко задрожали пальцы, затем виски пронзила резкая боль, напоминая о моей реакции на транквилизаторы, закружилась голова — и момента столкновения с полом я уже не помню.

Картер

Все бумаги подписаны, теперь он официальное лицо клана. Старик снял с себя все полномочия, хотя совсем недавно он оставлял за собой должность управляющего в нескольких крупных фирмах. На недоумевающий взгляд Картера он ответил:

— На том свете деньги еще никому не пригодились.

И Картер плюнул бы на все, разорвав все отношения с кланом, но... что-то во взгляде старика останавливает его: то ли бешеное упрямство, с каким он едва держится на ногах, но не позволяет себе хоть чем-нибудь выдать ту боль, что мучает его; то ли его надежды на то, что Картер продолжит его дело, раз это не смог сделать его сын.

— Ты же знаешь, что Джед давно сбежал? — Лекс медленно кивает, сжимая кулаки. Все-таки доложили, хотя он надеялся, что хотя бы этим старика не станут тревожить.

Он и сам не на шутку обеспокоился, когда узнал, при каких обстоятельствах из психиатрической клиники исчез сын главы. Джед Сартари оставил вместо себя двойника — другому психически больному человеку была сделана пластическая операция, а сам Сартари-младший исчез, когда и при каких обстоятельствах — никто не знает. Подмену обнаружили санитары, когда у псевдоДжеда случился приступ обострения болезни, совершенно отличающейся от реального диагноза. И когда специалисты стали проверять двойника более внимательно, то по ряду внешних признаков опознали другого, якобы умершего несколько лет назад больного. Куда делся настоящий Джед Сартари он, конечно же, не знал, утверждая, что он и есть настоящий сын главы клана, но сам Картер имел возможность убедиться — двойник имеет только внешнее сходство с настоящим Сартари. Если приглядеться внимательнее, то можно различить едва заметные шрамы, так и не исчезнувшие после пластики, не говоря уже о меньшем росте и отсутствующем шраме от аппендицита, который у Джеда вырезали незадолго до событий, следствием которых стало его принудительное лечение.

Именно мести за это боялся Картер со стороны Сартари, ведь первый приступ неконтролируемой агрессии у него случился, когда тот узнал о новом назначении своего отца. Тогда еще никто не мог и предположить, что Брант Сартари может объявить своим преемником едва отслужившего мальчишку, но Джед, видимо, посчитал его своим соперником и решил во что бы то ни стало от него избавиться. Подброшенное в машину взрывное устройство, которое злой гений собрал сам, должно было решить его главную проблему — избавиться от всех, кто закрывает от него дорогу к почти безграничной власти, то есть от Картера и от отца. Взрыв должен был раздаться, как только Картер сядет за руль и заведет машину. Просчет Джеда оказался лишь в том, что Картер оказался парнем с головой — оказавшись за рулем, он мгновенно почувствовал неладное и заглянул под сиденье. Слишком громоздкую конструкцию придумал горе-подрывник, не почувствовать ее под сиденьем комфортабельного автомобиля оказалось невозможным. Картер хладнокровно обезвредил устройство, благо, знал как, за что мысленно поблагодарил своего военрука и пожелал ему долгих лет жизни. Снятые отпечатки пальцев указали на Джеда, и когда ему уже некуда было отпираться, он выхватил у одного из охранников пистолет и выстрелил. Картер повалил на землю главу, опешившие телохранители пришли в себя и скрутили Джеда.

Разговор между сыном и отцом вышел недолгий. Джед истерично смеялся, когда ему предъявили вещественные доказательства. Брант пытался образумить сына, призывал его к спокойствию, но тот лишь зло сузил глаза и произнес:

— Вы все равно оба умрете. И я приложу все усилия, чтобы физическая смерть показалась вам раем в сравнении с тем, какую участь я вам приготовил.

Медицинское освидетельствование признало Джеда Сартари невменяемым и определили его в Остинскую психиатрическую клинику. На этом, казалось, история закончилась, но все недооценили Джеда — если подмена с пластикой прошли так удачно и незаметно, то у него наверняка остались последователи, соответственно, эти люди никогда не поддержат Картера на посту главы. И он бы с этим как-нибудь разобрался, если бы от этого зависела только его жизнь, а так...

— А где же Альена?

И правда — где? Не имея возможности позвонить, Лекс уже несколько раз уточнял время у коллег — она уже должна была появиться. Поставив перед собой цель — побыстрее принять поздравления и добраться до телефона, Картер устремил невидящий взгляд в толпу.

С неожиданной теплотой он вспомнил, как малыш ночью пошевелился под его рукой, и было в этом что-то захватывающее дух и выбивающее слезу. До него вдруг дошло, как беззащитны он и его жена, и ему стало страшно. Картер не из тех людей, которые долго лелеют в себе страх, и он сделает все возможное, чтобы устранить его причину.

— Скоро подъедет, — отстраненно проговорил Лекс, он еще раз осмотрелся. Почему ее еще нет? Только бы ничего не случилось.

Когда золотистая макушка показалась среди гостей, Картер вздохнул с облегчением. Добрался до телефона, отправил короткое сообщение и с тоской окинул взглядом подступающих к нему людей. Гости никак не хотели отпускать его, не выразив свое почтение.

Он рассеянно улыбался и кивал, стараясь не упускать из виду белое платье. Маргарита все-таки мастер от бога — Альена исключительно отличалась от гостей легкостью и изяществом, хотя с цветом он бы поспорил — уж слишком бледной кажется ее кожа, наводя Картера на мысли, что слишком тяжело ей дается беременность. Он уже давно заметил темные круги под глазами жены и заострившиеся черты лица, но Аля не из тех, кого стоит жалеть. Тем не менее, он давно пересмотрел свой график и в ущерб работе стал чаще оставаться дома, побуждая тем самым Альену на совместный отдых. Иначе заставить эту упрямицу хотя бы выспаться невозможно.

Он отвлекся всего на мгновение, но Альена уже пропала из виду и телефон ее не отвечал. Картер моментально собрал верных себе людей и приказал оцепить ресторан. Пока ожидаемого абонента удалось запеленговать, Лекс понял, что он непростительно потерял бдительность и невероятно опоздал.

