Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров

Боброва Екатерина

"Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров"

С благодарностью моим любимым читателям за поддержку, а также моей семье за понимание.

Глава первая

— Прошу, — мужчина распахнул дверь, приглашая пройти в квартиру. Анна шагнула, привычно оценивая жилище прямо от порога. Входная дверь была двойной, добротной — и это радовало. Дальше тянулся длинный коридор, вправо уходил маленький — на кухню.

— Не разувайтесь, — замахал руками хозяин.

— Нет-нет, — не согласилась с ним девушка, достав из кармана бахилы. Нацепила и, шурша полиэтиленом, прошла дальше.

Какой это был визит по счету? Где-то не нравился этаж, где-то двор, где-то солнце не заглядывало в комнаты, а ей непременно хотелось много солнца, тепла и стройный ряд орхидей на подоконнике.

Поиском квартиры Анна занялась с месяц назад. Можно сказать, случайно и неожиданно. Умерла родная тетка в Томске, оставив после себя аж трехкомнатную квартиру, которую изъявила приобрести для детей её соседка. Так и вышло, что в одночасье Анна стала и наследницей, и собственницей, и продавцом.

Мать сразу же ухватилась за этот вариант.

— Пойми, глупая, — говаривала она дочери, — никто тебя не гонит от нас с отцом, живи, но годков-то тебе уже не восемнадцать, пора и о своем доме подумать. А тут такой шанс! Продашь квартиру и купишь здесь. Будешь и рядом, и в то же время отдельно. Сама себе Хозяйка. А там, глядишь, и мужа найдешь.

Анна со вздохом сомнения посмотрела на свое отражение в серванте. После предательства Вадика, легкомыслия Толика и занудства Леши она считала себя экспертом в области отношений мужчин и женщин. Нет, прошли те времена, когда мужчины были стоящими. Когда на них можно было положиться, а не прыгать вокруг, постоянно ущемляя себя в чем-то или считая неполноценной. Хватит ей и своих тараканов, чтобы еще и на чужих готовить и убирать.

Она купит квартиру и переедет туда вовсе не из-за мужа. Нет-нет, только этого "счастья" с грязными носками и пустыми банками из-под пива ей не хватает. Её уютное гнездышко не для него. В нем будут орхидеи, полки с книгами, желтый свет абажура и по-теплому обнимающее кресло. Бутылка вина на полке, нарезка сыра в холодильнике и ветка винограда. Много ли надо одинокой молодой женщине, которая хочет остаться одинокой?

— Здесь гостиная, — мужчина провел Анну в большую комнату. Она поморщилась от желтых в зеленый цветочек обоев — однозначно переклеивать.

— А вот здесь спальня.

Двуспальная кровать занимала почти всю комнату. Скромно, конечно, но на имеющиеся у нее деньги особо не разгуляешься. Либо маленькая двушка, либо однокомнатная. Анне хотелось две комнаты, и ничего, что кухня маленькая. Она же там только готовить будет.

Выглянувший из кухни второй мужчина кивнул Анне и скрылся обратно. Послышался шум воды. Похоже, хозяева спешно домывали посуду. Смешно. Все равно видно, что квартира нежилая.

— А здесь что? — Анна озадачено остановилась напротив еще одной двери. Ванну и туалет она посмотрела, обе комнаты видела. Кладовка? С такой широкой дверью?

— Открывайте, — с милой улыбкой неожиданно предложил мужчина. Анна приподняла бровь, но за ручку двери потянула. Та поддалась с натугой, неохотно, словно приклеившись к притаившейся за ней стене из вязкого мармелада. А затем резко распахнулась, и тугая волна воздуха ударила в лицо, заставив задохнуться от восторга. Пахло лесом, деревянными полами и домом: большим, уютным с камином и печкой, и бором высоченных сосен за окном.

Сердце остановилось, чтобы тут же сорваться в галоп. Анна ухватилась за косяк. Почему-то стало весело, ну словно она в пять лет бежит утром к елке, а под ней гора подарков.

За дверью лежал коридор. Просторный такой коридор, залитый розовыми лучами закатного солнца, падающими вниз сквозь стеклянный потолок. Прямо напротив — стена из светлых, отполированных досок. Анна заглянула дальше, чувствуя себя Алисой у порога кроличьей норы: слева, метра через четыре, коридор заканчивался стеной, сложенной из дымчато-серых камней, а справа, через те же четыре метра, уходил в поворот. И не было, не было его на плане, который Анна изучала, прежде чем договориться о просмотре квартиры.

Ноги сами шагнули за порог. Глухо бумкнув, за спиной закрылась дверь, оставив её в коридоре одну. Стало немного страшно, точно вместо куклы под елкой обнаружился дробовик.

Обернулась — за спиной была дверь. Обычная дверь из белого шпона с позолоченной ручкой, мастерски выполненной в виде дракончика. Холодно поблескивали глазки из прозрачного стекла, а кончик хвоста закручивался у основания.

Где она? Что это за место?

Не пойдешь, не узнаешь.

Анна отдернула руку, которую протянула было к двери. Вернуться она всегда успеет. Да и возвращаться, честно, не хотелось. Дробовик был не единственным подарком, под елкой виднелись еще не открытые коробки.

Шаг. Еще один. И коридор внезапно поплыл перед глазами, сильная боль пронзила основание затылка, накатила тошнота. Анна зашаталась и, сжав зубы, попыталась удержаться в сознании.

Удалось. Правда, с глазами творилось что-то странное. Своевольная дверь решила сначала раздвоиться, а потом и вовсе размножиться. Анна с беспомощным видом смотрела, как белые двери выступают из стен коридора справа и слева от нее.

Сглотнула. Нервно хихикнула и потерла лоб. Пересчитала — теперь их было восемь абсолютно одинаковых белых прямоугольников с металлическими ручками-драконами.

Дожилась... Двери не могут так себя вести, а коридоры возникать там, где по плану им быть не положено.

Сказка становилась похожа на больной кошмар. Надо вернуться, но где нужная ей дверь? Проклятье, они все выглядят одинаково!

Анна выдохнула и нажала ручку двери, ведущей обратно в квартиру, а затем медленно раскрыла её. За дверью закатное солнце уходило за пики гигантских гор и тонуло в тенях заросшая вереском долина. Пушистыми великанами стояли сосны, сверху донесся пронзительный крик хищника, и Анна отшатнулась, обернулась, с беспомощным видом посмотрев на выглядевший таким домашним коридор, на белые прямоугольники дверей. Снова перевела взгляд на открытый проем. Ветер лениво гнал волны по фиолетовому озеру цветущего вереска, покачивали ветвями могучие сосны, а белые шапки гор розовели в лучах прячущего за них солнца. Воздух был одуряюще свеж, с привкусом горькой сладости и терпкой, нагретой за день смолы. И что самое грустное, он был до реальности настоящим.

— Это не сон, — прошептала Анна, в ступоре глядя на чудный и абсолютно не имеющий права здесь находиться пейзаж. Это даже не дробовик под елкой, а нечто похуже — пулемет "максим", не меньше.

Внезапно сбоку, среди колючих кустов мелькнула рыжая тень с темными полосками на шкуре.

Отчаянный рык наполнил коридор, Анна, прижавшись спиной к двери, с ужасом смотрела на глубокую рваную царапину на ноге, и набухающие от крови джинсы. В спину били тяжелым, а огромная лапа с черными блестящими когтями шарила по полу в десятке сантиметров от её ноги, пытаясь вновь дотянуться до "ужина".

Ботинки в скользких бахилах постепенно ползли по полу, и щель становилась все шире.

Рывок. Анна в прыжке перемахнула коридор, рванула на себя дверь, с удивительным проворством захлопнув её прямо перед рыжей мордой с горящими зелеными глазами.

Дверь закрылась, отрезав её от клыкастой смерти. Анна выдохнула и буквально сползла вниз... на песок и тут только оглянулась. Здесь тоже царил закат, солнце уходило в сине-зеленый горизонт, легкий бриз шелестел в прибрежных зарослях, а волны с шипением накатывали на белый песок пляжа. Рядом высились нагромождения черных скал, сама дверь тоже была вделана в скалу, выделяясь на черном ярким пятном, вот только у этой двери дракончик сиял зелеными камушками глаз.

Анна потрогала ручку — теплая. И накатила тоска, а сердце сжалось от боли и отчаянья. Девушка прижалась лбом к ручке, глаза защипало. Она неизвестно где, неизвестно как сюда попала, а там, за дверью, её караулит рыжая смерть. И как теперь вернуться домой?

Девушка прислонилась спиной к двери, сняла порвавшиеся бахилы с ботинок, свернула и убрала в карман. Отлично сходила на просмотр, просто замечательно! А главное, сколько всего нового увидела. Прямо удивительное разнообразие вариантов. Тут и горные долины, и чудный пляж с морем, а в довесок рыжая зверюга с вот такими когтями.

И ничего удивительного, что ей до слез хочется вернуться домой.

Она заставила себя встать, перетянула ремнем ногу, оторвала рукав рубашки и кое-как перевязала рану. Зашить бы, да чем?

Оглянулась в поисках хоть какого-нибудь орудия. Камень? Ха! Такую харю камнем только насмешить. Тут разрывные на слона нужны, не меньше.

И закат, как назло, дразнил розово-синим великолепием. И пляж, и море, ну словно с обложки: "Красивейшие места на планете".

Вопрос лишь: на какой планете, и не водятся ли здесь собратья рыжего и полосатого?

Сколько она отсидела на песке, сказать было сложно. Солнце практически скрылось за горизонтом, море потемнело, и сумерки вовсю подбирались к озябшей девушке. С моря тянуло сыростью, острее запахло водорослями и солью, а с берега временами накатывал дурманяще-сладкий аромат цветов.

На небе выступили первые звезды, и в зарослях шуршали невидимые зверьки. Один раз тишину пронзил трубный рев, Анна вздрогнула, вскочила на ноги, поморщившись от резкой боли в ране. Порез пульсировал, наливший тягучей горячей болью.

Внезапно ей показалось, что на скалах мелькнула тень. Анна замерла, до боли в глазах вглядываясь в сиреневый полумрак, потом перевела дыхание — никого.

Подступающая ночь стерла очарование этого места, и пляж больше не казался ни притягательным, ни безопасным. Выбор был, правда, невелик. Остаться здесь или рискнуть вернуться в странный коридор с восемью дверьми. Если хищник ушел бродить по дому, у нее есть шанс успеть найти путь домой.

Решено.

Анна поправила повязку и медленно, затаив дыхание, потянула ручку двери на себя.

Коридор был пуст. На полу валялась выпотрошенная и изрядно пожеванная сумочка, которую она обронила, удирая от хищника. Погрызенный телефон печально смотрел в потолок разбитым экраном.

Анна всхлипнула. Новый, купленный с месяц назад телефон было откровенно жаль.

— Чтоб ты подавился, — прошептала, высовывая голову. Огляделась — никаких следов рыжего. Распахнутая дверь напротив темнела россыпью звезд на темном небе. Оттуда тянуло горной свежестью и горьким ароматом вереска.

Анна поежилась и быстро, пока кто-нибудь не прыгнул с той стороны, захлопнула дверь.

Выдохнула, еще раз огляделась. Ей кажется или в коридоре действительно кто-то есть? Но вокруг было пусто, все двери плотно закрыты, и лишь рассыпанная из кошелька мелочь — прогрыз сволочь — блестела на полу.

Девушка покачала головой — нервы, милая, нервы — и принялась быстро собирать все, что уцелело. Сжала сумочку в руке, встала посередине коридора и попыталась вспомнить, где она стояла, когда двери начали расползаться по стенам.

Постояла, обозвала себя головой садовой и шагнула к ближайшей двери. Коснулась рукой позолоченного дракончика, как внезапно ощутила тяжесть на правом плече.

— Не стоит, — человеческим голосом проговорила пустота. Девушка оглушительно взвизгнула, шарахнулась влево и, уже открывая соседнюю дверь, успела заметить, как из пустоты проявилась фигура в темном плаще с вытянутой в её сторону рукой.

Анна, чувствуя, как скользят по спине, не успевая зацепиться пальцы незнакомца, буквально выпала за дверь, и та почему-то захлопнулась сама, оставив мужчину с той стороны.

Девушка перевела дух, встала с колен и огляделась. Ну, здравствуй, коридор с бежевыми полосками, двумя комнатами и крошечной кухней. Её бывшая мечта на уютное гнездышко с желтым абажуром. Почему бывшая? Так не сможет она здесь спать, зная, какой ужас притаился за дверью. И кто его знает, куда эта дверь ведет на самом деле и что будет за ней в следующий раз. Нет-нет, подальше от таких чудес. Она девушка взрослая, разумная, в привидения, чужие миры и полтергейст не верит и верить не хочет.

Так что быстренько, пока в квартире никто не объявился, ходу отсюда.

Некоторое время Анна молча разглядывала входную дверь. Потом дергала за ручку. Потом ругалась. Потом пыталась найти запасной ключ или реанимировать телефон.

А потом в замке заскрипел ключ, и метаться, как и прятаться, стало поздно.

Хозяин квартиры, при первом знакомстве представившийся Олегом, вошел, бросил взгляд на стоящую в конце коридора напряженную девушку с тяжелой вазой в руках, и широкая улыбка, возникшая было на его лице, угасла сама собой.

Зашедший следом мужчина закрыл за ними дверь, захлопнув ловушку.

— Анна, — Олег выставил вперед руки, — спокойно. Это всего лишь недоразумение. Я сейчас объясню.

Анна медленно кивнула, продолжая удерживать перед собой вазу. Жаль, на кухне не было топора, но кухонный нож она припрятала в ботинке под джинсы на всякий случай. А случай-то, похоже, настал. Двое мужчин, чужая квартира, седьмой этаж... скверный расклад.

В это время коридор огласила веселенькая мелодия, и второй мужчина, извинившись кивком, достал телефон.

— Да. Здесь.... Не волнуйся, все пройдет нормально, обещаю... Ранена? Да, вижу. Хорошо, займемся в первую очередь... Да, мы поняли, что ты её напугал. Ладно, забыли. Сейчас все исправим.

Он нажал кнопку отбой и убрал мобильник в карман.

— Анна, э-э-э, как вас по батюшке?

— Можно просто Анна, — девушка облизнула пересохшие губы.

— Тогда я — просто Алексей, — улыбнулся мужчина. — Вижу, вы устали, ранены, может, пройдемте на кухню, поговорим и попьем чай?

Анна замотала головой. Соблазнительное предложение, но в коридоре проще обороняться.

— Хорошо, — не стал возражать Алексей. Похоже, он здесь был главным, — но рану вашу я могу осмотреть?

Анна лишь судорожно вздохнула, перехватив вазу поудобнее.

Мужчины обменялись растерянными взглядами.

— Кричать буду, — на всякий случай предупредила девушка.

— Анна, — почти простонал Олег, взъерошив темные волосы, которые длинными прядями падали ему на лицо. — Вам ничего не угрожает, честное слово.

Девушка криво усмехнулась и сменила позу, чтобы ноги не затекли.

— Он прав, — подтвердил Алексей, чей короткий ершик светлых волос и широкий подбородок делали его похожим на отставного военного. — Впрочем, не верить — ваше право, но рану обработать надо. Если в кровь попала зараза, вылечить будет сложнее. Позвольте я помогу. Обещаю, даже прикасаться не буду.

Анна нерешительно кивнула. Остаться без ноги, а гангрена — вещь серьезная, не хотелось.

Алексей медленно, не сводя с девушки спокойного взгляда, приблизился, остановившись в метре от нее, потом так же медленно опустился на одно колено и протянул руку к ноге. Анна вскрикнула — рану будто кипятком обожгло, но жжение скоро прошло, и приятное тепло поползло по ноге.

— Вот и все, — выдохнул он через некоторое время. Слабо улыбнулся, попытался встать, но тут же покачнулся.

— Да ты весь резерв высадил, — ахнул Олег, подхватывая товарища под руку.

— Ничего, ничего, — успокоил его Алексей, — домой схожу и быстро восстановлюсь.

— Домой... — задумчиво протянул Олег и тут же поправился: — Да кто же тебя туда отправит?

— Да вот хоть бы она, — Алексей кивнул на девушку, и оба с напряженным ожиданием уставились на Анну.

Тем временем Анна погрузилась в состоянии тихого офигевания. Повязку она сдвинула, и от вида розового шрама на месте страшной рваной раны девушка впала в легкий шок, не сразу поняв, что обращаются именно к ней. Чудо, сотворенное обычного вида мужчиной за пять минут, не вписывалось в рамки здравого смысла.

— Экстрасенс? — уточнила с надеждой.

Алексей поморщился и кивнул с обреченным видом:

— Экстрасенс.

— Аннушка, я вам больше скажу, у нас таких экстрасенсов целый мир, то есть дом. Хотите познакомлю? — предложил Олег, радостно улыбаясь.

— Секта? — с подозрением осведомилась Анна.

— Да Бог с вами, какая секта, — замахал руками Олег и, прижав ладонь к груди, клятвенно заверил: — Никаких сект, никакого обмана, мошенничества и надувательства. Правда и только правда.

— А там? — она махнула рукой на проклятую дверь.

— А давайте посмотрим, что там, — вдруг предложил Олег. — И мы с вами пойдем, чтобы страшно не было.

Анна прищурилась, окинула внимательным взглядом мужчин, но лица у обоих были серьезными, ни тени юмора в глазах.

— Не могу, — опустила голову, — там рыжий гуляет. Ну тот, который мне ногу распорол.

— Этот рыжий за свое отвратительное поведение усыплен и возвращен на родину, — ответил Алексей. — Обещаю, вам больше ничего не угрожает.

— Это дом, да? — уточнила Анна, понимая, что готова согласиться.

Мужчины не ответили, да она и не жаждала ответа, понимая, что права.

И как ни странно, чудный дом ей понравился. До появления рыжего хищника, она чувствовала себя там легко, свободно и по-детски радостно, ну словно новогодняя сказка внезапно оказалась реальностью и она нашла под елкой хрустальную туфельку. А всем известно, где туфелька — там и принц, и дворец, и королевство в придачу.

С другой стороны, глупо, конечно, верить в сказки, когда тебе уже за двадцать, когда давно не ребенок, а взрослая, самостоятельная женщина, и тень первой морщинки проглядывает под глазами.

Да и принц, если разобраться по сути, всего лишь самец принцессы. Пора-пора снимать очки иллюзий.

Анна помотала головой, прогоняя видение сияющей огнями елки с хрустальной туфелькой под ней. Нет-нет, хватит жить розовыми надеждами на чудо. Год назад, до предательства Вадика, она, быть может, и согласилась, но сейчас... Спасибо, сказки не надо. Дайте лучше миллион, а еще лучше два, ну или квартиру продайте. А вот гулять по чужим домам и мирам... Увольте, такого счастья ей не надо.

Вдруг это все-таки обман? Распылили газ в квартире, вот и потянуло на видения, ну а рыжий... Да не было никакого рыжего. Не было и все тут!

Она осторожно поставила вазу на пол. Алексей, видимо, что-то прочитал в её взгляде и разом погрустнел.

— Мне пора, — громко объявила Анна, делая шаг к выходу из квартиры. Внутри зрела уверенность — задержись она хоть на полчаса "испить чайку" и тогда уж точно согласится и на елку, и на туфельку, и на другие миры.

— Может, все-таки останетесь? — без тени надежды предложил Алексей. Второй мужчина переводил растерянный взгляд с Анны на своего товарища, и в его глазах горькой пылью оседало понимание.

— В другой раз, — светски улыбнулась девушка. — Провожать не надо, дорогу сама найду.

— Но послушайте, — с жаром вскинулся Олег, однако Алексей остановил его взмахом руки.

— Пусть идет. Дорога у нее все равно одна.

Мужчины посторонились. Анна, по привычке оберегая ногу, похромала мимо с гордо поднятой головой.

Елка осталась за дверью. Ну и пусть. Она уже не маленькая девочка. У нее есть отличная работа, семья и... И вообще, давно пора самой пригласить Женю с технического отдела прогуляться вечером после работы. Сколько можно бросать взгляды и стесняться подойти!

"Дорога, дорога..." — ворчала про себя. Настроение падало с каждым шагом. Вспомнилось обжигающее чувство восторга от распахнутой в неизвестность двери. Вереск, горы, пляж...

Подумалось, а не зря ли сбежала? И даже слушать не стала объяснения Алексея.

Что же... не захотела рисковать, так нечего теперь и жалеть.

Спустилась на лифте, вышла во двор. Воздух города вдруг показался отвратительно грязным, и Анна, стараясь дышать пореже, пошла к остановке. На полпути поняла, что хромать не обязательно. Проверила рану — даже шрама не осталось. Подумалось, что доедет домой и джинсы окажутся целыми. Ну точно, газ.

Портал в центре Питера. Надо же такое придумать! Смех, да и только.

Глава вторая

В понедельник утром офис встретил Анну предновогодней суматохой, а вот настроение у девушки было под стать серому свинцовому небу, прочно обосновавшемуся над городом. Снег в этом году запаздывал и, похоже, не собирался радовать их даже на праздники. Не зима, а вечная осень.

— Смельцова, к начальству! — даже не поздоровавшись, объявила секретарша Света, и её светлые, очень мягкие и вечно пушащиеся волосы дернулись тревожным облачком.

Сердце у Анны екнуло. Вызов с утра пораньше не к добру. Вообще все было не к добру. Вчерашний визит в квартиру, порванные джинсы, любимые, между прочим, собака... Ах да, собака. Она попалась ей на глаза вчера у подъезда. Черная, страшная, лохматая с очень умными карими глазами и унылой вытянутой мордой. Белый галстук на шее и белые носочки на лапах придавали ей почти официальный вид. Эдакий офисный бродяга.

Анна свистнула, но пес даже ухом не повел, оставшись сидеть около скамейки. Ошейника на нем не было, грязи, впрочем, тоже. Непонятно — то ли потерялся, то ли настолько самостоятелен, что гуляет сам по себе.

— Ловцов на тебя нет, — бросила ему Анна, бочком пробираясь мимо скамейки. Вот именно таких собак — огромных, черных и зубастых — она боялась с детства.

Пес по-человечески вздохнул и ответил укоризненным взглядом.

— Иди-иди, — махнула она рукой, второй придерживая ручку подъезда, — расселся, понимаешь. Не у себя дома.

Пес, словно поняв её слова, медленно встал и с герцогским достоинством удалился. Настроение испортилось окончательно.

А ночью еще и сон приснился. Такой... реальный, что утром Анна долго лежала в постели, привыкая к мысли, что не бежит больше по белоснежному песку, проваливаясь в него и отпрыгивая от накатывающихся волн, не валяется на земле, вдыхая горьковатый аромат вереска и разглядывая огромные, повисшие над ней звезды, а лежит в кровати, слушая противное пиликанье будильника.

Мрак. После таких снов серость становится настолько серой, что удавиться впору.

И пес... Утром у подъезда опять был он.

Анна остановилась, разглядывая собаку. Нечесан и наверняка блохаст, но в глазах светится ум и...

Она, удивляясь сама себе, медленно открыла сумку, достала сверток с бутербродом, сняла с хлеба розовый кружок колбасы и со словами "Голодный, поди" бросила псу.

Тот все с тем же достоинством благородной особы приблизился к угощению, вильнул хвостом и, одарив девушку внимательным взглядом, слизнул колбасу с асфальта. Ам — и словно ничего и не было.

— Проглот, однако, — Анна уважительно покачала головой, — извини, больше нет. И так на тебя самое вкусное перевела.

Девушка кинула взгляд на часы и заторопилась. Она уже опаздывала. Когда заворачивала за угол дома, оглянулась, пса уже не было видно.

Мелькнула мысль, что вечером стоит сделать набросок собаки, уж больно выразительной была морда с лохматыми ушами и гладким широким носом.

Анна в свободное время увлекалась карандашными зарисовками, и рабочий блокнот всегда был щедро украшен миниатюрами. А чем еще заниматься на совещаниях? Нет, свою работу девушка любила. Ей нравилось жить в постоянном поиске свежих идей, в подборах лучшего цвета, фона, дизайна. Нравилось критиковать, выслушивать чужие мнения и мучительно искать тот единственный вариант, который выстрелит на все сто. Мир рекламы был ей близок по духу, но нудные совещания сводили с ума.

И вот сейчас она готовилась бездарно провести время, выслушивая прописные истины, которыми так любило делиться драгоценное начальство.

— Смельцова, — по-крокодильи широко улыбнулся Павел Григорьевич, и остальные пять начальников отделов синхронно повернули головы в её сторону. Комок дурных предчувствий подкатил к горлу девушки, она кивнула всем, стараясь выглядеть невозмутимо, и прошла к свободному стулу.

Павел Григорьевич, управляющий директор их маркетингово-рекламной компании, для своих сорока пяти лет выглядел подтянуто-молодцевато. Он гладко брил голову и с аккуратной бородкой и серьгой в ухе напоминал собой пирата, а не респектабельного бизнесмена.

— Итак, все в сборе, — Павел Григорьевич окинул собравшихся пронзительным взглядом хищника, и коллеги разом опустили глаза в стол. Директор не был тираном, но управлял компанией жестко, больше всего на свете ненавидя малейшие заигрывания с конкурентами. И потому их служба безопасности могла поспорить с банком средней руки.

— А у нас, милые мои, ЧП. Да, — он подтверждающе кивнул, — именно ЧП. Один из ваших коллег слил Акрели последние разработки по рекламной компании чистящих средств. Напоминаю тем, у кого короткая память, — этот контракт должен был стать крупнейшим за последний год. КРУПНЕЙШИМ! — повысил голос Павел Григорьевич. — А теперь, как мне стало известно, бывшее нашим предложение уже утвердили в Акрели. И теперь они получат контакт и, соответственно, премию за квартал. Это ясно?

Бледные, растерянно переглядывающиеся и прячущие друг от друга глаза коллеги разом кивнули.

— Павел Григорьевич, а известно, кто? — подала голос Эля, эффектная блондинка с выдающимся бюстом, который помогал ей успешно продвигаться по карьерной лестнице.

— Известно, — бросил в ответ Павел Григорьевич, сделав театральную паузу. В кабинете повисла мертвая тишина.

— Смельцова, ты ничего не хочешь сказать? — ласковым тоном осведомился Павел Григорьевич.

— Я? — сипло спросила Анна, чувствуя, как ужас сжимает горло плотным кольцом.

Поймала полный отвращения взгляд Танечки из отдела технического обеспечения, и на плечи разом по мешку с песком навалилось.

— Ты-ты, — с улыбкой крокодила подтвердил Павел Григорьевич. — Сегодня утром, пока ты не успела удалить следы, мы с ребятами комп проверили. Ты сделала копии всех разработок, еще и с сервера информацию скопировала. А потом записала на флешку. И отнесла в Акрель, так?

Анна разом сгорбилась, до крови прикусив губу.

— Так, я спрашиваю? — спокойно и оттого очень страшно спросил Павел Григорьевич.

— Нет, — очень тихо ответила Анна, — не было этого.

— Еще и скажешь, что Акрель контракт не получили?

— Может, и получили, — голос девушки твердел с каждым словом, она подняла на начальство заблестевшие от слез глаза, — но не я сделала копии, пусть и на моем компьютере нашли следы.

— Тогда, что ты скажешь на это? — и Павел Григорьевич бросил перед ней фото. Она взяла его дрогнувшей рукой. Снято было сквозь витрину кафе. Анна сидела за столиком, а рядом, чуть наклонившись, оперся о край стола неизвестный ей молодой человек.

— Это сотрудник Акрели, — пояснил для остальных Павел Григорьевич, — тебя видели с ним, Анна, отпираться бесполезно.

И она вспомнила. Неделю назад ей действительно назначила встречу в кафе подруга, которая потом не пришла, прислав извиняющуюся смс-ку. И парень был. Уронил под столик телефон, долго доставал и витиевато извинялся.

Осознание истины наполнило горечью рот. Анна сглотнула ставшей горькой слюну. Так вот зачем все это было! Как просто и как подло.

Она обвела коллег просящим взглядом — неужели никто не усомнится в чудовищной лжи? Нет, никто. В переполненном людьми кабинете Анна осталась одна. Предательницей для ставших почти родных за годы работы коллег.

Чувство обиды душило, и сдерживать слезы было трудно, но она справилась.

Улица встретила девушку легким снежком. Зима наконец вспомнила о своей обязанности, подморозив грязь на асфальте.

На душе было отвратительно. Горько и гадко от несправедливых обвинений, от увольнения — хорошо хоть по собственному желанию разрешили написать. А внутри горело желание вернуться, найти того, кто подставил, и... свернуть ему шею.

Она дошла до сквера и села на скамейку. Идти домой не хотелось. Начнутся ненужные расспросы, глупые ахи и охи.

Рядом послышался шорох, зашуршала мерзлая трава, на дорожку выбрался уже знакомый ей пес, отряхнулся и сел рядом.

— Что, дружок, несладко бродяжничать? — сама удивляясь своим словам, спросила Анна. Спросила, чтобы отвлечься от нестерпимого желания разрыдаться. Ей хотелось плакать долго, со вкусом, с причитаниями и никому не нужными обещаниями. И пришло осознание — зачем еще нужна отдельная квартира. Чтобы вот так порыдать над своей горькой судьбой одной, без свидетелей.

Пес зевнул, продемонстрировав белоснежный оскал внушительных зубов, встряхнулся и вдруг, насторожив уши, уставился на вход в сквер. Оттуда двигался упругой походкой молодой человек. Одет он был в кожаную косуху, кожаные штаны, а в руках держал мотоциклетный шлем. Загорелое лицо в обрамлении черных волос делало его похожим на бандита, а черные глаза и нос горбинкой придавали облику цыганский мотив.

И Анна вслед за псом насторожилась.

Насторожилась не зря.

Молодой человек прошел было мимо, но вернулся и остановился напротив. Широкие плечи, тонкая талия, дорогая одежда, уверенный вид и цепкий, гипнотизирующий взгляд. Такие предпочитают быстрый секс без обязательств и дорогих, очень дорогих женщин в престижных клубах. Знакомство на улице не для них.

Анна напряглась, с благодарностью ощутив, как теплый бок собаки прижался к ноге.

— Какая красавица, одна и без охраны, — широко улыбнулся мужчина. Красивая у него была улыбка, ничего не скажешь, вот только взгляд остался холодным, изучающим.

— Вы куда-то шли? — подняла брови Анна, стараясь выглядеть как можно более отстраненной. У нее практически драма в жизни. Не до шуточек.

— К вам, — "честно" признался незнакомец, сияя белоснежной улыбкой.

Пес внезапно оскалился, обнажив свои не менее белоснежные клыки.

— Я сегодня не принимаю, — покачала головой девушка, — попробуйте записаться на следующую неделю.

— А телефончик подскажете? — молодой человек мгновенно включился в игру, старательно делая вид, что тихо рычащая собака в метре от его ноги — просто предмет пейзажа.

— Конечно, — Анна встала, взяла подмышку коробку с личными вещами из офиса, левую руку положив на холку собаки, — пошли домой, Вальдемар, а телефон, — она пожала плечами, — звоните 112. Вам подскажут.

Так они и пошли в сторону выхода. Пес медленно, приноравливаясь к её мелким шагам, трусил рядом. Она шла, не торопясь и не оглядываясь.

Странно, но после глупейшего разговора с незнакомцем настроение стремительно улучшилось. И слезы отступили куда-то за горизонт. И мысли сосредоточились на насущном: зайти в магазин, купить шампунь, поводок, намордник, а еще лекарства для обработки бродяги. И что она скажет маме с папой? Ничего, что-нибудь придумает.

А работа... Да плевать на эту работу. Пусть сами теперь выкручиваются с проектами, которые она вела. Нашли, понимаешь, шпиона.

— Сидеть, — приказала она собаке около входа в магазин. Пока покупала все необходимое для питомца, нервно оглядывалась на дверь — а если уйдет? Если не дождется. Но пес дождался. Встретил одобрительным покачиванием хвоста, ткнулся носом во вкусно пахнущий кормом пакет и тихонько гавкнул. Настроение у Анны улучшилось окончательно.

— Пошли уже, лекарство от депрессии, — улыбнулась она и зашагала к дому, благо тот был рядом.

Дома их встретила тишина. Отец был на работе, а мама, видимо, ушла в магазин. Анна забросила коробку под кровать — потом разберет, быстро переоделась и приступила к тяжкому труду владельца четырехлапого питомца — мытью.

Вальди позволил затащить себя в ванную, затем обмазать, облить и запенить тремя разными средствами. Анна не меньше часа возилась с собакой, высушивая, расчесывая и даже укладывая феном в красивую волну лохматую голову пса, чувствуя себя при этом совершенно счастливой.

А потом просигналил домофон. Анна загнала Вальди в свою комнату, приказав сидеть тихо, и пошла открывать дверь.

— Ты дома? — тут же встревожилась мама. Девушка ловко выхватила у нее пакеты из руки уже из кухни крикнула:

— Не волнуйся. Я уволилась с работы. Надоели они, да и заказчик такой козел оказался...

— Приставал? — охнула мама.

— Э-м-м, — неопределенно ответила Анна.

— Я так и знала, — Клавдия Петровна встала в дверях, — это все ваш Павел Григорьевич, да? Красивый мужчина, красивый мужчина, — передразнила она дочь, — сам пол-офиса к себе перетаскал. Теперь до тебя добрался?

— Да нет, мам, — попыталась объяснить Анна.

— И не спорь! — повысила голос Клавдия Петровна. — Я давно чуяла, что у тебя не все ладно на работе. Ушла и ушла, — добавила она уже спокойно. — Давно пора. Квартирой вон займешься. Не переживай только. Ты же помнишь, нервные клетки...

— Не восстанавливаются, — закончила за нее Анна.

Клавдия Петровна десять лет отработала врачом на Дальнем Севере, мотаясь с отцом по экспедициям. После рождения дочери, они перебрались в Петербург, где Клавдия Петровна нашла себя сначала врачом на скорой помощи, а потом заведующей в частной клинике. Год назад ушла на пенсию, но все еще консультировала по просьбе коллег особо тяжелые случаи.

— Мам, а у меня сюрприз, — встрепенулась Анна.

— И какого месяца? — прищурилась Клавдия Петровна.

— Не месяца, — надулась девушка, — а пушистости, веса и умности.

— Ты меня интригуешь, — покачала головой Клавдия Петровна. — Давай сюда свой сюрприз, посмотрим.

— Вальди, — позвала Анна. Скрипнула ручка двери, послышалось звонкое цоканье, и в кухню, жизнерадостно махая хвостом, степенно вошел Вальдемар.

Мама охнула, прижала ладони к щекам, и Анна торопливо, боясь услышать твердое "Нет!", начала объяснять:

— Ты не волнуйся. Это ненадолго. Как только куплю квартиру, так и съедем. Я постараюсь что-нибудь быстро найти.

Все детство Анна мечтала о собаке, но когда мама — медицинский работник с четким убеждением, грязь — причина большинства болезней, о собаке остаётся лишь мечтать. Хомяки, морская свинка и попугай — это здорово, но совсем не то.

— Переедет она, — хмыкнула вдруг мама, — на работу пойдешь, а животину кто выгуливать да кормить будет?

Животина согласно кивнула и предвкущающе облизала черный нос. Мол, кормить, да, обязательно.

— Так утром и вечером, — растерянно ответила девушка.

Мама покачала головой.

— Никто вас никуда не гонит. И учти, пока не сделаешь ремонт, не устроишься на новую работу, никаких переездов, тем более с псом.

Она присела на корточки и протянула руку:

— Ну давай знакомиться, Вальди.

Пес степенно поднял лапу. Никаких лизаний в лицо, никакого дурацкого напрыгивания, мама, впечатленная, подняла брови.

— Да, ты ученый, я смотрю. И кстати, что за дурацкое имя?

— Вальдемар, — машинально ответила девушка, пребывая в странном неверящем состоянии. Надо же, как бывает! Она всю жизнь считала свою маму чудовищно упрямой в собственных убеждениях, а та, оказывается, может идти навстречу.

— Вальдемар, значит, — Клавдия Петровна с чувством пожала лапу собаки, — ну, если Бегемота к нам не приведешь, живи. Добро пожаловать в семью. А теперь, — она поднялась, — быстро мыть руки. Будем готовить обед.

В припаркованной около Аниного подъезда машине звонко запиликал телефон. Мужчина, сидящий на переднем сидении, посмотрел на номер, затем провел пальцем по экрану.

— Да?

— Как идет наблюдение? — осведомилась трубка строгим и немного усталым голосом.

— Все по плану. Внедрение прошло успешно, можно переходить ко второй части.

— А теневики? Выходили на контакт?

— Да, — подтвердил мужчина, — контакт был зафиксирован, однако агент вмешался, и поговорить им не удалось.

— Это сейчас не удалось, — возразила трубка, — но следующая попытка может быть удачной. Так что повнимательнее там. Не спать.

— Есть, не спать! — бодро отрапортовал мужчина, невольно выпрямляя спину.

В трубке раздались гудки отбоя.

Мужчина несколько мгновений смотрел на потухший экран, затем убрал телефон в карман куртки, положил руки на руль и откинулся на сидении. Ожидание обещало быть долгим.

После отличного обеда Анна засобиралась на прогулку. Надо было, конечно, заняться квартирой, просмотреть объявления, разместить резюме на сайте, но на улице выглянуло такое редкое в декабре солнце, блестел свежевыпавший снег, неожиданно просыпавшийся за утро, и она просто не могла заставить себя сесть за компьютер, вернуться к мыслям о работе. Нет-нет, она займется делами завтра. Сегодня выходной.

Было странно идти по улице в светлое время буднего дня. Еще более странно идти не одной в сторону небольшого сквера и слышать реплики редких прохожих:

— Смотри, какой симпатяга. Похож на сенбернара.

— Да не-е-е. Помесь ньюфика и борзой. Видишь, морда вытянутая и уши вислые, а сам коренастый, лапы недлинные.

Вальди вышагивал степенно, не тянул поводок в сторону столба или чужой собаки. Он слегка притормаживал, отводя морду и давая понять, что ему надо во-о-он туда, если, конечно, Анна не против.

Анна не возражала, отпуская поводок свободно разматываться с катушки.

Она шла, не до конца веря в происходящее. Еще вчера утром жизнь казалась скучно-размеренной, а сейчас события менялись с такой быстротой, что мозг отказывался принимать их. Квартира, двери, увольнение и собака. Еще бы понять, что из этого к добру, а что — явная неудача.

Анна уже ступила на проезжую часть, от сквера её отделяла дорога в две полосы, как справа оглушительно взревел двигатель. Она шарахнулась назад, поскользнулась и, балансируя на одной ноге, успела заметить, как мимо пронесся мотоцикл, как он ложится на бок, гася резкое торможение.

Вальди, встав на дыбы, словно лохматый пони, взрыкнул по-львиному и рванул в сторону соседнего двора. От неожиданности Анна рухнула на четвереньки, выпустила поводок из рук, и пес крупными скачками помчался за угол дома.

Девушка оглянулась — мотоциклист уже поднимался на ноги, придерживая мотоцикл. Значит, с ним все в порядке, а вот пес, поганец, ударился в бега. Или он почуял прежнего хозяина?

Анна вскочила и бросилась за беглецом. У нее за спиной опять взревел мотор, но уже гораздо тише. Заворачивая между домами, она успела заметить, как мотоцикл медленно едет следом.

Дворы, дворы... Впереди несся Вальди к одной ему известной цели, за ним Анна, а замыкал погоню мотоциклист. А у нее даже времени не было подумать, зачем он за ними увязался? Если спросить, не ушиблась ли она, так по ней, бодро скачущей по поребрикам тротуаров, это и так видно. Если отругать — так пожалуйста. Вот только она сначала придушит одного лохматого поганца, а потом будет разбираться со всем остальным.

Вадьди тем временем заскочил в следующий двор и заметался у закрытой двери подъезда. Анна вздохнула с облегчением, переходя на шаг. Одумался, мерзавец. Но пес, словно издеваясь, подцепил когтями тяжеленную железную дверь, приоткрыл и шмыгнул в щель.

Девушка негромко выругалась и рванула за ним. Дверь подъезда действительно была не закрыта, похоже, сломался домофон, а пес этим нагло воспользовался. И зачем его сюда понесло?

Наверху раздавалось шумное сопение и цоканье когтей.

— Вальди, ко мне! — негромко позвала девушка. Цоканье на мгновение замерло, а затем пес отправился дальше, ну словно к себе домой. Пришлось и ей подниматься вслед за собакой по чужой лестнице.

Шла, злясь на себя — купила, называется, баба порося; на собаку — какая вожжа ему под хвост попала; на мотоциклиста — ездить не умеет, а за руль садится.

Цоканье затихло. Анна ускорила шаг, успевая заметить, как этажом выше медленно закрывается дверь квартиры.

Она в нерешительности остановилась перед обитой еще старым, советским дерматином дверью. Она помнила этот коричневый, потертый дерматин, эту фигурную ручку. И номер квартиры был ей знаком. Она была здесь недавно, буквально вчера!

Внизу гулко хлопнула дверь подъезда. Раздались тяжелые шаги, загудел лифт, и ей внезапно стало страшно. Инстинктивно она шагнула к двери, нерешительно взялась за ручку.

Что она им скажет? "Простите, моя собака забежала к вам в квартиру?" А почему она, собственно, туда забежала? Анна потрясла головой, прогоняя безумные фантазии.

Лифт загудел вновь, устремляясь наверх. И собственное зимнее пальто вдруг показалось ужасно тонким, а она сама — слишком заметной на фоне серо-зеленой стены подъезда. И никакого оружия под рукой!

И вместе с остановившимся лифтом Анна потянула дверь на себя, скользнула внутрь, успев бросить укоризненный взгляд на Вальди, сидевшего с высунутым языком в центре коридора, и прильнула к глазку. Из лифта на площадку, держа в руках шлем, вышел мотоциклист.

Он повернулся в сторону двери, и Анна резко отшатнулась. Его лицо было ей знакомо. Очень хорошо знакомо, как и дверь, и квартира... Круг замыкался, вбирая в себя разрозненные детали. Мажор, решивший вдруг познакомиться на улице с незнакомой девушкой, квартира, оказавшаяся набитая тайнам, словно шкаф английского поместья, собака, которую она выбрала сама и которая привела её сюда. Все это промелькнуло в голове у нее за одно мгновенье, и, собственно, дальше выбор был невелик. Остаться или уйти. Встретиться с преследующим её мужчиной в пустой квартире или рискнуть и открыть так и манящую к себе дверь, ведущую в странный коридор с не менее странными дверьми, рыжими хищниками и идеальными закатами.

Ручка входной двери медленно повернулась. Девушка одним прыжком оказалась около Вальди, рванула пса за собой и выскочила в уже знакомый ей коридор. Слава Богу, пустой.

Прислонилась к стене, переводя сбившееся дыхание, и подпрыгнула от раздавшейся веселенькой мелодии. Сердце подкатило к горлу, а затем резко ухнуло вниз, и только потом до нее дошло, что это звонит её собственный телефон.

Вальди вопросительно гавкнул, и Анна, чувствуя себя по-дурацки, со вздохом полезла в сумочку.

— Да, — нажала "ответить".

— Анна, мы не знакомы, но прошу вас меня выслушать, — приятный мужской баритон говорил твердо и уверенно. Девушка прикрыла глаза, представляя, как он стоит в пустой квартире, со шлемом подмышкой, и аромат дорогого парфюма перебивает затхлость нежилых комнат.

— Вам скоро сделают одно предложение, от которого будет очень сложно отказаться. Я лишь хочу, чтобы вы знали — отказ возможен. Вы не обязаны выполнять работу, которую вам будут так настойчиво предлагать. Ваш отказ мы поддержим. Не бойтесь, у вас есть настоящие друзья.

На фразе: "Ваш отказ мы поддержим" Вальди, до этого момента чутко прислушивающийся к разговору, неожиданно чихнул, развернулся и потрусил к выходу.

Собственно, окончание разговора девушка дослушивала уже на бегу. И на бегу же бросила в трубку:

— Да, я поняла, — хоть ничего и не было понятно, — учту, спасибо. А теперь мне пора.

И она нажала "отбой".

Глава третья

Дом был тих и пуст. Он, словно затаившейся котенок, предлагал поиграть в прятки всем троим: себе, Вальди и девушке. Вот только Анна была уже сыта по горло и догонялками, и тем более прятками.

Коридор привел её в просторный холл. Наверх уходила лестница, справа и слева виднелись закрытые двери, а впереди черной тенью мелькнул хвост за закрывающейся входной дверью.

— Вот же, поганец, — выругалась Анна, распахивая дверь.

Здесь уже вовсю хозяйничала зима. Пушистые сугробы высились по обе стороны от аккуратной дорожки, высокие, заметенные снегом ели обрамляли берег уснувшего подо льдом озера. Сквозь стоящий на том берегу лес алел диск красного солнца, и сизые тени ползли от деревьев по озеру, линуя снег прямыми линиями.

Было холодно, мороз сразу же полез колючими иголками под одежду. Анна зябко передернула плечами и зашагала к стоящей на берегу беседке. Девушка зашла внутрь, провела рукой по сугробу на перилах, и снег пушистым облачком слетел вниз.

Как же тихо! Так тихо бывает только далеко за городом, в стороне от шумных трасс и поселений. Анна с наслаждением вздохнула полной грудью. Свежий, морозно острый воздух был сладок на вкус.

— Всегда любил вид отсюда, — раздался за спиной мужской голос, — вижу, он вам тоже по душе, Анна.

Она не вздрогнула, не шарахнулась в сторону и даже не вскрикнула. Видимо, подсознательно ждала такого — ну не просто так её сюда заманили, да и парень на мотоцикле предупреждал о подобном.

Чуть развернулась, скосив глаза — мужчина встал рядом, положил руки в черных кожаных перчатках на перила, глубоко вздохнул, и пар облачком заклубился около его рта.

Незнакомец был в возрасте. На висках щедро серебрилась седина, вокруг глаз были видны залежи глубоких морщин. Дорогое пальто говорило о неплохом денежном доходе и парфюм... Анна невольно принюхалась — чуть горьковатый запах цитрусовых — необычный выбор для мужчины.

— У вас очень красивый мир, — внезапно поведал мужчина, поворачивая голову в её сторону. Анна смело встретила его взгляд, отмечая серый цвет глаз, их необычный разрез. И вкупе с едва уловимым акцентом у нее в голове сложилась четкая картинка — иностранец. Богатый, привлекательный, скорее всего занимающий немаленький пост, уж больно властным и уверенным веяло от незнакомца.

— Не жалуюсь, — пожала плечами Анна. Значит ли это, что она в своем мире, а ведь готова была поверить во все, начиная от инопланетян и заканчивая параллельными мирами. А может, она впала в кому или это сложное гипнотическое воздействие?

Анна собрала снег в маленький снежок, отмечая холод, окутавший ладонь, покатала в руке. Нет, слишком реально для сна или гипноза. Про кому сказать сложнее. Практического опыта, слава Богу, не было.

Холод от снежка в ладони каким-то образом перебрался внутрь, и девушка зябко поежилась. Становилось неуютно. Сначала увольнение, потом собака, или, нет, собака была первой. Хотя нет, началось все с квартиры.

— Ваш пес? — уточнила Анна, стряхивая воду с ладони. Снежок растаял, а вместе с ним растаяло и мирное настроение. Девушка подобралась. Что, собственно, она здесь делает? А главное — где?

— Теперь ваш, — улыбнулся мужчина. Снисходительно так, словно видел насквозь её страхи и опасения.

— Держите, — он протянул ей платок, и Анна взяла его автоматически, секундой позже осознав, что не стоило так быстро сокращать дистанцию. А если он враг?

— Меня зовут Арвель, — представился "враг" и добавил: — Арвель валь Хорл.

Анна вытерла мокрую ладонь, поколебалась, но платок возвращать посчитала неприличным.

— И откуда вы, Арвель? — уточнила, убрав платок в карман.

— Моей страны нет на карте вашего мира, — спокойно ответил мужчина, словно речь шла о вещах абсолютно обыденных: покупка молока к завтраку или, скажем...

— Как нет? — опешила Анна. В голове внезапно загудело, и затылок потяжелел.

— Не волнуйтесь, — успокаивающе улыбнулся Арвель. — Все не так страшно, как кажется.

— А что мне кажется? — спросила девушка, чувствуя предательскую дрожь в голосе. Одно дело читать роман, сидя в уютном кресле за надежными стенами дома, и совсем другое — стоять лицом к лицу с живой идеей романа.

— Вам кажется, что я вам угрожаю, — поведал ей Арвель, — что вас пытаются обмануть, запугать, но это совсем не так. Поверьте, здесь никто не причинит вам вреда. Да это и невозможно сделать. Это ваш дом, Анна, — и он указал рукой в сторону дома.

Анна нервно сглотнула. В горле пересохло. Мысли путанно носились в голове, без всякой надежды выдать что-нибудь здравомыслящее. Она потерла рукой лоб, подивившись холоду пальцев.

Сначала собака, теперь дом. Что следующее? Принц на белом коне?

— Понимаю, вы растеряны, — сочувствующий вид Арвеля напоминал собой доброго доктора, а именно доктора душевных болезней, и Анна вскинулась, чувствуя, как её затапливает раздражение.

— Я — не растеряна, — отчеканила, — удивлена, не скрою. И с какой радости мне выпало такое счастье: и дом, и собака, и ваше внимание?

— Вы забыли о квартире, — поправил её Арвель.

Анна подавилась воздухом, закашлялась.

— И квартира, — согласилась, махнув рукой на здравый смысл в происходящем. — И что вы за это попросите? Надеюсь, не душу?

Арвель улыбнулся.

— Нет, вы путаете меня с другим, эм, персонажем. Я душами не занимаюсь. И у меня к вам, Анна, исключительно деловое предложение, без всякой мистики и эзотерики. Давайте пройдем в дом, выпьем чаю. Вы немного успокоитесь и перестанете воспринимать меня с такой враждебностью.

Анна хмыкнула и с независимым видом повела плечом. Страха не было, лишь легкая досада на мужчину, который отвлекает от чего-то важного.

И дом, и озеро, и беседка... У нее было странное чувство, что она знает это место и вернулась сюда после долгого отсутствия.

— Хорошо, — согласилась, с неохотой отворачиваясь от озера. Вид и, правда, был чудесен, но одета она была не по погоде и успела изрядно озябнуть.

Дом встретил их легким запустением, и на девушку снова накатило дежа вю. Высокие светлые комнаты, скрипящие под ногами половицы, пыль на подоконниках и затянутая в чехлы мебель. Все было родным и знакомым. От накатившей беспричинной радости защипало в носу, и Анна прикусила губу, чтобы не выдать охвативших её эмоций.

Хватит глупостей на сегодня. Этот не её дом, она не может знать, что за дверью их ждет кухня, из потемневшей от времени сосны и большой, овальный стол темно-коричневого цвета с белой салфеткой в центре, а над ней желтой тыквой висит круглый абажур.

Это сказки, а их не бывает.

— Простите, мы не успели прибраться, — извиняясь, словно она была настоящей гостьей, проговорил Арвель, раскрывая дверь и пропуская вперед.

Анна прошла к столу, поправила салфетку, качнула абажур. Реальность стремительно осыпалась.

Солнце блестело в стеклах старинного серванта, и Анна четко знала, что за резными дверцами стоят двенадцать бокалов и один чайный сервиз из китайского фарфора — с зелеными дракончиками, вольготно разлегшимися на блюдцах и боках чашек.

Дико хохоча, прозвенел бубенцами колпак дурака.

Она сходит с ума.

В груди стало тесно и горячо. Тронь — и сердце не выдержит, взорвется от страха, от противоречий реальности.

Мокрый нос ткнулся в ладонь. Анна вздрогнула, опустила руку на собачью голову, ощущая под пальцами мягкую шерсть и... боль отпустила.

Девушка потрепала собаку по голове. Пес стоял смирно, словно понимал, что нужен сейчас, как никогда.

— Ваш чай, Анна, — на стол перед ней опустилась чашка. Да-да, та самая, с зелеными дракончиками по бокам. Парок поднимался над поверхностью, и на девушку пахнуло солнцем, летом и горечью чайных листьев.

Она и не заметила, когда Арвель успел приготовить чай. Н-да... она бы сейчас не заметила, появись на кухне кто-то еще.

— Что это за дом? — спросила глухо, не делая попыток присесть на заботливо выдвинутый стул. И сама неприятно поразилась ставшего чужим голоса.

В комнате резко похолодало, захлопали наверху ставни, от стен повеяло тоской, и дом стал ощущаться обиженным щенком, но Анна крепче сжала зубы, не поддаваясь на жалость. Она не верит в сказки. Она должна разобраться и найти логичное объяснение происходящему.

— Анна, вы, главное, не волнуйтесь, — засуетился вдруг Арвель, — чаек сладкий, с сахаром. Пейте, пейте.

И чуть ли не силой усадил за стол, впихивая в руки чашку с чаем.

Тепло в руке подействовало успокаивающе. И желание сорваться с места, убежать, куда глаза глядят, стало слабее.

— Так что это за дом? — уже спокойнее повторила вопрос и даже сделала глоток чая. Пес положил голову на колени, и стало совсем хорошо.

— Ваш дом, — улыбнулся Арвель, вытирая выступивший отчего-то пот на лбу. Очередной платок был безупречно белоснежен, и Анне подумалось, что мужчина неуловимо напоминает собой аристократа. Обходительные манеры, правильная речь и несколько платков под рукой.

— Хорошо, пусть мой, — неожиданно для себя согласилась Анна. Чудеса продолжались, все ощутимее пахло елкой и... бредом. Где-то там, за дверью, бродил принц, а по берегу прогуливался единорог. У нее самой должны вырасти крылья и найтись пара хрустальных туфелек. Как говорится, не можешь отменить безумие, возглавь его.

— Вы — чудо, Анна, — Арвель пригубил чай, и девушка с раздражением подумала, что она опять не заметила, откуда на столе взялась вторая чашка. Нет, так с ума сойти можно!

"Не торопись", — появилась в голове чужая мысль и пропала.

— Так вот, — Арвель сделал еще один глоток, не переставая внимательно наблюдать за девушкой — ну, словно доктор, раздумывающий открыть правду больному или нет. От нарастающего внутри напряжения девушку подмывало вскочить с места, грохнуть кулаком по столу и крикнуть что-нибудь нецензурное, но она сдержалась. Сидела, кусая губы, и ждала приговор.

— Как вы уже поняли, я родом не из этого мира.

Тишина затаившегося дома и перезвон бубенцов на шляпе безумца. Мир сошел с ума, и она вместе с ним.

— Не волнуйтесь, нас здесь немного, и мы не собираемся, эм, вас захватить.

Какое ей дело до мира? Они захватили её, заразили своим безумием, и она пьет чай, медленно теряя связь с реальностью.

— Не буду скрывать, нам требуется помощь. Ваша, Анна, помощь.

Колпак, издевательский хихикая, опустился на голову. Добро пожаловать в дурдом.

— Мой мир умирает. Давно. И его не спасти.

Боль в его голосе, опущенная голова. Она готова поверить. Почти.

— Мы вынуждены искать новый дом. Стабильный канал удалось пробить только в ваш мир. Не бойтесь, мы не готовы убивать, чтобы выжить самим.

Она представила себе войну и содрогнулась. А если это ложь? И она сейчас беседует с тем, кто хочет уничтожить её мир ради выживания своего народа?

— Но нам нужно где-то жить, это правда. И чтобы отыскать новый дом, требуются такие, как вы, Анна.

Звон бубенцов и холод по спине. Нет, она обычный человек. Новые миры, каналы, поиски — слова обтекали сознание, неся с собой привкус безумия и зов к протесту. Она не обязана никому помогать! У нее своя жизнь. Нормальная. Абсолютно нормальная жизнь. Без принцев, единорогов и хрустальных туфелек.

— Кто я? — спросила сипло, с трудом выдавливая слова.

— Назовем это просто, — Арвель смотрел с сочувствием, от которого у Анны защипало в носу, и абажур стал двоиться в глазах, — Хозяйка.

И торопливо продолжил:

— Видите ли, Анна, портал можно проложить во многие места. Но каждое открытие отнимает массу энергии, и крайне тяжело удержать портал долгое время, это раз, а во-вторых, миры смещаются. Чем дальше удобное место уходит от нашего мира, тем сложнее туда попасть. Не буду вас утомлять теорией, скажу одно, эвакуировать густонаселенный мир таким способом и силами сотней магов-портальщиком невозможно.

Но вы, Анна, можете сделать то, что недоступно нам. В каждом мире есть подобное место, откуда открываются стабильные каналы в другие миры. Как я уже сказал, наш мир сильно пострадал. Из оставшихся точек мы получили доступ только в ваш мир. Но здесь уже занято, так?

Анна кивнула. В голове было мутно от напряжения, и она с трудом понимала, о чем говорит Арвель.

— Единственный вариант — использовать ваш мир в качестве, эм, пересадочной станции. Вы позволите нам воспользоваться вашим домом, Хозяйка?

Анна не сразу поняла, что это был вопрос. Взглянула с недоумением. Дом... какой дом? Ах, этот? И какая, к черту, Хозяйка?

— Хотите, пользуйтесь! — бросила, едва сдерживая раздражение. И снова захотелось сбежать, оказаться в родной квартире и забыть про все эти глупости.

