Живой робот

— Можно! — хором сказали все трое.

— И даже нужно. Твой дар, он очень ценный и очень нужен нам! — сказала Хати. — Ты не представляешь, какое это событие — новый одаренный человек.

— Но я из прошлого!

— Это неважно! Главное, что ты есть, что у тебя есть дар!

— Я ничего не знаю о вашем времени, не имею ни малейшего представления о системах и соответственного образования. Я врач, а не программист.

— Да не нужно ничего знать. У тебя есть дар, и это самое главное. Матчасть или потом подучишь, или другие помогут. Техников у нас навалом, но одаренных нет!

— Я понимаю, что вам тут туго без одаренных. Я понимаю, что вы видите в них панацею. Но на самом деле это не так! Я не ключ от всех ваших бед! Я ничего не умею и ничем не могу вам помочь. Я даже вашему времени не принадлежу, чтобы что-то сделать!

— Неважно, какому времени ты принадлежишь, — снова после долгого молчания заговорил Элиас. — Время нелинейно. Ты можешь родиться в 31 веке и умереть в 32, или же родиться в 35 и умереть в 29. Перемещения во времени возможны и без техники. Открывание дверей — это всего лишь использование и настройка природных окон во времени. Тем более, что ты была затянута в дверь, а не перенесена через нее. Это вполне естественный процесс. Мы лишь провоцируем своими действиями его большую частоту.

— То есть, ты хочешь сказать, что то, что я сюда попала, вполне закономерно? Так и должно быть? — спросила я.

— Нет, необязательно. Но это и не противоречит ходу времени, — ответил Элиас. — Иначе бы ты сюда не попала. Ведь, как видишь, от твоего перехода никто не пострадал, почти ничего не изменилось в глобально смысле. Значит, это все вполне вписывается во временной ход.

— Ну, значит, и то, что я вернусь, тоже не противоречит, — сделала вывод я.

— В общем-то, нет, но ты могла бы и остаться так же естественно, как и уйти.

— Остаться? Нет, не думаю, — честно сказала я. — Это не мое время, не мой мир. Мало того, что я ничего не понимаю, это при желании со временем компенсируется, но я здесь чужая, и все мне здесь чуждо. Здесь везде техника, везде компьютеры и системы. Все из железа и других материалов. Даже люди, и те не настоящие!

— Я настоящий, — Элиас развел руками. — Только не рожденный, а созданный родителями. Мои отцы работали в паре и создали меня.

"Отцы"? Челюсть непроизвольно отвисла.

А чего, собственно, удивительного? Его создали ученые, им совсем необязательно иметь разный пол, чтобы создать робота. Но он называет их родителями, двумя отцами... И это считается нормальным, это будущее, наше будущее. Людей буду создавать, вживлять им в мозг компьютер, а родителями будут ученые, которые их создали. Все логично, даже слишком! Но как машину можно называть человеком?

— Это для вашего времени нормально и обычно. В мое время это все крайне неправильно, — максимально смягчила я. — Компьютеры не могут быть живыми ни в каком виде, человекоподобные роботы — это железки, обтянутые силиконом, а наличие двух отцов возможно только в некоторых странах, в других строго запрещено и осуждается.

— Осуждается? — удивился Элиас. — А что такого?

— Это не твой случай, это немного другой вопрос.

— Какой?

— Вопрос однополой любви.

— А что такого в однополой любви? — тут же спросил Мехис. — За что ее осуждать?

— Ну, в мое время нашли за что, — я пожала плечами.

— Хм... странные какие-то, — удивился Мехис.

— А почему компьютер не может быть живым? — спросил Элиас.

— Ну, потому что возможностей компьютера недостаточно. Максимум, что он может делать — это более-менее удачно имитировать нечто человекоподобное, — ответила я.

— Ну, так это в ваше время, — заметила Хати.

— А в ваше время железки научились наделять душой и характером? — поинтересовалась я.

— Как видишь, — Хати кивнула на Элиаса.