Альена

Я очнулась от ужасной ломоты во всем теле и от ощущения, что меня куда-то очень быстро везут. Я резко вскочила, ни ничего, кроме кромешной тьмы, освещаемой лишь светом фар, впереди не увидела. В складках платья настойчиво вибрировал телефон, я незаметно нажала кнопку ответа, надеясь, что вызывает Картер.

— Очнулась, моя спящая красавица? — раздался радостный голос, щедро сдобренный ехидством. Знакомый, спешу заметить, голос.

— Куда вы меня везете? — мой собственный голос словно изменил мне, превратившись в жалкий хрип.

Похититель рассмеялся.

— О, в увлекательное путешествие по красотам остинского леса! Правда, любоваться ими мы будем недолго.

— Зачем вам это нужно? — я старалась сохранять хладнокровие, чтобы здраво мыслить. Картер наверняка уже едет за мной, но думать о том, как нас будут перехватывать, не очень хочется.

— Зачем? — переспросил он, ловя мой взгляд в зеркале заднего вида. — Я хочу, чтобы этот ублюдок, твой фиктивный муж, понял — каково это, когда у тебя отбирают мечту. Я даже почти не буду смеяться, когда его машина взлетит на воздух. А если ему повезло, и она еще не взлетела, он погонится за нами, запеленговав твой телефон, и обязательно попадет на минное поле, где у него уже точно не останется шансов.

Я похолодела. Картер, я надеюсь, ты слышишь этот бред, и ни за что не сунешься за нами.

— А если он не поедет за мной?

— Мои люди найдут способ, как сделать тебя вдовой. А мы тем временем быстренько сообразим с тобой свадьбу — и вот он я, новый глава!

Он был так доволен собой, что я бы даже поверила во всю ту ахинею, что он нес. Проблема в том, что по контракту я ничего не получу в случае смерти Картера, клан — тем более.

— Кир, или Джед, — я думаю, правильно к вам будет обращаться именно так? — с чего вы взяли, что я спокойно последую вашему плану?

Он усмехнулся.

— Эн, называй меня так, как твоей душе будет угодно — все равно не ошибешься. Ты пытаешься доказать мне, что этот псих тебе дорог? Он заставил тебя выйти за него, чтобы получить этот пост, следил за каждым твоим шагом, думая, что это ты, дорогая моя, сливаешь всю информацию универсалам, рассорил тебя с дедом, чтобы переманить на свою сторону. Поверь, это еще далеко не все, что ты о нем не знаешь. А вот я, напротив, все сделал для того, чтобы избавить тебя от всего этого.

Это кто еще здесь псих, — подумалось мне. Допустим, я это все уже знала или догадывалась. Но почему-то все равно на душе стало гадко и противно, словно меня использовали в какой-то очень грязной схеме, а теперь пытаются затащить в другую.

— Это ведь вы убили связного, тогда, на балу, подставив меня и очернив в глазах Ксаури.

Я не спрашивала. Страшная догадка озарила меня в тот момент, когда я поняла, что человек за рулем — это не мой бывший напарник и друг Кириен, а сумасшедший лицедей, надевший и всегда носивший его лицо — Джед Сартари.

Он прищелкнул языком.

— Да, тогда я сильно прокололся и испортил себе все планы, — Джед захохотал. — Я вообще мастер портить себе планы, но все сложилось как нельзя лучше. Теперь мне не придется захватывать клан силой, раз мой бестолковый папаша оставил меня без гроша, под личиной другого человека я женюсь на наследнице и получу все законным путем.

Мне очень хотелось его разуверить, но пока это была единственная серьезная брешь в его плане. Тем более, у меня еще остались вопросы, ответы на которые потом мне вряд ли кто-то даст.

— Девчонка на треке — тоже ваших рук дело?

Во взгляде Джеда проскочило нечто похожее на удивление и страх.

— Да, в тот момент я отчаялся и решил тебя убить, — он криво усмехнулся, — я же болен, как утверждает мой отец. Но, на мое счастье, я ошибся, правда, когда увидел тебя живой и невредимой, едва не поседел, думая, что меня преследует твой дух.

О том, что он убил ни в чем не повинного человека, Джед нисколько не переживает. Сколько еще крови он готов был пролить, чтобы довести начатое до конца?

— Вы — чудовище, — от души произнесла я. — И смерть — слишком мягкое наказание для вас.

— Ты почти в точности передала слова, которые я когда-то сказал своему отцу и Картеру. И вот — час расплаты настал. Отцу осталось немного, он умрет совсем скоро, я приложил к этому все усилия. Картер же еще помучается напоследок, — его тон изменился, словно он хочет поведать мне какой-то секрет. — Есть у меня подозрения, что этот недоделанный глава неровно к тебе дышит. Тем хуже для него — я обязательно пошлю ему видео, где мы с тобой неплохо развлекаемся.

И Джед снова рассмеялся, вызывая во мне гримасу брезгливости.

— У вас же есть законная жена, Джед.

Его глаза сверкнули совсем не здоровым блеском.

— Почему же ты не думала об этом, когда целовала меня? Когда раздевалась передо мной, словно я — пустое место, а не мужчина? Я потерял покой, вспоминая о твоем теле, которое держал в руках, но ты видела во мне лишь напарника, бесполое существо, — с горькой усмешкой напомнил он. — Я теперь вдовец, Эн, и в этом виновата ты. Если бы ты согласилась стать моей женой тогда, когда я тебе предлагал, она бы осталась жива, — и улыбнулся так, словно не он только что признался в убийстве. — Теперь у нас будет все иначе, не так ли? Сейчас проедем мост, после него небольшой живописный лесок. Я вижу, что за нами едут клановые джипы, что только укрепляет меня во мнении — ты небезразлична Картеру. Что ж, тем проще мне будет расстаться с ним. Мы достаточно далеко, чтобы взрыв был услышан и ему смогли быстро помочь. А тебе советую посмотреть, как Джед Сартари расправляется с теми, кто не хочет жить по его правилам.