— Спасибо, Хозяйка, — серьезно поблагодарил Арвель, точно она ему графский титул пожаловала.

Анна пожала плечами — дурдом затянулся, пора кончать.

— Анна, я вижу, вам непросто, и понимаю, насколько. Но дом выбрал вас, не отталкивайте его. А знаете, давайте, я покажу вам свой мир, — неожиданно предложил Арвель, поднимаясь с места.

Знакомый холодок побежал по спине. Все еще может оказаться неправдой. Принц обернуться менеджером строительной фирмы, единорог — лошадью, а туфельки... просто разбиться. Ведь хрусталь так легко бьётся, как и мечты.

— Прошу, — он требовательно протянул руку, и Анне захотелось зажмуриться, замотать головой — нет, все ложь, все выдумки.

— Боитесь?

Это был нечестный прием, но он сработал. Внутри у девушки словно образовался комочек льда — и бояться стало неприлично.

Она поднялась, царственным жестом вложила ладонь в его руку.

— Ведите.

Королева, идущая на эшафот. За спиной шлейф безумия, впереди — принц, единорог и туфельки, а в голове одно желание: хочу домой, к маме.

Мягко вздохнул пес, пристраиваясь рядом, и безумие отступило, испугавшись черных когтей и белоснежных зубов.

И снова знакомый коридор. Двери, ручки-драконы и предательский страх в ослабевших ногах.

— Не бойтесь, — ласковый шепот Арвеля погладил по голове, прогоняя страх.

Они прошли мимо дверей и замерли напротив пустой стены-тупика. Но пустой она оставалась недолго. Подернулась дымкой поверхность, проступили на ней очертания прохода, и оттуда пахнуло чужим миром. Больше всего это напоминало кузню, в которой Анне довелось побывать, абсолютно случайно оказавшись в одной из этнических деревень. Из прохода тянуло гарью, раскаленным камнем, серой и еще чем-то непознаваемым.

— Идемте.

Арвель неожиданно сильно ухватил её за локоть и буквально втащил в проход. И правильно сделал — Анна не смогла бы заставить себя шагнуть на ту сторону.

Мир умирал. Это чувствовалось в воздухе, его агония дрожью землетрясения била по ногам, осыпались камни со склона горы, тяжелое дыхание рождало завесу пыли.

— Мы на пограничной точке, — спокойный голос Арвеля за спиной дико контрастировал с проходящим перед ними извержением вулкана. — Я не могу показать вам защитную стену, просто поверьте, она есть и не дает добраться до нас лаве.

И действительно, большая часть пепла кружилась в отдалении, словно удерживаемая на месте невидимой силой.

— Извержения — не вся беда. Наводнения, цунами. Природа оставляет нам все меньше безопасных мест, где мы могли бы жить. И силы, которые мы тратим, чтобы её сдержать, тают. Вы нужны нам, Анна. Это не пустые слова. Мы примем вашу помощь на любых условиях.

Принц оборачивается всадником апокалипсиса, единорог — шестиглавым чудовищем, а туфельки нужны для того, чтобы перерезать себе горло. Хрусталь может стать оружием, если захотеть.

— Я...

Из горла вырвался полусип-полувздох.

— А давайте снова пить чай, — тоном безумного шляпника предложил Арвель, и Анна не стала сопротивляться, когда они шагнули обратно.

Знакомый коридор, щемящее чувство радости — она дома, в безопасности. И снова можно дышать, и перед глазами нет огромного вулкана, по склону которого красными жилами течет лава.

— Вот видите, Анна, ничего страшного.

Ей внезапно становится смешно. Бубенцы уже не звенят, они оглушительно трезвонят и почему-то прямо в голове. Она начинает смеяться.

Лицо Арвеля перекашивается, словно ему наступили на ногу, и Ане становится еще смешнее. Слышится звон стекла, хлопанье дверей, чьи-то шаги, взволнованные голоса.

— Успокоительное, быстро, — командует кому-то Арвель.

Ей зажимают голову, горькое льется в рот. Сознание мутнеет, бубенцы затихают, и Анна проваливается в омут сна.

Первыми сквозь сон прорываются тихие голоса, дальше приходит понимание — она лежит на чем-то мягком, сверху прикрыта теплым пледом.

Голоса то отдаляются, то приближаются. И странное дело, они звучат незнакомо, но влетают в уши, переворачиваются в правильную сторону и становятся понятными.

— Ты не должен был рисковать, Арвель. Девочка еще не готова.

— Я статс-маг, Тахмар. Так что мне решать, готова она или нет. Вспомни старика. Он вообще долгое время считал нас результатом белой горячки.

Это голос Арвеля. Анна его сразу узнала.

— А тебя называл белочкой, — хмыкнул собеседник. — А если она откажется?

— Не откажется. Я полностью контролирую ситуацию. Мы полгода в простое. Сам знаешь, еще немного и потеряем три области, а уплотняться больше некуда.

— Знаю. И все равно это риск. Не лучше ли дать ей время?

— Мы можем дать ей время, мир — нет. Он уже вычеркивает её. Начни сопротивляться — станет только хуже.

Наступило задумчивое молчание.

Анне очень хотелось услышать что-нибудь еще... из Матрицы или из деревенских баек, но нестерпимо зачесался нос, и пришлось проснуться.

Она лежала на кожаном диване в комнате, которая по виду больше всего напоминала кабинет. Полки, выстроившиеся вдоль стены, были забиты книгами, у окна стоял письменный стол, а в центре находился еще один — побольше, предназначенный, видимо, для совещаний. Шесть стульев с высокими спинками, точно стражи, окружали его потертую поверхность, знававшую явно лучшие времена.

От мужчин, сидящих за столом, не укрылось её пробуждение, и Арвель, поднимаясь, с обеспокоенным видом уточнил:

— Анна, как вы себя чувствуете?

Девушка прислушалась. А нормально она себя чувствует. Никаких поползновений удавиться, утопиться или разбить башку о стену не наблюдалось. Голова была ясной и приятно пустой. Жить можно.

— Терпимо. А долго я? — решила внести ясность.

— Пару часов, не больше, — успокоил её мужчина, и девушка подпрыгнула на диване. Вскочила, засуетилась, лихорадочно надевая сапоги.

— Анна, вы куда? Что-то не так? — встревоженно спросил Арвель.

— Простите, мне пора. Понимаете, я же только собаку прогулять, — застегивая сапоги, пояснила девушка.

— Анна, не волнуйтесь, ваша мама уже звонила, — в разговор вступил второй мужчина, и Анна, мельком взглянув, тут же отметила его непохожесть на Арвеля. Мужчина был одет в длинную рубашку черного цвета, расстегнутую на пару верхних пуговиц, просторные штаны, а рядом с подлокотника стула свешивался, подметая собой пол, темно-синий плащ.

И если до его слов девушка не слишком волновалась, то теперь тревога поднялась в полный рост.

— Что вы ей сказали? — замерла с сапогом в руках.

— Вы ей сказали, — мягко поправил её мужчина, и Анна даже дышать перестала, — сказали, что встретили подругу, зашли с ней в кафе и поэтому немного задержитесь.

— Ясно, — выдохнула Анна. Внутри колыхнулось раздражение — уже её жизнью распоряжаются, задавившее робкие ростки благодарности. И как интересно, они подделали её голос?

— Меня зовут Тахмар.

Сапог занял наконец свое место на ноге, и девушка выпрямилась, глядя в глаза мужчины. Впалые щеки, мохнатые брови и черные, встрепанные волосы делали его похожим на ворона. Немолодого, лет за пятьдесят, а потому опытного и опасного.

— И кто вы? — спросила с раздражением. — Статс-маг? Или?

— Анна, — начал было Арвель, но девушка остановила его взмахом руки.

— Нет, не надо меня больше водить кругами и поить чаем. Я хочу знать правду, ВСЮ правду.

— Но вы и так...

— Погоди, Арвель, девочка права, — вмешался Тахмар. — Ты не забывай, она здесь на своей территории. Размажет нас по стенам, даже пикнуть не успеем.

В черных глазах блеснула что-то озорное, словно его забавляла одна возможность быть размазанным. Анна представила себя в роли убийцы и... напряжение отпустило, дышать стало легче, а злость прошла.

— Ладно, давайте ваш чай.

Прошла, села напротив мужчин.

— Что вы хотите знать? — уточнил Арвель, усаживаясь напротив. Судя по облегченному вздоху, он был готов к худшему — к еще одной истерике или?...

Девушка усмехнулась — разговор будет явно непростым и не совсем нормальным, но опасности она не ощущала. Ворон, как окрестила Анна Тахмара, был прав — вопреки здравому смыслу она ощущала себя если не Хозяйкой, то очень хорошей знакомой этому дому.

— Откуда взялся рыжий, распоровший мне ногу? Как я смогла попасть сюда из квартиры? Как вы меня нашли? И зачем я вам нужна? Если я правильно поняла, статс-маг означает именно маг? Вы что, маги?

Вошедший в комнату молодой человек словно ждал с подносом за дверью. Глянул с любопытством на девушку и принялся споро расставлять чашки с уже знакомыми дракончиками на боках, сахарницу и тарелку с печеньем — самым обычным на вид, которое так любят продавать в сельпо.

— Вы позволите начать с последнего вопроса?

Арвель пододвинул к Анне печенье и жестом предложил — угощайтесь, сам же продолжил разговор:

— Мы действительно маги, и, как говорят у вас, слава Богу. Без нашей силы мы давно были бы уже мертвы. Спаслась бы пара тысяч человек, не больше, успев уйти в другие миры.

-И давно вы здесь?

— Если быть точным: три года и семь месяцев. Эвакуация только начала разворачиваться в полную силу, когда, — он сморщился, словно речь пошла о чем-то неприятном, — прошлый хозяин этого дома покинул нас.

— Умер? — переспросила Анна, удивленно вскидывая брови.

— Увы, все мы смертны, а старик, ему действительно было много лет, еще и сделал все, чтобы его жизнь не продлилась слишком долго.

— Он пил, — счел нужным пояснил Тахмар, не заботясь о произведенном впечатлении, — был горьким пьяницей. Мы, конечно, сделали все, что смогли, и старик протянул чуть больше трех лет, но его тело было слишком изношенным, чтобы жить дальше.

— Ясно, — помрачнела девушка.

Верить или нет? Но у квартиры явно был хозяин, как и у дома. И все вещи здесь выглядели чересчур земными, чтобы сомневаться в словах магов.

— Квартира его?

— Да, — подтвердил Арвель, — он специально проложил к ней связующий портал, хоть мы и были против. Как оказалось — зря. Именно квартира стала маячком, притянувшим нового хозяина, точнее, Хозяйку, — и он улыбнулся Анне, выжидательно смотря на девушку.

Внутри Анны мгновенно вспыхнул протест, и резкие слова сами сорвались с губ:

— Считаете, я способна вам помочь? Проложить какие-то там порталы, обеспечить эвакуацию?

Она с раздражением поставила чашку на блюдце. Потянулась за печеньем, взяла одно и стала его методично разламывать на кусочки. Чувство безумности происходящего вернулось вновь, и её неудержимо потянуло домой, к маме. Сбежать в нормальный мир и забыть об этом дурдоме.

— Анна, — Арвель тяжело вздохнул и обменялся понимающими взглядами с Тахмаром, — порталы уже открыты. Из одного и пришел зверь, поранивший вас. Вы и сами все понимаете, просто боитесь признаться.

— Ничего я не боюсь, — Анна упрямо мотнула головой, а перед глазами уже возникали картины чужих миров: пляж с идеальным закатом, горы и колышущееся море вереска.

Нельзя сбежать от самой себя. Нельзя зарыться с головой под одеяло и считать, что ты спряталась от мира. Он все равно найдет тебя, войдет в комнату, сбросит одеяло и потребует ответа. За все. И страхи будут лишь мешать, сбивая с толку.

Реальность сходит с ума? Единственный вариант остаться в здравом рассудке — сойти с ума вместе с ней.

— Анна.

Ладонь Арвеля накрыла её руку и сочувственно сжала.

Она и не заметила, когда мужчина оказался рядом. Замерла, напряженно вслушиваясь в слова мага.

— Мы понимаем, как вам трудно, но поймите и нас. Последняя партия ушла полгода назад. И ситуация у них непростая. Нужны инструменты, лекарства. Магия, увы, не всесильна. За каждое, эм, чудо, мы платим свою цену. А новый дом приходится не только строить, но и защищать, если не от людей, то от хищников.

Миры, Анна, в большинстве своем похожи, просто каждый движется по-разному. Где-то есть люди, где-то они еще не появились, и там правят хищники. Мы везде будем чужаками, но на другой чаше весов — наша смерть. И мне не хочется стать свидетелем гибели своего народа.

— Если так, — она сбросила руку мужчины, встала, практически опрокидывая стул — Арвель в последний момент успел его подхватить, — зачем тянуть? Порталы открыты? Так начните ими пользоваться. Я не стану мешать.

— Анна, — ей заступил дорогу Тахмар, — не торопитесь. Мы ждали полгода, подождем пару дней. Вы сейчас пойдете домой и, как у вас говорят, переспите со всем произошедшим. Утро вечера мудреней, так?

— Так, — кивнула девушка, — а вы неплохо знаете наш язык.

— Пришлось, — едва уловимо поморщился Тахмар, — старик был любителем народного языка, и чтобы правильно толковать все его обороты...

— Понимаю, — усмехнулась Анна, прекрасно понимая о каких оборотах идет речь. Похоже, магам пришлось нелегко с прошлым хозяином. Интересно, кому из них поручили пить со стариком? Тахмару или Арвелю? Или обоим? Впрочем, не важно.

— Как скажете, — опустила глаза Анна. Действительно, пора домой. Завтра утром все будет выглядеть не так страшно.

Глава четвертая

В коридоре к ним присоединился Вальди. Пристроился сбоку, и она положила руку к нему на голову, погладила и не удержалась от еле слышного:

— Предатель.

Вальди по-человечески вздохнул, лизнул руку, словно извиняясь. И девушка поняла, что не в силах на него сердиться.

— Арвель, — обернулась к магу, — Вальди — собака?

— Вижу, вы засомневались в этом? — хитро улыбнулся мужчина, а пес, поганец, насмешливо фыркнул. — Вальди — собака. Не обычная, но собака. Он из породы королевских тафаргов. Умен, бесстрашен и предан хозяину. Отличный охранник. Нам повезло, что он согласился вас охранять.

Вальди широко зевнул, демонстрируя великолепные клыки, и согласно вильнул хвостом, мол, да, повезло.

Анна улыбнулась — как есть поганец, знающий свою цену. И непонятно, кто из них двоих будет настоящим хозяином.

Тахмар, идущий впереди, распахнул дверь, и знакомый коридор встретил ароматом нагретого за день на солнце дерева. Блестели ручки восьми дверей, горели настенные светильники — тонкие, черные, выполненные в виде факелов. Все было так, как она помнила. Так, и в то же время по-другому.

Анна шла, с любопытством оглядываясь по сторонам и мысленно гадая, что скрывается за каждой из дверей. Жаль, нельзя заглянуть хоть за одну, хоть на пару минут.

"А почему нельзя?" — пришедшая мысль шаловливо подмигнула, призывая плюнуть на запрет магов — не они здесь хозяева — и отправиться навстречу приключениям.

Это ведь другие миры! Неужели не заглянешь?

Анна сжала руки в кулаки, чтобы скрыть охватившую её дрожь. Да, что с ней творится? Откуда такая смена настроения? То тряслась от страха, то сама лезет неизвестно куда.

Ну, почему неизвестно? Она замерла, словно наткнувшись на невидимую преграду. Одна из дверей просто тянула к себе магнитом. Рядом глухо заворчал пес. Начал медленно, очень медленно поворачиваться Арвель, но он уже не успевал.

Рывок — и дверь открыта. Еще шаг — и она проваливается в темноту, а затем истошный визг бьет по ушам — собственный визг. Нечто толстое и упругое обхватает её за талию и тащит неизвестно куда.

Визжала она долго и качественно, пока не охрипла и не поняла, что от её визга толку не будет. Нечто тащило в темноту с упорством трактора "Беларусь", и визг полностью игнорировало.

Постепенно включился мозг, паника перестала сдавливать грудь, и Анна смогла вздохнуть, и даже начать мыслить здраво.

Темно, как у.... Неважно. Просто очень темно. Воздух теплый и влажный, но без затхлости. Пахнет... Странно пахнет. Вроде бы травой и цветами. К непонятным запахам, к её удивлению, примешивался аромат грибов. Она в лесу? Если это лес, то очень необычный и тихий. Шелест, вот и все звуки, которые она могла различить.

Анна осторожно потрогала держащую её конечность — мягкая, теплая и округлая по форме. Щупальце, да и только. Но если это щупальце, то какого размера тварь? Мамочки!

Интересно, её тащат в берлогу, чтобы без помех пообедать? Если так, пусть подавится. Сорок второй размер не из питательных. "Кости и кожа" часто называла её мама.

При мысли о маме в глазах защипало. И собственная дурость предстала в черном свете.

"Не жди меня, мама, хорошего сына. Твой сын не такой, как был вчера"...

Да-да, все именно так и происходит. Сначала теряешь работу, потом подбираешь собаку, а затем ввязываешь в полную авантюру, в результате которой оказываешься неизвестно где, главным блюдом на ужин неизвестно у кого.

Скорость упала, тварь притормозила, аккуратно ставя девушку на землю, а затем щупальце исчезло с талии.

"Все. Сейчас жрать будет", — мелькнула паническая мысль, и позорно захотелось прикрыть глаза, однако девушка осталась стоять, вглядываясь в темноту и ожидая нападения монстра.

"Хоть пальцем в глаз ткнуть. Хоть поцарапать".

Идиотские мысли толклись в голове, требуя крови и отмщения, но победило безумие. А кто же еще мог создать гигантские, размером с две ладони, парашютики одуванчика, окрасив их для полного сюра в фосфоресцирующий нежно-фиолетовый цвет.

Парашютики медленно всплывали с земли, поднимались в воздух, и скоро все пространство вокруг Анны было залито фиолетовым светом, а сама она была окружена семенами-переростками, чье неспешное фланирование напоминало собой медуз в толще воды. Над головой девушки уже собралось целое облачко, а светящиеся семена не спешили заканчиваться.

Зрелище завораживало своей непохожестью ни на что земное.

Вот оно, безумие. И где почти родной принц с хрустальными туфельками? Уж лучше он, чем такое...

Если Анна надеялась, что семенами все закончится, она жестоко ошибалась. Творящемуся сумасшествию не хватало главного — хозяина. И он пришел. Соткался человеческим силуэтом из светящихся нитей, завис в воздухе напротив.

Вот, собственно, и принц. Подумаешь, фиолетовый да прозрачный. Принцы, они разные бывают.

Главный по дурдому между тем висел в паре метров от Анны, и его неподвижность нервировала девушку больше, чем недавний полет в темноте. Но чем дольше она вглядывалась в пульсирующие фиолетовым цветом нити, тем более знакомым казался ей мерцающий силуэт.

Девушка изучающе склонила голову набок, и неизвестный повторил её движение.

Осознание накатило разом — это она. Это её скопировал фиолетик, а теперь повторяет каждое движение.

Полный капец! Пора думать о смирительной рубашке, мягких стенах и баночке с таблетками. Правда, до них еще добраться надо.

Анна на инстинкте протянула руку, и светящаяся рука потянулась ей навстречу, коснулась кончиками пальцев, и... Это было похоже на мысленное цунами, затопившее сознание. Чужие образы, настолько чужие, что не воспринимались целостно, обрывки эмоций, а следом шла боль. И так же инстинктивно Анна отдернула руку, разрывая контакт.

Выдохнула, переводя дыхание. Потрясла головой, прогоняя остатки чужого присутствия. Боль притихла, но полностью не ушла, оставшись давящим чувством в висках и затылке.

Пришедшей информации было много, но девушке удалось вычленить главное — вокруг действительно лес, покрывающий довольно большую площадь и вдобавок полностью разумный.

Помнится, господин Арвель говорил, что миры похожи. Ну да, ну да. К разумному лесу не хватает только остроухих эльфов для полноты картины, и будет почти как дома.

Вот даже интересно, есть ли здесь ушастые?

Вопрос был безумен, как и все происходящее, а потому Анна даже сомневаться не стала. Постаралась в деталях вообразить людей, протянула руку, и когда её фиолетовый двойник коснулся руки, отправила мысленную картинку.

На этот раз общение пошло плодотворно. Никаких волн, никакого хаоса. Ответ пришел однозначный — нет, такого в здешних местах не водится.

Животные? Птицы?

И снова отрицательный ответ.

А следом пришла целая гамма эмоций: скука, одиночество и явный интерес к Анне.

Девушка разорвала контакт, перевела дух и вытерла пот со лба. Мысленное общение напоминало забег на длинную дистанцию — вроде по началу нормально, но с каждым километром все тяжелее и тяжелее.

Можно подвести первый итог. Она ухитрилась открыть дверь в мир с разумным лесом. Не просто разумным, а, похоже, юным и сильно скучающим от одиночества.

Есть её никто не собирался, и это хорошо, но и отпускать, скорее всего, не планировал. Была Хозяйкой, стала живой игрушкой. Карьерный рост, однако.

А если попробовать договориться?

Девушка сосредоточилась, собирая в один узел воспоминания о гибнущем мире. Добавила собственные эмоции: ужас, жалость и желание помочь. И все это буквально выплеснула на двойника. Тот разорвал контакт сам. Фиолетовые нити сменили цвет на алый с оранжевым, а парящие над ними парашютики резко рванули в стороны.

Стало темно, и Анна сразу почувствовала себя неуютно. Пожалуй, только сейчас она полностью осознала собственную малость перед лицом этого существа, у которого было по миллиону рук, ног, глаз и ушей. И каждое дерево, каждое растение являлись его продолжением, частью целого.

Протянутая рука. Двойник явно желал продолжить общение.

На этот раз ей тоже показали картинку: темноту разрывают яркие вспышки света, огненные кнуты золотыми языками вспарывают воздух, файерболы улетают, чтобы взорваться звездой. Красиво и одновременно страшно.

Анна вглядывалась в силуэты людей, сражающихся непонятно где и непонятно за что. Картинка была дерганой, часто переключалась с разных ракурсов, но затем взгляд выхватил белеющий на заднем плане прямоугольник. Знакомый такой, дверной проем.

У Анны сердце ухнуло вниз, взгляд заметался между силуэтов. А вспышка, словно специально, высветила Арвеля. Маг сгенерировал сразу две сферы, заметнув их непонятно во что. Сбоку орудовал светлой цепью Тахмар, рядом сражались незнакомые Анне люди, и больше всего среди них выделялся один — высокий в темной одежде. Черные волосы были собраны в короткий хвост. В руках он сжимал пару огненных хлыстов. Мужчина сражался на переднем крае, и в каждом его движении ощущалась дикая сила варвара, от которой у Анны пересохло горло, а мысли потекли совсем в ненужную сторону.

Точно ненужную. Картинка дернулась и сменилась вопросительным: два цветочка обвивают друг друга со вполне очевидными намерениями.

Анна отдернула руку. Прижала ладони к щекам, чувствуя кожей их жар. От того, кто пребывает у тебя в голове, не спрятать эмоции. Даже такие, как интерес к мужчине.

Твою мать. Мать твою. Дожилась.

А вслед за стыдом пришел страх. Они там... Да он их сейчас...

Едрить их всех за ногу! И лес, и магов... Но спасать ситуацию надо.

Требовательно протянула руку, еще не зная, что говорить, но четко понимая — если не вмешаться, маги полягут там, около двери.

Двойник, вновь вернувший себе фиолетовый цвет, немного помедлил, но руки все же коснулся.

"Они не враги. Они за мной. Не причиняй им зла. Пожалуйста".

В ответ легкое недовольство — мелкая мошка не может навредить. И удивление: "Беспокоишься не только за них, но и за меня?!"

"Верни. Верни сейчас, чтобы я могла прийти завтра. Обещаю, приду сама. Принесу альбомы, расскажу о своем мире, научу играть в игры. Если захочешь — вернусь не одна".

В ответ раздраженное: этих — не надо. А вот остроухих — углядел-таки в мыслях — можешь привести.

Разорвал контакт, отступил и пропал. Исчез разом вместе с погаснувшими в один момент парашютиками. И Анну тут же обступила кромешная тьма.

Она задержала дыхание — на талию скользнуло щупальце. И снова был полет в темноте. И все ближе становились всполохи света, запах гари, треск молний и азартные крики.

А затем все смолкло.

"Лес отступил", — поняла девушка и с благодарностью погладила щупальце, обхватившее её за талию.

— Что происходит? — раздался совсем близко растерянный голос Арвеля.

— Нас дурачат, — сердито ответил Тахмар, и над его головой вспыхнул еще один огонек света.

Первым её учуял, конечно же, Вальди. С рычанием бросился в темноту и замер, наткнувшись на тихое, но твердое:

— Фу, свои.

Щупальце аккуратно поставило её на край огромного листа, ласково погладило по плечу и исчезло, оставив после себя шлейф надежды "Ты обещала вернуться".

В ладонь тут же ткнулся мокрый нос, а затем её тщательно и, не взирая на сопротивление, облизали.

— Прекрати, — Анна пыталась спихнуть лапы с плеч, но пес был настойчив, обслюнявив лицо от лба до подбородка. Пока она судорожно вытиралась, Вальди сдал свою Хозяйку — весело тявкнул, и до девушки донеслось негромкое:

— Анна, это вы?

Выходить вдруг стало стыдно и неудобно, но и прятаться было глупо. Девушка глубоко вздохнула и шагнула вперед, на второй лист, где стояли маги.

Опустила глаза, успев заметить изрядно потрепанный вид мужчин. Слава Богу, крови заметно не было.

— Прошу меня извинить, — начала она, но её тут же перебил Арвель:

— Хвала Жизни, вы целы, — и улыбнулся широко, радостно.

— Да вы авантюристка, Анна, — с ехидцей поддел её Тахмар, но и в его глазах читалось облегчение.

— Не сваливай все на девочку, — вступился за подопечную Арвель, — там такой ментальный зов был. Даже меня прошибло.

— Не спорю, — поднял руки маг, тряхнул ими, с недовольством оглядывая порванную ткань рукава. — Претензии скорее к нам, чем к вам. И кстати, пользуясь случаем, разрешите представить вашего начальника охраны.

И вперед шагнул тот самый черноволосый, которого Анна мысленно обозвала варваром, и которого лес так прямолинейно представил цветочком.

— Анна, — он вдруг склонился, завладев её рукой, а в следующее мгновение горячие губы коснулись кожи запястья. И четкая, до малейших деталей картинка: два цветка, сплетенные в одно целое, сама собой возникла перед мысленным взором девушки. Первым порывом было — выдрать руку, но она удержалась. Хороша же будет, выставив себя трусихой перед собственным телохранителем.

— Кажется, так у вас представляются женщинам?

Маг наконец соизволил выпустить её руку и выпрямился, оказавшись на голову выше Анны.

— Вам будет удобнее называть меня Павлом.

Его низкий, с легкой хрипотцой голос, словно умелый настройщик, затронул невидимые струны внутри девушки, и ей внезапно захотелось слушать его бесконечно долго.

Еле различимый смех прошелестел на краешке сознания, подействовав на манер холодного душа. Здесь невозможно ничего утаить! По крайней мере по эту сторону двери.

— А не пора ли нам вернуться? — предложила Анна, мастерски скрывая досаду, и маги, о чудо, дружно с ней согласились.

Уже в коридоре, когда была закрыта дверь, и Арвель наложил на нее невидимую Анне защиту — дабы некоторые не лезли сюда ментально — мужчины оживились, отходя после драки с лесом. А девушка стояла посреди возбужденных фраз, ободряющих похлопываний по плечу и шуточек, чувствуя на себе внимательные взгляды "опекунов", и с тоской думала о завтрашнем дне.

Рассказать сейчас? Попытаться уговорить? Нет, одну точно не пустят. Улизнуть без спроса?

Добрый дядюшка Арвель закончил водить руками над поверхностью двери и повернулся к девушке:

— Анна, вы не хотите нам ничего поведать?

— Да, Анна, мне тоже любопытно, что с вами произошло? — тоном не менее доброго следователя осведомился Тахмар.

Павел стоял молча, но смотрел так, что девушке захотелось встать по стойке смирно и признаться во всем: что делала и не делала.

Это было нечестно — втроем на одну, и Анна нашла единственный выход — бежать.

Выразительно зевнула, прикрывая ладошкой рот.

— Простите, сегодня был тяжелый день. Я цела, со мной все в порядке, но вы сами говорили, мне надо прийти в себя. Давайте поговорим обо всем завтра.

Точно, завтра. Заодно она придумает, как вернуться к фиолетовому чудику, чтобы дядюшек и варвара не хватил сердечный удар. Интересно, если успеть захлопнуть за собой дверь, они смогут её открыть?

— Хорошо, — очень медленно, по слогам, ответил Арвель, и сразу стало понятно — все совсем не хорошо, и завтра её выпотрошат, но ответы получат. Под пронзительным взглядом мага по спине девушке пробежала трусливая дрожь. С лица мужчины стек образ дядюшки-аристократа, и этот новый Арвель вызывал у Анны страх — раздавит и не заметит.

Трусливую дрожь девушка проигнорировала. Хозяйка она или нет? Спокойно выдержала тяжелый взгляд мага, и тот нехотя кивнул, признавая её право не отвечать на вопросы. Моргнул и улыбнулся, возвращая себе облик дядюшки. Но девушку эта улыбка уже не ввела в заблуждение.

Хорошо, что маги готовы с нее пылинки сдувать. А если она пойдет против них? Нет, даже думать о таком страшно.

— Павел, проводи нашу дорогую Хозяйку, ребята уже ждут. Анна, до встречи.

Они распрощались, и Павел, точно сторожевой пес, пристроился справа.

— Вам сюда, — показал на одну из дверей, и девушка вскользь подумала, что надо их подписать, а то ерунда получается: она — Хозяйка, а своих владений не знает.

За дверью действительно обнаружился знакомый прямоугольный коридор, а вместе с ним и знакомый байкер, подпирающий стену, рядом с выходом из квартиры. Анна шагнула первой, Павел то ли не успел, то ли постеснялся применить силу и оттолкнуть девушку с дороги, но в квартиру он попал только третьим, вторым проскользнул Вальди, и тишина сразу взорвалась грозным рычанием.

— Стоять, — приказ сорвался сам, и пес нехотя замер в центре коридора. Вздыбленная шерсть, оскаленная пасть и в противовес — наглая, ленивая ухмылка байкера. Он даже позу не изменил, глядя на здоровую и очень злую собаку, как на визгливого цуцика, размером чуть больше ладони.

Захлопнувшаяся за спиной дверь — снова это непонятное самоуправство — отрезала встревоженный гомон голосов. А затем Анну мягко взяли за плечи и отодвинули с дороги, и к Вальди шагнуло весомое подкрепление. Байкер это тоже понял, потому как перестал подпирать собой стену, выпрямился, и даже стер улыбочку с лица.

Она не видела, что делают мужчины. Впрочем, достаточно было взглянуть на напряженные лица, на вытянутые вперед и чуть подрагивающие пальцы, чтобы понять: "Хана квартирке".

Анне вдруг стало жутко обидно — между прочим, в перспективе, это её квартира. И все эмоции, обуревающие сейчас девушку, легко было свести в одно: достали!

— Так, граждане маги, — она обошла Павла и встала между мужчинами, чтобы видеть обоих, точнее троих — с Вальди станется проигнорировать её приказ и спровоцировать драку, — на сегодня поединки закончились.

Взгляд вдруг зацепился за ноги с ботинками, торчащие из кухни в маленький коридорчик, и девушка вспомнила о ребятах, которые должны были её здесь ждать.

Ждали её, а дождались байкера. Вот только трупов в её будущей квартире не хватает! Мужчина проследил за взглядом Анны, едва заметно поморщился, однако соизволил пояснить:

— Не бойся, живы. Скоро придут в себя.

Опочки, они уже на "ты"? Да вы, господин цыган, редкостный наглец.

Анне очень хотелось высказать все, что она думает о байкерах, вламывающихся в чужие квартиры и вырубающих охрану, но заставила себя досчитать до пяти, больше не успела, потому как Павел махнул рукой, и байкер шустро так пригнулся, а стена над ним пошла трещинами.

Вот тут Анна испугалась по-настоящему и заорала с испуга:

— Стоять!

— Ты! — ткнула пальцем в грудь выпрямившегося мужчины, и ловя нехороший блеск в его глазах. — Выметайся отсюда. Если хочешь поговорить, позвони мне, — она запнулась, — завтра, нет, лучше послезавтра, когда я остыну и не буду желать тебя прибить.

— А вы, оба, — вторая рука описала полукруг между варваром и собакой, — желаете познакомиться с ОМОНом, который вызовут соседи, испугавшись за рушащийся дом? Меня, между прочим, загребут вместе с вами. Сначала в камеру, а потом в психушку после рассказа о... — тут она запнулась повторно.

— Я понял, Анна, — тихо и очень спокойно сказал Павел, бросил взгляд в сторону и поправился. — Мы поняли.

Вальди виновато вильнул хвостом, принимая вид послушного и крайне вежливого пса.

— До встречи, синеглазка, — раздалось от двери, и Анна успела заметить, как мелькнула в проеме кожаная куртка. Ушел.

Сначала они еще немного поспорили, окончательно и бесповоротно перейдя на "ты". Анна требовала объяснений, а маг утверждал, что пыль, лежащая под ногами, в представлении не нуждается. А если эта пыль посмеет еще раз возникнуть у Анны на дороге, то он ему все ноги и руки переломает. Вальди согласно кивал, высунув язык.

Девушка с отвращением посмотрела на парочку — спелись и сдалась:

— Хорошо, я сама у него спрошу.

Мужчина недовольно нахмурился, но спорить не стал — и то хлеб.

— Анна, откроешь дверь? Ребят надо срочно вернуть, — Павел подхватил под мышки Олега и потащил в коридор. Лицо у хозяина квартиры было бледным, но девушка усмотрела вздымающуюся грудь — жив.

Открыть дверь — легко. Но если попросили, значит, сами открыть не могут. Интересная информация. А главное, какие перспективы открывает.

— И не закрывай, пожалуйста, — Павел выпрямился и отправился за вторым павшим, — у нас завтра много дел в городе, надо подготовиться.

— Каких еще дел? — мигом насторожилась Анна.

— Ри... ре... регистрация, — донеслось из комнаты. Павел не сразу вспомнил нужное слово. Говорил он довольно чисто и правильно, лишь на сложных словах проскальзывал легкий акцент, придавая речи мужчины еще больше шарма. Хотя, кажется, куда уж больше.

Итак, надо что-то делать с его очарованием, с раздражением подумала Анна. Попросить Арвеля сменить начальника охраны? Основания? Излишняя профпригодность? Смешно.

Нет, милая, твои демоны — только твои и тебе их усмирять.

— Регистрация? — повторила, посторонившись.

Павел волоком дотащил второго пострадавшего. Уложил рядом, окинул презрительным взглядом и еле слышно произнес:

— Слабаки, — и повернулся к ней. — Да, Анна, мы передадим в собственность квартиру, передадим по законам вашего мира. Естественно, бесплатно.

Она честно пыталась нащупать иронию в его словах, но взгляд мага оставался серьезен, и Анна не смогла удержаться от подколки:

— Не торопитесь? А если я, получив квартиру, пошлю вас далеко и надолго?

Павел покачал головой.

— Я знаю, вы верите бумагам, особенно с круглыми оттисками, — вот теперь ирония щедро плескалась в черных глазах, — для твоего спокойствия мы подготовим отдельный договор найма на работу.

— А вы, я вижу, хорошо изучили наш мир, — усмехнулась Анна. Собственное спокойствие поражало. Что может быть нормальнее разговора в чужой квартире, с двумя полутрупами на полу, и обсуждение условий передачи квартиры, и найма на работу в чужие миры.

— Пришлось, — кивнул маг и выжидательно посмотрел на нее.

— Значит, я открываю дверь и отправляюсь домой, так? — на всякий случай уточнила девушка.

— Не совсем, — и снова ироничный взгляд, — ты открываешь дверь, а потом я везу тебя домой.

И Павел, наклонившись, достал из кармана куртки Олега ключи от машины.

— Не доверяешь?

— Не тебе, а, — мужчина запнулся, — некоторым.

Ну да, некоторым, которые пыль под ногами. Интересно все же, кто он такой, этот байкер, и почему так добивается встречи, и почему этого так боятся маги?

— Прости, дорогой, — Анна выразительно посмотрела на Павла, взглядом указав на тонкую рубашку и кожаную длинную жилетку, которая больше напомнила плащ, только без рукавов, — но у нас зима, а не середина лета. И ничего со мной не сделается. Да и Вальди присмотрит, правда?

Пес мотнул хвостом, соглашаясь.

— Вальди, — мужчина подарил долгий взгляд собаке, — не всегда адекватно оценивает свои возможности.

Пес опустил морду и... вильнул хвостом, соглашаясь с магом.

Двуличная скотина, выругалась про себя Анна.

А между тем Павел, ничуть не стесняясь, снял с Олега теплую куртку и надел вместо жилетки-плаща.

Девушка отвела глаза. Абсолютно стандартный пуховик китайского производства был ему чуть маловат в плечах, но даже в нем Павел выделялся среди окружающих, как овчарка среди пуделей.

— Так лучше? — осведомился маг и выжидательно замер. Анне стало стыдно. Кто она такая, чтобы указывать, как и во что одеваться взрослому человеку?

Девушка не ответила. Прошла, открыла дверь, и в коридоре сразу стало тесно от хлынувших внутрь магов.

Пострадавших унесли, Арвель выслушал тихий доклад Павла, из которого Анна смогла уловить лишь одно слово: теневики.

А дальше их встретил на улице пронзительный ветер, свинцовые тучи и колючий, сыплющийся с неба снег. Питерский вечер был в своем зимнем репертуаре.

На площадях стояли украшенные к Новому году елки, торопились пройтись по магазинам пешеходы, а она ехала домой в компании мага и собаки королевской породы. Ехала и физически ощущала, как усталость высасывает последние силы. Сегодняшний день был слишком долгим и слишком насыщенным для нее одной.

Глава пятая

У подъезда они попрощались. Анна сухо кивнула в ответ на просьбу быть готовой к десяти, повернулась и, не оглядываясь, шагнула в подъезд. Пес затрусил следом.

Глупо. Они взрослые люди, а она дуется, словно ребенок, которому запретили смотреть поздний фильм. Нет, поправила себя Анна, не ребенок, а взрослая, самостоятельная женщина. Ей двадцать шесть лет. Она, считай, успела и замужем побывать, только без печати в паспорте. И в походы ходила, и в отпуск с подружками ездила. Да ей отдел должны были под руководство на следующий год передать!

А тут... домой одной дойти нельзя. И всего-то пару кварталов пешком.

Анна злилась, пока поднималась на лифте, злилась, когда открывала ключом квартиру, а потом все мысли выветрились из головы под тревожным взглядом мамы.

— Ну, слава Богу, нагулялись, — улыбнулась она, а голос звучал надтреснуто и глухо, — давайте мыться и за стол. Или вас покормили?

Вальди облизнулся и выразительно гавкнул.

— Голодные?

Мама рассмеялась уже легко и свободно, оттаивая и становясь прежней.

Когда, намыв лапы собаке и умывшись, Анна появилась на кухне, там стоял такой одуряющий запах, что все мысли отказаться и пойти спать, испарились сами собой.

Пес весело хрустел кормом в углу. На столе дымилась жаренная с луком картошка, высился горкой салат из капусты, а на отдельном блюде лежали румяные, пухлые котлеты, именно такие, какие она всегда любила.

От понимания, что этого больше не будет, в горле образовался комок. Вот переедет она и придется самой жарить котлеты. Эх...

— Садись, садись, — подтолкнула её мама, потом принюхалась. — Не пила вроде, — и неожиданно добавила: — Зря.

— Мама! — возмутилась Анна. — Ты же знаешь, я не пью.

— Знаю, знаю, — отмахнулась Клавдия Петровна, — и целиком поддерживаю, но иногда, в стрессовой ситуации, алкоголь помогает достичь нужного расслабления. И поверь мне, как медику, лучше раз нарушить собственные принципы, чем заполучить долго и нудно лечащийся невроз с депрессией.

— Или еще более долго лечащийся алкоголизм, — хмыкнула Анна.

— Золотая середина, дорогая, — пропела мама, подкладывая котлеты на тарелку.

Девушка в легком шоке переварила услышанное. Она всю жизнь считала мать ярой противницей животных и алкоголя. Даже по праздникам у них нередко вместо вина был сок или компот. А тут... Нет, безусловно, сегодня день сплошных сюрпризов.

Поздно вечером дверь в затемненную комнату тихонько приоткрылась, и туда заглянули Клавдия Петровна с мужем. Николай Александрович поздно вернулся с работы и не застал знаменательных событий, произошедших в семье, а потому сейчас с легким удивлением рассматривал черную зверюгу, вольготно развалившуюся на кровати дочери. На темной шерсти была четко видна рука девушки, обнявшая шею собаки.

Зверюга приоткрыла один глаз, подняла голову, оглядела стоящих на пороге, задержав более внимательный взгляд на мужчине, затем шумно вдохнула и, удовлетворенно мотнув хвостом, вернулась к прежнему занятию.

За эти жалкие секунды звериного взгляда Николай Александрович почему-то ослабел в ногах, вновь ощутив себя зеленым студентом на первом экзамене в институте.

Наваждение нахлынуло и ушло, оставив после себя привкус легкого одобрения — проверку прошел.

Клавдия Петровна, уже одобренная ранее, а потому не ощутившая ничего, ойкнула и рванулась было согнать наглеца с кровати, но муж не дал, придержав за плечо и поманив обратно, в коридор.

— Не мешай, пусть спит, — добавил он шепотом, закрывая за ними дверь.

Утром встретило Анну столь редким в Петербурге солнцем и тишиной в квартире.

— Вальди, — позвала девушка, не узрев собаку в комнате.

Ответа не дождалась. Пришлось вылазить из-под теплого одеяла и идти искать пса.

Вальди обнаруживаться не захотел, как, впрочем, и мама. Отец, понятное дело, на работе, но маму куда понесло с утра пораньше?

Рука девушки уже потянулась за телефоном, когда повернулся ключ в замочной скважине, и в квартиру, громко цокая когтями, вошел Вальди. Следом, держа поводок в руке, вошла мама — румяная и свежая от мороза, и коридор наполнился запахом собачей шерсти, морозного утра и свежевыпавшего снега.

— Встала, — улыбаясь, объявила Клавдия Петровка, — а мы прогуляться решили, пока ты спишь. Представляешь, — заговорила она, снимая пуховое пальто, — Нинка с пятого этажа, ну длинная такая, худая и с лошадиным лицом. Ходит вечно задравши нос, словно звезды на небе ищет. Так вот у нее, оказывает, мопс. Смешной, раскормленный, но точно кирпич на лапках, но умный... На Вальди даже не гавкнул. А еще у неё сын...

Анна смотрела на маму, на её блестящие глаза, на красные с мороза щеки. Смотрела, почти не вслушиваясь в слова, и думала, что если Вальди нельзя будет оставить, она попросит щенка. Пусть не королевской породы и поменьше, но умного и преданного. Потому что даже самому щепетильному в отношении микробов доктору-пенсионеру не хватает общения. А собачники всегда найдут, о чем поговорить. Даже с задирающей свой длинный нос Нинкой с пятого этажа.

Взгляд упал на висящие в коридоре часы, и Анна подпрыгнула, как ужаленная — полдесятого! Мамочки, она же катастрофически опаздывает! Голова не помыта, сама не накрашена, про завтрак думать уже поздно.

— Мам, у меня собеседование, — крикнула из ванны, — пойду к подруге на работу устраиваться.

К мускулистой такой и черноволосой подруге, ага. Врать нехорошо, но правда выглядит настолько пугающей, что лучше промолчать.

Ответ мамы она не расслышала из-за шума воды. Собралась, высушилась и накрасилась за рекордные двадцать минут. Тряхнула светлыми, пшеничного оттенка волосами, поморщилась — влажные, но досушивать некогда.

Критически осмотрела себя в зеркало. Бледновата, да и лицо чуть осунулось. Зато в серо-голубых глазах лихорадочный блеск и губы неприлично алые, словно она всю ночь с кем-то целовалась.

Так, стоп, а что там ночью было?

Напряглась, вспоминая, что именно ей снилось, но вместо этого вспомнила, что опаздывает, а надо еще шахматы не забыть захватить и парочку игр, то же УНО, например. Одевалась на ходу и в сумку забрасывала, что под руку попадется.

Мама заняла стратегическое положение — в коридоре и настроена была решительно, держа в одной руке чашку с чаем, в другой — бутерброд с красной рыбой.

Пришлось давиться бутербродом и торопливо глотать горячий чай. К завтраку в их семье относились серьезно: с полезными овсянками, сырниками и пышными омлетами. Никаких уходов из дома на пустой желудок.

— Ну, мам, — промычала Анна, быстренько сунула обратно полупустую кружку с чаем и рванула к вешалке за пальто.

Вальди вопросительно тявкнул.

— А ты куда собрался? — удивилась мама. — Все-все, дома. Сейчас будем чай пить, я тебя печеньем угощу, хочешь?

Судя по недоуменной морде пса, что такое печенье он не знал, зато четко знал, что должен быть рядом с Анной, но маме этого не объяснить! На собеседование с собаками не ходят.

— Извини, — одними губами проговорила девушка и развела руками, мол, придется посидеть дома ради конспирации.

Анна бросила маме короткое "До вечера. Позвоню, что и как" и ускакала по лестнице, не став дожидаться лифта.

Во дворе, около подъезда спиной к девушке стоял коротко-стриженный бугай и сосредоточенно разглядывал противоположную стену дома. Она на всякий случай посмотрела туда же, но ничего интересного не нашла.

— Почему без Вальди? — вдруг осведомился мужчина и повернулся.

Анна замерла, обшаривая Павла растерянным взглядом. Между вчерашним магом из другого мира и мужчиной, одетым в дорогое пальто, успевшего обзавестись короткой модной стрижкой и следами не менее модной небритости на лице, лежала целая пропасть. Павел вчерашний походил на варвара или истребителя вампиров. Павел сегодняшний прекрасно смотрелся бы за столиком в ресторане "Достоевский" или в фойе отеля "Англетер".

— Где Вальди? — терпеливо повторил маг, и Анна посмотрела на него непонимающим взглядом, постепенно до нее дошел смысл его вопроса.

— Ах, Вальди, — зачем-то повторила, чувствуя себя глупее не придумаешь, — остался дома.

Павел удивленно вскинул брови, но уточнять не стал.

— Поехали.

Пиликнул замок на машине.

Они выехали со двора, а на девятом этаже дрогнула, поправляемая на место занавеска.

Клавдия Петровна вздохнула, отходя от окна. Дочке уже двадцать шесть, а сердце все так же болит. Вот и сейчас — кто он? Здоровый, Анечка ему по плечо. И говорить не стала, а ведь она только бы обрадовалась, появись кто у дочери. После Вадима год, как ни на кого смотреть не хочет. А ведь о детях пора подумать, не девочка уже.

В кухне зацокали когти, и Клавдия Петровна отняла руки от плеч. Странное тепло прошлось ласковой метелкой по спине, и сердце перестало ныть в груди.

— Ну что, милый, — улыбнулась она Вальди, — чайку с печеньем?

Пес сел, выразительно облизнулся, и совсем повеселевшая Клавдия Петровна пошла ставить чайник и доставать из духовки печенье.

Анна сидела в машине с напряженно выпрямленной спиной. На вчерашнего Павла можно было орать, ругаться, а этот, с потрясающим запахом парфюма, с внешностью, достойной Голливуда, вызывал желание обожать, восхищаться и вообще поставить на полку и любоваться, стирая иногда пыль. Рядом с ним в голове начинала твориться полная ерунда, в коленках обнаруживалась предательская дрожь, а слова рвались на части, не желая складываться в предложения.

И как себя вести с этим чудом, Анна категорически не представляла. Дошла до единственной здравой мысли: попросить Арвеля заменить начальника охраны.

Ох, и дура же ты, Анна! Тебе с ним работать, так что собрала быстро всю свою кошачью натуру и запихнула куда поглубже!

Регистрация на удивление прошла быстро и без неожиданностей. Заполнили договор, сдали документы. Уже знакомый ей Олег оказался на самом деле хозяином квартиры, получив её меньше года назад по дарственной. И паспорт у него был вполне себе обычным, и вел мужчина себя по-земному — не заподозришь чужака из другого мира. Как именно маги легализовались здесь, Анна спрашивать не стала. Какая разница — маги же.

Главное, документы были оформлены по всем правилам, с единственной поправкой — квартира станет её собственной после исполнения пятилетнего контракта с фирмой "Новый мир". Говорящее название.

Владельцем фирмы по документам значился некий Петр Петрович Афонский. И сам контракт девушке тоже вручили. На десяти страницах в завуалированной форме описывались её обязанности: обеспечить работу офиса, быть готовой к командировкам, исполнять требования к технике безопасности и так далее. И зарплату прописали — с хорошей такой надбавкой к её предыдущей.

Радоваться и радоваться, но на душе у девушки, что называется, кошки скреблись. А если она не справится? Это не в офисе сидеть да рекламу выдумывать. А если...

— Анна, не терзайтесь, — поддержал её за локоть Олег, помогая спуститься с лестницы, — все будет хорошо. Мы всегда будем рядом и поможем.

Они стояли на проспекте. Мимо проносились машины, ажурные снежинки кружились, оседая на одежде, тротуаре и газонах. Зима нерешительно, но все же вступала в свои права. И отсюда все казалось нереальным: разумный лес, миры, погибающие и живые, и рыжий с когтями.

Сказка... новогодняя сказка.

— Анна, прошу, садитесь, — распахнул перед ней дверцу Павел.

А вот и принц. Храбрый и самую малость жестокий. Жаль, она потеряла корону и не может считаться принцессой. И хрустальная туфелька не подошла.

— Анна, вы...

— Мне кажется, мы были уже на "ты", — раздраженно заметила девушка, усаживаясь на переднее сидение. Олег остался доделывать какие-то дела, и в её новый дом они возвращались вдвоем.

Непонятно почему, но она злилась. Вроде все правильно сделала, а вроде и нет. Словно продалась за квартиру. Словно позволила чужим распоряжаться своей жизнью.

— Анна, все будет хорошо, — проговорил Павел, выруливая на шоссе.

Девушка фыркнула. Мужчины только и умеют твердить: все будет хорошо! Ничего не будет хорошо! Будет погибающий за дверью мир, измученные люди, которым она должна подарить новую жизнь, которые надеются на нее, а что она может? Лезть, куда не следует? Заводить опасные знакомства и нарываться на неприятности?

— Ты завтракала? — вдруг спросил Павел и, не дождавшись ответа, резко притормозил около "Штолле". — Люблю ваши пироги, — пояснил, словно извиняясь.

Голливудский красавчик, поедающий пироги с капустой...

Да какой он голливудский? Наш, русский, а что родом из другого мира — ерунда.

-Нет, я вообще сегодня проспала, — призналась Анна, чувствуя, как пропадает скованность, как мир перестает пугать серой тоской. А ответственность... Павел прав -помогут, не оставят одну.

В квартиру она вошла, чувствуя себя сытой и размякшей. Павел преуспел, отвлекая от тяжких мыслей, преуспел настолько, что о своем обещании вернуться к фиолетовому чудику она вспомнила, лишь переступая порог квартиры.

Идеи или даже намека на то, как провернуть столь щекотливое дело под носом у магов, у нее не было от слова "совсем".

Дом встретил запахом свежеструганного дерева, краски, звонким стуком молотка. Кто-то решил затеять ремонт? И дому, похоже, эта затея нравилась.

Анна так и не поняла, как или чем она воспринимает эмоции дома. Но когда она появлялась здесь, на краю сознания словно возникало облако. Не видя его глазами, Анна тем не менее всегда четко знала, какого оно цвета. Белое, значит, настроение дома нейтрально, серое — дом тоскует, черное — злится, а оттенки голубого и синего с каплей розовой краски означали удовлетворение и радость.

Путано, но по-другому девушка объяснить происходящее между ней и домом не могла. Сейчас облако было нежно-голубым. Значит, дом совсем не против ремонта.

— А почему раньше вы не держали открытым проход между домом и квартирой? — спросила Анна у Павла, замедлив шаг. Искомая дверь, третья по счету от выхода, медленно приближалась. Девушка вцепилась в сумку, крепко сжав пальцы. Напряжение нарастало, решимость признаться слабела, а вариант — улизнуть — приобретал все более привлекательные черты.

— Через три-четыре дня проход закроется, — Павел, оказавшись чуть впереди, тоже замедлил шаг, приноравливаясь к девушке, — если хозяин или Хозяйка его не возобновят. Нужно время от времени выходить в город и этого будет достаточно.

— Ясно, — кивнула Анна и... рванула в сторону третьей двери. Коснулась ручки-дракончика и тут же дернулась назад, зашипев от боли. Металл отозвался обжигающим холодом.

— Анна, — её тут же заключили в объятия — вроде и утешить и в тоже время мягко блокировать, — все в порядке?

Рука занемела до локтя, но еще больший урон понесла гордость. Маги учли ошибку и просто прикрыли дверь заклинанием.

Сволочи! Между прочим, это её дверь, её дом и её жизнь! А некоторые... много на себя берут, вот!

— Дай посмотрю?

— Не надо, — Анна дернулась, но её все так же блокировали — аккуратно удерживая на месте.

— Что здесь происходит?

Арвель уже спешил к ним, и Анна медленно, но верно заливалась румянцем. Гордость не просто пострадала. Её растоптали. Растерзали в клочья.

Слава Богу, Павел счел нужным отстраниться, а то мысли от растоптанной гордости начинали плавно перетекать в другую сторону, например, к широкой груди, к которой она прижималась лицом.

Арвель быстро оценил ситуацию: алые щеки девушки и напряженный вид Павла.

— Анна, — маг ободряюще улыбнулся, — столовая почти готова, и чай только что вскипел.

Чай. Они еще не начали толком работать, а она уже ненавидит это слово — синоним своих неудач.

— Ну же, — Арвель был сама доброжелательность, — вы нам все расскажете, и мы вместе решим, как быть.

Теперь её точно посадят на цепь, мрачно подумала девушка, все еще переживая провал. И на что она надеялась? Авось проскочит?

Столовая, и правда, была почти готова, только окна пустовали без занавесок. Зато стол красовался свежей полировкой, полы сияли натертой желтизной, потолок мог соперничать белоснежным видом с сугробом за окном. Пахло мастикой, краской, намытыми полами, а из приоткрытого окна тянуло морозной свежестью.

— Вот, — сказал Арвель, расставляя чашки на столе. Павел с видом сторожевого пса сел рядом с Анной, и девушку вновь потянуло на бунт. — Обновить дом решили. Старик, он непритязательный был, а молодая, да еще такая симпатичная девушка — совсем другое дело, верно?

Анна тряхнула головой, избавляясь от сладкой дремы, которую навевал голос Арвеля. Ему бы воспитателем работать в детском саду с такими данными — любого ребенка уговорит успокоиться и лечь в кровать.

— Давайте так, — она решительно встала, подошла к окну — двое мужчин во дворе пилили дрова. Пилили обычной такой пилой и без всякой магии, — вы мне про теневиков, а я вам про лес. Только учтите, я все равно туда пойду и обязательно сегодня, потому как слово дала. И, кстати, пойду одна. В крайнем случае, Павел меня на пороге подождет и проследит, чтобы со мной ничего не случилось.

Повернулась, оценивая хмурые выражения лиц, и интуитивно поняла, что этот раунд она выиграла. Условия будут объявлены и сто раз обговорены правила безопасности, но главное — в лес её отпустят.

— Анна, — со вздохом начал было Арвель, но девушка остановила его взмахом руки.

— Хочу извиниться. Я повела себя глупо, надо было рассказать вчера, но у меня не было гарантии, что вы согласитесь с моей точкой зрения на случившееся.

— И что же случилось вчера? — осторожно спросил Павел, обменявшись с Арвелем многозначительными взглядами.

И тут девушку озарило: они считают, что она попала под ментальное воздействие фиолетового чудика и все её действия — результат заклятия. Но она не чувствует себя зачарованной! Ни на единый клочок волос!

— Если бы он действительно хотел вас убить, вы бы не продержались и пяти минут, — фыркнула, присаживаясь за стол.

Маги напряженно молчали, ожидая продолжения, и Анна с горечью подумала, что либо они начнут доверять друг другу, либо каждый раз она вынуждена будет совершать дурацкие в их глазах поступки.

— Да вы сражались на листе, который он специально подставил под дверь, чтобы никто не расшибся, упав с высоты!

Это был убойный аргумент, и на лицах мужчин отразилось смущение.

— А может... — начал было Павел.

— Он ответил ударом на удар? — перебила его девушка. — Вы вломились к нему и сразу атаковали. Что ему еще оставалось делать, кроме как защищаться?

— Но он похитил вас, Анна, — с мягким укором произнес Арвель, и девушка почувствовала себя виноватой, тут же ощутив потребность вспылить от досады. И вспылила бы, но принесли поднос с чаем и все теми же каменными печеньями в вазочке.

