Маньяк в Союзе. (Черновик).

После этого я сутки отдыхал, гуляя по городу, за одно проверяя не следят ли за мной. Все проверки показали нулевой результат. После этого, как и обещал Власову я заехал в главное управление КГБ где дежурный сделав запись, просмотрел журнал и отправил меня в сто второй кабинет.

Там меня встретил Андрей, как оказалось после переезда в Москву он станет моим начальником, поэтому мы два часа проговорили, просто знакомясь, и пытаясь понять характеры друг друга.

— Ты здесь надолго? — под конец разговора спросил он.

— Через два дня уезжаю в Сочи, уже билет купил. А что?

Разговаривали мы с ним не как подчиненный с начальником, до этого еще было далеко, а как хорошие знакомые.

— Да думал познакомить тебя с парнями. Но они только через пять дней вернуться из командировки. Ладно, сделаем это позже.

— А Власов?

— Он с ними. Кстати, ты твердо решил поступать в медицинский? К нам на учебу не хочешь?

— А смысл? Нет, мне нужна мирная профессия. Возможно, в будущем пригодиться.

— Значит, работать будешь в свободное от учебы время, — задумчиво протянул Андрей. — Причем у тебя его будет не так и много. Скорее всего, даже ты больше будешь числиться у нас, чем реально работать.

— Власов в курсе и не препятствовал. Мне нужна официальная профессия, отказаться от службы он не дал.

— Еще бы, кто тебя отпустит? Ладно, давай, у меня сейчас группа соберется. Нужно работать. Если что заходи.

— Хорошо.

Выйдя из управления, я задумался и направился к ближайшему телефон-автомату. Номер справочной у меня был, поэтому я быстро узнал адрес, где проживал Игорь Матвиенко. После этого я проехал одну остановку проверяясь и позвонил по-другому телефон-автомату в справочную на счет Гусакова. Голос пришлось слегка изменить, чтобы не сопоставили пропажу и их поиск.

Весь день я готовился. Нашел заброшенный склад на окраине, который, судя по следам, давно никто не посещал. После этого заехал в хозмагазин и в отделе дачника купил лопату, пару мешков и ручную садовую пилу с крупными зубьями. Сделав все приготовления, я вечером был у дома Гусакова.

Узнал я его не сразу, на фото в моем архиве ему было гораздо больше лет. Запомнив его движения и походку чтобы если что не спутать в темноте, направился на адрес Матвиенко.

Я понимал, что тороплюсь и плохая организованность и продуманность может плохо кончится, но у меня не было времени, а оставлять этих уродов, и дальше коптить небо не хотелось.

Матвиенко этим днем я так и не увидел, когда стемнело я, вернулся в гостиницу, решив завтра закончить с этим делом и послезавтра отправиться в Сочи. Сливко я займусь при возвращении с моря, не все сразу.

На следующий день я действовал экспромтом, угнав машину неподалеку от посольства Великобритании, сменил номера, скрутив их с первой попавшейся машины. Интереса со стороны сотрудников комитета, что наблюдали за посольством, мне удалось избежать. Их было трое, как я вычислил. В общем, рано утром я подъехал к дому Гусакова. Вышел он вместе с молодой женщиной забитого вида, а когда они разделились, направился следом за автобусом на который села моя цель.

При выходе он направился в сторону спецприёмника, где работал фотографом. Притершись к обочине, я опустил окно с его стороны и крикнул:

— Борис! Борька! Что, не узнаешь?

Тот остановился и удивленно осмотрел новенькую 'Волгу', я специально подобрал машину поярче, маньяки как сороки реагируют на все блестящее.

— Не помню.

— Да ты что? Давай садись, подвезу по дороге и поговорим.

Мельком глянув на уже видные створки приемника. Он махнул рукой:

— А давай.