Я посмотрела на него. Не знаю... Если он компьютер, то какая уж у него душа и характер? Ничего подобного!

— Этими вопросами как раз и занимаются одаренные, — сказал Элиас. — И ты сможешь это делать.

— Делать что?

— Делать роботов живыми!

— Ха-ха-ха, — кажется, я опять перенервничала, слишком долго смеюсь.

— А что смешного? — подозрительно спросил Мехис.

— Это издержки времени, — отмахнулась я. — У вас тут это процветает, вам не смешно.

Ага, взмахнул волшебной палочкой на робота, а он раз — и ожил! Я так точно сойду с ума! Не зря они опасаются!

— Нужно ее зарегистрировать, — внезапно вспомнила Хати. — Она ведь одаренная, а все одаренные подлежат регистрации в независимости от того, кто они.

— Надеюсь, это никак не повлияет на мое возвращение домой? — подозрительно спросила я.

— Нет, — уверенно сказал Элиас. — Если ты хочешь, ты вернешься. Это формальная процедура. Просто учет. Но будь готова к тому, что ближе к открытию дверей тебя будут уговаривать остаться.

— Ну, тогда пусть регистрируют, — покивала я.

— Пойдемте, — сказала Хати.

— Мне в больницу надо зайти, — отозвался Мехис. — Проверка!

— Ну, тогда топай в больницу, но потом возвращайся. Твое выздоровление надо отпраздновать! — напомнила Хати.

— Поедем на моей машине, — сказал Элиас. Хати пожала плечами.

До научного центра мы домчались с ветерком. Теперь понятно, почему Элиас так легко и непринужденно ведет машину на такой заоблачной скорости. Встретили нас там вполне обычно, но, узнав, зачем мы пожаловали, оживились.

— Хати, тебя в третий офис очень просили, — по-дружески сообщил ей один из секретарей в приемной.

— Третий? — удивилась она. — Ладно, сейчас поднимусь. Чего так срочно-то, до завтра подождать не могут?

— Не могут, наверное, раз, как только тебя увидели, сразу послали запрос, — секретарь пожала плечами.

— Элиас, проводишь тогда Иштар один? — Хати повернулась к нам.

— Если она не против, — кивнул он.

Кажется, заметил, что я стараюсь держаться от него подальше. Хотя, какого черта? Столько времени с ним уже провела, какая теперь разница? Ну, робот и робот! Кай, вот, тоже не человек, но я из-за этого от него не шарахаюсь.

— Нет, конечно! С чего бы мне быть против?

— Ну, я же не человек, — философски пожал плечами Элиас, не глядя на меня. Обиделся, что ли? Но на что? Что я так отнеслась к известию, что он не человек? Это, пожалуй, любого шокирует! Или на заявление, что компьютеры не могут быть живыми? Смеяться, наверное, не стоило.

— Неважно...

— Пойдем, — Элиас развернулся в нужную сторону.

— Иди-иди, — подбодрила меня Хати, заметив, что я замешкалась. — Там ничего страшного.

— Да, конечно, — я поспешила за Элиасом.

По коридору мы шли в молчании. Он не смотрел на меня, я на него. Детский сад!

— Элиас, слушай, — сказала я, не выдержав молчания. — Не обижайся на меня. Просто не каждый день узнаешь, что люди, окружающие, тебя вовсе даже не люди.

— Я понимаю, — кивнул он. Снова повисла тишина. — Нет, я ни черта не понимаю! — неожиданно сказал он, останавливаясь. — Я не понимаю, в чем разница! Да, я не человек. Я живой робот. Но живые роботы полностью приравнены к людям. Никакой разницы, кроме способа появления на свет.

— Это для вас нет разницы. Для меня сама мысль существования такого невероятна.

— Что тут невероятного? Ты же была в системе!

— И это тоже невероятно. Вы мне говорите, что это нормально, что я просто попала в систему, но я так не думаю. Я так не чувствую. Это скорее как галлюцинации, к тому же малоприятные. Реальность уплывает и на ее место встает что-то непонятное, где чувствуешь себя единственным живым существом в целом мире. Очень жутко!