Мы и в самом деле въехали на мост. Мысли лихорадочно метались в голове — у меня слишком мало времени, чтобы принять решение, от которого зависит жизнь дорогого мне человека.

Даже если ты меня использовал, Картер, никто и ничто не заменит мне твоих теплых объятий, нежных поцелуев и трогательной заботы, и я знаю, как нелегко это все тебе дается. Пусть я ошибаюсь, который раз в своей жизни, но я верю тебе, верю в то, что ты хотел нормальной семьи, домашнего очага и наверно даже любви, хотя я клялась себе, что никогда больше не произнесу этих слов по отношению к тебе. Жизнь слишком жестока к нам с тобой, но разве смогу я жить, зная, что именно чувства ко мне привели тебя к страшной гибели? И пусть я сотни раз представляла, как отомщу тебе за свою боль, но я никогда не осмелилась бы на то, что для тебя приготовил Джед Сартари.

— Тебе никогда не понять, что такое настоящие чувства, Джед, — с ожесточением в голосе произнесла я, стягивая с ноги туфлю. Ох, как бы мне сейчас пригодились те самые туфли, в которых я была на показе. — Мне жаль тебя, потому что ни одна женщина в здравом уме никогда не полюбит такое ничтожество, как ты, монстра, идущего по крови других людей ради призрачной цели. И чтобы ты не сомневался в своей ничтожности — Картер любит твоего отца больше, чем своего собственного. Он заслужил свое назначение, заслужил любовь и преданность подчиняющихся ему людей. Ты же всего лишь воспользовался их патриотизмом — как же, никто не поддержал истинного наследника.

Джед что-то хотел ответить, но я не позволила.

— Ты не был для меня бесполым существом, Кир, — тихим, но очень проникновенным голосом произнесла я. — Ты был моим лучшим другом, которого я ценила. Но ты был всего лишь второй ипостасью двуличной твари, ставшей моим персональным кошмаром. Я хочу, чтобы ты умирал с мыслью, что на твоих руках кровь не только невинных людей, погибших из-за твоей алчности, но еще и кровь некогда уважающей и любящей тебя как друга женщины и ее маленького, еще не родившегося ребенка. Гори в аду, подонок! — и я ударила его каблуком зажатой в руке туфли в висок.

Тот, кто работал осведомителем клана, всегда был его непосредственной частью. Универсал в душе, но клановник по рождению, он прекрасно работал на два фронта, сталкивая их лбами несколько лет подряд, преследуя при этом только свои корыстные цели. И патриоты клановой наследственности поддержали его, всячески оказывая помощь. Что из этого получилось — я имею честь видеть и слышать в темном 'седане' ночью на трассе в минуте до своей собственной смерти.

Сознание он не потерял, но пытаясь отбиться от меня, бросил руль, отчего машину тут же занесло и стало крутить на месте. Я прижала его рукой за шею, стремясь если не придушить, то хотя бы отвлечь. Мост закончился, а вместе с тем впереди замаячил тот самый лес, о котором с упоением рассказывал Джед.

Помнится, однажды ты выражал надежду в том, что я прикрою твою спину, а не воткну в нее нож. К сожалению, ножа у меня с собой не оказалось, но я символично прикрою твою спину каблуком белой туфли, искренне надеясь, что в них меня не похоронят.

Я не позволила Джеду завладеть рулем — машина перестала крутиться, врезалась в ограждение, пробив его насквозь, и полетела вниз, с обрыва, кувыркаясь через голову. Последнее, что я помню перед тем, как рассыпалось лобовое стекло и меня выдернуло через него наружу — я вслух просила прощения у своего сына, которому не суждено было появиться на свет ради жизни его отца.

Получив данные следящего устройства, Картер отдал приказ на перехват машины, возглавив процессию. Против обыкновения Илон, на которого выпала роль водителя, в целях экономии времени завел двигатель с автозапуска. Спустившиеся вниз мужчины застопорились на выходе, Картеру пришлось расталкивать их, но увидев причину их остановки, замер и сам.

Джип, на котором он приехал в ресторан, был объят огнем, а из соседних зданий в ужасе выглядывали люди, стекла которых повыбивало взрывной волной. Огонь уже успел перекинуться на две соседние машины, подходить к ним стало опасно.

— Моя машина, — простонал Илон, хватаясь за голову. Время неумолимо бежало вперед, оставляя Картеру все меньше и меньше шансов на принятие решения.

— Срочно найдите машину! — рявкнул он, снова сверяя местоположение автомобиля, увозящего за собой его жену. Слишком быстро едет, если он не поторопится...

— Рео, — отозвался Арон, — моя машина с другой стороны ресторана. Я мог бы...

— Ключи.

Клановники недоуменно переглянулись.

— Но, рео, вы не можете в одиночку...

Картер стал терять терпение. Он схватил подчиненного за полы распахнутого пальто и прорычал:

— Ключи, иначе я за себя не отвечаю!

У Арона был такой вид, словно он не только ключи от машины, но и душу готов отдать, лишь бы Картер его отпустил. Лексу же было глубоко наплевать в данный момент на чувства клановника, он уже мчался к припаркованной машине, на ходу нажимая на кнопку автозапуска, чтобы подстраховаться. Его люди остались за спиной, и все же, он не удивился, когда распахнулась дверь с пассажирской стороны и рядом с ним приземлился Илон.

— Не стоит, — произнес Картер, не желая втягивать в разборки коллегу, но тот упрямо покачал головой.

— Я помню, благодаря кому я попал в клан, и считаю себя обязанным, — просто отозвался клановник, набрасывая ремень. Поездка предстояла напряженная.

— Хорошо, — согласился Лекс, разбираясь в хитросплетении кнопок на панели. Он знал, что Арон периодически гоняет, но никогда не видел его машину в действии. — Будешь штурманом. Поисковик работает в онлайн-режиме, нам нужно только вести его.

Машина отозвалась незнакомым утробным звуком, когда Картер нажал пару рычагов и тронулся. Переключился, звук сменился на куда более привычный.

— Где они сейчас? — спросил он Илона.

— Проехали сквер. Через несколько минут выедут из города, и тогда мы можем их потерять. Спутник ловит не везде, мало ли куда вздумается заехать.