Как только он сел, я ударил его ребром ладони по горлу, и когда он, хрипя, наклонился вперед, уже по шее, вырубая, после чего тронулся с места и отъехал в сторону. Если кто что и видел, то вряд ли что понял, на их глазах я приобнял знакомого и мы отъехали.

Найдя тихий проулок, переложил тело в багажник, крепко связал его и вставил кляп. Надеюсь, он не задохнётся, пока я охочусь на Матвиенко.

— Хм, сразу охотиться за двумя маньяками, у меня такого еще не было, — хмыкнул я, закрывая багажник.

С Матвиенко вообще получилось просто, я застал его как раз в тот момент, когда он с сонным видом выходил из дома с удочками. В общем повезло. Дальше проследил где он в пригороде вышел из автобуса и, проследовав за ним, банально сбил его машиной. Задев правым крыло. Пока тот орал благим матом держась за сломанную ногу, вырубил его, связал и поместил к соседу.

После этого я поехал на склад, где все было приготовлено.

Когда оба подонка были привязаны, к длинному слесарному столу, я щелкнул пальцем по пиле, отчего та издала мелодичный звон и обратился к Матвиенко:

— Ну что, помнишь тех двух женщин что ты изнасиловал и убил четыре и два месяца назад?.. Ох, как побледнел, значит помнишь.

Гусаков с ужасом смотрел, как я приложил пилу к ноге его напарника по несчастью и спокойно начал пилить еще живого человека. Именно их мучения и осознание причины этого поступка больше всего придавали мне сил. Просто убить их? Зная как эти уроды мучили своих жертв? Нет уж, пусть им воздастся сторицей, в принципе что я и делал. Матвиенко умер на отпиле второй ноги, Гусаков же не выдержал и первую, остановилось сердце. Но, несмотря на это, я закончил дело и разложил расчлененные тела наблюдая как стекает кровь. Сидя на полусгнившем бревне я задумчиво смотрел на расчленённые трупы. Подозрения подтвердились, никакой привычной волны блаженства после убийства маньяков у меня не было. Я за последние месяцы заметил, что постоянная ранее жажда крови почему-то меня больше не мучает. Про убитых недавно не стоило даже вспоминать, месть это месть, с жаждой крови ее не путайте.

— Я что излечился? — растерянно спросил я сам себя. Стянув окровавленную резиновую перчатку, я почесал затылок и снова задумчиво посмотрел на расчленённые тела. — Нет, проверим контрольно на Сливко. Если волны не будет, это подтвердит что теперь мне не нужно искать маньяков для утоления жажды. Хм, даже не верится, что я излечился.

Когда кровь стекла я убрал обрубки в мешки и поехал на свалку где и закопал окровавленные трупы. Доехав до реки, искупался и переоделся в чистую одежду, после чего столкнул 'Волгу' в реку, найдя во время купания глубокое место. После этого под вечер вернулся в гостиницу, чувствуя бодрость во всем теле и весело напевая себе под нос:

'Я знаю точно наперед

Сегодня кто-нибудь умрет

Я знаю где, я знаю как

Я не гадалка, я маньяк

Меня не видно в темноте

Я приближаюся к тебе

И ты дрожишь в моих руках

Теперь ты знаешь, что есть страх

Приставлен к горлу острый нож

И ты так просто не уйдешь

И слезы капают из глаз;

Ты видишь мир в последний раз...

Ведь он соседом тихим был

И он не с кем не говорил

Он по закату уходил

Ну а с рассветом приходил

Никто не знает, где он был

Кого сегодня он убил

В кого воткнул он острый нож

Кого сегодня не найдешь...'

* * *

Когда я вышел из вагона на железнодорожном вокзале в Сочи, меня оглушил гомон толпы. Больше всего кричали зазывалы, сдающие комнаты, не уступали им продавцы местных вкусностей. Покрикивали носильщики, предлагая свои услуги. Да и только что прибывшие пассажиры тоже вносили свою лепту.