Чтобы отвлечься, девушка перехватила у вошедшего мужчины поднос, расставила чашки на столе и принялась разливать крепко заваренный чай. Зеленые дракошки на боках одобрительно подмигивали красными глазами и потягивались длинными телами. Дурдом! Но чай, этот горячий миротворец, снизил градус напряженности в комнате.

— Я сама позволила себя похитить, — буркнула девушка, пододвинув к Павлу его чай, и скрестила пальцы под столом. Почему-то врать в присутствии магов получалось с трудом.

— Анна, — с усталым вздохом сказал Арвель, принимая свою чашку из рук девушки, — уж простите за прямоту, вы ничего не смыслите в магии. Ваша сила ограничена четкими границами. За ними вы — обычный человек, да ив доме не защищены полностью, особенно от таких вот сущностей. Лес, как вы его называете, обладает огромной ментальной силой. И ваше спонтанное желание сходить к нему в гости не что иное, как результат принуждающего зова. А ваша настойчивость этот визит повторить...

— Да-да, — раздраженно кивнула Анна, — результат все того же воздействия. Но, уважаемый Арвель, вы забываете одно. Если бы лес хотел причинить мне вред — ему было бы достаточно утащить меня поглубже в чащу — и все. Вы бы искали меня до второго пришествия, ну, или пока портал сам не начал бы закрываться.

— Вот поэтому ты туда не пойдешь, — вмешался Павел, и чашка в его широкой ладони подозрительно хрустнула, — слишком большой риск не увидеть тебя больше.

— Да как вы не понимаете! — с отчаянием воскликнула Анна. — Пусть он тысячу раз сильный и умный, но при этом он ровно на эту тысячу одинок. Нравится вам это или нет, но я открыла дверь в его мир, и мне за это отвечать. И хороша будет Хозяйка, которая не держит слово!

Маги разом поскучнели. Судя по их постным лицам, им было все равно, сдержит она слово или нет. Главное, чтобы сама Хозяйка осталась жива и здорова, хотя бы физически. Про бодро съезжающую крышу никто и не заикался.

— Я готова сегодня же проверить оставшиеся миры и открыть вам в них доступ — эвакуируйтесь сколько угодно, но один час мне нужен, — выложила последний аргумент Анна.

— Не надо ничего проверять, — несколько испуганно возразил Арвель, а Павел даже дернулся в её сторону, словно она собиралась прямо сейчас рвануть к порталам, — мы, э-э-э, не готовы обеспечить вашу безопасность, Анна. Дайте нам время на подготовку, и мы обязательно обследуем все миры.

Анна представила себя в окружении группы спецназа, одетой в бронежилет, шлем, с гарнитурой в ухе и тяжелых ботинках. Сбоку напряженно сопят фланги, перетаптывается сзади тыл, сжимая в руках автоматы, и она тихонько тянет за ручку двери, а там... Н-да, с её "везучестью" там может быть все, что угодно. И в чем-то магов можно понять. Торопливость здесь действительно не к месту.

— Анна, одна из дверей ведет в Кардвэллу — мир, который был выбран для основной эвакуации. Наша задача — определить какая. Все остальное — подождет.

— Понятно, — покусала губы девушка.

— Но мы готовы выслушать ваш рассказ, — с милой улыбкой предложил Арвель. Анна открыла было рот, чтобы выложить все: про полет, удивительные парашютики и фиолетового чудика, но тут поняла, что её легко обвели вокруг пальца.

— Теневики, — объявила громко, берясь на чашку. Сделала маленький глоток и чуть не выронила, ощутив, как по пальцу скользнул мокрый язычок.

Твою мать!

Ей чудом удалось сдержаться и без визга и выплескивания чая вернуть чашку на место. Тихо звякнуло блюдце. Анна бросила испуганный взгляд на зелено-чешуйчатую сволочь. Но дракончик уже врос обратно в фарфор.

Попила, называется, чаю!

И почему она точно уверена, что ей не показалось? На что там надеются маги, если еще парочка чаепитий и, здравствуй, палата с мягкими стенами и смирительными рубашками!

— Анна, что-то не так? — тут же заметил её реакцию Павел.

Все не так! И очень хочется закатить скандал с разбитием этих самых дракончиков. А еще пройтись по родословной дома и его ненормальному чувству юмора!

— Нет, все хорошо, — ответила, с усилием заставив себя отвести взгляд от фарфора, — просто я чай не люблю.

— Вот и старик не любил, — вспомнил вдруг Павел.

Анна понимающе кивнула. Она бы тоже не любила ТАКОЙ чай. Принести что ли из дома свою кружку без всяких там оживших рисунков?

Задумавшийся о чем-то Арвель, кажется, ничего не заметил.

— Хорошо, Анна, я вижу для вас это действительно важно, — заговорил он вдруг, и девушка насторожилась — вид у мага был обреченно-суровым. Арвель сделал выбор, и хотя тот ему явно не нравился, менять что-либо он не собирался, — вы можете идти в, эм, лес. Павел составит вам компанию. Постарайтесь убедить, что его присутствие не помешает вашей беседе.

Даже так! На языке девушки вертелся с десяток вопросов, но озвучивать их она не торопилась. Здесь точно нужны пытки или сыворотка правды, иначе о теневиках ей не расскажут. Неужели они надеются, что она забудет о своем вопросе?

Анна мысленно ухмыльнулась. Выйдет только хуже. Она теперь не успокоится, пока не узнает, кто такие теневики и почему их существование скрывают от нее.

И одна идея у нее уже появилась...

— Спасибо! — расцвела искренней улыбкой девушка. — И за понимание, и за доверие. Я уверена, все будет хорошо.

— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Павел, бросая неодобрительный взгляд на Арвеля. Он явно не разделял решение старшего товарища и, похоже, жаждал одного: запереть девушку в одной из комнат в доме и никуда не выпускать.

Глава шестая

Они еще немного поспорили. Павел настаивал на сопровождении боевой группой, девушка упорно отказывалась. Маг упирал на её неопытность, Анна аргументировала внутренним чутьем.

— Анна, можно вашу руку, — вдруг вмешался молчавший во время их спора Арвель, и девушка удивленно протянула ему левую руку, но мужчина покачал головой:

— У вас болит правая.

— Откуда? — нахмурилась она.

— Я эмпат, но мысли читать не умею, если вы за это беспокоитесь. Анна, вы попали под мое заклинение, мне вас и лечить.

Под насмешливо-понимающим взглядом мага Анне стало стыдно, и она поспешно, чтобы тот не успел этот самый стыд уловить, подала ему правую руку. Теплые пальцы пробежались по ладони, цепко обхватили запястье, и горячие иголки проникли под кожу — не больно, и в чем-то даже приятно.

Анна расслабленно откинулась на спинку стула. Надо же... эмпат. Хорошо, что не телепат.

Тепло от руки распространилось по всему телу. Оно убаюкивало, призывало прикрыть глаза и вздремнуть, наплевав на тревоги мира. Мир подождет... Лес подождет...

Стоп! А чья это была мысль?

Анна резко вырвала руку, с ненавистью взглянула в серые глаза мага.

— Я вам доверяла!

Она вскочила, чудом не опрокинув стул.

— Анна, вы все не так поняли, — запротестовал Арвель.

— Нет! Я все правильно поняла. Вы называете меня Хозяйкой, а сами лепите заклинания на двери, определяете в какой из миров ходить, скрываете, черт знает что, а главное — манипулируете мной!

В комнате резко потемнело, словно на солнце надвинулось темное облако. Наверху громко захлопали ставни, раздался чей-то предупреждающий крик, грохот — и все стихло.

Сжав кулаки, Анна стояла напротив сидящих за столом мужчин. Никто из них даже не двинулся с места, и правильно. Если бы они попытались встать или дернуться в её сторону, она бы точно сбежала. А так... белая королева начинает ход и пока непонятно, кто выиграет.

— Анна, мое поведение было недостойным, и я приношу свои извинения, — очень спокойно и с достоинством проговорил Арвель. Ни тени раскаяния в его голосе девушка не уловила, и злость волной поднялась в душе.

Маг дернулся, на его лице отразилось глубочайшее удивление, и он потер большой палец на руке, с сомнением косясь на чашку.

Да-да, у маленьких фарфоровых драконов могут быть очень даже острые зубки.

— Анна, это смешно, — с места поднялся Павел, — все, что мы хотим -уберечь тебя.

— Даже если для этого придется засадить меня в клетку, — закончила за него девушка, скрестив руки на груди. — Я прекрасно все поняла.

Почему-то спорить с Павлом становилось все труднее. Взгляд черных глаз словно лишал её силы воли, заставлял думать о совсем других вещах, например, принце и хрустальной туфельке, а собственная независимость становилась не такой уж важной.

— Так мы идем? — спросила она с вызовом и, подхватив увесистую сумку, устремилась в коридор. Раздавшиеся сзади шаги показали, что оставлять её одну никто не собирался, но и останавливать тоже.

Анна с усмешкой подумала, что в глазах мужчин похожа на избалованную дамочку, упрямую буйволицу, ну или как там её костерит про себя Павел...

А... сами виноваты. Нечего было доводить её до открытого бунта и пытаться усыпить заклинанием. И кстати, почему у Арвеля получилось?

Мысленный вопрос, адресованный в воздух, неожиданно нашел отклик. Дом не видел угрозы в магах. Он им доверял, в отличие от нее. И сейчас винился, обещая следующий раз проявить бдительность и в нужный момент просигналить. Ага, дракончиком за мягкое место.

Все им доверяют... со всех сторон они положительные. Одна только сумасбродная Хозяйка пытается отвоевать себе место и независимость.

Ну не может она ходить по струнке и на поводке. И любое давление лишь ухудшает ситуацию — мгновенно хочется все сделать наоборот.

Анна замешкалась на пороге коридора, пытаясь осознать, что с ней происходит. Разговор оставил тягостное впечатление. Вроде и добилась своего, а все равно внутри пакостное чувство неправильности.

Странно... для подросткового бунта поздновато, для маразма рановато, тогда почему здравый смысл отправился погулять, прихватив с собой душевное равновесие? Почему она все время срывается на крик или ультиматумы?

Ответ, естественно, не нашелся, будучи надежно спрятан в чертогах разума. И, плюнув на несуразности собственного поведения, Анна отправилась выполнять обещанное — наносить визит фиолетовому чудику.

Все же маги подстраховались. Как только Анна открыла дверь, с которой сняли заклинание, вперед скользнул некто невидимый — именно невидимый, девушка уловила лишь шевеление воздуха около лица.

Метнулась длинная плеть, и разгневанный возглас заставил девушку замереть на пороге. Медленно приобретающий видимость маг, точнее, магесса висел вниз головой.

Черные волосы красивой волной струились вниз, женщина раскачивалась, силясь освободиться, и ругалась так, что Анна невольно заслушалась.

За доли секунды до того, как Павел ухватил бы её за плечо и втащил обратно, девушка шагнула в пустоту и тут же была подхвачена широким листом. Фиолетовая поверхность мягко прогибалась под ногами, и Анна расставила руки, ловя равновесие, а потом и вовсе плюхнулась на попу — путешествовать так было сподручнее.

Повинуясь мысленной просьбе, лист поднес её к ругающейся магессе. Анна уже хотела попросить освободить пленницу, но замерла. Снизу что-то громко выговаривал Павел, и её имя мелькало в его речи слишком часто для вежливого обращения, однако Анне было не до того.

Мягкий с розовой начинкой свет падал сбоку, высвечивая точеный нос, красные гневные пятна на скулах, огромные потрясающе зеленого цвета глаза.

— Не вертитесь, пожалуйста, — попросила Анна, роясь в сумке. Она точно брала с собой альбом и карандаш. Да, вот он.

Глаза у магессы стали еще больше, но дергаться она перестала.

Анна села удобнее, скрестив ноги, и принялась быстро, пока не поменялся свет, набрасывать рисунок. Черные кожаные штаны, заправленная в них рубашка, туго стянутые лианой ноги, руки, вцепившиеся в широкий пояс в попытке добраться до лианы, и волна густых волос: борьба за жизнь и трогательная беспомощность. Пленница фиолетовых лесов, чем не сюжет рисунка?

Плеча осторожно коснулись. Анна повернула голову — сбоку заглядывал фиолетовый цветок на бесконечно длинной ножке. Девушка встретилась с ним взглядом и кивнула, как старому знакомому.

Магесса снова принялась дергаться, в глазах появилось затравленное выражение. Нет, так не пойдет. Девушка припомнила уроки художественной школы: как заставить натурщицу расслабиться и позировать, а не отвлекаться, меняя положение, пусть и подвешенного вниз головой тела.

— Вы так здорово ругаетесь, — решила начать она с комплимента. Комплимент вышел так себе, но магесса застыла, перестав изображать червяка на крючке. И Анна продолжила развивать тему:

— Правда, я не все слова поняла. Вы не могли бы пояснить, что такое "жухлить по наземре" или "тархан тебе в дымлу".

Тут свет поменялся, став более насыщенным. Нет, присмотревшись, поняла Анна, это лицо магессы стало густо-красным.

— Я плохо говорю по-вашему, — выдавила она с натугой и отвернулась. Анна досадливо поморщилась. И так каждая минута на счету, а тут некоторые портят композицию.

— Простите, вы не могли бы повернуться, как было?

Фиолетик оказался быстрее. Он высунулся из-за плеча девушки, быстро сравнил набросок с оригиналом и в одно движение развернул магессу, как надо. Та испуганно замерла, кровь отхлынула от её лица, а глаза стали совсем круглыми. Большой, размером с голову девушки цветок сдвинулся в сторону, оценил работу и вернулся обратно к Анне.

Та благодарно улыбнулась и вернулась к наброску, но сегодня все словно сговорились не дать ей закончить рисунок. Снизу раздались шум, возня, а затем натурщиков стало двое — Павел закачался в паре с магессой.

Светлая рубашка, с классическими брюками в стрелочку и завязанный на блестящих туфлях шутливый бантик из лиан — полный сюр, помотала головой девушка. Какая из него жертва леса? С такой-то рожей и улыбкой-оскалом.

Фиолетик заглянул ей в лицо, кивнул на мага и удивился: почему не рисуешь? Два же лучше, чем один. Можно их раскачать. Здорово будет, а?

"Здорово, — согласилась девушка, — но не очень". Почему-то при виде Павла, раскачивающегося рядом с другой женщиной, настроение стремительно испортилось, и желание рисовать пропало. Анна захлопнула альбом.

"Сними их, пожалуйста. Я потом дорисую".

Фиолетик замер, раздумывая и что-то решая для себя. Магессу мягко перевернули и поставили рядом с Анной на лист, а вот Павла уронили на пару метров вниз — в воспитательных целях -и только потом поймали.

— Анна, — тихо и напряженно сказал Павел, оказавшись рядом с девушкой, — не пора ли нам...

— Не пора, — перебили его, и с верхнего листа к ним спрыгнул еще один Павел. Нежно-сиреневая рубашка, темно-фиолетовые брюки и едва заметно отливающая голубым кожа лица вкупе с ярко-синими волосами и такого же цвета небритостью смотрелись просто потрясающе.

Чужая сила знакомо хлестнула по нервам, заставив Анну вдруг вспомнить, что у нее одна голова и только один мозг, тогда как чудик — везде и всюду: миллионы воплощений и миллиарды мыслей. Но сейчас перед ними явно было сердце леса, его, так сказать, главное воплощение.

Маги напряженно замерли, но атаковать, слава Богу, не стали. И то хлеб. Идея разнимать Павла, эм, бледного с Павлом фиолетовым Анну не прельщала. Мужчины стояли друг напротив друга: один расслабленный, второй — комок нервов, и изучали друг друга.

Анна потянулась было за альбомом, но решила отложить. Павла-фиолетика она еще нарисует, пришла пора выполнять обещание.

— А я, эм, книги принесла, — Анна решила привнести в почти боевую обстановку нотку умиротворяющего искусства.

Фиолетик заинтересованно повернул голову, ухитряясь при этом не упускать из виду Павла. Маг тяжело дышал, по ставшему красным лицу катились капельки пота, на шее вздулись вены.

Анна удивленно вскинула брови, а альбом с репродукциями сокровищ Эрмитажа вдруг показался ужасно глупой затеей и жег руки своей тяжестью.

— Павел? — она предупреждающе окликнула мужчину.

Маг застыл иллюстрацией к борьбе: я и невидимый змей, которого сейчас придушу, ну или он меня.

— Нас блокируют, — с жутким акцентом сказала магесса, и вид у нее при этом был кислее перебродившего варенья.

Фиолетовый Павел позволил себе самодовольную ухмылку и неожиданно подмигнул девушке. Собственно вопросов больше не осталось. Чудик учел прошлое нападение и придумал отличный план для незваных гостей: лишить их силы.

Павел медленно поднял правую руку, провел её невидимую черту. Ухмылка чудика стала откровенно вызывающей. Она так и говорила: машите руками, машите, все равно не поможет.

— Раз все в порядке, — Анна с сомнением оглядела кислые рожи магов и одну довольную сиреневого цвета, а потом мысленно махнула рукой — пусть развлекаются, лишь бы не убивали друг друга, — я предлагаю начать. И кстати,— она обратилась к чудику, — как мне тебя, эм, вас, называть.

— Павел, — не моргнув глазом ответил лес и добавил с наглой ухмылкой: — Тебе это имя нравится.

Анна растерянно моргнула. Чудик мастерски копировал не только внешность, тембр голоса, но и манеру говорить. Полное ощущение, что настоящего Павла сдублировали, покрасив в оттенки синего цвета. Сам маг почему-то густо покраснел и принялся усиленно разглядывать окрестности.

— Давай показывай, что принесла, — Фиолетик плюхнулся на лист, сделав приглашающий жест.

Анна пожала плечами — в некоторые ситуации лучше не вникать — и опустилась рядом.

Сначала они вместе — голова к голове — разглядывали красоты Зимнего дворца. Чудика интересовало все — от самого здания до мебели и картин. Потом Анна достала репродукции Айвазовского, и тут посыпались вопросы о кораблях, а когда они дошли до журнала "Вокруг света", у девушки пересохло в горле.

Зато выяснилось, что лес знает, что такое море и с трех сторон омывается соленой водой, а с четвертой граничит с горами. Ни живности, ни даже птиц здесь нет. Но с одного берега видна земля, похожая на большой остров.

Фавел, как прозвала его про себя Анна, из уважения, а может, еще по какой причине, общался исключительно вербально. Никакого мысленного обмена. И у девушки возникло стойкое ощущение, что блокада Арвеля не сработала, иначе где еще чудик мог выучить язык?

Маги настороженной парочкой сидели поодаль, напряженно прислушиваясь и присматриваясь, ну точно сторожевые псы у забора, разглядывающие чужаков на улице.

— Все, перерыв. Следующий раз азбуку принесу, будешь сам читать. А давайте, — Анна заглянула в сумку, решив, что шахматы она отложит на потом, — в УНО сыграем?

Круглые глаза магов ясно продемонстрировали, что такими глупостями, как игра в карты они не занимаются. А вот Фавел заинтересовался. Повертел карты, выслушал инструкцию и азартно ухмыльнулся.

— Господа не побоятся сыграть? — чудик повернулся к магам. Он все больше впитывал в себя человеческих черт, переставая казаться чужим и странным.

Господа переглянулись, а потом Павел нерешительно кивнул.

— Только, чур, не жульничать, — тут же предупредила Анна, памятуя о способности некоторых рыться в чужих головах.

— Тархан мне в дымлу, если буду, — поклялся Фавел. Магесса смущенно отвела взгляд, а Анна почувствовала себя ребенком, знающим плохое слово, но не понимающим его значения. Нужно будет Павла запытать, пусть объяснит.

— Играем? — и девушка раскинула карты на четверых.

Это была самая странная за всю историю игра в УНО. Два мага, один разумный лес и Хозяйка порталов сидели на листе посреди густой растительности и азартно бились, меняя козыри, направления игры и подкидывая карты противнику. Элемент неожиданности колоды напрочь сбивал возможности жульничать. Хотя некоторые пытались.

— Х-р-р, — захрипел цветок, пойманный за подглядыванием и придавленный рукой Павла.

Анна предупреждающе кашлянула, и цветок был отпущен. Маг демонстративно отряхнул руки, но острый взгляд, кинутый в сторону фиолетового двойника, дал понять: бдят и будут бдеть. Не одной лишь магической силой сильны маги. И если потребуется в морду дать — всегда пожалуйста.

Словом, час пролетел незаметно. Чудик первым вспомнил о времени. Кажется, Павел, проигравший во второй раз, был не прочь отыграться, но Фавел поднялся:

— Вам пора. Оставишь книги?

— Конечно, — девушка кивнула, убрав в сумку альбом и карты.

Чудик окинул взглядом насторожившихся магов и насупился.

— Придешь?

Анна протянула руку, коснулась плеча Фавла и тут же в голову хлынули чужие эмоции. Ожидание, тревога и Павел, висящий вниз головой над обрывом, а потом лиана разматывается...

Нет, точно детский сад на выезде. Она отдернула руку и укоризненно покачала головой.

— Конечно, приду. Завтра. И книжек еще принесу.

— Хорошо, — с явным облегчением проговорил Фавел и вдруг шагнул с листа вниз.

Анна ахнула, ступила на край, но под листом густела тьма, пронизанная лучами солнца, и видно ничего не было, а затем лист мягко заскользил к белому прямоугольнику двери.

— Ничего ему не сделается.

На плечи легли теплые руки.

— Он здесь хозяин. И, кстати, познакомься, Таймара — моя подчиненная и одна из тех, кто будет тебя охранять.

Анна повернулась к магессе, окинула её пристальным взглядом, встретив такой же открытый взгляд изумрудно зеленых глаз.

— Хорошо, что именно вы будете меня охранять, — заявила девушка, — у вас потрясающее лицо. Я обязательно должна его нарисовать.

— Если не здесь и не вниз головой, — смутилась Таймара, — то я не против.

— Анна, ты портишь мне сотрудников. Охрана должна быть незаметной и показываться лишь в случаях опасности.

— А как же ты? — удивилась Анна.

— Я, — маг почесал кончик носа, — другое дело. У меня задача, эм, несколько шире.

Девушка приподняла брови, но уточнять не стала. Время шло, а у них оставалось еще одно задание на сегодня.

В коридоре их дружно встречали уже знакомые Арвель с Тахмаром и еще пятерка незнакомых магов, с одинаковым на всех обманчиво-расслабленным выражением лиц, что делало их похожих на братьев.

Арвель излучал доброжелательность, Тахмар разглядывал её с интересом энтомолога, пятерка молча подпирала стены, грамотно рассредоточившись по периметру. Словом, все как всегда, и она в центре внимания.

— Анна, милая, как прошел визит?

— Тебя не съели?

— Нет, — она заставила себя улыбнуться дядюшкам. — Мы чудно провели время. Играли, читали и говорили.

Лица мужчин выразили крайнюю степень недоверия, но тут вмешался Павел:

— Что они здесь делают? — спросил, указывая на пятерку "братьев".

Дядюшки смутились. Точнее Арвель стал еще больше походить на аристократа, далекого от всего низкопробного, а Тахмар впал в мудрую задумчивость.

— Так надо, Павел, — после паузы мягко ответил Арвель.

— Конгресс считает, наблюдатели нам не помешают.

Судя по едва сдерживающемуся Павлу, ему наблюдатели явно мешали, но устраивать разборки в присутствии Анны никто не стал. Мужчины посверлили друг в друга взглядами, да на них, собственно все и закончилось.

— Анна, если вы не устали, мы могли бы приступить к поискам.

— Не устала, — медленно ответила девушка. От взглядов пятерки — скрытных, но все равно ощутимых, ей было не по себе. Да и вся ситуация напрягала, однако отказаться она не могла. Обещала, значит поможет.

— Тогда приступим, — оживился Арвель.

Глава седьмая

Все оказалось проще простого. Анна подходила к двери, ей позволяли дотронуться до ручки и потянуть на себя, приоткрывая крошечную щель. Дальше поочередно Арвель с Тахмаром прислушивались к чему-то, припав к щели одним глазом. Качали головой, и вся процессия перемещалась дальше, плотно закрыв дверь.

На пятой по счету двери Арвель замер, подняв руку вверх, а потом Анну оттеснили в сторону, дверь распахнулась, оттуда пахнуло дождем, болотной сыростью. Анна привстала на цыпочки — стена дождя стояла сплошным серым занавесом, и где-то там, за этой водяной серостью был новый дом магов.

Сначала ничего не происходило, и лишь шелест дождя разбавлял напряженную тишину, стоящую в коридоре, а затем раздался звук тугого чавканья, и сквозь тугие струи воды к ним шагнула фигура в темном, блестящем дождевике.

Арвель первым бросился приветствовать чужака. Не побоявшись ни намокнуть, ни испачкаться, он шлепал мужчину по спине, обнимал, тряс за плечи, вертел в разные стороны. Тот шутливо отбивался, но было видно, что не меньше Арвеля рад встрече.

Капюшон был снят, и Анне бросился в глаза усталый вид мага, ввалившиеся щеки — голодают они там, что ли? — нездоровая серая кожа с язвочками на подбородке и негустые светлые волосы, подстриженные под ежик. По виду было сложно определить, сколько ему лет. Могло оказаться как тридцать, так и пятьдесят — морщины и синяки под глазами никого не красят.

На полу сразу натекла лужа грязи, в коридоре было шумно от оживленных голосов. И опять, как и в прошлый раз, у Анны возникло странное ощущение "переворачивания" в голове незнакомых слов в понятные русские слова.

А потом из-за завесы дождя пришли еще трое. Дышали тяжело, словно долго бежали, а может, так оно и было. В коридоре еще больше запахло сыростью и болотной тиной. От мокрых дождевиков шел пар, а лужа на полу угрожающе подбиралась к стенам.

И снова обнимания, похлопывания по спине, вопросы о семье, о знакомых, друзьях.

Анна отступила в сторону. Сейчас она была здесь явно лишней.

"А не пойти ли попить чай", — мелькнула мысль. Пришлось признать, что мысль здравая, хоть и попахивала плагиатом Арвеля.

Кухня обнаружилась в соседней со столовой комнате. Анна с грустью оглядела просторное, но совершенно неуютное помещение. Было чисто, однако кухня уже вошла в ту пору старости, когда ни одна уборка не может скрыть давность ремонта. У стены стояла еще советского образца засаленная мебель, в наличие так же имелись покрытые слоем жира стены, пожелтевший потолок, потертая клеенка на разделочном столике и коричневая, в черных разводах нагара, газовая плита. В углу скромно белел маленький холодильник, продемонстрировавший пустоту внутри.

— Мышей они здесь едят, что ли?

Анна раздраженно захлопнула дверцу. Полки и шкафчики были так же пусты, лишь половину одной из полок занимали круглые печенья с отвратительным ванильно-содовым вкусом, упаковки макарон и риса, чай в пакетиках, соль — вот и все кухонное богатство.

Думать о скудности бытия было некогда. Гости, конечно, не её, но они пришли в её дом. Анна замерла, переваривая внезапную мысль. Как же быстро она свыклась с идеей, что дом — её собственность. Странная, полная непонятностей и пугающих вещей, но собственность.

— И куда ты направилась? — догнал её полный иронии вопрос Павла. Этого вопроса она ждала, потому бросила на ходу, не останавливаясь.

— Я в тюрьме и не могу ходить, куда хочу?

— Можешь, — не согласился с ней маг, пристраиваясь рядом, — но в моей компании.

— Вот как! — она все же остановилась, посмотрела на него. Красивый, но не слащавой красотой обложечных мальчиков, а настоящей, чуть грубоватой, с квадратным волевым подбородком, прямым носом и жестким взглядом черных глаз. — В туалет ты тоже мне компанию составлять будешь?

Грубо, конечно, но сегодняшние события как-то пошатнули её воспитание. Или это присутствие мага так на нее влияет, что вместо принцессы все время пытается занять трон её тела хулиганистая пацанка.

Нарвалась! Лицо Павла закаменело.

— Если вынудишь — буду.

Все понятно. Это Арвель может позволить себе быть добрым, а вот Павлу не обязательно. Его задача проста — Хозяйка должна быть живой, здоровой и, желательно, но не обязательно, в здравом уме и рассудке.

— Тогда идешь ты.

Она всунула в руки удивленного мужчины кошелек и список, который быстро набросала на кухне.

— Что это?

Его растерянность приятно согрела сердце, прогоняя обиду. Н-да, редко какой мужчина не пасует перед подобной задачей. Сам виноват, нечего было цепляться. Хранитель тела выискался, понимаешь...

— Это нужно купить, — медленно, словно маленькому, принялась объяснять она, — вот тут деньги, должно хватить. Если что-то не найдешь, спросишь у продавцов. Это такие тети...

— Я знаю, кто это, — перебил её Павел, поняв, что над ним издеваются, — деньги оставь себе.

Положил кошелек на подоконник, крутанулся на каблуках, махнув зачем-то стене сбоку от нее, и ушел в коридор порталов.

Совесть шепнула было, что она не права, но Аня отмахнулась — размышлять было некогда, и вернулась на кухню.

— Так, — громко озвучила она свои планы. Кухня ответила недобрым молчанием. Готовить здесь явно не любили, как и убирать за собой.

Ничего, мы это быстро исправим, думала Анна, повязывая фартук. Не то чтобы она сама любила готовить, но гости — это святое. А голодный гость в доме — вопиющее нарушение всех правил гостеприимства.

Вскоре на плите варился рис, в другой кастрюле подрагивали в кипятке макароны, гудел чайник, а на столе расставлялась посуда.

Заглянул Арвель, что-то одобрительно пробормотал и удалился. Зашел Тахмар, но удрать не успел и был озадачен подносом с намытыми бокалами.

Незаметно нарисовался один из пятерки наблюдателей, за что был немедленно пристроен к сервировке стола.

— Держи.

Стопка тарелок приятно сочеталась с округлившимися глазами мужчины.

— Неси в комнату и быстро.

Тот благоразумно спорить не стал и неспешно удалился, позерски удерживая в одной руке тарелки. Больше наблюдатели её не беспокоили.

— Ух, я такая командирская, — похвалила сама себя девушка, одной рукой мешая рис, второй вылавливая макароны на пробу.

Павел обернулся минут за сорок. Слава Богу, что в этом мире есть гипермаркеты с готовыми салатами, котлетами и нарезками. Быстро и сытно — что еще нужно, чтобы накормить ораву голодных мужиков.

— Анна, вас ждут, — заглянул в дверь Арвель и, заметив нерешительность девушки, добавил: — Без вас никто есть не станет.

Анна сняла фартук, одернула свитерок, поправила ремень на джинсах — одевалась, чтобы в лесу по листьям прыгать, а не за столом восседать. Пригладила волосы и мудро решила, что голодные мужчины за столом смотрят на еду, а не на Хозяйку, а потому переживать за внешний вид дело бесполезное, и вошла в столовую.

Её действительно ждали. Четверо переселенцев, Тахмар и, конечно, Павел. Переселенцы сняли дождевики, умылись, наспех причесались и выглядели вполне себе обычными лесовиками в темно-зеленых свитерах. Из-под закатанных рукавов были видны широкие кожаные поручи, через плечи крест-накрест шли ремни с вставками. Запах мыла, впрочем, не смог до конца перебить ароматы болота, а обломанные грязные ногти уже не поддавались мытью. Нормальные такие заросшие мужики с голодными взглядами. Перехватив один такой, Анна с беспокойством подумала, что надо было брать еще и пельменей. И стоило всерьез озаботиться заполнением холодильника и кухонных шкафов продуктами.

— Знакомьтесь, наша Хозяйка Анна, — с отеческой гордостью представил её Арвель.

Тот самый маг, что появился первым, поднялся, с трудом отведя взгляд от уставленного едой стола, и, приложив руку к сердцу, прочувствованно сказал:

— Очень, очень рад. Вы даже не представляете насколько.

Трое его товарищей согласно закивали. Все они смотрели на Анну с детским восторгом, точно она была доброй феей, пришедшей освободить их из лап злого волшебника.

Анна смешалась. Ни феей, ни тем более доброй она себя не ощущала. Скорее, дилетанткой, случайно открывшей путь в нору кролика. Правда, Алиса из нее так себе...

— Анна, знакомьтесь, Риштар, Лаваэр, Азур и Кейпас. Наши, так сказать, коллеги из Кардвэллы.

— Очень приятно, — улыбнулась Анна и, скрывая собственное смущение, махнула рукой в сторону стола: — Ну что мы стоим, все же стынет.

Второй раз никого приглашать не пришлось. Кардвэловцы честно пытались сдержаться и есть медленно, но еда так быстро исчезала с тарелок, что Анна и глазом не успела моргнуть, как на столе практически ничего не осталось.

— Чай? — предложила, видя, как с осоловевшими глазами откидываются на спинки стульев мужчины и замирают с блаженными улыбками на лицах.

— Я принесу, — сорвался с места Павел. Он так и не притронулся к еде, сидел, кусая губы и бросая тревожные взгляды на товарищей. Да и Арвель с Тахмаром больше делали вид, чем ели.

— Вы — волшебница, — выдохнул Риштар, поглаживая себя по животу, — все было восхитительно вкусно.

По-русски маг говорил довольно чисто, хоть и с акцентом. Впрочем, Анна была уверена, стоит ему заговорить на своем языке, и она его поймет. Ответит ли — другой вопрос, но понять точно сможет.

— Благодарите наши магазины, — улыбнулась девушка, — мой вклад минимален.

— Вы — Хозяйка, — не согласился с ней маг и, поймав её вопросительный взгляд, пожал плечами: — Не понимаете сейчас, ничего страшного, поймете позже.

И почему у нее такое ощущение, что они говорят о разных вещах?

— Анна, у нас к вам серьезный разговор, — Тахмар разломил булочку и начал методично крошить её на тарелку. Девушка вскинула брови — настолько серьезный, что даже старый ворон ищет слова, чтобы начать?

— Видите ли, Анна, — инициативу перехватил Арвель, — когда мы исследовали все три открытых стариком мира, оказалось, Кардвэлла — наш единственный вариант.

— Единственный, — подчеркнул Риштар, с явным неодобрением глядя на перевод магом продукта, — остальные два, увы, заселены, а один к тому же ущербен магией. Кардвэлла, хоть и не богата источниками, но сила в ней есть. И если бы не этот проклятый дождь...

Он замолчал, а девушка с содроганием вспомнила завесу воды.

— Сколько? — спросила севшим голосом. — Сколько у вас идет дождь?

— Три-четыре месяца, потом короткое, месяца два, лето и снова сезон дождя, с мягким переходом в снег. Мы думали, что справимся, — голос Риштара звучал все тише. Остальные сидели, опустив головы. Они это уже слышали. Маг повторял рассказ специально для девушки. — Когда была поддержка извне, все переносилось легче. Да и жить под дождем казалось лучше, чем смерть на сошедшей с ума от землетрясений земле. Но выяснилось, что дождь — та же смерть, только медленная. Наши дети стали болеть, наши тела покрываться язвами. Исцеление помогало лишь на короткое время, но это еще не все. Дождь превращал землю в болото, по которому нельзя ходить, и ядовитые змеи не самая большая из наших проблем.

Анна представила, что чувствовали переселенцы, оказавшись отрезанным от родного мира. Как боролись не только с болезнями, но и с отчаянием. Как ждали, как надеялись...

— Анна.

Девушка моргнула, прогоняя жуткую картину полузатопленных домов, и посмотрела Арвеля.

— Решение пока не принято, но без вашего согласия оно не осуществимо в принципе.

— Хотите сказать, вам нужен новый дом? — спросила и по глазам прочитала, что угадала. — Я не против. Жить в болоте, — Анна посмотрела на переселенцев, — и врагу не пожелаешь.

— Тогда завтра и начнем, — разом повеселел Арвель.

Вернулся Павел с чаем. Анна кинула взгляд на часы и, извинившись, сорвалась с места. Давно пора домой, а то мама опять волноваться будет.

Конечно, домой провожать её вызвался Павел. Анна пыталась возразить, но больше для проформы. Она слишком устала, чтобы снова воевать с ним.

Обратную дорогу они молчали, и странно, но её это молчание не тяготило. Переселенцы из мира дождя показали, что есть гораздо более важные вещи, чем глупые разногласия с начальником твоей охраны.

— Павел, а зачем вообще меня охранять? — спросила она, когда машина припарковалась у её дома.

— Миры могут быть очень опасны, Аня, особенно для неопытной хозяйки. Позже, когда ты войдешь в силу и сможешь сама себя защитить, мое присутствие будет необязательно, но до этого времени тебе лучше находиться под охраной. Мы, — он помолчал, и видно было, что этот разговор ему неприятен, — постараемся быть менее заметны. Я провожу, — предложил, выходя из машины.

Дома уже ждали. В ладонь ткнулся мокрый нос, а укоризненный взгляд был красноречивее любых слов.

— Завтра попробую взять тебя с собой, — шепнула девушка Вальди, и пес благодарно лизнул пальцы, мол, здесь хорошо и вкусно кормят, но служба-то стоит.

— Мам, у меня две новости, — сказала, входя на кухню, — и обе хорошие. Во-первых, меня взяли на работу, во-вторых я внесла залог за квартиру. Завтра сделка, мне и ключ сразу дают. Ремонта особого не требуется. Можно сразу заезжать.

Клавдия Петровна медленно осела на стул. Вид у нее почему-то был нерадостный.

— И квартира рядом с вами, пара кварталов. Мы с Вальди будем часто бывать у вас. Ему твои котлеты тоже пришлись по душе.

Подхалимаж был грубым, но пес поддержал, облизнувшись. А потом и того больше, подошел, положил голову на колени. Клавдия Петровна рассеянно потрепала его по ушам.

— Хоть кем работать-то взяли? — спросила бесцветным голосом.

— Да все тем же, только вместо шампуней буду рекламу кирпичей придумывать. Утрирую, конечно. Это строительная фирма. Они и дома строят, и много чего сами производят.

Врать было неловко, а потом Анну захватило вдохновение, и история о знакомом начальника отдела с новой работы, который как раз продавал квартиру, сочинилась сама. Сама сочинила, сама и поверила.

После чая девушка отправилась в комнату, прикидывать, что возьмет с собой в первую очередь. Зазвонивший телефон прервал сортировку вещей. Номер был незнаком, а вот голос очень даже да.

— Анна, добрый вечер. Вы просили перезвонить позже.

— А вы настойчивы, — хмыкнула девушка, представляя, как байкер прижимает телефон к уху, как едва заметно морщится на неласковый прием.

— Вы угадали, я очень настойчив, — голос стал ниже, проникновеннее, и Анне вдруг сделалось весело и страстно, до дури, захотелось пошалить.

Она забралась на кресло с ногами, откинулась на спинку, прикрыла глаза.

— И что вам нужно, господин Настойчивость?

— Вас уже познакомили с болотниками?

Сравнение было точным, и уточнять, кого именно он имеет в виду, не требовалось.

— И обрисовали планы новой экспансии?

Разговор открыто напоминал допрос, о чем Анна тут же и сообщила, предложив мужчине прогуляться... да хотя бы в то самое болото. И выслушала в ответ заливистый хохот.

— Молодец, Синеглазка, — отсмеявшись, похвалил её маг, резко переходя на "ты", — с характером. Готов поспорить, ты не самая покладистая Хозяйка. Признайся, у вас случаются, эм, сложности?

Анна вспомнила свой визит к чудику и призналась:

— Случаются. Разумные, но с корнями, листьями и цветами.

— Как бы я хотел это видеть, — мечтательно протянул байкер и добавил: — Зайти, что ли, в гости?

Представить последствия такого визита было несложно.

— Не стоит. Свежий ремонт, знаешь ли...

Байкер хохотнул.

— Боишься? И правильно, Синеглазка. Моего резерва, даже в вашем мире хватит, чтобы разнести пару домов на части. А своим не верь. Болотники все, что угодно пообещают, лишь бы выбраться из трясины.

— Как будто ты поступил бы иначе, — хмыкнула девушка. Слушать гадости про переселенцев было неприятно. К тому же хороводы вокруг да около начинали выводить Анну из себя.

— Говори, зачем звонишь, иначе заканчиваем разговор, — одернула она байкера.

— Сурова. Люблю таких. Меня, кстати, Тагир зовут.

Анна выразительно хмыкнула. Настырная наглость — вот он кто, а не Тагир.

— А скажи-ка мне, господин теневик, какого вы не поделили с болотниками и какого вам надо от меня?

Трубка выразительно замолчала.

— Сильно, — после паузы признался маг, — не ожидал, что ты так быстро разберешься в теме. И более чем уверен -болотники здесь ни при чем. Раз так, вот тебе загадка. Три мира, три пути. Один в болото, второй в пустоту, а третий, всем хорош, но уже занят. Ищи ответ в третьем мире, синеглазка.

— А просто ответить нельзя?

— А простому ответу ты не поверишь. Но, так и быть, дам подсказку. Сражение у Кардъерских озер. Попытай своих, может, и расколются. И думай, синеглазка, кого пускаешь в дом и кому помогаешь.

Некоторое время она слушала тишину в трубке, затем положила телефон на стол. Настроение было под стать разыгравшейся к ночи метели: темно, холодно, и огромные снежинки суматошно бьются об стекло.

Ерунда какая-то! Зачем звонил? Ничего не рассказал, только больше запутал. А она, точно рыба, с каждым разом все глубже заглатывает наживку.

Надо было сразу послать наглую теневую морду далеко и надолго, так нет же... любопытно стало. Полюбопытствовала.

Теневик мастерски сыграл на её опасениях и страхах. Действительно, кого она пускает в дом, кому открывает миры, и что сделают болотники, если не найдут подходящий необитаемый мир или малозаселенный мир?

Квартира погрузилась в тишину. Погас свет, телефоны были поставлены в режим самолета, и ровное дыхание наполняло комнаты скромной квартиры на девятом этаже в одном из стандартно серых домов спального района Петербурга. Едва слышно повизгивал во сне Вальди, забравшись на кровать к Хозяйке — ему снилась погоня или возня с другими собаками, глухо похрапывал Николай Александрович, устав после рабочего дня, и лишь Клавдия Петровна не могла найти успокоения, ворочаясь на кровати.

Не выдержав, она встала, нащупала телефон, лежащий на тумбочке, и по-шпионски прокралась на кухне. Плотно прикрыла дверь, не став зажигать свет. Глянула на время — телефон показал полдвенадцатого. Поздновато. С другой стороны, Травка редко ложилась спать раньше одиннадцати.

На память набрала номер подруги. После долгих гудков в трубке раздался сонный голос:

— Але.

— Травка, не спишь? — вежливым шепотом осведомилась Клавдия Петровна.

— Клава, если я взяла телефон, значит уже не сплю, — с изрядной долей ехидства в голосе ответил Анна Сергеевна Травкина, она же Аннет, она же Травка, верная подруга детства, вдова подполковника полиции и страстная почитательница детективов. Именно ей выпала честь в столь поздний час выслушать тревоги Клавдии Петровны.

— Случилось чего? — сладко зевнула Аннет, увлекая зеванием подругу.

Клава Петровна зевнула, потом вздохнула и одним махом выложила все: увольнение дочери, собаку, новую работу и даже квартиру, а главное — незнакомца около подъезда.

— Он её сегодня и встречал, и провожал. И за руку они во дворе держались, а она ни словом, будто ничего не происходит, но я же вижу, Травка, не слепая. У нее и взгляд стал другим и держится отчужденно. Спросишь чего, ответит одним словом и вся в себе.

— А что ты хочешь, мать, — скрипуче рассмеялась Анна Сергеевна, — девке двадцать шесть, не тринадцать. Могут у нее быть секреты от матери. Придет время — расскажет.

— Да понимаю я, — отмахнулась Клавдия Петровна, — и про секреты, и про самостоятельность. Но Анечка никогда скрытной не была. Даже когда с Вадимом жила, каждый день звонила. А тут, понимаешь, в один день — новая работа, даже название говорить не стала, новая квартира — залог внесла, не посоветовавшись, и документы отцу не показала, да еще мужчина этот... Ни намека, что у нее кто-то новый появился. Боюсь я, Травка, как бы её в секту не уволокли, да деньги не выцыганили. Бог с ними, с деньгами, но она и сама там пропасть может.

— Может, — согласилась Анна Сергеевна, и в голосе у нее прибавилось заинтересованности, — но зная Аню, в секту не верю, а вот мошенники всякие могут её окрутить. Все-таки немаленькие деньги за квартиру выходят. И ты права, странное совпадение. По отдельности — ерунда, а вместе сложить — подозрительная картинка выходит. Вот что, подруга, к дочери с расспросами не лезь — совсем закрыться может. Лучше телефон её тихонько просмотри, да последние номера выпиши. Сможешь?

— Не знаю, — неуверенно протянула Клавдия Петровна, — у нее сенсорный, я блок снимать не умею.

— Эх ты! Говорила, давно пора кнопочницу менять. Ходишь, как немощная, с бабушкофоном.

— Зато он удобнее, а на экране я все время не в те иконки пальцем попадаю. И совсем я не немощная, вон даже скайп освоила на планшете!

— Конечно, освоила, когда счета за звонки к сестре на Украину стали приходить, -фыркнула Анна Сергеевна, — ладно, делаешь так. Скажи, что хочешь фото собаки сделать, и попроси её телефон. Сделаешь, отвлеки чем-нибудь. И не забудь поелозить пальцем по экрану, чтобы снова не заблокировался.

— Будет сделано! — отрапортовала Клавдия Петровна.

— А утром, как твоя красавица побежит на работу, постарайся номер машины записать. Хотя... — Анна Сергеевна задумалась, — девятый этаж, высоковато. Во сколько она выходит?

— В десять, вроде бы.

— Поздновато для работы, — заметила Анна Сергеевна, — значит так. Завтра жди к десяти на чай. Покараулю энтого хахаля, номер запишу, ну еще что по мелочи угляжу. Он же меня в лицо не знает. А потом Андрею позвоним — номерочек пробить. У него еще знакомый детектив есть, но это на крайний случай. Думается, и по номеру все ясно будет, что за компания вокруг твоей дочери вертится.

На том и порешили.

Глава восьмая

— Прошу снять меня с Проекта.

Павел стоял, держать за спинку стула. В столовой до сих пор витали аромата обеда, и оттого маг чувствовал себя вдвойне неуютно, но принятого решения менять не спешил.

— Опять, — вздохнул Арвель, устало потер переносицу, — и что на этот раз? Только давай оставим твои угрызения совести. Ты мне нужен здесь и точка.

— Я — боевой маг, плюс погодник и принесу гораздо больше пользы там, чем здесь. Зачем я вам, Арвель? — голос Павла сделался вкрадчивым. — Угождать глупой девчонке, которой не хватает мозгов держать себя в руках? Старик со своей белочкой был в разы мудрее и не лез туда, куда не просят. А вы идете у нее на поводу! Зачем вы отпустили в лес? Ясно же, этот мир нам не подойдет, более того он — опасен.

— Сядь, — голос координатора стеганул кнутом, и Павел сел, точнее плюхнулся на стул.

— Снять он просит, — проворчал, смягчаясь Арвель, — и кого я возьму вместо тебя? Кто лучше всех изучил этот мир?

— Ольфера, — пожал плечами Павел, — хватит ему дурью маяться и наружкой заниматься. Или вы решили переквалифицировать его из боевых магов в ремонтников?

— Надо будет, переквалифицирую, — отрезал Арвель, — но ты правильно заметил он — боевой маг и только, а мне нужен специалист широкого профиля. Сам видишь, Хозяйка у нас, гм, непростая...

— Дурная она, а не простая, — тихо поправил его Павел, но координатор сделал вид, что не расслышал.

— И работать с ней сложно, но нужно. У нас четыре новых мира.

— Три.

-Я бы не сбрасывал мир леса, но хорошо, пусть будет три. Сам знаешь, нам нужен результат. И пусть Хозяйка окажется истеричкой или полной дурой, мне все равно.

"Конечно, не вам с ней нянчится", — хотел было возразить Павел, но промолчал. Координатор прав. Все равно, какой окажется Хозяйка — плохой, хорошей, дурой или умной, главное — результат.

— Но вы же видели, что она натворила вчера!

— Видел и сочувствую, — кивнул Арвель, — но девочка — небезнадежна, к тому же у нее адаптационный период. И вообще, постарайся сойтись с ней поближе. Женщины любят, когда за ними ухаживают. Если она, эм, отвлечется на что-нибудь или кого-нибудь, то оставит в покое свои идеи.

Павел выразительно хмыкнул и сделал вид, что намека не понял. Вдруг вспомнились прежние времена. Как было просто — бутылка, огурцы, грибочки, иногда рыбалка все с той же водкой. Сан Саныч был своеобразным, порой вредным, но в целом покладистым мужиком. Не то, что ныняшняя... Одни глаза чего стоят — в них то буря, то штиль, то не пойми какая пакость зреет. А резкая какая... С ней он чувствует себя, словно с фаэрболом в руках — постоянно следишь, чтобы не спалил чего.

Сколько раз он просился отпустить его с Проекта. Его друзья, товарищи, им всем сейчас приходилось сражаться за свои жизни, а он здесь, точно на курорте. Водка, сигареты, рыбалка. А теперь магазины, вредная девчонка, да еще и теневик этот, чтоб ему собственным проклятием подавиться, активировался.

-Я понял, — проговорил сухо, едва разжимая губы, — постараюсь не подвести.

И вышел из столовой, твердо решив, что спуску девчонке не даст, чтобы там она о себе не навоображала. Надо будет — запрет в комнате.

Утром Анна встала в восемь. Ночь не принесла отдыха. Часто просыпалась, ворочалась. И мысли в голову лезли... разные.

— Вальди, гулять, — позвала пса. Улица встретила серым холодом. Мела по асфальту поземка, ветер колючками кидался в лицо. Низкое небо висело над городом, задевая рыхлым брюхом за крыши небоскребов.

Зима...

А ведь там, в паре кварталов, ждала совсем другая жизнь. Пляж с белым песком, заросшая вереском долина, Фиолетик с джунглями. Там тепло, там не надо ходить на работу и просиживать нудные часы в офисе. Там в тебе нуждаются, там ты можешь принести пользу, ну, или нанести вред, это уж с чьей стороны посмотреть.

Вот именно эти стороны и сводили с ума. Ей нравился дом, она давно прониклась сочувствием к переселенцам, и впервые её работа была нужна людям. Это не сочинять тупые слоганы к очередной новостройке или придумывать сюжет для рекламы стирального порошка. Это настоящее дело, местами даже опасное, но...

Анна потрепала подбежавшего пса по голове.

Но она готова на риск и на неудобства. Золушка нашла хрустальную туфельку, и теперь из сказки её только через собственный труп выкинешь.

— Мам, я заберу Вальди, — сказала, войдя на кухню, — заедем в клинику, пусть его посмотрят, потом заброшу на квартиру — и сдавать документы.

— Решила?

Клавдия Петровна отвернулась от плиты, где на сковородке золотились оладушки.

— Да, решила. И не переживай, квартира чистая. Документы мне проверили. К тому же первая сделка, все нормально. Да и цена хорошая, хозяева со всей мебелью отдают — заезжай и живи. Отличный вариант.

Анна хватанула верхний оладушек с тарелки, обжегшись, задула на пальцы, перебрасывая его с ладони на ладонь. Вальди, пристроившись под столом, делал вид, что оладушки его нисколько не интересуют. Ну разве самую малость, особенно если носом подпихнуть под локоть Хозяйку.

Шлеп. Ам.

И на один оладушек в кухне стало меньше.

— Наглость, — прокомментировала Анна, а Клавдия Петровна только улыбнулась и кинула под стол еще один. Девушка вздохнула — разбалует вконец, но говорить ничего не стала. И так понятно, что бабушки, на то и есть бабушки, чтобы баловать, и все равно кого: внуков, собак или котов.

В десять позвонил Павел, и Аня быстро спустилась вниз. Маг одобрительно кивнул Вальди, кинул на заднее сиденье старое одеяло, и пес привычно занял свое место.

Ощущение пристального взгляда заставило Анну закрутить головой. Нет, вроде все чисто, лишь за угол торопливо уходила старушка. Чувство, что они знакомы, заставило девушку нахмуриться, но старушка уже исчезла из виду — не догонять же! Паранойя -поставила себе диагноз и села в машину.

— Доброго утра, Анечка, — поприветствовал её Павел, садясь за руль, — как спалось?

А вот и нужный момент. Можно было, конечно, попросить Фиолетика покопаться в голове у мага, но это несколько неэтично — раз, а во-вторых, девушке хотелось дать Павлу шанс рассказать все самому.

— Доброго. Отвратительно. И, кстати, мне вчера звонили.

— Кто? — сжал руки на руле Павел.

— Наш общий друг, любитель байков и кожаных курток.

Следующую тираду она не поняла, выловил лишь одно знакомое слово "тархан".

— Я приму меры, — очень убедительно пообещал Павел, но Аня криво усмехнулась про себя — как бы ни пытались делать вид маги, что они освоились в здешнем мире — наивность их иногда поражала. Например, телефон. Те же теневики откуда-то взяли номер Анны, и все попытки ограничить с ними контакт натыкались на неумолимость прогресса: захотел — позвонил. Отбирать мобильник — глупость, а блокировка или отслеживать входящие — дело, конечно, полезное, но выполнимое для спецслужб, а не для магов.

— Павел, мне нужны не меры, а информация, и главное не в том, что у вас случилось с теневиками, а в доверии. Вы не доверяете мне, как я могу доверять вам?

— Анна, — помолчав, ответил мужчина, — твое желание разобраться понятно, как и опасения, но даже у вас есть такое понятие, как уровень допуска. Прости за прямоту, ты для нас тоже новый человек. Я обсужу этот вопрос с координатором.

Машина вырулила со двора на шоссе, вклиниваясь в поток машин. Рабочий день начался.

Коротко пиликнул телефон — смс. Анна разблокировала экран, прочитала сообщение и выругалась про себя. День обещал быть насыщенным, а вечер тем более.

Незнакомый номер в ультимативной форме предлагал:

"Сверим показания болотников? Заеду в восемь. Покормлю заодно, тощая — смотреть страшно".

— Что там? — настороженно осведомился Павел, перестраивая машину в крайний ряд.

— Спам, — кратко ответила девушка, торопливо удаляя коварную смс. Мобильный какое-то время нервирующе позависал, потом смилостивился и стер смс. Анна перевела дух, удивляясь сама себе. Врет, что называется, и не краснеет. Но встретиться надо. Сверить показания, заодно еще чего полезного узнать от самого теневика. Фактически сейчас она — слепой котенок, которого выбросили в большой мир.

Да и запрета на подобную встречу ей никто не объявлял — посмели бы, ха! А уж ухитриться и провести встречу приватно, без чужих ушей — пусть у теневика голова об этом болит.

Услыхав звонок, Клавдия Петровна бросилась к двери, чудом разминувшись с углом прихожей. Долго возилась с замками — руки тряслись, потом, наконец, замки поддались, и дверь открылась.

— Фух, — выдохнула Анна Сергеевна, впадая в коридор. Её лицо было румяным от мороза, темно-карие глаза светились лихорадочным блеском, да и сама госпожа Травкина словно скинула за утро лет десять, не меньше. А может, все дело было в короткой мальчишеской стрижке, в осветленных волосах и крупных, украшенных сапфирами серьгах, придающих лицу восточное очарование.

— Ох, Клава, утомили меня твои голубки, — она грузно уселась на тумбочку, та опасно заскрипела под монументальными формами, но разваливаться не спешила, — еле ноги унесла, чтобы не раскланяться с твоей красавицей.

Клавдия Петровна и по лицу подруги поняла, что ноги пришлось уносить не по возрасту быстро.

— Ну что там, Травка, что? — от волнения она принялась дергать Анну Сергеевну за рукав пуховика.

— Погоди, дай отдышаться, — Травка была неумолима. -Иди лучше чайник ставь.

Когда по кухне поплыл горький аромат свежезаваренного чая с летней сладостью ромашки — для нервов полезно, Анна Сергеевна вплыла в кухню, царственно прошествовала к столу и присела на табурет. Кухня как-то сразу съежилась, устыдившись своих скромных восьми метров перед лицом полноценного пятого размера.

Несмотря на объемы, Анна Сергеевна ухитрялась двигаться плавно, голову держать высоко, спину прямо, а плечи расправленными. Назвать её "толстой" язык не поворачивался. Анна Сергеевна была из той особой категории русских женщин, у которых широким было все: лицо, кость и... душа. Именно за последнее её и ценил покойный муж, а его сослуживцы продолжали ценить.

В доме Травкиных в любое время дня и ночи можно было рассчитывать на чашку чая, кофе и кусок пирога, которые у Анны Сергеевны выходили просто изумительными. Она никогда не скандалила из-за поздних возвращений мужа — знала за кого шла, стойко переносила внезапные командировки и всегда имела наготове дорожный набор. И двоих сыновей воспитала в уважении к госструктурам. Один ныне служил на границе, изредка наезжая в Питер, второй обитал в Москве, работая у федералов.

До ухода в декрет Анна Сергеевна считалась талантливой журналисткой. Собственно, с мужем они и познакомились на работе, когда недавняя выпускница ЛГУ взяла себе колонку криминальной хроники. После свадьбы вполне удачно сотрудничали — газетенка стала набирать тираж, но пара покушений на коллег, и муж встал намертво: хватит нам одного ходящего под пули. И не бойся, прокормлю всех.