Картер бросил косой взгляд на мигающую точку на экране и снова сосредоточился на дороге. Куда он везет ее? С той стороны на километры вперед лишь поля и леса, даже деревни далеко от трассы.

— Звонить пробовали? — тихо уточнил Илон.

— Пробовал. Скорее всего без сознания. Он наверняка не догадался ее обыскать, а может и специально это сделал, зная, что по телефону мы будем его вести.

Картер на всякий случай набрал еще. Звонил до тех пор, пока монотонные гудки не обрывал механический голос, сообщающий звонящему, что абонент не отвечает. Сбрасывал и снова звонил, пока гудки не сменились тишиной.

— Что там? — настороженно спросил Илон, но Лекс жестом приказал молчать. Переставил на громкую связь.

Сначала в трубке раздавался не то шелест, не то треск, но затем отдаленно мужчины услышали хриплый голос Альены:

— Куда вы меня везете?

Картер и Илон переглянулись. Она догадалась нажать на кнопку ответа, чтобы Лекс смог услышать, что происходит в машине.

Голоса похитителя он, увы, не опознал, но был почти уверен в его личности. Оброненная фраза о заминированном участке леса только подтвердила его догадки, но Альена назвала его "Кир" и это резануло слух — где он мог слышать это имя раньше?

Память услужливо напомнила ему новогоднюю ночь, Альена отправляла поздравления коллегам и он случайно увидел сообщение на имя этого абонента в списке отправленных. Все сразу стало на свои места — это тот загадочный страховщик, о котором он уже слышал когда-то от Энайи. Дед Альены планировал для нее неплохую, как ему казалось, партию с этим Киром. Знал ли он, что человек, носивший это лицо — на самом деле Джед Сартари? Или же он любыми путями хотел запустить свои когти в клан?

Альена стала задавать похитителю вопросы, а Лекс призадумался — Джед уже несколько лет спокойно портит ему кровь, ему удается провернуть сложные схемы — не может же он все это время действовать один, наверняка у него есть серьезные помощники. Сартари слишком слаб, чтобы помочь ему в этом, да и не станет Лекс тревожить старика, в конце концов, это он теперь глава, значит и ему нести ответственность за все происходящее в клане.

Признания Альене в чувствах всколыхнули в душе у Картера бурю эмоций, одна другой страшнее. Да как он смеет вообще такое даже думать? Ревность настолько неожиданно ослепила его, Лекс даже разозлился на Илона за то, что он все это слышит. Илон же притворился обивкой сиденья, дабы не усугублять свое итак шаткое положение.

В боковом зеркале отразился свет фар и дважды мигнул.

— Быстро же они нас нагнали, — заметил Картер, про себя отмечая, что машина похитителя тоже уже в пределах досягаемости. — Надо подумать, как нам избежать расставленной ловушки и помочь Але.

— С машиной что-то не так, — Илон даже подался вперед, едва не врезавшись головой в стекло.

— О чем они говорят? — Картер занервничал, он прослушал ключевой момент.

— ...Я хочу, чтобы ты умирал с мыслью, что на твоих руках кровь не только невинных людей, погибших из-за твоей алчности, но еще и кровь некогда уважающей и любящей тебя как друга женщины и ее маленького, еще не родившегося ребенка. Гори в аду, подонок!

Машина заметалась по трассе, словно кто-то специально стал дергать руль в разные стороны. Картер слегка притормозил, чтобы в случае чего избежать столкновения.

— Что там происходит? — глухо спросил он темноту, напряженно всматриваясь в происходящее. — Господи, Аля, не делай глупостей!

"Седан" закрутило на дороге, машина стала выписывать невероятные виражи, с каждым оборотом закручивая петлю на шее у Картера. Сердце набатом застучало в висках, норовя выскочить наружу. Он понимал, что развязка близко, и молил бога, чтобы ее исход был положительным.

Перед тем, как машина пробила ограждение и полетела вниз, он слышал, как ее срывающийся голос просил прощения. Это мгновение вывернуло Картеру всю душу и перевернуло сознание. Его словно оглушило на какое-то время, но он упорно давил на газ. Всего несколько секунд ему понадобилось, чтобы поравняться с местом столкновения, еще секунда — чтобы выскочить из машины — и целая вечность, чтобы почувствовать тот ужас, который терпеливо ждал его снаружи.

— Как же так, Аля... — только и сумел сказать он.

Факел горящей машины Джеда Сартари сжигал его заживо вместе с пониманием, что он потерял все самое дорогое, что у него когда-то было. И пламя от этого костра застыло в его глазах, неотрывно следящих за снежной пустыней, озаренной нечаянным светом, в котором никакого шанса не осталось ни гордой женщине, имя которой застыло на губах, ни кровному врагу, который погибая, утянул ее за собой.

Несколько секунд он тупо смотрел вперед, не предпринимая никаких действий. Картер словно удивлялся сам себе — почему он стоит ночью на дороге и смотрит на горящий внизу автомобиль, но раздался хлопок, вернувший его из ступора к реальной жизни. Он сорвался с места, намереваясь спуститься вниз. Путь ему преградил Илон.

— В чем дело? — недоумевая спросил Лекс, а в голове забилась мысль — неужели он заодно?

Илон ответил, придерживаясь главу за плечи:

— Уже нет смысла, рео. Сейчас подъедут наши.

Картер сбросил его руки.

— Я не хочу, чтобы она там... Вместе с этим. Пусти, Илон, не доводи до греха.

Клановник упрямо не сдвинулся с места. Раздался еще один хлопок. Это стало последней каплей в чаше отчаяния Картера — он оттолкнул коллегу и добавил ему кулаком в челюсть, когда тот попытался удержать Лекса за одежду.

— Прости, Илон, — бросил он напоследок, — но я не могу иначе, — и стал спускаться.

Клановник сплюнул на снег кровь из разбитой губы и проводил взглядом убитого горем Картера. Он понимал его, с одной стороны, но с другой — считал безрассудные рисковать жизнью ради той, которую уже не спасти. Ему тоже жаль остиньору Картер, она не заслужила такой смерти, но для него, кланового выкормыша, глава был превыше всего. Он связался по телефону с коллегами и вызвал "Скорую".