Оглядевшись, я сквозь толпу направился к стоянке машин. Кроме такси там стояли и частники, зарабатывающие свою копейку в курортный сезон. Оружие было в чемодане, поэтому я был одет в летнюю белую рубашку с короткими рукавами и белые летние штаны. На ногах были плетёнки, только на голове ничего не было. Будет время, пробегусь по местным магазинам и прикуплю что-нибудь плетеное, а пока и так нормально.

Осмотрев экспозицию разного автопрома, стоявшего на площади, подошел к ближайшей бежевой 'Победе'.

— Сколько берешь, отец? — спросил я пожилого усатого хозяина машины, который стоял рядом со связкой ключей в руке, разговаривая с двумя другими владельцами соседних машин.

— Договоримся, — пожал тот плечами.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Чемодан в багажник, гитару на заднее сиденье. Только осторожней, инструмент хрупкий.

Тот не смотря на жару был в слегка потрепанной жизнью коричневой кожаной куртке, видимо отличительный знак владельца машины. Многие из водил были одеты похоже. Водитель быстро и осторожно погрузил мои вещи, пока я устраивался на широком переднем сиденье 'Победы'.

— Куда едем? В гостиницу? Если брони нет, то дохлое дело. Могу подсказать пару неплохих вариантов для жилья.

— Как вас зовут? — спросил я водителя.

— Тимофей Юрьевич.

— Так вот, Тимофей Юрьевич. Мне родители дом подарили на день варенья, вот нужно вступить во владение.

— Однако, это же сколько твои родители зарабатывают?! — искренне удивился водитель.

— Зарабатывают как все. Просто отцу как инвалиду войны машину дали, а ему без надобности. Продали. Вот, как раз хватило.

— А ну это может быть... Где дом? — мы как раз тронулись с места, поэтому водитель задал вопрос вовремя.

— Садовая пятьдесят семь.

— Отличный район. Там частный сектор. Да и от Садовой до моря всего пять минут вниз по улице. Дорого за дом отдали?

— Не знаю, я в это время в пионерском лагере вожатым был, приехал, подарили, — рассеяно ответил я. Ложь легко слетела с языка.

Двадцать минут спустя мы медленно катились по нужной улице.

— Где-то тут должен быть, вот уже сорок седьмой дом, — проговорил водителя, стараясь не подавить отпускников, которых на улице было довольно много. Кто шел с моря, а кто наоборот после обеда спускался к соленной воде Черного моря.

— Вы не останавливайтесь, мне нужно визуально смотреть его, потом едем в жилконтору. Будем вступать в права.

— Понял... Вот он. Хм, однако.

— Да уж.

Дом действительно впечатлял. Мало того что он был каменным с железной крышей и маленьким слуховым окошком, так его еще окружал высокий забор из дикого камня. Сбоку от дома стоял сарай с односкатной крышей, как и забор, он был сделан из дикого камня. Тень на дом и частично на двор давал небольшой сад, между некоторыми деревьями была растянуты веревки и сушилось белье. Из открытой двери дома в это время вышел мужчина в плавках и стильных затемненных очках. Бледность тела показывала, что он только недавно приехал на курорт. Размер участка по моим прикидкам составлял соток двенадцать, дом занимал треть, немного приходилось на сарай, остальное было отдано саду и крохотным заросшим грядкам. В саду дымилась летняя кухня. Слева мой участок подпирал другой, где стоял похожий дом, тоже крашенный известью, справа подпирал другой участок, правда дом там был не таким большим, но зато была большая веранда. Мой дом веранды не имел.

— Что-то народу во дворе полно, да и вещи вон сушатся. Наверное, курортники.

— Соседка должна была за ним присматривать, видимо решила воспользоваться тем, что хозяев нет, — спокойно ответил я. — Ладно, поехали в жилконтору.

Тимофей Юрьевич газанул и мы свернули на ближайшем перекрёстке. На миг мне показалось что внизу, когда мы поворачивали, я видел блики солнца на воде, но высокие заборы не позволял увидеть море и только когда мы выехали на другую улицу, я рассмотрел синее море.