Так Анна стала домохозяйкой с тремя мужчинами в доме. А потом неожиданно увлеклась блогами, заключила пару сдельных контрактов с интернет-изданиями. Острое не писала, но и того, что зарабатывала, на "чулки" хватало, став сейчас хорошей прибавкой к пенсии.

— Ну что, — Анна Сергеевна сделала глоток чая, откашлялась, — вкус у Анечки хороший. Одобряю. Мужчина видный, симпатичный. Одет хорошо, недешево. Иностранец, между прочим.

— Как иностранец? — ослабевшим голосом переспросила Клавдия Петровна, разом представляя, как её драгоценную Анечку увозят в дальние края...

— Как-как, — передразнила её Анна Сергеевна, — по телефону он говорил с кем-то, я и подслушала. Что за язык, понять не смогла.

Клавдия Петровна побледнела — дальние края, куда могли увезти дочь, стали совсем уж дальними.

— А машина у него простая, не из крутых. Мой племянник салон держит, так я насмотрелась. Ну ты его помнишь — Витька. Он еще на мымре из бывших манекенщиц — кожа да кости — женился. Освенцим, а не женщина. Зато кормить дешево — фигуру блюдет.

Анна Сергеевна поймала умоляющий взгляд подруги, и следующая фраза о непутевом Витиньке осталась не озвученной.

— Кхм, — кашлянула, вспоминая, на чем остановилась, — о чем это я? Ах да. Машина неприметная. Слушай, а может, он из этих? Работников невидимого фронта? — спросила Анна Сергеевна и тут же сама отринула эту идею: — Нет, не похоже, да и больно ловко по-иностранному говорил, видно, что родной язык. А если...

И она замерла, осененная догадкой.

— Шпион, — стукнула кулаком по столу, — как есть шпион.

Клавдия Петровна подпрыгнула на стуле, хватилась рукой за сердце, глазами ища пузырек с корвалолом.

— Да ну тебя, — рассердилась. — Начиталась детективов. Шпион, шпион, — передразнила она Травку. — Придумаешь черт-те что на ровном месте. Да и зачем иностранной разведке моя Аня? Она же не секретчица.

— Может оказалась не в том месте не в то время? Или встретил и раз, — она азартно рубанула ладонью воздух, -и твоя Аня его прямо в сердце поразила. Но ты права, версий много, а истина, как обычно, на поверхности. Номер я записала, сейчас допью чай и позвоню младшему. Пусть не только на государство поработает. У тебя есть что?

— Вот, — почему-то смущаясь, Клавдия Петровна достала смятый тетрадный листок из кармана халата. Положила на стол, разгладила.

— Так-так, — Анна Сергеевна взяла лист в руки, придирчиво осмотрела пять телефонных номеров. Цифры были выведены явно впопыхах и наползали друг на друга, а то и вовсе скакали вверх и вниз, не замечая линеечных строк.

— Не уверена, что все верно, — промямлила Клавдия Петровна, смотря в стол.

— Проверим, — хмыкнула Анна Сергеевна и вдруг прищурилась: — Ты это брось! — практически рявкнула. — Совесть замучила, да? За дочкой следить стыдно стало? А я тебе вот что скажу: лучше перебдеть, чем потом локти кусать. У моих оболтусов муж никогда не стеснялся телефоны проверять, да друзей... Так, на всякий случай. И один раз вовремя ухватили — парень дилером оказался. Не знал, видать, чьему сыну дозу предлагал. А твоя всегда примерной девочкой была. Но знаешь, если она в тебя пошла...

— А я что? — испуганно отозвалась Анна Сергеевна.

— Да ничего, — усмехнулась госпожа Травкина, — только кто-то сразу после института рванул на Дальний Север, хотя тебе предлагали отличное место здесь, в Питере. И сколько? Пять лет по тундре да тайге с мужиками в экспедициях отбегала. И замуж там же за бродягу вышла.

Клавдия Петровна фыркнула, выражая несогласие.

— Ладно-ладно, — поспешила пойти на попятную Анна Сергеевна, — вполне ничего оказался, как сюда приехал. Так что, подруга, сама никуда не лезь, чтобы подозрений не вызвать. Мы тихо все проверим и, если нормально, порадуемся, да на свадьбу надеяться будем. Ну, а если нет... — и Анна Сергеевна сделала паузу, — тогда по обстановке. Ну а теперь, давай звонить и ждать результата.

И она достала из кармана ярко-оранжевой кофты мобильный телефон.

— У меня для тебя сюрприз, — произнес Павел, придерживая дверь квартиры и пропуская вперед Вальди с Анной.

Девушка насторожилась. Последнее время сюрпризы попадались исключительно забористые, после которых, несмотря на отвращение к алкоголю, хотелось напиться или послать всех причастных гулять куда подальше. Да и сюрприз от Павла... странно все это, странно.

— Надеюсь, приятный, — пробормотала она, входя в квартиру и по-новому оглядывая свое неожиданное приобретение. Жить она здесь, понятное дело, не собиралась, но ведь мама с отцом обязательно заглянут в гости. Надо что-нибудь придумать с ремонтом. И ведь не наймешь бригаду, чтобы потом откачивать какого-то бедолагу, испуганного внезапным появлением толпы народа из дверного шкафа. Засада...

— Тебе понравится, — обнадежил Павел, прибавил шаг, и она пошла за ним мимо коридора на кухню — хоть простенькую из ИКЕА поставить, — мимо дверей в комнаты, — вот те обои точно ободрать, да и линолеум — прошлый век.

Они прошли пустой, но изрядно затоптанный грязными следами коридор порталов — здесь Вальди активно принюхивался, пару раз рыкнув для превентивного устрашения невидимого противника, и поднялись на второй этаж, оказавшись в темном холле, откуда вели еще две двери.

Одну и распахнул перед ней Павел. Девушка зашла в комнату и замерла. Огромное, во всю стену окно мерцало наросшими на стекла узорами. Здесь царило солнце, и солнечными были обитые сосновой вагонкой стены, потолок, уложенные на пол толстые, широкие доски и мебель — светлая и тоже из сосны: шкаф, комод, письменный стол. Плетеные стулья и диван украшали собой дальний угол, а слева дверь вела в спальню, где стояла только кровать, зато какая! Двуспальная, с запакованным в полиэтилен ортопедическим матрасом. А главное — здесь было много-много света и свежего, морозного воздуха, напоенного ароматами древесины.

А около окна в спальне стоял мольберт. Простенький, самый обычный, НО мольберт. Значит, заметили, запомнили и решили купить.

Неужели Арвель постарался?

Анна расчувствовалась, моргнула, прогоняя набежавшие вдруг слезы. Стало жутко приятно и одновременно неудобно от такой заботы.

— Нравится? — тихо спросил Павел, стоя за спиной. Вальди сделал проще — прошелся везде, обнюхал углы и одним прыжком завалился на кровать.

— Очень, — не стала отрицать девушка, стаскивая собаку с кровати: а лапы у кого грязные, а? — очень, очень нравится. Но не стоило, наверное...

— Стоило, — твердо возразил маг. — Дом — твой. И он по-настоящему должен стать домом для тебя. В эти комнаты никто не войдет без твоего разрешения.

Это явно был намек на "совместный поход по туалетам".

Анна прошлась по комнатам, дотронулась до теплых батарей — в доме стоял твердотопливный котелок, пожирающий ведра угля или охапки дров.

Арвель рассказывал, что старик — прежний хозяин дома — купил его по дешевке, как недострой. Он и был недостроем. В советские годы здесь, в глубинке Тверской области, собирались построить небольшой санаторий на шесть мест для своих из партийной номенклатуры — рядом с озером обнаружился источник с особо полезной водой, но грянувшая перестройка внесла изменения в эти планы. Строительство забросили. Дом стоял заколоченным, забор вокруг озера и части леса ветшал, а дорога сюда потихоньку зарастала, пока все это богатство — озеро и лес сдали в аренду — не купил себе под дачу старик.

Купил, можно сказать, мечту детства — до того, как переехать в Москву, он вырос в деревне неподалеку, и озеро это всегда любил. Купил на полученную премию — старик, оказывается, проектировал секретные подлодки, и даже имел правительственные награды. Купил, чтобы выйти на пенсию и здесь жить, но у жены оказались другие планы.

Она мечтала съездить в круиз, купить норковую шубу и новую машину. Деревенская глушь с комарами и слепнями ей была не нужна.

В семье начались скандалы. Старик уперся, она тоже. Так и разошлись. Она осталась в Москве, он уехал в тверскую глухомань, оставив себе только доставшуюся от матери отца двухкомнатную квартиру в Питере, которую сдавал и неплохо жил, истратив все накопленные деньги на ремонт дома.

А потом появились переселенцы. И жить стало веселее. И компания для выпивки образовалась, и деньги перестали быть проблемой. Жаль, что сердце не выдержало нагрузки, как ни старались маги вытянуть старика.

У Арвеля во время рассказа блестели глаза — девушка видела, он искренне жалеет об утрате. И ей очень хотелось верить и в рассказ, и в искренность.

Как бы то ни было, теперь она Хозяйка дома со всеми его тайнами, проблемами и оживающими дракончиками.

— Нет, — ответила твердо, — ничего менять не надо. Мне, правда, нравится.

Павел с облегчением улыбнулся, и девушка невольно улыбнулась в ответ. Тревога, сжимавшая с утра сердце, рассеялась сама собой. Дом будто вселял в девушку силу и уверенность, а Павел, несмотря на всю его суровость, привносил в мысли совсем не деловой настрой. И Анне вдруг захотелось, чтобы быстрее наступила весна, чтобы за окном шумела листва, а с озера тянуло прохладой, и можно было открыть окно и улыбнуться, подставляя лицо под прохладные объятия ветерка.

"Надо быстрее переселяться", — подумала она, с наслаждением представляя, как останется вечером одна, с Вальди, как достанет чистый лист, поставит на мольберт, возьмет в руки карандаш. Как давно она не рисовала по велению сердца, а не тупую рекламу за деньги? Очень давно... А ведь учителя в изошколе прочили ей высокое будущее, но художницы из нее не получилось. Не хватило смелости — в мире рекламы платят больше за меньшее. Там можно быстро заработать на квартиру, машину, не прозябая годы в нищете в надежде обрести великую славу.

— Наши комнаты напротив, — Павел махнул рукой в коридор. — Там всегда есть кто-нибудь из дежурных магов. Если что-нибудь понадобится — зови. Санузел чуть дальше по коридору. Он только твой. Мы пользуемся тем, что внизу. Душевую кабину поставили новую, все работает.

В голосе мага явственно слышалась гордость. Анна примерно понимала объем работы, что проделали переселенцы здесь за несколько дней — гордиться действительно было чем.

— Отлично, — Анна все больше приходила в хорошее расположение духа, решив отложить трудный разговор на обед и не портить такое замечательно утро. Эх, прогуляться бы сейчас на лыжах по лесу, но сначала работа, — тогда пошли искать вам новый мир.

— Готова?

К визиту в другие миры, к новому посещению дурдома, в который она теперь идет добровольно? Конечно, нет.

— Готова, — кивнула девушка.

В сопровождении Вальди они вернулись в коридор порталов — здесь тоже произошли изменения. Часть дверей обзавелась опознавательными знаками.

Первым в глаза бросился колокольчик с длинным шнурком, висящий слева от одной из дверей, и коврик с надписью "Home". На другой обнаружились нарисованные крупные фиолетовые цветы, которые начинали сладко пахнуть, стоило к ним приблизиться, и Анна могла поклясться, что слышала тонкий перезвон. На третьей двери от порога до середины разросся самый настоящий мох, а сверху летала крохотная тучка, из которой периодически подкапывала вода.

Весьма наглядно и удобно, о чем девушка и сообщила Павлу. Тот не преминул согласиться:

— Да, хорошо придумала.

— Придумала? — вздернула брови Анна, не понимая при чем здесь она.

— Твой дом — твоя сила, — еще более непонятно пояснил Павел, — мы здесь лишь гости. И наших возможностей хватит на, эм, разовую работу. Но постоянно поддерживать подобное... не в нашей власти.

Анна недоуменно посмотрела на тучку, парящую в коридоре, на коврик с колокольчиком — не хватало только дупла и совы для полноты сходства со сказкой, на живые фиолетовые цветы, пусть и нарисованные.

Это она? Бред! Полный бред!

Но если правда? Тогда получается, она — фея сказочного домика. Живого дома, который чувствует её желания и выполняет их в меру своего понимания.

Анна нервно сглотнула, вдруг осознавая себя Хозяйкой не то доброго монстра, не то строптивой избушки на курьих ножках. И как вести себя с подобным чудом? Как контролировать свои желания? И как понимать, что этот дом с его шуточками выкинет в следующий раз? Одним словом — жесть.

— А давайте работать! — выпалила Анна, чувствуя, что еще немного — и от мыслей вскипят мозги.

— Хорошо, — немного удивленно согласился Павел, махнул рукой — от стены отклеилась призрачная фигура, становясь с каждым шагом все более осязаемой.

— Передай Арвелю, мы готовы, — приказал маг, и фигура, кивнув, направилась в сторону выхода.

— Они всегда здесь? — шепотом уточнила девушка, оглядываясь по сторонам.

— Конечно, — пожал плечами мужчина, — после нападения на тебя хищника, здесь всегда дежурит пара магов, да и порталы без присмотра оставлять нельзя. Мало ли кто решит прийти с той стороны.

— А могут? — заинтересовалась девушка.

— Могут, — со вздохом подтвердил маг. — Никогда не знаешь, что ждет тебя на той стороне.

Через несколько минут в коридоре стало тесно. Появились отмытые и чуть отдохнувшие болотники, с оживленными лицами и лихорадочным блеском в глазах, оба старших мага и таинственные наблюдатели, молча рассредоточившиеся по сторонам.

Пока все обменивались приветствиями с Анной, девушка успела заметить, как Павел отводит Арвеля в сторону и что-то тихо ему говорит. По мере его слов лицо координатора становилось все более недовольным, а в конце он жестко остановил Павла и знаком велел замолчать.

— Аннушка, вы точно готовы? — к ней Арвель подошел, сияя знакомой улыбкой аристократа.

— Давайте попробуем и поймем, — предложила девушка. Она повернулась спиной к "домашней" двери, вспоминая, где именно были горы, прошлась вдоль, ища царапины от когтей, не нашла и сдалась.

Пожала плечами и просто распахнула одну из дверей.

Глава девятая

За спиной кто-то сдавленно выругался, по коже прошлась волна холода — некто более хладнокровный заменил ругательства на магическую защиту, а в лицо швырнули пригоршней песка, уши оглушило от рокота волн, и вода, докатившись белой пеной до самого порога, отхлынула, открывая песчаный пляж. На море царил шторм.

Анна застыла на пороге, не в силах отвести взгляд от царящего буйства стихии. Соленый ветер трепал тонкую кофту, взбивал волосы, брызгал в лицо водой. Остро пахло солью, водорослями и дождем. За скалами слышались глухие удары, там злобно шипела вода, пытаясь сломить сопротивление камней. Темно-серое небо заволокло тучами, и где-то там, на границе горизонта, висела стена дождя.

— Работаем? — неуверенно произнес кто-то за спиной девушки.

— Работаем, — Анна улыбнулась шторму и шагнула прямо в набежавшую волну. Пусть от нее мало пользы, но сидеть в комнате под охраной, когда решается судьба открытого ею мира, она точно не станет.

Анна устроилась на скале, наблюдая, как маги рассредоточились по пляжу. Мокрые сапоги стояли рядом, сушась. Вальди носился между людьми, везде суя свой любопытный нос. Вода его почему-то раздражала, и он смешно удирал от очередной волны, упорно возвращаясь на пляж. Когда внезапной волне удавалось его догнать, пес заливался обиженным лаем и долго отряхивался, осыпая брызгами всех, кто оказывался рядом.

Как объяснил Павел, первый этап — сканирующие заклинания. Их отправляли веером, собирая информацию. Все данные стекались к Арвелю, и в руке мага практически постоянно вспыхивал искрами крупный кристалл, записывая все, что удалось узнать.

Лично Анне мир нравился. Темно-зеленое море с крупным барашками волн, белый песок небольшого пляжа в обрамлении скал и густая зелень кипарисов и сосен, растущих прямо на крутых откосах вздымающейся к небу горы. Сбоку сизыми тенями на фоне черных туч виднелись склоны невысоких гор.

Над водой пронеслась стая птиц. Гроза слабела, уходя в море, и ветер устало, без прежнего рвения, раскачивал деревья и гнал волны на берег. А солнце уже пробивалось сквозь тучи, и редкие лучи отвесными столбами спускались вниз, разлиновывая темное небо на полосы.

Маги работали, Вальди сражался с водой, Анна скучала, чувствуя себя лишней.

А если есть время, пока все заняты делом, почему бы не навестить Фиолетика?

И девушка, подхватив сапоги, направилась к выходу. В коридоре еще раз оглянулась на бушующее море — искупаться бы, морщась, надела мокрые сапоги на подсохшие колготки — и зачем вырядилась в шерстяное платье, надо было практичные джинсы надевать, и тут же столкнулась с одним из наблюдателей.

Шагнула влево, дабы обойти, но маг плавно перетек на другую сторону, блокируя собой проход. Его ничего не выражающее лицо напоминало маску, неясность намерений пугала, и Анне стало не по себе.

— Хотите закрыть дверь? — со страшным акцентом спросил маг.

— А нужно? — кивнула на пляж. Внутри росло непонимание -и чего привязался?

Наблюдатель, коротко стриженый мужчина с холодным цепким взглядом серых глаз, нахмурился.

— Анна, вы очень легкомысленны.

— А вы невежливы! — парировала девушка, начиная злиться. — Начинать разговор с обвинений, не представившись...

— Прошу прощения, — с явным усилием произнес наблюдатель, — но...

— Анна, ты куда-то собралась? — рядом появился Павел, и взгляд, которым он одарил наблюдателя, был далек от дружелюбия.

— Да вот, хочу Фиолетика навестить.

— А-а-а, — протянул Павел, и оба мужчины неодобрительно поджали губы.

Да они сговорились, вспылила девушка. Пусть он странный, пусть не стал терпеть незваных гостей и ответил на нападение, но ведь никого не убил, хотя мог бы. И вообще... нет у них никакого права указывать ей, с кем общаться, а с кем нет.

— Он хороший, -она бросилась на защиту Чудика.

— Анна, — тяжелый вздох Павла показал, что маг иного мнения, — у нас сейчас несколько ограничены ресурсы. Я бы попросил воздержаться от визитов.

— Вот как! — девушка прищурилась. Нет, это уже не смешно. Сейчас они просят, потом будут требовать. Сегодня они не пускают её в другой мир, а завтра одну в туалет не отпустят?

Анна никогда не терпела неоправданных запретов. Стоило кому-то начать претендовать на её личное пространство, как внутри возникала стойкая волна протеста, сносящая порой здравый смысл, а порой ввергающая в неприятности.

— Вот как! — повторила, сжимая кулаки. Мокрые сапоги неприятно холодили ноги, на лице чесалась кожа от соли, а еще хотелось наорать на Павла, заставить поверить в то, что Чудик не причинит ей вреда. Странным образом Анна ощущала разумный лес младшим братом — гениальным братом, но все же младше её самой.

— Вальди, — она подозвала пса и посмотрела в глаза Павла. — Я не претендую на охрану или еще какие-то ресурсы. Занимайтесь новым миром. Дверь вообще могу убрать, если она вас так волнует.

Лицо наблюдателя стало отсутствующим, словно разговор его не касался.

— Но ходить буду, куда захочу и когда захочу. Я не маленькая, понятно!

Голос в конце сорвался на крик, и стало еще противнее.

Анна развернулась, подошла к цветочной двери, та сама распахнулась, пропуская девушку, пес просочился рядом, а затем дверь воинственно громко захлопнулась. Тоже сама.

И только оглянувшись на огромные деревья-великаны с листьями, размером от футбольного поля до лужайки, на ползущие по коричневым стволам лианы, на цветочные громадины, большей частью фиолетового цвета всех оттенков и тонов, Анна поняла, что сумка с книгами осталась в комнате.

Настроение упало до отметки: как вы меня все достали!

— Тяжелый день? — Чудик материализовался на краю листа.

— Разница менталитетов, — отмахнулась Анна, рассматривая Фиолетика.

На этот раз он принял облик Вальди. Пес, углядев странного двойника, мотнул головой и недоверчиво принюхался, а затем непонимающе посмотрел на девушку — что еще за зверь? Та лишь сочувственно подняла брови. Говорящая фиолетовая собака — добро пожаловать в дурдом!

Кажется, Вальди и сам это понял. Демонстративно отвернулся, но все же подошел к черенку листа и поднял лапу — на всякий случай.

Фиолетик издал странный, явно возмущенный вопль, и гибкая лиана попыталась ухватить пса поперек туловища. Тот отпрыгнул в сторону, клацнул зубами и помчался по кругу, уворачиваясь от зеленого щупальца.

Фиолетик держался недолго и скоро уже мчался третьим. Листья сгрудились ближе. Анна приставила руку ко лбу, высматривая псов — те уже были на пятом по счету листе. Вальди не бежал, а стелился, перепрыгивая с листа на лист.

Анна заметила, как пару раз его подхватывали, не давая упасть, и успокоено выдохнула — погоня была игрой. Фиолетик несся следом, откровенно жульничая в прыжках — просто перебирая в воздухе лапами, перемахивал через трехметровые куски.

Девушка подошла к краю и, сама удивляясь своей смелости, села на лист, свесив ноги. Земля не проглядывалась. Внизу сплетались лианы, соприкасались листья, образуя под собой прохладный теневой шатер. На зеленом мелькали световые пятна — солнце уже начинало клониться к закату, вытягивая у деревьев тени в сторону от заката.

Этот мир и мир супер пляжа существовали в примерно одинаковом часовом поясе. И Анне вдруг захотелось пройтись по коридору, распахнуть все до единой двери, узнать, что за мир скрывается за каждой.

Глупо как! Она — Хозяйка, связанная по рукам и ногам чужими правилами и ограничениями.

Анна легла на лист, прикрыла глаза. В лицо дыхнуло горячим, а потом к боку привалилось лохматое тело, а через пару минут с другого прижалось еще одно — прохладное, но тоже лохматое.

И настроение стремительно поползло вверх.

Она запустила руку в кучерявую шерсть Фиолетика, почесывая у него за ухом. Мокрый язык благодарно лизнул кожу.

— Знаешь, странная эта сущность — Вальди, — в голове вдруг зазвучал голос Чудика, — не могу понять, почему у меня начинает дергаться отросток на задней части спины от твоего поглаживания?

Анна коротко рассмеялась.

— Этот отросток называется хвост. И собака им виляет, когда испытывает положительные эмоции.

— С ума сойти, — выдал в ответ Фиолетик.

— А ты попробуй еще кого-нибудь скопировать и точно сойдешь, — посоветовала девушка, — нельзя же перевоплощаться во все, что видишь.

Чудик надолго замолчал, видимо осмысливая неприятные стороны перевоплощений.

— Везет тебе, — внезапно сказал он, -у тебя есть дом, семья, Вальди и этот, который начинает резко пахнуть рядом с тобой, а я совсем один.

— Фиолетик, — вспыхнула девушка, догадываясь о чем, точнее, о ком, идет речь. Вот интересно, с чего бы Павлу начинать "пахнуть" в её присутствии? Никак от злости,— никто никем не пахнет, это раз, а во-вторых, разве ты можешь быть один, когда тебя много?

— Как ты меня назвала? — голос в голове звучал ошалело.

— Прости, если имя не нравится...

— Фиолетик, — повторил Чудик и усиленно засопел, положив голову на грудь девушки, — а знаешь, нравится. Буду Фиолетом, но ты можешь звать Фиолетиком. А много, мало... не важно. Суть все равно одна. Я даже сам с собой поспорить не могу! Одно сплошное единодушие, аж противно! Не то что ты с этим сильнопахнущим! Приятно за вами наблюдать!

Анна потрясла головой, переваривая услышанное, уловив одно:

— Ты за нами шпионишь?

Сопение сделалось виноватым.

— Наблюдаю, и это была честная сделка.

— Сделка?

Прямо дни откровений! То наблюдатели шалят, то переселенцы разводят тайны Мадридского двора, а вот теперь Фиолетик, оказывается, заключает сделки у нее за спиной. И с кем? Хотя здесь легко догадаться.

— И что ты пообещал дому в обмен на право шпионить за мной?

— Наблюдать, — в который раз поправил её Чудик, — мне сложностей никаких, а вот тебе польза большая. Он тоже считает, что ты слабая и подкормить тебя не мешает. Так что пользуйся, вот.

И сеть из лиан плюхнулась рядом с девушкой, заставив вздремнувшего было Вальди испуганно подскочить. Анна села, разглядывая "плату" Чудика. Крупные зеленые плоды напоминали собой дыни, вот только шкура у них была плотной и блестящей.

И что ей делать с этими доброжелателями? Один ожившими дракошками пугает, второй облик меняет, а вдвоем они тайно сговариваются исключительно из добрых помышлений, ага.

Сущий дурдом! И непонятно, то ли плакать, то ли смеяться от такой заботы!

— Классно, правда! — фиолетовый пес ткнул носом в один из плодов. — Моя собственная разработка. Для таких задохликов, — и он без всякого стыда мотнул головой в её сторону. — Одного в день хватит, чтобы сделать из тебя нормальную Хозяйку. Но я щедрый, можешь с пахнущим и его друзьями поделиться.

Анна вспомнила серые лица болотников и поняла, что отказываться не станет, но и смолчать сил нет.

— Ну, спасибо, — тихо проговорила уже вслух. Злость мешала мысленной речи, — и за подарок, и за дохлую Хозяйку, и за пахнущего.

— Эй, ты чего? — попятился пес, обеспокоенно заглядывая ей в лицо. — Не злись! — примиряюще попросил. — Ну хочешь, не стану больше за вами наблюдать, только ты приходи чаще, а?

Анна посмотрела на фиолетовое чудо, на его виноватую морду, на нервно дергающийся хвост.

— А... — махнула рукой, — что с тобой делать — смотри. А читать я тебя все же научу, хоть какое-то занятие.

— Ань, — пес сел, склонил голову набок, — ты это... не обижайся. Мы, сущности, в особенности нечеловеческие, по-иному думаем.

— По-дурацки вы думаете, но я не обижаюсь, правда. А за подарок спасибо. Пригодится, и не только мне.

Павел мерял широкими шагами коридор. Внутри все клокотало от злости.

Она опять ушла туда одна! Он с трудом удержался, чтобы не сказать вслух все, что думает о сумасбродной Хозяйке и её самостоятельности! Хорошо, Вальди с собой взяла, а то было бы совсем погано.

— Видишь?

Рагмарио выглядел таким довольным, словно перед его носом помахали должностью президента.

— Конгресс не зря опасается за судьбу Проекта. Или ты считаешь, это нормальным?

Наблюдатели... Еще одна головная боль. Ходят, смотрят, делают свои выводы и докладывают. А уж что там выдадут правители, собравшись на Конгресс... С них станется для собственного спокойствия потребовать взять Проект под полный контроль. В чем-то он их понимал. Аню, порой, придушить хочется, но и губить девчонку жаль.

— Нормально, — сказал исключительно, чтобы позлить наблюдателя, — а ты хотел, чтобы Хозяйка сидела в комнате и боялась высунуть за дверь нос? Мы как-то забываем, что это её миры, и она имеет полное право по ним ходить.

— Вижу, ты теряешь связь с реальностью, — лицо Рагмарио застыло, став напоминать собой маску, лишь по глазам можно было догадаться, что наблюдателя душит злость, — или готов загубить Проект ради местной шлюхи? Кривишь рожу? Как будто сам не знаешь, они здесь все помешаны на физиологических удовольствиях. Ради них готовы с первым встречным...

— Заткнись, — выдавил с трудом. В голове шумел, он с трудом мог себя контролировать, останавливало одно — начни сейчас драку и точно вылетит с Проекта. Эта... мстительная сволочь не остановится, пока не добьется его увольнения.

Павел и сам хотел уйти. Это была правда. Здоровый мужик, сильный маг, он мог бы принести много пользы своему миру, спасти не одну жизнь, а вместо этого в няньках у девицы. А Проект... три года отдал ему, достаточно. Пусть другие здесь прохлаждаются.

Но и уйти прямо сейчас, без подготовки, означало бросить Аню на растерзание наблюдателям. И это была другая правда. Взбалмошная, упрямая, но добрая и отзывчивая девочка и неделю не продержится, наделает глупостей, не понимая, какой будет расплата. Сожрут её твари, не побрезгуют. Нет, нельзя её бросать вот так.

— Заткнись, понял. И учти, — он уже успокоился, голос звучал ровно, — я за тобой слежу. Один прокол, и ты отсюда вылетишь, понял? И если думаешь, что о твоих походах в этот мир никто не знает, ошибаешься. Мне плевать, куда или к кому ты шастаешь. Хочешь и дальше получать удовольствие, заткнись. Мы с тобой в одной лодке, как здесь говорят. Поэтому думай, что писать в отчете, и желательно головой.

Рагмарио стоял с помертвевшим лицом, крепко сжав побелевшие губы и, видимо, жалел лишь об одном — невозможности без последствий заехать в морду наглому магу.

— И последнее, Аня не такая. А попробуешь оскорбить девушку — прибью по-тихому, никто не узнает.

Павел уловил скрип зубов, и настроение резко улучшилось. Нет, господин наблюдатель, так просто боевого мага не взять, да на рукоприкладство не развести. А теперь и подавно подловить его будет сложно. Кто предупрежден, тот на проклятие не поддастся.

Она с трудом, с помощью лианы перевалила сетку в коридор, махнула рукой Фиолетику и повернулась к Павлу. И поняла, что после слов Чудика не может спокойно смотреть в его мрачное лицо, на котором явственно читалось желание её придушить.

Невольно принюхалась, но от мага ничем необычным не пахло. Неужели Чудик соврал? Или имел в виду нечто другое, чем запах?

— Видишь, и от него есть польза, — она с гордостью указала на фрукты у себя под ногами, — это природный энергетик. Фиолет будет снабжать нас каждый день. Отнесешь болотникам, им нужнее.

— Надо проверить, — вмешался наблюдатель, отлипая от стены.

Так они вдвоем её тут поджидали? Вот только лицо у мага было какое-то кислое.

Мужчина вытащил нож, перерезал лиану и достал один из плодов. Надрезал, поймал каплю сока на лезвие ножа и задумчиво рассмотрел на свет.

— Удивительно, но похоже на правду. Я проведу дополнительные исследования.

И как-то слишком поспешно скрылся в портале мира переселенцев.

— Анна... — начал было Павел, но девушка его перебила.

— Знаю. Я — глупая, самонадеянная, думающая только о себе. Но я не могу оставаться в стороне, не могу запереть себя в комнате. Ты сам называешь меня Хозяйкой, а относишься словно к неразумной девчонке. Пора начать доверять.

— Ты все не так понимаешь, — мужчина взъерошил волосы жестом отчаяния.

— Я все понимаю правильно, — жестко отрезала девушка и повернулась в сторону кухни: — Обед через час. Не задерживайтесь, есть разговор.

Готовка помогла успокоиться. Маги сдержали обещание и натащили кучу продуктов. Осталось только объяснить им разницу между дешевой колбасой из бумаги и нормальным мясом, и за качество обеда можно будет не беспокоиться.

Вот как, спрашивается, дальше с ними жить! Где найти аргументы и добиться свободы? Одних слов о том, что она чувствует свою полную безопасность рядом с порталами, пожалуй, маловато будет. Но, кроме слов, у нее пока ничего нет.

Дом прикрывает. Дом защищает, заботится, хоть и своеобразным образом, и его заботу принимать легко, а вот от опеки магов у нее все внутри переворачивается! И хочется делать глупости или ругаться, особенно при таком опекуне, как Павел.

Борщ кипел на плите, рядом варились пельмени, а в голове было взрывоопасно от горячих мыслей. И очень хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы от нее отстали с ограничениями, отстали раз и навсегда.

Глава десятая

На обед пожаловали оба координатора, и оба светились от восторга.

— Анечка, это просто чудо, — Арвель шагнул было в ее сторону, намереваясь выразить свой восторг от свежеоткрытого мира, но, натолкнувшись на взгляд девушки, отступил. И правильно. Нечего сбивать настрой. Зря она последние полчаса репетировала их беседу? Зря выстраивала аргументы, требуя свободы действий, четких объяснений, а главное — согласованности! Должна же она знать, что происходит у нее в доме или не должна?! А то на словах у переселенцев все гладко, а копнешь глубже, и такие нестыковки вылазят, словно в них ЦРУ с ФСБ всем стадом потоптались.

Тахмар шумно втянул воздух и одобрительно улыбнулся запаху обеда.

— Анечка, — маг растянул улыбку еще шире, став похожим на косящего под чеширского кота ворона, — данные предварительны, но климат — субтропический без отклонений в сторону обильных осадков, магические линии в наличии, а главное — никаких следов разумной жизни.

— А что еще вы обнаружили? — заинтересовалась девушка, расставляя тарелки.

— Портал стоит на острове, рядом есть еще острова, их только начали обследовать. Надеюсь, мы нашли новый дом.

— Да, — активным кивком подтвердил слова коллеги Арвель.

Вот так... новый дом, подумала Анна, с тревогой осознавая, что это вполне может оказаться правдой. И чем она тогда займется? Чем она вообще будет заниматься, если работа делается помимо нее? Держать двери открытыми? Швейцар, блин. Готовить обеды? Да... ради этого стоило учиться пять лет в институте. А ведь ей понравилось быть нужной. Делать что-то полезное. И что теперь? Спровадят наверх, чтобы не путалась под ногами?

— Простите, задержался, — наблюдатель быстро вошел в столовую, вешая на вешалку плотный прорезиненный плащ.

— Опять вулканические осадки? — со вздохом уточнил Арвель, и в его взгляде промелькнула застарелая боль.

— Сегодня, как никогда, плотно, — согласился он, приглаживая волосы.

Да фиг там с моей полезностью, решила Анна, глядя на посуровевшие лица мужчин. Пусть уж скорее найдут себе мир, да покинут гибнущий. А дело она сама себе организует, не маленькая.

Тихой группкой возникли на пороге болотники. На ботинках песок, на лицах выражение блаженства — такого, что слова только мешают.

С пляжа, решила Анна, глядя на вновь прибывших, и принялась разливать первое.

Запах наваристого борща вернул всех на землю, то есть в столовую, и усадил за стол. А потом стало не до разговоров.

— Анна, вы были правы, — отложив ложку и с сожалением глянув в пустую тарелку, произнес наблюдатель. Она вспомнила его имя — Рагмарио, — эти... — он едва уловимо поморщился и, сделав над собой усилие, продолжил: — Плоды, похоже, имеют определенную ценность.

— Похоже или имеют? — поддела его девушка.

Маг насупился. Признавать полезность плодов, и уж тем более полезность вредоносного организма, до маниакальности любящего фиолетовый цвет, ему не хотелось.

— Их можно есть, — выдавил он из себя, не отрывая взгляд от стола.

— Отлично, — улыбнулась Анна, поздравив себя с маленькой победой, — отнесите их, эм, в болотный мир. Раздайте больным и детям. Мне пока ничего не надо.

Мужчины переглянулись.

— Почему бы вам этим не заняться, — предложил Арвель с невинным лицом.

Наблюдатель помрачнел, но возражать открыто не стал. Поднялся, извинился и вышел. Даже на чай оставаться не стал.

Странные у них отношения, подумала Аня. Недолюбливают друг друга. Впрочем, не её это дело.

Она поднялась, чтобы принести пельмени, но Павел первым сорвался с места, притащив с кухни большую кастрюлю.

Пельмени ели вдумчиво, смакуя в сметане и посыпая перцем.

Анна успела сделать самый простой салат из консервированной горбуши, и он явно не оставил магов равнодушными. Глядя на исчезающую со стола еду, девушка предположила, что все эти годы переселенцы не заморачивались ни с готовкой, ни с едой. Мол, переедем, тогда и отъедимся, а пока на сухариках продержимся. А сейчас в их понимании наступил золотой период переезда. Новые миры, новые возможности, обедами кормят и пить горькую вместе с собой не требуют.

Когда был разлит чай, Анна настороженно покосилась на дракошек — свою кружку забыла дома, но те вели себя смирно, как и положено рисунку на фарфоре, и девушка решила — пора.

— Нам давно надо поговорить, — она повертела в руках конфету и положила на блюдце. Маги накупили целую кучу шоколадных конфет, решив подкупить суровость хозяйки. Просчитались. Сладкое Анна не любила. Под настроение могла съесть горький шоколад, а вот такие конфеты — с начинкой и орехами — гадость. Зато болотники умяли аж по три штуки, да еще и в карманы украдкой положили.

— Мне плевать на ваши внутренние тайны, но все, что касается порталов, прежних миров и хозяина, я хочу знать. Более того, информация по перемещениям и порталам мне жизненно необходима. Я хочу сама оценивать риски и понимать, что меня ждет за дверью. Короче, так. Или мы работаем вместе, или я ищу ответы у других, эм, источников.

Павел первым догадался о каких источниках идет речь и теперь буравил её тяжелым, испытующим взглядом. Ну и пусть, подумала девушка. Может, перестанет изображать из себя партизана на допросе.

— А что вас интересует в первую очередь? — осторожно уточнил Арвель. Счастливым он больше не выглядел.

Девушка не ответила, но её молчание было весьма красноречиво.

— Ну хорошо, — сдался координатор, выдав пальцами раздраженную дробь, — я обещаю каждый день давать вам урок и отвечать на любые вопросы. Время выберете сами.

Девушка вздернула брови, показывая, что уроки — это хорошо, но явно недостаточно для умиротворения выведенной из себя хозяйки.

Между тем дракончик на чашке ожил, потянулся розовым языком к конфете, опустил одну лапу на блюдце и принялся слизывать шоколад раздвоенным алым языком. Анна только головой покачала — распустились! Интересно, драконам, пусть и нарисованным, шоколад есть можно?

— Анечка, зачем ворошить прошлое? — дипломатично уточнил Тахмар. — Вы нас в чем-то подозреваете?

Да, во вторжении, захвате миров, геноциде и убийстве Кеннеди. Кеннеди, конечно, к слову пришелся, но все остальные причины вполне могли иметь место. Однако, как уяснила девушка из собственного жизненного опыта, молчание иногда работало лучше слов, а потому ответа не последовало.

Маги занервничали всерьез. Они знали, что она общалась с теневиками, но не знали, что именно ей стало известно.

— Считаю, надо рассказать, — Павел положил руки на край стола и стиснул их так, что побелели костяшки пальцев.

Старшие товарищи ответили неодобрительными взглядами. Болотники, как и дракошка с её чашки, продолжали есть конфеты.

— И расскажу, — упрямо гнул свое Павел.

— Мальчишка, — фыркнул Тахмар.

— Хорошо, — неожиданно согласился Арвель и добавил что-то на другом языке. И опять слова перевернулись в голове девушки, и Анна услышала: ответишь жизнью, если загубишь Проект.

Павел побледнел, но решимости не растерял.

— Анна, — он повернулся к девушке, — ты помнишь о трех открытых мирах. Один, Кардвэлла, был выбран для переселения, второй нам не подходил из-за отсутствия в нем магии, ну а третий... Третий был населен теми, кого мы называем теневиками. Их мир идеален и очень напоминает наш собственный до момента катастрофы. И эта привлекательность сыграла с нами злую шутку. Понимаешь, Анна, мы все помним, каким был наш мир раньше, и переезжать в Кардвэллу с её дождями и болотами было непросто. Там один крупный материк, лежащий на экваторе, с крайне сырым климатом. Есть еще острова на севере и юге, но их площадь не может вместить всех. Да и портал привязывает нас к определенной точке, обеспечивая первое время всем необходимым. Нельзя выкинуть людей на голое место, не дав им минимальные удобства. Переместить целый мир... поверь, занятие не из простых. К сожалению, — Павел замолчал, на его лице явственно читалось желание закончить разговор побыстрее, но и рубить правду с плеча он явно опасался, — не все разделяют взгляды о ненаселенном мире. Некоторые, — и снова пауза, а тишина в комнате стала осязаемо плотной, — придерживаются более радикальных взглядов, предпочитая брать, а не искать.

Анна сощурилась, пытаясь уловить зерно истины в словах мага.

— У вас похожая ситуация на востоке, — включился Арвель, -есть те, кто придерживается мирных взглядов, а есть те, кто взрывают автобусы и здания.

— Хотите сказать, у вас тоже есть террористы?

— Да нет, — поморщился Тахмар, — у нас есть идиоты, считающие, что можно захватить чужой мир из одной точки выхода, не рассчитав ни пропускной способности портала, ни проведя нормальной разведки. Точнее, на разведке их и засекли. И если бы у кого-то хватило ума отступить, не пришлось бы проводить военную операцию по их высвобождению. Понимаете, Анна, большинству тех придурков едва исполнилось восемнадцать. Фактически дети. И бросить их умирать, пусть они оказались там из-за собственной глупости, было бы жестоко.

Значит, дети. Значит, была попытка захвата мира теневиков — глупая, безумная, как все идеи молодости, и захватчикам крепко дали по морде, а потом вмешались взрослые дяди — наших бьют, и пошла уже серьезная заварушка. Теперь Анне стало понятно, откуда растут ноги взаимной неприязни переселенцев и теневиков.

Однако это понимание не объясняло затянувшейся вражды. Переселенцы с теневиками должны были объясниться, принести извинения, а не устраивать войну Белой и Алой розы по всем мирам.

А еще более непонятны пляски с бубном вокруг сего досадного эпизода. Хотя если подумать... Кто знает, сколько откликов собрало это "детское" вторжение. Не было ли оно репетицией чего-то более глобального, и сколько взрослых на самом деле поддерживают мирный путь переселения, а сколько готовы построить его на трупах?

И что будет, если ни один мир не устроит магов? Или если устраивающий их мир окажется заселен? Что тогда они станут делать?

Кажется, она нашла свой личный кошмар и теперь не осталось сомнений — она должна встретиться с Тагиром. А кто еще ответит ей на вопрос: сможет ли Хозяйка уничтожить порталы, если на то возникнет необходимость? Сможет ли остановить вторжение, дабы спасти другие миры. И так ли неудобен для переселения её собственный мир, как желают показать маги?

— Я изучал историю вашей страны, вы много раз вмешивались в дела других стран, когда речь шла даже не о ваших граждан, а просто единоверцах.

Вот оно, с раздражением подумала девушка. Аргументы, ссылки на не отличающейся чистотой историю России — глупо требовать гигиены от собеседника, когда у самого белье в грязи. Политика и неизменное: цель оправдывает средства. Гибнущий мир — убойный аргумент, чтобы удрать с него подальше, но недостаточный, чтобы стать убийцей.

А что она сама бы сделала на месте магов, если бы речь шла об её семье?

Нет, плохая мысль. Синдром заложницы, оправдывающей своих похитителей, еще никого до добра не доводил. Это не её решение, но ей отвечать за его последствия, если дело обернется дурной стороной.

— Вы ошиблись, Тахмар, я — не политик и не президент. Мое отношение к прошлому ничего в нем не изменит. Оно свершилось — хорошее или плохое. С этим ничего не поделаешь. А вот о будущем мы можем с вами подискутировать, как и о пользе вмешательства в дела других стран или миров.

— И каким вы видите наше будущее? — напряженно спросил Арвель.

— Бескровным. Без уничтожения себе подобных. Незаселенный мир — редкость, но можно попытаться найти свободные площади. Вряд ли они будут хуже Кардвэллы.

— Уверенность хозяйки — половина успеха, — склонил голову Арвель, и остальные мужчины согласно закивали, словно она им эти площади только что на блюдечке принесла. Нет, они точно говорят на разных языках.

Когда они в конце дня вернулись в квартиру, та встретила их запахом краски, виниловых обоев и мокрой штукатурки. Из комнаты выглянул Олег. В старых спортивных штанах, полинялой футболке и со следами побелки на волосах он выглядел заурядным гражданином, затеявшим ремонт. Обычный такой ремонт без всякой магии.

Вальди оглушительно чихнул и неодобрительно посмотрел на рулон старого линолеума, лежащего поперек коридора.

— Всем привет, и осторожней, у нас тут не убрано, — махнул валиком маг и скрылся в комнате, откуда донесся мурлыкающий мотив незнакомой мелодии и шоркающие звуки.

— Объяснишь? — Анна повернулась к Павлу.

— Мы посчитали ремонт квартиры оправданным для, эм, твоей конспирации, — мужчина сделал паузу перед сложным словом.

— Конспирации, — покачала головой Анна, направляясь к выходу, даже не став заглядывать в комнату. Зачем?

Неделю назад у нее был четко выстроенный мир, работа, на которую она устроилась сама и которую, мать твою, любила. Семья. Встречи с подругами, походы в кино и тщательно спрятанная надежда встретить того самого мужчину, который заполнит её одиночество своим теплом.

Она мечтала ходить по магазинам, придирчиво выбирая обои, часами просиживать на форумах и порталах, ища свежие идеи по ремонту. Мечтала обустроить собственное гнездышко, позвать друзей, закатив сабантуй на новоселье. Ей так нравился бежевый цвет с видами Венеции — он бы идеально подошел для спальни.

Сегодня её мечты казались пустыми и глупыми. Сегодня она хотела найти новый мир для переселенцев, не допустить войны и разобраться в конфликте переселенцев и теневиков, а еще научить Фиолетика читать.

В её настоящем не осталось места для обоев с Венецией. И от этого становилось немного грустно.

— Анна, не переживай, все будет хорошо.

Они стояли около подъезда, и желтые окна домов дружески светились в ранней темноте зимнего вечера. Было тихо и безветренно — редкий вечер в Питере с легким морозцем, чистыми улицами и не успевшим покрыться копотью снегом.

А скоро Новый год, некстати подумалось Анне. Она попыталась представить себе праздник. Традиционно с родителями до двенадцати, а потом...

Рвануть в дом, устроить марш забег по мирам с купанием на пляже, шашлыками в горах, катанием на лианах и вообще... Напиться хоть раз в жизни и натворить настоящих глупостей, о которых можно будет мучительно переживать и ими же гордиться в старости.

Девушка оценивающе взглянула на стоящего напротив мужчину. Чем не глупость номер один?

— А я и не переживаю. Я привыкаю. К тебе, к Фиолету, к Вальди и к тому, что вы в любой момент можете начать оккупацию одного из миров.

— Анна, — поморщился Павел, — мы не настолько отчаялись. К тому же с твоим появлением наши шансы на бескровное переселение возросли.

— Значит, рассматривали и другие варианты, — она поддела носком сапога кусочек льда на асфальте и отшвырнула его в сторону.

Павел не ответил. Так они и стояли друг напротив друга, и новая правда удерживала каждого на месте, мешая сделать шаг навстречу.

— До завтра, — кивнула наконец Анна и услышала ответное:

— До завтра.

Павел дернулся, желая что-то добавить, но девушка не обернулась. Миг — и её тонкая фигурка скрылась в подъезде, оставляя его пинать ни в чем не повинный лед носком ботинка.

На душе было гадко, и становилось только хуже при мысли, что он не остановил Аню, не объяснил, не убедил, что не так уж они и виноваты. Ошиблись, да, но кто не ошибается? В голове крутились десятки доводов — таких, что любого убедят. Но ему не нужен любой, ему нужно одна конкретная упрямица, которой плевать на доводы.

И почему ему вдруг стало так важно её мнение? Почему так плохо, словно они поссорились? Уж не вступил ли он на опасную дорожку симпатии к подопечной? Сначала симпатии, а потом...

Нет, нет и еще раз нет. Павел даже головой замотал, чтобы прогнать дурацкую мысль. Знает он, как это получается. Сначала легкая заинтересованность, потом сочувствие, симпатия, а потом... Страшно подумать до чего может дойти дело.

А какие, к проклятию, чувства, когда его мир одной ногой стоит в могиле?

Вот только сердце насмешливо стучало в ответ, и чуялось Павлу в этом стуке издевательское: "Посмотрим-посмотрим".

— Ма, мы дома, — крикнула с порога девушка.

— Молодцы, — донеслось из кухни, — мойте руки, лапы и за стол.

Запах котлет, жаренной картошки и томящегося в духовке пирога окружали с порога, заставляя вспомнить, что обед был давно, а ужин вот он, почти готов.

Вальди шумно задышал, и его хвост пришел в радостное возбуждение.

— Обжора, тебя кормили, — укоризненно заметила Анна, стаскивая сапоги, — и между прочим, еда со стола вредна для собак.

Вальди ответил выразительным взглядом, в котором явственно читалась любовь к котлетам и пренебрежение ко всем собачьим хрустикам.

Анна бросила взгляд на часы и охнула — до встречи с Тагиром оставались каких-то полчаса, а она после тяжелого дня в простом шерстяном платье, в колготках с разводами соли и забранными в хвост волосами.

— Ма, я ужинать не буду, — сказала, открывая дверь на кухню и впуская туда Вальди. Пес, оставляя мокрые отпечатки от вымытых лап, первым делом прошелся до миски, вежливо схрумкал пару сухариков корма, хлебнул воды и только после этого уставился на Клавдию Петровну преданным взглядом котлетного маньяка.

Клавдия Петровна непонимающе приподняла брови.

— Меня на ужин пригласили, — пояснила девушка, мысленно прикидывая, что выбрать из гардероба, чтобы подчеркнуть деловой оттенок встречи и не выглядеть пацанкой с улицы.

Брови поползли еще выше.

— В агентстве познакомилась. Риелтор. Молодой, симпатичный, не женат. И Вальди сильно не корми, а то он в дверь скоро не пролезет. Все, я в ванную и собираться.

Клавдия Петровна хмыкнула, покачала головой и обратила взор на собаку.

— Видал? На ужин собралась. Надеюсь, с тем самым, который её на машине возит. — И она, повысив голос, крикнула в коридор: — Познакомишь?

Невнятный ответ дочери был едва слышен сквозь шум воды.

— Все ясно, — Клавдия Петровна решила расшифровать ответ для Вальди: — Как только сочтет его достойным, так сразу и познакомит, а гадость в дом тащить у нее желания нет. Как будто эту гадость можно с первого, ну хорошо, с десятого взгляда распознать, — вздохнула она, и Вальди согласно мотнул хвостом.

— Хороший мальчик, — улыбнулась женщина и ласково потрепала собаку по голове, — ужинаем вдвоем?

Пес не возражал. Теплая, пахнущая вкуснейшей едой женщина его расслабляла. Расслабляла настолько, что он не дернулся, уловив шелест одежды в шкафу, нервное бормотание хозяйки и аромат духов. Успел уже понять, что собак в этом мире не везде можно брать с собой. Точнее, мало куда с ними можно ходить, тем более с такими представительными, как он.

Но для порядка Вальди вышел в коридор. Постоял, разглядывая причесывающуюся у зеркала девушку. Кто такой риелтор пес не знал, зато четко знал — Аня уходит без него и пахнет от нее тревогой.

Вопросительно гавкнул. Девушка обернулась.

— Прости, дружище, туда с собаками нельзя, — рассеянно сказала, думая о чем-то своем.

Вальди недовольно заворчал. Утащить что ли плоскую коробочку, которую Хозяйка вечно таскает с собой, и та настолько пропиталась её запахом, что пахнет исключительно Аней. Может, начнет искать и останется дома?

— Не ворчи, — бросила девушка, намазывая губы блестящей палочкой, — все равно пойду. Твои сами виноваты. Нечего было устраивать "тайны истории онлайн".

Коробочка ожила, издав короткий звук. Аня протянула руку, мельком глянула и заторопилась.

— Мне пора. Присмотри за мамой, хорошо?

Вальди понимающе кивнул. Хозяйка могла и не просить. Котлеты, а вместе с ними и Клавдия Петровна прочно завоевали место в сердце собаки.

Хлопнула дверь, и пес помчался на кухню, встал лапами на подоконник, умащивая морду между фиалкой и денежным деревом. На стекле тут же образовалось туманное пятнышко, и Вальди отодвинул нос подальше, пристально всматриваясь в темноту за окном. Он должен знать, с кем его Хозяйка проведет этот вечер.

— Переживаешь?

Свет в кухне погас, и двор стал лучше виден, а затем штору отдернули, и рядом встала Клавдия Петровна.

— Я тоже. Столько лет, а все не могу привыкнуть, что она взрослая. О, смотри, выходит. А это еще кто? — удивилась она, разглядывая большую черную машину, из которой показался темноволосый мужчина, одетый в кожаную куртку, поздоровался с дочкой — даже руку поцеловал, вручил розу и галантно открыл дверцу машины.

Пес глухо зарычал, потом сорвался с места и отчаянно залаял около запертой двери.

— Вальди, фу! Вальди, прекрати! — Клавдия Петровна пыталась призвать к порядку разбушевавшегося пса, трясущейся рукой нажимая кнопки своего старенького, но верного телефона.

— Травка, это я, — слабо проговорила в трубку, когда та откликнулась голосом подруги.

— Клава, что у тебя там происходит? Собачьи бои? На тебя напала свора?

— Да нет, — Клавдия Петровна вернулась в кухню, прикрыла дверь, — это Вальди взбесился. Точнее, не взбесился, а сошел с ума.

— Час от часу не легче, — выдохнула Анна Сергеевна, — мне приехать? Или ветеринарную неотложку вызвать?

— Не надо неотложку, он сейчас успокоится, — пообещала подруге Клавдия Петровна, добавив про себя: — Надеюсь.

— Ну смотри, — пригрозила Травка и спросила: — А из-за чего взбесился-то?

— Аня ушла без него. Её молодой человек на ужин пригласил.

— Значит, перестала секретничать, — удовлетворенно вздохнула госпожа Травкина. — Думаю, скоро она про него сама расскажет.

— Не уверена, — практически прошептала Клавдия Петровна, нервно меряя шагами темную кухню. Лай за дверью становился тише, перейдя в отчаянное поскуливание. Тревога росла, заполняя сердце женщины, и она потянулась за каплями. — Понимаешь, Травка, она с другим уехала.

— Как с другим? — взорвалась трубка удивлением.

— Так с другим, — Клавдия Петровна на ощупь нашла верный бутылек, на глаз отмерила пятнадцать капель, добавила воды из чайника, — машина у него здоровая, черная, ну, как бандиты обычно ездят.

— Джип?

— Ага, джип, — согласилась Клавдия Петровна, залпом выпивая лекарство. Поморщилась от горечи. — Доведет она меня, — пожаловалась трубке.

Они помолчали.

Днем Анне Сергеевне не с первого раза удалось дозвониться до младшего, а когда дозвонилась, тот пообещал все выяснить — дайте мне один час. Перезвонил только через два, когда ожидание сгрызло терпение женщин, а чайник закипал уже в пятый раз.

Андрей Травкин был короток и до обидного немногословен. Спросил, откуда номера, неопределенно хмыкнул и вдруг заявил, что приедет завтра, а до этого момента ничего не предпринимать, никуда не звонить и ни о чем не спрашивать.

— Брось панику на ровном месте разводить, — приказала Травка, шумно дыша в трубку. — В нашем возрасте вредно волноваться. Капли выпила?

— Выпила, — покорно ответила Клавдия Петровна.

— Псу налей и выбрось свои дурацкие мысли из головы. Все будет хорошо. Анька твоя нормальная, с головой дружит, так что иди отвлекись, сериал посмотри, полы помой. Но если что — я на связи. Поняла?

— Угу, — ответила Клавдия Петровна и нажала отбой. С сомнением посмотрела на капли, представила, как уговаривает пса их выпить, затем прислушалась — в коридоре было тихо. Женщина вздохнула, убрала телефон в карман халата и пошла мыть полы. Уборка она всегда успокаивает.

Глава одиннадцатая

Тагир вел машину, словно опаздывал на собственную свадьбу, ну, или похороны. Постоянно перестраивался, обгонял, рвался на желтый свет и резко, до судорожного шараханья пешеходов, тормозил перед переходами.

Аня сидела на переднем сиденье, одной рукой вцепившись в розу, второй — в ремень безопасности, ногами упираясь в пол, и чувствовала себя, как на гонках. Дома, витрины магазинов, рекламные щиты, светофоры слились в одну сплошную стену, мимо которой они прыгали по улице, метя на свободные в плотном потоке машин места.

Сама Аня была аккуратным водителем и всегда гордилась этим — за три года ни одного ДТП, а потом машину пришлось продать. У Вадика возникли сложности, так он сказал, и срочно понадобились деньги. Она, дурашка, поверила. Продала свою любимую киашку, а потом выяснилось, что человек, с которым она делила кров, которому доверяла, которому, мать твою, стирала носки и готовила ужин — игрок! Жалкий, не желающий, да и не могущий прервать порочный круг: деньги — игра — долги.

Знакомая горечь подкатила к горлу, и Анна приказала себе остановиться. И почему она вспомнила об этом сейчас? Не виноват ли в этом бодрый ирландский фольк, играющий в салоне? Помнится, Вадик любил вот такие зажигательные мелодии.

Ну хватит переживать, она еще хорошо отделалась. Вадик намекал, что двухкомнатная квартира для родителей слишком просторна, надо бы поменять на однушку, а деньги вложить в студию. И если бы не тот случайно подслушанный разговор — видно, ангел Хранитель постарался — не было бы у них сейчас ни студии, ни двухкомнатной квартиры. Дура, Господи, какая же она была тогда дура!