— Это пройдет! — воскликнул Элиас, схватив меня за плечи. — Пройдет, когда ты походишь по разным системам, привыкнешь, научишься пользоваться своим даром! Ведь все новое всегда необычно!

— Но не так жутко. Больше не хочу туда возвращаться! Я не хочу этим заниматься, — твердо сказала я.

Элиас еще пару мгновений неотрывно смотрел мне в глаза, а потом отпустил.

— Не понимаю, — вздохнул он. — Ничего не понимаю!

И мы молча пошли дальше.

Тесты на мою одаренность заняли довольно продолжительное время. Меня исследовали какими-то приборами, просили совершить какие-то бессмысленные, на мой взгляд, действия, но, слава богу, не просили снова проваливаться в системы. Даже еще одобрили мои перчатки, сказав, что так я не мешаю приборам работать. Я успела почувствовать себя ценным подопытным кроликом и страстно возжелать возвращения домой, прежде чем меня, наконец, отпустили. Но зато Хати тоже закончила свои дела к этому времени. Мне выдали официальное подтверждение моей одаренности с высшей степенью таланта, я в ответ написала им отказную от обучения и заявление на возвращение меня домой. Под конец, видимо, наплевав на все законы, главный из тех, кто меня исследовал, все-таки поинтересовался, почему я не хочу развивать талант и так хочу поскорее вернуться домой. Я не стала вдаваться в подробности и максимально коротко пояснила, что меня это не интересует и что я врач по профессии. Господи, какие к черту компьютеры?

Документы я все отдала Хати, у нее они и в большей сохранности, и вообще нужнее. Мои документы все дома, а эти бумаги мне не нужны. Домой мы приехали уже ближе к вечеру. Я облегчено выдохнула.

— Роль подопытного ужасно выматывает! — честно сказала я. — Только из-за одного этого хочется поскорее сбежать домой!

— Обычный интерес к редкому таланту, — сказал Элиас. — Это бы прошло через небольшой промежуток времени. Ведь одаренные были и раньше. Тебя бы могли всему научить, и тогда бы ты просто занялась наукой наравне со всеми.

— Этому надо учиться с самого начала, а не теперь. Это не для меня!

— Ну, что? Как все прошло? — Это из зала вышел Мехис. Он управился раньше, чем мы, и Хати отправила его домой ждать нас.

— Дали сертификат, — ответила я.

— Покажи!

Хати вручила ему документы.

— С ума сойти! — Мехис смотрел на выданную мне карточку как на чудо природы. — Никогда таких не видел собственными глазами, и тем более в руках не держал! Ты действительно одаренная. Да еще и высшей степени! Обалдеть!

— А кстати, что за степени? — заинтересовалась я.

— Ну, талант бывает разный. Бывает сильный, бывает слабый, — ответила Хати. — Вот у тебя максимально возможный, в только пробудившейся стадии пока.

— Есть еще дифференциации по специальностям, — продолжил Элиас. — Но ты, так как не относишься к науке, не имеешь специализации. Мой отец, например, была специалистом в области создания живых систем.

— А какая у него была степень? — заинтересовалась я.

— Так же, как и у тебя, высшая. Другие не могут создавать, только работать впоследствии, либо заниматься другими отраслями науки.

— Ну, наверное, это очень сложно, — задумалась я.

— Отец никогда не говорил о сложности, — опроверг мое предположение Элиас. — Он говорил, что это тяжело — пробуждать технику к жизни, но не сложно.

— "Пробуждать технику к жизни" — хорошо сказано, — оценила Хати.

— Слушай, мы хотели, кажется, мое выздоровление отпраздновать! — Вмешался в наши научные разговоры Мехис.

— Кстати, да! — оживилась Хати.

Особенного праздника у нас, правда, не получилось. Хати, несомненно, гений кулинарного искусства, и ужин получился чудесным, но вот настроение подкачало. Если Мехис действительно радовался и был весел, а Хати радовалась за него, то я все еще никак не могла прийти в себя и поэтому особенно не веселилась. Элиас и вовсе, кажется, думал какую-то непосильную думу, потому что очень часто выпадал из реальности. А, может, так роботам и положено, хотя я раньше не замечала.