В какой-то степени повезло, что машина скатилась вниз по обрыву. Если Альена еще жива, у нее есть шанс, как если бы машина упала в реку. Тело младшего Сартари Лекс увидел сразу — кровник изломанной куклой лежал недалеко от машины, и судя по положению его тела — он вряд ли еще когда-нибудь испортит кому бы то ни было жизнь. К машине Картер подходить не рискнул, с минуты на минуту она грозила взорваться, прибрав с собой беспечного клановника. Насколько мог, он заглянул внутрь, но ничего не увидел.

— Рео, она здесь! — Картер обернулся на голос и, ни секунды не раздумывая, бросился к его источнику. Илон спустился вслед за ним и подсветил карманным фонариком темнеющую на фоне снега бесформенную фигуру, принятую им самим за усыпанный снегом куст.

— Не подходи! — крикнул Картер и побежал, задыхаясь и перепрыгивая через сугробы. В это время фигура зашевелилась и попыталась принять горизонтальное положение. Волосы Лекса встали дыбом. Он приземлился рядом с Альеной в то время, когда она хотела встать.

В свете фар и фонарика она казалась ему привидением — белое платье отсвечивало неестественной синевой, изрезанные в кровь руки сильно дрожали, но она упрямо пыталась выровняться и пойти в сторону машины.

— Аля, — осторожно позвал он, понимая, что у нее шок и она, скорее всего, его не слышит. Картер осторожно потянулся за ней. — Я сейчас возьму тебя на руки и мы пойдем отсюда.

Она перевела на него совершенно отсутствующий взгляд, потом посмотрела на себя... На красивом платье растекалось темное пятно, которое только сейчас заметил и сам Картер, тяжелые капли падали в снег, окрашивая его в алый цвет. И в этот момент ее лицо преобразилось, словно в единый момент на нее навалилась вся испытываемая ею боль, она сгорбилась и стала медленно оседать.

— Машина сейчас взорвется, — врезался в мозг голос Илона, подобравшегося ближе. — Я вызвал неотложку.

Картер поймал Альену уже в падении. Она еще была в сознании, в расширившийся зрачках отразилась страшная мука, она с трудом разлепила губы и прошептала:

— Мой мальчик...

Лекс почувствовал, как пропиталась кровью под руками тонкая ткань платья, и он ускорил шаги, поднимаясь наверх. Он прекрасно знал, что пострадавшего в аварии человека перемещать нельзя, но угроза взрыва не оставила ему выбора. Едва на дороге показалась неотложка, раздался оглушительный взрыв, заставив Картера машинально присесть в стремлении закрыть Алю от возможных осколков, вслед за этим рвануло где-то в лесу. Сработал детонатор, который Джед вез с собой, чтобы подорвать Картера, едва он сам проедет опасный участок.

Клановники помогли ему подняться, врачи встретили с носилками, но Лекс не отпустил свою ношу до тех пор, пока не оказался в машине "Скорой помощи", уложив Альену на каталку. Она была бледна, тонкую кожу изрезали порезы от рассыпавшегося лобового стекла, но тот факт, что она осталась жива, придавал Картеру силы.

На краткий миг она открыла глаза и встретилась замутненным взглядом с окровавленными руками мужа, которые он поспешил спрятать за спину. Лицо исказила гримаса и она едва сышно проговорила:

— Лекс, наш сынок...

Фельдшер оттолкнул его, пристегивая пострадавшую ремнями к каталке. Альена забилась в его руках, словно загнанная в клетку птичка. Ей сделали укол, и лишь тогда она смогла успокоиться.

— Лекс!

— Мужчина, покиньте машину! — попытался приказать фельдшер, но захрипел, схваченный за горло.

— Я поеду с вами, — обманчиво спокойно произнес он, расправляя смятую синюю спецформу врача. Тот решил не спорить с полоумным и попросил пересесть в кабину. Картер послушался, придержав напоследок жену за руку и ободряюще улыбнувшись с ней:

— Все в порядке, я с тобой. Сейчас мы поедем в больницу, — с этими словами он вышел.

Клановники встретили своего главу мрачным молчанием.

— Убедитесь, что тело доставят, куда следует. Пока приедет полиция — к машине никого не подпускать. Я в больницу. Илон со мной. Арон, — он выцепил взглядом гонщика и бросил ему ключи. — Забери машину, спасибо.

— Рео, как остиньора? — подал голос последний.

Картер тряхнул головой.

— Пока в сознании. Рано еще делать выводы. Как будем на месте, я позвоню и сообщу, куда приставить охрану. У него были сообщники среди своих, так что расслабляться не стоит, — он уже отвернулся, чтобы уходить, но остановился и обернувшись вполоборота добавил: — И если среди вас есть те, кто помог ему, вы сами вынесли себе смертный приговор.

Клановники даже дышать перестали. Это ведь была его команда, которую он набирал лично сам — разве они могут его предать? Тем более ради кого? Ради полоумного придурка, хоть и предполагаемого наследника? Они появились в клане гораздо позже, чтобы иметь хоть какие-то положительные чувства к человеку, некогда едва не лишившему их прекрасного руководителя и просто друга.

— Картер, — вперед выступил Орнел, старший в группе Лекса. — Я, конечно, понимаю, что у тебя стресс и все такое, но не сотрясение же мозга, чтобы ты нес такую чушь?

— Считайте это проверкой на вшивость, остиньоры, — тихо усмехнувшись, ответил Картер, исчезая в кабине неотложки. — Орнел, и у меня не сотрясение мозга, я просто понял, как бессмысленна моя жизнь без моей семьи. Клан тоже семья, это так, чтоб вы знали...

Неотложка включила мигалки и понеслась в сторону города, обдав клановников снежной крошкой. Какое-то время они провожали машину взглядами, думая каждый о своем, но эти думы прервал Орнел.

— Нечего расслабляться! Слышали, что сказал глава? Оцепить периметр, ждем следовательскую группу.