Машина свернула на мост, за окном замелькали опоры и гладь воды, не успевшей еще покрыться льдом, темноте которой отражались желтые фонари набережной, они хмуро морщились на воде нагоняемой ветром волны.

Еще один мост, и за спиной остался Каменный остров, с его загадочными дворцами, старинными усадьбами — жильем, бывшим элитным во всем времена Петербурга.

Последовал резкий поворот со взвизгнувшими шинами — Анна начала бояться, что они правда куда-то опаздывают, и машина помчалась по Аптекарской набережной. Справа и чуть впереди, точно огромная елка, играла огнями телебашня. Кое-где успели украсить город, и над дорогой протянулись мерцающие золотом узоры.

Темно-серым величественным силуэтом проплыла "Аврора", впереди уже виднелся Троицкий мост, за которым вонзал в черное небо шпиль Петропавловский собор, а справа парил голубой купол мечети, с двумя девицами-минаретами.

— Забыл спросить, — Тагир повернул с набережной на Петроградку, — как ты относишься к китайской кухне?

Это были первые слова, которые маг произнес с тех пор, как машина тронулась с места.

— Скажем так, я её ем, — с паузой ответила девушка, удивляясь про себя молчаливости Тагира.

— Отлично, — еще один лихой поворот — секундой позже, и они бы поцеловались с мордой белоснежной Мазды, — тогда я угадал со столиком. Тебе понравится. "Ветер Китая" — отличный ресторан, в котором повара — настоящие китайцы.

Он действительно оказался отличным. С печеньем-предсказанием в корзине на входе, стильным интерьером, мягкими креслами и изысканной фарфоровой посудой на столах, которую не стыдно было бы подать и на посольский прием.

Их провели в небольшой зал-кабинет, рассчитанный человек на десять, но в этот вечер принадлежащий только им двоим. С потолка к центру стола спускалась массивная хрустальная люстра, и красные подвески бросали алые блики на белый фарфор. Затянутые шелком стены, тяжелые портьеры с кистями по краям делали помещение похожим на будуар, а мягкие с позолотой стулья, картины и фарфор — на старинный будуар века эдак восемнадцатого, отделанного в моде на Китай.

Вращающийся круг в центре стола позволял гостям пробовать то или иное блюдо по своему вкусу. Эдакий шведский стол в китайском варианте. Анна, правда, даже меню не успела раскрыть. Тагир скороговоркой выпалил наименования блюд, официантка лишь кивала, строча в блокноте, а закончив, быстро удалилась, постукивая высоченными каблуками.

— Ты здесь часто бываешь, — утвердительно произнесла девушка, решив, не заморачиваться по поводу меню. Даже любопытно будет оценить выбор Тагира.

Она устроилась напротив теневика, между ними — большой круглый стол, прямо как на приеме, и это еще гигантскую вазу с красными цветами унесли, а то за ней парочку девиц можно спрятать, не только её одну.

Для сегодняшней встречи девушка выбрала черное платье, простого, но дорогого покроя, с бархатными вставками на рукавах и подоле, а также овальным вырезом на груди и брошью-камеей на бархатке. Светлые волосы убрала наверх, выпустив один локон. Чуть-чуть косметики, капелька духов. Ей не нужны проблемы с переселенцами, и этот ужин станет первым и последним. Больше с Тагиром она встречаться не станет.

— Люблю китайскую кухню. Она напоминает кухню моей родины — острая, с оттенками сладкого и кислого. Впрочем, для тебя я выбрал блюда помягче, — и маг чуть усмехнулся: — Ах да, прости, я не посоветовался с тобой.

— Почему теневики? — спросила вдруг Анна, меняя тему разговора. Девушка подалась вперед, положив руки на стол и вперив в молодого человека строгий взгляд.

— А... пустое, — поморщился тот и потер подбородок, — впрочем, ничего страшного не случится, если узнаешь. Одно из наших подразделений... Хотя погоди, — он остановился, качнул головой — то ли удивленно, то ли озадаченно, — сначала ты. Что сказали болотники?

— Теневики — это не название вашего народа, — Анна провела пальцем по блестящей поверхности стола, рисуя узор, — это прозвище одного из ваших, гм, боевых подразделений. Полагаю, они первые столкнулись с переселенцами, когда те проводили разведку в вашем мире. Так?

— Я всегда знал, ты — умная девочка, — Тагир расплылся довольной улыбкой. — На самом деле у них другое название, но так как они предпочитают появляться из тени, твои сырые друзья решили наградить их этим глупым прозвищем. А потом так стали называть любого из моего мира. Идиоты! — и он выразительно пожал плечами.

— Тагир! — нахмурилась девушка, не разделяя чувств мага. — Они были практически детьми, подростками. Зачем такая жестокость?

— Зачем? — мужчина наклонился, почти касаясь грудью стола, в черных глазах вспыхнула злость, и они потемнели. — А затем, милая моя и жалостливая Хозяйка, что когда в твой дом вламываются незваные гости и начинают его ломать, ты будешь его защищать, невзирая на возраст хулиганов. Потому как этим детям, — он сделал ударение на последнее слово, — кто-то дал оружие, артефакты, кто-то вложил в их головы идею захвата нашего мира, кто-то пропустил их в портал и не остановил. И я готов съесть этот бокал, — Тагир кивнул на высокий, стеклянный фужер, — если ими не руководили взрослые. Например, твои драгоценные болотники, которые уже тогда понимали, что долго в своем болоте не высидят. И если бы не умер хранитель порталов, кто знает, чем дело закончилось на самом деле. Может, они и повторили бы свою попытку.

— В тебе говорят злость и обида за убитых сородичей, — качнула головой Анна, -но они кровью заплатили за свою ошибку. И кровью своих детей. Неужели нельзя было решить вопрос иначе?!

— Иначе? — вскинул брови Тагир. — Подарить им кусочек нашего мира?

— Но они умирают! — крикнула Анна, ощущая, что её все больше захлестывает отчаяние. Стоило признать, попытка примирения вышла донельзя глупой.

— Умирают, — спокойно подтвердил этот невыносимый мужчина, — а ты не задавалась вопросом, почему их мир умирает? Что надо такого сделать с планетой, чтобы она ответила апокалипсисом? Вижу, грешишь на внешние причины, но космос тут ни при чем. Наши историки считают, все миры рождаются одинаково, но живут по-разному. Например, ваш мир. На каком-то этапе у вас пошло что-то не так. Энергия переродилась. Перерождение буквально истерзало планету, оставив крохи цивилизации. Вы стали другими. Мир стал другим. Без магии. Те капли остаточной энергии, которые я улавливаю, не могут насытить даже резерв ребенка. Не могу сказать, плохо это или хорошо. Вы живете, развиваетесь, растите детей. Подобные вашему миры мы называем опустошенными, и заметь, твои предки погибли, не став затевать никакого переселения. Я понимаю, ты хочешь оправдать болотников. Но достойны ли они оправдания? Даже у вас говорят, что первыми с тонущего корабля бегут крысы.

— А еще люди желая спастись, — отрезала девушка, кусая от досады губы. Очередная ложь или полуправда переселенцев... Как же она устала от всего этого! — Хорошо, допустим, они сами виноваты в гибели своего мира, но почему должны страдать невинные? Почему не помочь им обрести новый дом?

Тагир скривился, словно она ему предложила организовать фонд спасения орехов от белок. Но тут им принесли вино, и спор получил передышку.

Белое вино оказалось сладким, с яркой сливовой ноткой. Собственно, оно и было сливовым.

Анна пригубила, отдавая дань приятному вкусу, но и только. К вину она была равнодушна, предпочитая иметь трезвую голову при любых обстоятельствах.

— Аня, — Тагир покрутил бокал, потом парой больших глотков осушил его целиком. Он явно привык к более крепким напиткам и сейчас пил вино из-за гостьи, — давай не будем ссориться. Я понимаю твое желание прекратить вражду, но сегодня я пригласил тебя не за этим. Вы нашли нужный мир?

Аня посмотрела на бокал, перевела взгляд на Тагира и выразительно приподняла брови.

— Считаешь, я тебе скажу?

Маг тяжко вздохнул, и в его взгляде промелькнуло нечто кровожадное. Девушка поежилась. На ум пришла комната пыток, но ресторан с ней не сочетался — не станет же Тагир устраивать подобное в центре Питера? — и она лишь укрепилась в своем желании промолчать.

— Пойми, глупая, это в твоих же интересах! — заявил маг, садясь ровнее и сцепляя ладони в замок. Ну чисто профессор, убеждающий студента прийти еще раз с зачеткой.

Аня не поверила. Имела полное право не верить. Можно было, конечно, предположить, что теневики желали удостовериться — никто больше не станет претендовать на их мир. Но только ли ради этого они оставили мага здесь, рядом с порталом? Ведь легализовать чужого человека из ниоткуда в мире, где без бумажки ты никто, это не шалаш в лесу поставить, да жить охотой с рыбалкой. А судя по тому, как быстро Тагир нарисовался рядом с девушкой, стоило ей первый раз попасть в дом, то маг свою работу выполнял хорошо и порталы действительно отслеживались. И не для себя ли они их отслеживали? Кто сказал, что в колонизации нуждаются только те, у кого погибает мир?

— Вижу, не веришь, — проницательно заметил Тагир, полностью успокаиваясь, — хорошо, пусть так. Но ты — хорошая девушка, смелая, честная, будет жаль, если с тобой что-нибудь случится.

Холодок неприятного страха пополз по спине девушки -в устах мага угроза звучала... убедительно.

— Угрожаешь? — прищурилась она.

— Не я.

Предельно честный взгляд Тагира её почти убедил.

— Ясно, — Аня прикусила губу, прикидывая варианты — что именно она может открыть магу без ущерба для остальных. С другой стороны, подписку о неразглашении с нее никто не брал, так что... — информация в обмен на информацию.

Маг кивнул. И снова все возвращается на круги своя. Они торгуются за слова.

— Но сказать в общем-то нечего, — чуть помедлив, продолжила девушка, — мир обследуют, данных еще нет.

— Тогда обещай сообщить, как только решение о переселении будет принято. Даже не так, сообщи, если его не примут в ближайшую пару дней.

— Но зачем такая категоричность? — удивилась Анна. — Не подойдет этот, будем проверять другой, — пожала она плечами.

— Подожди, их несколько? Больше трех? — недоверчиво вскинул брови маг. Аня не ответила. Она вдруг поняла всю нервозность Тагира. Они считали, что портал останется прежним на три выхода и один вход со стороны переселенцев. Один в болото, второй в технический мир, третий к теневикам, и у болотников не будет выбора. Не будет у них другого, чертова выбора, кроме как дожать теневиков, ну, или осушить болота. И еще неизвестно, что хуже по жертвам. Потому как жить без магии в мире техники они точно не смогут. Это как предложить зрячему стать слепым и глухим, но остаться в живых.

От понимания того, что она обо всем догадалась, Анна ощутила невыразимое облегчение. Все просто. Как же, оказывается, просто.

— Тагир, передай своим — опасаться нечего. Я не могу гарантироваться, что открытые варианты идеальны, но они есть. И... их больше трех. Кстати, как отличить ваш мир? Есть какие-то особенности?

По мере её слов лицо мага вытягивалось все больше и больше, и он смотрел на нее взглядом человека, которому только что сказали, что земля — круглая, а не стоит на четырех китах, как он верил всю жизнь.

А затем Тагир откинулся на кресле, прикрыл глаза и замер. Повисла тишина.

Девушка поерзала на стуле, решая, нужно ли окликнуть заснувшего, казалось, мага или обождать.

За спиной загремели колесики по полу, и официантка вкатилась столик, уставленный блюдами. С невозмутимым видом и дежурной улыбкой, словно у нее каждый день дремлют за столиком посетители, она ловко и быстро расставила приборы, составив тарелки в центр стола, обновила вино в бокале и подала теплые полотенца для омовения рук. А когда Аня вытерла руки, официантка забрала её полотенце, оставив Тагира дремать в кресле.

Девушка кашлянула раз, другой, потом плюнула на этикет — пахло одуряюще вкусно, да и выглядело все аппетитно — и принялась за еду.

— Советую попробовать свиные ушки и баклажаны в медовом соусе.

Раздавшийся голос мага заставил девушку замереть с вилкой у рта.

— Я решила, ты заснул.

— Нет, обдумывал ситуацию, — неожиданная серьезность Тагира её немножко пугала. Скажи, эти болотные твари хотя бы платят?

— Платят, и прилично, несмотря на собственные трудности.

— Жалеешь, — усмехнулся маг, возвращая прежнюю колючесть, — дожалеешься... Ты же чудо! Не просто вернула к жизни действующий портал, а расширила потоки.

— И что это значит? — Аня жевала, почти не чувствуя вкуса еды.

— Это значит, моя милая Хозяйка, что ты можешь не только работать с "мертвыми" порталами, но и открывать новые. А это качество идет бок о бок с универсальностью. Ты могла бы попробовать оживить не только этот портал, но и другие в ином мире.

— Например, вашем, — понятливо кивнула девушка.

— А мы платить больше станем, — широко и нагло улыбнулся этот чернявый тип цыганской наружности.

— Да ты меня вербуешь?! — восхитилась она.

— Ценный кадр, отчего бы не завербовать. Ты ушки пробуй, не стесняйся, — и Тагир крутанул стол, отправляя в её сторону тарелку с маринованными ушками.

Анне очень хотелось ответить, что некто скоро доиграется, и она доберется до его ушей, но... мягкие переливы мелодии, плывущей по залу, вкусная еда, приятное вино настраивали на мирный лад. И черт с ним, пусть вербует. Она все равно не собирается менять свой мир на другой.

— А дверь в мой мир ты найдешь легко. Она будет закрыта. Для всех, кроме тебя, — и Тагир неожиданно подмигнул, — постучишься — откроем.

Анна поняла: последнее, что она станет делать — это стучаться в закрытую дверь. Не хватало еще стать костью раздора в войне теневиков с переселенцами.

Раздался звук рыкающего мотора, Тагир полез в карман, достал телефон, глянул на экран и озадаченно дернул бровями. Анна интуитивно почувствовала — смс от женщины. Любопытно. Да и пора сменить тему. Она выяснила даже больше, чем хотела.

— Скажи, Тагир, ты давно здесь? Твой русский звучит, как родной.

— Достаточно давно, чтобы обжиться, — кивнул маг, убирая телефон в карман и доставая из плетеной корзинки сваренные на пару пельмени. Сквозь нежнейшее тесто просвечивала начинка, а пахли они... И парочка пельменей с бараниной перекочевала в тарелку к Анне. Ох, пожалуй, кому-то сегодня будет плохо от обжорства.

— И девушка у тебя есть? — очередной вопрос, а следом невинный взгляд скрытого любопытства.

Тагир оторвался от пельменей. В черных глазах зажглись озорные огоньки.

— У меня есть мечта, — от мягкой улыбки Анне вдруг стало жарко, и она потянулась за стаканом с водой. Вот она коварная китайская кухня! Во рту все пересохло и горит от перца.

— Брюнетка, блондинка, а может рыжая?

— Это не мечта, это — реальность, — с толикой сожаления промолвил Тагир.

Все ясно, поставила диагноз Анна. Знает она таких. Гоняются за каждой красивой женщиной, теряя голову, а познакомившись поближе, разочаровываются и снова уходят за следующей мечтой. И обзываются такие просто — бабник.

-Уверена, реальность тебя не слишком удручает, — усмехнулась девушка. Она никогда не заводила романа с бабниками. Слишком велика была цена за подобное знакомство. Да и гордость не позволяла быть ...дцатой дурой, павшей к ногам этого красавца. И Тагир был мгновенно перемещен в дальний круг, с единственной возможностью приблизиться — стать другом.

— Увы, она далека от мечты, — состроил скорбную гримасу Тагир. Он чутко уловил перемену отношения к нему девушки, и, похоже, она ему не понравилась.

— Расскажи о своем мире, — попросила Анна, и Тагир начал рассказывать о маленьких домах, раскиданных среди лесов и полей — маги не строили городов, предпочитая жить на хуторах, ведь с порталами и мыслесвязью расстояния теряли свое неудобство; о странных городах-призраках, полностью пустеющих ночью — там работали и учились только днем; об умных домах, умеющих и защитить, и убрать беспорядок, и еду приготовить; и о многих других чудесах иного мира.

Когда они прощались около дома, Тагир задержал её руку в своей ладони.

— Обещай, синеглазка, — он снова вспомнил это дурацкое прозвище, — если у тебя возникнут сложности или ты почувствуешь неладное, позвони мне. А если совсем припрет, беги к нам. Около портала всегда есть кто-то, тебя защитят. Обещай!

— Хорошо, — кивнула девушка, понимая, что никогда не позвонит.

— И может повторим?

Она покачала головой, мягко высвобождая руку. Во-первых, никаких бабников, а во-вторых, ситуация с переселенцами и так непроста, глупо усложнять её еще больше.

— Я понял, Синеглазка.

Её вдруг прижали к себе, его губы мягко коснулись щеки девушки. Аромат дорогого парфюма, запах смазки и ментола, а может, к черту правила?

Мгновение — и он отстранился.

— Прости, не удержался.

Она, конечно, не поверила в его раскаяние. Не будь он теневиком, а она Хозяйкой, у них был бы шанс, а так...

— Спасибо за ужин и... прощай.

Развернулась, стараясь быстрее выкинуть сожаление из головы.

— Я позвоню, Ань, обязательно позвоню.

Да-да, а она не ответит.

За спиной взревел мотор машины, а она уже открывала дверь подъезда.

Стараясь не шуметь, положила ключи на тумбочку. Не включая свет, сняла сапоги, стянула пуховик. Шагнула вперед и запнулась о нечто — большее и лохматое, перекрывшее коридор. Не удержала равновесия и села на пол.

— Вальди? — прошептала. В темноте тяжело вздохнули, а потом на колени легла голова собаки. Девушка провела рукой по ушам, погладила нос и наткнулась пальцами на что-то мокрое.

— Вальди, ты, что плакал? Из-за меня? — выдохнула.

Комок подкатил к горлу, и Аня ощутила себя бо-ольшой такой свиньей.

— Господи, Вальди, — она обхватила морду собаки, прижала к груди, гладя пса по спине, и быстро зашептала: — Неужели ты мог подумать, что я брошу тебя, Павла, Фиолетика? Брошу всех вас? Продамся из-за каких-то денег? Глупый, глупый пес. Никогда. Слышишь, никогда и ни за какие деньги! Мы же семья, дурашка, и не смей больше плакать.

Горячий язык прошелся по щекам девушки, слизывая слезы, а Аня сидела, покачивая голову пса на груди, понимая, что у нее действительно появилась новая семья.

Утром мама глядела на нее с легким неодобрением, да и сама Аня чувствовала себя неуютно — вчерашнее жгло чувством вины. Умом понимала — права. В её положении хороши любые источники информации, а на Вальди смотреть все равно было тяжко.

— Весь вечер провел около двери, — проговорила мама, ставя на стол тарелку с кашей, — не понимаю, что на него нашло. Раньше спокойно на твой уход реагировал, а вчера...

Аня знала ответ, но делиться им не собиралась. Тогда придется объяснять и про теневиков, и про переселенцев, и про необычную собаку-стража. Она сама чуть с ума не сошла, узнав обо всем, а что будет с мамой? Нет, никакой правды.

— Мам, я сегодня на строй объект за город еду, возьму его с собой. Коллега говорил не против его присутствия в машине.

— Коллега? — многозначительно спросила Клавдия Петровна.

— Мам, перестань, — вспыхнула раздражением Аня, — просто коллега и ничего больше. И кстати, я ремонт уже начала делать в квартире. Мне бригаду посоветовали, толковую.

Последнее она произнесла с явным сомнением, искренне надеясь, что так оно и есть.

— Хорошо-хорошо, — в защитном жесте подняла руки мама, — но если этот коллега настолько добр, что возит твоего пса в своей машине, пригласи его к нам на ужин. Надо же поблагодарить человека. От моего фирменного рулет со щукой еще никто не отказывался.

— Я подумаю, мам.

Аня в пару глотков осушила успевший остыть чай. Подобный этому разговор у них случался регулярно. Стоило кому-то из мужчин нарисоваться на горизонте дочери, как Клавдия Петровна начинала вызнавать подробности, по намекам выстраивая картину: будущий зять или так, проходной вариант. Аня поначалу злилась, уходила от расспросов, хлопала дверью, а потом смирилась. Мама, она и есть мама, мечтающая о внуках и нормальной семье для дочери.

В десять Аня с замиранием сердца спустилась вниз, но Павел если и знал об ужине, то ничем этого не показал, и девушка успокоилась — пронесло. Вальди весело мотал хвостом, счастливый, что его взяли с собой, солнышко опять радовало серый Питер, разбрасывая лучи по стеклам едущих навстречу машин, а впереди ждал новый рабочий день, и Аня сидела, улыбаясь своим мыслям. Все обязательно наладится. И новый мир окажется подходящим, и она обязательно сходит в остальные миры, кроме одного, того самого, с теневиками. И займется рисованием. Да мало ли чем можно будет заняться с такой работой?!

Глава двенадцатая

Клавдия Петровна открывала дверь слегка трясущимися от волнения руками. Все было готово к визиту гостей: суп сварен, в духовке томилась курочка под грибным соусом, а на плите еще недавно скворчала картошка. Селедка под шубой пропитывалась майонезом, и даже бутылка беленькой остывала в холодильнике. Клавдия Петровна почему-то была свято уверена, что именно её потребляют фсбэшники. А если и нет, вино и коньяк можно достать из буфета.

— Анечка!

И в тесной прихожей стало теснее ровно в два раза: на Анну Сергеевну и её сына Андрея Николаевича.

— Андрюша, вырос-то как! — всплеснула руками Клавдия Петровна.

Высокий, с цепким взглядом холодных серых глаз, коротко стриженый мужчина совсем не напоминал того веселого пацана, вечно попадающего в неприятности из-за острого чувства справедливости этого далеко не справедливого мира. Ох и непросто пришлось с ним в свое время Анне Сергеевне! Вспомнить хотя бы ту старушку, травившую собак и кошек в их дворе — а вдруг они заразят её Масика? — к двери которой потом целый год шло настоящее паломничество котов из-за регулярно выливаемой на коврик валерьянки. А борьба с машинами, заезжающими на детскую площадку? А школьное восстание против учителя физкультуры, издевавшегося над детьми? Да... много всего было и смешного, и не очень.

Сейчас перед ней стоял взрослый, состоявшийся мужчина, успевший, судя по горьким морщинкам около рта, познать и разочарование, и предательство в жизни.

— Теть Клава, — мужчина вручил Хозяйке торт, галантно поклонился. Клавдия Петровна вдруг засмущалась и упорхнула на кухню — накрывать стол.

Когда-то давно они с Травкой мечтали поженить детей.

— Смотри, какая у тебя красавица растет, — говаривала бывало Анна Сергеевна, — ну хоть один из моих оболтусов да разглядит такое чудо, а там, глядишь, и породнимся. [Author ID1: at Thu Aug 16 11:58:00 2018 ]

Не разглядели, не сложилось. Старший, насколько знала Клава, был прочно повязан тремя детьми, зато младший успел жениться на московской дамочке, как её неодобрительно называла Травка, и развестись.

За столом они обсудили погоду, приближающийся Новый год, троих внуков Анны Сергеевны, и лишь за чаем, от алкоголя гости отказались, Андрей перешел к делу.

— Умеете вы удивлять, — сказал он, доставая из кармана листок бумаги. — Ну ладно ты, мам, всегда к детективам слабость имела, но вы, теть Клав, — и он неодобрительно вздохнул с видом государственного мужа, имевшего давний и прочный опыт в подобных делах, к которым доступ старушкам был строго воспрещен.

— Не томи, Андрейка. Клава вон второй день места себе не находит, за Анечку беспокоится.

— Хорошо, томить не буду, только пугать, — и задорная мальчишеская улыбка вдруг осветила лицо Андрея, вернув его сразу лет на десять назад к велосипедам, роликам и первым сигаретам в подворотне.

— В общем так. Машина зарегистрирована на некоего Павла Самохина. Куплена год назад у Жернова Александра Александровича. Прописан товарищ в Тверской области, работает там же в ремонтной мастерской. Не женат. Словом, ничего интересного на него нет. Чист, как лист, и у нас нигде не числится. А вот с телефончиками есть одна занятная зацепка. Информация строго секретна, попрошу не разглашать, — и он обвел строгим взглядом притихших бабушек. — Пару лет назад недалеко отсюда, в гаражах, были найдены пять трупов. Один с огнестрельными ранениями, а вот остальные четыре... Эксперты так и не поняли, что их убило. Предварительное заключение — удар молнией. Только молнии не бьют людей в гаражах, да еще и зимой. С самим делом все ясно -разбойное нападение, баллистика подтвердила, что из стволов бандитов были произведены выстрелы в убитого, а вот чем он их уложил и кто был сам — так и не выяснили. У пострадавшего не было документов, только телефон, купленный по несуществующему паспорту. Пробили последние звонки. Один из номеров принадлежал Жернову Александру Александровичу.

Клавдия Петровна тихо ахнула, а Анна Сергеевна удовлетворенно кивнула, словно уже решила эту задачу.

— Да-да, тому самому. Но тогда этой покупки еще не было. Старика проверили, ничего подозрительного не обнаружили, а там и труп исчез. Дело закрыли, сам Жернов умер полгода назад от сердечного приступа. И вот теперь, может мне кто-нибудь объяснить, как его номер оказался в телефоне вашей дочери?

Серые глаза двумя льдинками впились в лицо Клавдии Петровны, и та невольно схватилась за сердце. Вихрастый мальчишка, которого она однажды поймала на улице за курением и не сдала родителям, окончательно растворился в воспоминаниях.

— Андрей! — осуждающе насупилась Анна Сергеевна.

Серые глаза моргнули и отцепились от лица Клавы.

— Простите, теть Клав, привычка, но вы сами видите, как все складывается. Я могу допустить, что Жернов не просто продал машину, а еще и сим-карту с телефоном отдал, но в совпадение, что никто из них не связан с человеком-молнией, — не верю. Рассказывайте, — и он откинулся на спинку кухонного диванчика.

Клавдия Петровна замялась. Одно дело подозревать и совсем другое — сдавать собственную дочь — а вдруг и вправду в чем-то замешана? — органам власти.

— Не бойтесь, теть Клав, — верно истолковал заминку Андрей, — я здесь неофициально. И материалы дела получил тоже неофициально, якобы для статистики по висякам. Так что последствий ПОКА не будет. Да и не верю я, что Анька в криминал влезла. Не такая она.

— Не такая, — с готовностью подтвердила Клавдия Петровна.

— Давайте, теть Клав, — ухмыльнулся Андрей, — мне, как священнику на исповеди, можно и нужно все рассказать.

Она еще помедлила, взвешивая за и против, а потом выложила и о Павле, который якобы в ремонтной мастерской где-то под Тверью работает, а со слов дочери является коллегой по работе, и о купленной квартире, и о непонятной работе, и даже зачем-то про собаку рассказала.

Андрей слушал профессионально, делая пометки в блокноте, потом задал уточняющие вопросы и полез за ноутом, а затем извинившись, ушел в комнату — звонить, делать запросы.

Вернулся через полчаса — в глазах азарт, на лице выражение охотничьей собаки, вставшей на след.

— Во-первых, теть Клав, Аня действительно купила квартиру. Сделка на оформлении, но в базу её уже занесли, а во-вторых, угадайте, чью квартиру она купила?

Бабушки честно задумались, но вариантов, кроме как криминальную, не предложили.

— Жернова Александра Александровича! — торжественно огласил Андрей, и глаза его увлеченно заблестели. Это было уже не просто совпадение, это был серьезный зацеп, и в его мыслях громоздились догадки и теории. Новое дело с пятью трупами манило собой, обещая, как литр отличного коньяка — дубовую горечь, сладкое опьянение и тонкую кислинку лимона на языке. Он знал, что должен попасть в эту квартиру, выяснить, что связывает Аню, Павла и умершего Жернова с метателем молний. И он это выяснит!

— Анечка, не волнуйтесь вы так. У вас все получится со временем, — Арвель промокнул белоснежным платком пот со лба и перевел дух.

Аня его надежд не разделяла. Битый час под руководством мага она пыталась разглядеть пространственные потоки энергии, образованные порталами. Чертов час пялилась на белые двери, чувствуя себя полной идиоткой. Ну как можно разглядеть нечто вместо двери, когда она ясно, выучив уже все трещинки и потертости, видела дверь, и только её! И это при том, как пояснил ошарашенной девушке маг, что двери на самом деле и не было, а была материальная визуализация подсознательных образов хозяйки, наложенная на энергетический прорыв в пространстве.

— Поймите, Анечка, эти прорывы существовали здесь всегда. В этих лесах, можете сами в деревне поспрашивать, часто пропадали люди, скот. А конкретно за этим озером давно закрепилась дурная слава. Вода сама по себе отличный проводник, а уж в таком месте, где легко прорывается грань миров, особенно. И сколько здесь еще незакрепленных порталов, никто вам точно не скажет. Вы, как бы точнее выразиться, закрепитель. Проявитель и закрепитель. Ваше появление стабилизировало порталы, заставив их проявиться, а дальнейшее пребывание в доме закрепило их местоположение. Причем, если поначалу их было больше, может двадцать или тридцать, то в итоге осталось восемь. Конечно, модель несколько упрощена, но в общих чертах верна. И сама материя в данном случае вторична и может принимать любой облик. Если снести дом, ничего не изменится, портальные входы останутся и будут видны на уровне тонкого зрения. Ваша энергетика, как клей, удерживает их на месте. Уйдете, и порталы продержатся несколько дней, а потом вновь станут нестабильными и блуждающими.

Сказанное легко укладывалось в голове, но на практику никак не влияло. Дверь оставалась дверью, сколько Аня ни пыталась себя убедить в обратном, как ни щурила глаза или, наоборот, расслабляла, представляя потоки энергии, тонкое зрение к ней не приходило.

Почему-то вспомнились грибные опыты Кастанеды и мозгодробительные рассуждения Ричарда Баха. Вот грибов или травок ей точно не хватало. Мозг решительно не хотел принимать иную реальность, кроме материальной. Дверь: белая, твердая — кулаком она по ней пару раз стукнула — с золотой ручкой дракончиком. И никаких сияний, дрожаний воздуха или проблесков ауры. Даже мухи, сволочи, не летали, игнорируя её попытки заглянуть в сумрак.

Арвель отвлекся, бросив её работать над дверью. Наблюдателей тоже не наблюдалось. Коридор был пуст — все были заняты новым миром, одна она, бедная, пыталась взломать дверь закостеневшим в своем материализме сознанием.

Аня со вздохом положила ладонь на дверь. Дерево было теплым, гладким. И оно было просто деревом, а не каким-то там сгустком энергии.

Бесполезно, подумала, выстукивая пальцами "Шутку" Баха. Клей, он же необязательно должен обрести суперспособности, а вполне может остаться обычным таким клеем. Как там выразился Арвель? Закрепитель? Вот и будем пока закреплять.

С той стороны двери явственно стукнули в ответ.

Аня замерла. Это было... неожиданно.

Она воровато оглянулась по сторонам. Вокруг не было никого, кто мог бы её остановить, и пальца сами легли на ручку двери. Она на секундочку. На крошечную щелочку, иначе умрет от любопытства.

Можно было, конечно, дождаться Арвеля — так запретит же, или попросить Фиолетика составить компанию, но тогда вмешается невидимая охрана. А она так задолбалась с этой дверью!

Но действовать надо быстро. Легонько потянула за ручку, готовая в любой момент захлопнуть дверь. Первым ощутила знакомый аромат вереска. Значит, перед ней мир рыжика. Нога заныла, напоминая о недавней ране, и Аня уже решила не рисковать, как в щели показалось чья-то лапа — грязная, со сломанными когтями и в крови.

Она сунулась было дальше, успев заметить нечто ящероподобное, ростом со взрослого человека и беспомощно-детским взглядом на плоской морде, покрытой жесткими чешуйками. В оранжевых глазах с вытянутым зрачком плескалась боль.

— Назад!

Невидимая сила ухватила за плечо, вытаскивая обратно и захлопывая дверь. А к ней уже спешил Арвель, укоризненно хмуря брови.

— Анечка, Анечка, вас и на пять минут без присмотра оставить нельзя.

— Да погодите вы причитать! — она вырвалась из захвата невидимого охранника. Пора, кстати, отменить эту дурацкую маскировку. Что за манера следить и хватать! — Никто меня не съел, я жива и здорова, но там, за дверью, детеныш, и ему явно нужна помощь.

Арвель поджал губы, и его выражение лица живо напомнило Ане маму. Она точно так же поджимала губы, а глаза становились отстраненными, стоило дочери завести разговор о кошке или собаке.

— Арвель, — кулаки сжались сами собой, — не заставляйте напоминать, что это мой дом и я могу приглашать сюда любых гостей.

"И тащить любую дрянь" осталось не озвученным, но прекрасно понятым магом.

— Хорошо, — вдруг сдался Арвель, — мы откроем еще один мир, если вам так хочется.

— И посмотрим, что с детенышем, — добавила Анна, пытаясь по лицу мужчины догадаться, с чего вдруг такая уступчивость. Она ожидала длительный бой, но противник сдался без единого выстрела.

— И посмотрим, — согласно кивнул Арвель.

Обрадованная Анна была только "за"! Ведь открывать новый мир гораздо приятнее, чем пялиться на дверь в тщетных попытках узреть невидимое.

Минут через пятнадцать, за которые девушка извелась от нетерпения, все было готово. Появился Павел в сопровождении Вальди. Пес занял место рядом с девушкой, от мокрой шерсти пахло псиной, и на ней был заметен нерастаявший снег. Она сама отправила Вальди погулять вокруг озера, и, судя по мокрому виду, пес отлично провел время, купаясь в сугробах.

В коридоре становилось все оживленнее. Аня заметила двух женщин. Уже знакомую ей Таймару и еще одну — высокую, светловолосую женщину, строгого вида, в серой рубашке и длинной прямой юбке, стального цвета. Охранница? Впрочем, незнакомка больше походила на учительницу, чем на боевого мага.

— Мы готовы, — прервал размышления девушки Арвель.

— Я сейчас, — вдруг сорвалась она с места и бегом устремилась на кухню.

Когда вернулась, к толпе в коридоре прибавилась парочка наблюдателей — куда без них. Анна, не дожидаясь команды, медленно потянула за ручку двери.

Горьковатый аромат вереска выплеснулся из щели, следом раздалось басовитое жужжание насекомых, где-то треснули ветки кустарника, и девушка, уже не таясь, распахнула дверь.

Фиолетовое море вереска колыхалось под тугими порывами ветра. Ярко светило солнце, вычерчивая на голубом небе пики гор. Крупные валуны, точно забытые кубики, поднимались из травы. Сбоку начинались густые заросли кустарников и тянулись дальше до самого подножия гор.

А раненного детеныша нигде не было видно, и сердце девушки сжалось — не успели? Но руки уже тянулись достать кусочек мяса из пакета, который она взяла на кухне.

Держа мясо в руке, Анна шагнула за порог, спиной чувствуя, как напряглись маги, однако мешать ей никто не стал.

— Эй, ты где? — негромко спросила.

— Выходи, не бойся, — и коротко свистнула, не особо надеясь на результат.

В кустах затрещало, Вальди тут же оказался перед ней, зарычал, вздыбив шерсть на загривке и сморщив нос. Аня успокаивающе положила руку ему на спину.

Кусты трещали, к ним пробирался кто-то крупный. Аня, не видя того, что творится у нее за спиной, вдруг ощутила, как потяжелел воздух, и в нем появился странный жар. Она медленно повернула голову — так и есть, в руке Павла, стоящего рядом, переливался огненный шар.

— Убери, — шикнула, — испугаешь.

Она уже успела разглядеть сквозь ветки кустарника грузное тело детеныша, нелепую голову на длинной шее и теперь боялась одного — испугать.

— Иди сюда, дурашка, — позвала, перекрикивая рычание Вальди и делая шаг навстречу.

— Аня, это не смешно, — голос у Павла был напряженным и злым.

Детеныш наконец выбрался из кустов. Узрев много людей, он в нерешительности остановился, не зная, как поступить.

Вид у него был еще тот: грязно-серый, с тощим и неуклюжим телом. Часть чешуи на коже отсутствовала, и раны в этих местах гноились, привлекая больших жирных мух. Одну лапу детеныш приволакивал, опираясь на короткий, толстый хвост. Еще несколько ран виднелись на плечах и боках ящера. Впрочем, несмотря на потрепанный вид, детеныш выглядел внушительно. Был он ростом с Аню, передние лапы короче задних, и на них красовались длинные черные когти.

— Хороший мой, проголодался? — ласково улыбнулась девушка, пересиливая страх. Он маленький, ранен и напуган. А за ней целая толпа боевых магов.

— Уи, — вдруг согласился с ней ящер, но с места не тронулся.

— Тогда держи, — она бросила ему кусок мяса, и ящер с ловкостью поймал его лапами, а затем подношение мгновенно исчезло, как успела заметить Аня, в полной острых зубов пасти.

— Хрр,— сказал ящер и облизнулся.

Анна облегченно выдохнула — контакт налажен. Осталось малое — убедить ящера обработать раны, а для этого понадобиться еще мясо.

— Если хочешь, я его полечу, — тихо проговорил Павел, и девушка благодарно кивнула. — Только если он решит подзакусить нами...

— Я его уговорю обойтись говядиной, — понимающе улыбнулась Аня.

— Так, кто это у нас? — к ним подошел Арвель, внимательно оглядел насторожившегося детеныша и вдруг присвистнул: — Мать моя, опустошение, да это же дракон!

— Где дракон? — непонимающе хлопнула глазами Аня, а затем рассмеялась: — Ой, не могу, вот это чудо — дракон?

Ящер между тем потер нос лапой, жалобно заскулил и бочком двинулся к Ане, решив, видимо, что девушка не может быть угрозой.

Дракон или не дракон, но бросать его здесь раненого и голодного на верную смерть... Нет, она не может так поступить.

— Павел, нужно еще мясо. Арвель, я понимаю, вам не терпится, но пока не вылечим драконенка, добро на исследование не даю.

Координатор глянул недобро, но возражать не стал. Девушка внимательно взглянула на мага, отмечая, что вчерашний энтузиазм почему-то угас. И впервые у нее промелькнули сомнения, а так ли хорош мир идеального пляжа, как им всем хотелось верить. Но времени уточнять подробности не было.

— Держи, — Таймара протянула внушительный кусок мяса и подмигнула. Похоже, магиня решила подружиться. Что же... Аня не против.

— Спасибо! — взяла мясо и сделала осторожный шаг к ящеру. Ну никак он не походил на дракона. Где крылья? Где горделивый силуэт и вытянутая морда?

Потом она скармливала детенышу мясо, нарезая его выданным Арвелем ножом. Ящер глотал мясо, слушал ласковые слова и недоверчиво косился на ходящего вокруг мужчину, который периодически касался руками его кожи, и оттого по ней разливался то жар, то холод, но боль уходила, и он все больше проникался доверием к этим странным двуногим животным.

— Все, — выдохнул Павел и отступил на шаг, оценивая работу. На месте рваных ран розовела кожа, гной исчез, только лапа все еще смотрела в сторону.

— У него вывих, но вправить кости он мне не даст.

— Ты и так много сделал, спасибо,— и она одарила Павла благодарной улыбкой, а затем обратилась к детенышу: — Все, милый, нам пора работать, а тебе нужно вернуться к своим. Если хочешь, можешь остаться, мы присмотрим, чтобы тебя не обидели.

Но у ящера было свое мнение и, тихо угукнув, он двинулся следом девушкой.

Вальди снова ощерился, готовясь указать наглой ящерице её место.

— Так не пойдет, — покачала головой Аня, мысленно представив, что скажет мама, если она притащит это чудо домой, — а впрочем...

На ум пришел рыжий. Похоже, именно с ним не посчастливилось встретиться драконенку. И второй раз он эту встречу точно не переживет.

Ящер в коридоре смотрелся странно. Крутил башкой, принюхивался и топорщил маленькие ушки. Чужие запахи, незнакомая обстановка и люди его пугали, и он старался держаться поближе к Ане.

— Надеюсь, он не откажет, — проговорила девушка, останавливаясь у двери с фиолетовыми цветами.

— И в чем я должен или не должен тебе отказать? — фиолетовый ящер на огромном листке был раза в полтора больше настоящего, но выглядел точно так же — громоздко и неуклюже.

— Ты с ума сошел? — зашипела девушка, пытаясь прикрыть дверь от любопытных взглядов, но морда драконенка активно этому препятствовала. Аня выругалась, выталкивая того в коридор и захлопывая наконец долбаную дверь.

— Ты последние фиолетовые мозги растерял? — страх за Фиолетика придал сил, и она активно наступала на ящера, заставляя его пятиться к краю листа. — Знаешь, что будет, если они узнают о твоем шпионстве? Да они зальют дверь бетоном, наложат щиты и запретят мне здесь появляться. Ты этого хочешь, да?

Ящер замотал головой.

— Как же вы меня все достали! — выдохнула Аня, приложила ладонь ко лбу и прикрыла глаза. — Ладно, проехали, но больше, пожалуйста, без фокусов. И приютишь драконенка, пока мы его родителей не найдем?

— Конечно, давай сюда своего уродца, пока он мне дверь не выбил.

Аня прислушалась. С той стороны доносились глухие удары, потом послышался обиженный рев.

— Спасибо! — подбежала и, подпрыгнув, чмокнула в теплый шершавый нос.

Они сидели на листе: драконенок, Аня, Вальди и вторая, фиолетовая Аня. На пороге, прислонившись к косяку, делал вид, что дремлет, Павел.

Переругиваясь, обсуждали, как лучше устроить ящера.

Фиолетик заинтересовался домостроением — насмотрелся журналов — и демонстрировал выращенные домики, сложенные из лиан башни и свисающие с веток шары-комнаты, а девушка пыталась убедить друга, что ящеру нужно нечто попроще -гнездо или пещерка. Можно устроить водоем, положить подстилку из мха — и этого будет достаточно.

Ящер сыто дремал, подтянув морду к коленям девушки, а они занимались грамотой. Фиолетик схватывал буквы на лету и скоро бегло читал, пока Аня не заподозрила неладное. Дала текст, не читая его сама, и тут же выяснилась правда — мухлевщик считывал текст с её сознания.

Так и развлекались, пока шум в коридоре не привлек её внимание.

Аня с Вальди выскочили из двери, чтобы увидеть, как по коридору, в направлении столовой, несут окровавленное тело.

— Нам пора, — заторопилась девушка, попрощалась с Фиолетиком, бросила ласковый взгляд на спящего ящера и отправилась следом, плотно прикрыв за собой дверь.

— И долго будете скрывать правду? — спросила у Арвеля, входя в столовую.

Тахмар уже держал руки над телом, и девушка отвела взгляд — рваные раны, развороченное мясо, сквозь которое просвечивали кости — зрелище не из приятных.

— Он жив? — сглотнула, прогоняя подступившую тошноту. Голова закружилась, день потемнел, и лишь усилием воли ей удалось не потерять сознание.

— Жив, — глухо ответил Арвель, — но оправится не скоро.

— Что случилось?

Координатор мотнул головой, и они вышли в холл. Здесь, за окном, царила красавица зима, под ледяным одеялом спало озеро, дремали в снежных шубах сосны и ели, здесь было тихо спокойно, и лишь дорожка из капель крови на светлых досках пола нарушала эту идиллию.

— Аня, я понимаю ваше беспокойство, но вашей вины здесь нет. Вы не могли знать, что этот мир принадлежит морскому народу.

— Морскому народу? — переспросила девушка. Мир идеального пляжа оказался сказкой с плохим концом. А жаль.

— Откуда, по-вашему, взялись легенды о русалках? — хмыкнул маг. — Не одной только фантазией наполнены сказки. Твари попадали сюда, но видно не прижились. И хорошо, что передохли. Они жестоки, кровожадны и мстительны. Остров, на котором открыт портал, входит в один из многочисленных архипелагов, разбросанных по океану. У нас было мало времени, но, похоже, морской народ затопил материки, оставив лишь острова, большей частью скалистые.

— Вы с ними столкнулись? — тихо спросила девушка. Вид окровавленного тела все еще стоял перед глазами.

Арвель дернул уголком губ. По лицу видно — переживает неудачу, хоть и делает вид, что все нормально.

— Когда не знаешь языка, тяжело объяснять свои намерения. Дипломатия не работает с варварами и... с русалками, Аня. Вам лучше вернуться домой, Павел проводит, — и он повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.

Глава тринадцатая

Андрей Николаевич Травкин был хорошим оперативником. Коллеги не раз говорили: в отца пошел, и, несмотря на небольшой практический опыт, ему доверяли вести дела самостоятельно. У начальства он был на хорошем счету, так что продвижение по службе не должно было заставить себя долго ждать, если, конечно, сам не оплошает.

Доложить бы о расследовании, чтобы потом вопросов не было. Впрочем, было бы что докладывать... Догадки и интуицию к делу не пришьешь, да и тете Клаве он обещал не торопиться с выводами. Аньку опять же жалко. Сто процентов по глупости влетела. Ну или по любви. Она же всегда была немного того... на принцах помешана.

Он прекрасно помнил серьезную, задумчивую девочку, часто витающую в облаках и обожающую сказки. Большей частью она рисовала именно их. Всяких там принцев, эльфов и прочую галиматью. Впрочем, не чуралась играть с пацанами в войнушку, когда предки вывозили их компанией на дачу к Травкиным, лазила по деревьям, переплывала речку и вставала в пять утра на рыбалку. Отличной была девчонкой, но иногда на нее что-то такое накатывало, и она уединялась с альбомом. Тогда к ней лучше было не соваться — могла и по шее дать.

Ему сложно было представить, что Анька, по которой серьезно сохла пара его друзей, Анька, которая учила его танцевать медляк и до колик в животе смешила рассказами о девчоночьих глупостях, Анька, которую он торжественно провожал домой с дискотеки, и которая, чуть стесняясь, подарила ему его портрет на шестнадцатилетие, эта Анька преступила черту закона и стала преступницей.

Но жизнь — странная штука, порой переворачивающая все с ног на голову.

Взять, например, Лизу. Какая стерва в ней открылась после свадьбы! Настоящая стервище. Хорошо, хоть квартиру успел взять в ипотеку до свадьбы и оформить на себя, а то бы жил в общежитии, как последний лох. Машину, правда, пришлось отдать, да и вещи она забрала все, что могла. Но квартира ей не обломилась.

А ведь повелся на красивое личико да стройную фигурку. А чудище внутри и не разглядел. Но ничего, второй раз он умнее будет и женится на... А вот хотя бы на Аньке. Отличная девчонка, да и внешне ничего так! Вот куда он смотрел пять лет назад? Давно бы и детки были, и семья нормальная.

И Андрей пообещал себе внимательнее приглядеться к подруге детства. Сначала спасти, вразумить, утереть слезы раскаяния, а там... чем черт не шутит, может и сладится. Братан вон аж троих настрогать успел, а у него еще ни одного, наследничка, нет.

С такими довольно мирными мыслями Андрей шел по Удельному проспекту. Здесь, на тихой улочке, Аня купила себе квартиру, в которую он и собирался наведаться.

В правом кармане лежало удостоверение участкового — осталось после одного дела. Отметку московского отделения можно было и пальцем прикрыть, все равно рядовые граждане, испуганные цветом корочки, в текст не вчитывались. Пояс оттягивала кобура с табельным оружием — не поленился взять с собой, хотя в отпуске и не положено. Кстати, надо будет глок приобрести — он и легче, и удобнее, чем пистолет Ярыгина. Вот дадут на Новый год тринадцатую, он и раскошелится на хороший ствол.

Легко взбежал на седьмой этаж, остановился перед обитой советским дерматином дверью. И вдруг испугался — а если дверь откроет она? Что он скажет? Проходил мимо? Или прости, но твоя мама просила собрать на тебя досье?

Андрей помотал головой... Ну нет, такую глупость он не совершит. Да и мало ли причин может быть у сотрудника при исполнении наведаться в квартиру, косвенно связанную с делом о пяти трупах?!

Дверь открыли быстро, даже не поинтересовавшись: кто там. На пороге стоял коротко-стриженный мужик в полинялой футболке и старых, протертых джинсах. На щеке мазок краски, на плечах побелка. Ремонт у них, что ли?

И разговор сам выстроился в голове.

— Участковый Паниров, — корочка в лицо, — вы хозяин?

— Не-е, — замотал головой белобрысый. На лице знакомая смесь удивления, гражданского почтения и легкого испуга, — Хозяйка на работе, а мы с напарником квартиру вот ремонтируем.

Андрей отметил странный выговор мужчины и присмотрелся повнимательнее. Украина, Белоруссия или Молдова? А вот сейчас и выясним.

— Будьте любезны документы, — от тона участкового белобрысый вытянулся, побледнел и тут же сорвался в комнату со словами:

— Да-да, конечно.

Андрей шагнул в коридор, притворил за собой дверь и огляделся. Скромненько, убито, но свежий ремонт должен поправить это впечатление. Поочередно заглянул во все двери. Крохотная шестиметровая кухня, маленькая десятиметровая спальня и еще одна комната побольше, где и копался в сумке молдаванин, выуживая документы. У стенного шкафа, забитого разного рода хламом, Андрей притормозил. От полок почему-то тянуло сквозняком — вентиляция там проведена, что ли? — а еще свежим морозным воздухом с привкусом цветущего вереска. Андрей прикрыл глаза и сам себе не поверил, побыстрее захлопнув дверь в странную кладовку.

— Вот, начальник, документы, — без заискивания, но с легкой обеспокоенностью на лице белобрысый протянул паспорт.

Андрей открыл документы. Быстро проглядел. Молдаванин трасформировался в тверитянина. Любопытно, и тут Тверь! А может, это целая банда из Твери здесь промышляет?

Бросил взгляд на переминающегося с ноги на ногу мужчину, что-то было военное в его облике. Служил? Все может быть.

— Значит, Алексей Григорьевич Томилин. Проживаете, хм, в Тверской области. Чем занимаетесь у нас в Петербурге, я и сам вижу. А временная регистрация у вас есть и разрешение на работу?

— Конечно, — вдруг странно улыбнулся тверитянин, доставая из кармана джинсов сложенный вчетверо лист бумаги. Подал Андрею, проводя зачем-то второй рукой перед его глазами. У Андрея вдруг закружилась голова, стало жарко, а мир странно поплыл, меняя краски на серые с белым. Миг — и все пропало, он опустил глаза на бумагу, которую держал в руке. Быстро проглядел. Это была временная регистрация на Алексея Григорьевича Томилина в Выборгском районе Санкт-Петербурга, а также разрешение на работу по специальности маляр-штукатур.

— Маляр, значит, — протянул Андрей, вертя бумагу в руках. Что-то не давало ему покоя, царапало на краю сознания, но бумаги были в порядке. Паспорт, печати, подписи.

— Ага, штукатурим помаленьку, — осклабился мужик, забирая из его пальцев бумагу и аккуратно складывая её обратно.

Андрей окинул неприязненным взглядом несостоявшегося молдаванина. Зацепиться было не за что. Не будешь же задавать в лоб вопросы о банде из Твери.

— С кем работаешь?

— Так напарник мой, Олег, в магазин вышел. Скоро вернется. Земляки мы, у него с документами тоже все в порядке, — с нажимом ответил Алексей, и Андрей сразу поверил — действительно все в порядке и с документами, и даже договор на ремонтные работы найдется, если спросить.

— А в чем, собственно, дело? — тоном оскорбленного подозрениями власти гражданина осведомился Алексей.

— А дело в том, Алексей Григорьевич, что соседи на вас жалуются. Шумите, в неположенное время ремонтные работы проводите. Нехорошо, — и он огорченно покачал головой.

Тверитянин скопировал его огорченное выражение и тоже закачал головой, словно сам себе удивляясь — он, и в неположенное время, ай как нехорошо!

— Ну что вы, никаких работ после одиннадцати! Мы тоже люди и прекрасно все понимаем.

— После девяти, — поправил его Андрей, — есть постановление города, никаких шумных работ после девяти вечера, а в выходные после семи.

— Ясно, ясно, — закивал Томилин, изображая полнейшее раскаяние и готовность к содействию, — обязуемся впредь не нарушать.

И он выжидающе замер, скосив глаза на дверь за спиной мнимого участкового. Намекает на выход, сволочь, вдруг разозлился Андрей.

— Квартиру давно ремонтируете? — спросил, словно между прочим.

— Да только начали. Дней пять еще провозимся.

— Удачи, — кивнул Андрей, понимая, что больше здесь делать нечего. Надо выяснить информацию о наследнике, который продал Ане квартиру, а также съездить в Тверь, где по документам у Жернова был дом, но сначала банальная слежка. Иногда она самая эффективная.

Дверь за его спиной закрылась с разочарованным щелчком.

Андрей вышел из подъезда, набрал номер кузена, который владел несколькими автосалонами и прокатом авто, договорился, что возьмет неброскую машину на пару дней.

Через час ему подогнали Шкоду Октавию, и он устроился около подъезда — наблюдать.

Домой Аня уходила, раздираемая противоречивыми чувствами. Было жаль переселенцев — опять неудача, и в тоже время зло брало — выпроводили, отправив, словно ребенка, домой. Не хотят делиться проблемами, ну и пусть, она сама во всем разберется.

В квартире не посмотрела на ремонт, не прельстившись даже свежепоклеенными в комнате обоями. Кивнула Алексею, подождала, пока он что-то встревоженно расскажет Павлу, и спустилась во двор.

Домой ехали молча. Неудача переселенцев неожиданно сильно ударила по ней самой. И почему она приняла её так близко к сердцу, словно лично отправила в руки кровожадных русалок?

Золушка поверила в сказку и теперь переживает за каждую, встреченную ею волшебную тварь словно за своих родных детей... А может, так оно и есть? Она открыла миры, точнее, их стабилизировала и теперь чувствует за них ответственность, как и за каждого, кто окажется за дверью?

Пиликнула смс, и девушка достала телефон из сумки.

Теневик был краток:

"Скажи жабе, за вами хвост. И я ревную, милая".

Смайлик в конце задорно подмигивал. Ревнует, что не один за ними следит... комик. И вот только хвостов ей не хватает, после сегодняшних, русалочьих.

— Павел, за нами слежка, и это не теневики.

— Знаю, — мгновенно откликнулся маг, — передай его серости, я готов выслушать предложения.

Аня фыркнула — она им что, радистка, но все же набрала ответ:

"Твои предложения?"

"Я помогу, но с тебя еще ужин".

— Как думаешь, кто нами заинтересовался? — Аня медлила с ответом, палец завис над экраном.

— Нами порой интересуются, это нормально. Ань, не переживай, справимся. Покатаемся? — спросил Павел, резко выворачивая руль в сторону. Сзади донеслось обиженное бибикание.

Интересуются... Что за день такой! Сначала русалки, теперь спецслужбы. Кто заявится на ужин? ФСБ?

Но на этот раз она может помочь.

"Согласна".

Машина вильнула на повороте, и они проскочили на мигающий желтый. Их чуть занесло, но Павел, тихо ругнувшись, удержал машину на полосе.

И тут же запиликал телефон.

"Скажи жабе, чтоб не портил воздух от страха. Все под контролем, а то еще угробит тебя".

— Он поможет, — вздохнув, озвучила смысл смс Аня, опустив, естественно, жабу, а сама подумала: еще один ужин! Да она с ума сошла!

— Пусть поторопится, я не хочу навести на твою квартиру.

Машина снова вильнула, перестраиваясь в другой ряд.

— И передай, что его помощь ничего не меняет между нами, но так и быть еще один раз я его отпущу.

Мальчишки! Улыбнулась про себя Аня. Мальчишки, которых заставил протянуть друг другу руку помощи общий враг.

Сзади отчаянно забибикали, раздался глухой удар. Аня вывернула шею — огромный Хаммер блокировал дорогу, давая им уйти.

Что же... ужин честно отработан. Придется идти.

Домой Андрей возвращался в настроении: убить бы кого-нибудь, чтоб полегчало. Слежка не задалась с самого начала. Теоретически он был уверен, что Анька — она стала еще красивее, с того момента, как он видел её в последний раз — поедет сразу домой вместе с темноволосым мужиком вида а ля Джеймс Бонд. При взгляде на него Андрею на мгновенье показалось, что перед ним коллега: было нечто знакомое в том, как тот двигался и в колючем взгляде мужчины, но Андрей тут же отмел это предположение, как маловероятное.

Однако "Джеймс Бонд" преподнес сюрприз. Слежку заметил быстро, с энтузиазмом начав отрываться. Навыков ему не хватало, и Андрей уверенно держался позади, решив не отставать — раз дергается, значит, есть что скрывать, но тут его нагло подрезал непонятно откуда взявшийся Хаммер.

Андрей в последний момент выкрутил руль, и машины разошлись вскользь, на крыле Шкоды осталась царапина, а Хаммер вообще не выглядел пострадавшим. Однако мужик, выскочивший с водительского места, считал по-другому. Выставив аварийку и знак, он разве что не облизал место удара, выискивая повреждения. Андрей, закончив разговор со страховой и кузеном — тот был не в восторге, но новость принял стойко, наблюдал за ним с иронией. Он встречал таких автолюбителей с большой буквы, которые обожали свою ласточку и готовы были с нее пылинки сдувать.