Ну, что ж, две недели до возвращения домой? Не так уж и много! Подождем! Все-таки большую часть дня ходить в перчатках, даже таких легких и тонких, неудобно. Но без них я постоянно рискую снова попасть в какое-то устройство. Так что снимала я их только на ночь и когда просто сидела без дела. Хати и Мехис, который после аварии или после того, как узнал, что я одаренная, стал заходить к нам чаще, продолжали меня знакомить с их временем, всякий раз рассказывая и показывая что-нибудь новенькое. Я побывала на репетиции у Мехиса. Он действительно замечательно играет! Совсем не похоже на нашу музыку, но понравилось очень. Слушала бы и слушала! И тут же я убедилась в его известности, когда на выходе его окружили почитатели его творчества. Хати сделала какой-то знак Мехису, и мы с ней спокойно вышли из здания. Минут пять спустя будто из-под земли появился Мехис, довольно посмеивающийся.

— Каждый раз срабатывает! — ухмыльнулся он, садясь за руль.

— А что такое? — поинтересовалась я.

— Мех любит поклонников, но до определенного момента. Когда они ему надоедают, он от них сбегает, — пояснила Хати.

— Вот интересно, как можно сбежать от окружившей тебя толпы? — озадачилась я.

— Как видишь, легко! — рассмеялся Мехис, вливаясь в самый верхний поток машин.

— Профессиональный секрет, — ответила на мой вопросительный взгляд Хати. — Даже мне, конспиратор фигов, не рассказывает!

— Я дал священную клятву не разглашать секретов, — пафосно изрек Мехис, поворачиваюсь к нам с Хати. — Вам непринципиально, а я слово не хочу нарушать. Я ведь к вам сбежал, так какая разница, как?

— А ты на дорогу не пробовал смотреть? — спросила я, так как Мехис и не думал поворачиваться обратно, а лишь озорно подмигивал нам.

— А чего я там не видел? — Мехис кивнул назад. — Я столько раз тут ездил, что успел наизусть выучить каждую деталь.

— Ничему тебя жизнь не учит! — хором воскликнули мы с Хати, переглянулись и рассмеялись.

— Нас ты тоже уже сто раз видел и наизусть выучил, — заметила Хати.

— Вы интереснее!

— Мех! Хватит выпендриваться, веди нормально! — строго сказала Хати. — Ты и так уже на Иштар произвел впечатление, а на меня вообще давным-давно произвел. Так что давай, поезжай по-человечески!

— А я что, не по-человечески еду? — Мехис нехотя повернулся обратно к дороге.

— Явно, ибо у людей глаз на затылке нет, — усмехнулась я.

— Значит по-кринольски, — заметила Хати, пряча усмешку в кулак.

— Не надо про кринолов! — предостерегающе прорычал Мехис.

— Так у их как раз глаза на затылке!

— А что такое? — я тихонько спросила у Хати.

— А они ему не нравятся. У них как-то был концерт на Крипто-криноле, и там его похитили на три дня эти самые кринолы. Что там с ним такое делали, он не признается до сих пор, но с тех пор он их на дух не переносит и вообще старается избежать встречи с ними любыми способами, — так же тихо пояснила мне Хати, хихикая.

— И ничего они там со мной не делали! — воскликнул Мехис. — Но мало приятного быть похищенным прямо со сцены!

— Ну, зачем-то же они тебя утащили! — резонно заметила Хати.

— Музыка понравилась!

— Угу, — хихикнула Хати. — Три дня нравилась!

— А вам бы все только додумать! — не на шутку обиделся Мехис. — Ничего они не делали! Просто противные они! А уж после того как утащили к себе, я их вообще теперь видеть не могу. Иштар, ты, кстати, Кая попроси, он тебе их покажет. Думаю, ты со мной согласишься!