Альену привезли в Центральную Остинскую больницу. В приемном покое их принял дежурный врач, выслушал всю необходимую информацию о пациентке и ее особом положении от фельдшера и Картера и приказал везти ее в диагностику. Лекс проводил их до самых дверей, врач немного задержался, не спеша входить внутрь, и сообщил:

— Я так понимаю, вы муж? — Картер кивнул. Врач поджал губы. — Вы же понимаете, ситуация критическая, пострадавшая без сознания, пока характер повреждений не ясен, поэтому я должен вас предупредить.

— О чем? — спросил клановник, уже не ожидая услышать от врача ничего хорошего.

— В случае крайней необходимости мы будем спасать кого-то одного, и это будет ваша жена, — врач говорил сухо, не допуская эмоций в голосе.

Лекс медленно кивнул, хотя даже это простое движение далось ему с трудом. Ему даже неожиданно захотелось присесть.

— Я все же надеюсь, — он с трудом сглотнул вставший в горле ком, — что эта крайняя необходимость не наступит.

Врач развел руками.

— Я не Господь Бог, остиньор. Ваша жена потеряла много крови, сейчас сестры приготовят ее к диагностическим процедурам, и уже через пару часов я смогу вам сказать, какие есть угрозы.

Дверь в диагностическую закрылась, отгораживая Картера от всего происходящего в ней, и он устало рухнул на стул, привалившись к стене. впереди его ждала долгая и полная страшных ожиданий ночь.

Он совсем ненадолго отлучился домой, оставив бдение на Илона, чтобы привезти документы, но в палату его так не пустили. Он долго скитался по больничным коридорам, пока проводили обследование, и к моменту появления врача весь изнервничался и издергался.

— Вам повезло, — сходу начал врач. — Серьезных повреждений практически нет: парные трещины в ребрах, такое бывает, если ударяешься, вылетая через лобовое стекло, многочисленные, но не смертельные ушибы, легкое сотрясение, вывих плеча, порезы. Большая кровопотеря, но обошлось без переливания.

Картер даже выдохнул с облегчением, но собрав волю в кулак, не своим голосом спросил:

— Ребенок?

Врач покачал головой, и Лекс почувствовал, как холодная лапа ужаса сжимает его сердце.

— Пока все хорошо, но угроза выкидыша остается. Пока ваша жена без сознания, мы не можем с уверенностью говорить о сохранении ребенка.

— То есть, если ее состояние не ухудшится, то шанс есть?

— Без сомнения. Кровотечение спровоцировано ударом, но к плоду оно никакого отношения не имеет, он цел и невредим. Сердечный импульс в норме, откликается. Сейчас мы ждем лишь реакции его матери, чтобы судить о его дальнейшей судьбе. Это все, что я могу вам сообщить, — врач глянул в карточку, — остиньор Картер.

— Спасибо, — ответил клановник. — Когда я смогу навестить жену?

— Не раньше, чем мы переведем ее в отдельную палату. Вы можете поехать домой сегодня.

— Я останусь здесь, — немного резко возразил Лекс, и смерил врача взглядом. Тот спорить не стал, и Картер занял свой пост все на том же стуле, который облюбовал до этого.

Через час, когда он уже задремал, во внутреннем кармане завибрировал телефон. Звонил водитель Сартари.

— Да, — ответил Картер и резко вскочил. Услышанная новость окончательно добила его, он снова сел и потер лицо свободной рукой.

— Вызывай полицию и экспертов. Кому-нибудь еще сообщал?

Ему ответили.

— Хорошо, я сам. Я подъеду как смогу. До связи.

Картер сбросил звонок и тут же набрал Илона.

— Сартари мертв. Старший Сартари, Илон. Водитель нашел его в квартире с кучей упаковок от обезболивающих. Скорее всего, передозировка, — он тяжело вздохнул. — Езжай, я буду утром, как дождусь хоть каких-то результатов и смену.

Лекс отключился и откинулся на спинку сиденья. Все-таки Джед исполнил свое обещание, даже ценой собственной жизни. Добрался-таки до отца. Отомстил Картеру. И, сука, сдох, не предоставив возможности даже поквитаться.

Телефон разразился трелью звонков, но Картер даже не пошевелился, чтобы ответить.

Как же он устал...

День похорон выдался снежным и холодным, словно сама природа грустила по уходящему в последний путь бывшему главе. Его соратники молчаливой толпой застыли у ограды нового южного кладбища, пока подъехала машина, из которой сотрудники конторы по оказанию ритуальных услуг вытащили гроб и понесли к глубокой прямоугольной яме в центре Аллеи великих, где места для Сартари добился Картер. За это пришлось отвалить кругленькую сумму мэру города, но совет директоров управляющей компании принял единогласное решение выделить все необходимые средства на погребение Бранта Сартари согласно его социальному статусу.

Траурные мероприятия запланировали в "Поднебесном", который по праву долевого наследования перешел во владения того же совета директоров. В связи со сменой власти их количество изменилось до четырех человек, более крупные компании поглотили мелкие, превратив их в свои филиалы, некоторые претерпели и другие кадровые перестановки, но оставшийся у власти состав мало интересовали эти проблемы. Зато среди оставивших пост поднялся мятеж, но, тем не менее, на похоронах собралось полгорода, и Картер втайне опасался, что не всем хватит места за поминальным столом.

У него было всего три дня на то, чтобы похороны Сартари не превратились в фарс, и он выложился для этого по полной, а бессонные ночи, проведенные в больнице, свалившиеся на него обязанности без помощи и совета неожиданно ушедшего наставника и психологическое давление со стороны недовольных коллег нисколько не прибавили Картеру сил. При этом опускать руки или позволить себе отдых новый глава не мог, накачивая себя литрами кофе, закрывая глаза на недовольные лица и решая проблемы по мере их поступления. Одно не оставляло его равнодушным и будоражило воспаленные нервы — Аля так и не приходила в себя.

Ее уже перевели в отдельную палату, чьи двери стали для Картера образами, на которые он приходил и молча молился за жизнь жены и ребенка. Утром он уходил, чтобы пару часов вздремнуть и окунуться в хитросплетения новой должности, но поздно вечером возвращался и занимал свой пост, который снова не оставлял до утра. Каждый раз, когда звонил его телефон вне его всенощного бдения, он боялся, что это звонок из больницы, и с замиранием сердца нажимал на кнопку ответа. Пока врачи говорили лишь об одном — состояние стабильно, но это нисколько не приносило Лексу покоя. В таком состоянии люди могут лежать и не приходить в себя годами.