Проблем с переоформлением особо не возникло, у меня забрали нотариально заверенную копию дарственной, сделанную в Москве, справку о смерти прошлого владельца и все. Как оказалось владельца тут знали, тот еще дебошир был, да и о проблемах с головой тоже знали. Оказалось его уже пытались положить в больницу месяца четыре назад, но он сбежал и, побродив, казался в Киеве. Тут еще фрукт оказался, пока ему головенку не своротило, все кричал, что оба его сына в войну погибли, правда, не уточная что это произошло на зоне. Я это все и так знал, собрал всю нужную информацию, но женщину, которая все оформляла, слушал с удивленным лицом. Отмазка, что родители не могли приехать, поэтому пришлось самому вступать во владение, прошла нормально. Ладно, хоть не заострили внимания, что мне нет восемнадцати, записка от 'родителей' их вполне устроила. Хотя я сам ее написал. В ней было сказано, что я действую с разрешения и полного одобрения отца. Записка осталась в жилконторе, занесенная при оформлении в документы.

То что бывший хозяин дома был фактически не дееспособен удивления не вызвало, как оказалось документально это было не зафиксировано, к тому же он уже трижды пытался продать дом и дважды подарить, в последний момент отказываясь. Так что моя дарственная ни у кого удивления не вызвала.

-... родственников у него не было, все в войну погибли, поэтому проблем с этой стороны не будет... — говорила женщина, потом спросила. — Как он умер?

— Да, врачи сказали что от туберкулёза. Это произошло через пару дней после того как написал на меня дарственную. Похоронен у нас на кладбище в Киеве.

— Понятно... Вы родственники? — продолжала задавать вопросы служащая.

— Нет, я ему помог перед смертью, он в канаву свалился, кашлял кровью. Все Лёшей меня называл.

— Так звали его младшего сына... Отчего же он решил подарить вам дом?

— Я его вытащил из канавы и отвел в больницу, видимо это его зацепило, а потом, через несколько дней пришел нотариус и сообщил об этой дарственной. Я хотел было отказаться, да родители настояли. Дают — бери, бьют — беги.

— Я все записала. Домовую книгу будете делать новую или принесете старую?

— Новую.

— Хорошо. В общем, ваше заявление и все справки готовы, через три дня сможете прийти за домовой книгой. Вот эта справка подтверждает, что дом теперь ваш.

— Все так просто? Я думал, дольше будет, — удивился я, принимая справку.

— Да нет, у нас все просто, но теперь нужно проехать по некоторым организациям. У вас в доме два года назад была проведена вода, нужно переоформить все на себя. Ну и свет конечно. Когда закончите, пропишетесь в паспортном столе нашего райотдела. Хотя можете и сейчас. По времени успеете, рабочий день у них заканчивается через полтора часа, а завтра они работают только до обеда. Суббота.

— При переоформлении что-то нужно из документов?

— Нет, хватит выданной вам справки.

— Спасибо, — я встал и положил на стол большую коробку конфет. Кондитерская взятка была встречена благосклонно.

Забрав оригинал дарственной и выданную справку, я вышел из кабинета и из здания.

— Куда едем? — поинтересовался водитель. Он стоял рядом с машиной, протирая тряпочкой лобовой стекло.

— Сперва в райотдел милиции, потом в другие места. Потом скажу куда.

В милиции меня оформили достаточно быстро, поставив в паспорте большой штамп, рукой внеся новый адрес. Когда я получал паспорт, прописку мне не оформляли, да что это — я едва смог отстоять чтобы записали Игорем, а не Изей как в метрике, и в графе гражданство: русский, а не еврей. Мать-то еврейка. При выходе я зашел в кабинет участковых. Того что отвечал за мой район не было, но я узнал его данные. Фамилия у него была Митрохин. Старший лейтенант Митрохин.