Так и ездил бы аккуратно, подумал Андрей, открывая дверь машины. Танковый метод вождения: я самый большой — мелюзга разбегайся, работал не всегда.

С ненавистью мимо ползли застрявшие в тут же возникшей пробке машины.

— Может, разойдемся? — хотел было предложить Андрей. Ему не дали.

— Ты что творишь, ушлепок? Права купил, а ездить не научился? — накинулся на него мужик, хотя какой там мужик. По виду парень был не старше Андрея. Яркая внешность точно имела примесь восточной крови. Черные как смоль волосы немного курчавились, а темная кожа была такой от природы.

Похоже, ему повезло нарваться на джигита или обрусевшего цыгана, с раздражением подумал Андрей. Такие, пока не обматерят до десятого колена, не успокоятся.

А цель безвозвратно потеряна... И что теперь предпримут тверские братки? Он почему-то уже не сомневался, что перед ним банда. Лягут на дно или попробуют договориться? Ах, Анька-Анька. Как ты могла связаться с такими! И квартира, скорее всего, результат махинаций черного риэлтора. Старика замочили, квартиру на кого-то из своих оформили, а потом слили через полгода "чистому" человеку.

— Спокойно, гражданин, — Андрей ни капли не сомневался, что его козырь — настоящее удостоверение сотрудника ФСБ, лежащее в правом нагрудном кармане, сработает лучше пачки денег, а главное — убедительнее. Но каков наглец! Сам подрезал, сам в бутылку лезет! Король дорог, мать твою!

И Андрей вдруг ощутил настоятельную потребность объяснить товарищу, что он неправ.

— И кто из нас права купил, урод! — вдруг выпалил, сам того не ожидая.

Парень опешил. Фраза после "Спокойно, гражданин" прозвучала неожиданно. Но "цыган" быстро сориентировался. Черные глаза радостно полыхнули жаждой крови.

— Ну ты попал, бл

* * *

!

И кулак полетел в лицо Андрея, а дальше события закрутились бешеным колесом. Вот он тычет черномазого в капот его же машины, вот сам летит на асфальт, сбивая боковое зеркало Шкоды. Рядом сигналили, снимали на телефоны, откуда-то доносилось родное завывание сирен — кто-то вызвал ментов, а они не могли остановиться, доказывая друг другу, что каждый по-своему прав. И Андрей был вынужден согласиться, что правый хук "цыгана" весьма хорош, а вот его нижний лучше. И так, пока между ними не ворвался жесткий окрик:

— Стоять! На счет три — стреляю! Раз...

— Что же вы, Андрей Николаевич, а?

Молодой лейтенант ДПС, почти коллега — он же хотел в полицию идти, смотрел укоризненно. В руках вертел права, а глазом косил на верхний карман, куда было убрано удостоверение сотрудника ФСБ.

Андрей потрогал разбитую бровь, скулу — синяк будет и еще ого-го какой. Действительно, что на него нашло? Никогда не срывался, а тут... точно, как в детстве, когда они сцепились с пацанами из соседнего района.

Он бросил косой взгляд на "цыгана", стоявшего рядом со вторым полицейским. А неплохо они провели раунд. Давно не дрался вот так, на кулаках, без защиты, да еще и с равным себе по силе партнеру. И стыдно почему-то не было, хотя приехавший со страховым агентом брат чуть ли дырку в спине взглядом пробуравил. Интересно, нажалуется матери? Некоторые привычки не искоренить даже с возрастом.

— Признаю, сорвался. Понимаете, только начал слежку за объектом, а тут... этот под колеса. Слежка насмарку, объект ушел, ну и не сдержался.

— Понимаю, — протянул лейтенант, а по глазам было видно — не поверил ни на грош. Небось, думает — заливает московский перец и про слежку, и про объект. — Заявление писать будете?

Андрей бросил еще один взгляд на "цыганенка", с удовлетворением отмечая, как раздувается его разбитая губа и под носом темнеет вытекшая кровь. Эх, мало повразумлял, одна надежда — этого идиота еще много раз жизнь учить будет.

— А может, без протокола обойдемся? Сами понимаете, мне огласка ни к чему, а с меня должок будет.

Лейтенант хмыкнул, всем видом демонстрируя, где он видел подобные обещания долгов, тем более от москвича.

— Ну, если не будет заявления, — и он тоже посмотрел на "цыганенка", вздохнул, — тогда можете ехать. По-хорошему, права у него отобрать на пару месяцев, чтоб поумнел. Но я понимаю, вас за такое начальство по голове не погладит. Ладно, езжайте, — и он отдал права Андрею, — но больше драк на дороге не устраивайте. Небось, еще и с оружием? — и он многозначительно кивнул на бок Андрея.

И тут только до Андрея дошло, что "цыган" — счастливчик. Он даже не вспомнил про пистолет, а мог бы... Н-да.

Они еще долгое время кружили по району, пока Павел не убедился, что хвоста нет. А когда заехали во двор, Аня еще какое-то время сидела молча в машине. События закручивались с быстротой декабрьской метели, что начинала сыпать крупу на дорогу.

— Если ты переживаешь за сегодняшнее — зря. Разберемся, — попытался "утешить" маг, — поймем, где прокололись, и исправим.

Аня вдруг подумала, что не знает, как квалифицируются её действия по отношению к родине. Впрочем, она не сделала ничего плохого. А если сделали они? Что случилось за те три года, что они здесь, на Земле?

— Надеюсь, это произойдет раньше, чем меня арестуют, — пошутила.

— Никто тебя не арестует, — остался серьезным Павел, — мы не допустим. Лучше подумай о переезде. Твоя комната готова.

— Подумаю, — кивнула, выходя из машины.

Павел дернулся было за ней, но выходить не стал, точно исчерпав лимит вежливости на сегодня.

Маг проследил, как девушка вместе с собакой вошла в подъезд, и только после этого выехал со двора. Около обочины его ждал знакомый Хаммер. Нисколько не сомневаясь в дальнейшем, он тронулся с места и влился в поток, стоило машине Павла появиться в его зеркале заднего вида.

Павел хмыкнул, но все же пристроился следом. Хаммер вел себя, точно гепард на прогулке с черепахой. То срывался вперед, то притормаживал, а пару раз ждал на обочине. Павел никуда не торопился, в свое время он долго привыкал к машине, к езде по дорогам, а потому старался вести аккуратно и не спеша.

Они пересекли Светлановскую площадь и по Энгельса спустились до площади Ленина, там свернули на боковую улочку и припарковались около пятиэтажного дома.

Тагир первым вышел из машины, встал, вглядываясь в дом.

— Сталинка, — сказал вместо приветствия, когда Павел подошел к нему. И маг только диву дался, насколько теневик глубоко проник в здешнюю культуру, — хорошо живет товарищ.

— Ого! — не сдержался Павел при виде разукрашенного лица коллеги.

Тагир поморщился, дотронулся до разбитой губы и проговорил:

— Зато привязку на крови удалось сделать. Неделю продержится, не меньше. А простая, сам знаешь, и пару часов не простоит. Но силен. Думал, не удастся расшатать. Носорог, а не человек. Зато после ментальной атаки как попер, ну точно носорог, — и он ощупал челюсть, — а нижний у него хорош, пробил аж до звездочек перед глазами.

— Тренироваться надо, — снисходительно заметил Павел, — ты прошлый раз от моего левого нокаут схлопотал.

Тагир снова поморщился и мотнул головой.

— Так я до этого тебе нос подправил.

— Случайность, — парировал Павел.

— Проверим? — тут же азартно предложил Тагир.

— Может, и проверим, — не стал отказываться маг. — Ты лучше скажи, что за товарищ нами интересуется и почему?

— А давай сходим и сами у него спросим?

— Нет, — покачал головой Павел, — рискованно. А если он там не один? Ты выложился, да и я наполовину пуст. Не справимся. Лучше отследим контакты, установим причину, короче, как обычно. Поможешь?

Тагир не ответил, покачался с носки на пятку.

— Я еще не придумал, что попрошу за помощь, — ответил он, наконец, — но учти, помогать стану из-за нее. На вас мне плевать, а вот если девочку загубите — будет жаль.

Павел промолчал. Он не до конца понимал интересы теневиков по отношению к Анне. Сначала ему казалось, те хотят помешать их контакту с девушкой, настроить её против. Но дальнейшие события продемонстрировали — не все так просто. И пусть они добились своего -Анна узнала о попытке оккупации, но на её желание помочь это не отразилось, за что он был ей благодарен.

Больше козырей у теневиков не осталось. Так почему они все еще в деле? Почему вьются вокруг, вынюхивают? Чего хотят?

-Не хочешь ничего сказать? — с дурацкой ухмылкой осведомился Тагир. — Хотя бы спасибо?

— Спасибо, — буркнул Павел, искренне жалея, что связался с этим клоуном. Эх, чует его сердце — испортит он все. И сам подставится, и их подставит. Вот убил бы. Первый раз не удалось, зато в следующий он своего не упустит.

И как назло, у них самих сейчас каждый человек на счету. Выделить некого. Не вовремя, ох не вовремя, тот мужик нарисовался. Придется самому выкраивать время между охраной Ани, безопасностью порталов и остальными делами.

А теневик, зараза, привязку свою повесил, да еще и на крови. Грех от такого подарка отказываться. Вот же... искушение чернявое. И Павел выругался про себя.

— Номер мой есть? — спросил, не скрывая недовольства в голосе. Да и плевать, Тагир не девушка, чтоб его любить.

— А как же, — не стал отрицать теневик. — Я же не вы, пользуюсь достижениями цивилизации,— и ухмыльнулся шире, тут же скривившись от боли в разбитой челюсти.

-Это какими же? — с нехорошим подозрением осведомился Павел.

— Разными, — пожал плечами теневик, — айпадами, айфонами, смартфонами и, представляешь, у меня даже GPS навигатор в машине стоит.

— А-а-а, — протянул маг. Слова были знакомыми, большей частью знакомыми, он себе полгода назад даже сенсорный телефон приобрел, но, кроме как звонилкой, его ничем иным не считал. Да и не нужны они были ему, все эти достижения...

— Ну, звони тогда, что ли.

Кивнул, круто развернулся и зашагал к своей машине. Червячок сомнения — как его номер оказался у теневика, неприятно грыз внутри.

Андрей избавлялся от неудачи проверенным способом — работой. Выпил чаю с пирогом, устроился в своей прежней комнате, расположившись за столом. Рядом поставил еще одну чашку с чаем, положил лимон, открыл ноут и замер над клавиатурой.

С чего начать? Или куда продолжить? Опросить соседей? Но квартира куплена недавно, вряд ли они заметили что-то странное. А что у него на предыдущего хозяина есть?

Судя по документам, квартиру у Жернова приобрели.

Андрей посмотрел выписку ЕГРН. Да, все верно, за пару недель до смерти Жернов оформил дарственную на квартиру некоему Олегу Петровичу Ставрову, и дом, который значился в Тверской области, получил по акту дарения тоже он и в те же сроки.

Точно черные риэлторы сработали со стариком.

Ну хорошо, квартира досталась Жернову после развода, но дом он приобрел в браке, а значит, жена, теоретически, должна была быть в курсе продажи. Кстати, дом все еще значится на Ставрове.

Вот и вырисовывается план. Оставаться в Питере не стоило — был шанс спугнуть братков, а в Москву к вдове Жернова смотаться надо, а потом и в Тверь махнуть, пообщаться со Ставровым.

Андрей героем не был, а потому прекрасно осознавал, что в Тверской глухомани его могут так упрятать -никто не найдет. Соваться туда без поддержки начальства — верх идиотизма. Решено. Завтра он едет в Москву, навещает Жернову, докладывает руководству, а потом едет в Тверскую губернию. Все ниточки ведут туда, так почему бы и не съездить?

Глава четырнадцатая

Анна проснулась с четким ощущением — сегодня пятница. Неделя показалась бесконечной — немудрено с такими-то событиями! Вчерашнее беспокойство рассеялось, и сегодня, когда робкое зимнее солнце заглядывало в окно, Анне казалось, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, следил кто-то. Мало ли кто мог и по какой причине следить за магами. Она тут совсем ни при чем, а они... большие мальчики, сами справятся.

Вальди сладко зевнул, повернулся, придавив её своим немаленьким телом. Аня проказливо улыбнулась и, упершись руками ему в бок, спихнула собаку на пол. Послышался глухой шлепок, недовольное ворчание, и обиженная Вальдина морда показалась над кроватью.

— С добрым утром, — Аня потрепала пса по голове, обняла и притянула к себе. Вальди шумно вздохнул и тут же простил свою вредную Хозяйку.

За завтраком мама чуть напряженным тоном поинтересовалась её планами.

— На работу, а там посмотрим, — пожала плечами девушка, — еще на квартиру надо с утра заехать, посмотреть, как ремонт идет. Мне обещали к понедельнику закончить, как раз документы получу и можно будет переезжать.

— А ты не торопишься?

— Мам, — протянула девушка, и Клавдия Петровна поспешно добавила:

— Молчу, молчу, ты же взрослая, решаешь все сама. Вальди хоть не таскай с собой, дай собаке нормально провести день.

Аня виновато покосилась на пса и сдалась:

— Хорошо, пусть остается, только не закармливай и сладкое не давай.

Так и вышло, что на работу она поехала без Вальди, пообещав тому вернуться пораньше — пятница сегодня или нет!

Павел на отсутствие собаки ничего не сказал, но лицо состроил недовольное. Ну и пусть, решила девушка. В конце концов, это часть её легенды. Не может же она вечно таскать собаку с собой на работу? Это выглядит по крайней мере странно.

— Как успехи? — поинтересовалась, сев в машину. — Все стабильно плохо?

— Можно сказать и так.

— Русалки нападали? Фейсы в гости приходили, а может, драконы искали драконенка? И тот, раненый, жив?

Вопросы сыпались сами, и Аня не переставала удивляться насыщенности своей жизни. Один Фиолетик тянул на путевку в дурдом, что говорить об остальных. А главное — как ни мир, так сплошной сюрприз. Нет, чтобы открыть нечто спокойное, тихое, пустынное. А что будет за остальными дверьми — и представить страшно.

— Мы свернули все исследования водного мира, — ответил маг, выруливая на проспект, — сейчас плотно занимаемся горами. Раненый жив и отправлен домой. Драконы не прилетали, но мы наблюдали сегодня парочку на рассвете. А с чего ты решила, что нами заинтересовалось ФСБ?

— Так, к слову пришлось. Вы же нечто вроде "Секретных материалов", а такими всегда спецслужбы занимаются.

— Не всегда, Ань, — поморщился Павел, словно вспомнив нечто неприятно, — в вашей стране нами может заинтересоваться любой, начиная от любопытной бабушки с первого этажа и заканчивая журналистом, которого принесло ловить рыбу в нашем озере.

Девушка представила себе журналюгу с удочкой в руках.

— И как? Остался жив?

— Ань, мы не убийцы, — не разделил её юмора маг, — жив и вполне здоров, только забыл о своем желании половить у нас рыбу.

— Ого, — воскликнула Аня, — так вы опасные товарищи. А память как стираете? "Внимание, леди и джентльмены, посмотрите вот сюда" Ну, как в "Людях в черном"? Ой, прости, вы же не смотрите наше кино.

— Почему не смотрим? — вдруг обиделся Павел. — Смотрим, это помогает лучше понять ваш менталитет. Да и язык проще учить. А память мы не стираем -блокируем последние воспоминания. Это непросто и не каждому из нас доступно.

— Даже так...

Анна покусала губы, обдумывая услышанное. Значит, память они блокировать умеют. И сразу в голову полезли дурные мысли: а не постирали ли ей что-нибудь, ненужное?

— Перестань, — вдруг посоветовал маг, — тебе никто ничего не блокировал. С Хозяйкой это практически невозможно. Лучше скажи, — он помолчал, а потом спросил: — У вас можно узнать номер телефона незнакомого человека?

— Совсем незнакомого нельзя. Надо знать как минимум его адрес, номер машины. По ним можно выяснить фамилию, дальше купить базу данных сотовых операторов и пробить ФИО по ней. Ну или совсем уж заморочно — установить жучок, прослушать разговоры, собрать информацию.

— А-а-а, — протянул Павел, мысленно желая теневику подавиться, а еще лучше удавиться. И что этот продвинутый урод сделал? Как теперь понять — в базе он покопался или какой-то там жучок поставил, с которым, оказывается, можно даже разговоры слушать. Идиотский мир, где мертвый кусок пластика может хранить массу сведений о тебе, да еще их собирать.

В коридоре порталов их ждал Арвель. Кивнул Павлу, вежливо пожелал доброго утра Ане и тут же осведомился, не желает ли она капучино. Аня удивленно согласилась. Это было что-то новенькое, до сего момента в доме водилась лишь растворимая гадость, сделанная из сахарной свеклы с ароматом кофе.

Заинтригованная девушка прошла за Арвелем на кухню, где около блестящей, новенькой машины стояла Таймара и с умным видом нажимала кнопки, пытаясь сделать себе чашечку кофе. Усиленное нажимание на все подряд результата не приносило, машина упрямилась и отказывалась работать. Магиня не сдавалась, кофемашина тоже стояла на своем.

— Давай я покажу, — предложила Аня, мягко отодвигая Таймару, пока та не сломала машину, и они остались без кофе.

Магиня с радостью уступила ей место, и скоро потрясающий аромат свежезаваренного кофе наполнил кухню.

Отличное утро, подумала Аня, держа в руках чашку кофе. Пусть за одной дверью постоянно идет дождь, за второй — зверствуют русалки, за третьей — летают драконы, никто не испортит ей настроения в это чудное утро.

— Арвель? — на кухню заглянул один из наблюдателей. Его лицо было спокойным, но тревога в глазах буквально вопила о проблеме. Крупной такой и крайне неприятной.

Маг с сожалением отставил чашку и вышел в коридор.

Началось, подумала девушка, и кофе тут же потерял свое очарование. Ну почему они не могут один день прожить спокойно!

— Случилось что-то? — спросила вернувшегося мужчину. Тот рассеянно взял чашку, сделал глоток, посмотрел в никуда и покачал головой:

— Нет, мы не можем, как у вас говорят, вешать на вас все подряд. Это проблемы нашего мира, хотя... — и он замялся.

— Говорите, — потребовала Аня.

— Видите ли, -маг все еще мялся, но все же начал рассказывать: — Нам пришлось здорово уплотниться, фактически часть государств вынуждены были объединиться друг с другом, чтобы эвакуировать людей из опасных областей и сократить границу, которую нужно прикрыть. Но некоторые, — и он осуждающе поджал губы, — решили, что справятся сами, но не потеряют своей, гм, независимости. И вот сейчас эти некоторые... Впрочем, зря я вам рассказываю. Мы все равно не сможем ничего сделать. У нас нет ни ресурсов, ни возможности помочь им с защитой от стихии, а выкидывать их в неисследованный мир... — и он сделал глубокую паузу, давая время осознать всю тщетность этой затеи.

-Много их? — тихо спросила Аня.

— Порядка миллиона, может, чуть меньше. Чойгвей расположен на острове в Глубинном море. Им давно предлагали перебраться на материк, но, знаете, более упрямых идиотов в моем мире не найти. Чойгвейцы, одним словом.

— Они погибнут?

— Серия мощных толчков вызвала цунами. По нашим прогнозам, оно полностью смоет остров. Сейчас маги удерживают волну, но их силы хватит на сутки, максимум на полтора дня. Соседние государства в том же положении и помочь ничем не могут. Но на материк волна дошла, потеряв часть силы, и её удалось рассеять. А Чойгвей обречен.

Обречен... слово горечью отозвалось в груди, и тут же внутри поднялся протест — не будет этого. Пока она здесь Хозяйка, никто не умрет. Надо только что-нибудь придумать и быстро.

Но куда деть миллион?

— Ты куда?

Девушка не ответила. Павел бросил тоскливый взгляд на кофе-машину, но все же отправился следом.

— Уже в курсе? — спросил, идя вместе с ней по коридору.

— Просветили, — отозвалась Аня, — комментарии излишни. Хотя у нас тоже хватает, гм, твердолобых упрямцев и фанатиков свободы. Одного не могу понять. Ладно, взрослые. Пусть гибнут за свои интересы, это их право, но дети! Почему должны страдать дети? Разве нельзя было их отправить на материк?

— Можно. Часть семей так и поступила.

— Но не все?

— Нет, не все.

Аня поджала губы. Фанатизм в любом своем проявлении, кроме созидания, казался ей опасным. Быть фанатом в работе, в Проекте, в творчестве — даже полезно, но когда твой фанатизм калечит чужие судьбы, когда толкает людей на жестокие поступки, возникает большой вопрос о его целесообразности.

Перед мысленным взором девушки промелькнул мужской образ с ниточкой усов, и в душе закопошились сомнения — а стоит ли спасать таких? И тут же сама себе задала вопрос: где гарантия, что переселенцы говорят чистую правду? Какова истинная причина оставшихся без помощи чойгвейцев?

Девушка прошла мимо дождевой двери, хмыкнула при виде еще одной, обзаведшейся чешуйчатым низом с кокетливой ракушкой на боку, и потянула за ручку дверь с фиолетовыми цветами.

— А-а-а, — глубокомысленно протянул фиолетовый Павел, стоявший перед дверью скрестив руки на груди. Маг ответил подозрительным взглядом, и Фиолетик тут же исправился: — С чем пожаловали?

— Как поживает малыш? — спросила Аня, делая страшные глаза.

— Отлично поживает, — нарочито жизнерадостно отозвался Фиолетик, подмигивая — не спалился — все под контролем, — я его на побережье отправил. Там хорошо, в лагуне полно рыбы и безопасно.

— А можно мы к нему сходим? И побережье, это там, где остров?

— Ага, прям напротив, — кивнул Фиолетик, — сходить, конечно, можно. Только на ваших примитивных средствах передвижения, — и он посмотрел на ноги Павла, — туда два дня топать будете.

— Портал ты, конечно, открыть не позволишь, — Павел скопировал позу разумного леса, и оба мужчины, скрестив руки на груди, буравили друг друга неприязненными взглядами.

— От ваших порталов у меня побеги дохнут, — нашелся с ответом Фиолетик, -но с доставкой помогу, если скорости не боитесь, — и он приглашающе махнул рукой, отступая на подлетевший к нему серебристый лист.

"Доставка так доставка", — решила Аня, шагая на лист.

— Сядь, — посоветовал Фиолетик, и девушка опустилась на колени. Лист дрогнул, загнул края, став похожим на лодочку с фиолетовым капитаном на носу и вдруг стрелой рванул вперед. Аню откинуло назад, впечатало в Павла. Тот ругнулся, влетев вместе с ней в заднюю часть листа. Серебристая поверхность спружинила, скидывая обоих вниз.

Там они и остались лежать, не рискуя подняться. Поверхность листа мелко вибрировала, свист ветра оглушал, рука Павла обхватила девушку за талию, голова её покоилась у него на груди, и Аня расслабилась, прикрыв глаза. От мужчины вкусно пахло горьким цитрусом и чуть-чуть морем. Приключение приятным возбуждением отзывалось в груди или это реакция на мужчину, лежащего рядом?

Как давно у нее кто-то был? Вечность и один день назад? Воспоминания неприятно засаднили внутри, и Аня усилием воли прогнала их прочь. Пора оставить прошлое в прошлом. Не все мужчины одинаковы, не все могут легко предать ради себя любимого, не все считают ложь обязательной приправой в отношениях между людьми.

Или она опять романтизирует? Придумывает несуществующего на самом деле Павла и потихоньку влюбляется в него? Он же её на дух не переносит, потому что вынужден постоянно следить, чтоб ничего не натворила, никуда не влипла и осталась жива.

— Ань, — теплый шепот защекотал ухо, — что ты задумала? Я бы не стал доверять этому... Вот опять он давит своим профессионализмом, заставляя усомнится в Фиолетике. А ведь сейчас это их единственный шанс спасти чойгвейцев.

— Хотя, если это поможет, я на твоей стороне.

Аня удивленно моргнула. Что это? Проявление порядочности или безысходности?

Лист начал замедляться, воздух резко потеплел, запахло морем и послышались крики птиц.

— Приехали, — возвестил Фиолетик, кидая на пассажиров насмешливый взгляд. Аня почувствовала, как стремительно краснеет. Действительно, разлеглась тут на мужике, да еще на виду у Фиолетика. А... плевать. Пусть смотрит. У самого небось пестики с тычинками тоже опыляются.

Лист опустился на песок, развернулся, и перед взором девушки предстало море. Оно было явно не в духе, сильный ветер гнал на песчаный берег белые барашки волн, черное мешалось с зеленым, отсвечивая темно-синим на гребнях. Вдалеке, на горизонте, туманным облаком вставал остров.

Шипя, волны накатывали на берег, а в них, погрузившись по самые плечи скакал драконенок. Всюду на песке были видны отпечатки его лап, у воды виднелись следы недавнего пиршества — плоская голова неизвестной девушки рыбы.

Заметив гостей, драконенок издал тонкий свист и торопливо выбрался на берег.

— Привет, мой хороший, — улыбнулась девушка, не зная, как себя вести. Все-таки дракон — не кошка и не собака.

Ящур тоже замялся в паре метров от Ани. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем вчера, раны подзатянулись, грязь отмылась, а морда, с прилипшей рыбьей чешуей на носу, выглядела довольной.

— Держи, тебе подарок, — и Аня сняла перекинутый через плечо рюкзачок. Сегодня утром к детским книжкам для Фиолетика туда была добавлена косточка из сухожилий, взятая из запасов Вальди.

Кинутую кость драконенок поймал на лету, потряс головой, оценивая лакомство, и довольный поскакал по берегу, подкидывая и ловя кость. Подарок ему явно пришелся по душе.

— Павел, можешь проверить остров. Мне нужны данные о размерах, запасах воды, пригодных землях и обитателях.

Маг прищурился, окинул взглядом далекую землю и медленно кивнул.

— Займет какое-то время, сделаю.

Он шагнул в сторону, уселся прямо на песок и прикрыл глаза.

— Что это вы задумали? — почему-то шепотом спросил Фиолетик, косясь на неподвижно застывшего мага.

— Потом объясню, — отмахнулась девушка, — если ничего не получится, то и говорить не придется. Лучше скажи, ты прочитал книгу?

— Ту самую о безголовом куске дерева? — Фиолетик так же уселся на песок, и Ане ничего не оставалось, как плюхнуться рядом.

— Ну почему безголовом?

Ей вдруг стало обидно за любимого в детстве Буратино.

— Потому что был бы умным, попросил бы своего создателя настрогать еще десяток таких же, и тогда лиса с котом так просто не отделались бы, да и Карабасу досталось.

— Ну да, ну да, — кивнула Аня, думая, что в детстве ей все виделось по-другому и уж точно не было в планах создания мини-армии Буратин с насаждением своего порядка в округе, — знаешь, я тебе следующий раз принесу "Волшебника Изумрудного города", а пока держи "Маугли".

Фиолетик с довольным видом заграбастал книгу и принялся рассматривать картинки. И почему она его воспринимает ребенком? Может, потому, что Фиолетик сам этого хочет? Ведь на самом деле он совсем другой, с нечеловеческой логикой, со способностями, которые трудно представить. Зрение и слух, растянутые на километры леса, миллион конечностей и нервных окончаний. Нет, не представить. Ей проще считать Фиолетика единым воплощением леса — и точка. А возраст... хочет играть в ребенка, пусть играет. Главное, чтобы не вредничал и не сильно доставал магов.

Потом они немного почитали вслух, про себя Фиолетик быстро заглатывал книги, а вот вслух читал еще медленно. Поиграли в шахматы. Покидали кость и палку искренно радующемуся такой игре драконенку.

Ветер чуть стих, море дружелюбно плескалось метрах в трех от них. Пахло солью, водорослями, из леса доносились крики птиц. Здесь, на побережье, деревья были нормального размера, девушка даже заметила несколько похожих на пальму и сосну. Да и вообще здешняя местность ничем не напоминала тех странных гигантов, что росли около портала.

— Готово, — очнулся Павел, — если я правильно понял, ты ищешь замену. Что же, остров подойдет. По размеру он раза в полтора больше того, что есть у них сейчас. Пресная вода, долины, пляжи. Крупных животных или хищников я не заметил.

— Жить можно, — подвела итог Аня.

— Вполне, только как ты решишь вопрос с домами или предлагаешь выкинуть людей под открытое небо?

— Я думала об этом, — сказала девушка и повернулась к Фиолетику: — Поможешь нам? Обещаю, никто не станет претендовать на твои земли. Нам нужен только остров, но без прохода к нему, без жилья и еды хотя бы на первое время ничего не получится.

— Люди, — поморщился Фиолетик, рисуя палкой узоры на песке. Он взрослел на глазах, черты лица застыли, а взгляд стал жестче, — от людей одни проблемы. Вы ломаете деревья, сжигаете их на кострах, топчите траву, вырываете цветы.

— Они умрут, если ты им не поможешь, — тихо произнесла Аня, и Фиолетик тяжко вздохнул, помотал головой.

— Если они причинят мне вред, ты не будешь вмешиваться и дашь заблокировать портал.

Аня прикусила губу. Условие было... Да какое к чертям условие — это ультиматум. Она была абсолютно уверена — Фиолетику по силам зачистить остров до последнего жителя.

— Кажется, у вас это называется "медвежья услуга", — вмешался Павел, и Ане захотелось его придушить! Какого лезет под руку в сложных переговорах. Нет, не для того она все делает, чтобы уйдя от одной смерти, люди нашли её здесь.

— У нас есть такое понятие, как суд. Нельзя ровнять всех по одному преступлению. Озвучь свои правила и наказание за них. Виновных мы вернем домой или заставим отрабатывать. Вариант трудовой повинности можешь выбрать сам. Но уничтожать всех из-за одного дурака... Не выход.

— Значит, не позволишь, — кивнул Фиолетик, — я так и думал, вы — люди — сильно привязаны к себе подобным. И в тоже время норовите вцепиться в глотки друг другу, если что-то идет не так. Словно у вас два вида: хищники и травоядные. Поэтому мой ответ: хищники пусть живут на острове, убийств здесь я не потерплю — никаких, даже животных, которых вы притащите с собой, а травоядные... Могут жить на побережье. Дома я поставлю, еды дам, рыбу ловить разрешу. А этим, которые на острове, тоже жилья подкину. Я тут поэкспериментировал немножко, — и на пляж выкатились большие плотные шары, коричневого цвета. На глазах они подросли еще немного, изменив форму, став похожими на шатры. Сухой треск — и в центре каждого образовался проход.

— Прошу, — приглашающе махнул рукой Фиолетик.

Анна с Павлом подошли. Шатер оказался довольно просторным, метров пять в диаметре, по бокам открывались окна-лепестки, пол мягко пружинил под ногами.

— Это палатка, — догадалась девушка, и Фиолетик довольно кивнул.

— Не промокает, не продувается и держит тепло.

— А они не живые?

— Нет, эти плоды оторваны от меня. Полноценной жизни в них нет, но при надлежащем уходе могут пустить корни, — хитро улыбнулся Фиолетик, — таких я могу сделать много, хоть миллион.

— Столько нам и не надо, — начала девушка, но Павел её перебил.

— Мы не говорили, сколько людей нуждается в переселении.

Анна бросила на друга испуганный взгляд.

— А я и не знаю сколько, — подбоченился Фиолетик, — просто слово красивое — миллион.

— Все, не будем терять время, — вмешалась девушка, насторожившийся маг внушал ей опасения, — Фиолет, готовь дома-палатки, платформы и проход. Пусть сами решают, кто где будет жить. Мы все обсудим, а там, как сложится.

Уже в коридоре Павел поймал Аню за рукав, притормозив рвущуюся вперед девушку.

— Мы не можем ему доверять. Неизвестно, на что он способен. Таких сущностей нам раньше не попадалось.

— Вот и изучим.

— Он же в мозгах копается! — выдвинул последний аргумент маг.

— Тебе есть, что скрывать? — подняла брови девушка. — Нет? Я так и думала. И вообще, вы уже похоронили тех людей, так что не все ли равно, где и с кем они будут жить теперь!

Арвель, к удивлению девушки, идею с переселением воспринял спокойно.

— Попробуем, — коротко ответил и предложил: — Выступите перед ними? Вы больше всех в курсе, что из себя представляет ваш, эм, фиолетовый друг.

Аня поежилась, но отказываться не стала. Сама кашу заварила, сама и расхлебывай.

Они прошли через портал в мир переселенцев, тут же нырнули в еще один и оказались на уютной площади, окруженной двух-трехэтажными домами с резными крышами. На крошечных балконах цвели яркие цветы. Перед каждой дверью был выложен черно-белой галькой коврик, деревянные ставни прикрывали окна от жары. На площади три дерева, увитые сиреневой цветущей лианой, дарили прохладу от стоящего в зените солнца.

Анна огляделась. Чувствовалось, что еще недавно здесь протекала обычная неспешная жизнь южного города. Гуляли по вечерам парочки, отцы семейств сидели в таверне на улице, а матери предпочитали скамейки в тени дома, откуда легко можно было наблюдать за играющими на улице детьми, сплетничая с соседками.

Сейчас в воздухе витал вкус беды. Он горчил на языке, тяжестью осаживался в желудке. И в глазах стоящих на площади людей читался приговор. Они уже смирились со смертью. Они и жили эти годы здесь, на родине, чтобы умереть у себя в доме, а не на чужбине.

Не все верили в переселение, отметила про себя девушка. Далеко не все. А так... обычные на вид люди, разве что одежда у них была странного покроя, да цвета непривычно яркие.

И ей они тоже не верили.

— Говорите, я буду переводить, — предложил Ане Арвель, и перед девушкой возникла прозрачная стена, — вашу речь услышат и увидят во всех частях острова.

Аня медлила. Слова, как назло, закончились, и в голове не наблюдалось ни одной толковой мысли. Что она им скажет? Что вообще может сказать этим людям, чья судьба случайно оказалась в её руках.

Внезапно она ощутила, как ладонь нежно сжали, повернула голову и встретила теплый взгляд — Павел, вот она — её сила, её поддержка. И робость прошла.

Аня откашлялась.

— Вы знаете, кто я. Знаете, что мы пытаемся найти новый для вас мир, но на это требуется время, у вас его нет. Но я могу предложить другой вариант.

Она говорила. Рассказывала о Фиолете, говорила, что будет трудно, а поддержки ждать не стоит. Особое внимание уделила питанию. Никаких убийств на материке, только рыба в море. И честно призналась, что сама бы жить в разумном доме побоялась, но иногда жизнь не оставляет выбора, и скоро ей самой предстоит переехать в не совсем обычный дом с довольно сложным характером. И сразу предложила тем, кто не готов относится к цветочкам с уважением, остаться здесь, на острове.

— Так будет проще, чем возвращать вас насильно. Я не пугаю, но Фиолет гораздо сильнее любого из вас и ментально, и физически. Не надо его недооценивать. На любое оскорбление он ответит, и его ответ вам точно не понравится. Я понимаю, соседство не ахти, но другой вариант гораздо хуже и агрессивнее. В лесу вас, по крайней мере, готовы терпеть, а не планируют порезать на ленточки.

Воцарилась тишина. Аня ждала бурного обсуждения, выкриков, угроз, но не тишину. А затем единственно слово было брошено высоким седоволосым мужчиной:

— Тайх.

— Они согласны, — перевел Арвель и вздернул брови. Он был тоже озадачен таким быстрым ответом.

— Все согласны? — осторожно уточнила девушка.

— Они прислали представителей от каждой деревни. Можно считать, это решение всего Чойгвея. Будем начинать эвакуацию. Не беспокойтесь, Аня, планы давно разработаны. Наши люди знают, что делать. И... спасибо.

Он улыбнулся, сбрасывая маску надменного аристократа и становясь похожим на доброго дядюшку, которого только что порадовала племянница.

— Надеюсь, мы все не пожалеем об этом, — тихо проговорила Аня, оглядывая площадь, где во вспышках открытых порталов исчезали выборные чойгвейцы.

Маятник качнулся, набирая ход, и его движение уже было не остановить.

Глава пятнадцатая

Собственно, можно было возвращаться, следить, как все происходит, но любопытство заставило Аню задержаться.

— Павел, можешь открыть портал на побережье?

Маг понимающе хмыкнул и взял девушку за руку. Шаг, легкое чувство тошноты, словно она упала с десятка метров, и вот он — берег острова. Они стояли на скале, а над ними...

Аня сглотнула и отшатнулась. Одно дело видеть в кино, как гигантская волна смывает Тауэрский мост, а совсем другое — наблюдать её у себя над головой. Высотой с трехэтажный дом волна зависла над всем побережьем. Зеленоватая толща воды шевелилась, словно живая, вдыхала, мелко дрожа, и проплывающая по её бокам рыба блестела серебристой чешуей на солнце. Волна была похожа на застывшего в прыжке зверя — вот-вот сорвется с места, рванет вперед, сметая все на своем пути.

— Не бойся, — Павел погладил девушку по руке, — она не опасна. Сейчас.

— А её, эм, нельзя успокоить? — шепотом поинтересовалась Аня. Волна подавляла, заставляя ощущать себя беспомощной букашкой — как только спадут невидимые оковы, размажут и не заметят. И впервые девушка задумалась о силе, которую способны подчинить себе маги. С другой стороны, у них тоже есть, чем удивить. Той же ядерной энергией, например. И все же их цивилизации очень и очень разные.

— Увы, погодников у нас не так много, как хотелось бы. А при такой нагрузке, которая легла на их плечи... — Павел помолчал, и Аня физически ощутила, как он устал. Устал бороться за свой мир, устал мириться с потерями, устал...

Она вдруг порывисто обняла мужчину, прижалась и прошептала:

— Мы справимся, мы обязательно со всем справимся, вот увидишь.

— Спасибо, Ань, — Павел легко, словно боясь спугнуть, провел по волосам девушки, второй рукой прижимая к себе, — ты и сама не знаешь, насколько ты удивительна. Понимаешь ли ты, что сегодня сделала? Не просто дала надежду Чойгвею, ты дала надежду всем нам.

Сердце девушки замерло, щемящая сладость разлилась в груди. Стоящий рядом мужчина вдруг показался родным и близким. И еще она поняла, что больше не боится — ни волны, ни своего дома, ни русалок с драконами. Где-то внутри появилась уверенность — рядом с Павлом ей ничего не угрожает.

В доме наблюдалась нервозная активность. Тахмар с покрасневшим лицом стоял против пятерки наблюдателей. Те перекрывали коридор, морды кирпичом, поза расслабленного слона, перед которым пляшет мышь.

— А, Анечка, — повернулся к ним маг.

— Какие-то проблемы? — осведомилась девушка, правильно оценив обстановку.

— Никаких! — бодро отозвался Тахмар. — Решаем рабочие вопросы.

— Надеюсь, рабочие вопросы не помешают провести эвакуацию, — вздохнула Аня, бросив оценивающий взгляд на наблюдателей. Ей ответили такими же...

Безобразие... в собственном доме наглеют. Девушка сощурилась. Маги вернули невозмутимые лица, а затем величественно удалились, обойдя Тахмара и Павла с Аней.

Все трое синхронно перевели дух.

Выгнать бы, подумалось Ане, ну или дожать Павла на вопрос их полномочий. Ходют и ходют, а пользы... никакой.

— Так, работаем, — потерла руки девушка, заново оценивая короткий отрезок коридора, который предстояло превратить в эвакуационный путь.

Портал из мира переселенцев был шириной во всю стену, а это почти шесть метров — есть где разгуляться. Надо коридор разбивать на проходы и что-то делать с дверью в мир Фиолетика. Иначе они за два дня не успеют столько народа переместить.

"Сделаешь?" — попросила мысленно, коснувшись рукой двери с фиолетовыми цветами, и дрогнула, с трудом оставшись на месте. Белое деревянное полотно под ладонью смягчилось, потекло вниз нагретым на солнце пластилином. Дерево стекло, впитавшись в пол, оставив вместо себя серую, колыхающуюся пленку.

Кажется, это и есть та самая изначальная структура портала, о которой говорил Арвель, решила Аня, рассматривая новшество. А пленка между тем растягивалась, становясь все более прозрачной, и вот уже стали видны темные силуэты деревьев, огромные листья, гибкие лианы. С той стороны тоже готовились к приемке гостей — в воздухе висели десятки серебристых листьев, дрожа от нетерпения, словно мотоциклы на старте. Остались сущие пустяки — начать и закончить.

Коридор разделили на пять проходов. Не заморачиваясь, просто натянули сигнальные ленты.

— Можете постоянно крутить информацию, где какой проход? И над каждым пусть висят цифры не только над выходом, но и по всему пути. Три отводим на остров, два на побережье, — рассуждала Аня, от волнения вертя кольцо на пальце. — Конечно, это временно. Потом можно будет всем перебраться на остров. И ладно палатки, но нужны больницы, школы, заводы.

— Не волнуйся, будут, — усмехнулся Павел, — мы, знаешь ли, не совсем беспомощные, как представляет твой фиолетовый друг. И кое-что из крупных зданий сможем пронести в пространственных карманах. И не смотри так, у вас тоже не все могут быть, например, хирургами, вот и у нас пространственников примерно один на сто тысяч. И резерв у них не бесконечен. Три максимум четыре ходки за сутки с одним объектом за раз.

-И все равно, это лучше, чем ничего,-заметила девушка, мысленно прикидывая, что бы она взяла в первую очередь, потом плюнула — не ей решать. Главное — помочь Фиолетику в непростом вопросе — что такое люди и как их не убить в первый же день.

Н-да, выходные будут непростыми.

Она набрала мамин номер и сказала, что едет загород — понимаешь, с работы пригласили. Хорошие ребята, да. Вечером заеду за Вальди и одеждой. Все, работать.

Работать.

— Начнем? — повернулась к Тахмару.

— Как скажет Хозяйка, у нас все готово, — ответил маг, кивнув в сторону портала.

Стена, повинуясь невидимому приказу, слегка посветлела, словно решив стать большим экраном, а затем и вовсе истаяла, оставив легкую дымку границей между мирами. И за этой дымкой отчетливо проглядывалась долина, а на ней люди, много людей. Как пояснил Тахмар, они сдвоили порталы, выведя один стразу на остров.

Ближе к порталу толпа разделялась на четкие пять цепочек. И сейчас первые из этих пяти шагнули в коридор.

Сначала Аня просто смотрела, как идут люди, шаг за шагом проходят мимо нее, исчезая в портале чужого мира. Из одного мира в другой. Не в этом ли предназначение её дома?

Шли молча, сосредоточенно. Дети, взрослые, старики. В глазах усталая надежда, но почти каждый улыбался при виде Ани, старики дарили скупую улыбку, дети махали рукой, взрослые сдержанно кивали. А девушка чувствовала себя... практически генералом, посылающего людей на войну.

Нет, одернула себя Аня. Никакой войны не будет. Она... не допустит.

— Кофе? — протянул ей кружку Павел. — И ты не обедала.

— Потом, — отмахнулась девушка, но кофе взяла. Надо проверить, что творится у Фиолетика, как дела на берегу.

И торопливо заглотив кофе, Аня устремилась к лесному порталу.

На берегу, к удивлению девушки, все было в порядке. Листья планировали прямо к кромке воды. Там, искажая пространство, едва заметно мерцали порталы. Около них Аня заметила Таймару и еще несколько знакомых магов из тех, кто участвовал в открытиях миров. Странные дела... С чего бы помогать чойгвейцам после того, как они сами поставили на них крест? А не хотят ли маги провести некую репетицию перед глобальным перебросом населения в другой мир?

И девушка по-новому взглянула на происходящее.

Прилетали листья, высаживали пассажиров и тут же уносились обратно. Люди, следуя указаниям магов, уходили в порталы. Постоянно повторялась одна и та же фраза, магически усиленная она звучала на всем побережье. Павел перевел: все потерявшиеся должны собираться под красными кругами. И действительно в воздухе, недалеко от них, висел красный круг, а дальше, в полукилометре виднелся еще один. Под ближайшим перетаптывался с потерянным видом подросток лет пятнадцати, рядом с ним стояла женщина и что-то терпеливо выспрашивала.

Получается, Павел не обманул, подумала Аня. У них действительно есть разработанные протоколы, и похоже на то, что сейчас команда магов, работающая с ней, проводит масштабные учения, тренируясь на чойгвейцах. Пусть проводит, решила девушка, лишь бы все прошло без сбоев.

Фиолетик тоже не подвел. Везде, куда дотягивался взгляд, виднелись кораблики-палатки. Они мерно колыхались на спокойной воде, увлекаемые течением к острову, и создавалось впечатление, что кто-то рассыпал по морю тысячи гигантских семян.

— Видишь, все хорошо, — мягко произнес Павел, беря её за руку. — Если он сдержит слово и не будет вмешиваться в нашу жизнь на острове, то все действительно будет хорошо.

— Сдержит, — раздался рядом голос второго Павла, на этот раз фиолетового, — Ани, привет. Прости, не встретил. Сама видишь — работы непочатый край.

И Фиолетик проводил взглядом очередную партию листов.

— Как вас однако... много.

— Это только начало, — улыбнулась девушка, — будет еще больше. Справишься?

— Легко, — фиолетовый Павел вдруг встал на руки, прошелся колесом, затем отряхнул руки от песка и поинтересовался: — Круто?

— Дурдом, — едва слышно простонал Павел.

— Подсмотрел? — едва сдерживая смех, спросила Аня.

— Ага, — кивнул счастливый Фиолетик, — а еще меня обещали научить играть в мяч, в прятки, в вышибалу и скинь тапочек.

Аня бросила победный взгляд на Павла — что я говорила! Тот ответил хмурым — еще не вечер, но девушку это не смутило. Дети, конечно же дети, самыми первыми примут разумный лес и научат взрослых, как с ним общаться.

Они вернулись в дом. Люди шли сплошным потоком, и обстановка в коридоре царила рабочая. Хорошая такая рабочая обстановка, когда каждый знает, что ему делать, и все выкладываются по полной.

В какой-то момент, глядя на плывущий над головой толстяка огромный чемодан, следом медленно покачивала боками корзина, с пристроенной сверху подушкой, Аня поймала себя на мысли, что чувствует себя онлайн зрителем фильма про Гарри Поттера. Она так и не привыкла к магии, а здесь, в обычном земном коридоре, плывущий над головами людей багаж смотрелся дико и непривычно.

Аня еще какое-то время понаблюдала за потоком, потом наскоро перекусила бутербродами и отправилась вместе с Павлом домой — за Вальди.

Уходила с тяжелым сердцем, словно предчувствуя беду, но Арвель заверил, что пару часов они спокойно переживут без нее — собирайтесь не спеша, мы тут за всем присмотрим.

Она и собиралась, лихорадочно запихивая в сумку все, что могло пригодиться. Вальди радостно скакал рядом и активно помогал, больше мешая, а Павла мама затащила на кухню — выпить чаю.

Аня прислушалась — судя по тихим голосам, беседа протекала мирно. То есть допрос еще не перешел в активную стадию с применением пыток. Однако Павла следовало спасать, не дай Бог, проколется где-нибудь, а мама... Она же всех на уши поставит, если заподозрит что-нибудь, еще и Травкиных привлечет. Андрюха вон как раз в органах служит.

Ей вспомнилась вчерашняя слежка и стало неуютно. Нет, ерунда. Аня тряхнула головой, и хвост светлых волос метнулся по плечам. Не могла она так быстро спалиться. Аня рассчитывала, что неделя у нее еще есть на выработку нормальной легенды, пока мама не перейдет к активным действиям, в лице тети Ани.

После Вадика мама относилась с большим подозрением ко всем, кто начинал крутиться возле дочери. Девушка и сама разделяла эту настороженность, но одна ошибка не означает патологию! Не может она всю жизнь наступать на одни и те же грабли. Хотя... как показывает статистика жертва всегда остается жертвой, ухитряясь находить одинаковые проблемы на нижние полушария мозга.

Нет, она не такая. Аня сердито скомкала свитер, который держала в руках и поняла, что последние пять минут бездумно пялится в окно, вспоминая...Первые недели после того дикого скандала, когда её обвинили во всем, что было и не было, она фактически не жила... существовала. Оказалось, Вадик успел прочно врасти в её душу, и теперь надо было по частям выдергивать его оттуда, прислушиваясь к себе — не вернется ли опять острая боль в сердце. Безумно сложно было преодолеть жалость к себе, отпустить ненависть к Вадику и вернуться к нормальной жизни. Но она справилась.

Шопинг, поездка в десятидневный поход на Алтай, а вот вечеринка в клубе не пошла. Жалостливые взгляды подруг ядом бередили свежие раны. Ей не нужна была их жалость, ей требовалось забвение и силы жить дальше. Йога, танцы, курсы дизайна. Все, что угодно, чтобы вынырнуть из тяжелой пустоты и вернуться к жизни. И однажды она очнулась, удивленно посмотрела на озеро, лежащее под ногами. Белыми перышками по нему плыла пара лебедей, а за ними ровно в ряд — подросшие, но еще серые птенцы. Шелестела листва, пахло надвигающейся осенью, журчали источники, сбегая по скале и впадая в озеро. Страждущие прикладывались к ним, набирая святую воду в бутылки.

Изборск.

Аня стояла на деревянных мостках, и что-то теплое шевельнулось в груди, прогоняя боль.

— Какая пара, — вздохнула рядом старушка, всматриваясь в водяную даль, где мерно плыли лебеди, — который год здесь живут. Лебедицу-то подранили, она выжила, но летать не смогла, так и зимует, а муж, вот, остался — верность хранит.

И она мечтательно улыбнулась, сложив руки на сучковатой палке, о которую опиралась.

"Верность" — эхом откликнулось внутри девушки. Она сжалась, ожидая тянущую душу боль, но та не пришла.

— А ты сходи-ка к отцу Сергию, — вдруг посоветовала старушка, — слышишь, звонят? Служба закончилась. Там, в храме, его и найдешь.

Аня прислушалась. Над озером плыл хрустальный перезвон колоколов, отражался от крепостных стен и гулял обратно, разливаясь благовестом по округе. Хорошо, подумалось ей. Ей действительно было хорошо, стоять, глядя на озеро, вдыхать запах листвы и свежести и не думать ни о чем.

А потом был аромат ладана и свечей, добрые глаза сухощавого батюшки в старой, застиранной рясе и удивительное чувство спокойствия, оставшееся после беседы с ним.

— Все будет, — повторила его слова Аня, кидая свитер в сумку, — и горе, и радости. Главное, не унывать. А мы и не будем, — добавила она, — правда, Вальди?

Пес лизнул руку и застучал хвостом, выражая полное согласие.

Она вышла в коридор, и Павел тут же заторопился, рассыпая комплименты за чай, за вишневый пирог — с собой, конечно, возьмем, отказаться от такого вкусного пирога — выше его сил.

Обычные слова вежливости, нормальное поведение, и не скажешь, что Павел не отсюда.

Аня застегивала сапоги, думая, что все они притворяются. Вальди делает вид, что он — обычная собака, которая радуется прогулке, виляя хвостом. Павел, что он — обыкновенный менеджер строительной компании, её легенду маг поддержал и одобрил. А она... дизайнер, а не Хозяйка дома с порталами. Ведь главное правило иных — не выделяться, мимикрируя под окружающую среду.

Павел галантно подал пуховик, помог надеть.

Н-да, усмехнулась про себя девушка, и недели не прошло, а она уже причисляет себя к иным. Быстро же приняла ситуацию, или это ситуация приняла её.

Дома на первый взгляд все было по-прежнему. Двигался по воздуху багаж, шли люди, пожилые и дети ехали в плывущих по воздуху креслах. Вальди принюхивался и явно нервничал от такого количества народу.

— Держите, — внезапно девочка лет пяти, поднырнула под ленту, сунула ей в руки пушистый комок и крикнула, догоняя своих: — Он еще маленький умирать.

Аня удивленно оглядела серый комочек, с яркими голубыми глазами, большими ушами, с ярко-рыжими кисточками на концах. Такое же рыжее пятно присутствовало и на хвосте.

Одним словом, котенок был чудо, как хорош, но слова девочки царапнули тревогой. Что она сказала? Почему он должен умереть? И кстати, где другие домашние питомцы? А ведь она действительно не видела ни собак, ни кошек.

— Почему? — спросила, поворачиваясь к Павлу и держа котенка на вытянутых руках. Маг сразу догадался, о чем речь.

— Аня, ты не маленькая, должна понимать — организовать перемещение такого количества народа в столь малый срок, даже с помощью порталов не просто. Нам бы спасти людей, а ты о животных переживаешь.

Девушка покачала головой, не желая принимать столь жесткие условия. Да, людей надо спасать в первую очередь, но и оставлять питомцев — не вариант.

— Присмотри, — Аня поставила котенка перед Вальди, а сама решительно направилась к порталу в мир переселенцев.

Очутившись под чужим небом, Аня притормозила. А собственно, что она планирует делать? Рядом вздохнули — Павел, еще раз вздохнули — Вальди, и слабо пискнули — кошак, которого пес осторожно поставил на землю. Котенок тут же принялся яростно вылизывать обслюнявленную собакой шерсть.

Отличная команда спасения, ничего не скажешь!

Что же... придется работать с кем есть. С другой стороны, они никого не отвлекают, Павел все равно только с ней возится.

— Аня, я понимаю твои чувства, — осторожно начал маг, но девушка его перебила.

— Ты можешь открыть портал, откуда уже всех эвакуировали?

— Мы можем отменить запрет, — предложил Павел.

— Этого недостаточно. Открывай, — и добавила, сделав как можно жалостливее лицо: — Пожалуйста.

— Хорошо, — неохотно согласился маг, еле слышно пробормотав: — Все равно ничего не выйдет.

Портал серой дымкой возник в воздухе, и Аня подхватила котенка и шагнула на улицу незнакомого города.

— И что? — с иронией уточнил Павел, вставая рядом. — Собираешься ходить по домам?

— А ты как думаешь, Вальди? — девушка повернулась к собаке. — Сможешь учуять собратьев?

Пес звонко чихнул, мотнув головой, и вдруг сорвался с места, черной кляксой заскользив по мостовой. И вскоре его заливистый лай разносился по улицам, эхом гуляя между пустых домов.

А через пару минут — Аня судорожно поглаживала урчащий комок, не зная — сработает или нет — первая собака вывернула из-за угла.

— Как? — только спросил Павел, посторонившись и пропуская в портал пса. Следом уже торопились рыжие, черные, белые, пятнистые четырехлапые.

— Я предположила, что они оставят их на улице, дав шанс спастись, — пояснила девушка, — а Вальди...

Тут она замолчала. А что сказать? Что на каком-то энергетическом уровне ощущала тепло, идущее от собаки? Что он умел удивительным образом успокаивать, явно воздействуя на эмоции? И решение пришло только сейчас, но сработало же!

— Повезло, — пожала плечами, провожая взглядом попугая, едущего на голове у здоровой, степенно вышагивающей псины.

Городок был небольшим, и скоро запыхавшийся Вальди появился перед ними с очередным котенком в пасти. Аня взяла и его на руки — малыш же, затопчут еще — и вопросительно взглянула на мага. Тот понял, без слов открыв следующий портал.

Так они перемещались от одного к другому — Аня даже от волны, зависшей над головами, уже не шарахалась — привыкла, когда сначала заволновались кошки, нарушая строй, ринулись в портал, следом, скуля и поджав хвосты, рванули собаки, а волна, глубоко вздохнув, двинулась на них.

— Уходим! — заорал Павел, хватая девушку в охапку.

— Нет! — она вцепилась одной рукой за железную ограду, около которой стояла. — Вальди еще не вернулся!

— Плевать, ты важнее!

— Он тоже, — упиралась Аня, пытаясь выиграть хоть пару минут для пса. А волна медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, наползала на город.

Неизвестно, чем бы закончилось их противостояние — маг был сильнее, и как Аня не сопротивлялась, практически втащил девушку в портал, если бы в конце улицы не показался двигающийся крупными прыжками черный силуэт. А за ним, набирая скорость, бурлила темная масса воды.

— Есть! — радостно крикнула Аня. Павел застыл, держа девушку на весу, одной ногой в портале. Пес пронесся под Аней, и все трое вывались на ту сторону. Портала за ними беззвучно закрылся.

— Ты! — тряхнул её Павел, держа за плечи. Его лицо перекосила гримаса ярости. — Глупая, безрассудная дурочка! Ты могла погибнуть!

А потом резко прижал к себе, сжимая до боли.

— Ты бы не позволил, — прошептала, отчего-то улыбаясь, Аня, а потом добавила: — И вообще, на нас смотрят.

— Пусть смотрят, — выдохнул Павел, продолжая держать её в объятиях. Котята протестующе завозились в карманах кофты.

— Аня, вы не уделите мне пару минут, — напряженный голос Арвеля не сулил ничего хорошего.

Павел повернулся, вдруг спрятав девушку у себя за спиной.

— Это полностью моя инициатива и ответственность лежит только на мне, — проговорил, и Аня сердито поморщилась — заступник, а затем обогнула мага и шагнула вперед.

— Ничего подобного, виновата только я. И кстати почему?

Арвель на уловку не поддался, пробормотав:

— Так я и думал, — а потом повысил голос: — Аня, прошу следовать за мной и вернуться на свое рабочее место.