Свой пост он всегда оставлял на проверенных людей. Пока на свободе все, кто помогал Джеду, Картер не имел права рисковать. Получив результаты вскрытия, он узнал, что смерть наставника произошла от обширного кровоизлияния в мозг вследствие принятия медикаментозных средств наркотического характера. Лечащий врач Сартари ужаснулся — он никогда не прописывал главе таких средств, достать их самолично бывший глава не мог (их не отписывают без рецепта), да и не такой он человек, чтобы заниматься самолечением. При назначенном обыске в квартире были найдены почтовые конверты со следами средств, аналогичных употребленным Брантом в день смерти. Отправителем назначалась клиника; в которую обращался Сартари. Завели уголовное дело по факту преднамеренного убийства. Лечащего врача взяли под следствие, в его доме также произвели обыск, но никаких улик, подтверждающих его причастность, обнаружено не было.

Если взять во внимание услышанное от Джеда Сартари момент аварии — это он приложил руку к смерти отца. Опять же — он не мог действовать один. Как минимум ему должен был помочь человек с медицинским образованием, или же грамотный фальсификатор, который за большие деньги пойдет на подделку любых документов. Проблема в том, как доказать причастность тех или иных людей, если после смерти своего злого гения они наверняка залегли на дно и выжидают, что будет дальше. Картер был уверен — большинство из них знают его лично, поэтому элементарно боятся расправы над собой с его стороны. Про себя Лекс считал этот страх вполне обоснованным.

Приглашенный по случаю священнослужитель уже отпевал покойного, когда новому главе сообщили о выехавшей процессии с телом младшего Сартари. Картер ни единой эмоцией не выдал своего раздражения, однако с внутренними чувствами ему пришлось побороться. Меньше всего ему хотелось присутствовать на погребении кровника, но его отсутствие на похоронах повлечет за собой массу ненужных разговоров. Жаль только, что по тому же принципу поступят все приближенные Сартари — Картер очень хотел знать, кто на самом деле искренне хотел бы попрощаться с Джедом, а не потому, что этого требует долг. О том, чтобы хоронить сына рядом с отцом — даже речи не возникло. Из-за отсутствия ближайших родственников решение принимал Картер, и он выразил категорический протест по этому факту. Джеда решили похоронить рядом с его матерью.

На церемонии прощания право сказать речь предоставили всем желающим. Первым, конечно же, был Лекс. Его речь не отличалась ни пафосом, ни высокопарными словами, он даже говорил тихо, но все молчали, потому что сказанные им слова шли прямиком от сердца.

— От нас ушел не просто человек. Многих из нас он научил бороться, любить, ценить и даже жить. Кому-то он дал работу, кому-то семью. Лично мне он подарил меня — такого, какой я есть сейчас. Для всех нас Брант Сартари стал наставником и воспитателем, он наставил нас на истинный путь и воспитал в нас силу духа. Так пусть же в том мире, в который он ушел от нас, он отдохнет от мирской суеты и с улыбкой присмотрит за нами.

Картер подошел к гробу и приложился губами к холодному лбу, чтобы попрощаться с покойным. Ветер растрепал Сартари челку, Лекс аккуратно ее поправил ее и прошептал так, чтобы его никто не услышал:

— Не уберег я вас, мастер. И ее не уберег... Хреновый из меня глава.

В другое время Брант посмотрел бы на своего преемника укоризненно, но не хмурит больше брови великий мастер, его место на одноименной Аллее, а Картер лишь тяжело вздохнет и уступит место следующему оратору. И много теплых слов скажут бывшему главе, но тяжелые думы свои не выскажет никто. Не время и не место.

Гроб опустили, застучали о крышку комья замерзшей земли, и процессия медленно направилась к северной стороне кладбища. Там уже выгружали другой гроб, но Лекс задержался у могилы наставника. Поход на другие похороны ему хотелось оттянуть до последнего, потому что его наверняка попросят и там произнести речь, но о покойных говорят либо хорошо, либо никак, а на никак с его стороны вряд ли кто согласится. Вот и пришлось ему появиться там только тогда, когда началась процедура прощания. Целовать Джеда он не стал, да и мало кто это делал — хрупкий грим, сделанный в морге с целью скрыть травмы и ожоги после аварии, мог остаться на любом из присутствующих. Картер просто постоял рядом и едва все попрощались, ушел, посчитав, что даже столь скудного внимания кровник не достоин. Он слышал, как зашептались за спиной, но шептунам ответили более смелые:

— Оставьте его, он итак слишком много пережил.

Картер прошел кладбище насквозь, чтобы выйти к автостоянке. С некоторых пор он перестал бояться сам за себя, поэтому считал лишним таскать за собой толпу телохранителей. Илон, получивший от него должность начальника службы безопасности, неодобрительно качал головой и периодически посылал за ним парочку крепких ребят, но Картер и сам хрупкостью не отличался, и целенаправленно уходил из-под опеки.

Решив, что с него на сегодня хватит, Лекс отправился в больницу. Ему уже как своему кивнули в регистратуре, без вопросов выдали белый халат и даже не стали провожать к нужной двери, потому что дорогу он уж точно знал и сам. У окошка для посетителей он увидел Энайю Дархау.

— Не ожидал вас здесь увидеть, — не слишком почтительно отозвался Картер.

— Это ведь моя внучка, — пожал плечами Дархау.

— Я сообщил вам три дня назад, — с нажимом произнес Лекс, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

— Как смог, так и приехал, — и ни одной эмоции во взгляде. Картеру захотелось как следует врезать ему, но Альена не простит ему этого.

— Значит вам вообще не стоило приезжать.

Энайя смерил клановника взглядом.

— Закрой рот, щенок. Думаешь, раз ты теперь глава, так неприкосновенен? Я найду на тебя управу, можешь не сомневаться.

Картеру неожиданно стало смешно.