Тахмар присоединился к ним по дороге. Он-то и ввел в курс дела.

— Один из участков просел. Да-да, тот самый, на котором вы занимались спасательной операцией. Хорошо, что его эвакуировали в первую очередь, как самый опасный, так что исчезнувшая часть берега — печально, но не трагично. Проблема в одном — мы были слишком оптимистичны касательно сроков.

— Не волнуйся, — прошептал на ухо девушки Павел, — это был последний город на побережье, мы успели.

Аня кивнула. Хорошо, там успели, а что делать тут?

— Мы можем ускорить эвакуацию?

— Как? — поморщился Тахмар. — Коридор больше не растянешь.

— А если ускорить людей? Перейти на легкий бег. Пусть заранее выстраиваются в цепочки, руку кладут на одно плечо, чтобы не сбиваться и все дружно с правой ноги...

— Бегом, — пробормотал маг, с сомнением потирая подбородок.

— Жить захотят — побегут.

— Пожалуй, так — согласился Тахмар, — хорошо, мы попробуем.

И девушка с раздражением подумала, что их все время приходится подталкивать, словно они нехотя ввязалась в операцию и не намерены тратить на спасение чойгвейцев больше сил, чем согласовано.

Одним словом: чужая душа — потемки, а уж чужое государство и подавно. Что там у них происходит, какие подковерные игры разыгрываются в их переселенческом союзе — только гадать. А что они разыгрываются, Аня нисколько не сомневалась. Насмотрелась на переселенцев, чтобы понимать — маг ты или не маг, все равно остаешься человеком со всеми вытекающими страстями и слабостями.

Опять же наблюдатели... И гадать не нужно, за кем они наблюдают. Конечно за Хозяйкой! А что будет, если Хозяйка выйдет из повиновения? Если резко воспротивится нужному для магов решению? Что тогда?

Додумать Аня не успела, Арвель толкнул дверь столовой, приглашающе указал на стул. Девушка села, чувствуя себя провинившейся сотрудницей на ковре перед начальством.

— Аня, — Арвель тяжело вздохнул, пожевал губу, подбирая слова, — мне крайне не хочется лишний раз напоминать об ответственности, которая лежит на всех нас. Миллионы людей за этими дверьми надеются на нас с вами, и ваша смерть, — он сделал глубокую паузу, давая девушке осознать весь ужас произнесенных слов, — станет ударом не только для ваших родителей — вы ведь единственный ребенок в семье — не так ли? — но и для всех нас. Вы сами видите — каждый день приближает нас к гибели. Тысячи людей ежечасно рискуют собой, удерживая наш мир от падения, и даже одно выбывшее звено из этой живой цепи может нарушить хрупкое равновесие. Что и случилось сегодня.

Аня сжала зубы, досчитала до десяти, понимая, что в запале может наговорить всякого и надо хоть чуть-чуть успокоиться.

Смертью они ей угрожают, на жалость давят. Арвель, безусловно, мастер правильных речей, только правда у каждого своя.

— Вы правы, — она постаралась говорить спокойно, — сегодня многое случилось. И хорошее, и плохое. Но мне интересно, вы наплевательски относитесь к чужой беде, потому что их много и всех не спасти? Или есть какие-то еще причины, о которых я не знаю? А ведь вы можете им помочь, — на лице Арвеля промелькнула тень, — можете, я же вижу. В вашей команде точно есть погодники, куда без них. Снять их на два дня с Проекта, поддержать защиту острова и спокойно, без нервотрепки закончить эвакуацию. Вы ведь наверняка думали, что мир Фиолета не ограничивается одним островом и материком. Так может быть — это ваш вариант?

— Мы думали об этом, — медленно произнес координатор, — но и вы должны понимать, ваш особенный друг — непредсказуем и очень опасен.

— Так значит, это эксперимент, — усмехнулась девушка, — заслали туда чойгвейцев, дабы посмотреть реакцию Фиолета. Отличный ход, только не учли одного — меня. Я останусь на острове до последнего человека, ясно?!

— Анечка, не нужно волноваться, — вмешался Тахмар, и девушка подумала, что они так и играют на контрасте: добрый и злой, только меняются ролями. Сегодня "добрым" был Тахмар, — мы все прекрасно понимаем. И ваше милосердие, и доброта нам очень импонируют, но иногда в жизни приходится чем-то жертвовать.

— Господа, — Аня откинулась на стуле, кивком поблагодарила Павла, поставившего перед ней чашку с чаем, — мне не десять лет и я сама могу припомнить с десяток прописных истин, подходящих под ситуацию, но давайте ближе к делу. Вы дадите погодников чойгвейцам или нет?

Маги переглянулись. Лица обоих сделались кислыми.

— Мы не можем удерживать её насильно, — с тихой угрозой в голосе предупредил Павел.

Лица стали еще кислее. Арвель бросил на Павла недовольный взгляд, и девушка поежилась — будь координатор на месте начальника её охраны, наверняка так бы и поступил — вырубил и запер бы в спальне.

— Хорошо, — Арвель залпом опустошил свою кружку с чаем, и Аня готова была поклясться, что нарисованный дракоша показал с фарфорового бока магу язык, — выделим людей и поддержим защиту, но и вы должны обещать — никаких больше рисков, никаких спасательных операций, несогласованных с нами. Хорошо?

Аня неловко повернулась, чашка опрокинулась, чай потек по столу и не просто так, а метко на колени сидящего рядом Павла.

— Ой!

Маг вскочил, отмахнулся от извинений Ани, мигом высушил брюки и удалился на кухню за новой чашкой для Ани.

— При одном условии, — девушка понизила голос, воровато оглянулась — на кухне зашумел чайник, — никаких последствий для Павла.

Тахмар посуровел, но вошел в положение и шепотом возразил:

— Он наш сотрудник.

— Он — начальник моей охраны, — парировала девушка.

— Его личная заинтересованность мешает работе.

Аня почувствовала, что краснеет и тут же разозлилась. Как оказалось ругаться шепотом было непросто.

— Его заинтересованность меня устраивает. И учтите, я крайне сложно привыкаю к новым людям, а уж доверяю им и того меньше. Хотите проблем? — и она выразительно приподняла бровь. Маги проблем явно не хотели, уступать тоже. Впрочем, Арвель не вмешивался, делая вид, что чаепитие — все, что его интересует в жизни, а Тахмар хмурится исключительно из упрямства, и проблема выеденного яйца не стоит.

Неожиданно и Тахмар пришел в отличное расположение духа, блеснул черными глазами и, хитро улыбнувшись, предложил:

— Хорошо, мы это обсудим и постараемся не менять привычное для вас окружение, но у меня условие, — Аня напряглась, ожидая ограничительных мер её свободы, однако Тахмар удивил: — Вы нас порадуете борщом. Уж очень вкусный он у вас выходит.

Арвель поддержал, добавив:

— Можем вам Таймару в помощь отрядить.

Аня понятливо кивнула — её отправляли на кухню, найдя благовидный предлог.

— Конечно, будет вам борщ.

Правило женской мудрости — согласиться и сделать все по-своему. Пусть расслабятся, пусть считают, что отстранили от дел, у нее есть свои глаза и уши в этом доме, и магов из-под надзора она не выпустит. А пока...

— Господа, ночь предстоит непростой — выпьем потом по чашечки кофе?

Господа согласно улыбнулись. Стороны пришли к пониманию. Надолго ли — покажет время.

Глава шестнадцатая

Вернувшийся Павел был приятно удивлен воцарившейся на кухне благостной атмосферой.

В коридоре, куда Аня заглянула перед тем, как пойти готовить кофе, было в разы оживлённее. Во-первых, добавились животные. Собаки бодро трусили рядом с хозяевами, кошки ехали в багаже, а люди передвигались легкой трусцой. За плечи не держались, соблюдая минимальную дистанцию и ухитряясь, не натыкаться друг на друга. Видимо, тренировались в ожидании своей очереди.

Аня оглядела ряды людей и удовлетворенно вздохнула— если Арвель сдержит обещание, а он его обязательно сдержит, все будет хорошо.

Мимо, по выделенному коридору, навстречу потоку шел высокий парень — совсем молодой, на загорелом лице еще не начала расти щетина. Шел медленно, с трудом, покрасневшие глаза выдавали усталость.

Маг-пространственник — догадалась Аня. Из тех, кто переносит крупные объекты, пряча их в пространственные карманы. Интересно, сколько рейдов он уже сделал и сколько собирается?

— Устал? Кофе хочешь? — спросила, поддавшись порыву, и парень остановился, непонимающе глядя на нее, а потом вдруг просветлел лицом и быстро заговорил на своем языке. И опять слова странным образом переворачивались у нее в голове и становились понятными.

Он не знал, что такое кофе, но был готов выпить яду, если на то будет желание прекрасной хозяйки.

Хозяйка не удержалась от улыбки — горячие слова, жаркий взгляд, полный обожания...

— Яда нет, — честно предупредила, — а вот кофе налью. Пошли, передохнешь пару минут, — и она потащила парня на кухню.

Андрей Травкин с утра приступил к активным действиям, а именно: выдержал еще один приступ любопытства матери и, проигнорировав все женские уловки, сбежал на утренний Сапсан.

Его немного беспокоило ощущение чужого взгляда, от которого чесалось между лопаток и острее саднила разбитая вчера бровь. Андрей применил все навыки обнаружения слежки, но вынужден был признать — паранойя. Впрочем, бдительность терять не стал, справедливо придерживаясь точки зрения: интуиция — вторая мать сыска, а первая — здравый смысл, опирающийся на знание закона и процессуальной практики.

В Сапсан попал с трудом: пятница — день активный для поездок между столицами. Помогла корочка, серьезное лицо и лишняя пятисотка в удостоверении.

Москва встретила ставшей привычной суетой, зазывающими таксистами на площади и исполненными надеждой лицами гостей столицы. Он не стал брать такси, спустился в метро. На Комсомольской, как всегда, было оживленно, впрочем, толпы черных, одно время оккупировавших эту станцию, давно уже растворились в волнах постигшего страну кризиса.

Андрей раздраженно передернул плечами, чувство постороннего взгляда усилилось, оно буквально вопило об опасности, но сколько он ни косил взглядом, ни оборачивался, ни резко останавливался у киоска, ничего заметить не смог. Плюнул и поехал домой.

Принял душ, наскоро перекусил тушняком с макаронами и позвонил супруге Жернова. Та жила недалеко, и скоро Андрей уже пил чай на просторной кухне, беседуя с Тамарой Веноровной.

— Значит, ваша клиентка решила купить ту халупу? — спросила Тамара Веноровна, и на её лице промелькнуло выражение тщательно выверенной гадливости.

— Да, все верно.

Андрей помешал сахар в чашке, мельком оглядел дорогую, но ныне безнадежно устаревшую кухню, плотно заставленную техникой, коробочками, баночками, отчего складывалось ощущение, что свободного воздуха здесь осталось на один вдох.

— Что же, — Тамара Веноровна покрутила на толстом пальце массивный перстень, коснулась серьги в ухе и с сожалением призналась: — Квартиру он получил в наследство после развода, потом продал её какому-то мужику, а деньги пропил. Вашей клиентке опасаться нечего, претендовать, даже если захотела, все равно бы не смогла. Да и на что там претендовать?! — она демонстративно повела плечом, плотно обтянутым синим шелком.

— Не скажите, — покачал головой Андрей, — деньги за нее можно выручить немалые. Хороший район, кирпичный дом.

— Да ладно вам рассказывать, — всплеснула руками Тамара Веноровна, — у этого человека не могло быть ничего стоящего! Если бы вы знали, сколько крови он у меня выпил, сколько нервов попортил!

— Но ведь эту квартиру он вам оставил? — уточнил Андрей. Вопрос задал из чистого любопытства, ситуация ему была уже ясна.

— Он? Оставил? Да если бы я не выгрызла эту квартиру у руководства его долбаного института, мы бы так и жили в той жуткой коммуналке на Коломне. Представьте себе, профессор — и в коммуналке! Да что там... сама заработала, сама в ней и живу! — припечатала Тамара Веноровна.

— Понимаю, — протянул Андрей, ощущая прилив сочувствия к почившему господину Жернову.— А что с остальной недвижимостью? Вы получили её в наследство?

— Недвижимость? — ярко-черные брови-татуаж Тамары Веноровны взлетели вверх. — Вы шутите! Какая у этого пьянчуги была недвижимость? Развелся, жил у каких-то друзей в Питере, потом в наследство квартиру получил. Никакой больше недвижимости у него не было, да и быть не могло. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю. Он только и заработал, что эту квартиру в Москве. Даже на дачу не хватило.

— М-да, — с трудом изобразил сочувствие Андрей. Мысли в его голове лихорадочно заметались. Страдает ли госпожа Жернова амнезией? Не похоже. Вид здоровый, речь адекватна. Могла она не знать о покупке дома супругом? Маловероятно. Дом был куплен в браке, развод последовал примерно через год после того... Такая женщина, как Тамара Веноровна, новые часы у мужа не пропустит, не то что целый дом. Тут явно что-то другое.

Он наскоро распрощался с Жерновой, принеся с десяток благодарностей и оставив на столе в кухне коробку конфет. Его все более неудержимо тянуло в Тверь.

Но сначала следовало посетить начальство, отчитаться и озвучить больше выводов и сомнений, чем собственно фактов. Начальство, естественно, недовольно покрутит усами, поморщит высокий лоб, но добро на Тверь даст. В этом он даже не сомневался. Дело, на первый взгляд, не их ведомства — черные риэлторы, но молодым сотрудникам дозволялось и даже поощрялось в меру проявлять инициативу... Заматереют, обленятся, тогда сами от дел шарахаться будут, а пока не угас пыл работы, пока еще остался интерес и желание распутывать дела, пусть практикуются. Опять же утереть нос смежникам всегда приятно.

Про связь с делом пяти трупов Андрей решил пока не упоминать. Мало того, что мистикой пахнет, так еще и любой из коллег за пять минут разобьет его доказательства в пух и прах. Он и сам прекрасно понимал зыбкость своей теории, но чутье, будь оно неладно, твердило обратное.

Примерно так рассуждал Андрей, паркуя машину около здания конторы.

Подошел к высоким стеклянным дверям, и тут боль шурупом ввернулась в грудь, принеся с собой слабость. Закружилась голова, мир поплыл перед глазами, и Андрей оперся о стену, чтобы не упасть.

— Андрюх, ты чего? Плохо что ли?

Голос Ивана Табакеркина прорвался сквозь странную пелену, опутавшую сознание, Андрей рванул молнию на куртке, вдохнул наконец холодный воздух и тихо застонал. Сердце сдавило от боли, в ушах зашумело.

— Держись, брат, щаз скорую вызову, — Иван уже тыкал в экран телефона.

"Не вовремя, твою мать" — пришла мысль и погасла. Мир исчез, а он сам нырнул в омут безвременья.

Очнулся, когда медбрат хлестал по щекам. А потом было завывание сирены, пахнущие резким лекарством коридоры больницы, мягкие руки сестры и острая боль укола. И голова снова уплыла в уютную темноту.

Он проводил отъезжающую скорую внимательным взглядом, вытер мокрый от пота лоб и, сделав усилие, вошел в кафе. Плюхнулся за ближайший столик, заказав себе молочный коктейль, чашку двойного капучино и стакан свежевыжатого апельсинового сока.

Да... сил он потратил на этого мужика немерено, чуть сам за ним в обморок не грохнулся. Знал ведь, что устойчив парень к воздействию, нет, понадеялся, что кровная привязка поможет. Она и помогла, только не так, как он рассчитывал — сгорела, ударив в оба конца.

Тагир поморщился, потер левую часть груди. Отдача — всегда неприятно, а уж в пустом мире тем более.

Принесли заказ, и он залпом выпил сок, попросив повторить. Молоденькая официантка удивленно вскинула брови, но устучала каблуками на кухню.

Тагир бросил взгляд на часы — пожалуй, он успевает на вечерний Сапсан. Фейс на неделю выведен из строя, а потом посмотрим — будет ли он вообще продолжать копать или успокоится. Все же сердечный приступ — дело нешуточное.

Маг потянул через трубочку коктейль, довольно прикрыл глаза. Завтра суббота, надо выбрать место для ужина с Аней. Повторяться не хотелось. Аня — особа творческая, а в Мариинке... Он включил телефон, нашел сайт театра. Так и есть, завтра идет балет "Ромео и Джульетта", что может быть романтичней? Поужинать можно и перед спектаклем.

Прошлый раз они не с того начали. Аня явно приняла его за волокиту и тут же заняла оборонительную позицию. Что же... он брал штурмом и не такие форты. Аня сама по себе прекрасная женщина, а уж за удовольствие позлить болотных жаб он готов и за страхолюдиной приударить.

Официантка принесла еще сок, Тагир проследил, как колышутся обтянутые короткой юбкой аппетитные полушария, и подумал, что вполне может задержаться и поехать в Питер завтра утром. Пятница, вечер, дело сделано, так почему бы не отдохнуть?!

Чашка кофе сделала свое дело. Парень расслабился, перестал озираться по сторонам, косясь на чужую обстановку, и недоверчиво принюхиваться к непривычному аромату напитка.

— Вкусно, — вынес он вердикт после пятого глотка. Аня спрятала улыбку за своей чашкой и потянулась к рюкзачку — когда еще доведется поймать такой ракурс: замызганная советская кухня, крохотный столик и загорелый парень с черными кудрявыми волосами, одетый в светло-бежевую тунику с тяжелым кованым медальоном на груди и серьгой в ухе, а глаза...

Как там было? "Атланты держат небо..."

Атлант у нее выходил юным, со строгим, усталым взглядом и невидимым грузом, придавившим широкие плечи.

— Почему вы не приняли их условия? Не перебрались на материк? В тесноте, зато живы.

— У нас есть предание, — маг говорил медленно, сам с задержкой понимал её речь и давал время понять его, — наши предки вышли из моря, увидели чудесный остров и решили, что под небом им будет лучше, чем под водой. Они научились ходить, дышать, говорить и стали людьми. Звучит странно, но до сих пор наши дети иногда рождаются с перепонками между пальцев, а большинство плавать умеет лучше, чем бегать.

Вам не понять, для нас море — это все. Потерять его — значит потерять самих себя. Вот мы и решили: море нас родило, пусть оно нас и убьет. Лучше так, чем сдохнуть в болоте чужого мира.

— Вы потому отказались уходить с острова? Решили, вас отправят в болотный мир?

— Или в резервацию каменной пустыни Лосхата. — Красивое лицо юноши исказила гримаса боли. — Вы бы видели, какой ужас там творится!

— Тогда почему согласились уйти с острова?

Маг отставил кружку, поднялся и с поклоном произнес.

— Мне пора, Хозяйка. Спасибо за доброту.

— Погоди, — Аня тоже поднялась, — я тут термос видела, налью кофе. Поделишься с товарищами.

Он не стал возражать, прислонившись к косяку, терпеливо ждал, следя за ней внимательным взглядом.

— Держи, — Аня протянула термос, на мгновенье их пальцы встретились.

— Берегите себя, Хозяйка, — голос мага дрогнул, — хоть я не имею права ответить на ваш вопрос, знайте, более преданных слуг, чем чойгвейцы, у вас нет. Мы придем на помощь по первому зову.

— И давно ты понимаешь нашу речь? — на пороге стоял Павел, и выглядел он встрепано и раздраженно.

Чойгвеец коротко кивнул магу и молча удалился, прижимая термос к груди.

— Ты не спрашивал, я не говорила, — ответила Аня, вставая к раковине мыть чашки.

Внезапно убогость кухни стала раздражать сильнее, а новенькая кофе-машина только подчеркивала своим блеском царящие вокруг грязь и разруху. Что она здесь забыла? Там, в коридоре, вершится история. Один мир умирает, второй приобретает новых жильцов, а она?

Чашка сердито стукнулась о стол, и дракончик на боку недовольно зашипел.

— Аня, я должен сообщить Арвелю.

— Должен так должен, — руки сами начали отчищать поверхность стены от жировых потеков — бесполезное занятие, тут только сносить кафель и класть новый, но она готова разрушить все, лишь бы отвлечься от стоящего за спиной Павла, от дурных мыслей, что заползли в голову и душат своей злобой.

— Я не хочу делать это без твоего согласия, — произнес маг.

Теперь ей захотелось плакать. Почему, Господи, все так сложно в их отношениях? Или она сама усложняет? Почему она никак не может полностью довериться переселенцам? Словно каждый раз что-то останавливает. То Тагир с теневиками, то Фиолетик, теперь вот чойгвейцы с резервацией.

Если подумать, все логично. И резервация, и болотный мир, но на душе-то как погано!

— А если я попрошу не говорить?

Павел подошел, обнял, обхватил ладонями её руки, и металлическая мочалка упала в раковину.

— Тебе придется это сделать рано или поздно, но я дам тебе время.

— Спасибо, — она откинулась, пристраивая голову на его груди. И стало вдруг спокойно и легко стоять вдвоем на уютной кухне, наполненной запахом кофе.

— Спать пойдешь? — прошептал Павел.

Под ногами слабо мяукнули, а потом требовательно заскребли по сапогам. Аня наклонилась — один из котят выбрался из коробки, куда она их пристроила, и теперь явно желал получить порцию еды и ласки.

При мысли о теплой кровати потянуло зевнуть.

— Обязательно, — девушка подобрала котенка с пола, прижала к себе, — только устрою двух обормотов. Надо бы туалет им сообразить и молока.

— Я видел опилки в сарае, сейчас принесу, а молоко было в холодильнике.

Павел коснулся губами её виска, сжал плечи и ушел, оставив её счастливо улыбаться и прижимать к себе урчащий пушистый комок.

Она порылась в шкафчиках и, не найдя ничего другого, налила молока в чашку с дракончиком. Котенок радостно мяукнул и тут же отскочил — дракончик явно был недоволен понижением статуса и попытался укусить малыша.

— Ну-ну, не балуй, — пригрозила Аня, но котенок справился и без нее. Устрашающе зашипев и выгнув спину, он заехал лапой по зеленой морде, подцепил коготком длинный красный язык и потянул. Теперь пришла очередь истошно верещать дракону.

— Все, успокоились.

Аня отцепила коготь, и дракон обиженно переполз на другой бок чашки, а котенок бросился лакать молоко. Второй, узрев кормешку, поспешил присоединиться. На кухне воцарился мир.

Девушка потерла виски. Устала. Как же она устала за сегодня. Дурдом мира Фиолетика медленно, но верно пробирался в её дом. Или она просто не замечала очевидного? Какие порталы? Какой там пересадочный центр? Она Хозяйка сумасшедшего дома. Точно так. Русалки, драконы, говорящие цветы и кусающиеся чашки. Так и с ума сойти недолго.

Прозрачная мужская рука в застиранной синей рубахе потянулась сквозь Аню в шкафчик. Девушка с визгом шарахнулась в сторону, смахивая на пол с кухонной тумбочки миски, чашки. Кухня наполнилась грохотом и звоном посуды.

Аня стояла, держась рукой за левую половину груди, и расширенными от удивления глазами — страх прошел — смотрела, как мужик, одетый в треники с пузырями на коленях, синюю сильно заношенную рубашку и стоптанные тапочки, с деловым видом шарит по шкафчикам на кухне, недовольно бормоча себе что-то под нос. Ну словно у себя дома! И ничего, что сквозь него видна противоположная стена с окном!

Оба котенка, оторвавшись от молока, дружно шипели на гостя.

— Кхм, — откашлялась Аня, сложила руки на груди и приняла строгий вид.

Мужик замер, потом медленно повернулся. Черты его лица смазывались просвечивающим фоном: замызганной стеной и висящей на крючках утварью, но интуитивно Аня догадалась, что гость удивлен. Видимо, тем, что она еще здесь, а не убегает сломя голову. Знал бы он, что после шуточек Фиолетика её трудно испугать одной лишь призрачной рукой.

— Уважаемый, не желаете объяснить, кто вы и что здесь делаете?

Уважаемый — это, конечно, был сарказм. Никакого уважения к хозяйничавшему на кухне мужику Аня не испытывала. Да и вид у него был... Жидкие встрепанные волосенки, с просвечивающей лысиной на макушке, лицо красное, с четко проглядывающими прожилками сосудов, взгляд бегающий, мелко подрагивающие руки, все время пребывающие в движении. И странное дело, кружки переставлялись, ложки меняли свое место, кухня ему подчинялась, несмотря на всю полупрозрачность гостя!

Аня вдруг ощутила легкое беспокойство и какое-то дежавю. И смутное понимание уже маячило в глубине сознания.

— Прячут, прячут, — повысил голос призрак, — все время прячут. Не знаешь, где?

— Что где? — растерянно переспросила девушка.

— Её, родимую, прячут, — еще более непонятно пояснил гость, потом махнул и скорчил гримасу безнадежности: — Молодая, не поймешь.

Аня неожиданно для самой себя обиделась.

— То есть, если молодая, так дура?

— Дура, — согласился мужик и обнажил кривые зубы в неприятной ухмылке, — молодые — они завсегда дуры. А если увидят, так сразу орать — алкоголик, алкоголик! Как будто одна бутылка сразу тебя нечеловеком делает.

— Ну, допустим, вы и так... — и Аня выразительно оглядела гостя.

— А... это? — протянул мужик и, подняв руку, посмотрел на девушку сквозь ладонь. — Пить не мешает и ладно.

— Аня, я все нашел, — вошедший Павел замер на пороге. Его лицо стало кислым, а вот мужик явно обрадовался.

— Павлуша, дорогой, — он шагнул навстречу, расставив руки, — я сюда, а она тут все переставила, — заложил он девушку.

— Не переставила, а навела порядок в этом гадюшнике. И вашу родимую, кстати, не трогала. Её тут просто не было. Видать, выкинули еще до меня.

Мужик схватился за сердце, и растерянным голосом, в котором явственно слышалась нарастающая паника, спросил: — Как выкинули? Куда выкинули? Павлуша, скажи этой... Быть такого не может. В своем доме уже и выпить нельзя.

Аня повернулась к Павлу: — Да-да, скажи нам, Павлуша, почему это в МОЕМ доме ходят призрачные алкоголики и клянчат водку!

— Ничего я не клянчу! — обиделся мужик. — Дура!

— Алкоголик! — не осталась в долгу Аня.

— Дура!

— Алкоголик! Даже на том свете не можешь перестать пить!

— Где хочу, там и пью. Хоть на этом свете, хоть на том! Дура!

— Алкоголик!

— Так, стоп!

Павел опустил на пол коробку с опилками, шагнул вбок, отодвинул часть стены, оказавшейся фанерой, закрывавшей нишу, достав оттуда бутылку водки.

Мужик громко сглотнул и зачарованно потянулся к магу.

— Сан Саныч, — Павел отступил, пряча водку за спину, — я вас очень прошу, не беспокоить никого в этом доме. И отставить уже ваши шуточки! Хотите выпить — найдите меня.

— Я искал, — заерепенился Сан Саныч, — думаешь, легко найти? В доме не протолкнуться от народа, наверху стучат, красят, внизу куда-то постоянно идут, собаку и ту завели. Не дом, а сумасшедшая палата. Совсем житья не стало.

— Сан Саныч, — угрожающе повторил маг.

— Понял, я, понял, — поник призрак, — не появляться, не тревожить, не шутить.

— Так-то, — удовлетворенно кивнул Павел и протянул бутылку.

— Подождите, — вдруг остановила собирающего улизнуть с добычей призрака Аня, — вы ведь хозяин дома, так? Ну, были хозяином.

— Был, сплыл, какая разница? — Сан Саныч явно торопился остаться наедине с вожделенной бутылкой, но Аня не собиралась его отпускать просто так. Пусть вредный ворчливый старикашка, но он же был первым, кто закрепил здесь порталы.

— Никогда не пробовала водку, угостите? — предложила она и, видя, что Сан Саныч колеблется, добавила: — Посидим компанией, поговорим.

— Аня, давай в другой раз, — вмешался маг и красноречиво махнул рукой. Призрак понятливо кивнул.

— Слышь, Хозяйка, ты видно девка хорошая, мы с тобой обязательно посидим, бутылочку раздавим, но потом, не сейчас.

Он бочком протиснулся мимо мага и попытался сходу пройти сквозь дверь напрямик, но в последний момент сообразил, что водка на подобный подвиг не способна и открыл дверь по-человечески. Козырнул Ане, поддернул штаны и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Глава семнадцатая

Вопросы так и вертелись у Ани на языке — миллион и еще один, но задать их она не успела: дверь на кухню снова отворилась, и на пороге возник Арвель — видать чутье на неприятности привело. Окинул взглядом беспорядок, нахмурился.

— Поссорились? — спросил вдруг.

Посмотрев на смутившегося Павла, Аня вдруг подумала об очевидности её симпатии или же прозорливости куратора Проекта, а может, её начальник охраны излишне откровенен со своими?

— Сан Саныч заходил, — пояснил Павел и тяжело о чем-то вздохнул.

— Ясно, — еще больше помрачнел Арвель и тоже вздохнул.

— Может, и мне расскажете, что вам ясно? — с иронией осведомилась девушка. Теперь, после того как призрак-алкоголик испарился из кухни, ситуация стала выглядеть даже забавной.

— Аня, пройдемте в столовую, — пригласил вдруг маг, — чай не предлагаю, но посидеть за столом и спокойно поговорить мы можем, — и он указал на новенькую, пахнущую деревом дверь, которую только вчера восстановили на своем исконном месте — между столовой и кухней. И теперь не требовалось таскать подносы с едой в обход по коридору.

Павел задержался, устраивая в углу коробку с опилками, и без него Аня ощутила себя неуютно. А она, оказывается, привыкла, что он все время рядом — и поддержит, и поругает, и помолчит. К хорошему быстро привыкаешь, н-да.

— Аня, понимаю, вы несколько удивлены, — маг сцепил руки в замок, уперев в девушку пристальный взгляд. Он снова вернул себе невозмутимость аристократа и был готов встретить любое обвинение со снисходительностью старшего товарища.

— Удивлена? — вскинула брови Аня. — Действительно, не каждый день встретишь на кухне привидение, забредшее туда в поисках бутылки водки. Но мне интересно другое! Как долго вы планировали скрывать его существование от меня? Кстати, потакать, пусть и умершему, алкоголику в его страсти — не лучший вариант! И как получилось, что его душа осталась здесь, а не ушла, как и положено, на тот свет?

Арвель, не поморщившись, выдержал напор девушки. И ответ его был, похоже, давно обдуман.

— Ваше негодование справедливо, Аня. На вас сейчас многое навалилось, вы чувствуете большую ответственность. А Сан Саныч... Не стоит на него обижаться, он — безобиден. Надоедлив, ворчлив, но безобиден, да и не душа это, в том понимании, которое вы вкладываете в это слово.

— Не душа?

— Скорее, часть души, та самая, которая больше всего связана с этим местом. Если вы позволите, я немного отвлекусь в сторону. Скажите, Аня, вы верите в Бога?

Девушка задумалась. Глубокая ночь, желтое пятно света на скатерти от абажура, к ногам подобрался один из котят, и она взяла его на руки. Из коридора сквозь приоткрытую дверь доносился стройный звук шагов — эвакуация шла полным ходом. Еще дня два, и они закончат, как доложил довольный Тахмар. Она только что познакомилась с прежним хозяином дома, который умер полгода назад, и даже предложила ему выпить. И вот теперь вопрос о Боге. Конечно, когда еще поговорить о таком.

— Верю.

Мама почему-то считала её болезненным ребенком и всего боялась: то коклюша, то гриппа, то скарлатины. И как врач подходила к вопросу здоровья дочери глобально, то есть со всех сторон: закалка, дорогущие витамины и причастие почти каждое воскресенье. Они, конечно, вместе читали детскую Библию, Аня ходила пару лет в воскресную школу, но все куда-то исчезло, растворилось с взрослением. Выпускной класс — свечка перед экзаменами, исповедь после ночи с первым мужчиной, после первого предательства — все это было. И тянуло в церковь каждый раз, когда наваливалась тоской жизнь, когда давило и ломало, тогда сама бежала в храм, а чтобы регулярно, полностью — нет, такого не было.

— Вера — это хорошо, — поддержал её Арвель, — человек должен во что-то верить, иначе в его жизни образуется слишком много пустоты, которую он пытается заполнить не всегда хорошими вещами.

— Например, водкой, — кивнула девушка и прищурилась: — А вы? Вы верите?

— Да, — с достоинством кивнул маг, — но у нас все немного иначе, сложнее, чем просто ад и рай. Вы теперь и сами знаете — миров множество, и я не открою вам тайны, если скажу, что кроме материальных есть и бесплотные миры. Читали Лествицу Иоанна Лествичника? Удивлены? Знаете, как у нас говорят — познай веру, поймешь и душу. Вот я и пробовал познавать. Завет читал. И Ветхий, и Новый. Ваш Христос... У нас бы его посчитали великим, а у вас... В пустом мире нет ни магов, ни магии. Остается одно — Бог. Но вернемся к нам. Представьте Лествицу миров. Бесконечную Лествицу. Чем выше, тем ближе к Создателю, чем ниже, тем ближе к хозяину мрака. Где-то в центре находятся материальные миры, а по краям — энергетические. Каждая ступень — испытание. Как проживешь, так и пойдешь — либо вверх, либо вниз. На некоторых еще не поздно задуматься, остановиться и рвануть вверх сразу на пару ступеней, на некоторых дорога только вниз, во мрак. И чем дальше от центра, тем более меняется душа, становясь похожей или на Создателя, или на того, кто прячет лицо во мраке.

А Сан Саныч... Магия не дает знаний о том свете, так что где его душа сейчас, на какой ступени, я сказать не могу, но с его призраком все проще. Предметы, как и люди, имеют энергетическую память. Если долго носить одно и то же украшение, оно сохранит отпечаток вашей ауры. А дом, да еще с порталами... Наш призрак — это воспоминание дома о прежнем хозяине, не лучшее, скажу я вам, но какое есть.

Вот как... призадумалась Аня. Странный у них выходит разговор. И Бог, и миры, и Лествица. Интересная религия у переселенцев. Переход, но только не в рай или ад, а в другой мир. И куда именно — выбор, и только твой. Можно сказать — всю жизнь выбираешь. Вот как проживешь, сколько плохого или хорошего совершишь — туда и попадешь. А наш материальный мир — лишь ступень на этом пути. Непростая, надо признать, ступень, но кто знает, что происходит с душой в нематериальных мирах, и не сложнее ли там? Без еды, без телесных радостей, а болезни... Душа порой болит сильнее тела, особенно если в ней начинает говорить совесть.

— Кажется, Анечка, я вас немного утомил, — голос Арвеля был сама забота, — простите старика за это незапланированное представление с призраком. А вы — молодец, хорошо держались, — и он перевел взгляд девушке за спину.

Павел, — догадалась Аня, но оборачиваться не стала. Хватит того, что при мысли о Павле невидимое тепло согрело сердце, а в воздухе ощутимо запахло сиренью. Неожиданно для зимы, хотя... Что может быть нормальнее сирени в декабре? Осталось только поверить в подснежники под Новый год и все... здравствуйте, белые палаты.

И словно в противовес её сомнениям пушистая ветка с желтыми цветами легла на стол. Крупные соцветия, собранные в кисти, мало напоминали собой сирень, но пахли именно так.

— Просили передать, — с легким оттенком неприязни в голосе произнес маг.

Аня дотронулась до цветов — желтая пыльца осела на кончиках пальцев, а запах стал сильнее. Это был запах солнца, журчащего ручья, первой трели соловья, мокрой после дождя травы, это был запах весны. И Аня вдруг ощутила, как отступает усталость, как уходит раздражительность, а тело наполняется легкостью.

Бессонная ночь — легко! Еще кофе? С радостью. Ведь уйти наверх сейчас было бы сродни предательству. Остальным — труднее. От их упорства и силы воли зависело с чем останутся чойгвейцы в чужом мире.

— Ты куда? — обеспокоенно уточнил Павел, когда она прошла мимо него на кухню.

— Кофе варить, — ответила, перекрикивая шум перемалывающихся зерен.

В столовой о чем-то тихо заспорили мужчины, но Ане было решительно все равно, что о ней думают переселенцы. Она нужна чойгвейцам, пусть её помощь минимальна, но она её окажет.

Проснулась Аня в обед, с недоумением оглядела комнату, себя в кровати, одетую, но под одеялом. Ботильоны стояли рядом на полу. Приподнялась, заглядывая в окно. Стоящее высоко солнце намекало на то, что ранние пташки уже сто дел переделали, пока она тут почивать изволит.

Кажется, она отрубилась, сидя на стуле. И было это после двадцатого или тридцатого гостя на кухне? Аня смутно помнила усталые лица, сбивчивые слова благодарности, термос, который она наполняла еще не один раз, и озабоченные взгляды Павла, отчаявшегося уговорить её идти отдыхать.

Что еще? Кажется, она сварила-таки борщ. Навестила пару раз Фиолетика, убедилась, что эвакуация идет, как надо. И только потом позволила себе задремать на неудобном стуле. Кажется, заглядывал Сан Саныч, ворчал, что девку не жалеют, скоро будет не разобрать, кто из них призрак — три пердинки до смертинки осталось. Кажется, Павел пытался оправдываться, а старик советовал брать в охапку и тащить из кухни, даже предлагал веревку ради такого дела пожертвовать, если рыпаться начнет. А у нее не было сил возмутиться бесцеремонностью бывшего хозяина.

Потом был провал, и как она оказалась в собственной постели, Аня не помнила. Совсем.

Рядом шумно зевнули, и на краю постели показалась черная морда. Мокрый язык прошелся по руке — Вальди.

— Что, мой хороший? Проспали мы с тобой все на свете?

Аня потрепала пса по голове. Тело ломило, в голове было пусто, и хотелось одного — спать и спать. Она сладко зевнула, и Вальди подхватил зевок хозяйки.

Через пять минут умытая, одетая в свежий бадлон Аня спускалась по лестнице. В доме было подозрительно тихо, а в коридоре настораживающе пусто. Она заглянула в столовую и задержала дыхание — там, сидя за столом, положив головы на руки, сладко спали трое: Тахмар, Павел и Арвель. Похоже, так устали, что сил дойти до постели не оказалось. А как же эвакуация?

Она тихонько отступила в коридор, но тут Павел, словно учуяв её, поднял голову, мутные от сна глаза несколько мгновений смотрели непонимающе, потом взгляд мага прояснился.

— А, Аня, — зевнул он, потер руками лицо, — проснулась.

Он взглянул на часы, что висели на стене, и снова зевнул, прикрывая ладонью рот, потом пояснил:

— Больше четырех часов подремали, пора вставать. Твой Фиолет вытребовал пять часов на отдых. Пришлось уступить, — недовольно скривился маг.

— Он был прав, — сонно пробормотал Арвель, не поднимая головы, — мы теряли темп, народ растягивался, а кое-кто спал прямо на ходу. Нам всем требовался отдых.

— Но как же остров? — нахмурилась девушка.

— Прислали помощь с материка, — поднялся с места Тахмар, встряхнулся. С помятым от сна лицом, в неизменной черной рубашке и всклокоченными волосами, он как никогда напоминал собой старого ворона. — Не беспокойтесь, Аня, все под контролем. Еще день-полтора и мы закончим. А вы — отдыхайте, смотрите, какая чудная погода на улице. Гулять и гулять, — и он махнул рукой в сторону окна, где действительно заманчиво светило солнце, а чистый белый снег искрился сокровищами зимы.

Девушка понятливо усмехнулась — она снова важная персона, которой белы рученьки замарать нельзя. Помощь с материка — хорошо, вот только, что маги захотят взамен? Как уже поняла Аня, правительство умирающего мира не имело привычки разбрасываться помощью на халяву.

На кухне что-то грохнуло, жалобно зазвенели осколки по полу.

Девушка распахнула дверь — от кофейного аппарата подняла голову сосредоточенная Таймара, рядом на полу валялась разбитая кружка, от которой медленно растекалась коричневая лужица, в ней уже шлепали лапами котята, однако боевую магиню сложившаяся ситуация ничуть не смущала.

— Кофе? — предложила она и, не дождавшись ответа, бросилась нажимать кнопки. Машина, чуть подумав, мстительно высветила красным одну из кнопок. Таймара "зависла", на лбу у нее морщинками собралась обида.

— Воды налей, — голосом Сан Саныча проговорила стена рядом с ней. Прозрачная рука для верности высунулась и ткнула в нужном направлении. Таймара просветлела лицом, кинулась подливать воду в контейнер.

Аня, прислонившись к косяку, сложив руки на груди, с улыбкой наблюдала за творящимся действом. Звякнула микроволновка, и Таймара, нацепив рукавички, с торжественным видом достала тарелку — восхитительный запах свежеиспеченных булочек с корицей наполнил собой кухню. Девушка повела взглядом — в углу на тумбочке обнаружилась пустая упаковка из-под полуфабриката — и успокоено перевела дух — чуда не случилось, но прогресс на лицо.

Странно, что маги упорно не хотели брать в команду лишних людей, предпочитая использовать боевых магов на кухне, ну да это их дело. А сейчас ей всеми силами демонстрировали — бессонное бдение повторять не обязательно. Кофе сварить и разогреть замороженные булочки или пиццу они в состоянии и сами. Загвоздка лишь в одном — ради чойгвейцев кофе варить никто бы не стал.

— Нет, спасибо, — она говорила четко и раздельно, чтобы Таймара поняла, — лучше чай. И борщ остался?

— Борщ! — уловила знакомое слово магиня, тут же бросившись к холодильнику.

— Им предложи, — махнула Аня рукой в сторону столовой, изучая удивленным взглядом десятилитрового монстра, которого с трудом удерживала в руках Таймара. Неужели это она сама сварила? Вот бы мама удивилась. Обычно её на кухню не затащишь, а тут... разкухарилась, одним словом. Гены, н-да. Бабушка, рассказывали, на мамину свадьбу одна стол накрывала.

Из стены приветственно махнул Сан Саныч, шепотом отчитавшись, что все в порядке — он присмотрит. Монстро-машина почти приручена, микроволновка тоже, а вот с домом надо что-то делать. Дожились — стада по коридору гонят, а навоз кто убирать будет, а?

Аня обещала разобраться, налила молока котятам, дала корма Вальди, помогла вернувшейся Таймаре поставить греть борщ. Оглядела кухню взглядом полководца и решила, что вполне может позволить себе помыть посуду позже, а пока... чай с булочкой, и пусть весь мир подождет.

Во время завтрака, плавно переросшего в обед, маги обсуждали непонятные сектора, сыпали цифрами, ругались на координаторов, поносили неизвестных девушке личностей — шел обычный рабочий процесс исхода в другой мир. Аня внимательно вслушивалась, запоминала. Никто не требовал, чтобы она с ходу во всем разобралась. Честно сказать, вообще не требовал, чтобы она хоть в чем-то разбиралась, но чем ей заниматься? Пить водку, как Сан Саныч, или играть целыми днями в бродилки? А зачем, если реальность гораздо интересней?

Она разберется, обязательно во всем разберется, дайте только время.

— Павел, — остановила Аня поднявшегося из-за стола мага, его товарищи поспешно удалились, оставив их двоих, — можно вопрос?

Павел кивнул и вернулся за стол.

Ане вдруг захотелось провести рукой по черным волосам, ощутить под пальцами колючесть его небритой щетины, прижаться, вдохнуть аромат туалетной воды — горький цитрус — и расслабиться, не думая ни о чем.

Она стояла, разглядывая его осунувшееся лицо, синяки под глазами, и понимала, что никого красивее не встречала в жизни. И не нужны ей другие мужчины, у нее уже есть один, а остальное... прорвемся как-нибудь.

— Расскажешь, с чего такая щедрость? Переправка скота, маги-погодники — и все ради чойгвейцев?

— Не веришь? — скривился Павел, вздохнул и подтвердил: — И правильно делаешь. Чойгвейцы со своим упрямством никому не интересны, но вот мир Фиолета... Это архипелаг, Ань, и за тем островом еще семь. Три крупных, четыре средних.

Горечь вползла в сердце девушки, холодя душу.

— Это плохая идея, — проговорила тихо. Сладко пахли булочки с корицей, шумела на кухне вода, потом раздался звон — Таймара продолжала уничтожать посуду. Ну и пусть, подумала Аня, давно пора заменить старье. Оставить дракончиков, а остальное выкинуть.

— Согласен, плохая, — помрачнел маг, — но выбора нет. Понимаешь, Ань, гибнут люди. Каждый день гибнут те, кто стал первыми переселенцами. Представь, что им пришлось пережить. Мы не можем их оставить без помощи.

— Странная у вас политика, — задумчиво ответила девушка, — чойгвейцев можете бросить, а остальных нет. Я понимаю, болотный мир — не сахар, но там хоть нет угрозы мгновенной гибели. Значит, вы желаете переместить еще и первых переселенцев в мир Фиолета, а за ними потянутся остальные, так? И будет куча причин, по которой надо продвигаться дальше в этот мир, но загвоздка в одном — точка входа лежит и никуда не денется на чужой территории! И её хозяину скоро надоест провозить вас через свой лес.

— А что ты предлагаешь? — сжал руки в кулаки Павел.

— Отправьте пока детей и больных. Остальные пусть ждут. Форсируем разведку других миров.

Павел открыл было рот, но тут же осекся и торопливо закончил:

— Я передам твое мнение, — поднимаясь из-за стола. Он обошел стоящего на пороге наблюдателя, обменявшись с ним выразительными взглядами, и ушел.

— Так почему вы считаете, что Фиолет опасен?

Маг отлип от стены, шагнул ближе. Он не скрывал, что слышал часть разговора, и Аня мгновенно разозлилась. Как именно зовут наблюдателя, она не помнила. Для нее они были все на одно лицо.

— Опасен не он, а ваше отношение к нему. С вашей точки зрения он — сущность, которую надо исследовать, вывернуть наизнанку и, если получится, подчинить. И на его личное желание вам при этом плевать. А ведь он разумен плюс является сильнейшим эмпатом и, скорее всего, телепатом. Как быстро Фиолет вычислит ученых, которых вы под видом беженцев уже заслали в его мир?

Наблюдатель побледнел, поджал губы, явно недовольный речью девушки.

— А я вам отвечу — как только они шагнули за порог портала. И что он сделает, если ему не понравятся их методы? Не знаете? Вот и я не знаю, но скажу одно — защищать их не буду. Чойгвейцы точно проживут рядом с морем, больше им ничего не надо, а портал я закрою, как только Фиолет меня попросит. Так что настоятельно советую свернуть исследовательскую программу, забыть об экспансии этого мира и крайне вежливо относиться к его хозяину.

Маг зло сверкнул глазами, склонил голову и еле слышно процедил:

— Я доложу Конгрессу.

Доложит он, — фыркнула про себя Аня, провождая взглядом удалившегося мага. Стукач. Никакой пользы — один вред.

Сейчас, когда вместе с чойгвейцами трудились маги других стран, на кухне и в столовой толпились разнообразные личности: от убеленных сединами величественных магистров до юнцов, выполнявших свое первое задание. Внезапно оказалось, что очень удобно использовать эвакуацию Чойгвея как полномасштабную тренировку практически для всех видов служб. И теперь на первом этаже было не просто многолюдно, а очень многолюдно.

Фиолет встретил Аню её же копией, немного взъерошенной и чуточку злой. Она посмотрела в такие знакомые глаза и тихо спросила:

— Где они?

— Кто? — сделала удивленное лицо фиолетовая Аня и раздраженно передернула плечами.

Мимо на огромном листе проплыли, отчаянно мыча, с десяток коров. На их мордах читалось прощание с жизнью, но парализующее заклинание удерживало на месте, не давая сигануть вниз.

— Фиолет, — нахмурилась девушка, — и тебе, и мне некогда. Верни их — и будем считать инцидент исчерпанным. Уверена, они все осознали и больше не будут. Сколько они у тебя плутают? С вечера?

— Ань, — фиолетовые губы недовольно поджались, — не вмешивайся, а? Ты их предупреждала? Предупреждала. Так что не порть мне игру, девочка. Считай это платой за провоз, — и Фиолет широко ухмыльнулся, а в глазах сверкнуло жуткое и нечеловеческое. Аня похолодела.

— Это не шутки, — просипела, голос вдруг отказался повиноваться, — нельзя играть с человеческой жизнью. Верни их, — повторила твердо, глядя в наливающиеся гневом фиолетовые глаза. Она физически ощущала, как напряжение разливается в воздухе.

— Да забирай, — махнула вдруг рукой фиолетовая Аня, и девушка перевела дух, — все, что там осталось. Не буду я с тобой ссориться из-за каких-то... — и Фиолет пренебрежительно скривил губы.

Их было пятеро. Оборванных, грязных, вымазанных в слизи, с безумными взглядами и нечленораздельной речью.

Пятерку бывших ученых Аня сдала на руки Арвелю и была благодарна за отсутствие вопросов со стороны координатора. Маг с явным облегчением поблагодарил, и группа исчезла в портале, ведущем на родину. Девушка перевела дух, мысленно пожелав, чтобы этот опыт переселенцы восприняли правильно и больше не пытались повторить.

А дальше Аня последовала-таки совету координатора и отправилась гулять. Погода на самом деле была чудо как хороша. Солнце высвечивало белоснежные наряды деревьев, блестели шубы на елках, сверкали ярусные шапки на соснах. Морозный воздух бодрил, снег скрипел под ногами, и Аня улыбалась, глядя, как черной кляксой скачет по сугробам Вальди, вздымая за собой снежную пыль.

Каркнув, сорвалась с ветки ворона, недовольная их вторжением, ее поддержала мяуканием сойка, издалека донеслось ритмичное постукивание дятла. Лес жил своей жизнью, и только деревья мирно спали, укрытые пушистыми сугробами. Зима здесь была настоящей, не то что в городе, где слякоть царила на дорогах, а скромный снег стыдливо прятался в редких парках.

Эвакуация оказалась нелегким испытанием для новоявленной хозяйки порталов. И чтобы не прибить кого-нибудь, Ане срочно требовалось остудить гнев прогулкой по зимнему лесу, а еще для разрядки заметнуть снежком в Павла. И даже попасть. Наверняка поддался, но белое пятно, появившееся на спине мага, приятно грело душу.

— Ах, вот так? — оскорбился начальник службы безопасности и не замедлил с ответом. Аня еле успела увернуться, лепя на ходу следующий снежок.

Потом они дурачились, валяли друг друга в снегу, а Вальди радостно прыгал вокруг, громко лая, и храбро сражался за обоих.

— Ты такая красивая, — выдохнул Павел, аккуратно стряхивая снег с шапки девушки. Провел рукой по её лицу, убирая прилипшую ко лбу прядь волос. Аня замерла, сладость разлилась в груди, заставляя сердце стучать сильнее.

Павел ей нравился и, похоже, её чувство было взаимно.

Он наклонился, мягко касаясь губами её губ, и тепло его дыхания согрело лицо.

— Моя Снегурочка, — прошептал.

Аня прикрыла глаза, наслаждаясь их близостью. Лес, солнце, пушистый снег, мокрые рукавички и сбитое дыхание. Жаркий поцелуй и вкус кофе. Руки, обнимающие все сильнее. Шепот нежных слов. Кружащие в танце снежинки. Все только для них двоих.

Звук пришедшей смс вторгся нежданно, разрушая атмосферу волшебства. Аня внутренне поморщилась, но лезть за телефоном не стала. Вторая смс, последовавшая за первой, поколебала её уверенность.

А вдруг мама? — мелькнула мысль, и она сунула руку в карман, одновременно отстраняясь от Павла.

"Привет, синеглазка. Как насчет "Щелкунчика" в Мариинке? Заеду через час на новую квартиру".

"Щаз, разбежался", — поморщилась Аня, но вторая смс заставила напрячься:

"Ты мне должна. И у меня есть новости о "хвосте"".

Тьфу, — мысленно плюнула девушка, с тоской понимая, что не пойти не может, а значит придется придумывать повод. Если сознаться во всем, Павел не отпустит, а встретиться с теневиком необходимо. Да еще этот поцелуй. Все было волшебно, и оттого сейчас она чувствовала себя вдвойне неудобнее. Как будто мало проблем, надо для полного комплекта влюбиться в начальника своей охраны. Подумаешь, он из другого мира, да еще и маг. Ерунда, чес слово. Как и разумная осторожность — сколько она его знает? Меньше недели. А если еще вспомнить о способности некоторых копаться в чужих мозгах...

Точно! Вот оно! И Аня, прозрев, приняла отстраненный вид.

Мысленная оплеуха принесла пользу — ложь сочинилась в пять секунд.

Павел заметно напрягся, но воспринял спокойно новость об ужасной забывчивости — вот совсем, ну совсем — неделя такая сумасшедшая — вылетело из головы, что у нее билеты в театр.

— Подвезти? — спросил.

— Нет, за мной заедут. И... — замялась, но все же произнесла: — Насчет поцелуя, тебе не кажется, мы торопимся?

— Как скажешь, — усмехнулся столь откровенно, что девушка готова была сквозь землю провалиться от смущения. Собственно, все благие намерения на этом и закончились, как и сомнения: а идти ли на встречу к теневику.

Не будет она оправдываться и ничего объяснять! Не так ли ведут себя маги? Пусть получают достойный ответ! Могут у нее быть свои тайны?

Павел проводил взглядом уходящую в дом девушку, достал мобильник. Выбрал номер из записной книжки с именем "Серый придурок" и, старательно попадая в буквы на экране, набрал смс:

"В театр собрался?"

Ответ пришел через пару секунд:

"Ревнуешь?"

Павел рыкнул, сжал мобильник так, что корпус жалобно хрустнул.

"Отвечаешь за нее. Головой".

"Да, папочка. Мы чуть-чуть пошалим и домой".

Теневик явно издевался, и на душе у Павла сделалось... болотно. Он долго не мог попасть в нужную букву, пока наконец не набрал:

"Убью".

"Всегда к твоим услугам", — лаконичной надписью высветился экран.

За много километров отсюда Тагир с удовлетворением посмотрел на последнее смс от абонента Жаба и заблокировал экран. Вечер обещал быть чудесным.

Глава восемнадцатая

Павел размахнулся, зашвыривая кусок пластика в сугроб. Потом набрал полную руку снега, приложил ко лбу. Холод остудил горящее от гнева лицо. Дышать стало легче.

Он всегда гордился своей выдержкой, способностью анализировать проблемы и на ходу искать решения. Его целеустремленность и упорство поражали даже наставников. Боевой маг с задатками целителя и средними способностями погодника. Однако в Проект Павел попал не за это. Их всех, кто работал здесь, выбрали по одному критерию — способности подстраиваться под любую ситуацию, быть своим в чужом мире. Подсознательно копировать обывателей, демонстрируя отличные навыки мимикрии.

Павел не хотел идти в Проект. Его до сих пор мучила совесть, что он совершил предательство по отношению к коллегам, а еще к тем, кого мог спасти, вытащить из-под завалов, снять с крыши или с тонущего судна. Да мало ли дел у спасателя в мире, который медленно убивает все живое в себе, где спасатель стал такой же распространённой профессией, как врач или учитель.

И в то время как его друзья, коллеги каждый день рисковали жизнью, он... Нет, значимость и полезность Проекта Павел вполне сознавал, как и свою роль в нем, но совесть не успокаивалась, считая теперешнюю работу сродни отдыху на курорте.

Сан Саныч был сложным и одновременно простым подопечным. Его можно было легко спрогнозировать, а все его приступы ворчливости и дурного настроения лечились одним единственным средством — водкой.

Сказать, что маги не боролись с алкоголизмом старика, было бы неправдой. Боролись и еще как, но быстро выяснилось, что проспиртованный организм сдаст в разы быстрее без привычного топлива. К тому же старик научился доставать алкоголь из пространства и не поддавался отрезвляющему воздействию, используя силу хозяина портала по своему разумению.

И вот теперь новая подопечная... Вначале Павел даже обрадовался — молодая, здоровая, с гибкой психикой, но после оказалось, что Сан Саныч был, как здесь говорили, ангелом, по сравнению с новой Хозяйкой. Он не скакал по порталам, не заводил пугающих знакомств, не ошарашивал окружающих своими идеями, хотя некоторые, стоило признать, были очень даже здравыми. Например, эвакуация Чойгвея. Впрочем, Павел до конца не верил в успешность этой затеи.

Но больше всего пугало его собственное отношение к Ане, а именно то, что чувства, испытываемые к девушке, не поддавались анализу. Вот сейчас, например, с чего он разозлился на её ложь? Встреча с теневиком — неприятность, более того прокол наружной службы, но ничего страшного, если разобраться, не произойдет. Ну встретятся, поговорят. Теневик, не дурак, никакого вреда Хозяйке причинять не станет, а нового про взаимоотношения их миров поганец сказать не сможет — уже наговорил, так почему внутри все сжимается от ненависти к коллеге? Почему хочется схватить девушку, запереть в комнате и никуда не пускать?

Все эти собственнические замашки очень напоминали одно чувство, которое он никак не должен был испытывать к своей подопечной. Более того Хозяйка — ключевая фигура Проекта, она — выше личных желаний или симпатий, выше любых чувств.

Когда он пил со стариком, было ясно и понятно, зачем он это делает, но при общении с Аней, понимание исчезало. Его точно заслоняли иные эмоции: радость, что она рядом, беспокойство и злость, когда рискует жизнью, даже обида нарисовалась, когда понял, с кем она проведет сегодняшний вечер.