— Сколь вам будет угодно. Имейте в виду, что и вы не бессмертны.

— Ты мне угрожаешь? — Дархау зло сузил глаза и подался вперед. Отчего-то Картеру представилось, как дед угрожал Альене, и то, что она ниже его ростом, давало ему немалое преимущество в плане устрашения. Но Лекс выше Альены и выше самого Дархау, поэтому его угрозы нисколько не задели главу, наоборот, повеселили.

— Нет, просто прошу оставить мою жену в покое. По-хорошему, смею заметить.

— Я даже спрашивать тебя не буду! — Картеру удалось вывести деда из равновесия, тот заметно занервничал, но не в его характере было уступать. — К тому же Альена не погладит тебя по голове, когда узнает, на что мы договаривались, когда заключали сделку.

— Можете прямо сейчас зайти и сказать ей, — Картер сделал приглашающий жест в сторону палаты, но Энайя поспешил покинуть его общество. Лекс издевательски усмехнулся ему в спину, но тут же вернулся к своему настроению и толкнул дверь палаты.

Альена лежала одна в палате, почти прозрачная на белой простыни укрытая тонким белым одеялом. Золотистые волосы выбились из-под медицинской шапочки и змейкой опустились на бледную шею. Единственным ярким пятном на фоне больничного пейзажа выделялись цветы на тумбочке, принесенные Картером вчера. Его уже ждал стул, на который он привычно уселся, подтянул к себе свободную от капельницы руку, согревая ее в своих больших ладонях и заговорил, тихо-тихо, на грани слышимости, словно по себя:

— Я снова с тобой, мое солнышко, а ты снова меня не встречаешь. Не улыбаешься, не хмуришь брови, не пытаешься запустить в меня чем-нибудь. А я и рад бы, чтобы запустила, только чтоб не лежала вот так вот...

Услышь меня, откликнись на мой зов, разгони ту пустоту, что делит нашу жизнь на до и после. Протяни мне руку, оттолкнись от той вязкой тишины, что стоит между нами и мешает встретиться. Только услышав твой крик, я понял, что без тебя моя жизнь пуста, только сейчас я осознал, что без тебя я — никто...

— Остиньор Картер?

Он очнулся и понял, что задремал. Обернулся на голос и узнал доктора, который дежурил в ту самую ночь.

— Простите, вы что-то говорили мне? — хрипло переспросил Лекс, потирая рукой лицо.

— Я говорил, что если вы не перестанете себя мучить, то присоединитесь к своей жене. Отправляйтесь домой и как следует выспитесь, это я вам как врач говорю.

— Я могу... здесь? — Лекс кивнул на кушетку, но врач покачал головой.

— Боюсь, заведующий отделением меня за вас накажет. Прошу вас, последуйте моему совету, иначе я запрещу вам вообще посещать пациентку.

Картер тяжело поднялся, в глубине души признавая, что не так уж не прав доктор, он действительно давно не спал как положено и толком ничего не ел. Пожалуй, от его самобичевания и самоуничижения никому лучше не станет.

— Я оставлю как всегда своего человека, если что — вы знаете, как меня найти.

Врач кивнул, снисходительно улыбаясь.

— Вы каждый раз уходите и говорите одно и то же. Не беспокойтесь, я запомнил еще с первого раза.

Картер машинально кивнул в ответ и побрел к выходу.

На этот раз Илон поставил Джея, бывшего спецназовца с каменным лицом и тяжелыми кулаками. У Картера была возможность оценить его профессиональные навыки на спарринге в спортзале. Встретив его в больничном коридоре, глава пожал ему руку и оставил инструкции.

— Я отъеду, никого к палате не пускай. Если будут ломиться родственники, в чем я сильно сомневаюсь, немедленно сообщай мне и до моего приезда держи их в поле зрения. Клановник понятливо кивнул. Ничего сложного в поставленной задаче он не увидел.

— Вам бы выспаться, рео, — пробасил он, внимательно вглядываясь в лицо начальства.

— Сам знаю, — буркнул Лекс. — Илон уже не раз мне об этом напоминал.

— Все будет в ажуре, отдохните как положено.

В пустой квартире Картеру оказалось неуютно. Он принял душ, приготовил ужин, но кусок в горло не лез. Напрасно он заставлял себя поесть, мысли неизменно возвращались в больничную палату, где совсем одна лежала его хрупкая девочка, а он даже помочь ей не мог. Раздраженно брякнула вилка о край тарелки, унося в небытие мечты о горячем ужине. Уж не думал никогда Лекс, что весь свет клином сойдется на рыжей девчонке, которую он дразнил в школе, а погляди, как коварны нити судьбы. И ведь много вокруг него вилось разномастных красавиц, но даже их имен он не в состоянии вспомнить, когда перед глазами встает образ Альены. Может, не было у тех девиц такого характера? Наоборот хорошо, чем покладистей девушка, тем необременительнее мужчине. Или внутреннего света, который Альена так настойчиво прячет, боясь выглядеть слишком слабой в его глазах? Что бы это ни было, ни одна из его знакомых женщин никогда не пошла бы на то, что для него сделала Альена Дархау, и при этом осталась собой.

Кровать тоже не принесла ему покоя. В надежде уснуть, Картер обнял свободную подушку, и сердце снова защемило горькой тоской. От нее пахло теплым и сладким солнышком — тонким ароматом парфюма Али. Прямо наваждение какое-то.

Возвращайся ко мне, мое сердце, и я клянусь, что ни одна сила на свете не сможет тебя отнять у меня, кроме самой естественной, что забирает всех. Я осознал, что не ценил подаренное мне судьбой, и уже достаточно за это наказан. Открой глаза, и перед тобой навсегда распахнется мое сердце, согревая всем своим теплом, на которое только способно.

Сон незаметно накрыл Картера, погрузив его в черную вязкую пустоту. Интересно, что сейчас видит Альена — такой же мрак, или все-таки свет? Лекс окунался в эту черноту и снова выныривал, боясь захлебнуться, но уставшее тело не слушалось его и опять погружалось в ночь.

В кромешной темноте его разбудил отдаленный звонок телефона. Картер кубарем свалился с кровати и едва успел ответить.