Поганая ситуация, товарищ Павел, — сказал сам себе, засовывая замершие руки в карманы куртки, — а будет еще поганее, потому как уйти из Проекта ты не cможешь. Девочка доверяет тебе, пожалуй больше, чем всем остальным, потому что ты меньше всех её обманывал. Доверяет и ждет поддержки.

А какая в пекло поддержка, если он связан долгом чести? Если он здесь не просто так чаи гоняет, а пытается спасти свой мир. Умная девочка, кажется, это тоже понимает, как и то, что её просто сломают, если она начнет мешать.

Он вспомнил серо-голубые глаза девушки, вспомнил, как она задумчиво морщит лоб, как упрямо поджимает губы и как настойчиво, без оглядки, пытается всех спасти. Так по-детски глупо, наивно, но правильно. А еще правильно было бы не доверять взрослым дядям, которые очень хотят жить. Но этого он ей никогда не скажет, чтобы не пугать.

И вот что, прикажете, теперь делать? Бежать, бить морду Тагиру? Или же себе, в профилактических целях, потому как целоваться с Хозяйкой было ошибкой. А самое отвратительно, что сам он это ошибкой не признает, то есть логически делает правильные выводы, но ошибочность поступка не чувствует. И как, простите, работать в такой обстановке, когда собственный разум идет вразрез с чувствами?

И нечего оправдываться, что не смог удержаться, увидев алые щеки, покрасневшие от беготни, или это его снежком так стукнуло по голове, что он забыл все должностные инструкции?

Идиот... Безнадежно запутавшийся идиот.

А ведь дальше будет только хуже. Она — рядом, её запах, теплый взгляд, крошечная родинка на виске, которую хочется поцеловать — все это будет сводить с ума каждое мгновение. А уйти из Проекта будет равносильно гибели девушки. Пока они вместе, он что-нибудь придумает, чтобы уберечь Аню от беды.

Кстати, о "придумаешь".

Павел прикрыл глаза, шагнул в сугроб, проваливаясь разом по колено. Провел рукой над снегом и через секунду достал чудо техники здешнего мира. Погрел в ладонях, отчистил и вытер шарфом. Разблокировал экран, и тот засветился — работает.

Маг немного подумал и по памяти набрал номер.

— Да, — ответила трубка хорошо поставленным баритоном.

— Узнаешь? — голос Павла разительно изменился — став развязным, с хрипотцой.

— Блеклый? — изумились на том конце. — Сколько лет, сколько зим, братан! Как житуха?

— Живу — не тужу, — точно воспроизвел интонацию одного из героев сериала про ментов маг.

— Ты побазарить али как? — насторожился вдруг собеседник.

— По делу, — не стал тянуть время Павел. Разговор был неприятен, и он хотел его закончить быстрее, — жучков достать сможешь? И что там еще для слежки у тебя имеется. На хвост одному челу надо присесть.

— Богато живешь, я смотрю, — неодобрительно поцокала трубка, намекая на дороговизну заказа.

— Не жалуюсь.

— Ладно, набери завтра к вечеру, может, что и нарою.

Павел послушал тишину, не отнимая мобильник от уха, потом встряхнулся и зашагал к дому. По его расчету Аня уже заканчивала прихорашиваться и переодеваться. Он перехватит её внизу.

Еще на подходе к дому до Павла донеслись громкие голоса. Он ускорил шаг, взлетел на крыльцо, распахнул дверь и замер на пороге. Стоящие у лестницы Арвель и Анна не повернули головы в его сторону, занятые выяснением отношений. Павел прикрыл дверь, чтобы не сквозило, уселся на подоконник, приготовившись вмешаться, если стороны чрезмерно увлекутся спором.

Аня стояла в полосе света, и клонящееся ко сну солнце золотом играло в светлых волосах девушки, подсвечивая их рыжим. Мужчина невольно залюбовался девушкой. Светло-голубые глаза потемнели от гнева, став ярко-синими, румянец на щеках придавал озорной вид, алые губы так и манили к себе...

В душе нарастала томительная нежность, касалась своими невидимыми крыльями, щекотала в груди, заставляя забыть, где он, кто он. Мир размягчился, потек, увлекая за собой ставшее податливым сознание. И он погружался в эту мягкость, с удивлением обнаруживая, что центром его внутренней вселенной стала она — Аня. И вот он уже воспринимает её частью самого себя, пребывая в уверенности, что знает девушку вечность.

А ведь всего неделю назад работа была смыслом его жизни. Нет, она никуда не делась, но перестала быть единственной в его внутреннем мире ценностей. И в мыслях появилась странная легкость, бравада и бесшабашность. Словно кто стер налет вечной озабоченности, добавил розовой краски в серость будней, встряхнул утомленность и прошелся сквозняком по застарелым привычкам.

В голове вдруг зазвучала назойливая мелодия: "Я не знаю, что тебе дороже — любовь или обман", и захотелось обнять девушку за талию, прижать, вдыхая аромат её духов, а потом закружить в танце, видя, как удивленно расширяются её глаза, как по приоткрытым губам скользит первый намек на улыбку, а грудь вздымается от участившегося дыхания.

Кажется, он отвлекся — в запале Аня стукнула кулаком по перилам и сейчас морщилась, поглаживая ушибленную руку.

— Вы продолжаете опекать меня точно маленькую девочку!

— Ни в коем случае, — голос Арвеля был сама честность, — опекаем — да, но маленькой вас никто не считает.

— То есть, — Аня прищурилась, — вы не говорили о способности понимать чужие языки, руководствуясь исключительно заботой о моей драгоценной персоне!

— Именно так, — с невозмутимым видом подтвердил маг, — но раз вы сами все выяснили, пришло время и для этого разговора. Постоянные порталы образуют не только пространственную связь между мирами, но и информационную. Образно говоря, вместе с обитателями сюда проникает и та информация, что содержится в пространстве вокруг порталов, и вы, как связующее звено, имеете к ней определённый доступ. В теории это может быть не только язык, но и любая информация, но это в теории. А в свою защиту могу сказать, мы не ожидали от вас столько быстрого прогресса в этом направлении. Вы быстро осваиваетесь, Анна.

Девушка хмыкнула, демонстрируя — похвала не достигла цели.

— Значит, я могу понимать язык любого существа, прошедшего через портал? Или оказавшегося рядом с порталом?

Арвель кивнул, потом тяжело вздохнул. Павел ему даже посочувствовал. Координатор не мог открыто лгать, и на прямой вопрос должен был дать ответ, потому сейчас явно грустил от разговора.

— Насколько близко он может находиться, чтобы я могла с ним разговаривать?

— Аня, мы не проводили подобных испытаний. Предполагаю линейную зависимость от мощности и стабильности портала.

— Хорошо, — протянула девушка, усиленно о чем-то размышляя, — и что нам это дает? А дает возможность нормального диалога с обитателями миров вместо провокаций и недоразумений.

Координатор потускнел лицом, словно кто набросил на него пыльную тряпку.

— Анечка, — медленно проговорил он, пытаясь подобрать аргументы поубедительней, — какой диалог? Какие переговоры, если мы не можем обеспечить вашу безопасность? Вспомните первую встречу с Фиолетом. Все могло закончится иначе.

— Могло, — легко согласилась девушка, — но ни у кого нет гарантии, что мы наткнемся на пустой мир. И вам придется общаться с жителями или вы предпочитаете безмолвную оккупацию?

Если судить по виду координатора — именно это он и предпочитал.

— Взять тех же русалок. Что это было? Спровоцированное вашим человеком нападение? А если бы мы понимали их язык, все могло закончиться иначе, — вернула она его же слова.

По лицу Арвеля пошли красные пятна. Выдержка мага подвергалась серьезным испытаниям.

— Анечка, предлагаю отложить этот разговор, эм, на пару дней, — попытался он улизнуть, но девушка не дала.

— Предлагаю назначить день повторного визита в мир русалок.

— Ни за что, — отчеканил маг, багровея.

— Жду завтра ваших предложений по встрече и, — она едва заметно ухмыльнулась, — мерах безопасности.

Каблучки застучали вверх по лестнице. Мелькнули голубые джинсы, черные сапожки...

— Чему улыбаешься? — голос координатора звенел от еле сдерживаемой злости, да и вид у Арвеля был точно у льва, которого заставили принимать рыбий жир.

Павел выпрямился, стирая мечтательную улыбку с лица.

— Она — твоя подопечная, вот и занимайся. Чем угодно занимайтесь, лишь бы не лезла, куда не просят!

— Она и твоя подопечная, — хмуро произнес Павел. Арвель перегнул палку, и сам это понял, смягчаясь:

— Она — наша общая подопечная, и ты знаешь, что случится, если дело с неповиновением хозяйки зайдет слишком далеко.

Лицо Павла закаменело, острый взгляд резал воздух.

— В этом мире есть отличное выражение, — тихо, цедя слова сквозь зубы, произнес маг, — только через мой труп. Так вот запомни: вы к ней подойдете только через мой труп!

— Отлично! — по-бабьи всплеснул руками Арвель. — Значит, будет у нас два трупа!

— Три, — поправила его стена, из пустоты проявилась Таймара, распространяя вокруг себя стойкий аромат кофе. — Командир, я с вами.

— И нас посчитай, — еще один маг проявился из пустоты, а пара вышла из коридора.

Лицо координатора перекосилось, но он быстро взял себя в руки.

— Совсем сдурели? — перешел на жаркий шепот. — Хотите нас всех подставить и добиться замены состава? Нас же в два счета вернут, даже защиту наложить не успеем. Бунтовщики, твою магичность...

— В отличие от Конгресса она хоть что-то делает, — принялась оправдываться Таймара, — Чойгвей переселила, и вообще....

— Вот именно вообще, — передразнил её координатор, — вот прикончат нашу Хозяйку по нашей же глупости, и будете всем составом Конгрессу отчитываться: кто, когда и в каких позах. И я не понимаю, если вы, умные мои, здесь, кто отслеживает Аню наверху?

— С ней Вальди, — буркнул Павел.

— Значит, в данный момент ничем не заняты, — одарил их крокодильей улыбкой координатор, — тогда жду толковых, а не всякую ерунду, предложений по организации визита к мокрохвостым. Еще не знаю, как докладывать об этом наверх, но раз вы взялись защищать Хозяйку, вам и отвечать за её предложения.

Поднимаясь по лестнице, Павел едва не споткнулся о ступеньку, когда из стены высунулся Сан Саныч. Призрак протянул прозрачную руку, фамильярно похлопал мужчину по плечу и доверительно прошептал, косясь вбок:

— Уважаю! Хоть один нормальный мужик нашелся — заступился за бедную девочку.

Павел открыл было рот, чтобы напомнить о договоре — сидеть и не высовываться, но тут в голове с новой силой зазвучало: "Любовь или обман", и захотелось вдруг поговорить с кем-нибудь, да хотя бы с тем же Сан Санычем. Посидеть, как в старые времена, пропустить пару рюмок, но он встряхнулся, прогоняя накатившую ностальгию — теряешь форму, молча кивнул Сан Санычу, аккуратно обогнул его и поднялся на второй этаж.

Предстоящая встреча Ани с теневиком поднимала изнутри темную волну гнева. Надо было что-то делать... И Павел впервые пожалел, что не настолько хорошо изучил этот мир, чтобы решить проблему с помощью свинца. Но делать что-то было надо.

Звонок мобильника оторвал Аню от выбора: надеть джинсы и бадлон или все же шерстяное платье, которое она на всякий случай сунула в сумку.

— Да, мам, — ответила, прижимая трубку к уху и критически оглядывая наряд.

— Анют, не отвлекаю?

— Нет, говори. Что-то случилось?

Голос у мамы был напряженным, и девушка заволновалась.

— Случилось, — подтвердила та, — у Травкиных Андрей в больницу попал. Аня вчера узнала, сегодня утром уехала в Москву, сейчас отзвонилась — все в порядке, опасности нет. Сердце прихватило. Врачи сказали — отдыхать больше надо. Ты же знаешь, какая у него работа нервная. Сама-то как?

— Нормально, ма, — поспешила успокоить Аня, — много не пью, шашлык не ем, гуляю. Знаешь, какая здесь зима!? Сказка, а не погода. И лес, и озеро. Все хорошо, мам. А тете Ани помощь не нужна?

— Говорит, что нет. Андрея собираются выписать дня через три. Так она побудет у него недели две, поухаживает.

Голос у матери был слегка виноватым, и девушка решила, что она переживает из-за подруги.

— Не волнуйся, Анют, там врачи хорошие, быстро Андрюху на ноги поставят. Ты, главное, себя береги, хорошо?

Аня поспешила заверить, что все у нее хорошо и она обязательно отдохнет, а также передаст привет Павлу.

Нажав кнопку "отбой", девушка какое-то время смотрела на погасший экран. Мысли унеслись в далекое прошлое. Счастливое детство, двое друзей, ставших ей братьями — Владимир и Андрей.

Сначала Травкины жили по соседству, и все трое ходили в одну школу, потом переехали, но дружить не перестали. Вместе проводили каникулы на даче, вместе ходили на рыбалку, в лес. Вместе хулиганили, вместе отбивались от деревенских.

Аня улыбнулась, вспоминая их проделки. Даже в десять лет братья были настоящими защитниками. С ними легко решались любые проблемы. Стоило лишь намекнуть об упыре с соседнего подъезда, как на следующий день тот, чуть заикаясь, вежливо желал доброго утра, шепелявя разбитой губой.

Ей завидовали все девчонки в классе, а старшеклассницы снисходили до разговоров, надеясь привлечь внимание уже бывшего курсантом Володи, когда тот провожал её со школьной дискотеки домой. И Андрей ей нравился. Высокий, рослый, старше её на год. Упрямый и шебутной, с вечной батарейкой внутри.

А потом жизнь развела их в разные стороны. Они не торопились связать себя браком, хотели чего-то добиться, достичь, пожить для себя. И неожиданно оказалось, что Андрею предлагают место в Москве, а ей надо ехать по гранту на обучение в Лондон.

Лондон был чужим и холодным. Чужим стал и Андрей, когда через год она вернулась домой. У каждого появились новые друзья, знакомые, а потом и не только друзья. Она едва не выскочила замуж, вскоре женился и Андрей. И Аня окончательно отделила в памяти друга детства от высокого мужчины с колючим взглядом серых глаз. Не для нее он был, не для нее.

Хотела написать бодрую смс: "Выздоравливай и все такое" и поняла, что даже номера его у нее нет. Смс ушла тете Ане. Пожалуй, это самое малое, что она может сделать для Травки, как все звали Анну Сергеевну.

Глава девятнадцатая

Ресторан Винсент был мил, уютен и лишен той неловкой помпезности, которой грешат дорогие рестораны. Стеллажи с вином, расположенные прямо в зале, намекали на хорошую коллекцию, а деревянные таблички с названиями сортов, украшающие стены, это лишь подчеркивали, мягкие диваны приглашали расслабиться в их пухлости, а приглушенные свет добавлял интима.

— Ты мало ешь, — посетовал Тагир, глядя, как она ковыряется в запечённом лососе, поданном в шпинатно-сливочном соусе, — совсем эти болотники тебя замучили. Скоро одни глаза останутся. Хотя должен признать, это самые прекрасные глаза, которые мне встречались в жизни. Тебе бы Золушку играть из сказки, Синеглазка.

— А вот тебе роль принца совсем не подходит.

— Почему это? Лицом не вышел? — сделал вид, что обиделся, Тагир.

— Умом, — усмехнулась Аня, — у тебя ум злодея. Ты везде ищешь выгоду. Вот и меня выманил на встречу. Не понимаю, зачем я тебе?

— Нравишься, — широко улыбнулся мужчина, и его черные глаза заблестели, — моя беда — как увижу умную женщину, не могу удержаться. Тянет меня к тебе, Синеглазка.

— Так скучно? — понятливо улыбнулась девушка.

— Не представляешь насколько! — театрально прижал руки в груди Тагир. — Как подумаю, что у вас там творится — миры, заварухи, стычки, завидно становится — аж плачь! Вот немножко развеялся, когда за вашим хвостом гонялся.

— Кстати, что с ним? — насторожилась Аня.

— Жив, но угрозы больше не представляет, — отрапортовал маг. — Дотошный товарищ, впрочем, из органов других не бывают. А так... пули свистели над головой, сердце от страха замирало в груди, но ради прекрасной дамы я был готов пожертвовать собой, а не только обезвредить одного землянина.

Смотреть на дурачившегося Тагира и не улыбаться, было невозможно, но она сдержалась. Сам по себе факт того, что переселенцами заинтересовались из органов, наполнял тревогой — ведь теперь она тесно связана с магами. В голове уже мелькали грустные картины: решетки на окнах, сталь наручников, тишина камеры и вежливые лица с жадным холодом во взглядах. И вопросы...

Вот интересно: оставят ли семью? Заберут вместе с ней? Будут ими шантажировать?

Она не сделала ничего противозаконного, но разве это будет кого-то интересовать, если речь пойдет о новых мирах, иных технологиях, а вместе с ними ресурсах и деньгах. Больших деньгах.

Может ли один человек противостоять системе? Может ли бабочка вырваться из паутины?

Наша жизнь — сплошная паутина привязок. Мы идем на работу, домой, гуляем с друзьями, по пятницам пьем пиво, по праздникам вино. Мы выстраиваем маршруты и стараемся их не нарушать. Сетуем на рутину, но катастрофически боимся что-то изменить. Новое внушает неуверенность, неуверенность влечет за собой страх. Мы не любим терять контроль над ситуацией.

Так не это ли не дает ей покоя всю неделю? Она потеряла контроль над своей жизнью и продолжает терять контроль над собой, а вокруг полно тех, кто с радостью — только позволь — станут контролировать и жизнь, и её саму.

Есть ли выход из этого? Есть.

Меняется жизнь? Придется меняться вместе с ней, если не хочешь стать куклой, которой всякий вертит в свою сторону. Пришла пора дорасти до Хозяйки, а не быть живым придатком к порталам.

Точно нужно было уехать из дома, чтобы взглянуть на ситуацию со стороны. Переселение — важно, но это не единственная проблема.

Восемь миров сошлись в одной точке. Восемь разных, хороших и не очень, теплых и холодных, засушливых и чересчур мокрых. Встряхни каждого, как детский калейдоскоп, — и картинка сложится новым узором. И только от нее зависит, чем станут порталы: заколоченными дверьми, как мир теневиков, или безопасными для всех проходами.

"Не много ли на себя берешь"? — ехидничал внутренний голос.

Много. Но стать безвольной марионеткой никогда не поздно. Переселенцы готовы и нос Хозяйке дома подтирать, лишь бы та не лезла со своим мнением и не мешала им проводить оккупацию. А как много тараканов в их делах.... Одни наблюдатели-шпионы чего стоят...

— Ты меня не слушаешь! — ворвался в размышления раздосадованный голос Тагира.

— Слушаю, — возразила девушка, — ты говорил о пулях и собственной трусости.

— А еще о прекрасной даме, — в голосе мага появились бархатные нотки, — об удручающей холодности и безразличии к подвигам, совершаемым с её именем на устах.

Вот еще одна проблема — скучающий маг из вражеского лагеря. И ведь приклеился — опять же из-за скуки — не оторвешь. Его рвение ей совсем не нравилось. Не натворил бы дел...

— Увы, время прекрасных дам и подвигов прошло. Остались законы, а они лишены каких бы то ни было романтических чувств.

Строгость легла на лицо, добавив в разговор нотку напряженности.

Тагир вздохнул, отставил в сторону бифштекс — он заказал его слабой прожарки, с кровью, и брусничный соус стекал бордовой лужей на край тарелки.

— Послушай, Синеглазка, я вижу, ты сомневаешься во мне? Считаешь, не справлюсь?

— Не хочу, чтобы ты убивал ради меня, — очень тихо, сглатывая слова, сказала она.

— Женщины! — возвел глаза к потолку Тагир. — Жалость тебя погубит, девочка. Они, — он сделал паузу, и она пахнула холодом тюремной камеры, — не пожалеют.

— Все равно, — твердо, едва разжимая губы, попросила: — Не смей убивать в моем мире.

На его темном лице промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее уважение.

— Как скажешь, Хозяйка, как скажешь.

И она облегченно выдохнула, а потом вдруг вспомнился Андрей, его болезнь, и что-то тревожное царапнуло, заставив нахмуриться.

— Ты обещал рассказать о "хвосте".

Тагир склонил голову набок, в темных глазах виднелось отражение глупой девчонки, возомнившей себя невесть кем.

— Да что там рассказывать, — недовольно пожал плечами маг. Он явно считал эту тему ничтожной, — молодой, дурной. Расследование — его личная инициатива. Так уже бывало пару раз. Натыкаются, воображают пришельцев или еще какую ерунду, идти без доказательств к начальству боятся, начинают искать. Тут мы их и встречаем, как у вас говорят, со всем радушием.

Она уже представила себе этого "молодого и дурного". Безусый в вансах и парке. В глазах "Секретные материалы", в душе сложная смесь из любви к родине и жажде славы.

— Как его зовут? Того, кто следил за нами.

Лицо Тагира сделалось отстраненным.

— А я знаю? Мне его имя ни к чему. Перехватил, подчистил, отследил, что один работает — и все. Лишние знания, они, как крошки в постели, спокойно спать не дают. Вот, знаешь, что меня в тебе восхищает и одновременно выводит из себя?! — он резко сменил тему. — С тобой ни один план не работает. А ведь это преступление — говорить о делах в таком месте и с такой женщиной напротив, — блестящая вилка обвела круг. Укоризненный взгляд рухнул на стол, и Аня не удержалась:

— Ты прав. Не будем о делах. Хотя я хотела рассказать о Сан Саныче...

Она сочла эту тему наиболее безопасной для человека из недружественного лагеря.

Черные брови изобразили сильнейший интерес.

— Сан Саныч? Мужчина?

— Не совсем, — Аня откровенно забавлялась.

— Не совсем мужчина? Ребенок?

— Нет, — тихий смех прозвенел над столом, — дедушка. Бывший хозяин дома. Та его часть, что осталась. Что-то вроде отпечатка ауры.

— Отпечатка? — лицо Тагира вдруг закаменело, а сам он стал похож на подобравшегося в прыжке тигра. — Нам надо серьезно поговорить, Синеглазка. Боюсь, у меня плохие новости для тебя.

— Анютка, ты ли это?

Девушка вздрогнула, напряглась, инстинктивно выпрямляя спину. Так её звал только один человек на свете, и именно его она сейчас хотела бы видеть меньше всего. Но Питер — маленький город, а еще у него есть уникальная способность устраивать встречи как приятные, так и не очень, но всегда неожиданные.

Сколько же они не виделись? Год?

Она медленно повернулась. Вадик стоял около их столика, широко улыбаясь. Когда-то она таяла от его улыбки, ей безумно нравились тонкие, чуть нервные черты его лица, узкая бородка с усиками, придававшая мужчине богемный вид то ли поэта, то ли художника. Немного портили узко посаженные глаза, и Ане все время хотелось перевести взгляд с них на высокий лоб и гладкие волны густых шатеновых волос. Напереводилась. В глаза надо было смотреть, может, и разглядела бы что-нибудь за ними. Например, поганую душонку, давно уже за игру проданную.

И такими вдруг показались мелкими и глупыми: и свои переживания, и предательство Вадика, и его якобы любовь, на которую он на самом деле был не способен. Мелкими, но очень болезненными.

Жаль одно — не стереть и не прожить заново.

— Здравствуй, Вадик, — ответила и восхитилась спокойствию своего голоса. Переболела...

— Вижу не одна, — скривился бывший, окидывая внимательным взглядом Тагира. В голове уже щелкал мысленный калькулятор: дорогие часы, рубашка, телефон, рядом брелок с ключами, — быстро ты, — упрекнул, как будто имел на это право.

Аня задохнулась от возмущения — вот... козел!

Рука скомкала салфетку, вторая сама потянулась за ножом, но девушка заставила себя успокоиться. Он — ничто. Перевернутая страница её жизни.

— Решил долг вернуть? — потянулась к бокалу, сделала глоток нетронутого до сего момента вина — уф, полегчало. Права была мама, иногда спиртное весьма кстати.

— А и верну, — нимало не смутился... козел. Более того, наклонился и зашептал на ухо: — А ты все хорошеешь, Анютка. Крутые мужики, вижу, клюют. А моя, знаешь ли, не очень, — и он кивнул на столик у дальнего окна. Там сидела крашеная блондинка, чей идеальный макияж переводил ее во вневозрастную категорию от тридцати до пятидесяти. Женщина явно проявляла все признаки тревожного нетерпения, но с места пока не срывалась, драть волосы сопернице тоже не спешила.

Голос у Вадика сделался презрительным:

— Даже губы и те... силиконовые, молчу про верхние девяносто. А ты, моя сладкая, мне до сих пор снишься.

Аня поморщилась, чуть отстранилась. Бросила взгляд на Тагира — тот приподнял брови, мол, помощь требуется? Девушка еле заметно качнула головой — сама справлюсь.

— Короче... — процедила, теряя терпение.

— Так я о долге, — заторопился Вадик, вдруг начиная понимать — что-то пошло не так, — моя дурында в деньгах купается. Так что я вполне упакован. Могу и долг отдать, если, конечно, ласковой будешь. Мне много не надо. Вечерок в неделю, когда мамочка в командировке. Помнишь, нам же хорошо было.

О да! Аня помнила. Собственно все, что хорошо делал Вадик в жизни, сводилось именно к этому. В постели он был почти генерал, зато по части починить что-нибудь, ремонтик сделать, колесо у машины поменять Вадик скатывался до рядового.

А она старательно не замечала ни его полного неумения в делах, ни зависания в Контакте с пятью сотнями "подруг" в друзьях, ни мешки под глазами и нездоровый цвет лица. Жизнь корректировала то, что щедро отпустила природа.

А сейчас, судя по потемневшему лицу Тагира, собиралась довершить коррекцию, например, сломанным носом.

— Альфонсом заделались, молодой человек?

Вадик застыл, медленно разогнулся, кидая на мага полный ненависти взгляд. О да, в зале полном народа, чувствуя спиной поддержку "дурынды", он был герой. Это Аня тоже знала.

Вадик открыл было рот, но вдруг его красивое лицо искривилось, кожа пошла красными пятнами, и мужчина поспешно выдохнул:

— Телефон прежний, если передумаешь — найдешь, — а затем странно семенящей походкой двинулся прочь, все более и более ускоряясь в сторону туалета.

Аня вопросительно посмотрела на Тагира. Тот сидел с довольным видом, крутя столовый нож в руках.

— Прости, я вмешался в ваш разговор, может, стоило дать его закончить?

Девушка медленно покачала головой:

— Это навсегда в прошлом.

— Навсегда?

— Не в том смысле, — одернула его Аня. Пусть живет. Дурынду опять же радует. И если она не дура, то на крепкий поводок своего мальчика посадит, чтобы ни к кому бегать и думать не смел. — А что ты с ним сделал?

— Магия, — загадочно улыбнулся Тагир и тут же посуровел: — Сей субъект нуждается в более серьезных воспитательных мерах, но сейчас не до него. Есть дела поважнее.

Аня кивнула, приготовившись слушать.

На сцене творилось волшебство. Кружились черные снежинки, лохматились елки, карамелились цветы — это была не совсем традиционная постановка "Щелкунчика", но Аня сейчас вряд ли могла оценить замысел режиссёра. Прозвучавшие в ресторане слова Тагира врывались в музыку Чайковского, комкая её идеальные листы и отбрасывая их прочь.

"Знаешь, что происходит с непослушными девочками? Они нарываются на неприятности".

Неприятности... Куда уж больше? — думала Аня, глядя на сражающегося с мышами Щелкунчика и Машу, выглядывающую из огромной туфельки. А ведь с самого начала подозревала нечто такое...

Огромная мышь, важна наступающая на Щелкунчика, своей царственной осанкой напомнила девушке координатора — одна голова говорит правду, а остальные две бессовестно врут или умалчивают.

"Вы для нас бесценны", — произнесла левая голова мыши.

"Настолько бесценны, что мы готовы сделать все, что вы попросите", — добавила центральная.

"Но если попробуете отвергнуть нашу заботу, берегитесь. Мы найдем на вас управу", — закончила третья.

У каждой правды две стороны. Тагир показал изнанку.

"Нет никаких призраков, Синеглазка. В портальной связке ни одна сущность не задержится. Её смолотит потоками. Ты — не маг, потому не ощущаешь, что там творится на энергетическом уровне. Новичкам порой голову сносит, как после литра водки. Ваши привычные, не чудят. Но сущностям там не выжить, факт. Другое дело, если эту сущность вплавить в структуру порталов. Попытаться закрепить. Подозреваю, болотники обоср... прости, сильно испугались, когда Сан Саныч помирать стал, вот и решились на отчаянный шаг — обмануть портальную связку. По сути, потокам нужна только энергетическая структура подходящего наполнения, чтобы обрести уравновешенность. На телесную оболочку им плевать. В двух словах, если бы мы проводили подобный ритуал, то Сан Саныч и после смерти остался бы хранителем порталов. Но это же болотники... У них вечно вместо результата сопли. В итоге им удалось заполучить себе лишь часть сознания бывшего хозяина, малую часть. И её точно не хватило для стабилизации. Зато получился призрак. Могу предположить, энергия порталов позволяем ему даже воздействовать на материальные объекты".

Еще как позволяет! — усмехнулась про себя Аня. Как при жизни пил, так и после смерти продолжает.

А на сцене герои, победив мышей, отправились в путешествие на все той же гигантской туфле. Их путь лежал в королевство сладостей к розовым цветам и противным мухам.

А куда лежит её путь? Стать Сан Санычем номер два? Старик будет только рад — найдется товарищ "сообразить на двоих". Интересно, можно ли спиться, будучи не совсем живой, но и не полностью мертвой? Эдаким сгустком энергии в материальном мире.

Теперь становились понятны намеки, косые взгляды и роль наблюдателей. Их задачей было решить — оставить девушку в живых или мертвой она посговорчивее будет.

А вот фигушки им. Русские даже на том свете не сдаются. Она и призраком им веселую жизнь устроит. С тем же Сан Санычем, например. Сразу видно, он — мужик правильный. Пакость с радостью поддержит, желчью всегда поделится.

Боже, о чем она думает?! О смерти? Переживает об алкоголизме? Да гнать всех взашей! Закрыть доступ к порталам, а дальше пусть сами разбираются. Достали.

Со сцены лилась волшебная музыка танца цветов. Розовое переливалось в белое, соединялось с желтым и снова царило на сцене нежное, как клубничное суфле. Балерины порхали. Зрители блаженно внимали. Аня кусала губы, ощущая во рту металлический привкус крови.

А как же Фиолетик? Сама к нему людей отправила, а теперь бросать собираешься? И драконенка надо вернуть домой. Наверняка, родители обыскались. А болотники? Неужели навсегда останутся в своем болоте? Это она сидит в теплом, сухом зале, наслаждаясь балетом, а не мокнет под непрекращающимся дождем.

Так сами виноваты. Причем во всем! Начиная от гибнущего мира, заканчивая болотом, в котором оставили заживо гнить людей. Не она принимала эти решения, так почему сейчас должна разгребать кучу дерьма? Крайняя, да?

Розовое на сцене раздражало, волшебство музыки казалось неуместным. Под её настроение подошел бы боевой марш или Реквием. Нет, лучше Скутер со своим "Fire".

Рано себя хоронить, рано, но и ложиться под переселенцев — не выход. Пусть опыта в подобных делах у нее маловато, зато она быстро учится. А политика "никакого риска" не всегда оправдана. Вот если, например, удастся договориться с русалками и поделить: им — море, переселенцам — сушу, вполне работоспособный союз бы вышел. Но мечты... это пока лишь мечты.

Легко осуждать, возмущаться: "Вот, засранцы!" Что бы она сделала на их месте, отвечая за целый мир? Что-нибудь другое — факт. Но не стала бы подло держать нож за спиной, улыбаясь в глаза.

Однако закрывать порталы — крайняя мера. Люди не виноваты в том, что у них такое осторожное руководство. Все варианты предусмотрит и хорошие, и плохие.

Аня прикрыла глаза, вспоминая, чем закончился ужин.

Десерт был восхитителен: брауни, истекающий горячим шоколадом, в одеяле из сливочного мороженого. А вот предложение Тагира явно отдавало горечью высокой политики.

"Синеглазка, поверь, мы не дадим тебя в обиду. Открой нам доступ, и мы быстро наведем у тебя порядок. А главное, будь уверена, никаких ритуалов. Станешь полноценным хранителем порталов. Болотники пусть к тебе на поклон идут, и за другую цену. А то хорошо устроились — квартирой решили отделаться. Да за твои услуги, девочка, полновесным золотом платить надо".

Не надо ей золота. Ей вполне хватит тех денег, что платят переселенцы, если бы они не были приправлены изменой.

А на предложение Тагира соглашаться никак нельзя, если она не хочет получить мини-армагеддон в Тверской области. Переселенцы сцепятся с теневиками, теневики молчать не станут, и одним домом разошедшиеся маги не ограничатся.

Жалко и дом, и озеро, и лес. Дом в особенности, она всегда о таком мечтала: с уютной кухней, просторной столовой с круглым столом в центре и желтым абажуром над ним.

Тагир прочитал ответ по её глазам и, слава Богу, настаивать не стал. Видно, решил, что не дозрела девочка, не понимает оказанной ей чести, не осознает, кто тут плохой, а кто хороший — по дорогим ресторанам водит, да на балет в отдельную ложу билеты покупает.

— Я всегда рядом. Только ради тебя в этом мире торчу.

А еще ради дорогого коньяка, вкусного бифштекса и красивых женщин, — подумала Аня, глядя в полное удушающего сочувствия лицо мага.

— Я — твой принц, Синеглазка, твой рыцарь, твое спасение.

Она смотрела на протянутую бархатную коробочку, и брови удивленно ползли вверх. Что это? Кольцо? Не похожи слова Тагира на признание в любви. Оружие против переселенцев? Маловато будет.

Поймала любопытный взгляд официантки. Кажется, у этого спектакля появились зрители, и они жаждут романтической сцены.

Она аккуратно взяла коробку из рук Тагира. Их пальцы на мгновение соприкоснулись и... ничего. Никакого волнения или трепета сердца.

Открыла. С красного бархата сверкнули крупные бриллианты, обрамленные золотом. Серьги. Изящные и явно дорогие.

Звонко щелкнула крышка.

— Прости, — начала было, но её остановили.

— Ш-ш-ш, — ладонь накрыла её руки, — ты меня плохо знаешь, Синеглазка. Я не делаю глупых подарков. Это сигналки. Всю ночь над ними работал, как чувствовал, что пригодятся. Если нажать и подержать палец на камне секунд десять, сигнал уйдет ко мне. Я пойму, что ты в опасности, и примчусь на помощь.

— На белом коне? — усмехнулась Аня, а внутри поднималось осознание — сказка все больше становится похожа на кошмар. И главную роль предстоит сыграть именно ей.

— Я вороных люблю, — улыбнулся мужчина, но глаза остались серьезными, — однако ради тебя готов на белом. Хотя на байке быстрее будет.

— Один против всех?

И Аня представила залитый кровью коридор, Тагира с мечом, нет, двумя мечами в руках.

-Я подготовился, — и он приподнял край толстовки, демонстрируя кобуру с торчащей рукояткой.

Мечи в руках сменились на узи. Стены покрылись рваными ранами.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — потрясла головой Аня, прогоняя картинку из головы, — я справлюсь. Правда, справлюсь. А прямо сейчас меня никто не собирается убивать. У нас все хорошо, — она убеждала не только его, но и себя, — действительно хорошо. Часть народа пристроили. Начало положено. Тагир, мы — взрослые люди и всегда можем договориться.

— Ну-ну, — он откинулся на стуле, скрестил руки на груди, — хочется верить, но подарок прими — лишним не будет.

Аня внутренне поморщилась, признавая правоту мага, а подарок она проверит, дабы исключить неприятные сюрпризы. И вообще, один союзник хорошо, а два — лучше. Её жизнь итак напоминает дурдом, так что присутствие Фиолетика не станет разрушительным.

"Пора, милая, не только двери считать, да мирами восхищаться, но и окопы рыть, дабы в случае войны было куда задницу прятать", — подумала Аня, и портальный коридор обзавелся воображаемой колючей проволокой, баррикадой из мешков с песком и пулеметной точкой в углу.

В воздухе запахло горелым. Аня вздрогнула, но тут угол зала взорвался криками, а между столами, в приглушенном свете, показался торт с горящими свечами. Официант медленно, дабы все гости оценили трехъярусную красоту творения повара, катил торт на столике.

Это была уже другая жизнь. С днями рождения, тортами, гостями и шампанским, а у нее в руках серьги с магическим вызовом, а во владении дом с порталами и в "друзьях" два лагеря враждующих между собой магов, каждый из которых уверяет в исключительно добрых чувствах к ней. Ага, наноси добро короткими ударами, бей так, чтобы оно к тебе не вернулось.

И она убрала серьги в сумочку.

Глава двадцатая

Клавдия Петровна после звонка подруги заметалась по квартире. Мужа, как назло, вызвали на срочное заседание — что-то у них там не клеилось — и посоветоваться было не с кем.

Тревога грызла изнутри, и не помогали ни сердечные капли, ни попытка проанализировать ситуацию. Андрей попал в больницу. Случайность? А если ему вкололи что-то спровоцировавшее приступ? Есть такие препараты. Она же Андрюху с детских лет знает, не было у парня проблем с сердцем, а для развития патологии нужно нечто более весомое, чем простое переутомление.

И что тогда получается? Может ли у Андрея за короткий срок службы завестись столь серьезный враг, чтобы попытаться парня на тот свет отправить? Травка обещала заключение врачей прислать на почту, но Клавдия Петровна была практически уверена — Андрей выжил за счет молодости и сильного здоровья.

А если?

Она потянулась за лекарством... Бутылек нервно застучал о край кружки, отмеряя капли. Запахло корвалолом.

Если это они... Те, кто вокруг Анечки крутятся? И пришло понимание — они, больше некому. Андрюша на свою беду накопал что-то, вот его и...

Слеза обожгла щеку. Клавдия Петровна всхлипнула, вытерла рукавом глаза.

Какая она дура! Надо было сразу в милицию бежать. И тут же себя одернула — ну какая милиция! Пусть она и полиция теперь. Наверняка у тех все документы в порядке. Размах-то какой, а?! Квартиру купили для прикрытия, на дачу потащили, работа опять же...

Придумываешь! Вечно ты все придумываешь! — попыталась успокоиться Клавдия Петровна. Аня не такая глупая, чтобы с криминалом связываться.

А если секта? Заморочили, задурили... и рука уже тянулась набрать номер отца Николая, который считался другом семьи и незыблемым авторитетом в вопросах веры. С ним их познакомила Травка. Отец Сергей, бывший сослуживец мужа Анны, негласно окормлял своих коллег, а с ними их друзей и родственников.

Мобильник лежал в руке, требуя что-то делать, и она набрала номер дочери, хоть и обещала себе не звонить, не огорчать новостью об Андрее.

Короткий разговор немного развеял тревогу. Голос у дочери был бодрым и слегка усталым.

Жива... И снова закрались сомнения — не придумывает ли она заговоры, секты и бандитов, а на самом деле все так, как говорит дочь: квартира, работа и друзья. Однако сердце поддаваться на уговоры не спешило, твердя свое — у дочери неприятности.

Как же легко с маленькими детьми, и проблемы такие... легко-решаемые. Смазать разбитую коленку, вылечить кашель, исправить двойку, отругать за вранье.

А как помочь сейчас, когда дочь выросла и живет своей жизнью, совершая свои ошибки и сама за них расплачиваясь? Вот и остается только гадать — пора ли вмешаться, поговорить или рано и сама разберется. А еще надеяться, что помощь не будет отвергнута, как, например, в ситуации с Вадиком. Тогда Аня запретила вмешиваться. Клавдия Петровна только потом, спустя месяц узнала, что произошло. Характером дочь пошла в отца — все в себе. Подробности клещами не вытащишь, если не захочет говорить.

О-хо-хо...

К Травке обращаться нельзя, придется самой действовать, и Клавдия Петровна принялась составлять план — потому как кому мы еще на свете нужны и кто нам поможет, как не семья!?

В коридоре завозились, хлопнула дверь.

— Ты, мать, что в темноте сидишь? Случилось чего?

Николай Александрович вошел на кухню, щелкнул выключателем. Клавдия Петровна улыбнулась, вставая навстречу мужу. Ужин был готов, потом будет фильм, потом новости, а завтра они вместе пойдут гулять в парк, завернут в любимое кафе, выпить кофе с пирожным, может, зайдут в кино, вечером станут ждать Аню с Вальди — хорошо бы пораньше вернулись, а с понедельника... она сама возьмется за это дело.

Воскресное утро было умиротворяюще солнечным. Ярко освещенные стены, обитые вагонкой, пахли свежим деревом и лаком, около кровати уютно сопел Вальди, и вчерашний разговор потихоньку терял свою смертельную остроту. Собственные страхи блекли под натиском солнечного света. В голове роились доводы "за" и "против" политики переселенцев, просились наружу горькие слова, чтобы быть брошенными в лицо координатора, но четкий план складываться не желал. А без плана слова станут истерикой обиженной девочки. Рано переходить к боевым действиям, рано, да и в такое чудное утро — просто кощунство кого-либо убивать.

Внезапно из угла донеслось шуршание, послышался топоток, что-то звякнуло. Сопение стихло. Аня заинтересованно подняла голову.

Серая тень — и как только пробрался в комнату — метнулась из угла прямо к кровати.

Девушка фыркнула — уж больно забавной была морда Вальди, когда на его хвост запрыгнул крошечный диверсант, а следом уже крался второй. И не куда-нибудь, а прямиком к огромной зубастой морде. Бесстрашно потерся головой, прошелся под подбородком, замурлыкал. Вальди превратился в статую, затем осторожно наклонил голову, понюхал.

На морде собаки удивление явственно боролось с зарождающейся нежностью. Победила нежность. Вальди шумно вздохнул и прошелся языком по спинке котенка, оставляя встопорщенной мокрую шерсть.

— А что хотел? Подобрал — воспитывай, — и девушка потрепала пса по голове, спуская ноги на пол. Вставать не хотелось, как и встречаться с переселенцами. Хотелось уехать, удрать куда подальше. Забыть все, как страшный сон.

Она подошла к окну. Пол холодил пятки, и Аня закуталась в накинутое на плечи одеяло. За окном сверкал снег, вырядились в пушистые шубы ели, гордо синело высокое небо. На белоснежном покрове озера сизыми тенями протянулись параллельные линии — кто-то прошелся на лыжах, и сразу захотелось отправиться следом.

Вырваться бы из дома...

А с чего она решила, что дом станет тюрьмой? Только потому, что в нем завелись тюремщики?

"Я справлюсь", — прошептала еле слышно.

Она обязательно справится, на другой чаше весов — смерть.

— Эй, — тихо позвали из стены, — слышь, как тебя?

— Анна Николаевна, — не поворачиваясь, ответила, узнав голос.

— Ага, Николаевна, — тут же сократил Сан Саныч, — слушай, будь другом, спрячь у себя, а? У тебя в комнате искать не будут.

И на полу вдоль стены, звякнув, выстроился отряд бутылок: от классической "Столичной" до "Первака".

Вальди тихонько рыкнул, потом оглушительно чихнул — одна из бутылок оказалась открытой, и по комнате поплыл крепкий дух.

— Тьфу, склероз, — огорчилась стена, — щаз, — и оттуда высунулась прозрачная рука, споро навернула пробку и даже ладонью помахала, чтобы развеять спирт.

— И с какого? — удивилась Аня, разглядывая строй стеклянных бойцов, каждый из которых мог свалить с ног взрослого мужика.

Стена тяжело вздохнула, и явила собой Сан Саныча во всей красе: все так же топорщились на коленях растянутые треники, на клетчатой рубашке не хватало пуговиц, вот разве что волосы сегодня лохматились сильнее обычного и взгляд был... точно у кота, которого застигли за разгрызанием хозяйского тапка.

— Понимаешь, какое дело, — протянул Сан Саныч, залезая пятерней в остатки волос, — ремонт этот дурацкий — как будто раньше плохо жили, ну а главный ихний — Арик — решил лично антресоль проверить, и что его туда понесло утром, ума не приложу. Дотошный мужик, в каждую щель нос засунет, а пить не умеет, да...

И Сан Саныч замолчал, вспоминая о чем-то.

Арик — это Арвель, решила девушка и поторопила:

— Дальше.

— А дальше, пить не умеет, нервничает, орет, что некоторых развеять пора. Четыре бутылки, гад, грохнул, — и призрак горестно махнул рукой, — вот все, что спас.

И он обвел строй выживших увлажнившимися глазами, ласково погладил крайнюю.

— По одной собирал, — поделился, — мне пить нельзя, сердце пошаливает, да и вкус уже не тот, вот и решил коллекционировать, чтоб не пить, так полюбоваться можно было.

Девушка нахмурилась — было непонятно, как призрак оценивает свою нынешнюю жизнь. То ли считает себя живым, то ли понимает, что мертв... Надо будет мягко намекнуть бедолаге, что сейчас уже ничто не может испортить ему здоровье.

— Арвель, значит, на твою коллекцию наткнулся...

Сан Саныч разом взбодрился. На лице заиграла плутовская улыбка.

— Слышала бы, как он орал, получив "Путинкой" по голове!

— Ну а ко мне почему?

— Так у тебя в комнате уже ремонт закончили! Под кровать моих милашек составим — мешать не будут. А я буду наведываться, когда тебя нет, чтоб не смущать, — и он вдруг потупился, разглядывая носки своих потрепанных тапочек.

Аня вздохнула. Все ясно. Спрашивать, подглядывал ли, как она переодевается — бесполезно. Все равно будет отрицать.

— Я не против, — медленно произнесла, стараясь сделать весовым каждое слово, — можешь хранить, можешь приходить и любоваться, но в ответ хочу знать обо всем, что происходит в доме. А особенно... Пятерку таких одинаковых приметил?

— А как же! — бодрячком отозвался Сан Саныч, ухитрившись втянуть живот и выпятить колесом грудь.

— За ними особенно приглядывай!

— Будет выполнено, мадам! О, пардон, мадмуазель! А как рассчитываться будешь?

И крошечные глазки красноречиво скосились в сторону батареи бутылок.

Аня поморщилась, но тут же одернула себя — будто у нее есть выбор Джеймсов Бондов?! Да, староват, да, с пропитой репутацией, зато может проходить сквозь стены и быть невидимым. Что там говорить — ей достался лучший Джеймс Бонд в мире.

— Договоримся.

Призрак довольно кивнул и утек в стену, а она, под укоризненным взглядом Вальди, принялась переставлять бутылки под кровать. Утро продолжалось.

С Тамиром Аня рассталась сухо. Глупо получилось: союзниками, даже такими, которые нагло требуют поцелуй на сон грядущий — не стоило разбрасываться. Не в ее положении. Но поделать с собой ничего не могла. Отчуждение, возникшее после разговора в ресторане, так и осталось незримо стоять между ними. И все попытки Тагира: отвлечь, растормошить, обворожить — вызывали лишь раздражение. А когда попытался настоять, она с огромным удовольствием выплеснула негатив, оставив мага глотать воздух от боли — бить в солнечное сплетение её братья Травкины научили, как и много еще чему. Так. На всякий случай.

Неужели маг считал её настолько дурой или вконец запуганной девчонкой, чтобы она могла слепо довериться ему? Плохо же господин из другого мира знал русских женщин. Тот, кто прошел школу, сам поступил на бюджетное в ВУЗ, причем наперекор желанию родителей не в медицинский, кто выжил в гадюшнике под названием "Дизайнерская компания: вы лишь подумали, а мы уже нарисовали", того так просто не обмануть красивыми сказочками о верных и преданных друзьях — дай палец, руку откусят.

Все они хороши: и переселенцы, и теневики. Не понятны только до конца мотивы. Есть ли в их вражде и желании обладать связкой порталов что-то еще, кроме оккупации и исхода в другой мир? Надо будет обсудить с Павлом. Надо.

Щекам внезапно стало горячо, и девушка подумала, что как раз с ним говорить и не хочется. Вот ничего предосудительного с Тагиром не делала, а все равно стыдно, словно она мужа с любовником обманывала.

И тут же сама себя одернула. Кому должно быть стыдно за обман, так это ему! Сердце заныло от тупой боли. В глазах защипало от сухих слез.

Аня уткнулась лбом в холодное окно — стало легче.

Она ему доверилась. Поверила. И в чистые цели, и в благородные намерения, а главное, в то — что ей ничего не угрожает, что он её защитит всегда и от всего.

Боже, как она ошибалась. Он всего лишь работает на тех, кто может её уничтожить в любой момент. За непослушание, за неудобство.

Действительно, зачем им живая Хозяйка порталов, когда мертвая гораздо удобнее? Вот интересно, если её сделают призраком, станет ли дом её слушать или утратит свою индивидуальность и им будет легко управлять? Скорее, второе, иначе не существовал бы этот обходной маневр.

Ладно, достаточно страдать и жалеть себя.

Аня решительно сбросила одеяло, оделась, привела себя в порядок. Повыше вздернула подбородок и вышла из комнаты. В голове мелькнула мысль: "Королева, идущая на эшафот".

Коридор встретил пустотой и тишиной, хотя признаки бурной деятельности угадывались: обрывки бумаги, чей-то оброненный бумажный стаканчик с пролившимся на пол кофе, рассыпавшиеся по полу стекляшки из женского браслета.

Аня постояла около двери, разбавившую свою фиолетовую ориентацию круглым солнышком с задорной ухмылкой. Дошла до русалок — тут все было без изменений, как и у болотников — даже поганки наросли с плесенью, а вот еще одна определившаяся дверь, нет, даже две.

Аня потрогала огромный черный замок, провела пальцем по толстой цепи. Ну, здравствуй, мир теней. Тень от замка вдруг шевельнулась, на ней прорезались глаза, выступили алые губы, которые сложились в трубочку... Девушка с ругательством отшатнулась. Это уже перебор... Не надо намекать на кокетство! Ничего она с Тагиром не заигрывала, ясно!

Мысленные сентенции пропали даром — дом считал иначе. Тень причмокнула, облизала толстые губы красным языком.

Тьфу! — сплюнула Аня, скривившись от отвращения. Тень от замка гаденько захихикала.

— На переплавку сдам, — пригрозила девушка, — в воде ржаветь оставлю, в розовый покрашу.

Тень дернулась, впиталась в полотно двери и пропала.

— Так-то лучше, — удовлетворенно проговорила Аня, — лучше без теней, чем с таким, такой... Тьфу, заговариваться стала. А это что? — она удивленно вскинула брови, рассматривая вторую определившуюся за сегодня дверь.

Собственно рассматривать там было нечего. Две галочки, вот только нарисованные галочки не машут крыльями, стремительно приближаясь.

— Мамочки, — отшатнулась девушка, — да это же...

Да, это были они самые. Зубастые, чешуйчатые, когтистые, с кожаными крыльями, каждый размером с вагон.

На Аню внимательно глянул огромный глаз с вертикальным зрачком и... пропал, оставив после себя чувство дикого первобытного страха, а на белой двери снова красовались две галочки размером с ладонь.

Девушка вздохнула — оказывается, все это страшное кино она смотрела не дыша, вытерла вспотевшие руки о кардиган. Сердце стучало, как сумасшедшее, а в голове зрело трусливое, но такое разумное: "Как тебе монстрик? Покрупнее русалки будет. Все еще хочешь вести переговоры в других мирах? Смотри, как бы не сожрали. А то ведь не все знают, какая ты исключительная и ценная особа".

— Ничего, ничего, — прошептала Аня, — это они за детенышем прилетали. Вернем, глядишь — не сожрут.

И она развернулась в сторону кухни. Чай — верное средство от нервов. Главное, кипяток на себя не пролить дрожащими от пережитого руками. Послал же Бог соседей...

На кухне никого не наблюдалось, как и в столовой. Аня взбодрилась перспективой позавтракать в одиночестве, и скоро на плите весело шипел чайник, вкусно пахло яичницей, а в микроволновке крутился бутерброд с сыром.

Она чуть-чуть не успела насладиться завтраком.

— Уже встала? Отлично, значит, не пропустим.

Павел сунул ей в одну руку бутерброд, ухватил за вторую и потащил из кухни.

— Такого больше никогда не увидишь, — возбужденно пояснял он на ходу, но Аня все равно ничего не понимала. — Эвакуацию закончили, кое-кто все же решил уйти на побережье, так что мы даже раньше времени уложились.

Павел помедлил перед порталом в мир переселенцев, прижал девушку к себе одной рукой, прошептал:

— От меня ни на шаг, — и они оказались по ту сторону портала.

Быстрый переход — и перед Аней раскинулся знакомый пейзаж: изрезанная бухтами линия побережья, складчатые бока низких гор и голубая громада воды, угрожающе нависшая над островом. Они стояли на вершине. Солнце скользило по зеленовато-синим бокам волны, цветными пятнами виднелись внизу крыши домов, по небу плыли перистые облака, было тихо, и не верилось, что эта мирная тишина обманчива.

А затем раздался вздох, точно великан проснулся. Он эхом прокатился вдоль побережья, и волна медленно двинулась вперед. Она ползла сначала нехотя, почти неспешно, затем опустилась ниже, ускоряясь с каждым метром отвоеванной ею земли. И стал уже виден арьергард наступления: вывернутые с корнем деревья, выломанные стены, снесенные крыши, пустые лодки. Все это бурлило, перемалывалось, накатывая с неотвратимой силой.

Павел мягко потянул, увлекая за собой — обратно. И вот перед ней снова уютная кухня, на плите остывшая яичница, а перед глазами картина восставшей стихии. Нет, чойгвейцы точно сумасшедшие. Уйти из жизни таким образом? Бр-р...

— Испугалась? — Павел притянул к себе, обнял, а она замерла, ощущая, как внутри ломается равновесие, как две силы: страх за жизнь и симпатия к Павлу, начинают между собой войну.

Если полностью доверюсь Павлу, могу умереть, — думала Аня, — если возьму власть в свои руки, приструню переселенцев и стану настоящей, а не на словах Хозяйкой, останусь в одиночестве. В таких делах друзей, увы, теряешь, а любовь и подавно.

Что же выбрать? "Хозяйка" и "Павел" внутри затеяли возню, а она так и стояла, наслаждаясь теплом мужского тела, не в силах отстраниться, сделать первый шаг в сторону, пока запах горелого не вырвал из объятий.

— Ну вот, — проговорила огорченно, рассматривая то, что осталось от яичницы, а ведь точно помнила — плиту выключала. Павел мягко забрал у нее сковородку.

— Садись, сейчас новую сделаю.

Теплая кружка грела руки, впереди бежали две дороги, и надо было сделать выбор. Но сначала завтрак и... новости.

— Значит, эвакуацию закончили...

— Да, — кивнул маг, бросая ветчину на сковородку. Мясо зашипело, по кухне поплыл запах жареного, — можно приступать ко второму этапу. Наши уже подобрали отдельный остров, организуем там временный лазарет. Детей и женщин переведем в первую очередь. Хватит, намоклись.

Аня кивнула, она не возражала, действительно — хватит, и надеялась, что и Фиолетик возражать не будет.

И только в голове продолжала вертеться надоедливая мысль — о прошлом вечере Павел так и не спросил.

— Говоришь, настоящие болотники? — фиолетовая Аня ходила по берегу моря, пиная камушки. — Прям мокрые все и сопливые? Слушай, а им здесь нормально без слякоти-то будет? Не пережарятся на солнышке?

Аня внимательно посмотрела на Фиолетика, но тот вроде не издевался и говорил серьезно.

— Ладно, пусть живут, мне не жалко, только подальше отсюда. Знаешь, сырость мне не полезна.

Нет, все-таки язвит. Набрался же где-то. Надо бы обсудить, хотя... и она мысленно махнула рукой. Фиолет — не ребенок, сам разберется, что плохо, а что хорошо.

— Тогда так и договоримся, — со вздохом произнесла девушка и протянула своему двойнику коробочку. — Мне тут подарок сделали. Проверишь на сюрпризы?

— Хм, — Фиолетик повертел коробочку в руках, отщелкнул крышку, полюбовался на чистоту камней, скорчил заумное лицо и наконец произнес: — Сделаю. К вечеру заглядывай, дам ответ.

Он вдруг ухнул по пояс в песок, ввинтился еще глубже, почти исчез, но напоследок выплеснул глухо:

— Если решила забирать — забирай. Не люблю мямлей.

И пропал, на этот раз окончательно.

Легко сказать — забирай, — ворчала себе под нос Аня, идя по берегу, — а если его родители в благодарность пообедать решат, причем мною?

Драконенок обрадованно скакал навстречу. Он уже совсем поправился, лишь крылья не затянулись до конца. Аня протянула кусок мяса, предусмотрительно захваченный с собой. Малыш, смешно похрюкивая, принялся за угощение.

Что делать? — думала Аня, разглядывая питомца. — Не оставлять же его здесь? Сейчас маленький, безобидный, хотя зубы уже ого-го какие, а вырастет — и как такого прокормить?

— Ладно, горе мое, пошли домой, — она поманила звереныша, и тот послушно взобрался на ожидавший все это время девушку лист.